Комическое в смеховой литературе ХVII в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Бюн Хюн Тэ

• Бюн Хюн Тэ
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Бюн Хюн Тэ

ВВЕДЕНИЕ.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Комическое в смеховой литературе ХVII в.»

Смеховая литература представляет собой очень сложное образование, которое, по сути, соответствует «пестрой» ментальности литературы 17 в. как переходного периода. В ней сочетаются взаимоисключающие, противоречивые моменты: элементы древнерусской литературы и литературы Нового времени, элементы традиционной устной литературы и письменности, трагическое и комическое и т.п.

Данная работа посвящена анализу комического начала, которое является структурной и смысловой доминантой текстов смеховой литературы 17 в.

В истории русской литературы 17 в. характеризуется такими новыми чертами, как «рост личностного начала во всех сферах литературного творчества, развитие изобразительности, эмансипация вымысла, расширение круга читателей, появление народной литературы».1 В это время народная литература, вновь выдвинувшаяся на авансцену русской литературы, часто приобретает вид «смеховой литературы», в которой комическое играет роль главного принципа семантики и поэтики текста.

Средневековая народная литература (так называемая «народная книга»), как правило, является выражением мировоззрения и мироощущения народа, принадлежит к его «смеховой культуре», о чем свидетельствует история литературы средних веков Западной Европы.2 Но появление русской народной «смеховой литературы» в 17 в. можно считать неожиданным. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы Х-ХУ11 веков: Эпохи и стили. М. 1973. С. 162. Бахтин М М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965.

Несмотря на различные доказательства, утверждающие существование народной смеховой культуры до 17 в.,3 мы, тем не менее, убеждены, что ее литературное выражение (т.е. «смеховая литература») в Древней Руси было очень скудным. В отличие от западноевропейской средневековой литературы, в которой широко была распространена, например, традиция сакральной пародии (parodia sacra), древнерусская литература не знала подобного ей явления.

В этом смысле появление русской смеховой литературы как нового литературного и культурного факта, обусловлено, пожалуй, процессом перехода к литературе Нового времени. Наряду с этим, смеховая литература, в свою очередь, не может не отражать изменение отношения к словесности. Первые исследователи смеховой литературы обращали внимание как раз на эту сторону проблемы. Они видели в смеховой литературе, более всего, разрушение прежнего одностороннего религиозного и официального отношения к словесности, расширение круга писателей и читателей, факт секуляризации литературы и т.д.: «эта "книга", "повести", "сказание" трактовали теперь часто не о духовных интересах, не о вопросах спасения, а о предметах "бездельных", "смехотворных". Прежнее, существовавшее некогда на Руси, благоговейное отношение к "грамоте", к "писанию" - само собой падало.,»4

Появление «смеховой литературы», на наш взгляд, должно быть объяснено в контексте литературного процесса 17 в., рассматриваемого нами в качестве переходного периода. С точки зрения «смеховой литературы», для этого процесса характерны «упразднение

3 Об этом c.\i.: Лихачев Д.С. Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в древней Руси. Л. 1984. В частность см. главу написанную Н.В. Понырко; Белкин A.A. Русские скоморохи. М„ 1975. С. 4-9

1 Архангельский A.C. Опыты оригинальной светской повести // Он же. Лекции по истории русской литературы. Казань, 1913. С. 376. средневекового культурного запрета на смех и его эмансипация» в русской литературе 17 в.3, и произошедшее в связи с этим изменение отношения к смеху, в результате чего содержание категории «комическое» претерпело сильное изменение. Проще говоря, до 17 в. в древнерусской культуре имелось два варианта категории «комическое»: официально-сатирический и народно-амбивалентный.

Первый вид комического непосредственно был связан с дидактическим направлением официальной литературы и соответствовал целям обличения какого-либо человеческого порока, института, явления и т.д.6 Существование сатирических элементов в официальной литературе не нарушало запрета смеха, исходившего из п того, что «Иисус Христос некогда не смеялся», и предполагало не веселый смех, а гнев и скорбь или, в лучшем случае, слабую улыбку.8

Второму, народно-амбивалентному варианту комического был присущ «смех, направленный и на самих смеющихся».9 По мнению М.М. Бахтина, народный смех, уходящий своими корнями в архаическое ритуальное осмеяние божества, является амбивалентным, так как в нем сочетаются взаимоисключающие начала.10 Такая амбивалентность Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культу ры. Т. III.

XVII - начало XVHI века). М., 1996. С. 167.

6 «Древнерусская сатира - явление многозначное, включавшее в себя осмеяние и обличение и ориентировавшееся в то же время на дидактический характер древнерусской литературы вообще» (Былинин В.К. Грихин В.А. Становление древнерусской сатиры // Сатира XI- XVII веков. М. 1987. С. 7). В этой связи почти все официальные литературы Средневековья носят, так или иначе, сатирические элементы. Еще см.: Адрианова-Перетц. У истоков сатиры // Русская демократическая сатира XVII века. Подгот. текста, ст. и коммент. В.П. Адриановой-Перетц. Изд. 2-е, доп. М., 1977. С. 111.

О внутренней логике этой традиции см.: Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура // М.М. Бахтин как философ. М., 1992. С. 8-9.

8 Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. С. 80-81.

9 Бахтин М.М. Указ. соч. С. 15.

10 Там же. С. 16. выражается, прежде всего, в образе той «рождающей смерти», который столь распространен в святочных и масленичных играх Древней Руси.11

В 17 в. основные модусы комического изменяются радикальным образом. Такое изменение обнаруживается почти во всех областях литературы того времени. В частности, народно-амбивалентный смех, который раньше был ограничен культовыми действиями, ритуалами, праздничными играми, проник в словесность, в результате чего возникла народная смеховая литература. Если раньше народно-амбивалентный смех имел место лишь в немногих произведениях, да к тому же выступал как частный элемент, то теперь комическое (уже в новом значении) выдвигается на первый план как доминанта текста. По сути, в смеховой литературе оно играет роль структурального центра поэтики и семантики текста.

Вместе с проникновением народно-амбивалентного смеха в словесность и формированием смеховой литературы наблюдается заметное распространение комического начала. Так, например, был переведен с польского сборник «Фацеции», который воспринимался не как чужой, а как свой: в его предисловии сказано, что «Фацеции» «преведены с полскаго языка», а рядом они названы «издевки

1 л смехтворны московски». Кроме того, были созданы переводные и оригинальные новеллы, анекдоты, в которых преобладает пафос комического и смешного.13 В литературном процесс 17 в., как видим, заметны легализация и распространение смеха

Наряду с этим и в официальной религиозной литературе изменилось отношение к комическому. С одной стороны, продолжалось

11 Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Указ. соч. С. 154-202.

12 Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. С. 138.

13 Панченко A.M. Литература «переходного века» // История русской литературы в 4-х тт. Т. 1. Л. 1980. С. 372-377. употребление официально-сатирического вида комического. Например, в поэзии и драматургии Симеона Полоцкого сатирические образы непосредственно связаны с морализирующим осуждением общечеловеческих пороков. Еще резче проявляется такое понимание комического в трактате «De arte poética» Феофана Прокоповича, согласно которому комедия «изображает в действии, равно как и в речах действующих лиц, общественную и частную деятельность простого люда для наставления в жизни и в особенности для обличения дурных нравов людей».14

С другой стороны, в барочной литературе появляется иной вид комического, существенное отличие которого заключается в ослабленной связи с дидактичностью нравоучительной литературы. В нем отсутствует или, во всяком случае, уменьшена обличительная сатирическая острота и часто граница между сатирой и юмором становится неясной, расплывчатой. Например, в стихотворениях «Дароимство» и «Пиянство» Симеона Полоцкого комические образы сближаются с юмором и усиливаются моменты забавности и потешности комического: все содержание этих стихотворений «сводится к какому-нибудь анекдоту или даже забавному каламбуру».13

Тенденция ослабления нравоучительности и усиления забавности еще ярче выражается в интермедиях («междоречиях»), которые входили в жанровую структуру барочного школьного театра как его необходимая составная часть. Их цель - дать зрителям отдых от высоких эмоций: «интермедии, которые условно можно назвать фольклорными, по сравнению с бытовыми, преимущественно выполняющими

14 Феофан Прокопович. Сочинения. Под ред. И.П. Еремина. М.-Л., 1961. С. 344.

15 Еремин И.П. Симеон Полоцкий - поэт и драматург // Симеон полоцкий. Избр. соч. Подг. текста, ст. и комментарии И.П. Еремина. М.-Л., 1953. С. 237. дидактическую функцию, прежде всего были призваны смешить зрителя».16

Из вышесказанного вытекает, что в литературном процессе 17 в. как переходного периода произошло существеннейшее изменение отношения к категории комического, и именно в этом контексте необходимо исследовать смеховую литературу.

Появление смеховой литературы обусловлено не только переходным периодом, но и взаимодействием «высокой» и «низовой» литературы. По общественной принадлежности своих авторов и читателей смеховая литература считается народной. Языковые черты, бытовые детали, изображаемые в произведениях, состояние сохранения и передачи текстов (как правило, тексты смеховой литературы распространяются в тетрадочках, без переплета), - все это свидетельствует о ее принадлежности к народной культуре. Но, как это ни звучит парадоксально, без учета взаимоотношения «высокой» и «низовой» литературы нельзя объяснить сущность смеховой литературы.

В данном случае смеховую литературу по ее культурной функции можно сравнивать с массовой литературой. По мнению Ю.М. Лотмана, массовая литература, по-разному относящаяся к современной ей высокой литературе, может копировать ее, «создавая ее упрощенный и переведенный на значительно более примитивный язык вариант». Возможно и другое отношение, в основе которого лежит не стремление уподобиться высокой литературе, «а борьба с ней, однако в пределах общих структурных норм, почерпнутых из той же высокой литературы. В этом случае возникают пародии типа "Службы кабаку" 17 в. или ирои-комических поэм 18 в. В этом случае массовая литература мыслит себя

16 Софронова Л. А. Поэтика славянского театра. М, 1981. С. 186. как зеркально перевернутую высокую с обращенной системой аксиологических оценок».17

Как отмечает Ю.М. Лотман, толчок к возникновению смеховой литературы 17 в. дал второй тип взаимоотношения «низовой» и «высокой» литературы, в результате чего смеховая литература приобретала своеобразный, парадоксальный характер.

С одной стороны, смеховая литература, принадлежащая к народной культуре, отражает мировоззрение и мироощущение как раз низшего слоя общества. Как известно, считается, что безымянные авторы смеховой литературы принадлежат к посадскому слою и низшему духовенству. Их пребывание на низшей ступени иерархической лестницы феодального общества, на его периферии позволяло им критически (иногда даже радикальным образом) относиться к современному им официальному мировоззрению. Безымянные авторы, иногда обличая и высмеивая недостатки феодального общества, иногда вызывая не столько критический, насмешливый смех, сколько игровой, шуточный смех, выступали как носители иного, противоположного официальному мировоззрения, создавали свою собственную картину мира, во многом связанную со стихией смеховой культуры.

С другой стороны, произведения смеховой литературы не вполне находятся вне рамок современного им официального мировоззрения. В связи с этим интересно отметить следующие факты: «Азбука о голом и небогатом человеке», несмотря на ее шуточный и пародийный характер, благодаря мнемотехнической функции смеха, вызываемого ей, могла

18 служить для целей обучения русскому языку. «Послание дворительное недругу» - пародийное послание - помещено в конце сборника в составе

1 Лотман Ю.М. Избр. статьи в 3-х тт. Т.1. Таллинн, 1992. С. 212-213

18 Словарь книжников и книжности Древней Руси, 17 в. Ч. 1. СПб., 1992. Стб. 51. письмовника 17 в., имеющего следующее заглавие: «Сказание и начертание епистолиям от божественных писаний своим любезнейшим братиям или сродником, також и ко всякому человеку».19 Согласно исследованию A.C. Демина, этот письмовник весьма отличается разнообразностью. В него включаются не только такие пародийные и шуточные послания, как: «Послание дворительное недругу», «Послание сына, "от наготы гневного", к отцу», но и многие образцы таких w 20 послании, которые нельзя считать шуточными. В данном случае речь идет о сосуществовании противостоящих друг другу текстов, т.е. текстов серьезного, даже официального характера, с одной стороны, и текстов, пародирующих их, с другой.

Сосуществование текстов, противостоящих друг другу, в одном сборнике показывает ту двоякую и парадоксальную позицию, которую смеховая литература занимает в системе современного ей общества. С одной стороны, ее постоянно подвергали критике, гонениям, и вообще было запрещено читать произведения такого рода (в статьи «ложных и отреченных книг» включаются такие произведения смеховой литературы, как «Повесть о бражнике», «Повесть о куре и лисице»). Судебные разбирательства вокруг «Службы кабаку» свидетельствуют о том, как упорны и довольно успешны были попытки запрещения и

19 Шептаев Л.С. «Послание дворительное недругу» (Посадская сатира 17 века) // ТОДРЛ. Т. IX. М.-Л. 1953. С. 371. О том. что некоторые произведения смеховой литературы послужило утилитарным целям назидания, см.: Демкова H.C. Фрагмент «Сказания о крестьянском сыне» в записи 1620 г. // Культурное наследие Древней Руси. М. 1976. С. 172-175.

0 Демин A.C. Вопросы изучения русских письмовников XV-XVII вв. (из истории взаимодействия литературы и документальной письменности) // ТОДРЛ. Т. XX. М.-Л., 1964. С. 90-99; Он же. Демократическая поэзия XVII в. в письмовниках и сборниках виршевых посланий // ТОДРЛ. Т. XXI. М.-Л. 1965. С. 74-79. искоренения смеховой культуры со стороны официальной и официально-религиозной сил.21

С другой стороны, смеховую литературу одобряли, защищали и, более всего, читали. Весьма интересная апология смеха содержится в предисловии к «Службе кабаку».22 По мнению автора этого предисловия, если кто видит в этом произведении кощунство, то ему не рекомендуется его читать: «Увеселителное аще и возмнит кто применити кощунству, и от сего совесть его, немощна сущи, смущается, таковыи да не понуждает[ся] к читанию». Наряду с этим автор сравнивает «Службу кабаку» со злом, но полезным злом: «яко же и при враческом <.> художестве в зелиях бывает потребно и ядовие в мерном разстворении ко здравию, сице и зде». На этом основании утверждается, что данное произведение не только «не порочно», но и даже «полезно» (как известно, в Древней Руси слово «полезно» или «душе полезно» является самой главной и важной основой книги и писания вообще).23

Все вышеперечисленное позволяет рассматривать смеховую литературу как явление, основанное на особом взаимодействии высокой, официальной культуры, с одной стороны, и низовой, народной культуры, с другой.

А.Я. Гуревич, корректируя концепцию М.М. Бахтина, утверждает, что если «карнавал предполагает перевертывание той же самой

1 Об этом см.: Ромодановская Е.К. Служба кабаку- перед церковным судом 17 в. // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма. Новосибирск. 1990. С. 189-196: Смилянская Е.Б. К вопросу о народном смеховой культуре 18 в. (Следственное дело о «Службе кабаку» в комплексе документов о богохульстве и кощунстве) // ТОДРЛ. Т. ХЬУ. СПб. 1992. С. 435-438. :: Это интересное предисловие находится в одном списке «Службы кабаку» (список РГБ. № 1565. XVIII в.). В.П. Адринанова-Перетц, указывая на то, что его стиль и языковые черты отличаются от стиля и языковых черт текста «Служба кабаку», относит его к 18 в. см.: Адрианова-Перетц В.П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века. М.-Л., 1937. С. 92-93.

23 В.П. Адрианова-Перетц. Там же. культуры», то все его инверсии «не только не игнорируют или отвергают господствующую культуру и религиозность, но, напротив, из нее исходят, в ней обретают свои закономерности и в конечном счете по своему утверждают ее. Карнавал есть своеобразный коррелят серьезной культуры, присутствующий в нем, пронизывающий его ткань».24 Подобно этому, русская смеховая литература 17 в. и нарушает, и поддерживает господствующую культуру. Как и карнавал, русская смеховая литература амбивалентна в том смысле, что она двояко относится к современной ей официальной культуре. Поэтому правильно понять смеховую литературу можно только в том случае, если исходить из гипотезы о внутреннем взаимодействии смеховой литературы и литературы официальной, не ограничиваясь разведением их в разные стороны и противопоставлением.

Цель данной работы - рассматривать смеховую литературу 17 в., с одной стороны, как явление переходного периода, а с другой - как взаимодействие «низовой» и «высокой» культур с точки зрения ее комического начала, которое играет роль главного принципа семантики и поэтики текста.

Как правило, в научном ракурсе смеховую литературу 17 в. принято называть «демократической сатирой». Термин «демократическая сатира» и анализ данного литературного явления принадлежат, как известно, В.П.Адриановой-Перетц. Несмотря на то, что ее работы являются основополагающими в области исследования данного литературного явления,25 и сам термин «демократическая

2-4 А.Я. Гуревич. Проблема средневековой народной культуры. М., 1981. С. 276-277, курсив А.Я. Гуревича. Еще см.: В.В. Мочалова. Мир наизнанку. Народно-городская литература Польши 16-17 вв, М. 1985. С. 10.

Кроме процитированной нами работы, см.: Адрианова-Перетц В.П. 1) Образы общественно-политической пародии XVIII - начала XIX в. // ТОДРЛ. Т. III. М.-Л., 1936. С. 335-366; 2) Из сатира», и подход исследователя к этому феномену являются, на наш взгляд, очень спорными.

Проблематичность ее подхода, по нашему мнению, заключается в том, что она под термином «демократическая сатира» понимает не только, собственно, сатиру, но и подчеркивает к тому же ее антицерковность и антифеодальность. На наш взгляд, такой подход в значительной степени обусловлен специфической общественно-политической ситуацией, рассмотрение которой выходит за рамки данной работы.26 В нашей же работе мы рассматриваем исключительно литературоведческую сторону ее теории, т.е. понятие «сатира», примененное ей к смеховой литературе.

Здесь следует также отметить, что в настоящей работе для обозначения данного литературного явления, вместо термина «демократическая сатира», введенного В. П. Адриановой-Перетц, употребляется термин «смеховая литература». После появления работы

Л -т

Д.С. Лихачева и A.M. Панченко началось употребление термина «смеховая литература» или «демократическая смеховая литература» либо наряду с термином «демократическая сатира», либо вместо него.

•) g

Например, в работах A.M. Панченко употребляются оба термина," но в сатирической литературы XVIII в. Сатира на Феодосия Яновского // ТОДРЛ. Т. IV. М.-Л. 1940. С. 199-206; 3) Демократическая поэзия XVII века. Подгот. текста и примеч. В.П. Адриановой-Перетц. М.-Л. 1962.

5 Подробнее об этом см.: Сазонова Л.И. Робинсон М.А. Изучение литературы русского средневековья и идеологизированная методология // Освобождение от догм - История русской литературы: состояние и пути изучения Т. 1. М., 1997. С. 159-178. В частности, в связи с исследованием В.П. Адриановой-Перетц по «демократической сатире» авторы отмечают, что акцентирование антицерковности и антифеодальное™ было «неизбежным» (С. 171). : Лихачев Д.С. Панченко A.M. Смеховой мир Древней Руси. Л., 1976. s Панченко A.M. Литература «переходного века». С. 358-368; Он же. Литература второй половины XVII в. // История русской литературы X - XVII веков. Под ред. Д.С. Лихачева. М., 1980. С. 415-426. Показательно заглавие раздела последней книги, посвященного данному литературному явлению: «Демократическая сатира и смеховая литература».

Словаре книжников и книжности Древней Руси. XVII в.» наблюдается стремление перейти к употреблению термина «смеховая литература»

29 вместо термина «демократическая сатира».

Термин «смеховая литература» более адекватен для объяснения и изложения существенных черт данного литературного явления 17 в., в котором преобладают, на наш взгляд, не сатира или сатирические элементы, а смешное и стремление смешить читателей. Аргументированному обоснованию этого и посвящена настоящая работа.

Наша работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. В первой главе раскрывается содержание понятия «смеховая литература» и его связь с комическим, которое в смеховой литературе представляет собой сложное образование. В первой параграфе первой главы рассматриваются такие понятия, как «смехотворные рассказы», «демократическая сатира» и «смеховая литература», которые употребляются для обозначения произведений, анализируемых в нашей работе. Во второй параграфе речь идет об особенностях комического, связанного с традициями, уходящими своими корнями в архаический ритуал. На наше мнение, подобная связь придает средневековому смеху особый оттенок.

Во второй главе анализируется одна из главных черт смеховой литературы - пародийность. При этом особое внимание уделяется отличию пародии в смеховой литерутаре от пародии литературы Нового

29 Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. Ч. 1. А-3, СПб, 1992; Ч. 2. И-О. СПб. 1993; Ч. 3. П-С. СПб., 1998. В частности, см. статьи, посвященные таким произведениям как «Азбука о голом и небогатом человеке», «Калязинская челобитная», «Лечебник на иноземцев», «Повесть о бражнике», «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Фоме и Ереме», «Роспись о приданом» и «Служба кабаку». времени. Наряду с этим рассматриваются особенности смеховой литературы, которые связаны с ее пародированием.

В третьей главе комическое в смеховой литературе исследуется в контексте литературного процесса того времени - времени, когда происходят изменение традиционного христианского отношения к смеху и связанная с ним «эмансипация смеха». При этом особое внимание уделяется взаимодействию народной смеховой литерутры и литераутры придворной барочной с точки зрения комического.

В заключении рассматриваются причины появляения смеховой литературе в России в 17 в.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Бюн Хюн Тэ

Заключение

Хотя некоторые произведения, относящиеся к смеховой литературе, достаточно подробно изучены, исследования смеховой литературы в целом являются, тем не менее, редкими и скудными. За исключением работ В.П. Адриановой-Перетц, Д.С. Лихачева и A.M. Панченко, эти исследования ограничиваются, главным образом, анализом какого-либо отдельного произведения или нескольких произведений смеховой литературы. Поэтому цель настоящей работы заключается в том, чтобы рассмотреть ее в целом.

Первые исследователи смеховой литературы, в частности А.Н. Веселовский и A.C. Архангельский, отразившие определенные ее важные черты, ограничились рассмотрением лишь некоторых произведений. Кроме того, их узкий взгляд на данные произведения выражается, прежде всего, в том, что они, несмотря на неоднократное подчеркивание адаптации смеховой литературы к русской почве, в конце концов, односторонне сводили ее к западным источникам.

В.П. Адрианова-Перетц в своих работах доказывает оригинальность произведений смеховой литературы и обращается к ним как к определенной группе. Именно в ее работах произведения смеховой литературы рассматривались как цельное явление. По сути, она впервые вписала смеховую литературу в историю древнерусской литературы как отдельное явление. Тем не менее, в ее работах некоторые моменты смеховой литературы трактуются односторонне, а связанные с этим проблемы отражаются в понятии «демократическая сатира».

Вводя понятие «смеховая литература» в исследование данных произведений, Д.С. Лихачев и A.M. Панченко подходят по-новому к этой проблеме. Понятие «смеховая литература» вместе с понятием народная смеховая культура» было дано М.М. Бахтиным, но, на наш взгляд, требует дальнейшей разработки и уточнения. И все же в плане объяснения важнейших черт комического в смеховой литературе 17 в. данное понятие доказало свою плодотворность, о чем свидетельствуют замечательные работы Д.С. Лихачева, A.M. Панченко и Н.В. Понырко.

Их работы, с одной стороны, показывают, что в смеховой литературе имеется особое представление о смехе, а также особое отношение к нему, и открывают ее сущностные моменты; с другой стороны, указывая ее существенные связи с «материнской» культурой, т.е. народной смеховой культурой, они подходят к ней с точки зрения целостности.

Продолжая заданное ими направление, мы старались в настоящей работе рассматривать комическое в смеховой литературе 17 в. с позиции единства диахронической и синхронической осей.

С диахронической позиции, комическое в смеховой литературе связано с особым представлением о смехе, двойная семантика которого отражает, с одной стороны, архаическое происхождение смеха, а с другой - изменение его характера в Средневековье. Особое представление о смехе (прежде всего о смехе, направленном на самих смеющихся) и поэтика изображения мира (главным образом «пародия-перевертывание») в смеховой литературе свидетельствуют о том, что она теснейшим образом связана с «материнской» народной смеховой культурой и сохраненной в ней особой структурой.

Особенности поэтики комического в смеховой литературе выражаются преимущественно в «пародии-перевертывании» смеховых произведений 17 в. Сущность «пародии-перевертывания» в смеховой литературе заключается в том, что в ней определенные предметы, языки реального мира заменяются на противоположные, в результате чего создается особая картина мира, образ перевернутого мира. При этом в пародии-перевертывании» содержится неопределенность противопоставления. Это связано с тем, что хотя принцип «пародии-перевертывания» всегда соблюдается, однако конкретные способы его осуществления разнообразны.

Отсюда проистекает неустойчивость и подвижность смеховой литературы. Возможность импровизации, которая весьма характерна, например, для «Повести о Фоме и Ереме», является все-таки имманентной для всех произведений смеховой литературы. Такой характер текстов смеховой литературы сближает ее с фольклором. В самом деле, В.В. Мочалова, называя польскую совизжальскую литературу «фольклором письменности и письменностью фольклора»,

Л QQ подчеркивает ее близость к фольклору.

Наряду с этим неопределенность «пародии-перевертывания» (в отличие, с нашей точки зрения, от пародии Нового времени) тесно связана с «энциклопедизмом смеха», содержащимся в смеховой литературе, в произведениях которой предметом комизма является весь мир, в том числе сами смеющиеся. Именно этим обусловлен важный характер структуры комического в смеховой литературе, т.е. «смех, направленный и на самих смеющихся». В данном случае объектом комизма являются и авторы, и читатели-слушатели. Как отмечает М.М. Бахтин, вовлечение субъектов комизма, т.е. самих смеющихся, в смешную ситуацию очень характерно для народной смеховой культуры. Это показывает, что структура комического в смеховой литературе в определенной мере тождественна структуре комического в ее «материнской» смеховой культуре.

Но «смех, направленный и на самих смеющихся», т.е. автоирония, в смеховой литературе приобретает дополнительное, но важнейшее

298 Мочалова В.В. Мир наизнанку. С. 12. Еще см.: Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература». С. 212. значение, которое чуждо «карнавальному смеху», о котором подробно пишет М.М. Бахтин. В данном случае автоирония становится способом выражения трагизма взглядов тех авторов смеховой литературы на самих себя, которые, находясь на низшей ступени иерархической лестницы феодального общества, полностью осознали безнадежность и бесперспективность своего положения. По причине такого чувства они прибегают к смеху, направленному на весь мир, в том числе на самих смеющихся.

С синхронической позиции, смеховую литературу 17 в. можно рассматривать как необособленное явление, связанное с другими типами литературы, т.е. явление, в котором запечатлен знак эпохи, для которой характерно сложное отношение к смеху и комическому. В частности, между смеховой литературой и литературой барочной, несмотря на существенные различия, наблюдаются такие сходные черты, как употребление приема «смехового эха» (или «зеркального эха»), стремление к энциклопедизму, соединение комического с трагическим и т.п. Эти сходства позволяют установить между двумя типами литературы взаимодействие и более этого задать вопрос о «низовом барокко» в России.

До сих пор незатронутым остается один важный вопрос, связанный со смеховой литературой, а именно: в отличие от соответствующей западной литературы, русская смеховая литература имеет более позднее происхождение, но «взрывной» характер. В чем заключается причина этого?

Ответ на этот вопрос, требующий сравнения древнерусской литературы с западной средневековой литературой, выходит за рамки настоящего исследования. Здесь мы ограничимся лишь указанием на некоторые факты, связанные с происхождением смеховой литературы 17 в. и ее характером, что отличает ее от «материнской» культуры.

Одним из интересных фактов в области культуры 17 в., представляющий собой сложное образование с точки зрения отношения к смеху и связанному с ним комическому, является то, что именно в этот период усиливаются гонения на «иереев смеха», т.е. скоморохов, и ограничивается проведение народных праздничных игрищ. В самом деле, скоморохи и их игрища начали сходить со сцены истории именно около середины 17 в. Следовательно в развитии культуры этого века парадоксально сосуществовали процессы «упразднения культурного запрета на смех и его эмансипации», с одной стороны, и притеснения профессиональных носителей комизма, с другой.

Но подобная парадоксальность, быть может, является отражением обусловленности одного процесса другим. Д.С. Лихачев, отмечая появление новых явлений и жанров в 17 в., в том числе театра, связывает их с отступлением фольклора того времени: «новые жанры появляются в XVII в. в результате вакуума, созданного отступлением фольклора. <.> Появление в городской демократической среде, связанной с фольклором, демократической литературы явно зависело от того, что с развитием городов фольклор отступил за пределы городской черты. На смену фольклору пришла его замена - записи фольклора и демократическая, полуфольклорная по своему происхождению, литература».299

Появление новых жанров в 17 в. обусловлено «вакуумом» той функции, которую выполнял фольклор. Подобно этому, смеховая литература заполняла «вакуум», возникший в результате того, что скоморохи и их игрища постепенно сходили со сцены. Поэтому не случайно многими исследователям отмечается, что в произведениях смеховой литературы наблюдается скомороший язык и прием

299 Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. С. 77-78. комического.300 Таким образом, гонения и притеснения скоморохов как профессиональных носителей комизма, в данном случае, является предпосылкой фиксации смеховой культуры в письменности.

Как справедливо указывает Д.С. Лихачев, появление новых жанров и явлений культуры в 17 в., например, театра, можно объяснить отступлением фольклора, потому что в предыдущий период именно фольклор выполнял функцию театра.301 Театр функционально заменяет фольклор, т.е. функция, которую раньше выполнял фольклор, переходит к театру. Аналогично этому, функция, которую выполняли скоморохи и их игрища, переносится в смеховую литературу.

Используя термин М.М. Бахтина, подобный процесс можно назвать «карнавализацией литературы». Так, М.М. Бахтин, называя «транспонировку карнавала на язык литературы» «карнавализацией литературы», подчеркивает сложность характера такой транспонировки: «карнавал выработал целый язык символических конкретно-чувственных форм - от больших и сложных массовых действ до отдельных карнавальных жестов. Язык этот дифференцированно, можно сказать, членораздельно (как всякий язык) выражал единое (но сложное) карнавальное мироощущение, проникающее все его формы. Язык этот нельзя перевести сколько-нибудь полно и адекватно на словесный язык, <.> он поддается известной транспонировке на родственный ему по конкретно чувственному характеру язык художественных образов, то

302 есть на язык литературы».

300 Об этом см.: Вишневская Г.П. Скоморошьи небылицы в языке сатиры XVII века // Русская речь. 1984. № 5. С. 101-105; Она же. Фольклорные элементы в языке русской демократической сатиры XVII века: (Синонимия, тавтология, постоянный эпитет) // Русское языкознание: Респ. меж. науч. сб. Вып. 9. Киев, 1984. С. 75-81.

301 Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 76-77.

302 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 3-е. М., 1972. С. 206-207.

Подобно этому скомороший «язык» и связанные с ним праздники вместе с их поэтикой «абсурда», широко распространенной в народном творчестве, переводится на «язык» смеховой литературы 17 в. Этот процесс, на наш взгляд, оказался очень плодотворным и творческим. Конечно, смеховая литература не могла и не должна была отражать «громкий хохот», который наполнял бы разного рода народные праздники. Поэтому авторы смеховой литературы, переведя «язык материнской культуры» на язык литературы, в соответствии со своей целью творчески трансформировали его.

Используя образы и поэтику народных праздников, творчески создавая особое представление о смехе, они сформировали особую картину мира, образ перевернутого мира, комическую инверсию реального мира; используя поэтику «абсурда», распространенную в народном творчестве, они изобразили свое трагическое чувство бытия.

Отсюда вытекает особое мироощущение. Сущность этого мироощущения состоит в том, что оно выражается, главным образом, в комической инверсии трагичности бытия. Именно в этом и заключается особенность комического в смеховой литературе 17 в., отличающее ее от «материнской» смеховой культуры.

Исследуя историю смеха, М.М. Бахтин утверждает, что изменение отношения к смеху, произошедшее в 17-18 вв., характеризуется «деградацией смеха»: «отношение же к смеху XVII и последующих веков можно охарактеризовать так: смех не может быть универсальной, миросозерцательной формой; он может относиться лишь к некоторым частным и частно-типическим явлениям общественной жизни, явлениям отрицательного порядка; существенное и важное не может быть смешным. <.> Поэтому в литературе место смеха лишь частных людей и общественных низов; смех - это или легкое развлечение, или род общественно полезно наказания для людей порочных и низких. Так конечно, несколько упрощенно - можно охарактеризовать отношение к смеху XVII и XVIII веков».303

Однако трудно согласиться с этим односторонним подходом к изменению отношения к смеху и связанному с ним комическому, произошедшему также и в России в 17 - начале 18 вв. Как показывают произведения смеховой литературы 17 в., изменение отношения к смеху и усвоение поэтики «абсурда» в смеховой литературе сводятся к творческой трансформации комического в народном творчестве. Именно в этот период совершается сложный процесс «упразднения культурного запрета на смех и его эмансипации», т.е. процесс, готовящий и предваряющий творческое разнообразие комического в Новое время, сущность которого замечательно отмечает В.П. Шестаков: «комическое следует рассматривать <.> как элемент более сложной системы, в которую включаются все категории эстетики. Сфера комического сложна и разнообразна. В нем выделяются различные стороны и оттенки: от мягкого юмора, насмешливой иронии до устрашающего гротеска и разоблачающей сатиры».304 Достаточно вспомнить о «слезах сквозь смех» Н.В. Гоголя и сложном, но полностью осознанном стремлении к жанру комедии в драматургии А.П. Чехова.

Кроме того, в смеховой литературе 17 в. отражается одна из закономерностей средневековой фантастики. По мнению А.Д. Михайлова, «Средневековье, особенно позднее, знало и порождения прихотливого вымысла, как бы порвавшего все связи с реальностью (например, многие картины Босха). Впрочем, и в этом случае подобный "антимир" создавался из деталей мира действительного». Не отрываясь

303 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. С. 7576.

304 Шестаков В.П. Эстетические категории: Опыт систематического и исторического исследования. М„ 1983. С. 111. от реальности, «рассказ считался тем интереснее, чем он был неправдоподобнее».305

Подобно этому для смеховой литературы характерно нарочито подчеркнутое стремление к фантастическому вымыслу. Для создания фиктивного, но не оторвавшегося от реального, мира авторы смеховой литературы широко используют представления и образы, распространенные в народных праздниках и верованиях.

В целом же, смеховая литература - это явление, требующее проведения дальнейших исследований. В частности, проблема ее значения в процессе развития литературы 17 в., рассматриваемого нами как переходный период, предполагает тщательное исследование всего этого процесса. В данном случае исследование особенностей структуры комического в смеховой литературе, в которой комическое является доминантой, должно стать, на наш взгляд, отправным пунктом будущих исследований.

305 Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман. М., 1976. С. 153-155, курсив наш; Мочалова В.В. Мир наизнанку. С. 138.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Бюн Хюн Тэ, 2000 год

1. Адрианова-Перетц В.П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века. М.-Л., 1937.

2. Адрианова-Перетц В.П. Русская демократическая сатира XVII века. Подгот. текста, ст. и комментарий В.П. Адриановой-Перетц. Изд. 2-е, доп. М., 1977.

3. Ранняя русская драматургия XVII - первой половины XVIII в.: Первые пьесы русского театра. М., 1972.

4. Ранняя русская драматургия XVII - первой половины XVIII в.: Русская драматургия последней четверти XVII и начала XVIII в. М., 1972.

5. Сатира XI - XVII веков. М., 1987. Сост. В.К. Былинина, В.А. Грихина. М., 1987.1..

6. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977.

7. Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура // М.М. Бахтин как философ. М., 1992.

8. Аверинцев С.С. Бахтин и русское отношение к смеху // От мифа к литературе. М., 1993.

9. Автухович Т.Е. Сатира и риторика (традиции сатиры XVIII века в творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина) // М.Е. Салтыков-Щедрин и русская сатира ХУШ-ХХ веков. М., 1998.

10. Адрианова-Перетц В.П. «Праздник кабацких ярыжек». Пародия-сатира второй половины XVII века // ТОДРЛ. Т. I. Л., 1934.

11. П.Адрианова-Перетц В.П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века. I-II // ТОДРЛ. Т. II. М.-Л., 1935.

12. Адрианова-Перетц В.П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века III. Азбука о голом. IV. Калязинская челобитная // ТОДРЛ. Т. III. М.-Л., 1936.

13. Адрианова-Перетц В.П. Образы общественно-политической пародии XVIII - начала XIX в. // ТОДРЛ. Т. III. М.-Л., 1936.

14. Адрианова-Перетц В.П. Из сатирической литературы XVIII в. Сатира на Феодосия Яновского // ТОДРЛ. Т. IV. М.-Л., 1940.

15. Адрианова-Перетц В.П. Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974.

16. Аристотель. Поэтика (пер. М.Л. Гаспарова) // Он же. Соч. в 4-х тт. Т. 4. М„ 1984.

17. Архангельский A.C. Лекции по истории русской литературы. Казань, 1913.

18. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965.

19. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 3-е. М., 1972.

20. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

21. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. Изд. 2-е. М., 1986.

22. Бахтин М.М. Собр. соч. в 7 тт. Т. 5. М., 1996.

23. Белкин A.A. Русские скоморохи. М., 1975.

24. Бергсон А. Смех. Пред. и прим. И.С. Вдовина. М., 1992.

25. Беркова П.Н. Русская народная драма 17 - 20 вв. М., 1953.

26. Бирнбаум X., Романчук Р. Кем был загадочный Даниил Заточник? (К вопросу о культуре чтения в Древней Руси) // ТОДРЛ. Т. L. СПб., 1997.

27. Бобров В. Русских народные сказки о животных. Варшава, 1909.

28. Богатырев П.Г. Художественные средства в юмористическом ярмарочном фольклоре // Славянские литературы. VI Международный съезд славистов. М., 1968.

29. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971.

30. Боева Л. Развитие жанров в русской и болгарской литературах XVII и XVIII вв. София, 1983.

31. Борев Ю. О комическом. М., 1957.

32. Борев Ю. Комическое. М., 1970.

33. Буало Н. Поэтическое искусство. Вступ. ст. и комментарии H.A. Сигал. М., 1957.

34. Былинин В.К., Грихин В.А. Становление древнерусской сатиры // Сатира XI - XVII веков. М, 1987.

35. Веселовский А.Н. Памятники литературы повествовательной // Галахов А.Д. История русской словесности, древней и новой. М., 1880.

36. Вишневская Г.П. Скоморошьи небылицы в языке сатиры XVII века // Русская речь. 1984. № 5.

37. Вишневская Г.П. Фольклорные элементы в языке русской демократической сатиры XVII века: (Синонимия, тавтология, постоянный эпитет) // Русское языкознание: Респ. меж. науч. сб. Вып. 9. Киев, 1984.

38. Власова З.И. Ерш Ершович. Возможные истоки образа и мотивов // ТОДРЛ. Т. XLVII. СПб., 1993.

39. Гаспаров М.Л. Поэзия вагантов // Поэзия вагантов. М., 1975.

40. Гегель. Эстетика в 4-х тт. Т. 2. М., 1969.

41. Голенищев-Кутузов И.Н. Барокко и его теорики // XVII век в мировом литературном процессе. М., 1969.

42. Гудзий Н.К. История древнерусской литературы Изд. 3-е, перераб. М., 1945.

43. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

44. Гуревич А.Я. Проблема средневековой народной культуры. М., 1981.

45. Даркевич В.П. Народная культура средневековья: Пародия в литературе и искусстве. М., 1992.

46. Даркевич В.П. Народная культура средневековья: Светская празднична жизнь в искусстве XI-XVI вв. М., 1988.

47. Демин A.C. Вопросы изучения русских письмовников XV-XVII вв. (из истории взаимодействия литературы и документальной письменности) // ТОДРЛ. Т. XX. М.-Л., 1964.

48. Демин A.C. Демокртическая поэтия XVII в. // ТОДРЛ. Т. XXI. М.-Л., 1965.

49. Демин A.C. Русская литература второй половины XVII - начала XVIII века. М., 1977.

50. Демин A.C. Писатель и общество в России XVI-XVII веков. М., 1985.

51. Демин A.C. Древнерусская фантастика // Он же. О художественности древнерусской литературы. М., 1998.

52. Демкова Н С. Фрагмент «Сказания о крестьянском сыне» в записи 1620 г. // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976.

53. Демкова И.С., Дробленкова Н.Ф. К изучению славянских азбучных стихов // ТОДРЛ. Т. XXIII. М.-Л., 1968.

54. Демократическая поэзия XVII века. Подгот. текста и примеч. В.П. Адриановой-Перетц. М.-Л., 1962.

55. Державина O.A. Фацеции: Переводная новелла в русской литературе XVII века. М„ 1962.

56. Державина O.A. К вопросу о русском литературном барокко // Ceskoslovenskä rusistika. 1968. № 1.

57. Державина O.A. Русско-европейские литературные связи в области драматургии на рубеже XVII - XVIII веков (История Есфири на школьной сцене западноевропейского и русского театра) //

58. Славянские литературы. VII международный съезд славистов. М., 1973.

59. Державина O.A. Жанровая природа первых русских пьес // Новые черты в русской литературе и искусстве XVII - начала XVIII в. М., 1976.

60. ДземидокБ. О комическом. М., 1974.

61. Елеонская A.C. Комические элементы в первых русского театра («Артаксерксово действо» и «Юдифь») // Проблемы жанра и стиля в русской литературе. М., 1973.

62. Елеонская A.C. Комическое в школьных пьесах конца XVII - начала XVIII в. // Новые черты в русской литературе и искусстве XVII -начала XVIII в. М., 1976.

63. Еремин И.П. Поэтический стиль Симеона Полоцкого // ТОДРЛ. Т. VI. М.-Л., 1948.

64. Еремин И.П. Симеон Полоцкий - поэт и драматург // Симеон Полоцкий. Избр. соч. Подгот. текста, ст. и комментарий И.П. Еремина. М.-Л., 1953.

65. Еремин И.П. Очерк научной деятельности В.П. Адриановой-Перетц // ТОДРЛ. Т. XIV. М.-Л., 1958.

66. Еремин И.П. Литература древней Руси: Этюды и характеристики. М,-Л„ 1966.

67. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Ч. II. М„ 1915.

68. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное и другие его сочинения. Ред., вступ. ст. и комментарий Н.К. Гудзия. М. 1934.

69. Житие Аввакума и другие его сочинения. Составление, вступ. ст. и комментария А.Н. Робинсона. М., 1991.

70. Иванов Вяч. Вс. Из заметок о строении и функциях карнавального образа // Проблемы поэтики и истории литературы. Саранск, 1973.

71. Калугин В.В. Теории текста в русской литературе XVI в. // ТОДРЛ. Т. Ь. СПб., 1997.

72. Карасев Л.В. Философия смеха. М., 1996.

73. Козлова С.М. М.М. Бахтин и современные проблемы теории комического // Проблемы научного наследия М.М. Бахтина. Саранск, 1985.

74. Колмачевский Л.З. Животный эпос на западе и у славян. Казань, 1882.

75. Кузьмина В.Д. Барокко и классицизм в русской литературе первой трети XVIII века // СезкозЬуепзка пшзйка. 1968. № 1.

76. Кусков В.В. История древнерусской литературы. Изд. 5-е, испр. и доп. М., 1989.

77. Лапицкий И.П. Повесть о суде Шемяки и судебная практика второй половины XVII в. // ТОДРЛ. Т. VI. М.-Л., 1948.

78. Лапицкий И.П. Демократическая сатира XVII века и русское народное творчество (повесть «Шемякин суд») // Уч. зап. ЛГУ. № 173: Сер. филологических наук. Вып. 20. Л., 1954.

79. Лапицкий И.П. Статьи и примечания // Русская повесть XVII века. Сост. М.О. Скрипиль. Б. м. 1954.

80. Лихачев Д.С. XVII век в русской литературе // XVII век в мировом литературном процессе. М., 1969.

81. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.

82. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X - XVII веков: Эпохи и стили. М., 1973.

83. Лихачев Д.С. Древнерусский смех // Проблемы поэтики и истории литературы. Саранск, 1973.

84. З.Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Изд. 3-е, дополненное. М., 1979.

85. Лихачев Д.С. Великое наследие. Изд. 2-е. доп. М., 1980.

86. Лихачев Д.С., Панченко A.M. Смеховой мир Древней Руси. Л., 1976.

87. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в древней Руси. Л., 1984.

88. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Демкова Н.С. Основые характеры беллетристики 17 в. // Истоки русской беллетристики. Отв. ред. Я.С. Лурье. Л., 1970.

89. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.

90. Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. М., 1965.

91. Лотман Ю.М. Замечания к проблеме барокко в русской литературе // Ceskoslovenska rusistika. 1968. № 1.

92. Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3-х тт. Таллинн, 1992-1993.

93. Лотман Ю.М. Автокоммуникация: «Я» и «Другой» как адресаты // Он же. Внутри мыслящих миров. М., 1996.

94. Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Он же. Об искусстве. СПб., 1998.

95. Лотман Ю.М. Художественная природа русских народных картинок // Он же. Об искусстве. СПб., 1998.

96. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // Вопросы литературы. 1977. № 3.

97. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры // Успенский Б.А. Избр. труды. Т. 1. Изд. 2-е, испр. и перераб. М., 1996.

98. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки концепции «Москва - третий Рим» в идеологии Петра Первого (К проблеме средневековой традиции в культуре барокко) // Успенский Б.А. Избр. труды. Т. 1. Изд. 2-е, испр. и перераб. М., 1996.

99. Мазон А.А. «Артаксерксово действо» и репертуар пастор Грегори // ТОДРЛ. Т. XIV. М.-Л., 1958.

100. Мальчукова Т.Г. Филология как наука и творчество. Петрозаводск, 1995.

101. Манн Ю. О гротеске в литературе. М., 1966.

102. Манн Ю. Карнавал и его окрестности // Вопросы литературы. 1995. № 1.

103. Манн Ю. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М., 1996.

104. Матхаузерова С. Древнерусские теории искусства слова Acta Universitatis Carolinae. Philolgica Monographia. Т. LXIII. Прага, 1976.

105. Матхаузерова С. Барочный славизм // ТОДРЛ. Т. L. СПб., 1997.

106. Михайлов A.B. Поэтика барокко: Завершение риторической эпохи // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

107. Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман. М., 1976.

108. Михайлов А.Д. Старофранцузская городская повесть: Фаблио и вопросы специфики средневековой пародии и сатиры. М., 1986.

109. Морозов A.A. Основные задачи изучения славянского барокко // Советское славяноведение. 1971. № 4.

110. Морозов A.A. Новые аспекты изучения славянского барокко // Русская литература. 1973. № 3.

111. Мочалова В.В. Гротескно-фантастический жанр новин польских совизжалов (Истоки, традиции, значение) // Славянское барокко. М., 1979.

112. Мочалова В.В. «Низовое» барокко в Польше: Драматургия и поэзия // Барокко в славянских культурах. М., 1982.

113. Мочалова В.В. Мир наизнанку. Народно-городская литература Польши XVI-XVII вв. М., 1985.

114. Народные русские сказки А.Н. Афанасьева в 3-х тт. М., 1984-1985.

115. Николаев Д.П. Сатира Щедрина и реалистический гротеск. М., 1977.

116. Николаев Д.П. Сатира Гоголя. М., 1984.

117. Николаев С.И. Из истории польской сатирической литературы в России (XVII - первая половина XVIII) // ТОДРЛ. Т. XLV. СПб., 1992.

118. Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973.

119. Панченко A.M. Материалы по древнерусской поэзии. IV. (Стихотворная параллель к «Сказанию о роскошном житии и веселии») // ТОДРЛ. Т. XXX. Л., 1976.

120. Панченко A.M. Два этапа русского барокко // ТОДРЛ. Т. XXXII. Л., 1977.

121. Панченко A.M. Литература «переходного века» // История русской литературы в 4-х тт. Т.1. Л., 1980.

122. Панченко A.M. Литература второй половины XVII в // История русской литературы X - XVII веков. Под ред. Д.С. Лихачева. М., 1980.

123. Панченко A.M. «Великие стили»: терминология и оценка // Русская литература и культура Нового времени. СПб., 1994.

124. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры. Т. III. (XVII - начало XVIII века). М., 1996.

125. Панченко A.M. Повесть о Горе-Злочастии // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. Ч. 3. 1998.

126. Петухов Е.В. Русская литература: Исторический обзор главнейших литературных явлений древнего и нового периода. Юрьев, 1912.

127. Полевой П.Н. История русской литературы в очерках и биографиях. Изд. 3-е. СПб., 1878.

128. Пономарева И.Г. Об исторической основе «Калязинской челобитной» // ТОДРЛ. T. XLVII. СПб., 1993.

129. Поэзия вагантов. Изд. подг. М.Л. Гаспаров. М., 1975.

130. Пропп В.Я. Исторические основы некоторых русских религиозных празднеств // Ежегодник музея религии и атеизма. Вып. V. М.-Л., 1961.

131. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963.

132. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. М., 1976.

133. Пропп В.Я. Ритуальный смех в фольклоре // Он же. Фольклор и действительность. М., 1976.

134. Пыпин А.Н. Очерк литературной истории старинных и сказок русских. СПб., 1857.

135. Пыпин А.Н. История русской литературы. Т. 1. Древняя письменность. СПб., 1898.

136. Реутин М.Ю. Комические жанры в литературе средневековой Германии (Конструкция раннего австро-германского шванка) // Проблемам жанра в литературе Средневековья. М., 1994.

137. Реутин М.Ю. Народная культура Германии. М. 1996.

138. Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974.

139. Рогов А.И. Проблемы славянского барокко // Славянское барокко. М., 1979.

140. Ромодановская E.K. Служба кабаку перед церковным судом XVII в. // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма. Новосибирск, 1990.

141. Русская силлабическая поэзия XVII-XVIII вв. Вступ. ст., подг. текста и прим. A.M. Панченко. Д., 1970.

142. Рюмина М. Тайна смеха или эстетика комического. М., Б. г.

143. Сазонова Л.И., Робинсон М.А. Изучение литературы русского средневековья и идеологизированная методология // Освобождение от догм - История русской литературы: состояние и пути изучения. Т. 1.М., 1997.

144. Семячко С.А. К интерпретации «Повести о бражнике» // ТОРДЛ. T. XLIX. СПб., 1996.

145. Семячко С.А., Смирнов И.П. Повесть о Ерше Ершовиче // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. Ч. 3. П-С.

146. Серман И. Царев кабак и его отражение в русском литературном процессе 17 столетия // Filología е letteratura nei paesi slavi: Studi in onore di Sante Graciotti. Roma, 1990.

147. Симеон Полоцкий. Избр. соч. Подг. текста, ст. и комм. И.П. Еремина. М.-Л., 1953.

148. Словарь книжников и книжности Древней Руси. 17 в. Ч. 1. А-3, СПб., 1992; Ч. 2. И-О, 1993; Ч. 3. П-С, 1998.

149. Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII и их переделкам. Пригот. к печ. H.H. Зарубин. Л., 1932.

150. Смилянская Е.Б. К вопросу о народной смеховой культуре XVIII в. (Следственное дело о «Службе кабаку» в комплексе документов о богохульстве и кощунстве) // ТОДРЛ. T. XLV. СПб., 1992.

151. Смирнов И.П. Древнерусский смех и логика комического // ТОДРЛ. T. XXXII. Л., 1977.

152. Смирнов И.П. Барокко и опыт поэтической культуры начала XX в. // Славянское барокко. М., 1979.

153. Смирнов И.П. О барочном комизме // Wiener Slawistischer Almanach. 1980. Bd. 6.

154. Смирнов И.П., О древнерусской культуре, русской национальной специфике и логике истории (Wiener Slawistischer Almanach. Sb. 28). Wien, 1991.

155. Соколова JI.В. К характеристике «Слова Даниила Заточника»: Реконструкция и интерпретация первоначального текста // ТОДРЛ. Т. XLVI. СПб., 1993.

156. Софронова Л.А. Поэтика славянского театра. М., 1981.

157. Софронова Л.А. О структуре драматического сюжета («Артаксерксово действо») // Новые черты в русской литературе и искусстве XVII - начала XVIII в.

158. Софронова Л.А. Миф и драма барокко в Польше и России // Миф -Фольклор - Литература. Л., 1978.

159. Софронова Л.А. Старинный украинский театр. М., 1996.

160. Софронова Л.А., Липатов A.B. Барокко и проблемы истории славянских литератур и искусств // Барокко в славянских культурах. М., 1982.

161. Стафеева О.С. Проблема редакции «Службы кабаку» // ТОДРЛ. Т. XLVII. СПб., 1993.

162. Стафеева О.С. Народная обрядовая символика и мифологические представления в поэтике «Службы кабаку» // ТОДРЛ. T. XLIX. СПб., 1996.

163. Сухомлинов М.И. «Повесть о суде Шемяки» // Сборник отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. T. X. 1873. №6.

164. Тихонравов Н.С. «Шемякин Суд» // Летописи русской литературы и древности. Т. III. М., 1861.

165. Толстой Н.И., Толстая С.М. Имя в контексте народной культуры // Язык о языке. Под общим руковод. и ред. Н.Д. Арутюновой. М., 2000.

166. Тынянов Ю.Н. Поэтика, история литературы, кино. М., 1977.

167. Успенский Б.А. Физиологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982.

168. Успенский Б.А. Поэтика композиции // Он же. Семиотика искусства. М., 1995.

169. Успенский Б.А. Избр. труды. Т. 1. Изд. 2-е, испр. и перераб. М., 1996.

170. Фамицын A.C. Скоморохи на Руси. СПб., 1995.

171. Феофан Прокоповичи. Сочинения. Под ред. И.П. Еремина. М.-Л., 1961.

172. Фокина О.И. Литературная история «Повести о бражнике» и проблемы народной книги. Новосибирск, 1995.

173. Фрейденберг О.М. Происхождение пародии // Труды по знаковым системам. Т. VI. Тарту, 1973.

174. Фрейденберг О.М. Миф и театр. М., 1988.

175. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

176. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1998.

177. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.

178. Хализев В.Е., Шикин В.Н. Смех как предмет изображения в русской литературе XIX века // Контекст - 1985. М., 1986.

179. Хейзинга Й. Homo Ludens. Пер. с нидерл. и примеч. В.В. Ошиса. М., 1992.

180. Хейзинга Йохан. Осень средневековья // Он же. Соч. в 3-х тт. Т. 1. Состав, и пер. Д.В. Сильвестрова. М., 1995.

181. Шептаев JI.С. «Послание дворительное недругу» (Посадская сатира 17 века) // ТОДРЛ. Т. IX. М.-Л., 1953.

182. Шестаков В.П. Эстетические категории: Опыт систематического и исторического исследования. М. 1983.

183. Шиллер Ф. Собр. соч. в 8-ми тт. Т. 6. М.-Л., 1950.

184. Черная Л.А. Пародия на церковные тексты в русской литературе XVII в. // Вестник МГУ: Сер. История. 1980. № 2.

185. Чернов И.А. Из лекций по теоретическому литературоведению. Тарту, 1976.

186. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. Т. II. М., 1949.

187. Чижевский Д. Барокко в русской литературе // Ceskoslovenska rusistika. 1968. № 1.

188. Эльсберг Я. Вопросы теории сатиры. М., 1957.

189. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика (Пер. И.А. Мельчука) // Структурализм: "за" и "против". М., 1975.

190. Якобсон Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии // Семиотика Сост. и общая ред. Ю.С. Степанова. Т. 2. Б. м., 1998.

191. Яусс Х.-Р. Средневековая литература и теория жанров (Пер. с фр. Н.Т. Пахсарьян) // Вестник МГУ: Сер. 9. Филология. М., 1998. № 2.1.I.

192. Emmanuel Le R.L. Canival in Romans, Trans. Mary Feeney. New York: George Braziller, 1979.

193. Marshall R.H. Jr. The Seventeenth-Century Russian Popular "Satires". Annotated Translations and a Survey of Critical Approaches. Ph. Diss. Columbia, 1972.

194. Mirkievich H. On the Definitions of Literary Parody // To Honor Roman Jakobson: Essays on the Occasion of his Seventieth Birthday. Vol. II. The Hague-Paris, 1967.

195. Hutcheon L. A Theory of Parody. New York and London. 1985.

196. Lachmann R. Bakhtin and Carnival: Culture as Counter-Culture // Cultural Critique 11 (Winter 1988-1989),

197. Morson G.S. The Boundary of Genre. Illinois, 1981.

198. Rose M.A. Parody: Ancient, Modern, and Post-morden. Cambridge, 1993.*