Институционально-правовое обеспечение государственно-конфессиональной безопасности в постсоветской России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, кандидат юридических наук Шустева, Анна Ивановна

• Шустева, Анна Ивановна
• кандидат юридических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат юридических наук Шустева, Анна Ивановна

Введение.

Глава 1. ГОСУДАРСТВЕННО-КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ.

§ 1. Политико-правовые интерпретации государственноконфессиональной безопасности.

§ 2. Институционально-правовое моделирование государственноконфессиональной безопасности.

§ 3. Государственно-конфессиональная безопасность в контексте политико-правовой защиты национальных интересов.

Глава 2. ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ УГРОЗАМ ГОСУДАРСТВЕННО-КОНФЕССИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ (на примере Северного Кавказа).

§ 1. Законодательные приоритеты государственноконфессиональной безопасности в рамках российской федерализации.

§ 2. Регионализация полиюридизма как политико-правовой процесс легализации этнонациональных интересов в сфере государственноконфессиональной безопасности на Северном Кавказе.

§ 3. Мусульманские правовые институты государственно-конфессиональной безопасности на Северном Кавказе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Институционально-правовое обеспечение государственно-конфессиональной безопасности в постсоветской России»

Актуальность темы диссертационного исследования. Российская политико-правовая система прошла стадию первоначальных структурных реформ, в ходе которых были сохранены государственный суверенитет и целостность страны, стабилизировалась политическая ситуация, нейтрализован ряд угроз национальной безопасности. Вместе с тем сформировался целый i пласт проблем, которым не было уделено достаточного внимания как со стороны органов государственной власти, так и со стороны научной общественности. Это, прежде всего, вопросы, связанные с обеспечением национальной безопасности в духовной, нравственной, коммуникационной и информационной сферах на фоне обострения глобальных и региональных угроз.

Неоднозначный характер взаимодействия процессов модернизации, глобализации и «сакрализации» в сфере обеспечения безопасности государственно-конфессиональных отношений в постсоветской России требует его теоретико-методологического анализа и преодоления либерализма с его нигилистическим отношением к традиционным духовным ценностям и традициям.

В таком контексте особое значение приобретают политико-правовое обеспечение государственно-конфессиональной безопасности России, выбор адекватной национальным особенностям системы законодательных приоритетов ее регулирования.

Особенно актуален данный тезис в условиях формирования новой полиэтнической и поликонфессиональной картины мира на Северном Кавказе. Этническая мобилизация 90-х годов XX века позиционировала конфессиональную правовую культуру народов Северного Кавказа в качестве одной из форм их идентичности в рамках системы правового плюрализма, основанного на взаимодействии правового обычая, религиозного и современного позитивного права.

В последние годы в отечественной политико-правовой науке обозначился интерес к культуротворческой функции права, без которой невозможно установить этнорелигиозную и политико-государственную идентичность личности, и к конфессиональному праву, формируемому с учетом традиций и обычаев, детерминированных социокультурными факторами, которые являются важнейшим структурно-функциональным элементом традиционной культуры любого народа. Все это актуализирует познавательный и научно-практический интерес к политико-правовому исследованию соционорматив-ных функций институтов обычного и религиозного (адатно-шариатного) права народов Северного Кавказа, связанный с институционально-правовым обеспечением государственно-конфессиональной безопасности.

Степень научной разработанности проблемы. В силу специфики исторического развития Российского государства государственно-конфессиональную безопасность нельзя отнести к числу проблем, достаточно изученных в политико-правовой литературе. Основные параметры и социокультурные функции системы политико-правового обеспечения государственно-конфессиональной безопасности не изучены, а в ряде ее характеристик даже не описаны.

Государственно-конфессиональные отношения в теоретико-методологическом аспекте выступали предметом анализа в работах В.А. Авксентьева, Л.А. Баширова, А.К. Бейна, А.А. Вартумяна, В.Ю. Верещагина, В.М. Гав-рилова, Ю.Г. Запрудского, Е.П. Зуева, В.А. Каламанова, Н.С. Капустина, Э. Кисриева, Р. Марданова, А.А. Нуруллаева, М.И. Одинцова, И.Л. Прохоренко, Э.Р. Тагирова, В.А. Тишкова, В.Ю. Шпака и других авторов.

Правовые модели государственно-конфессиональных отношений детально разработаны в трудах P.M. Ахмедова, П.П. Баранова, В.И. Иванова, Ю.М. Прусакова, Е.И. Романюк, Е.В. Тутинас, М.С. Фокина, Е.М. Шевкоп-ляс, касающихся государственно-правовых и политических средств обеспечения и охраны свободы совести в России, а также юридического механизма защиты прав и свобод личности в условиях этноконфессиональных конфликтов.

Юридические способы разрешения и предупреждения этноконфессиональных конфликтов систематизированы в трудах О.А. Антоняна, П.П. Баранова, В.В. Витюка, С.А. Воронцова, Е.Г. Ляхова, И.В. Манацкова.

Политико-правовые технологии противодействия угрозам этнорелигиозного экстремизма,на Северном Кавказе обоснованы в работах Н.Ф. Бугая,

A.M. Гонова, Г.В. Марченко, В.В. Попова, В.П. Пляскина и др.

Разработкой законодательного обеспечения государственно-конфессиональных отношений в рамках российской федерализации занимались такие ученые, как А.В. Попов, А.И. Тиводар, К.А. Салимов и др. Под этим же углом зрения обычное право народов Северного Кавказа анализируется И.Л. Бабич, Х.М. Думановым, Р.А. Ханаху, Д.Ю. Шапсуговым и др.

Государственно-конфессиональная безопасность как политико-правовой процесс регионализации полиюридизма на Северном Кавказе исследуется Р.Г. Абдулатиповым, Ю.Г. Волковым, М.Ю. Вертием, Л.М. Дробиже-вой, М.И. Лабунцом, Г.С. Денисовой, Ю.Ю. Карповым, Е.Е. Несмеяновым,

B.И. Рябцевым, В.А. Тишковым, Л.Л. Хоперской, В.В. Черноусом и др.

Адат и шариат в системе правовых институтов защиты государственно-конфессиональной безопасности на Северном Кавказе стали центральной темой в трудах З.С. Арухова, В.Х. Акаева, И.П. Добаева, В.О. Бобровникова, А.В. Кудрявцева, А.А Игнатенко, А.В. Малашенко, Д.В. Макарова, В.Н. Шевелева, А.А. Ярлыкапова и др.

Однако ученые, законодатели, практические юристы расходятся в теоретическом понимании и трактовке таких понятий, как безопасность государственно-конфессиональных отношений, конфессиональный радикализм, религиозный экстремизм, что свидетельствует как об их недостаточной теоретической концептуализации, так и о слабой методологической оснащенности.

Объектом диссертационного исследования является политико-правовое измерение национальной безопасности и ее видов.

Предметом диссертационного исследования выступает государственно-конфессиональная безопасность в институционально-правовом контексте.

Цели и задачи диссертационного исследования. Цель диссертационного исследования заключается в политико-правовом анализе государственно-конфессиональной безопасности в постсоветской России в рамках процессов федерализации и регионализации.

Для реализации поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи: дать рабочее определение понятию государственно-конфессиональной безопасности; систематизировать институционально-правовые модели государственно-конфессиональной безопасности; концептуализировать содержание и специфику системы государственно-конфессиональной безопасности в рамках политико-правового обеспечения национальных интересов; обосновать основные политико-правовые технологии противодействия угрозам этнорелигиозного экстремизма на региональном уровне; дать юридическую оценку законодательным приоритетам государственно-конфессиональной безопасности в контексте российской федерализации; интерпретировать государственно-конфессиональную безопасность как результат политико-правового процесса регионализации полиюридизма на Северном Кавказе; обобщить позитивный опыт политико-правовой институционализа-ции мусульманских правовых институтов защиты государственно-конфессиональной безопасности на Северном Кавказе.

Методологическую основу диссертационного исследования составляют принципы институционально-правового анализа безопасности государственно-конфессиональных отношений в российском политико-правовом пространстве: принцип социокультурной обусловленности идентичности общества, заключающийся во влиянии многих исторических, геополитических, правовых и духовных факторов на национальную безопасность и ее виды; принцип политико-правовой алармистики, ориентирующий на изучение конфликтогенного потенциала российских государственно-конфессиональных отношений в эпоху глобализации и модернизации.

Нормативно-правовая основа диссертации. Диссертационное исследование базируется на обширном нормативно-правовом материале, в частности, Конституции РФ, федеральных законах и иных нормативно-правовых актах Российской Федерации, Конституции СССР. В рамках сравнительно-правового анализа в работе использовались конституции и прочие нормативно-правовые акты Германии, Франции, Италии, Польши, Ирландии, Японии и др.

Современное понимание правовых аспектов доктрины Русской православной церкви Московской патриархии конструировалось на основе исследований церковных документов: «Устав об управлении Русской православной церкви», принятый на Поместном соборе 8 июня 1998 г., в Определениях Архиерейских соборов 1994 и 1997 гг., «Основах социальной концепции Русской православной церкви».

Концептуально-правовые направления деятельности исламских конфессиональных институтов предметно исследовались на основе изучения «Основных положений социальной программы российских мусульман», разработанных в 2001 году Советом муфтиев России.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем: систематизированы теоретико-методологические и институционально-правовые подходы в понимании сущности государственно-конфессиональной безопасности;

- типологизированы особенности правовых моделей государственно-конфессиональной безопасности;

- обоснована и концептуализирована система государственно-конфессиональной безопасности в рамках политико-правового обеспечения национальных интересов;

- дан компаративный анализ эффективности политико-правовых технологий противодействия угрозам этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе; критически оценены законодательные приоритеты государственно-конфессиональной безопасности в рамках российской федерализации; выявлены особенности политико-правового процесса регионализации полиюридизма на Северном Кавказе в контексте обеспечения государственно-конфессиональной безопасности; показан позитивный опыт институционализации мусульманских правовых институтов защиты этнонациональных интересов в сфере государственно-конфессиональной безопасности на Северном Кавказе.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Безопасность государственно-конфессиональных отношений легализует этнонациональные интересы вероисповедных предпочтений, в рамках которых институты публичной власти путем политико-правового диалога с основными религиозными организациями смягчают конфессиональные противоречия, гарантируя реализацию прав и свобод человека в сфере свободы совести.

Государственно-конфессиональные отношения являются политико-правовой формой институционализации принципов нравственно ориентированной вероисповедной политики, что означает отказ от идеи «невмешательства» в пользу системы государственного регулирования и институционально-правового моделирования государственно-конфессиональной безопасности за рамками либеральной парадигмы религиозного плюрализма, индифферентной к духовному здоровью нации.

Особое внимание при этом уделяется правовому контролю за деятельностью нетрадиционных религиозных объединений для ограничения деструктивных и экстремистских стратегий, способствующих усилению конфессиональной конфликтогенности в стране.

2. Институционально-правовое моделирование государственно-конфессиональной безопасности в России последовательно сменило четыре этапа упорядочения государственно-конфессиональных отношений (протекционистский, оппозиционный, индифферентный, социоперсоналистский).

Протекционистская модель законодательно закрепляла иерархичность политико-правового статуса конфессий в Своде законов Российской империи: «господствующая конфессия» - православие; «покровительствуемые религии» - традиционные для народов России конфессии; «религиозные объединения сектантского типа».

Оппозиционная модель институционализировала советское государство, в котором религиозные объединения были отделены от него, причем принцип свободы совести провозглашался формально, а верующие граждане подвергались репрессивному воздействию.

Индифферентная модель утверждала принцип абсолютного равенства всех религий, независимо от численности последователей и исторической роли в этнокультурном развитии России, причем фактически государство самоустранялось от государственно-правовой регламентации религиозной жизни граждан, а деятельность деструктивных культов и тоталитарных сект никак не ограничивалась.

Социоперсоналистская модель, базируясь на конституционных принципах свободы совести и светском характере современной российской государственности, восстанавливает эффективную систему государственно-правового регулирования этноконфессиональных процессов, направленную на удовлетворение религиозных потребностей личности и общества, юридическую защиту духовного здоровья нации.

3. Государственно-конфессиональная безопасность включает в себя политико-правовые технологии и институты государственного вмешательства, контроля и регулирования, обеспечивающие конструктивный диалог конфессий и государства, способствующие нейтрализации угроз и разрешению этноконфессиональных и межконфессиональных конфликтов, а также препятствующих разрушению единого духовно-нравственного пространства страны. В этом контексте выделяются три основные угрозы, политико-правовое противодействие которым невозможно без институционализированной системы государственно-конфессионального сотрудничества.

Во-первых, этнические конфликты с конфессиональной мотивацией, которые могут быть урегулированы только с помощью государства как третейского судьи или влиятельных правительственных организаций, использующих для достижения положительного результата различные эффективные средства.

Во-вторых, чужеродные, псевдорелигиозные течения, тоталитарные секты и деструктивные культы, разрушающие традиционное информационное и ценностное пространство, способствующие углублению политического и духовного раскола российского общества, его нравственному разложению, требующие адекватного государственно-правового регулирования.

В-третьих, противодействие региональному экстремизму и сепаратизму, поскольку сохранение и укрепление российского федерализма невозможно без обращения к медиаторскому потенциалу государственно-конфессиональных отношений, представленному на Северном Кавказе адато-шариат-скими правовыми нормами в рамках институтов этнонационального правового сознания и правовой культуры.

4. Политико-правовые технологии противодействия угрозам государственно-конфессиональной безопасности должны включать в себя методику раннего диагностирования этноконфессиональных конфликтов, их комплексную политико-правовую профилактику на основе аксиологизации толерантного правосознания; нормативно-правовые ограничения радикальной и делин-квентной конфессиональной субъектности на всех основных уровнях ее проявления (институциональном, эгалитарном, элитарном, эсхатологическом).

Законодательное обеспечение государственно-конфессиональной безопасности в рамках российской федерализации должно быть направлено, прежде всего, на превенцию сепаратизма с конфессиональной окраской как крайнего типа религиозного экстремизма, ориентированного на институцио-нализацию теократической государственности (исламской, буддистской, иудейской, христианской) вне правового поля современной полиэтнической российской государственности.

5. Государственно-конфессиональная безопасность в контексте конфликтных политико-правовых процессов, происходящих на Северном Кавказе, может быть интерпретирована в двух основных концептуальных версиях регионализации полиюридизма: правового протекционизма и правового изоляционизма.

В первом случае речь идет о государственно-конфессиональном диалоге между государственными и религиозными институтами, где Российскому государству отводится центральная определяющая роль своеобразного арбитра внутренних конфликтогенных процессов на основе полиэтнического, поликонфессионального, полиюридического консенсуса.

Во втором случае государственные институты индифферентно уклоняются от вмешательства в реальные региональные политико-правовые процессы, игнорируют медиаторную роль обычного и мусульманского права в разрешении конфликтоопаспых ситуаций, что в перспективе может привести к потере управления регионами либо к имитации такого управления.

6. В политико-правовом обеспечении государственно-конфессиональной безопасности на Северном Кавказе доминирование императивных норм над позитивными в обычном и религиозном праве является важнейшим условием региональной стабильности в плане воспроизводства авторитета и престижа силы государственной власти.

Важнейшей социокультурной функцией адата и шариата в системе правовых институтов защиты этнонациональных интересов в сфере государственно-конфессиональной безопасности на Северном Кавказе является выработка механизмов и процедуры урегулирования конфликтов между этническими группами. По мере распространения адата и шариата через систему правовых договоров, обычаев, традиций происходят трансформация социокультурной функции обычного права народов Северного Кавказа, сужение сферы его применения, адаптация к системе правового дуализма и в то же время влияния на мусульманские правовые нормы.

Особое место в данном процессе занимает сценарий согласования конфликта интересов государственной власти и запросов общества как стратегия полиюридического партнерства, в рамках которой этноконфессиональные институты утверждают понимание власти и закона как высшей ценности с учетом особенностей российского правового и религиозного плюрализма.

Научно-теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования.

Результаты исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении проблем взаимодействия государственной власти и конфессиональных институтов, а также политико-правовых механизмов обеспечения государственно-конфессиональной безопасности.

Наличие общих черт и закономерностей, свойственных системе политико-правового обеспечения безопасности в сфере государственно-конфессиональных отношений, позволяет применять многие обобщающие выводы настоящей работы, в том числе касающиеся сущности технологического арсенала, его институционально-правовых и организационных характеристик, в процессе реформирования системы политико-правового обеспечения национальной безопасности в целом.

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в качестве материалов для чтения лекций и проведения семинаров по теории и истории государства и права, политико-правовой регионалистике, юридической и этнополитической кофликтологии, юридической антропологии.

Апробация диссертационного исследования. В процессе проведения диссертационного исследования его основные положения и выводы были обсуждены и одобрены на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России.

Результаты исследования нашли отражение в публикациях автора - научных статьях и тезисах выступлений на восьми международных, всероссийских, региональных и межвузовских конференциях.

Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и списка литературы.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Шустева, Анна Ивановна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный анализ рассматриваемого материала позволяет сделать некоторые выводы.

Безопасность государственно-конфессиональных отношений легализует этнонациональные интересы вероисповедных предпочтений, в рамках которых институты публичной власти путем политико-правового диалога с основными религиозными организациями смягчают конфессиональные противоречия, гарантируя реализацию прав и свобод человека в сфере свободы совести.

Государственно-конфессиональные отношения являются политико-правовой формой институционализации принципов нравственно ориентированной государственной вероисповедной политики, что означает отказ от идеи «невмешательства» в пользу системы государственного регулирования и институционально-правового моделирования государственно-конфессиональной безопасности за рамками либеральной парадигмы религиозного плюрализма, индифферентной к духовному здоровью нации.

Особое внимание при этом уделяется правовому контролю за деятельностью нетрадиционных религиозных объединений для ограничения деструктивных и экстремистских стратегий, способствующих усилению этно-конфессиональной конфликтогенности.

Институционально-правовое моделирование государственно-конфессиональной безопасности в России последовательно сменило четыре этапа упорядочения государственно-этноконфессиональных отношений (протекционистский, оппозиционный, индифферентный, социоперсоналистский).

Протекционистская модель законодательно закрепляла иерархичность политико-правового статуса конфессий в Своде законов Российской империи: «господствующая конфессия» - православие; «покровительствуемые религии» - традиционные для народов России конфессии; «религиозные объединения сектантского типа».

Оппозиционная модель институционализировала советское государство, в котором религиозные объединения были отделены от него, причем принцип свободы совести провозглашался формально, а верующие граждане подвергались репрессивному воздействию.

Индифферентная модель утверждала принцип абсолютного равенства всех религий, независимо от численности последователей и исторической роли в этнокультурном развитии России, причем фактически государство самоустранялось от государственно-правовой регламентации религиозной жизни граждан, а деятельность деструктивных культов и тоталитарных сект никак не ограничивалась.

Персоналистская модель, базируясь на конституционных принципах свободы совести и светского характера современной российской государственности, восстанавливает эффективную систему государственно-правового регулирования этноконфессиональных процессов, направленную на удовлетворение религиозных потребностей личности и общества, юридическую защиту духовного здоровья нации.

Государственно-конфессиональная безопасность включает в себя политико-правовые технологии и институты государственного вмешательства, контроля и регулирования, обеспечивающие конструктивный диалог конфессий и государства, способствующие нейтрализации угроз и разрешению этноконфессиональных и межконфессиональных конфликтов, а также препятствующих разрушению единого духовно-нравственного пространства страны. В этом контексте выделяются три основные угрозы, политико-правовое противодействие которым невозможно без институционализированной системы государственно-конфессионального сотрудничества.

Во-первых, этнические конфликты с конфессиональной мотивацией, которые могут быть урегулированы только с помощью государства как третейского судьи или влиятельных правительственных организаций, использующих для достижения положительного результата различные эффективные средства.

Во-вторых, чужеродные, псевдорелигиозные течения, тоталитарные секты и деструктивные культы, разрушающие традиционное информационное и ценностное пространство, способствующие углублению политического и духовного раскола российского общества, его нравственному разложению, требующие адекватного государственно-правового регулирования.

В-третьих, противодействие региональному экстремизму и сепаратизму, сохранение и укрепление российского федерализма невозможны без обращения к медиаторскому потенциалу государственно-конфессиональных отношений, представленному на Северном Кавказе адато-шариатскими правовыми нормами в рамках институтов этнонационального правового сознания и правовой культуры.

Политико-правовые технологии противодействия угрозам государственно-конфессиональной безопасности должны включать в себя методику раннего диагностирования этноконфессиональных конфликтов, поском-плексную политико-правовую профилактику на основе аксиологизации толерантного правосознания; нормативно-правовые ограничения радикальной и делинквентной конфессиональной субъектности на всех основных уровнях ее проявления (институциональном, эгалитарном, элитарном, эсхатологическом).

Законодательное обеспечение государственно-конфессиональной безопасности в рамках российской федерализации должно быть направлено, прежде всего, на превенцию сепаратизма с конфессиональной окраской как крайнего типа религиозного экстремизма, ориентированного на институцио-нализацию теократической государственности (исламской, иудейской, христианской) вне правового поля современной полиэтнической российской государственности.

Государственно-конфессиональная безопасность в контексте конфликтных политико-правовых процессов, происходящих на Северном Кавказе, может быть интерпретирована в двух основных концептуальных версиях регионализации полиюридизма: «правового протекционизма» и «правового изоляционизма».

В первом случае речь идет о государственно-конфессиональном диалоге между государственными и религиозными институтами, где Российскому государству отводится центральная определяющая роль своеобразного арбитра внутренних конфликтогенных процессов на основе полиэтнического, поликонфессионального, полиюридического консенсуса.

Во втором случае государственные институты индифферентно уклоняются от вмешательства в реальные региональные политико-правовые процессы, игнорируют медиаторную роль обычного и мусульманского права в разрешении конфликтоопасных ситуаций, что в перспективе может привести к потере управления регионами либо к имитации такого управления.

Обычное право — результат стихийного народного творчества, феномен традиционной культуры, обеспечивающий преимущественно устную трансляцию социально-нормативной информации и регулятивного общественного опыта, зафиксированного в прецеденте и закрепленного в традиции, адекватной окружающей среде и менталитету этнической (социокультурной) группы.

Кризис современного позитивного права, демифологизация его роли в функционировании современной социокультурной системы по-новому ставят вопрос о соотношении традиций и инноваций в развитии человечества.

Европоцентристский подход к истории права, доминирование однолинейного эволюционизма в выявлении смены форм права утратили свои объяснительные возможности. Культурная антропология, антропология права на современном этапе показывают огромную роль традиций, ритуалов, обычно-правовых механизмов не только в традиционных, доиндустриальных, но и в современных обществах. Современное политизированное право в отличие от ранних правовых систем, т.е. систем обычного права, утрачивает в результате рациональной институционализации и формализации черты этнической, религиозной и моральной определенности, пытается стать выше этносов, конфессий и систем морали. Современное государственное право вступило в конфликт с историей права как этнокультурным цивилизационным явлением.

Обычное право всегда было основой преемственного и стабильного развития человеческого общества. Это актуально сегодня, когда в нестабильном, бурно изменяющемся обществе резко и коренным образом в угоду сиюминутным интересам части общества изменяются парадигмы национального законодательства, а в угоду отдельных стран - международного права, что составляет одну из фундаментальных причин глубочайших кризисов современных социокультурных систем.

Поиск путей преодоления данной ситуации актуализировал исследования в области юридической антропологии и этнологии права, за последние десятилетия накоплен огромный юридический и этнологический материал, который подвел источниковую базу под построение теории обычного права как части теории права, а также культурологическое осмысление роли обычного права в социокультурной регуляции.

Обычное право как социокультурный феномен выполняет в традиционном и современном обществе ряд важнейших функций. Следование предписаниям обычного права является индикатором и основанием осознания человеком своей принадлежности к соответствующей социокультурной группе. Наряду с идентификационной важную роль играет интегративная функция, которая реализуется через регламентацию обычным правом семейных межпоколенных и внутриэтнических отношений. Коммуникативная функция проявляется в выборе формы трансляции однотипной системы табу и установок во взаимодействии индивидов и социальных институтов конкретной социокультурной группы. Обычное право регламентирует исторически сложившиеся формы регулирования отношений с другими обществами и этническими группами, разрешение конфликтов и спорных вопросов в различных сферах жизни, т.е. выполняет миротворческую функцию.

Обычное право в традиционном обществе носит общеобязательный, предписывающий характер, не отделимо от морально-нравственных императивов, закрепленных в обычае, традиции и ритуале. У народов Северного Кавказа их единство обеспечивается в морально-этических кодексах, которые определяют этническую идентичность и менталитет, выступают системообразующим и самовоспроизводящимся институтом этносоциума.

Правовой обычай как элемент потестарных отношений складывается на основе установки психики и сознания на регулирование отношений людей в группе, их предрасположенность к ролям управляющих и управляемых. У народов Северного Кавказа правовой обычай сложился в условиях патриархально-родовых отношений как соционормативная регуляция внутриродо-вых отношений. При переходе к «военной демократии» и «вождеству» происходит трансформация правового обычая в обычное право - систему норм народного права, санкционированных группами (обществами, союзами обществ, владениями) негосударственного типа.

По мере распространения ислама в условиях складывания ранней государственности (владения Дагестана, имамат Шамиля, конфедерация черкесских племен) формируется дуалистическая правовая система, основанная на адате и шариате без их четкого функционального разделения в местном судопроизводстве и всей социокультурной системе. Обычное право в судебной практике и этническом правосознании выступает как синтез адата и шариата, их приспособление друг к другу.

Присоединение Северного Кавказа к Российской империи завершило формирование юридического плюрализма в регионе: позитивные права империи — шариат и адат. В 60-70 гг. XIX в. имперское руководство стремилось возродить нормы адата, ограничив шариатские нормы, но с 80-х гг. в большей степени стали интегрировать в социокультурную систему и правовое пространство империи шариат и ислам в целом.

Социокультурная система России со времен Киевской Руси была гетерогенной, функционирующей на основе культурного плюрализма - сложного, но целостного взаимодействия традиционных культур, религиозных ценностных систем различных народов, но при доминировании русских (славян) и православия, и модернизационной культуры. Плюралистическая социокультурная система России детерминирует правовой плюрализм на Северном Кавказе как реально действующую правовую систему, состоящую из различных форм права.

В советский период полиюридизм сохранялся до середины 20-х годов, но с конца 20-х годов развернулась борьба с адатами и шариатом как вредными феодально-религиозными пережитками. Выдавленные из официального нормативного поля, элементы адата и шариата продолжали выполнять неформальную соционормативную роль в горских обществах и латентно оказывали влияние на функционирование местных органов власти и судопроизводства.

С конца 80-х годов традиционная соционормативная культура народов Северного Кавказа, трансформировавшаяся под влиянием позитивного дореволюционного российского, а затем советского законодательства, на уровне местного общества как самоуправляющейся социальной группы расширяет сферу правоприменения за счет государственного права, особенно в сельской местности. Это осуществлено в Дагестане и Ингушетии, но и в них в системе правового плюрализма нормы адата и шариата играют незначительную роль по сравнению с позитивным правом Российской Федерации. В еще большей степени к правовому монизму тяготеют социокультурная и правовая системы Кабардино-Балкарии, Адыгеи, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии. Попытка искусственно заменить позитивную систему права шариатской в Чеченской Республике Ичкерия привела к социальным деструкциям, развалу всей социокультурной системы Чечни и была пресечена в ходе военных операций 1994-1996 гг. и 1999-2002 гг.

Возрождение обычного права как необходимого элемента современной правовой системы создает дополнительные интегративные тенденции в трансформирующемся обществе. Речь идет не об архаизации современной правовой системы, а о формировании новой системы права и признании реально существующих обычно-правовых механизмов в обществе, т.е. живого, а не только формально государственного права. В свете избранного Российским государством демократического пути развития испытывается острая потребность в реформировании правовой системы и ориентировании ее, в первую очередь, на постепенное признание правового плюрализма в рамках единого правового пространства взамен не оправдавшего себя юридического монизма.

Список литературы диссертационного исследования кандидат юридических наук Шустева, Анна Ивановна, 2008 год

1. Конституция Российской Федерации. М., 1993.

2. Федеральный закон «О безопасности» // СЗ РФ. 1992. № 4235-1.

3. Федеральный конституционный закон «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» // ФКЗ. 2006. № 4-ФКЗ.

4. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» // СЗ РФ. 2000. № 45-ФЗ.

5. Постановление Правительства Российской Федерации от 3 июня 1998 г. № 565 «О порядке проведения государственной религиоведческой экспертизы» // Постановления Правительства РФ от 30.12.2005 г. № 847.

6. Монографии, диссертационные исследования, статьи, тезисы и доклады на конференциях

7. Первая поправка к Конституции США (принята 15 декабря 1791 года) // Памятники права. М., 1997.

8. Акаев В.Х. Религиозно-политический конфликт в Чеченской республике Ичкерия // Центральная Азия и Кавказ. 1999. № 4.

9. Акулов А.Ф. Атеизм в СССР: становление и развитие. М., 1986.

10. Андреева Л.А. Религия и власть в России. Религиозные и квазирелигиозные доктрины как способ легитимизации политической власти в России. М., 2001.

11. Андреева О.А. Нормативно-правовая база местного самоуправления как фактор противодействия экстремизму // Государственная власть и местное самоуправление. 2006. № 3.

12. Арутюнов С.А. Шариату на Северном Кавказе нужно создать легальную правовую нишу // Итоги. 1999. № 3.

13. Бабич И.Jl. Правовой монизм в Северной Осетии: история и современность. М., 2000.

14. Бабич И.Л. Правовой плюрализм на Северо-Западном Кавказе. М., 2000.

15. Бабич И.Л. Судебная реформа и обычное право в адыгской общине // Этнографическое обозрение. 1999. № 2.

16. Бажан Т.А. Оппозиционная религиозность в России. Красноярск, 2000.

17. Балаклеец А.А. Проблемы религиозного экстремизма, терроризма и наркобизнеса. М., 2004.

18. Барменков А.И. Свобода совести в СССР. М., 1986.

19. Берман Г.Д. Вера и закон: примирение права и религии. М., 1991.

20. Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002.

21. Бурковская В.А. Законодательство, направленное на борьбу с экстремизмом: проблемы становления и правоприменительной практики // Уголовное право. 2005. № 1.

22. Бурковская В.А. К вопросу о формах криминального экстремизма в российском законодательстве // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2005. № 1.

23. Бурковская В.А. Религиозный экстремизм в оценке российского и зарубежного законодательств // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2005. № 3.

24. Варьяс М.Ю. Краткий курс церковного права. М., 2001.

25. Васильева О.Ю. Русская православная церковь и советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории. 1993. № 8.

26. Воронцов Г.В. Массовый атеизм: становление и развитие. Л., 1983.

27. Гаврилов А.В., Москвин О.А. Пути решения проблем реализации законодательства о противодействии экстремизму // Бюллетень Министерства юстиции РФ. 2005. № 4.

28. Гаджиев Д.М. Предупреждение экстремизма в Дагестане: муниципальный уровень // Право и безопасность. 2006. № 1,2.

29. Гаджиев Р.Г. Ваххабизм: особенности его проявления на Северном Кавказе. Махачкала, 2002.

30. Газиева Г., Мельков С. Мусульманская умма в современном российском обществе. М., 2003.

31. Ганжа А.А. Роль индивидуального и общественного поведения в процессе развития социальной структуры общества // Стили мышления и поведения в истории мировой культуры. М., 1990.

32. Гемер М. Государство Шамиля // Восток. 1993. № 2.

33. Гемер М. Шамиль правитель государства и его дипломатия. Махачкала, 1997.

34. Головкин Р.Б. Современное право России в системе религиозно-традиционного регулирования. Владимир, 1998.

35. Графский В.Г. Всеобщая история права и государства. М., 2000.

36. Декларация митрополита Сергия. 29.07.1927 г. // Николин А. Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997.

37. Декларация прав народов России от 2 ноября 1917 г. // Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957.

38. Доклад Патриарха Московского и всея Руси Алексия 11 на юбилейном Архиерейском Соборе Русской православной церкви 13-16 августа 2000 года // Миссионерское обозрение. 2000. № 8.

39. Дудаев А.Х. Чеченское исламское государство // Аль Каф. 1998. № 1.

40. Думанов Х.М. Обычное имущественное право кабардинцев. Нальчик, 1976.

41. Законодательное регулирование противодействия экстремизму и терроризму: российский и зарубежный опыт: Матер, к парламентским слушаниям ГД РФ // Политический маркетинг. 2004. № 6.

42. Залужный А. Законность в сфере государственно-конфессиональных отношений и ее влияние на проблемы безопасности // Безопасность Евразии. 2004. № 4.

43. Залужный А.Г. Обеспечение законности в сфере государственно-конфессиональных отношений и противодействие экстремизму // Современное право. 2005. № 3.

44. Заявление Архиерейского Собора Русской православной церкви о противодействии экстремизму и терроризму // Право и безопасность. 2004. № 3.

45. Зернов Н.М. Русское религиозное возрождение XX века. М., 1991.

46. Зорин В.Ю. Проблемы противодействия вызовам религиозного экстремизма в Российской Федерации // Право и безопасность. 2004. № 1.

47. Лобанов В.М., Вакарь Е.И. Становление конституционной монархии и парламентаризма в России в начале XX века. Белгород, 1996.

48. Ислам и политика на Северном Кавказе // Северокавказское обозрение ЦСРИ и ИППК при РГУ. Ростов н/Д, 2001. Вып. 1.

49. Истомин А.Ф., Лопаткин Д.А. К вопросу об экстремизме: Право и политика // Современное право. 2005. № 7.

50. История религий в России. М., 2001.

51. Кабанов П.А. Международная политическая преступность как вид государственного криминального политического экстремизма: понятие, сущность, виды // Безопасность бизнеса. 2006. № 3.

52. Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора. М., 1999.

53. Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986.

54. Кашанина Т.В. Происхождение государства и права: Современные трактовки и новые подходы. М., 1999.

55. Кашеваров А.Н. Церковь и власть. Русская православная церковь в первые годы советской власти. СПб., 1999.

56. Кигас В.Н. Политически мотивированное насилие и экстремизм в Германии // Борьба с преступностью за рубежом. 2005. № 4.

57. Кислицын И.М. Российский закон о свободе вероисповеданий. Пермь, 1993.

58. Клайн Э. Самоопределение наций: созидание или опасная забава? // Общественные науки и современность. 1993. № 2.

59. Кодекс Шамиля. Махачкала, 1992.

60. Конституции зарубежных государств. М., 2007.

61. Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик (принята 7 октября 1977 г.). М., 1987.

62. Конституция Российской Федерации. М., 1996.

63. Корольков Н., Цветкова Е., Фролов С. С кем воюет мировое сообщество?: О необходимости выработать новые, действительно эффективные методы борьбы с терроризмом и экстремизмом как в России, так и в мире // Власть. 2005. № 12.

64. Кочои С. О противодействии экстремизму // Уголовное право. 2006. № 2.

65. Крычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827-1840 гг.). Пятигорск, 2002.

66. Кудинов О.А. Правовой статус личности по основным государственным законам Российской империи в редакции 1906 г. // Сборник научных трудов профессорско-преподавательского состава и аспирантов университета. Белгород, 2000.

67. Кузнецова Т.Н. Опыт противосектантской деятельности Русской православной церкви в конце XIX начале XX веков // Миссионерское обозрение. 2000. № 10, 12.

68. Куницын И.А. Правовой статус религиозных объединений в России: Исторический опыт, особенности и актуальные проблемы. М., 2000.

69. Кураев А. Православие в мире мифологий. М., 2006.

70. Кураев А. Православие и право. М., 1997.

71. Кураев А. Диакон. Закон о свободе совести: расстрелянные поправки // Все ли равно, как верить? Сборник статей по сравнительному богословию. М., 1994.

72. Курбатов В.М. Национальный и религиозный экстремизм: причины и особенности // Этносоциальные и конфессиональные процессы в современном обществе. Гродно, 2006.

73. Куроедов В.А. Религия и церковь в советском обществе. М., 1984.

74. Кучкуджан Т. Глобализация, религия, экстремизм // Diyalog avra-sya. 2004. № 14.

75. Ладыженский A.M. Методы этнологического изучения права // Этнографическое обозрение. 1995. № 4.

76. Лебон Г. Психология народов и масс. М., 1995.

77. Левандовская М.Г. Уголовная ответственность за организацию экстремистского сообщества и организацию деятельности экстремистской организации // Lex Russica. 2005. № 2.

78. Ловинюков А.С. Свобода совести (анализ, практика, выводы) // Государство и право. 1995. № 1.

79. Логинов А.В. Толерантность в государственно-конфессиональных отношениях (зарубежный опыт) // Толерантность. М., 2004.

80. Лысенко А.Е. Религия и Церковь на Украине накануне и в годы Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1998. № 4.

81. Макаров А.В., Макаров Н.Е. Правовая основа профилактики политического и религиозного экстремизма в России // Государственная власть и местное самоуправление. 2005. № 11.

82. Макаров Д.В. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. М., 2000.

83. Макаров Н.Е. Исторические и социальные аспекты политического экстремизма // История государства и права. 2005. № 8.

84. Макаров Н.Е. Политика противодействия экстремизму и терроризму: формы борьбы с политическим экстремизмом // ЭКО. 2005. № 12.

85. Малахов В. Вызов национальному обществу // «Pro et Contra». 1998. №2. Т. 3.

86. Мальцев Г.В. Очерк теории обычая и обычного права // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999.

87. Мальцев Г.В., Шапсугов Д.Ю. Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999.

88. Матц У. Идеологии как детерминанты политики в эпоху модерна // Политические исследования. 1992. № 2.

89. Мирзоев Г. Пробел в законодательстве: о проблеме экстремизма // Стратегия России. 2006. № 5.

90. Мировой опыт государственно-церковных отношений. М., 1999.

91. Миронов О. Заключение о проверке соответствия Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» международно-правовым обязательствам Российской Федерации // Российская газета 1999. 22 апреля.

92. Мисроко З.Х. Отмирание шариатской юстиции в автономиях Северного Кавказа. М., 1979.

93. Мисроков Д.Х. Адатское и мусульманское право и суд в Российской социалистической системе права // Научная мысль Кавказа. 2001. № 2.

94. Миськевич А.В. Детерминанты современного терроризма как угрозы национальной безопасности Республики Беларусь. Мн., 2005.

95. Митрохин J1.H. Философия религии: новые перспективы // Вопросы философии. 2003. № 8.

96. Морозова JI.А. Государство и церковь: особенности взаимоотношений // Государство и право. 1995. № 3.

97. Мосс М. Социальные функции священного. СПб., 2000.

98. Мухин И.В. Концептуальные основы обеспечения национальной безопасности Российской Федерации. М., 2000.

99. Мушакодзи П. Политическая и культурная подоплека конфликтов и глобальное управление // Политические исследования. 1991.

100. Мушкин А.Е. Государство и правоисторические разновидности органов и норм управления обществом. Л., 1968.

101. Народы и религии мира: Энциклопедия. М.: Большая российская энциклопедия, 1998.

102. Нерсесянц B.C. Общая теория права и государства. М., 1999.

103. Нечаева М.В. Профилактика экстремистской деятельности религиозных организаций и общественных объединений // Бюллетень Министерства юстиции РФ. 2004. № 7.

104. Никитин А. Антитеррористический центр СНГ: Пять лет сотруд- ничества в борьбе с экстремизмом // Во славу Родины. 2005. 21 мая (№ 95).

105. Николин А. Церковь и государство (история правовых отношений). М., 2007.

106. Новые религиозные организации России деструктивного и оккультного характера. Белгород, 1997.

107. О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Народного комиссариата по просвещению. Постановление СНК от 11 декабря 1917 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1917. № 9.

108. О работе среди сектантов // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1954.

109. О религиозных объединениях. Постановление ВЦИК и CHIC от 8 апреля 1929 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1929.

110. О свободе совести и о религиозных объединениях: Федеральный закон РФ № 125 от 26 сентября 1997 г. // Собрание законодательства РФ. 1997. Ст. 4465.

111. О свободе совести. Постановление Временного правительства от 14 июля 1917 г.// Памятники права.

112. О толерантности и противодействии экстремизму в российском обществе: Рекомендации Общественной палаты Российской Федерации // Стратегия России. 2006. № 5.

113. Об отделении церкви от государства и школы от церкви. Декрет СНК РСФСР от 23 января 1918 г.

114. Обращение Архиерейского Собора Русской православной церкви (18-23.02.1997 г.) к депутатам Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации // Миссионерское обозрение. 1997. № 4.

115. Одинцов М. Государство и церковь: История взаимоотношений, 1917-1938 гг. М., 1991.

116. Русская православная церковь и право: комментарий / Отв. ред. М.В. Ильичев. М., 1999.

117. Определение Священного Собора Православной российской церкви о правовом положении Православной российской церкви от 2 декабря 1917 г.

118. Основы социальной концепции Русской православной церкви // Юбилейный Архиерейский Собор Русской православной церкви от 13 августа 2000 года. М., 2000.

119. Паин Э. Сепаратизм, экстремизм, терроризм : основные тенденции в России // Мировое сообщество против глобализации преступности и терроризма. М., 2004.

120. Памятники обычного права Дагестана XVII-XIX вв. М., 1965.

121. Пейкова 3. Отношение российского населения к православию в конце XX века (по материалам социологических исследований) // Миссионерское обозрение. 2001. № 3.

122. Перова Т. Надзор за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности // Законность. 2005. № 12.

123. Першиц А.И. История первобытного общества. М., 1988.

124. Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии // Исследования по общей этнографии. М., 1979.

125. Першиц А.И., Смирнова Я.С. Юридический плюрализм народов Северного Кавказа // Общественные науки и современность. 1998. № 1.

126. Письмо Патриаршего местоблюстителя митрополита Алексия Председателю Совета Народных Комиссаров Маршалу Советского Союза И.В. Сталину // Патриарх Сергий и его духовное наследие. М., 2005.

127. Покровский Н.И. Кавказская война и имамат Шамиля. М., 2000.

128. Полунов АЛО. Церковь, власть и общество в России // Вопросы истории. 1997. № 11.

129. Понкин И.В. Законодательное закрепление перечней традиционных религиозных организаций в законодательстве зарубежных стран // Миссионерское обозрение. 2005. № 1.

130. Поспеловский Д.В. Православная церковь в истории Руси, России и СССР. М., 1996.

131. Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев в XV-XIX вв. Майкоп, 1997.

132. Протокол о внесении изменений в Шанхайскую конвенцию о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, подписанную 15 июня 2001 года в городе Шанхае (Китайская Народная Республика) // Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан. 2004. № 2.

133. Рамазанов А.Х. Реформаторская деятельность великого имама Шамиля. Махачкала, 1996.

134. Рафаил (Корелин). Вызов новомодернизма. Об искажениях истины в богословских опытах Андрея Кураева. М., 1999.

135. Рейснер М.А. Государство и общество. М., 1994.

136. Религия и закон: Конституционно-правовые основы свободы совести, вероисповедания и деятельности религиозных организаций: Сборник правовых актов. М., 1996.

137. Религия, свобода совести, государственно-церковные отношения в России. М., 1996.

138. Рулан Н. Юридическая антропология. М, 2000.

139. Русская православная церковь и право : комментарий / Отв. ред. М.В.Ильичев. М., 1999.

140. Сальников Е.В. Органы местного самоуправления как субъект противодействия экстремизму // Государственная власть и местное самоуправление. 2006. № 6.

141. Сергун Е.П. Правовое обеспечение противодействия экстремистской деятельности в Российской Федерации // Правовая политика и правовая жизнь. 2006. № 2.

142. Столыпин П.А. Речь о вероисповедных законопроектах и о взгляде правительства на свободу вероисповедания, произнесенная в Государственной думе 22 мая 1909 года // Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия. М., 1991.

143. Сюкияйнен JI.P. Шариат в правовом пространстве России // НГ-Религия. 1997. 27 февраля.

144. Тишков В. Что провоцирует нетерпимость: о нетерпимости и экстремизме в российском обществе // Стратегия России. 2006. № 5.

145. Ткачук С. Сеть для экстремистов: Борьба с национализмом и ксенофобией может стать прикрытием для введения цензуры в Интернете // Новые известия. 2006. 29 марта (№ 53).

146. Трофимчук Н.А. Защита религиозной свободы в контексте внешней политики США // Белгородские известия. 2000. 27, 31 октября, 1 ноября.

147. Трофимчук Н.А. Миссионерская деятельность как фактор геополитики // Миссионерское обозрение. 2001. № 3.

148. Тюнин В. Организация экстремистского сообщества // Уголовное право. 2006. № 3.

149. Устинков А.В. Общая характеристика уголовной ответственности за экстремистские деяния и вопросы ее ужесточения // Право и безопасность. 2006. № 1, 2.

150. Фадин А. Исламский порядок // Независимая газета. 1998. 29 января.

151. Добаев И.П. Исламский радикализм. Ростов н/Д, 2003.

152. Феофан. Надо осторожнее обращаться с терминами: о проблеме экстремизма // Стратегия России. 2006. № 5.

153. Фридинский С.Н. Некоторые проблемы противодействия экстремизму в Российской Федерации // Право и безопасность. 2006. № 1,2.

154. Функе X., Ренсманн J1. От организованного к правовому экстремизму нового типа: Немецкий пример // Актуальные проблемы Европы. 2004. № 2.

155. Хакимов Р. Федерализация через стабильность // Панорама Форум. 1995. № 1.

156. Халиков А. Расследование преступлений экстремистского характера // Законность. 2006. № 8.

157. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2005.

158. Хрестоматия по истории права и государства Дагестана в XVIII— XIX вв. Махачкала, 1999. Ч. I, II.

159. Чернега Ю. «Однажды авторы закона сами под него попадут»: Депутаты расширили понятие экстремистской деятельности // Коммерсантъ. 2006. 8 июля (№ 123).

160. Черноус В.В. Кавказ — контактная зона цивилизаций и культур // Кавказ: проблемы культурно-цивилизационного развития. Ростов н/Д, 2000.

161. Шихсаидов А.Р. Ислам в Дагестане // Центральная Азия и Кавказ. 1999. №4.

162. Юраш А.В. Религиозно-церковная структура современной Украины и ее трансформации // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. 2007. № 110,