Когнитивно-коммуникативная категория персональности тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.19, кандидат филологических наук Недобух, Сергей Андреевич

• Недобух, Сергей Андреевич
• кандидат филологических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Недобух, Сергей Андреевич

ВВЕДЕНИЕ

1. Глава первая 13 КАТЕГОРИЯ ЛИЦА КАК ЯДРО КАТЕГОРИИ ПЕРСОНАЛЬНОСТИ

1.1. Понятие языковой категории

1.2. Из истории изучения категории лица в русской 22 грамматической традиции

1.3. Споры в новейшей грамматике о трактовке поня- 25 тия категории лица

1.4. Сущность грамматической категории лица

1.5. Категория лица и парадигма личных форм глагола

1.6. От грамматической категории лица к речемыели- 56 тельной категории персональности

1.7. Выводы по первой главе

2. Глава вторая 67 КАТЕГОРИЯ ЛИЧНОСТИ — БЕЗЛИЧНОСТИ

2.1. Проблема личности и безличности предложения

2.2. Высказывания, ориентированные на участников 75 коммуникативного акта

2.2.1. «Эгоцентрические» / автоонтивные высказывания

2.2.1.1. ^-высказывания

2.2.1.2. Мы-Выоказывания

2.2.2. «Адресатные» / антионтивные высказывания

2.2.2.1. Гы-высказывания

2.2.2.2. 5ы-высказывания

2.3. Высказывания, не ориентированные на участников 87 коммуникативного акта / анонтивные предложения

2.3.1. ^«-высказывания и ^«-высказывания

2.3.2. Неопределённо-личные и обобщённо-личные вы- 89 сказывания

2.3.2.1. Неопределённо-личные высказывания

2.3.2.2 Обобщённо-личные высказывания

2.4. Безличные предложения

2.5. Выводы по второй главе

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Когнитивно-коммуникативная категория персональности»

Данная диссертация посвящена анализу одной из универсальных категорий естественных языков — категории лица, или (с учётом её многоаспектного и многоуровневого характера, предполагающего множество способов выражения её значений) категории персональности.

Значения, квалифицируемые как персональные, характеризуют отношения между сущностями, которые принадлежат к трём разным сферам явлений: 1) к сфере языковой системы (языка в узком смысле), 2) к сфере внеязыковой действительности и 3) к сфере речевой коммуникации. Значения категории персональности соотносят друг с другом актуальное предложение как языковую структуру, описываемую в нём предметную (денотативную) ситуацию (см. Сусов 1973; Богданов 1977) и конкретный речевой акт, в котором высказывается данное предложение (Арутюнова 1998в).

Конкретно это выглядит следующим образом. Персональные значения фиксируют отношения между субъектом (а нередко и объектом) предложения (Арутюнова 1998г), теми или иными участниками (парти-ципантами) денотативной ситуации как референтами субъекта и объекта (Булыгина, Крылов 1998в: 410—411; Арутюнова 19986: 411—412) и участниками речевого акта (коммуникантами).

Сказанное можно иллюстрировать следующей схемой:

Субъект или объект предложения

Партиципанты -4

• Коммуниканты

Формальные средства выражения значений языковой категории персональное™, которую можно квалифицировать как понятийную, ре-чемыслительную или когнитивно-коммуникативную (Есперсен 1958; Кацнельсон 1974: 4; Булыгина, Крылов 19986), принадлежат к числу лексических, морфологических и синтаксических, что даёт основания представителям школы функциональной грамматики, возглавляемой А.В. Бондарко, характеризовать данную категорию со стороны её строения как функционально-семантическое поле (Бондарко 1998; 1991). Её структурный центр в ряде языков образует грамматическая категория лица (см. Володин 1998: 271—272). А.В. Бондарко говорит о наличии в русском языке двух структурных центров — глагольном и местоимённом (Бондарко 1971: 47—49).

При описании разных фрагментов поля персональности приходится иметь дело с грамматическим лицом как категорией глагола, а в ряде языков и существительного, с классами личных и притяжательных местоимений, с личными и безличными предложениями.

Грамматическому лицу посвящено огромное количество работ, выполненных как на материале отдельных языков, так и в общелингвистическом (прежде всего в типологическом) ключе. Многие из писавших на эту тему авторов осознают тот факт, что грамматическое лицо не соотносится с лицом как человеком, что между формой лица и значением лица имеет место асимметрия.

В отечественной литературе к проблеме грамматического лица как категории русского глагола обращались М.В. Ломоносов (1757), А.Х. Востоков (1831), Н.И. Греч (1827), Ф.И. Буслаев (1863), В.Г. Белинский (1837), Н. Некрасов (1865), А.А. Потебня (1968), Д.Н. Овсян-нико-Куликовский (1907), A.M. Пешковский (1956), А.А. Шахматов

1941), В.В. Виноградов (1947), И.Н. Димарская-Бабалян (1953), А.В. Бондарко и Л.Л. Буланин (1967), А.А. Юдин (1968а; 1976).

Немецкая глагольная категория лица описана у В.Г. Адмони (1986). В. Шмидта (Schmidt 1986).

Широкую общелингвистическую трактовку этой категории, с учётом изменения по лицам как у глагола, так и у имён, а также личных значений не только субъекта, но и объекта, особенностей выражения лица в языках эргативного и активного строя, с учётом и значений личной принадлежности даёт А.П. Володин (1991; 1998).

В зарубежной лингвистике глагольная категория лица также часто оказывалась в центре внимания исследователей. Среди них прежде всего должны быть упомянуты P.O. Якобсон (1972), Э. Бенвенист (19746), А.В. Исаченко (Isacenko 1975), а также К. Хегер (Heger 1965), В. Мюллер (Muller 1978; 1982; 1983а; 1983b), Х.-Р. Вемайер (Wehmeier 1978; 1981), Й. Рихтер (Richter 1983), X. Яхнов (1999).

Усилиями названных здесь отечественных и зарубежных авторов было достигнуто понимание следующих важных моментов:

1. Не все значения морфологической категории лица, а только значения 1-го л. и 2-го л. соотносимы с лицом как человеком, в то время как значение 3-го л. может быть соотнесено и с человеком, и с любым другим предметом или одушевлённым существом, с абстрактным понятием и даже вообще не соотнесено с никакой сущностью.

2. Только формы 1-го л. и 2-го л. указывают на участников данного речевого акта (коммуникантов) — говорящего (производителя высказывания) и слушающего (адресата высказывания), т.е. только их значения являются собственно личными.

3. Необходимо различать то или иное значение категории лица, или граммему (Бондарко 1976), и грамматическую личную форму глагола, выражающую, наряду с другими граммемами, граммему лица.

4. Если общепринято положение о том, что в рамках категории лица различаются три граммемы (1-е л., 2-е л. и 3-е л.), то количество личных (финитных) форм глагола может многократно превышать это число; так, в языках, имеющих, кроме единственного и множественного чисел, ещё и двойственное число, в личной парадигме глагола (лицо + число) насчитывается до 9 финитных форм. С учётом изменений по наклонениям, временам и т.д., это количество личных форм глагола резко возрастает.

5. Приходится также считаться с наличием особых личных форм вежливости (как, например, в немецком и испанском языках).

6. Форма лица глагола не обязательно маркируется грамматическими синтетическими показателями в составе глагольной словоформы, а может быть маркирована аналитическими показателями. Так, в шведском языке изменения по лицам и числам опознаются только по личным местоимениям: jag skriver 'я пишу', du skriver 'ты пишешь', han, hon skriver 'он, она пишет', vi skriver 'мы пишем', ni skriver 'вы пишете', de skriver 'они пишут'. Здесь, таким образом, по существу, отсутствует личное окончание. В английском языке личным окончанием -s маркировано только 3-е л. ед. ч. (he, she write-s), а в остальных личных формах функционируют омонимичные нулевые окончания (I write-0, you write-0, we write-0, you write-0, they write-0).

7. 3-е л. часто оказывается в силу своего особого положения нейтрализовано относительно того референта, на который оно указывает.

8. Форма 3-го л. ед. ч. (при отсутствии возможностей изменения глагола по лицам и числам) может быть специализирована на выражении значения безличности, т.е. может служить для построения так называемых безличных предложений.

Анализ того, как категория лица участвует в построении структуры предложения, приводит к постановке вопроса о различении лица морфологического и синтаксического, о противопоставлении предложений личных и безличных и т.п.

Эти вопросы ставят и обсуждают в своих работах Е.М. Галкина-Федорук (1958), Е.Н. Осипова (1969); Н.Ю. Шведова (1971), Г.А. Золо-това (1973; 1974; 1982), С.Г. Букаренко (1975), В.В. Востоков (1977а; 19776; 1978), Ю.С. Степанов (1981; 1998).

С учётом синтаксического аспекта Й.П. Сусов (1973) говорит о персональности как одном из аспектов в модификационной структуре семантической организации предложения.

В группе А.В. Бондарко разрабатывается теория персональности как одного из функционально-семантических полей (Теория функциональной грамматики 1991; Володин 1991). В этом поле в выражении различных персональных значений взаимодействуют лексические, морфологические, синтаксические и контекстуальные средства языка (см.: Юдин 1976: 54).

Анализ языкового материала убеждает, что между морфологической категорией лица и категорией личности — безличности предложения отсутствует жёсткая граница. Обращение к проблеме категории персональности, вбирающей в себя значения словесных форм лица и значения личных — безличных предложений, к взаимодействию слова и предложения, по-прежнему оказывается актуальным.

Особый интерес для автора данной диссертации представляют идеи Ю.С. Степанова, в соответствии с которыми характеристика предложений по отношению между субъектами и предикатами должна быть ранжирована. Так, в своём опыте семиологической грамматики он выделяет три таксономических класса: "Я"-предложения, "Он"-предложения и "Оно"-предложения (1981: 162—169).

Позже (Степанов 1998: 272—273; впервые это было опубликовано в 1990 г. в "Лингвистическом энциклопедическом словаре") он предлагает построенную на основе принципа градуальности таксономию, содержащую 7 классов. Иллюстрируются эти классы примерами:

1) Я говорю (лицо "Я");

2) Мальчик говорит (индивид-лицо, кроме "Я"); Камень упал (индивид не-лицо);

3) Все пришли; Все камни упали (определённое множество индивидов — лиц и не-лиц);

4) Цыплят по осени считают; Там что-то сыплется (неопределённое множество индивидов — лиц и не-лиц);

5) Меня знобит; Сегодня с утра морозит; В Москве светает (определённое по пространственно-временным границам явление внутреннего или внешнего мира);

6) Холодно; Темно; Плохо (неопределённое по пространственно-временным границам явление природы).

Однако при более детальном рассмотрении материала того же русского языка, а также материала других языков обнаруживается, что таких таксономических классов в движении от полностью безличных предложений к полностью личным предложениям в универсальной схеме может быть выделено больше семи.

Отсюда вытекает пронизывающая данную диссертацию основная идея, что центром категории персональности с точки зрения универсологической должны считаться не морфологические средства. Наличие тех или иных персональных значений задаётся по существу глубинной структурой предложения, а именно спецификой связей структурой предложения, а именно спецификой связей между субъектом и предикатом предложения, спецификой субъектно-объектных структур, семантическими ролями актантов, реализуемых в позициях субъекта и объекта (объектов).

Главная цель данной диссертации заключается в целостном, комплексном представлении универсальной когнитивно-коммуникативной категории персональности. Во главу угла ставится предложение, и анализ направлен на то, чтобы выявить как персональные значения этой структуры в целом, так и персональные значения, присущие отдельным конституентам предложения. Ведущая роль в обозначении носителей персональных отношений, по мнению автора диссертации, принадлежит собственно личным местоимениям, которые представлены во всех языках мира.

На защиту выдвигаются следующие положения, полученные в ходе диссертационного исследования:

1. Значения категории персональности фиксируют не просто отношения между субъектом предложения и его предикатом, как это часто утверждается в лингвистической литературе, а отношения между членами триады «субъект или объект предложения — партиципант описываемой ситуации — участник коммуникативного акта».

2. Семантическое ядро категории персональности образуют значения, присущие предикату предложения и его предметным переменным — субъекту и объекту (объектам).

3. Носителями собственно персональных отношений выступают лица (люди), являющиеся референтами субъекта и/или объекта и «именуемые» личными местоимениями.

4. В характеристике предложения по персональности должны учитываться такие специфические черты субъекта и объекта (или объектов), как одушевлённость, принадлежность к классу людей, а также характер выражаемых субъектно-объектных отношений, присущие актантам семантические роли. 5. При установлении типов предложений во внимание должны приниматься как форма предикатного конституента, так и пучки значений, присущих актантам предложения.

Эти положения обладают свойством новизны. Они по существу впервые выдвигаются в лингвистической литературе, посвященной проблеме персональности.

Их теоретическое значение состоит в том, что они углубляют наше знание о природе языковых категорий вообще и о структуре когнитивно-коммуникативной категории персональности в частности.

Прикладная значимость этих положений заключается в возможности использовать их в университетских курсах общего языкознания, теоретической грамматики, интерпретации текста, в спецкурсе контен-сивной типологии.

Основные положения, полученные в итоге диссертационного исследования, были апробированы автором в ряде докладов (научно-методическая конференция в Удмуртском государственном университете, февраль 1999 г.; научно-теоретические семинары кафедры общего и классического языкознания Тверского государственного университета в 1999, 2000 и 2001 гг.), а также в 3 статьях.

В диссертации материал распределён по двум основным главам.

Заключение диссертации по теме «Теория языка», Недобух, Сергей Андреевич

2.5. Выводы по второй главе

Анализ множества личных и безличных предложений показывает, что они могут быть разбиты на различные классы прежде всего по наличию или отсутствию в них актанта, по его семантическому характеру (человек — не-человек, отдельно взятый человек или группа людей, реальный или фиктивный референт этого актанта, его определённость и индивидуальность или, напротив, неопределённость и обобщённость) и т.п.

Как показывает анализ языкового материала, по наличию прямого или имплицитного указания на референты-лица, на основе, таким образом, семантического критерия могут быть разграничены:

1) личностно отнесённые предложения а) автоонтивные с я и мы, б) антионтивные с ты и вы в) анонтивные с относящимися к людям он/она/оно),

2) предметно отнесённые предложения (анонтивные),

3) абсолютно безличные предложения.

На более или менее крупные классы членятся личностно отнесённые предложения (автоонтивные, антионтивные и анонтивные), предметно отнесённые предложения и безличные предложения.

Между собственно личными и собственно безличными предложениями имеются переходные образования типа Меня знобит, Тебе страшно. Так называемые безличные предложения разбиваются на 5 классов, из которых абсолютно безличными являются предложения лишь двух классов (типа Светает. Во дворе холодно).

Главными носителями персональных отношений являются личные местоимения. Флективные и агглютинативные языки могут использовать соответствующие формальные показатели в составе глагольных словоформ. В ряде случаев языки вырабатывают нулевые местоименные знаки (как, например, нулевое означающее в русских неопределённоличных предложениях: В окно стучат).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Персональность представляет собой коммуникативную, семанти-ко-прагматическую (когнитивно-коммуникативную) категорию, носящую универсальный характер. Её наличие объясняется следующими факторами.

Естественный язык подразумевает осуществление доступности семантических величин для человека-адресата посредством человека-адресанта в социо-культурных, прагматически релевантных ситуациях.

Значения, образующие смысловую ткань языка, представляют из себя градуированный, внутриструктурированный, и взаимосвязанный комплекс. Они манифестируются в поверхностной структуре языка различными способами, находясь в перекрёстных отношениях с другими значениями.

К категории персональности можно идти разными путями — либо от форм конкретных языков, либо от общих закономерностей познания и коммуникации.

С точки зрения когнитивной лингвистики, в теории X. Яхнова (Jachnow 1999: 1—36), семантическая система языка зависит от разнообразных неязыковых когнитивных и нейрофизиологических моментов, которые ею обрабатываются и последовательно фиксируются в языковых структурах. В свою очередь, языковые структуры в определённой степени рефлектируют на когнитивные процессы. В любом случае можно быть уверенным в том, что язык не является автономным, а только эпифеноменом познания.

Огромное количество каждодневной информации может успешно восприниматься только благодаря её распределению по соответствующим ментальным инвариантам в доступных количествах на основе распознавания идентичности и эквивалентности. Мир во всей его тотальности не доступен человеку, доступны концептуальные комплексы предпосылок для успешного восприятия объектов, для успешного познания мира.

Если концептуальные комплексы обладают устойчивой релевантностью к материальной и социокультурной деятельности человека, то является очевидным факт того, что они фиксируются в какой-либо языковой структуре - концептуальные комплексы трансформируются в семантические, становятся тем самым контролируемыми языковой областью и манифестируются в языке. Соответственно в основе семантических комплексов лежит переведённые в язык измерения опыта восприятия мира.

Семантический потенциал языка можно представить как определённое количество структурированных семантических комплексов, которые являются результатом сложного, до сих пор недостаточно изученного, познавательного процесса и которые принимают участие в дальнейших познавательных процессах. Они могут быть выражены или не выражены грамматически и использоваться в равноправных или иерархических комбинациях в процессе коммуникации.

Семантические комплексы необходимо рассматривать в их взаимодействии, они могут наслаиваться друг на друга и представляющие их языковые средства относится к двум или более комплексам (аспек-туальность / темпоральность / модальность). Семантические комплексы имеют разную функциональную ценность. Чем чаще частота их проявления в объёме текстов, тем больше их функциональная ценность в данном языке. Другим важным признаком большой функциональной ценности является универсальность комплекса. Здесь можно говорить о центральных, менее центральных и периферийных комплексах.

Пока что возможно лишь интуитивное определение центральных и периферийных комплексов, центральные комплексы можно соотнести с основными системными и функциональными свойствами. В связи с этим необходимо упомянуть грамматическую репрезентацию составляющих семантического комплекса, что требует их значительного проявления в коммуникации. Возникает коммуникативная потребность в определённых семантических комплексах без грамматикализованных составляющих, как, например, пространственность, причинность или аспектуальность в определённых языках или исторических состояниях языка.

На фоне концептуальных комплексов величины, обозначенные здесь как семантические комплексы, в лингвистических описаниях известны как семантические категории. Под "семантической категорией" понимается когнитивно замотивированный комплекс как часть семантического потенциала языка, в другой терминологии - функционально-семантические поля. Она представляет когнитивно зафиксированный и модифицированный отрезок мира в оязыченном виде. Составляющие семантической категории определяются через их функционально-семантическое родство.

Коммуникация подразумевает сообщение информации о ментально проецируемом мире, осуществляемое соответственно человеческим способностям, если информация основана на составляющих мира. Человеку недоступна тотальная информация о мире - возможна концептуальная категоризация мира, находящая то или иное отражение в языке.

Категоризация осуществляется с наивно-антропоцентричной позиции, т.е. с перспективы филогенетически обусловленного существования человека. Такие категории, как пространство, реальность / нереальность, время, вещественность и т.д., являются составляющими мира.

Если о них коммуницируют, то именно посредством этих категорий, основывающихся на фрагментах мира. Уже существование этих категорий в языке показывает их релевантность для коммуникации.

Существуют принципиальные различия между категориями, что касается уровня их релевантности коммуникации: существуют категории, с помощью которых можно коммуницировать и которые обязательны для коммуникации, так как без них рациональные высказывания не являются возможными - это универсальные категории, присущие каждому языку.

Лишь некоторые категории являются обязательными, например, персональность и модальность. Персональность принимает участие в осуществлении каждого речевого акта, с помощью которой отношение к миру - акт референции, о ней необходимо упомянуть в акте предикации. Акт референции содержит персональность, акт предикации может её содержать.

Если категория персональности является обязательной, то это не означает, что обязательной является её грамматикализация в форме морфем или личных местоимений. Для третьего лица первична её лексическая репрезентация, независимо от высказывания может быть передана информация, даны характеристика или описание. С помощью имён собственных производится идентификация независимо от высказывания - Шарлотта может означать женщину, лошадь, сорт яблока или корабль. В обоих случаях её грамматическая репрезентация проявляется в форме форических местоимений только субститутивно. Без данной упорядочивающей функции не было бы необходимости в существовании местоимений третьего лица.

Дейктические формы 1-го и 2-го лица в принципе заменимы лексемой я или именами собственными или аппелятивами адресата.

Как уже показали специальные исследования - грамматикализованные формы персональности являются универсальными явлениями. Это объясняется стремлением коммуниканта как можно более однозначно произвести акт референции из своего эгоцентрического восприятия мира. Я-сознание и акег-сознание являются также основополагающими моментами психического существования человека, которые находят дейктическое воплощение в стереотипах. Я-местоимением говорящий провозглашает себя индивидуумом, с чьей перспективы ком-муницируется о мире. С данной перспективы начинают выстраиваться референциальные величины категории персональности. Индивидуум стабилизирует постоянно своё Я-сознание с помощью использования я-местоимений, что придаёт дейктическим местоимениям социально-психическую роль.

С номинативными и дейктическими единицами персональности связано всё изобилие других семантических категорий.

Особенно важны социально-прагматические функции, выполняемые данными категориями. Социальное маркирование участников коммуникации, их социокультурное мировоззрение, а также их коммуникативные интенции вносят данные категории в дискурс и оказывают при непосредственной связи с персональностью решающий вклад в успешность или неуспешность процесса интеракции. Социокультурные правила непосредственно зафиксированы в языке, например высказывания, в которых различным образом прагматически устанавливается отношение с референтом персональности - адресатом: Gehen Sie nach Hause!, Geh nach Hause!, Du gehst nach Hause! Социопрагматический аспект персональности с одной стороны универсален, с другой стороны выражен культурно-специфически, так что в конкретных языках могут существовать разные функциональные модели. (Jachnow 1999: 1—4)

Коммуникативная функция персональности реализуется посредством номинативных или дейктических, а также грамматических величин. В отношении этой функциональной связки можно говорить о "персональной ситуации", понимаемой как "аспект передаваемой высказыванием общей ситуации, который заключает в себе отношение к лицу" (Бондарко 1991: 11).

Социальное индексирование исходит из того, что посредством я-компонента указание на говорящего несёт особую ответственность относительно правдивости и иллокутивного содержания связанного с "Я" высказывания. То что типы высказываний с я- компонентами, с не-я-компонентами не являются реализуемыми без потери ими прагматической ценности ясно показывает их особый характер. Например перфор-мативные высказывания могут быть комбинированы только с я-компонентами, ср.: Krstim te па ime Petar, Svecenik te krsti na ime Petar, Krstis ga na ime Petar.

Необходимо также обратить внимание на то, что право или обязательство использования я-компонентов в форме роли говорящего в определённых ситуациях маркировано социопрагматически.

В рамках парадигмы персональности необходимо рассматривать не только функционально обусловленную оппозицию между дейктиче-скими и недейктическими компонентами (Бенвенист 1974: 251). Необходимо упомянуть о том, что между я-компонентом и не-я-компонентом проходит ещё одна важная функциональная дифференциация, которая исходит из коммуникативного, прагматического и психического статуса я-компонента. С его помощью она получает маркирование, которое не принадлежит не-я- компонентам. Поэтому необходимо исходить из вдвойне бинарного функционального структурирования троичной парадигмы персональности:

А. Структура мировосприятия: я —ты/он

Б. Структура ссылки на мир: я/ты — он

Известно, что категорию персональности не возможно постичь полностью, ориентируясь только на грамматическую категорию глагола. Данное требование было полностью осознано за двадцать последних лет и воплотилось в следующем высказывании: "Персональность.- это группировка разноуровневых (морфологических, синтаксических, лексических, а также комбинированных лексико-грамматических) средств данного языка, служащих для выражения различных вариантов отношения к лицу" (Бондарко 1991: 7).

Категория персональности играет важнейшую роль при производстве текста. Она является одной из основных величин осуществления согласованности и коммуникативного структурирования текста. Разворачивание текста происходит из перспективы говорящего, что представлено в соответствующей дейктизации обсуждаемого.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Недобух, Сергей Андреевич, 2002 год

1. Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. — М., 1955.

2. Адмони В.Г. Основы теории грамматики. — М.; JL, 1964.

3. Адмони В. Г. Синтаксис современного немецкого языка. Система отношений и система построений. — JL, 1973.

4. Адмони В.Г. Теоретическая грамматика немецкого языка. Строй современного немецкого языка. — 4-е, дораб. изд. — М., 1986. (На нем. яз.: Der deutsche Sprachbau).

5. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. — М., 1976.

6. Арутюнова Н.Д. Подлежащее // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998а. — С. 379—380.

7. Арутюнова Н.Д. Референция // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 19986. — С. 411—412.

8. Арутюнова Н.Д. Речевой акт // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998в. — С. 412.

9. Арутюнова Н.Д. Субъект // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998г. — С. 497—480.

10. Арутюнова Н.Д. Безличность и неопределённость // Язык и мир человека. — Изд. 2-е, исправл. — М., 1999. — С. 793—870.

11. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н., Русское предложение. Бытийный тип. — М. 1983.

12. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. — М., 1955.

13. Барулин В.В. Категория числа в местоимениях // Исследования в области грамматики и типологии языков. — М., 1980. — С. 145-— 163.

14. Баскаков Н.А. Тюркские языки: Общие сведения и типологическая характеристика // Языки народов СССР. Т. II. — М., 1966. — С. 7—42.

15. Белинский В.Г. Основания русской грамматики для персонального обучения. — СПб., 1837.

16. Белошапкова В.А. Современный русский язык. — М., 1977.

17. Бенвенист Э. Категории мысли и категории языка // Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974а. — С. 104—114.

18. Бенвенист Э. Структура отношений лица в глаголе // Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 19746. — С. 259—269.

19. Бенвенист Э. Природа местоимений // Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974в. — С. 285—291.

20. Бенвенист Э. О Субъективности в языке // Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974г. — С. 292—300.

21. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. — Л., 1977.

22. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. — Л., 1971.

23. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. — Л., 1976.

24. Бондарко А.В. Функциональный анализ грамматических категорий и единиц. — Л., 1976.

25. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. — Л., 1978.

26. Бондарко А.В. О структуре грамматических категорий // Вопросы языкознания. 1981. № 6. — С. 17—28.

27. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. —Л., 1983.

28. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. — Д., 1984.

29. Бондарко А.В. Семантика лица // Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. — СПб., 1991. — С. 5—40.

30. Бондарко А.В. Функционально-семантическое поле // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998. — С. 566—567.

31. Бондарко А.В. Буланин Л.Л. Русский глагол. — JI., 1967.

32. Букаренко С.Г. К вопросу о синтаксическом лице // Лингвистический сборник. Вып. 3,— М., 1975. — С. 186—198.

33. Булыгина Т.В. Грамматические оппозиции // Исследования по общей теории грамматики. —М., 1968. — С. 175—231.

34. Булыгина Т.В. Проблемы теории морфологических моделей. — М., 1977.

35. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Категория языковая // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998а. — С. 215—216.

36. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Понятийные категории в языкознании // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 19986.1. С. 385—386.

37. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Референт // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998в. — С. 411.

38. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Скрытые категории (криптотипы) // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998г.1. С. 457—458.

39. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Референциальные, коммуникативные и прагматические аспекты неопределённоличности и обобщённо-личности // Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. — СПб., 1991. — С. 41—72.

40. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Языковая концептуализация мира. — М„ 1997.

41. Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современном русском языке. — М. 1968.

42. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. — М. 1863.

43. Бюлер К. Теория языка: Репрезентативная функция языка. — М., 1993.

44. Бахтин Н.Б. Персональность в эскимосском языке // Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. — СПб., 1991. — С. 109—124.

45. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. — М., 1947.

46. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. — Изд. 2-е. — М., 1972.

47. Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения (На материале русского языка) // Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. — М., 1975. — С. 254—294.

48. Володин А.П. Лицо // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. — М., 1998. — С. 271—272.

49. Володин А.П., Храковский B.C. Типология морфологических категорий глагола (на материале агглютинативных языков) // Типология грамматических категорий. — М., 1975. — С. 170—196.

50. Вольф Е.М. Грамматика и семантика местоимений. — М., 1974.

51. Востоков А.Х. Русская грамматика. — М., 1831.

52. Востоков В.В. О трёх аспектах категории синтаксического лица // Лингвистический сборник. № 9. —М., 1977а. — С. 131-—139.

53. Востоков В.В. Соотношение модальности и лица в простом предложении современного русского языка. Автореф. дисс. . канд. фи-лол. наук. —М., 19776.

54. Востоков В.В. "Синтаксическое лицо" в сопоставлении с понятиями "субъект" и "деятель" // Лингвистический сборник. № 12. — М., 1978. — С. 32—37.

55. Гак В. Г. Неопределённо личность в плане содержания и в плане выражения // Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. — СПб., 1991. — С. 72—86.

56. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. — М., 2000.

57. Галкина-Федорук Е.М. Безличные предложения в современном русском языке. — М., 1958.

58. Галкина-Федорук Е.М. Современный русский язык. Часть II. Морфология. Синтаксис. — М., 1964.

59. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. Ч. I. Фонетика и морфология. — М., 1958.

60. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. Ч. II: Синтаксис. — М., 1958.

61. ГРЯ — Грамматика русского языка. — Т. 1. Фонетика и морфология. — М., 1953.

62. ГСРЛЯ — Грамматика современного русского литературного языка. — М., 1970.

63. Греч Н.И. Практическая русская грамматика. — СПб., 1827.

64. Гулыга Е.В., Натанзон М.Д. Грамматика немецкого языка. — М., 1957.

65. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. — М., 1969.

66. Гухман М.М. Грамматическая категория и структура парадигм // Исследования по общей теории грамматики. — М., 1968. — С. 117—174.

67. Давыдов И.И. Опыт общесравнительной грамматики русского языка. — СПб., 1854.

68. Димарская-Бабалян И.Н. Категория лица глагола в современном русском языке. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. —М., 1953.

69. Димарская-Бабалян И.Н. Наблюдения над употреблением личных форм глагола // Русский язык в школе. 1959. № 2. — С. 14—29.

70. Есперсен О. Философия грамматики. — М., 1958.

71. Жирмунский В.М. Об аналитических конструкциях // Аналитические конструкции в языках различных типов. — М.; Л., 1965. — 5— 57.

72. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. — М., 1976.

73. Зиндер Л.Р., Строева Т.В. Современный немецкий язык. — 3-е пе-рераб. изд. —М., 1957.

74. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. — М., 1973.

75. Золотова Г.А. Категория лица в синтаксическом аспекте // Исследования по славянской филологии. — М., 1974. — С. 109—116.

76. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М„ 1982.

77. Иванова В.И. Содержательные аспекты предложения-высказывания. — Тверь, 1997.

78. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. — М., 1981.

79. Исаченко А.В. Бинарность, привативные оппозиции и грамматические значения // Вопросы языкознания. 1963. № 2. — С. 39—56.

80. Исаченко А.В. О синтаксической природе местоимений // Проблемы современной филологии. — М., 1965. — С. 159—166.

81. Кедайтене Е.И. Категория одушевлённости в русском языке. — М., 1982.

82. Крушельницкая К.Г. Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков. — М., 1961.

83. Касевич В.Б. Элементы общей лингвистики. — М., 1977.

84. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. — М., 1988.

85. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. — JL, 1972.

86. Королькова А.В. Общие и частные значения категории лица глагола // Функциональный анализ грамматических категорий и единиц. — Л., 1976. — С. 80—89.

87. Кржижкова X. Привативные оппозиции и некоторые проблемы анализа многочисленных категорий (на материале категории лица в русском языке) // Travaux linguistiques de Prague. № 1. — Prague., 1966. — С. 203—213.

88. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. — М., 1978.

89. Ломоносов М.В. Российская грамматика. — СПб., 1757.

90. Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории. — М., 1972.

91. Лопатин В.В. Грамматическая категория // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998а. — С. 115—116.

92. Лопатин В.В. Грамматическая форма // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 19986. — С. 116.

93. Майтинская К.Е., Местоимения в языках разных систем. — М., 1969.

94. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. — Изд. 3-е, испр. — М., 1997.

95. Матвеева-Исаева JI.B. Грамматические категории // Уч. зап. каф. рус. яз. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Вып. 104. — Л., 1955. — С. 12— 27.

96. Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксиса. На материале немецкого языка. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — М., 1981.

97. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. — Л., 1978.

98. Мещанинов И.И. Понятийные категории в языке // История советского языкознания. Некоторые аспекты общей теории языка. — М., 1981. — С. 56—61.

99. Мещанинов И.И. Глагол. — Л., 1982.

100. Москальская О.И. Грамматика немецкого языка. Морфология. — М., 1956.

101. Некрасов Н. О значении форм русского глагола. — СПб., 1865.

102. Никитевич В.М. Грамматические категории в современном русском языке. — М., 1963.

103. Норман Б.Ю., К проблематике глагольного лица в славянских языках // Вестник БГУ. Сер. IV. Вып. 2. — Минск, 1973. — С. 36—42.

104. Овсяннико-Куликовский Д.Н. Грамматика русского языка. — М., 1907.

105. Овсяннико-Куликовский Д.Н. Синтаксис русского языка. — М., 1912.

106. Осипова Е.Н. К вопросу о специфике категории синтаксического лица (На материале односоставных глагольно-личных предложений) // Уч. зап. ЛГПИ. № 423. — Л., 1969. — С. 63—70.

107. Осипова Е.Н. Об особенностях функционирования односоставныхпредложений с глаголом 2-го лица ед. числа в обобщённом значеtнии // Функционирование синтаксических категорий в тексте. — Л., 1981. — С. 63—70.

108. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесённость с действительностью. —М., 1985.

109. Падучева Е.В. Пресуппозиция // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 396.

110. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. — Изд. 7-е. — М., 1956.

111. Плоткин В.Я. Грамматические системы в английском языке. — Кишинёв, 1975.

112. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 3. — М., 1968.

113. Русские местоимения: семантика и прагматика. — Владимир, 1989.

114. Распопов И.П. Очерки по теории синтаксиса. — Воронеж, 1973.

115. Распопов И.П. Спорные вопросы синтаксиса. — Ростов-н/Д., 1981.

116. РГ 1980 Т. I — Русская грамматика. Т. I: Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. — М., 1980.

117. РГ 1980 Т. II — Русская грамматика. Т. II. Синтаксис / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. — М„ 1980.

118. Реформатский А.А. Введение в языковедение. — Изд. 4-е, испр. и доп. — М., 1967.

119. Седельников Е.А. О грамматических категориях простого предложения в современном русском языке // Исследования по современному русскому языку. — М., 1970. — С. 212—226.

120. Серебренников Б.А. К вопросу о морфологизме // Аналитические конструкции в языках различных типов. — М.; Л., 1965. — С. 100— 104.

121. Слюсарева Н.А. Проблемы функциональной морфологии современного английского языка. — М., 1986.

122. Спиркин А.Г. Ярошевский М.Г. Категории // Философский энциклопедический словарь. — М., 1983. — С. 251.

123. Стеблин-Каменский М.И. Грамматика норвежского языка. — М.; Л., 1957.

124. Стеблин-Каменский М.И. Спорное в языкознании. — Л., 1974.

125. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. Се-миологическая грамматика. — М., 1981.

126. Степанов Ю.С. Личности — безличности категория // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. — М., 1998. — С. 272— 273.

127. Степанова М.Д., Хельбиг Г. Части речи и проблема валентности в современном немецком языке. — М., 1978.

128. Сусов И.П. Семантическая структура предложения. На материале простого предложения в современном немецком языке. — Тула., 1973.

129. Сусов И.П. Прагматическая структура высказывания // Языковое общение и его единицы. — Калинин, 1986. — С. 7—11.

130. Сусов И.П. История языкознания. — Тверь, 1999.

131. Сусов И.П. Формальный vs. функциональный подходы к языку // Лингвистический вестник. Вып. 2. — Ижевск, 2000. — С. 3—19.

132. Теоретическая грамматика английского языка // Отв. ред. В.В. Бурлакова. — Л., 1983.

133. Теория функциональной грамматики. Персональность. Залого-вость / Отв. ред. А.В. Бондарко. — СПб., 1991.

134. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. — М., 1988.

135. Хованская Л.В. Грамматико-стилистическая характеристика предложений с подлежащим man в современном немецком языке. Авто-реф. дисс. . канд. филол. наук. — М., 1977.

136. Хованская Л.В. Стилистические возможности предложений с подлежащим man // Иностранные языки в высшей школе. — М., 1976. — С. 72—91.

137. Хорева Р.Н. Модальные предложения с подлежащим man, on, one // Структура предложения и классы слов в романо-германских языках. — Калинин, 1974. — С. 42—49.

138. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. — Изд. 2-е. — Л., 1941.

139. Шведова Н.Ю. Входит ли лицо в круг синтаксических категорий, формирующих предикативность // Русский язык за рубежом. — М., 1971, —С. 48—56.

140. Шведова Н.Ю. Предложение // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М., 1998. — С. 395—396.

141. Храковский B.C. Пассивные конструкции // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. — СПб., 1991. — С. 141—180.

142. Чейф У.Л. Значение и структура языка. — М., 1975.

143. Шведова Н.Ю. Типология односоставных предложений на основе характера их парадигм // Проблемы современной филологии. — М., 1965. — С. 282—287.

144. Шведова Н.Ю. Парадигматика простого предложения в современном русском языке (опыт типологии) // Русский язык. Грамматические исследования — М., 1977 — С. 3—77.

145. Шелякин М.А. О семантике неопределённо-личных предложений

146. Теория функциональноё грамматики. Персональность. Залого-вость. — М., 1991. — С. 62—72.

147. Щерба JI.B. К личным окончаниям в латинском и других италийских диалектах // Щерба JI.B. Языковая система и речевая деятельность. —Л., 1974. — С. 103—109.

148. Юдин А.А. Неопределённо-личные и обобщённо-личные предложения в современном русском языке. // Уч. зап. МГПИ им. В.И. Ленина. Вып. 75. — М., 1954. — С. 85—122.

149. Юдин А.А. Грамматическое содержание категории лица глагола в современном русском языке // Вопросы теории русского языка. — Рязань, 1968а. — С. 56—123.

150. Юдин А.А. Формы выражения категории лица глагола в современном русском языке // Вопросы теории русского языка. — Рязань, 19686. — С. 124—215.

151. Юдин А.А. Лицо в глаголе как грамматическая категория // Учёные записки Московского областного педагогического института. Вып. 278. — 1970. — С. 220—227.

152. Юдин А.А. Категория лица глагола в современном русском языке. — Рязань, 1976.

153. Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. — М., 1972. — С. 95—113.

154. Erhart A. Studien zur indoeuropaischen Morphologie. — Brno, 1970.

155. Heger К. Personale Deixis und grammatische Person // Zeitschrift fur romanische Philologie. Band 81, Heft 1/2. — Tubingen 1965. — S. 76—97.

156. Isacenko A.V. Die russische Sprache der Gegenwart. Formenlehre. — Mtinchen., 1975.

157. Jachnow H. Die Personality als sprachliche Universalie — Funk-tionen und Formen // Personality und Person. — Wiesbaden, 1999. — S. 1—36.

158. Mtiller D. Zu den Grundlagen einer konfrontativen Beschreibung der grammatischen Kategorie Person im Deutschen und Polnischen // Lin-guistische Arbeitsberichte. № 20. — Leipzig, 1978,— S. 81—94.

159. Mtiller D. Sprachvergleich — Ebenenmodell — Struktur der Bedeu-tung // Linguistische Studien. Reihe A. Arbeitsberichte. Band 94, Heft 2. — Berlin, 1982.— S. 161—169.

160. Mtiller D. Zur Struktur der Kategorie Person im Polnischen und Deutschen // Helbig G., Jager G. Studien zum deutsch-polnischen Sprachvergleich. — Leipzig, 1983 (a). — S. 9-30.

161. Mtiller D. Zur Beschreibung kategorialer Bedeutungen aus translation-slinguistischer Sicht // Zeitschrift ftir Slavistik. Band 28, Heft 1. — Berlin 1983 (6).—S. 35—43.

162. Richter J. Zur funktional-semantischen Kategorie der Personality im Russischen und zu ihrer Rolle ftir die Beschreibung der unpersonlichen Satze // Beitrage zur funktional-kommunikativen Beschreibung von Fremdsprachen. — Potsdam., 1983. — S. 109—122.

163. Schmidt W. Grundfragen der deutschen Grammatik. Eine Einftihrung in die funktionale Sprachlehre. — 6. Aufl. — Berlin, 1983.

164. Wehmeier H.-R. Sprachliche Mittel der funktional-semantischen Kategorie Personality in der Russischen Sprache der Gegenwart. Diss. — Halle, 1978.

165. Wehmeier H.-R. Zu einigen Fragen der funktional-semantischen Kate-gorie der Personality in der russischen Sprache der Gegenwart. — Halle, 1981.