Становление русской орды, 1650-1730-е гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Алексеева, Надежда Юрьевна

• Алексеева, Надежда Юрьевна
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Алексеева, Надежда Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.1

ГЛАВА I. РАННЯЯ РУССКАЯ ОДА, ИЛИ ОДА ГОРАЦИАНСКАЯ.24

§ 1. Некоторые вопросы теории жанра вообще и жанра оды в частности в доклассицистической теории поэзии.24

§ Стихотворения одической формы в поэтическом наследии Симеона Полоцкого.33

§ 3. Школьная ода.48

ГЛАВА II. СТАНОВЛЕНИЕ РУССКОЙ КЛАССИЦИСТИЧЕСКОЙ ОДЫ, ИЛИ ОДЫ ПИНДАРИЧЕСКОЙ.80

§ 1. Панегирические стихи и песни Тредиаковского 17281733 годов.81

§ 2. Петербургская немецкая ода 1730-х годов и Тредиаковский .92

§ 3. Пиндарическая ода и «Рассуждение о оде вообще» Тредиаковского.116

ГЛАВА III. ОТ ОДЫ «НА СДАЧУ ГОРОДА ГДАНЬСКА» ДО ОДЫ «НА ВЗЯТИЕ ХОТИНА».~.133

§ 1. Петербургские стихи и оды 1736-1739 годов.133

§ 2. Ода «На взятие Хотина» и путь к ней Ломоносова.152

§ 3. Основные черты поэтики торжественной оды.165

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Становление русской орды, 1650-1730-е гг.»

Диссертация посвящена изучению истоков русской оды. Несмотря на то, что изучение русских од и творчества ведущих русских поэтов XVIII в. — М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, Г .Р . Державина, М.М. Хераскова — велось с первых шагов становления русской науки о литературе, история жанра оды в России до сих пор отсутствует.

Обобщающий труд по истории жанра может явиться лишь на определенной стадии развития литературоведения. С необходимостью он зависит от двух главных условий: от высокой степени изученности литературы до-романтической эпохи и от определенного уровня теоретической мысли. Первое условие обеспечивается усилиями многих поколений филологов. Так, изучение жизни и творчества М.В. Ломоносова, прошедшее за полтора века трудоемкую стадию, завершившуюся изданиями его сочинений,1 стало одной из главных предпосылок для написания истории жанра оды. К таким же фундаментальным изданиям относятся каталоги изданий XVIII в.,2 а также издания русских поэтов XVUI в.: собрания сочинений Г.Р. Державина, В.И. Майкова, А.Д. Кантемира, выполненные Академией наук в XIX в.,3 и отдельные тома в серии «Библиотека поэта».4 Таким об

1 Сочинения М.В. Ломоносова. Т. I-VI1I. СПб., 1891-1948. Литературные сочинения Ломоносова (тт. I-V), под ред. и с объяснительными примечаниями М.И. Сухомлинова; издание писем Ломоносова (т. VIII), с комментариями Л Б. Модзалевского. Полное собрание сочинений М.В. Ломоносова. М.; Л., 1950-1983. Т. I-XI. Редакторы литературных сочинений и писем (т. VII-X) — Г.П. Блок, В.В. Виноградов; комментарии Г.П. Блока, Т. А. Красоткиной и др.

2 Описание изданий гражданской печати 1708-январь 1725 г. Сводный каталог. Сост. Т.А. Быкова и М.М. Гуревич. Под ред. П.Н. Беркова. М.; Л., 1955; Дополнения и приложения — Л., 1972; Сводный каталог книги гражданской печати XVIII в. 1725-1800. Т. I-V, т. «Дополнения». М., 1962-1975; Сводный каталог книг на иностранных языках, изданных в России в XVIII веке. Т. I-Ш. Л., 1984-1986.

3 Сочинения Державина, с объяснительными примечаниями Я.К. Грота. Т. I-IX. СПб., 1864-1883; Сочинения, письма и избранные переводы Антиоха Кантемира. Со статьей и прим. В Я. Стоюнина. Под ред. П. А. Ефремова. Т. I-II. СПб., 1867; Сочинения и переводы В.И. Майкова, с прим. Л.Н. Майкова. Под ред. П.А. Ефремова. СПб., 1867.

4 Тредиаковский В.К. Избранные произведения. Вступ. статья и подгот. текста

Л И. Тимофеева, прим. Я.М. Строчкова. М.; Л., 1963; Сумароков А.П. Избранные произведения. Вступ. статья, подгот. текста и прим. П.Н. Беркова. Л., 1957; Кантемир Ан-тиох. Собрание стихотворений. Вступ. статья Ф.Я. Приймы, подгот. текста и прим. З.И. Гершковича. Л., 1956; Херасков М.М. Избранные произведения. Вступ. статья, разом, академические исследования и издания XIX-XX вв. подготовили к последней трети XX в. возможность создания обобщающих исследований по истории жанров, в частности, по истории оды.

Второе условие исследования жанра, разработанная теория литературы, представляет большую трудность. История русского литературоведения XIX-XX вв. складывалась таким образом, что проблема жанров долгое время оставалась на периферии науки. Интерес к вопросам жанра, начиная с 1920-х годов, когда теории литературы стало уделяться немалое внимание, и долгое время спустя, вплоть до 1970-х годов, заслонило увлечение проблемами стиля, в его лингвистическом, литературном и историко-культурном аспектах. Проблемы стиля решались в этот период прежде всего на уровне языка, что было связано с успехами советской лингвистики, поэтому отсутствие разработанной теории литературы здесь прямо не сказывалось. Недостаточная разработка подходов к теории литературы не могла оставаться не замеченным при обращении к одной из коренных и сложнейших проблем литературы — к проблеме жанра.

Всякое исследование жанра начинается с постановки общего теоретического вопроса: что есть жанр? И какой бы ответ ни последовал на этот вопрос, он не может не базироваться на определенном эстетическом учении. Вне эстетического учения, вне глубоко продуманной теории литературы исследование жанра превращается в фиксацию самых внешних литературных фактов или в навязывание рассматриваемому жанру своего вне-исторического его понимания. Примеров подобных исследований жанров в нашей науке немало. Совершенно не случайно, что редким из них исключением стало исследование русской поэмы, автор которого, проф.

A.Н. Соколов, исходит в понимании поэмы из эстетики раннего

B.Г. Белинского,5 сложившейся, как известно, под влиянием эстетического учения Гегеля. подгот. текста и прим. А.В. Западова. Л., 1961; Державин Г.Р. Стихотворения. Вступ. статья, Вступ. статья, подгот. текста и общая ред. Д.Д. Благого. Л., 1957; Поэты XVIII века. Т. 1-П. Сост. Г.П. Макогоненко и И.З. Сермана. Подгот. текста и прим. Н.Д. Кочетковой и Г.С. Татищевой. Л., 1972.

5 Соколов А.Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. М., 1955. С. 11 и прим. к ней — С. 629.

Недостаточная разработанность теории литературы, на что указывал и что пытался поправить еще в 1920-е годы М.М. Бахтин, была непреодоленным следствием длительного господства в филологии культурно-исторического метода А.Н. Пыпина и Н.С. Тихонравова. Долгое и последовательное отрицание эстетического начала в литературе, а вместе с ним и платоновской эстетики, актуализированной в XIX в. немецкой классической философией, привело, в частности, к полному игнорированию литературных форм. Всякую эстетическую теорию («эстетическую критику») историческая школа признавала неисторичной, и не только не нуждалась в ней, но и прямо ее отрицала.6 И в этом нельзя не признать определенной последовательности.

Действительно, эстетика как наука направлена прежде всего на обнаружение общих, не зависящих от времени законов искусства. В этом смысле она никак не могла удовлетворять историческую школу XIX в., понимавшую историю как поступательное развитие общества, а литературу как отражение этого развития. Однако отрицание вневременного начала в литературе проложило пропасть между историей и теорией литературы. Попытки разрешить сложившуюся в литературоведении антиномию теоретически, во множестве предпринимавшиеся уже в начале XX в., мало к чему привели, возможно потому, что ни одна из них не исходила из оснований неоплатоновской эстетики. Последующее развитие русского литературоведения, уже в советский период, протекало в условиях не разрешенного лежащего в основе науки противоречия. Отсюда происходит легкость впадения в крайности — с одной стороны, в формализм, как упрощенное выражение эстетизации произведения, с другой — в вульгарный социологизм, как столь же упрощенный историзм.

Отдельные удачи в области филологического исследования, которыми отмечены прошедшие десятилетия, объясняются достижением баланса в понимании исторической и художественной природы литературы. Как правило, это достигалось не на уровне методологии, а благодаря ин

6 См., например, рецензию Н.С. Тихонравова на «Историю русской словесности древней и новой» А.Д. Галахова — Задачи истории литературы и методы ее изучения // Отчет о XIX присуждении премий гр. Уварова. СПб., 1878. С. 10-21. туиции авторов, и потому всякий раз зависело от личности исследователя, а значит, от более или менее случайного, но при этом самого, как представляется, важного в науке фактора.

Лишь в последние десятилетия русское литературоведение подошло к теоретическому обоснованию метода, способного преодолевать противоречие между эстетическим и историческим пониманием произведения. Этот метод, известный под названием «исторической поэтики» наиболее полно охарактеризован в книге А.В. Михайлова «Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры», посвященной истории и характеру русского и немецкого литературоведения,7 и в статье коллектива авторов, среди которых А.В. Михайлов, «Категории поэтики в смене литературных эпох».8 Примеры исследований произведений и творчества отдельных авторов, основанных на одновременно эстетическом и историческом подходе, сам А.В. Михайлов дал во многочисленных своих работах, посвященных главным образом немецкому романтизму.

Метод исторической поэтики, открытие которого сам А.В. Михайлов справедливо приписывает А.Н. Веселовскому, но современное обоснование которого принадлежит уже А.В. Михайлову, принципиально отличен от других исторических школ русского литературоведения прежде всего тем, что историческая поэтика исходит в понимании истории не из поступательного развития, а из собственной ценности всякой эпохи, и уже — всякого момента в истории. Как признается ценностью всякий исторический период, так при таком взгляде предстает самостоятельной ценностью и культура самых разных периодов и стран. В отношении литературы это означает рассмотрение произведения, творчества отдельного автора или другого явления литературы как феномена. Такое рассмотрение невозможно без учета исторических (политических, социальных, идеологических) обстоятельств данной эпохи, без изучения миро

7 Михайлов А.В. Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры. М., 1987.

8 Аверинцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров M.JL, Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 3-38. воззрения данного автора. Как видно, историческая поэтика невозможна без исторического подхода к явлениям литературы, однако своей принадлежностью истории в ее понимании явление литературы отнюдь не исчерпывается. На первом плане всегда остается его эстетическая ценность, изучение исторических условий возникновения литературного явления подчинены ее постижению. Стремясь, например, к постижению и описанию произведения литературы как феномена, историческая поэтика не может не исходить из эстетических законов, на основании которых это произведение было создано. Отсюда важнейшее значение приобретает изучение теории литературы в ее вертикальном срезе.

Метод исторической поэтики применим к изучению не только таких традиционных для литературоведения объектов, как произведение, творчество отдельного автора или литературной группировки, но и такого сложнейшего литературного образования как жанр. Сложнейшего потому, что как раз на примере его изучения мы убеждаемся во власти истории — созданные по одним эстетическим законам произведения разных авторов и эпох несут на себе печать времени и личности автора. В то же время именно на примере жанра, мы не можем не убедиться во власти эстетических законов, в их объективности. Произведения одного жанра, принадлежащие самым разным авторам, самых разных эпох и культур, при всем своем различии сохраняют некое внутреннее единство, как раз и позволяющее относить их к одному жанру.9 Главной задачей при изучении жанра и становится выявление этой жанровой основы, основных внутренних объективных законов жанра. Историческая поэтика и стала тем вторым необходимым условием создания истории жанра, о котором говорилось выше.

Однако к разработке теории жанра русская историческая поэтика еще не приступила. А.В. Михайлов, правда, успел указать на близость своего (в традиции А.Н. Веселовского) понимания проблемы соотношения

9 Непреложность и объективность эстетических законов и, в частности, законов жанра, с наибольшей очевидностью доказывает XX век, особенно авангардные периоды его истории литературы, когда произведения литературы создавались не только без знания законов поэзии (а по наитию), но и заведомо вопреки классическим образцам. Однако даже самые левые из поэтов, например, В.В. Маяковский, оставались во власти жанра (так, в его наследии — образцы од, эпистол, сатир, разговоров, панегирических поэм). теории и истории жанра взгляду Готфрида Виллемса в книге «Концепция литературных жанров: Исследование классической немецкой теории жанров».10 Действительно, Г. Виллемс, стремясь разделить «историческое познание» жанров с их «внутренними, вневременными законами», в ходе исследования показывает трансформацию классицистической теории жанров в XIX и XX вв. При этом его исследование выявляет некую константу в понимании жанров в разные эпохи, и самый общий вывод Г. Виллемса об «актуализации в истории литературы разных ценностей жанра»11 соотносим с пониманием жанра замечательного немецкого филолога XX в. Карла Виетора (1892-1956).

В своей теории жанра, опираясь на классическую немецкую эстетику, К. Виетор исходит из следующих посылок. 1. Законы жанра объективны, и ни в какой мере не зависят от воли и интеллекта людей. 2. Всякое отдельное произведение есть частное явление жанра, осуществляющее связь с общим. 3. Как нечто объективно данное жанр может в какой-то момент актуализироваться и воплотиться. В разные эпохи и у разных авторов актуализируются разные стороны объективного бытия жанра. История жанра есть история пути к высшему воплощению объективно заданного бытия жанра.12

В русской науке наиболее глубокое понимание жанра принадлежит М.М. Бахтину. Выделяя композиционную форму (она сопоставима с категорией внешней формы классической немецкой эстетики) и архитектоническую форму (сопоставима — с внутренней формой), М.М. Бахтин определял жанр как «композиционную форму, осуществляющую в эстетиче

13 ском объекте архитектоническую форму художественного завершения».

10 Willems G. Das Konzept der literarischen Gattung: Untersuchungen zur klassischen deutschen Gattungstheorie, insbesondere zur Asthetik F.Th. Vischers. Tubingen, 1981. См.: Михайлов A.B. Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры. С. 4-5.

11 Willems G. Das Konzept der literarischen Gattung. S. 337.

12 Этот взгляд, впервые высказанный им в книге «История немецкой оды» (Vietor К. Geschichte der deutschen Ode. Miinchen, 1923. S. 9; 2-е изд. —Darmstadt, 1961), затем был раскрыт в специальной монографии, посвященной проблеме жанра (Vietor К. Die Geschichte literarischen Gattungen. Geist und Form. Bern, 1952. S. 23-49).

13 Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 19-20.

Иными словами, в жанре осуществляются объективно заданные формы эстетического бытия. Бахтинское понимание жанра, с одной стороны, признает независимость жанра от воли или таланта авторов, которые в нем работают, с другой, — его зависимость от интеллектуального и этического познания мира.

При таком понимании жанра архитектонической формой завершения, осуществляемой в оде, является объективированное лирическое начало, в оде пиндарического типа —одический восторг. В свете бахтинской эстетики понимание восторга как темы оды, предложенное впервые Г.А. Гуковским14 и почти одновременно, и вероятно независимо от

15 16

Г.А. Гуковского, JI.B. Пумпянским, разделяемое сегодня Е.А. Погосян, в свете бахтинской, а также классической эстетики — такое понимание восторга вполне отвечает упрекам, предъявляемым Бахтиным формализ

1*7 му. В самом деле, восторг, как и вообще лирическое начало не может быть предметом, а значит, и темой (при всей нечеткости термина «тема») доромантического стихотворения. Как не может быть темой трагедии — трагическое, а эпоса — эпическое.

14 «Эмоциональная основа всей системы Ломоносова, — осмысляется им, как тема каждого его произведения в целом; это — лирический подъем, восторг, являющийся единственной темой его поэзии.» (Гуковский Г.А. Русская поэзия XVIII века. Д., 1927. С. 17-18).

15 «Для оды <. .> невозможна была никакая другая тема, кроме мысли.» (Пумпянский JI.B. К истории русского классицизма (поэтика Ломоносова) // Контекст-82. Литературно—теоретические исследования. М., 1983. С. 312).

16 Погосян Е. Восторг русской оды и решение темы поэта в русском панегирике 1730— 1762 гт. Dissertationes philologiae slavicae Universitatis Tartuensis. Тарту, 1997. На таком понимании основана вся работа. См., особенно: С. 19, 21, 60,70, 92.

17 М.М. Бахтин отмечал опасность неразличения архитектонических и композиционных форм и стремление современных ему филологов, представителей «материальной эстетики», среди которых он называет В.М. Жирмунского, но к которым, несомненно, относится и Г.А. Гуковский, «растворить архитектонические формы в композиционных», в частности «архитектонические формы относить к тематике, а композиционные к стилистике» (Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве. С. 21 и далее). Примером такого неразличения может служить описание поэтики оды, выполненное Г.А. Гуковским (Гуковский Г.А. Русская поэзия XVIII века. Л., 1927. С. 17-18). При всем непревзойденном блеске этого описания, оно остается лишь описанием, а не исследованием оды Ломоносова, в котором чрезвычайно важные, замеченные Г.А. Гуковским особенности оды в силу указанной

М.М. Бахтиным методологической слабости не находят должного обоснования.

Внешней (или композиционной) формой оды является прежде всего ее строфическое строение. Через определение внешней (композиционной) и внутренней (архитектонической) форм оды мы получаем определение оды как таковой. Ода — это строфически организованное стихотворение с объективированным лирическим началом. Именно объективированным, в отличие от романтической лирики, с ее стремлением к непосредственному выражению индивидуального чувства.

Данное определение не противоречит классическому определению оды, даваемому в школьных поэтиках, «рассуждениях», различных руководствах и ранних эклектических историях литературы, представляющих собою соединение «схоластической», как вскоре стали ее называть, теории литературы риторической эпохи с новым «историческим» подходом к литературе в духе шеллингианства. Первое определение оды на русском языке принадлежит В.К. Тредиаковскому; в нем, наряду с прочим, говорится о форме оды:

Речь ода с греческого есть слово ©бт), которая по российски будучи переведена значит песнь. Но в самой вещи, ода есть собрание многих строф, то есть статеек, состоящих из равных, а иногда и не равных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная и великолепная, в речах превесьма пиитиче

18 ских и очюнь высоких.

Определение оды Тредиаковского почти без изменения повторяет

Аполлос Байбаков.19 Характеристика формы представлялась важной Дер

20 жавину: «ода <.> составляется строфами или куплетами». Наиболее жестко о форме оды говорит А.С. Никольский: «ода пишется всегда стихами 4-стопными и состоит из строф десятистишных правильных и равных. В ней расположение стихов бывает разное, но в продолжении всей

21 оды непременно должно быть одинаковое». Если А.С. Никольский свое

18 Тредиаковский В.К. Рассуждение о оде вообще // Ода торжественная о здаче города Гданска. СПб., 1734. С. [24].

19 Байбаков Аполлос. Правила пиитические в пользу юношества. М., 1774. С. 23.

20 Державин Г.Р. Рассуждение о лирической поэзии или об оде // Сочинения Державина, с объяснительными примечаниями Я.К. Грота. Т. VII. СПб., 1872. С. 517.

21 Никольский А.С. Основания российской словесности. СПб., 1807. Ч. 1. С. 121. определение явно выводит из опыта знакомства с русскими одами, то одно из последних определений оды, данное И.И. Давыдовым, отражает эмпирическое, схоластическое, а также эстетическое и историческое знание своей эпохи:

Творения Лиры требуют размера, который согласовался бы с пением: восторг, источник этого рода поэзии, должен выражаться в слове музыкальном. Здесь обыкновенно стихи употребляются короткие, как приличнейшие для музыки; в самом рифме [ритме — Н.А.] соблюдается сообразность с господствующим чувством. От того Лирические стихотворения разделяются на строфы, [курсив И.И. Давыдова — Н.А.] как сочинения музыкальные; в них повторяется определенный лад. Строфы должны быть соразмерны между собою; в каждой из них обыкновенно оканчивается полный смысл.22

Далее следует экскурс в историю оды, в конце которого, говоря уже о современных одах, И.И. Давыдов заключает: нынешние поэты, из подражания древним, также наблюдают в одах героических правильный ход строф, или стансов и куплетов. Касательно строф соблюдаются следующие правила: 1. Они не могут заключать в себе менее четырех и более двенадцати стихов; 2. Непременно должны оканчиваться полным смыслом <.> У нас пишут их по большей части ямбами; некоторые употребляют хорей, также анапестоямбы и дакгелохореи.23

Дальнейшее развитие истории русского литературоведения привело к отрицанию подобных определений жанров как наивной схоластики, а вместе с ним и к полному забвению понимания оды как определенной поэтической формы.

Степень забвения того, что есть ода, обнаруживает оговорка, сделанная в новейшем исследовании, посвященном русской оде. Считая, по-видимому, невозможным определение жанра оды, его автор, Е.А. Погосян, исходит из жанровых обозначений, даваемых самими одописцами своим стихотворениям: «Под похвальной или торжественной одой мы будем подразумевать стихотворение, обращенное к царствующему монарху или

22 Давыдов И.И. Чтения о словесности. Курс 3. Изд. 2-е. М., 1839. С. 53.

23 Там же. С. 80. лицу, принадлежащему к императорской фамилии, которое автор озаглавил словом "ода"».24 Независимо от заключенного в самой установке логического противоречия — если исходить из жанровых обозначений самих авторов, нельзя вносить свои ограничения предмета оды — затруднение в определении оды Е.А. Погосян весьма характерно. Оно наблюдается во всех работах XX в., но если другие исследователи обходят молчанием определение оды, Е.А. Погосян, посвятив свою работу выяснению различия между подносным стихотворением и одой, сделала явным отсутствие в нашей науке самого начального представления об оде. Между определениями оды И.И. Давыдова и Е.А. Погосян пролегает история изучения оды в России.

Уже А.Д. Галахов в своей «Истории русской словесности»,25 представляющей следующий этап развития истории литературы после шеллин-гианских учебников, не считает нужным давать определения жанров, вероятно, из желания преодолеть «схоластический» подход к литературе.

Однако он, как и большая часть его современников, учившаяся по учебни

26 кам И.И. Давыдова или В.Т. Плаксина, хорошо знал особенности одической формы и в своих рассуждениях о переходном периоде русской поэзии строго различает оду от подносных и других стихов. Подобное умолчание об оде и ее жанровой специфике характерно для всех исследований второй половины XIX в. Умолчание привело к тому, что с приходом следующего поколения исследователей определение и жанровая специфика оды прочно были забыты. Забвение понимание оды как особой поэтической формы произошло как раз накануне нового всплеска интереса к литературе XVIII в., вызванного эстетизацией ампира и классицизма культурой начала XX века, что в свою очередь определило великолепное празднование 200-летия со дня рождения Ломоносова.

В одном из юбилейных сборников появились тогда первые специальные труды, посвященные оде, учениц В.В. Сиповского Е. Грешищевой

24 Погосян Е. Восторг русской оды. С. 8.

Галахов А.Д. История русской словесности древней и новой. Т. 2. СПб., 1868.

26 Плаксин В.Т. Руководство к изучению истории русской литературы. Изд. 2-е. СПб., 1846. и О. Покотиловой.27 В этих работах, созданных на обширном литературном материале, обеим исследовательницам удалось наметить такой подход к оде, который оставался актуальным на протяжении всего XX в. Суть его в выявлении «общих мест» од, как внутри развития самого жанра (Е. Грешищева), так и внутри русской панегирической традиции (О. Покотилова). В то же время эти статьи отражают характерную для русской филологии начала XX в. смутность представлений о литературной форме и, соответственно, об оде как об особой поэтической форме. Это особенно выявляет статья О. Покотиловой, в которой рассматриваются оды Ломоносова в их соотнесенности с панегирическими стихотворениями XVII в. Здесь, кажется впервые, намечается синонимия оды и стихотворного панегирика.28 Поскольку затем эту синонимию ожидает большое будущее (она характерна практически для всех работ, затрагивающих вопрос оды) на ней следует остановить внимание.

Непонимание того, что ода есть особая поэтическая форма, закономерно привело русскую науку к определению оды через ее характер. Панегирический характер русской оды к началу XX в. стал определяющим в понимании жанра. Такая подмена произошла лишь в русской науке и была вызвана не только указанной выше слабостью литературной теории в России, но и самой особенностью русской оды.

Хотя панегирик как особый род литературы и встречается в отдельных европейских поэтиках риторической эпохи, строго говоря он так и не стал жанром. Для этого ему не хватало определенности формы, внешней и внутренней, мешало ему и многоразличие жанров, бравших на себя функции панегирика. Особо заметную роль панегирик стал играть в период складывания европейской государственной культуры, т.е. в XV-XVIII вв. В этот период в роли панегирика выступали самые разные жанры: драматические, прозаические (слова, посвящения, трактаты), стихотворные

27 Покотилова О. Предшественники Ломоносова в русской поэзии ХУП-го и начала ХУШ-го столетия. // М.В. Ломоносов. Сб. статей под ред. В.В. Сиповского. СПб, 1911. С. 66-92; Грешищева Е. Хвалебная ода в русской литературе ХУШ в. // Там же. С. 93149.

28 «Предшественники Ломоносова<.> создали жанр хвалебной оды.». Там же. С. 92. оды, элегии, идиллии, похвальные стихи, всевозможные надписи), зрелищные (по сути своей синкретические, поскольку зрелищный ряд сочетался в них со словесным; к ним относятся: иллюминации и фейерверки, триумфальные арки, памятники, с соответствующими надписями и др.).

Жанр оды, возрожденный в европейской литературе трудами поэтов Плеяды, почти сразу после своего возникновения, уже у Пьера Ронсара, принимает на себя функции придворного панегирика. Это произошло, помимо общих социальных условий, поставивших поэзию на службу двора, по двум причинам. Во-первых, восхваление набирающего силу государства явилось адекватным предметом оды, жанра, по самым законам которого высокость предмета обязательна. А во-вторых, как справедливо пишет об этом Д. Яник, ода, будучи стихотворным строфическим произведением,

29 была удобна для декламации ее на придворных празднествах. Выбор оды как одного из основных жанров придворного панегирика определялся, таким образом, ее духом (высоким) и ее формой (строфической). В своем дальнейшем развитии французская ода, как и европейская, знала разные периоды большей или меньшей близости к панегирику. Однако никогда европейская ода не была только панегирической (параллельно с панегирической одой сосуществовали оды самые разные, в частности, духовные, но и анакреонтические, любовные, пейзажные и др.). И одновременно с этим в европейской поэзии никогда и нигде стихотворный панегирик не ограничивался жанром оды: наряду с одой подносились панегирические сонеты, мадригалы, идиллии, просто панегирические стихи. В европейских литературах стихотворный панегирик и ода представляют собой два множества, которые могли в большей или меньшей степени пересекаться, но никогда не совпадали. Поэтому в европейской науке и культуре история оды, это, как правило, история строфических стихотворений самого разного содержания. То что мы, русские, понимаем под одой — панегирическое стихотворение — в историях европейских од занимает весьма скромное, а иногда и периферийное место.30

29 Janik D. Geschichte der Ode und der «Stancen» von Ronsard bis Boileau. Berlin; Zurich, 1968. S. 95-97.

30 См, например историю немецкой оды: 1) Vietor К. Geschichte der deutschen Ode;

Особенность русской классицистической оды состоит в том, что по самым условиям своего возникновения она сразу взяла на себя роль придворного панегирика. В ходе своего развития русская ода фактически не освободилась от панегирической функции. Появление вскоре после легитимации панегирической оды в 1743 году оды духовной31 не изменило положения существенно. В России утвердилось два вида оды: панегириче-екая и духовная (к которой относятся парафразисы и теодиции). Другие оды («оды разные», по терминологии Сумарокова, т.е. горацианские, сапфические и анакреонтические) представляют в русской поэзии явления редкие и уже в XVIII в. мало определяли литературное восприятие жанра, и совсем не определяли его в последующей его рецепции.

Одновременно с этим в русской поэзии, в отличие от западноевропейской, жанр оды очень быстро вытеснил все другие виды стихотворного панегирика. Уже в 1740-е годы похвальные стихи не в одическом жанре позволяли себе писать лишь на периферии придворной культуры. Так, на

2) HoBfeld R. Die deutsche horazische Ode von Opitz bis Klopstock. Eine metrische Unter-suchung. Dusseldorf, 1961; историю французской оды: 1) Maddison С. Apollo and the Nine. A history of the Ode. Baltimor; Maryland, 1960; 2) Janik D. Geschichte der Ode und der «Stancen» von Ronsard bis Boileau; историю английской оды: Shuster G.N. The English Ode from Milton to Keats. New-York, 1940; историю польской оды: Kostkiewic-zowa Т. Oda w poezji polskiej. Dzieje gatunku. Wroclaw, 1996.

31 Три оды парафрастическия псалма 143 сочиненные чрез трех стихотворцев . СПб., 1744.

Панегирическую оду в России в разные эпохи и в разных классификациях называли по-разному, пытаясь внутри жанра внести дифференциацию: «торжественная», «праздничная» — с 1734 по 1760-е гг.; «героическая» и «похвальная» — в руководствах конца XVIII — начала XIX вв.; «торжественная» и «похвальная» — в 1830—1840-е гг.; «комплиментарная», «придворная», «государственная» и «политическая» — JI.B. Пумпянский (Пумпянский Л.В. Ломоносов и немецкая школа разума // ХУШ век. Л., 1983. Сб. 14. С. 26, 27, 39). Поскольку все эти дефиниции имели в виду одни и те же тексты, они представляются синонимичными. Всякая панегирическая ода комплиментарна (или похвальна), панегирическая ода, обращенная к лицу — героическая, поскольку предмет восхваления предстает в ней как герой (или героиня). Большая часть панегирических од написаны в связи с торжеством, или празднеством, поэтому они торжественные, или праздничные. Такое торжество имеет (или представляется в оде имеющимся) национальное значение, поэтому торжественные панегирические оды — государственные. Противопоставлены в известной мере могут быть лишь придворные и непридворные оды, где первыми удобно обозначать оды, назначавшиеся к подношению царствующим особам, а вторыми —написанные с другой целью. Так, например, ода Сумарокова «Петру Великому», не назначалась к подношению, и поэтому придворной не является. пример, школьные стихи училища Троице-Сергиевой Лавры по поводу посещения Лавры императрицей и наследника написаны в самых разных

33 жанрах, по правилам быстро устаревавших школьных поэтик. Попытки поэтов круга М.М. Хераскова, предпринимаемые на страницах его изданий, обновить стихотворный панегирик другими жанрами: идиллией, посланием и т. д.34 — решали чисто литературные задачи и на характер придворного панегирика прямого влияния не оказали. Сами поэты, печатавшие в журналах панегирические идиллии и оды в свободной форме,35 при обращении к императрице Екатерине II не отступали от одического канона.36 В условиях почти тотального господства в придворной культуре оды,

37 похвала, написанная в другом жанре, могла быть воспринята как вызов. Отсюда и проистекает возможность отождествления русской оды со стихотворным панегириком, реализованная в русской культуре и науке в XX

-з о в. Примеров такого отождествления слишком много. Приведу лишь один

Стихи и канты к высочайшему е.и.в. <. .> императрицы Елизаветы Петровны и вел. кн. Петра Феодоровича в Троицкую Сергиееву Лавру пришествию сложенные. СПб., 1744.

34 См., например: Х[ерасков] М. Идиллия на заключение мира 1762 года Апреля 29 дня // Полезное увеселение. 1762. Май. С. 221-223.

35 Х[ерасков] М. Ода к музам, подраженная г. Расину. // Полезное увеселение. 1760. Апрель. С. 129-134. Эта ода не поделена на строфы и написана изометрическим стихом:

Сия монархиня хотя, как гром ужасна,

Врагам среди войны, Но больше к славе сей всегда была причастна Хранить дверь тишины.

36 Ср., например: Ода<. ,>Петру Феодоровичус. .> на всерадостнейшее восшествие на престол приносит всеподданнейший раб М.М. Херасков. [М.]., [1762]. Ода е.и.в. все-пресветлейшей државнейщей <. .> Екатерине Алексеевне <. .> на всерадостное восшествие на престол, приносит всеподданнейший раб Алексей Ржевский . [М.], [1762].

От

В первые годы Екатерининского царствования молодой императрице могли подносится эпистолы, однако они носили частный характер и никогда не издавались. См., например: «Стихи к Епистоле, поднесенной ноября 24 дня 1762 года» М. Хераскова (Свободные часы. 1763. Генварь. С. 5). В бумагах Ломоносова сохранилось начало эпистолы Екатерине П («О небо, не лишай меня очей и слуха.» — Полн. собр. соч. Т. 8. М.; Л., 1959. С. 783).

38 Так, в современном языке «ода» означает «похвалу». Ср., например,: «Оду революции» В.В. Маяковского, а также философский разговор в прозе Чингиза Айтматова «Ода миру» (М., 1993), или любительские стихи с обозначением «ода», нередко появляющиеся на последней странице современных газет, ср. так же любительские стихи (а иногда и прозу!) к различным праздникам и юбилеям, произносимые в кругу друзей или сослуживцев. В современной литературной культуре этому противостоит одическое творчество Иосифа Бродского и критические статьи о нем (см., например: Ахапиз последних. Уже в наши дни исследователь, повторяя, правда, в этом предшественников, скорее «безусловно» признает «прототипом оды» стихотворное «Словоприношение к императрице Елизавете Первой» А.Д. Кантемира по причине его «панегирической темы», чем согласится с тем, что песни Кантемира, представляющие собой классические образцы оды, суть оды. Назвать их одами ему мешает не панегирический, а философский их характер.39

В соответствии с пониманием оды как прежде всего стихотворного панегирика, в исследованиях об оде одним из главных вопросов стала проблема похвалы. Долгое время правильной постановке вопроса об одической (и панегирической вообще) похвале мешал либеральный и романтический комплекс, унаследованный от XIX в. В одической похвале исследователи видели либо лесть (сервилизм),40 либо сословный интерес.41 Невозможность и нежелание допустить подобную мотивацию похвалы у Ломоносова, заставляла искать иное объяснение панегирическому элементу в его одах. Оно было предложено еще Г.А. Гуковским,42 а затем заметно усилено И.З. Серманом, видящим в одах Ломоносова «не похвалу, а программу <. .> политических и культурных мероприятий».43 Ближе всего к сути явления подошел, на наш взгляд, Г.А. Гуковский, когда говорил о зависимости похвалы или порицания в XVIII в. от определенного наличествующего абстрактного идеала,44 однако это удивительно верное наблюдение, не получило развернутого объяснения.

В данной работе история оды понимается как история одической формы, а не история русского стихотворного панегирика. Выделение строкин Д. «Прощальная ода» у истоков жанров «больших стихотворений» // Звезда. 2000. №5. С. 104-111).

39 Афанасьева К. А. На подступах к русской оде: тематика и проблематика песен А. Кантемира// Антиох Кантемир и русская литература. М., 1999. С. 69-70.

40 Западов В.А. Проблема литературного сервилизма и дилетантизма и поэтическая позиция Г.Р. Державина// XVIII век. Л., 1989. Сб. 16. С. 56-75.

41 Берков П.Н. У истоков дворянской литературы XVIII века. Поэт Михаил Собакин // Литературное наследство. Т. 9-10. М.; Л., 1933. С. 430.

42 Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1939. С. 98-99.

43 Серман И. 3. Русский классицизм. Поэзия. Драма. Сатира. Л., 1973. С. 43.

44 Гуковский Г.А. Проблемы изучения русской литературы XVIII века // XVIII век. Статьи и материалы. М.; Л., 1940. С. 19-20. строфического строения как наиболее показательного признака внешней формы оды, к сожалению, не может опираться на исследования русской строфики. Во-первых, потому, что в изучении русского стиха XVIII в. вопрос о строфике, как правило, оставался на периферии. А во-вторых, потому, что даже в тех работах, где он поднимается, история русской строфы рассматривается в самом общем виде.

В этом отношении наиболее показательна работа К.Д. Вишневского «Введение в строфику». Рассматривая типы строф второй половины XVIII — первой половины XIX в., исследователь приходит ко вполне убедительному выводу об отсутствии «жанрово-тематической сферы строфы».45 Однако этот вывод бесспорный, вероятно, для поэзии первой половины XIX в. едва ли применим к поэзии классицизма. Приведенные подсчеты К.Д. Вишневского при всем своем интересе мало могут помочь исследователю поэтических форм классицизма, особенно в стадии их становления. Это связано с тем, что для К.Д. Вишневского (как и M.JI. Гаспарова) существует эпоха «от Ломоносова до Державина», тогда как историк русской поэзии знает внутри этой большой эпохи, по крайней мере еще четыре периода становления русской поэзии, каждый из которых приносил с собой существенные изменения. Поэтому приведенные К.Д. Вишневским примеры использования одической строфы в других жанрах поэтами 1770-1780-х годов не могут служить доказательством отсутствия «жанрово-тематического» значения строфы в эпоху классицизма. Напротив, следовало бы задаться вопросом, почему Сумароков использует одическую строфу в притче, а В.И. Майков в ирои-комической поэме. Утверждение К.Д. Вишневского, что «авторы многих торжественных од пренебрегали одической строфой», также нуждается в существенном уточнении. Прежде всего следует выяснить, какая строфа одическая. Строгость русского определения одической строфы (строфа из 10 стихов 4-стопного ямба определенного рисунка рифм: AbAbCCdEEd) связана с тем, что такой строфой написана большая часть од Ломоносова и его последователей. В немецкой и французской поэзии строфа классицистической оды определяется ее

45 Вишневский К.Д. Введение в строфику // Проблемы теории стиха. Л., 1984. С. 50. длиной (8-12 стихов) и длиной ее стихов (во французской поэзии 8-сложник, в немецкой 4-стопный ямб или хорей). Почти застывшая строфа русской классицистической оды и является одним из характерных признаков ее внешней формы. Один из вопросов, который поднимается в данном исследовании, связан с происхождением этой внешней формы.

Вместе с тем диссертационная работа не ограничивается рассмотрением внешней формы оды. Становление оды как поэтической формы предполагает выяснение ее истоков и в плане содержания.

До сих пор вопрос о формировании жанра оды в России специально не исследовался. Вместе с тем в науке уделялось не малое внимание исследованию происхождения отдельных структурных элементов русской оды, прежде всего оды Ломоносова. Уже в конце XIX в. историки литературы подошли к осознанию общности тематики и отдельных тропов оды Ломоносова с предшествовавшей ему панегирической традицией. Этот взгляд, впервые высказанный А.И. Соболевским,46 и подробно раскрытый в упоминаемой уже работе О. Покотиловой, сменил господствовавшее на протяжении полутора веков мнение, что ода Ломоносова явилась прямым подражанием немецкой оде И. Гюнтера, а также французской классицистической оде. Однако общность топики и тропов од с драмой, «словами» и стихами эпохи царя Алексея Михайловича и Петра Великого не может, думается, служить основанием в установлении генетической связи оды с другими жанрами, поскольку панегирическая топика, также, как например, пейзажная, не является жанровым признаком.

В дальнейшем связь между поэзией Ломоносова и русской панегирической традицией рассматривалась главным образом на уровне стиля, понимаемом в самом широком смысле. В результате исследований Ю.Н. Тынянова,47 И.З. Сермана48 и В.М. Живова49 утвердилось мнение о

46 Соболевский А. Когда начался у нас ложно-классицизм // Библиограф. 1890. № 1. С. 1-6.

47 Тынянов Ю.Н. Ода как ораторский жанр // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 227-252.

48 Серман И.З. Поэтический стиль Ломоносова. М.; Л., 1966. С. 191-196.

49 Живов В.М. Язык оды и церковнославянский панегирик // Живов В.М. Язык и культура в россии ХУШ века. М., 1996. С. 246-250. преемственности высокого одического (и риторического) стиля Ломоносова стилю ораторской прозы и панегирических стихов Петровского и предпетровского времени. Наблюдения в области стиля невольно стирают различие между одами Ломоносова и предшествующей ему риторической традицией.

Особое мнение по вопросу происхождения русской оды принадлежит И.З. Серману: «Ода, созданная поэтами русского классицизма, не была прямым продолжением панегирической поэзии Петровского времени <.> в гораздо большей степени; <.> [ода — Н.А.] связана с поэтикой русской драмы 1710-1720-х годов, откуда одические поэты заимствовали конфликтность и драматизм, панегирической поэзии Петровского времени совершенно не свойственные».50 Гипотеза И.З. Сермана подводит к вопросу о вероятности непосредственного влияния одного жанра на другой в доромантическую эпоху.

Актуальной проблеме отличия оды от подносного стихотворения 1730-х годов посвящено исследование Е.А. Погосян.51 В нем в качестве важнейшей категории подносных стихов и од выдвигается заложенная в них «политическая эмоция». На основании меры ее искренности и способа выражения автор предлагает концепцию различия подносных стихов (на материале стихотворений шляхетного корпуса 1735-1740-х годов) и од (на материале академических од 1730-х годов). Однако несмотря на целый ряд ценных наблюдений, содержащихся в исследовании, выводы автора и самый принцип, положенный в основу работы, не кажутся убедительными. Вероятно, это происходит потому, что в самом принципе заключено методологическое противоречие. В рассмотрении поэтических жанров автор исследования исходит прежде всего из социальных, а не литературных причин. Различие подносных стихотворений Шляхетного корпуса и академических од (подносные стихи Академии наук автором не учитываются) определяется, по мнению Е.А. Погосян, социальным составом их «адресантов» (в первом — дворяне, связанные с престолом присягой и традици

50 Серман И.З. Русский классицизм. С. 35.

51 Погосян Е. Восторг русской оды. ей, во втором — ученые, служащие по контракту). Анализируя сами тексты, Е.А. Погосян справедливо видит в них разный в зависимости от жанра способ выражения «политической эмоции» и разные субъекты панегириков. Если в оде «политическую эмоцию» выражает «лирическое я», в панегирических стихах корпуса она дается от лица корпоративного «мы». Это и составляет, по мнению Е.А. Погосян, основное различие жанров, все остальное — производное. Однако выбор жанра может диктоваться не социальными, а чисто литературными причинами. Что, если сами эти причины определили традицию поднесения от Академии од, а от Шляхетного корпуса — стихов, и уже само различие жанров диктовало разный способ выражения «политической эмоции»?

Самая цельная и последовательная концепция истории русской оды принадлежит JI.B. Пумпянскому. Вопрос об истоках русской «чистой» оды, под которой следует понимать оду эпохи «классицизма convenu» (ус

52 ловленного), т. е. оду Ломоносова, представлялся Пумпянскому одним из центральных при исследовании русской оды и русского классицизма. Самое значительное событие в становлении оды JI.B. Пумпянский видит в «Оде на взятие Хотина» (1739) М.В. Ломоносова, издавна воспринимавшейся в русской культуре как рубеж между старой литературой и новой (В.Г. Белинский, уже позднее Пумпянского и независимо от него — В.Ф. Ходасевич). Однако лишь Пумпянский обозначил значение Хотин-ской оды для будущего русской поэзии. По его мнению, с Хотинской одой связано: 1) «рождение стиля»; 2) «решительный разрыв» с «пятилетием хорея» (связанное с реформой стихосложения Тредиаковского (1735) и появившимися одами и стихами, написанными новым размером); 3) введение «знаменитой (французско-немецкой) 10-строчной строфы с определенным сочетанием рифм», которую «на русской почве ожидают бессмертные судьбы»; 4) «литературный переворот: от французской по

Пумпянский J1.B. К истории русского классицизма // Пумпянский J1.B. Классическая традиция. Собрание трудов по истории русской литературы. М., 2000. С. 65. К сожалению, диссертация была уже написана, когда вышел из печати пространный вариант работы «К истории русского классицизма», поэтому многие близкие автору диссертации положения J1.B. Пумпянского, а также вызывающие сомнения, в ней не могли быть учтены. этической культуры — к немецкой.».53

Давая характеристику стиля («беспредметного, внечувствен-ного, чисто словесного, психологически не осложненного») Хотинской оды, Пумпянский исходил из известной нам редакции оды 1751 года,54 поскольку ранняя редакция, присланная Ломоносовым из Фрейберга в Петербург, не сохранилась. В этом отношении весьма важными представляются «Заметки по изучению Ломоносова», в которых высказано сомнение в соответствии редакции оды 1751 гоада варианту, присланному из Фрейберга.55 По-видимому, действительно, известный текст оды — результат исправлений, вносимых Ломоносовым при подготовке издания «Сочинений» 1751 года, однако, судя по всему, все же можно говорить в отношении уже ранней редакции 1739 года о «рождении русского четырехстопного ямба во всеоружии типичных для него и свойственных ему метрических разновидностей, ритмов, фонетики, стилистики и пр.»56

Другое не менее важное замечание в «Заметках» касается происхождения оды Ломоносова. Обычно уверенно высказываемое Пумпянским мнение о немецком происхождении ломоносовской оды, здесь подвергается сомнению: «не опирался ли Ломоносов на намюрскую оду? Связь "восторга" с "ivresse" как будто говорят за это. Надо изучить всю историю немецкой оды и ронсаровой и "намюрской" традиции. Только тогда во

СП прос о происхождении русской оды может быть ясен». Действительно, гипотеза Пумпянского о немецком происхождении русской оды основывается, как и мнение его предшественников, на их убежденности в подражании оды «На взятие Хотина» знаменитой оде «Принцу Евгению» (1718) И. Гюнтера. Связь оды Ломоносова 1739 года с «гинтеровой», по словам Я. Штелина, была отмечена уже первыми ее читателями В.Е. Адодуровым

58 и самим Штелином, а затем не однажды звучала упреком в адрес Ломо

53 Там же. С. 55.

54 Ломоносов М.В. Сочинения. СПб., 1751. С. 157-171.

55 Пумпянский Л.В. К истории русского классицизма. С. 654.

56 Там же.

57 Там же. го

Черты и анекдоты для биографии Ломоносова, взятые с его собственных слов Ште-линым // Куник А.А. Сборник материалов для истории имп. Академии наук в XVIII веносова.59 Однако никаких других оснований, кроме отдельных мест Хо-тинской оды, общих с одой «Принцу Евгению»,60 в пользу немецкого происхождения новой русской оды ни Пумпянским, ни другими исследователями выдвинуто не было.

Концепция немецкого происхождения русской классицистической оды, а вместе с нею и поворота «от французской поэтической культуры — к немецкой.» основывается на представлении о существовании немецкой оды вообще и немецкой поэтической культуры как единого целого. И хотя JI.B. Пумпянский своими классическими работами «Тредиаковский и немецкая школа разума»61 и «Ломоносов и немецкая школа разума» как никто другой в русской науке развеял представление о единстве «немецкой поэтической культуры» первой трети XVIII в., это не могло сказаться на его гипотезе о немецком происхождении русской оды, поскольку она была высказана десятилетием раньше. Проясняя взаимоотношение и борьбу разных литературных направлений в Германии начала XVIII в., Пумпянский в этих работах уже не ставит вопроса о происхождении оды Ломоносова; его интересует происхождение стиля и топики ломоносовской оды. Вместе с тем, показав связь од Ломоносова со стихами и надписями академических поэтов В.Ф. Юнкера и Я.Я. Штелина, Пумпянский заметно расширил диапазон возможного влияния на становление Ломоносова. Непонятной остается, однако, связь творчества петербургских немцев с одой Гюнтера. В этих классических статьях не может не удивить тот факт, что в поэтической генеалогии Юнкера, выстроенной Пумпянским, совершенно не учитывается его принадлежность (как и Штелина) готшедовскому направлению немецкой поэзии. Исходя из «немецкого списка» «Эпистолы к Аполлину» (1735) Тредиаковского, в которой И.Хр. Готшед по неизвестным причинам не упомянут, Пумпянский даже не делает предположения о возможности влияния самого заметного из немецких литераторов этой ке. СПб., 1865. 4.2. С. 393.

59 Сухомлинов М.И. Примечания // Ломоносов М.В. Сочинения, с объяснительными примечаниями М.И. Сухомлинова. СПб., 1891. Т. 1. С. 55-61.

60 Они приведены М.И. Сухомлиновым. Там же. С. 43-54.

61 Пумпянский Л.В. Тредиаковский и немецкая школа разума // Западный сборник. М.; Л., 1937. С. 157-186. эпохи на Юнкера, Штелина и, соответственно, на Тредиаковского с Ломоносовым. Не следует, однако, забывать, что предпринятое Пумпянским исследование истоков стиля Ломоносова производилось за несколько лет до замечательного открытия XX в. в области ломоносововедения — обнаруженных Е.Я. Данько студенческих записей Ломоносова при чтении трак

62 татов Готшеда и Псевдо-Лонгина.

Как показывают исследования Пумпянского, вопрос о происхождении русской оды может быть прояснен только в результате уточнения того литературного направления, к которому могла восходить ода Ломоносова.

Приведенный краткий обзор работ, в которых затрагивается вопрос о происхождении оды в России, отражает ту совершенно естественную разноголосицу мнений, которая неизбежно сопровождает всякое осмысление начала важных событий.

Понимание оды как прежде всего особой поэтической формы определило исследуемый материал и хронологические рамки данной работы. Вопрос о становлении одической формы вынуждает обратиться к истории русской строфы и ранних строфических стихотворений. Поэтому данное исследование начинается с рассмотрения силлабического периода русской поэзии, в котором учитывается творчество ведущих русских силлабиков XVII—XVIII вв.

Вопрос о возможном теоретическом знании русскими поэтами оды как жанра решается на материале так называемых школьных поэтик, преподававшихся в Великороссии (из собрания РНБ и РГАДА), с привлечением в отдельных случаях их классических образцов: «Poeticarum institu-tionum» Якоба Понтана (1542-1626), «Ars poetica» Александра Доната и «Praecepta poetica» Казимира Сарбевского (1595-1640).

Изучение одической теории московских школьных поэтик позволяет ставить вопрос о существовании школьной практики оды. В соответствии с этим в исследовании учтены тексты рукописных сборников XVIII в., хранящихся в архивах Санкт-Петербурга, а также все известные по «Свод

62 Данько Е.Я. Из неизданных материалов о Ломоносове // XVIII век. М.; Л.,1940. Сб. 2. С. 248-275. ному каталогу книг гражданской печати» издания семинарских стихов 1740—1790-х годов. Выявление стихотворений одической формы первой трети XVIII в. делалось с учетом всех известных изданий прежде всего русских стихотворных панегириков Петровской и послепетровской эпохи.

Новый период в истории русской панегирической и стихотворной культуры, связанный с деятельностью открывшейся в 1726 году Петербургской Академии наук, характеризуется мощным влиянием немецкой культуры на русскую. В исследовании учтены все известные по каталогам русской и иностранной книги академические издания стихотворений и панегириков 1727—1741 годов на немецком, русском, латинском, французском и итальянском языках, а также некоторые не отраженные в «Каталоге книг на иностранных языках» издания. Помимо этого учитывались издания стихотворных панегириков других типографий, находившихся на территории России, а также стихотворные панегирики, присылавшиеся в Россию из-за границы, собрание которых принадлежит Петербургскому филиалу Архива Академии наук. В поле зрения автора исследования попадали также и иностранные панегирики, направленные на прославление России, в иностранных журналах и сборниках.

В данном исследовании автор стремился представить происходившие в русской лирике процессы в контексте лирики европейской, оказывавшей в разные периоды времени заметное влияние на становление русской оды. Для выявления общих тенденций развития оды в доклассици-стический и классицистический период, а также для обнаружения национального своеобразия русской оды в исследовании в ряде случаев проводятся параллели развития русской поэзии с западноевропейской. Такое сопоставление в дальнейшем, безусловно, может быть значительно расширено и уточнено.

На методику исследования существенное влияние оказали принципы исторической поэтики. Вместе с тем, в своем подходе к литературному факту и в своем понимании литературной и исторической действительности изучаемой эпохи автор исследования стремится отвечать принципам и традициям русской академической школы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Алексеева, Надежда Юрьевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Опыт рассмотрения начального периода развития русской лирики от Симеона Полоцкого до Ломоносова позволяет увидеть ее как единую поэтическую систему, единству которой не препятствует совершившаяся в 1730-е годы реформа стихосложения. Несмотря на резкое размежевание с прежней лирикой,само развитие новой лирики долгое время оставалось зависимым от оказавшейся на периферии силлабической оды (канта).

Начальный период истории русской поэзии от Симеона Полоцкого до Ломоносова — время становления формы и стиля оды. В этот период осуществляется движение от первых од Симеона Полоцкого, с определенной сравнительно простой формой и ясной лирической композицией, до напряженной оды Ломоносова, с длинной строфой и круговой композицией.

В своем становлении русская лирика шла тем же путем, что и лирика других европейских народов (французская, польская, немецкая, английская), повторяя основные вехи новой послесредневековой поэзии. Как и в других европейских литературах, на первом этапе становления лирики важнейшей задачей была выработка строфической формы поэтической речи и поэтического стиля, а также размежевание с народной песней. Как и в других европейских литературах, первым значительным достижением на этом пути стало переложение псалмов в одической форме («Псалтирь рифмотворная» Симеона Полоцкого). Затем осуществлялось распространение этой формы на панегирические, любовные, моралистические и другие виды оды. В России эту задачу решали школьные оды. Намеченная в русской лирике традиция горацианской (умеренной) оды привела к созданию горацианских од Кантемира, представляющих собой вершину русского горацианства.

Следующий этап развития лирики заключался в освоении высокой оды, связанной с именем Пиндара, которая несла с собою представление о высоком значении и назначении поэзии. Особенность этого этапа в России определена его отдаленностью от первого этапа освоения горацианской оды. Это привело к тому, что переход к новому типу высокой пиндарической оды не мог осуществляться в рамках старой устоявшейся лирической системы. Новый способ лирического выражения вызвал кардинальную перестройку всей поэтической системы. Реформа русского стихосложения и поиск нового высокого поэтического стиля непосредственно связаны с реформой русской лирики, начатой Тредиаковским и завершенной Ломоносовым. Процессы, протекавшие в 1730-е годы и связанные с новой для русской поэзии ориентацией на немецкую и французскую лирику, определили поворот русской лирики, а вместе с ней и всей русской поэзии к европейскому классицизму. Это привело к уникальной ситуации раскола в русской лирике на новую высокую тоническую оду и старую силлабическую (школьную). Силлабическая средняя (горацианская) ода оказалась на периферии литературной культуры. В резкой смене, а не в одновременном параллельном сосуществовании (как в европейской поэзии) разных типов оды (горацианской и пиндарической) заключено существенное своеобразие русской лирики.

По своему характеру европейская пиндарическая ода была прежде всего одой панегирической. Ее возникновение в России прямо отвечало потребностям придворной культуры, переживавшей новый этап своего становления. Этим, а также известной скудостью новой русской лирики, вызванной трудностями языковой реформы и переходом к новой версификации, определяется почти исключительно панегирический характер новой русской оды. Становление государственной идеологии в аннинское царствование и социальное положение петербургских одописцев (В. Юнкера, В.К. Тредиаковского, Я. Штелина, М.В. Ломоносова), находившихся на службе в Академии наук, определили государственное звучание русской панегирической оды. Опыт русской оды это прежде всего опыт гражданственной (а не сервильной) лирики. Панегирический характер русской пиндарической оды к 1770-м годам настолько прочно утвердился, что обновление тематики оды Г.Р. Державиным воспринималось как существенная новация, позднее получившая название «реформы» оды.

Изучение русской лирики эпохи классицизма и последующих за нею эпох должно производиться с учетом сложившегося к началу 1740-х годов раскола в русской поэзии на высокую профессиональную и среднюю школьную. Противостояние профессиональной и школьной поэзии повлекло за собою целый ряд последствий. С одной стороны, ею, по-видимому, определена крайняя высокость русской классицистической оды, стремящейся противопоставить себя школьной поэзии не только на уровне версификации, языка и стиля, но и на уровне внешней формы. С другой — ею была определена судьба среднего поэтического стиля в России.

Дальнейшее изучение лирики должно показать, каким образом заданная Ломоносовым лирическая высота сказалась на последующем развитии русской поэзии. Принципиальным вопросом представляется вопрос о дальнейшей судьбе одической формы в русской поэзии. Длинная одическая строфа, являясь на протяжении классицистического периода русской поэзии одной из основных лирических форм, должна была, с одной стороны, претерпеть существенные изменения в процессе движения лирики от классицизма к романтизму, с другой — не могла не оставить заметного следа в истории русской строфики и стиха. Так, например, строфика поэм эпохи романтизма обязана, по-видимому, детальной разработанности длинной строфы в одах. Однако в поэмах те же строфы при внешнем сходстве звучат совсем иначе и имеют другую внутреннюю конструкцию. Изменение звучания одической строфы в поэмах, а вместе с тем сохранение некой лирической константы в классический период русской поэзии, от Пушкина до Блока, — один из труднейших вопросов дальнейшего изучения русской одической формы.

Вместе с тем при решении вопроса об одической (ломоносовской) традиции в русской лирике следует учитывать не только судьбу заданной им внешней формы лирики (стиль, форма строфы, поэтическая интонация), но и усвоение потомками внутренней формы ломоносовской лирики. Иными словами — не только судьбу его парящего стиля, но и судьбу его парящего лирического духа. Заданная Ломоносовым тональность новой русской лирики была, по-видимому, столь сильна, что существенно определяла характер русской поэзии не только в непосредственной с ним исторической близости, но и долгое время спустя.

Уникальная ситуация в русской лирике, определенная решительной победой пиндарической оды в ее крайне высоком варианте, привела вскоре к поискам новых путей и возможностей лирического выражения. Начиная со второй половины 1750-х годов, А.П. Сумароков и поэты его круга пытаются преодолеть однообразие русской высокой оды. Борьба А.П. Сумарокова, М.М. Хераскова и других поэтов за средний поэтический стиль и новые лирические формы осуществлялась в условиях двойной оппозиции — с одной стороны высокой оде ломоносовского типа, с другой — школьной оде. Что представляет собой русский средний поэтический стиль, как вырабатывался он в этих сложных и необычных для его становления условиях — эти вопросы представляются важнейшими для дальнейшего изучения русской лирики XVIII в.

Живая до 1790-х годов традиция школьных кантов (средней горацианекой оды) скомпрометировала форму горацианекой оды в глазах русских классицистов. Это определило отсутствие в русской классицистической поэзии горацианекой оды в ее настоящем смысле, то есть умеренной оды горацианекой формы. Сложившаяся оппозиция (профессиональной пиндарической оды и школьной горацианекой) наиболее явно отразилась в творчестве Державина. Изучение его лирики с учетом этой ситуации должно помочь постижению своеобразия его го-рацианских по теме и пиндарических по форме од. Возможно, пиндарическая форма его од определила своеобразие его горацианства — напряженного и пламенного.

Отсутствие навыков умеренной горацианекой оды в новой русской поэзии XVIII в. не могло не сказаться на дальнейшем характере русской медитативной, пейзажной и любовной лирики. Возможно, с этим специфическим для русской поэзии отсутствием философской горацианекой оды связан высокий тон русской философской лирики, прежде всего в лице двух главных ее адептов — Е.А. Баратынского и Ф.И. Тютчева.

Намеченные перспективы изучения русской оды показывают, на

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Алексеева, Надежда Юрьевна, 2000 год

1. Дела Канцелярии 1731-1737. ПФАРАН, ф. 3, он. 1, д. 4-15.

2. Конволюты изданий Академической типографии и иностранных панегириков 1727-1742 годов. ПФАРАН, разряд VI, on. 1, № 683-685.

3. Сборник кантов (из собрания Ф.И. Буслаева). РНБ, Q. XIV. 141.

4. Сборник кантов. БАН. 16.6.33.

5. Сборник кантов и псальм. РНБ. Q. XIV. № 16.

6. Сборник псальм и кантов. РНБ. Q. XIV. № 128.

7. Симеон Полоцкий. Вертоград многоцветный. (БАН, 31.7.3.).

8. Phoebus poeticus Apollineis oraculorum radiis clarisque Musarum iubaribus micans in Mosquensi Academia, dilucentibus sectatoribus exortus Anno postquam oriens visitavi nos ex alto 1748. РНБ. Разнояз. Q. XIV.1 66.

9. Григорий Мокрицкий. Institutio роёйса nobili ас generosae iuventi in collegio Au-gustissimae imperatoriae maiestatis Moscoviens demonstrata Anno Domini 1722 Februari 12 die sub Reverendissimo. Patre Gregorio Mokricki. РГАДА, ф. 381, № 1761.

10. Филофей Красногорский. Bicollis Pamasus. РНБ. Разнояз. Q. XIV.1 61.

11. Stahlin J. Gedichte der Sapho. Leipzig, 1734. ПФАРАН, ф. 3, on. 1, К 2332.1. Тексты

12. Державин Г.Р. Сочинения Державина, с объяснительными примечаниями Я.К. Грота. Т. I-IX. СПб., 1864-1883.

13. Державин Г.Р. Стихотворения. Вступ. ст., подгот. текста и общая ред. Д.Д. Благого. Л., 1957.

14. Диспозиции во время шествия е.и.в. <.> Елизаветы Петровны в Санкт

15. Петербург 20 декабря 1742 г. // Ломоносов М.В. Сочинения, с объяснительными примечаниями М.И. Сухомлинова. Т. I. СПб., 1891. С. 194-197.

16. Добрынин Я. Духовные и торжественные псальмы, собранные в пользу любителей оных московским купцом Яковым Добрыниным . М., 1799.

17. Кантемир А. Сочинения, письма и избранные переводы Антиоха Кантемира. Со статьей и прим. В.Я. Стоюнина. Под ред. П. А. Ефремова. СПб., 1867. Т. 1-П.

18. Кантемир Антиох. Собрание стихотворений. Вступ. статья Ф.Я. Приймы, подгот. текста и прим. З.И. Гершковича. Л., 1956.

19. Кременецкий Иван. Лавреа, или венец бессмертныя славы торжеством побед похвалы <.> господину александру даниловичу меншикову. Печ. в санктпитербур-хе, Август в . день, 1714 Году.

20. Ломоносов М.В. Сочинения, с объяснительными примечаниями М.И.Сухомлинова. Т. I-V. СПб., 1891-1902; издание писем Ломоносова (т. УШ, М.; Л., 1948), с комментариями Л.Б. Модзалевского.

21. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 7. Труды по филологии. 1739—1758; М.; Л., 1959. Т. 8. Поэзия. Ораторская проза. Надписи; М.; Л., 1955— 1957. Т. 9—10. Служебные документы. Письма. 1734—1765. Ломоносов М.В. Сочинения. СПб., 1751.

22. Майков В.И. Сочинения и переводы, с прим. Л.Н. Майкова. Под ред. П.А. Ефремова. СПб., 1867.

23. Описание всерадостного вшествия <.> имп. Екатерины Алексеевны <.> в Свято-Троицкую Сергиеву лавру <.> М., 1762.

24. Описание коронации е.и.в. <.> Анны Иоанновны, торжественно отправленной в царствующем граде Москве, 28 апреля 1730 году. М., печ. при Сенате, 1730.

25. Описание краткими стихами иллюминации на всерадостное е.и.в. <.> имп. Елисаветы Петровны <.> и в. кн. Петра Феодоровича в Троицкую Сергиеву пришествие. СПб., 1744.

26. Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 3. Сост. С.И. Николаева и A.M. Панченко. М., 1994.

27. Поэты XVIII века. Сост. Г.П. Макогоненко и И.З. Сермана. Подготовка текста и прим. Н.Д. Кочетковой и Г.С. Татищевой. Л., 1972. Т. 1-П.

28. Ржевский А. Ода е.и.в. всепресветлейшей державнейшей <. .> Екатерине Алексеевне <.> на всерадостное восшествие на престол, приносит всеподданнейший раб

29. Алексей Ржевский . М., [1762].

30. Русская литература. Век XVIII. Лирика. Под ред. Н.Д. Кочетковой, A.M. Панченко и др. М., 1990.

31. Русская силлабическая поэзия XVII-XVUIbb. Вступ. статья, подг. текста и прим. A.M. Панченко. Л., 1970.

32. Сборник кантов XVIII века Из рукописных фондов Государственного Исторического музея. Приложение к четвертому разделу книгии Т.Н. Ливановой "Русская музыкальная культура XVIII века. Т. 1.". М., 1952.

33. Симеон Полоцкий. Псалтирь рифмотворная. М., 1680.

34. Симеон Полоцкий. Избр. сочинения. Подгот. текста, и комментарии И.П. Еремина. М.; Л., 1953.

35. Собакин М. Совет добродетелей о поздравлении всеавгустейшия персоны е.и.в. Анны Иоанновны в день высочайшего ея рождения 28 дня генваря, сочинена стихами в Санктпетербурге, чрез Михаила Собакина Шляхетнаго корпуса подпрапорщика. СПб., 1738.

36. Стихи и канты к высочайшему е.и.в. <. .> императрицы Елизаветы Петровны и в.кн. Петра Феодоровича в Троицкую Сергиееву Лавру пришествию сложенные. СПб., 1744.

37. Суворов П. Песнь торжественная о состоявшейся оружия тишине с кратким изъяснением Хотинской баталии <.> сочиненная чрез лейб-гвардии Измайловского полку каптенармуса Петра Суворова. СПб, 1740.

38. Сумароков А.П. Избранные произведения. Подгот. текста и прим. П.Н. Беркова. Л., 1957.

39. Сумароков А.П. Полное собрание всех сочинений. Изд. Н.И. Новиковым. М., 1782. Ч. 1-10.

40. Сумароков А.П. Стихотворения духовныя. СПб., 1774. Торжественная Перервинская муза. М., 1787.

41. Торжество Севских муз апреля 22, июня 30 и сентября 23 дней 1784 года. М., 1784.

42. Тредиаковский В.К. Избранные сочинения. Изд. П. Перевлесского. М., 1849. Тредиаковский В.К. Избранные произведения. Вступ. статья, подгот. текста Л.И. Тимофеева, прим. Я.М. Строчкова. М.; Л., 1963.

43. Тредиаковский В.К. Новою достойно украшенному честию <.> господину

44. Иоанну Альбрехту барону фон Корфу. СПб., 1734.

45. Тредиаковский В.К. Ода приветственная всемилостивейшей государыне <.> АннеИоанновне<.> 19 генваря . СПб.,генвря 18 дня, 1733.

46. Тредиаковский В.К. Ода торжественная о здаче города Гданска. СПб., 1734. Тредиаковский В.К. Панегирик или Слово похвальное <.> самодержице всероссийской Анне Иоанновне. СПб., 1732.

47. Тредиаковский В.К. Песнь. Сочинена в Гамбурге к торжественному празднованию коронации ея величества государыни имп. Анны Иоанновны . СПб., 1730.

48. Тредиаковский Василий. Сочинения и переводы как стихами так и прозою. СПб., 1752. Т. 1-2.

49. Три оды парафрастическия псалма 143 сочиненные чрез трех стихотворцев . СПб., 1744.

50. Феофан Прокопович. Пришествие в Нов Град <.> императора Петра Второго 1728, Генваря 11 дня // Древняя российская вивлиофика. 1775. Т. 9. С. 482-491.

51. Феофан Прокопович. Слово в день вшествия на всероссийский престол <.> имп. Анны Иоанновны <.> О том, что царская власть собственным промыслом бо-жиим получается. Проповеданное Феофаном архиепископом Новгородским . СПб., 1733.

52. Феофан Прокопович. Сочинения. Под ред. И.П. Еремина. М.; Л., 1961. Херасков. М. Идиллия на заключение мира 1762 года Апреля 29 дня // Полезное увеселение. 1762. Май. С. 221-223.

53. Херасков. М. Ода к музам, подраженная г. Расину. // Полезное увеселение. 1760. Апрель. С. 129-134.

54. Херасков М.М. Избранные произведения. Подгот. текста и прим. А.В. Западо-ва. Л., 1961.

55. Херасков М.М. Новыя оды Михаила Хераскова. М., 1762.

56. Херасков М. Ода<.>Петру Феодоровичу<.> на всерадостнейшее восшествие на престол приносит всеподданнейший раб М.М. Херасков. М.., [1762].

57. Херасков. М. Станс г. Руссо // Полезное увеселение. 1760. Январь. С. 63-64. Х[ерасков] М. Стихи к Епистоле, поднесенной ноября 24 дня 1762 года // Свободные часы. 1763. Генварь. С. 5.

58. Штелин Я. Августейшее россииския императрскои короны сияние в торжественный коронования день <.> Анны Иоанновны <.> поздравительною одою совсепоподданеишею покорностию прославляет Академия наук. СПб., 28 апреля 1738. [Пер. В.К. Тредиаковского].

59. ШтелинЯ. В торжественный день рождения <.> государыни Анны Иоанновны <. .> при ея величества стопах всеподданеише свое поздравление полагает Академия наук генваря 18 дня, 1737 года. СПб.], [1737]. [Пер. В.К. Тредиаковского].

60. Штелин Я. Всепокорнейшее поздравление сочиненное одою к ея имп. величеству Анне Иоанновне <.> при начатии 1736 года по искренней ревности и верности от Академии наук. СПб., генваря 1 дня 1736. Пер. В.К. Тредиаковского].

61. Штелин Я. Ода, которою преславную победу великия государыни имп. Анны Иоанновны <.> оружием над крымскими татарами при Перекопе 20 майя, 1736 года полученную прославила Академия наук. СПб.], июня 6 дня, 1736. [Пер. В.К. Тредиаковского].

62. ШтелинЯ. Торжественный день коронования <.> имп. Анны Иоанновны <.> Одою всеподданейше прославляет Академия наук. СПб., апреля 28 дня 1736. Пер. В.К. Тредиаковского].

63. Штелин Я. Торжественный день рождения всепресветлешия державнейшия <.> имп. Анны Иоанновны <.> одою всепокорнейше прославляет Академия наук, СПб., генваря 28 дня, 1736. Пер. В.К. Тредиаковского].

64. Юнкер В. Краткое описание той иллуминации, которая апреля 28 дня, 1732 года <.> представлена была купно с поздравительными восклицаниями. СПб., 1732]. [Пер. В.К. Тредиаковского].

65. Юнкер В. Краткое описание онаго феиэрверка, которой апреля 28 дня 1734 года <.> при великои иллуминации в царственном Санкт-Петербурге представлен был. СПб., 1734]. [Пер. В.К. Тредиаковского].

66. Юнкер В. Краткое описание онаго феиэрверка которой в 28 генваря 1734 года <.> представлен. СПб.], 1734. [Пер. В.К. Тредиаковского].

67. Юнкер В. Описание великои иллуминации в 28 генваря 1733 года. СПб.], 1733. [Пер. В.К. Тредиаковского].

68. ЮнкерВ. Описание оных торжественных учреждений <.> на прибытиее.и.в.//Примечания на ведомости. 1732. Ч. 1.С. 123-176.

69. Beckenstein I.S.. Sermo panegiricus in solenni Academiae Scientiarum Imperialis conventu die 5. Maii. Anni 1731. Publice recitatus. Petropoli, 1731].

70. Beckenstein I.S. Unserem groBen Kaysser Petro П. auf den gliickseeligen Tag des-sen Verlobnisses. St. Petersburg, den 25. May 1727.

71. Bayer G.S. Regiae celsitudini, serenissimo principi ac domino, domino Emanueli, infanti portugalliae. consecrat Studiosa iuventus Gymnasii imperatorii. Petropoli, 1730.

72. Der Deutschen Gesellschaft in Leipzig. Oden und Cantaten in vier Biichern. Leipzig, Bey B. Ch. Breitkopf, 1738.

73. Goldbach H. Abriss des Lust-Feuers so am Cronungs-Feste Ihro Kayserl. Maiestat <. .> Anna Ioannowna den 28. April. 1736. СПб., 1736].

74. GretschI.E. Als der hoch- und wohl-edle herr herr Daniel Fehrmann <.> seinen Hochzeit-Tag <.> zum zwanzigsten mahl beging. Johann Ernst Gretsch Professor bey der Kaiserlichen Ritter-Academie.SPb., 1738.

75. JunckerW. Beschreibung der grossen Elumination welche den 28. Jan. 1733 <.> vorgestellet worden. СПб., 1733].

76. JunckerW. Kurtze Beschreibung der Illumination, welche den 28. April 1732c.> ist vorgestellet worden. СПб., 1732].

77. JunckerW. Kurtze Beschreibung desjenigen Feuer-Werckes welches den 28. Jan. 1734 <.> abgebrannt worden. СПб., 1734].

78. JunckerW. Kurtze Erklarung des Lust-Feurs welches den 28sten Januarii 1737. <.> vorgestellet worden. СПб., 1737].

79. JunckerW. Kurtze Nachricht von dem Feuer-Wercke welches den 28. April. 1734 <.> vorgestellet worden. СПб., 1734].

80. JunckerW. Ode worin der allerdurchlauchtigsten grossmachtigsten FUrstin <.>

81. Anna Ioannowna Kayserin und Selbsthalterin von alien Reussen etc. beym Eintritt in das 1736ste Jahr in allerunterthanigst gluckwtinschet Gottlob Friedrich Wilhelm Juncker. СПб., 1736.

82. Konig Joh. Ulr. Des Herrn von Konigs Gedichte. DreBden, 1745.

83. Oden der Deutschen Gesellschafft in Leipzig. In vier Biicher abgeteilet. Leipzig, bey J.F. Gleditschens sel. Sohn, 1728.

84. Pietsch J.V. Gesamlete Poetischen Schrifften. Leipzig, 1725.

85. Stahlin J. Allerunterthanigster Gliick-Wunsch in einer Ode an Ihro Kayserl. Maj. Anna Ioannowna <.> zum Eintritt des 1736sten Jahres auss aufrichtigstem Eifer und Treue dargelegt von der Academie der Wissenschafften, 1736].

86. Stalhin J. An dem hohen Kronungs-Feste Ihro Kayserl. Maiest. Anna Ioannowna <.> leget ihre alleruntethanigste Wiinsche in einer Ode nieder die Academie der Wissen-schaften. St. Petersburg, 28 April. 1736.

87. Stahlin J. Das wahre Bildnuss der allerdurchlauctigsten <.> Kayserin Anna Ioannowna.An Ihro Kayserl. Majest. Hohem Kronungs-Fest d. 28. April. 1738 <.> von der Kayserlichen Akademie der Wissenschafften. 1738}.

88. Stahlin J. Bey dem Antritt des Neuen Jahres 1738. Leget zu dem Fiissen Ihro Majest. Anna Ioannowna Kayserinn <.> nieder die Akademie der Wissenschafften. St. Petersburg, 1738].

89. Stahlin J. Der herrliche Glantz der Russischen kayser-Krone am hohen Kronungs-Feste <.> in einer Gliick-Wunschugs-Ode demiithigst erworden von der Kayserlichen Akademie der Wissenschafften, den 28. April. 1737. СПб., 1737].

90. Stahlin J. Kurtze Erklarung des Lust Feuers den 28-sten April 1737. als an dem hohen Cronung-Feste der allerdurchlauchtigsten <.> Anna Ioannowna Kayserinn <.> vorgestellet worden. СПб., 1737].

91. Stahlin J. Neu-Jahrs-Ode an Ihro Majest. Anna Ioannowna <.> von Jacob Stahlin . den 1 Jan. 1737. СПб., 1737.

92. Stahlin J. Ode auf den grossen Sieg den die gliicklichen Waffen <.> den 20 May 1736 bey Perecop iiber die Crimmischen Tartam tapfer erfochten <.> von der Kayserl. Academie der Wissenschafften, den 6 Jun. 1736. СПб., 1736].

93. Stalin J. Sieges Ode auf die den 20. Junii 1736 erfolgte iibergabe der Vestung (sic!) Asow <.> von Jacob Stahlin. St. Petersburg, 1736.

94. Stahlin J. Sieges-Ode auf die durch Ihro Kayserl. Majst. von gantz RuBland Anna Joannowna siegreiche Waffen tapfer eroberte Vestung (sic!) Oczakoff, von Jacob Stahlin. St. Petrsburg, den 28. August 1737.

95. Trediakovskij Vasilij Kirilovic. Psalter 1753. Besorgt und kommentiert von A. Levit-sky. Hrsg. von R. Olesch und H. Rothe. Paderborn; Miinchen; Wien; Zurich, 1989.

96. Феофан Прокопович. Ad augustissimum totius russiae imperatorem Petrum П. Cum Mosquam tenderet insignia regni Capessures. Petroburgi, 1727].1. Исследования

97. Аверинцев С.С., Андреев M.JI., Гаспаров M.JL, Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 3-38.

98. Аристотель. Поэтика. Пер. М.Л. Гаспарова // Аристотель. Сочинения в 4-х тт. Т. 4. М., 1983. С. 645-680.

99. Аристотель. Риторика. // Риторика Аристотеля. Пер. Надежды Платоновой . СПб., 1894.

100. Афанасьева К.А. На подступах к русской оде: тематика и проблематика песен А. Кантемира // Антиох Кантемир и русская литература. М., 1999. С. 67-75.

101. Ахапкин Д. «Прощальная ода» у истоков жанров «больших стихотворений» // Звезда. 2000. № 5. С. 104-111.

102. Байбаков Аполлос. Правила пиитические в пользу юношества, обучающегося в Московской славяно-греко-латинской академии, в Заиконоспасском монастыре.1. М., 1774.

103. Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 671.

104. Берков П.Н. Из истории русской поэзии первой трети XVIH века // XVDI век. Сб. статей и материалов. М.; Д., 1935. С. 61-82.

105. Берков П.Н. Ломоносов и литературная полемика его времени (1750-1765). М.; Д., 1936.

106. Берков П.Н. Одно из первых применений эзоповского языка в России (латинская "Ода Петру П" Феофана Прокоповича, 1727 г.) // Проблемы теории и истории литературы. М., 1971. С. 74-82.

107. Берков П.Н. Петр Суворов — забытый поэт 1730-х годов (К истории школы В.К. Тредиаковского) // Проблемы современной филологии. Сб. Статей к 70-летию

108. B.В. Виноградова М., 1965. С. 327-335.

109. Берков П.Н. У истоков дворянской литературы XVIII века. Поэт Михаил Соба-кин // Литературное наследство. Т. 9-10. М.; Л., 1933. С. 421-432.

110. Бонди С.М. Тредиаковский — Ломоносов — Сумароков // Тредиаковский. Стихотворения. Л., 1935. С. 7-118.

111. Буало Н. Рассуждение об оде // Спор о древних и новых. М., 1985. С. 265-267. Булич Н.Н. Сумароков и современная ему критика. СПб., 1854. Венок Тредиаковскому. Волгоград, 1976.

112. Виппер Ю.Б. Поэзия Плеяды. Становление литературной школы. М., 1976. Вишневский К.Д. Введение в строфику // Проблемы истории стиха. Л., 1984.1. C. 37-57.

113. Галахов А.Д. История русской словесности древней и новой. Т. 2. СПб., 1868. Гаспаров М.Л. Русский силлабический тринадцатисложник // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995. С. 9-30.

114. Гаспаров М.Л. Топика и композиция гимнов Горация // Поэтика древнеримской литературы. М., 1989. С. 93-124.

115. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика, ритмика, рифма, строфика. М., 1984.

116. Гаспаров М.Л. Семантический ореол метра (К семантике русского трехстопного ямба) // Лингвистика и поэтика. М., 1979.

117. Глокке Н.Э. "Рифмотворная псалтирь" Симеона Полоцкого и его отношение к польской Псалтири Яна Кохановского // Университетские известия. Киев, 1896. Сентябрь. С. 1-18.

118. Грешищева Е. Хвалебная ода в русской литературе ХУШ в. // М.В. Ломоносов. Сб. статей под ред. В.В. Сиповского. СПб, 1911. С. 93-149.

119. Гуковский Г.А. Проблемы изучения русской литературы ХУШ века // XVIH век. Статьи и материалы. М.; Л., 1940. С. 3-24.

120. Гуковский Г.А. Русская литература ХУШ века. М., 1939.

121. Гуковский Г.А. Русская поэзия ХУШ века. Л., 1927.

122. Давыдов И.И. Чтения о словесности. Изд. 2-е испр. М., 1839.

123. Данько Е.Я. Из неизданных материалов о Ломоносове // ХУШ век. М.; Л., 1940. Сб. 2. С. 248-275.

124. Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869.

125. Дю Белле Ж. В защиту языка и поэзии // Эстетика Ренессанса. Сост. В.П. Шес-таков. М., 1981. Т. 2. С. 223-270.

126. Живов В.М. Церковнославянская литературная традиция в русской литературе ХУШ в. и рецепция спора "древних" и "новых" // История культуры и поэтика. М., 1994. С. 62-82.

127. Живов В.М. Язык и культура в России ХУШ века. М., 1996.

128. Западов В.А. Ломоносов и проблема "содержательной формы" (К 250-летию споров об эмоционально-выразительных функциях стихотворных метров) // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Л., 1990. С. 23-32.

129. Западов В.А. Проблема литературного сервилизма и дилетантизма и поэтическая позиция Г.Р. Державина// ХУШ век. Л., 1989. Сб. 16. С. 56-75.

130. Копелевич Ю.Х. Основание Петербургской Академии наук. Л., 1977.

131. Коровин Г.М. Библиотека Ломоносова. М.; Л., 1961.

132. Куник А. А. Сборник материалов для истории имп. Академии наук в ХУШ веке. СПб., 1865. Ч. 1-2.

133. Ливанова Т.Н. Русская музыкальная культура ХУШ века в ее связях с литературой, театром и бытом. М., 1952. Т. 1-2.

134. Лотман Ю. М. Художественная структура "Евгения Онегина" // Труды по русской и славянской филологии. IX. Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. Тарту, 1966. Вып. 184. С. 5-14.

135. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике. Вып. I. Введение, теория стиха. //Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. 1964. Тарту, 1964. Вып. 160. С. 83-120.

136. Лузанов П. Сухопутный шляхетный кадетский корпус при графе Минихе. (С 1732 по 1741). Исторический очерк. СПб., 1907.

137. Майков Л.Н. Материалы для биографии кн. А.Д. Кантемира. СПб., 1903.

138. Малиновский К.В. Якоб Штелин, жизнь и деятельность // Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России Т. I. М., 1990.

139. Материалы для истории имп. Академии наук. СПб., 1886-1890. Т. 1-6.

140. Мелетий Смотрицкий. Грамматики славенския правилное синтагма. Ввд. В.В. Ншчук. Кшв, 1979.

141. Миллер Г.Ф. История Академии наук (1725-1743) // Материалы для истории Академии наук. Т. VI. СПб., 1890.

142. Михайлов А.В. Поэтика барокко и завершение риторической эпохи // Михайлов А.В. Языки культуры. М., 1997. С. 112-175.

143. Михайлов А.В. Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры. М., 1987.

144. Моисеева Г.Н. Кременецкий И. // Словарь русских писателей ХУШ века. Вып. 2. СПб., 1999. С. 146.

145. Мордвинов И.П. Академическое поздравление императору Петру П // Русский архив. 1911. № 2. С. 297-300.

146. Морозов А.А. М.В. Ломоносов. Путь к зрелости. 1711-1741. М.; Л., 1962.

147. Николаев С.И. Кантемир А.Д. // Словарь русских писателей ХУШ века. СПб., 1999. Вып. 2. С. 15-21.

148. Николаев С.И. Литературная культура петровской эпохи. СПб., 1996.

149. Николаев С.И. О переводе похвальной оды М. Меттера 1737 г. // ХУШ век. СПб., 1996. Сб. 20. С. 249-252.

150. Николаев С.И. Польская поэзия в русских переводах (ХУП-ХУШ вв.). Л., 1989.

151. Николаев С.И. Ранний Тредиаковский (К истории "Элегии о смерти Петра Великого") // Русская литература. 2000. № 1. С. 128.

152. Николаев С.И. Трудный Кантемир. (Стилистическая структура и критика текста) // ХУШ век. СПб., 1995. Сб. 19. С. 3-14.

153. Никольский А.С. Основания российской словесности. СПб., 1807. Ч. 1-2.

154. Панченко A.M. Русская стихотворная культура ХУП века. Л., 1973.

155. Панченко A.M. Симеон Полоцкий // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. Часть 3. П-С. СПб., 1998.

156. Пекарский П. История имп. Академии наук в Петербурге. СПб., 1870-1873.1. Т. 1-2.

157. Пекарский П.П. Наука и литература при Петре Великом. Т. П. Описание славяно-русских книг и типографий 1698-1725 годов. СПб., 1862.

158. Перетц В.Н. Историко-литературные исследования и материалы. СПб., 1900.1. Т. 1.

159. Плаксин В.Т. Руководство к изучению истории русской литературы. Изд. 2-е. СПб., 1846.

160. Погосян Е. Восторг русской оды и решение темы поэта в русском панегирике 1730-1762 гг. Dissertationes philologiae slavicae Universitatis Tartuensis. Тарту, 1997.

161. Позднеев А.В. Произведения В. Тредиаковского в рукописных песенниках // Проблемы истории литературы. М., 1964. С. 87-93.

162. Позднеев А.В. Рукописные песенники XVII-XVIII вв. М., 1996. Позднеев А.В. Русская панегирическая песня в первой четверти XVIII века // Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961. С. 338-358.

163. Покотилова О. Предшественники Ломоносова в русской поэзии XVH-ro и начала XVEH-ro столетия // М.В. Ломоносов. Сб. статей под ред. В.В. Сиповского. СПб, 1911. С. 66-92.

164. Полный свод законов Российской империи. 1728-1743. СПб., 1830. Т. 8-11. Прашкович А.И. Из ранних декламаций Симеона Полоцкого: ("Метры" и "Диалог краткий") // Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1965. Т. 21. С. 29-36.

165. Примечания на Санкт-петербургские ведомости. 1728-1742. СПб., 1728-1742. Пумпянский Л.В. Ломоносов и немецкая школа разума // XVHI век. Л., 1983. Сб. 14. С. 3-44.

166. Пумпянский Л.В. Тредиаковский и немецкая школа разума // Западный сборник. М.; Л., 1937. С. 157-186.

167. Пумпянский Л.В. К истории русского классицизма (поэтика Ломоносова) // Контекст-82. Литературно—теоретические исследования. М., 1983. С. 303-331.

168. Пумпянский Л.В. К истории русского классицизма // Классическая традиция. Собр. трудов по истории русской литературы. М., 2000. С. 30-157.

169. Пумпянский JI.B. Об оде Пушкина "Памятник" // Пумпянский J1.B. Классическая традиция. Собр. трудов по истории русской литературы. С. 197-209.

170. Радищев А.Н. Стихотворения. Вступ. статья, подгот. текста и примеч. В.А. Западова. Л., 1975.

171. Резанов В. К истории русской драмы. Экскурс в область театра иезуитов. Нежин, 1910.

172. Резанов B.I. До icTopii боротьби л1тературних стил1в. Поетика Ренесансу на те-реш Украши та Poccii // Записки Нижиньского институту сощального виховання. 1931. К. XI. С. 1-57.

173. Резанов В.И. К вопросу о старой драматической теории школьных "декламаций" по рукописным поэтикам // Отделение русского языка и словесности. 1913. Т. ХУШ. Кн. 1. С. 1-23.

174. Розанов И.Н. Русское книжное стихотворство от начала письменности до Ломоносова // Вирши. Силлабическая поэзия XVTI-XVIII веков. (Б-ка поэта. Малая серия). Л., 1935.

175. Сазонова Л.И. От русского панегирика XVII в. к оде М.В. Ломоносова // Ломоносов и русская культура. М., 1987. С. 103-126.

176. Сазонова Л.И. Поэзия русского барокко. М., 1991.

177. Серман И.З. Ломоносов и Буало (проблема литературной ориентации) // Le Monde Russe et sovmtique. 1982. P. 471-482.

178. Серман И.З. Неизданный конспект М.В. Ломоносова "Трактата о возвышенном" Псевдо-Лонгина в переводе Буало // XVIII век. Сб. 22. (В печати).

179. Серман И.З. Поэтический стиль Ломоносова М.; Л., 1966.

180. Серман И.З. Русский классицизм. Поэзия. Драма. Сатира. Л., 1973.

181. Соболевский А. Когда начался у нас ложно-классицизм // Библиограф. 1890. № 1. С. 1-6.

182. Соколов А.Н. Очерки по истории русской поэмы ХУШ и первой половины XIX века. М., 1955.

183. Сохраненкова М.М. В.К. Тредиаковский как композитор // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1986. Л., 1987. С. 187-221.

184. Сперанский М.Н. Рукописные сборники ХУШ века. М., 1963.

185. Степанов В.П. Олсуфьев А.В. // Словарь русских писателей ХУШ века. СПб., 1999. Вып. 2. С. 383-387.

186. Тарановский К. О взаимоотношении стихотворного ритма и тематики // О поэзии и поэтике. М., 2000. С. 372-403.

187. Тимофеев Л.И. Очерки истории и теории русского стиха. М., 1958.

188. Тихонравов Н.С. Задачи истории литературы и методы ее изучения. "Историю русской словесности древней и новой" А.Д. Галахова // Отчет о XIX присуждении премий гр. Уварова. СПб., 1878.

189. Тынянов Ю.Н. Ода как ораторский жанр // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 227-252.

190. Успенский Б.А. Из истории русского литературного языка ХУШ — начала XIX века. М., 1985.

191. Успенский Б.А. Царь и патриарх. М., 1998.

192. Успенский Б.А., Шишкин А.Б. Тредиаковский и янсенисты // Символ. Париж, 1990. №23. С. 105-265.

193. Шеллинг Ф. К истории новой философии (Мюнхенская лекция) // Шеллинг Ф. Сочинения в 2-х тт. М., 1989. Т. 2. С. 387-560.

194. Юшкевич А.П., Копелевич Ю.Х. Христиан Гольдбах. 1690-1764. М., 1983.

195. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм "за" и "против". М., 1975.

196. AchingerG. Der franzosische Anteil an der russischen Literaturkritik des 18. Jahr-hunderts unter besonderer Beriicksichtigung der Zeitschriften (1730-1780). Berlin, Zurich, 1970.

197. Anmerkungen uber die Zeitung. 1728-1742. SPb., 1728-1742.

198. BerkovP.N. Akademiker Jacob von Stahlin // Germanoslavica. 1931. 1 2. C. 234247.

199. Biichner K. Zur Form und Entwicklung der horazischen Ode. Leipzig, 1939.

200. BeugnotB., ZuberR. Boileau: Visages anciens, visages nouveaux. 1665-1970. Montreal, 1973.

201. Brunetiere F. Devolution des genres. Paris, 1898.

202. D^bski J. Tworczosc rosyjskich sylabistow i tradicje literackie. Wroclaw, Warszawa; Krakow; Gdansk; Lodz, 1983.

203. Danzel Th. Gottsched und seine Zeit, Ausziige aus seinem Briefwechsel. Leipzig, 1848.

204. DesonayF. Agrippa d'Aubigne. Le Printemps. Stances et Odes, avec une introduction de Fernand Desonay. Geneve, Lille, 1952.

205. Donat A. Ars poetica Alexandri Donati senensis e societate Jesu. Libri tres. Bononie, Typis De Duecijs, 1659.

206. Elwert W.T. Franzosische Metrik. Munchen, 1961.

207. Freising W. Metaphisik und Vernuft. Das Weltbild von Leibniz bis Wolf. Zurich, 1986.

208. Gottsched I. Chr. Versuch einer Critischen Dichtkunst vor die Deutschen. Ed. 2. Leipzig, 1742.

209. GraBhoff H. Lomonosov und Gottscheds "Ausfiihrliche Redekunst" und Lomonosovs "Ritorika" // Zeitschrift fur Slavistik. 1961.1 6. S. 498-507.

210. Grasshoff H. Russische Literatur im Zeitalter der Aufklarung. Berlin, 1973. Giibners Poetisches Handbuch. Halle, 1734.

211. Hasse K.P. Von Plotin zu Goethe. Die Entwicklung des neuplatonischen Einheitsge-dankens zur Weltanschauung derNeuzeit. Leipzig, 1909.

212. HoBfeld R. Die deutsche horazische Ode von Opitz bis Klopstock. Eine metrische Untersuchung. Diisseldorf, 1961.

213. Janik D. Geschichte der Ode und der "Stancen" von Ronsard bis Boileau. Berlin; Zurich, 1968.

214. Koch M. Gottsched und die Reform der deutsche Literatur im 18. Jahrhundert. Hamburg, 1887.

215. Maddison C. Apollo and the Nine. A history of the Ode. Baltimor; maryland, 1960. Makarij. Knigi suf ritoriki dvoi po tonku v voprosech spisany // Die Makarij-Rhetorik. Hrsg. von Renate Lachmann. Koln; Wien, 1980. S. 164-165.

216. Markwardt В. Geschichte der deutschen Poetik. Bd. I. Berlin; Leipzig, 1937. MarkwardtB. Geschichte der deutschen Poetik. Bd. П: Aufklarung, Rokoko, Sturm und Drang. Berlin, 1956.

217. Martinon Ph. Repertoire General de la Strophe Frangais. Paris, 1911. Mitera-Dobrowolska M. Tworczosc Kochanowskiego w recepcji mlodych pocolen // Jan Kochanowski. Tworczosc i recepcja. Pod red. Z.J. Nowaka. Katowice, 1985. T. 2. S. 739.

218. Muhlpfordt G. Leipzig als Brennpunkt der internationalen Wirkung Lomonosovs // Studien zur Geschichte der russischen Literatur des 18. Jahrhunderts. Bd. Ш. Berlin, 1968.

219. Nowak-Dluzewski J. Okolicznosciowa poezja polityczna w Polsce. Zygmunt Ш. Warszawa, 1971.

220. Pelc J. Jan Kochanowski. Szczyt renesansu w literaturze polskiej. Warszawa, 1980. Pontani Jacobi. Poeticarum instutionum libri Ш. Edito tertia. s. 1., 1600. Reichel H. Gottsched. Bd. 1-2. Berlin, 1908-1912.

221. Sarbiewski Maciej Kasimierz. Wyklady poetyki (Praecepta poetica). Przelozyl i opra-cowal St. Skimina. Wroclaw; Krakow, 1958.

222. Schruba M. Martin Schwanwitz und seine Ode an Peter П // Zeitschrift fur slavische Philologie. 1992. Bd. 11. Hft. 2. S. 234-252.

223. Servaes Fr. Die poetik Gottscheds und die Schweizer. StraBburg, 1887. Shuster G.N. The English Ode from Milton to Keats. New-York, 1940. Sparrow J. Sarbiewski's Silvidia and their italian source // Oxford Slavonic Papers. 1958. V. УШ. P. 35-48.

224. Stahlin K. J. v. Stahlin. Leipzig, 1920.

225. UhlenbruchB. Poetik zwischen Grammatik und Rhetorik — Die immanente Sys-temkrise der Poetik // Fedor Kvetnckij. Clavis Poetica. Hrs. von Bernd Uhlenbruch. Koln; Wien, 1985. S. 1-СП.

226. Vietor K. De Sublimitate // Harvard Studies and Notes in Philology and Literature. Harvard, 1937. V. XIX. P. 255-290.

227. Wolff E. Gottscheds Stellung im deutschen Bildungsleben. Kiel; Leipzig, 1897. Справочная литература

228. Поликарпов Федор. Лексикон треязычный. М., 1703.

229. Летопись жизни и творчества М.В. Ломоносова. Сост. В.Л. Ченакал, Г.А. Андреева, Г.Е. Павлова, Н.В. Соколова. М.; Л., 1961.

230. Описание изданий гражданской печати 1708-январь 1725 г. Сводный каталог. Сост. Т.А. Быкова и М.М. Гуревич. Под ред. П.Н. Беркова. М.; Л., 1955.

231. Описание изданий, напечатанных при Петре I. Сводный каталог. Дополнения и приложения. Сост. Т.А. Быкова, М.М. Гуревич и Р.И. Козинцева. Л., 1972.

232. Сводный каталог книги гражданской печати XVIII в. 1725-1800. Т. IV. М., 1962-1967. Дополнения. Разыскиваемые издания. Уточнения. М., 1975.

233. Сводный каталог книг на иностранных языках, изданных в России в XVIII веке. Т. 1-Ш. Сост. Е.А. Савельева, Т.П. Щербакова Л., 1984-1986.

234. Фейерверки и иллюминации в графике XVIII века. Каталог выставки. Автор вступ. статьи и сост. М.А. Алексеева. Л., 1978.

235. Grosses universae Lexicon aller Wissenschafften und Kiinste. Halle, Leipzig, bey I.Chr. Zedler, Halle, Leipzig, 1734-1741. Bd. 8-11.