Закономерности развития художественной культуры финно-угорских и тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья: Удмуртия и Татарстан тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.02, доктор культурол. наук Розенберг, Наталия Абрамовна

• Розенберг, Наталия Абрамовна
• доктор культурол. наук
• 2000

Оглавление диссертации доктор культурол. наук Розенберг, Наталия Абрамовна

Введение.

Глава I. Методологические аспекты изучения региональных культур России.

§ 1. Этнокультурная проблематика в исследованиях по истории, археологии, этнографии, лингвистике и искусствознанию.

§ 2. Становление интегральных исследований художественной культуры Поволжья и Приуралья.

Глава II. Ранние формы этнокультурогенеза в Приуралье и

Поволжье в древности.

§ 1. Социокультурный контекст развития древних форм искусства.

§ 2. Древний региональный тип художественной культуры.

§ 3. Динамика развития художественной культуры региона в древности в соотношении с социокультурными процессами.

Глава III. Особенности развития и типологические черты художественной культуры финно-угорских и тюркских народов в средневековье.

§ 1. Метаморфозы социокультурного развития тюркских народов.

§ 2. Типология взаимодействия художественной культуры финно-угорских и тюркских народов.

§ 3. Художественная культура булгар и древних удмуртов в диахроническом аспекте.

§ 4. Характер развития художественной культуры булгар и татар.

Глава IV. Сложение полинациональной художественной культуры Поволжья и Приуралья в эпоху колонизации и в новое время.

§ 1. Явления аккультурации в процессе становления полинациональной художественной культуры.

§ 2. Противоборство просвещенческих и крепостнических тенденций в социокультурном развитии Приуралья в XVIII — середине XIX вв.

§ 3. Татарская художественная культура эпохи Просвещены.

§ 4. Регионально специфические особенности развития художественной культуры при переходе от позднего средневековья к новому времени.

Глава V. Наследование и развитие традиций художественной культуры татар и удмуртов в новое и новейшее время.

§ 1. Поликультурное пространство Поволжья и Приуралья в конце XIX — начале XX веков и его центры.

§ 2. Актуализация культурного наследия татар и удмуртов в художественной культуре конца XIX — начала XX веков, в 20 —30-е и в 60 —90-е годы XX века.

§ 3 Поиски культурной идентичности в художественной культуре Поволжья и Приуралья в ситуации постмодернизма.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Закономерности развития художественной культуры финно-угорских и тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья: Удмуртия и Татарстан»

Актуальность данной работы обусловлена тем, что рубеже нового тысячелетия значимость этнической идентификации проявилась едва ли не во всех сферах социокультурного бытия народов России. Многие формы общественного устройства субъектов федерации основываются на этнокультурных традициях и реалиях: национальные языки, вероисповедания и обычаи во всем их многообразии вошли в повседневность и города, и села. Духовная «деколонизация» ощущается, как насущная потребность времени. Стремление к ней провозглашено многими общественными движениями и партиями. Радикально меняется облик искусства в Поволжье и Приуралье. Художественная культура во многом формирует новые стереотипы сознания. Они могут быть направлены двояко — на ценности собственной культуры, либо на осмысление того поликультурного пространства, в котором живет каждый россиянин. Для народов Поволжья и Приуралья это настолько же важно, насколько и проблематично.

Объектом данного исследования является культура финно-угорских и тюркоязычных народов Приуралья с древнейших времен до наших дней. Предмет исследования — развитие художественной культуры Удмуртии и Татарстана — региональные особенности и этнокультурная специфика. Степень разработанности проблемы: в науке не создано целостной картины развития социокультурных основ бытия и художественной культуры региона, существовавшей на протяжении тысячелетий. Хотя как регионально-историческая целостность Поволжье и Приуралье сложилось еще в первобытную эпоху и, благодаря Геродоту, было известно в античном мире. С расширением ойкумены, контакты региона с древними цивилизациями упрочиваются. Цивилизационные процессы здесь, на огромных пространствах Евразии, по своему темпу и динамике существенно отличались от тех, что привели к созданию древнейших цивилизационных центров в Европе и на Востоке. В эпоху средневековья, на основе Волго-Уральского этноконсолидационного центра формируется сильное полиэтничное государство Волжская Булгария, непосредственно граничившее с древнерусскими княжествами. В истоках своей культуры это государство соединило две мощных, но совершенно разных по своему этническому облику традиции земледельцев и охотников финно-угров, воинов и кочевников тюрков.

Соединение двух этих миров и придало столь своеобразный облик Волжской Булгарии, сложившейся как торгово-ремесленное государство, имевшее, одновременно, высокоразвитое земледелие. Один лик этого государства неизменно и всегда был обращен к Востоку, с которым булгары были связаны генетически, другой — к торговым партнерам, а порою и военным соперникам на Северо-Западе.

В цветущую пору Золотой Орды Волжская Булгария сохраняет свое положение торгово-ремесленного центра. В этом ей наследовало и Казанское ханство. Освоение земель к северо-востоку от Поволжья, вплоть до Перми Великой началось в X—XI вв. и продолжалось до середины XVI в., когда пало Казанское ханство. Территория ханства вместе с населением, частично прежним, а частью вновь прибывшим, вошло в состав Российского государства, став Казанской губернией. С этих пор здесь складывается полиэтничная система на основе татарского, удмуртского и русского народов. Её уникальность в сложности взаимодействия и взаимовлияния трех этносов, имеющих разное происхождение и этнокультурное прошлое, отличающихся по вероисповеданию и языку. Внутри региона она структурируется в специфические субкультуры, в начальный период колонизации отличавшиеся, прежде всего, по этническому признаку. Впоследствии, как на Урале, так и в Поволжье, в городских центрах формируется субкультура полиэтничная по своему составу. В сельской субкультуре процессы межэтнического взаимодействия в большой степени зависели от принадлежности населения к той или иной конфессии.

Факторы языка и вероисповедания особенно значимы на всех этапах развития художественной культуры народов региона. Вплоть до революции 1917 г. она формируется как этнически и конфессионально обусловленная. И только в эпоху тоталитаризма её облик меняется в соответствии с догмами метода социалистического реализма. В наши дни творчество многих художников, композиторов и литераторов региона обусловлено стремлением к этнической самоидентификации.

Сложение социокультурного бытия каждого из народов происходило в особых, отличающихся друг от друга условиях. Так, существенно отличаются по длительности периоды цивилизационного процесса. И, поскольку они изучены далеко не всесторонне, особенно важно было обозначить именно те явления социокультурного процесса, которые обусловили динамику формирования художественной культуры, ее традиции. Представляется целесообразным рассматривать специально древний региональный тип художественной культуры, сложившийся у предков современных удмуртов и коми, их взаимодействие с кочевым миром индоариев. Консолидация и дивергенция этносов региона в древности в значительной степени была обусловлена социокультурогенезом древних обществ, поэтому процессы развития художественной культуры осмысливаются в качестве процессов этнокультурогенеза.

Этнокультурогенез тюркских народов происходил иначе, чем финно-угорских. Поскольку здесь кочевнический уклад послужил основой для ран-негосударственных образований тюрок — булгар, он получил в исследовании специальное освещение. Прослежена связь кочевнических, скотоводческих культур и культур оседлых, земледельческих народов.

Сложение художественной культуры татарского и русского народов в эпоху позднего средневековья сопряжено с формированием национальных государств и противостоянием, противоборством Великого княжества Московского и Казанского ханства, в зависимости от которых находились финно-угорские народы региона. Смена основ социокультурного бытия татарского народа с началом колонизации оказалась настолько радикальной, что потребовала специального изучения. Именно в этой эпохе коренятся причины мощного движения за возрождение культурных традиций татарского народа, особенно четко обозначившиеся в годы революций 1905 и февральской революции 1917 г., затем после распада СССР.

Реакция финно-угорских народов на русскую колонизацию была двоякой. Главной тенденцией явилось стремление отграничиться от бурных событий вовне, сохранить в неизменности основы своего уклада и свои религиозные убеждения. Часть удмуртов и коми непосредственно участвовала в колонизационных войнах на Урале и в Сибири. В создании горнозаводской промышленности и центров солеварения. Особый статус государственных и приписных к заводам крестьян постепенно менял образ жизни удмуртского крестьянства, начиная с середины XVIII в. Ещё раньше тяжесть крепостной неволи почувствовали крестьяне принудительно обращенные в горнозаводских рабочих государственных и, особенно, частных предприятий. Вынужденные миграции многочисленного населения, искавшего воли, — характерная черта социальной реальности региона в XVII и XVIII столетии. И если для большой части удмуртского крестьянства изменился статус, то для татарского, вследствие принудительного изгнания, — менялся не только статус, но и место обитания.

Явления аккультурации в регионе в разные периоды колонизации изучены крайне недостаточно. Судить о них приходится по вторичным проявлениям в культуре. Вместе с тем, их значимость для развития художественной культуры очень велика. Например, христианизация коренного населения региона — процесс, который имел свои специфические черты не только во времени, но и применительно к конкретной территории. Взаимодействие религиозных представлений разноэтничных групп региона нередко происходило в формах далеких от официальной религиозности. Не случайно, именно на Урале укрепился раскол, а в крестьянском быту православных были сильны пережитки язычества.

Особое значение для сохранения национальной культуры татарского народа имела исламская-традиция. Придание мусульманскому вероисповеданию статуса государственной религии — одна из задач просветительского движения татарского народа. Конкретные формы социокультурного бытия каждого народа региона были связаны с особыми проявлениями в области художественной культуры. Упрочение и укрупнение основных сословных структур российского общества в XVIII столетии привело к созданию более целостных субкультур художественной культуры. Век Просвещения в регионе преемственно связан с эпохой Петра I, когда были заложены основные прогрессивные тенденции развития региона. Стабильность внутриполитического состояния Российской империи обусловила ее успех в международных отношениях. Характер восточной политики государства был в значительной степени связан с положением дел в Казанской губернии, на Урале, в Сибири. Реалии восточной политики состояли не только в укреплении границ и рубежей государства на востоке, но и во всестороннем изучении культуры, языков, истории стран и народов Востока. Центром российского востоковедения становится Казанский университет.

Казань, прежде бывшая посредницей в торговых, экономических и культурных отношениях между Россией и Востоком, в новое время становится центром, где создаются новые, диалогические отношения культур. И, если географические пространства империи, многообразие её природных условий и народов в ней обитающих, впервые открылись Европе в публикациях ученых — участников знаменитых Академических экспедиций, в составе участников которых было немало иностранцев, то открытию европейцам восточных, прежде всего тюркских языков, Европа во многом обязана российским востоковедам, явившихся и лингвистами, и истбриками культуры народов Востока.

Благодаря просветительской традиции в российской науке, культурные реалии страны осмысливаются как полиэтничные и в самом Российском государстве и вне его.

Снятие сословных и национальных ограничений для представителей податного сословия и подданных, исповедующих ислам, — процесс, способствовавший включению в духовную и культурную жизнь государства как русских, так и татар, и удмуртов. Противоборство собственно просвещенческих и крепостнических, охранительных тенденций рассматривалось в исследовании специально, так как вклад лиц податного сословия и так называемых иноверцев в художественную культуру региона велик и значителен.

Особое внимание уделено в исследовании процессу сложения в регионе культурных центров и их функционированию. Это относится и к школам, созданным при горных заводах, и к Казанской художественной школе — крупнейшему художественному учебному заведению не только в Поволжье, но и на востоке Российской империи.

Сложение основ современной, креативно-личностной художественной культуры является проблемой, преемственно связанной с проблемой состояния художественной культуры российских регионов в тоталитарное время. Многое в современной художественной жизни обусловлено противоборством традиций прошлого и тенденций современной художественной культуры, формирующейся в наши дни на основе наследия национальных культур и мирового художественного наследия.

Пристальное внимание к социокультурным предпосылкам развития художественной культуры народов Поволжья и Приуралья обусловлено недостаточной изученностью истории этих народов и противоречивостью оценок содержания и направленности социокультурных процессов больших исторических эпох.

Методология исследования основана на рассмотрении собственно художественной культуры как относительно самостоятельной подсистемы культуры, функционирующей во взаимодействии и взаимообусловленности духовно-содержательной, морфологической и институциональной структур. Историко-типологический и компаративистский метод применялись для выделения наиболее значимых процессов развития художественной культуры как в синстадиальном, так и в диахроническом измерении. Наиболее значимы произведения искусства, творчество отдельных мастеров, подвергались культурологическому и искусствоведческому анализу.

Цель настоящего исследования представляет собой осмысление закономерностей развития художественной культуры Поволжья и Приуралья и обоснование ее в типологии от древности до современности.

В исследовании были поставлены следующие задачи: разработка периодизации художественной культуры Поволжья и Приуралья в соответствии с основными процессами социо- и этнокультурогенеза. Изучение функционирования системы субкультур региональной художественной культуры на протяжении её существования. Выявление черт сходства и различия в разноэтичных художественных культурах каждого периода. Определение форм и видов творческой деятельности, в которых полнее всего обозначилась доминанта художественной культуры конкретного периода. Осмысление эволюции изначальных мифогенных структур и их актуализации в культурной памяти последующих эпох. Анализ этнической специфики и стилистических черт картин мира, создаваемых народами региона. Уяснение возможностей и причин сложения основ креативно-личностной художественной культуры, определение круга мастеров, оставивших заметный след в искусстве региона. Рассмотрение институциональной сферы художественной культуры в следующих аспектах: культурные центры региона и особенности их учебных заведений, музеев, выставочной деятельности, художественной среды. Особый аспект в этом отношении представлял собой анализ деятельности прогрессивных и реакционных должностных лиц, повлиявших на развитие художественной культуры в регионе, участников общественных и национальных движений. Была сделана попытка рассмотрения современной художественной культуры не только с точки зрения ее этничности, но и мультикультурных качеств.

Источниковедческой базой явились произведения устного изобразительного и мусического фольклора народов региона, относящиеся к разным эпохам от наиболее архаических мифов до героических эпосов XVII— XVIII столетий. И от древнейших артефактов до произведений традиционного крестьянского искусства-рубежа Х1Х-ХХ веков. Это циклы мифов о ныряющей птице и Тенгри-хане, о родоначальниках тюрок и почитаемых тотемных животных финно.-угорских и тюркских народов. Особое значение имели циклы «Урал-батыр», «Акбузат», «Сокровенное сказание», «Идегей», «Мифы, легенды и предания удмуртского народа», «Сказание об удмуртских батырах». Произведения древних мастеров изучались в собраниях отдела бронзы Прикамья ГЭ, отдела археологии Удмуртского национального музея, археологических фондах Удмуртского института истории, языка и литературы УрОРАН и археологического кабинета Удмуртского госуниверситета, а также по публикациям видных археологов А. А. Спицы-на, А. В. Шмидта, А. П.Смирнова, А. X. Халикова, В. Ф. Генинга, В. А. Оборина, Г. Н.Чагина, А.В.Збруевой, Е. И. Оятевой, В.П.Третьякова, Т.И.Останиной и финских ученых — Талльгрена и Аспелина. Большое значение для понимания средневековой художественной культуры тюркских народов имели труды археологов М. И. Артамонова, С. А. Плетневой, Г. А. Федорова-Давыдова, А. X. Халикова, Р. Г. Фахрутдинова, Е.П.Казакова. В диссертации рассматривается круг памятников архитектуры, частично сохранившихся, а частично реконструированных, благодаря исследованиям А. X. Халикова, А.П.Смирнова, Ф. К. Валеева и В.Ф.Каховского. Это сооружения Булгара, Биляра, Сувара, Хулаша, Казани, средневековые языческие святилища. Уникальная коллекция рукописных книг и документов, собранная в отделе редкой книги Научной библиотеки Казанского университета, дала возможность познакомиться с мастерством казанских каллиграфов.

Особый круг материалов по художественной культуре нового и новейшего времени представляют собой произведения прикладной графики горнозаводских мастеров Урала из Екатеринбурга, Нижнего Тагила, Златоуста, пейзажи и тематическая живопись, восходящая к их среде. Часть их воспроизведена в книге де Геннина «Описание уральских и сибирских заводов». Подлинные произведения сохранились в «Альбоме чертежей и видов Златоустовской оружейной фабрики» от 1827 г., состоящем из 49 листов рисунков тушью, чертежей и 5 акварелей в лист, выполненных Василием и Иваном Бояршиновыми. В настоящее время «Альбом.» хранится в фондах отдела редкой книги Горного института в Санкт-Петербурге. Особенность рисунков и акварелей в сочетании документальности и художественного обобщения в одном изображении. Уникальные изделия ружейников Златоуста, создателей сюжетных композиций способом золочения на стали, впервые демонстрировались широкой публике в Петербурге на выставке произведений златокузнецов в августе 1999 г. в Артиллерийском музее.

Новый взгляд на мир обозначился в гравюрах «Собрания российских и сибирских городов» (изданы в 1769-1770 годах). Гравюры хранятся в отделе эстампов Российской библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Петербурге. В это собрание вошли пейзажи уральских и сибирских горных заводов и виды Казани и городов Казанской губерний. Примечательна история создания альбома, в основу которого положены зарисовки уральских заводов, сделанные художниками экспедиций Г.Ф.Миллера (17331744 гг.). И. X. Беркханом и И. В. Люрсениусом, появившиеся в свет в несколько измененном, переработанном в соответствии со вкусами своего времени виде. Листы альбома продавались не только в России, но и за границей. Они впервые знакомили иностранцев с городами «азиатской России».

Многие из замечательных памятников промышленной архитектуры Урала в настоящее время отреставрированы. Часть из них, в том числе Главный корпус Ижевского металлургического завода, входят в комплекс действующих предприятий. В бывшем Арсенале г. Ижевска ныне располагается Удмуртский национальный музей. Материалы, знакомящие с основными этапами реставрации и проектами создания музейных зон приводятся в иллюстративном приложении к диссертации. Памятники культовой архитектуры и крестьянского зодчества изучались как во время экспедиционной работы автора, так и по публикациям современных ученых — Е. Ф. Шумилова, К. М. Климова, А. В. Барадулина.

Произведения художественного ремесла народов региона представлены в фондах и экспозициях музеев различного ранга и назначения. Это: музей Боткинского машиностроительного завода, музей Истории и культуры Среднего Прикамья в г. Сарапуле, Удмуртский национальный музей и Удмуртский республиканский музей изобразительных искусств — в г. Ижевске, Государственный Объединенный музей Республики Татарстан, г. Казань.

Для изучения современного изобразительного искусства музейных фондов и коллекций оказалось явно недостаточно. Положение не спасали и публикации в многотомном академическом издании «История искусства народов СССР», вследствие тенденциозного подбора и интерпретации материала. Автор диссертации часто обращался к собственному тридцатилетнему опыту участия в работе зональных выставок «Большая Волга» в составе делегаций от СХ Удмуртии. Это относится к наблюдениям об эволюции института выставки, её тематики, состава участников, преобладающих художественных направлений и идей. Работа в экспозиции дала возможность общения со многими художникам и-участникам и выставок, помогла уяснить их творческое кредо, взгляд на перспективу развития искусства и художественной, культуры региона. Эти выводы явились основой для публикаций как о самих выставках, так и о творчестве ряда известных художников региона — А. Бакулевского, М. Гарипова, С. Медведева, А. Пилина, 3. Лебедевой.

Существенной стороной современной художественной культуры города, городским изобразительным фольклором, стало творчество самодеятельных художников, стилистически пестрое, открытое как для традиционного, так и для ученого искусства. Работа в течение ряда лет по организации выставок самодеятельного творчества, стала этапной для автора диссертации в подготовке экспозиций молодых художников-неформалов, начиная с 1988 г. В художественной жизни Удмуртии эти выставки означали смену творческих приоритетов молодого поколения и конец унылой заорганизованности выставочной деятельности. Сотрудничество с творческим объединением «Лодка» помогло осмыслить эволюцию ряда ведущих молодых художников Удмуртии.

Обращение к материалам государственных и частных архивов было обусловлено стремлением получить целостное представление об эволюции изобразительного искусства и художественной культуры региона в 20-е — 90-е годы. Так, большое значение для понимания процессов взаимодействия национальных художественных традиций с традицией русской художественной школы, русского искусства имели беседы со старейшими художниками региона — А. Коробковой, А. Самойловских, И.Григорьевым, Н. Косолаповым, Р. Гумеровым и мордовским сказителем, составителем эпоса «Сияжар», В. Радаевым. Были привлечены материалы личных архивов семьи А. Коробковой — Ф.Тагирова и И.Григорьева. В течение ряда лет изучался обширный архив семьи московских художников И. С. Ефимова и Н. Я. Симонович-Ефимовой, включающий такие уникальные материалы как запись бесед художников с П.А.Флоренским, другом их семьи, экспедиционную переписку И. С. Ефимова с женой и с известным ученым-этнографом М. Т. Маркеловым, переписку семьи Ефимовых с М. Т. Маркеловым в период его ссылки в Сибирь. Тесно связанные в течение ряда лет с культурным строительством в Удмуртии, ставшей темой произведений живописи и графики обоих художников, Н. Я. Симонович-Ефимова и И. С. Ефимов в наиболее трудные для искусства годы сохраняли верность гуманистическим идеалам русской культуры. В понимании крестьянской темы они проявляли удивительное единодушие с П. А. Флоренским воспринимая коллективизацию как тяжелейшую драму в истории крестьянства. Они оказались на редкость чутки к ценностям традиционной культуры финно-угорских народов.

Важную исследовательскую и публикаторскую работу о деятельности Казанской художественной школы проделала казанский искусствовед Е.П.Ключевская. Она показала значение КХШ для развития профессионального искусства Поволжья и Приуралья и художественной культуры региона. Собранный ею материал позволяет осмыслить различные аспекты деятельности школы с момента ее создания в 1895 г. до реорганизации в художественный техникум в начале 1930-х годов Становление профессионального искусства в Удмуртии изучалось по материалам Центрального госархива республики. Это фонды Управления по делам искусств Р-1291 оп. 2, Удмуртского отделения Союза художников РСФСР Р-1339 оп. 1, Удмуртгосиздата Р-229 оп. Управления по делам печати Р-1101 оп. 1.

История Поволжья и Приуралья складывается ныне из разрозненных и писавшихся в разное время обобщающих трудов и учебных изданий по истории Татарстана, Удмуртии, Урала, из исследований, посвященных конкретным проблемам археологии, этнографии, фольклористики, лингвистики, литературоведения и истории искусств древности, средневековья, нового и новейшего времени. Ученые разных специальностей далеко не единодушны в своем понимании значимости конкретных этапов исторического бытия народов региона для их социокультурного развития. Требуют изучения основные процессы развития художественной культуры региона. Это побудило к специальному рассмотрению методологических аспектов изу-чения-региональной культуры в первой главе диссертации.

Научная новизна исследования состоит в его региональном аспекте. Понимание региона как исторически сложившейся культурной целостности, обладающей определенной направленностью «.развития всех его структур экономических, демографических, этнических, социокультурных, социально-психологических.» (Мосолова Л.М., 1996, с. 17) позволило анализировать культурные императивы развития в конкретные исторические эпохи. И поскольку регион Поволжья и Приуралья является полиэтнич-ным, — показать этнокультурную специфику развития художественной культуры, ее особенности для каждого из региональных этносов и ее значение в общекультурном развитии государства, в состав которых входили эти этносы.

Таким образом, на основе интегрального изучения, впервые выполнено системное историко-типологическое исследование закономерностей развития художественной культуры финно-угорских и тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья.

Практическая значимость исследования состоит в том, что оно может заполнить лакуну в обобщающих трудах по истории культуры художественной культуры народов России, относящуюся к проблемам художественной культуры изучаемого региона. Концепция исследования, его выводы и материалы, могут быть использованы для учебных программ в школе и вузе. Информационный и справочный материал найдут в нем музейные работники и художники.

Апробация исследования: основные положения диссертации излагались на всероссийских конференциях по проблемам преподавания мировой художественной культуры в РГПУ им. А.И.Герцена в 1990 г., на

18 конференции «Проблемы изучения региональных этнических культур России и образовательные системы «в РГПУ им. А.И.Герцена в 1995 г., на Всероссийской конференции «Преподавание культурологии в техническом вузе» в Иваново в Текстильной академии в 1993 г., на Международном конгрессе тюркологов в Уфе в 1997 г. Они отражены в публикациях, среди которых две монографии — «Развитие удмуртской графики» — Ижевск, 1977 г. и «Встреча всадника и землепашца», Ижевск, 1998 г., а также в программах по мировой художественной культуре для Х-Х1 классов средней школы с учетом этнорегионального компонента. Трехлетний эксперимент по её применению успешно прошел в городах Ижевск и Камбарка Удмуртской республики. Цикл лекций по художественной культуре финно-угорских и тюркских народов Поволжья и Приуралья в древности и средневековье был прочитан на факультете философии человека РГПУ в 1998-1999 учебном году.

Заключение диссертации по теме «Историческая культурология», Розенберг, Наталия Абрамовна

Заключение

Этнокультурные контакты современных народов Поволжья и Приуралья обусловлены традициями и особенностями культур этих народов, сложившимися в далеком прошлом, Конфигурации культуры каждого из них разительно отличаются. Более всего черт традиционной культуры сохранилось у современных финно-угорских народов-удмуртов и коми. Это мифы творения и этногония, базовые представления о природных стихиях, основы обрядово-ритуального комплекса, образы словесного и пластического фольклора. Целостностью и стилевой завершенностью обладала художественная культура рубежа I тысячелетия до нашей — первых веков нашей эры.

Наиболее древние артефакты на территории Урала типологически близки артефактам Франко-Кантабрийского региона. Вместе с тем, собственно этнические качества присущи уже древнейшим формам художественной культуры финно-угорского пранарода, существовавшего в III—I тысячелетиях до нашей эры.

Особой устойчивость обладали культы медведя и водоплавающей птицы. От эпохи палеолита до этнографической современности прослеживается почитание пещер — одна их наиболее архаических форм культа плодородия. Раннее появление антропоморфных изображенный III тысячелетия до н. э. связано с почитанием военачальников, которые в эпоху патриархата утверждается как почитание предка — мужчины.

Модель мира, родовые предания о предке звере-человеке, знаково-символическое воплощение обряда его почитания, воплотились в художественной культуре финно-пермских народов (предков удмуртов и коми) в виде литых пластин-идеограмм пермского звериного стиля. По своей семантической многослойности это явление занимает особое место в ряду евразийских звериных стилей. Оно обладает явно выраженными этническими качествами.

Внешние обстоятельства были неблагоприятными для социокультурного развития финно-пермских народов во II тысячелетии, и темпы его замедляются. Дважды заметно уменьшалась территория местообитания. Вынужденные миграции были связаны с нашествиями эпохи Великого переселения народов <\Х—\У111 вв.) и в определенной степени с колонизацией русскими Урала и Сибири (XVI—XIX вв.).

Удмуртский мир, не желая уступать ни булгаро-татарскому, исламскому влиянию, ни православному русскому, более тысячелетия представлял собой замкнутое этническое целое. Он сохранил родовые традиции в социальной организации, древние верования, культы и обряды. Эколого-адаптивная доминанта культуры оставалась преобладающей в культуре на протяжении не только древности и средневековья, но и новой и новейшей истории. Велика была значимость ценностей, связанных с трудом на земле.

Насильственная христианизация не привела к полной смене мировоззренческой парадигмы, отношение удмуртов к православию характеризуется двоеверием. В домашней обрядности и в отношении к природе удмурты остаются язычниками. Приняв догмат о милосердии Христа, удмурты и коми верили, что обращаясь со своими чаяниями к его изображению, они обращаются к одухотворенному воплощению бога. Так появилась уникальная пермская деревянная культовая скульптура, обладающая особой иконографией.

Она свидетельствует о тех явлениях аккультурации, которыми отчасти была затронута духовная культура финно-пермских народов в XVIII столетии при соприкосновении с русскими. Заимствуя или принимая нечто из иной этнической культуры, художественная культура удмуртов берет то, что для неё наиболее органично и соответствует ее ценностям. Заимствованное приобретает при этом новые черты и качества, подобно культовой скульптуре, восходящей в своих формах к языческим идолам, но совершенно иной в своей содержательно-эмоциональной сути. Язык современного изобразительного искусства, тяготея к условно-знаковым формам, к разработке сложившихся в древности мифологем, остается, вместе с тем, авторским, личностным. На начальном этапе развития удмуртская литература заимствовала у русской классики опыт переработки фольклорных мотивов, обращалась к русской песенной лирике. Переход от «мы» сознания к собственно личностному «я» сознанию совершился в удмуртской литературе в 70-е годы XX в.

Удмурты драматически переживают судьбу своего языке и своей культуры в современном мире. Присущие национальной культуре ценности слишком сложно вписать в пространство современного постиндустриального российского общества. Основы ментальности народа современные исследователи ищут в представлениях о бесконфликтном саморазвертывании мира в процессе его творения из первоматерии, которыми отличается финно-угорская мифология от индоевропейской. Чувство утраты корней обостряется перед лицом экологических катастроф. Растерянность перед неразрешимыми проблемами современности особенно остра у народа, чей опыт городской жизни исчерпывается жизнью одного—двух поколений, а большая половина остается сельскими жителями. Отсюда распространенность суицида среди удмуртов.

Тенденция удмуртской культуры к интеграции в современное культурное пространство выражается двояко. Во-первых, в легализации языческих верований. Во-вторых в тенденции к этнической самоидентификации, обозначившейся в художественной культуре удмуртского народа.

Художественная культура татарского народа восходит к общетюркскому культурному наследию, важнейшим достоянием которого является руническая письменность. Сам факт создания её важен для понимания значимости степных цивилизаций. Исторический возраст тюркских народов иной, чем финно-угорских — они значительно моложе. Но их выход на арену мировой истории в эпоху Великого переселения народов означал смену геополитической ситуации в Евразии и начало новой эпохи в истории человечества. Устойчивость культурной памяти тюркских народов такова, что из какого бы консолидационного центра ни вел народ свое происхождение, он помнил о начале своей истории и эпохе Великих тюркских каганатов.

Феномен взаимодействия оседлых и кочевых цивилизаций в развитии мировой истории и сложении государственности евразийских держав — Хазарского каганата, Киевской Руси, Волжской Булгарии, в должной мере не осмыслен ещё ни в истории, ни в культурологии.

На ранних этапах исторического бытия в художественной культуре тюрок: эпиграфических памятниках, наскальных изображениях, в произведениях пластики нашли воплощение представления тенгрианства о сотворении мира и тюркского народа, о покровительствующих ему небесных силах, сформировались идеалы всадничества. В дальнейшем эти мотивы составят основу словесного и изобразительного фольклора. Особым, степным, явилось восприятие пространства. У булгар оно сказалось в размахе городского строительства, в формах монументальных сооружений и укреплений, в традициях доисламской скульптуры и в устройстве булгарских кладбищ исламского времени. Особыми качествами обладает пространство в фольклорной эпике и средневековой литературе. Привычка к его покорению, подвижность эмоционального склада характера стали существенными качествами ментальности булгар и татар.

Булгары не раз в своей истории переходили от оседлой жизни к кочеванию и, осев окончательно, помнили о прежнем образе жизни, сохраняя некоторые его навыки. Длительный период своей истории они были народом скотоводов и воинов, а затем уже ремесленников и торговцев. Навыки земледелия упрочиваются у них при взаимодействии с финно-уграми, явившимися субстратной основой населения Волжской Булгарии. Они в значительной степени были булгаризированы пришельцами, а после принятия в стране ислама, подверглись исламизации. И все же и при своем возникновении, и в пору расцвета, и в составе Золотой Орды Волжская Булгария продолжает существовать как страна со сложной полиэтнической и поликультурной системой. Право сохранения своих традиций остается у язычников при условии уплаты особого налога, налагаемого на неверных в исламских странах — хараджа. С принятием ислама Волжская Булгария была интегрирована в исламское сообщество — умму. Ценности исламской художественной культуры становятся доминирующими при развитии искусства булгар и казанских татар. Достижения булгарской культуры получают признание в исламском мире. Важен факт постоянного взаимодействия носителей тюркских традиций, традиций ираноязычных и арабских народов в домонгольское время и в эпоху Золотой Орды. Сложение тюркского суперэтноса — доминирующего этноса и носителя исламских традиций одновременно, — обусловило их устойчивость и продолжение развития после падения Золотой Орды.

Значимость культурного достояния Волжской Булгарии признавалась и в Золотой Орде, и в Казанском ханстве. Древний Булгар почитался как исламская святыня. И хотя в ходе битв между войсками Тохтамыша и Тимура Волжская Булгария подверглась разорению, её новый расцвет в эпоху Казанского ханства был обусловлен высоким экономическим к культурным потенциалом государства.

В устройстве поликультурного бытия Казанского ханстве многое унаследовано от Золотой Орды. Тысячи пленных, работавших на владельцев-алпаутов, не подвергались исламизации, даже став свободными крестьянами. Исламизация если и происходила, то добровольно. Условия жизни финно-угорских народов оставались те же, что и в Волжской Булгарии.

Казань была одним из самых красивых, богатых и населенных городов Восточной Европы. Её облик запечатлен на миниатюрах европейских книг и русских летописных сводов. Основным источником благосостояния города оставалась торговля, посредничество между Востоком и Западом.

О высоком уровне художественной культуры Казанского ханства и высоком достатке его жителей свидетельствуют развитие искусства каллиграфии, широкое распространение рукописной книги и работы казанских ювелиров — технически изощренные, с применением драгоценных металлов и самоцветов.

Разгром Казанского ханства обозначил новые реалии межнациональных отношений: захват и присвоение русскими наиболее удобных и плодородных земель, лесов и иных угодий. Происходит смена населения на захваченных территориях. Начинается насильственная христианизация, которая приводит к сужению сферы действия исламской культуры, низведенной на уровень обиходной, существующей в некоем маргинальном пространстве.

Однако колониальная политика, беспощадно искоренявшая даже основы художественной культуры татарского народа, заметно меняется в XVIII столетии, в правление Екатерины Великой. Восстанавливаются многие основные институты вероисповедания и образования. Это стало возможно благодаря широкой интегрированности татарского народа в разные сферы жизни Российской империи. Процесс восстановления исламской культурной традиции татар происходил благодаря усилиям деятелей татарского просвещения, передовых государственных деятелей и ученых России.

Для общероссийского культурного сознания особое значение имело осмысление культурного достояния булгар и татар как общероссийского тоже. Благодаря этому, российское понимание Востока и отношение к его культуре получает своеобразное преломление. Культурологически глубоко и всесторонне наследие Востоке изучается и осмысливается на восточном факультете Казанского, а затем Петербургского университетов, преемственно связанных друг с другом. Так были заложены основы российской школы востоковедения, получившей европейское признание.

Мотивы булгарских древностей получают воплощение в живописи и графике российских художников, начиная с XVII столетия. Восточная тема постоянно присутствует в культурной среде Казани, начиная от учебных аудиторий университета, до периодических изданий и выставок.

Безусловно, именно здесь начало подлинного диалога культур, который был необходим для полноценного развития полинационального и поликонфессионального региона на основе гуманистических традиций. В этом процессе исключительно велика была роль интеллигенции, проводившей и утверждавшей просветительские, гуманистические традиции, вопреки реакционным, крепостническим. Движение культур навстречу было обоюдным. Начавшись в XIX столетии, оно развивается до 30-х годов XX века. В период тоталитаризма этот процесс был прерван и очень сложно возрождается в наши дни.

Тенденция воссоздания основ исламской культуры отвечает потребности в национальной самоидентификации татарского народа сегодня. Стремление к созданию собственной модели нового общества порождено в Татарстане всесторонним анализом современного состояния республики. Джадидитское движение часть общества воспринимает сегодня как реформу основных устоев социального устройства, его европеизацию. Задаваясь вопросом: кто мы Запад или Восток? — современники склонны видеть Татарстан как часть западной цивилизации, отмечая при этом, что ислам и демократизация общества вполне совместимы (Хакимов P.C.). Исторический опыт Турции представляется более привлекательным, чем опыт Ирана.

Современная художественная культура Татарстана отличается интересом к классической исламской литературе и суфизму, повсеместно сооружаются мечети, возродилось искусство шамаилей. Расширяется сфера бытования татарского языка.

Приоритет традиционных ценностей существенно повлиял на содержание и стилистику произведений изобразительного искусства. Сначала это выразилось в появлении произведений книжной графики и станкового искусства по мотивам фольклора и воссоздании народного быта в его наиболее ярких и зрелищных проявлениях. Исконные ценности человеческого бытия утверждаются при обращения к теме материнства. Стилистика произведений многообразна, при этом отход от традиций соцреализма имеет программный характер. Культура татарского народа сегодня стремится обрести свою целостность и завершенность, обращаясь к своим культурным истокам.

Русская художественная культура региона развивается во взаимодействии со столь разными и непохожими традициями. Она обнаруживает столько же свою самобытность, сколько и черты глубинного сходства и связи с этими культурами в их истоках. Сегодня изучение связей древнерусской культуры с Востоком приобретает новое качество. Так требуют всестороннего осмысления данные лингвистики о том, что тюркизмы не просто составляли значительный пласт в древнерусском языке и продолжают жить в современном русском. Даже диалектизмы тюркского происхождения сохраняют в русском языке все смысловые нюансы, а это уже не просто заимствование, а сотворчество. Оно явилось результатом многовековых экономических, культурных и бытовых контактов двух народов. Билингвизм русского и тюркского общества в период зрелого средневековья признается многими специалистами. Мотивы древнерусских легенд и сказаний, орнаментика произведений прикладного искусства не просто обнаруживают типологическое сходство с восточными, но бывают и напрямую заимствованы с Востока. Значит при всей интегрированности в пространство православной, славяно-византийской культуры, Древняя Русь развивалась в прямом взаимодействии с тюркской культурой, с восточными традициями. Русская государственность, возникшая при непосредственном участии варягов-роси, формировалась в противостоянии и противодействии Хазарскому каганату. Раннегосударственное объединение славян даже называлось «каганат росов». (Лебедев Г. С.)

Известно, что в формировании российской государственности Московского периода формы восточного деспотизма одержали верх над традициями вечевого Великого Новгорода. Говоря о восточных чертах российской ментальное™ исследователи обычно пишут о позднем сложении в русской культуре личностного начала, о восточном раболепстве в отношении власть предержащих. Однако черты эти сформировались не столько в эпоху владычества Золотой Орды, сколько в века расцвета крепостничества. Тяжелейшим наследием которого является и приниженность человеческого достоинства, свойственная русскому национальному характеру, и конфессиональная нетерпимость, неприятие иного чем православное миропонимания и религиозного уклада.

Пока недостаточно осмыслен в науке факт разрыва единого славянского суперэтноса силами Востока и Запада в эпоху господства Золотой Орды и агрессии Тевтонского ордена на ментальность русского народа, о чем писал Л. Н. Гумилев. Тем не менее этот разрыв сказался в двух ипостасях, отчетливо различимых в русском национальном характере эпохи средневековья — его московском и новгородском ликах.

Несовпадение основных экзистенциальных ценностных ориентиров двух массивов этнически однородного, но территориально обособленного населения — проходит через века российской истории. От эпохи консолидации Московской Руси до периода колониальных захватов Российской империи. Актуализация восточной компоненты национального характера и российской государственности проявилась в период противостояния Москвы и Казани, в период завоевания Казанского ханства и освоения его земель. Москва во многом способствовала успеху похода Ермака и покорению Сибири. Однако колонизация Урала носила иной характер. В начальный период она была по преимуществу крестьянской и посадской. Её формы восходят к периоду освоения Русского Севера в домонгольскую эпоху. Первопоселенцы Урала принесли сюда культурные традиции северных русских городов — Великого Новгорода, Устюга, Вологды. Закономерно поэтому сложение симбиозных форм культуры местного финно-угорского населения и пришлого русского в виде близких явлений крестьянского уклада, религиозной жизни и сохранения языческих традиций.

Отчетлива стратиграфия субкультур позднесредневековой художественной культуры Урала. Городская субкультура вырастает здесь на основе полиэтничной среды заводских поселков и центров солеварения. Сравнительно раннее развитие промышленной архитектуры, прикладной и станковой графики, живописи, камнерезного и ювелирного искусства обусловлено стремительными темпами социокультурного развития региона на рубеже ХЛ/11—XVIII вв. и в петровскую эпоху. Взлет и угасание культуры горнозаводских центров также связаны с общероссийскими культурными процессами в новое и новейшее время. Сложение культурных гнезд региона и их развитие в силу условий крепостнического строя приобретает ограниченный и искаженный характер. Замедлено развитие институциональной структуры культурных центров. Сословные и национальные ограничения не дают развиться во всей полноте художественным школам, связь между ними остается незначительной, эпизодической, Институты художественного рынка складываются только в конце XIX столетия.

Ростки креативно-личностного творчества в среде горнозаводских художников ограничены собственно заводским заказом. Поэтому некоторые художники покидают родные места, чтобы продолжить образование, и получить возможность работать в иных, более свободных условиях.

И хотя подлинный взлет самобытного искусства мастеров Нижнего Тагила, Златоуста и Екатеринбурга в 30-е — 50-е годы XIX века не повторился в искусстве региона в позднейшие периоды, но его значение велико.

Оно проявилось в смелом расширении тематических и жанровых границ русского искусства, в воссоздании атмосферы труда на заводах, народных характеров уральцев и природы Урала. Сохраняя свежесть и своеобразие фольклорной традиции во взгляде на мир и человека, эти произведения отличаются, вместе с тем, определенностью авторской, личностной позиции. И в этом их значение как явления общероссийской художественной культуры.

Лишь с организацией системы художественных школ в регионе, ведущее место среди которых занимала Казанская художественная школа, здесь формируется и укрепляется вся система институтов, присущих художественной культуре новейшего времени. Начинают функционировать комплексные музеи, проблемы художественной жизни освещаются в периодике.

Связь культур в регионе и взаимодействие между ними представляют собой прерывистый и не однолинейный процесс. Далеко не преодолены культурная и национальная отчужденность, оставшиеся в наследство от периодов колониального господства и тоталитаризма, русская компонента художественной культуры Поволжья и Приуралья обнаруживает себя в своей связи с российской культурной традицией, с фольклором русского и нерусских народов региона. В ситуации постмодернизма типичным стало обращение к самым различным традициям мировой художественной культуры. Тенденции мультикультурализма, обнаруживающиеся сегодня не только в русской, но и в художественной культуре удмуртского и татарского народов, становятся основой для нового диалогического взаимодействия культур.

Список литературы диссертационного исследования доктор культурол. наук Розенберг, Наталия Абрамовна, 2000 год

1. Алексеев В. П. Историческая антропология: Учеб. пособие для ист. спец. вузов. — М.: Высш. шк., 1979.— 216 с.

2. Алексеева М. А. Собрание российских и сибирских городов // Сообщения Гос. рус. музея.—Л., 1964. —Т. 8.—С. 65-75.

3. Альбом чертежей и видов Златоустовской оружейной фабрики. — Златоуст, 1827.

4. Анисимов Е. В. Время петровских реформ XVIII в., 1-я четверть. — Л.: Лениздат, 1989.— 495 е.: ил. — (Ист. б-ка «Хроника трех столетий: Петербург-Петроград-Ленинград»).

5. Антология татарской поэзии /Сост. М.Д.Львов. — Казань: Таткнигоиз-дат, 1957,— 606 с.

6. Артамонов М. И. История хазар /Под ред. и с примеч. Л. Н. Гумилева.— Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962.— 523 е.: ил.

7. Атаманов М. Г. Происхождение воршуда у удмуртов // Труды по финноугроведению.—Тарту, 1977.— Вып. 4: Вопросы истории и строя уральских языков. — С. 22-41,— (Учен. зап. Тарт. гос. ун-та; №427).

8. Атаманов М. Г. Топонимические пласты Камско-Вятского междуречья в контексте формирования этнической территории удмуртов: Автореф. дис. . д-ра филол. наук /Map. гос.ун-т, — Йошкар-Ола, 1996.— 57 с.

9. Багауддинов Ш. Очерк истории Булгарского и Казанского царств // Труды IV Археологического съезда в России, Казань, 31 июля — 18 авг. 1877 г. — Казань, 1884.—Т. 1. — С. 40-50 5-й паг.

10. Бадер О. Н. О древнейших финно-уграх на Урале и древних финнах между Уралом и Балтикой // Проблемы археологии и дрвней историиугров: Сб. ст. сов. и венгер. археологов. — М., 1972.— С. 10-31

11. Барадулин А. В. Народные росписи Урала и Приуралья: Крестьян, расписной дом.— Л.: Художник РСФСР, 1988.— 198 с.

12. Бартольд В. В. Сочинения: В 9 т. Т. 2., ч. 1: Общие работы по истории Средней Азии. Работы по истории Средней Азии. Работы по истории Кавказа и Восточной Европы /АН СССР. Ин-т народов Азии. — М.: Изд-во вост. лит., 1963.— 1020 с.

13. Бартольд В. В. Сочинения: В 9 т. Т. 5: Работы по историии филологии тюркских и монгольских народов, — М.: Изд-во вост. лит., 1968.— 757 с.

14. Бартольд В. В. Ислам и культура мусульманства: Сб. /Сост., примеч. и послесл. Н. Г. Багдасарьян.— М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992.— 141 с.

15. Бернштейн Б. М. Искусствознание и художественная культура; Авто-реф. дис. . д-ра искусствоведения / МГУ им. М. В.Ломоносова. Ист. фак. Кафедра всеобщей истории искусств. — М., 1993.— 42 с.

16. Бернштейн Б. М. Традиции и канон: два парадокса // Советское искусствознание, 1980: Сб. ст..—М., 1981.—Вып. 2.—С. 112-153.

17. Билз Р. Аккультурация // Антология исследований культуры.— СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.—С. 348-371.

18. Брагинский В. И. Проблемы типологии средневековых литератур Востока: Очерки культурол. изучения лит. /АН СССР. Ин-т востоковедения.— М.: Наука, 1991.— 386 с.

19. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса /АН СССР. Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Наука, 1983.— 412 с.

20. Буркхардт Т. Сакральное искусство Востока: Принципы и методы: Пер. с анг.— М.: Алетейа, 1999.— 213 с.

21. Вагнер Г. К. Канон и стиль в древнерусском искусстве. — М.: Искусство, 1987.— 285 с.

22. Валеев Д. Н. Истина одного человека, или Путь к Сверхбогу: Проповеди, беседы, изречения. — Казань: Тан-Заря, 1993.— 201 с.

23. Валеев Ф. К., Валеева-Сулейманова Г. Ф. Древнее искусство Татарии.— Казань: Тат. кн. изд-во, 1987.— 166 е.: ил.

24. Валеев Ф. К. Народное декоративное искусство Татарстана. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1984.— 171 е.: ил.

25. Валеев Ф. К. Орнамент казанских татар / АН СССР. Ин-т яз., лит. и истории им. Г.Ибрагимова.— Казань: Таткнигоиздат, 1969.— 204 е.: ил.

26. Валеева Д. К. Искусство волжских булгар (X — XIII вв.). — Казань: Тат. кн. изд-во, 1983.— 132 е.: ил.

27. Валеева Д. К. Художественная резьба в архитектуре и эпиграфике зо-лотоордынских булгар // Татар, археология.— Казань, 1998.— №1.— С. 88-99.

28. Валидов Д. Д. Очерк истории образованности и литературы татар (до революции 1917 г.).— М.; Пг.: Госиздат, 1923.— 107 е.— (Татар, лит. в пер. на рус. яз. / Под ред. П. Разимова и Г.-Д. Шараф; Вып. 1).

29. Вебер М. Избранное. Образ общества: Пер. с нем.— М.: Юрист, 1994.— 702 е. — (Лики культуры: ЛК).

30. Взаимодействие древних культур Урала: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т. — Пермь, 1990.— 112 с.

31. Виноградов С. Н. Развитие традиционных изобразительных мотивов удмуртов // Вестн. Удм. ун-та. — Ижевск, 1994.— №5.— С. 32-44.

32. Владыкин В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов.— Ижевск: Удмуртия, 1994.— 383 е., 24. л. ил.: ил.

33. Владыкин В. Е., Христолюбова Л. С. Этнография удмуртов: Учёб, пособие.— Ижевск: Удмуртия, 1997.— 159 е.: ил.

34. Владыкин В. Е. Языческие святилища удмуртов // Полевой симпозиум «Святилища и жертвенные места финно-угорского населения Евразии»: Тез. докл. — Пермь, 1996.— С. 96.

35. Всеобщая история архитектуры: В 12 т. Т. 6: Архитектура России, Украины и Белоруссии, XIV — первая половина XIX вв. — М.: Стройиздат, 1968.— 567 е.: ил. — Из содерж.: Ч. I. Архитектура России. — С. 9-336.

36. Газиз Г. История татар / Сокр. пер. с татар. С. Г. и А. X. Губайдулли-ных. — М.: Моск. лицей, 1994.— 198 е.: ил.— (Социоестеств. история. Генезис кризисов природы и о-ва России; Вып. 3).

37. Галеев Б. М. Человек, искусство, техника: (Проблемы синтезии в искусстве).— Казань: Изд-во казан, ун-та, 1987.— 264 е.: ил.

38. Гаспринский И. бей. Россия и Восток. — Казань: Фонд «Жиен»: Тат. кн. изд-во, 1993.— 130 е.: ил. (Фикер (Мысль)).

39. Гачев Г. Д. Национальные образы мира: Общие вопр. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский.— М.: Сов. писатель, 1988.— 445 с.

40. Геннин В. И. Описание Уральских и Сибирских заводов, 1735.— М.: История заводов, 1937.— 656 е.: ил.

41. Геннинг В. Ф. Этническая история Западного Приуралья на рубеже нашей эры: Пьянобор. эпоха III в. до н. э.— II в. н. э.— М.: Наука, 1988.— 240 с.

42. Генис A.A. Вавилонская башня: Искусство настоящего времени: Эссе. — М.: Независимая газ. — 1997 — 251 е. — (Культурология).

43. Генон Р. Влияние исламской цивилизации на Европу // Вопр. философии. — 1991.— №4.— С. 54-60.

44. Герберштейн С. Записки о московитских делах; Джовио П. Книга О Московитском посольстве. —СПб.: А.С.Суворин, 1908. —443 с. разд. паг., 10 л. ил.

45. Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию человека // Антология исследований культуры.—СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.— С. 115-141.

46. Горное управление / А. Яновский // Энциклопедический словарь / Ф.А.Брокгауз, И. А. Ефрон.—СПб., 1893.—Т. IX.—С. 252-254.

47. Город болгар: Очерки ремесл. деятельности / АН СССР. Казан, фил. Ин-т яз., лит. и истории им. Г.Ибрагимова; Отв. ред. Г.А.Федоров-Давыдов.— М.: Наука, 1988. — 278 е.: ил.

48. Грибова Л. С. Пермский звериный стиль: (Проблемы семантики).— М.: Наука, 1975.— 148 е.: ил.

49. Гройс Б. Утопия и обмен: Сб. .— М.: Знак и др., 1993.— 373 с.

50. Гришкина М.Г. Удмурты: Этюды из истории IX—XIX вв.— Ижевск: Удмуртия, 1994.— 166 е., 16. л. ил.

51. Голдина Р. Д. К вопросу о специализации жертвенных мест Приуралья // Полевой симпозиум «Святилища и жертвенные места финно-угорского населения Евразии»: Тез. докл. — Пермь, 1996.— С. 96.

52. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. — М.: Т-во «Клышников-Комаров и К?», 1993.— 513 е.: карт.

53. Гумилев Л.Н. Из истории Евразии: Очерк.— М. : Искусство, 1993.— 78 с.

54. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации.— М.: Прогресс: Фирма «Пангея»: Центр экол. просвещения и развития «Экопрос», 1993.— 575 с.

55. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. — М.: ТОО «Мишель и К?», Б. г. (1993).— 335 с.

56. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли / Под ред. В. С. Жекули-на.— 2-е изд., испр. и доп. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989.— 495 е.: ил.

57. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства.— М.: Искусство, 1990.— 395 с.

58. Данилевский Н. Я. Россия и Европа / Сост., послесл., коммент. С. А. Вайгачева.— М.: Книга, 1991.— 573 е.— (Ист.-лит. арх.).

59. Древнерусская книжность: (Творчество и деятельность Стефана Пермского, естественнонауч. и сокровен, знания на Руси): К 600-летию со дня кончины св. Стефана Пермского / Отв. ред. Р.А.Симонов. — М.: Изд-во МГАП, 1995.— 156 е.: ил.

60. Древние цивилизации / С.С.Аверинцев, В.П.Алексеев, В.Г.Ардзинба и др. ; Под общ. ред. Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Мысль, 1989.— 479 е.: ил.

61. Дульский П. М. Казанский каллиграф Али Махмудов: (Очерк из истории востоковедения в Казан, ун-те). — Казань: Татполиграф, 1930.— 8 с.

62. Духовная культура: идеи, история, реальность: Тез. докл. Респ. науч. конф., 19-20 мая 1994 г. /АН Татарстана. Отд-ние гуманит. наук. — Казань: Kazan-Казань, 1994.— 144 с.

63. Епифаний Премудрый. Житие Стефана Пермского: К 600-летию со дняпреставления. / Пер. с древнерус. и ред. Г.И.Прохоров. — СПб.: Глагол, 1995.— 279 е.: ил. — (Древнерус. сказания о достопамят. людях, местах и событиях; Т. 3).

64. Жиромский Б. Б. Древнеродовое святилище Шолом // Труды Куйбышевской археологической экспедиции / Отв. ред. А.П.Смирнов.— М., 1958.— Т. 2.— С. 425-450.— (Материалы и исследования по археологии СССР; №61).

65. Жирмунский В. М. Тюркский героический эпос: Избр. тр. / АН СССР. Отд-ние лит. и яз.—Л.: Наука, 1974.— 727 с.

66. Загребин А. Е. Культ воршуда в исследованиях Уно Хольмберга (Харва) // Мир духовного: религиозно-культурные параллели: (Учеб. пособие для учителей гуманитар, дисциплин): Сб. ст. . / Респ. ин-т усовершенствования учителей. — Ижевск, 1995.— С. 65-72.

67. Збруева А. В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. — М.: Изд-во АН СССР, 1952.— 326 е.: ил.— (Материалы и исследования по археологии СССР; №30).— (Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья; Т. 5).

68. Зеленин Д. К. Что такое «воршуд» // Микроэтнонимы удмуртов и их отражение в топонимии: Сб. ст. / НИИ при Совете Министров Удм. АССР. — М., 1980.— С. 118-133.

69. Зуев A.C. Сибирь: вехи истории (XVI-XIX вв.): Учеб. пособие для ст. кл. общеобразоват. учреждений.— Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1998.— 367 е.: ил.

70. Иванов В. А. Откуда ты, мой предок?: Взгляд археолога на древ, историю Южного Урала. — СПб.: ТОО «Грань»; Уфа: УНЦ РАН, 1994.— 124 е.: ил. — (Тысячелетия вокруг Урала).

71. Иванов С. В. Скульптура народов Севера Сибири XIX — первой половины XX в. — Л.: Наука, 197С)!— 296 е.: ил.

72. Иванова М. Г. Городище Иднакар в IX-XIII вв. // Материалы исследований городища Иднакар в IX-XIII вв.: Сб. ст. / РАН. Урал, отд-ние. Удм. ин-т истории, яз. и лит. — Ижевск, 1995.— С. 4-55.

73. Иванова М. Г. Истоки удмуртского народа: Учеб. пособие. — Ижевск: Удмуртия, 1994.— 191 е.: ил.

74. Идегей: Татар, нар. эпос / Пер. С. И. Липкина. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1990.— 256 е.: ил.

75. Из истории татарского народного искусства: Сб. ст. / АН Татарстана. Ин-т яз., лит. и истории им. Г.Ибрагимова.— Казань: ИЯЛИ, 1995.— 143 е.: ил.

76. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: Эволюция науч. мифа. — М.: Интрада, 1998.— 255 с.

77. Исследования по древней истории и этногенезу финноязычных народов / РАН. Урал, отд-ние. Удм. ин-т истории, яз. и лит. — Ижевск, 1990. — 206 с.

78. История всемирной литературы: В 9 т. Т. 3.— М.: Наука, 1985.— 816 е. — Из содерж.: Разд. VII. Литературы Ближнего и Среднего Востока и Средней Азии: Гл. 6. Эпосы Средней Азии и Кавказа / Е. М. Мелетинский. —1. С. 583-592.

79. История искусства народов СССР: В 9 т. Т. 2: Искусство IV—XI11 вв.— М.: Изоискусство, 1973.— 443 е.: ил.— Из содерж.: Искусство Средней Азии и Казахстана / В. Л. Воронина. — С. 9-82.

80. История искусства народов СССР: В 9 т. Т. 9, кн. 2.: Искусство народов СССР 1960-1977 гг.— М.: Изоискусство, 1984,—407 е.: ил.

81. История России XIX — начала XX вв.: Учеб. для ист. фак. ун-тов / МГУ им. М.В.Ломоносова; В.А.Георгиев, Н.Д. Ерофеев, Н.С. Киняпина и др. ; Под ред. В.А.Федорова.— М.: Зерцало, 1998.— 743 с.

82. История Татарии в материалах и документах. — М.: Соцэкгиз, 1937.— 503 е.: ил.

83. История Татарской АССР: (С древнейших времен до наших дней) /АН СССР. Ин-тяз., лит. и истории им. Г. Ибрагимова. — Казань: Таткнигоиздат, 1968.— 719 е., 9 л. карт.

84. История Урала в период капитализма / АН СССР. Урал, отд-ние. Ин-тистории и археологии; Отв. ред. Д. В. Гаврилов.— М.: Наука, 1990.— 503 е.: ил.

85. История Урала с древнейших времен до 1861 г. / АН СССР. Урал, отд-ние. Ин-т истории и археологии; Отв. ред. A.A. Преображенский. — М.: Наука, 1989.— 605 е.: ил.

86. Каган М. С., Хилтухина Е. Г. Проблема «Запад — Восток» в культурологии: Взаимодействие худож. культур. — М.: Наука: Изд. фирма «Вост. лит.», 1994.— 160 с.

87. Каган М.С. Философия культуры / Акад. гуманитар, наук и др.— М.: Петрополис, 1996.—415 е.: ил.—(Гос. н.-и. программа «Народы России: возрождение и развитие»).

88. Каган М. С. Философская теория ценности / С.-Петерб. гос. ун-т; Акад. гуманитар, наук.—СПб.: Петрополис, 1997.— 205 е.: ил.

89. Каган М.С. Этнос и нации//Вече. —СПб., 1997.—Вып. 10. —С. 23-38.

90. Каган Ю. О. Камеи уральских мастеров: Кат. выст.— СПб.: Гос. Эрмитаж: АО «Славия-Интербук», 1994.— 189 е.: ил.

91. Казаков Е. П. Культура ранней Волжской Болгарии: (Этапы этнокультур. истории) / АН СССР. Казан, науч. центр. Ин-т яз., лит. и истории им. Г. Ибрагимова. — М.: Наука, 1992.— 334 с.

92. Каменский В. А. Художники крепостного Урала. — Свердловск: Кн. изд-во, 1957.— 77 е.: ил.

93. Каримуллин А. Г. Татарская книга начала XX в. — Казань: Тат. кн. изд-во. 1974.—319 с.

94. Каримуллин А. Г. Татары: этнос и этноним, — Казань: Тат. кн. изд-во, 1989.— 144 с.

95. Карпини Дж. дель Плано. История монгалов; Рубрук Г. де. Путешествие в Восточные страны / Ред., вступ. ст. и примеч. Н. П. Шастиной. — М.: Географгиз, 1957.— 270 е.: ил.

96. Каталог Юбилейной выставки искусства народов СССР, организованной Гос. академией художественных наук. — М., 1927.— 33 с.

97. Каховский Б. В., Каховский В. Ф. Археология Среднего Поволжья: Учеб. пособие.— 2-е изд., доп.— Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 1992.— 130 е.: ил.

98. Каховский В. Ф., Смирнов А. П. Хулаш // Городище Хулаш и памятники средневековья Чувашского Поволжья: Сб. ст. .— Чебоксары, 1972.— С. 3-73.

99. Кирша Данилов. Древние российские стихотворения, собранные Кир-шею Даниловым / Сост. и худож. Н. В. Красовитова. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1980.— 319 е.: ил.

100. Климов К. М. Ансамбль как образная система в удмуртском народном искусстве Х1Х-ХХвв.— Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1999.— 329 е.: ил.

101. Ключевская Е. П. Из истории художественной жизни Среднего Поволжья конца XIX — I трети XX в.: Автореф. дис. . канд. искусствоведения / Ин-т живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина.—Л., 1976.— 22 с.

102. Ключевская Е. П. У истоков казанской графики // Художник.— 1990.— №6.— С. 36-40: ил.

103. Ключевский В. О. Сочинения: В 9 т. Т. . 5, ч. 5: Курс русской истории.— М.: Мысль, 1989.— 476 с.

104. Кляшторный С. Г. Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии.— М.: Наука, 1964.— 215 с.

105. Книжность как феномен культуры: (материалы «круглого стола») // Вопр. философии, — 1994,— №7/8.—С. 3-36.

106. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадпана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг: Статьи, переводы, коммент. — Харьков: Изд-во Харьков. ун-та, 1956.— 347 с.

107. Козин С. А. Сокровенное сказание: Монг. хроника 1240 г. под названием Мопдо1ит Ышса ТоЬсаап — Юань час би ши: Монг. обыденный изборник.— М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1941, — Т. 1.— 620 е. — (Тр. / АН СССР. Ин-т востокодения; Т. XXXIV).

108. Козловски П. Культура постмодерна: Пер. с нем.— М.: Республика, 1997.— 238 е. — (философия на пороге нового тысячелетия).

109. Кокорина М.А. Булгарская керамика Иднакара // Материалы исследований городища Иднакар в 1Х-Х1П вв.: Сб. ст. / РАН. Урал, отд-ние. Удм. ин-т истории, яз. и лит. — Ижевск, 1995.— С. 56-71.

110. Конрад Н. И. Запад и Восток: Статьи.— 2-е изд., испр. и доп.— М.: Наука, 1972.— 496 с.

111. Корнилов П. Художественные издания Казани за десять лет, 1917-1927 // Труды Общества изучения Татарстана. — Казань, 1930.— Т. 1. — С. 7984.

112. Королев К., Савельева Э. Биармия — страна тайн // Памятники Отечества.— 1996.— №36.— С. 62-65.

113. Котов В. Г. Мифология Южного Урала: (К вопр. о реконструкции хтонич. культов) / РАН. Уфим. науч. центр, Ин-т истории, яз. и лит.— Препр.— Уфа: ИИЯЛ, 1997,— 65 с.

114. Крачковский И. Ю. Избранные сочинения: В 6 т. Т. 4: Арабская географическая литература. — М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1957.— 919 с.

115. Крачковский И. Ю. Арабские географы и путешественники.—Л. ; М.: ОНТИ НКТП СССР, 1937.— 738-765 е.: ил.

116. Кребер А. Конфигурации развития культуры // Антология исследований культуры.—СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.—С. 465-499.

117. Кребер А. Стиль и цивилизации //Антология исследований культуры.—

118. СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.—С. 225-271.

119. Кузеев Р. Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенет. взгляд на историю / РАН. Урал, отд-ние. Башк. науч. центр, Ин-т истории, яз. и лит. — М.: Наука, 1992.— 344 с.

120. Кузьмина Е. Е. Откуда пришли индоарии?: Материальная культура племен андронов. общности и происхождение индоиранцев / Рос. ин-т культурологии.— М.: МГП «Калина», 1994.— 463 с.

121. Культурное наследие Азиатской России: Материалы I Сибиро-Урал. ист. конгр. (г. Тобольск, 25-27 нояб. 1997 г.). — Тобольск: Изд. отд. фонда «Возрождение Тобольска»: Изд-во Тоб. пед. ин-та, 1997.— 174 с.

122. Курбский А. М. История о великом князе Московском: (Извлечения из «Сочинений» кн. Курбского).— СПб.: имп. Археогр. комиссия, 1913.—VIII е., 194 стб.

123. Лебедев В. В. Вятские записки.— Киров.: Кн. изд-во, 1957.— 174 е.:ил.

124. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. — М.: Педагогика-пресс, 1994.— 602 е. — (Психология: клас. тр.).

125. Леви-Строс К. Структурная антропология / Пер. с фр. под ред. и с примеч. Вяч. Вс. Иванова. —М.: Наука, 1985. —535 е.: ил.—(Этногр. б-ка).

126. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцев.— М.: Сов. энцикл., 1990.— 685 е.: ил.

127. Липец Р. С. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. — М.: Наука, 1984.— 263 с.

128. Липкин С. И. Бухарин, Сталин и «Манас» // Огонек.— 1984.— №2.— С. 22-24.

129. Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3. Т. 1: Статьи по семиотике и типологии культуры,—Таллинн: Александра, 1992,—479 с.

130. Лурье С. В. Метаморфозы традиционного сознания: (Опыт разраб. тео-рет. основ этнопсихологии и их применения к анализу ист. и этногр. материала).— СПб.: Тип. им. Котлякова, 1994.— 287 с.

131. Малашенко А. В. Мусульманский мир СНГ.— М.: Б. и., 1996.— 182 с.

132. Малиновский Б. Научные принципы и методы исследований культурного изменения // Антология исследований культуры.— СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.—С. 371-385.

133. Малиновский Б. Функциональный анализ // Антология исследований культуры.—СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.—С. 681-703.

134. Материалы средневековых памятников Удмуртии: Сб. ст. . / НИИ при Совете Министров Удм. АССР. — Устинов, 1985.— 163 е.: ил.

135. Методологические проблемы исследования этнических культур: Материалы симп.— Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1978.— 124 с.

136. Миллер Г. Ф. Описание Сибирского царства и всех происшедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его Российской державе по сии времена. — СПб.: имп. Акад. наук, 1750.— Кн. 1,— 506 с. разд. паг.

137. Миннегулов X. Ю. Татарская литература и восточная классика: Вопр. взаимодействия и поэтики. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1993.— 382 с.

138. Мифы народов мира: Энцикп.: В 2 т. / Гл. ред. С.А.Токарев. — М.: Сов. энцикл., 1987-1988.— Т. 1.— 671 е.: ил. ; Т. 2.— 719 е.: ил.

139. Михайлова С. М. Казанский университет в духовной культуре народов востока России (XIX в.). — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991.— 359 с.

140. Михайлова С. М. Казанский университет и просвещение народов Поволжья и Приуралья (XIX в.). — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1979.— 224 с.

141. Морозов А. И. Поколения молодых: Живопись сов. художников 1960-х — 1980-х гг. — М.: Сов. художник, 1989.— 252 е.: ил. — (Искусство: проблемы, история, практика).

142. Морозов А. И. Судьбы советского мифа в живописи Средней Азии // Вопр. искусствознания.— 1995. — № 1/2. — С. 129-141.

143. Мосолова Л. М. Система образования Северо-Запада России в контексте региональной культуры и перспективы ее развития // Вестн. Северо-Запад. отд-ния Рос. Академии образования.— СПб., 1996.— Вып. 1: Образование и культура Северо-Запада России.—С. 14-23.

144. Мосолова Л. М. Проблемы культурологического изучения России // Философская мысль в России: традиции и современность. — СПб., 1997.— С.

145. Мошинская В. И. Древняя скульптура Урала и Западной Сибири / АН СССР. Ин-т археологии. — М.: Наука, 1976.— 132 е.: ил.

146. Напольских В. В. Как Вукузе стал создателем суши: Удм. миф о сотворении земли и древнейшая история народов Евразии: Науч-попул. соч. / АН СССР. Урал, отд-ние. Удм. ин-т истории, яз. и лит.— Ижевск, 1993.— 158 с.

147. Напольских В. В. Размышления о возможности определения уральского и индоевропейского психологических стереотипов и их предварительное сравнение // Вестн. Удм. ун-та. — Ижевск, 1992.— №5.— С. 7-17.

148. Нейхардт A.A. Скифский рассказ Геродота в отечественной историографии.—Л.: Наука, 1982.— 240 с.

149. Оборин В. А. Древнее искусство народов Прикамья: Перм. звериный стиль: Альбом. — Пермь: Кн. изд-во, 1976.— 190 е.: ил.

150. Оборин В. А., Чагин Г. Н. Чудские древности Рифея: Перм. звериный стиль: Альбом.— Пермь: Кн. изд-во, 1988.— 178 е.: ил.— (Искусство Прикамья).

151. Окладников А. П., Окладникова Е. А. Заселение Земли человеком. — М.: Педагогика, 1984.— 112 е.: ил.

152. Окладников А. П. Освоение палеолитическим человеком Сибири // Материалы по четвертичному периоду СССР.— М. ; Л., 1950.— Вып. 2.— С. 150-158.

153. Останина Т. И. Из истории арских удмуртов: (наброски к этногенезу южных удмуртов) // Традиционная материальная культура и искусство народов Урала и Поволжья: Межвуз. сб. ст. / Удм. гос. ун-т.— Ижевск, 1995.- С. 3-18.

154. Останина Т. И. Население. Среднего Прикамья в III — V вв. / РАН. Урал, отд-ние. Удм. ин-т истории, яз. и лит, Нац. музей Удм. Респ. — Ижевск: УИИЯЛ, 1997,— 326 е.: ил., карты.

155. Оятева Е. И. Бляхи-медальоны с изображением медведя с реки Кын // Археологический сборник / Гос. Эрмитаж.— СПб., 1999.— Вып. 34.— С. 187-192.

156. Оятева Е. И. Бронзовая фигурка медведя из собрания Строгановых // Археологический сборник / Гос. Эрмитаж.— СПб., 1990.— Вып. 30.— С. 107-115.

157. Оятева Е. И. «Дарственные пластины» в художественной металлической пластике Прикамья I — начала II тысячелетия н. э. // Археологический сборник / Гос. Эрмитаж. — СПб., 1998.— Вып. 33. — С. 148-163.

158. Оятева Е. И. Язык искусства // Археологический сборник / Гос. Эрмитаж.—СПб., 1998.—Вып. 33.—С. 133-147.

159. Павловский С. В. Камнерезное искусство Урала. — Свердловск: Кн. изд-во, 1953.— 152 е.: ил.

160. Павловский С. В. Крепостные художники Худояровы.— Свердловск: Кн. изд-во, 1963.—46 е.: ил.

161. Патканов С. К. Сочинения: В 2 т. Т. 2: Очерк колонизации Сибири.— Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 1999.—317 е.: ил.— (Тюмень: Б-ка краеведа).

162. Пермская деревянная скульптура. — Пермь: Кн. изд-во, 1985.— 159 е.: ил, — (Искусство Прикамья).

163. Пиксанов H. К. Областные культурные гнезда: Ист.-краевед, семинар.— М. ; Л.: Госиздат, 1928.— 148 с.

164. Пиотровский Б. Б. Особенности художественной культуры арабо-му-сульманского средневековья // Художественная культура в докапиталистических формациях: Структурно-типол. исслед. / Ленингр. гос. ун-т. — Л., 1984.— С. 269-278.

165. Плетнева O.A. Кочевники Средневековья: Поиски ист. закономерностей.— М.: Наука, 1982.— 188 е.: ил.

166. Плетнева С. А. От кочевий к городам: Салтово-маяцкая культура / АН СССР. Ин-т археологии. — М.: Наука, 1967.— 198 е.: ил. — (Материалы и исследования по археологии СССР; №142).

167. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. — М.: Наука, 1966.— 213 с.

168. Поспелов Г. Г. Русское искусство XIX в.: Вопр. понимания времени.— М.: Искусство, 1997.— 287 с.

169. Примитив и его место в художественной культуре нового и новейшего времени: Сб. ст. .

170. ВНИИ искусствознания.— М.: Наука, 1983.— 206 е.: ил.

171. Проблемы этногенеза удмуртов: Сб. ст. . / НИИ при Совете Министров Удм. АССР. — Устинов, 1987.— 190 с. : ил.

172. Раевский Д. С. Модель мира скифской культуры: Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тыс. до н. э.— М.: Наука, 1985.— 256 е.: ил.

173. Ремпель Л. И. Искусство Руси и Восток как историко-культурная и художественная проблема. — Ташкент: Худож. лит., 1969.— 85 е.: ил.

174. Ригведа: Избр. гимны / АН СССР. Ин-т востоковедения. Пер., коммент. и вступ. ст. Т. Я. Елизаренковой; Отв. ред. Г. М. Бонгард-Левин. — М.: Наука, 1972. — 418 с.

175. Розанов В. В. Уединенное.— М.: Современник, 1991.— 107 с.

176. Розенберг H.A. Встреча всадника и землепашца: Очерк худож. культуры народов Волго-Камья в древности и средневековье. — Ижевск: Изд-во Ижев. техн. ун-та, 1998.— 134 е., 8. л. ил.

177. Розенберг H.A. Казанская гравюра и книжная графика (1920-е — середина 1930-х гг.) // Традиционная материальная культура и искусство народов Урала и Поволжья: Межвуз. сб. ст. / Удм. гос. ун-т. — Ижевск, 1995.—С. 103-116.

178. Розенберг H.A. Развитие удмуртской графики.— Ижевск: Удмуртия, 1977.— 139 е.: ил.

179. Розенберг H.A. Удмуртия и Мордовия в творчестве И.С.Ефимова и Н.Я.Симонович-Ефимовой // Вестн. Удм. ун-та. — Ижевск, 1996.— №6.— С. 118-132.

180. Россия и Восток: проблемы взаимодействия: Докл. междунар. науч.-практ. конф., 14-16дек. 1992 г. .: В 2 ч.-М.: Ин-т востоковедения: Науч.-информ. фирма «Туран», 1993.— 414 с.

181. Россия и Восток: цивилизационные отношения: Сб. ст. .— М.: Ин-т востоковедения, 1994.— 249 е.— (Цивилизации и культура: Науч. альм. /РАН. Ин-т востоковедения и др. ; Вып. 1).

182. Рыбаков Б. А. Космогоническая символика «чудских» шаманских бляшек и русских вышивок // Финно-угры и славяне: Докл. Первого сов.-фин-лянд. симп. по вопросам археологии, 15-17 нояб. 1976 г. / АН СССР. Ин-т археологии. — Л., 1979.— С. 7-40.

183. Сарабьянов Д. В. Пробуждение памяти. — М.: Искусствознание, 1998.— 431 с.

184. Сарв X., Владыкин В. Е. О местах жертвоприношения типа священной рощи у эстонцев и приволжских финнов // Ежегодник Этнографического музея / Гос. этногр. музей ЭстССР.—Таллин, 1988. — XXV. — С. 154-163

185. Сафаргалиев М. К. Распад Золотой Орды // На стыке континентов и цивилизаций: Из опыта образования и распада империй X-XVI вв.: Сб. .— М., 1996.- С. 280-530.

186. Серебренников H.H. Пермская деревянная скульптура.— Пермь: Кн. изд-во, 1967.— 50 с. : ил., 24 л. ил.

187. Серебренников H.H. Урал в изобразительном искусстве. — Пермь: Кн. изд-во, 1959.— 256 с. : ил.

188. Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии / АН СССР. Ин-т археологии.— М., 1976.— 272 е.: ил.

189. Скифы. Хазары. Славяне. Древняя Русь: Междунар. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения проф. М.И.Артамонова, С.-Петербург, 9-12 дек. 1998 г.: Тез. докл. — СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа. 1998.— 194 с.

190. Смирнов А. П. Волжские булгары. — М., 1951.— 277 е.: ил. — (Тр. / Гос. ист. музей; Вып. 19).

191. Смирнов К. А. Святилище в урочище Ага-Базар // Труды Куйбышевской археологической экспедиции / Отв. ред. А.П.Смирнов.— М., 1958.— Т. 2.— С. 451-458.— (Материалы и исследования по археологии СССР; №61).

192. Собрание российских и сибирских городов: Альбом.— СПб., 17691770.— Офорт, резц. грав., 27 л. в пер.

193. Сокровища хана Кубрата; Кат. выст. . / Авт.-сост.: В. Н. Залесская идр. ; Под общ. науч. ред. М. Б. Пиотровского, — СПб.: АО «Славия», 1997.— 135 е.: ил.

194. Сперанская Л. Л. Костюм казанских татар: Альбом. — Казань: Тат. кн. изд-во. 1972.— 95 е.: ил.

195. Спицын A.A. Шаманские изображения // Записки Отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества.— СПб., 1906.—Т. 8, вып. 1.—С. 29-145: ил.

196. Стеблева И. В. Поэтика древнетюркской литературы и ее трансформация в раннеклассический период /АН СССР. Ин-т востоковедения. — М.: Наука, 1976.— 214 с.

197. Степи Евразии в эпоху средневековья / А. К. Амброз, В. Б. Ковалевская, И. Л. Кызласов и др. ; Отв. ред. С. А. Плетнева. — М.: Наука, 1981.— 303 е.: ил. — (Археология СССР).

198. Столяр А. Д. Происхождение изобразительного искусства.—М.: Искусство, 1985.— 298 е.: ил.

199. Строгановы / В. Е. Рудаков. // Энциклопедический словарь / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. — СПб., 1901. — Т. XXXI а. — С. 803-805.

200. Сулейменов О.О. Аз и Я: Кн. благонамеренного читателя. —Алма-Ата: Жазуши, 1975.— 303 е.: ил.

201. Сыркина И. А., Касимова Д. Г. Загадки незагадочного народа: Ист.-эт-ногр. очерк о чепец, татарах / Глазов, гос. пед. ин-т им. В. Г. Короленко и др. — Глазов, 1994.— 175 с.

202. Татищев В. Н. История российская с самых древнейших времен неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и Астраханским губернатором: В 5 кн. — М.: имп. Моск. ун-т, 1768-1848.

203. Татищев В. Н. // Энциклопедический словарь / Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон.— СПб., 1901.— Т.XXXII а.— С. 672-675.

204. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой

205. Орды.—СПб.: иждивением С.Г.Строганова, 1884.— Т. 1: Извлечения из сочинений арабских. — 584 с. разд. паг.

206. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исслед. в обл. мифопоэ-тического: Избранное. — М.: Прогресс. Культура, Б. г. (1994).— 623 с.

207. Тугендхольд Я. А. Искусство октябрьской эпохи. —Л.: Academia, 1930.— 199 е.: ил.

208. Уайт Л. Наука о культуре // Антология исследований культуры. — СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.—С. 141-157.

209. Уайт Л. Понятие культуры // Антология исследований культуры. — СПб., 1997.—Т. 1: Интерпретации культуры.—С. 17-49.

210. Удмурты: Ист.-этногр. очерки / РАН. Урал, отд-ние. Удм. ин-т истории, яз. и лит. ; Л. С. Христолюбова, М.Г.Иванова, М. Г. Атаманов и др.— Ижевск: УИИЯЛ, 1993.— 388 с.

211. Урманче Б. И. Живопись, графика, скульптура: Альбом репрод. . / Сост.: К. Миннибаев, Ф. Ахметова.— Казань: Тат. кн. изд-во, 1982.— 18 с., 62 л. ил.

212. Фахрутдинов Р. Г. Очерки по истории Волжской Булгарии.— М.: Наука, 1984.— 216 е.: ил.

213. Фахрутдинов Р. Г. История татарского народа и Татарстана: Учеб. для среднеобщеобразоват. шк., гимназий и лицеев.— Казань: Магариф, 1995.— Ч. 1: Древность и средневековье. — 255 с.

214. Федоров-Давыдов Г. А. Искусство кочевников и Золотой Орды: Очерки культуры и искусства народов Евразийских степей и золотоордын. городов.— М.: Искусство, 1976.— 227 е.: ил. — (Памятники древ, искусства).

215. Хайтун Д. Е. Проблема тотемизма в освещении современной науки: Автореф. дис. . д-ра ист. наук / АН СССР. Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая.— М., 1957.— 29 с.

216. Халиков А.X. Город, выявленный из пепла // Памятники Отечества.— 1982.— № 2. — С. 72-75.

217. Халиков А.X. Древняя история Среднего Поволжья.— М.: Наука, 1969.— 395 е.: ил.

218. Халиков А.X. Маклашевская всадница // Сов. археология.— 1971.— № 1.— С. 106-118.

219. Халиков А. X. 500 русских фамилий булгаро-татарского происхождения.— Казань: Казань, 1992.— 192 с.

220. Халиков А. X. Стелы с изображением оружия раннего железного века // Сов. археология. — 1963.— №3.— С. 180-190.

221. Халиков А. X. Татарский народ и его предки. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1989.— 222 с.

222. Халим А. Книга печали, или Записки аборигена. — Вильнюс: Мокслас, 1991.— 206 е., 8. л. ил.: ил

223. Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие // На стыке континентов и цивилизаций: Из опыта образования и распада империй Х-ХУ1 вв.: Сб. . — М., 1996.— С. 75-279.

224. Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства // На стыке континентов и цивилизаций: Из опыта образования и распада империй XXVI вв.: Сб. .— М., 1996.— С. 531-764.

225. Худяков М. Г. Песнь об удмуртских батырах: (Из нар. эпоса удмуртов) // Проблемы эпической традиции удмуртского фольклора и литературы.— Устинов, 1986.—С. 97-135.

226. Червонная С. М. Искусство Татарии: История изобр. искусства и архитектуры с древнейших времен до 1917 г. .— М.: Искусство, 1987. — 352 е., [32] л. ил.: ил.

227. Чернецов В. Н. Наскальные изображения Урала: В 2 ч.— М.: Наука, 1964.— Ч. 1, — 52 е., 26 отд. л. ил. в папке.

228. Чистов К. В. Традиционные и вторичные формы культуры // Расы и народы: Соврем, этнич. и расовые проблемы / АН СССР. Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая.—М., 1975.—Вып. 5.—С. 32-41.

229. Шахнович М. И. Первобытная мифология и философия: Предыстория философии.—Л.: Наука, 197.1.— 240 с.

230. Шмидт А. В. К вопросу о происхождению пермского звериного стиля //Сборник Музея антропологии и этнографии. —Л., 1927. — Т. 6.— С. 125— 164, 3 л. ил.

231. Шнирельман В. А. Неоязычество и национализм: (восточноевроп. ареал). — М., 1998.— 30 е. — (Исследования по прикладной и неотложной этнологии / Ин-т этнологии и антропологии РАН; №114).

232. Шпилевский С. М. Город Булгар // Труды IV Археологического съезда в России, Казань, 31 июля — 18 авг. 1877 г.— Казань, 1884.—Т. 1.— С. 21-39 5-й паг.

233. Шпилевский С. М. Древние города и другие булгаро-татарские памятники в Казанской губернии. — Казань: Унив. тип., 1877.— 616 с. разд. паг.

234. Шукуров Ш. М. Искусство средневекового Ирана: (Формирование принципов изобразительности) / Ин-т востоковедения.— М.: Наука, 1989.— 246 е., 12 л. ил.: ил.

235. Шумилов Е. Ф. Творчество архитекторов камских заводов в первой половине XIX в.: Автореф. дис. . канд. искусствоведения / ВНИИ искусствознания.— М., 1978.— 24 с.

236. Шумилов Е. Ф. Творчество архитекторов камских заводов начала XIX века и зарождение профессионального искусства в Удмуртии // Из истории художественной культуры Урала: Сб. ст. / Урал, ун-т им. А. М. Горького.— Свердловск, 1980.— С. 26-37.

237. Элиаде М. Священное и мирское / Пер. с фр., предисл. и коммент.

238. H. К. Гарбовского. — M.: Изд-во Моск. ун-та, 1994.— 144 с.

239. Этнознаковые функции культуры: Сб. ст. . / АН СССР. Ин-т этнологии и антропологии им. H. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Наука, 1991.—224 с.

240. Юлдашбаев А. Лицом к Востоку: Жизнь и труды Ахметзаки Валиди Тогана // Памятники Отечества. — 1997.— №38.—С. 105-111.

241. Языки, духовная культура и история тюрков: традиции и современность: Тр. междунар. конф., г. Казань, 9-13 июня 1992 г. / АН Татарстана. Отд-ние гуманитар, наук.— М. : ИНСАН, 1997.—Т. 2.— 236 с.

242. Якимович А. К. Дебюты: Молодые художники восьмидесятых: Беседы об искусстве живописцев, скульпторов и графиков, начавших свой творч. путь в 1980-е гг: Альбом. — М.: Сов. художник, 1990.— 295 е.: ил.

243. Ярков С. П. Екатеринбургская художественно-промышленная школа (1902-1917) // Из истории художественной культуры Екатеринбурга — Свердловска: К 250-летию города: Сб. ст. . / Урал. гос. ун-т им. А. М. Горького. — Свердловск. 1974.— С. 4-24.

244. Aspelin J. R. Antiquites du Nord Finno-Ougrien.— Helsingfors, 1877.— 399p.

245. Domokos P. Az udmurt irodalom tortenete.— Budapest, 1975.— 550 s. Dulsky P. Du neuqestaltung des tatarischen Buches in Kazan // Futura. — Fr. am M. ; Barselona; N.Y.— 1929.— Feb.

246. Heikel A. Antiquites de la Siberie: Occidentale conservees dans les musees de Tomsk, de Tobolsk, de Turnen, de Ekaterinebourg, de Moscou et d'Helsing-fors.— Helsingfors, 1894.—X, 112 p., 29 f. ill.

247. Tallgren A. M. Bronzezeitlishes in Uralqebute // Journal de la Société Finno-Ougrien.— 1913-1918.— В. XXX.— S. 1-16.