Учреждение и деятельность крестьянского самоуправления в 1861-1889 гг.: по материалам Рязанской и Тамбовской губерний тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Беляев, Евгений Владимирович

• Беляев, Евгений Владимирович
• кандидат исторических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Беляев, Евгений Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. Правовые основы организации крестьянского самоуправления (XVIII - XIX вв.).

§ 1. Отношение государства к крестьянскому самоуправлению

XVIII - первая половина XIX вв.).

§2. Организация сельского самоуправления в деятельности Редакционных комиссий (1859 - 1860 гг.) и Общем Положении

19 февраля 1861 г.

§3. Сельское общество и поземельная община.

Глава II. Функционирование сельского самоуправления.

§1. Экономическая функция крестьянского самоуправления.

§2. Административно-хозяйственные полномочия сельского самоуправления.

§3.Изменения правосознания крестьянства как результат деятельности местного самоуправления.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Учреждение и деятельность крестьянского самоуправления в 1861-1889 гг.: по материалам Рязанской и Тамбовской губерний»

Актуальность темы исследования. Современный уровень состояния Российской Федерации характеризуется попытками реформирования социально-экономической сферы, поиском таких моделей управления, которые способствовали бы всесторонней модернизации социальной инфраструктуры, оптимизации государственных расходов, вовлечению местного населения в процессы управления. В этой связи важнейшее значение приобретает исторический опыт реформирования 60-70-х гг. XIX в., когда перед Российской империей стояли аналогичные задачи.

Необходимость изучения опыта крестьянского самоуправления обусловливается практическими современными задачами демократизации местных систем управления, поиском таких альтернатив, которые способствовали бы ускоренному развитию местной инфраструктуры. Уникальность пореформенных систем управления заключалась, во-первых, в сочетании традиции, в виде законодательно оформленного обращения к обычному праву, с законом, привнесшим новые элементы в правосознание рядовых граждан империи. Вторая особенность пореформенного законодательства заключалась в делегировании практически всех рычагов управления местным жителям, при существенном ослаблении контроля со стороны коронной администрации. Рассмотрение этого опыта, выявление рациональных зерен - насущная проблема отечественной науки.

В социальной истории России все больше утверждается положение о том, что изучение того или иного хронологического отрезка немыслимо без анализа повседневной жизни простых людей, составлявших основу социума, их быта, основ нравственности, правовой, религиозной культуры, привычек, норм поведения, стереотипов мышления. В этой связи крайне важным представляется изучение российского крестьянства, его поведенческих стереотипов с целью выяснения, насколько подвержено оно было модернизационным изменениям и проникновению новых культурных элементов.

Обратим внимание на употребляемую в работе терминологию. Это необходимо в связи с тем, что однозначно она не установлена вплоть до сего времени. Необходимо отметить, что отсутствует общепринятое понимание термина "самоуправление". Теоретический интерес к вопросам местного самоуправления возник в Европе еще в первой половине XIX в. Термин "самоуправление" в России был введен А.И.Васильчиковым, который считал реформы 60-х гг. беспримерным образцом демократических принципов, реализованных на почве русского монархизма1.

Интерес к проблемам местного самоуправлении в России был вызван преобразованиями 60-х гг. XIX в. и опирался на теоретические учения западных исследователей О. Ресслера, Р.фон Моля, О.Гирке, Л. фон Штейна и Р. фон Гнейста. В российской общественно-политической мысли были выработаны две концепции местного самоуправления - "общественная" ("хозяйственная") и "государственная". Сторонниками и разработчиками первой были А.И. Васильчиков, В.Н. Лешков, И.И. Дитятин2, приверженцами второй -А.Д. Градовский, В.П.Безобразов, Н.М.Коркунов3.

В самых общих чертах суть различий между двумя теориями заключалась в той мере, в которой государственная власть могла осуществлять свое влияние на местное самоуправление. Сторонники "государственной" теории отстаивали мнение о необходимости участия государства: "отрицание и уничтожение общественных исторических организмов во имя высшего государственного организма, - отмечал А.Д. Градовский, - должно иметь свои пределы. Подчинение их высшим началам государственной жизни есть необходимость; совершенное их уничтожение есть вред"4. Таким образом, государственный элемент обязательно должен был присутствовать в местном самоуправлении.

Разработчики общественной концепции настаивали на необходимости самостоятельности местных учреждений от государственных институтов: "Самоуправление, - отмечал А.И. Васильчиков, - означает участие народа во внутреннем управлении своего отечества. Оно получает свое значение только с той поры, когда местные жители получают действительное влияние на ход дел и хотя бы круг, в котором это влияние обнаруживается.'0. При этом обязательным условием в деятельности местных органов самоуправления А.И. Васильчиков считал такой порядок, при котором "правительственных агентов в на местах не полагается"6.

Наше понимание термина "самоуправление" близко к "общественной" концепции. Под этим термином мы понимаем такую форму административного управления, при которой населению предоставляется самостоятельное управление, через выборных лиц, своими местными делами без прямого вмешательства государства, но при возможности сохранения государственного контроля. Наше понимание "самоуправления", таким образом, отвергает юридическую возможность вмешательства государства в процессы управления местными жителями, но не отрицает вероятности кассации незаконных решений.

Следует уточнить также используемые в исследования понятия "сельское общество", "община", "мир".

Термин "сельское общество" применяется для обозначения созданных в результате реализации реформ 60-х гг. XIX в. общественно-административных крестьянских учреждений, объединявших крестьян общими интересами управления и благоустройства. Сельские общества были организованы искусственно, а потому часто не соответствовали ни территориальному принципу (то есть географическому единству с каким-либо населенным пунктом), ни единству общих крестьянских выгод (то есть не соответствовали традиционным крестьянским институтам - общинам).

Крестьянская поземельная община являлась земельной единицей, объединявшей крестьян общим земельным наделом. Она занималась производственной деятельностью - пользованием мирской землей, ее обработкой, определением сроков посевов, использованием удобрений и т.п., Многие функции, формально принадлежавшие к компетенции сельского общества, община продолжала регулярно исполнять, оставаясь хранителем местных традиций и обычаев. Важно отметить, что сельская община в России и до и после реформы 1861 г. оставалась учреждением, действовавшим в интересах односельчан и являлась самоуправляющейся организацией.

Понятие "мир" представляется значительно более сложным для однозначного определения. В соответствии с толкованием В.И. Даля, мир - это п община, общество крестьян", в другом значении - сходка . Определение В.И. Даля, как видно, предполагает весьма широкую трактовку понятия, предусматривающую различные общинные (в рамках общины) и общественные (в рамках общества) формы объединения крестьян. Другим общественным деятелем, известным славянофилом К.С. Аксаковым было дано иное определение, уточняющее суть понятия: "Когда Мир признает себя миром, тогда он и Мир. Другого определения тут быть не может <.> Мир может быть и вся Русь, Мир может быть и губерния, и волость и деревня. Мир есть собрао ние народное большей или меньшей местности" . То есть крестьянский мир -это понятие, отражающее, во-первых, форму объединения, а во-вторых, самоидентификацию, возможность крестьянам самим решить, что для них есть мир. Поэтому употребление данного термина использовалось для обозначения разных типов крестьянских собраний: от официальных волостных и сельских, до неофициальных общинных и частных. В силу этого обстоятельства считаем синонимичное употребление в научной литературе термина "мирской" по отношению к сельским и общинным сходам допустимым.

Следует также уточнить понятие "самообложение", часто употребляемое публицистами XIX в.9. Под этим термином мы понимаем такую форму налогообложения, при которой установленные центральной властью налоги и повинности раскладывались на местах самостоятельно сельскими жителями, без участия представителей местной и центральной бюрократии.

Степень разработанности проблемы Исследования, посвященные заявленной теме исследования, или ее затрагивающие необходимо разделить на несколько этапов: 60 - 90-е гг. XIX века; 1900 - 1917 гг.; 20-е - конец 1960-х гг.; 1970-е - 1980-е гг.; 1990-е - 2008 гг.

Изучение деятельности органов крестьянского самоуправления и первые оценки были распространены уже в первоначальный период его официального существования.

Первый этап приходился на 60-90-е гг. XIX в., и был связан с обсуждением всех сторон крестьянской реформы, осмыслением крестьянского законодательства, попытками сделать первые, публицистические оценки.

Для развития русской историографии большое значение имела полемика Б.Н. Чичерина и И.Д. Беляева. Эта дискуссия о формах крестьянского землевладения в России, начавшаяся во второй половине 1850-х гг., и проходившая на страницах периодической печати, затрагивала вопросы о соотношении государства и общества, происхождении и значении крестьянской общины.

Б.Н Чичерин считал государство творцом истории, инициатором всех изменений в жизни русского народа, и поэтому он полагал, что "наша сельская община вовсе не патриархальная, не родовая, а государственная. Средневековые общинные учреждения не имели ничего сходного с нынешними <.> Все ограничивалось сбором податей и отправлением повинностей в пользу землевладельца, и значение сельской общины было чисто владельческое и финансовое"10. Автор, таким образом, отсекал у общины ее самобытность, считая ее исключительно фискальным органом государства.

И.Д. Беляев противопоставлял народ и государство: в древности русский народ жил общинами, и не было на Руси одиноких, бродячих людей. Именно организованность русских являлась отличной чертой от западноевропейских народов, которые представлялись в статье как образец индивидуализма. Беляев, не принимая схему развития крестьянской общины Чичерина, писал, что родовая община существовала у всех народов на определенной ступени развития, а варяги нашли на Руси уже не родовую общину, а договорную, то есть территориальную, мирскую общину, которая имела место и в XIX веке. Признавая существование внешних различий между "старой русской" общиной и современной ему общиной середины XIX в., Беляев утверждал, что "существенный характер той и другой общины один и тот же"11.

Линия Б.Н.Чичерина была продолжена русскими общественными деятелями консервативного направления. Крестьянская община не признавалась институтом, способствующим развитию. Более того, он недолговечен и как только "закон снимет свои заставы", общинное землевладение распадется.

Подобное отношение было присуще работам К.Ф. Головина. Община, согласно его взгляду, "ухудшает положение крестьянства", и "потому следует лишь облегчить ее последние дни и мирно обставить ее естественный конец". Вместе с тем, автор настаивал на сохранении "главных устоев" крестьянского правопорядка и, прежде всего, сословной обособленности крестьян-12 ства .

На протяжении 60-80-х гг. XIX в. появлялись оценки произошедших в деревне перемен: публиковались работы и статьи, посвященные как кресть

13 янскому самоуправлению в целом , так и отдельным проблемам: крестьянскому правопорядку14, финансовым обязательствам сельских обществ15, разбору судебных полномочий сельских учреждений16.

В профессиональном исследовании С.А. Приклонского крестьянское самоуправление являлось "плохою ширмою, за которой скрывается власть полицейского чиновника - единственный рычаг, приводящий всю систему так называемую систему крестьянского самоуправления". Выборные находились в прямой зависимости от полиции и, как следствие, "от должностей этих мало-мальски порядочные люди сторонятся, откупаются и в этих должно

17 стях за редким исключением является последний народ" . Вместе с тем, автор подмечал, что "школы, фельдшера, оспопрививатели, содержание и ре

18 монт церквей - все это относится к сельским, а не волостным сходам" .

В 1880 - 1890-е гг. большое значение на развитие исследования крестьянских учреждений оказало реформаторское народничество в лице главнейших их представителей В.П. Воронцова, Н.Ф. Даниельсона, С.Н. Кривенко19.

Народники изучали крестьянскую поземельную общину. Главным ее свойством они считали земельные переделы. Земельная община не отождествлялась с сельским обществом; община, по представлениям народников, являлась трудовым союзом семей, владевших землей сообща на уравнительных 20 началах .

Остановимся подробнее на взглядах крупнейшего исследователя, принадлежавшего к течению реформаторского народничества, В.П. Воронцова. Исследователь крестьянской общины, Воронцов видел в ней идеальную форму организации, основу будущего социального устройства. Авторская концепция отвергала возможность развития рыночных отношений в деревне, подчеркивала неразвитость института частной собственности у крестьян. В фундаментальном исследовании "Крестьянская община" автор на основе привлечения широкого круга земских источников затрагивал проблемы развития основы крестьянской поземельной общины - земельных переделов после реформы 1861 г. Исследователь отмечал, что причины отказов от переделов в российской деревне часто носили субъективный характер, что крестьяне ждали ревизии: "сделав последнее равнение в 1858 году, - отмечал В.П. Воронцов, - государственный крестьянин не предполагал, что это был последний случай вмешательства правительства в его обычные общинные отношения. Когда неравномерность распределения земли сделалась чувствительной, он стал ожидать ревизии, как призыва к новому переделу. Хотя этот вопрос (о переделе - Е.Б.) положительно разрешен законом, но, за незнанием последнего, крестьянин должен был разрешать его самостоятельно."21. Процесс перестройки крестьянина и общины, согласно В.П. Воронцову, затянулся на 20 - 30 лет. То есть основной причиной отказа от земельных переделов у государственных и бывших помещичьих крестьян Воронцов считал факт отсутствия ревизии и незнание государственных законов. Автор отмечал факты постоянной борьбы за переделы в той или иной местности,

29 что "в большинстве общин идут постоянные толки о переделе" Таким образом, исследователем отвергалась сама возможность общинной организации к трансформации, к изменениям, вызванных пореформенной социально-экономической реальностью. На наш взгляд, община не была статичным механизмом, она приспосабливалась к новой ситуации. Выкупная операция и возможности для общинников выращивать культуры, нацеленные на реализацию на рынке, приводили к противоречиям, борьбе, желанию многих общинников оставить землю в наследственном владении. Этим, на наш взгляд и объясняется уменьшение переделов в первые 20 - 30 лет после реформы.

В целом же в первый период происходила, в основном публицистическая оценка произведенных изменений, связанная с открывшимися законодательными источниками и иногда личными наблюдениями авторов. Немногочисленные попытки исследовать крестьянский общественный быт носили локальный, оценочный характер.

Заслуживают рассмотрения примечания, сделанные К. Марксом к статье П.П. Семенова "Мураевенская волость"23. К. Маркс конспектировал текст статьи, производил группировки статистических данных, комментировал текст и делал свои выводы. Конспектируя "Мураевенскую волость", К. Маркс гневно называл ростовщиков из крестьян паразитами, по-своему группировал шесть выделенных Семеновым типов дворов: соединил в одну группу дворы богатые, зажиточные и достаточные (60% дворов), а в другую — дворы недостаточные, бедные и неимущие (40% дворов) и заключает: "Хорош результат общинного владения землей!"24. Таким образом, автор подчеркивал наличие серьезных имущественных противоречий в общине. Оценка самих результатов реформы 1861 г. у Маркса также была, скорее негативной: он подчеркивал, что "крестьянам была оставлена отнюдь не лучшая земля и. в действительности все было перетасовано и перестроено в интересах помещика, а не крестьян"25.

Второй этап - 1900 - 1917 гг. В этот период происходит повышение интереса к преобразованиям 1860-х гг., связанное с 50-летием отмены крепостного права. Появляются исследования деятельности Редакционных комиссий, немалое место занимали различные по направленности проекты преобразования крестьянских учреждений26.

Негативное отношение к крестьянским учреждениям являлось характерной чертой периода, в частности, в труде А. Никольского. Он подчеркивал отрицательное воздействие крестьянского мира, под которым автор понимал, скорее всего, официально созданные сельские общества, на крестьян: "в своих видах и интересах он (мир - Е.Б.) имеет власть запретить крестьянским дворам делиться. т.е. ограничивает права отдельных крестьян, в тех же видах он имеет власть переделывать между отдельными дворами надельную землю"27. Без сомнения, отрицательное значение некоторых решений сельского схода, особенно в части запретов семейных разделов имело место и вполне может оценено негативно. Однако привязка автором этого запрета к ограничению прав крестьян являлась неуместной, так как само апеллирование к гражданским правам и свободам даже в начале XX в. все еще противоречило крестьянской традиционной этике и морали.

Вывод автора неутешителен: все крестьянские достоинства (чувства справедливости, жалости, семейные добродетели) стали "ниже, чем в крепостную эпоху", а значит, "общинный строй крестьянского быта, созданный Положениями 19 февраля 1861 года не оправдали ни одного из ожиданий, которые с ним связывались в отношении благоустройства и благосостояния

28 сельского крестьянского населения

В статье историка и политического деятеля A.A. Корнилова, опубликованной в сборнике "Великая реформа", затрагиваются проблемы подготовки самоуправления в России в Редакционных Комиссиях. Автор отметил, что в ходе работы у членов Комиссий не раз изменялось представление о сути и наименовании создаваемых крестьянских учреждений самоуправления. Первоначально, по мысли историка, произошло "искусственное разделение "мира" на "общину" и "общество", однако впоследствии, из-за малочисленности первых, было решено, что одна или несколько общин будет входить в сель

29 ское общество" . Автор, по нашему мнению, неправомерно полагал, что "все крестьянское "общественное" управление и все крестьянское население ставилось в зависимость от различных административных и полицейских на-чальств"30. По закону, ни одно начальственное лицо не имело права вторгаться в дела крестьянских учреждений самоуправления.

В своей статье A.A. Корнилов выделил принцип организации сельских обществ и волостей, выделил их компетенцию, но совершенно не затронул вопроса о месте крестьянской поземельной общины, о том, сохранилась она или нет в создававшейся структуре крестьянского самоуправления.

В другом исследовании нашли свое отражение история становления института мировых посредников31, реакции помещиков и крестьян на его появление: вторые оказались более спокойны в отношении мировых посредников32. По нашему мнению, эта оценка является преувеличенной. Крестьяне испытывали недоверие к ним, как и ко всяким представителям бюрократии. Устранение института мировых посредников было оценено как необходимая

33 мера, так как он перестал "удовлетворять истинным потребностям жизни" .

Интересные оценки крестьянских учреждений можно встретить, рассматривая материалы публицистического характера, посвященные дискуссии, вспыхнувшей еще в последней трети XIX в. о волости как "мелкой земской единице". Главным лейтмотивом дискуссии являлась сословная замкнутость учреждений крестьянского самоуправления от остальных уровней местного самоуправления, в частности, земств и поиск путей для включения крестьян в общегосударственную систему управления. Для этого публицистами предлагались совершенно разные способы. О том, что дискуссия была острой и весьма актуальной, свидетельствует выпуск в 1903 г. двухтомника "Мелкая земская единица", в котором авторы анализировали существующее устройство, исследовали сходные модели западных стран, предлагали пути реформирования крестьянских учреждений. Сама дискуссия, включавшая широкий спектр общественных позиций, представляет замечательный материал для изучения взглядов мыслителей того времени.

Е. Марковым отмечались такие черты общественного быта крестьян, как безынициативность, подконтрольность "убеждениям" мирового посредника и "влиянию" помещика. "Атомы нашего общественного организма, -писал автор, - до сих пор представляют вялую ткань, без внутренней структуры, без энергии жизни. наши сельские общины и волости - находятся в ¿1 состоянии полной распущенности и дремоты" . Со своей стороны отметим, что подобные оценки совершенно не учитывали реальной ситуации в российской деревне. Безусловно, имевшиеся случаи влияния посредников и помещиков на крестьянское самоуправление не были систематическими и не охватывали большую часть сельских общественных учреждений.

Российский либерал, правовед, автор "Истории местного управления в России", А.Д. Градовский, касаясь оценки крестьянских учреждений, писал, что сельское общество в хозяйственно-общественном и административном отношениях представляло собой "естественную единицу", соответствовавшую крестьянским насущным потребностям, в то время как волости "в весьма слабой степени представляют "мирское" начало"33. Автор, по нашему мнению, не брал в расчет тех существенных позитивных сдвигов в российской деревне, которые происходили, в том числе и благодаря существованию института волости, способствовавшей вовлечению крестьянства в более широкую систему хозяйственных связей и правовых взаимоотношений.

В статье К. Воробьева приводится мнение о податном самообложении крестьян: "фактические данные из податной практики крестьянского самоуправления, - утверждал автор, - дают нам основание заключить, что, несмотря на неблагоприятные для него условия, крестьянское самоуправление далеко не может считаться мертвой организацией, неспособной к дальнейшему развитию; наоборот, в области самообложения оно показало себя. жизнедеятельным общественным союзом." . Автор считал необходимым придать крестьянским общественным организациям всесословный характер, то есть разрушить уже устоявшуюся замкнутость крестьянского самоуправления, включить в него другие элементы.

Проект преобразований сельских учреждений был предложен В. Гес-сеном, который считал необходимым, "чтобы каждое общество состояло из одного поселения, образующего в то же время одну поземельную общину. В таком случае, - утверждал Гессен, - один и тот же сельский сход являлся бы

37 по одним делам поселенным, а по другим - поземельным сходом" .

В данный период особенное развитие получило изучение работы Редакционных комиссий, а также анализ законодательства о крестьянском са

38 моуправлении .

Остановимся на взглядах И.М. Страховского, крупного публициста и общественного деятеля эпохи о крестьянском самоуправлении. Страховский, на наш взгляд, справедливо считал крестьянские учреждения институтами общественного самоуправления, внося новый признак данным институтам -сословность . Анализируя деятельность Редакционных комиссий, Страховский опровергал мысль о том, что комиссии при учреждении сельских обществ и волостей руководствовались образцом учреждений государственных

40 крестьян .

Исследователем был предложен проект устройства крестьянских учреждений: 1. Выделение из состава существующей сельской сословной организации поземельных общин; 2. Предоставление прав общественного самоуправления всем отдельным селениям, с установлением особых форм их внутренней организации, приспособленных к различному численному составу селений (представительные сходы); 3.Разрешение мелким, малолюдным селениям соединяться вместе с сохранением принципиальной самостоятельности таких селений по делам, касающихся каждого из них в особенности; 5. Определение пределов надзора правительственных учреждений за сельским управлением; 6.Обособление сельской полиции от сельского хозяйственного самоуправления; 7.Упразднение существующих сельских обществ41.

Значение работ И.М. Страховского трудно переоценить: им в комплексе были подняты вопросы деятельности Административного отделения Редакционных комиссий, осуществлен подробный анализ законодательства, даны, хоть и небесспорные его оценки, поднята проблема административно-правового устройства пореформенного крестьянства.

Подробный анализ законодательства, посвященного крестьянству был проведен A.A. Леонтьевым. Крестьянская реформа 1861 года названа автором как временная, переходная от временнообязанного к свободному состоянию мера42, а крестьянское управление - как сословно обособленное, своеобразное "государство в государстве"43.

Закон 1886 года о семейных разделах оценен автором как "поразительный пример той легкости, с которой законодатель считает возможным вмешиваться в частноправовую сферу крестьян и подчинять ее усмотрению различных органов власти"44.

Введение института земских начальников названо Леонтьевым "прямой антитезой освободительных реформ 1860-х годов" и их полномочия "уничтожают всякую тень самостоятельности органов крестьянского самоуправления и снабжают земского начальника правом вмешательства не только в общественные дела крестьян, но и в частные. ."4з.

Остановимся также на позиции представителя государственной власти, С.Ю. Витте. Являясь убежденным сторонником частной собственности на землю, С.Ю. Витте видел незавершенность реформы 1861 г. Общинное землевладение - "только стадия жития народов", - писал он, на смену ей приходит индивидуальная собственность и, если этот процесс "задерживается, особенно искусственно, государство хиреет"46. Нецелесообразность сохранения общины Витте обосновывал в частности тем, что общинное устройство проповедуется сторонниками социалистических учений. То, что они предлагают, считал Витте, "совершенно несовместимо с гражданской и экономической свободой и убило бы всякую хозяйственную самостоятельность и предприимчивость"47. Точка зрения автора относительно поземельной общины, таким образом, основывалась на непризнании положительных сторон в общинном землевладении и признании необходимости принятия скорейших мер к его ликвидации и переходу к капиталистическому развитию русской деревни, основанному на частном землевладении.

Таким образом, на данном этапе существовали различные трактовки как сущности крестьянских учреждений, так и степени их самостоятельности. В этот период исследовались вопросы взаимоотношений крестьянства и власти, структуры органов мирского самоуправления, эффективности податных возможностей пореформенного крестьянства. Оценки, в основном касались распорядительных и финансово-податных функций сельского самоуправления и практически не касались хозяйственных.

В 20 - конце 60-х гг. происходит становление официального взгляда советской науки на проблемы крестьянских органов самоуправления, и это являлось третьим этапом в рассмотрении темы. В этом смысле следует рассматривать вышедшую в 1938 году работу "История ВКП (б). Краткий

48 курс" . С точки зрения партии "и после отмены крепостного права помещики продолжали угнетать крестьян". Вывод же был следующий: "таким образом, оставалось почти то же положение, что и при крепостном праве, с той лишь разницей, что теперь крестьянин был лично свободен, его нельзя было продать или купить, как вещь". Однако "над рабочими и крестьянами стояла целая армия исправников, урядников, жандармов, полицейских, стражников, которые защищали царя, капиталистов, помещиков против трудящихся, против эксплуатируемых"49. К сожалению, методологические оценки крестьянских общественных учреждений 30-х гг. оказались весьма устойчивыми для всей дальнейшей советской историографии, в которой они приобретали черты зависимых, несамостоятельных организаций, а само словосочетание "крестьянское самоуправление" бралось в кавычки50.

Так, исследование А. Шеффера, вышедшее в свет в 1939 г., носившее название "Органы "самоуправления" царской России", "изобличало" сельские, земские и городские органы самоуправления. Одна из глав этой брошюры, адресованной агитаторам и пропагандистам, называлась "Трактиры и церкви вместо школ и больниц"51. Столь тенденциозный взгляд отражал одну, "негативную" сторону деятельности общественных институтов и замалчивал другую, отражавшую их реальную хозяйственную деятельность.

Со второй половины 50-х гг. появляются специальные исследования, посвященные деятельности крестьянства, однако историками того периода был сделан существенный крен в сторону изучения аграрной стороны в ущерб всем другим. Основными проблемами для историков этого периода было изучение социального расслоения в деревне, а также вопросов землевладения и землепользования крестьян. По-прежнему отсутствовали специальные работы, касавшиеся крестьянских институтов управления, они рассматривались либо в контексте поземельной крестьянской организации, либо политики самодержавия.

В исследованиях П.А. Зайончковского органы крестьянского "самоуправления" целиком зависели от местных дворян в лице мировых посредников, а после уничтожения последних, в 1874 году, от полицейской администсо рации" . Самоуправление, согласно взглядам автора, "явилось просто фикцией, и выборные должности замещались по указанию помещика и местных кулаков-мироедов"33. Позиция автора опиралась на мнение уже упоминавшегося С.А. Приклонского и, к сожалению, являлась, по существу, оценочной в рамках уже сложившейся в 30-е гг. официальной позиции советской исторической науки.

Исследования П.Г. Рындзюнского посвящены особенностям генезиса крестьянского хозяйства и крестьянской промышленности в 1860 - 1880-е гг.54. Взгляд историка тождественен общей тенденции, но имел немало важных особенностей. Так, вместо термина "самоуправление", Рындзюнский употребил другой, сходный по значению термин "самоорганизация", который употреблял в кавычках, так как она "во многом направлялась правящей администрацией'05. Вместе с тем, не отрицалось, хотя и считалось автором анахронизмом, влияние местных обычаев, обычного права: "через такие архаические, глубоко чуждые новым общественным явлениям. приходилось пробиваться складывающимся в крестьянской среде новым буржуазным отношениям"56.

Исследователем замечались факты перестройки крестьянского хозяйства на рыночные, капиталистические рельсы, отмечены факты социального расслоения крестьянства, показано широкое развитие крестьянских отхожих промыслов и мелкой крестьянской промышленности.

Взгляд на компетенцию крестьянских учреждений также продолжал оставаться крайне однобоким. В частности, Н.П. Ерошкин писал, что "каждое сельское общество (включавшее одно или несколько селений) имело сельский сход, выбиравший сельских должностных лиц. и разрешавший некоторые поземельные дела., раскладку налогов, мелкие полицейские дела'07. Автором отсекались широкие возможности крестьянского самоуправления в вопросах благоустройства, социальной защиты, поддержания нравственности и традиционной культуры.

В исследовании М.С. Симоновой, посвященном узким проблемам политики самодержавия, встречаем оценки эволюции крестьянского сознания58, естественно, в сторону ухудшения морали и нравственности крестьянина и отсутствия "мирского контроля". В частности, критике подвергалось такое явление, как "мирская взаимопомощь", которая раскрывалась исследователем как "маскировка различных форм эксплуатации внутри общины"59.

В этот период появляется ряд работ по изучению общины в региональном аспекте. Особенно много исследований по изучению Сибири60, русского Севера61, Урала62, а также Закавказских и Кавказских губерний России63. Это объясняется лучшей сохранностью источников в данных регионах, особенно Сибири.

Из эмигрантских работ следует выделить книги С.Г. Пушкарева, показавшего наличие самоуправления в России на протяжении всей ее истории64. В книге, посвященной развитию самоуправления в России, историк отмечал, что "объективности ради, следует четко различать понятия поземельно-передельной общины, введенной в XVIII в. по инициативе помещиков и государства под влиянием петровской подушной подати, и крестьянского мира, как издревле существовавшей системы крестьянского самоуправления и общежития"65. Первая, согласно концепции автора, была сильнейшим тормозом прогресса и "главной причиной крестьянской бедности. За вторым, - отмечал С.Г. Пушкарев, - невозможно отрицать элементы демократичности, солидарности, социальности, взаимопомощи и преданности общему делу"66.

Выделим также книгу В.В. Леонтовича67, вышедшую в 1957 году в Германии. В этой работе анализировались исторические процессы, происходившие в России до 1914 года. Взгляд Леонтовича на характер крестьянских общественных учреждений был тождественен позиции либеральных деятелей: крестьянский мир приравнен автором к общине, главная и чуть ли не единст

68 венная его функция - переделы земли . "Волостные суды и крестьянское управление, - писал Леонтович, - были под наблюдением особых надзира-тельных органов, и в сущности находились под их руководством"69.

В целом же, этот взгляд являлся продолжением либеральной традиции, начатой еще Б.Н. Чичериным и не отражал реального положения, так как был основан на умозрительных умозаключениях, в лучшем случае - земских донесениях и решениях Правительствующего Сената.

Четвертым этапом в исследовании темы были исследования 70-80-х годов. Особенностью периода являлась большая, в отличие от предшественников, свобода исследователей в выборе проблем и оценок. По-прежнему немалый крен в исследованиях сделан в сторону поземельных функций общества, но появляются исследования, изучающие и административные полномочия органов крестьянского самоуправления.

Представителем заложенных еще в 30-е годы оценок крестьянских учреждений был Н.М. Дружинин, чьи работы являлись, по сути, повторением взглядов П.А Зайончковского и Н.П. Ерошкина: крестьянское самоуправление "сразу приобрело формальный характер", а "старосты. сделались помещичьими агентами мировых посредников, предводителей дворянства и ис

70 правников

Более подробному разбору подверглась компетенция мировых посредников. Точка зрения автора, что мировые посредники - есть "прообраз" помещичьей опеки являлась, на наш взгляд, ошибочной. Утверждение, что среди посредников преобладали "крепостники" не подтверждалось фактами71.

Автор подчеркивал, что мировые посредники не пользовались поддержкой дворянского сословия, но не упомянул о взаимоотношениях мировых посредников с крестьянами. Вообще, взгляд историков советского времени на отношения крестьянства и власти является в корне искаженным и крайне тенденциозным. Остается непонятным: почему "царизм" сразу не установил должности земских начальников или не оставил полномочия опеки помещикам.

Впервые отличный от большинства взгляд на характер крестьянских

72 институтов был обозначен в статье A.M. Анфимова и П.Н. Зырянова . Несмотря на традиционное освещение крестьянских учреждений через призму поземельной общины и ее эволюции, в этой работе впервые в советской историографии сельский сход преподносится как вполне самостоятельное учреждение. Более того, "сходы, как правило, стремились отстоять права своих членов от произвола дворянской администрации»73.

В работе совершенно не исследован вопрос о компетенции схода, он назван авторами "распорядительным органом" в общине74. Был исследован состав схода, подчеркнуто, что со временем в числе "стариков" появляются женщины.

В статье Н.Ф. Устьянцевой рассмотрена деятельность мировых посредников и различные оценки деятелей пореформенного времени, позволяющие судить об итогах их деятельности. Основным источником для статьи являлся обзор газеты "Мировой посредник", выходившей до 1863 г. Автор доказала сочувствие деятельности мировых посредников в обществе: "современники, - отмечалось в статье, - давали положительную оценку составу института мировых посредников. Отмечалось, что мировые учреждения пред

ПС ставляют утешительное явление в нравственном отношении" . В работе были сформулированы принципы деятельности мировых посредников: неза

76 висимость, неподкупность, гласность . Подобные оценки, в целом характерные для деятельности мировых посредников "первого призыва" (до 1863 г.), затем сменились на значительно более критические. Неслучайно поэтому появление и распространение во второй половине 1860-х гг. так называемого "Акафиста мировому посреднику", являвшегося, своего рода "сводом" всех возможных должностных преступлений и совершенно иначе преподносив

77 шего общественную службу посредников .

Исследование крестьянской ментальности нашло свое отражение в

78 работе Л.И. Кучумовой . Автор на основе изучения материалов Вольного Экономического общества отметила некоторые изменения, происходившие в пореформенной деревне - ослабевание влияния патриархальных традиций. Однако причины этих явлений не указаны.

79

Выделим также работы В.А. Александрова , посвященные анализу обычного права у российского крестьянства. Так, автором было показано, что "нормы" обычного права не являлись на самом деле " пластом архаики", что в течение своей истории они изменялись, проявляли пластичность под давлением общественно-экономических условий они подвергались функционально радикальным изменениям. Из воплощения крестьянской идеи "справедливости", - считает В.А. Александров, - обычное право превратилось преимущественно в инструмент регулирования внутриобщинных отношений в интересах власти господской, хотя и сохранявший в определенной степени защитные функции, когда община сталкивалась с крайним проявлением помещичь-80 его самовластия

Историк Г.А. Алексейченко впервые в советской историографии поднял вопрос о ценных свойствах такого источника, как приговоры сельских о t сходов . Автор выделил структуру сельского приговора, отметил его высокие информативные возможности.

Об эволюции крестьянского обычного права писал А.Г. Горин полагавший, что к началу XX века в "правосознании крестьян вошли многие положения общегражданского права, получили широкое распространение сделки по продаже, сдаче в аренду. ,"83. Таким образом подчеркивалось развитие крестьянского сознания, происходил естественный процесс осознания личностью своих прав.

Большой вклад в развитие отечественной исторической науки внесен JI.T. Захаровой, в монографии которой рассмотрены все аспекты подготовки крестьянской реформы 1861 г. на обширном источниковом материале84. Автор подробно исследовал эволюцию у верховной бюрократии представлений о различных аспектах крестьянского вопроса на разных этапах деятельности, в Секретном комитете 1857 г., в Главном комитете по крестьянскому делу, в Редакционных комиссиях. JI.T. Захарова делала вывод о конечной буржуазности реформ 1861 г.: "реформа, - отмечала Захарова, - была компромиссом, ее программа предусматривала развитие и сосуществование в пореформенном аграрном строе двух типов хозяйства - крупного помещичьего и мелкого

85 крестьянского." . Автор подчеркивал, что "община усиливала возможности становления крестьянского хозяйства в пореформенное время"86.

Обзорная статья В.Б. Красновой посвящена анализу Положения 19 фев

87 раля 1861 г. в аспекте образования крестьянского самоуправления . Автор, анализируя текст закона, считает, что в основе сельского и волостного управления было положено выборное начало, которое, однако, ставилось под

88 контроль мирового посредника . В.Б. Краснова разделяет полномочия сельских старост на общественные и полицейские. Первые, с точки зрения автора, «оказались надуманной попыткой авторов законодательства придать этой должности общественный характер. Из этой группы обязанностей меньше половины представляли действительно какой-то общественный интерес" в то время как полицейские полномочия старост имели куда большее значе

OQ ние . Должно заметить, что анализ того, что для крестьян представляло действительный интерес, вряд ли возможно осуществить, анализируя лишь законодательство. Само по себе разделение полномочий представляется нам неправильным, поскольку объединяет в себе такие различные по направленности функции как общественные (то есть функции общественного управления), так и хозяйственные, полицейские и фискальные.

Коллективное исследование П.С. Кабытова, В.А. Козлова и Б.Г. Литва-ка представляет собой попытку взглянуть на историю крестьянства с позиций человека, а не социально-экономической формации, как было прежде: "та очевидная истина, - отмечалось во введении к исследованию, - что нельзя до конца понять прошлое, не поняв людей, действовавших в этом прошлом, до сих пор почти не влияла на практику конкретных исследователей"90. Пореформенные изменения авторы оценивали не иначе, как "кризис патриархальных основ общественного сознания крестьянства", обращая внимание на факты крестьянского движения и протеста, заметное снижение роли церкви в жизни крестьян91.

В этот период по-прежнему достаточно подробно изучался Сибирский регион92, а также некоторые окраины России93. Назовем и работы A.M. Траа-та. Он был один из первых, кто занимался изучением крестьянских учреждений на основе архивных материалов, в частности, изучением волостного суда .

Последним, пятым этапом в историографии темы являются 1990-е -2008 гг., которые имеют свои, отличительные особенности, заключающиеся в различных, подчас полярных позициях, отражавших деятельность органов крестьянского самоуправления.

Так, в исследовании О.Г. Вронского самоуправление "носит фиктивный характер и выполняет фискально-полицейские функции, жестко подконтрольно властям и стремительно теряет авторитет среди самих крестьян"95. Этот взгляд существенно сужал возможности официальных органов сельского самоуправления, превращая их, по сути, лишь в фискальные округа, не наделенные иными полномочиями. Исследователем игнорировались широкие возможности крестьян по улучшению собственного быта, открывшиеся после реформы 1861 г.

Неверным является суждение автора о том, что "должностные лица крестьянского управления де факто становились представителями государственной власти на местах"96. Государство, безусловно, стремилось сделать сельских должностных лиц своими "агентами", проводниками государственной власти, чиновниками от правительства. Однако эта попытка была обречена на провал в силу сохранявшегося и увеличившегося мирского контроля распорядительных органов сельского самоуправления над исполнительными - старостами, писарями, сборщиками, вынужденными, в силу имевшихся у сходов механизмов, проводить общественные, а не государственные интересы.

Главным фактором, согласно позиции О.Г. Вронского, затрудняющим ускоренную модернизацию сельского хозяйства, его капитализацию, являлась сохранившаяся поземельная община, с той консервирующей системой

97 ценностей, которая препятствовала прогрессу . "Не обрастая новыми функциями, - считал автор, - община все менее соответствовала требованиям, предъявленным процессом развернувшейся в России капиталистической модернизации, - и в плане чисто экономическом, и в качестве гаранта социальной стабильности"98. Остается непонятным, что автор понимал под "требованиями, предъявленными модернизацией". Община, являвшаяся традиционным обществом, была гарантом стабильности, которая, вместе с тем, не отрицала поступательного развития. Введение прогрессивных систем земледелия сразу, в объективно существовавших условиях чересполосицы и длинно-дальноземелья, привело бы к катастрофическим результатам, а разрушение основ общинной организации - к серьезнейшим, возможно революционным катаклизмам, о чем и свидетельствует последующий исторический опыт. Община являлась гарантом медленных, но прогрессивных изменений, эволюционируя сама и изменяя сложившийся социально-экономический уклад в деревне.

В коллективной работе Ю.С. Кукушкина и Н.С. Тимофеева прослеживается история самоуправления крестьян в России с XIX по начало XXI в. В данном учебном пособии, состоящем из 208 страниц с приложениями (без приложений - 155 страниц) авторы сумели изложить свое видение эволюции системы самоуправления в России периода империи, советской и современной". Работу отличают ряд признаков: путаница в наименованиях (община приравнивается авторами к сельскому обществу), отсутствие какого бы то ни было источникового материала, привлечение в качестве доказательств изречений русских философов и общественных деятелей прошлого. Взгляд на сельские органы самоуправления оставался традиционным, авторами вновь объявлялся тезис об их несамостоятельности перед местным начальством. Вместе с тем, интересными, хотя и недоказанными в рамках этого труда, являлись положения о том, что "компетенция схода (в пореформенное время -Е.Б.) расширялась. Усиливались противоречия между различными слоями крестьянства. Вместе с тем, все большую остроту приобретали столкновения общинников с помещиками"100.

Исследование крупного специалиста-историка, Б.Г. Литвака посвящено деятельности либеральной бюрократии 1860-х гг.101. Традиционная и для дореволюционной и для советской историографии оценка реформ как половинчатых, не доведенных до своего логического завершения, в данном исследовании приобретало иные формы, заключавшиеся во взгляде автора на реформы как последнем шансе для реформаторов осуществить "революцию сверху", под которым исследователь понимал введение всенародного представительства. Александр II, по мнению Б.Г. Литвака, не был готов к таким преобразованиям, а потому упустил единственный для империи шанс избежать а »102 революцию снизу

Автор в своих исследованиях на убедительном статистическом материале показал изменения в крестьянском землепользовании, в размерах повинностей до реформы и после103, изучил динамику крестьянского движе

104 ния .

Б.Г. Литваку удалось зафиксировать некоторые изменения в политическом сознании у пореформенного крестьянства, причиной которых было расширение каналов коммуникации" среди сельских жителей103. Следствием же такого расширения являлось проявившееся после реформы "нарушение состояния безразличия и равнодушия к вопросам политического характера" и "длительный процесс эрозии крестьянской веры в царя"106.

Особое место в развитии вопроса о самостоятельности крестьянского

107 самоуправления, принадлежит Б.Н. Миронову . Он - сторонник социологических методов в исследовании, что означает изучение "типичных" общин (территориально совпадающих с границами одной деревни, то есть являющихся сельскими обществами). П.Н. Зырянов справедливо заметил по этому поводу, что "в нетипичных" общинах жило "едва ли не больше народу, чем в 108 типичных" . Однако, на наш взгляд, подобное "упрощение" не приводит к значительным изменениям в информации. Ведь на крестьянство действуют аналогичные географические, социальные и экономические условия. Поэтому модель Миронова вполне может быть признана жизнеспособной.

Историк не подвергает сомнению самостоятельность крестьянского мира. В этом контексте правильной представляется идея автора, что использование на общинных должностях независимых от крестьян лиц "было бы слишком дорого и неэффективно"109. Наложение на старост полицейских полномочий понимается Мироновым как стремление правительства "поставить выборных над общиной., сделать их независимыми от общины лицами, которые без жалования состояли на государственной службе". Автор правильно указал на плачевные результаты такого стремления правительства: выборные, - замечает он, - не стали над общиной, они действовали под ее »110 контролем

Б.Н. Миронову принадлежит идея наличия формальных и неформальных структур в общественной жизни деревни. При этом правильно оценена роль выборных (формальных) структур как слуг общества и неформальных -как его подлинных руководителей111.

Автор разработал градацию компетенции крестьянской общины, представил ее в эволюции: до эмансипации и после. В этой градации обозначены следующие полномочия: управленческая, производственная, финансово-податная, правотворческая и судебная, полицейская, представительская, религиозная функции, а также функция социальной защиты. Исследователем отмечалось увеличение значения для крестьян после 1861 г. некоторых функций (управленческой, производственной, финансово-податной, полицейской) при одновременном ослаблении других (правотворческой и судеб

112 ной, культурно-воспитательной) . Следует отметить, что предложенная градация содержит в себе, в большей степени административные полномочия, присущие формальной структуре - сельскому обществу, а не общине.

Б.Н. Миронов отмечал изменения в структуре внутриобщинных отношений, связанные с неспособностью общины гарантировать землю и достойное существование, ослабевание традиции помощи нуждающимся, появление в конце XIX в "конфликта поколений", который постепенно нарастал, учащение нарушений моральных норм, традиций и обычаев, ослабевание коллективизма и солидарности и т.д.113.

Другим крупным специалистом-этнологом, М.М. Громыко, изучалась крестьянская община в аспекте формирования, хранения и изменения традиций, подчеркивалась роль и значение обычая и общественного мнения в сельском обществе114. При этом автор полагает, что роль общественного мнения была регулирующей и выражалась в репутации каждого жителя мира115. Исследователем также подчеркивалось наличие в общине формальных и неформальных структур при лидировании последних.

В коллективной работе М.М. Громыко и A.B. Буганова исследуются особенности сознания русского народа, его взгляды на религию, общину, изучаются аспекты исторической памяти116. К числу важнейших минусов работы отнесем размытые хронологические рамки: в исследовании привлекаются материалы трех столетий - XVIII - XX вв., причем специфика каждого периода ясно не обозначена.

Авторы предложили две градации компетенции схода. Первая касалась официально признанного сельского общества и включала традиционный набор полномочий (земельные вопросы, раскладка повинностей, выборы сельского старосты и другие функции). Вторая - включала круг дел, рассматриваемых на селенном сходе: сроки сельскохозяйственных работ, вопросы, связанные с лугами, починка дорог, конфликты между членами общины и

117 другие .

Вопрос о взаимоотношениях крестьянства и власти являлся предметом специального регионального исследования B.JI. Дьячкова, С.А. Есикова и

118 других исследователей . Авторы разделяли убеждение о монархизме крестьянского сознания и одновременном отрицании бюрократии. Эти выводы перекликаются с точкой зрения C.B. Лурье, которая занималась изучением социально-психологических причин гибели русской общины. Крестьянское понимание "Мы" с точки зрения C.B. Лурье включало в себя самих крестьян, царя и Бога. Это представление рождает цельную картину мироздания: "С представлением об иерархичности устройства мироздания, - замечает автор, - был связан и авторитет царя. Царь - заботливый отец. Труд его тяжел"119. С этими выводами соглашается и И.Н. Милоголова: "представления об органичности и целесообразности "высшей власти" были составной частью патриархальной модели крестьянского сознания"120.

В исследовании В.Б. Безгина отражены практически все стороны крестьянской повседневности121. Автор изучал деятельность крестьян на основе широкого круга источников, с привлечением архивных материалов. В.Б. Безгин справедливо полагает, что "сельское самоуправление достаточно эффек

1 22 тивно решало вопросы повседневной жизни деревни" . Вместе с тем, вызывают сомнения выводы автора о значении земских участковых начальников, деятельность которых «имела в целом позитивное значение», поскольку "прививала крестьянскому сообществу уважение к закону, способствовала развитию гражданского сознания у жителей села"123. Становится непонятным: если самоуправление эффективно справлялось с возложенными на него задачами, зачем требовалось введение земских начальников, означавшее тотальный контроль за всеми сторонами деятельности сельских обществ. Также неясным остается, каким образом деятельность местных чиновников, без резолюции которых ни одно решение теперь не могло быть принято, способствовала развитию гражданского сознания.

На данном этапе широкое распространение получает изучение различных аспектов деятельности органов крестьянского самоуправления в региональном разрезе124. В исследованиях Л.И. Земцова проведен всесторонний

125 анализ деятельности волостных судов . Автором затрагиваются проблемы развития сознания и самосознания пореформенного российского крестьянства, отмечается отсутствие у него «правового нигилизма», подчеркиваются позитивные и негативные стороны работы волостных судов. Ценность исследований Л.И. Земцова заключается в том, что они опираются на массовые исторические источники - решения волостных судов, публикация которых, введение их в научный оборот, позволяет глубже и яснее изучать различные проявления крестьянской повседневности в пореформенный период.

Среди иностранных авторов заслуживает внимание Т. Шанин. Функции общины автор группирует по двум разрядам: 1) Община обслуживала нужды крестьян: распределяла земли, занималась благотворительностью, "отчасти обеспечивала коллективную безопасность"; 2) Община обслуживала государство: использовалась для сбора налогов, для несения полицейской службы в деревне, для набора рекрутов и так далее126.

Упомянем также об идее Дж. Скотта, об этике выживания, вызвавшей серьезное обсуждение среди отечественных ученых. Смысл ее заключается в том, что боязнь нехватки продовольствия сформировало в крестьянском обиходе своеобразную этику, которая являлась следствием жизни на пределе. Этика выживания способствовала выработке ряда приспособительных приемов, среди которых - периодическое перераспределение общинной земли и некоторые другие. Именно этика выживания, согласно взглядам Скотта, является сущностью специфических отношений внутри крестьянских обществ,

127 названных автором "моральной экономикой"

В.П. Данилов, при обсуждении идеи, заметил, что "и до реформы 1861 года, и в пореформенное время, и в эпоху революции и даже применительно к дню сегодняшнему - обнаруживается, что концепция "моральной экономики" дает нечто весьма существенное для понимания кре-128 стьянства" .

Таким образом, круг исследований, посвященных заявленной теме исследования, достаточно широк. Исследователи затрагивали многие проблемы деятельности крестьянских общественных институтов самоуправления, подчеркивали особенности функционирования в пореформенный период. Вместе с тем некоторые проблемы оставались либо за рамками изучения, либо освещались крайне слабо. Это относится, в частности к вопросу о степени эффективности крестьянских общественных институтов в тот период их существования, когда они в полной мере являлись самостоятельными и не подвергались серьезному контролю со стороны местных властей. Практически не изучалось участие сельских жителей в вопросах собственного благоустройства, то есть тех мероприятий, которые и являлись целью их деятельности. В этой связи важным представляется обращение к этим сторонам деятельности органов крестьянского самоуправления.

Комплекс источников, который позволяет с достаточной степенью достоверности рассматривать положение крестьянских общественных институтов после эмансипации 1861 г., весьма обширен.

Первым типом, составившим источниковую базу исследования, являются государственные законодательные акты, регулировавшие функционирование крестьянского самоуправления. В связи с поставленными задачами, мы рассматривали законодательство не только 1861 - 1889 гг., но и предшествующего периода, начиная со второй половины XVIII в. Законодательные акты, определявшие все правовые стороны функционирования крестьянских учреждений, представлены в соответствующих томах Полного собрания законов Российской империи129. Знакомство с этим важным источником позволяет исследовать государственную позицию в отношении крестьянства и крестьянских общественных учреждений.

Другим важным источником в исследовании темы являлись опубликованные "Материалы Редакционных комиссий" - первое издание в 18-ти частях с приложениями и второе - в трех томах130.

Первое издание "Материалов" печаталось непосредственно вслед за происходившими заседаниями. В них были включены доклады Отделений Комиссий, журналы Общего присутствия, суждения губернских комитетов, губернаторов, отдельные мнения членов Комиссий. Основное внимание нами уделено анализу деятельности Административного отделения, обязанностью которого была организация внутреннего устройства крестьянских обществ, а также их взаимоотношений с помещиками и местной властью.

Записи заседаний Административного отделения довольно лаконичны и, за редким исключением, не содержат разногласий при обсуждении поставленных вопросов. По сути, в докладах была представлена уже общая, компромиссная позиция большинства членов отделения. Заседания Общей Комиссии также фиксировались в лаконичной форме, не отражавшей споров и дискуссий по существу рассматриваемого предмета. О том, что дискуссии в рамках Общей комиссии носили острый характер, свидетельствовал перечень принципиальных расхождений членов Общей Комиссии и Административного отделения. Многие вопросы, принятые отделением, были отвергнуты Общей комиссией и отправлены на дальнейшую доработку.

Второе издание "Материалов" охватывает период деятельности Комиссий лишь до сентября 1859 г. Материал второго издания более систематизирован, каждый доклад имеет отдельный комментарий. В определенной степени, оба издания "Материалов" дополняют друг друга.

Другим источником, отражавшим деятельность органов государственной власти в период подготовки реформы 1861 г., являлся 4-х томный труд

131

А. Скребицкого . Оригинальная система подачи материала была подчинена цели дать исторический комментарий ко всем статьям "Общего Положения".

Поэтому материал о подготовке реформы сгруппирован у Скребицкого по каждой отдельной статье закона. Эта систематизация приводила к существенному сужению подхода к материалу, ограничивала возможности для исследования. Как отмечала Л.Г. Захарова, "в этой мозаике исчезает целостное представление о требованиях дворянства, о программе правительства, об об

132 щем замысле реформы" . Ценность произведения Скребицкого, тем не менее, для этого исследования очевидна, поскольку, представляет почти монопольную возможность для рассмотрения деятельности центральных органов власти (Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу, Министерства внутренних дел) в период подготовки реформы.

Ценным источником, обладающим высокими информативными возможностями, является 3-х томное издание "Освобождение крестьян в царствование императора Александра II. Хроника деятельности Комиссий по крестьянскому делу Н.П. Семенова". В основание данной работы были положены записи, которые вел Н.П. Семенов. Они передают прения участвовавших в заседаниях членов отделений, воссоздает ту атмосферу, в которой протекала деятельность Редакционных комиссий.

Таким образом, имеющиеся источники позволяют не только исследовать законодательство о крестьянском самоуправлении, но и выяснить ход и итоги деятельности правительственных учреждений, занимавшихся подготовкой реформы. Эти ценные сведения позволят напрямую судить о целях государства при реформировании крестьянского самоуправления, о существовавших альтернативах созданному проекту, о различиях в позиции общественных сил.

Общественно-политическая реальность второй половины XIX в. в контексте интересующих нас исследовательских проблем широко представлена в различных мемуарных произведениях, дневниках. Специфика этого жанра понятна - мемуары и воспоминания, как правило, крайне субъективно фиксировали реальность, преподнося события с точки зрения автора, который мог отразить только то, что было видимо и понятно ему, то, что запомнилось, или было выгодно. Вместе с тем, этот колоритный, не лишенный субъективности взгляд, подчас являлся тем барометром, который формировал общественное мнение.

Среди таких произведений видное место принадлежит публицистическим заметкам, написанным A.A. Фетом (1820 - 1892 гг.) и опубликованным в 1861 - 1871 гг. В заметках содержится интересный взгляд помещика на повседневный быт Мценского уезда Орловской губернии1".

Взгляд A.A. Фета на повседневную действительность отражал те серьезные изменения, которые происходили в пореформенные десятилетия в сельской глубинке и являлись результатом реформы: "За последние 10 лет, -отмечал автор, - Россия прошла путь развития более чем за любое полустолетие прежней жизни"134. В целом положительно относясь к реформе, Фет подмечал важнейшие прогрессивные изменения, происходившие в крестьянском хозяйстве, в образе жизни и мыслей пореформенного крестьянства.

Произведение H.H. Златовратского, посвящено описанию простой, обыденной жизни русского крестьянства в конце 70-х гг. XIX в. Автор наблюдал за семейной и общественной жизнью крестьянства; им достаточно подробно систематизированы основные механизмы социальной защиты односельчан, осуществлена попытка с точки зрения рядового крестьянина посмотреть на сущность некоторых вопросов135. Ценность произведения Златовратского определяется еще и тем, что сам автор принадлежал к этому сословию и, следовательно, как никто другой имел право оценивать происходившие в ту пору изменения.

Книга А.Н. Энгельгардта представляет собой очерки о деревенской жизни, в частности, наблюдения автора за хозяйственной жизнью пореформенного (1872 - 1887 гг.) крестьянства. Интересны наблюдения автора о крестьянских взглядах, в особенности, на сельское, волостное начальство, а также отношение крестьян к чиновникам. К примеру, автором подчеркивалось значение мирового посредника в вопросах вмешательства в дела крестьянского самоуправления. В этом смысле А.Н. Энгельгардт очень ясно охарастеризовал место посредника в системе крестьянского самоуправления: "Посредник, - писал он - все. И школы, и уничтожение кабаков, и пожертвования, все это от посредника. Захочет посредник, крестьяне пожелают иметь в каждой волости не то что школы, - университеты. Посредник захочет - явится приговор, что крестьяне такой-то волости, признавая пользу садоводства, постановили вносить по столько-то копеек с души в пользу какого-нибудь Гарлемского общества разведения гиацинтовых луковиц. Посредник захочет - и крестьяне любого села станут пить водку в одном кабаке, а другой закроют."136.

Таким образом, суждение Энгельгардта сводило крестьянские инициативы к решениям начальников. Нет смысла опровергать это, поскольку в ряде случаев безынициативность сельских жителей действительно подхлестывалась волостным и местным начальством, однако видеть такие случаи и не замечать стремления крестьян к улучшению своей жизни, по нашему мнению, неправомерно и односторонне.

137

Важнейшим источником является произведение Н. Астырева , который в течение трех лет служил помощником волостного писаря в с. Рождественская Хава и волостным писарем в с. Орлово Воронежского уезда Воронежской губернии. Писатель видел крестьянское самоуправление «изнутри» и тем ценнее его взгляд. Автор весьма нелестно отзывался и о воронежских крестьянах (не в пример сельским жителям северного края), о должностных лицах, крестьянском самоуправлении. Само слово "самоуправление" автор брал в кавычки. Прожив 3 года в сельской местности и оставив свои блестящие очерки, автор так и не смог стать для сельских жителей "своим", не смог прижиться и понять духовные ценности крестьян Черноземья.

Другим немаловажным источником являются немногочисленные опуб

13 8 ликованные воспоминания самих крестьян . Сохранившиеся воспоминания самих сельских жителей позволяют не только выяснить атмосферу в крестьянской среде после освобождения, но и рассмотреть существовавшие в пореформенной деревне ценности, их изменение, в конечном счете, эволюцию крестьянского правосознания.

Однако наибольший интерес для нашей темы представляют документы о непосредственной деятельности крестьянских органов самоуправления 1860-1880-х гг., сохранившиеся в областных архивных фондах и практически не использовавшиеся исторической наукой прошлого. Делопроизводственная документация органов крестьянского самоуправления представляет собой различные по направленности нормативно-правовые документы, важнейшими из которых являются сельские общественные приговоры, прошения отдельных крестьян и целых сельских обществ, книги сделок и договоров и другие.

Нами рассмотрено 199 мирских приговоров, находящихся в 10 книгах

13 9 волостных правлений Рязанской губернии, сохранившихся в ГАРО . В пяти книгах волостных правлений Государственного архива Тамбовской губернии (ГATO) сохранилось 275 сельских и волостных приговоров140. Наконец, 7 книг Государственного архива Липецкой области (ГАЛО) содержат 36 мирских приговоров141.

Необходимость изучения делопроизводственной документации крестьян очень высока, поскольку благодаря сохранившимся актам исследователь может прикоснуться к общественной жизни крестьян "из первых уст", а не благодаря сообщениям, подчас довольно неточным, различных корреспондентов, не являвшихся "своими" в крестьянской среде.

Важное место среди актов крестьянского самоуправления занимали приговоры сельских сходов, являвшиеся краткой письменной фиксацией решений сельского схода, как правило, по одному вопросу.

Отраженная в приговоре информация позволяет оценивать такие важные моменты, как частота созыва сходов, присутствие на них представителей местной власти, полиции, отношения находившихся на сходе с теми, кто не имел права присутствия на нем, круг разбираемых вопросов, отношение к представителям мирской власти (старостам, сборщикам).

Значительная часть приговоров сельских сходов сохранилась в фондах волостных правлений, где они подшивались в особую книгу для записи приговоров по территориальному принципу (например, "Сараевское волостное правление Сапожковского уезда. Приговоры сельских обществ Сараевской

142 волости") , либо по какому-либо конкретному вопросу (например, "Приговоры сельских обществ об отсрочке засыпки хлеба в магазины")143.

Большая часть сельских приговоров дошла до нас в виде копий, переписанных с оригинала в волостном правлении, поэтому для таких приговоров был утвержден официальный формуляр, отпечатанный типографским способом. Несмотря на то, что Общее Положение 1861 г. (ст. 57) не предусматривало какой-то особой формы ведения сельского делопроизводства, для всех без исключения приговоров был характерен ряд обязательных моментов.

Отпечатанная в типографии книга для записи мирских приговоров представляет собой переплетенную тетрадь. На обложке книги печаталось:

Книга на записку сельских приговоров по обществу крестьян деревни бывшихволостиуезда на 18год".

Основная часть, куда записывался приговор схода, содержала, как правило, 4 графы: "№ по порядку; год, месяц и число явки приговора; содержание приговора; когда кому приговор выдан и когда приведен в исполнение". Таким образом, обязательными элементами было не только отражение сущности решения схода, но и то, когда, кем и каким образом приговор приведен в исполнение.

Важно отличать время созыва сельского схода и фиксации приговора в волостном правлении. Дата созыва схода фиксировалась в начальной клаузуле; дата "явки" приговора, то есть принесения оригинала в волостное правление, фиксировалась отдельно в соответствующей графе. Хронологически несоответствие между прошедшим сельским сходом и датой явки оригинального приговора в волостное правление часто доходило до одного месяца144, что объяснялось отдаленностью населенного пункта от правления, сложными климатическими условиями, весенней распутицей и т.п.

Структура приговоров сельского схода была достаточно типичной и практически не отличалась от дореформенных, составленных государственными крестьянами. Сельский приговор состоял из трех частей: начальной клаузулы, содержательной и конечной клаузулы.

Начальная клаузула состояла из следующих обязательных компонентов: указание даты созыва схода, количества имевших право присутствия на нем и числа пришедших, наименование сельского общества, села, деревни, волости, уезда и губернии, инициатора созыва схода. Кроме того, начальная клаузула содержала информацию о категории крестьян сельского общества (бывшие государственные или бывшие частновладельческие). Если крестьяне до реформы 1861 г. принадлежали владельцу, обязательно указывалась его фамилия и инициалы. Если в обществе проживали крестьяне нескольких владельцев, фамилии не указывались ("Мы, нижеподписавшиеся, Пронского уезда Долматовской волости, деревни Бурминой, крестьяне разных помещиков. .")14э. Даже в начале XX в., когда прошло уже, без малого полвека, в сельских обществах крестьян-собственников указание на бывшего владельца сохранялось146.

Анализ датировки приговоров сельского схода позволяет оценивать общественную активность сельского населения в течение года. Мы рассматривали Книги сельских приговоров, представлявшие собой комплекс, состоящий из актов за один или несколько лет. В выборку попали приговоры обществ крестьян с. Дятлова (1898 - 1903 гг. - 39 актов), д. Бурминой (1885 -1893 гг. - 41 акт), Алексеевскою сельского общества (1898 - 1905 гг. - 38 актов), д. Левешовки (1885 - 1897 гг. - 30 актов) Рязанской губернии, а также сельских обществ Черкинской волости Тамбовской губернии (1872 - 1875 гг. - 70 актов)147.

Анализ рассмотренных приговоров свидетельствует о том, что частота созыва сельских сходов в среднем составляла от 5 до 8 раз в год, то есть 1,5 раза в месяц. При этом на зимние и весенние месяцы приходилось в среднем 70 - 85%. Спад общественной активности в летние и осенние месяцы объясняется пиком сельскохозяйственных работ. Сходы в эти месяцы, если и собирались, то в исключительных случаях, в основном, по требованию приехавшего в сельскую местность начальства.

Содержательная клаузула состояла из двух элементов: сути разбираемого вопроса и принятия решения участниками сельского схода. Содержание рассматриваемого на сходе вопроса фиксировалось в краткой форме, без описания самого процесса обсуждения.

По тематическому признаку необходимо выделить несколько групп сельских приговоров, отражавших основные сферы деятельности сельского общественного самоуправления. Группа административно-податных мирских приговоров включала в себя акты о выборах должностных лиц, раскладочные и учетные приговоры.

Второй группой являлись приговоры хозяйственно-управленческого характера: поземельно-передельные, о строительстве и содержании школ, фельдшерских пунктов, дорог, мостов и гатей, сельских общественных зданий, о санкционировании семейных разделов, о назначении молодых людей в рекруты (до 1874 г.).

Третьей группой приговоров являлись акты, посвященные представительским функциям общества - обращения, просьбы, жалобы в различные уездные и губернские инстанции. Наконец, последняя группа была посвящена деятельности обществ по социальной защиты населения: приговоры об общественном призрении, назначении опекунов, помощи погорельцам и т.п.

Таким образом, выделенные группы мирских приговоров говорят о весьма широком спектре деятельности сельских сходов, а частая повторяемость тех или иных вопросов позволяет судить о насущных потребностях сельчан.

Итоговое решение по закону принималось простым большинством голосов; при равенстве голосов "большинство считается на той стороне, с которой согласится староста" (ст. 55 Общего Положения 1861 г.). Большинство мирских приговоров содержат информацию о проведении голосования в открытой форме. Как правило, не требовалось права решающего голоса старосты, поскольку крестьяне стремились к единогласному решению вопроса. Как отмечал A.A. Фет, "Вечное как люди, так и мы у них (у крестьян - Е.Б.) не

148 только переходит из уст в уста, но, кажется, разлито в воздухе" .

Другой формой было тайное голосование, проводившееся в форме "баллотирования на шарах", когда за то или иное решение, либо за того или иного кандидата на выборную должность домохозяева в специальную урну клали шары. Приведем пример такого мирского приговора:

1887 года января 26 дня Мы нижеподписавшиеся Пронского уезда Долматовской волости дер. Ливошовки крестьяне были сего числа на Сельском Сходе по распоряжению нашего Сельского Старосты Федота Карпова, в числе 18 человек домохозяев имеющих право на сходе голоса где в присутствии Волостного Старшины Прянишникова, имели суждение о избрании из среды себя в должность Сельского Старосты на новое трехлетие Федота Карпова по обсуждению настоящего дела приговорили выбор Сельского Старосты произвести через баллотирование на шарах для чего назначив крестьянина Поликарпа Михайлова, получившего балов избираемых 15 неизбираемых 7, крестьянина Романа Мануйлова получившего баллов избираемых 7 неизбираемых 11, крестьянина Митрофана Архипова получившего баллов избираемых 12 неизбираемых 6. Причем оказалось, что по старшинству избираемых баллов в должности Сельского Старосты должен быть крестьянин Поликарп Михайлов кандидатом к нему крестьянина Митрофана Архипова, с назначением жалованья в год десять руб. сер. присовокупляем что означенные лица нами избраны с соблюдением правил изложенных в ст. 114-й и 119-й Общего Положения в чем и подписуемся. - Далее — подписи домохозяев149.

Как видно, на должность сельского старосты претендовало 3 домохозяина, из которых крестьяне, руководствуясь принципом простого большинства голосов, избрали старосту и кандидата к нему. Появление такой формы, как тайное голосование в сельском обществе говорит о серьезных противоречиях между домохозяевами, при которых невозможно достичь полного единогласия.

Конечную часть приговора составляет перечисление крестьян-домохозяев, подписавших приговор - их имена, отчества, фамилии дают возможность проследить количественную сторону участия того или иного домохозяина. Сопоставление общего числа участников в начальной клаузуле с количеством итоговых подписей позволяет установить точные размеры уклонившихся от подписания приговора домохозяев, что также являлось косвенным свидетельством противоречий, существовавших на сельском сходе.

Обращает на себя внимание и способ, которым заверялось решение схода. Оно не требовалось законом, но было нормой бюрократического обихода. Сельские должностные лица, в подавляющей массе в 60 - 70-е гг. неграмотные, заверяли приговор специальной печатью. Информация, отраженная в печати могла быть разной: от наименования сельского общества (например: "Демиховского сельского старосты")150, до полного наименования волости и уезда ("Тараксинской волости Моршанского уезда")151. Появление двух печатей, или двух печатей и одного штампа - является свидетельством проверки и заверения приговора в волостном правлении.

В конечной клаузуле приговоров 1880-1900-х гг. появляется надпись, которую мы не встречали в актах 1860-1870-х гг.: "Заместителей на сходе не было, и несогласие никто из присутствующих на сходе не заявил". Распространенность этой записи говорит о привнесении новых элементов в стандартную форму.

Таким образом, общественные приговоры сельских сходов состоят из 3 составляющих, которые, безусловно, необходимо рассматривать только во внутреннем единстве, во взаимосвязи между собой. Все компоненты сельского приговора, при определенной выборке, дают исследователю возможность полнее и глубже взглянуть на различные стороны общественной и хозяйственной жизни пореформенного крестьянства.

Другим важным источником являлась распорядительная документация представителей местных властей, а также уездных и губернских земств, сохранившаяся в архивных фондах ГАЛО, Г ATO и ГАРО132.

Распорядительная документация местных властей представляет собой переписку, циркулярные распоряжения, посвященные деятельности крестьянских учреждений и отдельных крестьян.

Интересные сведения предоставляет "Переписка о разделе земли на сельские общества", датированная 24 марта 1861 - 27 октября 1862 гг. и представляющая собой проект, составленный мировыми посредниками ряда уездов Тамбовской губернии, посвященный организации сельских обществ и волостей153. Ценность источника очевидна: благодаря ему возможно проследить, чем руководствовались посредники при формировании новых административных объединений.

Книга входящая Данковского съезда мировых посредников" за 1869 г., сохранившаяся в фондах ГАЛО, содержит 528 кассационных жалобы со стороны крестьян154. Анализ этих данных позволяет оценивать степень активности крестьянского населения в деле защиты своих прав, в том числе, от неправомерных решений волостного суда. Частая повторяемость тех или иных вопросов позволяет выделить наиболее злободневные, сложные для разрешения проблемы.

Важным источником являются дела, отложившиеся в фондах мировых посредников в ГАРОЬэ. Данные позволяют судить о взаимоотношениях посредников с сельскими должностными лицами - старшинами, старостами, сборщиками податей, выяснить основные проступки должностных лиц и формы административного воздействия на них.

Важным источником являются циркулярные распоряжения губернских по крестьянским делам присутствий, посвященные различным аспектам деятельности крестьянского самоуправления и должностных лиц, ответственных за "успешный ход крестьянского дела"156. Эти сведения важны, прежде всего, с позиции оценок губернской властью деятельности сельских обществ и должностных лиц. Зафиксированные в циркулярах жалобы крестьян, дошедшие до губернского по крестьянским делам присутствия, являются прямым доказательством эффективного использования представительских возможностей органами крестьянского самоуправления в защите общественных интересов. Кроме того, важны оценки деятельности должностных лиц, ответственных за наблюдение за крестьянским самоуправлением, мировых посредников, непременных членов.

Документация губернских и уездных земств также представляет немалый интерес для изучения. Важное значение имеют данные о ревизии сельских и волостных правлений, осуществленной во второй половине 70-х гг. и опубликованной в виде докладов1'7. Основные пункты, по которым осуществлялась ревизия: положение народного продовольствия, устройство медицинской части, народное образование, сельские и волостные расходы и доходы, сбор денежных платежей. Безусловно, основной целью ревизии являлось улучшение ситуации с взиманием различных платежей. Основное внимание ревизоры обращали на формы ведения письменной делопроизводственной документации. Вместе с тем, в докладах - масса полезной информации: оценка уровня грамотности сельских и волостных должностных лиц, способы ведения отчетности, сведения о достатке сельских обществ и волостей. Все эти данные оказывают неоценимую помощь при анализе социально-экономического положения деревни в 70-е гг. XIX в.

Полезные сведения о состоянии медицины, народного образования, содержании сельской инфраструктуры можно почерпнуть из "Журналов" заседаний уездных и губернских земских собраний, находящихся в фондах ГА

1 со

ЛО . Отраженная в протоколах заседаний информация свидетельствует об активном взаимодействии по целому ряду вопросов земства и представителей от крестьянства.

Следующий тип источника - статистические сведения о крестьянском хозяйстве, опубликованные в 80-90-е гг. по уездам ЦентральноЧерноземного региона159. Данные местной статистики отражают развитие сельского хозяйства во второй половине XIX в. Основываясь на делопроизводственных документах волостных правлений, земские статистики привели неоценимый для науки материал, позволяющий с разных сторон взглянуть на социально-экономическое развитие пореформенной деревни. Опубликованные пообщинные описания всех волостей являются важным источником для исследования благосостояния крестьян на микро-уровне, то есть оценить экономическое положение каждой общины.

Нами также привлекались данные Центрального статистического комитета, отражавшие динамику развития народного образования, здравоохранения, внедрения новых сельскохозяйственных культур и изменения систем севооборота160.

Некоторый интерес представляют для нашей темы этнографические источники. К их числу относятся наблюдения, представленные в достаточно многочисленных сообщения добровольных корреспондентов - наблюдателей деревенской жизни161.

Осуществленное в конце XIX - начале XX в. исследование народной жизни под руководством князя В.Н. Тенишева включало в свою программу десять крупных разделов, которые соответствовали различным сферам крестьянской жизни: А) Физические природные свойства крестьян; Б) Местные условия жизни крестьян; В) Общие указания об образе жизни крестьян; Г) Общественные установления, обычаи, регулирующие отношение крестьян к обществу и государству и государственному строю; Д) Отношение крестьян между собой и к посторонним лицам; Е) Верования. Знания. Язык. Письмо. Искусства; Ж) Семья. Обычный порядок жизни; 3) Сближение полов. Брак. Отклонение от законного брака; И) Рождение детей, воспитание, обучение, доведение до самостоятельности; К) Выходящие из ряда обстоятельства162.

Привлечение "Материалов" В.Н. Тенишева в качестве источника необходимо, но лишь вместе с другими типами. Дело в том, что сообщения корреспондентов бюро, людей, зачастую не знакомыми с тем, за чем они наблюдали, приводили к значительным неточностям и искажениям реальности. Историк Л.И. Земцов справедливо заметил, что "психологически вполне объяснимо, что и мемуарист и наблюдатель обращают внимание не на распространенное, а на отличающееся"163. Поэтому зачастую увиденные корреспондентами явления общественной жизни, получавшими за свою деятельность жалование (от 15 до 30 рублей за текст, включавший в себя 35000 букв)164, не являлись естественными, а были реакцией на появление "новых", "чужих" людей.

Таким образом, в нашем распоряжении имеются разнохарактерные источники, изучение которых дает возможность провести всесторонний анализ исследуемого нами предмета - крестьянского самоуправления, его правовых основ и деятельности.

Цель и задачи исследования: Цель исследования - определить роль общины и сельского общества в пореформенной деревне Центрального Черноземья.

Достижение поставленной цели осуществляется через решение следующих задач:

- Проанализировать корпус источников по теме исследования и провести обзор литературы.

- Рассмотреть в исторической перспективе государственную политику в отношении органов местного самоуправления применительно к разным разрядам крестьян (вторая половина XVIII - первая половина XIX вв.).

- Изучить деятельность Административного отделения Редакционных комиссий как основного правительственного органа, занимавшегося подготовкой реформы 1861 г.

- Рассмотреть статьи Общего Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости 19 февраля 1861 г. в контексте создаваемых крестьянских учреждений.

- Изучить в соответствующих географических рамках исследования соотношение традиционных крестьянских структур - поземельных общин с организованными в 1861 г. - сельскими обществами, выявить различия в компетенции первых и вторых.

- Исследовать эффективность экономической функции сельского общественного самоуправления.

- Рассмотреть изменения административно-хозяйственной компетенции сельского общественного самоуправления.

- Выявить изменения в морально-нравственных, культурных особенностях пореформенного крестьянства.

- Выявить изменения правосознания пореформенного крестьянства.

Объект исследования: крестьянское самоуправление в России.

Предмет исследования: результаты деятельности учреждений крестьянского самоуправления в 1861 - 1889 гг.

Методологическая основа исследования: Исследование базируется на принципах научности, историзма, согласно которому общественные институты, явления не могут быть поняты, с одной стороны, вне связи с обстоятельствами места и времени их функционирования, с другой - вне связи с историей их возникновения и развития. В таком контексте рассматриваются крестьянские учреждения пореформенной России.

Использован системно-исторический подход, позволивший изучить тему в динамике, исследовать эволюцию внутренней структуры крестьянских учреждений, а также изменения в правосознании пореформенного крестьянства.

Применены методы анализа статистических данных, отражающих результаты деятельности пореформенных крестьянских учреждений. Использован сравнительно-исторический метод, позволивший рассмотреть крестьянские учреждения в сопоставлении и сравнении с учреждениями других исторических периодов, выявить общее и выяснить специфику в организации и деятельности низшего звена крестьянского самоуправления - сельских обществ и поземельных общин. Также при написании работы применялись методы: логический, хронологический, математического моделирования. Указанные методы создают условия для глубокого и объективного раскрытия поставленных вопросов, так как подразумевают построение исторического исследования на широкой источниковой базе, использование комплекса различных исследовательских методов, системное рассмотрение предмета исследования.

Хронологические рамки исследования: охватывают период с 19 февраля 1861 г. по 12 июля 1889 г. Нижний хронологический рубеж обусловлен изданием законодательных актов, регламентировавших создание и принципы деятельности учреждений крестьянского самоуправления для частновладельческих крестьян, а верхний - законами 12 июля 1889 г., кардинально изменившими условия деятельности крестьянских учреждений.

Географические рамки исследования: в силу того, что основные механизмы функционирования крестьянского мира являлись характерными для всего великороссийского населения Центра Европейской части страны, мы считаем возможным анализировать стороны деятельности крестьянского самоуправления, опираясь на сведения о русском крестьянстве на всем пространстве его расселения. Большую часть конкретного фактического материала мы привлекаем по двум губерниям Центрального Черноземья - Рязанской и Тамбовской. Нравы, крестьянский общественный быт, ценности жителей этих губерний, сходны с условиями жизни крестьянства других губерний Центрально-Черноземного района страны.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

- рассмотрены особенности генезиса исторических форм местных органов самоуправления на протяжении второй половины XVIII - первой половины XIX вв.;

- уточнены понятия "сельское общество", "поземельная община", выявлены функциональные различия в этих структурах, обозначена компетенция;

- раскрыты основные механизмы функционирования поземельной общины, показана их постепенная эволюция на протяжении исследуемого периода;

- исследована административно-хозяйственная деятельность сельских обществ, направленная на улучшение условий сельского быта;

- выявлены изменения в крестьянском правосознании, отношении к обычаям и традициям;

- введены в научный оборот новые архивные материалы, позволяющие достоверно анализировать деятельность крестьянских учреждений;

Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что его основные положения и выводы могут быть использованы:

- для дальнейших исследований проблемы деятельности крестьянских учреждений в других регионах страны;

- для создания обобщающих работ по истории крестьянского быта, повседневной жизни, особенностей менталитета;

- для подготовки учебных пособий по истории ЦентральноЧерноземного региона.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации изложены в докладах, представленных на научных конференциях: Межвузовской научной конференции аспирантов и студентов (Липецк, 2004 г.); межвузовских научно-методических чтениях памяти К.Ф. Калайдовича (Елец, 2005 г.); межвузовской научной конференции аспирантов и студентов (Липецк, 2005 г.); региональной научно-практической конференции молодых ученых по гуманитарным наукам (Елец, 2006 г.); всероссийской конференции молодых историков "Платоновские чтения" (Самара, 2007 г.).

Структура диссертационной работы. Работа состоит из введения, двух глав (6 параграфов), заключения, примечаний, списка использованной литературы и источников и приложения.