Этническая идентификация русских в коммуникативном пространстве крупного полиэтнического города тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.04, кандидат социологических наук Садретдинова, Эвеллина Винеровна

• Садретдинова, Эвеллина Винеровна
• кандидат социологических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат социологических наук Садретдинова, Эвеллина Винеровна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ

1.1. Методологические подходы к исследованию этнической идентификации

1.2. Полиэтнический город как коммуникативное пространство этнической идентификации русских

ГЛАВА П. КОММУНИКАТИВНЫЕ ПРАКТИКИ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИФИКАЦИЙ РУССКИХ В КРУПНОМ ГОРОДЕ

2.1. Социокультурные коммуникации в крупном городе как фактор этнической идентификации русских

2.2. Ассимиляционные и мультикультурные методы регулирования коммуникативного пространства

2.3. Диалоговые механизмы социокультурной интеграции гражданской и этнической идентификации

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Этническая идентификация русских в коммуникативном пространстве крупного полиэтнического города»

Актуальность темы исследования. Развитие российского общества в последние два десятилетия сопровождалось глубокими трансформационными процессами, имеющими неоднозначный и противоречивый характер. Распад СССР, «шоковое» экономическое реформирование, процессы глобализации привели к появлению в 90-е г.г. XX в. представлений о «спонтанной трансформации общественного устройства, генеральное направление и конечные результаты которой не предрешены» \

Социальные преобразования сопровождались ломкой существовавших социальных институтов и привели к изменению традиционной системы ценностей. В результате распада СССР и экспансивной модернизации была разрушена государственно-гражданская идентичность. Итогом этих процессов становится кризис идентичности, проявившись в распространении на личностном и групповом уровнях комплекса неполноценности и поиске новых оснований для идентификации. Следствием указанных процессов явился рост значимости этнической идентичности как более древней и устойчивой формы информационного структурирования мира. К тому же на групповом уровне этническая идентичность обеспечивала политическую мобилизацию, выступая средством достижения групповых интересов.

В XXI в. среди исследователей появляются оценки состояния российского социума как посткризисного. Результаты социологических исследований (опросы ВЦИОМ и ИС РАН) фиксируют факты адаптации граждан к происходящим изменениям. Проявляется тенденция роста интернальности личности - готовности отвечать за себя, не надеясь на власть и других людей: если в 1998 г. 1/2 россиян «принимала судьбу, какова бы она ни была», то в 2006 г. более 90% рассчитывали лишь на себя в решении своих проблем2.

1 Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации. -М„ 2004.-С. 197.

2 Данилова Е.Н., Ядов В.А. Россияне и поляки в условиях общественных перемен // Социс. -2007. - № 7. - С. 28.

Однако наблюдаемые факты адаптации граждан к происходящим изменениям, по мнению автора, не привели к решению проблем социального выбора. В динамичном глобализирующемся социуме стабильная социальная идентификация принципиально невозможна (за исключением идентификации с базовыми, примарными общностями — семьей, родственниками, друзьями) 3. Более того, процессы идентификации приобретают амбивалентный характер. Наблюдается конфликт основных нормативно-ценностных моделей: либерально-индивидуалистической модели западного образца и коллективно-патерналистской, традиционной системы ценностей, характерной для советской идентичности и постсоветского этнизированного самосознания. В результате исследование ФОМ 2006 г. свидетельствует, что сегодня прочно установленным фактом является сохранение расколотости российского общества. По мнению трех четвертей опрошенных (76 процентов), в нашем обществе преобладают разобщенность и несогласие4.

В этих условиях необходимо исследование характера и интенций этноидентификации в условиях посткризисной стабилизации. Сохраняет ли этноидентификация большую значимость, чем в 90-е г.г. XX в.? Смогла ли этноидентификация заменить гражданско-государственную идентификацию? Изменяются ли основания и характер этноидентификации в настоящее время?

Объект данного исследования — идентификация русских в условиях крупного полиэтнического города. Выбор обусловлен тем, что в XX в. общность «советский народ» идеологически конструировалась на базе языкового и культурного приоритета русских, и советская государственно-гражданская идентичность в определенной мере подменила этническую, вытеснив ее на уровень периферии.

3 См.: Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ / Под ред. В. Ядова. - М., 2004.

См.: Социальная разобщенность: дискурс и практика // http://bd.fom.ru/report/cat/societas/civilsociety/d030127

Но с начала 90-х г.г. XX в. русские оказываются в состоянии дезадаптации, причинами которой послужили: изменение идеологической роли представителей русского этноса на постсоветском пространстве; актуализация этноидентификации других этносов, иногда сопровождавшаяся снижением уровня толерантности и межэтническими конфликтами; массовое внедрение западных «универсальных» ценностей5.

В результате идентификация русских стала представлять комплекс различных, иногда противоречащих ценностей, моделей поведения. Указанные обстоятельства прямо связаны с кризисом идентичности на социетальном уровне. Может ли российское общество как система в результате внешней интервенции (процессов глобализации и модернизации) и внутренней трансформации сохранить континуальность своей идентичности и при этом успешно адаптироваться в глобализирующемся мировом сообществе? В связи с этим значимым становится исследование сущности и содержания идентификации русских, ее интенций, динамики, доминирующих типов.

Идентификация социальна по своей природе; идентичность формируется в результате взаимодействия и усвоения выработанных в процессе коммуникаций символических систем (в первую очередь языка), что предполагает анализ коммуникативных механизмов идентификации. Поэтому в центре исследования находится коммуникативное пространство крупного полиэтнического города, выбор которого можно объяснить, прежде всего, такими обстоятельствами: процессы этноидентификации характерны, в первую очередь, для полиэтничной среды, то есть крупного города; в условиях крупного города наглядно проявляются особенности внутренней социодинамики (влияние миграции, взаимодействие локальных нормативно-ценностных знаковых систем и их представителей между собой) в сочетании с глобальными вызовами времени. Все вышеизложенное обусловило актуальность темы исследования.

5 См.: Рыжова С.В. Некоторые аспекты национального самосознания русских в республиках Российской Федерации (по материалам эмпирического исследования) // Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. - М., 1995. - С. 268-269.

Степень разработанности проблемы. Проблема идентификации получила широкое освещение в отечественной и зарубежной литературе. Появившееся в работах 3. Фрейда понятие «идентификация» получает развитие в трудах сторонников психоанализа (К. Юнг, А. Адлер, Э. Фромм) и бихевиоризма (М. Шериф, Р. Сиэрс, X. Левин). Существенное значение для понимания сути идентификации и феномена идентичности оказали работы Э. Эриксона6, впервые охарактеризовавшего состояние кризисной идентификации. В теории социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тернера обосновывается значение социального контекста для идентификации и формирования идентичности, получившее развитие в работах отечественных исследователей JI.C. Выготского,

A.Н. Леонтьева, Б.Ф. Поршнева, B.C. Мухиной и др.7

Социологическая наука в XX в. также обратилась к изучению проблем социальной идентификации. Идентификация в контексте коммуникаций рассматривается в теории символического интеракционизма (Дж. Мид, Г. Блумер, Э. Гоффман, Л. Краппман), а также исследователями феноменологической школы о

А. Щюц, П. Бергер, Т. Лукман) . В отечественной социологии изучение проблем социальной идентификации и идентичности осуществляют, в первую очередь,

B.А. Ядов и его школа, выделяя типы и функции идентичности. С 90-х г.г. XX в. в центре внимания этой школы - анализ кризиса идентичности9. Проблемы идентификации на личностном, групповом и социетальном уровнях в российском

6 Анализ концептов идентификации и идентичности представлен в работах «Детство и общество», «Молодой Лютер», «Идентичность: молодость и кризис».

7 Выготский JI.C. История развития высших психических функций // Собр. Соч. в 6 т. Т. 3. - М., 1984; Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. - М., 1966; Мухина B.C. Близнецы. -М., 1969.

8 Бергер П., Лукман Т. Конструирование реальности. Трактат по социологии знания. — М., 1995.

9 См. например: Социальная идентификация личности / Отв. ред. В.А. Ядов. В 2-х кн. - М., 1993; Резюме научных отчетов по исследовательским проектам, выполненным в рамках программы «Альтернативы социальных преобразований в российском обществе в 1991-1994 г.г.». - М., 1995; Ядов В.А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности // Мир России. - 1995. - №3-4. - С. 158-181; Ядов В.А. Россия как трансформирующееся общество: резюме многолетней дискуссии социологов // Куда идет Россия. - М., 2000. - С. 383-387. обществе начиная с 90-х г.г. рассматривают Е.Н. Данилова, B.C. Магун, С.М. Поздяева, М.Ф. Черныш.

Одним из направлений изучения социальной идентификации стал анализ этнической идентификации. В рамках традиций социологического номинализма и реализма сформировались основные подходы к проблемам этнической идентификации и идентичности: примордиальный (Г. Айзеке, Э. Шиллз, К. Гирц, П. ван ден Берге, Э. Смит и др.) и конструктивистский (Б. Андерсон, Ф. Барт, Э. Геллнер, Э. Хобсбаум, А. Коэн, Дж. Армстронг, М. Бэнкс, Р. Брубейкер, К. Вердери).

В отечественной науке советского периода большинство исследований развивается в рамках примордиализма (JI.H. Гумилев, Ю.В. Бромлей, В.И. Козлов,

B.В. Пименов, Н.Н. Чебоксаров и др.)10. Вопросы социально-этнических отношений в социальной структуре советского общества, социального состава наций, этнического самосознания получают развитие в работах Н.А. Аитова,

C.А. Арутюнова, Д.В. Ольшанского, К.В. Чистова и др.11

Методологическая основа этих исследований - формационный подход. Краеугольной выступает идея общественного прогресса (реализуемая в смене общественно-экономических формаций. Оценивая тенденции развития национальных - отношений в обществе в условиях социализма, исследователи характеризуют взаимодействия между этногруппами как положительное явление, способствующее расцвету и сближению наций и народностей с ориентацией на их слияние в перспективе. Факты проявления национализма рассматриваются как рецидивы, искажения национальной политики. 10 См. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - М., 1983; Бромлей Ю.В. Этнические процессы в современном мире. - М., 1987; Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера земли. - JL, 1989; Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // Советская этнография. - 1974. - №2. - С. 24-38; Пименов В.В. Системный подход к этносу // Расы и народы. Вып. 16.-М., 1986.-С. 11-29.

11 См.: Аитов Н.А., Филиппов Ф.Р. Управление развитием социальной структуры советского общества. - М., 1988; Арутюнян Ю.В. Социально-культурные различия и национальное самосознание // Социс. - 1990. - № 7. - С. 42-49; Чистов К.В. Этническая общность, этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры // Советская этнография. - 1972. - № 3. -С. 73-86.

В постсоветский период наряду с исследованиями, продолжающими традиции примордиализма, оформляются работы в конструктивистском ключе (В.А. Тишков, B.C. Малахов, А.Г. Осипов, В.Н. Ярская, О. Карпенко)12. Происходит отказ от оценки межэтнических коммуникаций как однозначно позитивного, прогрессивного процесса (М.Н. Губогло, Г.У. Солдатова,

1 "X

А.Г.Здравомыслов) . Исследователи придерживаются различных методологических позиций: цивилизационной, формационной, теории модернизации и др.

Вопросы управления социально-этническими отношениями исследуются на современном этапе в работах P.P. Асылгужина, Дж. М. Гилязитдинова, Г.Т. Галиева, З.Т. Голенковой, P.P. Галлямова, А.Я. Зарипова, В.И. Ильина, Р.И. Ирназарова, А.И. Куропятника, В.М. Соколова, P.M. Тухватуллина, Ф.С. Файзуллина, О.В. Щедриной и др.14

В настоящее время ряд исследователей обратились к изучению процессов этноидентификации русских в России (З.В. Сикевич, Л.Д. Гудков, О.Д. Волкогонова, И.В. Татаренко), а также в государствах ближнего зарубежья

12 Карпенко О. Быть «национальным»: страх потерять и страх потеяться. На примере «татар» Санкт-Петербурга // Конструирование этничности. — Спб., 1998; Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. — М., 1997; Тишков В.А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. — М., 2003.

13 Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. - М., 1996; Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. — М., 1998.

14 Гилязитдинов Дж. М. Некоторые аспекты национальных проблем башкирской молодежи // Ватандаш. - 1999. — № 7; Гилязитдинов Д.М. Реформирование социальной сферы в Башкортостане // Социальное развитие Республики Башкортостан. — Уфа, 2001; Ирназаров Р.И. Равенство этносов в Республике Башкортостан. - Уфа, 1997; Ирназаров Р.И. Управленческие проблемы совершенствования социальных процессов в регионе // Проблемы социально-экономического развития регионов. - Уфа, 2001. - С. 317-327; Файзуллин Ф.С., Асылгужин P.P. Этничность и этническая идентичность. - Уфа, 2005; Тухватуллин P.M. Регулятивная роль общественного мнения в сфере межнациональных отношений. - Уфа, 2000; Тухватуллин P.M. Влияние общественного мнения на ценностные ориентации личности в сфере национального развития и межнациональных отношений. - Уфа, 1997; Куропятник А.И. Мультикультурализм: проблемы социальной стабильности полиэтнических обществ. - СПб., 2000; Щедрина О.В. Возможна ли мультикультурная модель в России // Социс. - 2004. - № 11. - С. 67-75. странах Балтии - С.С. Савоскул, И.А. Субботина; на Украине - В.Г. Городяненко, Е. Головаха, А. Стегний, Н.А. Шульга; в Молдавии — JI.B. Остапенко)15.

Рассматривая коммуникации в качестве основы идентификационных процессов, отметим, что отечественная социология коммуникаций опирается на традиции российской философско-социологической и психологической теории общения (Г.М. Андреева, Б.Д. Парыгин, М.С. Каган) 16. Современные концепции изучения социальных коммуникаций представлены в работах Т.М. Дридзе,

17

Б.А. Родионова, А.В. Соколова, Ю.А. Левады и др.

Разнообразно освещение в литературе проблематики социокультурных коммуникаций (А. С. Ахиезер, Н.Н. Бахтин, Л.Г. Ионин, Н.И. Лапин,

1 52

О.Н. Козлова) . В рамках данного исследования отметим растущий в последнее время интерес к проблеме диалога в коммуникации (Э. Гуссерль, К. Ясперс, М. Бубер, Н.Н. Бахтин, Ю.М. Лотман, B.C. Библер)19.

В зарубежной социологии сложились два подхода к анализу социокультурных коммуникаций: инструментальный (Дж. Берри, Р. Брислин,

15 Сикевич З.В. Русские: «образ» народа. - Спб., 1996; Сикевич З.В. Национальное самосознание русских (Социологический очерк). - М., 1996; Гудков Л.Д. Русское национальное сознание и его динамика (1989-1995 г.г.) // Социологические чтения, 1996. - Вып. 1. - С. 22-48; Гудков Л.Д. Феномен простоты: О национальном самосознании русских // Человек. - 1991. — № 1; Волкогонова О.Д., Татаренко И.В. Этническая идентификация русских, или искушение национализмом // Мир России. - 2001. - № 2. - С. 149-166; Русские в новом зарубежье. Программа этносоциологических исследований / Отв. ред. С.С. Савоскул. - М., 1994.

16 Андреева Г.М. Социальная психология. - М. 2003; Парыгин Б.Д. Основы социально-психологической теории. - М., 1971; Парыгин Б.Д. Анатомия общения. - СПб., 1999; Каган М.С. Мир общения: Проблема межсубъектных отношений. - М., 1988.

17 Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. - М., 1980; Соколов А.В. Метатеория социальной коммуникации. — СПб., 2001; Соколов А.В. Общая теория социальной коммуникации. - М., 2002.

18 Ахиезер А.С. Социокультурный ракурс российских реформ // Ильин В.В., Панарин А.С., Ахиезер А.С. Реформы и контрреформы в России. - М., 1996; Динамика ценностных ориентации россиян / Под ред. Н.И. Лапина. - М., 1997; Ионин Л.Г. Основания социокультурного анализа. — М., 1995; Козлова О.Н. О методах анализа социокультурных явлений // Социс. - 1993. - № 11; Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации // Вопросы философии. - 2000. - №6.

19 Бахтин М.М. В большом времени // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. — СПб., 1995; Библер B.C. Культура. Диалог культур. (Опыт определения) // Вопросы философии. - 1989. - №6. - С. 31-42; Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика и культура. — М., 1991; Библер B.C. На гранях логики культуры. Книга избранных очерков. - М., 1997; Лотман Ю.М. К построению теории взаимодействия культур (Семиотический аспект) // Лотман Ю.М. Избранные произведения. Т. 1. - Таллинн, 1992. - С. 110-120.

Д. Додд, Дж. Кондон, Р. Когделл, Б. Рубен, Г. Хофстед, Ч. Осгуд)20 и понимающий (М. Арджил, М. Беннетт, К. Гирц, С. Боннер, О. Клайнберг, у 1

У. Фарнхем) . В основе их выделения - отношение к социокультурным различиям и цели коммуникации. В рамках данного исследования представляет интерес анализ литературы по проблемам организации и функционирования социального коммуникативного пространства крупного города. Проблематика социального пространства была поднята в философских работах Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, А.Ф. Лосева, М.Хайдеггера; обсуждается философами-модернистами Ж. Бодрийяром, М. Постером, М. Фуко22. Среди социологических исследований следует назвать труды П. Бергера, П. Бурдье, Э. Дюркгейма,

23

П.А. Сорокина, Т. Парсонса, Ю. Хабермаса . Анализ социальных проблем крупного города и вопросов регуляции коммуникативного пространства представлен концепциями урбанистической социологии (Р.Э. Парк, Э. Берджесс, JI. Вирт)24.

20 Ситарам К.С., Когделл Р.Т. Основы межкультурной коммуникации // Человек. - 1992. — №>№ 2-5; Dodd D.H. Dynamics of Intercultural Communication. - Dubuque, Broun, 1983. - P. 98102; Ruben B. Communication and Human Behavior. -N.Y., 1984.

21 Furnham A., Bochner S. Social Difficulty in a Foreign Culture: An Empirical Analysis of Culture Shock // Cultures in Contact: Studies in Cross-cultural Interaction. - Oxford, 1982; Bennett M. A. A Development Approach to Training for Intercultural Sensitivity // International Journal of Intercultural Relations. - 1986, Vol. 10, №2; Bennett M. A. Toward Ethnorelativism: A Developmental model of Intercultural Sensitivity // Cross-cultural orientation: New Conceptualization and Application. R. M. Paige (Ed.). - Lanhan, etc.: Univ. press of America, 1986.

22 Бодрийяр Ж. Система вещей. - М., 1999; Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. - М., 2000.

23 Бурдье П. Социальное пространство: поля и практика. - М., 2005; Бурдье П. Структура, габитус, практика // Журнал социологии и социальной антропологии. — 1998. — Т. I, вып. 2; Парсонс Т. О социальных системах / Под ред. В.Ф. Чесноковой и С.А. Белановского. - М., 2002; Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. - М., 2002. - 4.2. - С. 3-42; Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. - СПб., 2000; Сорокин П. Явление взаимодействия как коллективное единство // Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. - М., 2002. - 4.2. -С.156-193; Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия. Т.1. Сокр. пер. А.В. Назарчук // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. - 1993. -№4. - С. 36-63; Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. - Спб., 2000.

24 Парк Р.Э. Человеческая миграция и маргинальный человек // Социальные и гуманитарные науки. Социология. Серия 11. - 1998. -№3. - С. 167-178.

Актуальны работы исследователей теорий информационного общества и процессов глобализации - 3. Баумана, Д. Белла, У. Бека, М. Кастельса, Э. Тоффлера, Ф. Фукуямы, С. Хантингтона, С. Кара-Мурзы, А.С. Панарина, В.Н. Антошкина, А.Н. Чумакова . В этих работах коммуникации анализируются в качестве детерминант и ключевых аспектов процессов социальной трансформации. Делаются попытки обозначить тенденции влияния коммуникаций на идентификацию.

Вместе с тем, несмотря на обилие литературы по проблемам этнической идентификации, ряд вопросов остается недостаточно изученным.

Во-первых, в течение длительного времени процессы идентификации русских почти не привлекали внимание исследователей. Лишь в последние годы наметился определенный сдвиг в этом направлении. Но при этом в центре научного дискурса оказываются преимущественно вопросы адаптации русских как меньшинства в иноэтничном окружении (в основном в странах ближнего зарубежья) . Во-вторых, в большинстве работ роль коммуникаций в процессах

25 Бауман 3. Индивидуализированное общество. — М., 2002; Бауман 3. Свобода. — М., 2006; Антошкин В.Н. Развитие российского общества: социальные законы и социальная модернизация. - Уфа, 2007; Бек У. Общество риска: На пути к другому модерну. - М., 2000; Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Под науч. ред. О.И. Шкаратана. - М., 2000; Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. - М., 2006; Фукуяма Ф. Социальный капитал // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под ред. JI. Харрисона, С. Хантингтона. - М., 2002. - С. 129-149; Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. — М., 2004.

26 Центр исследований русских меньшинств в странах ближнего зарубежья (руководитель А.Семченко) провел представительные исследования в Эстонии, Казахстане, на Украине. В Киргизии, Молдове и Эстонии работала группа этносоциологов, специально созданная в ИЭА РАН для изучения проблем русских в ближнем зарубежье (руководитель С.С.Савоскул). - См.: Субботина И.А. Русские в Эстонии: альтернативы и перспективы // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение / Отв. ред. В.А. Тишков. - М., 1997. - С. 201-220; Остапенко JI.B., Субботина И.А. Русские в Молдавии: потенциальные мигранты и стабильные жители // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение / Отв. ред. В.А. Тишков. - М., 1997. -С. 183-200; Гриценко В.В. Русские среди русских: проблемы адаптации вынужденных мигрантов и беженцев из стран ближнего зарубежья в России. — М., 1999; Городяненко В.Г. Положение в Украине и проблемы их идентичности // Социс. - 2009. — № 1. — С. 89-96 и др. идентификации скорее декларируется; характер и механизмы влияния коммуникаций на идентификационные процессы изучены недостаточно27.

В-третьих, в современных условиях научный и практический интерес представляет изучение этнической идентификации в крупных городах, которые в основном являются полиэтническими. В таких городах более интенсивно и плотно протекают процессы межэтнической коммуникации, сильнее ощущаются позитивные и негативные последствия глобализации, быстрее обнаруживают себя новые тенденции и противоречия этнической идентификации.

Объектом диссертационного исследования является идентификация русских в условиях крупного полиэтнического города.

Предмет исследования — изучение основных тенденций и противоречий идентификации русских в коммуникативном пространстве крупного полиэтнического города в период трансформации российского социума.

Целью исследования является получение новых социологических знаний о коммуникативных механизмах идентификации русских, ее интенций и характера в условиях крупного полиэтнического города в современном российском обществе, а также разработка выводов о способах коммуникативного регулирования полиэтнического пространства.

Достижение цели обусловливает решение следующих задач:

1. Проанализировать подходы к определению этнической идентификации, ее роли и места в структуре идентификационной матрицы в период социальной трансформации.

2. Выявить особенности и тенденции идентификации русских в условиях крупного полиэтнического города и определить структуру идентификации (ее виды, формы и взаимосвязи между ними) на основаниях системного подхода.

0*7

Можно отметить лишь некоторые работы, в которых рассматриваются коммуникации как механизм этнической идентификации, например: Коган М.Э. Роль межличностных коммуникаций и национальных организаций при передаче этнической культуры // Изучение преемственности этнокультурных явлений. - М., 1980; Арутюнов С.А., Чебоксаров Н.Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. — М., 1972, вып. 2; Арутюнов С.А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие. - М., 1989.

3. Изучить влияние социокультурных коммуникаций в крупном городе на этническую идентификацию русских.

4. Проанализировать сложившиеся ассимиляционные и мультикультурные практики организации полиэтнического пространства.

5. Подготовить предложения по оптимизации процессов регулирования коммуникативного пространства, содействующего социокультурной интеграции.

Основные гипотезы исследования:

Исходя из методологической посылки о том, что социальная система, культура и личность представляют собой неразрывное единство начал общественной жизни и рассматривая их в структурно-функциональном единстве, возможно предположить, что на каждом этапе исторического развития особенности типа общества обусловливают посредством коммуникативных процессов процессы этнообразования. Следовательно, в условиях возникновения глобализирующегося постиндустриального общества, возможно, появляются новые тенденции этнообразования и новые тенденции в процессах идентификации.

Контуры нового типа идентификации можно обнаружить в рамках коммуникативного пространства крупного полиэтнического города, где наряду с функционированием локальных (этнических) знаковых систем как оснований идентификации наглядно ощущается влияние процессов глобализации. Взаимообусловленность социальных процессов, развития культуры и личности способствует тому, что социальные трансформации детерминируют нормативно-ценностные изменения. Используя принципы системного подхода, можно предположить, что в условиях коммуникативного пространства крупного полиэтнического города взаимодействие локальных знаковых систем в сочетании с процессами глобализации приводит к усложнению урбанизированной жизни: порождает нормативно-ценностную систему более высокого уровня — «мегаполисную».

Возникновение «мегаполисной» нормативно-ценностной системы способствует усложнению идентификационных процессов (в первую очередь среди русских), выводит идентификацию за пределы чисто этнической, делая ее интегрированной и иерархизированной (отождествление себя не только с определенным этносом, но и с определенной цивилизацией (российско-городской)), с определенным государством (гражданско-государственная идентификация), затрагивая также межцивилизационный уровень (отождествление с европейской знаковой системой).

Сложившиеся ассимиляционные и мультикультурные практики регулирования коммуникативного пространства не вполне способствуют социокультурной интеграции. Ассимиляционная идея «плавильного котла», рассматривающая процесс коммуникации в качестве субъект-объектного отношения, использует коммуникативные технологии директивы (открытого воздействия) и манипуляции (воздействия скрытого) . Использование подобных технологий со временем обусловливает коммуникативное противодействие со стороны реципиента, что и привело к появлению мультикультурной идеологии признания «инаковости».

Однако мультикультурные практики в современном виде способствуют дальнейшей социальной дифференциации и дезинтеграции, превращая «инаковость» в основу стратегий сегрегации. Лежащие в их основе коммуникативные технологии толерантности означают признание за каждым участником коммуникации права на существование собственного мнения, убеждений и интересов. Коммуникативное воздействие сменяется бездействием. лл

Может проявляться в формах безразличия, снисходительности, признания . Может способствовать терпимости, однако не обеспечивает взаимопонимание, доверие и сотрудничество. Социокультурная интеграция, предполагая

28 При анализе практик регулирования коммуникативного пространства была использована классификация коммуникативных технологий, предложенная Шайхисламовым Р.Б. в работе «Коммуникативное единство социокультурной системы». - М., 2006. - Гл. 4.2.

29 См.: Лекторский В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме // Вопросы философии. -1997.-№ 11.-С. 46-54. преобразовательное, созидательное взаимопроникновение социальной системы, культуры и личности при сохранении их автономности возможна лишь на базе коммуникативной культуры диалога , результатом чего станет формирование коммуникативной культурной компетентности.

Теоретико-методологическая основа исследования. Исследование осуществлено на мультипарадигмальной основе. Автор анализирует идентификацию в контексте парадигм реализма (примордиализма) и номинализма (конструктивизма). Диссертация базируется на принципах системного подхода в анализе структуры, характера и интенций идентификации. При анализе коммуникаций как формы организации идентификационных процессов использованы положения социокультурного анализа.

Эмпирическую базу исследования составили:

1. Результаты авторского исследования «Межнациональное общение в большом городе» (опрос жителей г. Уфы весной 2006 г.; выборка многоступенчатая, N - 1 ООО респондентов).

2. Тестирование по методике Куна-Маркпатленда в январе 2008 г. (выборка многоступенчатая, N - 300 респондентов, студентов ГОУ ВПО «Уфимская государственная академия экономики и сервиса» (УГАЭС)).

3. Вторичный анализ данных всероссийских исследований, среди которых исследования Института социологии РАН, Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), Фонда «Общественное мнение», Аналитического центра Ю. Левады.

Научная новизна работы.

1. Выявлено, что этноидентификация русских в условиях коммуникативного пространства крупного полиэтнического города носит внутренне противоречивый характер; доминирование социального, культурного и личностного аспектов этноидентификации зависит от коммуникативной ситуации.

30 См.: Ахиезер А.С. Монологизация и диалогизация управления (Опыт российской истории) // Общественные науки и современность. — 2004. — № 2. — С. 24-34.

2. Впервые в социологической литературе процессы этнической идентификации русских в крупном городе проанализированы на основе коммуникативных моделей, предложенных Ю.М. Лотманом и С.А. Арутюновым, что позволило показать иерархизированный характер идентификации, выявив ее уровни.

3. Исследование механизмов влияния коммуникаций на идентификационные процессы в крупном городе выявило существование наряду с локальными (этнически-ограниченными) нормативно-ценностными системами, системы более высокого уровня — «мегаполисной» (этнически-интегрированной). В основе «мегаполисной» нормативно-ценностной системы - русская культура, которая воспринимается не только как локально-этническая, но и этно-интегрированная база социокультурных коммуникаций и этноидентификации русских и в значительной степени нерусских этносов.

4. Осуществлен анализ сложившихся ассимиляционных и мультикультурных практик регулирования коммуникативного пространства. Выявлены причины их недостаточной эффективности для решения проблем социокультурной интеграции.

Положения, выносимые на защиту:

1. Используя принципы системного подхода (критический анализ теории социального действия Т. Парсонса), проанализированы следующие типы идентификации: самоидентификация (Я-идентификация), социальная идентификация (Мы-идентификация) и культурная идентификация, образующие единую систему. На основании этих типов предложена классификация форм этноидентификации («коммуникативная», предписанная, этноконфессиональная, солидарная, ментальная, расовая, «тоталитарная»), представляющих собой поведенческие проявления названных типов в коммуникативном процессе. Проведен сравнительный анализ функционирования этих форм у русских в условиях крупного полиэтнического города.

2. В коммуникативном пространстве крупного полиэтнического города наряду с функционированием и взаимодействием локальных (этнических) нормативно-ценностных систем как оснований идентификации сильнее ощущается влияние глобализации и интеграции. Под влиянием этих процессов происходит формирование нормативно-ценностной системы более высокого уровня - «мегаполиеной». Эта система базируется на одной из локальных знаковых систем: в ее основе — русская знаковая система, которая в сознании русских и нерусских этносов из этнической превращается в цивилизационную. Об этом свидетельствуют факты множественной идентификации.

3. Складывание «мегаполисной» нормативно-ценностной системы способствует усложнению идентификационных процессов, в первую очередь, среди русских, выводит идентификацию за пределы этнической, делая ее интегрированной и иерархизированной (отождествление себя не только с определенным этносом, но и с определенной цивилизацией (российско-городской)), с определенным государством (гражданско-государственная идентификация), затрагивая также межцивилизационый уровень (отождествление с европейской знаковой системой).

4. Обстоятельства, при которых идентификация русских выходит за пределы этнической, а русская знаковая система становится основой «мегаполисной» нормативно-ценностной системы, приводят к избирательности в сознании русских, у которых более длительно и сложно происходит формирование этнорелятивных установок.

5. В крупном городе в условиях автономизации личности изменяется соотношение доминирующих признаков идентификации. Прежде всего, у русских начинает преобладать самоидентификация по сравнению с культурной и социальной идентификацией с традиционными группами и общностями. Если в традиционном и индустриальном обществе доминирующими формами идентификации являются предписанная (на базе происхождения); нормативно-ценностная (основание которой - знание и соблюдение этнических обычаев и традиций); солидарная (помощь людям своей национальности, общение с людьми своей национальности, одинаковая национальность супругов), то в эпоху глобализации и трансформации возрастает значение идентификации на базе языка. При этом идентификация начинает приобретать контекстуально лабильный характер: традиционные формы идентификации и реальное коммуникативное поведение индивида перестают быть согласованными. Индивид не отрицает их значимости, но не обязательно руководствуется ими.

6. Особенностью идентификации в настоящее время является сосуществование двух противоречивых тенденций: с одной стороны, идентификация становится более интериоризированной (включается в ценностные ориентации, мотивы, установки); с другой — у части индивидов идентификация обретает характер чисто внешней адаптивной аккомодации (идентификация с номинальными общностями, сопровождающаяся утратой знания и понимания национальных обычаев и традиций). Эти тенденции обусловливают изменения в коммуникативном поведении индивидов, его асинхронность — несовпадение набора поведенческих программ среди представителей одного этноса. Асинхронность можно объяснить пребыванием на разных стадиях формирования социокультурной восприимчивости (состояния отрицания, защиты, минимизации, принятия культурных различий, адаптации и интеграции); неравенством в возможностях потребления. Пол, возраст и уровень образования человека также становятся своеобразными маркерами в этом отношении.

7. На характер этноидентифйкации влияют практики коммуникативного регулирования. Сложившиеся ассимиляционные и мультикультурные технологии не достаточно способствуют социокультурной интеграции. Идеи «плавильного котла» основаны на коммуникативных технологиях директивы и манипуляции. Применяемые мультикультурные практики (в основе которых -коммуникативные технологии толерантности) могут способствовать терпимости, однако не обеспечивают взаимопонимание, доверие и сотрудничество.

Социокультурная интеграция, предполагая преобразовательное, созидательное взаимопроникновение социальной системы, культуры и личности при сохранении их автономности, возможна лишь на базе культуры диалога, перехода от коммуникативного воздействия и бездействия к коммуникативному содействию, результатом чего станет формирование коммуникативной социокультурной компетентности.

Теоретическая и практическая значимость работы. Диссертация предлагает новую систему идей по проблеме функционирования процессов идентификации в условиях посткризисной социальной трансформации. Предложена новая модель структуры идентификации и взаимосвязи ее компонентов. Внесены предложения и рекомендации относительно методов организации и регулирования коммуникативного полиэтничного пространства, которые могут быть использованы в стратегии социального планирования, при разработке и реализации социальных проектов и программ.

Положения и выводы диссертации могут использоваться в учебном процессе при изучении курсов «Социология», «История социологии», «Социология коммуникаций», «Этносоциология».

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях и методологических семинарах кафедры «Социология и социально-коммуникационные технологии» УГАЭС, докладывались на региональных и всероссийских конференциях: «Актуальные проблемы коммуникации: теория и практика» (Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная 100-летию Башгосуниверситета, апрель 2009 г.); «Актуальные проблемы технических, естественных и гуманитарных наук» (Международная научно-техническая конференция, май 2008 г.); «Актуальные проблемы молодежи на современном этапе. Молодежь в PR-деятельности. Инновационные технологии: теория и практика» (Всероссийская научно-практическая конференция, апрель 2007 г.); Республиканские научно-практические конференции молодых ученых (УТИС, 2000 г., 2001 г.; УГИС

2002 г.); «Общее и особенное в возрождении и развитии этносов Республики Башкортостан в условиях трансформации общества» (научно-практическая конференция, 2001 г.); V Российская университетско-академическая конференция (Ижевск, 2001 г.); II Всероссийский социологический конгресс «Российское общество и альтернативы в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (Москва, 2003 г.) и др. Основные положения отражены в 15 научных публикациях общим объемом 3,15 п.л.

Заключение диссертации по теме «Социальная структура, социальные институты и процессы», Садретдинова, Эвеллина Винеровна

результаты исследования Фонда «Общественное мнение» (1995 г.), когда русским респондентам предложили определить «русскость». Признаки указывались различные: «имеет русскую внешность» (23%), «имеет обоих русских родителей» (25%), «имеет одного русского родителя» (52%), «живет в России» (33%), «придерживается православной веры» (46%), «имеет российское гражданство» (57%), «говорит на русском языке» (81%), «любит русскую культуру, обычаи, традиции» (87%).65 Таким образом, несмотря на то, что большинство респондентов оценивают принадлежность к нации не «по анализу крови», тем не менее, для 1/5 (и это в традиционно полиэтничном государстве, где велико число межэтнических браков) имеет значение именно внешность. Можно представить себе значение данного признака во Франции, еще в относительно недавнем прошлом бывшей практически мононациональной.

В-третьих, сохраняется проблема воспроизводства маргинального статуса меньшинств, которые тем самым подталкиваются к этнической консолидации и сохранению особой идентичности. В-четвертых, с 1960-х г.г. в результате деколонизации и высокого уровня жизни Европа превращается из региона — миграционного донора в территорию, охваченную массовым притоком иммигрантов. Особенно заметен этот процесс в крупных городах. Например, в начале 1990-х г.г. 1/5 населения Лондона составляли «не-белые», 1/4 населения Брюсселя или Франкфурта причисляли к «иностранцам».66 Таким образом, само понятие «меньшинство» изменило смысл, по численности став сопоставимо с местным населением и сохраняя ориентацию на моноэтничные браки. Указанные причины привели к тому, что доктрина «плавильного котла» не сработала ни в отношении иммигрантов, ни в отношении коренного населения и со второй

65 Клямкин И.М., Лапкин В.В. Русский вопрос в России // Политические исследования. -1995. -№5; 1996.- №6.

66 Терборн Г. Мультикультурные общества // Социологическое обозрение. Том 1. - 2001. - №1. - С. 60. Данный процесс сопровождает в настоящее время так называемая трансмиграция, транслокальность: расширение доступа в Интернет и относительно низкая стоимость авиаперевозок позволяют все большему числу иммигрантов поддерживать тесные связи со странами, где они родились, конституируя новые сообщества, особым образом связанные с существующими государствами и их территориями транслокальности. - См.: Кайзер М. Транснационализм и транслокальность (комментарии к терминологии) // Центр независимых социологических исследований // http: // www. cisr. ru / files / publ / Migr Kaiser Brednikova. pdf.

116 половины XX в. все чаще стали раздаваться требования изменения стратегии этнополитики.

Важнейшей причиной неудач в использовании стратегий ассимиляции представляется применение таких коммуникативных технологий регулирования, которые не способствуют достижению согласия и взаимопонимания между участниками коммуникации и, в конечном счете, не могут обеспечить социокультурной интеграции.

Каковы технологии коммуникативного регулирования? Ассимиляционная идея «плавильного котла» рассматривает процесс коммуникации в качестве исключительно субъект-объектного отношения. Использует коммуникативные технологии директивы (открытого воздействия) и манипуляции (воздействия скрытого). Целью коммуникации в таком случае становится установление взаимоотношений между участниками в желательном для субъекта виде.

Основным типом коммуникативного действия в условиях директивы является открытое воздействие коммуникатора, навязывающего собственную волю адресату независимо от желаний последнего. Направленность коммуникативного воздействия определяется интересами и потребностями субъекта, не предполагая установления доверия и взаимопонимания между участниками коммуникации. Такая коммуникация носит характер односторонний, ассиметричный и неравноправный. Социальные трансформации, порождая ряд социокультурных проблем (прежде всего проблемы выбора и смысла), показывают несостоятельность директивной коммуникации. Директива способна лишь игнорировать эти проблемы, не допуская их обсуждения. К тому же начавшиеся социальные трансформации ослабевают зависимость адресата от коммуникативных действий и ресурсов коммуникатора. Следствием этого становится отказ адресата от взаимодействия по схеме «субъект-объект» и переход последнего к оказанию коммуникативного противодействия (конфликт)

При анализе практик регулирования коммуникативного пространства была использована классификация коммуникативных технологий, предложенная Шайхисламовым Р.Б. в работе «Коммуникативное единство социокультурной системы». - М., 2006. — Гл. 4.2. или бездействия. В этих условиях возможен либо распад системы взаимодействий, либо поиск недирективных способов коммуникации.

Ассимиляционная стратегия с течением времени в качестве альтернативы директивному коммуникативному регулированию переходит к использованию манипулятивных технологий.

JTQ

Манипуляция — это способ коммуникации, при котором субъект добивается своих целей, используя скрытое воздействие, демонстрируя его как коммуникативное содействие. Интенции субъекта в этом случае не провозглашаются, но сообщения формулируются так, чтобы объект интерпретировал их в качестве своих собственных интересов. Удачным примером манипуляции, по мнению автора, является состояние «переворачивания ценностей», возникающее иногда в коммуникативном процессе.

Представляется, однако; что возможности манипулятивной коммуникации ограниченны. Во-первых, для манипуляции необходимо доверие (а на его основе — согласие) адресата к коммуникатору. Возможно это лишь в условиях господства социальной системы над личностью. Рост автономии личности в период социальной трансформации, осознание своих интересов снижает возможности манипуляции. Во-вторых, манипуляция эффективна до тех пор, пока не обнаруживается ориентация коммуникатора на одностороннее воздействие, но не содействие. Ответом становится коммуникативное противодействие или бездействие со стороны реципиента.

В условиях социальной трансформации, когда обостряются социокультурные проблемы, манипуляция, в отличие от директивы, не предполагает их замалчивание. Проблемы осознаются и обсуждаются. Однако проблемы эти искажаются. Так, выбор предлагается-коммуникатором адресату (в виде определенных норм, ценностей, идеологий, в том числе искусственно-придуманных). о

О манипуляции см.: Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. - М., 2006; Паккард В. Тайные манипуляторы. — М., 2004; Эдмюллер А., Вильгельм Т. Техники манипуляции. — М., 2005.

В целом и директивная, и манипулятивная коммуникация предполагают внешнее управление объектом со стороны субъекта. Коммуникатор и реципиент рассматривают друг друга как окружающую среду, а не как единую коммуникативную систему. В этом случае достижение доверия, согласия и взаимопонимания не являются целью коммуникации. Коммуникация не превращается из внешнего во внутренний источник развития. Более того, такая коммуникация не предполагает создания новых сообщений, знаний, смыслов, способных обеспечить социокультурную интеграцию.

Использование подобных технологий со временем обусловливает коммуникативное противодействие со стороны реципиента, что и привело к появлению мультикультурной идеологии признания «инаковости».

Наступает эпоха мультикультурализма, формы которого многообразны — от естественной, мягкой аккультурации до свободной конкуренции.

Термин «мультикультурализм» возник в Канаде для обозначения состояния этнокультурного, расового, религиозного многообразия населения страны, официально был признан в 1971 г. В Европе идеи мультикультурализма получили признание после прихода к власти лейбористов в Великобритании в 1997 г. и правительства СДПГ/»Зеленых» в 1998 г. в ФРГ.

Модель мультикультурализма предполагает легитимацию различных форм культурной инаковости (формула «интеграция без ассимиляции»): в государстве сосуществуют различные этнокультурные, конфессиональные и др. общности, имеющие право на сохранение своих особых черт, образа жизни.

Несмотря на относительно недавнее возникновение термина «мультикультурализм», подобные практики известны в истории достаточно давно. Г. Терборн говорит о существовании досовременных мультикультурных империй (существовали до начала Первой мировой войны),69 были образованы в результате завоеваний (иногда - благодаря династическим бракам либо наследованию) и отличались высокой степенью религиозного, языкового и

69 Терборн Г. Мультикультурные общества // Социологическое обозрение. Том 1. - 2001. - №1. -С.50-67. нормативного разнообразия. Их особенность (в отличие от современных мультикультурных обществ) - отсутствие (либо случайное) стремление к культурной интеграции населения. Социокультурная динамика этих обществ характеризовала отдельных индивидов (группы), была связана с привлекательностью карьеры, что стимулировало переход в доминирующую конфессию и освоение государственного языка. К числу таких обществ автор относит Российскую империю.

В XX в. предпосылкой развития идеологии и практик мультикультурализма явились противодействующие факторы мирового развития: с одной стороны, глобальные процессы в мировой экономике, появление массовой миграции и массовой культуры, а с другой — плюрализация общественной жизни в экономически развитых и процессы деколонизации в развивающихся странах. Возникшее противоречие между политическим устройством национального государства и новыми условиями социальной реальности призваны были снять

70 практики мультикультурализма.

Оценим степень разработанности проблем мультикультурализма в науке. Классическая социология не уделяет достаточного внимания культурному многообразию. Вслед за Э. Дюркгеймом, К. Марксом она остается в рамках государства-нации. Это состояние У. Бек называет «контейнерной теорией общества»:71 «национальные общества основаны на государственном контроле над пространством, которое обеспечивает внутреннюю однородность общества, тиражируя и стандартизируя социальные практики как «национальную экономику», «национальный язык», «национальную историю» и т.д.». 72 То есть

70 Ле Коадик Р. Мультикультурализм // Диалоги об идентичности и мультикультурализме / Под ред. Е. Филипповой и Р. Ле Коадика. - М., 2005 // http: // www. eawarn. ru / bin / wiew / Pubs / Dialogue Multiculturalism; Боммес M. Международная миграция и дерегуляция коллективных форм социальной идентичности в национальных государствах. // Центр независимых социологических исследований http: // www. cisr. ru / files / publ / MigrBommes. Pdf; Малахов В. Вызов национальному государству // Pro et Contra. — 1998. - №2. - Т. 3.

71 См.: Кольев А.Н. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. - М., 2005. -С. 301-332.

72 Цит. по Ле Коадик Р. Мультикультурализм // Диалоги об идентичности и мультикультурализме / Под ред. Е. Филипповой и Р. Ле Коадика. - М., 2005 // http: // www. eawarn. ru / bin / wiew / Pubs / Dialogue Multiculturalism.

120 социальные институты выполняют функцию регуляции социокультурной деятельности и продуцируют идеологические мифологемы с целью предохранить ядро культуры общества от модификации и трансформаций.

Истоки анализа проблем мультикультурализма заложены в исследованиях социокультурных взаимодействий американской культурантропологии и философии XIX - первой половины XX в. (М. Херсковиц, Ф. Боас, К.К.М. Клакхон). Вопросам взаимоотношения культур, рас, этносов, критике иерархического восприятия культур посвящены работы Р.В. Эмерсона и О. Шпенглера, отстаивающих позиции признания множественности и равнозначности культур. В социологии под воздействием работ М. Вебера и П. Сорокина, рассматривающих влияние социокультурных явлений на ход трансформационных процессов в обществе формируется социокультурный подход. Этот подход описывает взаимопроникновение культурных феноменов на уровне информационных потоков и коммуникативных процессов. Дальнейшая разработка этих идей получила развитие в рамках культурно-исторического подхода М. Бахтина, К. JJeeu-Cmpocca, В. Уорнера. В контексте постмодернистской парадигмы теоретико-методологические положения социокультурного подхода представлены в работах П. Бурдье, Н. Элиаса,

ТХ

Ю. Хабермаса, Дж. Александера, Л.Г. Ионина, В. Степаненко, Н. Черныш.

В настоящее время дискурс мультикультурализма осуществляется в рамках двух направлений, с которыми сочетаются соответствующие социальные практики различных государств.

Сторонники коммунитаристского направления (М Сандел, А.МакИнтайр, М. Уолцер) исходят из того, что каждая личность «встроена» в систему социальных ролей и отношений некой группы. Индивид наследует групповой образ жизни, установки, ориентации. Функция группы состоит в поддержании равновесия между личным выбором и защитой коллективного образа жизни. На

ТХ

См. Степаненко В. Гражданское общество как дискурс и социальный нормативный порядок в социологии Джеффри Александера // Социология: теория, методы, маркетинг. - 2006. - №2. -С. 5-23; Капхен Ч. Закат Америки: уже скоро. - М., 2004. - С. 564-572. практике сторонники данного направления выступают за реализацию так называемой «политики учета различий».

Основными идеологическими принципами такого типа мультикультурных обществ выступают: позитивное отношение к культурным различиям: культурное многообразие обогащает общество, делая его более жизнеспособным; право на культурное отличие: легитимация различных форм культурной инаковости; культурная равноценность и взаимная толерантность; право на равные шансы: культурные различия дополняются принципом недискриминации и равенства в социальной сфере.74

Полагаем, пример такого варианта мультикультурализма демонстрируют в настоящее время западно-европейские-страны (особенно после прихода к власти лейбористов в Великобритании в 1997 г. и правительства СДПГ/»Зеленых» в 1998 г. в ФРГ), а также США, где «Акт о гражданских правах» 1964 г. ослабил англосаксонскую доминанту, а «Иммиграционный акт» 1965 г. обеспечил массовый приток иммигрантов из стран «третьего мира».

Основными средствами реализации политики мультикультурализма здесь выступают: - упрощение процедур предоставления гражданства; признание двойного гражданства; - практика «позитивной дискриминации», предоставляющая представителям меньшинств разнообразные льготы): введение этнических квот при приеме в ВУЗы, при приеме на работу, при избрании в законодательное собрание).; - возможность использовать родной язык при обучении и в общественно-политической жизни и др.75

Можно согласиться с точкой зрения, что данный вариант политики

76 мультикультурализма носит вынужденный характер. В США он был обусловлен неспособностью «плавильного котла» переварить различные этносы и активизацией движений меньшинств. В Европе основными предпосылками

74 Более подробно см.: Борисов А.А. Мультикультурализм: американский опыт и Россия // Мультикультурализм и этнокультурные процессы в меняющемся мире: Исследовательские подходы и интерпретации / Под ред. Г.И. Зверевой, M.JI. Бережнова. - М., 2003. - С. 13.

75 См.: Уолцер М. О терпимости. - М., 2000. - С. 89.

76 См.: Куропятник А.И. Мультикультурализм: проблемы социальной стабильности полиэтнических обществ. - СПб., 2000. - С. 8,161.

122 перехода к мультикультурным практикам послужили: «колонизация наоборот» -миграция из стран «третьего мира» в государства «золотого миллиарда»; региональная миграция, простимулированная процессами глобализации. Цель мультикультурализма здесь - сдерживание мимикрии национального государства в государство этнокультурных диаспор.

Мы соотносим данный вариант мультикультурализма с получившей в социологии распространение теорией «салата» многонационального государства, которая в реальной практике не снимает проблемы разнородности, разобщенности и некой анклавности его частей при формальном единстве. Здесь идентичность - только государственная, основанная на осознании своей территориальной принадлежности («есть нации России, но нет российской нации»).

Подобный вариант мультикультурализма не только не приводит к интеграции, но даже способствует этносегрегации общества, рассматривая его как совокупность автономных и конкурирующих друг с другом «культурных сообществ». Происходит культурализация социального. Однако часто причиной противоречий и конфликтов становятся не этнические и культурные различия, а экономические и политические предпосылки: борьба за рабочие места, за доступ к образованию и т.д.

Практики мультикультурализма не отменяют основ социального неравенства; возникает неравное отношение (в том числе со стороны государства) к гражданам: «видимые» меньшинства пользуются большими привилегиями, чем «невидимые» и «большинство». Результатом становится враждебность со стороны групп, не получающих преференций, в отношении тех, кто их получает;

Важно понимать, дискурс различия становится со временем источником различия: чем активнее обсуждается тема культурной чуждости, тем сильнее вера людей в определяющую роль культурных факторов собственного поведения. В результате, как отмечает Ф.-О. Радтке, «политика мультикультурализма может обострять социальные противоречия: государство этнизирует проблему справедливости. Институциональная дискриминация обостряет негативное отношение к иностранцам, которое усиливается СМИ и проявляется актами насилия на этнической, религиозной почве».77

Пытаясь объяснить, чем обусловлен выбор такого варианта мультикультурализма, можно предположить, что в этом случае проблема мультикультурализма взаимосвязана с вопросами суверенитета. В условиях, когда «меньшинства» в количественном отношении перестали быть меньшинствами, а общество пропитано идеями равенства прав и толерантности, мультикультурализм может выступать как своеобразная плата за отказ от претензий на собственную государственность. Практики мультикультурализма становятся неким успокоительным средством для растревоженных национальных чувств; это спонсирование безопасных форм этнокультурного самоутверждения: мы откроем школы на ваших национальных языках; ваша культура будет поддержана (музеи, фестивали, праздники); представители вашей нации будут иметь определенные гарантии при приеме на престижную работу и даже оговоренную толику власти.

В настоящее время в литературе ведется критика идей коммунитаризма и соответствующих ему социальных практик. С. Хантингтон, подчеркивая зыбкость мультикультурного государства, целостность которого основана лишь на территориальной общности, преференциях в отношении этноменыиинств, говорит о необходимости сохранения национальной идентичности

-] О территориального сообщества, базирующейся на единой культуре. Г. Терборн и К.-О. Апелъ поднимают проблему возможной меры толерантности мультикультурных обществ. К.-О. Апель показывает, что взаимодействие культур

77 Радтке Ф.-О. Разновидности мультикультурализма и его неконтролируемые последствия // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова, В.А. Тишкова. - М„ 2002. - С. 103-115.

78 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М., 2004. - С. 501-505. Развивая данную мысль, К. Хюбнер подчеркивает: «не только идентичность личности, но и идентичность нации являет собой необходимое условие человеческого общежития»; «идентичность нации. характеризуется структурированным множеством систем, к которым относятся: «государственная нация» (носитель национально гомогенного государства), «субнация» (единое сознание, которое способно сформироваться в мультинародном государстве), охватывающем несколько наций, одна из наций, образующих национальное многообразие, «культурная нация» (нация безотносительно к ее воплощению в государстве). - См.: Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению. - М., 2001. - С. 291-295. может привести не только к их взаимообогащению, но и к «культурной интервенции», кризису идентичности как отдельных личностей, так и социальных групп.79 Г. Терборн описывает явления «культурной гибридизации»,80 которые не всегда носят позитивный характер. Грей отмечает ограниченность и избирательность тех форм толерантности, которые позиционируются в качестве основной ценности мультикультурных обществ: «толерантность как ценность устарела, так как основана на поиске консенсуса в обществе и не соответствует состоянию «плюрализма ценностей», делающим невозможным консенсус вообще».81

Отечественные исследователи, сторонники конструктивистского подхода к анализу проблем этнической идентичности (В.А. Тишков, B.C. Малахов, О.В. Щедрина, В. Воронков) в своей критике коммунитаризма подчеркивают, что в основе коммунитаризма - понимание этничности как антропологически заданного фактора.83 В результате на практике мультикультурализм (культурное г многообразие) превращается в простое фиксирование проживающих на

79 Назарчук А.В. Этика глобализирующегося общества: Тенденции и проблемы глобализации в свете социально-этической концепции К.-О. Апеля. - М,5 2002.

80 Терборн Г. Мультикультурные общества // Социологическое обозрение. Том 1. - 2001. - №1. - С.60. о |

Цит. по: Дробижева JI.M., Хомяков М.Б. Новые подходы в изучении и преподавании идей толерантности как результат реализации программы Уральского МИОН // http: // www. rostov. iriss. ruldisplayanalyticsistem?id:=000100000297. В продолжение данной идеи некоторые российские исследователи (М.Б. Хомяков, В.Е. Кемеров, А.В. Перцев) говорят о необходимости трансформации идеологии культурного плюрализма: плюрализм современного мультикультурного общества требует плюрализма парадигм толерантности.

82 Тишков В.А. Культурное многообразие в современном мире // Диалоги об идентичности и мультикультурализме / Под ред. Е. Филипповой и P. Jle Коадика. - М., 2005; Малахов B.C. Зачем России мультикультурализм? // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова, В.А. Тишкова. — М., 2002; Конструирование этничности: этнические общины Санкт-Петербурга / Под ред. В.Воронкова и И. Освальд. - СПб., 1998; Щедрина О.В. Возможна ли мультикультурная модель в России? // Социс. — 2004. - №11. -С. 65-74.

83 Хотя, как отмечают эти исследователи, в реальности социальные практики мультикультурных обществ способствуют конструированию этносообществ: например, в Европе переселенцы из Индии не образуют «этнического» сообщества, поскольку принадлежат к разным языковым, конфессиональным, кастовым группам. «Индийцы» они с точки зрения местного населения и соответствующих мероприятий государства. — См: Малахов B.C. Культурный плюрализм versus мультикультурализм // http: // www. ruthenia. ru / logos / number / 200056 / 2000-5-601. htm. Развивая данную мысль, вспомним, что и все мигранты из бывшего СССР и России рассматриваются за рубежом как «русские». территории страны народов. Этнизация и культурализация социального и политического, когда конфликты интересов подаются только как конфликты происхождения, не способствует разрешению этих самых конфликтов. Более того, обусловливают «синдром навязанной этничности», когда этническая идентичность начинает определять статус индивида (группы) в обществе, комплекс прав и обязанностей.84 Кроме того, идеология мультикультурализма и толерантности способствует позиционированию представителями «инаковых» культур (по крайней мере среди элиты) собственной культурной исключительности, самодостаточности и превосходства, что может привести к мультикультурному радикализму, появлению национализма и расизма «наоборот».

Рассмотрим причины неудач мультикультурных практик с точки зрения применяемых коммуникативных технологий. По мнению автора, основой мультикультурализма становится такой способ коммуникации, как ос толерантность. Отличительная особенность толерантной коммуникации — признание участниками права на существование «других» убеждений и интересов. Вместе с тем участники коммуникации не признают возможности воздействия или противодействия собственным интересам и убеждениям. В результате основой коммуникаций становится бездействие — отказ не только от коммуникативного воздействия или противодействия, но и от содействия.

Формы проявления толерантности многообразны: безразличие, снисходительность, уважение. В.А. Лекторским предложены четыре модели толерантной коммуникации: безразличие, невозможность взаимопонимания, снисхождение, критический диалог и расширение собственного опыта.86 В ситуации безразличия существующие социокультурные различия оцениваются

84 См.: Лебедева Н.М. «Синдром навязанной этничности» и способы его преодоления // этническая психология и общество. - М., 1997. - С. 104-114.

85 О толерантности см.: Век толерантности: Науч.-публицист, вестник / Гл. ред. А. Асмолов. -М., 2001; Толерантность и коммуникация / Э.О. Леонтьева, В.В. Петренко, Г.И. Петрова и др.; Ред. Г.И. Петрова. - Томск, 2002 и др.

86 Лекторский В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме // Вопросы философии. — 1997. -№ 11.-С. 46-54. как неважные перед лицом общих социальных проблем. Призывы к формированию космополитичной личности, «человека мира» служат отражением данного варианта толерантной коммуникации.

Невозможность понимания проявляется в уважении к «другим». При этом сохраняется осознание того, что «мы» этих «других» понять не можем и, on вероятно, не сможем с ними взаимодействовать. Ф.-О. Радтке называет это «купинарно-циническим» типом мультикультурализма: его агенты обосновывают политику «различия», которая должна прийти на смену политике «тождества», но без изменения существующего общественного порядка: мы приветствуем вашу инаковость, но при условии, что Вы останетесь там, где находитесь сейчас и наше благополучие не потерпит ущерба: насладимся праздником различия в китайских ресторанах и на фольклорных праздниках.

Третья модель толерантной коммуникации означает снисхождение к заблуждениям «других», может сочетаться с определенной долей презрения к ним. Лишь толерантность в форме критического диалога предполагает не просто уважение чужих идей, но и наличие установки на взаимное изменение позиций.

Очевидно, что во многих случаях толерантность не означает автоматического достижения взаимопонимания. К тому же основания толерантности весьма шатки. Столкнувшись с противодействием и нетерпимостью вместо бездействия, толерантная коммуникация заканчивается.

Критика идей коммунитаризма способствовала возникновению еще одного направления в рамках мультикультуралисткого дискурса — либерализма (Р. Баубек, С. Бенхабиб, Дж. Роле, Р. Дворкин, С. Кастль, P. JIanudom, Т. Нагель, Дж. Роле, Т. Сканлон). Основание данного направления - своеобразное представление о смысле понятия «культурный плюрализм». Сторонники либерализма исходят из того, что каждый индивид должен свободно и самостоятельно определять свое понимание жизни. Провозглашается принцип on

Радтке Ф.-О. Разновидности мультикультурализма и его неконтролируемые последствия // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. / Под ред. B.C. Малахова и В.А. Тишкова. - М., 2002. - С. 103-115. освобождения личности от унаследованных групповых норм: группа выполняет функцию обеспечения благосостояния своих членов. Если индивиды не видят смысл в сохранении существующих культурных практик, группа не может взять на себя эту задачу.

В процессе данного исследования респондентам предложили, ответить на вопрос «Сохранился ли в наше время какой-либо смысл в национальных традициях?». Опрос показал, что большинство испытуемых независимо от пола, возраста и этнической принадлежности основной функцией национальных традиций считают функцию социального наследования («мы не должны забывать свою культуру» отмечают 63,8% русских и 54,5% нерусских). Небольшая часть респондентов подчеркивает компенсаторно-защитную функцию группы: вариант «человек не ощущает себя одиноким» выбрали 6,6% русских и 5,15% нерусских). Вместе с тем часть опрошенных уже не видят смысла в сохранении национальных традиций: современный человек — гражданин своей страны или даже мира: вариант «это уже устарело и потеряло смысл» отметили 6,1% русских и 5,15% нерусских. Видят в сохранении традиций источник напряженности и конфликтов 3,9%русских и 2,1% нерусских респондентов.

Для корреляции полученных данных респондентам было предложено также ответить на вопрос «Знаете ли Вы обычаи, традиции нации, к которой себя относите?». Полученные ответы распределились следующим образом:

По степени значимости для респондентов варианты ответов распределились следующим образом: понимаю смысл традиций, иногда их соблюдаю (29,8% у нерусских; у русских респондентов — 37,85%); понимаю смысл, как правило, соблюдаю традиции (16,2% у нерусских; у русских — 22,65%); понимаю смысл, однако традиции не соблюдаю (10,1% у нерусских; у русских — 11,9%); понимаю смысл и всегда соблюдаю традиции (8,7% у нерусских; у русских — 6,6%);

- понимаю плохо, вместе с тем иногда соблюдаю (4,5% у нерусских; у русских — 6,35%);

- не понимаю и не соблюдаю традиций (2,8 % у нерусских; у русских - 2,2%);

- понимаю плохо, хотя всегда соблюдаю (1,4% у нерусских; у русских — 1,1%).

Большинство респондентов, независимо от этноидентификации, пола и возраста понимают смысл национальных традиций, однако соблюдают их не всегда (можно предположить, что это могут быть некоторые праздники и обряды, сопровождающие значимые моменты жизни). Однако представляется, что респондентов может привлекать не столько смысл, значение, сколько красота, необычность процедуры обряда. При этом часть опрошенных может попросту демонстрировать традиционный тип действий (в силу привычки). Ритуалистский тип поведения («не понимаю обрядов, но всегда соблюдаю, поскольку так уж заведено») в настоящее время занимает последнее место среди выборов респондентов. Также небольшое количество респондентов демонстрируют полную неосведомленность и игнорирование национальных обычаев, традиций. Кроме того, женщины чаще соблюдают и лучше понимают смысл национальных традиций, нежели мужчины.

Амартия Сен во Всемирном докладе по человеческому развитию за 2004 г. говорит, что основным принципом мультикультурализма в настоящее время должен стать принцип культурной свободы, понимаемой как «предоставленное индивидам право жить и существовать в соответствии с собственным выбором, имея реальную возможность оценить другие варианты». Проявлением культурной свободы становится свобода личности выбирать, какие культурные образцы она принимает как собственные. Следовательно, культурный плюрализм (мультикультурализм) - это не параллельное существование «автономных» идентичностей, а их взаимодействие, взаимопроникновение и трансформация. Политика культурного плюрализма должна способствовать формированию общего коммуникативного пространства.

Вопросам организации коммуникативного пространства полиэтнического общества посвящены работы С. Бенхабиб и Р. Лапидот. С. Бенхабиб выделяет следующие социальные механизмы регуляции мулыпикулътурной мозаики социума: эгалитарная взаимность, добровольное самопричисление, свобода выхода и ассоциации. При этом подчеркивается, что культуры не являются статичными образованиями, а содержат программу роста и изменений.88

В фокусе внимания P. JIanudom — описание форм политических практик,

QQ способных привести к утверждению культурной свободы:

1. Автономия (которую автор рассматривает как путь примирения групп и общностей в мультикультурном социуме, противопоставляя сецессии, ведущей к независимости). К разновидностям автономий исследователь относит: персональная (культурная) - право сохранять религиозные, языковые и культурные практики общности с помощью создаваемых ею самой социальных институтов;

- административная автономия - ограничивается вопросами управления (по сути, децентрализация). Своеобразным вариантом административной автономии может выступать автономия политико-территориальная - совокупность мер, направленных на обеспечение самоидентификации группы, отличающейся от большинства населения государства, но составляющей большинство в определенном регионе (или являющейся титульной). На практике сводится к перераспределению полномочий между центральной властью и автономным территориальным образованием.

Развитием идеи административной автономии, по мнению автора, являются концепции Т. Сиска и А. Лейпхарта. Т. Сиск в интегральной концепции к числу средств обеспечения принципа культурной свободы в полиэтничном обществе относит в первую очередь процессы децентрализации, рассредоточение властных

88 Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. - М., 2003. -С. 9,31.

89 Цит. по Ле Коадик Р. Мультикультурализм // Диалоги об идентичности и мультикультурализме / Под ред. Е. Филипповой и Р. Ле Коадика. - М., 2005 // http: // www. eawarn. ru / bin / wiew / Pubs / Dialogue Multiculturalism. полномочий, стимулирование межэтнического сотрудничества во властных структурах, введение в правительство символьных фигур.90

Еще один вариант политической автономии, названный моделью консоционалъной демократии, представлен А. Лейпхартом в работе «Демократия в многосоставных обществах». Применение данной модели уместно в первую очередь в расколотых обществах, где межэтнические противоречия достаточно сильны. В качестве процедур снятия таких противоречий могут использоваться создание коалиционных правительств, представляющих основные сегменты общества; максимальная автономия в решении внутренних вопросов этногруппы; взаимное право вето или квалифицированное большинство при принятии решений, касающихся этногруппы.91

На наш взгляд, практики административной автономии в определенной степени используются в российских регионах в последние два десятилетия. Этничность становится дополнительным социальным и политическим ресурсом в регионах. Доступ к власти обеспечивает также доступ к собственности. Интересны в этом отношении данные, полученные в ходе опроса по проекту ВЦИОМ «Социальное неравенство этнических групп и проблем интеграции в РФ» (1999-2000 г.г.):92

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе исследования идентификация, ее характер и интенции были проанализированы в контексте коммуникативного пространства крупного полиэтнического города, так как, во-первых, процессы этноидентификации актуализируются в полиэтнической и поликультурной среде, а во-вторых, в условиях города наглядно проявляются особенности внутренней (миграции, социокультурные взаимодействия) трансформации в сочетании с глобальными вызовами.

Проведенный анализ позволяет сделать ряд выводов.

При характеристике коммуникаций как формы организации процессов идентификации были использованы принципы системного подхода и структурно-функционального анализа. К факторам, обусловливающим коммуникации, диссертант относит: - поведенческий организм; - личность, определяющую коммуникации посредством своих потребностей и интересов; - социальную систему, регулирующую коммуникации посредством социальных ожиданий в форме социальных ролей; - культуру, опосредующую коммуникации с помощью символической системы норм и ценностей. Выделение указанных фактов позволяет говорить о существовании таких типов идентификации, как телесная, самоидентификация (Я-идентификация), социальная идентификация (Мы-идентификация) и культурная идентификация.

Экстраполируя обозначенные типы на процессы этноидентификации, можно объяснить ее многофакторность. В ходе данного исследования на основании выделенных типов была предложена классификация форм этноидентификации и проведен сравнительный анализ их функционирования у русских в условиях крупного полиэтническго города.

Были выделены: «коммуникативная» (идентификация на основе языка); предписанная (в основе которой - происхождение, то есть национальность родителей); этноконфессиональная (основание которой — религиозная принадлежность); солидарная (помощь людям своей национальности, общение с людьми своей национальности); ментальная (основание которой — особенности национального характера); расовая (базирующаяся на антропологических признаках: внешность, черты лица, цвет кожи); «тоталитарная» как соотношение самоидентификации и социальной идентификации с традиционными общностями в пользу последней (ставить интересы нации выше всего, подчинять себя интересам своей нации).

Проведенный анализ подтверждает тезис о контекстуально-лабильном характере идентификации (изменение доминирующих факторов идентификации с течением времени и их неоднозначное влияние). Хотя сегодня доминирующее значение сохраняют «коммуникативная» и предписанная идентификации. Тем не менее, у русских в условиях крупного полиэтнического города начинает сниэюатъся значение предписанной идентификации в сравнении с «коммуникативной». Оценка функционирования указанных форм этноидентификации показала, что если среди русских названные факторы играют, прежде всего, интегрирующую роль «идентификации с.», то для нерусских этносов эти факторы выполняют роль дифференцирующую «идентификации от.» (отличия «Мы» от «Они»).

Снижающиеся показатели предписанной идентификации могут свидетельствовать, что идентификация русских выходит за пределы чисто этнической (о чем свидетельствуют факты множественной идентификации со сдвигом в сторону русской идентификации, и даже отказ от принципа «крови»). Идентификация становится многоуровневой (сочетание локального (этнического) и глобального уровней (отождествление с определенной цивилизацией). В пользу этого свидетельствует и растущее значение конфессиональной идентификации (и даже наличие индивидов, подменяющих понятия этничности и конфессии).

В условиях полиэтнического города заметное значение приобретает ментальная идентификация (основание которой — этностереотипы), вытесняя традиционную культурную идентификацию (в основе которой — знание и соблюдение национальных обычаев и традиций). Диссертант в объяснении этого обосновывает предположение о формировании в условиях трансформации и глобализациц наряду с локальными этническими культурами культуры постиндустриального типа, мегаполисной (мегаурбанизированной), базирующейся на одной из локальных знаковых систем (русской культуре), которая в сознании русских и нерусских перестала восприниматься в качестве достояния только одного этноса.

Менее интенсивно в условиях крупного города выражена солидарная идентификация. По мнению автора, поскольку в городе большинство людей постоянно коммуницируют с представителями иных этносов, подобные взаимодействия с реальными «другими» могут оказывать влияние на существующие этностереотипы, в том числе не носящие комплиментарного характера. В результате действия приобретают характер стратегических, а идентификация и реальное коммуникативное поведение индивидов перестают быть однозначно согласованными. Это позволяет говорить о растугцей автономности личности и самоидентификации. Иначе говоря, в постоянно 1 трансформирующемся социуме, прежде всего в рамках коммуникативного пространства крупного полиэтнического города осуществляется сдвиг идентификационных процессов в сторону реальных общностей (в основе которых — взаимодействия); в отличие от стабильных социумов, где идентификация в основном происходит на базе общностей номинальных (основание которых — взаимосвязанность жизнедеятельности).

Последнее по значимости место среди форм этноидентификации занимает «тоталитарная» идентификация. У большинства людей независимо от этнопринадлежности идентификация носит позитивный либо индифферентный характер. Представляется, это можно объяснить следующими обстоятельствами:

- процессами актуализации этноидентификации многих этносов с началом социокультурных преобразований, сопровождаемыми эффектами гиперидентификации и снижением уровня толерантности, что оказалось неожиданным для массового сознания русских;

- изменением идеологической роли русских (от позиции «старшего брата» до простого этнического большинства или даже меньшинства);

- превращением этничности в социальный политико-властный ресурс, что, вероятно, способствовало ухудшению социального самочувствия русских;

- массовым экспансивным внедрением западных ценностей и моделей поведения. Этому русским, в отличие от других этносов, не всегда было что противопоставить: ведь нормативно-ценностные основания некогда локальной этнической русской культуры, став базисом мегаполисной российской культуры, перестали восприниматься самими русскими как нечто особое, составляющее сокровищницу нации.

В этих условиях «тоталитарная» идентификация для русских может выполнять компенсаторно-защитную функцию, отражая происходящий сдвиг от коммуникативного воздействия к коммуникативному противодействию со стороны русских (в отличие от коммуникативного противодействия нерусских этносов периода 1990-х г.г. со вспышками этноконфликтов, стремлением к суверенитету, а иногда и сецессии).

Исходя из представлений о дуальности и взаимообусловленности социальных действий и структуры, в диссертации обосновывается предположение, что личность, социальная система и культура представляют собой неразрывное единство начал общественной жизни. Поэтому на каждом историческом этапе развития нормативно-ценностная система культуры посредством коммуникативных процессов детерминирует характер и интенции процессов идентификации. Для анализа этого влияния в диссертации использованы модели социокультурных коммуникаций Ю.М. Лотмана и С.А. Арутюнова. Проведенный анализ подтверждает, что формирование мегаполисной культуры на базе символики русской культуры выводит идентификацию за пределы чисто этнической, делая ее многоуровневой. Русские в условиях крупного города демонстрируют более толерантное отношение к нормам и ценностям западной культуры (преимущественно европейской) в отличие от представителей других этносов. При этом осуществляется переход от формальной адаптации и некритического принятия западных ценностей (что было характерно для периода второй половины 1980-1990-х г.г.) к интериоризации, их осмыслению и избирательному принятию. Не случайно проявление коммуникативного противодействия, выражающегося в неприятии, распространении негативных стереотипов, характерно в отношении американской нормативно-ценностной символики, поскольку активные усилия в процессе модернизации, осуществляемые не всегда в корректной форме, ассоциируются в первую очередь с вторжением и засильем американских символов.

Анализируя социокультурные коммуникации не только по линии «взаимодействие локальных культур и глобальной постиндустриальной», но и по линии «взаимодействие локальных культур между собой», в диссертации обосновывается следующее положение. Обстоятельства, при которых идентификация русских выходит за пределы этнической, а русская культура становится основой цивилизационной «мегаполисной» культуры, в сочетании с социальными трансформациями способствуют в определенной степени замкнутости и этнической избирательности русских, у которых более длительно и тяжело происходит формирование этнорелятивных установок. Этнорелятивные установки у русских формируются, прежде всего, в отношении постоянных партнеров по коммуникации (наиболее многочисленных этносов — башкир и татар). При этом в условиях города наблюдается ассиметрия интенций коммуникации между русскими и нерусскими этносами. Этнорелятивные установки в отношении русской культуры у представителей других этносов на порядок выше, нежели аналогичные установки со стороны русских в отношении нормативно-ценностной системы культуры башкир и татар.

Анализ процессов идентификации позволил обозначить ряд сложностей и противоречий. Наблюдаемый в настоящее время рост автономности личности и разрушение связей с традиционными нормами и ценностями, с одной стороны, действительно делает процессы идентификации более широкими. С другой стороны, «.индивиды являются скорее брошенными, чем свободными»:1 у части индивидов процессы идентификации приобретают характер чисто внешней

1 Бауман 3. Пьер Бурдье и диалектика vita contemplativa и vita 71-97 activa // Социологический журнал - 2002. - №3. адаптивной аккомодации, сопровождающейся в условиях города утратой знания и понимания национальных обычаев и традиций. Следствием этого становится состояние «диффузной враждебности»: «я уже не совсем понимаю, кто я есть, но я точно знаю, кем я не являюсь». Для этих групп характерна конфликтогенность, высокая степень интолерантности, что препятствует социокультурной интеграции. Своеобразными маркерами в этом отношении становятся пол, возраст и уровень образования человека. Для мужчин, представителей старшего поколения и людей с невысоким уровнем образования в большей степени характерна такая идентификация, имеющая не столько интегрирующий, но, прежде всего, дифференцирующий характер.

В рамках диссертационного исследования был проведен критический анализ сложившихся ассимиляционных и мультикультурных практик регулирования коммуникативного пространства. Проведенный анализ показывает, что в основе указанных практик лежат односторонние директивные и/или манипулятивные технологии (так называемая примарная модель коммуникации, предполагающая коммуникативное воздействие), которые не способствуют социокультурной интеграции. Неудавшаяся идея «плавильного котла» сменяется мультикультурной идеологией признания «инаковости», основные принципы которой: - позитивное отношение к культурным различиям; - право на культурное отличие: легитимация различных форм культурной инаковости; - культурная равноценность и взаимная толерантность.

Основным средством реализации становится при этом практика «позитивной дискриминации» (например, введение этнических квот при приеме в ВУЗы, при приеме на работу, при избрании в законодательное собрание), которая может быть как официально признанной, так и неформальной (в российском социуме).

Диссертант соотносит данный вариант мультикультурализма с получившей в социологии распространение теорией «салата» многонационального государства, которая в реальной практике не снимает проблемы разнородности, разобщенности и некой анклавности его частей при формальном единстве. Здесь идентификация — только государственная, основанная на осознании своей территориальной принадлежности («есть нации России, но нет российской нации»). Источником такого мультикультурализма становится эссенциалистское понимание этнического как антропологически заданного фактора. Подобный вариант мультикультурализма не только не приводит к интеграции, но даже способствует этносегрегации общества, рассматривая его как совокупность автономных и конкурирующих друг с другом «культурных сообществ»: происходит культурализация социального. Однако часто причиной противоречий и конфликтов становятся не этнические и культурные различия, а экономические и политические предпосылки: борьба за рабочие места, за доступ к образованию и т.д. Практики мультикультурализма не отменяют основ социального неравенства: возникает неравное отношение (в том числе со стороны государства) к гражданам: «видимые» меньшинства пользуются большими привилегиями, чем «невидимые» и «большинство». Результатом становится враждебность со стороны групп, не получающих преференций, в отношении тех, кто их получает. Обсуждение различий становится со временем источником различия: чем активнее обсуждается тема культурной чуждости, тем сильнее вера людей в определяющую роль культурных факторов собственного поведения;

Полагаем, что подобного рода практики на российской почве взаимосвязаны с вопросами суверенитета: мультикультурализм может выступать как своеобразная плата за отказ от претензий на собственную государственность. Практики мультикультурализма становятся успокоительным средством для растревоженных национальных чувств; это спонсирование безопасных форм этнокультурного самоутверждения.

Исходя из этого, возможно, основным принципом регулирования коммуникативного пространства в настоящее время должен стать принцип культурной свободы, понимаемой как «предоставленное индивидам право жить и существовать в соответствии с собственным выбором, имея реальную возможность оценить другие варианты». То есть социокультурная интеграция, предполагая преобразовательное, созидательное взаимопроникновение социальной системы, культуры и личности при сохранении их автономности возможна лишь на базе культуры диалога, результатом чего станет формирование общего коммуникативного пространства.2

Рассматривая этничность как конституированную реальность и фиксируя наличие устойчивых эмоционально окрашенных этнопредставлений, которые вряд ли исчезнут в ближайшем будущем, автор предполагает, что задаче формирования общего коммуникативного пространства может отвечать создание многокультурной гражданской нации, строящейся на основаниях полиэтничности и мультикультурности. Необходимо создание государства, основанное не только на этнической или государственной общности, но на общности социального, политического, культурного пространства и соответствующих интересов. Здесь возможно сосуществование различных этнических образований, культур и субкультур. Формирование общей (российской) идентичности при этом должно происходить на базе системы ценностей, способной объединить идентичности отдельных этнических и культурных групп и индивидов. В результате на уровне личности и группы возможна идентификация сложной и многоуровневой. Данная тенденция подтверждается в ходе проведенного нами исследования.

Говоря о механизмах формирования, трансляции и трансформации государственно-гражданской идентификации, полагаем уместным выделение двух ее аспектов: государственной идентификации («мы — граждане России») и гражданской идентификации («мы — россияне», представители многокультурной российской гражданской нации).

Возможности государственной идентификации были оценены позитивно. Заложенная еще в Российской империи линия государственного сплочения была продолжена в Советском Союзе. Этому способствовали и статус «великой сверхдержавы», и научные и культурные достижения, и патерналистские практики государства. После распада СССР и потери статуса сверхдержавы в российском обществе, где государство воздействует на СМИ, имеет возможность влиять на образовательную систему, создание и внедрение символов, а

2 Данный тезис в социологии отражает теория «винегрета» полиэтничного государства.

166 гражданское общество еще находится в стадии формирования, достаточно быстро на личностном и групповом уровнях складывается новая государственная идентичность.

Гражданская идентификация («мы — россияне», представители многокультурной российской гражданской нации) требует объединяющей системы ценностей. Одного осознания территориальной общности здесь недостаточно.

Проведенное исследование показывает, что в настоящее время объединяющая система ценностей еще находится на стадии формирования. В этом случае единство оказывается основано лишь на территориальной общности и не защищает от конфликтов.

Несмотря на призывы ученых, идеологов к формированию общероссийских ценностей, российской гражданской нации, население еще не готово к подобной трансформации общества: уверенность в этом высказывают только 1/3.

Формирование представлений о том, какими должны быть ценностные основания общероссийской идентичности, видится на пути преобразовательного, созидательного взаимопроникновения социальной системы, культуры и личности при сохранении их автономности, отказа от односторонних коммуникативных практик; посредством культуры диалога, результатом чего станет формирование коммуникативной культурной компетентности, выражающейся не только в понимании и позитивном отношении к социокультурным различиям, но и в «приобщении», то есть усвоение новых социальных качеств и навыков, а также включение в логику другой культурной системы, вживание в нее и принятие границ ее жизненного мира как своих собственных.

Список литературы диссертационного исследования кандидат социологических наук Садретдинова, Эвеллина Винеровна, 2009 год

1. Арутюнов, С.А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие / С.А. Арутюнов. М., Наука, 1989. - 271 с.

2. Арутюнян, Ю.В. Социально-культурные различия и национальное самосознание / Ю.В. Арутюнян // Социс. 1990. - № 7. - С. 42-49.

3. Арутюнян, Ю.В. Москвичи глазами этносоциолога / Ю.В. Арутюнян. М.: РАН, 2006.-257 с.

4. Арутюнян, Ю.В. О симптомах межэтнической интеграции в постсоветском обществе (по материалам социологического исследования в Москве / Ю.В. Арутюнян // Социс. 2007. - № 7. - С. 16-24.

5. Андреева, Г.М. Социальная психология / Г.М. Андреева. М., Аспект Пресс, 2003.-364 с.

6. Антонова, Н.В. Проблема личностной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии / Н.В. Антонова//Вопросы психологии. 1996. -№ 1. - С. 131-143.

7. Антошкин, В.Н. Развитие российского общества: социальные законы и социальная модернизация / В.Н. Антошкин. Уфа: Изд-во БГПУ, 2007. - 152 с.

8. Ахиезер, А.С. Диалог как основа современного философствования / А.С.Ахиезер // Социокультурное пространство диалога. М.: Наука, 1999. - С. 3357.

9. Ахиезер, А.С. Философские основы социокультурной теории и методологии / А.С.Ахиезер // Вопросы философии. 2000. - № 9. - С. 29-45.

10. Ахиезер, А.С. От диалога к диалогизации (в свете концепции В. Библера) / А.С.Ахиезер, М.А.Шуровский // Вопросы философии. 2005. - №3. — 58-70.

11. Ахиезер, А.С. Монологизация и диалогизация управления (Опыт российской истории) / А.С.Ахиезер // Общественные науки и современность. — 2004. № 2. — С. 24-34.

12. Баранова, Т.С. Теоретические модели социальной идентификации личности / Т.С. Баранова // Социальная идентификация личности / Отв. ред. В.А. Ядов. М.: Ин-т социологии РАН, ИС, 1993. - С. 35-46.

13. Барт, Ф. Личный взгляд на культурные задачи и приоритеты культурной и социальной антропологии / Ф. Барт // Этнографическое обозрение. 1995. — № 3. -С. 67-94.

14. Бауман, 3. Индивидуализированное общество / 3. Бауман. М., Логос, 2002. -326 с.

15. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества (Высказывание как единица речевого общения) / М.М.Бахтин. М.: Художественная литература, 1979. — 412 с.

16. Бахтин, М.М. В большом времени / М.М. Бахтин // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб., Изд-во Михайлова В.А., 1995. -326 с.

17. Башкортостан и башкиры в зеркале статистики. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 1995.- 105 с.

18. Бек, У. Общество риска: На пути к другому модерну / У. Бек. М., Прогресс-Традиция, 2000. - 383 с.

19. Бенхабиб, С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру / С. Бенхабиб. М.: Логос, 2003. - 268 с.

20. Бергер, П. Конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. М., Academia-Центр; Медиум, 1995. - 335 с.

21. Библер, B.C. Культура. Диалог культур. (Опыт определения) / B.C. Библер // Вопросы философии. 1989. - №6. - С. 31-42.

22. Библер, B.C. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика и культура / B.C. Библер. — М., Прогресс: Гнозис, 1991. — 176 с.

23. Библер, B.C. На гранях логики культуры. Книга избранных очерков / B.C. Библер. -М.: Наука, 1997. 207 с.

24. Блумер, Г. Общество как символическая интеракция / Г.Блумер //169

25. Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М.: Изд-во Моск. унта, 1984. - С.173-179.

26. Блумер, Г. Коллективное поведение / Г.Блумер //Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. - С.168-214.

27. Богатова, О.А. Этнические границы в Мордовии: парадокс многоуровневой идентичности / О.А. Богатова // Социс. 2004. - №6. - С. 69-75.

28. Бодрийяр, Ж. Система вещей / Ж.Бодрийяр. М.: Рудомино, 1999. - 222 с.

29. Бодрийяр, Ж. Символический обмен и смерть / Ж.Бодрийяр. М.: Добросвет, 2000.-389 с.

30. Боммес, М. Международная миграция и дерегуляция коллективных форм социальной идентичности в национальных государствах / М. Боммес // Центр независимых социологических исследований http: // www. cisr. ru / files / publ / MigrBommes. Pdf

31. Бромлей, Ю.В. Очерки теории этноса / Ю.В. Бромлей. М., Наука, 1983. -412 с.

32. Бромлей, Ю.В. Этнические процессы в современном мире / Ю.В. Бромлей. — М., Наука, 1987. 447 с.

33. Бурдье, П. Структуры, Habitus, Практики / П.Бурдье // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. — Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. С.23-64.

34. Бурдье, П. Социальное пространство: поля и практика / П.Бурдье. М.: Ин-т эксперим. социологии, СПб., Алатейя, 2005. - 576 с.

35. Вебер, М. Избранные произведения / М. Вебер. М., Политиздат, 1990. -804 с.

36. Век толерантности: Научно-публицистический вестник / Гл. ред. А. Асмолов. -М.: МГУ, 2001.-138 с.

37. Витковская, Г.С. Миграция народов Южного Кавказа в Россию: массовые тенденции, реакция принимающего общества / Г.С. Витковская // http://antropotok.archipelag.ru/text/ad04.htm.

38. Волков, Ю.Г. Российская идентичность: особенности формирования и развития / Ю.Г.Волков // Социс. 2006. - №7. - С. 13-22.

39. Волкогонова, О.Д. Этническая идентификация русских, или искушение национализмом / О.Д. Волкогонова, И.В. Татаренко // Мир России. 2001. — № 2. -С. 149-166.

40. Воронков, В. Мультикультурализм versus деконструкция этнических границ? /

41. B. Воронков // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова и В.А. Тишкова. М.: Изд-во ИФ и ИЭА РАН, 2002.1. C. 38-47.

42. Габдрахманова, Г.Ф. Этничность и миграция: становление исследовательских подходов в отечественной этносоциологии / Г.Ф. Габдрахманова // Социс. — 2007. -№ 1.-С. 116-122.

43. Галиев, Г.Т. Национальные отношения: технология преодоления межнациональных конфликтов в национально-территориальных образованиях (теоретико-методологические и прикладные проблемы социальной технологии) / Г.Т. Галиев. Уфа: Гилем, 1994. - 257 с.

44. Геллнер, Э. Нации и национализм / Э. Геллнер. М.: Прогресс, 1991. - 320 с.

45. Гидденс, Э. Модерн и самоидентичность // Современная теоретическая социология: Энтони Гидденс: Реф. сб. / РАН. ИНИОН. Лаб. социол.; Отв. ред. Ю.А. Кимелев; Ред.-сост. H.JI. Полякова. -М.: ИНИОН, 1995. 155 с.

46. Гидденс, Э. Устроение общества: Очерк теории структурации / Э. Гидденс. — М., Акад. Проект, 2003. 528 с.

47. Гидденс, Э. Новые правила социологического метода / Э. Гидденс // Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. — М.: Книжный дом «Университет», 2002. — 4.2. — С.281-318.171

48. Гилязитдинов, Д.М. Проблемы социального реформирования Республики Башкортостан / Дж. М. Гилязитдинов; Ин-т соц.-экон. ислед. УНЦ РАН, Науч. совет социологии, Отд-ние соц. наук АН РБ. Препр. Уфа: Б. и., 1998. — 16 с.

49. Гилязитдинов, Д.М. Интегративное маятниковое общество П.Сорокина и альтернативы развития России / Д.М.Гилязитдинов // Социс. 2001. - № 3. - С. 1519.

50. Глейзер, Н. Мультиэтнические общества: проблемы демографического, религиозного и культурного разнообразия / Н. Глейзер // Этнографическое обозрение. 1998. - № 6. - С. 103-110.

51. Глобализация и мультикультурализм / Отв. ред. Н.С. Кирабаев. М.: РУДН, 2005.-114 с.

52. Губогло, М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки / М.Н. Губогло. М.: Наука, 2003. - 764 с.

53. Гудков, Л.Д. Русское национальное сознание и его динамика (1989-1995 г.г.) / Л.Д. Гудков // Социологические чтения. — 1996. — Вып. 1. С. 22-48.

54. Гудков, Л.Д. Национальное сознание: версия России и Запада / Л.Д. Гудков // Родина. 1994. -№ 2. - С. 14-18.

55. Гузенкова, Т.С. Этнокультурные ценности и ориентации в республиках Российской Федерации: сходство и различия / Т.С. Гузенкова, А.Д. Коростелев // Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. М.: РАН, ИЭА, 1995.-С. 171-192.

56. Гумилев, Л.Н. Этногенез и биосфера земли / Л.Н. Гумилев. — Л., Изд-во Ленингр. унив-та, 1989. —495 с.

57. Данилова, Е.Н. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ / Е.Н. Данилова, В.А. Ядов // Социс. — 2004. — № 10. -С. 27-30.

58. Данилова, Е.Н. Гражданские и этнические идентификации в России и Польше / Е.Н. Данилова // Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России / Ред. B.C. Магун, Л.М. Дробижева, И.М. Кузнецов. М.:

59. Ин-т социологии РАН, 2006. С. 74-103.172

60. Данилова, Е.Н. Россияне и поляки в условиях общественных перемен / Е.Н. Данилова, В.А. Ядов // Социс. 2007. - № 7. - С. 24-30.

61. Динамика ценностных ориентаций россиян / Под ред. Н.И. Лапина. М., Эдоториал УРРС, 1997. - 224 с.

62. Дмитриев, А.В. Конфликтогенность миграции: глобальный аспект / А.В. Дмитриев // Социс. 2004. - №10. - С. 4-13.

63. Дридзе, Т.М. Социокультурная коммуникация: текст и диалог в семиосоциоп-сихологии / Т.М.Дридзе // Социокультурное пространство диалога. — М.: Наука, 1999. С.58-77.

64. Дробижева, Л.М. Этничность в современном обществе. Этнополитика и социальные практики в Российской Федерации / Л.М. Дробижева // Мир России. -2001.-№2. С. 167-180.

65. Дробижева, Л.М. Российская и этническая идентичность: противостояние или совместимость / Л.М. Дробижева // Россия реформирующаяся. М.: 2002. -С. 213-244.

66. Дробижева, Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России / Л.М. Дробижева. М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2003. — 305 с.

67. Дробижева, Л.М. Государственная и этническая идентичность: выбор иподвижность / Л.М. Дробижева // Гражданские, этнические и религиозныеидентичности в современной России / Ред. B.C. Магун, Л.М. Дробижева,

68. И.М. Кузнецов. -М.: Ин-т социологии РАН, 2006. С. 10-30.173

69. Дробижева, JI.M. Новые подходы в изучении и преподавании идей толерантности как результат реализации программы Уральского МИОН / JI.M. Дробижева, М.Б. Хомяков // http: // www. rostov. iriss. ruldisplayanalyticsistem?id=000100000297.

70. Заковоротная, M.B. Идентичность человека. Социально-философские аспекты / М.В. Заковоротная. Ростов-на-Дону, Изд-во СКНЦ ВШ, 1999. - 199 с.

71. Заславская, Т.И. Современное Российское общество: соц. механизм трансформации: учеб. пособ. /Т. И. Заславская; Моск. высш. шк. соц. и эконом, наук, Интерцентр. М.: Дело, 2004. - 400 с.

72. Здравомыслов, А.Г. Этнополитические процессы и динамика национального самосознания россиян / А.Г. Здравомыслов // Социс. 1996. — № 12. - С.23-33.

73. Ионин, Л.Г. Основания социокультурного анализа / Л.Г. Ионин. М., Изд-во РГГУ, 1995. - 150 с.

74. Ионин, Л.Г. Идентификация и инсценировка / Л.Г. Ионин // Социс. — 1995. — №4.-С. 3-13.

75. Ирназаров, Р. И. Проблемы равенства этносов в Республике Башкортостан: Автореф. дис. . д-ра социол. наук : 22.00.04 Башкирский гос. ун-т. Уфа, 1998. -39 с.

76. Каган, М.С. Мир общения: Проблема межсубъектных отношений / М.С. Каган. М., Политиздат, 1988. - 319 с.

77. Каган, М.С. Идея диалога в философско-эстетической концепции М. Бахтина: закономерности формирования, духовный контекст и социокультурный смысл / М.С. Каган // М.М. Бахтин и философская культура XX века. Вып. 1.4. 1. Спб., Петрополис, 1991. - С. 21-22.

78. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием / С.Г.Кара-Мурза. М.: Эксмо: Алгоритм, 2006. - 830 с.

79. Карпухин, О.И. Национальная культура основа национальной идентичности в глобализирующемся мире / О.И.Карпухин, Э.Ф.Макаревич // Социально-гуманитарные знания. - 2006. - № 2. - С. 31-56.

80. Карпенко, О. Быть «национальным»: страх потерять и страх потеряться. На примере «татар» Санкт-Петербурга / О. Карпенко // Конструирование этничности. Спб.: Изд-во «Дмитрий Булавин», 1998. - С.37-62.

81. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М.Кастельс / Под науч. ред. О.И. Шкаратана. М.: Гос. ун-т высш. шк. экономики, 2000. — 607 с.

82. Качанов, Ю.Л. Проблема ситуационной и трансверсальной идентичности личности как агента социальных отношений / Ю.Л. Качанов // Социальная идентификация личности / Отв. ред. В.А. Ядов. М.: Ин-т социологии РАН, 1993. -С. 24-34.

83. Клямкин, И.М. Русский вопрос в России / И.М. Клямкин, В.В. Лапкин // Политические исследования. 1995. - №5; 1996. - №6.

84. Коган, М.Э. Поведенческие индикаторы этнокультурных ориентации: у горожан / М.Э. Коган // Этнические стереотипы поведения / Под ред.

85. A.К. Байбурина. Л.: Наука, 1985. - С. 34-47.

86. Козлов, В.И. Проблематика «этничности» / В.И. Козлов // Этнографическое обозрение. 1995. - №4. - С. 39-55.

87. Козлова, О.Н. О методах анализа социокультурных явлений / О.Н. Козлова // Социс. — 1993. № 11.-С. 137-146.

88. Козлова, Т.С. Самоидентификация некоторых социальных групп по тесту «Кто Я» / Т.С. Козлова // Социальная идентификация личности: годичный отчет за 1993 г. по разд. подпрограммы «Человек в кризисном обществе» (рук.

89. B.А. Ядов).-М.:ИС, 1994.-Кн. 2. С.130-158.

90. Козырев, Ю.Н. Дискурсивность социальных идентичностей / Ю.Н. Козырев, П.М. Козырева // Социологический журнал. 1995. - № 2. - С. 34-41.

91. Кон, И.С. Открытие Я / И.С. Кон. М., Политиздат, 1978. - 367 с.

92. Кон, И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание / И.С. Кон. — М.: Политиздат, 1984. 335 с.

93. Кондаков, И.В. Динамика цивилизационной идентичности в России /

94. И.В. Кондаков // Искусство и цивилизационная идентичность / Отв. ред.175

95. Н.А. Хренов; Науч. Совет РАН «История мировой культуры». М.: Наука, 2007. -С. 211-249.I

96. Конструирование этничности: этнические общины Санкт-Петербурга / Под ред. В. Воронкова и И. Освальд. СПб.: Изд-во «Дмитрий Булавин», 1998. -303 с.

97. Коротеева, В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках /

98. B.В. Коротеева. М.: Изд-во РГГУ, 1999. - 224 с.

99. Куда идет Россия? Социальная трансформация постсоветского пространства / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: Аспект Пресс, 1996. - 512 с.

100. Кувенева, Т.Н. Формирование пространственных идентичностей в порубежном регионе / Т.Н. Кувенева, А.Г. Манаков // Социс. — 2003. №7. — С.77-84.

101. Куропятник, А.И. Мультикультурализм: проблемы социальной стабильности полиэтнических обществ / А.И. Куропятник. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. - 222 с.

102. Лапин, Н.И. Социокультурный подход и социетально-функциональные структуры / Н.И.Лапин // Социс. 2000. - № 7. - С. 3-12.

103. Ларченко С.Г. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе /

104. C.Г. Ларченко, С.Н. Еремин. Новосибирск, 1991.-223 с.

105. Лебедева, Н.М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века / Н.М.Лебедева // Психологический журнал. 2000. Том 21. - № 3. - С.73-87.

106. Лебедева, Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию / Н.М. Лебедева. М.: «Старый сад», 1998. - 316 с.

107. Ле Коадик Р. Мультикультурализм / Р. Ле Коадик // Диалоги об идентичности и мультикультурализме / Под ред. Е. Филипповой и Р. Ле Коадика // http: // www. eawarn. ru / bin / wiew / Pubs / Dialogue Multiculturalism.

108. Лекторский, В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме / В.А. Лекторский // Вопросы философии. 1997. - № 11. - С. 46-54.

109. Лейпхарт, А. Демократия в многосоставных обществах / А. Лейпхарт. М., Наука, 1997.-215 с.

110. Леонтьева, Э.О. Толерантность и коммуникация / Э. О. Леонтьева,176

111. B.В. Петренко, Г.И. Петрова и др.; Ред.: Г. И. Петрова. — Томск: Дельтаплан, 2002. 178 с.

112. Леонтьев, А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н.Леонтьев М.: Политиздат, 1977. — 304 с.

113. Лотман, Ю.М. К построению теории взаимодействия культур (Семиотический аспект) / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные произведения. Т. 1.-Таллинн, 1992. С. 110-120.

114. Лотман, Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные произведения. Т. 1. Таллинн, 1992.1. C. 76-89.

115. Лотман, Ю.М. Динамическая модель семиотической системы / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные произведения. Т. 1. Таллинн, 1992. - С. 90-101.

116. Лотман, Ю.М. Проблема византийского влияния на русскую культуру в типологическом освещении / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные произведения. Т. 1. Таллинн, 1992. - С. 121-128.

117. Малахов, B.C. Зачем России мультикультурализм? / B.C. Малахов // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова, В.А. Тишкова. М.: Изд-во ИФ и ИЭА РАН, 2002. - С. 57-70.

118. Малахов, B.C. Осуществим ли в России Русский проект? / B.C. Малахов // http://intellectuals.ru/malakhov/izbran/9aproekt.htm.

119. Малахов, B.C. Культурный плюрализм versus мультикультурализм / B.C. Малахов // http://intellectuals.ru/malakhov/izbran/5multcult.htm

120. Мастюгина, Т.М. Этнология: Народы России: История и современное положение / Т.М. Мастюгина, Л.С. Перепелкин. — М.: Центр, ин-т непрерыв. образования О-ва «Знание» России , 1997. 317 с.

121. Мид, Дж.Г. От жеста к символу / Дж.Г.Мид //Американская социологическая мысль. -М.: Изд-во МГУ, 1994. С.215-223.

122. Мид, Дж.Г. Интернализованные другие и самость / Дж.Г.Мид //Американская социологическая мысль. М.: Изд-во МГУ, 1994. - С.224-226.

123. Московичи, С. Век толп: Исторический трактат по психологии масс / С. Московичи. М.: Наука, 1996. - 321 с.

124. Мурин, В.Б.Становление системы категорий национальных и региональных отношений / В.Б. Мурин. М.: «Граница», 2001. - 344 с.

125. Мухина, B.C. Идентификация как механизм общения и развития личности: Методические рекомендации / B.C. Мухина. М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1988. — 31 с.

126. Назарчук, А.В. Этика глобализирующегося общества: Тенденции и проблемы глобализации в свете социально-этической концепции К.-О. Апеля /

127. A.В. Назарчук. М., Директмедиа паблишинг, 2002. - 321 с.

128. Остапенко, Л.В. Русские в Молдавии: потенциальные мигранты и стабильные жители / Л.В. Остапенко, И.А. Субботина // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение / Отв. ред. В.А. Тишков. М.: ИЭА РАН, 1997. - С. 183-200.

129. Парк, Р.Э. Человеческая миграция и маргинальный человек / Р.Э.Парк // Социальные и гуманитарные науки. Социология. Серия 11. — 1998. №3. — С. 167178.

130. Парсонс, Т. Система современных обществ / Т. Парсонс. — М., Аспект Пресс, 1994.-270 с.

131. Парсонс, Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения / Т. Парсонс // Теоретическая социология: Антология. В 2 ч. — М., Книжный Дом «Университет», 2002. С. 3-42.

132. Парсонс, Т. О социальных системах / Т. Парсонс. Под ред. В.Ф. Чесноковой и С.А. Белановского. М.: Акад. Проект, 2002. - 832 с.

133. Парсонс, Т. О структуре социального действия / Т.Парсонс; Под общ.ред.

134. B.Ф.Чесноковой и С.А.Белановского. М.: Академ. Проект, 2002. - 879 с.178

135. Парыгин, Б.Д. Анатомия общения / Б.Д. Парыгин. СПб., Изд-во Михайлова В.А., 1999. - 300 с.

136. Петров, В.Н. Этнические мигранты и полиэтническая принимающая среда: проблемы толерантности / В.Н. Петров // Социс. — 2003. — № 7. — С. 84-91.

137. Пименов, В.В. Системный подход к этносу / В.В. Пименов // Расы и народы. Вып. 16.-М.: Наука, 1986. С. 11-29.

138. Поздяева, С.М. Российское общество в условиях модернизации: (Социал.-филос. анализ) / С. М. Поздяева. Уфа: Изд-во БашГУ, 1998. - 210 с.

139. Попков, Ю.В. Народы Сибири в социокультурном пространстве Евразии: ценностные предпочтения и межэтнические установки / Ю.В. Попов, В .Г. Костюк, Е.А. Тюгашев // Социс. 2007. - № 5. - С. 62-69.

140. Пригожин, И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой / И.Пригожин, И.Стенгерс. М.: Прогресс, 1986. - 432 с.

141. Пригожин, А.Г. Диалогические решения / А.Г.Пригожин // Общественные науки и современность. — 2004. — № 3. — С. 51-60.

142. Радтке, Ф.-О. Разновидности мультикультурализма и его неконтролируемые последствия / Ф.-О. Радтке // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. B.C. Малахова, В.А. Тишкова. — М. Изд-во ИФ иИЭАРАН, 2002.-С. 103-115.

143. Родионов, Б. А. Коммуникация как социальное явление / Б. А. Родионов; Отв. ред. В. Е. Давидович. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1984. - 143 с.

144. Россия: трансформирующееся общество / Рос. акад. наук. Ин-т социологии / Отв. ред. С.Ф.Ярмолюк; Под ред. В.А.Ядова. — М.: Канон-Пресс-Ц, 2001.- 640 с.

145. Русские в новом зарубежье: итоги этносоциол. исслед. в цифрах / Ин-т этнологии и антропологии РАН; Отв. ред С.С. Савоскул. М.: ИЭА РАН, 1996. - 196 с.

146. Русские. Этносоциологические очерки / Отв. ред. и автор программы Ю.В. Арутюнян. М.: Наука, 1992. - 464 с.

147. Руткевич, Е.Д. Феноменологическая социология П.Бергера / Е.Д. Руткевич // Социс. 1990. - № 7. - С. 119-127.

148. Рязанов, А.В. Этнос в коммуникативном пространстве социума / А.В. Рязанов. Саратов: Изд-во СГУ, 2007. - 192 с.

149. Рязанов, А.В. Этнос и коммуникация / А.В. Рязанов. — М.: Лабиринт, 2007. -112 с.

150. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э.Сепир / Под ред. и с предисл. А.Е. Кибрика. -М.: Прогресс. Универс, 1993. 655 с.

151. Семенов, Ю.И. Торопиться с заупокойной молитвой по этносу вряд ли стоит (Об основных идеях книги В.А. Тишкова «реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии». М., 2004) // Философия и общество. — 2006.-№2.-С. 38-51.

152. Сикевич, З.В. Социология и психология национальных отношений / З.В. Сикевич. СПб: Изд-во Михайлова В.А., 1999. - 203 с.

153. Сикевич, З.В. Национальное самосознание русских (Социологический очерк) / З.В. Сикевич. М.: АОЗТ «Механик», 1996. - 79 с.

154. Скворцов, Н.Г. Этничность в процессе социальных изменений /

155. Н.Г. Скворцов // Социально-политический журнал. — 1996. — № 1. — С. 29-43.

156. Скворцов, Н.Г. Этничность, раса, способ производства: неомарксистская перспектива / Н.Г. Скворцов // Журнал социологии и социальной антропологии. -1998. Том 1. -№ 1.-С. 53-71.

157. Соколовский, С.В. Самоопределение и проблема меньшинства / С.В. Соколовский // Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. М., 1995.-С. 115-132.

158. Солдатова, Г.У. Психология межэтнической напряженности / Г.У. Солдатова. М.: Смысл, 1998.-389 с.

159. Сорокин, П.А. Человек. Цивилизация. Общество / П.А. Сорокин. Общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Согомонов. М.: Политиздат, 1992. — 543 с.

160. Сорокин, П.А. Социокультурная динамика и эволюционизм / П.А. Сорокин // Американская социологическая мысль: тексты. — М., Изд-во МГУ, 1994. С. 358378.

161. Сорокин, П. Явление взаимодействия как коллективное единство / П.Сорокин // Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. М.: Книжный дом «Университет», 2002. - 4.2. - С.156-193.

162. Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность / Авт. проекта и отв. ред. JI.M. Дробижева. -М.: Academia, 2002. 480 с.

163. Социология межэтнической толерантности / Отв. ред. JI.M. Дробижева. -М.: Изд-во Института социологии РАН, 2003. 222 с.

164. Социальные проблемы устойчивого развития региона / Дж. М. Гилязитдинов и др.; под ред. Ф. С. Файзуллина; Акад. наук Респ. Башкортостан, Отд-ние соц. наук, Уфим. гос. авиац. техн. ун-т. Уфа: Гилем, 2005. — 313 с.

165. Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ. Учебное пособие / Под ред. В.А.Ядова. М.: Флинта, 2005. - 583 с.

166. Степаненко, В. Гражданское общество как дискурс и социальный нормативный порядок в социологии Джеффри Александера / В. Степаненко // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2006. — № 2. — С. 5-23.

167. Субботина, И.А. Русские в Эстонии: альтернативы и перспективы / И.А. Субботина // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение / Отв. ред.

168. B.А. Тишков. М.: ИЭА РАН, 1997. - С. 201-220.

169. Таболина, Т.В. Этничность и общество: поиск концептуальных решений / Т.В. Таболина // Этнология в США и Канаде. -М.: Наука, 1989. С. 148-176.

170. Таболина, Т.В. Этническая проблематика в современной американской науке. (Критический обзор основных этносоциологических концепций) / Т.В. Таболина. -М.: Наука, 1985.- 152 с.

171. Терборн, Г. Мультикультурные общества / Г. Терборн // Социологическое обозрение. Том 1. -2001. №1. - С. 50-67.

172. Тишков, В.А. Об идее нации / В.А. Тишков // Общественные науки. 1990. -№ 4. - С. 83-95.

173. Тишков, В.А. О нации и национализме / В.А. Тишков // Свободная мысль. -1996.-№3.-С. 30-38.

174. Тишков, В.А. Очерки теории и политики этничности в России / В.А. Тишков. М.: Русский мир, 1997. - 528 с.

175. Тишков, В.А. Идентичность и культурные границы / В.А. Тишков // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. — М.: ИЭА РАН, 1997.1. C. 15-44.

176. Тишков, В.А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии / В.А. Тишков. М.: Наука, 2003. - 315 с.

177. Тухватуллин, P.M. Регулятивная роль общественного мнения в сфере межнациональных отношений: Учеб. пособие / Р.М.Тухватуллин. Уфа: Башк. ун-т, 2000.-61 с.

178. Тухватуллин, P.M. Влияние общественного мнения на ценностные ориентации личности в сфере национального развития и межнациональных отношений / Р. М. Тухватуллин. Уфа: Башк. ун-т, 1997. - 257 с.

179. Файзуллин, Ф.С. Грани этнической идентификации / Ф.С. Файзуллин, А.Я. Зарипов // Социс. 1997. - № 8. - С. 12-19.

180. Файзуллин, Ф.С. Этничность и этническая идентичность / Ф.С. Файзуллин, P.P. Асылгужин. Уфа, Гилем, 2005. - 141 с.

181. Фромм, Э. Психоанализ и религия; Искусство любить; Иметь или Быть? / Э. Фромм. Киев: Ника-Центр, 1998. - 400 с.

182. Фукуяма, Ф. Социальный капитал // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Ф. Фукуяма / Под ред. JI. Харрисона, С. Хантингтона. — М., Моск.шк.полит.исслед., 2002. — С. 129-149.

183. Хабермас, Ю. Теория коммуникативного действия / Ю. Хабермас. Т.1. Сокр. пер. А.В. Назарчук // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. — 1993.-№4.-С. 36-63.

184. Хабермас, Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью / Ю.Хабермас. М.: АО «Ками»; Изд. центр «Academia», 1995. - 244 с.

185. Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие = Moralbewuststein und kommunikatives Handeln: пер. с нем. / Ю. Хабермас. СПб.: Наука, 2000. - 357 с.

186. Хабермас, Ю. Отношения между системой и жизненным миром в условиях позднего капитализма / Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. — М.: Книжный дом «Университет», 2002. 4.2. — С.353-372.

187. Хабибуллин, Н.Н. Испытания национального самосознания / Н.Н. Хабибуллин, Н.Г. Скворцов. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1993. - 120 с.

188. Хайрулина, Н.Г. Грани этнической идентификации // Социс. 2002. - №5. -С. 121-125.

189. Хомяков, М.Б. Идентичность, толерантность и идея гражданства / М.Б. Хомяков // Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России / Ред. B.C. Магун, JI.M. Дробижева, И.М. Кузнецов. М.: Ин-т социологии РАН, 2006. - С. 30-57.

190. Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества / Отв.ред. Дробижева JI.M., Гузенкова Т.С. М.: ИЭА РАН, 1994. -236 с.

191. Черныш, М.Ф. Национальная идентичность: особенности эволюции/ М.В. Черныш // Социальная идентификация личности, годичный отчет за 1993 г. по разд. подпрограммы «Человек в кризисном обществе» (рук. В.А. Ядов). М.: ИС, 1994. Кн. 2.-С. 41-49.

192. Чешко, С.В. Человек и этничность / С.В. Чешко // Этнографическе обозрение. -1994.-№6.-С. 5-19.

193. Чистов, К.В. Этническая общность, этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры / К.В. Чистов // Советская этнография. 1972. — № 3. - С. 73-86.

194. Шайхисламов, Р.Б. Коммуникативное единство социокультурной системы / Р.Б. Шайхисламов. М.: Соц.-гуманит. знания, 2006. - 329 с.

195. Шендрик, А.И. Национально-культурная идентичность как проблема современной культурологи / А.И. Шендрик // Искусство и цивилизационная идентичность / Отв. ред. Н.А. Хренов; Науч. Совет РАН «История мировой культуры». М.: Наука, 2007. - С. 120-141.

196. Щедрина, О.В. Возможна ли мультикультурная модель в России / О.В. Щедрина // Социс. 2004. - № 11. - С. 67-75.

197. Шютц, А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии / А. Шютц. — М.: Ин-т фонда «Обществ, мнение», 2003. 334 с.

198. Шюц, А. Равенство и смысловая структура социального равенства / А. Шюц // Социологический журнал. — 2002. — № 4.

199. Шюц, А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / А.Шюц; сост.: Н. М. Смирнова ; общ. и науч. ред., послесл. Н. М. Смирновой. М.: РОССПЭН, 2004. -1056 с.

200. Эриксон, Э. Жизненный цикл: Эпигенез идентичности / Э.Эриксон // Теории личности в западно-европейской и американской психологии. Хрестоматия по психологии личности. Самара: Изд. дом «БАХРУХ», 1996. - С.325-373.

201. Эриксон, Э. Идентичность: юность и кризис / Э. Эриксон. М.: Прогресс, 1996.-342 с.

202. Ядов, В.А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности / В.А. Ядов // Мир России. — 1995.-№3-4.-С. 158-181.

203. Ядов, В.А. Социальная идентификация в кризисном обществе / В.А.Ядов // Социологический журнал. 1994. - № 1. - С. 35-52.

204. Ядов, В.А. Символические и приморидальные солидарности (социальные идентификации личности) в условиях быстрых социальных перемен / В.А.Ядов // Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994. — С. 169-183.

205. Ядов, В.А. Россия как трансформирующееся общество: резюме многолетней дискуссии социологов / В.А. Ядов // Куда идет Россия. М.: ИС, 2000. - С. 383387.

206. Янг, К. Диалектика культурного плюрализма: концепция и реальность / К. Янг // Этничность и власть в полиэтнических государствах. — М.: Наука, 1994. — С. 85-132.

207. Bennett М.А. A Development Approach to Training for Intercultural Sensitivity / M.A. Bennett // International Journal of Intercultural Relations. 1986, Vol. 10, №2.

208. Dodd D.H. Dynamics of Intercultural Communication / D.H. Dodd. Dubuque, Broun, 1983.-P. 98-102.

209. Erikson E. Psychosocial Identity / E. Erikson // A Way of Looking at Things Selected Papers / Edited by S. Schlein. N.Y., 1995. - P. 677-679.

210. Ruben B. Communication and Human Behavior / B. Ruben. N.Y., 1984. -P. 325.