Глагольные словоизменение в турецком и карачаево-балкарском языках тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.22, кандидат филологических наук Ульмезова, Лейля Мурадиновна

• Ульмезова, Лейля Мурадиновна
• кандидат филологических наук
• 2010

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Ульмезова, Лейля Мурадиновна

Предисловие.

Введение.

0.1. Понятийно-терминологический аппарат и основные положения функционально-семантического подхода к языку.

Глава I. Категория залога.

1.1. Залог - словоизменительная категория.

1.2. Категория залога в турецком языке.

1.2.1. Взаимно-совместный залог.

1.2.2. Понудительный залог.

1.2.3. Страдательный залог.

1.2.4. Возвратный залог.

1.3. Категория залога в карачаево-балкарском языке.

1.3.1. Взаимно-совместный залог.

1.3.2. Понудительный залог.

1.3.3. Формы возвратного и страдательного залогов.

1.3.4. Проблема основного залога.

1.3.5. Проблема медиального залога.

Выводы.

Глава II. Категория статуса.

11.1. Категория статуса в турецком языке.

11.2. Категория статуса в карачаево-балкарском языке.

Выводы.

Глава III. Категория аспектуальности.

III. 1. Состав турецкой категории аспектуальности.

III. 1.1. «Перифрастические» формы.

III.1.2. «Аналитические» формы.

III.2. Состав категории аспектуальности в карачаево-балкарском языке.

111.2.1. «Перифрастические» формы.

111.2.2. «Аналитические» формы.

Выводы.

Глава IV. Категория номинализации действия.

IV.1. Категория номинализации действия в турецком языке.

IV. 1.1. О проблеме инфинитива.

IV.1.2. Имена действия (субстантивные формы глагола).

IV. 1.3. Причастия (адъективные формы глагола).

IV. 1.4. Субстантивно-адъективные формы (САФы).

IV.1.5. Деепричастия (обстоятельственные формы глагола).

IV.2. Категория номинализации действия в карачаево-балкарском языке.

IV.2.1. Инфинитив.

IV.2.2. Имена действия (субстантивные формы глагола).

IV.2.3. О проблеме формы -(Ы)учУ.

IV.2.4. Субстантивно-адъективные формы глагола (САФы).

IV.2.5. Деепричастия (обстоятельственные формы глагола).

IV.3. Глагольные имена — исторические основы временных форм индикатива.

Выводы.

Глава V. Категория сказуемости.

V.I. Содержание понятия «категория сказуемости».

V.2. Изъявительное наклонение (индикатив). Категория времени.

V.2.1. Категория времени индикатива в турецком языке.

V.2.1.1. Временные формы первичной ориентации.

V.2.1.1.1. Форма прошедшего категорического (простого прошедшего) времени с морфемой -DI.

V.2.1.1.2. Форма перфекта с морфемой -m

§tlr.

V.2.1.1.3. Форма прошедшего опосредованного времени с морфемой -тЦ.

У.2.1Л.4. Форма настоящего-будущего времени с морфемой ~(А/1)г (в отрицательном статусе -mAz).

V.2.1.1.5. Форма настоящего 1-го, или «настоящего данного момента» с морфемой -(I)yor.

V.2.1.1.6. Форма настоящего П-го, или «настоящего-длительного» с морфемой -mAktA.

V.2.1.1.7. Форма будущего времени с морфемой -(у)АсАк.

V.2.1.1.8. Форма ближайшего будущего с морфемой -тАк tizere.

V.2.1.2. Временные формы вторичной ориентации.

V.2.1.2.1. Форма «давнопрошедшего» неопределенного 1-го с морфемой

DI+idi.

V.2.1.2.2. Форма давнопрошедшего (перфекта в прошлом) с морфемой -m

§tl -m

§ idi).

V.2.1.2.3. Форма неопределенного имперфекта с морфемой -(AZI)rdl/-mAzdl -(A/I)г idi, -mAz idi).

V.2.1.2.4. Форма определенного имперфекта с морфемой -(I)yordu (< -(I)yor idi).

V.2.1.2.5. Форма «настоящего длительного в прошлом» с морфемой

-mAktAydl (< -mAktA idi).

V.2.1.2.6. Форма будущего в прошлом с морфемой -(y)AcAktl (<

-(у)АсАк idi)).

V.2.1.2.7. Форма «будущего несовершившегося» или ближайшего будущего в прошлом -тАк iizereydi (< -тАк iizere idi).

V.2.1.3. Временные формы, связанные с будущим периодом ориентации.

V.2.1.3.1. Форма перфекта в будущем с морфемой -m

§ olacak.

V.2.1.3.2. Значения двух турецких сложновербальных темпоральных форм настоящего 1-го в будущем с морфемой -(I)yor olacak и настоящего П-го в будущем с морфемой -mAktA olacak.

V.2.1.3.3. Форма ближайшего будущего в будущем -mAk tizere olacak.

V.2.2. О структуре глагольной категории времени индикатива в карачевобалкарском языке.

V.2.2.I. Временные формы первичной ориентации.

V.2.2.1.1. Форма прошедшего категорического (простого прошедшего) времени с морфемой -дЫ.

V.2.2.I.2. Форма перфекта I с морфемой -ГъАн.

V.2.2.I.3. Форма перфекта II с морфемой ~(Ы)п + личная морфема.

V.2.2.1.4. Форма прошедшего опосредованного времени с морфемой ~(Ы)п + форма глагола болгъан-.

V.2.2.I.5. Форма настоящего-будущего I с морфемой -А/-й (в отрицательном статусе -мАй).

V.2.2.1.6. Форма настоящего-будущего II с морфемой ~(Ы)р (в отрицательном статусе -мАз).

V.2.2.1.7. Форма настоящего актуального.

V.2.2.1.8. Форма настоящего обыденное (хабилитативное) с морфемой

Ы)учУ.

V.2.2.1.9. Форма будущего времени с морфемой -(А)рЫкъ, -лЫкъ.

N.2.2.2. Временные формы вторичной ориентации.

V.2.2.2.I. Форма давнопрошедшего (плюсквамперфект I) с морфемой -ГъАп

N.2.2.2.2. Форма давнопрошедшего (плюсквамперфект II) с морфемой ~(Ы)п

N.2.2.23. Форма неопределенного имперфекта I с морфемой -А / -й эди (в отрицательном статусе -мАй эди).

V.2.2.2.4. Форма неопределенного имперфекта II с морфемой -Ыр, (в отрицательном статусе -мАз) эди.

N.2.2.2.5. Форма определенного имперфекта.

V.2.2.2.6. Форма настоящего обыденного (хабилитативное) в прошлом с морфемой ~(Ы)учУ эди./.

V.2.2.2.7. Форма будущего в прошлом с морфемой -(А)рЫкъ эди,

-лЫкъ эди.

V.3. Повелительное наклонение.

V.3.I. Повелительное наклонение в турецком языке.

V.3.2. Повелительное наклонение в карачаево-балкарском языке.

V.4. Желательное наклонение.

V.4.1. Желательное наклонение в турецком языке.

V.4.2. Желательное наклонение в карачаево-балкарском языке.

V.5. Выражение долженствования.

V.5.I. Выражение долженствования в карачаево-балкарском языке.

V.6. Сослагательное наклонение.

V.6.I. Сослагательное наклонение в турецком языке.

V.6.2. Сослагательное наклонение в карачаево-балкарском языке.

V.6.3. Сослагательно-волеизъявительное наклонение в карачаево-балкарском языке.

V.7. Модальные формы глаголов.

V.7.1. Категория модальностей в турецком языке.

V.7.1.1. Предположительно-утвердительная модальность.

V.7.I.2. Индирективная модальность.

V.7.2. О проблеме форм модальностей в карачаево-балкарском языке.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Глагольные словоизменение в турецком и карачаево-балкарском языках»

В настоящей работе анализируется состав и функциональные особенности глагольной словоизменительной подсистемы морфологического фрагмента карачаево-балкарского языка, который до настоящего времени был предметом исключительно описательных работ отечественных и зарубежных тюркологов и не был предметом теоретического осмысления. Карачаево-балкарский - один из типичных кыпчакских тюркских языков, носители которого живут на Северном Кавказе. По мнению Н.А. Баскакова, его ближайшими родственниками являются кумыкский, отчасти ногайский, а также (из числа мертвых) половецкий язык.1

Автор предпринимает попытку провести сопоставительный анализ глагольных словоизменительных категорий турецкого и карачаево-балкарского языков. Опыт сопоставительного анализа преследует цель выявить сложные по своему составу грамматические значения, а также уточнить место (значимость) конкретных глагольных форм в языковой системе. Сочинение опирается на теоретические положения функционально-семантического подхода к изучению языка. В сочинении предложена синхроническая интерпретация пяти словоизменительных категорий с позиций излагаемой в настоящей работе концепции функционально-семантического подхода.

Анализ исследуемого материала позволяет отказаться от трактовок залога как словообразовательной и «лексико-грамматической» категории, которые стали традиционными в тюркском языкознании.

Совокупность глагольных форм отрицания, возможности и невозможности трактуются как категория, именуемая в сочинении

1 Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969. С. 280. категорией статуса (вместо утвердившегося в тюркском языкознании спорного термина «категория аспекта»)2.

Одной из категорий словоизменительного механизма глагола, заслуживающих особый интерес исследователя богатством своей семантики (что отличает кыпчакские языки от огузских), является категория аспектуальности.

Глагольные именные формы анализируются в предлагаемой работе на основе концепции вторичной репрезентации, или вторичного гипостазирования.3

Анализ материала позволил выявить сложную, многочленную, иерархически организованную структуру категории вторичного гипостазирования, играющую важную роль в формировании синтаксических конструкций в тюркской речи. Сформулировано представление о глагольных субстантивно-адъективных формах, которые в карачаево-балкарском языкознании, как и в грамматиках других тюркских языков, под влиянием индоевропеистических представлений ошибочно трактуются как причастия.

Концепция категории времени индикатива, понимаемая как совокупность форм, в значениях которых отражены различные темпоральные соотношения действий и периодов ориентации, была положена в основу анализа временных форм карачаево-балкарского языка. Этот анализ позволил установить, что карачаево-балкарская категория времени представляет собой типичную для тюркских языков многочленную иерархически организованную «двухполюсную» систему.

Работа выполнена в направлении внутритюркского сопоставительного исследования, одной из целей которого, как представляется, является разработка теоретических положений, опирающихся на материал разных, отдаленно родственных представителей одной языковой семьи. Предлагаемое сопоставление глагольных словоизменительных систем двух

2 Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л., 1990. С. 56.

3 Гузев В.Г. Указ.соч. С. 116-118. языков мыслится как посильный вклад в совершенствование теории агглютинативного языкового строя.

ВВЕДЕНИЕ

0.1. Понятийно-терминологический аппарат и основные положения функционально-семантического подхода к языку

В настоящем сочииении истолкование фактов, относящихся к сфере глагольного словоизменения, опирается на понятия, положения и научные представления, разработанные сотрудниками Кафедры тюркской филологии Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Как будет показано ниже, положенная в основу работы концепция опирается в первую очередь на понятие «язык», трактуемое как знание, как система, состоящая из «оязыковленных» (И.А. Бодуэн де Куртенэ) мыслительных образов, абстракций и на модель речемыслителыюй, коммуникативной деятельности, предполагающей мыслительные операции кодирования текста говорящим и декодирование воспринимаемой цепочки знаков слушающим.

Языковеды, разделяющие идеи И.А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. де Соссюра, J1.B. Щербы и др., как будто единодушны в том, что язык представляет собой систему. Однако языкознание, как и некоторые другие науки, не избежало вреда, который наносит так называемое «системосозидающее мышление», т.е. разновидность подхода к объекту, при котором ему заранее приписываются какие-либо свойства, а затем конструируется или имитируется этот объект вместо того, чтобы его исследовать.4 В качестве примера системосозидающего мышления в языкознании можно привести труд Н.С. Трубецкого, считавшего язык оппозитивной системой.5 И надо признать, что представление о языке как о системе оппозиций глубоко внедрилось в языкознание XX столетия.

4 См.: Философский словарь. Основан Генрихом Шмидтом. М., 2003. С. 406-407.

5 Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960. С. 38-52.

Язык как система явление естественное и потому он и должен признаваться естественной системой со всеми ее противоречиями, непоследовательностями и т.п. Именно эта позиция была недвусмысленно сформулирована и обоснована Б.А. Серебренниковым.6 К числу исходных понятий любого лингвистического исследования, вне всякого сомнения, относятся понятия: «язык», «речь»7, а также модель коммуникативной деятельности.

В настоящей работе язык, или языковая система, понимается как объективно существующий в психике индивида естественный коммуникативный механизм; знание или совокупность знаний, которыми владеет каждый член одной коммуникативной общности и которые лежат в основе способности человека пользоваться звуковыми или графическими знаками (т.е. производить и воспринимать их) с целью обмена мыслительным содержанием (смыслом, информацией); гомоморфное (в пределах, необходимых для обеспечения коммуникации), узуальное, социальное знание, находящееся в психике каждого члена одного однородного языкового коллектива и состоящее из: 1) монем - двусторонних инвентарных единиц, представляющих собой два взаимосвязанных образа — значений, или семантем (образов элементов объективного мира) и "языковых знаков", или означающих (образов речевых знаков); 2) структурных единиц - разного объема компонентов (подсистем, микросистем, категорий, форм) языковой системы, которые включают знание способов, моделей, правил линейного развёртывания знаков в речи; 3) фонем или силлабем — односторонних единиц, «звукопредставлений» (И.А. Бодуэн де Куртенэ), являющихся

6 Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М., 1983. С. 5-35.

7 См. об этом: Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. II. М., 1963. С. 32-51, 70- 72, 130, 169, 174, 175-186, 280-281; Мельников Г.П. Бодуэновское понимание системности языка // Языковая практика н теория языка. Вып. 2. М., 1978. С. 32-51; Гузев В.Г. Опыт разработки теоретических основ описания тюркского функционального синтаксиса // Востоковедение: Филологические исследования. Вып. 27: Сб. Статей/Отн. ред. В. Г. Гузев. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. С. 41. строительным материалом означающих монем (а на речевом уровне — о строительным материалом экспонентов всех инвентарных единиц).

Инвентарные двусторонние единицы языка - монемы - различаются как своими значениями, так и функциями, теми ролями, которые они играют для выполнения языком и речью их главной — коммуникативной функции. В зависимости от значений и функций монемы в первую очередь делятся на две разновидности — лексемы и морфемы.

Лексема - основная разновидность монемы, обладающая или знаменательным, самостоятельным, или служебным, несамостоятельным, или же словообразовательным значением.

Морфема - дальше неделимый, дальше неразложимый морфологический элемент языкового мышления9. С точки зрения разграничения языка и речи морфема является языковым эквивалентом таких речевых единиц, как морфы (аффиксы, форманты, показатели).10

Речевым соответствием монемы является знак. Понятие «знак» трактуется как производимое человеком (коммуникантом) с помощью физиологических или физических средств и воспринимаемое органами чувств физическое образование, которое выступает в качестве репрезентанта (представителя) какой-либо информации.11 Речевыми разновидностями знаков являются: слова, словоформы, аффиксы (морфы); «материальный предмет, физическое образование, которое «в силу условной связи в коре головного мозга воспринимающего существа указывает на некий факт, вызывая отражение этого факта в виде образа или мысли», «знак обладает определенными характеристиками, основными среди которых являются следующие: материальность, обязательное наличие значения, функция

8 Мельников Г.П. Системология и языковые аспекты кибернетики. М., 1978. С.218-354. Ср. напр.: Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. 1984. С. 29-32.

9 Цит. по.: Бодуон де Куртенэ И.Л. Введение в языковедение. С приложением: Сборник задач по «Введению в языковедение». Вступ. ст. B.M. Алпатова. М., 2004. С. 197.

10 Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: имя (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л., 1987 .С. 36-36.

11 Гузев В.Г. Опыт разработки теоретических основ описания тюркского функционального синтаксиса. Востоковедение: Филологические исследования. Вып. 27: Сб. Статей/Отв. ред. В. Г. Гузев. — СПб.: Изд-воСПбГУ, 2006. С. 41. указания на что-либо, условный характер связи между знаком и тем, что знак

IО замещает (или на что указывает)» Речевой знак, следовательно, мыслится как звуковой, письменный или жестовый знак, используемый людьми для коммуникации посредством языка. Разграничение «язык — знак» впервые было обосновано И.А. Бодуэном де Куртенэ13 в конце XIX - начале XX вв.

Под речью понимается знак или линейная цепочка знаков, выступающих в функции репрезентантов как языковых значений, так и какого-либо сообщаемого мыслительного содержания, т.е. смысла14.

Важным достижением современной теории грамматики необходимо признать разграничение понятий «значение» и «смысл». j

Значение (семантема (Г.П. Мельников), семема, интенсионал, сигнификация15: специализированный, социально значимый, узуальный, гомоморфный, абстрактный мыслительный образ какого-либо класса элементов материального или воображаемого мира (вещей, свойств или отношений), являющийся компонентом языковой системы, приспособленный для осуществления коммуникации и функционирующий как означаемое, которое находится в постоянной ассоциативной связи с означающим (т.е. обобщенным образом речевого знака) в составе минимальной двусторонней языковой единицы ~ монемъг6.

Значения соотносятся с элементами объективной реальности не прямо, непосредственно, а опосредованно, через мыслительные единицы, абстрактные образы, в которых действительность отражается в сознании. За значениями закреплена функция вступать в узуальную или окказиональную ассоциацию с неязыковыми мыслительными единицами, подлежащими

11 передаче в актах коммуникации, т.е. смыслами . По О.С. Ахмановой:

12 Ср.: Серебренников Б.Л. О материалистическом подходе к явлениям языка. М., 1983. С. 70.

13 Бодуэн де Куртенэ И.А. Язык и языки // Бодуэн де Куртенэ И.Л. Избранные труды по общему языкознанию. Т. II. M., 1963 С. 67-95.

14 Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 51-53.

15 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 2007. С. 401,403.

16 Martinet, A. Elements de linguistique цёпёгак. Paris, 1960. P. 19-20. В русском переводе: Мартине А. Основы общей лингвистики. М., 2004. С. 34-35.

17 Мельников Г.П. Системология и языковые аспекты кибернетики. М., 1978. С. 267-290. значение, присущее слову как единице языка в отличие от того значения, которое оно приобретает при употреблении в конкретных ситуациях речи, т.е. в отличие от его номинации; ср. интенсионал». Приведенные слова из словаря О.С. Ахмановой могут быть истолкованы как движение в направлении формирования понятия «смысл» в трактовке Г.П. Мельникова.

В отличие от значения смысл, (или номинация (О.С. Ахманова)), по

Г.П.Мельникову, неязыковая семантика, мыслительное содержание, которое передается в актах коммуникации посредством языковых и речевых 18 средств . По О.С. Ахмановой: «То содержание {значение), которое слово (выражение, оборот речи и т.п.) получает в данном контексте употребления, в данной конкретной речевой ситуации (ситуации общения).» (проявление игнорирования различия между значением и смыслом). В немецкоязычной логике есть восходящая к Г. Фреге (G. Frege) и проникшая в языкознание традиция разграничивать понятия значение (Bedeutung) и смысл (Sinn). Под смыслом понимается «Art des Gegebenseins», т.е. образ, способ существования данности19.

В свете современных лингвистических представлений моделирование коммуникативной, или мыслительно-речевой, деятельности может быть обрисована следующим образом: в психике говорящего происходит процесс, начинающийся с возникновения замысла (коммуникативной интенции), проходящий через формирование подлежащего сообщению мыслительного содержания (смысла), кодирование смысла путем подбора способных напоминать или намекать на этот смысл языковых значений (семантем), фонологическую и морфонологическую материализацию (в виде знаков) ассоциированных с семантемами "языковых знаков" (означающих выбранных двусторонних языковых единиц — монем), линейным расположением знаков (слов и морфов) по морфологическим и

18 Мельников Г.П. Системология и языковые аспекты кибернетики. М., 1978. С 253-258, 267-290. Ср.: Бондарко Л.В. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978.

19 Lexikon sprachwissenschaftlicherTermini. Leipzig, 1985. Полсловом «Bedeutung» Подробнее см.: Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М., 1976. С. 553 (Под словом «смысл»). синтаксическим правилам и моделям языковой системы и заканчивающийся порождением коммуникативных речевых единиц — высказываний. Восприятие и декодирование смысла слушающим мыслятся как процесс, протекающий в противоположном направлении: опознание компонентов речи (звуков, знаков, (слов, морфов, словоформ), конструкций), возбуждение их внутриязыковых соответствий (фонем, «языковых знаков», т.е. означающих монем, их семантем (означаемых), выбор или поиск смыслов, которые напоминают или на которые намекают семантемы и формирование цельного смысла, который имеется в виду говорящим.

И ребенком-неофитом, и ученым-исследователем языковая система познается через речь, через коммуникативную деятельность, и это обстоятельство является гарантией того, что наука способна адекватно познавать и моделировать языковую систему для каких бы то ни было целей.

Поскольку, как было сказано, в типологии монем большую роль играют значения, имеет смысл остановиться на важнейших разновидностях языковых значений.

Вещественные (материальные) значения представляют собой диффузные, размытые, неоформленные (т.е. не истолковываемые как предмет, признак, обстоятельство, количество или действие) обобщенные образы вещей, свойств или отношений.20

Классифицирующими значениями традиционно называют такие значения, на основании которых монемы объединяются в классы и разряды.21 Имена существительные объединяются в один лексико-грамматический класс значением предметности, прилагательные — значением качественности, наречия, — прежде всего значением обстоятелъственности, числительные — значением конкретного количества, глаголы — значением процессуалъности. Во многих языках имеется категория рода. Значение рода - одно из типичных

20 Ср.: Реформатский А.А. Введение в языковедение. М., 1996. С. 252.

21 См. напр.: Касевич Б А. Труды по языкознанию. СПб., 2006. С. 566-567. классифицирующих значений. В русском языке имеется классифицирующее значение одушевленности-неодушевленности. В тюркских языках имеется, по-видимому, только одно классифицирующее значение — частеречное. Поскольку наличие у лексемы того или иного классифицирующего значения детерминирует ее словообразовательные и словоизменительные особенности, классифицирующие значения следует признавать одной из разновидностей грамматических зна чепий.

Знаменательные (самостоятельные, автосемантические, конкретные) — такие значения, которые представляют собой единство вещественных и частеречных классифицирующих значений и в конкретном языке могут представлять «потенциальное содержание речи» (Е.Д. Поливанов), т.е. способны представлять в качестве смыслов мыслительное содержание, которое становится «темой языкового обмена» (Е.Д. Поливанов), и носители, которых способны использоваться в качестве минимальных коммуникативных единиц, т.е. высказываний.

Лексемообразовательные (словообразовательные, деривационные) — такие значения, сопряжение которых с лексическими значениями изменяют последние в такой мере, что они становятся отражениями каких-либо элементов реальности, отличных от тех, которые отражены исходными значениями. Результатом сопряжения какого-либо лексического значения со словообразовательным чаще всего является новая лексема, т.е. единица, пополняющая словарный состав языка.

Служебные (несамостоятельные), такие значения, которые не могут передавать «потенциальных тем языкового обмена» (Е.Д. Поливанов), в которых отражена и закреплена имеющая дополнительный характер (с точки зрения носителей языка) информация о связях или второстепенных свойствах элементов реальности, и носители которых не способны выступать в качестве высказываний. В синтетических языках носителями служебных значений являются или служебные морфемы, реализуемые в речи преимущественно в виде аффиксов (префиксов, инфиксов, суффиксов, внутренней флексии и т.д.), или служебные лексемы, реализуемые в речи как служебные слова (послелоги, союзы, некоторые частицы).

Лексическое значение: знаменательное, лексемообразовательное или служебное значение, носителем которого является лексическая единица языка, т.е. лексема.

Служебные грамматические (словоизменительные) — такие служебные значения, носителями которых являются средства оперативно-грамматического преобразования слова в речи (чаще всего - аффиксы).""

Например, тур: yol+lar+imiz+da, кар-балк: жол+лар+ыбыз+да «на наших дорогах».

Категориальные значения: оязыковленные абстрактные образы элементов реальной действительности (предметов, действий, свойств, отношений, обстоятельств, количеств), которые функционируют как классифицирующие значения и объединяют или лексемы в лексико-грамматические классы («части речи»), или словоизменительные формы - в «грамматические» (словоизменительные) категории 23.

Поскольку в настоящей работе речь идет о словоизменении глаголов, необходимо подчеркнуть, что автор приняла семантическую трактовку понятия «глагол» по J1.B. Щербе: лексема, означающая действие (процесс) и любое явление реальной действительности, которое носителями языка воспринято и/или воспринимается как действие; иными словами, глагол - это лексема, обладающая помимо вещественного значения, в котором отражено какое-либо явление объективной реальности, еще и категориальным

24 классифицирующим значением процессуальности.

Глагольная словоизменительная форма: такая минимальная структурная единица словоизменительного механизма языка, главным функциональным предназначением которой является передача служебной информации о

21 Ср.: Баскаков Н.А. О границах словообразования и словоизменения в тюркских языках // Советская тюркология, 1986. №2. С. 3-11.

23 Гузев В.Г., Насилов Д.М. Словоизменительные категории в тюркских языках и понятие «грамматическая категория» // Советская тюркология. 1981. № 3. С. 22-35.

24 Щерба Л .В. О частях речи в русском языке // Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. С. 83. действиях путем сопряжения знаменательных глагольных значений с грамматическими служебными значениями и порождение конкретной разновидности глагольных словоформ (речевых образований), что дает основание гипотетично представлять себе её как абстракцию, в которой отражены и закреплены программы, совокупности правил, модели, по которым строятся в речи глагольные словоформы.

Под служебной понимается такая информация, которая не бывает «потенциальной темой языкового обмена» (Е.Д. Поливанов), т.е. не способна выступать в качестве содержания (смысла) высказываний, и содержание которой составляют сведения о связях или второстепенных свойствах элементов реальности.

Глагольная словоизменительная категория: совокупность глагольных словоизменительных форм, которая функционирует преимущественно или как средство передачи информации о связях, или о второстепенных (несущностных) свойствах действий, или как средство вторичной репрезентации (вторичного гипостазирования) действий, т.е. представления действий как предметов (выражение опредмеченных действий), признаков или обстоятельств.

Формообразование: основная разновидность словоизменения, представляющая собой языковой механизм такого оперативного грамматического преобразования слов, которое производится с целью репрезентации в речи каких-либо категориальных значений (т.е. значений, содержащих информацию о связях или второстепенных свойствах элементов действительности) и включающий все словоизменительные категории, т.е. как те, которые не обладают механизмом спряжения, так и те, которые обладают последним.

Формоизменение: с коммуникативной точки зрения менее важная, чем формообразование, разновидность словоизменения, представляющая собой механизм такого оперативного грамматического преобразования форм, которое не затрагивает категориального значения и производится с целью переменной репрезентации в речи предметов, участников ситуации, которые вступают в передаваемую категориальным значением связь в одном и том же амплуа. Формоизменение свойственно только многочленным категориям (в частности категории принадлежности, именной и глагольной категориям сказуемости) и в большинстве тюркских языков представляет собой спряжение по лицам. В некоторых тюркских языках (в чувашском, туркменском, в одном из диалектов татарского, в ряде тюркских языков Китая) и в большинстве других алтайских языков имеются категории принадлежности и сказуемости, не обладающие механизмом формоизменения.25

Один из фундаментальных принципов формообразования агглютинативных языков заключается в следующем: нет аффикса — нет и формы с нулевым показателем1(\ а значит, не задействована и соответствующая категория. Наиболее наглядно эта особенность проявляет себя в устройстве тюркских субстантивных категорий множественности и склонения. Функциональный анализ не позволяет обнаружить в них компонент с нулевым показателем, т.е. соответственно форму единичности и форму именительного («основного») падежа, которые имели бы служебные значения, характерные для категорий числа и склонения. В обоих случаях приходится констатировать отсутствие конституэнтов со значимым отсутствием27.

Как будет показано ниже, этот же принцип релевантен и в отношении ряда глагольных словоизменительных категорий, в частности, категории залога не удается обнаружить форму основного (действительного) залога.

25 Гузев В.Г. Очерки но теории тюркского словоизменения: глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л., 1990. С. 26-28.

26 Гузев В.Г., Бурыкии А.А. Общие строевые особенности агглютинативных языков // Acta Linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. 'Г. 3. (Ч. 1). СПб., 2007. С. 113-114.

27 Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: имя (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л., 1987. С. 68-70, 98-102.

Из сказанного выше следует, что глагольное словоизмененне в первую очередь трактуется как совокупность средств передачи служебной информации о действиях.

Автор опирается также на ряд теоретических положений, в которых отражен опыт общего языкознания. Имеются в виду в частности положения:

И неофит, и ученый-лингвист постигают языковую систему,

28 отталкиваясь от речевых фактов.

Положение о неразрывной диалектической связи синхронии и диахронии.29

Восхождение современных морфологических показателей или форм к самостоятельным лексемам или синтаксическим конструкциям, «поскольку в

ТО грамматике нет ничего такого, чего не было бы предварительно в лексике».

Закономерная связь залоговых значений - собственно страдательного и неопределенно-личного (или по терминологии Б.А. Серебренникова п 1 безличного») .

Формирование видовых значений на базе акционсартовых (в диахронии первые вырастают из вторых).32

Способность тюркских словоизменительных глагольных категорий (в отличие от продуктов словообразовательных операций) сохранять исконное управление и обслуживаться средствами категорий статуса и залога.33

Положение о различии таксисных и нетаксисных языковых средств.34 Сомнительность грамматического учения об ориентировке временных

35 форм глагола на момент речи (Н.С. Поспелов, Н.А. Сыромятников).

28 Щерба Л.В.Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. С. 31, 78.

29 Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 1972. С. 31.

30 Звегинцев В.А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепира-Уорфа // Новое в лингвистике.

Вып. 1. М., 1960. С. 133.

31 Серебренников Б.А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М., 1974. С. 217-219.

32 Ван дер Хейде К. [Из введения к работе "Глагольный вид в латинском языке. Проблемы и выводы"] // Вопросы глагольного вида. Сборник / Отв. Ред. Ю.С.Маслов. М., 1962. С. 62.

33 Гузев В.Г. Система именных форм тюркского глагола как морфологическая категория (на материале староанатолийского и турецкого языков) // Turcologica. К семидесятилетию акад. А.Н.Кононова. Л., 1976. С.58. Ср. также: Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958. С. 159-161.

34Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. Сборник статей. М., 1972. С. 101.

35 Сыромятников Н.А. Система времен в новояпонском языке. М., 1971. С. 17, 33.

Автор руководствовался следующим представлением о речевой деятельности коммуникантов: говорящий формирует подлежащее передаче смысловое (внеязыковое) содержание, кодирует его путем подбора нужных монем, руководствуясь напоминанием или сходством смысловых единиц и значений (языковых семантических единиц) и материализует последние в виде цепочки речевых знаков (экспонентов монем). Речевые цепочки сами по себе (в отрыве от коммуникантов) не содержат ничего идеального, ни значений, ни смыслов. Коммуникант 2 (слушющий) декодирует высказывания и сам восстанавливает передаваемое ему мыслительное содержание.37

Представляется удобным рассматривать материал карачаево-балкарского языка в том порядке, в котором аффиксы соответствующих наиболее общих глагольных категорий располагаются в составе глагольных словоформ в речи, т.е. 1) категория залога, 2) категория статуса, 3) категория аспектуальности, 4) категория номинализации действия (именных форм глагола), 5) категория сказуемости. Категории, отсутствующие в перечне, входят в качестве частных в состав иерархически конституированных общих категории.

36 См. напр.: Панфилов B.3. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания. М., 1982. С. 60.

37 Подробнее см.: Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: имя (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л., 1987. С. 38.

3S Ср.: Исхакова Х.Ф. Модель татарского спряжения (образование синтетических форм глагола в современном татарском языке) // Синхронно-сопоставительный анализ языков разных систем. М., 1971. С.108-126; Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (глагол). Л., 1981; Тенишев Э.Р., Аракин В.Д., Благова Г.Ф. и др. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. М., 1988. С. 269-483; Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол. Л., 1990. С. 16. См. также: Guzev V.G. Teorik TUrk Gramerinden: Fiilin Be§ Cekimleme Ulami Uzerine // IV. Uluslararasi Turk Dili Kurultayi Bildirileri (24-29 Eyliil 2000), cilt I, Ankara: Turk Dil Kurumu Yayinlari, 2007, s. 697-703.

Заключение диссертации по теме «Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии», Ульмезова, Лейля Мурадиновна

Выводы

Подтверждается теоретическое положение, согласно которому категория сказуемости конституируется всей совокупностью финитных глагольных форм.219

Значения изъявительной, повелительной, желательной и сослагательной модальностей формируют входящие в состав категории сказуемости категории соответствующих наклонений. Отличие карачаево-балкарского

219 Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол. Л., 1990. С. 61-114. языка от турецкого в этой области состоит в отсутствии в нем долженствовательного наклонения.

В карачаево-балкарском языке отсутствуют имеющиеся в турецком языке вторичные (с точки зрения синтактики морфем) формы модальностей. Функцию выражения предположительно-утвердительной и индирективной модальностей выполняют соответственно сложновербальные формы -лЫкъ бол- и -гъАн бол- (см. главу III).

Анализ материала убеждает в том, что в сопоставляемых языках категории времени индикатива имеют различную структуру (трехполюсное устройство турецкой и двухполюсная система карачаево-балкарской категории). Кроме того, карачаево-балкарская категория обнаруживает необычно гипертрофированную синонимию временных форм (по две формы: настоящего-будущего, перфекта, плюсквамперфекта и неопределенного имперфекта), а также наличие временной формы с хабилитативной акционсартовой семой -(Ы)учУ.

В сочинении были рассмотрены глагольные временные формы, восходящие к причастиям, субстантивно-адъективным, а также к деепричастным формам карачаево-балкарского глагола.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный сопоставительный анализ глагольных словоизменительных категорий двух отдаленно родственных тюркских языков - современного турецкого, обладающего признаками огузской подгруппы тюркских языков, и карачаево-балкарского, характеризуемого как типично кыпчакский язык, - позволил прояснить ряд вышеуказанных вопросов внутритюркской типологии и углубить понимание процессов и путей дрейфа разных родственных языков в условиях преобладания в них агглютинативной техники в сфере словоизменения.

Одной из своих задач при этом автор считала избегание некритического переноса на почву конкретного тюркского языка не только теоретических представлений, сложившихся в индоевропейском языкознании, но и единиц понятийно-терминологического аппарата, сформировавшегося в пределах теоретических грамматик других тюркских языков. В качестве примера последнего может быть названа общепринятая трактовка субстантивно-адъективных форм глагола как причастий.

Сопоставительный анализ позволил убедиться в том, что в обоих языках N глагол обслуживается словоизменительными категориями всех трёх семантических типов - носителей служебной информации: (1) о связях действий (залоги, категория сказуемости, включающая наклонения и категорию времени индикатива), (2) о свойствах действий (категория статуса, аспектуальности), (3) о вторично гипостазируемых действиях (категория номинализации действия).

Вместе с тем, выяснились типологические различия между сопоставляемыми языками:

1. Категория статуса карачаево-балкарского языка в большей мере, чем таковая турецкого языка пользуется аналитической техникой для передачи служебной информации «мочь / не мочь».

2. В отличие от огузского турецкого языка типичный кыпчакский карачаево-балкарский язык обладает значительно более обширным арсеналом аспектуальных глагольных форм.

3. Привлеченный тюркский материал позволяет утверждать, что вопреки сложившемуся в аспектологии представлению о словообразовательном характере акционсартовых средств, не может быть сомнения в словоизменительной природе , тюркских форм характера протекания действия.

4. Система глагольно-именных форм карачаево-балкарского языка, будучи типично кыпчакской категорией номинализации действия, имеет ряд особенностей, отличающих её от соответствующей огузско-турецкой: 1) повышенное количество (семь против четырех) форм имен действия, 2) обладание некоторых масдарных форм (с морфемами -ГъАнлЫкъ, -(А)рлЫкъ (в отрицательном статусе -мАзлЫкъ)) темпоральными семами, 3) наличие чуждой тюркским языкам формы инфинитива с морфемой -(А)ргъА, 4) категория обстоятельственных форма глагола включает заметно меньшее количество конституэнтов, чем соответствующая турецкая категория.

5. В составе категории сказуемости карачаево-балкарского языка, которая понимается как совокупность всех глагольных финитных форм, в качестве частных категорий выделяются наклонения (изъявительное, повелительное, желательное, сослагательное), каждое из которых имеет свое собственное категориальное значение.

В нарушение тюркологической традиции «условное наклонение» по сформулированным в работе соображениям трактуется не как наклонение, а как одна из финитных глагольных форм с обстоятельственным значением.

Необходимо подчеркнуть важность упрочения в тюркском языкознании понимания того, что тюркские языки, как и многие другие языки мира, обладают сослагательным наклонением, как правило, отсутствующим в тюркских грамматиках. Тем более что типологически это наклонение и в турецком, и в карачаево-балкарском языках устроено так же, как и во многих славянских, германских, романских и т.д. языках (путем сопряжения, сталкивания значений будущего и прошедшего).

Автор настоящего сочинения надеется, что полученные результаты явятся скромным вкладом в развитие внутритюркской структурной типологии языков и полагает, что продолжение исследований в этом направлении способствовало бы более глубокому выявлению своеобразия каждого отдельного тюркского языка.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Ульмезова, Лейля Мурадиновна, 2010 год

1. Айляров Ш.С. Развернутые члены предложения в современном турецком языке. М., 1974. 231 с.

2. Алиев У.Б. Наклонение и время глагола карачаево-балкарского языка // Вопросы категории времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку: Издательство «ЭЛМ», 1968. С. 96-116.

3. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Издание четвертое, стереотипное. М.: КомКнига, 2007. 576 с.

4. Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М.: Издательство «Высшая школа», 1969. 384 с.

5. Баскаков Н.А. Историко-типологическая морфология тюркских языков (структура слова и механизм агглютинации). М.: «Наука», 1979. 275 с.

6. Баскаков Н.А. О границах словообразования и словоизменения в тюркских языках // Советская тюркология, 1986. № 2. С. 3-11.

7. Баскаков Н.А. О категориях наклонения и времени в тюркских языках // Структура и история тюркских языков. М., 1971. С. 71-80.

8. Баскаков Н.А. Система спряжения или изменения слов в языках тюркской группы // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. (4.2). Морфология. М., 1956. С. 263-303.

9. Бенвенист Э. Общая лингвистика. Под редакцией, с вступительной статьей и комментарием Ю.С. Степанова. М.: Издательство «Прогресс», 1974. 448 с.

10. Бётлингк О Н. О языке якутов. Пер. с нем. д-р филолог, наук В.И.Рассадина. Отв. ред. Е.И. Убрятова. Новосибирск: «Наука». Сибирское отделение, 1989. 646 с.

11. Бирюкович P.M. Морфология чулымско-тюркского языка. (4.2). Издательство Саратовского университета, 1981. 184 с.

12. Блумфилд Л. Язык. Перевод с английского Е.С. Кубряковой и В.П. Мурат. Под редакцией и с предисловием М.М. Гухман. М.: Издательство «Прогресс», 1968. 608 с.

13. Бодуэн де Куртенэ А.И. Избранные труды по общему языкознанию. Т. II. М.: Издательство АН СССР, 1963. 402 с.

14. Бодуэн де Куртенэ И.А. Введение в языковедение. С приложением: Сборник задач по «Введение в языковедение». Вступ. ст. В.М. Алпатова. Издание шестое. М.: «Едиториал УРСС», 2004. 320 с.

15. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. JL, 1978. — 179с.

16. Бондарко А.В. Длительность // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.: «Наука», 1987. С. 98-124.

17. Бондарко А.В. Универсальные и неуниверсальные функции в грамматике // Универсалии и их место в типологических исследованиях. Тезисы докладов. М., 1971. С. 7-9.

18. Боровков А. Очерки карачаево-балкарской грамматики // Языки Северного Кавказа и Дагестана. Сборник лингвистических исследований I. М.-Л., 1935. С. 11-40.

19. Ван дер Хейде К. Из введения к работе «Глагольный вид в латинском языке. Проблемы и выводы» // Вопросы глагольного вида. Сборник/Отв. ред. Ю.С. Маслов. М., 1962. С. 59-64.

20. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). Издание второе. М.: «Высшая школа», 1972. 616 с.

21. Вопросы глагольного вида. Сборник. Составление сборника, редакция, вступительная статья и примечания проф. Ю.С.Маслова. М.: Издательство иностранной литературы, 1962. 440 с.

22. Вопросы категории времени и наклонения глагола в тюркских языках: Материалы совещания. Баку: Издательство «ЭЛМ», 1968. -230 с.

23. Гаджиахмедов Н.Э. Грамматические категории глагола в кумыкском языке. Учебное пособие. Махачкала, 1987. 81 с.

24. Ганиев Ф.А. Видовая характеристика глаголов татарского языка: проблема глагольного вида в татарском языке. Казань, 1963. -180 с.

25. Ганиев Ф.А. Видовая характеристика глаголов татарского языка: проблема глагольного вида в татарском языке. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Казань, 1963. — 21 с.

26. Ганиев Ф.А. Видо-временная система в тюркских языках // Проблема общности алтайских языков. Л., 1969. С. 76-77.

27. Грунина Э.А. Об изучении семантической структуры временных форм индикатива (подходы к проблеме) // Советская тюркология, 1975. № 4. С. 82-91.

28. Гузев В.Г. Опыт применения понятия «гипостазирование» к тюркской морфологии // Востоковедение: филологические исследования. Выпуск 21 / Отв. ред. И.М. Стеблин-Каменский. Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского Университета, 1999. С. 29-36.

29. Гузев В.Г. Опыт разработки теоретических основ описания тюркского функционального синтаксиса. Востоковедение: Филологические исследования. Вып. 27: Сб. Статей/Отв. ред. В.Г. Гузев. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 40-63.

30. Гузев В.Г. К вопросу о разграничении предложений и словосочетаний в тюркских языках // Востоковедение 9. Филологические исследования. JL: Издательство Ленинградского университета, 1984. С. 43-49.

31. Гузев В.Г. К вопросу об инфинитивах в составе тюркских глагольных имен // Материалы научной конференции Восточного факультета, посвященной 275-летию СПбГУ, 8-9 апреля 1999. С. 13-15.

32. Гузев В.Г. О категории аспектуальности (на материале староанатолийско-тюркского языка) // Советская тюркология. Баку: 1988, № 1.С. 3-11.

33. Гузев В.Г. О тюркских языковых средствах опосредованного сообщения о событиях // Востоковедение / Отв. ред. акад. РАН М.Н. Боголюбов. СПб. Вып. 26. 2005. С. 25-44.

34. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка). JL: Издательство ЛГУ, 1990.- 168 с.

35. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: имя (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л.: Издательство ЛГУ, 1987. 144 с.

36. Гузев В.Г. Узбекский квазимасдар // Теоретические проблемы языкознания. Сб. статей к 140-летию кафедры общего языкознания Филологического факультета СПбГУ. СПб.: Филологический факультет, 2004. С. 277-286.

37. Гузев В.Г., Бурыкин А.А. Общие строевые особенности агглютинативных языков // Acta Linguistica Petropolitana. Труды Институталингвистических исследований. Т. 3. (Ч. 1). СПб.: Нестор История, 2007. С. 109-117.

38. Гузев В.Г., Дениз-Йылмаз О. Опыт построения понятийного аппарата теории турецкой грамматики: Учебное пособие на турецком языке. С.-Петербург: Издательство СПбГУ, 2004. 134 с.

39. Гузев В.Г., Дениз-Йылмаз О., Махмудов-Хаджиоглу X., Ульмезова J1.M. Начальный курс турецкий язык. СПб.: Издательство «Каро», 2006. -187 с.

40. Гузев В.Г., Насилов Д.М. Словоизменительные категории в тюркских языках и понятие «грамматическая категория» // Советская тюркология. 1981. № 3. С. 22-35.

41. Гузеев Ж. Бусагъатдагъы малкъар тил. Нальчик: «Эльбрус», 1999. -392 с.

42. Дениз-Йылмаз О. Об одном узуальном смысле, передаваемом турецким глагольным именем -(у)АсАк // Вестник СПбГУ, 2002. Сер. 2. Вып. 3. (№ 18). С. 115-116.

43. Дениз-Йылмаз О. Субстантивно-адъективные формы в турецком языке (-Dik, -(у)ЕсЕк, -(y)Esi) на турецком языке. // Восток востоковеды -востоковедение: сб. статей / Под ред. Е.И. Зеленева. СПб.: Издательство СПбГУ, 2004. С. 92-112.

44. Дениз-Йылмаз О., Образцов А.В., Телицин Н.Н., Ульмезова JT.M. Учебное пособие по турецкому языку. СПб.: Издательство СПбГУ, 2004. 67 с.

45. Дениз-Йылмаз. О. Категория номинализации действия в турецком языке. СПб.: Издательство СПбГУ, 2006. — 227 с.

46. Джанмавов Ю.Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке: сравнительно с другими тюркскими языками. М.: «Наука» 1967. — 330 с.

47. Дмитриев Н.К. Строй тюркских языков. М.: Издательство восточной литературы, 1962. 607 с.

48. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. M.-JL: Издательство Академии наук, 1948. 276 с.

49. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. М.- Д.: Издательство АН СССР, 1940. 205 с.

50. Дмитриев Н.К. Турецкий язык. М.: Издательство восточной литературы, 1960. 95 с.

51. Есперсен О. Философия грамматики. Пер с анг. В.В. Пассека С. П. Сафроновой / Под ред. и с предисловием Б. А. Ильиша. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. 404 с.

52. Звегинцев В. А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепира-Уорфа // Новое в лингвистике. Вып. 1. М., 1960. С. 111-134.

53. Иванов С.Н. Курс турецкой грамматики. Часть И. Грамматические категории глагола. Учебное пособие. Л.: Издательство ЛГУ, 1977.-88 с.

54. Иванов С.Н. Очерки по синтаксису узбекского языка (форма на -ган и ее производные). Л.: Издательство ЛГУ, 1959. 152 с.

55. Иванов С.Н. Родословное древо тюрок Абу-л-Гази-хана. Грамматический очерк: имя и глагол. Грамматические категории. Ташкент. Издательство «Фан» Узбекской ССР, 1969. 204 с.

56. Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Морфология. Часть вторая. Братислава: Издательство Словацкой АН, 1960. 577 с.

57. Исхакова Х.В., Насилов Д.М. и др. Эвиденциальность в тюркских языках // Эвиденциальность в языках Европы и Азии. Сборник статей памяти Наталии Андреевны Козинцевой. СПб.: «Наука», 2007. С. 469-518.

58. Исхакова Х.Ф. Модель татарского спряжения (образование синтетических форм глагола в современном татарском языке) // Синхронно-сопоставительный анализ языков разных систем. М.: Издательство «Наука», 1971. С.108-126.

59. Исхакова Х.Ф., Насилов Д.М. и др. Эвиденциальность в тюркских языках // Эвиденциальность в языках Европы и Азии. Сборник статей памяти Наталии Андреевны Козинцевой. СПб.: Издательство «Наука», 2007. С. 469-518.

60. Казарян В.П. Понятие времени в структуре научного знания. М., 1980.- 176 с.

61. Карачаево-балкарско-русский словарь. М.: Издательство «Русский язык», 1989. 832 с.

62. Касевич Б.А. Труды по языкознанию: В 2 т.: Т. 1 / Под ред. Ю.А. Клейнера. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2006. 664 с.

63. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М.: Издательство «Наука», 1984. 176 с.

64. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. Второе, исправленное и дополненное издание. М.: «Наука», 1976. 720 с.

65. Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.-Л.: Издательство АН СССР, 1956. 571 с.

66. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.-Л.: Издательство АН СССР, 1960. 447 с.

67. Кононов А.Н. Структура и история языка. Заметки по морфологии турецкого языка (Модальность на -dir) / Советская Тюркология. Баку, 1980. № 3. С. 3-16.

68. Кормушин И.В. Проблемы реконструкции пратюркского глагола: темпоральная система, её истоки и преобразования. Научный доклад по опубликованным трудам, представленный к защите на соискание ученой степени доктора филологических наук. М.: 1991. 76 с.

69. Кормушин И.В. Системы времен глагола в алтайских языках, автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л.: 1968. 20 с.

70. Кормушин И.В. Системы времен глагола в алтайских языках. М.: Издательство «Наука», 1984. 85 с.

71. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: «Советская энциклопедия», 1990. 685 с.

72. Любимов К.М. Система глагольных времен в современном турецком языке // Советская тюркология, 1970, № 2. С.44-63.

73. Маматов М.Ш. Вторичный предикат в структуре простого предложения узбекского языка. Автореферат докторской диссертации. Ташкент: АН Узбекской ССР. Ордена «Знак Почёта» Институт языка и литературы им. А.С. Пушкина, 1990.

74. Маматов М.Ш. Вторичный предикат, выраженный субстантивными формами, в современном узбекском языке. Ташкент: Издательство «Фан» Узбекской ССР, 1990. 140 с.

75. Маматов М.Ш. К вопросу о категории номинализации действия (на материале узбекского языка) // Советская тюркология, 1988. № 5. С. 4152.

76. Мартине А. Основы общей лингвистики: Пер. с фран. / Под ред. и со вступительной статьей В.А. Звегинцева. Изд. 2-е. М.: «Едиториал УРСС», 2004. - 224 с.

77. Маслов Ю.А. Очерки по аспектологии. Л.: Издательство ЛГУ, 1984.-254 с.

78. Маслов Ю.С. Избранные труды: Аспектология. Общее языкознание / Сост. и ред. А.Б. Бондарко, Т. А. Майсак, В.А. Плугнян; М.: «Языки славянской культуры», 2004. 840 с.

79. Мельников Г.П. Системология и языковые аспекты кибернетики. М.: «Советское радио», 1978. 368 с.

80. Мельников Г.П. Бодуэновское понимание системности языка // Языковая практика и теория языка. Вып. 2. М., 1978. С. 32-51.

81. Молчанов Ю.Б. Развитие и время // Материалистическая диалектика как общая теория развития / Под руководством и общей редакцией акад. Л.Ф. Ильичева. М., 1982. С. 229-250.

82. Насилов Д.М. О способах выражения видовых значений в алтайских языках // Проблема общности алтайских языков. Л., 1971. С. 366376.

83. Насилов Д-М. Проблемы тюркской аспектологии. Акциональность. Л.: Издательство «Наука», 1989. 208 с.

84. Насилов Д.М. Структура времён индикатива в древнеуйгурском языке (по памятникам уйгурского письма). Автореферат кандидатской диссертации. М., 1963. 24 с.

85. Насилов Д.М. Формы выражения способов глагольного действия в алтайских языках: В связи с проблемой глагольного вида // Очерки сравнительной морфологии алтайских языков / Отв. ред. О.П. Суник. Л., 1978. С. 88-177.

86. Недялков В.П. Типология взаимных конструкций // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. Издательство «Наука». С.-Петербургского отделение, 1991. С. 276-312.

87. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. М.: Издательство «Наука», 1971. 232 с.

88. Панфилов В.З. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания. М.: «Наука», 1982. 360 с.

89. Перельмутер И.А. Общеиндоевропейский и греческий глагол: Видо-временные и залоговые категории. JL, 1977. 79 с.

90. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. Вступ. ст. проф. С.И. Бернштейна. Изд-е 6-е. М.: «Государственное учебно-педагогическое издательство», 1938. —451 с.

91. Плунгян В.А. Общая морфология: Введение в проблематику: Учебное пособие. М.: «Едиториал УРСС», 2003. 384 с.

92. Покровская JI.A. К вопросу о личных и неличных формах глагола в тюркских языках // Turcologica. М., 1976. С. 126-132.

93. Поливанов Е. Д. О разграничении суффиксальных и префиксальных агглютинативных языков // Труды по восточному и общему языкознанию. М., 1991. 624 с.

94. Реформатский А.А. Введение в языковедение / Под ред. В.А. Виноградова. М.: Аспект Пресс, 1996. 536 с.

95. Самойлович А.Н. Краткая учебная грамматика османско-турецкого языка. Под наблюдением и с предисл. Г.Ф. Благовой, Д.М. Насилова. Репр. изд. 1925 г. с доп. и исп. М.: «Восточная литература»: «Муравей», 2002. 158 с.

96. Севортян Э.В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанском языке. Опыт сравнительного исследования. М.: Издательство Восточной литературы, 1962. 644 с.

97. Севортян Э.В. Категория сказуемости // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Часть вторая. Морфология. М.: Издательство АН СССР, 1956. С. 16-21.

98. Серебренников Б.А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М.: Издательство «Наука», 1974. 352 с.

99. Серебренников Б.А. Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп. М., 1960. 300 с.

100. Серебренников Б.А. Об относительной самостоятельности развития системы языка. М., 1968. 128 с.

101. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М.: Издательство «Наука», 1983. 320 с.

102. Серебренников Б.А. Система времён татарского глагола. Казань: Издательство Казанского университета, 1963. 75 с.

103. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. Пер. с фран. A.M. Сухотина, перераб. по 3-у французскому изд. А. А. Холодовича. Вступительная статья А.А. Холодовича // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. Пер. с фран. Под ред. А.А. Холодовича М., 1977. С. 7-285.

104. Сыромятников Н.А. Система времен в новояпонском языке. М.: «Наука», 1971. 336 с.

105. Татарская грамматика. Т. II. Морфология. Казань: Татарское книжное издательство^ 1993. -397 с.

106. Телицин Н.Н. Атрибутивные и субстантивно-атрибутивные формы древнеуйгурского глагола // Исследования по уйгурскому языку. Алма-Ата: Издательство «Наука» Казахской ССР, 1988. С. 96-103.

107. Телицин Н.Н. К вопросу о сослагательном наклонении в древнетюркских языках//Вестник СПбГУ, 1998. Сер. 2. Вып. 1.(№2). С. 118-120.

108. Телицин Н.Н. К характеристике деепричастий в древнеуйгурском языке // Советская тюркология, 1987. № 6. С. 10-18.

109. Тенишев Э.Р., Аракин В.Д., Благова Г.Ф. и др. Сравнительноисторическая грамматика тюркских языков. Морфология. М.: «Наука», 1988.-560 с.

110. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Д.: Издательство «Наука», Ленинградское отделение, 1987. 250 с.

111. Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. СПб.: «Наука», С.-Петербургского отделение, 1991.-370 с.

112. Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М.: «Прогресс», 1987.-560 с.

113. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. Перевод с немецкого А.А. Холодовича. М.: Издательство иностранной литературы, 1960. 372 с.

114. Турецко-русский словарь. АН СССР Институт Востоковедения: М.: Издательство «Русский язык», 1977. 966 с.

115. Тыдыкова Н.Н. Об имени действия в алтайском языке // Язык и культура алтайцев (сборник научных статей) / Отв. ред. А.Т. Тыбыкова. Горно-Алтайск, 1993. С. 69-75.

116. Ульмезова Л.М. О структуре глагольной категории времени в балкарском языке // Вестник СПбГУ, 2008. Сер. 9. Вып. 1. С. 105-109.

117. Ульмезова Л.М. Опыт сопоставительного анализа залогов в турецком и карачаево-балкарском языках // Вестник СПбГУ, 2008. Сер. 9. Вып. 3. (Ч. 1). С. 129-134.

118. Ульмезова Л.М. Субстантивно-адъективные формы и основы временных форм индикатива в современном карачаево-балкарском языке // Вестник СПбГУ, 2007. Сер. 9. Вып. 2. (Ч. 1). С. 111-116.

119. Уруспиев И.Х. Категория времени глагола в карачаево-балкарском языке // Вопросы категории времени и наклонения глагола в тюркских языках: Материалы совещания. Баку, 1968. С. 39-62.

120. Филоненко В.Ю. Грамматика балкарского языка. Фонетика и морфология. Нальчик, 1940. 88 с.

121. Философский словарь. Основан Генрихом Шмидтом. Переработанное издание под редакцией проф. д-ра Георги Шишкоффа. Двадцать второе издание. М.: Издательство «Республика», 2003. 576 с.

122. Хабичев М.А. Карачаево-балкарский язык // Языки народов СССР. Т.П. Тюркские языки. М., 1966. С. 213-233.

123. Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное словообразование (опыт сравнительно-исторического изучения). Черкесск: Ставропольское книжное издательство, 1971. 302 с.

124. Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное формообразование и словоизменение. Черкесск: Ставропольское книжное издательство, Карачаево-Черкесск. отд-е, 1977. -111 с.

125. Храковский B.C. Залог // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990. С. 160-161.

126. Чеченов А.А., Ахматов И.Х. Карачаево-балкарский язык // Языки мира. Тюркские языки. М.: Издательство «Индрик», 1997. С. 272-286.

127. Щека Ю.В. Практическая грамматика турецкого языка. М.: Издательство «Восток-Запад», 2007. 666 с.

128. Щерба Л.В. О частях речи в русском языке // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л.: «Наука», 1974. С. 77-100.

129. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (глагол). Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1981. — 184 с.

130. Юлдашев А.А. Аналитические формы глагола в тюркских языках. М.: Издательство «Наука», 1965. — 276 с.

131. Юлдашев А.А. Сотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М.: Издательство «Наука», 1977. 270 с.

132. Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: «Наука», 1972. С. 95-113.

133. Banguoglu Т. Ttirk^enin grameri. istanbul: Baha Matbaasi, 1974. -630 s.

134. Bayraktar N. Tiir^ede Fiilimsiler. Ankara: TDK Yayinlan, 2004. -XVIII + 397 s.

135. Causevic E. Gramatika suvremenoga turskog jezika. Zagreb, 1996. -554 s.

136. Comrie B. Aspekt: An introduction to the study of verbal aspects and related problems. Cambridge, 1976. P. 142.

137. Qagatay S. Eski Osmanhcada Fiil Mti§taklari. II. Partisipler // AUDTCF Dergisi. С. V. Sy. 5. Ankara, 1947. S. 525-552.

138. Deny J. Grammaire de la langue turque (dialecte osmanli). Paris: Editons Ernest Leroux, 1921. XXX + 1218 pp.

139. Deniz Yilmaz O. Turkiye Ttirk^esinde Eylemsi. Ankara: TDK Yayinlan, 2009. 202 s.

140. Ergin M. Turk Dil Bilgisi. 19. baski. istanbul: Bayrak / Basim / Tamtim, 1992. XXVI + 407 s.

141. Gabain A.v. Alttiirkische Grammatik mit Bibliographie, Lesestticken und Worterverzeichnis, auch Neutiirkisch .2. verbesserte Auflage. Leipzig: Otto Harrassowitz, 1950. 374 S.

142. Gencan T.N. Dilbilgisi. istanbul: Ahmet Sait Basimevi, 1966. XV + 412 s.

143. Guzev V.G. Teorik Turk Gramerinden: Fiilin Be§ Qekimleme Ulami Uzerine // IV. Uluslararasi Turk Dili Kurultayi Bildirileri (24-29 Eyltil 2000), cilt I, Ankara: Turk Dil Kurumu Yayinlan, 2007. S. 697-703.

144. Guzev V.G., Yilmaz О. Teorik Tiirk Dilbilimi A9isindan Eski Anadolu Turk9esinin Ozelliklerinin Kiymeti Uzerine // Osmanli. Cilt 9. Editor: Giiler Eren. Bilim Editorleri: Kemal Ci?ek ve Cem Oguz. Ankara: Yeni Turkiye Yayinlari, 1999. S. 412-417.

145. Johanson L. Aspekt im Turkischen. Vorstudien zu einer Beschreibung des Tiirkeiturkischen Aspektsystems. Uppsala, 1971. 344 S.

146. Johanson L. Turkic indirectives // Evidentials. Turkic, Iranian and Neighbouring Languages. Berlin, NewYork. P. 61-87.

147. Karahan L. -sa / -se Eki Hakkinda // Tiirk Dili. Dil ve Edebiyat Dergisi. Sy. 516. Ankara, 1994. S. 471-474.

148. Karahan L. Yapi Bakimindan Ciimle Siniflandirmalan Uzerine Hakkinda // Turk Dili. Dil ve Edebiyat Dergisi. Sy. 583. Ankara, 2000. S. 16-23.

149. Korkmaz Z. -asi/-esi Gelecek Zaman isim-Fiil (participium) Ekinin Yapisi Uzerine/TDAY-Belleten 1968. Ankara, 1969. S. 31-38.

150. Korkmaz Z. Turkiye Turk9esi Grameri ($ekil Bilgisi). Ankara: TDK Yayinlari, 2003. CXVI + 1224 s.

151. Kornfilt J. Turkish. London and New York: Routledge, 1997. XXXI + 575 pp.

152. Leisi E. Der Wortinhalt: Seine Struktur im Deutschen und Englischen. 2. erweiterte Auflage. Heidelberg, 1961. S. 23-25.

153. Lewis G. L. Turkish Grammar. Oxford: Oxford University Press, 1967.-xxxii +303 pp.

154. Lexikon sprachwissenschaftlicher Termini. Leipzig: Bibliographisches Institut, 1985.-281 S.

155. Nedjalkov V. P. Karachay-Balkar reciprocals. Turkic Languages, 6. St.Petersburg, 2002. S. 19-80.

156. Pritsak O. Das Karatschaische und Balkarische // Philologiae Turcicae Fundamenta. Tomus Primus. Wiesbaden, 1959. S. 340-368.

157. Radloff W. Einleitende Gedanken zur Derstellung der Morphologie der Turksprachen. Memoires de I'Academi Imperiale des sciences de St.-Petersbourg. St. -Petersbourg, 1906. VIII-e serie. Tome VII. № 7. 35 S.r t

158. Siemienieniec-Golas E. Suffikx -lik in karachay balkar // Studia in Honorem Stanislai Stachowski Dicata // Folia Orientalia. Vol. XXXVI. Krakov, 2000. + 294 pp.

159. Schonig CI. Hilfsverben im Tatarischen: Untersuchungen zur Funktionsweise einiger Hilfsverbverbindungen. Wiesbaden: Franz Steiner Verlag GMBH, 1984.-327 S.

160. Tiirk9e Sozliik I. Ankara: Turk Tarih Kurumu Basim Evi, 1998. 743s.

161. Tiirk<?e Sozliik II. Ankara: Turk Tarih Kurumu Basim Evi, 1998. 1661 s.

162. Underhill R. Turkish Grammar. Fifth printing. Cambridje, Massachusetts, and London: The MIT Press, 1987. xx + 474 pp.

163. Ytice N. Gerundien im Turkischen. Eine morphologische und syntaktische Untersuchung. Istanbul: Simurg, 1999. 134 S.

164. СПИСОК СИМВОЛОВ И УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ1. AUDTCFс.q&v.pp.