Великий князь Константин Павлович (1779 - 1831 гг. ) в политической жизни и общественном мнении России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Каштанова, Ольга Сергеевна

• Каштанова, Ольга Сергеевна
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Каштанова, Ольга Сергеевна

Введение.

Глава I. Великий князь Константин Павлович в российских и европейских династических проектах конца XVin - первой четверти XIX в.

1. Внешнеполитические проекты.

2. Проблема престолонаследия в России.

Глава II. Великий князь Константин Павлович (1779-1831 гг.). Жизнь и деятельность.

1. Константин в России. 17794813 ГГ:

2. Великий князь Константин и Польша 1814-1831 гг.

Глава III. Великий князь Константин Павлович и общественное мнение России.

1. Цесаревич Константин глазами русских и иностранцев.

2. Великий князь Константин в народных тожах и легендах.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Великий князь Константин Павлович (1779 - 1831 гг. ) в политической жизни и общественном мнении России»

Актуальность темы: В настоящее время отечественные историки все чаще обращаются к изучению личности последних российских монархов. Это можно объяснить стремлением, с одной стороны, противопоставить «советскому» периоду в истории России предшествующий «императорский», с другой - найти в прошлом попытки осуществления реформ, актуальность которых остро чувствуется сейчас. Между тем не только императоры, но и члены их семьи играли порой немаловажную роль в государственно-политической жизни России.

В этом отношении особенно выделяется фигура великого князя, цесаревича Константина Павловича, главнокомандующего польской армией, чье имя неразрывно связано с выступлением декабристов на Сенатской площади 14(26) декабря 1825 г. и восстанием в Королевстве Польском в 1830-1831 гг. Внук Екатерины II и сын Павла I, в. кн. Константин Павлович был, пожалуй, единственным из некоронованных представителей династии Романовых, кто оказал влияние на ход не только российской, но и европейской истории. С самого рождения Константин рассматривался в различных внешнеполитических проектах как кандидат на всевозможные европейские престолы: греческий, «албанский», «дакийский», шведский, польский, сербско-болгарский, французский.

При Александре I вследствие отсутствия у последнего детей Константин Павлович являлся наследником российского престола. Однако в результате давления со стороны императора, использовавшего как предлог морганатический брак Константина с польской графиней Иоанной (Жаннетой) Грудзинской 12(24) мая 1820 г., получившей затем титул княгини Лович, он был вынужден отказаться от прав на престол 14(26) января 1822 г. в пользу младшего брата Николая. По-видимому, условием отречения в. кн. Константина Павловича было предоставление ему Александром I исключительных полномочий в области гражданского управления Королевством Польским, поскольку вследствие ряда указов 1820-1822 гг. цесаревич сосредоточил в своих руках высшую власть в Королевстве - бблыпую, чем та, которой обладал официальный наместник кн. Ю.Зайончек.

Документы об отречении цесаревича Константина хранились Александром в тайне, что способствовало возникновению после неожиданной смерти царя в Таганроге 19 ноября (1 декабря) 1825 г. династического кризиса. Развернувшаяся борьба за престол между членами императорской фамилии закончилась интронизацией Николая I. В народе же воцарение Николая в обход Константина Павловича объясняли тем, что последний хотел отменить крепостное право в России, а высшие государственные сановники этого не желали. Вплоть до конца царствования Николая I простые люди верили, несмотря на смерть цесаревича 15(27) июня 1831 г., что их законный монарх Константин придет и освободит их от неволи и притеснения со стороны господ. Таким образом, если при жизни в. кн. Константин Павлович был одной из самых ярких политических фигур в глазах образованной части общества в России и за рубежом, то после смерти он продолжал оставаться таковым во мнении народных масс.

Степень изученности проблемы.

В трудах российских историков, специально посвященных цесаревичу Константину (исследования Е.ПКарновича, Н.П.Чечулина, А.Раменского, Ю.А.Борисенка), основное внимание уделялось конкретным обстоятельствам жизни и военной деятельности цесаревича. Причастность Константина к многочисленным внешнеполитическим проектам и мнение о нем в различных кругах общества изучались значительно меньше и не были проанализированы должным образом1. Зарубежные авторы делали упор либо на реконструкции психологического портрета великого князя (Ф.А.Уолкер, Я.М.Рымкевич), либо на изучении его деятельности в Королевстве Польском (А.Т.Пьенкос)2.

Отдельные аспекты темы получили отражение в исторической литературе, затрагивающей вопрос о в. кн. Константине Павловиче лишь косвенно. В основном они следующие:

- сущность и шансы осуществления балканских проектов (греческого, 1782 г. и славяно-сербского, 1804 г.);

- роль великого князя в решении династического вопроса в России в 1822-1823 гг. и в период междуцарствия;

- политика, проводимая в. кн. Константином Павловичем в отношении польской армии и всего Королевства Польского в 1815-1830 гг. и его поведение во время польского восстания 1830-1831 гг.;

- формирование в народе легенды о Константине как царе-освободителе.

Проанализировав отечественную историографию о в. кн. Константине Павловиче, можно выделить несколько этапов в ее развитии. Первый период начинается сразу же после смерти великого князя в 1831 г. и длится до конца царствования Николая I. Обсуждение политической истории ближайшего прошлого, особенно тех событий, в которых принимали непосредственное участие представители династии Романовых, было невозможно при Николае. В официальной биографии великого князя лишь в двух словах было сказано об его отречении от прав на престол в 1825 г., которое представлялось автору актом высочайшего самопожертвования3. Участие цесаревича в решении польского вопроса в 1815-1830 гг. также не могло по цензурным соображениям стать предметом серьезного исторического исследования. В опубликованной за границей работе Ф.И.Смита говорилось, что Константин не принимал никакого участия в управлении Королевством. Однако Смит считал, что польское восстание можно было подавить в самом начале, если бы сторонникам урегулирования конфликта мирным путем не удалось бы привлечь на свою сторону великого князя4. Таким образом, Смит прямо не осуждал цесаревича, однако бросал тень на его репутацию, подразумевая нерешительность Константина в критический момент.

Более открыто высказывать свое мнение по проблемам, связанным с жизнью и деятельностью Константина Павловича, стало реально только после смерти Николая I, которая знаменовала начало второго этапа константиновской» историографии, продолжавшегося до конца XIX в. Как внутриполитические (возвращение из ссылки декабристов, отмена крепостного права, польское восстание 1863 г.), так и внешнеполитические (русско-турецкая война 1877-1878 гг.) события способствовали началу обсуждения в историографии всех основных вопросов, связанных с личностью в. кн. Константина. В этот период центральным вопросом продолжает оставаться отношение цесаревича к проблеме престолонаследия. Исследователи приходят к выводу, что за отказом великого князя от прав на престол стоял эгоизм человека, не желавшего менять своих привычек (М.А.Корф, Е.П.Карнович)5, кроме того, осознававшего, что его способностей было явно не достаточно для управления огромным государством (А.И.Герцен - Н.П.Огарев, М.И.Богданович, Е.П.Карнович)6. Все исследователи полагают, что великий князь добровольно подтвердил свое отречение в 1825 г. Однако некоторые из них ответственность за восстание декабристов возлагают на Константина, находя, что он должен был отречься как император, а не как великий князь или приехать в Петербург, чтобы рассеять все сомнения (М.А.Корф, Е.П.Карнович)7. Другие исследователи, настроенные либерально, считают главным виновником междуцарствия Николая, сомневаясь, что он не был своевременно осведомлен Александром о предстоящей ему будущности, и объясняют присягу Николая Константину, спровоцировавшую междуцарствие, желанием не выглядеть узурпатором в глазах общества (А.И.Герцен -Н.П.Огарев)8.

В данный период начинает изучаться деятельность Константина Павловича в Королевстве Польском в 1815-1830 гг., которую историки оценивают отрицательно. Так, Е.П.Карнович, а вслед за ним А.К.Пузыревский, находя великого князя человеком вспыльчивым и деспотичным, хотя не лишенным симпатии к полякам, считали большой ошибкой Александра его назначение в Польшу. В качестве главнокомандующего он вызывал сильное недовольство офицеров и местного населения вообще, которое еще больше усиливалось вследствие того, что как брат монарха Константин встал над правительством Королевства9. Между историками нет единства во мнении о том, мог ли цесаревич подавить польское восстание. Если И.И.Григорович и А.К.Пузыревский вслед за Ф.И. Смитом отвечают на этот вопрос положительно и критикуют поведение Константина, то Е.П.Карнович склонен придерживаться противоположного взгляда10.

Во второй период исследователи обращаются к изучению легенды о Константине как о царе-избавителе. Волнения среди крестьян, связанные с константиновской легендой, большинство историков рассматривает как отдельные происшествия (Н.А. Середа, Г.К.Репинский, В.Н.Витевский)11, лишь Д.Л.Мордовцев видит в них результат легенд, ходивших о великом князе в народе12.

Анализ «греческого проекта», предпринятый учеными на данном этапе, приводит их к расхождению во мнениях относительно реальности этого проекта. Вышеупомянутый план имел своей целью изгнание турок из Европы и воссоздание греческого государства со столицей в Константинополе во главе с в. кн. Константином Павловичем. Е.ПКарнович и А.Г.Брикнер полагали, что проект был осуществим и видели причину отказа от него в неблагоприятных внешнеполитических обстоятельствах (революции во Франции - Карнович, сопротивлении Англии и Пруссии и смерти союзника Екатерины австрийского императора Иосифа II во время русско-турецкой войны 1787-1791 гг. -Брикнер)13. В.О.Ключевский и С.А.Жигарев, напротив, считали «греческий проект» нереальным14. ЛЯ.Добров, который придерживался того же мнения, видел в проекте, предусматривавшем раздел Оттоманской империи между Россией и Австрией, средство заручиться поддержкой последней в деле присоединения Крыма в 1783 г.15

Третий этап «константиновской» историографии начинается на рубеже Х1Х-ХХ вв. и продолжается до 1917 г. Этот период характеризуется усилением интереса к личности в. кн. Константина Павловича, чему способствовала большая, чем прежде свобода в обсуждении проблем, связанных с личностью представителей династии Романовых. На данном этапе внимание исследователей было направлено на изучение роли великого князя в решении династического вопроса и в политике, проводимой Александром I и Николаем I в Королевстве Польском. Подход к династической проблеме претерпевает в конце XIX - начале XX в. существенные изменения. Значительный промежуток времени, уже отделявший события, которые сопровождали восшествие Николая I на престол, от современных исследователям, позволил им объективнее подойти к изучению проблемы престолонаследия в России в 1822-1825 гг., а революция 1905-1907 гг. еще более этому способствовала. Хотя большинство историков придерживается версии о добровольном отречении цесаревича от прав на престол в 1822 и 1825 гг. - Константин не стремился к верховной власти и не обладал для этого должными способностями (Н.К.Шильдер, НЛ-Чечулин, Г.Василич, в. кн. Николай Михайлович, А.А.Корнилов, А.Раменский)16, некоторые из них по-новому смотрят на факты, которые предшествовали и сопутствовали междуцарствию. В. кн. Николай Михайлович допускал, что Константин мог изменить свое намерение отречься от прав на престол17, Н.К.Шильдер, критически оценивая поведение Константина Павловича после смерти Александра, сомневался и в правильности действий Николая18. В то же время появляются концепции, авторы которых склоняются к мысли о вынужденности отречения в. кн. Константина в 1822 г. (обусловленного давлением Александра I и Марии Федоровны) и не исключают у него намерения занять престол в 1825 г. (анонимный автор работы о цесаревиче, напечатанной в 1900 г. в журнале «Русская старина», К.Н.Левин - МЛ.Покровский, 1907 г.; М.Н.Покровский, 1912 г.)19. В своей последней работе Покровский считал, что Константин, вынужденный отречься от прав на престол вследствие своей скандальной репутации, надеялся после смерти Александра придти к власти с помощью тайных обществ20.

В изучении отношения великого князя к Королевству Польскому в данный период также происходят перемены, что было обусловлено как воздействием польской исторической мысли, так и осознанием того, что Польша, всегда являвшаяся отдельным государством, имела право хотя бы на автономное существование внутри Российской империи. Историография польской политики в. кн. Константина развивается, с одной стороны, под воздействием концепции Карновича, не замечавшего разницы в поведении цесаревича в Польше (Н.К.Шильдер, Н.И.Кареев, А.С.Трачевский, Н.П.Чечулин, В.Тимощук, А.Раменский, И.Рябинин)21, с другой стороны, под влиянием работ польского историка Ш.Аскенази, разделявшего деятельность Константина в Королевстве на два периода и связывавшего улучшение в отношении великого князя к Польше с его женитьбой на Ж.Грудзинской (А.Л.Погодин)22. Практически все исследователи, изучавшие деятельность Константина в Королевстве, отмечают, что он совершенно не годился для роли конституционного правителя. Лишь А.А.Кизеветтер был убежден, что великий князь, хотя и не являлся поклонником польской конституции, тем не менее, строго ее соблюдал23.

В третий период историки менее интенсивно продолжают изучение константиновской легенды (П.А.Шафранов, М.Казоханин)24, анализ ее в том плане, который был свойствен Д.Л.Мордовцеву, отсутствует. Исследователи обходят своим вниманием «греческий проект» (окончание русско-турецкого военного противостояния способствовало угасанию интереса к этой проблеме), зато обращаются к таким вопросам, которые не были затронуты ранее и практически не получили дальнейшей разработки в последующие периоды (путешествия Константина в Германию в 1824 и 1825 гг. -В.Тимощук, Г.Г.Писаревский)25.

Четвертый период историографии о в. кн. Константине Павловиче начинается с начала 20-х гг. - времени зарождения советской исторической науки - и заканчивается перед Великой Отечественной войной. Революция сместила все акценты в развитии исторической мысли, где приоритет стал отдаваться изучению идеологии народных движений. Основное внимание в эти годы исследователи уделяют константиновской легенде, причем отдельные ее элементы рассматриваются теперь не как самостоятельные эпизоды, а как составные части более масштабного явления (Ю.Г.Оксман, Б.Кубалов, А.Косованов, В.Ганцова-Берникова, К.В.Кудряшов, С.Н.Чернов, л/

Н.Е.Ончуков) . Историки делают упор на изучении того, как отразились в народных слухах события, произошедшие 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади.

Вопросы об отношении Константина Павловича к перспективе занятия престола и к Королевству Польскому пользуются гораздо меньшим вниманием ученых, чем в предшествующий период. Проблема престолонаследия в России в 1822-1825 гг. вызывает интерес историков в основном в связи со 100-летием восстания декабристов. Одни исследователи придерживаются версии о добровольном отречении Константина Павловича в 1822 и 1825 гг. (А.Е.Пресняков)27, другие продолжают развивать концепцию М.Н.Покровского (Е.В.Сказин28, Г.Г.Писаревский). Из последних следует отметить Г. Г. Писаревского, который, разделяя идею Покровского о том, что великий князь хотел придти к власти с помощью тайных обществ, находил, что отречение Константина от прав на престол в 1822 г. было обусловлено давлением как Александра I, так и Марии Федоровны. Старший брат и мать, по мнению ученого, считали, что возможное правление цесаревича может окончиться низложением не только его, но и всей династии Романовых29.

100-летие выступления декабристов и польского восстания 18301831 гг., напряженность в отношениях с Польшей из-за территориального вопроса побуждают исследователей обратиться к анализу роли, которую играл в. кн. Константин в польской государственной жизни в 1815-1830 гг. Вопрос об отношении Константина Павловича к Королевству Польскому с одной стороны рассматривается под влиянием работ польских историков Ш.Аскенази и В.Токажа, разделявших деятельность цесаревича в Польше на два периода (Г.Г.Писаревский)30, с другой - под воздействием концепции, преобладавшей в дореволюционной исторической литературе, объяснявшей непоследовательность Константина в польском вопросе неуравновешенностью его характера, отсутствием государственного ума, зависимостью от политики Александра в Польше и т. д. (А.Е.Пресняков)31.

Греческий проект» по-прежнему практически исчезает из поля зрения историков (но см. исследование С.В.Бахрушина и С.Д.Сказкина, в котором авторы вернулись к концепции А.Г.Брикнера32). Меньше внимания, чем в предыдущий период отдается изучению заграничных путешествий цесаревича (работа Г.Г.Писаревского33).

Повышенный интерес «греческий проект» вызывает у исследователей в следующий, пятый период, который начинается после Великой Отечественной войны и продолжается до начала 1970-х гг. Образование ряда социалистических стран при содействии СССР после второй мировой войны обусловило внимание историков к изучению планов создания на Балканах государств, находящихся в тесном союзе с Россией. От отрицания существования «греческого проекта» в планах петербургского двора (А.Ф.Миллер, О.П.Маркова вслед за Л.Я.Добровым приписывали проекту роль маскирующего маневра, под прикрытием которого императрица осуществила реальные замыслы по захвату Крыма в 1783 г.)34 историки приходят к представлению об его нереальности (А.М.Станиславская, Г.ЛАрш, И.С.Достян)35. Помимо анализа «греческого проекта» исследователи обращаются к изучению и другого внешнеполитического проекта, связанного с личностью в. кн. Константина Павловича, - славяносербского (И.С.Достян сомневалась в возможности осуществления данного плана, который заключался в воссоздании на Балканском полуострове «Великой Сербии» - монархии Стефана Душана XIV в. с границами от Черного до Адриатического моря - во главе с Константином36).

Вопрос об отречении в. кн. Константина от прав на престол в 1822 г. и его поведение в период междуцарствия изучаются в свете идей Г.Г.Писаревского. Так, С.Б.Окунь соглашался с историком в том, что великий князь отрекся от прав на престол в 1822 г. по требованию Александра и императрицы-матери. Окунь, также как и Писаревский, считал, что, добиваясь отречения Константина, Александр руководствовался соображениями о сохранении династии. Мария же Федоровна, по мнению Окуня, была недовольна морганатическим браком цесаревича. Историк полагал, что Константин не считал свое отречение окончательным, так как не был осведомлен о существовании манифеста от 16 августа 1823 г. о назначении Николая наследником престола. Присяга последнего цесаревичу, сопряженная с чтением манифеста в Государственном Совете, согласно Окуню, отрезала Константину дорогу к престолу37. Впрочем, в конце 1940-х - начале 1970-х гг. проблема престолонаследия в России в 1822-1825 гг. пользуется еще меньшим вниманием историков, чем на предыдущем этапе. Если в дореволюционный период интерес к изучению событий междуцарствия и их предыстории определялся стремлением объяснить то особенное стечение обстоятельств, которое сделало возможным выступление на Сенатской площади, то в период «развитого социализма» восстание декабристов считалось закономерным явлением и открывало «дворянский этап» в развитии революционного движения в России. Следовательно, династическая проблема 1822-1825 гг. рассматривалась как фактор второго порядка. Тоже можно сказать и в отношении деятельности Константина Павловича в Королевстве Польском в 1815-1830 гг., которая в данный период совсем не вызывала интереса историков. Польское восстание 1830-1831 гг. воспринималось и интерпретировалось как закономерное, поэтому позиция великого князя по тому или иному вопросу имела второстепенное значение.

Константиновская легенда на данном этапе также мало пользуется вниманием исследователей (исключение составляет работа К.В.Чистова, попытавшегося систематизировать слухи и толки о в. кн. Константине Павловиче в 1825-1863 гг.38). По-видимому, это объяснялось тем, что основные архивные сведения, связанные с зарождением легенды в 18251826 гг., по которым можно было проследить отношение народа к восстанию декабристов, уже были введены в научный оборот.

Шестой этап «константиновской» историографии продолжается с начала 1970-х до середины 1980-х гг. В это время не вышло ни одной работы, в которой затрагивались бы проблемы, связанные с личностью Константина Павловича. Ослабление противостояния в отношениях с Западом, политика «разрядки» обусловливали уменьшение интереса историков к изучению внешнеполитических планов России, которые носили завоевательный характер. Что же касается других направлений константиновской историографии, то, по-видимому, невнимание к ним исследователей объяснялось теми же причинами, что и в предыдущий период.

Седьмой этап историографии о Константине Павловиче начинается с середины 1980-х гг. и длится по настоящее время. В этот период на первое место выходит исследование греческого и других проектов - изучение внешней политики Екатерины II стало необычайно актуальным в связи с 200-летием с момента окончания русско-турецкой войны 1787-1791 гг. и смерти императрицы в 1796 г. Анализируя «греческий проект», большинство исследователей указывает на невозможность возрождения «Византийской империи» (В.Н.Виноградов, И.С.Достян, Ю.П.Аншаков, Г.Л.Арш)39, другие историки разделяют убеждение в реальности осуществления проекта (А.Б.Каменский отказ от его реализации связывает, во-первых, как и А.Г.Брикнер, с ухудшением внешнеполитической обстановки в ходе второй русско-турецкой войны, во-вторых, с необходимостью решения других внешнеполитических и внутригосударственных вопросов)40. Особо выделяется позиция О.И.Елисеевой. По мнению исследовательницы, «греческий проект», первоначально создававшийся «как самостоятельный политический план превратился в прикрытие для другого, более скромного, но более реалистичного проекта присоединения Крыма». Однако О.И.Елисеева не умаляет серьезности намерений Екатерины относительно создания Греческой империи, но считает, что «греческий проект» фигурировал тогда как довольно отдаленная цель внешней политики России41. В этот период историки не оставляют без внимания и славяносербский проект. В.П.Грачев, в отличие от И.С.Достян, находил его вполне реальным. Согласно Грачеву, Петербург отклонил этот проект, поскольку его осуществление требовало разрыва отношений с Османской империей и вступления в войну с ней, что не входило в ближайшие планы Александра42. О.И.Елисеева, анализируя проект возведения Константина на шведский престол, предложенный Г.А.Потемкиным в начале русско-шведской войны 1788-1790 гг., отказ от его реализации объясняла приверженностью Екатерины «греческому проекту»43.

На данном этапе усиливается интерес к изучению династической проблемы, который был обусловлен признанием того факта, что восстание декабристов стало возможно только благодаря особенному стечению обстоятельств. Кроме того, объяснение происхождения константиновского рубля - самой знаменитой и самой редкой российской монеты - всегда привлекавшего внимание историков, приводит их к выводу, что без анализа событий междуцарствия нельзя понять мотивы изготовления данного рубля. С одной стороны, идет творческое осмысление идей Г.Г.Писаревского и С.Б.Окуня, что приводит историков к принципиально новым выводам. В.А.Калинин полагал, что еще при жизни Александра I им самим, в. кн. Николаем и вдовствующей императрицей Марией Федоровной был разработан план, предусматривающий в случае смерти императора немедленную присягу Николая Константину, чтобы добиться таким образом его отречения как императора44. По мнению же М.М. Сафонова, Александр I, крепко державшийся за трон, намеренно создал такую ситуацию, когда существовало два наследника престола: явный - Константин и тайный -Николай, но никто не имел бесспорных прав. Согласно Сафонову, план немедленной присяги Николая Константину исходил от Марии Федоровны и был разработан ею и ее сторонниками после получения в Петербурге известия, что Александр I находится при смерти: после присяги Николая Константину в Петербург пришли бы его письма с подтверждением отречения. Таким образом, получалось, что Николай отрекся от прав на престол, принеся присягу уже ранее отрекшемуся Константину и приход

Марии Федоровны к власти становился единственным выходом из создавшегося положения45. С другой стороны, исследователи возвращаются к версии о добровольном характере отречения от прав на престол Константина Павловича в 1822 и 1825 гг. (Я.А.Гордин, С.В.Мироненко, Ю.А.Борисенок)46. Я.А.Гордин считал, что период междуцарствия характеризовался попытками высших офицеров как в Петербурге, так и в Варшаве насильно возвести на престол нежелавшего царствовать Константина, поскольку для них он был старым боевым товарищем47.

Внимание к константиновской легенде в этот период было обусловлено усилением интереса к изучению идеологии различных слоев общества вообще, в частности крестьянства. Усилия исследователей на данном этапе направлены как на изучение легенды за весь период ее существования (М.А.Рахматуллин), так и отдельных ее проявлений (А.Г.Мосин)48.

Деятельность в. кн. Константина Павловича в Польше остается практически за пределами изучения историков (лишь Ю.А.Борисенок затронул эту проблему, решая ее в духе польской исторической традиции49 -о ней см. ниже). Недостаток внимания к данному вопросу, по-видимому, объясняется убеждением историков в том, что стремление Польши к независимости было оправдано как всей предшествующей историей Польши в целом, так и антиконституционным курсом Александра I и Николая I в частности.

Таким образом, если в дореволюционной историографии о Константине доминирующими вопросами были отношение цесаревича к перспективе занятия престола в 1822-1825 гг. и его политика в Королевстве Польском в 1815-1830 гг., то в советской исторической литературе до Великой Отечественной войны на первый план вышло изучение константиновской легенды, которое затем уступило ведущее место анализу реальности «греческого проекта». Это положение вещей сохраняется и в современной историографии.

Зарубежную историографию о в. кн. Константине Павловиче можно условно разделить на четыре периода. Первый период охватывает время с 1826 г. по конец XIX в. В центре внимания исследователей на данном этапе были вопросы о роли в. кн. Константина в решении династического вопроса в 1822-1825 гг. и его политике в Королевстве Польском в 1815-1830 гг. Отсутствие цензуры при освещении событий российской истории давало авторам возможность быть более свободными в своих оценках, чем российским исследователям. Анализируя поведение великого князя в 1822 и 1825 гг., французские историки не исключали возможности того, что отречение Константина в 1822 г. носило вынужденный характер, и что он хотел взойти на престол после смерти Александра. А.Эгрон, с одной стороны, видел в отречении цесаревича в 1822 г. доказательство его высоких духовно-нравственных начал, с другой стороны, считал, что оно было обусловлено волей императора50. ПЛакруа вслед за М.А.Корфом полагал, что отречение Константина Павловича в 1822 и 1825 гг. было добровольным великий князь не стремился к верховной власти), в тоже время он писал, что в поведении Константина в период междуцарствия «можно было видеть колебание и даже заднюю мысль»51.

Историография деятельности в. кн. Константина Павловича в Королевстве Польском в 1815-1830 гг. стала интенсивно развиваться уже начиная с 30-х гг. XIX в. благодаря появлению за границей работ польских историков восстания - его участников. Из-за недоступности архивных данных, непрофессионализма исследователей (все польские авторы, писавшие о восстании 1830 г. не были историками) и их тенденциозности (желания оправдать необходимость восстания перед европейским общественным мнением) деятельность великого князя в Королевстве была оценена крайне отрицательно.

Давая развернутую оценку личности цесаревича, авторы (ЯЧиньский, М.Мохнацкий, Л.Мерославский, С.Бажыковский) отмечали ее двойственность. Характер Константина, по мнению польских историков восстания, был какой-то чудовищной смесью добра и зла, в котором побеждало и господствовало последнее, что делало его политику в Королевстве деспотичной и тиранической52. Однако исследователи расходились во мнении о том, являлась ли эта политика или нет причиной восстания. М.Мохнацкий полагал, что причина польского восстания лежала в самом учреждении Королевства Польского под эгидой России, поскольку самодержавный российский император не мог быть одновременно конституционным королем Польши53. Л.Мерославский и С.Бажыковский напротив считали причинами восстания именно тиранию Константина Павловича54.

Второй период «константиновской» историографии начинается с конца XIX в. и продолжается до 1918 г. Во второй период отношение польских историков к в. кн. Константину Павловичу меняется. На смену исследователям-дилетантам «эмигрантского периода» приходят профессиональные историки, которые опираются на архивные материалы. Выясняя причины польского восстания, авторы делают вывод, что они лежали не в самом учреждении Королевства или тирании цесаревича, а в несоблюдении российскими императорами конституции и невозвращении польских территорий, отошедших к России во время разделов, как это было обещано Александром I. Данный период отмечен расширением сферы вопросов, которые были связаны с жизнью и деятельностью в. кн. Константина Павловича. Помимо рассмотрения роли цесаревича в событиях династической борьбы 1822-1825 гг. и его отношения к Королевству Польскому вообще, историки обращаются к изучению деятельности Константина в качестве главнокомандующего польской армией (из последних следует назвать Ш.Аскенази, Б.Жембажевского, В.Токажа55). Хотя и другие польские историки, анализируя поведение цесаревича по отношению к армии (Б.Жембажевский) и Королевству вообще (В.Козловский), оценивали его двояко56, лишь Ш.Аскенази и В.Токаж убедительно доказали, что после женитьбы на ЖХрудзинской и в связи с династической политикой Александра I великий князь совершенно переменился в своем отношении к Польше. В поведении Константина Павловича в Королевстве историки предлагали различать два этапа: 1) 1815-1819(20) гг. - время отрицательного отношения к конституционной Польше; 2) 1820(21)-1830 гг. - период, когда великий князь практически отождествлял свои интересы с польскими57.

Отношение Константина к перспективе занятия престола в 18221825 гг. стало объектом научного рассмотрения со стороны Ш.Аскенази. По мнению автора, цесаревичем, отказавшимся от прав на престол под давлением Александра I, который считал, что наследник должен иметь детей, было подписано не одно, а два отречения. Первое отречение, написанное в 1822 г., в котором Константин отрекался от прав на престол в условной форме, было заменено в 1823 г. другим актом - с сохранением прежней даты - «беззоговорочным и унизительным», составленным самим Александром I. Впрочем, полагал ученый, Константин, отрекавшийся при условии, что это будет храниться Александром в тайне, не считал и свое последнее отречение окончательным и рассматривал его только в связи с предоставлением ему высшей власти в Польше и Литве как равноценной компенсации за отказ от прав на престол. Однако присяга Николая Константину после смерти Александра, спровоцировавшая огласку документов, касавшихся отречения цесаревича, сильно скомпрометировала Константина в качестве императора, и он вынужден был уступить престол Николаю безо всяких условий58.

Третий период историографии о в. кн. Константине Павловиче начинается с 1918 г. и длится до 1945 г. Обретение Польшей независимости, а также 100-летие ноябрьского восстания 1830 г. сделали актуальным для польских историков изучение вопросов, связанных с реакцией российского правительства и его представителей в Польше на недовольство населения, вызванного проводимой ими политикой. На данном этапе внимание исследователей привлекает отношение великого князя к оппозиции сейма и его поведение накануне и во время восстания. Е.Венцковска сделала предметом своего рассмотрения отношение Константина к представителям «Калишской партии», оказавшим сопротивление правительственным проектам на сейме 1820 г. Позиция Константина Павловича, по мнению исследовательницы, была обусловлена, с одной стороны, деспотическим складом его ума и характера (Константин желал наказания для главарей оппозиции и Калшпского воеводства вообще). С другой стороны, благодаря своей искренней привязанности к полякам великий князь не хотел, чтобы суровые меры были предприняты Александром I в отношении всего Королевства (стремился создать у Александра впечатление, что оппозиционное настроение существует на территории только Калшпского воеводства)59.

Поведение Константина в последние месяцы перед восстанием и в первые часы восстания были подвергнуты анализу В.Токажем. Ученый считал, что накануне восстания, обеспокоенный тем, как отразится на Польше революция во Франции, Константин делал все, чтобы завоевать расположение поляков. Такая позиция Константина обеспечила ему в момент восстания поддержку со стороны польских умеренных кругов, однако, страх перед возможной ликвидацией польской армии в случае вооруженного вмешательства в конфликт обусловил бездеятельность цесаревича в первые часы восстания и решил его успех60.

В польской историографии рассматривались также вопросы, имевшие косвенное отношение к личности Константина Павловича. Так, Я.Ивашкевич посвятил свою работу судьбе архивов в. кн. Константина и комиссара Александра I при правительстве Королевства Польского Н.Н.Новосильцева после восстания 1830-1831 гг.61

Четвертый период «константиновской» историографии начинается после окончания второй мировой войны и продолжается до настоящего времени. Данный период характеризуется усилением интереса зарубежных исследователей не только к самой личности в. кн. Константина Павловича, но и к проблемам, которые касались его лишь косвенно. С одной стороны, такому положению вещей способствовало повышение внимания к истории конституционного Королевства вообще в связи с образованием (и крахом) социалистической Польши, зависимой от СССР, так как это порождало известные аналогии. С другой стороны, двухсотлетие «греческого проекта», русско-турецкой войны 1787-1791 гг., польской конституции 3 мая 1791 г., подготовившей II раздел Речи Посполитой, делало актуальным анализ внешнеполитических проектов, связанных с именем в. кн. Константина. Поэтому на данном этапе наряду с изучением роли Константина в решении династического вопроса в 1822-1825 гг., его отношения к Королевству Польскому в 1815-1830 гг., поведения великого князя в момент польского восстания, внимание историков обращают на себя проекты возведения Константина Павловича на престолы греческого и польского государств.

Изучая проблему решения династического вопроса в 1822 г., большинство зарубежных ученых полагало вслед за ШАскенази, что отречение Константина от прав на престол было вынужденным - польские исследователи В.Бортновский, Я.М.Рымкевич62 или небескорыстным -американские историки А.Т.Пьенкос, Ф.В.Теккерей63. Английский же исследователь Ф.А.Уолкер объяснял мотивы отречения великого князя, как и А.Эгрон, его преданностью Александру64.

Анализируя поведение Константина Павловича после смерти Александра I, исследователи, как правило, менее подвержены влиянию предшествующих концепций. По мнению Я.М.Рымкевича, нерешительность цесаревича в период междуцарствия была обусловлена необычайной двойственностью его натуры - Константин Павлович не только не знал, должен ли он отречься от прав на престол, но даже то, хотел ли он быть политиком или вести частную жизнь65. Ф.А.Уолкер и А.Т.Пьенкос, будучи сторонниками версии о добровольном отречении Константина в 1825 г., являлись, пожалуй, единственными, кто в данной связи оправдывал действия великого князя. Так, Уолкер считал, что Константин Павлович не мог отречься от престола как император, потому что никогда таковым не являлся, и его появление в Петербурге еще больше увеличило бы неразбериху66. Пьенкос полагала, что из-за таинственности распоряжений Александра ни Константин, ни Николай не могли полностью избежать своих действий67.

Деятельность Константина Павловича в Королевстве Польском в 18151830 гг. рассматривалась в данный период под призмой концепций Ш.Аскенази и В.Токажа, разделявших в поведении цесаревича два этапа (В.Бортновский, А.Т.Пьенкос, Ф.В.Теккерей)68. В то же время исследователи вносят в разработку этой проблемы и свои оригинальные суждения. А.Т.Пьенкос приходит к выводу, что роль великого князя в государственной жизни Королевства Польского становится с 1822 г. всеобъемлющей, так как по соглашению с Александром I он получил контроль над польским правительством69.

Одни исследователи, изучавшие поведение Константина в начале польского восстания, акцентируют свое внимание на том, мог ли цесаревич его подавить. Ф.А.Уожер считал, что Константин Павлович был не в состоянии подавить восстание70. В.Бортновский и А.Т.Пьенкос напротив полагали, что Константин мог это сделать, но ничего не предпринял из-за симпатии к полякам, нежелания кровопролития и боязни потерять почву для сохранения своих полномочий в Королевстве71.

Другие историки в основном пытаются дать свою оценку действиям великого князя. По мнению польского исследователя Е.Лойека, Константин именно благодаря своей нерешительности в начале восстания способствовал его разгрому в августе 1831 г.: польская аристократия, лояльная по отношению к Николаю, не была таким образом скомпрометирована и смогла взять на себя руководство восстанием72 А Я.М.Рымкевич объяснял нерешительность цесаревича в момент восстания, как и в период междуцарствия, удивительной двойственностью его характера: он не знал,

73 как ему относиться к полякам .

В данный период в зарубежной историографии начинают изучаться внешнеполитические проекты, связанные с личностью Константина Павловича ~ «греческий» и «польский». Анализируя «греческий проект», одни исследователи считали, что он не входил в непосредственные задачи политики России 80-90-х гг. ХУШ в. (американская исследовательница И. де Мадариага)74, другие придерживались противоположного мнения и полагали, что проект не был реализован только вследствие неблагоприятного стечения обстоятельств (греческий историк Я. Ф. Тиктопуло)75. Польская исследовательница З.Зелиньска, обращаясь к рассмотрению проектов передачи польской короны по наследству в. кн. Константину в 1787-1790 гг., думала, что они не были осуществлены из-за отрицательного отношения к ним Екатерины II, желавшей видеть внука на греческом престоле76.

Таким образом, до 1918 г. в зарубежной историографии основное внимание уделялось исследованию отношения Константина Павловича к Королевству Польскому и к проблеме престолонаследия, а после окончания первой мировой войны, помимо изучения вышеназванных вопросов историки обратились к анализу факторов, определивших поведение великого князя во время польского восстания, а также внешнеполитических проектов, связанных с его именем.

Сравнивая российскую и зарубежную историографию о в. кн. Константине Павловиче, можно отметить ряд различий между ними.

Так, иностранная историография начала формироваться раньше, чем отечественная. Первая работа о Константине в зарубежной исторической литературе появилась почти сразу после смерти Александра I - в 1826 г., а в русской только спустя пять лет - в 1831 г., после смерти великого князя. В зарубежной историографии с самого начала допускалось, что отречение цесаревича не было добровольным, в русской же исторической науке такая мысль не принималась в расчет до конца XIX в.

В иностранной историографии спектр рассматриваемых вопросов более узок, чем в российской. Историки совершенно не обращались к изучению константиновской легенды. Однако вопрос об отношении Константина Павловича к Польше разрабатывался гораздо плодотворнее в зарубежной историографии. В отечественной литературе эволюция поведения цесаревича в Польше не изучалась. Все объяснения сводились к констатации непоследовательности, неуравновешенности великого князя, его зависимости от политики Александра I в польском вопросе и т.п. Лишь

A.Л.Погодин, Г.Г.Писаревский и Ю.А.Борисенок разделяли взгляды польских историков. Концепция Ш.Аскенази о роли в. кн. Константина Павловича в решении династического вопроса оказала большое влияние не только на зарубежную, но и косвенным образом на современную отечественную историографию. Отдельные ее аспекты получили разработку в книгах С.Б.Окуня (тезис о том, что присяга Николая Константину после смерти Александра I отрезала цесаревичу путь к престолу). В статьях

B.А.Калинина и М.М.Сафонова, не знакомых с работами Аскенази, были развиты некоторые положения концепции Окуня, восходящие к идеям Аскенази. Так его гипотезы опосредствованно повлияли и на новейшую российскую историографию, где появилась версия о борьбе за престол трех претендентов в 1825 г.

Между направлениями разработки основных проблем, связанных с в. кн. Константином, в историографии и подходом к ним автора настоящей диссертации существует ряд различий.

1)Исследователи рассматривают внешнеполитические проекты в отрыве от личности в. кн. Константина Павловича, потенциального кандидата на всевозможные европейские престолы. При анализе происхождения и выяснении степени реализма того или иного проекта в историографии обычно лишь упоминается о том, что данный трон должен был занять в. кн. Константин.

2) Историки изучают проблему престолонаследия в России в 1822-1823 и 1825 гг. без достаточного учета особенностей предшествующего периода, вошедшего в историю под названием эпохи дворцовых переворотов. Эта эпоха закончилась, по нашему мнению, не в 1762 г., а в 1825 г.

3) Исследователи практически не останавливаются на анализе слухов о цесаревиче Константине как таковых (К.В.Чистова, например, слухи о в. кн. Константине Павловиче интересовали постольку, поскольку они соответствовали легенде о царе-избавигеле; для М.А.Рахматуллина было важно установить источник толков).

Комплекс задач, поставленных автором диссертации, не был до настоящего времени предметом специального монографического исследования. Отдельные аспекты темы, затрагивавшиеся в предшествующей историографии, изучались по-разному, но не были сфокусированы на личности Константина Павловича как человека, члена императорской фамилии и государственного деятеля. Синкретический подход ко всем этим ипостасям Константина, рассматриваемым, к тому же, в движении и развитии, является спецификой предлагаемой читателям работы.

Цель данной работы - определить роль в. кн. Константина Павловича в политической истории России конца XVIII - первой трети XIX в. и проанализировать мнения о нем представителей различных российских сословий.

С учетом этой цели сформулированы задачи, стоящие перед автором диссертации. Помимо анализа источников и исторических исследований, касающихся личности в. кн. Константина Павловича, они включают рассмотрение фигуры цесаревича в следующих аспектах: 1) Константин во внешнеполитических и династических проектах; 2) Жизнь и деятельность великого князя; 3) Константин в действительности и представления о нем современников.

Методологические основания диссертации определяются содержанием поставленной проблемы и своеобразием целей и задач.

Научно-биографический жанр исторического исследования предполагает особое внимание к сочетанию закономерного и случайного в истории. Живя в определенный период времени, человек не может не испытать на себе влияние основных движущих сил своей эпохи. Его быт, нравы, психология во многом зависят от окружающей среды. Вместе с тем судьба каждого человека уникальна. Огромную роль играют в ней не только генотип человека и среда его воспитания, но и многочисленные случайности, связанные с взаимодействием человека и среды. Биография как научное исследование в большей мере избегает стереотипов обобщения, свойственных описаниям больших процессов, в которых участвуют широкие массы людей. Через биографию выясняется как роль личности в истории, так и степень свободы воли человека, степень его участия в формировании определенных линий исторического развития. Изучение судьбы индивидуума как части исторического процесса требует методологически строгой постановки вопроса о личности, о среде, о «сопротивлении» человеческого материала гнетущим закономерностям процесса, о влиянии человека на этот процесс и обратном влиянии процесса на личность. В этом смысле каждая личность нестандартна и неповторима.

В диссертации широко применяются методы источниковедческого и исторического анализа и синтеза. Автор исходит из представления о том, что источники не обладают полной достоверностью в изображении действительности. Во-первых, они отражают не всю действительность, а лишь ее фрагменты. Во-вторых, даже описание этих фрагментов передается в них в той или иной мере условно, или зашифровано, поскольку источник в соответствии со своим видом и разновидностью построен по определенному плану, формуляру, исключающему раскрытие всех причинно-следственных связей между явлениями, которые описываются или упоминаются. Поэтому на первом месте стоит источниковедческая критика изучаемых фактов. Проведя анализ формы и содержания источника, мы приходим к источниковедческому синтезу, позволяющему говорить, во-первых, о происхождении источника (целях его создания, тенденциозности и т.п.), во-вторых, о картине исторической действительности, которую он отражает. Суммируя полученные таким образом реконструкции фактов действительности, мы сравниваем эти факты между собой методами конкретно-исторического и логического анализа и пытаемся выяснить последовательность и взаимосвязь фактов. Пройдя стадию исторического анализа, мы переходим к историческому синтезу и стремимся объяснить ход и смысл событий в целом, устанавливаем основные тенденции изучаемого процесса.

В работе используются также методы исторической ретроспекции, хронологический и проблемно-аналитический подходы. Их совокупность дает возможность реконструировать события, изучаемые автором, на фоне основных исторических процессов.

Базовым принципом предлагаемой работы стал принцип историзма, который позволил выявить динамические особенности исследуемых процессов, совокупность факторов, влиявших на трансформацию их содержания, и характер общественно-исторической реакции на изучаемые события и явления. Вторым из основных принципов стал принцип всесторонности исторического исследования, предопределивший как содержание структурирования исследовательской проблемы, так и комплексный подход к ее решению. В диссертации предпринята попытка рассмотреть каждое изучаемое явление как совокупность многих составляющих его элементов.

Источниковая база исследования представлена как опубликованными документами, так и неизданными материалами.

В работе над диссертацией были использованы документы Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) и Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ).

Источники, легшие в основу исследования, относятся к разным видам и разновидностям. Выделяются следующие группы и подгруппы источников:

1) Законодательные и распорядительные материалы - манифесты, указы и рескрипты (манифест Александра I от 20 марта (1 апреля) 1820 г. о лицах императорской фамилии, заключивших неравные браки, и его же манифест от 16 (28) августа 1823 г. о назначении наследником престола в. кн. Николая Павловича; указы и рескрипты Екатерины II, Павла I, Александра I, в. кн. Константина Павловича).

2) Акты (завещания в. кн. Константина Павловича 1815 и 1820 гг., отречение цесаревича от 14(26) января 1822 г.).

3) Делопроизводственные материалы: а) официальные журналы (камер-фурьерские церемониальные журналы, «журналы происшедшему по военной части во время высочайшего его императорского величества государя императора Александра I присутствия в Варшаве.» 1820-1825 гг.); б) донесения и докладные записки (донесения Константина Павловича братьям - Александру I и Николаю I; донесения цесаревичу Д.Д.Куруты 1812-1831 гг. о положении дел в Петербурге и Варшаве во время отсутствия там Константина и о военных действиях во время польского восстания; докладные записки Ф.С.Лагарпа, И.Ф.Гакмана и В.Л.Крафта на имя генерала Н.И.Салтыкова по поводу обучения великих князей Александра и Константина в 1786-1791 гг.); в) служебная переписка (между в. кн. Константином Павловичем и первым статс-секретарем по иностранным делам К.В.Нессельроде в 18161830 гг.; между Константином и вторым статс-секретарем по иностранным делам И.А.Каподистрией в 1816-1822 гг. по различным международным вопросам и относительно положениям дел в Королевстве Польском).

4) Проекты (посвященные захвату Константинополя и проливов на случай русско-турецкой войны, которые были разработаны в 1783-1806 гг. С.КГрейгом, А.В.Суворовым и другими).

5) Документы личного происхождения: а) письма (переписка Константина с членами российской императорской фамилии: Екатериной II, Павлом I, Николаем I, императрицей Марией Федоровной, в. кн. Михаилом Павловичем; друзьями -Ф.П.Опочининым, генералом Д.Д.Курутой и графом В.Ф.Васильевым; генералами А.П.Ермоловым, Н.М.Сипягиным, А.Х.Бенкендорфом, Ф.В.Остен-Сакеном, графом А.К.Разумовским, бароном И.П.Анштедтом, Ф.С.Лагарпом; переписка Екатерины II со шведским королем Густавом Адольфом III, Павлом Петровичем и Марией Федоровной, князем Г.А.Потемкиным, бароном Ф.М.Гриммом, графом П.М.Скавронским, графом А.К.Разумовским, генералом А.Я.Будбергом);

6) мемуары (графа А.Мориолля, графини В.Н.Головиной, графа А.И.Рибопьера, ИДДанилова, Н.В.Веригина, Н.А.Саблукова, А.Л.Зеланда, П.А.Колзакова, Н.П.Макарова, Д.В.Давыдова, Д.Н.Свербеева, И.С.Тимирязева, А.А.Одинцова, Н.Н.Муравьева-Карского, Е.Ф.Комаровского, А.Е.Козьмяна и др.); в) дневники (А.В.Храповицкого, Г.И.Вилламова, К.Ф.Опочинина, ПГ.Дивова и др.). б) Литературные произведения (оды Г.Р.Державина, С.Каргопольского, эпиграмма П.А.Вяземского, песня В.И.Соколовского и т.д.).

7) Фольклор (запись слухов 1795-1796 гг. А.Т.Болотовым, толков 18251826 гг. дворовым человеком калужского помещика Ф.КЗембулатова Ф.Федоровым; записи песен и легенд о Константине).

Документы написаны на русском, французском, польском языках.

Степень достоверности информации, заключенной в них, весьма различна. Например, появившиеся в результате длительной династической борьбы законы, касающиеся престолонаследия, вуалируют остроту противоречий внутри царской семьи и не имеют той точности и полноты сведений, которые отличают завещания великого князя, составленные им по собственной инициативе.

Из источников, используемых в диссертации, наибольшей достоверностью отличается, на наш взгляд, делопроизводственная документация, но и в ней нет всей полноты информации. Так, официальные журналы дают представление лишь о времени пребывания в том или ином месте интересующих нас лиц, цели их отъезда в другое место. По указам же и рескриптам, донесениям и служебной переписке можно проследить состав участников и ход различных мероприятий, в том числе и правительственных, развитие тех или иных событий. Документы личного происхождения зачастую содержат малодостоверную информацию. Прежде всего, это относится к мемуарам. Их авторы, испытывая симпатию (М.Максимович) или антипатию (А.Козьмян) к великому князю, редко оценивают поступки Константина объективно, незаслуженно очерняя его или восхищаясь им. Некоторые мемуаристы в одних случаях умышленно, в других неосознанно искажали факты, относящиеся к жизни и деятельности в. кн. Константина Павловича. Примеры тенденциозного и сознательного очернения облика Константина находим в мемуарах Р.С.Эделинг, В.Н.Головиной, Д.В.Давыдова, А.Х.Бенкендорфа. Эти авторы стремились унизить великого князя из неприязни к нему и оправдать поведение своих друзей. Фактическая путаница, не связанная с такого рода намерениями, наблюдается в мемуарах М. А. Фонвизина, который писал их в конце жизни, когда хронология и детали событий не могли быть восстановлены им с достаточной точностью.

Отдельные мемуары отличаются относительно высокой степенью достоверности, полноты и точности сведений, в том числе и в хронологическом плане (мемуары А.Мориолля, A.A. Одинцова, Н.Н.Муравьева-Карского, П.А.Колзакова, Н.А.Саблукова). Некоторые воспоминания, недостоверные в описании событий, имевших отношение к цесаревичу Константину, содержат хронологически точные данные (мемуары В.Н.Головиной).

Дневники и переписка тоже, конечно, достаточно субъективны, но в совокупности все же более достоверны, чем мемуары, поскольку рисуют текущие или только что происшедшие события. На эти источники можно опираться при датировке различных фактов. Что касается полноты информации, то в отношении переписки это зависит от того, кому писал великий князь. Так, в переписке Константина Павловича с друзьями находим его откровенные высказывания по тем или иным вопросам. Зато

Константин тщательно отбирал сведения для сообщения младшему брату -Николаю. Также неискренен был и Николай в своих письмах к Константину.

Литературные источники о в. кн. Константине по самой своей природе не могут быть достоверными и точными. Например, оды, написанные по какому-нибудь торжественному случаю в жизни Константина Павловича или упоминающие его как одного из действующих лиц, приукрашивают его личность (оды С.Каргопольского, В.П.Петрова, Г.Р.Державина). Некоторые неофициальные произведения (эпиграммы или песни), сочиненные недоброжелателями Константина, напротив, создают отрицательный образ великого князя. Их авторы стремятся показать, что отношение общества было к нему враждебным (эпиграмма П.А.Вяземского, песня В.И.Соколовского).

Фольклорные источники отличаются самым низким уровнем достоверности фактов, упомянутых в них, хотя сами по себе дают неоценимую информацию о менталитете той среды, в которой они возникли. Фантастические черты свойственны им в наименьшей степени, когда в основе их лежит рассказ о каком-либо конкретном событии социально-бытового или военного плана. Правдоподобную информацию дают песни о размолвке Константина с его первой женой Анной Федоровной, а также военные песни, посвященные цесаревичу. Бытовые и военные события были более доступны народному пониманию, чем события политические, которые рассматривались народом лишь сквозь призму собственных интересов -надежды на улучшение своего положения. Если в политических слухах и отражался имевший место реальный факт (например, вынужденность отречения в. кн. Константина Павловича), то объяснение этого события не имело ничего общего с действительностью (так, в качестве причины отречения указывалось желание Константина отменить крепостное право в России).

Песни и легенды, имевшие политическую подоплеку, еще более недостоверны, чем слухи на эту тему. На первоначальные слухи наслаивались последующие толки, связанные с абсолютно другими, но, по мнению народа, идентичными событиями (слухи, касающиеся восшествия на престол Николая I, и слухи об отмене Александром II крепостного права). Таким образом, в процессе складывания песни или легенды постепенно утрачивались даже те элементы реальности, которые присутствовали прежде, в результате чего события, изложенные в них, еще труднее, чем в слухах, идентифицировать с фактами, имевшими место в действительности.

Научная новизна диссертации определяется попыткой всестороннего изучения места в. кн. Константина Павловича в политической жизни и общественном мнении России конца XVIII - начала XIX в.

В научный оборот впервые вводится комплекс новых архивных материалов (прежде всего акты, делопроизводственные материалы, документы личного происхождения), позволивших восстановить ряд обстоятельств, связанных с внешнеполитическими проектами в отношении великого князя, управлением Константина Королевством Польским, событиями частной жизни цесаревича.

Диссертантом впервые подробно исследованы представления современников о великом князе, что дало возможность существенно расширить знание об отношении общества к государственной и политической элите этого периода. Восстановлены факты биографии великого князя. Целый ряд сведений вводится в научный оборот впервые.

В процессе исследования разработана уточненная концепция династического кризиса 1825 г.

В диссертации специальное внимание уделено анализу народных слухов и толков о цесаревиче Константине Павловиче, что позволило выявить специфические черты массовой политической культуры этого периода.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что она позволяет более полно и разносторонне воссоздать историю правящей династии России, показывает ее способность реагировать на новые явления в общественной жизни как своей страны, так и остальной Европы, и принимать те или иные решения. Поведение Константина, его взаимоотношения с различными кругами правящего класса могут послужить интересным примером того, какие результаты в политике дает то или иное сочетание морального и политического факторов. Здесь мы находим материал для суждения о том, в какой мере лицо, находящееся у подножия трона, обладает свободой воли и правом распоряжаться своей судьбой.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Каштанова, Ольга Сергеевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Судьба в. кн. Константина Павловича полна противоречий. Однако особенность данной ситуации заключается в том, что противоречия между реальной жизнью Константина и открывавшимися перед ним возможностями оказали влияние на развитие событий того времени, когда жил великий князь. Начало этого периода было отмечено повышением авторитета России на международной арене. Члены династии Романовых стали рассматриваться не только как претенденты на российский трон, но и как кандидаты на вакантные престолы в Европе. Финал «константиновского времени» почти совпал с окончанием эпохи дворцовых переворотов.

Рождение у Павла I сыновей сместило все акценты в постановке династического вопроса. Наблюдавшийся ранее недостаток в мужских представителях династии Романовых сменился их избытком. Братья Александра имели мало шансов в законном порядке наследовать российский престол. В то же время повышение авторитета России на международной арене, особенно при решении балканской и польской проблем, привело к тому, что от ее позиции зависело сохранение или образование тех или иных государств в Европе. Возведение на престолы данных государств представителей династии Романовых было способом одновременно решить и внешнеполитические проблемы, и династический вопрос.

Начиная с екатерининского царствования из всех представителей династии Романовых именно Константин выступал во внешнеполитических проектах как кандидат на всевозможные европейские престолы. Неактивность Петербурга при решении греческого вопроса и присоединение Польши к Российской империи вызвали сокращение числа проектов, выдвигавшихся в отношении цесаревича, однако, окончательному прекращению их способствовало воцарение Николая I.

1825 г. явился переломным как в судьбе в. кн. Константина Павловича, так и в истории России в целом. Николай I положил конец эпохе дворцовых переворотов. С одной стороны, сразу после своего восшествия на престол император Николай Павлович провозгласил возврат к принципу престолонаследия по старшинству (манифест от 13(25) декабря 1825 г., в котором наследником престола был назван в. кн. Александр Николаевич -будущий Александр II). С другой стороны, в царствование Николая I мы наблюдаем образование класса чиновной бюрократии, составленного из дворян, но целиком зависимого от императора. Представители российской правящей элиты постепенно утрачивают то огромное политическое влияние на жизнь страны, которое они имели при предыдущих самодержцах в 17251825 гг.

Константин Павлович ощущал себя и Романовым, и главой собственной семьи. В своих завещаниях 1815 и 1820 гг. великий князь ничего не оставлял прочим членам династии, своим родственникам. Согласно завещанию 1815 г., имущество Константина переходило к его сыну Павлу Александрову и матери последнего Жозефине Фридрихе. По завещанию

1820 г. движимость и недвижимость цесаревича делились между Павлом и второй женой Константина Жаннетой Грудзинской1.

Вместе с тем малейшее неуважение к Константину Павловичу как ко «второму» по значению члену династии, вызывало с его стороны крайнее раздражение. Интересно, что когда начальник штаба Гвардейского корпуса Н.М.Сипягин предложил великому князю вступить в общество при военной библиотеке данного корпуса, целью которого было издание военного журнала, он получил отказ. Далеко не последней причиной его отказа было, на наш взгляд, то, что почетными членами общества уже состояли Александр I и великие князья Николай и Михаил Павловичи. Оскорбленный тем, что ему предложили вступить в военное общество после младших братьев, Константин отвечал Сипягину, что ему не место среди столь высоких особ2.

Обладавший живым умом, способностями, большим чувством юмора, будучи хорошим военным администратором в мирное время и храбрым в сражениях, Константин тем не менее не имел твердого характера и непреклонной воли. Являясь по натуре деспотом, цесаревич стремился господствовать над людьми, и это получалось у него в отношении личностей мягких и податливых, но когда он встречал «сильных противников», то отступал и стремился завоевать их расположение. Однако при решении некоторых вопросов, жизненно важных для него, Константин Павлович проявлял большое упорство. Это касалось, например, проблемы вступления в брак по любви, сохранения полномочий в Королевстве Польском при Николае I и т. д.

Разделяемое многими историками мнение о том, что цесаревич предпочел обрести счастье в браке перспективе наследовать престол, нам представляется едва ли справедливым. По-видимому, для Константина не существовало подобной дилеммы: он не считал, что, вступая в брак по собственному выбору, теряет тем самым возможность в будущем стать императором. Поскольку до 1820 г. в российском законодательстве не существовало понятия морганатического брака в отношении членов императорской фамилии, великий князь, очевидно, не предполагал, что его жена, не принадлежа к царствующим или владетельным домам Европы, и ее дети не будут иметь статуса представителей правящей династии. Как поведал сам Константин в позднейшем разговоре с графиней З.Замойской, требование Александра, чтобы брак цесаревича с Жаннетой Грудзинской был признан неравным, неприятно его поразило3. Заключая данный брак, ни Константин Павлович, ни Жаннета не оставляли надежды на то, что в недалеком будущем Грудзинская получит статус великой княгини.

Некоторые историки полагают, что Константин не был способен в критические моменты овладеть ситуацией. По мнению исследователей, два события - смерть Александра I в ноябре 1825 г. и восстание в Польше в ноябре 1830 г. - наглядное тому подтверждение4. Вряд ли можно полностью согласиться с этой точкой зрения. Пассивность великого князя в указанных случаях объяснялась не слабостью, а образом мыслей Константина Павловича.

Присяга Николая Константину после смерти императора Александра отрезала ему путь к престолу. Однако до самого конца междуцарствия Константин Павлович надеялся получить польскую корону путем добровольного соглашения с Николаем при участии Марии Федоровны. Провозгласив себя императором всероссийским в манифесте, обнародованном 14 декабря 1825 г., Николай расстроил планы в. кн. Константина. Теперь его виды на польский престол можно было реализовать только в результате войны с Россией.

Вынужденный уступить престол младшему брату безо всяких условий в первые годы царствования Николая I, Константин в упорной полемике с императором пытался добиться присоединения Литвы к Королевству Польскому, однако не только не достиг этой цели, но и понемногу утратил часть своих полномочий в западных губерниях. Николай Павлович считал литовские земли исконно русскими, и никакие доводы цесаревича не могли разубедить его в этом. Император тяготился не только автономным существованием конституционного Королевства, но и особыми полномочиями, которые имел в нем в. кн. Константин Павлович.

Чтобы уничтожить польскую конституцию, Николаю необходимо было сначала ликвидировать польскую армию. Тогда бы цесаревич лишился своего поста главнокомандующего и, не имея за собой реальной силы, не представлял бы для императора никакой угрозы. Попытка влить польские войска в состав российской армии была предпринята, на наш взгляд, еще во время русско-турецкой войны 1828-1829 гг., но Константин, несмотря на просьбы брата, не дал согласия на участие польской армии в этой войне. В связи с революциями во Франции и в Бельгии Николай Павлович планировал в декабре 1830 г. ввести российские войска на территорию Королевства Польского, армия которого была призвана стать авангардом в борьбе против революции.

Нависшая над польской армией угроза ее поглощения российской для Константина стала особенно очевидной в момент восстания. В данных условиях ликвидация восстания силами самих поляков представлялась великому князю единственным способом сохранить армию Королевства и его автономное существование, так как это доказало бы Николаю, что большинство поляков придерживается идеи союза с Россией.

Противоречивость образа в. кн. Константина Павловича нашла свое отражение во мнениях о нем представителей российской правящей элиты и русского народа. Внешнеполитические проекты, разрабатываемые в отношении великого князя, привели к тому, что в российском обществе и за границей на Константина смотрели не только как на будущего российского монарха, но и как на возможного греческого императора или польского короля. Политика, проводившаяся великим князем в Королевстве Польском в 1815-1830 гг., и его поведение во время польского восстания 1830-1831 гг. способствовали тому, что российское дворянство перестало видеть в нем российского государственного деятеля.

Подавляющее большинство российского общества полагало, что Польша не должна существовать не только как самостоятельное, но и как автономное государство в составе Российской империи. Конституция 1815 г. рассматривалась как дар со стороны императора Александра, который он сам и его преемники в любой момент могли взять обратно, а восставшие поляки считались клятвопреступниками. Поэтому представителями российской правящей элиты деятельность цесаревича Константина Павловича, направленная на поддержание автономии Королевства Польского, и его бездействие в первые часы польского восстания расценивались как предосудительные.

В народных слухах поведение Константина получило совершенно противоположную оценку. В толках крестьян своеобразно отразились идеи возведения Константина Павловича на греческий и польский престолы. В глазах народа цесаревич «находит» в Греции подтверждение своих прав на российскую корону после перехода ее к Николаю. В одном из слухов отказ цесаревича от российского трона объясняется тем, что он был «польским королем». Польские крестьяне, якобы очень любившие Константина Павловича, «попросили» его остаться, боясь в случае его отъезда в Россию разорения от помещиков, и Константин уважил их просьбу.

Восшествие Николая I на престол в 1825 г. и восстание в Королевстве Польском в 1830-1831 гг. были двумя переломными событиями в отношении дворянства и народа к цесаревичу Константину Павловичу. До конца 1825 г. представители российской правящей элиты рассматривали Константина как ведущего государственного и политического деятеля, претендента на российский престол. После воцарения Николая I политические позиции великого князя заметно пошатнулись, поскольку стало ясно, что шансы получить российскую корону теперь для Константина Павловича безвозвратно утеряны. Польское восстание знаменовало собой окончательную политическую смерть цесаревича. Он лишился всего, что имел в Польше. В России же Константина окутала пелена презрения со стороны высших слоев общества. Редкий человек не считал его трусом, иные видели в нем предателя.

Народ, в отличие от дворянства, напротив, мало интересовался великим князем до 1825 г., хотя и находил его личность в определенных отношениях привлекательной. Например, крестьянам и солдатам в Константине Павловиче импонировало то, что нижние чины в польской армии служили 8 лет, а не 25, как в российской, да и жалованье у них было больше того, которое платили солдатам в русских частях.

Во мнении народа настоящая политическая карьера цесаревича Константина Павловича только началась после вступления на престол Николая I. Крестьяне полагали, что Константин, являющийся законным императором, был отстранен дворянами от престола, так как хотел отменить крепостное право. После польского восстания 1830-1831 гг. деятельность великого князя в представлении народа еще более сублимировалась. Теперь он боролся за трон с Николаем не только с целью защиты прав российских крестьян, но и отстаивания интересов поляков. Поэтому в случае прихода Константина Павловича к власти наряду с отменой крепостного права в России ожидалось и восстановление Польши.

Имел ли Константин в действительности достаточные способности для управления государством? В этом сомневались некоторые мемуаристы и многие позднейшие исследователи. Однако современники Константина отмечают наличие у него ума, прекрасной памяти, огромной трудоспособности5. Резкий и вспыльчивый характер цесаревича с годами в значительной степени смягчился под влиянием госпожи Фридрихе и княгини Лович6. На наш взгляд, лишь одно обстоятельство могло помешать Константину Павловичу благополучно царствовать - защита им польских интересов. Но, возможно, став российским императором и вновь почувствовав себя более русским, нежели поляком, Константин ограничился бы сохранением автономии Королевства и обеспечил бы себе относительно спокойное царствование.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Каштанова, Ольга Сергеевна, 2000 год

1. Источники.1. А) Опубликованные:

2. Болотов А.Т. Памятник претекших времян или краткие исторические записки о бывших происшествиях и носившихся в народе слухах. М., 1875.

3. Бумаги императрицы Екатерины И, хранящиеся в государственном архиве министерства иностранных дел // Сб. РИО: В 148 т. СПб., 1880. Т. 27.

4. Былины // Библиотека русского фольклора: В 12 т. М, 1988. Т. 1.

5. Василий Назарович Каразин. Письмо к князю Адаму Чарторыскому 21 ноября 1804 г. Дополнительная к этому письму записка, представленная В.Каразиным князю Чарторыскому неделю спустя // РС. 1871. Т. 3, С. 700718.

6. Великий князь Константин Павлович в сомнениях и отрицаниях современных ему порядков // Там же. 1900. № 4. С. 91-123.

7. Великий князь Константин Павлович к графу Бенкендорфу. Письма 18291831 годов // РА. 1885. № 1. С. 20-32.

8. Вигель Ф.Ф. Замечания на нынешнее состояние Бессарабии // Там же. 1893. Кн. 1. С. 3-254.

9. Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы российского министерства иностранных дел / Под ред. д-ра эк. наук А.А.Громыко. М, 1974. Серия II. Т. 1 (IX).

10. Воспоминания А.Л.Зеланда о польском восстании и войне 1830-1831 гг. // PC. 1892. Т. 75. С. 503-531, Т. 76. С. 81-113.

11. Воспоминания графини Антонины Дмитриевны Блудовой // РА. 1873. №

12. Стб. 2050-2138; 1874. № 3. Стб. 713-762.

13. Воспоминания К.П.Колзакова о пребывании русских в Польше и о революции в Варшаве. 1815-1830 // PC. 1873. Т. 7. С. 423-455,587-612.

14. Воспоминания П.М.Дарагана, первого камер-пажа великой княгини Александры Федоровны // Там же. 1875. Т. 13. С. 1-19.

15. Восстание декабристов: В 18 т. М., 1979. Т. 15; М., 1984. Т. 18.

16. Воцарение императора Николая 1-го (из дневника Г.И.Вилламова) // PC. 1899. Кн. 1. С. 89-108.

17. Вторжение французов в Россию в 1812 г. Рассказ епископа Буткевича // Там же. 1875. № 12. С. 595-617.

18. Граф Бенкендорф к великому князю Константину Павловичу, во время польского мятежа//РА. 1885. № 1. С. 33-42.

19. Гр. А.Х.Бенкендорф о России в 1827-1830 гг. (Ежегодные отчеты III отделения и корпуса жавдармов) //КА. 1929. Кн. 6. С. 138-174.

20. Гр. А.Х.Бенкендорф о России в 1831-1832 гг. // Там же. 1931. Кн. 3. С. 133-159.

21. Греч Н.И. Записки о моей жизни. М., 1990.

22. Григорович В.И. Канцлер, кн. А.АБезбородко в связи с событиями его времени// Сб. РИО. СПб., 1881. Т. 29.

23. Давыдов Д.В. Сочинения. М., 1962.

24. Два донесения Екатерине Великой адмирала Грейга (1783) // Архив князя Воронцова. М., 1882. Кн. 26. С. 267-268,270-274.

25. Две заметки Екатерины II (о предсмертных мыслях имп. Елизаветы и о женитьбе в. кн. Константина Павловича) //РА. 1863. Изд. 2-е. Стб. 382-387.

26. Державин Г.Р. Оды. Л., 1985.

27. Дипломатические сношения России с Францией в эпоху Наполеона I // Сб. РИО. СПб., 1890. Т, 70; СПб., 1892. Т. 82; СПб., 1893. Т. 88.

28. Дневник статс-секретаря Г.И.Вилламова. 1775-1842 // PC. 1912. № 1. С. 31-38.

29. Домашний памятник НГ.Левшина// Там же. 1873. Т. 8. С. 821-852.

30. Донесения французских представителей при русском дворе и русских представителей при французском дворе // Сб. РИО. СПб., 1904. Т. 119. С. 9496.

31. Екатерина II и Г.А.Потемкин. Личная переписка. 1769-1791 / Под ред. В.С.Лопатина. М., 1997.

32. Замечания Николая I на книгу М.А.Корфа: Замечания на рукописном экземпляре первоначального текста книги М.А.Корфа (1848 года) // 14 декабря 1825 года и его истолкователи (Герцен и Огарев против барона Корфа). М., 1994. С. 342-348.

33. Записки Августа Коцебу // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. Репринт издания 1907 года. М., 1990. С. 267363.

34. Записки А.П.Ермолова. 1798-1826. М., 1991.

35. Записки графа Александра Ивановича Рибопьера // РА. 1877. № 4. С. 460506; № 5. С. 5-36.

36. Записки графа Е.Ф.Комаровского. М., 1990.

37. Записки декабриста Д.ИЗавалишина: В 2 т. Мюнхен, 1904. Т. 1.

38. Записки Дмитрия Николаевича Свербеева (1796-1826): В 2 т. М., 1899. Т. 2.

39. Записки Н.А.Саблукова // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. Репринт издания 1907 года. М., 1990. С. 1-105.

40. Записки Н.В.Веригина//РС. 1892. Т. 76. С. 45-80, 294-314; 1893. Т. 77. С. 405-447, 579-615.

41. Записки Николая Николаевича Муравьева // РА. 1885. № 9. С. 5-84, № 10. С. 225-262, № И. С. 337-408.

42. Записки Ф.Ц.Лагарпа о воспитании великих князей Александра и Константина Павловичей. 1786-1794 // РС. 1870. Т. 1. С. 152-205; Т. 2. С. 161-174,253-266.

43. Из дневника о польской войне 1831 года А.И.Михайловского-Данилевского // Там же. 1889. № 2. С. 158-199.

44. Из дневника Опочинина // Там же. 1908. № 8. С. 383-400; № 9. С. 473-494.

45. Из дневника П.Г.Дивова (1830 год) // Там же. 1899. № 9. С. 655-673.

46. Из дневника П.Г.Дивова (1831 год) // Там же. № 12. С. 523-542.

47. Из записок генерал-лейтенанта В.И.Фелькнера // Там же. 1870. Т. 2. С. 132-161.

48. Из записок графа Ланжерона И Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. Репринт издания 1907 года. М, 1990. С. 129153.

49. Из записок графини Эделинг, урожденной Стурдзы // РА. 1887. Кн. 1. С. 194-228.

50. Из записок Фонвизина // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. Репринт издания 1907 года. М, 1990. С. 155169.

51. Иларион. Слово о законе и благодати. М, 1994.

52. Императрица Екатерина II и князь Потемкин: подлинная переписка, 1788 г. // PC. 1876. № 7. С. 441-478.

53. Императрица Екатерина II: Переписка по делу сватовства шведского короля Густава IV Адольфа // Там же. 1874. Ш 3. С. 473-513.

54. Историческая записка о разных предположениях по предмету освобождения крестьян // Девятнадцатый век. Исторический сборник, издаваемый Петром Бартеневым: В 2 кн. М, 1872. Кн. П. С. 145-208.

55. Исторические песни. Л, 1956.

56. Исторические песни XIX века. Л, 1973.

57. Камер-фурьерский церемониальный журнал 1795 года. СПб., 1894.

58. То же. Январь июнь 1800 года. Спб., 1899.

59. То же. Июль декабрь 1800 года. СПб., 1900.

60. То же. Июль декабрь 1801 года. СПб., 1901.

61. То же. Январь июнь 1811 года. СПб., 1910.

62. То же. Июль декабрь 1812 года. СПб., 1911.

63. Каргопольский С. Ода на брачное сочетание их императорских высочеств, государя великого князя Константина Павловича и государыни великой княгини Анны Федоровны. Февраля 15 дня 1796. СПб., 1796.

64. Колзаков К.П. Жаннета Антоновна Лович, супруга цесаревича Константина Павловича//РС. 1873. Т. 8. С. 398-400.

65. Макаров Н.П. Цесаревич Константин Павлович и его время в Варшаве. СПб., 1881.

66. Максимович М.А. Воспоминания о польском восстании 1830 года и о в бозе почившем великом князе, цесаревиче Константине Павловиче. СПб., 1875.

67. Мартене Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами: В 15 т. СПб., 1875. Т. 2,1892. Т. 9.

68. Мемуары графини Головиной, урожденной графини Голицыной (17661821) / Предисл. и примеч. К.Валишевского. Полн. пер. с фр. К.Попудогло. МЛ, 1911.

69. Междуцарствие в России с 19-го ноября по 14-е декабря 1825 г. Б. м. и б. г.

70. Междуцарствие 1825 г. и восстание декабристов в переписке и мемуарах членов царской семьи. М.; Л., 1926.

71. Народная проза//Библиотека русского фольклора. М., 1992. Т. 12.

72. Народные сказки А.Н.Афанасьева: В 8 т. М., 1861. Т. 5.

73. Николай Михайлович, в. кн. Дипломатические сношения России и Франции по донесениям послов императоров Александра и Наполеона. 18081812: В 7 т. СПб., 1905. Т. 1.

74. Николай Михайлович, в. кн. Императрица Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I: В 3 т. СПб., 1908-1909.

75. Николай Михайлович, в. кн. Александр I. Опыт исторического исследования: В 2 т. СПб., 1912. Т. 2.

76. Отрывок из записанных рассказов сенатора И.Д.Данилова о цесаревиче Константине Павловиче // PC. 1870. Т. 1. С. 279-280.

77. Первое сербское восстание 1804-1813 гг. и Россия: В 2 т. М., 1980. Т. 1.

78. Переписка великого князя Константина Павловича с графом А.Х.Бенкендорфом. 1826-1828 //РА. 1884. № 6. С. 245-328.

79. Переписка Екатерины Великой с германским императором Иосифом Н-м. 1774-1790 // Там же. 1880. Кн. 1. С. 210-355.

80. Переписка императора Александра I с сестрой, великой княгиней Екатериной Павловной. СПб., 1910.

81. Переписка императора Николая I с великим князем Константином Павловичем// Сб. РИО. СПб., 1910-1911. Т. 131,132.

82. Переписка императрицы Екатерины II с великим князем Павлом Петровичем и великою княгинею Мариею Федоровною во время путешествия в Крым, 1787 года // Там же. СПб., 1875. Т. 15. С. 37-126.

83. Песни и романсы русских поэтов (Библиотека поэта. Большая серия). М.; Л., 1965.

84. Петербург в 1825-1826 годах (по дневнику ПХ.Дивова) // РС. 1897. № 3. С. 457-494.

85. Петербургский некрополь: В 4 т. СПб., 1912. Т. 2.

86. Петербургское общество при восшествии на престол императора Николая по донесениям М.М.Фока- А.Х.Бенкендорфу//РС. 1881. № 10. С. 303-336.

87. Петров А.П. Восстание 17(29) ноября 1830 года в Варшаве. СПб., 1880.

88. Петров В.П. Путешествие его императорского высочества, цесаревича Константина Павловича 1799 года. Москва, 1799.

89. Письма великого князя Константина Павловича А.П.Ермолову // ЧОИДР. 1863. С. 212-217.

90. Письма великого князя Константина Павловича к графу Владимиру Федоровичу Васильеву. 1812-1814 // РА. 1882. Кн. 1. С. 126-159.

91. Письма германской принцессы о русском дворе. 1795 год // Там же. 1869. № 7-8. Стб. 1089-1102.

92. Письма графа С.Р.Воронцова к Н.Н.Новосильцову // Архив князя Воронцова: В 40 кн. М., 1877. Кн. И. С. 377-427.

93. Письма графа Ф.В.Ростопчина к графу С.Р.Воронцову // Там же. М., 1876. Кн. 8. С. 37-457.

94. Письма Екатерины II к Н.И.Салтыкову. 1763-1796 // РА. 1864. № 9. Стб. 925-988.

95. Письма императора Александра I и других особ царствующего дома Ф.Ц.Лагарпу. СПб., 1832.

96. Письма императрицы Екатерины II великой княгине Марии Федоровне и великому князю Павлу Петровичу в 1779-1782 // Сб. РИО. СПб., 1872. Т. 9. С. 38-194.

97. Письма императрицы Екатерины II к Гримму (1774-1796) // Там же. СПб, 1878. Т. 23.

98. Письмо императрицы Екатерины Великой к графу Н.И.Салтыкову // Исторический сборник вольной русской типографии в Лондоне А.И.Герцена и Н.П.Огарева. Репринт издания 1859 г. М, 1971. Кн. 1. С. 1-2.

99. Письмо императрицы Марии Федоровны к в. князю Константину Павловичу // Там же. С. 3-8.

100. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. СПб., 1830. Т. 21, 24-28, 38.

101. Польша в 1814-1831 гг. (Из воспоминаний генерала Клементия Колачковского) // РС. 1902. № 3. С. 623-640.

102. Посмертные записки генерала от инфантерии Алексея Алексеевича Одинцова//Там же. 1889. № 11. С. 289-322.

103. Поход русской армии против Наполеона в 1813 г. и освобождение Германии. Сборник документов. М., 1964.

104. Приезд польского депутата к цесаревичу Константину Павловичу, 24-го и 25-го ноября 1830 г. Рассказ Валицкого // PC. 1878. Т. 21. С. 29-40.

105. Проект удаления турок с Черного моря. 1780-х гг. // Там же. 1875. Т. 13. С. 443-446.

106. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: В 10 т. Изд. второе. М., 1956. Т. 2; 1958. Т. 10.

107. Рассказы бабушки: Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д.Благово. Л., 1989.

108. Речь, произнесенная Его Императорским Величеством при закрытии Сейма Царства Польского в 15/27 день апреля 1818 года в Варшаве. Б. м. и б. г.

109. Речь, произнесенная Его Императорским Величеством при открытии Сейма Царства Польского в 15/27 день марта 1818 года в Варшаве. Б. м. и б. г.

110. Ростопчин Ф.В. Записки о 1812 годе // Ростопчин Ф.В. Ох, французы! М., 1992. С. 242-314.

111. Русская эпиграмма. М., 1990.

112. Русский литературный анекдот конца XVIII начала XIX века. М., 1990.

113. Собственноручная записка императрицы Екатерины II о греческом проекте//PC. 1892. № 10. С. 1-4.

114. ИЗ. Соколовский М. К биографии цесаревича Константина // Там же. 1907. № 1. С. 220-226.

115. Старая записная книжка, начатая в 1813 году, неизвестного сочинителя // Девятнадцатый век. Исторический сборник, издаваемый Петром Бартеневым. М., 1872. Кн. II. С. 219-296.

116. Страницы прошлого Ф.И.Тимирязева//РА. 1884. Кн. 1. С. 155-180, 298330.

117. АВ.Суворов. Документы / Под ред. полковн. Г.П.Мещерякова. М, 1952. Т. 3.

118. Сыроечковский Б.Е. Московские «слухи» 1825-1826 гг. // Каторга и ссылка. 1934. №3. С. 59-85.

119. Три письма цесаревича Константина Павловича к П.И.Ливдестрему (1812)//PC. 1910. № 10. С. 140-142.

120. С.П.Трубецкой. Замечания на книгу М.А.Корфа «Восшествие на престол императора Николая 1-го» //14 декабря 1825 года и его истолкователи (Герцен и Огарев против барона Корфа). М, 1994. С. 383-389.

121. Тургенев А.И. Хроника русского. Дневники (1825-1826 гг.). М.; Л, 1964.

122. Тургенев Н.И. Россия и русские: В 2 т. М, 1907. Т. 1.122. 1807 год. Письма с дороги от князя А.Б.Куракина к государыне-императрице Марии Федоровне // РА. 1868. № 1. Стб. 23-86.

123. Ульянов И.С. Заметки о польском восстании 1830 года // Там же. 1867. № 5-6. Стб. 695-712.

124. Фонвизин М.А. Сочинения и письма: В 2 т. Иркутск, 1982. Т. 2.

125. Храповицкий А.В. Дневник с 18 января 1782 по 17 сентября 1793 года. СПб., 1874.

126. Цесаревич Константин Павлович в 1816-1828 гг. // PC. 1882. Т. 34. С. 258-275.

127. Цесаревич Константин Павлович. Переписка его с Ф.П.Опочининым. 1816-1826 гг. // Там же. 1873. Т. 7. С. 456-476; Т. 8. С. 374-397.

128. Штейнгель В.И. Сочинения и письма: В 2 т. Иркутск, 1985. Т. 1.

129. Чеканинский И.А. Енисейские старины и исторические песни. Этнографические материалы и наблюдения по реке Чуне // Этнографическое обозрение. 1915. Ш 1-2. С. 108-109.

130. Correspondance de Napoléon I-er. 32 Vol. P., 1864. Vol. 15.

131. Harring H.P. Mémoires sur la Pologne sous la domination russe, rédigés après un séjour de deux années à Varsovie. Strasbourg, 1833.

132. Korszak-Branicki K. Wspomnienia lat mojej mfodosci // Pamiçtniki dekabrystôw: 3 T. W., 1960. T. 3. S. 262-269.

133. Custine A. de. La Russie en 1839:4 Vol. P., 1843. Vol. 2.

134. Masson C.F.P. Mémoires secrets sur la Russie, et particulièrement sur la fin du règne de Catherine II et commencement de celui de Paul I: 3 Vol. P., 1800. Vol. 1,2.

135. Mémoires du comte de Moriolles sur l'émigration, la Pologne et la cour du grand-duc Constantin. P., 1902.

136. Mémoires du prince Adam Czartoryski et correspondance avec l'empereur Alexandre I-er: 2 Vol. P., 1887.

137. Mottaz E. Stanislas Poniatowski et Maurice Glayre. Correspondance relative aux partages de la Pologne. P., 1897.

138. Pamiçtniki z dziewiçtnastego wieku. Wspomnienia Andrzeja Edwarda Kozmiana: 2 T. Poznan, 1867.

139. Zaliwski J. La Révolution Polonaise du 29 novembre 1830. P., 1833. В) Неопубликованные:

140. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ)

141. Ф. 5. Секретные мнения Коллегии иностранных дел. Оп. 5/1. Д. 585.

142. Ф. 32. Сношения России с Австрией. Оп. 6. Д. 823.

143. Ф. 70. Сношения России с Неаполем и Сицилией. Оп. 70/5. Д. 17, 18, 227, 228.

144. Ф. 79. Сношения России с Польшей. Оп. 79/6. Д. 129,130,1876,1877, 1930. Ф. 133. Канцелярия министра иностранных дел. Оп. 468. Д. 9263, 9275, 9276, 9320,9323,9335,12890,12892. Ф. Главный архив. 1-8. Оп. 7. Д. 2. П. 4.

145. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ) Ф. 109. Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии. Эксп. I. Оп. 6. Д. 319. Ф. 679. Александр I. On. 1. Д. 68.

146. Ф. 728. Коллекция документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца Оп. 1. Д. 244, 290, 698, 906, 913, 989, 1144, 1149, 1151, 1210, 1536, 1650,1651,1667.

147. Ф. 1055. Романов Константин Павлович. Оп. 1. Д. 27, 28, 33.

148. Российский государственный архив древних актов (РГАДА)

149. Ф. 1 (Разряд I). Секретные пакеты. Оп. 1. Д. 12,42,48.

150. Ф. 2 (Разряд II). Дела, относящиеся до императорской фамилии. Оп. 1. Д. 124,173.

151. Ф. 4 (Разряд IV). Переписка лиц императорской фамилии и других высочайших особ. Оп. 1. Д. 231.

152. Ф. 5 (Разряд V). Переписка высочайших особ с частными лицами. Оп. 1. Д. 229,257.

153. Ф. 7 (Разряд VII). Преображенский приказ, тайная канцелярия и тайная экспедиция. Оп. 2. Д. 2534, 2872, 3013, 3674.

154. Ф. 10 (Разряд X). Кабинет Екатерины II и его продолжение. Оп. 1. Д. 71; Оп. 3. Д. 600.

155. Ф. 12 (Разряд ХП). Дела о Польше и Литве. Оп. 1. Д. 281,291,292. Ф. 20 (Разряд XX). Дела военные. Оп. 1. Д. 279.1. П. Литература.

156. Александр I, Наполеон и Балканы // Балканские исследования. М., 1997. Вып. 18.

157. Андерсон И. История Швеции / Пер. с швед. Н.А.Каринцева. М., 1951.

158. Анненков И.В. История лейб-гвардии конного пожа 1731-1848: В 2 т. СПб., 1849. Т. 1.

159. Аншаков Ю.П. К истории «Греческого проекта» Екатерины II // Исторические исследования: Сборник научных трудов. Самара, 1997. Вып. 1. С. 10-18.

160. Арш Г.Л. Некоторые соображения по поводу «Греческого проекта» // Век Екатерины II: Россия и Балканы. М., 1998. С. 68-80.

161. Арш Г.Л. Этеристическое движение в России. Освободительная борьба греческого народа в начале XIX в. и русско-греческие связи. М., 1970.

162. Базанов В.Г. К вопросу о фольклоре и фольклористике в годы революционной ситуации // Русский фольклор. Материалы и исследования. М., 1962. Т. VII. С. 189-216.

163. Балаян Б.П. Дипломатическая история русско-иранских войн и присоединения Восточной Армении к России. Ереван, 1988.

164. Бескровный Л.Г. Очерки по источниковедению военной истории России. М., 1957.

165. Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XIX веке. Военно-экономический потенциал России. М., 1973.

166. Биография как историческое исследование: Встречи в редакции // История СССР. 1970. № 4. С. 231-242.

167. Благодатеких И.М. Суворовский план 1793 года наступательной войны с Турцией // Век Екатерины II: Россия и Балканы. М., 1998. С. 94-102.

168. Богданович М.И. История царствования Александра I и России в его время: В 6 т. СПб., 1871. Т. 6.

169. Борисенок Ю. Не всякому нужна корона // Родина. 1992. № 11-12. С. 4043.

170. Брикнер А.Г. История Екатерины Второй: В 3 т. Спб., 1885. Т. 2.

171. ВасиличГ. Междуцарствие и восстание 1825 года. М., 1907. Ч. 1.

172. Виноградов В.Н. Век Екатерины II: Прорыв на Балканы // Новая и новейшая история. 1996. № 4. С. 43-64.

173. Виноградов В.Н. Восточный вопрос и Балканы. Размышления о современном этапе исследований // Там же. 1989. № 6. С. 61-79.

174. Виноградов В.Н. Мечтания и действительность: о греческих проектах Екатерины II и Александра I // Век Екатерины II: Россия и Балканы. М., 1998. С. 57-62.

175. Висковатов А.В. Краткая история первого кадетского корпуса. СПб., 1832.

176. Витевский В.Н. Попытка самозванчества в XIX веке // РА. 1878. Кн. П. С. 483-486.

177. Выскочков JI.B. Император Николай I глазами современников // Исторический опыт русского народа и современность: Дом Романовых в истории России: Материалы к докл. конф. 19-22 июня 1995 г. СПб, 1995. С. 182-196.

178. Габаев Г.С. Гвардия в декабрьские дни 1825 года // Пресняков А.Е. 14 декабря 1825 г. М.; Л, 1926. С. 153-206.

179. Ганцова-Берникова В. Отголоски декабрьского восстания 1825 г. // КА. 1926. №4. С. 156-165.

180. Гордин Я. А. События и люди 14 декабря: хроника. М, 1985.

181. Грачев В.П. Россия и славяне балканских владений Османской империи на рубеже XVIII-XIX вв. // Балканские исследования. М, 1992. Вып. 15. С. 48-58.

182. Григорович И.И. Записки по новейшей истории (1815-1856). Изд. второе (исправленное). СПб, 1869.

183. Гросул Г.С. Дунайские княжества в политике России. 1774-1806. Кишинев, 1975.

184. Джанелидзе Д.В. Иранский вопрос во внешней политике России второй половины XVIII века (1747-1787 гг.). Автореф. . канд. ист. наук. Тбилиси, 1955.

185. Добров Л.Я. Южное славянство, Турция и соперничество европейских правительств на Балканском полуострове. Историко-политические очерки. СПб, 1880.

186. Достян И.С. Значение Кючук-Кайнарджийского договора 1774 года в политике России на Балканах // Век Екатерины II: Россия и Балканы. М, 1998. С. 40-56.

187. Достян И.С. Планы основания славяно-сербского государства с помощью России в начале XIX в. // Славяне и Россия. М, 1972. С. 98-107.

188. Достян И.С. Россия и балканский вопрос. Из истории русско-балканских связей в первой трети XIX в. М, 1972.

189. Достян Й.С. Русская общественная мысль и балканские народы. От Радищева до декабристов. М., 1980.

190. Дранов Б.А. Черноморские проливы (международно-правовой режим). М., 1948.

191. Дубровин Н. После отечественной войны (Из русской жизни в начале XIX века) // РС. 1904. № 2. С. 241-274.

192. Дьяков В.А. Оренбургский заговор 1833 года // Освободительное движение в России. Межвузовский научный сборник. Саратов, 1977. Вып. 6. С. 34-50.

193. Елисеева О.И. «Балканская тема» во внешнеполитических проектах Г.АЛотемкина // Век Екатерины II: Россия и Балканы. М., 1998. С. 63-67.

194. Елисеева О.И. Начало создания «новой восточной системы» и договор с Австрией 1781 года по переписке Екатерины II и Г.А.Потемкина // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). Сборник статей. М., 1997. С. 128-148.

195. Елисеева О.И. Переписка Екатерины II и Г.А.Потемкина периода второй русско-турецкой войны (1787-1791). М., 1997.

196. Елисеева О.И. «Разве мы кому спать помешали?» («Греческий проект» Потемкина и Екатерины II) // Родина. 1999. № 5. С. 46-52.

197. Ермолов В.В., Рындин М.М. Управление генерал-инспектора кавалерии о ремонтировании кавалерии. Исторический очерк // Столетие Военного Министерства. 1802-1902: В 13 т. СПб., 1906. Т. 13. Кн. 3. Вып. 1.

198. Жерве Н.П., Строев В.Н. Исторический очерк 2-го кадетского корпуса 1712-1912 гг: В 2 т. / Под общ. ред. генерал-майора А.К.Линдеберга. СПб., 1912. Т. 1.

199. Жигарев С.А. Русская политика в восточном вопросе (ее история в XVI-XIX веках, критическая оценка и будущие задачи). Историко-юридические очерки. М., 1896.

200. Жизнь его императорского высочества цесаревича и великого князя Константина Павловича, или полное и верное описание его деяний с 1799 г. по самую кончину, собрание писем к разным лицам, в разные годы писанных, анекдотов и проч.: В 2 ч. М., 1831.

201. Зеленина Л.В., Шеремет В.И. Очаковский кризис: к вопросу о стимуляции напряженности внешних параметров конфликта // Век Екатерины II: Россия и Балканы. М., 1998. С. 81-92.

202. Иванов П.А Обозрение состава и устройства регулярной русской кавалерии от Петра Великого и до наших дней. СПб., 1865.

203. Иконников B.C. Крестьянское движение в Киевской губернии в 1826-27 гг. в связи с событиями того времени (по архивным материалам). Спб., 1905.

204. Историческое обозрение 2-го кадетского корпуса. СПб., 1862.

205. История XIX века: В 8 т. / Под ред. проф. Лависса и Рамбо. Пер. с фр. М., 1938. Т. 3.

206. История дипломатии: В 3 т. М., 1941. Т. 1.

207. История Польши: В 3 т. М., 1956. Т. 1.

208. Казоханин М. Самозванец Калугин // Исторический вестник. 1914. № 4. С. 167-173.

209. Калинин В.А. Константиновский рубль и междуцарствие 1825 г. // Нумизматика в Эрмитаже. Л., 1987. С. 99-124.

210. Каменский А.Б. «Под сению Екатерины». Вторая половина XVIII века. СПб., 1992.

211. Кареев Н.И. История Западной Европы в новое время: В 5 т. 2-е изд. Спб., 1903. Т. 5.

212. Карнович Е.П. Цесаревич Константин Павлович. Биографический очерк // Карнович Е.П. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1995. Т. 3. С. 373-603.

213. Кизеветтер A.A. Николай I как конституционный монарх // Кизеветтер A.A. Исторические очерки. М., 1912. С. 402-418.

214. Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983.

215. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций: В 3 кн. М., 1993. Кн. 3.

216. Корнилов A.A. Курс истории России XIX в. М., 1993.

217. Косованов А. Заговор декабристов в сибирских песнях и легендах // Сибирские огни. 1925. № 6. С. 122-126.

218. Костомаров Н.И. Последние годы Речи Посполитой. 2-е изд. СПб., 1870.

219. Кругликова И.Т. Дакия в эпоху римской оккупации. М., 1955.

220. Кубалов Б. Декабристы в Восточной Сибири. Иркутск, 1925.

221. Кубалов Б. Сибирь и самозванцы // Сибирские огни. 1924. № 3. С. 152177.

222. Кудряшов К.В. Народная молва о декабрьских событиях 1825 года // Буш-декабристов. Юбилейный сборник 1825-1925 / Под. ред. Ю.Г.Оксмана и П.Е.Щеголева. Л., 1926. С. 311-320.

223. Куник А.А. Разбор сочинения Ф.И.Смита «История польского восстания и войны 1830 и 1831 гг.». Спб., 1866.

224. Курбатов Ю.И. Польское восстание 1830-1831 годов в освещении русской дореволюционной историографии. Автореф. канд. ист. наук. М., 1984.

225. Кучерская М. Великий князь Константин Павлович византийский император // К 60-летию профессора Анны Ивановны Журавлевой. Сборник статей. М., 1998. С. 3-15.

226. Лайдинен А.П. Очерки истории Финляндии второй половины XVIII в. Л., 1972.

227. Лакруа П. История жизни и царствования Николая I, императора Всероссийского: В 2 т. М., 1877-1878. Т. 1.

228. Ланда С.С. Дух революционных преобразований. Из истории формирования идеологии и политической организации декабристов. 18161825. М., 1975.

229. Левин К.Н., Покровский М.Н. Декабристы // История России в XIX веке: В Ют. СПб., 1907. Т. 1 (4.1). С. 67-137.

230. Левшин Д.М. Пажеский его Императорского Величества корпус за сто лет (1802-1902). СПб., 1902.

231. Ленский 3. Польша в первой половине XIX века // История России в XIX веке. Т. 1 (4.1). С. 260-327.

232. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства. СПб., 1994.

233. Маркова О.П. О происхождении так называемого греческого проекта (80-е годы XVIII в.) // История СССР. 1958. № 4. С. 52-78.

234. Маркова О.П. Россия, Закавказье и международные отношения в XVIII в. М., 1966.

235. Миллер А.Ф. Мустафа паша Байрактар. Оттоманская империя в начале XIX в. М.; Л, 1947.

236. Милютин Д.А. История войны России с Франциею в царствование императора Павла I в 1799 году: В 5 т. СПб., 1852. Т. 2.

237. Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия. Политическая история России первой половины XIX столетия. М., 1990.

238. Мордовцев Д.Л. Один из Лже-Константинов // Политические движения русского народа: В 2 т. СПб., 1871. Т. 2. С. 126-179.

239. Николай Михайлович, в. кн. Генерал-адъютанты императора Александра I. СПб., 1913.

240. Николай Михайлович, в. кн. Император Александр I. Опыт исторического исследования: В 2 т. СПб., 1912. Т. 1.

241. Оксман Ю.Г. Константиновская легенда в Херсонщине (Эпгоод из истории крестьянских волнений) // Посев. Одесса Поволжью: Литературно-критический и научно-художественный альманах. Одесса, 1921. С. 135-142.

242. Окунь С.Б. Декабрист МС.Лунин. Л, 1962.

243. Окунь С.Б. История СССР. 1796-1825. Л, 1947.

244. Ончуков Н.Е. Запрещенные песни о Константине и Анне // Известия по русскому языку и словесности АН СССР. 1929. Т. 2. Кн. 1. С. 270-293.

245. Ончуков Н.Е. Песни и легенды о декабристах // Звенья. 1935. Т. 5. С. 5-43.

246. Петров А.Н. Исторический очерк Павловского военного училища, Павловского кадетского корпуса и Императорского военно-сиротского дома (1798-1898 гг.). СПб., 1898.

247. Писаревский Г.Г. Впечатления русского путешественника от поездки по Германии в 1824 году. Баку, 1928.

248. Писаревский Г.Г. Из истории конгрессового Царства Польского (18151830) при Александре I. По неизданным архивным документам. Смоленск, 1926.

249. Писаревский Г.Г. К истории польской революции 1830 года. Баку, 1930.

250. Писаревский Г.Г. Путешествие цесаревича Константина Павловича по Германии в 1825 г, им самим описанное. Казань, 1913.

251. Пичета В.И. Австрия и польское восстание 1830-1831 гг. // Славяне в эпоху феодализма. К столетию академика В.И.Пичеты. М, 1978. С. 29-51.

252. Погодин А.Л. История польского народа в XIX в. М, 1915.

253. Погодин A.JI. Польша перед восстанием 1830 года // Русское богатство. 1912. № 8. С. 30-52, № 9. С. 43-65.

254. Погодин М.П. Польский вопрос. Собрание рассуждений, записок и замечаний. 1831-1867. М, 1867.

255. Покровский В. Историко-статистическое описание Тверской губернии: В 2 т. Тверь, 1879. Т. 1.

256. Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен: В 4 т. М, 1933. Т. 3.

257. Попков Б.С. Восстание 1830-1831 гг. в Королевстве Польском в оценке публицистики консервативно-монархического лагеря польской эмиграции (30-40-е годы XIX в.) // Вопросы истории славян. Воронеж, 1972. С. 37-46.

258. Преобразователи русской армии в царствование императора Павла Петровича. 1796-1801 //PC. 1877. Т. 18. С. 227-260.

259. Пресняков А.Е. Российские самодержцы. М, 1990.

260. Пресняков А.Е. 14 декабря 1825 г. М.; Л, 1926.

261. Пузыревский А.К. Польско-русская война 1831 г.: В 2 т. СПб, 1890. Т. 1.

262. Пыпин А.Н. Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в. Пг, 1916.

263. Рагимов Г.Р. Отношения между азербайджанскими ханствами и Россией во второй половине XVIII начале XIX в. Дисс. канд. ист. наук. М, 1994.

264. Раменский А. Цесаревич Константин Павлович. М, 1913.

265. Рахматуллин М.А. Крестьянское движение в великорусских губерниях в 1826-1857 гг. М„ 1990.

266. Рахматуллин М.А. Легенда о Константине в народных толках и слухах 1825-1858 гг. // Феодализм в России. Сборник статей и воспоминаний, посвященный памяти академика Л.В.Черепнина. М., 1987. С. 298-308.

267. Репинский Г.К. Народные толки о цесаревиче Константине Павловиче. 1836 г. // PC. 1878. №> 9. С. 135-142.

268. Рябинин И. Польское восстание 1830 г. // Книга для чтения по истории нового времени: В 5 т. М., 1914. Т. 4. Ч. 2. С. 51-81.

269. Сафонов М.М. Константиновский рубль и «немецкая партия» // Средневековая и новая Россия. Сборник научных статей к 60-летию профессора Игоря Яковлевича Фроянова. СПб., 1996. С. 529-541.

270. Сафонов М.М. Междуцарствие // Исторический опыт русского народа и современность: Дом Романовых в истории России: Материалы к докл. конф. 19-22 июня 1995 г. С. 166-181.

271. Середа H.A. Позднейшие волнения в Оренбургском крае. Исторический рассказ // Вестник Европы. 1868. Кн. 4. С. 585-616., Кн. 8. С. 631-638.

272. Сибирева Г.А. Неаполитанское королевство и Россия в последней четверти XVIII в. М., 1981.

273. Сироткин В. Лазар Карно на пути в Россию (Из истории политической эмиграции «Стадией» 1815-1818 гг.) // Французский ежегодник за 1972 г. М., 1974. С. 193-220.

274. Сказин Е.В. Восстание 14 декабря 1825 г. М.; Л., 1925.

275. Смит Ф. История польского восстания и войны 1830-1831 годов / Пер. с нем. гвардии штабс-капитаном Квигницким: В 3 т. СПб., 1863. Т. 1.

276. Соколовская Т.О. Капитул Феникса. Высшее тайное масонское правление в России (1778-1822 гг.). Пг., 1916.

277. Соколовская Т.О. Русское масонство и его значение в истории общественного движения (XVIII и первая четверть XIX столетия). СПб., 1907.

278. Соловьев С.М. Император Александр I. Политика дипломатия. СПб., 1877.

279. Соловьев С.М. История падения Польши // Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. М., 1995. Кн. XVI. С. 405-628.

280. Станиславская А.М. Русско-английские отношения и проблемы Средиземноморья. 1798-1807. М., 1962.

281. Тарле Е.В. Наполеон. М., 1991.

282. Тартаковский А.Г. Неразгаданный Барклай. Легенды и быль 1812 года. М., 1996.

283. Тиктопуло Я. Мираж Царьграда. О судьбе греческого проекта Екатерины II//Родина. 1991. № 11-12. С. 57-60.

284. Тимощук В. Впечатления великого князя Константина Павловича, вынесенные им из поездки в Германию в 1824 году // РС. 1910. № 12. С. 567582.

285. Тимощук В. Император Николай Павлович и цесаревич Константин Павлович в их письмах 1825-1831 гг. (Их характеристика и взаимные отношения). 1911. № 5. С. 376-391, № 10. С. 128-145, № 11. С. 369-384, № 12. С. 599-613.

286. Трачевский А.С. Новая история: В 2 т. СПб., 1908. Т. II. 1750-1848.

287. Федоров В.А. Александр I//Вопросы истории. 1990. № 1. С. 50-72.

288. Филатова Н.М. Польский политический либерализм в 1815-1820 гг. // Из истории общественной мысли народов Центральной и Восточной Европы (конец XVIII 70-е годы XIX в.). Сборник статей. М., 1995. С. 44-69.

289. Филиппов А. Константин, августейший хулиган // Профиль. 1997. № 17(39). С. 58-62.

290. Цесаревич Константин Павлович (Историческая характеристика) // РС. 1900. Т. 101. С. 619-641, Т. 102. С. 347-367.

291. Чечулин Н.П. Константин Павлович // Русский биографический словарь: В 25 т. СПб., 1903. Т. 9. Кнаппе Кюхельбекер. С. 155-Стб. 240.

292. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX вв. М., 1967.

293. Шарашенидзе З.М. Иран во второй половине XVIII века. Автореф. . докт. ист. наук. Тбилиси, 1971.

294. Шедивы Я. Меттерних против Наполеона / Пер. К.Н.Никифоровой. М., 1991.

295. Шильдер H.K. Император Александр Первый, его жизнь и царствование: В 4 т. СПб, 1898.Т. 4.

296. Шильдер Н.К. Император Николай Первый, его жизнь и царствование: В 2 т. М., 1997.

297. Шильдер Н.К. Император Николай и Польша в 1825-1831 гт. // PC. 1900. № 2. С. 277-306, № 3. С. 517-544, № 4. С. 51-69, № 5. С. 237-259, №> 6. С. 477504.

298. Шильдер Н.К. Император Павел Первый. Историко-биографический очерк. М, 1996.

299. Шиман Т. Александр Первый / Пер. с нем. М, 1909.

300. Ша.фр[а]н[о]в П. Самозванец Лже-Константин // Вестник всемирной истории. 1900. № 6. С. 221-225.

301. Эйдельман Н.Я. Грань веков. М, 1982.

302. Эйдельман Н.Я. Об историзме в научных биографиях (на материалах русской истории XIX века) //История СССР. 1970. Ш 4. С. 18-31.

303. Экштут С.А. В поиске исторической альтернативы. Александр I. Его сподвижники. Декабристы. М, 1994.

304. Юшков C.B. К вопросу о границах древней Албании // Исторические записки. М., 1937. Т. 1. С. 129-148.

305. Askenazy Sz. Lukasinski: 2 T. Warszawa; Lwow, 1908.

306. Askenazy Sz. Ministeryum Wielhorskiego. 1815-1816. W., 1898.

307. Askenazy Sz. Rosja-Polska. Lwow, 1907.

308. Barzykowski S. Historya powstania listopadowego: 5 T. Poznan, 1883. T. 1.

309. Bortnowski W. Wielki Ksi^zç Konstanty i Joanna Grudzinska. Lódz, 1981.

310. Bortnowski W. Wielki Ksi§zç Konstanty podczas Powstania Listopadowego // Stadia i materiafy do historii wojskowosci. T. 11. W, 1965. S. 193-232.

311. Brzozowski M. La guerre de Pologne en 1831. Leipzig, 1833.

312. Czynski J, Demoliere H. Le czarewitz Constantin et Jeannette Grudzinska ou les jacobins polonais. P, 1833.

313. Daicoviciu H. Dacians and Romans in trajan's province // Relations between the autochthonous populations on the territory of Romania: A collection of studies. Bucure^ti, 1975. P. 35-53.

314. Dutkiewicz J. Historiografía powstania listopadowego // Wiek XIX. W, 1967. S. 211-224.

315. Egron A. Vie d'Alexandre 1er, empereur de Russie, suivie de notices sur les grands-ducs Constantin, Nicolas et Michel. P, 1826.

316. Gembarzewski B. Wojsko polskie. 1815-1830. W, 1903.

317. Handelsman M. Adam Czartoryski: 2 T. W, 1948. T. 1.

318. Handelsman M. Czartoryski, Nicolas I et la question du Proche Orient. P, 1934.

319. Handelsman M. The Polish Kingdom, 1815-1830 // The Cambridge history of Poland. From Augustus II to Pilsudski (1697-1935). Edited by W.F.Reddway. New York, 1971. P. 275-294.

320. Herbst S. Wielki Carnot w Warszawie // Wiek XVIII: Polska i swiat. Ksigga poswiçcona Bogustawowi Lesnodorskiemu. W, 1974. S. 393-397.

321. Hoffman K.A. Cztery powstania czyli krôtki wykîad sposobôw jakiemi dobijaly sig o niepodlegiostf Grecja, Hoi andia, Portugalia i Polska. Paryz, 1837.

322. Iwaszkiewicz J. Losy archiwum Kancelaryj W. Ks. Konstantego i Nowocilcowa // Archeion. № 6/7. 1930. S. 22-56.

323. Kozlowski W. M. Autonomia Krôlestwa Polskiego (1815-1832). W., 1907.

324. Lojek J. Szanse Powstania Listopadowego. 2-e wyd. W, 1980.

325. Madariaga I. de. Russia in the age of Catherine the Great. New-Hawen -London, 1981.

326. Mieroslawski L. Histoire de la révolution de Pologne: 3 Vol. P, 1838. Vol. 1.

327. Mochnacki M. Powstanie narodu polskiego w roku 1830 i 1831: 2 T. W, 1984.

328. Pawlowski B. The November Insurrection // The Cambridge history of Poland. From Augustus II to Pilsudski (1697-1935). Edited by W.F.Reddway. New York, 1971. P. 295-310.

329. Pienkos A.T. The imperfect autocrat Grand Duke Constantine Pavlovich and the Polish Congress Kingdom. Boulder, 1987.

330. Rymkiewicz J. M. Wielki Ksigzg z dodaniem rozwazan o istocie i przymiotach ducha polskiego. W, 1983.

331. Rys zycia Jego Cesarzewiczowskiej Mosci W. Ks. Konstantego Pawfowicza. W., 1833.

332. Skowronek J. Le programme européen du prince Adam Jerzy Czartoryski en 1803-1805// Acta Polonaie historica. W., 1968. № 17. S. 137-159.

333. Smolka S. Polityka Lubeckiego przed Powstaniem Listopadowym. Krakow, 1907.

334. Soltyk R. La Pologne, précis historique, politique et militaire de sa révolution de 1830: 2 Vol. P., 1833.

335. Tokarz W. Armja Krélestwa Polskiego (1815-1830). Piotrkôw, 1917.

336. Tokarz W. Sprzysiçzenie Wysockiego i noc listopadowa. 2-е wyd. W., 1980.

337. Walker F.A. Constantine Pavlovich: An appraisal // Slavic review. Vol. 26. 1967. № 2. P. 445-452.

338. Wiçckowska H. Opozycja liberalna w Krolestwie Kongresowem 1815-1830 // Rozprawy historyczne towarzystwa naukowego warszawskiego. Wydane pod red. M. Handelsmana. W., 1925. T. 3. S. 1-195.

339. Wielki Ksi^zç Konstanty. Zarys biograficzny. W., 1900.

340. Zielinska Z. "O sukcesyi tronu w Polsze", 1787-1790. W., 1991.

341. I. Справочно-библиографические издания.

342. Русский биографический словарь: В 25 т. СПб., 1900. Т. 2. Алексинский -Бестужев-Рюмин; М., 1914. Т. 4. Гааг Гербель; СПб., 1903. Т. 9. Кнаппе -Кюхельбекер.425

343. Русские портреты XVIII и XIX столетий: В 5 т. СПб., 1909. Т. 5.

344. Словарь античности / Пер. с нем. М., 1989.

345. Советская историческая энциклопедия: В 16 т. М., 1961. Т. 1; М., 1969. Т 12.

346. Энциклопедический лексикон: В 17 т. СПб., 1838. Т. 11. BJ1A ВОИ.

347. Энциклопедический словарь: В 82 т. СПб., Брокгауз; Эфрон. 1896. Т. 18. Малолетство Мейшагала; 1897. Т. 27. Оуен - Патент о поединках.

348. The Wordsworth Classical Dictionary. L., 1996.

349. СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

350. Женщины в жизни цесаревича и великого князя Константина Павловича (1779-1831 гг.) // Журнал «ФИПП» (Факультет истории, политологии и права). 1997. № 1. С. 30-35.

351. Легенда о Константине // Народы России и история формирования российской культуры: Тезисы Пятой Всероссийской заочной научной конференции. СПб.: СГТУ, 1997. С. 46-49.