Философско-художественное познание будущего: На материале русской литературы XIX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Дедова, Ирина Анатольевна

• Дедова, Ирина Анатольевна
• кандидат философских наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат философских наук Дедова, Ирина Анатольевна

Введение.

Глава 1. Онтологический аспект философско-художественного познания будущего.

1.1. Диалектика творческого субъекта и прогнозируемого объекта.

1.2. Время в структуре художественного произведения.

Глава 2. Социально-историческое будущее.

2.1. Борьба за признание как фактор социального развития.

2.2. Человек и общество в художественных моделях будущего.

Глава 3. Прогностические свойства общественного сознания.

3.1. Будущее России в свете национального идеала.

3. 2. Образ «нового человека» в литературе и реальности.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Философско-художественное познание будущего: На материале русской литературы XIX века»

Актуальность темы исследования

Современная духовно-практическая ситуация ставит перед философской наукой задачу осмысления тенденций и перспектив социального развития. Социальный и духовный кризис в нашей стране порождает необходимость поиска приемлемого для самосохранения нации исторического пути1. Под угрозой разрушения находятся национальная духовность, нравственность, мораль, семья, язык. В ближайшие двадцать лет Россия может стать или постиндустриальной страной или колониальным сырьевым придатком Запада. «Экономическое чудо» не произойдет без грамотной внутренней политики государства, без правового регулирования общественных отношений и без объединяющей все слои населения идеологии. В этих условиях необходима программа реализации самоспасения нации от угрозы исчезновения. Национальная идея по своему масштабу всегда выше, чем классовая. Реально идущим процессам всеобщей глобализации (информационным, технологическим, финансово-экономическим и др.) необходимо противопоставить нечто самобытное. Однако никакие меры, в том числе, государственные ограничения, не смогут вернуть прежнего монопольного права владения информационным пространством страны. Современная действительность плюралистична, и оптимальным выходом из кризиса с целью определения вектора развития может стать обращение к духовной истории страны.

Социально-историческая реальность представляет собой сложное единство трех временных аспектов бытия - прошлого (в качестве причин, источников события), настоящего (актуальной действительности) и будущего (зарождающегося, нового), поэтому познание бытия есть в то же время познание будущего, присутствующего в объективных возможностях, тенденциях развития, а также в субъективных планах, идеалах и ценностных ориентирах. Однако до сих пор недостаточно изучен сам механизм социального предвидения, сложность которого обусловлена спецификой прогностического объекта, недоступного непосредственному анализу. Наилучшим способом разрешения проблемы возможности и достоверности прогностического знания, Кризисные тенденции проявляются в следующем: 1) отсутствие экономической стабильности (к началу XXI века в России в 35 раз вырос разрыв между уровнем жизни бедных и богатых; средний срок амортизации промышленного оборудования - 30 лет при норме в 12; по данным ООН и ЮНЕСКО, по качеству питания мы находимся на 67 месте в мире); 2) сокращение народонаселения (по социологическим прогнозам, число жителей в России упадет со 146 миллионов человек до 120) и ассимиляция коренного населения России со стороны мигрантов; 3) развал армии (здоровыми сегодня являются только 18 % призывников); 4) коррупция (ее масштабы составляют 20 миллиардов долларов ежегодно); 5) отсутствие социальной перспективы: труд - самый дешевый товар в России, отсюда такие явления как «утечка мозгов», люмпенизация отечественной интеллигенции, падение общего уровня профессионализма (соотношение пенсионеров и работающих составляет 2/3); 6) отсутствие всякой идеологии (Цит. по: Фартышев В.И. Судьба России в XXI веке. - М.: Вече, 2004. - 480 е.). на наш взгляд, может быть ответ на вопрос, каким образом и с какой целью происходит формирование этого знания.

Каждая крупная социальная система является носителем своей духовной культуры с присущей ей картиной мира как теоретико-мировоззренческим способом отражения бытия. Общий сдвиг общественных (политических, социальных, экономических) отношений, как правило, воспроизводится в образе мира. Тенденции социального развития отражаются в общественной психологии, воплощаются в образах художественной литературы и получают теоретическое осмысление в публицистических, философских и научных трудах. Теоретические положения, в свою очередь, могут быть актуализированы в определенных духовных, социальных, предметных явлениях будущего. Познание будущего не бывает бесцельным, оно всегда служит насущным потребностям и интересам общества и связано с поиском новых форм социального бытия.

Исследование прогностической функции общественного сознания представляется актуальным в теоретико-методологическом, мировоззренческом, духовно-ценностном аспектах. Отсутствие устойчивых социально-экономических и духовно-ценностных перспектив деформирует общество, разрушает условия реализации его национальных интересов и препятствует его интеграции в мировое сообщество. Личное творчество раскрывает феномен будущего в аспекте человеческого существования, решает смысложизненные проблемы, способствуя пересмотру образа человека, его сущностных свойств и оснований, возможностей и перспектив развития. В целом прогностическая функция социального познания формирует ответственность человека и общества за последствия собственной деятельности; вскрывает новые, ранее неизвестные потенции; позволяет осмысливать действительность с точки зрения непреходящих, вечных ценностей, главной из которых является бытие, жизнь, существование.

Формирование знаний о социальном будущем, требующее личностных и коллективных усилий, предполагает изучение истории и культуры общества. Культурологический контекст русской философии является важнейшим компонентом современного российского идентификационного процесса. Наш интерес сосредоточен на «переходной» эпохе в истории России, характеризующейся всплеском познавательного интереса по отношению к будущему. Опыт самопознания российской интеллигенции XIX века может быть прочитан в контексте современной ситуации, требующей осмысления перспектив развития с точки зрения специфики национального бытия и включенности его в единый общечеловеческий процесс.

Исследование прогностических качеств творческих субъектов (мыслителей, художников, общественных деятелей) представляет сложность в силу своей специфики и неоднозначности проявлений. Трудности создают такие факторы как 1) «размытость» общественного сознания, его «рассредоточенность» по всем уровням и элементам социальной системы, что требует рефлексивной установки в целях распознавания наиболее значимых образов прогностической реальности; 2) отсутствие четких границ между объективными и субъективными (интуицией, целями, идеалами) моментами постижения действительности, усиление влияния последних по мере приближения знания к будущему; 3) неоднозначность интерпретации социального опыта в силу специфики познавательного объекта, выступающего в то же время познающим субъектом, в результате чего процесс самопознания совпадает с процессом саморазвития; 4) включенность прогностических моделей в актуальные образы, так как любая познавательная деятельность осуществляется в границах настоящего, в связи с чем от исследователя требуется выделение временного аспекта, отмежевание актуального от потенциального, преходящего от вечного, случайного от закономерного; 5) серьезные расхождения среди мыслителей, философов, ученых по вопросам возможности и способов познания будущего. Эти трудности актуализируют проблематику философско-художественного познания будущего, подтверждают необходимость и своевременность исследования в данной области.

В целях расширения гносеологического аппарата современная философия интегрируется с широким кругом гуманитарных дисциплин - эстетикой, этикой, социологией, историей, культурологией, литературоведением, психологией. Предложенная тема, характер и методы ее интерпретации, проблемный ракурс ее рассмотрения относятся к междисциплинарному подходу в исследовании вопросов познания, предвидения и прогнозирования и связаны с проблемами отечественной философии и культуры.

Степень разработанности проблемы

Социально-философское знание со времен античности содержит элементы прогнозирования, связанные с осмыслением источников, движущих сил, способов и целей развития человека и общества. Сочетание социального познания с предвидением наблюдается в произведениях средневековых теологов, мыслителей Возрождения и Нового времени. Со второй половины XIX века западноевропейское социальное прогнозирование в диалектико-материалистической методологии приобрело черты научности. Своеобразием русской философской мысли традиционно была ее практическая направленность, структурированность в художественную литературу и публицистику. К началу XX века русскими мыслителями были созданы многочисленные образы будущего, которые касались в основном решения вопроса об историческом пути России, ее значения в контексте мировой цивилизации. О будущем России размышляли славянофилы (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, Н.Я. Данилевский и др), западники (П.Я. Чаадаев, Б.Н. Чичерин и др.), революционеры-демократы (А.И. Герцен, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский и др.), почвенники (Ф.М. Достоевский, Н.Н. Страхов, А.В. Григорьев), народники (М.А. Бакунин, П.Н. Ткачев и др.), религиозные философы (В.В. Розанов, B.C. Соловьев, Н.А. Бердяев), марксисты (Г.В. Плеханов, В.И. Ленин).

Со второй половины XX века социальная философия оформилась как особая сфера научного знания, исследующая закономерности развития социальной действительности. Проблемы будущего человечества и цивилизации поднимаются в социальных концепциях постмарксизма (Э. Бернштейн и др.), техницизма, или теории технического прогресса (Дж. Гэлбрэйт, У. Ростоу, Р. Арон, Д. Белл, А. Тоффлер), теории ценностей (М. Вебер, Г. Риккерт), цивилизационных теорий, в том числе теории «исторического круговорота» (А. Гойнби) и «исторического регресса» (О. Шпенглер), в основе которых лежит «органическая» теория общественно-исторических типов (Н.Я. Данилевский, Н.К. Леонтьев, Н.Н. Страхов), экзистенциализма (М. Хайдеггер, К. Ясперс). В последние десятилетия получили распространение системные исследования: синергетика, «теории катастроф», «теории самоорганизации». Сегодня развивается футурология как отдельное направление социального знания, изучающее экономическое развитие общества и экологические проблемы, создающее развивающиеся модели будущего и формирующее антикризисные программы (А. Бам, А. Вейл, С. Роусиз, Г. Хелер и другие).

Вопросами социального познания и прогнозирования занимаются такие современные отечественные мыслители как Э.А. Араб-Оглы, И.В. Бестужев-Лада, В.Г. Виноградов, A.M. Гендин, А.Г. Зарубин, В.В. Ильин, Г.Д. Карпов, В.А. Кутырев, Л.А. Микешина, Н.Н. Моисеев, Ю.В. Олейников, А.С. Панарин, А.В. Панин, A.M. Ракитов, B.C. Степин, А.Д. Урсул, Е.Т. Фадеев и др. Проблемы прогностической функции социально-философского познания, в том числе в аспекте художественного творчества, поднимаются в работах Я.Ф. Аскина, О.Д. Волкогоновой, И.Б. Делекторской, Г.М. Елфимова, С.Г. Калашникова, П.В. Макаренко, А.В. Маслихина, А.В. Славина, Н.В. Сорокиной, В.Л. Чертковой,. Вместе с тем, в современной отечественной литературе нет специальных монографических работ, в том числе и диссертационных, исследующих методологию и специфику философско-художественного познания будущего.

В целях изучения вопросов познания и предвидения в контексте художественного творчества необходимо синтезировать социально-философские знания с достижениями эстетики и литературоведения. Среди исследований, посвященных проблемам поэтики, структуры художественной реальности и хронотопа произведения, познавательной функции искусства, образов автора и героя, символа, художественного сознания, диалектики субъекта и объекта можно выделить работы А.В. Ахутина, М.М. Бахтина, И.И. Бицадзе, Г.Д. Гачева, Ю.А. Гусева, В.Д. Днепрова, A.JI. Казина, JI.B. Карасева, A.M. Левидова, Ю.М. Лотмана, Н.Л. Малининой, Ю.В. Манна, Н.П. Скурту, В.В. Федорова, М.Б. Храпченко, А.П. Чудакова и др.

Работы, посвященные философским проблемам русской литературы и поднимающие проблемы будущего, принадлежат таким исследователям, как А.Е. Акелькина, И.А. Белая, В.Н. Белопольский, О.В. Белый, И.И. Гарин, Г.Д. Гачев, И.Б. Делекторская, А.С. Долинин, М.М. Дунаев, И.И. Евлапмиев, А.А. Иванова, Т.Б. Ильинская, В.К. Кантор, Л.В. Карасев, Ю.Ф. Карякин, Р.Я. Клейман, Ю.Г. Кудрявцев, К. Мочульский, А.П. Скафтымов, В.А. Твардовская и др. Особенно можно выделить работы, посвященных исследованию прогностической функции художественного творчества и анализу образов будущего, - монографию Е.П. Щудри «Художественное предвосхищение будущего» (1978) и статью Ж. Нивы «Модели будущего в русской культуре» (1995).

Объектом настоящего исследования является философско-художественное творчество в социокультурном контексте России XIX - начала XX веков. Предметом исследования являются образы будущего в русской литературе.

Цель диссертации - методологическое обоснование философско-художественного познания будущего на материале русской классической литературы и публицистики. Эта цель предполагает решение основных исследовательских задач:

1. Определить специфику философско-художественного предвидения как «онтологического» метода познания, характеризующегося единством бытия и мышления.

2. Проанализировать принципы формирования образов будущего в аспекте историософской традиции русской культуры.

3. Выявить прогностические свойства общественного сознания, обуславливающие возможность «социального конструирования» реальности.

Теоретико-методологические основания исследования составляют философско-теоретические положения, сформулированные отечественными и зарубежными мыслителями XIX - XX веков, синтезированные с достижениями современных гуманитарных наук. Проблематика данного исследования раскрывается в таких категориях как «онтологический принцип познания», «темпоральная модель бытия», «формы художественного времени», «историческое, трансцендентное и экзистенциальное будущее», «концептуальный герой», «антропологический идеал».

На формирование настоящей концепции оказали влияние теоретико-философские труды и взгляды Н.А. Бердяева, Ж. Делеза и Ф. Гваттари, Х.-Г. Гадамера, Ф.М. Достоевского, B.C. Зеньковского, И.Т. Касавина, А.Ф. Лосева, М.К. Мамардашвили, А.В. Маслихина, М. Могильнер, Ф. Фукуямы, М. Хайдеггера, С.С. Хоружего. В работе использованы элементы диалектического и герменевтического методов, дополненные экзистенциальным подходом, а также сравнительно-исторический и типологический методы. Для подкрепления теоретических выводов применяются философские, художественные, публицистические тексты и исторические факты.

Можно выделить несколько разделов использованных в работе источников. Это, во-первых, классическая русская художественная литература: произведения Н.В. Гоголя, И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, А.С. Пушкина, JI.H. Толстого, И.С. Тургенева, Н.Г. Чернышевского. Во-вторых, философские труды и публицистика: произведения М.А. Бакунина, В.Г. Белинского, Н.А. Бердяева, И.А. Герцена, А.А. Григорьева, Н.А. Добролюбова, В.А. Иванова, И.А. Ильина, И.В. Киреевского, Д.С. Мережковского, Н.К. Михайловского, Д.И. Писарева, Н.В. Розанова, B.C. Соловьева, Н.Н. Страхова, П.Н. Ткачева, А.С. Хомякова, П.Я. Чаадаева. В-третьих, малоизвестная радикальная беллетристика, публицистика и поэзия второй половины XIX -начала XX веков.

В ходе работы над диссертацией были обобщены взгляды ученых, философов, публицистов, ведущих поиск в разных отраслях научной мысли, среди которых можно выделить следующие темы: «Будущее. Время. Вечность»; «Бытие. Сознание. Предвидение и прогнозирование»; «Миф. Символ. Утопия»; «Смысл истории и судьба России»; «Эстетическая реальность. Художественное познание».

Полученные в ходе проведенного исследования результаты, а также примененный автором подход к разработке поставленной проблемы представляют научную новизну для философии и смежных наук - эстетики, литературоведения, культурологии, социологии. При этом достигнуты следующие принципиальные результаты:

1. Обоснованы методологические подходы и выявлена специфика философско-художественного предвидения. Концептуально оформлена идея «онтологического» принципа познавательной деятельности; раскрыта диалектика творческого субъекта и прогнозируемого объекта и выделены уровни их репрезентации; определены особенности темпоральной модели бытия как эстетической реальности; обоснованы и раскрыты способы присутствия образов «исторического», «трансцендентного» и «экзистенциального» будущего в художественном произведении.

2. Конкретизированы принципы социально-философского познания будущего на примере русской художественной литературы и публицистики XIX века. Раскрыта роль общественного и эстетического идеала в прогностической деятельности. Сформулированы концептуальные модели будущего, явно и скрыто присутствующие в сюжетных темах, мотивах и образах социально-психологических типов в произведениях русской классической литературы.

3. Определена роль традиции в формировании прогностических образов в общественном сознании. Сформулирована гипотеза о возможности обратного влияния эстетических идей на действительность на примере социально-исторической ситуации России рубежа XIX-XX веков. Выявлена сущность антропологического идеала (образа «нового человека») в трех аспектах: как выражение идеологической позиции радикальной интеллигенции; как отражение противоречий социальной действительности; как воплощение религиозных принципов русской культуры.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. «Онтологический» метод, с помощью которого осуществляется художественное предвидение, представляет собой качественный синтез творческого субъекта и прогностического объекта в создании новой, эстетической, реальности, особенностью которой является рассмотрение действительности как той или иной степени совпадения явлений с их целью. Темпоральная структура художественного текста создается за счет взаимодействия образов времени как меры движения, как процесса смыслообразования и как способа человеческого существования.

2. Футурологические концепции создают образ будущего с точки зрения такой формы общественного устройства, которая удовлетворила бы потребность человека в признании собственной ценности. Концептуальные модели будущего в русской литературе XIX века обусловлены стремлением разрешить противоречие между иррациональной основой человеческой природы и разумной организацией социальной действительности.

3. Прогностические образы структурируются в традиционные формы общественного сознания, способствуя самоидентификации социальной системы и ее адаптации к изменившимся условиям существования. Национальный и антропологический идеал в качестве цели развития выполняют консолидирующую функцию, но, становясь социальными проектами, могут стать одной из причин дестабилизации системы.

Научно-практическая значимость настоящей работы заключается в том, что реализуемый в ней подход позволяет по-новому поставить и решить ряд проблем, касающихся методологии художественного познания и социального прогнозирования, продолжить и углубить исследование русской культуры, истории, философии. Основные положения работы вносят вклад в решение духовно-практических задач социокультурного строительства и призваны сыграть положительную роль в разработке реальных перспектив общественного развития.

Полученные результаты могут быть применены в научно-исследовательской деятельности философского, науковедческого и культурологического характера, а также служить методологическими ориентирами для преподавателей при разработке проблем бытия и времени, познания и самопознания, прогнозирования, человека и общества, русской философии в курсах философии, истории философии, социальной философии, философии культуры и искусства, культурологии и социологии, эстетики и литературоведения.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Дедова, Ирина Анатольевна

Выводы, которые можно сделать на основе анализа прогностических тем русского реализма, следующие:

1. Философско-художественное познание будущего осуществляется сквозь призму личностного сознания, поэтому вопрос о будущем состоянии мира неразрывно связан с вопросом о смысле человеческого бытия.

2. Феномен человека есть противоречие между смертностью физической формы и бесконечностью духовного содержания, поэтому целью философско-художественного познания будущего является преодоление «онтологического разрыва» между целым и частью, абсолютным и относительным, вечным и временным, приобретающее различные, в том числе фантастические, формы и воплощающееся в образах «нового человека», «сверхчеловека», «богочеловека», «внутреннего человека» и т.п.

3. Содержанием прогностического знания является раскрытие реальных возможностей человека, способствующее дальнейшему развитию человека и «социальному конструированию» реальности, так как импульс к развитию появляется в результате осознания противоречия между действительностью и идеалом.

4. Философско-художественное предвидение способствует признанию свободы и ответственности как основных принципов человеческого бытия. (Все свершения науки и техники стали возможны на почве личной независимости, утвержденной творческой мыслью в общественном сознании.)

5. Русская литература XIX века осуществила предвидение нового мировоззрения, утверждающего, что человечество живет не ради государства, национальности или класса, а ради личности. Это было связано с обоснованием персонального характера творческой активности, понимаемой в широком смысле как духовное и социальное «самотворчество».

6. Образ «нового человека», будучи эманацией персонифицированной воли, в то же время предстает в русской литературе как выражение новой фазы развития всего человечества в целом, будущего универсального всеединства.

7. Литература раскрыла сущность антропологического идеала и в то же время предупредила об опасности буквального воплощения его в жизнь, так как ради того, чем он «должен быть», человеку пришлось бы перестать быть тем, что он «есть». Становясь реальным проектом, перемещаясь из трансцендентной сферы в имманентную, идеал может стать причиной деструктуризации и дестабилизации социальной системы.

125

Заключение.

Смена научных парадигм в двадцатом столетии и утверждение неклассической эпистемологии обусловили доверие не только к рационально-конструктивному способу осмысления бытия, но и к интуитивно-чувственному видению. Актуальным на сегодняшний день является обращение к изучению феномена художественного творчества, в котором ярче всего выявляются структурные взаимосвязи «гносеологической» и «онтологической» природы человеческого сознания, сохранившиеся в качестве «мифологического мышления». Феноменология, экзистенциализм, герменевтика сформулировали принципы «онтологической гносеологии», в соответствии с которыми сознание не просто отражает объективную реальность, но создает собственный мир, обладающий внутренней динамикой и пространственно-временной структурой. В соответствии с такой трактовкой, в процессе познания мы не просто получаем новое знание, а подвергаемся переформированию, трансформации, «расширению горизонта Я». Сегодня происходит пересмотр классических представлений о прогностической функции сознания и возможностей предвидения - в частности, идеи универсальных законов, существование которых обеспечивает принципиальную возможность сколь угодно точного предсказания будущих событий. При этом то, что в традиционном диалектическом описании развития не анализировалось, а просто обозначалось как «скачок», переход к непрогнозируемому состоянию, теперь вызывает научный интерес.

Существенным моментом современного научного дискурса выступает признание функциональной и методологической взаимосвязи субъекта познания с социальными ценностями эпохи. Познавательному акту предшествует набор неких основополагающих принципов, обусловленных социокультурным контекстом, или «образом мира». Реальность изначально открывается человеку как некое смысловое поле или система значений. Творчество человека (как научное, так и художественное) весьма ограничено самим характером воспроизводящихся коммуникаций, поэтому предвидение и прогнозирование, как правило, осуществляется в пределах определенных культурных смыслов. Однако существуют некие общие, интерсубъективные структуры сознания, поэтому для «расшифровки» социокультурных значений эффективно обращаться к архетипам, символическим конструкциям, которые могут быть расценены как вневременные сущности выражения человеческого опыта. Данные единицы присутствуют в художественных текстах, сохранивших целостные образы, непосредственно связанные с реальными потоками переживания.

Художественного познание - это символически-образное постижение сложного мира человеческой психики и интерсубъективных коммуникаций - объектов, недоступных для непосредственного наблюдения. Символ, лежащий в основе творчески-познавательной деятельности, репрезентирует как внешний мир, так и авторское сознание, являясь своеобразным инструментом разрешения противоречия между субъектом и объектом. Бесконечная глубина символа допускает возможность «роста» произведения, наполнения его новыми смыслами. Художественный текст представляет собой особую реальность, некий «третий мир» как относительно самостоятельное образование, самой своей структурой производящее особую творческую энергию. Прогностические образы обладают возможностью «самоосуществляющегося пророчества», обратной информационной связи с объектом, поэтому познание будущего в некотором смысле является его «приближением».

Прогностическая функция сознания проявляется в художественном творчестве двояко: это, во-первых, сам процесс творчества, его стратегия и, во-вторых, создание конкретных образов и моделей будущей действительности. Первая функция искусства роднит его со сновидением - в символической способности вызывать в сознании объекты, недоступные непосредственному наблюдению. Разнообразные ассоциативные связи художественного мира восполняют «недостающие звенья» в распознавании тенденций развития действительности и служат основой предвидения. Вторая прогностическая составляющая художественного творчества соотносится с определенным культурным идеалом, определяющим не только возможные, но и необходимые для данной социальной системы пути развития. Функция идеализации заключается в выборе из множества вероятных моделей той, которая оптимально отвечает требованию гармоничного, устойчивого развития социальной системы. Экспериментальная, игровая природа искусства проявляется в возможности смоделировать различные варианты развития - от крайне неприемлемого (например, в образах антиутопий) до совершенных (утопии), - и не просто представить, а пережить будущее. Самотождественность и свобода являются абсолютной целью субъекта, так как в процессе творчества снимается противоречие между тем, что он есть в действительности и тем, что он есть в возможности. Художественное познание будущего есть, по сути, рассмотрение бытия как той или иной степени совпадения явлений с их целью, в результате чего субъект реализует устремление к завершению картины мира.

В структуре субъекта литературно-художественного творчества можно выделить несколько уровней: авторское Я, включенное в эмпирическую реальность; образ автора в произведении; рассказчик, от имени которого ведется повествование; герой, или концептуальный персонаж; психосоциальные типы; образы исторической и природной действительности. Концептуальный персонаж - это художественный образ, представляющий мыслящее Я автора, посредством которого раскрывается проблематика взаимодействия человека и мира и устанавливается соотношение между состоянием настоящей действительности и желаемым будущим. Соотношение концепта с исторической эпохой раскрывается с помощью психосоциальных типов - персонажей, представляющих собой совокупность личностных черт тех или иных современных автору социальных групп. Психосоциальные типы, как правило, выражают противоречия настоящей действительности, тогда как концептуальный персонаж, по крайней мере, в возможности, призван эти противоречия разрешить. Мысленный эксперимент, предпринимаемый концептами, обнаруживает фундаментальное человеческое стремление - поиск безусловной правды жизни, тяготение к абсолютному идеалу.

Время является основной онтологической категорией, определяющей процессуальность бытия, его движение от прошлого через настоящее к будущему. Познающий субъект всегда находится в настоящем, однако наличие самосознания, рефлексии позволяет ему устанавливать соотношение между различными временными моментами и осуществлять предвидение. Каждая система, в том, числе эстетическая, обладает собственным, «внутренним» временем. Темпоральная структура художественного произведения включает в себя следующие формы времени: 1) время как мера движения, 2) как процесс смыслообразования, 3) как способ человеческого существования.

Первая форма предстает в произведении как «жизненное», или историческое время, предполагающее переживание субъектом актуального момента бытия и определяющее линейный порядок человеческих действий, движение от прошлого через настоящее к будущему. Реальное историческое время есть алогичный, нерасчленимый поток как цепь случайностей, где ничего нельзя заранее знать, объяснить и предвидеть. Помимо этого, внешнего временного плана история включает в себя план вечности, выступающий в качестве некоего абсолютного бытия. Функцию абсолютного бытия в произведении выполняет «трансцендентное» время, которое называется литературоведами «утопическим» или «мифологическим». Оно основывается на циклическом порядке космического (универсального) возвращения. «Трансцендентное» время в художественном мире выражается через: 1) субъективную реальность сна; 2) «иную» реальность внутри произведения; 3) «жизненную» реальность, где «трансцендентное» время как бы просвечивает изнутри повседневности. В последнем случае историческое время может представать как: а) эпическое, суть которого заключается в возможности единичного сознания растворяться в общем потоке бытия, освобождаясь от эмпирической конечности собственного существования (произведения JI. Толстого), или б) эсхатологическое - в виде «вкраплений» в художественную ткань произведения, как например, «минуты мировой гармонии», испытываемые героями Достоевского, или «лирические отступления» Гоголя. С этим временем связаны мотивы «золотого века» и «вселенские» мотивы в русской литературе.

Вторая форма времени связана с восприятием истории героем. Сознание субъекта содержит определенные интенции, направленные на тот или иной момент времени: а) на настоящее, - когда сознание погружается в мир повседневности, или б) на прошлое-будущее, - когда происходит осмысление субъектом собственного бытия (рефлексивное сознание). Во временной поток погружены «объектные» персонажи, самосознание которых не раскрывается в ходе повествования. Поэтому идеологические знаки содержаться во втором типе сознания. Но это сознание переживает уже не поток времени, а некоторые состояния, заменяющие непосредственное переживание темпоральности. Историческое время, рассматриваемое сквозь призму личностного сознания, из объективного становится субъективным, приобретая свойства психического.

В искусстве сохранилось мифологическое восприятие действительности, представляющее собой взаимопроникновение человека, природы и неодушевленных вещей. При этом «повторяемость», цикличность» природных процессов противостоит единичному конечному человеческому бытию как вечное бытие-настоящее. Поэтому природа может восприниматься сознающим субъектом неоднозначно: а) как «слепая сила», судьба-случай, стихия; б) как абсолютное бытие, «родина», обещающая восполнение утраченного во времени. Если в первом случае человеческая личность мыслится как нечто ущербное, незавершенное, то во втором Я обретает целостность и абсолютное самоутверждение. Настоящее может восприниматься неоднозначно: а) это «повседневность», «круговорот забот», либо б) истинное бытие «здесь и сейчас», когда человек выходит из мира абстракций и обращается к тому, что существует реально. Во втором случае сознание обнаруживает, что бытие - величайшее благо для человека. Все остальное, что случается в жизни, имеет смысл, лишь поскольку человек уже обладает бытием.

Подобное разграничение типов сознания связано с трактовкой реальности человеческого Я. В данном случае речь идет о переживании субъектом временности собственного бытия, что позволяет характеризовать эту форму художественного времени как время экзистенциальное: оно вносит в течение «жизненного» времени прерывистость, конечность и заставляет художника сосредотачивать интерес на апокалиптичности каждого мгновения существования мира и человека, его ежеминутном рождении и умирании. Переживание временности происходит в сознании концептуального персонажа, призванного разрешить противоречие жизни и смерти. Разрешение противоречия возможно в двух вариантах: а) смерть - не событие жизни, так как она не переживается, -это «снятие» проблемы в качестве психологического феномена деперсонализаций: отказ человеческого Я воспринимать собственную «самость» в качестве конечной сущности; б) смерть есть феномен жизни, она переживается как собственная возможность, -реперсонализация, возвращение к реальности собственного Я, прекращение «самообмана». Литература дает описание предельного опыта для того, чтобы утвердить ценность бытия, которое может быть осмыслено только со стороны небытия, и осуществляет синтез понятий уникальности и всеобщности жизни.

История несет на себе отпечаток идеала, но не воплощает идеал полностью. «Горизонталь» «жизненного» времени пересекается с «вертикалью» как неким концептом «готового будущего». Механизм эстетического преображения в некотором смысле позволяет снять экзистенциальное противоречие за счет частичного отождествления Я и Другого - для того, чтобы иметь возможность пережить свое предназначение вплоть до неизбежного конца и взглянуть на него с иной, более высокой, родовой точки зрения. Динамика сознания субъекта проходит этапы 1) «первичного растворения» в Мы, 2) самоосознания (объективации) Я и 3) «вторичной рефлексии», синтеза Я и Мы. Образы будущего в художественной литературе представляют собой взаимодействие альтернативных планов реальности, показывающих, с одной стороны, тенденции развития человека и мира, а с другой - целостный итог этого развития.

2. Футурологические концепции исходят из осмысления истории как единого, логически последовательного процесса, рассматриваемого с учетом опыта всех времен и народов. Это идеальные конструкции, основанием которых является взгляд на человека и общество с точки зрения цели и смысла их развития. Благодаря исторической памяти, накоплению знания общество не просто повторяет свое прошлое, но осуществляет развитие, то есть движение к качественно новым формам бытия. История есть не только преемственность различных цивилизаций и уровней материальных достижений, но и смена различных форм сознания. Существует некий «исторический перспективизм» мышления, определяющий тот «образ человека», который доминирует в конкретной социокультурной ситуации. Но для того чтобы выяснить, что может удовлетворить людей в самых существенных отношениях, необходима ссылка на некую постоянную, внеисторическую сторону собственно человеческой природы, по которой можно будет судить о том, насколько хорош или плох тот или иной политический режим или социально-экономическая система. Ответ на этот вопрос содержат концепции «естественного человека», или «первочеловека» как прототипного существа, обладающего некими фундаментальными свойствами. В соответствии с «начальной точкой» человеческой природы можно выделить два ряда движущих сил истории как 1) борьбы за материальные блага или 2) борьбы за престиж.

Только экономическая мотивация не способствует пониманию и предвидению политических и социальных перемен. Ф. Фукуяма, вслед за Гегелем, называет основной потребностью человека жажду признания: она объясняет то, что человек может желать предметы полностью бесполезные с биологической точки зрения только потому, что они желанны другим людям. Но социабельность человека ведет не в мирное гражданское общество, а ввергает в смертный бой ради престижа. «Тимос» - то, что мы называем гордостью, самоуважением, тщеславием - это сам акт оценивания человека. Отсюда особый способ понимания истории - как возникновение, рост и упадок мегалотимии -желания человека быть признанным как высший среди других людей. Изначальные взаимодействия между «первыми людьми» порождают не «общественный договор», а неравноправные отношения господина и раба как результат «первой кровавой битвы». Повинуясь чувству самосохранения, один из бойцов решает принять рабскую жизнь, чтобы не рисковать насильственной смертью. После этого господин удовлетворен, поскольку рискнул жизнью и получил за это признание от другого человека.

Сам по себе тимос иррационален, хотя в стабильные исторические периоды находится под контролем разума и «прячется» в будничной жизни под разными личинами, например, в конкурентной борьбе политиков и бизнесменов или в спортивных соревнованиях. Однако в периоды социальных кризисов тимотическая часть человеческой души способствует росту дезорганизации и подталкивает людей на коренное изменение образа жизни. Литература русского реализма содержит многочисленные примеры анализа иррациональной основы человеческой природы, проявляющейся в стихиях самоотрицания и саморазрушение. Это есть ни что иное как проявление специфически человеческого качества - свободы. Человек демонстративно способен на действия, полностью противоречащие его природным инстинктам - не ради удовлетворения каких-то более высших инстинктов, но ради самого этого противоречия.

Литература XIX века пыталась ответить на вопрос: действительно ли «блага» будущего демократического общества способны удовлетворить «человека как такового»? Анализ многочисленных образов «маленьких людей» позволяет предположить, что полем спора, на котором вызревала субкультура «маленького человека», была прежде всего нравственность, идеи социальной справедливости и ценности личности, которые привели впоследствии к общинным ценностям и абсолютизируемой «народной правде». Произведения Пушкина, Гоголя, Гончарова, Достоевского, Тургенева, Островского несли в себе предупреждение обществу о грозящей ему опасности, которая исходила не со стороны западных ценностей, а из глубин «народной души». В отличие от мегалотимии -требования признания себя высшим по отношению к другим - раб исходит из принципа изотимии — требования признания себя равным другим. Идея социализма была прорывом в новое качество общественной системы, где социальный статус человека вне собственности станет основой всеобщей справедливости. Абсолютизация «народной правды» требовала опоры на вечевые, соборные, общинные ценности, что выразилось в попытке миновать стадии либерализации и капитализации. Та форма общественного устройства, которая считалась справедливой на Западе, не была таковой для русских радикалов, считавших, что либеральное государство не дает одновременного удовлетворения желания и тимоса, а наоборот - выявляет глубокое противоречие между ними. Обещание универсального взаимного признания в таком обществе остается невыполненным, так как экономическое неравенство, порождаемое капитализмом, вызывает к жизни неравенство признания.

Вечевой идеал носит амбивалентный, двойственный характер, что может привести его к распаду на два различных идеала - соборный и авторитарный. Неприятие западной либеральной модели со стороны радикальной интеллигенции в России было обусловлено прежде всего стремлением освободиться от власти безликих учреждений. Государство, которое сводит на нет все личное, лишается моральной поддержки со стороны общества. Так зарождается тоска по настоящему властителю, харизматическому лидеру, появление которого предсказывал Достоевский. Он должен был заменить бездушную государственную машину диктатом персонифицированной воли. Абсолютизация личности - это другая крайность, в которую может вылиться тимотическая жажда признания. Реализм осуществил попытку логически развить сверхперсоналистическую идею и показать ее последствия. Одним из таких последствий является мотив преступления во имя идеи. Предвидение тенденций в развитии этой черты литература XIX века зафиксировала в образах Раскольникова и Базарова - том типе «сверхчеловека», который станет предметом анализа у Ницше. От социальных идей индивидуалист приходит к абсолютной асоциальности. Индивидуализм требует неравенства людей. В человеческой природе заложено отрицание равного признания как конечной цели. Поэтому большевистская революция, которая стремилась создать равное общество, в результате выстраивает общество, подобное пирамиде, с «эгоцентрической» системой власти и «культом личности».

Возможны два варианта «будущего человека». 1) Последний человек будет больше заботиться о своем здоровье и безопасности, чем о вопросах справедливости, добра и зла, бога и человека. Он будет обладать историческим опытом прошлого и потому лишится многих «иллюзий», которые толкали прежнего человека на нерациональные поступки. Человек придет признанию относительности всех идеалов и ценностей и поэтому он будет знать, что незачем рисковать жизнью ради какой-то великой цели. 2) Против того, что человек может удовлетвориться состоянием «вечного детства», счастливого сытого состояния, выступает иррациональная природа человека. Если везде будет мир и процветание, найдутся люди, которые будут бороться против мира и процветания. Человек намеренно будет искать дискомфорта и возможности принести себя в жертву, так как боль и страдание будут единственным способом продемонстрировать, что он человек. «Исторический» и «постисторический» миры будут вести параллельное существование, взаимодействуя и сталкиваясь друг с другом, образуя «цивилизационные разломы».

Новый тип романа, сформировавшийся в русле реалистического направления, представляет собой роман-трагедию, сущность которого определяется проблемой одиночества личности, оторванной от общего - природного и социального - целого, поэтому восстановление цельности мыслилось как идеал будущего. Анализ содержания художественных образов русской классической литературы позволил выделить следующие художественно-концептуальные модели будущего'. 1) возвращение к прошлому (к состоянию нерасчлененного сознания «Мы»); 2) экономический прогресс (в котором реалисты видели опасность нивелировки личности); 3) последовательный индивидуализм (образы «лишних людей»); 4) социальное равенство (революционная модель); 5) абсолютное самоутверждение личности (отрицание рационального, предвидимого будущего); 6) тоталитарное общество; 7) гармонический синтез общего и личного.

3. Предвидение и прогнозирование связаны с «социальным конструированием» реальности, где действуют два вида процессов - а) почти автоматическое воспроизводство социальных смыслов через традицию и память и б) творение заново из харизматических идей после «скачка», прерывающего непрерывность и само воспроизводство повседневности. В целях вывода социальной системы из кризисного состояния происходит формирование «скрепляющих идей», предлагающих модели «лучшего будущего». При этом сами идеи должны соответствовать глубинным - психологическим, эмоциональным («архетипным») - слоям общественного сознания.

Содержание образов социально-исторического будущего во многом определяется ментальностью как совокупностью устойчивых образов и представлений социального целого о себе самом. Опыт духовного самоопределения русского народа, результат познания смысла и назначения истории запечатлелся в русской национальной идее, определяющей основные построения моделей будущего в русской историософской мысли России XIX века. Национальная идея есть формальная категория: это определенный способ выражения национального самосознания, постижения смысла и цели собственного развития. Наполнение формальной идеи конкретным содержанием идет на различных уровнях - философском, социальном и психологическом. Национальную идею следует понимать как историческую цель народа, предполагающую тот вклад, который должен внести данный народ в мировое развитие в соответствии с неким историческим планом.

Русскому национальному сознанию присущи такие особенности, как «мистицизм», «органицизм», «провиденциализм», «универсализм», «катастрофизм», что обусловило «эсхатологизм» и «мессианизм» общественно-литературной и философско-публицистической мысли России XIX-начала XX столетий. Отечественные мыслителя пришли к выводу: существуют различные виды общности, - они бывают ложные и подлинные. Человечество проходит в своем развитии период стадности и индивидуализма, но будущее человечества - в высокой общности, где личность полностью является не средством, а целью общественного развития. «Соборность», как одна из составляющих национального идеала, отличается от ложных видов общностей своей открытостью, общедоступностью и человечностью, где каждый не разлагает целого, а общее не разрушает индивидуальное. В философском плане понятие соборности связано с категорией всеединства, означающей взаимное проникновение, тождественность частей и целого: новое слово миру, которое должен сказать русский народ, - не экономическое, научное или гражданское, а нравственное. Русская литература раскрыла идеальную и чистую в своей основе русскую душу, созвучную душе каждого человека. На основе интерпретации потенциальных черт национального характера русские мыслители создали такой образ будущего, который отвечал идеалу духовного и социального единства. Русская философия диалектически объединила понятия «исторической судьбы» (предопределения) и «исторического творчества» (свободы): в истории происходят два ряда процессов - эволюционный, где все причинно и закономерно и революционный, где творческая сила человеческого Я свободно опирается на сознание идеала.

Образы будущего обладают способностью обратного воздействия на настоящее. Подтверждением этого является анализ историко-культурной ситуации России рубежа XIX-XX веков. Прогностические образы, созданные литературой, впоследствии реализовались в исторической реальности. Человеческое самоутверждение, бунт против миропорядка, антителеологизм знаменовали собой кризис культуры, конец целого периода всемирной истории. Однако ценность классических произведений заключается в стремлении выйти за границы разрозненных дискурсов социальной действительности и создать объемлющий «метатекст», позволяющий не только предвидеть последствия кризисных тенденций социальной действительности, но и указать возможные способы их преодоления. Основную причину дезинтеграции общества реалисты видели в «романтизации», «идеализации» различных социальных и духовных начал, ведущей к утрате «трезвого» видения действительности.

Одним из «текстов» действительности, получившей осмысление в классических произведениях русского реализма, стала идеология радикальной интеллигенции, оформившаяся в революционной беллетристике. Идеальная беллетристическая реальность приобретала статус нормативной реальности, в которую интеллигенция вписывалась более органично, нежели в настоящее, так как литература воспринималась не как отражение, а как часть реальности. Радикальная литература XIX века формировала новую реальность в общественном сознании: жизни конкретных людей беллетрезировались, а литературным образам следовали буквально.

Концептуальным героем радикальной беллетристики стал образ «нового человека». Главными составляющими этого образа являются идеи жертвы и свободы. Герой жертвует своей жизнью во имя общего блага, для счастья всего человечества, и вместе с этим он отрицает все, что делает человека несвободным - прежде всего, биологического начала, в преодолении которого писатели видели путь к полному преображению человеческой природы. Анализ образов «логических самоубийц» в русском реализме позволил сделать вывод о том, что идея преображения человеческой природы связана с религиозно-мистическим сознанием, подтверждением чего являются многочисленные евангельские мотивы не только в психологической прозе и радикальной беллетристике XIX века, но и в революционных произведениях начала XX века.

Главной особенностью «нового человека» как антропологического идеала является сила персонифицированной воли, имеющая своим источником веру как мощную психологическую установку. Отвергая действие божественной преобразующей силы в мире, «новый человек» считает, что эта сила целиком заключена в каждой человеческой личности. «Новая антропология» предполагает взгляд на человека как на своего рода «энергийное образование», отличающееся пластичностью и динамичностью. Важным моментом духовной практики является холистичный образ человека, в котором телесный и духовный уровни неразрывно сопряжены. Надежда на телесное неумирание составляет существенную черту русского национального сознания и во многом объясняет его апокалиптичность»: апокалипсис есть не только конец истории, но и переход в новое качество жизни.

Антропологический идеал представляет собой промежуточную модель будущего, находящуюся между полюсами духовного развития и социального прогресса, при этом он структурируется в традиционные формы общественного сознания. Феномен человека есть противоречие между смертностью физической формы и чувством бесконечности как источником человеческого развития, поэтому целью философско-художественного знания является преодоление «онтологического разрыва» между миром и человеком, что воплощается в образах «нового человека», «сверхчеловека», «богочеловека», «внутреннего человека» и т.п. Содержанием прогностического знания является раскрытие реальных возможностей человеческой природы, способствующее дальнейшему развитию человека и общества, так как импульс к развитию появляется в результате осознания разрыва между действительностью и идеалом.

Русская классическая литература раскрыла сущность антропологического идеала и в то же время предупредила об опасности буквального воплощения его в жизнь, так как ради того, чем он «должен быть», человеку пришлось бы перестать быть тем, что он «есть». Анализ образа «нового человека» позволяет сделать вывод о возможности влияния литературных героев на жизнь реальных людей, в результате чего происходит «мифологизация» действительности. Смешение в общественном сознании двух планов реальности - эстетической и социально-исторической - может иметь трагические последствия как для личности (потеря смысла жизни и самоубийство как результат осознания несоответствия между героическим идеалом и реальностью), так и для общества в целом (деструктуризация, раскол, утрата легитимности действующей власти).

Однако классические произведения русской литературы способствуют и «демифологизации» общественного сознания. Отечественные мыслители выявили основные кризисные факторы будущего развития и предопределили векторы их преодоления: необходимость выработки национальной, государственной, культурной «формы» путем создания гражданских институтов; выход из замкнуто-локальной сферы и приобщение к достижениям мировой цивилизации; воспитание правового сознания; обретение внутренней свободы как главного источника развития личности и общества.

Будущее качественно отличается от настоящего, поэтому содержанием прогностических образов в русской литературе явилось разрешение противоречий нескольких уровней. Социальные противоречия разрешаются в синтезе свободы и закона: свобода от общества трансформируется в свободу для общества; закон из внешнего принуждения переходит во внутреннюю потребность; личность становится не средством, а целью общественного развития; «двойная мораль» путем выработки правосознания и обретения личного достоинства трансформируется в единый универсальный этический принцип, регулирующий личную и общественную жизнь. Внутриличностные противоречия разрешаются в синтезе разума и чувства, социальной и биологической природы человека, идеологических устремлений и иррациональных побуждений в духовно-телесном единстве.

Анализ методологии и специфики философско-художественного познания будущего позволил выявить содержание прогностических образов, их качественное своеобразие и способы функционирования в общественном сознании. Идеи, материалы и результаты исследования вносят определенный вклад в изучение феномена будущего как особого типа философствования российской интеллигенции и как универсального способа самопознания человека и общества.

137

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Дедова, Ирина Анатольевна, 2004 год

1. Абдрасулов С.М. Судьба России в философии истории религиозных мыслителей X1. века: (П.Я. Чаадаев, К.Н. Леонтьев, B.C. Соловьев): Дисс. канд. филос. наук: 09. 00. 03.-М., 1995.- 145 с.

2. Алафаев А.А. Полемика между либералами и народниками о путях развития России на рубеже 70-80-х годов XIX века // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. М., 1999. - С. 271-278.

3. Андреев А.Л. Место искусства в познании мира. — М.: Наука, 1980. 352 с.

4. Бакулов В.Д. Социокультурные метаморфозы утопизма: Автореф. дисс. д-ра филос. наук: 24.00.01; 09.00.11. Ростов н/Д., 2003. - 44 с.

5. Бакунин М.А. Избр. философе, произведения и письма. М.: Мысль, 1987. - 573 с.

6. Баксарский О.Е., Кучер Е.Н. Современный когнитивный подход к категории «образ мира» // Вопр. философии. 2002. - № 8. - С. 52-69.

7. Барбасов А.В. Понимание в футурологическом мышлении // Объяснение и понимание в социальном познании. М., 1990. - С. 39-50.

8. Баркова И.Н. Либеральное понимание общественного идеала в русской философии: Автореф. дисс. канд. филос. наук: 09.00.11. М., 2003. -26 с.

9. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. - 333 с.

10. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Худ. лит., 1986. - 541 с.

11. Белый О.В. Тайны «подпольного» человека: (Художественное слово обыденное сознание - семиотика власти). - Киев: Наук, думка, 1991. - 309 с.

12. Бергер П., Лукман Н. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Мысль, 1995. - 425 с.

13. Бердяев Н.А. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX веков: Судьба России. М.: Сварог, 1997. - 541 с.

14. Бицадзе И.И. Диалектика художественного познания. Тбилиси, 1985. - 186 с.

15. Брюсов В. Собр. соч.: В 4-х т. -Т.2. -М.: Худ. лит., 1988.

16. Булычев Ю.Ю. Культурно-историческая самобытность России в главных течениях русской общественной мысли XIX начала XX веков: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.13.-СПб., 1999.-232 с.

17. Бурова М.Л. Проблема справедливости в русской социально-философской мысли конца XIX начала XX веков: Автореф. Дисс. канд. филос. наук: 09.00.11. - СПб., 2003.-22 с.

18. Величко И.А. Пророчество как особый способ предвосхищения социального будущего: Автореф. дисс. канд. филос. наук. М., 1998. - 18 с.

19. Волкогонова О.Д. Приподнимая завесу времени. О социальном предвидении. М.: наука, 1989.-458 с.

20. Володин А.И. Будущее в социологической концепции Н.Г. Чернышевского // Социол. исследования. 1975. - № 1. - С.28-42.

21. Володин А.И. Утопия и история. Некоторые проблемы изучения домарксистского социализма. М.: Наука, 1976. - 256 с.

22. Выготский J1.C. Психология искусства. М.: Наука, 1968. - 346 с.

23. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988.-704 с.

24. Гайденко П.П. Проблема времени у Канта: время как априорная форма чувственности и вневременность вещей в себе // Вопр. философии. 2003. - № 9. - С. 134-150.

25. Галина Г. Предрассветные песни. СПб.: Изд-во М.В. Пирожкова, 1906. - 134 с.

26. Гарькина М.Л., Феизов Э.З. Мантика как социокультурный феномен. Чебоксары: ЧГУ, 2003.- 158 с.

27. Гафарова Ю.Ю. Проблема социально-политического обновления России в творчестве Ф.М. Достоевского: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.10. СПб., 1993. - 151 с.

28. Гендин A.M. Прошлое, настоящее, будущее как категории социальной философии // XIX World Congress of Philosophy. Book of abstracts. V.2. - Moscow, 1993.

29. Герцен А.И. Собр. соч.: В 30-ти т. Т. 3. - М.: Акад. Наук СССР, 1962.

30. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9-ти т. Т. 2, 5, 6, 7, 9. - М.: Русская книга, 1994.

31. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8-мит. -Т. 5, 7. -М.: Худ. лит, 1955.

32. Григорьев А.А. Соч.: В 2-х т. М.: Худ. лит., 1990. - 606; 509 с.

33. Гулыга А.В. Русская идея как постсовременная проблема // Русская идея. Сборник произведений русских мыслителей. М.: Айрис-пресс, 2002. - С. 5-24.

34. Гуляницкая А.К. Художественное мышление в контексте картины мира: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.01. -М., 1999. 113 с.

35. Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени // Гуссерль Э. Собр. соч. -Т.1.-М.: Наука, 1991. С. 248-356.

36. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб.: Алетейя, 1998. - 286 с.

37. Делекторская И.Б. Будущее наступило внезапно: утопия и антиутопия в русской литературе // Литература в школе. 1998. - № 3. - С. 55-61.

38. Деятели СССР и революционного движения в России: Энциклопедический словарь Гранат. М.: Сов. энциклопедия, 1989. - 568 с.

39. Днепров В.Д. Идеи времени и формы времени. Л.: Сов. писатель, 1980. - 598 с.

40. Долинин А.С. Достоевский и другие. Статьи и исследования о русской классической литературе. М.: Худ. лит., 1989. - 480 с.

41. Домбровский Б. Каким временем мы пользуемся (этическая концепция времени) // Логос 2000. - № 2. - С. 75-97.

42. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Л.: Наука, 1972-1988.

43. Дунаев М.М. Православие и русская литература: В 5 ч. Ч. 2.(Литература середины XIX века). - М.: Моск. Духовн. Академия, 1997. - 480 с.

44. Евлампиев И.И. Кириллов и Христос. Самоубийцы Достоевского и проблема бессмертия // Вопр. философии. М., 1998. - № 3. - С. 18.

45. Ермаков В.М. Диалектика возникновения самосознания и предметного сознания. -Чебоксары: Волго-Вятский региональный центр «Ассоциация содействия ВУЗам», 1996.- 160 с.

46. Желтикова И.В. Специфика историософии в русской религиозной философии конца XIX начала XX веков: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.03. - Орел, 1998. - 144 с.

47. Жукова О.И. Экзистенция человека и идея исторического прогресса: Дисс. канд. филос. наук: 09. 00. 11. Томск, 1994. - 113 с.

48. Зарубин А.Г. Особенности изменения временных связей истории в периоды социальных кризисов // История как объект философского знания. М.: Мысль, 1991.- 567 с.

49. Зеньковский В.В. История русской философии. Харьков: Фолио; М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.-896 с.

50. Зотов А.Ф. История и футурология // Культура и экология. М.: Наука, 1997. - 345 с.

51. Иванчук А.П. Эстетическое сознание в структуре культуры кризисных эпох: Дисс. канд. филос. наук: 17.00.08. М., 1995. - 181 с.

52. Избранные произведения русской поэзии / Сост. В. Бонч-Бруевич. СПб.: Изд-во М. Стасюлевича, 1909. - 167с.

53. Ильин И.А. О грядущей России. Избр. статьи. США: Изд-е Св.-Троиц. мон-ря и Корпорации Телекс, Джорданвилль, 1991. - 367 с.

54. Ильинская Т.Б. Категория времени в романе «Обломов» // Русская литература. 2002.- № 3. С. 38-43.

55. Исаев А.А. Экзистенциальные измерения исторического бытия в отечественной историософской традиции XIX начала XX веков: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.03. -М., 1996.- 164 с.

56. История русской литературы: В 4-х т. Т.З. Расцвет реализма. - Л.: Наука, 1982.-875 с.

57. Казин A.Jl. Художественный образ и реальность: Опыт эстетико-искусствоведческого исследования. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. - 120 с.

58. Калинкин А.Т. Эстетический идеал, искусство, познание. М.: МГУ, 1983. - 119 с.

59. Кант И. Соч.: В 6-ти т. Т.2, 3. - М.: Наука, 1964.

60. Кантор В.К. Антихрист, или ожидавшийся конец европейской истории (Соловьев contra Ницше) // Вопр. философии. 2002. - № 2. - С. 14-27.

61. Карасев Л.В. Онтология и поэтика // Вопр. философии. 1996. - № 7. - С. 55-82.

62. Карпенко А.С. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. М.: Наука, 1990.-213 с.

63. Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. М.: Сов. Писатель, 1989. - 656 с.

64. Касавин И.Т, Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания. СПб.: РХГИ, 1998. - 408 с.

65. Кастанеда Г.-К. Художественный вымысел и действительность // Логос. 1999. - № 3. -С. 69-102.

66. Качайнова Н.Б. Диалектика субъекта и объекта в научном и социальном прогнозировании: Автореф. дисс. канд. филос. наук. Свердловск, 1986. - 18 с.

67. Киреевский И.В. Избр. статьи. М.: Совр-ник, 1984. - 383 с.

68. Клейман Р.Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. Кишинев: Штиинца, 1985. - 201 с.

69. Колин К. Человек и будущее: динамический вызов // Alma mater. 1999. - № 10. - С. 3-10.

70. Кудрявая Н.В. Лев Толстой: искатель истины или «зеркало русской революции»? // Ярославский пед. Вестник. Ярославль, 1999. - № 112. - С. 213-221.

71. Кузнецов А.Ю. Философия соборности как обоснование концепций российской идентичности: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.11.-Екатеринбург, 1999. 111 с.

72. Кузнецов Д.П. Проблема социально-антропологического финализма в русской религиозной философии: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.11. Курск, 2000. - 179 с.

73. Курашов В.И. Экология и эсхатология // Вопр. философии. 1995. - № 3. - С. 29-36.

74. Лавров П.Л. Философия и социология. Избр. произв.: В 2-х т. М,: Мысль, 1965. -752; 703 с.

75. Лазарев С.С. Онтология точности и прогностичности // Вопр. философии. 2004. - № 2.-С. 113-127.

76. Лакан Ж. Функция и поле речи языка в психоанализе. М.: Мысль, 1995. - 463 с.

77. Леви-Строс К.Л. Структурная антропология. М.: Наука, 1985. - 456 с.

78. Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М.: Наука, 1980. - 359 с.

79. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М.: УРСС, РАН,

80. Ин-т философии, 2001. 255 с. ВО. Леонов М.И. Террор и русское общество (начало XX века) // Индивидуальный политический террор в России. XIX - начало XX века. Материалы конференции. — М.: Мемориал, 1996. - С. 124-156.

81. Леонтьев Н.К. Соч.: В 9-ти т. Т. 5, 6, 7, 8. - СПб.: Рус. христ. гум. ин-т, 1995.

82. Литературное наследство. Т. 83. - М.: Худ. лит., 1972. - 725 с.

83. Лишаев С.А. Феномен ветхого (опыт экзистенциального анализа) // Вопр. философии.- 2001. № 9. - С.73-87.

84. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. -М.: Политиздат, 1991. 525 с.

85. Макаренко П.В. Будущее России в предвидениях отечественных мыслителей конца XIX-начала XX веков // Россия накануне XXI века: новые вехи. Воронеж, 1999. -С.36 - 41.

86. Макушинский А. Современный «образ мира»: действительность // Вопр. философии. -2002. -№ 6.-С. 119-136.

87. Мамардашвили М.К. Философские чтения. СПб.: Азбука-классика, 2002. - 832 с.

88. Маслихин А.В. Диалектика прошлого, настоящего и будущего в социальном познании.- Йошкар-Ола: Map. Полиграф.-издат. комбинат, 1995. 145 с.

89. Маслов Е.С. Ожидание осуществления социального идеала как феномен массового сознания: Автореф. Дисс. канд. филос. наук: 09.00.11. Казань, 2003. - 19 с.

90. Матецкая А.В. Проблема судьбы в контексте русской культуры: (На материале русской религиозной философии): Дисс. канд. филос. наук: 09.00.13. Ростов-на-Дону, 1997. - 125 с.

91. Мережковский Д.С. Тайна трех. Египет Вавилон. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. - 560 с.

92. Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. М.: РОССПЭН, 1997.-239 с.

93. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М.: Прогресс-Традиция, 2002.-624 с.

94. Михайловский Н.К. Герои и толпа: Избр. труды по социологии: В 2-х т. СПб.: Алетейя, 1998. - 361; 406 с.

95. Михеев М. Сон, явь или утопия // Логос. 2001. - № 1. - С. 28-46.

96. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М.: Новое лит. обозрение, 1999.-208 с.

97. Мордовцев Д.Л. Соч.: В 2-х т. Т. 1. - М.: Худ. лит., 1992. - 356 с.

98. Надточий Э. Топологическая проблематика связи субъекта и аффекта в русской литературе // Логос. 1999. - № 2. - С. 24-42.

99. Нива Ж Модели будущего в русской культуре // Звезда. СПб., 1995. - № 10. - С. 208213.

100. Ницше Ф. Соч.: В 2-х т. Т. 1. - М.: Наука, 1990. - 578 с.

101. Одоевский В.Ф. Соч.: В 2-х т. Т. 1. -М.: Худ. лит., 1981.-365.

102. О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов / Белый А.Н., Булгаков С.Н., Григорьев А.А. и др. М.: Книга, 1990 - 432 с.

103. Омулевский И.А. Шаг за шагом. М.: Худ. лит., 1957. - 342 с.

104. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М.: МГИК, 1994.-214 с.

105. Оропай А.Ф. Диалектика взаимосвязи прогнозирования и целеполагания: Автореф. дисс. канд. филос. наук. Л., 1987. - 16 с.

106. Песни борьбы: Сборник стихотворений. Ростов-на-Дону: Донская речь, 1906. -168с.

107. Песни революции. Киев: Изд-во «Народное дело», б. г. - 136 с.

108. Писарев Д.И. Литературная критика: В 3-х т. Т.1. - Л.: Худ. лит., 1981.- 384с.

109. Платонов А. Чевенгур // Платонов А. Ювенильное море. М.: Худ. лит., 1988.-628 с.

110. Подпольные песни и рассказы. СПб.: Изд-во К.А. Четверикова, 1907. - 176 с.

111. Пригожин И., Стенгерс К. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. -М.: Мысль, 1986.-547 с.

112. Пурынычева Г.М. Сущность и истоки русской духовности: Дисс. докт. филос. наук. -М., 1999.-328 с.

113. Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 3, 4. - М.: Правда, 1981.

114. Разумовский О.С. Время: иллюзия или реальность? // Полигнозис. 1998. - № 1. - С. 35-52.

115. Рац М.В. Освободить будущее от прошлого? Освободить прошлое от будущего? // Связь времен (Наука Традиции культуры - Новое видение мира). - Вып. 1. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. - С. 215-236.

116. Рачков В.П. Предвидимое и непредвидимое в прогностических теориях: Дисс. в форме науч. докл. д-ра филос. наук / РАН, Ин-т филос. М., 1993. - 49 с.

117. Розанов В.В. Собр. соч. Апокалипсис нашего времени. М.: Респ-ка, 2000. - 429 с.

118. Руденко Ю. Роман о смысле жизни: сказка или реальность? (О романе Гончарова «Обломов») // Гончаров И.А. Обломов. JL: Худ. лит., 1982. - С. 36-65.

119. Руднев В.П. Морфология реальности. Исследования по «философии текста». — М.: Прогресс-Культура, 1996. 348 с.

120. Руднев В. Поэтика деперсонализации (JT.H. Толстой и в.Б. Шкловский) // Логос. -1999. -№ 11/12.-С. 55-63.

121. Самарин Ю.Ф. Избр. произведения. М.: РОССПЭН, 1996. - 606 с.

122. Самопознание России: Антология. Вып.2. / B.C. Соловьев, Г.В. Плеханов, В.В. Зеньковский, И.О. Лосский, Г.П. Федотов, А.В. Гулыга, Ю.М. Лотман и др. М.: РАН ИНИОН, 2000. - 370 с.

123. Сема О. «Человек из подполья» Достоевского как философ постмодернизма, или искушение свободой // Достоевский и мировая культура. — М., 1998. — №10 С.7-12.

124. Симонов П.В. Вероятностное прогнозирование и предсказание как принцип работы мозга. М.: Наука, 1998. - 391 с.

125. Сиротина И.Л. Мемуарное философствование российской интеллигенции как опыт ментального самопознания: Автореф. дисс. докт. филос. наук: 24.00.01. Саранск, 2002. - 37 с.

126. Соловьев B.C. Избранное. М.: Сов. Россия, 1990. - 496 с.

127. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М.: Наука, 1972,- 436с.

128. Сковорода Г.О. Соч.: В 2-х т. -М.: Мысль, 1973. 511; 486 с.

129. Скурту Н.П. Искусство как познание. Кишинев: Штиинца, 1988. - 73 с.

130. Степин B.C. движение. Пространство и время // Филос. науки. 1989. - № 5. - С. 4561.

131. Степин B.C. Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность // Вопр. философии. 2003. - № 8. - С. 5-17.

132. Страхов Н.Н. Литературная критика: Сб. ст. СПб.: Рус. христ. гум. ин-т, 2000. -461 с.

133. Супрун В.И. Философско-методологические основы анализа футурологических теорий личности: Автореф. дисс. канд. филос. наук. Томск: Томе. Гос. ун-т им. В.В. Куйбышева, 1978. - 21 с.

134. Сычев Ю.В. Проблема будущего в философском познании // Философия. Основы социального прогнозирования. М., 1996. - С. 113-128.

135. Тесля Е.Т. Время и предвидение будущего // XIX World Congress of Philosophy. Book of abstracts. V.l. - Moscow, 1993.

136. Тиме Г.А. Миф о «закате Европы» в мировоззренческой самоидентификации России начала 1920-х годов // Вопросы философии. М., 2002. - № 6. - С. 149-162.

137. Ткачев П.Н. Люди будущего и герои мещанства. М.: Современник, 1986. - 349 с.

138. Толстой Л.Н. Поли. собр. соч.: В 91-м т.-Т. 12, 13, 18, 23, 26, 36, 45, 57. -М.: Терра, 1992.

139. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Прогресс-Культура, 1994. - 623 с.

140. Травушкин Н.С. Зарубежная беллетристика в русском революционном обиходе // Из истории русской и зарубежной литературы. Саратов: Изд-во СГПИ, 1968. - С. 74-98.

141. Трубецкой С.Н. О святой Софии, Премудрости Божией // Вопросы философии. -1995.-№9.-С. 131-139.

142. Трушков В. Культ личности: размышления об истоках // Диалог. М., 1999. - № 12. -С. 9-18.

143. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 30-ти т. Т. 3, 5, 28. - М.: Наука, 1978.

144. Тютчев Ф.И. Соч.: В 2-х т. М.: Худ. лит,1980,- 365; 387 с.

145. Урсул А.Д. Переход России к устойчивому развитию. М.: Наука, 1998. - 356 с.

146. Федотова В.Г. Социальное конструирование приемлемого для жизни общества (К вопросу о методологии) // Вопр. философии. 2003. - № 11. - С. 3-18.

147. Феизов Э.З. Философский анализ психофизической проблемы. Чебоксары: ООО «Виктор М», 2001. -412 с.

148. Фейгенберг И.М., Ровинский Р.Е. Информационная модель будущего как программа развития // Вопросы философии. 2000. - № 7. - С.76-87.

149. Философия и прогностика. Мировоззренческие и методологические проблемы общественного прогнозирования / А. Бауэр, В. Эйхгорн, Г. Крешер и др. М.: Прогресс, 1971.-424 с.

150. Философия реализма. Из истории русской мысли. СПб.: Изд-во С.-П. ун-та, 1997. -147 с.

151. Философские и общественно-политические произведения петрашевцев. М.: Сов. писатель, 1953. - 685 с.

152. Фрейд 3. Я и Оно. М.: ЭКСМО; Харьков: ФОЛИО, 2002. - 864 с.

153. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: ЗАО «Ермак», 2004. - 588 с.

154. Хайдеггер М. Бытие и время. Харьков: ФОЛИО, 2003. - 503 с.

155. Хамитов Н.В. Искусство как художественное разрешение противоречия человеческой жизни: Дисс. канд. филос. наук: 09.00.04. Киев, 1992. - 159 с.

156. Хомяков А.С. Соч.: В 2-х т. М.: Медиум, 1994.- 589; 478 с.

157. Хорева Jl.В. Нравственно-философская проблематика творчества Ф.М. Достоевского в картине мира XX века: Дисс. канд. филос. наук: 24.00.02. Ярославль, 1999- 170 с.

158. Хорин И.С. Общественный идеал как проблема России // Философия, религия, искусство: проблема абсолюта и идеала. М.: Прогресс, 1998. - С. 68-83.

159. Хоружий С.С. Исихазм как пространство русской философии // Вопр. философии. -1995. -№ 9.-С. 46-62.

160. Чаадаев П.Я. Полн. собр. соч. и избр. письма: В 2-х т. М.: Наука, 1991. - 798; 671с.

161. Чанышев А.А. «Град земной» в эсхатологической перспективе // Вопросы философии. 1999. - № 1. - С. 48-57.

162. Чернышевский Н.Г. Собр. соч.: В 5-ти т. Т. 1, 4, 5. - М.: Правда, 1974.

163. Черткова Е.Л. Метаморфозы утопического сознания // Вопросы философии. 2001. -№ 7. - С. 47-58.

164. Черткова Е.Л. Утопия: ассимиляция будущего или аннигиляция настоящего? // Время и бытие человека. М.: Ин-т философии, 1991. - С. 102-121.

165. Чудаков А.П. Слово вещь - мир: От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. - М.: Совр. писатель, 1992. - 317 с.

166. Шевченко Н.И. Проблема свободы и социальной ответственности в художественном творчестве: (Теория и методология): Дисс. канд. филос. наук: 09.00.04. М., 1997. -372 с.

167. Шудря Е.П. Художественное предвосхищение будущего. Киев: Наук, думка, 1978. - 246 с.

168. Якубович-Мелыпин П. Стихотворения. — СПб.: Изд-во т-ва «Просвещение», 1910. — Т.1.-120 с.

169. Янов А.Л. Три утопии (М. Бакунин, Ф. Достоевский и К. Леонтьев) // Философские науки, 1998. -№ 1.-С. 118-133.

170. Prior A.N. Time and Modality. Oxford: Clarendon, 1957. - 345 p.

171. Swenson R. Epistemic ordering and the development of space time: Intentionality as a universal entailment // Semiotica. - Vol. 127, № 114. - Berlin; N.Y., 1999. - P. 567-597.

172. Fenema Jon. Peniel, that is, "transcending" Horizontal and Vertical transcendens (Universitet Twente, Enschede) // XIX World Congress of Philosophy. Book of abstracts. V.2.-Moscow, 1993.