Категория образности в лингвокогнитивном пространстве художественного текста французского, русского, английского и итальянского языков в аспекте перевода. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, доктор наук Лиходкина Ирина Александровна

• Лиходкина Ирина Александровна
• доктор наук
• 2020

Оглавление диссертации доктор наук Лиходкина Ирина Александровна

Введение

Глава 1. Образность как основная категория художественной литературы и средство создания художественного образа

1.1. Категория образности, ассоциированная с понятием образа

1.1.1. Образность и её виды

1.1.2. Лингвофилософское понятие художественного образа

1.1.3. Кодирование образности автором и её декодирование читателем / переводчиком как лингвокогнитивный процесс: соотношение понятий «образность» и «образ» в художественной литературе

1.1.4. Типология художественных образов по принципу ассоциирования: зрительные, слуховые, обонятельные, вкусовые, осязательные, кинестетические, органические

1.1.5. Типология художественных образов по предмету изображения: образы-персонажи, образы-пейзажи, образы-предметы, образы-эмоции, образы-понятия

1.2. Категория образности в когнитивном аспекте

1.2.1. Тропы как основное средство выражения образности в художественной литературе

1.2.2. Метафора / когнитивная метафора как ключевой ресурс образности

1.3. Источники образности во французском, русском, английском и итальянском языках

1.3.1. Античная культура

1.3.2. Библия как источник образности языков христианских народов

1.3.3. Народная основа образности

Выводы по главе

Глава 2. Основные направления в развитии современного переводоведения

2.1. Формирование и эволюция теории перевода как самостоятельной дисциплины

2.1.1. Лингвистическая теория перевода

2.1.2. Культурологический подход в теории перевода

2.1.3. Функциональный подход к переводу

2.1.4. Прагматический аспект перевода

2.2. Когнитивный подход к переводу и его характеристика

2.2.1. Интерпретативная теория Д. Селескович как этап изучения перевода в когнитивном аспекте

2.2.2. Модель понимания и производства текста Т.А. ван Дейка и У. Кинча

2.2.3. Психолингвистическая, когнитивно-психологическая и когнитивно-прагматическая модели перевода (Р. Белла, Д. Кирали, В. Вилсса, Д. Жиля)

2.3. Применение когнитивных методов в переводе

2.3.1. Когнитивные процессно-ориентированные методы в переводе

2.3.2. Когнитивный метод в передаче образности при художественном переводе (эксперимент)

2.3.3. Значение международного сотрудничества для оптимизации использования методологических ресурсов

2.4. Системы машинного перевода для обработки художественной литературы

2.4.1. Машинный перевод и постредактирование

2.4.2. Автоматический перевод художественного текста

Выводы по главе

Глава 3. Проблема передачи образности в художественном переводе (диахронический и синхронический аспект)

3.1. Художественный перевод: понятие и основные характеристики

3.1.1. Образность как основное средство художественного перевода и

его отличие от специального перевода

3.1.2. Влияние жанра художественного произведения на его перевод

3.2. Национальные особенности развития европейского художественного перевода: передача образности в переводе

3.2.1. Передача образности в художественном переводе в России: история вопроса

3.2.2. Тенденции способов передачи образности во французском художественном переводе

3.2.3. Развитие художественного перевода в Великобритании: способы передачи образности

3.2.4. Эволюция средств передачи образности в итальянском художественном переводе

3.3. Оценка адекватности передачи образности при художественном

переводе: метод образной идентификации

Выводы по главе

Глава 4. Передача образности при французско-русском переводе современной художественной прозы разных жанров: сравнительно-сопоставительный анализ

4.1. Сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности романов

М. Леви при переводе с оригинала на русский язык

4.1.1. Сентиментальный роман М. Леви "Et si c'était vrai..."

4.1.2. Военный роман М. Леви "Les enfants de la liberté"

4.2. Художественная автобиография А. Нотомб "Ni d'Ève ni d'Adam": сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при французско-русском переводе

4.3. Сентиментально-фантастический роман Г. Мюссо "Seras-tu là": сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при переводе с французского языка на русский

4.4. Детективный роман П. Леметра "Alex": сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при французско-русском

переводе

Выводы по главе

Глава 5. Передача образности при французско-английском переводе современной художественной прозы разных жанров: сравнительно-сопоставительный анализ

5.1. Сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности романов

М. Леви при переводе с языка оригинала на английский

5.1.1. Сентиментальный роман М. Леви "Et si c'était vrai..."

5.1.2. Военный роман М. Леви "Les enfants de la liberté"

5.2. Художественная автобиография А. Нотомб "Ni d'Ève ni d'Adam": сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при переводе с французского языка на английский

5.3. Сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при французско-английском переводе сентиментально-фантастического романа

Г. Мюссо "Seras-tu là"

5.4. Детективный роман П. Леметра "Alex": сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при переводе с французского языка на

английский

Выводы по главе

Глава 6. Передача образности при французско-итальянском переводе современной художественной прозы разных жанров: сравнительно-

сопоставительный анализ

6.1. Сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности романов

М. Леви при переводе с оригинала на итальянский язык

6.1.1. Сентиментальный роман М. Леви "Et si c'était vrai."

6.1.2. Военный роман М. Леви "Les enfants de la liberté"

6.2. Художественная автобиография А. Нотомб "Ni d'Ève ni d'Adam": сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при французско-итальянском переводе

6.3. Сентиментально-фантастический роман Г. Мюссо "Seras-tu là": сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при переводе с французского языка на итальянский

6.4. Сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при французско-итальянском переводе детективного романа П. Леметра

"Alex"

Выводы по главе

Глава 7. Обобщённые результаты сравнительно-сопоставительного анализа, выполненного в главах 4, 5 и 6; лексико-грамматические особенности, затрудняющие передачу образности французского оригинала при переводе

на русский, английский и итальянский языки

7.1. Общие выводы по главам 4, 5 и 6, подведение итогов проведённых исследований

7.2. Грамматические особенности языков, затрудняющие передачу образности и смысла французского оригинала при его переводе на русский, английский и итальянский языки

7.2.1. Особенности передачи французского местоимения "vous" (вы)

7.2.2. Сравнение грамматических категорий рода имён существительных

7.2.3. Категория детерминации и сравнение её выражения в рассматриваемых языках

7.2.4. Сравнение категорий наклонения и времени во французском, русском, английском и итальянском языках

7.2.4.1. Изъявительное наклонение

7.2.4.2. Условное наклонение

7.2.4.3. Сослагательное наклонение

7.2.5. Особенности пунктуации в языках, приводящие к деформации

образности и смысла

7.3. Лексические аспекты отражения образности при переводе

7.3.1. Проблема перевода названий современных французских художественных произведений на русский, английский и итальянский языки

7.3.2. Особенности передачи французских имён собственных

7.3.3. Междометия и звукоподражания как яркая черта образности и

особенности их передачи

Выводы по главе

Заключение

Список литературы

Приложения

Приложение А

Приложение Б

Приложение В

Приложение Г

Приложение Д

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Категория образности в лингвокогнитивном пространстве художественного текста французского, русского, английского и итальянского языков в аспекте перевода.»

Введение

Настоящая диссертационная работа посвящена проблеме исследования категории образности в лингвокогнитивном пространстве художественного текста и её передачи при переводе современных французских литературно-художественных прозаических произведений на русский, английский и итальянский языки. Категория образности находит наиболее полное выражение в художественной литературе, являясь её основной характерной чертой, отличающей её от других видов текстов. Поскольку основная функция художественных произведений - оказание эмоционально-эстетического воздействия на читателя, то использование образных языковых средств и приёмов наиболее эффективно способствует выполнению данной задачи.

В исследовании образность рассматривается как категория, охватывающая совокупность языковых единиц и средств, ориентированных на создание определённых ментальных образов в воображении реципиента, вовлечённого в процесс чтения художественного текста. Функция категории образности в художественной литературе заключается в создании с помощью лингвистических средств яркого представления содержания текста, оказывающего наиболее чувственное и эмоционально-эстетическое воздействие на читателя в процессе восприятия и понимания художественного произведения. Образность стимулирует читательское воображение к воплощению в своём сознании образов персонажей, сцен и скрытых смыслов, закодированных автором в тексте литературного произведения. Употребление образного языка для изображения объектов, субъектов, действий и идей направлено на формирование в ментальном поле реципиента ощущений, обычно возникающих при соприкосновении с реальным миром.

Актуальность исследования определяется необходимостью более глубокого и всестороннего исследования проблемы передачи образности при

переводе литературно-художественных прозаических произведений, а также средств достижения адекватности перевода. Учитывая многоаспектность и междисциплинарность такой категории, как образность и целесообразность её изучения в сфере различных дисциплин (литературоведения, стилистики, лексикологии, когнитивистики), она по-прежнему вызывает многочисленные научные дискуссии и требует определённых уточнений и пояснений.

Проблема исследования категории образности, несмотря на наличие как в России, так и за рубежом научных работ по стилистике, лингвистике и переводоведению, до сих пор остаётся недостаточно изученной. Понятию «образность», довольно хорошо освещённому в отечественных трудах по литературоведению и рассматриваемому как в широком, так и в узком трактовании, уделено мало внимания в западной филологии, поэтому определение и статус самого термина в сопоставляемых языках требуют дополнительного изучения. Помимо этого, развитие когнитивных наук в мире в последние десятилетия привело к пересмотру категории «образность», в результате, «образ» стал одним из ключевых понятий когнитивной лингвистики. Слово апеллирует к образно-чувственному восприятию человека, и оно же является базовой единицей образа. Данные понятия также рассматриваются когнитивной стилистикой, когнитивной лингвистикой, психолингвистикой, теорией познания, когнитивной психологией, нейрофизиологией и теорией искусственного интеллекта - научными дисциплинами, объединёнными общим объектом - мышление человека. Этот аспект также требует дополнительного освещения.

Произошедший в 1990-х гг. «когнитивный сдвиг» в теории перевода, сегодня достиг пика своего развития. Наглядным свидетельством тому служат многочисленные публикации, раскрывающие новое понимание особенностей процесса перевода. Этот факт позволяет говорить о зарождении новой дисциплины - когнитивного переводоведения, которое способствует междисциплинарному исследованию разума и мыслительной деятельности в

процессе перевода с опорой на другие дисциплины: антропологию, искусственный интеллект, лингвистику, философию и психологию, а также продвигает процессно-ориентированные исследования в теории перевода.

В диссертации под образностью понимается основная характеристика художественных текстов, отличающая их от других видов текстов, служащая для выполнения эстетической функции, воплощения авторского замысла и создания художественных образов. Для этой цели в первую очередь используются различные лексические и стилистические средства: оригинальная авторская лексика, фигуры и тропы, фразеологические выражения и индивидуальные авторские приёмы для придания художественному произведению большей яркости, выразительности, живости, красочности и атмосферности. Данные лексические пласты необычайно сложны для перевода и проблема их передачи на другие языки не теряет своей актуальности в современном научном пространстве. Не менее актуален вопрос отличительных особенностей и критериев художественного перевода.

Степень разработанности темы. Образности того или иного языка посвящено немало научных работ. Однако все они уделяют внимание лишь отдельным лингвостилистическим аспектам этого понятия, не раскрывая когнитивную и междисциплинарную сущность данного феномена. Образные средства языка описываются в определённом разделе стилистики. Значительное место им отводят В.В. Виноградов [Виноградов, 1963], И.Б Голуб [Голуб, 2010], В.П. Москвин [Москвин, 2007], М.Н. Кожина, Л.Р. Дускаева, В.А. Салимовский [Кожина, Дускаева, Салимовский, 2016] в трудах по стилистике русского языка; К.А. Долинин [Долинин, 1987], Л.А. Гаврилов [Гаврилов, 2004], Ю.С. Степанов [Степанов, 2003], З.И. Хованская, Л.Л. Дмитриева [Хованская, Дмитриева, 2004], Ш. Балли [Балли, 2001], П. Гиро [Отгадё, 1967], Ж. Молинье [МоНтё, 2011] - в стилистике французского языка; И.В. Арнольд [Арнольд, 2002], И.Р. Гальперин [Гальперин, 2014], В.В. Гуревич [Гуревич, 2017], Т.А. Знаменская [Знаменская, 2002], Ю.М. Скребнев [Скребнев, 2003] - в стилистике английского языка; Л.

Галди [Galdi, 1971], Б. Мортара Гаравелли [Mortara Garavelli, 2010], Дж. Лавецци [Lavezzi, 2015] - в стилистике и риторике итальянского языка. Нередко исследования направлены на язык конкретного писателя или поэта и на изобразительные и выразительные средства, употреблённые в его произведениях (см., например, Мезенин, 2002). В последние десятилетия всё чаще поднимается вопрос функционирования и важности для языка того или иного тропа или фигуры речи. На первый план выходит метафора как наиболее частотный троп, представленный во всех функциональных стилях, во всех типах текста и в повседневной речи, в то время как другие образные средства остаются малоизученными. В этой связи следует упомянуть труды отечественных и зарубежных лингвистов таких, как Н.Д. Арутюнова [Арутюнова, 1990], Л.А. Балашова [Балашова, 2014], В.П. Москвин [Москвин, 2012], французские - J. Gardes Tamine [Gardes Tamine, 2011], M. Bonhomme [Bonhomme, 2006], английские - D. Donoghue [Donoghue, 2014], Z. Kovecses [Kovecses, 2015], итальянские - C.A. Augieri [Augieri, 1994], S. Piccioni [Piccioni, 2008] и др., освещающих те или иные проблемы теории метафоры.

Образность и художественный образ широко представлены в трудах по литературоведению: В.В. Виноградов [Виноградов, 1980], Г.О. Винокур [Винокур, 1991], Л.М. Крупчанов [Крупчанов, 2005], Ю.И. Левин [Левин, 1998], В.П. Мещеряков [Мещеряков, 2003], А.И. Николаев [Николаев, 2011], Б.В. Томашевский [Томашевский, 1999], О.И. Федотов [Федотов, 2003]; В.Е. Хализев [Хализев, 2004], Л.В. Чернец [Чернец, 2004] и др. Однако в когнитивной лингвистике категории образности уделено недостаточное внимание.

Объектом исследования служит категория образности, представленная в лингвокогнитивном пространстве художественного текста.

Предмет исследования - лингвокогнитивные особенности передачи образности в процессе перевода французской художественной прозы на русский, английский и итальянский языки.

Фактическим материалом исследования выступают пять современных французских прозаических романов разных жанров: сентиментальный - М. Леви "Et si c'était vrai..." (2000) и военный - "Les enfants de la liberté" (2007), художественная автобиография А. Нотомб "Ni d'Ève ni d'Adam" (2007), сентиментально-фантастический роман Г. Мюссо "Seras-tu là" (2006), детектив-триллер П. Леметра "Alex" (2011) и их переводы на русский, английский и итальянский языки.

В ходе отбора произведений для исследования основное внимание было уделено следующим факторам:

• наличию переводов на сравниваемых языках;

• насыщенности текста элементами художественной образности;

• известности авторов, многие произведения которых отмечены значимыми наградами, национальными и международными премиями в области литературы и искусства (Нобелевская премия, Гонкуровская премия, премия «Сезар», Большая премия Французской академии за роман, Премия Флоры, Большая премия Жана Жионо, Орден Искусств и литературы, "C.W.A. International Dagger" и др.), переводятся и издаются многочисленными тиражами по всему миру и экранизируются;

• принадлежности произведений к разным литературным жанрам -сентиментальный роман, военный роман, художественная автобиография или «автовымысел» (autofiction), сентиментально-фантастический роман и детектив-триллер, позволяющим выявить их влияние на образность и её передачу при переводе современной французской художественной прозы.

Кроме того, в качестве иллюстративных примеров при разработке теоретических положений были использованы ряд других французских романов XXI в. М. Леви, А. Нотомб, а также романы таких писателей, как М. Бюсси, Ф. Варгас, Д. Виган, Ж.-К. Гранже, А. Мартен-Люган, М. Уэльбек.

Цель диссертации заключается в выявлении лингвокогнитивных особенностей категории образности, в разработке метода её адекватной передачи

при межъязыковом переводе литературно-художественного текста и в апробации данного метода посредством сравнительно-сопоставительного анализа фактического материала исследования.

Для достижения намеченной цели были сформулированы следующие задачи:

1) раскрыть сущность и уточнить определение образности, учитывая её междисциплинарность и когнитивный аспект, привести классификацию видов данной категории;

2) определить понятие «художественный образ» и построить его типологии;

3) выявить взаимосвязь образности, образа и мышления в лингвокогнитивном пространстве;

4) изучить источники образности во французском, русском, английском и итальянском языках;

5) проследить смену концепций в переводоведении от лингвистической теории до современного когнитивного подхода и наметить пути дальнейшего развития данной дисциплины;

6) оценить современное состояние машинного перевода художественных текстов и возможность прогресса в этом направлении;

7) сопоставить эволюцию художественного перевода во Франции, России, Великобритании, Италии в диахроническом и синхроническом аспектах, выявить тенденции передачи образности в разные исторические периоды;

8) рассмотреть особенности художественного перевода и сформулировать критерии оценки и метод адекватной передачи образности;

9) апробировать разработанный метод, осуществив сравнительно-сопоставительный анализ образности французских художественных произведений XXI в. в оригинале и их переводах на русский, английский и итальянский языки;

10) ввести и оценить коэффициент адекватности передачи образности при французско-русском, французско-английском и французско-итальянском художественных переводах;

11) выявить лексико-грамматические особенности контактирующих языков, затрудняющие передачу образности.

За основу рабочей гипотезы принято предположение о том, что категория образности передаваема в процессе перевода, при соблюдении переводчиком ряда условий: понимание, осмысление художественного текста оригинала с закодированным в нём авторским образом; воссоздание ментального образа, заложенного в тексте ИЯ, в когнитивном пространстве переводчика и выбор вариантов перевода для адекватной передачи образности текста ИЯ на ПЯ; окончательное редактирование текста ПЯ, добиваясь полной идентичности образов в текстах ИЯ и ПЯ, адекватной передачи образности при переводе, а также адекватности перевода в целом.

Кроме того, в работе предстоит подтвердить или опровергнуть следующие гипотезы: выбор способа перевода (дословного или вольного) влияет на адекватность передачи образности; жанр художественного произведения также оказывает определённое воздействие на его образность.

Теоретико-методологическую основу исследования составили работы отечественных и зарубежных лингвистов в следующих областях:

- стилистика и риторика: Аристотель [Аристотель, 2011], И.В. Арнольд [Арнольд, 2002], Ш. Балли [Балли, 2001], В.В. Виноградов [Виноградов, 1963], К.А. Долинин [Долинин, 1987], Л.А. Гаврилов [Гаврилов, 2004], Л. Галди [ОаМ1, 1971], И.Р. Гальперин [Гальперин, 2014], П. Гиро [Ошгаиё, 1967], И.Б Голуб [Голуб, 2010], В.В. Гуревич [Гуревич, 2017], А.Е. Гусева, Ю.Г. Кузнецова [Гусева, Кузнецова, 2017], Т.А. Знаменская [Знаменская, 2002], М.Н. Кожина, Л.Р. Дускаева, В.А. Салимовский [Кожина, Дускаева, Салимовский, 2016], Дж. Лавецци [Ьауе221, 2015], И.А. Лиходкина [Лиходкина, 2019], Ж. Молинье [МоНшё, 2011], Б. Мортара Гаравелли [МоГжа ОагауеШ, 2010], В.П. Москвин

[Москвин, 2007], В.В. Ощепкова [Ощепкова, 1989], Ю.М. Скребнев [Скребнев,

2003], Ю.С. Степанов [Степанов, 2003], З.И. Хованская, Л.Л. Дмитриева [Хованская, Дмитриева, 2004], М.Т. Цицерон [Цицерон, 2000] и др.;

- литературоведение: А.А. Боронин [Боронин, 2013], В.В. Виноградов [Виноградов, 1980], Г.О. Винокур [Винокур, 1991], К.А. Долинин [Долинин, 2010], Л.М. Крупчанов [Крупчанов, 2005], Ю.И. Левин [Левин, 1998], М.Н. Левченко [Левченко, 2003, 2018], В.П. Мещеряков [Мещеряков, 2003], Н.Н. Михайлов [Михайлов, 2006], А.И. Николаев [Николаев, 2011], Л.К. Свиридова [Свиридова, 2004], Б.В. Томашевский [Томашевский, 1999], Е. Фарино [Фарино,

2004], О.И. Федотов [Федотов, 2003], Н.С. Ференц [Ференц, 2011], В.Е. Хализев [Хализев, 2004], Л.В. Чернец [Чернец, 2004] и др.

- когнитивная лингвистика: Н.Ф. Алефиренко [Алефиренко, 2016], А.П. Бабушкин [Бабушкин, 1997], Н.Н. Болдырев [Болдырев, 2014, 2016], А. Вежбицкая [Вежбицкая, 1996], И.Н. Горелов [Горелов, 2014], А.Е. Гусева [Гусева, 2008], В.З. Демьянков [Демьянков, 1994, 2001, 2017], Н.И. Жинкин [Жинкин, 1998], А.А. Залевская [Залевская, 2007], В.И. Карасик [Карасик, 2002], А.А. Кибрик [Кибрик, 2003], Н.А. Красавский [Красавский, 2001], Е.С. Кубрякова [Кубрякова, 2004, 2008, 2012], Е.Л. Кузьменко [Кузьменко, 2010], В.А. Маслова [Маслова, 2007], В.В. Ощепкова [Ощепкова, 2015], З.Д. Попова, И.А. Стернин [Попова, Стернин, 2010], А.А. Потебня [Потебня, 1999], Э.А. Сорокина [Сорокина, 2007], Ю.С. Степанов [Степанов, 2004, 2007], И.А. Стернин, М.Я. Розенфельд [Стернин, Розенфельд, 2018], Г.Г. Слышкин [Слышкин, 2000], Т.А. Фесенко [Фесенко, 2002] и др.;

- теория метафоры: Н.Д. Арутюнова [Арутюнова, 1990, 1999], Л.В. Балашова [Балашова, 1999], Л.И. Борисова [Борисова, 2016], Р. Гиббс [Gibbs, 1994, 2017], Л.В. Калашникова [Калашникова, 2006], З. Кевечес [Kövecses, 2010, 2015], Е.С. Кубрякова [Кубрякова, 1997], Дж. Лакофф, М. Джонсон [Lakoff, Johnson, 2003], В.П. Москвин [Москвин, 2012] и др.;

- теория и история перевода: И.С. Алексеева [Алексеева, 2004], В.В. Алимов [Алимов, 2013], Л.С. Бархударов [Бархударов, 2013], В.С. Виноградов [Виноградов, 2001], С. Влахов, С. Флорин [Влахов, Флорин, 2009], Н.К. Гарбовский [Гарбовский, 2007, 2010], Н.Г. Епифанцева [Епифанцева, 2011, 2017, 2018], Н.В. Иванов [Иванов, 2015, 2017, 2018], В.Н. Комиссаров [Комиссаров, 1996, 2002], А.А. Лебедева [Лебедева, 2016], А.А. Осипова [Осипова, 2015], О.И. Максименко [Максименко, 2016, 2018], Р.К. Миньяр-Белоручев [Миньяр-Белоручев, 1996], Л.Л. Нелюбин, Г.Т. Хухуни [Нелюбин, Хухуни, 200312, 2006], Я.И. Рецкер [Рецкер, 2010], Л.К. Свиридова [Свиридова, 2013], В.В. Сдобников, О.В. Петрова [Сдобников, Петрова, 2007], А.В. Федоров [Федоров, 2002], Г.Т. Хухуни, И.И. Валуйцева, А.А. Осипова [Хухуни, Валуйцева, Осипова, 2016], А.Д. Швейцер [Швейцер, 2009, 2018], У. Эко [Эко, 2006], R.T. Bell [Bell, 1987, 1991], J.C. Catford [Catford, 1978], E. Gentzler [Gentzler, 2001], M. Manfredi [Manfredi, 2008], G. Mounin [Mounin, 1963, 1994], E.A. Nida [Nida, 1964], K. Reiss, H.J. Vermeer [Reiss, Vermeer, 1984], M. Snell-Hornby [Snell-Hornby, 2006], G. Steiner [Steiner, 1998], G. Toury [Toury, 1995], L. Venuti [Venuti, 1998, 2008], W. Wilss [Wilss, 1996] и др.;

- художественный перевод: В.В. Алимов, Ю.В. Артемьева [Алимов, Артемьева, 2010], В.С. Виноградов [Виноградов, 1978], Г.Р. Гачечиладзе [Гачечиладзе, 1980], Н.Г. Епифанцева [Епифанцева, 2013], Т.А. Казакова [Казакова, 2006], П.И. Копанев [Копанев, 1972], Ю.Д. Левин [Левин, 2013], И. Левый [Левый, 1974; Levy, 1967], Н.М. Любимов [Любимов, 2012], E.M. Масленникова [Масленникова, 2014], В.С. Модестов [Модестов, 2006], Ю.Л. Оболенская [Оболенская, 2019], А. Попович [Попович, 1980], Ю.П. Солодуб, Ф.Б. Альбрехт, А.Ю. Кузнецов [Солодуб, Альбрехт, Кузнецов, 2005], И.Н. Филиппова [Филиппова 2017, 2018], Р.Р. Чайковский [Чайковский, 2008], К.И. Чуковский [Чуковский, 2014], Е.Г. Эткинд [Эткинд, 2018], I. Oseki-Depre [Oseki-Depre, 1999] и др.;

- когнитивные подходы в теории перевода: Ф. Алвес [Alves, 1995, 2003, 2005], С. Алвстад, А. Хилд, Э. Тиселиус [Alvstad, Hild, Tiselius, 2011], Э. Анджелоне, Г. Шрив [Angelone, Shreve, 2010], Г.Д. Воскобойник, Н.Н. Ефимова [Воскобойник, Ефимова, 2007], С. Волкер и Ф.М. Федеричи [Walker, Federici, 2018], С. Гёпферих, А.Л. Якобсен, И.М. Меес [Göpferich, Jakobsen, Mees, 2008], Ю.А. Евграфова (Закирова) [Евграфова (Закирова), 2016, 2018], И.Г. Жирова [Жирова, 2013], И.Г. Жирова, Е.П. Савченко [Жирова, Савченко, 2014], О.П. Крюкова [Крюкова, 2016], А.Н. Злобин [Злобин, 2012], И.А. Лиходкина [Лиходкина, 2018, 2019], О.И. Максименко [Максименко, 2013, 2014], Ш. О'Брайен [O'Brien, 2011, 2013], А.Н. Усачева [Усачева, 2011], А. Феррейра, Дж. В. Швейтер [Ferreira, Schwieter, 2015], П.Н. Хроменков [Хроменков, 2005], А.Л. Якобсен и Б. Меса-Лао [Jakobsen, Mesa-Lao, 2017] и др.;

- лексико-грамматические аспекты, сравнительная типология: Н.М. Васильева, Л.П. Пицкова [Васильева, Пицкова, 2004], В.Г. Гак [Гак, 1989, 2004], В.В. Гуревич [Гуревич, 2003], Н.Г. Епифанцева [Епифанцева, 1999, 2012], И.Н. Казакова [Казакова, 2009], Н.А. Кобрина [Кобрина, 2007], И.Г. Кошевая, Е.Л. Кузьменко, В.А. Макарова [Кошевая, Кузьменко, Макарова, 2017, 2018], Л.А. Телегин, Д.А. Телегина [Телегин, Телегина, 2017].

Для достижения заявленной цели и решения поставленных задач в диссертационном исследовании используются следующее методы:

- разработанный и апробированный метод образной идентификации, при котором критерием адекватности передачи образности служит идентичность образов, закодированных в тексте на языке оригинала (ИЯ) и в тексте на языке перевода (ПЯ);

- сравнительно-сопоставительный анализ фрагмента текста литературно-художественного произведения и его перевода, который даёт возможность выяснить, какими способами передаётся на русский, английский и итальянский языки образность французских художественных произведений XXI в., а в случае,

если она в переводе не отражена вообще, установить причины данного негативного факта и предложить пути его компенсации;

- приём классификации и систематики, применяемый в работе для группировки фактического материала исследования в соответствии с определёнными признаками, взятыми за основу;

- количественный подсчёт, позволяющий вычислить коэффициент адекватности передачи образности при французско-русском, французско-английском и французско-итальянском художественном переводе, а также выявить частотность применения дословного и вольного способов перевода;

- эксперимент в сочетании с когнитивным методом «думай вслух», реализованный для выявления особенностей процесса перевода на русский язык французских предложений с лексическими единицами в прямом и переносном значении.

На отдельных этапах исследования помимо выше приведённых методов также использовались лингвистическое интервьюирование, метод сплошной выборки фактического материала, интроспекция, интерпретация, метод лингвистического комментирования, контекстуальный, стилистический и семантический анализ.

Научная новизна работы заключается в следующем:

1. Впервые исследование, посвящённое категории образности в художественном произведении и проблеме её передачи на другие языки, проведено в лингвокогнитивном аспекте.

2. Впервые рассмотрена взаимосвязь образности и образа с позиций автора и читателя / переводчика и выявлено, что первично в том и в другом случае.

3. Впервые изучены когнитивные подходы в процессно-ориентированных исследованиях перевода, приведены доводы правомочности употребления термина «когнитивное переводоведение» и обозначены перспективы дальнейшего развития этой зарождающейся дисциплины.

4. В работе эмпирическим путём выявлены современные возможности систем машинного перевода художественных текстов и отмечен их заметный прогресс с 2015 по 2019 гг., благодаря внедрению нейронных сетей.

5. Впервые приведена эволюция национальных особенностей средств передачи образности при художественном переводе в России, Франции, Великобритании и Италии, в сопоставлении, начиная с периода раннего Средневековья.

6. Впервые разработан и апробирован метод адекватной передачи образности при художественном переводе - метод образной идентификации.

7. Впервые проведён сравнительно-сопоставительный анализ передачи образности при переводе современной художественной прозы на материале французских романов XXI в. разных жанров (сентиментальный и военно-исторический романы, художественная автобиография (автовымысел) и детектив-триллер) на русский, английский и итальянский языки с целью установления соотношения образности текстов оригинала и перевода, определения деформаций образности и выявления их причин.

8. Впервые фактический материал исследования был сгруппирован по пяти разным принципам с учётом особенностей жанра художественного произведения и идиостиля: по типам образных средств, по степени отражения образности в переводе, по виду художественных образов, типу их ассоциирования (зрительные, слуховые, обонятельные, вкусовые, осязательные, кинестетические, органические) и по предмету изображения (образы главных и второстепенных персонажей).

9. Для установления влияния литературного жанра на перевод выявлены характерные для современного периода жанры литературных произведений и особенности формирования образности в них на материале современной французской художественной литературы.

10. В качестве теоретической основы исследования также были использованы научные труды французских, английских и итальянских учёных-

языковедов и лингвистов, непереведённых на русский язык и ранее не подвергавшихся изучению и анализу в России.

11. Введены и вычислены коэффициенты адекватности передачи образности (КА, КЧ, К0) в отдельности при французско-русском, французско-английском и французско-итальянском переводе современной художественной прозы, а полученные результаты сопоставлены между собой, и выявлено, в переводе на какой язык передача образности оказалась наиболее адекватной.

12. Впервые в рамках одного исследования было определено процентное соотношение использования дословного и вольного способов перевода при передаче образности современной французской прозы на русский, английский и итальянский языки и установлена взаимосвязь адекватности передачи образности и способа перевода.

Теоретическая значимость исследования заключается в обобщении знаний о категории образности с позиции разных дисциплин: литературоведения, стилистики и когнитивистики. Уточнено и дополнено определение образности как сложной, многосторонней и многогранной, междисциплинарной категории. Кроме того, теоретические положения, представленные в работе, указывают на устойчивое развитие переводоведения в сфере когнитивных процессно-ориентированных исследований, что даёт основание судить о зарождении новой дисциплины - когнитивной теории перевода.

Значительный вклад диссертационного исследования в фундаментальную науку состоит в разработке и апробации метода образной идентификации, который будет полезен переводчикам для оценки адекватности передачи образности в процессе художественного перевода, а также критикам перевода в их исследованиях. Метод образной идентификации применим для анализа передачи образности любых художественных произведений различных литературных направлений и жанров и не зависит от исходного и переводящего языков, а следовательно, действителен для любой пары языков.

К другим важным теоретическим результатам следует отнести обзор современной французской художественной прозы, выявление характеристик и особенностей формирования образности произведений популярных литературных жанров, определение влияния жанра на перевод и установление грамматических особенностей контактирующих языков, затрудняющих передачу образности и смысла оригинала.

Практическая значимость работы состоит, прежде всего, в возможности применения полученных результатов в профессиональной деятельности переводчиков при выполнении перевода французской художественной прозы с оригинала на русский, английский и итальянский языки, поскольку они (результаты) дают полное представление о трудностях, возникающих при передаче образности текста, способствуют пониманию причин их возникновения, а следовательно, и способов их преодоления.

Кроме того, материалы диссертационного исследования могут быть использованы в различных языковедческих дисциплинах таких, как общая теория перевода, теория художественного перевода, литературоведение, стилистика, фразеология, когнитивная лингвистика и когнитивная теория перевода, сопоставительная типология, а также при разработке теоретических концепций дальнейших исследований в вышеупомянутых областях научного знания и в образовательной практике, связанной с преподаванием французского, русского, английского и итальянского языков.

Положения, выносимые на защиту.

1. Образность - многосторонняя и многогранная междисциплинарная категория, включающая все образные средства и лингвистические приёмы, ассоциированная с понятием «образ» и ориентированная на его создание в ментальном пространстве реципиента текста путём эмотивно-эстетического воздействия на его сознание.

Список литературы диссертационного исследования доктор наук Лиходкина Ирина Александровна, 2020 год

литературе

Тропеическая образность - это один из видов образности, свойственный художественной литературе и заключающийся в применении тропов и фигур речи для придания тексту красочности и выразительности с целью осуществления авторского замысла и выполнения эстетической функции [Стилистический энциклопедический словарь русского языка, 2003, с. 256-257].

Средствами выражения тропеической образности являются такие изобразительные и выразительные средства языка, как тропы и фигуры речи. Разграничение этих понятий вызывает определённые сложности. Так, Б. Мортара Гаравелли пишет, что ни одна традиционная теория не даёт чётких критериев дифференциации тропов и фигур речи, и разница между ними заключается главным образом в том, что первые состоят из одного слова, тогда как вторые - из нескольких слов или даже предложений [МоЛага ОагауеШ, 2010, р. 6].

В своём уже ставшем классическим труде французский философ С.Ш. Дюмарсэ определяет тропы как фигуры, которые придают слову несвойственное ему значение [Бишагва1в, 1988, р. 69].

А. Хершберг-Пьеро также настаивает на «размытости» этих понятий и утверждает, что за исключением тропов и их самых простых случаев, критерии классификации фигур достаточно расплывчаты [НегБсЬЬе^-Р1егго1;, 1993, р. 190]. Действительно, если учитывать тот факт, что тропы реализуются на уровне слова, а фигуры - на уровне предложения или в тексте большего объёма, то становится сложным определить к чему относится, например, развёрнутая метафора, состоящая порой из нескольких предложений или даже абзацев.

Согласно П. Фонтанье, фигуры - это черты, формы и обороты речи, с помощью которых она более или менее отдаляется от простого обычного

высказывания, а тропами можно считать только приёмы, меняющие прямое значение слова на переносное [Genette, 1968].

По определению Л.А. Гаврилова, тропы - изобразительные средства языка, все виды стилистического переноса наименования и образного использования фонем, слов и словосочетаний, употребление слова в переносном значении в целях достижения большей художественной выразительности; как правило, тропы носят лексический характер. Фигуры речи - выразительные средства языка, представляющие собой обороты речи, особые сочетания слов, синтаксические конструкции, употребляемые для усиления выразительности высказывания.

Тропы носят парадигматический характер, поскольку их употребление основано на ассоциации выбранных субъектов речи слов и словосочетаний с другими, схожими с ними по смыслу и потому потенциально возможными, но не фигурирующими в тексте словами, по отношению к которым им отдано предпочтение.

Фигуры речи носят синтагматический характер, так как их употребление основано на линейном расположении составляющих их слов, и стилистический эффект зависит прежде всего от расположения составляющих элементов [Гаврилов, 2004, с. 47].

В западной традиции стилисты не всегда разграничивают эти понятия, называя все образные средства языка - фигурами. Так, в итальянском справочнике по риторике и стилистике приводится следующее определение фигур, которые распределены в 6 категорий. Фигура (ит. figura) - это общий термин, обозначающий средства выразительности речи, предназначенные для её украшения и отграничения от нейтрального повседневного стиля [Lavezzi, 2015, p. 59]. В то время как троп - это термин, в основном означающий любую риторическую фигуру, состоящую в "переносе" значения слова (или фразы) [Ibid. P. 116].

Итак, исходя из рассмотренных работ по стилистике и риторике, а также из приведённых выше определений, можно сделать вывод о том, что тропы - это

приёмы, связанные с изменением прямого значения слова, вложение в него смысла, которым оно не обладало ранее, а фигуры речи - это средства, применяемые для усиления выразительности и образности речи, отделяющие её от нейтральных высказываний.

В своей работе мы будем придерживаться определения и классификаций тропов и фигур речи, представленных в работах отечественных и зарубежных учёных по риторике [Зарецкая, 2002; МоНшё, 1997; МоГжа ОагауеШ, 2010; Ьауе221, 2015] и стилистике [Алексеев, 2012; Арнольд, 2002; Гаврилов, 2004; Гальперин, 2014; Гуревич, 2017; Знаменская, 2002; Скребнев, 2003; ОаМ1, 1971; Ошгаиё, 1967; МоНшё, 2011]. В приведённой ниже схеме представлены наиболее частотные тропы и фигуры речи, встречающиеся в художественной литературе (рисунок 3).

Рисунок 3 - Классификация основных образных средств языка

При рассмотрении образных средств главное место, как правило, уделяют метафоре, как основному тропу, который можно сказать заключает в себе другие виды изобразительных средств. Метафоре будет уделено отдельное внимание в

следующем пункте, поскольку часто именно она делает текст образным и затрудняет передачу образности оригинала при его переводе. Тем не менее представляется целесообразным включить её в перечень основных тропов, значимых для данного исследования.

Метафора (фр. métaphore, итал. metafora, англ. metaphor) подобно сравнению объединяет два лексических поля, на основе общего для них элемента; это скрытое неявное сравнение, построенное на реальной идентичности, проявляющейся в смежности двух терминов [Марузо, 2004, с. 155]. Пример: Elle est une fleur assez rare sur l'île [Bussi, 2013, p. 33] / «Она редкий цветок на острове» [Перевод наш. - И. Л.].

Метонимия. Когда говорят: «Мы будем слушать Вивальди в Святом Андрее», то имеют в виду, что будут слушать музыку Вивальди в англиканском соборе Святого Андрея, т.е. называя автора, подразумевают его произведение, а называя святого покровителя собора - сам собор. Подобные высказывания обычны в повседневной жизни и чаще всего воспринимаются как должное. Так ни у кого не возникнет мысли, что человек собирается буквально съесть ложку или проглотить стакан, говоря: «Пожалуй, съем-ка я ещё ложечку и выпью стаканчик», всем ясно, что подразумевается какая-то еда и напиток, т.е. содержимое.

Такой перенос значения на основе логической связи называется метонимией. Метонимия (др.-греч. ^sxovu^ía - «переименование»; фр. méthonymie, итал. metonimia, англ. metonymy) - это «троп, состоящий в том, что вместо названия одного предмета дается название другого, находящегося с первым в отношении «ассоциации по смежности»» [Ахманова, 2005, с. 226].

При своей кажущейся простоте метонимия - сложное понятие, определяемое в разных ракурсах, которые могут рассматриваться в двух планах:

- в диахроническом плане существуют многочисленные противоречия в риторике, причисляющей метонимию к тропам, начиная со времени Цицерона до наших дней;

- в синхроническом плане недавние концепции Р. Якобсона и лингвистов-когнитивистов добавляют две альтернативные проблематики к традиционному подходу: является ли метонимия тропом или нет, она только речевая или нет? [Bonhomme, 2006, p. 5]

Большинство исследователей склоняются к тропеической сущности метонимии и говорят о возможных связях в метафорическом переносе [Арнольд, 2002; Гальперин, 2014; Гуревич, 2017; Зарецкая, 2002; Знаменская, 2002; Скребнев, 2003; Guiraud, 1967; Lavezzi, 2015; Molinié, 1997, 2011; Mortara Garavelli, 2010;].

Связь может быть между:

- автором и его произведением: слушать Баха, читать Бальзака;

- производителем и созданным им продуктом: un Borsalino; Армани (предмет одежды, созданный модельером Дж. Армани);

- изделием и материалом, из которого оно сделано: le fer - le fer à repasser (железо - утюг);

- действием и результатом этого действия: une œuvre (труд - произведение);

- содержимым и содержащим: выпить стакан, съесть тарелку (т.е. содержимое);

- предметом и местом его нахождения: Кремль (вместо резиденция президента РФ), Le Quai d'Orsay (вместо Ministère des Affaires étrangères), Palazzo Madama (вместо Camera dei senatori), Wall Street (вместо New York Stock Exchange);

- отвлечённым и конкретным: старость (пожилые люди), прекрасный пол (женщины) и др.

Метонимия часто употребляется в художественной литературе, например: "I'm mighty glad Georgia waited till after Christmas before it secedes or it would have ruined the Christmas parties, too" [Mitchell, 2017, p. 8]. / «Я очень рада, что Джорджия не вздумала отделяться от святок, иначе у нас были бы испорчены все рождественские балы» [Митчелл, 2003, c. 20]. В данном примере главная героиня

Скарлетт, называя штат Джорджия, имеет в виду всё, что в него входит: жители, правительство, политики и т.п. Такая метонимия чрезвычайно распространена в современном мире, где название государства относится к целой нации и её правительству.

Перенос имён в метонимии не всегда предполагает необходимость для двух разных слов иметь общий компонент в их семантической структуре, как в случае с метафорой, но подразумевается, что оба объекта (явления) имеют общие основания для существования в действительности. Такие слова, как «чашка» и «чай» различны по значению, но первое может служить контейнером для второго, и как следствие этого, возможна фраза «Угостите ещё чашечкой?».

Объём переноса в метонимии более ограничен, чем в метафоре, что вполне объяснимо, поскольку масштабы человеческого воображения, идентифицирующего два объекта (явления, действия) на основе общности их бесчисленных характеристик, безграничны, тогда как реальные отношения между объектами менее широки. Метонимия бывает лексическая и поэтическая. Фигуральное значение ощущается только в последней.

В художественной литературе метонимия отражает стремление автора более глубоко представить изображаемую действительность путём типизации постоянных и выделения случайных признаков происходящих явлений, предметов материального мира. Причём авторская метонимия чаще обнаруживает именно случайные признаки, которые автору представляются важными, существенными. Такое личное восприятие придаёт оттенок необычного. Например: "Au fond de la pièce, la porte d'un cabinet grande ouverte trouait le mur d'un carré de ténèbres" [Zola, 1906, p. 2]. / «В глубине комнаты широким провалом чернела открытая дверь» [Золя, 1991, с. 5]. Автор называет дверь выражением un carré de ténèbres (букв. квадрат тьмы), которое вызывает у читателя чувство настороженности и ожидания. В русском переводе эта метонимия передана не менее ужасающе - метонимией чернеющий широкий провал.

Особое место занимает метонимическая перифраза, когда применяется описательный оборот вместо слова или словосочетания. Как средство выражения торжественности перифраза употребляется, хотя и не столь широко, в современной жизни. У поэтов-классиков XVII и XVIII вв. перифраза была любимым средством. Объяснение этому следует искать в поэтике классицизма. Стремление абстрагироваться от действительности заставляло классиков избегать употребления простых, нейтрально-обиходных слов, слов конкретно-вещественного значения и использовать выражения общего и отвлечённого понятия. Благодаря перифразе текст приобретал торжественность и благородство.

Разновидность метонимии - металепсис (фр. metalepse, итал. metalessi, англ. metalepsis) - состоит в замене логически предшествующего понятия логически последующим или наоборот. Например, итальянское выражение "guadagnarsi il pane col sudore della fronte" буквально означающее «зарабатывать на хлеб с потом на лбу», т.е. работать в поте лица. Здесь прослеживается следующая связь: sudore (пот) ^ fatica (усталость) ^ lavoro (работа, труд); итог -lavoro remunerato (вознаграждённый труд) ^ denaro (деньги).

Синекдоха (др.-греч. оиуек5о%Л - соотношение; фр. synecdoque, итал. sineddoche, англ. synecdoche) - троп схожий с метонимией, заключающийся в переносе значения одного слова на другое, имеющее с ним количественную связь. Различают два типа синекдохи: 1) обобщающая синекдоха, при которой целое называет часть, например, мир в значении люди и 2) конкретизирующая синекдоха, когда часть заменяет целое: голова - человек [Lavezzi, 2015, p. 111].

Рассмотрим некоторые примеры обобщающих и конкретизирующих синекдох.

Целое употреблено вместо части.

Elle porte un superbe manteau de vison. / На ней надета прекрасная шуба из норки. Здесь целое (норка) заменяет часть (мех).

Le Canada a vaincu le Brésil en demi-finale. / Канада выиграла у Бразилии в полуфинале. Называя страны, имеют в виду игроков команды определённой страны.

La femme a ciré le salon. / Женщина натёрла гостиную (т.е. пол в гостиной).

Часть употреблена вместо целого.

Il n'a pas osé mettre le nez dehors. / Он не осмелился высунуть нос на улицу. Часть (нос) используется вместо целого (тело, т.е. человек).

Pierre a enfin trouvé un toit. / Пьер наконец нашёл крышу. Под крышей подразумевается дом, жильё.

Il nous manquait de bras pour achever la tâche. / Нам не хватало рук (т.е. людей, рабочих), чтобы завершить задачу.

Синекдоху можно спутать с метонимией, поскольку они похожи, но тем не менее различны. Так, синекдоха относится ко всему предмету по названию любой его части. Например, в речи нередко можно услышать: «О, я сегодня без колёс!» В данном случае «колёса» - это синекдоха, поскольку «колёса», представляя собой часть автомобиля, подразумевают его целиком. Однако в метонимии слово, используемое для описания другого предмета, тесно с ним связано, но не обязательно является его частью. Например, слово «корона», которое обозначает силу или власть, - это метонимия, употребляемая для замены слова «король», «королева» или «монархия».

К синекдохе близка антономазия (фр. antonomase, итал. antonomasia, англ. antonomasia), связанная с заменой имён собственных на нарицательные и наоборот.

П. Форестье выделил четыре типа антономазии [Fontanier, 2009, c. 95-97]:

1) нарицательное имя заменяет собственное: le Philosophe (Aristote), le Poète (Virgile), le siècle de Louis XIV (le quatorzième) / Философ (Aристотель), Поэт (Вергилий), век Людовика XIV (четырнадцатый);

2) имя собственное выступает в роли нарицательного: Аполлон (красивый мужчина), Эйнштейн (гений);

3) имя собственное заменяет другое имя собственное. Чаще всего это псевдонимы, например, Вольтер (Франсуа-Мари Аруэ), Мерилин Монро (Норма Джин Бейкер), Джек Лондон (Джон Гриффит Чейни);

4) имя нарицательное заменяет имя собственное как общее название вида, к которому оно принадлежит. Подобные слова употребляются для придания речи энергии, экспрессивности и краткости, поскольку порой такие антономазии могут быть переданы несколькими существительными или рядом прилагательных.

Если постараться выделить основные свойства, отличающие метафору, метонимию и синекдоху, можно отметить, что метафора заключается в переносе значения по аналогии, сходству или сравнению, метонимия - в переносе значения по смежности, а в основе синекдохи лежат отношения включения.

Олицетворение - один из самых распространённых тропов, используемых в художественной литературе. Без олицетворений не обходится ни одно произведение, ими насыщена ежедневная официальная и неофициальная речь. В обиходном общении большинство олицетворений, как, впрочем, и другие тропы, остаются незамеченными, поскольку давно потеряли образность и воспринимаются собеседниками как общеязыковая лексика, лишённая индивидуальности, например, такие выражения, как «дует ветер», «идёт дождь», никогда не привлекут внимания и не выбьются из общего речевого потока. В художественной литературе олицетворения часто обладают эмоциональностью, придают повествованию эстетичность и будоражат воображение читателя.

Олицетворение (персонификация или прозопопея по-греч. prosopopoiia от греч. prosopopoieo, где prosopon - лицо, а poieo - делаю; по-франц. и по-англ. personification, по-итал. personificazione) - это троп, заключающийся в придании неодушевлённым предметам, абстрактным понятиям или животным черт, чувств и поведения, присущих человеку. Олицетворение рассматривается как одна из разновидностей метафоры [Lavezzi, 2015, p. 102].

Благодаря олицетворению, широко представленному в художественных произведениях, природа оживает, животные начинают разговаривать и вести себя

подобно людям, мир приобретает элементы волшебства и фантастичности. Важную роль олицетворение играет в придании тексту образности и эстетичности. Так, о начале дня можно сказать: солнце встало, безусловно, это выражение персонифицировано, однако оно не поэтично и не оказывает должного воздействия на читателя. Иначе обстоит дело с образными выражениями, созданными писателями: "Aux premières heures du matin le soleil avait réussi à briller suffisamment en se réveillant pour terroriser tous les nuages, partis sans demander leur reste" [Levy, 2014, p. 211]. / «В первые утренние часы проснувшееся солнце набралось сил и засияло так, что распугало все тучи, и те убрались прочь, даже не огрызнувшись» [Леви, 2015, с. 242]. Автор употребил яркие образы, наделив солнце человеческими свойствами и создав впечатление хорошего начала дня.

Иногда для усиления олицетворения, используется заглавная буква:

"Et à partir de cet instant, je n'avais plus un seul pas à faire [...]: l'Habitude venait de me prendre dans ses bras et me portait jusqu'à mon lit comme un petit enfant" [Proust, 1987, p. 221]. / «После этого мне не нужно было делать ни шагу (...): Привычка брала меня в руки, как малого ребенка, и несла до самой кровати» [Пруст, 1992, с. 100]. Читая данное описание М. Пруста, в воображении рисуется образ живого заботливого существа, позволяющего героине почувствовать себя маленькой девочкой.

Олицетворение остаётся частью повествования на протяжении тысячелетий, оно встречается в баснях Эзопа и в сказках народов мира. В мифах и легендах боги, герои и фантастичные существа часто обладают человеческими качествами. Это популярное среди поэтов и писателей изобразительное средство даёт возможность описать неодушевлённые предметы, вдохнуть в них жизнь, а также внести больше смысла в необъяснимые вещи такие, как силы природы. Приём обратный олицетворению - сравнение человека с вещью (остолбенел) или сравнение с животным (перестаньте лаяться).

Гипербола (фр., англ. hyperbole, итал. iperbole) - это лексико-стилистическое средство, в котором эффект достигается путём преднамеренного преувеличения. Это один из распространённых тропов как в литературе, так и в повседневной речи, например, «Я говорил вам это тысячу раз». Из-за долгого и многократного употребления подобные гиперболы утратили свою оригинальность, превратившись в клише.

Важно понимать, что преувеличение служит не для обозначения реального качества или количества, а для придания эмоциональности высказыванию. Если это понимание отсутствует, то гипербола превращается в ложь.

Гипербола может быть выражена всеми главными частями речи. Часто она глубоко переплетается с другими стилистическими средствами - метафорой, сравнением, иронией.

Литота (фр., итал. litote, англ. litotes) - утверждение одной мысли путём отрицания противоположной. Литота может выполнять смягчающую или эвфемистическую функцию. Так, например, выражение «он нехороший человек» звучит менее обидно нежели «он плохой ужасный человек». Так же говорят: «Она не королева красоты» имея в виду, что «Она уродлива» или «Я не так молод, как раньше», чтобы не говорить: «Я стар», т.е. литота - намеренное использование занижения, которое придаёт высказыванию иронический эффект.

Литоты более частотны во французском, английском и итальянском языках, чем в русском, поскольку в этих языках наряду с глаголом в отрицательной форме могут использоваться многочисленные приставки, придающие слову противоположное значение, тогда как в русском языке все эти функции в основном выполняет частица «не». Так, например, фраза -

фр. Je ne suis pas content = Je suis mécontent / итал. Non sono contento = sono scontento (malcontento) / англ. I'm not content = I'm discontented (uncontented, malcontented) может быть переведена на русский язык только одним способом: Я недоволен.

Как можно заметить, значение литоты не всегда очевидно и даже такое простое выражение, как «это неплохо» в зависимости от контекста может означать, как нейтральное «это хорошо», так и «это превосходно» или, напротив, «это не плохо, но и не хорошо».

Роль гиперболы и литоты, т.е. преувеличения и преуменьшения, в художественной литературе - акцентировать внимание читателя на том или ином факте, придать яркость или юмористический эффект высказыванию.

Другие частотные тропы - синестезия, аллегория, эпитет также основаны на явлении переноса - первичной и вторичной номинации слова, т.е. употреблении слов в прямом и переносном значении.

Синестезия (фр. synesthésie, итал. sinestesia, англ. synaesthesia) - фигура речи, разновидность метафоры, основанная на объединении нескольких сенсорных восприятий, апеллирующих к разным чувствам, таким как зрение и осязание, слух и обоняние и т.п. Данный троп находит широкое применение как в повседневной речи (тёплые цвета, кислая улыбка, сладкая боль, острое зрение), так и в художественной литературе, например: "Pour un voyage de noces avec une aussi jolie fille, ce n'est pas Copacabana, ajouta la serveuse d'une voix aussi pointue que ses talons'" [Levy, 20152, p. 202]. - Для свадебного путешествия с такой красивой девушкой Копакабана не подойдёт, - добавила официантка резким неприятным голосом (букв. голосом таким же острым как её каблуки) [Перевод наш. - И. Л.]. Ещё пример: "- Je vous en prie, dit Suzie, d'une voix froide" [Levy, 20152, p. 344]. -Пожалуйста, - холодно сказала Сюзи (букв. холодным голосом) [Перевод наш. -И. Л.].

Аллегория (фр. allégorie, итал. allegiria, англ. allegory) - представление абстрактной идеи, образа посредством конкретных понятий, в которые автор вложил метафоричный смысл. Аллегория содержит как минимум два значения: денотативное, т.е. прямое значение, и коннотативное, т.е. переносное значение, вытекающее из первого. Так, например, персонажи басни Ж. де Лафонтена "Le Corbeau et le Renard" («Ворона и лисица») - это, во-первых, животные

(денотативное значение), а, во-вторых, образы любителя лести и льстеца (коннотативное значение). Зная, что басни были написаны для обучения дофина, можно вывести другое коннотативное значение - история короля и придворного, жаждущего его обокрасть.

Эпитет (фр. epithete, итал. epiteto, англ. epithet) - самый частотный троп, без которого не обходится ни одно художественное произведение, представляет собой прилагательное (реже существительное или словосочетание), определяющее имя, для придания ему качественной характеристики и выразительности.

Тропы являются неизменным атрибутом художественного текста, придающим ему образность. Чем выше иносказательность этих средств выразительности, тем больше когнитивных усилий требуется для их декодирования, тем живописнее образы, порождаемые в человеческом сознании.

1.2.2. Метафора / когнитивная метафора как ключевой ресурс образности

Метафоры играют важную роль в языке и речи. Вспомним хотя бы древнегреческий миф об Эдипе, в котором знание метафор и способность мыслить метафорически спасла жизнь герою и освободила город. Когда Эдип прибыл в Фивы, он столкнулся там со Сфинксом, чудовищем, охранявшим город и убивавшим каждого, кто не мог разгадать загадку: «У какого существа утром четыре ноги, днём две, а вечером три?» Эдип без колебания ответил, что это человек, поскольку в младенчестве он ползает, в молодости ходит на двух ногах, а в старости передвигается, опираясь на костыль. Разгадать загадку Эдипу помогло знание о возможности сравнения периодов жизни со временем суток и знание метафоры «жизнь - это сутки» [Kovecses, 2010, p. 9].

Мы говорим, пишем, думаем метафорами каждый день, не обращая на это внимания. Метафоры прочно вошли в язык и жизнь, встречаясь буквально везде. Помимо привычной для метафор сферы употребления - литературы и лингвистики, метафора широко представлена в нелингвистических сферах: научно-технической терминологии, кинематографе, анимации, живописи, рекламе, культурных символах, внешней и внутренней политике, социологии, нелингвистических структурах некоторых литературных жанров и т.д. В ряде случаев метафора реализуется с помощью жестов и символов. Таким образом, метафора всегда была в поле зрения учёных, начиная с древних времён и остаётся актуальной проблемой в современном языкознании.

Метафора (фр. métaphore, итал. metafora, англ. metaphor) - самый распространённый троп, состоящий в сходстве двух предметов или явлений. В её основе лежит скрытое сравнение или перенос значения по смежности. В отличие от сравнений в метафорах нет прямых элементов сравнения (союзов и союзных слов) подобно союзу как, comme (фр.), come (итал.), like (англ.).

Сравним две фразы: Angela è fragile come un fiore al vento (Анжела хрупкая как цветок на ветру) / Angela è un fiore fragile al vento (Анжела - хрупкий цветок на ветру)

В первом предложении используется сравнение, во втором - метафора. Различие между ними состоит в опущении сравнительного союза come (как). Тем не менее ошибочно полагать, что всякое сравнение можно преобразовать в метафору с сохранением одинакового значения. Так, например, следующие фразы при кажущемся сходстве передают разные смыслы. Если, например, об очень красивом хорошо сложенном мужчине говорят «Он красив как бог», то из фразы «он красивый бог», взятой вне контекста, нельзя понять употреблено ли слово «бог» в метафорическом, т.е. переносном, или в прямом значении.

Слово ^sxa9opd (др.-греч. перенесение) в лингвистическом или риторическом смысле занимает определённое место в трудах досократовских философов, но Аристотель считается первым древнегреческим философом,

уделившим ей достаточное внимание. Его основные мысли изложены в 21 главе «Поэтики» и ограничиваются рассмотрением употребления метафоры в поэтическом языке, особенно в языке трагедий. Он приводит 4 вида метафор и рассуждает, в каких случаях они могут употребляться без указания на то, что представляет собой хорошая метафора, что происходит со значением слов, когда они употребляются в образной речи. Некоторые из этих вопросов рассматриваются в 3 книге «Риторики», повествующей о языке прозы, употребляемой в дебатах для убеждения аудитории. Аристотель считает, что главное достоинство ораторской речи - это её ясность и чёткость, учитывая тот факт, что цель ораторской речи - убедить публику. Поэтому, по его мнению, лучше говорить немного необычно с точки зрения повседневной речи и при этом скрывать искусную хитрость. Этого эффекта можно достичь, используя нейтральные, знакомые или метафоричные слова.

В трактате «Органон» Аристотель углубляется в понятие метафоры и схожие с ней понятия «двусмысленность» и «сходство» [Аристотель, 2011, с. 33]. Аристотель определяет метафору как перенос названия, находящегося где-то ещё. При этом он имеет в виду как процесс переноса слова, так и само слово, полученное после переноса. Он различает 4 вида метафорического переноса, что говорит о его более широком, чем современное, понимании метафоры.

1. От общего к частному, т.е. обозначение предмета, объекта или явления общим термином при наличии более конкретных, например, «корабль встал» вместо «бросил якорь».

2. От частного к общему, такое как использование числа, а не количественного наречия. Так, могут сказать: «У него тысяча друзей», имея в виду «У него много друзей».

3. От частного к частному, т.е. употребление слова, относящегося к другому классу. Например, «вычерпав душу медью» и «отсекши несокрушимой медью». В данном случае, по словам Аристотеля, оба глагола имеют одинаковое значение -«отнять» и поэтому могут в полной мере заменять друг друга.

4. По аналогии, когда «второе относится к первому так же, как четвёртое к третьему; а иногда прибавляют к метафоре и то имя, к которому относится заменяющая его метафора» [Там же. С. 189]. Так, например, «что старость для жизни, то вечер для дня, поэтому можно назвать вечер старостью дня, а старость -вечером жизни» [Там же].

Метафора была и остаётся в поле зрения когнитивной лингвистики с момента её развития в качестве самостоятельной научной парадигмы в 1970-х гг. Важность изучения метафоры в рамках когнитивной лингвистики объясняется самой природой данной науки. Поскольку в качестве предмета когнитивной лингвистики выступает человеческая когниция, т.е. взаимодействие систем восприятия, представления и отражения информации в слове, то метафоры как нельзя лучше иллюстрируют это взаимодействие. Метафоры дают широкое представление о том, каким образом некоторые аспекты нашего пережитого опыта связаны с другими, а также об основных средствах восприятия, мышления и даже о работе мозга. С этой точки зрения метафора не строго лингвистическое понятие, она представляет собой отрывки мысли, которые могут быть выражены невербально, например, с помощью рисунков или жестов.

Изучение метафоры с позиции когнитивной лингвистики активизировалось с появлением работы Дж. Лакоффа и М. Джонсона "Metaphors We Live By" («Метафоры, которыми мы живём») 1980 г. [Lakoff, Johnson, 2003], которая предоставила систематические лингвистические данные, подтверждающие гипотезу о существовании концептуальных метафор. По их мнению, сущность метафоры в понимании и восприятии одних понятий посредством других [Ibid. P. 5]. Отстаивая данную точку зрения, лингвисты приводят пример "argument is war" (спор - это война) и высказывания, характеризующие конкретные стороны этой метафоры, которые позволяют воспроизвести концепт «спор» через концепт «война». Концептуальные метафоры возникают, когда мы пытаемся понять сложные, абстрактные понятия через знакомые идеи.

Дж. Лакофф и М. Джонсон по-новому взглянули на понятия метафоры и мышления, предоставив лингвистические данные, свидетельствующие о том, что метафоры всегда присутствовали в языке и играли важную роль в создании и структурировании абстрактных понятий. С 1980 г. появилось большое количество эмпирических данных из области когнитивной лингвистики и смежных дисциплин, в которых подробно описывается каким образом концептуальные метафоры функционируют в языке и речи, а также присутствуют в неязыковых сферах жизни.

Эмпирические исследования концептуальных метафор оказали влияние на четыре широкие проблемы гуманитарных и когнитивных наук. Во-первых, теория когнитивной метафоры стала важной частью когнитивной лингвистики и изменила представление о структуре языка. Отказавшись от традиционного порождающего подхода к лингвистике, который признаёт автономию языка и мышления, когнитивная лингвистика ищет связи между ними. Это новое направление в лингвистике подчёркивает важность использования эмпирических данных из области когнитивных наук для теоретического описания языка. Теория когнитивной метафоры была особенно важна для исследования вопроса лингвистической ценности и значимости предыдущего опыта в процессе формирования абстрактных понятий и символов.

Во-вторых, эта теория заложила теоретическую основу и предопределила эмпирические данные для понимания распространённости метафорического языка и мысли в широком диапазоне когнитивных областей и культурно-языковой среды.

В-третьих, утверждение о том, что значительная часть образного мышления частично мотивирована метафорическими сопоставлениями между различными областями знаний, изменила научную концепцию взаимоотношений между мышлением и языком. До первого труда Дж. Лакоффа и М. Джонсона большинство обсуждений языковых и мыслительных зависимостей были сфокусированы на вопросах, связанных с гипотезой Сепира-Уорфа [ОЛЬб, 2017,

p. 6], возникшей в 1930-х гг. и предполагавшей, что на когнитивные процессы, воззрения и мировосприятие людей влияет структура языка, носителями которого они являются.

Наконец, теория когнитивной метафоры стала ведущим фактором в том, что некоторые учёные называют «второй революцией» в когнитивной науке [Заботкина, 2012, с. 205], а именно в интересе к вопросу воплощённого познания [Lakoff, Johnson, 1999]. Когнитивная лингвистика и психолингвистические исследования языка и жестов, в частности, сыграли важную роль в раскрытии того факта, что повседневная жизнедеятельность человека служит основным источником, благодаря которому люди понимают многие абстрактные метафорические понятия.

Вслед за Дж. Лакоффом и М. Джонсоном проблема когнитивной метафоры была развита в трудах учёных разных стран (Н.Д. Арутюнова [Арутюнова, 1990, 1999], Л.В. Балашова [Балашова, 1999], Е.С. Кубрякова [Кубрякова, 1997], Л.В. Калашникова [Калашникова, 2006], Раймонд У. Гиббс [Gibbs, 1994, 2017], З. Кевечес [Kövecses, 2010, 2015] и др.). В связи с повышенным интересом к метафоре, в 2006 г. в Великобритании была создана ассоциация, занимающаяся проблемами метафоры и проводящая международные конференции, - The Association for Researching and Applying Metaphor (RaAM) [The Association for Researching and Applying Metaphor, Электронный ресурс].

Междисциплинарный характер изучения особенностей метафоры объясняется тем, что метафора в последние десятилетия исследуется в практическом аспекте её функционирования в речи, а не только как объект стилистики и литературоведения. Метафора стала ключом к «пониманию основ мышления и процессов сознания не только национально-специфического видения мира, но и его универсального образа» [Арутюнова, 1990, с. 6].

Одной из основных черт метафор является то, что они не могут восприниматься буквально. Так, например, говоря «её лучезарные глаза освещали всю комнату», собеседник вовсе не имеет в виду, что у девушки есть

сверхъестественная способность освещать всё вокруг подобно лампочкам накаливания, а лишь то, что её глаза были красивыми, привлекающими внимание, и глядя на неё, он чувствовал себя лучше.

Существует несколько классификаций метафор. Так, их можно классифицировать по узнаваемости в речи, выполняемой функции, по их природе, по степени общности, также по степени сложности [КоуесБеБ, 2010, р. 33].

Основная классификация метафор основана на принципе частотности их употребления в речи. Эта классификация даёт представление о степени их внедрения в жизнь, иначе говоря, их восприятии собеседниками как общеупотребимой лексики или как чего-то необычного, возможно впервые услышанного и непонятного. Различаются речевые (общеязыковые, традиционные, мёртвые) метафоры и индивидуальные (авторские) метафоры. Так, рассуждая о жизни, носители английского языка могут сказать:

"We try to give our children an education so they will get a good start in life. If our children act out, we hope that they are just going through a stage and that they will get over it. We hope that our children won't be burdened with financial worries or ill health and, if they face such difficulties, that they will be able to overcome them. We hope that our children will have a long life span and that they will go far in life. But we also know that our children, as all mortals, will reach the end of the road' [based on Winter, 1995, p. 235].

Мы пытаемся дать нашим детям образование, что положит хорошее начало их жизни. Если наши дети сделают необдуманный шаг, мы надеемся, что они преодолеют эту стадию и вскоре опомнятся. Мы надеемся, что наши дети не будут обременены финансовыми проблемами или слабым здоровьем. Если они столкнутся с такими трудностями, то они смогут их победить. Мы надеемся, что у наших детей будет долгая жизнь, и они далеко пойдут. Но мы также знаем, что наши дети, как все смертные, достигнут конца пути [Перевод наш. - И. Л.].

Приведённые выше фразы собеседникам кажутся вполне привычными для повседневных разговоров и метафоричность многих выражений не ощущается, хотя метафор, в представленном примере много: to get a good start, to go through a stage, to get over something, to be burdened, to overcome something, a long life span, to go far in life, to reach the end of the road [Kövecses, 2010, p. 3]. Данный отрывок показывает роль речевых метафор в разговоре. Речевые (общеязыковые) метафоры - это такие метафоры, которые прочно вошли в жизнь, закреплены в словарях и чья образность и художественность перестала ощущаться.

Рассуждая о традиционных метафорах (conventional metaphors), Дж. Лакофф и М. Джонсон подчёркивают насколько для нас стала привычной метафора "Life is a journey" (Жизнь - путешествие) [Lakoff, Johnson, 2003]. Таким образом, когда мы считаем жизнь целенаправленной, мы имеем в виду, что у неё есть предназначение и пути к его достижению. О детях скажут: «Они в начале пути», о стариках - «Их путь уже пройден», а люди, нашедшие свой жизненный путь, вызывают восхищение. Действительно, эта метафора стала настолько распространённой, что встречается почти во всех литературных произведениях, при этом метафора может приобрести дополнительный смысл или образность.

Речевые метафоры ещё называют мёртвыми, поскольку они полностью или почти полностью утратили метафоричный оттенок и употребляются наряду с общеязыковой лексикой. Поэтому если оратор / адресант намерен произвести определённое впечатление на слушателя / адресата, то ему нужно использовать «живые» метафоры.

Авторские метафоры непривычны и могут быть поняты лишь по аналогии с другими предметами, связанными с ними ассоциациями. В их понимании также могут помочь фоновые знания человека, жизненный опыт и начитанность. Большинство метафор, используемых в художественной литературе общеязыковые, число новых созданных писателями метафор невелико. Авторские метафоры не возникают сами по себе, а строятся по определённым схемам. Основным способом создания метафор можно считать создание схожести, т.е.

творческое воображение автора порождает до этого несуществующую связь, основанную на только ему видимой близости между элементами метафоры. Но если углубиться в этимологию общеязыковых метафор, то естественно предположить, что все они когда-то были авторскими с ярко выраженной образностью, потерянной с течением времени.

Деление метафор на сильные и слабые основано на интенсивности эффекта, который они оказывают на получателя / адресата. Так, слабые метафоры можно сравнить с несмешными шутками. Но в отличие от несмешной шутки, которую нельзя назвать шуткой, поскольку она не достигла запланированного результата, метафора всегда остаётся метафорой.

В.Г. Гак отметил, что аналитическим языкам часто свойственны полные метафоры, т.е. перенос значения производится с полным сохранением графической формы слова, а синтетическим - частичные метафоры, в которых при изменении прямого значения слова также меняется его написание [Метафора в языке и тексте, 1988, с. 14]. Подтвердим данное утверждение следующим примером:

Прямое (основное) значение слова le pied d'un homme нога человека

la gamba (il piede) d'un uomo the leg of a man

Переносное (вторичное) значение слова le pied de la table ножка стола

la gamba (il piede) del tavolo the leg of a table

В рамках учения о когнитивной (концептуальной) метафоре различают три типа метафор: структурные, ориентационные и онтологические. В основе структурных метафор лежат простые физические понятия такие, как верх / низ, снаружи / внутри, вещество, объект, без которых человеческое существование и коммуникация были бы невозможны. Такие метафоры кажутся не очень продуктивными, поскольку восходят к метонимиям типа «содержащее -содержимое», однако они позволяют структурировать одно понятие через другое,

вкладывая в них новые образные значения. Дж. Лакофф и М. Джонсон приводят следующие примеры подобных метафор: рациональный спор - это война, время -это ресурс, труд - это ресурс, которые обладают мощной культурной базой, тесно связанной с опытом людей [Лакофф, Джонсон, 2004, с. 97-103].

В отличие от структурных метафор ориентационные метафоры не структурируют один концепт через термины другого, а организуют систему концептов относительно другой системы. Название подобных метафор объясняется тем, что они часто связаны с положением в пространстве: низ, верх, снаружи, внутри, мелкий, глубокий и т.п., они также связаны с физическим и культурным опытом народа и могут варьироваться из-за различия культур и разного жизненного опыта [Там же. С. 35]. Большое количество метафор не выводятся из понятия об ориентации в пространстве и заключаются в опыте контактирования с объектами или субстанциями. Такие метафоры получили наименование онтологических [Там же. С. 49].

Кроме того, выделяют группы метафор, объединённых общим источником. З. Кевечес приводит самые распространённые источники, позволяющие создавать различные метафоры в английском языке. Ниже представлена часть его классификации с оригинальными английскими примерами и их абсолютные аналоги на французском, русском и итальянском языках. Примеры расположены сначала на французском языке, потом на русском, английском и итальянском языках. Это расположение соответствует логике всего исследования, сопоставление в котором всегда совершается именно в таком порядке.

• Человеческое тело

le cœur de la ville / сердце города / the heart of the city / il cuore della città

• Здоровье и болезни

une societé saine / здоровое общество / a healthy society / una società sana

une imagination maladive / больное воображение / a sick mind / una fantasia morbosa

• Животные

Сфера животных очень продуктивна на создание метафор. Людей часто называют тем или иным животным из-за схожих черт. Так, хитрого человека называют лисой, сильного - тигром, толстого - коровой, боровом, злого - змеёй, неряшливого - свиньёй и т.д.

• Пища, питание

Приготовление пищи - один из видов деятельности, зародившихся с появлением человечества. Действия, человек, рецепты, ингредиенты - лишь малая доля всех аспектов, составляющих мир кулинарии и производства продуктов питания, делающих эту сферу богатым источником для метафор.

une recette du succès / рецепт успеха / a recipe for success / una recetta del successo

• Тепло и холод

Люди часто «играют с температурой» и погодными условиями для описания обстановки в мире, отношений между людьми, их чувства, страсти и желания.

un accueil froid (glacial) / холодный приём / a cold welcome / una fredda accoglienza

brûler d'amour / сгорать от любви / to burn with love / bruciare d'amore

Другими источниками создания метафор служат свет и тьма, движение и направление, растения, здания и постройки, механизмы и инструменты, игры и спорт, бизнес, политика, экономика, общество, человеческие отношения, коммуникации, время, жизнь и смерть, религия, события и действия и т.д. [Kovecses, 2010, p. 16-25].

Для разграничения метафорического / переносного употребления слова / выражения от прямого существует ряд критериев, но все они неоднозначны и не дают точного ответа. Так, например, если буквальная интерпретация не проясняет смысл высказывания, а, напротив, делает его нелепым и абсурдным, это не значит, что мы имеем дело именно с метафорой, а не каким-то другим тропом или фигурой речи, например, оксюмороном или гиперболой. Возможно, что, несмотря на абсурдность высказывания, оно должно быть понято буквально. Так,

выражение «он живёт в стеклянном доме» может быть как метафорой, так и реальностью / правдой. Единственный принцип, помогающий отличить метафору от прямого значения - это наше собственное ощущение того, что более подходит в данной ситуации, учитывая контекст.

Итак, метафора широко представлена во всех сферах человеческой жизни. Она делает речь яркой, выразительной и образной. Чем необычнее и креативнее метафора, тем сильнее воздействие, оказываемое на слушателя или читателя (получателя / адресата). Метафоры прочно укоренились в языке и речи народов мира и всегда присутствуют в нашей повседневной жизни, отдаём мы себе в этом отчёт или нет.

Мозг человека отличается от машинного, искусственного интеллекта, способностью к метафорическому образному мышлению. Метафоризация базируется на эвристическом методе, т.е. на оптимальном, логичном или рациональном подходе к решению проблем, достаточном для достижения непосредственной цели. Поэтому на данном этапе развития современных технологий только переводчик (человек) способен распознать скрытый смысл метафор и подобрать верный вариант перевода.

1.3. Источники образности во французском, русском, английском и

итальянском языках

Образные средства языка, придающие тексту выразительность, чаще всего строятся на понятиях, известных носителям данного языка. Эти понятия могут быть прочно укоренившимися в языке, и их иносказательность почти не ощущается, либо неологизмами или мало известными широкой общественности выражениями. В художественной литературе нередко делаются отсылки к античности, Библии, литературным героям и народному фольклору. Эта

информация необходима для целостности восприятия того или иного образа и правильного осознания читателем авторского замысла. При чтении иностранной литературы, в нашем случае, французской, может возникнуть непонимание, связанное с языковыми и культурными различиями. Решая задачу более точного воспроизведения образности оригинала, переводчик осуществляет сложную когнитивную деятельность. При этом процесс перевода на один язык может проходить легче, чем на другой. Далее будут рассмотрены основные источники образности во французском языке и оценена возможность их эквивалентной передачи на русский, английский и итальянский языки.

1.3.1. Античная культура

В произведениях современных французских писателей нередко создаются образы, отсылающие читателя к античным героям или событиям, описанным в мифологии, например: "Ève-Marie Navitel est formelle, son couloir est mieux gardé par elle que l'enfer par un cerbère" [Bussi, 2017, p. 62]. / «Цербер так не охраняет ад, как Ева Мария Нативель - свой коридор» [Бюсси, 2017, с. 48]. Интерес к античной литературе повлиял на распространение и закрепление слов и устойчивых выражений греко-латинского происхождения в языках европейских народов. Сегодня всем известны имена греческих богов, обитателей Олимпа, и других персонажей древнегреческого эпоса. Многие из них стали нарицательными, поскольку употребляются из-за определённых черт, присущих им. Так, например, Apollon (Аполлон) и Aphrodite (Афродита) считаются образами красоты, а Narcisse (Нарцисс) - символом самолюбия и гордыни.

В таблице ниже (таблица 1) представлены французские устойчивые выражения античного происхождения "Les expressions bibliques et mythologiques" [Papin, 1995] и их переводы на русский язык [Гак, Мурадова, 2006], английский

язык [Reverso Dictionnaire, Электронный ресурс; Larousse, Электронный ресурс] и итальянский язык [Robert-Signorelli, 2006; Boch, 2014; ABBYY Lingvo x6, Электронный ресурс, 2014].

Таблица 1 - Французские устойчивые выражения античного происхождения и их перевод на русский, английский и итальянский языки

Французский язык Русский язык Английский язык Итальянский язык

être dans les bras пребывать в to be in the arms essere tra le braccia

de Morphée объятиях Морфея of Morpheus di Morfeo

le talon d'Achille ахиллесова пята Achilles' heel Il tallone d'Achille

le rocher de сизифов труд Sisyphean task fatica di Sisifo

Sisyphe

ouvrir la boîte de открыть ящик to open Pandora's aprire il vaso di

Pandore Пандоры box Pandora

prendre le taureau брать быка за рога to take the bull by prendere il toro per

par les cornes the horns le corna

tomber de очутиться между to fall out of the cadere dalla padella

Charybde en Сциллой и frying pan and into alla brace

Scylla Харибдой the fire

trancher le nœud разрубить гордиев to cut the Gordian tagliare il nodo

gordien узел knot gordiano

un colosse aux колосс на idol with feet of un colosso dai

pieds argiles глиняных ногах clay piedi d'argilla

une pomme de яблоко раздора bone of contention, pomo della discordia

discorde apple of discord

une voix de Stentor зычный голос stentorian voice voce stentorea

Можно заметить, что почти все выражения представляют собой абсолютные эквиваленты, их объединяет общность происхождения, один источник - античная мифология и эпос, оказавшие влияние на сопоставляемые в данном исследовании языки.

1.3.2. Библия как источник образности языков христианских народов

Библия оставила значимый след во французском языке, как и в языках других христианских народов. В повседневной жизни люди оперируют лексическими единицами, встречающимися в языке Библии. Например, это такие знакомые слова, как lumière (свет), ténèbre (тьма), alliance (завет; альянс), ange (ангел), âme (душа), animaux (животные), archéologie (археология), Assyrie (Ассирия), Babylone (Вавилон), bénédiction (благословение), malédiction (проклятие), canon (канон), ciel (небо), conception (сотворение мира), création (создание), déluge (потоп), diable (дьявол), Dieu (Бог), Égypte (Египет), étranger (иностранец), exil (ссылка), exode (исход, массовая миграция), femme (женщина), homme (мужчина), jardin (сад), juge (судья), loi (закон), mage (волхв), miracle (чудо), monothéisme (монотеизм), mort (смерть), vie (жизнь), mythe (миф), nombres (цифры), pays (страна), péché (грех), Perse (Персия), prêtre (священник), prophète (пророк), roi (король), sacrifice (жертва), sagesse (мудрость), traduction (перевод), vin (вино), violence (жестокость) [Römer, 2016]. Можно заметить, что в число слов, пришедших из Библии, входят географические названия, религиозные термины, общие понятия, а также имена собственные, например, Adam, Eve, Abraham, Salomon, Jérémie, Job, Jona, Moïse, Samuel и др.

Библеизмы употребляются в художественных произведениях в неизменном виде или в авторской переделке с намёком на то или иное библейское выражение или событие. Так, название романа французской писательницы Э. Шарль-Ру

"Oublier Palerme" 1966 г. («Забыть Палермо»), который повествует о ностальгии героини по родной Сицилии после эмиграции в США, «восходит к псалму Давида «На реках Вавилонских», в котором пленённые евреи плачут об оставленном городе и клянутся в невозможности его забыть: "Si je t'oublie, Jérusalem (...)". Без учёта этого библеизма название романа оказывается полностью противоречащим его содержанию» [Жуковская, 2006, с. 7].

Во фразе из романа А. Нотомб "Antéchrista" («Антихриста») "Le dimanche soir débarqua l'enfant prodigue" [Nothomb, 2005, p. 130] употреблён библеизм, который при переводе на русский язык «Блудная дочь прибыла в воскресенье вечером» [Нотомб, 2011, с. 136], подвергся некоторым изменениям. Так, библейская идиома "l'enfant prodigue" передана выражением «блудная дочь», которое не может рассматриваться в качестве абсолютного эквивалента французской идиоме. Эквивалентом для "l'enfant prodigue" был бы фразеологизм из Библии «блудный сын», но учитывая контекст: главный персонаж романа -девушка, переводчик находит правильный оборот: «блудная дочь».

Кроме того, что на основе Библии (Ветхого Завета) писатели нередко создают изобразительные средства для придания тексту образности, она сама содержит различные тропы, например, метафоры: Le lion (лев) - образ силы и могущества; Le vin (вино) - образ крови, радости или гнева божьего; La fleur (цветок) - образ скоротечности жизни; Vous êtes la lumière du monde, Vous êtes le sel de la terre [La Bible Segond 21, Электронный ресурс].

Ниже представлена таблица (таблица 2) с французскими библеизмами, отобранными из книги "Les expressions bibliques et mythologiques" [Papin, 1995], и их аналогами на русском [Гак, Мурадова, 2006; Жуковская, 2006], английском [Reverso Dictionnaire, Электронный ресурс; Larousse, Электронный ресурс] и итальянском [Robert-Signorelli, 2006; Boch, 2014] языках.

Таблица 2 - Французские библеизмы и их перевод на русский, английский и итальянский языки

Французский язык Русский язык Английский язык Итальянский язык

à chaque jour на каждый день sufficient unto the A ciascun giorno

suffit sa peine хватит забот day is the evil basta la sua pena

thereof

à la sueur de son в поте лица by the sweat of his / col sudore della

front her brow fronte

ange gardien ангел-хранитель guardian angel angelo custode

arche de Noé Ноев ковчег Noah's Ark Arca di Nié

bouc émissaire козёл отпущения scapegoat capro espiatorio

boire le calice испить свою чашу drain the cup of bere il calice fino

jusqu'à la lie до дна bitterness alla feccia

brebis égarée заблудшая овца lost sheep pecorella smarrita

enfant prodigue блудный сын prodigal son bambino(-a)

prodigio

être aux anges быть на седьмом be over the moon; toccare il cielo con

être au septième небе be on cloud nine; un dito, essere al

ciel be in seventh settimo cielo

heaven

fruit défendu запретный плод forbidden fruit frutto proibito

Jugement Dernier Страшный суд Last Judgment Giudizzio

universale

nul n'est prophète нет пророка в no-one is a prophet nessuno è profeta in

en son pays своём отечестве in his own land patria

on connaît l'arbre à о дереве судят по a tree is known by dal frutto si

ses fruits его плодам its fruit conosce la pianta

porter sa croix нести свой крест to bear one's cross portare la sua croce

Французским библеизмам в переводящих языках есть эквиваленты, что объясняется распространенностью и ролью христианства в европейском культурном пространстве. В связи с этим, как правило, не возникает трудностей при передаче подобной лексики с французского языка на русский, английский и итальянский. Так, например, библеизм "ange gardien", употреблённый по отношению к коллеге главной героини, защищающим её перед начальством, был переведён эквивалентами на все языки: Il ne fallait pas que cet incident compromette l'avancement ultérieur de mon ange gardien [Nothomb, 2015, p. 45]. / Я не могла допустить, чтобы этот случай помешал дальнейшей карьере моего ангела-хранителя [Нотомб, 2002, c. 47]. / I could not permit this incident to ruin my guardian angel's chances for advancement [Nothomb, 2001, p. 39]. / Bisognava evitare che quell'incidente compromettesse la futura carriera del mio angelo protettore [Nothomb, 2014, p. 31].

1.3.3. Народная основа образности

Образность присуща исконно французским крылатым выражениям, фразеологизмам, пословицам и поговоркам, которые вошли в язык из народной мудрости, фольклора, сказок и сказаний, возникли и закрепились в языке вследствие определённых политических, социальных или экономических событий и условий в стране и мире. Значимым источником образности в целом и образных выражений в частности всегда была и остаётся художественная литература. Классические произведения обогатили язык не только повседневной лексикой, но и красивыми образными выражениями, известными и цитируемыми французами на протяжении веков. Многие подобные литературные творения стали мировым достоянием, переведены на множество языков, а цитаты из них разлетаются по свету. Современные писатели отдают должное великим предшественникам,

обращаясь к хорошо известным образам. Причём намёк на какого-нибудь художественного персонажа может быть абсолютно прозрачным для соотечественника автора, однако далеко не очевидным для иностранного читателя.

По мнению Т.З. Черданцевой, «многие фразеологизмы, выраженные словосочетанием, - это в прошлом тропы (т.е. метафора, сравнение, метонимия, синекдоха и т.п.), некоторые же приобрели новое значение в определённом контексте и в силу традиционного употребления сохранили это значение, хотя мотивированность их может быть непонятна исследователю современного языка» [Черданцева, 2010, с. 9]. Трудно, например, объяснить такие выражения, как "tirer le diable par le queue" (букв. тянуть чёрта за хвост) - бедствовать, быть в крайней нужде. Образность присуща самой природе фразеологических единиц, хотя многие из них, сохранив образную мотивированность, превратились в нейтральные или слабо стилистически окрашенные единицы языка.

Если французские выражения античного и библейского происхождения в большинстве своём имеют эквиваленты в русском, английском и итальянском языках, то с образными выражениями исконно французского происхождения дело обстоит по-другому. Обычно они связаны с культурой, историей и бытом страны. В их основе лежат слова, обозначающие наименования окружающей человека действительности: предметы, животные, птицы, части тела, явления природы и т.п. Как правило, подобные выражения содержат в себе национальный колорит и поэтому не могут быть переведены буквально, однако к ним могут быть подобраны аналоги в переводящем языке или дан смысловой перевод.

В таблице 3 (таблица 3) представлены фразеологизмы исконно французского происхождения, отобранные методом сплошной выборки из словаря устойчивых выражений "Dictionnaire des expressions et locutions" [Rey, Chantreau, 2000] и их переводы на русский, английский и итальянский языки, выполненные с помощью электронных [ABBYY Lingvo 12, 2006; ABBYY Lingvo

x6, 2014; Reverso Dictionnaire; Larousse, Электронный ресурс] и печатных словарей [Гак, Мурадова, 2006; Robert-Signorelli, 2006; Boch, 2014]. Таблица 3 - Французские устойчивые выражения и их перевод на русский, английский и итальянский языки

Французский язык Русский язык Английский язык Итальянский язык

acheter chat en купить кота в to buy a pig in a comprare a scatola

poche мешке poke chiusa

avoir la langue иметь have the gift of the avere una buona

bien pendue подвешенный язык, gab, be open- parlantina

язык без костей handed

avoir le cœur sur носить своё сердце wear your heart on avere il cuore in

la main в рукаве your sleeve mano

avoir les cheveux растрёпанные messy hair I capelli

en bataille волосы scompigliati

battre la chamade сильно биться, to go pitapat, to battere forte

колотиться beat wildly

chercher une искать иголку в look for a needle cercare un ago in

aiguille dans une стоге сена in a haystack un pagliaio

botte de foin

damer le pion à утереть кому-либо to get the better of avere la meglio su

quelqu'un нос; заткнуть кого- smb qn

либо за пояс

être sur son trente- одетый с иголочки be all dressed up essere vestito di

et-un to the nines tutto punto

faire chou blanc сесть в лужу to miss the mark; fare un buco

to draw a blank; nell'acqua; andare

come up empty- in bianco

handed

Продолжение таблицы 3

filer à l'anglaise уйти по-английски take French leave andarsene /

filarsela all'inglese

impossible n'est невозможно - не there's no such "impossible " non é

pas français есть французское word as can't una parola francese

понятие; Нет слова

«не могу»

jeter le gant бросить вызов to throw down the gettare il guanto

gauntlet

manger comme un букв. есть как to eat like a horse mangiare a quattro

Gargantua Гаргантюа palmenti

monter sur ses мчаться на всех get on one's high andaré su tutte le

grands chevaux парах horse furie

parler français коверкать speak French very Parlare un francese

comme une vache французский язык poorly; murder (italiano)

espagnole French maccheronico

payer en monnaie не заплатить; let someone ripagare solo a

de singe отделываться whistle for his / chiacchiere

шуточками her money;

pay in Monopoly

money

pour des prunes бесплатно for peanuts per niente

prendre quelqu'un взять под своё to take smb under prendere qualcuno

sous son aile крыло one's wing sotto la propria ala

se battre contre воевать с to tilt at windmills combattere contro i

des moulins à vent ветряными mulini a vento

мельницами

se lever du pied встать не с той to get out of bed alzarsi col piede

gauche ноги on the wrong side sbagliato

Продолжение таблицы 3

tuer la poule aux убить курицу, to kill the goose that uccidere la

œufs d'or несущую золотые lays the golden gallina dalle uova

яйца egg(s) d'oro

un pays de Земля, текущая land of plenty; land paese di cuccagna

Cocagne молоком и мёдом of milk and honey

К 22 французским фразеологизмам были найдены переводы. Большинство выражений на переводящих языках - относительные эквиваленты, точно передающие смысл и эмоциональную окраску оригинала, однако их лексическая наполняемость различна. Часть выражений имеет абсолютные эквиваленты на сравниваемых языках (см. примеры, выделенные курсивом): 6 в русском языке, 4 в английском и 9 в итальянском языке. Для незначительного количества французских фразеологизмов не нашлось образных выражений, они переданы нейтральной лексикой. Если образные выражения, имеющие один источник (мифология, произведения античных авторов, Библия), чаще всего в сравниваемых языках совпадают, т.е. эквивалентны друг другу, то образность, содержащая в себе народную основу, редко бывает идентичной в других языках. Именно она вызывает самые большие сложности при переводе и именно с ней сталкивается переводчик, поскольку писатели руководствуются своим жизненным опытом, своими соображениями, неразрывно связанными с родным языком и традициями.

Выводы по главе 1

Исследование образности и образа - основополагающих понятий литературно-художественного произведения, отличающих его от специальной литературы и её разновидностей, привело к следующим результатам.

Несмотря на долгую историю изучения образа и образности, многоаспектность и междисциплинарность этих категорий, а также необходимость их рассмотрения в сфере смежных дисциплин, данные понятия по-прежнему вызывают многочисленные научные дискуссии.

Образность в широком аспекте трактуется как синоним художественности, красочности, выразительности - основополагающей черты любого вида искусства. Более узкие определения образности зависят от дисциплины, с позиции которой происходит её рассмотрение.

В литературоведении (филологии) образность понимается как изобразительные и выразительные средства языка, тропы и фигуры речи.

В стилистике образность рассматривается как особая стилевая черта, которая раскрывается наилучшим образом в литературно-художественных произведениях. Также как в литературоведении, в стилистике большое внимание уделяется выявлению природы различных образных средств языка. Однако, если для литературоведения важно изучить особенности и правомочность их употребления конкретным писателем, объяснить принципы построения художественной композиции, а главное выявить возможности образности для воплощения замысла автора, то задача стилистики - описать их сущность и функционирование в том или ином стиле речи.

В языкознании в целом и в таких его разделах, как лексикология, фразеология, семасиология в частности обсуждаются проблемы мотивированности лексической единицы, прямого и переносного значения слова, первичной и вторичной номинации, т.е. внутренней образности слова.

Развитие когнитивных наук в последние десятилетия привело к пересмотру категории «образность», поскольку «образ» стал основным понятием когнитивной лингвистики. Слово апеллирует к образно-чувственным восприятиям человека, и оно же является наименьшей единицей образа. Данные понятия также рассматривает когнитивная стилистика и когнитивная психолингвистика и ряд других когнитивных наук, объединённых общим объектом - мышление человека.

Образность и образ одновременно функционируют в литературно-художественном произведении, они взаимосвязаны, поскольку одно является предтечей другого, ввиду того, что образность априори ориентирована на создание ментального образа в когнитивном пространстве читателя / переводчика. Художественное произведение характеризуют содержание, т.е. вымышленный автором мир, который в той или иной степени отражает реальную действительность, и форма, т.е. воплощение содержания, задуманного писателем, определёнными средствами. Художественный текст не претендует на достоверность представленной в нём истории, напротив его отличает вымысел. Писатель старается эффективно применять образность, чтобы образы, сформированные в сознании читателя, соответствовали тем, которые были задуманы.

Итак, категория образности в диссертации рассматривается в широком трактовании как фундаментальная основа и характерная черта литературно-художественного текста. Образность - многосторонняя и многогранная междисциплинарная категория, включающая все образные средства и лингвистические приёмы, ассоциированная с понятием «образ» и ориентированная на его создание в ментальном пространстве реципиента текста путём эмотивно-эстетического воздействия на его сознание. Следовательно, художественный образ - продукт сознания адресата, воссозданный в его воображении под воздействием образного сообщения адресанта.

Среди основных черт художественного образа можно выделить следующие: целостность (обобщённость), типизация, создание эстетической реальности (вымысел), экспрессивность, самодостаточность, неоднозначность толкований, иногда далёких от замысла автора.

В работе рассмотрен процесс кодирования образности автором и её декодирования читателем / переводчиком как лингвокогнитивный процесс и определено соотношение понятий «образность» и «образ» в художественной литературе. Условно работа писателя по написанию книги происходит по следующей схеме: Авторский замысел ^ Создание текста произведения с использованием образности ^ Художественный образ, созданный посредством образности. У читателя данный процесс идёт в обратном направлении: Чтение художественного произведения ^ Возникновение образов ^ Восприятие образности. Следовательно, писатель сначала сталкивается с образностью, а читатель - с образом (образами).

Так, образность является своеобразным инструментом для создателя художественного произведения, помогающая ему материализовать свои невербальные мысли, придав им конкретную форму в виде текста. Умелое использование возможностей образности позволяет писателю воплотить задуманные образы. Их восприятие в мышлении читателя происходит неосознанно. Он не задумывается о средствах, обеспечивших их воплощение. Задача автора - направить воображение читателя в нужном направлении для правильного раскрытия образов.

Переводчик также является читателем художественного произведения, однако в отличие от простого читателя, необременённого какими-либо обязанностями, он ответственен за адекватность выполненного им перевода. Переводчику необходимо максимально точно декодировать образы, закодированные автором в пространстве художественного текста, обращая пристальное внимание на образность оригинала, перекодировать смысл и образность в текст на языке перевода.

Классификация художественных образов может строиться на разных принципах, исходя из критерия, положенного в её основу. Поэтому существующие типологии образов одинаково верны, они не противоречат друг другу, а выполняют взаимодополняющую функцию.

По принципу ассоциирования все образы можно разделить на семь типов, так или иначе апеллирующих к пяти органам чувств человека, - зрительные (или визуальные), слуховые, обонятельные, вкусовые, осязательные, кинестетические, органические. Подобное деление хорошо вписывается в рамки современных исследований в когнитивной лингвистике, в которой подобные образы именуются перцептивными.

Классификация по предмету изображения более традиционная и приводится в рамках литературоведения: образы-персонажи, образы-пейзажи, образы-предметы, образы-эмоции, образы-понятия. Чаще всего основными литературными образами становятся образы-персонажи, т.е. главные и второстепенные действующие лица, за ними следуют образы-детали, которые помогают их раскрыть.

Метафора - основное средство создания образности в художественной литературе. Она широко представлена во всех сферах человеческой жизни. Она делает речь яркой, выразительной и образной. Чем необычнее и креативнее метафора, тем сильнее воздействие, оказываемое на слушателя или читателя (получателя / адресата). Метафоры прочно укоренились в языке и речи народов мира и всегда присутствуют в нашей повседневной жизни, отдаём мы себе в этом отчёт или нет.

Междисциплинарный характер изучения особенностей метафоры объясняется тем, что метафора в последние десятилетия исследуется в практическом аспекте её функционирования в речи, а не только как объект стилистики и литературоведения. Метафора стала ключом к пониманию основ мышления и процессов сознания не только национально-специфического видения мира, но и его универсального образа. Метафоры дают широкое представление о

том, как некоторые аспекты нашего пережитого опыта связаны с другими, а также об основных средствах восприятия, мышления и даже о работе мозга.

Интеллект человека отличается от машинного, искусственного интеллекта, способностью к метафорическому образному мышлению. Метафоризация базируется на эвристическом методе, т.е. на оптимальном, логичном или рациональном подходе к решению проблем, достаточном для достижения непосредственной цели. Поэтому на данном этапе развития современных технологий только переводчик (человек) способен распознать скрытый смысл метафор и подобрать верный вариант перевода.

Глава 2. Основные направления в развитии современного переводоведения

В рамках данного исследования представляется необходимым рассмотреть формирование и эволюцию теории перевода, описать основные подходы и концепции в переводоведении, проследить изменения, произошедшие за время существования этой дисциплины, а также описать её современное состояние и новейшие когнитивные подходы и методы, применяемые для выявления тех или иных особенностей процесса перевода, поскольку любой перевод - это когнитивная деятельность переводчика. В главе представлены результаты экспериментов, проведённых с использованием когнитивных методов для рассмотрения особенностей передачи образности.

Одним из ключевых вопросов современности считается проблема использования вычислительных технологий и средств программного обеспечения с целью облегчения работы переводчика и выполнения большего объёма художественных и специальных переводов в кратчайшие сроки. В главе анализируется современное состояние и перспективы развития систем машинного перевода с целью установления их эффективности при переводе художественных произведений.

2.1. Формирование и эволюция теории перевода как самостоятельной

дисциплины

Хотя перевод как деятельность зародился очень давно, сама наука о переводе - теория перевода или переводоведение - появилась лишь в середине XX в. Возрастание роли профессиональных устных и письменных переводчиков на международной арене, кажется, естественным образом вылилось в

необходимость выделения этой науки в отдельную дисциплину. Постоянный рост факультетов, школ, вузов, готовящих профессиональных переводчиков по общему, специальному и художественному переводу, книги, журналы, международные конференции, ассоциации переводчиков - всё это свидетельствует о важности теории перевода, переводческой деятельности и межкультурных коммуникаций. Наличие собственного предмета, объекта и научной терминологии позволило теории перевода стать самостоятельной научной дисциплиной.

Утвердившись в качестве самостоятельной научной дисциплины во второй половине XX в., теория перевода прошла путь от теоретических лингвистических описаний продукта и функций перевода до современных когнитивных подходов, ориентированных на исследование процесса перевода, подкреплённое эмпирическими данными.

На протяжении всей истории отношение к переводу всегда было и остаётся противоречивым. Учитывая сложность такого явления, как перевод, его многоаспектность, многофункциональность и наличие большого количества форм и видов, число которых со временем возрастает, становится невозможным категорически заявлять, что перевод - это только искусство или ремесло, или наука. Представляется целесообразным полагать, что перевод - это совокупность всех этих понятий. В этой связи интересно высказывание Х. Френца, склонявшегося к определению перевода как искусства, но с особыми характеристиками и утверждавшего, что «перевод - это и ни творчество и ни искусство-подражание, а что-то находящееся между ними», поскольку переводчик не создаёт что-то абсолютно новое, а воссоздаёт созданное уже до него иноязычным автором, максимально близко, но без слепого «подражания» [Frenz, 1961, p. 94].

В западной лингвистической мысли также появились термины, обозначающие данную отрасль филологической науки: la traductologie и la théorie de la traduction во французском языке; translation studies, theory of translation и

science of translation в английском языке и la scienza della traduzione в итальянском языке.

Переводоведение - это академическая дисциплина, которая занимается изучением перевода в широком смысле этого слова, а также включает целый спектр лингвистических исследований и педагогическую деятельность от разработки теоретических трудов до применения их на практике при подготовке специалистов в области перевода, профессиональных переводчиков и др. [Routledge encyclopedia of translation studies, 2001, p. 277].

Переводоведение состоит из теории и практики перевода и включает следующие разделы:

- история перевода (переводоведения), освещающая развитие переводческой деятельности от истоков до современности;

- общая теория перевода, изучающая переводческие универсалии, свойственные всем языкам мира, методику и технику перевода и др.;

- частная теория перевода изучает особенности перевода в пределах конкретной пары языков, например, русского и французского;

- специальная теория перевода изучает особенности перевода с учётом типов и жанров переводимых текстов. Среди специальных теорий перевода можно выделить: теорию художественного перевода, теорию научно-технического перевода, теорию устного перевода, теорию машинного перевода и т.п.

В рамках нашего исследования представляется необходимым рассмотреть понятие перевода в целом и основные теории в переводоведении с момента его выделения в отдельную лингвистическую дисциплину и до наших дней. Без изучения истории науки о переводе невозможно представить полную картину её современного состояния и объяснить причины изменения средств и методов, применяемых в художественном переводе сегодня.

В романских и славянских языках слово перевод (фр. traduction, итал. traduzione) произошло от лат. traductio, которое в свою очередь является

производным от глагола "traducere" (переводить). В английском языке понятие "translation" восходит к лат. translatio, где trans значит через, а latio - перенесение. Для обозначения понятия «устный перевод» в большинстве западных языков употребляется особый термин: англ. interpretation, фр. interprétation, итал. interpretazione.

При своей кажущейся простоте понятие «перевод» крайне сложное и многогранное и имеет множество определений, которые следует уточнить. В самом общем традиционном понимании переводом называют процесс или результат передачи информации с одного языка на другой. Однако эта передача не может сводиться к замене знаков языка оригинала знаками языка перевода, она требует от переводчика применения различных знаний, навыков и умений, а также трансформаций для полной адаптации исходного текста к различиям в культуре, менталитете, мировоззрении народа переводящего языка, т.е. в процессе перевода должны учитываться как интерлингвистические, так и экстралингвистические факторы, чтобы полученный текст не воспринимался как нечто чужое или странное, а, напротив, как текст, написанный автором с такими же языком и культурой, что у читателя.

Как было сказано, перевод - это не только процесс, но и результат деятельности переводчика, т.е. текст на языке перевода. В повседневном общении термин «перевод» приобрёл ещё одно значение. Так, фраза «Я изучаю перевод в университете» подразумевает, что говорящий изучает науку о переводе.

И.С. Алексеева даёт следующее определение: «Перевод - это деятельность, которая заключается в вариативном перевыражении, перекодировании текста, порожденного на одном языке, в текст на другом языке, осуществляемая переводчиком, который творчески выбирает вариант в зависимости от вариативных ресурсов языка, вида перевода, задач перевода, типа текста и под воздействием собственной индивидуальности; перевод - это также и результат описанной выше деятельности» [Алексеева, 2004, с. 7].

В «Толковом переводоведческом словаре» Л.Л. Нелюбина находим 33 определения, основное содержание которых можно свести к пониманию перевода как сложной речеязыковой деятельности человека, включающей процесс перевода и его результат - устный или письменный текст. Иначе говоря, перевод - это замена текста на одном языке эквивалентным текстом на другом языке. При этом перевод должен быть полноценным и адекватным для обеспечения точной, правильной и полной передачи содержания и особенностей подлинника и его языковой формы, учитывая, структуру, стиль, лексику и грамматику, в сочетании с безукоризненной правильностью языка, на который выполняется перевод [Нелюбин, 2003, с. 137-140].

Основоположник отечественной лингвистической теории перевода А.В. Фёдоров также видит в понятии перевода две составляющие: «1) процесс, совершающийся в форме психического акта и состоящий в том, что речевое произведение (текст или устное высказывание), возникшее на одном - исходном -языке (ИЯ), пересоздаётся на другом - переводящем - языке (ПЯ); 2) результат этого процесса, т.е. новое речевое произведение (текст или устное высказывание) на ПЯ» [Федоров, 2002, с. 13].

В Лингвистическом словаре издательства Ларусс отмечается, что назначение перевода состоит в передаче сообщения с языка-источника на язык-цель и обозначает одновременно деятельность и её продукт. Различают литературный и технический перевод [Dictionnaire de linguistique, 2001, p. 486].

Выделяют два типа перевода: устный и письменный, а также три его вида по классификации предложенной Р.О. Якобсоном: внутриязыковой (intralingual), межъязыковой (interlingual) и интерсемиотический (intersemiotic) [Jakobson, 1959 / 2000, p. 113].

Внутриязыковой перевод - пересказ или разъяснение одних вербальных знаков другими знаками того же самого языка. В качестве примера данного вида перевода можно привести неадаптированный роман и его версию, составленную

для детей. Это также может быть интерпретация выражения с помощью синонимичных слов или парафразы.

С интерсемиотическим переводом мы имеем дело, когда передача вербальных знаков происходит посредством невербальных. Так, текст художественного произведения часто «оживает» в театральных постановках, экранизациях, музыке, живописи и т.п. При интерсемиотическом переводе сразу же учитывается факт неизбежности потерь и главной задачей переводчика становится выбор элементов исходного текста, которыми придётся пожертвовать ради адекватной передачи других аспектов [Лиходкина, 20171].

Межъязыковой перевод или собственно перевод - это перевод в его традиционном понимании, т.е. передача вербальных знаков одного языка вербальными знаками другого языка.

Важно отметить, что каждое определение перевода отражает теоретический подход, лежащий в его основе. Например, Р.Т. Белл [Bell, 1987] начинает с общего определения перевода, заключающегося в преобразование текста одного языка в эквивалентный текст на другом языке, сохраняющий, насколько это возможно, содержание, формальные функции и функциональные роли исходного текста. В начале «научного» исследования перевода Дж. Кэтфорд описал его как замену текстового материала на одном языке (SL - язык-источник) эквивалентным текстовым материалом на другом языке (TL - язык-цель) [Catford, 1978, p. 20]. Главная забота заключалась в поддержании своего рода «эквивалентности» между исходным и переводящим языками.

В. Коллер, придерживаясь концепции перевода как формы «эквивалентности», считал, что перевод - это результат работы с текстом, посредством которой исходный текст переносится в текст на целевом языке. Между обоими текстами существует связь, которая может быть обозначена как отношение эквивалентности [Koller, 1995, p. 196]. Поскольку полная эквивалентность (в смысле синонимии или идентичности) не достижима ни в одной из его категорий, Р.О. Якобсон [Jakobson, 1959 / 2000] заявлял, что всё

поэтическое искусство, следовательно, технически непереводимо. То есть переводчик должен учитывать вопрос интерпретации в дополнение к проблеме выбора формулировки, которая будет иметь примерно аналогичное значение. Точный перевод невозможен. В этой связи С. Басснетт [Bassnett, 1996] утверждает, что все тексты, являющиеся частью литературной системы, созданной и связанной с другими системами, являются «переводными переводами переводов». Тем не менее каждый текст уникален и в то же время, он - перевод другого текста. Ни один текст не является полностью оригинальным, потому что сам язык, по сути, уже является переводом: во-первых, невербального мира, а во-вторых, поскольку каждый знак и каждая фраза - это перевод другого знака и другой фразы. Однако этот аргумент можно обойти, не теряя при этом его значимости: все тексты оригинальны, потому что каждый перевод различен. Каждый перевод, вплоть до определённого момента, - изобретение и, как таковой, представляет собой уникальный текст.

Учёные по-прежнему задаются вопросом, может ли переводчик добавлять, пропускать или каким-либо образом изменять исходный текст. Дискуссии по этому вопросу вызвали много теорий, лежащих в основе вековой парадигмы свободного / буквального перевода. В разное время соображения о взаимосвязи между переводом и оригиналом часто фокусировались на принципах «верности» и «точности». Ожидается, что переводчики представят читателям точную картину оригинала без каких-либо искажений и, не навязывая свои личные ценности или социально-культурные ценности своего народа другим народам. Долгое время эта валоризация оригинала почти не нарушала общепринятую заповедь «естественного» перевода. Переведённый текст, как часто подчёркивается, должен читаться как оригинальная композиция, а не привлекать внимание к его передаче - эффекту, который обычно создается посредством «свободных» стратегий перевода. Согласно Д. Робинсону, свободный перевод стал главенствующим на Западе, начиная с эпохи Возрождения [Robinson, 1997, p. 126].

Р.Т. Белл предлагает сделать различие между переводом-процессом, переводом-продуктом и переводом в целом, т.е. «абстрактным понятием, которое охватывает как процесс перевода, так и продукт этого процесса» [Bell, 1991, p. 13]. Кроме того, постулируется, что перевод влечёт за собой различные тексты, от художественного до технического. Более того, из определения M. Шаттлворта и M. Коуи [Dictionary of Translation Studies, 2014, p. 181] также ясно, что в настоящее время перевод включает в себя другие формы общения, такие как аудиовизуальный перевод, посредством субтитров и дубляжа. Ссылка на машинный перевод даёт понять, что сегодня перевод не рассматривается исключительно как человеческий процесс и что, по крайней мере, в определённых профессиональных областях, вклад информационных технологий имеет значение.

Определения перевода, предложенные теоретиками, оказывают далеко идущее влияние на исследования перевода. По мере распространения и признания той или иной теории в переводоведении, предмет изучения видоизменяется. Первоначально перевод определялся как преобразование языка, поэтому исследования перевода были сосредоточены только на изучении языка (лингвистическая теория перевода). Позже, под влиянием культурологических учений, внедрением других дисциплин, определение перевода претерпело некоторые изменения (культурологический подход к переводу). В настоящее время на теорию перевода всё больше влияют когнитивные науки и перевод рассматривается как когнитивная деятельность (когнитивные подходы к переводу). Таким образом, определения перевода и изменения подходов в исследовании перевода влияют друг на друга. С расширением определения расширяется область исследования, которая в свою очередь порождает новые определения перевода.

Всё вышесказанное подводит нас к необходимости рассмотрения основных теорий, оказавших влияние на переводоведение (теория) и процесс перевода (практика).

2.1.1. Лингвистическая теория перевода

В середине XX в. произошёл заметный сдвиг в становлении теории перевода, когда среди лингвистов формировалось суждение о необходимости её рассмотрения как отдельной ветви лингвистики, а позднее и в качестве самостоятельной дисциплины. Наиболее крупными учёными, придерживавшимися лингвистической теории перевода, были Ю. Найда, Р.О. Якобсон, И. Левый, Дж. К. Кэтфорд, А.В. Фёдоров, Ж. Мунен.

Представитель пражской школы, литературовед и переводчик Иржи Левый (1926-1967), самыми известными трудами которого являются чешское издание 1963 г. "Umeni Prekladu" («Искусство перевода») [Левый, 1974] и англоязычное эссе 1967 г. "Translation as a Decision Process" [Levy, 1967], оказал влияние на многие последующие идеи, такие как функционализм, теория релевантности и удобопроизносимости ("speakability") в переводе.

Несмотря на то, что И. Левый работал в основном над художественным переводом, который считал искусством, многие его идеи актуальны и в других аспектах переводоведения. Он выделил в методологии перевода две нормы -норма воспроизведения (т.е. критерий верности) и норма художественности (критерий красоты). В частности, И. Левый подчеркнул необходимость эстетического эффекта в переводе, чтобы красота оригинала была передана в эквивалентных терминах, поскольку для читателя важность перевода заключается не в механическом сохранении формы, а в её семантической и эстетической ценности [Levy, 2006, p. 342].

Его труды были схожи с идеями Ю. Найды, который, хотя и работал отдельно, пришёл к аналогичным выводам о важности оказания схожего с оригинальным воздействия на целевых читателей.

Американский лингвист Юджин Найда (1914-2011) признан самым влиятельным теоретиком в библейском переводе ХХ в. и наиболее известен

концепцией динамической эквивалентности, впоследствии переименованной в функциональную эквивалентность. Он начал работу над переводом в 1940-х гг., но его теории эквивалентности стали известны только в 1960-х гг., когда вышли в свет его работы "Toward a Science of Translating" 1964 г. [Nida, 1964] и "The Theory and Practice of Translation" 1969 г. [Nida, Taber, 1969]. Он различал два типа эквивалентности: формальную и динамическую. Формальная эквивалентность пытается максимально точно воспроизвести структуру оригинала, в то время как динамическая стремится вызвать у читателя перевода ту же реакцию, что и у читателя первоисточника [Ibid. P. 24].

Н. Хомский считал, что все языки обладают универсальными, лежащими в основе и совместимыми друг с другом, структурными особенностями. Предложения на языке-источнике могут быть разбиты на ряд взаимосвязанных уровней, каждый из которых можно проанализировать индивидуально. Его интерес был в установлении универсальных правил, которые регулируют грамматику и синтаксис языка [Хомский, 2016]. Ю. Найда считал работу Н. Хомского особенно важной для переводчика, полагая, что существование глубоко укоренившихся языковых особенностей поможет определить научную основу для перевода, поскольку при переводе с одного языка на другой переводчик выходит за рамки простого сопоставления соответствующих структур и пытается описать механизмы, посредством которых полное сообщение декодируется, передается и трансформируется в структуры другого языка [Nida, 1964, р. 9].

Фактически, Ю. Найда использовал часть модели Н. Хомского, упростив её для целей перевода. Из многокомпонентной модели Н. Хомского он сохранил только «глубокую структуру» и «поверхностную структуру», и подчеркнул, что переводчик перемещается между ними в процессе передачи смысла с одного языка на другой. Глубокая структура понимается как основная особенность коммуникации, содержащая всё смысловое значение данного текста. Она подчинена правилам трансформации, применяемым переводчиком при переводе

на другие языки, а когда он завершен, то используются ряд фонологических и морфемных правил для создания поверхностной структуры [Nida, 1964, р. 57-69].

Французский лингвист Ж. Мунен (G. Mounin (1910-1993)) в своём труде «Теоретические проблемы перевода» ("Les Problèmes théoriques de la traduction", 1963) [Mounin, 1963] одним из первых поднял проблему необходимости рассмотрения теории перевода как отдельной ветви лингвистики. Основным постулатом его концепции выступает мысль о том, что перевод представляет собой контакт языков, явление билингвизма. Однако это особый вид билингвизма. Будучи неоспоримым фактом контакта языков, перевод можно охарактеризовать как очень редкий случай подобного контакта, поскольку собеседник, владеющий двумя языками, осознанно борется с любыми отклонениями от языковой нормы, против любого вмешательства, вследствие чего ограничивается сбор интересных фактов в переводных текстах [Ibid. P. 4]. По мнению Н.К. Гарбовского, особенность переводческого билингвизма заключается в его асимметричном характере, поскольку родной язык переводчика, как правило, доминирует, также как и привычная для него культура. Переводчик будет воспринимать язык и культуру оригинала через призму доминирующих для него языка и культуры. Кроме того, переводящий и исходный языки одновременно функционируют в акте коммуникации, и переводчик вынужден пытаться минимизировать фактор интерференции [Гарбовский, 2007, с. 12].

Ж. Мунен был убеждён, что общие проблемы перевода могут быть освещены только в рамках лингвистики, которая считалась ключевой гуманитарной наукой того времени. В связи с этим работа учёного структурирована в соответствии с бинарными различиями, относящимися к области теоретической лингвистики: 1) лингвистика и перевод, 2) языковые препятствия, 3) лексика и перевод, 4) представления о мире и перевод, 5) цивилизации и перевод, 6) синтаксис и перевод [Mounin, 1963, p. 293].

Учёный утверждал, что вместо того, чтобы ставить под сомнение возможность перевода во имя лингвистики или опровергать обоснованность

лингвистических теорий во имя переводческой деятельности, нужно объективно изучить идеи лингвистов, а также идеи переводчиков-практиков. Он отметил, что, если принять во внимание существующие положения о структуре лексики, морфологии и синтаксиса, то в конечном итоге придётся признать невозможность перевода [Ibid. P. 8]. Однако по причинам, упомянутым выше, следует пересмотреть отношение к переводу.

Немалое место в своей работе Ж. Мунен уделил проблеме переводимости / непереводимости. Он считал, что нельзя говорить об абсолютной переводимости или непереводимости, поскольку данные понятия постоянно изменяются с развитием общества, языков и контактов между ними, а также под влиянием экстралингвистических факторов. Перевод никогда не может считаться полностью эквивалентным, однако он обеспечивает возможность коммуникации между разными народами [Ibid. P. 58]. Данная идея была поддержана А.В. Фёдоровым, основоположником отечественной лингвистической теории перевода, считавшим, что вопрос переводимости нельзя рассматривать без учёта конкретных исторических условий. Он также признавал тот факт, что с культурным, политическим и экономическим развитием общества, с постоянным увеличением национальной и переводной литературы, с расширением лексического богатства, условия для полноценного перевода на этот язык становятся всё более благоприятными, а уровень переводимости - всё более высоким [Федоров, 2002, с. 134-135].

Значительный вклад Ж. Мунена в лингвистическую теорию перевода состоит в том, что он опровергал распространённое в то время мнение о том, что язык представляет собой подобие инвентарного списка наименований, в котором каждому объекту соответствует определённое слово. Исходя из этого суждения, только форма слов, обозначающих одни объекты, в разных языках различаются, а перевод должен сводиться к простой замене лексических единиц исходного языка на лексические единицы переводящего языка. Подобные рассуждения о языке, несомненно, создавали сложности в развитии теории перевода.

Признавая достижения лингвистики, Ж. Мунен считал перевод возможным, аргументируя свою позицию тем, что переводческая деятельность существовала задолго до того, как появились какие-либо теоретические постулаты лингвистики, и переводчики не раз демонстрировали высокий уровень мастерства. Он стал первым французским исследователем, изучавшим проблему перевода с позиции лингвистического познания, предопределившего дальнейшее развитие теории перевода.

В 1965 г. Дж. К. Кэтфорд (1917-2009) опубликовал свою работу "A Linguistic Theory of Translation" («Лингвистическая теория перевода»), в которой он попытался применить лингвистическую модель М. Халлидея и Дж. Р. Ферса в качестве основы для общей теории перевода. Он пошёл дальше, чем Ю. Найда и другие, в принятии идей и терминологии из лингвистики [Catford, 1978, р. 19]. Само понимание перевода Дж. К. Кэтфорда как «процесса замещения текста на одном языке текстом на другом» [Ibid. P. 3] не было новым, но он ввёл ряд определений, которые структурируют перевод по различным критериям. Наиболее важным из них стала идея грамматического ранга, в которой он дополнил понятие эквивалентности, введя следующие две категории:

1) rank-bound translation (перевод, привязанный к рангам): каждое слово или морфема в ИЯ получает эквивалентное слово или морфему, обеспечивающую точный перевод;

2) unbounded translation (неограниченный перевод): эквивалентность может проявляться на уровне предложения или ещё более широком уровне.

Дж. К. Кэтфорд также дифференцировал формальное соответствие и текстовую эквивалентность. Формальным соответствием является любая категория ПЯ (единица, класс, структура), которая максимально близка к соответствующей категории на ИЯ [Catford, 1978, p. 27]. Поскольку в процессе перевода целевой язык может не найти общепринятого соответствия, может произойти «сдвиг» [Ibid. P. 73], в силу которого эквивалентность будет достигнута на более общем уровне. Таким образом, переводчик использует

текстовый эквивалент, определяемый как любой текст или часть текста ПЯ, эквивалентная тексту или части текста на ИЯ [Ibid. P. 27].

Работа Дж. К. Кэтфорда представляла собой детальную попытку систематического применения лингвистических исследований в теории перевода. Поразительно, однако, что современные лингвисты почти единогласно отклонили его идеи, главным образом потому, что теория была слишком одномерной (в том смысле, что она действовала главным образом на уровне предложения) и характерной для растущего интереса к машинному переводу в 1960-х гг., вследствие чего, перевод, как правило, упрощали, игнорируя культурные факторы.

2.1.2. Культурологический подход в теории перевода

Начиная с 1970-х гг., теоретики перевода начали отходить от лингвистических подходов и разрабатывать более широкие практики, которые рассматривали перевод с социальной и политической точек зрения. Эти события совпали с «культурным поворотом», связанным с междисциплинарными сдвигами в гуманитарных и социальных науках.

Герменевтическая модель перевода Джорджа Стайнера (George Steiner), стала его самым известным вкладом. Это была парадигма, которую он развил в работе 1975 г. "After Babel: Aspects of language and translation" [Steiner, 1998], которая вызвала огромный интерес после публикации. Работа Дж. Стайнера включала изучение истории и герменевтики, новые мысли по общей теории перевода, отличавшиеся своим философским подходом, который избегает чисто лингвистически-ориентированного характера большинства теорий перевода середины XX в. Действительно, он признал растущий междисциплинарный характер изучения перевода, отметив, что изучение теории и практики перевода

стало точкой соприкосновения между уже укоренившимися и развивающимися дисциплинами [Ibid. P. 250].

Основной вклад Дж. Стайнера в теорию перевода - четырехступенчатое описание перевода как деятельности: (1) доверие, (2) агрессия, (3) инкорпорация и (4) реституция [Ibid. P. 296-303]. В этом четырехэтапном процессе доверие представляет собой первоначальную уверенность переводчика в том, что в ИЯ есть что-то ценное для новой аудитории. Независимо от того, происходит это сознательно или бессознательно, Дж. Стайнер утверждает, что это неотъемлемая часть процесса перевода, поскольку без доверия вообще не было бы смысла переводить.

За этим следует этап агрессии, который Дж. Стайнер представляет в виде метафорической шахты для описания «глубинной» добычи материала. Переводчик атакует текст, чтобы извлечь интересующий его смысл [Ibid. P. 298].

Третий этап - инкорпорация - описывает действие переводчика по ассимиляции «завоеванного» текста на ИЯ в ПЯ и его культурном пространстве [Ibid. P. 301].

Наконец, реституция (или компенсация) описывает задачу переводчика в достижении верности перевода оригиналу. Существует также мнение о том, что переводчику необходимо компенсировать акт «грабежа», который произошёл в результате агрессивного второго этапа. Четвёртый этап самый сложный, поскольку переводчик не может быть уверен в том, что компенсация достигнута. Несмотря на несомненное значение работы Дж. Стейнера, она остаётся в сфере философских исследований.

Осознавая, что литературно-художественные произведения часто «одомашниваются», Лоуренс Венути убедительно доказывал, что целевым культурам будет лучше воспринимать переводы с элементами форенизации (т.е. те, которые делают явным внешний характер текста-источника). Он опубликовал свои опасения в двух широко распространенных работах: "The Translator's Invisibility: A History of Translation" 1995 г. [Venuti, 2008] и "The Scandals of

Translation: Towards an Ethics of Difference" 1998 г. [Venuti, 1998]. Л. Венути понимает, что форенизация - это целенаправленная дискурсивная стратегия перевода, нарушающая обычаи целевой культуры, сохраняя ощущение «инаковости» исходного текста. При этом Л. Венути избегает тенденции хвалить переводы, которые читаются гладко и легко: популярная эстетика требует плавных переводов, производящих иллюзорный эффект прозрачности, а это значит, что нужно придерживаться текущего стандартного языка, исключая при этом диалекты, говоры или стиль, которые привлекают внимание читателя к отдельным словам. В результате свободный перевод может позволить иностранному тексту привлечь массовую читательскую аудиторию. Однако такой перевод одновременно усиливает основной язык и его другие языковые и культурные исключения, маскируя при этом национальные ценности. Беглость является ассимиляционной, давая отечественным читателям реалистичное представление, поддающееся их собственным кодексам и идеологиям, как будто это непосредственная встреча с иностранным текстом и культурой [Venuti, 1998, p. 12].

В отличие от других сторонников форенизации, Л. Венути принимает агрессивную линию в продвижении иностранных переводов, используя выражения из истории расовой сегрегации и этнических отношений для описания практики освоения иностранных текстов и иностранных культур в западной культуре. Для него проблема одомашнивания заключается не только в минимизации странности исходного текста, но и в этических вопросах, связанных с насильственным исключением иностранного. Т. Херманс заметил, что термин «одомашнивание» правильно выбран, предполагая как добровольное, так и насильственное приручение [Hermans, 2009, p. 98].

Благодаря влиянию Л. Венути учёные-переводчики сегодня признают дискуссию о доместикации и форенизации одной из главных проблем.

Л. Венути стремится представить подход «всё или ничего» к переводу как единственной правильной стратегией перевода с ориентацией на иностранную

аудиторию. Функционалисты утверждают, что перевод на иностранный язык действителен только там, где есть предполагаемая целевая культура. Когда же требуются или желательны переводы-доместикации, переводы-форенизации не могут быть оправданны.

2.1.3. Функциональный подход к переводу

Наиболее известным из функциональных подходов является теория скопоса, разработанная Гансом Вермеером в конце 1970-х гг. Он и Катарина Райс представили её в своей работе 1984 г. «Основы общей теории перевода» ("Grundlegung einer allgemeinen Translationstheorie"). Основная суть данной теории состоит в том, что перевод должен отвечать поставленной цели [Reiss, Vermeer, 1984, p. 119].

Перевод можно считать хорошим, только если он достиг своей цели. Следствием этого является отсутствие единого правильного перевода: для перевода существуют множественные цели (скопосы). Поскольку потенциально бесконечно количество целевых аудиторий, для которых может быть осуществлён перевод, существует также потенциально бесконечное количество скопосов. Если текст должен быть функциональным для определённого человека или группы лиц, он должен быть адаптирован к их потребностям и ожиданиям. «Эластичный» текст, предназначенный для всех получателей и всевозможных целей, неизбежно будет одинаково непригоден для любого из них, а конкретная цель лучше всего достигается с помощью текста, специально разработанного для этого случая [Nord, 2000, p. 195].

М. Снелл-Хорнби замечает, что этот подход касается как текста, так и перевода: единственного совершенного перевода не существует, любой перевод зависит от его цели и ситуации [Snell-Hornby, 2006, p. 52]. Функциональный

подход мог бы завершить многолетние дискуссии о наилучшем способе перевода и об относительных достоинствах формальной эквивалентности (или формального соответствия) и динамической эквивалентности. Как отметил Эдвин Генцлер, появление теории функционального перевода знаменует важный момент в эволюции теории перевода, разбивая двухтысячелетнюю цепь теорий, вращающуюся вокруг верной и свободной оси. Функциональные подходы могут быть либо теми, либо другими и тем не менее одинаково верными, если выбранный подход адекватен цели сообщения [Gentzler, 2001, p. 71].

Следует подчеркнуть ещё один момент: хотя скопос-теория часто приводит к свободному переводу, это не всегда является следствием избрания функционального метода. Так, Э. Генцлер ошибочно заметил, что единственное, на чём настаивают функционалисты, это то, что полученный текст должен быть последовательным, плавным и естественным [Ibid.]. Но беглость и естественность выражения не всегда обязательны: диапазон возможных функций допускает буквальный или вольный переводы текста [Vermeer, 1989, p. 229].

Гидеон Тури (1942-2016) подошёл к изучению перевода с точки зрения систематического описательного анализа. Его убеждение заключалось в том, что общую теорию перевода можно развивать только на основе дескриптивного изучения трансляционных явлений как эмпирической задачи. Его взгляды лучше всего подытожены в научном труде 1995 г. "Descriptive Translation Studies and Beyond" [Toury, 1995].

Как и теоретики-функционалисты, Г. Тури использовал ориентированный на цель подход к переводу, полагая, что переводы являются эмпирическими явлениями, возникающими в литературной «полисистеме», в которой они существуют. Концепция полисистемы возникла в 1970-х гг. вместе с Итамаром Эвен-Зохаром, который представлял её как совокупность литературных систем и средств учёта того, как литература затрагивает данную культуру [Even-Zohar, 1990]. Актуальность этого подхода заключается в том, что Г. Тури использовал концепцию полисистемы для определения норм перевода и признал в ней элемент

культуры для понимания перевода. Описательный анализ перевода Г. Тури имел много общего с теоретиками скопос, что интересно с учётом того, что их работа в начале 1980-х гг., производилась независимо и примерно в одно и то же время. Новым было представление об определении социальных норм и литературных условностей в целевой культуре. Работа Г. Тури в области переводоведения остаётся весьма влиятельной.

В рассмотрении переводов 1990-х гг. всё более широкое распространение получало исследование, охватывающее социальные, психологические и политические факторы. Лео Хики заметил, что становится ясно, что, как и в любой другой форме переписывания, перевод подразумевает манипуляции и непосредственно связан с идеологией, властью, системами ценностей и восприятием реальности [Нюкеу, 1998, р. 1].

2.1.4. Прагматический аспект перевода

Термин «прагматика» был введён Ч.У. Моррисом, который под ним понимал изучение прагматического изменения семиозиса, т.е. изменение отношения знаков к интерпретаторам [Моррис, 2001, с. 50]. Языковые знаки оказывают на реципиентов определённое воздействие, вызывают конкретные эмоции и переживания. Это воздействие на разных людей может быть различным. Характер подобного коммуникативного эффекта зависит от трёх основных факторов:

- содержание высказывания: разная информация воспринимается по-разному;

- восприятие определяется характером составляющих его знаков. Большое значение здесь играет выбор языковых средств, поскольку одно и то же

сообщение, выраженное разными вербальными знаками, оказывает различный эффект;

- характер реципиента: одна и та же информация может быть воспринята по-разному, в зависимости от отношения получателя к сюжету сообщения, от его фоновых знаний, личностных качеств, мышления и т.п. Следовательно, заключённое в определённую форму и содержание прагматическое воздействие, запланированное автором, может реализоваться полностью, частично или вообще не реализоваться по отношению к какому-любо адресату [Комиссаров, 2002, с. 135].

При переводе важно распознать прагматический потенциал текста или речевого акта и постараться его передать на переводящем языке. В этой связи немецкий лингвист А. Нойберт, один из первых поднявших проблему прагматических аспектов перевода, выделил четыре основных типа перевода, исходя из прагматических отношений в текстах оригинала и перевода.

1. С прагматической точки зрения текст на исходном языке в равной степени направлен на аудиторию ИЯ и ПЯ. Однако это не означает, что при переводе не требуется производить никаких лексико-грамматических и стилистических изменений. Данному критерию отвечает научно-техническая литература.

2. В тексте ИЯ содержится информация, отвечающая каким-либо аспектам жизни общества в определённой исторической, политической, экономической, культурной и географической обстановке. К таким текстам можно отнести законы, различную литературу, представляющую интерес исключительно для аудитории ИЯ.

3. Художественная литература, отражающая реальность ИЯ, но в то же время имеющая ценность для всех людей.

4. Текст на ИЯ, изначально направленный на аудиторию ПЯ, т.е. созданный специально для перевода на ПЯ [Нойберт, 1978, с. 197-198].

Степень прагматической адекватности перевода во многом зависит от типа вышеупомянутых текстов. Как правило, наивысшей прагматической адекватности удаётся добиться при переводе первого и четвёртого типов текстов. В остальных случаях возможность передачи прагматического эффекта зависит от многих факторов, причём смысловая эквивалентность перевода оригинала не гарантирует полную ретрансляцию прагматической составляющей подлинника.

Пытаясь преодолеть нарушения прагматической адекватности, переводчику нередко приходится прибегать к прагматической адаптации перевода, требующей внесения тех или иных изменений. В.Н. Комиссаров выделил четыре вида такой адаптации.

1. Прагматическая адаптация, целью которой является обеспечение адекватного понимания сообщения адресатом перевода. Текст полностью понятный соотечественникам автора может вызывать затруднения в понимании у читателей перевода. Как правило, причиной подобных сложностей становятся слова-реалии, факты, отражающие культурные особенности мало известные жителям других стран. Так, при переводе повести М.Ю. Лермонтова «Бэла» французский и английский переводчики столкнулись с проблемой передачи кавказских реалий, знакомящих читателя с бытом и традициями жителей Кавказа. Например, наиболее частотная в повести реалия «сакля» была передана на французский язык словами "cabane" и "maison", а на английский - "hut" и "house", отражающих смысл реалии, но не передающих местный колорит. В ряде случаев реалии оригинала переданы на переводящие языки при помощи транскрипции, выделены курсивом для привлечения внимания читателя к чужеродному слову и объяснены в сносках [Лиходкина, 20 1 62].

2. Прагматическая адаптация, целью которой является обеспечение оказания на адресата перевода эмоционального воздействия, максимально близкого с воздействием оригинала. Здесь главное учитывать тот факт, что одна и та же фраза может оказывать на носителей разных языков разное воздействие, вызывать разные ассоциации. Например, нами был проведён опрос на предмет

первых ассоциаций у россиян, французов и итальянцев, возникающих на слова «белый» и «красный». Если ассоциации на слово «белый» были у всех одинаковые, то на слово «красный» - различные [Лиходкина, 20172, с. 139].

3. Прагматическая адаптация, при которой переводчик ориентируется на конкретного адресата, а не на усреднённого, стараясь произвести на него желаемый эффект.

4. Прагматическая адаптация, целью которой считается выполнение переводческой «сверхзадачи», подразумевающей оказание на реципиента перевода конкретного воздействия, даже если для этого приходится искажать оригинал [Комиссаров, 2002, с. 137-143].

Изучение прагматических аспектов перевода считается одной из главных задач переводоведения.

2.2. Когнитивный подход к переводу и его характеристика

В настоящее время исследователи отходят от чисто лингвистической концепции перевода и обращают всё большее внимание на его когнитивные аспекты, понимая под ним речемыслительную деятельность переводчика. Современные методы и инструменты позволяют увидеть неврологические процессы, происходящие в мозге человека. Тем не менее когнитивные процессы как таковые не являются ни видимыми, ни самоочевидными, и в когнитивистике существует несколько конкурирующих гипотез относительно значения неврологического и поведенческого признаков. Один из вопросов, которые остаются открытыми, это, например, вопрос местоположения значения. Содержится ли смысл в словах, языках, текстах, нейрональных паттернах, мозге или в их взаимодействии? Как следствие, различные когнитивно-научные