Народная примета как текст и проблемы лингвистики фольклорного текста тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, доктор филологических наук Садова, Татьяна Семеновна

• Садова, Татьяна Семеновна
• доктор филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор филологических наук Садова, Татьяна Семеновна

Введение

Глава 1 Основные термины и понятия лингвистики фольклорного текста

1.1. Лингвистика текста и лингвистика фольклорного текста

1.2. Текст как базовое понятие лингвистики текста

1.3. Специфика фольклорного текста как объекта лингвистического исследования

1.3.1. Фольклорный текст и собственно лингвистика текста

1.3.2. Фольклорный текст и фольклористическая и текстология f) 1.3.3. Фольклорный текст и этнолингвистика

1.4. Понятие текстемы

1.5. Выводы

Глава 2 Основные категории и характеристики фольклорного текста

2.1. Автор фольклорного текста

2.2. Адресат фольклорного текста

2.3. Традиционность фольклорного текста

2.4. Содержание и форма фольклорного текста

2.5. Полифункциональность фольклорного текста

2.5.1. Классификация функций фольклорных текстов

2.5.2. Сочетание различных функций в фольклорном 2.6. тексте

Выводы

Глава 3 Примета как фольклорный текст и жанр

3.1. Примета в научной литературе: проблема жанра

3.2. Примета: проблема «фольклорности» п -» J.J. Поэтика приметы как показатель фольклорности жанра

3.4. Примета как традиционный текст

3.5. Когнитивная сущность приметы как традиционного текста народной вербальной культуры

3.6. Выводы

Глава 4 Типология приметы как фольклорного текста

4. 1. Функциональная классификация текстов приметы

4. 2. Классификации текстов примет по содержательным признакам

4.2.1. Признак референтности - нереферентности

4.2.2. Признак присутствия - отсутствия христианского элемента в традиционном тексте приметы

4.2.3. Признак сферы употребления приметы

4.2.4. Признак отношения к календарю

Логико-структурная характеристика текста приметы

4.3.1. Понятие суждения. Примега как суждение

4.3.2. Логико-структурная интерпретация текстовой модели иримегы

4.3.3. Структурно-семантическая характеристика текста приметы на основе логических схем

4.3.4. Структурно-семантическая характеристика примет-прозвищ

4.4. Выводы

Глава 5 Сонник как фольклорный текст (собрание примет ирреального мира)

5:1. Определение фольклорного сонника

5.2. Определение снорассказа

5.3. Фольклорный и литературный сны: сравнительная характеристика

5.3.1. Фольклорный сон и древнерусские видения

5.3.2: Фольклорный сон как развернутая текстовая реализация сновидческой приметы

5.4. Текстовая характеристика сновидческой приметы

5.5: Выводы

Глава 6 Рассказы о снах: дожанровое и постжанровое состояние текста сновидческой приметы

6.1. Устный рассказ о сне как речевой жанр

6.2. Лингвистический анализ текстов устных сновидческих рассказов

Способы свертывания и развертывания приметы в устном сновидческом рассказе

6.3.1. Способы вычленения личной приметы из текста сновидческого рассказа

6.3.2. «Механизм» свертывания и развертывания текста приметы в устном сновидческом рассказе

6.4. Выводы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Народная примета как текст и проблемы лингвистики фольклорного текста»

Лингвистическая наука (как отечественная, так и зарубежная) последних двух-трех десятилетий демонстрирует повышенный интерес к тексту как объекту исследования. Ученые полагают, что комплексное изучение «целого текста» (термин И. К. Фигуровского) — естественный период в новейших лингвистических изысканиях, поскольку традиционное поуровневое изучение не может дать истинных выводов о природе и развитии текста (см.: Гиндин 1981; Гальперин 1981; Москальская 1981; Болотнова 1992; Николаева 2000 и др.).

Столь частое обращение к тексту как объекту лингвистического изучения объясняется ещё и тем, что современная наука стремится «объяснить язык как глобальное явление, как цельное средство коммуникации, стремится глубже изучить связи языка с различными сторонами человеческой деятельности, реализуемыми через текст» (Тураева 1986: 5).

Термин «текст» приобретает множество научных интерпретаций (и не только в лингвистике), отражая тот взгляд, тот научный принцип, которого придерживается в данный момент данный исследователь. Действительно, если признать, что «вся наша культура есть совокупность взаимовлияющих текстов» (Абрамов 1996: 114), то совершенно объяснимо столь многообразное толкование этого понятия в современной гуманитарной науке. «Специфика [текста] состоит в его сложности и многогранности, что обусловливает необходимость разноаспектного изучения текста в его отдельных гранях, сторонах. Следствием этого является тот факт, что, с одной стороны, текст выступает как объект, общий для различных отраслей филологии, а с другой стороны, каждая филологическая наука стремится к строгому вычленению своего предмета из общего объекта» (Купина 1977: 7).

Представители многих научных направлений и сфер активно работают с текстами; особенно часто этот термин используют сторонники семиотического направления, предлагающие весь окружающий мир рассматривать как некое единство разноуровневых текстов. Безусловно, существуют и противники столь широкого и всеохватного «вовлечения огромного количества текстов-знаков в круг рассмотрения семиотики» (см., напр.: Храпчен-ко 1985:6).

Следует констатировать как факт, что для современного состояния лин гвистики текста характерно широкое междисциплинарное сотрудничество многих смежных и, на первый взгляд, весьма далеких друг от друга наук (скажем, биологии и лингвистики; физики, лингвистики и психологии: см., напр. Тарасов 1983; Тройская 1995 и др.).

Активизация междисциплинарного сотрудничества в рамках лингвистики текста обусловлена, по словам Н. А. Слюсаревой, «спецификой единицы языкового общения, которой, при ближайшем рассмотрении оказалось не слово и не предложение, а текст, т. е. определенным образом организованная и структурированная совокупность предложений с единым коммуникативным заданием — выражение коммуникативной потребности человека» (Слю-сарева 1982: 4). К сожалению, лингвистика текста еще не имеет до конца оформленного, принятого за основу большинством ученых метода лингвистического анализа вербального текста (см.: ЛЭС 1990: 267).

Этапы становления лингвистики текста как относительно молодой ветви современной языковедческой науки, поиск ею своего метода, а также наиболее актуальные проблемы отечественной и зарубежной лингвистики текста будут рассмотрены в отдельном разделе первой теоретической главы.

Тема представленного к рассмотрению исследования связана с фольклорным текстом, вопрос о статусе которого, при всем множестве не решенных, но активно обсуждаемых проблем, в лингвистике текста практически не ставился до сих пор. Живое (в устном бытовании) фольклорное произведение не всегда может иметь признаки завершенности и полноты, свойственные «организованному», письменному тексту. Качества фольклорного текста (завершенность, распространенность, тематическое единство и проч.) напрямую зависят от мастерства исполнителя, от подготовленности слушателя, от состава исполнителей и слушателей и ряда других надлингвистических факторов, создающих совершен но конкретную ситуацию его существования - социокультурный дискурс.

Вариативность различных, жанровtфольклора неодинакова; Так, паремии (пословицы, поговорки), загадки, особенно рифмованные, поэтически оформленные, имеют незначительные вариации, прежде всего лексические: Зачем тебе корова, была бы жена здорова; На что корова; была бы жена здорова;:На- что тебе корова; была бы жена здорова: По степениiвариативности; им могут быть противопоставлены, прозаические жанры, особенно несказочной прозы (предания, былички, легенды, устные рассказы и др.). Они; подвержены более значительным вариациям, , затрагивающим: практически все языковые уровни. Между «полюсами» наиболее устойчивых к вариациям фольклорных жанров и менее устойчивых могут быть расположены, другие жанры фольклора, в: разной степени варьирующиеся в живом, устном; бытовании (былина, сказка, народная драма и др.).

Устность бытования * сближает фольклорный s текст с устноречевыми высказываниями, что является для ряда исследователей важнейшим показателем; его «не-текстовости». Однако нередко отмечается, что наиболее оформленные традицией фольклорные памятники (например, былина, песня, сказка и др.) имеют множество признаков текста, кроме одного — они не являются фактом письменной формы языка (см.: Гальперин 1981).

Фольклорное произведение, безусловно, отражает живую народную языковую традицию, что неизбежно сближает его с речевыми неписьменными жанрами. Но в отличие от собственно устноречевых произведений; оно включает в себя художественно-обработанные народно-речевые формулы, т. е. вербальные единицы, имеющие, в ряду прочих, и эстетическую нагрузку.

Ряд ученых полагает, что в архаический период существования эти формулы не очень отличались от формул живой речи. Так, А. А. Потебня утверждал, что лишь значительно позже: «возникают различия между письменным? и устным языком, гораздо больше, чем те, которые до письменности были между относительно архаичной речью мерной песни, пословицы, заговора и немерным просторечием» (Потебня 1905: 234). «Высокий стиль фольклора обусловлен, - замечает и И. Л. Оссовецкий, - высокоразвитым устным языком старшей поры» (Оссовецкий 1952: 101).

Д. С. Лихачев (Лихачев 1998: 69), Е. Б. Артеменко и другие исследователи высказывают предположение «о возможности такого периода в > истории древнерусской! литературы, когда в < единойi жанрово-художественной системе объединялись (вследствие своей близости - Т.С.) жанры литературы и жанры фольклора» (Артеменко 1988: 5).

Близость фольклорного произведения, к памятникам письменно-литературным, и; прежде всего, в своей; эстетической «нацеленности», в науке не вызывает сомнения. Этого не опровергают даже те ученые, которые категорически исключают всякое устное произведение; из категории текста. «В художественном произведении? (в фольклорном, в том. числе) эстетико-познавательная функция» трансформирует все другие функции языка, преломляя их в желаемом направлении» (Гальперин 1981: 24).

Презумпция; текстуальности i любого»фольклорного произведения кроется в специфике устноречевого творчества;, в процессе которого тексты не порождаются, а преобразуются из протосмыслов, поскольку являются трансляторами этих самых протосмыслов. Поэтому вариативность и изменчивость текстовых образований в фольклоре — неизбежная и естественная суть устно-поэтического творчества.

Очевидно, что в применении к: фольклорному тексту следует находить новые, отличные от применяемых к письменным текстам, и теоретические и практические пути анализа. Учитывая специфику бытования и хранения текстов фольклора, учитывая технические вопросы фиксации живого устнопо-этического материала, необходимо четче и строже определить терминологическую (общетеоретическую) базу лингвистического анализа таких текстов.

Общим вопросам определения статуса фольклорного текста как специфического явления народной: вербальной культуры, а также «представлению» актуальных проблем теории лингвистики фольклорного текста будет посвящена отдельная часть первой главы диссертации. Основные категории фольклорного текста в сравнении с категориями письменного текста будут рассмотрены во второй главе работы.

Материалом исследования послужил один из малых жанров русского фольклора — народная примета. Выбор этих произведений в качестве материала для изучения фольклорного текста и его категорий обусловлен двумя основными причинами.

Первая причина заключена в том, что примета может иметь все три, отмеченных (по признаку вариативности) «текстовых статуса»: она может быть оформлена как народная паремия с минимальными возможностями к варьированию (с рифмой, четким ритмом, поэтическими элементами): На Евдокеи погожо — все лето пригожа (Сахаров, II, 34); примета может иметь переходную текстовую форму (т. е. иметь признаки паремии, но с более свободным порядком слов и текстовым оформлением): У кого глаза горят — о том молва идет (Стрижев, 244); наконец, примета может быть «вплетена» в устную речь и иметь весьма размытые границы. Лингвистическое описание возможных текстовых реализаций народной приметы поможет решению весьма актуального для фольклористики вопроса жанровой квалификации маргинальных текстовых форм в фольклорной традиции, каковыми, по сути, являются приметы.

С постановкой этого вопроса связана проблематика «фольклорности» элементов устной речевой культуры в целом и, как следствие, оправданность их лингвистического анализа как устойчивых и постоянных элементов фольклорной коммуникации. Для теории фольклора чрезвычайно важными оказываются жанровые и онтологические признаки того или иного устнопо-этического произведения. Обнаружение текстовых категорий (лингвистический аспект) в маргинальных фольклорных текстах даст возможность говорить о безусловной «текстовости» любого фольклорного текста. Лингвистический анализ строения, содержания, способов текстовой реализации приметы весьма актуален для дальнейшей разработки метода комплексного изучения языка любого фольклорного произведения.

Второй причиной обращения к примете как материалу исследования является; то, что проблема её «текстового состояния», возможность определения формальных и содержательных признаков «текста фольклорной приметы», не являлась до сих пор предметом специального рассмотрения ученых-филологов.

Примета - достаточно древнее и одновременно активно бытующее в современном речевом общении вербальное образование. Глубокий мифологический подтекст множества современных приметных речений, устойчивые ассоциативные: механизмы «логических сцеплений» предметов; и явлений, отраженные в современных: приметах, - все эти i качества<; характеризуют ее (примету) как «живой», естественный показатель «повседневности; фольклорного мышления» (Богданов 2002: 6).

Примета растворена: в повседневности, в; спонтанной устноречевой коммуникации; - в этих условиях вызывает особый интерес вопрос о возможностях ее: текстовой; а следовательно;, содержательной; и формальной; идентификации.

Отметим, что в случае с приметой как жанром = фольклора в науке нет определенной ясности. В ряде исследований; посвященных русской обрядовой поэзии, о жанровой! сути приметы говорят зачастую как о неопределенной и в известном смысле не вычленяемой из речевого потока. «В науке пока ещё нет удовлетворительного определения приметы, - пишет, например, В. К. Харченко. - И даже в толковых: словарях: примета рассматривается как г синоним суеверия» (Харченко 1992: 78).

По нашим данным, попытки изучения приметы как явления народной культуры всё же предпринимались. Так, в 1984 г. Е. Г. Павлова в статье «Опыт классификации народных примет» дает определение и выводит первые классификационные разряды примет: «Приметой мы называем паремию с доминантной прогностической функцией; - пишет она. - Своим функциональным признаком - прогнозом - она отличается от всех других непрогностичных народных паремий» (Павлова 1984: 294).

О. Б. Христофорова определяет примету «как истолкование некой ситуации (реальной или увиденной во сне), которое используется носителями традиции для построения своего поведения» (Христофорова 2003: Фольклор и постфольклор) и вслед за Е. Г. Павловой выделяет основные структурно-типологические разряды приметных текстов.

В: К. Харченко дает также весьма полное и аргументированное определение приметы как жанра и феномена национальной культуры: «Народная примета - это проверенное многократными наблюдениями или традиционно принятое и передаваемое из поколения в поколение предсказание событий, выраженное в краткой, отточенной форме» (Харченко 1992: 78). Исследовательница видит в многообразии текстового оформления приметы некую «отточенную форму».

Фольклорность» приметы проистекает, как кажется, из основных свойств этого речевого произведения: активность и устойчивость бытования, наличие конкретных коммуникативных функций, среди которых не последнее место занимает эстетическая, презентация так называемого общественного знания, коллективного авторства, демонстрация традиционных мотивов, наличие более или менее однообразной формы, способной к варьированию и устойчивости одновременно. Наконец, важным свойством фольклорности приметы следует считать и её общекультурное происхождение и существование.

Многие записи примет представлены в работе впервые, так как извлечены автором из материалов полевых экспедиций, организованных в разные годы филологами - сотрудниками, студентами и аспирантами (Ленинградского) Санкт-Петербургского государственного университета. В тексте работы использованы собственные экспедиционные материалы автора под кодом СДК-29, собранные в селе Лампожня Мезенского района Архангельской области в 1986 г.

Впервые в качестве материала для исследования текстовых свойств фольклорного минижанра были привлечены сновидческие приметы.

Записи примет, представленные в работе, извлечены из различных письменных источников: это, прежде всего, авторитетные собрания? фольклорных; материалов В. Даля (Даль 1880)- И. Сахарова (Сахаров; 1885), П. Шейна (Шейн 1898), Е. Бурцева (Бурцев 1901), Л. Ермолова (Ермолов 1911) и др.; публикации научных журналов ; «Этнографическое обозрение» (Романов 1889), «Живая старина» (Якушкина 1999) и др. В качестве источников использовались и научные работы, посвященные интересующей нас проблематике (Беляков 1981; Некрылова 1991; Криничная 2001 и др.).

Общее: количество приметных текстов, привлеченных к исследованию, составляет 16 тысяч единиц:

Большая? часть быличек, легенд, сказок, заговоров и других жанров фольклора, необходимых для решения поставленных в работе г задач,. извлечена из целого ряда авторитетных научных изданий, сборников фольклорных произведений (см. список источников).

В качестве материала для исследования до- и постжанрового состояния сновидческой приметы привлекались современные устные сновидческие, рассказы (характеристика материала — в части 6.1.).

Итак, к исследованию привлекались различного типа записи, поэтому необходимо сделать несколько исходных замечаний, касающихся их собственно текстовой и фольклорной «квалификации».

Во-первых, материал неоднороден по способу фиксации и способу «представления» текстов примет. Записи полевых экспедиций (СДК); проводились в; условиях живого общения с информантами, часто при помощи аудиоаппаратуры. Такие фольклорные тексты более близки к понятию «живой текст», чем, например, записи примет ученого-биолога начала XX века А. С. Ермолова. Причем, как замечает сам собиратель народных изречений, ему помогали «добровольные корреспонденты», научная квалификация которых нам не известна.

Материалы В. Даля, И. Сахарова, Н. Иваницкого, Е. Якушкиной заслуживают большего «филологического» и «этнографического» доверия, поскольку в этих записях сохранены диалектные, областные, просторечные языковые элементы, свидетельствующие о «непосредственном» общении авторов собраний со своими информантами. Однако и эти записи следует квалифицировать как: «обработанные», поскольку определенную редакторскую правку получает каждое печатное издание;

Во-вторых, привлекаемый к исследованию материал неоднороден и по языковым характеристикам: Сохраненные в собраниях В. Даля; И. Сахарова; а также П. Шейна и нек. др. источниках языковые, прежде всего лексические, элементы говора, диалекта практически? отсутствуют в книгах Ю. Белякова, JI. Минько, А. Разумова, И. Заянчковского и др. Синтаксис многих приметных текстов, представленных в различного г рода: письменных источниках, также кажется? «додуманным», приведенным; к некоему литературному образцу. Определенная нейтрализация: народноречевого1 «колорита» таких: записей очевидна.

Любая запись всегда фиксирует текст на данном историческом отрезке времени, являясь отчасти фактом «смены идеологических и историко-культурных кодов, в которых закрепляются; этапы развития <. > сознания» (Путилов: 1975: 155), отчасти - показателем «творческого переосмысления исходных семантически многозначных элементов текста» (Чистов 1983: 145), отчасти — свидетельством профессионального филологического или нефилологического отношения к самому факту записи.

Подбор материала в нашей работе производился на основе базового положения о том, что научному анализу должны подвергаться лишь те фольклорные записи, которые дают представление о возможностях варьирования устного текста «в пределах того, что мы предлагаем называть зонами варьирования» (Чистов 1983: 145). Каждый из представленных источников — факт научного (нефилологического, в том числе) сбора фольклорного материала.

В большой степени замечание об известной условности («не совсем подлинности») зафиксированных на письме вариантов примет соотносится и с самим способом бытования этих маргинальных речевых образований, порой растворенных в живой речи. В повседневном общении примета часто аморфна, ее структура будто скрыта в потоке спонтанной речи, однако при необходимости заострить внимание на закономерности каких-либо причинно-следственных или временных взаимосвязей, она вычленяется из потока речи без известных затруднений, причем по традиционной для приметы текстовой схеме, соответствующей логике замеченных соотношений: Это весьма характерно для практики полевых экспедиционных записей.

Учитывая сказанное, обозначим нашу позицию в вопросе о правомерности отношения к различным записям примет как «полноправным» фольклорным текстам. Вариативность - естественный способ существования любого фольклорного произведения. К. В. Чистов на IX Международном съезде славистов высказался вполне определенно об основном качестве фольклорного текста: «Вариативность - форма функционирования фольклорного текста <.>, вне которой он никогда не существовал и существовать не мог <.>» (Чистов 1983: 145).

Редакторская или собирательская правка могут быть восприняты как сознательные вариации издательского свойства. Очевидно и то, что любое «вмешательство» в речевое, часто аморфное, произведение не может быть бесконечным. Литературная правка, как ни парадоксально, лишь более выпукло, несколько «образцово» подчеркивает идеальную модель конкретного речевого высказывания.

Важно заметить, что само существование (априори) определенной модели оформления приметного содержания, сама возможность «додумывания», доведения конкретного варианта записи до некого образца, приводят к выводу о том, что текстовая форма - это форма выражения конкретной рече-мыслительной операции, и если эта модель легко и безошибочно воспроизводится, несмотря на свою «текучесть» и некоторую «растворенность» в речи, она есть не что иное как единица системная, существующая; на уровне понятийном.

В таком случае для 1 нас равноважны и равнозначны любые фиксации исходной; модели: (полные, неполные, усеченные, адаптированные, развернутые; «додуманные») — они, в своем множестве, лишь подтверждают существование прототекста, исходной* содержательной модели, концепта текста; названного в диссертации термином «текстема»;

Сущность и дефиниции? понятия! «текстема» рассматриваются? в отдельном разделе первой теоретической главы.

Жанровый статус: приметы, её место в системе традиционных поэтических форм русского фольклора - вопрос литературоведения и фольклористики. Назовем? лишь очевидные признаки фольклорности? приметы; под которыми мы понимаем: устойчивость бытования; (как формы, так и содержания), способность к внутреннему саморазвитию содержания^ способность к реализации ; традиционных для > фольклора мотивов; наличие традиционных художественных приемов и, наконец, вычленяемость инвариантной модели:

3ai критерий определения жанра приметы следует, видимо, брать признак функциональной заданности, коммуникативной нацеленности текста, а также наличие вычленяемой, устойчивой ?логической структуры, эту коммуникативную нацеленность выражающей;

Новизна исследования: связана с: малоизученностью категорий! фольклорного • текста в ; коммун и кативном аспекте. Специфика фольклорного ? текста - устность бытования и художественно-композиционная оформлен-ность — требует, как кажется, особых замечаний теоретического порядка; поскольку вi общей теорииi лингвистики * текстам вопрос: об особом = статусе текстов традиционного фольклора практически не ставился.

Актуальность представленного к рассмотрению исследования определяется/ двумя моментами. Во-первых, назрела необходимость в изучении не только фиксированной? модели конкретного фольклорного текста; но и способов, , «механизмов» его тексто-варьирования; и тексто-изменения\ в устном бытовании - естественной среде его существования. Важно понять, почему на уровне традиции фольклорный текст как явление национальной'культуры сохраняется практически неизменным и в народном сознании остается узнаваемым в составе любого жанра;

Во-вторых, фольклорный5 текст как целое до сих; пор; не становился объектом пристального внимания теории лингвистики текста, и тем более, в> коммуникативно-когнитивном; аспекте. Материалом! болыпеш части: немногочисленных исследований? по лингвистике фольклорного текста: являлась необрядовая поэзия; причем; основу этих исследований? составляло преимущественное изучение одного языкового уровня ? (лексика или синтаксис, чаще всего).

Цель исследования! — учитывая специфику фольклорного материала, а также междисциплинарный характер современной лингвистики текста, дать комплексный лингвистический ? анализ народной приметы * как объекта: исследования лингвистики фольклорного текста.

Задачи исследования:

1. На основе анализа современных научных работ по лингвистике текста, методов лингвистического; исследования целого текста определить степень разработки теории фольклорного текста, выявить специфику фольклорного текста как объекта лингвистического изучения, рассмотреть его лингвистические категории.

2. Ввести термин, «текстема» как понятие, обозначающее «прото-текст», реализующийся или материализующийся через; конкретный вариант, в данный момент и в данное время зафиксированный; слушателем / собирателем / издателем (т. е. адресатом фольклорной коммуникации).

3. Привлекая материал множества зафиксированных на письме вариантов проявления одной текстемы, определить кратчайший; и суммарный; варианты текста, проследить способы распространения и? содержание распространения суммарного варианта. Сделать выводы о лингвистических стабилизаторах, сдерживающих варьирование текста до бесконечности.

4. Рассмотреть текстовые модели! (логический; уровень), в которых «останавливается» живое: фольклорное произведение; Дать > содержательную и структурную классификации? приметы! как фольклорного произведения и текста.

5. Дать когнитивную характеристику приметы как традиционного текста, фиксирующего! особенности! познавательного» опыта! человека на различных этапах; его развития;

6;. Проследить, способы и принципы» тексто-образования, тексто-изменения!штексто-варьированшнустойчивого, с точки зрения универсального содержания, традиционного текста; рассмотреть «механизм» сворачивания и разворачивания фольклорного текста; при неизменности традиционного содержания.

7. Рассмотреть, особенности^ текстового оформления; сновидческих примет как разновидности народных примет.

8. На основе; спонтанных устноречевых текстов! (рассказов! о снах) проследить возможность / невозможность сворачивания и разворачивания текста до уровня сновидческой приметы.

Объект исследования! - язык; текстов! фольклорных; произведений: приметы; сонника! (сновидческих примет), устных сновидческих рассказов (развернутых сновидческих. примет); Многие тексты- не имеют строгих структурно-синтаксических свойств. Именно эта видимая «текучесть», речевая вариативность приметы, устного рассказа, с одной стороны, и достаточно устойчивый» набор (на уровне логических структур) моделей; их оформляющих, — с; другой, позволят определить особый статус ш специфические категории; фольклорного s текста, поскольку потребуют многоаспектного • взгляда на проблему «текстуальности» устного народнопоэтического произведения в целом.

Предмет исследования - примета как фольклорный текст с характерными лингвистическими свойствами, признаками! и категориями. Выделенные в. результате лингвистического^ анализа наиболее устойчивые модели реализацииi приметного содержания? (структурно-синтаксический,, логический уровни) имеют весьма;интересную плоскость рассмотрения - как этнокультурные1 явления,, являющиеся; по теории? когнитивных исследований, «продуктом структур человеческого познания» (Кибрик; 1994:: 126).

Когнитивные? наблюдения- над формой! различных; жанров? фольклора' позволяют думать об особых видах фиксации? мышлением окружающего мира: Если под конкретным вариантом; фольклорного произведения видеть скрытый«текст (первообраз текста), то понятно, что и в устной традиции и в письменном творчестве средневековья «текст отражал мировосприятие и мировоззрение; он I создавал конструктивные образцы мысли * и; чувства» (Кол е-сов 1989: 9).

Методы?исследования!продиктованы поставленными;задачами:и спецификой; изучаемого материала:. Во-первых, для выявления;объема; понятия; «фольклорный текст», а также установления основных категорий фольклорного текста; необходимым окажется- научное обобщение (реферирование) теоретических; работ по исследуемой; проблематике (лингвистика; текста — лингвистика: фольклорного текста): Во-вторых, по причине малоизученности приметы как объекта лингвистического рассмотрения,. в работе будет применен описательный; метод. В-третьих, для выяснения; текстовых признаков приметы необходим структурно-типологический метод анализа имеющихся в нашем; распоряжениид записей примет. В-четвертых, метод когнитивного анализа? текстовых реализаций приметного содержания позволит выявить ментальные основыl «фольклорной логики». В-пятых, в; работе будет предпринята попытка текстемного анализа имеющегося в нашем распоряжении материала. Совокупность предполагаемых методов исследования может дать основу для выработки; специфической; методологии лингвистического анализа фольклорного текста.

Основные положения, выносимые на обсуждение:

1. Лингвистический анализ фольклорного текста должен учитывать естественную в фольклорном сознании и коммуникации изоморфность слова, действия и предмета. Поэтому важными оказываются онтологические и генетические признаки конкретного фольклорного произведения. Необходимо иметь в виду и то, что язык фольклорного произведения не может быть рассмотрен изолированно, в отрыве от культурной и прагматической ситуации своего существования, поэтому при его изучении необходимы междисциплинарные усилия.

2. Фольклор - специфическое «языковое знание» (термин И. А. Боду-эна де Куртенэ). Эта специфика кроется в особом пралогическом (с точки зрения; современной логики) взгляде на окружающую действительность: попытка словесно упорядочить мир - основа всей языковой деятельности в фольклоре. Если традиция - повторение языкового знания, то фольклорное произведение безусловно служит идее повторяемости, спиралевидного бытия, которая более доступна массовому сознанию в условиях жесткой борьбы за выживание.

3. Примета - попытка познания мира во взаимосвязях. Опорой этих связей выступает «метка», знак, чаще всего — предмет в своей двоякой сущности - собственно материальной и символической, поэтому слово в тексте заменяет действие, текст - ситуацию в целом. Примета фиксирует объективные (погодные, например) и необъективные (мифологические, например) соотношения, однако логика их вербального осмысления, текстового структурирования в обоих случаях одинакова, что свидетельствует об их тождестве в общей парадигме познания.

4. Фольклорный текст имеет два статуса: «устный текст» (живой, незафиксированный) и «письменный текст» или «текст записи» (статичный вариант, перекодированный, фиксированный). Для лингвистики фольклорного текста оба статуса - равноважны: устный текст демонстрирует устойчивость традиционных форм отражения действительности, записи - способность этих содержательных форм быть остановленными, изученными в статике, то есть, говоря языком лингвистики текста, - быть объектами лингвистического изучения, быть т е к с т а м и. В этом смысле каждая запись, каждая фиксация должна восприниматься как неокончательный вариант, как одна из возможных реализаций некоего прототекста, существующего в культурном знании народа.

5. Сравнительный анализ вариантов одного прототекста выявляет его устойчивые (инвариантные) и изменчивые зоны. Лингвистический анализ этих зон демонстрирует неодинаковое (с точки зрения языковых уровней) варьирование языковых элементов. Наиболее устойчивым к варьированию оказывается собственно текстовый уровень. Многочисленные речевые варианты как бы произрастают из этого ; прототекста, своеобразного эмбриона ряда текстов-вариантов. Это системная, понятийная текстовая единица; она может быть названа текстемой.

6. Определенная коммуникативная функция в многочисленных речевых повторениях порождает модель фольклорного произведения (форма тек-стемы). Лексическое наполнение модели в живом речевом существовании подвержено весьма активному варьированию, синтаксическое - более стабильно. Распространение модели зависит от многих причин. Но распространение неизбежно - в этом главная особенность вариативных текстов. Под распространением следует понимать и сворачивание и разворачивание первичного текста, поскольку сворачивание, как правило, предполагает «сгущение мысли» (термин А. А. Потебни), а «разворачивание» - расширение информативного поля текста.

7. Лингвистическому анализу подвергается лишь запись (т. е. конкретный, фиксированный вариант текстемы). Однако при наличии множества вариантов одного текста (= текстемы) возможен и анализ инвариантной модели, понимаемой нами как слепок когнитивных структур мышления, фиксирующей способы вербального познания мира.

Теоретическая значимость работы видится в поиске метода лингвистического анализа специфического языкового и культурного явления - фольклорного текста. Выводы об исконной познавательной функции формы и содержания фольклорного текста могут лечь в основу новых исследований о природе и характере фольклорного текста. Результаты исследования могут стать частью масштабного изучения глубинных механизмов фольклорного мышления, архаичного и современного одновременно. Лингвистика фольклорного текста как отрасль традиционной лингвистики текста может дать ответы на многие вопросы, касающиеся вербальной характеристики «общественного бессознательного» (К.- F. Юнг), «мифологии повседневности» (К. А. Богданов).

Практическая значимость заключается в том, что материал диссертационного исследования может стать основой спецкурса «Лингвистика фольклорного текста», имеющего важное значение для студентов и аспирантов, интересующихся проблемами лингвофольклористики. Выводы лингвистического порядка могут существенно дополнить учебный курс «Устное народное творчество», традиционно ориентированного на факты и теоретическую базу литературоведения.

Структура работы: диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка источников и литературы, а также трех приложений.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Садова, Татьяна Семеновна

6. 4. Выводы

1. Устный сновидческий рассказ:можно? рассматривать как особое текстовое состояние сновидческой i приметы. С одной стороны, сно-видческая: примета может быть содержательным «стимулом» для создания: развернутого текста снорассказа. Такой; устный; рассказ реализует постжанровое состояние текста приметы. С другой; стороны, сновидче-ская примета может быть.итогом, содержательным; выводом=сюжетного; рассказа-повествования < о f сне. В i этом»случае; устный рассказ; квалифицируется как дожанровое состояние текста сноприметы.

2. Рассмотренные способы; свертывания; и; развертывания? текста приметы: в; различных его * состояниях дают основание; говорить о том, что «механизм» и логика этих процессов и в случае с фольклорными текстами, и в современных устных сновидческих рассказах,,в принципе, идентичны.

3. Модели самих; рассказов, в«которые; помещается реальность сна,,рождаются«в потоке речи спонтанно; это, строго говоря, типизированные речевые конструкции; создающие устный текст рассказа о сне.

4. Любой такой рассказ есть неизбежная интерпретация сновидения, и, чаще всего, интерпретация творческая, поскольку связана с неизбежной переработкой увиденного, неизбежным, по мере рассказывания, осознанием происходивших: во сне событий. Интерпретация выражается з прежде1 всего желанием логично и в соответствии; с реальностью отобразить увиденное во сне.

5. Лингвистические средства интерпретационного характера являются специфическими «знаками», маркирующими именно этот тип устного рассказа (лексические и синтаксические, прежде всего): присутствие частых вставных конструкций с семантикой сравнения реальности сна и яви («как будто .») или со значением узнавания («вроде это было в нашем доме»); использованием «персонажной» лексики, характерной только для снорассказов (например, названия умерших покойников, выступающих в роли активных субъектов действия) и нек. др.

6. В любом рассказе о сне (и развернутом и кратком) можно выделить несколько структурно-семантических пластов, способных стать «поставщиками» знаковых символов сна, имеющих прогнозирующее значение.

7. Смысловое членение текста снорассказа не подчиняется ни синтаксической, ни логической стратификации текста. Основным показателем границ смыслового отрезка является наличие в нем информации либо о субъекте повествования ([s]), либо о сновидческом знаке ([р1]), либо о его пророчестве ([р2]).

8. Примета вычленяется по заданным лексико-грамматическим моделям, являясь своеобразным текстом-кодом, текстом-знаком, сохраняющим основные семантические и общекультурные соотношения (обусловленность) между знаком сна и реальным событием.

9. Любой носитель культуры имеет возможность создавать и разрушать тексты снорассказов, будучи не в состоянии ничего изменить той ее части, которую следует называть «коллективной традицией», «культурным знанием» народа.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Садова, Татьяна Семеновна, 2004 год

1. Абрамов С. Р. Герменевтика, интерпретация, текст// Stadia Linguistica- 2: Язык и общество. Лингвистика текста и лингвостилистика. СПб., 1996. С. 114-119.

2. Абрагам КС он и миф / Пер. с нем. М. Кадиш. М., 1912.

3. Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря: Весенне-летний цикл. М., 2002.

4. Агеева Р. А. Пространственные обозначения и топонимы в заговоре как типе текста //Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982. С. 132-159.

5. Адмони В. Г. Грамматика и текст // Вопр. языкознания. 1985. № 1. С. 63-69.

6. Азбелев С. Н. Основные понятия текстологии в применении к фольклорному материалу // Принципы текстологического изучения фольклора. М.; JL, 1966. С. 260302.

7. АкишинаА. А. Структура целого текста. М., 1979. Вып. 1-2.,

8. Андреева С. В. Аспекты исследования коммуникативных единиц текста // Текст. Структура и семантика: Доклады VIII Международной конференции. М., 2001. С. 217-224.

9. Аникин В. П. Теория фольклора: Курс лекций. М., 1996.

10. Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государства XIV-XVII вв. / Сост. С. Д. Бабишин. М., 1985.11 .Арнольд И. В. О понимании термина «текст» в стилистике декодирования // Стилистика художественной речи. JL,1980. С. 3-11.

11. Артеменко Е. Б. Синтаксический строй русской народной лирической песни в аспекте ее художественной организации. Воронеж, 1977.

12. Артеменко Е. Б. Принципы народно-песенного текстообразования. Воронеж, 1988.

13. Артеменко Е. Б. «Образ автора» как структурообразующий фактор фольклорного текста // Исследования по лингвофольклористике. Курск, 1994. С. 3-5.

14. Арутюнова Н. Д. Роль связки в логическом представлении структуры предложения // Логический анализ естественного языка. Вильнюс, 1982. С. 91-94.

15. Архипов PI. К. О демистификации и демифологизации языка // Studia Linguistica. СПб., 1996. С. 8-14.

16. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982.18 .Афанасьев А. Я. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865-1869. Т. 1-3.

17. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

18. Балов А. Черты русского народного календаря // Русский Архив. 1907. № 1. С. 109137.21 .Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

19. Бекасова Е. Н. Трансплантация текста в истории русского языка // Текст. Структура и семантика: Доклады VIII Международной конференции. М., 2001. Т. С. 278 283.

20. Беляков Ю. П. Народные приметы. Ярославль, 1981.

21. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

22. Берестнев Г. И. Иконичность ДОБРА и ЗЛА // Вопр. языкознания. 1999а. № 4. С. 99-113.

23. Берестнев Г. И. Образы множественности и ОБРАЗ множественности в русском языковом сознании // Вопр. языкознания. 19996, № 6. С. 83-99.

24. Богданов К. А. Повседневность и мифология: исследования по семиотике фольклорной действительности: Автореф. докт. дис. М., 2002.

25. Болотнова Н. С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. Томск, 1992.

26. Борисов С. Б. Рукописный девичий рассказ. М., 2002. 520 с.

27. Будде Е. Ф. Место и значение духовных стихов в истории русской народной словесности// Филологические записки. 1883. Вып. 3. С. 1-28.

28. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997.

29. Бурцев А. Е. Народные поверья, приметы, предсказанья, предрассудки и обычаи русского народа. СПб., 1911.

30. Буслаев Ф. И. Народная поэзия. Исторические очерки. СПб., 1887.

31. Белецкая Н. Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978.

32. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М., 1980.

33. Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для вузов / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1986.

34. Виноградов Г. С. Страна детей. СПб., 1999.

35. Гиген-Торн Н. И. Магическое значение волос и головных уборов в свадебных обрядах Восточной Европы // Советская этнография. 1933. № 5-6. С. 76-88.

36. Г'лзарх Р. С. О месте текста в системе языковой коммуникации // Текстообразую-щие свойства языковых единиц. Алма-Ата, 1987. С. 6-8.

37. Гак В. К. Пространство вне пространства: О понятиях места, предмета и пространства//Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. С. 127-134.

38. Гальперин И. А Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

39. Гаспаров Б. М. Язык. Память. Образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996.

40. Гаспаров Б. М. Поэтика «Слова о полку Игореве». М., 2000.

41. Герасимов \f. К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого уезда Новгородской губернии // Этнографическое обозрение. 1894. Кн. XX, № 1.86-129.

42. ГердА. С. Введение в этнолингвистику: Учеб. пособие. СПб., 1995.

43. Гиндин С. И. Советская лингвистика текста: Некоторые проблемы и результаты (1948-1975) // Изв. АН СССР. Сектор лит. и языка. 1977. Т. 36, № 4. С. 348-358.

44. Гиндин С. И. Что такое текст и лингвистика текста // Аспекты изучения текста. М., 1981. С. 25-32.

45. Головин В. В. Русская колыбельная песня: фольклорная и литературная традиция: Автореф. докт. дис. СПб., 2000.

46. Горнфелъд А. Г. Фигура в поэтике и риторике // Вопросы теории и психологии творчества. Харьков, 1911. Т. 1.

47. Гринцер П. А. Эпические формулы в «Махабхарате» и «Рамаяне» // Типологические исследования по фольклору. М., 1975. С. 156-181.

48. Гусев В. Е. О специфике восприятия фольклора // Творческий процесс и художественное восприятие. Л., 1977.

49. Гучинская Н. О. Границы стилистики, поэтики и герменевтики при интерпретации художественного текста. СПб., 1995. С. 44-64.

50. Давыдова С. А. Русское кружево и русские кружевницы. СПб, 1892.

51. Даль В. И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. М., 1880.

52. Дерунов С. Материалы для народного снотолкователя // Этнографическое обозрение. 1898. № 1. С. 149-151.

53. Джусти — Фичи Ф: Чужая речь (высказывание) в балканославянских языках // Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994. С. 11-17.

54. Диалектика познания и современная наука / Ред. М: М. Розенталь. М., 1973.

55. Дмитриевская И. В. Системные критерии целостности текста // Исследования целого текста: Тезисы докладов и сообщений совещания. М., 1986. С. 47-52.

56. Добровольский В. Н. Данные для народного календаря Смоленской губернии в связи с народными верованиями // Живая старина. 1898. Вып. 3-4. С. 357-380.

57. Довнар-Запольский М. В. Заметки по белорусской этнографии // Живая старина. 1893. Вып. 2. С. 104-123.

58. Довнар-Запольский М. В. Исследования и статьи. Т. I. Киев, 1909.

59. А. Долинин К. А. Интерпретация текста. М., 1985.

60. Дридзе Т. М. Язык и социальная психология. М., 1980.вв.Душечкина Е. В. Русский святочный рассказ: становление жанра. СПб., 1995.

61. Евгеньева А. П. Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII- XVIII вв. М.; Л., 1963.

62. Евтюхин В. Б. Категория обусловленности в современном русском языке и вопросы теории синтаксических категорий. СПб., 1997. 200 с.

63. Ермолов А. С. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. СПб., 1901. Т. I-IV.

64. Ермолов А. С. Народные приметы на урожай. СПб, 1905.

65. Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. М., 1982.12.3абылинМ. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880.

66. Зарубина Н. Д. Текст: лингвистический и методический аспекты. М., 1981.

67. Заянчковский И. Ф. Животные, приметы и предрассудки. М., 1991.

68. Зеленин Д. К. Из быта и поэзии крестьян Новгородской губернии // Живая старина. 1905. Вып. 1-2. С. 1-56.

69. Земская Е. А. Городская речь и задачи ее изучения // Разновидности городской устной речи. М., 1988. С. 5-44.

70. Земцовский И. И. Поэзия крестьянских праздников. JI., 1970.

71. Золотова Г.А. Очерки функционального синтаксиса русского языка». М., 1973.

72. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 2001.

73. Иваницкий Н. А. Сборник сведений для изучения быта крестьянского населения России. Вып. II. М., 1890. С. 141-143.

74. Иванов В. В., Топоров В. Н. К реконструкции праславянского текста // V Международный съезд славистов. Славянское языкознание: Доклады советской делегации. М., 1963;

75. Иванов В. В., Топоров В. Н. Инвариант и трансформация в мифологических и фольклорных текстах//Типологические исследования по фольклору. М., 1975. С. 44-76.

76. Иванова Н. Н. Народный прогноз и прогностические паремии в диалектной речи // Псковские говоры: синхрония и диахрония. Псков, 2003. С. 83-91;

77. Иванова Т. Г. Специфика фольклористической текстологии // Русский фольклор. Т. XXVI. 1991. С. 5-12.

78. ИзенбергХ. О предмете лингвистической теории текста // Новое в зарубежной лингвистике. Bbin.VIII: Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы. М., 1978. С. 22-35.

79. Ионицэ М. П. Глоссарий контекстуальных связей. Кишинев, 1981.

80. Кавелин К. Несколько слов о приметах // Архив ист.-юр. сведений, относящихся до России. М., 1850. № 1, отд. VI. С. 3-13.

81. Казакевич О. А. Модель причинности в системе автоматического понимания текста // Вычислительная лингвистика. М., 1982. С. 90-104.

82. Калинский И. Я. Церковно-народный месяцеслов. М., 1990.

83. Каспранский Р. Р. «Звучащий текст» и его порождение // Материалы V Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1975. С. 244-250.91 .Кибрик А. Е. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопр. языкознания. 1994. № 5. С. 126-139.

84. Кожина М. Н. О разграничении понятий «текст» и «речевой стиль» //

85. Криничная Н. А. Русская мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов. В 3-х т. М., 2001. Т. 1.

86. Кожинов В. Литература и слово (Методологические заметки) // Поэтика и стилистика русской литературы: Памяти В. В. Виноградова. Л.,1971. С. 320-328.

87. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986.

88. Колесов В. В. Древнерусский литературный язык. Л., 1989.

89. Колесов В. В. «Домострой»: язык и текст // Язык и текст. СПб., 1998. С. 5-16.

90. КолшанскийГ. В. Контекстная семантика. М., 1980.

91. Кондратьев Б. С. О мифологизме Ф.М. Достоевского: Онтология и поэтика сна. Арзамас, 2001;

92. Коринфский А. А. Народная Русь. М., 1901.

93. Косидовский 3. Сказания евангелистов. М., 1987.

94. Костомаров Н. Громник и колядник // Памятники старинной русской литературы: Ложные и отреченные книги русской старины, собранные А. Н. Пыпиным. 1862. Вып. III. С. 154-155.

95. Круглый год: Русский земледельческий календарь / Сост., вступ. ст. и прим. А. Ф. Некрыловой. М., 1991.

96. Куайн У. В. Слово и объект // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVIII. М., 1986. С. 24-98.

97. Кубрякова Е. С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка: Языки пространств. М., 2000. С. 84-92.

98. Кузнецов А. М. Литературно-художественный текст как явление массовой коммуникации//Стилистика текста. Якутск, 1995.

99. Купина Н. А. Принципы лингвистического анализа художественного текста: Методические разработки для студентов. Свердловск, 1977.

100. Кухаренко В. А. Интерпретация текста. Л., 1988.

101. Лаптева О. А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976.

102. Левинтон Г. А. К проблеме изучения повествовательного фольклора // Типологические исследования по фольклору. М., 1975. С. 303-319.

103. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М., 1969.

104. Лингвистика текста: Материалы научной конференции. 4.1—2. М., 1974.

105. Лихачев Д. С. Текстология: Краткий очерк. М.; Л., 1964.

106. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967.

107. ХЪ.Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1986.

108. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков. СПб., 1998.

109. Лосева Л. М. Как строится текст. М., 1980.

110. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992.1 \9.Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000.

111. Ляцкий Е. Материалы для народного снотолкователя // Этнографическое обозрение. 1898. № 1.С. 139-149.2\.Майков Л. Великорусские заклинания. СПб., 1869.

112. Манн Р. Заметки к тексту «Слова о полку Игореве» // Исследования «Слова о полку Игореве». JL, 1986. С. 129-138.

113. Маркович В; М. О мифологическом подтексте сна Татьяны // Болдинские чтения. Горький, 1987. 107-126.

114. Маслов Б. А. Проблема лингвистического анализа связного текста (надфразовый уровень): Учебное пособие к спецкурсу. Таллинн, 1975.

115. Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок. М., 1967. С. 237-265.

116. Меднис Н. Е. Мотив воды в романе «Преступление и наказание» // Роль традиции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1994. С. 78-82.т.Мезенцев В. А. Биография примет. М., 1968. С. 78-82.

117. Мельников М. Н. Русский детский фольклор. М., 1987.

118. Y29.Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл *-♦ текст». М., 1999. — 346 с.

119. Минько Л. И. Суеверия и приметы (Истоки и сущность). Минск, 1975.131 .Можаровский А. Р. Отголоски старины и народности // Изв. Тамбовск. ученой архивной комиссии. 1903. Вып. XLVIII. С. 1-160.'

120. Молданова Т. А. Архетипы в мире сновидений хантов. Томск, 2001.

121. Москальская О. И. Семантика текста // Вопр. языкознания. 1980. № 6. С. 32-34.

122. Москальская О. И. Грамматика текста. М., 1981.

123. Мыркин В. Я. Текст, подтекст и контекст // Вопр. языкознания. 1976. № 2. С. 86-93.

124. Невская Л. Г. Тавтология как один из способов организации фольклорного текста // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 192-197.

125. НечаенкоД. А. Сон, заветных исполненный знаков. М., 1991.

126. Никитина С. Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.

127. Никитина С. Е. Семантические признаки научных и фольклорных текстов // Исследования целого текста: Тезисы докладов и сообщений совещания. М., 1986. С. 103— 105.

128. Никифоровский Н. Я.Простонародные приметы и поверья. Витебск, 1897.

129. Никифоровский Н. Я. Материалы для народного снотолкователя // Этнографическое обозрение. 1898. Вып 1. С. 133-139.

130. Николаева Т. М. Предисловие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы. М., 1978. С. 5-39.

131. Николаева Т. М. Единицы языка и теория текста // Исследования по структуре текста. М., 1987. С. 25-57.

132. Новиков А. И. Семантика текста ее формализация. М., 1983.

133. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы. М., 1978.

134. Новый полный снотолкователь с научным объяснением теории снов, галлюцинаций и сомнамбулизма и со словарем сновидений. М., 1897.

135. А9.Носова Г. А. Язычество в православии. М., 1975.

136. Общерусский дневник церковных, народных, семейных праздников и хозяйственных занятий, примет и гаданий / Сост. А. С. Петрушевич. Львов, 1865.

137. Оссовецкий И. А. Об изучении языка русского фольклора // Вопр. языкознания. 1952. №3. С. 93-112.

138. Пермяков Г. Л. От поговорки до сказки: (Заметки по общей теории клише). М.,1970.

139. Пермяков Г. Л. Паремиологический эксперимент: Материалы для паремиологиче-ского минимума, полторы тысячи русских пословиц, поговорок, загадок, примет и др. нар. изречений, наиболее распространенных в живой разговорной речи. М.,1971.

140. Петров В. В. Язык и логическая теория // Новое в зарубежной лингвистике: Логический анализ языка. Вып. XVIII. М., 1986. С. 5-23.

141. Поляков М. Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1986.

142. Попов Г. Русская народно-бытовая медицина: Заговоры. СПб., 1903.

143. Поппер К. Открытое общество и его враги: в 2 т. Т. I. М., 1992.

144. Потебня А. А. О мифическом значении некоторых обрядов и поверий. М., 1865.

145. Потебня А. А. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905.

146. Потебня А. А. Теоретическая поэтика. М., 1990.

147. ХвЪ.Предтеченский Н. Баня, игрище, слушанье и шестое января:: Этнографические очерки Кадниковского уезда// Современник. 1864. Вып. IX, сентябрь. С. 499-522.

148. Припадчев А. А. Текстообразование древнерусских жанровых форм (чудо, плач, молитва): Автореф. докт. дис. Воронеж, 2001.

149. Прокофьев Н.И. Видение: как жанр древнерусской литературы // Ученые записки МГПИ им. Ленина, 1964.

150. Хвб.Пропп В. Я. Морфология сказки. Л., 1928.

151. Пропп В. Я. Поэтика фольклора (Собрание трудов В. Я. Проппа) / Сост., предисловие и коммент. А. Н. Мартыновой. М., 1998. 352 с.

152. Пропп В. Я. Русские аграрные праздники: Опыт историко-этнографического исследования. М., 2000.

153. Путилов Б. Н. Мотив как сюжетообразующий элемент // Типологические исследования по фольклору. М., 1975. С. 141-155.

154. Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура. СПб, 1994.

155. Пятигорский А. М. Мифологические размышления: Лекции по феноменологии мифа. М., 1996.

156. Рабинович Е. Г. Тип календаря и типология культуры // Историко-астрономические исследования. Вып. XIV. М., 1978. С. 141-154.

157. МЪ.Разумова И. А. Потаенное знание современной русской семьи. Быт. Фольклор. История. М., 2001.

158. Раевский Д. С. О генезисе повествовательной мифологии как средства моделирования мира // Фольклор и этнография: У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. Л., 1984. С. 63-69.

159. Ревзин И. И. Современная структурная лингвистика: Проблемы и методы. М., 1977.

160. Резанова Е. И. Материалы по этнографии Курской губернии // Труды Курской ученой архивной комиссии. Курск, 1911. Вып. 1. С. 211-221.

161. Реферовская Е. А. Лингвистическое исследование структуры текста. Л., 1983.

162. Романов Е. Опыт белорусского снотолкователя // Этнографическое обозрение. 1889. Кн. III. С. 54-72.

163. РощинА. Н. Сам себе синоптик. Киев, 1983.

164. Руднев В. Культура и сон // Даугава. 1990. № 3. С. 121-125.

165. Русский язык. Текст как целое и компоненты текста: Виноградовские чтения. XI. М., 1982.

166. Рябцева Н. К. Коммуникативный модус и метаречь // Логический анализ языка: Языки речевых действий. М., 1994. С. 11-17.

167. Сахаров И. П. Сказания русского народа. Народный дневник. Праздники и обычаи. СПб., 1885.

168. Селиванов Ф. М. Народная лирическая поэзия последнего столетия // Частушки. М., 1990 (Библиотека русского фольклора; Т. IX). С. 5-28.

169. Сенина Н. А. Именительный темы в устном тексте // Текст. Структура и семантика: Доклады VIII Международной конференции. Т. 2. М., 2001. С. 320-327.1. Ш.СепирЭ. Язык. М., 1934.

170. Серкова Н. И. Предпосылки членения текста на сверхфразовом уровне // Вопр. языкознания. 1978. №3. С. 75-82.

171. Силантьев И. В. Сюжет и жанровый статус беллетристического произведения // Роль традиции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1994. С. 17-26.

172. Скрозникова А. Б. Ассоциативная реакция как единица порождения сообщения (текста) // Материалы V Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1975. С. 138-139.

173. Слюсарева Н. А. Введение // Аспекты общей и частной теории текста. М., 1982. С. 3-9.

174. Сонник-Ворожея. СПб., 1912.

175. Сонник, или Истолкование снов, выбранное из наблюдений астрономических и физических и по алфавиту расположенное. М., 1868.

176. Сонник, или Искусство толковать сны. М., 1910.

177. Степанов Ю. С. «Слово» // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. С. 288—305.

178. Страхов И. В. Психология сновидений. Саратов, 1955.

179. Стрижев А. Н. О волшебных травах, приметах и некоторых суевериях. М., 1968.

180. Стрижев А. Н. Народные приметы. М., 1997.

181. Структура текста / Отв. ред. Т. М. Николаева. М., 1980.

182. Суворова JI. Н. Текст как уровень языковой системы // Взаимодействие:языковых структур в системе. Л., 1980; Выш 4: С. 210-219;

183. СудникТ. Л/. К описанию структуры одного белорусского (восточнополесского) заговора//Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 184-192.201 .Тамарченко Н. Д. Сюжет сна Татьяны и его источники // Болдинские чтения, Горький, 1987. С.107-126.

184. Тарпанов 3.' К. Очерки по синтаксису русских пословиц. Л., 1982.

185. Тарпанов 3. /^. Становление типологии русского предложения в ее отношении к эт-нофилософии. Петрозаводск, 1999.' 208 с.

186. Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук / Пер. с англ. О. Н. Дынник.М., 1948.

187. Текст: семантика и структура. М., 1983.20в.Терещенко А. В1Быт русского народа. СПб., 1848. 4.1.

188. Толстая С. М. Славянские мифологические представления о душе // Славянский и балканский фольклор: Народная демонология. М., 2000. С. 52-96.

189. Толстой Н. Я. Славянские народные толкования снов и их мифологическая основа // Очерки славянского язычества. М., 2003. С. 303-310.

190. Толстой Н. И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 199512Ю.Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 227-285.

191. Ухов П. Д. Атрибуции русских былин. М., 1970.2\5.Фаттахова Н. Н. Семантика и синтаксис народных примет в русском и татарском языках: сопоставительный аспект: Автореф. докт. дис. Казань, 2002.

192. Флоренский П. А., священник. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М., 2000.

193. Фоллесдаль Д. Понимание и рациональность// Новое в зарубежной лингвистике: Логический анализ языка. Вып. XVIII. М., 1986. С. 139-159.

194. Фрейд 3. Толкование снов. Мм 1999.

195. Фрейденберг О: М. Методология одного мотива // Актуальные проблемы семиотики культуры. Тарту, 1987. Вып. XX. С. 120-131.

196. Харченко В; К. Язык народной приметы // Рус. яз. в школе. 1992. № 1. С. 78-82.221 .Харченко В: К. Народная примета как феномен культуры // Исследования по лин-гвофольклористике. Курск, 1994. Вып.1. С. 7-9.

197. Храпченко М. Б. Текст и его свойства // Вопр. языкознания. 1985. № 2. С. 3-10.

198. Христофорова О. Б. Логика толкований: Фольклор и моделирование поведения в архаических культурах. М., 1998.

199. Хроленко А. Т. Семантика фольклороного слова. Воронеж, 1992.

200. Хроленко А. Г. Композит в структуре словаря былинной речи // Исследования по лингвофольклористике. Курск, 1994. Вып. 1. С. 3-4.

201. Хроленко А. Т. Этнолингвистика: понятия, проблемы, методы. Славянск-на-Кубани, 2000.

202. Цивьян Е. В. Мифологическое программирование повседневной жизни // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. С. 154-178.

203. Черепанова О: А. Мифологическая лексика русского Севера. Л., 1983.

204. Черепанова О. А. Кем «полохали» детей на Руси // Живая старина. 1994. № 1. С. 23— 26.

205. Черепанова О. А. Мифологические рассказы и легенды Русского Севера. СПб., 1996.

206. Чернухина И. ^. Элементы организации художественно-прозаического текста. Воронеж, 1984.

207. Чистов К. В. Специфика фольклора в свете теории информации // Типологические исследования по фольклору. М., 1975. С. 26-44.

208. Чистов К. 5. Поэтика славянского фольклорного текста: Коммуникативный аспект // V111 Международный съезд славистов. История, культура, этнография и фольклор славянских народов: Доклады советской делегации. М., 1978Г С.

209. Чистов К. В. Вариативность и поэтика фольклорного текста // IX Международный съезд славистов. История, культура, этнография i и; фольклор славянских народов: Доклады советской делегации. М.1, 1983; С. 143-170.

210. Чичеров В. И. Зимний;период русского земледельческого календаря;XVI-XIX ве ков: Очерки по истории верований; М., 1957.

211. Чулков М. Абевега русских суеверий. М., 1786.

212. Шатии Ю. В. Мотив и контекст // Роль традиции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1994. С. 5-16.

213. Шахнарович А. М., Гав М. А. Прагматическая структура и семантика текста // Стилистика текста. Якутск, 1995. С. 5-15.241 .Шахнович М Я. Приметы верные и суеверные. Д., 1984;

214. ШейнП. В. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, сказках, легендах и т. п. Т. I, вып. 1-2. СПб., 1898.

215. Шмидт 3. Й. «Текст» и «История» как базовые категории // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII: Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы. М., 1978. С. 89-108."

216. Щенников Г. X. Художественное мышление Ф. М. Достоевского. Свердловск, 1978.

217. Щуров И: Календарь народных примет, обычаев : и поверьев на Руси // Чтения в Имп. об-ве ист. древностей при Моск. ун.-те. 1867. Кн. 4. С. 175-204.

218. Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. М;, 1987.

219. Юмановаь Т. С. Номинация лица' в русских народных заговорах: Автореф. канд. дисс.Л., 1988.

220. Юнг К.- Г. Архетип и символ; М., 1991.

221. Юрганов A: JI. Категории русской средневековой культуры. М., 1998.

222. Юрков С. Е. Гротеск в мифологическом сознании русского средневековья // Смысл мифа. Вып. № 8. СПб., 2001. С. 169-172.25\.Якушкина Е. И; Народный сонник из Каргополья // Живая старина. 1999. №2. С. 29-30.

223. Янко Т. Е. О понятиях коммуникативной структуры и; коммуникативной стратегии (на материале русского языка) // Вопр. языкознания. 1999. № 4. С. 28-55.

224. Яремецкий И. Громник // Киевская старина. 1892. Т. XXXVI. С. 483-485.

225. Beaugrande R. A. de, Dressier W. U. Introduction to textlinguistics, L. New York -Longman, 1981.

226. Hartmann P. Text als Linguistishes Objekt. In: Beitrage zur Textlinguistik. Miinchen, 1971. S. 9-29.

227. Honko L. The Final Text of Recommendation for the Safeguarding of Folklore // NIF Newsletter. 1989. Nos. 2-3. P. 8.

228. Hoppal M. Genre and Context in narrative event: Approaches to verbal semiotics // Genre, Structure and Reproduction in Oral Literature // Ed. by L. Honko, V. Voight. Budapest, 1980. P. 107-128.

229. Jonnes D. The matrix of Narrative: Family, Systems and Semiotics of Story. Berlin; New York, 1990.

230. The Culture of Autobiography/ Stanford, 1993.

231. Fan Dijk 77 A. Text and Context. Exploration in the Semantics and Pragmatics of Dis-cours. New York, 1976.1. СЛОВАРИ

232. Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии / Отв. ред. К. П. Кабашников. Минск. 1983.

233. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М., 1990.

234. Мифология: Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский: изд. 4-е. М., 1998.

235. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой: изд. 23-е, испр.М:, 1990.

236. Русский демонологический словарь / Сост. Т. А. Новичкова. СПб., 1995.

237. Славянская мифология: Энциклопедический словарь; 2-е изд. М., 2002.

238. Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. / Под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 1999.

239. Словарь иностранных слов: изд. 18-е, стереотип. М. 1989.

240. Философский энциклопедический словарь / Гл. ред. Л. Ф. Ильичев. М., 1983.