Теория и культурно-историческая феноменология символа тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, доктор культурологии Фадеева, Ирина Евгеньевна

• Фадеева, Ирина Евгеньевна
• доктор культурологии
• 2004

Оглавление диссертации доктор культурологии Фадеева, Ирина Евгеньевна

ВВЕДЕНИЕ

РАЗДЕЛ I. Символ и культура: коммуникативная система и позиция наблюдателя

ГЛАВА I. Символ в системе культуры

§ 1. Теория символа и культура: позиция наблюдателя и культурная авторефлексия

§ 2. Феноменология символа и культура: коммуникативная система и позиция наблюдателя

§ 3. Символ и миф: асимметрический дуализм смысл - текст) 5 О

§ 4. Эволюция символа: типология символических форм

§ 5. Символ в системе социокультурного функционирования

ГЛАВА II. Позиция наблюдателя: символ и сознание

§ 1. Символ и знак в коммуникативном пространстве культуры

§ 2. Символ и знак: феноменология символа

§ 3. Символ и язык: когнитивные и коммуникативные аспекты символа

§ 4. Символ и образ: когнитивное и художественное

РАЗДЕЛ II. Носитель культуры: текст и метатекст в исторической феноменологии символа

ГЛАВА I. Позиция носителя культурной традиции: смыслы и ценности

§ 1. Символ в системе эстетических отношений человека к действительности

§ 2. Символ и познание: рефлексия и авторефлексия

ГЛАВА II. Символ и его интерпретаторы

§ 1. Позиция наблюдателя: символ — образ - знак христианское средневековье)

§ 2. Средневековый «антисимволизм»

§ 3. Универсальный наблюдатель: трансформации символа и когнитивные модели

3.1. Вербализация символа

3.2. Концептуализация символа

§ 4. «Жизнь» как ценность и жизнь символа в русской культуре XIX и начала XX века

§ 5. Символ в контексте культуры XX века. Виртуальная реальность и коммуникативное пространство

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Теория и культурно-историческая феноменология символа»

Символ - одна из универсалий культуры, к теоретическому и культурно-историческому изучению которой обращаются различные области гуманитарного знания, хотя все разнообразие подходов и методов его анализа может быть объединено в две мало связанные друг с другом группы. С одной стороны, это анализ конкретной социокультурной, религиозной, политической или художественной символики, интерпретация которой, в силу разнообразия ее теоретических оснований, представляет собой различные языки описания. С другой - теоретический анализ символа с позиций логико-философских или семиотических исследований, чаще всего рассматривающих его как разновидность знака. Последний подход, ставя задачу создания языка описания разных символических систем, нуждается в уточнении исходных теоретических положений. Дело в том, что семиотические процессы, выявляя строение человеческого сознания и механизмы его функционирования, могут стать инструментом его изучения, если будет решена задача выявления структуры самого семиозиса в сложном взаимодействии составляющих его элементов и уровней, какими, на наш взгляд, являются символические и знаковые образования. Поэтому научная актуальность проблемы заключается не только в более точной теоретической и культурно-исторической дифференциации знака и символа, но и в рассмотрении их как двух существенных составляющих коммуникативного пространства современной культуры и сознания человека. Задачей теоретического описания символа является комплексное исследование, имеющее конечной целью осмысление взаимодействия человеческого сознания и мира, а также форм существования сознания.

Научная актуальность исследования.

Актуальность теоретического анализа и исследования культурно-исторической феноменологии символа заключается в следующем.

• Символика является существенной частью коммуникативного пространства культуры, способом представления для сознания носителя культуры ее ценностей и смыслов. Поскольку культура переходного периода характеризуется преобладанием континуальности над дискретностью (в парадигме знания, в социальном устройстве, в социокультурной аксиологии), выражением чего является символ, его исследование представляет собой важнейший инструмент ее анализа. Вместе с тем, поскольку культура современной России может быть описана в терминах переходности, изучение символики может стать основанием социального прогнозирования, определяя границы и возможности суггестивного воздействия на сознание человека, а также выявляя пути формирования человеческой личности.

• Оптимальным для теоретического анализа символа является деятельно-стный подход к культуре, основанный на теории человеческой деятельности М.С. Кагана, позволяющий рассмотреть символ в системе ценностной, познавательной, творческой деятельности человека, в динамике социокультурного функционирования. Особое значение для понимания символа имеет аналитический контекст социокультурной аксиологии, позволяющий выявить механизмы формирования ценностей средствами символики, так как символ, являясь сферой функционирования бессознательного, суггестивно-эмоционального воздействия на человека, способен воплощать те ценности, которые еще не стали предметом логически дифференцированного рационального знания. Символ, являясь сферой функционирования массового и обыденного сознания, должен быть рассмотрен как один из его механизмов. Обладая эмоциональной суггестивностью, концентрируя в себе представления о смыслах и ценностях, символ выполняет социально-организующую функцию, в той или иной мере воздействуя на массовые движения и поступки людей.

• Особую значимость исследование символа представляет в контексте изучения природы межэтнических, межкультурных и межрелигиозных взаимодействий и конфликтов, характеризующих современную культуру. Механизмы восприятия и воздействия символики являются средством проникновения в глубинные основания этих взаимодействий, определяемых часто логически недифференцированными, амбивалентными ценностями и смыслами.

• Актуальность диссертационного исследования заключается в изучении коммуникативного пространства культуры, включающего в себя, помимо собственно семиотических, знаковых компонентов, также и символьные образования. Признание преимущественно аксиологической природы символа дает возможность избежать узко семиотического его понимания, что позволяет рассмотреть эволюцию социокультурного семиозиса и человеческой ментально-сти, а также действующие механизмы функционирования индивидуального и общественного сознания. Продуктивным поэтому представляется не только анализ символа с позиции наблюдателя, дающий возможность выявления его семантики и функций, но и исследование его восприятия носителем культуры.

• Актуальным является обращение к анализу феноменологии эстетического в его исторической динамике и в его связях с природой и эволюцией символических форм, поскольку символ, являясь одним из механизмов формирования и функционирования аксиосферы, становится также и основанием становления и дифференциации эстетических ценностей. Это определяет значимость исследования символики и в контексте ее взаимодействия с миром художественных ценностей и художественной деятельностью.

• Очевидно, что построение теории символа предполагает взаимосвязь историко-культурного и теоретического исследования. Однако такое исследование само по себе представляется достаточно проблематичным, если не обосновывается более широким контекстом. Конечная цель исследования (которая, отметим, не может быть достигнута в рамках одной работы) должна быть сформулирована как выявление сущности человеческого сознания и механизмов понимания, без учета которых невозможно построение целостной теории культуры. Ни эмпирическое описание символики, ни исторический подход, взятый изолированно от других, не способствуют достижению этой цели. Напротив, историко-культурная интерпретация символа предполагает наличие теоретических оснований для его определения, хотя, с другой стороны, эти теоретические основания должны опираться на конкретный историко-культурный материал.

Степень изученности проблемы и основные источники.

Теоретический анализ символа невозможен без истории его изучения. Однако, поскольку эта задача в существенной степени решена исследованиями Ц. Тодорова, К.А. Свасьяна, В.М. Лейзерского, а также работами по истории семиотики В.В. Иванова, Г. Косикова, Г.Г. Почепцова, И. Чередниченко и др., в нашей работе она не ставилась. Проблема заключается в том, что исследование символа предполагает в качестве своего основания позицию внешнего по отношению к своему предмету наблюдателя. Однако, встав на такую точку зрения, исследователь вынужден опираться преимущественно на знаковые проекции символики: феноменологию искусства, языка, философские теории, то есть на результат интерпретации и семантизации символических смыслов. Вместе с тем анализ герменевтической ситуации предполагает и анализ позиции носителя культуры - его восприятия, переживания, оценки символики. Это определяет необходимость широкого круга источников: текстов, в которых носитель культуры непосредственно представлен в акте саморефлексии. Дело осложняется тем, что такая саморефлексия становится возможной на достаточно поздних этапах развития культурного и личностного самосознания, в то время как на протяжении этого развития непосредственное переживание символики сопровождается опытом ее теоретического осознания. Опыт такого осознания представлен в трудах богословов и религиозных философов, в литературной и эстетической теории и эссеистике, в биографических свидетельствах. Анализ символа с позиций философского знания, на ранних этапах развития научного мышления связанный с богословским и религиозно-философским подходом, представлен в трудах неоплатоников Порфирия, Ямвлиха, христианских мыслителей Оригена, Климента Александрийского, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина, Григория Паламы и других. При этом теоретическая интерпретация символа во взаимодействии с интерпретацией его семантики и эмоционального восприятия, составила необъемлемую часть собственно культурного символизма.

Возможность понимания культуры в целом как символически значимой деятельности получила философское обоснование в «Критиках» И. Канта, послуживших началом нового этапа в понимании символа как производного от творческой деятельности человеческого сознания в русле гносеологической проблематики. Особое внимание символу уделялось теми философами, которые идейно и исторически находились в той или иной связи с романтизмом -Г.В.Ф. Гегелем, Ф.В.Й. Шеллингом и другими. В контексте романтической философии и антропологической парадигмы языкознания в трудах В. Гумбольдта, А.А. Потебни, Ф. Боаса и Э. Сепира сформировалось представление о символических основах естественного языка, что стало одним из оснований, определивших анализ символических форм Э. Кассирером. В рамках философского анализа символ и символические основания культуры стали предметом герменевтических исследований в трудах В. Дильтея, Х.-Г. Гадамера, П. Рикёра. Другой моделью философского анализа символа явился генетически связанный с романтической философией религиозно-философский подход, представленный философией всеединства, софиологией, философией имени B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и других, а также концепция символа А.Ф. Лосева, интегрировавшего религиозно-философский, историко-герменевтический и лингвистические подходы к символу.

Изучение символа в русле фундаментальных проблем современного научного знания связано с изучением физиологии высшей нервной деятельности (К.В. Судаков и его школа), включая сюда и анализ сенсорных оснований восприятия в процессе формирования человеческого мышления, в частности, «двойного кодирования» реальности (А. Пайвио). Существенное значение для изучения символа имеют когнитивные исследования (Н. Хомский, Д. Лакофф, У. Матурана, У.В.О. Куайн, Е.С. Кубрякова, Р.И. Павиленис, Н.И. Рябцева); исследования структуры человеческого сознания, в частности, его уровнего строения, соотношения в нем континуального и дискретного (В.В. Налимов). В свете проблематики диссертационной работы существенное значение имеют результаты психологических (JI.C. Выготский, А.А. Леонтьев, А.Н. Леонтьев, Ж. Пиаже) и психоаналитических исследований (Ж. Лакан, 3. Фрейд, Э. Фромм, К. Юнг). Наличие языковой символики определяет необходимость обращения к результатам лингвистических исследований (А. Вежбицкая, Б.М. Гаспаров, М.М. Маковский, Е.В. Падучева, Ю.С. Степанов), к исследованиям дискурса и текста (Н.Д. Арутюнова, Т.А. Ван Дейк), среди которых большое значение имеют работы по анализу СМИ и современного политического дискурса (В.Г. Костомаров, А.П. Чудинов). Одним из направлений анализа символа в современном научном знании является семиотика (работы Р. Барта, Ж. Деррида, Ж. Женнета, К. Леви-Строса, Ю.М. Лотмана, Ч.У. Морриса, Ч.С. Пирса, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, P.O. Якобсона). Большое значение имеют также результаты исследований связей вербального и визуального начал в структуре человеческого мышления, в культуре, в различных видах искусства (В.Н. Альфонсов, Н.Д. Дмитриева, М.С. Каган, Г.-Э. Лессинг, А. Пайвио); а также результаты изучения чувственно воспринимаемых форм художественной деятельности (Н.В. Серов, Л.И. Таруашвили).

С точки зрения функционирования символа в коммуникативном пространстве современной культуры особое значение представляют данные социологических и социально-психологических исследований. Появившийся в XIX веке интерес к часто не управляемым действиям больших масс людей, связанный с осмыслением итогов войн и революций, определил значимость изучения механизмов стихийных движений и возможностей воздействия на них, начиная с работ Г. Лебона и Г. Тарда до исследований западноевропейских и американских социологов (П. Бергер, Г. Блумер, Д. Мид, Т. Лукман, Н. Луман, Ю. Ха-бермас), а также исследований исторических форм массовой психологии и современной массовой культуры (Б.В. Поршнев, Н.А. Хренов).

Символическая феноменология культуры неоднократно становилась объектом конкретно-исторических и типологических исследований в области этнологии, фольклористики, исторического знания, искусствоведческих дисциплин, а также исследований символических оснований (категорий) культуры (А.Я. Гуревич, В.П. Даркевич, JI.A. Юрганов), как и изучения семантики конкретного исторического факта французской школой «Анналов» (М. Блок, Ж. Ле Гофф, Ж. Дюби и др.) и исследования символической образности искусства (Ю.Н. Звездина, В.Н. Лазарев, Я. Мукаржовский, Э. Панофский, В.И. Сахаров, М.Н. Соколов, Ш.М. Шукуров и другие).

Объект и предмет исследования.

Методологические подходы, определяющие основные стратегии этой работы, позволяют сформулировать один из существенных вопросов, ответом на который должно стать предпринятое исследование. Это вопрос о том, какова онтологическая природа символа. Решение его, основанное на признании аксиологической сущности символа, заключается в выявлении природы его функционирования в коммуникативном пространстве культуры, в определении его места в системе социокультурного семиозиса. Символ представляет собой деятельность символизации, ценностно-ориентационный процесс, осуществляемый как проекция смыслов и ценностей и их восприятие и интериоризация. Поэтому неправомерен вопрос о том, является ли символ структурой сознания или некоторой реальной вещью, наделенной символическим смыслом: как и категория ценности, символ представляет собой категорию, обозначающую диспозиционное отношение1. Являясь результатом взаимодействия человека и мира, феноменом в его понимании Э Гуссерлем и М. Хайдеггером, символ закрепляет значимость этого взаимодействия для человека посредством аффектов и эмоций. Являясь коммуникативным событием, социокультурное функ

1 Каган М.С. Философская теория ценности. С. 67. Следует также принять во внимание идею Ж. Пиаже о том, что первичная познавательная деятельность является результатом взаимодействия человека и реальности на сенсомоторном уровне, что становится основой «конструированием» знания (Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение. // Семиотика. Антология. / Сост. ционирование символа включено в системы различных дискурсов, поэтому проблема существенной мере опирается на решение вопроса о соотношении чувственно воспринимаемого и вербального в мышлении и коммуникации. Символ как предмет исследования представляет собой единый процесс символизации и интерпретации, включающий в себя ряд ценностных, смысловых, познавательных компонентов. Единство восприятия и понимания, суггестивного воздействия и интерпретации в символе определяет специфику предмета исследования: им должна стать не герменевтика отдельных символических форм, значений и смыслов, а герменевтическая ситуация как таковая.

Эвристичной представляется следующая постановка проблемы.

• Поскольку собственно предметом исследования являются не отдельные символы или даже система символов, а культурно-историческая эволюция герменевтической ситуации, анализу подлежит взаимодействие культуры и ее «наблюдателя», изменение позиции которого ведет к изменению интерпретации символа, а потому и к изменению самой символики;

• Поскольку в процессе социокультурной коммуникации символ становится элементом семиозиса, входя в коды и языки культуры, исследование его должно быть направлено на:

• взаимодействие основных форм его текстовой интерпретации (теоретической и а-теоретической), что обусловлено смысловой асимметрией, которая является необходимым условием осознания символики;

• взаимодействие в рамках этой асимметрии семиотических репрезентаций символического — собственно языков культуры: визуальной, вербальной, аудиальной его форм.

Цель исследования

Целью исследования является построение теоретической модели символа как категории, имеющей существенное значение в структуре европейского научного знания, и в то же время как категории культурной авторефлексии, на

Ю.С. Степанов. М.: «Академический проект», Екатеринбург: «Деловая книга», 2001. С. 98-111; Пиауровне обыденного сознания и массовой психологии выполняющей ряд социально значимых функций. Целью работы является выявление сфер социально-культурного функционирования символа, осмысление феноменологии символических форм, понятых как единство собственно социально-культурной символики и ее теоретического осмысления, а также историко-типологическое описание символики, не предполагающее, однако, интерпретации ее семантики даже в пределах одной культуры: целью исследования является обнаружение механизмов функционирования символических форм в структуре социокультурного семиозиса, что предполагает в качестве научной перспективы изучение структуры и эволюции человеческого сознания.

Задачи исследования

1. Анализ символа в системе культуры определяет необходимость рассмотрения его функций в процессе эволюции человеческого сознания и общества. Поскольку в основание работы положен принцип разделения двух позиций - позиции носителя культуры и ее наблюдателя, задача будет заключаться в последовательно проведенном разграничении сущности символа с этих позиций. Это должно стать основанием для снятия тех противоречивых трактовок символа, которые существуют в его осмыслении, в частности, оппозиции онтологического и гносеологического подходов к его пониманию, семиотического и эстетического в его интерпретации и т.д.

2. Поскольку символ является реликтом архаических стадий развития культуры, характеризующейся переходом от биологической к сверхбиологической форме существования, в диссертационном исследовании была поставлена задача теоретического описания психофизиологических и когнитивных оснований процесса символизации, а также соотношения символа и мифа.

3. Поскольку в процессе эволюции человеческой культуры происходит взаимодействие позиции наблюдателя культуры и ее носителя, процесс интерпретации символа становится процессом культурной авторефлексии, изменяя же Ж. Схемы действия и усвоение языка. // Там же. С. 144-148). тем самым природу символических форм. В связи с этим задачей диссертационной работы стало теоретическое описание исторической эволюции символа и ее этапов на основании анализа соотношения вербальной и чувственной модификаций в феноменологии символических форм с последующим выявлением их исторической типологии (чувственно-вербальной символики архаики, вербально-визуальной символики христианского средневековья, вербального символизма культуры Нового времени и особенно XIX-XX веков, виртуальной символики постсовременности);

4. Существенное внимание в работе уделено текстовым проекциям символа, то есть репрезентациям его в теоретическом дискурсе и в художественных текстах (вербальных и визуальных), что связано с решением проблемы соотношения словесного и изобразительного искусства.

5. В свете социальных и политических событий XX-XXI века задачей работы стал анализ сознания человека, осуществляемый с учетом позиции носителя культурной традиции, в частности. Задача рассмотрения структуры социально-культурного семиозиса и коммуникативного пространства современной культуры, характеризующейся сложным соотношением символических и знаковых компонентов, обусловил необходимость не только их теоретического сопоставления, но и социокультурного функционирования.

Методология исследования.

1. Методологическим основанием исследования символа, принятым в этой работе, является системный подход, применительно к анализу культуры обоснованный М.С. Каганом1. В качестве системного объекта должен рассматриваться и символ, и культура, в пространстве которой осуществляется его функционирование. Применение системного подхода, включающего в себя предметный (семантический) и функциональный анализ объекта исследования, а также его описание с точки зрения синхронии и в динамике его развития, потребовало, однако, уточнения применительно к конкретному объекту исследо

1 Каган М.С. Философия культуры. СПб: «Петрополис», 1996. вания — символу. Поскольку символ - репрезентация культурно значимых ценностей и смыслов, способ авторефлексии культуры, его семантика, не являясь семантикой предмета, представляет собой форму обнаружения системы его социально-культурных функций. Семантически символ не представляет собой отдельно взятого предмета: его «семантика» включена в состав картины мира, бытие которой виртуально. Поэтому элементом ее становится знание о том, что символ есть символ: помимо передачи мифологически-, сакрально-, или социально-значимых ценностей, символ определяет стратегии своего восприятия. Это значит, что теория символа в том виде, в котором она складывается на том или ином этапе развития культуры, становится элементом интерпретации его смысла. Поэтому в качестве одного из исходных методологических принципов анализа социально-культурного функционирования символа в диссертации была использована концепция Н. Лумана, согласно которой для описания сложных самоорганизующихся систем, к которым относится и культура, и общество, значимы не столько внутрисистемные отношения, сколько отношения системы и внешней среды; обособление системы от среды может осуществляться как самореференция: символика, являясь существенной частью коммуникативного пространства культуры, становится элементом ее «аутопойесиса» \

2. Сложность и многомерность объекта исследования, необходимость при его изучении выработки междисциплинарного подхода, учитывающего данные разных наук, обусловили необходимость обращения к методологии синергети-ческих исследований. Несмотря на то, что синергетические представления о принципах самоорганизации сложных систем, появившиеся в XX веке, были связаны с открытиями в сфере естественнонаучного знания, существенна их роль и в области общественных наук, что было обосновано в трудах О.Н. Астафьевой, В.Н. Бранского, М.С. Кагана, Е.Н. Князевой, С.П. Курдюмова, Г. Ха-кена и др. Синергетические исследования в сфере общественных наук, в цен

1 Луман Н. Социальные системы: очерк общей теории. // Западная теоретическая социология 80-х годов. Реферативный сборник. М.: Институт научной информации по общественным наукам Академии наук, 1989. С. 42-43. тре внимания которых находятся явления, характеризующиеся состоянием хаоса, преобладанием энтропийности над информацией, континуальности над дискретностью, имеют непосредственное отношение к теоретическому и культурно-историческому описанию символа: именно в культурах переходного типа очевидно особое внимание к его теоретическим интерпретациям, как и появление новой социально-культурной символики. Феномен переходности представляется значимым для анализа символа, в свою очередь, в двух аспектах. С одной стороны, как характеристика периодов социального хаоса, изменения основных характеристик социальной организации, когда значимыми становятся понятия самоорганизации, нелинейного движения к новому порядку, когда социально-культурная среда становится сферой появления и реализации разных возможностей развития культуры и общества. С другой — как характеристика эволюции человеческого сознания и смены парадигмы знания: в частности, перехода от классической к неклассической, а затем к постнеклассической парадигме и «рождению новой рациональности» (В.И. Аршинов, В.Г. Буданов, В.И. Моисеев, B.C. Швырев).

3. Методологическим принципом, определяющим стратегии исследования символа, стал деятельностный подход к культуре1, в частности, теоретический анализ и историко-типологическое исследование социкультурной символики, предпринятое в этой работе, опирается на модель человеческой деятельности, предложенную М.С. Каганом. Определяя природу символа с позиций его связи с познавательной, преобразовательной, ценностной, коммуникативной деятельностью, следует подчеркнуть особое значение анализа последней (Н. Jly-ман, Ю. Хабермас). Методологическим основанием анализа символа в системе коммуникации в работе использована модель коммуникативного акта P.O. Якобсона, а также различение деятельности общения и коммуникации (М.С. Каган).

1 Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван, 1969; Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. Логико-методологический анализ. М.: «Мысль», 1983; Каган М.С. Человеческая деятельность. Опыт системного анализа. М.: «Политиздат», 1978.

4. Поскольку символ, являясь для культуры формой опредмечивания и трансляции ее смыслов и ценностей, становится объектом понимания и интерпретации, существуя в момент его восприятия, понимания, общения и социокультурной коммуникации, методологическим основанием его теоретического описания стали идеи герменевтики и феноменологии1. В то же время цели и задачи исследования потребовали их уточнения и конкретизации. Дело в том, что значимое для культуры содержание символа, становясь предметом интерпретации посредством многообразных текстов, приобретает семантику, которая, являясь зависимой от языка описания, производна также от локализации этих текстов в системе «адресант - адресат». Проблема возникает тогда, когда адресатом сообщения становится носитель иных культурных традиций и ценностей (наблюдатель), которым предварительно конструируется код на основании тех или иных теоретических позиций, в результате чего символика, заключенная в тексте, приобретает семантику, «означивается», то есть также конструируется. Наличие креативности, заложенной в процессах передачи мысли и понимания, было теоретически обосновано В. Гумбольдтом и А.А. Потебней, однако анализ символа, обладающего способностью аффективного воздействия на человеческое восприятие, потребовал уточнения действующих при этом механизмов. Анализ символа с позиций герменевтики и учетом психологических механизмов его восприятия должен был быть предварен анализом самой герменевтической ситуации, которая, в отличие от коммуникативной ситуации, конституирована особым местом наблюдателя, локализованного «на стороне» адресата, то есть аффективно ее воспринимающего и рефлексивно понимающего. Это дает основания рассматривать символ как взаимодействие первичной культурной символики и ее категориального «схватывания», как взаимодействие текста и метатекста, символизации и интерпретации. Принципом герменевтиче

1 Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб: «Наука», 1998; Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени. // Гуссерль Э. Собрание сочинений. T.I. М.: «Логос», «Гнозис», 1994; Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб: «Ювента», «Наука», 1999; Хайдеггер М. Учение Платона об истине. // Работы М. Хайдеггера по культурологии и теории идеологий (европейский ниского анализа, определяемым природой исследуемого объекта, стал последовательно проведенный принцип разграничения позиции наблюдателя и позиции носителя культуры. Выделение позиции наблюдателя, связанное с открытиями квантовой механики и с появлением Выделение позиции наблюдателя, связанное с открытиями квантовой механики и с появлением принципа дополнительности1, становится одним из принципов научного знания постнеклассической эпохи2. На протяжении XX столетия, однако, позиция наблюдателя определялась в контексте естественнонаучного знания как взаимодействие наблюдателя и предмета его наблюдения - исследования, хотя по отношению к социально-культурной феноменологии ее специфика должна быть определена антропологическими, когнитивными и социальными факторами. В частности, поскольку важнейшим компонентом системной теории применительно к обществу и культуре является время3, определение позиции наблюдателя применительно к анализу социокультурной феноменологии должно быть скорректировано с учетом исторической перспективы, как процесс структурирования и самоописания культуры в процессе увеличения сложности системы, а также в контексте динамики внутреннего развития позиции наблюдателя, обусловленного изменением ее локализации в системах коммуникации и общения. Моделирование позиции наблюдателя в системах социокультурной коммуникации и человеческого сознания, имеющего уровневое строение1, предполагает рассмотрение символа в процессе самореференции, личностной и социокультурной авторефлексии.

5. Поскольку описание символа, всегда производимое с позиции наблюдателя, есть процесс его моделирования, семантизации, важнейшим методологигилизм). Сборник обзоров. М., 1981; Хайдеггер М. Время и бытие. М.: «Республика» («Мыслители XX века»), 1993; Хайдеггер М. Бытие и время. М.: «Ad Marginem», 1997.

1 Алексеев И.А. Принцип дополнительности и проблема единства квантово-механической картины мира. - Принцип дополнительности и материалистическая диалектика. М.: «Наука», 1976. С. 124-138. 2

Аршинов В.И., Буданов В.Г. Когнитивные основания синергетики. // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М: «Прогресс-Традиция», 2002.

3 Каган М.С. Философия культуры. С. 28-31; Луман Н. Социальные системы: очерк общей теории. С. 43. ческим принципом анализа символа стал принцип асимметрического дуализма - один из фундаментальных при анализе человеческой культуры в целом. Как фактор, определяющий структуру естественного языка и механизмы деятельности человеческого сознания, а также в контексте социальных и культурологических исследований он приобретает существенное значение в XX веке в трудах Н. Лумана и Ю. Хабермаса. Особенно актуален этот принцип применительно к анализу символа, поскольку отношение символа и знака, символа и сознания, мира и символических систем может быть описано именно в терминах смысловой асимметрии. Символ, смысл которого семантизируется при помощи разных знаков или знаковых систем, не может быть адекватно описан при помощи ни одной из них: культура «десимволизирует» (М. Мамардашви-ли, А. Пятигорский) символы, переводя их в рамки семиозиса.

Логика и основные этапы исследования

Принятые в диссертации методологические подходы к анализу символа обусловили логику его исследования. Герменевтическая ситуации формирования и интерпретации символа в соответствии с целью исследования должна была быть аналитически расчленена на рассмотрение его с позиции наблюдателя и носителя культуры. С позиции наблюдателя символ рассматривается в работе с точки зрения его генезиса и социокультурного функционирования. Это обусловило необходимость его теоретического анализа в сопоставлении со знаком, в частности, с естественным языком, что, в свою очередь, потребовало теоретического определения его места в процессах концептуализации и категоризации действительности человеческим сознанием. Вместе с тем, в силу суггестивно-эмоционального восприятия символики носителем культуры, аксиологической природы символа и континуальности его смысла символ должен был быть теоретически осмыслен в соотношении с художественным образом.

С точки зрения носителя культуры символ рассматривался в аспекте его воздействия на человеческое сознание, психику и поведение. Это потребовало

1 Налимов В.В. Спонтанность сознания. М.: «Прометей», 1989. теоретического осмысления его эмоционально-эстетической природы, а также анализа сущности смыслов, репрезентируемых при его посредстве. Исторические изменения во взаимодействии позиции носителя культуры и ее наблюдателя, часто инкорпорированных друг в друга в сознании одного человека, а также единство процессов символизации и интерпретации, определили необходимость исследования культурно-исторической феноменологии символических форм. Однако, учитывая обилие материала, задачей стал анализ лишь некоторых, наиболее значимых, этапов ее развития. В частности, поскольку актуализация символики и ее теоретического осмысления наиболее интенсивно происходит в культурах переходного типа, им было уделено преимущественное внимание.

Основные положения, выносимые на защиту

•Символ, представляя собой архаическую структуру человеческого сознания, не отражает уже сформировавшуюся систему ценностей, но является начальным этапом такого формирования. Формирование архаической символики связано с периодом становления человека как био-социокультурного существа, поэтому первобытный символ отразил ценности сохранения рода, биологического существования человека, жизни его социального тела - рода. В диссертации рассматривается принципиальное отличие символа и мифа: миф представляет собой форму семантизации первоначального амбивалентного, логически недифференцированного символического смысла, репрезентирующего сознанию ценность как таковую. Поэтому отношения символа и мифа - это отношения асимметрии континуального и дискретного.

•В силу своей континуальности и амбивалентности символ представляет собой форму опредмечивания интегративных, логически не расчлененных, экзистенциально переживаемых ценностей. Этим объясняется устойчивость символических форм на протяжении человеческой истории, а также наличие сложной системы их социально-культурного функционирования. Символ поэтому может быть понят как средство проникновения в сложные и неоднозначные процессы переоценки старых и формирования новых ценностей и смыслов, которые всегда характеризуют процесс развития культуры (особенно в периоды переходности). Символ рассматривается как один из важнейших механизмов формирования и функционирования аксиосферы человека.

•Противопоставление позиции носителя культуры и ее наблюдателя дает основания для противопоставления знака и символа, которые, являясь взаимодополнительными в коммуникативном пространстве культуры, выполняют разные функции и обладают различными возможностями воздействия на человеческое сознание и поведение. Если для наблюдателя-исследователя символ предстает в качестве знакового образования, семантика которого представляет собой инвариант ряда текстов, то для носителя культуры символ - экзистенциально переживаемое целое, обладающее прото-эстетической природой, аффективное воздействие которого реализуется не в логически дифференцированном значении, а в аффективном поведении.

•Разделение позиции носителя культуры и ее наблюдателя и определение предмета исследования как исторически изменяющейся герменевтической ситуации позволяет рассмотреть закономерности процесса изучения символа, а также многообразия его интерпретаций, обусловленного исторически подвижной локализацией позиции наблюдателя. Процесс исторического развития социально-культурной символики дает основания для анализа внутренне изменчивой природы символа, в частности, для определения соотношения в нем чувственно воспринимаемого и вербального компонентов.

•Принципиально значимым является теоретическое обоснование противопоставления символа и знака, которое осуществляется как с точки зрения их функционирования в структуре человеческого сознания и познавательной деятельности, так и с точки зрения их места в системе коммуникации и семиозиса. В частности, обращение к анализу символа в аспекте его ценностной и до-коммуникативной природы позволяет рассмотреть процессы концептуализации и категоризации, характеризующие деятельность человеческого сознания и формирование картины мира той или иной культуры. Анализ символа представляет существенное значение для понимания природы художественного образа, формирование которого, как в истории человеческой культуры, так и в качестве теоретического понятия, происходило во взаимодействии с символом и с его теоретическим пониманием. Символ, в отличие от образа, представляет собой до-коммуникативное образование, поэтому семиотическое в нем вторично, подчинено аксиологическому (прото-эстетическому). Напротив, художественный образ, включенный в процесс коммуникации, имеющий адресанта и адресата, может быть рассмотрен как специфическое знаковое образование, хотя и включающее в себя символические компоненты. Вместе с тем символ, воздействуя на человеческое сознание и поведение посредством эмоций и аффектов и представляя интегративные ценности, переживаемые на экзистенциальном уровне, обладает прото-эстетической природой.

•Рассмотрение социально-культурного семиозиса, основными компонентами которого являются символические и знаковые образования (включая сюда также псевдо-символы и псевдо-знаки), дает основания говорить о тех изменениях, которые происходят в человеческом сознании и в культуре в целом. В частности, на основании такого анализа возможно говорить о наличии энтропийных процессов в современной массовой культуре, об эрозии коммуникативного пространства, что связано с преобладанием в нем символических и псевдосимволических образований.

Научная новизна исследования.

Несмотря на то, что теоретическому и конкретно-историческому изучению символа посвящено значительное количество работ (в том числе и таких исследователей как Э. Кассирер, А.Ф. Лосев, М.Ю. Лотман, М.К. Мамардашвили и других), в современном гуманитарном знании нет опыта комплексного, междисциплинарного и трансдисциплинарного изучения символа в единстве составляющих его социально-культурного, аксиологического, когнитивного и семиотического аспектов. Новизна работы заключается в следующем:

•Работа представляет собой попытку интегративного исследования символа в системе культуры. Эта проблема была впервые сформулирована Ю.М. Лотманом, однако намеченные им перспективы не получили, на наш взгляд, достаточного развития и конкретизации, так как преимущественное внимание исследователя было обращено на семиотические аспекты символики, в результате чего терялся смысл собственно системного подхода. Наша работа предполагает попытку именно системного анализа символа в культуре, понятой как сложная самоорганизующаяся система. В основу предлагаемой в работе концепции положен принцип системного анализа культуры М.С. Кагана, что дает возможность избежать односторонности собственно культурно-семиотических исследований. В диссертации был предпринят опыт интеграции на основании выявления внутреннего единства исследуемого объекта: символ представлен как результат взаимодействия человеческого сознания, деятельности и социокультурной реальности, в единстве процессов символизации и интерпретации, осуществляемых в материале разных языков описания (знаковых систем).

•Научная новизна работы состоит в том, что символ рассматривается в контексте не познавательной, а аксиологической деятельности. Несмотря на то, что связь социально-культурного символизма и ценностей неоднократно привлекала внимание исследователей, решение этой проблемы сводилось к тому, что символ признавался некоторым знаком, обозначением существующих в обществе ценностей и смыслов, а также поведенческих стандартов и стереотипов восприятия. Нами была предпринята попытка выявления иного рода зависимостей. Символ, представляя собой архаическую структуру человеческого сознания, не отражает уже сформировавшуюся систему ценностей, но является начальным этапом такого формирования. Поэтому именно символика становится единственным средством проникновения в те сложные и неоднозначные процессы переоценки старых и формирования новых ценностей и смыслов, которые всегда характеризуют процесс развития культуры (особенно в периоды переходности). В этом смысле можно говорить о связи символа и познавательной деятельности, обратив, однако, внимание на относительный, прото-познавательный ее характер.

•Противопоставление символа и знака в человеческом сознании и в системе социокультурного функционирования позволяет рассмотреть процессы формирования картины мира в сознании отдельного человека и в культуре в целом. В частности, анализ позволяет понять роль место символа в процессах до-вербальной категоризации и концептуализации реальности.

•Признание преимущественно ценностной и лишь на основании этого -(прото-) познавательной природы символа дает основание поставить под сомнение традицию рассмотрения его только как знакового образования. Дело в том, что символ представляет собой синкретическое (уходящее корнями в культуру архаики) соединение эстетического и семиотического, чувственного восприятия и рационального понимания. Поэтому воздействие символических форм на сознание человека носит преимущественно аффективно-эмоциональный, суггестивный характер, определяя возможности непосредственного влияния на поведение человека, массовые действия, на поведение толпы. Это значит, что учет аксиологической проблематики позволяет рассматривать механизмы действия символа на человеческое сознание, а значит, действенность символических форм в функционировании культуры и социума.

•Особое значение аксиологический подход к символу приобретает в том случае, когда речь идет об этнических, национальных, национально-культурных ценностях. Символ, воплощая культурно-национальные архетипы и ценности, представляя их человеческому сознанию в чувственно-конкретной форме, является соединением познавательной деятельности (самопознания культуры или этноса) и формирования эмоционального переживания собственной этнической или национальной идентичности

•Рассмотрение символа с точки зрения его связей с миром человеческих ценностей дает основание для построения типологии символических форм, а также для системного анализа их функционирования в человеческом сознании, культуре и обществе. Это может служить инструментом не только анализа социума, но и выявления механизмов деятельности индивидуального и общественного сознания. Предложенные в работе подходы к символу позволяют выявить специфику современного социокультурного пространства России, в частности, определить его существенные отличия от ситуации постмодернизма, несмотря на ряд имеющихся общих черт и признаков.

•Исходя из того, что существующая научная традиция рассмотрения символа как одной из разновидностей знака не дает оснований для анализа тех сложных и часто противоречивых процессов, которые характеризуют современное состояние культуры и общества, в диссертации теоретически и феноменологически обосновано различие символа и знака. Результатом такого разграничения стал опыт построения теории символа, основанной не на анализе его семантики, а при помощи моделирования самой ситуации моделирования.

•Для осуществления этой задачи был теоретически обоснован и последовательно проведен принцип разграничения позиции носителя культуры и ее наблюдателя, что позволило рассмотреть существующие в истории изучения символа противоречивые трактовки в качестве обусловленных разной позицией исследователя в рамках коммуникативной или герменевтической ситуаций.

•Новизна подхода, представленного в диссертации, заключается и в попытке рассмотрения символики не в качестве результата деятельности, но как ее способа: символ - это процесс символизации, включающий в себя не только результат докатегориального опредмечивания ценностей, его восприятия и понимания, но и рефлексивное осознание этого процесса. Поэтому основанием теории символа стал анализ герменевтической ситуации как таковой - процесс функционирования символа в культуре (в единстве символизации, восприятия, понимания и интерпретации), рассмотренный с учетом принципиально различающихся позиций - позиции носителя культуры и ее наблюдателя.

•Последовательное проведенное сопоставление и противопоставление символических и знаковых образований определило основные направления в изучении сферы социально-культурного функционирования символа. Это позволило рассмотреть характер социокультурного семиозиса и на основании его анализа - эволюцию структуры человеческого сознания. Представленная в диссертации постановка проблемы символа в единстве его аксиологических, когнитивных, социально-культурных и семиотических составляющих позволила также рассмотреть проблемы современного коммуникативного пространства и социокультурного семиозиса, что, в свою очередь, может послужить основанием их дальнейшего исследования.

Структура работы.

Диссертация состоит из Введения, двух разделов, Заключения и Библиографии, включающей в себя более 560 наименований.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Фадеева, Ирина Евгеньевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Смысловое пространство символа: культура и ее наблюдатель.

Символ, являясь способом репрезентации формируемых культурой смыслов и ценностей в их проекции на предметы и реалии мира, для индивидуального человеческого сознания представляет собой логически не дифференцированное, эмоционально переживаемое, континуальное целое, которое, локализуясь в сфере аффектов, эмоций, интенций, вербально не артикулировано. В качестве предмета, вещи, события или явления мира символ существует лишь потенциально: реальное существование символа - это процесс его актуализации в деятельности символизации, являющейся одним из механизмов формирования и осознания человеком смыслов и ценностей. Теоретический анализ и опыт моделирования исторической типологии символа позволяют говорить об эволюции социокультурного семиозиса как о процессе взаимодействия двух взаимодополнительных его компонентов: континуального мира символических смыслов и знаковых систем.

Уходящий своими истоками в человеческую архаику, символ является результатом синкретической деятельности сознания, в которой, на основании аффективного переживания ценности, осуществляется ее первичное познание и рефлексия самого сознания. Генетически символ становится актом первичного осознания культурой себя: конституированием социокультурного бытия человека в его отделении от природного. Символ формируется на «острие» переживания конфликта природного, биологического, индивидуального и социокультурного, личностного, что определяет значимость его в плане осознания человеческой экзистенции. Это объясняет тот факт, что интерес к символу в сфере теоретической рефлексии, как и необходимость процессов символизации, особенно очевидны в ситуациях личного или общенационального выбора, то есть в культурах переходного типа.

Аксиологическая природа символа определяет его способность суггестивного воздействия на бессознательные сферы человеческой психики. Чувственно-суггестивное воздействие звуков, форм, пропорций, цветов, предметов и явлений, связываемое человеческой практикой со сферой смыслов и ценностей, определяет для носителя культуры их непосредственное аффективное переживание. Поскольку с позиции носителя культуры символом является то, что воспринимается суггестивно-эмоционально и логически не объясняется, ценности, представленные посредством символа, имеют интегративный, целостный, логически не дифференцированный характер, и поскольку восприятие символики связано с аффективным переживанием границы природного и культурного, это экзистенциально переживаемые ценности.

Между тем, в истории европейской культуры бытие символа и его историческая эволюция связаны с развитием рационального знания, и развитие реальной социально-культурной символики представляет собой процесс взаимодействия непосредственно символа и его теоретической рефлексии, текста и мета-текста. Семиотически это может быть зафиксировано в теоретическом разделении позиции наблюдателя и носителя культуры. Определяющей для понимания символа как феномена европейской культуры является исторически обособляющаяся позиция наблюдателя, что находит свое воплощение в античном рационализме и философском знании. Именно позиция наблюдателя позволяет осознать символ в качестве такового, и, как особый тип отношения человека к действительности являющийся структурой сознания, он становится способом осознания сознания: культурной авторефлексией. Предпринятое исследование показало, что для носителя культуры, с одной стороны, и для наблюдателя, с другой, символ предстает своими разными сторонами, и интерпретация его различна: асимметрический дуализм наиболее очевидно представлен в смысловой асимметрии символа и текста (знака). Это определяет оппозицию между «гносеологическим» и «онтологическим» пониманием символа, и соответствующую им разницу в интерпретации его семантики с точки зрения полисемии или апофатизма.

Сказанное не должно приводить к отрицанию научной необходимости описания символа с позиции носителя культуры. Значимость исследования массового сознания современности с ее обостряющимися религиозными и межнациональными конфликтами, а также в свете проблем формирования и изучения информационного пространства, определяет необходимость внимания к бессознательным структурам человеческой психики, границам и возможностям суггестивного воздействия на сознание человека в целях социального прогнозирования. Вместе с тем значимость символа обусловлена не только его связью с массовым сознанием или с массовой культурой. Являясь одной из существенных характеристик феномена переходности, символ представляет собой не только результат преобладания континуальности над дискретностью в сфере аксиологии, но и особый тип познавательной (прото-познавательной) деятельности. Становясь формой первичного «схватывания», «узрения» некоторой логически не дифференцированной, континуальной целостности, символ как бы фиксирует границы человеческого познания на том или ином этапе развития культуры. Поэтому столь значима символика в периоды изменения парадигмы знания, в частности, в момент перехода от классической к неклассической и постнеклассической картине мира.

С позиции носителя культуры, символ предстает как форма интуитивно-целостного «схватывания» универсальной целостности мира в его ценности для человека, говоря словами М. Хайдеггера, как «непотаенность бытия». Само аффективно-эмоциональное переживание символа, его обоснованность человеческими целями и потребностями определяет связь символа с формами миро-видения, присущими той или иной культуре. Вместе с тем, конституирован-ность трансцендентальным «эго» делает его носителем «такого опыта мира», который «указывает на его гармоническую согласованность».1 Это также объясняет обостренное внимание к символу в культурах переходного типа, характеризующихся превалированием континуальности над дискретностью, разру

1 Гуссерль Э. Картезианские размышления. С. 259. шением старых и становлением новых социально-культурных ценностей, а поэтому амбивалентностью, размытостью аксиосферы. Символ в таком случае становится способом конституирования связности и целостности социально-культурного, исторического и природного бытия человека. Для носителя культурной традиции противоположностью символа становится не семиотический или риторический ряд (символ - знак, символ - аллегория и т.д.), - противоположностью ему оказывается хаос, распад, рассеяние: символ становится элементом консолидации нации и культуры, средством социально- и национально-культурной самоидентификации, представляя для культуры «модель» мироустройства и репрезентируя ее аксиосферу. Для носителя культурной традиции символ представляет собой результат «сущностной укорененности любого объективного мира в трансцендентальной субъективности», позволяя «понять мир как конституированный смысл»2. Так понятый, символ становится способом понимания целостности социального и природного бытия в его единстве с человеческим существованием. При этом следует подчеркнуть, что речь не идет о наличии трансцендентального субъекта («Духа»), посредством символических понятий творящего символические формы. В отличие от понимания символа Э. Кассирером, отметим, что истоки символики коренятся в биологической, природной сущности человека, связанной с природой или космосом, однако в то же время не тождественны ей. Символ - результат преодоления природного, осуществляемого посредством трагически переживаемого конфликта, результат ситуации экзистенциального выбора. Это значит, что с позиции носителя культуры символ может быть реконструирован как онтологическая категория3: соединение понимания и существования, обнаружение границы бытия и небытия.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. С. 261.

3 Понятно, конечно, что архаическое сознание докатегориально и в этом смысле нельзя говорить о «категории» символа применительно к архаике. Но символика, существующая в традиционном или первобытном обществе, выполняет определенный набор социальных функций, и характер этих функций позволяет говорить о различных формах их связи с человеческим мышлением и окружающим миром.

Выделение в качестве основания теоретической модели символа оппозиции носителя культуры и ее наблюдателя, как и связанного с ней принципа асимметрического дуализма, позволяет рассмотреть и проблему соотношения символа со сферой эстетического. Поскольку символ, с позиции носителя культуры, не обозначает, а представляет собой ценность, органична его связь с системой эстетических оценок. Однако эстетической смысл символа амбивалентен и диффузен, представляя собой соединение разных (и даже противоположных) этико-эстетических переживаний - красоты, трагического, возвышенного. Эстетическое восприятие символики, характеризующейся смысловой континуальностью и ценностной амбивалентностью, представляет собой аксиологиче-ски нерасчлененное, слитное переживание. Восприятие символики, являясь целостным, логически не дифференцированным переживанием чувственно воспринимаемого, включает в себя прото-эстетическое переживание этой чувственно воспринимаемой формы в ее единстве с ситуацией, с событием восприятия-действия. Наличие такой целостности восприятия предполагает воздействие на все органы человеческих чувств, включая, помимо зрения и слуха, тактильные или вкусовые ощущения, а также телесно-тектоническое переживание движения и пространства, то есть является феноменом синестезии. Прото-эстетическое переживание социокультурной символики обусловлено ее связью с психофизиологическими особенностями субъекта культуры - человека, с его биологической природой, формой преодоления которой в над-природном и над-биологическом является символ. Являясь одной из существенных форм социокультурного семиозиса переходных эпох, символика становится чувственно воспринимаемой формой трагического, формой его катарсического преодоления. Анализ показывает, что с эстетической точки зрения символ может быть рассмотрен на двух уровнях: как предмет эстетической оценки («феноменальная материя») и как форма, структура эстетического отношения вообще. В частности, может быть прослежена типологическая и генетическая связь символа с такими традиционно выделяемыми эстетическими категориями и понятиями как прекрасное, трагическое, возвышенное, катарсис, ирония, появление которой обусловлено наличием обособляющейся позиции наблюдателя и связанной с ней интерпретации. Определяя человеческое поведение посредством аффектов (ужаса или экстаза) и эмоций, символ является механизмом формирования и интериоризации амбивалентных, семантически диффузных ценностей.

Как форма дологического знания о мире в целом, символ не требует для носителя культуры объяснения: существенную роль в его функционировании играет понимание, характеризующее не процесс коммуникации (символ, не являясь знаком, не может быть рассмотрен в качестве коммуникативной единицы), а общения. Понимание, являясь формой человеческого существования, актом «коммуницирования» ценностей, не требует артикуляции или означивания, хотя символ в процессе социокультурного функционирования становится элементом коммуникативных процессов, то есть частью диалогической структуры, связанной с интерпретацией. Однако истолкование символики имеет не логи-чески-расчленяющий характер, но, в силу континуальности ее смысла, ориентировано на сохранение целостности как таковой, а значит, не может быть сведено к его языковому выражению: смысл символа, по мысли М.М. Бахтина, может быть выражен только в символе. Это определяет формирование вторичной (в частности, художественной) символики.

Историко-типологическое исследование показало, что эволюция символа в европейской культуре представляет собой процесс его осознания в качестве такового, что обусловлено вычленением, а затем и обособлением фигуры наблюдателя. Сознание носителя культурной традиции, «естественно» воспринимающее символические смыслы, рассматривает их как органически присущие миру, а не сознанию, то есть не может выделить значимость символических форм с точки зрения самого сознания. Однако, обусловленная коммуникативными целями, артикуляции символических смыслов органически связана с процессом символизации, что определяет необходимость наблюдателя. Вместе с тем, поскольку для наблюдателя символический смысл «читается» посредством знаковых систем, осознание символа в качестве символа приводит к смысловой асимметрии, представляющей собой один из механизмов креативности человеческого сознания и культуры в целом. Позиция наблюдателя по отношению к символу всегда опосредована функционирующими в культуре текстами, то есть языком, искусством, ритуалом или мифом. Поэтому символ семантизируется наблюдателем как инвариант ряда текстов: наблюдатель вырабатывает языки описания символа, конструируя его семантику в зависимости от своей модели культуры.

Введение в теоретический анализ символа позиции наблюдателя определяет значимость проблемы соотношения символического и знакового в культуре как с точки зрения исторической феноменологии символа, так и в плане его типологии. Представляя для носителя культуры ценность как таковую, символ, в отличие от знака, суггестивно воздействует на человеческое сознание и восприятие; и поскольку перцепции и интенции человека так или иначе укоренены в его природной, естественной составляющей, оппозиция символического и знакового может быть понята как оппозиция естественного искусственного. В то же время символ и знак противостоят друг другу как континуальное и дискретное: знак, выполняя функцию структурирования мира и человеческого сознания, противостоит символу, функция которого заключается в креативном акте порождения смыслов на основании целеполагания.

С точки зрения коммуникации, символ, в отличие от знака, не является элементом коммуникативной ситуации, его функционирование представляет собой докоммуникатвную стадию развития человеческого сознания и культуры. Символ не имеет адресата и адресанта (или его адресант - трансцендентен), носитель культуры представляет собой и адресанта, и адресата символа, воспринимая его в качестве текста и приписывая ему семантику в акте экзегезы, гаданий или магических действий, поэтому символ становится моделью порождения контекстов и кодов его прочтения. Символ не может быть описан в терминах значения, а его многозначность представляет собой результат его вербализации, то есть «десимволизации» культурой, которая, тем не менее, составляет существенную часть любой символики. Вместе с тем процессы се-мантизации в культуре, являясь проявлением рациональности, одновременно являются и процессами вторичной символизации, представляя собой механизм приращения смысла, то есть креативности человеческого сознания.

Существеной частью проблемы теоретической дифференциации символа и знака является проблема соотношения символа и естественного языка. Символ, наряду с языком, выполняет существенную роль в процессе познавательной деятельности человека: не являясь собственно познанием, он как бы очерчивает ценностные границы возможного познания, посредством аффектов и эмоций становясь механизмом интериоризации ценностей. Вместе с тем процесс символизации становится одним из аспектов первичной концептуализации и категоризации реальности в сознании человека. Символ, представленный сознанию носителя культуры как единство вещи и «имени», предполагает акт «именования», то есть предикации, механизмом которой становится метафора как один из способов словообразования.

В процессе культурно-исторического развития символ претерпевает эволюцию в плане изменения соотношения между чувственно воспринимаемыми, вербальным и смысловым его компонентами. Эволюция его заключается, на наш взгляд, в движении от чувственно-довербального и визуально-вербального символизма древности к вербально-визуальному - христианского средневековья и к вербально-вербальному или вербально-концептуальному символизму Нового времени (начиная с эпохи романтизма и кончая XX веком). Далее, в связи с изменением позиции наблюдателя, можно говорить о «виртуализации» символа в культуре XXI века.

Наличие принципиальных различий между символом и знаком с точки зрения их структуры и семантики, не отменяет, но, напротив, определяет необходимость их совместного функционирования в коммуникативном пространстве культуры на всех этапах ее развития. Наиболее существенным средством такого означивания является естественный язык. Поэтому символ рассматривается нами в соотношении с текстом как «нераспакованный» или, напротив, «свернутый» текст, разница между ними обусловлена различием между первичной социокультурной символикой вещи или события и вторичной символикой искусства и языка (в многообразии социальных сфер его функционирования). Поскольку символический смысл континуален и не дискурсивен, его внутрикультурная или историческая трансляция предполагает создание над-текстовых символических рядов, интерпретирующих и в то же время представляющих социокультурную символику. Это находит воплощение в искусстве: художественный образ становится способом «означивания» символа: сначала как воспроизведение символически значимой реальности, затем - как создание символической («вторичной») образности искусства. При этом именно художественный образ сохраняет присущую символу чувственную ощутимость, а также возможность его суггестивного воздействия и, значит, до-вербального, эмоционального восприятия, хотя в то же время между символом и образом в искусстве можно выделить ряд существенных различий.

Являясь синкретическим целым, образ, в отличие от символа, включает в себя не только оценку действительности, но и становится формой ее познания. Напротив, символ, хотя и связан с деятельностью человеческого сознания, осуществляя акт первичного непосредственного «схватывания» границ познания и непознанного, не может быть рассмотрен как познавательная форма. Познавательная функция символа специфична и ограничена первичным восприятием нерасчлененного континуального смысла, субъективно переживаемого как «тайна», загадка, мистическая сущность. В отличие от символа, художественный образ представляет собой результат также и творчески-преобразовательной деятельности художника в конкретном материале. Главное же отличие символа от художественного образа заключается в различиях их коммуникативной природы: образ коммуникативен, символ - докоммуникати-вен. Что касается художественного контекста, то следует отметить его близость к структуре контекста символики: поскольку сфера референции художественного образа в существенной степени представляет собой автореференцию, контекстом в обоих случаях становится виртуализированная реальность, создаваемая на основании кореференции.

На основании историко-типологического исследования между символом и художественным образом можно отметить различные формы взаимодействия. Символ становится объектом первичной художественной рефлексии: наиболее существенные для культуры символически понятые предметы и события находят отражение в искусстве (от изображения зверя на стенах первобытных пещер до орнаментальных знаков воды или огня или портретов вождей). Элементы первичной символизации (прото-символы), психофизиологически действующие на сферу человеческого бессознательного звуки, ритмы, краски (и т.д.), трансформируются в элементы собственно художественной формы, обеспечивая непосредственно суггестивное воздействие искусства на человека. В искусстве формируются вторичные образы-символы, имеющие над-текстуальный (интертекстуальный) характер, конденсирующие социально и культурно значимые ценности и смыслы. Их сближает с символом опережающее понимание действительности и создание возможных контекстов. От собственно символики их отличает познавательная направленность, коммуникативность, наличие индивидуального творческого акта.

Теоретический и историко-типологический анализ символа, учитывающий позицию не только наблюдателя культуры, но и ее носителя, дает основания выявить сферы функционирования символа, определяемые в зависимости от того, в какую систему отношений он помещен. Если это система «носитель культуры - мир» («символ - мир»), то следует говорить об аксиологической функции символа: репрезентации социокультурной аксиосферы, осуществление посредством символики регулятивных и стабилизационных механизмов, которые обеспечивают самосохранение культуры. В качестве конденсации существенных для культуры ценностей символ может выполнять функцию передачи информации в процессах межличностной, внутри- или межкультурной коммуникации (обозначение родовой, национальной, государственной принадлежности или ценности; маркирование принадлежности к миру сакрального), с чем связана культурно-национальной самоидентификация (в том числе и этническая идентичность) и культурная авторефлексия.

Исследование теоретически выявленных характеристик социокультурной символики, как и предпринятый опыт их историко-типологического анализа, позволяет рассмотреть проблему онтологии символических форм. Суть ее заключается в том, что природа символа процессуальна, динамична и деятельно-стна, представляя собой ряд когнитивных переходов, осуществляемых человеческим сознанием, включающим в себя, помимо перцепции и апперцепции, процессы означивания, то есть креативности и приращения смысла, и интерпретации. Существенной стороной онтологии символа является естественный язык, однако соотношение чувственной и языковой природы в символе исторически изменчиво. Если на архаических этапах развития культуры символ представлен как чувственное ощущение, переживание, репрезентированное в какой-либо системе первичного семиозиса, а затем как преимущественно визуально-вербальное единство, то в результате развития человеческой рациональности он становится вербально-визуальным, и концептуально-вербальным. Следует подчеркнуть значимость именно визуальных репрезентаций, исторически «снимающих» генетически первичные, в частности, тактильные, в результате первичной концептуализации действительности. На уровне художественной культуры эти процессы предстают как взаимодействие пространственных и временных видов искусства. Теоретическая обоснованность обязательности, необходимости семантических отношений между словесным текстом и изображением, подтверждается как анализом структуры человеческого сознания (идея «двойного кодирования» реальности - А. Пейвио), так и на историко-культурном уровне - как отношения словесного и изобразительного искусства. Внутренняя структура символа, включающая в себя темпоральное и нетемпоральное, пространственное - и непространственное, верабльное и визуальное, аксиологическое и когнитивное и т.д. оказывается внутренне «разновектор-ной», а синкретическая целостность внутренне напряженной и готовой к распаду. Собственно вся история эволюции символа и есть его трансформация, ведущая к вычленению и самостоятельному существованию его аспектов и граней и в то же время - стремление к их «собиранию» в символической целостности. Поскольку символ в процессе исторического развития культуры все более сдвигается в языковую плоскость, «вербализуется», особое значение приобретает символика, функционирующая в вербально-теоретической и вер-бально-художественной дискурсивности. Символ может быть понят как результат наложения двух типов дискурса - теоретического и художественного (вербально- или визуально-художественного).

Символ как один из самых значимых компонентов феноменологии любой культуры, в рамках европейской культуры становится категорией культурной авторефлексии, то есть начинает выполнять не только функции культурной репрезентации, но и порождает языки своего теоретического описания (с позиции формирующейся в самой культуре позиции наблюдателя). При этом сами эти языки описания символа (богословие, философия, искусство) становятся формой дальнейшего символотворчества, приводя к появлению новых символических смыслов и систем - составляя уже «вторичную» социально-культурную символику.

Проведенный анализ феноменологии символических форм XIX века дает основания для выявления существенных изменений в характере семиозиса в связи с эволюцией и изменением «локализации» позиции наблюдателя в процессе социокультурной коммуникации. Уже к XIX веку доминирование позиции наблюдателя и появление «универсального» наблюдателя приводит к тому, что основными объектами социокультурной символизации становятся не «вещи», так как множественность вещей и связей определяет необходимость видеть именно связи, а не вещи в их единичности; символизации подвергаются не вещи, а связи вещей. В результате происходит изменение соотношения символа и концепта. Концепт, являясь семантическим инвариантом ряда текстов (художественных и теоретических) в силу увеличения такого текстового ряда, его разнородности и разножанровости, приобретает черты семантической недиф-ференцированности, иногда - амбивалентности, аксиологической диффузно-сти, в результате чего становится основанием вторичной символизации в структуре художественно-философского дискурса (в эссеистике символистов или в философии всеединства).

Анализ проблематики символа в контексте русской культуры XIX и рубежа XIX-XX веков позволяет сформулировать ряд выводов. Осознание ценности «жизни» приводит к необходимости ее концептуализации на художественном и теоретико-философском уровнях, формами которой становится и реалистическое, и символистское искусство. Символ, являясь формой авторефлексии русской культуры рубежа XIX-XX веков, становится тем самым категорией ее культурно-национальной самоидентификации, поскольку именно символический способ философствования или символическая образность рассматриваются как наиболее адекватное выражение своеобразия русской культуры в ее противопоставлении западной. Символом при этом становится само слово-концепт 'символ', смысл которого континуален и амбивалентен, предполагая аксиологическую, логическую и семантическую диффузность, что определяет интерес русской культуры серебряного века к трагизму человеческого существования, соединяющего в единое целое жизнь, творчество и познание.

Теоретический и историко-типологический анализ социокультурного се-миозиса позволяет сделать ряд выводов, касающихся состояния современной культуры, - а именно коммуникативного пространства, структурированного собственно семиотическими, знаковыми системами, с одной стороны, с другой - символическим смысловым и ценностным континуумом. Анализ показал наличие процессов деструкции, энтропии коммуникативного пространства современной российской культуры, связанных не только с общей ситуацией постмодернизма и «виртуализацией» общества, но и с теми изменениями в социокультурной коммуникации, которые вызваны макроэкономическими и социокультурными процессами. Очевидным показателем этих процессов стал процесс де-структурирования коммуникативного пространства культуры: в частности, естественный и органичный для любой культуры процесс десимволи-зации, связанный с семантизацией как механизмом креативности, предстает сейчас как часть процессов десигнификации и вторичной символизации знаков. Результатом этого становится обилие функционирующих в современной коммуникативном пространстве псевдо-символов и псевдо-знаков, что свидетельствует об измененном сознании адресата социокультурной коммуникации, характеризующемся энтропией и понижением креативности.

Разумеется, в рамках одной работы поставленные задачи могли быть решены лишь частично. Перспективы дальнейшего исследования связаны с исследованием человеческого сознания, а также процессов характеризующих современное общество и современную культуру.

Список литературы диссертационного исследования доктор культурологии Фадеева, Ирина Евгеньевна, 2004 год

1. Августин Аврелий. Исповедь. М.: «Гендальф», 1992. - 544 с.

2. Аверинцев С.С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к Средневековью. .// Из истории культуры средних веков и Возрождения. / Отв. ред. В.А. Карпушин. М.: «Наука», 1976. 316 с. С. 17-65.

3. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: «Наука», 1977. 320 с.

4. Аверинцев С.С. Неоплатонизм перед лицом платоновской критики мифопо-этического мышления. // Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения. Сб. статей. М.: «Наука», 1979. 318 с.

5. Аверинцев С.С. Истоки и развитие раннехристианской литературы. // История всемирной литературы. Т. 1. М.: «Наука». 1983. С. 501-515.

6. Аверинцев С.С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации. // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: «Наука». 1986.-312 с. С.104-116.

7. Аверинцев С.С. Поэты. М.: «Языки русской культуры», 1996. 364 с.

8. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М: «Языки русской культуры», 1996. 446 1. с.

9. Аймермахер К. Знак. Текст. Культура. М.: Труды института Европейских культур, Российский гуманитарный университет, 2001. 396 с.

10. АКАДНМЕ1А. Материалы и исследования по истории платонизма. Вып. 2. СПб.: Издательство СПб университета, 2000. 359 с.

11. З.Алексеев И.А. Принцип дополнительности и проблема единства квантово-механической картины мира. Н Принцип дополнительности и материалистическая диалектика. М.: «Наука», 1976. С.124-138.

12. Альфонсов В.Н. Слова и краски. Очерки из истории творческих связей поэтов и художников. М.-Л.: «Советский писатель», 1966. 243 с.

13. Американская социологическая мысль: Тексты. / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Издательство Международного университета Бизнеса и Управления, 1996. -560 с.

14. Аристотель. Сочинения. В 4-х тт. Т.2. М.: «Мысль» («Философское наследие»), 1978.-687 с.

15. Арнхейм. Искусство и визуальное восприятие. М.: «Прогресс», 1974. 392 с.

16. Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII: «Логика и лингвистика (проблемы референции)». / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: «Прогресс», 1982. 432 с. С.5-40.

17. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс. // Теория метафоры. Сб. статей / Под ред. Н.Д. Арутюновой /. М.: «Прогресс», 1990. С. 5-32.

18. Арутюнова Н.Д. Язык цели. // Логический анализ языка. Модели действия. / Отв. ред Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. / Ин-т языкознания РАН. М.: «Наука», 1992.- 166 с. С. 14-23.

19. Арутюнова Н.Д. СТ. От редактора. // Логический анализ языка: язык и время. М.: «Индрик», РАН, Институт языкознания, 1997. 352с. С.5-16.

20. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: «Языки русской культуры», 1999. I-XV, 896 с.

21. Аршинов В.И., Буданов В.Г. Когнитивные основания синергетики. // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М: «Прогресс-Традиция», 2002. С.67-108.

22. Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. Очерк истории: XYII начало XX века. М.: «Мысль», 1963. - 312 с.

23. Баранов А.Н., Добровольская Д.О. Знаковые функции вещных сущностей. // Язык система. Язык -текст. Язык - способность. М.: Институт русского языка РАН, 1995.-286 с.

24. Барт Р. Основы семиологии. // Структурализм: «за» и «против». / Под ред. Е.Я. Басина, М.Я. Полякова / М.: «Прогресс», 1975. 468 с. С. 114-163.

25. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.:«Прогресс», 1989.616 с.

26. Барт P. S/Z. М.: РИК «Культура», «Ad Marginem», 1994. 303 с.

27. Батай Ж. «Из внутреннего опыта». // Танатография Эроса. Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: «Мифрил», 1994. С.223-243.

28. Баткин JI. Письма Элоизы к Абеляру. Личное чувство и его культурное опосредование. // Человек и культура. Сб. статей. / Под ред. А.Я. Гуревича. Л.: «Наука», 1990.-238 с С. 126-163.

29. Баткин Л.М. Леонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления. М.: «Искусство», 1990. 415 с.

30. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.:. «Художник», 1965. 527 с.

31. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: «Художественная литература», 1975.-502 с.

32. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: «Искусство», 1979.424 с.

33. Бахтин М.М. К философии поступка. // Пешков И.В. М.М. Бахтин. От философии поступка к риторике поступка. М.: «Лабиринт», 1996. — 176 с.

34. Белый А. Мысль и язык. (Философия языка А.А. Потебни). // «Логос. Международный ежегодник по философии культуры». Кн. II. М., 1910. 298 с. С. 240-258.

35. Белый А. Символизм. Книга статей. М.: «Мусагет», 1910.- 4. III, [3]633 [2] с

36. Белый А. Луг зеленый. Книга статей. М.: «Альциона», 1910. 4. 247 [2] с.

37. Белый А. Арабески. Книга статей. М.: «Мусагет», 1911. 4., IV, 501 [3] с.

38. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: «Республика», 1994 528 с.

39. Бенвенист Э. Уровни лингвистического анализа. // Новое в лингвистике. Вып. 4. М. 1965. С.434-449.

40. Бенуа А. История русской живописи. // История живописи в XIX веке. СПБ: Знание», 1901-1902.-285 с.

41. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: «Academia Центр», «Медиум», 1995. - 232 с.

42. Бергер П.Л. Приглашение в социологию. Гуманистические перспективы. М.: «Аспект Пресс», 1996. 168 с.

43. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память. Мн.: «Харвей», 1999. -1407 с. («Классики философской мысли»).

44. Бердяев Н.А. К философии трагедии. Морис Метерлинк. // Литературное дело. Сборник. СПб: Типография Колпинского, 1902. 1. 356 с.

45. Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. М.: «Путь», 1912. VII 250 1. с.

46. Бердяев Н.А. Константин Леонтьев. Очерк из истории русской религиозной мысли. Paris: «YMKA-PRESS», 1926. 268 с.

47. Бёме Я. Аврора или утренняя звезда в восхождении. М.: Политиздат, «Гума-нус», 1990.-415.

48. Библер Б.С. Век Просвещения и критика способности суждения. Дидро и Кант. // Западноевропейская художественная культура XYIII века. М.: «Наука», 1980. С. 151-249.

49. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. М., «Мифрил», 1995. -XXVI, 242 1. с.

50. Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. М.: «Языки русской культуры», 1998. 79 с. 3. л. ил.

51. Блумер Г. Коллективное поведение. // Американская социологическая мысль: Тексты. / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Издательстве Международного университета Бизнеса и Управления, 1996. С. 166-212.

52. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М.: «Наука», 1971. -544 с.

53. Богословие в культуре средневековья. Киев: «Христианское братство («Путь к истине»)», 1992. 384 с.

54. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: «Рудомино», 1995. 168 4. с.

55. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: «Добросвет», 2000. 387 с.

56. Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви. Т. I-IY. М.: Спасо-Преображенский Валаамский Ставропигиальский монастырь, 1994. 234+474+340+599 с.

57. Болыпаков В.Ю. Эволюционная теория поведения. СПб.: СПбУ, 2001.496 с.

58. Боннар А. Греческая цивилизация. Т. 1-3. М.: Издательство «Иностранная литература», 1958, 1959, 1962. 256, 316, 385 с.

59. Брагинская Н.В. «Картины» Филострата Старшего: генезис и структура диалога перед изображением. // «Одиссей: Картина мира в народном и ученом сознании» 1994. М.: «Наука», 1994. - 336 с. С. 274-313.

60. Брагинская Н.В. Из комментария к «Поэтике» Аристотеля: ри6ц,о<^, рлцл^сл^ и др. // Mathesis. Из истории античной науки и философии. М.: «Наука», 1991. — 255 1.с. С. 86-99.

61. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: «Наука», 1983. 412 с.

62. Бубер М. Я и Ты. М.: «Высшая школа», 1993. 173 2. с.

63. Булгаков С.Н. Православие. Очерки учения православной церкви. М.: «Тер-ра», 1991.-413 е.

64. Булгаков С.Н. Философия имени. СПб: «Наука», 1999. 446 с.

65. Булгаков С.Н. Первообраз и образ. Т. 1-2. М., СПб: «Инопресс», «Искусство», 1999.-413+438 с.

66. Бычков В.В. Византийская эстетика. Теоретические проблемы. М.: «Искусство», 1977. 199 с.

67. Бычков В.В. Эстетика поздней античности. II-III века. М.: «Наука», 1981. -325 с.

68. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. М.: «Радикс», 1993. 590 с.

69. Вацуро Э.В. Лирика пушкинской поры: «Элегическая школа». СПб: «Наука», 1994.-240 с.

70. Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: «Юрист», 1994. 704 с.

71. Веденова Е.Г. Архетипы коллективного бессознательного. // Синергетиче-ская парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: «Прогресс -Традиция», 2002. С.263-273.

72. Вдовина И. От переводчика. // Послесловие к книге П. Рикер. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М.: «Искусство», 1996. 270 с.

73. Вежбицкая А. Дескрипция или цитация. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII: «Логика и лингвистика ( проблемы референции)». М.: «Прогресс», 1982.-432 с. С.237-262.

74. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: «Русские словари», 1996. 416 с.

75. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описания языков. М.: «Языки русской культуры», 1999. 780 с.

76. Вежбицкая А. Понимание культур посредством ключевых слов. М.: «Языки славянской культуры», 2001. 287 с.

77. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: «Высшая школа», 1989. 404 с.

78. Веселовский А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображе-ния».М.: INTRADA, 1999. 447 с.

79. Восток Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Вып. 3. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1988. - 289 2. с.

80. Византия, южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. Сб. статей в честь В.Н. Лазарева. М.: «Наука», 1973. 591 с.

81. Виллер В.А. Учение о Едином в античности и средневековье. СПб.: «Але-тейя», 2002. 668 с. - (Античная библиотека. Античная философия.)

82. Виппер Б.Р. Искусство Древней Греции. М.: «Наука», 1972. 269 с.

83. Виппер Б.Р. Статьи об искусстве. М.: «Искусство», 1970. 591 с.

84. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. // Витгенштейн Л. Философские работы. 4.1. М.: «Гнозис», 1994 612 с. С. 1-74.

85. Вундт В. Проблемы психологии народов. // Преступная толпа. М.: Институт психологии РАН, Издательство «КСП+», 1999. 320 с. С. 197-308.

86. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций (из неопубликованных работ). М. «Наука», 1960. 367 с.

87. Выготский Л.С. Мышление и речь. М.: «Лабиринт», 1996. 416 с.

88. Выготский Л.С. Психология искусства. М.: «Лабиринт». 1997. 416 с.

89. Гадамер Х.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: «Прогресс», 1988. 704 с.

90. Гадамер Х.Г. Диалектическая этика Платона. Феноменологическая интерпретация «Филеба». СПб: СПБ философское общество, 2000. 256 с.

91. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. Новая антология XX века. М.: «Республика», 1997. 495 с.

92. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М.: «Языки русской культуры», 1993.-320 с.

93. ЮО.Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: «Новое литературное обозрение», 1996. 351 с.

94. Гаспаров М.Л. Занимательная Греция: Рассказы о древнегреческой культуре. М.: «Новое литературное обозрение», 1995. 368 с.

95. Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. II. О стихах. М.: «Языки русской культуры», 1997. 660 с.

96. ЮЗ.Гегель Г.Ф.В. Эстетика. Т. II. М.: «Искусство», 1969. 326 с.

97. Гегель Г.Ф.В. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М.: «Мысль», 1977.-471 с.

98. Гей Н.К. Слово прозаическое и слово поэтическое в творчестве Пушкина. // Контекст-1991. Литературно-теоретические исследования. М.: «Наука», 1991. С.100-117.

99. Герменевтика и деконструкция. / Под ред. В. Штегмайера. СПб: «Б.С.К.», 1999.-254 с.

100. Гофф, Жак Jle. Цивилизации средневекового Запада. М.: «Мысль», 1992. -398 с.

101. ПЗ.Грибова Л.С. Пермский звериный стиль (проблемы семантики). М.: «Наука», 1975.- 148 с.

102. Н.Гринцер Н.П. Подражание как ментальный акт (к теории языка у Платона). // Логический анализ языка: Ментальные действия. / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: «Наука», 1993.- 176 с. С. 147-152.

103. Гринцер Н.П. Языковая теория Р. Якобсона на фоне античной семиотики. // Роман Якобсон. Тексты, документы, исследования. М.: «Российский гуманитарный университет», 1999. 920 с. С. 372-382.

104. Гришакова М. Визуальная поэтика В. Набокова. // «Новое литературное обозрение». Вып. 54. № 2, 2002. С.205-228.

105. Громов П.П. А. Блок, его предшественники и современники. Л.: «Советский писатель», 1986. 598 с.

106. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: «Прогресс», 1985. 451 с.

107. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: «Прогресс» 2000. -396 с.

108. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб: «Наука», 1998. 315 с.

109. Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени. // Гуссерль Э. Собрание сочинений. T.I. М.: «Логос», «Гнозис», 1994. 192 с.

110. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: «Искусство», 1984. -350 с.

111. Даниэль С.М. Картина классической эпохи. Проблема композиции в западноевропейской живописи XVII века. Л.: «Искусство», 1986. 199 с.

112. Даркевич В.П. Народная культура средневековья. М.: «Наука», 1988. 344 с.

113. Дворжак М. История искусства как история духа. СПб: «Академический проект», 2001. 336 с.

114. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993. 431 с. (Серия «Мыслители XX века»).

115. Дейк Т.А., Ван. Язык. Познание. Коммуникация. М.: «Прогресс», 1989. -312 с.

116. Денисова Г.В. В мире интертекста: язык, память, перевод. М.: «Азбуковник», 2003.-398 с.

117. Д0лёз Ж. Платон и симулякр. // «Новое литературное обозрение». Вып. 5, 1993.130./флез Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: «Логос», 1997. 264 с.

118. Дильтей В. Собрание сочинений в 6-ти томах. Т. 4. М.: «Дом интеллектуальной книги», 2000. 531 с.

119. Св. Дионисий Ареопагит. Мистическое богословие. Киев: Издание христианской благотворительной просветительской ассоциации, 1991. С.4-11.

120. Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. О мистическом богословии. СПб: «Глагол», 1994. XXIII, 370 с.

121. Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. СПб: «Глагол», СПб Гуманитарный университет, 1997. 188 с.

122. Дмитриева Н.А. Изображение и слово. М.: «Искусство», 1962. 314 с.

123. Долгополов Л.К. Александр Блок: личность и творчество. Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1978. 175 с.

124. Долгополов Л.К. Андрей Белый и его роман «Петербург». М.: «Советский писатель», 1988. 413 с.

125. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы XIX-XX вв.). СПб: СПб университет, 1999. 284 с.

126. Дэвидсон Д. Истина и значение. // «Новое в зарубежной лингвистике». Вып. XYIII. «Логический анализ естественного языка». / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: «Прогресс», 1986. 432 с.

127. НО.Евлампиев И.И. Художественная философия Андрея Тарковского. СПб.: «Алетейя», 2001. 349.

128. Жегин Л.Ф. Язык живописного произведения (условность древнего искусства). М.: «Искусство», 1970. 360 с.

129. Женетт Ж. Фигуры. М.: Издательство им. Сабашниковых, 1998. Т. 1. 472 с. Т. II. - 472 с.

130. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: «Наука», 1977.-407 с.

131. Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. Л.: «Наука», 1981.-303 с.

132. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. Спб: «Аксиома, Новатор», 1998. XL+232 с.

133. Иванов В. По звездам. Статьи и афоризмы. Опыты философские, эстетические. критические. СПб: «Оры», 1909. 8.438 1. с.

134. Иванов В. Борозды и межи. М.: «Мусагет», 1916.-351 8. с.

135. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие системы. М.: «Наука», 1965. 246 с.

136. Иванов В.В. Очерки по истории семиотики в СССР. М.: «Наука», 1976. -303 с.

137. Иванов. В.В. Нейросемиотический подход к знаковым системам искусства. // Человек в системе наук. М.: «Наука», 1989. 504 с. С. 351-360.

138. Иванов Д.В. Виртуализация общества. Версия 2.0. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2002. 224 с.161 .Иерусалим в русской культуре. Сб. статей. (Центр восточнохристианской культуры; сост. А. Баталов, А. Лидов). М.: «Наука», 1994. 222 с.

139. Иконостас. Происхождение, развитие, символика. / Редактор-составитель A.M. Лидов. М., «Прогресс Традиция», 2000. - 752 с.

140. Иллюстрированная полная популярная Библейская энциклопедия. Труд и издание Архимандрита Никифора. М., 1891. Репринтное издание. 902 с.

141. Ильин И.П. Постомодернизм. Словарь терминов. М.: ИНИОН РАН (отдел литературоведения), «INTRADA», 2001. 348 с.

142. Иоанн Дамаскин. О почитании святых и их мощей и святых икон. М.: Редакция Богословского вестника, 1892. 12 с.

143. Иоанн Дамаскин. Три слова в защиту иконопочитания. СПб.: «Азбука -классика», «001. 186 1. с.

144. Иоанн Дамаскин. Диалектика или философские главы. М.: «Екклесия Пресс», 1999.- 110 с.

145. Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии. М.: Издательство им. святителя Игнатия Ставропольского, 1997. 127 с.

146. Иорданский Б.Д. Хаос и гармония. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1982. 343 с.

147. Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: «Наука», 1986. -336 с.

148. Исупов К.Г. Русская философская танатология. // «Вопросы философии». 1994, №3. С. 106-114.

149. Каган М.С. Морфология искусства. Историко-теоретические исследования внутреннего строения мира искусств. Ч. I, II, III. Л., 1970. 440 с.

150. Каган М.С. Человеческая деятельность. Опыт системного анализа. М.: «Политиздат», 1978. -233 с.

151. Каган М.С. Философия культуры. СПб: «Петрополис», 1996. 416 с.

152. Каган М.С. Философская теория ценности. СПб: «Петрополис», 1997.205 с.

153. Каган М.С. Синергетическая парадигма диалектика общего и особенного в познании различных сфер бытия. // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: «Прогресс-Традиция», 2002. С. 28-49.

154. Каждан А.П. Византийская культура. М., «Наука», 1968. 233 с.

155. Кандинский В.В. Избранные труды по теории искусства. Т. 1-2. М.: «Ги-лея», 2001. Т.1.-390 с.

156. Кант И. Критика способности суждения. Сочинения в шести томах. Т.5. М.: «Мысль», «Философское наследие», 1966. - 530 с.

157. Кант И. Критика чистого разума. «Философское наследие». Том 118. М.: «Мысль», 1997. 591 1. с.

158. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М. «Прогресс», 1987. 360 1.с.

159. Карнап Р. Значение и необходимость. Исследования по семантике и модальной логике. М.: Издательство «Иностранной литературы», 1959. 382 с.

160. Карсавин Л.П. Католичество. Общий очерк. Пг.: «Огни», б/г. 133с.

161. Карсавин JI.П. Культура средних веков. Пг.: «Огни», 1918. 4. 221 [2] с.

162. Карсавин Л.П. Святой Августин и наша эпоха. // Символ. Журнал христианской культуры при Славянской библиотеке в Париже. Париж, июль 1992 (28). С.233-244.

163. Карсавин Л.П. Сочинения. Т. 2. Основы средневековой религиозности в XII-XIII веке. СПб: «Алетейя», 1997. 418 с.

164. Карташов А.В. Вселенские соборы. М. «Республика», 1994. 542 с.

165. Кассирер Э. Избранное. Индивид и космос. М.-СПб.: «Университетская книга», 2000. 654 с.

166. Квадратура смысла. Французская школа анализа дискурса. М.: «Прогресс», 1999.-416 с.

167. Клоссовски П. Симулякры Жоржа Батая. // Танатография Эроса. Жорж Ба-тай и французская мысль середины XX века. СПб.: «Мифрил», 1994. С. 81-89.

168. Князева Е.Н. Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М.: «Наука», 1994. 236 с.

169. Князева Е.Н. Синергетический вызов культуре. // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: «Прогресс-Традиция», 2001 -536 с. С.243-261.

170. Козырев Б.М. Письма о Тютчеве. // Федор Иванович Тютчев. «Литературное наследство». Т. 97. Кн. 1. М.: «Наука», 1888. 709 с.

171. Кологривов, иеромонах Иоанн. Очерки по истории русской святости. Sira-cusa: «Istina», 1991.-421 с.

172. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. М.: «Педагогика-Пресс», 1994. 248 с.

173. Котылев А.Ю., Павлов А.А., Фадеева И.Е. Феноменология любви в истории европейской культуры. Сыктывкар: издательство Сыкт. ГУ, 2003. -260 с.

174. Кошелев А.Д. Описание когнитивных структур, составляющих семантику глагола «ехать». // «Логический анализ языка: языки динамического мира». / Под ред. Н.Д. Арутюновой. Дубна, 1999. 520 с.

175. Кошелев А.Д. Еще раз о значении имени существительного. // «Логический анализ языка: языки пространств». / Под ред Н.Д. Арутюновой и И.В. Леванти-ной. М.: «Языки русской культуры», 2000. 448 с. С. 38-46.

176. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика: язык тела и естественный язык. М.: «Новое литературное обозрение», 2002. 592 с.

177. Кристева Ю. Силы ужаса. Эссе об отвращении. Харьков: «Ф-Пресс», ХЦГИ, СПб.: «Алетейя», 2003. 256 с. (Серия «Гендерные исследования»).

178. Крушевский Н.В. Очерк науки о языке. Казань: типография Казанского университета, 1883.-4. 151 с.

179. Куайн У.В.О. Слово и объект. М.: «Логос», «Праксис», 2000. 386 с.

180. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: МГУ, 1996. 245 с.

181. Кубрякова Е.С. О понятиях места, предмета и пространства. // «Логический анализ языка: языки пространств». М.: «Языки русской культуры», 2000. С. 8492.

182. Культурология. XX век. Энциклопедия. Т. I-II. СПб: «Университетская книга», «Алетейя», 1998. 446 + 446 с.

183. Кучевский В.Б. Бытие и небытие. // «Категории. Философский журнал». М., 1997, № 1 (апрель, май, июнь).

184. Лабиринты одиночества. М.: «Прогресс», 1989 с. 624 с.2Ю.Лазарев В.Н. История Византийской живописи. М. «Искусство», 1986. 329 2. с + Табл (13 1.с. [209] л.

185. Лазарев В.Н. Русское искусство: от истоков до начала XVI века. М.: «Искусство», 2000. 537 с.

186. Лакан Ж. Функции и поле речи и языка в психоанализе. М.: «Гнозис», 1995. 192 с.

187. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. // Теория метафоры. Сб. статей. / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: «Прогресс», 1990. 490 с. С. 387-415.

188. Лакофф Д. Когнитивная семантика. // Язык и интеллект. Сборник. / Переводы с англ. и нем. / Сост. В.В. Петров. М.: «Прогресс», 1996. 416 с. С. 143184.

189. Лауэнштайн Д. Элевсинские мистерии. М.: «Энигма», 1996. 367 с.

190. Лебон Г. Психология народов и масс. Самара, 1998. 211 с.

191. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: «Педагогика Пресс», 1999. - 602 с.

192. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: «Терра Книжный клуб», «Республика», 1999. - 392 с.

193. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: «Языки русской культуры», 1998. 822 с.

194. Лейбин В.М. Фрейд, психоанализ и современная западная философия. М.: «Политиздат», 1990. 397 с.221 .Лейзерский В.М. Философия и неориторика. Киев: «Лыбидь», 1991. -192 с.

195. Леонтьев А.А. Деятельность. Сознание. Личность. М.: «Политиздат», 1977. -304 с.

196. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: «Смысл», СПб.: «Лань», 2003.-287 с.

197. Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание. // «Вопросы философии», №12, 1972.

198. Леонтьев К. О Владимире Соловьеве и эстетике жизни» (по двум письмам). М.: «Творческая мысль», 1912. — 40 с.

199. Лессинг Э.Г. Лаокоон, или О границах живописи и поэзии. М.: «Гослитиздат», 1957.-519 с.

200. Лидов A.M. Образ Небесного Иерусалима в восточнохристианской иконографии. // Иерусалим в русской культуре. Сб. статей. (Центр восточнохристианской культуры; сост. А. Баталов, А. Лидов). М.: «Наука», 1994. 222 с. С. 15-33.

201. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной психологии, СПб.: «Алетейя», 1998 160 с.

202. Лиотар Ж.-Ф. Феноменология. СПб.: Лабаратория методологических исследований философского факультута СпбГУ, «Алетейя», 2001. 160 с.

203. Лобанов С.Д. Бытие и реальность. М.: МГУ, 1999. 120 с.231 .Логический анализ языка: Культурные концепты. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: «Наука», 1991. 203 1. с.

204. Логический анализ языка. Модели действия. / Отв. ред Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. / Ин-т языкознания РАН. М.: «Наука», 1992. 166 с.

205. Логический анализ языка: Язык и время. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова и Т.Е. Янко. М.: «Индрик», 1997.-352 с.

206. Логический анализ языка: Языки пространств. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова и И.Б. Левантина. М.: «Языки русской культуры», 2000. 448.

207. Логический анализ языка: Язык этики. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Т.Н. Янко, Н.К. Рябцева. М.: «Языки русской культуры», 2000. 444.

208. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. М.: «Искусство», 1969. 715 с.

209. Лосев А.Ф. Логика символа. // «Контекст 1972. Литературно-теоретические исследования». М.: «Наука», 1973. С. 182-217.

210. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М.: «Искусство», 1975. 776 с.

211. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: «Искусство», 1976.-367 с.

212. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М.: «Мысль», 1978. 623 с.

213. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М.: «Искусство», 1979-815 с.

214. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: МГУ, 1982. 480 с.

215. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. Кн.1-2. М.: «Искусство», 1988. 414, 447 с.

216. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М.: «Прогресс», 1990. 720 с.

217. Лосев А.Ф. Миф развернутое магическое имя. // Символ. Журнал христианской культуры при Славянской библиотеке в Париже. Париж, июль 1992 (28). -217-232.

218. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: «Мысль», 1993. 959 с.

219. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: «Центр ЭСИ», 1991. 288 с.

220. Лотман М.Ю. Мандельштам и Пастернак. Попытка контрастивной поэтики. Таллин: «Aleksandra», 1996. 175 с.

221. Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. I. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллин: «Александра», 1992. 479 с.

222. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). СПб.: «Искусство», 1998. - 414 32. с.

223. Лоусон Т., Гэррод. Д. Социология. Словарь-справочник. А Я. М.: «Фаир-Пресс», 2000. - 608 с.

224. Лукман Т. О социологическом видении нравственности и нравственная коммуникация. // Социология на пороге XXI века. М.: «РУСАКИ», 1999. 360 с. С. 312-319.

225. Лукомский Л.Ю. Ямвлих Колхидский и неоплатонический синтез философии и теургии. // Ямвлих. О Египетских мистериях. М.: «Х.Г.С.,1995. 285 1. с.

226. Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописании современного общества. // Социо Логос. Москва: «Прогресс», 1991. С. 194-216. - 480 с.

227. Лурия А.Р. Язык и сознание. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998. 413 с.

228. Лурье С. Демокрит. Тексты. Перевод. Исследования. Л. «Наука», 1970. 664 с.

229. Михаил Бахтин как философ. / Отв. ред. Д.А. Гоготишвили, П.С. Гуревич. М.: «Наука», 1992. 252 с.

230. Маковский М.М. Сравнительный словарь символики в индоевропейских языках. Образы мира и миры образов. М.: «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 1996.-416 с.

231. Маковский М.М. Язык Миф - Культура. Символы жизни и жизнь символов. М., 1996. - 329 с.

232. Максимов Д.Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л.: «Советский писатель», Ленинградское отделение, 1975. 526 с.

233. Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. М.: «Прогресс», «Культура», 1993. 351 с.

234. Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте, (психологическая топология пути). М.: «Ad Marginem»,1995. 547 с.

235. Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. М.: «Аграф». 1996. -320 с.

236. Мамардашвили М.К. Кантианские вариации. М.: «Аграф», 1997. 320 с.

237. Мамардашвили М. и Пятигорский А. Символ и сознание (метафизические рассуждения о сознании, символе и языке). Иерусалим. 1992; М.: «Языки русской культуры», 1997. 224 с.

238. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб: «Алетейя», 2000. 347 с.

239. Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван: Издательство АН Арм. ССР, 1969.-228 с.

240. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. Логико-методологический анализ. М.: «Мысль», 1983. 284 с.

241. Маркиз де Сад и XX век. М.: РИК «Культура», 1992. 256 с.

242. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. СПб.: «Евразия», 1999. 478 с.

243. Масонство и русская культура. / Сост., пред. и коммент. В.И. Новикова. М.: «Искусство», 1998. 494 с.

244. Масонство и русская литература XYIII начала XIX века. / Ред В.И. Сахаров. М.: «Эдиториал», 2000. - 272 с.

245. Массовая культура и массовое искусство: «за» и «против». М.: «Гуманитарий», 2003.-512 с.

246. Mathesis. Из истории античной науки и философии. М.: «Наука», 1991. -255 1. с.

247. Матурана У. Биология познания. // Язык и интеллект. Сборник. / Переводы с англ. и нем. / Сост. В.В. Петров. М.: «Прогресс», 1996. 416 с. С. 95-142.

248. Матусова Е.Д. Филон Александрийский комментатор Ветхого Завета. // Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета. М., Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина», 2000.-451 с. С.7-50.

249. Матхаузерова С. Слово о Законе и Благодати Иллариона и древнеславян-ская традиция. // Контекст-1990. Литературно-теоретические исследования. М.: «Наука», 1990. С. 84-87.

250. Мейендорф И. Византийское богословие. Историческое направление и вероучение. М.: «Когелет», 2001. 432 с.

251. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. Л.: «Наука», 1976. 407 с.

252. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: Издат. Российского государственного гуманитарного университета, 1994. 136 с.

253. Мельчук И.А. Смысл Текст. Семантика. Синтаксис. М.: «Языки русской культуры», 1999. I-XXII + 346 с.

254. Меркулов И.П. Мировосприятие Аристотеля: силлогизм как модель реальности. // «Категории. Философский журнал». М., 1997. № 1 (апрель, май, июнь).

255. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб: «Ювента», «Наука», 1999. -606 с.

256. Мечковская Н.Б. На семиотическом перекрестке: мотивы движения тела в невербальной коммуникации, в языке и метаязыке. // «Логический анализ языка: языки динамического мира». Дубна, 1999. 520 с.

257. Мид М. Культура и мир детства. М.: Главная редакция Восточной литературы, 1988.-420 с.

258. Микешина J1.A., Опенков М.Ю. Метафора оптическая. // Культурология. XX век. Энциклопедия. Т. I. СПб: «Университетская книга», «Алетейя», 1998. -446 с.

259. Минаева JT.B. Мультимодусность текстов печатных СМИ и рекламы. // Вестник МГУ. Сер 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2002, №4. С.26-33.

260. Минц З.Г. Блок и русский символизм. Избранные труды: в 3 кн. Поэзия и проза Александра Блока. Кн. 1. СПб.: «Искусство», 1999. 727 с.

261. Мир и фильмы Андрея Тарковского. Размышления. Исследования. Воспоминания. Письма. М.: «Искусство», 1990. 398 с.

262. Мистическое богословие. Киев. Издательство Христианской благотворительной просветительской ассоциации, 1991. 392 с.

263. Мифология коми. Энциклопедия Уральских народов. Том I. Москва Сыктывкар: Издательство ДИК, 1999. - 480 с.

264. Мифы народов мира. Энциклопедия в двух томах. Т. 1-2. М.: «Советская энциклопедия», 1987.

265. Моделирование функциональных систем. / Под общ. Ред. К.В. Судакова, В.А. Викторова. М.: РАМН, МАН, 2000. 253 с.

266. Моисеев В.И. Феномен «сильной» синергетики: ментальное моделирование «ктойности» и саморазвития. // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: «Прогресс-Традиция», 2001 536 с. С. 382-399.

267. Моран Э. Необходимость реформы мышления. // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: «Прогресс-Традиция», 2001 -536 с. С. 334-342.

268. Моррис Ч.У. Основания теории знаков. // Семиотика. Антология. М.: «Академический проект»; Екатеринбург: «Деловая книга», 2001. 702 с.

269. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. / Пер. с чеш. Вст. Ст. Ю.М. Лотмана. М.: «Искусство», 1994. 605 с. («История эстетики в памятниках и документах»)

270. Мюллер Л. К вопросу о догматическом содержании «Троицы» святого Андрея Рублева. // Контекст-1990. Литературно-теоретические исследования. М.: «Наука», 1990. С. 88-110.

271. Нанси Ж.-Л. Corpus. М.: «Ad Marginem», 1999. 255 с.

272. Неклюдова М.Г. Традиции и новаторство в русском искусстве XIX начала XX века. М.: «Искусство», 1991. - 396 с.

273. Мысливец И. Происхождение «Деисуса». // Византия, южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. М., 1973.

274. Налимов В.В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении. Тбилиси: Издание Тбилисского университета, 1978. 83 с.

275. Налимов В.В. Спонтанность сознания. М.: «Прометей», 1989. 287 с.

276. Налимов В.В. В поисках иных смыслов. М.: «Прогресс», 1993. 280 с.

277. Налимов В.В. Искушение Святой Руси. Томск Москва: «Водолей», 2002. -288 с.

278. Немецкое философское литературоведение наших дней. Антология. СПб.: Издательство СПб университета; Новая Петербургская библиотека: коллекция «Память века», 2001. 552 с.

279. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. История: миф, время, загадка. М.: «Гнозис», 1994. 208 с.

280. Новиков В.И. Масонство и русская культура. М.: «Искусство», 1998. 495с. ЗЮ.Нойман Э. Происхождение и развитие сознания. М.: «Рефл-бук», К.: «Вак-лер», 1998.-464 с.

281. Опыты. Литера1урно-философский ежегодник. / Составитель А.В. Гулыга. М.: «Советский писатель», 1990. -480 с.

282. Павилёнис Р.И. Проблема смысла. М.: «Мысль», 1983. 286 с.

283. Падучева Е.В. Семантические исследования. М.: «Языки русской культуры», 1996. 464 с.

284. Пайман А. История русского символизма. М.: «Республика», 2000. 415 с.

285. Св. Григорий Палама. Беседы. Кн. 1-3. М.: «Свято-Преображенский Валаамов монастырь», 1994. 257, 248, 259 с.

286. Св. Григорий Палама. Триады в защиту священнобезмолвствующих. М.: «Канон», 1995. 384 с.

287. Панофски Э. Готика и схоластика. // Богословие в культуре средневековья. Киев.: «Христианское братство («Путь к истине»)», 1992. 384 с. С.52-77.

288. Панофски Э. IDEA. К истории понятия в теориях искусства от античности до классицизма. Спб, АХЮМА, 1999. XII + 278 с.

289. Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства. СПб: «Академический проект», 1999. 394 с.323 .Переходные процессы в русской художественной культуре. М.: «Наука», 2003.-495 с.

290. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков. / Под ред. Г.Л. Тульчинского, М.С. Уварова. СПб.: «Алетейя», 2000.-415 с.

291. Пиаже Ж., Инельдер Б. Генезис элементарных логических структур. Классификация и сериация. М.: «Просвещение», 1963. -448 с.

292. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. Психология интеллекта. Генезис числа у ребенка. М.: «Просвещение», 1969. 659 с.

293. Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение. // Семиотика. Антология. / Сост. Ю.С. Степанов. М.: «Академический проект», Екатеринбург: «Деловая книга», 2001. С. 98-111;

294. Пиаже Ж. Схемы действия и усвоение языка. // . Семиотика. Антология. / Сост. Ю.С. Степанов. М.: «Академический проект», Екатеринбург: «Деловая книга», 2001. С. 144-148.

295. Пирс Ч.С. Избранные философские произведения. М.: «АОГОс;», 2000. -448 с.

296. Пирс Ч.С. Принципы философии. Т. I. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. 224 с.

297. Пирс Ч.С. Принципы философии. Т. И. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. 320 с.

298. Плотин. Эннеады. Киев: «Уцим-Пресс», 1995. 392 с.

299. Потебня А.А. Собрание трудов: Мысль и язык. М.: «Лабиринт», 1999.300 с.

300. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. М.: «Лабиринт», 2000. -480 с.

301. Порфирий. О пещере нимф. // А.Ф. Лосев. История античной эстетики. Т. 7. Последние века. Кн. II. М.: «Искусство», 1988. 447 с. С. 383-394.

302. Порфирий. Об изваяниях. // А.Ф. Лосев. История античной эстетики. Т.7. Последние века (III-VI века). Кн. II. М.: «Искусство», 1988.- 447 с. С.З83-394.

303. Поршнев Б.В. О начале человеческой истории. Проблемы палеопсихологии. М.: «Мысль», 1974. 487 с.

304. Посконина О.В. Николас Луман о политических и юридических подсистемах общества. Ижевск: УдмГУ, 1997. 124 с.

305. Поснов М.Э. Гностицизм и борьба Церкви с ним во II веке. Киев: Типография акционерного общества «Петр Барский», 1912. 2. 59 с.

306. Поспелов Г.Г. Русское искусство XIX века. Вопросы понимания времени. Очерки. М.: «Искусство», 1997. 288 с.

307. Почепцов Г.Г. История русской семиотики до и после 1917 года. Учебно-справочное издание. М.: «Лабиринт», 1998. 336 с.

308. Почепцов Г.Г. Семиотика. М.: «Редл-бук», К.: «Ваклер», 2002. 432 с.343 .Преступная толпа. М.: Институт психологии РАН, Издательство «КСП+», 1999.-320 с.

309. Пресняков О. Поэтика познания и творчества. Теория словесности А.А. По-тебни. М.: «Художественная литература», 1980. 218 с.

310. Принцип дополнительности и материалистическая диалектика. / Отв. ред. Л.Б. Баженов. М.: «Наука», 1976. 367 с.

311. Проблемы литературной теории в Византии и латинском средневековье. М.: «Наука», 1986. 255 с.

312. Проблемы прикладной лингвистики-2001. М.: «Азбуковник», 2001. 360 с.

313. Проективный философский словарь. Новые термины и понятия. / Под ред. Г.Л. Тульчинского и М.Н. Эпштейна. СПб.: «Алетейя», 2003. 512 с. (Серия «Тела мысли»).

314. Пронин Е.И. Информация и этика. // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. № 1,2004. С. 5-23.

315. Пропп В.Я. Собрание трудов: Морфология / Исторические корни волшебной сказки. М.: «Лабиринт», 1998. 512 с.

316. Прохоров Г.М. Памятники переводной и Русской литературы XIY-XY веков. М.: «Наука», Ленинградское отделение, 1987. 292 1. с.

317. Пятигорский А. Мифологические размышления. Лекции по феноменологии мифа. Париж, «Синтаксис», 1982; М.: «Языки русской культуры», 1996. 280 с.

318. Радлов Э. Владимир Соловьев. Жизнь и учение. М.: «Путь», 1913. 98 с.

319. Радлов Э.Л. Очерк истории русской философии. Пб.: «Наука и школа», 1920. 98 1. с.

320. Ранние формы искусства. / Сост. С.Ю. Неклюдов, отв. ред. Е.М. Мелетин-ский. М.: «Искусство», 1972. 479 с.

321. Рассел Б. Исследование значения и истины. М.: «Дом интеллектуальной книги», «Идея-Пресс», 1999. 400 с.

322. Раушенбах Б.В. Пространственные построения в живописи. Очерк основных методов. М.: «Наука», 1980. 288 с.

323. Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн. 1. / Отв. ред. В.Н. Лекторский. М.: «РОСПЭН», 1999. 368 с. Кн. 2. / Отв. ред. П.П. Гайденко. М.: «РОС-ПЭН», 1999.-464 с.

324. Резниченко А.И. Категория имени и опыты онтологии: Булгаков, Флоренский, Лосев. // Вопросы философии, 2004, № 8. С. 134-145.

325. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: «МЕДИУМ», «Академия-Центр», 1995.-415 с.

326. Рикёр П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М.: «Искусство», 1996.-270 с.

327. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1-3. М.-СПб: ЦГНИИ ИНИОН РАН «Культурная инициатива», «Университетская книга». Т. I. Интрига и исторический рассказ. 1998. 313 е.; Т.П. Конфигурации в вымышленном рассказе. 2000 - 224 с.

328. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. / Отв. ред Б.Ф. Егоров. Л.: «Наука», 1974. 299 с.

329. Розанов В.В. Уединенное. М.: «Политиздат», 1990. 543 с. (Мыслители XX века).

330. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. М: «ОГИ», 2000. 150 с.

331. Руднев В.П. Феноменология события. // «Логос. Философско-литературный журнал». М., «Гуюа<», 1993, №3. С. 226-238.

332. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М.: «Аграф», 1999.-382 с.

333. Руднев В.П. Прочь от реальности. Исследования по философии текста. II. М.: «Аграф», 2000. 432 с.

334. Садохин А.П. Этнология: Учебник. М.: «Гардарики», 2000. 256 с.

335. Сарабьянов Д.В. Федотов и русская культура 40-х годов XIX века. М.: «Искусство», 1973. 226 с.

336. Сарабьянов Д.В. Русская живопись XIX века среди европейских школ: Опыт сравнительного исследования. М.: «Советский художник», 1980. 261 с.

337. Сарабьянов Д.В. Стиль модерн: Истоки. История. Проблемы. М.: «Искусство», 1999.-293 1. с.

338. Сахаров В.И. Роман. Проза эпохи классицизма. // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. / Под ред. В.И. Сахарова. М.: «Наука», 1982. - 391 с. С. 229-234.

339. Сахаров В.И. Романтизм и масонство в России (К проблеме метода и преемственности). // Романтизм и его исторические судьбы. Материалы международной научной конференции. Ч.Н. Тверь, 1998. 149 с. С.3-6.

340. Сахаров В.И. Масонская проза: история, поэтика, теория. // Масонство и русская литература XYIII начала XIX века. М.: «УРСС, Эдиториал», 2000. -272с.

341. Сахаров В.И. Судьбы масонской литературы в начале XIX века. // Масонство и русская литература XYIII начала XIX века. / Сост., пред. и коммент. В.И. Новикова. М.: «Искусство», 1998. - 494 с.

342. Сахаров В.И. Иероглифы вольных каменщиков. // Масонство и русская литература XYIII начала XIX века. / Под ред. В.И. Сахарова. М.: «Жираф», 2000. -214 с.

343. Свасьян К.А. Проблема символа в современной философии. Ереван, АН АрмССР, 1980. 226 с.

344. Свасьян К.А. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика. Ереван, АН АрмССР, 1987. 198 с.

345. Свасьян К.А. Философия символических форм Эрнста Кассирера: критический анализ. Ереван, АН АрмССР, 1989. 237 с.

346. Светлов Р.В. Античный неоплатонизм и александрийская экзегетика. СПб, 1996. 478 с.

347. Светлов Р.В. Гнозис и экзегетика. СПб: «Российский христианский гуманитарный институт», 1998. 480с.

348. Семенова С. О бессмертии. // Опыты. Литературно-философский ежегодник. / Составитель А.В. Гулыга. М.: «Советский писатель», 1990. С. 92-136.

349. Семенцов B.C. Проблема трансляции традиционной культуры на примере судьбы Бхагавадгиты. // Восток-Запад. Исследования, переводы, публикации. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1988. 291 с. С. 5-32.

350. Семиотика. Антология. / Сост. Ю.В. Степанов. М.: «Академический проект»; Екатеринбург: «Деловая книга», 2001. 702 с.

351. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: «Прогресс», «Универс», 1993. 656 с.

352. Серов Н.В. Античный хроматизм. СПб.: «Лисс», 1995. 477 с.

353. Сигеле С. Преступная толпа. Опыт коллективной психологии. // Преступная толпа. М.: Институт психологии РАН, Издательство «КСП+», 1999. 320 с. С.13-116.

354. Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: «Прогресс-Традиция», 2001. 536.

355. Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. / Сост. и отв. ред. В.А. Копцик. М.: «Прогресс-Традиция», 2002. 496 с.

356. Синергия. Проблемы аскетики и мистики православия. Научный сборник под общей редакцией С.С. Хоружего. М.: «Ди-Дик», 1995. 368 с.

357. Системные аспекты психической деятельности. / Под общ. ред. Акад. РАМН, проф. К.В. Судакова. М.: «Эдиториал УРСС», 1999. 272 с.

358. Системные исследования. Ежегодник 1969. М.: «Наука», 1969. 293 с.

359. Скатов Н. Некрасов. Современники и продолжатели. Очерки. М.: «Советская Россия», 1986. 336с.

360. Смирнов И.П. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. Пастернака. СПб: СПб университет, Языковой центр, 1995. 191 с.

361. Смирнов И.П. Бытие и творчество. Приложение к альманаху «Канун». Выпуск 1. СПб.: РАН, ИР ЛИ (Пушкинский дом), 1996. 192 с.

362. Смирнов И.П. Смысл как таковой. СПб.: «Академический проект», 2001. -352 с.

363. Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. Страны Западной Европы и США. Концепции, школы, термины. М.: «INTRADA», 1993. 319 с.

364. Соколов М.Н. Бытовые образы в западноевропейской живописи XY-XY1I веков. Реальность и символика. М.: «Изобразительное искусство», 1994. 286 с.

365. Соколов М.Н. Вечный Ренессанс. Лекции о морфологии культуры Возрождения. М., «Прогресс Традиция», 1999. - 424 с.

366. Соколов М.Н. Время и место. Искусство Возрождения как перворубеж виртуального пространства. М.: «Прогресс-Традиция», 2002. 384 с.

367. Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура. Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой. / Отв. ред. Ю.Д. Апресян. М.: «Языки славянской культуры», 2004. -880 с. (Язык. Семиотика. Культура.)

368. Соловьев B.C. Сочинения в 2-х томах. Т. I-II. М.: «Мысль», 1988. 892 2. + 822 [2] с. - (Философское наследие. Т. 104-105).

369. Соловьев B.C. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М.: «Книга», 1990. 574 с.

370. Соловьев С.С. Идея церкви в поэзии Владимира Соловьева. // «Богословский вестник». Сергиев Посад: Типография Троицко-Сергиевой Лавры 1915. Январь, февраль. 528 с. С. 59-86.

371. Соломоник А. Семиотика и лингвистика. М.: «Молодая гвардия», 1995. -352 с.

372. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: «Политиздат», 1992. -543 с.

373. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. Исследования изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб.: РХГИ, 2000. 1056 с.

374. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: «Прогресс», 1977. 695 с.

375. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. М.: «Прогресс», 1990. 280 с. («Языковеды мира»).

376. Степанов Ю.С. Семиотика. М.: «Прогресс», 1971. 167 с.

377. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М.: «Языки русской культуры», 1998. 780 с.413'.Степанов Ю.С. Константы русской культуры. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: «Языки русской культуры», 1997. 824 с.

378. Степун Ф. Трагедия мистического сознания. Опыт феноменологической характеристики. // «Логос». Международный ежегодник по философии культуры». Русское издание. М.: «Мусагет», 1910. Кн. II-III. С. 115-140.

379. Степун Ф. Жизнь и творчество // «Логос. Международный ежегодник по философии культуры». М.: «Мусагет», 1913. Кн. III-IY. С. 98-130.

380. Столяр А.Д. О генезисе изобразительной деятельности и ее роли в становлении сознания (К постановке проблемы). // Ранние формы искусства. М.: «Искусство», 1972. 479 с. С.31-76.

381. Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства. М.: «Искусство», 1985.-298 с.

382. Столяров А. Тертуллиан: Эпоха, жизнь, учение. // Тертуллиан К.С.Ф. Избранные сочинения. М.: «Прогресс», 1994. 448 с. С.7-36.

383. Страх. Антология. Философские маргиналии профессора П.С. Гуревича. М.: «Алетейя». 1998. 408 с.

384. Страхов Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Кн. 2. «Ход нашей литературы, начиная от Ломоносова». СПб, 1883. -2А2 с.

385. Структурализм: «за» и «против». / Под ред Е.Я. Басина и М.Я. Полякова. М.: «Прогресс», 1975. -468 с.

386. Структурно-семиотические исследования в археологии. Том 1. Донецк: ДонНУ, 2002.-342 с.

387. Судаков К.В. Теория функциональных систем. М., 1996. 96 с.

388. Судаков К.В. Информационные процессы в функциональных системах организма. // Энергоинформационные поля функциональных систем. М.: НИИ нормальной физиологии им. П.К. Анохина. РАМН, 2001. 518 с. С.49-127.

389. Сулимов В.А. Текстовая деятельность. Культура. Коммуникация. Сыктывкар, 2003.-96 с.

390. Сулимов В.А., Фадеева И.Е. Символ и знак в современном политическом дискурсе. // Лингвистика. Бюллетень Уральского лингвистического общества. Т. 12, 2003. С. 129-139.

391. Сулимов В.А., Фадеева И.Е. Коммуникативное пространство современной культуры: знаки и символы. // Философские науки. 2004, № 4. С.28-42.

392. Султанов А.Х. Слово как вещь, явленная в смысле. // Проблемы прикладной лингвистики 2001. Сборник статей. / Отв. ред. А.И. Новиков. М.: «Азбуковник», 2001. - 360 с. С. 276- 294.

393. Тамарченко Е.Д. Факт бытия в реализме Пушкина. // Контекст-1991. Литературно-теоретические исследования. М.: «Наука», 1991. С. 135-166.431 .Танатография Эроса. Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: «Мифрил», 1994. VI + 346 с.

394. Тарановский К. О поэзии и поэтике. М.: «Языки славянской культуры», 2000. 432 с.

395. Таруашвили Л.И. Тектоника визуального образа в поэзии античности и христианской Европы. К вопросу о культурно-исторических предпосылках ордерного зодчества. М.: «Языки русской культуры», 1998. 376 с.

396. Татаркевич В. Античная эстетика. М.: «Искусство», 1977. 327 с.

397. Теория метафоры. Сб. статей. / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М.: «Прогресс», 1990.- 512 с.

398. Творения преподобного Максима Исповедника. М.: «Мартис», 1993. 353 с.

399. Тертуллиан К.С.Ф. Избранные сочинения. М.: «Прогресс», «Культура». 1994. 448 с.

400. Текст. Интертекст. Культура. М.: «Азбуковник», 2001. 608 с.

401. Тертуллиан К.С.Ф. Избранные сочинения. М.: «Прогресс». 1994. 448 с.

402. Тодоров Ц. Поэтика. // Структурализм: «за» и»против». М.: «Прогресс», 1975. С. 37-113.

403. Тодоров Ц. Теории символа. М.: «Дом интеллектуальной книги», 1999. -408 с.

404. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу. М.: «Дом интеллектуальной книги», 1999. 144 с.

405. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: «Аспект Пресс», 1999. -334 с.

406. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. I. Первый век христианства на Руси. М.: «Гнозис», Школа «Языки русской культуры», 1996.-875 с.

407. Топоров В.Н. Святость и святые Древней Руси. Т. III. Три века христианства на Руси. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 864 с.

408. Трубецкой С.Н. Сочинения. М.: «Мысль» («Философское наследие». Т. 128), 1994.-816 с.

409. Тукалевский В.И., Новиков Н.И., Шварц И.Г. История масонства. Великие цели, мистические искания, таинства обрядов. Т. I. М. «Эксмо-Пресс», 2002. -720 с. С. 254-319.

410. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: «Советский писатель», 1977.-574 с.

411. Тюпа В.И. Аналитика художественности: введение в литературоведческий анализ. М.: «Лабиринт», РГПУ, 2001.- 192 с.

412. Успенский Б.А. Раскол и культурный конфликт XYII века. // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. Тарту: Тартуский государственный университет, 1992. 567 с.

413. Успенский Б.А. Борис и Глеб: восприятие истории в Древней Руси. М.: Языки русской культуры. Малая серия», 2000. 128 с.

414. Успенский Б.А. Царь и император. Помазание на царство и семантика монарших титулов. М.: «Языки славянской культуры», 2000. 144 с.

415. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: «Азбука», 2000. 352 с.

416. Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб.: «Азбука», 2002. 480 с.

417. Фадеева И.Е. Народное искусство как пластический фольклор. // Советское искусствознание' 78. М.: «Советский художник», 1979. С. 284-305.

418. Фарино Е. Введение в литературоведение. Варшава, Panstwowe Wydawnictwo Naukwe, 1991. 646 с.

419. Федотов Г.П. Святые древней Руси. Париж, YMCA-PRESS, 1985.-241 с.

420. Филмор Ч. Фреймы и семантика понимания. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. «Когнитивные аспекты языка». М.: «Прогресс», 1988. -320 с. С.52-91.

421. Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета. М.: «Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина», 2000. 451 с.

422. Философия. Логика. Язык. М.: «Прогресс», 1987. 336 с.

423. Философия языка и семиотика. Ивановский государственный университет. Иваново. 1995.-230 с.

424. Флайер М.С. Церковь Спаса на Крови. Замысел. Воплощение. Осмысление. // Иерусалим в русской культуре. Сб. статей. (Центр восточнохристианской культуры; сост. А. Баталов, А. Лидов). М.: «Наука», 1994. 222 с. С. 182-204.

425. Флоренский П. Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах. М.: «Путь», 1914. 809 с.

426. Флоренский П. Из богословского наследия. // «Богословские Труды». Сб. 17. М. 1977.

427. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. / Флоренский П.А. Т. 2. М.: «Правда», 1990.-446 1. с.

428. Флоренский П.А. Избранные труды по искусству. М.: «Изобразительное искусство», 1988. (Центр изучения, охраны и реставрации наследия священника Павла Флоренского). 285 с.

429. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж: «YMCA Press», 1988. - 601 с.

430. Флоровский Г.В. Corpus Areopagiticum. // Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. СПб: «Глагол», СПб гуманитарный университет, 1997. 187 с. С. IX-XXXII.

431. Флоровский Г.В. Естественное богословие Иоанна Дамаскина. // Иоанн Да-маскин. Диалектика или философские главы. М.: «Екклесия Пресс», 1999. 347 с.

432. Фрагменты ранних греческих философов. / Отв. ред. И.Д. Рожанская. 4.1. М.: «Наука», 1989.-575 1. с.

433. Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: «Прогресс», 2001. 536 с.

434. Фрёге Г. Логические исследования. Томск: «Водолей», 1997. 128 с.

435. Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я». // Преступная толпа. М.: Институт психологии РАН, Издательство «КСП+», 1999. 320 с.

436. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: «Наука», 1978. 605 с.

437. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: «Лабиринт», 1997. 448 с.

438. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: «Республика», 1994.-447 с.

439. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб: «А-cad» 1990. 406 с.

440. Хакен Г. Синергетитка. Иерархии неустойчивости в самоорганизующихся системах и устройствах. М.: "Мир", 1985. 423 с.

441. Хализев В.Е. Мифология XIX XX веков и литература. // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 2000. № 3.

442. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб: Гуманитарное агентство «Академический проект». Серия «Современные западные русисты», 1999. 512 с.

443. Хайдеггер М. Учение Платона об истине. // Работы М. Хайдеггера по культурологии и теории идеологий (европейский нигилизм). Сборник обзоров. М., 1981.

444. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: «Республика» («Мыслители XX века»), 1993.-447 с.

445. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: «Ad Marginem», 1997. 420 с.

446. Хёйзинга Й. Осень средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV вв. во Франции и Нидерландах. М.: «Наука», 1988. 539 1. с.

447. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М.: «Прогресс», 1980.-447 с.

448. Холенштайн Э. Универсальная семиотика. // Философия языка и семиотика. Иваново: «Ивановский государственный университет», 1995. 230 с.

449. Хомский Н. Язык и мышление. М.: МГУ, 1972. 122 с.

450. Хоружий С.С. Миросозерцание Флоренского. Томск: «Водолей», 1999. -159 с.

451. Хотинец В.Ю. Этническая идентичность и толерантность. Екатеринбург, 2002.- 124 с.

452. Хренов Н.А. Социально-психологические аспекты взаимодействия искусства и публики. М.: «Наука», 1981. 304 с.

453. Хренов Н.А. Культура в эпоху социального хаоса. М.: «Едиториал УРСС», 2002. 448 с.

454. Художественное произведение и личность. Теории, школы, концепции (критические анализы). / Отв. ред. Ю.Б. Борев. М.: «Наука», 1975. 301 с.

455. Художественный образ и структура. Теории, школы, концепции (критические анализы). / Отв. ред. Ю.Б. Борев. М.: «Наука», 1975 231 с.

456. Художественный текст и контекст реальности. Теории, школы, концепции (критические анализы). / Отв. ред. Ю.Б. Борев, О.В. Егоров. М.: «Наука», 1977. 180 с.

457. Художественный язык средневековья. / Отв. ред. В.А. Карпушин. М. «Наука», 1982.-272 с.

458. Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. М., 1994. 238 с.

459. Человек в системе наук. М.: «Наука», 1989. 504 с.

460. Человек и культура. Индивидуальность в истории культуры. / Отв. ред. А.Я. Гуревич. М.: «Наука», 1990. 240 с.

461. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург: Уральский ГПУ, 2003. 248 с.

462. Швейцер А. Мировоззрение индийских мыслителей. Мистика и этика. М.: «Алетейя», 2002. 288 с. - (Традиции. Религия. Культура.)

463. Шестаков В.П. От этоса к аффекту. История музыкальной эстетики от античности до XVIII века. Исследование. М.: «Музыка», 1975.- 351 с.

464. Шестов JI. Власть ключей. Берлин: «Скифы», 1923.-231 с.

465. Шеллинг Ф.В.Й. Сочинения в двух томах. Т. II. М., «Мысль», 1989. 636 с.

466. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. T.I-II. М., «Искусство», 1983. -479 + 448 с.

467. Шмеман А. Евхаристия. Таинство царства. М., «Паломник», 1992. 304 с.

468. Ю.Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.1. Гештальт и действительность. М.: «Мысль», 1993. 663 1. с. 511 .Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы. М.: «Гермес», 1914. - 8. 219 е.

469. Шпет Г.Г. Источники диссертации Чернышевского. // «Новое литературное обозрение», № 53 (2002). 448 с. С. 6-48.

470. Шукуров Ш.М. Образ храма. Imago Templi. М.: «Прогресс- Традиция», 2002.-496 с.

471. Эйхенбаум Б.М. О литературе. М.: «Советский писатель», 1987. 541 с. 515.Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб: «Петрополис», 1998.-431 с.

472. Экономцев Иоанн, игумен. Православие. Византия. Россия. М. 1992. 230 1.с.

473. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: «Инвест ППП», СТ «ППП», 1996. - 240 с. 518.Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий, обрядов, верований. М.: «Рудоми-но», СПб.: «Университетская книга», 1997. - 414 с.

474. Эрн В.Ф. Григорий Саввич Сковорода. Жизнь и учение. М.: «Путь», 1912. -342 1. с.

475. Эрн В.Ф. Борьба за Логос. // Эрн В.Ф. Сочинения. М.: «Правда», 1991. 575 с. С. 11-294.

476. Эстетика немецких романтиков. М.: «Искусство», 1987. 736 с. 524.Эткинд А. Эрос невозможного: история психоанализа в России. СПб.: «МЕДУЗА», 1993. - 374 с.

477. Эткинд А. Содом и Психея: очерки интеллектуальной истории серебряного века. М.: «ИЦ Гарант», 1996. - 374 с.

478. Юнг К.Г. Собрание сочинений. Психология бессознательного. М.: «Канон», 1994. 320 с. (История психологической мысли в памятниках»).

479. Юнг К.Г. Человек и его символы. М.: «Серебряные нити», 1997. 368 с.

480. Юрганов A.J1. Категории русской средневековой культуры. М.: «Мирос», Институт «Открытое общество», 1998. 448 с.

481. Язык и интеллект. Сборник. / Переводы с англ. и нем. / Сост. В.В. Петров. М.: «Прогресс», 1996. 416 с.

482. Якобсон P.O. Поэзия грамматики и грамматика поэзии. // Poetics. Poetika. Поэтика. Warszawa: UNT, 1963. 223 с.

483. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика. // Структурализм: «за» и «против». М.: «Прогресс», 1975. С. 193-230.

484. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: «Прогресс», 1987. 464 с.

485. Роман Якобсон. Тексты, документы, исследования. М.: «Российский гуманитарный университет», 1999 920 с.

486. Ямвлих. О египетских мистериях. М. 1995. 222 с.

487. Ямпольский М. Демон и лабиринт. Диаграммы, деформации, мимесис. М.: Новое литературное обозрение; Научное приложение, 1996. Вып. VII. 335 с.

488. Янушевич А.С. Жуковский и масонство. // Масонство и русская литература XYIII начала XIX века. М.: «Эдиториал», 2000. - 272 с.

489. Cassirer Е. An Essey on Man. En introduction to a philosophy of Human Culture. New Haven, 1947. P.336,Z69.

490. Cassirer E. The Philosophy of symbolic forms. Vol. 1-2. New Haven, 1973. P. 450.

491. Chafe W.L. Language as symbolization. // Language. Vol. 43, № 1. P. 1-26.

492. Communication. Culture in translation. Academial Kiado, Budapest, 2000. P. 186.

493. Cultural, Psychological and Typological issues in Cognitive Linguistics. Selected papers of The Bi-annualical meeting in Albuquekque, 1995. Ed. By Masako K. Hirada, Chkis Sinha, Shtrman Wilcox. Amsterdam / Philadelphia, 1995. P. 463.

494. Diyk T. A., van. Prejudice in discourse: An analysis of ethnic prejudice in cognition and conversation. Amsterdam, 1984. P. 170.

495. Dijk T. A., van. Text and context: Explorations in the semantics and the pragmatics of discourse. London, New York: Longman, 1980. P. 261.

496. Elgin C.Z. With reference to reference. // Foreword by Nelson Goodman. Indianapolis, Cambridge, 1983. P. 1-2.

497. НШ Т.Е. Contemporary Theories of Knowledge. New York, 1961.~52P3p.

498. Hutcheon L. Intertextuality. // International Enciclopedia of Communication, 2. / Ed. Barnoun E. New-York London: Oxford Univ. Press, 1989. P. 349-351.

499. Jakobson R. Linguistics and Poetics. // Style in Language. Symposium. / Ed. Se-beok Th. Cambridge, Mass, 1960. P. 350-377.

500. Frej J. Die Bildersprache der Johannesapokalypse. // Zeitschrift fur Teologie und Kirhe. Munchen, 2001. Bd. 98, H.2. S. 161-185.

501. Katz J.J. The neoclassical theory of reference. // Contemporary perspectives in the philosophy of language. Minneapolis, 1979. P. 103-124.

502. Kosslyn S.M. Image and Mind. Cambridge (Mass), 1980. -B0O p.

503. Kronfeld A. Reference and communication: An essay in applied philosophy of language. Cambridge, 1990.

504. Lakoff G. Women, fire, and dangerous things: What categories reveal about the mind. Chicago Univ. Press, 1980.-6 И p>.

505. Langacker R.W. Concept, image, and symbol: The cognitive basis of grammar. Berlin, 1991.-395 p.

506. Lyotard J.-F. The Postmodern Condition. Manchester, 1984.

507. Metaphor and Thought. Cambridge, 1979. p.

508. Metaphor: Problems and Perspectives. Brighton, 1982. 171 p.

509. Mitchell W. Thomas. Picture Theory: Essays on Verbal and Visual Representation. Chicago and London: The University of Chicago Press, 1994. 327 p.

510. Paivio A. Imagery, language and semantic memory. // International journal of psycholinguistics, 1978, №5. P.31-47.

511. Paivio A. Mental representations. A dual coding approach. New York: Oxford Univ. Press; Oxford: Clarendon Press, 1986. P. 322. (Oxford psychologe ser.: N.Y.)

512. The Philosophy of Language. Oxford University Press, 1971. P. 150.

513. Popovic A. Aspects of Metatext. // Canadian Review of Comparative Literature. CRCL, 1976.-P. 225-235.

514. Riffater M. Text production. New-York, Columbia Univ. Press, 1983. 340 p.

515. Riffaterre M. Intertextuality vs. Hipertextuality. // New Literary History 25: 4, 1994. P. 779-788.

516. Rorty R. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton University Press. Princeton, new Jersey, 1980. 401 p.

517. Rorty R. Nineteenth-Century Idealism and Twentieth-Century Textualism. // Consequences of Pragmatism. Minneapolis: Univ. Of Minnesota Press, 1982. P. 139159.

518. The Philosophy of Language. Oxford Univ. Press, 1971. 150 p.

519. Wheeler Harvey, editor. The Structure of Human Reflexion. The Reflexion Psychology of Vladimir Lefevre. New York, Peter Lang Publishing, 1990. 210 p.

520. Wirth U. The struggle for interpretation: Eco's adductive theory of interpretation between semiotics, deconstruction, and hermeneutics. // American Journal of semiotics. Cambridge (Mass.), 2001. Vol. 17, № 1. P 125-130.