Философско-религиозное учение В.В. Розанова о браке и семье тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.13, кандидат философских наук Лысенко, Виталина Владимировна

• Лысенко, Виталина Владимировна
• кандидат философских наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат философских наук Лысенко, Виталина Владимировна

Введение.

Глава 1. Социокультурные и метафизические основания философско-религиозной концепции В.В. Розанова.

1.1. В. В. Розанов и европейская философия пола конца XIX начала XX веков.

1.2. Половая мистика древневосточных культов в философии В.В. Розанова.

1.3. Иудейская и христианская этика пола в интерпретации

В.В. Розанова.

Глава 2. Концепция брака в философии В.В. Розанова.

2.1. Брак как высшая степень актуализации пола.

2.2. Соотношение брака и девства как форм жизни пола.

2.3. В.В. Розанов и вопрос о браке в контексте религиозно-философских собраний 1901-1903 гг.

Глава 3. Социально-мистический идеал семьи в философии

В.В. Розанова.

3.1. Семья как всеобщая форма жизни.

3.2. Семья как натурально-мистический факт.

3.3. Социально-религиозный идеал в учении В.В. Розанова о семье и современные социальные проблемы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Философско-религиозное учение В.В. Розанова о браке и семье»

Актуальность темы обусловлена растущим в философском и религиоведческом знании интересом к исследованию феномена семьи в его соотношении с такими сферами жизни, как культура, религия, социум1. Представляется, что при обращении к данной проблеме в ее теоретических и мировоззренческих аспектах полезно обратиться к отечественной религиозно-философской традиции, которая имеет определенные достижения в освещении вопросов семьи и брака, затрагиваемых обычно в контексте анализа более ценной для русской философской мысли метакатегории «любовь». Особую значимость здесь имеет творческое наследие В.В. Розанова, в котором явлена попытка фундаментального философского и религиозного осмысления

1 Об этом, в частности, можно судить по количеству и тематике диссертационных исследований: Панкова Л. М. Человек и семья: Философский анализ формирования культуры брачно-семейных отношений: дисс. . д.филос.наук. СПб., 2003; Романов К.В. Семья и школа как феномен культурной антропологии: дисс. . д.филос.наук. СПб., 2004.; Сказко А.С. Трансформация концепта «семья» в культуре России: автореф. дис. . канд.филос.наук. Ставрополь, 2005; Балдицына Е.И. Семья и государство в социальном пространстве современной России дисс. . канд.филос.наук. Ставрополь, 2005; Федулова А.Б. Семья и семейные ценности: философско-аксиологический анализ дисс. канд.филос.наук. Архангельск, 2003; Мингазова Н.Р. Социально-философские аспекты взаимосвязи семьи и религии: дисс. . канд.филос.наук. Уфа, 2005; Мисиров Р. Б. Трансформация традиционных семейно-брачных ценностей в условиях современных социокультурных изменений дисс. канд. филос.наук. Нальчик, 2006; Орлова Н. X. Эволюция христианских воззрений на пол и брак в европейской культурной традиции: дисс. д.филос.наук. СПб., 2006; Разова E.JI. Дом: место социального и культурного становления человека: дисс. канд. филос.наук. СПб., 2004; Думнова Э. М. Социальные и мировоззренческие основания семейно-брачных отношений: социально-философский анализ: дисс. канд.филос.наук. Горно-Алтайск, 2006.

2 Как отмечают некоторые современные авторы «полноценной теории семьи до сих пор» нет» [25, С. 169] важнейшей сферы человеческой жизни. К тому же неугасающий интерес к философии русского публициста и активное развитие розановедения требуют более глубокого и детального раскрытия отдельных аспектов его учения. Имеющиеся работы свидетельствуют о значительной эвристической ценности «семейного вопроса» в творчестве русского философа3. Вместе с тем, в современном розановедении ощущается необходимость дальнейшего анализа религиозной компоненты учения Розанова о браке и семье, так как в уже осуществленных исследованиях уделяется внимание либо преимущественно содержательной стороне концепции семьи и брака [56, 135], либо соотнесению ее с общим контекстом его философии [86,87, 129]. На наш взгляд, необходимо установить общий смысл понимания философом феноменов брака и семьи, раскрыть их религиозное значение, обозначить их самостоятельное функциональное место. Одним из путей решения этой проблемы можно назвать философско-религиозный анализ идей брака и семьи в «религии жизни» Розанова. Данный анализ представлен в настоящей диссертации. Объектом исследования является философское наследие Розанова. Предмет исследования - философско-религиозное учение Розанова о браке и семье. Цель исследования - реконструировать философско-религиозное содержание учения Розанова о семье и браке.

Задачи исследования сформированы в соответствии с поставленной целью и состоят в следующем:

1. Выявить философско-религиозные и социокультурные истоки учения Розанова о семье и браке.

2. Раскрыть особенности интерпретации брака и семьи как религиозных феноменов.

См.: Пишун В.К., Пишун С.В. «Религия жизни» В. Розанова. Владивосток, 1994; Павленко А.И. Философско-педагогическая идея семьи в публицистике В. Розанова: дисс. канд.пед.наук. Елец, 2000; Курбатова А.С. В.В. Розанов и православные мыслители о браке и семье: дисс. канд.филос.наук. Нижний Новгород, 2000.

3. Определить значимость учения Розанова о семье как религиозной форме жизни в контексте его философско-религиозной интерпретации социокультурных проблем общества.

Степень разработанность темы. Розановедение сегодня не испытывает недостатка в работах, раскрывающих философский и религиозный смысл наследия русского мыслителя. В имеющихся исследованиях представлены самые разнообразные интерпретации его своеобразной философии. Несмотря на это, учение Розанова о семье и браке стало раскрываться и анализироваться сравнительно недавно [127, 82, 56]. Литературу, посвященную анализу идей Розанова, можно объединить в несколько хронологических периодов. Первый этап - литература дореволюционного периода, который включает работы литературоведов, философов, богословов, журналистов, публицистов Н.К. Михайловского, П.Б. Струве, Н.А. Бердяева, Д.С. Мережковского, Д.В. Философова, Волжского (А.С. Глинки), А.А. Измайлова, М.О Меньшикова, П.П. Перцова, В.П. Буренина, Н.Я. Абрамовича, П.В. Мокиевского, Н.Г. Дроздова, B.C. Свенцицкого, М.М. Тареева и др.

Дореволюционная литература о Розанове имеет в основном отрицательно-критический характер [17, 1, 70]. Критиками Розанова дана либо религиозно-апологетическая [37, 130], либо отрицательно-атеистическая [70] интерпретация его творчества («патологический мистицизм», «религиозный нигилизм», «антихристианство», «юродство»). Религиозно-философский контекст розановских работ отчасти воспроизводится в анализе Н.А. Бердяева, относящего концепцию русского публициста к «имманентному пантеизму» и сближающего эту теорию с позитивизмом и социализмом, но он не раскрывает особенностей интерпретации Розановым понятий брака и семьи. В целом, философско-религиозная концептуализация учения Розанова о семье и браке практически не представлена в исследованиях первого периода.

Второй период - пореволюционный, в который входят работы эмигрантских и советских исследователей. Он представлен работами В.Р. Ховина, Э.Ф. Голлербаха, С.Н. Дурылина, Н.Н. Руссова, З.Н. Гиппиус, A.M.

Ремизова, Л.И. Шестова, В.В. Зеньковского, С.Н. Булгакова, Н.О. Лосского, Г.В. Флоровского, Ю.П. Иваска, А.Д. Синявского, В. А. Кувакина, В.В. Михайлова, Е.В. Барабанова, В. Турбина и др. В работах указанных авторов раскрыты спекулятивные, психологические, стилистические, идеологические, социальные аспекты его творчества [149, 31, 154, 132], дана интерпретация религиозной философии Розанова в более широком историко-философском контексте, в соотнесении ее с русской философской традицией в целом, представлены попытки систематизации его идей [32, 44]. Исследований, специально акцентированных на понятиях семьи и брака в этот период также нет.

Третий период - 90-е годы XX - начало XXI веков. Этот период отмечен большой популярностью Розанова, становлением и развитием розановедения. Охватить общее число публикаций по проблематике пола в творчестве Розанова не представляется возможным. Среди многочисленных исследований отметим работы В.К. Пишуна и С.В. Пишуна, А.Н. Николюкина, В.Г. Сукача, С.Р. Федякина, В.А. Фатеева, Н.Ф. Болдырева, И.А. Едошиной, Т.А. Ёлшиной, Е.В. Ивановой, B.C. Синенко, Т.В. Гребениченко, А.Я. Кожурина, Н.Х. Орловой, A.M. Косарева, Т.В. Сыдеевой, В.В. Бычкова, Л.Н. Голубевой, О.С. Климовой, В.В. Аверьянова, В.П. Лебедевой и др. Особого внимания с точки зрения методологии и содержательной ценности заслуживают диссертации А.И. Павленко, Я.В. Сарычева, Е.А. Санкевич, Т.А. Городиловой, А.С. Курбатовой.

В отличие от современников Розанова, сводивших его философские изыскания преимущественно к «религии пола», исследователи последних лет проводят более глубокий философский анализ его учения и интерпретируют его идеи как систему своеобразной социокультурной мифологии, в которой понятия семьи, пола и брака являются важнейшими. Здесь особо можно выделить публикации В.К. Пишуна, С.В. Пишуна [86, 87], А. Я. Кожурина [52, 53, 54], Я.В. Сарычева [129], А.И. Павленко [82]. В этих исследованиях были явлены довольно продуктивные попытки существенного обновления и уточнения теоретическо-методологических подходов к рассмотрению творческого наследия Розанова. В.К. Пишун и С.В. Пишун в монографиях «Социальная философия В.В. Розанова» (1995) и «Религия жизни В.В. Розанова» (1993) впервые раскрывают и развертывают в систему социальные, философские, религиозные и мифологические истоки творчества Розанова, его связь с русской философско-антропологической традицией и европейской философией. «Религия» пола и семьи Розанова предстает у авторов как важнейшая часть всеобъемлющего социального мифа [86, С. 106]. Книги В.К. Пишуна и С.В. Пишуна отличаются глубоким и всесторонним анализом и опорой на огромное число архивных материалов.

Детальным анализом характеризуются работы А .Я. Кожурина, который продолжает развитие идей А.Д. Синявского [132] и Ю.П. Иваска [45], определявших концепцию Розанова термином «осязательная метафизика» и, подобно С. В. Пишуну, старается выявить социально-культурное и общественно-политическое значение учения русского публициста. А.Я. Кожурин расширяет смысл розановской «мифологии пола» до «грандиозной «натуральной теологии»»[54, С. 184], истоками уходящей в библейско-иудейскую традицию и потому имеющей теистическую направленность. Цель Розанова, по мнению А.Я. Кожурина, состоит в построении новой «археологии культуры»[52], которая доходит до глубинных, конкретно-чувственных истоков бытия мира и человека. Исследование существа пола как важнейшего проявления этих последних истоков является инструментарием для проникновения в потаенные основы мироздания.

Существенный вклад в розановедение последних лет внесли А.И. Павленко и Я.С. Сарычев. Эти авторы обнаружили оригинальные и эвристически ценные пути анализа розановских вопросов, соответствующие современной гуманитарной методологии и позволяющие эффективно вскрывать и эксплицировать смыслы и мотивы философии русского модерниста. Принципиальные подходы А.И. Павленко и Я.В. Сарычева направлены на исследование идейного содержания розановской философии в отвлечении от общепринятого признания первичности психологических патологических)/биографических моментов [82, С.5]. В работах указанных авторов творчество русского философа исследуется как единая целостная система, являющаяся производной сознания самого писателя, содержащая свою внутреннюю логику и смысловой план [129, С.7]. В одном случае розановская система постулируется как продукт его жизнетворчества, эволюционирующий через особые «символические максимы» (в нашей интерпретации мифологемы) [129, С.9]. В другом - рассматривается как единая семейно-педагогическая идея, фундирующая все остальные идейные планы [82, С. 130].

Попытка целостного осмысления собственно учения о браке и семье дана в диссертации А.С. Курбатовой [56]. Исследовательница выступает с позиции философско-религиозного поиска, но раскрывает в основном содержательно-биографическую сторону концепции Розанова. А. С. Курбатова называет Розанова одним из основателей отечественной фамилистики (науки о семье) и носителем утопической модели мира как семейного общежития [58, С. 77].

Социально-религиозные аспекты семейной философии Розанова раскрываются в небольшой статье Н.Х. Орловой [81], где указывается, что соединение в его учении социологии семьи и метафизики свидетельствует о придании Розановым семье статуса религиозно-социального феномена. Таким образом, философия Розанова является социологией семейной жизни [там же].

В работах других авторов исследуются философско-культурологические, философско-социальные, философско-педагогические, философско-воспитательные, философско-образовательные аспекты его концепции семьи. Представление о содержании этих исследований можно получить из публикаций журнала «Энтелехия», выпускаемого «Межрегиональным научным центром по сохранению и изучению творческого наследия П.А. Флоренского и В.В. Розанова» (г. Кострома) и сборников трудов ежегодных Розановских чтений, проводимых при содействии того же центра. Несмотря на обилие работ о творчестве Розанова, философско-религиозный смысл его учения о семье и браке представляется не до конца раскрытым. Недостаточно проанализировано значение семьи в формировании розановской фундаментальной социокультурной мифологии и с точки зрения философско-религиозного осмысления современных социальных проблем.

Теоретико-методологическую базу диссертации составили: Положение о мифотворчестве русского публициста как важнейшей составляющей его философии, особенно учения о семье и браке (В.К. Пишун и С.В. Пишун, А.Я. Кожурин); метод диалектического отрицания традиционного биографического подхода к идеям Розанова, выработанный в работах Я.В. Сарычева, А.И. Павленко и направленный на осмысление его учения о браке и семье как единой системы, подчиненной единой логике; положение об особой ориентированности отечественной философской традиции на миф и мифологическое конструирование, обоснованное П.А. Сапроновым [128, С. 182] и С.М. Климовой [51, С. 151-152]; принципы интерпретации религиозно-мифологических форм, выработанные К. Леви-Строссом и состоящие в выделении в их содержании особых структурных единиц4 - мифем, позволяющих раскрыть смысл повествования и вычленить универсальные значения мифа; символическая модель когнитивных характеристик мифа, обоснованная Э. Кассирером, в опоре на которую исследуется розановский миф.

В диссертации также использовались: системный и структурно-типологический анализ, направленный на целостную интерпретацию учения Розанова о браке и семье и выявление его главных структурных компонентов (схема пол-брак-семья); сравнительно-исторический метод, использованный в целях сравнения идей Розанова с интенциями современных ему отечественной и европейской философий пола; историко-генетический метод, раскрывающий истоки (идея зерна) концепции брака и семьи в ранней «философии понимания»; герменевтический анализ текстов. Источниковую и исследовательскую базу диссертации составили:

4 В розановском мифе в качестве подобных единиц рассматриваются понятия пола, брака и семьи.

1. Философско-религиозные и литературно-публицистические произведения Розанова, прежде всего, «Семейный вопрос в России», «В мире неясного и нерешенного», «Религия и культура», «Люди лунного света» непосредственно посвященные проблемам семьи, брака и пола; «Во дворе язычников», «Возрождающийся Египет», «Опавшие листья», «Уединенное», «Апокалипсис нашего времени», из которых молено получить представления о философско-религиозных контекстах рассмотрения Розановым «семейного вопроса»; статьи и письма Розанова, а также мемуары и письма его современников.

2. Критические и аналитические работы как дореволюционных авторов, так и представителей современного и новейшего розановедения.

3. Теоретические работы философского, религиоведческого, культурологического характера, призванные подкрепить теоретико-методологическую и интерпретативную базу диссертации.

Научная новизна:

1. Обнаружена и охарактеризована специальная схема, которая позволяет исследовать понятия брака и семьи в философско-религиозной концепции Розанова в их взаимосвязи.

2. Даны определения брака и семьи в рамках философско-религиозного и мифо-символического исследования учения Розанова.

3. Выявлено своеобразие подхода Розанова к интерпретации понятия семьи в контексте крупнейших религиозно-философских и историко-философских учений о семье.

4. Установлены особенности философского анализа религии, выработанного Розановым в рамках учения о браке и семье.

5. Определено значение философско-религиозного учения Розанова о семье и браке в контексте актуальных вопросов современной философии и гуманитарного знания в целом.

6. Проанализированы социальные аспекты философско-религиозного учения Розанова, в том числе, на основе работы «Семейный вопрос в России», которая является важнейшим и малоизученным источником, раскрывающим воззрения русского публициста на семью. Положения, выносимые на защиту:

1. Философско-религиозная концепция Розанова раскрывается посредством схемы пол-брак-семья, в соответствии с которой брак есть высшая степень актуализации пола, а семья - необходимое (энтелехийное) завершение пола.

2. Учение Розанова представляет собой социокультурный миф, в котором семья и брак обосновываются в качестве всеохватывающих религиозных феноменов и культурно-религиозных концептов («брачность», «семейность»).

3. Розанов выработал своеобразное натурально-мистическое учение о семье как всеобщей форме жизни, в котором соединились розановская методология «понимания», христианская метафизика семьи и эмпирически-идеалистический подход (мотивы философии Аристотеля и немецкого идеализма).

4. Тезис «семья как религия» образует основу философии религии Розанова, методологические установки которой близки к феноменологическим теориям, разработкам символических и структуралистских школ, психологическому подходу, а идейное содержание имеет сходство с современными философско-религиозными учениями процесс-теологии, неопротестантизма.

5. В философско-религиозном учении Розанова о браке и семье отражены актуальные вопросы современного гуманитарного знания (тендерная проблематика, исследования в области фамилистики, постмодернистский дискурс о массовой культуре), характер рассмотрения которых имеет религиозно-традиционалистскую направленность.

6. В работе «Семейный вопрос в России», которая является своеобразной квинтэссенцией его философско-религиозных размышлений о семье и браке, содержится проект социально-религиозного идеала Розанова, обозначенного нами как «социальный сенсуализм» и являющегося основанием социально-религиозной программы, направленной на поиски решений актуальных социальных проблем современности.

Теоретическая значимость работы. В результате проведенного исследования получено целостное представление о философско-религиозных аспектах учения Розанова о браке и семье, установлена функциональная роль каждого из элементов в отдельности. Полученные теоретические выводы могут быть полезны для таких областей знания как философия религии и философско-религиозная антропология, социология, культурология, этика и т. д. Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы для разработки курсов по истории и философии религии, философии мифа, истории русской философии, социологии и психологии религии, религиозной антропологии и различных спецкурсов религиоведческого характера.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования были представлены и обсуждены на Методологическом аспирантском семинаре кафедры философии ДВГУ (2008), отдельные положения диссертации докладывались на Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы истории русской философской и политической мысли» (Уссурийск, 2007, 2008), Всероссийской научно-практической конференции «Приморские образовательные чтения памяти святых Кирилла и Мефодия» (Владивосток, 2008), Научной конференции студентов и аспирантов Института истории, философии и культуры, посвященной 90-летию исторического образования на Дальнем Востоке (Владивосток, 2008), на круглом столе «Будущее религии: из настоящего и грядущее» Нижегородского религиоведческого общества (Нижний Новгород, 2008), III Международной научной конференции «Булгаковские чтения» (Орел, 2009). Всего по теме диссертации опубликовано 7 научных статей. Диссертация обсуждена на заседании кафедры философии ДВГУ 27.02.09 и рекомендована к защите. Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, девяти параграфов, заключения и библиографического списка, включающего 161 наименование.

Заключение диссертации по теме «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», Лысенко, Виталина Владимировна

Выводы. В завершении параграфа отметим самые важные моменты концепции семьи как всеобщей формы жизни:

- во-первых, согласно онтологической схеме пол-брак-семья, семья - это третья, самая широкая, ступень актуализации пола. Она замыкает процесс становления мира, представленного как своеобразная «онтология телесности», и является всеобщей формой жизни, поскольку в ней раскрывается абсолютное «семя мира» - пол. Семья в этом случае предстает как заданность пола, его энтелехия: пол, не реализованный в семье, остается незавершенным;

- во-вторых, семья - это не только способ бытия личности, но и форма существования всего «живого» бытия: «инстинкт семьи» пронизывает весь живой мир; в-третьих, провозглашение «семейности» первоструктурой мира, первопринципом и всеобщим содержанием реальности делает образ бытия, выработанный Розановым, преимущественно иррациональным, непостижимым на путях разума. Русский философ проводит своеобразную «деконструкцию» классических метафизических и иерархических представлений о бытии. Он развивает абсолютный миф о семье, в котором общепринятые дихотомии духовного и материального, высшего и низшего, частного и всеобщего пытается нивелировать при помощи «онтологизации» обыденности, частной жизни. Розанов вырабатывает «философию повседневности», в рамках которой развивает культ семейной жизни и быта. Таким образом, в мире главным становится пространство частных практик человека, его обыденной жизни.

3.2. СЕМЬЯ КАК НАТУРАЛЬНО-МИСТИЧЕСКИЙ ФАКТ

Следующим этапом анализа учения Розанова о семье станет рассмотрение ее в качестве конкретного бытия («бытия-для-себя»), внутренней целостности, имеющей как мистическое, так и естественное происхождение. Необходимо исследовать, как в представлении русского философа соединяются в семейном образовании два данных разносущностных аспекта.

Итак, Розанов с одной стороны «натурализирует» семью, уделяет большое внимание ее природной стороне, ее эмпирическим чертам. «Семья - природный и натуральный факт» [119, С. 120], и «страсти суть зиждущий элемент семьи» [Там же, С. 84]. С этой точки зрения она есть результат действия половых инстинктов мужчины и женщины, соединяющих их в брак. Брак - начало семьи, завершающей единение мужчины и женщины в рождении детей, которые образуют бытие подлинной семьи. С другой стороны, семья для Розанова остается мистическим фактом. Обратим внимание, что мистика семьи заключается именно в ее «страстном» половом начале [Там же, С.87]. Такое понимание связано не только с религиозной интерпретацией пола как божественного начала, но и с представлением о сути религиозного. Разрабатывая философское учение о семье Розанов одновременно дает определение сущности религии, то есть обосновывает философию религии. Без религии философ не представляет себе подлинной семейственности и, наоборот, считает, что без семьи невозможна подлинная религиозность. «Семья вне Бога - беззаконие. Религия без и вне семьи - невозможность» [116, С.100]. Религия, как видно из анализа, проведенного в предыдущих главах, наделяется в учении Розанова такими же двуедиными чертами, как и семья. В определении религиозного отношения присутствуют и натуралистические, и мистические характеристики. Оно трактуется Розановым как некий виталистический процесс возрастания всего живого к Богу [94, С. 497]. Все существа в мире, обладающие способностью дышать, «молитвенно» устремлены к абсолютному бытию. «Жизнь-рост-молитва» - это единый процесс восхождения к высшей реальности [Там же]. Другими словами, религия - это органический, жизненный феномен. Она есть как бы осуществление некого естественного, но скрытого содержания человека и мира. Религия представляет собой энтелехийное жизненное движение всего сущего к трансцендентному, она есть своего рода всеохватывающий натурально-мистический акт. Отсюда следует стремление Розанова сблизить религию с фактами природного бытия, представить ее сущность как проявление и развитие естественных основ мира. В результате он приходит к созданию своеобразной концепции «жизненного теизма» [95, С. 75], большое значение в которой имеет категория семьи.

Для того чтобы понять характер соотношения семьи и религии, рассмотрим субъективную сторону религии в философии Розанова. Если затрагивать антропологическую сторону религии, то надо еще раз обратиться к понятию пола. По представлениям Розанова, пол выступает как основа всего устроения человека от организменного до духовного уровня. Пол не только природная сторона индивида, он определяет личностный характер его существования, является источником лица в человеке [124, С. 73]. Личность трансцендирует благодаря полу, выходит за границы своего анатомического устроения. Другими словами, пол - это источник выявления трансцендентного лица («самочности») в человеке, и религия - это личностное устремление к Богу. Соответственно, в истоках религиозного отношения личности также лежит пол:

Связь Пола с Богом, большая, чем связь ума с Богом» [Там же, С. 72]. В половой и религиозной деятельности, таким образом, осуществляется один и тот же процесс. Напомним, что Розанов определяет его понятием «рост». Пол есть то, что «из меня растет» [94, С. 497], так же как религия есть возрастание всего сущего к абсолютному источнику жизни [Там же]. В семье пол и религия объединяются в нераздельный поток, одна сторона которого связывает человека с надэмпирическим бытием, другая - через совокупление и рождение - укореняет человека в материальном мире [104, С. 69]. Следствием такого понимания является отсутствие в философии Розанова понятия Бога как совершенного иного, абсолютно трансцендентного: объект религиозного поклонения сочетает в себе мистические и натуралистические черты. Философско-религиозная концепция семьи в учении Розанова содержит в себе одновременно классическое теистическое понимание Бога и попытку внести процессуальность и динамику в божественную реальность. Философ стремится максимально приблизить абсолютное начало к миру: сущность нового теизма, по мнению русского модерниста, лежит «в поклонении даже и пауку, ползущему по стене» [119, С. 65]. Его идея «жизненного теизма» обнаруживает сходство с религиозной онтологией так называемой «процесс-теологии», представители которой (С. Александер, А. Уайтхед) описывали природу Бога в категориях «становления» и «динамики», провозглашая божественный Абсолют имманентно-трансцендентным принципом мира.

Итак, Розанов утверждает, что Творец ощущает свою недостаточность, неполноту, незавершенность, поэтому половое становление мира, разрешающееся в семье, - это также и становление Бога: «Потому что гнездышко - оно такое священное, которого ищет и сам Бог» [93, С. 526]. Младенец, «выявляющий мысль Божию» и фундирующий семью, представляет собой своего рода внутренний «абсолют» мира. Философ представляет семью первоформой и прототипом религии, в котором религиозно само восприятие супругами друг друга в качестве мужа и жены [95, С. 59]. Отсюда феномену семьи, в том виде, в каком его трактует Розанов, можно дать определение «религиозного тела».

Таким образом, русский мыслитель пытается совместить понимание семьи как религиозного таинства с натуралистическим восприятием семьи как естественного феномена. «Семья есть не факт только; семья есть дух, поэзия, обстановка, религия, столько же состоящая в мелочах, как и заключающая в себе великое. .ведь уже строение организма предназначило человека к семье, ведь это такое первоначальное призвание, оспаривать которое значило бы оспаривать всю природу, бороться с миром. И вместе это не только физиологическое, но духовное: физиология-то здесь и отражается духом, выражается в духе, поэзии, в цветах, в надеждах, в воспоминаниях» [119, С. 613]. Естественная сторона семьи есть одновременно таинственная, религиозная. Соединение двух индивидуумов в одно целое - само по себе таинственно, то есть образование семьи - это внутренний механизм, связанный с сугубо личностными отношениями, изначально имеющий священный характер. Совмещение в определении семьи натуральных и мистических черт детерминирует представление Розанова о ее конкретных аспектах, таких как внутренняя структура, внешние («рациональные») начала, функциональный смысл семьи, проблема развода, роль детей в семье и онтологическое значение феномена «детства».

Во-первых, мыслитель говорит о том, что рациональная сторона здесь играет подчиненную роль. Семья для разума есть «вещь-в-себе», он не может творчески повлиять на ее внутренний строй: «Семья имеет свою сложность; каждая семья имеет свою особенную, индивидуальную душу, никак не измеримую общими мерами. Тут замешаны исключительнейшие черты характера мужа и жены, лукавое и капризное, поэтическое и безумное, словом — не рациональное. Благоразумный человек, посмотрев со стороны, скажет: ничего не понимаю.» [84, Л.7]. Рациональный элемент является необходимым инструментом внешнего устроения семьи как социального института (общественное признание, выраженное в гражданских и религиозных актах), хотя для семьи по ее природе не требуется какой-то специальной институционализации, официально закрепляющей ее статус. Если какие-то формы институционализации и применяются, то они носят и должны носить скорее символический характер. Они нужны для легитимизации семьи в условиях современного социума, поскольку в современной культуре ощущение чистоты и священности семьи утрачено. Однако, по мнению Розанова, эти рациональные моменты не должны становиться самодовлеющими. Религиозный обряд или гражданский акт сами по себе значения не имеют, если семья не была изначально «образована» изнутри, то есть не состоялась как «бытие-для-себя»: она следует из самого союза, а не из способа его заключения [119, С. 25]. Из этих факторов следует соответствующий этос семьи. В этическом отношении семья не есть предмет внешней моральной детерминации: «Здесь онтологический ноумен совпадает и единое есть с моралью» [117, С. 531]. Она обладает внутренним моральным источником, нравственной автономией. В силу такого понимания семьи образуются ее динамические характеристики. Семья есть процесс, а не застывшая субстанция, поэтому определять ее раз и навсегда установленными границами, носящими абсолютный характер, невозможно. Она должна быть открытой к переменам и условия ее существования должны меняться в соответствии с потребностями времени.

Во-вторых, мистико-натуральная природа семьи выражается в трех измерениях, тесно переплетенных между собой: идеальном, материальном и социальном. В идеальном плане Розанов изображает семью как таинственное, космическое начало. Она имеет свойства особого религиозного бытия. Религиозность заключается не просто в «обстановке» семьи, она сама есть религия, первая форма религиозного отношения («прототип религии») [95, С. 59-60]. Семья представляет собой фундаментальное религиозное событие в жизни человека. В ней реализуется религиозное чувство человека, дается ощущение святости и чистоты, происходят трансформации пола, выражающиеся в «таинственных счленениях в мужа и в жену», их в свою очередь, «в родителей - в «отца» и «ребенка», «дитя» и «мать»» [118, С. 235]. Родовые изменения - это религиозный процесс, так как через родовые вплетения родителей в детей, детей в родителей осуществляется связь с Полом-Абсолютом, земное родительство есть продолжение всемирного выражения Абсолюта в качестве Отца, поэтому ощущение близости божественного человеку зависит от интенсивности переживания семьи как религиозного феномена. Семья служит проводником «божественной энергии» в мир посюсторонней реальности, основой процесса «теитезации бытия». «Семья - да будет дом Божий» [95, С. 61]. Трансцендентная устремленность в соединении с «животным» происхождением семьи цементирует внутренние ритмы, моральные законы ее существования, обеспечивающие устойчивость ее бытия. «Если мы обратим на «выпячивание» в себе животной стороны внимание, мы наблюдем, что в активных семьях, «животных», есть чувство серьезности, если не религиозности, разлившейся в самый ритм брака, его реальное и длительное существо .»[118, С. 238]. Идеальная счастливая семья инициируется активно-половым началом, религиозным осмыслением функции рождения. Подобные семьи индивидуализированы в своем существовании, самодостаточны, они суть чистое «бытие-для-себя», необъективированное бытие: у них есть «собственный свет, тепло», это «молчаливые семьи, их члены копаются друг около друга, непременно в физическом почти касании» [Там же, С. 237].

Материальная сторона семьи - это природно-динамическое основание семейной жизни: «страсти», инстинкты. Они фундируют семью, как «маленькую вещь, простой факт группы множащихся людей» [102, С. 359]. Человек в ней отделяется от остального мира, обретает себя в вещественном единении с членами своего семейного микрокосма, и, тем самым, семья защищает индивида от поглощенности внеприродной действительностью, неподлинного существования. Семья есть форма индивидуально-личностной жизни. Она способствует поддержанию такого соотношения общественного и индивидуального, которое позволяет сохраниться личностному облику человека, вынужденного покоряться коллективным формам бытия.

Социальное измерение семьи организует ее внешнее пространство, взаимодействие с другими сферами общества обеспечивает ее коммуникативное содержание (семья как фактор «общения»). Причем Розанов подчеркивает важность витальной сущности семьи и для ее социально-культурной роли. Фактором социального развития семья является благодаря чувственному происхождению. «Естественность» семьи создает коммуникативное51 и мировоззренческое пространство, способствующее единению индивидов: «.Интерес к «животу» моментально снимает между людьми перегородки, расстояния, делает «знакомыми», делает друзьями. Это громадная роль живота поразительна, трогательна, благородна, возвышенна. От «живота» не меньше идет идей, чем от головы, и идей самых возвышенных и горячих» [112, С. 537].

Конечно, социальная связанность людей имеет место и вне родовой жизни: это гражданское взаимодействие индивидов, регулирующее их отношения при помощи законов, коллективных обязанностей, занятий и т.д. Такое общение Розанов называет «соседством», искусственной коммуникацией, поддерживающей лишь внешнюю связанность человека с другим, «без тайны взаимоврастания» [119, С. 357]. Поэтому семья из пространства общения неисключима, иначе это ведет к потере человеческим обществом потенции внутреннего единства.

Возникновение в связи с темой семьи проблематики общения, взаимодействия людей в обществе вызывает необходимость обратиться к важнейшей интуиции русского религиозно-философского сознания, а именно -к «русской идее» как модели коммуникативной парадигмы. Мы имеем в виду присущую русскому религиозному сознанию концепцию соединения всех в абсолютной цельности (всеединство). Традиционно она выражается в идее коллективно-субстанционального (Церковь) общения личностей через участие

51 Хотя по отношению к русской мысли, как признают многие исследователи, уместнее и точнее говорить не о коммуникации, а об общении. в божественном бытии, которое имеет четко выраженную эсхатологическую перспективу и нацеленность на «всемирность» (Ф.М. Достоевский, B.C. Соловьев). Это образ коммуникации, который у современного французского философа Э. Левинаса удачно определен как «коллективность бытия бок о бок посредством причастности чему-то третьему» [61, С. 103]. Общение здесь подразумевает процесс активного религиозно-этического творчества личности, ведущего к достижению всеединой реальности. Розановская коммуникация означает актуальное пребывание в единстве (оно дано непосредственно семье), а не устремленность к нему. Полагаемый во втором случае социум есть бытие не в качестве общности бок о бок, а предстояние лицом к лицу, телесное единение. Корень единства - в половом сцеплении индивидов, которое дарует непосредственную близость и делает как бы ненужным этическое опосредование.

Как отмечает современная исследовательница В.А. Петрова, социальное общение в русской национальной модели начинается с семьи [83, С.300]. Сравнивая розановский идеал семьи с построениями европейской мысли (Гегель), мы обнаружили, что подразумеваемая во втором случае «непосредственная субстанциальность духа» (естественная нравственность), образующая семью, имеет свойство завершаться при своем переходе в гражданское общество как следующую ступень объективного духа. В данном социуме нет константы общения (предполагающей душевность, непосредственность), в европейской модели есть гражданское пространство («соседство»). Не случайно в «национальной модели» самого Розанова «семейное пространство» заполняет территорию вне себя, оно хочет освоить ее как пространство ближнего, сделать весь мир «ближним» («скруглить»). В.А. Петрова утверждает, что из «национальной модели семьи» и происходит интуиция «русской идеи» с ее идеями соборности, мессианизма [Там же]. Но она предполагает обязательную эсхатологическую перспективу, а в идеях Розанова развитой эсхатологической проекции нет. Конечно, русский мыслитель высказывается по поводу того, что весь «мир должен быть беременным», что всюду должны быть семьи, что хорошо, если бы люди леи л и семейно-братскими коммунами52, но в целом он рассматривает семью как личное делание («скругляйте свой дом»), «Всемирные идеи» чужды его сознанию. Розанову важно не наступление «всемирного единения» - оно надприродно и наднационально - он жаждет реального единства в рамках отдельного общества, в данном случае российского. В «Апокалипсисе нашего времени» Розанов написал, что ««всемирность» решительно чепуха, всемирность - зло» [93, С. 467]. Возможно, что отстраненность Розанова от поиска «всемирного» идеала, возникшего в русской философской мысли под влиянием размышлений Ф.М. Достоевского, связана не только с семейным индивидуализмом, но и с определенным влиянием К.Н. Леонтьева, бывшего жестким противником идей «всемирности», которые ассоциировались в его сознании с космополитизмом и с хилиастическим учением. Еще в своих письмах к Розанову носитель «эстетического понимания истории» критиковал идею всемирной любви и убеждал философа не поддаваться влиянию подобных теорий [63].

В-третьих, динамический характер бытия семьи, допускает, по мнению Розанова, развод как средство оздоровления семьи, избавления ее бытия от «мертвых» элементов. Настаивая на том, что она есть абсолют («семья -религия»), мыслитель утверждал в качестве важнейшей стороны супружества развод. Расторжение брака - необходимый субъективный фактор семьи как динамического целого, относительная сторона в составе абсолютного. Напомним, что Абсолют в религиозных представлениях Розанова обладает субъективными чертами, «относительными» характеристиками. Поэтому семья не является неподвижной субстанцией, в ней развивается жизнь, действуют живые «субъекты», в основе взаимоотношений которых лежит взаимная, актуальная любовь (главный закон семьи, ее существо [119, С. 417]). Если по

52 Сюда же относятся «пророчества» Розанова и его символическое прочтение библейского Апокалипсиса в «Апокалипсисе нашего времени» [92]. каким-либо причинам происходит нарушение любви (субъектной связи), то развод необходим для того, чтобы уберечь семью от потенциального развития разобщенности в сторону образования более негативных форм ее выражения: вражды, ненависти, насилия. Розанов полагает, что развод на самом деле сохраняет «абсолют» [119, С. 357] семьи, а не разрушает его: «. институт развода, не богохульно мыслимый как поощрение легкомыслия, а богоугодно принятый как средство оберечь чистоту плотскую и любовь сердечную в браке» [95, С. 74]. Во-первых, он способствует удалению субъективных помех, возникающих на пути брака, создавая заслон для их проникновения в абсолютное ядро семьи (ощущение святости и чистоты): «Развод есть постоянный канал, через который совершается очищение главного социального института» [119, С. 91]. Эта сердцевина тем самым может воплотиться в другой семье. Во-вторых, допустимость и легкость развода призваны быть свидетельством и напоминанием о возможности разрушения семьи, что должно служить побудительным мотивом для воспитания глубокого отношения совместно живущих людей к своему союзу. «Брак может ежеминутно распасться: станем же его бережно хранить, лелеять в ладонях, обдумывать; станем вежливы к этому дорогому гостю - вот логика и психология развода богомысленного. Поразительно, что нелегальные семьи почти никогда не распадаются, именно потому что в праве ежесекундно распасться» [95, С. 74]. Отсюда отрицательное отношение Розанова к абсолютизации религиозно-обрядового подтверждения семьи, поскольку оно зачастую закрепляет лишь момент внешне явленной связи между людьми, не имеющими внутренней, подлинно любовной связанности. Розанов говорил, прежде всего, о «неравных браках», заключавшихся по воле родителей или по другим причинам, не имевших отношение к свободному выбору личности и любовному предпочтению, и носящих, по сути, характер «договорных» отношений. В таких союзах, по мнению философа, изначально не формировалась внутренняя мистическая связь между индивидами, поэтому внешний религиозный обряд, совершавшийся над участниками будущей семьи, обращался в пустую формальность. Другими словами, Розанов обосновывает органический и живой тип семьи [56, С. 67], который предполагает возможность ее распада в случае уничтожения внутренней органики. Отсюда следует неисключимость развода и даже измены, как самого крайнего средства, из состава бытия семьи. Таким образом, русский философ свободно относится к возможности выбора внешних форм образования семьи и придерживается принципа суверенитета (то есть недопущения вмешательства во внутрисемейные дела, если речь не идет о проблемах насилия и абортов). Автономность семьи и частной сферы жизни по отношению к принудительным формам является одной из важнейших идей, сформированных в современных философских и социологических теориях семьи и личности [139, С. 135].

В-четвертых, исключительное значение в бытии семьи как религиозного феномена Розанов отводит детям. Плод полового творчества и семья для Розанова явления тождественные [119, С. 398]. Дети суть главное в становлении семьи и социума в целом [Там лее]. Только тот брак, в котором рождаются и воспитываются дети, может претендовать на статус полноценной семьи. Рождение детей - это религиозный нерв семейной жизни, ее абсолютный центр. Розанов утверждает, что «дети суть религиозные существа»[118, С. 242]. Они являются постоянным источником обновления мира, чистоты и святости, высвечивают священную природу пола и составляют основу семьи как религии [95, С. 62]. Ребенок - это новое творение, продолжающее творчество Абсолюта. Сам младенец, согласно Розанову, есть «выявленная мысль Божия», новая точка мира, с которой начинается следующий этап его существования. Философ, в духе своего «культа пола», развивает «культ детства». Дети как результат творческой деятельности пола, полагаются Розановым в качестве объектов религиозного благоговения. Он называл их «дарами Цереры», подчеркивая «языческое» происхождение мистического восторга перед родовым процессом [100]. Муле и жена, превращаясь в Отца и Мать, приобретают новый онтологический статус. Родительство в семье - это повторение «отеческой» функции Бога, которую Он исполняет по отношению к миру, тем самым, семья инициируется намерением исполнить родовую функцию, которая имеет онтологический смысл. Главные условия существования нормальной семьи - мир, любовь и чадолюбие [119, С. 417]. Дети придают смысл, радость личной и общественной жизни человека, но только в том случае, если в культуре присутствует религиозное восприятие рождения, «ноуменальный трепет» перед младенцем. Дети являются не просто результатом удовлетворения инстинкта продолжения рода, исполнением требования «гения рода» как писал А. Шопенгауэр [155, С. 48-49], они укрепляют связанность людей между собой и укореняют в мире, превращают семью в подлинную религию. Таким образом, не сама по себе семья или пол становятся критерием оценки бытия отдельной личности и общества в целом. Значительным элементом в принципах семейной жизни, которые должны служить основой культуры, является «детоцентризм». Нацеленность на рождение, продолжение рода должна быть не просто базовой потребностью человека, а метафизической целью жизни (Розанов хочет «видеть весь мир беременным»), религиозной ценностью. «Материнство» и «Детство», по мнению философа, являются универсалиями, определяющими порядок других жизненных реалий, «слабейшего и низшего порядка явлений» [119, С. 398]. Между тем, мыслитель констатирует, что в современном сознании отсутствует религиозное чувство по отношению к родовой деятельности, есть только переживание физического удовольствия [118, С. 246]. Розанов упрекает человечество за отсутствие той радости перед возникновением новой жизни, которая была свойственна язычеству [100, С. 152], культа детства, который он обнаружил в Древнем Египте. По убеждению писателя, люди делают самое важно дело - женятся, создают семьи, рождают детей, не зная, зачем они это делают, не ведая семейного счастья. Элиминация религиозного чувства в семейной жизни признается в учении Розанова главной причиной упадка европейской и российской семьи, ведущей человека к ощущению потери связи с бытийными корнями, выражающемуся в чувстве метафизического уныния, тоски, одиночества. Объективным следствием этого процесса является нестабильность в социальной жизни: войны, усилении радикальных и революционных тенденций, социально-бытовых пороков. В субъективном плане происходит усиление эгоцентризма, отчуждения. Человек стремится к преодолению собственного естества с целью реализовать потенцию сверхприродного творчества. Розанов настаивает на преимуществе семейной жизни, преисполненной трудностями, заботами о детях перед величайшими достижениями человеческого духа, лишенного семейственности, продолжения в потомстве. В представлении философа дело здесь заключается не только в необходимости поддерживать физическое существование рода, но еще и в том, что дети, кроме того, что они играют важную этическую роль в воспитании чувства ответственности, долга, любви и терпения, являются стержнем «Дома» [95, С. 61], образующего бытийственно и материально упорядоченное («скругленное») пространство существования [118, С. 263-264]. «Дом» как принцип гармоничного устройства семейной жизни обретает в детях свою эстетику - ребенок придает красоту и святость семье [56, С. 78]. Иными словами, «онтология детства» в учение Розанова является одной из проекций его своеобразного понимания таких мифологем, как «рай на земле», «вечная жизнь», «земное бессмертие». Философема «детство» воплощает мечту писателя о «золотом веке», который он открыл в древнеегипетской цивилизации. Семья буквально становится в учении Розанова «домом Божьим». Помещая человека в круг его семейной жизни, устанавливая ее предельным основанием и завершением «дом», воплощающий абсолютные смыслы, Розанов хочет удержать личность от захваченности процессом движения мира к «одномерному» (термин Г. Маркузе) характеру механически устроенной жизни. Причем философ одинаково отрицает как «религиозную одномерность», выносящую естественную жизнь человека за границы универсалий бытия, так и «материальную одномерность» исторического процесса, нивелирующего абсолютные константы существования. Семья представляет собой вечную «почву», неизменный космос, фундирующий человека таким образом, чтобы он смог избежать потери себя в условиях бесконечных социальных и технических трансформаций, насыщенной событийности жизни, смены исторических реалий. Возрождая в своем понятии семьи «языческое» ощущение радости жизни, развивая ницшеанский культ стихийного жизненного порыва, свободного от властных начала любого рода, Розанов хочет найти убежище от трагедийности бытия, вызванной ситуацией «смерти ценностей» европейской культуры. При этом он далек от «дионисийского» восхваления абсолютно свободной природы, устанавливая в качестве направляющего принципа жизни семью, которая является абсолютным пределом творческого проявления человека. Этот принцип позволяет ему преодолеть традиционную ценностную иерархию, построенную на дихотомии властных начал духа и стремлений плоти. Взамен Розанов утверждает идею внутримирового универсума, сконцентрированного в пространстве микросоциального организма, имеющего значение всеобщего религиозного идеала.

Таким образом, семья как натурально-мистический факт является конкретным воплощением принципа «семейственности» как всеобщего и необходимого закона жизни. В этом качестве она выступает завершением универсальной схемы пол-брак-семья и облечением пола в социальную форму, имеющую религиозный смысл. В концентрированном виде эти идеи выражены Розановым в положении «семья как религия», образующим, по сути, философию религии, в которой развернута концепция «жизненного теизма». В его рамках утверждается понимание Бога и семьи как явлений одного порядка, заключающих в себе абсолютный смысл. Отсюда следуют основные характеристики семьи:

- во-первых, в объем понятия семьи входят такие элементы, как ее внутренняя тройственная структура, которая представляет неизменное ядро семьи. Сюда относятся материальное (семья как вещь), идеальное (семья как дух) и социальное измерения (семья как общение);

- во-вторых, к необходимым элементам семьи Розанов относит мужа и жену в их родительской ипостаси и, соответственно, обязательное наличие детей. «Родительство» и «детство» - это символические структуры, выражающие продолжение божественного творения в личностно-религиозном творчестве. Семья, тем самым, есть форма религиозного отношения;

- в-третьих, так как семья является живым, подвижным началом, то ее бытие допускает развод в качестве потенциальной стороны супружества, которая реализуется в случае невозможности восстановить нарушенные гармонию и любовь. Таким образом, в семье как абсолюте есть относительный момент, который является негативным источником единства (перед угрозой распада). Развод - это не просто внешний нормативный акт, но, прежде всего, процесс внутреннего разъединения, в том случае, когда не образуется или рушится религиозное ядро семьи (таинственная слитность супругов);

- в четвертых, из указанных характеристик следует свобода и автономия семьи от внешних институционализаций и детерминант.

Таким образом, соединение в семье религиозно-мистических и натуральных компонент придает ей свойства всеобщности и неизменности, не исключающей возможность изменения феноменальных условий ее существования. Отсюда вытекает, что семья становится в учении Розанова фундаментальной формой религиозного отношения, призванного соединить человека с живой реальностью, а не с абстрактным и далеким Абсолютом.

3.3. СОЦИАЛЬНО-РЕЛИГИОЗНЫЙ ИДЕАЛ В УЧЕНИИ В.В. РОЗАНОВА О СЕМЬЕ И СОВРЕМЕННЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ

ПРОБЛЕМЫ

Семья, составляющая содержание социального мифа Розанова, являющаяся частью онтологической схемы пол-брак-семья, выступает также в качестве основы социальной программы, которую русский философ надеется применить на пути обновления общества, религии и самой семьи.

В данном параграфе поставлена задача проанализировать понятие семьи в философии Розанова с точки зрения социальных аспектов (рассмотреть, как она являет себя в социальной реальности). Помещая анализ семьи в контекст конкретных социальных проблем, русский писатель раскрывает внешнюю сторону ее бытия, то есть ее значение как социального института. Первоначально, в период обоснования философского смысла семьи в связи с педагогическими идеями (публицистика 1880-х годов), Розанов показывает ее воспитательный потенциал. Позднее, в работах историко-культурной и историко-религиозной направленности («Религия и культура»), а также в рамках «метафизики пола» («В мире неясного и нерешенного», «Люди лунного света»), Розанов декларирует семью в качестве абсолютного принципа жизни. Если принять во внимание книгу «Семейный вопрос в России», то тогда семья предстанет фактором социального действия. Хотя, на первый взгляд, может показаться, что социальная активность не являлась личной задачей для Розанова. Он сам был склонен скорее к декларациям и пророчествам, чем к действиям, но целью своего обращения к семейным проблемам он видел пробуждение этой активности или ее направление в нужном русле у тех, кто способен что-то сделать (например, церковь или государство)53. Данной стороне «семейного вопроса», в частности, посвящена одноименная работа основателя «философии пола». На наш взгляд, Розанов усматривает в семье начала для создания целостной социальной программы, которую можно положить в основу развития общества. Непосредственно в трудах В.В.Розанова такой программы нет, это то, что уже выходит за переделы его текстов. Но мы полагаем, что в статьях и книгах русского философа есть какие-то элементы,

53 Хотя сам Розанов написал множество статей, посвященных социальной конкретике семьи (в частности, проблеме абортов). Его активные выступления в периодической печати по проблеме незаконнорожденных детей, развода сыграли не последнюю роль в их решении. То есть теоретическая и публицистическая деятельность философа имели ощутимые социальные последствия. интуиция возможных оснований, которые позволяют наметить контуры этой программы.

Итак, семья, выступающая в учении Розанова в качестве особой религии, содержит, по мнению философа, нераскрытые социальные потенции, актуализация которых может способствовать обновлению современного общества в различных аспектах его жизни: религиозных, культурных, политических, экологических и др. Определяющим вектором рассмотрения розановской идеи семьи как основания социальной программы является работа «Семейный вопрос в России». В ней представлена социальная структура мифа о семье, в отличие от книги «В мире неясного и нерешенного», в которой Розановым эксплицировалась его метафизическая структура.

Если рассматривать философско-религиозную концепцию Розанова как социальную программу, то в ней можно выделить два уровня: первый составляют внутрисемейные проблемы, второй - круг социальных проблем различного плана. В анализе Розановым семейного вопроса находится место тендерным исследованиям, социальному мониторингу, сексуальному просвещению, рассмотрению экологических, социально-демографических и других проблем. В «Семейном вопросе в России», таким образом, представлен целостный подход к семейным и связанным с ними проблемам. Цель программы в целом состоит не в воплощении крупных социальных проектов, а в решении конкретных частных вопросов.

Рассмотрим специфику подхода Розанова к исследованию семьи в качестве основы социальной программы. Одной из его особенностей является соединение позиции «фамилиста» и «метафизика». Сам он считает то направление, в котором работает, «созданием новой отрасли философских исканий и практической озабоченности» [119, С.658].

Итак, если обратиться к тематическому плану, который представлен в «Семейном вопросе в России», то молено отметить, что проблемное поле произведения (родительство, дети, развод, культура сексуальных отношений, внебрачные формы семьи, тендерные роли, статистика рождаемости, личностное отношение к браку) позволяет причислить работу Розанова к изысканиям в области фамилистики - науки о семье. Одна из исследовательниц семейного вопроса в творчестве русского философа прямо отнесла русского философа к ее основателям [57, С. 188]. В этом смысле Розанов был автором новаторского подхода к исследованию семьи, и его труды вполне соотносимы с современными социологическими и философскими работами по проблемам семьи. Он предпринял попытку научного рассмотрения семьи. В частности, Розанов активно использовал эмпирические данные: обращался к демографической и медицинской статистике, опирался на письма, положения законов, исторические документы (документальный анализ). Философ, как и современные фамилисты, рассматривал процессы изменения семьи в контексте модернизации общества. Однако Розанов связывал семью с религиозным фактором, тогда как сейчас семья и религия - это лишь отдельные сферы жизни, хотя и признаваемые очень важными. Фамилистика русского писателя имеет традиционалистскую ориентацию, поскольку семья однозначно понимается им как фундаментальная религиозная форма жизни, имеющая всеобщий и необходимый характер. В то время как современная фамилистика говорит о множественности семейных стратегий (супружеских, внебрачных, нетрадиционных, бездетных), Розанов утверждает одну форму семьи -детоцентристскую - и подводит под нее онтологическую базу. В целом, русский философ делает вывод о том, что культура должна быть фамилистски-и детоцентрированной. Специфика подхода Розанов также состоит в том, что он начал исследование культуры через тему «использование структуры и/или логики семейных отношений для организации и осмысления индивидуальной жизни». Сегодня эта тема очень востребована [131, С. 4]. Различия представлений Розанова и современных теорий лежат в сфере понимания сущности семьи. В.В.Розанов трактует семью как «Дом», в современных концепциях она предстает всего лишь как «модель» [131] С точки зрения Розанова человек должен заниматься «домостроительством» («Домострой») -реализацией изначально заложенного в нем закона жизни («что из меня растет»), стать его отражением. Постсовременная теория семьи говорит о том, что человек получает возможность моделировать различные типы семейных отношений, экспериментировать, то есть исходить из сугубо индивидуального самоопределения. Другими словами, согласно Розанову, семья являет собой предустановленную форму, «религиозный закон для всех» [119, С.624], который просто надо осуществить, тогда как, согласно новейшим теориям семьи, семья - это то, что конструируется, природные задатки в этом случае могут и не восприниматься как исходный фундамент. Далее, если рассматривать Розанова в качестве фамилиста, то нужно отметить наличие у него так называемой тендерной проблематики. Е.Ю. Леонтьева называет одну из статей Розанова «Женское образовательное движение 60-х годов» «классическим образцом тендерного анализа» [64, С. 123]. Сегодня исследователи русской философии все чаще обращаются к раскрытию ее содержания с точки зрения тендерных вопросов54, не стало исключением и розановедение55. Отметим, что в тендерных и постфеминистских теориях отстаивается идея тендерной перформативности и признается вариативность тендерной идентичности субъекта (нет жесткой эссенциальной привязки тендера к биологическому полу и внешним экспектациям) [38, С. 60-62]. Такое понимание основано на признании постмодернистского тезиса о «смерти субъекта» и его децентрированном по отношению к своему я состоянии. Отсюда возможность полагать свою тендерную репрезентацию во множественности вариантов [Там же, С.54]. По словам Г.Л. Тульчинского,

54 См.: Косарев A.M. Проблема Эроса в русской философии (Соловьев, Розанов, Бердяев): дисс. канд.филос.наук. М., 1998; Рябов О.В. Русская философия женственности (XI-XX века). Иваново, 1999.

55 См.: Сыдеева Т.В. Тендерные начала в русской философской мысли конца XIX-начала XX веков: дисс. канд.филос.наук. М., 2006; ГрякаловаН.Ю. В.В. Розанов: «Фигуры Тендера» и дискурс национальной идентичности // Энтелехия. 2003. № 7. С. 92-97, Ее же Тендерный проект В.В. Розанова и «русская идея» // Человек модерна: Биография-рефлексия-письмо СПб., 2008. С. 120-130. гендер утрачивает статус базовой идентичности личности и становится лишь одной из идентификаций Я в зоне его свободы». Если рассуждать с позиции современных тендерных исследований, то надо отметить, что учение Розанова развивается в традиционном ключе, хотя, на наш взгляд, в работах русского философа нет критикуемой в теории тендера (особенно феминистской) дихотомии мужского и женского (ввиду того, что писатель не признает противопоставления духа и материи). Русский философ придерживается представлений о тендерной ассиметрии (неравенстве мужских и женских идентичностей и социальных ролей) и онтологической природе тендера. Розанов исходил из факта первичности пола по отношению к личности, сознанию, поэтому гендер у него - это предпосылка самосознания (оно есть «самочность»), «Пол, два пола - мужской и женский - есть такая очевидная «тайна», разлитая в существе моем, вашем, всех тварей, всего живого, в фундаменте жизни.» [94, С. 45]. Отказ от тендерной идентичности строго в соответствии со своим полом - это отказ от пола и, следовательно, отказ от своей личности. Гендер - это не просто социальный конструкт, в рамки которого вписаны ожидаемые обществом женская и мужская идентичности, это не предписанные социальные роли, это необходимые роли, имеющие бытийственную, более того, мистическую основу. Здесь имеет значение понимание Розановым самих категории мужественности и женственности. Определяя их в традиционных дихотомических формулировках («вода» и «камень», «вода» и «земля»), он, в то же время, меняет их соотношение: мужское облекается, завоевывается женским, подчиняется женскому, потому что женское - «мягче», но уступчивее, динамичнее. ««Женственное» -облегает собою мужское, всасывает его. «Женственное» и «мужское» - как «вода» и «земля» или как «вода» и «камень». Сказано - «вода точит камень», но не сказано - «камень точит воду». Он ей только мешает бежать, куда нужно, «задерживает», «останавливает». «Мужское» во всяком случае - сила; и она слабее ласки. Ласка всегда переборет силу» [94, С. 46]. Если обратиться к работам Розанова, посвященным цивилизационным проблемам («Религия и культура»), то там обнаруживается критика автором современного мира, подчиненного «мужским» законам, обусловливающим столкновения, борьбу, разрушение, нестабильность [118, С. 243]. Женское начало в этом смысле выполняет положительную роль, оно призвано смягчать, гармонизировать социальную реальность. Поэтому переход женщины в пространство мужского тендера способствует тому, что женское, по словам современных авторов, становится «частичным, маргинальным» [6], тогда как тендерная роль женщины главная, поскольку материнство, супружество - это первоэлементы социума [118, С. 243-244]. Розанов выступает за равенство в любви, достоинстве, ведь его миф говорит о всеобщем единстве, где женское и мужское это равные элементы, образующие целостность семьи, поэтому если стереть в тендере «самочность» («лицо») женщины, единство будет нарушено. Розанов сам выступает с позиции женской тендерной идентичности, и, тем самым, меняет тендерную ассиметрию в обратную сторону. Не случайно Бердяев обратил внимание на «бабьи черты» как фундаментальные характеристики русской ментальности, на бессознательную самоидентификацию с женским началом, наделяя «женственным» в том числе психологический тип Розанова [8]. Это связано с тем, что Розанов отделяется от принятого в русской софиологии «мужского мифотворчества» [51, С. 154], отделявшего женщину от ее реального материнского статуса и тем самым выводящей ее на уровень отвлеченной идеи. Н.Ю. Грякалова полагает, что тендерные идеи Розанова отражают женственно-семейный дискурс национальной идентичности [35, С. 125]. Философ предлагает своеобразный вариант «русской идеи», которая состоит в распространении «всемирной женственности» (вместо «всемирной человечности», лишенной половой идентификации), но не Вечной Женственности софиологии, которая является символической структурой и «подменяет собой мир детей, родства» [51, С. 156], а конкретного материнского начало, социально воплощенного в семье и делающего женщину существенной саму по себе. Отметим, что Розанов вовсе не отвергает право женщины на активную внесемейную деятельность, отмечая, что оно всегда было отнято у нее [105, С. 162]. Он признает, что женщине свойственно желание стремиться к выполнению мужских задач, женскому присуще облекать, охватывать мужское, поэтому претензия на тендерные позиции сильного пола есть выражение истинной женской сути — соответствовать своему мужчине, быть такой, какой он хочет ее видеть. В статьях, посвященных «женскому вопросу», Розанов пишет: «Или семья, или -труд: все остальное женщину развращает» [119, С. 628]. Женский труд является как бы продолжением женской (то есть материнской и хозяйственной) ипостаси, распространение которой в социальной реальности будет служить, по мнению философа, как делу облагораживания общества, так и «торжеству самой семьи» [Там же, С. 631], поскольку принципы семейного устройства неизбежно проявятся и в сфере социальной активности женщины. Розанов предлагает осуществить в области социальных отношений своеобразный переход «от патерната к матернату», то есть «трансформацию инстинктов материнства и домоводства в инстинкты ухода и хозяйского уклада» [Там же, С. 622]. Другими словами, социум должен устремиться в направлении превращения себя в проекцию женского, семейного. «Мужское» «теоретическое» начало должно соединиться с «женским» практическим, которое будет выполнять охранительную, фундирующую функцию. Поскольку «семейный вопрос» является острым практическим вопросом, то Розанов выдвигает «программные» решения. В частности, все, что касается женского труда, русский философ предлагает реализовать в педагогической и хозяйственной сфере, то есть в практических областях знаний. Таким образом, Розанов был сторонником тендерного подхода, в котором признавал, что социальные роли мужчины и женщины являются не противоположными и противостоящими друг другу, а дифференцированными и ваимодополняющими.

От конкретных эмпирических вопросов философ постоянно возвращается к метафизическим основаниям семьи, к ее религиозному содержанию и структуре. Например, в первом томе «Семейного вопроса в России», затрагивая вопросы создания демографической карты России (статья «Упадок семьи»), законов в семейной сфере (статья «Законодательная помощь семье»), проблему развода (статья «О непорочной семье и главном ее условии»), Розанов переходит к метафизическому анализу семьи, к характеристике ее бытия в качестве религиозной первоструктуры. Автор, тем самым, верифицирует, насколько реальная практика семейной жизни отражает ее идеальное содержание. Последним пунктом в томе является статья «Религия жизнетворчества», в которой Розанов обращается к древнеегипетской культуре как образцу семейственности, то есть указывает на «истоки», «забытые» в современности. Показывая процесс разрушения семейного идеала, философ пытается подвести сознание читателя к его восстановленному образу [Там же, С. 11]. Во втором томе продолжается рассмотрение эмпирических вопросов, но уже отчасти получивших практическое разрешение (проблема незаконнорожденности), поэтому здесь Розанов устанавливает начала конкретных практических действий, проекта социальной программы изменений, которая соединяет в себе формальную и идеальную стороны «семейного вопроса». К первой относится все, что связано с эмпирической конкретикой семьи, в частности, проблема правового регулирования семьи и необходимости ее социальной пропаганды.

Во-первых, русский мыслитель руководствуется провозглашенной им целью добиться «непорочной семьи как величайшего идеала социального строительства» [Там же, С. 82-84, 87]. То есть решение социальных проблем Розанов видит в решении проблем семьи: «Об этом время подумать государству, для которого семья есть первый устой его собственной прочности. Семья чиста - крепко и государство» [Там же, С. 104]. Для этого, как полагает писатель, нужно изменить феноменальные аспекты существования семьи. Так как внутреннее, иррациональное ядро семьи регулируется в соответствии с ее собственными «брачными ритмами», Розанов предлагает трансформировать социальные условия бытия семьи, выработать «органический закон» [Там же, С. 614], направленный на установление ее автономности и самостоятельности по отношению к другим институциям. «У семьи свое дело, своя цель, свои права, от Бога идущие, свои задачи: дети и их воспитание, супруги и их жизнь» [Там же, С. 12]. Утверждая «абсолютное право семьи», этот закон должен сделать семью независимой от «догматических» формы заключения брака. В сферу закона должны войти все формальные вопросы ее существования. Вся совокупность внутрисемейных взаимодействий, составляющих «поэзию, религию, теплоту, дух» семьи, по мнению Розанова, получила бы в результате упрощения формальных сторон брака возможность для свободного проявления. Семья должна предстать как абсолютное бытие, как первоструктура, оказывающая непосредственное мистическое воздействие на общество. Необходимое участие в решении проблем семьи должно принимать государство. Оно, по мнению Розанова, может входить в сферу материального и социального измерения семьи, то есть заниматься вопросами «физической» и социальной целостности семьи (проблема семейного насилия, охрана материнства и детства в медицинском, демографическом, правовом и других аспектах).

Во-вторых, Розанов обязательным элементом программы считает разработку и внедрение семейной идеологии, которая утверждала бы главной ментальной и ценностной реальностью семью. Русский мыслитель полагает, что ее нужно в прямом смысле пропагандировать, актуализируя понятие семьи как всеобщей и необходимой формы жизни. Основными идеологическими инструментами утверждения идеи семьи должны стать литература и философия, которые пока только показывают «упадок семье» и ее «развращение» [116, С. 8, С. 24]. Для этого им необходимо, в первую очередь, полностью изменить свои концептуальные основы: литературе выйти за границы понимания семьи как долга (отказаться от ложного пушкинского образа «Татьяны милый идеал» [116, С. 352]) и «дать истину брака» [84, JI.I4], философии отказаться от мнимых тем [98, С. 309] и заняться частным человеком. Изначальная нравственно-практическая направленность отечественной литературно-философской традиции определит их функциональное назначение: сделать семью главной целью на пути постижения и осуществления социально-этического идеала. Таким образом, семья должна стать предметом социального проекта, осуществляемого как на индивидуальном, так и на общественном уровне [119, С. 24], поскольку, по словам Розанова, «все жаждут семьи, но. жаждут чистой семьи».

К идеальной стороне программы относится самая важная составляющая семьи - связь с религиозными институтами [119, С. 100], так как религия -фундаментальная форма жизни мира и человека. Семья существует именно как религиозная структура, она является проводником духовности на новом этапе развития человека, поэтому взаимодействие семьи и религии является существенным аспектом [Там же, С. 25]. В религиозную практику должны быть внесены соответствующие изменения. Перемена необходима, прежде всего, в области взаимодействия семьи и христианства: семья должна способствовать трансформации его в личностную религию, которая станет индивидуальным отражением первоструктур бытия. Розанов отказывается от интерпретации религии как формы коллективных представлений, выраженных в универсальном учении и осуществляемых в различных практиках (ритуальных, аскетических). Универсалиями являются Бог, религиозное переживание и семья, а не учение; и религиозное становление человека должно развиваться в пространстве данных координат. Сакральный центр мира сдвигается в сторону событийности жизни. По мнению Розанова, семья как конкретное религиозное событие должна полагаться в качестве основы всех духовных актов человека [Там же, С. 22].

В целом, концептуальный подход, разрабатываемый Розановым в рамках «Семейного вопроса в России» и продолжаемый за пределами данного конкретного текста, можно обозначить как «социальный сенсуализм» религиозного толка. Семья - это своеобразная форма «социальной религии», нечто похожее на «гражданскую религию», о которой ведется речь в современных социологических исследованиях (Р. Белла). Но Розанов не просто предлагает секулярный вариант веры, он настаивает на прочных онтологических основаниях собственного религиозного проекта. С этой точки зрения базовая структура бытия обнаруживается как универсальное начало, являющееся соединением чувственного и религиозного. Его энергия аккумулируется в семье, которая в силу этого должна быть поставлена в качестве активного социального фактора.

Подвергая философскому осмыслению социальные проблемы российского общества, Розанов исходил из факта метафизической обусловленности развития бытия. За феноменами общественной жизни, исторического процесса, по его мнению, скрываются причины сверхприродного порядка. Напомним, что первоначально Розанов связывал развитие мира, прежде всего, с действием идеальных феноменов. Еще в работе «О понимании» (1886), свидетельствующей о его ранней рационально-идеалистической позиции, мыслитель делает вывод о том, что история есть понимание «духа в его творчестве» [108, С. 602]. С этой точки зрения в социальном процессе важно то, как воплотилась идеальная внутренняя жизнь человека в его деятельности. Розанов призывал искать в истории, прежде всего, познанное в духе, чтобы затем прийти к пониманию всего остального [Там же, С. 603]. Социальная реальность представлялась здесь философу лишь как отблеск царства идеи, к вопрошанию о котором стремиться понимающий разум. Задача последнего состоит в восстановлении картины одномерной мировой причинности и закономерности, создании оснований для всеохватывающей системы понимания. В данном контексте общественная жизнь предстает лишь как поле деятельности всеобщего объективного процесса, и свершения конкретных субъектов в указанной перспективе не имеют особой ценности («история не есть история дел» [там же]).

В семейной метафизике Розанов отказывается от однозначных рациональных схем и излагает свою концепцию проявления абсолютного в истории в экзистенциальных понятиях «религии жизни», основу которой составляет философия пола. Он пытается найти решение социальных проблем не в сфере идей, а в области действия, в осуществлении конкретных жизненных актов. Ведь идеи всегда превращаются в фетиши - закосневшие мертвые символы общественного порядка, более не обладающего творческим потенциалом, каковым, например, стала русская монархия перед первой русской революцией [113, С. 22]. Поэтому Розанов обращается к эмпирическим фактам, к вечно становящейся жизни, продолжающейся в родовой деятельности человека, то есть к семье. Именно в семье писатель находит источник подлинной творческой энергии, способной преобразить мир. Положительное социальное воздействие семейного начала по представлениям русского философа можно проследить в нескольких измерениях, которые являются актуальными и для современного этапа.

1. Социально-политическое измерение. В семье Розанов видит главную силу, противостоящую нигилистическим и революционным тенденциям в обществе [119, С 59]. Философ не приемлет социальных перемен, происходящих путем радикальной ломки базовых социальных форм. Он настаивает на преобразовании, которое начинается с построения «дома». Символом перемен служит ребенок, механизмом обновления служит, по словам Розанова, «чтение дитяти», «непрестанное общение с ним», «погружение в его стихию» [Там же, С. 66]. Писатель видит здесь мистический процесс соприкосновения с базовыми структурами жизни. Человек должен обрести себя в своей природной данности («понять, что из меня растет»), найти свою «почву», вернуться к ощущению своих основ (преодолеть «ех-территориальность», «вне-мирность). Символы, используемые мыслителем для описания этой тайны, имеют вполне прозрачный социальный смысл, который определяет цель социального становления индивида - занять свое «место» в соответствии со своей сущностью (предназначенность к семейной жизни), обрести подлинный социальный статус, найти свое социальное «значение». Иными словами, человек вступает в процесс упорядочения социальной структуры общества, который можно уподобить конфуцианской идее «исправления имен» или «теории малых дел» русского почвенничества. Семья, тем самым, служит главным критерием построения социальной иерархии, обеспечивающей опору государству.

2. Социально-экологическое измерение. Семья физически распространяется во внешний мир и обустраивает среду обитания человека, гармонизирует вещественное пространство его жизни, продолжает мироздание [118, С. 241]. Представление Розанова о «семейности» мира (всеобщность «инстинкта семьи») можно считать экологическим принципом, поскольку в «семейном натурализме» человек родственен природному окружению. Провозглашаемая Розановым «онтология повседневности» содержит принцип экономичного и гуманного отношения к среде, призыв довольствоваться малым. «Животный» символизм, обнаруживаемый на страницах многих произведений Розанова, зачастую можно воспринять как принципиальное «экологическое» отношение. Достигая особенной значимости на страницах «Возрождающего Египта» и «Апокалипсиса нашего времени», он указывает на связанность природного мира с первоструктурами бытия: ««Земля» и чувство «земли» есть именно материнское чрево и чувство этого чрева: так глубоко они связаны, почти сливаются. Земля — «кормилица», как «кормилица» и мать» [Там же, С. 243]. Акцентируя внимание на религиозном содержании «животной» символики и приводя в пример религию Древнего Египта как отражающую искомые идеалы отношений со сферой живого, Розанов призывает к гармоничному сосуществованию с окружающей средой («нет ничего лучше, чем сидеть в полном спокойствии и смотреть вдаль»). Он полагает, что на будущий натуральный характер мира прямо указывается в библейском Апокалипсисе, пророчества которого пронизаны «ботаническими и зоологическими таинствами» [119, С. 525]. Идеальные отношения между природой и человеком видятся Розанову как достижение мистического универсального единства, устремленного к Богу. Все в этом едином организме находится в «своей связи», «и частной, и универсальной, минутной и вместе неугасимой». В каком-то отношении Розанов близок к утопическим исканиям русских космистов и современных религиозно ориентированных экологических учений, полагающих, что обязательным условием наступления новой эпохи в существовании человечества будет включение в антропологическую систему взаимосвязи со средой. Помимо личностной сферы, важное функциональное значение в обустройстве гармоничного мира играет и природа. По мнению Розанова, в становлении мира задействовано не только и не столько «человеческое» (личностное), но в большей степени животное, и человек есть такое же проявление глубинных связей мира, как все остальное сущее [Там же, С. 525]. В этом отношении правомерно определение «биоцентризма», которое дал философии Розанова В.В. Зеньковский [44, С. 363]. Мотив совмещения, согласования двух миров - природного и человеческого - в едином социально-экологическом пространстве имеет место в современных экологических концепциях и неявно выражен в идеях русского философа.

3. Воспитательная и образовательная сферы. Семью Розанов считал естественной образовательной средой человека и фактором социального воспитания. Все, что связано со «школьной» функцией семьи, раскрыто Розановым в педагогической концепции, изложенной в публицистике 1880-х годов и в работе «Сумерки просвещения». В области взаимодействия семьи и социума Розанов видит значение «ячейки общества» в осуществлении нравственно-эстетической, религиозной и просветительской функции. Величайшее воздействие на общество, по его мнению, оказывает любящая, мирная и гармоничная семьи, которая имеет эстетически-облагораживающее влияние. «В обществе такая семья становится центром могущественного притяжения: все ее любят, все стремятся в нее; для каждого - честь и радость переступить через ее порог. Я думаю, непорочная семья есть мечта государственного человека, мечта апостолов. Непорочная семья есть вместе лучший пророк брака: пример ее, возможность ее самым образом своим увлекает вернее, чем всяческие аргументы» [119, С. 82]. Такого влияния семья достигает в силу того, что она есть мистическое основание мира. Ее религиозное действие состоит в заключенной в ней суггестивной силе, которая привлекает к ней окружающих, способствует положительным духовным изменениям в обществе. Просветительскую функцию семья выполняет в области полового воспитания. Розанов огромное значение в воспитательном процессе придает вопросам сексуального просвещения детей. Он полагает, что «разговор о поле» должен обязательно вестись, с учетом его педагогического, медицинского и собственно семейного смысла. Сексуальная грамотность имеет целью привитие подросткам культуры семейных и сексуальных отношений во избежание развития пороков и половой распущенности [Там же, С. 216]. Розанов акцентирует на этом внимание в связи с тем, что обнаруживает отсутствие в русском обществе культуры сексуальных отношений. Он утверждает, что в интимной сфере супругов отсутствует межличностная глубина, делает вывод об очень грубом характере полового быта русских. Отсюда следует отсутствие нормального психологического и духовного климата в семье и вообще неустроенность всей частной сферы жизни. Таким образом, Розанов касается важнейшей сферы современного социально-психологического знания - психологии межличностных отношений - и предлагает онтологический подход к решению указанных проблем.

4. Социокультурная сфера. Учение Розанова о семье содержит прогностический момент, связанный с предвидением эпохи посткультурной революции. В розановедении есть мнение, что русский философ был если не предшественником, то, по крайней мере, предвестником «ситуации постмодерна». Такой точки зрения придерживается В.В Бычков [18, С. 241], рассматривающий в контексте посткультуры эстетическое начало его творчества. Постмодернистские аспекты стилистики и мышления Розанова отмечают также С.М. Климова [50], JI.H. Голубева [33]. Общим моментом в учениях представителей постсовременного дискурса и русского мыслителя является методология рассмотрения социального через призму телесных практик.

Отметим, что в концепции семьи Розанов невольно касается проблематики «массовой культуры», ее влияния на индивидуальную жизнь личности. Данный феномен стоит в центре философского интереса постмодернистов (Ж.

Бодрийяр, Р. Барт) и связан с анализом мифологии потребительства как основной характеристики этой культуры. Если постмодернисты вскрывают механизмы того, как «система вещей» (Ж. Бодрийяр) проникает в личное пространство индивида, все собой определяя и превращая жизнь человека в «послежитие» [13, С. 13], в сконструированную симуляцию, то Розанов настаивает на том, что повседневность должна устраиваться исходя из внутренней «системы вещей» (семьи). Русский философ отчасти предвидит эпоху симуляции пространства, которая последует за началом массового материального производства, штамповки копий. С этим связана, например, критика печатного станка Гуттенберга как символа разрушения индивидуальности и уникальности [124, С. 29]. Семья в данном случае рассматривается как средство спасения от поглощенности мифологией «массовой культуры», «потребительства», «системой вещей», превращающей горизонт человеческой жизни в «одномерное» пространство. Семья - это тоже вещное бытие, но она не должна подчиняться «панэвтихизму»56, как первофеномен мира, она должна препятствовать растворению субъекта в вещах, поддерживать внутренне осмысленное построение жизни, которая не конструируется извне, а цементируется своими собственными мистическими ритмами.

В целом, Розанов выдвигает альтернативу радикально-революционным и утилитарным подходам к изменению социального порядка, предлагая по-новому осмыслить социальный аспект родовой жизни человека. Важнейшим аспектом социального бытия русский философ признает стихию свободной индивидуальной деятельности, личностных актов, которые в принципе «асоциальны» [60, С. 163]. Но поскольку в их основании лежит религиозный абсолют семьи, то само социальное становится вторичным, не подвергаясь непосредственному «вмешательству» со стороны индивида. Речь идет, скорее,

56 Термин Розанова, концептуализированный В.Г. Лебедовой [60, С. 139] как аналог обозначения утилитарной, потребительской культуры. о воздействии на единичные болевые точки общества, выход к которым осуществляется через отдельные измерения семьи: образовательное, экологическое, культурное. Обществу не требуется коренная ломка, требуется лишь сохранение целостности его главного столпа - семьи. Разумеется, идеи Розанова не лишены религиозно-утопического элемента, но нельзя не отметить направленность его «семейной» мысли на острейшие проблемы общества и активные попытки их решения как теоретически, так и практически. К тому же призыв философа адресован в конечном итоге («Юноши, скругляйте дом») индивиду, а весь миф о семье вызван необходимостью показать и доказать важность личного семейного становления.

Таким образом, в ситуации разнонаправленных идеологических исканий в российском обществе начала XX века, Розанов обнаруживает собственный путь социального освобождения. Этот путь представлен в виде концепции своеобразного социального сенсуализма, имеющего ярко выраженную религиозную направленность. Семья и религия - краеугольные камни концепции Розанова, его социального проекта. Русский мыслитель исходит из соединения этих понятий в едином социокультурном мифе. Принципиальных различий между ними нет: и религия, и семья суть один и тот лее порыв к Богу. Религия и семья (как и пол) - корреляты одного и того же абсолютного начала. Их соединение приводит к соответствующим изменениям в восприятии всего мироздания. Во-первых, манифестация семьи в качестве религиозного феномена позволяет возвести в ранг онтологического и антропологического первопринципа биологическое начало, в соответствии с которым сущность личности проявляется не в познавательных способностях, а в чувственных порывах и инстинктах, и поэтому назначение человека состоит в постоянном творческом обновлении и продолжении мира.

Во-вторых, семья предстает в качестве основы социальных изменений. Посредством укорененности в трех измерениях бытия - материальном, идеальном и социальном - она привносит преображающую энергию пола в действительность. Трансцендентная устремленность семьи очевидна и вытекает из религиозной природы пола. Материальное измерение семьи направлено на создание особой физической среды обитания человека, в которой он обретает вещественную опору своего существования, прежде всего, в своих детях. Наконец, социальное значение семьи состоит в развитии подлинной коммуникации между индивидами.

Если рассуждать об идеи семьи в философии Розанова применительно к обозначенному контексту обновления социальной действительности, то следует указать на следующие моменты:

- согласно учению философа, основой развития мира в целом и социума в частности является жизненное начало, а не идеальное. Отсюда в социальном процессе важно не воплощение идеи, а степень реализации жизненных актов («не идеи, но дела»);

- революционный путь преобразования общества, который был актуален в России в начале XX века, при всей неоднозначности собственного отношения к радикальным методам, в конечном итоге Розановым отвергается. Революция ведет лишь к замене одной идеи на другую (одного «фетиша» на другой). Носителем подлинного преобразования должен стать индивид, частное лицо, начинающее с творческого делания в личной жизни, выражающегося в создании семьи;

- убежденность в религиозной природе семьи вела Розанова к уверенности в том, что ее мистическая энергия самостоятельно устроит подлинную жизнь общества. Задача внешних социальных сил (государства, других институтов) в данном случае - не создавать помех, не вмешиваться в естественное течение семейной жизни. Задача человека состоит в экзистенциальном делании -создании и сохранении нормальной семьи, члены которой пребывают в мире и любви.

Таким образом, идея семьи в творчестве Розанова является попыткой построения социальной программы, которая имела бы прочные метафизические основания, но при этом исходила из конкретной жизненной реальности.

Итак, анализ идеи семьи в философии Розанова позволяет сделать следующие выводы:

- во-первых, семья предстает в концепции русского публициста как базовая структура бытия, всеобщая необходимость. В этом состоит ее онтологический смысл. Отсюда мир предстает как феномен процессуальный и становящийся, состоящий из совокупности жизненных актов («брачных ритмов»), развивающихся согласно схеме пол-брак-семья;

- во-вторых, понимание семьи как натурально-мистического факта имеет определенные антропологические и гносеологические последствия. Реальность, иррациональная в своей основе, не является предметом или объектом познания. Мир нужно особым образом «постигнуть», войти в него через родовые творческие акты, слиться с ним в жизненной событийности, продолжить его физическое тело. Семья, поскольку она объявляется религиозным первофеноменом, естественной религией и натуральным таинством, определяет весь круг жизни человека, развивающегося в трех направлениях: она является материей его физической, вещной жизни; главным источником социальных связей; и, наконец, фундаментом религиозного становления. Семья - это «дом», который есть вещь, религиозная институция, социальное пространство;

- в-третьих, социальные и религиозные функции семьи Розанов объединяет в проекте, который можно обозначить в качестве своеобразной социальной программы, включающей в себе множество социальных стратегий, основанных на использовании потенциала семьи. В работе «Семейный вопрос в России» можно увидеть особенности подхода к рассмотрению проблем семьи, который является фундаментом предлагаемых автором социальных решений. Специфика этого подхода состоит в соединении метафизических и эмпирических факторов, или, другими словами, формальной и идеальной сторон. В частности, исследовании семьи Розанов проводит, с одной стороны, на уровне фамилистики, с другой - на уровне религиозной метафизики. Все эмпирические явления, попадающие в аналитическое поле (гендерные стратегии, развод, незаконнорожденные дети и т.д.) подводятся им под метафизическую интерпретацию. Религиозный потенциал семьи Розанов полагает возможным использовать при осуществлении социальных преобразований различного уровня: от воспитательно-образовательных до экологических и политических;

- в-четвертых, выдвигая идею семьи как всеобщей и необходимой формы жизни, Розанов развивает социокультурный миф, в рамках которого писатель призывает к особой личностной деятельности, имеющей сакральный характер и обладающей значительным социальным потенциалом. Существование человека должно быть, в первую очередь, актуализацией первофеноменов собственной жизни, которые являются основанием для внешней деятельности. Таким образом, в философии семьи и брака Розанова смысл имеет не всеобщий исторический процесс, а события личностного существования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, в результате диссертационного анализа учения В.В. Розанова о семье и браке были получены следующие выводы.

Во-первых, понятия семьи и брака в творчестве Розанова полифункциональны. Это обстоятельство позволило выйти русскому философу на множество проблем, имеющих философское, религиоведческое, культурологическое, социологическое значение и, тем самым, внести определенный вклад в различные области гуманитарного знания.

Во-вторых, предпринятый в диссертации анализ учения Розанова о семье и браке затронул несколько аспектов. Автор полагает возможным рассматривать «семейный вопрос», поставленный русским публицистом, в трех основных направлениях:

1. Как часть «половой метафизики» (философии пола), в которой семья и брак являются элементами универсальной схемы пол-брак-семья.

2. Как имеющий сцепление с философией религии Розанова, в которой семья, по сути, выступает коррелятом религиозного отношения («семья как религия», «семья - религия»).

3. Как основу социокультурного мифа, в котором семья выступает фундаментом проекта социальной программы Розанова, предназначенной для обновления самого семейного института и решения насущных социальных проблем.

В первом случае речь идет о представлении Розановым мира в качестве результата развития «телесного» (пола) как его абсолютной основы. Чувственное начало или пол как таковой представляет собой ноуменальный план бытия, брак и семья - это феноменальные аспекты существования пола. Таким образом, пол-брак-семья составляют универсальную структуру мирового целого. Брак - это пол, перешедший из состояния ноуменальной потенциальности через собственное разъединение в состояние соединения полов (женского и мужского начал), в новую двуединую целостность Мужа и Жены. Семья в свою очередь - это таинство, в котором осуществляется главная функция пола - рождение, через которое брачный союз постигается уже как триединство - новая целостность Мужа-Отца, Жены-Матери и дитя. Брак и семья являются дифференциалами пола, не позволяющими помещать последний в границы дихотомической духовно-материальной оппозиции и определяющими его как целостность души и тела. Брак-семья составляют процесс, предстающий в качестве творчества, имеющего религиозное значение. Задача человека в этой связи заключается в том, чтобы актуализировать первофеномены жизни на всех уровнях своего существования - от природного (повседневного) до социального и духовного.

Исходя из признания за браком и семьей статуса универсалий бытия, Розанов стремится рассмотреть всю совокупность социально-исторических явлений с точки зрения развития в них первоначал. Первое, на что обращает внимание русский философ, - это феномен религии. Именно с религией брак и семья соединены через пол («абсолютное семя мира») сущностной связью. Жизнеспособность цивилизации Розанов связывает с жизнеспособностью ее религиозного сознания, а состояние последнего, прежде всего, со степенью актуализации в нем «брачно-семейных ритмов» и, вообще, со степенью ориентации его на чувственные аспекты мира. Схема пол-брак-семья становится критерием характеристики этапов исторического и религиозного развития человечества. Эпоха древних цивилизаций и языческая (особенно древнеегипетская) и иудейская религии определяется как «золотой век» семьи, иерархия ценностей здесь основана на господстве «брачного монизма» -признании абсолютности и первичности полового и телесного и включенности в него всего остального. Христианский мир назван Розановым «бесполой» цивилизацией, эпохой забвения религиозного понимания брачно-семейных ритмов, когда «брачный монизм» был разрушен установлением иерархического принципа восприятия бытия, в основу которого положено понимание человека как духа и признание первичной ценности идеальных форм жизни.

Смысл мифологизации Розановым чувственного посредством схемы пол-брак-семья состоит в том, чтобы восстановить утраченное в истории значение «брака» и «семьи» как абсолютных категорий мысли, универсалий бытия. Отсюда следует утверждение мыслителем в философско-религиозном контексте особой формы религиозного отношения, носителем которого является семья - пространство свободного религиозного выражения пола. Природа семьи преобразует саму религию: ведет к ее упрощению, к которому призывал Розанов в РФС в критике аскетизма и догматизма; вносит в ее сущность момент жизненности, процессуальности и динамичности. Автор «семейного вопроса» пытается, тем самым, решить следующие задачи: вернуть в современное сознание понятие религиозного абсолюта и, одновременно, сделать его доступным для индивидуалистически настроенного разума, живым и близким человеку.

Поэтому Розанов утверждает новый социокультурный миф, в котором первореальностыо объявляется пронизывающий весь мир «инстинкт семьи», всеобщая и необходимая форма жизни. Основой социального бытия становится семья как натурально-мистический факт, завершение которого полагается в «доме», особом органическом (бытийном) пространстве, имеющем не только индивидуальное, но и социальное значение. Принцип «домостроительства» Розанов ставит в основу проекта социального обновления, заключающегося в раскрытии социально-религиозного идеала семьи. Развитие мира и общества на всех функциональных уровнях его бытия - от образовательных и воспитательных вопросов до решения социально-политических и социально-экологических пррблем, видится как процесс упорядочивания «дома», заключающегося в обновлении, сбережении, охранении, материальном обустройстве, поддержании любви и согласия между членами домашнего сообщества. Таким образом, внешний социальный порядок ставится в зависимость от личностной деятельности в семейном микрокосме.

Итак, учение Розанова о браке и семье содержит несколько смысловых направлений:

1. Поиск универсалий социального бытия человека, имеющий идейное и тематическое сходство с исследованиями структурной антропологии.

2. Создание новой антропологической парадигмы, синтезирующей философскую антропологию и христианско-персоналистическую традицию. С одной стороны Розанов утверждает мистическую тайну человека, с другой пытается освободиться от схемы описания человека через противоположность духа и тела и найти некий имманентный принцип объяснения человеческой природы.

3. Деонтологизация сущностных аспектов бытия и онтологизация событийных, утверждение новой онтологии - «философии повседневности». Понимание религии как событийной реальности: событие семьи есть религиозное событие, личностные акты имеют религиозное значение.

4. Выдвижение оригинального социально-религиозного идеала, выраженного в концепции своеобразного «социального сенсуализма», согласно которому общество воспринимается как своего рода «тело», в данном случае семейное тело. Отчасти идеям Розанова молено найти аналогию в концепции «социального тела» Фуко, которое постигается посредством герменевтики желания. Розанов раскрывает социальные практики посредством герменевтики рождения.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Лысенко, Виталина Владимировна, 2009 год

1. Абрамович, Н.Я. «Новое время» и «соблазненные младенцы» Текст. / Н.Я. Абрамович // Библиотека общественных и литературных фельетонов. - Пг., 1916. - №3. - С. 45-48.

2. Аверинцев, С.С. Горизонт семьи. О некоторых константах традиционного русского сознания Текст. / С.С. Аверинцев // Новый мир. 2000. - № 2. -С. 170-176.

3. Аверьянов, В.В. Метафизика родополового начала В.В. Розанова. К реконструкции метафизики В.В. Розанова Текст. / В.В. Аверьянов // Москва 2002. - № 2. - С. 170-182.

4. Антоновский, А.Ю. О специфики мифологической ориентации Текст. /

5. A.Ю. Антоновский // Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления. СПб.: РХГИ, 1999. - С. 149-160.

6. Аристотель. Политика Текст. / Аристотель // Политика. Афинская полития / Аристотель. -М.: Мысль, 1997. С. 35-270.

7. Бенуа, А.Н. Религиозно-философское общество. Кружок Мережковских.

8. B.В. Розанов Текст. / А.Н. Бенуа // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.1. СПб.: РХГИ, 1995. - С. 132-143.

9. Бердяев, Н.А. О «вечно бабьем» в русской душе Текст. / Н.А. Бердяев // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова воценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995. -С. 41-52.

10. Бердяев, Н.А. Смысл творчества. Опыт оправдания человека Текст. / Н.А. Бердяев //Берядев Н.А. Смысл творчества / Н.А. Бердяев. Харьков: Фолио, М.: ACT, 2002. - С. 15-335.

11. Бердяев, Н.А. Христос и мир (ответ В.В. Розанову) Текст. / Н.А. Берядев // Русская мысль. 1908. - №1. - С. 42-55.

12. Берштейн, Е. Трагедия пола: Две заметки о русском вейнингерианстве Текст. / Е. Берштейн // НЛО. 2004. - №65 - С. 208-228.

13. Бодрийяр, Ж. Забыть Фуко Текст. / Ж. Бордрийяр. СПб.: Изд-во «Владимир Даль», 2000. - 96 с.

14. Бодрийяр, Ж. Символический обмен и смерть Текст. / Ж. Бордрийяр. -М.: Добросвет, 2000. 387 с.

15. Булгаков, С.Н. Без плана Текст. / С.Н. Булгаков // Вопросы жизни. -1905-№3.

16. Булгаков, С.Н. Пол в человеке Текст. / С.Н. Булгаков // Булгаков С.Н. Труды по социологии и теологии. Т.2 / С.Н. Булгаков. М.: Наука, 1997. -С. 175-191.

17. Бычков, В.В. У истоков серьезной игровой парадоксальности Текст. / В.В. Бычков // Бычков В.В. Русская теургическая эстетика / В.В. Бычков. М.: Ладомир, 2007. - с. 140-201.

18. Вейнингер, О. Пол и характер Текст. / О. Вейнингер. Ростов н/Д: Феникс, 1998.-606 с.

19. Волжский (Глинка А.С.) Мистический пантеизм Розанова Текст. / Волжский (А.С. Глинка) // Новый путь. 1904. - №2. - С. 28-67.

20. Волынский, A.JI. «Фетишизм мелочей». В.В. Розанов Текст. / A.JI. Волынский // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995. - С. 240-251.

21. Воронина, О.А. Оппозиция духа и материи: тендерный аспект Текст. / О.А. Воронина // Вопросы философии 2007. - № 2. - С. 56-66.

22. Востриков, И. В. Религиозно-философские собрания в Санкт-Петербурге 1901-1903 гг. Историко-философский анализ Текст. : автореф. дисс. канд.филос.наук: 09.00.03 / Востриков Игорь Владимирович. -М., 2007. -27 с.

23. Гайденко, П.П. В. Соловьев и философия Серебряного века Текст. / П.П. Гайденко. М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 469 с.

24. Галецкий, В. Встретит ли институт семьи ХХП век? Текст. / В. Галецкий // Дружба народов. 2005. - №6. - С. 169-187.

25. Гегель, Г.В.Ф. Иенская реальная философия Текст. / Г.В.Ф. Гегель // Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. В 2 т. Т.1 / Г.В.Ф. Гегель. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1972. - С. 285-387.

26. Гегель, Г.В.Ф. Философия права Текст. / Г.В.Ф. Гегель. М.: Мысль, 1990.-524 с.

27. Гегель, Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа Текст. / Г.В.Ф. Гегель. М.: Мысль, 1977.-471 с.

28. Германов, В. Религия быта (Розанов. Уединенное. Опавшие листья) Текст. / В. Германов //В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995. - С. 251-267.

29. Гиппиус, З.Н. Дневники. Кн.1. Текст. / З.Н. Гиппиус. М.: Интелвак, 1999.-736 с.

30. Гиппиус, З.Н. Задумчивый странник Текст. / З.Н. Гиппиус // Гиппиус З.Н. Живые лица. Выпуск 2 / З.Н. Гиппиус. Прага, 1925.

31. Голлербах, Э.Ф. В.В. Розанов: Личность и творчество Текст. / Э.Ф. Голлербах // Вешние воды. 1918. - С. 26-37.

32. Голубева, Л.Н. «Я весь — дух, и весь — субъект: субъективное развито во мне бесконечно.» (о постмодернистском модусе мышления В. Розанова) Текст. / Л.Н. Голубева // Энтелехия. Кострома - 2001. - № 1. - С. 27-36.

33. Городштова, Т.С. Онтология повседневности и неклассическая гносеология Розанова Текст.: дисс. канд.филос.наук: 09.00.01 / Городилова Татьяна Сергеевна. Киров, 2006. - 178 с.

34. Грякалова, Н.Ю. Тендерный проект В.В. Розанова и «русская идея» Текст. / Н.Ю. Грякалова // Человек модерна: Биография-рефлексия-письмо. СПб.: Дмитрий Буланин, 2008. - С. 120-130.

35. Гуссерль, Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология Текст. / Э. Гуссерль. СПб.: Изд-во «Владимир Даль», 2004. - 400 с.

36. Дроздов, Н.Г., прот. Около полового вопроса Текст. / Н.Г. Дроздов // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995.-С. 139-147.

37. Жеребкина, И. А. Феминистская теория 90-х годов: проблематизация женской субъективности Текст. / И.А. Жеребкина // Введение в тендерные исследования. СПб.: Алетейя, 2001. - С. 49-80.

38. Жукоцкий, В.Д. В. Розанов и Вл. Соловьев: хлыст и революция Текст. / В.Д. Жукоцкий // B.C. Соловьев. Жизнь. Учение. Традиция: Материалы I Всероссийской научной конференции. Екатеринбург: УрГу, 2000. - С. 59-65.

39. Закржевский, А.К. Карамазовщина. Психологические параллели. Достоевский. В. Брюсов. В. В. Розанов. А. Арцыбашев Текст. / А.К. Закржевский. Киев, 1912.

40. Закржевский, А.К. Религия. Психологические параллели Текст. / А.К. Закржевский. Киев: Издание журнала «Искусство», 1913.

41. Заозерский, Н.А. Странный ревнитель святыни семейного очага Текст. / Н.А. Заозерский // Богословский вестник. Т.З. 1901 - № 11. - С. 446469.

42. Записки религиозно-философских собраний 1901-1903 гг. Текст. М.: Республика, 2005. - 543 с.

43. Зеньковский, В.В. В.В. Розанов Текст. / В.В. Зеньковский // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995.-С. 357-370.

44. Иваск, Ю.П. Розанов и о. Павел Флоренский Текст. / Ю.П. Иваск // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995.-С. 401-406.

45. Ильин, В.Н. Стилизация и стиль. 2 Ремизов и Розанов Текст. / В.Н. Ильин // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн. 2. - СПб.: РХГИ, 1995. - С. 406-430.

46. Карсавин, Л.П. Noctes Petropolitanae Текст. / Л.П. Карсавин // Карсавин Л.П. Путь православия / Л.П. Карсавин. М.: ACT, 2003. - С. 67-197.

47. Кассирер, Э. Философия символических форм. Т.2. Мифологическое мышление Текст. / Э. Кассирер. М.; СПб.: Университетская книга, 2002. - 280 с. - (Книга света).

48. Климова, С.М. В. Розанов и М. Фуко о странностях любви. Век XX Текст. / С.М. Климова // Человек. 2008. - № 1. - С. 121-131.

49. Климова, С.М. Мифология женственности в культуре Серебряного века Текст. / С.М. Климова // Вопросы философии. 2004. - № 10. - С. 151157.

50. Кожурин, А.Я. «Глаз» Платона, «ухо» Хайдеггера и «нос» Розанова Текст. / А.Я. Кожурин // Звучащая философия: Сборник материалов конференции. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. -С. 101-105.

51. Кожурин, А.Я. Животное, человеческое и божественное в розановской неомифологии Текст. / А.Я. Кожурин // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского общества, 2001. - С. 183-186.

52. Курбатова, А.С. В.В. Розанов и православные мыслители о браке и семье Текст.: дисс. канд.филос.наук: 09.00.06 / Курбатова Алла Сергеевна. -Нижний Новгород, 2000. 172 с.

53. Курбатова, А.С. В.В. Розанов как один из основателей отечественной фамилистики Текст. / А.С. Курбатова // Вестник НГУ. 2003. - №1. - С. 188-196.

54. Курбатова, А.С. Проблема пола и брака в трудах В.В. Розанова Текст. / А.С. Курбатова // Полигнозис. 2000. - №1. - С. 77-85.

55. Ларский, И. В. Розанов. Когда начальство ушло. СПб., 1910 Текст. / И. Ларский // Современный мир. 1910. -№10.

56. Лебедева, В.Г. Феномен «панэвтихизма» в концепции Василия Розанова Текст. / В.Г. Лебедева // Лебедева В.Г. Судьбы массовой культуры России. Вторая половина XIX века первая треть XX века / В.Г. Лебедева. СПб.: Изд-во СПб-го ун-та, 2007 - С. 136-140.

57. Левинас, Э. Время и другой Текст. / Э. Левинас // Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека / Э. Левинас. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1998. - С. 21-123.

58. Леви-Стросс, К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс / Пер. Вяч.Вс. Иванова. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. - 512 с. (Серия «Психология без границ»).

59. Леонтьев, К.Н. Избранные письма к Розанову Электронный ресурс. / К.Н. Леонтьев. СПб., 1993. - URL: http://knleontiev.narod.ru/ (дата обращения 25.03.08).

60. Лунь юй Текст. // Мартынов А.С. Конфуцианство. Лунь юй. В 2 т. Т.2 / А.С. Мартынов. СПб.: Петербургское востоковедение. - С. 209-371.

61. Лысенко, В.В. «Религия пола» и концепция семьи в философии Розанова Текст. / В.В. Лысенко //Религиоведение, 2009. -№1. С. 130-135.

62. Лысенко, В.В. В.В. Розанов и семейный вопрос в России Текст. /В.В. Лысенко // Актуальные проблемы истории отечественной философской и политической мысли. Уссурийск: УГПИ, 2008. - С. 107-112.

63. Мартынов, А.С. Конфуцианство Текст. / А.С. Мартынов // Мартынов А.С. Конфуцианство. Лунь юй. В 2 т. Т.2 / А.С. Мартынов СПб.: Петербургское востоковедение. - С. 7-209.

64. Меньшиков, М.О. О гробе и колыбели Текст. / М.О. Меньшиков // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.1. СПб.: РХГИ, 1995.-С. 325-337.

65. Михайловский, Н.К. Литература и жизнь (О г. Розанове, его великих открытиях, его маханальности и философской порнографии) Текст. / Н.К. Михайловский // Русское богатство 1902. - №8. - С. 76-99.

66. Мокиевский, П.В. Обнаженный нововременец Текст. / П.В. Мокиевский //Русские записки. 1915. -№9. - С. 304-316.

67. Николюкин, А.Н. Феномен Мережковского Текст. / А.Н. Николюкин // Мережковский: Pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке его современников. СПб.: РХГИ, 2001. - С. 729.

68. Николюкин, А.Н. Розанов Текст. / А.Н. Николюкин. М.: Молодая гвардия, 2001. - 511 с. (Жизнь замечательных людей).

69. Ницше, Ф. Антихрист Текст. / Ф. Ницше // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2 / Ф. Ницше. М.: Мысль, 1990. - С. 631-700.

70. Ницше Ф. Веселая наукаТекст. / Ф. Ницше // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т.1 / Ф. Ницше. М.: Мысль, 1990.- С. 491-719.

71. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла // Текст. / Ф. Ницше // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2 / Ф. Ницше М.: Мысль, 1990,- С. 238-406.

72. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки Текст. / Ф. Ницше // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т.1 / Ф. Ницше М.: Мысль, 1990 - С. 47-157.

73. Ницше, Ф. Сумерки кумиров Текст. / Ф, Ницше // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2 / Ф. Ницше. -М.: Мысль, 1990 С. 556-630.

74. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра Текст. / Ф. Ницше // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. - М.: Мысль, 1990. - С. 5-238.

75. Новикова, Л.И. Повседневность и семья как воспитательное пространство (философско-педагогическое кредо В. В. Розанова) Электронный ресурс. / Л.И. Новикова // Школьная педагогика. — URL: http://www.portalus.ru (дата обращения 25.03.08).

76. Орлова, Н.Х. Семья и семейный вопрос в философии В.В. Розанова Электронный ресурс. / Н.Х. Орлова // Вопросы культурологи. 2006. -№ 1. -URL: http://sofik-rgi.narod.ru/avtori.htm (дата обращения 25.03.08).

77. Павленко, А.И. Философско-педагогическая идея семьи в публицистике В.В. Розанова: дисс. канд.пед.наук: 13.00.01 / Павленко Андрей Иванович. Елец, 2000. - 185 с.

78. Письма В.В. Розанова к О.А. Фрибес (1896-1911) Текст. / В.В. Розанов. -ЦГАЛИ, ф.2168., оп.1е.х. 35.

79. Письма В.В. Розанова к С.Ф. Шарапову (1883-1903) Текст. / В.В. Розанов // Человек. 2008. - №1. с. 157-171

80. Пишун, В.К. «Религия жизни» В. Розанова Текст. / В.К. Пишун, С.В. Пишун. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1994. -208 с.

81. Пишун, С.В. Социальная философия В.В. Розанова Текст. / С.В. Пишун. Владивосток, 1993. - 152 с.

82. Плеснер, X. Ступени органического и человек Текст. / X. Плеснер // Проблема человека в западной философии / Сост. П.С. Гуревич. М.: Прогресс, 1988. - С. 96-152.

83. Половинкин, С.М. На изломе веков. О религиозно-философских собраниях 1901-1903 годов Текст. / С.М. Половинкин // Записки петербургских религиозно-философских собраний 1901-1903 годов. М.: Республика, 2005. - С. 490-511.

84. Полонский, В.П. Исповедь одного современника Текст. / В.П. Полонский // Летопись 1916. - №2. - С. 241-258.

85. Пришвин, М.М. О В.В. Розанове (Из «Дневника») Текст. / М.М. Пришвин // В.В. Розанов: Pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.1. СПб.: РХГИ, 1995. - С. 102-132.

86. Пылаев, М.А. Святое в русской философской мысли и в западной феноменологии религии Текст. / A.M. Пылаев, К.М. Антонов // Религиоведение. 2008. - № 3. - С. 118-128.

87. Розанов, В.В. Апокалипсис нашего времени Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Сочинения / В.В. Розанов Л.: «Всесоюзный всероссийский книжный центр», 1990. - С. 465-531.

88. Розанов, В.В. Афродита и Гермес Текст. / В.В. Розанов // Весы. 1909, №5.-С. 45-52.

89. Розанов, В.В. В мире неясного и нерешенного Текст. / В.В. Розанов. -СПб., 1901.

90. Розанов, В.В. В мире неясного и нерешенного Текст. / В.В. Розанов. -СПб., 1904.

91. Розанов, В.В. В Сахарне Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Сахарна. Собрание Сочинений / В.В. Розанов. М: Республика, 1998. - С. 40-156.

92. Розанов, В.В. Во дворе язычников Текст. / В.В. Розанов. М.: Республика, 1999.-463 с.

93. Розанов, В.В. Возрождающийся Египет Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Собрание сочинений. Возрождающийся Египет / В.В. Розанов. М.: Республика, 2002. - С. 7-325.

94. Розанов, В.В. Дары Цереры (Шехины) Текст. / В.В. Розанов // Новый путь. 1908,-№6.

95. Розанов, В.В. Из последних листьев Текст. /В.В. Розанов // Книжный угол. №5,- 1918.

96. Розанов, В.В. Кто друг семьи? Текст. / В.В. Розанов // Летописец, 1904. -№ 11 С. 359-369.

97. Розанов, В.В. Литературные изгнанники (Очерки, посвященные Н.Н. Страхову и Ю.Н. Говорухе-Отроку, их письма и примечания к ним) Текст. /

98. B.В. Розанов. -Б.м. Т.1. - 1913.

99. Розанов, В.В. Люди лунного света Метафизика христианства. Репринтное издание Текст. / В.В. Розанов. М.: Дружба народов, 1990. -298 с.

100. Розанов, В.В. Мимолетное Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Собрание сочинений. Мимолетное / В.В. Розанов. М.: Республика, 1994.1. C. 5-337.

101. Розанов, В.В. Oriens Текст. / В.В. Розанов // Книжный угол. №5, 1918.

102. Розанов, В.В. О подразумеваемом смысле нашей монархии Текст. / В.В. Розанов. СПб., 1912.

103. Розанов, В.В. О понимании. Опыт исследования природы, границ, внутреннего строения науки как цельного знания Текст. /В.В. Розанов. -М.: Танаис, 1996. 808 с.

104. Розанов, В.В. Об Иисусе Сладчайшем и горьких плодах мира Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Собрание сочинений. В темных религиозных лучах / В.В. Розанов -М.: Республика, 1994. С. 417-427.

105. Розанов, В.В. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови Текст. / В.В. Розанов. СПб., 1914.

106. Розанов, В.В. Около церковных стен. Т.2. Текст. / В.В. Розанов. -СПб., 1906.

107. Розанов, В.В. Опавшие листья. Короб 1-2 Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Сочинения / В.В. Розанов. М.: Изд-во Эксмо-Пресс, 1998. - С. 461-798.

108. Розанов, В.В. Ослабнувший фетиш (психологические основы русской революции) Текст. / В.В. Розанов. СПб., Издание М.В. Пирожкова, 1906.

109. Розанов, В.В. Ось в таинстве семьи Текст. / В.В. Розанов. ОР ГБЛ, ф. 249, к. 5, е.х. 39.

110. Розанов, В.В. Перед Сахарной Текст. / В.В.Розанов // Розанов В.В. Религия. Философия. Культура / В.В. Розанов. М.: Республика, 1992. - С. 314-341.

111. Розанов, В.В. Пестум Текст. / В.В. Розанов // Мир искусства. СПб. -1902.-№2.

112. Розанов, В.В. Письма к Э.Ф. Голлербаху Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Сочинения. JI.: «Всесоюзный молодежный книжный центр», филиал «Васильевский остров», 1990. - С. 531-574.

113. Розанов, В.В. Религия и культура Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Сочинения. Т.1 / В.В. Розанов. -М.: Правда, 1990. 536 с.

114. Розанов, В.В. Семейный вопрос в России в 2 т Текст. / В.В. Розанов. -М.: Республика, 2004. 829 с.

115. Розанов, В.В. Смерть. и «что за смертью» Текст. / В.В. Розанов. ОР ГБЛ, ф.249, к. 6, е.х. 4.

116. Розанов, В.В. Среди художников Текст. / В.В. Розанов. СПб., 1914.

117. Розанов, В.В. Схоластический и реальный метод в браке Текст. / В.В. Розанов. ОР ГБЛ ф. 249, к.6., е.х. 5.

118. Розанов, В.В. Темный лик. Метафизика христианства Текст. / В.В. Розанов. СПб., 1911.

119. Розанов, В.В. Уединенное Текст. / В.В. Розанов // Розанов В.В. Сочинения В.В. Розанов. Л.: «Всесоюзный молодежный книжный центр», филиал «Васильевский остров», 1990. - С. 25-102.

120. Розанов, В.В. Фрагменты статей на политические, религиозные, философские темы. ОР ГБЛ, ф. 249, к. 6, е.х. 15, л 13.

121. Русский эрос, или философия любви в России Текст. / Сост. и вступ. ст. В.П. Шестакова. М.: Прогресс, 1991. - 448 с.

122. Санкевич, Е.Ю. Духовно-педагогические основы возрождения семьи и личности в философском наследии В. Розанова: автореф. дисс. канд.пед.наук: 13.00.01 / Елена Юрьевна Санкевич. Липецк, 1999. - 24 с.

123. Сапронов, П. А. Русская философия: опыт типологической характеристики Текст. / П.А. Сапронов. СПб.: Церковь и культура, 2000. -396 с.

124. Сарычев, Я.В. Творческий феномен В. В. Розанова и «новое религиозное сознание» Текст.: автореф. дисс. д.филол.наук: 10.00.01 / Сарычев Ярослав Владимирович. М., 2008.

125. Семейные узы: модели для сборки. Кн.2 Текст. / Под ред. С. Ушанкина. М.: Новое литературное обозрение, 2004. - 520 с.

126. Синявский, А. Д. С носовым платком в Царствие Небесное Текст. / А.Д. Синявский // В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн. 2. СПб.: РХГИ, 1995. - С. 444-479.

127. Соловьев, B.C. Смысл любви Текст. / B.C. Соловьев // Соловьев B.C. Избранные сочинения / B.C. Соловьев. Ростов н/Д.: Феникс, 1998. - С. 426504.

128. Струве, П.Б. Большой писатель с органическим пороком Текст. / П.Б. Струве // В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия

129. Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Кн.1. СПб.: РХГИ, 1995. - С. 378-388.

130. Сыдеева, Т.В. Тендерные начала в русской философской мысли конца XIX-первой половины XX веков: дисс. к.филос.наук: 09.00.03 / Сыдеева Туяна Викторовна М., 2006. - 159 с.

131. Тареев, М.М. Дух и плоть Текст. / М.М. Тареев // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1905. - №1.

132. Тернавцев, В.А. Русская Церковь перед великой задачей Текст. / В.А. Тернавцев // Записки петербургских религиозно-философских собраний 1901-1903 годов. -М.: Республика, 2005. С. 5-19.

133. Троицкий, С. Христианская философия брака Текст. / С. Троицкий // В. Соловьев Смысл любви. С. Троицкий Христианская философия брака. И. Мейендорф Брак в Православии. М.: Путь, 2003. - С. 41-176.

134. Тулина, Н.В. Семья: тендерные аспекты Текст. / Н.В. Тулина // Введение в тендерные исследования. -М.: Аспект-Пресс, 2005. С. 127-137.

135. Уколова, В.И. Мудрость мастера Текст. / В.И. Уколова // Хейзинга И. Осень Средневековья. Сочинения в 3-х тт. Т. 1 / Пер. с нидерланд., вступ. ст. и общ. ред. В.И. Уколовой. М.: Издательская группа «Прогресс» -«Культура», 1995. - С. 6-14.

136. Усачев, А.В. Философия В.В. Розанова: большая религия маленького человека Текст. / А.В. Усачев // В.В. Розанов и русская литературно-философская традиция. Материалы Розановских чтений 14-25 мая 2001. -Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2004. 146 с.

137. Федотов, Г. В. Розанов «Опавшие листья» Текст. / Г.В. Федотов // В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценкерусских мыслителей и исследователей Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995. -С. 393-397.

138. Федотова, Ю.В. Семья как феномен и носитель культурных традиций (Европа с древности до начала XX века) Текст.: дис. канд.культур.наук: 24.00.01 / Федотова Юлия Вячеславовна. М., 2003. - 155 с.

139. Феодор (Бухарев), архим. О современности в отношении к православию Текст. / Архим. Феодор (Бухарев) // Православие: pro et contra / Сост., вступ. ст. В.Ф. Федоров. СПб.: РХГИ, 2001. - С. 80-100.

140. Философов, Д.В. В.В. Розанов «Около церковных стен» Т.1.2 СПб., 1905-1906 гг. Текст. / Д.В. Философов // Философов Д.В. Литературные споры новейшего времени / Д.В. Философов. СПб., 1909.

141. Флоренский, П.А. Столп и утверждение Истины. Опыт православной теодицеи Текст. / П.А. Флоренский. М.: Изд-во ACT, 2003. - 640 с. -(Philosophy).

142. Хайдеггер, М. Бытие и время Текст. / М. Хайдеггер. СПб.: Наука, 2002. - 452 с.

143. Ховин, В.Р. Не угодно ли-с? Текст. / В.Р. Ховин. Пг.: Изд-во «Очарованный странник», 1916.-30с.

144. Хюбнер, К. Прогресс от мифа через логос к науке как теоретико-познавательная проблема Текст. / К. Хюбнер // Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления. СПб.: РХГИ, 1999. - С. 114-126.

145. Черный, Ю.Ю. Философия пола и любви Н.А. Бердяева Текст. / Ю.Ю. Черный. -М.: Наука, 2004. 132 с.

146. Шелер, М. Положение человека в космосе Текст. / М. Шелер // Проблема человека в западной философии / Сост. П.С. Гуревич. М.: Прогресс, 1988.-С. 31-96.

147. Шестов, Л.И. В.В. Розанов Текст. / Л.И. Шестов // В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей Антология. Кн.2. СПб.: РХГИ, 1995. - С. 380-388.

148. Шопенгауэр, А. Метафизика половой любви Текст. / А. Шопенгауэр // Трактаты о любви. М.: ИФРАН, 1994. - С. 40-66.

149. Шперк, Ф.Э. Диалектика бытия. Аргументы и выводы моей философии Текст. / Ф.Э. Шперк. СПб., 1897.

150. Шперк, Ф.Э. Система Спинозы Текст. / Ф.Э. Шперк. СПб., 1893.

151. Штепа, В. Пол традиции и пол постмодерна: Розанов Элетронный ресурс. / В. Штепа. 2001. - URL: //http://kitezh.onego.ru/rozanov.html (дата обращения 25.03.08).

152. Элбакян, Е.С. В поисках «нового религиозного сознания». Часть 1 Текст. / Е.С. Элбакян // Религиоведение. 2002. - № 1. - С.81-96.

153. Юкина, И. «Новая история женщин» России Текст. / И. Юкина // Библиография по истории женского движения и феминизма (1850-е -1920-е годы). М.: Алетейя, 2003. - С. 1-52.

154. Яковлев, В. К вопросу о догматах и догматическом развитии церкви Текст. / В. Яковлев // Новый путь, 1904. №5.