Принцип свободы совести и его реализация в Российской Федерации: состояние, тенденции и перспективы тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.13, кандидат философских наук Себенцов, Андрей Евгеньевич

• Себенцов, Андрей Евгеньевич
• кандидат философских наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат философских наук Себенцов, Андрей Евгеньевич

Введение

Глава 1.

Теоретико-методологические основы реализации принципа свободы совести в Российской Федерации

§1.1. Философская рефлексия свободы совести

§ 1.2. Зарубежный опыт реализации принципа свободы совести

§ 1.3. Отечественный опыт реализации свободы совести в дореволюционной и советской России.

Глава 2. Утверждение принципа свободы совести и модели его реализации в современной России.

§ 2.1. Формирование конфессионального пространства в Российской Федерации.

§ 2.2. Нормативно-правовые основы реализации принципа свободы совести в Российской Федерации.

§ 2.3. Организационные модели реализации принципа свободы совести в Российской Федерации. Заключение.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Принцип свободы совести и его реализация в Российской Федерации: состояние, тенденции и перспективы»

Актуальность темы исследования. Диссертационное исследование посвящено изучению реализации принципа свободы совести, являющегося необходимой предпосылкой свободы мировоззренческого выбора, самоопределения человека в своем отношении к религии и, как следствие, его политических прав. За период демократических преобразований социального и политического устройства Российской Федерации с конца 1980-х годов проделана огромная работа по формированию новой правовой основы государства, по приведению отечественного законодательства в соответствие с международными договорами Российской Федерации, являющимися частью ее правовой системы и касающимися свободы совести. Все это создало в России принципиально новую религиозную ситуацию — ситуацию религиозной свободы, но породило и ряд новых проблем и тенденций, оказывающих влияние на, процесс осуществления принципа, свободы совести. Необходимо оценить эффективность этого направления вероисповедной политики государства, выявить «болевые точки» и конфликтные ситуации, сформулировать предложения по корректировке правотворческой, правоприменительной деятельности государства, практики общественных и религиозных объединений, СМИ, органов образования по укоренению в общественном сознании уважения принципа свободы совести, толерантности во взаимоотношениях представителей разных мировоззренческих и вероисповедных групп населения.

Духовное разнообразие, возникающее в обществе благодаря осуществлению принципа свободы совести, позволяет каждому находить для себя комфортное место в социальной среде, в общественной жизни, и при соответствующей политике властей создает условия для мирного и поступательного развития общества. Вместе с тем, свобода должна укладываться в рамки правомерного поведения и сопровождаться определенными мерами ответственности, в том числе в защите граждан и их объединений от помех в реализации ими своей свободы, а таюке в пресечении злоупотребления свободой, выражающегося в различных формах антиобщественного поведения, в экстремизме.

Важность настоящего исследования обусловливается значительным влиянием принципа свободы совести на регуляцию межконфессиональных и межнациональных отношений. Она определяется также существующим интересом, как у экспертов, так и общества в целом, к проблемам взаимоотношений религии и террора, веры и нетерпимости, духовного долга и фанатичного насилия; а также к вопросам государственного контроля за деятельностью религиозных объединений, с одной стороны, и допустимости прямого вмешательства в дела религиозных организаций - с другой.

Поскольку свобода совести не была привычной в Российской империи, а в советский период если и существовала, то в значительно деформированном варианте, ее осуществление в Российской Федерации встречает серьезное сопротивление, основанное на вековых стереотипах. Стереотипы сознания и поведения принадлежат большим социальным группам, они сложились на основе исторически продолжительного опыта, обладают высокой устойчивостью, и пробуждаются в «часы роковые» непроизвольно, как рефлекс. Усвоение принципа свободы совести как нормы современного демократического общества нуждается в перестройке сознания, корректировке и даже формировании новых стереотипов. Актуальность изучения современной реализации принципа свободы совести определяется также и тем обстоятельством, что в последние годы в этой сфере отмечаются проявления правового нигилизма, как со стороны властных структур, так и некоторых религиозных организаций.

Степень научной разработанности проблемы.

Проблема свободы совести и ее реализации носит комплексный, многоаспектный характер, она затрагивает различные сферы социальной практики и массового сознания и находится в поле зрения ряда общественных наук - философии, религиоведения, истории, правоведения, социологии, антропологии и других. Философия, философская антропология, рассматривает свободу совести с позиций изучения природы человека и его взаимоотношений с обществом1. Именно в философии возникла идея естественных прав человека, присущих ему от рождения; свобода совести рассматривалась философами как часть свободы вообще (Дж. Локк).

Историки изучали процесс формирования и выдвижения этой идеи, борьбу вокруг нее, ее реализацию на различных этапах истории в разных странах, в том числе и в России". Свой взгляд на этот принцип имеют и теологи, в современности он отражается в социальных концепциях церквей. Определенной заслугой мыслителей, рассматривавших свободу совести с позиций марксистской идеологии, стало распространение ее понимания на неверующих (атеистов, агностиков). Закрепление принципа свободы совести в юридических актах, государственных - с конца XIX века, международных с середины XX (Всеобщая декларация прав человека, 1948 г.) продолжается до настоящего времени. Параллельно развивается и система международного контроля за реализацией принципа свободы совести, в том числе в деятельности Европейского суда по правам человека, представляющая собой активную практическую и научную разработку проблемы и дающую богатый материал для отечественных ученых3.

Отдельные аспекты проблем свободы совести разрабатывались в работах как отечественных, так и зарубежных философов, социологов, историков, религиоведов и юристов, поскольку проблематика имеет выраженный междисциплинарный характер4. Автор опирался на труды в

1 См.: например: Б.В.Марков. Философская антропология. Очерки истории и теории. Гл.2. СПб, 1997.

2 См.: Вульфиус А.Г. Очерки по истории идеи веротерпимости и религиозной свободы в XVIII в.: Вольтер, Монтескье, Руссо. СПб, 1911; Кузнецов Н.Д. Управление делами иностранных исповеданий в России в его историческом развитии. Ярославль, 1898; Михайлов Я.М. Парижская коммуна и церковь М., 1930; Познышев C.B. Религиозные преступления с точки зрения религиозной свободы. М., 1906; Рейснер М.А. Государство и верующая личность. СПб, 1905; Руффини Ф. Религиозная свобода. СПб, 1914.

3 Р.В.Маранов. Практика Европейского суда по правам человека по делам о свободе совести. //М., 2009, 383 с. А.Султанов. Российские дела Страсбургского суда: бег по кругу?//Религия и право, 2008 г. № 4, с 47 - 51 и др.

4 См. например: Культура и веротерпимость. СПб, 2003; Мировой опыт церковно-государственных отношений. М., 1999; На пути к свободе совести. М., 1989; Религия, политика и права человека. М., 2002; Свобода совести в духовном возрождении Отечества. М., 1994; Свобода совести в правовом государстве: юридический и информационные аспекты. М., 2000; Свобода совести - важное условие гражданского мира и межнационального согласия. М., 2003; Свобода совести в России: исторический и современные аспекты. М., 2004. области религиозной свободы классиков отечественной исторической, философской, социологической традиций: В.Н.Татищева, Д.С.Аничкова, М.А.Фонвизина, В.С.Соловьева, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, А.И.Введенского, П.А.Сорокина, В.Г.Богораза, И.А.Покровского, а также на работы современных исследователей-религиоведов: О.Ю.Васильевой, Н.В.Володиной, В.И Гараджи, А.А.Дорской, А.Г.Залужного, И.Я.Кантерова, Р.А.Лопаткина, С.А.Мозгового, М.П.Мчедлова, А.А.Нуруллаева, М.И.Одинцова, А.В.Пчелинцева, М.С.Стецкевича, Т.Ю.Тагиевой, Н.А.Трофимчука, М.О.Шахова, И.Н.Яблокова и других ученых. Их труды обобщили большой объем фактических сведений, результаты конкретного эмпирического анализа, методические подходы и позволяют провести теоретическое исследование анализа связей между факторами, определяющими сущностный и прикладной характер принципа свободы совести, в широком контексте понятий философии и религиоведения, социологии и юриспруденции.

В Российской Федерации научная разработка темы была затруднена, если не прервана на большую часть советского периода, и возвращение к ней произошло в последние десятилетия ушедшего века. Разное стартовое положение, различный исторический опыт российского и западного общества, даже языковые различия, сказываются на осмыслении понятий, которые закреплены нормативно в международных договорах Российской Федерации и в Конституции Российской Федерации, но еще не получили глубокой содержательной проработки и осознания. Практически во всех трудах высказывается общая оценка существующей тенденции реализации принципа свободы совести - отличие правоприменительной практики от того, что заявлено в Конституции Российской Федерации и Законе о свободе совести и о религиозных объединениях. Конституционное право граждан на свободу совести порой сводится к свободе вероисповедания, то есть широкое, объемное понятие подменяется узким и одномерным; размываются такие конституционные принципы, как отделение религиозных объединений от государства, равенство религий и религиозных объединений перед законом; равенство прав верующих и неверующих; проявляется деформация основных идей и положений концепции светского государства, всё больше проявляется переориентация на концепцию «христианского» государства, что ведёт к обострению отношений в межконфессиональной среде. Вопрос о праве человека на свободу совести всё чаще относится не к сфере частной жизни граждан, а к области публично-правовых отношений, общественно-политических интересов. Это ведёт к политизации деятельности различных религиозных объединений, к подмене интересов верующего гражданина интересами конфессиональной бюрократии.

В значительной мере это объясняется отсутствием целостной политики в сфере свободы совести, которая, с одной стороны, должна отвечать российским, традициям, не быть чужеродным, навязываемым извне элементом всей внутренней политики государства, а с другой - должна учитывать опыт других государств, а также советский опыт в разрешении «религиозного вопроса», в том числе и связанный с результатами предоставления одной религии или одной идеологии привилегированного статуса. В настоящий момент потребность государства в современной модели государственно-конфессиональных отношений как никогда остра, известны попытки привлечь «традиционные конфессии» для укрепления базы социальной поддержки власти, причем, в одних регионах такая опора ищется в православии, в других - в исламе, и сопровождается дискриминацией «нетрадиционных конфессий».

При том, что существует конституционный запрет установления какой-либо идеологии (ст. 13) и религии (ст. 14) в качестве государственной или обязательной, при закреплении Конституцией Российской Федерации равенства религиозных объединений перед законом, в некоторых современных исследованиях в области общественной безопасности рекомендуются неоправданные запреты и формулируются предложения дискриминационного свойства в отношении различных религиозных объединений. К настоящему времени слабо проработана теоретическая и правовая основа для выработки взвешенных научно-обоснованных критериев оценки влияния деятельности религиозных объединений на безопасность государства (Конституция РФ, ст. 55 ч.З) и установления таких запретительных норм, которые не умаляли бы права и свободы человека и гражданина (ст. 55 ч. 2) и не препятствовали реализации принципа свободы совести.

Таким образом, несмотря на наличие в отечественном религиоведении большого количества серьезных трудов в области теории и практики свободы совести, существуют проблемы, еще требующие своего изучения. Прежде всего, они связаны с анализом современной религиозной ситуации и выявлением существующих тенденций и перспектив для дальнейшей реализации этого конституционного принципа, важного с точки зрения прав человека и государственно-конфессиональных отношений.

Принцип свободы совести соприкасается с принципом светскости государства. Развитие идеи Дж.Локка, что терпимость и уважение к чужой вере укрепляют государственное правление и политический режим5, в со временем получило юридическое оформление в отделении церкви от государства - так образовалось светское государство. Право в таком государстве основывается на гражданских, а не религиозных нормах; решения государственных органов не могут иметь религиозного обоснования; соответствие поведения граждан нормам той или иной религии не является предметом государственного регулирования. Однако, законодательство светского государства, как продукт культуры, может и соответствовать религиозным нормам. «Светскость» определяется не наличием противоречий с религиозными установками, а свободой от них. В светском государстве каждый человек вправе рассчитывать на то, что он сможет жить, не обращаясь к религиозным институтам. Исторически сложилось большое разнообразие отношений между де-юре или де-факто

5 Второе письмо о веротерпимости. Локк Д. Сочинения, тт. 1-3. М., 1985, т.2 с 132 светским государством и религиозными организациями. В Российской Федерации, по Конституции - светском государстве, юридические основы светскости являются предметом активного научного освоения. В этой сфере работают A.C. Бурьянов, А.Г.Залужный, В.В. Кравчук, Р.Н. Лункин, Е.М.Мирошникова, М.И. Одинцов, И.В. Понкин, A.B. Пчелинцев, М.О. Шахов и другие современные ученые.

Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы представить религиоведческий анализ реализации принципа свободы совести в новых государственно-конфессиональных отношениях в Российской Федерации в конце XX - начале XXI вв.

Достижение поставленной цели предполагает постановку и решение следующих задач:

• вскрыть теоретико-методологические основы реализации принципа свободы совести;

• проанализировать зарубежный и отечественный опыт осуществления свободы совести;

• проследить характер и параметры нового конфессионального пространства Российской Федерации, в которых происходит реализация принципа свободы совести;

• рассмотреть нормативно-правовые основы и организационные модели реализации принципа свободы совести в Российской Федерации.

Методология исследования была определена его целью и задачами, особенностями изучаемого материала. Исследование выполнено на основе междисциплинарного подхода и включает комплексный анализ формирования принципа свободы совести, закрепления его во внутригосударственном и международном праве, и столкновения права с традициями и стереотипами. В качестве общей методологической базы использовались труды отечественных и зарубежных авторов, исследующих проблемы свободы совести и механизмов её реализации с применением социально-философских, культурологических и религиоведческих методов. Методологическими основаниями стали идеи, представленные в работах классиков социологического подхода в религиоведении (М. Вебера, Э. Трёльча, Р. Нибура), а также в современных исследованиях в области теоретического религиоведения и проблем изучения свободы совести (Н.В. Володиной, В.И. Гараджи, А.Ю.Григоренко, А.Г. Залужного, А.Н. Красникова, М.П. Мчедлова, М.И. Одинцова, М.С. Стецкевича, М.М. Шахнович, Е.С. Элбакян, И.Н. Яблокова и др.). В работе были использованы принципы источниковедческого и контекстуального анализа, опирающиеся на общие принципы историзма и научной объективности.

Источниками исследования стал теоретический и эмпирический материал, включающий опубликованные архивные документы, нормативные акты, сведения о деятельности религиозных организаций и связанных с ними общественных объединений, материалы Совета по делам религий при Совете Министров СССР, Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве Российской Федерации и Совета по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте Российской Федерации, сведения государственных органов, принимающих решения о регистрации религиозных организаций, решения российских судов и Европейского суда по правам человека, доклады Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, обзоры правозащитных организаций, текущую информацию СМИ и Интернет-ресурсы.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые

- выявлены методологические отличия подходов, употребляемых в международных и отечественных нормативных актах, связанных с принципом свободы совести;

- выявлена совокупность наиболее значимых факторов, оказывающих влияние на становление конституционного принципа свободы совести в современной России;

- выявлены основные закономерности и этапы реализации принципа свободы совести в Российской Федерации в конце XX - в начале XXI века;

- намечаются перспективы в области реализации принципа свободы совести и выявлен характер его влияния на состояние конфессионального пространства и религиозную ситуацию в ближайшем будущем.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Существует органическая связь между принципом свободы совести и принципом светскости государства.

2. В западных государствах принцип свободы совести рассматривается как необходимое условие стабильности демократического общества, в котором гарантируются предусмотренные международными актами права и свободы человека.

3. Главным фактором, влияющим на формирование конфессионального пространства Российской Федерации и реализацию принципа свободы совести, являются особенности нормативно-правовой базы государства, определяемой, прежде всего, Конституцией и соответствующими законами. Конфессиональное пространство Российской Федерации, ставшей самостоятельным государством, формировалось в условиях действия Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» (1990 г.). В последующем он был заменен менее либеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997 г.)

4. Бурный процесс изменения конфессионального пространства в 1990-х гг. вызвал напряжение в российском обществе, не привыкшем к идеологическому многообразию, резкое противодействие «традиционных» религиозных структур и, как следствие, возврат к государственным мерам по замедлению распространения религиозной свободы.

5. Дальнейшее формирование современного конфессионального пространства происходило в условиях ограничения регистрации новых для России религиозных объединений, сопровождалось повышением роли Русской Православной Церкви в политике и вовлечением государства в защиту ее интересов. Связанные с этим процессы сказались не столько в нормотворчестве, сколько в правоприменительной практике.

6. Современная религиозная ситуация определяется реальной вероисповедной политикой, формирующейся в результате взаимодействия государства с религиозными организациями, в процессе которого вырабатываются определенные механизмы общения, затрагивающие и принцип свободы совести.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы могут быть использованы в разработке предложений по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики в Российской Федерации в направлении обеспечения свободы совести. Приводимые автором материалы и выводы могут быть использованы при подготовке обобщающих исследований по проблемам свободы совести и церковно-государственных отношений, в курсах повышения квалификации государственных и муниципальных служащих, а также работников суда и прокуратуры; для написания учебных пособий и подготовки курсов лекций по религиоведению, социальной философии, социологии и политологии.

Апробация исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования получили отражения в докладах диссертанта на международных и общероссийских научно-практических конференциях: в Вене (ноябрь 2002), в Москве, Институт Европы (апрель 2003), в Нижнем Новгороде (апрель 2003), в Варшаве (июнь 2003), на слушаниях в Государственной Думе (март 2005, июнь 2007), в Санкт-Петербурге (март 2005), в Сочи (сентябрь 2005), в Хабаровске (октябрь 2005), в Волгограде (май 2006, - октябрь 2009), в Перми (апрель 2007), в Москве, РГГУ (май 2007), в Екатеринбурге (октябрь 2007 и апрель 2008), в Казани (декабрь 2007, июнь 2009), в Москве, в Минрегионе России (февраль 2008), в Киеве (май 2008), в Москве, в Академии труда (февраль 2009), а также на межрегиональных конференциях и семинарах (Южный, Приволжский, Северо-Западный федеральные округа), в выступлениях на мероприятиях религиозных организаций, в многочисленных докладах и лекциях, прочитанных в Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации. Основное содержание исследования нашло отражение в 17 публикациях автора.

Заключение диссертации по теме «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», Себенцов, Андрей Евгеньевич

На выводы философов и политиков, очевидно, оказывало влияние состояние конфессионального пространства, которое характеризуется степенью разнородности и насыщенности. Если во Франции в дополнение к католикам появились только гугеноты, плюрализм мнений расширился, но сохранялась большая жесткость отношения к инаковерующим, чем в Англии, где одновременно действовали католики, англикане, пуритане, конгреционисты, методисты, не считая иудеев и мусульман, и реальное многообразие приводило к необходимости его учета и осмысления. Притом все же и в Англии уровень давления на религиозные меньшинства был таким, что эмиграция в Америку была предпочтительнее, чем отстаивание своих свобод на родине. В результате того, что конфессиональное пространство в США еще более расширилось, после непростой борьбы возрос и уровень терпимости, а потом выработалась и концепция. В ситуации такого богатого выбора стремление сохранить единство - была бы вера, а какая неважно - способствовало распространению веротерпимости. В США стало привычным появление все новых, сначала протестантского характера, религиозных объединений, их право миссионерской деятельности и соответствующее право граждан вступать в эти объединения дополнили веротерпимость. Богатый опыт буржуазных отношений привел к пониманию, что моральные требования могут опираться не только на религиозные убеждения, но и на другие значимые факторы, например, на необходимость формирования и поддержания деловой репутации; конкретная религиозная принадлежность партнеров имела все меньшее значение. Многообразие конфессий заставило их сдерживать склонность к эксклюзивизму, тем более, что протестантизм, в котором авторитет веры основывается на понимании Библии как единственного источника христианского учения, допускает возможность разного прочтения одних и тех же ее положений. Развитие науки, основанной на опытном познании мира и показавшей свою силу в прогрессе производства, способствовало распространению религиозного скептицизма и атеизма. Все эти факторы постепенно разрушали психологические барьеры, отгораживавшие свободу вероисповедания от свободы совести, корректировали общественную практику и законодательство.

Приходится отметить, что прецедентное право, действующее в США, в значительной мере способствовало продвижению идей свободы совести к признанию юридическими нормами.

Однако процесс становления свободы совести в США не был быстрым и легким. Заселение Северной Америки началось в XVII веке, территорию будущих штатов занимали в основном протестанты, для которых более чем для католиков свойственно принятие свободы вероисповедания. Но и здесь однородность религиозного пространства приводила к нетерпимости. Так, собравшиеся в Массачусетсе пуритане, покинувшие Англию в связи с преследованиями со стороны Англиканской церкви, создали практически свое конфессиональное государство. Утверждалось, что свобода совести может предоставляться лишь тем, кто испытывает страх Божий и не настаивает на раскольнических идеях. Преследования инакомыслящих признавались оправданными борьбой с «отвратительной инфекцией». В 1656 году был принят закон против квакеров, за появление которых в пределах колонии полагалось протыкание языка каленым железом, за повторение -казнь. Так подтвердилось, что эксклювизизм - латентная болезнь любой конфессии, прорывающаяся, как только она становится религией большинства и охватывает светскую власть. Будучи в меньшинстве и удаленные от рычагов власти конфессии становятся защитниками свободы совести.

На юге (Вирджиния и др.) установилась система государственного англиканства. Приверженцев других конфессий заставляли платить налоги на содержание господствующей церкви, время от времени высылали. В Мэриленде, первоначально бывшим убежищем для католиков, захватившие власть протестанты начали их преследовать.

В других штатах в разной степени торжествовала веротерпимость. Наивысший ее статус был достигнут в Пенсильвании, штате (тогда колонии) квакеров, где основной закон гарантировал свободу совести для всех, верящих в Бога. Религиозные объединения были отделены от государства, католики и иудеи пользовались полнотой гражданских прав. В результате в английских колониях в Северной Америке существовало исключительное религиозное разнообразие: здесь жили квакеры, пресвитериане, англикане, католики, иудеи, лютеране, баптисты, реформаты, меннониты.

В период войны за независимость практически все пасторы утверждали, что колонисты сражаются за Божье дело против тирании погрязшей в грехах и атеизме Британии. Единство в борьбе привело к констатации отделения религии от государства в ряде штатов, а в 1787 году свобода совести была закреплена в Конституции США. А.Гамильтон, Дж. Мэдисон выступали за полное отделение церкви от государства и защиту свободы вероисповедания. Однако в федеральную конституцию было включено лишь указание, что в США «никогда не будет требоваться принадлежность к какой-либо религии в качестве условия занятия какой-либо должности или исполнения какой-либо общественной обязанности». Естественно, что были бурные возражения типа «теперь не только иудеи и язычники, но даже и папа Римский могут быть избраны президентом США». Однако победил общедемократический принцип, согласно которому американский народ выступает как носитель высшей власти. И если народ отойдет от христианства, то этот выбор будет законным. Любые же исключения несовместимы с принципами свободы в делах религии.

Отделение религии от государства произошло в США с принятием «Билля о правах» (1789 г.). Первая поправка к Конституции гласила» «Конгресс не должен издавать законов, устанавливающих какую-либо религию или запрещающих ее свободное распространение». Такое разделение на федеральном уровне произошло впервые в истории. Причем она не являлась «местью» антиклерикалов господствовавшей церкви, а была направлена в будущее для обеспечения религиозного мира. На уровне штатов еще предстояло осознание такой необходимости и ее закрепление в законодательстве. Большинство американцев разделяло убеждение Т.Джеферсона, что «свободы народа нельзя считать защищенными, если мы лишаем их единственной прочной основы - убеждения в умах людей, что их свободы суть дар Божий». При наличии множества конфессий в США складывалась надконфессиональная гражданская религия, в качестве своего компонента включавшая добровольность выбора и смены религиозных убеждений, независимость религиозных организаций от государственного контроля. Получив поддержку от всех протестантских конфессий и даже американских католиков (Папа был резко против), эти идеи приобрели общерелигиозный характер. А религиозный плюрализм, постепенная ликвидация привилегий конфессий в штатах не только сдерживали антиклерикализм и атеизм, но и привели к отрицательному отношению к ним в обществе. Неверие и атеизм в XIX веке воспринимались как явления, противоречащие американскому образу жизни, и их дискриминация были выше, чем в странах Европы.

В других западных странах, где традиционные религии и соответствующие церкви имели глубокие корни и привычное влияние, особенно в тех, где судебная система основана на континентальном праве и правовое закрепление достижений свободомыслия нуждается в законодательном признании, процессы шли медленнее. Но политическая необходимость вынуждала светские власти выходить из-под влияния церкви и основываться на рациональных подходах к решению проблем ставшего многорелигиозным внутреннего мира. Вместе с тем, в первой половине XX века все демократические свободы, включая свободу совести, столкнулись с явлениями тоталитаризма и авторитаризма.

По отношению к вопросу свободы совести авторитаризм характеризуется пренебрежением к демократическим свободам и правам человека, запретом оппозиционной деятельности и строгой регламентацией религиозной деятельности, часто - предоставлением преимуществ одним конфессиям и ущемлением других; тоталитаризм - установлением полного контроля над обществом, наличием обязательной идеологии, лишением человека не только политической, но и личной свободы, предписывая обязательный образ мыслей и поведения. Тоталитаризм в СССР ставил задачу полной ликвидации религии как явления общественной и личной жизни. В Италии он, напротив, привел к провозглашению католицизма государственной религией. В фашистской Германии фактически запрещенным оказался только иудаизм, гонениям подвергнуты Свидетели Иеговы, две основные церкви - Евангелическая и Римско-католическая — подверглись «приведению в соответствие с национал-социалистическим мировоззрением». В политике была сформирована тенденция замены христианства культом нации, А.Гитлер неоднократно высказывал мысль о несовместимости христианства и немецкой расы. В 1937 году был объявлен выход членов национал-социалистической партии из христианских церквей, начались репрессии протестантских священнослужителей. С католической церковью был заключен конкордат, но противление ее священнослужителей нацификации церкви привело в 1939 году к репрессиям в отношении них, было арестовано более 6 тысяч священнослужителей-католиков, закрыты все католические союзы. По результатам Второй мировой войны СССР удалось добиться включения стран Восточной Европы в свою сферу влияния. Образованные в них коммунистические режимы по степени тоталитаризма и подавления религии не достигали советского уровня, но до середины 1950-х годов были достаточно жесткими, организовывали обвинения священнослужителей в шпионаже и других преступлениях. После XX съезда положение смягчилось (кроме Албании, где в 1967 г. была совершена попытка запрета религии; за совершение крещения было установлено тюремное заключение до 5 лет. Священники были практически истреблены), но давление на религиозные организации сохранялось до краха социалистической системы.

В Испании особо дружественные отношения между Католической церковью и государством приводили к резким антиклерикальным выступлениям, поджогам храмов и монастырей, а в 1936 - 1939 году способствовали жестокостям гражданской войны, в которой националисты — католики и республиканцы-антиклерикалы, не допуская мысли о свободе совести, уничтожали друг друга (и полмиллиона человек убили, 5 тысяч храмов разрушили). Победа националистов во главе с Франко привела к созданию умерено-тоталитарного режима, при котором католическая церковь рассматривалась как государственная. Заключенный в 1953 году конкордат предусматривал невмешательство государства в дела церкви, что позволило в рамках церкви развиваться процессам демократизации.

К середине XX века и протестантские, и католическая церкви смягчили свои претензии на монопольное обладание истиной, что способствовало постепенному восстановлению веротерпимости, межцерковному диалогу, снижению напряженности.

В 1962 - 1965 годах II Ватиканский собор сформулировал в своих документах положения, приближающие церковь к требованиям эпохи, Был значительно снижен уровень эксклювизизма (католическая церковь «признаёт свою связь с теми, кто, будучи крещён, украшается званием христианина, но не исповедует веру во всей её полноте или не хранят единства общения под началом Преемника Петра. Ведь есть много людей, почитающих Священное Писание как правило веры и жизни.»28). II Ватиканский собор акцентировал внимание на тех моментах, которые сближают, а не разъединяют христиан, и даже высказался о том, что «и нехристианские религии «приносят все же нередко луч Истины, просвещающий всех людей»29, а также достаточно ясно высказался в

-ЗА поддержку принципа свободы совести: «человеческая личность имеет право на религиозную свободу. Эта свобода состоит в том, что все люди должны быть свободны от принуждения со стороны как отдельных лиц, так и социальных групп, а также какой бы то ни было человеческой власти, дабы благодаря этому в религиозных вопросах никого не заставляли действовать против своей совести и не препятствовали действовать в должных пределах согласно своей совести: как в частной, так и в общественной жизни, как в одиночку, так и в сообществе с другими людьми. Кроме того, Собор заявляет, что право на религиозную свободу действительно зиждится на том достоинстве человеческой личности, которое познаётся и Словом Божиим, данным в Откровении, и самим разумом. Это право человеческой личности на религиозную свободу в общественном правопорядке должно признаваться таким образом, чтобы оно стало гражданским правом.»

28II Ватиканский Собор, Догматическая Конституция о Церкви, ст. 15 // ИЦр://НЬ.ЬаЬг.шЛ^ех.рЬр?Ьоок=1013

29 Об отношении церкви к нехристианским религиям, п.2 http://vvww.krotov.info/acts/20/2vatican/dcmnt201 .Ьйп1#П

30 О религиозной свободе, п.2 // http://www.krotov.info/acts/20/2vatican/dcmnt283.htrnl

Протестантские церкви также эволюционируют в сторону религиозной толерантности, хотя с учетом многообразия сохраняются и элементы нетерпимости, прежде всего в отношении католицизма: исторические противоречия изживаются с трудом. Показательна позиция основанного протестантами в 1948 году Всемирного совета церквей, который на первом же съезде принял Декларацию о свободе вероисповеданий, призывавшую к принятию международного документа о защите свободы религии и совести.

Такой документ - Всеобщая декларация прав человека и был принят Организацией Объединенных Наций в 1948 году. О его основных положениях, касающихся свободы совести, было сказано выше.

На образовавшемся поле свободы началось бурное развитие движений, основанных на снятии контроля государства с духовной сферы, которые закрепились в религиоведении под общим названием «новые религиозные движения» (НРД). В значительной мере новые религиозные движения переносили на европейскую почву религиозные идеи восточного происхождения, в той или иной степени соединения с идеями, традиционными для европейского мышления. Некоторые из них обращались к попыткам заново осмыслить дохристианские идеи, распространенные среди предков современных народов. Как в любом религиозном процессе, появление новых объединений вокруг таких идей связывалось с фигурами лидеров, пророков, учителей, проповедников. Среди них встречались люди, стремившиеся к абсолютной власти над своими последователями, что требовало отрыва их от общества и иногда сопровождалось построением тоталитарных сообществ, рядовые участники были лишены не только демократии и гражданских свобод, но и вообще всякой свободы. Это явление вызвало в жизнь хотя и ненаучные, но отражающие некоторые стороны деятельности части НРД такие понятия, как «деструктивные культы» -противоречащие важным установкам традиционного европейского сознания, и подчеркивающее систему отношений в некоторых из таких объединений понятие «тоталитарные секты». Такие сообщества селились на замкнутых территориях, их члены строго исполняли требования своих руководителей, подвергались эксплуатации и насилию. Известны случаи массовых самоубийств последователей таких религиозных сообществ по воле своего главы.

Случаи криминальных проявлений в НРД привлекли к ним внимание в странах Европейского Сообщества. На уровне Кабинета Министров Совета Европы и Совета Европы наиболее известны решения - Секты и новые религиозные движения. Рекомендация парламентской ассамблеи № 1178 1992/1994 год31, Постановление Европейского Парламента о сектах в Европе от 12 февраля 1996 года32, Единогласное решение Совета Европы: запрос о создании организации помощи жертвам деструктивных культов от 22 июня 1999 г.33,

Однако модели разрешения противоречий разными государствами были использованы разные34.

Действительно, сами эти решения исходили из того, что, «учитывая различные культурные традиции и законодательные системы, кажется нерациональным рекомендовать каждому правительству требовать от всех сект и новых религиозных движений достигать общего статуса. Понятно, что члены таких сект и движений должны уважать законы страны, где они прибывают».

Правительствам предлагалось "предпринять все необходимые шаги и обеспечить то, чтобы все чрезвычайные ситуации могли рассматриваться в судах или других правомочных организациях, занимающихся вопросами семьи, чтобы защитить детей и других лиц, нуждающихся в особой защите и помощи, интересам которых грозит серьезная опасность".

Данная рекомендация выступает в защиту проведения простых и неотложных судебных процедур, чтобы компетентные власти в особых

31 http://ruscan.narod.ru/kah min SE.htm

32 http://\v\wv.rusoir.ru/06articles/zakon/w\v/2/l/4/index.html

33 http://\v\v\v.irinev,ru/document/003.htm

34 См. материалы на сайте организации «Права человека без границ», штаб-квартира в Брюсселе, Бельгия http://\vw\v.hnvf.net/index.phr>?option=com content&view=article&id=71&Itemid=83 случаях могли принимать решения в защиту интересов детей. В пояснительном меморандуме к рекомендации особо упоминается об "исключительной власти" (параграф 7 а), которой располагает суд для защиты здоровья ребенка, например чтобы сделать возможным срочное переливание крови ребенку, если это необходимо, но происходит в противовес желаниям родителей.

Рекомендация также указывает на то, что серьезная законодательная инициатива в этой области может вступить в противоречие со свободой совести и религии, гарантированной 9-й статье Европейской конвенции о правах человека.

Тем не менее, серьезные инциденты, произошедшие в последние годы, заставили настоятельно потребовать, чтобы «деятельность групп, обычно называемых сектами (точное определение которых Ассамблея не считает нужным давать), должна проходить в согласии с принципами демократических обществ.

Поэтому жизненно необходимо иметь доступ к надежной и объективной информации об этих группах, направленной в первую очередь к подросткам и преподаваемой в рамках школьной учебной программы, а также к детям последователей различных групп религиозного, изотерического или спиритистского типа».

Исходя из этого, Ассамблея призвала правительства государств-членов:

- поддерживать создание независимых государственных или региональных информационных центров о сектах;

- включать информацию об истории и философии важных школ мысли и традиционных религиях в общую школьную программу;

- использовать нормальные процедуры уголовного и гражданского права против незаконной деятельности, осуществляемой этими группами;

- поддерживать создание неправительственных организаций для защиты жертв сектантства;

- позаботиться о том, чтобы суды и полицейские власти действенно использовали существующие на национальном уровне правовые акты и инструменты, а так же активно и более тесно сотрудничали между собой, особенно в рамках Европола, для того чтобы противостоять нарушениям основных прав, ответственность за которые несут секты,

- проверить являются ли действующие у них налоговые, уголовные и судебно-процессуальные законы достаточными, чтобы предотвратить возможность совершения такими группами противоправных действий,

- не предоставлять статус религиозной организации автоматически, а, в случаях, когда речь идет о сектах, которые замешаны в незаконных или преступных деяниях, обдумать возможность лишения их статуса религиозного объединения, который гарантирует им налоговые льготы и определенную правовую защиту, но также:

- предпринять твердые шаги против любой дискриминации и маргинализации малочисленных групп и поощрять дух терпимости и понимания в отношении религиозных групп.»

Совет Европы 22 июня 1999 г. заявил о необходимости создания в каждой стране-члене государственных организаций для помощи жертвам деструктивных сект и членам их семей.

Как видно, рекомендации довольно противоречивые. На практике -одиннадцать из пятнадцати членов стран-участниц ЕС после изучения ситуации внутри своих границ признали, что так называемые культы не представляют собой угрозы индивидам, семье, обществу и его демократическим институтам. Они признали, что проблемы, возникшие с некоторыми религиозными движениями, в случае необходимости могут быть разрешены посредством диалога или в рамках обычной юридической процедуры.

Четыре государства предпринимали различные инициативы. В Австрии были созданы государственные, церковные и частные центры для информации о религиозных движениях, а также и признанных религиях. В Германии действовала парламентская Комиссия по сектам и психогруппам. Она опубликовала отчет, рекомендовав надзор только за Церковью сайентологии. Франция и Бельгия создали аналогичные комиссии, еще дальше развив политику, направленную против культов и вредных сект, посредством принятия новых законов и нормативных актов. Франция учредила Межведомственную комиссию по борьбе с культами, призывая все общество к бдительности в отношении этих культов и необходимости следить за ними. Был также принят закон о так называемых культах, подвергшийся серьезной критике за рубежом. В ответ на действия Франции последовала обратная реакция, усиливавшаяся в ходе международных конференций, таких, как конференций ОБСЕ, в Совете Европы, различных академических конференций, в отчетах правозащитных организаций. В 2002 году Франция отменила закон, инициировавший создание Межведомственной комиссии по борьбе с культами и продлила другой, на основе которого создали Межведомственную Комиссию по бдительности и борьбе против сект, чьи действия до сегодняшнего дня не подвергались критике. Бельгия быстро последовала примеру Франции, основательно адаптировав ту же самую политику борьбы в ущерб любой форме диалога, так что элементы этой политики подвергаются критике и содержат противоречивые и спорные аспекты.

Последовательно проводимый в ЕС принцип разделения политической и религиозной сферы не позволяют государству поддерживать какую-то определенную конфессию в ущерб другой или бороться против какой-то отдельной религии или убеждения.

Четыре основных государства - члены ЕС, избравших путь борьбы с «нетрадиционными» религиями, называемых «сектами» или «культами», подверглись жестокой критике в отчетах неправительственных правозащитных организаций, на международных конференциях (ООН, ОБСЕ и т.п.) и в академических кругах. Их политика не привела к ожидаемому усилению осуждения так называемых сект» и «культов» или их лидеров. Напротив, очень незначительное число окончательных судебных решений вынесено не в пользу последних, несмотря на порой огромные инвестиции в финансовые и человеческие ресурсы, эти решения не были результатом соответствующей государственной политики. В большинстве случаев для осуждения нелегальной деятельности было достаточно применить действующее законодательство и осуществить преследование в судебном порядке.

Тем не менее, поддерживаемые государством антисектантские кампании создавали определенный настрой в средствах массовой информации и общественном мнении, приводившие к неисчислимым личным трагедиям. Сообщалось о многочисленных случаях дискриминации и нетерпимости в общественной и личной сферах. Религиозные группы и их члены, занесенные в черный список, объявлялись опасными для государства, общества и частной жизни, что выражалось в следующих формах: клевета; преследования со стороны соседей, на рабочем месте и в школах; ущерб личной репутации; потеря работы или продвижения по службе; увольнения; потеря права на официально разрешенное посещение ребенка или его опеки в бракоразводных процессах; невозможность арендовать помещения для проведения религиозных церемоний или встреч; одностороннее и необоснованное закрытие банковских счетов «сект» или отдельных лиц, с ними связанных; запрет на доступ в общественные комиссии и, советы, и полицейский надзор.

Оценив результаты и низкую эффективность принятых мер активного государственного противодействия «сектам», парламентская ассамблея Совета Европы в своей резолюции 1309 (2002) подчеркнула, что «государство-член ЕС имеет право на любые меры, необходимые для защиты общественного порядка, однако, официальные ограничения свобод, гарантированных статьей 9 (свобода мысли, совести и религии), 10 (свобода выражения) и 11 (свобода собраний и ассоциации) Европейской конвенции основных прав и свобод являются предметом специального рассмотрения».

В системе отделения между государством и религиями как это имеет место, например, во Франции, Нидерландах или Ирландии, не существует формального признания религиозных общин. Мировоззренческие и религиозные общины могут приобрести юридическое лицо в рамках действующего законодательства. Во многих странах членах Евросоюза, тем не менее, существует система государственного признания религиозных деноминаций и мировоззренческих общин, что ведет к их категоризации. Каждая страна имеет свои собственные определения и свои собственные критерии.

Действительно, в государствах ЕС категоризация религиозных (мировоззренческих) объединений распространена достаточно широко. Так, в Бельгии существуют две категории религиозных и мировоззренческих общин: признанные и непризнанные. В Греции есть два типа категорий: во-первых, «известные» религии и «другие» религии. Во-вторых, юридические лица публичного права и юридические лица частного права. В Италии существует отличие между признанными государством религиями, которым разрешается заключать специальный договор между государством и религиозными конфессиональными общинами. В Словакии есть две категории религиозных общин: религиозные общины, зарегистрированные правительством, и гражданские ассоциации. В Дании существуют три категории: признанные религии, одобренные религии и простые некоммерческие ассоциации. В Австрии действует трехступенчатая система: признанные государством религиозные общества, зарегистрированные религиозные конфессиональные общины, и некоммерческие ассоциации. В Португалии существуют четыре категории религий: церкви и религиозные общины, имеющие корни в этой стране, религиозные корпорации, частные корпорации и незарегистрированные ассоциации.

Система категоризации далека от безупречности с точки зрения прав человека, поскольку она представляет собой двухступенчатую или многоступенчатую систему, в которой определенные религиозные общины и собственно верующие не могут реализовать некоторые индивидуальные и коллективные права на основе их классификации государством. Некоторые критерии, дающие преимущества для более привилегированного статуса, носят сомнительный характер. Установленный в Португалии порог продолжительности существования в стране, равный 30 годам, или 60 лет - за границей, подвергся критике со стороны некоторых религиозных групп, как и в Австрии в отношении минимальной численности, равной 16000 членам. Некоторые государства не имеют каких-либо законных критериев и используют данную им власть, порою злоупотребляют ею. Случается и так, что некоторые страны поспешно пересматривают свои критерии категоризации для того, чтобы не допустить некоторые религии в высшую категорию.

Некоторые страны, такие как, Испания, Португалия или Норвегия регистрируют все религиозные и мировоззренческие общины и создали специальные реестры, доступные общественности. В странах, практикующих двух- или многоступенчатую систему, религиозные деноминации четко обозначены в списке категорий. Цель такой политики обычно заключается в идентификации групп, которые пользуются налоговыми льготами или государственной финансовой поддержкой. Хотя даже во Франции, где существует отделение церкви от государства, религиозные общины, желающие воспользоваться финансовыми преимуществами, обозначаются как «культурные ассоциации» при выполнении необходимых условий.

Другой основной упрек в отношении категоризации касается различных форм дискриминации, порождаемых этой системой. Религиозные общины низшей категории, например,

-не вправе получать государственные субсидии для зарплаты и образования своих священнослужителей;

-не имеют право обучать религии в общественных школах (соответственно детям членов этих организаций отказано в соответствующем религиозном занятии);

-не могут иметь официально аккредитованных капелланов в армии, центрах для беженцев, госпиталях или других заведениях социальной работы и здравоохранения и тюрьмах (соответственно их членам отказано в соответствующей пастырской заботе);

-имеют специальные ограничения, включая визы, необходимые для миссионеров, религиозных деятелей, даже для волонтеров; -не имеют доступа к средствам массовой информации ; -не вправе исполнять обряд бракосочетания наряду с гражданским актом в тех странах, где существует такая система ;

-во многих случаях обозначаются как опасные секты или культы; -официальные власти спонсируют общественные и частные институты, создающие предубежденное отношение к таким организациям (их члены подвергаются дискриминации в области индивидуальных или коллективных прав человека).

Как видим, западный опыт разнообразен, а степень выполнения международных обязательств по обеспечению действия принципа свободы совести связывается традицией и отдельными антиобщественными проявлениями в деятельности новых религиозных движений. Вместе с тем, большая часть государств сочли, что для решения возникающих в связи с религиозной деятельностью проблем достаточно последовательной политики отделения религии от государства и существующих норм гражданского, административного и уголовного права, не опирающихся на религиозные различия.

§ 1.3. Отечественный опыт реализации свободы совести в дореволюционной и советской России

Свой путь строительства светского государства прошла и Россия. Он был весьма длительным и сложным, что в самом общем виде объясняется сложностью и жёсткостью политической истории страны.

С момента «крещения Руси» и вплоть до февральской революции (1917) российское государство характеризуется как клерикальное, а точнее, как православно-христианское государство. В различные периоды политической истории России присутствовали все свойственные клерикальному типу государства формы государственно-церковных отношений, впрямую обусловливавшиеся политикой государства в религиозном вопросе, включая общую закономерность: при сохранении идеологически-мировоззренческого единства, политической неразделённости государства и церкви* -постепенное «выталкивание» государственной церкви из собственно политической сферы, перевод её в состояние «придатка» государственной машины, полное огосударствление, перевод в состояние подчиненности и услужения, насильственная секуляризация церковной собственности.

Вместе с тем, идеи веротерпимости, светскости государства, отделения церкви от государства и другие нельзя рассматривать как заимствованные Россией у Запада. Они концептуально формулируются в конце ХУ1П в. (например, у А.Н. Радищева), и актуализируются в общественной мысли России в пореформенный период (1861) и с особенной силой - в начале XX в. в так называемый думский период отечественной истории (1906-1917). Тогда выявилось резкое расхождение в позициях государства и общества. Правительство, высшее общество и государственная Православная церковь отказывались признавать наличие в России каких-либо стеснений в вопросах веры. Либеральная интеллигенция, представители социал-демократии, «гонимых» и «терпимых» религий указывали на наличие существенного неравенства в положении различных вероисповеданий и ограничений прав подданных по вероисповедному признаку, призывали к вероисповедным реформам, которые должны были бы обеспечить переход к светскому государству и свободу совести гражданам России.

Под давлением Первой русской революции государство в апреле 1905 г. и в октябре 1906 г. публично заявило о «даровании народу» веротерпимости и свободы совести, но они не стали реальностью российской жизни и

35 тт " государственной вероисповедной политики . Не случайно в стенах Государственной Думы (1906-1917) резко и публично осуждалась самодержавная церковная политика, раздавались призывы отказаться от изжившего себя типа «православно-христианского государства» и ориентироваться на строительство светского государства. Эту позицию поддерживали фактически все российские политические партии за исключением «черносотенного меньшинства».

Февральская революция^ 1917 г. прервала традицию клерикального государства, Временное правительство исходило из принципов светского государства и стремилось реализовать то, что было наработано демократическими партиями в думских баталиях. Для правительства естественным и необходимым было продвижение по пути демократизации государственной вероисповедной политики. Это вытекало и из оценки, которую идеологи и лидеры правительства давали предшествующей эпохе. О ней они говорили так: «Старый строй не признавал полной свободы совести и исповедания. Он не допускал свободы вероисповедных переходов, свободы религиозной пропаганды, равенства всех религий и культов перед законом. Старый строй опекал все существующие в России церкви и религиозные объединения, лишал их внутренней свободы, подавлял их

36 жизнедеятельность» .

Новая российская власть отменила наиболее несправедливые нормы

35 См. об этом: Одинцов М.И. Вероисповедные реформы в Государственной Думе (1906-1917 гг.): надежды, дискуссии и исторические уроки // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М.: Российское объединение исследователей религии, 2006. Сб. ст. Вып. 3. С. 481-563.

36 Цит. по: Одинцов М.И. Вероисповедные реформы в Государственной Думе (1906-1917 гг.): надежды, дискуссии и исторические уроки // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М.: Российское объединение исследователей религии, 2006. Сб. ст. Вып. 3. С. 536-537. имперского религиозного законодательства, выпустила из тюрем и вернула из ссылок тысячи людей, осуждённых царским правительством за «религиозные преступления», существенно облегчила условия деятельности неправославных объединений, предприняла шаги по созданию государственной светской школы и секуляризации различных сфер российского общества. Основой формируемой правовой базой политики в религиозном вопросе стали постановления правительства - «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» (март 1917), «О свободе совести» (июль 1917). Тогда же создан был специальный государственный орган управления - Министерство исповеданий, призванное контролировать соблюдение религиозными организациями российских законов и осуществлять взаимодействие между институтами государства и духовно-административными центрами различных конфессий.

Первоначально Временное правительство стремилось выстроить свою вероисповедную политику по образцу США. Кадеты, как основная правительственная партия, исходили из того, что светское российское государство должно быть внеконфессиональным ^конфессиональным), то есть равноудалённым и одинаково относящимся ко всем разнообразным религиозным организациям, вне зависимости от их «традиционности-нетрадиционности» для России, и видя в них не церковно-правовые институты, а союзы верующих граждан. Но в короткий срок власть убедилась, что этот путь для России тупиковый. В том числе и в силу того, что российское (имперское) государство формировалось в иных исторических условиях, и национальные церкви российских народов, наряду с другими компонентами, являлись важнейшими государственно - и национально-образующими элементами, были неотъемлемой частью российской (региональной и общеимперской) истории, культуры, менталитета. Эти элементы требуют к себе особого внимания и особых отношений. Их нельзя игнорировать, так как это приведёт к напряжению в государственно-церковных отношениях, и шире - во всём гражданском обществе.

Признавая ошибочность своего первоначального выбора, кадеты смогли найти более приемлемую форму светского государства для России, а, значит, и его вероисповедной политики; ей стало уже известное на тот момент «культурное сотрудничество»37. Временное правительство многое сделало для утверждения в России светского государства. Но в силу краткого периода своего существования и сложности «разлома» российской истории в 1917 г., оно не смогло завершить этот процесс. К тому же монополия государственной церкви на духовную сферу общества, её жёсткие действия в отношении всех возможных «идеологических» конкурентов не позволили идеям веротерпимости, свободомыслия, научного религиоведения и материализма получить широкую распространённость в канун крушения конфессионального государства и нарождения государства светского. В результате то, что в Европе началось и завершилось значительно раньше, чем в России, и что в силу растянутости во времени и одновременно отдалённости от дня сегодняшнего, воспринимается в основном как процесс эволюционный, в России свершилось в форме относительного краткого революционного скачка. Причем силой, которая его инициировала и осуществляла, было государство. Как представляется, в этом-то и кроются объективные причины жёсткости и конфликтности, сопутствовавшие утверждению в российском обществе в ХХ-ом в. идей свободы вероисповеданий и свободы совести, строительству светского государства.

Советский период (1917-1991) в российской истории следует рассматривать как последующий (второй) этап становления светского государства. В этот исторический период формируется вторая модель в рамках светского государства политики в сфере свободы совести — советская модель. То, что это действительно была самостоятельная политика, мы убедимся, если обратимся к анализу её структурных элементов.

37 Как представляется, эта форма наиболее приемлема и для современной России (Российской Федерации).

Большевики, будучи частью европейской социал-демократии, одной из своих программных целей считали строительство светского государства. Вместе с тем они не воспринимали, да и не могли по политическим своим воззрениям воспринять такую форму государственно-церковных отношений, как «культурное сотрудничество».

В определённой мере для них образцом к подражанию также было аконфессиональное государство, каким оно сложилось в США. И такой взгляд на вероисповедную политику сохранялся вплоть до середины-конца 20-х гг. XX в. Именно в тот момент в партийно-советской элите происходит переход к идее превосходства «атеистического мировоззрения», к тому, что подлинно демократическое государство есть государство «атеистическое», а партия со своей идеологией должна играть ведущую роль в строительстве светского атеистического государства. Правда, говорить о попытках практического воплощения этой идеи, да и то до конца не свершённой38, мы можем применительно только к 30-м гг. или к так называемой хрущевской оттепели XX в.

В число базовых советских нормативных правовых актов, регулировавших деятельность религиозных организаций и обеспечивавших свободу совести, входили Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви (1918), Постановление Всесоюзного центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и Совета народных комиссаров РСФСР (СНК) «О религиозных объединениях» (1929), Конституции СССР и Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР) (1918-1978), иные акты государственной власти. В этих документах налицо причудливое переплетение демократических и антидемократических норм, что так же не позволяет говорить об изначальной «антицерковной» и «антирелигиозной» направленности политики большевиков. К примеру, если наложить текст Декрета об отделении церкви от государства (1918) на

38 Атеистическое государство предполагает в качестве обязательного элемента правовой запрет религии и религиозной деятельности.

Конституцию Российской Федерации (1993) и Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997), то мы увидим, что в них присутствуют в том или ином виде практически все тринадцать пунктов Декрета.

Советская модель государственной вероисповедной политики реализовывалась через деятельность специальных организационно-управленческих структур. Последовательно это были: Отдел Наркомата юстиции РСФСР (1918-1924), Секретариат ВЦИК (1924-1929), Постоянная комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК (1929-1934), Постоянная комиссия по культовым вопросам при Президиуме Центрального исполнительного комитета (ЦИК) СССР (1934-1938), Совет по делам Русской православной церкви при СНК (Совете Министров (СМ)) СССР (1943-1965), Совет по делам религиозных культов при СНК (СМ) СССР (1944-1965), Совет по делам религий при СМ СССР (1965-1991), Совет по делам религий при СМ РСФСР (1986-1990).

Априори церковная политика государства была идеологизирована, то есть служила реализации конкретных политико-идеологических целей правящей коммунистической партии. Будучи частью государственной системы управления, эти органы должны были проводить общегосударственную линию в этом вопросе.

Анализируя советскую модель государственной церковной политики (1917-1991), следует признать, что во все прошедшие десятилетия в её реализации не было постоянства. Налицо своеобразное, причудливое сочетание элементов предшествующих моделей церковной политики -традиционной, самодержавной, с опорой на Православную церковь; буржуазной — с проведением реформ, обеспечивающих религиозную свободу, и присоединение к ним собственно «социалистического» (в понимании идеологов компартии) элемента с преимущественной ориентацией на обеспечение главенства атеизма как идеологии и сужение сферы действия и влияния религии и религиозных организаций в обществе. В различные периоды советской истории преобладали то одни, то другие элементы, определяя и в целом характер государственно-церковных отношений, а потому её содержание и направленность неправомерно сводить лишь к идее «атеистического государства», «диктату» и «вмешательству» государства во внутренние дела религиозных организаций и частную жизнь граждан.

Политические события, развивавшиеся в СССР со второй половины 80-х гг., повлекли за собой не только распад союзного государства, коренные изменения в государственной, политической, социальной сферах бывших союзных республик, но и самым существенным образом затронули государственно-церковные отношения, жизнь и деятельность религиозных организаций и граждан, исповедующих различные религии. Подверглись реформированию казавшиеся ещё недавно окончательно решёнными такие вопросы, как принципы, взаимоотношения государства и религиозных организаций, школы и церкви, роль и место религии и церкви в. социально-политической и духовно-нравственной жизни общества; армия и церковь; законодательство о свободе совести и вероисповеданий и так далее.

Однако процесс формирования новой государственной политики в сфере свободы совести на всём постсоветском геополитическом пространстве оказался более трудным, противоречивым и даже трагичным, чем это предполагалось в середине 80-х гг. Прежде всего, «религиозный вопрос» везде стал заложником политических и идеологических столкновений властных элит, партийно-номенклатурных игрищ, решался зачастую в угоду «злобе дня». В Прибалтике и Молдове, в Казахстане и Средней Азии, на Кавказе и Украине в ходе объявленных реформ и преобразований не удалось соблюсти принцип равного со стороны государства отношения к религиозным организациям, к верующим и неверующим, избежать втягивания религиозных организаций и верующих в столкновения на стороне различных политических партий, групп, кланов. В результате — налицо политизация религии и клерикализация политики, государства и его институтов; нарастание напряжённости в межконфессиональных отношениях; раскол (в явной или скрытой, но в реально существующей форме) общества по вероисповедному признаку.

Представление о соотношении легальных и нелегальных религиозных объединений в десятилетие перед «перестройкой» даёт Таблица 2 Сведения о религиозных объединениях в СССР в 1975-1985гг. (на 1-е января текущего года') (см. Приложение табл. 2)

Безусловно, количественные характеристики религиозной сети не отражали реальностей религиозной жизни страны, и фактически являлись некоей принятой формой самообмана и комфортной иллюзии для партийно - советской элиты. И вместе с тем все — и власть, и нарождавшаяся оппозиция, отчётливо осознавали, что «просыпающееся» общество и, прежде всего, огромная его верующая часть, заставит привести в реальное соответствие с её потребностями параметры всех видов религиозных объединений. С точки зрения, разрешения данной проблемы политическими средствами это означало, что в выигрыше окажутся те политические силы, которые, во-первых, быстрее осознают значимость «религиозного вопроса» в новых условиях и, во-вторых, точнее сформулируют и предложат практические механизмы удовлетворения религиозных потребностей верующих граждан. Вот почему правящая властная элита и политическая оппозиция в СССР, национальные элиты и возникающие общественные движения пришли к необходимости вырабатывать новую политику в отношении граждан, имеющих различные мировоззренческие ориентации; религиозных организаций (местных и централизованных); церквей как социальных институтов; зарождающихся конфессионально ориентированных партий; религиозного и нерелигиозного (атеистического) мировоззрения — то есть, к созданию того, что мы называем государственной политикой в сфере свободы совести.

Усилия союзного центра (Политбюро и Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС), Верховного Совета СССР (ВС СССР) и Совета Министров СССР (СМ СССР) должны были сосредоточиться на нескольких направлениях:

• концептуальное обновление государственного и общепартийного видения форм и характера отношений с религиозными организациями, места и роли религий в обществе

• демократизация существовавших на тот момент правовых норм и правил, регулирующих деятельность религиозных организаций

• разработка и принятие общесоюзного закона о свободе совести и о религиозных организациях

• реформирование имевшейся системы органов и структур «по делам религий».

Характер изменений в религиозной ситуации' в целом по СССР и в союзных республиках в течение первого этапа (1985-1990) реформирования советской вероисповедной политики особенно разительно выглядит при сопоставлении его начала и конца. Среднеарифметический прирост числа зарегистрированных религиозных обществ составил 36,59%.

В результате за пять лет разрешены были сотни и тысячи конфликтных ситуаций, многие из которых десятилетиями осложняли взаимоотношения между местными органами власти и религиозными объединениями, а верующие граждане наконец-то получили реальную возможность реализовать свое конституционное право - право на свободу совести.

Изменения в конфессиональной структуре общесоюзного религиозного сообщества за период 1985-1990 гг. свидетельствовуют о приросте числа религиозных обществ во всех культах.

См. Таблицу 3 Приложения Сравнительная таблица количества зарегистрированных религиозных обществ в СССР и в союзных республиках в 1985-1990 гг. (на первое января текущего года)

Среднеарифметический прирост числа религиозных обществ- 36,59%, и он был превышен в 7 конфессиях из 17. В пяти случаях речь идёт об исторических, традиционных для тех или других этнических сообществ, организаций - РПЦ, ГПЦ, ААЦ, ислам, буддизм. Это свидетельствовало о том, что в этносах СССР «проснулся» конфессиональный идентификатор и тем самым политикам давался сигнал о возрастающем потенциале религии и религиозных организаций в условиях реформирования общества. Одновременно подтверждался факт, что именно эти конфессии пользовались наибольшей поддержкой среди верующих, и именно они были наиболее «страдающими» в советский период. В одном случае речь идёт о молоканах — этноконфессиональном сообществе, русских людях, в силу исторических обстоятельствах, оказавшихся в иноязычной и иноконфессиональной среде в Закавказье, и сохранивших и свою русскость, и свою родную веру. И еще в одном случае среднеарифметический прирост превзойдён пятидесятниками (ХВЕ), что следует рассматривать исключительно в связке со сложными процессами во Всесоюзном совете евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ), разламывающемся на свои исторические составляющие - евангельские христиане (ЕХ), ХВЕ (пятидесятники), ЕХБ, евангельские христиане в духе апостолов. Отсюда и сокращение числа обществ ЕХБ (единственный случай в период 1985-1990 гг.) и стремительный, в 2,5 раза, рост обществ ХВЕ39.