Понятие рациональности и философские проблемы языка тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.01, кандидат философских наук Арзамасцева, Ирина Игоревна

• Арзамасцева, Ирина Игоревна
• кандидат философских наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат философских наук Арзамасцева, Ирина Игоревна

Введение.

Глава 1.

Рациональность как философская проблема. а) Попытки формирования новой рациональности. б) Смещение в культуре полей рационального - иррационального. в) Проблематизация рационального в общем культурном контексте.

Глава 2.

Язык - методологическая дилемма между «конструкцией» и «деконструкцией». а) Язык как структура и язык как деятельность. б) Концепции философии языка, апеллирующие к классическому представлению о рациональности. в) Язык в постмодернизме: легитимация языковых игр вместо теории референции.

Глава 3.

Язык как сфера поиска «нового рационализма». а) Коммуникативная функция языка как основа рациональности. б) Герменевтика - диалог с анализом и деконструкцией.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Понятие рациональности и философские проблемы языка»

Проблема рациональности была и остается в наше время одной из наиболее спорных в теории познания. С одной стороны мы обладаем обширной литературой по данной теме, с другой стороны, признать полемику по этому вопросу завершенной нам представляется преждевременным.

Если раньше рациональность считалась свойством преимущественно научного познания, то XX век поставил под сомнение, как рациональность самой науки, так и отсутствие рациональности в других сферах культуры. В настоящее время мы имеем целый набор «моделей» рационального, которые, однако, неизбежно включают в себя две составляющие: во-первых, в основе рационального неизбежно должно присутствовать некоторое целелолагание, во-вторых, набор определенных принципов, составляющих метод, посредством которого можно придти к поставленной цели. Таким образом В. Ньютон-Смит определяет критерии, по его мнению, необходимые для оценки моделей научной рациональности\ но мы позволим себе расширить область их применения. Расхождений в научном сообществе по поводу того, что является целью рациональной модели и каким, способом этой цели можно достичь, мы пока касаться не будем. Гораздо более интересной представляется та критика рациональной модели, которая, по словам того же В. Ньютон-Смита, «состоит не в том, что какая-то отдельная модель неудачна, а в том, что любая рационалистическая модель неявно использует непригодные предпосылки»"', т.

1 В. Ньютон-Смит «Рациональность науки» // «Современная философия науки», составитель А. А.

Печенкин. М. 1996 г., стр. 249. " Там же. стр. 254. е. предпосылки не рациональные. Так К. Хюбнер в своей работе «Истина мифа» проводит мысль о том, что как в основе науки лежит «рационалистическая мечта»*, так и миф несет в себе рациональную структуру. Перекликается с его взглядами и позиция Р. Барта, критикующего современный миф, как рациональную структуру, требующую деконструкции, а также работа А. Ф. Лосева «Миф. Число. Сущность», содержащая утверждение, что любые парадигмальные аксиомы науки точно так же являются предметом веры, как и мифологические установки. Однако К. Хюбнер понимает рациональность чрезвычайно широко: «в сегодняшнем словоупотреблении, - утверждает он, -под иррациональным понимается скорее нечто направленное категорически против разума, нечто из чего проистекают патологические чувства и страсти, враждебность и слепой произвол».4 Собственно исходя из этого он и делает заключение о том, что ничего иррационального в данном смысле ни миф, ни наука не содержат. Но тогда получается, что область иррационального смешается практически в область болезни и патологии, что выглядит весьма спорно хотя бы на примере дискурса постмодерна, в котором критика рациональности как таковой занимает значительное место. Если П. де Ман подчеркивает, что работы Р. Барта «следует читать как «интеллектуальное приключение», а не попытку выработать метод исследования,3 то вряд ли он рассматривает их как нечто враждебное разуму. И когда Барт критикует современный миф, утверждая, что тот рационален, вряд ли он выступает защитником «патологических страстей». Но так или иначе рациональность неизбежно связывалась и связывается с разумом. Со времен декартовского

3 К. Хюбнер «Истина мифа», М. 1996 г. стр. 24.

4 Там же, стр. 265. Б. М. Гаспаров «Ячык. память, образ», М. 1996 г. стр. 35. cogito» и до тех пор, пока разум под давлением революционных концепций XX столетия не стал сдавать своих позиций, рациональность была именно тем стержнем, который пронизывал и связывал между собой все достижения человеческой культуры, человеческой мысли. Именно рациональность выступала залогом необходимой для культурного поля интерсубъективности. Даже «открытие» 3. Фрейдом феномена бессознательного и огромной сферы человеческой деятельности не до конца подчиненной разуму, не сразу истребило надежду справится и с этим материалом рациональными средствами.

Учитывая такое различие оценок и мнений по проблеме рациональности уже высказанных в различных философских направлениях, мы считаем необходимым прояснить собственную позицию в этом вопросе. Попытаемся вкратце выделить те его характеристики, которые будут принципиально значимы для данного исследования. Во-первых, представление о miio соотносимо с тем разумом, который определяет онтологические основания бытия человека. Таким образом, мы можем говорить о рациональности как неизбежной и фундаментальной составляющей любой человеческой деятельности, а также и самого представления о человеке. Во-вторых, представление о рациональности никогда не было и не могло быть полной абстракцией, как скажем представление о душе, по той простой причине, что рациональности всегда соотносилась с некоторым целенаправленным образом действий, т. е. с методом. В-третьих, что тоже весьма значимо для определения рациональности и что неизбежно вытекает из второй посылки, она (то есть рациональность) должна была содержать в себе самой критерии своей оценки, т. е. метод, должен был быть оправдан не просто получением единичного позитивного результата, а иметь основания, сами по себе понимаемые как разумные. Можно сказать, что в классическом понимании рациональность обосновывала саму возможность диалога, как между отдельными людьми, так и между различными культурами. Однако во второй половине XX века постмодернизм, пришедший на смену структурализму, провозгласил вместе с идеей «деконструкции» и призыв к отказу от рациональности, как интерсубъективной основы культуры. Можно сказать, что это было итогом векового разрушения и пересмотра ценностей классического идеала познания. Теперь рациональность признавалась монстром, отчуждающим человека от естественной жизни, порабощающим его псевдореальностью современной буржуазной культуры. В качестве антитезы был выставлен «мир, как текст», живущий свой собственной, независимой от человека жизнью и неподдающийся структуризации. Такой подход получил признание не только в гуманитарных, но и в естественных науках. Можно сказать, что начала формироваться новая парадигмальная установка, в которой место рациональности, как фактора, обеспечивающего интерсубъективность, должен занять естественный язык. Здесь возникают совершенно очевидные проблемы, т. к. понятно, что в прямой замене рациональности языком нет смысла - помимо критериев интерсубъективности, рациональность являлась основой определенного метода, дающего возможность достижения общезначимых результатов. Поэтому язык может в лучшем случае выступать неким образцом для поиска подобного метода. Недаром в последние годы ведутся разговоры о поиске нового идеала рациональности или неклассической рациональности. Декларация о том, что единственный метод - это отсутствие всякого метода, а также «деконструкция деконструкции» привела постмодернизм к зеркальной бесконечности смыслов, точно так же уводящих от любой реальности. Лучшие представители этого направления стали искать менее радикальные пути, что неизбежно должно было вести к формированию новых гносеологических и методологических установок. Говоря словами Автономовой, «проблема языка в широком смысле, становится в современном сознании главной сферой поиска «нового рационализма», нового единства знания»6. Надо отметить, что в дискуссию по этом}' проекту включились не только представители постмодернизма. Интересные развития тема соотношения языка и рациональности получила в работах Г.-Г Гадамера. Ю. Хабермаса, Р. Рорти и других философов.

Исходя из заявленной темы, мы попытаемся проанализировать, что общего мы можем найти между языком и рациональностью, в чем их принципиальная несводимость друг к другу. Мы сознательно не будем касаться проблемы соотношения языка и сознания, т. к. этот вопрос увел бы далеко за пределы данного исследования. Мы хотим показать, что в представлениях современников язык и рациональность наделяются некоторыми свойствами, которые с одной стороны выводят их за пределы проблемы сознания как такового, с другой дают возможность непосредственно участвовать в разрешении проблемы интерсубъективности. Широко распространенная в культуре постмодерна идея онтологизации текста, ставшего эпистемологической моделью реальности, дала не только толчок к развитию новых методологических подходов во всех гуманитарных исследованиях, но и, к сожалению, сузила представления о языке как таковом, связав всю проблематику исключительно с проблемой «дискурса». Такой подход имеет свое преимущество только при

6 Н. С. Автономова «Рассудок, разум, рациональность», М. 1988 г. стр. 213 работе с литературным текстом или при исследовании того, что можно было бы назвать «верхним слоем культуры». Однако при обращении к обыденному языку и его повседневному употреблению применения постмодернистских методов приводит в лучшем случае к общим декларациям. В отличие от фраз обыденного языка художественные и интеллектуальные языковые произведения живут своей жизнью, далеко выходящей за пределы замыслов их творцов. Эту особенность точно подметил Борис Гаспаров: «Постструктуральная философская и литературная критика дала блестящие образцы анализа текстов такого рода, от Руссо и Фрейда, Соссюра и Леви-Стросса до Бальзака и Достоевского. Но что в этом отношении можно сделать с ординарным, ничем не примечательным языковым обменом, который совершается мимолетно, между конкретными говорящими, в конкретной и недвусмысленной, непосредственно им известной ситуации, и так же мимолетно исчезает, не задерживаясь в памяти, после того, как он выполнил свою сиюминутную задачу? ««Который час?» - «Половина девятого»», - перед таким «текстом» способна отступить самая свирепая 7 деконструкция ».

Можно без колебаний утверждать, что тема соотнесения функций языка и функций рациональности в процессе человеческого познания в настоящее время неоднократно обсуждалась, были высказаны как критические, так и позитивные замечания по возможности такого подхода.

Таким образом, актуальность работы связана в первую очередь с тем, что в условиях современной цивилизации с ее прогрессирующим нарастанием глобальных проблем, без разрешения концептуальных гносеологических вопросов гносеологии, в частности, тех, что связаны с определением в процессе ' Б. М. Гаспаров «Язык, память, образ». М. 1996 г., стр. 36 познания роли и места понятия рациональности, невозможно не преодоление негативных последствия научно-технического прогресса, а также сохранения гуманистических культурных ценностей. Дискуссия о роли и месте рациональности в процессе познания затрагивает не только научные и культурные ценности, но может иметь определенное политическое значение. В настоящее время представление о возможном идеале рациональности, без которого немыслимо создание новой эпистемологии, находится в ючке бифуркации. Можно сказать, что начатая постмодернистами «революция» не была завершена, однако дала толчок к необратимым изменениям в представлениях о природе рациональности и о природе языка, связав их между собой, и придав последнему элементы субстанциональности в культуре.

Степень разработанности проблематики рациональности и применимости ее в философии языка достаточно велика. Как уже упоминалось, серьезной критике классический идеал рациональности был подвергнут в философии постмодернизма (Ж. Делез, М. Фуко, Ж. Деррида, Р. Барт, Кристева и другие), многие их выводы были развитием и продолжением идей и проблем, поднятых в свое время аналитической философией, в первую очередь Л. Витгенштейном. Можно сказать, что проблематика, затронутая Л. Витгенштейном, Куном. Поппером самым разнообразным образом нашла свое непосредственное продолжение в самых различных философских направлениях. Особенно интересными нам представляются попытки Ю. Хабермаса, Г.-Г. Гадамера, и в определенном смысле К. Хюбнера, за счет обращения к языку не пересмотреть, а лишь обновить классический идеал рациональности. Совершенно иной подход исповедует Р. Рорти, его идеи во многом призваны отрицать не только классическое истолкование рациональности, но и необходимость эпистемологии как таковой.

В современной отечественной философии по данной проблеме гоже существует достаточное количество работ. Вопросам рациональности просвещенны работы В. Лекторского, В. Швырева, В. Миронова, А. Кезина, А. Никифорова. Наибольшее внимание проблемам соотнесенности языка и рациональности, а также обзору этой темы в западных источниках уделено у Автономовой. Надо заметить, что данная тема вызывала интерес не только у философов. Интересные разработки сделаны известным отечественным лингвистом Б. Гаспаровым.

Предмет исследования - область философских проблм, связанных с осмыслением роли рациональности и языка в процессе познания и коммуникации человека.

Объект исследования - функции, которыми рациональность и язык наделяются в современных эпистемологических проектах и их место в современной гносеологии.

Цель и задачи исследования. Основной целью работы является анализ функций рациональности и языка и их соотношения в процессе познания и коммуникации современного человека, а также анализ значения философских проблем языка и рациональности для построения единой гносеологической концепции.

Конкретизации данной цели способствовало решение следующих задач:

• выявить и проанализировать основные этапы формирования современного понимания рациональности, на основании данного анализа прояснить шаги, сделанные в эпистемологических исследованиях для анализа философских проблем языка, актуализировать их обоснованность;

• обобщить основополагающие характеристики понятия рациональности, принципиально несводимые к характеристикам языка, и проанализировать возможность построения идеала рациональности с учетом не только гносеологических, но и не присущих языку аксиологических характеристик, попытаться соотнести возможность такого идеала с проблемой обоснования знания как аксиологической проблемой;

• проанализировать нормативно-аксиологический аспект апелляции к языку или рациональности в коммуникативных, герменевтических и прагматических стратегиях достижения интерсубъективности в социально-культурном плане;

• раскрыть особую актуальность аксиологического аспекта при формировании нового идеала рациональности и разработке гносеолопгческой концепции.

Научная новизна работы. В данной диссертации была рассмотрена роль философской проблематики языка и рациональности в свете возможности построения единой гносеологической концепции, а также их роль в диалоге различных парадигм (в науке) и культур (в социуме). В своей работе автор пытался доказать, что многочисленные попытки заменить связующую роль рациональности в культуре апелляцией к определенным свойствам языка не увенчались успехом, но сам процесс таких попыток раскрыл новые подходы к самому предмету и позволил более четко обозначить современную проблематику, сложившуюся вокруг понятия рациональности, а также неизбежность дальнейшей разработки этого понятия, как необходимого для любой гносеологической концепции. Приведены доказательства того, что понятие рациональности является базовым для формирования общих принципов основания современной культуры и не может быть редуцировано к проблемам языковой коммуникации. Однако, проекты по конструированию нового идеала рациональности на материале языка дают возможность апробации и оценки новых путей и методик по работе как с языком, так и с рациональностью. В процессе таких исследований происходит уточнения и детализация функций и значения рациональности как в теории познания, так и в человеческой культуре в целом, что дает толчок к дальнейшему развитию теории познания. Исходя из этого, • . формулируются новые задачи развития проекта рациональности как необходимой основы для развития онтологических исследований и возможного формирования новой онтологии.

Положения, выносимые на защиту:

• в процессе анализа основных этапов формирования современного понимания рациональности обоснована необходимость обращения к философским проблемам языка в рамках эпистемологических исследований;

• доказано, что основополагающие характеристики понятия рациональности принципиально несводимы к характеристикам языка, гак как любой идеал рациональности содержит не присущие языку аксиологические характеристики, то есть проблема обоснования знания является в том числе и аксиологической проблемой;

• отмечена значимость нормативно-аксиологического аспекта апелляции к языку или рациональности в коммуникативных, герменевтических и прагматических стратегиях достижения интерсубъективности в социально-культурном плане;

• раскрыта и обоснована особая актуальность аксиологического аспекта при формировании нового идеала рациональности и разработке гносеологической концепции.

Теоретико-методологическую основу работы представляет аналитическая философская традиция, кроме того при рассмотрении отдельных идей и методик автор обращался к методологическим приемам герменевтически и деконструктивистки ориентированных направлений. Использованы системная социологическая, эволюционная, цивилизационная, аксиологическая стратегии изучения реалий. В первой главе работы предпочтение отдавалось методам сравнительного и сравнительно-исторического анализа. Использованы общенаучные и философские методы, в том числе метод диалога культур.

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для решения актуальных задач, стоящих перед философией: в исследовании проблем диалога современных культур; в качестве методологического инструментария в разработке принципов отечественной эпистемологии, а также в учебно-педагогической практике при чтении общих курсов по теории познания, а также при подготовке спецкурсов по

Заключение диссертации по теме «Онтология и теория познания», Арзамасцева, Ирина Игоревна

Заключение

Проблема формирования нового идеала рациональности является одной из приоритетных как для науки, философии, так и для культуры XX века в целом. К настоящему времени уже существует ряд проектов, позволяющих определить основные тенденции, наметившиеся в поисках путей решения данной проблемы. Однако, можно с уверенностью утверждать, что последнее слово в этом вопросе еще далеко не сказано. В своей работе мы попытались выделить одни возможных путей разрешения затруднений, возникающих при попытке окончательного определения функций рациональности, ее критериев.

Учитывая огромное значение, оказанное на всю культуру XX века, так называемым «лингвистическим» поворотом, мы сочли целесообразным рассмотреть проблематику, связанную с рациональностью на материале философии языка, проанализировать попытки, предпринятые в философских концепциях XX века? сформировать новый идеал рациональности, опираясь на философию языка. В нашей работе для объединения проектов, так или иначе полемизирующих с классической моделью рациональности мы используем условное название «новой» рациональности, характерными чертами которой является попытка использовать «суррогаты», в данном случае естественный язык, для снятия проблемы обоснования знания. Это происходит прежде всего потому, что любая попытка обоснования знания должна апеллировать к некоторой онтологии. В противном случае любая гносеологическая концепция оказывается как бы подвешенной в воздухе. Большинство же современных философских концепций характеризуются как раз отказом от разработки собственной онтологии. В нашей работе мы постарались практически не касаться данного вопроса, так как это увело бы нас слишком далеко от основного предмета исследования. Мы обговариваем этот момент лишь для более полной ясности в отношении нашей собственной позиции.

В XX столетии критика классического идеала рациональности осуществляется не столько с позиций иррационализма, сколько с позиций «новой» рациональности, для развития которой наиболее существенными являются две тенденции - борьба с детерминацией, предполагавшейся в классической рациональности, и восстановление "цементирующей" роли ее. Обе эти тенденции так или иначе пытаются отказаться от трансцендентализма, то есть от опоры на феномены выходящие за рамки непосредственной человеческой деятельности. Можно сказать, что это попытка научить человека опираться лишь на себя самого. Отсюда неизбежно возникает целый спектр проблем, связанных с критерием развития знания, с критериями общезначимости как в познании, так и в деятельности, происходит проблематизация целеполагания и возможности поступательного развития человечества. С другой стороны протекающие в современной цивилизации процессы глобализации ставят множество задач, требующих консолидации человечества для «снятия» определенных негативных последствий, связанных научно-техническим прогрессом.

Язык рассматривается в качестве инстанции возможных философских ставок, предполагающих в той или иной форме реанимацию рациональности и разума как такового. Рациональность - будь она способом оформления человеческой деятельности или собственно научным методом в настоящее время уже не может быть истолкована в качестве классического трансцендентального законодательства», предписывающая правила рациональной игры. Критика рациональности на фоне философского вопроса о языке приводит к принципиальному вопросу диссертации - может ли язык каким-то образом заместить функции каких бы то ни было инстанций рациональности и что могла бы значить такая замена.

Лингвистический поворот» не оставляет для рациональности шансов на существование в форме неких вечных «идеалов рациональности», так что можно было бы придти к наиболее радикальным из постмодернистских проектов деструкции «рациональности» языка. Однако, язык - это не столько язык «текста», сколько язык коммуникации и язык отношения к миру. Коммуникативная рациональность позволяет избежать классических форм рациональности с их неизбежными посылками «эпистемологической робинзонады», но, в то же время, она оставляет слишком много вопросов по поводу конкретной реализации правил «коммуникации» идеального коммуникативного сообщества. Именно из-за проблем с «применением», application, «этики дискурса» в том или ином претендующем на рациональность коммуникативном (в том числе, познавательном, политическом или этическом) процессе, проект Апеля-Хабермаса представляется довольно ограниченным и не свободным от далеко идущих идеализаций. Другой проблемой «коммуникативного» проекта реабилитации разума через язык автор видит в том, что в работах Апеля и Хабермаса язык становится фактически единственным прибежищем рациональности, которая, таким образом, как бы устраняется из всех остальных практик (т.е. эти практики, дабы получить статус рациональных», должны сами пройти определенное тестирование в среде дискурса).

Определяя ограниченность проекта «этики дискурса» диссертант в то же время не хочет склоняться и в сторону «постмодернисткого» решения о соотношении языка и рациональности. Постмодернизм представляется практикой бесконечного расщепления - диссеминации - любых смыслов, а не их удерживания (что, собственно, и является ядром .любого определения рациональности). Радикальный постмодернизм уступает место попыткам наит место для культурного и научного «собирания» - ^ов'а - в сфере самого языка.

В качестве альтернативы постмодернисткому й «коммуникативном:}'» л<ож.ко ь^дБчнуп решению проблемы соотношения языка и рациональностгТУгерменевтическую концепцию языка, понятого как бытийный модус разумного отношения человека к себе и к миру. Таким образом, само понятие рациональности подвергается значительной переинтерпретации - это уже не «инструменталисткая» рациональность (в варианте, к примеру. Р. Рорти). и не классическая «фундаменталистская». Рациональность герменевтически заданного языка - это способ бытия самопроизводящего человека, который, в свою очередь, является способом раскрытия бытия сущего. Иначе говоря, нам представляется целесообразным попытаться повернуть критику науки и научной рациональности, проведенную в свое время Хайдеггером, в более позитивное направление и показать, что теория языка у Хайдеггера оставляет некоторые шансы для возможности удерживания человеком самого себя в сфере разума. На первый план в так понятой рациональности выступает не «эффективность» или «консенсус», а «открытость». В известном смысле, разум через язык позволяет

105

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Арзамасцева, Ирина Игоревна, 2001 год

1. Автономова И. С. Возвращаясь к азам. // Вопросы философии, 1993, № 3.

2. Автономова И. С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 1991.

3. Ангел Е. Мифы потрясенного сознания. М., 1979.

4. Антипов Г. А., Донских О. А., Марковина И. Ю., Сорокин Ю. А. Текст как явление культуры. Новосибирск, 1989.

5. К. Апель Трансцендентально-герменевтическое понятие языка // От Я к Другому: Сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога / Науч. Ред. А. А. Михайлов, составл. Т. В. Щитцова, Минск, 1997.

6. Аперсян Ю. Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. /Краткий очерк/. М., 1966.

7. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988.

8. Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. М., 1993.9. Барт Р. S/Z. М., 1994.

9. Барт Р. Нулевая степень письма// Семиотика. М., 1983.

10. П.Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы. XIX XX вв. М., МГУ, 1987.

11. Батай Ж. Литература и зло. М., 1994.

12. Бауман 3. Философия и постмодернистская социология. // Вопросы философии. 1993, №3.

13. Башляр Г. Новый рационализм. М.,1987.

14. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

15. Белл, Роджер Т. Социолингвистика. М., 1980.

16. Белый А. О смысле познания. Пб., 1922.

17. Бибихин В. В. Язык философии. М., 1993.

18. Бодийяр Ж. Злой демон образов. // Искусство кино. 1992, № 10.

19. Бодуэн де Куртене И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М. 1963.

20. Ф. К. Бок Структура общества и структура языка //Зарубежная лингвистика, № 1, 1999.

21. Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени. // Вопросы философии. 1993, №5.

22. Блумфильд Л. Язык. М., 1968.

23. Бюлер К. Теория языка. М., 1993.

24. Вайнштейнов О. Б. Деррида и Платон: деконструкция Логоса. // Мировое древо, № 1, 1992.

25. Вежбицкая А. Из книги «Семантические примитивы». Введение. // Семиотика М., 1983.

26. Витгенштейн Л. О достоверности. // Вопросы философии., 1991, № 2.

27. Витгенштейн Л. Философские исследования /фрагмент/. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16, М., 1985.

28. Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. М., 1994.

29. Вандельфельс Б. Повседневность как плавильный тигель рациональности. // Социологос: Социология, антропология, метафизика. Вып. 1 / Под ред. В. В. Винокурова, А. А. Филиппова М., 1991.

30. Ван Дейк Т. А. Язык, познание, коммуникация. Сборник работ. М , 1989.

31. Вельш В. «Постмодерн». Генеалогия и значение одного понятия. // Путь. 1992, № 1.

32. Вригт Г. X. фон. Логика и философия в XX веке. /У Вопросы философии 1991, №8.

33. Г. Гадамер «Человек и язык» // От Я к Другому: Сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога / Науч. Ред. А. А Михайлов, составл. Т. В. Щитцова, Минск, 1997.

34. Г.-Г. Гадамер Семантика и герменевтика // Актуальность прекрасного. М. 1991.

35. Г. Гадамер «Истина и метод». М.

36. Гайденко П. П. Проблема рациональности на исходе XX века. // Вопросы философии 1991, № 6.

37. Гараджа А. В. Критика метафизики в неоструктурализме. / По работам Ж. Деррида 80-х годов./ Научно аналитический обзор. М., 1989.

38. Б. М. Гаспаров «Язык, память, образ», М. 1996 г.

39. Гвардини Р. Конец Нового времени. // Вопросы философии 1990, № 4

40. Генон Р. Кризис современного мира. М., 1991.

41. Генис А. Гипертекст машина реальности. // Иностранная литература № 5 1994.

42. Грецкий М. Н. Французский структурализм. М., 1974.

43. Грязнов А. Ф. Эволюция философскид взглядов Л. Витгенштейна М, 1985

44. Грякалов А. А., Дорохов Ю. Ю. О структурализме и деконструкции. // Вопросы литературы. 1990, № 1.

45. Гулыга А. Что такое «постсовременность»? // Вопросы философии 1988, № 12.

46. Гурин С. О многомерности философского текста. // Парадигмы философствования. СПб., 1995.

47. Геллнер Э. Слова и вещи. М., 1962.

48. Гельб И. С. Опыт изучения письма. М., 1982.

49. Громов П., Мацкевич А., Семенов В. «Западная теоретическая социология», С.-Пб., 1996.

50. Грязнов А. Ф. Язык и деятельность. М., 1991.

51. Грязнов А. Ф. Эволюция философских взглядов Л. Витгенштейна М. 1985.

52. Гумбол1$тВ. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984

53. Гумболь$гВ. фон. Язык и философия культуры. М., 1985.

54. Гуссерль Э. Логические исследования, ч. 1. СПб., 1909.

55. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. М., 1911.

56. Гуссерль Э. Парижские доклады. // Логос. Вып. 2. М., 1991.

57. Д. Дэвидсон «Когерентная теория истины и познания» // «Метафизические исследования», вып. 11, С.-Пт., 1999.

58. Делез Ж. О смерти человека и о сверхчеловеке. // Философия языка в границах и вне границ. Харьков. Око. 1994.

59. Делез Ж. Платон и симулякр. // Новое литературное обозрение. 1993, № 5.

60. Делез Ж. «Различие и повторение» С.-Пб., 1998

61. Делез Ж. Тайна Ариадны. // Вопросы философии. 1993, № 4.

62. Делез Ж., Гватари Ф. Трактат о номадологии. // Новый круг. 1992, № 2.

63. Ж. Делез Марсель Пруст и знаки, С.-Пб., 1999.

64. Демичев А. В., Савчук В. В., Секацкий А. К. Постмодернизм: истина и стена. // Наука и альтернативные фф.рмы знания. СПб., 1995.

65. Дилигенский Г. Г. «Конец истории» или смена цивилизаций. // Вопросы философии 1991, № 3.

66. Дичев И. О постмодернизме. // Silentium. Вып. 1. СПб., 1991.

67. Жиль К. К. Язык как практическое сознание. Киев. 1990.

68. Зотов А. Ф. Феномен философии: о чем говорит плюрализм философских течений? // Вопросы философии 1991, № 12.ч»

69. Ивбулис В. И. Постсруктурализм что это7 // Родник 1989, № 1.

70. И. Ильин Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

71. Клоссовски П. О симулякре в сообщении Жоржа Батая. // Комментарии. 1994, №3.

72. Клаус Г. Сила слова. Гносеологический и прагматический анализ языка. М., 1990.

73. Козлова М. С. Философия и язык. М., 1972.

74. Колесников А. С. Современная зарубежная философия: генезис и проект. // Вестник СПбГУ. Серия 6. 1995, Вып. 3 / № 20.

75. Колесников А. С. Становление философских парадигм. // Парадигмы философствования. Вторые международные философско-культурологические чтения. Вып. 2. СПб., 1995.

76. Косиков Язык. Коннотация. Текст. // Ad Margmem. М., 1993.

77. Критический анализ методов исследования в современной буржуазной философии. М., 1986.

78. Кукушкина Е. И. Познание, язык, культура. МГУ, 1984.

79. Кун Т. Объективность, ценностные суждения и выбор теории // Современная философия науки. Хрестоматия. Сост. А. А. Печенкин. М., 1996.

80. Кун Т. Структура научных революций. М., 1977.

81. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

82. Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991.

83. Лотман Ю. М. Динамическая модель семиотической системы. Семиотика культуры. ТЗС. Т. X. /Ученые записки ТГУ. Вып. 463/, Тарту, 1978.

84. Ляпицкий В. В. Наука в системе культуры. Псков. 1994.

85. Лиотар Ж.-Ф. Гибкое приложение к вопросу о постм дернизме. // Ступени 1994, №2.

86. Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: что такое постмодерн? // Ступени 1994, №2.

87. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна, С.-Пб., 1998.

88. Малявин В. В. Мифология и традиция постмодернизма. //Логос. Книга Г СПб., 1991.

89. Мамардашвили М. К. Современная европейская философия. // Логос. Вып. 2, М., 1991.

90. Мамардашвили М. К., Соловьев Э. Ю., Швырев В. С. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии. / Философия в современном мире. Философия и наука. М., 1972.

91. Мамардашвили М. Необходимость себя. М., 1996.

92. Марсель Г. Трагическая мудрость философии. М., 1995.

93. Махлин В. Л. Бахтин и Запад. /Опыт обзорной ориентации/ // Вопросы философии, 1993, № 1, № 3.

94. Мейер М. Риторика и интеллектуальный кризис нашей эпохи. // Ступени. 1992.

95. Мейзерский В. М. Философия и неориторика. Киев. 1991.

96. Мельвиль Ю. К. Пути буржуазной философии XX века. М., 1983.98. «Метафизические исследования», вып. 11, С.-Пт., 1999 г.

97. Миронов В. В. Специфика гуманитарного познания и философия как интерпритация (Деконструктивизм или конструктивизм?). // Вестник Мосоковского университета. Серия 7. Философия. 1988. № 6.

98. Модернизм. Анализ и критика основных направлений. М , 1973. ЮКМорева Л. Язык молчания. Философский и поэтический опыт. //

99. Silentium. Философско-художественный альманах. Вып. I. СПб., 1991.

100. Мудрагей Н. С. Рациональное и иррациональное философская проблема /читая Шопенгауэра/. // Вопросы философии 1994, № 4

101. Налимов В. Рациональное в иррациональном. // Человек. 1991, № 4.

102. Налимов В. Вероятностная модель языка. М., 1979.

103. Наука и альтернативные формы знания. Под ред. Б. В. Маркова СПб., 1995.

104. Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.

105. Новое в зарубежной лингвистики. (Периодические издание). Ю8.Нуржанов Б. Г. Бытие как текст. Философия в эпоху знака. / Хайдеггер и

106. Деррида. / // Историко-философский ежегодник 1992. М., 1992.

107. В. Ньютон-Смит «Рациональность науки» // «Современная философия науки», составитель А. А. Печенкин, М. 1996 г.

108. ПО.Павиленис Р. И. Проблема смысла. Логико-философский анализ языка. М., 1983.

109. Ш.Петров М. К. Язык, знание, культура. М., 1991.

110. Петров М. К. Роль языка в становлении и развитии философии. /У Историко-философский ежегодник 1991. М., 1991.

111. Попович М. В. Философские вопросы семантики. Киев. 1975.

112. Перспективные проблемы философских исследований за рубежом ИФАН М., 1991.

113. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. /Сборник статей/. М., 1989.

114. Пб.Пхакадзе И. Г. Недостижимые достижимые миры. Семантика возможного и языковая относительность. Тбилиси, 1991.

115. Петякшева Н. И. О смысле понятия «европейская философия». Симпозиум: Диалог цивилизаций: Восток Запад. Тезисы выступлений. Вып. 1, М, 1989.

116. П8.Подорога В. А. Методика ландшафта: Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX XX вв. М., 1993.

117. Подорога В. А. Ницше и стратегия «пограничной» философии. // Критический анализ методов исследования в современной буржуазно!' философии. М., 1986.

118. Поппер К. Логика и рост научного знания: Избр. работы. М., 1983.

119. Постмодернизм и культура / материалы «круглого стола». // Вопросы философии 1991, № 6.

120. Постмодернизм и культура. М., 1991.

121. Постовалова В. И. Язык как деятельность. Опыт интерпритации концепции В. Гумбольдта. М., 1982.

122. Пригожин И. Философия нестабильности. // Вопросы философии 1991, №6.

123. Рациональность и проблема познания. Тезисы научной конференции. СПб., 1995.

124. Рациональность как предмет философского исследования. М., ИФРАН 1995.

125. Рорти Р. Витгенштейн, Хайдеггер и гипостазирование языка. // Философия Мартина Хайдеггер и современность. М., 1991.

126. Рорти Р. Философия и будущее. // Вопросы философии 1994, № 6.

127. Р. Рорти Философия и зеркало природы Новосибирск, 1997.

128. Рыклин М. Поражение зрения. Пять размышлений о речевой культуре // Параллели. / Россия Восток - Запад. / Альманах философской компортивистики.

129. Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм. /У Проблема человека в западной философии. М., 1988.

130. Силичев Д. А. Ж. Деррида: деконструкция или философия в стиле постмодерна. // Философские науки. 1992. № 3.

131. Серль Дж. Р. Перевернутое слово. // Вопросы философии 1992, № 4.

132. Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М., 1985.

133. Современная западная культурология: Самоубийство дискурса. М., 1993.

134. Сокулер 3. А. Проблема обоснования знания. М., 1988.

135. Сокулер 3. А. Проблема обоснования знания. Гносеологические концепции Л. Витгенштейна и К. Поппера. М., 1988.

136. Субботин М. М. Теория и практика нелинейного письма / взгляд сквозь призму «грамматологии» Ж. Деррида/. // Вопросы философии 1993, № 3.

137. Субуцкий М. Рождение деконструктивной диалектики Опыт антропологии стиля. // Новый круг. 1992, № 2.

138. Танотография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX в СПб., 1994.

139. Текст как явление культуры. Новосибирск. 1989.

140. Текст: семантика и культура. М, 1983.

141. Уорф Б Р. Отношение норм поведения и мышления к языку //Зарубежная лингвистика, № 1, 1999.

142. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

143. Французская философия сегодня. Отв. ред. И. С. Вдовина. М. 1989.

144. Философия и современность. М., 1990.

145. Философия по краям. Интервью Александра Иванова с Валерием Подорогой и Михаилом Ямпльским. // Ежегодник. Лаборатория постнеклассических исследований ИФРАН. М., 1994.

146. Флоренский П. А. Мысль и язык. // Соч. Т. 2, М., 1990.

147. Философские исследования феномена рациональности. М., ИФАН, 1989.

148. Фриш M. Листки из вещевого мешка. М., 1887.

149. Фуко М. Жизнь: опыт и наука. // Вопросы философии, 1993, № 5.

150. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977.

151. Фуко М. «История безумия в классическую эпоху» С.-Пб., 1997.

152. Фуко М. Рождение клиники, М., 1998.

153. М. Фуко Воля к истине, М., 1996.

154. Хабермас Ю. К проблематике смыслопонимания в эмпирико-аналитических поведенческих науках // «Ступени», №1(8), 1994.

155. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1995.

156. Хесле В. Гений философии Нового времени. М., 1992.

157. К. Хюбнер «Истина мифа», М. 1996 г.

158. Чукин С. Г. Ситуация вокруг постмодерна. // Ступени. 1994. № 2

159. Швырев В. С. Анализ научного знания: основные направления. Формы. Проблемы. М., 1988.

160. Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова. Этюды и вариации на темы Гумбольдта. М., 1927.

161. Шрейдер Ю. Сознание и его имитация. // Новый мир. 1989, № 11.

162. Язык и наука конца XX века. М., 1995.

163. Язык и структура знания. М., 1990.

164. Язык и текст: онтология и рефлексия. СПб., 1992

165. Якимович А. К., Утраченная Аркадия и разорванный Орфей. Проблемы постмодернизма. // Иностранная литература. 1991, № 8.

166. Apel К.-О. Towards a Transformation of Philosophy. Tondon, 1980

167. After Philosophy. End or Transformation? (Ed. by K. Baynes, J. Bohman. T McCarthy) Cambridge, London, 1994.

168. Apel K.-O. Towards a Transformation of Philosophy. London 1980.

169. Benamon ML, Caramello ch. (eds.) Performance in Postmodern Culture. Wisconsin 1977.

170. Critchley S. Deconstruction and Pragmatism is Derrida a Private Ironist or a Public Liberal?//European Journal of Philosophy. Vol. 2, № 1 April 1994.

171. Curric G. World and Text. // Mmd. 100 (1991).

172. Farell F. B. Subjectivity, realism and postmodernism: The recovery of the world in recent philosophy. Cambridge 1994.

173. Habermas J. Knowledge and Human Interests. Boston, 1971.

174. Garver N., Seung-Chong Lee. Derrida and Wittgensten. Philadelphia 1994.

175. Gasche R. Deconstruction as Criticism. // Gliph 6 (1979).

176. Kristeva J. Desire in Language. A semiotic approach to literature and art. N.Y., 1980.

177. Lazezowitz M. Studies in metaphilosophy. London, 1964.

178. Lazezowitz M. The language of Philosophy: Freud and Wittgensten. Boston, 1977.

179. Roily R. Solidarity and objectivity. // Past Analytic philosophy. Ed. By J. Rajchman and C. West. N.Y. CUP., 1985.