История и утопия в лирическом творчестве Сергея Есенина, 1913 - 1918 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Могилева, Ирина Ивановна

• Могилева, Ирина Ивановна
• кандидат филологических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Могилева, Ирина Ивановна

ВВЕДЕНИЕ.3

ГЛАВА ПЕРВАЯ Язык утопии к вопросу о художественно-философском своеобразии лирики Есенина 1913-1916 годов).13

ГЛАВА ВТОРАЯ «Инония - иная страна» (утопическая концепция маленьких поэм» 1917-1918 годов).70

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «История и утопия в лирическом творчестве Сергея Есенина, 1913 - 1918 гг.»

Настоящая работа посвящена исследованию соотношения утопического и исторического начал в лирическом мышлении Сергея Есенина периода 1910-х годов, начиная с первой книги стихов «Радуница» (1916) и кончая поэмой «Инония» (1918). Как нам представляется, именно этот период, хронологически вмещающийся в границы 1913-1918 годов, был временем, когда начала формироваться и сложилась в общих чертах поэтическая утопия Есенина - своеобразный есенинский «ответ» на «вызов», сделанный войной 1914 и революцией 1917 годов. Выбранная проблема в рамках предложенной хронологии, с нашей точки зрения, позволяет увидеть в творчестве Есенина аспекты, которые до сих пор оставались в тени.

Творчество С.А.Есенина в настоящее время выглядит основательно изученным едва ли не во всех направлениях: проблемы поэтики7, истоки и традиции2, своеобразие лирического героя и жанра'*, место в литературном процессе 10-20-х гг/ , творческая биография5. Тем не менее, несмотря на обилие и разнообразие работ о поэте, мы еще недостаточно хорошо представляем себе общую логику развития есенинской поэзии.

Есениноведение всякий раз натыкается на проблемы, по которым никак не удается выработать некую общепринятую точку зрения. Так, например, когда речь заходит о смерти Есенина, исследователи последнего времени чаще всего разбиваются на две группы. Одни считают, что его творчество не имело никаких перспектив в надвигающейся эпохе 30-х годов, другие полагают, что жизнь поэта была насильственно оборвана, а сам он находился едва ли не в преддверии нового творческого взлета.

Другой пример подобной нестыковки состоит в том, что есениноведы часто затрудняются, в каком историко-литературном контексте следует рассматривать есенинское творчество. Например, А.И.Михайлов уверенно зачисляет Есенина в ряды новокрестьянских поэтов. Но, таким образом, остается совершенно непонятным, почему в 1918 году Есенин порывает с их безусловным лидером и своим учителем Николаем Клюевым и становится «имажинистом». Еще больший разнобой начинается, когда речь заходит о степени влияния на Есенина символистской художественной философии. И это несмотря на то, что сегодня, кажется, все признали ту роль, которую сыграли в его творческом становлении Александр Блок и Андрей Белый.

Актуальность исследования заключается в том, что спокойному и трезвому изучению Есенина до сих пор мешают определенные внелитератур-ные факторы. В конце 20-х годов эти факторы определялись тем, что его творчество воспринималось как нечто не соответствующее эпохе построения социализма. Сразу после смерти Есенина Лев Троцкий, субъективно относившийся к поэту вполне сочувственно, писал о том, что Есенин «несроден» революции, поскольку он - «интимен, нежен, лиричен», «революция публична, - эпична, катастрофична»6. Эту «несродность» тогда же пытались аргументировать куда жестче и прямолинейнее. Поскольку «XX век - век победы и торжества человеческой мысли над своим извечным врагом - природой», Есенин «далеко стоит от нас, от нашего взгляда на науку и технику, как великих освободителей от стихийной власти природы»7. И, разумеется, немалый вклад в эти представления внесли «Злые заметки» Николая Бухарина, объявившего, что «идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни и так называемого «национального характера»5.

Однако, по мере преодоления этой зловещей «кривизны», во взгляде на Есенина стал формироваться прямо противоположный взгляд, превращающий автора «Радуницы» и «Москвы кабацкой» в культовую фигуру выразителя Православной Руси, несмотря на «временные помрачения»9. Тот факт, что великий русский поэт отчаянно воевал с «историческим христианством», или, попросту, Православием, не только не смущает никого из его апологетов, но и просто игнорируется.

Есенин - человек и художник острых духовных противоречий, и потому из него, при желании, можно выудить и «хулиганство», и «народную душу», и «патриархальность», и «космизм». Труднее понять его как органическое целое, труднее проследить его эволюцию во всех ее падениях, срывах, зигзагах, достижениях, взлетах. Настоящая работа посвящена начальному периоду в жизни Есенина - времени созревания его поэтической идеи. Нам кажется, что именно рассмотрение этого периода способствует выработке правильного, во всяком случае, объективного взгляда на творчество поэта.

Целью исследования является анализ центральной художественной концепции есенинского творчества в начальный период его развития, выявление своеобразия его поэтической утопии и исторического контекста последней.

Материалом работы является творчество Есенина 1913-1918 годов. В 1913 году Есенин пишет первые вполне «есенинские» стихи, а в 1918 -«маленькие поэмы», в которых ростки его поэтической утопии дали полные всходы. Как нам представляется, «Ключи Марии» и все последующее творчество необходимо рассматривать под знаком эволюции и последующего разрушения этой утопии, но это - сюжет уже для иной работы. Наша задача -очертить контуры этой утопии и проанализировать поэтические средства ее воплощения в указанных хронологических рамках.

Научная новизна исследования состоит в том, что оно является попыткой рассмотреть, казалось бы, давно привычный материал под новым углом. Кажется, никто из писавших о Есенине не сомневался в том, что его творчество выражает некую утопию, которую можно назвать «патриархальной деревней», «крестьянским раем» или, если воспользоваться фразеологией самого поэта, «Инонией». Но исследованию содержания и художественного языка этой утопии мешало традиционно скептическое, а то и негативное отношение к религиозно-философским исканиям Есенина, что приводило к отказу им в самостоятельной значимости.

Всякий раз касаясь дореволюционного творчества поэта, исследователи, как правило, списывали эти искания на счет влияния Клюева, видя здесь, по меньшей мере, свидетельство мировоззренческой незрелости автора «Радуницы». Даже в одной из лучших работ о поэте - книге Аллы Марченко «Поэтический мир Есенина», - свободной от традиционных недостатков советского есениноведения, по-прежнему говорилось о «щекотливом этапе есенинского творчества», хотя призывалось отнестись к нему без «вычеркивания» или «умолчания»70. Причем, это было сказано как в первом издании 1972 года, так и во втором, вышедшем в 1989 году, когда о религиозных мотивах в русской поэзии XX века было можно говорить вслух, не боясь идеологических репрессий. Такова была сила инерции.

Свою замечательную книгу о Есенине она построила на том, что вывела основной концепт его лирики из трактата «Ключи Марии». Однако, как нам представляется, поэзия Есенина 1913-1918 годов «Ключами Марии» не открывается, во всяком случае, не объясняется достаточно корректно. И даже более того - само появление этого трактата может быть объяснено только исходя из анализа его творчества 10-х годов, а не наоборот.

В лирике Есенина достаточно сложно соотносятся между собою «утопия» и «история». Утопия Есенина была рождена русской революцией. Но по мере того, как выявлялся исторический смысл последней, эта утопия неизбежно разрушалась, что и придавало всему его творчеству трагический уклон. Соотношение «утопического» и «исторического» составило центральную коллизию творчества не только одного Есенина, но и всех «новокрестьянских» поэтов - Клюева, Клычкова, Ширяевца, Орешина. В последнее время исследователи обратили на это особое внимание. Так, А.И.Михайлов назвал одну из глав своей монографии о новокрестьянских поэтах чрезвычайно характерно - «Во власти идеалистической концепции революции. Крушение мечты о патриархально-крестьянском социализме»77.

Но «идеалистическая концепция» Есенина отличалась от «идеалистических концепций», например, Клюева и Ширяевца, о чем красноречиво говорит известная дарственная надпись на последнем экземпляре книги «Исповедь хулигана»: «Я никогда не любил Китежа и не боялся его, его нет и не было, так же, как тебя и Клюева. Жив только русский ум, его я люблю, его кормлю в себе, потому ничто мне не страшно, и не город меня съест, а я его проглочу» 12

7/1/, 201) . Эту надпись есениноведы цитировали весьма часто, не замечая, однако, что в ней что ни слово, то загадка. О каком «Китеже» идет речь? Почему его можно «бояться»? Что означают слова «нет и не было» Клюева? На все эти и другие вопросы мы стремимся дать ответ в нашем исследовании.

Как нам представляется, творчество Есенина 10-х годов еще недостаточно изучено и осмыслено. Отчасти потому, что оно заслонено его поэзией 20-х годов с такими бесспорными шедеврами, как «Сорокоуст», «Пугачов», «Москва кабацкая», «Любовь хулигана», «Персидские мотивы». К тому же, в 20-е годы Есенин демонстративно освободился от очень многих влияний: преодолел Блока, порвал с Клюевым, расстался со «скифством». Однако, в восприятии его лирики с самого начала сложился неверный, искажающий угол зрения, который деформировал облик поэта в сознании читателей и критиков.

Первые рецензенты Есенина писали о нем, как о «рязанском Леле», певце выдуманной, легендарно-сказочной Руси, а что касается художественного своеобразия его стихов, то оно чаще всего заслонялось фигурами Блока и Клюева. А поскольку в 20-е годы поэтические репутации делались русскими формалистами, то Есенину в этом повезло едва ли ни больше всех.

Прежняя лирика Есенина, - писал Ю.Н.Тынянов в своей известной статье «Промежуток», - была, конечно, глубоко традиционна; она шла и от Фета, и от условного поэтического «народничества», и от примитивно понятого через

Клюева Блока. В сущности, Есенин вовсе не был силен ни новизной, ни левизной, ни самостоятельностью»7*. Интересно, что этот приговор Тынянова был наиболее убедительно оспорен только однажды - и никем иным, как Анной Ахматовой, всегда относившейся к Есенину достаточно скептически и, в общем-то, равнодушно.

В феврале 1966 года, незадолго до смерти, она сделала запись: «Вчера по радио слышу стихи с музыкой. Очень архаично, славянизмы, высокий строй. Кто это? Державин, Батюшков? Нет, через минуту выясняется, что это просто Есенин.

Это меня немного смутило. К Есенину я всегда относилась довольно прохладно. В чем же дело? - Неужели то, что мы сейчас слышим и читаем, настолько хуже, что Есенин кажется высоким поэтом??»7*

Очень архаично, славянизмы, высокий строй» - все это характеристики, которые могут быть отнесены именно к творчеству Есенина второй половины 10-х годов, которое Ахматова, видимо, знала очень плохо или не знала совсем. Но и мы до сих пор знаем этот период творческого развития Есенина недостаточно хорошо. Настоящая диссертация продиктована стремлением обратить внимание на раннюю лирику Есенина не как на нечто подражательное или зависимое (будь то религиозная философия Николая Клюева или социально-философские воззрения Иванова-Разумника), а как на продукт оригинальной творческой мысли, как нечто, рожденное есенинской поэтической интуицией.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Киршон В. Сергей Есенин. JL, 1926; Дынник Валентина. Лирический роман Есенина. М., 1926; Грибанов Н.И. Эволюция художественной образности в послеоктябрьской поэзии С.Есенина. М., 1970; Занковская Л,В. К вопросу об особенностях поэтического стиля Сергея Есенина. М., 1971; Марченко Алла. Поэтический мир Есенина. М., 1972; Харчевников В. И. Поэтический стиль Сергея Есенина (1910-1916). Ставрополь. 1975; Волков А. Художественные искания Есенина. М., 1976; Сергей Есенин. Проблемы творчества. Сборник статей. М., 1978; С.А.Есенин. Творческая индивидуальность. Художественный мир. Рязань. 1982; Шетракова С.Н. Сергей Александрович Есенин. Художественный образ и действительность. Воронеж. 1986; Кедров К. «Чаша космических обособленностей» // К.Кедров. Поэтический космос. М., 1989. С. 21-48; Вельская Л. Поэтическое слово: Поэтическое мастерство С.А.Есенина. Книга для учителя. М., 1990; Захаров А. Проблемы поэтики Есенина в отечественном и зарубежном литературоведении последних лет // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1993. № 9. С. 121-139; Станкеева 3. Национальное своеобразие поэзии Есенина. Пермь. 1994.

2 Есенин и русская поэзия. JI., 1967; Коржан В. Есенин и народная поэзия. JL, 1969; Жаворонков А.3. С.А.Есенин и русские писатели XIX-XX в // Ученые записки Кировского гос. пед. института им. В.И.Ленина. Вып. 49. Киров. 1971; Харчевников В. О пушкинской и лермонтовской традициях в поэтическом стиле Сергея Есенина // Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971. С. 292300; Турбин В. Традиции Пушкина в творчестве Есенина // В мире Есенина. М., 1986. С. 264-284.

Юдкевич Л.Г. Лирический герой Есенина. Казань. 1971; Панченко И. Перевоплощения лирического «я» в поэзии С.Есенина // Вопросы литературы. Метод. Стиль. Поэтика. Киев. 1973. С. 22-36; Воронова О.Е. Проза С.А.Есенина (жанры и стиль). Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1985; Ермилова Е. О лирическом герое Есенина // В мире Есенина. М., 1986. С. 227-245.

4 Выходцев П.С. Русская советская поэзия и народное творчество. M.-JL, 1963; Аксенова Е. Талант и время: Есенин и Маяковский. Ярославль. 1969; Уманская Е. Есенин и литературное движение (1915-1923 гг.). М., 1972; Малюкова Л. Есенин и поэты предоктябрьского рубежа // Проблемы советской поэзии. Челябинск. 1975. С. 99-113; Юдкевич Л.Г. Певец и гражданин. Творчество С.Есенина в литературном процессе 1-й половины 20-х годов. Казань. 1976; Малъкова Л. Есенин и поэты-символисты. М., 1976; Харчевников

B. И. С.А.Есенин и русская поэзия начала 20 века. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. Л., 1981; Базанов Вас. Сергей Есенин и крестьянская поэзия. Л., 1982; Клинг О. Поэтическое самоопределение Есенина и символизм // Филологические науки. 1985. № 6. С. 10-16; Крюкова А. Николай Асеев и Сергей Есенин: к истории литературных и творческих отношений // В мире Есенина. М., 1986. С. 523-538;. Мекш Э. Сергей Есенин в контексте русской литературы. Учебное пособие. Рига. 1989; Михайлов А.И. Пути развития новокрестьянской поэзии. Л., 1990; Мекш Э. Русская новокрестьянская поэзия. Учебное пособие. Даугавпилс. 1991; Савченко Т.К. С.Есенин и его окружение. Литературно-творческие связи. Взаимовлияния. Типология. М., 1991; Хазан В. Ахматова и Есенин: предварительные заметки к теме // В.Хазан. Материалы к спецкурсу «Из истории русской поэзии серебряного века». Вып. 1. Грозный. 1992. С. 78-91; Вельская Л. Л. Сергей Есенин. Сергей Есенин. Предшественники и современники. Учебное пособие. Алма-Ата. 1992; Бубнов С.А. Поэзия

C.А.Есенина в восприятии литературной критики 1915-1925 гг. Саратов. 1997; Сухов В.А. Сергей Есенин и имажинизм. М., 1997.

5 Сергей Александрович Есенин. Воспоминания/ Под ред. И.В.Евдокимова. М.-Л., 1926; Есенин. Жизнь. Личность. Творчество / под ред. Е.Ф.Никитиной. М., 1926; Розанов И.Н. Есенин о себе и о других М., 1926; Памяти Есенина. М.,

1926; Наседкин В. Последний год Есенина (Из воспоминаний). М., 1927; Эрлих Вольф. Право на песнь Л., 1930; Сергей Есенин. Исследования. Мемуары. Выступления / Под общ. ред. Ю.Л. Прокушева. М., 1967; Наумов Е. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. Л., 1969; Юшин П.Ф. Сергей Есенин. М., 1969; Белоусов В. Сергей Есенин. Литературная хроника. Ч. 1. М., 1969; Базанов В. Материалы к биографии С.А.Есенина // Есенин и современность. М., 1975. С. 204-249; Прокушев Юрий. Сергей Есенин. Образ. Стихи. Эпоха. М., 1978; Кулинич А.В. Сергей Есенин. Жизнь и творчество. Киев. 1980; С.А.Есенин. Материалы к биографии / Отв. ред. Н.Б.Волкова. М., 1993; Белоновская Т. Есенинская легенда: апокриф и быль // Октябрь. 1994. № 2. С. 187-189; Смерть Сергея Есенина. Документы, факты, версии. Материалы комиссии всероссийского писательского есенинского комитета по выяснению обстоятельств смерти поэта. М., 1996.

6 Троцкий Л. Памяти Сергея Есенина // Памяти Есенина. М., 1926. С.

13-14. у

Горшкова Л. Опыт социологического анализа творчества Есенина // Есенин. Жизнь. Личность. Творчество. С. 209-211.

Бухарин Николай. Злые заметки // Николай Бухарин. Революция и культура .Статьи и выступления 1923-1936 годов / Составл., вступ. статья и комментарии Б.Я.Фрезинского. М., 1993. С. 106.

9 Сохряков Ю.И. О религиозных мотивах в лирике Есенина // Столетие Сергея Есенина. Международный симпозиум. Есенинский сборник. Вып. III. М., 1997. С. 116-123.

10 Марченко Алла. Поэтический мир Есенина. Издание второе, дополненное. М., 1989. С. 43.

11 Михайлов А.И. Пути развития новокрестьянской поэзии. С. 137.

12

Все цитаты писем, статей и инскриптов Есенина даются по изд.: Есенин Сергей. Полное собрание сочинений в 7 тт. / Гл. ред. Ю.Л. Прокушев. Тт. 1-7, М., 1995-2000 с указанием тома и страницы в скобках.

12

13 Тынянов Ю.Н. Промежуток // Ю.Н.Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино / Издание подготовили Е.Тоддес, А.П.Чудаков, М.О.Чудакова. М., 1977. С. 170.

14 Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966) / Составление и подготовка текста К.Н.Суворовой. Москва-Torino. 1996. С. 711.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Могилева, Ирина Ивановна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Поэтическая утопия Есенина, сложившаяся в главных своих чертах между 1913 и 1918 годами, была беспощадно разрушена логикой самих исторических событий. Автор «Сельского часослова» был достаточно умен и трезв, чтобы не понимать, что движется история совсем не туда, куда бы ему хотелось. Думается, именно последним объясняется и негативное есенинское отношение к Клюеву с его «Китежем», и неожиданное для современников сближение «крестьянского поэта» с имажинистами.

Нам представляется справедливым утверждение В.В.Мусатова о том, что «суть переживаемой Есениным драмы заключалась в том, что его идея не воплотилась в истории»7. Однако в данном случае исследователь имел в виду идею «узловой завязи», тогда как, по нашему мнению, Есенин начинал вовсе не с этой идеи, а с попытки возрождения языческого, славянского мифа, сохранившегося, по его убеждению, в исторически сложившихся формах христианства. В данном случае опорой для него стало так называемое «народное христианство», пронизанное языческими интуициями. Революция была воспринята Есениным в социальном плане как «освобождение» крестьянства от жестокого давления города, в религиозном - как освобождение от диктата церковного православия, в мистическом - как рождение Христа-Израмистила.

Но был еще один аспект есенинского мифа - особое восприятие природы и истории. Как уже было сказано выше, утопия Есенина предполагала исключительно природное воплощение, а основные действующие лица христианского мифа мыслились исключительно в природных категориях. Бог-Саваоф засевал небо звездами, как пахарь засевает землю, и «телился», подобно корове. Богородица изображалась в аспекте рождения нового Спасителя , кто бы он ни был: Христос на кобыле или таинственный Израмистил. Все это в корне противоречило христианству, Основатель которого был историческим лицом, а связанные с его жизнью события происходили в реальном историческом времени.

Своеобразие лирического героя Есенина и заключалось прежде всего в том, что он раскрывался как архаический человек, который, по точной характеристике М.Элиаде, «стремится - с помощью всех имеющихся у него средств - противопоставить себя истории» и «отказывается принимать ее и признавать за ней какую-либо ценность в качестве именно истории»2. Эта особенность творческой психики Есенина была обусловлена тем, что он был выразителем коллективного, бессознательного, многомиллионного русского крестьянства, которое на рубеже веков было вытолкнуто на арену истории в качестве активно действующего субъекта, но субъекта, переполненного жгучим протестом против всего «исторического» - в первую очередь, государства и церкви со всеми их институтами.

Есенин в своем творчестве был гораздо «левеее» и, если так можно выразиться, «нигилистичнее», чем кто-либо из новокрестьянских поэтов, включая Клюева, и, в силу максималистского отрицания истории, лирический сюжет есенинского творчества оказался чрезвычайно драматичным и жестоким. Об этом столкновении с историей лоб в лоб он выразительнее всего скажет чуть позже в своем «Пугачеве».

Среди современных критиков был только один человек, которому был близок есенинский радикализм. Мы имеем в виду Иванова-Разумника, не только опубликовавшего «Инонию», но и поставившего ее в один ряд с «Двенадцатью» Александра Блока и «Христос Воскрес» Андрея Белого. Н.И.Шарапов, бывший студент сельскохозяйственного института, вспоминал, как в начале 20-х годов он получил от Иванова-Разумника на свой вопрос: «Кто теперь самый большой поэт на Руси?» - немедленный и твердый ответ: «Несомненно, Сергей Есенин!.»J С вынужденным уходом Иванова-Разумника из активной литературной жизни 20-х годов Есенин потерял единственно близкого себе критика, который глубоко чувствовал своеобразие поэта и понимал глубинные истоки его творчества.

Есенина не удовлетворяли никакие исторически сложившиеся формы религии и социальной действительности, и не удивительно, что в «Ключах Марии» он поставил во главу угла, прежде всего, «узловую завязь» человека с природой, то есть исключительно «природного человека». Этим обусловлены все позднейшие метафорические самохарактеристики Есенина в стихах 20-х годов - от сравнения собственной головы с «золотистым» кустом до осознания себя «цветком неповторимым».

Эту ошеломляющую близость к природе, которая выделяла Есенина из ряда всех современных поэтов, высоко оценил А.К.Воронский. И хотя в отличие от Иванова-Разумника, он негативно отнесся к «Инонии» за ее антиисторический пафос, но зато глубоко почувствовал и высоко оценил в его лирике «неизреченную животность»4 как основную и, безусловно, наиболее сильную сторону его творчества. Воронский не понял, однако, того, что есенинская философия родства природы и человека была попыткой поэта защититься от истории, угрожающей безжалостно разрушить есенинскую утопию.

Лирическое творчество Есенина 1913-1919 годов было первым актом «драмы», которая развернется во всей своей остроте в 20-е годы, чтобы прийти в естественному и страшному финалу. Когда в одном из поздних своих стихотворений лирический герой Есенин признается в том, что природа его «не греет» («В саду горит костер рябины красной, / Но никого не может он согреть»), то это было крушением его последнего и единственного духовного убежища, потому что история «не грела» его с самого начала. Нам кажется, что рассмотренная нами основная коллизия раннего есенинского творчества лучше помогает понять особенности его поэтического развития в 20-е годы

148