Сословная судебная система в Оренбургском крае, 1775-1864 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Воропанов, Виталий Александрович

• Воропанов, Виталий Александрович
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Воропанов, Виталий Александрович

Введение

Глава I. Судебные присутственные места Оренбургского края.

1. Структурно-функциональные изменения в системе судебных учреждений

2. Компетенция судебных мест

3. Правовой надзор в системе сословных органов правосудия

Глава П. Судебный аппарат Оренбургской губернии.

1. Основные принципы кадровой политики правительства в судебном ведомстве. Правовой статус судей

2. Численность и социальный состав судебного аппарата в Оренбургской губернии

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сословная судебная система в Оренбургском крае, 1775-1864 гг.»

Обращение к опыту развития правовых институтов императорской России закономерно в эпоху интенсивного обновления законодательства, совершенствования судебной организации и расширения судебной юрисдикции, направленных на гуманизацию современного права. Становление независимой и авторитетной судебной власти неотделимо от процесса складывания основ правового государства. Изучение предшествовавших форм суда позволит внести ясность в сложные перипетии правовой модернизации дореволюционной России.

Анализ институтов судебной системы подводит к новому пониманию сущности и особенностей режима абсолютной монархии, характеру ее эволюции. В системе органов правосудия четко отражалась внутренняя логика государственного управления в условиях национально-государственного строительства, не получившего завершения до настоящего времени. Колонизационное движение на юго-восточные окраины империи вело к освоению новых территорий, но замедляло темпы роста качественных показателей народонаселения. Разнородность этнокультурных укладов, «смешение языков» требовали от абсолютистского правительства обеспечения специфических правовых режимов для каждой общественной группы, районы расселения которых могли не нарушать административных границ отдельных областей. Вовлечение в орбиту российского влияния новых народов ставило задачи последовательной адаптации их в сословный строй империи и норматирования их прав и положения. Роль судебных установлений, пользовавшихся для разрешения правоприменительных вопросов российскими формальными правовыми источниками, была первостепенной. Судебные учреждения служили важнейшим средством самодержавной власти в регулировании социальных отношений. Основные принципы российского судоустройства были предопределены сословной организацией подданных в империи. Состояние правосудия в государстве отражало уровень социокультурного развития населения, обозначая перспективы формирования общественного правосознания.

Выделение и осмысление традиционных элементов и тенденций в развитии государственности вызывает значительный практический интерес в период политических и экономических событий, ставящих под сомнение будущее государственного образования, преемственного Российской империи и СССР.

Создание исчерпывающих обобщающих трудов по изучению эволюции российской судебной системы невозможно без предварительного исследования развития институтов системы на локальном и региональном уровнях, что связано с географическим, социально-экономическим, историческим многообразием регионов страны. Углубленное изучение влияния региональной специфики раскрывает своеобразие процесса апробации и унификации различных форм и типов управления в условиях модернизации государственного строя, законодательного творчества по созданию единообразных государственных органов великой державы.

Специальных исследований по истории судебных учреждений Оренбургской губернии не существует. Исторической наукой накоплен определенный опыт в изучении проблематики эволюции российской судебной системы. Имеющая отношение к настоящей теме литература включает работы общеисторического и историко-правового характера, затрагивающие вопросы, входящие в круг исследуемых проблем. Сословные учреждения суда являлись продуктом сословной общественной организации XVIII в., и оценки судебной системы Российской империи нередко присутствуют в работах, посвященных истории сословий России. Особое место занимают исследования межнациональных отношений и этнополитики царского правительства, находивших прямое отражение в судебной сфере. Наконец, отдельный интерес представляют труды авторов, анализирующих эволюцию российской бюрократии, частью которой являлся судебный аппарат.

Центральной проблемой историко-юридической концепции «государственной школы», проявившей себя в 40 - 80-х гг. XIX в., как известно, являлись взаимоотношения общества и государства. В трудах ее представителей и последователей развились идеи многофакторности общественной и политической жизни, обусловленности правовых отношений социальными. Глубокие обоснования были даны определяющей роли верховной власти в историческом государственном процессе. В контексте реформ 60-х гг. XIX в. «закрепощение» сословий интерпретировалось как закономерный этап становления российской государственности, уступивший место эпохе полноценного развития местного земского самоуправления территориями, способного создать, наконец, объективные предпосылки будущего правового государства.

Надсословный характер цели реформ в судебной сфере выражался в поиске удовлетворяющей потребности государственного строительства организации органов правосудия. В судоустройстве империи после 1775 г., полагал К.Д. Кавелин, были развиты с большей полнотой, последовательностью и определенностью начала, внесенные царем Петром1.

Как отметил А.Д. Градовский, централизация управления в Московском государстве стала следствием возложения тягла на сословия, послужив причиной успешного преодоления всех противогосударственных влияний и создав крайнюю потребность в усовершенствовании административного аппарата, обеспечивавшего государственную власть над всеми слоями общества. Служилые люди были единственным сословием, способным взяться за уездное управление и первыми были привлечены к участию с учреждением ландратских коллегий2. Дальнейшее раз

1 См.: Кавелин К.Д. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства от Уложения до Учреждения о губерниях//Соч. Ч. 1. М„ 1859. С. 290-301. См.: Градовский А.Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России // Собр. соч. Т. 1. СПб. 1899. С. 303-304. витие начал самостоятельности местного самоуправления и разделения в нем исполнительной и судебной властей в законодательном акте «Учреждения о губерниях» образовало в провинции «зародыш» современного Градовскому земства, успех которого зависел «от большего сосредоточения земских сил в губернии, от дальнейшего образования и единообразного освобождения сословий»3.

Намечая перспективные направления научной деятельности в области государственного права, А.Д. Градовский особое внимание уделил среди высших политических институтов России XVIII - XIX вв. должностям генерал-прокурора и генерал-губернатора. Сделанные им выводы 130 лет спустя в некоторых положениях не утратили своей актуальности. Исследуя историю генерал-губернаторства, Градовский остановился на вопросах сочетания в руках высшего губернского административного чина полномочий надзора и управления. Именно недостатки, открывшиеся практическим опытом, привели, по мнению автора, к уничтожению в государстве поста государева наместника и законодательному вручению надзора в провинции губернатору, власть которого удовлетворяла потребностям административного контроля. Итоговым нормативным актом явился «Наказ» 1837 г., трактовавший назначение губернатора как высшего представителя верховной власти, администратора и охранителя законов с правом ревизии и непрерывного надзора. Одним из существенных недостатков закона 1837 г. Градовский признал сохранение зависимости судебной власти от административной.

Подвергнув разбору недостатки должности генерал-губернатора, определившиеся «Инструкцией» 1853 г., Градовский вынужден был констатировать, что в восточных, сибирских, западных и юго-западных губерниях деятельность генерал-губернаторов могла быть полезной: «Много нужно усилий, чтобы киргиз, абхаз, чеченец или калмык вошел в состав русского государственного общества». Достижение государственного единства виделось современнику возможным лишь при изгнании всех «местных условий» из политической практики4.

Сосредоточение служилого сословия и административного интереса в губерниях повлекло за собой развитие в местностях «охранительных» структур. Эффективность прокурорского контроля, основанная на независимости прокурорских чинов от губернской администрации, обеспечивалась могущественным влиянием на государственные дела генерал-прокурора. Ослабление прокурорского надзора в конце XVIII в. было предрешено усилением надзора генерал-губернаторского с правом «исправления» правонарушений5.

Историки государственного права второй половины XIX - начала XX вв. внесли неоспоримый вклад в изучение эволюционного опыта абсолютистского правления, теоретический и исторический анализ развития правовых отношений государства и «общества». Ведущей тен

3 См.: Градовский А.Д. Высшая администрация России XVIII ст. и генерал-прокуроры // Там же. С. 225, 295-297.

А См.: Градовский А.Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России // Там же. С. 322-329. денцией русской юридической мысли являлась аргументация единства правовых традиций России и Европы, не исключавшая изучения особенностей правового развития Российского государства.

Среди дореволюционных авторских учебников следует отметить труды М.Ф. Владимир-ского-Буданова и А Н. Филиппова, проследивших развитие русского права от истоков до современных дней существования государства. Поддержав основы классического идеализма и теории спиритуалистической эволюции, Владимирский-Буданов рассматривал прогрессивное движение норм в соответствии с принципами последовательности, постепенности и солидарности исторических явлений. Одним из результатов этого движения стало развитие судебного законодательства, отделение судебной власти от законодательной и исполнительной 6.

Проблемы юстиции не стали предметом специальных исследований В.О. Ключевского и П.Н. Милюкова, известных последователей и преемников традиций «юридической школы», однако интерес к предложенным историками выводам по изучению социального содержания государственных учреждений не может быть утрачен. В нормативно-правовом исследовании государственных и сословно-представительных учреждений В.О. Ключевский преимущественно останавливался на анализе социальной направленности их функционирования, раскрывая природу отношений между различными классами общества и государством. Возникновение земского представительства не выработалось в России «из жизни народа», не было следствием усилий общества, но явилось наложением на государственный порядок сверху, «механически»7. Законодательное освобождение дворянства от обязательной службы в XVIII в. было подготовлено его деятельным участием в создании высших правительств после смерти Петра I. Раскрепощения крестьянского сословия не последовало, что усугубило общественное разъединение. Губернские учреждения закрепили решительное преобладание дворянского сословия во всех органах местного управления8.

Многофакторная концепция социальной эволюции обусловила проблемно-тематический характер структуризации материала в «Очерках по истории русской культуры». В основе замедленного политического развития страны находились, как утверждал П.Н. Милюков, причины, прежде всего, экономического порядка. Элементарное состояние экономического «фундамента» вызвало в свое время гипертрофию государственной «надстройки», а затем и обратное сильное воздействие надстройки на экономический фундамент. Усиление русской государственности являлось адекватной реакцией на слабость и аморфность российского «общества». Образование сословий стало одной из исторических заслуг государственной власти, опреде

5 См.: Градовский А.Д. Высшая администрация России и генерал-прокуроры // Там же. С. 267.

6 См.: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Р-н-Д., 1995.

7 См.: Ключевский В.О. Состав представительства на Земских соборах Древней Руси // Соч. Т. VIII. М. 1990. С.

337. лившей сущностные черты отечественного землевладельческого класса9. В XVIII в. благородное сословие, солидарное с бюрократией, активно добивалось господствующего положения в общественном строе. Введение губернских учреждений с 1775 г. было «торжеством дворянских тенденций» в общественной жизни России, однако органы самоуправления, как городские, так и дворянские, приняли характер проправительственных, административных, а служба дворян по выбору составила часть государственной службы10.

Концепция генезиса правового государства и справедливого общественного устройства не могла обойтись без идеи о торжестве рациональных принципов в правосудии, являвшемся оплотом законности. Обращение к результатам судебной реформы 1864 г. давало обширный материал для осмысления перспектив действующей судебной организации, а в целом - эволюции государственного строя к конституционному. Общий анализ предшествовавших форм суда вызывал у исследователей интерес с точки зрения подтверждения теоретических умозаключений о сущности «полицейского» государства. Оценки институтов дореформенной судебной системы носили крайне критичный характер.

По мнению М.А. Филиппова, до введения Судебных уставов правосудие в российских судах отсутствовало. Автор монографии «Судебная реформа в России» положительно оценил направление судебных реформ Петра I, указав на противоположность им судебного законодательства Екатерины П, отдавшего местную юстицию дворянству, которое вкупе с чиновничеством служило препятствием всякому прогрессу в стране. Екатерина П руководствовалась идиллиями, считает М.А. Филиппов, удалив Сенат от управления провинциями и учредив «мифического аргуса» в лице генерал-губернаторства. Совершенствование судоустройства и судопроизводства после 1797 г. не избавило судебную систему от коренных недостатков. До 1864 г. суды оставались придатком административного управления. Выводы о правовом положении судей-чиновников в системе бюрократических органов власти прямо вытекали из общих положений историко-правовой концепции автора11.

Идея о причинно-следственной связи подавления «полицейским» государством всех свободных начал и плачевного состояния дореформенных судов разделяли авторы юбилейного выпуска «Судебная реформа», изданного в 1915 г. «Возникновение в русском обществе сознания правовой личности и правового порядка есть непосредственный результат введения Судебных уставов,. - пишет Н. Давыдов, - Правильная организация суда обезпечивает наиважнейх См.: Ключевский В.О. Курс русской истории // Соч. Т. V. М., 1989. С. 115, 165-166.

9 См.: Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1995. Т. 1. С. 38.

10 Там же. Т. 3. С. 315-336.

11 См.: Филиппов М.А. Судебная реформа в России. СПб., 1871. Т. 1. С. 593-599. шие интересы и блага граждан, давая охрану признанным государством и обществом правам обывателя, обезпечивает его свободу и личную неприкосновенность»12.

Оставаясь до конца судом приказным, бюрократическим, безгласным, инквизиционным и полицейским, сохраняя свое подчиненное положение к администрации и будучи, по существу, лишь принадлежностью, централистически построенный, лишенный малейшей самостоятельности - этот суд, при нищенском содержании персонала, был, действительно, вопиющей пародией на правосудие», - подвел итоги «Очерка истории суда в древней и новой России» Б.И. Сыромятников. Если Петр I придал судебной организации более стройный и упорядоченный вид, упростив суд «в смысле стеснения излишней свободы сторон и судьи», то в дальнейшем рост сословного самосознания и социального веса дворянства и торгово-промышленного класса имели своим последствием судебную реформу 1775 г. Однако, пишет автор, «идея сословного правосудия, глубоко искажающая, по существу, самое понятие о нем, но совершенно неизбежная в сословном государстве XVIII ст., не могла внести в екатерининские суды освежающего

13 начала общественности» .

Отметив закономерность неудач Петровских нововведений, Ю.В. Готье рассматривал реформу Екатерины II как «компромисс между стремлением отделить суд от администрации, создать отдельный суд для каждого сословия и сделать из начальника губернии око и ухо государя, надзор и власть которого одинаково распространяются на все стороны местной жизни». Перечислив «органические» недостатки дореформенных судов, Ю.В. Готье объяснил долговечность судоустройства Екатерины II последовательностью и определенностью поставленных задач14.

Работа И.В. Гессена «Судебная реформа» не имеет концептуальных расхождений с содержанием юбилейного выпуска15.

В советской исторической литературе специальных трудов, посвященных эволюции российского судоустройства в XVIII - первой половине XIX вв. создано не было. В работах, затрагивающих вопросы развития дореформенных судебных порядков, в целом, доминировало воспринятое у дореволюционных историков права критическое отношение. Работы Б.В. Виленско-го по истории судебной реформы 1864 г. содержат обзор дореформенного процессуального права, рассматривавшегося как способ «осуществления открытой диктатуры абсолютистского государства». Судебная реформа стала «прямым результатом кризиса всей ранее налаженной системы бюрократического управления царизма, местных и центральных учреждений, всей системы сословного законодательства». Сословные суды, являвшиеся «детищем феодально-самодержавного строя», сменили новые судебные органы, выражавшие имущественные инте

12 Судебная реформа. М., 1915. С. IV.

13 Там же. С. 171.

14 Там же. С. 299. и См.: Гессен И.В. Судебная реформа. СПб., 1905. С. 2-12. ресы независимо от сословной принадлежности субъекта права собственности16. Исходя из признания марксистско-ленинской методологии как научной основы учения о государстве, его функциях и аппарате, Ерошкин Н.П. поставил цель показать закономерность смены социально-экономических формаций и их надстройки, в том числе политической, выяснив социально-экономические причины возникновения, организационное устройство и взаимодействие государственных учреждений дореволюционной России. Не обращаясь к глубокому анализу законодательных актов, автор подвел итоги реформаторской деятельности абсолютной монархии в 1775 - 1785 гг.: «Разветвленный местный аппарат с привлеченными в него чиновниками, избранными местными дворянами и частично городскими верхами, не только более успешно справлялся со всеми повседневными делами управления и суда, но и успешно боролся с проявлениями недовольства народных масс». При этом новые судебные места в числе прочих обходились дорого, действовали крайне медленно, коллегиальный порядок их деятельности порождал невиданную волокиту. К середине следующего века созданные Екатериной II суды вызывали недовольство всех слоев населения и, прежде всего, представителей буржуазии17.

В представлениях об идейном содержании законодательной политики «просвещенного» абсолютизма советская историография единодушно сходилась на том, что истинной подоплекой тактических приемов царизма было стремление ослабить классовые и социальные противоречия в обществе и укрепить, тем самым, самодержавно-крепостнический строй18. В современной отечественной историографии идея о создании регулярного государства с сословной структурой населения как ведущей цели сословного законодательства и реформаторских замыслов императрицы, не получила до середины 90-х гг. заметной поддержки19. В капитальном труде O.A. Омельченко «Законная монархия» Екатерины II» развернутое описание получили государственно-политическое движение и правовой облик России во второй половине XVIII в. Доктрина «просвещенного абсолютизма», пишет автор, принадлежала веку Просвещения, но оставалась социально и политически консервативной. Единая линия государственных и правовых реформ была направлена на достижение целостного социально-правового уклада и нового качества государственной организации: «В новом государственном укладе строгую централизацию

16 См.: Виленский Б.В. Подготовка судебной реформы.20 ноября 1864 г. в России. Саратов, 1963. С. 3-41.

17 См.: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983. С. 10, 17, 130.

18 См.: Кошман J1.B. Русская дореформенная буржуазия: Постановка вопроса и историография проблемы // ИСССР. 1974. № 6. С. 77-94; Преображенский A.A. Об эволюции классово-сословного строя в России // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 69-82; Сметанин С.И. Разложение сословий и формирование классовой структуры городского населения России в 1800 - 1861 гг. (на прмере городов Урала) // Исторические записки. 1978. Т. 102. С. 153-182: Гаврилова Л.М. Политика «просвещенного абсолютизма» в России во второй половине XVIII в. (советская историография вопроса) // Вестник ЛГУ. История-язык-литература. Вып. 4. (№ 20), 1983. С. 94-97; Белявский М.Т. Сословия и сословный строй // Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 2. М., 1987.

9См.: Griffils P. Catherine II: The Repaelican EMpress - Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas, 21 (1973). Heft3. S. 331: Ransel D. The Politics of Catherinian Russia. New Haven. 1975; Madariaga I. De. Russia m the Age of Catherine the Great. New Haven. London, 1981; Raeff M. The Well-Ordered Police State: Social and Institutional Change through Law in the Gennanies and Russia 1600 - 1800. London; New Haven: Yale University Press, 1983. ведомственного административного управления должна была сменить не менее строгая централизация бюрократической деятельности на основе единой абсолютистской законности». В социально-правовой сфере реформы «просвещенного абсолютизма» предусматривали стабилизацию феодально-крепостнических порядков путем регламентации сословных отношений и усиления государственного правового регулирования. Установление правового статуса всех сословий были подчинено задаче охранения господствующего положения дворянства, либерализиро-ванные взаимоотношения с которым составляли для власти одну из сторон нового строя, ставшего «последней модификацией, какую мог принять абсолютизм, не меняя своего существа в преддверии назревавшего общего общественного кризиса «старого режима»20.

Первым в историко-правовой литературе обобщающим комплексным исследованием, посвященным проблемам становления эволюции судоустройства Российской империи в XVIII -первой половине XIX вв., стала монография H.H. Ефремовой21. В основе работы лежат законодательные акты, изданные по вопросам учреждения, структуры, компетенции и функций судебных органов, содержащиеся в Полном собрании законов Российской империи. Автором был проанализирован большой круг архивных источников. Основное внимание было уделено проблемам генезиса, организации и развития судебных учреждений. Анализ литературных, нормативных и архивных источников позволил автору выделить четыре основных этапа в эволюции российского судоустройства. Начало четвертого этапа определили реформы в области суда и управления 1775 - 1780 гг., создавшие «пеструю и громоздкую» судебную систему империи. Несмотря на несомненные достоинства работы, оценки институтов судебных подсистем носят в значительной мере общий характер и нуждаются в уточнении и дополнении на базе материалов архивных фондов местных государственных учреждений, так как оставляют проблемы эволюции региональной системы судебных органов в числе актуальных и малоисследованных тем отечественной истории. Недостаточное освещение получила деятельность органов правового контроля. Заметное влияние на сформулированные автором выводы оказал господствовавший в советской историографии классовый подход.

Краткий очерк истории судебных учреждений, а также процессуального и уголовного права в контексте социальной истории России был дан в обширном труде Б.Н. Миронова22. Опираясь на достижения отечественной и зарубежной историографии и используя подходы современной социальной науки, автор пришел к определению Российского государства второй половины XIX в. «правомерным», а после 1906 г. «правовым», поддержав идею непрерывного поступательного развития государственности и российского общества. По аргументированному

20 См.: Омельчснко O.A. «Законная монархия» Екатерины II. М, 1993. С. 378-382.

21 См.: Ефремова H.H. Судоустройство в России в XVIII - первой половине XIX вв. М, 1993.

22 См.: Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Т. 1 -2. СПб., 1999. мнению Миронова, развитие правового государства в России происходило «несколькими путями: 1) путем подчинения верховной власти закону в силу самоограничения.; 2) путем ограничения власти коронных учреждений и чиновников взаимной конкуренцией за влияние, административным правом, административной юстицией, прокуратурой и органами местного и сословного самоуправления; 3) путем разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную.; 4) путем предоставления. различным разрядам сначала сословных прав, а затем

23 всему населению - политических.» . В процессе социальной модернизации России «огосударствление суда унифицировало правовые представления и сам суд на всей территории страны и способствовало централизации государства»24.

Наконец, следует отметить факт появления в новейшей историографии работ, посвященных истории национальных отношений и национальной политики в России, свободных от идеологических догм минувшего и политической конъюнктуры текущего времени. Как известно, «национальный вопрос» воздействовал на все сферы имперской жизни. В литературе последовательно утверждается концепция интеграции народов империи в единую российскую нацию

25 в ходе социальной модернизации России . Поставлен вопрос о необходимости изучения регионального аспекта проблемы26.

Изучение кадрового состава сословных судебных присутствий второй четверти XVIII -первой половины XIX вв., формировавшегося из чиновников, представителей мещанства и лично свободного крестьянства, в отечественной историографии не проводилось. Интерес к проблематике российской бюрократии и государственного аппарата не ослабевает с XIX в., когда в трудах Б.Н. Чичерина, А.Д. Градовского, М.М. Богословского, Ю.В. Готье и др. были даны первые попытки объяснить пути и особенности создания бюрократии в России, взаимодействие нового социального слоя с первым государственным сословием27.

23 Там же. Т. 2. С. 177-178.

24 Там же. С. 97.

25 См.: Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. М., 1992; Дороченков А.И. Межнациональные отношения и национальная политика в России: актуальные проблемы теории, истории и современной практики. СПб., 1995; Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма: XIX в. // Вопорсы истории. 1995. № 9. С. 130-142; 1996. № 11-12. С. 39-72; Каппелер Р. Россия - многонациональная империя. М., 1996; Национальная политика России: История и современность. М., 1997; Slocum J.W. Who, and When, Were the Inorodtsy? The Evolution of the Cathegory of "Aliens" in Imperial Russia // Russia Review. 1998. Vol. 57, No 2. P. 173-190; Миронов Б.Н. Указ. соч.

26 См.: Миненко H.A. Государственная власть и народы Урала в XVIII - начале XX в. // Этнокультурная история Урала XVI - XX вв. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 1999. С. 45.

См.: Лохвицкий А. Губерния. Ее земские и правительственные учреждения. Ч. 1. СПб., 1864; Дитятин Н. Устройство и управление городов России. М., 1875: Мрочек-Дроздовский П.Н. Областное управление России XVIII в. Ч. 1. М., 1876; Евреинов В.А. Гражданское чинопроизводство в России. СПб., 1888; Карнович Е. Русское чиновничество в былое и настоящее время. СПб., 1897; Градовский А.Д. Указ. соч.; Романович-Словатинский А. Дворянство в России от начала XVIII в. до отмены крепостного права. Киев, 1912; Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра 1 до Екатерины II. Т. 1. М., 1913 и др.

Крупные монографические исследования о составе и положении государственного аппа

28 рата появились в отечественной историографии в 70 - 80-х гг. XX в. На основе анализа законодательных и архивных источников С.М. Троицкий оценил бюрократию абсолютной монархии как средство для укрепления господства дворянского сословия, которое «при активной поддержке государственной власти «переваривало» часть разночинцев, попадавших, несмотря на тормозящее влияние феодально-крепостнических отношений, в ряды чиновников». «Одво-рянивание» чиновничества задерживало процесс превращения бюрократии в бессословную категорию и повлекло за собой серьезные изменения в социальном составе и имущественном положении «благородного» состояния, поскольку подвергало его своеобразному «размыванию»29.

Не осталась без внимания тема социального состава государственных учреждений в работах западных авторов. Р. Джонс, Р. Гивенс, В. Пинтнер и др., указывая на своеобразие русского чиновничества, отметили общие для XVIII в. тенденции в его развитии: отток дворянства после 1762 г. из государственных учреждений и усиление служилого элемента, количественный рост, дифференциацию, функциональную специализацию, поляризацию различных групп по таким параметрам как материальное положение, оклад, образование и т.д.30

В научных трудах конца 80 - 90-х гг. нашел применение богатый опыт западной социологической теории и, прежде других, концепция М. Вебера, не признававшаяся ранее из-за расхождений с марксистским подходом к историческому познанию, однако многие вопросы возникновения, социальной природы, социальной дифференциации, численного роста царской бюро

31 кратии остаются дискуссионными . Необходимо выделить труды A.B. Ремнева и В.Е. Зубова, направленные на выяснение специфики административной системы Сибири в конце XVIII -первой половине XIX в. Если в работе первого автора анализируется, прежде всего, деятельность высшей сибирской администрации, то диссертационное исследование В.Е. Зубова посвящено изучению кадрового состава местного губернского управления Западной Сибири, включавшего служащих административных и судебных учреждений. Автор рассмотрел наиболее существенные стороны российского законодательства, определявшие социальное и правовое положение сибирского чиновничества, установил численность, социальный состав, источники комплектования, динамику и характер их изменений. В работе впервые был рассмотрен состав

2S См.: Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство. Формирование бюрократии. М., 1974; Зайончковский

П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978; Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981; Он же. Местные государственные учреждения дореформенной

России (1800 - 1860 гг.). М., 1985.

29 См.: Троицкий С.М. Указ. соч. С. 366-367.

30 Подр. см.: Буганов В.Н., Медушевский А.Н. Административные реформы в России и проблемы их изучения в современной западной историографии // Отечественная история. 1992. № 3. С. 208.

31 См.: Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII - XIX вв. Л., 1988; Мироненко C.B. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989; Павленко Н.И. У истоков российской бюрократии // Вопросы истории. 1989. № 12. С. 3-12 и др. низовых звеньев государственного управления, позволивший по-новому оценить роль местной бюрократии в организации жизни края32.

Обзор дореволюционной, советской и зарубежной литературы свидетельствует о недостаточной изученности многих аспектов избранной проблемы. За пределами внимания историков осталось полноценное исследование всех региональных судебных подсистем, имевших неповторимую институциональную организацию. Обстоятельного решения требуют задачи по изучению компетенции местных судебных учреждений, форм, средств и методов надзора за их деятельностью. Важным остается выяснение основных принципов кадровой политики правительства в судебном ведомстве. Тема государственного аппарата нуждается в дальнейшем исследовании, требующем активного привлечения источникового материала о штатном составе губернских учреждений, в число которых входили судебные инстанции.

Методологической основой диссертационного исследования послужили теоретические взгляды об особенностях поступательного политического и правового развития России в процессе модернизации общественных связей, выработанные поколениями отечественных философов, историков и правоведов. С учетом плюрализма современных методологических подходов в изучении исторической действительности достижение полноты научного анализа представляется возможным в рамках комплексного исторического исследования, предполагающего обращение к трансформации во времени взаимосвязанных аспектов исследуемого объекта: государственно-политическому, юридическому и социальному. Для решения поставленных вопросов применялись общие и специальные методы исторического познания, ведущее место среди которых заняли сравнительно-исторический и структурно-функциональный анализ губернской системы учреждений правосудия и состава судебного аппарата, основанные на сопоставлении разнообразных по характеру источников.

Объектом настоящего исследования выбраны государственные общие и особенные гражданские и военные учреждения судебной системы, составлявшие единый комплекс органов правосудия в Оренбургском крае. За рамками работы остались суды духовной юрисдикции, требующие специальных подходов в изучении. В качестве предмета исследования выступают институциональные изменения в системе судебных учреждений, динамика юридического статуса сословных судей, кадровый состав судебного аппарата. Под последним подразумеваются служащие общих учреждений правосудия уездного и губернского уровней: уездных судов, магистратов, ратуш и расправ, губернских верхних сословных судов, включая совестные, палат уголовного и гражданского суда. В число членов присутственных мест входили чиновники, получившие назначения на «коронные» судейские должности и избранные из совокупной налич

32 См.: Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995; Зубов В.Е. Административный аппарат Западной Сибири конца XVIII - первой половины XIX в. Дисс. канд. ист. ности служащих дворян губернским собранием, а также сословные судьи и заседатели сельского и городского населения губернии. Нижнее звено государственных служащих судебного аппарата, обеспечивавшее делопроизводственную часть, состояло из чиновников канцелярий и нетабельных приказнослужителей.

Целью работы является изучение внутренней организации, направлений деятельности государственных органов правосудия, их кадрового состава, а также изменений, происходящих в системе в связи с реформами конца XVIII - первой половины XIX вв., что предполагает решение ряда исследовательских задач: раскрыть социально-экономические и общественно-политические причины возникновения сословных судебных учреждений; выяснить характер институциональных преобразований местной судебной системы, ее структурно-функциональных изменений; показать место и роль судебных органов в правоохранительном механизме империи; проанализировать развитие юрисдикционной сферы судебных учреждений; рассмотреть проблемы организации государственного контроля за деятельностью судебных присутствий; охарактеризовать средства правового надзора; выявить основные принципы кадровой политики правительства и пути складывания правового статуса судей; определить численность и источники комплектования судебных присутствий и канцелярий; проследить изменения в социальном составе судебного аппарата.

В историографии впервые предпринимается попытка исследовать институты местной соч словной судебной системы в широком тематическом диапазоне, что составляет научную новизну работы. Сопоставление полученных выводов с уже существующими в литературе выкладками послужит уточнению и углублению знаний об особенностях формирования и социальной природе российской бюрократии конца XVIII - первой половины XIX вв. Работа во многом конкретизирует ответы на вопросы об организационном устройстве дореформенных судов, расширяет круг информации о характере судебной политики абсолютистского правительства и способствует, тем самым, воссозданию целостной картины жизни региона в последней четверти XVIII - первой половине XIX вв.

Территориально работа ограничена пространством края, подведомственного в указанный период Оренбургской губернской администрации. К началу 80-х гг. XVIII в. созданная по указу от 15 марта 1744 г. губерния включала Оренбургскую, Уфимскую и Исетскую провинции, преобразованные в 1781 г. в Оренбургскую и Уфимскую области в составе 12 уездов: Белебеевско-го, Бирского, Бугульминского, Бугурусланского, Бузулукского, Верхнеуральского, Мензелиннаук. Новосибирск, 1997. ского, Оренбургского, Сергиевского, Стерлитамакского, Уфимского и Челябинского . Статусом города губернского значения был наделен г. Уфа. В период с декабря 1797 по март 1802 гг. центр губернии переносился в Оренбург. Высшая военно-административная власть в крае сосредотачивалась в руках начальника Оренбургской губернии, местопребыванием которого являлся г. Оренбург34. Обширный юго-восточный регион являлся объектом интенсивной крестьянской колонизации как из внутренних районов империи, так и с внешних сопредельных территорий. С 1719 по 1857 число жителей губернии увеличилось на 1215, 84 %35. Этноконфессио-нальный состав переселенцев оставался чрезвычайно пестрым, замедляя процесс формирования основных групп населения. Оренбургская губерния стала местом проживания уникальных сословных групп. В непосредственном наблюдении главы Оренбургской администрации находились войсковые земли Уральского казачества, районы кочевания Ставропольского Калмыцкого

36 войска и казахских родов Малого Жуза .

По указу от 6 декабря 1850 г. в состав вновь образованной Самарской губернии от Оренбургской были отделены Бугульминский, Бугурусланский и Бузулукский уезды, однако Самарский гражданский губернатор в административном отношении был подчинен Оренбургскому военному губернатору, именовавшемуся с 1851 г. Оренбургским и Самарским генерал-губернатором. В феврале 1865 г. Самарская губерния вышла из ведения Оренбургского генерал-губернатора, а в мае того же года губерния была разделена на две самостоятельных административных территории с центрами в Уфе и Оренбурге, что вписывается в избранные хронологические рамки37.

Хронологические рамки диссертации охватывают последнюю четверть XVIII - первую половину XIX вв., время больших административно-судебных преобразований в регионах, завершивших в общих чертах унификацию местного управления в пределах абсолютистского право-государственного уклада. Реформы последней четверти XVIII в. определили перспективы дальнейшего развития российской государственности. Избранный период стал отдельным

38 этапом эволюции органов правосудия , деятельность которых основывалась на принципе сословного равенства носителей судебной власти объектам подсудности. Законодательное оформление правового статуса многочисленных сословных групп Оренбургского края сопровождалось созданием специфических институтов в гибкой системе местных судебных учреждений. Распространение сословных учреждений суда на территории империи, реорганизация и включение в систему ранее существовавших особенных «установлений», заняло десятилетия.

33 ПСЗ-1. T. XII. № 8901; T. XXI. № 15307: T. XXII. № 15992.

34 Там же. T. XXIV. № 17888; T. XXVII. № 20170.

35 См.: Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII - первой половине XIX в. M. 1971. С. 32.

36 ПСЗ-1. Т~ XXII. № 15991. 16400; T. XXVII. № 20156, 21025; ПСЗ-П. T. XIII. № 11289; T. XXI. № 19637.

37 ПСЗ-П. T. XXV. № 24708; Т. ХХХХ. № 41755, 42058.

Нижней хронологической границей работы избран год объявления губернской реформы - 1775. Земли Южного Урала не получили к этому времени прочных административных границ и открытие большей части новых присутственных мест оказалось связано с очередным административно-территориальным размежеванием губерний, областей и уездов39. Верхней хронологической границей является 1864 - год издания Судебных уставов Александра II, провозгласивших правовое равенство подданных перед законом и перестроивших судебную систему в духе нового времени. Дальнейшая эволюция системы судебных органов Оренбургского края происходила в иных социально-политических условиях и должна быть темой отдельного исследования.

Решить поставленные задачи предполагалось путем привлечения разноплановых источ-никовых материалов. Главным изданием формальных правовых источников по теме исследования являются Полное собрание законов Российской империи изданий 1830 и 1881 гг., а также, отчасти, Свод законов издания 1857 г. На основании законодательных источников были получены сведения о сущности судебной власти, объявленной в XVIII в. самостоятельной ветвью, о направлениях эволюции правительственной политики в сфере местного судоустройства, связанной с институциональным оформлением статусного положения сословно-национальных групп населения, характере изменений направлений деятельности и границ юрисдикции, степени обособленности и самостоятельности судебных органов, роли и соотношении органов административного, судебного и прокурорского надзора в губернской системе правоприменения, формах, средствах и способах правового контроля за деятельностью судей. Анализ собрания законодательных актов позволил выяснить внутриполитические установки абсолютной монархии в определении правового положения сословных судей, динамику и реальность их юридического статуса, различия прав и обязанностей отдельных судейских групп, а также круг лиц, имевших право поступления на гражданскую службу, порядок чинопроизводства в судебном ведомстве, меры, предпринятые правительством в области просвещения и образования. Штаты государственных учреждений, использованные в работе, включают данные о казенных расходах на содержание различных звеньев судебного аппарата, а также дали возможность проследить формально-качественные изменения в структуре судебных учреждений.

Дополнительный материал для исследования организационного устройства судебных мест широко представлен в делопроизводственной документации местных государственных учреждений. В работе использовались материалы более 50 фондов, расположенных в Государственных архивах Оренбургской и Челябинской областей, Центральном государственном историческом архиве республики Башкортостан - губернской канцелярии, губернского правления,

3S См.: Ефремова H.H. Основные этапы развития судебной системы в России В XVIII в. // Закономерности возникновения и развития политико-юридических идей и институтов. М., 1986. С. 94-105.

39 См.: Алекторов А. История Оренбургской губернии. Оренбург, 1883. судебных, административно-полицейских, органов прокурорского надзора. Большая часть ис-точниковых материалов впервые введена в научный оборот.

Из официально-документальных источников, прежде всего, была почерпнута информация о точном числе и географической доступности судебных мест, созданных и упраздненных в изучаемый период на территории губернии, влиянии региональных особенностей на структурно-функциональные изменения в системе правосудия края. Практическая деятельность государственных органов отражена в приказах, распоряжениях и инструкциях, рапортах, представлениях и донесениях, обособленных в конкретно-тематические дела, раскрывающие их взаимодействие в области правосудия и успехи реализации судебного законодательства, природу проблем штатного укомплектования присутствий и канцелярий, материального обеспечения служащих, государственного контроля за их деятельностью, наконец, позволяющие охарактеризовать социокультурный облик чиновников и нетабельных служащих суда, а также местной администрации, прокуратуры и полиции.

Особое место в массе делопроизводственной документации занимают журналы и протоколы судебных заседаний, отмечавшие степень участия избранных населением судей в обсуждении поступавших дел, их добросовестность в исполнении судейских обязанностей.

Множество сторон в деятельности судебных присутственных мест охватывают материалы губернаторских ревизий, проводившихся до 1835 г. ежегодно, а позднее не реже одного раза в два года, дополняемые данными отчетов правительственных ревизоров, в которых содержатся оценки усилиям судей, заседателей и канцелярских служителей судов в исполнении должностей и соблюдении законов, мнения чиновников государственного контроля о причинах правонарушений, препятствующих полноценной работе учреждений, а также свидетельства о средствах, применяемых для устранения последствий противозаконных действий40. Состояние правоприменительной деятельности судебных органов в конце XVIII - первой половине XIX вв. раскрывают сведения по учету движения дел в присутственных местах41.

Отдельные разделы отчетов гражданских правителей по управлению губернией в обобщающем виде содержат итоги регулярных ревизий. Приложения к разделам снабжены ценными статистическими таблицами о количестве и роде совершенных за год преступлений, взятых под стражу и остающихся в арестантских избах обвиняемых, об увеличении или сокращении решаемых отдельными учреждениями и всеми органами судебного ведомства уголовных и гражданских дел. Статистический материал разделов, посвященных социально-экономическому развитию, позволяет проследить изменения в численности и составе городского, сельского и коче

40 ГАОО Ф. 6. Оп. 1. Д. 398; Оп. 4. Д. 9491; ЦГИА РБ Ф. 1. Оп. 1. Д. 1135, 1850.

41 ГАОО Ф. 6. Оп. 1. Д. 393 /4; Оп. 3. Д. 2512, 3642; Оп. 4. Д. 8141, 8943; Оп. 6. Д. 11803; Оп. 7. Д. 394; Оп. 11. Д. 747 в; Ф. 55. Оп. 1. Д 1 /1. вого населения Оренбургского края, оказывавших влияние на юрисдикционную сферу местных судебных учреждений42.

Благодаря налаженному учету чиновничества, начиная со второй половины XVIII в., в местных архивных фондах отложился обширный комплекс документов, дающий массовый материал для изучения местного аппарата служащих. Групповые списки классных чиновников и канцелярских служителей, создававшиеся местными учреждениями по заданию губернских властей, составляют важную группу архивных источников, используемых в работе. Репрезентативность выявленных и избранных списков достаточно высока, их соответствие штатным расписаниям присутственных мест и поименное указание служащих, включенных в учреждения сверх штатного состава, свидетельствуют о полноте информации. Число естественных пробелов в документах незначительно.

Наиболее ранний из извлеченных групповых списков датируется 1784 г., одним из первых в истории государственных учреждений в Уфимском наместничестве43. Типовое различие службы не отразилось на его составлении: в переписи были представлены как состав чиновников судебных палат и председатели департаментов верхних сословных судов, так и избранные дворянством, мещанством и сельскими обывателями из разряда казенных поселян члены нижних присутственных мест. В целом, список охватывает общие данные о 59 чиновниках и 56 сельских заседателях 23 судебных учреждений, а также более 200 служащих судебных канцелярий. Относительная полнота сохранившихся сведений позволяет оценить влияние проведенной губернской реформы на личный состав государственного аппарата в Оренбургском крае, определить источники комплектования массовых канцелярских штатов в период резкого увеличения их численности. Кадровый состав первых сословных судей свидетельствовал об отношении к реформаторским устремлениям правительства местного населения.

В 1797 г. принципы отбора кандидатов на должности судей отчасти были изменены. Личный состав судебных учреждений времени Павла I не известен, но ретроспективный анализ более поздних послужных списков, в том числе именных, оформлявшихся для награждения служащих следующим чином или знаками отличия, дает возможность выяснить характер кадровых перемещений в судах, оставшихся вне сословного представительства.

Формулярные списки судебных чиновников 1804 и 1828 гг., привлеченные к анализу эволюционных изменений судейского состава в первой половине XIX в., охватывают служащих палат, совестного и 12 уездных судов. Собрание документов 1828 г. содержит данные до 200 канцелярских служителей судебного ведомства44. В завершающих исследовательскую работу

42 ГАОО Ф. 6. Оп. 2. 1319. Л. 138 00.-139; Оп. б. Д. 12136; ЦГИА РБ Ф. 1. Оп. 1. Д. 4, 71; Оп. 2. Д. 67. Л. 108 об,-109.

43 ЦГИА РБ Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 82-198.

44 ГАОО Ф. 6. Оп. 6. Д. 1342. Л. 11 об.-149: ЦГИА РБ Ф. 1. Оп. 1. Д. 820, 1040. списках 1853 - 1858 гг. представлены сведения о 35 судьях и заседателях, а также 111 приказно-служителях 9 окружных судов, действовавших на территории Оренбургской губернии в это время45. Списки разных лет отличаются друг от друга информационной емкостью. К 40-м гг. XIX в. они включали сведения о должности, возрасте, чине, фамилии, происхождении, вероисповедании, размерах жалованья, наличии недвижимости, прохождении службы, пребывании под судом, в отставке и отпусках, участии в военных походах, достоинстве к производству в чин, семейном положении, количестве детей и их местонахождении. К концу 50-х гг. в документах сообщалось о количестве и социальном происхождении служащих46.

Таким образом, списки позволяют установить численность и произвести анализ кадрового состава членов присутствий и канцелярских служащих, как чиновников, так и низших приказ-нослужителей, составлявших значительную часть судебного аппарата, и, кроме того, являвшихся средой для пополнения кадрами классных мест в государственных учреждениях, сведения о которых не собирались центральными органами управления.

С конца XVIII в. из переписи практически исчезают данные о народных заседателях. В целях накопления фактического материала об участии людей нижнего состояния в сословном представительстве и качественной оценки избиравшихся ими в судьи поверенных лиц мы обратились к сопровождавшей каждые губернские выборы документации. В работе были использованы материалы общественных выборов 1783, 1817, 1824, 1827, 1832, 1835, 1838, 1852 гг.47

Баллотировочные списки кандидатов в судебные заседатели, бургомистры и ратманы от свободного сельского и «регулярного» населения городов дают возможность судить не только об этнической, конфессиональной и сословной принадлежности избранников - основных показателях гибкости представительной системы правосудия, но и, отчасти, их компетентности, поскольку имена кандидатов сопровождались фактами прежнего исполнения ими обязанностей государственного служащего. Прилагавшиеся к докладам гражданского губернатора рапорты исправников и городничих, отчеты волостных правлений и городских администраций сообщали о степени материального благополучия претендентов на судейские должности, их положении в «обществах», а также об активности избирателей и обстоятельствах проведения выборов, освещая некоторые результаты законодательной деятельности абсолютной монархии.

Действие полномочий начальника губернии в контроле за соответствием кандидатов требованиям закона фиксировалось в резолюциях, налагаемых на утвержденные губернатором списки. Наконец, немаловажный источниковый материал заключен в массовых прошениях и жалобах обывателей, поступавших в канцелярию главы губернской администрации по вопро

45 ЦГИАРБФ. 1. Оп. 1. Д. 2836. Л. 891-1398; Д. 3070. Л. 215, 387, 960, 1390.

46 Там же. Д. 3243.

47 ГАОО Ф. 6. Оп. 3. Д. 6054; Оп. 8. Д. 193. Л. 24-35; ГАЧО Ф. 44. Оп. 1. Д. 38; ЦГИА РБ Ф. 1. Оп. 1. Д. 357. 496. 676, 910, 1122, 1179, 1261; Ф. 6. Оп. 1. Д. 103, 104, 365; Ф. 346. Оп. 3. Д. 1. Л. 1-3 об. сам выборов городских и сельских заседателей. Активная гражданская позиция отдельных лиц и общин, их осведомленность в узаконенных правилах баллотирования свидетельствовали о неуклонном развитии правового сознания населения. Формулярные и баллотировочные списки чиновников и кандидатов на замещение должностей заседателей представляют исключительный интерес для анализа, поскольку ранее не вовлекались в научный оборот.

В процессе написания работы были также привлечены опубликованные материалы делопроизводства центральных и местных учреждений. Тематическая группировка документов в сборнике «Материалы по истории Башкирской АССР» проводилась, в частности, по вопросам экономики, социальных отношений в Башкирии и управления Оренбургским краем. В ведомостях и таблицах, составленных в Оренбургской губернской канцелярии, представлены сведения о количестве и составе населения губернии. Переписка высшей администрации с центральными учреждениями и монархом служит пониманию путей решения государственно-политических задач по управлению и развитию региона, значения, отведенного в крае органам правосудия, как средству урегулирования общественных и политических связей. Для более полного анализа изменений, внесенных в судебную подсистему после 1797 г., были использованы материалы отчета ревизовавших в 1800 г. губернию сенаторов, содержащего факты о состоянии присутственных мест, отправляющих правосудие, оценку их текущих проблем48.

Опубликованные в «Материалах по истории Казахской ССР» рапорты губернаторов и подчиненных им лиц сообщают об осторожном и творческом подходе губернской администрации к утверждению в казахской степи власти российской монархии, созданию условий мирного проживания обывателей и успешного торгового оборота, о поиске оптимальных форм внутренней организации специальных судебных мест. Критический анализ деятельности пограничного суда и расправ дополнялся предложениями по их совершенствованию. Ключевое место среди данных документов занимают опубликованные в сборнике «правила», утвержденные губернатором O.A. Игельстромом для казахских расправ в ноябре 1787 г., позволяющие охарактеризо

49 вать целевое назначение новых специальных государственных органов .

Всестороннее изучение законодательных актов и делопроизводственной документации, составляющих источниковую базу, позволяют провести комбинированное исследование государственных учреждений, отправлявших правосудие, и социальных структур в рамках единого историко-социологического подхода, охватив все основные вопросы внутренней организации дореформенных судебных мест.

48 Материалы по истории Башкирской АССР. Т. IV-V. М., 1960.

49 Материалы по истории Казахской ССР. М.-Л., 1940.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Воропанов, Виталий Александрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Реформы последней четверти XVIII в. продолжали модернизационные процессы в Российском государстве. Инициатива преобразований общественных связей и отношений неоспоримо принадлежала самодержавной власти, ориентировавшейся в поиске модели развития России на опыт европейских стран. Содержание законодательной политики определялось господством в правотворчестве «просвещенного» абсолютизма идей правового государства и гражданского общества, выбор путей реализации которых обуславливался политическими интересами самодержавной власти, а также этническим, правовым, культурным многообразием ее подданных. Обновление и укрепление государственного строя было достигнуто через законодательное оформление сословных прав, привилегий и повинностей населения империи, нормативное закрепление личного статусного положения. В режиме абсолютной монархии были выработаны гарантии устойчивости и реальности правового состояния субъектов.

Ключевое место в правоприменительном и правоохранительном механизме государства было отведено сословным учреждениям, служившим, таким образом, средством регулирования общественных взаимоотношений. Реформа местных органов управления ввела в империи общие суды трех крупнейших категорий населения, положив начало складыванию провинциальных судебных подсистем, отражавших особенности местного сословного размежевания обывателей. Сформированная в Оренбургском крае в период 1775 - 1787 гг. судебная система отличалась гибкостью, прочностью во времени и несомненной перспективностью в развитии. Правовая защита специальных сословных судов охватила все наиболее крупные свободные социальные группы, подведомственные Оренбургской администрации. Правовые источники деятельности судов утверждались верховной властью.

Малочисленность дворян и мещан позволяла ограничить в отдаленной от центра Оренбургской губернии учреждение уездных судов, магистратов и ратуш. Уфимская администрация основала 5 окружных судов и дополнила подсистему городских судов из 3 магистратов ратушей, охватывавших жителей 12 уездов. Сельское население губернии судилось с 1782 г. в 12 расправах. С учетом особенностей правового положения башкирского народа, а также близкого к нему мещерякского, 6 расправ были учреждены как «особые» с окружной юрисдикцией. Верхние сословные суды были открыты в Уфе и Оренбурге с определением подсудных границ по степени близости уездных центров. Структуру судебных органов края дополняла подсистема учреждений для казахского населения. С 1786 г. в Оренбурге действовал пограничный суд, равный по компетенции палатам суда, неординарность которого сочеталась с нововведениями «законной» монархии. Казахские расправы, существенно отличаясь от судов того же наименования в губернии, рассматривались, прежде всего, как средство политического и культурного влияния имперских властей на присоединившиеся территории. Подобно башкирам и калмыкам, казахский народ должен был полноценно войти в сословную организацию населения империи.

В конце XVIII в. эволюционная направленность системы выразилась в непоследовательном сокращении инстанций, укрепившим местный государственный аппарат на началах правового единства и централизации. С начала XIX в. обозначился новый этап развития сословной судебной системы в Оренбургском крае. Количественное и качественное своеобразие состава народонаселения оказывало прямое влияние на структурно-функциональные изменения местного судоустройства. Представительство в окружных судах получило горнозаводское крестьянство губернии. Единообразие организации учреждений, отправляющих правосудие, распространялось на не охваченные губернской реформой Екатерины II области края - войсковые земли калмыков, оренбургского и уральского казачества. Государственное право входило в повседневную жизнь казачества. Причины внешнеполитического свойства повлекли за собой упразднение в начале XIX в. казахских расправ, однако сословное представительство в реорганизованном пограничном органе правосудия осталось неприкосновенным.

Складывание во второй четверти XIX в. в империи «правомерной бюрократической» монархии дало новый импульс для эволюционного развития судебной системы. В завершающий период функционирования сословных судебных учреждений была усовершенствована внутренняя организация окружных судов, расширилась сеть городских. Окончательную организацию получили, выделенные в подсистему, суды казачьего сословия губернии, включившего в свой состав калмыцкий кантон. Обыватели Уральского войска пользовались правом апелляции на решения казачьих судей в губернские палаты суда. Словесные, третейские, волостные, кан-тонные, станичные суды, опиравшиеся на институты обычного права, освобождали обывателей от обращения по малозначительным и иным делам в суды уездного уровня. Устройство судебных органов на территории Оренбургского края в 40 - 50-х гг. XIX в. отвечало объективным потребностям сложившихся общественных отношений, являясь итогом социального развития местного населения в последней четверти XVIII - первой половине XIX в.

Реализация судебной власти была нацелена на обеспечение стабильности установленного абсолютной монархией государственного строя. Многообразие функций, исполнявшихся судебными учреждениями, что объяснялось, в частности, тесной связью правосудия с правоохранительными задачами нотариата, лишало органы правосудия полной обособленности от остальных органов государственной власти. Специфика юрисдикция судов Оренбургской губернии определялась численностью и экономическим состоянием объектов подсудности, особенностями социально-правовых отношений, культурно-этнических традиций, сложившихся среди населения. Правосудие составляло исключительную компетенцию судейских коллегий, но самостоятельность выборного суда была ограничена. Нормативной регламентацией порядка вступления в силу определенных законом видов судебных постановлений обеспечивалась их полная законность. Ограничение юрисдикции нижних судов в решении гражданских дел избавляло фигурантов от значительного материального ущерба.

Развитие законодательства во второй четверти XIX в., способствовавшее дальнейшему разделению государственно-властных полномочий и повышению законности в деятельности государственных учреждений, обусловило рост компетенции и самостоятельности сословных органов правосудия. Во второй четверти XIX в. вниманием Оренбургского генерал-губернатора реально пользовались только особенные судебные места - суд Калмыцкого войска и Комиссии пограничных дел. Влияние губернаторов на решения судов было крайне незначительно. Пределы территориальной и объектной подсудности зависели от динамики юридического статуса социальных групп, специфика которого отражалась на составе судей. Преодоление фрагментарности населения губернии привело к образованию в губернии общих судебных округов крупных сословных категорий. Вне компетенции окружных судов по важным уголовным делам оставались городские обыватели. Ревизионный порядок судопроизводства стала причиной роста во второй четверти XIX в. значения военных судов, компетенция которых распространялась на гражданских лиц по делам, требующим оперативного вмешательства правоохранительных органов и скорого решения, способствующего охране правопорядка. Прогрессивное изменение компетенции судебных органов Оренбургского края свидетельствует о совершенствовании и успешном правовом развитии государственных порядков в дореформенный период. С изменением форм судопроизводства полномочия военных судов сузились в пользу реформированных гражданских органов правосудия, что являлось несомненным свидетельством складывания предпосылок развития правового государства.

Цели жесткой административно-судебной опеки судебных присутствий, санкционированной абсолютистским правительством, объяснялись необходимостью превратить правовое состояние подданных в фактическое. Гарантом успешной практической реализации законов монарх избрал исполнителя должности начальника губернии. Таким образом, в последней четверти XVIII - первой половине XIX в. посредством высшей администрации в Оренбургском крае осуществлялись формирование сословного строя с присущим последнему юридическим выражением сословных прав подданных, организация действующих на основе закона коронных учреждений с выделением органов правосудия в самостоятельную систему. Утверждение главой администрации приговоров уголовной палаты и решений судов, пользовавшихся специфическими источниками права, являлось одной из форм генерал-губернаторского надзора. Гражданское правительство губернии строго контролировало количество нерешенных в судах дел, поддерживая судопроизводство на относительно высоком уровне, регулярно ревизовало судебное делопроизводство и реагировало на частные жалобы и доносы должностных лиц о правонарушениях. Ревизионный порядок течения судебных дел обеспечивал эффективный контроль за законностью и объективностью решений и приговоров низших инстанций со стороны высших.

Разветвление на территории Оренбургского края в соответствии с государственным устройством прокурорских структур и расширение функционального назначения должности стряпчих, необходимое для защиты прав различных социальных групп многонационального населения, было неотъемлемой частью эволюции правомерного государственного строя. Средства прокурорского надзора традиционно заключались в наблюдении, предостережениях и напоминаниях о необходимости точного исполнения служащими законов и должностных инструкций, опротестовании действий, нарушающих их положения в правлении или министерстве юстиции. Вступление всех судебных решений в законную силу происходило после внесения в журналы протоколов прокурорских резолюций. Стряпчие предвосхитили введение в российских судах адвокатской стороны, проводя юридические консультации, составляя документы, подавая иски и прошения, контролируя порядок судопроизводства, опротестовывая постановления суда. На уездных стряпчих была возложена роль ходатаев по общественным делам и правозащитников всех обывателей округа, в число которых входили крепостные крестьяне. Крестьяне, приписанные к казенному ведомству, пользовались поддержкой стряпчих по делам государственных имуществ и казенных дел, дворцовые - стряпчих при удельных конторах. Институт башкиро-мещерякских стряпчих был призван охранять гражданские права и законные интересы кантонного населения губернии. Зависимость чиновников уездной прокуратуры от губернской администрации повышала эффективность реализации установленных полномочий стряпчих. Высшие прокурорские чины выполняли задачи правового ограничения деятельности губернских властей. Отлаженный механизм государственного надзора сделал правосудие основой совершенствования общественных отношений в Оренбургском крае.

Моделируя формы новых взаимоотношений между верховной властью и населением, правительство основывало законодательную деятельность в судебной сфере на идее социального равенства судей ответчикам и подсудимым, что явилось основой исторического правового судейского статуса. Благодаря широкому сословному представительству достигался наиболее свободный доступ обывателей к судебной защите своих прав. Преимуществом созданных в правление Екатерины II судебных органов являлось этническое родство членов присутствий со своими избирателями. Судьи стали важным звеном между монархом и населением, принимавшим в лице поверенных лиц правосудие на основе российского законодательства.

Правительством был установлен порядок и определены условия отбора кандидатов на судейские должности, допускавшие к выборам лиц, чьи морально-нравственные качества и социальное положение не вызывали сомнений у избирателей и губернской администрации, отработаны правила наделения поверенных лиц судейскими полномочиями. Процедура разбора дел освобождала судей от внешнего и внутреннего влияния. Статусные различия выборных судей обуславливались их сословной принадлежностью. Служба по выбору, за исключением лиц торгово-промышленного слоя, поощрялась жалованьем. Денежные оклады коронных судей превосходили жалованье остальных членов суда.

Усиление роли государственного регулирования в начале XIX в. способствовало дальнейшему проникновению начала законности в деятельность органов сословного самоуправления и государственного аппарата. Все вступившие в должность сословные представители, включая дворян, исполняли обязанности до истечения срока полномочий, официального признания их неспособности служить по состоянию здоровья или приговора суда об отрешении от должности за преступление закона. Для замещения открывшихся вакансий привлекались другие кандидаты. Законодательная практика рождала новые элементы регламентации службы по выбору, сводившие влияние администрации на судей к функциям надзора.

Новый этап эволюции правового статуса судей на основе развития местного самоуправления пришелся на вторую четверть XIX в. С 1831 г. был повышен имущественный ценз избирателей-дворян, ранги чиновников на судейские должности. Кандидаты на посты председателей палат должны были обладать судебным стажем. Срок полномочий окружных судей был удвоен. Созданием систематического «Свода законов», включившего новые нормативные акты, была укреплена юридическая база деятельности судей, обеспечивавшая им свободу в рамках административного права. Специализация государственных служащих позволила законодателю расширить права и обязанности чиновников-членов присутствий, образование которых входило в первоочередные задачи правительства. Для формального замыкания судейского корпуса на профессиональной основе требовалось обновление прав состояний в экономической, социальной, политической, юрисдикционной сферах. Отмена крепостного права и новый этап гражданского созидания дали возможность правительству существенно корректировать содержание судейского статуса, детальная проработка составляющих которого не получила своего завершения вплоть до правления последнего представителя самодержавной власти в России.

Знаменитые Судебные Уставы уточнили минимум морально-нравственных качеств, наличие которых позволяло кандидатам претендовать на судейские должности, исключили сословный компонент требований, предъявляемых к общественным избранникам в судебные места, но выдвинули среди условий необходимость знания всеми судьями от населения языка судопроизводства и умения читать по-русски. Для кандидатов в судьи от короны правительство Александра II ужесточило образовательный, а также определило служебный, ценз, освободив носителей судебной власти одновременно от надзора со стороны административных органов. Предусмотренные Уставами порядок и условия формирования судейского состава позволяли законодателю начать последовательный процесс складывания профессионального корпуса, в не малой степени зависевший от успехов отечественной юриспруденции. Срок деятельности состава мировой юстиции ограничивался тремя годами, подобно прежним общественным судьям. Срок службы коронных судей окружных судов и судебных палат, назначаемых монархом по представлению министра юстиции, более не устанавливался.

Срочность судопроизводства зависела от движения дел на нижнем уровне судебного аппарата. Стремление правительства пополнить ряды гражданских служащих, не выходя за пределы сословного законодательства, стало причиной распространения на Оренбургскую губернию различных служебных льгот, в том числе сокращенной выслуги для получения первого классного чина, дополнительных денежных выплат направляющимся в губернию для прохождения службы из центральных районов. Были отменены обязательные экзаменационные испытания для производства в чин. На внедрение замыслов «Устава учебных заведений» влияли различные факторы социально-экономического характера. Неудовлетворительный образовательный уровень служащих вынуждал правительство удерживать выпускников местных школ на службе в Оренбургской губернии от 6 до 8 лет. Кадровая текучесть в судебных канцеляриях сдерживалась регулярными и специальными денежными выплатами, поиск источников которых с середины XVIII в. был частью политической деятельности правительства. Рост благосостояния канцелярских служащих был связан с личными способностями, обретением чинов и выслугой лет, позволявшими низшим служителям занимать более высокие штатные места. Кадровый отбор чиновников на ключевые канцелярские должности, формировавший эффективную бюрократию, производился с участием набиравших опыт в работе учреждений судей. Правовые основания деятельности высших канцелярских служащих окончательно сформировались во второй четверти XIX в. Начала правомерного бюрократического управления занимали все более прочные позиции в нижнем звене судебного аппарата.

Реальная численность делопроизводителей судебных мест зависела от потребностей своевременного разрешения поступающих дел. Незначительный штатный рост уездных судов и магистратов в первой половине XIX в. объяснялся колонизационными процессами. Ведущее место среди социальных групп, поставлявших кадры для низшего уровня гражданской службы, принадлежало потомственным гражданским (38, 6 %) и военным (29, 3 %) служащим. Оставшаяся часть служителей представляла различные слои населения, включая податные сословия. Если в середине 80-х гг. XVIII в. подавляющее большинство служителей судебных канцелярий носили низшие канцелярские звания (91, 2 %), то в 1828 г. половина служащих судебных учреждений имела табельные чины. В первые десятилетия XIX в. участие сословных категорий решительно поменялось в пользу детей личных дворян. Ко второй четверти XIX в. доступ в гражданскую службу для представителей сословных категорий законодательно с ней не связанных практически прекратилось. Приток кадров из среды «солдатских» детей крайне сузился.

Совершенствованию судебной бюрократии способствовала локализация служебного роста канцелярских чиновников, проходивших штатные ступени от писцов до столоначальников, протоколистов и секретарей. Кадровый отбор секретарей привел к началу второй четверти XIX в. к образованию класса узких судебных специалистов. Ко второй четверти XIX в. произошел общий рост профессионализма чиновников-членов присутствий, рекрутировавшихся в не малой части из числа опытных табельных служащих судебного ведомства. Во второй четверти века в рамках многогранной и единой государственной службы существовала явная тенденция специализации судебного чиновничества, проходившего штатные ступени от простых писцов до секретарей, заседателей и окружных судей. Участие отставных военных в судейском составе неуклонно сокращалось (100 % в 1784 и 21, 4 - в 1851). К 50-м гг. избрание обладателей боевых наград выглядело исключительным признанием в собрании заслуг кандидата перед Отечеством. Материальное положение кандидатов в судьи не составляло предмета для особого интереса дворянских избирателей.

Экономическая неразвитость оренбургского мещанства сводила деятельность городских депутатов к несению имеющих «справедливый» расклад повинностей. Губернские заседатели, фактически, отрывавшиеся от свойственной им сословной занятости, удерживались с согласия городского общества на местах до 5-7 сроков, что существенно повышало их компетентность в отправлении правосудия.

Заинтересованность в выборах сельских общин обусловила разнородный состав сословных заседателей. Национально-правовой уклад жизни ориентировал обывателей в кадровом подборе поверенных лиц. На 2-м этапе сельских выборов сходились представители всех проживающих в округе социальных объединений. На должности заседателей каждое трехлетие претендовало до 500 человек, выдвинутых населением губернии. Число судебных мест для них сократилось после 1797 г. с 70 до 26. Кандидаты определялись количеством поданных голосов и большинство штатных мест доставалось массовым группам: татарам, башкирам, а затем русским, мордовским, чувашским крестьянам, тептярям, бобылям, однодворцам и прочим. Соблюдение инструкций позволяло органам надзора допускать к должностям людей общественно активных и способных реализовать судейские полномочия. Мировоззрение заседателей подвергалось адаптации в правовую культуру «просвещенного» абсолютизма. Гражданские ряды пополнялись носителями элементарных юридических знаний, рассматривавшихся соседями как потенциальные кандидаты в сословные заседатели и ходатаи по делам в судах. Судебные учреждения стали фактором социокультурного развития населения губернии.

Таким образом, законодательное оформление социальной структуры населения Оренбургского края, развитие правоохранительных органов и утверждение правосудия укрепили государственную власть в пограничной провинции. Выражением успехов абсолютной монархии в

190 объединении сословно-этнических групп российского населения в многонациональную целостность единого правового пространства стала многосторонняя унификация учреждений судебной власти. Реформа суда в третьей четверти XIX в. с опорой на сложившуюся кадровую базу, позволившая корректировать содержание судейского статуса, сближение сословий в юридическом положении, а также преобразование органов земского самоуправления на территории России ускорили инерционное социальное развитие народонаселения Южного Урала.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Воропанов, Виталий Александрович, 2000 год

1. ФОНДЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ АРХИВОВ

2. Государственный архив Оренбургской области:

3. Фонд 5. Оренбургская экспедиция пограничных дел. Фонд 6. Канцелярия Оренбургского генерал-губернатора. Фонд 10. Канцелярия Оренбургского губернатора. Фонд 11. Оренбургское губернское правление. Фонд 54. Оренбургский пограничный суд.

4. Фонд 55. Оренбургские палаты уголовного и гражданского суда.

5. Фонд 58. Оренбургский уездный суд.

6. Фонд 68. Бугурусланский уездный суд.

7. Фонд 69. Бугурусланская городовая ратуша.

8. Фонд 71. Бузулукский уездный суд.

9. Фонд 72. Бузулукская городовая ратуша.

10. Фонд 222. Оренбургская пограничная комиссия.

11. Государственный архив Челябинской области:

12. Фонд 15. Челябинский городовой магистрат.

13. Фонд 16. Словесный суд при Челябинском городовом магистрате.

14. Фонд 44. Челябинский нижний земский суд.

15. Фонд 112. Земский исправник Челябинского уезда.

16. Фонд 114. Челябинский городничий.

17. Фонд 115. Челябинская нижняя расправа.

18. Фонд 116. Верхнеуральский уездный суд.

19. Фонд 117. Верхнеуральский нижний земский суд.

20. Фонд 119. Верхнеуральская канцелярия полицейских дел.

21. Фонд 120. Верхнеуральское городническое правление.

22. Фонд 121. Челябинский уездный суд.

23. Фонд 211. Челябинская городовая ратуша.

24. Фонд 219. Комиссия военного суда г.Челябы.

25. Фонд 230. Троицкий нижний земский суд.

26. Фонд 231. Троицкая нижняя расправа.

27. Фонд 233. Троицкий уездный суд.

28. Центральный государственный исторический архив республики Башкортостан:

29. Фонд 1. Оренбургское губернское правление.

30. Фонд 2. Канцелярия Оренбургского генерал-губернатора.

31. Фонд 3. Оренбургский губернский прокурор.

32. Фонд 9. Уфимское губернское правление.

33. Фонд 11. Канцелярия Уфимского гражданского губернатора.

34. Фонд 100. Оренбургская палата уголовного суда.

35. Фонд 102. Оренбургский совестный суд.

36. Фонд 103. Уфимский уездный суд.

37. Фонд 104. Стерлитамакский уездный суд.

38. Фонд 106. Белебейский уездный суд.

39. Фонд 107. Бирский уездный суд.

40. Фонд 259. Уфимский городовой магистрат.

41. Фонд 300. Бугульминский уездный суд.

42. Фонд 302. Троицкий уездный суд.

43. Фонд 346. Бирская нижняя расправа.

44. Фонд 384. Уфимское наместническое правление.

45. Фонд 470. Уфимская палата уголовного суда.

46. Фонд 471. Уфимская палата суда и расправы.

47. Фонд 472. Бирский уездный стряпчий.

48. Фонд 473 Белебейская нижняя расправа.

49. Фонд 474. Первая Уфимская нижняя расправа.

50. Фонд 475. Уфимский губернский магистрат.

51. Фонд 476. Уфимская верхняя расправа.

52. Фонд 477. Уфимский совестный суд.

53. Фонд 478. Уфимская палата гражданского суда.

54. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ И ДЕЛОПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ДОКУМЕНТАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ

55. Государственные учреждения России в XVIII в. (законодательные материалы). М., 1960 Дворянская империя XVIII в. Основные законодательные акты. Сборник документов. Составитель М.Т. Белявский. М., 1960.

56. Законы Российской империи о башкирах, мишарях, тептярях и бобылях. Уфа, 1999. Материалы по истории Башкирской АССР. Т. IV-V. М., 1960. Материалы по истории Казахской ССР. М.-Л., 1940. Т. IV.

57. Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. Оренбург, 1903 1907.

58. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830, 1881.

59. Полное собрание узаконений о губерниях по хронологическому порядку с 1775 по 1817 гг. СПб., 1818.

60. Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. V. М., 1987.

61. Сборник узаконений о киргизах степных областей. Оренбург, 1898.

62. Свод законов Российской империи. Т. II, П1, X, XV. СПб., 1857.

63. МОНОГРАФИИ, ОЧЕРКИ, СТАТЬИ, ТЕЗИСЫ ПО СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВВ.

64. Alexander J. Т. Catherine the Great. Oxford. 1989.

65. Bartlett R. Catherine II s Draft Charter to the State Peasantry // Canadian-American Slavic Studies. Vol. 23. 1990. F. 1. S. 36- 57.

66. Белявский М.Т. Вопрос о крепостном праве и положении крестьян в «Наказе» Екатерины II // Вестник ЛГУ. История. 1963. С. 44- 63.

67. Белявский М.Т., Кислягина Л.Г. Общественно-политическая мысль // Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 3. М., 1988. С. 16 211.

68. Белявский М.Т. Накануне «Наказа» Екатерины II. К вопросу о социальной направленности политики «просвещенного абсолютизма» // Правительственная политика и классовая борьба в России в период абсолютизма. Куйбышев, 1985. С. 31 47.

69. Белявский М.Т. Сословия и сословный строй // Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 2. М., 1987. С. 21 -43.

70. Благовидов Ф.В. Идеи Большого Наказа и практическая деятельность Екатерины II // Наблюдатель. 1896. № 1. С. 119 141.

71. Бокова В.М. Тема законности в русской печати в начале XIX в. // Вестник Моск. ун-та. История. 1993. №2. С. 34-40.

72. Буганов В.Н., Медушевский А.Н. Административные реформы в России и проблемы их изучения в современной западной историографии // Отечественная история. 1992. № 3.

73. Буганов В.И., Преображенский A.A., Тихонов Ю.А. Эволюция феодализма в России. Социально-экономические проблемы. М., 1980.

74. Griffits P. Catherine II: The Repablican Empress. Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas, 21 (1973). Heft 3. S 331.

75. Дороченков А.И. Межнациональные отношения и национальная политика в России: актуальные проблемы теории, истории и современной практики. СПб., 1995.

76. Дружинин Н.М. Просвещенный абсолютизм в России // Абсолютизм в России. М., 1964. С. 428 459.

77. Евреинов В.А. Гражданское чинопроизводство в России. СПб., 1888.

78. Желудков В.А. Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачева и подготовка губернской реформы 1775 года // Вестник ЛГУ. История язык - литература. 1963. Вып. 2 (№ 8). С. 56 - 65.

79. Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978.

80. Зобов Ю.С. Политика правительства по регулированию крестьянского переселенческого движения в первой половине XIX в. // Вестник Челяб. ун-та. История. 1993. № 2. С. 22-28.

81. Зубов В.Е. Административный аппарат Западной Сибири конца XVIII первой половины XIX в. Дисс. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1997.

82. Иванов П.В. К вопросу о «просвещенном абсолютизме» в России 60-х гг. XVIII в. // Вопросы истории. 1950. № 5. С. 85 99.

83. Иванов П.В. К вопросу о социально-политической направленности «Наказа» Екатерины II // Ученые записки Курского пед. ин-та. 1954. Вып. 3. С. 5 31.

84. Jones R. Е. The Russian Gentry and the Provincial Reform of 1775. Cornuell Univ., 1968.

85. Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII первой половине XIX вв. (по материалам ревизии). М., 1971.

86. Кабузан В.М., Троицкий С.М. Изменения в численности, удельном весе и размещении дворянства в России в 1782-1858 г. //История СССР. 1971. № 4. С. 153 169.

87. Казанцев С.М. О политическом режиме Российской империи в 1796 1801 гг. // Вестник ЛГУ. Экономика - философия - право. 1980. Вып. 1 (№ 5). С. 99 - 106.

88. Каменский А.Б. Екатерина II //Вопросы истории. 1989. № 3. С. 62 88.

89. Каменский А.Б. Российское дворянство в 1767 году (к проблеме консолидации) // История СССР. 1990. № 1. С. 58 -77.

90. Каппелер А. Россия многонациональная империя. М., 1996.

91. Карнович Е.П. Направление законодательства в прошлом веке // Новь. T. XXVIII. 1889 (№ 1516). С. 162- 171, 201 -213.

92. Карнович Е.П. Русское чиновничество в былое и настоящее время. СПб., 1897.

93. Ключевский В.О. Императрица Екатерина II // Соч. Т. 5. М., 1989. С. 309 371.

94. Ключевский В.О. История сословий в России // Соч. Т. 6. М., 1989. С. 225 381.

95. Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч. 5. // Соч. Т. 5. М., 1989.

96. Кодан C.B. Сословное законодательство России первой половины XIX в. // Проблемы социально-политической истории Урала XIX- начала XX вв. Челябинск, 1991. С. 3 12.

97. Колесников П.А. Законодательство о крестьянах России в XVIII веке // Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дореволюционной России. Воронеж, 1983. С. 114-119.

98. Корф С. А. Дворянство и его сословное управление за столетие. 1762 1855 гг. СПб., 1906.

99. Лаппо-Данилевский A.C. Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II // СПб., 1898.

100. Латкин В.H. Законодательные комиссии в России в XVIII столетии. Историко-юридическое исследование. Т. 1. СПб., 1887.

101. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII начало XX в.). СПб.,1999.

102. Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. М., 1997.

103. Очерки истории СССР (Россия во второй половине XVIII в.) М., 1956.

104. Ransel D. The Politics jf CaTHerinian Russia. New Haven. 1975.

105. Рейснер M.А. Общественное благо и абсолютистское государство // Вестник права. T. XXXII. 1902 (№9-10). С. 1-124.

106. Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995.

107. Романович-Славатинский A.B. Дворянство в России от начала XVIII в. до отмены крепостного права. СПб., 1870.

108. Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII-XIX вв. Л., 1988

109. Смирнов А. Предположения об устройстве казенных крестьян со времени Екатерины II до 1836 г. // Журнал министерства государственных имуществ. T. XXXI. 1862. № 11. Отд. 2. С. 420 -439, 490 510.

110. Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. Формирование бюрократии. М., 1977.

111. ТРУДЫ ПО СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ЮЖНОГО УРАЛА И ПРИУРАЛЬЯ

112. Аполлова Н.Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII начале XIX вв. М., 1960.

113. Асфандияров А.З. Башкирия в период кантонного управления. Дисс. . канд. ист. наук. М., 1969.

114. Банникова Е.В. Купечество Южного Урала в первой половине XIX века. Дисс. . канд. ист. наук. Оренбург, 1999.

115. Васильев С.М. Башкирия в последней четверти XVIII в. // Материалы по истории Башкирской АССР. М., 1960. Т. V.

116. Вяткин М.П. Политический кризис и хозяйственный упадок в Малой Орде в конце XVIII начале XIX вв. // Материалы по истории Казахской ССР. M.-JL, 1940. Т. IV.

117. Дебу И. Топографическое и статистическое описание Оренбургской губернии в нынешнем ее состоянии. М., 1837.

118. Жуковский И. Краткое географическое и статистическое описание Оренбургской губернии. Уфа, 1832.

119. История Башкортостана с древнейших времен до 60-х гг. XIX в. Уфа, 1996.

120. История Казахстана с древнейших времен до наших дней. Алматы, 1993.

121. История казачества Азиатской России. Т. 1-3. Екатеринбург, 1995.

122. История Урала с древнейших времен до 1861 г. Т. 2. М., 1989.

123. Кобзов B.C. Военно-административная структура Оренбургского казачьего войска в XVIII -первой половине XIX в. Челябинск, 1996.

124. Кульшарипов М.М. Политика царизма в Башкирии (1775 1800 гг.). Дисс. . канд. ист. наук. М., 1971.

125. Менщиков В.В. Русско-казахские отношения в Южном Зауралье в XVIII в. // Этнокультурная история Урала XVII XX вв. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 1999. С. 42-43.

126. Миненко H.A. Государственная власть и народы Урала в XVII начале XX в. // Этнокультурная история Урала XVII - XX вв. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 1999. С. 43-49.

127. Мирсаитова С.Г. Народное образование на Южном Урале в первой половине XIX века. Дисс. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000.

128. Рахматуллин У.Х. Население Башкирии в XVII XVIII вв. М., 1988.

129. Рычков П. А. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999.

130. Рязанов А.Ф. 40 лет борьбы за национальную независимость казахского народа (1797 1838 гг.). Очерки по истории национального движения Казахстана. Кзыл-Орда, 1926.

131. Семенова H.A. Военное управление Оренбургским краем в конце XVIII первой половине XIXвв. Дисс. . канд. ист. наук. Оренбург, 2000.

132. Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска. Оренбург, 1891.

133. Тарасов Ю.М. Русская крестьянская колонизация Южного Урала. Вторая половина XVIII -первая половина XIX в. М., 1984.

134. Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственном, статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. Уфа, 1859.

135. Чернавский Н.М. Оренбургская епархия в прошлом ее и настоящем // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Оренбург, 1900. Вып. 7.

136. Шадрин В.М. Разграничение полицейских функций Оренбургского казачьего войска в XVIII -первой половине XIX в. // Вестник Челяб. ун-та. История. 1998. № 1. С. 31 37.

137. Шакурова Ф.А. Башкирская волость и община в середине XVIII первой половине XIX в. Уфа, 1992.

138. Янгузин Р.З. Этнодемографические процессы в Башкортостане в конце XVIII середине XIX в. // Этнокультурная история Урала XVII - XX вв. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 1999. С. 107-109.

139. ТРУДЫ ПО ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ПРАВОВОЙ ИСТОРИИ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВВ.

140. Алексеев A.C. Русское государственное право. Конспект лекций. 4-е изд. М., 1897. Андреевский И.Е. О наместниках, воеводах и губернаторах. СПб., 1864.

141. Барлет Р. Некоторые правовые аспекты взаимоотношений между государством и крестьянством в России во второй половине XVIII в. // История права: Англия и Россия. М., 1990. С. 122134.

142. Блинов И.И. Губернаторы. Историко-правовой очерк. СПб., 1905.

143. Блинов И.И. Из истории должности губернатора после Учреждения о губерниях 1775 г. // Вестник права. 1903. № 4. С. 120 170.

144. Бочкарев В.Н. Дореформенный суд // Судебная реформа. Т. 1. М., 1915.

145. Вдовина JT.B. Право и суд // Очерки русской культуры XVIII в. Ч. 2. М., 1987. С. 152 185.

146. Веретенников В.И. Из истории института прокуратуры начала екатерининского царствования //Русский исторический журнал. 1918. № 5. С. 86 100.

147. Виленский Б.В. Подготовка судебной реформы 20 ноября 1864 года в России. Саратов, 1963.

148. Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов, 1969.

149. Вицын А.И. Краткий очерк управления в России от Петра Великого до издания Общего учреждения министерств. Казань, 1855.

150. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Р-на-Д., 1995.

151. ГессенИ.В. Судебная реформа. СПб., 1905.

152. Glason W. J. Moral idealist? Bureaucracy and Catherine the Great. New Brunswick, 1981.

153. Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. Т. 1-2. М., 1913-1941.

154. Градовский А.Д. Высшая администрация в России и генерал-прокуроры // Соч. Т. 1. СПб., 1899. С. 37-297.

155. Градовский А.Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России // Соч. Т. 1. СПб., 1899. 299-338.

156. Градовский А.Д. История местного управления в России// Соч. Т. 2. СПб., 1903. С. 1 488.

157. Григорьев В.А. Реформа местного управления при Екатерине II (Учреждение о губерниях 7 ноября 1775 г.). СПб., 1910.

158. Дитятин И.И. К истории жалованных грамот дворянству и городам 1785 г. // Статьи по истории русского права. СПб., 1895. С. 49 152.

159. Дитятин И.И. Устройство и управление городов России. М., 1875.

160. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.

161. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981.

162. Ефремова Н.Н. Основные этапы развития судебной системы в России в XVIII в. // Закономерности возникновения и развития политико-юридических идей и институтов. М., 1986. С. 94 105.

163. Ефремова Н.Н. Судоустройство в России в XVIII первой половине XIX вв. М., 1993.

164. Ивановский В.В. Русское государственное право. Т. 1.4. 1-2. Казань, 1896 1898.

165. Кавелин К.Д. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства от Уложения до Учреждения о губерниях. // Соч. Ч. 1. М., 1859. С. 30 304.

166. Камкин А.В. Некоторые черты правосознания государственных крестьян в XVIII веке // Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дореволюционной России. Воронеж, 1983.

167. Кизеветтер А.А. Совестные суды при Екатерине II // Голос минувшего. 1923. № 1. С. 155 159.

168. Клочков М.В. Наказ имп. Екатерины II в судебной практике // Сборник статей в честь М.К. Любавского. Пгд., 1917. С. 1 18.

169. Латкин В.Н. Лекции по истории русского права, читанные в Императорском Училище правоведения. СПб., 1912.

170. Donne J. P. Catherines governors and governors-general // Cahies du monde russe et sovietigue. T. 20. 1979.

171. Липинский M.A. К истории русского уголовного права XVIII в. // Журнал гражданского и уголовного права. 1885. № 10. С. 1 54.

172. Лохвицкий А. Губерния. Ее земские и правительственные учреждения. Ч. 1. СПб., 1864.206

173. Матханова Н.П. Генерал-губернаторы в системе взаимоотношений центра и окраин Российской империи в середине XIX в. //Государственное управление: история и современность. М., 1998. С. 109-112.

174. Мрочек-Дроздовский П.Н. Областное управление России XVIII в. Ч. 1. М., 1876.

175. Мустонен П. К постановке вопроса об устойчивости средневековых методов управления в российской практике администрирования // Государственное управление: история и современность. М, 1997. С. 82- 83.

176. Омельченко O.A. «Законная монархия» Екатерины II. М., 1993.

177. Омельченко O.A. Идеи конституционного закона и «всеобщей законности» в правовой политике «просвещенного абсолютизма» в России // Проблемы политической и правовой идеологии. М., 1989. С. 71 108.

178. Омельченко O.A. К истории судебной политики «просвещенного абсолютизма» в России // Вопросы истории права и правовой политики в эксплуататорском государстве. М., 1989. С. 68 -98.

179. Омельченко O.A. Уголовная политика «просвещенного абсолютизма» и развитие русского уголовного права во второй половине XVIII в. // Вопросы истории уголовного права и уголовной политики. М., 1986. С. 25 49.

180. Ошерович Б.С. Очерки по истории русской уголовно-правовой мысли (вторая половина XVIII первая половина XIX в.). М., 1946.

181. Семитко А.П. Русская правовая культура: мифологические и социально-экономические истоки и предпосылки // Государство и право. 1992. № 10.

182. Середа Н.В. Документальное обеспечение и организация сбора городских налогов в XVIII веке //Государственное управление: история и современность. М., 1998. С. 101 104.

183. Сыромятников Б.И. Очерк истории суда в древней и новой России (до издания Свода законов) // Судебная реформа. Т. 1. М., 1915.

184. Сыромятников Б.И. История русского государственного права // Лекции 1908 1909 гг. М., 1911.

185. Филиппов А.Н. Учебник истории русского права. Ч. 1. Юрьев, 1913.

186. Филиппов М.А. Судебная реформа. Т. 1-2. СПб., 1871.

187. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995.

188. Шворина Т.И. Уголовное законодательство Екатерины II // Ученые записки ВИЮН. Т. 1. М., 1940. С. 191 235.

189. Юшков C.B. История государства и права СССР. Ч. 1. М., 1950.