Высшая школа Урала и власть в условиях нэпа: Опыт взаимоотношений, 1921-1925 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Пропп, Ольга Викторовна

• Пропп, Ольга Викторовна
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Пропп, Ольга Викторовна

Введение.

Глава 1. Реорганизация административного аппарата вузов Урала в годы нэпа (1921-1925 гг.).

1.1. Начало проведения советской реформы высшего образования на Урале (1921-1922 гг.).

1.2. Окончательное завоевание властью университетских органов управления (1923-1925гг.).

Глава 2. Перестройка учебно-научной деятельности университетов Урала (1921-1925 гг.)

2.1. Изменение системы обучения и преподавания.

2.2. Взаимодействие с властями в области организации научных исследований.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Высшая школа Урала и власть в условиях нэпа: Опыт взаимоотношений, 1921-1925 гг.»

Исследование проблем развития российской высшей школы на протяжении последних лет приобретает особую актуальность в силу ряда причин. Главная из них связана с современным положением вузовской системы, переживаюш;ей сложный период преобразования и приспособления к изменившимся политико-экономическим условиям. Поиски оптимальных вариантов образовательной реформы обусловили необходимость обращения к накопленному в данной области историческому опыту.

Развертывание системы высшего образования имело принципиальное значение для преодоления политической и культурной отсталости России периода модернизации. При этом можно с уверенностью говорить об исключительной значимости этого процесса на Урале в 20-е годы прошлого века, поскольку именно тогда происходило создание и укрепление первых высших учебных заведений в крае - Пермского и Уральского университетов. Усилиями приглашенных столичных ученых и местных энтузиастов они за короткое время превратились в центры науки, культуры и образования. Этот процесс был чрезвычайно сложным и многоплановым, и его изучение позволяет обобщить опыт взаимодействия с вузовской системой как местных, так и республиканских структур власти.

Для большевиков образование уральских вузов было возможностью не только перейти к ускоренной подготовке кадров новых специалистов, но и попытаться обойтись при этом без острых политических разногласий с профессурой, имевших место в старейших университетах Москвы и Петрограда, где советская реформа высшего образования вызвала ожесточенное сопротивление.

Как показывает анализ историографии, среди советских исследователей не было единого мнения относительно событий, происходивших в уральских вузах в 1-й половине 20-х годов. Этот факт сам по себе наводит на мысль о необходимости серьезного научного исследования по заявленной теме. А изменение историографической ситуации на рубеже 80-90-х годов, появление доступа к ранее закрытым источникам позволили не только «вскрыть» не затронутые научным анализом пласты исторического материала, но и рассмотреть многие известные сюжеты в совершенно новом ракурсе.

Проблемы взаимоотношений высших учебных заведений Урала и власти в условиях нэпа енде не избирались в качестве самостоятельной темы исследования. Однако вопросы формирования советской высшей школы привлекали внимание политических деятелей и профессиональных историков с момента прихода большевиков к власти.

В отечественной историографии вопроса можно выделить 2 этапа: 1)5О-80-е годы; 2) с начала 90-х годов.

Несмотря на то, что реформа высшего образования началась вскоре после Октябрьской революции, в 20-40-е годы практически не появилось работ, обобш;ающих и анализирующих ее проведение\ Возможно, это объясняется тем, что проблема еще не перешла из практической плоскости в историческую, а процесс перестройки высшей школы был достаточно противоречивым и в практическом отношении недостаточно эффективным.

В середине 50-х годов наблюдается пробуждение интереса к изучаемой проблеме. В определенной степени это можно объяснить юбилейными датами, которые отмечали старейшие вузы страны: 200 лет исполнилось Московскому университету, 150 лет - Харьковскому и Казанскому.

Безусловно положительную роль сыграло относительное «потепление» политического климата в обществе, связанное со сменой партийного руководства. После XX съезда КПСС смягчается идеологический прессинг государства, что позволило ученым-обществоведам существенно расширить поле деятельности. Происходит увеличение источниковой базы исторических Из публикаций 30-х годов можно упомянуть исследование А.Е.Бейлина, которое рисует картину формирования новой советской интеллигенции в 1917-1935 гг. (Бейлин А.Е. Кадры специалистов СССР: Их формирование и рост.- М, 1935). Основное внимание автор уделяет проблеме подготовки специалистов в вузах накануне первых пятилеток. исследований, издаются статистические сборники', сборники документовА. Продолжались публикации, анализирующие ленинское наследие. В начале этого периода было принято подчеркнуто противопоставлять «настоящий» ленинизм тем крайностям и перегибам, которые сопровождали культ личности Сталина.

Характерной чертой всех без исключения исследований 50-80-х годов является рассмотрение проблемы реформирования вузовской системы в историко-партийном аспекте. Основное внимание ученых было приковано к деятельности центральных и местных партийных органов, их борьбе за идеологическое завоевание вузов, воспитание кадров новой интеллигенции. Оценка результатов политики коммунистов в высшей школе носила обычно позитивный характер, а ошибки объяснялись присутствием субъективного фактора.

Значительное место большинство авторов отводило изучению места и роли рабочих факультетов в процессе советизации жизни высшей школы, а также мероприятий Наркомпроса по изменению социального состава студенчества.

Во 2-й половине 50-х годов практически одновременно появляется целый ряд трудов, рассматривающих как общие проблемы осуществления культурной революции в СССР, так и отдельные вопросы вузовского строительства в стране.

Среди работ первой группы хотелось бы выделить монографию М.П. Кима, которая представляет собой теоретическое осмысление советской культурной революции, её этапов и сущностиА Ему же принадлежит другое обобщающее исследование по истории культуры'*, которое в советское время заслуживало высокой оценки историографов за свою добротностьА. Но в них можно встретить множество положений и оценок, которые в настоящее время выглядят достаточно спорными. Например, в одной из названных работ автор Культурное строительство СССР: Стат.сб.- М., 1956. а Из истории ВЧК. 1917-1921: Сб. документов.- М.: Госполитиздат, 1958. а Ким М.П. Коммунистическая партия - организатор культурной революции в СССР.- М., 1955. " Ким М.П. 40 лет советской культуры. - М., 1957. а См: Главацкий М.Е. Историография формирования интеллигенции в СССР.- Свердловск, 1987.- С.25. проводит мысль о том, что переход старой интеллигенции на позиции социализма был обусловлен исключительно бережным и внимательным отношением партии к этому слою, а также сыграло роль «благоговейное отношение к науке и искусству» самих трудяш;ихся масс, их страстное желание приобп];иться к культуре \

Аналогичные заключения содержит работа П.И.Кабанова, также посвященная вопросам осуществления культурной революции в СССРЛ. Среди причин перехода старой вузовской интеллигенции на позиции сотрудничества с Советской властью автор называет систематическое повышение ее материального уровня и отсутствие насилия по отношению к нейл. Обращает на себя внимание характерная тенденция освещать не до конца продуманные решения Наркомпроса как случайные, почти «стихийные» обстоятельства, с которыми партии удалось своевременно справиться.

Отдельные проблемы становления высшей школы Советской России и ее развития на различных этапах затрагиваются и в других трудах по истории культурной революции'*.

Особенности структуры и функционирования советской вузовской системы раскрываются в работах В.П.ЕлютинаЛ и С.В.КафтановаЛ1. Но истории проведения в жизнь первого советского Устава высшей школы в них не уделяется должного внимания.

Некоторые сюжеты из истории создания высшей школы в СССР можно найти в трудах Е.В.Чуткерашвили'. Автор разделяет мнение других советских ученыхЛ о том, что «в результате внимательного отношения к старой профессуре со стороны Советской власти к 1925 году произошел ее Ким М.П. 40 лет советской культуре.-С. 190. л Кабанов П.И. История культурной революции в СССР (краткий очерк). - М.,1971. л Там же. - С.94. Ермаков В.Т. Исторический опыт культурной революции в СССР.- М., 1968; КПСС во главе культурной революции. - М., 1972. Елютин В.П. Высшая школа страны социализма. - М., 1959; Высшая школа СССР за 50 лет (1917-1967)./ Под ред. В.П.Елютина. - М., 1967; л Кафтанов СВ. Высшее образование в СССР. - М., 1950.

Чуткерашвили Е.В. Развитие высшего образования в СССР. - М., 1961 ; Он же. Кадры для науки. - М., 1968. Напр: Галкин К.Т. Указ. соч. - С.89. решительный переход на сторону пролетарского государства»\ С учетом качественного изменения социального состава студенчества это позволяло говорить о завершении политического завоевания высшей школы. Положение Уральского университета в отношении классового состава студентов Е.В.Чуткерашвили посчитал изначально более благоприятным, поскольку вуз был открыт в одном из крупных промышленных центров страныЛ.

В качестве первой попытки систематического изложения истории российского высшего образования можно назвать книгу А.С.Бутягина и Ю.А.Салтанова «Университетское образование в СССР»л. В ней обзорно представлены основные этапы развития вузовской системы страны как до Октябрьской революции, так и после установления Советской власти, а также очерки действовавших в тот период 33 университетов. Работа раскрывает вопросы специфики университетов как особого типа учебного заведения, их вклад в развитие науки и подготовки научно-исследовательских кадров, но практически не отражает учебный аспект деятельности вузов.

Отличительной чертой данного исследования является нетрадиционная оценка социального состава и политических взглядов дореволюционного студенчества, которое авторы характеризуют как демократически настроенное и в массе своей материально не обеспеченное'*. Правда, опираясь на эту точку зрения, им оказалось сложно объяснить необходимость полной смены обучаемого контингента, предпринятой Наркомпросом в 1922-1924 гг.

Подготовку научно-педагогической интеллигенции в системе высшего образования России изучали А.Я.Синецкийл и К.Т.ГалкинЛ. В их работах высоко оцениваются мероприятия Советской власти, направленные на нейтрализацию влияния старой профессуры и воспитание марксистски мыслящих научных кадров. В целом можно констатировать, что указанная Чуткерашвили Е.В. Развитие высшего образования в СССР. - С. 158. л Там же. - С.82. л Бутягин A.C., Салтанов Ю.А. Университетское образование в СССР. - М., 1957. " Там же. - С.48. л Синецкий А.Я. Профессорско-преподавательские кадры высшей школы СССР. - М., 1950. * Галкин К.Т. Высшее образование и подготовка научных кадров в СССР. - М., 1958. проблема была достаточно популярна у советских ученых, и ей был посвящен целый ряд специальных исследований*.

Наряду с общими трудами по истории советского высгиего образования исследователи подготовили немало публикаций, посвященных крупнейшим высшим заведениям страны. Наибольший интерес представляют монографии, в которых был отражен процесс реформирования в Московском и Ленинградском университетах .

Во 2-й половине рассматриваемого историографического этапа (в 70-80-е гг.) произошел определенный сдвиг в сторону повышения профессионального уровня историков, расширения их научного кругозора и методических навыков, при сохранении, разумеется, принятых методологических подходов.

Вопросы деятельности Коммунистической партии по перестройке высшей школы и вовлечения в этот процесс старой интеллигенции рассматриваются в монографиях С.А.Федюкина, долгое время имевшие очень высокий индекс цитирования. И сегодня ни одно серьезное исследование по истории советской интеллигенции не обходится без ссылок на его работы. Заслуга С.А.Федюкина состоит в том, что он первым отошел от сталинской схемы разделения интеллигенции после революции исключительно по классовому признаку, заявив, что «политический водораздел проходил не между групп интеллигенции, а внутри этих групп»Л.

Работы С.А.Федюкина отличает использование обширного источникового материала, в том числе зарубежного, взвешенность оценок и подходов, в особенности в последних работах"*. При внимательном прочтении сквозь партийную риторику «просвечивает» и позиция интеллигенции. Ульяновская А.Я. Формирование научной интеллигенции в СССР. - М., 1966; Катунцева Н.М. Опыт СССР по подготовке интеллигенции из рабочих и крестьян. - М., 1977; Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции (1917-1927 гг.) - М., 1980. л История Московского университета. В 2-х т. Т.2. - М., 1955; Из истории Московского университета. 19171941: Сб. статей. -М., 1955; Московский университет за 50 лет. - М., 1967; Очерки по истории Ленинградского университета. Т.1. - Л., 1962. Т.2. - Л., 1968; История Ленинградского университета: Очерки. -Л., 1969. л Федюкин С.А. Советская власть и буржуазные специалисты.- М., 1965.- С.26. Федюкин С.А. Великий Октябрь и интеллигенция.- М., 1972.; Он же. Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к НЭПу.- М., 1977.

Множество идеологических штампов содержит исследование

B.В.Украинцева, посвященное рассматриваемой проблеме*. Автор дает положительную оценку всему комплексу мероприятий Советской власти в системе высшего образования: введению разверстки при приеме в вуз, новым правилам формирования органов управления в них, «чисткам» студентов.

Характер так называемых «академических чисток», а также причины и следствия сокращения студенчества в годы нэпа в целом затрагивались и в других работах. Например, А.П.Купайгородская, монография которой появилась гораздо позднее, уже позволяет себе отойти от официальной версии «чисток», согласно которой их целью было избавление вузов от постоянно неуспевающих учащихся, «вечных» студентов и прочего «балласта». На материале ленинградских вузов она приходит к выводу, что «фактически процент неуспевающих и процент исключенных в результате «чисток» часто не имели между собой ничего общего»Л.

Однако далее она утверждает, что сокращение количества студентов происходило как в порядке экономии средств, так и из-за проблем с трудоустройством дипломированных специалистов в условиях слабого развития народного хозяйства и безработицы^. А.П.Купайгородская, ссылаясь на высказывания руководителей Главпрофобра, говорит о «перепроизводстве интеллигенции» как одной из основных причин уменьшения сети вузов, практически выпуская из виду политическую подоплеку этой меры.

Между тем о несостоятельности вывода в отношении «перепроизводства специалистов» свидетельствует анализ исследований, посвященных положению советской интеллигенции в годы первых пятилеток. Историк интеллигенции М.Е.Главацкий отметил полное единодушие авторов этих работ в оценке состояния с квалифицированными кадрами в стране: к указанному сроку, то есть к началу индустриализации, наблюдалась острая Украинцев В.В. КПСС - организатор революционных преобразований высшей школы.- М., 1963. л Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы Советской власти (1917-1925).- Л., 1984.

C.130. лТам же.-С. 105. нехватка образованных людей, причем объясняется это упущениями в работе органов Наркомпроса, не справлявшихся с подготовкой специалистов*.

Однако в трудах историков, изучавших непосредственно состояние вьюшей школы в 20-е годы, таких серьезных негативных оценок деятельности Наркомпроса практически не найти. Они видели в мерах по сокращению студенчества и сети вузов (а только с 1922 по 1925 год количество высших учебных заведений в стране уменьшилось с 248 до 145) в основном объективные экономические причины, не связывая их напрямую с очевидным результатом - недостатком специалистов к концу 20-х годов.

В.В.Украинцев также обращается к этой проблеме, выделяя следующие причины кадрового «голода»: 1) стремительные темпы развития социалистического народного хозяйства и культуры и, следовательно, рост в этой связи дополнительной потребности в квалифицированных специалистах; 2) крайне ограниченное количество старых специалистов, среди которых были саботажники и вредители, борющиеся против Советской власти; 3) серьезные недостатки в работе высшей школы, её ограниченные возможности в массовой подготовке молодых специалистовЛ. Как видим, в данном случае среди всех причин политика Наркомпроса занимает последнее место, что, на наш взгляд, не совсем соответствует действительности.

Наиболее обстоятельно страницы истории строительства советской высшей школы изложены в работе Н.Л.СафразьянЛ Она дает подробный анализ партийной политики в области высшего образования, рассматривая процесс введения первого советского Устава высшей школы в вузах страны. При этом довольно критически оцениваются некоторые нововведения, осуществленные в рамках Устава, в частности, делается вывод о малоэффективности участия представителей советских общественных и хозяйственных организаций в административной академической деятельности вузов"*. Главацкий М.Е. Историография формирования интеллигенции в СССР. - С.79. л Украинцев В.В. Указ.соч.-С.138. л Сафразьян Н.Л. Борьба КПСС за строительство высшей школы (1921-1927).- М., 1977. " Там же.-С.32.

Но общая характеристика результатов этой политики остается положительной. Сам Устав, ставший основным событием в деле советизации вузов, по мнению Н.Л.Сафразьян, «ликвидировал корпоративную замкнутость высшей школы, демократизировал внутренний уклад ее жизни и открывал широкие возможности для активного участия вузовской интеллигенции в строительстве советской системы высшего образования»*.

Характеризуя размах движения в защиту университетской автономии, автор особо выделяет Уральский государственный университет, поскольку среди молодых вузов, где политика новой власти встретила одобрение и поддержку, он стоит особняком, в рядах уральской профессуры оказалось достаточно много защитников прежней «автономии», поскольку значительная ее часть являлась в прошлом сотрудниками московских и петербургских вузов, в которых демократические традиции насчитывали не одно десятилетиеА.

В специальном исследовании Ш.Х.Чанбарисова рассматривается формирование университетской системы в Советской РоссииА. Несмотря на использование характерной политической лексики, автор многие сюжеты излагает довольно полно, представляя позицию не только партийных органов, но и профессуры. При этом раскрывается ряд проблем, слабо освещенных ранее в исторической литературе - достоинства и недостатки большевистского прагматизма, под давлением которого происходило смещение акцентов с научно-исследовательской на учебно-практическую работу вузов, перестройка системы преподавания, деятельность университетских комячеек.

Скорее негативно оценивает Ш.ХЧанбарисов работу созданных по советскому Уставу Советов университетов и факультетов. Многочисленность и пестрота их состава, насчитывавшего в отдельных случаях не один десяток человек, призваны были ослабить влияние профессуры в вузе, а на деле приводили к безбрежной коллегиальности, попутно отвлекая преподавателей от непосредственной работы. Сафразьян Н.Л. Указ. соч.-С.22. а Там же.-С.32. а Чанбарисов Ш.Х Формирование советской университетской системы. - Уфа, 1973; М, 1988.

Тем не менее в целом партийная политика в высшей школе характеризуется Ш.Х Чанбарисовым также положительно. Левацкие перегибы на начальном этапе реформирования вузов он объясняет провокационной позицией троцкиста Е.А. Преображенского, стоявшего в 1921-1922 гг. во главе Главпрофобра*, а более поздние непродуманные нововведения Наркомпроса-извращением линии партии в строительстве университетской системы.

Ю.П.Шарапов занимался вопросами борьбы на идеологическом фронте в начале 20-х годовл. Его монография появилась в «перестроечное» время, и отсутствие партийной аббревиатуры в заголовке можно считать приметой времени. Но общая тональность исследования не отличается от работ его предшественников. По-прежнему политика большевиков в отношении интеллигенции представлена как процесс перевоспитания последней, а сложнейшие политические катаклизмы, сотрясавшие высшую школу в первые годы нэпа, по мнению автора, были инспирированы силами не только внутренней, но и внешней контрреволюций. т-ч и о

В сменовеховском течении, которое всегда оценивалось в партийной и научной литературе двояко, со временем, по мнению Ю.П.Шарапова, все-таки проявились скорее положительные стороны, нежели отрицательные.

Поиски новых ориентиров развития общества привели к началу «перестройки», открывшей для исследователей гораздо более широкие, чем когда-либо в советское время, возможности обращения практически к любой проблематике. Особенный интерес вызвал, разумеется, начальный период советской истории, а также время сталинского произвола. «Обвал» фактического материала, вызванный доступностью скрытых ранее за семью печатями документов, образно выражаясь, накрыл многих историков с головой. На какое-то время профессиональные историки уступили место писателям и публицистам, оперативно обрабатывавшим «всплывающие» материалы. Их работам не хватало глубины анализа и широты охвата проблем. Чанбарисов Ш.Х. Указ.соч. - М., 1988. - С. 126. л Шарапов Ю.П. Из истории идеологической борьбы при переходе к НЭПу.- М., 1990. ' Там же.-С.98. но они на это и не претендовали. Они выполнили свою миссию — всколыхнули общественный интерес к отечественной истории, подняли множество «больных» вопросов, положили начало профессиональному переосмыслению прежней концепции советского прошлого. Среди тех, чьи работы затрагивали тему «Культура и власть» и вызвали значительный общественный резонанс, можно назвать М.Геллера*, Ю.ГоландаЛ, В.КостиковаЛ М.Капустина"* и других.

Сами же ученые, хотя и уловили ветер перемен, продолжали оставаться на привычных методологических позициях. Горбачевский призыв к построению «социализма с человеческим лицом», мысль о возвращении к ленинским истокам настраивали большинство исследователей на пересмотр своих взглядов в совершенно определенных границах, а некоторые публикации, увидевшие свет во 2-й половине 80-х годов, явно были подготовлены в предыдущие годы и вообще не испытали на себе новизны подходов.

Так, в книге Д.Л.ГолинковаЛ содержится довольно однобокая версия «дела профессора Клера» - уральского ученого, осужденного в 1923 году за экономический шпионаж в пользу французских капиталистов. Политическая ангажированность этого процесса мало у кого вызывала сомнение и в далекие 20-е годы, но автор излагает его как исключительно уголовный, помещая в главу «Экономическая контрреволюция».

Подобное впечатление производит и знакомство с межвузовским сборником научных трудов «Исторический опыт борьбы Коммунистической партии против буржуазной идеологии в высшей школе в период строительства социализма»л, в который вошли статьи многих известных историков -В.С.Волкова, В.В.Фортунатова, ГГ.Халиулина и др.

Концепция советской культурной политики, популярная у западных л Геллер М. «Первое предостережение» - удар хлыстом // Вопросы философии. -1990. - №9. л Голанд Ю. Политика и экономика (очерки общественной борьбы 20-х годов) // Знамя. -1990. - №3. л Костиков в. Изгнание из рая // Огонек. -1990. - №24.

Капустин М. Конец Утопии? Прошлое и будущее социализма. - М., 1990. л Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн.2. Изд.4. -М., 1986. л Исторический опыт борьбы Коммунистической партии против буржуазной идеологии в высшей школе: Межвузовский сборник научных трудов. - Л., 1987. историографов, нашла отражение в работе С.А.Козлова*. Американские и европейские советологи справедливо разделяют руководство большевиков на сторонников «мягкой» и «жесткой» линии в отношении интеллигенции, несколько преувеличивая, на наш взгляд, степень «мягкости» тех, кого они относят к ее защитникам (Ленина, Троцкого, Луначарского, Бухарина).

Источниковый «бум», разразившийся в конце 80-х годов, нашел отражение в появлении ряда исторических альманахов . В них были помещены как неизвестные ранее документы, так и аналитические статьи, в том числе и посвященные проведению советской реформы в вузах и научных учреждениях страны.

Рассматривая проблему «Высшая школа и власть», советские ученые обычно много внимания уделяли её политическому аспекту, в то время как другие немаловажные моменты оставались «в тени».

Например, теме материального положения научно-педагогической интеллигенции и самих вузов в годы революции и нэпа посвящено необъяснимо малое количество публикаций. Между тем материальная обеспеченность является не просто «фоном» для нормальной творческой работы, а её фундаментом. И снижение интеллектуальной активности интеллигенции после революции было вызвано как политическими причинами, так и бытовыми неурядицами.

Иногда незначительные по объему сюжеты на обсуждаемую тему встречались в работах советских ученых, но в крайне политизированной форме. Например, Ш.Х.Чанбарисов освещает «профессорские забастовки», прокатившиеся по стране зимой-весной 1921-1922 гг., упоминая ряд экономических требований, выдвинутых работниками вузов. Но, как пишет ученый, профессора использовали их, чтобы скрыть от общественности свои подлинные антисоветские цели. «В действительности реакционная часть

Козлов С.А. Новейшая западная историография о взглядах видных деятелей партии и государства на культуру и политику партии в области культуры в период НЭПа // Историческое значение НЭПа. - М., 1990. л Напр: Минувшее: Исторический альманах 2.- М.,1990; Звенья: Исторический альманах. - М.,1991. профессуры добивалась отмены нового Положения о высшей школе»*.

Совершенно недостаточно места отводилось на данном этапе историографии рассмотрению основных направлений и результатов реорганизации научно-учебной деятельности вузов в годы нэпа.

В целом вполне объяснимо, почему советские историки были сосредоточены на политических аспектах реформирования высшего образования в 1-й половине 20-х годов. Такое перераспределение интересов было оправдано тем, что усилия коммунистов в данный период были практически целиком направлены на обеспечение идейного влияния и захват командных высот в вузах, борьбу с чуждой идеологией. Поскольку сфера профессиональной деятельности ученых в годы нэпа объективно рассматривалась большевиками в качестве второстепенной составляюш;ей собственной культурной политики, то и у исследователей она отошла на второй план.

Партии было значительно важнее сначала обеспечить свое политическое превосходство на всех ступенях административной лестницы, нежели контролировать нормальное течение учебного или научно-исследовательского процесса, тем более что из политических соображений он зачастую не только нарушался, но и срывался. Возможно, советские историки сознательно обходили эту тему стороной, чтобы не делать таких безрадостных выводов.

Среди работ, которые помогают составить представление о системе обучения в советских вузах, можно назвать монографию С.И.Зиновьева, включающую небольшие исторические экскурсы в изучаемый периода. Организации учебного процесса в высшей школе 20-30-х годов посвящается также отдельная глава в упомянутой книге Ш.Х.Чанбарисова.

Знакомство с научно-учебной деятельностью уральских университетов позволяет утверждать, что она осуществлялась скорее вопреки, чем благодаря усилиям властей, в особенности центральных. И если учебно-практическая Чанбарисов Ш.Х. Указ.соч.- Уфа, 1973. - С.261. л Зиновьев СИ. Учебный процесс в советской высшей школе. -М., 1975. работа и её реорганизация находились под контролем и проводились при участии органов новой власти, то наука в вузах перешла на какое-то время в разряд «чистого искусства». Это было связано с тем, что через учебный процесс можно и нужно было проводить партийную политику в высшей школе (изменение программ, правил приема и так далее), а наука в этом отношении оказалась гораздо менее инструментативной. Разумеется, речь идет в основном об естествознании, поскольку о том, чтобы «вышвырнуть из программ (и самих вузов - О.П.) гуманитарный балласт» (Н.Бухарин*), большевики позаботились в самом начале реформы высшего образования.

В 50-80-е годы проблемы советского вузовского строительства на региональном уровне изучались достаточно интенсивно, хотя и в принятой партийно-классовой системе координат. На обндем фоне выделяется деятельность сибирских исследователей, выпустивших во 2-й половине 80-х годов целый ряд научных сборников по изучаемой темеЛ. Среди них уважаемые историки, чьи работы на материале Сибири вызвали большой интерес - В.Л.СоскинЛ и С.А.Красильников"*.

Многие труды названных ученых выходят за рамки региональных исследований и носят обобщающий теоретический характер. Так, в сборнике «Актуальные проблемы истории советской Сибири» С.А.Красильников поместил статью, где дал разработку социальной типологии интеллигенции в рассматриваемый периода.

Несмотря на то, что в работе еще встречаются отдельные рудименты прежней методологии, она содержит ряд актуальных в научном отношении замечаний. В частности, заслуживает внимания тезис о маргинализации Правда. - 1922. -18 октября. л Развитие науки в Сибири: методология, историография, источниковедение. - Новосибирск, 1986; Кадры науки советской Сибири: проблемы истории. - Новосибирск, 1991. и др. л Соскин В.Л. Высшая школа Сибири в начале 20-х годов. // Культурное строительство в Сибири. Вып.2. -Новосибирск, 1965; Он же. Сибирские вузы в 1924-1927 гг. // Сибирь в период строительства социализма. Вьш.б. - Новосибирск, 1966; Он же. Сибирь, революция, наука. - Новосибирск, 1989.

Красильников С.А. Формирование советской интеллигенции Сибири в переходный от капитализма к социализму период.- Новосибирск, 1987. л Красильников С.А. Социальная типология интеллигенции в первое послевоенное двадцатилетие // Актуальные проблемы истории советской Сибири. - Новосибирск, 1990. общества после революции, которая способствовала формированию социальной базы сталинизма. Эта мысль перекликается с основными положениями теории модернизации, послужившей методологической основой данной диссертации, с некоторыми хронологическими поправками: согласно указанной теории, процесс маргинализации российского общества начался еще в конце XIX века, после отмены крепостного права, и создал социальную базу и условия как для прихода большевиков к власти, так и для формирования сталинского тоталитарного режима.

Значительный вклад в изучение развития советского высшего образования был сделан на данном этапе уральскими исследователями.

В середине 50-х годов увидел свет один из первых очерков истории Уральского университета*. О начальном периоде его формирования, который был сопряжен с массой экономических и политических трудностей, в работе упоминается вскользь, а выступление демократической профессуры против диктата коммунистов в вузе в 1922-1923 гг. оценивается как «антисоветская вылазка реакционных элементов», которая была направлена против проведения советского Устава высшей школы и оказалась быстро разгромленнойА.

Позднее появились еще несколько очерковых сборников по истории УрГУА. Авторы не смогли обойти вниманием «университетский кризис» и другие события 1920-х годов, традиционно представив их в русле историко-партийного подхода.

История Пермского государственного университета до середины 60-х годов практически не освещалась в научной печати, не считая небольших очерков «XX лет Пермскому университету»"* и брошюры С.Николаева «Старейший на Урале»А Горловский М.А., Чуфаров В.Г. Уральский государственный университет (краткий исторический очерк).-Свердловск, 1956. а Там же.- С.13. а Очерки истории Уральского университета.- Свердловск, 1967.; Уральский государственный университет.-Свердловск, 1980.

XX лет Пермскому университету: Ист.очерк.- Пермь, 1936. а Николаев С. Старейший на Урале.- Молотов, 1949.

Восполняя образовавшийся историографический пробел, ученые подготовили к 50-летнему юбилею ПГУ сборник «Пермский государственный университет им. А.М.Горького. 1916-1966»*. В него вошел богатый фактический материал, раскрывающий важнейшие этапы жизни вуза. т-ч и о

В соответствии с принятой методологией, много места отводилось изучению социального состава студенчества, деятельности партийной организации ПГУ. Авторы приходят к выводу, что к середине 20-х годов идеологическое завоевание университета можно было считать состоявшимся: профессуре пришлось частью изменить своё отношение к Советской власти, частью покинуть стены высшей школыл.

Следующий подобный сборник был также приурочен к круглой дател. Он отличался от своего предшественника более взвешенным и уважительным отношением к представителям пермской профессуры, среди которых были действительно талантливые ученые, ставшие родоначальниками целых научных направлений. Акцент несколько сместился из политической плоскости в область профессиональных интересов профессоров, где их заслуги объективно могли быть оценены очень высоко. Политически неоднозначные события из жизни Пермского университета, связанные с неприятием профессурой советского режима (принятие обращения к иностранным университетам «По поводу переживаемого Россией бедствия большевизма», эвакуация с войсками Колчака на Восток) изложены без деталей и политических ярлыков.

Появился и целый ряд монографий по рассматриваемой теме. В.Г.Чуфаров одним из первых занялся изучением проблем, связанных с осуществлением культурной революции на Урале"*. Отражая проведение в жизнь нового Устава вузов, он заостряет внимание на роли рабфаков, а также деятельности Пермский государственный университет им. А.М.Горького. 1916-1966. - Пермское кн. изд-во, 1966. лТамже.-С.21. л Кертман Л.Е., Васильева Н.Е., Шустов С.Г. Первый на Урале. Пермский государственный университет. 19161986.- Пермское кн. изд-во, 1987.

Чуфаров В.Г. Деятельность партийных организаций Урала по осуществлению культурной революции.-Сведловск, 1970. партийных ячеек, направленной на идеологическое завоевание уральских университетов. Отдельная глава посвящена развитию научно-исследовательской работы в ПГУ и УГУ на начальной стадии их жизнедеятельности. Однако анализа основных тенденций развития науки на местном уровне и влияния на этот процесс органов новой власти в работе найти не удалось.

Некоторые моменты борьбы партийных организаций Урала за перестройку высщей школы нашли отражение в исследовании В.П.Полева*. Автор обоснованно выделяет 1923 год как переломный в процессе формирования политики Уралбюро 1ДК по отношению к местной интеллигенции, а также в деле подчинения органов управления уральских вузов интересам новой власти. К этому времени среди уральского партийного руководства проявились две принципиально различные позиции, и оно разделилось на сторонников «жесткого» и «мягкого» подхода к интеллигенции, в том числе вузовской.

Этот вывод вызывает возражения в той части, которая содержит характеристику периода до 1923 года: на наш взгляд, он отмечен не более терпимым отношением к представителям данной социальной группы, как утверждает В.П.Полев и вслед за ним другой уральский историк А.И.Делицойл, а отсутствием какой-либо определенной политики в этом направлении по причине относительного политического спокойствия в среде профессуры. Усиление давления со стороны коммунистов спровоцировало повышение её общественно-политической активности в 1923 году. Это, в свою очередь, вынудило власть к принятию некоторого комплекса мер, который трудно квалифицировать как единый курс, поскольку на разных этапах приходилось действовать методами то кнута, то пряника. Тем не менее каждого в отдельности из местных партийных лидеров можно было бы охарактеризовать по признаку «жесткости». Полев В.П. Борьба партийных организаций Урала за перевоспитание старой интеллигенции (1919-1927): Дисс. . канд. ист. наук.-Свердловск, 1975. л Делицой А.и. Инженерно-технические кадры и власть на Урале в кон. 1919-1931 г.г.: проблема взаимоотношений: Дисс. . канд.ист. наук. - Екатеринбург, 1998.-С.87.

Трудно согласиться также с общими выводами В.П.Полева, завершающими сравнительный анализ событий, которые происходили в Уральском и Пермском университетах в 1-й половине 20-х годов. По мнению автора, обстановка в УГУ в данный период была гораздо более благополучной, тогда как пермская профессура демонстрировала приверженность кадетским взглядам*.

Монография М.И.Кондрашевой, появившаяся в середине 80-х годов, содержит обстоятельное исследование процесса формирования новой интеллигенции на Уралел. Значительное место автор отводит рассмотрению основных этапов политического завоевания местных вузов и научных объединений. Многие положения данной работы представляются не утратившими свою научную значимость.

При освещении «университетского кризиса» М.И.Кондрашева сумела использовать не только политические категории для обозначения деятельности главных «возмутителей спокойствия» из числа профессоров, признав их «действительно талантливыми, любящими свое дело» ученымил.

Помимо анализа изменения системы подготовки кадров через вуз, автор большой раздел книги отводит выдвиженчеству как новому методу пополнения рядов специалистов. Однако экономические результаты массового выдвиженчества в работе не рассматриваются, хотя в целом дается его положительная трактовка.

Подготовка будущих специалистов в вузах Урала и процесс изменения классового состава студенчества освещается в работах Л.Я.Барановой"*.

Проблемы становления советского высшего образования на Урале нашли отражение в работах М.Е.Главацкого, посвященных подготовке кадров Полев В.П. Указ.соч.-С.65.

Кондрашева М.И. Коммунистическая партия - организатор формирования социалистической интеллигенции на Урале в 1917-1927 гг. - Иркутск, 1985. л Там же.-С.66.

Баранова Л.Я. Деятельность партийных организаций Урала по коммунистическому воспитанию студенчества вузов и техникумов в 1921-1927 гг.: Дисс. канд. ист.наук. - Свердловск, 1981. технической интеллигенции в 20-30-е годы*. При его участии готовились и вышеназванные очерки по истории Уральского государственного университета.

К сожалению, в работах местных исследователей не хватает анализа причин катастрофического положения с выпусками из вузов в первой половине 20-х годов: на протяжении нескольких лет они (не считая медиков) по большому счету отсутствуют. Этот факт упоминается у В.Г.ЧуфароваЛ, М.Е.ГлавацкогоЛ и других историков, но связывать его с советской реформой высшей школы никто из них не стал. Возможно, жесткой взаимосвязи здесь и не было, но не удалось найти и убедительного объяснения сложившейся ситуации.

К историческим сюжетам, затрагиваюш;им проблемы культуры и интеллигенции, обращались в конце 80-х годов и некоторые писатели, публиковавшие свои произведения как в «толстых» журналах, так и в виде отдельных книг"*.

Таким образом, на протяжении 50-80-х годов изучение темы «Высшая школа и власть» продолжалось с достаточной интенсивностью и научной добросовестностью. Как в общесоюзном масштабе, так и на местном уровне историки добились в этом определенных успехов.

Методологической основой исследований неизменно служила марксистско-ленинская теория, а в ее границах - классовый подход. Поскольку реформирование вузов осуществлялось в интересах объективно передового класса, практически все мероприятия партии и правительства в области Главацкий М.Е. КПСС и формирование технической интеллигенции на Урале (1926-1937 гг.).- Свердловск, 1974. л Чуфаров В.Г. Указ.соч. - С. 120. Главацкий М.Е. Подготовка инженерных кадров на Урале в предвоенные годы // Вопросы истории Урала: Сб. статей Уральского университета. Вьш.З. - Свердловск, 1963.- С.76. Особого упоминания в этой связи заслуживает работа уральского писателя Ф.Вибе о жизни профессора Уральского университета В.Е.Грум-Гржимайло (Вибе Ф. Повесть о трудолюбивом Груме. - Пермь, 1989). В ней в художественно-публицистической форме изложена биография Грума, включая и его участие в печально известном «деле Клера», а также дальнейшая судьба после вынужденного отъезда с Урала. Думается, что для популяризации исторических знаний о выдающихся представителях интеллигенции, каким без сомнения был профессор В.Е.Грум-Гржимайло, подобные работы совершенно необходимы. высшего образования заслуживали одобрительной оценки. В целом процесс создания и укрепления советской высшей школы выступал как последовательное воплощение ленинской идеи культурной революции, результатом которого был массовый прорыв трудящихся к знаниям. Количественные и качественные показатели повышения образовательного уровня населения по сравнению с царской Россией и государствами Запада давали наглядное подтверждение преимуществ социалистического строя, при котором в считанные годы была ликвидирована культурная отсталость страны. Такова была в общих чертах концепция истории высшей школы СССР к концу 1-го этапа историографии.

Крушение советской империи в начале 90-х годов сопровождалось исчезновением привычных идеологических и научных ориентиров, которые в условиях тоталитарного государства тесно взаимосвязаны. Не будет преувеличением сказать, что практически все ученые, в функции которых входило идеологическое обеспечение государственной доктрины, оказались на методологическом «перепутье». Один из основных принципов исторического познания - принцип ценностного подхода - оказался на какое-то время неработоспособным по причине девальвации самих ценностей.

Однако экономические и политические катаклизмы 90-х годов, которые считаются началом современного этапа историографии, не могли остановить движения научной мысли. Скорее наоборот - начался активный поиск новых подходов, который нельзя считать законченным по сей день.

На протяжении 90-х годов в силу ряда причин происходит постепенный распад связей внутри научного сообщества. Тем не менее изучение проблем высшего образования не прекратилось. В начале этого периода современная высшая школа вступила на путь серьезных преобразований, связанных с общим реформированием общества, его переходом от тоталитаризма к демократии. Поэтому в последнее десятилетие исследователи активизировали свою деятельность на пути осмысления имеющегося исторического опыта и поиска выхода из создавшегося кризисного положения*.

В начале нового историографического этапа многие ученые-обществоведы обратились к методологическим разработкам своих западных коллег. Крах системы, построенной в соответствии с марксистско-ленинской теорией, вызвал сомнения в правильности формационного подхода. Появились сторонники цивилизационного подхода, который позволял восполнить многие очевидные недостатки учения Маркса (главным образом, абсолютизацию роли социально-экономического фактора и революционного насилия в историческом процессеЛ).

Известный историк А.В.Квакин выделил 3 парадигмы, которые использовали в середине 90-х годов его коллеги-обществоведы: 1) социальную, которая оперирует социальными, но внешними по отношению к политике величинами (например, марксизм); 2) культурологическую, в центре которой находится личность как источник и ядро политической жизни; 3) рационально-критическую, сторонники которой делают упор на целостности и взаимодополняемости элементов общества .

Однако при отсутствии больших научных трудов по теме говорить о концептуальных предпочтениях большинства исследователей сегодня пока сложно. Многие из них методологической основой своих работ избирают принцип историзма, который предполагает объективный анализ изучаемых проблем.

Между тем ряд публикаций, появившихся на страницах исторических журналов в середине 90-х годов, продемонстрировал приверженность многих ученых марксизму и формационному подходу"*. Признанный авторитет в Князев Е.А. Автономия и авторитаризм (Исторический обзор реформ отечественного высшего образования). -М., 1991; Оразов М.Б. Высшая школа и рыночный механизм. - СПб., 1992; Развитие университетов в условиях рыночной экономики. - М., 1994 и др. л Искендеров A.A. Историческая наука на пороге XXI века // Вопросы истории. -1996. - №4. - С.3-32; Алаев Л.Б. Где тонко - там и порвалось // Новая и новейшая история. -1996. - №3. - С.88-90. л Квакин A.B. Исследование истории российской интеллигенции: в поисках новых парадигм // Поиск новых подходов в изучении интеллигенции: Тез. докл. Всеросс. науч-практ. конф.- Иваново, 1993.-С.11-13. См: Ковальченко И. Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Размышление о новых подходах // Новая и новейшая история. -1995. - №1; Методологические поиски в современной исторической науке // Новая и новейшая история. -1996. - №3-4. вопросах изучения культуры В.Л.Соскин также считал в этот период, что «подавляющее большинство историков не готово вести речь о принципиальной смене методологии», так как марксизм содержит еще большие «резервы»*. Однако его предположение о возможной «конвергенции» марксизма, «например, с либерализмом, поскольку утверждаемые ими ценности не противоречат друг другу»л, представляется несколько спорным, имея в виду классовый характер ценностей в одной их этих теорий.

Ученый считает, что на сегодняшний день освобождение понятия «актуальность» от пут пресловутой «партийности» является одним из важнейших завоеваний отечественного обществоведения, и актуальным любое исследование делает в первую очередь его объективность и научностьл. С учетом новых подходов в 90-е годы В.Л.Соскиным подготовлен целый ряд статей и монографий по истории науки и образования в Советской России"*.

Обращают на себя внимание работы его коллеги С.А.Красильникова. В одном из своих исследований он показал особую роль ГПУ в формировании партийной культурной политики периода нэпаЛ.

Собственно, вопрос о политическом своеобразии 20-х годов был поставлен еще на рубеже 80-90-х годов. Тогда было достаточно популярно изображение нэповского периода как времени выбора, которым не воспользовались большевики. Но в начале 90-х уже стало ясно, что реальной альтернативы развития ситуации не было и быть не могло, учитывая особенности большевистской доктрины построения социализма. Анализ, сделанный С.А.Красильниковым, подтверждает изложенный тезис относительно неизменности культурной политики коммунистов в 20-е годы и отсутствия принципиальных отличий от последующего периода советской истории. Соскин В.Л. Современная историография советской интеллигенции России.-С.19. л Там же. - С.20. лТамже.-С.4.

Соскин В.Л. Революция и культура (1917-1920 гг.). - Новосибирск, 1994; Он же. Переход к НЭПу и культура. - Новосибирск, 1997; Он же. Общее образование в советской России: первое десятилетие. -Новосибирск, 1998; Он же. Высшая школа - конец автономии (1921-1922 гг.) // Alma mater. -1998. - № 1-2. л Красильников CA . Политбюро, ГПУ и интеллигенция в 1922-1923 гг.// Интеллигенция. Общество. Власть: Опыт взаимоотношений.- Новосибирск, 1996.

Одна из последних работ, посвянденных развитию университетской системы в России, принадлежит А.И.Аврусу*. Как замечает в предисловии ученый, это по сути второе (после Ш.Х.Чанбарисова) издание такого рода, призванное рассмотреть все аспекты жизни университета как особого типа высшего учебного заведения. Процесс советизации вузов в 20-е годы А.И.Аврус оценивает в основном негативно, заключая соответствующую главу словами о серьезном кризисе университетской системы, поставленной усилиями руководителей народного образования на край гибели .

В 90-е годы активно выпускаются сборники исторических очерков отдельных вузов, наиболее интересный из которых приурочен к юбилею Санкт-Петербургского университетал. Появляются и работы о положении студенчества в изучаемый период''.

Не прекращается на современном этапе изучение истории высшей школы на Урале. Формированию и деятельности высших учебных заведений края, а также людям, внесшим посильный вклад в этот процесс, посвящены очередные исторические очерки «Уральский государственный технический университет»л, где о начале вуза говорится не слишком подробно.

Этот пробел восполняет книга М.Е.Главацкого «Рождение Уральского государственного университета», дополненная и переработанная несколькими годами позже в «Историю рождения Уральского университета»л. Она охватывает период с момента появления идеи об учреждении вуза на Урале и до открытия университета. Наиболее ценным представляется использование в работе прежде неопубликованных архивных документов и фотографий, в том числе из архивов Москвы и Санкт-Петербурга, доступ в которые для многих местных исследователей по экономическим причинам до сих пор закрыт. Дврус A.M. История российских университетов: Очерки. - М., 2001. лТамже.-С.126. 275 лет. Санкт-Петербургский государственный университет: Летопись. 1724-1999. - СПб., 1999. * Постников Е.С. Российское студенчество в условиях новой экономической политики (1921-1927 гг.). - Тверь, 1996. л Уральский государственный технический университет. 1920-1995: Исторический очерк.- Екатеринбург, 1995.

Главацкий М.Е. Рождение Уральского государственного университета. - Екатеринбург, 1995; Он же. История рождения Уральского университета. - Екатеринбург, 2000.

-26В начале 90-х годов к очередному юбилею вышла в свет книга о ректорах Пермского университета, где можно найти материал о событиях нэповского периода и судьбе виднейших персон из числа его преподавателей*.

Итак, на протяжении 2-го этапа продолжается изучение проблемы «Высшая школа и власть», и в этом направлении исследователи достигли определенных успехов. Тем не менее многие аспекты заявленной темы остались неизученными. Поэтому рассмотрение проблемы взаимоотношений высших учебных заведений Урала и власти в 1-й половине 20-х годов остается актуальной задачей.

Объектом исследования в данной работе следует считать партийно-государственную политику в области высшего образования в условиях нэпа.

Предметом исследования является динамика взаимоотношений органов государственной власти и высшей школы Урала, представленной Уральским и Пермским университетами, в 1921-1925 гг.

Территориальные рамки исследования определяются границами Уральской области, образованной в 1923 году и включавшей в себя Екатеринбургскую, Пермскую, Тюменскую и Челябинскую губернии. До образования Уралобласти перечисленные губернии находились в зоне ответственности Уральского бюро ЦК РКП(б) (с 1923 г.- Уралобкома), выполнявшего роль основного источника власти в регионе. Изучение поставленной проблемы в данных территориальных границах позволяет выявить общие закономерности зарождения и развития высшего образования на Урале, обусловленные прежде всего потребностями края.

Хронологические рамки исследования ограничены 1921-1925 гг. не случайно. Начало этого периода совпадает с введением нового Устава вузов, ставшего основным событием в деле советизации высшей школы. Одновременно произошел переход к новой экономической политике, который породил у современников надежды на трансформацию режима и на определенном этапе рассматривался историками как время реальной Костицын в. Ректоры Пермского университета. 1916-1991. - Пермь, 1991. альтернативы в социально-политическом развитии страны. Однако события развивались вполне линейно, завершившись в сфере высшего образования завоеванием основных командных высот в вузах и изменением контингента будущих специалистов. Этот факт, как важнейший результат 1924-1925 учебного года, констатировало и руководства Наркомпроса*, и партийная печать . «Рубежный» характер 1925 года подчеркивали также советские исследователи'А. К этому времени происходит окончательное внедрение основ марксизма в учебные программы, а сами предметы общественно-научного минимума становятся их неотъемлемой частью"*. Материалы Уральского и Пермского университетов подкрепляют изложенную точку зрения.

Целью исследования является изучение особенностей и принципов реформирования вузов Урала в период нэпа, а также результатов этого процесса в условиях складывающегося тоталитарного режима.

Для реализации заявленной цели автор ставил перед собой несколько задач:

- проанализировать основные этапы и методы реорганизации административного аппарата вузов Урала согласно требованиям Устава 1921 года;

- изучить процесс адаптации учебной жизни уральских университетов к выполнению государственного заказа на подготовку новых специалистов;

- рассмотреть формирование основных направлений научной деятельности вузов Урала в указанный период и влияние на него органов власти.

Методология исследования определяется обращением к эпохе модернизационных сдвигов в российском обществе, когда складывалась система российского высшего образования. Теория модернизации позволяет говорить о закономерном характере этого процесса, направленного на преодоление политической и культурной отсталости России.

Несмотря на серьезнейшие просчеты и перегибы, допущенные партийным и Народное просвещение. -1925. - >Ш7-8.-С.7. а Известия ЦИК И ВЦИК. -1925. - 6 сентября. Чуткерашвили Е.В. Развитие высшего образования в СССР. - С. 158. 4 Чанбарисов Ш.Х. Указ.соч. - М., 1988. - С. 146. государственным руководством страны на начальном этапе развития советской высшей школы, в целом развертывание системы образования, в том числе высшего, можно квалифицировать как один из признаков модернизации, объективно свидетельствующий о движении в направлении социального прогресса.

В диссертации использовано значительное количество опубликованных и неопубликованных источников, которые можно разделить на несколько групп.

В первую вошли законодательные источники - нормативные и исполнительные документы органов новой власти (декреты С1Ж, инструкции Наркомпроса, циркуляры Главпрофобра, материалы центральных и местных партийных конференций, распоряжения Уралбюро ЦК и т.д.) Знакомство с ними стало возможным благодаря работе с фондами Центра обп];ественных организаций Свердловской области (ф.1494 - Уралбюро ЦК РКП(б), ф.4 -Уралобком, ф.285 - партийная организация Уральского государственного университета, ф.76 - Екатеринбургский губком РКП(б)) и Пермского государственного архива новейшей истории (ф.557- Пермский губком РКЩб), ф.717 - партийный комитет Пермского государственного университета). С их помощью можно определить характер политики партии в отношении высшей школы.

В качестве базового законодательного акта, положившего начало процессу комплексного реформирования системы высшего образования, в работе рассматривается «Положение об управлении высшими учебными заведениями РСФСР» от 4 марта 1921 года. История его создания достаточно полно отражена в специальной литературе*. Однако анализ содержания данного нормативного документа осуществлялся советскими авторами с классовых позиций, заслуживая по этой причине полного одобрения. Сегодня можно квалифицировать советский Устав высшей школы как одно из проявлений Напр: Сафразьян Н.Л. Борьба КПСС за строительство советской высшей школы (1921-1927). - М., 1977; Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы. - М., 1988; Красильников С.А. Политбюро, ГПУ и интеллигенция в 1922-1923 гг. // Интеллигенция. Общество. Власть: Опыт взаимоотношений. - Новосибирск, 1996. тоталитарного характера формирующегося государства, поскольку он уничтожил демократические свободы, воплощением которых в высшей школы стал принцип ее автономии. На основе нового Устава вузовская система была в кратчайшие сроки полностью подчинена интересам Советской власти, а точнее - правящей партии большевиков.

Изданные вслед за Уставом распоряжения Наркомпроса и прочие перечисленные документы служили руководством в процессе проведения конкретных мероприятий по перестройке высшей школы.

Значительное место в этом ряду занимают материалы местных партийных органов, так как именно им были даны неограниченные полномочия по установлению политического контроля в вузах. Отделы образования практически сразу были отстранены от участия в этой работе. Документы Уралбюро ЦК и низовых парторганизаций говорят о том, что зачастую реформа системы высшего образования осуществлялась на местах еще более жесткими методами, нежели в центре.

Изучение всего источникового комплекса данной группы позволило реконструировать сложный процесс преобразований, который пережили уральские университеты в годы нэпа. При этом политико-административные проблемы отражены в нем с исчерпывающей полнотой. О других аспектах деятельности вузов помогла составить представление следующая группа источников.

Её составила делопроизводственная документация, в основном характеризующая управленческую деятельность в ПГУ и УГУ: протоколы заседаний правлений, студенческих и преподавательских собраний, учетно-контрольные документы, переписка с другими учреждениями. Эта организационно-распорядительная документация была привлечена к работе из Центра документации общественных организаций Свердловской области (ф.1494 - Уралбюро ЦК РКЩб), ф.285 - партийная организация Уральского университета, ф.76 - Екатеринбургский губком партии). Государственного архива Свердловской области (ф.Р-227 - Уральский политехнический институт), Пермского государственного архива новейшей истории (ф.557 -Пермский губком РКЩб)) и Государственного архива Пермской области (ф.Р-180 - Пермский государственный университет, ф.Р-19 - исполком Пермского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, ф.Р-23 - отдел народного образования Пермского исполкома). Она дает представление как о процессе политического завоевания органов управления в уральских университетах, так и о перестройке их научно-учебной жизни. Более полное представление о трудовой деятельности уральских профессоров позволило дать также приобщение к фондам Уральского экономического совета ВСПХ (ф.Р-193) и Уралпромбюро ВСНХ(ф.Р-95) Государственного архива Свердловской области.

Кроме того, в работе использованы документы из фондов Государственного архива административных органов Свердловской области (ф.1 - управление ФСБ РФ по Свердловской области) и Государственного архива Свердловской области (ф.Р-148 - Свердловский областной суд), где найден материал об уголовном преследовании представителей уральской профессуры.

Особенностью рассматриваемого периода является наличие избыточного количества делопроизводственной документации, что объясняется несколькими причинами. Главная из них связана с тем, что в 20-е годы происходит формирование нового аппарата управления в государстве вообще и в вузах в частности.

Важнейшими документами, отражающими интересующую нас проблему, можно считать протоколы заседаний правлений университетов, наделенных всей полнотой власти внутри вуза, а также других органов управления. Направления исследовательской деятельности вузов отражены в отчетах профессоров о проводимой научной работе.

Отдельные сюжеты, относящиеся к высшей школе, зафиксированы в партийном делопроизводстве. Обращает на себя внимание тот факт, что помимо общей, по широкому кругу вопросов велась секретная документация. Часть засекреченных документов недоступна до сих пор. В целях конспирации в некоторых открытых партийных протоколах содержатся сокращения, требующие дополнительной расшифровки. В целом отбор и анализ источников данной группы производился по хронологически-тематическому признаку, что позволило осуществить их систематическое исследование.

К третьей группе источников принадлежат публицистические произведения, к которым, на наш взгляд, можно отнести многие работы основателя Советского государства В.И.Ленина, а также других большевистских лидеров - А.В.Луначарского, Н.И.Бухарина, Л.Д.Троцкого. Им свойственна необычайная политическая заостренность и полемическая тональность.

Собрание сочинений В.И.Ленина, впервые изданное в полном объеме во 2й половине 20-х годов, стало теоретической базой исследований для всех последующих поколений советских историков. В них рассматривались как общие вопросы - о значении идеологического завоевания высшей школы, о партийной политике в отношении деятелей науки, образования и искусства, так и частные сюжеты, связанные с «оперативным реагированием» на острые политические ситуации и конфликты, спровоцированные этой политикой.

Особое место среди работ государственных деятелей эпохи нэпа занимают труды первого наркома просвещения А.В.Луначарского. Ему принадлежит множество статей о политике партии в высшей школе.

К указанному виду источников относится также ряд статей и писем пролетарского писателя А.М.Горького, который еще в своих «Несвоевременных мыслях» много внимания уделял судьбе революции и культуры. В начале 20-х годов он пристально следил за развитием событий в Советской России, иногда пытаясь донести собственный взгляд на свободу слова и личности до партийного руководства.

Переход к нэпу вызвал оформление и стремительное распространение в интеллигентской среде идеологии сменовеховства, которая была ориентирована на примирение большинства представителей данной социальной группы с советской действительностью. В своих выступлениях партийные вожди оценивали роль нового идейно-политического течения, исходя из его политической «полезности», обращая внимание как на его объективно-положительное значение для привлечения интеллигенции к сотрудничеству*, так и опасность буржуазно-реставраторских настроений в стане сменовеховцевл.

Реорганизации системы высшего образования после революции был посвящен ряд статей Н.К.Крупскойл, которая в 20-е годы являлась членом коллегии Наркомпроса. Её позиция представляется менее политизированной, чем других коммунистов-лидеров государства. В своих работах она предостерегала против абсолютизации партийно-классовых критериев в деле реформирования высшей школы.

Публицистический характер имели дискуссии о судьбах русской интеллигенции, которые прошли с участием видных ученых и деятелей партии большевиков в 1923-1925 гг. В определенной степени их можно расценивать как свидетельство смягчения позиций советского руководства в период нэпа, его настроенности на взаимодействие с представителями интеллектуальной элиты.

Однако о намерении коммунистов сотрудничать говорит скорее сам факт дискуссий, нежели содержание их выступлений. Заявления идеологов сменовеховства П.И.Сакулина и Ю.В.Ключникова о необходимости свободы творчества, о предоставлении возможности «идти в Рим разными дорогами» не были услышаны партийными руководителями. Они признавали, что физическое принуждение и контроль не решают задачи привлечения специалистов к советскому строительству и действовать желательно через убеждение, но ни о какой свободе исследования и свободе преподавания в рамках нового режима не могло быть и речи.

В раздел публицистики может быть внесен и юбилейный сборник «Екатеринбург за 200 лет (1723-1923)», в котором целая глава посвящена Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. Т.З. Кн.1.- М., 1924.- С.ЗО. л Бухарин Н.И. Пролетарская революция и культура. - Пгр., 1923.- С.33-36. л Напр: Крупская Н.К. Партия и студенчество // Красная молодежь. -1924. -№1.

Уральскому государственному университету. Авторы, скрывшиеся за псевдонимом «Л.Д.» (предположительно, проректор по АХЧ Л.А.Лазарев и ректор Б.В.Дидковский), излагают интересующий нас материал с партийной точки зрения, много внимания уделяя проблемам становления УГУ. В статье содержится как фактический материал по истории образования вуза, так и общие рассуждения на актуальные темы - о «бедной университетской автономии», которую не признавало ни царское правительство, ни большевики, ни колчаковское правительство»*; об обязанности вуза выпускать только красных спецов, строителей коммунистического общества.

Но сборник был выпущен раньше, чем в Уральском университете развернулись самые серьезные события, вылившиеся в «университетский кризис» 1923 года, поэтому наиболее драматические страницы истории еще не могли найти отражения в нем.

К отдельной группе традиционно принадлежат произведения, появлявшиеся на страницах местной и центральной печати («Уральский рабочий», «Звезда», «Студент-пролетарий», «Студент-рабочий», «Правда»), основным содержанием которых было обсуждение политических либо материально-бытовых проблем. Они позволяют изучить общественно-политические настроения и передать историческую атмосферу изучаемого периода. Здесь же следует упомянуть информативные и аналитические материалы, появлявшиеся в периодических изданиях того времени («Правда», «Народное просвещение», «Известия ЦИК и ВЦИК»).

Из статистических материалов были изучены данные специального обследования, которое состоялось в Уральском университете весной 1921 года. Они были изданы отдельной брошюрой*. Анкетирование, проведенное в рамках этого обследования, включало в себя вопросы о социальном происхождении, национальности и семейном положении преподавателей, а также способствовало выявлению полной численности профессуры и студентов на всех отделениях университета. Пунктов политического характера Екатеринбург за 200 лет (1723-1923). - Екатеринбург, 1923.- С.2И. анкета не содержала, и после опубликования брошюру мог приобрести любой желающий из числа персонала вуза.

В следующую группу источников включен справочный материал. В этой связи можно упомянуть книгу «Государственные университеты»Л, а также сборники научно-справочного характера «Университеты и научные учреждения к XVII съезду ВКП(б)»л и «Высшие учебные заведения СССР: Университеты, экономические и юридические вузы»"*.

Из материалов, посвященных работе Пермского университета, ценные сведения содержит небольшая обзорная брошюра, где излагаются основные результаты деятельности одного из крупнейших факультетов ПГУ за 19231924 гг. л

В 90-е годы были подготовлены работы, в которых отражены биографические данные преподавателей и профессоров уральских университетовЛ. Они также пополнили рассматриваемую группу источников.

Источники личного происхождения представлены опубликованными работами мемуарного характера. В частности, к ним принадлежат воспоминания участников и очевидцев процесса становления и советизации Пермского университетаЛ, а также аналогичный сборник свидетельств, оставленных бывшими студентами и сотрудниками Уральского университетаЛ.

Значительно обогатили последнюю группу источников интереснейшие материалы из архива профессора Уральского университета В.Е.Грум-Гржимайло, прославившегося в начале прошлого века своей гидравлической Преподаватели и студенты Уралуниверситета./ Сост. В.Чельцов. - Екатеринбург, 1923. л Государственные университеты.- М., 1934.

Университеты и научные учреждения к XVII съезду ВКП(б).- М.-Л., 1934. " Высшие учебные заведения СССР: Университеты, экономические и юридические вузы. / Сост. С.И.Зиновьевым и Б.М.Ременниковым. - М., 1962. л Пермский педагогический факультет: Обзор деятельности за 1923-1924 гг. - Пермь, 1925. л Уральский государственный университет в биографиях. - Екатеринбург, 1995; Профессора Пермского университета: Библиографический указатель. - Пермь, 1991. л Пермский университет в воспоминаниях современников. Вып.1. - Изд-во Томского университета, 1991. л Уральский государственный университет в воспоминаниях. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000. теорией пламенных печей*. О том, что профессор Грум был большим ученым, сомнений не было и в советское время; его научные труды переиздавались даже тогда, когда сам он числился среди главных вредителей после процесса над Промпартиейл.

Но то, что уровень гражданственности этого человека вполне соответствовал мере его научного таланта, стало ясно только после выхода принадлежавших ученому писем и документов. Собственно, и в разряд вредителей он попал за свои несоветские взгляды на советские методы строительства промышленности. Наследие Грума настолько богато и многообразно, что в середине 90-х годов появилось еще 2 сборника документов, связанных с его деятельностью, которые были подготовлены М.Е.Главацким, В.А.Мазур, В.П.Андреевым и О.Ф.Русаковойл Сегодня можно с большой долей уверенности утверждать, что в них вошли практически все архивные материалы и сообщения периодической печати, имеющие отношение к известному ученому-металлургу.

Кроме того, неопубликованные материалы названной группы источников были привлечены из фондов Государственного архива Пермской области (ф.Р-973 - личный фонд П.С. и И.С.Богословских, ф.Р-790 - архивная коллекция «Уральский биографический словарь» (фонд А.К.Шарца)).

Всего автором изучены материалы 16 фондов из 5 архивов Пермской и Свердловской областей. Многие документы вводятся в научный оборот впервые.

Научному анализу событий в рамках поставленной проблемы способствовало применение метода системного подхода, который подразумевает изучение исторических объектов как систем, в данном случае -высшего образования Урала и органов управления края. В свою очередь их необходимо рассматривать в качестве одной из составляющих общества как Из бумаг металлурга В.Е.Грум-Гржимайло // Минувшее: Исторический альманах 2. - М., 1990. л Грум-Гржимайло В.Е. Собрание трудов.- М.-Л., 1949. Грум-Гржимайло В.Е. «Я был тем муравьем, который понемногу сделал большое дело.» Из жизни металлурга, рассказанной им самим. - Екатеринбург, 1994; Он же. Хочу быть полезным Родине.-Екатеринбург, 1996. сложной системы политических, экономических и социальных отношений.

Всестороннее исследование требует изучения их структуры и функций в органическом единстве, то есть структурно-функционального анализа.

В работе над диссертацией использовался также историко-сравнительный метод, который позволил путем сопоставления выявить сходство и различие в осуществлении советской реформы высшего образования в Пермском и Уральском университетах.

В основе нашего исследования лежит принцип историзма, нацеливающий на рассмотрение исторических объектов в развитии, а также принцип научной объективности. Их использование в сочетании с принципом ценностного подхода служит залогом получения объективного исторического знания, имеющего определенную социальную значимость.

Новизна работы заключается в том, что проблемы высшей школы Урала в условиях нэпа впервые рассмотрены на уровне диссертации. При этом выявлены особенности формирования системы высшего образования на Урале; рассмотрены основные этапы политического завоевания вузов и научных обществ Урала в годы нэпа, отмеченные тактическим изменением партийного курса на местном уровне; показано материальное положение вузовской интеллигенции Урала и университетов в целом; исследованы надзаконные механизмы осуществления партийной политики в высшей школе; раскрыта роль нового студенчества в деле проведения в жизнь советской реформы высшего образования; изучены результаты реформирования вузов региона на основании нового Устава 1921 года, характеризующие практическую эффективность их работы; проанализированы основные принципы организации научно-исследовательской деятельности уральских университетов; введено в научный оборот множество малоизвестных источников.

Тем не менее в рамках данной темы, помимо сугубо научного интереса, можно говорить о практической значимости изучения проблем реформирования университетов. Дело в том, что развитие ситуации в сфере высшего образования в современной России вызывает вполне определенные исторические аналогии с прагматическими установками большевиков в период нэпа. В очередной раз высшая школа, в условиях кризиса финансируемая государством по остаточному принципу, оказалась перед необходимостью выживать за счет приспособления к рыночным механизмам и отказа от некоторых своих фундаментальных признаков. Действительно, в ситуации перманентной нехватки средств сегодня, как и в годы нэпа, некоторым руководителям российского образования непонятно, для чего студентам необходимо изучение предметов, выходящих за рамки узкопрофессиональных интересов.

Тот опыт, который был приобретен в процессе становления советского высшего образования, не только является в этом смысле весьма показательным, но и внушает определенный оптимизм: после преодоления жестокого экономического кризиса большевики смогли пересмотреть узкоспециализированный подход к высшему образованию, хотя вернуться к его дореволюционной универсальности так и не сумели. Возможно, использование этого опыта помогло бы современным реформаторам избежать некоторых крайностей и со временем поддержать традиционно российскую модель высшего образования, критически заимствуя зарубежные образовательные технологии. Многие сегодняшние работники высшей школы видят её будущее в том, чтобы давать студентам не только специальные знания, но и широкое понимание основных проблем естественных и гуманитарных наук.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Пропп, Ольга Викторовна

- 249 -Заключение

В первые годы нэпа происходило формирование системы выспгего образования на Урале. Первыми «ласточками» этого процесса стали Пермский и Уральский университеты, создание которых было вызвано острой потребностью горнозаводского края в квалифицированных специалистах, в особенности технического профиля.

Однако экономический кризис 1920-х г.г. едва не обернулся для уральских вузов полной ликвидацией, поскольку государство не справлялось с финансированием высшей школы. Это в полной мере почувствовал на себе профессорско-преподавательский персонал ПТУ и УГУ.

Тем не менее колоссальные усилия, приложенные как научно-педагогической интеллигенцией, так и местным партийно-хозяйственным руководством, позволили сохранить оба университета на Урале. Совместное решение проблем объединяло всех участников вузовского строительства, чем и объясняется отсутствие острых политических трений между ними на первом этапе. Существенную роль в сохранении относительного консенсуса сыграли патриотические убеждения, характерные для представителей уральской интеллигенции. Проведение Устава 1921 года ограничилось поначалу достаточно формальной процедурой перевыборов в органы управления университетами.

Некоторая экономическая стабилизация и обозначившееся «ужесточение» партийной линии Центра способствовали усилению политического давления со стороны местных коммунистов, заинтересованных в скорейшем завоевании административного аппарата высшей школы Урала.

В Уральском университете такое развитие событий спровоцировало активизацию общественно-политической деятельности профессуры. В целом ее взгляды в рассматриваемый период можно квалифицировать как демократические, хотя о четкой политической принадлежности абсолютного большинства преподавателей УГУ говорить трудно.

Значительная часть профессоров Пермского университета, по оценке органов ГПУ, тяготела к партии кадетов, но их общественно-политическая активность оказалась исчерпанной еще до начала 20-х годов. Речь идет об известных антисоветских акциях пермской профессуры (обращение к иностранным коллегам «По поводу переживаемого Россией бедствия большевизма», отступление с войсками Колчака на Восток), которые, однако, не стали причиной для ее преследования. По-видимому, убедившись в силовом превосходстве новой власти, а с другой стороны - в ее прагматизме, преподаватели Пермского университета отказались от дальнейшей конфронтации с коммунистами.

Другой причиной более стабильной обстановки в ПГУ на протяжении 1-й половины 20-х годов следует считать территориальную отдаленность от Екатеринбурга, где были сосредоточены основные партийные кадры, способные проводить завоевание высшей школы. При общей нехватке образованных коммунистов все появлявшиеся силы направлялись Уралбюро ЦК РКП(б) в первую очередь в расположенный рядом Уральский университет.

Такое «пристальное внимание» со стороны местного партийного руководства вызвало обострение отношений с профессурой УГУ, которое нашло свое логическое завершение в событиях «университетского кризиса» 1923 года.

В этот период среди большевистских лидеров происходит разделение на сторонников «мягкого» и «жесткого» подхода по отношению к интеллигенции. Наибольшую «жесткость» проявляла верхушка Уралбюро ЦК РКП(б), а также представители комфракции правления Уральского университета, которые предпочитали общаться с профессурой в административно-приказном тоне.

В основном на партнерские взаимоотношения с представителями научно-педагогической интеллигенции были настроены коммунисты-руководители хозорганов и трестов Урала, оценивавшие профессоров-специалистов в первую очередь по деловым качествам, а затем уже по классовым критериям.

Преследование профессуры имело целью не только обеспечить влияние представителей новой власти в университетских органах управления, но и показать излишне «либеральным» хозяйственникам наличие близкой политической опасности, поставив затем их деятельность под более жесткий партийный контроль.

В ходе политической борьбы лидеры местных коммунистов использовали методы, опробованные центральным руководством страны в предыдущие годы. На местах, как и в Центре, большевистское руководство жестко следовало собственной политической доктрине, как правило, отвергая любой компромисс.

Однако после расправы с главными «возмутителями спокойствия» из числа персонала УГУ областное партийное руководство сменило тактику, нацелившись на установление контакта с профессурой. Это было вызвано тем, что основная политическая задача в вузах была к началу 1924-1925 учебного года в общих чертах решена - органы управления оказались в руках коммунистов, а наиболее активные защитники прежней «автономии» были переданы ГПУ.

С другой стороны, методы голого администрирования, практиковавшиеся по отношению к несоветской профессуре, вызвали кризис, за который Уралбюро получило порицание из Центра. К тому же они оказались малоэффективными для привлечения вузовской интеллигенции к полноценной работе.

Используя широкий арсенал средств, к 1925 году коммунисты смогли добиться принципиальных результатов в подчинении органов управления в уральских университетах, а также в деле преобразования их научно-учебной деятельности.

Значительное влияние на этот процесс оказали организации пролетарского студенчества, полномочия которых не имели четких границ как по отношению друг к другу, так и в системе органов власти в вузах. Различные Бюро Коммунистического Студенчества, Исполнительные Бюро Пролетарского

Студенчества, Академические Секции Студентов и сами комячейки стали не только помощниками, но и главными проводниками советизации университетской жизни. Их руками и под их контролем осуществлялась реформа высшего образования «снизу», а также преследование демократически настроенной профессуры. Наибольший размах деятельность организаций нового студенчества на Урале получила в 1923-1924 г.г. после частичной замены обучаемого в вузах контингента.

Изменение правил приема и заполнение студенческих аудиторий плохоподготовленной рабоче-крестьянской молодежью имело огромное политическое значение, но привело к негативным практическим результатам. Вместе с другими мероприятиями Наркомпроса (сокращение вузов, «чистки» студентов-старшекурсников, переход к 3-летнему курсу обучения и так далее) результатом указанного явления стало катастрофическое снижение эффективности работы университетов Урала. Это выразилось в резком уменьшении численности выпускников на протяжении 1-й половины 20-х годов. Подавляющее большинство студентов того времени растягивали обучение в высшей школе едва ли не вдвое по сравнению с обычным сроком.

Поскольку стратегия экономического развития страны в этот период еще не была выработана, то процесс подготовки специалистов был по большому счету пущен на самотек, что и дало о себе знать в период начала индустриализации острой нехваткой образованных кадров.

Научно-исследовательская деятельность не являлась в 20-е годы специальной задачей высших учебных заведений. Тем не менее определенная работа в этом направлении уральскими вузами проводилась.

В Пермском университете продолжались фундаментальные исследования, начатые в предыдущие годы и связанные с проблемами медицины, биологии, геологии. Однако этой инерции хватило ненадолго, и в последующие годы научная работа была переориентирована в направлении выполнения практических задач, которые ставили советские и хозяйственные органы.

Этот поворот отчасти объяснялся и отливом научных сил из университета, вместе с которыми меняли «место жительства» исследуемые ими проблемы.

Уральский университет в силу более позднего возникновения практически сразу начал заниматься научными разработками прикладного характера. Это позволило установить тесные отношения с местными промышленными предприятиями, от материальной поддержки которых зависел УГУ. После перевода в Пермь медицинского факультета он окончательно приобрел черты технического вуза.

Отрицательно сказывалось на состоянии научно-исследовательской работы бедственное материальное положение преподавателей, вынужденных либо перегружаться учебной работой, либо искать дополнительный заработок на промышленных предприятиях. Уровень оплаты труда в системе высшего образования также свидетельствует о том, что государство в изучаемый период не рассматривало развитие высшей школы в качестве своих первоочередных задач.

Помимо участия в поддержании нормальной жизнедеятельности вузов Урала, которое осуществляли главным образом советские и хозяйственные государственные органы, собственные политические задачи в сфере науки решало партийное руководство. Его внимание было сосредоточено на организации подготовки младшего научного персонала из числа нового студенчества, а также на формировании научного мировоззрения сотрудников в соответствии с марксистской теорией.

Итак, на протяжении изучаемого периода взаимоотношения высшей школы Урала и власти развивались в направлении нарастания политического превосходства последней. В процессе перестройки внутриуниверситетской жизни профессорско-преподавательский корпус был вынужден отказаться от представлений о внеклассовой школе и подчиниться требованиям советского Устава вузов 1921 года.

Положение профессуры осложнялось тем, что реорганизация системы высшего образования в 1-й половине 20-х годов являлась для государства исключительно политической задачей. Прямая заинтересованность в качественной профессиональной деятельности преподавательского персонала практически отсутствовала, что облегчало власти задачу диктовать свои условия и «перевоспитывать» вузовскую интеллигенцию невзирая на определенные издержки.

Захват командных высот в университетах позволил провести их советизацию в самые короткие сроки. К концу изучаемого периода органы управления местных вузов полностью находились в руках коммунистов, что означало безвозвратную ликвидацию самой идеи «академической автономии».

Власть на Урале в 1-й половине 1920-х годов была представлена сложной структурой советских, хозяйственных и партийных органов. Но из документов Уралбюро становится ясно, что именно этот «филиал» ЦК с самого начала 20х годов имел неограниченные полномочия в регионе, в то время как исполкомы Советов, руководство государственных учреждений, органы ГПУ и другие ячейки власти практически сразу оказались в зоне его политического контроля.

При его непосредственном участии происходит подчинение научных объединений, которые реорганизуются в интересах государства либо совсем ликвидируются. Уничтожение этих и других институтов гражданского общества имело большое значение для последующего складывания тоталитарного режима в Советской России.

Одновременно начинает формироваться определенная «подсистема страха», имеющая в своей основе представление о вездесущем «государевом оке». Внедрение широкой сети осведомителей, «раскинутой» партийными органами во всех организациях и учреждениях, в том числе высшей школы Урала, сыграло в распространении указанного явления определяющую роль.

Изучая историю реформирования высшей школы Урала, можно проследить, как уже в 1-й половине 20-х годов закладываются основы тоталитарного государства. Его сущностной чертой является узурпация всех государственных функций правящей партией, по причине чего исчезает

-255 механизм защиты интересов отдельного человека. Власть полностью концентрируется у партийного аппарата. На смену либерально-демократическим взглядам приходит новая идеология с ее групповой ответственностью и приоритетом классовых ценностей.

С другой стороны, в целом мероприятия большевиков в области образования вполне можно рассматривать в русле теории модернизации. Стремительный переход от состояния почти поголовной неграмотности населения к обязательному начальному образованию и последующее с 30-х годов развитие высшей школы служат объективным свидетельством модернизаторской направленности партийной культурной политики. Однако начальный период проведения реформы вузов говорит о том, что в годы нэпа задача широкого развертывания системы высшего образования не соответствовала ни экономическим возможностям, ни первоочередным политическим целям Советского государства.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Пропп, Ольга Викторовна, 2002 год

1. Документы коммунистической партии. Советского государства и их местных органов.

2. Резолюция XII Всероссийской конференции РКЩб) «Об антисоветских партиях и течениях» // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т.2.- Изд. 9-е. М., 1983-1984.

3. Резолюция I партийного совещания по вопросам народного образования // Директивы ВКЩб) по вопросам просвещения. М., 1931.

4. Отчет Уральского Бюро ЦК РКЩб) Пятой Уральской областной конференции РКЩб). 5 11 окт. 1923 г. - Екатеринбург, 1923.

5. Политическое и хозяйственное состояние области и задачи парторганизаций Урала: Отчет Уралобкома РКЩб) VII Уральской партконференции. -Свердловск, 1925.

6. Стенографический отчет VI Областной партконференции РКЩб). -Екатеринбург, 1924.

7. Статьи политических деятелей. Партийная публицистика. Бухарин Н.И. Пролетарская революция и культура. Игр., 1923. В.И.Ленин и А.В.Луначарский. Переписка. Доклады. Документы. - М.: Наука, 1971.

8. Крупская H.K. Партия и студенчество // Красная молодежь. -1924. №1. Ленин В.И. Директивы ЦК коммунистам - работникам Наркомпроса // ПСС. Т.42.

9. Луначарский A.B. Смена вех интеллигентской общественности // Культура и жизнь. -1922. -№ 1.

10. Мархлевский Ю.Ю. Научные работники и рабочий класс // Уральский рабочий. -1923. 23 ноября.

11. Судьбы современной интеллигенции: Материалы дискуссий 1923-1925 гг. -Новосибирск, 1991.

12. Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. Т.З. Кн.1. М., 1924.

13. Л.Д. Уральский государственный университет // Екатеринбург за 200 лет1723-1923).-Екатеринбург, 1923.13. Периодическая печать.

14. Академическая жизнь в России и за границей // Уральский рабочий. -1922. -13 января.

15. Альтшулер М. Пермский университет и его значение // Звезда. -1926. -14 октября.

16. Бьшов Ф. Пролетаризация высшей школы // Студент-пролетарий. -1924. №4. В Уралуниверситете // Уральский рабочий. -1922. - 21 января. Танеев А. К вопросу об овладении высшей школой // Уральский рабочий. -1922. - 3 сентября.

17. Горин Н. Технические факультеты к началу 1924-1925 учебного года // Студент-рабочий. 1924. - №9.

18. Грановский Л. Быть ли университету на Урале? // Уральский рабочий. -1922. -16 марта.

19. Губкомщик. По поводу одной лекции // Уральский рабочий. -1923. -12 января. Доклады // Звезда. 1925. - 23 июня. Жизнь вузов // Правда. -1924. -12 августа.

20. Зыков А. Новая экономическая политика и завоевание высшей школы // Уральский рабочий. -1921.-22 ноября.

21. К вопросу о методах преподавания // Студент-пролетарий. 1924. - №6-7. К вопросу о преподавании общественных наук в университете // Студент-пролетарий. -1924. -№6-7.

22. Лазарев Л. Положение Уралуниверситета // Уральский рабочий. -1922. 8 марта.

23. Липилин И. Как помочь Уралуниверситету? // Уральский рабочий. -1921. -15 декабря.

24. Липкович И. О разрушителях университета // Уральский рабочий.-1922. 24 мая.

25. Лишний в зале. Первый блин комом // Уральский рабочий. -1922. 25 ноября. На студенческой сходке // Уральский рабочий. - 1923. - 24 октября. Первое предостережение // Правда. - 1922. - 31 августа.

26. Правила приема на рабочие факультеты РСФСР в 1925г.// Студент-рабочий. -1925. №5.

27. Размер зарплаты // Студент-пролетарий. -1924. №2.

28. Райвид Н. Проблески сознания // Уральский рабочий. -1922. 26 апреля.

29. Резолюция общестуденческой сходки // Уральский рабочий. -1924. 26февраля.

30. Россье А. Проверка студентов плановая работа в деле пролетаризации Высшей школы // Студент-пролетарий. -1924. - №3.

31. Сокращение и преобразование высших учебных заведений // Уральский рабочий. -1922. -11 апреля.

32. Сосновский Л. Предостережение русской интеллигенции // Уральский рабочий. -1923. 6 ноября.

33. Удинцев С. Полвека бескорыстной работы: к юбилею УОЛЕ // Уральский рабочий. -1921.-25 января.

34. Ходоровский И. Замечается ли бегство из вузов? // Правда. -1924. 12 августа. Экономический шпионаж в пользу французских капиталистов // Уральский рабочий. -1924. - 8 февраля.14. Воспоминания.

35. Грум-Гржимайло В.Е. Недавнее, но безвозвратно умершее прошлое. -Екатеринбург, 1995.

36. Генкель М.А. Я благодарна своим учителям // Пермский университет в воспоминаниях современников. Вьш.1. Томск: Изд-во Томского университета, 1991.

37. Кун И. Бела Кун: Воспоминания.-М., 1968.

38. Орлов Ю.А. Невозвратимое прошлое // Пермский университет в воспоминаниях современников. Вьш.1. Томск: Изд-во Томского университета, 1991.

39. Сигов A.A. Грум и другие // Уральский государственный университет в воспоминаниях. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000.15. Справочные материалы.

40. Культурное строительство СССР: Стат.сб. М., 1956.

41. Пермский педагогический факультет: Обзор деятельности за 1923-1924 гг. -Пермь, 1925.

42. Профессора Пермского университета: Библиографический указатель. Пермь, 1991.

43. Оп.1. Д.15, 16, 38, 53, 71, 72, 74, 78, 87, 98, 101, 103, 104, 106, 109, 112, 113, 122,141-144, 147, 149, 150, 151, 154, 160, 174, 186, 188, 190, 198. Ф.Р-95 Промышленное бюро Президиума ВСПК на Урале (Уралпромбюро). On.l-л. Д.58, 59, 60.

44. Ф.Р-148 Свердловский областной суд. Оп.6. Д.249.

45. Ф.Р-193 Уральский экономический совет ВСНХ (Уралэкосо). Оп.1. Д.24,27, 66.- Центр документации обш;ественных организаций Свердловской области (ЦДООСО)1. Ф. 4- Уралобком ВКЩб).

46. Оп.2. Д.1, 13, 25, 56а, 61, 525. Оп.З. Д. 273, 296, 570. Ф.76 Екатеринбургский губком партии. Оп.1. Д.465, 745.

47. Ф.285 партийная организация Уральского университета. 0П.1.Д.1-5.

48. Ф. 1494 Уралбюро ЦК РКЩб).

49. Ф.1 управление ФСБ РФ по Свердловской области. Оп.2. Д.25669.- Государственный архив Пермской области (ГАПО)

50. Ф. Р-19 исполком Пермского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Оп.1. Д.25-28, 85.

51. Ф.Р-23 отдел народного образования Пермского губисполкома. Оп.1, Д.35,43,64.

52. Ф.Р-180 Пермский государственный университет им А.М.Горького.

53. Оп.1. Д.23, 24-28, 29, 51, 55, 70, 81, 98а,187, 188, 191, 219, 224, 337, 350, 595,843, 965, 974.

54. Ф.Р-790 архивная коллекция «Уральский биографический словарь» (фонд1. А.К.Шарца).1. Оп.1. Д.875, 1950.

55. Ф.Р-973 личный фонд И.С. и П.С.Богословских. Оп.1. Д. 1248.- Пермский государственный архив новейшей истории (ПГАНИ) Ф.557 Пермский губком партии.

56. Оп.З. Д.20, 23. Оп.4. Д.21,25,32.

57. Ф. 717 партийный комитет Пермского университета. Оп.1. Д.8, 9, П.2.Исследования.

58. Аврус А.И. История российских университетов: Очерки. -М.,2001.- 190 с.

59. Бутягин A.C., Салтанов Ю.А. Университетское образование в СССР. М: Изд-во МГУ, 1957.- 296 с.

60. Баранова Л.Я. Деятельность партийных организаций Урала по коммунистическому воспитанию студенчества вузов и техникумов в 19211927гг.: Дне. . канд.ист. наук. Свердловск, 1981.- 254 с.

61. Бейлин А.Е. Кадры специалистов СССР: Их формирование и рост. М.: Изд-во ЦУНХ Госплана СССР, 1935.- 419 с.

62. Букина М.Н., Постнов Ю.С. Революционер-ученый о Б.В.Дидковском. -Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1969. 60 с.

63. Вибе Ф. Повесть о трудолюбивом Груме О русском металлурге В.Е. Грум-Гржимайло. Пермь: Кн. Изд-во, 1989. - 317 с.

64. Вопросы геологии угля: Сборник, посвященный памяти геолога

65. A. А.Гапеева.К 80-летию со дня рождения. 1881-1961. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1962. - 174 с.

66. Высшая школа СССР за 50 лет (1917-1967). / Под ред В.П.Елютина. М.: Высшая школа, 1967. - 272 с.

67. Галкин К.Т. Высшее образование и подготовка научных кадров в СССР. М.: Советская наука, 1958. - 176 с.

68. Геллер М. «Первое предостережение» удар хлыстом // Вопросы философии. -1990.-№9.- С.37-66.

69. Геллер М., Некрич А. История России. 1917-1995. В 4-х т. Т.1: Утопия у власти. 1917-1945.- М.: Мик: Агар, 1996. 499 с.

70. Генкина Э.Б. О ленинских методах вовлечения интеллигенции в социалистическое строительство (из опыта государственной деятельности

71. Главацкий М.Е. Историография формирования интеллигенции в СССР. -Свердловск, 1987. 108 с.

72. Главацкий М.Е. История рождения Уральского университета. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000. - 240 с.

73. Голинков д. л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн.2. Изд.4. М.: Политиздат, 1986. - 396 с.

74. Горловский М.А., Чуфаров В.Г. Уральский государственный университет (краткий исторический очерк). Свердловск: Изд-во Уральского университета, 1956. - 52 с.

75. Грум-Гржимайло В.Е. Хочу быть полезным Родине. Екатеринбург: ИПП «Уральский рабочий», 1996.- 324 с.

76. Грум-Гржимайло В.Е. «Я был тем муравьем, который понемногу сделал большое дело». Из жизни металлурга, рассказанной им самим. Екатеринбург, 1994.- 190 с.

77. Делицой А.И. Инженерно-технические кадры и власть на Урале в кон. 19191931 гг.: проблема взаимоотношений: Дис. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 1998.-347 с.

78. Елютин В.П. Высшая школа страны социализма. М.: Соцэкгиз, 1959. - 100 с. Ермаков В.Т. Исторический опыт культурной революции в СССР. - М.: Мысль, 1968.- 151 с.

79. XX лет Пермскому государственному университету им. А.М.Горького: Ученые записки. Юбил. вып.- Пермь, 1936. 96 с.

80. Зорина Л.И. История Уральского общества любителей естествознания. 18701929. // Ученые записки Свердловского областного краеведческого музея. Вьш.1.- Екатеринбург, 1996. 168 с.

81. Зиновьев СИ Учебный процесс в советской высшей школе.- 2-е изд.- М.: Высшая школа, 1975. 314 с.

82. Из бумаг металлурга В.Е.Грум-Гржимайло // Минувшее: Ист. альманах 2. -М.: Феникс, 1990. С.291-309.

83. Иванов А.Е. Высшая школа России в кон.Х1Х-нач.ХХ века./ АН СССР, Ин-т истории СССР.-М., 1991. 392 с.

84. Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции. 1917-1927.-М.: Наука, 1980.-392 с.

85. Катунцева Н.М. Опыт СССР по подготовке интеллигенции из рабочих и крестьян.- М.: Мысль, 1977. 205 с.

86. Кафтанов СВ. Высшее образование в СССР. М.: Молодая гвардия, 1950. -119 с.

87. Кертман Л.Е., Васильева Н.Е., Шустов СГ. Первый на Урале. Пермский государственный университет. 1916-1986. Пермь: Пермское кн. изд-во, 1987. -234 с.

88. Кондрашева М.И. Коммунистическая партия организатор формирования социалистической интеллигенции на Урале в 1917-1927гг. - Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1985.- 151 с.

89. Костиков В. Изгнание из рая // Огонек. -1990. №24.- С. 14-16.

90. Костицын В. Ректоры Пермского университета. 1916-1991. Пермь, 1991.100 с.

91. Красильников С.А. Политбюро, ГПУ и интеллигенция в 1922-1923 гг. // Интеллигенция. Обш;ество. Власть: Опыт взаимоотношений (1917-кон. 1930-х гг.). Новосибирск, 1996.- С.69-80.

92. Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы Советской власти (1917-1925 гг.) / Под ред В.А.Шишкина.- Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1985. 197 с.

93. Опыт российских модернизаций ХУШ-ХХ вв. М.: Наука, 2000. - 246 с. Очерки истории Уральского университета. - Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1967. - 172 с.

94. Пермский государственный университет им. А.М.Горького. 1916-1966. -Пермь: Пермское кн. изд-во, 1966. 291 с.

95. Перченок Ф. Академия Наук на «великом переломе» // Звенья: Исторический альманах.-М.: Прогресс, 1991. С. 163-235.

96. Полев В.П. Борьба партийных организаций Урала за перевоспитание старой интеллигенции (1919-1927 гг.): Дис. . канд. ист. наук. Свердловск, 1975. -227 с.

97. Постников Е.С. Российское студенчество в условиях новой экономической политики (1921-1927). Тверь, 1996. - 188 с.

98. Российская интеллигенция: критика исторического опыта: Тез докл. Всерос. науч. конф. 1-2 июня 2001г. Екатеринбург, 2001. - 270 с. Сафразьян Н.Л. Борьба КПСС за строительство высшей школы (1921-1927). -М.: Изд-во МГУ, 1977. - 158 с.

99. Синецкий А.Я. Профессорско-преподавательские кадры высшей школы СССР. М.: Советская наука, 1950. - 236 с.

100. Соскин В.Л. Переход к НЭПу и культура. Новосибирск, 1997. - 68 с. Соскин В.Л. Современная историография советской интеллигенции России. -Новосибирск, 1996. - 81 с.

101. Украинцев В.В. КПСС организатор революционных преобразований высшей школы. - М.: Высшая школа, 1963.- 298 с.

102. Ульяновская А.Я. Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917-1937. -М.: Наука, 1966.-215 с.

103. Уральский государственный университет: Очерки. / М.Е.Главацкий, В.Г.Чуфаров, В.В.Адамов и др. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1980.- 159 с.

104. Уральский государственный технический университет. 1920-1995: Исторический очерк./ Отв. ред. Б.В.Личман. Екатеринбург, 1995. - 350 с. Федюкин С.А. Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к НЭПу. -М.: Наука, 1977.-351 с.

105. Федюкин С.А. Партия и интеллигенция. М.: Политиздат, 1983. - 238 с. Федюкин С.А. Советская власть и буржуазные специалисты. - М.: Мысль, 1965.-255 с.

106. Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении. М.: Центр гуманит. образования, 1996. - 171 с.-267

107. Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы. М: Высшая школа, 1988. - 256 с.

108. Чуткерашвили Е.В. Развитие высшего образования в СССР. М.:Высшая школа, 1961.-240 с.

109. Чуфаров В.Г. Деятельность партийных организаций Урала по осуществлению культурной революции (1920-1937).- Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1970.-377 с.

110. Шарапов Ю.П. Из истории идеологической борьбы при переходе к НЭПу: Мелкобуржуазный революционаризм опасность «слева». 1920-1923. - М.: Наука, 1990.- 188 с.

111. В Президиум Губисполкома Пермского Губернского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов.

112. Доклад К.А.Золотавина. 9ГЧ-21т.

113. Согласно постановлению Президиума Губисполкома от 4 мая 1921 г. На меня возложены обязанности ректора Пермского университета.

114. При обращении моем к и.о. ректора Университета г.Поленову с выпиской из протокола заседания президиума Губисполкома от 4АА-21г., адресованной Университету с распоряжением о сдаче дел, ректор Поленов заявил:

115. Мною было сдано под расписку г.Поленову постановление Губисполкома от 4/У-1921г. и предписание сдать мне дела.

116. Из следующего после этого разговора выяснилось, что по мнению Г.Поленова:

117. Губисполком не может, только из-за того, что Университет находится в Перми, принимать такие меры, как назначать ректора, так как университет обслуживает много губерний, а не одну Пермскую;

118. Представительство Губисполкома весьма желательно для оказания помощи Университету в снабжении, в выяснении вопросов с помещениями;-2693) Хорошие отношения Университета с Губисполкомом всегда были и ректор надеется, что они и впредь сохранятся;

119. Если последует распоряжение из центра о сдаче дел, он сдает их.

120. Препровождаю свой доклад на заключение президиума и на получение дальнейших директив. (Стиль и пунктуация документа сохранены О.П.)

121. ГАПО. Ф.Р-19. Оп.1. Д.27. Л.21-21об.

122. Циркуляр Уралбюро ЦК 5/Х11-22г. «О применении революционной законности».

123. Часто к решению вопросов подходят исключительно с формальной стороны, боясь нарушить какой-нибудь декрет Советской власти, и этим на деле коверкают смысл Советских декретов.

124. То же самое замечается и в практике Комхозов в их толковании и применении декретов Советской власти по жилищному и другим вопросам коммунальной политики.

125. Революционная законность должна быть оружием в руках рабочего класса для укрепления его диктатуры. На практике же иногда выходит как раз наоборот.-271

126. Предлагаем довести наш циркуляр до сведения ответственных партийных работников, работающих в органах Юстиции и Комхоза и дать на этот счет соответствующим товарищам точные указания.

127. ЦДООСО. Ф.1494. Оп.1. Д.82. Л.133.

128. Бюро Предметных комиссий Исполбюро Союза

129. Медфака Казанского Университета Пролетарского Студенчества27/У-1924г. Пермского университетаг.Казань

130. Медфака Казанского Государственного Университета (подпись) Секретарь (подпись)1. Ячейка Р.К.П.(б) Казань

131. Медицинского факультета Государственный Университет

132. Пермского Государственного Канцелярия Медфака

133. Университета Члену Президиума Медфака9 июня 1924 года т.Шишкину39

134. В ответ на Ваш запрос от 27 мая 1924г. о конкурирующем профессоре Е.А.Татаринове можем сообщить следующее.

135. Сообщите, как себя ведут Чирковский и Луньяк. Что можем, сообщим и о них. (Орфография текста сохранена -О.П.)

136. Ответственный секретарь ячейки Медфака Р.К.П. (подпись)

137. Секретарь медфака (подпись)

138. Председатель Академической Секции студентов (подпись)

139. ПГАНИ. Ф.717. Оп.1. Д.9. Л.24-25.

140. Доклад Правлению Уральского Государственного Университета о приемных испытаниях на 1922-1923 акад.год (сост. проректор Университета Н.П.Горин 20 дек. 1922г.)

141. В своей записке на имя Правления Университета о результатах приемных испытаний на 1921-1922 уч.г. я обращал внимание на то, что уровень знания и развития поступающих в Университет падает год от года.

142. Я имел возможность производить наблюдение уже в течение 3 лет, непосредственно участвуя в приемных испытаниях. В 1917 г., в первый год существования Горного института в Екатеринбурге занятия шли нормально в смысле уровня знаний слушателей.

143. В 1920-1921 уч.г. дело обстояло уже неблагополучно, и для целых групп поступивших, главным образом, на Медицинский, Педагогический и Сельскохозяйственный факультет, потребовались дополнительные курсы элементарной математики.

144. ГАСО. Ф.Р-227. Оп.1. Д.78. Л.101-102.

145. Ответ на запрос Факкома Медфака Белорусского университета о научной квалификации и общественно-политической ориентации профессора A.C. Лебедева, подавшего заявление на получение должности в БГУ- О.П.)1. Университета9 июня 1924г. №40

146. На Ваше отношение о профессоре Госпитально-терапевтической клиники А.С.Лебедеве сообщаем следующее.

147. Читает с прохладцей, на лекции запаздывает. По натуре ленив до невозможности, неуклюж и неподвижен. Одним словом, сами подыскиваем1. Ячейка Р.К.П.(б)1. Медфакультета

148. Пермского Государственного

149. Минский Государственный Университет Исполбюро.-277другого терапевта на госпитальную клинику. В политике ни уха, ни рыла, однако на досуге (а его у него много) любит поскулить о том, о сем.

150. Порядочный шкурник ему все мало, несмотря на большую частную практику (в ущерб прямым обязанностям), жалуется, что нечем жить. Находится под сильным влиянием своей жены - женщины из буржуазной среды.

151. Ответственный секретарь Ячейки Р.К.П.(б) (подпись) Секретарь Медицинского факультета Россье

152. Председатель Академической Секции Лихачев

153. ПГАНИ. Ф.717. Оп.1. Д.9. Л.28-278