Когнитивные функции мнения тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.01, кандидат философских наук Нехаев, Андрей Викторович

• Нехаев, Андрей Викторович
• кандидат философских наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат философских наук Нехаев, Андрей Викторович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Истина как критерий применения форм познания

§1.1. Оппозиция познавательных форм: дд^а и smanjjutj.

§1.2. Истина какрегулятив когнитивной деятельности.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Мнение: истинность versus правдоподобность.

§2.1. Об истинностном значении мнения.

§2.2. «Правдоподобность» как критерий оценки мнений.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Когнитивные функции мнения»

• Актуальность исследования. Изучение человеческого познания, его предпосылок, природы и границ традиционно считается важнейшей задачей философского анализа. Теория познания всегда занимала особое, и даже привилегированное положение, являясь одной из тех немногих дисциплин, правомерность принадлежности которой к философии практически никогда не ставилась под сомнение. При этом акт познания в отношении некоторого предмета обычно понимается как процесс, в ходе которого происходит переход от ситуации его незнания или воздержания от суждения о нем к определенному утверждению или системе утверждений, приписывающих и преди-цирующих этому предмету некоторые вполне определенные свойства, что, соответственно, означает - помимо проведения детального анализа вопросов, связанных с тем, какова природа познания и что можно противопоставить характерному для скептицизма отрицанию возможности познания - необходимость исследования целого комплекса проблем, основная суть которых заключается в прояснении того, чем такая особая познавательная форма как мнение отличается от иных «эпистемических состояний» сознания познающего субъекта, и в первую очередь от такого как знание, а также установлении тех критериев, которые позволили бы оценивать относительную приемлемость и адекватность некоторого мнения своему предмету.

При этом постепенное укрепление в современной эпистемологии представлений о том, что любой предмет, на который оказывается направлен познавательный акт, может быть категоризован и описан с одинаковым успехом многими способами, которые отличаются по существу в онтологическом наполнении, что влечет за собой взаимную несовместимость данных катего-ризаций и описаний, а также осознание принципиальной невозможности завершения сущностной категоризации мира, так как само наличие множественности версий мира, имеющихся в различных знаковых системах, означает бессмысленность поисков некоторого вполне определенного «полного описания действительности», во многом приводит к утверждению идей онтологического релятивизма, заключающихся в том, что онтологически предложения имеют истинностное значение лишь относительно «истолкования» и «трактовки» предметов нашего мира, или действительности. Иными словами, указание на «мир» имеет смысл только в том случае, если оно соотносится с какой-то системой описания, а это, в свою очередь, означало, что язык и предоставляемые им способы описания и референции все более вовлекаются в центр философского анализа. Однако тот факт, что в основе большинства современных версий семантики и философии языка лежит методологическое предположение, основанное на так называемом картезианском резолюцион-но-композиционном методе [34], не позволяет использовать достигнутые ими результаты в том виде, в котором они были получены, без внесения существенных изменений. В самом общем виде этот метод требует, разделения сложных проблем на составляющие их более простые компоненты, в соответствии с чем, любое исследование рекомендуется начинать с более простых проблем, а затем постепенно и осторожно добираться до более крупных и сложных. Соответственно, применение резолюционно-композиционного метода в исследовательской практике современной философии языка означало появление почти повсеместно разделяемого убеждения, согласно которому анализ языка должен начинаться с исследования поведения логических постоянных - имен собственных, а также значения слов и предложений, поскольку именно путем анализа предложений, их основных компонентов или простых соединений предложений предполагалось эксплицировать трансцендентальные условия истины и значения, но, несмотря на кажущуюся, на первый взгляд, и неявно полагаемую интуитивную оправданность данного метода, его, тем не менее, следует, если принять холистское допущение о природе языка1, отвергнуть. В современной философии вообще не расцени

1 При этом следует отметить, что объяснение значения выражении холпстичсскн, а именно через взаимосвязь выражений в пределах структуры языка в целом, подразумевает бесполезность определения значения как некоторой дискретной единицы - детерминированного ментальною состояния вается как проблема тот факт, что язык может демонстрировать сложную картину реальности в контексте конечных осмысленных множеств, то есть текстов, лучше, чем с точки зрения индивидуальных предложений2. Иными словами, большинство исследователей логико-семантических свойств языка не усматривает проблемы именно в этом, предпочитая избегать анализа структуры дискурса или систем предложений, то есть того, что, например, совершенно принципиально не могло быть элиминировано лингвистикой з текста и литературоведением , хотя, тем не менее, многие актуальные познавательные формы, и среди них мнения - имплицитно содержащиеся в естест-. венном языке и эксплицируемые обыденным, или повествовательно-прозаическим, художественным, историографическим, философским и другими видами дискурса - демонстрируют, с одной стороны, принципиальную невозможность своей редукции к индивидуальным высказываниям, организованным в закрытые дедуктивные системы отношениями логического следования, а, с другой, несмотря на свою принципиально неустранимую множественность в отношении некоторого общего для них предмета, они показывают замечательную способность служить инструментом познания мира.

• Степень разработанности темы исследования. Центральная проблема данного исследования - когнитивные функции такой особой познавательной формы, как мнение - рассматриваемая в контексте прояснения отношений между языком и миром, означающем в свою очередь необходимость всестороннего анализа свойств мнения, представленного в виде диснли абстрактной «идеи», к которым имеют референцию все «значащие выражения». Иными словами, холистекая установка принципиально противоположна атомистической, поскольку она исключает идею о существовании некоторых самостоятельных «лингвистических сущностей» - linguistic entities, выключенных из взаимосвязей с другими языковыми элементами и внутренне о г ннх независимых.

2 Так, например, в аналитической философии в разные периоды времени внимание было сосредоточено па таких элементах текста, как единичные утверждения об исторических событиях, чем, в частности, особо интересовался К. Гемпель, или на утверждениях, выражающих каузальные связи, то есть на так называемых контрфактичсских утверждениях, которые детально анализировали К. Р. Поинер и II. Гудмен, или на «нарративных предложениях», позволяющих эксплицировать темпоральную перспективу утверждений относительно прошлого, чем занимался А. Данто [21; 31; 33; 94|.

3 Следует отмстить, что на анализ структуры дискурса впервые обратили внимание именно литера-туроведческо-философские направления, в частности, нарратологня, это легко объясняется тем, что литературная теория традиционно имеет дело с текстами в целом, например, романами, и, соответственно, философия языка вполне может заимствовать некоторые из интеллектуальных инструментов литературоведческого исследования [7, с. 276-296; 8, с. 297-318; 9, с. 392-400; 41, с. 342-451; 42, с. 60-280|. курсивно организованных осмысленных конечных множеств высказываний; потребовала детального критического исследования современного состояния философской мысли. Необходимо подчеркнуть, что в целом проблемное поле диссертационного исследования следует рассматривать как составную часть более общей проблематики философии языка. При этом искомая систематическая теория значения в отношении такой особой познавательной формы, как мнение, позволяющая выработать критерий для его оценки, должна быть строгой и достаточно богатой по своим объяснительным возможностям, но, в то же время, основывается не на атомарной, то есть берущей в качестве исходной значимой единицы языка отдельное слово - термин или понятие, и не на молекулярной, утверждающей исходной значимой единицей языка - целое предложение, а на универсальной, или холистской, модели языка.

Прежде всего, следует отметить, что идеи, изложенные в работах таких философов как Ксенофан, Парменид, Протагор, Горгий, Пиррон, Платон, Аристотель, Ксенократ, Ансельм Кентерберийский, Боэций Дакийский, У. Оккам, Р. Декарт, Г.В. Лейбниц, Д. Юм, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, Э. Гуссерль, Ф.Г. Брэдли (F.H. Bradley), Г. Ланц, Ж.-П. Сартр, К.Р. Поппер - помогли автору сформировать и предложить собственный взгляд, а также определить возможные перспективы философских исследований в данной области. Кроме того, в области некоторых общих вопросов теории познания и эпистемологии, затронутых в данном исследовании, существенную помощь автору оказали работы - В.А. Лекторского, М.Д. Купарашвили, Е.А. Мамчур, Т.Б. Романовской, З.А. Сокулёр, С.М. Халина, М.Н. Щербинина - а при рассмотрении проблемы правдоподобности большое значение имели идеи, принадлежащие - Д. Пойя.

Особо необходимо подчеркнуть значение для данного исследования идей кантовского трансцендентализма, составляющих одно из концептуальных оснований диссертационного исследования, которые предоставляют возможность для осуществления процедуры трансцендентальной дедукции как способа аргументации утверждения, согласно которому наше познание мира во многих сферах становится возможным только благодаря такой познавательной форме, как мнение. Разрабатывая свое трансцендентальное учение о методе, Кант, предварительно указав, что хотя признание нами чего-либо истинным, посредством суждения, может иметь объективные основания, тем не менее, оно также требует субъективных причин со стороны того, кто это суждение высказывает, обращается непосредственно к анализу самого процесса признания истинности суждения, которое, как он полагает, имеет три ступени - мнение, веру и знание. Соответственно, мнение есть сознательное признание чего-то истинным, недостаточное как с субъективной, так и с объективной стороны, в то время как если признание истинности суждения имеет достаточное основание с субъективной стороны, но считается объективно недостаточным - оно называется верой, и, наконец, и субъективно и объективно достаточное признание истинности суждения есть знание [43, с. 480481]. Несмотря на то, что анализ мнения, предпринятый Кантом является достаточно кратким, итогом чего является вывод Канта о том, что в суждениях чистого разума мнения вообще не допустимы, следует признать определенного рода соответствие между кантовским анализом и позицией отстаиваемой в диссертационном исследовании, поскольку само утверждение, согласно которому мнение это первичная система описания и представления чего-либо, по сути, означает невозможность нахождения как субъективных, так и объективных оснований, заставляющих принять нас некоторую вполне конкретную систему описания мира и указания на него из всех возможных ее альтернатив.

Интересно, что разделяемое многими современными направлениями в философии представление о том, что мышление зависит от языка и любые мыслимые дистинкции не могут иметь никакого статуса во внешнем мире без формулирующего их языка, также явно или неявно склоняет к принятию кан-товских принципов трансцендентализма, а именно к известному различению ноуменальных и феноменальных признаков вещи. Иными словами, следует признать возможность того, что то, чем является мир независимо от размышляющего о нем сознания, есть либо единственный ноумен, либо даже несколько ноуменов, но без каких-либо внутренних признаков и различий, которые собственно возникают лишь с появлением сознания и, по сути, оказываются навязанными соответствующей языковой структурой.4 В таком случае оказывается допустимо постулировать, вслед за Кантом, наличие трансцендентального объекта - ноумена, который лежит в основе того или иного семейства описаний, связанных отношением случайного тождества, то есть все системы связанных друг с другом описаний указывают на один и тот же трансцендентальный объект - один неопределенный ноумен, и о котором, по сути, больше ничего нельзя знать, кроме того, что данный трансцендентальный объект является логическим субъектом всех возможных предикаций, хотя эти предикации и применимы к нему только в той мере, в которой этот ноумен, категоризован при помощи языка, используемого мыслящем субъектом для того, чтобы о нем мыслить. Как следствие, являясь продолжением кан-товской эпистемологической традиции, стремившейся связать трансцендентальный анализ с лингвистическим5, современная философия - и в особенности аналитические течения6 - поставила вопрос о том, как язык «прицепляется» к миру и каким критериям употребления он должен отвечать, чтобы быть истинным сообщением о том, о чем он сообщает.

4 Следует отметить, что тесная взаимосвязь между прииципамп трансцендентализма п взглядами сторонников современной философии языка обретает дополнительный аргумент в контексте известной гипотезы «Сэпира-Уорфа», согласно которой логический строй мышления определяется языком, и, как следствие, сам характер познания действительности предопределяется языком |Ю7; 110, с. 183-198J.

5 Так, в частности Кант подчеркивал, что ".мыслить есть то же, что составлять суждении или относить представления к суждениям вообще" |44, с. 62-63|. В целом интерес Канта к лингвистическому анализу рассматривается как одна из его ярких «маргинальных» склонностей |13|.

6 В целом, аналитическая философия являет собой всего лишь новый вариант кантианства, отличающийся от прежних вариантов главным образом тем, что репрезентирование теперь понимается не как ментальная, а как языковая деятельность, и не «трансцендентальная критика», а философия языка принимается за дисциплину, которая обеспечивает основание познания, иными словами, «язык» заменил аналитическим философам «опыт», именно он стал представляться как трансцендентальное условие познания |53, с. 133-146). При этом интересно, что сама проблема соотношения априорности сознания и априорности языка приобретает особое значение в свете появления таких направлений в аналитической философии, как «трансцендентальная семиотика», «интенцнональная семантика» и «лингвистическая прагматика» [1, с. 204-224J. Вместе с тем, необходимо отмстить и то значительное влияние на возникновение аналитической философии, которое оказала метафизика Г.ВЛейбница, и, в частности, идеи создания универсального философского языка, что нашло свое развитие в рациональной критике естественного языка логическими позитивистами и попытке создания «правильного» логического метаязыка.

Следует особо подчеркнуть, что методологические рамки аналитической философии на современный момент времени сделались предельно размытыми, поскольку не осталось практически ни одной традиционной концепции, которая не была бы критически опровергнута более «поздними» аналитиками, но, тем не менее, все течения и направления в аналитической философии принято связывать с тем, что называется Linguistic Turn - «лингвистическим поворотом», имеющим, самое непосредственное отношение к критике языка, и, в соответствии с которым аналитическая философия, по сути, предполагает анализ употребления языковых знаков и выражений в качестве источника постановки и решения философских проблем.7 Новая «лингвистическая», или «семантическая», стратегия состояла в переводе философии с разговора о предметах на разговор о словах, или, иными словами - ".произошел переход от одного объекта исследования к другому: от человека и мира к языку, на котором можно говорить о человеке и мире" [53, с. 134]. Таким образом, Linguistic Turn — это поворот от наивно-реалистического представления о том, что философия может исследовать мир в его субстанциалистском и эс-сенциалистском смысле, к исследованию того, как мы говорим о мире и как рассуждаем о самом рассуждении. Соответственно, при решении ключевых -в рамках поставленной проблемы - вопросов использовались идеи таких исследователей-аналитиков, как Б. Больцано, Г. Фреге, Б. Рассел, Л. Витгенштейн, Ф. Рамсей (F.P. Ramsey), К. Гёдель, К. Гемпель, А. Тарский (A. Tar-ski), Дж. Мур, Дж. Остин, Г. Райл (G. Ryle), А. Айер (A.J. Ауег), Р. Карнап (R. Carnap), X. Рейхенбах (Н. Reichenbach), Р. Мизес (R. Mises), У. Селларс (W. Sellars), П. Стросон (P. Strawson), Р. Чизолм, В.О. Куайн (W. Quine),

7 В целом, то, что действительно объединяет всех философов аналитического направленны, находит свое выражение, прежде всего в определенном способе постановки и исследования философских проблем, иными словами, для аналитическоП философии характерен особый стиль философствования, приверженность которому отличает ее нредегавителей от последователей других философских течении. Соответственно, важнейшим элементом этого стиля является стремление рассматривать п решать собственно философские проблемы посредством философского анализа языка. Среди особенностей стиля аналитической философии следует отметить активное использование методов и средств современной логики, а также стремление к определенного рода точной философской терминологии, которая вводится и определяется логически корректным образом, а это означает, что еще одной неотъемлемой чертой аналитико-философского стиля является наличие высоких требований к ясности и четкости аргументации, используемой для обоснования тех пли иных философских положений |125, с. 4-12].

М. Даммит (М. Dummett), Г. Бэйкер (G.P. Baker), Л. Тондл, Э. Гетье (E.L. Get-tier), Ф. Фитч (F.B. Fitch), В. Харт (W.D. Hart), Н. Гудмен, Д. Дэвидсон (D. Davidson), К.-О. Апель, X. Патнэм, С.А. Крипке, А. Данто, Р. Рорти, Я. Хинтикка, а также исследования, посвященные эволюции взглядов и позиций представителей аналитической философии - Г. Кюнга, П. Хакера (P.Hacker), Н. Решера (N. Rescher), Дж. Пассмора, Б. Страуда (В. Stroud), Д. Фоллесдала, М. Кронгауза, А.Ф. Грязнова, И. Джохадзе, А.В. Кезина, М.В. Лебедева, С.В. Никоненко, В.А. Суровцева, Я. Шрамко.

Осознание того, что анализ общей структуры языка может являться одним из способов разработки метафизики, - поскольку выявление общих особенностей некоторого языка, совместно используемого нами в целях коммуникации, по сути, означает выявление общих особенностей реальности, которые могут быть выражены и обозначены в этом языке, - смещает акцент в пользу логико-философских и лингвистических "исследований. Возникают устойчивые представления о том, что только анализ семиотической сферы языка способен предоставить необходимый критерий для исследования познавательных функций языка. Одновременно с этим получают признание аргументы историков и социологов науки - М. Полани, Н. Хэнсона (N.R. Hanson) и Л. Флека, которые выдвинули и последовательно обосновали гипотезу о «теоретической нагруженности опыта», отстаивая тем самым признание активности восприятия человеческого разума на всех уровнях, то есть принципиальное отсутствие любых неструктурированных или абсолютно непосредственных чувственных «данных». При этом наличие множественности способов постижения действительности - среди которых есть и такие, которые, вовсе не согласуются с нашим опытом, хотя вместе с тем имеется и множество различных систем, которые так или иначе «соответствуют» миру, причем некоторые из них представляют собой полностью равнозначные альтернативы - означает необходимость признания утверждения о том, что адекватность способа описания никоим образом не может быть вопросом истинности, поскольку утверждение истинно, а описание или представление праI вильно для мира, которым они соответствуют. Иными словами, наличие нескольких конфликтующих версий мира не отменяет и не уменьшает их истинностного значения для разных «концептуальных схем», хотя аналогичным образом признание относительности истинности языкового выражения, тем не менее, не отрицает необходимости выявления четких критериев его правильности, в качестве которых могут выступать критерии адекватности правилам конструктивной системы, а это, соответственно, означает, что признание конвенциональности значения не подразумевает с необходимостью признание его произвольности, что, в свою очередь, потребовало привлечения работ в области теоретической лингвистики, семиотики, а также исследований стилистики дискурса - Ф. Соссюра, М. Блумфилда, А. Вежбицки, Э. Сэпира, Б. Уорфа, У.Л. Чейфа, Ч.С. Пирса, Р. Барта, Ж. Женетт, Ж. Делёза, Б. Миллера и Д. Льюиза.

Таким образом, все вышеперечисленные исследования создают определенного рода концептуальное пространство, в рамках которого предлагается авторская интерпретация проблемы и путей ее решения.

• Цель и задачи исследования.

Основная цель диссертационного исследования состоит в анализе когнитивных функций такой особой познавательной формы, как мнение, посредством установления возможных критериев оценки разных по содержанию, но имеющих общий предмет мнений. Эта цель достигается посредством решения следующих задач:

1. Прояснение границ и возможностей анализа такой особой познавательной формы, как мнение, артикулированного в виде некоторого осмысленного множества высказываний или системы предложений.

2. Уточнение понятия «истина», предоставляющее необходимые условия для проведения корректного анализа мнения, не нарушая принципа совместимости между значениями знаков и способами их использования, которые задают возможную интенцию их значения.

3. Нахождение и обоснование необходимого критерия - регулятива когнитивной деятельности, позволяющего произвести оценку и выбор из двух и более мнений, посвященных некоторому общему для них предмету, что предполагает элиминацию в анализе любых онтологических допущений.

Объектом исследования является функционирование и прагматический аспект значения такой особой познавательной формы, как мнение, рассматриваемые в контексте вопроса об отношениях языка и реальности.

Предметом исследования является «правдоподобность» как имманентно присущее мнению свойство, выступающее в качестве специфического критерия для его оценки.

• Методология исследования. Методологическим основанием диссертационного исследования является система общих принципов теории познания, представленная в так называемом аналитическом методе. Также активно применяется сравнительно-критический и структурно-функциональный анализ.

• Основные результаты диссертационного исследования, выносимые на защиту.

1. Мнение как особая познавательная форма выступает в качестве инструмента для создания определенного «образа» или «картины» мира, посредством предоставления способа ее описания — «точки зрения». Соответственно, мнение представляет собой уникальную и индивидуальную интерпретацию мира или фрагмента реальности. В отношении мнения нельзя провести различия, аналогичного различию между высказыванием и предложением, поскольку оно имеет лишь определенное сходство с высказываниями, но никак не с предложениями. Мнение невозможно использовать для характеристики целого класса положений дел или ситуаций, ведь мнение всегда описывает только одно конкретное положение дел или одну конкретную историческую ситуацию.

2. Сама по себе истинность или ложность высказываний, артикулирующих мнение не является ни достаточным, ни необходимым условием его истинности. Иными словами, несмотря на то, что любое мнение выражается некоторым осмысленным конечным множеством высказываний, которые сами по себе могут являться либо истинными, либо ложными, истинностное значение мнения взятого как целое не является функцией от истинности и ложности составляющих ее высказываний.

3. Прагматистская, корреспондентная и когерентная теории истины являются иррелевантными в отношении мнения как особой познавательной формы, поскольку не позволяют дать удовлетворительное определение понятий «истинность» и «ложность» мнения, и, следовательно, необходимо заключить, что говорить об истинностном значении мнений в том смысле, в каком говорится об истинностном значении высказываний нельзя.

4. Взамен терминов «истинность» и «ложность», как критериев для проведения оценки двух и более мнений, имеющих некоторый общий для них предмет, следует принять имманентное свойство мнения - «быть правдоподобным», которое выступает в качестве признака его относительной приемлемости или адекватности, но не как степень вероятности того, что то, о чем говорится в мнении в той или иной степени соответствует действительности.

5. Способ понимания мира или фрагмента реальности посредством такой особой познавательной, формы, как мнение, может быть осуществлен только при наличии множества разных мнений, поскольку это позволяет взаимно определять имплицитно содержащиеся в них «точки зрения», а это означает, что существование «со-мнения», или альтернативного мнения, не проблематично, но аподиктично. Соответственно, наличие иной «точки зрения» является необходимым условием для установления специфичного характера любой другой «точки зрения». Максимальная ясность интерпретации в отношении некоторого предмета может быть достигнута исключительно в условиях множественности мнений.

• Научная новизна исследования.

1. Диссертационное исследование реализует и аргументирует подход к мнению как дискурсивно артикулированной форме мысли, выраженной некоторым конечным осмысленным множеством высказываний, что предоставляет необходимые основания для утверждения, согласно которому анализ познавательных форм не предполагает изучение внеязыковой действительности, поскольку природа мнения объяснима исходя из структуры мышления, а также из семантики и синтаксиса языка, и именно поэтому сам вопрос о природе мнения является в той или иной мере вопросом об отношениях элементов мысли и языка. Все это позволяет более эффективно использовать такую особую познавательную форму, как мнение, и указывает на неизбежность присутствия элементов мнения в любом познавательном дискурсе.

2. Обоснована необходимость применения методологического инструментария философии языка, позволяющего корректно выявлять и анализировать специфику такой особой познавательной формы, как мнение.

3. Проведен оригинальный анализ прагматических аспектов мнения - критериев оценки двух и более мнений, имеющих некоторый общий для них предмет.

• Теоретическая и практическая значимость исследования.

1. Аргументировано и обосновано утверждение о том, что вопрос о природе такой особой познавательной формы как мнение - это вопрос несвязанный с понятием «истинности», то есть возможностью того, что какие-то элементы описания мира, содержащиеся в мнении, могут выполняться, или, иными словами, соответствовать действительности, а какие-то нет, а это, в свою очередь, позволяет утверждать, что указанный вопрос о природе мнения лишается традиционно понимаемого референциалыюго измерения, которому в классической теории истины соответствует корреспонденгный элемент.

2. Результаты исследования могут служить основой для разработки специальных средств анализа в отношении такой особой познавательной формы, как мнение. В частности, на основе предлагаемого взгляда был предпринят опыт исчисления правдоподобности мнений и разработан аппарат, позволяющий производить количественную оценку «коэффициента правдоподобности» для исторических моделей, являющихся способами видения прошлого, или его интерпретациями. Основой предлагаемого аппарата для исчисления «коэффициента правдоподобности» выступает идея о том, что любой предмет исторического исследования конституируется той или иной исторической моделью, которая носит характер интерпретации данного предмета и имеет определенную степень правдоподобности, выражаемую числовым значением «коэффициента правдоподобности». В свою очередь, найденные «коэффициенты правдоподобности» позволяют провести комплексную оценку соперничающих исследовательских позиций, образующих историографическую модель и являющуюся реконструкцией некоторых вполне конкретных диспозиций в пространстве интеллектуального внимания, то есть некоторой совокупностью исторических моделей, для которой оказывается возможным, опираясь на известные значения «коэффициентов правдоподобности», составляющих ее интерпретаций, дать количественную оценку степени проработанности тех или иных тематик, а именно закрытость или открытость для исследований некоторой вполне определенной исторической тематики, оказывая тем самым исследователю помощь в выборе оптимальной интеллектуальной стратегии - синтеза или оппозиции. Следует также отметить, возможность создания аппарата, позволяющего производить оценку «коэффициента правдоподобности» мнений в целях его применения в области политологии, PR-технологий и политической логистики.

3. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при разработке спецкурсов по теории познания, истории и философии науки, а также философии языка.

• Апробация результатов исследования. Результаты диссертации апробированы в следующих формах: Выступления на конференциях (XI Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2004», г. Москва), летних философских школах (VII Летняя философская школа «Голубое озеро», г. Новосибирск) и действующем при кафедре философии ОмГУ семинаре аспирантов. Исследование, поддержанное грантом федерального агентства по образованию (Грант: А04-1.1-223, «Количественные методы и оценка правдоподобности исторических взглядов»).

• Структура и объем исследования. Диссертация изложена на 137 страницах и состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы, включающего 157 наименований, в том числе 31 на иностранном языке.

Заключение диссертации по теме «Онтология и теория познания», Нехаев, Андрей Викторович

Выводы:

Ф Взамен терминов «истинность» и «ложность», как критериев для проведения оценки двух и более мнений, имеющих некоторый общий для них предмет - «мнимое», следует принять фундаментальное свойство мнения - 'быть правдоподобным', которое выступает в качестве признака его относительной приемлемости или адекватности. Свойство мнения 'быть правдоподобным' нельзя понимать в абсолютном смысле, согласно которому может существовать одно и только одно 'правдоподобное' мнение о некотором предмете, и это 'правдоподобное' мнение должно служить критерием при установлении 'правдоподобности' других мнений, относящихся к тому же самому предмету, поскольку это означало бы, что, во-первых, либо существуют правила, обеспечивающие построение 'правдоподобного' мнения в абсолютном смысле, что неверно, так как сама идея, согласно которой субъект познания должен осуществлять «перевод» в осмысленное конечное множество высказываний, выражающее некоторое вполне определенное мнение, того, каким действительно является мир, исходит из в корне ошибочного допущения о существовании «правил перевода», точное и аккуратное применение которых может обеспечить 'правдоподобность' мнения, либо, во-вторых, что существуют правила или критерии, позволяющие выделять мнение 'правдоподобное' в абсолютном смысле, среди других мнений, имеющих некоторый общий для них всех предмет - «мнимое». Последнее также неверно, поскольку, если количество мнений по тому или иному предмету может быть бесконечным, то, соответственно, всегда есть логическая возможность вслед за определенным мнением, которое первоначально было определено 'правдоподобным' в абсолютном смысле, предложить другое, еще лучше соответствующее критериям 'правдоподобности' в абсолютном смысле.

D Для определения «точки зрения», имплицитно содержащейся в мнении, а значит и для установления относительной 'правдоподобности' мнения необходимо наличие других мнений — «со-мнений», и, соответственно, установить 'правдоподобность' мнения, если по какому-либо предмету имеется только одно мнение, оказывается невозможно, а, следовательно, именно наличие каждой «точки зрения», являясь необходимым условием специфичного характера любой другой «точки зрения», что позволяет устанавливать относительную их 'правдоподобность'. Утверждение о том, что некоторое мнение более 'правдоподобно', не означает простое заявление, согласно которому данное мнение дает более полный «образ» или «картину» своего предмета, чем «конкурирующие» мнения, не подкрепляя в то же время их никакой аргументацией, так как в мнении любой тезис и аргументы в его пользу неразрывны, и, соответственно, выводы в нем никогда нельзя отделить от их обоснования, а это означает, что в отношении любого мнения нельзя одновременно утверждать, что, во-первых, оно плохо аргументировано и, во-вторых, оно обладает высокой степенью 'правдоподобности', поскольку эти два положения являются взаимоисключающими.

D В целом, нет оснований требовать от субъекта познания, чтобы он отбросил все свои этические, политические или эстетические убеждения, в момент создания своего мнения, поскольку по отношению к любому предмету невозможна «абсолютно нейтральная», или «чисто теоретическая» перспектива, более того именно благодаря приверженности некоторой этической, политической или эстетической позиции зачастую становится возможным выдвигать мнения, обладающие высокой 'правдоподобностью', ведь сами «точки зрения», имплицитно содержащиеся в мнениях и определяющие их структуру, зачастую оказываются неразрывно связаны с этическими, политическими, эстетическими и иного рода ценностями, вследствие чего, многие из мнений утрачивают свою внутреннюю связанность, когда из них устраняют структурирующие их те или иные системы ценностей, хотя, в то же время, сами эти ценности не являются необходимым условием для создания 'правдоподобных' мнений, поскольку свойство мнения 'быть правдоподобным' логически никак с ними не связано и, соответственно, является ценностно-нейтральным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предложенное в диссертационном исследовании понимание такой особой познавательной формы, как мнение, согласно которому мнение - как специфическая «эпистемическая установка» познающего субъекта - есть уникальный и индивидуальный «образ» действительности, призванный выполнять функцию представления определенных фрагментов реальности и обеспечивать ориентацию человека в мире, позволяет обратиться к поиску тех критериев, на основании которых оказывается возможным осуществить выбор между двумя и более мнениями об одном и том же предмете - «мнимом».

Предпринятый в данном исследовании анализ позволяет сделать заключение о том, что искомый критерий оценки, позволяющий оценивать относительную приемлемость и адекватность некоторого вполне определенного мнения своему предмету, то есть устанавливать его значение в отношении данного предмета, требует операционального и функционального определения. При этом наличие таких неотъемлемых характеристик наших «эписте-мических установок», как интенциональность и репрезентативность, явно или неявно склоняет в пользу утверждения о том, что если мнения - это всегда убеждения в чем-то, то, соответственно, именно благодаря этой своей репрезентирующей роли, они могут иметь истинностное значение. Это, в свою очередь, предполагает поиск адекватного определения условий истинности в отношении данной познавательной формы, причем именно операциональная и функциональная трактовка истины, предлагаемая семантикой, делая возможным предположение о том, что сама по себе 'истинность' есть следствие дефляционной способности языка, что, в свою очередь, не ставя истину в прямую зависимость от того или иного отношения к предметам в мире и вообще от какого бы то ни было отношения, то есть, исключая референциаль-ную отсылку к фактическим положениям дел, позволяет рассматривать 'истинность' как важнейший инструмент анализа прагматики наших убеждений и суждений о мире или некотором его фрагменте. Иными словами, следует признать, что 'истинность' помимо семантической имеет еще и прагматическую функцию регулятива когнитивной деятельности субъекта познания, позволяющую производить отбор среди потенциально бесконечного числа предложений тех из них, которые, как кажется субъекту познания, действительно позволяют сказать нечто значимое о мире или его фрагменте.

Однако, в то же время, следует отметить, что все высказывания, включенные в осмысленное конечное множество, выражающее некоторое вполне определенное мнение, выполняют помимо дескриптивной или описательной функции, еще и функцию индивидуализации «точки зрения», и именно то, что высказывания в мнении одновременно выполняют обе эти функции - дескриптивную и индивидуализирующую - является одной из основных причин отсутствия устойчивости в отношениях между осмысленным конечным множеством высказываний, выражающем данное мнение, с одной стороны, и миром, с другой, что, как следствие, означает принципиальное отсутствие критериев 'истинности' для такой особой познавательной формы, как мнение. А так как ни прагматистская, ни корреспондентная, ни когерентная теории истины не позволяют дать никакого удовлетворительного определения 'истинностного значения' мнения, то, соответственно, необходимо заключить, что говорить об 'истинности' или 'ложности' мнений в том смысле, в каком мы говорим об 'истинности' или 'ложности' высказываний нельзя, а это, в свою очередь, позволяет утверждать, что для такой особой познавательной формы, как мнение, критерий 'истины' иррелевантен.

Но, несмотря на такого рода заключение, тем не менее, возможность оценки двух и более мнений, имеющих некоторый общий для них предмет -«мнимое» — сохраняется, и в качестве ее критериев следует принять имманентное свойство мнения - 'быть правдоподобным', которое выступает в качестве признака их относительной приемлемости или адекватности, но не как степень вероятности того, что то о чем говорится в том или ином мнении соответствует действительности. В целом, доксоморфный способ понимания мира или фрагмента реальности может быть осуществлен только при наличии множества разных мнений, поскольку это позволяет взаимно определять имплицитно содержащиеся в них «точки зрения». Это означает, что существовании «со-мнения», или альтернативного мнения, не проблематично, а аподиктично. Соответственно, максимальная ясность в процессе доксоморф-ного дискурса может быть достигнута исключительно в условиях множественности мнений, или доксоморфных интерпретаций, но никак не посредством редукции всего их разнообразия к одному-единственному «идеальному», что, как следствие, означает - наличие иной «точки зрения» является необходимым условием для установления специфичного характера любой другой «точки зрения».

В числе возможных перспектив для развития данного исследования следует указать необходимость проведения анализа логической формы мнения. При этом среди наиболее характерных особенностей логической формы мнения следует отметить, во-первых, то, что в отношении таких конечных осмысленных множеств высказываний, как мнение, без детального логико-семантического анализа оказывается невозможно провести четкую границу между теми элементами, которые действительно относятся к миру, то есть содержат референцию, и теми элементами, которые только приписывают ему определенные черты без точной референции к ним, иными словами, никакой очевидной границы между ними нет, и можно даже продемонстрировать, что референтные элементы полностью совпадают с тем, что только приписано подразумеваемому объекту референции - «мнимому» предмету, и, во-вторых, то, что единство и осмысленность нашему мнению, оформленному в виде конечных осмысленных множеств высказываний, придает имплицитно содержащийся в них особый логический элемент - «точка зрения». Таким образом, логическая форма мнения оказывается принципиально отлична от номотетико-дедуктивной формы аргументации, в которой, взятой также как некоторое данное множество высказываний, единство и системность обеспечивают правила логического вывода, организующие это множество в дедуктивную систему. Ведь, по сути, именно описание мира исходя из вполне определенной «точки зрения» и позволяет говорить о связанности, единстве и осмысленности его доксоморфной интерпретации, не позволяет распадаться нашему мнению на совокупность отдельных и атомизированных единиц -предложений, так как в этом случае наше описание мира оказалось бы простой описью содержания наших ощущений, выражаемых ни чем между собой не связанными, то есть единичными, и возможно даже истинностными высказываниями. Кроме того, еще одним из перспективных направлений для развития данного исследования следует указать наличие тесных параллелей между предложенным пониманием имманентно присущего мнению свойства 'быть правдоподобным' и эстетикой.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Нехаев, Андрей Викторович, 2006 год

1. Апель К.-О. Лингвистическое значение и интенциональность: Соотношение априорности языка и априорности сознания в свете трансцендентальной семиотики или лингвистической прагматики//Язык, истина, существование. Томск: Изд-во Том.ун-та, 2002.

2. Анкерсмит Ф. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003.

3. Ансельм Кентерберийский. Об истине//Антология средневековой мысли. -СПб.: РХГИ, 2001. Т. 1.

4. Аристотель. Аналитики. Л.: Госполитиздат, 1952.

5. Аристотель. Метафизика. СПб.: Изд-во «Алетейя», 2002.

6. Аристотель. Топика//Сочинения в 4 т. М.: Мысль, 1975. - Т.1.

7. Барт Р. Литература и значение//Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.

8. Барт Р. Риторика образа//Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.

9. Барт Р. Эффект реальности//Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.

10. Блумфильд Л. Язык. М.: Прогресс, 1968.

11. Больцано Б. Учение о науке. СПб.: Наука, 2003.

12. Боэций Дакийский. Способы обозначения//Сочинения. М.: Едиториал УРСС, 2001.

13. Васильев В. «Маргинальная» метафизика Канта//Логос. 1997. №10.

14. Вежбицка А. Семантика: примитивы и универсалии//Лингвистика XX века: система и структура языка. М.: Изд-во РУДН, 2004. - Ч. 1.

15. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат//Философские работы. -М.: Изд-во «Гнозис», 1994. Ч. 1.

16. Витгенштейн JI. Философские исследования//Философские работы. М.: Изд-во «Гнозис», 1994. - 4.1.

17. Гевин У. Понятие «Смутности» в философии Уильяма Джемса//Вопросы философии. 1996.-№3.

18. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб.: Наука, 2002.

19. Гёдель К. Расселовская математическая логика//Рассел Б. Введение в математическую философию. М.: Гнозис, 1996.

20. Гемпель К. Дилемма теоретика: Исследования логики построения тео-рии//Логика объяснения. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1998.

21. Гемпель К. Функция общих законов в истории//Логика объяснения. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество,1998.

22. Геродот. История. М.: Ладомир, ООО «Фирма "Издательство ACT"»,1999.

23. Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. В 7-ми т. -СПб.: Наука, 1997.

24. Грязнов А.Ф. Аналитическая философия: Проблемы и дискуссии последних лет//Вопросы философии. 1997. №9.

25. Грязнов А.Ф. У истоков прагматизма//Вопросы филосфии. 1996. №12.

26. Грязнов А.Ф. Язык и действительность: Критический анализ витгенштей-нианства. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991.

27. Гудмен II. Мир индивидов//Факт, фантазия и предсказание. М.: Идея-Пресс, Логос, Праксис, 2001.

28. Гудмен Н. О некоторых различиях касающихся значения//Факт, фантазия и предсказание. М.: Идея-Пресс, Логос, Праксис, 2001.

29. Гудмен Н. О сходстве значения//Факт, фантазия и предсказание. М.: Идея-Пресс, Логос, Праксис, 2001.

30. Гудмен Н. Способы создания миров//Факт, фантазия и предсказание. -М.: Идея-Пресс, Логос, Праксис, 2001.

31. Гудмен Н. Факт, фантазия и предсказание. М.: Идея-Пресс; Логос; Праксис, 2001.

32. Гуссерль Э. Картезианские размышления. М.: ACT, 2000.

33. Данто А. Аналитическая философия истории. М.: Идея-Пресс, 2002.

34. Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках//Сочинения в 2 т. М.: Мысль, 1989. - Т. 1.

35. Делёз Ж. Различие и повторение. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998.

36. Джохадзе И. Неопрагматизм Ричарда Рорти и аналитическая филосо-фия//Логос. 1999.-№3. .

37. Доброхотов А.Л. «Беспредпосылочное начало» в философии Платона и Канта//Историко-философский ежегодник. -М.: Наука, 1987.

38. Диллон Дж. Средние платоники. 80 г. до н.э. 220 г. н.э. - СПб.: Изд-во Олега Абышко; Алетейя, 2002.

39. Дэвидсон Д. Материальное сознание//Аналитическая философия: Избранные тексты. М.: Изд-во МГУ, 1993.

40. Дэвидсон Д. Об идее концептуальной схемы//Аналитическая философия: Избранные тексты. М.: Изд-во МГУ, 1993.

41. Женетт Ж. Вымысел и слог//Фигуры в 2 т. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998.-Т.2.

42. Женетт Ж. Повествовательный дискурс//Фигуры в 2 т. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998.-Т.2.

43. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994.

44. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, которая может появиться как наука//Сочинения в 8 т. М.: Изд-во «Чоро», 1994. - Т.4.

45. Карнап Р. Эмпиризм, семантика и онтология//Значение и необходимость. -М., 1959.

46. Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка//Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1993. -№ 6.

47. Кастанеда Г.-Н. Художественный вымысел и действительность: их фундаментальные связи//Логос. 1999. -№3.

48. Кезин А.В. Эпистемология на корабле науки: натуралистический вызов или «аргумент отчаяния»?//Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1998.- №2.

49. Коллинз Р. Социология философий: глобальная теория интеллектуальных изменений. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002.

50. Колмогоров А.Н. Основные понятия теории вероятностей. М.: Наука, 1950.

51. Крипке С.А. Витгенштейн об индивидуальном языке и правилах//Логос.1999. -№1.

52. Крипке С.А. Очерк теории истины//Язык, истина, существование. -Томск: Изд-во Том.ун-та, 2002.

53. Кронгауз М. Критика языка//Логос. 1999. -№3.

54. Куайн В. Две догмы эмпиризма//Слово и объект. М.: Логос, Праксис,2000.

55. Куайн В. О том, что есть//Слово и объект. М.: Логос, Праксис, 2000.

56. Купарашвили М.Д. Сумма трансценденталий: Онтология разума. Омск: Омский государственный университет, 2002. - Ч. 1.

57. Купарашвили М.Д. Сумма трансценденталий: Гносеология разума. -Омск: Омский государственный университет, 2003. 4.2.

58. Кюнг Г. Мир как ноэма и референт//Аналитическая философия: становление и развитие М.: Дом интеллектуальной книги, 1998.

59. Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.

60. Ланц Г. Интенциональные предметы//Логос. 1997. -№9.

61. Лебедев М.В. Миротехнологии Гудмена//Гудмен Н. Факт, фантазия и предсказание. М.: Идея-Пресс; Логос; Праксис, 2001.

62. Лебедев М.В. О метаязыковом статусе концепции «значение как употреблением/Материалы XI Международной конференции по логике, методологии и философии науки. М., Обнинск, 1995. - Т.5.

63. Лейбниц Г.В. Монадология//Сочинения в 4 т. М.: Мысль, 1982. - Т.1.

64. Лекторский В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме//Вопросы философии, 1997, №11.

65. Лыоиз Д. Истинность в вымысле//Логос. 1999. №3.

66. Мамчур Е.А. Проблема выбора теории: к анализу переходных ситуаций в развитии физического знания. М.: Наука, 1975.

67. Миллер Б. Может ли вымышленный персонаж существовать на самом де-ле?//Логос. 1999.-№3.

68. Мур Дж. Доказательство внешнего мира//Аналитическая философия: Избранные тексты. М.:Изд-во МГУ, 1993.

69. Мур Дж. Достоверность//Язык, истина, существование. Томск: Изд-во Том.ун-та, 2002.

70. Нехаев А.В. О прогностической функции закона малых чисел Р.Коллинза для истории и историков//Математические структуры и моделирование. -Омск, 2004.-Вын.14.

71. Никоненко С.В. Английская философия XX века. СПб.: Наука, 2003.

72. Овчинников Н.Ф. Об интеллектуальной биографии Поппера//Вопросы философии. 1995.-№12.

73. Оккам У. Сочинения. -М.: Едиториал УРСС, 2002.

74. Ортега-и-Гассет X. Тема нашего времени//Что такое философия? — М.: ■ Наука, 1991.

75. Остин Дж. Значение слова//Избранное. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги,1999.

76. Остин Дж. Истина//Избранное. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999.

77. Пассмор Дж. Современные философы. М.: Идея-Пресс, 2002.

78. Патнэм X. Значение «значения»//Философия сознания. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.

79. Патнэм X. Как нельзя говорить о значении//Философия сознания. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.

80. Пирс Ч.С. Абдукция и индукция//Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000.

81. Пирс Ч.С. Вопросы прагматицизма//Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000.

82. Пирс Ч.С. Закрепление убеждения//Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000.

83. Пирс Ч.С. Пролегомены к апологии прагматицизма//Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000.

84. Пирс Ч.С. Принципы философии. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. - Т. 1 -2.

85. Платон. Государство//Государство. Законы. Политик. -М.: Мысль, 1998.

86. Платон. Кратил//Сочинения в 3 т. М.: Мысль, 1968. - Т.1.

87. Платон. Теэтет//Сочинения в 3 т. М.: Мысль, 1970. - Т.2.

88. Пойа Д. Математика и правдоподобные рассуждения. М.: Изд-во иностранной литературы, 1957.

89. Полани М. Личностное знание: на пути к посткритической философии. -М.: Прогресс, 1985.

90. Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983.

91. Поппер К.Р. Логика социальных наук//Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. М.: Едиториал УРСС, 2000.

92. Поппер К.Р. Нищета историцизма. М.: Прогресс, 1993.

93. Поппер К.Р. Объективное знание. М.: Едиториал УРСС, 2002.

94. Рассел Б. Введение в математическую философию. М.: Гнозис, 1996.

95. Рассел Б. Исследование значения и истины. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999.

96. Рассел Б. Об обозначении//Язык, истина, существование. Томск: Изд-во Том.ун-та, 2002.

97. Рассел Б. Философия логического атомизма. Томск: Водолей, 1999.

98. Рассел Б. Человеческое познание: Его сфера и границы. К.: Ника-центр, 2001.

99. Романовская Т.Б. Рациональное обоснование вненаучного//Вопросы философии. 1994. №9.

100. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск: Изд-во МГУ, 1997.

101. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 2002.

102. Селларс У. Грамматика и существование: Предисловие к онтоло-гии//Язык, истина, существование. Томск: Изд-во Том.ун-та, 2002.

103. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики/ЛГруды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977.

104. Сокулёр З.А. Проблема обоснования знания: Гносеологические концепции Л.Витгенштейна и К.Поппера. М.: Наука, 1988.

105. Суровцев В.А. Принцип автономии логики в философии раннего Витгенштейна: Дис. д-ра филос. наук. Томск, 2001.

106. Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию и культорологии. М.: Прогресс, 1993.

107. Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук. М.: Гос. изд-во Иностранной литературы, 1948.

108. Тондл Л. Проблемы семантики. М.: Прогресс, 1975.

109. Уорф Б. Лингвистика и логика//Новое в зарубежной лингвистике, 1960. -Вып.1.

110. Флек Jl. Возникновение и развитие научного факта. М., 1999.

111. Фоллесдал Д. Аналитическая философия: Что это такое и почему этим стоит заниматься?//Язык, истина, существование. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002.

112. Фреге Г. Мысль: логическое исследование//Избранные работы. М. Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1997.

113. Фреге Г. Смысл и значение//Избранные работы. М. Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1997.

114. Халин С.М. Описание. Тюмень: ТюмГУ, 2003.

115. Халин С.М. Метапознание: Некоторые фундаментальные проблемы. -Тюмень: Мандр и Ка, 2005.

116. Хинтикка Я. Проблема истины в современной философии//Вопросы философии. 1996. №9.

117. Хрестанов Р. О теории нейтральной и непротиворечивой//Логос. 2001. -№1.

118. Хрестанов Р. Теория и риторика два типа рациональности//Логос. 2001. №1.

119. Чайковский Ю.В. Невостребованный синтез: об эволюционных взглядах Карла Поппера//Вопросы философии. 1995. №12.

120. Чейф У.Л. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975.

121. Чизолм Р. Философы и обыденный язык//Аналитическая философия: Избранные тексты. М.: Изд-во МГУ, 1993.

122. Щербинин М.Н. Искусство и философия в генезисе смыслообразования (Опыт эстетической антропологии). Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2005.

123. Щербинин М.Н. История идеализма от образного мышления к разу-му//Философская жизнь Урала. Проблемы истории философии: Альманах. -Екатеринбург, 1999.

124. Шрамко Я. Очерк истории возникновения и развития аналитической фи-лософии//Логос. 2005. №2.

125. Юм Д. Трактат о человеческой природе//Сочинения в 2 т. М.: Мысль, 1995. -Т.1.

126. Ayer AJ. The Problem of Knowledge. London, 1956.

127. Baker G.P., Hacker P.M.S. Language, Sense and Nonsense. Oxford, 1984.

128. Bradley F.H. Appearance and Reality. London, 1925.

129. Bradley F.H. Essays on Truth and Reality. Oxford, 1914.

130. Carnap R. The Logical Foundations of Probability. Chicago, 1962.

131. Chisholm R. Theory of Knowledge. Englewood Cliffs, 1977.

132. Davidson D. Communication and Convention//Synthese. 1984 -№59.

133. Davidson D. Tn Defence of Convention //Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1985. - P.65-75.

134. Davidson D. The Method of Truth in Methaphysics//Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1985.

135. Davidson D. Truth and Meaning//Inquiries into Truth and Interpretation. -Oxford, 1985.

136. Devitt M. Realism and Truth. N.J., Princeton, 1997.

137. Dummett M. The Interpretation of Frege's Philosophy. London, 1981.

138. Dummett M. Truth//Philosophical Logic. Oxford, 1967.

139. Fitch F.B. A Logical Analysis of Some Value Concepts//Journal of Symbolic Logic. 1963.-V.28.

140. Gettier E.L. Is Justified True Belief Knowledge?//Analysis. 1963. №23.

141. Hacker P.M.S. Insignt and Illusion. Wittgenstein on Philosophy and Metaphysics of Experience. Oxford, 1975.

142. Hanson N.R. Patterns of Discovery. Cambridge, 1958.

143. Hart W.D. The Epistemology of Abstract Objects: Access and Infer-ence//Proc.Aristotelian Soc. 1979.-№53.

144. Horwich P. Truth. Oxford, 1990.

145. Mises R. Probability, Statistics and Thruth. N.Y., 1957.

146. Quine W. From a Logical Point of View. London, 1971.

147. Ramsey F.P. Facts and Propositions//The Foundation of Mathematics. London, 1931.

148. Reichenbach H. The Theory of Probability. Los-Angeles, 1949.

149. Rescher N. The Coherence Theory of Truth. Oxford, 1973.

150. Russell B. The Problem of Philosophy. N.Y., Oxford, 1997.

151. Ryle G. Ordinary Language//Philosophy and Ordinary Language. Urbana, 1960.

152. Sellars W. Science, Perception and Reality. N.Y., 1963.

153. Stroud B. Analytic Philosophy and Methaphysics//Wo Steht die Analytische Philosophic Heute? Wien, 1986.

154. Strawson P. Meaning and Truth//Philosophy as It is. Harmondsworth, 1979.

155. Tarski A. The Concept of Truth in Formalized Languages//Logic, Semantics and Metamathematics. Oxford, 1956.

156. White A. Truth. N.Y., 1970.