Личность и творчество И.А. Бунина в оценке французской критики тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Кривцова, Светлана Анатольевна

• Кривцова, Светлана Анатольевна
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Кривцова, Светлана Анатольевна

Введение.

Глава 1. Французские «страницы» жизни и творчества И.А. Бунина.

§1. Жизнь и творчество И.А. Бунина в первые годы эмиграции.

§2. И.А. Бунин и французская литература. К проблеме осмысления образа «другого».

§3. Нобелевская премия как подтверждение значимости вклада И.А. Бунина в мировую литературу (по материалам французской прессы).

Глава 2. Специфика восприятия творчества И.А. Бунина французскими писателями, исследователями, критиками.

§ 1. Личность и творчество И.А. Бунина в монографии Шарля

Ледре (Charles Ledré) и во французской критике 30-х годов.

§2. И.А. Бунин и французские писатели-современники.

§3. И.А. Бунин в современной Франции.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Личность и творчество И.А. Бунина в оценке французской критики»

Творчество И.А. Бунина периода эмиграции до недавнего времени в силу известных исторических обстоятельств оставалось малоизученным «пластом» русской литературы и в то же время особенно привлекательным для читателей, критиков, литературоведов, которых не могли не интересовать судьба и творчество первого Нобелевского лауреата среди русских писателей. Еще в меньшей степени известной была реакция эмигрантской и французской критики на появление написанных в этот период значительных произведений И.А. Бунина, таких, как «Окаянные дни», «Жизнь Арсеньева», «Темные аллеи», «Митина любовь», и на его дооктябрьское творчество. Публикация в 1980-е - 2000-е годы воспоминаний о Бунине - В.Н. Муромцевой-Буниной, Г. Кузнецовой, А. Бахра-ха, Т. Муравьевой-Логиновой и др., статей о нем писателей-эмигрантов первой «волны» - Г. Адамовича, В. Ходасевича, Ф. Степуна, П. Струве, В. Вейдле, П. Бицилли, выход в свет новых научных трудов о Бунине как российских - А. Ба-бореко, Д. Николаева, О. Сливицкой, О. Михайлова, О. Бердниковой, Т. Нико-новой, Т. Двинятиной, Г. Благасовой, так и зарубежных — Ю. Мальцева, Т. Ни-колеску, С. Крыжицкого, К. Ошар, Ж. Катто, Г. Симонова, Р. Герра - исследователей, архивистов, коллекционеров приоткрыл «завесу» над ранее запретной темой.

Чрезвычайно важна и коммуникационная сторона искусства, к рассмотрению которой также обращено диссертационное исследование. С одной стороны, объективные обстоятельства в той или иной степени определяют замысел автора, с другой - произведение ориентировано на восприятие его определенной аудиторией, интересы которой автор должен учитывать. В зависимости от того, какая из «сторон» выдвигалась на передний план — главенство объекта ; или самостоятельность субъекта - формировались литературные школы и направления. Так, представители «культурно-исторической школы» (например, французский ученый И. Тэн), ставили литературу в зависимость от различных условий, отношений, обстоятельств, существующих в жизни того или иного народа в определенную историческую эпоху. Эти условия называли «факторами» литературного развития, именно ими объяснялись те или иные тенденции в литературе или в искусстве.

Чтобы понять какое-нибудь художественное произведение, художника или школу художников, необходимо в точности представить себе общее состояние умственного и нравственного развития того времени, к которому они принадлежат. Художественное произведение имеет целью обнаружить какой-нибудь существенный характер и для этого употребляет совокупность собранных воедино частей, отношения которых художник комбинирует и видоизменяет по своему произволу», — такова точка зрения И. Тэна, высказанная ученым еще в конце XIX века [145,10-29].

Именно этот принцип рассматривали как основополагающий в эстетической теории французского исследователя российские ученые. Так, Г.В. Плеханов в «Письмах без адреса», рассматривая философскую основу понятия «искусство», ссылается на великих толкователей - Л. Толстого, О. Конта, Сен-Симона, Дарвина и др., дает историческое обоснование данным философским концепциям и в качестве подтверждения приводит точку зрения И. Тэна, который «твердо держался того убеждения, что всякое изменение в положении людей ведет к изменению в их психике. Никому из критиков Тэна не удалось даже поколебать то положение, к которому сводится почти все истинное в его эстетической теории и которое гласит, что искусство создается психикой людей, а психика людей изменяется вслед за их положением» [114,178-180].

Поскольку «произведение искусства является одновременно моделью двух объектов - явления действительности и личности автора.» [89,51], вопрос о соотношении данных «объектов» является актуальным и не имеет однозначного решения. Так, Б.В. Томашевский пишет: «. независимость литературы от условий ее возникновения следует понимать ограничительно: не надо забывать, что всякая литература неизменна лишь в более или менее широких пределах исторической эпохи и понятна для слоев населения определенного социального и культурного уровня» [146,23-24].

Разновидностью данной концепции следует считать сравнительно - исторический метод в литературоведении, сторонники которого утверждают, что «новые» мотивы — это существовавшие ранее в литературе других народов, в иные времена мотивы, данные в новой интерпретации. А.Н. Веселовский считал, что «сравнительное изучение поэзии должно во многом изменить ходячие понятия о творчестве». Слушателям курса истории всеобщей литературы, к которым была обращена его лекция в Петербургском университете, он предлагал, прочитав кого-то из известных авторов, пленившись его героями, посчитав все, что понравившийся писатель представил в своей книге, его личной фантазией (речь шла о средневековой романтике), а впоследствии, обнаружив «знакомые лица и приключения» у других, более ранних авторов, согласиться с тем, что ч произошло заимствование, но «поэтический прогресс состоит в том, что в прежние образы внесено более человечных мотивов, более понятной нам психологии, более современной рефлексии». Автор «Исторической поэтики» соглашается с Р.Г. Лотце, немецким философом, психологом, поэтом, который называет «гениальным поэтическим инстинктом склонность великих поэтов обрабатывать сюжеты, уже подвергшиеся однажды поэтической переработке» [54,39-40]. В числе «переработчиков» заимствованных сюжетов А.Н. Веселовский называет Эсхила, Шекспира, Гете.

На наш взгляд, теория заимствования может быть рассмотрена как необходимая часть литературного процесса, но не как единственная его составляющая. В противном случае теряется национальная специфика, снижается роль объективных обстоятельств в рождении того или иного литературного шедевра, доля в нем авторской индивидуальности, с чем трудно согласиться, имея перед собой, например, «Войну и мир» Толстого или «Деревню» Бунина.

Формалисты признают самостоятельное развитие литературы, вытекающее лишь из «имманентных», свойственных самой литературе, возможностей, тем самым, отрицая действенное влияние на литературный процесс «предметно-словесной организации». Однако и в этом случае неизбежно учитывается объективно существующее явление - адресат. Он не просто пассивно воспринимает творение художника, но активно воздействует на процесс создания произведения искусства. Как считает немецкий исследователь Вольфганг Изер, настоящее понимание текста приходит только в процессе его конкретизации. Литературное произведение появляется, когда происходит совмещение текста и воображения читателя, и это «всегда имеет место в действительности».

Идею активного адресата, не только индивидуально воспринимающего текст, но и воздействующего на автора, отстаивает родоначальник психологической школы A.A. Потебня, который пишет, что «.одно и то же художественное произведение, один и тот же художественный образ различно действует на разных людей, и на одно лицо в разное время, точно так, как одно и то же слово каждым понимается иначе; здесь относительная неподвижность образа при изменчивости содержания» [115,23]. По мнению русского ученого, «читатель может лучше самого поэта постигать идею его произведения. Сущность, сила такого произведения не в том, что разумел под ним автор, а в том, как оно действует на читателя или зрителя, следовательно, в неисчерпаемом возможном его содержания» [115,35].

Роль и значение адресата наиболее полно, на наш взгляд, сформулировал Ю.М. Лотман, который предлагает обратить внимание «на конкретные механизмы взаимоотношений текста и его адресата». Сообщение, согласно Лотма-ну, «неизбежно воздействует на адресата, трансформируя его облик. Явление это связано с тем, что всякий текст (в особенности художественный) содержит в себе то, что мы предпочли бы называть образом аудитории, и что этот образ аудитории активно воздействует на реальную аудиторию, становясь для нее некоторым нормирующим кодом. Этот последний навязывается сознанию аудитории и становится нормой ее собственного представления о себе, переносясь из области текста в сферу реального поведения культурного коллектива» [90,169]. В результате, продолжает развивать свою мысль ученый, «. между текстом и аудиторией складывается отношение, которое характеризуется не пассивным восприятием, а имеет природу диалога. Диалогическая речь отличается не только общностью кода двух соположенных высказываний, но и наличием определенной общей памяти у адресанта и адресата [90,169].

Разработкой теории и принципов истолкования текстов занимается относительно молодая наука герменевтика, в настоящее время являющаяся методологической основой гуманитарного знания. Как самостоятельная наука она оформилась в XIX веке в трудах немецких мыслителей - Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, в XX веке - в работах французского философа-идеалиста П. Рикёра и русского философа и литературоведа М.М. Бахтина. Следуя за Дильтеем, Рикёр утверждал, что «герменевтика как таковая является интерпретацией выражений жизни, зафиксированных с помощью письма. Отношение письма к слову и слова к событию и его смыслу лежит в основе герменевтической проблемы. Однако само это отношение возникает не иначе, как в цепи интерпретаций, которые и образуют историю герменевтики» [122,116-117]. М.М. Бахтин основой художественного творчества и гуманитарных наук считал диалогичность: высказывания автора (тексты) направлены на другое полноправное сознание, в рамках которого «имеет место активность вопрошающая, провоцирующая, отвечающая, соглашающаяся, возражающая». «Этапы диалогического движения понимания» Бахтин характеризовал следующим образом: «.исходная точка — данный текст, движение назад - прошлые контексты, движение вперед — предвосхищение (и начало) будущего контекста» [14,384], причем понятие «контекст» понималось достаточно широко, имея в виду всех, участвующих в диалоге: читателя прошлого, настоящего, будущего времен в том числе. В диалоге преодолевается «чуждость чужого», между участниками диалога устанавливается согласие.

В последнее время за рубежом (например, во Франции) все более популярной становится нетрадиционная герменевтика, так называемая «герменевти-ка-2», которая направлена не на «установление диалога и согласия», а на выяснение подоплеки явного смысла, на разоблачение «ложного сознания», «срывание масок». В данном случае интерпретации перестают обладать диалогической активностью, утрачивают тенденцию к обретению согласия. Эта ветвь герменевтики является по сути монологической, так как претендует на полноту обретаемого знания. «Разъяснение» в данном случае носит крайне субъективный характер.

Следует отметить, что в истории русской литературы следы «герменевти-ки-2» можно найти гораздо раньше, чем на западе. Наиболее ярким ее представителем в XIX веке был Д.И. Писарев, который вел активное наступление на всякие авторитеты и менее всего нуждался в диалоге. С одной стороны, он «последний классик русской критики», в сознании многих поколений неразрывно связанный с творчеством Тургенева, Толстого, Гончарова, Достоевского, с другой - противник классики как таковой. Д. Мережковский назвал Писарева «Базаровым русской литературы». В. Набоков, А. Синявский подхватили уже в XX веке его критическое отношение к классике - к Пушкину, к Гоголю. Идея «социального заказа» в литературе, выдвинутая Писаревым, также будет активно пропагандироваться в XX веке, например, Маяковским. Официальной, канонизированной культуре у Писарева противостоит своего рода «молодежная контркультура», воплощающая собой дерзкий бунт против хрестоматийности, нормативности, филистерской трусости, идеологической «зашоренности» [73,195].

Ярким примером «разоблачающей герменевтики», критики субъективной, не нуждающейся в «диалоге» ни с писателем, ни с читателем, является теория французского исследователя П. Бурдье. Главную задачу французский критик видит в том, чтобы «подтолкнуть читателя к разрыву с рутиной ординарного мышления и восприятия» [51,22]. Первым шагом к подобному «разрыву» Бурдье считает утверждение полной зависимости «литературного поля» от «поля социального».

Литературное поле представляет собой поле сил, воздействующее на всех вступающих в него «агентов» («интеллектуалов», «творцов») по-разному, и занимает подчиненную позицию по отношению к полю власти, которое представляет собой «пространство силовых отношений между агентами и институциями, обладающими капиталом» [51,24].

Характеризуя творческий процесс, автор использует такие термины, как «культурная продукция», «поле культурного производства», «рыночная словесность» и другие, подтверждающие, на наш взгляд, принадлежность к монологической ветви герменевтики, не нуждающейся как в диалоге, так и в обретении знания. Нам представляется, что теория Бурдье чужда по самой своей сути специфике русской литературы, в которой, несмотря на невозможность полностью освободиться от социальности, все же на основных этапах ее развития доминировало индивидуальное, творческое начало, и это правило распространяется и на русское зарубежье, на Бунина в том числе, который сумел уйти от большевистского «поля власти», да и зарубежным писателем не стал ни в какой мере, не понял и не принял их «системы координат».

Авангард читающей публики, в первую очередь вступающей в диалог с авторами, являют собой критики, представляющие «литературу о литературе». Их деятельность является весьма существенным компонентом функционирования литературы. В широком общекультурном смысле «литературная критика -обозначение восходящей к глубокой древности филологической рефлексии по поводу любого словесно-организованного текста» [70,7]. Критика - «организатор художественно-творческого процесса, влияющий на все его звенья и на характер взаимодействия между ними», - столь широким и значительным представляет роль критики в литературном процессе современное литературоведение [22,209]. Задачи критики - оценивать литературное произведение, опираясь на глубокие знания законов литературного развития, учитывая индивидуальность писателя, обосновывая свои суждения.

Литературная критика выполняет функции творческого посредника между автором и читателем. Она способна стимулировать и направлять читательскую деятельность. Оценивая конкретные произведения, критика имеет и обобщающее значение, так как рассматривает литературный процесс современности, формирует художественно - эстетические вкусы. Пример тому — деятельность таких критиков, как В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, B.C. Соловьев, Д.С. Мережковский.

В зависимости от идейных убеждений критика «разбор» произведений может быть очень разным. Но, как справедливо отмечает известный литературовед А.П. Скафтымов, субъективизм еще не есть произвол: «Эстетические факты находятся только в нас самих. Исследователю художественное произведение доступно только в его личном эстетическом опыте. В этом смысле, конечно, его восприятие субъективно. Но субъективизм не есть произвол. Исследователь отдается весь художнику, только повторяет его в эстетическом сопереживании, он лишь опознает те факты духовно-эстетического опыта, которые развертывает в нем автор» [137,60].

В свете существующей проблемы «теоретического и исторического рассмотрения» литературного произведения необходимо определиться в трактовке таких понятий, как литературоведение и критика, между которыми есть и моменты схождений, и моменты отталкиваний. В науке о литературе на этот счет нет единого мнения. Так, Р. Барт считает, что «.критика не есть наука. Наука изучает смыслы, критика их производит. она занимает промежуточное положение между наукой и чтением» [12,361].

Видный теоретик литературы Б.В. Томашевский помимо поэтики, изучающей художественную литературу, выделяет и «иные дисциплины», обращенные к тому же объекту: историю литературы, в рамках которой исследователь изучает «всякое произведение как неразложимое, целостное единство, как индивидуальное и самоценное явление в ряду других индивидуальных явлений», и теорию литературы, когда те же самые литературные явления «подвергаются обобщению, а потому рассматриваются. как результаты применения общих законов построения литературных произведений» [146,25]. Согласно этой градации, критику следует отнести в разряд «истории литературы», а ли- I тературоведение - в разряд «теории литературы».

Один из видных теоретиков искусства начала века, Д.С. Мережковский, выделял три разновидности критики: научную критику, «у которой есть пределы», объективную художественную критику, «которая также ограниченна», и критика «субъективную, психологическую, неисчерпаемую, беспредельную по существу своему, как сама жизнь», когда каждый дает объяснение великих писателей «в своем свете, в своем духе, под своим углом зрения». Первые две названные Мережковским категории критики можно отнести, скорее всего, в разряд литературоведения, третью (субъективную) - в разряд критики.

Этот и другие варианты деления свидетельствуют о том, что литературоведение и критика тесно связаны между собой, дополняют одна другую. Литературоведение, как и литературная критика, также занимается разбором и оценкой художественных произведений. Сегодня значение и притягательная сила литературы определяется тем, что «вся наша деятельность пронизана актами интерпретации: мы живем посредством истолкования, привнесения смысла в действительность.», и в этом плане литературоведение и критика выполняют одну общую функцию.

Таким образом, объединяет литературоведение и критику необходимость обращения к конкретным текстам, анализ их; ориентировка на читателя. Литературоведы, как и критики, - «живые люди, члены общества, участники исторической жизни своих народов», следовательно, они не могут не выражать в своих научных трудах собственных взглядов, идейных и эстетических пристрастий. Критики, как и литературоведы, не могут не учитывать исторический и культурный контекст, своеобразие авторского мировидения, не следовать отдельным принципам и приемам анализа текста. В их задачу входит также рассмотрение литературного процесса современности, формирование теоретической программы развития литературы.

Примером соединения в одном труде литературоведческих и критических изысканий, на наш взгляд, может служить статья В.М. Жирмунского «Александр Блок и Анна Ахматова». Если основные задачи поэтики как науки (в понимании Б.В. Томашевского) он демонстрирует при анализе стихотворения Пушкина «Для берегов отчизны дальней.» или прозаического отрывка из рассказа Тургенева «Три встречи» (статья «Задачи поэтики»), то в названной статье, где внимание исследователя распределяется между биографией поэтов, их взаимоотношениями, восприятием Ахматовой поэтической личности Блока и наоборот, сопоставительным анализом их лирики и поэм, мы находим явное совмещение литературоведческой и критической мысли [65,323-355].

В то же время между этими двумя способами «разъяснения» литературных явлений существуют и различия. Литературная критика соотносится с наукой о литературе неоднозначно. Опираясь на анализ произведений, она оказывается напрямую причастной научному знанию. Но бытует также критика - эс-сеистика, не претендующая на аналитичность и доказательность, являющая собой опыты субъективного, по преимуществу эмоционального освоения произведения» [148,120]. Литературоведение же - наука, в которой сосредоточены «знания о литературе, приведенные в единую систему на основе избранной исследователем определенной парадигмы» [22,224]. Главная задача литературоведения - «выяснять и показывать объективные особенности и закономерности исторического развития художественной литературы (словесности) народов мира» [52,29]. Подход к анализу конкретных текстов, к его интерпретации осуществляется в литературоведении именно с учетом этих закономерностей.

Кроме того, диапазон литературоведения гораздо шире, чем диапазон критики. Как пишет Д.С. Лихачев, литературоведение - это «целый куст различных наук. Это не одна наука, а различные науки, объединяемые единым материалом, единым объектом изучения - литературой» [87,249]. Составными частями литературоведческой науки являются источниковедение, текстология, библиография, музееведение, история и теория литературы. Каждая из этих составляющих имеет свои аспекты и разделы. Д.С. Лихачев предостерегает от смешения задач исследователя с популяризаторскими задачами, что приводит к наукообразности.

Затронутые теоретические вопросы имеют прямое отношение к теме нашего исследования - осмыслению восприятия личности и творчества И.А. Бунина во Франции. Именно в творчестве этого писателя нашла наиболее полное выражение главная историческая миссия, которую выполняла русская эмиграция, - «сохранение культуры для будущей России» [74,7]. С другой стороны, и «образу чужого», неизбежно формирующемуся в недрах инонациональной культуры, наиболее соответствовал этот не поддающийся влиянию «поля власти», предпочитающий «создавать свою, не иностранную и не советскую литературу, практически литературу несуществующего государства» [74,9] русский писатель, чьи «изумительно зоркие глаза бескомпромиссно враждебны всяким точкам зрения» [140,268]. Бунин, который «никогда ни во что не рядился ни внешне, ни внутренне», и в эмиграции оставался самим собой - русским писателем, вынужденным временно сменить место жительства. Ведь национальность литературы, как очень точно определил В.Ф. Ходасевич, «создается ее языком и духом, а не территорией, на которой протекает ее жизнь, и не бытом, в ней отраженным» [149,340].

Как писал Ф. Степун, «может быть, Бунин единственный зарубежный писатель, в искусстве которого не чувствуешь эмигранта, как оно, например, чувствуется в бытовой перегущенности шмелевского православия или в нежно-задумчивых зайцевских воздыханиях: «Да, Россия». Быть может, в Бунине и утробно, и душевно так крепка Россия, что ему невозможно, да и не нужно тянуться к ней. Ведь мечты, вздох - это уже с берега на берег, через разделяющую реку» [140,267]. Бунин в меньшей степени, чем другие русские писатели, оказался подвержен влиянию «поля власти» как в России, так и за рубежом, сумел сохранить свою «русскость», а для французов стал наиболее убедительным воплощением «образа другого», в какой-то степени ставшего «своим».

На проблему «Бунин и Франция» обращали серьезное внимание, как русские, так и зарубежные исследователи. Как одну из проблем рассматривают ее в своих работах Г. Адамович, Г. Струве, Ф. Степун, В. Ходасевич, А. Бабореко, Г. Данилина, Ю. Мальцев, Р. Герра, Г. Симонов, А. Макин, К. Ошар, Ж. Катто, М. ле Гевель и др. Творческим связям И.А. Бунина с отдельными французскими писателями посвящены статьи Т. Мотылевой, Л. Кувановой, М. Крепса, Т. Бонами, О. Сливицкой, О. Бердниковой и др.

В настоящее время не существует научного труда, в котором были бы широко представлены и обобщены оценки личности и творчества Бунина во Франции. Поскольку именно с Францией связаны более тридцати лет жизни

Бунина, и именно во Франции он, покинув Россию, продолжал писать о ней, создавать шедевры, позволившие ему претендовать на Нобелевскую премию и получить ее, восполнить этот пробел в воссоздании картины жизни и творчества Бунина нам представляется необходимым.

Актуальность исследования состоит в осмыслении инонациональной рецепции творчества И.А. Бунина в межкультурном диалоге, в насущной потребности российской литературоведческой науки, для которой творчество писателей-эмигрантов в целом, и «первой волны» в том числе, остается одной из малоизученных и перспективных проблем.

Научная новизна диссертации определяется следующим: а) для создания более полной картины развития русской литературы первой половины XX века исследуется «образ другой страны», внедренный в иноязычное поле писателями-эмигрантами; б) И.А. Бунин, сохранивший приверженность классической традиции, наиболее полно воссоздавший образ утраченной родины, первым из русских писателей получивший Нобелевскую премию, представлен во франкоязычной критике как «медиатор поколения» писателей-эмигрантов; в) в работе впервые вводится в научный оборот, подвергается систематизации и типологизации новый материал (из российских архивов — РГБ, ИМЛИ, ОГЛМТ - в переводе автора), касающийся осмысления французской критикой творчества И.А. Бунина.

Цель работы: рассмотреть весь «комплекс» оценок, который получило творчество И.А. Бунина во французской (включая эмигрантскую) критике, а также степень воздействия на писателя двух культур - русской и французской.

Для достижения цели необходимо решение следующих задач:

1. Рассмотреть влияние факта эмиграции на творчество русских писателей, Бунина в том числе: «поля власти» - на «поле литературы»;

2. Представить творчество И.А. Бунина как неотъемлемую часть литературы «русского зарубежья»;

3. Рассмотреть поэтапно восприятие бунинского творчества во Франции, обосновать это восприятие инонациональной спецификой критического подхода;

4. Определить комплекс основных характеристик личности и творчества И.А. Бунина во французской критике;

5. Определить сферу воздействия французской культуры на творчество русского писателя.

Объектом исследования стали монографии, статьи, очерки, воспоминания, интервью, корреспонденции французских писателей, критиков, литературоведов, в которых дается оценка произведений И.А. Бунина, формируется представление о личности писателя. В отдельных случаях, когда возникает необходимость воссоздания более широкой картины откликов на твочество Бунина, мы привлекаем источники на других языках.

Предметом рассмотрения в диссертации стала проблема формирования имиджа русского писателя в инонациональном поле и функционирования в нем русскоязычных произведений.

Материалом исследования явился обширный материал франкоязычных и русскоязычных (изданных во Франции) критических работ, посвященных творчеству И.А. Бунина, фактам его биографии (присуждению Нобелевской премии, например), творчеству других писателей русского зарубежья. В работе широко используется архивный материал, а также предлагается собственный перевод французских источников, ранее не публиковавшихся на русском языке.

Основными методами исследования стали: биографический, истори-ко - литературный, сравнительно - типологический, функциональный. Использование данных методов позволяет создать целостную картину восприятия личности и творчества И.А. Бунина во Франции.

Теоретическо-методологическую базу диссертации составили научные труды в области теории художественного текста (А. Потебня, Ю. Лотман, Б. Томашевский, Ш. Ледре, К. Ошар), функционирования литературы (И. Тэн, Г. Плеханов, А. Скафтымов, Д. Лихачев), сравнительно - исторического литературоведения (А. Веселовский, В. Жирмунский, Р. Барт), герменевтики (П. Рикёр, М. Бахтин, П. Бурдье).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Писатели-эмигранты первой «волны» свою миссию видели в том, чтобы вдали от родины сохранить русскую культуру. И.А. Бунин оказался в числе тех, кто наиболее плодотворно способствовал решению этой задачи.

2. Жизнь Бунина на долгие годы оказалась связанной с иноязычной культурой, и «поле власти» не могло не оказать на него влияния. Но и в этих условиях Бунин оказался верен ранее сформировавшимся принципам жизни и творчества, и «адресатом» его произведений в первую очередь оставался русский читатель.

3. Французской критикой Бунин был воспринят как наиболее яркий представитель «чужой» культуры, с которой, вследствие происшедших исторических событий, неизбежно должен был сблизиться французский читатель и критик.

4. Отношение к творчеству Бунина во Франции менялось в разные исторические периоды: от малозначительного интереса к нему в 20-е годы, до вспышки внимания в 30-е годы - к новой «волне» интереса в 90-е годы, результатом чего стали серьезные научные исследования его творчества.

5. Личность и творчество Бунина стали объектом внимания многих известных французских писателей, критиков, литературоведов. Восприятие творчества Бунина иноязычной аудиторией определяется спецификой подхода к нему: образ «осознанного другого» пропускается через уже сформировавшиеся в данной языковой группе художественные представления и принципы.

Структуру диссертации определяют ее цель и задачи. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка литературы и Приложения, которое составляют неизвестные ранее российскому читателю критические работы о Бунине на французском языке. Общий объем работы составляет 220 страниц. Список литературы включает 190 наименований.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Кривцова, Светлана Анатольевна

Заключение

Вынужденная уехать после событий 1917 года из России русская интеллигенция смысл своего существования в инонациональном пространстве видела в том, чтобы «жить и умереть, сделав неприятие свершившегося переворота собственной миссией», чтобы сохранить, во что бы то ни стало русскую культуру и, по возможности, способствовать ее дальнейшему развитию в условиях эмиграции. Оказавшись в иноязычном поле, не имея выхода к своему главному «адресату» - российскому читателю - «литература в изгнании» должна была адаптироваться в новых условиях существования.

В творчестве И.А. Бунина отразились основные процессы, характерные для литературы русского зарубежья. Резкое неприятие происшедшего на родине, трудное вхождение в новое «поле власти», попытки найти себя в настоящем и невозможность отрешиться от прошлого, сохранение в творчестве традиций русской классики, воссоздание образа России, обращение к публицистическим жанрам - все это сближало и одновременно разъединяло с другими писателями-эмигрантами. Несмотря на попытки войти в новое «поле власти», предпринятые в первые годы эмиграции, от такого варианта выхода из кризиса, какой избрали В. Набоков, В. Познер, И. Кессель и др., на определенном этапе творчества перешедшие в другую культуру, Бунин, не мысливший себя вне русской языковой традиции, категорически отказался. Даже в бытовой обстановке он предпочитал говорить по-русски, до конца жизни так и не овладев в совершенстве языком новой родины.

Бунин, всегда отличавшийся четкостью и определенностью принципов, остался им верен и в новых исторических условиях. Он с интересом следит за происходящим в России, в публицистических статьях, таких, как «Суп из человеческих пальцев», «Красный гимн», «Пресловутая свинья» и др., анализирует недавнее прошлое и настоящее, пытается отыскать истоки той трагедии, которая разрушила Россию. Он вступает в яростный спор со всеми, кто, так или иначе, оправдывает большевистский порядок - с М. Горьким, Г. Уэллсом, Р. Ролланом и др.

Начиная с 1920 года, во французской печати стали появляться статьи о Бунине. Личность и творчество И.А. Бунина вызывали глубокий интерес многих французских писателей и критиков. Высокую оценку его произведениям дали Р. Гиль, А. де Ренье, Р. Роллан, К. Фаррер, А. Жид, Ф. Мориак, Ш. Ледре, Ф. Райе, Г. де Луркад, Ж. Гиро, Жером и Жан Tapo и др. Внимание Бунина к творчеству ряда французских писателей объясняется как личными пристрастиями, так и необходимостью осмыслить образ «другого» - представителя той культуры, в недрах которой ему отныне придется существовать.

Ряд исследователей и критиков творчества И.А. Бунина (Ю. Мальцев, Г. Адамович, Ю. Крепе, А. Левинсон, Б. Зайцев, О. Сливицкая и др.) находят у русского писателя множество точек соприкосновения, творческую близость и сходство с рядом французских писателей. Связь Бунина с Флобером видится критикам в сходстве отдельных моментов их биографий, в «перекличке» интересов и пристрастий, в философском характере их прозы, в разных проявлениях творческого метода.

Любовная тема в прозе Бунина вызывает у исследователей ряд ассоциаций с новеллами Мопассана. Глубина исследования отношений между мужчиной и женщиной, смелость в описании сцен близости, обостренное внимание к «загадке пола» сближают русского и французского писателей. Исследователи находят и отличия: мопассановские рассказы лаконичнее бунинских, менее насыщены деталями и подробностями, строже и соразмернее в отношении композиции. У Бунина же обилие эпитетов, частые повторы нарушают соразмерность композиционных структур, что и создает, по мнению критиков, новаторскую форму бунинских рассказов.

По мнению исследователей, способы описания воспоминаний, путешествие мыслью в прошлое, воссоздание утраченного времени под воздействием случайного ощущения, «психологического или чувственного импульса» сближают Бунина с М. Прустом. Но у писателей есть и отличия: Пруст более тонок в различении разных видов памяти и сознает, что память может обмануть ожидания, тогда как Бунин целиком доверяется памяти как некоему удивительному и непостижимому чуду.

После выхода в свет в начале 20-х годов в Париже сборников рассказов «Господин из Сан-Франциско» и «Чаша жизни» Бунин становится объектом более пристального внимания французской критики. Статьи, в которых дается высокая оценка его произведений, особенно повести «Деревня», опубликовали Р. Дюпо, М.-Фабри, Ж. Бернье, А. де Ренье, другие писатели и критики. Вполне закономерным представляется то, что наиболее достойным претендентом на Нобелевскую премию из русских писателей считался именно Бунин. В поддержку его кандидатуры выступили французские писатели Р. Роллан и К. Фар-рер. Выдвижение его кандидатуры поддерживают деятели культуры других стран - Томас Манн (Германия), Сигурд Агрелл (Швеция); заслуга последнего состоит в том, что он познакомил шведов с произведениями будущего Нобелевского лауреата. 8 ноября 1933 года Нобелевская премия была впервые присуждена русскому писателю - «за художественное мастерство, благодаря которому он продолжил традиции русской классики в лирической прозе».

Присуждение Бунину Нобелевской премии вызвало глубокий интерес к его личности и творчеству. Нобелевские дни русского лауреата подробно освещались в парижских газетах «Последние новости», «Сегодня», «Новое русское слово». Заголовки статей свидетельствовали об отношении к данному событию: «Волнующий апофеоз потерянной родины», «Бунин в центре внимания на нобелевских торжествах», «И. А. Бунин в Стокгольме», «Дань уважения Бунину».

И.А. Бунин - один из трех русских романистов, которым посвятил свою книгу французский критик Шарль Ледре - «Trois romanciers russes: I. Bounine, A. Kouprine, M. Aldanov» («Три русских романиста: И. Бунин, А. Куприн, М. Алданов»). По уточненным нами данным, монография была написана в 1934 году. Ни одна из ранее изданных работ французских критиков о Бунине ни по глубине исследования бунинского таланта, ни по числу откликов на нее не идёт в сравнение с книгой Ледре. Ледре не довольствовался поверхностными наблюдениями, а сосредоточился на глубоком анализе личности и творчества

И.А. Бунина. Следует отметить, что в своем понимании Бунина Ледре во многом сблизился с дореволюционными российскими критиками и писателями-эмигрантами.

По мнению Ледре, в творчестве Бунина нашли свое продолжение традиции русской классики, которые он обогатил новыми темами, глубиной философского осмысления действительности, необычной чувствительностью к слову, свободной манерой письма, неповторимостью стиля, яркостью и образностью языка. В творчестве именно этого русского писателя наиболее полно раскрылся характер славянина, который всегда был загадкой для западного читателя, - в самых скрытых глубинах и сокровенных тайнах. В отличие от человека запада, славянин мало привязан к мирским благам, его в большей степени прельщают духовные ценности; отсюда — смирение, христианский стоицизм, преклонение перед «божьими людьми» и в то же время — готовность к непротивлению, пассивность, способность увлечься сомнительной новой идеей, - и это стало одной из причин быстрой победы большевиков в России.

Наличие в русском человеке «смешанных чувств», склонность к противоречию, способность испытывать одновременно противоположные чувства: печаль и радость, страдание и восторг - является, на взгляд критика, главной чертой бунинского героя, духовная жизнь которого протекает как бы между двумя «полюсами»: реальным и идеальным. В качестве примера критик предлагает анализ «Деревни», «Митиной любви», «Жизни Арсеньева», других произведений Бунина.

Автор монографии подчеркивает философский характер бунинской прозы и ее общий пессимистический настрой. В большинстве его новелл «ничего не происходит». Бунин уделяет основное внимание не событиям, а описанию природы и чувств своих героев. В произведениях Бунина природа всегда находится в соответствии с жизнью человека, с его печалями и радостями, взлетами и падениями. Автор «Деревни» озабочен трагедийностью человеческого бытия, неизбежностью смерти, перед лицом которой равны гений и преступник, богач и бедняк. Особо отмечает Ледре мастерство Бунина - художника. Даже тот, кто рассматривает Бунина как «холодного» поэта и жесткого романиста, никак не может, считает критик, оспорить великолепие его языка и тонкое искусство письма. Стиль И.А. Бунина - благородный и выдержанный, но это не мешает ему широко использовать психологические возможности нюансов и деталей. В маленьких поэмах в прозе стиль писателя простой, ясный, сжатый, в то же время он не чуждается архаики. Говоря, к примеру, об истоках рода Арсеньевых, Бунин использует старинные, редко употребляемые слова, торжественное звучание которых соответствует серьезности содержания рассказа, а, рисуя быт и нравы Дурновки, вводит в обращение грубый разговорный язык, являющийся средством общения в народной среде.

Монография Ледре, в свою очередь, вызвала многочисленные отклики во французской прессе. Известные журналисты Ги де Лукард, Жан Гиро и др. дали высокую оценку автору и книге, по которой «можно изучать русскую душу».

Тип отношений с писательским окружением, сложившийся еще в России, Бунин повторил во Франции. На время сближаясь с кем-то из писателей, Бунин становился ярым оппонентом вчерашних единомышленников, если намечались общественно-политические или творческие разногласия. Так было с Горьким, Андреевым.

По свидетельству современников, Бунин «сторонился иностранцев», ему неприятно было невнимание французов «к истинно огромному историческому и трагическому явлению русской эмиграции». Однако отношения с А. Жидом и Ф. Мориаком свидетельствуют о том, что некоторые из французских писателей оказались ему достаточно близки.

А. Жид познакомился с творчеством Бунина, прочитав в переводе повесть «Деревня» и записал в своем дневнике: «Деревня» замечательна». Осенью 1941 года он несколько раз встречался с Буниным и произвел на русского писателя «очень приятное впечатление». Взгляды двух писателей на русскую классику не совпадали: Бунин обожал Толстого, Жид ставил на первое место Достоевского. Сам Жид признавал, что они «не соглашаются ни в чем», что у них «очень разные литературные вкусы», но в то же время французский писатель ценил «неколебимость» Бунина, так как «в искусстве великие творцы должны быть каждый сам по себе, каждый самостоятельной личностью».

Значение Мориака в литературе XX века критики определяют его вниманием к личности, тонким и тщательным анализом внутренней жизни человека. Круг тем, художественный метод и мотивы мориаковских романов оказались близки Бунину. В предисловии к переводу романа «Волчица» («Прародительница») Мориак был назван Буниным «одним из самых замечательных — и едва ли не самым замечательным из современных французских писателей». В поздравлении Бунину в связи с 80-летием Мориак писал: «Я хочу выразить и свое восхищение, которое я испытываю от вашего творчества, и симпатию, которую мне внушает ваша личность и столь жестокая судьба, какой была ваша».

В последнее время личности и творчеству Бунина во Франции уделяют все большее внимание, о чем свидетельствуют «Дни Бунина» в Грассе, открытие мемориальных досок, тщательное хранение бунинских архивов, защита диссертаций о творчестве русского писателя, публикация монографий и статей.

Француз русского происхождения Г. Симонов является основателем международной «Ассоциации друзей Ивана Бунина», организатором и участником международных Бунинских конференций, автором множества публикаций, посвященных творчеству И.А. Бунина. Созданная им ассоциация проводит громадную работу по пропаганде творчества Бунина во Франции, устанавливает связи с исследователями творчества Бунина в разных городах России.

В 1993 году в Сорбонне член «Ассоциации друзей Ивана Бунина» К. Ошар защитила докторскую диссертацию на тему: «Проза И.А. Бунина (1920-1953): реконструкция творчества». Ею успешно переведены на французский язык многие произведения Бунина.

Огромную роль в пропаганде бунинского творчества сыграл французский исследователь и коллекционер Р. Герра. Он автор книги «Они унесли с собой Россию», в которой особое внимание уделено Бунину, его роли в жизни русской эмиграции, бунинским материалам в коллекции Герра, ранее неизвестным российским читателям и критикам.

Таким образом, французская критика и литературоведение играют важную роль в разработке, уточнении и дополнении как биографии Бунина, особенностей его личности, так и в создании научной картины его творчества.

Подводя итоги исследования, на основании рассмотренных в диссертации проблем можно сделать следующие выводы:

- русская эмиграция была фактом не только российской, но и мировой истории. Во Франции, где обосновалось большинство эмигрантов первой «волны», отношение к ним менялось - по мере осознания их творческого потенциала и той роли, которую они продолжали играть в развитии русской культуры;

- вхождение русской творческой интеллигенции в новое «поле власти» было длительным и сложным. «Медиатором поколения» для французов был Бунин, так как в его творчестве наиболее полно выразилась славянская душа;

- Бунин вступил в личные и творческие контакты с наиболее близкими ему по духу писателями, начиная с Флобера, Мопассана, Пруста, с которыми «перекликался» в творчестве, до современников - А. Жида, Ф. Мориака, Р. Роллана, которые высоко оценивали творчество русского писателя. Результатом этой высокой оценки было присуждение Бунину Нобелевской премии;

- начиная с 20-х годов до настоящего времени творчество Бунина является объектом пристального внимания французской критики. Ш. Ледре, Р. Гиль, Ги де Луркад, Ж. Гиро и другие критики 20-40-х годов глубоко проникли в художественный мир писателя, на уровне дооктябрьской российской и эмигрантской критики сумели оценить идейное и художественное своеобразие таких произведений писателя, как «Деревня», «Суходол», «Господин из Сан - Фран-циско», «Чаша жизни», «Митина любовь», «Дело корнета Елагина», «Темные аллеи», «Жизнь Арсеньева»;

- опыт своих предшественников по усвоению бунинского наследия успешно продолжили исследователи, критики, пропагандисты творчества русского писателя рубежа ХХ-ХХ1 веков — Г. Симонов, К. Ошар, Ж. Катто, Р. Герра и другие.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кривцова, Светлана Анатольевна, 2008 год

1. Адамович Г.В. Бунин. Воспоминания / Г.В. Адамович // Бунин И.A.: pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. — СПб.: РХСИ, 2001.

2. Адамович Г.В. Бунин. Воспоминания / Г.В. Адамович // Новый журнал. -1971.-№ 165.

3. Адамович Г.В. Надежды и сомнения эмиграции / Г.В. Адамович // Вестник ОРЛ. 1961. -№ 7.

4. Адамович Г.В. Одиночество и свобода / Г.В. Адамович. СПб.: Алетейя, 2002.

5. Адамович Г.В. Литературные заметки / Г.В. Адамович // Собрание сочинений: В 5 кн-х. Кн.2. СПб.: Алетейя, 2007.

6. Адамович Г.В. Table talk / Г.В. Адамович // Новый журнал. 1961. - № 66.

7. Алданов М. // Слово. 1922. - 17 июля. - № 4.

8. Бабореко А.К. Бунин в оценках зарубежных писателей: I. Из письма Ромена Роллана к Луизе Круппи, 20 мая 1922г. / А.К Бабореко // Иван Бунин: (Лит. наследство; Т.84). В 2-х кн. Кн.2. М.: Наука, 1973.

9. Бабореко А.К. Бунин: Жизнеописание /А.К. Бабореко. М.: Молодая гвардия, 2004.

10. Бабореко А.К. Дороги и звоны / А.К Бабореко // Бунин И.A.: pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. — СПб.: РХСИ, 2001.

11. Бабореко А.К. Комментарии / А.К. Бабореко // Бунин И.А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5. М.: Художественная литература, 1988.

12. Барт Р. Избранные работы / Р. Барт. М., 1989.

13. Бахрах А.В. Бунин в халате. По памяти, по записям /А.В. Бахрах. — М.: Вагриус, 2005.

14. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. — М.: Искусство. 1986.

15. Берберова H.H. «Курсив мой» / H.H. Берберова // Бунин И.А.: pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. СПб.: РХСИ, 2001.

16. Бердникова O.A. Бунинская концепция художника / O.A. Бердникова // Bounine revisité, éd. Claire Hauchard, Paris, Institut d'Etudes slaves, coll. «Cahiers de l'émigration russe». № 4, 1997. ОГЛМТ, ф.14.

17. Бицилли П.М. Трагедия русской культуры. Исследования. Статьи. Рецензии / П.М. Бицилли. М., 2000.

18. Благасова Г.М. Двуединое начало в бунинской концепции любви («Темные аллеи») / Г.М. Благасова // Творчество И.А. Бунина и русская литература XIX-XX веков. Вып. 2. - Белгород: БГУ, 2000.

19. Блюм A.B. Зачин «Жизни Арсеньева» / A.B. Блюм // Бунин И.А.: pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. СПб.: РХСИ, 2001.

20. Бойков В.В. Бунинские материалы из архива М.А. Гофмана / В.В. Бойков // Филологические записки. Вып. 20. Воронеж: ВГУ, 2003.

21. Бонами Т.М. Прощальный рассказ И.А. Бунина «Бернар» / Т.М. Бонами // Творческое наследие И.А. Бунина: традиции и новаторство. Орел: ПФ «Картуш», 2005.

22. Борев Ю. Эстетика. Теория литературы. Энциклопедический словарь / Ю. Борев. М.: Астрель - ACT, 2003.

23. Бочарова И.А. М. Горький и М.А. Осоргин. Переписка /И.А. Бочарова // С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом. — М.: ИМЛИ РАН, 2002.

24. Бройтман С.Н., Магомедова Д.М. Иван Бунин / С.Н. Бройтман, Д.М. Ма-гомедова // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов): В 2 т. Т 1. - М.: ИМЛИ РАН «Наследие», 2000.

25. Бунин И.А., Бунина В.Н. Устами Буниных. Дневники / И.А. Бунин, В.Н. Бунина: В 2-х т. / Сост. М. Грин. М.: «Посев», 2005.

26. Бунин И.А. Гегель, фрак, метель / И.А. Бунин // Бунин и Кузнецова. Искусство невозможного. Дневники, письма. М.: Грифон, 2006.

27. Бунин И.А. Горький о большевиках / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

28. Бунин И.А. Дневники. 1881-1953 / И.А. Бунин // Бунин и Кузнецова. Искусство невозможного. Дневники, письма. М.: Грифон, 2006.

29. Бунин И.А. «Дым без отечества» / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

30. Бунин И.А. Избранные письма / И.А. Бунин // Бунин И.А.: pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. СПб.: РХСИ, 2001.

31. Бунин И.А. Записная книжка / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». — М.: «Лаком-книга», 2001.

32. Бунин И.А. Записная книжка II. / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

33. Бунин И.А. Записная книжка V. / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

34. Бунин И.А. Из записной книжки / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

35. Бунин И.А. Красный гимн. / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

36. Бунин И.А. «Многогранность» / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». -М.: «Лаком-книга», 2001.

37. Бунин И.А. Несколько слов английскому писателю / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

38. Бунин И.А.: Новые материалы / И.А. Бунин / Сост., ред. О. Коростелева и Р. Дэвиса. Вып.1. М.: Русский путь, 2004.

39. Бунин И.А. Об Эйфелевой башне /И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

40. Бунин И.А. О Горьком / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». -М.: «Лаком-книга», 2001.

41. Бунин И.А. Ответ на анкету «Общего дела» / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». -М.: «Лаком-книга», 2001.

42. Бунин И.А. Письма 1905-1919 годов / И.А. Бунин / Под общ. ред. О.Н. Михайлова; Отв. ред. С.Н. Морозов. М.: ИМЛИ РАН, 2007.

43. Бунин И.А. Письмо в редакцию / И.А. Бунин // Последние новости 1920. -28 октября. -№ 158.

44. Бунин И.А. «Пресловутая свинья» / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

45. Бунин И.А. Публицистика 1918-1953 годов / И.А. Бунин.- М.: ИМЛИ РАН «Наследие», 2000.

46. Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9-ти т. / И.А. Бунин. М.: Художественная литература, 1966-1967.

47. Бунин И.А. Собрание сочинений: В 6-ти т. / И.А. Бунин. М.: Художественная литература, 1987-1988.

48. Бунин И.А. «Страна неограниченных возможностей» / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». -М.: «Лаком-книга», 2001.

49. Бунин И.А. Суп из человеческих пальцев / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». — М.: «Лаком-книга», 2001.

50. Бунин И.А. Чехи и эсеры / И.А. Бунин // Бунин И.А. Сочинения: «Ночь отречения». М.: «Лаком-книга», 2001.

51. Бурдье П. Поле литературы / П. Бурдье // Новое литературное обозрение. 2000. -№45.

52. Введение в литературоведение. Под ред. Г.Н. Поспелова. М.: Высшая школа, 1988.

53. Вейдле В.В. На смерть Бунина / В.В. Вейдле / Бунин И.А.: pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. СПб.: РХСИ, 2001.

54. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский. М.: Высшая школа, 1989.

55. Виноградов Ю.А. Бунинские следы на песке времени во Франции / Ю.А. Виноградов // Бунин и мировой литературный процесс. Орел, 2000.

56. Гак В.К., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь / В.К. Гак, К.А. Ганшина. М.: Рус. яз., 2000.

57. Герра Р. «С именем Бунина у меня связана лучшая пора жизни.». Неопубликованное письмо И.А. Бунина Юрию Трубецкому / Р. Герра // Филологические записки. Вып. 20.- Воронеж: ВГУ, 2003.

58. Герра Р. «Они унесли с собой Россию.» Русские эмигранты писатели и художники во Франции (1920-1970) / Р. Герра. - СПб.: Русско-Балтийский информ. центр «Блиц», 2003.

59. Грачев Р. «О Мориаке романисте» / Р. Грачев / Mauriac F. Romans. -Moscou: Editions du Progrès, 1966.

60. Грин М.Э. Письма M.A. Алданова к И.А. и В.Н. Буниным / М.Э Грин // Новый журнал. 1965. - № 80.

61. Даманская А.Ф. На экране моей памяти // Новый журнал. 1996. - № 202.

62. Данилина Г.И. И.А. Бунин о зарубежных писателях / Г.И. Данилина // Творческое наследие И.А. Бунина и мировой литературный процесс. -Орел: ОГПУ, 1995.

63. Дубровкин Р. Рене Гиль — Валерий Брюсов. Переписка. 1905-1915 / Р. Дубровкин. СПБ.: Академический проект, 2004.

64. Жирмунский В.М. Александр Блок и Анна Ахматова / В.М. Жирмунский // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977.66