Инакомыслие в высшей школе пореформенной России, 60-е - начало 90-х гг. ХIХ века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Баранов, Артур Валентинович

• Баранов, Артур Валентинович
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Баранов, Артур Валентинович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Инакомыслие в высшей школе пореформенной России

1.1. Предпосылки и причины возникновения инакомыслия в высших учебных заведениях.

1.2. Сущность и формы инакомыслия в преподавательской и студенческой среде.

ГЛАВА II. Политика государства в отношении инакомыслящих в высшей школе

2.1. Законодательная база преследования инакомыслящих.

2.2. Административно-полицейские методы борьбы с инакомыслием.

ГЛАВА III. Реакция общественного мнения на правительственную политику в отношении инакомыслящих

3.1. Отношение сторонников консервативного направления к подавлению инакомыслия в высших учебных заведениях

3.2. Взгляды деятелей либеральной ориентации на политику самодержавного государства в области свободы взглядов.

3.3. Позиция представителей демократического лагеря в отношении государственного преследования за инакомыслие.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Инакомыслие в высшей школе пореформенной России, 60-е - начало 90-х гг. ХIХ века»

Инакомыслие представляет собой достаточно сложное социальное явление. Оно существует на протяжении всей истории человечества, присутствует в политической культуре различных стран и народов. В любую эпоху находились люди, которых не устраивали какие-то общепринятые или искусственно насаждаемые стереотипы мышления, идеи, взгляды, идеология и т.п. В качестве примеров можно привести таких выдающихся представителей прошлого, как Сократ, Н.Коперник, Ж.Ж.Руссо, А.Н.Радищев и др.

Инакомыслие - это, в первую очередь, конкретно исторический феномен. Поэтому в каждом случае, при характеристике того или иного периода необходимо достаточно осторожно подходить к определению этого явления.

Как научный термин, «инакомыслие» прошло в своем становлении долгий путь. В дореволюционной и советской литературе отсутствовала исчерпывающая формулировка данного понятия. Чаще всего речь шла о таких явлениях, как «свободомыслие», «свобода мысли», «диссидент» и т.п., достаточно близких к инакомыслию, но не раскрывающих его в достаточной степени. В частности, в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона» под «свободомыслящим» подразумевался человек, который «в своих воззрениях, особенно религиозных, не связывает себя никаким авторитетом, никаким преданием, а всецело исходит из разума»1. Стоит заметить, что главный акцент был сделан именно на религиозные взгляды. Соглашаясь с тем, что нестандартные взгляды отдельно взятых личностей нередко способствуют общему прогрессу человечества, в дореволюционных изданиях проводилась мысль о том, что такие воззрения помимо пользы могут нести в себе вред, как обществу, так и государству. Назывались и те области социальной жизни, где, по мнению представителей власти, «ложные умонастроения» имеют наиболее разрушительное влияние: печать, литература, публичные выступления и преподавание2. Тем самым как государство, так и общество признавали существование личностей с нестандартным складом мышления, нетрадиционным подходом к окружающим явлениям и процессам.

В период существования Советского государства о таком социальном феномене, как «инакомыслие» представители власти и официальной науки предпочитали не говорить, длительное время замалчивали его существование. Преимущественно речь шла о религиозном «свободомыслии» и «диссидентстве». В таких серьезных справочных изданиях, как Большая Советская энциклопедия, «Советская историческая энциклопедия», «Философская энциклопедия» и др. свободомыслие трактовалось, как течение общественной мысли, отвергающее религиозные запреты, традиционное понимание догматов веры, и отстаивающее свободу разума в поиске истины . Под «диссидентами» подразумевались все «отступники» в западноевропейских государствах в средние века, которых церковь рассматривала как еретиков4. Однако в ряде энциклопедических изданий можно было встретить другое, более широкое понимание указанного термина. В «Словаре иностранных слов» к диссидентам относили не только того, кто подвергался преследованию со стороны церкви за свои взгляды, но и «инакомыслящего человека, не согласного с официальной идеологией»5. Правда, кого следует понимать «инакомыслящим человеком», в чем именно проявляется его несогласие, - в указанном издании не объяснялось.

Если обратиться к лингвистическим справочникам, изданным во второй половине 50-х гг., то в них можно обнаружить термин «инакомыслящий». В частности, «Словарь русского языка» относил его к устаревшим выражениям, подразумевая под ним человека, «имеющего иной, не сходный с кем-либо образ мыслей, иные убеждения, взгляды»6. Однако подобная формулировка не дает ответа на вопрос - каковы проявления «не сходного образа мыслей». Одним из немногих научных справочных изданий, где была предпринята попытка дать определение «инакомыслию», был «Словарь современного русского литературного языка». Под ним понимались «другие взгляды, другой образ мыслей»7.

В конце 80-х - 90-х гг., когда в исторической науке отчетливо обозначился интерес к проблеме взаимоотношений власти, общества и личности, начинается переосмысление понятия «инакомыслие». Данное определение чаще всего идентифицируют с диссидентством. Как правило, этот термин применяется к гражданам СССР, которые «открыто противопоставили свои убеждения господствующим доктринам». В современной справочной литературе отмечается, что эти понятия вошли в политический лексикон из истории религии. Вмеете с тем, указывается, что уже в эпоху Реформации вопрос о свободе вероисповедания тесно переплетался с вопросом о гражданских правах диссидентов. Политологический энциклопедический словарь говорит о том, что как явление инакомыслие характерно для тоталитарных режимов в период их кризиса и разложения. Наряду с этим, отмечается, что диссидентство никогда не было и не стремилось стать политической оппозицией. С наибольшей силой инакомыслящие подвергались преследованию в те периоды, когда, утверждая и охраняя монополию одной партии на истину и политическое господство, режим уже не был способен поддерживать иллюзию монолитности общества8. Последняя мысль подчеркивается в определении, предложенном в «Юридической энциклопедии»: «Диссидент - лицо, выступающее против существующего государственного (политического) строя или общепринятых норм морали какой-либо страны9.

В 90-х гг. на страницах ряда философских изданий появились публикации, посвященные месту личности в обществе10. В связи с этим, поднимается вопрос об инакомыслии. Как правило, современные философы рассматривают его в контексте свободомыслия, в качестве специфической формы выражения общественного сознания. Большинство авторов исследуют его применительно к советской эпохе. Так, Г.Л.Тульчинский полагает, что к свободомыслящим можно отнести практически всех репрессированных режимом: за веру, за идеи и политические разногласия, за научные взгляды, любые альтернативы официальной доктрине11.

Новая трактовка термина «инакомыслие» получила свое освещение в работах по советскому периоду, в частности у Л.А.Королевой и С.Г.Давыдова. Так, С.Г.Давыдов понимает под ним «выражение особого мнения меньшинства общества по поводу различных аспектов жизни данного социума - идеологических, политических, экономических, этических, эс-12 тетических» . Поскольку указанная формулировка была предложена исследователем применительно к советской эпохе, в отношении пореформенного периода она требует некоторых комментариев. В первую очередь следует отметить, что инакомыслие как «особое мнение» включает в себя такие категории, как личные взгляды, образ мыслей, идеи и др. Пока конкретный индивид держит их при себе, не подвергая огласке, его нельзя считать «инакомыслящим» или «диссидентом» в полном смысле этих слов. Необходимо обратить внимание на средства и способы выражения собственного несогласия с чем-либо. Это всегда какие-то действия, посредством которых личность излагает свое «особое мнение». Следовательно, под инакомыслием следует понимать не только специфические умонастроения, но и определенное поведение, образ жизни конкретного человека.

Пореформенная эпоха была важным этапом в развитии России. Капиталистическая модернизация, являющаяся основным содержанием этой страницы истории нашей страны, имела своим следствием возникновение серьезных противоречий как внутри российского общества, так и между ним и властью. Освобождение крестьян от крепостной зависимости, начавшийся курс реформ всколыхнули все классы и социальные группы, способствовали возникновению самых разных подходов, идей и взглядов на политические процессы, происходящие вокруг. Преобразования Александра II раскололи русское общество на сторонников и противников преобразований, способствовали обособлению консервативного, либерального и демократического направлений в общественно-политической мысли. Поскольку в России сохранялось самодержавие, от монарха зависело разрешение известной альтернативы в выборе политического курса. Объективные и субъективные условия подтолкнули его к переходу на консервативные позиции. Даже после проведенных Александром II реформ царская Россия оставалась в русле патерналистской системы, т.е. «системы государственного попечительства и произвела», где подданный фактически лишен свободы выбора, подчинен абсолютной власти, где он «может быть счастлив» только с милости или с разрешения этой власти. Но это вовсе не означает, что все население Российской империи было выведено за рамки участия в общественно-политическом процессе. Оно осуществлялось в так называемой «фирулентной форме», в основе которой лежит раздвоение общества, деление на благонадежных и неблагонадежных. К какой категории отнести того или иного человека - зависело от властных структур: царя, правительства, отдельных должностных лиц, от их понимания того, насколько образ мыслей или поведение подданного соответствуют положениям официальной доктрины.

В условиях пореформенной России, где новое причудливо переплеталось с уже отжившим свой век, границы инакомыслия постоянно колебались. Действительно, в царствование Александра II список дозволенного значительно расширился. Но осталось много тем, закрытых для широкого обсуждения. В правление его преемника, Александра III их стало еще больше. Придерживаясь патерналистской системы управления обществом, для которой характерны примат государства над личностью, надзор за общественной жизнью и «покровительство» различным социальным слоям, царь стремился сохранить за собой место высшей и конечной инстанции, которая сама знает, что для подданных хорошо, а что нет. Власть не желала слышать о каких бы то ни было альтернативах развития политической инициативы снизу. По этой причине в пореформенной России не могло идти никакой речи о создании любых политических ассоциаций, тем более легальной оппозиции. Цель самодержавия пореформенной эпохи, которая с наибольшей силой проявилась в период правления Александра III, заключалась в том, чтобы выпестовать население в духе безоговорочного послушания, единоверия, единогласия, единства (национального, идеологического), якобы необходимых для условной модернизации общества и собственного блага подданных.

Неслучайно высшее образование занимало такое важное место во внутренней политике самодержавия, выступало в качестве существенного компонента в распространении официальной идеологии. Между тем, во второй половине XIX века значительная часть преподавательского состава представляла собой тот тип интеллигента, который имел самостоятельные взгляды на явления и процессы, происходящие в природе и обществе. В немалой степени их воззрения определялись специфическим характером деятельности: они являлись одновременно учеными и педагогами. Если первое накладывало на них определенную независимость, уникальность собственных мыслей, желание вести свободный творческий поиск, то второе - заставляло преподавателей чувствовать ответственность за свои поступки, вызывало желание стать моральным и нравственным примером для молодежи. В условиях общественного подъема 60 - 70-х годов молодежь, оказавшись в новой для себя социальной среде, в качестве студентов, пыталась проявить свою самостоятельность, удовлетворить потребность в новых идеях, мыслях. Однако, все эти стремления неизбежно вступали в противоречие с идеологической системой самодержавия, которая не допускала альтернатив снизу. Если представители власти считали, что конкретный преподаватель или студент в силу своего образа мыслей или действий не вписывается в нее, то он попадал в разряд «неблагонадежных лиц, имеющих «вредное умственное направление», то есть инакомыслящих. При хорошо развитой системе карательных органов такая характеристика могла самым негативным образом отразиться на судьбе и карьере.

Между тем, стоит отметить, что инакомыслие не является чем-то раз и навсегда установленным. Порой то, что выходит за рамки общепринятого, разрешенного в одну эпоху - становится обычным делом в другую. По сути дела, оценку взглядам того или иного индивида дает государство и общество в определенный момент и применительно к конкретной стране. Инакомыслие в высшей школе пореформенной России имело свои, присущие именно ему особенности, проявления и формы, которые требуют серьезного изучения.

Инакомыслие как общественное явление встречается на протяжении всей истории человечества. Оно никогда не исчезает бесследно, а лишь меняет формы и идейные направления. Не секрет, что в сложные, переломные эпохи в социуме активизируются оппозиционные элементы, возникают нестандартные идеи и взгляды. На современном этапе различные социальные группы и слои населения оказались затронутыми структурным кризисом. Исключением не стали и представители высшей школы, которые стремятся не оставаться в стороне от актуальных проблем развития страны, предлагают собственные варианты их разрешения. Как показывает история, любой политический режим теряет способность к саморазвитию, если объявляет оппозицию «вне закона», не дает свободно высказывать собственное мнение. Чтобы выработать нормальную систему взаимоотношений между властью и инакомыслящими, основанную на диалоге, а не на насилии, необходимо обратиться к историческому прошлому. Таким образом, выбранная тема представляет интерес в научном плане и является актуальной в настоящее время.

Исторической наукой накоплен солидный фактический и теоретический материал, касающийся отдельных вопросов и сюжетов, имеющих отношение к теме исследования.

Условно развитие историографии проблемы можно разделить на несколько этапов. Первый охватывает период со второй половины XIX века до 1917 г., когда происходило накопление фактического материала и его первоначальная обработка, возникли основные подходы в изучении отдельных вопросов. Второй занимает время с 1917 до середины 30-х гг. и обусловлен новым осмыслением уже известных сюжетов в рамках новой государственной идеологии, изменением тематики исследований. Третий этап охватывает середину 30-х - первую половину 50-х гг. и связан с теми последствиями, которые были вызваны культом личности Сталина. Четвертый период (вторая половина 50-х - 80-е гг.) обусловлен началом демократизации общественно-политической жизни в нашей стране, расширением круга вопросов, подлежащих научному анализу . Пятый этап включает в себя современную эпоху, когда возникают разнообразные подходы к изучению широкого круга проблем, основанные на самых разных методологических установках.

Пристальное внимание дореволюционных авторов было обращено на буржуазные преобразования 60-70-х годов. Исследователей интересовали на только ход проведения тех или иных реформ, но и их последствия для развития страны и общества. Они стремились дать ответ на актуальный вопрос: как далеко зашли эти преобразования, до какой степени они укоренились в общественном сознании. Применительно к этому представители пореформенной эпохи пытались определить роль и место отдельно взятой личности в социуме в условиях капиталистической модернизации, особенно если ее взгляды не вполне устраивали властные структуры. Авторы стремились дать собственную оценку государственной политики по отношению к подданным, что имели неординарное мышление, расходящееся с официальными установками.

Известный историк консервативного направления С.Ф.Платонов в отношении реформ Александра II заметил, что «ими кончается история» и начинается современная действительность, «мучительно занятая поисками тех форм, которые могли бы удовлетворить и примирить историческую традицию и теоретические порывы к гражданской правде и социальному счастью» '. Он считал, что преобразования 60-70-х гг. не стали той основой, которая могла бы консолидировать российское общество. Напротив, они привели еще к большему, чем раньше его расколу: на сторонников и противников реформ, на консерваторов и радикалов. Вместе с тем, мероприятия Александра II способствовали освобождению общественной жизни от излишней опеки государства. В таких условиях не могли не возникнуть оригинальные взгляды, нередко забегающие далеко вперед, опережающие официальные установки.

Значительным исследованием в изучении последствий реформ 60 -70-х гг. стала книга известного либерального публициста Г.Джаншиева «Эпоха великих реформ», выдержавшая несколько изданий14. Существенным плюсом его работы является то, что он попытался отразить борьбу мнений по поводу проведения реформ, а также проследить реакцию представителей власти на эти прения. В то же время, он почти не затронул вопросов, связанных с предпосылками возникновения такого разнообразия взглядов, противоположным официальным установкам. О различных сторонах преобразований Александра II писали А.Вертеловский, А.А.Головачев, А.А.Корнилов и другие15. Они давали самые различные оценки последствиям реформ для развития российского общества, страны и культуры.

Так, А.А.Головачев, отмечая, что мероприятия Александра II вели к освобождению литературной, педагогической и научной мысли России от крепостнических пут, вместе с тем заметил, что между проектами реформ и их осуществлением существовал значительный разрыв. Более того, он уверял своих современников, что весь пореформенный строй «проникнут началами крепостного права»16. Тем самым, Головачев полагал, что преобразования 60-х гг. не смогли уничтожить такого пережитка николаевской эпохи, как господство государства над личностью. Несколько иную оценку последствий реформ дал В.О.Ключевский. «Русская жизнь, - писал он, - стала передвигаться на основании, общим с теми началами, на которых держится жизнь западноевропейских обществ, следовательно, давно усвоенные идеи, составляющие весь запас западноевропейской культуры, теперь нашли себе родственную почву» . Известный историк считал, что благодаря реформам Россия встала на тот же путь развития, по которому следует западная цивилизация, неотъемлемым признаком которой является правовое государство, где соблюдаются права и свободы личности. Под влиянием событий начала XX века он стал более категоричен в своих оценках. В частности, в отношении Александра II Ключевский заметил, что тот одной рукой «дарил реформы, возбуждавшие в обществе самые смелые ожидания, а другой выдвигал и поддерживал слуг, которые их разрушали». Результат этого не замедлил сказаться в самом ближайшем времени. «Полиция, - подметил известный историк, - не довольствуясь преследованием нелегальных проступков и, чуя глухой ропот, хотела читать в умах и сердцах; посредством доносов и обысков, отставками, арестами и ссылками карала предполагаемые помыслы и намерения к незаметно превратилась из стражи общественного порядка в организованный правительственный заговор против общества»18. «Ключевский стал склоняться к мысли о том, что в пореформенной России, несмотря на определенные положительные шаги, сделанные в направлении духовного и политического раскрепощения личности, в целом, позиция государства в этом плане, не претерпела качественных изменений. Как и раньше, самодержавная система с большим подозрениям относилась к тем людям, что имели неординарные мысли, видела в них зародыш «вредных помыслов», а потому считала необходимым пресекать их.

Помимо Головачева и Ключевского противоречивая оценка итогов преобразований Александра II для формирования в России гражданского общества была характерна для трудов Б.Н.Чичерина и А.А.Корнилова19. Так, Корнилов весьма лестно отозвался о «великих реформах», полагая, что демократические основы нового «всесословного строя» нашли благоприятную почву в русском народе и в короткое время прочно укоренились. Однако, преобразования породили не только прогрессивные изменения, благотворно сказавшиеся на всей общественной жизни в целом, но и такие суррогаты, как: правительственная реакция и революционное движение. Если возникновение первой Корнилов связывал с выстрелом Каракозова, который произвел «неизгладимое впечатление» на Александра II и русское общество, и был использован ультраконсерваторами для осуществления своих целей, то второе исследователь выводил из правительственной политики, ставшей следствием этого неприятного инцидента. Результатом этого стала наклонность государства «подавлять каждое независимое и самостоятельное побуждение и мнение отдельных лиц и всего общества»20. Тем самым, известный либеральный историк признал существование в России инакомыслящих, имеющих собственные взгляды расходящиеся с социальными, и показал, что самодержавное государство с большим подозрением относилось к подобным личностям.

Достаточно много внимания различным проблемам истории России второй половины XIX века уделял В.И.Ленин, в частности взаимоотношениям власти и общества, различных проявлениям оппозиционных взглядов. К данному периоду один из ведущих теоретиков революционной мысли обращался как к истории недавнего прошлого, дающего ценный материал для концептуальных положений и теоретических выводов. Анализируя реформы 60 - 70-х гг., Ленин основной акцент сделал на то, что российское самодержавие соглашалось лишь на преобразования в социально-экономической сфере. О политических свободах он отозвался с критических позиций. «Правительство Александра II, и задумывая реформы и проводя их, ставило себе с самого начала совершенно сознательную цель: не уступать тогда же заявленному требованию политической свободы. Оно с самого начала и до самого конца отрезывало всякий легальный путь к свободе, ибо отвечало репрессиями даже на простые ходатайства, ибо не разрешало даже говорить о свободе», - писал теоретик российского марксизма21. Другими сломи, Ленин полагал, что несмотря на реформаторскую политику, самодержавное государство безжалостно пресекало любые проявления самостоятельной мысли, если они имели отношение к политической проблематике, не желало слышать о политических свободах для подданных.

Помимо работ, характеризующих реформы Александра II в целом, появились труды, в которых содержался анализ законодательства и административной практики, применявшихся самодержавным государством к тем лицам, взгляды которых оно считало опасными для существующего строя и общества.

В этом плане пальма первенства принадлежала официальной историографии. Отчасти, это объясняется тем, что многие из представителей данного направления имели непосредственной отношение к властным структурам (например, занимали в свое время какие-либо государственные посты ). По этой причине они имели доступ к материалам документального характера и к их трудам достаточно лояльно относилась цензура. Из либеральных в легальную печать допускались преимущественно работы, посвященные вопросам изучения законодательства. Представители демократического направления для изложения своей точки зрения на политику государства в области свободы взглядов были вынуждены, как правило, использовать нелегальные каналы. Наряду с этим они не имели свободного доступа к документам.

В XIX - начале XX веков появилось множество монографий ученых-юристов, где речь шла о различных гражданских свободах. К числу таковых можно отнести работы М.М.Свешникова, А.С.Алексеева, Н.М.Коркунова и

22 др. В целом, данные труды отражали официальную точку зрения и убеждали читателей в наличии в Российской империи законов, отражающих гражданские права: свободу передвижения, вероисповедания, слова и т.п. В частности, Н.М.Коркунов полагал, что личная свобода российских подданных определяется уже тем, что они признаются государством не рабами, а право

23 способными личностями . В то же время, исследователи признавали тот факт, что многие права носили условный характер. Так, в отношении свободы вероисповедания указывалось, что она предусмотрена только для право

О А славных . По-разному официальные юристы подходили к вопросу о гарантиях прав и свобод подданных.

М.М.Свешников полагал, что принцип личной свободы был закреплен Уложением о наказаниях 1845 г., а все существовавшие в русском законодательстве ее ограничения являлись мерами по предупреждению и пресечению преступлений. Другой исследователь, Коркунов прямо указывал на отсутствие в Российской империи каких-либо гарантий прав и свобод личности, на ее второстепенное положение по отношению к государству25. А.С.Алексеев заметил, что такие проявления мысли, в которых обнаруживается так называемое «вредное направление», вред которого невозможно определить по признакам указанным в законе» устанавливались административной властью, действующей свободно, по своему усмотрению, руководствуясь соображениями политического свойства26. В целом, представители официального направления юридической науки полагали, что для России характерен примат государства над личностью, который в условиях, когда властные структуры руководствуются в своих решениях политическими соображениями, существенно ограничивает гражданские права и свободы, ставит под сомнение возможность свободно мылить. Они считали вполне оправданным подобное ущемление частной жизни граждан, рассматривали его в качестве временной меры, способной предотвратить возникновение и активизацию радикальных движений.

Значительная часть исследований по судебной реформе была создана представителями либерального направления обществе венной мысли. История дореформенного суда, недостатки существующей системы судоустройства и судопроизводства были показаны в работах К.Д.Кавелина, Ф.М.Дмитриева, А.Ф.Кони, И.В.Гессена и др. В их работах получили освещение сюжеты, связанные с преследованием подданных за их политические взгляды, противоречащие доктрине самодержавия, некоторые вопросы соотношения судебной и административной практики. Из указанных работ определенного внимания заслуживают исследования И.В.Гессена, в которых была предпринята попытка обобщить практику деятельности вновь созданных судебных органов, сравнить судебно-процессуальные институты пореформенной России с аналогичными в странах Западной Европы . Вместе с тем, автор с позиций своего времени постарался проследить изменения политико-правового статуса российских подданных за пореформенные годы. К сожалению, данный аспект был затронут Гессеном фрагментарно, что можно объяснить особенностью политической ситуации той эпохи. История разработки и содержания судебных уставов были изложены в учебных курсах

9Q

И.Я.Фойницкого, В.К.Случевского и др. В них затрагивались вопросы преследования граждан за слова и поступки, свидетельствующие о «вредном направлении». Общий недостаток указанных работ состоял в том, что они несколько идеализировали судебную реформу.

Отдельные авторы либеральной ориентации достаточно критично подходили к оценке судебной реформы 1864 г. и ее последствий для развития общества. К их числу можно отнести А.Д.Градовского, Б.А.Кистяковского, и

30 др. Градовский пришел к выводу об отсутствии в стране свободы передвижения, о стеснении свободы слова цензурой. Он полагал, что реформы Александра II, в целом, не смогли избавить российских подданных от диктата власти, а Александр III восстановил некоторые из ранее отмененных ограничений прав и свобод граждан. Все это позволило ему утверждать, что Россия в своем развитии по пути становления гражданского общества задержалась

31 на ступени полицейского государства . Кистяковский считал, что до 1905 г., когда была проведена государственная реформа, «личность, не имела никаких субъективных прав по отношению к государству». По его мнению, это, в конце концов, привело к бесправию личности перед государством и вла

32 стью . В свою очередь, в условиях существования полицейского государства не может идти никакой речи о свободе слова и мысли. Однако, сам механизм подавления самостоятельных суждений и действий подданных так и не стал предметом научного анализа.

В конце XIX - начале XX веков на фоне демократического движения с требованием гражданских свобод усиливается интерес к прошлому русской цензуры и к сюжетам, связанным с борьбой интеллигенции против ущемления свободы мысли и слова. Большое развитие данная проблематика получила в работах представителей либерального направления. Среди таковых можно отметить исследования А.М.Скабичевского, В.Розенберга и К.И.Ар-сеньева33. Для историков данного направления была характерна мысль об оппозиционности всей русской прессы цензурной политике царского правительства. В частности, К.И.Арсеньев писал лишь о «случайных, мимолетных, неполных проблесках» свободы печати34. Как известно, именно пресса является основным средством для публичного изложения собственных взглядов, мыслей, идей и т.п.

Некоторые вопросы политического преследования инакомыслящих особенно судебные репрессии самодержавия, нашли свое отражение в ряде работ дореволюционных юристов. Среди них можно выделить исследования Е.И.Тарновского, посвященные изучению статистических сведений о госу

35 дарственных преступлениях политического характера . Его труды имеют определенную ценность, благодаря содержащемуся в них фактическому материалу, систематизированному по видам преступлений против государственного строя. Однако, в статьи Тарновского не вошли факты применения административно-политических санкций к инакомыслящим.

Подводя итог сказанному, стоит заметить, что большинству исследований профессиональных юристов были присущи тенденциозность, замалчивание наиболее ярких примеров царского «правосудия».

Много внимания изучению состояния законодательной базы самодержавного государства, в особенности гражданского права, уделяли деятели революционно-демократической ориентации. Проблемы, связанные с обеспечением гражданских прав, в том числе и предоставления каждому подданному возможности свободно излагать собственные взгляды, не опасаясь государственного преследования, волновали крупных теоретиков народничества: П.И.Ткачева, М.А.Бакунина, Н.К.Михайловского, П.Л.Лаврова. Большинство из них проводило определенную связь свободы мысли о независимо

•5 /г стью высшего образования от власти .

В.И.Ленин полагал, что в условиях самодержавного государства власть не могла не подавлять любые проявления самостоятельного мышления со стороны подданных, тем более, если они носили оппозиционный характер. Это проистекало из сущности царизма, который, желая оставить неизменной существующую систему управления, вынужден был безнаказанно истреблять отдельных лиц, «сознательных и непримиримых врагов тирании, запугивать

37 и подкупать небольшими уступками массу недовольных» .

В начала XX века стали появляться труды, преимущественно официального характера, по истории целого ряда властных структур, имевших прямое или косвенное отношение к осуществлению политических репрессий против идеологических противников самодержавия: Сената, Государствен

38 ного Совета, Министерства внутренних дел, Министерства юстиции и др. Подобные издания, как правило, представляли собой юбилейные очерки, приуроченные к «круглой дате» создания того или иного органа власти. Они содержали ценные сведения, раскрывающие многие аспекты государственной политики по отношению к оппозиционным элементам в обществе. Несмотря на солидный фактический материал, содержащийся в данных изданиях, они носили по большей части описательный характер, упускали из внимания многие документы, носившие конфиденциальный характер.

В 1907г. вышла работа А.А.Лопухина «Настоящее и будущее русской

39 полиции» . Она в некоторой степени восполнила известный пробел в изучении деятельности государственных органов, осуществлявших политические репрессии против оппозиционно настроенных подданных. Ее автор, обосновывая необходимость реформы русской полиции, в первой части дает краткий очерк развития данной структуры в XIX веке. Лопухин считал целесообразным устранить полную бесконтрольность жандармерии, случаи необоснованного преследования граждан за незначительные проступки и личные взгляды, которые расцвели в царствование Александра III. Недостатки работы вытекали из позиции самодержавного государства, которое не желало лишний раз привлекать интерес к подобной проблематике и, как следствие этого - автор был вынужден оперировать лишь доступным ему законодательным материалом. В целом Лопухин стремился придерживаться официальной точки зрения.

После характеристики литературы, посвященной различным вопросам государственного преследования российских подданных за различные проявления оппозиционности, в том числе и взгляды, остановимся поподробнее на исследованиях, раскрывающим репрессии самодержавия против инакомыслия в области просвещения, в целом, и высшего образования, в частности. Указанные сюжеты волновали представителей всех направлений общественно-политической мысли того времени: от консерваторов до радикалов.

Среди работ консервативно-официальной ориентации можно отметить труды С.И.Рождественского и П.И.Георгиевского40. Обзор С.В.Рождественского основан на материалах официального характера, преимущественно важнейших законодательных и нормативных актах, освещающих различные стороны управления образованием в Российской империи. Автор выступал ярым противником любых проявлений оппозиционности в высшей школе. Поводом к усилению государственного вмешательства во внутреннюю жизнь университетов, по его мнению, послужило «обсуждение мер для водворения порядка и дисциплины среди учащихся» и «опасение связи этих беспорядков с политической смутой». В немалой степени, этому способствовало и отклонение «течения университетской жизни от первоначально указанного уставом направления»41. Тем самым Рождественский признал наличие в высшей школе пореформенной России оппозиционных взглядов среди преподавателей и студенчества, и считал действия правительства вполне справедливыми, вследствие роста радикальных настроений в стране. В то же время автор сознательно старался не вникать глубоко в сюжеты, связанные с формированием внутриполитического курса в области образования, с истоками возникновения выступлений либеральной профессуры и студенчества. Работа П.И.Георгиевскогой представляет анализ правительственных мероприятий против распространения оппозиционных воззрений среди представителей научно-педагогической интеллигенции и учащейся молодежи. Его труд был призван оправдать целесообразность введения Университетского устава 1884 г. В качестве доказательства этого, в книге Георгиевского были проведены первые практические результаты ужесточения официального курса в отношении высших учебных заведений. Студенческие волнения, по мнению автора, приносили «значительное зло» преподаванию и развитию науки. Свою мысль он аргументировал тем, что разнообразные настроения в среде студенчества «потрясают принятую правительством учебно-воспитательную систему, ведут к отмене или изменению уставов, постановлений и распоряжений»42. Наиболее действенной мерой против подобных явлений Георгиевский считал устав 1884 г., содержащий в себе «все необходимые условия для оздоровления» университетов43. Отсюда брало свое начало его апологетическое противопоставление Университетского устава 1884 г. реформе 1863 г., повинной в «самоуправлении» и «упразднении государственной власти в деле высшего образования», в «попустительстве» к профессорам и студентам.

Для обеих работ характерно безоговорочное одобрение правительственной политики, направленной против распространения оппозиционных настроений в преподавательской и учащейся среде, включая и обычное обсуждение текущих политических событий. Вопрос об истоках консервативных преобразований в области просвещения решался у данных авторов однозначно и прямолинейно - это было необходимо для защиты монархии от «вред 44 ных идеи» .

Помимо Георгиевского и Рождественского в обсуждении разнообразных процессов, протекающих в высшей школе, на протяжении пореформенного периода принимали участие такие деятели консервативной ориентации, как М.Н.Катков, В.Модестов, К.П.Победоносцев45. В числе прочих их интересовали сюжеты, связанные с проявлениями нетрадиционных умонастроений среди преподавателей и учащихся.

В 1912 г. вышла книга Н.В.Чехова «Народное образование в России с 60-х годов XIX века»46. Он предпринял попытку проследить особенности педагогического движения пореформенной России, отношение представителей власти к оригинальным проектам, в частности к частным учебным заведениям и образованию для женщин. В работе получили освещение вопросы, связанные с формированием контингента поступающих в университеты и другие высшие учебные заведения. Как и указанные выше авторы, он придерживался официальной версии и использовал узкий круг документов законодательного характера, доступный исследователям той поры.

Официальную точку зрения отражали немногочисленные юбилейные издания документальных материалов, составленных специально подобранными авторами из профессоров, преподавателей и чиновников47. Эти труды представляли собой апологетические или бесстрастно-объективисткие хроники деятельности отдельных государственных высших учебных заведений. По своему характеру эти книги занимают промежуточное положение между историческими исследованиями и документальными справочниками с элементами исторического анализа.

Большое внимание сюжетам, связанным с идеологическим давлением государства в области образования уделяли историки либеральной ориентации: В.Я.Богучарский, Б.Б.Глинский, Б.Н.Чичерин, А.А.Корнилов,

48

П.Н.Милюков . Заслугой этих авторов является то, что они предприняли попытку показать отношение самодержавия к тем идейным воззрениям представителей высшей школы, которые не вписывались в официальные установки, раскрыть содержание административного произвола по отношению к политическим оппонентам. Историки либерального направления верно отметили тот факт, что внимание правительства к учебном заведениям, в особенности к высшим, было вызвано стремлением руководителей государства оградить учащуюся молодежь от «вредного влияния» радикальных идей, в первую очередь, революционных. Проведение в области просвещения преобразований в ультраконсервативном духе рассматривалось данными авторами как следствие неуместной революционной борьбы, конечным результатом которой стало недоверие власти к учебным заведениям, «рассадникам вредных антиправительственных идей»49. Характерной особенностью работ либеральных исследователей являлась некоторая идеализация университетской реформы 1863 г. Сравнивая преобразования в области высшего образования, проведенные в период царствования Александра III с аналогичными в годы правления Александра II, историки этого направления, в частности Чичерин пришли к выводу о том, что излишняя подозрительность властей к личности преподавателя и студента ни к чему продуктивному, кроме «полного расстройства просвещения», «падения всякого нравственного авторитета» и «новых смут» не привела50. Но автор игнорировал социально-политические предпосылки усиления консервативного направления в правящих кругах 80-х годов XIX века.

А.А.Корнилов акцентировал свое внимание на деятельности правительства и отдельных его представителей. За перегибы в борьбе со студенческими волнениями, в ходе которой опытных и заслуженных профессоров и преподавателей необоснованно обвиняли в «послаблениях», «попустительстве» и «пособничестве» учащимся, а сам образ студента стал обретать черты чуть ли не самого главного врага общества, - известный либеральный историк возлагал персональную ответственность на министра народного просвещения, графа Д.А.Толстого51. Корнилов обратил внимание современников на такой момент, как напрасная травля преподавателей и воспитанников высших учебных заведений по идеологическим причинам.

Видный кадетский историк П.Н.Милюков в ряде своих работ коснулся вопросов, связанных с позицией самодержавного государства в отношении свободы взглядов применительно к высшим учебным заведениям52. Анализируя реформу 1884 г., он пришел к выводу, что она представляла собой попытку осуществить административную централизацию высшей школы на началах жесткого бюрократического контроля за научной и учебной деятельностью преподавателей и студентов53.

Недостатком указанных работ являлось то, что они очень слабо касались социально-экономических и политических причин ужесточения официального курса в отношении учебных заведений. Главным виновником всех бед, постигших Россию они считали самодержавие, его нежелание идти на компромиссы, которое превращало вчерашних либеральных мечтателей в ярых революционеров.

Стоит отметить и работу профессора Харьковского университета В.П.Бузескула, посвященную столетию основания этого высшего учебного заведения54. По его мнению, в усилении административного давления государства на высшую школу проявилось «недоверие» Министерства народного просвещения к университетам. Автор с осуждением относился к гонениям на передовых преподавателей, а также к массовым репрессиям против студенчества. «От этого, - заметил он, - больше всего страдает страна, нуждающаяся в образованных деятелях, тем более, что почти всегда выбрасываются за борт во время беспорядков очень талантливые молодые люди»55.

Появились исследования и статьи, посвященные изучению различных сторон умонастроений в преподавательской и студенческой среде56. Вопросы совершенствования высшего образования нашли свое отражение в публикациях видных педагогических и общественных деятелей . В них авторы отстаивали право представителей высшей школы свободно заниматься учебной и научной деятельностью.

В отдельных работах либеральных исследователей проводилась мысль об оппозиционности значительной части педагогической интеллигенции по отношению к самодержавному государству. Так, К.Д.Кавелин, симпатизировавший западным образцам построения системы просвещения, полагал, что излишняя правительственная опека над деятельностью и мыслями преподавателей препятствует созданию в стране такой высшей школы, которая могла бы свободно конкурировать с европейскими аналогами58.

Определенный интерес представляют статьи, посвященные реакции преподавателей и студентов на политику государства в области высшего образования. Среди них можно отметить заметки И.М.Соловьева о настроениях московского студенчества в конце 1850-х гг., публикации о ряде государственных деятелей пореформенной России, об отношении к ним общественности59. Ответом на ожесточенную критику а адрес университетов со стороны представителей власти в годы царствования Александра II была статья профессора Московского университета П.Г.Виноградова, в которой он подчеркнул огромное значение высшего образования, дающего «направление и жизненные импульсы» всей системе просвещения в целом. При этом он заметил, что «тревожная постановка университетского вопроса для общества, все равно, что диагноз порока сердца для больного»60. Виноградов сделал вывод о том, что университетский устав 1884 г. был «выражением недоверия к добросовестности и благонадежности профессорских коллегий», чуждых каких-либо политических тенденций61. Стоит заметить, что профессор Московского университета одним из первых обратил внимание современников на излишнюю подозрительность властей, жертвами которой нередко становились ни в чем не повинные преподаватели и студенты, обратившие на себя внимание в силу случайного стечения обстоятельств. Б.Б.Глинский предпринял попытку проследить историю разработки университетских уставов на протяжении 100 с лишним лет. Сопоставляя преобразования в сфере высшего образования в 1863 и 1884 г., он пришел к выводу, что реформа университетов, проведенная в период царствования Александра III «заключала в себя явные признаки борьбы с началами коллективизма и автономии, и являлась продуктом исключительно полицейско-административных симпатий»62. В статье В.А.Воробьева объяснялось, что постоянная переделка университетских уставов вызывалась к жизни не собственными нуждами академической жизни, а общими политическими событиями и связанными с ними студенческими волнениями. Автор настойчиво проводил мысль о том, что истинная цель правительственной политики в области высшего образования была направлена на то, чтобы «водворить в университете мир и гарантировать спокойное течение академической жизни посредством полицейского режима», составной частью которого выступал надзор не только за поведением, но и умонастроениями

63 преподавателей и учащихся . Общим для указанных публикаций являлся акцент на то, что именно позиция правящих кругов, направленная на ограничение учебной и научной деятельности, усилившаяся в годы правления Александра III, вызывала неприятие значительной части образованных кругов русского общества, способствовала радикализации взглядов студенчества.

Недостатком указанных работ являлось то, что они слабо касались социально-экономических к политических причин ужесточения официального курса в отношении учебных заведений. Главной из них историки считали нежелание самодержавия идти на компромиссы, которое превращало вчерашних либеральных мечтателей в ярых революционеров.

Суть любого социального явления определяется как представителями власти, так и общественного мнения. Они выступают в качестве своеобразных полюсов политической жизни. Инакомыслие было связано не только с правительственным курсом, но и теми процессами, которые происходили в российском обществе в пореформенную эпоху. Остановимся на работах дореволюционных авторов, посвященных данному аспекту.

В первую очередь, следует отметить труды тех исследователей, которые сами являлись участниками и руководителями государственных мероприятий против оппозиционно настроенных лиц, в том числе и инакомыслящих, либо были современниками описываемых событий. Среди них можно выделить монографии А.П.Мальшинского, С.С.Татищева и Ф.Р.Гилярова64. Несмотря на то, что в значительной степени эти работы посвящены анализу революционного движения в пореформенной России, они представляют определенный интерес для изучения отношения государства и общества к свободе взглядов. Указанные авторы, придерживаясь официальной точки зрения, попытались не только выделить особенности взглядов и тактики представителей радикального направления, но и тех, кто не придумал непосредственное участие в антиправительственной деятельности, сочувствовал народникам и народовольцам. С.С.Татищев расценивал все революционное и общественное движение 60 - 70-х гг. как «крамолу», давая ему резко отрицательную характеристику и обосновывая необходимость «изыскания средств» к его «обузданию». В возникновении после реформ Александра II разнообразных проектов преобразований, авторы которых предлагали оригинальные идеи, в стремлении преподавателей и студентов освободиться от излишней административной опеки и др. - он видел истоки усиления радикальных настроений в русском обществе 70-х гг.65 Мысли С.С.Татищева в значительной степени разделял публицист А.П.Малыдинский.

Он утверждал, что революционная пропаганда явилась результатом влияния идей социализма, пришедших извне, а следствием разложения общества, «потерявшего свое равновесие», в недрах которого на протяжении всего пореформенного периода зрели нездоровые умонастроения66. Серьезным недостатком данных работ исследователей консервативной ориентации было излишне субъективное отношение авторов к анализируемым процессам и событиям, стремление изобразить любое критическое выступление, касающееся правительственной политики, как опасное государственное преступление, за которое виновные должны быть подвергнуты суровым законодательным и административным санкциям.

Различные вопросы общественного движения пореформенного периода сп интересовали либеральных ученых, публицистов . Их внимание приковывали сюжеты, связанные с выражением свободомыслия и отношение к этому самодержавного государства. Среди них можно отметить работу Л.Барриве «Общественное движение при Александре II»68. Она отличалась открытой оппозиционностью и антиправительственной направленностью. Заслугой автора является то, что в качестве источников он использовал статистические материалы и воспоминания современников той эпохи. В то же время, он почти не привлекал к исследованию законодательные материалы, в силу чего его труд приобрел ярко выраженную субъективную окраску. Значительный вклад в изучении либеральной традиции в русской общественной мысли внес А.А.Кизеветтер. В начале XX века им был опубликован ряд очерков о Мос

69 т-ч ковском университете . В них нашли свое отражение аспекты, связанные с борьбой представителей высшей школы за свободу преподавания, ученой мысли от мертвящего контроля со стороны учебного начальства и государства. Сам автор, чьи студенческие годы и начало преподавательской деятельности приходились на период царствования Александра II, весьма критически подходил к усилению административного нажима на высшую школу в 80-е годы. Вместе с тем, он полагал, что подобная политика брала свое начало еще ее второй половина 60-х годов, когда Министерство народного просвещения возглавил гр. Д.А.Толстой. Лишь первые годы правления Александра II расценивались им как «.дебют общественного мнения в России», в условиях которого преподаватели и студенты имели возможность свободно заниматься научной и учебной деятельностью, высказывать собственное

70 мнение, не опасаясь преследования за свои слова . Другой исследователь, Р.В.Иванов-Разумник в своем труде «История русской общественной мысли» считал, что интеллигенция, под которой он понимал также преподавателей и студенчество, пытаясь найти свою социальную нишу, вела борьбу «за индивидуальность, за широту, глубину и яркость человеческого «я»». Поэтому беспрерывно велась «борьба за личность» , «борьба политическая против государства, борьба социальная, классовая, и борьба против общественности»71. В этом противостоянии немалое место автор отводил идейным воззрениям представителей высшей школы. Общим для названных работ является то, что либеральные историки, юристы и публицисты несколько преувеличивали заслуги общественных деятелей в преобразованиях 60 - 70-х гг., а также в противостоянии правительственным нападкам на образование в 80-е гг. Кроме того, в силу ряда причин объективного характера, в первую очередь из-за цензуры, данные авторы не имели доступа к широкому кругу документальных материалов.

Много внимания изучению законодательной базы самодержавного государства, в особенности гражданского права, уделяли деятели революционно-демократической ориентации. Вопросы, связанные с обеспечением гражданских прав, предоставлением каждому подданному возможности свободно излагать собственные взгляды, а также заниматься научной и творческой деятельностью, волновали видных теоретиков народничества: П.И.Ткачева,

72

М.А.Бакунина, Н.К.Михайловского, П.Л.Лаврова .

Эти же проблемы интересовали и таких представителей российского марксизма, как В.Г.Плеханов, Ю.О.Мартов, В.И.Ленин и М.Н.Покровский. Прежде, чем выступить на поприще политической агитации, - заметил Плеханов, - русский обыватель должен превратиться в гражданина, то есть завоевать себе хоть какие-нибудь политические права, а, прежде всего, разуме

73 ется, право думать, что хочет, и говорить, что думает» . Ю.О.Мартов считал, что «народ не ребенок, чтобы получать только ту пищу, которая угодна его правителям. необходимо. чтобы каждый, не испрашивая никаких разрешений и не устраивая никаких заговоров, мог излагать все, что считает полезным»74. Основоположники российского марксизма полагали, что российские подданные должны, в первую очередь, научиться думать самостоятельно, что совершенно невозможно в условиях идеологического диктата самодержавного государства. Эта тема получила дальнейшее развитие в трудах Покровского. Признавая, что правительство проводит открытую реакционную политику, направленную на подавление любого проявления оппозиционности, включая и инакомыслие, он утверждал, что только крайне левое крыло представителей высшей школы, непосредственно связанное с революционным движением, подвергалось необоснованным репрессиям со стороны власти75. Тем самым, он искусственно ограничил контингент преследуемых преподавателей и студентов.

В.И.Ленин полагал, что в условиях самодержавного государства власть не могла не подавлять любые проявления самостоятельного мышления, тем более, если они носили оппозиционный характер. Это проистекало из сущности царизма, который желая оставить неизменной существующую систему управления, вынужден был безнаказанно истреблять отдельных лиц, «сознательных и непримиримых врагов тирании, запугивать и покупать неболыпи-ми уступками массу недовольных» . Как подметил видный общественный деятель, при отсутствии в стране элементарных прав и свобод, закрепленных в конституции, в ней существовало такое множество законов и правил, такая «беспримерная опека правительства», предусматривающая всякие мелочи и «обезличивавшая всякое живее дело», какие невозможно найти ни в одной

77 стране мира . На желание студентов свободно и самостоятельно заниматься своими общими дедами их начальство отвечало с удивительным «бездумным формализмом». Разнообразными мелкими придирками, замечаниями, взысканиями и т.п. правительство доводило недовольство учащейся молодежи до крайних размеров, толкала молодых людей на протест против всей системы «полицейского и чиновничьего самовластья»78. Заслуга Ленина состоит в том, что он одним из первых предпринял попытку раскрыть социальную сущность политических репрессий самодержавного государства. Как политического деятеля, его, в первую очередь, интересовали актуальные проблемы второй половины XIX - начала XX веков. Поэтому ряд вопросов, в том числе инакомыслие в преподавательской и студенческой среде в повседневной академической жизни, просто выпал из его поля зрения.

Исследования дореволюционных авторов внесли существенный вклад в изучение феномена инакомыслия в пореформенной России в целом, и в высшей школе, в частности. В этом направлении ими был поставлен вопрос о взаимоотношениях власти и различных социальных слоев на протяжении 60 - 90-х гг. В соответствии с этим шла научная разработка основных подходов к изучению означенного явления. С другой стороны, работы дореволюционных авторов представляют интерес как исторические источники: большинство авторов являлись современниками, а порой и непосредственными участниками описываемых событий. Исследователи той поры расходились во взглядах и оценках на инакомыслие в высшей школе.

Приверженцы консервативно-охранительного направления были склонны оценивать политику государства к его подданным с точки зрения официальной идеологии. В целом, в их исследованиях присутствует научный анализ, они опираются на документальные материалы. Наибольший упор историки этого направления делали на изучение конкретных мероприятий правительства в борьбе с распространением оппозиционных настроений в среде преподавателей и студентов.

Авторам либерального направления можно поставить в заслугу достаточно основательное, для своего времени, исследование вопросов, связанных с преследованием самодержавного государства своих политических оппонентов в высшей школе. Они показали масштабы идеологического давления власти на образованную часть общества, необходимость демократизации политических институтов, а также предоставления каждому подданному возможности свободно излагать свои взгляды, даже если они противоречат официальным и общепринятым. Работам либеральных историков, юристов и публицистов были присущи некоторая идеализация буржуазных отношений как универсальных, идеи правового государства. В то же время они признавали необходимым создание законодательства и административных предписаний, направленных против распространения в обществе радикальных политических взглядов.

Историки демократической ориентации достигли наибольших успехов в области изучения внутриполитического курса царизма, его экономических, социальных и политических истоков. Существенным вкладом в исследование феномена инакомыслия стал критический анализ социально-политической действительности второй половины XIX века. Кроме того, авторы революционно-демократического направления поднимали такие вопросы и сюжеты, которые замалчивались официальной наукой и прессой. Они показали, что репрессии самодержавия касались не только активных участников революционного движения из числа преподавателей и студентов, но и тех, кто «по инерции» стали невольными жертвами существующей системы. Однако, в их работах присутствует некоторый налет пропагандизма, обусловленный стремлением популяризировать демократические политические программы, в основе которых лежала критика реалий пореформенной России.

В целом, в дореволюционный период не появилось ни одного исследования, в котором бы проводился комплексный анализ феномена инакомыслия как в высшей школе, так и в пореформенном российском обществе.

События Февральской и Октябрьской революций 1917 г. привели к возникновению новой ситуации в отечественной исторической науке. С одной стороны, она была обусловлена сменой политического режима, - следствием чего стало появление новых направлений исторических исследований. В первое десятилетие после революции основное внимание исследователей было обращено на изучение революционного и освободительного движения. Другим последствием изменения политической ситуации в стране стал курс на утверждение марксистско-ленинской методологии в отечественной исторической науке. Тем не менее, вплоть до конца 20-х гг. публиковались работы авторов различных школ и направлений.

В 1917 г., когда был создан ряд комиссий по разбору документов Департамента полиции и охранных отделений, у исследователей, наконец, появилась возможность ознакомиться с материалами этих учреждений. Первый период развития советской историографии оставил обильный весьма ценный комплекс опубликованных источников для изучения революционного и демократического движения в России. Увидел свет целый ряд документальных сборников: «Прокламации шестидесятых годов», «Политические процессы 60-х гг.» и другие. Результатом этого стало появление множества очерков и книг, в которых шла речь о различных вопросах формирования и практического осуществления политического преследования участников антиправи

ТО тельственного и революционного движений . Их отличало обилие фактического преимущественно статистического материала. В статье А.Л.Слу-хоцкого «Очерк деятельности Министерства юстиции по борьбе с политическими преступлениями» на основе архивных данных впервые была описана структура и деятельность Министерства юстиции как органа судебной репрессии. В работе М.А.Осоргина «Охранное отделение и его секреты» наибольший упор был сделан на освещении сюжетов, связанных с преследова

80 нием за политические взгляды, а также методов работы данного ведомства . Несмотря на то, что означенные исследования затрагивали многие ранее замалчиваемые моменты, им был присущ публицистический стиль изложения, часто отсутствовал научный анализ. Поэтому, авторам не удалось показать целостную картину организации и деятельности карательного аппарата самодержавного государства, в частности взаимодействие Департамента полиции с другими органами и ведомствами.

В значительной степени, поток работ, освещающих деятельность политической полиции, увеличился на рубеже 20 - 30-х гг., когда материалы полицейских фондов стали объектом исследования профессиональных историков. Подобные работы, как правило, освещали отдельные моменты функционирования политической полиции, не пытаясь дать общую картину ее эволюции, изменений в методах преследования неугодных режиму личностей. В этом ряду несколько особняком стоит исследование П.А.Шумейко «Депаро 1 тамент полиции. 1880 - начало XX века» . Ее автор, опираясь на опубликованные материалы Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию противозаконных действий бывших министров и других должностных лиц, а также мемуарную литературу, попытался ответить на вопрос, что представлял из себя Департамент полиции. В рамках этого он постарался проследить эволюцию данного государственного органа, выделить основные моменты его деятельности. Львиная часть работы была посвящена характеристике секретных сотрудников Департамента полиции. Такие вопросы как структура учреждения, его место в системе государственного надзора России, - остались нераскрытыми.

Появились работы, в которых по-новому оценивались место народников в общественном движении, их взаимоотношения с интеллигенцией. В частности, в небольшой брошюре М.С.Ольминского «Из прошлого», ее автор понимал народничество как «форму мышления демократической интелли

82 генции эпохи недоразвившегося капитализма» .

Существенным образом среди исследователей изменился подход к оценке позиции русской интеллигенции, в том числе преподавателей и студентов, по отношению к внутриполитическому курсу самодержавия, а также аспектов, связанных с идеологическим и политическим контролем царского правительства за внутренней жизнью учебных заведений. Так, в труде Л.С.Меньшикова и статье С.Г.Сватикова получили освещение сюжеты, посвященные взаимоотношениям представителей научного мира с властными

83 структурами . Меньшиков обратил внимание на акции коллективного протеста профессоров и преподавателей. Характеризуя эпизод, имевший место в 1894 г., когда из Москвы по распоряжению генерал-губернатора было выелано несколько студентов, чья вина состояла в том, что они освистали выступление В.О.Ключевского, положительно отозвавшегося об Александре III, автор заметил, что нередко на преподавателей сыпались необоснованные обвинения со стороны властей только за желание защитить учащихся от админи

84 стративного произвола . Другой автор, в числе прочих, упомянул несколько случаев, когда обвинения педагогов высшей школы были основаны на нелепых фактах: поддержание хороших отношений со студентами, чтение запрещенной литературы, знакомство с неблагонадежными людьми и др.85 Однако, более подробного освещения в указанных работах вопросы, связанные с идеологическим преследованием представителей высшей школы, не получили.

Уже в работах 20-х гг. появляется тенденция негативного отношения не только к школьной и университетской политике царизма, но и к самим преподавателям и студентам, постепенно начинает доминировать классовый подход. В качества примера можно отметить труды Г.Е.Жуковского и

86

Е.И.Медынского . В своем стремлении быть лояльными к новому правящему режиму часть историков приходит к отмежеванию от каких бы то ни было положительных оценок общедемократического и либерального движения в высшей школе. Такой подход стал наблюдаться и в исследованиях. Так, в фундаментальном справочном издании «Деятели революционного движения в России», включающего период от предшественников декабристов до 1917 г., оппозиционным деятелям либеральной ориентации пореформенной

87 эпохи отводилось незначительное место .

Основная заслуга историков всех направлений 20-хорошо - начала 30-х- гг. заключалась в вовлечении в научный оборот массы документального материала. На его основе были созданы многочисленные исследовательские и публицистические работы, посвященные различным сторонам политических репрессий самодержавия. В них впервые стали использоваться материалы из архивных фондов полицейских учреждений. В то же время, болыпинство исследователей основное внимание уделяло вопросам борьбы царизма с революционным движением. Поэтому аспекты, связанные с изучением общественно-политических настроений в преподавательской и студенческой среде, занимали в работах 20-х гг. незначительное место.

Большое влияние на изучение инакомыслия в высшей школе пореформенного периода оказало оформление и укрепление марксистско-ленинской исторической концепции, имевшее своим итогом как положительные, так и отрицательные последствия. К первым можно отнести то, что с развитием нового направления в отечественной исторической науке стал возможен научный анализ ранее малоисследованных проблем. К негативным, - стремление нового политического руководства сделать классовый подход единственной методологической основой в исторической науке, что, в свою очередь, не самым лучшим образом сказалось на выборе тем для серьезных научных работ.

В 1930-е гг. произошел новый поворот в изучении вопросов отношения самодержавного государства к инакомыслящим. В первую очередь, он был связан о условиями социально-экономического и политического развития страны. В это время четко наметилась линия на свертывание демократических начал в общественно-политической сфере, достигшая своего апогея к концу 30-х гг. Нарушение законности и массовые репрессии затронули почти все области жизни советского общества, науку в целом, и социально-политические дисциплины, в частности. Происходит резкое изменение направления исторических исследований. Практически полностью прекращаются научные изыскания по вопросам преследования царизмом своих идеологических противников. Кроме того, значительно возросло количество работ, имеющих публицистическую направленность, пропагандистские цели исследования, отпечаток догматизма.

Тем не менее, даже в период существования культа личности Сталина появлялись немногочисленные труды, авторы которых, в той или иной форме затрагивали оппозиционные взгляды и выступления представителей высшей школы пореформенной России. В 1934 г. вышла в свет книга В.И.Орлова, посвященная студенческому движению в Московском университете начала XX

88 века . В ней нашли свое отражение важные моменты, связанные с формированием университетской оппозиции в 80-90-е годы XIX века. Автор полагал, что в это время студенческое движение носило не только академический, но

ОО и общественно-политический характер . Он заметил, что либеральные профессора в 90-х гг. сделали из Университетского устава 1884 г. «пугало», выдвигая которое, объясняли все отрицательные стороны университетского режима, а из устава 1863 г. создали себе идеал. Орлов считал, что в основе такого отношения преподавателей лежал не характер этих документов, а»система воззрений профессоров»90. Автор недостаточно разграничивал позиции консервативной, либеральной и демократической части профессуры, именуя Московский университет «фабрикой чиновников». Более подробного освещения сюжеты, связанные с инакомыслием и оппозиционными настроениями, за исключением революционного движения у данного исследователя не получили.

В 50-е гг. выходит ряд работ, посвященных различным вопросам правительственной политики в области образования в пореформенную эпоху, в которых затрагивались отдельные аспекты, связанные со свободой взглядов представителей высшей школы. Среди них можно отметить исследования Е.Д.Оськиной и Р.Г.Эймонтовой91. Эймонтова предприняла попытку проследить настроения, взгляды, царившие в преподавательский и студенческой среде накануне и в ходе проведения университетской реформы 1863г., а также последствия данного мероприятия для дальнейшего развития высших учебных заведений в России. Основной вывод автора состоял в том, что определяющая роль в преобразовании высшей школы принадлежала демократической части русского общества. Либерально настроенным профессорам и

92 тт „ студентам она отводила негативное место в этом процессе . Другой исследователь Е.Д.Оськина затронула аспекты, связанные с формированием идейных воззрений представителей Московского университета во второй половине XIX века. Она совершенно верно отметила тот факт, что со стороны царского правительства проводилось целенаправленное преследование оппозиционно настроенных преподавателей и студентов вплоть до их увольнения и исключения из университетов. В то же время, характеризуя изменения, происходившие в высшей школе в 1880-е годы, Оськина полагала, что предста

93 вители высшей школы встали на путь «распада и разложения» .

Появляются исторические обзоры и очерки, посвященные региональной и профессиональной специфике высшего образования, а также отдельным высшим учебным заведениям94. В них освещались различные вопросы, связанные как с государственной политикой в отношении высшего образования, так и формирования оппозиционных настроений в преподавательской и студенческой среде. В частности, Ф.Г.Паначин обратил внимание на подготовку кадров для высших учебных заведений, в том числе и критерии, которыми руководствовались представители власти при отборе кандидатов для занятия преподавательских мест95. Аналогичные вопросы интересовали и другого исследователя, А.Я.Синецкого96.

Наряду с трудами по различным аспектам развития высшего образования в пореформенной России, в 50-е годы появляются работы, посвященные такому важному моменту, как подготовка поступающих в высшие учебные

9У заведения . Среди них можно отметить книгу Ш.И.Ганелина, в которой автор предпринял попытку показать сильные и слабые стороны средней школы, их последующее влияние на уровень знаний, мировоззрение будущих

98 студентов . Другой автор, В.З.Смирнов подробно рассматривал выступления представителей различных общественно-политических направлений в обсуждении правительственных мероприятий в области просвещения99.

Что касается уголовного и административного преследования за оппозиционные взгляды, то работы по данной тематике в 30-50-е гг. практически не издавались. Подобный пробел в исторических исследованиях можно объяснить тем, что в условиях культа личности, постановка подобных вопросов была невозможна. В большинстве работ, посвященных развитию среднего и высшего образования в пореформенной России, преимущественно рассматривались отношения между самодержавным государством и представителями демократического лагеря, что делало исследование проблемы неполным.

Существенный поворот в изучении инакомыслия как социального явления произошел во второй половине 50-х - начале 60-х гг., после XX съезда КПСС. Одним из его последствий стало расширение тематики исследований в области общественных наук, постановка новых вопросов и проблем. Некоторое смягчение идеологического контроля над научными разработками дало возможность авторам более свободно, нежели в предшествующий период, излагать собственную точку зрения на те или иные аспекты, предлагать новые варианты. В тоже время изучение определенного круга вопросов правящие круги считали нежелательным. В их число попали и сюжеты, связанные с государственным преследованием за взгляды. По этим причинам в 60-е -первой половине 80-х гг. так и не было создано комплексного исследования по проблеме инакомыслия в пореформенной России. Отдельные аспекты получили рассмотрение в работах, посвященных изучению преобразований 6070-х гг. XIX века, внутренней политике самодержавного государства как в целом, так и в области просвещения, а также на страницах трудов по общественному движению указанного периода.

Во второй половине 50-х - начале 70-х гг. выходит ряд фундаментальных исследований по изучению внутренней политики царизма в пореформенную эпоху, где затрагивался целый ряд вопросов, касающийся официального курса по отношению к идеологическим и политическим противникам самодержавия. Одним из первых эти аспекты были затронуты М.И.Хейфецом, увидевшим в этом кризис правительственной политики100. «Свое дальнейшее развитие они получили в работах П.А.Зайночковского101.

Исследуя кризис самодержавия, который, по его мнению, отчетливо прослеживался с весны 1878 до середины 1882 года, он сделал вывод о том, что наиболее яркой стороной этого явления был невиданный ранее шквал репрессий, переход от нормального законодательства к чрезвычайному. С другой стороны, монархия без конца обещала преобразования, направленные на демократизацию политической жизни в стране, ограничиваясь на практике незначительными уступками, конституционными толками и неофициальными проектами. «Верхи», стремясь подавить Народную волю, прекрасно осознавали тот факт, что число «злоумышленников» сравнительно невелико и надеялись путем непрерывного усиления политических репрессий, выявить таковых. В связи с этим, Зайночковский, исследуя мероприятия правительства, направленные на преобразование карательных органов, а также усиление чиновничьего контроля за образованием и печатью, расценил их как попытку преодолеть кризис и в качестве успешного решения внутриполитических

102 проблем . Анализируя усиление консервативной линии в руководстве страной в 80-е годы XIX века он пришел к выводу о том, что контрреформы Александра III, в особенности судебная, хотя и ограничивали преобразования Александра II, а также права и свободы подданных, тем не менее, носили частный характер и не посягали на основные принципы, лежащих в основе

103 ключевых мероприятии предшествующего царствования

Б.В.Виленский в противовес П.А.Зайночковскому полагал, что итоги судебной контрреформы заключались в ликвидации основных демократических принципов судопроизводства104. В рамках этого он провел анализ целого ряда важнейших нормативных актов. Однако, Виленский совершенно не затронул вопрос о законодательном оформлении внесудебной репрессии, которая в годы правления Александра III стала одной из основных форм борьбы самодержавия со своими политическими оппонентами.

Особого внимания заслуживают работы И.В.Оржеховского, занимавшегося изучением вопросов разработки внутриполитического курса самодержавия в 60-80-х гг. XIX века105. Основной акцент он уделил анализу закономерностей изменения карательной политики царизма, факторов, повлиявших на колебания правительственного курса. Важным является его вывод о том, что уже в период правления Александра II самодержавное государство препятствовало реализации прав и свобод подданных, осуществляло преследование за критику в адрес властных структур106.

Концептуальная основа репрессивной политики царизма получила отражение в фундаментальном труде М.Н.Гернета «История царской тюрь

107 мы» . Автор рассмотрел структуру тюремной организации, проследил судьбы некоторых политических заключенных, а также провел анализ уголовного законодательства. Весьма метко Гернет подметил то обстоятельство, что общее уменьшение количества вынесенных смертных приговоров в царствование Александра III не может служить признаком смягчения карательной политики самодержавия, поскольку долгие сроки заключения для многих заключенных, в том числе и осужденным по политическим мотивам, означали не что иное, как медленную мучительную смерть от голода, плохого содержания и болезней. Недостатком его работы является то, что судебное преследование характеризовалось без должного внимания к тому, что политические процессы были не только актами расправы с недовольными, но и фактором, активизировавшим выступления оппозиционных элементов.

Таким образом, в 60-80-е гг. сложился достаточно обширный фонд работ, посвященных различным аспектам формирования внутриполитического курса самодержавия. Но их авторов, по большей части, интересовали репрессии против представителей революционного движения. Вопросы, связанные с преследованием инакомыслящих, не стали в их исследованиях предметом специального анализа.

Внимание авторов привлекали и государственные органы, осуществлявшие непосредственное преследование недовольных, в том числе и за взгляды, противоречащие официальному курсу. Крупным исследованием по < } ¿ЯШ данной тематике стала монография Н.А.Ерошкина «История государственных учреждений дореволюционной России», в которой рассматривались основы организации полицейского ведомства и его место в системе государст

108 венных органов . Другой исследователь, Д.И.Шиджикашвили попытался дать характеристику структуру и деятельности Министерства внутренних „109 дел .

Появились исследования, посвященные административной практике подавления оппозиционных настроений в обществе110. Ю.Г.Галай обратил внимание на проблему взаимодействия судебных и административных структур. На конкретном историческом материале он попытался раскрыть роль центральной и местных властей в нарушении основных принципов, провозглашенных судебными уставами 1864 г. Основной тезис Галая состоял в том, что постоянное вмешательство администрации в деятельность судебных должностных лиц, органов и учреждений, а также в порядок судопроизводства оказало существенное влияние на изменение основных принципов реформы 1864 г. Многочисленные изменения, «разъяснения» и «уточнения», вносившиеся в текст законов, на практике вели к ограничению прав и свобод подданных и административному произволу111. Ряд интересных вопросов, характеризующих позицию самодержавного государства в отношении лояльности государственных служащих к правящему режиму, был поднят Б.Б.Дубенцовым. Поскольку высшие учебные заведения считались государственными учреждениями, кадровая политика правительства напрямую затрагивала преподавателей и студентов. Автор отметил, что основной задачей царского правительства по формированию штата чиновников выступал подбор лояльных к существующему политическому режиму служащих. Один из путей ее реализации власть видела в отвлечении русской интеллигенции от

112 активного участия в политической деятельности .

Появились исследования, авторы которых пытались отразить взаимосвязь политического курса царизма, развитие высшего образования и подготовки научных кадров, а также правовой статус профессорско-преподавательского состава113.

Достаточно крупным вкладом в этом направлении стала монография Г.И.Щетининой «Университеты в России и устав 1884 г.»114. Она постаралась проследить причины утверждения консервативных проектов организации и управления высшими учебными заведениями, в частности университетского устава 1884 г., и усиления оппозиционных настроений в преподавательской и студенческой среде. Характеризуя борьбу вокруг проекта нового устава, Щетинина пришла к выводу о том, что доминирование охранительного подхода в области высшего образования объяснялось той ролью, которую играли университеты в общественно-политической жизни страны, где в обстановке политического бесправия основной массы населения они представляли один из немногих каналов выражения оппозиционных взглядов. Из этого логично вытекало стремление власти установить государственную опеку над высшими учебными заведениями, преследовать взгляды, выходящие за рамки официальной идеологии115.

Интересным в этом направлении стало исследование А.Е.Иванова, посвященное изучению университетской политики царизма накануне первой русской революции116. Основополагающим выводом является его положение о том, что явления университетской жизни конца XIX - начала XX веков были порождением общих процессов развития пореформенной России, стремления самодержавия ко всеобъемлющему, мертвящему контролю над жизнью высшей школы и всемерному ограничению «академических вольностей»117. По мнению Иванова, подобная политика в дополнении с крушением иллюзий в преподавательской и студенческой среде, сложившихся под влиянием многочисленных деклараций правительства о пересмотре программы в области образования привела представителей высшей школы к осознанию неразрешимости университетских проблем вне общеполитических118. Ценность работы заключается в том, что автор предпринял попытку системного анализа факторов, способствовавших вовлечению в общественно-политическую деятельность университетских кругов.

В 70-80-е гг. появились исследования, в которых поднимались вопросы формирования российской интеллигенции пореформенной эпохи119. В.Р.Лейкина-Свирская обратила внимание на то, что на этот процесс большое влияние оказали противоречия в экономическом и политическом разви-120 тии страны . Она дала характеристику ряду нормативных и административных актов в области высшего образования, призванных регламентировать государственное вмешательство в академическую жизнь. Наряду с этим, ей удалось показать отношение видных представителей высшей школы той эпохи к усилению охранительной тенденции в правительственной политике 8090-х годов. С.И.Хасанова пришла к выводу о том, что в условиях капитализма проблема подготовки квалифицированных кадров была напрямую связана с демократизацией высшей школы. Как она полагала, в обсуждении этого вопроса на страницах печати и в правительственных учреждениях особое значение имел идеологический аспект, поскольку кадры интеллигенции, поступая на государственную службу, ощущали собственное бесправие, обусловленное как существующим законодательством, так и

191 конкретным положением дел . Наряду с указанными выше работами в 70-е гг. вышли обобщающие труды по истории образования в пореформенную эпоху. Среди них можно выделить «Очерки по истории школы и педагогической мысли народов СССР, а также библиографический справочник, составленный под редакцией Э.Д.Днепрова122.

В историографию проблемы на этом этапе весомый вклад внес коллектив кафедры истории МГПИ-МПГУ (А.И.Беляева, З.Г.Дайч, Л.К.Ерман и др.)ю.

Одной из особенностей развития отечественной исторической науки в 60-30-е гг. стало усиление интереса исследователей к политической истории России, в частности к общественному движению 60-80-х гг. XIX века. В рамках данной проблематики нашли свое отражение сюжеты, связанные с участием представителей высшей школы, в общественно-политической жизни страны, формированием их гражданской и идейной позиций. В 1958 г. вышла книга Ш.М.Левина «Общественное движение в России в 60-70-е гг. XIX века», в которой получили освещение основные идейные течения в общественной жизни России на протяжении двух пореформенных десятиле

124 тий . Разделяя классовый подход, автор переоценивал положительную роль радикального направления русского народничества, резко противопоставлял демократическую оппозицию либеральной.

Большой вклад в изучение общественного мнения в пореформенной России, места представителей высшей школы в нем внес Н.А.Троицкий . Исследовав более 200 политических судебных процессов, он дал характеристику как их непосредственным участникам, так и места подобных мероприятий в политической системе самодержавного государства. Достаточно интересным является его вывод о том, что одной из главных целей, которую ставили властные структуры, организуя проведение политических процессов, являлось не только желание запугать всех недовольных существующим политическим режимом незавидной участью осужденных, но и опорочить своих идеологических противников в глазах общественного мнения, выставив их в качестве обычных уголовников . Характеризуя так называемый «белый террор», Троицкий справедливо отметил, что он был слепым и затрагивал не столько революционеров, сколько нейтральную, либо сочувствующую им

127 публику . По мнению автора, царское правительство стремилось всеми возможными путями изолировать общественное мнение от актуальных вопросов политики, поскольку значительная часть русской интеллигенции, в том числе и научно-педагогической, нередко вместо презрения к подсудимым сочувствовала им. Ее возмущала не столько судьба осужденных, сколько сама организация политических процессов, в ходе которой часто попира

128 лась законность, нарушались элементарные человеческие права .

Крупным достижением отечественной историографии стал выход в

1 ™ свет научного сборника «Эпоха Чернышевского» . В нем был поставлен широкий круг вопросов, связанных с социальным развитием, общественно-политической и культурной жизнью страны. Из материалов сборника заслуживает внимание статья Т.С.Власенко, где на основе новых архивных материалов рассматривались история создания «Библиотеки казанских студентов», ее деятельность, контакты ее членов с участниками революционного

130 движения .

В исторической литературе 60-80-х гг. было относительно мало работ, посвященных комплексному исследованию истории русской культуры и нау

131 ки в XIX веке . В этом отношении достаточно плодотворной оказалась попытка коллектива историков под руководством М.В.Нечкиной наряду с другими проблемами показать науку накануне первой революционной ситуа

132 ции . В данном труде основное внимание было удалено тому, каким образом изменения в области экономики и социальной сфере способствовал усилению роли личности в пореформенном обществе, как представители передовой части русской интеллигенции отстаивали свободу взглядов. Правда, центральное место в работе занимали революционные акции протеста.

Отечественные историки стали обращаться к изучению истории оппозиционных направлений общественной мысли (революционного, демократического и либерального), к идеологии «охранительства». В этом отношении заслуживает внимание монография В.А.Твардовской, посвященная исследо

133 ванию официальной идеологии пореформенного самодержавия . Автор расценивала «охранительство» как «феномен приспособления реакции к прогрессу, попытка утилизации реакцией поступательного развития общества»134. Ее возникновение Твардовская связывала с тем, что в условиях повышения роли общественного мнения после реформ 60-х гг. возникла необходимость противопоставить демократической программе преобразований обновленную консервативную идеологию135. Успех Каткова, его идей в 7080-е гг. XIX века объяснялось тем, что он импонировал широким обывагг. XIX века объяснялось тем, что он импонировал широким обывательским кругам, в том числе многим преподавателям и студентам, стремящимся не вмешиваться в политику.

Историки продолжали изучение проблем истории высшего образования в России в контексте революционного движения пореформенной эпо

136 хи .

В целом, в 60-80-е гг. был сделан новый шаг в исследовании проблемы инакомыслия в высшей школе пореформенной России. В научный оборот были введены новые исторические источники, касающиеся различных вопросов развития высшего образования. Сюжеты, связанные с идейными воззрениями преподавателей и студентов стали рассматриваться в контексте общеполитической ситуации в стране, политики самодержавного государства и реакции общественного мнения на искусственное насаждение официальной идеологии. Появились работы, в которых нашла свое отражение система преследования за взгляды, законодательная и судебная практика гонений на радикально мыслящих представителей высшей школы. Между тем, инакомыслие так и не стало предметом специального исторического исследования. Кроме того, в литературе продолжали доминировать сюжеты, связанные с революционным движением в пореформенной России.

Конец 80-х - 90-е гг. принесли с собой существенные изменения в изучении инакомыслия, как социального феномена, в целом, так и применительно к отдельным периодам истории России. Ослабление идеологического контроля повлекло расширение проблематики исследований. Определенным образом изменилась и их качественная сторона: помимо привлечения нового фактического материала, авторы проводят апробацию нетрадиционных теорий, концепций, подходов в изучении исторических явлений и процессов. Применительно к пореформенной России, внимание ученых привлекают не только вопросы, связанные с отношением царизма к деятелям революционного движения, но и идеи, взгляды сторонников других общественно-политических направлений, в первую очередь либерального и консервативного.

Появились работы, в которых по-разному трактуется место и роль реформ Александра II в формировании гражданского общества в России. Отметим наиболее существенные из них.

В.Я.Гросул обратил внимание на взаимосвязь революционного движения и преобразований 60-70-х гг. Он отмечает что реформы, «которые следовали одна за другой, нередко сменялись контрреформами, проводились отнюдь не в условиях политической безмятежности», а были вызваны «серьезными социально-экономическими потребностями и более или менее массо

1 'УП выми народными движениями» . В то же время, исследователь считает, что продолжая руководствоваться феодальной идеологией, в качестве основополагающего в управлении страной российское руководство ставило принцип сохранения самодержавия. Неслучайно, осуществляя ту или иную реформу, царизм пытался демонстрировать заботу об интересах своего населения, про

138 тивопоставить их западу . Однако, в условиях отсутствия в России парламента, конституции и даже элементарных свобод для подданных, подобная политика не могла не вызвать раздражение у определенной части общест

139 ва . Впрочем, как замечает автор, «даже если бы в России была провозглашена конституция, не было гарантий для ее соблюдения», поскольку власть и репрессивный аппарат оставались бесконтрольными и находились в руках

140 царя

Стоит отметить и фундаментальное исследование «Реформы и контрреформы в России»141. Характеризуя реформы Александра II, в числе положительных последствий для развития российского общества отмечается «формирование предпосылок национальной гражданской политической жизни». В пореформенную эпоху политика становится предметом обсуждения не только высших государственных кругов, но и в периодических изданиях, обществах, клубах, самодеятельных организациях - выразителям чаяний, властителям дум . Между тем, отмечается, что Александром II был избран такой тип политической модернизации, при котором сохранились такие пережитки крепостнической эпохи, как внезаконная власть, сословность, угнетенность индивида государством, неправовой контур жизни. Итогом этих противоречий стало укоренение такого политического феномена как полицейское государство, для которого было характерно «абсолютное монархическое право, использующее рычаг принудительного администрирования в проведении высочайшей воли»143. В отношении мероприятий Александра III в работе отмечается, что они были направлены на ужесточение правительственного контроля за общественной жизнью. Их жертвами стали не только народовольцы, но и либералы, а также лица в чем-либо несогласные с официальной трактовкой144.

Помимо названных трудов, посвященных изучению отношений между властью и обществом, складывающихся в пореформенную эпоху, сюжеты, связанные с формированием гражданского общества затрагиваются в работах Е.П. Толмачева, М.Г.Коротких и др.145

Появляются исследования по различным вопросам внутренней политики самодержавия, в которых затрагивается устройство и деятельность карательных органов146. Отметим некоторые из них.

Значительный шаг сделан в изучении законодательной базы преследования политических оппонентов самодержавия. Этой проблеме посвящены работы Н.П.Хайнак и Н.М.Корневой. Хайнак предприняла попытку комплексного анализа уголовно-процессуальных форм, которые использовала власть в борьбе с неугодными ей подданными. На протяжении всей работы проводится мысль о том, в ходе этого противостояния государство часто не придерживалось установленной законом практики, отдавая приоритет административным санкциям147. Ценность работы Н.М.Корневой заключается в том, что она попыталась комплексно подойти к анализу внутренней политики самодержавия в области судоустройства и судопроизводства, их роли и

148 места в политических репрессиях .

Из работ, посвященных карательным органам, осуществлявших государственное преследование стоит отметить исследования А.И.Ярмыша, З.И.Перегудовой и И.В.Киреева, благодаря которым в научный оборот было введено много нового фактического материала149. Несколько подробнее следует остановиться на труде А.И.Ярмыша «Политическая полиция Российской империи (1890-1904 гг.)». Основной вывод работы состоит в том, что с конца 70-х гг. XIX века доминирующее значение принимает политико-полицейская форма принуждения, как наиболее приемлемая для царизма в силу своей универсальности и оперативности для подавления противников самодержавия. Автор считает, что данная форма политической репрессии постепенно вытеснила, а затем и поглотила другие формы государственного преследования, особенно судебную150. В работе делается вывод о том, что царизм попирал им же провозглашенную законность. Тотальная слежка за населением, надзор за государственными служащими, общественными учреждениями, учебными заведениями и т.п. - входили в круг борьбы с антиправительственными выступлениями151.

В исследовании Д.В.Чернышевского предпринимается попытка провести системный анализ причин выдвижения на первый в карательной политике самодержавия в 1881-1894 гг. политических репрессий152.

В последние годы вышли крупные работы, посвященные развитию высшего образования в пореформенной России, отношениям, которые складывались у власти с преподавателями и студентами. В числе их можно отме

1 г л тить исследования А.Е.Иванова и Г.И.Щетининой . В своей монографии А.Е.Иванов сделал вывод о том, что практически во всех направлениях своей деятельности высшая школа постоянно наталкивалась на тормозящее воздействие государства. Осознавая, что увеличение количества высших учебных заведений объективным образом способствует повышению роли интеллигенции в общественной жизни страны, а следовательно подрывает корни сословного строя, самодержавие охранительно-бюрократическими средствами сдерживало развитие в сфере высшего образования буржуазных тенденций154. Отсюда, как полагает автор, полицейско-охранительный режим, насаждавшийся в высших учебных заведениях и другие меры - превращали высшую школу в один из рычагов общественного возмущения господствовавшими в стране политическими порядками155. Г.И.Щетинина в своей работе основной акцент делает на идейные воззрения представителей русской интеллигенции, в основном из числа преподавателей высшей школы: К.Н.Леонтьева, Б.Н.Чичерина и др.

На кафедре истории МПГУ сформировалась целая школа исследователей проблемы инакомыслия под руководством А.А.Данилова.

Современных исследователей привлекает вопросы формирования российской интеллигенции, общественно-политических взглядов представителей высшей школы. Означенные сюжеты получили освещение в ходе научных конференций, состоявшихся в Иванове, Брянске, Смоленске и других городах. Стоит отметить работы, посвященные идейным воззрениям, идеалам представителей высшей школы на рубеже веков, роли цензуры в жизни университетов и другие. Внимание исследователей привлекают такие фигуры, как К.Д.Кавелин, К.П.Победоносцев, П.Н.Милюков, М.М.Ковалевский, В.И.Вернадский, Д.И.Менделеев и другие156.

Таким образом, историографический анализ показывает, что несмотря на отражение в научной литературе различных аспектов избранной темы, проблема инакомыслия в высшей школе пореформенной России до сих пор не стала предметом специального изучения, по ней отсутствует комплексное исследование.

Исходя из этого, предметом исследования является изучение сущности и форм, места и роли инакомыслия в высшей входе, отношения к этому социальному феномену со стороны власти и общества.

Объектом исследования выступает инакомыслие в повседневной жизни и деятельности преподавателей и студентов.

Цель диссертационной работы состоит в выяснении причин возникновения, сущности и форм инакомыслия в высшей школе пореформенной России, отношения к этому явлению самодержавного государства и реакции русского общества в 60-х - начале 90-х годах XIX века.

Исходя из цели исследования в диссертации решаются следующие задачи:

• выявить сущность инакомыслия в повседневной жизни и деятельности представителей высшей школы, формы его проявления, предпосылки и причины возникновения;

• раскрыть позицию власти по отношению к преподавателям и студентам, разделявшим неофициальные взгляды, дать характеристику государственной системы преследования за образ мыслей, поведение и действия, не совпадающие с официальной идеологией и политикой правительства;

• показать реакцию общественного мнения на политику самодержавного государства в отношении инакомыслящих.

Хронологические рамки работы охватывают период 60-х - начала 90-х гг. Их выбор объясняется теми изменениями в жизни российского общества, которые были обусловлены реформами 60-70-х гг., а также консервативными преобразованиями Александра III.

Географические рамки исследования включают территорию всей Российской империи, местности и города, в которых находились высшие учебные заведения.

Источниковая база исследования включает в себя широкий круг различных материалов. Условно их можно разделить на несколько групп.

Первую группу составляют архивные материалы. Значительное количество документов по теме исследования сосредоточено в Государственном архиве Российской Федерации. Среди них, в первую очередь, стоит отметить фонды государственных органов, осуществлявших преследование инакомыслящих в пореформенной России: III Отделения С.Е.И.В.К. (ф.109). Департамента государственной полиции (ф.102), Московского охранного отделения (ф.63). Материалы, содержащиеся в них, представляют официальную точку зрения на инакомыслие в преподавательской и студенческой среде. Они включают в себя разнообразные циркуляры, инструкции, дополнения, правила и т.п., многие из которых несмотря на свой конфиденциальный характер, конкретизировали те или иные законодательные акты и являлись обязательными для исполнения всеми лицами, относившимся к учебному ведомству. Анализируя указанные документы, можно выделить принципы, лежавшие в основе государственной политики в отношении свободы взглядов, проследить «закулисные» течения в правительстве. Делопроизводственная документация карательных органов дает возможность проследить: механизм преследования инакомыслящих, его место в карательной политике самодержавия, каким образом складывались отношения между центральной и местными властями, какие факторы оказывали решающее влияние на принятие тех или иных решений. Сводные материалы (списки исключенных преподавателей и студентов, обзоры важнейших дознаний) позволяют представить масштабы политических репрессий, социальный облик пострадавших от них. По персональным делам можно проследить судьбы отдельных представителей высшей школы из числа преподавателей и студентов, узнать, что послужило поводом к обвинению их в «политической неблагонадежности» и «вредном направлении мыслей».

Весьма ценные сведения содержат личные фонды, находящиеся в ГАРФе. Достаточный интерес представляют материалы совещаний под председательством П.А.Валуева, на которых обсуждались правительственные мероприятия в области высшего образования, в том числе касающиеся свободы взглядов профессоров и студентов (ф.544). Отношение представителей власти, в частности руководителей репрессивных органов (МВД, Департамента полиции) к оппозиционно настроенным преподавателям и учащимся высших учебных заведений можно проследить на основе сведений, содержащихся в фонде В.К.Плеве (ф.586). Ценную научную информацию несет в себе переписка, имеющаяся в фондах М.Н.Каткова и И.Д.Делянова (фф.556, 1718).

О настроениях в среде пореформенного студенчества можно судить по разного рода прокламациям, запискам, заметкам учащихся содержащихся в Коллекции нелегальных изданий (ф.1741). Анализируя нелегальное эпистолярное творчество учащайся молодежи, можно определить степень проникновения и распространения радикальных взглядов в студенческой среде.

Для раскрытия темы также привлекались материалы, содержащиеся в Центральном государственном архиве г. Москвы. Среди них можно отметить фонд канцелярии московского генерал-губернатора (ф.16). Он включает в себя переписку генерал-губернаторов и губернаторов столицы с министерствами, в особенности с Министерством внутренних дел и Министерством народного просвещения, с руководством ряда высших учебных заведений по вопросам практического осуществления государственного преследования за оппозиционные воззрения. Заслуживает внимания документация, которая имеется в фонде канцелярии попечителя Московского учебного округа (ф.459). В пореформенной России попечитель считался представителем центральной власти на местах, фигурой, которая следила за точным исполнением всех распоряжений из центра: императора, правительства, министерств и вышестоящих должностных лиц. К нему стекалась информация о том, как обстояли дела с «политической благонадежностью» и «направлением умонастроений» отдельных преподавателей и студентов. На ее основе канцелярией попечителя составлялись сводные списки педагогов и учащихся высших учебных заведений, которым запрещалось заниматься педагогической деятельностью, а также проходить курс обучения в учебных учреждениях.

О том, как подобная политика проводилась на практике, можно судить по материалам, содержащимся в фондах отдельных высших учебных заведений: Московского университета, Лазаревского института восточных языков и др. (фф.418, 213). Они позволяют определить, как руководство конкретных вузов, а также отдельные профессора и преподаватели относились к идеологическому давлению на высшую школу со стороны центральной и местных властей, к административно-полицейскому преследованию за взгляды.

Вторую группу источников составляют законодательные и нормативные акты Российской империи, определявшие политико-правовой статус подданных и правомочия представителей высшей школы. В первую очередь следует назвать те документы, которые ограничивали свободу мысли всех граждан. Среди них можно выделить Уголовное уложение о наказаниях уголовных и исправительных, где указывались границы того, о чем можно говорить, а о чем нет, а также предусмотренные за это наказания. Законодательство пореформенного периода, касающееся уголовного судопроизводства, регламентировал права подданных в случае совершения ими преступления. Это было особенно актуальным в ту эпоху, когда любой человек, в том числе преподаватель и студент, мог быть подвергнут государственному преследованию за свои взгляды. Среди важнейших законодательных актов, которые тем или иным образом касались инакомыслящих, можно отметить Устав уголовного судопроизводства. Особую значимость для представителей высшей школы имели законы, касавшиеся регулирования политико-идеологической сферы жизни российского общества. Важнейшими из указанных законодательных актов являлись Временные правила о печати. Устав о цензуре и печати, а также уточняющие их постановления. Высочайшие повеления и т.п. Лица, относящиеся к учебному ведомству, помимо законов, регулирующих их служебные обязанности, в своей учебной и научной деятельности должны были руководствоваться положениями, содержавшимися в означенных документах.

Наряду с различными законодательными актами, регламентировавших политико-правовой статус российских подданных, для представителей высшей школы большое значение имели законы, постановления, циркуляры и т.п., в соответствии с которыми строилась научная и учебная деятельность преподавателей и студентов. Определяющим документом для них, в первую очередь, являлся общеуниверситетский устав, содержащий в себе общие положения о структуре высших учебных заведений, правах и обязанностях учащих и обучающихся, а также административные санкции за проступки и нарушения и др. За пореформенные годы было принято два Университетских устава: 1863 и 1884 гг. Кроме того, большинство высших учебных заведений имели свои собственные уставы в чем-то повторяющие общеуниверситетский устав, и, в то же время, обладающий определенной спецификой, отличающей их от других. В качестве примера можно привести Московское техническое училище, Демидовский юридический лицеи, Лазаревский институт восточных языков и др.

Вместе с основополагающими нормативными актами для изучения места инакомыслящих преподавателей и студентов в системе образования пореформенной России большое значение имеют документы, конкретизировавшие положения законов. Среди них можно выделить «Правила для студентов и сторонних слушателей императорских российских университетов» от 16 мая 1885 г., «Правила испытаний в Комиссиях и экзаменационные требования» от 15 августа 1885 г. и др. Определенный интерес представляют различные приказы и распоряжения правительства, опубликованные в «Сборниках постановлений по Министерству народного просвещения» и «Сборниках распоряжений по Министерству народного просвещения». Материалы, содержащиеся в них, позволяют судить о том, каким образом и какими путями политика самодержавного государства доводилась до представителей высших учебных заведений, насколько подзаконные акты соответствовали законодательству, что лежало в основе административного преследования за взгляды.

К третьей группе источников можно отнести дневники, воспоминания преподавателей и студентов современников пореформенной эпохи. Большой интерес представляют письма тех исторических деятелей, которые в 1860-е -1890-е гг. занимали различные правительственные посты, и были причастны к разработке мероприятий в отношении инакомыслящих. К наиболее существенным из них следует отнести дневниковые записи П.А.Валуева, Д.А.Милютина, а также собрание писем, адресованных к Александру III от Победоносцева и др. В них нашло отражение отношение представителей власти к проблеме свободы взглядов в преподавательской и студенческой среде, а также их собственное понимание границ дозволенного в образе мыслей государственных служащих. Большой интерес представляют дневники и воспоминания представителей высшей школы (В.О.Ключевский, П.Н.Милюков и ДР-)

Четвертую группу источников представляют материалы прессы и публицистики. Между тем, характеризуя их нельзя не отметить того обстоятельства, что в пореформенной России, особенно в 80-е гг. XIX века, на содержание различных статей, заметок значительное влияние оказывала цензурная политика правительства, в частности, наличие «недозволенных тем», которых запрещало касаться самодержавное государство. Несмотря на это, публикации позволяют проследить реакцию общественного мнения страны на попытки власти в 60-80-е гг. осуществить пересмотр реформ Александра II, а также преследование представителей высшей школы за взгляды, расходящиеся с официальной идеологией. В периодике пореформенной России были представлены различные направления, общественно-политической мысли.

В прессе официально-охранительного направления, достаточно осведомленной в области внутренней политики и пользовавшейся относительной свободой слова, ведущими являлись издания: «Московские ведомости» и «Русский вестник» М.Н.Каткова, «Новое время» А.С.Суворина, «Гражданин» В.П.Мещерского. Однако, проправительственный характер этих газет и журналов не всегда шел на пользу объективности.

Либеральные издания представлены «Вестником Европы», «Русской мыслью», «Голосом» и др. В них получила свое освещение критика, чаще всего умеренная, в отношении политики самодержавного государства в идеологической сфере, предлагались меры, направленные на либерализацию университетской жизни.

Демократическая пресса: «Современник», «Отечественные записки», «Вестник Народной воли» и др. отличалась резкой критикой в адрес власти. В то же время, авторы статей, особенно радикальной направленности, недооценивали оппозиционные выступления представителей высшей школы, считая их половинчатыми, нерешительными шагами.

Ценные сведения, касающиеся участия представителей высшей школы в революционном движении, содержатся в многочисленных сборниках документов, материалов, статистических данных (Материалы по истории освободительного движения в России в период капитализма; Революционное народничество 70-х годов XIX века; Рабочее движение в России в XIX веке и др.)157

Таким образом, источниковая база исследования представлена разнообразными источниками: архивными материалами, нормативными актами, административными распоряжениями, дневниками, воспоминаниями и публикациями видных деятелей пореформенной эпохи, периодикой. Это позволяет сделать работу целостным и комплексным трудом, раскрыть различные стороны проблемы.

В качестве методологической базы исследования в диссертации были использованы многообразные методы исследования: общенаучные (исторический, логический), специально-исторические (проблемнохронологический, синхронный, диахронный, метод исторических параллелей и др.), а также методы смежных наук (статистический, конкретных социальных исследований, метод социальной психологии). Поскольку диссертация основана на разнообразных по происхождению и содержанию источниках, их анализ был осуществлен с использованием общих для всех социальных наук принципов: историзма, научности, объективности, системного подхода.

Научная новизна работы определяется там, что в ней представлена попытка комплексного исследования такой сложной темы, как инакомыслие в высшей школе пореформенной России, отношение к нему со стороны власти и общества, диссертация затрагивает многие малоизученные аспекты истории инакомыслия в нашей стране. Новым является и ввод в научный оборот ряда неопубликованных материалов III Отделения, Департамента полиции и местных административных органов.

Основные результаты, положения и выводы диссертации изложены в нескольких научных публикациях, докладывались на научных конференциях во Владимире (1996), Москве (1997,1998, 1999).

По структуре работа состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка источников и литературы, приложений.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Баранов, Артур Валентинович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пореформенная эпоха была сложным и противоречивым периодом в развитии России. Реформы Александра II способствовали оживлению и раскрепощению общественно-политической мысли страны, обособлению ее основных направлений: консервативного, либерального и демократического. Преобразования 60-70-х гг. не только разрешили часть накопившихся противоречий, но и породили новые. Одним из них было существование патерна-листкой системы. Она вполне устраивала властные структуры и определенную часть общества. Вместе с тем, в условиях роста общественного движения и искусственного ограничения степени участия подданных в политической жизни страны, не могли не появиться люди, которых не устраивали существующие порядки. В пореформенный период власть столкнулась с таким явлением, как инакомыслие в самых различных его проявлениях: от сравнительно безобидных, повседневных до радикальных, революционных.

Наблюдая усиление социальных противоречий, усложнение общественной структуры и активизацию общественного движения, - самодержавие, особенно в царствование Александра Ш, все чаще предпринимало различные шаги, направленные на то, чтобы выпестовать население в духе безоговорочного послушания, единоверия, единогласия и единства, в первую очередь идеологического, якобы необходимых для успешной модернизации общества и собственных благ подданных. Поэтому царизм пытался приспособить к изменившимся условиям систему государственного попечительства и произвола, в рамках которой любой гражданин был существенно ограничен в своих правах, фактически лишен свободы слова и мысли, подчинен верховной власти. Все, что не вписывалось в эту систему, относилось к инакомыслию, приписывалось «ложному умственному направлению».

Неслучайно высшее образование занимало такое важное место во внутренней политике самодержавия, выступало в качестве существенного компонента в распространении официальной идеологии. Между тем, во второй половине XIX века в этой области произошли значительные изменения, обусловленные последствиями реформ 60-70-х гг. Капиталистическая модернизация настойчиво требовала притока новых высококвалифицированных кадров в промышленность, сельское хозяйство и социальную сферу (образование, здравоохранение, культура). Потребности развития страны объективным образом способствовали расширению сети высших учебных заведений. Наряду с университетами стали возникать специальные высшие учебные заведения (Московское техническое училище, Петровская земледельческая и лесная академия и др.). Наконец, впервые в России женщины получили возможность приобрести высшее образование под руководством известных ученых и педагогов той поры на открытых в Москве, Петербурге, Киеве, Казани и др. городах высших женских курсах. Процессы, происходившие в стране и в обществе, не могли не оказать серьезного влияния на социальный состав и мировоззрение преподавателей и студентов. Возросла доля выходцев из городских сословий (мещан, купцов), крестьян и духовенства.

Противоречивость пореформенной эпохи отразилась на высшей школе. Как никто другой, ее представители ощутили все перегибы и крайности николаевской системы надзора, вмешательство государства во внутреннюю жизнь учебных заведений всех типов: от начального до высшего звена. У преподавателей и студентов реформы зародили надежду на то, что власть изменит свой подход к образованным слоям русского общества, откажется от излишней централизации, жесткой регламентации внутренней жизни высших учебных заведений, предоставит учащимся право создавать собственные объединения по научным интересам и для оказания материальной помощи малоимущим воспитанникам. Все это наложило отпечаток на мировоззрение представителей высшей школы. Во второй половине XIX века значительная часть преподавательского состава представляла собой тот тип интеллигента, который имел самостоятельные взгляды на явления и процессы, происходящие в природе и обществе. Профессора все больше осознавали двоякую специфику своей деятельности: в первую очередь, они считали себя учеными и педагогами и лишь затем государственными служащими. Неслучайно передовые преподаватели имели независимый, творческий склад мышления. Вместе с тем, они постоянно чувствовали личную ответственность за свои поступки, стремились быть моральным и нравственным примером для молодежи. В студенческой среде реформы породили надежду на то, что вырвавшись из душной атмосферы гимназии, в высших учебных заведениях они получат возможность удовлетворить свои потребности в самостоятельности, новых идеях и мыслях. Однако ожидания преподавателей и учащихся оказались тщетными. Пореформенные годы существенным образом изменили облик высшей школы: университеты получили право избирать ректора и деканов и профессоров, были расширены полномочия Ученых Советов и др. Но под влиянием объективных и субъективных факторов власть выступила инициатором постепенного свертывания результатов уже проведенных реформ, в том числе и в области высшего образования. Начавшись еще в период правления Александра II, этот процесс достиг своего апогея в царствование Александра Ш. Тем самым, самодержавное государство поставило представителей высшей школы в сложное положение. С одной стороны оно поощряло занятия науками, вводило разнообразные именные стипендии для малоимущих студентов, отправляло молодых ученых за границу для подготовки к профессорскому званию, открывало новые учебные заведения. Но существовала и оборотная сторона. Власть не приветствовала общественную деятельность представителей высшей школы, запрещала создание любых студенческих организаций. Наконец, самодержавие не желало, чтобы профессора и студенты в той или иной форме обсуждали политические сюжеты, касались «больных» тем общественной жизни, читали запрещенную литературу (к которой относились многие произведения классиков мировой и отечественной литературы, труды выдающихся ученых и т.п.). В таких условиях любая инициатива, исходящая от представителя высшей школы и идущая вразрез или хотя бы расходящаяся с официальной идеологией, со стороны власти могла быть расценена как признак того, что данный подданный в силу своего образа мыслей не вписывается в существующую систему, является инакомыслящим.

Инакомыслию в высшей школе пореформенной России были присущи специфические черты. Стоит заметить, что оно не является чем-то раз и навсегда установленным. Нередко то, что выходит за рамки общепринятого, дозволенного в один период времени, - становится обычным делом спустя всего несколько десятилетий, а то и лет. По сути дела, оценку взглядам отдельно взятой личности дает государство и общество, применительно к определенному историческому моменту и ситуации в стране. В этом плане инакомыслящие из числа преподавателей и студентов занимали свою собственную социальную нишу. Вместе с тем следует отметить, что они не представляли из себя нечто единое целое. В первую очередь, общественно-политическим взглядам инакомыслящие придерживались различных направлений. Среди них встречались демократы, либералы, консерваторы, а также политически инертные, которые никогда не интересовались политикой. Наряду с этим, инакомыслящие различались по степени выражения своей оппозиционности.

Стоит заметить, что большинство инакомыслящих как студентов, так и преподавателей - к таковым сами себя никогда не относили. Они полагали, что стали невольными жертвами государственной машины за незначительные проступки, либо за плохие отношения с вышестоящим начальством. Более того, многие длительное время даже не знали, что их персону представители власти уже давно расценивают как «подозрительную». Другие считали, что они пострадали за свои прогрессивные мысли, преданность науке, желание быть хорошим примером для молодежи. Таким преподавателям и студентам властные структуры, нередко посредством правительственных изданий, давали такие ярлыки, как «нигилист», «имеющий ложное умственное направление», «ложный образ мыслей», «вредное направление» и др. Так или иначе, но такие представители высшей школы попадали в разряд «неблагонадежных» подданных, что в последующем могло серьезно повлиять ни их судьбу и карьеру. Подобной характеристики удосуживались не только активные участники революционного движения, которых было не так уж и много, но и либерально настроенные преподаватели и студенты, стремившиеся внести улучшения в академическую жизнь. Большинство из них не только на словах, но даже и в мыслях не помышляли о создании оппозиции правительству или критике существующих университетских порядков. Тем не менее, именно такие преподаватели и студенты, особенно в царствование Александра III, составляли основную массу преследуемых.

Формы инакомыслия в высшей школе пореформенной России отличались своим разнообразием. Наиболее распространенной из них было чтение запрещенной литературы. Читательские интересы были разнообразные. Большинство преподавателей и студентов увлекались малоизвестными и отсутствующими в учебной программе сочинениями классиков русской литературы: поэмами, романами, стихами, сказками А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, М.Е.Салтыкова-Щедрина, Л.Н.Толстого и др. Привлекали преподавателя и студента, и книги зарубежных писателей: В.Гюго, Э.Золя, Стендаля и др. Наряду с ними, большим успехом в университетской среде пользовались труды выдающихся представителей научной мысли: А.Смита, Ч.Дарвина, И.М.Сеченова и др. Между тем многие произведения указанных авторов были включены в списки запрещенной для чтения литературы, которые, в свою очередь, никогда широко не оглашались и являлись сугубо конфиденциальными. На практике это приводило к возникновению глупых ситуаций, когда какого-нибудь преподавателя или студента, пойманного с такой книжкой, обвиняли чуть ли не в принадлежности к кружку «социалистов». Наконец, образованная часть русского общества, особенно в 80-90-е гг., стремилась познакомиться с работами видных представителей общественной мысли: К.Маркса, Ф.Энгельса, Ф.Лассаля, русских народников (Бакунин, П.Л.Лавров, П.Н.Ткачев и др.) и др. К чтению литературы подобного рода ее подталкивали не столько недовольство существующим режимом, сколько желание поближе узнать идеи и мысли радикального толка для самообразования.

Массу студенчества не устраивала существующая организация свободного от аудиторных занятий времени. Отсутствие кружков и клубов по интересам, слабая материальная помощь нуждающимся учащимся, - подталкивали воспитанников высших учебных заведений на путь самостоятельного решения собственных проблем, без обращения к официальным инстанциям. Среди основных форм студенческих организаций можно отметить такие, как, кружки для чтения и обсуждения литературы, студенческие библиотеки, землячества, вспомогательные кассы, кухмистерские и др. Не следует думать, что принимавшие участие в их работе учащиеся целенаправленно занимались революционной деятельностью. Большинство из них подобных целей не ставили. В такие объединения нередко входили молодые люди, придерживающиеся различных общественно-политических идеалов. Между тем, ни правительство, ни руководство Министерства народного просвещения на протяжении всего пореформенного периода так и не решились признать за студентами право на создание таких кружков и организаций даже под надзором учебного начальства. Отдельные чиновники именовали их «школами революционеров». Несмотря на враждебную позицию со стороны власти, в 6090-е гг. шел процесс расширения ареала нелегальных студенческих кружков и организаций, а также наблюдалось увеличение числа их участников. Если в 60-е гг. они существовали преимущественно в столичных высших учебных заведениях, в первую очередь в университетах, то в 70-90-е гг. они возникают в губернских городах, на высших женских курсах, в технических вузах.

Нередко преподавателей и студентов обвиняли в «ложном умственном направлении» по причине нарушения ими «положений университетского устава» и правил, предусмотренных различными циркулярами, инструкциями и т.п. За этой сухой формулировкой скрывались многие вещи. В первую очередь, под нее подходили любые акции протеста, в которых принимали участие представители высшей школы. Он мог выражаться в разных формах: отказ посещать аудиторные занятия определенного преподавателя в память какого-нибудь события, в знак траура (панихида по Чернышевскому, Тургеневу), или из чувства солидарности с учащимися других вузов. Наряду с этим в студенческой и профессорской среде пользовалась популярностью практика подачи петиций и ходатайств вышестоящим инстанциям, в которых выражались требования чего-либо, содержалась критика действий учебного начальства и административных властей и т.п.

Значительная часть представителей высшей школы попадала под подозрение властей в силу случайного стечения обстоятельств, в периоды кампаний против революционеров. Достаточно распространены были случаи, когда людей арестовывали только за знакомство с «неблагонадежными людьми», например на квартире, где была устроена засада, или в случае обнаружения переписки. Порой, власти подозревали педагогов или учащихся в «ложном образе мыслей» за то, что когда-то они проживали на одной квартире с нынешними революционерами, поддерживали с ними дружеское знакомство, или имели общих друзей.

В осуществлении политики в отношении инакомыслящих самодержавие опиралось на законодательство и существовавшие административные предписания, распоряжения и т.п. Грань между законами и административными актами не всегда была четкой. Чаще всего вторые дополняли первые. Нередко представители власти, сталкиваясь с проявлениями инакомыслия, нарушали действовавшее законодательство, вступали на путь произвола.

Правительство и карательные органы прекрасно осознавали тот факт, что отдельными репрессивными акциями им не удастся ликвидировать инакомыслие в преподавательской и студенческой среде. Для этого была необходима хорошо продуманная и сложенная система. Важнейшим ее элементом являлось уголовное законодательство, в первую очередь, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Этот документ содержал в себе карательные санкции против тех, кого власти относили к инакомыслящим. Различные постановления, карающиеся цензурного законодательства, вторгались в научную и учебную деятельность преподавателей и студентов, регламентировали о чем можно писать, а о чем нет, какой должен быть стиль изложения и т.п. Непосредственно представителей высшей школы затрагивал университетский устав. Принятый в 1863 г., он, несмотря на достаточно либеральный характер, содержал положения, направленные на подавление неофициальных воззрений в преподавательской и студенческой среде. Среди таковых можно отметить исключительное право попечителя учебного округа в чрезвычайных случаях превышать пределы своих полномочий, причем конкретные ситуации, когда это следует делать, совершенно не оговаривались. К тому же, в случае назначения на должности ректора, декана или профессора неугодного властям человека, должностные лица, от которых зависело утверждение преподавателей на своих постах, вмешивались в процедуру избрания, отказывали в получении чинов и званий. Александр III, неудовлетворенный статьями прежнего университетского устава, в 1884 г. настоял на принятии нового. Уже в самом начале этого нормативного акта указывалось, что все университеты находятся под «особым покровительством» императора. Тем самым, власти всех уровней получили право свободно вмешиваться во внутреннюю жизнь высших учебных заведений. Отмена выборности ректора и деканов, усложнение процедуры избрания профессоров и введение института приват-доцентов, - все это было подчинено одной цели: желанию самодержавного государства увидеть в числе профессорско-преподавательского состава благонадежных людей, поддерживающих официальный курс.

Наряду с законодательством государственные органы широко использовали административно-полицейские методы борьбы с инакомыслием. Они позволяли без всяких законных оснований подвергнуть наказанию преподавателя или студента за его взгляды. Среди карательных санкций чаще всего применялись следующие: удаление со службы или исключение из высшего учебного заведения, ограничение и запрещение педагогической деятельности, административная ссылка, постановка под надзор полиции и др. Однако, не следует думать, что властные структуры в борьбе с распространением инакомыслия использовали только силовые методы. Немалая роль отводилась мероприятиям, направленным на пресечение проникновения в высшую школу «вредных идей». К таковым можно отнести: усиление учебного и административного контроля за студентами, составление списков литературы, запрещенной для чтения учащимися высших учебных заведений, запрещение самостоятельно заниматься благотворительной деятельностью и посещать театры, жесткая регламентация составления и утверждения учебных программ, а также хода занятий и др.

В целом система борьбы с инакомыслием охватывала все звенья образования: от начального до высшего. В ее основе лежал государственный надзор за преподавателями и студентами, их поведением, взглядами, политическими симпатиями и антипатиями, кругом знакомств и т.п. Но она не была совершенной и нередко давала сбои в силу причин различного характера: несогласованности действий центральной и местной властей, запутанности делопроизводственной переписки и др. Неслучайно жертвами такой политики как правило, становились самые обыкновенные профессора и преподаватели, никогда не интересовавшиеся политикой.

Общественное мнение весьма неоднозначно относилось к той политике, которую проводило государство по отношению к высшим учебным заведениям, включая и преследование преподавателей и студентов за их взгляды. В нем были представлены самые различные точки зрения: от апологетических до полного неприятия проводимого правительственного курса. Вместе с тем, не следует забывать того обстоятельства, что в пореформенной России, несмотря на ее значительное смягчение в период правления Александра II, существовала цензура. В силу этого многие общественные деятели, желающие изложить свою позицию в прессе, были вынуждены стать сдержанней в критике. Сторонники консервативного направления признавали существующую систему недостаточной, формальной, порождающей у преподавателей «превратное понимание собственных прав и обязанностей», а в «незрелых умах юношества» вредные мысли. Выход из создавшегося положения они видели в усилении государственного регулирования контингента поступающих и обучающихся в высших учебных заведениях. Консерваторы призывали безжалостно искоренять среди профессоров и студентов малейшие отступления от официального курса. Либералы, в противовес консерваторам, отрицали целесообразность жесткой правительственной политики в отношении инакомыслящих, полагали, что в будущем она приведет к активизации радикальных элементов, усилению раскола между образованной частью общества и властью. Вместе с тем они призывали молодое поколение не устраивать напрасные акции протеста, которые ни к чему хорошему не приведут. Неслучайно в 80-е гг. в либеральной среде завоевала популярность «концепция малых дел». Сторонники демократического направления предлагали коренным образом изменить отношение государства к подданным, гарантировать им их гражданские права, в том числе и свободу мыслить, и оградить от административно-полицейского произвола. Они подчеркивали особую роль высшего образования в формировании самостоятельных взглядов молодежи, необходимость освобождения высших учебных заведений, преподавателей и студентов от излишней «опеки» властных структур, преследования за нестандартные взгляды. В то же время многие деятели революционного движения, преувеличивая роль радикально настроенных учащихся, недооценивали значение акций протеста либерально настроенной части студенчества.

Таким образом, пореформенная Россия осталась полицейским государством, в котором практиковалось подавление оппозиции, в том числе и инакомыслия, методами политического преследования, слежки и сыска, систематически применяемых властными структурами и карательными органами. Сохранилась жесткая регламентация частной и публичной жизни граждан, нарушение тайны переписки, ведение досье на явных и потенциальных участников оппозиционных действий, а также деятелей, воздерживающихся от демонстрации преданности идеалам самодержавия. В этих условиях инакомыслящие преподаватели и студенты были поставлены властью в сложное положение - им надлежало сделать сложный выбор: стать лояльными к правящему режиму, либо перейти в открытую оппозицию. Косвенным образом это отразилось на политической жизни страны, способствовало усилению широкого спектра противоречий: социальных, идейных и др. Изучение инакомыслия в высшей школе пореформенной России ставит перед будущими исследователями множество вопросов. Уже само понятие имеет множество оттенков и особенностей, которые невозможно проследить в рамках одной работы. Предметом исследования должен стать анализ социально-психологического облика инакомыслящих в дореволюционной России. Необходимо проследить те изменения, которые претерпело инакомыслие в начале XX века, каким образом изменилось положение преподавателей и студентов, чьи взгляды расходились с официальной идеологией. Было бы интересно исследовать те перемены, которые претерпевает инакомыслие в условиях смены политического режима, социальных потрясений. Кроме того, остаются открытыми вопросы, связанные с определением места и роли иного мировоззрения в политической культуре России.

Материалы диссертации могут быть рекомендованы для государственных органов по разработке внутриполитического курса, в том числе и в области высшей школы. Как показывает исторический опыт, инакомыслие, как неотъемлемую часть политической культуры любого общества, невозможно искоренить. Выводы диссертации говорят о необходимости искать разумные точки соприкосновения с неординарными личностями, имеющими свое понимание окружающей социальной реальности, отличающееся от господствующих идеологических установок, - не опускаясь до административного произвола, с одной стороны, и не потакая социально опасным элементам. Помимо сказанного, положения работы могут быть использованы при изучении вопросов политической культуры и истории дореволюционной России, для написания монографий, учебных пособий, при разработке лекционного курса, спецкурсов.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Баранов, Артур Валентинович, 1999 год

1. Неопубликованные документальные материалы А. Государственный архив Российской Федерации

2. Там же, оп.252 Обзоры важнейших дознаний, д.1.38. Там же, д.2.39. Там же, д.4.40. Там же, д.5.41. Там же, д.8.42. Там же, д. 12.43. Там же, д.15.

3. Там же. Ф.109.Ш Отделение с.е.и.в.к. оп.1, д.1256.45. Там же, оп.36,д.477.46. Там же, д.546.47. Там же, д.568.48. Там же, оп. 37. д.110.

4. Там же, оп.54. д.11 4.669.

5. Там же. Ф.556 Фонд М.Н.Каткова, оп.1, д.160.62. Там же, д. 176.

6. Там же, Ф.1741. Коллекция нелегальных изданий, №13599,64. Там же, №27472.65. Там же, №27474.66. Там же, №27470.67. Там же, №27471.68. Там же, №27790.

7. Там же. Ф.63 Московское охранное отделение, оп.1, д. 150.70. Там же, д.284.71. Там же, д.29772. Там же,д. 626.

8. Б. Центральный государственный исторический архив г.Москвы73. Там же, оп.2. д.163.

9. Там же. Ф.213 Лазаревский институт восточных языков, оп.1, д.690.

10. Там же.Ф.418 Московский университет, оп.212, д.55.98.Там же,оп.213, д.38.

11. Там же.Ф.459 Канцелярия попечителя Московского учебного округа, оп.2, д.2537.100.Там же, д.2542.101.Там же, д.2893.102.Там же, д.2931.103.Там же, д.2983.104.Там же, д.3259.

12. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. ПСЗ РИ. II. Т.20 Отд.1. №19283.

13. Высочайшее Повеление "О том, чтобы Совет Московского университета не выходил из круга деятельности, указанного Университетским /Сб-ник постановлений по МНП, Т.4. СПб., 1871. №7.

14. По Всеподданнейшему докладу."О дозволении учреждениям Министерства народного просвещения выписывать из-за границы необходимые ученые и учебные пособия. /Сб-ник постановлений по МНП. Т.4. СПб.,1871. №163.

15. Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения:

16. Временная инструкция для университетской инспекции.//Сборник распоряжений по МНП. СПб.1905. Т.7, с.1026-1034.3. Воспоминания, дневники

17. Витте С.Ю. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. 600 с.

18. К автобиографии М.П.Драгоманова.//Былое, 1905, №6, с.200-215.

19. Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М.: Мысль, 1993.-415 с.

20. Кони А.Ф. На жизненном пути. СПб., 1912. Т.1. 672 с.

21. Короленко В.Г. История моего современника. В 2-х кн. М.: Художественная литература, 1971.

22. Ленинградский университет в воспоминаниях современников: В 3-х т. -.

23. T.I. I8I9-I895. Л.: Изд-во Ленигр. ун-та. 1963.

24. Материалы для биографии П.Л.Лаврова. Вып.1. Пг.: Колос, 1921. 230 с.

25. Мельгунов С.П. Светлой памяти В.И.Семевского. Ученые мытарст-ва.//Голос минувшего, 1916, №10, с.19-34.

26. Мелочи прошлого.//Голос минувшего, 1922, №2, с. 195-199. Ю.Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. 527 с. П.Модестов В.И. Школьный вопрос. Письма к редактору "Голоса"

27. В.И.Модестова. СПб. 1880 85 с.

28. Никитенко A.B. Дневник в трех томах. Т.2. 1855-1865. М.: Гослитиздат,1955. 652 с.

29. Никитенко A.B. Дневник в трех томах. Т.З. 1866-1877. М.: Гослитиздат,1956. 582 с.

30. Письма Победоносцева к Александру Ш. T.I. М., 1926.

31. Хлопин Г.В. Из воспоминаний о Ф.Ф.Эрисмане.//Русская школа, 1916, №4

32. Хлопин Г.В. Из воспоминаний студента 80-х годов.//Юбилейный сборник Военно-Медицинской академии, посвященный 10-й годовщине Октябрьской революции. 1., 1927.

33. Сборники документов и материалов, статистика

34. Архив "Земли и воли". М., 1932. 456 с.

35. Из истории освободительного движения в России. М.: ГИМ, 1989' 151с.

36. Материалы по истории освободительного движения в России в период капитализма. М.: Советская России, 1974. 320 с.

37. Материалы, собранные отделом Высочайше учрежденной комиссии для пересмотра общего устава российских университетов при посещении их в сентябре, октябре, ноябре 1873 г. СПб., 1876. 498 с.

38. Начало рабочего движения и распространение марксизма в России (18831894 гг.). Документы и материалы. М.: Госполитиздат, i960. 371 с.

39. Прокламации шестидесятых годов. М.-Л.» 1926. 365 с.

40. Рабочее движение в России в XIX веке. Сборник документов и материалов: В 4-х ч. M., 1950-1952.

41. Революционное народничество 70-х гг. XIX века. Сборник документов и материалов: В 2-х т./ Под ред. С.Н.Волк. М.: Наука, 1964-1965.

42. Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальные публикации. М.: Археографический центр, 1997. -570 с.

43. Российское законодательство IX-XX веков: В 9-ти т. Т.8. Судебная реформа. /Отв. ред. Б.В.Виленский. М.: Юридическая литература, 1991. -495 с.

44. Список лиц, служащих по ведомству Министерства народного просвещения. Пг., 1887.

45. Университеты и средние учебные заведения мужские и женские в 50 губерниях Европейской России, 10 губерниях Привислянских по переписи 20 марта 1880 г. СПб., 1888.1. И. Литература1. Монографии и статьи:

46. Алексеев A.C. Русское государственное право. СПб., 1897. 583 с.

47. Алексеев А.С, К вопросу об университетской реформе. М., 1901. 21 с.

48. Алешиниев И. История гимназического образования в России. СПб., 1912. 346 с.

49. Арсеньев К.И. Законодательство о печати. СПб., 1896. 300 с.

50. Арсеньев К.И. Итоги судебной реформы.//Вестник Европы, 1876, №5. с.35-52.

51. Бакунин М.А. Наша программа.//Народническая экономическая литература. Избранные произведения. М. 1958.

52. Барриве Л. Общественное движение в царствование Александра II Исторический очерк. М.: Образование, I9II. -154 с.

53. Богданович А.И. Годы перелома. 1895-1906. Сб. критических статей. СПб. 1908. 458 с.

54. Богучарский В.Я. Из прошлого русского общества. Сб-ик статей. СПб. 1904.-406 с.

55. Богучарский В. Я. Из истории политической борьбы 70-80-х гг. XIX века. СПб. 1912.

56. П.Бутягин A.C. Соколов и.А. Университетское образование в СССР. М.:

57. Изд-во Московского университета, 1954. 296 с.

58. Великая реформа: В 6-ти т. Т.5. М. 1911. 311 с.

59. Вертеловский А. Реформы Александра II. Харьков, 1880. 46 с.

60. Вигдоров А.Г. Средняя общеобразовательная школа пореформенного периода и ее место в политике самодержавия. М. 1952.

61. Виленский Б. В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов: Приволжское книж. изд-во, 1969. 400 с.

62. Виноградов П.Г. Учебное дело в наших университетах.// Вестник Звропы, 1901. №10. с.537-573.

63. Вопросы народного образования в курсе истории КПСС.//Межвуз. сб. науч. тр./ Отв. ред. Беляева А.И. М., 1985.

64. Воробьев В.А. К истории наших университетских уставов.// Русская мысль, 1905, №12.

65. Галай Ю.Г. Российская администрация и суд во второй половине XIX века (1861-1879 гг.). Дисс.,канд. ист. наук. Минск, 1979.

66. Галкин К.Т. высшее образование и подготовка научных кадров в СССР. М.: Советская наука, 1958. 176 с.

67. Ганелин Ш.М. Очерки по истории средней школы России второй половины XIX века. М.,1954.

68. Георгиевский П.И, Краткий очерк правительственных мер против студенческих беспорядков. СПб., 1880.

69. Гернет М.Н. История царской тюрьмы: В 5-ти т. М.: Госюриэдат, 19601963.

70. Гессен И.В. Судебная реформа. СПб., 1905. 267 с.

71. Гессен И.В. Судебные уставы 1864 г. за пятьдесят лет. Пр., 1914.

72. Гиляров Ф.Г. 15 лет крамолы. М., 1883.

73. Глинский Б.Б. Университетские уставы (1755-1884).//Исторический вестник, 1900, №1. с.324-341, №2, с.718-747.

74. Глинский Б.Б. Очерк русского прогресса. СПб.» 1900»-579 с.

75. Головачев A.A. Десять лет реформ. 1861-1871. СПб. 1872. -398 с.

76. Государственный Совет. I80I-I90I. СПб. 1901. 565 с.

77. Градовский А.Д. Начала русского государственного права. СПб., 1907. Т.7. 390 с.

78. Гросул В.Я. Реформы и революционное движение в России в XIX веке. М.: Наука, 1993.

79. Джаншиев Г.А. Эпоха великих реформ. Исторические справки. М., 1896. -797 с.

80. Днепров В.Д. Советская литература по истории школы и педагогики дореволюционной России I9I7-I970. Библиографический указатель. М.: НИИ ОП. 1979.-446 с.

81. Добролюбов H.A. Собрание сочинений. Т.6. М.-Л., 1963. 574 с.

82. Добролюбов H.A. Собрание сочинений. Т.7, M.-JL, 1963. 634 с.

83. Дубениов Б.Б. Самодержавие и чиновничество в 1880-1894 гг. Дисс. канд. ист. наук. Л., 1977.

84. Ерман Л.К. Интеллигенция в первой русской революции. М.: Наука, 1966. 373 с.

85. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М.: Высшая школа, 1968. 368 с.

86. Жуковский Г.И. Очерки по истории педагогики в связи с историей классовой борьбы: В 2-х ч. Киев» 1926.41.3айночковекий П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х годов.

87. Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX начале XX века» М., 1991.-392 с.

88. Иванович К.А. Сельскохозяйственное образование в СССР. М.: Советская наука, 1958.-240 с.

89. Иванов-Разумник Р.В. История русской общественной мысли. 4.1. М. 1918.-520 с.

90. Иконников B.C. Русские университеты в связи с ходом общественного об-разования.//Вестник Европы» 1871, №8, с.46-57.

91. История Москвы. Т.4. М.: Изд-во АН СССР, 1954. 952 с.

92. История Московского университета. T.I. М.: Изд-во Московского университета, 1955. 563 с.

93. Кавелин К.Д. Собрание сочинений: В 3-х т. Т.З. СПб. 1899. -1256 стб.

94. Капнист П. Университетские вопросы. СПб. 1904. 118 с.

95. Катков М.Н. Наша учебная реформа. М. 1891. 198 с.

96. Кизеветтер A.A. Исторические записки. М., 1915.

97. Киреев И.В. Роль института жандармерии в сохранении государственного строя России в XIX веке. Дисс. канд. ист. наук. М., 1994.

98. Кистяковский Б.А. Государственное право. Б.м., б.г.

99. Ключевский В.О. Сочинения в 9-ти т, Т.5. М.: Мысль, 1989. -476 с.

100. Кони А.Ф. Отцы и дети судебной реформы. М., 1914. 296 с.

101. Константинов H.A.» Струминский Б.Я. Очерки по истории начального образования в России. М: Учпедгиз, 1953. 272 с.

102. Коркунов Н.М. Русское государственное право. T.I. СПб., 1893. 390 с.

103. Корнева Н.М. Политика самодержавия в области судоустройства и судопроизводства. (1881-1905 гг.). Дисс. канд. ист. наук. JL. 1990.

104. Корнилов А.А, Курс истории России XIX века. М.: Высшая школа, 1993. -445 с.

105. Корнилов A.A. Общественное движение при Александре II (1855 -1881). Исторические очерки. М», 1909. 263 с.

106. Коротких В.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 года в России. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та. 1989. 183 с.

107. Коротких В.Г. Судебная реформа в России.//Вопросы истории, 1987. №12. с.20-34.

108. Костомаров Н.И. Об университетской реформе.//С.-П. Ведомости, 1861. №207.

109. Ковалев А.И. Конституция, самодержавие и Земская Дума. Лейпциг, 1862.

110. Краткий очерк истории Харьковского университета за первые сто лет его существования (1803-1903). Харьков, 1905. 400 с.

111. Лавров П.Л. Избранные сочинения на социально-политические темы в восьми томах. Т.4. М.: Всерос. о-во политкатаржан и поселенцев» 1935. -431 с.

112. Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в двух томах. Т.2. М.: Мысль. 1965. 703 с.

113. Левин Ш.М. Общественное движение в 60-70-е гг. XIX века. М.: Соцэко-номгиз, 1958. 512 с.

114. Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М.: Мысль, 1971.-368 с.

115. Ленин В.И. Проект и объяснение программы социал-демократической партии.//Ленин В.И. ПСС. Изд. 5-ое. Т.2, с.81-110.

116. Ленин В.И. Отдача в солдаты 183-х студентов.//Ленин В.И. ПСС. Изд. 5-ое. Т.4. с.391-396.

117. Ленин В.И. Самодержавие и пролетариат.//Ленин В.И. ПСС, Изд. 5-ое. Т.9, с. 126-136.

118. Леонтьев К.И. Восток, Россия и славянство: В 2-х т. Т.2. М., 1886. 420 с.

119. Лопухин А.Л. Настоящее и будущее русской полиции. Из итогов служебного опыта. М., 1907. 69 с.

120. Любимов H.A. По поводу пересмотра университетского устава.// Русские ведомости, 1873, №2.

121. Макалинский П.П. Практическое руководство для судебных следователей. СПб., 1907.

122. Малынинский А.Н. Обзор социально-революционного движения в России. СПб. 1880.-323 с.

123. Медынский Е.И. История педагогики в связи с экономическим развитием общества: В 3-х т. М.: Работник просвещения, 1925-1929.

124. Меньшиков Л.П. Охрана и революция; В 4тх ч. 4.1, М.: Всесоюз. о-во политкаторжан и ссыльно поселенцев, 1925. 431 с.

125. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. 4.2. Церковь и школа (вера, творчество, образование). СПб., 1897. -223 с.

126. Милюков П.Н. Университеты в России.//Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона. T.6I. СПб. 1902. с.781-800. 565 с.

127. Министерство внутренних дел. 1802-1902. СПб., 1902. 502 с.

128. Министерство юстиции за сто лет: 1802-1902. Исторический очерк. СПб., 1902.

129. Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений. T.I. СПб., 1906,- 992 стб.

130. Модестов В.И. Русская наука в последние 25 лет.//Русская мысль, 1890. №5.

131. Морозов С.Д. Россия на рубеже XIX XX вв: История реакции, общественная мысль и культура.//Общественная мысль и политические деятели России XIX и XX веков (м-лы конференции), с.4-7.

132. Москвин В.В., Баранов A.B., Дайч З.Г. и др. Московский педагогический государственный университет: 125 лет. М.: Флинта, I9S7. 556 с.

133. Ольминский М.С. Из прошлого. М.: Гослитиздат, 1919. 120 с.92,Оржеховский И.В. Внутренняя политика самодержавия в 1866-1878 годах (Усиление реакционно-охранительных начал). Дисс. д-ра ист. наук. М., 1976.

134. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Вторая половина XIX века./Отв. ред. А.И.Пискунов. М.: Педагогика, 1976. 600 с.

135. Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением. Дисс. канд. ист. наук. М., 1981.

136. Петрушин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном праве. М.: Наука» 1989. 252 с.

137. Писарев Д.И. Сочинения: В 6-ти т. Т.З. СПб., 1904. 572 с.

138. Писарев Д.И. Сочинения: В 4-х т. Т.2. М.: Гослитиздат, 1955. 432 с.

139. Писарев Д.И. Сочинения: В 4-х т. Т.4. М.: Гослитиздат, 1956. 497 с.

140. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. Пг. 1917. 743 с.

141. Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М.: Мысль, 1993. -637с.

142. Победоносцев К.П. Московский сборник. М., 1896.

143. Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке. 4.1 и 2. М., 1931.-314 с.

144. Развитие русского права во второй половине XIX начале XX веков. М.: Наука, 1997. - 364 с.

145. Революционная ситуация в России в середине XIX века./ Отв. ред. М.В.Нечкина. М.: Наука, 1978. 439 с.

146. Реформы и контрреформы в России: Циклы модернизационного процесса./ Отв. ред. Ильин В.В. М.: Изд-во Московского ун-та. 1996. 398 с.

147. Рождественский C.B. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения (1802-1902:). СПб., 1902. -785 с.

148. Розенберг В. и Якушкин В.Е. Русская печать и цензура в прошлом и настоящем. Статьи. М., 1905. 250 с.

149. Рубец A.JI. Краткая историческая памятка императорского Александровского бывшего Царскосельского лицея. СПб., 1911. 126 с.

150. Сватиков С.Г. Опальная профессура 80-х годов.//Голос минувшего. 1917, №2, с.40-60.

151. Свешников М.И. Русское государственное право. Пособие к лекциям: В 2-х т. СПб., 1897.

152. Синецкий А.Я. Профессорско-преподавательские кадры высшей школы в СССР. М.: Советская наука, 1950. 236 с.

153. Скабичевский A.M. Очерки русской цензуры: 1700-1863 года. СПб., 1898.-995 с.

154. Слухоцкий A.J1. Очерк деятельности Министерства юстиции по борьбе с политическими преступлениями.//Историко-революционный сборник. Т.З. М.-Л., 1926, с.247-286.

155. Соболева Е.Б. Организация науки в пореформенной России. Л.: Наука, Ленинградское отд-ние, 1983. 262 с.

156. Степняк-Кравчинский С.М, Избранное. М.: Художественная литература, 1972. 584 с.

157. Тарновский Е.И. Статистические сведения о лицах, обвиняемых в преступлениях государственных.//ЖМЮ, 1903, №9, с.50-100.

158. Тарновский Е.И. Движение преступности в Российской империи за 1889-1904 годы.//ЖМЮ. 1909, №9, с.59-99.

159. Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н.Катков и его издания). М,: Наука, 1978. 279 с.

160. Титов A.A. Реформы Александра II и их судьба. М. 1910. -200 с.

161. Ткачев П.Н. Сочинения в двух томах. М.: Мысль, 1974-1975.

162. Ткаченко П.С. Учащаяся молодежь в революционном движении 60-70-х годов XIX века. М.: Мысль. 1978. 245 с.126127128129130131132133134135136,137.138.139.

163. Толмачев Е.П. Александр II и его время: В 2-х т. М.: Терра-Кн. клуб. 1998.

164. Троицкий H.A. Политические процессы в России (1864-1894 гг.) Дисс. д-ра ист. наук. Саратов, 1976.

165. Троицкий H.A. Царизм перед судом прогрессивной общественности. I86I-I895. М.: Мысль, 1979. 350 с.

166. Трубецкой С.Н. Собрание сочинений: В 6-ти т. T.I. М., 1907. -498 с. Ушаков A.B. Революционно-демократическая интеллигенция в России. 1894-1904 гг. М.: Мысль. 1975. 236.

167. Федькин Г.И. Правовые вопросы научной работы. М.: Госюриздат, 1958.-356 с.

168. Хайнак Н.П. Уголовно-процессуальные формы борьбы царизма с революционным и демократическим движением во второй половине XIX века. Дисс. канд. ист. наук. М., 1990.

169. Хасанова С.И. Правительственная политика в области высшего образования и формирование интеллигенции в России. Автореф. канд. ист. наук. М., 1975.

170. Хейфец М.И. Вторая революционная ситуация в России (конец 70-х -начало 80-х годов XIX века). Кризис правительственной политики. М.: Изд-во Московского ун-та, 1963. 240 с.

171. Чернышевский Д.В. Карательная политика царизма. I88I-I904 годы. Дисс. канд. ист. наук. Саратов, 1990.

172. Чернышевский Н.Г. Собрание сочинений: В 5-ти т. Т.4. М.: Правда, 1974.-416 с.

173. Чернышевский Н.Г. Собрание сочинений: В 5-ти т. Т.5. М.: Правда, 1974. -324 с.

174. Чехов Н.В. Народное образование в России с 60-х годов XIX века. М., 1912,- 224 с.

175. Чичерин Б.Н. Россия накануне 20-го столетия. Берлин, 1900. 180 с.

176. Шелгунов H.B. Сочинения: В 3-х т. Т.2. СПб., 1904. 748 стб.

177. Шелгунов Н.В. Сочинения: В 3-х т. Т.З. СПб. 1904. 1098 стб.

178. Шелгунов Н.В. Литературная критика. Л.: Художественная литература. 1974.-415 с.

179. Щеглов В.Г. Высшее учебное заведение в г. Ярославле им.Демидова в первый век его образования и деятельности (1803-1903). Исторический очерк. Ярославль, 1903. 278 с.

180. Щетинина Г.И. Идейная жизнь русской интеллигенции конца XIX начала XX веков. М.: Наука, 1995, 235 с.

181. Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 г. М.: Наука. 1976. 231 с.

182. Эймонтова Р.Г. Университетский вопрос в конце 50-х начале 60-х годов XIX века и университетская реформа 1863 г. Дисс. канд. ист. наук. М., 1954.

183. Ярмыш А.И. Политическая полиция Российской империи (1880-1904). Автореф. канд. юрид. наук. Харьков. 1978.2 Словари и энциклопедии

184. Большая Советская энциклопедия. Т. 17, 18, 23. М.: Изд-во "Советская энциклопедия".

185. Воспитанники Московского университета большевики дооктябрьского призыва. Библиографический словарь. М,: Изд-во Московского ун-та, 1932.

186. Деятели революционного движения в России. Биобиблиографический словарь от предшественников декабристов до падения царизма: В 5-ти т. М.: Всесоюз. о-во политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1927-1933.

187. Политология. Энциклопедический словарь. М.: Изд-во Московского коммерческого ун-та, 1993. 431 с.

188. Словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1988.

189. Словарь русского языка. Т.1. М.: Госуд. изд-во иностранных и научных словарей, 1957.

190. Словарь современного русского литературного языка. Т.5,7,8. М.-Л.: Изд-во АН СССР.

191. Советская историческая энциклопедия. Т.10,12. М.: Изд-во "Советская энциклопедия".

192. Философская энциклопедия. Т.4. М.: Издание "Советская энциклопедия».

193. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т.22,29. СПб. 1897-1899.

194. Юридическая энциклопедия. М. 1998.

195. Причины возбуждения дознаний по государственным преступлениям

196. Причины Количество учащихся вузов, привлекавшихся к дознаниям по годам1881 1882 1884 1887 1891

197. Революционная деятельность 38 13 48 45 3

198. Участие в работе студенческих организаций 6 11 47 25 15

199. Чтение и хранение запрещенной литературы 21 9 27 52 3

200. Распространение нелегальной литературы 17 12 25 9

201. Связи с революционерами 14 6 28 10 6

202. Оказание помощи политическим преступникам 5 13 5 8 1

203. Политическая неблагонадежность 19 49 56 14 21. Всего 120 113 236 163 30

204. Специальный состав студентов, проходящих по дознаниям о государственныхпреступлениях

205. Сословие Число учащихся высших учебных заведений по годам1887 18911. Дворяне 33 192. Мещане 50 11

206. Из семьи священнослужителя 9 24. Крестьяне 11 25. Из семьи чиновника 26 36. Дети купцов 10 37. Из офицерской семьи 5 8. Из казаков 5 9. Солдатские дети 2 1. Всего 151 381. Высшие учебные заведения*

207. Название вуза Количество студентов, привлеченных к дознаниям по государственным преступлениям1881 1882 1884 1887 18911. Университеты:

208. Санкт-Петербургский 19 18 36 321. Московский 14 13 34 23 61. Харьковский 8 9 18 22 11. Казанский 13 16 17 6 71. Киевский 10 11 44 1 1. Варшавский 1 11 - 4

209. Новороссийский 12 20 9 6 21. Дерптский 3 - 1 1. Томский - - - 31. Другие вузы:

210. Демидовский юридический лицей 1 1 21. МВЖК - 8 11

211. Бесстужевские женские высшие курсы 1 2 19 7 21. Лесной институт 1 1 6

212. Медико-хирургическая академия 5 6 4 1

213. Название вуза Количество студентов, привлеченных к дознаниям по государственным преступлениям1881 1882 1884 1887 1891

214. Санкт-Петербургский технологический институт 3 4 8 6 3

215. Московское техническое училище 2 1 11 4 1

216. Институт инженеров путей сообщения 2 1 7

217. Петровская земледельческая и лесная академия 3 3 19 27

218. Институт сельского хозяйства и лесоводства в Новой Александрии 1 - -

219. Харьковский ветеринарный институт 1 6 1 1

220. Казанский ветеринарный институт - - 11. Горный институт - 3 5

221. Рижское политехническое училище 2 1 -1. Всего 96 112 228 160 30