Пушкинская традиция в творчестве Ф. М. Достоевского: Мифологический аспект тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Суздальцева, Наталия Владиславовна

• Суздальцева, Наталия Владиславовна
• кандидат филологических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Суздальцева, Наталия Владиславовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Мифообраз «Египетских ночей» A.C. Пушкина в произведениях Ф.М. Достоевского.

1. Парадигма значение мифообраза «Египетские ночи» в «семантическом поле» произведений Достоевского.

2. Пушкинские образы «Клеопатра es suoi amanti» как типы «современного человека» в произведениях Достоевского.

ГЛАВА II. Миф о «русском скитальце»: культурно-исторические и мифологические параллели.

1. «Скиталец» Достоевского и Пушкина как культурно-исторический генотип.

2. «Скиталец» Достоевского и Пушкина как литературно-мифологический генотип.

ГЛАВА III. Сюжетно-композиционная форма стихотворения «Бесы» A.C. Пушкина и «внутренняя форма» романа «Бесы» Ф.М.Достоевского.

1. Пушкинский эпиграф к роману «Бесы» Ф.М. Достоевского как композиционный план произведения.

2. Мифологическая структура романа Достоевского «Бесы».

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Пушкинская традиция в творчестве Ф. М. Достоевского: Мифологический аспект»

Интерес филологической науки к литературной традиции, изучению преемственных связей никогда не ослабевал. Однако в последнее десятилетие внимание к данному аспекту литературоведческого исследования значительно усилилось, что, видимо, связано с формированием новых концептуальных подходов к истории русской литературы, а соответственно и коррекцией методологии и методики исследования национального литературного процесса. В том же направлении актуализируется и интерес к мифопоэтическому пласту русской словесности, в первую очередь, естественно, в связи с «литературной генеалогией» творчества крупнейших наших художников слова.

В полном собрании сочинений Ф.М. Достоевского указано свыше 100 произведений A.C. Пушкина, которые упоминаются самим писателем в письмах, рабочих материалах, публицистике или входят в его романы в качестве цитат, реминисценций, мотивов и образов. Причем, о каждом таком «вхождении» написана не одна литературоведческая работа, то есть материал о пушкинских традициях в творчестве Достоевского собран значительный. Были предприняты попытки и его систематизации. Так, академик Д.Д. Благой положил в основу своего системного подхода к проблеме Пушкин и Достоевский эстетические идеалы Достоевского, сходство и различие мироощущений писателей, биографические параллели.1 Позже Ю.И. Селезнев дополнил эту концепцию исследованием сюжетно-композиционных и жанровых аспектов традиции.2 Наметилась тенденция освоения пушкинской традиции у Достоевского и на мифопоэтическом уровне, однако исследовательские поиски в этом направлении находятся еще в фазе своего научного, методологического становления. Актуальность предлагаемого исследования и определяется необходимостью продолжить научный поиск новых аспектов в решении проблемы системного подхода к пушкинской традиции в творчестве Достоевского.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации впервые предпринимается целостное рассмотрение пушкинской традиции в творчестве Достоевского в аспекте мифопоэтики. Такой подход позволяет говорить о целенаправленном мировоззренческом и художественном интересе Достоевского к пушкинскому наследию, значительно расширяет контекст представлений о Достоевском как основателе неомифологизма, одного из самых значительных течений в литературе XX века.

Значительность достижений современной мифопоэтики оказалась возможной, в первую очередь, благодаря фундаментальным исследованиям Е.М. Мелетинского, М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, В.В. Аверинцева, В.Н.Топорова и др., а также западных ученых, таких, например, как К. Юнг, К. Леви-Стросс, К. Хюбнер, М. Элиаде. Именно в их трудах всесторонне и глубоко изучена сакральная природа мифа как модели мирового порядка, как всеобщего феномена и подлинной реальности человеческого сознания. Важнейшую роль в усилении интереса к онтологии и поэтике мифа сыграло и возрождение в обществе внимания к национальной религиозно-философской мысли, представленной именами Вл. Соловьева, Вяч. Иванова, С.Н. Булгакова, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, И.О. Лосского, П.А. Флоренского, И.А. Ильина В значительной степени, именно в лоне традиции русской православной философии зародились основы современных методов исследования мифологического и символического в русском искусстве. «Христианские мыслители, - пишет по этому поводу Н.Ю. Тяпугина, -исследуют ту «почву», на которой выросло искусство наших предков. Они обращены к постижению той же ментальности, что обусловила 4 к постижению той же ментальности, что обусловила своеобразие русского искусства».3

В связи с этим можно говорить о применении мифопоэтического подхода к явлениям литературы, ориентированным на мифологические модели, с целью выявления архаико-мифологических образов и сюжетов, принципов их интерпретации, с одной стороны, и собственного, индивидуально-авторского мифотворчества писателя, с другой. Универсальность мифопоэтического подхода, его ориентированность на культурную память предоставляет большие возможности и для исследования феномена литературной традиции в ее самых разнообразных парадигмах.

Можно назвать ряд современных авторов, писавших о проблемах мифопоэтики Ф.М. Достоевского или A.C. Пушкина. Это В.Н. Топоров, И.Л. Волгин, М.Н. Виролайнен, В.А. Кошелев, JI.B. Карасев, Н.Ю. Тяпу-гина, J1.B. Жаравина, Г.С. Померанц, М.В. Лосская-Семон, Т.Г. Мальчу-кова, С.Н. Пяткин и др. Предпринимались попытки рассмотреть пушкинские традиции у Достоевского и на мифопоэтическом уровне, например, такими исследователями, как Е.Г. Чернышева, Б.С. Кондратьев. Однако, работ, специально посвященных данной проблеме практически нет.

Значимость изучения мифопоэтического аспекта пушкинской традиции в творчестве Достоевского объясняется еще и тем, что сам творческий метод писателя, по его собственному определению, «фантастический реализм», мифичен уже по своей семантике. В.П. Руднев определяет миф, как такое состояние сознания, которое является нейтрализатором между всеми фундаментальными культурными бинарными оппозициями» 4 «Фантастический реализм» Достоевского и есть эта мифическая нейтрализация и соединение в одном творческом методе бинарной оппозиции «фантастика - реальность».

Именно опираясь на свой фантастический реализм, «реализм в высшем смысле», Достоевский выстраивает целую иерархию приемов мифологизации (демифологизации и неомифологизации) художественного пространства романа. В качестве таких приемов можно назвать сознательное использование писателем мифологических сюжетов и мотивов, а так же включение в текст множества мифологических (как правило, библейских) реминисценций и аллюзий. Характерно для Достоевского и то, что в роли мифа, «подсвечивающего» сюжет, у него начинает выступать не только мифология в узком смысле, но и исторические предания, историко-культурная реальность предшествующих лет, а так же известные и неизвестные художественные тексты прошлого. Текст романов Достоевского в целом начинает уподобляться мифу по своей структуре, основными элементами которой можно считать циклическое время, игру на стыке между иллюзией и реальностью, уподобление языка художественного текста мифологическому прдъязыку с его «многозначным косноязычием» (последнее происходит именно благодаря насыщенности романов Достоевского мифологическими и литературными реминисценциями, аллюзиями и цитатами). Таким образом, системное исследование мифологического аспекта пушкинской традиции в творчестве Достоевского и есть рассмотрение всей совокупности этих приемов мифологизации.

В качестве объекта исследования представлено собственно художественное и отчасти публицистическое и литературно-критическое творчество Ф.М. Достоевского в его связи с художественным наследием A.C. Пушкина.

Предметом изучения стали пушкинские мотивы, образы, сюжеты, используемые Достоевским в своем творчестве в качестве приемов мифологизации.

Целью работы является рассмотрение мифопоэтического аспекта пушкинской традиции в творчестве Достоевского как одного из структурообразующих компонентов в функционально-системном подходе к проблеме Пушкин и Достоевский.

Цель определила задачи, решаемые в ходе исследования:

- обосновать основные способы перехода пушкинских образов, мотивов и сюжетов в мифообразы и мифосюжеты Достоевского;

- рассмотреть авторское наполнение Достоевским формы пушкинского образа универсальным мифологическим содержанием;

- определить принципы включения множества пушкинских мотивов и образов в единую форму авторского мифообраза Достоевского;

- исследовать характер использования Достоевским пушкинских композиционных моделей в качестве «внутренней формы» собственных произведений.

Внутренняя форма» - это центральное понятие филологической концепции A.A. Потебни. «Судьба данного теоретически важного термина потебнианской концепции, - отмечает современный теоретик литературоведения Ю.И. Минералов, - сложилась довольно странно. Авторы, медитирующие с работами славянского филолога, по каким-то причинам прониклись убеждением, что оно касается лишь слова, лексемы («внутренняя форма слова»). Между тем тут именно заблуждение. Говоря о внутренней форме, A.A. Потебня несколько раз иллюстрировал это понятие этимологическим образом в слове (око - окно, стол - стлать и т.п.). Но это всего лишь иллюстративные примеры: Потебня не раз ясно заявлял, что внутренняя форма присуща не только слову, но и всякому семантически целому словесному образованию (например, словосочетанию, фразе и даже произведению)».5 Понятие о внутренней форме восходит к античной эстетике и античной риторике. Система представлений, воплотившаяся у Платона и Аристотеля в категории «эйкона» и «эйдоса», в понятие «эйдоса эйдосов» (образа образов, идеи идей), глубоко проанализирована в наше время А.Ф. Лосевым. Им прослежено и то, как эти представления были развиты далее Плотином, «тончайшим диалектиком».6 В обсуждаемом термине на ложные ассоциации способен навести второй его компонент («форма»). На деле A.A. Потебня, как и филологи античности, имел в виду собственно семантическое явление. Хотя понятие «внутренняя форма» не следует ассоциировать с современным термином «содержательная форма». «Содержательную форму» Потебня именовал иначе: «внешняя форма», - подчеркивая при этом, что «внешняя форма проникнута мыслью» (то есть содержательна). Термин «внутренняя форма» имеет иной смысл. В качестве его синонимов помимо «образа образов» у Потебни фигурируют весьма характерные выражения: «объективное содержание» и «первое содержание». Давая современное осмысление понятия «внутренняя форма» как образа образов, образа идей, образа чужой образной системы, Ю.И. Минералов связывает это понятие с миметическим началом в индивидуальном стиле писателя, с мимесисом крупнейших художников по отношению к другим художникам. Уже античные теоретики указывали на то, что подражание требует некоего прообраза. А в конце XIX века A.A. Потебня писал: «Настоящие поэты. весьма часто берут готовые формы для своих произведений. Но, разумеется, так как содержание их мысли представляет много особенностей, то они неизбежно вкладывают в эти готовые о формы новое содержание и тем изменяют эти формы». Несмотря на то, что «внутренняя форма», как уже говорилось выше, присуща всем компонентам художественного произведения, в том числе и произведению как целому, практические анализы внутренней формы не идут дальше чисто языковых реалий (слово, словосочетание, предложение). Попыток проанализировать внутреннюю форму всего произведения - нет. В этом заключается еще одна сторона новизны нашей работы: мы будем говорить о внутренней форме произведений Достоевского как целого.

Пушкинская традиция включает в себя разные степени вхождения в текст произведений Достоевского: 1) открытые цитаты; 2) скрытые цитаты; 3) сравнения героев Достоевского с героями Пушкина или рассуждения первых о вторых: вошедшие в текст произведения; оставшиеся за пределами канонического текста, но используемые автором в подготовительных материалах; 4) различные контаминации Достоевским мыслей и образов пушкинских произведений; 5) разного рода сюжетные ситуации и мотивы пушкинских произведений; 6) содержательные мотивы; 7) композиционные модели и приемы пушкинских произведений; 8) высказывания о Пушкине: в публицистике; в текстах художественных произведений от лица героев. Все перечисленные выше формы «вхождения» Пушкина в художественный мир произведений Достоевского являются материалом данного исследования.

Методологической основой послужил комплекс литературоведческих принципов, разработанных в фундаментальных трудах Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, О.М. Фрейденберг, М.М. Бахтина, Е.М. Меле-тинского и др. Особое значение для работы имеет теория А.Ф. Лосева о мифе как личностном бытии. Использование этих принципов позволило осуществить системный анализ пушкинской традиции в мифопоэтике Достоевского. При рассмотрении произведений применялись мифопо-этический, структурно-типологический, сравнительно-исторический методы.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты дополняют научный материал в области мифопо-этического, конкретизируют способы мифологизации, уточняют содержание понятия «литературная традиция» как на диалогическом, так и на индивидуально-авторском уровнях изучения.

Практическая значимость работы заключается в том, что материалы и результаты данного исследования могут быть использованы в школьных и вузовских курсах по истории русской литературы XIX века, спецкурсах и спецсеминарах по творчеству A.C. Пушкина и Ф.М. Достоевского.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения диссертации отражены в монографии (в соавторстве) и в 12 научных статьях. По теме диссертации были сделаны доклады на научно-практической межвузовской конференции, посвященной проблемам детского и юношеского чтения (г. Арзамас), на Пушкинских чтениях, посвященных 200-летию поэта (г. Саров) и др.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Место и роль пушкинской традиции в художественной системе Достоевского определяются прежде всего присущим писателю мифологическим мышлением, особым способом художественного миромодели-рования - неомифологизмом. Пушкин для Достоевского - не просто художник, но символическое воплощение русского национального сознания. Пушкинское художественное наследие в таком случае рассматривается Достоевским уже не только в своей самоценности, но и как возможный материал для собственного художественного творчества. Пушкинские образы, преимущественно, не мифологические по своей изначальной поэтической функции, в художественном сознании, а затем и в самом творчестве писателя наполняются мифологическим содержанием. Таким образом, переосмысление художественного мира Пушкина, «перевод» его поэтики в мифопоэтику способствуют формированию мифологической системы Достоевского, ее духовно-православному наполнению.

2. Мифопоэтическое освоение Достоевским пушкинской традиции опирается на сложившуюся в его «фантастическом реализме» систему приемов мифологизации (демифологизации и неомифологизации) художественного пространства романа. В качестве таких приемов можно назвать сознательное использование писателем мифологических сюжетов и мотивов, а также включение в текст множества мифологических (как правило, библейских) реминисценций и аллюзий. Текст романов Достоевского в целом начинает уподобляться мифу по своей структуре. Таким образом, функциональная многоплановость «вхождения» пушкинского слова и образа в художественный мир Достоевского позволяет говорить не просто о влиянии, но именно о традиции, которая становится одним из структурообразующих компонентов мифопоэтики писателя.

3. Важнейшим способом художественного освоения Достоевским пушкинской поэтики, определяющим характер и направление мифоло-гизма Достоевского, является авторское переосмысление пушкинских образов, мотивов и сюжетов на уровне мифологических универсалий. В этом контексте центральное место занимает пушкинская повесть «Египетские ночи», отсылки к символике которой встречаются практически во всех произведениях Достоевского. А сам пушкинский образ «египетских ночей» становится у Достоевского символом приближающегося Апокалипсиса и духовной «ночи» человечества.

4. Центральным символом всей мифопоэтики Достоевского является «заимствованный» у Пушкина образ «русского скитальца», который складывался у писателя в процессе всего его творчества как национально-исторический тип и фактически является «сквозным» мифообразом, выполняющим системообразующую роль. «Пушкинская речь» Достоевского в этом плане является заключительным и обобщающим Мифом о «русском скитальчестве».

5. Особое место в мифопоэтическом освоении пушкинской традиции занимает переосмысление Достоевским мифологических образов Пушкина, их дополнительная мифологизация, преимущественно в библ ейском контексте. Наиболее ярким примером такого подхода является роман «Бесы», в основу композиционной структуры которого положена композиция одноименного лирического стихотворения Пушкина. Наполняясь новым мифическим содержанием, лирический пушкинский сюжет обретает эпическую форму, являющуюся в соотнесении с пушкинским первоисточником «внутренней формой» (мифологической композицией).

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав, примечаний, Заключения и списка используемой литературы, который включает 359 наименований. Общий объем работы - 205 страниц. Структура исследования (тематика и последовательность глав, распределение материала по параграфам, характер примечаний) отражает поставленную цель - на основании системного анализа дать целостное представление о пушкинском воздействии на мифопоэтику Достоевского.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Суздальцева, Наталия Владиславовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Своеобразие пушкинской традиции в творчестве Достоевского заключается в том, что пушкинские образы, преимущественно не мифолои и 1 гические по своей изначальной поэтической функции, в художественном сознании, а затем и в самом творчестве писателя наполняются мифологическим содержанием. Так, пушкинский образ «египетских ночей», выведенный им в стихотворном наброске «Пир Клеопатры», а позже и в одноименной повести, становится у Достоевского символом приближающегося Апокалипсиса и духовной «ночи» человечества. Отсылки к этому символу мы встречаем практически во всех произведениях писателя: это могут быть упоминания о Клеопатре, скрытая или открытая цитата из стихотворения, воспроизведение основной сюжетной ситуации легенды о Клеопатре, «случайные» упоминания о «нашумевшей статье» в «Русском Вестнике» и т.д. То есть пушкинский образ становится мифообразом не благодаря однократной и открытой его мифологической трактовке Достоевским (каким является статья «Ответ "Русскому Вестнику"»), а через многократные текстовые контаминации, где он выступает в качестве мифа, подсвечивающего сюжет. В этом заключается суть первого выделенного нами способа мифологизации пушкинской традиции у писателя - авторское наполнение Достоевским формы пушкинского образа универсальным мифологическим содержанием.

Точно также и образ «русского скитальца» является у Достоевского «сквозным» мифообразом. Он складывался у него на протяжении всего творчества и имеет определенные этапы своего становления: мечтатель -подпольный человек - русский за границей - и, наконец, русский скиталец. А «Пушкинскую речь» Достоевского мы рассматриваем как заключительный и обобщающий Миф о русском скитальце, связывающий образы пушкинских скитальцев (Алеко, Онегин) и образы его собственных героев в единый генотип. При этом пушкинские скитальцы не ограничиваются образами Онегина и Алеко. Своего «подпольного человека» Достоевский связывает с пушкинским Сильвио, «русского за границей» (Алексей Иванович из «Игрока») с Германном, Митю Карамазова с Альбертом из «Скупого рыцаря» и т.д. То есть сравнения героев Достоевского с героями Пушкина, рассуждения первых о вторых, повторение сюжетных ситуаций или содержательных мотивов из пушкинских произведений, в которых, по мнению Достоевского, затронута поэтом тема «скитальчества», наконец, скрытые или открытые цитаты из таких произведений, - все это используется Достоевским в качестве ар-хетипной первоосновы его мифообраза «русского скитальца». С другой стороны, «русский скиталец» для Достоевского - это, прежде всего, национально-исторический тип. Национальное связано для него с православным самосознанием и святоотеческой традицией в литературе, а историческое неотрывно от проблемы западноевропейских влияний на русское общество. Это, в свою очередь, расширяет и круг пушкинских реминисценций, которые формируют генотип «русского скитальца», потому что расширяют понятие «духовное скитальчество» у самого поэта. Евангельский «блудный сын», несомненно, близок Достоевскому как «духовный скиталец». Но на мифологеме «блудного сына» построен «Станционный смотритель» Пушкина, следовательно, мифологическую функцию в контексте произведений Достоевского могут выполнять не только реминисценции и аллюзии из «Цыган» или «Евгения Онегина», но и из «Станционного смотрителя». Так действует выделенный нами второй способ мифологизации пушкинского материала у Достоевского -включение множества пушкинских мотивов и образов в единую форму авторского мифообраза Достоевского.

Третий способ мифологизации - использование Достоевским композиционных моделей пушкинских произведений в качестве «внутренней формы» собственных произведений - мы рассмотрели на примере романа «Бесы» и одноименного пушкинского стихотворения. Образы пушкинского стихотворения уже изначально мифологичны по своей природе: «бесы», «ведьма», «домовой» отсылают читателя к сказочно-языческой стихии народного сознания. Но Достоевский, включая пушкинские строки в эпиграф к своему роману и делая продолжением и заключением их цитату из Евангелия, подвергает тем самым их дополнительной мифологизации, переосмысливая пушкинские образы в библейском контексте. При этом композиционная структура романа во многом повторяет композиционную структуру пушкинских «Бесов»: она построена на том же принципе «двоемирия», что и стихотворение, и имеет общий с ним миф о разрушении бытия. В целом «внутреннюю форму» романа Достоевского можно назвать его мифологической композицией, основанной на мифологическом сюжете пушкинского стихотворения. Сам термин «мифологическая композиция» как обозначение «внутренней формы» всего произведения нам кажется перспективным для дальнейших теоретических и практических исследований в области литературоведческой этимологии.

Выделенные и рассмотренные нами способы мифологизации материала пушкинских произведений в творчестве Достоевского позволили систематизировать пушкинскую традицию на мифопоэтическом уровне. В совокупности сделанные выводы позволяют, как нам представляется, говорить о том, что мифологический аспект дополняет и расширяет представление о пушкинской традиции в творчестве Достоевского. Отношение Достоевского к Пушкину есть в целом отношение мифологическое. Не только пушкинские образы выступают у Достоевского в качестве мифообразов, но сам Пушкин есть для Достоевского -мифообраз.

Мифическая эпоха», - как определяет ее Е.М. Мелетинский, - это эпоха первопредметов и перводействий: первый огонь, первое копье, первый дом и т.п. <.> актам первотворения соответствуют в архаических мифологиях жившие и действовавшие в мифическое время герои, которых можно назвать первопредками-демиургами-культурными героями <.> Первопредок-демиург-культурный герой, собственно моделирует первобытную общину в целом, отождествляемую с «настоящими людьми».1 Пушкинская эпоха для Достоевского (а в некотором смысле и для нас, современных людей) и была такой «мифической эпохой», а Пушкин - ее культурным (мифическим) героем. Это эпоха, когда Россия наконец-то начала приходить в себя после Петровских реформ и отходить от обморока-сна века XVIII. Началу XIX века мы обязаны первыми признаками пробуждения национального самосознания (война 1812 года), формированием современного литературного языка, зарождением русской литературы (не как возрастания совокупности отдельных произведений разных авторов, а как единого течения с особым русским методом, художественным мироощущением и мифологией), а так же критики, философии (Чаадаев, «любомудры»), историографии (Карамзин). Поистине это эпоха - «первого огня», «первого копья» и «первого дома» Послепетровской России. Пушкин, как никто иной, подходит на роль демиурга этой эпохи: он и первый поэт, и критик, и журналист, и историк - и даже символично, что начал он свой путь поэта (лицейский экзамен Державину) стихотворением «Воспоминания в Царском Селе», которое как раз и было посвящено войне 1812 года.

Пушкин, как мифический герой, моделирующий общество, представляет собой и законченный образ этого общества (конечную цель), и весь путь этого общества. М.Н. Виролайнен в своей интереснейшей статье «Культурный герой Нового времени» выделяет два типа культурного героя: «человек образа» и «человек пути», при этом Пушкина он считает л именно «человеком пути». Однако для Достоевского Пушкин совмещает в себе обе эти ипостаси: он и «человек пути», способствующий «освещению темной дороги нашей новым направляющим светом» и «человек образа», потому как не только «указывает и пророчествует», но сам уже есть «указание и пророчество», то есть «образ». Концы и начала в мифе всегда совпадают, поэтому Пушкин - первый и последний, он и начало пути, и образ, которым кончается путь. Поэтому он мифологичнее, космичнее и гармоничнее всех грядущих за ним русских писателей и поэтов, поэтому и нет в русской литературе ни одной новой темы, которая бы не была так или иначе уже замечена Пушкиным; поэтому он -«наше все». «В русской литературе, - пишет современный филолог А.Л. Ястребов, - парадигматической моделью является мифопоэтическое сознание Пушкина»3. То есть пушкинские образы являются некими архетипами русского художественного сознания.

Как «человек образа» Пушкин являет собой весь русский космос в его многоликости и духовной чистоте, но как «человек пути» он пророчествует об эпохе, когда космосу будет грозить и предшествовать эпоха разрушения, когда люди будут сплошь скитальцами и антигероями, ведь он и сам, в представлении Достоевского («Пушкинская речь»), герой и антигерой одновременно. И свою эпоху, второй половины XIX века, Достоевский и переживает как эпоху русского скитальчества. «Русский скиталец» - это главная пушкинская тема у Достоевского. И если Пушкин - первый русский пророк, то Достоевский - первый русский человек, услышавший его пророчество, увидевший и осудивший в себе скитальца и попытавшийся противопоставить ему героя, попытавшийся найти его и в себе, и в русском обществе. Как страстно он пытался создать такого героя, но при этом как жизненно несостоятельны его Сонечка Мармеладова, князь Мышкин, Алеша Карамазов, потому что не было такого героя в миру, и лишь старец Зосима (старец «не от мира сего») приближался к образу героя, способного превратить скитальчество русского антигероя в странствование. Но все это уже предчувствовал «человек пути» Пушкин, поэтому кроме «гармонической личности» и «стройности» его произведения полны и мотивов, характерных для демифологизированного, раздвоенного, кризисного сознания. «Пожалуй, бахтинские категории «диалога» и «полифонии», - отмечает М.Н. Виро-лайнен, - в первую очередь должны были бы быть применимы не к Достоевскому, а к Пушкину»4 И нехитрая диалектика подсказывает, что, сколько пушкинских мотивов и тем мы найдем у Достоевского, столько же мотивов и тем Достоевского мы отыщем у Пушкина, потому что Достоевский берет от Пушкина только то, что интересно и близко ему самому, он узнает в Пушкине себя и свое. Традиция - это всегда диалог. В нашем случае это диалог между мифической эпохой (Пушкин) и эпохой демифологической (Достоевский).

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Суздальцева, Наталия Владиславовна, 2003 год

1. Гете И.-В. Фауст. Минск, 1974.

2. Полное собрание сочинений Ф.М. Достоевского: в 14 томах. СПб., 1883.

3. Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского: в 12 томах. СПб., 1894-1895.

4. Достоевский Ф.М. Полное собрание художественных произведений: в 13 томах / Под ред. Б. Томашевского и К. Халабаева. М.-Л., 1926-1930.

5. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 10 томах. М., 1956-1958.

6. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 томах. Л., 1972-1989.

7. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 12 томах. / Под общей ред. Г. М. Фридлендера, М. Г. Храпченко. М., 1982.

8. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 томах. Л., 1985.

9. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 15 томах. Л., 1988.

10. Достоевский Ф.М. Об искусстве: Статьи и рецензии. Отрывки из «Дневника писателя». Письма. Из записных тетрадей и записных книжек. Из художественных произведений. М., 1973.

11. Достоевский Ф.М. О русской литературе. М., 1987.

12. Достоевский Ф.М. Письма: в 4 томах / Под ред. А. Долинина. М., 1928.

13. Записные тетради Ф.М. Достоевского. М.-Л., 1935.

14. Из архива Достоевского. «Преступление и наказание». Неизданные материалы / Предисловие И. Гливенко. М.-Л., 1931.

15. Неизданный Достоевский: Записные книжки и тетради 1860-1881 гг. /Литературное наследство. М., 1971.

16. Метьюрин Ч.Р. Мельмот Скиталец. Л., 1976.

17. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений 1837 1937. Т. 1-16. М„ 1937-1949.

18. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений / Под ред. A.C. Венгеро-ва. М., Изд-во Брокгауза и Ефрона, 1910, T.IV.

19. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: BIO томах / Под общей ред. Д.Д. Благого, С.М. Бонди, В.В. Виноградова, Ю.Г. Оксмана. -М., 1959-1962.

20. Тургенев И.С. Собрание сочинений в 12 т. / Под ред. М.П. Алексеева, Г.А. Бялого. М., 1976.1..

21. Аверинцев В.В. София-Логос. Словарь. К.: Дух и Литера, 2000.

22. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1985.

23. Белинский В.Г. Полн. Собр. соч. в 12-ти тт. М., 1955.

24. Библейская энциклопедия. В 2-х кн. М., 1991.

25. Библия. Ветхий и Новый Завет. М., 1991.

26. Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцание и умозрение. М., 1994.

27. Волков И.Ф. Художественная система как форма исторического развития литературы // Литературный процесс. М., 1982.

28. Гончаров Б.П. Структурализм, «постструктурализм» и системный анализ. К проблеме иерархии художественных связей в поэтическом произведении // Русская литература. СПб., 1985, №1.

29. Горичева Т.М. Христианство и современный мир. СПб., 1996.

30. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии. Н. Новгород, 1995.

31. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х тт. СПб.-М., 1881.

32. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995.

33. Зеньковский В.В. Основы христианской философии. М., 1996.

34. Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. М., 1994.

35. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: Республика, 1993. 431 с.

36. Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979.

37. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994.

38. Лествица, возводящая на небо, преподобного Иоанна Лествични-ка, игумена монахов Синайской горы. М., 2000.

39. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.

40. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.

41. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.

42. Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995.

43. Лосская-Семон М.В. Несколько замечаний по поводу религиозного призвания русской литературы // Русская литература. СПб., 1995. №1.

44. Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М., 1994.

45. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000.

46. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М., 1996.

47. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.

48. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

49. Минералов Ю.М. Теория художественной словесности. М., 1999.

50. Мытарства преподобной Феодоры и Страшный суд Божий. М.: Даниловский благовестник, 1997.

51. Песков A.M. Зачем нужны «-измы»? (Заметки о литературных направлениях) // Вопросы литературы, 1991. № 11/12. С. 311-317.

52. Потебня A.A. Из лекций по теории словесности. Харьков, 1894.

53. Рубцов H.H. Символ в искусстве и жизни. М., 1991.

54. Руднев В.П. Словарь культуры XX в. М., 1997.

55. Словарь русского языка. В 4 томах. М.: Русский язык, 1985-1988.

56. Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., 1991.

57. Страхов H.H. Литературная критика. М., 1984.

58. Схнархимандрнт Иоанн (Маслов). Симфония по творениям святителя Тихона Задонского. М., 1996.

59. Толстой Н.И. Славянские народные толкования снов и их мифологическая основа // Сон семиотическое окно. XXVI-e Випперовские чтения. М., 1993.

60. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. М., 1992.

61. Флоренский П. Имена. М., 1993.

62. Фрейд 3. О снах и сновидениях // Фрейд 3. Психология бессознательного: Сборник произведений / Составитель, науч. ред., автор вступит, статьи М.Г. Ярошевский. М., 1990. С. 310-346.

63. Фромм Э. Забытый язык: смысл снов, сказок и мифоф // Тайны сознания и бессознательного. Мн., 1998.

64. Храпченко М.Б. Внутренние свойства и функция литературных произведений // Контекст 1974. М., 1975.

65. Храпченко М.Б. Размышления о системном анализе литературы // Вопросы литературы, 1975, №3.

66. Хюбнер К. Истина мифа. Перевод с нем. М., 1996.

67. Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего // Тарасов Б.Н. Чаадаев. М., 1990.

68. Шелер М. Избранные произведения. Перевод с нем. М., 1994.

69. Элиаде М. Аспекты мифа. Перевод с франц. М.: Республика, 2000.

70. Юнг К. Об архетипах коллективного бессознательного // Юнг К.Г. Божественный ребенок. М., 1997.

71. Ястребов АЛ. Слово: воплощенное бытие. М., 1994.

72. Адушкин Г.Е. Нравственные уроки русской классической литературы. М., 1986. 62 с.

73. Альми И.Л. О романтическом «пласте» в романе «Преступление и наказание» // Достоевский: материалы и исследования. Л., 1991. Т. 9.

74. Альтман М.С. Достоевский. По вехам времен. Саранск, 1975.

75. Амелин Г.Г., Пильщиков И.А. Новый Завет в «Преступлении и наказании» Ф.М. Достоевского // Логос, 1992. № 3. С. 15 23.

76. Андерсон Р. О композиции романа «Преступление и наказание» (статья из США) // Русская литература, 1993. № 4. С. 114 117.

77. Багно В.Е. К истокам поэмы «Великий Инквизитор» // Достоевский: Материалы и исследования. Вып. 6, Л., 1985 С. 107 119.

78. Балашов Н. Достоевский и русский перевод Библии // Волга, 1996. № 8-9.

79. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. 5-е издание, доп. Киев, 1994.

80. Белик А.П. Художественные образы Достоевского: Эстетические очерки. М., 1974.-224 с.

81. Белов C.B. Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» (комментарии). М., 1984.

82. Белов C.B. Федор Михайлович Достоевский. М., 1990. 207 с.

83. Бем А.Л. Драматизация бреда («Хозяйка» Достоевского) // О Достоевском. Прага, 1929. Т.1.

84. Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского. Прага, 1923. 104с.

85. Билинкис Я. С. Романы Достоевского и трагедия Пушкина «Борис Годунов» // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1976.

86. Богданов В. Искусство как «новое слово» о мире и человеке (Формирование эстетических взглядов Ф.М. Достоевского) // Достоевский Ф.М. об искусстве. М., 1973. С. 6-48.

87. Бочаров С. Г. О двух пушкинских реминисценциях в «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевского //Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1976.

88. Бурсов Б.И. К спорам о Достоевском // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1983. Т.5. С. 27-31.

89. Бурсов Б.И. Личность Достоевского. «Советский писатель», Ленинградское отд., 1979.

90. Буянова В.Г. Романы Достоевского. М., 1997.

91. Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский. Л., 1929.-323 с.

92. Виноградов И. Реализм в высшем смысле // Виноградов И. По живому следу: Духовные искания русской классики: Литературно-критические статьи. М., 1987.

93. Воздвиженская А. Продолжая споры о фантастике // Вопросы литературы, 1981. № 8. С. 200-212.

94. Волгин И. Homo substitus: человек подмененный: Достоевский и языческий миф // Октябрь, 1996. №3. С. 172-181.

95. Выпонова Н.Р. Роль эпизода «Сон Раскольникова о лошади» в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» // Литература, 1998. №42.

96. Галкина А. Пространство и время в произведениях Ф.М. Достоевского//Вопросы литературы, 1996. Вып.1 С. 316-323.

97. Гарнчева Е. Пушкинские традиции в произведениях Достоевского и Чехова // Литература в школе, 1997. №6.

98. Гачев Г. Космос Достоевского // Гачев Г. Национальные образы мира. М., 1988.

99. Горячкина М.С. Некоторые особенности психологизма Достоевского и Щедрина // Русская литература, 1972. №1. С. 19-33.

100. Грифцов Б.А. Метод Фрейда и Достоевский // Грифцов Б.А. Психология писателя. М., 1988. С. 233-252.

101. Гроссман Л.П. Достоевский. М., 1965. 543 с.

102. Гулыга А. Философия есть тоже поэзия: Достоевский мыслитель //Наш современник. 1996. №11. С. 180-190.

103. Гус М.С. Идеи и образы Достоевского. М., 1971. 592 с.

104. Гусев В. И. Речь Достоевского о Пушкине и современность // Филологические науки, № 6, 1997.

105. Дилакторская О.Г. Формула сказки в «Хозяйке» Ф.М. Достоевского //Русская речь. 1996. №5. С. 96-102.

106. Днепров В. Идеи времени и формы времени. Д., 1980.

107. Долинин A.C. Достоевский и другие: Статьи и исследования о русской классической литературе. Д., 1989. 478 с.

108. Достоевский художник и мыслитель: сборник статей. М., 1972. -687 с.

109. Достоевский в современном литературоведении США: Сборник научно-аналитических обзоров. М., 1980. 198 с.

110. Достоевский и современность: Тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». Новгород, 1988. 117 с.

111. Достоевский Ф.М. в забытых и неизвестных воспоминаниях современников. СПб., 1993. 335 с.

112. Достоевский Ф.М. в русской критике: Сборник статей. М., 1956. -471 с.

113. Евнин Ф.И. Об одной историко-литературной легенде (повесть Достоевского «Двойник») // Русская литература. 1965. № 3. С. 3-26.

114. Ермаков М.Я. Традиции Достоевского в русской прозе. М., 1990. -126 с.

115. Ермилов В.В. Ф.М. Достоевский. М., 1956. 224 с.

116. Ефимова Н. Мотив библейского Иова в «Братьях Карамазовых» // Достоевский: Материалы и исследования. Т.11, СПб., 1994.

117. Жожикашвили С. Заметки о современном достоевсковедении // Вопросы литературы. 1997 №4. С. 126-162.

118. Захаров В.Н. Концепция фантастического в эстетике Ф.М. Достоевского // Художественные образы и историческое сознание. Петрозаводск, 1974.

119. Захаров В.Н. Проблема изучения Достоевского. Петрозаводск, 1978.- 110 с.

120. Захаров В.Н. Система жанров Достоевского. Д., 1985. 292 с.

121. Измайлов Н.В. Фантастическая повесть // Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра / Под ред. Б.С. Мейлаха. JI., 1973. С. 134-169.

122. Кагарлицкий Ю. Что такое фантастика? М., 1974. 349 с.

123. Казак В. Достоевский глазами немецких писателей: К вопросу об истоках европейской культуры // Вопросы философии. 1991. №9-10. С. 126-139.

124. Карасев JLB. О символах Достоевского // Вопросы философии. -1994. №10. С. 90-111.

125. Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. М., 1989. 646 с.

126. Карякин Ю.Ф. Правда посюстороннего мира // Вопросы философии. 1967. №9. С. 147-158.

127. Касаткин Н.В., Касаткина В.Н. Тайна человека. Своеобразие реализма Ф.М. Достоевского. М., 1994. 98 с.

128. Касаткина Т.А. Категория пространства в восприятии личности трагической мироориентации (Раскольников) // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 1994. Т.Н. С. 80-87.

129. Кашина Н.В. Человек в творчестве Достоевского. М., 1986. 316 с.

130. Кашина Н.В. Эстетика Ф.М. Достоевского. 2-е изд.,. испр. и доп. М., 1989.-286 с.

131. Кирпотин В.Я. Достоевский художник. Этюды и исследования. М„ 1972.-319 с.

132. Кирпотин В.Я. Молодой Достоевский. М., 1949.

133. Кирпотин В.Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова (Книга о романе Достоевского «Преступление и наказание»), М., 1986.-412 с.

134. Кирпотин В.Я. Ф.М. Достоевский. Творческий путь (1821-1859). М., 1960.-384 с.

135. Ковач А. Жанровая структура романов Ф.М. Достоевского. Роман-прозрение // Проблемы поэтики русского реализма XIX века. Л., 1984. С. 25-86.

136. Ковач А. О смысле и художественной структуре повести Достоевского «Двойник» // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1976. Вып. 2. С. 57-65.

137. Колина Р. В. Над страницами русской классики. М., 1991.

138. Кондратьев Б.С. Сны в художественной системе Ф.М. Достоевского: Мифологический аспект. Арзамас, 2001.

139. Коровин В. О русской фантастической повести // Русская фантастическая повесть эпохи романтизма. М., 1987. С. 5-22.

140. Краснова Г. Ф.М. Достоевский и Коран // Вопросы литературы. 1998. №3. С. 328-334.

141. Кудрявцев Ю.Г. Три круга Достоевского: Событийное. Временное. Вечное. 2-е изд., доп. М., 1991. 400 с.

142. Кузнецов Б. Образы Достоевского и идеи Эйнштейна // Вопросы литературы. 1968. №3. С. 138-181.

143. Кузнецов Б. Сходящиеся параллели. Еще об Эйнштейне и Достоевском // Новый мир. 1979. №3. С. 224-235.

144. Кузнецов В.Г. Нерушева Л.Г. Вселенная Россия: истины и мнимости. Винница, 2000.

145. Кулешов В.И. О реализме Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского // Кулешов В.И. «Отечественные записки» и литература 40-х годов XIX века. М., 1959.-402 с.

146. Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении. -М., 1996.

147. Лебедев Ю.В. Роман Ф.М. Достоевского»Преступление и наказание» // Литература в школе. 1990. №6. С. 16-29.

148. Литературный энциклопедический словарь / Под общей ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987.

149. Лобанов М. Внутреннее и внешнее. М., 1975. С. 20-33, 61-69, 209211.

150. Маймин Е. А. Полифонический роман Достоевского и пушкинские традиции // Культурное наследие Древней Руси: Истоки. Становление. Традиции. М., 1976. С. 312-315.

151. Мережковский Д. С. Достоевский // Мережковский Д. С. Акрополь: Избранные литературно-критические статьи. М., 1991.

152. Михайловский Н.К. Жестокий талант // Ф.М. Достоевский в русской критике. М., 1956.

153. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. -607 с.

154. Немальцева Т.В. Диалектика реального и потенциального в символике Достоевского // Русская литература последней трети XIX века. Казань, 1980. С. 98-125.

155. О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 18811931 годов: Сборник статей. М., 1990.-428 с.

156. Осмоловский О.Н. Из наблюдений над символической типизацией в романе «Преступление и наказание» // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1987. Т.7. С. 81-90.

157. Переверзев В.Ф. Творчество Достоевского // Переверзев В.Ф. У истоков русского реализма / Сост. В.В. Переверзев. М., 1989. С. 456662.

158. Померанц Г.С. Открытость бездне: Встречи с Достоевским. М., 1990.-382 с.

159. Попов П.С. «Я» и «оно» в творчестве Достоевского. М., 1928. -221 с.

160. Портнова H.A. К проблеме парадоксальности стиля Достоевского («Бобок») // Достоевский: Материалы и исследования / Достоевский: Материалы и исследования. Д., 1987. Т.7. С. 91-101.

161. Пустовойт П.Г. Индивидуальный стиль писателя и «функциональные стили» // Пустовойт П.Г. От слова к образу. Киев, 1924. С. 2984.

162. Реизов Б.Г. «Хозяйка» Достоевского // Русская литература. 1976. №1. С. 144-148.

163. Розанов В.В. Собрание сочинений. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского / Под общ. Ред. А.Н. Николюкина. М., 1996.

164. Розанов И.В. Мысли о литературе. М., 1989.

165. Розенблюм JI. «Красота спасет мир»: О «символе веры» Ф.М. Достоевского//Вопросы литературы. 1991. №11/12. С. 142-180.

166. Савченко Н.К. Проблемы художественного метода и стиля Достоевского. М., 1975. 174 с.

167. Сараскина JI.H. «Бесы» роман-предупреждение. М., 1990. -478 с.

168. Соловьев С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М. Достоевского: Очерки. М., 1979. 352 с.

169. Сорокина Д.Л. «Фантастический реализм» Достоевского (статья первая) // Ученые записки Томского университета, 1969. №77. С. 3852.

170. Станюта A.A. Постижение человека: Творчество Достоевского. 1840-1860-х годов. Минск, 1976. 159 с.

171. Степаньянц Ж.И. О роли сновидений в романах Ф.М. Достоевского: Диссертация канд. филол. наук. Самарканд, 1990. 158 с.

172. Степанян К. «Борис Годунов» A.C. Пушкина и «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского // «Знамя», 1999 №2.

173. Тамарченко Н.Д. Тема преступления у Пушкина, Гюго и Достоевского // Ф.М. Достоевский. H.A. Некрасов (сборник научных трудов). Л, 1974.

174. Тарасов Б.Н. «Тайна человека», или «Фантастический реализм» // Тарасов Б.Н. В мире человека. М., 1986. С. 6-121.

175. Тарасов Б.Н. Две Европы Достоевского // Литература в школе. 1996. №4. С. 4-25.

176. Телегин С.М. Основной миф Достоевского // Литература в школе. 1998. №4. С. 33-44.

177. Тихомиров Б.Н. Из творческой истории романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» (Соня Мармеладова и Порфирий Петрович) // Русская литература. 1990. №4. С. 217-223.

178. Тихомиров Б.Н. О «христологии» Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Т.П. СПб., 1994. С. 102-122.

179. Тихонов И.А. Формы и функции фантастики в русской прозе начала XX века: Автореферат канд. филол. наук. Вологда, 1994. 21 с.

180. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1995.

181. Тяпугина Н.Ю. Поэтика Ф.М. Достоевского. Символико-мифологический аспект. Саратов, 1996. 94 с.

182. Фортунатов Н.М. Черты архитектоники Достоевского // Фортунатов Н.М. Пути исканий. О мастерстве писателя. М., 1974. С. 84-104.

183. Фридлендер Г.М. Реализм Достоевского. М.-Л., 1964. 404 с.

184. Хоц А.Н. Структурные особенности пространства в прозе Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Т.П. СПб., 1994.

185. Хоц А.Н. Типология «странного» в художественной системе «Преступления и наказания» // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 1992. №10. С. 30-41.

186. Чиж В. Достоевский как психопатолог. М., 1885. 214 с.

187. Чирков Н.М. О стиле Достоевского. Проблематика. Идеи. Образы. М„ 1967.-303 с.

188. Щеблыкин И. Ф.М. Достоевский о «всемирной отзывчивости» русской души // Молодая гвардия. 1997. №3. С. 25-33.

189. Щенников Г.К. Достоевский и русский реализм. Свердловск, 1987. -349 с.

190. Щенников Г.К. Синтез русской и западноевропейской литературных традиций в характерологии Ф.М. Достоевского: Искусство синтеза. Екатеринбург, 1991. С. 15-63.

191. Щенников Г.К. Функции снов в романах Достоевского // Щенников Г.К. Художественное мышление Достоевского. Свердловск, 1978.

192. Щенников Г.К. Художественное мышление Достоевского. Свердловск, 1978. 175 с.

193. Этов В.И. Достоевский. Очерк творчества. М., 1968. 384 с.

194. Этов В.И. Реализм в романе Ф.М. Достоевкого «Преступление и наказание». М., 1970. 277 с.1..

195. Айхенвальд Ю.И. Пушкин. М., 1916.

196. Алексеев М.П. Пушкин и мировая литература // АН СССР, отд-е лит. и яз. Пушкин, комис. Л., 1987.

197. Альтман И.Н. Пушкин и драма // Альтман. Избранные статьи. М., 1957.

198. Альтман М.С. Литературные параллели // Страницы истории русской литературы. М., 1971.

199. Анненков П.В. Материалы для биографии A.C. Пушкина // A.C. Пушкин. Сочинения. Т.1. СПб., 1855.

200. Архангельский А.Н. Герои Пушкина. Очерки литературной характерологии. М. 1999.

201. Астафьева О.В. Вечные образы мировой литературы и нравственные искания A.C. Пушкина 1830-ых гг.: Автореферат канд. филол. наук. Л., 1991. 16 с.

202. Ахматова A.A. О Пушкине. Статьи и заметки. М., 1989.

203. Бароти Т. «Сцена из Фауста» Пушкина и ее гетевский подтекст // Концепция и смысл. СПб., 1996.

204. Бартенев П.И. О Пушкине. Страницы жизни поэта. М., 1992.

205. Белый О.В. «Маленькие трагедии»: у истоков новоевропейской эсхатологии // Крымская научная конференция «Пушкин и Крым». Тезисы докладов. Симферополь, 1989.

206. Беляк Н.В., Виролайнен М.В. «Маленькие трагедии» как культурный эпос новоевропейской истории // Пушкин: исследования и материалы. JI., 1991.

207. Беляк Н.В., Виролайнен М.В. «Моцарт и Сальери»: структура и сюжет // Пушкин: исследование и материалы. СПб., 1995.

208. Берковский Н.Я. О «Пиковой даме» (заметки из архива) // Русская литература. 1987. № 1.

209. Берковский Н.Я. О «Повестях Белкина» // Берковский. О русской литературе. JL, 1985.

210. Благой Д.Д. Душа в заветной лире. М., 1979.

211. Благой Д.Д. Мастерство Пушкина. М., 1955.

212. Благой Д.Д. Социология творчества Пушкина. Этюды. М., 1931.

213. Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826 1830). М., 1967.

214. Бонди С.М. О Пушкине: Статьи и исследования. М., 1983.

215. Борев Ю.Б., Радионова А.Т. Интонация как средство художественного общения // Контекст 1982. Д., 1983.

216. Бочаров С.Г Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1979.

217. Бочаров С.Г. О смысле «Гробовщика» // Контекст 1973. М., 1974.

218. Бровкович Никанор, архиепископ. Беседа в Неделю блудного сына, при поминовении раба Божия Александра (поэта Пушкина), по истечении пятидесятилетия по смерти его // A.C. Пушкин: путь к православию. М., 1996.

219. Булгаков С.Н. Моцарт и Сальери // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. М., 1990.

220. Бурсов Б.Н. Судьба Пушкина: Роман-исследование. Л., 1989.

221. Вершинина H.JI. Сентиментально-бытовой стереотип и его отражение в стиле пушкинской прозы // Болдинские чтения. Н. Новгород, 1994. С. 48-58.

222. Ветловская В.Е. К проблеме истолкования «Скупого рыцаря» в цикле «Маленьких трагедий» // Русская литература. СПб., 1993. №3.

223. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

224. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941.

225. Внролайнен М.Н. Культурный герой Нового времени // Легенды и мифы о Пушкине: Сборник статей / Под ред. Виролайнен М.Н. СПб., 1999.

226. Влащенко В.И. Печальная повесть о горестной судьбе («Станционный смотритель» Пушкина) // Вопросы литературы. М., 1998. №6.

227. Волков Г.Н. Мир Пушкина: личность, мировоззрение, окружение. М., 1989.

228. Вомперский В.П. Образ автора в повести A.C. Пушкина «Барышня-крестьянка» // Русская речь. М., 1979. Ч.З. С. 29.

229. Вострнков A.B. Тема «исключительной дуэли» у Бестужева-Марлинского, Пушкина, Лермонтова // Русская литература. СПб., 1993. №3.

230. Вострогов Иоанн, протоирей. Вечное в творчестве поэта // A.C. Пушкин: путь к православию. М., 1996.

231. Высокопреосвященнейший Иоанн, митрополит С.-Петербургский и Ладожский. О гордыне человеческой // Литературный Иркутск. Иркутск, 1992. 21 декабря.

232. Высокопреосвященнейший Иоанн, митрополит С.-Петербургский и Ладожский. Самодержавие духа. Саратов, 1995.

233. Гаспаров Б.М. «Ты, Моцарт, не достоин сам себя» // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1977.

234. Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина, СПб, 1999.

235. Гей Н.К. Проза Пушкина: Поэтика повествования. М., 1989.

236. Гершензон М.О. Мудрость Пушкина // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. М., 1990.

237. Гинзбург Л.Я. Поэзия действительности // Гинзбург. О Лирике. М., 1974.

238. Гиршман М.Н. Литературное произведение. Теория и практика анализа. М., 1991.

239. Городецкий Б.П. Драматургия Пушкина. М.-Л., 1953.

240. Городецкий Б.П. Лирика Пушкина. Л., 1970.

241. Грехнев В.А. Пушкин и философия человека // Буревестник. Горький, 1990.

242. Грехнев В.А. Эволюция Онегина как филологический миф // Бол-динские чтения. Н. Новгород, 1994.

243. Григорьев A.A. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина // Светлое имя Пушкин. Проза, стихи, пьесы о поэте. М., 1988.

244. Григорьев A.A. Литературная критика. М., 1967.

245. Григорьева Е.И. Тема судьбы в русской лирике первых десятилетий XIX в. // От Пушкина до Белого: Проблемы поэтики русского реализма XIX нач. XX в. СПб., 1992.

246. Гукасова А.Г. Болдинский период в творчестве A.C. Пушкина. М., 1973.

247. Дарский Д.П. «Маленькие трагедии» Пушкина. Московская художественная печатня, 1915.

248. Дмитриева Е.А .Решая загадку Пушкина (Французское пушкиноведение 1960 1980-х годов) // Вопросы литературы. М., 1985. №3.

249. Дружинин A.B. Прекрасное и вечное. М., 1988.

250. Жирмунский В.М. Гете в русской литературе. Л., 1982.

251. Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1976.

252. Ильин И.А. Пророческое призвание Пушкина // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. М., 1990.

253. Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея. Пг., 1922.

254. Катков М.Н. О Пушкине. М., 1990.

255. Кибальник С.А. Художественная философия Пушкина. СПб., 1999.

256. Клейман Г.И. О тексте пушкинского наброска «Когда порой воспоминанье.» // Болдинское чтения. Горький, 1977.

257. Комарович B.JI. Достоевский и «Египетские ночи» Пушкина // Пушкин и современность. Вып. XXIX-XXX. Пгр., 1918.

258. Коровин В.И. Предисловие к «Маленьким трагедиям» A.C. Пушкина. М., 1981.

259. Косталевская М.И. Дуэт дуэль («Моцарт и Сальери» Пушкина) // Вопросы литературы. М., 1994, №2.

260. Кошелев В.А. Историософская оппозиция «Запад Восток» в творческом сознании Пушкина // Русская литература. СПб, 1994, №4.

261. Краснов Г.В. Поединок Германна // Болдинские чтения. Горький, 1985.

262. Красухин Г.Г. В присутствии Пушкина. Д., 1987.

263. Красухин Г.Г. Доверимся Пушкину: Анализ пушкинской поэзии, прозы и драматургии. М., 1999.

264. Кулагин A.B. Эпиграф к восьмой главе «Евгения Онегина» // Болдинские чтения. Горький, 1982.

265. Кулешов В.И. Жизнь и творчество A.C. Пушкина. М., 1987.

266. Лагутов В. «Станционный смотритель» A.C. Пушкина: Переклички и реминисценции // Проблемы поэтики. Самарканд, 1978. Т.4. С. 2333.

267. Лебедева Э.С. «Отрок Библии» // Христианская культура: Пушкинская эпоха. Вып. IV. СПб., 2000.

268. Лежнев А.З. Проза Пушкина. Опыт стилевого исследования. М., 1987.

269. Лернер Н.О. К генезису «Выстрела». «Звенья», 5, Л., 1935.

270. Лесскис Г.А. «Каменный гость» (трагедия гедонизма) // Пушкин: исследования и материалы. Л., 1989.

271. Листов B.C. К истолкованию религиозной традиции пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери» // Болдинские чтения. Н. Новгород, 1998. С. 77-85.

272. Листов B.C. Мотив саморазоблачения героя в творчестве A.C. Пушкина // Болдинские чтения. Н. Новгород, 1994.

273. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

274. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988.

275. Любович Н.Д. «Повести Белкина». Л., 1937, №2.

276. Маймин Е.А. Поэзия Пушкина // A.C. Пушкин. Избранное. М., 1983.

277. Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. М., 1987.

278. Макогоненко Г.П. Творчество A.C. Пушкина в 1830-ые годы (1830 1833). Л., 1974.

279. Мальчукова Т.Г. Античная и христианская традиции в поэзии A.C. Пушкина. Петрозаводск, 1997.

280. Маранцман В.Г. «Опыты драматический изучений» // Маранцман. Труд учителя. М., 1986.

281. Маркович В.М. Сон Татьяны в поэтической структуре «Евгения Онегина» // Болдинские чтения. Горький, 1980.

282. Меднис Н.Е. Художественный образ и литературная модель (По произведениям Пушкина 30-х годов) // Болдинские чтения. Горький, 1980.

283. Медриш Д.Н. Язык поверий и примет. Пушкин и народный месяцеслов // Русская речь. М., 1993. №5.

284. Мейлах B.C. «.сквозь магический кристалл.» Пути в мир Пушкина. М., 1990.

285. Мережковский Д.С. Пушкин // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. М., 1990.

286. Митрополит Антоний (Храповицкий). Пушкин как нравственная личность и православный христианин // A.C. Пушкин: путь к православию. М., 1996.

287. Михайлова Н.И. О структурных особенностях «Повестей Белкина» // Болдинские чтения. Горький, 1976.

288. Москвичева Г.В. Особенности конфликта в трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери» // Болдинские чтения. Н. Новгород, 1993. С. 114-126.

289. Москвичева Г.В. Трагическая коллизия в «Каменном госте» // Болдинские чтения. Н. Новгород, 1994.

290. Муравьев О.С. Пушкинист, современная профессия // Вопросы литературы. М., №2.

291. Мурьянов М.Ф. Из символов и аллегорий Пушкина // Пушкин в XX в. Вып. 2. М., 1996.

292. Надеждин Н.И. О восьмой главе «Евгения Онегина» и стихотворениях Пушкина, ч. 3 // Пушкин A.C. Избранные сочинения. М., 1990.

293. Недзвецкий В.А. От Пушкина к Чехову. МГУ, 1997.

294. Недзвецкий H.H. Русский роман XIX века: к построению истории жанра // РАН, Известия АН, серия «Литература и язык» Т. 54. М., 1995. №1.

295. Непомнящий B.C. «.На перепутье.» «Евгений Онегин» в духовной биографии Пушкина. Опыт анализа второй главы // Вопросы литературы. М., 1987.

296. Непомнящий B.C. О Пушкине и его художественном мире // Литература в школе. М., 1996. №№1, 2, 3.

297. Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии М., 1987.

298. Новикова М.Н. Живые. Мертвые. Бессмертные // Вопросы литературы. М., 1994. №1.

299. Одиноков В.Г. Проблемы поэтики и типологии русского романа XIX века. Новосибирск, 1971.

300. Одинцов B.B. О языке художественной прозы. М., 1973.

301. Осповат JI.C. «Каменный гость» как опыт диалогизации творческого сознания // Пушкин: исследования и материалы. СПб., 1995.

302. Панченко A.M. Пушкин и русское православие // Русская литература. СПб., 1990. №2.

303. Петрунина H.H. О повести «Станционный смотритель» // Пушкин: исследования и материалы. JL, 1986.

304. Петрунина H.H. Первая повесть Пушкина «Гробовщик» // Русская литература. СПб., 1983. №2.

305. Петрунина H.H. Проза Пушкина. JI., 1987.

306. Поволоцкая О. «Метель»: Коллизия и смысл // Москва. М., 1989. №6. С. 188-195.

307. Поволоцкая О.В. «Гробовщик»: коллизия и смысл // Вопросы литературы. М., 1989. №12.

308. Поддубная Р.Н. Творчество Пушкина болдинской осени 1830 года как проблемно-художественный цикл: Сентябрь. Статья вторая. Studia Rossika. Posnaniensia, zet zit XIII 1979.

309. Поспелов Г.Н. Эстетическое и художественное. М., 1965.

310. Прозоров Ю.М. Поэма A.C. Пушкина «Граф Нулин». Художественная природа и философская проблематика // Русская литература. СПб., 1994. №3.

311. Пяткин С.Н. Функциональная системность Болдинского периода творчества A.C. Пушкина (осень 1830). Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Н. Новгород, 2000.

312. Разумовская М.В. К вопросу о некоторых литературных традициях в «Станционном смотрителе» // Русская литература. М., 1986. №3. -С. 124-134.

313. Розанов В.В. Возврат к Пушкину // Собрание сочинений: Среди художников. М., 1994.

314. Сазонова С.С. О Белкине и его роли в «Повестях Белкина». Рига, 1976.

315. Селезнев Ю. «Все мы вышли из . Пушкина». Избранное. М., 1987.

316. Сидяков JI.C. К интерпретации стихотворения «Герой» // Болдин-ские чтения. Н. Новгород, 1993. С. 107-113.

317. Сидяков JI.C. Лирическое «я» в болдинских стихотворениях Пушкина 1830 года // Болдинские чтения. Горький, 1981.

318. Скатов H.H. Пушкин. Очерки жизни и творчества. Л., 1991.

319. Скатов H.H. Русский гений. М., 1987.

320. Сквозников В.Д. Реализм лирической поэзии. М., 1975.

321. Словарь языка Пушкина в 4-х тт. М., 1956.

322. Смольников И.Ф. Болдинская осень. Л., 1988.

323. Соловьев В.А. «Опыты драматический изучений» (К истории лит. эволюции Пушкина) // Вопросы литературы. М., 1974. №5.

324. Степанов Н.Л. Лирика Пушкина. Очерки и этюды. М., 1974.

325. Струве П.Б. Дух и слово Пушкина // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. М., 1990.

326. Сурат H.A. Пушкин как религиозная проблема // Новый мир. М., 1994. №1.

327. Сурков Е.А. Архаические жанровые формы в повестях Пушкина и Гоголя («Станционный смотритель» и «Шинель») // Проблемы исторической поэтики в анализе литературного произведения. Кемерово, 1987.

328. Телетова Н.К. «Повести Белкина» Пушкина и поэтика романтического // Русская литература. СПб., 1994. №3.

329. Томашевский Б.В. «Маленькие трагедии» Пушкина и Мольер // Томашевский Б.В. Пушкин и Франция. Л., 1960.

330. Томашевский Б.В. Пушкин. Работы разных лет. М., 1990.

331. Топоров В.Н. Эней человек судьбы. Часть 1. М., 1993.

332. Турбин В.Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: Об изучении литературных жанров. М., 1978.

333. Тюпа В.И. Притча о блудном сыне в контексте «Повестей Белкина» как художественного целого // Болдинские чтения. Горький, 1983.

334. Узин B.C. О «Повестях Белкина». Пг., 1924.

335. Уланов М.В. Евангельская притча о сеятеле и стихотворение Пушкина // Христианская культура: Пушкинская эпоха. Вып. 1. СПб., 1993.

336. Устюжанин Д.Л. «Маленькие трагедии» A.C. Пушкина. М., 1974.

337. Фомичев С.А. Драматургия A.C. Пушкина. Л., 1982.

338. Фомичев С.А. Пародийный план поэмы «Домик в Коломне» // Болдинские чтения. Горький, 1980.

339. Фомичев С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л., 1986.

340. Фортунатов Н.М. «Гробовщик» Пушкина и «Скрипка Ротшильда» Чехова (К проблеме архитектоники новеллы) // Болдинские чтения. Горький, 1976.

341. Фортунатов Н.М. Пушкин о Пушкине: об одной неоправданной конъектуре (XII строфа 8 главы «Евгения Онегина») // Болдинские чтения. Н. Новгород, 1997.

342. Фортунатов Н.М. Рассказ и новелла в пушкинской романной системе // Болдинские чтения. Н. Новгород, 1994.

343. Фортунатов Н.М. Эффект болдинской осени. Н. Новгород, 1999.

344. Франк С.Л. Пушкин об отношениях между Россией и Европой // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. М., 1990.

345. Франк С.Л. Религиозность Пушкина // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. М., 1990.

346. Хализев В.Е. Функция случая в литературных сюжетах // Литературный процесс. М., 1981.

347. Хализев В.Е., Шешунова C.B. Цикл A.C. Пушкина «Повести Белкина». М., 1989.

348. Харлап М.Г. Из этюдов о прозе Пушкина («Записки молодого человека» и «Станционный смотритель») // РАН, Известия АН, серия «Литература и язык». Т. 54. М., 1995. №2.

349. Чернов А.В. Архетип «блудного сына» в русской литературе XIX в. // Евангельский текст в русской литературе XVIII XX в. СПб., 1996.

350. Черняев Н.И. Критические статьи и заметки о Пушкине. Харьков. 1900.

351. Чудаков А.П. К поэтике пушкинской прозы // Болдинские чтения. Горький, 1981. С. 54-68.

352. Чумаков Ю.Н. Два фрагмента о сюжетной полифонии «Моцарта» и «Сальери» // Болдинские чтения. Горький, 1981.

353. Шварцбанд С.М. Повесть А.С. Пушкина «Выстрел»: Опыт анализа внутренней структуры // Вопросы литературы. Новосибирск, 1971. С. 42-52.

354. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина». СПб., 1996.

355. Шустрова И. О психологическом раскрытии характеров в «Повестях Белкина» // Болдинские чтения. Горький, 1987. С. 192-199.

356. Эйдельман Н.Я. Пушкин: история и современность в художественном сознании поэта. М., 1984.

357. Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу. Л., 1924.

358. Юрьева И.Ю. Пушкин и христианство. М., 1998.

359. Якобсон P.O. Работы по поэтике. М., 1989.

360. Catteau, Jacques. La Creation Littéraire chez Dostoïevski. Paris, 1978.

361. Perlina, Nina. Varieties of Poetic Utterance: Quotation in «The Brothers Karamazov». Lanham, N. Y., University Press of America, 1985.

362. Thompson, Dianes Oenning. The Brothers Karamasov and The Poetics of Memory. Cambridge University, 1991 (Cambridge studies in Russian Literature. General editor Malcolm Jones).

363. Todorov Tz. Introduction â la literature fantastique. P., 1970.

364. РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА