"Чертова кукла" и "Роман-царевич" З. Гиппиус. Диалог и художественные формы его выражения тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Ванюшкина, Ольга Евгеньевна

• Ванюшкина, Ольга Евгеньевна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Ванюшкина, Ольга Евгеньевна

Введение.

Глава 1. Диалогические модели в романе «Чертова кукла».

1. Религиозно-философские основы диалогизма романа «Чертова кукла»

2. Классические и новые формы речевого общения: симпосион, беседа, диспут.

3. Поиски «смысла жизни» и надречевые формы диалога: троебратство, семья.

4. Игровая поэтика и ее диалогические функции в «Чертовой кукле».

Глава 2. Диалогизация в романе 3. Гиппиус «Роман-царевич».

1. «Новые люди» в «Роман-царевиче» З.Гиппиус: генезис и эволюция.

2. Социальная стратификация форм словесного общения: салонные чтения, беседа, журфиксы, разговоры с народом.

3. Модели надречевого общения (диалогического существования) в «Роман-царевиче»: обретения и потери.

4. Власть и ее функции в диалогической модели существования: (игра и серьезное).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «"Чертова кукла" и "Роман-царевич" З. Гиппиус. Диалог и художественные формы его выражения»

Эпоха символизма являлась временем зарождения диалогических концепций. Не случайно именно на рубеже двух веков возросло значение собраний, продолжавших традицию симпосионов, а также других форм речевого общения: чтений, диспутов, встреч. Участники таких собраний стремились найти решения противоречивых вопросов. Вяч. Иванов, рассматривая творчество Достоевского и предвосхищая теорию диалога М. М. Бахтина, выразил духовную ситуацию начала XX века следующим образом: «Так он (Ф.М. Достоевский) сделал нас богами, знающими зло и добро, и оставил нас, свободных выбирать то или другое, на распутье».1 Но из этой ситуации выбора, из двойственности свободы, по мнению Вяч. Иванова, выход был только один - преступление: «Так по формуле Достоевского (также сценической по существу) все внутреннее должно быть обнаружено в действии, он неизбежно приходит к необходимости воплотить антиномию, лежащую в основе трагедии, - в антиномическом действии; оно же в мире богов и героев, с которым имела дело античная трагедия, а в людском мире и общественным строе всегда и неизбежно - преступлением».2 Актуальность моральных вопросов значительно возросла в период первой революции и последовавшей за ней реакции.

Диалектические проблемы современности волновали и Зинаиду Николаевну Гиппиус. Мечтая о преобразовании мира, о наступлении Третьего Царства на земле, она говорила о необходимости всеобщего единения людей друг с другом и с Богом. Основополагающая для всего мировоззрения писательницы мысль о том, что человеку присуща потребность в общении, была высказана уже в статье 1900 года «Критика любви». В таком ракурсе она рассматривала и все актуальные вопросы и проблемы своего времени: семья, быт, свобода, любовь, религия, истина. Но, в отличие от Иванова, Гиппиус

1 Иванов В. Достоевский и роман-трагедия // Иванов В. Родное и вселенское / Сост., вступ. ст. и прим. В. М. Толмачева. М„ 1994. С. 283.

2 Там же. С. 290. считала, что воплощение антиномии - лишь этап на пути к счастью, совершенству, к Богу: необходимо упасть на дно, чтобы очиститься и подняться вновь, необходимо узнать зло, чтобы понимать добро, необходимо увидеть ложь, чтобы жаждать познания истины.

Борьба противоположностей, дисгармония всех сфер человеческой жизни, необходимость преобразования жизни по принципу диалогизма стали центром творчества Гиппиус. Диссонанс противоположностей рассматривался писательницей как промежуточный этап на пути к гармонии. Мечта о соединении двух противоположных начал, об их взаимодействии сопровождала Гиппиус на протяжении многих лет, оказав заметное влияние и на ее произведения. Наиболее полно в художественном отношении эта идея воплотилась в дилогии Зинаиды Николаевны Гиппиус «Чертова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1912); в результате романы стали важной вехой в развитии творчества писательницы, определенным синтезом диалогических идей.

На принцип диалогизма как одну из особенностей творчества Гиппиус обратили внимание еще современники Гиппиус. Так, А. Белый, высоко ценивший художественное мастерство писательницы, в статье 1906 года отмечает: «В творчестве З.Н. Гиппиус мыслитель явно не соединен с художником».4 Но, размышляя над выявленным дуализмом, он приходит к мнению, что это - особенность творчества Гиппиус, ее метод: «Наконец, достаточно освоившись с главным недостатком произведений З.Н. Гиппиус, понимаешь, что резкая смена тональностей в творчестве ея - своего рода метод, и как всякий метод он имеет свое относительное оправдание. Гармония в ее творчестве есть гармония, построенная на закономерности в смене диссонансов».5 Неудивительно было, что именно А. Белый заметил особенность произведений Гиппиус. Он сам был мыслителем, стоящим на пороге открытия теории диалога. «Придавая слову статус истинного бытия, открытого познания, Бе

3 О том, что «Роман-царевич» является вторым романом, и замысла трилогии, как принято было считать долгое время, просто не существовало, свидетельствуют архивные документы, в частности, переписка З.Н.Гиппиус с П.Б.Струве.

4 Белый А. 3. Н. Гиппиус. Алый меч// Белый А. Арабески. Книга статей. М., Мусагет, 1911. С. 438.

5 Там же. С. 439. лый в очередной раз связывает свою внутреннюю природу (субъективность «я») с природой внешней (всякой объективностью вообще), получающих право на существование только в актах речевой деятельности.»,6 - отмечает один из исследователей творчества А. Белого. Действительно, Белый высказывает следующую мысль: «Если бы не существовало слов, не существовало бы и мира. Мое «я», оторванное от всего окружающего, не существует вовсе; мир, оторванный от меня, не существует тоже; «я» и «мир» возникают только в процессе соединения их в звуки».7 Анализируя это высказывание, Донецкий делает вывод: «Как видим, онтологический и гносеологический моменты как всегда совмещены в теории Белого в единый неразрывный комплекс: языковой феномен открывает субъекту объективный мир и связывает его с этим миром».8

Именно диссонанс, противоречия, отмеченные Андреем Белым, становятся важными для понимания рассказов 3. Гиппиус, составивших сборник «Алый меч». Тексты организованы по принципу смены противоречий.

Через два года, рассматривая другой сборник рассказов, критик вновь замечает ставшую уже закономерной особенность произведений Гиппиус. Но теперь, говоря о достаточно заметной тенденциозности рассказов, он считает необходимым оправдывать писательницу: «Ум давит в ней художника. Темы, затрагиваемые ею в рассказах, слишком серьезны, слишком значительны; во-плотимы ли они вообще в пределах ея формы?»9 И далее: «.эта тенденциозность вынужденная: проникновение в глубину человеческой личности у Гиппиус несоизмеримо с формой выражения. В романах, в трилогии могла бы высказаться Гиппиус.».10

6 Донецкий А. Н. «Мозговая игра» как принцип поэтики романа Андрея Белого «Петербург» // Дисс. . канд. филол. наук. Новгород, 1998. С.36-37.

7 Белый А. Магия слов // Критика русского символизма: В 2 т. Т. 11 / Сост., вступ. ст, преамбулы и примечания Н. А. Богомолова. M., 2002. С. 174.

8 Донецкий А. Н. «Мозговая игра» как принцип поэтики романа Андрея Белого «Петербург» // Дисс. . канд. филол. наук. Новгород, 1998. С.38.

9 Белый А. 3. Н. Гиппиус. Черное по белому // Белый А. Арабески. Книга статей. M., «Мусагет», 1911. С. 445.

10 Там же. С. 447.

Таким образом, подойдя вплотную к одной из основных особенностей творчества писательницы - гармонии диссонансов, - Белый практически открыл важную научную проблему: проблему диалогизма произведений Гиппиус.

Несколько позже подобная мысль вновь прозвучала в литературной критике. Е. Лундберг, рассматривая творчество Гиппиус, одной из особенностей ее мировоззрения счел двойственность: «Подобно Д. Мережковскому, она разделила мир на две неравные половины. В одной - ищу, иду, нежность, любовь, жизнь, смысл. В другой - пыль, смерть, горечь, плен, цепкое и липкое. В одной - ее надежда и вера. В другой - падения и раскаяния»." Лундберг также отметил, что произведения Гиппиус строятся из многочисленных литературных аллюзий и цитат, что свидетельствует, на наш взгляд, о диалогическом видении мира, о вступлении в диалогические отношения с культурой (позже у Бахтина появится термин «чужое слово»): «. 3. Гиппиус накопляет цитаты и уподобления, заимствуя их то у Надсона, то у Влад. Соловье] 2 ва, то у Достоевского». Но Лундберг отказал Зинаиде Гиппиус в способности диалогизировать свою жизнь, отмечая ее собственное одиночество как характерное, неизменное. В результате он делит творчество Зинаиды Гиппиус на две неравные части: стихи и прозу. Стихи он оценивает очень высоко, а прозу, напротив, негативно. Стихи, по мнению критика, стали результатом трагического одиночества ее души. Проза же - результат ханжеского разделения мира на две части. Из этого следовало, что само творчество 3. Гиппиус оказалось соединением правды и лжи, то есть обладало некоей двойственностью.

Так, уже современниками Гиппиус была отмечена одна из важнейших особенностей ее творчества. Но основательно она никогда не изучалась. Это вызывает определенное удивление в связи с тем, что вообще проблема диалога и диалогизации всех сфер жизни человека на протяжении XX века и до сегодняшнего дня не утрачивает своей актуальности. Лундберг Е. Религия и лирика несвободной души // Лундберг Е. Мережковский и его новое христианство. СПб., 1914. С. 146.

12 Там же. С. 151.

На сегодняшний день теория диалогизма является основательно разработанной. Обратившись к ней, мы сможем по-новому, с позиции современного знания, рассмотреть забытый частный вопрос - о диалогизме прозы Гиппиус, являющийся на сегодняшний день неисследованной научной проблемой.

Возросшая в наши дни актуальность этой конкретной проблемы объясняется следующими причинами:

- проблема диалогизма в творчестве Гиппиус была отмечена еще ее современниками, но осталась неразработанной до сегодняшнего дня;

- современное состояние теории диалогизма позволяет по-новому объяснить многие явления культуры, понимание которых без этой теории было бы невозможно или весьма проблематично. В частности, отмеченная Белым и Лундбергом особенность творчества 3. Гиппиус не могла по объективным причинам быть объяснена удовлетворительно в начале XX века. Но это не умаляет ни ее важности, ни ее значения, - как для творчества Гиппиус, так и для всей культуры в целом;

- сегодня, когда интерес простых читателей и ученых обращен на творческое наследие 3. Гиппиус, понимание ее текстов является само по себе актуальным. Многочисленные исследования посвящены самым различным аспектам ее творчества. Но никто до сих пор не обратил внимания на одну из важнейших особенностей произведений 3. Гиппиус - проблему диалогизма ее произведений, хотя без нее невозможно в принципе понять всю противоречивость мировоззрения писательницы;

- наконец, одной из причин рассмотрения творчества 3. Гиппиус с точки зрения диалога может послужить то, что это творчество являлось одной из колыбелей этой самой теории диалога. Противоречия, существующие в современном понимании теории диалогизма, может помочь разрешить знание литературных истоков этой теории, к каковым мы относим и творчество 3. Гиппиус.

В настоящее время, когда возрос исследовательский интерес к творчеству 3. Гиппиус, появились работы, в которых наследие писательницы изучается в том или ином аспекте. Так, в последние годы творчеством 3. Н. Гиппиус занимались Т. Пахмусс, М.В. Чистова, A.M. Новожилова, М.В. Орлова, М. Паолини, JI.H. Дмитриевская, О.Ю. Архипова, Е.А. Гаврищук, Е.М. Криво-лапова и многие другие. Встречаются исследования, посвященные интересующей нас дилогии. Так, например, К.В. Алексеев рассматривает романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич» в контексте социально-политического романа рубежа веков. Н.В. Кононова в своей статье рассматривает роман «Чертова кукла» с точки зрения символизации. Рассматриваются отдельные периоды творчества Гиппиус, отдельные жанры ее творчества (стихотворения, рассказы, дневники), влияние литературной традиции на творчество писательницы.

Диалогический аспект прозы Гиппиус стал разрабатываться только в последние годы. Так, в работах С.Г.Исаева романы дилогии рассматриваются с позиции диалогизма, в частности, в контексте литературного метадиалога, с точки зрения диалогической организации текста.

Мы ограничиваем наше исследование романами дилогии, считая их наиболее удавшимися и целостными произведениями с точки зрения диалога.

Собственно, истоки теории диалогизма в литературе следует искать еще XIX веке, когда Г.-В.-Ф. Гегель разрабатывает концепцию диалектики. Центральным понятием этой концепции является понятие развития, основанного на соединении двух противоречий, перерастающем в качественно иное, высшее единство. Схематически свою концепцию Гегель выразил в триаде: тезис соединяется с антитезисом (его противоречием, противоположным началом), и в результате их объединения возникает синтез (третье, качественно иное начало, являющееся прогрессивным по отношению к первым двум). Развитие же происходит вследствие многократно повторяющегося синтеза тезиса и антитезиса. Гегель пишет: «Истинное есть целое. Но целое есть только сущность, завершающаяся через развитие».13 Сам Гегель отмечал, что его философия основывается на принципе раздвоения, отрицания, противоречия, высшей целью которого является воссоединение и гармония. Диалектика Гегеля еще не использовала термин «диалогизм», но послужила истоком для развития теории диалогизма в последующую эпоху.

Так, следующим звеном в цепи развития теории диалогизма в литературе мы можем назвать философию «всеединства» Вл. Соловьева. (Мы отмечаем лишь наиболее значительные для нашей проблемы моменты из истории диалогизма). Под термином «всеединство» Соловьев понимал гармонию и согласованность всех частей Вселенной. Но путь к этой гармонии, путь к Богу (конечная цель развития мира, по мысли Соловьева, - богочеловечество) труден и долог, так как в мире много дисгармонии и несогласованности. Преодоление же их возможно только в любви. Любовь - путь к единению, путь восхождения к Богу, к всемирной гармонии.

Существенным отличием взглядов Соловьева от Гегеля, важным для нашего исследования, является любовь. Любовь для Вл. Соловьева есть то, без чего соединение отдельных частей не может быть гармоничным и согласованным. Любовь, объединяющая двух людей, как две половинки, в единое целое, приближает их к Богу, объединяет с Ним (возникает идея тройственности).

Взгляды Вл. Соловьева оказались важны для развития философской мысли эпохи Серебряного века. Так, на рубеже XIX-XX веков и вплоть до Октябрьского переворота 1917 года возникает ряд философских концепций, которые можно считать началом развития теории диалогизма в русской культуре.

В этот период времени мыслители русской культуры, не используя понятие «диалогические отношения», по сути их и рассматривают в своих работах. Наиболее близкими собственно к теории диалога оказались суждения

13 Гегель Г.В.Ф. Система наук. Часть первая. Феноменология духа / Репринтное воспроизведение издания 1959 г. СПб., 1994. С. 10.

А. А. Мейера, М. М. Пришвина, А. А. Ухтомского, Н. Ф. Федорова, С. Н. Трубецкого и некоторых других деятелей культуры Серебряного века, участников Петербургских религиозно-философских собраний, организованных Мережковскими - В. А. Тернавцева, С. Н. Булгакова, В. В. Розанова и других.

Концепции диалога этих мыслителей И. В. Нестеров и В. Е. Хализев в одной из своих обзорных работ называют подобными концепции Бахтина.14 В этой же статье они рассматривают и западноевропейские концепции диалогизма, называя в числе прочих имена Ф. Розенцвейга, М. Бубера, Г. Марселя, Ф. Эбнера, О. Розенштока-Хюси. При этом авторы статьи отмечают, что в западноевропейской культуре идеи диалогизма развивались несколько позднее, чем в русской и были более отвлеченными. Тем не менее, среди иностранных диалогистов следует уделить особое внимание философии диалога Мартина Бубера.

М. Бубер является первым западным мыслителем, разработавшим философию диалога. Ряд его произведений («Я и Ты», «Диалог», «Два образа веры» и др.) раскрывают диалогическую концепцию философа. Основная идея Бубера сводится к тому, что существуют два основных слова: «Я - Ты» и «Я - Оно»; они выражают отношение человека к миру. Человек не может помыслить себя вне какого-либо отношения к миру, и он неизбежно должен вступить с этим миром в отношения субъектно-субъектные («Я - Ты») или субъектно-объектные («Я - Оно»). «Основное слово "Я - Ты" создает мир отношения».15 Мир отношения, по Буберу, строится в трех сферах: дорече-вой, собственно речевой и надречевой. Весь мир познать возможно только через основное слово, когда Я и Ты открываются друг другу одинаково и всецело, идут навстречу друг другу. Эта открытость, которая может не быть выражена словесно, и есть диалог. «Диалог не ограничивается общением лю

14 См.: Нестеров И.В., Хализев В.Е. Теории диалога в русской и западноевропейской культурных традициях // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2004. №2. С. 49-63.

15 Бубер М. Я и Ты // Бубер М. Два образа веры: Пер. с нем./ Под ред. П.С.Гуревича, С.Я.Левит, С.В.Лёзова. М., 1995. С. 18. дей друг с другом, он, как мы видим, есть отношение людей друг к другу, выражающееся в их общении».16 Как видим, М. Бубер рассматривает проблему диалогических отношений человека с миром и человека с человеком. Только такие отношения позволяют подойти к истине, познать ее.

Бубер разработал свою диалогическую теорию в 20-е годы прошлого века. И это была еще общая, универсальная теория диалога. В отечественной культуре к этому времени уже была подготовлена почва для более детального подхода к проблеме диалогических отношений. М.М. Бахтин пишет первые работы, в которых разрабатывается теория диалога в культуре и, более узко, в литературе (так как материалом для наблюдений послужили романы Ф. М. Достоевского).

Несмотря на неоднозначность оценки работ Бахтина сегодня, мы не должны отрицать их значимость в развитии теории диалога в культуре в целом и в литературе конкретно. Без преувеличения скажем, что труды Бахтина имеют общемировое культурное значение.

В 1929 году выходит в свет книга «Проблемы творчества Достоевского». В ней Бахтин утверждает тезис о том, что романы Достоевского состоят из большого числа равноправных сознаний: «Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония голосов действительно является основной особенностью романов Достоевского».17 Таким образом, Достоевский, по мнению Бахтина, является творцом полифонического романа. Бахтин говорит о диалогизованности сознания героя, об оппозиции «свое» слово - «чужое».

В 1963 году книга Бахтина вышла с дополнениями и уточнениями под новым названием: «Проблемы поэтики Достоевского». Изменения свидетельствовали о развитии взглядов автора на проблему диалогизма и полифонический роман Достоевского. Трансформация взглядов Бахтина приводит к выделению некоторых аспектов в его теории диалога, важных для литерату

16 Бубер М. Диалог // Бубер М. Два образа веры: Пер. с нем. / Под ред. П.С.Гуревича, СЛЛевит, С.ВЛёзова. М., 1995. С. 99.

17 Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Киев, 1994. С. 208. роведения: взаимодействие героев, взаимодействие героя и автора; взаимодействие автора и читателя произведения.

Ряд других работ Бахтина позволяет выявить еще некоторые стороны его теории диалога. Так, к вышеназванным аспектам проблемы диалогического взаимоотношения свободных субъектов относим проблему «чужого» слова. По теории Бахтина, романное слово является диалогичным изначально.

Постепенно разработка идей Бахтина и развитие теории диалога в целом привели к тому, что стали появляться мнения, противоречащие изначальной концепции мыслителя. М. JI. Гаспаров это объясняет следующим образом: «Система взглядов Бахтина М.М. на язык и литературу складывалась в 1920-х годах, а общим достоянием и предметом широкого обсуждения стала только в 1960-х годах».18 Мы отметим лишь те разногласия, которые имеют значение для нашего исследования.

Сам Гаспаров не соглашается с Бахтиным по нескольким пунктам, которые и называет: «<.> главное у Бахтина: пафос экспроприации чужого слова».19 Все слова, все фразы - чужие. Они были уже использованы. И чтобы создать свое произведение, необходимо использовать этот материал, уже бывший в употреблении в другое время (возможно, в другой культуре), чтобы создать что-то свое. Для этого необходимо разобраться с вербальным наследством. «Отсюда второе у Бахтина: пафос диалога, то есть активного отношения к наследству».20 Произведение автора является не самостоятельным, изолированным, а реакцией на чужое слово, то есть оно изначально включено в определенный метадиалог. Но, как пишет Гаспаров, «диалог -это борьба». То есть читатель, воспринимая произведение, или подстраивается сам под его контекст, или встраивает его в свой контекст. «Отсюда четвер

18 Гаспаров М.Л. М.М.Бахтин в русской культуре XX века // Гаспаров М.Л. Избр. труды: В 2 томах. Т. 2.0 стихах. М., 1997. С. 494.

Там же. С. 494.

20 Там же. С. 494. о I тое у Бахтина: нигилистический отбор ценностей». По Бахтину, как считает Гаспаров, это выбор - комический хаос или трагическая разноголосица. Опасения, что чужое слово победит свое «Я», приводят к резкому отрицанию поэзии, в отличие от романа, так как поэзия «слишком подчиняет себе собеседника».

В итоге делается вывод: «Диалогический подход - это не только гордыня переламывания чужих голосов своей интонацией, это и смирение выслушивания чужих голосов (чтобы понять врага) перед тем, как их перело

22 мить».

В целом, по мнению Гаспарова, Бахтин пользуется «вызывающе неточным языком», что, естественно, искажает его мысли и затрудняет их восприятие.

В. Е. Ветловская выступает против утверждения Бахтина о равноправии героя и автора. Она говорит о треугольнике, в котором авторитетность все же принадлежит слову автора, дающего нам понять, кто из героев прав, а кто нет: «Достоверное для автора высказывание героя должно вызывать доверие и у читателя, а недостоверное, ложное высказывание должно это доверие исключать». Таким образом, возникает не диалог, а триалог, но при этом, в интерпретации Ветловской, его можно представить как треугольник, вершиной которого является авторское слово.

В.В. Васильев вводит понятие теофанического триалога, в котором позиция автора определяется нравственными ценностями христианства. Он считает, «что "многоголосье" художественного мира Достоевского сводимо в принципе к трем «голосам» - нравственным позициям: это "голос" персонажа, "голос" Бога, "голос" "оппонента Бога и человека"».24

Интересно, что похожий взгляд на романы Достоевского мы встречаем уже у символистов. В частности, Вяч. Иванов говорит об отношениях, кото

21 Там же. С. 495.

22 Там же. С. 496.

23 Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977. С. 53.

24 Иванов В.В. Христианские традиции в творчестве Ф.М. Достоевского / Автореферат дис. д. филолог, наук. Великий Новгород, 2004. С. 3-4. рые можно назвать триалогом. Например, в диалоге двух героев присутствует еще один голос. Но это не голос автора, как у Ветловской, а голос Бога. То есть один из героев говорит от имени Бога, вещает истину Бога.

Для нас эта точка зрения интересна тем, что это - лишь разновидность возможного воплощения в художественном произведении схемы триалога. Так, место Бога может занять Дьявол. Именно апеллирующая к диссонансу идея триалога будет являться одной из особенностей творчества Гиппиус.

Среди современных исследователей теории диалога отметим имя Г.-Г. Гадамера. Выдающийся немецкий философ и культуролог основное внимание обращает не на внутрихудожественное взаимодействие «своего» и «чужого» слова, а на речевые формы общения, которые он обозначает интегральным понятием «разговор». Концепция диалога Гадамера отражает современное состояние мира и утрату человеком диалогической способности. «Между тем способность вести разговор - это естественная принадлежность человека»,25 - отмечает Гадамер, практически повторяя слова, сказанные ране З.Гиппиус. Неспособность к разговору возникает в результате неспособности слушать и слышать, что приводит к невозможности возникновения разговора. Он раскрывает собственное понимание разговора: «Разговором для нас было нечто такое, что потом оставило в нас какой-то след. Разговор не потому стал разговором, что мы узнали что-то новое, — нет, с нами приключилось нечто такое, с чем мы не встречались еще в собственном опыте жизни. <.> Разговор способен преображать человека. Разговор, если он удался, оставляет что-то нам, он оставляет что-то в нас, и это «что-то» изменяет нас».26

Размышляя о герменевтике, Гадамер приходит к выводу, что постижение истины возможно лишь в диалогическом взаимодействии людей друг с другом: «В существе культуры заключено трагическое противоречие: она

25 Гадамер Г.-Г. Неспособность к разговору // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С.82.

26 Там же. С. 87. есть постоянный самообман каждого и тем не менее пребывает в полноте истины; она знание для всех, но только не для одиночки».27

Таковы, в общих чертах, отдельные важные моменты истории развития теории диалогизма, имеющие значение для нашей работы. Исследуя конкретные романы 3. Гиппиус, ставшие важным звеном в ее творческой эволюции, мы опирались на труды Вл. Соловьева, М.М. Бахтина, М. Бубера, М. Хайдеггера, Г.-Г. Гадамера, Ю. М. Лотмана, В. Е. Хализева. В качестве дополнительного материала, создающего необходимый для нашей работы контекст, мы использовали творческое наследие З.Гиппиус (ее произведения, статьи, мемуарную литературу). Особое внимание мы уделили работе с архивами, в частности, переписке 3. Гиппиус с ее современниками, то есть своеобразному диалогу автора романов с современниками, проходившему во время работы над романами дилогии.

Непосредственно объектом нашего исследования являются произведения «Чертова кукла» и «Роман-царевич». Они ознаменовали определенный этап творческой эволюции Гиппиус и могут рассматриваться как художественное воплощение синтеза и диалогических идей. Принцип диалогизма, лежащий в основе религиозно-философского мировоззрения писательницы, оказал значительное влияние на поэтику романов, обусловив пристальное внимание Гиппиус к различным формам диалога. Формы диалогического взаимодействия людей в романах стали предметом нашего исследования.

В основе исследования лежит гипотеза о сознательной диалогизации автором своих произведений. 3. Гиппиус интуитивно прозрела полифонизм в творчестве Достоевского. Восприняв сквозь века культурную традицию сим-посионов, Гиппиус переосмысливает ее в свете современных для начала XX века эсхатологических настроений и собственных религиозно-философских взглядов. В результате она создает собственную теорию жизнестроительства, основанную на принципе максимальной диалогизации человеческих отноше

27 Гадамер Г.-Г. Прометей и трагедия культуры // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С. 250. ний. В мировоззрении писательницы эта теория концептуально выражается в мыслях об «одном, двух, трех», развиваемых ею на протяжении всей жизни.

Следует отметить, что в романах Гиппиус периода 10-х годов заостряется переживание диссонанса. Так, сама идея романов «Чертова кукла» и «Роман-царевич», возникает из желания выдвинуть на передний план героев «небытия», чтобы сквозь призму особого замысла осветить основные проблемы времени. Гиппиус также смешивает диалогизм и диалектизм. Скорее всего, она не преодолевает до конца собственного монологического «Я», и в результате диалогизация в ее произведениях отчасти подменяется диалектикой. Попытки диалогизировать свою прозу и редукция диалога к диалектике, характерной для мыслителей предшествующего века (в частности, конечно же, Гегеля), приводят к тем особенностям романов Гиппиус, которые мы и будем рассматривать в нашей работе. Особо в диссертации выделяются не речевые жанры (М. Бахтин), а речевые формы общения («разговора»). Одни из них, такие, как «симпосион» (пир), «беседа», известны с древних времен, другие («чтения», «собрания») локализованы исторически. Проявляя к формам речевого общения живой интерес, Гиппиус видит в них выразительные попытки интеллектуальной и практической самореализации эпохи.

Опираясь на идеи М. Бубера об универсализации диалога, мы также выделяем в романах 3. Гиппиус надречевые формы диалога как способа существования: троебратство, семья и др.

Цель исследования - доказать, что дилогия 3. Гиппиус представляет собой опыт художественного осмысления форм диалогического общения людей, способствующих их объединению.

Для достижения этой цели нам необходимо решить следующие задачи:

- выявить различные формы диалога, представленные в романах;

- доказать, что диалогизация является основой построения произведений;

- установить, как автором решаются с точки зрения диалогизма религиозно-философские проблемы;

- изучить особенности триалога в романах Гиппиус;

- определить, как представляется автором модель Третьего Царства с точки зрения диалогизма;

- сопоставить принцип диалогизма с представлениями Гиппиус «об одном, двух, трех».

В качестве основных в работе были использованы структурно-аналитический метод и метод системного анализа.

Работа включает в себя две главы.

В первой главе мы рассматриваем диалогические модели, которые Гиппиус изображает в романе «Чертова кукла». Это формы речевого общения и надречевые формы диалога. При рассмотрении их мы попытались выявить представления Гиппиус об эволюции форм диалогического взаимодействия и проследить соотнесенность этих форм с идеей триединства.

Во второй главе диалог соотносится с проблемой общего дела, объединяющего людей в одну группу. Здесь нами также выделяются формы словесного общения и надречевого диалога. Но в контексте революционного дела и связанного с ним круга проблем приобретает актуальность социальный аспект диалога.

Таким образом, в диссертации мы исследуем диалог и художественные формы его выражения в произведениях З.Гиппиус «Чертова кукла» и «Роман-царевич».

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Ванюшкина, Ольга Евгеньевна

Заключение

Теория диалога, зародившаяся в недрах символистской культуры, оказала несомненное влияние на формирование мировоззрения писателей начала XX века. Осмысление религиозно-философских проблем приобретало нередко диалогизированный характер. Организация же произведений, в которых находили свое художественное выражение размышления писателей, соответственно, подчинялась принципу диалогизма.

Этой тенденция прослеживается и в произведениях Зинаиды Николаевны Гиппиус. Эволюция ее творчества позволяет увидеть, что идея диалогизма органично входит в мировоззрение писательницы, оказывая значительное влияние на ее произведения. Своеобразным итогом диалогических размышлений Гиппиус можно считать романы дилогии «Чертова кукла» и «Роман-царевич». Рассмотрение этих произведений с точки зрения диалогизма позволило выявить ряд очень интересных наблюдений.

В обоих романах диалог является объектом изображения и одновременно способом организации текстов.

Гиппиус рассматривает различные формы диалогического взаимодействия людей, стремясь выявить те из них, которые наиболее полно отвечают потребности человека общаться и могут стать способом объединения всех людей на пути к соборности. Первоначальной формой диалогического взаимодействия людей Гиппиус считает симпосиональную модель. Но по многим причинам она не отвечает нуждам времени и требует определенных изменений. В качестве форм развития диалогических отношений Гиппиус рассматривает различные формы речевого взаимодействия: диспут, спор, собственно диалог, разговор, беседу.

Стремясь диалогическим способом решить различные актуальные вопросы современности, Гиппиус переходит к иным, внеречевым формам диалога: диалог идей, диалог образов, диалог культур.

Первые (речевые) формы диалога ведут в своем развитии ко вторым и, напротив, вторые (внеречевые) формы диалога могут быть выражены только в речи персонажей. Таким образом, диалоги разных уровней тесно переплетаются и взаимодействуют в романах дилогии.

Но тексты романов имеют очень сложную организацию, которая также подчиняется принципу диалогизма. То есть мы можем говорить, что названный принцип влияет не только на содержание, но и на структуру романов, на их поэтику.

Действительно, рассматривая роман «Чертова кукла», мы убедились, что автор сознательно диалогизирует свой роман, располагая материал произведения таким образом, что всегда неизбежно сталкиваются две противоположности и разрешить их противопоставление возможно лишь путем их синтеза. Это справедливо для всех форм и уровней диалога, которые мы отметили в романе.

Характерной чертой диалогического мировоззрения Гиппиус, нашедшей отражение в романах (особенно в «Чертовой кукле»), является представление об эволюции форм диалогического взаимодействия людей. Основой диалогизации отношений между людьми, по мнению Гиппиус, является модель симпосиона. Но историческое развитие человеческого общества делает необходимым развитие этой модели диалогического взаимодействия. Гиппиус предлагает вниманию читателей новые формы речевого общения, отвечающие условиям современности.

Одновременно романы Гиппиус позволяют понять, что диалог развивается не только во времени, но и в пространстве. Конечной целью диалогической жизни, как следует из романов, является осуществление надречевых форм диалога. Условно эти формы могут быть выражены в виде треугольника, вершина которого направлена вверх и символизирует постижение Истины, Бога. Но в «Чертовой кукле» идея триединства как результат диалогического существования людей терпит крах.

Во втором романе дилогии угол зрения на проблему диалогизации жизни меняется. Основой взаимодействия, единения людей становится дело. Но здесь, также как и в первом романе, мы вновь выделяем речевые и надрече-вые формы общения. Фактически «Роман-царевич» сопоставим с «Чертовой куклой» по уровням диалогизации жизни, представленным в произведении.

Еще один уровень диалога, выделяемый нами в исследовании - взаимодействие текстов произведений друг с другом. Рассмотрение романов в таком аспекте позволяет выявить отличительную особенность проблемы диалогизации во втором романе. В «Роман-царевиче» наличествует сказочное начало.

В сказочном пространстве романа также прослеживается развитие идеи диалогизации. В результате все формы диалогического взаимодействия (особенно надречевые) во втором романе усложняются, приобретая дополнительный контекст, что, в свою очередь, влияет и на понимание первого романа.

Сказка играет очень важную роль в развитии идеи диалогизации жизни сказка: формы надречевого общения, разрушающиеся в пространстве романа, осуществляются на сказочном уровне. Это важно для понимания мировоззрения Гиппиус: такое решение проблемы диалога позволяет предположить, что автор дилогии не отказывается от идеи воплощения в жизни принципа диалогизма, но не может предложить решение проблемы вне сказки.

С позиции диалогизма 3. Гиппиус стремится разрешить и многие проблемы своего времени. Таким образом, диалог является способом познания истины и для самой 3. Гиппиус. Но решение диалектических противоречий оказывается вновь романтизировано. На романном уровне не удается преодолеть трагическую дисгармонию жизни.

Таким образом, в результате проведенного исследования нам удалось установить, что принцип диалогизма оказал существенное влияние на творчество 3. Гиппиус и конкретно на романы дилогии. В произведениях воплотились основные представления автора об эволюции форм диалогического общения людей и этапах диалогизации жизни.

Одновременно принцип диалогизма повлиял на поэтику романов, что позволяет говорить о преднамеренной диалогизации произведений писательницей. Анализ форм диалогического взаимодействия в произведениях и диалогизации самих произведений позволяет сделать вывод о том, что Гиппиус в десятые годы прошлого столетия считала принцип диалогизма единственным способом разрешения всех противоречий на пути к гармонии и соборности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Ванюшкина, Ольга Евгеньевна, 2007 год

1. Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 1-9. / Сост. Т. Ф. Прокопов. М.,2001-2003.

2. Гиппиус З.Н. Собрание сочинений: В 3 тт. Т. 1-3. / Под общ. ред. А.Н.

3. Николюкина. СПб., 2002-2003.

4. Гиппиус З.Н. Сочинения. Романы в 2 томах. Т. 1-2. / Вст. ст., сост., подгот. текста и коммент. Т.Г. Юрченко. М., 2001.

5. Гиппиус 3. Дневники: В 2 кн. Кн. 1-2 / Под общ. ред. А.Н.Николюкина.1. М., 1999.

6. Гиппиус З.Н. Живые лица / Сост. А.Н. Николюкин. М., 2002.

7. Гиппиус 3. Profession of foi / Публ. Т. Пахмусс // Новый журнал. Нью

8. Йорк, 1975. Кн.121. С.127-143.

9. Гиппиус 3. Сочинения: Стихотворения; Проза / Сост., подгот. текста,вступ. ст., комм. К. Азадовсого, А.Лаврова. Л., 1991.

10. Гиппиус 3. Опыт свободы. М., 1996.

11. Гиппиус 3. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи / Сост., вступ.статья, прим. В.В. Ученовой. М., 1991.1. Рукописи:

12. ОР РНБ. Ф. 481. Оп. 362а (Опись фонда). (Мережковский Д. С. и Гиппиус 3. Н.).

13. ОР РНБ. Ф. 481. (Мережковские, Д.С. и З.Н., и Философов, Д.В.).

14. ОР РНБ. Ф. 634. Опись 1. Ед.хр. №31. (Ремизов A.M.).

15. ОР РНБ. Ф. 634. Опись 1. Ед.хр. №141. (Ремизов A.M.).

16. ОР РНБ. Ф. 753. Ед.хр. №31. (Струве П.Б.).

17. Адамович Г. Зинаида Гиппиус // Гиппиус 3. Живые лица. СПб., 2001.1. С.273-279.

18. Азадовский К. Эпизоды // Новое литературное обозрение. 1994. №10. С.115.136.

19. Александрова Т. Чертова кукла // Книжное обозрение. №24 (11 июня).1996. С.13.

20. Алексеев А.В. Дилогия 3. Н. Гиппиус (романы "Чертова кукла" и "Романцаревич") в контексте развития русского социально-политического романа XIX начала XX века / Дис. к. филол. н. М., 2004.

21. Андреев JI.H. Сашка Жегулев // Андреев JI.H. Дневник Сатаны: Романы.1. Рассказы. М., 2006.

22. Арцыбашев М.П. Санин // Арцыбашев М.П. Тени утра: роман, повести,рассказы / Сост., подгот. текста, вступ. ст., примеч. С.С.Никоненко. М., 1990. С. 19-316.

23. Архипова О.Ю. 3. Н. Гиппиус: поэзия как "текст культуры" / Дис. . к.филол. наук. Горно-Алтайск, 2004.

24. Асоян Ю., Малафеев А. Открытие идеи культуры (опыт русской кулдьтурологии XIX начала XX веков). М., 2000. - 344 с.

25. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века / Предислов. Н.В.

26. Котлерова; Общ. ред. Н.В. Котлерова и А.Л.Осповата. М., 1993.

27. Барковская Н.В. Поэтика символистского романа. Екатеринбург, 1996.287 с.

28. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Проблемы поэтики1. Достоевского. Киев. 1994.

29. Бахтин М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / Сост. С. Бочаров и В. Кожинов. М., 1986. С. 392-427.

30. Бахтин М. М.: pro et contra. Творчество и наследие М. М. Бахтина в контексте мировой культуры. В 2 тт. Т. 1-2./ Сост. и коммент. К. Г. Ису-пова. СПб., 2002.

31. Белый А. Арабески. Книга статей. М., Мусагет, 1911.

32. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим. JI.A.1. Сугай. М., 1994.

33. Белый А. Петербург. СПб., 1999. 976 с.

34. Берберова Н. Курсив мой.(журнальный вариант) // Серебряный век.

35. Мемуары. (Сборник) / Сост. Т.Дубинская-Джалилова. М., 1990. С.431-519.

36. Бердяев Н. Очарование отраженных культур // Бердяев Н. Философиятворчества, культуры и искусства. В 2 тт. Т.2. М., 1994- 540 с.

37. Вечеря Господня // Библейская энциклопедия. РБО. 1998. С. 138-139.

38. Богомолов Н.А. Зинаида Гиппиус // Русская литература рубежа веков1890-е н. 1920-х годов) / Отв. ред. Келдыш В.А. Кн 1. М., 2000. С. 851-881.

39. Богомолов Н.А. Русская литература XX века и оккультизм: Исследования и материалы. М., 1999. 550 с.

40. Богомолов Н.А. Русская литература первой трети XX века. Портреты.

41. Проблемы. Разыскания . Томск, 1999.

42. Боровой JI. Диалог, или «Размена чувств и мыслей». Очерки. Разыскания.1. М., 1969.

43. Брызгалова Е. Творчество сатириконцев в литературной парадигме Серебряного века. Тверь, 2006. 320 с.

44. Бубер М. Я и Ты // Бубер М. Два образа веры: Пер. с нем./ Под ред.

45. П.С.Гуревича, С.Я.Левит, С.В.Лёзова. М., 1995. С. 15-92.

46. Бубер М. Диалог // Там же. С. 93-124.

47. Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество / Сост., вступ. ст., коммент. С.1. М. Половинкина. М., 1992.

48. Вайман С. Т. Драматический диалог. М., 2003. 208 с.

49. Васильева С.Е., Строганов М.В. Пир // Роман А.С.Пушкина «Евгений

50. Онегин»: Материалы к энциклопедии / Ред. М.В.Строганов. Тверь, 2003. С. 103-107.

51. Василькова А. Н. Душа и тело куклы: Природа условности куклы в искусстве XX века: театр, кино, телевидение. М., 2003.

52. Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977. 199 с.

53. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М.,1980.-358 с.

54. Владиславлев И.В. Гиппиус, Зинаида Николаевна // Владиславлев И.В.

55. Русские писатели: Опыт библиографического пособия по русской литературе XIX-XX ст. М.; Л., 1924. С. 26-27.

56. Волкогонова О. Религиозный анархизм Д.Мережковского // Электронный ресурс: http://www.philosophy.ru/library/volk/merez.html.

57. Воспоминания о серебряном веке: Сборник / Сост. В.Крейд. М., 1998.

58. Гадамер Г.-Г. О круге понимания. Неспособность к разговору // Гадамер

59. Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 72-91.

60. Гадамер Г.-Г. Прометей и трагедия культуры // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 242-255.

61. Гадамер Г.-Г. Язык и понимание // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 43-59.

62. Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М.,2001.-472 с.

63. Гаспаров М. Л. М. М. Бахтин в русской культуре XX века // Гаспаров М.

64. Л. Избранные труды: В 2 томах. Т. 2. О стихах. М., 1997. С. 494-496.

65. Гегель Г.В.Ф. Система наук. Часть первая. Феноменология духа / Репринтное воспроизведение издания 1959 г. СПб., 1994.

66. Герцык А. Из круга женского: Стихотворения, эссе / Сост. Т. Жуковская. М., 2004.-560 с.

67. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л., 1979. 224 с.

68. Горький М. О «карамазовщине» // Горький М. Собрание сочинений в 16томах. Т.16. М., 1979. С.271-275.

69. Горький М. Еще о «карамазовщине» // Там же. С. 275-281.

70. Горький М. Дачники // Горький М. Собрание сочинений: В 8 томах. Т. 8.

71. Пьесы (1901 1935) / Сост. В.М. Курганова, С.А.Небольсин. М., 1990. С. 146-236.61. Гуль Р. Азеф. М., 1994.

72. Данилевский Р.Ю. Русский образ Фридриха Ницше. (Предыстория и начало формирования) // На рубеже XIX и XX веков. Из истории международных связей русской литературы. Сборник научных трудов / Отв. ред. Ю. Д. Левин. М., 1991. С. 5-43.

73. Дмитриевская Л.Н. 3. Н. Гиппиус: прозаик и поэт / Пейзаж и портрет встиле рассказов 1890-1900-х гг.: Дис. канд. филол. наук. М., 2004.

74. Донецкий А. Н. «Мозговая игра» как принцип поэтики романа Андрея

75. Белого «Петербург» // Дисс. канд. филол. наук. Новгород, 1998.

76. Долгополов Л.К. Творческая история и историко-литературное значениеромана А. Белого «Петербург» // Белый А. Петербург. СПб., 1999. С. 785-967.

77. Достоевский Ф. М. Бесы // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15т. / Под ред. Г.М. Флидлендера. Т. 7. Л., 1990.

78. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. 1876. Октябрь // Достоевский

79. Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 23. Л., 1981. С. 136-162.

80. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание // Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений в 15 томах. Т.5. Л., 1989.

81. Дьяконова Н.Я. Стивенсон и английская литература XIX века. Л., 1984.192 с.

82. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. М., 2004. 560 с.

83. Затонский Д. Искусство романа и XX век. М., 1973. 575 с.

84. Зинаида Николаевна Гиппиус (1869-1945): Библиографические материалы / Автор-сост. С.П. Бавин. М., 1995. 66 с.

85. Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования. М.,2002.-384 с.

86. Злобин В. Тяжелая душа. Вашингтон. 1970. 140 с.

87. Гинзбург Jl. О литературном герое. Л., 1979. 224 с.

88. Гуртуева Т.Б. Литературные портреты «Серебряного века» (Ф. Сологуб,

89. З.Гиппиус, К.Бальмонт). Нальчик, 1996.

90. Иванов В. Достоевский и роман-трагедия // Иванов В. Родное и вселенское / Сост., вст. ст., и прим. В.М.Толмачева. М., 1994. С.282-311.

91. Иванов В. Лик и личины России (К исследованию идеологии Достоевского) // Иванов В. Родное и вселенское / Сост., вст. ст., и прим. В.М.Толмачева. М., 1994. С. 312-336.

92. Иванов В. А. Христианские традиции в творчестве Ф.М.Достоевского.

93. Автореферат дис. д. филол. наук. В. Новгород. 2004.-38 с.

94. Интеллигенция. Власть. Народ: Антология / Ред.-сост. Л.И. Новикова,

95. И.Н. Сиземская. М., 1993.-336 с.

96. Исаев С.Г. Английские предшественники образа Флоризеля в романе 3.

97. Гиппиус «Роман-царевич» // Литература Великобритании и Романский мир: Тезисы окладов Междун. науч. конф. и XVI съезда англистов 19-22 сент. 2006 г. В. Новгород, 2006. С. 43^4.

98. Исаев С.Г. Аллюзии как принцип композиции текста (Ницшеанский герой в романе 3. Гиппиус «Чертова кукла») // Филологические науки. 2004. №4. С. 13-19.

99. Исаев С.Г. Сказочный персонаж в романном жанре («Роман Царевич» 3.

100. Гиппиус) // Литературно-критические жанры: Теоретические и литературные аспекты. М., 2007. С. 245-253.

101. Исаев С. Г. «Сознанию незнаемая мощь.». Поэтика условных формрусской литературе XX века / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2001. - 213 с.

102. Исупов К.Г. Возрождение Достоевского в русском религиознофилософском ренессансе // Христианство и русская литература. Сборник второй / Отв. ред. В. А. Котельников. СПб., 1996. С. 310-333.

103. Кедрова М.М. «Лишь слову жизнь дана.». Литература как диалог. Сб.статей. Тверь, 1997.

104. Колтоновская Е. Алый меч. Рассказы З.Н.Гиппиус // Образование. 1906.9. С. 94-96.

105. Колтоновская Е. А. Наследники Санина // Критические этюды. СПб.,1912. С. 69-84.

106. Колтоновская Е. А. Предел или перевал. (Об Арцыбашеве) // Там же. С.57.68.

107. Криволапова Е. М. «Преодолеть без утешенья.» Знаида Гиппиус и еевремя (В помощь учителю). Орел., 2006. 244 с.

108. Криволапова Е. М. Литературное творчество 3. Н. Гиппиус конца XIXначала XX века (1893-1904 гг. ): религиозно-философские аспекты / Дис. канд. филол. наук. СПб., 2003.

109. Критика русского символизма: В 2 т. Т. 1-2 / Сост., вступ. ст, преамбулы и примечания Н. А. Богомолова. М., 2002.

110. Лейкина Я.В. Творчество З.Н. Гиппиус: Материалы к библиографии.1. Смоленск. 1998.

111. Литературное наследство. Т. 92. А.Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 2. М., 1981.

112. Литературное наследство. Т. 92. А.Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 3. М., 1989.

113. Литературно-эстетические концепции в России к. XIX н. XX века / Бялик, Келдыш, Петрова. М., 1975.

114. Лотман Ю.М. Литература и мифология // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. С. 727-743.

115. Лотман Ю. М. Куклы в системе культуры // Лотман Ю. М. Об искусстве.1. СПб., 1998. С. 645-649.

116. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Лотман Ю. М. Обискусстве. СПб., 1998. С. 19100. Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001. С. 12-148.

117. Лотман Ю.М. «Внутри мыслящих миров» // Лотман Ю.М. Семиосфера.1. СПб., 2001. С. 150-390.

118. Лотман Ю.М., Погосян Е.А. Великосветские обеды: Панорама столичной жизни. СПб., 1996. 318 с.

119. Лундберг Е. Мережковский и его новое христианство. СПб., 1914.

120. Маковский С. На Парнасе Серебряного века. М., 2000. 560 с.

121. Максимов Д. Е. Русские поэты начала XX века. Л., 1986.

122. Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1975.

123. Марсель Г. Быть и иметь. Новочеркасск, 1994. 159 с.

124. Марченко Н. Быт и нравы пушкинского времени. СПб., 2005. 432 с.

125. Медведев Ф. Возвращение «дамы с лорнетом»: о З.Гиппиус // Книжноеобозрение. №23 (9 июня). 1989. С. 16.

126. Мейер А.А. Новое религиозное сознание // Бердяев Н.А.: pro et contra.

127. Кн. 1 / Сост., вступ. ст. и прим. А.А.Ермичева. СПб., 1994. С. 280-283.

128. Мемуары декабристов / Сост., вступ. ст.и ком. А.С.Немзера. М., 1988.

129. Мень А. Сын Человеческий. М., 1991.

130. Мережковский Д., Гиппиус 3., Философов Д. Царь и революция. Сб. /

131. Первое русское издание под ред. М.А. Колерова. М., 1999. 220 с.

132. Мережковский Д.С. Конь бледный // Мережковский Д.С. Больная Россия. Л., 1991. С.122-137.-272 с.

133. Мережковский Д.С. Царство зверя (Трилогия) // Мережковский Д.С.

134. Собрание сочинений: В 4 томах. Т. 3, 4. М., 1990.

135. Мережковский Д.С. Христос и Антихрист (Трилогия) // Мережковский

136. Д.С. Собрание сочинений: В 4 томах. Т. 1,2. М., 1990.

137. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальныймикргокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М., 1999.-208 с.

138. Мотив вина в литературе. Тверь. 2002.

139. Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии 1-й половины

140. XX века. (А.Блок, С.Есенин, В.Маяковский). М., 1990.

141. Нартыев Н.Н. Поэзия З.Гиппиус: проблематика, мотивы, образы. Волгоград, 1999.-107 с.

142. Нестеров И.В., Хализев В.Е. Теории диалога в русской и западноевропейской культурных традициях // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. № 2. С. 49-63.

143. Нечкина М.В. День 14 декабря 1825 года. М., 1985. 256 с.

144. Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. Избр. произв. В 3 томах. Т. 1. М., 1994. 352 с.

145. Ницше Ф. Антихристианин // Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А. А.

146. Яковлева: Перевод.-М., 1990. С. 17-93.

147. Новожилова A.M. Петербургские дневники Зинаиды Гиппиус ("Синяякнига", "Черные тетради", "Черная книжка", "Серый блокнот"): проблемы поэтики жанра / Дис. канд. филол. наук. СПб., 2004.

148. Олдингтон Р. Стивенсон: Портрет бунтаря. М., 1985. 272 с.

149. Орлова М.В. Литературная критика З.Н. Гиппиус. (К вопросу об эстетических позициях). Дис. канд. филолог, наук. Коломна, 2006.

150. Павлова М. Мученики великого религиозного процесса // Мережковский Д., Гиппиус 3., Философов Д. Царь и революция. Сб. / Первое русское издание под ред. М.А. Колерова. М., 1999. С. 7-54.

151. Паолини М. Критическая проза Зинаиды Гиппиус / Дис. канд. филол.наук. Москва, 2003.

152. Пахмусс Т.А. Борис Савинков в жизни Зинаиды Гиппиус // Памятникикультуры. Новые открытия: Ежегодник 1997. М., 1998. С. 102-115.

153. Пахмусс Т.А. Страницы из прошлого. Переписка 3. Н. Гиппиус, Д.В.

154. Философова и близких к ним в «Главном» // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник 1997. М., 1998. С. 70-101.

155. Писарев Д.И. Избранные произведения. Л., 1968.

156. Письма З.Н.Гиппиус / Публ. Т. Пахмусс // Вестник русского христианского движения. Париж Нью-Йорк - Москва. 1980. №132. С.268-305.

157. Письма З.Гиппиус к Б.Савинкову: 1908 1909 годы. / Вступ. ст. и публ.писем Е.И.Гончаровой // Русская литература. 2001. №3. С.126-162.

158. Письма З.Н.Гиппиус к П.П.Перцову / Вст. ст., зам., подгот текста иприм. М.М. Павловой // Русская литература 1991. №4. С. 124-159.

159. Приходько И. С. Александр Блок и русский символизм: мифопоэтический аспект. Спецкурс. Владимир, 1999.

160. Пришвин М.М. Дневники, 1905-1954 // Пришвин М.М. Собрание сочинений: В.8 тт. / Под ред. В.В. Кожинова. Т.8. М., 1986.

161. Померанц Г. Диалог культурных миров // Лики культуры: Альманах.

162. Том 1.М., 1995. С. 445-455.

163. Революция 1905-1907 годов и литература / Под ред. Бялика Б.А. М.,1978.

164. Редько А.Е. О чертовой кукле мертвой красоте/ Русское Богатство.1911. Июль, №7.С. 168-175.

165. Ропшин В. (Савинков Б.). То, чего не было / Вступ. статья Ю. Давыдова. М., 1990.

166. Русская литература XX века. 1890-1919 / Под ред. С.А.Венгерова. В 2кн. Кн. 1-2. М., 2000.

167. Рецензия на роман Гиппиус «Роман-царевич» // Русское Богатство.1913. №9. С.356-357.

168. Савельев С.Н. Жанна д'Арк русской религиозной мысли: интеллектуальный профиль З.Гиппиус. М., 1992. 64 с.

169. Савельев С.Н. Идейное банкротство богоискательства в России XX века: историко-религиоведческий очерк. Л., 1987.

170. Серебряный век. Мемуары / Сост. Т. Дубинская Джалилова. М., 1990.

171. Скляревская Г. Н. Словарь православной церковной культуры. СПб.,2000.

172. Соболевская А.А. Из истории терроризма в России // Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. Ломоносова. 2005. №3/39. Электр, ресурс: http://forum .barrel ,ru/page=315

173. Соливетти К. «Святая кровь» и «Святая плоть» Зинаиды Гиппиус // Соливетти К. Автор и его зеркала. СПб., 2005. С. 121-140.

174. Соловьев Вл. Чтения о Богочеловечестве; Статьи; Стихотворения и поэма; Из «Трех разговоров»: Краткая повесть об Антихристе / Сост., вступ. ст., примеч. А. Б. Муратова. СПб., 1994.

175. Стивенсон Р. Л. Приключения принца Флоризеля / Стивенсон Р. Л.

176. Приключения принца Флоризеля; Похищенный. Харьков, 1993.

177. Тайная Вечеря // Большой путеводитель по Библии: Пер. с нем. М.,1993. С. 419-420.

178. Толстой Л. Н. Анна Каренина // Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В22 т. Т. 8,9. М., 1981,1982.

179. Толстой Л. Н. Письма, 1895—1896 // Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22 гг. Т. 19 20: М.: 1984.

180. Троицкий С.В. Воспоминания / Публ. А.В.Лаврова // Новое литературное обозрение. 1994. №10. С. 41-87.

181. Тургенев И. С. Порог // Тургенев И.С. Полное собрание сочинений иписем. Сочинения: В 12 тт. Т. 10 М., 1978. С. 147-148.

182. Тух Б.И. Путеводитель по Серебряному веку. Таллинн, 2002.

183. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

184. Ухтомский А.А. Избр. труды / Под ред. Е.М. Крепса. Л., 1978.

185. Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. М., 1979. 423 с.

186. Хайдеггер М. Из диалога о языке. Между японцем и спрашивающим //

187. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. С. 273302.

188. Хайдеггер М. Искусство и пространство // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. С. 312-316.

189. Хайдеггер М. Путь к языку // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи ивыступления. М., 1993. С. 259-273.

190. Хайдеггер М. Гегель и греки // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи ивыступления. М., 1993. С. 381-390.

191. Хёйзинга Й. Homo ludens. М., 2003.

192. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002.

193. Ходоров А.А. Между религией и революцией: духовные искания русской интеллигенции Серебряного века // Общественные науки и современность. 2000. № 1. С. 151 -162.

194. Лопухин А.П. Тайная Вечеря И Хритианство: Энциклопедический словарь: В 3 томах . Т.1 / Под ред. С.А.Аверинцева. М., 1993. С. 358-359.

195. Чернов В. Литературные впечатления. Зинаида Гиппиус. «Чортова кукла» // «Современник». 1911. Кн. V. (май). С. 304 343.

196. Чернышевский Г. Н. Что делать? М., 1987.

197. Чистова М. В. Концепт андрогина в жизнетворчестве 3. Н. Гиппиус /

198. Дис. канд. культурологических наук. Кострома, 2004.

199. Чудовский В. «Русская Мысль» и романы В. Брюсова, 3. Гиппиус, Д. Мережковского // Аполлон. 1913. Кн. II (февраль). С. 72 77.

200. Шекспир У. Зимняя сказка // Шекспир У. Полное собрание сочинений:

201. В 8 томах. Т. 8 / Под общ. ред. А. Смирнова и А. Аникста. М., 1960.

202. Шишкин А. К литературной истории русского симпосиона // Русскиепиры. СПб., 1998. С. 5-38.

203. Шруба М. Литературные объединения Москвы и Петербурга 18901917 годов: Словарь. М., 2004.

204. Эпштейн М.Н. Литературное произведение и его критическое истолкование // Актуальные проблемы методологи литературной критики. Принципы и критерии / Под ред. Г.А. Белой, В.В. Кожинова, А.С. Мясникова. М., 1980. С 302-320.

205. Эсалнек А.Я. Типология романа (теоретический и историколитературный аспекты). М., 1991.

206. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Избранныеработы: Язык и его функционирование. М., 1986. С. 17-58.

207. Яновский B.C. Поля Елисейские. СПб., Пушкинский фонд, 1993.

208. Яров С. Живые маски Зинаиды Гиппиус // Гиппиус 3. Живые лица.1. СПб., 2001. С.280-293.