Понятие "дружба" как инструмент политического взаимодействия: опыт Великобритании и США тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, кандидат политических наук Рощин, Евгений Николаевич

• Рощин, Евгений Николаевич
• кандидат политических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат политических наук Рощин, Евгений Николаевич

Введение.

Глава I. Дружба в политической теории и история понятий.

§ 1. Дружба в политической теории и международных отношениях.

§ 2. История понятий как история инструментов действия.

Глава II. Употребление понятия «дружба»: от Античности до Нового времени.

§ 1. Античное наследие в употреблении понятия «дружба».

§ 2. «Amicitia» в английских договорах поздних Средних веков.

§ 3. «Дружба» в договорах Нового времени Великобритании и США.

Глава III. «Дружба» в юриспруденции и политической философии

Нового времени.

§ 1. «Дружба» в философско-юридическом дискурсе Нового времени.

§ 2. «Дружба» и формирование суверенитета в политической философии: от Т. Мора до Т. Гоббса

2. 1. Политическая теория переходного периода.

2. 2. Предгоббсовская политическая теория.

2. 3. Гоббсовский поворот в политической теории.

§ 3. «Дружба» в политической мысли после Т. Гоббса.

3. 1. Первые республиканские мыслители (commonwealthmen).

3.2. Дружба как ценность: либеральное и республиканское употребление.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Понятие "дружба" как инструмент политического взаимодействия: опыт Великобритании и США»

Актуальность и введение в проблематику. «Дружба» являлось важным понятием в период холодной войны для поддержания биполярной системы международных отношений. С распадом данной системы, распадом СССР и все большей глобализацией мира оно по-прежнему остается ключевым для мировой политики. Новые участники международных отношений, помимо вхождения в формальные коллективные международные организации, продолжают обращаться к «дружбе» для построения двусторонних и многосторонних отношений с остальными государствами. Сообщества либеральных демократий также начинают осмыслять свои отношения в терминах дружбы. На этом фоне появляется большее количество научных работ, предлагающих по-новому осмыслить основы международной политики. На передний план обсуждения выходят проблемы общей культуры, норм, глобализации и т.д.

Один из ведущих представителей конструктивистского подхода в международных отношениях - А. Вендт - предлагает рассматривать международную анархию через различные типы политической культуры - гоббсовскую, локковскую и кантовскую. Каждая из этих культур характеризуется приписыванием субъектам основной роли: врага, соперника и друга.1 Последняя роль характерна для взаимодействия западных демократий, которые могут образовывать сообщества безопасности. Данной попыткой Вендт вывел международную дружбу на передний план теоретического обсуждения, подчеркнув, что до этого ей не уделялось должного научного внимания. А. Уолферс связывает дружбу в международной политике с вопросами сотрудничества и предполагает, что в отдельных случаях сотрудничество между народами может вести к развитию взаимного доверия, симпатии и эмоциональной дружбы.3

Подобное предложение указывает на существование определенного нормативного стандарта и телеологической перспективы в представлениях о международной дружбе. Несмотря на то, что А. Вендт пишет об идеальных типах, соответствующих

1 Wendt A. Social Theory of International Politics. - Cambridge: Cambridge University Press, 1999. - p. 247

2 Подробнее о западных сообществах безопасности см. Adler Е., Barnett М. Security Communities. - NY, Cambridge: Cambridge University Press, 1999.

3 Wolfers A. Discord and Collaboration. Essays on International Politics. - Baltimore: The John Hopkins Press, 1962. -p. 33. образцам международной политики в разные периоды и в разных регионах, сама классификация также предполагает телеологическую перспективу. Аналогичная логика содержится и в классификации видов международного взаимодействия, предложенной Английской школой МО. Отличие классификации заключается в выборе других знаковых фигур (Макиавелли, Гроций и Кант),4 но при этом виды политики, предложенные Вендтом, структурно им соответствуют. Дружба становится конечным идеальным типом взаимодействия в данной нормативной прогрессии.

Однако роль друга появляется и в гоббсовской/макиавеллистской политической культуре как идентичность не-врага. Такое наделение идентичностями свойственно и реалистской политической теории и практике и связано с разделением на друзей и врагов, которое становится определением «политического» у К. Шмитта5 (данное понимание «политического» воспринимается X. Моргентау и присутствует в его анализе международной политики6). Кеннет Уолтц, отвечая критикам неорелизма после завершения холодной войны и распадом социалистического блока, замечает, что структура международной системы не зависит от внутренних изменений одного из акторов и в любом случае при отсутствии внешней власти государства «не могут п быть уверены, что сегодняшний друг, не станет врагом завтра». При этом данное теоретическое направление, используя само разделение на друзей и врагов, разрабатывает больше понятие «врага» и занимается образами врага. Объясняется это тем, что в гоббсовском естественном состоянии «вражда» и возможность уничтожения агента представляет куда большую проблему, чем дружба. В дополнение к этому, видение субъектов международного взаимодействия как эгоистов, максимизирующих собственную выгоду в анархической среде, не позволяет части реалистской и неолиберальной теории всерьез принимать антропоморфную дружбу (долгосрочное отношение, основанное на доверии и взаимной помощи) в качестве значимого элемента международного взаимодействия.

4 Wight М. International Theory: The Three Traditions / G.Wight, B. Porter (eds.). - Leicester, London: Leicester University Press, The Royal Institute of International Affairs, 1991. Одну из последних попыток анализа подхода Английской школы и его проблем см. в Buzan В. From International to World Society? English School Theory and the Social Structure of Globalization. - Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

5 Schmitt C. The Concept of the Political. - Chicago: University of Chicago Press, 1996.

6 Morgenthau II. J. Politics Among Nations: The Straggle for Power and Peace. - 3rd ed. - New York: Alfred A Knopf, 1960.

7 Waltz K. Structural Realism after the Cold War // International Security. - 2000. - vol. 25. № 1. - p. 10.

Но, несмотря на данные теоретические разночтения, договорная практика в современной (во многом Вестфальской) международной системе свидетельствует о неизменной значимости понятия «дружба» для реального взаимодействия суверенных государств. Понятие «дружба» употребляется во всех основных мирных договорах в о

Европе позднего средневековья и периода формирования современной системы международных отношений,9 США с момента их признания основными европейскими державами в 1783 году и до первой мировой войны заключают договоры о дружбе с другими государствами практически каждые два года.10 Данная практика продолжает существовать и на протяжении всего XX века в договорах СССР, Великобритании, США и других государств. ООН даже принимает в 1970 г. «Декларацию о принципах международного права, касающихся дружеских отношений и сотрудничества между государствами». Распространенность употребления понятия в договорной практике, впрочем, еще не подтверждает гипотезу о возможности развития антропоморфной модели дружбы в международной среде, т.к. конфликт, вражда и война (даже между друзьями) остаются такими же частыми явлениями современности.

Учитывая указанные разночтения в отношении дружбы в современной политической теории и международных отношениях и распространенность понятия в международной договорной практике, главный вопрос данного исследования состоит в том, как понятие «дружба» становится основным, устойчивым и вместе с тем проблематизированным элементом международных отношений. Более конкретной задачей исследования является изучение той полемики, участие в которой обусловило принятие понятия «дружба» в теоретические описания международного сообщества. Это включает в себя артикуляцию принципа разделения па друзей и врагов, высказывания о невозможности дружбы между государствами, представление дружбы в качестве части «идеальной» кантовской политической культуры и, соответственно, противопоставление элементам «менее развитой» политической

8 См. собрание договоров в Rymer Th. Fcedera, conventiones, liters, et cujuscunque generis acta publica, inter reges Anglic, et alios quosvis imperatores, reges, pontifices, principes, vel communitates ab ineunte saeculo duodecimo. 6 vols. / R. Sanderson (ed.). - Farnborough (Hants): Gregg Press, 1967.

9 См. собрание A Collection of All the Treaties of Peace, Alliance, and Commerce, between Great-Britain and Other Powers, from the Treaty signed at Munster in 1648, to the Treaties signed at Paris in 1783. 3 vols/ coleected by Ch.Jenkinson. - London, 1785.

10 Cm. Treaties, Conventions, International Acts, Protocols and Agreements between the United States and Other Powers, 1776-1909 (TCIAPA). 3 vols. - Washington: Government Printing Office, 1910-1923. культуры, например «вражде». Также предполагается ответить на вопрос о возможных причинах значимости понятия для международной договорной практики.

Соответственно, целью исследования является демонстрация того, как данные противоречия стали возможными, и выяснение роли понятия в процессе становления Вестфальской системы международных отношений. Анализ разнообразия языковых игр в различных теоретических лагерях и практических доменах не только сделает само разнообразие более понятным, но и даст возможность прояснить сам феномен и факт его сохраняющейся значимости в политической практике. Однако стоит подчеркнуть, что настоящее исследование не старается представить наиболее точное определение понятия «дружба» или высветить сущностные черты феномена. Обращаясь к множеству возможных прагматических употреблений понятия, исследование показывает его инструменталыюсть в дебатах альтернативных политических теорий и установлении политического порядка.

Для достижения заявленной цели в исследовании решаются следующие взаимосвязанные научные задачи:

• Определение места дружбы в современной политической теории и международных отношениях.

• Для выяснения характера трансформации понятия в период становления Вестфальской системы, в исследовании предстоит описать основные конвенции употребления понятия «дружба» в контексте «международного» взаимодействия в предшествующие периоды. Эта задача будет реализована на основе существующих исследований и привлечения дополнительного материала.

• Исследование употребления понятия в договорной практике, что подразумевает установление связи с другими понятиями и с тематикой договора, а также определение субъектов дружбы. Идентификация изменений употребления понятия в данной категории текстов и смены его функций.

• Анализ употребления и трансформации понятия «дружба» в политических и юридических трактатах XVI-XVII вв., т.е. в период концептуализации Вестфальской системы. Демонстрация связей «дружбы» с другими политическими понятиями и установление конвенций и контекстов его употребления при описании отношений верховной власти. Изучение характера трансформации понятия с принятием «государства» как главного существительного политической теории и формированием государственного суверенитета. Идентификация смены смысловых доменов употребления понятия, смены набора функций и действий, возможных с ним, в процессе полемического пере-описапия истории и принципов международного взаимодействия.

• Анализ употребления понятия в политической теории конца XVII - XVIII вв. (идентификация республиканских и либеральных инноваций). Выявление обстоятельств формирования гуманистического норматива в современном знании о международных дружеских отношениях. Сопоставление античных и средневековых конвенций употребления с пововременными практиками обращения к понятию «дружба» в процессе описания международного взаимодействия.

Объектом диссертационного исследования является формирование современного проблематизированного феномена международной дружбы. С момента установления Вестфальской системы исследование преимущественно фокусируется на дружбе между государствами. Это ограничение определяется тем, что согласно «Венской конвенции о праве международных договоров» (1969), только государства могут заключать международные договоры. И дисциплина МО традиционно (т.е. до указанного кризиса) рассматривала государства как главные единицы анализа. Поэтому личная дружба или дружба между городами или целыми нациями остается за рамками настоящего исследования. Исключение составляют те примеры, когда данные субъекты дружбы включаются в тексты самих договоров или к ним отсылают политические трактаты как значимым агентам международной дружбы.

Предметом исследования являются непосредственные способы употребления понятия «дружба» при описании международного взаимодействия в корпусе политических и юридических трактатов и международных договоров, представляющих основу современного политического словаря и, соответственно, знания.

Хронологические рамки исследования определяются, во-первых, принятой в МО гипотезой о конститутивпости Вестфальского момента для взаимодействия суверенных государств;" во-вторых, указанием на интеллектуальных предшественников дисциплины, которые были обозначены нами выше. Соответственно, главными временными маркерами формирования традиций мысли в МО становятся работы Т. Гоббса и Г. Гроция (совпадающие по времени с установлением Вестфальской системы), с одной стороны, и республиканских мыслителей до И. Канта, с другой. Другое замечание, которое помогает ограничить период исследования, связано с аргументами относительно формирования нового политического словаря в конце XVI - XVII веках, ассоциируемого с введением современного понятия государства и его суверенитета.12 Для понимания особенностей употребления понятия Гоббсом и Гроцием исследование также обратится к изучению его употребления в текстах XVI века, которые создали основу для «гоббсовского поворота» в политической теории. Соответственно, основной фокус исследования будет сделан на период с XVI по XVIII вв. Но, принимая во внимание, что понятие «дружба» используется уже в античности, степень и характер инновации в употреблении понятия, происходящей в Новое время, нельзя понять, не сделав краткий обзор его предшествующей истории. Тем не менее, основной вклад исследования будет состоять в анализе текстов Нового времени.

Степень научной разработанности проблемы. Благодаря тому, что исследование имеет междисциплинарный характер, оно опирается на уже существующие исследования дружбы в таких областях как история, история права, история международной политики, политическая теория и международные отношения. Среди исследований МО выделяется уже упоминавшаяся теоретическая работа А. Вендта,13 в которой автор предлагает рассматривать дружбу как основной механизм международного взаимодействия в идеальном типе «кантовской»

11 См., например, Campbell D. Writing Security: United States Foreign Policy and the Politics of Identity. - University of Minnesota Press, 1998; Morgenthau H. Politics among Nations и классическую статью Gross L. The Peace of Westphalia, 1648-1948 // The American Journal of International Law. - 1948. - Vol. 42. № I. См. также Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. - London: Macmillan, 1985. - p. 32; Linklater A. The Transformation of Political Community. Ethical Foundations of the Post-Westphalian Era - Cambridge: Polity Press, 1998. - pp. 8, 28-29; Philpott D. Ideas and the Evolution of Sovereignty // Stale Sovereignty. Change and Persistence in International Relations/ S. Ilashmi (ed.). - University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 1997. - pp. 16, 20, 28.

12 См., например, Скиннер Кв. The State // Понятие государства в четырех языках/ ред. О. Хархордин. - СПб, М: Европейский университет в Санкт-Петербурге, Летний сад, 2002. - СС. 12-74; Pocock J.G.A. Machiavelli, Harrington, and English Political Ideologies in the Eighteenth Century // The William and Mary Quarterly. - 1965. -Vol. 22, No. 4.-pp. 581-2.

13 Wendt A. Op. cil. политической культуры. А. Уолферс рассматривает также дружбу как образец международного взаимодействия основанного на сотрудничестве и симпатии, таким образом, он экстраполирует идеальный тип межличностного взаимодействия па международную среду.14 Другой пример обращения к дружбе в МО связан с попыткой К. Фэррандса представить ее в качестве возможного основания справедливого политического сообщества.15 Однако данные интерпретации дружбы исходят уже из заданного нормативного представления о дружбе как о некотором идеальном позитивном отношении.

Более критичный подход к понятию «дружба» демонстрируют работы по политической теории. Популяризация проблематики дружбы в политической теории начинается с классической работы К. Шмитта «Понятие политического».16 Само понятие «политическое», согласно К. Шмитгу, определяется через разделение на друзей и врагов. При этом Шмитта больше интересует образ врага, чем друга. Такое понимание политики и политического воспринимается X. Моргентау и используется

17 им для осмысления политики международных альянсов. Ж. Деррида в работе

18

Политика дружбы» указывает на проблематичность взаимосвязи друга и врага в определении политического у К. Шмитта. Далее он показывает, что дружба во многом основана на мифе об общем происхождении и поэтому служит инструментом исключения Другого из гомогенного политического сообщества. Это в свою очередь имеет негативные последствия для демократии (роль дружбы в политической теории мы рассматриваем более подробно в первой главе). Данные дебаты в политической теории обозначили важную связь дружбы и политического, дружбы и международной политики. Однако, проанализировав саму связь и проделав критический анализ дружбы во внутренней жизни политического сообщества, они оставили неохваченной роль дружбы в МО и организации международной политики.

14 Wolfers A. Op. cit.

15 Farrands Ch. Touching Friendship beyond Friendship: Friendship and Citizenship in Global Politics // Alternatives: Global, Local, Political. - 2001. - Vol. 26. Issue 2.

16 Schmitt C. The Concept of the Political.

17 Morgenthau H. Op. cit.

18 Derrida J. Politics of Friendship. - London, NY: Verso, 1997.

Исторические работы Б. Парадизи открывают новое измерение в теме международной дружбы.'9 Б. Парадизи проанализировал употребление понятия «дружба» (amicitia) в Римской и Византийской империях в рамках более общего исследования истории международных организаций. Согласно Б. Парадизи дружба исполняет ряд важных функций в «международной» политике древнего мира. Дружба служит инструментом признания Римом других народов. Из практики заключения дружбы впоследствии вычленяется набор правовых отношений. Другой стороной дружбы является поддержание международных вассальных отношений. Рим использует дружбу для поддержания империи и для управления варварскими народами. Данная практика, как показывает Б. Парадизи, усиливается в Византийской империи. Тогда же происходит привязка дружбы к понятию «альянс».20 Среди других классических исследований дружбы в античном мире и средних веках стоит выделить работы Д. Констана,21 Э. Груэна,22 В. Эпп.23 Данные исследования позволяют идентифицировать основные образцы употребления понятия и его тематические и смысловые привязки в контексте внешнеполитических отношений античности и средневековья. История античности и средневековья, тем не менее, остается достаточно изолированной научной дисциплиной, которая предоставляет материал для понимания оснований современности, но не отвечает на вопросы относительно особенностей устройства современного политического и международного порядка.

Следующий ряд исследований относится к истории международного права. Исследования Р. Лесаффера указывают на важность понятия «дружба» (amicitia) в формировании современной системы международного права. Р. Лесаффер отмечает рост обращений к понятию «дружба» в международных договорах эпохи Возрождения. Он связывает это с коллапсом общего политико-религиозного порядка в Европе того периода.24 «Дружба», таким образом, становится востребованным

19 Paradisi В. L'amitie intemationale: les phases critiques de son ancienne histoire // Recueil des Cours de l'Academie de Droit International. - 1951,- № 78. - pp. 329-377; Paradisi B. L'«amicitia» Intemazionale nella storia antica // Civitas Maxima. Studi di storia del diritto intemazionale. - Florence, 1974,- Vol. I. - pp. 296-338.

20 Paradisi B. L'amitie intemationale. Pp. 368, 382-388.

21 Konstan D. Friendship in the Classical World. - Cambridge: University Press, 1997.

22 Gruen E. S. dnXi'a-Amicitia: The Informal Connection/The Hellenistic World and the Coming of Rome. - 1st ed., 1984. - Berkeley, СЛ: University of California Press, 1986. - Pp. 54-95 ъ Epp V. Amicitia: zur Geschichte personaler, sozialer, politischer und geistlicher Beziehungen im fruhen Mittelalter. -Stuttgart: Iliersemann, 1999.

24 Lesaffer R. Amicitia in Renaissance Peace and Alliance Treaties // Journal of the History of International Law. -2002. - №4. - pp. 77-99. юридическим понятием в отсутствие общего политического порядка и арбитра. Дружба как договор обеспечивает реализацию целого ряда обязательств, которые позднее отделяются в специализированные договоры о мире, союзе, торговле. Р. Лесаффер и другие ученые в недавнем исследовании показывают, что международные договоры периода Вестфалии определяются средневековой традицией заключения мирных договоров и могут также считаться примером рецепции римского права, т.е. римское право становится одним из источников распространения понятия «дружба».25 Посредством обращения к данному пласту научной литературы можно установить правовую генеалогическую линию появления «дружбы» в политике и праве раннего Нового времени. Наконец, труд К. Шмитта «Номос Земли»,26 представляющий взгляд на устройство мирового политического пространства, тоже обращается к понятию «дружба». Однако Шмитт обращается к понятию в контексте гипотезы о функционировании так называемых «линий дружбы». Эти линии отграничивали пространство с нормальным политическим порядком от пространств, где правила и закон не работали. В этом смысле «линии дружбы» играли конститутивную роль для нормального порядка.

Данная научная литература позволяет установить важность темы дружбы для политической теории и международных отношений. Она также помогает определить пределы изученности темы. Существующие исследования предлагают материал относительно истории понятия от Античности до позднего Средневековья. При этом остается малоизученной история понятия в Новое время. Также остается необъясненной его устойчивость в договорной практике после Вестфальского мира. Следующая неосвещенная сторона истории понятия относится к его переходу из словаря юриспруденции в словарь гуманистических ценностей.

Теоретико-методологические основания исследования. Специфика настоящего исследования заключается в изучении дружбы как отдельного политического понятия. Исходя из поставленных задач, исследование использует подход «история

25 См., например, Lesaffer R. Conclusion // Peace Treaties and International Law in European History: From the Late Middle Ages to World War One/ R. Lesaffer (cd.). - Cambridge: Cambridge University Press, 2004. - pp. 399-411; Steiger H. From Paris to Versailles // Peace Treaties and International Law in European History.- pp. 59-99; Winkel L. The Peace Treaties of Westphalia as an Instance of the Reception of Roman Law // Peace Treaties and International Law in European History. - pp. 222-37; Ziegler K.-H. The Influence of Medieval Roman Law on Peace Treaties // Peace Treaties and International Law in European History. - pp. 147-161.

26 Schmitt C. The Nomos of the Earth in the International Law of the Jus Publicum Europaeum/ trans, by G.L. Ulmcn. -NY: Telos Press, Ltd, 2003. попятий», разработанный К.Скнпнером на основе философии JI.Витгенштейна и теории речевых актов Дж.Остина. Используя исследовательские стратегии, сформулированные в данном подходе, можно проанализировать историю определенного понятия как инструмента действия или инструмента политической борьбы. Подход уделяет особое внимание риторическому пере-описанию понятий, что позволяет критически переосмыслить сегодняшние непроблематизировапные феномены или сделать их противоречивость более понятной. В настоящем исследовании отдается приоритет диахронному измерению истории понятия и сопоставляются относительно удаленные друг от друга во времени образцы употребления понятия. Однако в момент становления Вестфальской системы исследование обращается к синхронному измерению употребления понятия. (Более подробное описание положений подхода, определение конвенций и контекстов употребления понятий, приемов риторического пере-описания, а также принципов отбора текстов см. в параграфе 2 первой главы).

Отбор источников осуществляется согласно сформулированным вопросам и цели исследования, т.е. исследование обращается к основным политическим и юридическим трактатам, составляющим интеллектуальное наследие дисциплины МО. Набор трактатов составляющих это наследие является общим как для классификации, основанной на разделении реалистской и идеалистской (и позже либеральной) школ МО, так и для Английской школы, разделяющей те же тексты на реалистскую, рационалистскую и революционную традиции (realist, rationalist, revolutionist). Исследование также ориентируется на отбор трактатов в классических исследованиях по истории политических понятий (например, на исследование понятия «государство», К. Скиннером) и истории международного политико-юридического порядка.27 Это, прежде всего, политико-философские трактаты XVI-XVIII вв., в которых упоминается дружба, связанная с осуществлением верховной власти и взаимодействием во внешней среде. Отбираются также «второстепенные» трактаты, которые содержат обращения к дружбе и с которыми можно сопоставить употребление понятия в ключевых текстах политической теории и тем самым более четко определить вектор риторического описания понятия.

21 См. там же.

Мы также анализируем все тексты договоров, указанного периода, содержащие понятие «дружба». Данные тексты представляют то самое политическое/международное взаимодействие, относительно которого происходит рефлексия и выработка научного знания. Тексты договоров позволят установить степень значимости понятия для международной практики и обозначить основные обстоятельства и направления его трансформации. А соотнесение этих наблюдений с текстами политических трактатов позволит предложить интерпретацию роли феномена в период становления современной международной системы.

Обозначенный корпус текстов ограничивается случаем Великобритании. Случай Великобритания является важным и информативным для настоящего исследования по следующим причинам. Во-первых, политико-теоретическая полемика в Англии производит основные трактовки «естественного состояния» (Т. Гоббса и Дж. Локка, соответственно), которые принимаются в качестве идеальных типов для реалистской и либеральной теории международных отношений. Также после Английской революции и установления протектората О. Кромвеля (1640-60-е гг.) происходит развитие республиканских идей, которые предшествуют идее Канта о союзе республиканских государств как модели международного сообщества.28 Исключение в этом правиле составляют тексты европейских теоретиков, на которые делаются ссылки в рассматриваемых трактатах. Другое исключение представляют тексты первых юристов, объединяемые общеевропейским форматом дискуссии и содержащие юридическое толкование дружбы. Поэтому анализ текстов первых английских юристов дополняется обзором континентальных юристов, продолжающих развивать идею универсального международного публичного права.

Во-вторых, согласно наблюдениям историков международного права (Й. Фишу, в частности), первые англо-французские мирные договоры становятся

JQ образцом для последующих европейских международных отношений. Более того, Англия, благодаря усилиям кардинала Уолси, становится одной из основных

28 См., например, Harrington J. The Commonwealth of Oceana //The Commonwealth of Oceana and A System of Politics/J.G.A. Pocock (ed.). - Cambridge: Cambridge University Press, 1996; Milton J. The Tenure of Kings and Magistrates // John Milton. Political Writings/ M. Dzelzainis (ed.). - Cambridge: Cambridge University Press, 1991.

29 Цит. в Lesaffer R. Peace Treaties from Lodi to Westphalia // Peace Treaties and International Law in European History: From the Late Middle Ages to World War One/ R. Lesaffer (ed.). - Cambridge: Cambridge University Press, 2004.-p. 15. политических сил в Европе XVI века и часто возглавляет мирный процесс.30 Затем, как отмечает К. Шмитг, анализируя роль «линий дружбы», разделение мирового политического пространства по этим линиям на территории с разным статусом остается практикой, характерной преимущественно для английского общего права и для теорий английских юристов, т.е. понятие «дружба» было эвристическим механизмом при взаимодействии Великобритании с новыми объектами: Новым светом, новыми территориями и государствами.31 Поэтому следующим важным фактором при выборе случая становится Британская имперская практика. Как показал Б. Парадизи, «дружба» была ключевым понятием во взаимодействии Римской и Византийской империй с «варварскими» народами. Великобритания же становится нововременным государством, долгое время реализующим имперскую политику в Новом свете. Поэтому можно предположить, что фокус именно на английских правовых и политических дебатах должен дать наиболее богатый эмпирический материал относительно трансформаций понятия «дружба» в период формирования новой системы международных отношений. Эмпирический материал английской договорной практики и теоретико-политических дебатов дополняется и подтверждается аналогичным материалом из политической практики США, которые, несмотря, на свое республиканское устройство, воспроизводят основные конвенции обращения к дружбе, анализируемые нами на примере Великобритании.

Научная новизна исследования выражается в следующих положениях, выносимых на защиту: выбранная методологическая ориентация исследования позволила установить, что малоизученное в МО понятие «дружба» в действительности способствовало построению современной системы международных отношений, являясь основой взаимодействия политических акторов в отсутствии внешней власти Папы римского и императора римской империи; в результате исследования истории понятия было выявлено, что дружба являлась ключевым механизмом поддержания целостности политических сообществ в процессе перехода к системе основанной па суверенитете государства. До утверждения режима суверенной власти дружба была основой реализации власти

30 См. Mattingly G. An Early Nonaggression Pact // The Journal of Modern History. - 1938. - Vol.10. - №1. - pp. 130.

31 Schmitt C. The Nomos of the Earth, pp. 98, 168. государя, а также выступала механизмом, скрепляющим его подданных или граждан в республиках; обоснован тезис о том, что заимствование римского политико-юридического понятия «дружба» способствовало установлению системы современного международного права, регулирующего отношения суверенных государств. «Дружба» являлась видом международного договора (а также политическим отношением), заключение которого позволяло определять дальнейшие правовые отношения носителей суверенной власти, включая обоюдное признание власти над территориями, подданными, установление правил торговли и судоходства; показано, что даже после исключения из современных международных правовых механизмов «дружба» остается важнейшим понятием современной международной политики, открывающим новые перспективы для ее анализа. В периоды кризисов международных институтов или реконфигурации международной политической системы, «дружба» становится тем понятием, с помощью которого осуществляется признание новых акторов и устанавливается политический порядок. На примере британской колониальной политики было также показано, что «дружба» остается понятием, с помощью которого поддерживается политическое неравенство субъектов; выявлено, что современное ценностно-нагруженное понятие «дружба» стало таковым лишь в результате риторической инновации республиканских и либеральных политических мыслителей, которые вывели его из политико-юридического словаря в разряд категорий «естественного состояния» и морально одобряемых отношений.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования обусловлена центральностью рассматриваемых проблем для теории МО, новизной подхода и полученных результатов. Научно-теоретический вклад исследования заключается в выборе нестандартного объекта и предмета (отдельного политического понятия и его употребления) и демонстрации его важности для теории МО. Как показало исследование «дружбы», анализ политических понятий открывает новые перспективы для научных исследований и дополняет теоретическое знание в отношении аспектов международного взаимодействия, незатронутых исследованиями международных институтов, баланса сил и международной системы в целом. Внимание к отдельным политическим понятиям также открывает для дисциплины полемическое измерение ее собственного категориального аппарата и языка реальной политики, что указывает на необходимость дополнения существующего знания анализом прагматики политического словаря.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при чтении лекций, семинарских занятий по курсам политической теории и международным отношениям. Содержание диссертации может служить основой для разработки таких специальных курсов как «Основные понятия внешней политики», «Неформальные институты международного взаимодействия», а также в для других курсов по вопросам международного права, войны и мира.

Апробация работы. Исследование дважды представлялось в рамках аспирантского семинара в Европейском университете в С-Петербурге в 2005-2006 гг. В апреле 2005 года по части исследования был сделан доклад «Modes of Speaking of Interstate Friendship in the Course of Transition to the Modern System of International Relations» на семинаре «Politics of Friendship» в рамках объединенной сессии Европейского консорциума политических исследований (European Consortium for Political Research) в г. Гранада (Испания). В Августе 2005 г. в рамках летней школы «Introduction to Conceptual History» г. Хельсинки (Финляндия) был сделан доклад «А History of the Concept of Friendship: From Princes to States». В мае 2006 г. был сделан доклад «The Other Side of International Friendship: Conceptual Metamorphosis at the Dawn of the Westphalia System» па совместном российско-финском симпозиуме по истории понятий в Европейском университете в С-Петербурге. Часть работы, посвященная описанию и адаптации подхода Кембриджской школы истории понятий к изучению международных понятий, опубликовала в виде статьи «История понятий Квентина Скиннера» в журнале Политические исследования (2006. № 3). Другая часть работы, посвященная анализу употребления понятия «дружба» в политических трактатах XVI-XVII вв., опубликована в виде статьи «The Concept of Friendship: From Princes to States» в журнале European Journal of International Relations (2006. vol. 12. №4).

Структура диссертации. Настоящая диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Во введении ставится вопрос и цель исследования, описывается объект и предмет исследования, представляется актуальность и изученность темы в научной

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Рощин, Евгений Николаевич

Заключение

В результате реконструированной в настоящем исследовании «генеалогической» истории понятия «дружба», описанное во введении разнообразие обращений к дружбе в современной политической теории и МО, а также устойчивость понятия в современной международной практике предстают в новом свете. Само разнообразие употреблений понятия не возникает из чьего-либо идиосинкратического использования политического словаря. Вместо этого, сегодняшние противоречащие способы употребления понятия выступают определенной закономерностью и обусловлены долгой традицией политико-философской полемики. И в силу особенностей истории этой полемики можно утверждать, что существующие противоречия и разнообразие не предполагают решения либо унификации. Подобным образом, распространенность понятия «дружба» в договорной практике не является свидетельством популярности пустой риторики в международной политике. История современной международной системы указывает на то, что понятие использовалось при выработке ее фундаментальных политических механизмов и концептуальных основ. Необходимость обращения к понятию в момент формирования системы, в периоды ее кризисов и расширения заставляет по иному взглянуть на современные договоры о дружбе.

Таким образом, основываясь на результатах исследования, мы можем сделать следующие выводы относительно места понятия «дружба» в международной договорной практике и знании о международных отношениях. Ссылки трактатов по политической теории и международному праву пововременных авторов, а также современные исследования свидетельствуют о том, что античность была важным этапом в формировании современного понятия международной дружбы. Труды античных историков демонстрируют, как понятие используется в Римской имперской политике. По сути, оно становится ключевым в поддержании «международного» политико-юридического порядка. Понятие используется при заполнении правовой и политической ниши, возникающей в результате кризиса, который, в свою очередь, мог быть связан с покорением нового «варварского» народа или же со столкновением с «варварами» равными империи по силе. Понятие используется именно при описании ситуаций, связанных с войной или кризисом политических отношений. Поэтому на античном этапе употребления понятия проговариваются аспекты властных отношений в виде обсуждения того, будет ли дружба заключаться на равных или неравных основаниях. Наиболее распространенной в имперских отношениях является, конечно, дружба между неравными субъектами. Дружба здесь выступает определенным гарантом реализации верховной власти, контроля над общей территорией, охраной границ и гарантом порядка внутри империи. В связи с последним аспектом инструментальности понятия отметим, что «дружба» не является исключительно политическим понятием. На примере истории «дружбы» можно увидеть, как политические отношения определяют дальнейшие правовые механизмы взаимодействия субъектов. Закрепляя дружбой складывающуюся структуру властных отношений, стороны определяют обязательства из нее вытекающие. Заключаемая дружба в принципе создает возможность реализации правовых отношений, в противоположность римскому пониманию вражды, когда у врага отсутствуют права и его можно уничтожить.

В средние века дружба уходит на периферию европейского политико-религиозного порядка. Однако уже в эпоху Возрождения отмечается ее распространение в договорах европейских государей. В период падения авторитета Римского Папы и Священной Римской Империи, «дружба» приходит на замену сопровождающего реализацию их власти словаря. «Дружба» включается в обеспечение перехода от средневековой политической системы к международным отношениям Нового времени. Это происходит в политической и правовой сферах, как бы условно не было само разделение. Сама «дружба» становится и отдельным видом договора и контрактным отношением. Международная анархия, как одна из предпосылок теории МО, не возникает в отсутствие центров универсальной власти; вместо нее государи связывают друг друга многочисленными дружбами и тем самым поддерживают функционирование порядка при отсутствии единого арбитра в переходный период. Поэтому неудивительно, что главными действиями «дружбы» в Возрождение и раннее Новое время являются «связывание» и «обязывание». Выражение «быть связанным узами дружбы» в этот период имеет пе метафоричное, а вполне реальное конкретное значение. Договоры о дружбе в этот и последующий периоды включают статьи с конкретными обязательствами. При чем они включают не только союзнические или оборонительные обязательства, но и обязательства по обеспечению навигации и торговли. В политическом измерении вновь очевидна кризисная составляющая в употреблении понятия. Во-первых, в условиях еще не полностью установленного суверенитета государя «дружба» включается в описания механизмов поддержания политической целостности, о чем свидетельствуют политические трактаты предвестфальского периода. Во-вторых, «дружба» используется там, где государи только начинают устанавливать или же восстанавливают политические отношения.

В раннее Новое время «дружба» становится одним из основных понятий новой международной системы, основанной па суверенитете участников. Вестфальский мир и все основные договоры последующих полутора столетий содержат ссылки к дружбе. Дружба опосредует формирование нового политического порядка и актуализируется каждый раз, когда принципы существования этого порядка проверяются в войне европейских государей. Таким образом, дружба снова актуализируется вследствие войны или при необходимости признания нового политического актора на международной арене (последнее действие также могло быть результатом войны). «Дружба» также становится одним из теоретических понятий, оформляющих концепцию внешнего суверенитета. Юристы раннего Нового времени в рамках рассуждений о праве народов и праве войны определяют своего рода стандарты международной дружбы, соблюдение которых гарантирует суверенитет участников, тем самым они обусловливают возможности формирования самой концепции суверенитета.

С формированием концепции внутреннего суверенитета круг субъектов международной, публичной дружбы автоматически сужается. Это подтверждает центральность дружбы в поддержании единства политического сообщества до формирования концепций государства и суверенитета. В результате этой трансформации снимается необходимость проговаривания властных позиций в дружбе, субъекты могут теперь вступать в дружеские отношения благодаря своему суверенному статусу. Равенство в статусе здесь совпадает с равенством в дружбе. Собственно эта метаморфоза ведет и к другим трансформациям понятия. В результате полемики вокруг «естественного состояния», в котором пребывают суверены, инициированной ключевыми трактатами по политической философии XVII века, дружба» перемещается в разряд понятий, присущих отношениям субъектов от природы. Усилиями родоначальников международного права Г. Гроция, С. Пуфендорфа, К. Вольфа и других в употреблении дружбы включается «естественный» и гуманистический норматив, а прежняя традиция ссылок к описанию различных властных конфигураций в дружбе Т. Ливия, замещаются ссылками к нормативными высказываниям Цицерона об индивидуальной дружбе. Данная трансформация гиперболизируется в республиканской и либеральной политической теории конца XVII - XVIII веков. Тезис о «естественности» дружбы развивается с тем, чтобы включить в себя нормативы об истинности, преданности, привязанности и симпатии, соответствующие антропоморфному пониманию дружбы. Это в свою очередь создает условия возможности для появления утверждений в консервативной политической теории о невозможности существования подобной дружбы между государствами, поскольку проблема войны и несоблюдения норм все также остается на повестке дня. В результате становится возможным говорить о дружбе между государствами как о некотором «идеальном» состоянии международных отношений, которое в принципе желаемо, но также принципиально нереализуемо.

Такая полемическая интерпретация дружбы, ставшая неотъемлемой частью современных конкурирующих традиций МО (например, реализма и либерализма), определяет и сегодняшнее разнообразие употреблений «дружбы» их представителями. Это же риторическое переописание понятия определило его «маргинальное» место в концептуальном аппарате современной теории МО. Анализ истории полемического употребления понятия позволяет установить то, как оно становится частью «фонового» политического знания, которому не придается значения при построении аналитических моделей и которое вместе с этим продолжает исполнять важную политическую функцию. Понятие «дружба», как стало очевидно при анализе его употребления в период формирования Вестфальской системы и последующих политических кризисах, играло ключевую роль в выработке и описании норм поддержания политического порядка и международного сообщества. В этом отношении настоящее исследование позволяет добавить знание в виде анализа норм (и понятий) подержания международного сообщества к трактовке международной политики, предложенной Английской школой МО. Таким образом, анализ отдельно взятого современного нормативного понятия позволяет критически пересмотреть отдельные положения основных теорий МО и увидеть ранее малозаметные принципы международного взаимодействия.

Несмотря на доминирование политико-морализаторского дискурса в знании о МО, дружба сохраняет свою правовую составляющую еще некоторое время после Вестфальского момента. Пока в Европе не сформировался общепопятный и принятый порядок, договоры о мире и дружбе продолжают включать статьи о ряде специальных отношений. Со второй половины XVIII века, создав условия для начала формирования современной системы международного права и сопутствующего юридического знания, «дружба» постепенно уходит на периферию договорной практики. Данное утверждение, впрочем, имеет силу только в отношении ограниченного круга субъектов. За пределами европейского порядка «дружба» продолжает играть свою политико-правовую роль. Наиболее очевидно это воплощается в Британской имперской практике, где дружба опосредует установление политических отношений, играет роль признания «варварских» пародов и их вождей, а также способствует реализации квази-сувереппых практик. При этом можно говорить о том, что Британская имперская практика в некотором роде копирует римскую, т.к. здесь четко выражается конвенция неравной дружбы и прослеживается социализация «варварских» народов в имперский политический порядок. Рудименты кризисной составляющей употребления понятия можно идентифицировать позднее в ряде договоров США, и в многочисленных договорах о дружбе СССР, связанных с признанием новых агентов, их суверенитета и установления порядка и права в кризисной Европе или в момент освобождения африканских колоний. О сохраняющейся связи кризиса политического порядка и дружбы можно говорить до сих пор в связи с тем, что договор о дружбе продолжает быть актуальным и в сегодняшней международной политике.

Последнее, но не менее важное, что стоит отметить, - это «не-между-народиость» международной дружбы. Один из немногих сохранившихся текстуальных памятников дружбы между народами можно найти в трудах аитичных авторов в виде формулы «amicitia Populi Romani». На протяжении остальной истории источники свидетельствуют о межгосударском или межкняжеском характере дружбы. «Государство» или «правительство» становятся субъектами дружбы лишь к концу

XVIII - началу XIX века, но и в XIX веке международная дружба часто принимает форму дружбы между монархами. Суверенные правители, а позднее государства, заключая дружбу, по своей воле включают в нее и свои территории и народы. Поэтому «дружба народов» является скорее инструментом внутренней имперской политики, а не самостоятельным понятием в международной сфере.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Рощин, Евгений Николаевич, 2007 год

1. Дигесты Юстиниана, Т. VII, полутом 2. кн. XLVIII-L/ Под ред. JI. Кофанова. -М.: Статут, 2005.

2. British and Foreign State Papers (BFSP). Vols. 1-36. London, 1839-1861

3. A Collection of All the Treaties of Peace, Alliance, and Commerce, between Great-Britain and Other Powers, from the Treaty signed at Munster in 1648, to the Treaties signed at Paris in 1783. 3 vols/ collected by Ch. Jenkinson. London, 1785

4. The Digest of Justinian, vol. II/ Transl. by A. Watson. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1998.

5. The Statuses at Large, From Magna Charta, to the End of the Reign of the King Henry the Sixth, Vol. I/ Ed. by Owen Ruffhead. London: Mark Basket, MDCCLXIII.

6. Treaties, Conventions, International Acts, Protocols and Agreements between the United States and Other Powers, 1776-1909 (TCIAPA). 3 vols. Washington: Government Printing Office, 1910-1923.

7. Литература на русском языке

8. Аристотель. Никомахова этика/ Аристотель// Этика/ Пер. Н.В. Брагинского, Т.А. Миллера. М.: ACT, 2004 -496 с.

9. Бахрушин С. В. Варварские государства и Византия / С. В. Бахрушин, Е. А. Косминский // История дипломатии / ред. В. П. Потемкин. М.: ОГИЗ, 1941. -Т. 1.- 566 с. -сс. 93-116.

10. Бентам И. План всеобщего и вечного мира/ И. Бентам // Трактаты о вечном мире/ Сост. И. Андреева, А. Гулыга. СПб: Алетейя, 2003. - 398 с. - СС.173-204.

11. Бирюков Н.И. Политическое лидерство: определение и классификации/ Н.И. Бирюков // Концептуализация политики/ ред. М.В. Ильин. М.: Московский общественный научный фонд, 2001.- 325 с. - сс. 11-31.

12. Бэкон Ф. О дружбе/ Ф. Бэкон // Сочинения в двух томах, Т.2. М.: «Мысль». 1971.- 592 с.-СС. 408-415.

13. Бэкон Ф. О приближенных и друзьях/ Ф. Бэкоп // Сочинения в двух томах, Т.2. -М.: «Мысль», 1971. 592 с. - СС. 464-465.15