Мифопоэтическая концепция слова и творчества в поэзии Н. Гумилева тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Паздников, Павел Владимирович

• Паздников, Павел Владимирович
• кандидат филологических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Паздников, Павел Владимирович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ Магия как поэзия и поэзия как магия в доакмеистическом творчестве Гумилева

ГЛАВА ВТОРАЯ «И слово стало плотию» в гумилевском творчестве периода становления акмеизма

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Мифопоэтический синтез «образа мира» и «интегральная» концепция слова и поэта в творчестве позднего Гумилева

§3.1. Мифопоэтические основы «интегральной» поэтики Гумилева

§ 3.2. Авторский миф в «Огненном столпе» - в свете синтетической концепции слова

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мифопоэтическая концепция слова и творчества в поэзии Н. Гумилева»

Имя Николая Степановича Гумилева «вернулось» в русскую литературу одним из последних. Поскольку период вынужденного забвения личности и творчества поэта продолжался более шестидесяти лет, вплоть до конца 1980-х научное гумилевоведение в основном было представлено зарубежными публикациями: В.Вейдле, С.Маковского, И.Одоевцевой, Н.Оцупа, JI.Страховского, Г.Струве, А.Толстого, Н.Ульянова и др. В 1990-е, когда стали появляться новые материалы, касающиеся биографических сведений о 4 Гумилеве, его окружения и прочего, интенсивное изучение творческого наследия поэта началось и на его родине.

За минувшие годы российским и зарубежным литературоведам удалось сформировать оригинальную исследовательскую традицию. Однако, несмотря на выдающиеся достижения, сделанные в этой сфере М.Баскером, Ш.Греем, Г.П.Струве, Э.Сэмпсоном, Н.А.Богомоловым, Ю.В.Зобниным,

A.И.Павловским, С.Л.Слободнюком, М.В.Смеловой, Р.Д.Тименчиком, 4. Г.М.Фридлендером, М.Д.Эльзоном и др., исследователям творческого наследия

Н.Гумилева предстоит сделать еще очень многое.

Тема «Мифопоэтическая концепция слова и творчества в поэзии Н.Гумилева», вынесенная в название диссертационной работы, разрабатывается в русле одного из актуальных направлений современного литературоведения, связанного с семиотико-мифологическим аспектом изучения художественной литературы. В целом, мифопоэтическая стратегия довольно успешно применяется в последнее время в качестве концептуальных интерпретаций творчества поэтов Серебряного века: А.Блока (Д.Максимов, * З.Минц, И.Приходько, Д.Магомедова), О.Мандельштама (Л.Г.Кихней,

B.В.Мусатов, А.В.Якунин), Вяч.Иванова (С.Аверинцев, Н.Тугаринова), А.Ахматовой (В.А.Редькин, Л.Г.Кихней, Н.В.Топоров), М.Цветаевой

Н.О.Осипова, Ю.В.Малкова), С.Есенина (Н.М.Солнцева, А.А.Андреева, Н.М.Кузьмищева).

Гумилевоведение последних лет также обращается к проблеме мифологизма. Работы М.В.Смеловой (1998), Е.Ю.Раскиной (2000), Ю.В.Зобнина (2001), С.Л.Слободнюка (1998), М.Баскера (2000), Н.А.Богомолова (2000), с разных точек зрения изучают этот феномен, включая Гумилева в нео-мифологический контекст эпохи, уточняя его «место» и метод. И это закономерно, поскольку Николай Гумилев - один из самых «мифологичных» поэтов XX века.

В работе мы постарались учесть результаты новейших исследований * гумилевоведов в интересующем нас аспекте. Многое для осмысления мифологического аспекта творчества Гумилева дала монография Ю.В.Зобнина «Н.Гумилев - поэт православия» (2000), где анализируется религиозно-философский феномен творчества Н.С.Гумилева. Значительные выводы и тонкие наблюдения были сделаны М.В.Смеловой в ее диссертационном сочинении «Онтологические проблемы в творчестве Николая Степановича Гумилева» (1998).

Отождествление онтологии и мифопоэтики в акмеистическом дискурсе, включающем и творчество Гумилева, предложено в монографии Л.Г.Кихней «Акмеизм: Миропонимание и поэтика» (2001). «Акмеистическая онтология, -полагает исследовательница, - по своей сути является мифопоэтической. Именно в рамках мифопоэтической модели мира один «текстовой уровень» реальности для акмеистов становится метафорическим образом другого уровня» (Кихней, 2001, с.34). Чрезвычайно актуальным для наших изысканий оказалось и исследование Е.Ю.Раскиной «Мифопоэтическое пространство поэзии Н.С.Гумилева» (1999), в котором делается плодотворная попытка 1 осмыслить топику поэтических текстов Гумилева как феномена мифопоэтического мышления, дешифровать географический код его поэзии.

Анализ достаточно обширного круга работ показал, что в гумилевоведении к настоящему времени сложились две ярко выраженные тенденции в интерпретации мироощущения поэта. Одни исследователи считают, что основой его мировоззрения было православие, другие, наоборот, делают упор на оккультизм и теософию. К первым можно отнести указанные исследования Ю.В.Зобнина (2000) и Л.Г.Кихней (2001). Ко вторым - работы М.Баскера «Ранний Гумилев: путь к акмеизму» (2000), Н.А.Богомолова «Русская литература начала XX века и оккультизм» (2000), С.Л.Слободнюка «"Идущие путями зла." Древний гностицизм и русская литература 1880-1930 гг.» (1998).

Названные работы при всей их концептуальной значимости и тонкости филологического анализа носят избирательный характер и не выявляют общего знаменателя поэзии Гумилева. Так, например, С.Л.Слободнюк с тенденциозностью, не лишенной запальчивости, доказывает, что все творчество Гумилева насквозь проникнуто демоническими мотивами. Но тогда, как объяснить появление в сборниках Гумилева стихотворений, не просто содержащих христианские аллюзии, а проникнутых самим духом христианского учения? Ю.В.Зобнин, в свою очередь, объясняет увлечение Н.С.Гумилева оккультизмом «ошибками молодости». Может, тогда все раннее творчество тоже считать досадной ошибкой? Если рассуждать в рамках этих ф. диаметрально противоположных установок, то сложно понять философскопоэтическую суть последнего прижизненного сборника Гумилева «Огненный столп», в котором находятся стихотворения, с одной стороны, проникнутые христианской символикой, а с другой - отсылками к мистериальным традициям.

Возникает вопрос: как могут сочетаться в художественно-философском сознании поэта подобные аксиологически противоположные начала? Парадокс заключается в том, что творчество Гумилева дает основания для тех и других интерпретаций. Его перу принадлежит пронизанное демоническими аллюзиями стихотворение «Влюбленная в дьявола» и проникнутое православно-христианскими эманациями «Слово». Где искать «третье соединяющее» этих диаметрально противостоящих друг другу художественных позиций? Таким соединительным звеном в эстетике Гумилева становится, на наш взгляд, мифопоэтическая философия слова, складывающаяся на протяжении всего пути поэта и оформляющая доминанту его концепции творчества.

Исследование проблемы Слова позволяет ответить на вопросы, поставленные в записных книжках Анны Ахматовой еще в 60-е годы прошлого века: «Чем он жил, к чему шел? Как случилось, что из всего вышеназванного образовался большой замечательный поэт, творец «Памяти», «Шестого чувства», «Трамвая» и тому подобных стихотворений.» {Ахматова, 1990, с.223). Решение этого вопроса может привести к эстетическому и поэтическому осмыслению творчества Н.Гумилева.

Большинство исследователей глубоко разрабатывали один из » мифопоэтических аспектов поэзии Гумилева, но работы, которая бы объединила разноуровневые подходы к теме, не было. Поэтому назрела проблема систематизации всех ранее наработанных исследований и формирования единой концепции художественного мифологизма Н.Гумилева. Без этого невозможно корректно решить проблему идейно-художественной эволюции поэта. Это необходимо еще и потому, что Гумилев относится к поэтам мифопоэтической ориентации, характерной для Серебряного века, и в ш целом исследование его творчества поможет составить общую картину мифологизма XX века. Кроме того, взгляд на творчество Гумилева сквозь призму его мифологической теории слова позволяет иначе скорректировать эволюцию его творчества.

Все вышесказанное обусловливает актуальность предлагаемой диссертационной работы. Необходимо углубить понимание специфики гумилевского мифологизма, тесно связанного с его философской картиной мира, обнаружение мифопоэтической логики позволит дешифровать «темные места» его поэтических текстов. * Нам известно несколько периодизаций творческого пути Н.С.Гумилева.

Одна из них была предложена Г.П.Струве (схожей точки зрения придерживается и А.И.Павловский), который делит творчество Гумилева на два периода: «Путь конквистадоров», «Романтические цветы» и «Жемчуга» период ученичества; «Чужое небо» - переходная книга; «Колчан» и далее -второй и заключительный период (Струве, 1991, с. 16, 21). По мнению английского исследователя Дж.Харриса, творчество поэта можно условно разделить на символистский и акмеистический периоды. Причем, «Путь конквистадоров», «Романтические цветы» и «Жемчуга» - раннее творчество символистской ориентации; «Чужое небо» и «Колчан» - средний период, акмеистический; «Костер» и «Огненный столп» - поздний период усложнения акмеистической поэтики (см. Баевский, 1994, с. 100). В.С.Баевский, в свою очередь, на основе анализа стихотворной речи выделяет четыре периода:

1.1900-1905 - Ученичество. Допечатные опыты и «Путь конквистадоров»;

2.1906-1909 - Становление. «Романтические цветы» и «Жемчуга»;

3.1910-1917 -Поэтическое возмужание. «Чужое небо», «Колчан», «Костер»;

4.1918-1921-Акмэ, расцвет. «Фарфоровый павильон», «Шатер», «Огненный столп» {Баевский, 1994, с.101).

На наш взгляд, существующие хронологии не отражают в полной мере творческую эволюцию Н.С.Гумилева. Поэтому мы предлагаем альтернативную периодизацию, в основу которой положен интерес Гумилева к Слову.

Выдвинем ряд предположений (которые одновременно представляет собой комплекс положений, выносимых на защиту) о том, что творческая эволюция поэта обусловлена эволюцией авторских представлений о сущности и функциях слова и творчества, которые вписываются в мифопоэтическую парадигму.

1) I период. 1904-1910 гг. Тезис - символистский (оккультно-магический), навеянный влиянием символизма (К.Бальмонт, В.Брюсов, Вяч.Иванов и др.). Магические интенции переносятся на художественные функции слова. Поэзия как волшебство. Поэт - маг. В практическом аспекте оккультизм выливается в магию (как манипуляционный метод, руководство к действию). В культурологическом - это мифопоэтика (способ эстетически отчужденного от магической практики постижения мира). Завершается разочарованием в возможностях поэтической магии символизма. Отражен в сборниках: «Путь конквистадоров» (1905), «Романтические цветы» (1908), «Жемчуга» (1910). * 2) II период. 1911-1917 гг. Антитезис - акмеистический (христианскомифологический). Внешним выражением становится создание «Цеха поэтов» и программная манифестация акмеизма. В этот период базисной составляющей концепции слова становится христианский логоцентризм. Отношение к слову, в связи с акмеистическими установками на конкретность, четкость, вещность, осязаемость, приводит к мысли о самоценности слова «как такового», связанного с божественной субстанцией и разворачивающимся в событие, картину, миф. Поэтому на смену «мистериальному» слову приходит слово-Ф нарратив, слово как живописная и пластичная субстанция. Художественное воплощение эти идеи нашли в сборниках «Чужое небо» (1912), «Колчан» (1916).

3) III период. 1918-1921 гг. Синтез христианско-мистериальных тенденций. Сочетает в себе два предыдущих подхода к слову. Обретение мифопоэтического синтеза христианских и мистериальных реминисценций (пифагорейство и друидизм). Мистика и православие сливаются на уровне поэтики. Поэзия мыслится как религия, магия и наука. Поэт - жрец и ученый. Этот подход отражен в сборниках «Костер» (1918), «Шатер» (1921) и «Огненный столп» (1921).

Необходимо сразу сделать ряд оговорок. Во-первых, границы каждого выделенного нами периода весьма диффузны, проницаемы, поэтому провести четкую демаркационную линию между ними невозможно. Во-вторых, мы не претендуем на создание универсальной концепции творческого пути Гумилева, но подобный подход поможет разрешить некоторые противоречия в истолковании логики его творческой эволюции. » Гумилев творит свой собственный авторский миф, используя в качестве строительного материала как древнюю мифологию (библейскую, античную, скандинавскую и т.д.), так и новейшие теософские и оккультные установки. В его поэтической и эстетической концепции мы наблюдаем соединение разных культурных, религиозно-исторических рецепций, которые идут под знаком интеграционной, синтезирующей поэтики. Механизм этого объединения и нуждается в прояснении.

Мы полагаем, что мифопоэтическая концепция слова Гумилева индуцировала в его художественной практике образование «авторского мифа» как «мифа о поэте», имитирующего закономерности мифологического и магического развертывания смысла. Данная установка Н.Гумилева коррелирует с общеакмеистическими положениями, одно из которых афористически сформулировал О.Мандельштам: «Акмеизм - это была тоска по мировой культуре». Любопытно, что даже мэтр символизма - Вяч.Иванов был убежден, Ф что Гумилев творил свой собственный миф, трансформируя другие. Однако авторский миф не был неизменной и постоянной величиной в творчестве Гумилева. Здесь возникает проблема эволюции авторского мифа, как своего рода «миропонимания». Совершенно ясно, что от «Влюбленной в дьявола» до «Заблудившегося трамвая» - дистанция огромного размера.

Объектом изучения служит весь массив поэтических текстов Гумилева, включая стихотворения, не вошедшие в авторские сборники, и ранние редакции ^ стихотворений. Однако особое внимание будет уделено сборникам: «Путь конквистадоров» (1905), «Романтические цветы» (1908), «Жемчуга» (1910), «Чужое небо» (1912), «Колчан» (1916), «Костер» (1918), «Шатер» (1921) и «Огненный столп» (1921).

Мы не ставим своей целью проанализировать мифопоэтику всего творчества Гумилева. Так, за границей исследования осталось драматическое и прозаическое наследие Гумилева. Ряд шагов в этом направлении был уже предпринят С.Н.Колосовой в работе «Николай Гумилев: прозаик и поэт» (1998) и М.Ю.Васильевой в кандидатской диссертации «Проза Н.С.Гумилева: • философско-эстетическая концепция мира, разнообразие жанрово-стилевых структур» (2001). Тем не менее, полный анализ художественного мифологизма всего творчества Н.С.Гумилева возможен лишь в работе гораздо большего объема, поэтому в диссертации рассматривается только поэтическое наследие, которое является основным и без которого серьезное исследование гумилевской мифопоэтики просто невозможно.

Целью диссертационного исследования является выявление специфики преломления мифологических начал в творчестве Гумилева как составляющих элементов его модели мира, отразившихся в концепции слова, поэта и поэзии. Для достижения поставленной цели в диссертации ставятся следующие задачи:

1) выявить специфику оккультно-мистериальных элементов в философско-эстетических представлениях Гумилева; определить их конституирующую роль в создании авторского «мифа о поэте» в раннем творчестве;

2) проследить формирование новых мифопоэтических качеств и функций

Л слова (отражающего мир в его пластически-вещественной сущности и пространственно-временной структурности), возникших в период формирования и расцвета акмеизма;

3) проанализировать закономерности теории и практики поздней поэтики Гумилева в свете его «интегральной» концепции слова; выявить особенности синтезирующей мифопоэтической образности в его последних сборниках и прежде всего - в «Огненном столпе».

В работе использованы историко-литературный, системно-типологический методы, а также структурно-семантические принципы анализа. Кроме того, в работе применяется метод мифопоэтической реконструкции, разработанный русской и зарубежной мифологической и мифопоэтической школой и базирующийся на «мифологических открытиях» К.Леви-Строса, К.Юнга, С.С.Аверинцева, Я.Э.Голосовкера, В.В.Иванова, Э.Кассирера, А.Ф.Лосева, Е.М.Мелетинского, В.Н.Топорова, Н.Фрая, М.Н.Эпштейна и др.

Методологической опорой диссертационного исследования послужили научные труды Я.Э.Голосовкера, С.С.Аверинцева, С.М.Телегина,

В.Н.Топорова, М.Н.Эпштейна, в которых рассматриваются теоретические аспекты художественного мифологизма.

Следует оговориться, что нас не интересует миф в чистом виде. Наше внимание привлекает его функционирование в литературе, мифологолитературная традиция, принципы отбора Гумилевым архаико-мифологических структур.

По мнению ряда ученых-мифологов, за своего рода миф может быть принято мышление творца, бессознательно отложившееся художественными структурами (см.: Голосовкер, 1987, с.8-23). В мгновения творческого просветления поэт начинает мыслить «мифологически» не только возрождая архетипы, но и практически воспроизводя способ мышления древних. Поэт как бы находится в атмосфере мифа, иногда намеренно это культивируя. Миф может анализироваться и как текст, и как категория мышления. Эта неоднозначность составляет центральную проблему современных исследователей мифа, хотя в последние годы увеличивается тенденция отказа от «фабульной» интерпретации мифа в пользу архетипической и ментальной, определяющей миф как особое состояние сознания, которое подчиняется, по мысли Я.Голосовкера, законам «имапшативной логики», характерной также и для мышления мифологического.

С.С.Аверинцев и М.Н.Эпштейн склонны трактовать проблему функционирования мифа в литературе с позиции установления в художественном произведении места мифологических структур (мифологем, мифо-синкретических структур, древних мифологических сюжетов, мотивов, персонажей «архетипических констант бытия»), «пропущенных» через сознание создателя произведения {Аверинцев, Эпштейн, 1987, с.235).

Е.М.Мелетинский характеризует художественный мифологизм как «попытку сознательного совершенно неформального нетрадиционного использования мифа (не формы, а его духа), порой приобретающего характер самостоятельного поэтического мифотворчества» (Мелетинский, 1976, с. 112).

Учитывая вышеназванные критические источники, попробуем дать собственное рабочее определение ключевого для нашего исследования понятия.

Итак, под художественным мифологизмом в работе понимается создание художественной реальности, имеющей образные координаты, тождественные тем или иным мифопоэтическим моделям и развертывающейся согласно имагинативной логике мифа.

Гумилевское творчество, традиционно исследуемое в русле течения акмеизма, не только органично вписывается в поэтическую онтологию XX * века, оно оформляет одну из ее доминант, которую Е.Эткинд определил как своего рода «этернизм», ставший главенствующей чертой его мировосприятия. Однако, художественный мифологизм Гумилева обладает рядом особенностей, определяемых его философско-мировоззренческими установками.

Авторы, принадлежащие к всевозможным течениям и направлениям Серебряного века, по-разному апеллировали к мифу: одни использовали миф как нарратив, встраивая его в собственные лирические сюжеты; другие воспринимали миф как аллегорическую или архетипическую форму ^ современности. Третьи, как, например, О.Мандельштам, моделировали собственный космогонический и эсхатологический миф, используя древние законы мифотворчества. Каждая из этих форм обращения к мифу первых десятилетий XX века имела для Н.С.Гумилева определенное аксиологическое и гносеологическое значение.

В каждой отдельно взятой традиции Гумилев берет архетипические структуры, метонимическими знаками которых могут являться, в частности, имена героев, мифологические «свертки», отсылающие к узнаваемым нарративным комплексам тех или иных мифов или мифологических циклов и т.п., Эти рецепции автор использует как образы-маяки для ассоциативной ссылки на традицию, формируя в сознании читателя некий инвариант мифологической структуры, убеждая его (читателя) в том, что все в мире повторяется, все помнится, все взаимосвязано.

Научная новизна исследования обусловлена попыткой предложить новую концепцию художественного мифологизма Гумилева, ядром которого является теория поэтического слова, выступающее в статусе мифотворческого и t* магического стержня его творчества. Мифопоэтические и магические представления о сущности и назначении поэта в корне преобразуют понятия о природе слова, позволяют по-новому осветить этапы творческого пути Гумилева, понять логику его художественных решений, систематизировать историософские воззрения поэта, объяснить ряд закономерностей его образной системы, специфику претворения архаических и новейших (теософских) мифов * в авторский миф.

Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что ее основные положения, конкретные наблюдения и обобщающие выводы могут быть использованы в последующих научных разработках, анализирующих творчество Николая Гумилева, а также другие мифопоэтические системы Серебряного века. Результаты работы могут найти применение при чтении лекционных курсов по истории русской литературы конца XIX - начала XX вв. Материалы диссертации могут быть оформлены в отдельный спецкурс и ф использованы на практических занятиях, при составлении учебных пособий как в вузовской, так и в школьной системе преподавания.

Апробация работы. Концепция работы и ее основные положения неоднократно становились темой публичных выступлений на международных конференциях («Новое видение культуры мира в XXI веке» (Владивосток, май 2000 г.), «100 лет Серебряному веку» (Нерюнгри, май 2001 г.)), на республиканских, региональных и городских научных конференциях (Нерюнгри, 1999 - 2003 гг.). Кроме того, материалы исследования использовались автором в процессе чтения спецкурса «Поэзия Н.С.Гумилева» на педагогическом факультете ТИ (ф) ЯГУ. Содержание работы отражено в 7-ми публикациях.

Структура работы. Структура диссертации обусловлена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний и библиографического списка.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Паздников, Павел Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Концепция слова и творчества Николая Гумилева, рассмотренная в мифопоэтическом ракурсе, позволила осмыслить категорию художественного мифологизма как звено, соединяющее философскую картину мира поэта с основными принципами построения его лирической системы.

Наш анализ показал, что в творчестве Гумилева художественный мифологизм заключается в воссоздании «глубинных мифо-синкретических структур мышления», выявляющих «архетипические константы человеческого и природного бытия»; в насыщении конкретно-исторических образов универсальными смыслами и аналогиями, что было обусловлено авторским поиском культурно-исторических соответствий. Мы установили, что Гумилев, выстраивая в своем творчестве параллели с нарративными структурами и заговорными формулами магических ритуалов и мифов, использует их в качестве моделей (нередко подсознательных) лирических ситуаций своих стихотворений.

Гумилев создает свою собственную мифологическую картину мира, оригинальную мистическую реальность, имеющую собственные мифопоэтические координаты и развивающуюся по своеобразным «магическим» законам. Иными словами, все творчество Гумилева — это глобальный художественный миф, обладающий свойствами и функциями древних мифологических комплексов.

Своеобразие мифологического связано с введением магических элементов в «миф о поэте», в концепцию слова и поэтику. Феномен слова составляет единую, целостную тематическую линию большинства поэтических сборников Н.С.Гумилева, является их постоянным семантическим ядром и представляет, на наш взгляд, необходимый ключ к осмыслению его философии жизни. Слово в качестве поэтического образа, включенного в разные образные парадигмы, является необходимым связующим звеном между разрозненными, на первый взгляд, элементами гумилевской поэтики, оформляет его доминанту.

Мифопоэтический анализ гумилевской концепции слова позволяет выявить его философско-творческую эволюцию и уточнить периодизацию его поэтического развития. Мы выделяем в творчестве Н.С.Гумилева три периода.

Первый период охватывает раннее творчество Гумилева, начиная со сборника «Путь конквистадоров» и заканчивая «Жемчугами» (1904-1910). В это время, под воздействием разных факторов, как личных (внешние данные и любовь к А.Ахматовой), так и культурных (ситуация смены культурных парадигм и эстетическое влияние символизма) формируется подход к слову как магическому феномену и представление о поэте как о потенциальном маге.

Поиск поэтом сакральной, всеобъемлющей филолого-культурологической концепции слова обусловливает его интерес к оккультным доктринам. В основе оккультизма лежит вера в принципиальную возможность с помощью разума (рассудка) познать мир и достичь божественного (потустороннего). В этом процессе одна из главных ролей отведена слову, т.к. слово во многих мистических учениях признается тайной действенной силой и священной ценностью. Оно наделяется магическими потенциями и возможностями пресуществления себя и окружающего мира.

Подчеркнем, что интерес Гумилева к темам оккультизма и магии носил не утилитарно-практический, а скорее эстетический характер и был продиктован, прежде всего, его специфической философией слова. Слово одновременно выступает материальным и духовным носителем магических функций в поэтике Гумилева.

Тот же мифопоэтический корень имеет обращение Гумилева к масонскому учению. Ему оказались близки креативные идеи масонов, но он воспринимает их не отвлеченно, а эстетически - применительно к собственному творчеству. Так, например, «грубый, необработанный камень», который масоны рассматривали, как символ человеческого общества, становится в творчестве Гумилева метафорой обыкновенного слова, слова-сырца, которое требует скрупулезной и кропотливой работы поэта-зодчего, прежде чем превратится в прекрасное произведение искусства. Построение Соломонова Храма (главная мифологема масонской доктрины) у Гумилева становится «архитектурной» метафорой создания гармоничного стихотворения. Его исканиям также оказалась созвучна культивируемая в масонской традиции идея, поиска «Утерянного Слова» как утерянной «тайны мастерства» и, одновременно, «слова, способного созидать».

Создание «Цеха поэтов» (1911) можно считать началом второго этапа в творческой эволюции поэта. В недрах этого объединения формируется новый подход к слову, оттачиваются принципы нового литературного течения. «Цех поэтов», по сути, являлся передаточным звеном от мистически и магически ориентированной поэтики символистов к четкости и ясности акмеизма.

Отталкивание от символизма происходит на почве нового понимания функций и назначения слова, разных методов его обработки. Слово-символ (в символистском смысле) воспринималось Гумилевым-акмеистом как некий футляр, оболочка для иных смыслов, знак без референта, подсобное средство «заглядывания» в «мир иной». Подобный подход вызывает закономерный протест Гумилева, логическим следствием которого стала новая концепция Слова-Логоса. Не случайно философской платформой акмеизма стала русская религиозная философия (П.Флоренский, С.Булгаков, Н.О.Лосский, В.Н.Лосский, С.Франк и др.), проповедовавшая идеи логоцентризма и имяславия.

Возвращение слову онтологического статуса резко повысило его образно-иконические и живописно-пластические потенции, что программно отразилось в декларативно-акмеистической статье Гумилева «Наследие символизма и акмеизм». Если символисты видели аналогии слову в музыке, то акмеисты в живописи и архитектуре. Если в ранних рецензиях Н.Гумилева ключевым фактором оценки поэзии была возможность гипнотизировать, завораживать читателя, то теперь превалирует стремление «вернуть слову ту крепость и свежесть, которая утеряна им от долгого употребления».

Если творчество раннего «символистского» периода Гумилева развивалось под знаком увлечения магией и мистикой, которые изначально предполагали превалирование слова над вещью, то в акмеистический период проходит мифопоэтическое отождествление слова и вещи, что способствует собиранию мира в логоцентрически организованную систему (организм). Свое художественное воплощение философско-эстетические интенции Гумилева эпохи формирования акмеистической доктрины получили в сборниках «Чужое небо» (1912) и «Колчан» (1916), в которых новая философия слова воплотилась средствами акмеистической поэтики.

На смену заклинательному, магическому, мистериальному символу приходит слово-событие, которое разворачивается в нарративный миф, актуализированный эсхатологически воспринятой ситуацией 1-й Мировой войны. Главная функция такого слова - «разыгрывание» реальности посредством пластических образов, как в диахронической ретроспективе, посредством уподобления культурно-исторических событий, ситуаций, поведенческих моделей (ср.: «Блудный сын» (1911); «Современность» (1911); «Я верил, я думал.» (1912) и др.), так и в синхронической проекции - через соположение национальных культур, географических топосов и т.п. (ср.: «Абиссинские песни» (1911); «Паломник» (1911); «Константинополь» (1911); «Туркестанские генералы» (1912)).

Третий период характеризуется обретением мифопоэтического синтеза логоцентрических и мистериальных интенций. Этот процесс был катализирован событиями революции и гражданской войны 1917-21 гг. Подход к слову становится мировоззренческим принципом в творчестве Гумилева тех лет.

В реализации акмеистической установки на синтез прослеживается влияние нескольких мифопоэтических комплексов: прежде всего - христианства, друидизма и пифагорейства. В учении Пифагора Гумилеву импонировали взгляды философа на природу числа как на своеобразный магический ключ к пониманию космической гармонии и божественного порядка. Пифагор наделял число теми функциями, которые, по мнению Гумилева, могли быть присущи исключительно слову. Число интерпретировалось поэтом как антагонист божественного слова. Кроме того, следы влияния философии Пифагора обнаруживаются в графически структурированной поэтической теории позднего Гумилева (см. замысел «Теории интегральной поэтики»).

Друидизм, в свою очередь, служит (через магические функции слова) своего рода пра-моделью первоначального единства национальных культур и социально-исторических сообществ. Друиды, в представлениях Гумилева, являлись носителями некого целостного мировоззрения, подвергшегося в последующие эпохи кастовому разложению и дроблению. Так, «осколками» некогда единого ордена могли являться мифолого-мистериальные практики масонов и древнерусских волхвов. Кастовый раскол в ордене друидов причудливым образом отразился в системе историософских воззрений позднего Гумилева и повлиял на его концепцию национальной культуры России, как культуры синтетической.

Гумилев формирует свой собственный «миф о друидах», которые становятся для него первыми поэтами, от них он как бы ведет свою поэтическую генеалогию. Друидизм как «коллективное творчество религий» позволяет сблизить поэта со жрецом, дает толчок формированию мысли о существовании общих истоков поэзии и мифологии, служит напоминанием о том времени, когда поэзия и религия были «спаяны подобно атомам алмаза», являлись «двумя сторонами одной и той же монеты».

И, наконец, третий аспект мифологических традиций связан с христианской концепцией слова, восходящей к Евангелию от Иоанна. Христианский пласт авторского миросозерцания (который к концу жизни становится ключевым) позволяет по-новому интерпретировать ряд образных мотивов Н.Гумилева, его онтологию, эстетическую теорию, аксиологию. t К концу «странствия земного» Гумилев реализовывает в интегральной поэтике «Огненного столпа» синтетическую концепцию слова, включающую мифотворческие (в том числе, христианские) и мистериально-магические интенции. По его мнению, вначале было сакральное Первослово, Слово-Логос, которое в результате своего разложения распадается на профанные множества -становится языковым словом, подверженным энтропии (ср.: «.Дурно пахнут * мертвые слова»).

В своем творчестве Н.Гумилев пытается от профанного языкового уровня подняться к сакральному Первослову, так как в обычных словах человеческой речи он прозревает их потенциальную (спящую) божественную сущность. Символистскую концепцию слова он обрабатывает по-акмеистически, с помощью упорной работы над словом.

Гумилев пытается постичь сакральное Слово не на уровне его звучащей ипостаси, как символисты (К.Бальмонт, А.Белый и др.), а на уровне смысла, как и его собратья «по цеху» - акмеисты. Одним из методов достижения поставленной цели становится синтез, так как первоначальное Слово было воплощенным синтезом, в котором изначально был заложен сакральный и магический смысл. Философская и поэтическая концепция слова в своем окончательном, завершенном виде нашла отражение в «Поэме начала» и в сборнике «Огненный столп».

В «Поэме начала» мы выделили несколько пластов мифологических проекций слова - восточных таинств в теософских обработках (магическое слово «Ом»), библейско-христианских (проявленных в концепции сакрального слова как «нисхождения божества»); античных, в том числе пифагорейских («начертание» «таинственных знаков-чисел» на песке), средневеково-мистериальных рецепций к «чаше Грааля», как символа поиска заветного Слова (ср. с образом «чаши священной для вина первозданных сил»). Объединяющим началом, которое синтезирует эти различные культурно-мифологические пласты в пространстве поэмы в единое целое, становится некая метамифологическая модель, воплощенная в архетипической ситуации * сотворения мира с такими константами «архаико-космогонических» мифов (по

В.Н.Топорову), как «середина мира», «границы сотворенного мира», «борьба хтонических первосил», над которыми главенствует Первослово, содержащее в себе все эонические потенции творимого мира в его последующем развертывании во времени. Поэтическое воплощение этой идеи восходит, на I наш взгляд, к евангельской трактовке изначального Слова-Бога, * подтверждаемой прямыми и скрытыми отсылками к Священному Писанию.

В «Огненном столпе» (1921) (и отчасти в «Костре» (1918)) собирательно-интегрирующие функции Слова реализуются в авторской концепции человеческой и культурно-исторической памяти (в том числе и некоей ее трансисторической разновидности - метемпсихоза). Идея «памяти слова» у Гумилева реализуется в буквальном смысле, на корневом уровне - слово становится резервуаром прошлых контекстуальных смыслов, при этом возникает своеобразный феномен реинкарнации корня (коррелирующий с ^ футуристическим методом «корнесловия», «открытым» В.Хлебниковым). Этот процесс «перевоплощения слова» с сохранением памяти о его прошлых значениях является структурно-семантической осью стихотворения «Ольга», в котором происходит собирание различных культурно-исторических смыслов на уровне корней слов (ср. различные инкарнации одного корня, образующих своеобразную семантическую парадигму: Ольга - Хельга - Валгалла).

Образная ткань «Огненного столпа» - это одно целое, нерасчленимое единство, слепок сознания, мыслей, образов одного человека, как микрокосма, отражающего глобальные процессы, происходящие в макрокосме. Память - вот то средоточие, которое может связать стихотворения «Огненного столпа» в единый цикл. Понимание памяти постепенно расширяется от памяти отдельного человека до памяти наций, народов, мифологической памяти. Сознание лирического героя предстает своеобразным хранилищем сюжетов, идей, мотивов, исторических событий, которые подчас вне зависимости от воли автора начинают работать.

В результате слово реализует смысловой потенциал, заложенный в * предшествующих культурно-исторических и мифологических контекстах.

Более того, «слово является не только хранителем прошлого, оно может свидетельствовать и о будущем», ибо «такова природа поэтического слова, отрицающего время» (Кихней, 2001, с. 141). Провиденциальность гумилевских стихов ярко проявилась в «Заблудившемся трамвае» - предсказании трагической гибели поэта.

Гумилев чувствует себя медиатором, улавливающим вибрации и корреляции бытия (как «бездны времен») и слова. А главной своей задачей -задачей Поэта - видит функцию посредника. Он должен собрать потерянное знание, найти Слово (оживить его) и донести его до последующих поколений. Тем самым, Гумилев вплотную подходит к формированию «мифа о поэте» и его пророческой миссии. «Миф о поэте», в свою очередь, выступает как коррелят исторического и культурологического мифа, проецируемого на совершенно новую модель пространственно-временного континуума, структурированного по принципу «матрешки» (что показано в ходе анализа стихотворений «Память», «Лес», «Слово», «Подражание персидскому», «Заблудившийся трамвай», «Ольга», «У цыган»).

Итак, мы выявили, что слово обладает для Гумилева синтезирующими потенциями, и его сакрально-действенная сила возводится поэтом сразу к нескольким источникам: религиозным и мистериальным учениям, оккультным доктринам и Священному Писанию. Он обращается к тем мифопоэтическим традициям, в которых сохранилось отношение к слову как к сакральной ценности. Но поскольку слово - общий стержень, то и религиозно-мистериальные традиции у Гумилева пересекаются и накладываются друг на друга. Мистика и христианская мифология сливаются на уровне поэтики.

В творчестве Гумилева переплетаются влияния различных мистериальных традиций - как древних, так и современных: пифагорейских, зороастрийских, масонских, теософских и др. В каждой из них он обращал внимание на особенности функционирования слова.

В итоге Гумилев трактует процесс творчества как творение своей собственной семиосферы (термин Ю.М.Лотмана), устроенной по мифологическим и магическим законам. В семиотическом пространстве авторского мифа доминируют диахронические смысловые парадигмы, позволяющие одним семантическим (мифологическим, культурным, историческим) комплексам просвечивать сквозь другие (что проиллюстрировано анализом стихотворения «У цыган»).

В поэтике это проявляется на уровне контаминации сюжетов, мотивов, синтеза и интерференции образов. Благодаря этому, текст стихотворений приобретает универсальное звучание, как бы воплощая мысль Гумилева о значении памяти (в юнговском понимании) в жизни человека, социума, этноса, человечества. Лирический герой всякого или почти всякого гумилевского стихотворения связан с прошлым, репрезентирует определенный архетип, имеет свою мифологическую, можно даже сказать, магическую судьбу. Эстетическое проецирование судеб лирических героев на свою жизнь символизирует креативное и диалогическое воздействие искусства на личность творца.

Таким образом, все творчество Гумилева представляет собой глобальный художественный миф, обладающий свойствами и функциями древних мифологических комплексов, определяющий развертывание магистрального сюжета лирики поэта, принципы построения его образной системы, в которой Слово становится сакральной ценностью, особого рода реальностью, связующим звеном между разными странами и эпохами.

Как показали наши разработки, мифопоэтическая философия слова приводит Гумилева к формированию оригинальной концепции творчества, как своего рода космогонии, сотворению собственной культурно-семиотической целостности, в которой «наша свобода - только оттуда бьющий свет», где все души сливаются в одну Мировую Душу, где все слова сливаются в одно Слово, которым был сотворен мир и в котором оно воплотилось. Таким образом, поиск слова превращается для Гумилева в поиск самого себя, своей подлинной сути.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Паздников, Павел Владимирович, 2003 год

1. Гумилев Н.С. Поли. собр. соч.: В 10 т. М., Т. 1-2, 1998; Т.З, 1999; Т.4, 2001.

2. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии / Сост. Г.М.Фридлендер (при участии Р.Д.Тименчика). М., 1990.

3. Гумилев Н.С. Сочинения: В 3 т. / Вступ. статья, сост. и примеч. Н.А.Богомолова (Т.1), Р.Л.Щербакова (Т.2), Р.Д.Тименчика (Т.З). М., 1991.

4. Гумилев Н.С. Собр. соч.: В 3 т. / Сост. И.А.Панкеев. М., 2000.

5. Аверинцев С.С. Адам Кадмон // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1.М., 1998. С.43-44.

6. Аверинцев С.С. Антропос // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.89.

7. Аверинцев С.С. Асмодей // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.114-115.

8. Аверинцев С.С. Бесы // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.169-170.

9. Аверинцев С.С. Георгий // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.273-275.

10. Аверинцев С.С. Голем // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.308-309.

11. Аверинцев С.С. Иисус Христос // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1.М., 1998. С.490-504.

12. Аверинцев С.С. Мария // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.111-116.

13. Аверинцев С.С. Сатана // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.412-414.

14. Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вячеслава Иванова Н Контекст 1989: Литературно-теоретические исследования. М., 1989.

15. Аверинцев С.С. Троица // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.527-528.

16. Аверинцев С.С., Эпштейн М.Н. Мифы // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

17. Айхенвальд Ю.И. Гумилев // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

18. Алигьери Данте Божественная комедия. Пермь, 1994.

19. Ануфриев Е.А., Лесная Л.В. Российский менталитет как социально-политический и духовный феномен // Социал.-полит, журн. 1997. №4.

20. Анучин Д.Н. О судьбе Колумба как исторической личности и о спорных и темных пунктах его биографии // Землеведение. Т. 1. Кн. 1. М., 1894.

21. Ауслендер С.А. Воспоминания о Н.С.Гумилеве // Н.С.Гумилев: pro etcontra. СПб., 2000.

22. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. М., 1982.

23. Ахматова А. «Самый непрочитанный поэт». Заметки о Николае Гумилеве // Новый мир. 1990. №5. С.219-223.

24. Ахматова А.А. Сочинения: В 2 т. T.l. М, 1990.

25. Ахматова А. А. Гумилев Л.Н. Переписка А.А. Ахматовой с Л.Н. Гумилевым // Звезда. 1994. №4. С. 170-189.

26. Баевский B.C. Николай Гумилев мастер стиха // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб, 1994.

27. Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов Серебряного века. М., 1993.

28. Бальмонт К. Морское свечение. СПб., 1910.

29. Баскер М. Гумилев, Рабле и «Путешествие в Китай»: к выявлению одного прото-акмеистического мифа в сборнике «Жемчуга» // М.Баскер. Ранний Гумилев: путь к акмеизму. СПб, 2000. С.52-80.

30. Баскер М. «Стихи из снов»: искусство, магия и сновидения в щ «Романтических цветах» // М.Баскер. Ранний Гумилев: путь к акмеизму. СПб,2000. С.9-52.

31. Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. Т.6. М., 1981.

32. Белый А. Символизм. М., 1910.

33. Белый А. Символизм как миропонимание // Критика русского символизма: В 2 т. Т.2. М., 2002.

34. Бердяев Н.А. Самопознание. М., 1991.

35. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.

36. Бехгофер К.Э. Интервью с Н. Гумилевым // Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М., 1990.

37. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М., 1996.

38. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина: В 3 т. Т.1. Кн.2. М., 2000.

39. Блок А. Без божества, без вдохновенья // Гумилев Н. Всемирная библиотека поэзии. Избранное. Ростов-на-Дону, 1996.4 40.Блок А. Собр. соч.: В 8 т. М., Т.1-3, 1960; Т.4, 1961; Т.5-6, 1962; Т.7-8, 1963.

40. Богомолов Н.А. Гумилев и оккультизм // Н.А. Богомолов. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 2000.

41. Богомолов Н.А. Читатель книг // Гумилев Н.С. Избранное. М., 1995.

42. Бронгулеев В.В. Посередине странствия земного. М., 1995.

43. Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994.

44. Булгаков С.Н. Тихие думы. М., 1996.

45. Бычков А.А. Энциклопедия языческих богов (мифы древних славян). М., 2000.

46. Вагин Е. Поэтическая судьба и миропереживание Н. Гумилева // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

47. Верховский Ю. Путь поэта // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

48. Васильев М.А. Боги Хоре и Семаргл восточнославянского язычества // Религии мира. История и современность. Ежегодник 1987. М., 1989.

49. Виноградов А.Г. Дом литераторов в Петрограде 1919 1921 годов (Воспоминания А.В. Амфитеатрова) // Встречи с прошлым: №8. М., 1996.г 51 .Волковысский Н.М. Н.С. Гумилев // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

50. В мире отечественной классики: Сб. Статей. Вып. 2 / Сост. Д.Николаев. М., 1987.

51. Гете И.- В. Максимы и рефлексии // Собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М., 1980. С.423-430.

52. Голенищев-Кутузов И.Н. Николай Гумилев // Русская словесность. 1994. №4. С. 15-23.

53. Голосовкер Я.Э. Логика мифа М., 1987.

54. Голубинский Е.Е. Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской. М., 1871.

55. Городецкий С.М. Мой путь // Городецкий С.М. Жизнь неукротимая: Статьи. Очерки. Воспоминания. М., 1984.

56. Гофф Ж. Ле. Цивилизация Средневекового Запада. М., 1992.

57. Грякалова Н.Ю. Акмеизм: Мир, творчество, культура // Русские поэты «серебряного века»: Сб. стихотворений: В 2 т. Т.2. Л., 1991.

58. Грякалова Н.Ю. Н.С.Гумилев и проблемы эстетического самоопределения акмеизма // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994.

59. Грякалова Н.Ю. О фольклорных истоках поэтической образности Блока // Александр Блок. Исследования и материалы. Л., 1987.

60. Гумилевские чтения. Материалы международной конференции филологов-славистов. СПб., 1996.

61. Гуревич П.С. Оккультизм и мистический опыт как древняя форма познания // К.Уилсон. Оккультное. М., 2001.

62. Давидсон А.Б. Николай Гумилев. Поэт, путешественник, воин. Смоленск, 2001.

63. Делич И. Николай Гумилев (1886 1921) // История русской литературы: XX век: Серебряный век. М., 1995.

64. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 19811982.

65. Дорошенко Е. Зороастризм: верования и обычаи // Энциклопедия Аванта +. Т.6. 4.1. М., 1999.

66. Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 12 т. Т.12. М., 1982.

67. Дудин М. «Мир лишь луч от лика друга» (Н. Гумилев) // Смена. 1988. №3. С.21-23.

68. Гумилев: pro et contra. СПб., 2000в. С.5-55.

69. Иванов В.В. Змей // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т. 1. М., 1998. С.468-470.

70. Иванов В.В. Кузнец // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.21-22.

71. Иванов В.В. Лес // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.49-50.

72. Иванов В. Православный мир и масонство. М., 1993

73. Иванов В.В., Топоров В.Н. Велес // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. Т.1.М., 1998. С.227.

74. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

75. Иванов В.В., Топоров В.Н. О древних славянских этнонимах. (Основные проблемы и перспективы) // Славянские древности. (Этногенез. Материальная культура Древней Руси.) Киев, 1980.

76. Иванов Вяч.Вс. Звездная вспышка: Поэтический мир Н.С.Гумилева // Взгляд: Критика. Полемика. Публикации. М., 1988.

77. Иванов Вяч.Вс. Теоретическая поэтика Гумилева в литературном контексте 1910-х годов // Четвертые Тыняновские чтения. Тезисы докладов и материалы для обсуждения. Рига, 1988.

78. Иванов Вяч.И. Заветы символизма // Критика русского символизма: В 2 т. Т.2. М., 2002.

79. Иванов Вяч.И. Родное и вселенское. М., 1994.

80. Иванов Г.В. Собр. соч.: В 3 т. М., 1994.

81. Иванов Г.В. Петербургские зимы // Иванов Г.В. Стихотворения. Третий ^ Рим. Китайские тени. М., 1989.

82. Иеромонах Серафим (Роуз). Православное святоотеческое понимание Книге Бытия. М., 1998.

83. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993.

84. Йованович М. Николай Гумилев и масонское учение // Н. Гумилев и русский Парнас. СПб., 1992.

85. История русской литературы: В 4 т. Т.4. J1., 1983.

86. Жирмунский В.М. Преодолевшие символизм // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

87. Кант И. Критика чистого разума. М., 1994.

88. Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы. М., 2000.

89. Кармалова Е.Ю. Неоромантические тенденции в лирике Н.С. Гумилева 1900-1910 годов. Дис. . канд. филол. наук, Омск, 1999.

90. Карпов В.В. Н.С.Гумилев. Биографический очерк // Гумилев Н. Стихотворения и поэмы. Д., 1988.

91. Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык. СПб., 1996.

92. ЮО.Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994.

93. Кихней Л.Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. М., 2001.

94. Кихней Л.Г. Осип Мандельштам: Бытие слова. М., 2000.

95. Кихней JI.Г. Философско-эстетические принципы акмеизма и художественная практика Осипа Мандельштама. М., 1997.

96. Клинг О. Стилевое становление акмеизма: Н. Гумилев и символизм // Вопросы литературы. 1995. № 5. С. 101-125.

97. Колосова С.Н. Николай Гумилев: прозаик и поэт Дис. . канд. филол. наук, М., 1998.

98. Комментарии // Гумилев Н.С. Поли. собр. соч.: В 10 т. М., Т.1-2, 1998; Т.З, 1999; Т.4, 2001.

99. Костерина Е.Н. Художественный мифологизм творчества Осипа Мандельштама. Дис. . канд. филол. наук, Нерюнгри, 2001.ф 108. Кроль Ю. Об одном необычном трамвайном маршруте: («Заблудившийсятрамвай» Н.С. Гумилева) // Русская литература. 1990. № 1.

100. Кузьмин А.Г. Падение Перуна: (Становление христианства на Руси). М., 1988.

101. Ю.Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995.

102. Курлов A.M. Http://www.gumilev.ru

103. Лаврин А.П. Хроники Харона. М., 1993.

104. З.Лебедев А.В. Метемпсихоз // Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

105. Н.Лебедев А.В. Пифагореизм // Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

106. Левин Ю.Д. «Поэмы Оссиана» Дж. Макферсона // Макферсон Дж. Поэмы Оссиана. Л., 1983.

107. Левинсон А. Гумилев // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

108. Лелеков Л.А. Заратуштра // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1.М., 1998. С.460-461.

109. Лествица, возводящая на небо, преподобного отца нашего Иоаннаигумена Синайской горы. М., 1997.

110. Лосев А.Ф. Аполлон // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. T.l. М., 1998. С.92-96.

111. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1998.

112. Лосев А.Ф. Дионис // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., * 1998. С.380-382.

113. Лосев А.Ф. Миф, число, сущность. М., 1994.

114. Лосев А.Ф. Одиссей // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 243-246.

115. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. М., 1996.

116. Лукиан М.-А. Фарсалия. 4.1. СПб., 1819.

117. Лукницкая В.К. Николай Гумилев: Жизнь поэта по материалам ф домашнего архива семьи Лукницких. Л., 1990.

118. Лукницкий П.Н. О Гумилеве. Из дневников Павла Лукницкого // Литературное обозрение. 1989. №6.

119. Лукницкий П.Н. ACUMIANA. Встречи с Анной Ахматовой. Т.1: 1924-25. Париж, 1991.

120. Майер Рудольф. «В пространстве время здесь.» История Грааля. М., 1997.

121. Маковский С.К. На Парнасе «серебряного века» // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

122. Мандельштам О. Сочинения: В 2 т. / Сост. Нерлера П.М., Аверинцева С.С. Комментарии А.Д.Михайлова, П.М.Нерлера. М., 1990.

123. Мачинский Д. А. «Дунай» русского фольклора на фоне восточнославянской истории и мифологии // Русский север: проблемы этнографии и фольклора. Л., 1981.

124. ИЗ.Мейлах М.Б. Михаил // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.158-160.

125. Мелешко Т.А. Художественная концепция игры в поэзии Н. Гумилева:

126. Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо», «Колчан» Дис. . канд. филол. наук, Вологда, 1998.

127. Мелетинский Е.М. Ворон // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.245-247.

128. Мелетинский Е.М. Один // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.241-242.

129. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

130. Мелетинский Е.М. Тор // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.519-520.

131. Мень А. Радостная весть. М., 1991.

132. Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Блоковский сборник III. Тарту, 1979.

133. Михайлова Т. Друиды и религия древних кельтов // Энциклопедия Аванта +. Т.6.Ч.1.М., 1999.

134. Монмутский Гальфрид. История бриттов. Жизнь Мерлина. М., 1984.

135. Мочалова О.А. Николай Гумилев // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

136. Муравьев С.Н. Гераклит // Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

137. Наппельбаум И.М. Мэтр // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

138. Наппельбаум И.М. Угол отражения. СПб., 1995.

139. Нестерова О.Е. Петр // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.307-309.

140. Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе. М., 1999.

141. Николай Гумилев в воспоминаниях современников. М., 1990.

142. Н.Гумилев и русский Парнас: Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991г. СПб., 1992.

143. Ницще Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990.

144. Новиков В.И. Масонство и русская культура. М., 1993. ' 153.0батнин Г. Иванов-мистик (Оккультные мотивы в поэзии и прозе

145. Вячеслава Иванова (1907-1919)). М., 2000. 154. Одоевцева И.В. Избранное. М., 1998.155.0доевцева И.В. На берегах Невы. М., 1988.156.0доевцева И.В. Так говорил Гумилев // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., * 2000.

146. Орлов М. История сношений человека с дьяволом. М., 1904.

147. Осипович А. По ту сторону стиха // Русская мысль. 27 октября 1983. 159.0цуп Н.А. Вокруг имени Н.С. Гумилева // Н.С.Гумилев: pro et contra.1. СПб., 2000.160.0цуп Н.А. Николай Гумилев. СПб., 1995.

148. Павловский А.И. Николай Гумилев // Гумилев Н. Стихотворения и поэмы. Л., 1988.

149. Павловский А.И. О творчестве Николая Гумилева и проблемах его изучения //Н.Гумилев: Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994.

150. Панкеев И.А. Николай Гумилев. М., 1995.

151. Панкеев И.А. Посредине странствия земного // Николай Гумилев. Избранное. М., 1990.

152. Панкратова О.В. Эволюция образов-символов в поэтическом наследии Н.С.Гумилева. Дис. . канд. филол. наук, М., 1997.

153. Папазян А.А. Каин // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. T.l. М.,1998. С.607-609.

154. Папюс. Эзотерические беседы // Изида. 1913. №11.

155. Переписка В.Брюсова с Н.С. Гумилевым (1906-1920) // Валерий Брюсов и его корреспонденты. Книга вторая. М., 1994.

156. Пиотровский М.Б. Адам // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.39-43.

157. Плетнев Р. Н.С. Гумилев: с открытым забралом // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

158. Повесть временных лет. М., 1950.

159. Погодин А.Л. Из области русско-финских отношений // Известия отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. 1911 г. Т.16. Кн.4. СПб., 1912.

160. Померанц Г. Собирание себя. М., 1993.

161. Попович М.В. Мировоззрение древних славян. Киев, 1985.

162. Предания и мифы средневековой Ирландии. М., 1991.

163. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. T.l. М., 1959.

164. Пропп В.Я. Русская сказка. Д., 1984.

165. Прыжов И.Г. История нищенства, кликушества и кабачества на Руси. М., 1997.

166. Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1974.

167. Редькин В. А. Мифологическое сознание и христианская вера в поэтическом творчестве А. А. Ахматовой // А. Ахматова, Н. Гумилев и русская поэзия начала XX в. Тверь, 1995.

168. Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982.

169. Рапов О.М. Русская церковь в IX первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988.

170. Раскина Е.Ю. Мифопоэтическое пространство поэзии Н.С.Гумилева. Дис. . канд. филол. наук, М., 2000.

171. Роговин М.С. Память // Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

172. Рождественский В.А. Александр Блок // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

173. Рождественский В.А. Н.С. Гумилев (Из запасов памяти) // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб, 1994.

174. Русинко Э. Гумилев в Лондоне: неизвестное интервью // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994.

175. Свод древнейших письменных свидетельств о славянах. T.l. М., 1991.

176. Сенделович Савелий. Георгий Победоносец в русской культуре. Вегп-Wien, 1994.

177. Силард JI. Русская литература конца XIX начала XX века; 1890 - 1917. Т.1. Будапешт, 1983.

178. Слободнюк С. Л. «Дьяволы» Николая Гумилева (от «Пути конквистадоров» к «Огненному столпу») // С.Л. Слободнюк. Идущие путями зла (древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг.). СПб., 1998.

179. Слободнюк С.Л. Проблемы мировоззрения и поэтики Н.С. Гумилева. Дис. . канд. филол. наук, СПб., 1992.

180. Слободнюк С.Л. Элементы восточной духовности в поэзии Н.С.Гумилева // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994.

181. Словарь иностранных слов. М., 1989.

182. Смагина О.А. Поэтический мир Николая Гумилева: «Огненный столп» Дис. . канд. филол. наук, Смоленск, 2000.

183. Смелова М.В. Онтологические проблемы в творчестве Николая Степановича Гумилева. Дис. . канд. филол. наук, Тверь, 1998.

184. Советский энциклопедический словарь. М., 1989.

185. Советы и рассказы Кекавмена. Сочинение византийского полководца XI века. М., 1972.

186. Соколов М.Н. Лес // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М.,1998. С.49-50.

187. Соколовская Т. Обрядовость вольных каменщиков // Масонство в его прошлом и настоящем. Т.2. М., 1990.

188. Спиваковский П. «Индия духа» и Машенька. «Заблудившийся трамвай» как символистско-акмеистическое видение // Вопросы литературы. 1997. №5. С.39-54.

189. Срезневская B.C. Дафнис и Хлоя // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

190. Субботин А.Л. Логос // Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

191. Степанов С. Язык внешности. М., 2001.

192. Струве Г.П. Н.С. Гумилев. Жизнь и личность // Гумилев Н.С. Собр. соч.: В 4 т. Т.1.М., 1991. С.7-56.

193. Струве Г.П. Творческий путь Гумилева // Гумилев Н.С. Собр. соч.: В 4 т. Т.2. М., 1991. С.5-40.

194. Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме (III) // Russian literature. 1981. №9.

195. Тименчик Р.Д. Николай Гумилев // Родник. 1988. №10 (22).

196. Тименчик Р.Д. По делу № 214224 // Даугава. 1990. №8. С.116-122.

197. Токарев С.А. Дьявол // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.1. М., 1998. С.416-417.

198. Толстой Л.Н. Война и мир: В 4 т. М., 1991.

199. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М„ 1998. С.161-164.

200. Топоров В.Н. Об одном архаичном индоевропейском элементе вдревнерусской духовной культуре *svet- // Языки культуры и проблемы переводимости. М., 1987.

201. Топоров В.Н. Опьяняющий напиток // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.256-258.

202. Топоров В.Н. Поэт // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.327-328.ik 216. Топоров В.Н. Тигр // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М.,1998. С.511-512.

203. Топоров В.Н. Фрагмент славянской мифологии // Краткие сообщения Института Славяноведения. Вып. 30. 1961.

204. Топоров В.Н. Числа // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.629-631.

205. Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 1999.

206. Трибунский П. «Революционер» Николай Гумилев: мифы и реальность // Вопросы литературы. 1997. № 5. С.369-373.

207. Уилсон К. Оккультное. М., 2001.

208. Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982.

209. Успенский П. Д. Внутренний круг: О «последней черте» и о сверхчеловеке (две лекции). СПб., 1913.

210. Успенский П.Д. Tertium organum. Ключ к загадкам мира. СПб., 1992.

211. Учение Будды. Элиста, 1992.

212. Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. В 4 т. Т.2. М., 1996.

213. Фридлендер Г.М. Н.С. Гумилев критик и теоретик поэзии // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб, 1994.

214. Хализев В.Е. Мифология XIX-XX веков и литература // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2002. №3.

215. Хейзинга Й. Homo Ludens. Опыт исследования игрового элемента в ♦ культуре. // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991.

216. Ходасевич В.Ф. Гумилев и Блок // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

217. Холл М.-П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцерской символической философии. Новосибирск, 1993.

218. Хюбнер К. Истина мифа. М, 1996.

219. Чернова Е.Б. Незабываемые годы. // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 4 2000.

220. Чудинова Е. К вопросу об ориентализме Николая Гумилева // Филологические науки. 1988. №3.

221. Чуковский К.И. Воспоминания о Н.С.Гумилеве // Н.С.Гумилев: pro et contra. СПб., 2000.

222. Чуковский К.И. Современники. М., 1962.

223. Широкова Н.С. Кельтские друиды. JL, 1984.

224. Широкова Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПб., 2000.

225. Шичалин Ю.А. «Государство» // Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

226. Шкунаев С.В. Община и общество западных кельтов. М., 1989.

227. Шкунаев С.В. Финн // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.563.

228. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Гештальт и действительность. М., 1993.

229. Штейнер Р. Христианство как мистический факт и мистерии древности. М., 1993.

230. Щедровский Д.В. Соломон // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2.М., 1998. С.460-461.

231. Щукин М.Б. Снова о Чеширском Коте и его улыбке // Знание сила. 1993. №8.

232. Эберман В. Арабы и персы в русской поэзии // Восток. 1923. №3.

233. Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995. 248.Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994. 249.Энциклопедия суеверий. М., 1995.

234. Энциклопедия сверхъестественных существ. М., 1997.

235. Эрлих С.Е. Поклонение волхвам. Опыт динамического структурализма. // http://www.nestor.md/Russian/Ehrlich2.htm

236. Эрлих С.Е. Россия колдунов // Знание сила. 1995. №10.

237. Эрлихман В. Тропою вольков // Родина. 2001. №1-2. 254. Эрн В.Ф. Борьба за Логос // Эрн В.Ф. Сочинения. М., 1991. 255.Эткинд A.M. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. М., 1996.

238. Юсим М.А. Ведьмы // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. T.l. М., 1998. С.226-227.

239. Ярхо B.H. Пенелопа // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1998. С.299-300.

240. Eshelman Raul. Nicolai Gumilev and neoclassical modernisme. Fr- at- M., 1993.

241. Levi Eliphas (Constant A.). The History of Magic. Transl. A.E. Waite. London, 1913.

242. Levi Eliphas (Constant A.). Transcendental Magic. Its Doctrine and Ritual. Trans. A.E. Waite. London, 1986.

243. Thompson E.M. Some Structural Patterns in the Poetry of Nicolaj Gumilev // Die Welt der Slaven. 19-20 (1974).