Когнитивно-коммуникативная модель риторики тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.19, доктор филологических наук Варзонин, Юрий Николаевич

• Варзонин, Юрий Николаевич
• доктор филологических наук
• 2001

Оглавление диссертации доктор филологических наук Варзонин, Юрий Николаевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава первая

МЕСТО РИТОРИКИ В ПРОСТРАНСТВЕ ГУМАНИТАРНОГО

ЗНАНИЯ.

1.1 "Кризис риторики".

1.2.Предмет риторики.

1.2.1. Риторика и лингвистика.

1.2.2. Риторика и коммуникация.

1.2.3. Концептуальные ограничения базовых категорий.

Выводы.

Глава вторая

КОГНИТИВНО-КОММУНИКАТИВНЫЕ АСПЕКТЫ РИТОРИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ.

2.1 .Коммуникативный акт.

2.2.Коммуникативная ситуация.

2.3.Субъект коммуникации.

2.4.Конвенции общения.

2.5.Эффективность взаимодействия.

Выводы.

Глава третья

КОГНИТИВНО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ РИТОРИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ.

3.1. Понятие этической системы.

3.1.1. Утилитаризм.

3.1.2. Независимая этика.

3.1.3. Христианская этика.

3.2.Риторическая модель.

3.2.1. Антропоцентризм и автономная этика.

3.2.2. Теоцентризм и христианская этика.

3.3.Вывод ы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Когнитивно-коммуникативная модель риторики»

Данная диссертация посвящена критическому анализу большого ряда классических и новейших концепций риторики и конструированию автором своей риторической модели.

Решая эту задачу, одновременно приходится затрагивать проблему риторики в совокупности современных коммуникативных наук (того, что немецкоязычными авторами удачно именуется Kommunikationswissen-schaft «наука о коммуникации») и ее отношения к языкознанию. В античную эпоху и в раннем Средневековье риторика соседствовала на равных правах с грамматикой и диалектикой, причем грамматика того времени фактически выступала аналогом современного языкознания. Но во второй половине двадцатого века происходит стремительная прагматизация лингвистики, связанная со стремлением ученых рассматривать язык в разнообразии форм его функционирования. В настоящее время языкознание по сути дела превращается в интегральную науку о коммуникации вообще. А это побуждает к тому, чтобы риторику как одну из коммуникативных наук включить в число языковедческих дисциплин коммуникативно-функционального, прагматического цикла.

Риторика — общий термин, охватывающий теорию и практику способности человека к говорению во всех общественных и частных ситуациях независимо от того, осуществляется ли она в устной или письменной форме, или с помощью технических средств (радио, кино, телевидение и т. д.). Как научная дисциплина, риторика занимается анализом языкового и аналогичного языковому (например, жестовое) общения, которое ориентировано на воздействие и убеждение адресата (персуасивное общение). Риторика — теоретическая дисциплина, базирующаяся на эмпирическом наблюдении риторических речевых актов, которое через использование исторических реконструкций и выдвижение гипотез ведёт к построению системы риторических правил (общая риторика). Риторика в качестве практической социальной технологии (прикладная риторика) занимается образовательными вопросами, тренировкой и совершенствованием риторического речепроизводства и речеповедения (движение тела, поза и др.), пользуясь исторически сложившейся системой правил, предписаний и традиций, развиваемых Общей риторикой" (Г. Удинг).

Риторическая система в своих основных чертах сложилась уже в античности (Аристотель, Цицерон, Квинтилиан) и в той же самой форме составляет предпосылки современной общей и прикладной риторики. Теоретический фундамент строится на антропологическом подходе к речевой способности, которая рассматривается как естественная способность человека (natura), совершенствуемая посредством обучения (ars, doctrina) и опытом/ упражнением (exercitatio). Обучение риторике складывается из усвоения риторического знания (doctrina), подражания готовым образцам (imitatio) с целью их превзойти (aemulatio), практического воплощения (declamatio).

Первый этап — "изобретение" темы, отнесения ее к одному из трех классических родов (судебная, политическая, торжественная речь), отыскание подходящих для обсуждаемого предмета доводов/ аргументов (in-ventio). Специально для первого этапа риторика разработала систему "поисковых" категорий (топика), позволяющую ориентироваться в возможных аргументах относительно подходящих к случаю лиц и проблем.

Второй этап (dispositio) располагает (расположение) в соответствии с известными образцами текстовый материал, руководствуясь принципами пригодности для исследуемого предмета, способности воздействия на слушателя/ читателя и принципом четырехчастной структуры речи:

• вступление (exordium);

• изложение существа дела (narratio);

• приведение доказательств (argumentatio);

• заключение (conclusio, peroratio).

Третий этап ("выражение") охватывает языковую (стилистическую) сторону производства речи согласно теории словесного выражения (elocutio), представляющей собой самую тщательно разработанную часть риторики. Теория словесного выражения рассматривает тропы и фигуры, употребление слов и строение предложения в том объёме, в котором они служат не просто грамматическим целям, но риторическим. К требованиям стиля относятся языковая правильность, ясность, уместность при условии соответствия содержания речи её цели/целям, а также украшенность речи и отсутствие лишнего. Для соответствия указанным требованиям риторика разработала сложные учения о стилях, из которых устоялось восходящее, как принято считать, к Теофрасту учение о трёх стилях. Оно различает низкий (простой, скромный, неукрашенный, обычный и др.) стиль, используемый для наставлений и повседневного общения; средний (умеренный, взвешенный) стиль, используемый для завоевания слушателя, сдержанно относящийся к украшению речи и призванный устанавливать отношение симпатии между говорящим/ оратором и слушающим/ публикой; высокий (приподнятый, патетический) стиль, использующий все риторические приёмы и возможности и стремящийся "покорить" слушающего. Высокий стиль ориентируется на такое воздействие, при котором происходит принятие решения, перемена точки зрения.

Четвёртый этап ("запоминание") связан с введением текста в память (memoria) — для этого предназначаются специальные мнемотехнические

•• ч/ 1 правила и приемы визуальном фиксации.

Пятый этап ("произнесение") завершает работу над речью непосредственным произнесением (pronuntiatio) с использованием мимики, жестов и даже действий (actio). В соответствии с риторической практикой использования мимики, жестов, действий в новейшее время сложилась "риторика презентации", главной задачей которой является целенаправленное предъявление (презентация) вещи/ситуации, как это имеет место в современных декорациях, дизайне, практике коммивояжёров. Здесь же лежат корни различных теорий сценического и театрального искусства, как древнейших, так и "моднейших".

Временем возникновения риторики считается V век до Р.Х., а родина её — Греция, точнее, Сиракузы и Афины, где после изгнания тиранов появилась возможность выносить вопросы экономического, политического и правового содержания на общественное обсуждение. Первый расцвет риторика пережила в связи с софистикой (Протагор, Горгий), когда речь человека была осознана как универсальное орудие жизнедеятельности. В лице Платона у риторики появился мощный противник, критиковавший её как "лжеискусство", "лицемерие", ничего не дающее для познания истины. Реабилитация риторики состоялась благодаря ученику Платона Аристотелю, чья книга "Риторика" оказала самое значительное влияние на всю последующую судьбу риторики вплоть до дней сегодняшних. Аристотель рассматривал риторику как равноправную противоположность философской диалектике. Усилиями римских ораторов и теоретиков риторика окончательно и прочно заняла место рядом с философией в европейской системе образования.

Хронологически первое сохранившееся сочинение на латинском языке — "Риторика для Геренния" — ограничивается сведениями об этапах подготовки речи и о важнейших родах речей. Три трактата об ораторском искусстве М.Т. Цицерона ("Об ораторе", "Оратор", "Брут") представляют собой стройную риторическую систему, базирующуюся на воспитании, политике, праве, теории общественного устройства и этике. Цицероновский "идеальный оратор" (orator perfectus) совмещает ораторское мастерство со всесторонним образованием и моральной ответственностью. Этот же идеал оказался в центре риторики Квинтилиана, автора объёмного учебника "Образование оратора", назвавшего риторику "царицей искусств" (regina artis).

После продолжительного промедления христианское средневековье приняло риторику, в чём важную роль сыграло сочинение Августина "О христианстве". Опыт риторики был использован для толкования Библии и чтения проповедей, а сама риторика обогатилась наряду с традиционным новым родом речей — гомилетикой. В школах велось преподавание "семи свободных искусств", а риторика вместе с грамматикой и диалектикой составляли основу всего образования.

Эпоха Возрождения и гуманизм стали новыми "взлётами" риторики, а Просвещение XVIII столетия охарактеризовалось национализацией лати-ноязычной риторики в европейских странах, — на свет появились многочисленные учебные издания на европейских языках. Одна из последних вершин популярности риторики с политическим акцентом приходится на период французской революции. Закат риторики как научной дисциплины начинается в 30-е годы XIX века.

Нынешнее столетие, начиная со второй половины, ощутило потребность в риторике, главным образом в связи с развитием "общества потребления", в условиях которого материальные носители информации не просто адресуются потребителю, но "завоёвывают" его в конкурентной борьбе. Успех же в борьбе за потребителя часто связывается с умелым манипулированием умонастроением "жертвы".

Исследуя состояние современных европейских риторических исследований, Герт Удинг называет пять основных направлений развития риторики на исходе XX века:

1. литературоведческое направление: адаптация традиционной топики: риторический анализ текста; учение о тропах и фигурах;

2. аргументативное направление: оживление и развитие идей классической теории аргументации в юриспруденции, философии, классической герменевтике;

3. психологическое направление: риторика средств массовой информации; реклама;

4. педагогическое направление: концепция риторики как основы образовательной системы; деятельностная теория общения;

5. популярное направление: использование примитивных технических приёмов риторики в практике подготовки к общению в стереотипных ситуациях "продавец — покупатель", "руководитель — подчинённый" и т.п.

С учётом самой длительной традиции классической риторики и богатейшего спектра современных интересов следует констатировать, что риторика располагает огромным эмпирическим материалом и остро нуждается в его теоретическом осмыслении — говорить сегодня о наличии у риторики общей теории нельзя. Длительный период забвения риторики привёл к естественному разрыву между её теоретической платформой и стремительно развивавшимися смежными дисциплинами. Этот разрыв требует заново осознать место риторики в кругу современных смежных отраслей гуманитарного знания.

Данное диссертационное исследование более всего соответствует педагогическому направлению развития риторики в приведённой классификации, хотя только им оно не ограничивается, поскольку рассматривает риторическую систему в целом. Риторическая система представляет собой целостное учение, чётко определяющее свой предмет и формулирующее цели, а также указывающее совокупность способов и приёмов достижения цели. Риторическая система сложилась в античности и позднее существенно не изменялась. Более или менее индивидуализированное воплощение риторической системы представляет собой риторическую программу; риторическая программа соотносили с риторической системой как частное и общее; риторическая программа реализуется как однократное действие и как комплекс таких действий (ср. понятие дискурса). Элемент риторической программы, акцентирующий определённую целевую установку и способный модифицировать саму риторическую программу, является риторической стратегией. Наконец, в работе вводится понятие риторической модели — теоретической конструкции, описывающей функционирок* v вание механизма решения риторическом задачи, вытекающей из определения предмета риторики. Риторическая модель в определённой степени является аналогом понятия риторической программы, поскольку реализует конкретную исследовательскую концепцию. Однако в отличие от риторической программы, риторическая модель ориентирована на свойства инварианта, имея в виду, прежде всего, способность быть воспроизводимой. Кроме того, риторическая программа находится в прямой зависимости от риторической системы, опирающейся на традицию и не вполне ясной в отношении открытости своих границ для смежных научных отраслей, в то время как риторическая модель может быть свободной от такого рода обязательств. В целом риторическая модель пригодна как объяснительная конструкция для анализа состоявшихся актов, а также как регулятивный механизм для происходящих и предстоящих событий. Тем самым, понятие риторической модели позволяет привлечь в исследование весь необходимый арсенал средств без возможной конфронтации с традиционно понимаемой риторической системой.

Современное состояние риторических исследований характеризуется рядом особенностей. Во-первых, количество таких исследований в последние десятилетия чрезвычайно велико. С одной стороны, в них (особенно это касается учебных изданий) явно просматривается тенденция к сохранению традиционности риторической системы, что самым ожидаемым образом ставит вопрос о взаимоотношениях с изменившимся научным окружением, т.е. о необходимой адаптации риторической системы к потребностям времени. С другой стороны, бесспорный факт забвения риторики вовсе не означает, что её круг проблем исчез вместе с дисциплиной, — напротив, у риторики оказался большой перечень "правопреемников", воспринявших большее или меньшее количество риторических проблем. Более чем за сто лет, теперь уже в границах других научных дисциплин, все эти проблемы получили дальнейшее развитие и не обязательно значатся как проблемы риторические. Возрождая сегодня риторическую систему, как представляется, не следует игнорировать отмеченное обстоятельство, а необходимо искать кооперативных возможностей везде, где они могут обнаружиться. Такие попытки также предпринимаются, но, к сожалению, они оказываются совершенно зависимыми от того, который из "правопреемников" — лингвистика, психология, социология и пр. — служит исходным пунктом для построения риторической системы. Этим путём риторика дифференцируется на разные подтипы, которые фактически занимают промежуточное положение между двумя дисциплинами. Такое положение затрудняет теоретическое осмысление современного состояния риторики, поскольку оно пока ещё не обнаруживает интегративных устремлений. Разумеется, такая интегративность не подразумевает того, что искомая цель достигается сложением максимального количества данных различных научных отраслей. Скорее, сами основания риторической системы должны быть такими, чтобы на них могли на равных правах размещаться разные отраслевые подходы, однако удовлетворительного решения в настоящее время нет.

Во-вторых, сегодня, как никогда, ощущается потребность в действенных рецептах оптимизации общения, чем именно и занималась в течение многих веков риторика. Прошедшее столетие ознаменовалось настоящим информационным взрывом, так что обрёл реальность не только вопрос потребления информации человеком, но и вопрос "давления" информации на человека: информация уже не только конструктивна для жизнедеятельности, но также и деструктивна, в связи с чем приходится вполне серьёзно говорить об умении распознавать информацию, пользоваться ею, защищаться от деструктивной информации. Общаясь с другими людьми, человек, как это ни парадоксально, уже готов не только созидать, но и не исключает возможного ущерба со стороны своего партнёра — логично ожидать, что и партнёр находится в схожей ситуации. Уже и этого достаточно, чтобы объяснить интенсивные поиски самых разных отраслей науки способов качественно улучшить общение, гарантировать его успешность, повысить его эффективность. Проблемы общения в XX веке в науках гуманитарного направления стали доминирующими, а то, что когда-то подлежало компетенции риторики, стало достоянием целого комплекса наук — лингвистики, психологии, социологии, антропологии и др. Особое место в этом ряду занимает семиотика, открывшая возможность оперировать тем общим, что объединяет разные дисциплины, — знаком. Однако даже столь универсальное средство, как знак, не решает названной проблемы, поскольку при любых обстоятельствах остаётся лишь средством, которым пользуется человек, а успех и неуспех общения — конечно, проблема общающихся людей. В связи с этим исследовательский акцент возможно перенести в ту семиотическую сферу, которая концентрируется на взаимоотношениях человека и знака (прагматику, теорию коммуникации), не упуская из вида специфическое задание риторики. Несмотря на "генетическое" родство этих дисциплин и общность их интересов, именно риторический аспект в прагматически ориентированных исследованиях остаётся неразработанным.

В-третъих, риторическая система, благодаря многовековой дидактической традиции, воспринимается как система средств и правил их применения, способствующих достижению риторических целей. Проблемой была и остаётся "загадка", как выбрать "правильные" средства. Сегодня уже ясно, что не средства обеспечивают успех и неуспех общения, а стоящие за ними действия (поступки) — так что к выбору средств (знаков) прибавляется выбор иного уровня, где речь идёт о поступке, где, следовательно, речь идёт о моральном выборе. Риторическая система античности своим ядром имела этические категории, риторика Нового времени упоминала о связи с этикой и философией, новейшая риторика остаётся от неё в стороне. Каковы бы ни были причины внеэтичности современной риторики (и они, безусловно, заслуживают внимания), без восстановления указанной связи с этикой и философией проблему решить нельзя. Об этом свидетельствует происходящий научный поворот к "человеческому фактору", об этом же говорит и самый обычный коммуникативный опыт человека: общение этично, если даже его описание об этом умалчивает. В современных риторических концепциях философские и этические основания не акцентируются.

В-четвёртых, возрождение риторики происходит на фоне значительных событий в России и мире. На рубеже веков россияне лицом к лицу оказались перед неизбежностью осознания самих себя, бытия, ценностей. Россия возрождается духовно, а в этом возрождении есть место каждому человеку, хотя ему почти не под силу ориентироваться в бесконечном многообразии идей, "умеющих" быть столь привлекательными. Человеку трудно в одиночку, а когда он взаимодействует с себе подобным, трудность почти удваивается, общение осложняется. Человеку нужен механизм, помогающий видеть, что происходит в общении, что в нём объяснимо, что в нём может быть принято или отвергнуто, как его улучшать. Этот механизм должен быть пригоден всюду, где пребывает человек, а значит, и там, где он один (если он бывает один), и там, где он не один. В этом смысле риторика имеет уникальный шанс занять пустующую нишу в образовательной практике, но при этом она должна удовлетворять отмеченным требованиям, чего о современном состоянии сказать нельзя.

Названные особенности легли в основу данного диссертационного исследования и определяют его актуальность. Имея явно выраженный междисциплинарный характер, исследование соответствует наметившимся ин-тегративным тенденциям в развитии науки: теоретическая конструкция риторической модели опирается на базовые элементы философии, этики, теории коммуникации и лингвистики, составляющих необходимый минимум для создания модели.

Разрабатываемая в диссертации гипотеза исходит из антропологического представления о реальном человеческом существовании во всей его полноте, о месте и отношении человека к окружающему миру. Известно, что для античности (и это имеет прямое отношение к риторике) было характерно обращение мышления к космосу и природе, и лишь в связи с ними рассматривался человек. На смену античному миропониманию в Европе, (а также известным путём далеко за её пределами), распространилось христианское миропонимание, в котором человек пребывает в полной онтологической зависимости от своего Творца. В Новое время совершился решительный поворот в сторону трактовки человека как познающего субъекта и человек стал обретать онтологическую автономию. Факт существования верующих, а в силу ряда причин, объективно отражающих происходящие в последнее время процессы, значительно возрастающих количественно, является достаточным и корректным основанием для фиксации двух разных типов мировосприятия: теоцентрического и антропоцентрического. Теоцентризм (в данном случае — христианский) опирается на конкретную доктрину, открывающую возможность получить объяснение основополагающих вопросов человеческого бытия. Руководствуясь христианским вероучением, человек погружается в сферу деятельности, где встаёт проблема морального выбора, — ив этом случае потребности человека обслуживает христианская этика. Коммуникация — один из видов деятельности — оказывается обусловленной указанными мировоззренческими и этическими предпосылками. Таким образом, выстраивается имеющая, безусловно, идеальный характер модель. Очевидно, что мировоззрение и этическая система не утрачивают своего значения вне религии, т.е. принципиально фактор религиозности не затрагивает функционирование модели, которое может быть рассмотрено с учётом фактора религиозности и параллельно за вычетом всего того, что прямо обусловлено религиозной принадлежностью (именно по такому пути шла так называемая независимая этика). Такая модель ещё не является риторической, поскольку для придания ей названного статуса требуется определение предмета риторики и его отношения со всеми указанными составляющими модели. Определение предмета риторики осуществляется через анализ элементов традиционной риторической системы в контексте современной науки, и это позволяет придти к выводу, что в нынешних условиях, при сохранении функционального диапазона классической риторики, её предметом следует считать эффективизацию воздействия/ взаимодействия, не ограниченную какими-либо конкретными жанрами общения (прежде всего, имеется в виду способная вводить в заблуждение ситуация "оратор — публика", поскольку чрезвычайно распространена ассоциация риторики с "ораторским искусством"). Данное определение естественным образом открывает путь к вовлечению в исследование ставшего особенно популярным в XX веке коммуникативного подхода, объединившего усилия многих научных отраслей и, во многом условно, представленных в данной работе как элементы теории коммуникации. Коммуникативный подход переплетается с когнитивным, непосредственно соприкасающимся с познавательными структурами. Когнитивно-коммуникативные аспекты рассматриваются только под углом зрения риторической задачи — способствовать повышению эффективности воздействия/ взаимодействия.

Тем самым, целью данного диссертационного исследования является построение риторической модели, способной функционировать как фундаментальная теория современной риторики, и объясняющей механизм определения параметра эффективности воздействия/ взаимодействия (общения), а также открывающей пути его оптимизации.

Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи: 1. В связи с определением предмета риторики:

• периодизация этапов эволюции риторической системы античности и выявление их специфики под углом зрения "кризиса риторики" (Ц. То-доров);

• установление способов преодоления кризисных ситуаций в истории развития риторики и функциональное переосмысление места риторики в контексте научного окружения;

• анализ перераспределения элементов классической риторической системы в смежных научных отраслях по мере падения популярности риторики;

• развитие элементов классической риторической системы в современной лингвистике и её отраслях и выявление причин доминирования лингвистической ориентации в новейшей риторике;

• сравнение классической риторической системы и современной теории коммуникации, определение парциального отношения риторики к теории коммуникации;

• определение предмета риторики на основе выявленных дифференциальных признаков;

• категоризация базовых понятий риторической системы на основе сформулированного определения предмета риторики.

2. В связи с когнитивно-коммуникативными аспектами риторической модели:

• определение релевантных для описания риторической модели понятий когнитивно-коммуникативного направления научных исследований;

• выявление специфически риторического ракурса в интерпретации коммуникативного акта, коммуникативной ситуации, субъекта коммуникации;

• описание механизма взаимодействия конвенций общения и риторической программы;

• постановка проблемы определения критерия эффективности воздействия/ взаимодействия, фиксация разных возможностей подхода к определению критерия эффективности исходя из перспективы говорящего, слушающего, наблюдающего;

• обоснование возможности выбора одной из перспектив и обнаружение связанных с таким выбором сложностей.

3. В связи с мировоззренческими основаниями риторической модели:

• идентификация субъекта коммуникации и субъекта морали через фило

16 софское понятие личности, обоснование естественной связи коммуникативной деятельности с этическими и мировоззренческими предпосылками; л

• включение понятия этической системы в описание коммуникативной деятельности и адаптация его применительно к решению риторической задачи, типологизация этических систем (утилитаризм, независимая этика, христианская этика);

• исследование механизма выбора этической системы, его обусловленности направленностью отношения человека к миру (мировоззрением, "картиной мира");

• конструирование схемы взаимодействия мировоззрения, этической системы и коммуникации, спецификация риторической задачи в отношении отдельных уровней схемы и в целом ("риторическая модель");

• анализ функционирования риторической модели в условиях антропо-центрированной коммуникации с опорой на автономную этическую систему;

• анализ функционирования риторической модели в условиях теоцентри-рованной коммуникации с опорой на христианскую этическую систему;

• анализ проблемы взаимодействия разных типов риторической модели, несимметричности реальной практики общения и знания о нём.

Опираясь на понимание эмпирического и теоретического познания как двух неодинаковых по используемым методам ступеней исследовательской деятельности, автор диссертации своей целью ставит выработку новой теоретической концепции риторики, а не построение эмпирического описания риторических правил и операций для определенного этносоцио-культурного коллектива, не построение нормативной риторики с наборами рекомендаций для конкретных жанров общения. Основным исследовательским методом выступает гипотетико-дедуктивный, предполагающий формулирование необходимого для решения поставленной задачи набора риторических аксиом, или постулатов, которые находились бы в согласии с постулатами коммуникативной науки в целом и функционального языкознания в частности.

Специфика данного исследования, его междисциплинарный характер определяют использование философского метода. Познание мира сущностей и основанных на них фактов не может исчерпываться конкретными констатациями и индукцией. Эпистемологическое соприкосновение с действительностью человеческого общения немыслимо в обход априорного познания, в первую очередь там, где возникают проблемы онтологии личности и этики. Априорное познание связано с интуицией — познанием изнутри (intus legere Ф. Аквинского), проникновением в предмет и раскрытием его сущности (контемплативность) в отличие от рационального "внешнего" изучения структуры — и дедукцией. Погружение в экзистенциальное содержание действительности, подчёркивание непосредственного контакта с объектом, в противоположность абстрагированию и манипулированию понятиями, предполагает феноменологический подход. Наконец, конструирование гипотезы особенно в том отношении, что она основывается и на эмпирических наблюдениях (понятно, что эмпирическое и индуктивное познание неприемлемы для исследования вопроса о существовании Бога), но имеет выраженную спекулятивную природу.

На защиту выносятся следующие теоретические положения: • Происходящий в настоящее время процесс возрождения риторики ставит вопрос о теоретическом осмыслении её современного состояния. Дальнейшее развитие риторики как научной дисциплины с опорой на её предшествующую теоретическую основу ("общую риторику") не является перспективным, поскольку причиной забвения риторики стала окончательная утрата ею своего предмета, каким он представал в классической (античной) риторической системе. Забвение риторики вызвало перераспределение элементов риторической системы между другими научными дисциплинами. Обновление риторики не должно игнорировать современный научный контекст, а его успех целиком зависит от того, сумеет ли риторика занять в этом контексте собственную нишу на условиях очевидной актуальности, конструктивности и кооперативно-сти.

• Основная причина современного интереса к риторике объясняется общим для многих научных дисциплин поиском путей оптимизации общения (коммуникации). Любые аспекты коммуникации, как и их совокупность, входят в компетенцию теории коммуникации. Риторика, на правах парциального отношения к теории коммуникации специально исследует феномен эффективности общения/ взаимодействия только при условии, что общение испытывает дефицит эффективности, и опирается на весь арсенал возможностей оптимизации общения с учётом принципов их выбора. Риторика ориентируется на естественное человеческое общение, не ограничивается его определёнными жанрами, но учитывает их специфику.

• Механизм оптимизации общения связан с достижением собственной коммуникативной цели при тенденции к сокращению затрат и способствованием достижению цели партнёром по коммуникации, способностью критически обрабатывать информацию с целью сохранения собственной идентичности, способностью защищать себя от деструктивной информации.

• Понятие эффективности воздействия/ взаимодействия — центральное для риторики — определяется степенью достижения результата общения относительно коммуникативного намерения. Соответственно, критерий эффективности открывает перспективу интерпретации со стороны говорящего, слушающего и наблюдателя, причём оценка эффективности может не совпадать: во-первых, она может опираться на индивидуальную иерархию ценностей в условиях онтологической автономии личности и, во-вторых, на иерархию ценностей в условиях онтологической зависимости личности. Тем самым, критерий эффективности воздействия/ взаимодействия не удаётся фиксировать вне этических и мировоззренческих оснований.

• Понятие риторической модели основывается на симультанности реализации функций, характеризующих субъекта коммуникации, субъекта морали и философского субъекта. Субъект коммуникации одновременно является субъектом морали, нравственные принципы человека обязательно реализуются в его деятельности, в том числе коммуникативной. Этические представления обусловлены представлениями мировоззренческими, из которых принципиально важны антропологические воззрения, охватывающие реальное человеческое существование и определяющие место человека в мире и его отношение к миру.

• Личностно ориентированная риторическая программа начинается с рефлексии над коммуникативной деятельностью. Анализ развития коммуникации вызывает необходимость обращения к этическим и мировоззренческим предпосылкам и ведёт к критическому осмыслению самого себя, своего места в мире. Внутренняя логика связи мировоззрения, этики и коммуникации в проекции на конкретную личность открывает индивидуальный путь совершенствования личности и, в частности, её коммуникативной деятельности.

• Риторическая модель, имея идеальный характер, реализуется разными вариантами. С привлечением параметра религиозности человека выделено теоцентрическое общение, немаркированность данным параметром определяет антропоцентрическое общение, основанием которого выступает автономная этическая система. Индивидуальная этика базируется на личностно структурированной иерархии ценностей, "скрытой" от партнёра по коммуникации и потенциально конфликтной для взаимодействия в силу несовпадения ранжирования ценностей. Оптимизация ангропоцентрированного общения требуегг, по крайней мере, когнитивного выхода за пределы своей (для субъекта) системы.

Теоцентрическое (христоцентрическое) общение выстраивается на христианской этической системе, согласованной с христианским вероучением. Акт коммуникации имеет здесь синергетическую природу, — кроме связи между коммуникантами в нём реализуется связь человека с Богом. Организующим принципом взаимодействия является принцип любви. Оптимизация теоцентрированного общения связана с совершенствованием личности и его конечной целью — теосисом. Теоцентрическое общение не является дискриминационным, поскольку не требует от партнёра по коммуникации обязательной религиозности.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

• Введение понятия риторической модели в научный оборот обеспечивает риторику как научную дисциплину теоретической основой, соответствующей потребностям времени и современному состоянию научного знания. Предлагаемая теоретическая основа является интегральной (междисциплинарной) по характеру и открытой для конструктивного вклада со стороны неназванных научных отраслей. Принципиальное значение в построении данной модели имеет не обычное членение объекта на составляющие компоненты и изучение их свойств и характеристик, а направленность на экзистенциальную реальность, в которой фиксируется полнота и единство комму никан-та=личности=человека. При таком подходе действительно теряет значение количество дисциплин, "достаточных" для удовлетворительного представления феномена.

• Риторика рассматривается как раздел теории коммуникации, специальным предметом которого является эффективизация воздействия/взаимодействия, а критерий эффективности общения составляет ядро системы. Критерий эффективности имеет аксиологическую природу и внедряется, в том числе, в этическую сферу, где решаются проблемы морального выбора, блага, соотношения цели и средств, а шире — в сферу онтологии личности, где обосновываются предпосылки выбора этической системы. Для теории коммуникации риторика — факультативный раздел, легитимность которого обеспечивается исключительно дефицитом эффективности в общении.

• Оптимизация общения понимается как программа совершенствования личности; задача риторической модели при этом состоит в том, чтобы не навязывать коммуниканту какого-нибудь "гарантированно" приводящего к успеху способа и средства воздействия, а помочь ему оказаться в таких условиях, в которых становится видимым то, что проецируется на его коммуникативную деятельность, и в которых он оказывается перед осознанным выбором и берёт на себя ответственность за происходящее в соответствии с тем, как он видит себя и мир. В этом случае в общении есть место поступку и ответственности за поступок, которая теперь уже не производна от средств взаимодействия, но определена субъектно.

• Выделенные на основе понятия риторической модели варианты её реализации (обозначенные как антропоцентрическое и теоцен-трическое общение) позволяют выявить значимую специфику коммуникативной деятельности разных людей, знание которой конструктивно для организации взаимодействия в том отношении, что способно служить правдоподобным обоснованием "коммуникативной толерантности" — она, в свою очередь, безусловно, способствует повышению эффективности общения. Несмотря на идеальный характер самой модели и её вариантов, они отражают реальность коммуникативной практики, поскольку каждый из коммуникантов-партнеров, в конечном счете, ориентируется на один из названных типов.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Разрабатываемое в исследовании понятие риторической модели может рассматриваться как основа современной теории риторики, необходимость которой несомненно актуальна: отсутствие современной общей теории риторики, не связанность риторических построений с этикой — в особенности, заметно тормозят развитие этой научной дисциплины, вызывают интенсивную дифференциацию её на конкурирующие направления — в таких условиях разработка общей теории затрудняется, а потребность в ней очевидно возрастает. В связи с решением поставленных задач потребовалось определение предмета риторики в контексте современного состояния науки и осознание места риторики среди смежных научных дисциплин, обозначение круга проблем, где интересы их соприкасаются, — всё это открывает возможности кооперативного подхода к феномену человеческого общения. В качестве специального раздела теории коммуникации риторика исследует эффективизацию общения, а критерий эффективности воздействия/ взаимодействия, аксиологический по природе, не может быть разработан вне этических категорий. В свою очередь, разные этические системы по-разному проецируются на критерий эффективности, — по этой причине встаёт вопрос о выборе этической системы, а поиск ответа на него неминуемо перемещает в сферу онтологии личности. Понятие риторической модели содержит в себе достаточные основания для построения риторической системы, которая в основных чертах может сохранить валидность традиционной риторической системы (хотя легко прогнозировать, что огромный в отношении деталей аппарат традиционной риторики должен подвергнуться существенной редукции).

Риторическая модель обладает выраженной дидактической ориентацией, и на её основе могут разрабатываться образовательные концепции гуманитарного профиля, тем более что именно в этом направлении ощущается самая настоятельная потребность. Риторика, активно внедряемая в систему воспитания и образования, могла бы таким путём занять в ней достойное место.

Полученные в исследовании результаты могут использоваться в практике вузовской подготовки специалистов разных отраслей, составляя основу курса теории риторики и теории коммуникации.

Заключение диссертации по теме «Теория языка», Варзонин, Юрий Николаевич

выводы

1. Категоризация понятия эффективности, воздействия/ взаимодействия, являющегося центральным для риторической системы, требует обращения к этическим категориям, позволяющим наметить функционирование механизмов выбора средств общения и оценки. В то же время при существующем многообразии этических систем возникает вопрос о механизме выбора коммуникантом конкретной этической системы, - такой выбор не произволен, а задаётся мировоззренческими предпосылками, определяющими смысл и цели человеческого бытия. Так устанавливается связь решаемой проблемы с этикой и философской антропологией. Коммуникация, этика и мировоззрение представляют собой самостоятельные феномены, однако границы между ними в реальной жизнедеятельности личности можно обозначить только условно, поскольку этические и мировоззренческие предпосылки реализуются в коммуникации симультанно — в человеке нет границ между названными сферами.

2. Понятие личности в философии так или иначе трактуется дуали-стично: человек одновременно принадлежит физическому миру и миру идеальному. В онтологии В.И. Несмелова человек сознаёт идеальную природу своей личности относительно реальных условий существования, и такое сознание является нравственным, - в конечном счёте то, что нравственно для человека, представляет собой природное содержание человеческой личности. Дуализм личности (душа и тело у Р. Декарта) имеет христианское происхождение, религиозной является и онтология В.И. Несмелова. В отношении связи религии и морали в настоящее время нет единой точки зрения — для современных западных обществ всё более характерна так называемая светская мораль. Однако наиболее существенные результаты в этике достигнуты с учётом необходимой и неизбежной связи морали и религии; оперируя такими этическими категориями, не следует подвергать их поспешной секуляризации: конкретные этические системы предполагают выход в область отношений человека и мира.

3. С точки зрения эволюции человека (в филогенезе) секуляризация человека является более поздней стадией. Современное состояние человека в десакрализованном мире сохраняет в себе следы религиозных оценок мира (М. Элиаде) — потенциально мирской человек обладает возможностью вернуться к религиозному опыту. С другой стороны, если принять во внимание результаты самооценки, количество верующих людей сегодня превышает количество неверующих (64,2 % в Российской Федерации в 1995 г. по данным Всероссийского центра по изучению общественного мнения). Тем самым, религиозность как одна из характеристик личности заслуживает внимания с точки зрения того, как она проявляет себя в коммуникативной деятельности. Для решения поставленной риторической задачи религиозность человека оказывается чрезвычайно конструктивным параметром: с одной стороны, она позволяет достаточно уверенно ориентироваться в этической системе, а с другой, — такая этическая система связана с вполне конкретным мировоззрением. Именно отмеченные особенности остаются практически недосягаемыми там, где фактор религиозности не может быть вовлечён в анализ.

4. Для объяснения явлений коммуникативной деятельности, включаемых в риторическую программу, используется понятие этической системы, представляющей собой выраженную и мотивированную доктрину о природе морального выбора и критериях морального блага (Ю. Шрейдер). Моральный выбор выносит человека в область свободы и предполагает способность определения ценности поступка. Разные ценности попадают в ситуацию конкуренции (Н. Гартман); приоритетная ценность, поднимаясь над другими, занимает вершину ценностной иерархии, в связи с чем возникает вопрос о моральном благе. Фундаментальное понятие этики — благо абсолютное, отказ от которого есть безусловное зло. Различие между этическими системами и их многообразие объясняются разным подходом к определению абсолютного блага. Этим подходом определяются и соответствующие типы риторической программы, поскольку выбор средств воздействия/ взаимодействия и его цели напрямую связаны с воплощаемой этической системой.

5. Утилитарные этические системы в качестве высшей ценности принимают некое полезное непосредственно ощутимое благо ("натуралистическая ошибка" в определении Дж. Мура). Утилитаризм в этике ведёт к её разрушению, поскольку понятие пользы (выгоды) оказывается ситуационно обусловленным и ставит разных субъектов морали в неравноценные условия. Объективное содержание нравственных понятий, в конечном счете, отвергается, мораль релятивируется. Риторическая программа в сочетании с утилитарной этикой рискует конфронтацией с отличной этической системой, реализующей иное представление о высшем благе. При взаимодействии представителей общей утилитарной системы возникает другая сложность, связанная с возможным несовпадением содержательного объёма определённой этической категории (к примеру, понятие счастья интерпретируется участниками общения индивидуально), что в итоге не способствует эффективности взаимодействия, а осложняет его, — тем более, что

U II || сущностное несовпадение позиции оказывается затемненным апелляцией к одной и той же категории.

6. Потребность в этической программе людей, индифферентных к религии, лежит в основе попыток создания независимой этики. Все известные попытки, так или иначе, ориентируются на принципы и нравственные идеалы религиозной этики и стремятся элиминировать из системы всё, что может быть определено как чисто религиозное (К. Войтыла). В связи с этим возникают проблемы двух видов: во-первых, содержание этических категорий религиозной этики не подвергается искомой редукции, поскольку оно разрушается, и в этом смысле в независимой этике речь может идти Лишь о замалчивании указанной связи; во-вторых, этические категории, имплицитно сохраняющие связь с религиозной этикой, создают сложность в отношении своих мировоззренческих предпосылок: будучи по сути религиозно обусловленными, они теперь должны обслуживать нерелигиозное мировоззрение — такое противоречие неизбежно ведёт к автономизации этических категорий, переводя их в разряд утилитарных. Даже принятие "категорического императива" нуждается в акте веры. Риторическая программа в сочетании с независимой этикой характеризуется неопределённостью высшего (абсолютного) блага, поскольку независимая этика призвана ничего не говорить о мировоззрении кроме того, что оно не религиозно. В этом случае ценности могут определяться индивидуально и этим затруднять взаимодействие.

7. Христианская этика отличается строгой согласованностью христианским вероучением. Конечная цель человека определяется как теосис, принимаемый как высшее благо этической системы. Христианская этика выстраивается на фундаменте нравственной свободы, путь нравственного совершенствования человека есть взаимодействие Божественной благодати и воли человека (синергия). Понятие нравственного закона, основываясь на святоотеческом учении, имеет естественное происхождение. В центре этической системы христианства стоит принцип любви, который всецело определяет и характер коммуникативного взаимодействия. Риторическая программа, зависимая от христианской этики, достаточно прогнозируема с точки зрения её мировоззренческих и этических предпосылок.

8. Понятие риторической модели позволяет наблюдать, как мировоззренческие, включая этические, предпосылки определяют объём понятия "эффективность воздействия/взаимодействия", относительно которого возможны конкретные риторические построения. К базовым понятиям риторической модели со стороны теории коммуникации относятся понятия коммуникативного акта, коммуникативной ситуации, субъекта коммуникации. Субъект коммуникации одновременно является субъектом морали, нравственные принципы человека обязательно реализуются в его деятельности, в том числе коммуникативной. Этические представления оказываются обусловленными представлениями мировоззренческими, из которых особое значение имеют антропологические воззрения, охватывающие реальное человеческое существование и определяющие место и отношение человека в мире и к миру. Таким образом, устанавливается связь между коммуникативной деятельностью, этической системой и мировоззрением, а риторическая программа выстраивается с учётом всех отмеченных элементов.

9. Решение вопроса об отношении человека и мира лежит между двумя полярными позициями: человек может опираться на собственную автономность, предполагающую независимость и цельность его бытия; либо на гетерономность, предполагающую обусловленность и зависимость бытия. Моральный выбор в первом случае осуществляется на фоне автономной иерархии ценностей, отвечающей потребностям самой личности и допускающей ценностные перестановки и корректировки. Во втором случае иерархия ценностей объективна для человека, и он должен сосредоточить усилия на соответствии правилам выбора, принимая их добровольно; ценностные перестановки и корректировки не допускаются, поскольку они являли бы собой отказ от следования благу.

10. Выделяемые типы риторической модели охватывают всё множество коммуникантов. Основанием для выделения одного из них послужил фактор религиозности человека, рассматриваемый как основополагающая характеристика личности, затрагивающая всю полноту её жизнедеятельности. Другой тип основывается на "нейтральности" по отношению к религиозной принадлежности функционирование риторической модели в соответствии с выделенными типами обладает определёнными особенностями: для религиозных людей влияние фактора религиозности на коммуникативную деятельность прогнозируемо и наблюдаемо, параллельно анализируются мировоззренческо—этические предпосылки коммуникации нерелигиозных людей. Условно два типа риторической модели названы теоцен-трическим и антропоцентрическим. Оба типа модели имеют идеальный характер, описывая условия взаимодействия, не свойственные реальному общению, однако они моделируют те типы поведения, на которые человек ориентирован, и в этом отношении являются конструктивными для риторической задачи — оптимизации общения.

11. Личностно ориентированная риторическая программа начинается с рефлексии над коммуникативной деятельностью. Анализ развития коммуникации вызывает необходимость обращения к этическим и мировоззренческим предпосылкам. Такой анализ ведёт к критическому взгляду на самоё себя, своё место в мире, мир по отношению к себе. Так проясняется внутренняя логика связи мировоззрения, этики и коммуникации в проекции на конкретную личность, после чего открывается индивидуальный путь совершенствования личности и, в частности, её коммуникативной деятельности.

12. Согласно антропоцентрическим воззрениям человек представляет собой центр Вселенной и является целью всех мировых событий. Как следствие, коммуникант наделяется автономной (индивидуальной) этической системой, в пределах которой возникает личностно преломлённая ценностная иерархия. Индивидуальная этика в условиях реальной коммуникации под давлением необходимости сохранения коммуникативного баланса должна быть мобильной: коммуникант самостоятельно "открывает" доступ к высшим ценностям своей иерархии или, наоборот, закрывает его. В коммуникации при столкновении оценок, вызванном несовпадением ранга определённой ценности в двух независимых иерархиях, мобильность позволяет сохранять необходимый коммуникативный баланс и удерживать общение от возможного затруднения. Индивидуально структурированная иерархия ценностей значительно затрудняет разработку и воплощение риторической программы, поскольку особенности устройства иерархии ценностей индивида—партнёра остаются недосягаемыми — они так же мобильны. Риторическая программа при таких условиях взаимодействия фактически может разрабатываться только наугад в надежде на то, что прогноз оправдается, - в такой же степени он может и не оправдаться. Ситуация взаимодействия должна предполагать, что партнёр наделяется правом на аналогичную автономность, в рамках которой содержательный аспект ценностей способен заполняться индивидуальным содержанием, обрекая коммуникацию на неизбежную конфликтность.

13. Оптимизация антропоцентрированного общения возможна через критический анализ собственных мировоззренческих и этических предпосылок взаимодействия, требующий когнитивного выхода за пределы своей системы с целью сопоставления её с другими. Представление о несовпадении мировоззренческих и этических предпосылок общения способно выступать базовым элементом планирования риторического поступка: зная, как мировоззрение и этическая система сказываются на собственном коммуникативном поведении, коммуникант может допустить, что аналогичный механизм действует в отношении партнера. В таком случае риторическая программа подвергается редукции в отношении таких средств воздействия, которые воспринимаются как недопустимые в адрес самого себя. Так выглядит начальная фаза оптимизации, - она связана с более широкой программой самосовершенствования личности. Однако именно это обстоятельство наиболее уязвимо, поскольку совершенно не ясно, каковы побудительные причины этого совершенствования. Поиск этих причин ведёт снова в область этических представлений и мировоззрения конкретной личности, т.е. по существу находится в замкнутом круге.

14. Теоцентрированное общение (в данном случае христоцентрированное) обеспечивается христианской этической системой, строго согласованной с христианским вероучением. Целью человека является богоуподобление, которое обретается по мере осуществления этических ценностей на основе свободной воли человека. Коммуникативный акт в условиях теоцентрического типа риторической модели характеризуется не только горизонтальной связью (между самими коммуникантами), но и вертикальной (связь между человеком и Богом). Синергетическая цельность акта коммуникации предполагает равенство коммуникантов перед

Богом и допускает разную ступень богопознания, на которой находится каждый из них. Организующим принципом взаимодействия, согласно двум центральным заповедям христианства, выступает принцип любви. В сочетании с этим принципом риторическая программа характеризуется ограничениями спектра возможных стратегий воздействия и ограничениями на выбор средств воплощения стратегий. Критерий эффективности воздействия/взаимодействия не исчерпывается компетенцией коммуникантов, а находится в прямой зависимости от вертикального уровня коммуникативного акта.

15. Построенная на мировоззренческих, этических и коммуникативных предпосылках риторическая модель в христианском теоцентризме получает видимую определённость: ясно, из каких элементов складывается христианское мировоззрение, как определяет абсолютное благо христианская этика, как они проецируются на коммуникативную деятельность. С учётом разной ступени богопознания важно отметить, что несовпадающие позиции не могут вступать в отношения конкуренции, — они актуализируют общий источник и сигнализируют о направлении личностного совершенствования. Функционированию модели не препятствует нерелигиозность партнёра по коммуникации: неверующий партнёр остаётся равным своему верующему соучастнику общения, ибо он также творенье Божье, ибо он — ближний, коего следует возлюбить, как самого себя; возможно, что при подобной диспозиции существует больше причин для снижения эффективности воздействия/взаимодействия. Построенная идеальная модель обладает реальностью для каждого конкретного акта коммуникации: реальное развитие коммуникации либо приближается к образцу, либо удаляется от него. Осознаваемая личностью задача оптимизации общения предполагает личностное совершенствование, оно же, в свою очередь, выводит человека в сферу этики и, далее, ведёт его к основополагающим вопросам философии бытия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время происходит процесс "возрождения" риторики, который открыт для потенциального входа разных научных отраслей во вновь осваиваемую сферу, поскольку современная риторика ещё не выработала чёткую теоретическую концепцию. Обновление риторики идёт либо путём модифицирования аппарата и содержания классической риторической системы, сохраняя преемственность между классической и современной риторикой, либо путём построения риторической системы средствами современной науки и преимущественной ориентацией на содержательные аспекты классической риторики. При первом подходе, которому явно отдаётся предпочтение в образовательной практике, выдерживается внешнее сходство риторических систем, при втором их родство не столь очевидно. В любом случае для объяснения разнонаправленных тенденций требуется обратиться к вопросу о предмете риторики. История развития риторики связана с периодами бурного расцвета и эпохами тотального забвения. Причиной каждого кризиса становилась утрата актуальности риторической системой. Выходы из кризиса риторика находила в смене предмета: обслуживая реальную коммуникацию в античности, риторическая система в Новое время переориентировалась на литературу, совпав с ней по предмету, далее — на языковую форму, всё более отстраняясь от передаваемого ею содержания, пока представление о собственном предмете не оказалось утраченным, а сама риторика забытой. Круг проблем традиционной риторики в разной степени перераспределён и адаптирован другими научными дисциплинами: психологией, лингвистикой, литературоведением, социологией, теорией коммуникации и др. Они не только восприняли риторические проблемы, но включили их в отраслевой контекст и, по мере возможности, продвинулись в изучении соответствующих феноменов. Ныне риторика не может отторгнуть от них принадлежавшую ей проблематику, как и не может не считаться с достигнутым знанием. Оптимальный выход из такой ситуации просматривается в интегрировании знания смежных научных отраслей и приспосабливании их к собственным целям.

Античная риторическая система являлась прочно связанной с бытовавшей коммуникативной практикой, которая соответствовала во всех отношениях месту человека в античном мире. Античная риторическая система опиралась на предельно рационализованные этические направления — эпикуреизм, стоицизм, скептицизм. В Новое время риторика постепенно утрачивает связь с этикой.

Новейший интерес к риторике преимущественно обнаружился в недрах лингвистики, унаследовавшей многие аспекты классической риторики. Современная лингвистика значительно расширила представление о своём предмете, возник ряд направлений, находящихся на "стыке" разных научных дисциплин, а в целом в ней господствуют принципы антропоцентризма: явления языка анализируются из перспективы его использователя — человека. Во многом в связи с перестраиванием лингвистики на человеческий фактор и возник интерес к риторике, он же дал основания рассматривать риторику как одну из областей современной лингвистики, — эта точка зрения представлена статистическим большинством исследователей. Параллельно и часто вместе с лингвистикой во второй половине XX века происходит развитие теории коммуникации, обнаруживающей по кругу рассматриваемых проблем наибольшую близость к традиционно понимаемой риторике. Теория коммуникации исследует феномен общения во всей его полноте, в то время как риторика выполняет факультативную функцию по отношению к коммуникации — она призвана способствовать повышению эффективности общения. Риторика как раздел теории коммуникации решает специфические задачи: она должна опираться на базовые понятия модели коммуникативной ситуации; установить типичные случаи коммуникативных неудач; разработать механизм оптимизации общения, который связан с достижением собственной коммуникативной цели при тенденции к сокращению затрат и способствованием достижению цели партнёром по коммуникации, способностью критически обрабатывать информацию с целью сохранения собственной идентичности, способностью защищать себя от деструктивной информации.

Проблема эффективности общения является одной из заявленных проблем в русле когнитивно—коммуникативных исследований, однако, не относится к числу наиболее разработанных. Обретая условную самостоятельность, риторика получает возможность подойти к решению проблемы более концентрированно и не ограничивать себя доминирующими в когнитивно—коммуникативных исследованиях позитивистскими философскими установками, игнорирующими самые главные вопросы человеческого бытия. Напротив, риторическая модель должна, по крайней мере, открывать надлежащее пространство и иным философским доктринам.

Любое описание общения опирается на понятие коммуникативного акта. Основу акта коммуникации составляет включённость в совместную деятельность, что создаёт предпосылку успешного взаимодействия: знание того, как обыкновенно протекает общение должно способствовать его рациональной организации. Понятие коммуникативной ситуации в риторической программе актуализируется в двух вариантах. Некоторые параметры коммуникативной ситуации в равной степени относятся к коммуникантам ("объединяющие условия") — параметры места и времени: коммуникативное взаимодействие характеризуется исключительно пространственным параметром "здесь" и временным "сейчас". Риторическая программа исходит из планирования предстоящего события и рискует оказаться в конфронтации с реальным развитием общения, так что прогноз должен быть максимально гибким, иначе возрастает вероятность коммуникативного "сбоя". Другие параметры разъединяют общающихся — это набор социальных ролей (пол, возраст, семейный статус, образовательный уровень, профессиональная деятельность и др.) и психологические характеристики, касающиеся восприятия мира, обработки, хранения и воспроизводства информации и отношения к миру личности. Все такие характеристики относятся к личности индивидуально и не разделяются партнёром даже тогда, когда они присущи каждому из участников общения, — индивидуальная оценка ведёт к тому, что соответствующая определённой ценности характеристика занимает некоторую позицию в индивидуальной иерархии ценностей, которые могут не совпадать у партнёров. Риторическая программа и в этом случае должна избегать жёстких стратегий воздействия.

Понятие субъекта коммуникации в любом случае занимает центр риторической системы, поскольку вокруг него выстраивается и риторическая программа, включающая прогноз коммуникативного события, и сама эффективность протекающего взаимодействия. Соприкосновение с "внутренним миром" человека наблюдается уже при анализе действующих в общении людей правил. Естественная коммуникация опирается на определённые правила, характеризующие типичное развитие коммуникации между людьми как представителями человеческого рода, как носителями одной культуры, как объединённой какими-либо признаками группы, как уникального объединения двух личностей. Конвенциональность низшего уровня не распространяется на любого третьего коммуниканта, если она не присуща выше стоящим уровням.

Теоретические модели действующих в общении людей правил плохо отражают реальность коммуникативной практики, поскольку функция контроля выполнения указанных правил возлагается на самого субъекта коммуникации, опирающегося на собственную иерархию ценностей. Однако коммуникация может быть организована по правилам, соответственно которым контроль выносится за пределы субъективных возможностей человека, как это отмечается в фидеистическом общении. Подтверждением особой значимости конвенциональности в современной риторике является гипостазирование языковой нормы в вербальном общении, хотя практическая коммуникация свидетельствует о том, что прямой зависимости между языковой нормой и эффективностью общения не наблюдается — норма может одинаково сопровождать успех и неуспех общения, так же как и нарушение нормы. Понятие нормы для риторики связано с "общими местами" ("топика"). Отдельные топосы представляют собой общепризнанные понятия, служащие для описания мира. Топосы выстраиваются в иерархию, но отдельные позиции такой иерархии у разных коммуникантов могут не совпадать в отношении своей ценности. В действительности "общие места" риторики в современных условиях общими не являются, если над ними не надстраивается какой-нибудь организующий принцип, "обязывающий" принять равную ценность топоса для коммуникантов, причём речь может идти только о добровольном её принятии.

Эффективность общения определяется степенью достижения результата общения относительно коммуникативного намерения. Тем самым, эффективность общения может быть определена из перспективы говорящего, а также из перспективы слушающего, поскольку намерения одного и другого могут не совпадать. Эффективность с точки зрения говорящего/ слушающего оказывается связанной с индивидуальной оценочностью и характеризуется субъективностью — при действии этих механизмов всегда высока вероятность несовпадения критериев оценки и соответствующих ценностных позиций. Эффективность может определяться и с точки зрения наблюдателя — наблюдатель может при этом в большей или меньшей степени солидаризироваться с коммуникантом/ коммуникантами или дистанцироваться от них. В зависимости от значения, которое вкладывается в понятие эффективности воздействия/взаимодействия, выстраиваются различные варианты риторической модели, выбор которых не является произвольным, но подчиняется принципам, вытекающим из мировоззренческой ориентации индивида.

Категоризация понятия эффективности воздействия/ взаимодействия предполагает обращение к этическим категориям, однако при существующем многообразии этических систем возникает вопрос о механизме выбора коммуникантом конкретной этической системы. Так устанавливается связь с этикой и философской антропологией. Коммуникация, этика и мировоззрение представляют собой самостоятельные феномены, но в человеке никаких границ между названными сферами, конечно, нет. Понятие личности в философии так или иначе трактуется дуалистично (исключая материализм): человек одновременно принадлежит миру физическому и миру идеальному. В онтологии В.И. Несмелова человек сознаёт идеальную природу своей личности относительно реальных условий существования, и такое сознание является нравственным — то, что нравственно для человека, представляет собой природное содержание человеческой личности. Дуализм личности (душа и тело у Р. Декарта) имеет христианское происхождение, также религиозной является онтология В.И. Несмелова. В отношении связи религии и морали в настоящее время нет единой точки зрения — для современных западных обществ всё более характерна т.н. светская мораль. С точки зрения эволюции человека секуляризация является более поздней стадией. Современное состояние человека в десакрализо-ванном мире сохраняет в себе следы религиозных оценок мира (М. Элиа-де) — потенциально мирской человек обладает возможностью вернуться к религиозному опыту. Количество верующих людей сегодня превышает количество неверующих (64,2 % в 1995 г.). Религиозность как одна из характеристик личности для решения риторической задачи оказывается чрезвычайно конструктивным параметром, поскольку позволяет уверенно ориентироваться в этической системе, связанной с вполне конкретным мировоззрением.

Для объяснения явлений коммуникативной деятельности, включаемых в риторическую программу, используется понятие этической системы, представляющей собой выраженную и мотивированную доктрину о природе морального выбора и критериях морального блага (Ю. Шрейдер). Моральный выбор выносит человека в область свободы и предполагает способность определения ценности поступка. Разные ценности попадают в ситуацию конкуренции (Н. Гартман); приоритетная ценность, поднимаясь над другими, занимает вершину ценностной иерархии, в связи с чем возникает вопрос о моральном благе. Различие между этическими системами и их многообразие объясняются разным подходом к определению абсолютного блага. Этим подходом определяются и соответствующие типы риторической программы, поскольку выбор средств воздействия/взаимодействия и его цели напрямую связаны с воплощаемой этической системой. Утилитарные этические системы в качестве высшей ценности принимают некое полезное непосредственно ощутимое благо ("натуралистическая ошибка" в определении Дж. Мура). В основе попыток создания независимой этики лежит потребность индифферентных к религии людей в этической программе. Все известные попытки так или иначе ориентируются на принципы и нравственные идеалы религиозной этики и стремятся элиминировать из системы всё, что может быть определено как чисто религиозное (К. Войтыла). Риторическая программа в сочетании с независимой этикой характеризуется неопределённостью высшего (абсолютного) блага, поскольку независимая этика призвана ничего не говорить о мировоззрении кроме того, что оно не религиозно. Христианская этика отличается строгой согласованностью с христианским вероучением. Конечная цель человека определяется как теосис. Христианская этика выстраивается на фундаменте нравственной свободы, путь нравственного совершенствования человека есть взаимодействие Божественной благодати и воли человека (синергия). Характер коммуникативного взаимодействия определяется центральным принципом христианства — принципом любви. Риторическая программа, зависимая от христианской этики, достаточно прогнозируема с точки зрения её мировоззренческих и этических предпосылок.

Понятие риторической модели позволяет наблюдать, как мировоззренческие, включая этические, предпосылки определяют объём понятия "эффективность воздействия/взаимодействия", относительно которого возможны конкретные риторические построения. К базовым понятиям риторической модели со стороны теории коммуникации относятся понятия коммуникативного акта, коммуникативной ситуации, субъекта коммуникации. Субъект коммуникации одновременно является субъектом морали, нравственные принципы человека обязательно реализуются в его деятельности, в том числе — коммуникативной. Этические представления оказываются обусловленными представлениями мировоззренческими. Решение вопроса об отношении человека и мира лежит между двумя полярными позициями: человек может опираться на собственную автономность, предполагающую независимость и цельность его бытия; либо на гетерономность, предполагающую обусловленность и зависимость бытия. Моральный выбор в первом случае осуществляется на фоне автономной иерархии ценностей, отвечающей потребностям самой личности и допускающей ценностные перестановки и корректировки. Во втором случае иерархия ценностей объективна для человека, и он должен сосредоточить усилия на соответствии правилам выбора, принимая их добровольно; ценностные перестановки и корректировки не допускаются.

Выделенные типы риторической модели — теоцентрический и антропоцентрический — имеют идеальный характер и моделируют те типы поведения, на которые ориентированы коммуниканты. Личностно ориентированная риторическая программа начинается с рефлексии над коммуникативной деятельностью. Анализ развития коммуникации вызывает необходимость обращения к этическим и мировоззренческим предпосылкам. Такой анализ ведёт к критическому взгляду на самоё себя, своё место в мире, мир по отношению к себе. Согласно антропоцентрическим воззрениям человек представляет собой центр Вселенной и является целью всех мировых событий. Коммуникант наделяется автономной /индивидуальной/ этической системой, в пределах которой возникает личностно преломлённая ценностная иерархия. Индивидуально структурированная иерархия ценностей затрудняет разработку и воплощение риторической программы, поскольку особенности устройства иерархии ценностей партнёра остаются недосягаемыми, а риторическая программа фактически разрабатывается наугад — прогноз может оправдаться или не оправдаться.

Оптимизация антропоцентрированного общения возможна через критический анализ собственных мировоззренческих и этических предпосылок взаимодействия, требующий когнитивного выхода за пределы своей системы с целью сопоставления её с другими: зная, как мировоззрение и этическая система сказываются на собственном коммуникативном поведении, коммуникант может допустить, что аналогичный механизм действует в отношении партнёра. Риторическая программа подвергается редукции в отношении таких средств воздействия, которые воспринимаются как недопустимые в адрес самого себя. Однако неясными остаются причины, которые ведут коммуниканта к реализации личностного совершенствования.

Теоцентрированное общение (христоцентрированное) обеспечивается христианской этической системой, строго согласованной с христианским вероучением. Богоуподобление обретается по мере осуществления этических ценностей на основе свободной воли человека. Коммуникативный акт в условиях теоцентрического типа риторической модели характеризуется не только горизонтальной связью (между самими коммуникантами), но и вертикальной (связь между человеком и Богом). Синергетическая цельность акта коммуникации предполагает равенство коммуникантов перед Богом и допускает разную ступень богопознания, на которой находится каждый из них. Организующим принципом взаимодействия, согласно двум центральным заповедям христианства, выступает принцип любви. В сочетании с этим принципом риторическая программа характеризуется ограничениями спектра возможных стратегий взаимодействия и ограничениями на выбор средств воплощения стратегий. Критерий эффективности воздействия/ взаимодействия не исчерпывается компетенцией коммуникантов, а находится в прямой зависимости от вертикального уровня коммуникативного акта. С учётом разной ступени богопознания важно отметить, что несовпадающие позиции не могут вступать в отношения конкуренции, — они актуализируют общий источник и сигнализируют о направлении личностного совершенствования. Функционированию модели не препятствует нерелигиозность партнёра по коммуникации: неверующий партнёр остаётся равным своему верующему соучастнику общения, так как он — тоже творенье Божье и ближний, которого заповедано возлюбить, как самого себя.

Построенная идеальная модель обладает реальностью для каждого конкретного акта коммуникации: реальное развитие коммуникации либо приближается к образцу, либо удаляется от него. Осознаваемая личностью задача оптимизации общения предполагает личностное совершенствование, оно же, в свою очередь, выводит человека в сферу этики и, далее, ведёт его к основополагающим вопросам философии бытия.

Наконец, вопрос, который неизбежно встаёт относительно возможной разработки на базе теоретической модели практических аспектов риторики, в том числе — традиционной. Легко видеть, что такая теоретическая модель существенно снижает удельный вес лингвистического материала, занимающего в современных риториках центральное место и преимущественно дублирующего содержание лингвистических учебных дисциплин. В любом случае языковая норма не должна отторгаться от лингвистики риторикой, хотя норма как специальное риторическое средство, естественно, сохраняет свою валидность для риторики. Риторика вправе использовать любой аспект лингвистического знания для решения своих задач, но она не должна при этом создавать искусственный "разрыв" с лингвистикой, выдавая элементы языка за свои собственные: рациональный выход из подобных ситуаций — прямая ссылка на лингвистику, в которой разрабатываются те или иные явления, актуальные для риторических целей общения. Принимая во внимание специфику языка как средства общения (универсальность, доступность), риторика не может обходиться в своих построениях без обращения к языковому материалу и вполне вправе выделять обширный раздел, посвящённый ключевым вопросам реализации коммуникативной функции языка, что не ставит под сомнение важность для риторики и когнитивной функции. Общение действительно нуждается в соответствующем уровне языковой компетенции, который как непосредственная задача риторики рассматриваться не может. Однако если оптимизация общения предполагает повышение уровня языковой компетенции, что почти всегда имеет место, то риторический статус такого совершенствования легитимизируется. Тем не менее, следует иметь в виду, что формирование языковой компетенции находится в компетенции практической лингвистики, риторика же, в лучшем случае, способна несколько "приспособить" компетенцию к целям коммуникации. Принципиально сходный подход обнаруживается в отношении стилистики, родившейся в недрах риторики, когда-то выделившейся из неё и представляющей собой ныне самостоятельную дисциплину. Риторика без опоры на данные стилистики не мыслима, но включить в себя стилистику в полном объёме (хотя бы языковую стилистику, не говоря о прочих семиотических системах) риторика не может и не должна. Речь идёт о такой возможности, которая давала бы самое необходимое представление о стиле и обладала бы реальной перспективой для оптимизации общения, а для детализации открывала бы эффективный выход в саму стилистику. Кстати, в традиционной риторике,

И || KJ в современных программах серии культура речи такой опыт накоплен и он может быть рассмотрен: проблема возникает лишь в связи с тем, как и в каком количестве стилистические данные будут взаимодействовать с этическими и мировоззренческими предпосылками риторической модели. Например, можно сразу предсказать, что такой излюбленный стилистико-риторический приём, как использование пословиц, поговорок, афоризмов и т.д. с аргументативными и эстетическими целями, столкнётся с самыми серьёзными препятствиями со стороны этики и мировоззрения: естественно, значение имеет реальная цель цитации, но она может стать неожиданным катализатором коммуникативного затруднения только потому, что вызывает негативную реакцию в рамках этической системы партнёра, которая, вполне возможно, отличается от соответствующей системы говорящего. Как видно из последнего примера, содержание традиционной практической риторики довольно легко может быть адаптировано к условиям предлагаемой риторической модели, причём огромный в количественном отношении материал, накопленный риторическими исследованиями, способен значительно редуцироваться за счёт экономного механизма, связывающего конкретные коммуникативные воплощения с этическими и мировоззренческими элементами. Относительно малый объём этих элементов действительно открывает путь к бесчисленному количеству реализации в актах общения. Обратное направление — трудоёмкое и мало соответствует идее рационализации общения; рационализация, начинающаяся с субъекта коммуникации, неизбежно ведёт к рационализации взаимодействия.

В меньшей степени риторическая модель требует пересмотра так называемых технических аспектов риторики, включающих риторические характеристики голоса, интонации, темпа речи, паузирования, а также позы, жестов, мимики, дистанции и пр. Все они — равноправные составляющие общения и специфика их функционирования должна найти своё место в риторической модели. Будет справедливым заметить, что в традиционной риторической системе этот раздел излагается компактно, ориентируясь на общие закономерности и не погружаясь в бесконечные детали.

Наконец, практическая риторика включает и комплекс упражнений — либо лингвистических, либо связанных с практической стилистикой и анализом текста (так называемые хрестоматии, которые издавна имеют целью подражание достойным внимания образцам). Не ставя под сомнение возможную пользу от подобных упражнений, следует всё-таки признать, что они заимствованы из других научных дисциплин и не согласованы с реальной риторической задачей. Риторическая модель делает возможным разработку комплекса упражнений, ориентированных на оптимизацию коммуникативной деятельности субъекта через дифференциацию и идентификацию явлений мировоззренческого, этического и собственно коммуникативного уровней. С некоторой адаптацией этот механизм возможно распространить и на интерпретацию "образцового" текста.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Варзонин, Юрий Николаевич, 2001 год

1. Августин Аврелий. Исповедь. Абеляр Петр. История моих бедствий.-М.: Республика, 1992. 334 с.

2. Аверинцев С.С. Риторика как подход к обобщению действительности // Поэтика древнегреческой литературы,- М.: Наука, 1981,- 366 с.

3. Аверинцев С.С. Античная риторика и судьбы античного рационализма // Античная поэтика: Риторическая теория и литературная практика -М.: Наука, 1991,- С.3-26.

4. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции,- М.: Шк. «Языки русской культуры», 1996,- 446 с.

5. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы,- М.: Наука, 1997,- 320 с.

6. Александров Д.Н. Риторика. М.: ЮНИТИ, 1999,- 534 с.

7. Александрова Л.Н. Риторика и герменевтика: Развитие и современное состояние теоретических исследований в ФРГ // Неориторика: Генезис, проблемы, перспективы. М.: ИНИОН, 1987,- С. 70-90.

8. Андреев В.И. Деловая риторика. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1993 -252 с.

9. Аннушкин В.И. Композиция и терминология первой русской "Риторики" // Риторика и стиль. М.: МГУ, 1984,- С. 42-69.

10. Аннушкин В.И. Опыт периодизации истории русской риторики // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. - №2.- С. 131-136.

11. Античные риторики. М.: Изд-во МГУ, 1978. - 352 с.

12. Антоний (Храповицкий), епископ. Новый опыт учения о богопознании // Несмелов В.И. Наука о человеке. Тома 1,2. Казань: «Заря», 1994. -С. 16-28.

13. Аристов С.А., Сусов И.П. Коммуникативно—когнитивная лингвистика и разговорный дискурс // Лингвистический вестник. Ижевск: Мин. Нар. Образования Удмуртск. Республики; УМО «Santa Lingua», 1999.1. С. 3-15.

14. Аристотель. Большая этика // Сочинения. Т.4. М.: Мысль, 1984,- 830 с.

15. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985.В. 16.-С. 3-43.

16. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М.: Наука, 1988,- 341 с.

17. Балли III. Французская стилистика. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1961.394 с.

18. Барсов Н.И. Лекции по гомилетике. СПб., 1886.

19. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. лит., 1975. -495 с.

20. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -424 с.

21. Безменова Н.А. Неориторика: проблемы и перспективы // Семиотика. Коммуникация. Стиль. М.: ИНИОН, 1983,- С. 37-84.

22. Безменова Н.А. Краткая история французской риторики. М.: Изд-во МГУ, 1985.-24 с.

23. Безменова Н.А. Rhetorica nova // Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. М.: Наука, 1987. - 215 с.

24. Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики. М.: ИНИОН, 1991.-С. 25-45.

25. Беккер В. Религия и мораль // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999,- С. 263-282.

26. Белгородский М.Н. Разгадавший тайну человека // Несмелов В.И. Наука о человеке. Тома 1,2. Казань: «Заря», 1994.- С. 5-15.

27. Белинский В.Г. Общая риторика Н. Кошанского. Полн. собр. соч. Т. 8. -М„ 1958,- С. 503-514.

28. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974.- 447 с.

29. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. -СПб.: РОССПЭН, 1867 415 с.

30. Берг JI.C. Наука, её содержание, смысл и классификация. Пт.: Acade-mia, 1922,- 119 с.

31. Бердяев Н.А. Опыт философского оправдания христианства // Несмелое В.И. Наука о человеке. Тома 1,2. Казань: «Заря», 1994,- С. 29053.

32. Бережная Т.М. Современная американская риторика как теория и практика манипулирования общественным сознанием. Дисс. .канд. филол. наук. М.: Изд-во МГУ, 1986. - 20 с.

33. Библейская энциклопедия. РБО. М.; Загорск: Изд-во Свято-Троице-Сергиевой Лавры, 1990. - 902с.

34. Богданов В.В. Речевое общение. Прагматические и семантические аспекты. Л.: ЛГУ, 1990. - 88 с.

35. Богданов В.В. Текст и текстовое общение. СПб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1993.-67 с.

36. Богин Г.И. Типология понимания текста. Калинин: КГУ, 1986. - 86 с.

37. Бонецкая Н.К. Философия диалога М. Бахтина // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. №2.-С. 30-58.

38. Боргош Ю. Фома Аквинский. М.: Мысль, 1975. -183 с.

39. Борев В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. М.: Наука, 1986. -301 с.

40. Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. -М.: Прогресс, 1986. -622 с.

41. Бубер М. Я и Ты. М.: Высш. шк., 1993.-173 с.

42. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. - 464 с.

43. Вайнгартнер П. Сходство и различие между научной и религиозной верой // Вопросы философии. 1996. №5. С. 90-110.

44. Вайнрих X. Лингвистика лжи. Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. - 462 с.

45. Варзонин Ю.Н. Теоретические основы риторики. Тверь: ТвГУ, 1998.-120 с.

46. Варзонин Ю.Н. Этические основания теории риторики. Тверь: А ЛЬВА, 2000. - 214 с.

47. Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание. М.: Прогресс, 1988.-506 с.

48. Васильев Л.Г. Три парадигмы понимания. Анализ литературы вопроса // Тверской лингвистический меридиан. Тверь: ТвГУ, 1999. - С. 50-57.

49. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. -416 с.

50. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М.: Изд-во МГУ, 1983.-336 с.

51. Виндельбанд В. Платон. СПб.: Образование, 1990. -200 с.

52. Виньков Ю.В. Программа курса "Риторика" для двухгодичного обучения // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. №1. - С. 134-138.

53. Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. В. 16. - С. 79-129.

54. Войскунский А.Е. Я говорю, мы говорим.: Очерки о человеческом общении. М.: Знание, 1990,- 238 с.

55. Войтыла К. Основания этики // Вопросы философии. М.: 1991.- №1.-С.29-60.

56. Волков А.А. Строение и смысл риторического аргумента // Риторика. -М.: Лабиринт, 1995,-№1,-С.15-24.

57. Вомперский В.П. Стилистическое учение М.В. Ломоносова и теория трёх стилей. М.: Наука, 1970,- 210 с.

58. Вомперский В.П. Риторики в России XVII-XVIII вв. М.: Наука, 1988.180 с.

59. Вышеславцев Б.П. Этика преображённого эроса. М.: Республика, 1994. 368 с.

60. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991.- 366 с.

61. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ Нового времени. М.: Наука, 1980,- 567 с.

62. Гак В.Г. Высказывание // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия, 1990,- С. 90.

63. Галеева Н.Л. Параметры типологии художественных текстов в дея-тельностной теории перевода: Автореф. дисс. докт. филол. наук. Екатеринбург, 1999,- 34 с.

64. Гараджа В.И. Социология религии. М.: Аспект Пресс, 1994 - 236 с.

65. Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика // Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М.: Ладомир, 1974,- С. 1-73.

66. Гаспаров М.Л. Античная риторика как система // Античная поэтика: Риторическая теория и литературная практика. М.: Наука, 1991,- С. 2759.

67. Гиндин С.И. Что знала риторика об устройстве текста? // Риторика. -М.: Лабиринт, 1995,- №2.- С. 120 131.

68. Гиндин С.И. Что знала риторика об устройстве текста? // Риторика. -М.: Лабиринт, 1996.- №3.- С.23 38.

69. Головин Б.Н. Основы культуры речи. М.: Высшая школа, 1980,- 335 с.

70. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985.- В. 16. - С. 276 -303.

71. Горелов И.Н., Енгалычев В.Ф. Безмолвной мысли знак: Рассказы о невербальной коммуникации. М.: Мол. гвардия, 1991. - 238 с.

72. Горнштейн Т.Н. Философия Н. Гартмана. Л.: Наука, 1969. - 279 с.

73. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. - В. 16. - С. 217-238.

74. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984.- 397 с.

75. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. - 451 с.

76. Гусейнов А.А. Мораль и разум // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. -С. 245-263.

77. Декарт Р. Рассуждение о методе. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1953.- 656 с.

78. Демьянков В.З. Эффективность аргументации как речевого воздействия // Проблемы эффективности речевой коммуникации. М.: ИНИОН, 1989.-С. 13-40.

79. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука конца XX века. М.: Изд-во Рос. гум. ун-та, 1995. -С. 239-320.

80. Депперт В. Мифические формы мышления в науке на примере понятий пространства, времени и закона природы // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999.-С. 187-205.

81. Дератани Н.Ф. и др. История римской литературы. М,- Л.: Гос. изд., 1928. -146 с.

82. Джеймс Дж. Эффективный самомаркетинг. Искусство создания положительного образа. М., 1998.

83. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М.: Наука, 1993. - 432с.

84. Диоген Лаэртский. О жизни, учении и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1979. - 620 с.

85. Добродеева И.Ю. "Новая этика" Н. Бердяева // Этос религиозного опыта. М., 1998. - С. 72-81.

86. Долинин К.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1985. - 288 с.

87. Дюбуа Ж., Эделин Ф., Клинкенберг Ж.-М. и др. Общая риторика. М.: Прогресс, 1986. - 392 с.

88. Жуков Ю.М., Петровская Л.А., Растянников П.В. Диагностика и развитие компетентности в общении: Спецпрактикум по социальной психологии. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 104 с.

89. Залевская А.А. Понимание текста: Психолингвистический подход. Калинин: КГУ, 1988.-95 с.

90. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. -М.: Дело, 1998.-475 с.

91. Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению (Этико-богословское учение). М., 1996.

92. Зарифьян И.А. Общая и частная риторика в истории курса "Теория словесности" // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. - №1. - С. 96-123.

93. Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 2. - Л.: Эго, 1991. -270 с.

94. Зеньковский В.В. Апологетика. Рига: Риж. епархия, 1992. - 260 с.

95. Зеньковский В.В. Основы христианской философии. М.: Канон, 1996.-560 с.

96. Иванов В.Г. История этики древнего мира. СПб.: Лань, 1997. -256 с.

97. Иванова С.Ф. Экспериментальная программа по риторике // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. - №1. - С. 123-134.

98. Ильин И.А. Философия права. Нравственная философия. Т. I. - М.: Медиум, 1993. - 509 с.

99. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996.-257 с.

100. Казарцева О.М. Культура речевого общения: теория и практика обучения. М.: Флинта: Наука, 1998. - 495 с.

101. Каменская O.JI. Текст и коммуникация. М.: Высш. шк., 1990. - 152 с.

102. Кант И. Критика практического разума // Сочинения в 6-ти томах. -Т. 4. М.: Мысль, 1966. - 478 с.

103. Кант И. Религия в пределах только разума // Трактаты и письма. М.: ЧОРО, 1994.-612 с.

104. Карбонелл Дж., Хейз Ф. Стратегии преодоления коммуникативных неудач при анализе неграмматичных языковых выражений // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1989. - В. 24. - С. 48-106.

105. Карнеги Д. Как вырабатывать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично. М.: Прогресс: Кооператив «Пракситель», 1989. -442 с.

106. Карсавин Л.П. О личности //Карсавин Лев. Религиозно-философские сочинения. Т. I. - М.: Ренессанс, 1992. - 324 с.

107. Касавин И.Т. К понятию предельного опыта // Разум и экзистенция. -СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. С. 388-401.

108. Квинтилиан М.Ф. Двенадцать книг риторических наставлений. -СПб.: Имп. Рос. Акад., 1834. 522 с.

109. Кибрик А.Е. К построению лингвистической модели коммуникативного взаимодействия // Методологические проблемы искусственного интеллекта. Тарту, 1983.

110. Киприан, архимандрит. Антропология св. Григория Паламы. Париж: YMCA - Press, 1950. - 450 с.

111. Кобозева И.М. "Теория речевых актов" как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике М.: Прогресс, 1986.-В. 17.-С. 7-22.

112. Козаржевский А.Ч. Искусство полемики. М.: Изд-во МГУ, 1972. -71 с.

113. Козаржевский А.Ч. Античное ораторское искусство. М.: Изд-во МГУ, 1980. - 72 с.

114. Конецкая В.П. Социология коммуникации. М.: Междунар. ун-т Бизнеса и Упр., 1997. - 302 с.

115. Корнилова Е.Н. Риторика — искусство убеждать. Своеобразие публицистики античной эпохи. М.: УРАО, 1998. - 208 с.

116. Кохтев Н.Н. Основы ораторской речи. М.: Изд-во МГУ, 1992. - 240 с.

117. Кохтев Н.Н. Риторика. М.: Просвещение, 1996. - 207 с.

118. Кригер М. В чём опасность библейских обществ // Богослужебный язык русской церкви. История. Попытки реформации. Сретенский монастырь, 1999. - С. 349-411.

119. Кропоткин П.А. Этика. М.: Политиздат, 1991. - 493 с.

120. Кругликова Т.М. Текст проповеди как образец воздействующей речи // Логико-семантические и прагматические проблемы текста. Красноярск, 1990.-С. 54-57.

121. Крылов И. Технологии популярности, или паблик рилейшнз. -Минск, 1999.-183 с.

122. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века. М.: Изд-во Рос. гум. ун-та, 1995. - С. 144-238.

123. Кузнецова Т.И., Стрельникова И.П. Ораторское искусство в Древнем Риме. М.: Наука, 1976. - 287 с.

124. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1978. - 300 с.

125. Курбатов Г.Л. Риторика // Культура Византии. Т. I. - М.: Высш. шк., 1984.-С. 340-360.

126. Куртуа Р. Что говорят о Боге современные учёные? Брюссель, 1960. -62 с.

127. Кънева Н.К. Коммуникативные неудачи // Лингвистический вестник.- Ижевск: Мин. Нар. Образования Удмуртск. Республики; УМО «Santa Lingua», 1999. С. 59-60.

128. Лакатос И. Доказательства и опровержения. Как доказываются теоремы. М.: Наука, 1967. - 152 с.

129. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М.: Медиум, 1995.- 236 с.

130. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. - 356 с.

131. Лекторский В.А. Научное и вненаучное мышление: скользящая граница // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 46-63.

132. Лекторский В.А. О некоторых вариантах соединения религии и научного знания (проекты христианской физики и христианской психологии) // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 205-217.

133. Леммерман X. Учебник риторики: Тренировка речи с упражнениями.- М.: ЮНИТИ, 1997.-255 с.

134. Леонтьев А.А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. -С. 18-36.

135. Лобковиц Н. К вопросу о "внутреннем мире" // Разум и экзистенция.- СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. С. 340-361.

136. Логика: логические основы общения. Учеб. пособие для вузов М.: Наука, 1994.-318 с.

137. Локк Дж. Соч. в 3-х т. T.I. - М.: Мысль, 1985. - 622 с.

138. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. -1.1. М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1952. - 996 с.

139. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. -М.: Искусство, 1969. 715 с.

140. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика. М.: Искусство, 1974. - 598 с.

141. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М.: Искусство, 1975. - 776 с.

142. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М.: Искусство, 1979.-815 с.

143. Лосев А.Ф. Этика как наука // Человек. М., 1995. - №2. - С. 82-96.

144. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М.: Изд-во полит, литературы, 1991.-361 с.

145. Лотман Ю.М. Риторика // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. - №2. - С. 92-108.

146. Лотман Ю.М. Риторика — механизм смыслопорождения // Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. М.: Языки русской культуры, 1999. - 464 с.

147. Лука (архиепископ Лука Войно-Ясенецкий). Дух, душа, тело. Брюссель, 1988.-184 с.

148. Львов М.Р. Риторика. М.: Academia, 1996. - 256 с.

149. Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. -Тверь: ТвГУ, 1998.- 199 с.

150. Мак-Клеллан В. Другой в диалоге: теория риторики М. Бахтина // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. - №2. - С. 86-92.

151. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - 216 с.

152. Маров В.Н. Похвальное слово "общим местам" // Риторика. М.: Лабиринт, 1996. - №3. - С. 5-23.

153. Марченко О.И. Риторика как норма гуманитарной культуры. М.: Наука, 1994.-189 с.

154. Мейен С.В. Принцип сочувствия // Пути в незнаемое: писатели рассказывают о науке. М.: «Сов. Писатель», 1977.-431 с.

155. Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс, М.: «Весть», 1992. - 360 с.

156. Мейзерский В.М. Философия и неориторика. Киев: Лыбидь, 1991. -191 с.

157. Мерзляков А.Ф. Краткая риторика, или Правила, относящиеся ко всем родам сочинений прозаических. М., 1821. - 328 с.

158. Меркулов И.П. Когнитивная эволюция. М.: «Российская политическая энциклопедия», 1999. - 310 с.

159. Мечковская Н.Б. Язык и религия: лекции по филологии и истории религий. М.: Агентство «ФАИР», 1998. - 352 с.

160. Миллер Т.А. От поэзии к прозе. Риторическая проза Горгия и Исо-крата // Античная поэтика. М.: Наука, 1991. - С. 60-105.

161. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979. -151 с.

162. Митюгов В.В. Бывает ли наука христианской или языческой? // Вопросы философии. 1995. - №11. - С. 146-149.

163. Михайличенко Н.А. Риторика. М.: Новая школа, 1994. - 96 с.

164. Михальская А.К. Педагогическая риторика: история и теория. М.: Академия, 1998.-432 с.

165. Морковкин В.В. Язык, мышление и сознание // Русский язык: Энциклопедия. М., 1997.

166. Моррис Ч. Основания теории знаков // Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С. 37-90.

167. Мосс В. Православный подход к науке // Православная жизнь. М., 1995. - №8.

168. Мур Дж. Принципы этики. М.: Прогресс, 1984. - 326 с.

169. Мур Дж.Э. Природа моральной философии. М.: Республика, 1999. -351 с.

170. Муратова К.В. Структура коммуникативного акта с точки зрения риторики // Реализация системы языка в речи. М., 1986. - С. 78-86.

171. Научные и вненаучные формы мышления. М.: Изд-во Рос. гум. унта, 1996.-290 с.

172. Нельсон Т.Р. Этика речевой коммуникации. М., 1976.

173. Неретина С.С. Концептуализм Абеляра. М.: Гнозис, 1994. - 216 с.

174. Несмелов В.И. Наука о человеке. Тома 1,2. Казань: «Заря», 1994. -856 с.

175. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1994.-228 с.

176. О вере и нравственности по учению Православной Церкви. М.: Изд-во Моск. патриархии, 1991. - 368 с.

177. Овсянико-Куликовский Д.Н. Теория словесности. M.;J1.: Госиздат, 1923.-96 с.

178. Ойзерман Т.И. Философия как единство научного и вненаучного познания // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 35-46.

179. Ойзерман Т.И. Этикотеология Канта и её современное значение // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 282-299.

180. Осипов А.И. Основное богословие. М.: Б. И., 1994. - 138 с.

181. Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. - В. 17. - С. 22-131.

182. Павилёнис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983. - 286 с.

183. Павилёнис Р.И. Понимание речи и философия языка // Новое в зарубежной, лингвистике. М.: Прогресс, 1986. - В. 17. - С. 380-389.

184. Павлова К.Г. Искусство спора: логико-психологические аспекты. -М.: Знание, 1988.-64 с.

185. Паскаль Б. Мысли. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1995. - 478 с.

186. Певницкий В.Ф. Церковное красноречие и его основные законы. -СПб., 1908.-304 с.

187. Пелицци Ф. Критический дискурс: пять типов диалога // Риторика. -М.: Лабиринт, 1996. №3. - С. 85-95.

188. Петров В.В. Философия, семантика, прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. - В. 16. - С. 471- 477.

189. Петров В.В., Герасимов В.И. На пути к когнитивной модели языка // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988. - В. 23. - С. 512.

190. Пешков И.В. Подступы к типологии речи (современность Аристотеля и Розенштока-Хюсси) // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. - №1. - С. 61-76.

191. Пешков И.В. М.М. Бахтин: от философии поступка к риторике поступка. М.: Лабиринт, 1996. - 176 с.

192. Пешков И.В. Введение в риторику поступка. М.: Лабиринт, 1998. -288 с.

193. Платон. Диалоги. М.: Мысль, 1986. - 605 с.

194. Позер X. Правила как формы мышления. Об истине и конвенциях в науке // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 63-74.

195. Полани М. Личностное знание. М.: Прогресс, 1985. - 344 с.

196. Попов Е. Нравственное богословие для мирян. СПб., 1993. - 980 с.

197. Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983. -605 с.

198. Порус В.Н. "Конец субъекта" или пострелигиозная культура? // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 93-114.

199. Постовалова В.И. Язык как деятельность. Опыт интерпретации концепции В. Гумбольдта. М.: Наука, 1982. - 222 с.

200. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-С. 8-89.

201. Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания // Язык и наука конца XX века. М.: Изд-во Рос. гум. ун-та, 1995. - С. 342-420.

202. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Поэзия и проза, тропы и фигуры, мышление поэтическое и лирическое. Харьков, 1905.

203. Почепцов Г.Г. Теория и практика коммуникации. М.: «Рефл-бук»,

204. К.: «Ваклер», 2001.-656 с.

205. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1999. - 352 с.

206. Проблемы эффективности речевой коммуникации. М.: ИНИОН, 1990.-220 с.

207. Радченко В.Н. Изучение речевой коммуникации в современной американской науке // Риторика и стиль. М.: МГУ, 1984. - С. 27-42.

208. Радченко В.Н. Учение Петра Рамуса в истории американской риторики // Риторика и стиль. М.: МГУ, 1984. - С. 69-82.

209. Разум и экзистенция. Анализ научных и вненаучных форм мышления. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - 402 с.

210. Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1990. - 478 с.

211. Религия, магия, миф: Современные философские исследования. М.,1997.

212. Речевое общение в сфере массовой коммуникации. М.: Наука, 1990. -136 с.

213. Римские стоики. Сенека. Эпиктет. Марк Аврелий. М.: Республика, 1995.-462 с.

214. Риторика и стиль. М.: МГУ, 1984. - 136 с.

215. Ришар Ж.Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. М.: Ин-т психологии РАН, 1998. -232 с.

216. Рождественский Ю.В. Теория риторики. М.: «Добросвет», 1997. -600 с.

217. Розеншток-Хюсси 0. Речь и действительность. М.: Лабиринт, 1995. - 208 с.

218. Розеншток-Хюсси 0. Бог заставляет нас говорить. М.: Канон +,1998.-288 с.

219. Романов А.А. Описание технологии коммуникативных рассогласований в диалогическом общении // Проблемы функционирования языка.- М: ИЯ АН СССР, 1987. С. 78-109.

220. Руденко Д.И., Прокопенко В.В. Философия языка: путь к новой эпи-стеме // Язык и наука конца XX века. М.: Изд-во Рос. гум. ун-та, 1995. -С. 118-143.

221. Рьюз М., Уилсон Э. Дарвинизм и этика // Вопросы философии. -1987.-№1,-С. 94-109.

222. Сапов В.В. О стоиках и стоицизме // Римские стоики. Сенека. Эпик-тет. Марк Аврелий. М.: Республика, 1995. - 462 с.

223. Сарычев В.Д. Конспект лекций по догматическому богословию. М.: МДА, 1969.-217 с.

224. Седов К.Ф. Риторика бытового общения и речевая субкультура // Риторика. М.: Лабиринт, 1996. - №3. - С. 138-146.

225. Секст Эмпирик. Сочинения в 2-х т. М.: Мысль, 1975-1976. - 810 с.

226. Селезнёв М. Амос 7:14 и пророческая риторика // Библия: литературные и лингвистические исследования. М.: РГГУ, 1998. - С. 113123.

227. Сенека Л.А. Нравственные письма к Луцилию. М.: Наука, 1993. -386 с.

228. Серио П. Лингвистика и биология. У истоков структурализма: биологическая дискуссия в России // Язык и наука конца XX века. М.: Изд-во Рос. гум. ун-та, 1995. - С. 321 -341.

229. Серль Дж.Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. -М.: Прогресс, 1986. В. 17. - С. 151-170.

230. Скворцов Л.И. Теоретические основы культуры речи. М.: Наука, 1980.-352 с.

231. Словарь по этике / Под ред. И.С. Кона. М.: Политиздат, 1983. - 445 с.

232. Смелкова З.С. Азбука общения. Самара, 1994.

233. Соловьёв B.C. Нравственность и политика // Сочинения в 2-х т. Т. I. - М.: Мысль, 1989. - 892 с.

234. Сопер П. Основы искусства речи. М.: Прогресс, 1992. - 415 с.

235. Спенсер Г. Основания этики. СПб.: Издатель, 1899. - 420 с.

236. Сперанский М.М. Правила высшего красноречия. СПб., 1844.

237. Спиноза Б. Этика // Избранные произведения. Т. I. - М.: Госполитиздат, 1957.-С. 359-618.

238. Старокадомский М.А. Конспект лекций по основному богословию. -М.:МДА, 1965.- 189 с.

239. Степанов Ю.С. В трёхмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985.- 331 с.

240. Степанов Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс, факт и принцип причинности // Язык и наука конца XX века. М.: Изд-во Рос. гум. ун-та, 1995.-С. 35-73.

241. Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М.: Высш. шк., 1992.- 188 с.

242. Степин B.C. Наука, религия и современные проблемы диалога культур // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 21-35.

243. Стернин И.А. Коммуникативное поведение как предмет описания // Тверской лингвистический меридиан. Тверь: ТвГУ, 1998. -С. 93-99.

244. Сусов И.П. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система // Языковое общение: Процессы и единицы. Калинин: КГУ, 1988. - С. 311.

245. Сусов И.П. Личность как субъект языкового общения // Личностные аспекты языкового общения. Калинин: КГУ, 1989. - С. 5-12.

246. Сусов И.П. Космические мотивы в науке о языке и в философии языка // Тверской лингвистический меридиан. Тверь: ТвГУ, 1998. - С. 99112.

247. Сухих С.А. Прагмалингвистическое измерение коммуникативного процесса. Автореф. дисс. докт. филол. наук. Краснодар, 1998. - 32 с.

248. Сычёв О.А. Современное состояние и перспективы информационногообеспечения риторических исследований // Теория и практика общественно-научной информации. М.: ИНИОН, 1994. - С. 85-96.

249. Сычёв О.А. Любовь как риторическая категория // Риторика. М.: Лабиринт, 1995. - №1. - С. 13-15.

250. Тацит К. Диалог об ораторах //Корнелий Тацит. Сочинения в 2-х т. -Т. 1. Л.: Наука, 1969.-370 с.

251. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - 511 с.

252. Тихонова Е.С. Уместность речи как риторическая категория // Филологические науки. 1985. №5. - С. 74-78.

253. Тодоров Ц. Теории символа. М.: Дом интеллектуальной книги, 1998.-408 с.

254. Толстой Л.Н. Путь жизни. М.: Республика, 1993. - 431 с.

255. Топоров В.Н. Риторика // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 416-417.

256. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Прогресс, Культура, 1995.-621 с.

257. Торсуева И.Г. Контекст // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 238-239.

258. Трошина Н.Н. Риторика и теория коммуникации // Неориторика: Генезис, проблемы, перспективы. М.: ИНИОН, 1997. - С. 114-136.

259. Тулмин С. Человеческое понимание. М.: Прогресс, 1984. - 327 с.

260. Удальцова З.В. Византийская культура. М.: Наука, 1988. - 287 с.

261. Утченко С.Л. Цицерон и его время. М.: Мысль, 1973. - 352 с.

262. Филарет, игумен. Конспект по нравственному богословию. М.: Изд-во Моск. Патриархии, 1990. - 111 с.

263. Философский энциклопедический словарь / Под ред. Е.Ф. Губского и др. М.: ИНФРА - М, 1998. - 575 с.

264. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Вильнюс: Епархия, 1991.-599 с.

265. Формановская Н.И. Речевой этикет // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 413-414.

266. Франк Д. Семь грехов прагматики: Тезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. - В. 17. - С. 363-374.

267. Франк С Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. -510 с.

268. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология // Язык и наука конца XX века. М., 1995. - С. 74-117.

269. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. - 445 с.

270. Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики. М.: Рус. Феноменол. об-во, 1997.- 165 с.

271. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М.: Прогресс, 1980.-447 с.

272. Ходякова Л.А. О теоретических и практических проблемах риторики // Риторика. М.: Лабиринт, 1996. - №3. - С. 157-161.

273. Хюбнер К. Критика научного разума. М.: ИФРАН, 1994. - 322 с.

274. Хюбнер К. Религиозные аспекты экзистенциального анализа у Хай-деггера // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - С. 114-126.

275. Цветков И., протоиерей. Вершины и неудачи "Науки о человеке" // Несмелов В.И. Наука о человеке. Тома 1,2. Казань: «Заря», 1994. - Т. 2. - С. 2-9.

276. Цицерон М.Т. Философские трактаты. М.: Наука, 1985. - 382 с.

277. Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. М.: Ладомир, 1994.-472 с.

278. Чанышев А.Н. Аристотель. М.: Мысль, 1981. - 200 с.

279. Шахнарович A.M., Голод В.И. Когнитивные и коммуникативные аспекты речевой деятельности // Вопросы языкознания. М., 1986. - №2. -С. 52-56.

280. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс, 1992. - 572 с.

281. Шелер М. Положение человека в космосе // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. - 544 с.

282. Шенк Р. Обработка концептуальной информации. М.: Энергия, 1980.-361 с.

283. Шопенгауэр А. Две основные проблемы этики. Афоризмы житейской мудрости. Минск: Попурри, 1997. - 592 с.

284. Шопенгауэр А. Эристика, или Искусство спорить. М., 1989. - 67 с.

285. Шпеман Р. Основные понятия этики. М.: Б. И., 1993. - 100 с.

286. Шрейдер Ю.А. Этика. М.: Текст, 1998. 271 с.

287. Щульц П. Разум и мораль. Некоторые замечания об отношении религии и морали у Канта // Разум и экзистенция. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999.-С. 299-312.

288. Щипков А.В. Во что верит Россия: Курс лекций. СПб.: Изд-во РХГИ, 1998.-298 с.

289. Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 4. - М.: Наука, 1967. -599 с.

290. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: Петрополис, 1998. - 432 с.

291. Элиаде М. Космос и история: Избранные работы. М.: Прогресс, 1987.-312 с.

292. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с.

293. Эрнст О. Слово предоставлено вам: Практические рекомендации по ведению деловых бесед и переговоров. М., 1988. - 140 с.

294. Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М.: Наука, 1978.-391 с.

295. Юрченко B.C. Бог. Человек. Слово: Лингво-философский очерк. -Саратов: СГПИ, 1991.

296. Юрченко B.C. Космический синтаксис. Бог. Человек. Слово: Лингво-философский очерк. Саратов: СГПИ, 1992. - 136 с.

297. Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы. М.:1. Прогресс, 1987.-464 с.

298. Язык церкви. М., 1997. - 120 с.

299. Argyle М. Social interaction. London, 1969.

300. Brandt W.G. The Rhetoric of Argumentation. Indianapolis, 1970.

301. Brooke-Rose Chr. A rhetoric of the unreal: Studies in narrative and structure, especially the fantastic. Cambridge, 1981.

302. Brown J.A.C. Techniques of Persuasion. From propaganda to Brainwashing. Harmondsworth, 1963.

303. Cicourel A.V. Cognitive sociology. Harmondsworth, 1973.

304. De Man P. Blindness and insight: Essays in the rhetoric of contemporary criticism. New York, 1971.311. van Dijk T.A. (ed.). Handbook of Discourse Analysis. New York, 1985.

305. Feyerabend P. Against method. London, 1978.

306. Flores R. The rhetoric of doubtful authority: Deconstructive readings of self-questioning narratives, St. Augustine to Faulkner. London, 1984.

307. Fromm E. Psychoanalyse und Religion. Munchen, 1990.

308. Goffman E. The presentation of self in everyday life. New York, 1959.

309. Goodwin C. Conversational organisation: Interaction between Speakers and Hearers. New York, 1981.

310. Grassi E. Rhetoric as philosophy: The humanist tradition. London, 1980.

311. Grice H.P. Further notes on logic and conversation //Syntax and semantics. V.9. New York, 1978.

312. Gumpertz J.D., Hymes D. Directions in sociolinguistics. The ethnography of communication. New York, 1972.

313. Gumpertz J.D. Discourse Strategies. Cambridge, 1982.

314. Habermas J. Erkenntnis und Interesse. Frankfurt, 1968.

315. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Frankfurt, 1981.

316. Habermas J. Eine genealogische Betrachtung zum kognitiven Gehalt der Moral // Die Einbeziehung des Anderen. Studien zur politischen Theorie. Frankfurt, 1996.

317. Historisches Worterbuch der Rhetorik / von. G. Ueding u.a. Bd.1,2. Tubingen, 1994.

318. Howell W.S. Logic and Rhetoric in England. 1500 — 1700. Princeton, 1956.

319. Johnson F. The Western concept of self // Marsella A. et al. Culture and self. Asian and Western perspectives. New York, 1985.

320. Karlins M., Abelson H.J. Persuasion. London, 1970.

321. Kennedy G. The Art of Rhetoric in the Roman World. Princeton, 1972.

322. Kennedy G. Classical rhetoric and its Christian and secular traditions from ancient to modern times. London, 1980.

323. Kopperschmidt J. Allgemeine Rhetorik. Stuttgart, 1976.

324. Kristeva J. Desire in Language. New York, 1980.

325. Lachmann R. Die Zerstorung der schonen Rede. Rhetorische Tradition und Konzepte des Poetischen. Munchen, 1994.

326. Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik: eine Grundlegung der Literaturwissenschaft. I — II. Munchen, 1960.

327. Leech G.N. Principles of Pragmatics. London, 1983.

328. Levinson S.C. Pragmatics. Cambridge, 1983.

329. Munzer H. Handbuch der Rhetorik. Berlin, 1996.

330. Ortega-y-Gasset J. Gott in Sicht. Betrachtungen. Frankfurt, 1969.

331. Pike K.L. Language in relation to a unified theory of human behavior. The Hague, 1967.

332. Rogers E.M. A History of Communication Study. A Biographical Approach. New York, 1994.

333. Schudson M. Advertising: the uneasy persuasion. London, 1993.

334. Shweder R.A., Sullivan M.A. The semiotic subject of cultural psychology // Pervin L., ed. Handbook of personality. New York, 1990.

335. Simon H.A. Models of thought. New Haven, 1979.

336. Sperber D., Wilson D. Relevance: Communication and Cognition. Oxford, Cambridge, 1995.

337. Steiner W. The colours of rhetoric: problems in the relation between modern literature and painting. Chicago, 1982.

338. Taylor Ch. Sources of the self: The making of the modern identity. Cambridge, 1989.

339. Ueding G. Aufklarung iiber Rhetorik. Versuche iiber Beredsamkeit, ihre Theorie und praktische Bewahrung. Tubingen, 1992.

340. Ueding G., Steinbrink B. Grundriss der Rhetorik. Geschichte -Technik — Methode. Stuttgart, Weimar, 1994.

341. Ueding G. Klassische Rhetorik. Munchen, 1995.

342. Ueding G. Rhetorik des Schreibens. Eine Einfiihrung. Weinheim, 1996.

343. Watts D. Political Communication Today. Manchester, 1997.

344. White G.M. Moral discourse and the rhetoric of emotions// Lutz C.A., ed. Language and the politics of emotion. Cambridge, 1990.

345. Wierzbicka A. Cross-cultural pragmatics: The semantics of human interaction. Berlin, 1991.

346. Wierzbicka A. Semantics, culture and cognition: Universale human concepts in culture-specific configurations. New York, 1992.

347. Wierzbicka A. "Cultural scripts": A new approach to the study of cross-cultural communication // Putz M., ed. Language contact and language conflict. Amsterdam/Philadelphia, 1994.

348. Wilden A. The rules are no game: The srategy of communication. London, New York, 19S7.

349. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt, 1976.

350. Young R.E., Becker A.L., Pike K.L. Rhetoric: Discovery and Change. New York, 1970.