Провинциальное предпринимательство: основные направления деятельности и культурная среда второй половины XIX - начала ХХ вв.: По материалам Сред. Поволжья тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Сухова, Ольга Александровна

• Сухова, Ольга Александровна
• кандидат исторических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Сухова, Ольга Александровна

Введение.

Глава 1. Правовые условия и основные направления предпринимательской деятельности в Среднем Поволжье (вторая половина XIX -начало XX вв.).

1.1. Государственная торгово-промышленная политика и ее влияние на предпринимательскую деятельность в Среднем Поволжье.

1.2. Особенности становления провинциального предпринимательства.

1.3. Эволюция торговой деятельности.

1.4. Предпринимательская инициатива в промышленности.

Глава 2. Источники формирования менталитета провинциальной буржуазии

2.1. Традиции и новации в предпринимательской среде.

2.2. Образование в предпринимательской среде.

2.3. Общественно-политическая и духовная сферы деятельности буржуазии

2.4. Материальная производственная культура.

2.5. Бытовая культура провинциальной буржуазии.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Провинциальное предпринимательство: основные направления деятельности и культурная среда второй половины XIX - начала ХХ вв.: По материалам Сред. Поволжья»

Актуальность темы. Изменение парадигмы общественного сознания привело к возникновению ситуации, диктующей необходимость возвращения к осмыслению и переосмыслению опыта капиталистической эволюции России как фактора не только исторического, но и актуально-практического.

В условиях разрушения традиционных основ формирования общей культуры возрождаемое ныне предпринимательство практически заново проходит все стадии своего становления: от «дикости» и «варварства» до «цивилизованного подхода» к организации и мотивам деятельности.

Чтобы лучше понять, что способен дать обществу этот социальный феномен, какими реальными - как позитивными, так и негативными последствиями будет сопровождаться его самореализация, важно пристальнее всмотреться в капиталистическое прошлое страны, проанализировать исторические реалии опыта, накопленного отечественным предпринимательством.

С другой стороны, общий процесс «гуманизации» знаний требует от современных исследователей концентрации внимания на вопросах воздействия личностных ментальных факторов во всей совокупности их проявлений на ход исторического процесса в целом. Подобный подход предполагает рассмотрение истории человеческого общества в виде постепенной смены определенных способов мировосприятия и образов поведения, присущих только данной социо-культурной ситуации

Более того, при изучении культурных традиций и опыта какой-либо социальной группы было бы неправомерно ограничиваться анализом отдельных узкоспециализированных сторон жизнедеятельности (профессиональных, бытовых и т.д.), так как «картина мира», т.е. система представлений об окружающей действительности, формирующих коллективную психологию и образ мышления человека, пронизывает все стороны человеческого существования на определенном отрезке времени. И факт смещения границ между различными дисциплинами и применяемыми ими методами становится исторической реальностью в процессе развития современной науки. Ломка стереотипов общественного сознания разрушила прежнюю методологию истории, и создание новой акцентирует внимание исследователей на постановке проблемы человека в центре изучения общественно-исторического развития как объекта познания.

Отказ от догматической интерпретации в культурологии продемонстрировал А.Я.Гуревич в своей статье «Историческая наука и научное мифотворчество (критические заметки)»1. Традиционно культура трактуется как история основных достижений художественного творчества, высших проявлений философской мысли и т.д. И тем самым как бы «отрывается от социальной жизни и, главное, предстает как ряд, состоящий из поэтов, мыслителей, художников, стоящих над головами «немотствующего» большинства». Не отвергая старого принципа изучения культуры, Гуревич предлагает несколько иной, отвечающий реалиям современности - «социально-культурно-антропологический». В подобном «антропологическом» понимании культура, по его мнению, предстает не только как «способ самовыражения гениальных одиночек», а комплекс «знаковых систем» и образов, присущих всему обществу», т.е. как эволюция ментальности.

Эта позиция трактуется рядом современных исследователей как «новая социальная история», предназначение которой в «направленности на индивидуальную историческую судьбу»2.

Детализируя понятия: «знаковые системы» и «универсальные образы», следует выделить и два уровня возможной интерпретации: «знак» - как элемент материальной культуры, существующий в определенной пространственно-временной константе, и, с другой стороны, как отличительный признак, особенность коллективного сознания в данной социокультурной ситуации.

В теоретическом аспекте данная проблематика предполагает объяснение ряда понятий, необходимых для последующей интерпретации полученных результатов.

Несмотря на существование давних традиций изучения ментальности в западной историографии и появляющиеся попытки уже критического разбора новейших отечественных исследований по этому вопросу, целостной концепции понятия менталитета еще не создано3.

Варианты интерпретации категорий «коллективного бессознательного» и социально-психологического обоснования «мироощущения» в российской исторической науке восходят к работам А.Я.Гуревича. По его словам, «мир культуры образует в данном обществе в данную историческую эпоху некую глобальность, .невидимую, всеобъемлющую среду», в которую как бы «погружены» его элементы4. Поэтому, рассматривая одну из функций исторического знания как формы общественного самосознания, А.Я.Гуревич считает крайне необ

1 Гуревич А.Я. Историческая наука и научное мифотворчество (критические заметки)//Исторические записки. -Т.1 (119).-М.: Наука, 1995.

2 Березовая Л.Г. Историк в поисках метода//Регионализация образования: проблемы, поиски, перспективы. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. - Пенза, 1997.

3 См., например: Д.Филд. История менталитета в зарубежной исторической литературе//Менталитет и аграрное развитие России (XIX - XX вв.). Материалы международной конференции. Москва. 14-15 июня 1994 г. - Москва, РОССПЭН, 1996. - С.8; А.И.Куприянов. Историческая антропология. Проблемы становле-ния//Отечественная история. - 1996. - №4.

4 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. - М.: 1984. - С.11. ходимым изучение «уровня интеллектуальной жизни общества» и его «психического инструментария» - ментальности, т.е. «. не вполне осознанных в культуре умственных установок, общих ориентаций и привычек сознания»1. В понимании И.В.Кондакова менталитет и вовсе предстает как нечто бесформенное, неопределенное, «глубинные структуры культуры», «относительно изменчивые, но социально укорененные в сознании». Благодаря подобной «размытости» границ понятийного уровня менталитет, по его словам, выявляет «то общее, что объединяет сознательное и бессознательное, рациональное и интуитивное, общественное и индивидуальное, теоретическое и практическое»2.

В общее число элементов, составляющих понятийный аппарат менталитета, ряд исследователей включают также стереотипы, т.е. «упрощенные, устойчивые, эмоционально окрашенные представления о внешнем мире, основанные, как правило, не на личном, а на групповом опыте»3.

В качестве еще одной необходимой категории в теоретическом аспекте исследования культуры предпринимательства мы предлагаем понятие «культурной среды», т.е. некую совокупность условий жизнедеятельности определенной группы общества; сложную систему, включающую компоненты как материального, так и идеального уровней. В рамках одной со-цио-культурной модели данное понятие выступает вначале как результат деятельности людей, а затем приобретает самостоятельный характер, в качестве источников формирования социальной ментальности. В современной историографии бытует несколько иная интерпретация данного понятия, под которым подразумевается, как правило, «механизм распространения культуры» посредством воздействия «системы образования, культурно-просветительских учреждений, периодической печати, развитой сети книжной торговли, состоянием издательского дела, появлением и развитием средств связи»4.

Естественно, что для логического построения структуры нашей научной работы подобная трактовка не подходит. Здесь наиболее адекватным образом воспринимаются такие термины, как «картина мира», «культурная модель», т.е. «то, что окружает», начиная с организации деятельности и заканчивая умонастроениями в обществе.

Актуальность выбранной тематики возрастает также в связи с переосмыслением в культурологическом аспекте такого феномена как провинциальная культура5. Подобное яв

1 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. - М.: 1984. - С.9.

2 Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. - М.: Наука, 1994. - С.23.

3 Голубев А.В. Запад глазами советского общества//Отечественная история. - 1996. - № 1. - С. 105.

4 См.: Л.В.Кошман. Культурная среда провинции//Русская провинция. Культура XVIII-XX вв. - М., 1993.

5 См. в частности: В.Ю.Афиани. Мир русской провинциальной культуры/УРусская провинция. Культура XVIII-XX вв. - М., 1993; Л.И.Сизинцева. Хронотоп провинциала//Русская провинция. Культура XVIII-XX вв. - М., 1993. ление необходимо рассматривать в качестве одного из проявлений общетеоретической проблемы «общего и частного» и, прежде всего, в определении посредством категории «особенное», а не просто как ухудшенный вариант столичной культуры, профанирующий высокие образы. С другой стороны, продолжается углубление научных изысканий в направлении изучения основных признаков «провинциальности», в качестве базисной характеристики которой предлагается определенная «вторичность», производность провинциальной культуры. В силу этого весьма немаловажным является изучение вопросов о желании и степени готовности местного предпринимательства к восприятию «нового», «переменчивости», т.е. инновационным процессам. Либо данной социальной группе (как и в целом всему провинциальному обществу) были, наоборот, свойственны «неспешность и основательность», вековые патриархальные порядки.

Во взаимосвязи с целеобразующей основой исследовательской практики следует оговорить также смысловое значение основного понятия. В ходе обобщения эмпирического материала, относящегося к исследуемому периоду, мы пришли к выводу о правомерности трактовки «предпринимательства» как субъекта хозяйственной деятельности с целью получения прибыли.

С другой стороны, сама постановка проблемы исследования предполагает употребление ставшего уже традиционным термина «буржуазия» аналогичного понятию «предпринимательство» в определенных исторических условиях.

Объектом нашего исторического исследования выступает провинциальное предпринимательство как социальный феномен, в процессе его становления и развития в рамках указанного периода. А в качестве предмета научного изыскания мы рассматриваем эволюцию социо-культурной модели предпринимательства во взаимосвязи основных ее элементов: профессиональной и внепрофессиональной деятельности, принципов организации бизнеса, образовательного ценза, материальной производственной и бытовой культуры, образа жизни и культуры развлечений - выступающих источниками формирования коллективного сознания средневолжской буржуазии.

Территориально-хронологические рамки научной работы. По нашему убеждению возможно раскрытие темы на материалах трех соседних средневолжских губерний: Пензенской, Самарской и Симбирской. Следует, однако, объяснить правомерность подобного выбора. В отечественной историографии отсутствует единство мнений по вопросам территориального районирования относительно Пензенской губ., да и само понятие «Среднее Поволжье» воспринимается исследователями весьма неоднозначно, в зависимости от использования различных критериев исторического анализа.

Тем не менее, на основании предварительного исследования полученных эмпирических данных мы пришли к выводу о допустимости и обоснованности подобного регионального деления, и отнюдь не только по признаку территориальной близости. Аналогичное со-цио-культурное развитие губерний, хозяйственное тяготение, в частности, Пензенской губ., к Волжской транспортной магистрали, к центрам оптовой торговли (Нижегородская ярмарка, Сборная ярмарка в Симбирске), «похожесть» процессов трансформации предпринимательской деятельности, единство традиционного провинциального жизненного уклада, равноуда-ленность от центральных районов империи и прочее, позволяют нам объединить перечисленные выше губернии в один регион - Среднее Поволжье.

Современные исследователи российского менталитета в ходе научно-практической деятельности подчеркивают как бы двоякую сущность данного понятия: с одной стороны -«динамичность, постоянную трансформацию в историческом движении и ситуативность существования», а с другой - «глубинные основы, связанные с традицией»1. Действительно, эволюция коллективного миропонимания и мироощущения во взаимосвязи с трансформацией принципов и предметной организации жизнедеятельности отнюдь не относятся к процессам скоротечным, а растягивается на несколько десятилетий, а порой и на более длительные периоды времени, причем при отсутствии четкого выделения определенных этапов исторического развития. Чем, на наш взгляд, и объясняется выбор хронологических параметров исследования, охватывающих историю пореформенного развития провинциальной России (60-е годы XIX - начало XX вв.), общепризнанного в отечественной историографии времени становления предпринимательства, постепенно освобождающегося от пут феодальной формации.

Анализ источниковой базы позволил нам сделать вывод об отсутствии прямой зависимости между сословной принадлежностью и развитием частнохозяйственной инициативы и избежать, тем самым, одностороннего подхода в построении культурной модели провинциальной буржуазии.

Юридическое оформление ликвидации кастового признака в праве на занятие предпринимательской деятельностью произошло еще в 1863-1865 гг. в результате реформы торгово-промышленного обложения в России. Стало быть, источники пополнения данной социальной группы перестали умещаться в рамках одного сословия. С другой стороны, принадлежность к гильдейскому купечеству далеко не всегда означала причастность к определенному виду деятельности.

1 Слепнев И.Н. Менталитет и аграрное развитие России в XIX-XX веках//Отечественная история. - 1996. - №1. -С. 196.

Так, на основании подсчетов А.Н.Боханова в канун Первой мировой войны до 40% совладельцев торговых домов и до 30% директоров акционерных компаний не были официально связаны с купечеством, будучи записаны в «мещане», в «крестьяне» и т.п.1 Даже современники оценивали сословность в связи с занятием торговлей и промыслами не более как пережиток «прежнего дореформенного законодательства. искусственно привившего торгово-промышленной деятельности в России не свойственный ей сословный характер»2.

Методология работы базируется на использовании как общенаучных принципов (онтологического, единства исторического и логического, проблемно-хронологического и сравнительно-исторического подходов к анализу объектов исследования, восхождения от абстрактного к конкретному и т.д.), так и специфических подходов историко-культурного и социально-психологического характера. Нами предпринята попытка двустороннего рассмотрения культурной модели провинциального предпринимательства: с позиций толкования культуры, как системы созданных, накопленных нацией (результат эволюции социально-этнической общности людей) материальных и духовных ценностей, функционирующих и постоянно обновляющихся; а с другой стороны, в аспекте исследования эволюции культурной практики и социального опыта предпринимательства через изменение основных компонентов менталитета (стереотипов и привычек поведения, ценностных ориентаций и приоритетов и других составляющих сферы коллективного бессознательного) - соотношение традиционного и инновационного подходов в миропонимании провинциальной буржуазии; социальный запрос на образование; оценка своей социальной миссии в истории России; отношение к политической деятельности и т.д.

А А Л

Историография проблемы. В мировой и отечественной историографии буржуазия, а тем более с уточнением ее провинциального происхождения, в смысле исследовательской практики, с большей степенью убедительности считается забытым (forgotten) классом3. А в качестве одной из потерь современного состояния культуры преподносится: «богатая, разносторонняя культура [состоятельных] слоев российского дореволюционного общества»4.

Действительно, область исторического знания, связанная с проблемами изучения такого социального феномена, как предпринимательство, весьма ограничена.

В качестве основного критерия обзора научной литературы по данной проблематике

Боханов А.Н. Крупная буржуазия России. Конец XIX в. -1914 г.-М., 1992.-С. 108, 121, 146.

2 Цит. по: Ю.А.Петров. Москва купеческая на рубеже XIX-XX веков/Ютечественная история. - 1996. - №2. -С.4.

3 См.: V.T.Bill. The Forgotten Class. The Russian Bourgeoisie from the Earliest Beginnings to 1900. - N.J., 1959; и др.

4 Царикаева C.C. Возрождение российской духовности//Культура, быт и материальное благосостояние рабочих Поволжья вт. пол. XIX - н. XX вв. - Пенза, 1996. - С.5. мы предлагаем рассмотрение различных областей культурного наследия средневолжской буржуазии. Правомерным и обоснованным, по нашему мнению, является следующее деление:

1. Историография процесса становления буржуазии как класса.

2. Изучение государственного воздействия на предпринимательскую деятельность.

3. Историография нравственных приоритетов данной социальной группы.

4. Исследования культурного наследия провинциального предпринимательства на региональном уровне.

5. Зарубежная историография проблемы.

1. В дореволюционной историографии вопросы культурной практики торгово-промышленного сословия рассматривались лишь в контексте социально-экономической истории России1. И первые серьезные попытки исследования, в частности, социально-политического развития буржуазии, относятся уже к советскому пе-риоду отечественной историографии . Следует остановиться на монографии П.А.Берлина «Русская буржуазия в старое и новое время» (1922 г.) - единственной работе довоенного периода, где предпринята попытка освещения истории русской буржуазии с начала XVII и до XX вв. Относительно темы нашей диссертации наибольший интерес представляет вторая часть вышеупомянутого труда, посвященная эволюции буржуазии в пореформенное время. Автор здесь несколько преувеличивает политическую сознательность и общественную активность московской буржуазии в конце XIX в. и противопоставляет буржуазии провинциальной, тонувшей, по его словам, «во мраке политической темноты и бессознательности».

Марксистская методология предполагала крайне негативные оценочные характеристики российской буржуазии и, прежде всего, отражение ее «антинародной» и «антидемократической» сущности. А метафоричное определение буржуазии в работе В.И.Ленина «Третья дума» на долгие годы стало своеобразным «табу», нежелательностью изучения подобных вопросов для исторической науки в целом: «.хищник .грубый, жадный, паразитический, но с некоторым культурным лоском и - главное - с желанием также ухватить добрый кусок казенного пирога в виде гарантий, субсидий, концессий, покровительственных тарифов и

1 См.: Ю.Гагемейстер. О торговом и промышленном движении на Волге и в ее бассейне. - СПб., 1859; М.Арнольдов. Кожевенное производство в Сызрани. - Симбирск, 1865; А.А.Клопов. Очерк мукомольного (крупчатого) производства в Приволжье. - СПб., 1888; П.И.Лященко. Хлебная торговля на внутренних рынках Европейской России. - СПб., 1912 и т.д.

2 См.: Русская история с древнейших времен. М.Н.Покровский при участии М.М.Никольского. - T.IV. - Изд.Ш. - М., 1920; П.А.Берлин. Русская буржуазия в старое и новое время. - М., 1922. т.д.»1.

Вплоть до конца 40-х - начала 50-х годов нашего времени проблема развития русской буржуазии во второй половине XIX в. исследователями не рассматривалась. Не случайно П.И.Лященко в середине 50-х годов с сожалением констатировал, что история буржуазии, как класса, еще совсем не изучена . В своем капитальном труде по истории народного хозяйства Лященко схематично проанализировал основные аспекты предстоящих исторических исследований в этом направлении (источники формирования предпринимательства, общественно-политическая роль буржуазии, различия в процессах становления столичного и провинциального предпринимательства и пр.).

Во второй половине 50-х - начале 60-х годов появляются первые работы, посвященные первоначально определенным вопросам исторического развития передового отряда российской буржуазии - буржуазии московской3. Наконец, в 1963 г. на страницах журнала «История СССР» увидело свет первое обобщающее исследование предпринимательства в отечественной историографии - статья И.Ф.Гиндина «Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности»4. Автор попытался проанализировать процесс формирования столичной, а также провинциальной буржуазии, основные различия и отличительные признаки на общероссийском и региональном уровнях; социальные источники рекрутирования финансовой олигархии; остановился он и на эволюции сословно-иерархической структуры. Свое исследование Гиндин строит по принципу сравнительной характеристики российского и зарубежного предпринимательства, а также основных форм деятельности. С другой стороны, в статье присутствует первый отечественный опыт изучения социально-психологических особенностей данного класса: «свойства» «коренной русской буржуазии - недостаточная хозяйственная активность или малая в ее основной массе культурность. .»5.

Тем не менее, рассматривая концепцию И.Ф.Гиндина, нетрудно заметить гипотетический характер отдельных утверждений и выводов. Так, постоянно оперируя категориями «петербургская», «московская», «провинциальная» буржуазия и т.п., он, по существу, не рассматривает социально-экономический смысл этих понятий. Слабость позиции Гиндина во многом объясняется недостаточной изученностью многих общих и специфических черт социальной истории, и как следствие этого - отсутствие необходимого количества аутентич

1 Ленин В.И. Поли. Собр. Соч. - Т. 16. - М., 1973. - С. 141.

2 Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. - Т.2. - М., 1956.

3 Нифонтов А.С. Формирование классов буржуазного общества в русском городе вт. пол. XIX в.//Исторические записки. - Т.54. - М., 1955. Куйбышева К.С. Крупная московская буржуазия в период революционной ситуации в 1859-1861 гг.//Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. - М., 1965.

4 Гиндин И.Ф. Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности/УИстория СССР. - 1963. -№2-3.

5 Там же. - С.66. ных данных.

В отечественной историографии 70-х годов XX в. происходит определенное смещение оценочных характеристик по вопросу необходимости изучения истории российского предпринимательства. Свидетельством тому служит появление ряда монографий фундаментального характера1.

Наиболее детальным исследованием крупной буржуазии в пореформенный период является работа В.Я.Лаверычева. Рассматривая процесс формирования предпринимательства в тесной зависимости от социально-экономического развития государства, особое внимание автор уделяет, в том числе, и эволюции политического самосознания буржуазии. По мнению Лаверычева, лишь к 80-м годам XIX в. буржуазия становится «классом в себе», но понадобилось еще не менее двух десятилетий, чтобы она начала «оформляться в класс, осознавшей свои особые политические задачи, превращающейся в единую и самостоятельную политическую силу»2. Главным препятствием к стремительному завоеванию господства в русском обществе буржуазией автор называет феодально-крепостнические пережитки (наличие сословной системы и пр.), а также наличие специальной «попечительной политики царизма, развращавшего верхушку купечества не только материальной поддержкой и «вспомоществованием», но и новыми правовыми привилегиями («одворянивание», награждение орденами, званиями и пр.)» . Помимо исследования вопросов об организации предпринимательства, его численности и социального состава Лаверычев попытался воссоздать и совокупный социокультурный портрет российской буржуазии, определяя отличительные признаки ее духовного облика. Один из основных стереотипов советской идеологии нашел свое подлинное выражение в ярком обличительном тоне обвинительного заключения в отношении «класса эксплуататоров». По утверждению автора само содержание предпринимательской деятельности культивировало «фальшивые моральные ценности, низменные инстинкты, привычки и нравы, пышно расцветавшие в российском буржуазном обществе»4.

Более того, предпринимательство якобы насаждало подобное асоциальное и безнравственное поведение во всех слоях общества. И по мере количественного увеличения буржуазии и укрепления ее экономического могущества таковое «пагубное» влияние имело тенденцию к возрастанию.

В завершении анализа историографической ситуации 70-х годов необходимо остано

1 Шепелев Л.Е. Акционерные компании в России. - Л., 1973. Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861-1900 гг.). - М., 1974. Корелин А.П. Дворянство и торгово-промышленное предпринимательство в пореформенной России (1861-1905 гг.)//Исторические записки. - Т.102. - М.: Наука, 1978; и др.

2 Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861-1900 гг.). - М., 1974. - С.231.

3 Там же. - С.230.

4 Там же. - С.87. виться на одной из монографий П.Г.Рындзюнского, посвященной изучению процесса развития капитализма в России с позиций применения формационного подхода к истории1. Несмотря на то, что основная цель исследования лежит в стороне от попыток создания социокультурной концепции эволюции предпринимательства, автор дает подробную характеристику источниковой базы для предстоящих научных изысканий в этом направлении. Наряду с рассмотрением модернизации экономики как следствия развития капиталистических производственных отношений, много внимания Рындзюнский уделяет вопросам социальной трансформации российской действительности, в том числе подчеркивая особенности протекания подобных процессов и на региональном уровне.

Восьмидесятые годы не привнесли каких-либо существенных изменений в историографию означенной проблематики. В этом отношении хотелось бы отметить лишь ряд работ, характеризующих начало научного творчества А.Н.Боханова, являющегося в настоящее время крупнейшим исследователем в области истории предпринимательства2.

Работы Боханова представляют собой качественно новый этап в историческом освещении вопросов, связанных с деятельностью российской буржуазии. Автору удалось избавиться от основной догмы марксистской методологии: понимания исторического процесса как непримиримой борьбы классов, а также от пристрастного отношения к объекту исследования. Своей статьей «Российское купечество в к. XIX - н. XX вв.» А.Н.Боханов начинает целый цикл последующих работ, посвященных изучению социально-экономической истории предпринимательства, так сказать «в чистом виде», вне политической сферы деятельности.

Проанализировав качественные характеристики эволюции купеческого сословия, автор приходит к выводу, что последнее являло собой «корпоративную» организацию, «объединявшую узкий слой имущих лиц»3. Причем, Боханов отмечает несовпадение социальных моделей купечества и предпринимательства. Так как гильдейское сословие в «значительной» степени было чуждо проявлениям деловой инициативы, а в условиях размывания сословных границ в начале XX в. занятие различными видами предпринимательской деятельности и вовсе потеряло «определенную социальную окраску».

Настоящий «исторический бум», всплеск ажиотажного интереса исследователей к проблемам российского предпринимательства приходится уже на 90-е годы. Причин подобного феномена в исторической науке можно назвать несколько. Прежде всего, следует отметить необходимость теоретического воспроизводства социального опыта, накопленного оте

1 Рындзюнский П.Г. Утверждение капитализма в России. - М.: Наука, 1978.

2 Боханов А.Н. Российское купечество в к. XIX - н. XX вв.//История СССР. - 1985. - №4. Боханов А Н. Коллекционеры и меценаты в России. - М., 1989.

3 Боханов А.Н. Российское купечество в к. XIX - н. XX вв.//История СССР. - 1985. - №4. - С.107. чественной буржуазией в плане объяснения и оценки реалий современной российской действительности. С другой стороны, «широкое пространство неизведанного» в этой сфере исторического познания усиливает притягательность и приоритетность развития данного направления в исследовательской практике и пр.

В роли своеобразного стартового импульса нового направления историографии, теоретического обоснования и опоры на прочную источниковую базу в 90-х годах выступают работы упоминавшегося выше А.Н.Боханова1. Содержание его капитального труда: «Крупная буржуазия России к. XIX - 1914 гг.» представляется нам результатом трансформации современной методологии изучения отечественной истории. Сословно-иерархическая система предпринимательства, формы организации капитала и деятельности, процессы социального интегрирования: «обуржуазивание» дворянства и «оземеливание» буржуазии, численность и источники рекрутирования - выступают у Боханова в качестве причинообразующих компонентов единой системы, опосредующей возникновение на определенном отрезке времени представления о буржуазии как «о субъекте исторического процесса».

В условиях «рокового симбиоза» новейшего капиталиста и феодальных институтов, во многом объяснявшего политическую слабость данной социальной группы, буржуа-дельцу приходилось «завоевывать свое право быть первым среди остальных». В России конца XIX -начала XX вв. с ее архаичной сословно-бюрократической системой, где «большие деньги» не всегда давали «большую власть» и вызывали уважение, почти нормой жизни становился «очевидный эскапизм», характерный, по мнению автора, для определенной части «капиталистов», т.е. «их стремление уйти в другие области деятельности, пользовавшиеся большим общественным престижем»2.

Возросший за последние десятилетия интерес к зарубежной историографии предпринимательства побудил отечественных исследователей дать собственную интерпретацию, свое «видение» проблемы, послужившей в 50-х годах на Западе причиной начала научных изысканий в этой области познания. «Почему российский либерализм потерпел крушение в 1917 г.?» - отвечая на этот вопрос, авторы целого ряда работ используют философские конл цепции С.Л.Франка и Н.А.Бердяева об особенностях русской национальной ментальности .

Историческая драма российского предпринимательства, по мнению российских историков, заключалась в том, что принцип частной инициативы не победил окончательно в соз

1 Боханов А.Н. Торговые дома в России в K.XIX - н. XX вв.//История СССР. - 1990. - №4. - С.88-101. Боханов А.Н. Крупная буржуазия России. Конец XIX в. - 1914 г. - М., 1992. Боханов А.Н. Дореволюционная буржуазия: Парадоксы российского предпринимательства//Российская провинция. - 1995. - №2.

2 Боханов А.Н. Крупная буржуазия России. Конец XIX в. - 1914 г. - М., 1992. - С.257.

3 Франк C.JI. По ту сторону «правого» и «левого»//Новый мир. - 1990. - №4. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990. нании социальных низов, которыми подобные предубеждения воспринимались лишь как завуалированное стремление буржуазии сохранить свои богатства. «Мифологемы «распределительной» справедливости, многократно усиленные тяготами мировой войны, возобладали в национальном менталитете»1.

Причину победы большевизма А.Н.Боханов, вслед за С.Л.Франком, также усматривает в отсутствии «собственнического миросозерцания», «бескорыстной и сверхличностной л веры в святость принципа собственности» . Дворянская спесь и корпоративные предрассудки определяли отношение к деловым людям в «образованном обществе», а подобная общественная ущемленность предпринимательства, по словам Боханова, самым непосредственным образом сказывалась и на его социальном мироощущении.

Проблема складывания определенного негативного стереотипа в восприятии «мира капитала» современниками нашла свое отражение и в статье Ю.А.Петрова «Москва купече-екая на рубеже XIX - XX веков» .

Объективно же, по утверждению (далеко не бесспорному) некоторых авторов - наиболее существенной чертой менталитета многих представителей российского «торгового сословия» выступала идея «служения своим богатством делу милосердия и просвещения»4. А знаток русского купечества П.А.Бурышкин оценивал социальную роль объекта своего исследования следующим образом: «Само отношение предпринимателя к своему делу было несколько иным, чем на Западе. На свою деятельность смотрели не только или не столько как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбой»5.

Первые попытки создания совокупного представления о культурном пространстве предпринимательской деятельности в правовом, социально-экономическом и нравственном аспектах относятся к 1994 г.6

Помимо исследования правового статуса предпринимательства в работе М.Н.Барышникова «История делового мира» представлена такая, не исследовавшаяся ранее, страница истории «торгово-промышленного сословия», как развитие специального коммер

1 Предпринимательство и предприниматели в России от истоков до начала XX в. - М.: РОССПЭН, 1997. -С.115.

2 Боханов А.Н. Дореволюционная буржуазия: Парадоксы российского предпринимательства//Российская провинция. - 1995. - №2. - С.61.

3 Петров Ю.А. Москва купеческая на рубеже XIX - XX веков/Ютечественная история. - 1996. - №2. - С.3-12.

4 Предпринимательство и предприниматели в России от истоков до начала XX в. - М.: РОССПЭН, 1997. -С. 120.

5 Цит.: Предпринимательство и предприниматели в России от истоков до начала XX в. - М.: РОССПЭН, 1997. -С.120.

6 Клейн H.JL Предпринимательство и предприниматели в России. - Самара: Сам Вен, 1994. Барышников М.Н. История делового мира России. - М., 1994. Предпринимательство и Сибирь. - Барнаул, 1994. ческого образования как реализации социального заказа, и т.д.

В последние годы наблюдается появление исследований предпринимательства энциклопедического характера, а также публикаций в научных журналах и периодике источников, относящихся к группе мемуарного жанра1. Подобные факты имеют весьма немаловажное значение в качестве расширения базы эмпирических данных для последующего изучения со-цио-культурной истории предпринимательских слоев российского общества.

Резюмируя сказанное, хочется отметить определенную тенденцию развития историографии предпринимательства и выделить ряд этапов:

1) Пятидесятые годы XX в. - постановка вопроса о необходимости изучения буржуазии как одного из основных классов общества второй половины XIX - начала XX вв.

2) Шестидесятые-восьмидесятые годы - исследование предпринимательства в русле применения социально-экономического и формационного подходов. Тем самым, социальная функция отечественной буржуазии рассматривалась лишь в пределах системы доказательств неизбежности падения капитализма в России. Другие стороны «социо-культурного пространства» (помимо экономической, политической сфер деятельности, вопросов численности, источников рекрутирования, организации бизнеса и социальной зрелости класса) предпринимательства в работах отечественных авторов либо не изучались совеем (например, частная благотворительность и меценатство), либо использовались в качестве иллюстраций «разлагающего» воздействия на общество в целом (образ жизни).

3) Девяностые годы - трансформация методологии изучения вопроса. Новое «открытие» «забытого» класса. На фоне общего роста интереса историков к предпринимательству как социальному феномену, в связи с особой актуальностью проблематики, наблюдается эволюция и утверждение «антропологического» принципа исследования применительно к этой области исторической науки. Даже в работах по социальной истории буржуазии стали рассматриваться аспекты, связанные с ментальностью данной группы общества, определяющие роль и предназначение буржуазии в истории. Именно посредством ментальных категорий объясняется, в том числе, и потребность предпринимательства в благотворительности и меценатстве, мотивация внепрофессиональной деятельности и пр. Определенным результатом научного творчества в этом направлении явилась публикация сборника статей: «Ментал литет и культура предпринимателей России XVII - XIX вв.» . Материалы данного коллек

1 Энциклопедия купеческих родов. 1000 лет русского предпринимательства. - М.: Современник, 1995. Предприниматели России,- (5 т.) - М.: Терра, 1996. Кузнецов А.П. Моя родословная. Неоконченные воспомина-ния//Земство. - 1995. - №3. Оболенский П.А. Из воспоминаний последнего владельца//Земство. - 1994. - №2; и Т.д.

2 Менталитет и культура предпринимателей XVII - XIX вв. - М., 1996. тивного исследования фактически являются методологической базой последующих культу-роведческих работ по истории предпринимательства, формулируют новый понятийный инструментарий процесса познания, определяют тенденции и направления развития современной историографии.

2. Вопросы государственной торгово-промышленной политики России пореформенного периода достаточно полно разработаны в современной историографии. Любое серьезное научное исследование, характеризующее различные аспекты экономического развития империи, может потерять изрядную толику своей убедительности и логической завершенности в случае умалчивания данной сферы деятельности государства.

Первые попытки исторического анализа механизмов воздействия на торгово-промышленный потенциал российского общества относятся еще к рубежу XIX и XX вв. В частности, в 1893 г. увидела свет монография И.Я.Рудченко «Исторический очерк обложения торговли и промыслов в России». Поэтапное становление протекционистской таможенной тарифной системы нашло свое отражение в «Кратком очерке истории русской торговли в связи с историей промышленности» В.А.Бутенко, вышедшем в Москве в 1910 г.

Но для всестороннего осмысления и объективной оценки торгово-промышленной политики российского государства потребовалось несколько десятилетий и большинство исследований, посвященных этой теме, было опубликовано уже во второй половине XX в.

Первооткрывателем в этой области исторических знаний многие исследователи справедливо считают П.И.Лященко. В своей монографии «История народного хозяйства» автор детально прослеживает смену приоритетов в направлениях государственной экономической политики, постепенный отказ от принципов фритредерства и «манчестерства» (ярым защитником которых выступал М.Х.Рейтерн, министр финансов в России в 1862-1878 гг.) и ориентация на построение «национальной системы» русского капитализма, т.е. на политику привлечения иностранного капитала в русскую промышленность, усиления таможенного протекционизма, увеличения объема кредитных операций, укрепления русской валюты. Окончательное свое завершение, через систему покровительственных мероприятий правительства, через запретительные таможенные тарифы и прочее эта политика, по мнению Лященко, получила в 1891-1900 гг. в период деятельности С.Ю.Витте на посту министра финансов и осталась приоритетным направлением государственного воздействия на экономику и на последующие десятилетия1.

Исследования Лященко стали началом более углубленного изучения различных ас

1 Лященко П.И. История народного хозяйства. - Т.2. - М., 1951. пектов государственного вмешательства в сферу интересов частного предпринимательства. Данной тематике посвящены работы И.Ф.Гиндина: «К вопросу об экономической политике царского правительства в 60-х - 80-х годах XIX века» (Вопросы истории, 1959, №5), «Государственный банк и экономическая политика царского правительства (1861-1862 гг.)» (М., 1960), «Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности» (История СССР, 1963, №2 и 3); В.Я.Лаверычева: «Крупная буржуазия в пореформенной России: 1861-1900 гг.» (М., 1974); П.Г.Рындзюнского: «Утверждение капитализма в России» (М.: Наука, 1978); А.И.Богданова: «Реформа торгово-промышленного обложения в России 1898 г.» (Вестник ЛГУ, 1968, №3); В.С.Дякина: «Из истории экономической политики царизма в 1907-1914 гг.» (Исторические записки, Т.109, М.: Наука, 1983); и пр.

Своеобразным итогом многолетних предшествующих исследований стала монография Л.Е.Шепелева «Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. Проблемы торгово-промышленной политики» (Л., 1981). Автор определяет предметом своих научных изысканий деятельность государства, ставящего своей целью оказание влияния на развитие промышленности и торговли, и рассматривает таковое в русле исторической обусловленности и необходимости для становления новых производственных отношений и процессов классо-формирования.

Промышленное развитие страны во второй половине XIX в. нуждалось в обеспечении экономической независимости от Запада, сокращении импорта, завоевании внешних рынков для усиления активной части внешнеторгового баланса, и правительственная политика была направлена именно на ускорение торгово-промышленного развития страны. Однако «насаждение» капитализма, по мнению Шепелева, отнюдь не являлось целью политики царского правительства, а скорее - ее средством и органическим следствием, иногда совсем нежелательным для властных структур. Механизмы воздействия на экономику автор подразделяет на материальные (таможенные и железнодорожные тарифы, налогообложение и пр.) и правовые (например, законодательство о купеческих гильдиях). Рассматривая деятельность Министерства финансов во второй половине XIX в., Шепелев много внимания уделяет изучению вопроса о степени государственного вмешательства в экономическое развитие России и свободу частного предпринимательства. По мнению В.С.Дякина, и в более поздний период (1907-1914 гг.) в своей торгово-промышленной политике правительство постоянно колебалось между вынужденным нажимом монополистического капитализма и собственной финансовой слабостью, мерами искусственного поощрения предпринимательской деятельности (протекционизм и т.п.) и стремлением к государственно-монополистичеческой политике развитие казенного хозяйства и регулирование частнохозяйственной жизни)1, и т.д.

3. Вопросам становления частной благотворительной деятельности, самым непосредственным образом связанной с эволюцией ментальности предпринимательства, этапы развития которой совпадали с периодами интеграции зарождающегося класса буржуазии в российском обществе, в советской историографии уделялось весьма мало внимания, чтобы не разрушать прочно закрепившуюся в национальном сознании мифологему негативного отношения к совокупному образу «дельца-капиталиста».

В подтверждение сказанного можно привести определение одного из толковых словарей, опубликованного в начале 50-х годов: «Филантропия - одно из средств буржуазии маскировать свой паразитизм и свое эксплуататорское лицо посредством лицемерной, унизительной «помощи бедным» в целях отвлечения их от классовой борьбы»2.

И хотя в оценке феномена благотворительности к 80-м годам XX в. произошли определенные сдвиги в сторону большей объективности, тем не менее, был сделан вывод об идеологической неприемлемости изучения отечественной модели дооктябрьской благотворительной деятельности. Хотя дореволюционная историография уже была представлена рядом обобщающих работ, характеризующих историю развития и современное состояние «помощи неимущим» в Российской империи. В том числе: двухтомное издание «Благотворительная Россия» (СПб., 1901); «Свод сведений по общественному призрению и благотворительности за 1897 г.» (СПб., 1899).

Исследования, напрямую связанные с этой тематикой, появляются уже в постперестроечное время. Одной из наиболее серьезных работ в этом направлении по праву считается монография А.Н.Боханова «Коллекционеры и меценаты в России» (1989 г.), в которой прослеживается теснейшая связь между развитием благотворительной деятельности в России и особенностями русского национального характера (высокой религиозностью, отсутствием «культа богатства», происхождением значительной прослойки буржуазии из старообрядческих семейств и пр.).

Как уже отмечалось, 90-е годы XX в. отмечены усилением внимания историков к купеческому сословию российского общества, как основного источника рекрутирования предпринимательства. Это послужило обоснованием всевозможных публикаций и отдельных изданий, посвященных различным видам деятельности купечества и, прежде всего, благотворительности. В частности, «Москва купеческая» (переизданная в Москве, в 1991 г.)

1 Дякин B.C. Из истории экономической политики царизма в 1907-1914 гг.//Исторические записки. - Т.109. -М.: Наука, 1983.

2 Краткий словарь иностранных слов. - М., 1951. - С.419-420.

П.А.Бурышкина, в которой, помимо жизнеописаний крупнейших московских купеческих фамилий, была предпринята попытка представить мотивацию подобного рода деятельности в теоретическом плане, прослеживались основные этапы ее исторического развития, были очерчены границы и возможности частной благотворительности в условиях пореформенной России1. Подробная характеристика четвертого, последнего этапа в истории социального призрения в России представлена в статье Я.Н.Щапова «Благотворительность в дореволюционной России: Национальный опыт и вклад в цивилизацию», в которой, наряду с попытками поиска причин массового всплеска благотворительной деятельности во второй половине XIX в. - начале 1919 г., содержится структурный анализ системы социального обеспечения, сложившейся в России к началу XX в. и соединившей в себе наряду с государственными организациями также и общественные и частные учреждения, причем последние по числу и охвату призреваемых занимали здесь первое место.

Аспекты реформирования структуры государственной помощи неимущим и обездоленным, освещения благотворительной деятельности в печатных изданиях получили определенное развитие в ряде статей сборника «Россия в XIX в. Политика, экономика, культура» (СПб., 1994) и т.д.

4. В краеведческой литературе некоторый интерес к указанной проблематике был обусловлен, как правило, исследованием экономического развития региона во второй полол вине XIX - начале XX вв. Тем не менее, рассматривая капиталистическую эволюцию производительных сил провинциальной России, нельзя было избежать, хотя и несколько одностороннего (в плане изучения узкопрофессиональной сферы деятельности), анализа социального состава и «деловой» активности основных носителей производственных отношений. Так как этапы становления местной промышленности являлись своего рода следствием, результатом развития коммерческой инициативы в регионе.

В частности, П.Г.Сумерин использовал изучение трансформации социального состава владельцев промышленных предприятий Пензенской губ. в качестве иллюстрации общест-венно-экономического развития России во второй половине XIX в. как процесса «перехода от крепостнической мануфактуры к капиталистической фабрике», когда «помещики теряют

1 См. также: Я.Н.Щапов. Благотворительность в дореволюционной России: Национальный опыт и вклад в циви-лизацию//Россия в XX в. Историки мира спорят. - М., 1994; Он же. Московский благотворитель и меценат Илья Васильевич Щапов//Отечественная история. - 1996. - №6. - С.157-160; Меценаты и коллекционеры//Альманах: «Памятники Отечества». - №29. - 1993.

2 Сумерин П.Г. Промышленность Пензенской губернии в дореволюционный период (1861-1913 гг.)//Ученые записки ПГПИ им. В.Г.Белинского. - Вып.5. - Пенза, 1958. Клейн H.JI. Промышленность Среднего Поволжья в период капитализма//Исторические записки. - Т.106. - М.: Наука, 1981. Клейн H.JI. Экономическое развитие Поволжья в к. XIX - н. XX вв. - Саратов, 1981. Сытин С.П. Некоторые вопросы социально-экономических отношений в Симбирске в 60-е - 80-е годы XIX в.//Краеведческие записки. - Вып.8. - Ульяновск, 1989. свое господство в области промышленности, уступая место растущей буржуазии»1.

С другой стороны, характерной особенностью социальной эволюции данной губернии являлось «сближение интересов помещиков и буржуазии», ведь здесь, по словам Сумерина, «не было почти ни одного крупного фабриканта, который не был в то же время и крупным землевладельцем». В изложении автора процессы формирования социальных функций российского предпринимательства воспринимаются лишь в аспекте «создания основы для сложения единого фронта борьбы помещиков и крупной буржуазии против рабочего класса и крестьянства»2, что в целом соответствовало стереотипам идеологизированного научного познания периода написания работы.

Еще одной особенностью подобных исследований является некоторое «обезличивание» экономических процессов в регионе, когда промышленность рассматривается «вещью в себе», развивающейся самостоятельно, вне зависимости от сознания и практической деятельности носителя производственных отношений.

Блестяще аргументированная концепция экономического развития Поволжья содержится в монографии Н.Л.Клейн3. Для обоснования своей гипотезы автор использовал широкий спектр всевозможных источников, в результате анализа которых удалось создать сис-темную характеристику особенностей прохождения процессов модернизации народного хо-зяйства в конце XIX - начале XX вв. на общеимперском и региональном уровнях. Причину подобного, «провинциального» пути становления буржуазных производственных отношений автор усматривает, прежде всего, в товарной и отраслевой специализации региона, численном преобладании мелких промышленных предприятий, ориентированных в целом на удовлетворение потребностей внутреннего рынка и т.д.

Но приоритетными областями исследовательской практики здесь также выступают социально-экономические категории, а общая система доказательств базируется на аксиомах «формационного» подхода к изучению исторического процесса.

К 90-м годам научные взгляды Н.Л.Клейн претерпевают определенную трансформацию. В историческом очерке данного автора «Предпринимательство и предприниматели России» прослеживается уже несколько иное концептуальное понимание современной методологии. Здесь, помимо теоретического исследования общероссийских вопросов развития частнохозяйственной инициативы, мы встречаем новую интерпретацию истории Самарской губ. в пореформенную эпоху - посредством рассмотрения экономических параметров через

1 Сумерин П.Г. Промышленность Пензенской губернии в дореволюционный период (1861-1913 гг.)//Ученые записки ПГПИ им. В.Г.Белинского. - Вып.5. - Пенза, 1958. - С. 106.

2 Там же.-С. 109.

3 См.: Н.Л.Клейн. Экономическое развитие Поволжья в к. XIX - н. XX вв. - Саратов, 1981. хозяйственную деятельность нескольких поколений предпринимателей. В своей работе Н.Л.Клейн определяет предпринимательство посредством хозяйственной деятельности «с целью получения прибыли (предпринимательского дохода) в результате использования собственного (или заемного) капитала и наемного труда»1. Автор подробно останавливается на источниках первоначального накопления капитала и личного обогащения в провинциальном «деловом мире», акцентируя внимание на особенностях становления провинциального предпринимательства. И, фактически, воссоздает совокупный социо-культурный образ типичного представителя местной буржуазии, характеризуя его сословную принадлежность, национальность, образование, масштабы благотворительности, меценатство и т.п.

Определенное место в краеведческой литературе по данной проблематике занимают работы, связанные с написанием истории отдельных предприятий, либо полубиографических очерков наиболее выдающихся представителей «торгово-промышленного сословия»2.

Историография вопросов культуры предпринимательских слоев на региональном уровне переживает те же «болезни роста», что и вся российская историческая наука в целом. Провинциальная буржуазия, как объект исследования, ранее незаслуженно «забытая» историками, сегодня начинает завоевывать прочные позиции на страницах разного рода научных изданий и в периодике. В качестве примера можно привести целую серию публикаций из-------вестного пензенского краеведа А.В.Тюстина, увидевших свет на страницах «ежемесячного гуманитарного журнала» - «Земство. Архив провинциальной истории России» в 90-х годах3.

Общая канва исторической концепции Тюстина покоится на понимании феномена провинциального предпринимательства в ракурсе социо-культурного пространства его жизнедеятельности на различных уровнях: профессионально-хозяйственном, семейно-бытовом, социальном и пр.

В процессе выработки современной методологии изучения региональной истории или «провинциологии» хочется особо выделить деятельность ряда научных конференций подобной направленности.

Так, например, в 1995 г. в г.Пензе состоялось уже третье представительное собрание российских историков, тематикой обсуждения которого явилась российская провинция в реалиях «культурной жизни» XVIII - XX вв. Рассматривая «русскую провинциальность» как

1 Клейн H.JI. Предпринимательство и предприниматели в России. - Самара: Сам Вен, 1994. - С.З.

2 Наумов А. Ишеевская суконная фабрика им. Гимова. - 1802-1952. - Ульяновск, 1952. Юсупов А. Господа Ак-чурины. - Казань, 1974. Козлов Ю.В. Румянцевский Третьяков//Симбирский вестник. - Вып.Ш. - Ульяновск, 1996; и т.д.

3 В том числе: А.В.Тюстин. Пензенское купечество как социальный строй: Вопросы истории формирова-ния//Земство. - 1994. - №3; Пензенское торгово-промышленное предпринимательство в системе межрегиональных и внешнеэкономических сношений (вт. пол. XVIII - н. XX вв.)//Земство. - 1995. - №4; Купеческие династии Пензы//Земство. - 1995. - №3; и др. духовную субстанцию», «мощный духовный потенциал российской культуры», ряд исследователей, в частности Э.А.Шулепова, акцентировала внимание на теоретических вопросах методологического характера. В своем докладе «Региональная культура как исследовательская проблема» она выделяет основной принцип изучения провинциальной культуры - онтологический: «что есть культура провинции в своем бытии», а также формулирует приоритетные направления исследований, в том числе: «изучение особой «мифологии» культуры», «культурные права представителей региона», «признаки локальной культуры», «ее субъективность, маргинальность, пространственно-временная оппозиция» и т.д.1

Н.М.Инюшкин предложил собственную интерпретацию такого «типологического феномена духовного бытия» как провинция, охарактеризовав при этом ряд «специфических» черт менталитета провинциальной культуры: «консерватизм вкусов, настороженность к новациям», «не синхронность столичной и провинциальной «моды» в мире культуры», «эффект провинциальной трансформации явлений культуры, специфику их прочтения и бытования» и т.д.2

Таким образом, именно в условиях утверждения в современном краеведении культурологического и антропологического подходов к изучению провинциальной истории становится возможным и обретает значение приоритетного направления в исследовательской практике - создание социо-культурной модели провинциального общества и, в том числе, предпринимательства, в качестве одного из феноменов бытия локальной культуры3.

5. В западной историографии первые работы в данной области появляются в 50-х годах XX в. на фоне усиления внимания к проблемам истории предпринимательства в мировом масштабе. Интерес первых исследователей российской действительности был обусловлен желанием аргументировать, почему либерализм в нашей стране потерпел оглушительное «фиаско» в 1917 г., в то время как социальные характеристики буржуазии оставлялись авторами без внимания.

В 60-х - начале 80-х годов в США и Англии защищается ряд диссертаций по истории формирования класса буржуазии в России. К 80-м же годам относится и появление несколь

1 Шулепова Э.А. Региональная культура как исследовательская проблема//Российская провинция XVIII - XX вв.: Реалии культурной жизни. III Всероссийская научная конференция. Тезисы докладов. - Пенза, 1995. -С.198-199.

2 Инюшкин Н.М. Провинциальная культура: Проблемы востребования//Российская провинция XVIII - XX вв.: Реалии культурной жизни. III Всероссийская научная конференция. Тезисы докладов. - Пенза, 1995. - С.48-49.

3 См. также: Г.Е.Горланов. Очерки истории культуры Пензенского края. - Пенза, 1994; Самарская летопись. Очерки истории Самарского края с древнейших времен до н. XX в. в 2-х кн.//Под ред. проф. П.С.Кабытова, проф. П.В.Храмкова. - Самара: Сам. гос. ун-т, 1993; Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем. Тезисы докладов Первой конференции по исторической психологии российского сознания. - Самара, 1994; Мифы провинциальной культуры. Тезисы. - Самара, 1992. ких обширных монографических исследований, посвященных социальной и, отчасти, социокультурной истории русского «делового мира».

На работы англо-американских историков этого периода значительное влияние оказали ставшие для них традиционными теории «русской исключительности», противостояния «Россия - Запад», «стадий экономической отсталости» и пр.

Подобные научные подходы к русской истории, использование в качестве критерия -вопрос о степени завершения процессов классобразования к началу XX в., роли и масштабах государственного вмешательства в частнохозяйственную деятельность обусловили появление в современной буржуазной историографии двух направлений, получивших соответственно названия: «оптимистов» и «пессимистов». Представители первого (в частности, T.C.Owen. Capitalism and Politics in Russia: a Social History of the Moscow Merchants, 1855-1905. Cambridge. 1981) подчеркивали определенный прогресс социального становления российского предпринимательства к началу XX в. А «настоящей», осознающей себя как класс буржуазии относили к постреволюционному периоду (1905-1907 гг.). В отличие от «оптимистов» «пессимисты» преувеличивали слабость русской буржуазии по сравнению с западноевропейской, огромное значение придавали государственному воздействию, как основному рычагу модернизации экономики, в силу отсталости буржуазии, а то и вовсе - отсутствия, «неразвитости как класса» этого основного носителя «прогресса», «движущей силы общественного развития» в западной интерпретации (Т.Пауэ, Б.Браун и др.)1.

Еще одним свидетельством подобного «пессимистического» подхода к истории частнохозяйственной инициативы в России является монография A.Rieber "Merchants and Kul-turleben des neuzeilichen Russland" (Wiesbaden, 1982.). Рассматривая историю предпринимательства, его социальный состав, начиная от петровских реформ и вплоть до 1917 г., А.Рибер отмечает, что класс буржуазии здесь так и не сложился из-за существования иерархического общества, а также социального консерватизма, политической незрелости и определенной интеллектуальной отсталости предпринимательства.

Аналогичное видение проблемы становления предпринимательской деятельности в России встречается в трудах зарубежных историков и относительно оценки роли и масштабах государственного воздействия на развитие частнохозяйственной инициативы. Представители одной концепции считают, что в России в условиях крайней экономической отсталости («пессимисты») мощное вмешательство государства стало определяющим фактором за-поздалого, но стремительного роста 80-х - 90-х годов XIX в. Сторонники противоположной

1 Подробнее об этом см.: Г.Х.Рабинович, В.Н.Разгон. Российская буржуазия периода империализма в современной американской и английской историографии//Вопросы истории. - 1985. - №2. - С.21-32.

2 Gerschenkron A. Economic Backwardness in Comparative Perspective. A book of Essays. Cambridge, Mass, 1962. точки зрения, напротив, отмечают крайнюю важность для России именно «фактора автономного развития» - стихии рынка, а положительные последствия правительственной политики, на их взгляд, явно преувеличены («оптимисты»)1.

На современном этапе развития западной историографии наблюдаются попытки пересмотра и примирения существующих противоречивых концепций. В частности, Д.Маккей в своем выступлении на международном коллоквиуме историков в 1992 г. в Санкт-Петербурге выделяет в экономическом развитии России конца XIX - начала XX вв. уже два отдельных жизнеспособных фактора: автономное развитие и государственное стимулирование, равно-необходимых и действующих во взаимодополнении на протяжении всего рассматриваемого периода2.

Завершая историографический обзор, следует отметить низкую степень изученности выбранной нами темы. Практически полное отсутствие работ культуроведческого характера относительно провинциального предпринимательства во многом было обусловлено бытованием определенных стереотипов идеологизированного массового сознания в исторической науке, когда оценочные суждения, подчеркивающие лишь «эксплуататорскую» сущность буржуазии, блокировали исследовательскую активность в этом направлении, а приоритеты социально-экономического подхода к истории не позволяли достигнуть целостности в построении структуры культурного пространства жизнедеятельности того или иного социального слоя, представления, состоящего из компонентов двоякого уровня: ментальных и предметно-материальных как условий формирования и источников передачи социальной информации.

Современная методология предполагает кардинальную трансформацию концептуального видения процесса культурного развития человечества. В этих условиях реконструирование социо-культурной модели общественной иерархии мира провинции приобретает значение насущной потребности научного познания.

Все вышеизложенное произвольно определяет собой и цель предстоящего исследования, состоящую в попытке системного анализа деятельности провинциального предпринимательства второй половины XIX - начала XX вв. как среды для формирования и трансформации ментальности, а также способов и источников ее трансляции в плане накопления и передачи социального опыта.

Для достижения выбранной цели необходимо решить следующие задачи:

1 Crispo. Studies in the Russian Economic Before 1914. - London, 1978.

2 Джон Маккей. Развитие экономики и региональное предпринимательство в последний период Российской им-перии//Реформы или революция? Россия 1861-1917. - СПб.: Наука, 1992.

- исследование воздействия торгово-промышленной политики и курса либеральных реформ на процесс становления провинциального предпринимательства; выявление особенностей развития частнохозяйственной инициативы в регионе; характеристика «культурной модели» провинциального предпринимательства и вычленение отдельных элементов структуры; изучение мотивации и содержания профессиональной и вне профессиональной деятельности местной буржуазии, ее роли в жизни провинциального общества;

- рассмотрение ряда обобщающих характеристик коллективного сознания предпринимательства (идеал хозяйственной деятельности, отношение к инновационным процессам, осознание престижности образования, представления о собственных социально-ролевых функциях и т.д.);

- исследование основных составляющих культурной среды как условий формирования социальной ментальности; определение значения опыта такого феномена как провинциального предпринимательства для современного этапа российского социально-культурного развития.

А предварительный анализ проблемы позволил нам сформулировать исходную гипотезу, суть которой нашла свое выражение в следующих положениях:

1. Провинциальная буржуазия как социальный феномен претерпела значительные изменения в 80-е - 90-е годы XIX в.

2. Трансформация социо-культурной модели предпринимательства происходила при жизни одного - двух поколений и оказалась незавершенной вплоть до начала Первой мировой войны.

3. Основной причиной подобной трансформации явилась модернизация хозяйственной деятельности буржуазии Среднего Поволжья, обусловленная в свою очередь ходом общероссийского экономического развития.

4. Эволюция менталитета предпринимательства не охватывала полностью все категории миропонимания и мировосприятия носителей социального образа и не совпадала по хронологическим рамкам с основными этапами процесса технической реконструкции производства и изменений в организации хозяйственной деятельности.

5. Таким образом, типизация ментальности «буржуа-дельца» провинциального мира представляет собой сложную компиляцию подчас весьма противоречивых свойств: с одной стороны - организационно-хозяйственное новаторство, с другой - особая приверженность традициям, патриархальность, духовная закрепощенность. ie ie ie

Подбор аргументов и доказательств, подтверждающих теоретические выводы данного исследования, осуществляется в широком спектре самых разнообразных источников. Сложность компиляции аутентичных данных определяется целеобразующей основой диссертации.

Изучение условий формирования ментальности, т.е. культурной среды жизнедеятельности провинциального предпринимательства, и, прежде всего, ее материального уровня, в качестве наиболее важных каналов трансляции социальной информации предполагает использование материалов архивных фондов.

В этом отношении автором был произведен систематический анализ и отбор материалов трех местных архивов (Государственный архив Пензенской области, в дальнейшем -ГАПО, Государственный архив Ульяновской области - ГАУО, Государственный архив Самарской области - ГАСО) и одного центрального (Российский Государственный исторический архив, в дальнейшем - РГИА), систематизированы данные свыше 30 фондов самого различного содержания.

В плане изучения экономической деятельности средневолжского предпринимательства особую роль выполняют материалы, содержащиеся в фондах органов местного управления: канцелярии губернатора, губернского правления, городской Думы, городской Управы и пр., а также статистических комитетов1. В конце XIX в., после учреждения в губерниях фабричной инспекции, статистика и анализ развития промышленности в регионе переходят в ведение этой организации, а архивные фонды фабричной инспекции становятся неотъемлемой частью источниковой базы научных изысканий экономической направленности2.

В целом же в вопросах промышленного развития Среднего Поволжья в центре внимания исследователя оказывается огромное количество разнообразных ведомостей о состоянии предприятий, а помимо этого - статистических приложений к губернским отчетам, общеимперских сводов по фабрично-заводской промышленности, отчетов фабричной инспекции, периодическая печать и пр. и пр. В этом отношении изучение вопросов развития промышленного предпринимательства может выглядеть весьма предпочтительным. Однако при критическом разборе источников мы сталкиваемся с высочайшей степенью разрозненности, неадекватности и асинхронности данных.

Причину своеобразного «хаоса» (по выражению П.Г.Сумерина) в имеющихся статистических сведениях следует искать в отсутствии единого критерия для анализа деятельно

1 См.: ГАПО. - Ф.5, 6, 71; ГАСО. - Ф.З, 153, 170, 171; и др.

2 См., например: ГАПО. - Ф.177; ГАУО. - Ф.195; и др. сти промышленных предприятий. Произвольность выбора качественных и количественных показателей, наличие анахронизмов в собственном определении структурной единицы фабрично-заводской промышленности, по безусловному выводу С.В.Воронковой, не позволяют квалифицировать, к примеру, ведомости фабрик и заводов как самостоятельный статистический источник1.

Различия между заводом и фабрикой в представлениях современников на уровне понятий сводились к минимуму. В частности, в словаре В.Даля фабрика трактовалась как «завод» - рабочее заведение, «где огонь (накалка, плавка, варка) не занимает первого места» (для сравнения: поташный завод, суконная фабрика)2. Поэтому, в материалах местных архивов и статистических источниках мы сталкиваемся с определением «завод» даже в отношении самого незначительного по своим масштабам производства.

Тогда как главным же основанием для составления общероссийских сводов промышленных предприятий являлась сумма производства, превышавшая две тысячи рублей, а с появлением фабричных инспекций главным критерием для составления статистических обзоров становится количество рабочих более 16 человек либо наличие на предприятии механического двигателя и т.д.

Многие архивные материалы введены в научный оборот впервые. Прежде всего, это относится к вопросам изучения благотворительной деятельности предпринимательства, практически неисследованной страницы региональной истории3. За скурпулезной констатацией деятельности местных органов власти скрываются не только масштабы участия буржуазии в общественно-политической жизни провинции, но и мотивация подобных деяний, угадываются религиозно-нравственные идейные устои торгово-промышленного сословия, определение и оценка его социальной роли официальными структурами.

Детальная характеристика предметного уровня производственной и бытовой культуры содержится в оценочных ведомостях описей недвижимых имуществ и других архивных документах, что позволяет сделать адекватное представление о материальном основании культурного пространства жизнедеятельности средневолжского предпринимательства4.

Важнейшим из источников статистического характера являются опубликованные материалы процентного и раскладочного сборов за 1885, 1889 и другие годы5. И хотя показате

1 Воронкова С.В. Массовые источники по истории промышленности России конца XIX - начала XX вв. - М.: МГУ, 1995.-С. 13.

2 Даль В. Толковый словарь. - СПб. - М., 1881. - T.IV. - С.531.

3 См.: ГАПО. - Ф.91, 109. ГАСО. - Ф.153, 171. ГАУО. - Ф.76; и т.д.

4 См.: ГАСО. - Ф.170. ГАПО. - Ф.5, 108, 109.

5 См.: Статистические результаты раскладочного сбора за 1885 г. - СПб., 1888; Материалы для торгово-промышленной статистики. Результаты процентного и раскладочного сборов за 1890, 1891 и 1892 гг. - СПб, 1895; и др. ли по налогообложению и прибыльности торгово-промышленных предприятий часто зависели от заранее установленной и предписанной сверху суммы раскладочного сбора пошлины для каждой отдельной губернии, города, уезда, однако официальные количественные данные корректировались имевшимися в распоряжении властей сведениями о продуктивности промышленности и торговли и о размерах гильдейского сбора на местах. Тем самым появляется возможность сравнительного анализа годовых оборотов и прибылей предприятий провинциального предпринимательства, и, в связи с этим, приоритетных направлений развития частнохозяйственной инициативы в регионе.

В процессе создания социо-культурной модели провинциального предпринимательства особую функцию выполняют письменные источники, содержащие информацию о способе миропонимания непосредственных носителей модельного образа (письма, дневниковые записи, воспоминания, литературные произведения).

Вышеизложенным аргументируется необходимость привлечения к исследовательской практике источников мемуарного характера, причем двоякого свойства: самих субъектов исследования, действующих в описываемом нами пространственно-временном континууме, и «сторонних наблюдателей», т.е. лиц, оценивающих социально-ролевые функции предпринимательства извне, находясь за пределами их «жизненного пространства». К числу первых следует отнести опубликованные недавно воспоминания представителей известнейших в Пензе купеческих родов (Кузнецовы, Финогеевы) и т.д.1

В другой группе источников мемуарного жанра особое внимание привлекают воспоминания Самарского вице-губернатора, занимавшего впоследствии должность «начальника л губернии» в Пензе, И.Ф.Кошко, опубликованные в 1916 г., и др. Помимо печатных материалов при написании диссертации использовались и рукописные воспоминания непосредственных участников социо-культурных процессов конца XIX - начала XX вв.3

Самостоятельным, беспрецедентным по своей научной ценности источником являются исторические очерки самарского краеведа П.В.Алабина, и не только в плане изучения истории Самары 50-х - 70-х годов XIX в., но скорее как воспроизводство социо-культурных образов провинциального общества и, в том числе, в отношении городской «деловой эли

1 Кузнецов А.П. Моя родословная. Неоконченные воспоминания//Земство. - 1995. - №3. См. также: П.А.Оболенский. Из воспоминаний //Земство. - 1994. - №2.

2 Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора (1905-1914). - СПб., 1916. Путешествие в прошлое. Страницы истории Самарского края. Самарский край глазами современников. Сборник. - Самара, 1992. Алексей Толстой и Самара. Из архива писателя. - Куйбышев, 1982.

3 Ястребов А.В. Воспоминания (к. XIX - н. XX вв.) - Рукопись из фондов Ульяновской областной научной библиотеки. - Папка №59. - Ч.Ш. ты»1.

Важнейшим источником изучения ментальных категорий служит информационная среда определенного периода истории, получившая свое отражение в различного рода статистических изданиях, путеводителях, периодике и рекламных буклетах. Здесь мы находим не только простое бессистемное изложение событий местной хроники. Более ценным для нас значением содержания информации становится аккумуляция своеобразного «духа эпохи», мировосприятия и миропонимания действительности посредством знаковых систем, принятых в обществе2.

Завершая в целом обзор источниковой базы исследования, следует еще раз подчеркнуть сложность отбора необходимых эмпирических данных, а также широкий спектр поиска аргументов, доказывающих истинность научных гипотез, сформулированных автором.

Научная новизна данного исследования определяется, прежде всего, недостаточной и неравномерной изученностью темы. Это первый опыт реконструирования культурной модели провинциального предпринимательства. В процессе рассмотрения еще неисследованных областей познания нами используется новейший понятийный инструментарий, выработанный современной культурологией; в соответствии с требованиями исследовательской практики расширена источниковая база, в научный оборот введены новые архивные материалы, проведены самостоятельные подсчеты и обобщения, позволяющие глубже понять содержание и сущность социо-культурных процессов.

Мы предлагаем собственное толкование истории культуры определенной группы общества посредством подробной характеристики и анализа основных направлений деятельности и объектов трансляции ментальности предпринимательства, материальных и идеальных компонентов, участвующих в формировании социальной памяти, стереотипов, привычек поведения и мышления, а также ценностных ориентаций личности.

В результате построения сложной логической конструкции из отдельных уровней «культурного пространства жизнедеятельности» средневолжской буржуазии нам предстоит выяснить социально-ролевые функции предпринимательства в провинциальном мире, раскрыть значение частнохозяйственной инициативы в плане ее воздействия на эволюцию и модернизацию основ цивилизации.

По своей практической значимости выводы и фактический материал могут быть ис

1 Алабин П.В. Самара: 1586 - 1886 гг. - Самара, 1992. Алабин П.В. 25-летие Самары как губернского города. -Самара, 1877; и др.

2 См. за соответствующие годы: Пензенские губернские ведомости; Самарские губернские ведомости; Перестрой (Пенза). - 1906 г.; Самарский курьер. - 1906 г.; Иллюстрированный спутник по Волге (С.Монастырский). - Казань, 1884; Спутник по р.Волге и ее притокам: Каме и Оке. - Саратов, 1905; и др. пользованы как применение изученного социального опыта предпринимательства в проекции на современное состояние общества. Сегодня один из парадоксов российской действительности состоит в своеобразной смене циклов исторического развития и возвращении назад, в период социально-экономической модернизации России конца XIX - начала XX вв. Процессы классоформирования и эволюции национальной ментальности оказались тогда незавершенными по объективным причинам, спустя столетие мы фактически заново начинаем проходить те же этапы социальной реконструкции, а, следовательно, появляется возможность управления ходом трансформации ментальных категорий.

Возрождение отечественного предпринимательства как явления, которое невозможно объяснить с позиций прежней методологии истории, требует самого пристального внимания со стороны общества в целом. В определенном смысле существует настоятельная необходимость «социального воспитания» «новоявленной» буржуазии посредством направленного воздействия государственной политики. С другой стороны, исследования в этой области косвенным образом способствуют осознанию взаимосвязи экономического и социального в предпринимательской деятельности, сущности социальных функций предпринимательства большинством деловых людей, а главное - реального действия с позиций социальной ответственности, что поможет быстрее преодолеть одну из существующих мифологем национального сознания о «негативном образе предпринимателя», создаст более благоприятные условия для развития рыночных отношений в нашей стране.

Возможно применение содержания диссертации при дальнейшей разработке проблем провинциального предпринимательства, написании пособий и учебников по социальной истории России, подготовке спецкурсов и семинаров по краеведению.

Выбранная нами тема научного исследования была апробирована в ходе деятельности ряда научных конференций местного и общероссийского значения. Так, в 1994 г. на III Ключевских чтениях ПГПИ им. В.Г.Белинского обсуждалось сообщение по теме: «Из истории культуры предпринимательских слоев Пензенской губернии в пореформенный период», в 1996 г. на Всероссийской научной конференции, проходившей на базе Липецкого краеведческого музея, был подготовлен доклад по теме: «Жилые постройки как элемент бытовой культуры предпринимательства провинциальной России во второй половине XIX в.», в апреле 1997 г. подобное представительное собрание (Межвузовская научная конференция) состоялась в РГГУ г.Москвы: вниманию участников было предложено наше видение проблемы: «Благотворительная деятельность в провинциальной России в середине XIX - начале XX вв.: Роль личности в контексте проблемы (на примере Среднего Поволжья)». Отдельные аспекты изучаемого круга вопросов нашли свое отражение на страницах нескольких публикаций (в том числе: О.А.Сухова. Из истории политической культуры предпринимательских слоев Пензенской губернии//Страницы истории Волго-Донья, Пенза, 1995; и др.).

По своей структуре диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Содержание первой главы охватывает круг вопросов, связанных непосредственно с хозяйственной активностью провинциального предпринимательства, с особенностями проявления коммерческой инициативы в промышленности и торговле. Во второй - мы рассматриваем категории социальной ментальности, наиболее соответствующие выбранной теме исследования (представления об инновационном процессе, социальный заказ на образование, нравственные приоритеты и ценности, осознание идеи социальной ответственности и т.д.), а также источники их формирования.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Сухова, Ольга Александровна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, на рубеже XIX - XX вв. происходит формирование новационной социокультурной модели предпринимательских слоев Среднего Поволжья. Важнейшими факторами, предопределившими появление «нового буржуа», на наш взгляд, являлись: государственная экономическая политика, модернизация российской экономики и ускорение темпов об-щецивилизационного развития страны.

Реформирование сферы торгово-промышленного обложения во второй половине XIX в. объективно способствовало отмиранию принципа сословности при организации предпринимательской деятельности. И, таким образом, стимулировало вовлечение в частнохозяйственную практику широких масс крестьянства. Закономерным следствием этого процесса стала эволюция социальной ментальности, и что самое важное - ее низовых форм, наиболее инертных и консервативных. В коллективном сознании крестьянства в качестве самых приоритетных утверждаются такие понятия, как «инициатива», «предприимчивость», «самостоятельность». Тиражирование соответствующих стереотипов поведения внутри данной социальной группы, в свою очередь, вызвало к жизни явление «общей демократизации» предпринимательской деятельности в первые десятилетия XX в. (рост частнохозяйственной инициативы крестьянства и распространение «универсума» ментальных характеристик предпринимательства в провинциальной ментальности в целом).

С другой стороны, целеобразующей основой государственного экономического воздействия на протяжении всего рассматриваемого периода оставался принцип протекционизма. Охранительные таможенные тарифы, система госзаказов и прочие выступали в роли определенных деструктивных факторов при формировании новационной ментальности (т.е. таких свойств, как «самодостаточность», «самочинность» и т.д.). Ощущение «зависимости от центра» и «ограниченности государственной регламентацией возможностей для самореализации» постепенно закреплялось как одна из привычек коллективного сознания провинциальной буржуазии. Своего рода «побочным эффектом» развития данной ситуации стало утверждение политической индеферентности, непроявленности в общественной жизни в качестве отличительных особенностей средневолжского предпринимательства.

Трансформация социо-культурной модели торгово-промышленного сословия зависела, прежде всего, от изменения основ хозяйственной деятельности, происходившего в рамках общего процесса социально-экономической модернизации России (железнодорожное строительство, распространение паровых двигателей, а затем двигателей внутреннего сгорания, развитие топливной промышленности, развитие кредитной сферы, совершенствование форм организации бизнеса и пр.).

Итогом исследования средневолжской буржуазии как субъекта экономической деятельности выступает анализ «особенностей» пути развития частнохозяйственной инициативы в регионе. В этом отношении среди основополагающих отличительных характеристик следует отметить, прежде всего: запаздывающий (примерно на 20 лет) тип коммерциализации Среднего Поволжья относительно общероссийских показателей; доминирующие позиции торгового капитала и живучесть устаревших форм торговли; аграрный характер промышленности региона; в условиях более позднего (по сравнению с другими районами) вхождения во всероссийский рынок деловая активность средневолжского предпринимательства направлялась в русло традиционных отраслей промышленности, защищенных от конкуренции системой государственных заказов, а также, обусловленных товарной специализацией края (винокурение, суконное производство, мукомольная промышленность); неразвитость транспортной инфраструктуры и низкий уровень технического и коммерческого образования; крайне незначительная по численности деловая элита; рост предпринимательской инициативы и процесс «демократизации» социального состава провинциальной буржуазии в начале XX в.

В соответствии с хронологическими этапами становления регионального предпринимательства можно выделить три, сменяющие друг друга на протяжении второй половины XIX - начала XX вв., модельных образа: 1) 60-е - 70-е годы XIX в., 2) 80-е - 90-е годы XIX в., 3) 1900-1913 гг.

Развитие частнохозяйственной инициативы в первые пореформенные десятилетия необходимо характеризовать как период глубочайшего кризиса дворянского предпринимательства, лишившегося своей основной опоры - использования принудительного труда крепостных крестьян.

Вследствие традиционно низкой степени урбанизации региона местная буржуазия к моменту отмены крепостного права не отличалась значительными финансовыми возможностями и не обладала достаточными «запасными» капиталами для широкомасштабных инвестиций в промышленность. Поэтому основной сектор начальной модернизации экономики и принципов организации бизнеса - промышленное производство - оказался вне деятельности купечества Среднего Поволжья. Торговля (причем, часто мелочная, развозная и пр.) как наиболее приоритетная область в общей структуре частнохозяйственной деятельности провинциального предпринимательства отличалась же, наоборот, особой устойчивостью к инновациям (требовавшим, как правило, дополнительных капиталовложений).

Доля крупной буржуазии в количественном составе предпринимательства этого периода была крайне незначительна, что опять-таки определяло содержание процесса коммерциализации региона в 60-е - 70-е годы XIX в. как период накопления первоначального, стартового капитала.

Традиционное основание хозяйственной деятельности продуцировало подобные же построения и на ментальном уровне. Патриархальность, организация «дела» «тем путем каким их отцы и деды», боязнь нововведений являлись также проекцией идейно-образных структур, привнесенных в менталитет предпринимательства низовыми формами социального мировосприятия (наиболее консервативными в культурно-бытовом отношении). Об этом свидетельствует, в том числе, и определенная живучесть в экономике региона ярмарочной торговли.

С другой стороны, удаленность, «оторванность» мира провинции от «промышленной, современной России» также вызывала определенную ограниченность мировосприятия предпринимательства. В условиях, когда основным, чуть ли не единственным, компонентом транспортной инфраструктуры в регионе являлось передвижение по рекам, вырабатывался определенный стиль жизни купечества, подчиненный строгому распорядку. Хозяйственный год торгово-промышленного сословия, таким образом, делился как бы на две части: период подготовки к навигации (во время которого предпринимательство лишалось возможности совершать внешнеторговые операции) и непосредственного сплава или подъема вверх по рекам товаров на своих либо арендованных судах.

В районах же, удаленных от основных водных транспортных артерий, неразвитость путей сообщения служила подчас и вовсе непреодолимым препятствием развитию частнохозяйственной деятельности, а стало быть, и соответствующих мировоззренческих установок.

Ввозное товарное движение было ориентировано, в основном, на удовлетворение потребностей крестьянства в промышленных товарах и опять-таки ограничивалось традиционно низким уровнем покупательной способности последнего.

Таким образом, развитие социальной ментальности предпринимательства в первые пореформенные десятилетия характеризуется некой внутренней автономностью и замкнутостью образа жизни, как на профессиональном, так и на бытовом уровнях. Более того, ввиду социально-экономического кризиса, отмечавшего социо-культурную ситуацию в Среднем Поволжье в начале 60-х годов XIX в., такие психологические качества предпринимательства как приверженность традициям и патриархальность даже усиливаются, представляя собой своеобразную защитную реакцию сознания на ухудшение условий жизнедеятельности.

Начало трансформации «старой» социо-культурной модели относится к 80-м годам XIX в. и обусловлено, с одной стороны, завершением в основном процесса первоначального накопления и, тем самым, появлением финансового обеспечения инновационных проектов, а с другой - технической модернизацией производства в тех его отраслях, которые были непосредственно связаны с товарной специализацией региона (что обеспечило, в частности, выгодность размола зерна по вальцовой системе).

И вот средневолжские мукомолы, «крепко держащиеся старинных порядков и обычаев», с укоренившейся привычкой «облекать свое торговое дело тайной», «со всех их консерватизмом бросились расширять старые и строить новые мельницы с усовершенствованными механизмами»1. За словами коллежского асессора А.А.Клопова, изучавшего в этот период движение хлебных грузов на Волге, кроется характеристика глубинных подвижек в сознании местного предпринимательства в целом.

Внедрение технических новшеств, позволявших получать громадные прибыли, предопределило становление провинциальной промышленной буржуазии, осознающей важность инновационных процессов, а также изменений принципов и форм организации хозяйственной деятельности (начало акционерного строительства) как необходимых условий роста предпринимательских доходов.

Восьмидесятые - девяностые годы XIX в. являются, таким образом, переломным этапом в ходе развития как непосредственно профессиональной деятельности торгово-промышленного сословия, так и его ментальности, социального опыта, образа действия, стереотипов и привычек поведения.

В результате структурного усложнения бизнеса, использования передовых технологий и современного оборудования прежние мировоззренческие установки оказались нежизнеспособными.

Изменяются также и оценочные характеристики относительно необходимости получения образования в предпринимательской среде (вначале, в качестве обязательного условия для представителей купеческих семейств, а затем и в более широком мировоззренческом аспекте: как осознание потребности производства в высококвалифицированных кадрах, что, в частности, проявилось в покровительстве и материальной поддержке дела народного просвещения, а несколько позднее в содействии учреждению коммерческих училищ и организации обществ распространения коммерческого образования). Это свидетельствовало, в частности, о том, что в идеальной «картине мира» средневолжской буржуазии происходила определенная эволюция такой категории как «будущее» — в аспекте понимания возможности его прогнозирования.

Модернизация цивилизационного развития России оказала самое решительное воз

1 РГИА. - Ф.20. - Оп.5. - Д.549. - С.35-36. действие и на формирование в мировосприятии предпринимательства иной понятийной интерпретации таких категорий как «пространство», «время», «труд». Развитие транспортной инфраструктуры, вхождение региона в единый всероссийский рынок означало разрыв ограниченности, замкнутости пространства жизнедеятельности. Если ранее оное определялось узкими границами мира провинции, то теперь пространственные координаты частнохозяйственной инициативы местного торгово-промышленного сословия перестали умещаться даже в пределах империи.

На фоне роста достижений материальной производственной и бытовой культуры, ускорения темпов социально-экономического развития образно-знаковые системы культурной среды предпринимательства стали меняться намного быстрее, чем ранее (здания, двигатели, предметы домашнего обихода, одежда и т.д.). «Неспешность» и «размеренность» в качестве оценочных характеристик относительно категории «время» в сознании провинциальной буржуазии уступали место «мобильности», «скоротечности», «сжатости».

В конечном итоге, эволюция базовых представлений ментальности явилась следствием развития идеала частнохозяйственной практики. Изменившиеся условия деятельности не допускали использования традиционных организационных принципов и воссоздавали совершенно иные подходы к «ведению дела» (акционерное строительство, осознание не только необходимости, но и престижности применения инноваций на производстве, приоритеты технической и коммерческой образованности и т.д.).

Хозяйственная деятельность предпринимательства и ее адаптация на субъективном уровне предвосхитила собой и определенный кризис религиозно-нравственного миросозерцания буржуазии.

Ведь православие как система этических устоев массового сознания предполагала наличие негативных оценочных характеристик относительно целеобразующей основы предпринимательской деятельности (так как стремление к богатству сродни грехопадению человека). «Он был торговец честный, правдивый и богобоязненный; обман и надувательство были не в его духе, а роскоши он не терпел»1. В образе пензенского купца 1-й гильдии Ф.Е.Швецова, широко известного своей благотворительностью, запечатлен нравственный идеал предпринимателя, бытовавший в менталитете провинции вплоть до начала XX в. Более того, отсутствие подобной надличностной веры в «святость принципа собственности», по мнению ряда современных исследователей, явилось одной из основных причин победы большевизма в России2.

1 Пензенские епархиальные ведомости. - 1882. -№6. - С. 1-12.

2 См, в частности: А.Н.Боханов. Дореволюционная буржуазия: парадоксы российского предпринимательст-ва//Российская провинция. -1995. - №2.

С этой точки зрения легко объясняется традиционно высокая степень религиозности купечества, лежавшая в основе мотивации благотворительной деятельности последнего (как нравственное искупление греховности обогащения).

Однако, в 80-е - 90-е гг. XIX в. побуждение к благотворительности в предпринимательской среде постепенно теряет ярко выраженную религиозную окраску и приобретает светский, утилитарный характер, обусловленный осознанием буржуазией своей роли в жизни общества (от частных пожертвований в пользу церкви; на помин души; на создание богаделен - до участия в социальных проектах: оказание материальной помощи голодающим, а также поддержка учащихся и учащих, открытие новых учебных заведений, борьба по прекращению нищенства и т.д.).

Провинциальное предпринимательство, столь незначительное по своей численности, тем не менее, выполняло одну из важнейших социо-культурных функций в истории провинции: в результате его жизнедеятельности возникает огромный пласт материальной культуры, отражающий определенный итог развития общественной практики. Производственные комплексы, жилые постройки торгово-промышленного сословия занимали весьма значительное место в архитектурном облике населенных пунктов Среднего Поволжья.

Единично, там и здесь, стоят в разных местах города палаццо с зеркальными стеклами и чугунными подъездами. Сосчитайте эти палаццо, и вы узнаете число девятипудовых пионеров, вскормленных и выращенных самарскими степями». «Многоэтажные паровые крупчатки воздымаются на первом плане, огромные как соборы, и самарские церкви кажутся издали гораздо ниже их; по-видимому, они тут на первом плане во всех смыслах.»1. Таким образом, по воспоминаниям современников к концу XIX в. культурное наследие предпринимательства становится отличительной чертой, своего рода, «визитной карточкой» провинциальной действительности. Архитектурные приоритеты купечества впитали в себя, с одной стороны, традиции низовых форм ментальности, с другой же - элементы официального культурно-бытового уровня. «Аляповатая купеческая роскошь» появилась не только и не столько из-за «чувства подражания» аристократизму благородного сословия, но и как прямое следствие трансформации хозяйственной деятельности и соответствующих мировоззренческих установок (рационализм и практичность построек, утилитарный характер архитектуры, отвержение незыблемых традиций классицизма и т.д.).

Таким образом, наибольшие изменения охватывали те области менталитета данной социальной группы, что находились в непосредственном взаимодействии с процессом развития предметной «картины мира» предпринимательства (т.е. хозяйственная деятельность, раз

1 Путешествие в прошлое. Страницы истории Самарского края. - Самара, 1992. - С.68, 88. витие материальной производственной и бытовой культуры). Внепрофессиональная деятельность предпринимательства: участие в работе органов городского управления, а также сфера межличностного общения и, во многом, «стиль» жизни провинциального «буржуа» - не обнаружили сколь-нибудь серьезных тенденций к трансформации и в начале XX в. (сохранились такие свойства, как низкая общественно-политическая активность, патриархальность культурно-бытовых устоев, замкнутость, ограниченность сферы общения узким семейным кругом и т.д.).

Главным содержанием следующей социо-культурной модели, охватывающей период 1900-1913 гг., помимо дальнейшего совершенствования хозяйственной деятельности, постепенного отказа от прежнего ведения «дела» и приближения к идеальному «образу» предпринимательства (т.е. усиление значимости тезиса: внедрение технического новшества с целью получения прибыли), на наш взгляд, является определенная «демократизация» социального состава провинциального предпринимательства. Подобный процесс представляет собой одно из проявлений трансформации российской национальной ментальности, «психологически-бытового идеала» (по С.Л.Франку) в плане возникновения в массовом сознании стремления к самоопределению и «самочинности», зарождения в структуре ценностных ориентаций - духовно-нравственных устоев собственнического мировоззрения.

С другой стороны, вовлечение в частнохозяйственное строительство широких масс крестьянства (так называемая «строительная горячка» первого десятилетия нового века, рост мелкой крестьянской промышленности) свидетельствовало о разрушении понятия «кастовости», автономности в отношении предпринимательства как чуждого элемента в социальной структуре, и, в какой то степени, означало начало утверждения в мировоззренческом аспекте принципа необходимости и опосредованности предпринимательской инициативы как основы будущего прогрессивного развития России.

В качестве еще одной обобщающей характеристики такого феномена как предпринимательство следует рассмотреть его положение в социальной иерархии провинции.

Объективное предназначение буржуазии в историческом процессе и восприятие его на уровне оценочных суждений, бытовавших в провинциальной ментальности суть противоположные, неадекватные понятия.

Торгово-промышленному сословию в пореформенной России незаслуженно была уготована участь изгоя, отвергнутого обществом, и не только по причине определенной направленности содержания деятельности (разрушение вековых устоев и традиций), но и как особенность русской национальной ментальности. Подлинным фундаментом российской государственности являлась монархия, в смысле формы политического устройства, а не как «общественно-сословный строй и не господствующая бытовая культура», которые в свою очередь воспринимались как чужеродные, враждебные национальной культуре элементы1. Предпринимательство, несмотря на свои социальные корни, в представлении основной массы населения находилось уже «по ту сторону баррикад», чему в немалой степени способствовало стремление купечества «походить» на благородное сословие, т.е. обрести статус соответствующий его имущественному положению.

С другой стороны, в понимании землевладельческого дворянства, чиновничества, да и интеллигенции купечество олицетворялось с «низшим» сословием (судя по источникам рекрутирования, образованию, бытовой культуре и образу жизни), что и определяло снисходи-тельно-принебрежительное к нему отношение.

Истоки подобной парадоксальной ситуации необходимо искать в темпах трансформации национальной ментальности. Дело в том, что традиционные культурно-бытовые устои общества изживались гораздо медленнее соответствующих им юридических отношений. Правовой статус предпринимательства за вторую половину XIX в. изменился кардинальным образом. Податная реформа 1863-1865 гг. привнесла в развитие частнохозяйственной инициативы принцип всесословности, новый торговый Устав 1898 г. имел еще более конструктивный характер, фактическим результатом его применения явилось начало ликвидации сословной системы, так как отменялась обязательность выборки гильдейских свидетельств при организации собственного «дела». А новые, положительные тенденции в изменении оценки социальной роли буржуазии в провинциальном обществе появились лишь в самом конце рассматриваемого периода.

Таким образом, предпринимательство находилось в своеобразном социальном вакууме, а единственным способом доказать свою значимость и необходимость, преодолеть определенную ущербность собственного самоопределения оставалась частная благотворительность.

Итогом развития социо-культурной модели средневолжской буржуазии во второй половине XIX - начале XX вв. явилось постепенное проникновение и утверждение в качестве глубинных культурно-бытовых оснований всего провинциального общества ментального «универсума», воспроизведенного предпринимательством. Однако, в исторических условиях начала века данному процессу модернизации всех сторон жизнедеятельности и ментальности социума не суждено было завершиться. Первые признаки пробуждения в массовом сознании собственнического мировоззрения, а в качестве личностных ориентаций - привлекательности предпринимательской деятельности как основы прогрессивного развития цивилизации,

1 Франк C.JI. По ту сторону «правого» и «левого»//Новый мир. - 1990. - №4. - С.215. появились в провинции лишь в 1910-1913 гг. Последовавшие вскоре военные действия, милитаризация экономики и социальные потрясения разрушили организационно-хозяйственный механизм российской экономики, а вместе с ним и робкие ростки нового мировосприятия.

А А &

Практика использования нашего исследования на современном этапе выполняет очень важную социо-культурную функцию. Ведь социальный опыт провинциальной буржуазии свидетельствует о необходимости распространения в общественном сознании ментальных категорий, присущих предпринимательству, в качестве фактора будущего развития экономики, а, следовательно, и повышения уровня благосостояния населения. С другой стороны, особое значение в сегодняшней российской действительности имеет фактор социального воспитания носителей новой ментальности (путем продуманной государственной политики). Дабы воссоздать в системе мировоззренческих установок предпринимательств осознание собственной социальной роли, причем, не только объективного плана (как двигателей прогресса), но и субъективного, т.е. ответственности за духовное здоровье нации, реальными проявлениями которого служат благотворительная деятельность и меценатство.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Сухова, Ольга Александровна, 1998 год

1. Материалы архивов

2. Неопубликованные источники 2.1. Ястребов А.В. Воспоминания (к. XIX н. XX вв.). - Рукопись из фондов Ульяновской областной научной библиотеки. - Папка №59.3. Опубликованные источники

3. Адрес-календарь Самарской губернии на 1874 г. Самара, 1874.

4. Адрес-календарь Самарской губернии на 1887 г. Самара, 1887.

5. Адрес-календарь Самарской губернии на 1893 г. Самара, 1893.

6. Адрес-календарь Самарской губернии на 1895 г. Самара, 1895.

7. Адрес-календарь Симбирской губернии на 1868 г. Симбирск, 1868.

8. Адрес-календарь Симбирской губернии на 1889 г. Симбирск, 1889.

9. Адресная книга фабрично-заводской и ремесленной промышленности всей

10. России. (Под ред. П.В.Погожева). СПб., 1905.

11. Алабин П.В. Двадцатипятилетие Самары как губернского города. Историко-статистический очерк. Самара, 1877.

12. Алабин П.В. Самара. 1586-1886 гг. Самара, 1992.

13. Алабин П.В. Трехвековая годовщина города Самары. Самара, 1887.

14. Алексей Толстой и Самара. Из архива писателя. Куйбышев, 1982.

15. Арнольдов М. Кожевенное производство в г.Сызрани. Симбирск, 1865.

16. Благотворительная Россия. T.I. -4.1. - СПб., 1901.

17. Володин В.И. Из истории художественной жизни г.Куйбышева (к. XIX н. XX вв.). - Куйбышев, 1979.

18. Гагемейстер Ю. О торговом и промышленном движении на Волге и в ее бассейне.-СПб., 1859.

19. Гололаков А.С. Права и обязанности торговцев и промышленников. Кишинев, 1899.

20. Город Симбирск по переписям недвижимых имуществ в 1900-1901 и 1909 гг. -Симбирск, 1911.

21. Города России в 1904 г. СПб., 1906.

22. Города России в 1910 г. СПб., 1910.

23. Движение хлебных грузов в Европейской России по губерниям (А.Штейн). -СПб., 1879.

24. Двадцатипятилетняя деятельность земских учреждений Пензенской губернии за 1865-1889 гг. Пенза, 1894.

25. Денисов В.И. Ярмарки. СПб., 1911.

26. Ежегодник Министерства финансов. Вып.1. - СПб., 1869; Вып.ХУ. - СПб.,1889.

27. Из истории российского предпринимательства Самара, 1992.

28. Из журнала Н.П.Балабина о земледелии и промышленности в России//Красный архив. 1936. -№5.

29. Историко-статистический обзор промышленности России. T.I. - СПб., 1883.

30. Историко-статистический обзор промышленности России. (Под ред. Д.А.Тимирязева). СПб., 1886.

31. Календарь Самарской губернии на 1873 г. Самара, 1873.

32. Календарь Симбирской губернии на 1877, 1878, 1880 и 1881 гг.

33. Календарь и памятная книжка Самарской губернии на 1900 г. Самара, 1900.

34. Киттари М. Карта кожевенного производства в России. СПб., 1875.

35. Клопов А.А. Очерк мукомольного (крупчатого) производства в Приволжье. -СПб., 1888.

36. Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора (1905-1914). Петроград, 1916.

37. Кузнецов А.П. Моя родословная. Неоконченные воспоминания//Земство. -1995. -№3.

38. Лященко П.И. Хлебная торговля на внутренних рынках Европейской России. -СПб., 1912.

39. Максим Горький и Самара. Куйбышев, 1968.

40. Мартынов П. Город Симбирск за 250 лет своего существования. Симбирск,1898.

41. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пензенская губерния. 4.I-II. - СПб., 1867.

42. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Симбирская губерния. 4.I-II. - СПб., 1868.

43. Материалы для статистики паровых двигателей в Российской империи. СПб.,1882.

44. Материалы для торгово-промышленной статистики. Статистические результаты процентного и раскладочного сборов за 1890, 1891 и 1892 гг. СПб., 1895.

45. Монастырский С. Иллюстрированный спутник по Волге. Казань, 1884.

46. Нардова В.А. Городское самоуправление в России в 60-х н. 90-х гг. XIX в. -Л.: Наука, 1984.

47. Нардова В.А. Самодержавие и городские думы в России в к. XIX н. XX вв. -СПб.: Наука, 1994.

48. Новый торговый и промышленный устав. СПб., 1899.

49. Обзор Пензенской губернии за 1885-1908 гг.

50. Обзор Самарской губернии за 1898; 1902-1912 гг.

51. Обзор Симбирской губернии за 1895,1897, 1898,1908 гг.

52. Оболенский П.А. Из воспоминаний последнего владельца//Земство. 1994.2.

53. О пошлинном сборе за право торговли и промыслов. СПб., 1865.

54. Очерк начального образования в Пензенской губернии. Пенза, 1905.

55. Памятная книжка Пензенской губернии за 1864; 1870; 1884; 1900; 1911 гг.

56. Памятная книжка Самарской губернии за 1863-1864 гг.; 1902; 1912; 1913 гг.

57. Памятная книжка Симбирской губернии на 1862-1863 гг.; 1869 г.

58. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Пензенскаягуберния. СПб., 1903.

59. Перечень фабрик и заводов Российской империи за 1894-1895 гг. СПб., 1897.

60. Положение о пошлинах на право торговли и промыслов и другие указания о производстве торговли и промыслов. СПб., 1888.

61. Протопопов Д.Д. Воспоминания о выборах в Первую Думу в Самарской гу-бернии//Земство. 1994. - №2.

62. Путешествие в прошлое. Страницы истории Самарского края. Самара, 1992.

63. Россия. Военно-статистический сборник. ВыпЛУ. - СПб., 1871.

64. Рудченко И .Я. Исторический очерк обложения торговли и промыслов в России.-СПб., 1893.

65. Савватеев А. Повесть о прошлом. Куйбышев, 1963.

66. Сведения о торговых домах, действовавших в России в 1892 г. СПб., 1893.

67. Свод сведений по общественному призрению и благотворительности за 1897 г. -СПб., 1899.

68. Свод отчетов фабричных инспекторов за 1903 г. СПб., 1906.

69. Справочная книга и адрес-календарь Симбирской губернии на 1910 г. Симбирск, 1910.

70. Справочная книга к торговым постановлениям. СПб., 1876.

71. Справочник указатель торгово-промышленных предприятий. Самара, 1912.

72. Спутник по р.Волге и ее притокам: Каме и Оке. Саратов, 1905.

73. Статистический временник Российской империи. Сер.II. - Вып.VI. - СПб.,1872.

74. Статистические результаты раскладочного сбора за 1885 г. СПб., 1888.

75. Статистические результаты процентного и раскладочного сборов за 1889 г. -СПб., 1892.

76. Статистические сведения о положении винокуренной промышленности и оптовой торговли вином в России. СПб., 1888.

77. Статистические сведения о состоянии учебных заведений, подведомственных учебному отделу Министерства торговли и промышленности (1907-1908 учебного года). -СПб., 1909.

78. Труды высочайше утвержденного всероссийского торгово-промышленного съезда 1896 г. в Нижнем Новгороде. СПб., 1897.

79. Указатель фабрик и заводов Европейской России (П.А.Орлов). СПб., 1881

80. Указатель фабрик и заводов Европейской России и царства Польского (П.А.Орлов). СПб., 1887.

81. Указатель фабрик и заводов Европейской России (П.А.Орлов, С.Г.Будагов). СПб., 1894.

82. Университеты и средние учебные заведения. Общие выводы. СПб., 1888.

83. Устав о торговой несостоятельности (Г.К.Мартенс). СПб., 1879.

84. Фабрично-заводская промышленность и торговля в России. СПб., 1896.

85. Яценко Н.И. Озаренные радугой. Ульяновск, 1993.4. Периодическая печать

86. Пензенские губернские ведомости. 1861, 1866, 1867, 1868, 1870, 1873, 1876, 1880, 1881, 1882, 1886, 1890, 1891, 1906, 1907.

87. Пензенские епархиальные ведомости. 1882.43. Перестрой (Пенза). 1906.

88. Самарские губернские ведомости. 1873, 1875, 1876, 1882, 1883, 1885.45. Самарский курьер. 1906.

89. Симбирские губернские ведомости. 1868, 1870, 1892.5. Литература

90. Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем. На примере городов Калуга, Елец, Ефремов. М.: Наука, 1977.

91. Анфимов A.M. Крупное помещичье хозяйство Европейской России. М.: Наука, 1969.

92. Аржанцев Б.В., Митропольская М.Г. Архитектурная летопись Симбирска второй половины XVIII начала XX вв. - Ульяновск, 1994.

93. Барышников М.Н. История делового мира России. М., 1994.

94. Беляева Е.Ю. Самарская бытокультура второй половины XIX начала XX века: Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - Самара, 1996.

95. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

96. Березовая Л.Г. Историк в поисках метода//Регионализация образования: проблемы, поиски, перспективы. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Пенза, 1997.

97. Берлин П.А. Русская буржуазия в старое и новое время. М., 1922.

98. Богданов А.И. Реформа торгово-промышленного обложения в России. 1898 г.//Вестник ЛГУ. 1968. - №3.

99. Боханов А.Н. Дореволюционная буржуазия: Парадоксы российского предпринимательства//Российская провинция. 1995. -№2.

100. Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. М., 1989.

101. Боханов А.Н. Крупная буржуазия России. Конец XIX в.-1914 г. М., 1992.

102. Боханов А.Н. Российское купечество в к. XIX н. XX вв.//История СССР. -1985,-№4.

103. Боханов А.Н. Торговые дома в России в к. XIX н. XX вв.//История СССР. -1990.- №4.

104. Буданова А.А., Блок B.C. Мое кино. Как это начиналось//Волжская коммуна. -1996.- 18 мая.

105. Будина С.Р., Шмелева М.Н. Город и народные традиции русских. М.: Наука,1989.

106. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991.

107. Бутенко В.А. Краткий очерк истории русской торговли в связи с историей промышленности. -М., 1910.

108. Воронкова С.В. Массовые источники по истории промышленности России к. XIX н. XX вв. - М.: МГУ, 1995.

109. Гиндин И.Ф. К вопросу об экономической политике царского правительства в 60-80-х годах XIX века//Вопросы истории. 1959. - №5.

110. Гиндин И.Ф. Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особен-ности//История СССР. 1963. - №2-3.

111. Голубев А.В. Запад глазами советского общества/Ютечественная история. -1996. -№1.

112. Горланов Г.Е. Очерки истории культуры Пензенского края. Пенза, 1994.

113. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984.

114. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. -М.: Искусство, 1990.

115. Гуревич А.Я. Историческая наука и научное мифотворчество (критические за-метки)//Исторические записки. Т.1 (119). - М.: Наука, 1995.

116. Гурьянов Е.Д. Древние вехи Самары: Очерки по истории градостроительства. -Куйбышев, 1986.

117. Дякин B.C. Из истории экономической политики царизма в 1907-1914 гг.//Исторические записки. Т. 109. - М.: Наука, 1983.

118. Елисеева Н.В. Проблемы методологии истории на страницах новых «Исторических залисок»//Отечественная история. 1997. - №1.

119. Китанина Т.М. Хлебная торговля России в 1875-1914 гг. Л., 1978.

120. Клейн H.JI. Предпринимательство и предприниматели в России. Самара: Сам Вен, 1994.

121. Клейн Н.Л. Промышленность Среднего Поволжья в период капитализ-ма//Исторические записки. —Т. 106. М.: Наука, 1981.

122. Клейн Н.Л. Экономическое развитие Поволжья в к. XIX н. XX вв. - Саратов,1981.

123. Козлов Ю.В. Румянцевский Третьяков//Симбирский вестник. Вып.Ш. - Ульяновск, 1996.

124. Кондаков П.В. Введение в историю русской культуры. М.: Наука, 1994.

125. Корелин А.П. Дворянство и торгово-промышленное предпринимательство в пореформенной России (1861-1905 гг.)//Исторические записки. Т.102. - М.: Наука, 1978.

126. Корнишин В.Ю. Общественно-политический процесс в Поволжье в н. XX в. -Пенза, 1996.

127. Куйбышева К.С. Крупная московская буржуазия в период революционной ситуации в 1859-1861 гг.//Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. М., 1965.

128. Куприянов А.П. Историческая антропология. Проблемы становле-ния//Отечественная история. —1996. №4.

129. Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861-1900 гг.). -М„ 1974.

130. Ландо И.И. Историко-географическая характеристика народного хозяйства Пензенского края (дореформенный период)//Ученые записки ПГПИ им. В.Г.Белинского. -Вып.6. Пенза, 1959.

131. Линденмейер А. Добровольные благотворительные общества в эпоху великих реформ//Великие реформы в России. 1856-1874 гг. М., 1992.

132. Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 16. -М., 1973.

133. Лященко П.И. История народного хозяйства. Т.2. - М., 1951.

134. Маккей Д. Развитие экономики и региональное предпринимательство в последний период Российской империи//Реформы или революция? Россия 1861-1917. СПб.: Наука, 1992.

135. Мифы провинциальной культуры: Тезисы международного симпозиума. 1992, 11.V.- Самара, 1992.

136. Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.). Материалы международной конференции. Москва, 14-15 июня 1994 г. -М.: РОССПЭН, 1996.

137. Менталитет и культура предпринимателей XVII XIX вв. - М., 1996.

138. Меценаты и коллекционеры//Альманах: «Памятники Отечества». 1993.

139. Моргун А.Г. От крепости Самары до города Куйбышева. Куйбышев, 1986.

140. Наякшин К.Я. Очерки истории Куйбышевской области. Бывшая Самарская губерния. Куйбышев, 1955.

141. Петров Ю.А. Москва купеческая на рубеже XIX XX веков/Ютечественная история. - 1996. -№2.

142. Предприниматели России. (5 т.). - М.: Терра, 1996.

143. Предпринимательство и предприниматели в России от истоков до н. XX в. -М.: РОССПЭН, 1997.

144. Предпринимательство и Сибирь. Барнаул, 1994.

145. Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем. Тезисы докладов по исторической психологии российского сознания. Самара, 1994.

146. Пушкарев JI.H. Что такое менталитет. Историографические замет-ки//Отечественная история. 1995. - №3.

147. Рабинович Г.Х., Разгон В.Н. Российская буржуазия периода империализма в современной американской и английской историографии//Вопросы истории. 1985. - №2.

148. Разгон В.Н. Современная американская и английская историография российской буржуазии. Барнаул, 1988.

149. Российская провинция XVIII XX вв.: Реалии культурной жизни. III всероссийская научная конференция. Тезисы докладов. - Пенза, 1995.

150. Россия в XIX в. Политика, экономика, культура. СПб., 1994.

151. Русская провинция. Культура XVIII XX вв. - М., 1993.

152. Рындзюнский П.Г. Утверждение капитализма в России. М.: Наука, 1978.

153. Самарская летопись. Очерки истории Самарского края с древнейших времен до начала XX века. В 2-х кн. (под ред. проф. П.С.Кабытова, проф. Л.В.Храмкова). Самара, 1993.

154. Сумерин П.Г. Промышленность Пензенской губернии в дореволюционный период (1861-1913 гг.)//Ученые записки ПГПИ им. В.Г.Белинского. Вып.5. - Пенза, 1958.

155. Тюстин А.В. Благотворитель из Пензы//Волга. 1994. - №9-10.

156. Тюстин А.В. Купеческие династии Пензы//Земство. 1995. - №3.

157. Тюстин А.В. Пензенское купечество как социальный строй: Вопросы истории формирования//Земство. 1994. -№3.

158. Тюстин А.В. Пензенское торгово-промышленное предпринимательство в системе межрегиональных и внешнеэкономических сношений (вт. п. XVIII н. XX вв.)//Земство. - 1995. -№4.

159. Франк С.Л. По ту сторону «правого» и «левого»//Новый мир. 1990. - №4.

160. Цыбин В. Средние и малые пароходства на Волге//Волга. 1994. - №9-10.

161. Чернявская Е. Дворянские усадьбы Пензенского края//Земство. 1995. - №5.

162. Чернявская Е. Постройки периода модерн в Пензенской области и их исполь-зование//Земство. 1995. - №5.

163. Шепелев Л.Е. Акционерные компании в России. Л., 1973.

164. Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в. Проблемы торгово-промышленной политики. Л., 1981.

165. Щапов Я.Н. Благотворительность в дореволюционной России: Национальный опыт и вклад в цивилизацию//Россия в XX веке. Историки мира спорят. М., 1994.

166. Юсупов А. Господа Акчурины. Казань, 1974.

167. Энциклопедия купеческих родов: 1000 лет русского предпринимательства. -М.: Современник, 1995.

168. Динамика ярмарочной торговли в Симбирской губернии

169. Годы Число Привезено товаров на сумму (руб.)1861 48 6 575 1561867 81 7 931 9541875 85 (торг. на 70) 9 645 0811878 86 (торг. на 73) 11 000 0001881 86 (торг. на 76) 13 376 1381895 81 7 789 2371908 80 6 696 300

170. Примечание: подсчитано по: Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами