Литературное творчество А. А. Богданова и утопический роман 1920-х годов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Шушпанов, Аркадий Николаевич

• Шушпанов, Аркадий Николаевич
• кандидат филологических наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Шушпанов, Аркадий Николаевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПОЭТИКА «КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ» КАК РОМАНА-УТОПИИ Л

ГЛАВА II. УТОПИЧЕСКОЕ И НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО А. БОГДАНОВА ПОСЛЕ «КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ».

ГЛАВА III. ТРАДИЦИЯ БОГДАНОВА В УТОПИИ 1920-Х ГОДОВ.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Литературное творчество А. А. Богданова и утопический роман 1920-х годов»

Имя Александра Александровича Богданова (Малиновского) (1873 -1928) ныне можно нередко встретить и в специальных трудах ученых — философов, экономистов, литературоведов, и на страницах популярных изданий. Как правило, вслед за упомянутым именем приводится такой длинный ряд определений: профессиональный революционер, философ, экономист, естествоиспытатель, врач, теоретик организации производства, писатель-фантаст.

Даже на рубеже XIX- XX веков, — в эпоху, на редкость богатую универсальными талантами, — масштабы богдановского дарования на общем фоне поразительны. Первый в России институт переливания крови. Всеобщая организационная наука (тектология), повлиявшая на возникновение более поздних теории систем, кибернетики и синергетики, углубленное изучение и практическое применение которой находится еще только в самом начале — спустя почти восемьдесят лет после публикации первого труда (1913). Оригинальная культурная концепция, имевшая огромное влияние в первые пореволюционные годы. Мы перечислили лишь наиболее заметные достижения Богданова. О нем высоко отзывались не только политические сторонники, но и принципиальные идейные противники. Так, Федор Степун писал: "Думая о Пензе, я с удовольствием вспоминаю. мое утреннее посещение Богданова: его благородную, красивую голову и его мягкую и толерантную манеру спорить"1

Внимание к личности и творчеству Богданова обусловлено, главным образом, его общественной деятельностью и научными трудами. Литературное наследие, относимое к традициям и классической утопии, и научной фантастики, всегда находилось в тени иных аспектов

1 Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Спб„ 1994. С. 189. плодотворной работы мыслителя. Непосредственно связанное с естественнонаучными и гуманитарными взглядами Богданова, оно воспринималось в "служебной", иллюстративной роли. Справедливости ради следует сказать, что в течение десятилетий забвения нехудожественных работ Богданова именно литературное творчество как заметный вклад в развитие отечественной научной фантастики не позволяло имени писателя стать забытым окончательно.

Между тем подмечено, что в российском культурном сознании слово "поэт" самодостаточно1, также, очевидно, самодостаточны слева "писатель" и "художник". Употребление слова "писатель" в ряду других видов деятельности человека, тем более, в конце этого ряда, говорит, скорее, о некоторой недооцененности литературного творчества.

Богданов успел написать несколько литературных произведений: его перу принадлежат романы "Красная звезда" (1907), "Инженер Мэнни" (1912) и рассказ "Праздник бессмертия" (1914). Настоящая работа — первое целостное исследование литературного творчества А.А.Богданова. Отмеченная многогранность таланта и деятельности Богданова привела к тому, что к его трудам обращаются ученые самого широкого круга наук, в первую очередь, философы и экономисты. Существует ряд диссертационных исследований, посвященных Богданову целиком или частично (А.А.Государев2, Г.Д.Гловели3, С.Н.Пустальник4, П.А.Плютто5, Д.Н.Козырев6, Г.М.Пономарева1 и др.). В этих исследованиях авторы так

1 См.: Николаев А.И. О некоторых особенностях ранней поэзии Валерия Брюсова // "Серебряный век": Потаенная литература: Межвуз. сб. научн. тр. Иваново, 1997. С.38.

2 Государев А.А. Вопросы критики религии в трудах А.А.Богданова: Дисс. . канд. филос. наук: 09.00.06. М., 1989

3 Гловели Г.Д. Пролетариат, техническая интеллигенция и "новый класс" в организационной концепции А.А.Богданова: Дисс. . канд. экон. наук: 08.00.02. М., 1993.

4 Пустильник С.Н. Биологические идеи тектологии А.А.Богданова: К генезису общей теории систем: Дисс. . канд. биол. наук." М., 1993.

5 Плютто П.А. История и опыт реконструкции архива А.А.Богданова (Малиновского (1873 — 1928 гг.)). Документы А.А.Богданова и документы о его жизни и деятельности в российских и зарубежных архивах: Дисс. . канд. истор. наук: 05.25.02. М., 1994; Плютто П.А. Проблема человека в творчестве А.А.Богданова: Дисс. . канд. филос. наук: 09.00.03. М., 1996.

6 Козырев Д.Н. Философия техники А.А.Богданова: Дисс. . канд. филос. наук: 09.00.08. СПб.,

1997. или иначе касаются и романного творчества писателя. Однако происходит это, во-первых, вскользь, как правило, в рамках избранной автором диссертации специальной темы, и, во-вторых, романы воспринимаются как иллюстрации, в лучшем случае, в них ищется развитие и углубление богдановских идей, высказанных в его научных трудах. До сих пор целостного литературоведческого исследования романов Богданова не предпринималось, что представляется несправедливым на фоне все возрастающего научного интереса ко всему, вышедшему из-под его пера.

В настоящей работе литературное творчество Богданова впервые становится самостоятельным предметом изучения. Исследуется, в основном, именно художественная сторона богдановских произведений, его научные работы служат для нас тем контекстом, в котором создавались романы.

В целом, количество откликов на книги Богданова не велико. Одним из первых, кто откликнулся на появление в печати романа-утопии "Красная звезда", был А.В.Луначарский . Лишь в самое последнее время широкому читателю стали доступны суждения А.М.Горького о романе, высказанные им в письме Богданову3. Интересные мысли, в том числе и филологического характера, содержатся в монографии доктора. А.П.Омельченко, посвященной вопросам свободной любви и брака, вызванным нашумевшим в начале века романом М. Арцыбашева "Санин"4 . Богдановскому роману-утопии в социальном и научном отношении посвящен раздел в межавторском сборнике "Жизнь и техника будущего (Социальные и научно-технические утопии)"3, вышедшем в свет в год

1 Пономарева Г.М. Утопия и утопическое сознание в контексте русской культуры XIX — начала XX вв.: Дисс. . д-ра филос. наук: 09.00.03. М., 1996. С.182-190.

2 Луначарский А. А.Богданов. Красная Звезда. Утопия. // Образование. СПб., 1908. № 5. С.119-121.

3 Горький М. Полн. собр. соч. Письма в двадцати четырех томах. Т. 6. Письма 1907 август 1908. М, 2000. С. 144-145.

4 Омельченко А.П. Свободная любовь и семья ("Санин" как вопрос нашего времени). СПб., 1908. С.17-35.

5 Жизнь и техника будущего (Социальные и научно-технические утопии).Сборник статей. М. — Л., 1928. С. 166— 174. смерти Богданова.

Примечательно, что одним из авторов сборника стал другой видный утопист начала века — профессор А.В.Чаянов, к утопии которого мы также обращаемся в ходе нашего исследования.

Творчеству Богданова посвящены и две монографии разного уровня постижения материала. После долгого перерыва, когда имя ученого упоминалось почти исключительно в контексте критики его философско-эмпириомонистических воззрений, увидела свет биографическая брошюра

A.А.Беловой1, где есть и глава о романном творчестве Богданова: здесь пересказывается содержание обоих романов, тогда еще не известное широкому кругу читателей, а также собраны некоторые критические суждения о них. Намного более обстоятельной следует признать монографию Г.Д.Гловели . В этом труде также содержится специальная глава о "Красной звезде", кроме того, романы Богданова здесь вписаны в широкий контекст его научной и общественной деятельности. Таким же достоинством обладает обширная биографическая статья Н.А.Кузьминых , помимо прочего, включающая некоторые наблюдения над поэтикой богдановских романов и предлагающая авторское понимание их идейного смысла. Во всех перечисленных работах романы Богданова рассматриваются, в основном, в социальном и философском ключе, в русле идейной эволюции их автора.

Нельзя также не упомянуть научно-популярные очерки о жизни и литературном творчестве Богданова, вышедшие из-под пера

B.Ягодинского4 и В.Новоселова5 , добавивших яркие штрихи к портрету ученого и писателя-фантаста. Белова А.А. А.А.Богданов. М., 1974.

2 Гловели Г. Д. "Социализм науки": Мебиусова лента А.А.Богданова. М., 1991.

3 Кузьминых Н.А. Архитектор "нового мира". К биографии Александра Богданова // Вестник РАН. 1992. №12. С.57-78.

4 Ягодинский В. Марсианин, заброшенный на Землю (О А.Богданове (1873 — 1928) и его утопиях) // В мире фантастики. М., 1989.

5 Новоселов В.И. Марсиане из-под Вологды: Ист.-лит. эссе об А.А.Богданове (Малиновском).

Более подробный анализ научно-критической литературы о двух романах Богданова предпринимается нами в начале первой и второй глав настоящего исследования.

Возможно, романы Богданова до сих пор оставались малоизученными в силу жанровой специфики этих произведений. "Красная звезда" и "Инженер Мэнни" созданы в жанре утопии (второй роман — с большими или меньшими оговорками).

Утопия, можно сказать, "не избалована" интересом со стороны литературоведения, пребывая в поле, скорее, философии. Собственно, утопия и зародилась как образное выражение социально-философских идей, вести ли ее родословную от диалогов Платона о наилучшем государственном устройстве или от "Золотой книги." Томаса Мора. Здесь мы имеем в виду и авторские концепты, и стихийные представления о "золотом веке", которые Богданов назвал бы проявлениями "народной тектологии".

Один на ведущих исследователей вопроса, Ежи Шацкий, заметил: "Утопия как литературный жанр — это тема для историка литературы. Тема, кстати сказать, необычайно интересная, поскольку у этого жанра есть свои собственные законы"1. Очевидно, относительно малое количество филологических исследований в области утопии объясняется особенностями ее "пограничного" положения. ".Вполне допустима мысль, что утопия принадлежит к "пограничному искусству", находящемуся на стыке между обыденным и теоретическим сознанием, образным и концептуальным восприятием действительности, психологией и идеологией, религией и наукой. В ней как бы скрещиваются пути философии, религии, искусства, здравого смысла, науки и социального действия"2. Литературоведению трудно иметь с ней дело, потому что

Вологда, 1994.

1 Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. С.20.

2 Кирвель Ч.С. Утопическое сознание: Сущность, социально-политические функции. Минск, 1989. утопия в значительно большей степени феномен мысли, нежели феномен слова.

Тем не менее, думается, несмотря на все оговорки, утопия все-таки относится к фактам художественной литературы. В первую очередь, видимо, потому, что утописты в своих социальных проектах часто руководствуются соображениями эстетическими в той же мере, что и логическими. Эстетическое содержание превращает утопию в произведение искусства. Мысль о сквозном утопическом эстетизме была высказана А.Э.Штекли в книге, посвященной "Городу Солнца" Кампанеллы1 .

Стоит добавить, что в утопическом мышлении, за редким исключением, эстетика и логика существуют нераздельно, вырастая из одного корня. Прекрасное для утописта — художественное мерило высшей целесообразности, своеобразная "алгеброй проверенная гармония". В частности, А.Богданов был убежден, что красота — это математически обоснованное совершенство. В статье "Пролетариат и искусство" (1918) он приводит в качестве примера статую Венеры Милосской: "Наука разгадала тайну "божественности" этой красоты. У статуи сверхчеловеческий (то есть больше человеческого) лицевой угол, что выражает преобладание высших центров сознания над низшими. Таким образом, у обезьян лицевой угол меньше, чем у человека; у человека меньше, чем у Венеры Милосской. В этом основная "божественность" ее красоты" .

А.Урбан, говоря о художественной значимости утопического жанра, приводит и другие признаки: ".в утопии, в самой ее основе, явственно различимы синтетизм, фантастичность, человековедческая и социологическая направленность — черты, в высшей степени присущие

С.16-17.

1 См.: Штекли А. Э. "Город Солнца": утопия и наука. М., 1978. С.51.

2 Богданов А. Пролетариат и искусство // Богданов А. О пролетарской культуре. 1904-1924. Л.-М., искусству"1.

В этом плане литературному оппоненту утопии — антиутопии — "повезло" больше: никто никогда не ставил под сомнение ее принадлежность к искусству благодаря принципиально иным эстетическим установкам авторов. "Ныне место утопии как плацдарма для свободной фантазии заступила антиутопия. Это всегда "настоящий" роман: с любовью, приключениями, невозможными совпадениями. Ее герои живут в приземленном, человеческом мире, в отличие от условного мира утопии" . Можно сказать, что если антиутопия питается энергетикой самой жизни, то утопия стремится к некоему инобытию, разрывая жизненные связи и, как следствие, эту энергетику теряя. Однако, иных "источников энергии" она не приобретает, так как автор всегда находится "внутри" той жизни, которую отрицает, не выходя за ее пределы.

Несмотря на данное обстоятельство, жанры-оппозиции не столь различны, как может показаться. На их глубинное родство указывает Е.Шацкий: ".граница между позитивной и негативной утопией до известной степени текуча: то, что должно быть, может в глазах другого человека стать тем, чего не должно быть"3 .

Парадоксально, но интерес к проблемам утопии со стороны философов и историков идей в XX веке во многом обусловлен как раз антиутопическими настроениями и даже боязнью и неприятием прямого воплощения утопического идеала. "Утопизм — это тирания идеи (сначала — только идеи), преграждающей путь свободному духовному поиску. Свобода бесконечного развития ограничивается мнимой гармонией закона совершенства"4, — констатирует Е.Л.Черткова. Негативное отношение к утопии и утопизму получило особое распространение в последнее

1925. С.121.

1 Урбан А. Фантастика и наш мир. Л., 1972. С.65-66.

2 Чаликова В. Идеологии не нужны фантазеры // Чаликова В. Утопия и свобода. М., 1994. С. 69.

3 Шацкий Е. Указ. соч. С.165-166.

4 Черткова Е.Л. Специфика утопического сознания и проблема идеала // Идеал, утопия и десятилетие ушедшего века в связи с событиями новейшей истории. И все-таки большинство исследователей сходятся на том, что утопия неистребима и даже необходима как воплощение извечного человеческого стремления к идеалу, хотя и нуждается в серьезной критике из-за пренебрежения к реальности.

В то же время следует признать, что утопия с традиционным на бором характеристик практически ушла в наши дни из художественной литературы, переместившись в область политики, социологии, психологии. Мы не склонны целиком разделять мнение Е.Чаликовой: ".можно бы говорить о том, что одновременно с идеологическим восстанием против утопии произошло эстетическое торжество антиутопии как литературного жанра. Мы видим это в современной фантастике: утопических вещей там практически нет"1 . Полагаем, что можно вести речь о некоторых элементах утопии в современной фантастике, хотя пафос принципиального отличия будущего общества от настоящего отсутствует. Скорее, произошло изменение формы выражения идеала: он стал выноситься за рамки существующей реальности и часто направляться не в будущее, а в прошлое: широкое распространение получила условно-сказочная фантастика, так называемая "фэнтези", которая оказалась более соприродна утопии, чем социальная ветвь этой литературы. Знаковое явление: известное эссе Джона Р. Р. Толкина, одного из основоположников и корифеев "фэнтези", под названием "О волшебных сказках" было помещено в антологию "Утопия и утопическое мышление" .

Другой парадокс состоит в том, что специалистами до сих пор не выработано единого понимания утопии. Анализ различных концепций утопического предпринял В.П.Шестаков3 . То же самое сделал в одной из критическая рефлексия. М., 1996. С.186.

1 Чаликова В. Указ. соч. С.69.

2 Утопия и утопическое мышление. M., 1991.

3 Шестаков В.П. Понятие утопии и современные концепции утопического // Вопр. философии. 1972. №8. С.151-158. глав своего труда не раз уже упомянутый здесь Е.Шацкий. Несмотря на некоторую размытость трактовок наукой, преимущественно философией, накоплен немалый запас знаний по истории утопических воззрений: стоит назвать работы А.Ф.Лосева1, А.Э.Штекли2, Э.Я.Баталова3, В.П.Волгина4, А.И.Володина5, В.А.Гуторова6, А.И.Клибанова7, Л.М.Барановой8, Ю.Г.Чернышова9, Л.С.Чиколини10, Э.Д.Фролова11 и др. Существует немало разработок в области типологии утопии. К. Манхейм в известной работе разделяет понятия утопии и идеологии12. Е.Шацкий в основу своей классификации кладет пространственно-временное размещение идеального общественного устройства (утопия места, времени,

13 вневременного порядка, ордена, политики) . Аналогичный принцип применяет Г.Гюнтер, когда пишет об утопии-саде и утопии-городе14 : здесь различие проводится по способу организации утопического пространства.

Одно из наиболее объемных, на наш взгляд, определений сущности утопии дает Ч.С.Кирвель: ".Утопия — это особая форма духовно-ценностного освоения социальной реальности, состоящая в создании методами абсолютизации и умозрительного конструирования, как правило, максимально детализированных образов (моделей, идеалов и т. д.) бесконфликтного, внутренне непротиворечивого и не подлежащего

1 Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения. М., 1998.

2 Штекли А.Э. Указ. соч; см. также: Штекли А.Э. Утопии и социализм. М., 1993.

J Баталов Э.Я. Социальные утопии и утопическое сознание // Общественные науки. 1982. №5; Он же. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М.,

4 Волгин В.П. Очерки истории социалистических идей с древности до конца XVIII века. М., 1975.

5 Володин А.Я. Утопия и история: Некоторые проблемы изучения домарксистского социализма' М., 1976.

6 Гуторов В.А. Античная социальная утопия: Вопросы истории и теории. Л., 1989.

7 Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М., 1977.

8 Баранова Л.М. Социальные утопии: история и современность: Текст лекций. Владимир, 1997.

9 Чернышев Ю.Г. Социально-утопические идеи и миф о "золотом веке" в Древнем Риме. Новосибирск, 1994.

10 Чиколини Л.С. Социальная утопия в Италии в XVI — начале XVII века. М., 1980.

11 Фролов Э.Д. Огни Диоскуров: Античные теории переустройства общества и государства. Л.,

1984.

12 Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1984.

13 Шацкий Е. Указ. соч. С.

14 Гюннтер Г. Жанровые проблемы утопии и "Чевенгур" А.Платонова // Утопия и утопическое изменениям общественного устройства, призванного обеспечить определенное желаемое (позитивная утопия) или нежелаемое (негативная утопия) состояние человечества и человека"1.

Кирвелю принадлежит и следующее утверждение: "Утопия — донаучная и вненаучная форма сознания" . В свете этого может показаться парадоксальным и странным обращение к жанру в XX веке именно ученых, и весьма крупных (хотя, по наблюдению А.Э.Штекли, еще в "Городе Солнца" Кампанеллы наука играет очень важную роль3). Пример Богданова — один из наиболее ярких. Утопические сочинения вышли из-под пера А.Чаянова и, позднее, И.Ефремова, причем каждый из названных писателей привносил в жанр свои новации. Наконец, не стоит забывать, что и виднейшие русские антиутописты: Е.Замятин, А.Платонов, М.Булгаков — владели профессиями, предполагавшими естественнонаучный склад мышления.

Вопрос о "научности" и "утопичности" романов Богданова тесно связан другим аспектом темы: Богданов и научная фантастика. Данный аспект тем более интересен, что проблема научной фантастики до сих пор во многом остается "белым пятном" в литературоведении. В частности, не до конца ясным остается, где пролегает граница между научной фантастикой и утопией, поскольку в XX веке они сосуществуют очень тесно. "Без сомнения, утопия с положительным и отрицательным знаками (антиутопия) — одна из самых распространенных форм современной фантастики"4, — утверждает А.Урбан. Напротив, В.П.Шестаков в обзоре отечественной литературной утопии оговаривается: "Фантастика — важный элемент утопии. Авторы утопических романов всегда смело пользовались приемами фантастического описания. Но тем не менее мышление. М., 1991. С.253.

1 Кирвель Ч.С. Указ. соч. С.66.

2 Там же.

3 Штекли А.Э. "Голод Солнца": утопия и наука. С. 11-12.

4 Урбан А. Указ. соч. С.66. утопия как традиционный и достаточно определенный вид искусства отличается от чисто фантастической литературы или современной научной фантастики, которая далеко не всегда занимается построением возможного образа будущего"1 .

Что касается романов Богданова, то некоторые сомневаются, к какой же именно категории их отнести, говоря, что, например, для "Красной звезды" "определение "научная фантастика" более адекватно, чем

-л литературная утопия" .

Впрочем, в настоящее время сам термин "научная фантастика" (НФ) представляется еще более размытым, нежели "утопия". Трудность в определении понятия также до сих пор не преодолена. Для большинства исследователей представляется самоочевидным, что современный НФ-роман — явление иного порядка, чем, например, фантастические романы Гофмана, Уайльда, Маркеса, но четких критериев, способных объяснить жанровые различия, не выработано. Строго говоря, термин "научная фантастика" более определен для издателей, чем для литературоведов, и соотносится скорее с фабулой, чем с поэтикой. Ныне, однако, даже издателями и критиками он применяется все реже и в очень ограниченном контексте. Тематика НФ весьма расширилась, далеко выйдя за пределы проблем науки и техники, поэтому в последнее время укоренился термин "твердая научная фантастика", подразумевающий наличие иных ответвлений ("фэнтези", "киберпанк", "альтернативная история" и т. п.) с иной проблематикой и набором узнаваемых признаков.

Усложнение ситуации вокруг НФ отражается даже в словарных определениях. Так, А.Г.Громова в статье "Научная фантастика" в "Краткой литературной энциклопедии" еще более или менее четко обозначает границы термина, видя специфику НФ в том, что она "широко сл 1.

1 Шестаков В.П. Эволюция русской литературной утопии // Русская литературная утопия. М., 1986.

2 Симонов В.В., Фигуровская H.K. Вопросы А.В.Чаянова // Социокультурные утопии XX века. пользуется методикой современной науки. применительно к искусству"1. Понятие же "научная" отличает ее от литературы, "где фантастика применяется как художественный прием, без попытки ее логического обоснования и мотивировки" . В.Ревич в более позднем справочном издании констатирует: "В наши дни функции фантастики неизмеримо расширились, а сами произведения приблизились к общим эстетическим нормам прозы, в связи с чем определение "научная" стало представляться некоторым исследователям слишком узким, акцентирующим внимание не на самом существенном признаке"3.

Такая точка зрения разделялась и разделяется многими, в том числе и писателями-фантастами. Чем дальше, тем заметнее стремление отказаться от признака "научности", объединив произведения современных фантастов с творчеством классиков, а также модернистов и "магических реалистов" нашего времени. Братья А.Н. и Б.Н.Стругацкие дали, например, такое определение: "Фантастика есть отрасль литературы, подчиняющаяся всем общелитературным законам и требованиям, рассматривающая общие литературные проблемы,., но характеризующаяся специфическим литературным приемом — введением элемента необычайного"4.

Размытость понятия отчасти можно объяснить и малой литературоведческой проработанностью предмета. Отечественная наука располагает малым количеством обобщающих работ по фантастике — что особенно бросается в глаза при сравнении с зарубежной наукой. Любопытно, что первая подобная работа практически не разделяла фантастику и утопию — речь идет о монографии В.Святловского "Русский

Вып. 6. М., 1988. С.101.

КЛЭ. т. 5. М., 1968. С.140.

2 Там же.

3 ЛЭС. М, 1987. С.233.

4 Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Собр. соч. 2-й доп. т. М., 1993. С.347. утопический роман"1. Из позднейших исследований наиболее фундаментальным по сей день остается книга А.Ф.Бритикова "Русский советский научно-фантастический роман"2 . Помимо двух названных, а также неоднократно цитированной книги А.Урбана, можно выделить еще ряд работ, большинство из которых носит научно-популярный характер3 . В этом — еще одна особенность "фантастоведения": как и предмет своего исследования, оно изначально ориентировано на широкую аудиторию.

Относительно небольшое внимание к НФ со стороны литературоведения кажется странным: ведь на заре научной фантастики к ней обращаются многие выдающиеся русские и советские писатели: А.И.Куприн, А.Н.Толстой, В.В.Маяковский, Л.М.Леонов и другие.

Думается, именно исследование истоков НФ способно пролить свет на ее природу. С этой точки зрения изучение романов А.А.Богданова, как одного из основоположников советской фантастики, также представляется перспективным.

Таким образом, актуальность нашего исследования обусловлена тремя составляющими: интересом к личности и творчеству Богданова, усилившимся в последнее десятилетие вниманием к проблемам утопии и утопического, а также до сих пор не решенным, но вызывающим бурные дискуссии вопросом о специфике научной фантастики.

Научная новизна исследования состоит во впервые предпринимаемом целостном поэтологическом изучении романного творчества Богданова, введении в научный оборот некоторых произведений писателя, а также в рассмотрении ряда произведений, ранее воспринимавшихся почти исключительно в русле научной фантастики, в ракурсе проблем утопического романа.

1 Святловский В. Русский утопический роман. Пг., 1922.

2 Бритиков А.Ф. Русский советский научно-фантастический роман. Л., 1971.

J См.: Брандис Е.П. Советский научно-фантастический роман. Л., 1959; Гуревич Г.И. Карта страны фантазий. М., 1967; Он же. Беседы о научной фантастике. М., 1991; Кагарлицкий Ю.И. Что такое фантастика? М., 1974;'Парнов Е.И. Зеркало Урании. М., 1982; Кац Р.С. История советской фантастики.

Материалом исследования стали, главным образом, романы Богданова "Красная звезда" и "Инженер Мэнни", малоизвестные тексты писателя (в том числе ранее не публиковавшиеся наброски из архивных фондов), научные произведения — в первую очередь "Тектология". Кроме того, в качестве материала привлекаются, на наш взгляд, наиболее характерные и интересные утопические произведения богдановской эпохи: научно-фантастическая трилогия А. Платонова, "Грядущий мир" Я.Окунева, "Открытие Риэля" В.Итина, "Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии" А.Чаянова.

Стоит отметить, что мы намеренно избегали специального анализа ведущих образцов "негативной утопии" той поры, хотя в контексте нашей работы эти произведения и их авторы неоднократно упоминаются. Произведения Богданова и других названных писателей со всеми оговорками, которые будут сделаны в тексте диссертации, относятся к жанру "позитивной" социалистической утопии, а ее поэтологические принципы, как не раз замечалось, существенно отличаются от тех, что присущи антиутопии.

Цель исследования — всесторонний анализ романно-утопического и научно-фантастического творчества А.А.Богданова, а также его сопоставление с другими соответствующими текстами, близкими по времени создания.

Поставленной цели соответствуют следующие задачи:

- исследование эволюции творчества Богданова;

- исследование поэтики романов Богданова в целом;

- исследование архетипических структурных элементов жанра утопического романа на материале творчества Богданова и других упомянутых авторов;

- исследование утопического мышления на материале творчества

Саратов, 1993; Ревич В. Перекресток утопий. Судьбы фантастики на фоне судеб страны. М., 1998.

Богданова;

- исследование эстетических принципов утопического творчества Богданова;

- исследование связи романов Богданова с духовными исканиями эпохи Серебряного века, когда они были созданы;

-исследование связи романов Богданова с утопическим и научно-фантастическим романом 20-х годов — периода активного переиздания и деятельности их автора в Пролеткульте.

Методология исследования определялась сложным "пограничным" положением, которое занимают романы Богданова в литературе и их синтетической природой. Этим обусловлено проведение исследования, фактически, на стыке литературоведческой и философской проблематики. В изучении творчества Богданова мы синтезировали элементы целостного, типологического и структурного анализа. Кроме того, большое место в нашей работе отведено сопоставительному анализу романов Богданова и утопических произведений писателей-современников. Как показывает опыт, именно сопоставительный анализ способен дать наиболее интересные результаты там, где основной акцент переносится со слова на сюжетЛ а утопия и научная фантастика принадлежат к литературе такого типа.

Практическая значимость -работы. Материалы исследования могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов по истории русской литературы первой четверти XX века, в процессе преподавания философии и культурологии. Возможно применение достигнутых нами результатов при издании и комментировании работ А.А.Богданова, составлении антологий и справочных изданий по научной фантастике и утопии.

Структура диссертации. Текст работы состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка. В первой главе

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Шушпанов, Аркадий Николаевич

Выводы:

1.В фантастике 1920-х годов наблюдается полемика утопического и антиутопического начал, характерная и для вершинных образцов литературы, и для произведений менее значимых. Полемика достигает своего пика в "Чевенгуре" Платонова. Симтоматично, что после создания Платоновым своего романа, так и не опубликованного при жизни писателя, а также после смерти Богданова и переиздания его романов в 1929 году жанр утопии в литературе того времени быстро сходит на нет. В 30-е годы были попытки создания произведений о будущем (например, "Звезда КЭЦ" А.Беляева, частично — "Дорога на Океан" Л.Леонова), однако принципиальной новизны, по сравнению с ранней советской утопией, они не содержали.

2.Даже по трем образцам, взятым нами для анализа, видна справедливость суждения В. Ревича, что "уже у первых советских фантастов, пытавшихся воплотить в наглядных картинках коммунистический идеал, картинки получались разными"1. Уместно в чем-то и пренебрежительная характеристика "картинки", ибо никто из утопистов целостного полотна, сопоставимого с тем, что нарисовал А. Богданов, не дал.

3.Утопия двадцатых своей осколочностью укладывается в рамки общего литературного процесса. Примечательно также и то, что при всей разности, произведения трех рассмотренных авторов находятся в парадигме, заданной именно Богдановым, и если выходят в чем-то за ее пределы, то там, где в художественно-философской системе Богданова было слабое место, то есть преодолевая некоторую холодность, рассудочность, "левополушарное" мышление.

1 Ревич В. Перекресток утопий: Судьбы фантастики на фоне судеб страны. С.20.

4.Это преодоление осуществляется на поле индивидуального авторского стиля. Заметна и еще одна тенденция, отражающая более общую закономерность, указанную нами в первом параграфе: чем талантливее автор в литературном плане, чем более художественно его перо, тем дальше он отходит от традиционной утопической схемы, в рамках которой Богданов оставался, и тем в большей степени его произведения приобретают признаки антиутопизма. Напомним, что именно антиутопические романы составили наиболее ценную часть фантастического потока первого пореволюционного десятилетия, одновременно практически все для России оказавшиеся в "потаенной" литературе.

5.Интересно, что, сколько бы ни была сложна авторская индивидуальность или, наоборот, сколько бы ни "облегчал" автор свой текст, ориентируясь на самые широкие массы, основополагающие жанровые признаки утопии остаются неизменными. И если называть утопию пограничным искусством, то "граница" с литературой проходит по линии сквозного утопического эстетизма, который практически всегда выражает, главным образом, эстетику пластических форм. Это позволяет определить принадлежность практически всех авторов утопий в их социалистическом варианте к носителям одного из типов так называемого "органического" сознания, рассматривающего мир как тело и вещь, и уравнивающего красоту и целесообразность.

6. Следует констатировать, что утопия 20-х годов -— более сложное литературное явление, чем принято думать. Анализ этого жанра способен привести к интересным выводам об особенностях человеческого сознания и художественного творчества.

218

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наше исследование строилось вокруг трех взаимосвязанных и вытекающих одна из другой проблем: поэтика романного творчества АА.Богданова; утопический роман и те изменения" что произошли с ним в начале XX века; научная фантастика и ее связь с утопией.

Было установлено, что поэтика богдановских романов теснейшим образом связана с мировоззренческими установками автора, нашедшими наиболее полное выражение в его основном научном труде -"Тектологии". Однако, полагаем, нам удалось показать, что Богданов-художник местами выходит за пределы схем, начерченных Богдановым-мыслителем.

В этой связи актуален вопрос о способе художественного мышления Богданова. Среди ценностных ориентиров утопического мира, созданного писателем, огромное значение имеет его эстетическое совершенство. Последнее является особенностью именно утопического мышления. Важно, что для Богданова эстетика - синоним высшей гармонии, построенной на базе точного знания, своего рода новое качество, приобретаемое системой в ходе ее наилучшей организации.

Сквозной эстетизм у Богданова соприроден тому, что пронизывает так называемое "органическое мышление", достаточно распространенное в начале XX века. Причем матрица "органического мышления" вполне совмещается с "левополутарной", по определению Г. Д. Гловели мыслительной стратегией, присущей Богданову.

Для отмеченного типа художественного мышления также характерно мифологическое и телесно-вещественное восприятие реальности. Здесь оно смыкается с утопическим мышлением. В утопиях это выражается, как правило, в пластической организации изображаемого мира: он рисуется как архитектурный ансамбль, а его обитатели - как живые скульптуры, причем все имеет геометрически очерченные формы.

Одновременно подобное свойство обозначает и заведомую ограниченность утопического мира. Богданов сумел это почувствовать и пространственно изолировал свою марсианскую утопию от "нелинейного", но обладающего большим потенциалом мира Земли.

В наиболее интересных образцах утопического романа, созданных в 20-е годы - самую плодотворную для жанра эпоху в истории русской литературы, - авторы также пытаются преодолеть эту ограниченность. Однако в подавляющем большинстве такие попытки терпят крах, так как писатели не отказываются от архетипических принципов утопии (пространственно-временная изоляция, подавление природы и т. д.). Это оттесняет жанр утопии с "переднего края" литературы. Напротив, антиутопия, сумевшая поставить указанные принципы под сомнение, оказывается более жизнеспособной. Справедливости ради стоит заметить, что задача, которую ставит перед собой антиутопия, - задача отрицания, -намного проще тех, что стоят перед утопией, ибо, перефразируя слова Платонова, утопия стремится "невозможное сделать возможным".

Но и "позитивная" утопия в XX веке уже не могла оставаться прежней. "Красная звезда" Богданова настолько же соответствует классическому канону, насколько взламывает его. Богдановский Марс -система динамическая, развивающаяся и, как следствие, небеспроблемная и не до конца изолированная. В последующих произведениях других писателей, рассмотренных нами, наблюдается еще больший отход от традиционной схемы. Показательно, что разрушение целостности утопии проявило себя и на жанровом уровне: проанализированные нами произведения Чаянова, Итина, Окунева - скорее повести, нежели романы, а утопическое творчество Платонова составляют почти одни рассказы, тогда как первый роман уже включал солидный элемент антиутопии.

Тенденция движения от "позитивной" утопии к "негативной", отмеченная нами у Богданова, Платонова, Замятина, - другой полюс процесса размывания чистоты жанра. Причем, антиутопия проникает в саму текстовую ткань "позитивной" утопии, давая возможность двоякого истолкования: это особенно заметно у Чаянова и, отчасти, в богдановском "Инженере Мэнни".

Утопия не развивается изолированно от литературного процесса своего времени. Научные, эстетические и художественные искания Богданова пребывали в русле духовных исканий деятелей "Серебряного века": отчетливо это видно на примере отношения к слову и внимания к проблемам языка у Богданова и футуристов при всей разности их творческих установок. Можно утверждать, что своим научным творчеством Богданов ярко иллюстрирует позднейшую мысль А.Турсунова: научная картина мира соответствует эстетическому идеалу той эпохи, в какую создается1 . Этот тезис способен объяснить и некоторые особенности романов Богданова, а вместе с ними - жанровые особенности утопии в широком плане. Использование в утопии архаических (с точки зрения Богданова) структур мышления, широко распространенных еще в античности, знаменует обратный процесс -внедрение в научное сознание "архаичных" способов мышления, в том числе мифологического. Это проявляет себя и во "Всеобщей организационной науке".

Характерно, что в произведениях Богданова социально-утопическое содержание неотделимо от научно-технического. Здесь утопия пересекается с научной фантастикой. Думается, можно назвать утопию одной из предтеч научно-фантастического романа (возможно, специфически в русской литературной традиции), так как модели мира,

1 Турсунов А. Философия и современная космология. М., 1977. С. создаваемые научной фантастикой до недавнего времени, качественно отличались от существующего.

К утопии и научной фантастике плохо применим традиционный литературоведческий инструментарий. Сказывается "пограничное положение" в искусстве и той, и другой. Поэтому позволим себе не согласиться с утверждением В.Ревича, что к научной фантастике применимы "обычные" эстетические нормы прозы. Думается, эстетические нормы в фантастике и утопии деформированы, так как автор ставит художественные задачи иным образом по сравнению с "большой" литературой.

Указанная деформация эстетических норы обусловила трудность определения самого понятия "научная фантастика" и давала повод к частым обвинениям в малохудожественности. В действительности главная беда, на наш взгляд, заключается в том, что к продукту духовной культуры, лишь частично находящемуся в поле литературы, ранее пытались применить критерии, разработанные специально для литературного творчества. Полагаем, что сами фантасты не согласились бы даже с частичным "вытеснением" их произведений за рамки искусства, но проблема вполне разрешима, если воздержаться от оценочных суждений.

Знаком того, что наша точка зрения близка к действительному положению дел, мы видим трудность анализа произведений Богданова, исходя только из принципов художественной литературы и минуя философию.

В утопии авторская конструкция изначально преобладает над образом. Показатель этого - возможность достаточно легко "очистить" концепцию от образов и говорить о ней без обращения к особенностям художественной структуры текста, что часто и делают, анализируя утопию. Научная фантастика "унаследовала" данное свойство.

Полагаем, что теперь можно достаточно четко отделить фантастику как литературный прием от фантастики как мирообразующего фактора в произведении. В первом случае первичным будет образ, а фантастика -средством раскрытия образа, во втором случав конструкция стоит на первом месте по сравнению с образом.

Возьмем на себя смелость утверждать, что современная фантастика в том виде, какой она приобрела в том числе и под пером Богданова, не жанр и не прием, а скорее метод осмысления действительности в художественной форме. В первоначальном варианте он обязательно предполагал прогноз, ныне прогноз не является необходимым элементом. Принципиальный отказ от "научности" на самом деле ничего не меняет -способ мышления остается прежним. В современной фантастике выписанная конструкция мироздания может быть совершенно ирреальной - художественные установки автора при этом остаются такими же, как если бы его художественная реальность целиком укладывалась в рамки научной картины мира. Симптоматично: фантаст может совмещать в своем творчестве полярные жанры: НФ-роман и "фэнтези" - стиль при "переходе" изменяется очень мало.

В этой связи целесообразно рассматривать научную фантастику культурологически, а не только литературоведчески. Полезно разработать специальный инструментарий и методологию исследования, так как в фантастике проявляется новый тип художественного мышления, свойственный новейшему времени (частично мы уже начали эту работу, предложив синтезировать применительно к НФ понятия идеи и образа). Можно сказать, что утопическая фантастика, и не только она одна, -элемент самосознания цивилизации на новом этапе развития - научно-техническом и информационном, своеобразный центр, возникший в коллективном творческом мышлении. Одним из первых возможности

223 этого центра во всей противоречивой полноте показал Александр Богданов.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Шушпанов, Аркадий Николаевич, 2001 год

1. Богданов А.А. Вопросы социализма: Работы разных лет. М., 1990.

2. Богданов А.А. Записные книжки // РГАСПИ. Ф. 259. Он. I. Д. 26

3. Богданов А. Инженер Мэнни. Фантастический роман. Л., М., 1925.

4. Богданов А.А. Искусство и рабочий класс. М., 1918.

5. Богданов А. Красная звезда. Роман-утопия. Л., М., 1924.

6. Богданов А. Марсианин, заброшенный на Землю // Богданов А. Красная звезда. Роман-утопия. Л., М., 1924.

7. Богданов А. Настанет день // Богданов А. Инженер Мэнни. Фантастический роман. Л., М., 1925.

8. Богданов А. О пролетарской культуре. 1904 -1924. Л., М., 1925.

9. Богданов А.А. Отрывок (гл. II) из незавершенного романа "Леонид" // РГАСПИ. Ф. 259. On. I. Д. 52.

10. Ю.Богданов А.А. Письмо неустановленному адресату // РГАСПИ. Ф. 259. Он. I. Д. 85. Л. 5.

11. Богданов А.А. План и пролог к пьесе "Инженер Мэнни" // РГАСПИ. Ф. 259. On. I. Д. 53.

12. Богданов А. Послесловие к "Красной звезде" // Богданов А. Красная звезда. Роман-утопия. Л., М., 1924.

13. И.Богданов А. Праздник бессмертия // Летучие альманахи. Bbin.XIV. СПб., 1914.

14. Богданов А. Тайна смеха: Научно-популярный очерк // Молодая гвардия. 1923. № 2.

15. Богданов А.А. Тезисы к выступлению в Париже и Женеве с рефератом на тему "Из области науки будущего" // РГАСПИ. Ф.259. On. I. Д. 24.

16. Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. Кн. 2. М., 1989.

17. Неизвестный Богданов. В 3-х книгах. Кн. I.: А.А.Богданов (Малиновский). Статьи, доклады, письма и воспоминания. 1901 -1928гг. М., 1995

18. Неизвестный Богданов. В 3-х книгах. Кн. 2.: А.А.Богданов и группа РСДРП "Вперед" (1908 -1914). М., 1995.

19. Неизвестный Богданов. В 3-х книгах:. Кн. 3.: А.А.Богданов. Десятилетие отлучения от марксизма. Юбилейный сборник. 1904 -1914. М., 1995.

20. Веллер М. Любовь зла. СПб., 2000.23 .Горький М. Поли. собр. соч. Письма в двадцати четырех томах. Т. 6. Письма 1907 август 1908. М., 2000.

21. Итин В. Открытие Риэля // Советская фантастика 20 40-х годов. М., 1987.

22. Итин В. Страна Гонгури. Новосибирск, 1983.

23. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 55.

24. Ленин В.И. О литературе и искусстве. М., 1986.

25. Ломм А. Скафандр Агасфера // Ломм А. Ночной орел: Фантастические повести и рассказы. М., 1973.29.0кунев Я. Грядущий мир. Утопический роман. Пб., 1923

26. ЗО.Окунев Я. Завтрашний день. Фантастический роман. Пг., 1924.

27. Платонов А.П. Собрание сочинений в трех томах. Т. I. Рассказы. Повести. 1921 -1934. М., 1984.

28. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся СПб., 1994.

29. Платонов А.П. Потомки солнца. Рассказ. // Платонов А.П. Чевенгур. М., 1991.

30. Платонов А.П. Преображение. Статья // Платонов А.П. Чевенгур. М., 1991.

31. Стругацкий А., Стругацкий Б. Отягощенные злом, или Сорок лет спустя; За миллиард лет до конца света; Гадкие лебеди: Фантастические романы. М., СПб., 1997. 36.Стругацкий А., Стругацкий Б. Понедельник начинается в субботу.

32. Сказка о Тройке (2 экз.): Фантастические повести. М., СПб., 1997. 37. Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Собр. соч. 2-й доп. Т. М, 1993

33. Стругацкий А., Стругацкий Б. Трудно быть богом; Попытка к бегству; Далекая Радуга: Фантастические романы. М., СПб., 1997.

34. Чаянов А.В. Венецианское зеркало: Повести. М., 1989.1.. Научная и критическая литература

35. А. Богданов Красная звезда (Утопия). СПб., 1908. // Русское богатство. 1908. № 3. Отд. IV.

36. Ам-ский А.С. Богданов А. Красная звезда. Роман-утопия. Богданов А. Инженер Мэнни. Фантастический роман. // Вестник жизни. 1918. №1.

37. Амусин М. Стругацкие и фантастика текста // Звезда. 2000. № 7.

38. А-н Арк. Социальные утопии // Жизнь и техника будущего (Социальные и научно-технические утопии). Сборник статей. М., Л., 1928.

39. Араб-Оглы Э.А. В лабиринте пророчества. М., 1973.

40. Арапов М. Язык утопии // Знание -сила. 1990. № 2.

41. Асеев Н. Я.Окунев. Грядущий мир. Утопический роман // Печать и революция. 1924. № 3 4.

42. Балабуха А.Д., Бритиков А.Ф. В единстве с будущим и прошлым // Богданов (Малиновский) А.А., Лавренев Б.А. Красная звезда. Крушение республики Итль. М., 1990.

43. Баранова Л.М. Социальные утопии: история и современность: Текст лекций. Владимир, 1997.

44. Баталов Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М., 1989.

45. Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание // Общественные науки. 1982. № 5.

46. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

47. Белова А.А. А.А.Богданов. М., 1974.

48. Белорусец А. Интерес к бесконечности: Категории времени и пространства в современной художественной прозе // Новый мир. 1986. № 3.

49. Бестужев-Лада И.В. Окно в будущее. М., 1970.

50. Бестужев-Лада И.В. Рабочая книга по прогнозированию. М., 1982.

51. Богданович Т.К. К вопросу о формировании творческих взглядов А. Платонова // Филологические науки. 1989. № I.

52. Бочкарев Н.И. Реальное и утопическое. Ленинская методология анализа. М., 1987.

53. Бочкарев Н.И., Федорин Н.С. Методологические проблемы исследования истории социалистических учений. М., 1986. 18

54. Брандис Е.Н. Научная фантастика и художественное познание действительности // Художественное творчество: Вопросы комплексного изучения/1983. Д., 1983.

55. Брандис Е.Н. Советский научно-фантастический роман. Л., 1959.

56. Брандис Е.Н., Дмитревский В.И. Через горы времени: Очерк творчества И. Ефремова. М., JL, 1963.

57. Бритиков А.Ф. Русский советский научно-фантастический роман. Л., 1970.

58. Бугров В. С архивной полки // Уральский следопыт. 1991. № 7.

59. Бухарин Н. Памяти А.А.Богданова // Богданов А. На новом поле. М., 1928.

60. Васильева Ю.В. Социалисты-утописты об образовании и воспитании. Идеал человека будущего. М., 1989.27. 27. Васюченко И. Отвергнувшие воскресенье (Заметки о творчестве Аркадия и Бориса Стругацких) // Знамя. 1989. № 5.

61. Витюк В.В. К вопросу о теоретическом наследии А.А.Богданова // История становления советской социологической науки в 20 -30-е годы. М., 1989.

62. Волгин В.Н. Очерки истории социалистических идей с древности до конца XVIII века. М., 1975.

63. Володин А.И. Утопия и история: Некоторые проблемы изучения домарксистского социализма. М., 1976.

64. Володихин Д. Потанцуем?. (Об элитарной и массовой фантастике) // Если. 2000. № 7.

65. Вюарне Ж. -Н. Утопия и атопия // Социокультурные утопии XX века. Вып. I. М., 1979.33