Воплощение мироустроительной идеи в творчестве Р. Вагнера и А.Н. Скрябина тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.09, кандидат искусствоведения Серова, Наталья Сергеевна

• Серова, Наталья Сергеевна
• кандидат искусствоведения
• 2009

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Серова, Наталья Сергеевна

Введение.

Глава I. Мироустроительные идеи в мифах и философских концепциях

1.1. Космогонический миф как источник мироустроительной идеи.

1.2. Концепция Демиурга в учении Платона и философов неоплатонической школы.

1.3. Представления И. Фихте, А. Шопенгауэра и Ф. Ницше.

Глава II. Воплощение мироу строительной идеи в литературном наследии и художественных творениях Р. Вагнера.

2.1. Воплощение мироу строительной установки в воззрениях Р. Вагнера

2.2. Особенности воплощения мироустроительной идеи в «Кольце Нибелунга».

2.3. Индивид как определяющий фактор преображения действительности в драме «Парсифаль».

Глава III. Мироустроительная концепция А. Скрябина.

3.1. Представления о структуре мироздания в записях Скрябина 1904-1906 годов.

3.2. Механизм воздействия на организацию бытия.

3.3. Воплощение преобразования мироздания в «Поэме огня».

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Воплощение мироустроительной идеи в творчестве Р. Вагнера и А.Н. Скрябина»

Потребность преобразования действительности сопутствует человеку с давних времён, отражаясь во всех сферах его деятельности, в том числе и в художественном творчестве. Произведения Р. Вагнера и А. Скрябина — яркий тому пример. Проблема воплощения мироустроительной идеи в творчестве этих композиторов в высшей степени органична их художественным и философским устремлениям. Творческий облик художников прямо ассоциируется со смелыми идеями воздействия на реальность. Как известно, реформа Вагнера в области оперного искусства неразрывно связана со стремлением преобразить человека и социум. Мистериальная концепция Скрябина своей конечной целью имела рождение нового человека и переустройство бытия.

Фактором, сопрягающим мироощущение композиторов с указанной идеей, выступает понимание художественной деятельности как призванности. По свидетельству современников, и Вагнер, и Скрябин осмысливали своё творчество как миссию, относя себя к избранным, способным осуществить великое дело [см. об этом: 134, С. 106; 56, С. 173; 136, С. 205-206; 35, С. 238]. Миссионерская направленность деятельности Вагнера и Скрябина в сочетании с отчетливой потребностью к реформаторству образуют некий комплекс, соотносящийся с представлениями о личности, преобразующей мир.

Терминологический аппарат работы. С мироустроительной идеей соотносятся два понятия: «теургия» и «демиургия». Первое из них достаточно широко применяется в исследованиях, рассматривающих мировоззрение А. Скрябина в контексте мистериальной идеи, а также в соотнесении с концепциями русских философов рубежа XIX-XX веков. В качестве примера можно назвать работы Т. Левой [75], 3. Жукоцкой [53]. Тем не менее, этот термин представляется не вполне отвечающим направлению данного исследования в силу неоднозначности своего истолкования. Его трактуют не только как «акт преображения мира» [75, С. 17], что соответствует ракурсу работы, но и как форму магической деятельности [113, С. 59] и как свидетельство перманентного присутствия божественной силы в мире, выражающее себя через явления и чудеса [114, С. 1039]. Наконец, особое истолкование термин получает в работах русских философов конца XIX — начала XX века, которые определяют теургию как совместную деятельность Бога и человека по преображению действительности. Тем самым, наиболее распространённые определения теургии предполагают участие в акте преображения божественной силы, что осложняет перспективу исследования, из-за крайне противоречивых религиозных представлений Вагнера и Скрябина.

Понятие «демиургия» в большей степени отвечает направленности работы, поскольку в концепциях Демиурга идея божественного вмешательства в судьбу мира соседствует с представлениями о возможности устроительства мира человеком-героем. Кроме того, значимым видится мотив организации, устроения, который акцентируется в этом понятии. Тем не менее, термин «демиургия» также не во всём соотносится с тем пониманием мироустроительст-ва, которое принято в данной работе. Тому есть две причины. Во-первых, как показано в ходе исследования, с понятием «демиургия» мироощущение Вагнера однозначно не соотносится; во-вторых, образ Демиурга востребован в учениях мистического и эзотерического толка, зачастую несёт негативный смысл, поэтому использование его в работе может сформировать противоречащий ассоциативный ряд. К указанному понятию обращается, в основном, первая глава, поскольку с образом Демиурга связано несколько значимых философских концепций, соотносимых с направленностью исследования.

Наиболее адекватным содержанию работы представляется понятие «мироустроение». Согласно толкованию В. Даля, слово «устроение» (устрой, устройство) означает «сложный состав и порядок, образ или способ сооруженья сложной вещи или хода дела» [45, С. 515]. В словаре С. Ожегова под данным понятием подразумевается «расположение, соотношение частей, конструкция» [117, С. 823]. В «Словаре синонимов русского языка» 3. Алек-сандро-вой [3] среди понятий, соответствующих «устроению», выделяются «строй», «уклад», «структура», «организм», «изготовление», «осуществление», «организация». Согласно «Большому толковому словарю русского языка», «устраивать» (устроить) - означает «придать чему-либо ту или иную форму, вид определённое расположение и соотношение частей; привести в порядок, наладить, благоустроить» [17, С. 1403]. Тем самым, понятие «миро-устроение» выражает упорядочивающее, созидательное воздействие на действительность, что отвечает устремлениям Вагнера и Скрябина.

Актуальность исследования определяется, в первую очередь, обращением к мироустроительной идее как к явлению культуры. Подобный подход соотносится с общими тенденциями современной гуманитарной науки, которые выражаются, во-первых, в тяготении к обобщённому взгляду, осмыслению художественных явлений в ракурсе некой мета-идеи; а во-вторых, - в стремлении познать индивидуальный, неповторимый авторский облик и почерк, присущие трактовке этой идеи в художественном творчестве. При этом обращение к наследию художников требует охвата личности, мироощущения и творчества как единства. Обозначенный ракурс исследования позволяет сформировать именно такой, интегральный подход, поскольку мироустрои-тельная идея претендует на статус одного из центральных элементов системы, собирающей воедино все аспекты творческого облика композиторов.

Актуальность проблемы мироустроительства определена и её открытостью, множественными контактами с широчайшим кругом явлений — от мироздания до глубинных планов психики. Мироустроительство креативно — оно отражает индивидуальность художника, стремящегося к преобразованию мира посредством представлений, отражённых в творениях духа. Творческая сущность единения индивидуального и общечеловеческого, открываемая в явлении мироустроительства, — фактор, актуализированный Скрябиным и Вагнером и очертивший важные перспективы развития искусства.

Раскрытие заявленной темы может уточнить некоторые аспекты, связанные с осмыслением наследия композиторов. Так, рассмотрение произведений Вагнера и Скрябина с позиции мироустроительной идеи позволяет увидеть в ней источник экспериментов с сюжетным и музыкальным хронотопом, во многом определивших развитие музыки в XX веке. Избранный ракурс исследования может прояснить некоторые спорные вопросы, возникающие при обращении к творчеству композиторов. Например, мироустрое-ние «Кольца Нибелунга» традиционно связывается с образом Вотана, поскольку он выступает верховным богом, тогда как детальное рассмотрение тетралогии вскрывает неправомерность такого подхода в силу того, что Вотан не является творцом мира. Относительно скрябинского творчества неясным остаётся вопрос о степени разработанности плана Мистерии в сознании композитора. JI. Сабанеев считал, что в действительности такого плана не существовало, «Мистерия» была лишь мечтой композитора [136, С. 247], а Вяч. Иванов, напротив, был уверен в практической «подготовленности» Скрябина к осуществлению грандиозного замысла [56, С. 173]. Данное исследование показывает, что Скрябин обладал некой моделью, соответствующей его задачам и способной стать планом задуманного действа.

Цель работы — выявить и обосновать на основе творчества Р. Вагнера и А. Скрябина общие и индивидуальные черты мироустроительных представлений как феномена художественной картины мира.

Задачи работы оп ределяются, в первую очередь, потребностью осмысления мироустроительной идеи с позиций выявляющих её архетипов творения, оформления, субъекта-устроителя, взаимодействия Хаоса и Космоса. Вторым значимым моментом раскрытия идеи представляется осмысление её в историческом ключе. Реализация этих установок диктует два направления работы: первое связано с обозначением круга представлений, в которых воплощается идея мироустроения, а второе — с соотнесением этих принципов с концепциями Вагнера и Скрябина. Тем самым, очерчиваются следующие задачи исследования:

1) характеристика параметров универсальной модели, воплощающей мироустроительную идею. В качестве единого образца избран космогонический миф и сопряжённый с ним миф о культурном герое;

2) рассмотрение философских интерпретаций данной модели (концепций Платона, неоплатоников - Плотина, Прокла, Юлиана, Амелия, Ямвлиха, - а также систем И. Фихте, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше);

3) осмысление роли субъекта в мироу строите льном акте;

4) воссоздание авторской картины мироздания Вагнера и Скрябина в свете мироустроительных идеалов художников;

5) выявление индивидуальности авторских моделей мироустроения путём соотнесения их с универсальными принципами.

Объектом исследования выступает мироощущение Вагнера и Скрябина — художников, у которых потребность воздействия на действительность отчётливо выражена как в личных устремлениях, так и в творчестве. Особенности мировоззрения композиторов выявляются через анализ их теоретических работ, записей, воспоминаний современников, эпистолярного наследия, а также художественного творчества. Работа сосредоточена на произведениях, в которых мироустроительная идея высвечена наиболее отчетливо - тетралогии «Кольцо Нибелунга» и драме «Парсифаль» Р. Вагнера, а также симфонической поэме «Прометей» («Поэма огня») А. Скрябина.

Выбор указанных произведений мотивируется рядом причин. Во-первых, в «Кольце Нибелунга» и «Парсифале» наиболее отчётливо проявлены представления Вагнера о мироустроительстве. Во-вторых, концепция «Кольца Нибелунга» связана как с космогоническим мифом, так и с мифом о культурном герое (различные аспекты этой проблемы раскрывают исследования А. Лосева [94], Н. Николаевой [106; 107], И. Татаринцевой [145; 146; 147], М. Лобановой [82]), а в «Парсифале» отчётливо высвечивается идея гуманистического преобразования. В-третьих, по мнению ряда исследователей, «Парсифаль» является своеобразным «продолжением» тетралогии, между этими произведениями существует ряд параллелей (на эту взаимосвязь указывают в своих исследованиях А. Лиштанберже [80], Н. Виеру [26], В. Вольф [29]).

Наиболее адекватным материалом для изучения мироустроительных интересов Скрябина была бы его «Мистерия», однако, как известно, грандиозный замысел не был осуществлён. «Мистерией» в «меньшем масштабе» композитор мыслил «Предварительное действо». Это сочинение тоже могло бы стать объектом анализа, однако оно существует только в набросках и эскизах, целостный авторский текст так и не был создан. Сопряжённость исследования с космогонической идеей предполагает, что материалом для осмысления должен выступать законченный текст, где этапы процесса полностью реализованы. Этому условию отвечает «Поэма огня» - последнее крупное законченное сочинение композитора, созданное в период, когда мистери-альная концепция уже сформировалась. По свидетельству JI. Сабанеева, все значительные произведения Скрябина, созданные после 1902 года, являются «осколками» Мистерии [137, С. 30], а в основе концепции «Поэмы огня» лежит космогонический процесс.

Следует заметить, что логика становления композиции, инициированная идеей рождения из начального хаотического созвучия и экстатического слияния всех элементов в финале (что соответствует возвращению к стадии Хаоса в космогоническом процессе), прослеживается в «Поэме экстаза», отчасти в 5-й сонате. Кроме того, в этих сочинениях, а также 6-й и более поздних сонатах можно обнаружить образные сферы движения и покоя, составляющие основу развития «Прометея», и соответствующие им типы музыкально-тематического материала. Тем не менее, исследование скрябинской концепции затрагивает в качестве художественного материала только «Поэму огня». Во-первых, обращение к иным произведениям неизбежно актуализирует эволюционный аспект авторского воплощения идеи, что лежит несколько в стороне от центрального направления работы. Во-вторых, только заглавие «Прометея» непосредственно апеллирует к мифологическому источнику, соединяющему гуманистическую и космогоническую идеи, что созвучно мирочувствованию Скрябина.

Предмет исследования - различные аспекты мироустроительной идеи, воплощённые в воззрениях и художественном творчестве Вагнера и Скрябина. В фокус исследования попадают космогонические представления, взгляды на роль и функции преобразующего субъекта, складывающиеся в авторскую картину мира и определяющие идею преображения действительности.

Методологическая основа работы. Настоящее исследование впервые выдвигает мироустроительную идею как центральную тему для осмысления. Предмет исследования многогранен, а потому предполагает обращение к источникам из различных областей гуманитарного знания. Труды по космогоническому и культурному мифу (Г. Гачев [37], М. Евзлин [52], Дж. Кэмпбелл [64], К. Леви-Строс [77, 78], Е. Мелетинский [97, 98], А. Наговицын [104], М. Элиаде [164]) послужили основой для выявления архетипических черт мироустроительной идеи. Раскрытие философских подходов к проблеме мироустроения инициировало обращение к концепциям античности (Платон, неоплатоники) и XIX века (И. Фихте, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше). К работе были привлечены помимо самих философских текстов их более поздние интерпретации (П. Гай-денко [31, 32, 33], Ж. Делёз [47], И. Лапшин [71], А. Лосев [91], К. Свасьян [139], Ф. Юнгер [167], К. Ясперс [169], и др.).

Фундамент изучения мироустроительных интересов Вагнера и Скрябина составили работы, рассматривающие наследие композиторов в его целостности (А. Алыиванг [4], В. Дельсон [48], Ю. Капп [63], Т. Левая [75], Б. Ле-вик [76], В. Рубцова [133], Э. Шюре [162]). Наиболее значимыми представляются исследования, в той или иной степени затрагивающие мироустрои-тельные интересы композиторов. Среди таких трудов следует назвать исследование А. Лиштанберже [80], осмысливающее мировосприятие Вагнера, отражённое в тетралогии, в свете организующего жизнь вселенной принципа необходимости; книги Л. Сабанеева [135; 136; 137], который на основе личных наблюдений и контактов со Скрябиным раскрывает с позиции космогонической идеи скрябинскую концепцию преображения бытия, соответствующего стадии дематериализации; работы А. Бандуры [9; 10; И], расширяющие представления о генезисе скрябинских установок, соотнося их с учением Е.Блаватской и мистическим опытом композитора.

Особую значимость в рамках настоящей работы приобретают труды, высвечивающие мироустроительный пафос наследия Вагнера и Скрябина в отдельных аспектах их творчества. Мировоззрение и философию композиторов осмысливают в своих работах В. Апрелева [7], Г. Галь [35], О. Иванова [58], Э. Ильенков [59], Т. Манн [95], Л. Михайлова [101], Н. Поспелова [128], Е. Славина [142; 143], Б. Шлецер [134]. Значительное влияние на формирование концепции работы оказали статьи В. Иванова [56; 57] о Скрябине, в которых преобразовательские устремления композитора соотносятся с античной мифопоэтикой и мистериальной идеей, а космогония истолковывается как путь индивидуального Духа, начинающийся отпадением единичности от вселенской полноты и заканчивающийся экстатическим слиянием с универсумом. Личность Скрябина, а также его творческие устремления раскрываются философом с позиции вселенского мессионерства, которое, по его мнению, всегда сопутствует гению.

Существенный вклад в выявление индивидуальности скрябинского ми-роустроения внесли работы Т. Левой [72; 73; 74; 75], рассматривающие мироощущение композитора с позиции наиболее ярких тенденций в искусстве рубежа XIX — XX столетий. Потребность преображения действительности, которой отмечена деятельность Скрябина, и ставшая её воплощением мисте-риальная концепция осмысливаются автором в связи с идеями богочеловече-ства, всеискусства, теургии, которые характерны для работ русских философов этого периода. Исследования Т. Левой также формируют представления о практическом воплощении мироустроительного акта у Скрябина.

К проблеме мифотворчества у Вагнера и Скрябина обращены исследования И. Барсовой [12], Л. Гервер [39], М. Лобановой [81;82], Н. Николаевой [105-108], А. Порфирьевой [125-127], И. Татаринцевой [145-148], повлиявшие на ракурс исследования художественных сочинений композиторов.

Некоторые положения работ В. Бобровского [16], Н. Виеру [26], В. Дерновой [50], В. Седова [140], сфокусированных на отдельных чертах стиля композиторов, задействованы в аналитических разделах диссертации.

Особое место в работе занимают труды А. Лосева. Исследования философа по истории античной эстетики [84—88] послужили основой для формирования представлений о мироустроении у Платона и неоплатоников. Статьи А. Лосева [83; 92; 94], в которых, в ряду многих вопросов, высвечиваются значимые для понимания мироощущения Вагнера идеи: истинность природы, утверждение любви как высшей ценности человеческого бытия, отношение индивидуального и всеобщего, стали основой для осмысления концепции композитора. Положения работы «Философский комментарий к драмам Рихарда Вагнера», раскрывающей смысл космогонии «Кольца» в драматическом диалоге индивидуального и всеобщего, рационального и интуитивного, упорядоченного и хаотического, использованы при рассмотрении «Кольца Нибелунга» в ракурсе реализации мироустроительной идеи.

Анализ космогонии Скрябина с позиций универсальных категорий строится на выводах философа, изложенных в исследовании «Мировоззрение Скрябина» [89]. Картина действительности, отражённая в записях композитора, осмысливается Лосевым как космогонический процесс, раскрывающий этапы эмансипации индивидуального начала от первоначальной всеобщности. Космогония Скрябина анализируется мыслителем в соотнесении с универсальными категориями числа, беспредельного и предела, единого и множественного, составляющими основу многих античных концепций, раскрывающих структуру бытия.

Ведущим направлением диссертации является раскрытие мироустроительной идеи на основе авторских концепций преображения действительности. Основным методом исследования избран системный подход, позволяющий осмыслить различные аспекты творческого облика Вагнера и Скрябина (личностные особенности, теоретические представления, художественные принципы, конкретные музыкальные сочинения) как целостное явление, которое режиссируется мироустроительной установкой. Для соотнесения представлений Вагнера и Скрябина с мифологическими источниками и философскими концепциями используется метод сравнительного анализа. Среди значимых подходов следует выделить герменевтический метод, лежащий в основе аналитических разделов работы.

Новизна и теоретическая значимость исследования. В настоящей работе впервые предпринята попытка структурировать мироустроительные представления и проецировать их в область художественной деятельности. Осмысление творчества Вагнера и Скрябина с позиции мироустроения и создание целостного представления о специфике его реализации также представляется новым подходом к изучению наследия композиторов. Сам факт обращения в одном исследовании к наследию ярчайших индивидуумов, относящихся к разным национальным школам, — явление, встречающееся не часто. Выявленные в работе различия в принципах воплощения космогонической модели, а также в установках, связанных с устремлениями композиторов, позволили представить мироустроительную идею как ёмкое, смысло-порождающее явление культуры, имеющее неисчерпаемый креативный потенциал. Мироустроение Скрябина и Вагнера осмысливается в работе как творческий акт, раздвинувший границы искусства, включивший (или вернувший) его в процессы развития мироздания. Энергетика этого прорыва столь активна, что его воздействие не исчерпано уже многими поколениями художников.

Практическая значимость работы видится в возможности использования представленных материалов в образовательной и культурно-просветительской деятельности, при подготовке лекций по истории музыки, культурологи, философии и другим гуманитарным дисциплинам.

Положения, выносимые на защиту:

1. Универсальной моделью, отражающей мироустроительную идею, является космогонический миф. Он заключает в себе сведения о принципах организации процесса творения, представления о структуре мироздания; утверждает способ восприятия действительности, а также место и функции субъекта-демиурга.

2. Идея мироустроения сфокусирована на трёх позициях:

- воссоздание процесса творения;

- гармонизация отношений личного и всеобщего;

- воздействие индивидуума на действительность.

3. Подходы Вагнера и Скрябина к идее мироу строительства различны. Позиция Вагнера ближе к мироустроению Ницше и Шопенгауэра, которое обращено к качественным характеристикам мира и способам сосуществования субъекта с реальностью. Идеям Скрябина более созвучны концепции Платона и Фихте, центрированные на процессе возникновения действительности и её категорий.

4. Различным оказывается осмысление композиторами субъекта и области осуществления мироустроительного акта. «Скрябинская» модель мироуст-роения реализует субъект-объектный принцип, согласно которому, действительность выступает объектом, а художник-Демиург субъектом воздействия. «Вагнеровская» позиция отождествляет субъекта с объектом, поскольку всё преобразование свершается в области индивидуального: личность является и субъектом, и объектом мироустроения.

Апробация работы. Основные положения исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории музыки Саратовской государственной консерватории имени JI. В. Собинова, а так же на следующих научно-практических конференциях:

Вс ероссийская научная конференция «Человек в социокультурном мире» (Саратов, Саратовский государственный технический университет, 13-15 ноября 1997г.);

VII Всероссийская научно-практическая конференция студентов и аспирантов «Актуальные вопросы искусствознания: человек — текст - культура» (Саратов, СГК им. Л. В. Собинова, 19-20 апреля 2008г.);

Всероссийская научная конференция «Фольклор в контексте культуры» (Махачкала, Дагестанский государственный педагогический университет, 12 марта 2009г.);

- Научно-практическая конференция аспирантов (Саратов, СГК им. Л.В.Собинова, 22-24 марта 2009г.);

- VIII Всероссийская научно-практическая конференция студентов и аспирантов «Актуальные вопросы искусствознания: музыка — личность -культура» (Саратов, СГК им. Л.В.Собинова, 25-26 апреля 2009г.);

- Всероссийская теоретико-практическая конференция, посвященная памяти профессора Георгия Федоровича Миронова «Наука — Творчество — Образование» (Ульяновск, Ульяновский государственный технический университет, 14-15 мая 2009г).

Структура работы определяется обозначенными выше задачами. Основное содержание исследования излагается в трёх главах. В первой главе исследуются мотивы, заключённые в космогоническом мифе и ряде философских концепций. Вторая глава осмысливает категории, раскрывающие миро-устроительную идею, в проекции на мироощущение Р. Вагнера и его музыкальные драмы - «Кольцо Нибелунга» и «Парсифаль». Следует заметить, что глава, посвящённая Вагнеру, по объёму превосходит другие разделы работы. Это объясняется масштабом рассматриваемых сочинений, а также вариативностью воплощения мифологических мотивов (поскольку каждый из них рассматривается в связи с несколькими персонажами). Третья глава анализирует отражение мироустроительной идеи в системе воззрений А. Скрябина и его последнем крупном законченном сочинении — «Поэме огня». Работа включает в себя также Введение, Заключение, Библиографию и приложение с нотными примерами.

Заключение диссертации по теме «Теория и история искусства», Серова, Наталья Сергеевна

Заключение

Приведённый выше анализ концепций Вагнера и Скрябина позволяет соотнести основные установки композиторов в претворении мироустроительной идеи с принципами воплощения космогонической идеи, рассмотренными в первой главе исследования. Тем самым, предоставляется возможность выявить специфику мироустроительной установки каждого из композиторов.

Проекция универсальной модели на концепцию Р. Вагнера высвечивает следующие особенности воплощения мироустроительной идеи. Идея воздействия на мир в системе воззрений композитора реализуется специфично. Собственно принцип мироустроения как деятельности субъекта, направленной на изменение действительности, осмысливается композитором как ложный, ведущий к нарушению баланса. Вотан, Альберих, Амфортас и Клингзор исповедавшие этот принцип финалом своих «историй» демонстрируют его несостоятельность и даже преступность. Истинное мироустроение, по мысли Вагнера, совершается во внутренней жизни личности. Преобразовательная активность субъекта должна быть направлена на самого себя. Процесс психической эволюции имеет целью способность восприятия действительности как данности.

В свете этой установки «Парсифаль» может быть осмыслен как продолжение и актуализация идеи мироустроения, намеченной в «Кольца Нибелунга». В тетралогии Вагнер показывает личность, наделённую способностью к истинному восприятию мира. Зигфрид является подобием мироздания, его «малой» моделью. Он воплощает хаотическую сущность той действительности, которая предстаёт в мироощущении Вагнера. «Природность» героя, его единство с окружающим миром заданы изначально, эти качества не являются результатом личных усилий. Поэтому развитие тетралогии основывается на последовании внешних событий, которые выстраиваются в историю поиска героя. В «Кольце» композитор показывает, что природный герой может вернуть мир к изначальному естественному состоянию.

Идея «Парсифаля» представляется более актуальной в том смысле, что на примере главного персонажа композитор показывает, как стать героем. Как было отмечено ранее, Парсифаль - эволюционирующий образ, в. котором бессознательное тождество с действительностью постепенно прорастает в сознательную установку. К философии жизни, выражением которой становится миропонимание героя в финале драмы, он приходит благодаря внутренним духовным усилиям. Приятие наличного мира через сострадание к нему — это результат личного выбора.

Значимым представляется и то обстоятельство, что изначально Парсифаль - простец - и в смысле мироощущения, и по социальному статусу. Он приходит в лес Грааля, фактически, из реального мира, его выделяют только сила и бесстрашие, которых он сам не осознаёт. «Избранность» героя открывается только в самом конце драмы. Тем самым внутренняя эволюция Парсифаля доступна каждому человеку. На примере этого персонажа Вагнер показывает, что любой индивидуум через внутреннюю психическую работу может достичь тождества с миром. Выражая кратко мироустроительную концепцию композитора, можно сказать, что человек не должен переделывать действительность, он должен переустраивать себя42.

Воплощение мироустроительной идеи в творчестве А. Скрябина раскрывает, как представляется, иные грани космогонической идеи. Очевидно, что если Р. Вагнера, подобно Ф. Ницше и А. Шопенгауэру, привлекает постижение сущности мира, то Скрябину более интересен процесс его зарождения и развития как структуры. В этом отношении отмеченные ранее связи представлений композитора с соответствующими положениями философских систем Платона, И. Фихте и А. Лосева не представляются случайными.

Подобно названным мыслителям, Скрябин осмысливает мир через этапы его возникновения и становления, отмечая взаимосвязи элементов структуры. Для композитора действительность предстаёт как система отношений, которую можно обосновать. В мироздании Скрябина есть место непознанно

42 В работе «Исторический смысл мировоззрения Рихарда Вагнера» А. Лосев отмечает, что революция Вагнера - это «глубочайшее преобразование человеческого мира вообще» [83, С. 27]. му, однако эта непостижимость помещается в глубину самосознания, из которого выводится вся действительность.

Иррациональное начало скрябинского мира соотносится во многом с чувственно-эротической сферой. Поскольку вся форма мироздания у композитора выстраивается из категорий, соотносящихся с чувством, космос раскрывается как живая, одушевлённая структура. Элементы мироздания композитора сопряжёны друг с другом причинно-следственной зависимостью, однако каждый элемент сам по себе иррационален. Следует напомнить, что рациональное осмысление действительности подключается композитором на последнем этапе, когда оформление мира категориями желания, потребности, действенности, переживания, отношения уже свершилось.

Тем не менее, значение рационального начала, выражающего себя через форму и число, для понимания мироощущения композитора очень велико43. Роль рассудка, упорядочивающего изменчивость ощущений, закрепляющего зыбкую чувственную форму осознанием её как системы, может быть соотнесена с неоплатонической концепцией Ума-Демиурга. Скрябин, в отличие от Вагнера, у которого рациональное часто окрашено негативно, ощущал эту категорию в духе античности. Ум Платона и неоплатоников не ограничен функцией создания понятий и логических связей. Эта категория в античных философских системах сопряжена с категориями души и действия, а потому раскрывается как нечто живое, упорядочивающее и организующее живую же систему Космоса.

Процессуальность, лежащая в основе скрябинского ощущения мира, может быть обоснована и тем, каким образом композитор планировал осуществить мироустроительное действо. В представлении Скрябина, для свершения этого акта, нужно заставить человечество пережить всю его историю. Мироуст-роительная концепция композитора соотносится с архаическими представлениями об исцеляющих возможностях воспроизведённого космогонического ак

43 Симптоматичными в этом отношении представляются попытки осмысления места числового оформления в мироощущении Скрябина. В качестве примера можно привести исследование А. Голубевой Музыка как художественная математика [40]. та. В соответствии с верованиями первобытных народов, чтобы исцелить мир, нужно сотворить его заново. Именно эта идея лежит в основе скрябинских воззрений, с той только разницей, что на место архаического бога-Демиурга композитор возводит творяшую личность, а именно самого себя. Как свидетельствует Вяч. Иванов, «Скрябин думал, что немногие избранные принимают решения за всё человечество втайне и что внешние потрясения происходят в мире во исполнение их сокровенной человеческой воли» [57, С. 386].

Тем самым если в концепции Вагнера мироустроительная идея выявляется в установке преображения человека, то у Скрябина она раскрывается непосредственно в попытке переделать мир. Концепция Скрябина отражает идею более отчётливо, но, с другой стороны, позиция Вагнера более реальна с точки зрения практического осуществления.

Различие подходов к реализации мироустроительной идеи проецируется и на преломление феномена творения, который сопутствует мироустроительной установке. Проведённое исследование показало, что Вагнер отвергал возможность воздействия на действительность извне, что, на первый взгляд, отрицает реализацию этого архетипа, сопряженного с субъект-объектным преобразованием. Тем не менее, категория творения для мироощущения Вагнера актуальна: композитор выступает Демиургом в сфере художественного творчества, поскольку воссоздаёт в своих сочинениях некую модель мироздания, отличающуюся от реальности, но метафорически полно её отражающую. Действительность, явленная в тетралогии «Кольцо Нибелунга» и «Парсифале», балансирует на грани объективного и субъективного. С одной стороны, как было отмечено выше, сочинения Вагнера затрагивают реально существующие проблемы личности и общества. Герои и ситуации музыкальных драм являются эстетически опосредованным отражением внутреннего мира самого композитора и его жизненных коллизий. Кроме того, произведения Вагнера опираются на мифологические источники и принципы мифо-логики, которые изначально апеллируют к объективной картине мира.

С другой стороны, модель мироздания, предстающая в драмах Вагнера, обладает рядом качеств, отличающих её от той картины мира, которую принято считать объективной действительностью. Одним из уникальных свойств вагнеровского мироустройства является многомерный хоронотоп. Отличительной особенностью пространственно-временной организации музыкальных драм следует считать не столько саму многоплановость, сколько иерархию измерений мира. Непосредственная последовательность событий, отражённая в сюжете, предстаёт у Вагнера как внешнее, вторичное, указующее на то, что существует вне времени и пространства - природу, бытие, внутренний мир личности. Событийность выступает весьма ограниченной частью метафизической картины мира, в основу которой положено представление об изначальной хаотической природе бытия.

Мироздание драм Вагнера балансирует на грани двух типов мышления - мифологического и каузального. Оттого в чёткие логические построения «Кольца», которыми композитор пытается обосновать принципы функционирования своей вселенной, часто вплетается необъяснимое. Идея, выражающая пафос мифологического сознания - «мир такой, какой он есть», невмещается в логику причинно-следственных отношений. Иррациональное восприятие действительности, которое присуще Вагнеру и, думается, составляет основу его мироощущения, образует сложнейший диалог с потребностью «всё объяснить», продиктованной общей декларативностью его деятельности. Это противоречивое сочетание, проецируясь на мироздание ваг-неровских музыкальных драм, создаёт уникальную систему пространственно-временных и сюжетных отношений.

Другим качеством мироорганизации Вагнера является приоритетность чувственного, природного над рациональным. Для композитора подлинно то, что родилось и само собой организовалось. Самодвижение природы, основанное на интуитивном, инстинктивном, иррациональном осмысливается как истинный путь развития, поэтому категории разума, мудрости в драмах Вагнера истолковываются неоднозначно. Как показывают рассмотренные сочинения, подлинной для него оказывается мудрость чувства.

Наконец, и это, пожалуй, основное — картина мира у Вагнера окрашена личностно. Индивидуальное, субъективное начало предстаёт как фактор организации бытия, этот принцип особенно наглядно отражён в «Парсифале». Объективные категории мира осмысливаются через призму личностного восприятия. Герои и события прочитываются композитором как проекции собственного «Я», поэтому так сложно выстроить линейную систему вагнеров-ского мироздания. Любое структурирование, систематизация, логическое достраивание причин и следствий в пространстве вагнеровских произведений крайне затруднено неоднозначностью категорий, обусловленной изначальной субъективностью композиторского подхода. Представления о добре и зле, начале и конце, времени и вечности сливаются и смешиваются в сложных процессах внутренней жизни.

Архетип творения у Вагнера может быть осмыслен как акт истолкование реально существующего мира, в котором художественное прочтение раскрывает новые, ранее неведомые грани.

В скрябинской концепции феномен творения актуализируется ярче. Записи композитора, воспоминания его современников дают основания утверждать, что Скрябин мыслил своё искусство как подобное акту творения мира и причастное ему. Исследование показало, что «Прометей» являет собой художественную модель действительности, воплощающую логику универсальных процессов мироздания44. Вместе с тем, интуитивное чувствование законов становления вселенной выступает в концепции композитора, скорее, инструментом воздействия на реальность, чем ключом к её постижению. Если Вагнер стремится понять действительность для того, чтобы стать её частью, то у Скрябина «осведомлённость» о мировых процессах выступает средством к переустройству бытия. Единственной доминантой скрябинского мироустроения является субъект-преобразователь.

44 Следует заметить, что проблеме воплощения картины мира в художественных сочинениях посвящено исследование А. Демченко [49].

Композитор воссоздал в своей поэме алгоритм творческого акта, что позволяет уподобить его древнему Демиургу, творящему по образу вечно пребывающей парадигмы. Этим прецедентом, а также попыткой воздействия на мир силой искусства, композитор актуализирует представления об особом месте творящей личности в системе мироздания. Концепция Скрябина раскрывает сущность художника в мифологическом образе устроителя мира.

В завершение исследования представляется уместным наметить исторический ракурс в осмыслении проблемы. Очевидно, что мироустроительной установке созвучны не только творческие интересы Вагнера и Скрябина, перечень композиторов, так или иначе осмысливавших эту проблему, должен быть более обширным. Данная работа центрировалась на изучении указанных композиторов, поскольку идея, заявленная как основная проблема исследования, в их мировоззрении и художественном творчестве выражена наиболее отчётливо. Тем не менее, для более масштабного осмысления проблемы воплощения мироустроительной идеи требуется расширение, прежде всего, исторического контекста, охват более протяжённого отрезка времени.

Среди возможных направлений дальнейшей разработки проблемы органичным видится вопрос её генезиса. Проведённый выше анализ мифологических представлений и философских систем режиссировался задачей формирования инварианта, по отношению к которому возможно выявить специфику концепций Вагнера и Скрябина. Вопрос зарождения мироустроительной идеи именно в художественном творчестве не был включён в сферу интересов исследования. Тем не менее, эта проблема представляется значимой и актуальной для создания целостной картины формирования и развития идеи мироустроения в музыкальном искусстве.

В этой связи продуктивным представляется возможное обращение к творчеству Бетховена, мироощущение которого содержит комплекс установок, соотносящихся с идеей переустройства действительности. Так, в мировоззрении этого композитора, пожалуй, впервые в истории развития музыкального искусства так ярко выявлена фигура художника. Искусство Бетховена не только глубоко субъективно, оно связано с активным самоутверждением, героическим противостоянием окружающей реальности. Личность композитора становится содержанием его произведений. Одновременно это начало раскрывается как ответственность художника за своё искусство. С мироу строительной установкой сопрягаются миссионерские мотивы творчества Бетховена, который осмыслил своё творчество как деятельность на благо человечества. Наконец, композитору присуще особое понимание музыкального искусства, по мнению Вагнера, высоко ценившего творчество Бетховена, ему присуще было проникновение в саму природу музыки, видение её онтологической сущности [20, С. 146].

Ещё одним возможным направлением развития проблемы представляется более широкий охват искусства XIX века. Здесь могло бы оказаться перспективным обращение к творчеству Г. Малера. Актуальность мироустрои-тельной идеи в рамках творческого самосознания этого композитора позволяют предполагать следующие моменты. Для Малера характерно было высоко ответственное отношение к своему искусству, которое он понимал как служение человечеству. Как отмечает И. Барсова, композитор не мыслил творчества замкнутого в себе, он постоянно ощущал свой этический долг перед человечеством [12, С. 39]. По мнению исследователя, пафосом искусства Малера была «боль за человека и его несовершенство» [12, С. 37]. С уже рассмотренными в диссертациями концепциями творчество Малера роднит потребность понять мир. По мысли И. Барсовой, «Малер видел в своём творчестве высокую и трудную миссию - постигнуть мир и в звуках рассказать человеку о своём постижении.» [12, С. 12]. Тем самым, осмысление мироощущения и художественного наследия этого композитора могло бы раскрыть иные грани воплощения мироустроительной идеи.

Наконец, потребность переустроить мир обнаруживается и у композиторов XX столетия. Некоторые аналогии с концепциями Вагнера и Скрябина обнаруживаются в творческих установках Дж. Кейджа. Во-первых, известно, что композитор вёл дневник под названием «Как улучшить мир?». Во-вторых, его увлекала проблема соотношения искусства и действительности. Музыка была осмыслена композитором как средство воссоединения человека с миром [121, С. 271]. Свою деятельность Кейдж сопрягал с потребностью «вернуть окружающую среду в искусство» [121, С. 279]. Тем самым, проблема тождества человека и мира, ставшая одной из центральных для творчества Вагнера, оказывается актуальной и для искусства XX века. В-третьих, продуктивной представляется возможность соотнесения категорий «Ничто» и «Нечто», вокруг которых выстраивается художетвенно-эстетическая концепция Кейджа, с космогоническими мотивами. Установки композитора, раскрывающие через названные категории диалектику бесконечного и ограниченного, возможно, высвечивают новые грани процесса преобразования Хаоса в Космос.

С мечтой о преобразовании действительности средствами искусства связано и творчество К. Штокхаузена [54, С. 46]. Как отмечает С. Савенко, для представлений композитора характерна убеждённость в связи человека, земли и космоса, идеал композитор видит в обновлении «генетического качества» человека, ведущего к рождению нового музыкального человечества [138, С. 28].

Тем самым проблема воплощения мироустроительной идеи далеко не исчерпывается рассмотренными в данном исследовании моделями Вагнера и Скрябина. Намеченная выше перспектива рассмотрения мироустроительной идеи, и особенно интерес, который проявляют к ней композиторы XX столетия, подтверждает факт её жизнеспособности и актуальности для современного искусства. Осмысление концепции Вагнера и Скрябина в историческом ракурсе становления идеи подчёркивает их значимость как в рамках культуры второй половины XIX - начала XX столетия, так и с позиции дальнейшей разработки проблемы. Искусство этих художников явилось не только ярким воплощением мироустроительной идеи, но и сформировало, как было выявлено в процессе исследования, два различных подхода к ней. Мироустрои-тельные модели, сложившиеся в творчестве Вагнера и Скрябина, приобрета ют черты архетипа, в соотношении с которым возможно дальнейшее осмысление проблемы.

Выявленные в работе художественно-философские подходы к реализации мироустроительной идеи позволяют говорить о её универсализме и все-охватности. Мироустроительство раскрывается как явление, сопутствующее человеку на протяжении всей его истории, пронизывающее различные сферы его жизни, ставшее отличительной чертой человека как вида и тем самым определяющее его феноменальность. Различные аспекты мироустроительной идеи, высвеченные в работе, выступают одновременно антропологическими характеристиками. Творчески-созидательный аспект идеи отражает деятель-ностный срез бытия; мироустроение, понятое в ракурсе отношений единичного и всеобщего, актуализирует диалогичность существования человека, его встроенность в систему мироздания; наконец, у мироустроительной идеи есть и субъектное воплощение, выражающееся в потребности самоидентификации, самоутверждения, самореализации, присущей каждому индивиду.

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Серова, Наталья Сергеевна, 2009 год

1. Адорно, Т. Заметки о партитуре «Парсифаля» Текст. / Т. Адорно // Избранное: Социология музыки. - СПб.: Университетская книга, 1999. - С. 231—234.

2. Андреас-Саломе, JI. Фридрих Ницше в зеркале его творчества. -(http://xyz.org.ua/russian/win/discussion/nietzsche.html).

3. Александрова, 3. Словарь синонимов русского языка Текст.: монография. М.: Русский язык-Медиа, Дрофа, 2008. - 576 с.

4. Альшванг, А. Жизнь и творчество А.Н.Скрябина Текст. / А. Алынванг //А.Н.Скрябин. К столетию со дня рождения: сб. ст. — М.: Советский композитор, 1973.-С. 61-159.

5. Альшванг, А. О философской системе Скрябина Текст. / А. Альшванг // А.Н.Скрябин 1915 1940. Сборник к 25-летию со дня смерти. — М.: Муз. Гос. Изд-во, 1940.-С. 148-185.

6. Альшванг, А. Рихард Вагнер Текст. / А. Альшванг // Избранные сочинения: в 2 т. — М., 1965. Т.2. - С. 66-95.

7. Апрелева, В. Истоки и сущность философии А.Н. Скрябин Текст. / В. Ап-релева // Человек и вселенная. 2003. - № 5 (26). — С. 5-33.

8. Апрелева, В. Проблема времени в философии А.Н. Скрябина Текст.: авто-реф. дис. канд. искусствоведения /В. Апрелева. — Екатеринбург, 1995. -19 с.

9. Бандура, А. Александр Скрябин Текст.: монография. Челябинск: Арк'а-им, 2004.-381 с.

10. Бандура, А. О композиционном процессе Скрябина Текст. / А.Бандура // Процессы музыкального творчества: сб. тр. РАМ им. Гнесиных. — М., 1994. — Вып. 130,- С. 112-132.

11. Бандура, А. Скрябин и новая научная парадигма XX века Текст. / А.Бандура// Музыкальная академия. 1993. - №4. - С. 175-180.

12. Барсова, И. Густав Малер. Личность, мировоззрение, творчество Текст. // И.Барсова // Густав Малер. Письма. Воспоминания. — М.: Музыка, 1964. С. 9-88.

13. Барсова, И. Мифологическая семанитка вертикального пространства в оркестре Рихарда Вагнера Текст. / И. Барсова // Проблемы музыкального романтизма: сб. науч. тр. — Ленинград, 1987. — С. 59-75.

14. Белый, А. Фридрих Ницше Текст. / А. Белый // Ницше: PRO ЕТ CONTRA: Антология. — СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. С. 878-903.

15. Бену а, А. В ожидании гимна Аполлону Текст. / А. Бену а // Аполлон: Художественный и литературный журнал. — Пг. — 1909. № 1. — С. 5—11.

16. Бобровский, В. О драматургии скрябинских сочинений Текст. / В. Бобровский// Статьи. Исследования. — М.: Советский композитор, 1990. С. 148-158.

17. Большой толковый словарь русского языка Текст.: Сост. и гл. ред. С.А.Кузнецов. Спб.: «Норинт», 2000. - 1536 с.

18. Браудо, Е. Музыка после Вагнера Текст. / Е. Браудо // Аполлон: Художественный и литературный журнал. Пг. — 1909. — № 1. — С. 54—69.

19. Браудо, Е. Рихард Вагнер. Опыт характеристики Текст.: монография. -Петроград: Светозар, 1921г. 64 с.

20. Вагнер, Р. Бетховен Текст.: монография. -М. -Спб.: Издание С. и Н.Кусевицких, 1911. 146 с.

21. Вагнер, Р. Вибелунги. Всемирная история на основании сказания Текст.: монография. — М.: Мусагет, 1913. 78 с.

22. Вагнер, Р. Кольцо Нибелунга Текст.: Избранные работы. М.: Издательство ЭКСМО-Пресс; Спб.: Terra Fantastica, 2001. - 799 с.

23. Вагнер, Р. Письма. Дневник. Обращение к друзьям Текст. / Р. Вагнер // Моя жизнь. Мемуары в четырёх томах. Издательство «Грядущий день», 1911.- Т.4.-554 с.

24. Ванечкина, И., Галеев, Б. Вагнер и Скрябин: Опыт синергетического подхода к пониманию сути "Gesamtkunstwerk" Текст. / И. Ванечкина, Б. Галлеев // Синергия культуры: сб. ст. Саратов: Сарат. гос. ун-т., 2002. - С. 237-241.

25. Ванечкина, И., Галеев, Б. Поэма огня (концепция светомузыкального синтеза А.Н.Скрябина) Текст.: монография. Казань, 1981. - 168 с.

26. Виеру, Н. «Парсифаль» — итог творческого пути Вагнера Текст. / Н. Вие-ру // Рихард Вагнер: сб. ст. М.: Музыка, 1987. - С. 191-222.

27. Визгин, В. Философия Ницше в сумерках нашего сегодня Текст. / В. Виз-гин // Фридрих Ницше и философия в России: сб. ст. — СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 1999.- С. 179-207.

28. Вольтер, Н. Символика «Прометея» Текст. / Н. Вольтер // А.Н.Скрябин 1915-1940. Сборник к 25-летию со дня смерти. — М.: Муз. Гос. Изд-во, 1940. -С. 116-144.

29. Вольф, В. К проблеме идейной эволюции Рихарда Вагнера Текст. / В.Вольф // Рихард Вагнер: сб. ст. -М.: Музыка, 1987. С. 42-75.

30. Воронова, М. Симфонические принципы Листа и Вагнера в свете романтического синтеза искусств Текст. / М. Воронова // Рихард Вагнер. Статьи и материалы: сб. науч. тр. кафедры истории зарубежной музыки Московской гос. консерватории. — М.,1988. С. 23-44.

31. Гайденко, П. Парадоксы свободы в учении Фихте Текст.: монография. -М.: Наука, 1990.- 128 с.

32. Гайденко, П. Трансформация кантовской теории времени в наукоучении Фихте. Время как продуктивная способность воображения/ П. Гайденко // Вопросы философии. 2004. - №1. - С. 137-146.

33. Гайденко, П. Философия Фихте и современность Текст.: монография. — М.: Мысль, 1979.-287 с.

34. Галеви, Д. Жизнь Фридриха Ницше Текст.: монография. Новосибирск: ВО «Наука». Сибирская издательская фирма, 1992. — 216 с.

35. Галь, Г. Брамс. Вагнер. Верди: Три мастера — три мира Текст.: монография. М.: Радуга, 1986. - 480 с.

36. Гардинер, П. Артур Шопенгауэр. Философ германского эллинизма Текст.: монография. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. - 414 с.

37. Гачев, Г. Наука и национальные культуры Текст.: монография. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета, 1992. — 320 с.

38. Геворкян, А. Ницше и метафизический пессимизм Текст. / А.Геворкян // Вопросы философии. 2001. - №8. - С. 157-166.

39. Гервер, JI. Скрябин и античные мотивы нового мифотворчества Текст. / JI. Гервер // Гнозис Gnosis: двуязычный журнал литературы и искусства. — 2006.- № 12.- С. 6-13.

40. Голубева, А. Музыка как художественная математика Текст. / А. Голубе-ва // Муз. академия. 1997. - N 2. - С. 133-137.

41. Грей, Г. Вагнер Текст.: монография. — Челябинск: Урал LTD, 2000. 174 с.

42. Грубер, Р. Вступительная статья Текст. / Р. Грубер // Вагнер Р. Избранные статьи. — М.: Государственное музыкальное издательство, 1935.- С. 3-113.

43. Гуревич, А. Избранные труды. Средневековый мир Текст.: монография. СПб.: Издательство С.-Петербургского ун-та, 2007. - 560 с.

44. Давыдов, Ю. Искусство и элита Текст.: монография. М., 1966. - 344 с.

45. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Русский язык, 1982. - Т.4. - 683 с.

46. Данто, А. Ницше как философ Текст.: монография. — М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2001. — 280 с.

47. Делёз, Ж. Ницше Текст.: монография. — СПб.: Axioma, 1997. 186 с.

48. Дельсон, В. Скрябин. Очерк жизни и творчества Текст.: монография. — М.: Музыка, 1971.-432 с.

49. Демченко, А. Катина мира в музыкальном искусстве России начала XX века Текст.: исследование. — М.: Композитор, 2005. — 262 с.

50. Дернова, В. Гармония Скрябина Текст. / В. Дернова // А.НСкрябин. К столетию со дня рождения: сб. ст. М.: Советский композитор, 1973. - С. 344—383.

51. Друскин, М. Рихард Вагнер Текст.: монография. Москва: Государственное музыкальное издательство, 1958. — 155 с.

52. Евзлин, М. Космос и ритуал Текст.: монография. — М.: Радикс, 1993. — 344 с.

53. Жукоцкая, 3. Композиторы русского символизма: мистерия и теургия Текст. / 3. Жукоцкая // Проблемы истории культуры: сб. науч. тр. Нижневартовск: Нижневарт. гос. гуманит. ун-т , 2007. — С. 164-177.

54. Зенкин, М. Миф, мистерия и границы искусства в авангарде II половины XX века (Дж.Кейдж, К.Штокхаузен) Текст. / М. Зенкин // Миф. Музыка. Обряд: сб. ст. М.: Издательский дом «Композитор», 2007. — С. 42—52.

55. Знаменский, С. "Сверхчеловек" Ницше Текст. / С. Знаменский // Ницше: PRO ЕТ CONTRA: Антология. — СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. — С. 904-944.

56. Иванов, Вяч. Взгляд Скрябина на искусство Текст. / Вяч. Иванов // Собр. соч.: в 4 т.-Брюссель, 1979. Т.З. - С. 172-189.

57. Иванов, Вяч. Скрябин и дух революции Текст. / Вяч. Иванов. // Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. - С. 384-387.

58. Иванова, О. Gesamtkunstwerk: культурфилософские основания, их репрезентация в теоретическом и художественном наследии Р. Вагнера Текст.: автореф. дис. канд. культурологии / О. Иванова. Киров: ВятГГУ, 2007. - 17 с.

59. Ильенков, Э. Заметки о Вагнере. (http://caute.net/ru/ilyenkov/texts/iki/ vagner.html).

60. История этических учений Текст.: учебник / А. Гусейнов [и др.]. М.: Гардарики, 2003. - 911 с.

61. Кайль, Р. Проблема взаимосвязи философии и музыки: На материале творчества Фридриха Ницше и Рихарда Вагнера Текст.: автореф. дис. . канд. филос. наук / Р. Кайль. М.: Моск. гос. ун-т сервиса, 2004. - 23 с.

62. Кайль, Р. Рихард Вагнер и метафизика музыки Артура Шопенгауэра Текст. / Р. Кайль // Философия искусства: сб. тр. Рос. акад. музыки им. Гне-синых. М. - 2003. - Вып. 161. - С. 54-70.

63. Капп, Ю. Рихард Вагнер Текст.: монография. — М.: Издательство Юрген-сона, 1911.-332 с.

64. Кемпбелл, Дж. Тысячеликий герой Текст.: монография. Ваклер. Рефл -Бук. ACT, 1997.-384 с.

65. Кнеплер, Г. О принципах формообразования у Вагнера Текст. / Г. Кнеп-лер //Рихард Вагнер: сб. ст. -М.: Музыка, 1987. С. 177-190.

66. Коплстон, Ф. От Фихте до Ницше Текст.: монография. — М.: Республика, 2004. 542 с.

67. Кудрявцева, С. Идеи нового мира и нового человека в творчестве Александра Скрябина Текст. / С. Кудрявцева // Язык и культура: сб. ст. XVIII Между-нар. науч. конф. 18-20 апр. 2005 г. — Томск: Том. гос. ун-т, 2006. С. 219-225.

68. Кузьмина, Т. «Бог умер»: личные судьбы и соблазны секулярной культуры Текст. / Т. Кузьмина // Фридрих Ницше и философия в России: сб. ст. — СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 1999. — С. 133-158.

69. Лазарев, В. Этическая мысль в Германии и России. Кант Гегель - Вл. Соловьёв Текст.: монография. — М., 1996. — 305 с.

70. Лапшин, И. Шопенгауэр Текст. / И. Лапшин // Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Минск: Современный литератор, 1999. — С. 5—48.

71. Левая, Т. В поисках нового синтеза, или почему Дягилев не поставил "Прометея" Текст. / Т. Левая // Муз. академия. 2005. - № 4. - С. 157-160.

72. Левая, Т. Русская музыка начала 20 века в художественном контексте эпохи Текст.: монография. — М.: Музыка, 1991. 164 с.

73. Левая, Т. Скрябин и скрябинианство: между Россией и Западом Текст. / Т. Левая // Интеллектуальная элита России на рубеже XIX—XX веков: материалы междунар. науч. конф. Киров, 2001. - С. 120-133.

74. Левая, Т. Скрябин и художественные искания XX века Текст.: монография. СПб.: Композитор. Санкт-Петербург, 2007. - 184 с.

75. Левик, Б. Рихард Вагнер Текст.: монография. М.: Музыка, 1978. - 447с.

76. Леви-Строс, К. Сырое и приготовленное Текст. / К. Леви-Строс // Мифо-логики: в 4т.— М.-СПб.: Культурная инициатива; Университетская книга, 2000,— Т.1.-406 с.

77. Леви-Строс, К. Структурная антропология Текст.: монография. -М. : Наука, 1985.-399 с.

78. Левит, К. От Гегеля к Ницше. Революционный перелом в мышлении девятнадцатого века. Маркс и Кьеркегор Текст.: монография. — СПб.: Владимир Даль, 2002. 671 с.

79. Лиштанберже, А. Рихард Вагнер как поэт и мыслитель Текст.: монография. М.: Алгоритм, 1997. - 487 с.

80. Лобанова, М. «Экстаз» и «безумие»: особенности дионисийского мировосприятия А.Н.Скрябина Текст. / М. Лобанова // Вопросы философии. -2007. -№3. С. 159-170.

81. Лобанова, М. Воплощение мифа в «Кольце Нибелунга» Вагнера Текст. / М. Лобанова // Проблемы музыкальной науки. — Вып.7. — М.: Советский композитор, 1989. С. 266-289.

82. Лосев, А. Исторический смысл мировоззрения Рихарда Вагнера Текст. / А. Лосев // Рихард Вагнер Избранные работы. — М.: Искусство, 1978. С. 7-48.

83. Лосев, А. История античной эстетики. Высокая классика Текст.: монография. — Москва: Искусство, 1974. — 600 с.

84. Лосев, А. История античной эстетики. Поздний Эллинизм Текст.: монография. -М.: «Искусство», 1980. 766 с.

85. Лосев, А. История античной эстетики. Последние века: в 2кн. Текст.: монография. —М.: «Искусство», 1988. -Кн.1. -413 с.

86. Лосев, А. История античной эстетики: Последние века: в 2кн. Текст.: монография. — М.: «Искусство», 1988. -Кн.2. 447 с.

87. Лосев, А. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон Текст.: монография. — Москва: Искусство, 1969. 715 с.

88. Лосев, А. Мировоззрение Скрябина Текст. / А. Лосев // Страсть к диалектике: литературные размышления философа. М., 1990. - С. 256-302.

89. Лосев, А. Музыка как предмет логики Текст. / А. Лосев // Из ранних произведений. М., 1990. - С. 195-392.

90. Лосев, А. Ф.Ницше Текст. / А. Лосев // Ницше: PRO ЕТ CONTRA: Антология. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001.- С. 960-970.

91. Лосев, А. Проблема Рихарда Вагнера в прошлом и настоящем Текст. / А. Лосев // Вопросы эстетики. 1968. - №8. - С. 67-196.

92. Лосев, А. Проблема символа и реалистическое искусство Текст.: монография. — М.: Искусство, 1976. — 368 с.

93. Лосев, А. Философский комментарий к драмам Рихарда Вагнера Текст. / А.Лосев // Форма. Стиль. Выражение. -М., 1995. С. 668-731.

94. Манн, Т. Страдания и величие Рихарда Вагнера Текст. / Т. Манн // Собр. соч: в 10-т. -М.: Гос. изд-во. худож. лит-ры. 1961. -Т.10. - С. 102-173.

95. Маслоу, А. Мотивация и личность Текст.: монография. — СПб.: Евразия, 1999.-479 с.

96. Мелетинский, Е. О литературных архетипах Текст.: монография. — М., 1994.- 136 с.

97. Мелетинский, Е. Поэтика мифа Текст.: монография. М., 1976. - 406 с.

98. Мифы народов мира Текст.: энциклопедия: в 2 т. — М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия» Олимп, 1998. — Т.1. — 672 с.

99. Мифы народов мира Текст.: энциклопедия: в 2 т. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия» Олимп, 1998. - Т.2. - 720 с.

100. Михайлова, Л. Философское мировоззрение А.Н.Скрябина: автореф. дис. канд. философских наук / Л. Михайлова. Тверь: Тверск. гос. ун-т, 2008. — 22 с.

101. Михайловский, Н. Ещё о Ницше Текст. / Н. Михайловский // Ницше: PRO ЕТ CONTRA: Антология. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. — С. 133-179.

102. Михайлюта, А. Миф и музыка в философской культуре позднего немецкого романтизма: на примере творчества Р.Вагнера: автореф. дис. . канд. филос. наук / А. Михайлюта. — Белгород: Белгород, гос. ун-т., 2007. 23 с.

103. Наговицын, А. Древние цивилизации: общая теория мифа Текст.: монография. М.: Академический проект, 2005. - 656 с.

104. Николаева, Н. «Золото Рейна» пролог вагнеровской концепции мироздания Текст. / Н. Николаева // Проблемы романтической музыки XIX века: сб. науч. тр. - М., 1992. - С. 15-24.

105. Николаева, Н. «Кольцо Нибелунга» Рихарда Вагнера Текст.: монография.-М., 1997 .-78 с.

106. Николаева, Н. Об идейной концепции тетралогии Вагнера Текст. / Н. Николаева // Рихард Вагнер. Статьи и материалы: сб. науч. тр. кафедры истории зарубежной музыки Московской государственной консерватории. — М., 1988.-С. 6-23.

107. Николаева, Н. Об оперном симфонизме Вагнера» Текст. / Н. Николаева // Рихард Вагнер: сб. ст. -М., 1987. С. 147-176.

108. Ницше, Ф. Веселая наука Текст.: монография. — СПб.: «Азбука-классика», 2007. 352 с.

109. Ницше, Ф. Казус Вагнер / Ф. Ницше // Сочинения: в 2т. М.: Мысль, 1990. - Т.2. — С. 525-555.

110. Ницше, Ф. Рождение трагедии из духа музыки Текст.: монография. -СПб.: «Азбука-классика», 2007. — 208 с.

111. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра: книга для всех и ни для кого Текст.: монография. Москва: ACT: ACT МОСКВА, 2007. - 395 с.

112. Новая философская энциклопедия Текст.: в 4 т. — Москва: Мысль, 2001. Т.4. - 605 с.

113. Новейший философский словарь Текст.: 2-е изд. переработ, и дополн. -Минск: Интерсервис; Книжный дом, 2001. 1280 с.

114. Нойманн, Э. Происхождение и развитие сознания Текст.: монография. — М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер». 1998. - 464 с.

115. Ожегов, С. Словарь русского языка: около 60 ООО слов и фразеологических выражений Текст.: Под общей ред. проф. Л.И.Скворцова. 25-е изд., испр. и доп. — М.: ООО Издательство «Оникс»: ООО Издательство «Мир и образование». 976 с.

116. Орджоникидзе, Г. Диалектика формы в музыкальной драме Текст. / Г.Орджоникидзе //Рихард Вагнер: сб. ст. — М.: Музыка, 1987. — С. 96-121.

117. Пак Кюн Син Единое и универсальное Музыкальное бытие А.Н. Скрябина Текст.: автореф. дис. . канд. философских наук / Пак Кюн Син. — М., 2005.-26 с.

118. Патрушев, А. Жизнь и драма Фридриха Ницше. — (http: www.nietzsche.ru/read — 6.php).

119. Переверзева, М. Хеппенинги Джона Кейджа Текст. / М. Переверзева // Миф. Музыка. Обряд: сб. ст. — М.: Издательский дом «Композитор», 2007. -С. 263-284.

120. Пичхадзе, М. К истории проблемы Прометея (в античной филологии) Текст. / М. Пичхадзе // Сообщения Академии наук Груз. ССР. 1957. - т. 19. - № 1.-С. 121-127.

121. Платон Собр. соч.: в 4т. М.: Мысль, 1994. - Т.З. - 696 с.

122. Погорелая, С. А.Н. Скрябин и Ф. Ницше Текст.: монография. Владимир: Владимир, гос. ун-т., 2001. - 22 с.

123. Порфирьева, А. Магия оперы Текст. / А. Порфирьева // Музыкальный театр: сб. науч. тр. Рос. ин-та истории искусств. СПб., 1991. — С. 9-35.

124. Порфирьева, А. «Парсифаль» и его средневековые корни Текст. / А. Порфирьева // традиция в истории музыкальной культуры (Античность. Средневековье. Новое время). Л., 1989. - С. 108-128.

125. Порфирьева, А. Русская символистская трагедия и мифологический театр Рихарда Вагнера (драматургия Вячеслава Иванова) Текст. / А. Порфирьева // Проблемы музыкального романтизма: сб. науч. тр. Ленинград, 1987. — С. 31—58.

126. Поспелова Н. Скрябин и символизм: автореферат дис. .канд. искусствоведения. М., 1989. - 18 с.

127. Предоляк, А. Опера и миф в интерпретации Р.Вагнера и М.И.Глинки Текст. / А. Предоляк // Наука о музыке. Слово молодых учёных: материалы I Всероссийского конкурса работ молодых учёных в области музыкального искусства. Казань, 2004. - С. 606-632.

128. Пушкарёва, М. Анализ понятия «деятельности» в учениях Фихте, Шеллинга и Гегеля Текст. / М. Пушкарёва // Философские науки. — 2003. №5. - С. 73-82.

129. Рист, Дж. Плотин: путь к реальности Текст.: монография. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2005. — 320 с.

130. Рихтер, К. Вагнер и Скрябин два творца "Gesamtkunstwerk'a" своей эпохи Текст. / К.Рихтер // Рихард Вагнер и Россия. - СПб.: Санкт-Петерб. Вагнер-союз, 2001.-С. 109-125.

131. Рубцова, В. А.Н. Скрябин Текст.: монография. — М.: Музыка, 1989. -447с.

132. Русские пропилеи: Материалы по истории русской мысли и литературы. М.: Изд. М. и С.Сабашниковых, 1919. - Т.6. - С. 97-247.

133. Сабанеев, JT. Воспоминания о России Текст.: монография. — М.: Клас-сика-ХХ1, 2004. 268 с.

134. Сабанеев JI. Воспоминания о Скрябине Текст.: монография. -М.: Клас-сика-ХХ1, 2000. 400 с.

135. Сабанеев, JI. А.Скрябин Текст.: монография. — Москва-Петроград, 1923.- 199 с.

136. Савенко, С. Карлхайнц Штокхаузен Текст. / С. Савенко // XX век. Зарубежная музыка. Очерки. Документы. Вып.1. - М.: Музыка, 1995. - С. 11-35.

137. Свасьян, К. Ф.Ницше — мученик познания Текст. / К. Свасьян // Ф.Ницше. Соч.: В 2 т.-М.: Наука. 1990. Т.1. - С. 5-46.

138. Седов, В. Типы интонационной драматургии в «Кольце Нибелунга» Р.Вагнера Текст. / Седов В. // Рихард Вагнер. Статьи и материалы: сб. науч. тр. кафедры истории зарубежной музыки Московской гос. консерватории. — М., 1988.- С. 45-67.

139. Сидоров, А. Вагнер Текст.: монография. М.: Журнально-газетное объединение, 1934. -272 с.

140. Славина, Е. "Прометей" А.Н. Скрябина в контексте русской идеалистической философии Текст. / Е. Славина; Моск. пед. ун т. -М., 1995. — 16 с.— Деп. в НИО Информкультура Рос. гос. б - ки 04.08.95, N 2977.

141. Славина, Е. О генетической связи творчества А.Н. Скрябина с философией "русского Возрождения" Текст. / Е. Славина; Моск. пед. ун-т. — М., 1995. 17 с. - Библиогр.: 27 назв. - Деп. в НИО Информкультура Рос. гос. б -ки 04.08.95, N 2976.

142. Старшая Эдда. Древнеисландские песни о богах и героях Текст. -СПб.: Наука. 2006. 260 с.

143. Татаринцева, И. Малая модель мифа в музыкальных драмах Вагнера Текст.: монография. Тамбов, 2003. - 113 с.

144. Татаринцева, И. Мифологические аспекты структурно-композиционного мышления Р. Вагнера Текст.: исследование. — Тамбов: Музыкально-педагогический институт, 1997. — 32 с.

145. Татаринцева, И. Некоторые закономерности структуры мифологических сказаний в драме Р.Вагнера Текст. / И. Татаринцева // Музыкальная культура Германии: тез. межд. науч. интернет-конф. 26 сентября — 14 октября 2005г. Тамбов, 2006. - С. 16-17.

146. Татаринцева, И. Оперный рассказ Р. Вагнера в контексте мифологического времени Текст.: автореферат дис. . канд. искусствоведения / И. Татаринцева. — Москва, 1999.-21 с.

147. Томпакова, О. "Иду сказать людям, что они сильны и могучи": (Учение А.Н. Скрябина и современные ему философы) Текст. / О. Томпакова // Муз. академия.- 1993. -N 4. -С. 180-185.

148. Томпакова, О. Патетический прорыв и магическая сила: Из истории духовной триады: Скрябин, Бердяев, Вышнеградский Текст. / О. Томпакова // Муз. академия. 1999. -N 4. - С. 234-237.

149. Трубецкой, Е. Философия Ницше. Критический очерк Текст. / Е. Трубецкой // Ницше: PRO ЕТ CONTRA: Антология. — СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. С. 672-793.

150. Фирсов, В. Эволюция музыкального мышления Скрябина Текст.: монография. СПб.: СПбГУКИ, 2001. - 99 с.

151. Фихте, И. Сочинения: работы 1792-1801гг Текст.: монография. Москва: Научно-издательский центр «Ладомир», 1995.— 656 с.

152. Фомина, 3. Онтология музыки Текст.: монография. — Саратов: Сартов-ская государственная консерватория им. Л.В.Собинова, 2005. — 86 с.

153. Хазанов, Б. Чёрное солнце философии: Шопенгауэр Текст. / Б. Хаза-нов// Вопросы философии. 2002. - №3. - С. 173 - 178.

154. Хвостов, В. Этика Ницше Текст. / В. Хвостов // Ницше: PRO ЕТ CONTRA: Антология. — СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. — С. 805-877.

155. Холлингдейл, Р. Фридрих Ницше: трагедия неприкаянной души Текст.: монография. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. 383 с.

156. Холопов, Ю. Новые парадигмы музыкальной эстетики XX в. -(http://vnvw.kholopov.ru/izm/index.html).

157. Цвейг, С. Борьба с демоном: Гёльдерлин. Клейст. Ницше Текст.: монография. М.: Республика, 1992. 304 с.

158. Шлецер, Б. Живу только одним будущим Текст. / Б. Шлецер // Музыкальная жизнь. 1992. — №2. - С. 15.

159. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление Текст.: монография. -Минск: Современный литератор, 1999.- 1408 с.

160. Шюре, Э. Рихард Вагнер и его музыкальная драма Текст.: монография. СПб., Москва: Издание товарищества М.О.Вольф, 1911.— 311с.

161. Щербакова, Е. Пути от дионисийства к соборности в русской художественной культуре серебряного века Текст. / Е. Щербакова // Россия и славянский мир: история, язык, культура: сб. науч. тр. Коломен. пед. ин-т. — М.: Три квадрата, 2008. С. 284-302.

162. Элиаде, М. Аспекты мифа Текст.: монография. М.: Академический проект; Парадигма, 2005. - 224 с.

163. Элиаде, М. Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении; Образы и символы; Священное и мирское Текст.: монография. — М.: Ладомир, 2000. 414 с.

164. Элиаде, М. Космос и история: избранные работы Текст.: монография. — М.: Прогресс, 1987.-312 с.

165. Юнгер, Ф. Ницше Текст.: монография. М.: Праксис, 2001. — 256 с.

166. Яковенко, Б. Мощь философии Текст.: монография. —СПб.: Наука, 2000. 974 с.

167. Ясперс, К. Ницше. Введение в понимание его философствования Текст.: монография. СПб.: «Владимир Даль», 2004. - 626 с.

168. Eberle, G. Struktirierte Ekstase: Eine zentrale Kategorie beim spaten Alexander Skrjabin Текст. / G. Eberle //Neue Zeitschrift fur Musik. 1995. -N 6. - S. 13-17.

169. Kunze, S. Mythos und Modernitat in Wagners Musikdrama Текст. / S.Kunze // Romantik: Aufbruch zur Moderne / Hrsg.: Maurer K., Wehle W. Munchen: Wilhelm Fink Verl., 1991. - S. 527-567.

170. Otto V. "Glaube an den Suden": Anmerkungen zur Musikasthetik Friedrich Nietzsches Текст. / V. Otto // Acta musicologica. 1999. - Vol. 71. -N 2. - S. 126135.

171. Putz, A. Von Wagner zu Skriabin Текст.: монография. — Kassel, 1995. — 237s.

172. Treadwell, J. The "Ring" and the conditions of interpretation: Wagner's writing, 1848 to 1852 Текст. / J.Treadwell // Cambridge Opera Journal. 1995. -Vol. 7.-N3.-P. 207-231.