Синтетизм жанровой природы "Мертвых душ" Н. В. Гоголя тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Петров, Аркадий Владимирович

• Петров, Аркадий Владимирович
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Петров, Аркадий Владимирович

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1

1.1 Проблема жанровой типологии "Мертвых душ" в контексте общей литературной традиции 1820 — 1840 годов

1.2 Проблема поэтической структуры первой части "Мертвых душ"

1.3 Идиллический мирообраз первой части поэмы и концепция национального бытия

ГЛАВА 2

2.1 Семантические и композиционные факторы, определяющие центральное положение шестой главы

2.2 Особенности восприятия и поэтика обработки элегической темы утраченной юности во второй части поэмы: исторический и эстетический аспекты

2.3 Рецепция Книги Екклесиаста: основные вдеи и их преломление в образах поэмы

2.4 Темы, образы и стиль оды во второй части поэмы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Синтетизм жанровой природы "Мертвых душ" Н. В. Гоголя»

ВВЕДЕНИЕ

Одним из важнейших направлений современного гоголеведения является изучение природы художественного мышления писателя. Сочетание этического и эстетического, поэтическая детализации образа и воплощение идей всемирности исторического процесса, всеобъемлемосги бытия; амбивалентная природа художественного универсума — все это выдвигает в центр сегодняшних споров и размышлений о Гоголе концепцию синтетизма его творчества.

Актуальность темы "Синтетизм жанровой природы "Мертвых душ" Н. В. Гоголя" обусловлена целым рядом проблем, возникших в гоголеведении и в связи с новыми аспектами изучения творчества писателя, и унаследованными из прошлых десятилетий. В предшествующие годы появление таких исследований, как "Гоголь и проблемы западноевропейского романа". А. А. Елистратовой, "Поэтика Гоголя" Ю. В. Манна, "О многосмысленности "Мертвых душ"" Е. А. Смирновой и ее же книги "Поэма Гоголя "Мертвые души"", "Сюжет Гоголя" М. Вайскопфа обусловило понимание того, что в творчестве Гоголя разножанровые ориентации играют немаловажную роль. Однако на уровне поэтики, несмотря на относительно недавние работы С. А. Гончарова, А. X. Гольденберга, Е. А. Суркова, С. Коцингер, Р. М. Гафарова1, обращающихся к роли различных жанровых стилей в творчестве Гоголя, концептуальное описание природы синтетического единства поэмы еще не проведено. При этом само понятие "синтез", со

1 См. Гончаров С. А. Н. Гоголь, Г. Сковорода и учительная культура. Постановка проблемы // Н. В. Гоголь: проблемы творчества. Межвузовский сборник научных трудов. Спб., 1992. С. 27-48.; Гольденберг А. X. Фольклорная утопия в "Мертвых душах" // Там же, С. 113-124.; раздел монографии Е. А Суркова Синтез жанрово-стилевых традиций в "Шинели" Н. В. Гоголя // Сурков Е. А. Русская повесть первой трети XIX века (Генезис и поэтика жанра). Кемерово, 1991. С. 122-135.; Коцингер С. Возвышенное у Гоголя: власть риторики и возвышенное искусство // Традиции и новаторство в русской классической литературе (...Гоголь...Достоевский...). Межвузовский сборник научных трудов. Спб., 1992. С. 3-24.; Гафаров Р. М. М. В. Ломоносов и Г. Р. Державин в творческом восприятии Н. В. Гоголя. Автореф. дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. М., 1996.

всей очевидностью востребуемое в гоголеведении, нуждается в методологической четкости. Требует осмысления тот факт, что формы поэмного синтетизма воплощаются в контрастной и разностилевой структуре, порождающей представление о парадоксальной целостности "Мертвых душ".

Такое представление о парадоксальной целостности свидетельствует о незавершенности исследовательского процесса, так как с методологической точки зрения парадокс — это следствие неурегулированности теории и практики.

Научная новизна настоящей работы определена комплексным характером проблематики, потребовавшей привлечения широкого историко-литературного материала, в том числе и впервые вводимого в обиход научной дискуссии. В этом отношении научные результаты могут быть сформулированы следующим образом:

1. Раскрыта роль малых жанров русской поэзии (идиллии, элегии и оды) в поэтическом строе "Мертвых душ" и их влияние на характер поэмного синтетизма.

2. Определены концептуальные отношения "Мертвых душ" с ведущими жанрами историко-литературной эпохи второй половины ХУШ — первой трети XIX веков, что позволяет по-новому осмыслить проблему романно-поэмной неопределенности гоголевского произведения.

3. На фоне развития русской нравственной философии (рассматриваемой в формах поэтического воплощения) исследована рецепция Книги Екклесиаста, которая является принципиально важной для понимания этико-философской позиции поэмного автора; концепции и проблемы национального бытия; отношения вечного и временного в образе национальной и общечеловеческой истории.

Выделение субъективно-исторического начала при обсуждении природы синтетизма "Мертвых душ" и внимание к структурно-поэтическим особенностям поэмы определяет методологию исследования, в основе которой лежит системный подход и сравнительно-исторический метод, необходимые для постановки и научного описания проблемы жанрово-стилевого начала эстетического мышления Гоголя.

Основная методологическая установка возникает из необходимости описать идею, идеал и жанрообразующие мотивы, темы и образы как целостный акт эстетического мышления Гоголя. О выражении идеального начала как в художественных, так и в публицистических произведениях писателя можно сказать то, что оно тяготеет к

универсальности, в то время как идеи и воплощающие их образы или понятия сугубо конкретны (идеи Гоголя часто расцениваются даже как тривиальные). Преобладание эстетического начала рождает оригинальную философию, в которой общие предметы выражены художественным языком, а идеология занимает подчиненное положение.

В этом случае особого подхода требует осмысление устойчивых, содержащих обобщенную семантику форм, используемых Гоголем как идеальный срез воспринимаемой традиции. Одновременно следует учитывать то, что отношения Гоголя с традициями литературы начала ХЕХ века требуют нелинейного подхода. Гоголь не просто воспринимал "отстоявшиеся" эстетические факты — он сам формировал новую эстетику и преобразовывал традиции русской литературы. В этом случае "идеальные" элементы традиции следует рассматривать как факт субъективно организованной системы. Отсюда возникает потребность в герменевтическом подходе к отдельным эстетическим высказываниям автора "Мертвых душ".

Наиболее адекватное соединение идеального и идейного начал воплощала в себе русская поэзия — практически на всех этапах исторического развития от второй половины XVIII — до первой трети XIX века. Поэзия оказала важнейшее влияние на эстетическое мышление Гоголя. Это влияние разнообразно раскрывается на протяжении всего творчества писателя, как в первых поэтических опытах ("Ганц Кюхельгартен", "Италия"), так и в поздних "Выбранных местах из переписки с друзьями". Отбор материала, содержание литературно-критических высказываний ("Арабески", "Выбранные места из переписки с друзьями") и поэтика рецепции конкретных жанрообразуюьцих стилей русской поэзии позволяют представить концептуальное отношение Гоголя к поэтическому наследию (прежде всего Ломоносова и Державина), а также к поэзии современной.

Лирика в понимании Гоголя принципиально совмещала в себе характер эмоционального воздействия и способность к выражению глубокого миросозерцания. Если для раннего периода творчества писателя было важно как можно более точно описать и дать представление обо всех сторонах лирического произведения (например, в статье "Несколько слов о Пушкине"), то в поздней "Переписке" лирическая философичность и лирическое воззвание воспринимаются Гоголем в их неразрывном единстве. Представления о возвышенном или о "жестком" лиризме в конце 1840 годов

окружены вниманием к историческим путям развития русской поэзии2. По отношению к тому образу и характеру авторского слова, которое возникает в сочетании лирического воззвания с философскими мотивами, такие "непобудительные" жанры, как элегия, раскрьюают, по мысли Гоголя, важнейшие стороны авторской душевной и духовной жизни.

Таким образом, весь корпус лирических жанров Гоголь рассматривает в качестве идеального единства, составляющего субъективно-исторический образ автора. Не случайно, представляя современников Пушкина и феномен развития русской поэзии, Гоголь упоминает три имени — Дельвига, Козлова и Баратынского. Он пишет: "Вокруг него <Пушкина> вдруг образовалось их целое созвездие: Дельвиг, поэт-сибарит, который нежился всяким звуком своей почти эллинской лиры и, не выпивая залпом всего напитка поэзии, глотал его по капле, как знаток вин, присматриваясь к цвету и обоняя самый запах; Козлов, гармонический поэт, от которого раздались какие-то дотоле не слышанные, музыкально-сердечные звуки; Баратынский, строгий и сумрачный поэт, который показал так рано самобытное стремление мыслей к миру внутреннему и стал уже заботиться о материальной отделке их..." (VIII, 385-386)4.

В трех лицах русских поэтов поэзия охватывает, по представлению Гоголя, всю эстетико-философскую сферу — от эпикурейства к гармонической середине и до стоического начала, тем самым выражая идеальное состояние отечественной культуры как заведомо полное.

Все эти начала переплавляются творческой энергией Языкова, сочетающего мысль, восторженное парение и движение души, характерное для элегической ламентации и философской лирики Е. А. Баратынского.

С каждым из этих начал в сознании Гоголя прочно связаны конкретные жанры, репрезентирующие суть творчества упомянутых поэтов— идиллия (жанр Дельвига),

2 См. его статью "В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность".

Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, курсив наш.

4 Здесь и далее сноски на произведения Гоголя даются по Полному собранию сочинений: Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: В 14-ти т. М.-Л, 1937-1952., и размещаются в тексте с указанием в скобках номера тома и страницы.

элегия (песня) Козлова и ода, синтезирующая потенциалы суровой мысли и лирического воззвания.

Такое восприятие отвечает тенденциям развития русской поэзии на рубеже XVIII — XIX веков. В отличие от "больших" поэтических жанров, малые жанры русской поэзии своими связями оформляли категориальные отношения новой эстетики. Сближение идиллии и элегии в начале XIX века выражало сложный комплекс идей, проводимый с помощью жанровой семантики, разграничивающий пространство идеального и реального, объективного и субъективного, национального и индивидуального. Связи элегии и послания, рассматриваемые с той же точки зрения, основывались на проникновении в обобщенную, и к середине 1820 годов ставшую уже шаблонной образность, индивидуального голоса и субъективных мотивов.

С другой стороны, влияние одического начала на жанры идиллии и элегии было важно в плане философичности обобщения, привносимого семантикой стиля и традиционными образами оды5. Синтетический потенциал образной системы малых жанров русской поэзии имел значение и для литературы этого периода в целом.

Влияние поэзии на прозу следует рассматривать как трансляцию эстетической системы. В этот период каждый лирический жанр по-своему говорил и о другом жанре, поэтому для системы лирики было характерно тяготение жанра к перерастанию в направление6, к семантике которого одинаково обращается как поэзия, так и проза.

Взаимовлияние поэзии и прозы началось задолго до золотого века поэзии, и в некотором смысле самодостаточность поэзии в период 1810 — 1820 годов XIX века затушевывает межжанровые и межродовые связи, позволяющие рассматривать тенденции

5 О влиянии ломоносовской оды на произведения А. С. Пушкина, А. А. Дельвига, К. С. Батюшкова, Н. М. Языкова и М. Ю. Лермонтова см. в статье: Лебедев Е. Н. М. В. Ломоносов и русские поэты XIX века// Ломоносов и русская литература. М., 1987. С. 296-339.

6 Об оде Ю. Н. Тынянов писал: "Ода была важна не только как жанр, а и как определенное направление поэзии". Цит. по: Тынянов Ю. Н. Ода как ораторский жанр // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 245.

поэтизации и прозаизации материала (употребляем это понятие в терминологии М. М. Бахтина) как единый процесс7.

Исторически полноценными сегодня видятся следующие связи: горацианская ода — идиллия (по преимуществу западноевропейская) — сентиментальная повесть8; элегия, баллада — романтическая повесть; элегия, идиллия и роман9, романтическая поэма — романтическая повесть. Более интересные для нас влияния элегии и идиллии на жанр романа основываются уже не только на заимствовании образов и мотивов, но и на общности жанрово-поэтической концепции, сопоставимых мирообразах и философии.

Э. И. Худошиной на фоне мировоззренческих сближений и процессов взаимовлияния выделяется феномен синтетичности стихотворной повести10, сочетающей в лоне пародийной стилистики новые прозаические темы и лирический потенциал стиховых ритмов. Внутри стиха новые прозаические темы наследовали поэтические связи и модели обобщения, обогащаемые совмещением различных стилевых начал, задаваемых как пародийной эстетикой, так и обобщением в единое художественное пространство "низкого" и "высокого".

В этом контексте становится очевидным историческая обусловленность понятия синтетизма, применяемого к "Мертвым душам" — понятия, описывающего феномен целостности, основывающейся на жанрово-стилевом различии. Такой синтез по сути

7 О взаимовлиянии поэтических и прозаических жанров в романтический период развития русской литературы см. Канунова Ф. 3. Эстетика русской романтической повести (А. А. Бестужев-Марлинский и романтики беллетристы 20-30-х годов XIX века). Томск, 1973.; Манн ЮВ. Динамика русского романтизма. М., 1995.; Федоров В. И. Жанр повести и баллады в переходный период от сентиментализма к романтизм)' // Проблемы жанров в русской литературе. М., 1980. С. 39-47.; Маркович В. М. Балладный мир Жуковского и русская фантастическая повесть эпохи романтизма // Жуковский и русская культура. Л., 1987. С. 138-166.

8 См. Сурков Б. А. Русская повесть первой трети XIX века (Генезис и поэтика жанра). Кемерово, 1991.

9 См. ЛяпушкинаЕ. И. Русская идиллия XIX века и роман И. А. Гончарова "Обломов". СПб., 1996.; Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. С. 374-377.

10 См. Худошина Э. И. Жанр стихотворной повести в творчестве А. С. Пушкина ("Граф Нулин", "Домик в Коломне", "Медный всадник"). Новосибирск, 1987.

своей является формой, выражающей авторскую философию, усматриваемую в соединении идейно-тематического содержания различных жанровых субстратов, и принципиально отличен от форм заимствования или однократных рецепций узнаваемых тем и образов других жанров.

Поэма Н. В. Гоголя "Мертвые души" оригинально развивает синтетический потенциал традиции русской поэзии и раскрывает преемственность развития эстетического сознания Гоголя и его взглядов на лирическую поэзию.

Так как целостное исследование "Мертвых душ" с точки зрения места поэмы в контексте русской поэзии второй половины XVIII — первой трети XIX веков еще не проводилось, мы считаем оправданным представить историю вопроса как ряд срезов, предполагающих осмысление методологических или концептуальных подходов.

Проблема жанровой типологии "Мертвых душ" была поднята в современной Гоголю критике. Существо полемики В. Г. Белинского с К. С. Аксаковым исследовано достаточно хорошо, поэтому мы хотим обратить внимание на то, что сама постановка проблемы принципиально потребовала привлечения широкого фактического материала. Направление сравнительной типологии остается актуальным и сегодня, хотя за едва неполных полтора столетия в рамках этого направления к контексту "Мертвых душ" отнесено огромное количество произведений самых различных жанров. Что, в свою очередь, породило еще одну проблему. К середине 1990 годов этот материал потерял сколько-нибудь обозримое единство, задавая новый виток поиска основы синтетического единства образной системы "Мертвых душ".

Вследствие двух указанных причин в рамках сравнительной типологии наиболее значимой является проблема универсального произведения, жанра или литературно-стилевого направления, позволяющего адекватно обобщить все многообразие контекстуальных связей поэмы. Высказанная К. С. Аксаковым идея гомеровского эпоса была первым шагом в формировании методологической телеологии рассматриваемого подхода.

Парадигматическими произведениями, достаточно адекватно описывающими единство замысла, его воплощение и историческую функцию поэмы, в настоящие время

признаются "Божественная комедия" Данте11 и пиккареска барочного типа. В недавней совместной работе С. А. Гончарова и А. X. Гольденберга12 именно универсальность схемы пиккарески и ее стилевое (барочное) начало позволяют исследователям не только обобщить многие факты амбивалентной образности "Мертвых душ", но и (что кажется нам закономерным) обратиться к совершенно новому богатому материалу, впервые вводимому в обиход научной дискуссии.

Вышедшую в 1993 году книгу М. Вайскопфа "Сюжет Гоголя" следует воспринимать в этом отношении в качестве итоговой. М. Вайскопфу удалось не только аналитически представить все жанровое разнообразие контекста гоголевской поэмы, но и выделить сюжетную схему, обеспечивающую переплавку "разнородного литературного сырья в целостный и гармоничный текст"13.

В рамках рассматриваемого подхода вызревает и проблема опосредующего начала, соединяющего универсальные смысловые потенции с образно-поэтической структурой самой поэмы. С одной стороны, сравнительная типология приводит к признанию того, что доминирующим началом в смыслообразующем контексте "Мертвых душ" становятся "общие места" (в разделе "Введение в жанровый и стилистический генезис" книги М. Вайскопфа14 эта мысль повторяется особенно часто) или же сюжеты, близкие по типу форме мифа. С другой стороны, оригинальный образный строй поэмы все-таки не согласуется со схемой до конца, создавая потребность так или иначе урегулировать разногласия и описать внутритекстовые и контекстуальные связи с точки зрения их единства.

На почве подобной неопределенности довольно драматично сталкиваются как попытки достроить целостность, исходя из особенностей поэтической системы произведения, так и историко-литературные изыскания, восстанавливающие полноту содержания через значимые связи. Проблема заключается в серьезном конфликте

11 См. СмирноваЕ. А. О многосмысленности "Мертвых душ" //Контекст-1982. М., 1983. С. 164-191.

12 См. Гончаров С. А., Гольденберг А. X. Павел Чичиков: судьба героя в легендарно-мифологической ретроспективе//Имя — Сюжет —Миф. Межвузовский сборник. Спб., 1996. С. 64-86.

13

Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. М., 1993. С. 370.

14 Там же. С. 363-370.

методологических подходов: каждый вывод защищен логикой срезания материала, выделением в нем целостного начала.

Так, В. В. Федоров интерпретирует "сетования Собакевича на свое здоровье"13 как содержательный алогизм, обосновывая свое наблюдение характером поэтического строя "Мертвых душ". Но в комментариях к новому (1994) девятитомному изданию "Собрания сочинений" Гоголя указывается на конкретное произведение автора, очевидный, казалось бы, алогизм снимающее. Речь идет о статье Гоголя "Значение болезней" из "Выбранных мест из переписки с друзьями", раскрывающей мысли Гоголя о роли физических страданий. Как пишут комментаторы, "сокрушается Собакевич, очевидно, от "недостатка в плоти" своей "скорбей Христовых", по словам св. апостола Павла (Кол. 1.24), то есть от непричастности к страданиям Спасителя - и Его Воскресению: "<...> когда-нибудь придется поплатиться за это"16.

Разрешение подобных противоречий заключено в поэтической структуре "Мертвых душ", построенной как взаимодействие скрытых и явных планов. Теме разнопланового прочтения посвящен целый ряд работ, написанных в конце 1970 — начале 1980 годов. Исследования поэтики "Мертвых душ" и разрешение противоречий между символическим и фабульным содержанием образов поэмы (в аспекте различных по жанровым ориентациям контекстуальных связей) вскрыли принципиальные черты контраста, многосмысленности, многотемности и амбивалентности содержания. В конце 1970 — начале 1980 годов Е. А. Смирнова, Ю. В. Манн, В. Н. Турбин, В. В. Федоров описали (учитывая открытия А. Белого и А. А. Потебни) сложную нелинейную поэтику смыслообразования в поэме Гоголя.

Так, Е. А. Смирнова в своей статье "О многосмысленности "Мертвых душ"" (1982) рассматривает поэтику суггестии, при которой важнейшие смысловые связи составляют скрытый предмет поэмы. В представлении автора статьи Гоголь использует неотчетливые рецептивные фрагменты других произведений (в пределе стягиваемые к словообразу) для того, чтобы "указать" на тему источника. Создавая оригинальную образную разработку

15 Федоров В. В. Поэтический мир Гоголя // Гоголь: история и современность: К 175- летию со дня рождения. М., 1985. С. 138.

16 Гоголь Н. В. Собрание сочинений: В 9-ти томах. Т. 5. Мертвые души. Поэма. М., 1994. С. 528.

этой темы, Гоголь заставляет прочитывать свой текст в различных плоскостях — универсально-символической и сюжетной соответственно.

На подобный феномен несоответствия образа "самому себе" указывает в своей статье "Поэтический мир Гоголя" и В. В. Федоров. Несоответствие конкретного плана общему рассматривается автором в ракурсе нелогичных отношений части и целого, приводящих к парадоксальной ситуации: "портрет персонажа оказывается "больше" оригинала"17. Тем самым исследователь обращает внимание на однопорядковое существование разных по степени обобщенности фрагментов содержания.

На проблему соединения части и целого указывает и В. Н. Топоров. "Что значит эта установка на "мелочи", — спрашивает исследователь, — эта жажда их? Прежде всего ту степень дифференцированности, которая приводит к нарушению гармонического и органического соотношения целого и его частей... "18.

Таким образом, исследование контрастной структуры поэмы, наиболее полно представленной в книге Ю. В. Маша "Поэтика Гоголя", феномена рядоположенноеш смыслов и тем позволяет конкретизировать центральную проблему синтетизма "Мертвых душ" как проблему соположения и параллелизма символического (универсального) и конкретного (предметного и исторического) содержания. Такая поэтическая структура является генеративной, в ней востребуется достаточно сложное обобщение и опосредованные связи различных планов.

Идея соединения различных жанрово-стилевых начал, которые по-своему преломляют поэтические контрасты за счет обобщающей семантики, является наиболее продуктивной, и в настоящее время она получила серьезное обоснование. Во-первых, в истории гоголеведения существует немало работ, обосновывающих методологию исследования в рамках указанной темы.

В самом начале 1960 годов о соединении различных оснований в стиле "Мертвых душ" заявила Ф. 3. Канунова. С точки зрения исследователя, "важнейшими

17 Федоров В. В. Поэтический мир Гоголя // Гоголь: история и современность: К 175- летию со дня рождения. М., 1985. С. 141.

18 Топоров В. Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. С. 37.

художественными средствами синтеза реального и "идеального" являются <в творчестве Гоголя> взаимопроникновение сатиры и лирики"19. Существенно важным моментом научной концепции Ф. 3. Кануновой была установка на соотношение реалистического и романтического начал в эстетике и творчестве Гоголя. Автор монографии "Некоторые особенности реализма Н. В. Гоголя" последовательно проводил мысль о синтетическом стиле гоголевского творчества, в котором в "неразрывном единстве сочетались реальное и идеальное, сатира и лирика, возвышенное и низменное, трагическое и комическое"20. К сожалению, эта перспективная и новаторская постановка проблемы в период социологической критики не получила должного развития.

В конце 1970 годов адекватную идею соединения различных жанров (понимаемых как "типы социального поведения") в рамках одного произведения выдвинул В. Н. Турбин. По мнению исследователя, наиболее полно семантику устоявшегося, "оче-вид-ного" и не требующего истолкования в содержании произведения задают жанры эпитафии, мадригала и эпиграммы. Сопоставление вносимой ими определенности и неопределенности рождает не только жанровую специфику произведения, но и задает сущностные отношения между жанрами во время борьбы поэмы и повести, то есть в интересующее нас период 1830-1840 годов XIX века.

Исходя из своей концепции, В. Н. Турбин предложил оригинальную трактовку жанрового содержания "Мертвых душ". ""Мертвые души", конечно, поэма, — пишет автор. — И снова появляется проходящий через первые части образ лица, лика: поэма — то, что зрит внутреннее око пиита; повесть же — то, что под-смотр-ено глазами наблюдателя жизни, реалиста. Для поэмы надобны очи, а для повести — глаза. В поэме бытие про-зре-вают. В повести эмпирию жизни подсматривают"21.

Концепцию В. Н. Турбина следует рассматривать как проблематизацию "родового" подхода к жанровому своеобразию "Мертвых душ", которые представлялись романом

19

Канунова Ф. 3. О соотношении реального и идеального в стиле "Мертвых душ" Н. В. Гоголя // Учен. зап. Томского госуд. ун-та. 1962. № 42. Вопросы творческого метода и мастерства в литературе и

фольклоре. С. 4.

20

Канунова Ф. 3. Некоторые особенности реализма Н. В. Гоголя. Томск, 1962. С. 134.

Турбин В. Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов. Об изучении литературных жанров. М., 1978. С. 33.

чаще вследствие того, что, не отвечая в полной мере традиции "гомеровского" эпоса, они в то же время не соотносились и с лироэпическим родом. Между тем связь поэмы с пророческим взглядом, несомненно, отвечала эстетическим воззрениям Гоголя на жанр своего произведения.

Вопрос о влиянии поэзии на творчество Гоголя имеет продолжительную историю, но в основном обсуждалась как раз роль эпической и аллегорической поэмы ("Илиады" и "Божественной комедии"). Исследования, имеющие прямое отношение к теме нашей диссертации, стали появляться в середине 1980 годов. В них в качестве материала для осмысления творческих связей к контексту прозаических произведений Гоголя стали относиться и произведения малых жанров русской поэзии.

Важный материал для сравнительного анализа давал прежде всего поэтический опыт самого Гоголя. В. В. Гиппиусу в его работе, посвященной "Ганцу Кюхельгартену", написанной еще в начале 1940 годов, но, к сожалению, опубликованной только в 1994, удалось показать , что раннее произведение Гоголя, в целом ученическое и во многом зависящее от идиллии Фосса, представляет собой оригинальную концепцию жанра, отличного как от идиллии сентиментально-консервативного варианта, так и от идеологии жанра "Луизы". Уже в ранние годы идиллия была ценна для Гоголя "фламандскими" чертами. В. В. Гиппиус пишет: "Гоголь своими "фламандскими", т. е. собственно идиллическими картинами проходит как бы предварительную школу реализма — притом в границах, которые вполне приемлемы были для широкого реалистического движения..."22. Отмечает исследователь и то, что "дальнейший путь Гоголя показывает, что "фламандское" направление он усваивал во всей его широте, отнюдь не гнушаясь "теньерством", напротив, принципиально защищая право писателя на простонародный и вообще "низкий" материал, "на картины, взятые из презренной жизни"23.

Раскрываемые В. В. Гиппиусом исторические параллели гоголевскому пониманию идиллии позволяют выделить и в "Мертвых душах" тот потенциал жанра, который

22

Гиппиус В. В. "Ганц Кюхельгартен" // Литературный архив. Материалы по истории русской литературы и общественной мысли. СПб., 1994. С. 388.

23 Там же. С. 388-389.

оформляется в широком контексте "возвращения к идиллии" в середине 1820 годов и который связан с именами Гнедича, Батюшкова, Кюхельбекера и Пушкина.

Во второй половине 1980 годов выходит несколько работ, исследующих восприятие Гоголем творчества М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, В. А. Жуковского. Этот период можно рассматривать в качестве определенного этапа осмысления существа проблематики "сближения поэзии и прозы" (А. С. Янушкевич). Выделяя этот период как принципиально значимый, мы должны указать на ряд предшествующих работ: А. В. Западова "Гоголь о Державине"24 (1954) и Г. А. Колосовой "Гоголь— читатель и критик Ломоносова и Державина"25 (1959), посвященных в основном литературно-критическому подходу Гоголя к творчеству поэтов ХУГО века.

В этом отношении раздел "В. А. Жуковский и Н. В. Гоголь" в монографии А. С. Янушкевича "Этапы и проблемы творческой эволюции В. А. Жуковского" содержит концептуальное развернутое сравнение творческих устремлений Гоголя и Жуковского с точки зрения значимых этапов развития эстетического сознания двух художников.

A. С. Янушкевич убедительно показывает, что восприятие поэтического опыта Жуковского важно для понимания "синтеза настроений" гоголевских "Вечеров на хуторе близ Диканьки"26.

В это же время Е. А. Смирновой подробно описана рецепция "Песни"

B. А. Жуковского ("Отымает наши радости...") в начале шестой главы "Мертвых душ"27.

Вышедшая в 1987 году статья Ю. В. Манна "М. В. Ломоносов в творческом сознании Н. В. Гоголя" содержит анализ восприятия тем и установок жанра оды. Ю. В. Манн пишет: "Для философии и поэтики "Мертвых душ" чрезвычайно важна установка на универсальность: "вся Русь" должна явиться в поэме. Но эту установку Гоголь ощущал у Ломоносова; больше того, Ломоносов ее впервые и выразил, и

24 Западов А. В. Гоголь о Державине //Гоголь. Статьи и материалы. Л., 1954. С. 175-186.

25

Колосова Г. А. Гоголь — читатель и критик Ломоносова и Державина // Уч. зап. МГПИ им. В. П. Потемкина. М., 1959. Т. XCIV. С. 237-260.

26 См. раздел "В. А. Жуковский и Н. В. Гоголь" в кн.: Янушкевич А. С. Этапы и проблемы творческой эволюции В. А. Жуковского. Томск, 1985. С. 265-273.

27

См. Смирнова Е.А. О многосмысленности "Мертвых душ" // Контекст-1982. М., 1983. С. 170-172.

воплотил"28. Этим утверждением в обиход дискуссии об универсальной жанровой парадигме гоголевской поэмы вносится в определенной степени новая идея более близкого жанрового контекста.

Помимо общих установок, Ю. В. Манн исследует важнейший факт последовательного употребления Гоголем понятия "лирическое воззвание", что позволяет связать восприятие оды, конкретные произведения ("жанр поэзии Языкова") и образы "лирических отступлений" в "Мертвых душах". "Как некий коррелят, — пишет Ю.В.Манн, — опирающийся на традицию гражданской лирики, включал Гоголь "лирическое воззвание" уже в первую свою книгу "Ганц Кюхельгартен". В его главном произведении, в "Мертвых душах", такие вспышки мощного лирического чувства играли и должны были играть еще более важную роль. Так осмысление ломоносовской традиции неразрывно сплелось у Гоголя 40-х годов с реализацией его грандиозного замысла"29.

Возвращение к теме рецепции определенных образов и жанров русской поэзии в середине 1990 годов обосновано вниманием к стилевым особенностям гоголевских произведений. В диссертации Р. М. Гафарова "М. В. Ломоносов и Г. Р. Державин в творческом восприятии Н. В. Гоголя" рассматривается целый ряд конкретных образов: черты "ломоносовской России-карты", одическое традиции образа государства, а также одическое стилевое парение и "торжественная витийственность речи". Однако, автор определяет узнаваемые жанрово-стилевые черты оды как фрагменты природоописания, что, по нашему мнению, совершенно недостаточно для понимания роли оды в поэтической структуре "Мертвых душ".

Таким образом, сложившаяся к середине 1990 годов методология и богатый фактический материал, накопленный наукой о Гоголе, вскрывают настоятельную потребность в детальном и целостном изучении роли малых жанров русской поэзии в поэтической системе "Мертвых душ". Раскрытая Е. А. Смирновой, Ю. В. Манном, М. Вайскопфом, С. А. Гончаровым и А. X. Гольденбергом структура контекста поэмы показывает, что именно жанровая семантика идиллии, элегии и оды, непосредственно

Манн Ю. В. М. В. Ломоносов в творческом сознании Н. В. Гоголя // Ломоносов и русская литература. М., 1987. С. 365-366.

29 Там же. С. 364.

воплощаемая в гоголевском произведении, в настоящее время является белым пятном и, рассматриваемая концептуально, тем опосредующим началом, которое позволяет целостно описать суггестивную поэтику "Мертвых душ" как синтезирующее начало, сопрягающее связи между контекстообразующими цитатами, мотивами, образами, стилевыми течениями и символикой поэмы Н. В. Гоголя.

Поскольку затрагиваемая проблема является комплексной и предполагает многоаспектное исследование широкого поэтического контекста, литературно-критических высказываний и эстетических представлений автора, композиции и содержания поэмы, ее логика обусловливает отбор материала, композицию и методику исследования.

Отбор материала осуществлялся в соответствии с двумя установками, объединенными в единый подход. Первая из них вытекает из наблюдений над поэтикой инверсии, задающей структурные принципы противопоставления поэмы и романа. Определенные ограничения на отбор материала оказывает и экстраполяция эстетических взглядов Гоголя, высказанных им в "Учебной книге словесности", на образы и высказывания "Мертвых душ", позволяющая вербализировать скрытую жанровую семантику и сузить круг поиска концептуально значимых произведений.

В композиционном отношении настоящая работа делится на две главы. Такая композиция обусловлена историческими и эстетическими фактами распадения "Мертвых душ" на две части: композиция диссертации, таким образом, соответствует членению материала.

В первой главе исследуется циклическая природа первых пяти глав поэмы и характер идиллического мирообраза. Во второй главе исследуется ключевая шестая глава и роль жанрового субстрата элегии в идейно-эстетическом членении "Мертвых душ" на две части, а также одо-сатирический мирообраз последних пяти глав.

Комплексный подход, определяющий структуру настоящей работы, задает методику исследования. В ее основе лежит метод системного анализа, объединяющий необходимые в работе обращения к методу сравнительного анализа и методу экстраполяции. Сведение сравнительного анализа и экстраполяции в систему позволяет описывать различные логико-семантические уровни (текст — контекст — метатекст) с точки зрения единства смыслообразовательных процессов.

Положения, выносимые на защиту.

1. Эстетические взгляды Гоголя во многом сформированы восприятием поэтической традиции. Идеи и идеалы позднего творчества обусловлены жанровыми мотивами, темами и образами идиллии, элегии и оды.

2. Субстраты малых жанров русской поэзии определяют характер синтетизма поэмы Гоголя "Мертвые души".

3. Оформляя разные части поэмы, субстраты малых поэтических жанров создают модель смыслообразования и определяют иерархию значимых уровней контекстуальной семантики.

4. Универсальной парадигмой для "Мертвых душ" является не литературно-стилевое течение, а мировоззренческая модель. Адекватную модель мировоззрения дает Книга Екклесиаста: она структурирует соответствующие метатекстовые смыслы концепции бытия, позиции автора и поэтического слова.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Петров, Аркадий Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Гоголевская философия рождается очень сложно и во многом скрыта от прямого прочтения. Пытаясь понять масштаб фигуры Гоголя-мыслителя, нельзя полагаться только на язык образов его произведений. В "Мертвых душах" авторское слово становится проводником жанровой и стилевой семантики: в рамках поэтики суггестии Гоголь оригинально использует историческую семантику в систематизации своих идей.

Настоящую работу можно воспринимать как исследование, вписывающееся в рамки более широкой темы. "Мертвые души" выразили собой период духовного развития Гоголя, запечатлев переход к совмещению эстетической и философско-этической позиций. В поэме складываются сложные связи между поэтическими образами и идеологией. Главным элементом, формирующим единый язык гоголевской мысли, становится жанровая семантика, воплощающая авторский идеал и критику этого идеала. Идеи и идеология проникают в эстетическую форму как частное выражение целостного образа.

Можно говорить о том, что амбивалентность поэмных образов — это амбивалентность идеального и критического начал, соотносимых с общей основой. Гоголевские идеи, подпитанные семантикой различающихся стилей, своеобразно перетекают в контекстуальные связи. Автор делает проводниками обобщенного содержания конкретные рецепции, в пределе сводимые к форме слова-образа, что порождает напряжение символизации, когда деталь указывает на эстетически достоверный, но скрытый смысл.

Используя минимальные реминисценции, Гоголь создает поэтику расширения контекста, не прибегая к видовой типологизации произведения, что предполагало бы определенную тенденцию прочтения и, таким образом, перенос семантики с контекста на текст. Гоголь же задает обратное, генеративное движение мысли, иногда приписывая другим произведениям тот смысл, который они получали в образовавшейся связи с "Мертвыми душами".

Несомненно, что поэзия и поэтические жанры как нельзя лучше отвечали такой телеологии авторского мышления. Идиллия позволила Гоголю показать амбивалентность идеального начала, перетекающего в свою противоположность по мере раздробления основополагающего единства. В этом смысле распад национального бытия мыслится автором в формах отступления от общего в частное, что расшифровывается в многочисленных исторических подробностях.

Элегическое сознание создает необходимый модус, который уравновешивает выражение эмоционального и рефлексивного начал в образе автора. В "Мертвых душах" авторское мышление не просто эмоционально. Элегическая тональность, окрашивающая новые предметы, открывает в авторских эмоциях характер исторической и философской позиции. Элегия в рецепции Гоголя говорит о противоположном чувственному образу мировосприятия— о познании.

Ода уравновешивает эмоциональное и рациональное, и позволяет объективировать авторские идеи (найти их выражение в характере мирообраза) за счет жанрового модуса и семантики стиля.

В этом смысле, будучи плохим версификатором, Гоголь все-таки был больше поэтом, чем прозаиком, и его проза строится по законам поэтической индукции.

Особое качество внутреннего синтетизма поэмы определяет ее место в истории отечественной литературы. Неповторимость исторической позиции поэмы заключается в том, что она не только аккумулирует тенденции сближения поэзии и прозы, но и предопределяет характер отношений между лирикой первой трети XIX века и русским романом второй половины столетия.

Такая концептуальная открытость поэмы нуждается в целостном исследовании, поэтому мы, в рамках рассматриваемой темы, в заключении можем обозначить лишь самые общие перспективы дальнейшего изучения поставленного вопроса.

То содержательно-поэтическое единство, которое характеризует малые жанры русской поэзии, несомненно, востребовалось новой русской прозой. Проза, будучи явлением аналитическим, получала в поэтических контекстах ту избыточную семантику настроения и переживания, которая была необходима для завершающей полноты авторского мировосприятия. В определенном смысле проза нуждалась в мотивах и лейтмотивах, которые в поэзии органично воплощались в музыкальном строе.

Не случайно в конце XVIII, начале ХГХ века прозаики стремятся прозу опоэтизировать, а поэты как-то сопоставить ее со стихами. Это время ознаменовано ярким синкретизмом форм. Одним из замечательнейших явлений становятся циклы и опыты. Так, ориентация "Опытов в стихах и прозе" К. Н. Батюшкова на "Опыты" Монтеня подчеркивает поиски нового смыслообразования. Поиски опыта (в том объеме понятия, которое лучше всего передает английское слово ехрепепсе\ наверное, и характеризуют тенденции развития русской прозы первой трети XIX века. Поэтому вполне естественно, что "законы поэзии распространялись на прозу"1. В творчестве В.А.Жуковского мы можем указать на феномен перевода прозы поэзией — "Две были и еще одна", "Неожиданное свидание", "Ундина" и др.

Но проза проникала и в стихи (как тема и как повествовательная структура), а стихи проникали в прозу, как, например, в "Египетских ночах" Пушкина. Использовав потенциал малых поэтических жанров, Гоголь завершил поиски современников, совместив различные жанрово-стилевые ориентации и преобразовав тенденции в риторическую форму. Именно в контексте рассматриваемых нами достаточно прямых взаимовлияний поэзии и прозы риторическое начало "Мертвых душ" обретает функцию синтезирования лирического и прозаического, эмоционального и рационального, эстетического и этического. Гоголевская риторика развивается на основании исторически сложившейся поэтической семантики. И если морально-нравственные вопросы предсказывают эпоху нового русского романа, то только в единстве этического и эстетического. А это значит, что поэма Гоголя моделировала и ту универсальную парадигму национального эстетического сознания, которое воплотилось в творчестве Тургенева, Достоевского и Толстого, неизмеримо расширивших содержание русской поэзии первой трети XIX века, которое они унаследовали через "Мертвые души" Н. В. Гоголя.

1 Янушкевич А. С. Этапы и проблемы творческой эволюции В. А. Жуковского. Томск, 1985. С.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Петров, Аркадий Владимирович, 1999 год

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ источников и

ЛИТЕРАТУРЫ

I

Сочинения Н. В. Гоголя

1. Гоголь Н. В. Поли. собр. соч. в 14-ти т. - М.-Л., 1937-1952.

2. Гоголь Н. В. Собр. соч. в 9-ти т. / Сост. и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. - М., 1994.

3. Гоголь Н. В. Арабески / Подготовка текстов, послесл., примеч. П. Паламарчука; Ю. Силеверстов. -М., 1990. - 431, [1] с.

4. Гоголь Н. В. Выбранные места из переписки с друзьями / Сост., вступ. ст. и коммент. В. А. Воропаева; Худож. М. К. Шевцов. - М., 1990. - 432 с.

П

Тексты-источники

5. Баратынский Е. А. Полное собрание стихотворений. - Л., 1989. - 462, [1] с.

6. Батюшков К. Н. Сочинения: В 2-х т. - М., 1989.

7. Веневитинов Д. В. Стихотворения. Проза. - М., 1980. - 608 с.

8. Гнедич Н. И. Стихотворения. - Л., 1956. ~ 851 с.

9. Гончаров И. А. Собр. соч. в 8-ми т. - М., 1977-1980.

10. Жуковский В. А. Полн. собр. соч.: В 12 т. - Спб., 1902.

И. Жуковский В. А. Собрание сочинений: В 4-х т. - М.-Л., 1959-1960.

12. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10-ти т. - Л., 1978.

13. Карамзин Н. М. Полное собрание стихотворений. - М.-Л., 1966. - 424 с.

14. Крылов И. А. Полн. собр. соч.: В 4-х т. - СПб., 1904-1905.

15. Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. - Л., 1979. - 789 с.

16. Русская литература — век XVIII. Лирика. - М., 1990. - 734, [1]с.

17. Сумароков А. П. Избранные произведения. - Л., 1957. - 608 с.

18. Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. -М., 1978-1985.

19. Шевырев С. П Стихотворения. - Л., 1939. - 240 с.

20. Херасков М. М. Творения. Ч. 7. Б. м. и г. - 418 с.

21. Языков Н. М. Стихотворения и поэмы. - Л., 1988. - 590, [1] с.

22. Библия. Издание Московской Патриархии, - М., 1989. - 1372 с.

Ш

Критическая литература, посвященная проблемам гоголевской эпохи

23. Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. - М., 1982. - 383 с.

24. Анненкова Е. И. Проблема соотношения искусства и религии в восприятии славянофилов // Славянофильство и современность. - СПб., 1994. - С. 48-76.

25. Арузманова М. А. Русский сентиментализм в критике 90-х годов XVIII в. // Русская литература XVIII века. - М.-Л., 1964. - С. 197-223.

26. Альтшуллер М Г. Эпоха Вальтера Скотта в России. Исторический роман 1830-х годов. - СПб., 1996. - 344 с.

27. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. - М., 1975. 502 с.

28. Белинский В. Г. Несколько слов о поэме Гоголя : "Похождения Чичикова, или "Мертвые души" // Белинский В. Г. Полн. собр. соч. : В 13-ти т. - М., 1953-1959. - Т. 6. 1955.-С. 253-260.

29. Белинский В. Г. Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя "Мертвые души" //Указ. соч.-С. 410-433.

30. Белинский В. Г. Похождения Чичикова, или Мертвые души // Указ. соч. -Т. 6. 1955. С. 209-222.

31. Благой Д. Д. От Кантемира до наших дней. [В 2-х т.] - М., 1979.

32. Вацуро В. Э. Лирика пушкинской поры: "элегическая школа". - СПб., 1994. - 240 с.

33. Вацуро В. Э. "Северные цветы". История альманаха Дельвига — Пушкина. - М., 1978.-287 с.

34. Виницкий И. "Ветреная Геба". Причуды сентиментального вкуса // Новое литературное обозрение. - 1996. - № 21. - С. 236-245.

35. Виницкий И. Ю. Радость и Печаль в жизни и поэзии Жуковского // Изв. АН., Серия лит. и языка. - Т. 55. - № 5. 1996. - С. 31-47.

36. Виницкий И. Ю. Утехи меланхолии // Ученые записки Московского Культурологического лицея № 1310. Серия филологии. - Вып. 2. - 1997. - С. 107-288.

37. Гинзбург Л. Опыт философской лирики (Веневитинов) // Поэтика. Сборник статей. -Л., 1929.-С. 72-104.

38. Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин. - Л., 1978. - 423 с.

39. Заборов П. Р. Русская литература и Вольтер. XVIII — первая треть ХСХ века. J[. ,1978. 246 с.

40. История русского романа: В 2-х т. - 1962-1964.

41. История русской переводной художественной литературы. Древняя Русь. XVIII век. -Т. 2. Драматургия. Поэзия. - СПб., 1996. - 269 с.

42. Канунова Ф. 3. Эстетика русской романтической повести. (А. А. Бестужев-Марлинский и романтики-беллетристы 20-30-х годов XIX века. - Томск, 1973. - 307 с.

43. Кочеткова Н. Д. Герой русского сентиментализма // XVIII век. Сб. [ст. и материалов] -Л., 1983. - Сб. 14. - С. 121-142.

44. Лебедев Е. Н. М. В. Ломоносов и русские поэты XIX века // Ломоносов и русская литература. -М., 1987. - С. 296-339.

45. Лебедева О. Б. Русская высокая комедия XVIII века. Генезис и поэтика жанра. - Томск, 1996.-358 с.

46. Лотман Ю. М. Посвящение "Полтавы" (адресат, текст, функция) // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х т. - Таллинн, 1992. - Т. 2. - С. 369-380.

47. Лотман Ю. М. "Сады" Делиля в переводе Воейкова и их место в русской литературе // Делиль Ж. Сады. - Л., 1987. - С. 191-209.

48. Лотман Ю. М. Сюжетное пространство русского романа XIX столетия // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х т. - Таллинн, 1992. - Т. 3. - С. 91-106.

49. ЛяпушкинаЕ. И. Русская идиллия XIX века и роман И. А. Гончарова "Обломов. -СПб., 1996. - 148 с.

50. Маркович В. М. Балладный мир Жуковского и русская фантастическая повесть эпохи романтизма // Жуковский и русская культура. - Л., 1987. - С. 138-166.

51. Манн Ю В. Динамика русского романтизма. -М., 1995.-383 с.

52. Манн Ю В. Поэтика русского романтизма. - М., 1976. - 375 с.

53. Масонство в его прошлом и настоящем. - М., 1991. - Т. 1. - 265 с.

54. Михайлов А. В. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи // Михайлов А. В. Языки культуры. Риторика и история искусств. Ключевые слова культуры. Самоосмысление гуманитарной науки. - М., 1997. - С. 112-175.

55. НеупокоеваИ. Г. Революционно-романтическая поэма первой половины XIX века. Опыт типологии жанра. - М., 1971. - 520 с.

56. Пумпянский JI. В. Ломоносов и немецкая школа разума // XVIII век. [Сб. ст. и материалов] - Сб. 14. - Л., 1983. - С. 3-44.

57. Русская эстетика и критика 40 — 50-х годов XIX века. - М., 1982. - 544 с.

58. Семенко И. М. Жизнь и поэзия Жуковского. - М., 1975. - 255 с.

59. Сидяков Л. С. Наблюдения над словоупотреблением Пушкина ("проза" и "поэзия") // Пушкин и его современники. - Псков, 1970. - С. 125-134.

60. Соколов А. Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX в. -М., 1955.-692 с.

61. Топоров ВН. "Бедная Лиза" Карамзина. Опыт прочтения: К двухсотлетию со дня выхода в свет. - М., 1995. - 509 [3] с.

62. Турбин В. Н. Поэтика романа А. С. Пушкина "Евгений Онегин". - М., 1996. - 232 с.

63. Турбин В. Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов. Об изучении литературных жанров. - М., 1978.-239 с.

64. Тынянов Ю. Н. Ода как ораторский жанр // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М., 1977. - С. 227-252.

65. Уразаева Т. Т. Лермонтов: История души человеческой. - Томск, 1995. - 236 с.

66. Федоров В. И. Жанр повести и баллады в переходный период от сентиментализма к романтизму // Проблемы жанров в русской литературе. - М., 1980. - С. 39-47.

67. Фризман Л. Г. Жизнь лирического жанра. Русская элегия от Сумарокова до Некрасова. - М., 1973. - 167 с.

68. Худошина Э. И. Жанр стихотворной повести в творчестве А. С. Пушкина ("Граф Нулин", "Домик в Коломне", "Медный всадник"). - Новосибирск, 1987. - 84 с.

69. Янушкевич А. С. Этапы и проблемы творческой эволюции В. А. Жуковского. - Томск, 1985.-285 с.

Литература о творчестве Н. В. Гоголя

70. Анненкова Е. И. Гоголь и литературно-общественное движение конца 30-х — начала 40-х годов XIX века. - Л., 1988. - 80 с.

71. БалакшинаЮ. В. Осмысление типа романтика в повести Н. В. Гоголя "Невский проспект" и романе И. А. Гончарова "Обыкновенная история" // Творчество Н. В. Гоголя: истоки, поэтика, контекст. Межвузовский сборник научных трудов. -СПб., 1997.-С. 13-18.

72. Барабаш Ю. Я. Гоголь. Сад и вертоград: Гоголевское барокко: на подступах к проблеме // Вопросы литературы. - М., 1993. - Вып 1. - С. 135-156.

73. Барабаш Ю. Я. Почва и судьба: О языковой дихотомии у Гоголя // Известия АН. Серия литературы и языка. - М., 1993. - Т. 52. - № 5. - С. 3-10.

74. Барабаш Ю. Я. Г. С. Сковорода и Н. В. Гоголь: (К вопросу о гоголевском барокко) // Известия АН. Серия литературы и языка. - М., 1994. - Т. 53. - № 5. - С. 15-29.

75. Бахтин М. М. Искусство слова и народная смеховая культура (Рабле и Гоголь) // Контекст. Литературно-теоретические исследования. -М., 1973. - С. 248-259.

76. Белый А. Мастерство Гоголя. - М., 1934. - 322 с.

77. Борисова М. Б. Семантика слова в драматическом диалоге Гоголя и Фонвизина // Вопросы стилистики. - Саратов, 1972. - Вып. 5. - С. 68-83.

78. Бочарова А. К. К творческой истории второго тома "Мертвых душ" (заключительная глава // Русская литература. -1971. - № 2. - С. 116-123.

79. Булгаков Н. "Душа слышит свет". Реализм позднего Гоголя // Литературная учеба. -1995.-№2-3.-С. 137-202.

80. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. -М., 1993. - 592 с.

81. Виницкий И. Ю. Николай Гоголь и Угроз Световостоков. К истокам идеи "Ревизора" // Ученые записки Московского Культурологического лицея № 1310. Серия: Филология. - Вып. 2. - 1997. - С. 197-220.

82. Винницкий И. СФуссо. Конструируя "Мертвые души": анатомия беспорядка в творчестве Гоголя // Известия АН. Серия литературы и языка. - Т. 54. - № 2. 1995. -С. 90-92.

83. Виноградов В. В. Язык Гоголя //Виноградов В. В. Язык и стань русских писателей. От Карамзина до Гоголя. - М., 1990. - С. 271-330.

84. Воропаев В. А. Гоголь в последнее десятилетие его жизни: новые аспекты биографии и творчества. Автореф. дис. на соиск. уч. степ, доктора филол. наук. - М., 1997. - 48 с.

85. Гафаров Р. М. М. В. Ломоносов и Г. Р. Державин в творческом восприятии Н. В. Гоголя. Автореф. дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. -М., 1996. -15 с.

86. Гиппиус В. В. "Ганс Кюхельгартен" // Литературный архив. Материалы по истории русской литературы и общественной мысли. - СПб., 1994. - С. 351-394.

87. Гиппиус В. Гоголь; Зеньковский В Н. В. Гоголь - СПб, 1994. - 344 с.

88. Гончаров С. А. Н. Гоголь, Г. Сковорода и учительная культура. Постановка проблемы // Н. В. Гоголь: проблемы творчества. Межвузовский сборник научных трудов. - Спб., 1992. - С. 27-48.

89. Гончаров С. А., Гольденберг А. X. Павел Чичиков: судьба героя в легендарно-мифологической ретроспективе // Имя — Сюжет — Миф. Межвузовский сборник. СПб., 1996.-С. 64-86.

90. Гольденберг А. X. Житийная традиция в "Мертвых душах" // Литературная учеба. -1982.-№3. С. 155-162.

91. Гольденберг А. X. Народная обрядовая поэзия в художественном строе "Мертвых душ" // Жанрово-сгилевое единство художественного произведения. -Новосибирск, 1989. - С. 51-58.

92. Гольденберг А. X. Поэзия обрядовых праздников во втором томе "Мертвых душ" // Литература и фольклор. - Волгоград, 1990. - С. 49-56.

93. Гольденберг А. X. Фольклорная утопия в "Мертвых душах" // Н. В. Гоголь: проблемы творчества. Межвузовский сборник научных трудов. - Спб., 1992. - С. 113-124.

94. Елистратова А. А. Гоголь и проблемы западноевропейского романа [Поэма "Мертвые души"]. - М., 1972. - 303 с.

95. Еремина Л. И. О языке художественной прозы Гоголя: (искусство повествования). -М., 1987. - 176 с.

96. Журавлева А. И. Новое исследование поэтики Гоголя // Вестник Московского ун-та. Серия 9. Филология. - 1996. - № 1. - С. 176-177.

97. Заладов А. В. Гоголь о Державине // Гоголь. Статьи и материалы. - Л, 1954. - С. 175186.

98. Золотуеский И. Гоголь. - М., 1979. - 511 с.

99. Золотуеский И. Поэзия прозы. Статьи о Гоголе. - М., 1987. - 238, [2] с.

100. Иваницкий А. И. Логика тропа и логика сюжета: Гоголь // Вестник Московского университета. Сер. 10. Журналистика. - 1989. - № 4. - С. 16-26.

101. КануноваФ 3. Некоторые особенности реализма Н. В. Гоголя. - Томск, 1962. -135 с.

102. Канунова Ф. 3. О соотношении реального и идеального в стиле "Мертвых душ" Н. В. Гоголя // Учен. зап. Томского госуд. ун-та. - 1962. - № 42. Вопросы творческого метода и мастерства в литературе и фольклоре. - С. 3-20.

103. Карасев Л. В. Гоголь и онтологический вопрос // Вопросы философии. - 1993. -№8.-С. 84-96.

104. Карташова И. В. Гоголь и Романтизм. Спецкурс. - Калинин. 1975. - 125 с.

105. Колосова Г. А. Гоголь — читатель и критик Ломоносова и Державина // Уч. зап. МГПИ им. В. П. Потемкина. - 1959. - Т. XCIV. - С. 237-260.

106. Кирсанова Р. М. Превращение фрака "наваринского дыму с пламенем"// Новое литературное обозрение. - 1995. - № 11. - С. 169-176.

107. КоцингерС. Возвышенное у Гоголя: власть риторики и возвышенное искусство// Традиции и новаторство в русской классической литературе (...Гоголь...Достоевский...). Межвузовский сборник научных трудов. - Спб., 1992. -С. 3-24.

108. Краснов Г. В. Необыкновенное в обыкновенном (К типологии "Мертвых душ") // Микола Гоголь i свггова культура (Матер1али мхжнародног науково! конференци, присвячешл185-р1ччю з дня нарождення письменника). - Кш'в — Нокин, 1994. - С. 8283.

109. Кривонос В. Ш. "Мертвые души" Гоголя и становление новой русской прозы. Проблемы повествования. - Воронеж, 1985. - 160 с.

110. Крот Ю. Ф. Мерцающий Гоголь" // Микола Гоголь i свггова культура (Матер1али м1жнародно1 науково! конференци, присвячешм 185-р1ччю з дня нарождення письменника). - Кит — Шжин, 1994. - С. 12-13.

111. Куликова В. П. Синонимика глаголов движения в поэме Н. В. Гоголя "Мертвые души". (К изучению языка и стиля писателя) // Ученые записки Калининского гос. пед. ин-та. - Калинин, 1970. - Т. 66. - Вып. 2. - С. 129-144.

112. Купреянова Е. Н. "Мертвые души" Н. В. Гоголя. (Замысел и его воплощение) // Русская литература. -1971. - № 3. - С. 62-74.

113. Лазарева А. Н. Духовный опыт Гоголя. - М., 1993. -163, [4] с.

114. Левин Ю. Д. Типологическое исследование "Мертвых душ" // Русская литература. - 1973. -№ 1. - С. 221-224.

115. Лихачев Д. С. Социальные корни типа Манилова //Проблемы теории и истории литературы. Сб. статей, посвященный памяти проф. А. Н. Соколова. - М., 1971. -С.297-307.

116. МаннЮ. В. В поисках живой души. "Мертвые души": Писатель — Критика — Читатель. - М., 1984. - 350, [1] с.

117. Манн Ю. В. М. В. Ломоносов в творческом восприятии Н. В. Гоголя // Ломоносов и русская литература. - М., 1987. - С. 351-370.

118. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. - М., 1988. - 412, [1] с.

119. МильдонВ. И. Чаадаев и Гоголь: (Опыт понимания образной логики) // Вопросы философии. - 1989. - № 11. - С. 77-89.

120. МихедП. В. Гоголь на путях к новой эстетике слова // Гоголевские студии. -Выпуск 1. - Ижин, 1996. - С. 38-48.

121. Морозова Н. П. Книга из библиотеки Гоголей: (К вопросу об употреблении термина поэма в русской литературе) // XVIII век. [Сб. ст. и материалов] Сб. 16. Итоги и проблемы изучения русской литературы XVIII в. - Л., 1989. - С. 251-255.

122. Моторин А. В. Образы вавилонского смешения в творчестве Н. В. Гоголя // Творчество Н. В. Гоголя: истоки, поэтика, контекст. Межвузовский сборник научных трудов. - СПб., 1997. - С. 38-41.

123. Н. В. Гоголь и русская литература XIX века. - Л., 1989. - 131, [1] с.

124. Небольсин А .Р. Поэзия пошлости // Человек. - М., 1993. - Вып. 3. - С. 176-182.

125. Павлинов С. Источник "Повести о капитане Копейкине" в поэме Н. В. Гоголя "Мертвые души" //Вопросы литературы. - 1991. - № 11/12. - С. 318-324.

126. Петрова H. В. Гомеровское видение мира и "Мертвые души" Н. В. Гоголя // Классическая филология на современном этапе. - М., 1996. - С. 213-228.

127. Семенов В. Ф. Н. В. Гоголь — историк-мидиевист // Из истории западноевропейского средневековья. -М., 1972. - С. 3-20.

128. Слюсарь А. А. О структуре "Мертвых душ" Н. В. Гоголя // Микола Гоголь i свггова культура (Матер1али мшнародшл науково!' конференций присвячеши 185-р1ччю з дня нарождения письменника). - Khïb — ГИжин, 1994. - С. 83-86.

129. Слюсарь А. А. Проза А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя: Опыт жанрово-типологического сопоставления. - Киев; Одесса. 1990. - 188, [2] с.

130. Смирнова Е. А. О многосмысленности "Мертвых душ" // Контекст — 1982. - М., 1983.-С. 164-191.

131. Смирнова Е. А. Поэма Гоголя "Мертвые души". - Л., 1987. - 197, [2] с.

132. Соловьева В. С. "Евгений Онегин" в зеркале "Мертвых душ": (Сопоставительный анализ на основе перифраз) // Русский язык в школе. - 1992. - № 1. — С 73-77.

133. Сурков Е. А. Русская повесть первой трети XIX века (Генезис и поэтика жанра). -Кемерово, 1991. - 160 с.

134. Терц А. В тени Гоголя // Терц А. Собрание сочинений: В 2-х т. - М., 1992. - Т. 2. -С. 3-336.

135. Топоров В. Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического: Избранное. -М. 1995. - С. 7-111.

136. Шевырев С. П. Похождения Чичикова, или Мертвые души. // Русская эстетика и критика 40 — 50-х годов XIX века. - М., 1982. - С. 54-80.

137. Федоров В. В. Поэтический мир Гоголя // Гоголь: история и современность. - М., 1985. - С. 132-162.

138. ФилатТ. В. Еще раз о плутовском романе и "Мертвых душах" Н. В. Гоголя // Микола Гоголь i свпова культура (Матер1али м1жнародно1 науково!' конференци, присвячено1 185-pi44K> з дня нарождения письменника). - Кш'в — Кйжин, 1994. - С. 63-66.

139. Эпштейн М. Ирония стиля: Демоническое в образе России у Гоголя // Новое литературное обозрение. - 1996. - № 19. - С. 129-147.

Библеистика

140. Рижский M. И. Библейские вольнодумцы. [На примере Книг Иова и Екклезиаста]. -М., 1992.-233, [3] с.

141. Рижский М. И. Книга Экклезиаст. (Из истории библейского текста). -Новосибирск, 1995 - 132 с.

142. Святитель Григорий Нисский Точное истолкование Экклесиаста Соломонова. - М., Изд-во им. Святителя Игнатия Ставропольского, 1997. - 158 с.

143. Толковая Библия или комментарий на все книги священного писания Ветхого и Нового Завета. - Стокгольм, 1987. - Т 2 Екклесиаст — 3 Ездры. - 548, 544,445, 341 с.

144. ЧистовичИ. А. История перевода Библии на русский язык. - СПб., 1899. - Ч. 2. -122, [1] с.

145. Эммануил Светлов. На пороге Нового Завета. - Брюссель, 1983. - 827 с.