Поляки в Свердловской области в 1939 - конце 1940-х гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Чевардин, Алексей Валерьевич

• Чевардин, Алексей Валерьевич
• кандидат исторических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Чевардин, Алексей Валерьевич

Введение.

Гл. 1. Численность, состав и размещение поляков.

Гл. 2. Поляки и польские граждане на Среднем Урале в период деятельности посольства Республики Польша в СССР.

Гл. 3. Деятельность Временного областного правления Союза польских патриотов в г. Свердловске.

Гл. 4. Репатриация польских граждан.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Поляки в Свердловской области в 1939 - конце 1940-х гг.»

Актуальность. После вступления стран бывшего социалистического лагеря в НАТО и Евросоюз, прихода к власти прозападных сил в Украине и Грузии, отмечается повышенный интерес российских дипломатов, ученых и журналистов к Республике Польша. Причина, с одной стороны, в своеобразии проводимого этой страной внешнеполитического курса, с другой - в традиционной сложности российско-польских контактов. Следует отметить, что наиболее веские аргументы антироссийских настроений в Польше связаны с трагическими событиями Второй мировой войны. Это «четвертый раздел» Польши 1939 г., депортации в северные и восточные районы СССР в 1940 — 1941 гг., Катынь, Варшавское восстание августа 1944 г. Для нахождения взаимопонимания с западным соседом, а также для формирования объективной позиции по актуальным как для российской, так и для польской общественности вопросам, необходимо детально изучить советско-польские отношения времен Второй мировой войны, чтобы избавить эту тему от обоюдных стереотипов и предрассудков.

Следует отметить, что поиск решения межэтнических проблем особенно актуален для таких многонациональных государств, как Россия. Только на территории одного субъекта Федерации — Свердловской области, проживает множество народов, функционируют организации, работа которых направлена на сохранение национальных традиций и культуры, в том числе польской. При этом, остаются почти не изученными вопросы, связанные с формированием на Среднем Урале польской диаспоры и вкладом десятков тысяч польских граждан в развитие уральской промышленности и сельского хозяйства в годы Второй мировой войны. Таким образом, представленная работа освещает процессы межэтнического диалога на Урале, а также продолжает научную разработку проблем национальной политики сталинского руководства в 1939 -1940-е гг.

Степень разработанности темы. В отечественной историографии до конца 1980-х гг. советско-польские отношения эпохи Второй мировой войны рассматривались с точки зрения коммунистической идеологии. В исторических работах на первый план выдвигались темы интернационального братства польских и советских трудящихся, взаимопомощи во время Второй мировой войны, совместной борьбы за установление послевоенных границ Польши на западе, общей борьбы с фашизмом и мировым империализмом. При этом замалчивались многие проблемы, которые могли навредить дружественным отношениям между двумя странами.

Характеристика историографии советского периода наиболее детально дана в монографии В. С. Парсадановой «Советско-польские отношения 1945 — 1949». Автор выделяет следующие периоды: 1940-е - 1950-е гг. - период сбора и предварительного обобщения материалов, начало публикации документов. Конец 1950-х - начало 1960-х гг. - появление обобщающих трудов по истории Польши, появление первых монографий. Конец 1960-х - середина 1970-х -стадия «застоя» темы советско-польских отношений в исторической литературе. Вторая половина 1970-х гг. - оживление исследований в связи с публикацией документов периода Второй мировой войны. Начало 1980-х гг. -сворачивание исследований в связи с политической ситуацией в ПНР1.

Тема пребывания сотен тысяч польских граждан на территории Советского Союза в исследуемый период либо вообще игнорировалась, либо упоминалась вскользь. Типичным примером может стать цитата из третьего тома «Истории Польши» 1958 г. издания: «Реакционные элементы открыто и тайно выступали против Советской власти, мешали строительству новой жизни,., организовывали акты саботажа и диверсий, убийства из-за угла, распространяли враждебные слухи и клевету. Все эти враждебные действия, естественно, пресекались советскими органами». Также вскользь упоминалась деятельность Союза польских патриотов на территории Советского Союза2.

В 1957 г. в г. Киеве вышла работа П. М. Калениченко «Польська прогресивна емигращя в СРСР в роки друго'1 св1товой вшни». Несмотря на то,что основная часть работы посвящена польскому коммунистическому движению, эта монография имеет большую ценность для исследователей, изучающих пребывание поляков в СССР в обозначенный период. В ней автор впервые в советской историографии, опираясь на архивные материалы, рассмотрел вопрос оказания материальной помощи польскому населению Советского Союза в 1944 — 1945 гг., исследовал тему существования в СССР Комитета по делам польских детей (Компольдет) в годы Великой Отечественной войны3. Ш. Д. Пиримкулов продолжил исследования в данной области. В Москве, в 1978 г. он защитил диссертацию по теме «Деятельность Союза польских патриотов в СССР в республиках Средней Азии и Казахстане». Этим авторам сознательно приходилось обходить стороной темы, закрытые для обсуждения в советское время4. Одной из последних научных работ советского периода стала монография В. С. Парсадановой, посвященная советско-польским отношениям в годы Великой Отечественной войны5.

Таким образом, отличительными чертами советской историографии были: во-первых, идеологизированность исследуемой проблематики, во-вторых, узость источниковой базы как следствие ограничения доступа к архивам, в-третьих, табуизированность тем, связанных с репрессиями и депортациями.

21 апреля 1987 г. генеральный секретарь КПСС М. С. Горбачев и первый секретарь ЦК ПОРГТ В. Ярузельский в г. Москве подписали декларацию о взаимодействии в области идеологии, науки и культуры. Была создана общая комиссия ученых по делам истории и отношений между СССР и ПНР.

Как известно, январский Пленум ЦК КПСС 1989 г. разрешил обнародование материалов ранее засекреченных советских архивов. Это событие вызвало появление большого количества исследований о политическом и экономическом развитии страны в сталинскую эпоху. В связи с этим, на рубеже 1980-х - 1990-х гг. изменяется отношение российского общества к своему прошлому, появился интерес к «темным пятнам» советской истории. Стали создаваться общественные организации, занимающиесясбором, анализом и публикацией документов отечественных архивов (общество «Мемориал»).

В новых условиях историография оказалась нацелена, прежде всего, на выявление и публикацию источникового материала; в научных работах 1990-х гг. часто отсутствовала критика использованных источников. Н. Ф. Бугай одним из первых получил возможность работы с архивными источниками. Им были исследованы и опубликованы многие ранее засекреченные документы. Как в России, так и за рубежом стали выходить его статьи и книги. В его публикациях депортации различных групп населения складываются в планомерно работающую систему пополнения ГУЛАГа. В них дается развернутая картина насильственного переселения ряда народов, рассматриваются вопросы режима, условий труда и быта в местах поселения.

Следует отметить, что значительная часть его научных трудов посвященабименно польской тематике.

Сходными проблемами в начале 1990-х гг. занималась О. JL Милова7.B. Н. Земсков проанализировал политику советского государства по отношению к полякам, встроенную в общую систему репрессий против различных групп населения, проживавших на территории СССР в 1930-е -1950-е гг. В г. Москве в 2003 г. вышла его монография «Спецпоселенцы в СССР. 1930- I960»8.

В 1997 г. авторами А. Э. Гурьяновым, Н. В. Петровым, А. Б. Рогинским,C. Г. Филипповым, В. Н. Хаустовым и др. была выпущена книга «Репрессии против поляков и польских граждан», не утратившая значение для современных исследователей9. Опираясь на документы центральных российских архивов, они проанализировали предысторию репрессий против поляков, исследовали причины, ход и последствия т. н. «польской операции» 1937 — 1938 гг. В книге были также затронуты темы репрессий и депортаций польского населения в 1939 — 1941 гг., деятельность НКВД на территории Польши после ее освобождения от немцев в 1944 — 1945 гг. Статьи российских исследователей были переведены на польский язык10.

Тема советско-польских отношений 1939 - 1940-х гг. вызывает интерес у исследователей и в начале XXI в. В 2001 г. вышел труд российских ученых В. С. Парсадановой, А. Ю. Яблокова, И. С. Яжборовской «Катынский синдром в советско - польских и российско — польских отношениях»11. Следует добавить,что вышеперечисленные авторы опубликовали целый ряд статей в российских12научных журналах по данной проблематике. В том же году вышла монография П. М. Поляна «Не по своей воле.: История и география принудительных миграций в СССР», в которой автор на основании богатого эмпирического материала предлагает типологию советских принудительных миграций, тщательно реконструирует их нормативную базу, хронологию и13географию. В. А. Невежин в своих работах исследует эволюцию сталинской политики по отношению к польскому государству и его населению14.

В 2002 г. научно-исследовательский центр «Ладомир» выпустил сборник статей «Сибирь в истории и культуре польского народа», в котором опубликованы статьи как российских, так и польских историков. В нем приведены ценные данные, непосредственно касающиеся темы исследования. В этом плане наиболее интересны статьи А. Э. Гурьянова и П. Жароня.

В настоящее время московский историк А. Э. Гурьянов считается крупным специалистом по исследуемой теме в России. В его работе речь идет о четырех фазах депортаций польского населения в 1940 - 1941 гг., о местоположении мест ссылки для польских граждан, даны характеристики двух основных групп депортированных: осадников и беженцев. Статья содержит несколько таблиц, рассказывает об источниковой базе поднятой темы. В итоге, А. Э. Гурьянов пришел к выводу, что в период 1939 - 1951 гг. жертвами репрессий стали приблизительно 510 — 540 тысяч польских граждан15.

Ученый ввел в научный оборот значительную часть документов и материалов, касающихся пребывания поляков в СССР в 1939 - 1941 и 1945 — 1947 гг., смог их проанализировать, систематизировать и опубликовать в различных книгах, журналах, сборниках, мартирологах. В своих работах ондетально изучил депортации польского населения 1940 — 1941 гг., выявил уровень смертности поляков во время ссылки 1940 — 1941 гг., исследовал тему пребывания польских граждан на Урале в 1945 — 1947 гг., обвиненных в принадлежности к Армии Крайовой16.

В работе В. А. Бердинских «Спецпоселенцы. Политическая ссылка народов Советской России» опубликован ряд документов, рассказывающих о положении депортированных польских граждан непосредственно в Свердловской области накануне Великой Отечественной войны.

Однако нельзя не заметить и преемственности между советской ироссийской историографиями. Особенно ярко это проявляется в публикацияхЯ. Гришина, Ю. Мухина, А. Яковлевой и др., которые продолжают линиюсталинской пропаганды. Не делая ссылок на архивные источники, они подчасголословно обвиняют польскую сторону в «генетической ненависти» крусским, в пособничестве фашизму (в том числе, из-за катынского дела),неблагодарности к советским освободителям, полностью одобряют политикусталинского руководства по отношению к населению Западной Украины и18Западной Белоруссии в годы Второй мировой войны.

Более взвешенную оценку исследуемых событий дает современный исследователь Ю. В. Иванов. Общепризнан тот факт, что СССР ввел свои войска на территорию Польши в сентябре 1939 г. не из-за «интернационального долга», как утверждалось советской историографией, а из-за своих национальных интересов. Анализируя последствия сентябрьской катастрофы, Ю. В. Иванов критикует политику советского правительства: «Начались необоснованные репрессии против поляков, проживавших в Западной Белоруссии и Западной Украине, массовая депортация их вглубь СССР. Эти действия в настоящее время нами справедливо осуждены»19.

Таким образом, российские ученые в 1990-е - 2000-е гг. сделали важный прорыв в исследовании темы советско-польских отношений, а также в изучении жизни выходцев из Польши. Была опубликована и введена в научный оборот основная часть источников, что позволило ученым проанализироватьдокументы советских архивов, изучить малоизвестные события эпохи, сформировать новое видение многих проблем: катынской драмы, депортаций 1940 - 1941 гг., взаимоотношений между советской армией и Армией Крайовой на заключительном этапе войны и т. д. Потому выглядит вполне закономерным процесс сближения позиций российских и польских ученых по многим проблемам. Однако, в большинстве своем, исследования московских историков опирались на документы центральных архивов, изучали ситуацию в целом по стране, поэтому в их работах, как правило, отсутствует региональная специфика.

Разработка данной проблематики на местах началась после того, как в регионах были сформированы специализированные фонды, открытые для ученых. Практически каждый год в Российской Федерации проходят научные симпозиумы, на которых исследователи поднимают тему пребывания польских граждан на территории СССР в годы Второй мировой войны. Назовем лишь последние из них. В 1998 г. в г. Казани, в связи с проведением научнойконференции, вышел сборник под названием «Польская ссылка в России XIX —20XX веков: региональные центры». В 2003 г. в г. Краснодаре прошла международная конференция «Поляки в России: XVII - XX вв.», были выпущены тезисы докладов ее участников21. В 2004 г. в г. Архангельске прошла конференция, посвященная польской ссылке на Севере России. В ноябре 2005 г. в Магнитогорске прошла международная конференция «Россия — Польша: филологический и историко-культурный дискурс», по итогам которой также был выпущен одноименный сборник статей. В г. Оренбурге в 2007 г. прошла конференция, посвященная 100-летию генерала В. Андерса, командовавшего польской армией в СССР. На ней прозвучали доклады о жизни поляков на Урале в годы войны, формировании польской армии в Заволжье и ее дальнейшей судьбе. В 2006 и 2008 гг. были проведены конференции под названием «Сибирская деревня» в г. Омске. В них приняли участие российские и польские исследователи, продолжившие совместное изучение советско-польских отношений первой половины XX в. В сентябре2008 г. в г. Улан-Удэ прошла конференция под названием «Современные тенденции развития полонийного движения в России», на которой неоднократно поднимались те же проблемы.

В Свердловской области интерес к данной тематике возник также с начала 1990-х гг. Местные журналисты С. Авдеев, А. Гущин, А. Левин, В. Смирнов, Э. Якубовский и др., на страницах «Областной газеты», «Вечернего Екатеринбурга», «Уральского рабочего», «Горного края» неоднократно касались данной проблематики24.

На Урале осталось довольно много людей польского происхождения, а также их потомков. Первый президент екатеринбургского общества «Полярос» Ч. Т. Петрушко перевела на русский язык книгу польского педагога А. Левина о поляках, живших в п. Монетном Режевского района. Книга рассказывает о судьбе детей — воспитанников польского областного детского дома, их жизни в уральской глубинке. Она вышла в свет в конце 2006 г. под названием25«Польский дом на Урале». Польская организация г. Екатеринбурга тесно сотрудничает с аналогичным обществом г. Перми, где в 2000-е гг. были выпущены две книги, посвященные истории поляков Прикамья26.

В. П. Мотревич в своих монографиях также касается истории пребывания поляков на Урале в годы Второй мировой войны. Многие годы он занимается историей уральского тыла. Особую ценность для данной работы представляют статьи, в которых автор исследует проблему существования на Урале лагерей для военнопленных и интернированных, в которых, в том числе, находились27польские граждане. Кроме того, он подробно изучил состояние источниковой базы вопроса28.

В. М. Кириллов в своих работах исследует историю, функционирование лагерной системы Среднего и Северного Урала, в которой находились, в том числе, польские граждане. Им обработан большой пласт первоисточников, который дал возможность выделить общее и особенное в репрессиях уральского региона. Под его редакцией в 1997 г. вышла книга «Жертвы репрессий», в которой статьи о пребывании на Урале поляков написаликраеведы Р. Г. Гейнц и В. В. Чевардин. Эти статьи стали первыми шагами местных историков по научному исследованию обозначенной проблемы29.

А. С. Смыкалин изучил правовое положение польских спецпереселенцев в 1940 - 1941 гг. В своей монографии «Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР» он исследовал настроения польского населения Урала в годы Великой Отечественной войны. Значительное место в монографии «Колонии и тюрьмы в Советской России» отведено формам вовлечения советских и иностранных граждан в систему принудительного труда, а также истории тюрем, лагерей, колоний и30спецпоселений Урала. А. И. Вольхин, который занимается изучением деятельности органов НКВД на территории уральского региона в годы Великой Отечественной войны, также неоднократно касался исследуемой31проблематики.

Тему пребывания польских граждан на Урале и жизни уральского тыла в32годы войны разрабатывает Н. П. Палецких. М. Н. Потемкина в докторской диссертации, а затем и в книге, касается темы эвакуации поляков на Урал и их дальнейшей репатриации. В ее работах дается общая характеристика всего33эваконаселения региона.

Работы исследователей уральского тыла и Второй мировой войны В. В. Алексеева, Ю. В. Величко, Г. А. Гончарова, Г. Е. Корнилова, JI. Н. Мазур, Н. Н. Попова, А. В. Сперанского, Н. В. Суржиковой и др. помогают изучить условия, в которых пребывали поляки, оказавшиеся на территории Урала в обозначенный период34.

Ю. Ю. Пажит, исследуя тему трудового использования контингентов НКВД в годы Великой Отечественной войны, неоднократно касалась польской тематики35. Т. В. Прощенок, изучая еврейское население Урала XIX — XX вв., исследовала пребывание польских евреев на территории Свердловской области в годы Второй мировой войны36.

В других регионах РФ над вопросами пребывания польских граждан в СССР в годы Второй мировой войны работают исследователи A. JI. Кузьминых(г. Вологда), С. В. Леончик и П. А. Столяров (г. Абакан), А. Б. Суслов (г. Пермь) и А. Л. Подборская (г. Красноярск).

Отличительной чертой данной историографии является, прежде всего, региональный характер исследований. Наука получает бесценные данные о судьбах отдельных лиц и локальных групп. Материалы местных архивов дают этим исследователям возможность изучить пребывание польского населения в конкретных исторических условиях, увидеть их жизнь и быт в контексте истории уральского тыла. Однако эти данные не всегда могут дать общую картину прошлого. Кроме того, авторы в своих работах часто затрагивают лишь отдельные аспекты исследуемой темы.

В основном, все российские исследования опираются на документы органов НКВД. В связи с этим, они посвящены либо событиям, связанным с началом Второй мировой войны, либо с 1945 — 1947 гг. Таким образом, часто вне поля зрения исследователей остается продолжительный, малоизученный период пребывания польских граждан в СССР (1942 - 1944 гг.), который можно реконструировать только по воспоминаниям, отдельным материалам, документам Союза польских патриотов (СПП).

Польская историография всегда отличалась от российской собственными оценками прошлого. Она была сформирована в 1940-е - 1970-е гг., в условиях противостояния двух блоков, когда доступ к советским архивам был затруднен. Польское эмигрантское правительство стало получать информацию о ситуации на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, в том числе о фактах репрессий, направленных против местного населения, о миграциях вглубь СССР, от членов польского подполья. Однако без опоры на советские документы эта информация a priori была неточной и тенденциозной. Количество подвергшихся репрессиям польских граждан уже изначально было оценено польскими подпольщиками с преувеличением. На Белградской конференции 29 мая - 2 июня 1940 г. подпоручик Р. Татарский первым назвал цифру депортированных поляков около одного миллиона человек. Его сведения были подкреплены информацией, полученной от А. Клетзя и Э. Пташкувны.

После трехмесячного нелегального пребывания на советской территории они пришли к выводу, что во время трех депортаций, проведенных в 1940 г., вглубь СССР было вывезено 950 тысяч человек38.

В январе 1941 г. органы НКВД перехватили доклад эмиссара Варшавского центра СВБ JI. Окулицкого главному коменданту этой организации С. Ровецкому о положении «в советской зоне оккупации». В этом документе содержались следующие сведения: «Вывезено вглубь России около 25 % польского населения, евреев около 3 %, украинцев около 10 %»39. Это означало, что автор доклада устанавливал число репрессированных и вывезенных советскими властями поляков около полутора миллионов человек. Именно благодаря этим оценкам в польской историографии до сих пор можно встретить приведенные выше цифры.

В 1940 - начале 1941 гг. польский Красный Крест и специальные отделы эмигрантского правительства вели работу по установлению мест ссылки польских граждан в СССР. Сведения, в основном, брались из переписки депортированных поляков с родственниками и близкими, остававшимися в западных областях СССР. К ноябрю 1940 г. было установлено, что депортированные польские граждане находятся в 1 районе Молотовской, 13 районах Свердловской и 2 районах Челябинской областей40.

После начала Великой Отечественной войны и восстановления дипломатических отношений эмигрантское правительство продолжало собирать информацию, касающуюся судеб польских граждан, репрессированных советской властью в 1939 — 1941 гг. В армии В. Андерса для сбора данных о судьбах польских граждан в СССР существовал специальный отдел - «Biuro Poszukiwan Zaginionych» (дословно — «Бюро поисков пропавших»). Он был создан осенью 1941 г., им руководил Ю. Чапский. По прибытию в расположение армии новых польских граждан, он записывал информацию об их судьбах, а также сведения об известных им поляках41.

Как известно, армия В. Андерса была передислоцирована из СССР на Ближний Восток. В г. Иерусалиме на рубеже 1942 - 1943 гг. поляки создалиБюро документов арестов и депортаций из Польши в СССР. Всего было собрано 18 тысяч документов, получивших общее название - «Коллекция Андерса» (Anders Collection).

В годы холодной войны тема советских депортаций польского населения на Западе приобрела особый смысл. В США, Великобритании, Франции, Швеции, ФРГ, Италии были опубликованы сотни работ, в основном, научно-популярного характера, рассказывавших о депортациях польского населения и их жизни в СССР в 1939 — 1945 гг. С помощью тем, связанных с советско-польскими отношениями в период Второй мировой войны, западные страны пытались изобличить советскую власть в сокрытии и умалчивании фактов репрессий сталинского режима против польского населения, показать антигуманный противоестественный характер советского государства, породить в душе поляков неприятие к Советскому Союзу. Изучали данную тему, в основном, ученые — эмигранты из Польши. Поэтому преобладала литература на польском и английском языках.

Разработкой и изучением темы депортаций, пребывания поляков в Советском Союзе занимались специальные институты: Литературный институт (Instytut Literacki) в г. Париже, имени Ю. Пилсудского в г. Нью-Йорке, генерала В. Сикорского в г. Лондоне42. Кроме того, в институте Гувера в США (штат Калифорния, г. Стэнфорд) хранятся документы польского посольства в СССР периода 1941 - 1943 гг.

В работе польских историков «Депортации и перемещения граждан Польши вглубь СССР. 1939 - 1945» дан обзор всей литературы, вышедшей по данной проблеме на Западе до конца советской эпохи. Эти издания можно поделить на четыре основных блока. Первый - документы и материалы, собранные польским эмигрантским правительством и его посольством в СССР в 1941 — 1943 гг., записи бесед польских и советских государственных деятелей. Второй - воспоминания польских высокопоставленных политиков и генералов. Третий — воспоминания самих депортированных, оказавшихся наЗападе после окончания войны. Четвертый — научные и научно-популярные работы западных исследователей43.

Определенную ценность содержат воспоминания функционеров польской армии и эмигрантского правительства: В. Андерса, Е. Климковского, С. Корбинского, С. Кота, С. Миколайчика, 3. Шишко — Богуша и многих других44. Опубликовали свои воспоминания многие поляки, после войны возвратившиеся из Советского Союза в Польшу, а затем эмигрировавшие на Запад: М. Бырска, Г. Герлинг - Грудзинский, В. Кания, С. Мора, К. Рудницкий, М. Янушкевич и др. Обычно в очень мрачных тонах в них рассказывалось о Советском Союзе, советских людях, о «мучениях» поляков в «краю белых медведей»45.

Современный польский историк А. Косески так охарактеризовал послевоенную польскую эмигрантскую литературу, посвященную исследуемой проблематике: «Число публикаций постоянно увеличивалось, но они так и не давали ответа на главный вопрос: сколько было депортированных поляков. Они давали разные мнения об образе жизни на «нечеловечьей земле», дополняли набор методов, используемых советской властью в лагерях и тюрьмах. Трудно было бы даже систематизировать эту обширную литературу, редко соотносимую с критериями работы настоящего историка»46.

Следует отметить, что ведущие библиотеки ПНР в 1960 - 70-е гг. старались отслеживать публикации западных исследователей. Ими были созданы специальные каталоги вышедших публикаций, касавшихся истории советско-польских отношений. Таким образом, некоторые историки ПНР частично были знакомы с западной историографией. Изредка в Польше выходили научные работы, непосредственно касавшиеся депортаций и пребывания польских граждан в СССР в исследуемый период. Так, в 1963 г. в Варшаве в журнале «Военно-историческое обозрение» вышла статья И. Блюма «О социально-демографическом составе польских вооруженных сил в Советском Союзе. Май 1943 - июль 1944». В ней утверждалось, что в СССР к июню 1941 г. находилось 700 тыс. депортированных поляков.

Позиция советского руководства способствовала распространению и усвоению среди населения Польши западной точки зрения. Вместо того, чтобы рассекретить документы, опубликовать архивные данные, разоблачить некоторые мифы западной пропаганды по данным вопросам, хранилось молчание. Отсюда делался вывод: если Советский Союз молчит, значит, так оно произошло в действительности, либо правда еще страшнее. Такая ситуация, в частности, повлияла на волну антисоветских настроений среди части польского общества в конце 1980-х — начале 1990-х гг. Именно в этот период выходит труд П. Жароня «Польское население в Советском Союзе в годы Второй мировой войны» — одно из первых комплексных исследований, посвященное данной тематике, изданное уже в самой Польше47.

В 1990-е - начале 2000-х гг., по мере введения в научный оборот документов российских архивов, польские историки начинают отходить от западных стереотипов времен противостояния западного и советского блоков, занимать более умеренную и трезвую позицию. В 2000 г. после многолетней работы российских и польских историков в г. Варшаве выходит труд «Репрессии против поляков и польских граждан», где даны уже более трезвые оценки исследуемых событий на основе именно советских архивных документов48. В 2006 г. польским Институтом народной памяти под редакцией А. Пекарской было опубликовано издание «Уничтожение польской элиты. Акция АБ - Катынь», где, в частности, о депортациях сообщается: «Всего вывезено, согласно советских данных, около 325 тысяч польских граждан (210 тыс. поляков, 70 тыс. евреев, 25 тыс. украинцев и 20 тыс. белорусов)»49.

В последние годы в Польше вышли следующие работы по указанной теме: «НКВД и ГРУ на польских землях. 1939 - 1945» П. Колаковского, «Военное осадничество польских кресов 1920 - 1945 гг.» Я. Стобняк-Смогожевской50 и др. Работа Б. Шубтарской «Польское посольство в СССР в 1941 - 1943 гг.» дает целостную картину деятельности представителей эмигрантского правительства по созданию в регионах делегатур, занимавшихся опекой поляков, в том числе, на Урале51. Однако наиболее важнымимонографиями по изучению пребывания поляков в советском тылу в годы Второй мировой войны являются изданные в 1990-х - 2000-х гг. работы исследователей Д. Бочковского и А. Гловацкого.

Работа Д. Бочковского «Время надежды. Граждане республики Польша в СССР и опека над ними в 1940 - 1943 гг.» подробно исследует жизнь поляков, оказавшихся на территории Советского Союза в 1940 - 1943 гг. Польский исследователь в своей работе использует как документы советских архивов, так материалы польского посольства в СССР 1941 — 1943 гг. Автор определяет основные этапы пребывания поляков в советском тылу, устанавливает их общую численность, в том числе, по советским регионам, исследует систему опеки польских граждан, работу сети доверенных лиц в местах проживания польских граждан52.

Логическим продолжением монографии Д. Бочковского можно назвать работу А. Гловацкого. В 1994 г. вышла его книга «Спасти и репатриировать. Опека польского населения на территории СССР (1943 - 1946)». В ней речь идет о жизни польских граждан в СССР от разрыва дипломатических отношений весной 1943 г. до возвращения на родину. Автор подробно исследует образование на территории Советского Союза новой системы опеки польских граждан, созданную советским правительством и Союзом польскихГОпатриотов (СПП). Две эти книги были изданы на польском языке небольшими тиражами, поэтому российские исследователи практически не имеют доступа к этим работам. Хотя обе монографии рассматривают уникальный аспект жизни советского тыла в годы Великой Отечественной войны.

Одно из первых исследований о репрессивной политике советской власти на польской территории в 1944 - 1945 гг. написал Ю. Седлецкий. Однако его труд базировался, в основном, на воспоминаниях поляков, переживших интернирование. Вопросы пребывания на территории СССР в 1944 — 1947 гг. польских граждан изучают исследователи А. Пачковский и И. Цабан, использующие в своих работах советские архивные материалы54. Проблемойрепатриации польских граждан из СССР в послевоенный период детально занимались ученые А. Гловацкий и Я. Чернякевич55.

Отличительными чертами польской историографии являются: во-первых, использование огромного количества источников мемуарного характера. В условиях, когда доступ в архивы был запрещен, именно воспоминания очевидцев и участников событий восполняли узость источниковой базы польских исследователей. Во-вторых, склонность большинства польских историков к излишней эмоциональности, в постоянном подчеркивании мученической судьбы (gehenny) поляков, оказавшихся во время войны в Советском Союзе. В-третьих, польскую историографию отличает хорошая разработанность темы пребывания польских граждан в СССР в 1943 — 1946 гг., а также репатриации 1946 г., т. к. основная часть документации Союза польских патриотов оказалась после войны в Польше.

Благодаря открытым источникам в 1990-е - 2000-е гг. позиции как польских, так и российских ученых стали довольно близкими. Единственное, в чем принципиально не сходятся ученые двух стран — это вопрос, кого считать репрессированными. Российские ученые исходят из того, что репрессированными можно считать лишь те группы польских граждан, которые были взяты под арест, посажены в вагоны и отвезены на новое место жительства с ограничением перемещения (лагеря, спецпоселки, тюрьмы). Польские же историки репрессированными считают всех поляков, попавших в восточные и северные районы СССР в годы Второй мировой войны, в том числе, мобилизованных в армию призывников РККА - жителей Западной Украины и Западной Белоруссии, попавших на Урал в 1941 г., а также эвакуированных. Вследствие этого, численность польских граждан, репрессированных советской властью в обозначенный исследованием период, рознится. На наш взгляд, это связано с традициями польской историографии, которая трактует любые перемещения польских граждан представителями чужой страны незаконными и принудительными.

Таким образом, комплекс трудов российских и польских исследователей позволяет в достаточной мере исследовать закономерности развития советско-польских отношений 1939 — конца 1940-х гг., изучить политику советского государства по отношению к полякам внутри страны, выделить основные этапы пребывания поляков в СССР в обозначенный период. Однако история региональных групп польского населения не всегда получает достаточное отражение в научной литературе. Кроме того, если польская ссылка в СССР в 1940 - 1941 гг., а также события 1945 - 1947 гг. уже довольно хорошо изучены российскими и польскими исследователями, то пребывание польских граждан на территории СССР в 1942 — 1945 гг. в российской историографии практически не отражено.

Следует констатировать, что до сих пор не опубликованы обобщающие работы, которые могли бы дать целостное представление о польском населении Урала и его основных категориях в изучаемый период. Исключения составляют публикации, посвященные отдельным узким аспектам проблематики. Углубленной разработки требуют вопросы дислокации поляков на Урале в годы Второй мировой войны, их социально-экономического положения после амнистии 1941 г. Слабо освящены в историографии проблемы общественной жизни, а также производственной деятельности поляков в различных отраслях народного хозяйства. Поэтому отечественным историкам, изучающим жизнь поляков на Урале в 1939 - 1940-х гг., еще предстоит большая работа по исследованию данной проблематики.

Всю источниковую базу для удобства и повышения качества проведения научных изысканий можно поделить на две основные группы: российскую и польскую. Основанием такой систематизации является тот факт, что российскому исследователю труднее находить, изучать и анализировать польские источники вследствие языкового барьера, различий в национальных стереотипах и историко-культурных традициях.

Используемые в работе источники были классифицированы следующим образом: международные и государственные нормативные акты,делопроизводственная документация государственных учреждений и общественных организаций, статистические источники, периодическая печать и мемуары.

Международные соглашения всегда играли значимую роль в историческом развитии. Их роль особенно возросла в период эскалации мирового конфликта. Советско-польские отношения существенно корректировали политику советского руководства в отношении поляков, тем самым, влияли на их положение в СССР. Диссертация опирается на анализ договоров и нот советского и польского правительств, нот и памятных записок их.внешнеполитических ведомств и посольств (НКИД, посольство РП в СССР).

Корпус международных соглашений представлен в изданных во второй половине 1970-х гг. седьмом, восьмом и девятом томах «Документов и материалов по истории советско-польских отношений». Эти издания долгое время были, по сути, единственным источником по изучению советско-польских связей для широкого круга исследователей. В них приведены документы, связанные с совместными действиями союзников по опеке над поляками, оказавшимися на территории СССР в годы Второй мировой войны, материалы, относящиеся к деятельности польского посольства в г. Куйбышеве и Союза польских патриотов. Не была обойдена стороной тема репатриации поляков из СССР в 1944 - 1946 гг. Также были опубликованы важнейшие законы и постановления советского правительства, касающиеся польского вопроса. Однако эти материалы лишь косвенно касались как темы депортаций, так и темы пребывания польского населения на Урале56.

Необходимо отметить, что сборники источников, опубликованные в советский период, имели ряд существенных недостатков. Подбор документов производился под заранее заданную концепцию. Не публиковались документы по острым вопросам советско-польских отношений, что нередко приводило к тенденциозности их подбора, создававшее у читателя одностороннее представление о произошедших событиях. Недоступность многих архивных фондов, ограничения на публикацию документов, отражающих неоднозначныеи противоречивые аспекты советско-польских отношений, приводили к тому, что большинство источников носило лозунговый и декларативный характер, характерный для официальных материалов того времени57.

В ходе исследования также были использованы «Документы внешней политики», где в 22 - 24-м томах представлены материалы, касающиеся отношений Москвы с соседними государствами в 1939 — 1942 гг. Как известно,гпэти документы напрямую повлияли на судьбы миллионов польских граждан.

Ни одно серьезное научное исследование советской эпохи невозможно без изучения нормативных актов коммунистической партии и правительства, так как в них были отражены все принципиальные вопросы развития страны. В работе представлен анализ законов Верховного Совета СССР, указов Президиума Верховного Совета СССР, решений и постановлений ГКО, ЦК ВКП(б), СНК. На местном уровне ценность представляют решения исполкома Свердловского областного совета депутатов трудящихся. Изучение данной группы источников позволило охарактеризовать государственную политику советской власти по отношению к польскому населению Свердловской области.

Самым ранним из опубликованных источников на русском языке, использованным в ходе работы, можно назвать вышедший в МГУ в 1966 г. «Сборник документов и материалов по истории СССР советского периода (1917 - 1958 гг.)». В нем представлены важнейшие законы и постановления высших органов власти Советского Союза, принятые в предвоенные годы и в 1939 - 1945 гг. Они помогают реконструировать условия жизни в советском тылу, проследить эволюцию законодательства на протяжении всего исследуемого периода.

В постсоветский период вышло несколько изданий, содержание которых существенно дополнило документы вышеназванных сборников. Необходимо отметить материалы т. н. «Особой папки Сталина», впервые опубликованные Н. Ф. Бугаем. В них представлены сведения о методах ликвидации региональных представительств польского посольства в СССР летом 1942 г.,об интернировании польских граждан в процессе «очистки прифронтовой полосы»59 в 1944 - 1945 гг. В сборнике «1941 год» опубликованы материалы, в которых раскрывается позиция И. В. Сталина по польскому вопросу перед началом и в период Второй мировой войны60.

В 2000 г. вышло издание «Катынь. 1940 — 2000. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы». В нем были опубликованы важнейшие постановления советского правительства 1941 — 1943 гг., касающиеся польского вопроса, а также документы о судьбах депортированных польских граждан, их амнистии, жизни в северных и восточных районах Советского Союза, работе системы опеки, т. н. паспортизации61 начала 1943 г. и т. д.

В 2001 г. в Москве издан сборник документов «Из Варшавы. Москва, товарищу Берия.»62. В нем были опубликованы постановления Совета министров СССР, решения Политбюро ЦК ВКП (б), распоряжения начальников штабов фронтов, инструкции СНК СССР, а также отчеты советских спецслужб о ситуации в освобождаемой от немцев Польше 1944 — 1945 гг. Деятельность Армии Крайовой, нейтрализация польского подполья, общая обстановка в стране — далеко не весь список тем, затронутых в этом сборнике.

В 2006 г. областным культурно-просветительским центром «Чэрвонэ маки» был выпущен сборник документов о политике советской власти по63отношению к полякам в период 1937 — 1955 гг. В 2008 г. опубликован справочник «Беларусь в постановлениях и распоряжениях Государственного комитета обороны СССР. 1941 — 1945 гг.». В нем представлен перечень важнейших документов центрального правительства, раскрывающий причины появления новых групп бывших польских граждан на Урале в 1941 — 1945 гг.64Документы НКВД представлены приказами, инструкциями, положениями, справками, отчетами, спецсообщениями, архивно-следственными делами. Этот массив источников позволил автору исследовать реализацию политики советской власти в отношении поляков, миграционныепроцессы, а также условия, порядок размещения, содержание, трудоустройство и численность данного спецконтингента.

Делопроизводственная документация НКВД содержит богатейшую информацию о предмете исследования. Особенную ценность представляют сведения о настроениях в польской среде, об отношениях с местной администрацией, населением, местах пребывания поляков в Свердловской области. Источники дали возможность изучить реальное положение поляков на Среднем Урале; установить имена репрессированных, их судьбы. По мнению большинства исследователей, документации НКВД не присуща абсолютная точность, однако никто не ставил под сомнение ее подлинность и высокую степень достоверности. Исключение могут составить архивно-следственные дела поляков, репрессированных по ст. 58 УК РСФСР, так как в них встречаются фальсифицированные данные.

В 1990-е гг. вышли сборники документов, касающихся репрессий против поляков в предвоенный период и в годы Второй мировой войны, формированием в СССР армии Андерса65 и др. Особую ценность представляет сборник документов под редакцией А. Ф. Носковой, специально посвященный взаимоотношениям НКВД и польского подполья66 в 1944 - 1945 гг.

Необходимо отметить серию сборников документов и материалов, вышедшую благодаря совместным усилиям Федеральной службы безопасности Российской Федерации и Министерства внутренних дел и администрации Республики Польша. В 2001 г. польским издательством «RYTM» опубликован сборник документов на русском и польском языках «Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии 1939 - 1941 гг.». В 2003 г. вышел новый сборник документов под названием «Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 г.». В нем представлены все основные документы, содержащиеся в Центральном архиве Федеральной службы безопасности РФ, касающиеся приготовления депортаций, их проведения, рассмотрены условия размещениядепортированных поляков в регионах. К сожалению, основная часть издания распространялась в Польше. В России эти сборники малоизвестны.

В том же году опубликован сборник документов и материалов из российских и белорусских архивов «Западная Беларусь. 17 сентября 1939 — 22 июня 1941 гг. Депортации поляков с северо-восточных земель II Речи Посполитой. 1940- 1941 »67.

В 2004 г. российские исследователи подготовили пятый том сборника документов из серии «История сталинского ГУЛАГА». Он был посвящен спецпереселенцам в СССР. В сборнике приведены документы, касающиеся депортации и пребывания в ссылке польских осадников и беженцев, ихгоамнистии 1941 г., переселения на Украину 1944 г.

Перепись населения — один из массовых источников, отражающий современное состояние общества. В работе были использованы материалы четырех переписей: 1897, 1926, 1937, 1939 гг. Это позволило проследить динамику численности и половозрастной состав польского населения Среднего Урала в конце XIX - первой половине XX вв. Следует подчеркнуть, что каждая перепись, проводимая и финансируемая государством, обладала определенными заданными свойствами, а иногда содержала явные фальсификации.

Ценным источником являются опубликованные В. П. Мотревичем материалы Всесоюзной переписи населения СССР 1939 г. по уральскому региону, где представлены данные по национальному составу, месте жительства, удельном весе, половозрастном составе, количестве поляков — советских граждан, проживавших на тот момент в пределах изучаемого региона. Кроме того, приведена статистка распределения населения Свердловской области по родному языку69.

Периодическая печать — одно из средств массовой информации и пропаганды, выпускаемая в определенные промежутки времени. Богатство и разнообразие информации периодической печати делает ее многоплановым историческим источником, позволяющим дать характеристикугосударственного строя, социально-экономических отношений, господствующих в обществе стереотипах. Газета является мощным средством идеологического воздействия. Необходимо отметить, что советские газеты часто показывали жизнь не такой, какая она была на самом деле, а такой, какой она должна была быть, согласно официально принятой идеологии.

С 1 марта 1943 г. в г. Москве на польском языке стала выходить еженедельная газета СПП «Wolna Polska» («Свободная Польша»). Статьи журналистов, в основном, были посвящены событиям из жизни поляков, проживавших в СССР, печаталась информация о создании новых и работе уже существующих областных правлений Союза польских патриотов (СПП) в республиках, краях и областях Советского Союза, в том числе, о деятельности свердловского областного правления СПП. Информацию о деятельности этой организации можно также получить из газеты «Уральский рабочий» за 1944 -1945 гг.

Мемуары - специфический жанр литературы, особенностью которого является документальность. Она основывается на свидетельских показаниях мемуаристов, очевидцев описываемых событий. Несомненным преимуществом воспоминаний является восстановление множества фактов, которые не отразились в других источниках. Однако можно выявить и существенный недостаток: участника исторических событий может подвести память.

В ходе написания работы были использованы свидетельства людей разных возрастов, национальностей и социального происхождения, которые дали возможность уточнить полученную информацию, проверить ее достоверность и определить научную ценность. Были собраны мемуары проживавшей в польском спецпоселке дочери офицера НКВД (Н. Попова); депортированных (И. Вжышч, Е. Литыньский, К. Омахель, С. Пасынкевич); жителя трудпоселка, контактировавшего с поляками (С. Швалев); бывшего директора областного польского детского дома (А. Левин); а также интернированных поляков.

Можно выделить три основных способа получения источников мемуарного характера. Во-первых, это личная встреча исследователя с очевидцем событий. После проведенного интервью вся информация записывалась, на следующий день прочитывалась респонденту для проверки, уточнений и дополнений. Во-вторых, мемуары передавались исследователю родственниками или потомками депортированных лиц. В-третьих, проводился поиск воспоминаний в опубликованных трудах и сборниках. Информационный потенциал каждого документа существенно варьировался и зависел от множества факторов: памяти респондента, степени его участия в исследуемых событиях, от условий, времени и места их фиксации и т.д. Следует отметить, что мемуары существенно обогатили работу, дали возможность изучить проблему «изнутри».

Следует заметить, что для изучения темы пребывания польских граждан на Урале в годы Второй мировой войны использование опубликованных источников явно не достаточно, т. к. сведения, находящиеся в сборниках, касаются общих для СССР процессов. Они не учитывают региональной специфики, не содержат необходимых для исследования цифр и фактов, касающихся пребывания польского населения в Свердловской области в исследуемый период.

В этой связи, стоит отметить изданные в г. Екатеринбурге семь томов «Книги памяти жертв политических репрессий Свердловской области» (до70буквы «С» включительно). В них содержатся сведения о нескольких десятках поляков и польских граждан, арестованных и осужденных по ст. 58 УК РСФСР в исследуемый период на территории региона. В книгах даются важнейшие сведения по каждому репрессированному: фамилия, имя и отчество, год и место рождения, национальность, место жительства на момент ареста, место работы, должность, дата ареста, дата осуждения, мера наказания.

Что касается неопубликованных источников, наиболее интересные документы находятся в Москве, в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Здесь содержатся материалы о миграции поляков на Уралв 1920 - 1940-е гг. В фондах наркомата промышленности (Ф. 5515-р) хранятся докладные записки об использовании иностранных рабочих при строительстве и вводе в эксплуатацию многих промышленных предприятий. Также в ГАРФ хранятся постановления Политбюро ЦК ВКП (б) и СНК СССР, подготавливавшие депортации населения из западных областей УССР и БССР перед Великой Отечественной войной (Ф. 5446. Оп. 57.).

Фонды четвертого спецотдела и секретариата МВД — НКВД СССР содержат информационные материалы Отдела трудпоселений (с февраля 1941 г. - Отдел трудовых и специальных поселений) ГУЛАГа НКВД руководству НКВД, а также отчетные и информационные материалы местных органов НКВД (Ф. 9479. On. 1. ДД. 76, 77.). Здесь сконцентрированы богатейшие материалы о численности и размещении польских осадников и беженцев. В нем содержатся отчетные доклады об административном обслуживании, сводные и годовые статистические сведения, дислокация польских спецпоселков на территории Свердловской области, информация о движении данного спецконтингента. Таким образом, эти источники определяют степень несвободы и привлечения к труду спецпереселенцев, очерчивают круг материально-бытовых условий, характеризуют политику советского руководства к данной категории польского населения региона.«Особая папка» Секретариата НКВД - МВД СССР (Ф. 9401-р) содержит документы о ходе репатриации польских граждан из Советского Союза в первые послевоенные годы, в том числе списки интернированных польских граждан, подлежащих передаче в Польшу. Более детально этот аспект миграции бывших польских граждан представлен в фондах Главного переселенческого управления при Совете Министров СССР (Ф. А - 327) - в справках и докладных записках о численности бывших польских граждан, выехавших в Польшу71. Кроме того, в архивохранилищах ГАРФ хранятся материалы Компольдета (Ф. А - 304).

В Российском государственном Военном архиве хранятся кладбищенские книги на военнопленных и интернированных иностранных граждан, спомощью которых можно определить места их захоронения, установить причину смерти (Ф.1\п. Оп. 05-е.). Неоценимыми источниками являются конвойная документация (ФФ. 18444, 38092, 38099), поименные списки интернированных лиц (Ф. 1\п. Оп. 07-е.), их личные дела (Ф. 460\п, 461\п.), списки граждан, содержавшихся в уральских лагерях (Ф. 1\п. Оп. 12-е, 13-е. и др.), репатриационная документация (Ф. 1\п. Оп. 02-е, 22.). Материалы для изучения поднятой проблематики имеются также и в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), где находятся документы Упрособоторга (Ф. 7971).

Документы и материалы, хранящиеся в центральных архивах, имеют и явные недостатки. Часть этих недостатков кроется в особенностях работы советской бюрократической системы. Как не раз отмечалось российскими исследователями (В. М. Кириллов, Т. И. Славко и др.), цифры московских архивов часто не совпадают с данными на местах72. Поэтому исследователям, изучающим региональную историю, необходимо проверять и сопоставлять данные из разных источников.

Особый интерес представляют материалы Государственного архива административных органов Свердловской области (ГААОСО). Здесь хранятся дела реабилитированных польских граждан, содержащие бесценные материалы о судьбах тысяч людей (Ф. 1. Оп. 2.). В каждом деле присутствуют: постановление и ордер на арест, протокол обыска, анкета арестованного и его фотография, протоколы допроса арестованного и свидетелей, обвинительное заключение, медицинская справка, донесения агентуры, вещественные доказательства, документы и письма обвиняемого, результаты внутриведомственной проверки органов НКВД - МТБ СССР. С помощью данного комплекса материалов можно восстановить условия жизни польского населения конкретного населенного пункта области, исследовать их быт и материальное положение, узнать о настроениях поляков к советской власти и командной экономике, отношению к работе и т. д.

Архивно-следственные дела важны для изучения деятельности сети доверенных и уполномоченных лиц польского посольства в Свердловской области, рассказывают о судьбах важнейших функционеров этой организации, арестованных свердловским УНКВД в 1943 — 1944 гг. Кроме того, они знакомят исследователя с выявленными польскими «антисоветскими организациями».

Следует отметить, что с ноября 2006 г. по настоящее время доступ исследователей к архивно-следственным делам ГААОСО существенно ограничен, в связи с якобы имеющимися в них сведениями, относящимися к личной тайне73.

Государственный архив Свердловской области (ГАСО) также располагает документами, касающимися темы пребывания поляков на Урале в обозначенный рамками исследования период. Документы фондов отдела хозяйственного устройства эвакуированного населения по Свердловской области (Ф. 540-р.) представляют значительный интерес для изучения миграционных процессов на Урале в 1941 - 1942 гг. В ГАСО содержатся документы переселенческого отдела, в частности свердловского эвакопункта (Ф. 2508. On. 1.), который занимался организацией репатриации польских граждан из Свердловской области в 1944 - 1946 гг. Кроме того, в документах областного отдела народного образования содержатся документы, касающиеся существования классов для польских детей в школах Свердловской области в 1944-1946 гг.

Нижнетагильский филиал Государственного архива Свердловской области хранит уникальные документы, связанные с пребыванием польского контингента в Тагил Лаге НКВД (ФФ. 70, 229.) в годы Великой Отечественной войны. В архиве содержатся документы на трудмобилизованных поляков, работавших во время Великой Отечественной войны на местных заводах. Также здесь имеются списки выходцев из Польши, подлежавших «увольнению и временному выселению и переселению из Н. Тагила в другие районы областикак неблагонадежные» в декабре 1941 г., списки «лояльных польских граждан», проживавших в Нижнем Тагиле с 1941 по 1945 гг. и др.

Немалый интерес представляют рассекреченные материалы территориальных органов НКВД, в т. ч. хранящиеся в архиве Управления ФСБ России по Свердловской области (Ф.1. Оп.2.). Среди них - справки о находившихся на территории Среднего Урала польских осадниках; спецдонесения о деятельности католической церкви; сведения о разоблаченных в годы Великой Отечественной войны агентах польской разведки и антисоветских группах; о настроениях польских граждан перед репатриацией 1946 г. и т. д.

В Информационном центре Главного управления внутренних дел Свердловской области в фондах «Отчетность и переписка с 4 спецотделами МВД СССР и РСФСР» хранятся отчеты спецкомендатур, статистика ОСП УНКВД по Свердловской области, карточки посемейного и персонального учета, личные дела спецпереселенцев74.

Нельзя не упомянуть о документации областного архива ЗАГС, где хранятся книги записи актов о смерти. Они помогают определить основные районы концентрации польского населения, места их захоронений, составить списки умерших.

Можно констатировать, что высокий информационный потенциал областных и городских архивов позволяет, во-первых, провести многостороннее полноценное изучение большинства аспектов истории польского населения Среднего Урала, во-вторых, ввести в научный оборот новые данные.

Наконец, следует провести краткий анализ источников, находящихся за границами Российской Федерации. Уже в самый разгар Второй мировой войны, в 1943 г., в г. Вашингтоне был издан сборник документов под названием «Polish - Soviet Relations 1918 - 1943», непосредственно затрагивавший исследуемую проблему. К этому времени американцам уже было известно о 4 основных акциях по депортации, примерном количестведепортированных (более 100 тысяч человек, не считая польских военных), основных группах репрессированных. Следует отметить, что львиную долю опубликованных материалов составили документы, предоставленные польским посольством в США.

В 1961 — 1967 гг. в г. Лондоне вышел сборник «Documents on Polish-Soviet Relations. 1939 - 1945». В нем содержалось 708 документов, хранившихся в институтах Ю. Пилсудского и В. Сикорского. Это была, прежде всего, документация эмигрантского правительства и главного командования Войска Польского.

В 1964 г. в Литературном институте в Париже вышла «Белая книга», подготовленная исследователем В. Сукенницким. Она представляла собой сборник известных на Западе документов по истории депортаций и пребывания поляков в СССР. За неимением возможности пользоваться советскими архивными данными, особую ценность в западной историографии приобрели записи бесед представителей советского правительства с польскими коллегами. В том числе, в книге приводится фрагмент беседы А. Вышинского с польским послом С. Котом 14 сентября 1941 г. о количестве поляков, содержавшихся в следственных изоляторах, тюрьмах, местах принудительного поселения и лагерях на территории СССР.

В 1970 — 1977 гг. в г. Лондоне было опубликовано четыре тома сборника документов на польском языке «Armia Krajowa w dokumentach». В нем содержалось 1 217 документов, характеризующих деятельность Армии Крайовой, в том числе, взгляд воинов АК на ситуацию на Западной Украине и Западной Белоруссии в период Второй мировой войны.

Как уже отмечалось, особое значение для зарубежных исследователей приобрели источники мемуарного характера. О пребывании в 1945 - 1947 гг. на Урале польских граждан, обвиненных в связях с Армией Крайовой, рассказывает сборник воспоминаний самих интернированных, собранных польским исследователем Г. Россохацким. В сборнике даны свидетельства нескольких десятков очевидцев об условиях транспортировки поляков вСвердловскую область, их содержании в лагерях для военнопленных, отношении начальства и сотрудников НКВД к польскому контингенту, сроках75пребывания на Урале.

С конца 1990-х гг. Институт народной памяти начал издание мартирологов польских граждан, репрессированных советской властью во время Второй мировой войны. По каждому поляку дана следующая информация: имя, фамилия, отчество, год рождения, дата прибытия в спецпоселок, дата амнистии, его дальнейшая судьба. Работа по созданию таких каталогов идет как в российских, так и в польских архивах. Особую значимость имеют введения этих сборников, которые по праву можно назвать историческими исследованиями. Уже издано более 16 томов, один из которых непосредственно связан с темой исследования — «Интернированные на Урале». В нем дана информация о судьбе польских граждан, интернированных из Польши в 1945 г. и помещенных в лагеря для военнопленных на территории Свердловской и Молотовской областей.

Богатые материалы содержат и архивы Республики Польша. В Восточном архиве (Archiwum Wschodni) хранятся копии документов из США (Институт Гувера) и России (ГАРФ), касающиеся пребывания польских граждан в СССР в годы Второй мировой войны. В том числе, документы посольства Республики Польша в СССР от 1941 - 1943 гг. Они дают возможность оценить деятельность отдела общественной опеки посольства по оказанию помощи польским гражданам в 1941 - 1942 гг., изучить эволюцию советско - польских отношений в исследуемый период исследовать отчеты представительств польского посольства из различных регионов Советского Союза, в т. ч. из уральского региона. Здесь можно обнаружить статистические данные о количестве и дислокации польских граждан на Урале в 1941 - 1943 гг., о сети доверенных и уполномоченных лиц (V - ШАК) Свердловской области. Также в архиве хранятся воспоминания польских граждан, оказавшихся на территории Свердловской области, покинувших Советский Союз вместе с армией В. Андерса в 1942 г. (V - PAL).

В Архиве новых (новейших) актов (Archiwum Akt Nowych) собрана вся документация Союза польских патриотов. Она делится на две основные части: корпус Главного правления СПП (сигнатуры 1 - 873) и дела региональных организаций (сигнатуры 874 - 1978). Здесь представлены дела в том числе, свердловского временного областного правления СПП, существовавшего на Среднем Урале в 1944 — 1946 гг. Материалы трудны для изучения российским исследователем: в основном, они написаны от руки на польском языке, часто карандашом, на кусках бумаги разного предназначения, формата и сохранности.

О деятельности организации на Среднем Урале, жизни польских граждан в Свердловской области в исследуемый период рассказывают сигнатуры 1162 — 1189 данного архива. Наиболее ценны документы Временного областного правления СПП в г. Свердловске: отчеты, протоколы собраний, важнейшие решения (сигнатуры 1162 - 1164), документы областной комиссий общественной помощи (Obwodowa KOS) (сигнатуры 1167, 1168), статистические данные (сигнатура 1191). Данный источник дает широкий спектр информации о деятельности каждой районной, городской организации поляков, а также локальных кружков.

Следует констатировать, что польские источники качественно дополняют информационный потенциал российских архивов. Особенную ценность представляют материалы фондов Союза польских патриотов, а также документация польского посольства в СССР 1941 — 1943 гг. Эти данные очень важны для воссоздания целостной картины пребывания поляков на Среднем Урале в обозначенный период. Кроме того, они дают возможность подойти к изучаемому вопросу иначе, со стороны самих польских граждан, а не представителей советских государственных органов. Данные польских организаций содержат разнообразную информацию по исследуемой проблематике, что позволяет сопоставить их с информацией органов НКВД, тем самым, проверить достоверность и того, и другого корпуса делопроизводственной документации.

Таким образом, в центральных и местных, государственных и ведомственных, российских и польских архивах хранится крупный массив источников о пребывании поляков в Свердловской области в 1939 — 1940-е гг. Благодаря этому возможно многостороннее изучение большинства аспектов истории польского населения на Среднем Урале. В данном исследовании впервые вводятся в научный оборот многие документы российских, украинских и польских архивов (из фондов ГАРФ, ГАСО, ГААОСО, ИФГОА, AAN, AW и др.), посвященные изучаемой проблематике. Разнообразная источниковая база, а также документальный материал, впервые вводимый в научный оборот, позволяют решить поставленные в данной работе задачи.

Объектом исследования стали поляки, проживавшие на территории СССР в исследуемый период. Под поляками, в данном случае, понимаются как представители польского этноса, так и все граждане довоенной Польши. Кроме представителей титульной нации, это белорусы, евреи, украинцы и др.

Следует отметить, что в данной работе ко всем гражданам довоенной Польши будут применяться следующие термины: «бывшие польские граждане» (термин, использовавшийся в документах НКВД во время Второй мировой войны), «выходцы из Польши», «западники», «польские граждане» (термин из советских и польских документов исследуемого периода), «поляки» (термин из польской историографии).

Важными отличительными особенностями всего польского населения были: связь с Польшей, польской культурой, тип мировоззрения, отличный от советского. Кроме того, советская власть сама четко отделяла исследуемую социальную группу от остальных. Это видно из особого статуса поляков и политики советского руководства. Исходя из вышеизложенного, предметом исследования стали демографические процессы и общественно-политическая деятельность польского населения Свердловской области в 1939 — 1940-е гг.

Цель работы — исследовать численность, состав, размещение и положение поляков на территории Свердловской области в 1939 - конце 1940-х гг., а также изучить деятельность созданных ими организаций с помощьюввода в научный оборот ранее малоизвестных или не изученных архивных документов, с привлечением отечественной и польской историографии.

Необходимо также подчеркнуть, что акцент в работе сделан на изучении пребывания на Среднем 'Урале именно граждан довоенной Польши, оказавшихся в 1941 — 1946 гг. под опекой польских общественных организаций (сети доверенных лиц посольства РП в СССР и областного правления СИП).

Задачи работы: определить степень изученности проблемы, дать характеристику источников; выявить закономерности формирования польского населения региона, исследовать социальную структуру, динамику численности и географию размещения; изучить реалии взаимоотношений поляков с местным населением и органами советской власти; дать периодизацию пребывания польских граждан на Среднем Урале; проанализировать деятельность работников сети доверенных лиц польского посольства и областного правления Союза польских патриотов; рассмотреть проблему репатриации польского населения из Свердловской области в 1944 - 1947 гг.

Хронологические рамки исследования включают период с 1939 по конец 1940-х гг. Это позволяет проанализировать изменения в положении польских граждан в эпоху Второй мировой войны, учитывая реалии внешней и внутренней политики советского государства. Как известно, в 1939 г. была проведена перепись населения СССР. Таким образом, появляется возможность использования этого важного исторического источника для анализа польского населения предвоенного Урала. Следует также добавить, что именно с конца 1939 г. в Свердловскую область стали массово прибывать граждане с территории довоенной Польши.

В процессе исследования было установлено, что репатриация польских граждан из Свердловской области проходила в несколько этапов. Ее началом можно считать т. н. реэвакуацию осени 1944 г. Окончанием - отправку последних интернированных лиц на родину в 1947 - 1948 гг. Таким образом, к концу 1940-х гг., подавляющее большинство польских граждан выехало из Свердловской области в Польшу.

Территориальные рамки исследования охватывают Свердловскую область в ее современных границах. Этот регион в годы Второй мировой войны стал временным домом для десятков тысяч поляков. Причем, ни одна другая соседняя область или республика не обладала такой же численностью польского населения вплоть до конца Второй мировой войны.

Методологические основы исследования. Для применения принципа историзма в данном труде были использованы следующие методы исторического исследования. Прежде всего, историко-генетический метод — «последовательное раскрытие свойств, функций и изменений изучаемой77реальности в процессе ее исторического движения». Он позволил в наибольшей мере приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта, показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития польского населения Свердловской области. Большое значение в ходе работы имело применение историко-сравнительного метода. Он помог раскрыть сущность явлений исходя из имеющихся фактов, дал возможность на основе аналогий прийти к историческим обобщениям.

Для качественного анализа в процессе изучения польского населения Свердловской области в обозначенный период был использован историко-типологический метод, позволивший выявить основные группы внутри исследуемого объекта. Благодаря применению историко-системного подхода были исследованы механизмы функционирования и развития изучаемых в работе польских общественных организаций. Кроме того, найденные источники дали возможность использовать иллюстративный метод. Специфика темы позволяет применение краеведческого материала.

В работе были также использованы специальные и междисциплинарные методы исторического исследования. Для обработки, анализа и синтеза материалов устной истории, в частности, воспоминаний поляков и уральцев, имевших с ними контакты, применялся нарративный (семантический) и реконструктивный методы. Для исследования материалов периодической печати была использована методика контент - анализа.

Теоретический подход к проблемам исторического развития польского населения на Среднем Урале базируется на основных положениях современной исторической демографии, социологии и этнологии.

Для изучения взаимоотношений предмета исследования с местным населением, ' была использована теоретическая модель диаспоры, сформулированная В. А. Тишковым и другими современными российскими этнологами. Под термином «диаспора» имеется в виду часть народа, живущая вне страны своего происхождения, своей исторической родины. Диаспора для В. А. Тишкова конструируется, в первую очередь, через самоидентификацию78индивидов, относимых к данной группе. Основным содержанием взаимоотношений диаспоры и принимающего общества является адаптация. Адаптация - это социокультурное приспособление, начальный период интеграции иммигрантской группы в общество принявшей ее страны.

Для изучения структуры и развития самого предмета исследования была использована теория социального действия Т. Парсонса. По его мнению, социетальная общность — это совокупность различных этнических групп, находящихся друг с другом в определенных взаимоотношениях79. Исходя из данного определения, всю совокупность поляков и польских граждан, проживавших на Урале в обозначенные исследованием временные рамки, можно назвать социетальной общностью. Сами власти традиционно выделяли польскую социетальную общность, в которую входили как советские граждане (поляки), так и польские подданные. Кроме того, после проведенной в 1943 г. паспортизации практически все поляки и польские граждане стали гражданами советского государства. Однако, если советские поляки еще в 1930-е гг. стали терять свою идентичность, то подавляющая часть польского населения региона, прибывшая на Урал после 1939 г., смогла организовать специальные институты для поддержания и развития общности.

Кроме того, для более качественного исследования темы былаиспользована теория «спирали молчания» известного немецкого80исследователя Э. Ноэль - Ноймана, адаптированная для данного исследования.

Подавляющая часть польского населения Свердловской области 1939 — конца 1940-х гг. недавно проживала в другом государстве с иным экономическим укладом, другой ментальностью, образом и стилем жизни. Оказавшись на Урале, поляки столкнулись с местным населением, с реалиями социалистического общества, с проблемами советского тыла в условиях тотальной войны.

В итоге, происходил конфликт между привычным для данной страты общества коллективным сознанием и действительностью. Люди, воспринявшие советскую идеологию и пропаганду, получали от власти поддержку и начинали еще громче высказывать мнения в ее защиту. Большинство же, наоборот, замыкалось и не подавало голоса. Основанием для молчания являлась боязнь оказаться в изоляции, страх перед репрессиями. Такое положение точнее можно назвать «спиралью молчания». Данная теория помогает понять причину особого внимания государственных органов к данной группе населения на протяжении всего исследуемого периода.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой первую попытку комплексного изучения пребывания поляков на территории Свердловской области в 1939 - конце 1940-х гг. Были впервые выявлены и изучены данные архивно-следственных дел поляков и польских граждан из Государственного архива административных органов Свердловской области. Тем самым, удалось ввести в научный оборот уникальный фактологический материал: о настроениях польских граждан, их взаимоотношениях между собой, местным населением и властными структурами. В ходе работы были прослежены судьбы десятков людей. Эти данные обладают особой ценностью еще и потому, что в настоящее время допуск к вышеназванному источнику вновь ограничен.

Кроме того, в работе использованы ценные сведения украинских и польских архивов, впервые переведенные на русский язык самим автором. Таким образом, в научный оборот был введен корпус документациифинансового отдела Станиславской области и свердловского областного правления Союза польских патриотов 1944 — 1946 гг.

Благодаря возможности пребывания в Республике Польша, была проведена работа в крупнейших библиотеках этого государства: Ягеллонского университета (г. Краков), университета Марии Кюри - Склодовской (г. Люблин), Варшавского университета. В результате, были изучены и проанализированы основные труды польской историографии по исследуемой тематике. Некоторые итоги этой работы также вошли в данный труд.

Впервые определена динамика численности поляков и польских граждан на Среднем Урале в 1939 - конце 1940-х гг., воссоздана история их пребывания в Свердловской области в обозначенный период; предложена периодизация пребывания польских граждан на территории Свердловской области; исследована структура польского населения и выделены основные ее категории; раскрыты основные направления деятельности польских общественных организаций на территории Свердловской области, условия и специфика работы, проведен их сравнительный анализ.

Практическая значимость. Полученные в ходе научных изысканий сведения используются для оказания информационной помощи белорусским, украинским, польским и российским гражданам, ищущим своих предков. Кроме того, материал диссертации может быть применен в учебных целях (курсы «Отечественной истории», «Истории Польши», «Истории Урала»), спецкурсах международной, региональной, краеведческой тематики.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации апробированы на 11 международных и региональных научных конференциях. По теме исследования автором опубликовано 20 работ общим объемом около 7 печатных листов, четыре из которых - в сборниках, одобренных ВАК.

Структура. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и источников, списка сокращений, а также приложения. Первая глава исследует польское население Свердловскойобласти накануне Великой Отечественной войны, его численность, состав, размещение. В ней изложены основные методы политики советской власти к изучаемой категории населения. Кроме того, изучены время, причины, процесс прибытия, а также пребывание на Урале разных групп польского населения.

Вторая глава исследования затрагивает вопросы, связанные с восстановлением советско-польских контактов в начале Великой Отечественной войны. Дается анализ отношений между советским и польским эмигрантским правительством в 1941 — 1943 гг., исследуется тема создания и функционирования на территории СССР (в частности, на Урале) польских представительств. Изучается вопрос о возникновении и деятельности представителей польского посольства в Свердловской области. На материале местных архивов освещается тема репрессий против сотрудников делегатуры в 1942- 1944 гг.

Третья глава исследует тему создания и функционирования на Среднем Урале организации по опеке польских граждан под эгидой Союза польских патриотов. Изучаются вопросы становления свердловской областной организации СПП, дается периодизация и характеристика деятельности областного правления в 1944 - 1946 гг., анализируются итоги и результаты работы. Кроме того, в главе исследуется проблема коренного изменения состава и структуры польского населения Свердловской области в 1944 — 1946 гг.

Четвертая глава работы изучает репатриацию польского населения Свердловской области, связанную с последним этапом и окончанием Второй мировой войны. В ней анализируются настроения польского населения перед реэвакуацией и репатриацией, причины миграций. Исследуются ход и последствия переселений. Особое место в главе занимает проблема пребывания на Среднем Урале интернированных польских граждан, прибывших в 1945 г. Дан анализ условий жизни перемещенных лиц, исследован вопрос возвращения данной категории на родину. В заключении подведены основные итоги, сформулированы главные выводы научного труда.

Примечания к Введению1 Парсаданова В. С. Советско-польские отношения 1945 - 1949. -М.: Наука, 1990. - С.5.

2 История Польши. Т.З. / Под ред. Ф. Г. Зуева, А. Я. Манусевича, И. А. Хренова. - М.: АН СССР, 1958. - С. 560, 598.

3 Калениченко П. М. Польська прогресивна емигращя в СРСР в роки другоТ свгговой вшни. - Ки\в, 1957.

4 Пиримкулов Ш. Д. Деятельность Союза польских патриотов в СССР в республиках Средней Азии и Казахстане: Дис. канд. ист. наук. - М., 1978.

5 Парсаданова В. С. Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны. 1941 -1945.-М., 1982.

7 Депортация народов СССР: 1930-е - 1950-е годы. Ч. 1. / Сост. О. Л. Милова. - М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1992.

9 Репрессии против поляков и польских граждан. Вып.1. - М.: Звенья, 1997.

10 NKWD о Polsce i Polakach: Rekonesans archiwalny / Pod red. W. Materskiego i A. Paczkowskiego. - Warszawa: Instytut Studiow Politycznych PAN, 1996.

11 Яжборовская И. С., Яблоков А. Ю., В. С. Парсаданова. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. - М.: РОССПЭН, 2001.

13 Полян П. М. Не по своей воле.: История и география принудительных миграций в СССР - М.: ОГИ: Мемориал, 2001.

14 Невежин В. А. Антипольская политико - идеологическая кампания 1939 г. // Россия — Польша: филологический и историко-культурный дискурс. - Магнитогорск: МаГУ, 2005. — С. 30-37.

17 Берлинских В. А. Спецпоселенцы. Политическая ссылка народов Советской России. — М.: Новое литературное обозрение, 2005.

18 Гришин Я. Синдром русофобии. Россия и Польша: история взаимоотношений. - Казань: Тан-Заря, 1995; Мухин Ю. Антироссийская подлость. - М.: Крымский мост - 9Д, Форум, 2003; Яковлева Е. Польша против СССР. 1939 - 1950. - М.: Вече, 2007.

19 Иванов Ю. В. Освободительный поход или агрессия? Действия частей Красной Армии в сентябре 1939 г. и современная польская историография // Военно-исторический журнал. — №9, 1994.-С. 82-86.

20 Максимова JI. А. Условия жизни спецпересленцев-поляков в Коми АССР в 40-е годы // Польская ссылка в России XIX - XX веков: региональные центры. — Казань, 1998. — С. 246 — 251,268-271.

21 Поляки в России: XVII — XX вв. — Краснодар: Кубанский университет, 2003.

22 Россия - Польша: филологический и историко-культурный дискурс. Сборник статей участников международной научной конференции / Отв. ред.-сост. С. Г. Шулежкова. — Магнитогорск: МаГУ, 2005.

23 Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Материалы VI Международной научно-практической конференции: в 3 ч. - Омск: ФГОУ ВПО ОмГАУ, 2006; Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Материалы VII Международной научно-практической конференции: в 3 ч. - Омск: ФГОУ ВПО ОмГАУ, 2008.

25 Левин А. Польский дом на Урале./ пер. с польского Ч. Т. Петрушко. - Екатеринбург: Полиграфист, 2006.

26 Пермские поляки. - Пермь: Раритет — Пермь, 2001; Поляки Прикамья. — Пермь: Пермское книжное издательство, 2004.

2R 'Мотревич В.П. Репрессии против поляков и польских граждан на Среднем Урале в 1920- 1940-е гг. Состояние источниковой базы //Отечественные органы безопасности на Урале в XX веке. Материалы исторических чтений. - Екатеринбург, 2003. - С.23.

29 Кириллов В. М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала 1920 - 1950 годы.- Нижний Тагил: Уральский государственный педагогический университет, Нижнетагильский государственный педагогический институт, 1996; Он же. История репрессий на Урале: идеология, политика, практика (1917 - 1980-е гг.). Заметки с научной конференции// Отечественная история. - 1998. № 4. - С. 210 - 212; Жертвы репрессий. Нижний Тагил. 1920 - 80-е годы / В. М. Кириллов. - Екатеринбург: УГТУ, 1999.

32 Палецких Н.П. Поляки на Урале в годы Великой Отечественной войны // Великая Отечественная война в архивных документах: взгляд через 50 лет. Тез. докл. науч.-практ. конф. - Челябинск, 1995. — С. 84-86; Она же. Социальная политика на Урале в период Великой Отечественной войны. - Челябинск: ЧГАУ, 1995; Она же. Неизвестная война. 19411945: Сб. документов. - Челябинск, 2000; Она же. Спецпоселения на Урале в годы Великой Отечественной войны // Вестник Челябинского государственного агроинженерного университета. - 2003, Т. 39. - С. 106 - 109; Она же. Власть и общество: Испытание войной.

1941-1945 гг.// Общество и власть: Док-ты и материалы. Т. 1. - Челябинск, 2005. — С. 399 -568; Она же. Налоговые и займовые сборы с населения Урала в годы войны // Вклад Урала в разгром фашизма: исторический опыт и современные проблемы национальной безопасности.- Екатеринбург, 2005. — С. 73 - 77; Она же. Социальная политика и социальные ресурсы на Урале в период Великой Отечественной войны // Проблемы экономической истории России. Профессорский сборник научных статей. — Екатеринбург: УГТУ, 2007. — С. 299; Она же. Социальная история Урала периода Великой Отечественной войны: историографические ресурсы // Россия между прошлым и будущим: исторический опыт национального развития.- Екатеринбург: Институт истории и археологии УрО РАН, 2008. - С. 271 - 277.

35 Пажит Ю. Ю. Трудовое использование контингентов НКВД в народном хозяйстве Свердловской области в годы Великой Отечественной войны// Урал индустриальный. Т. II. -Екатеринбург: АМБ, 2004; Она же. Труд спецпереселенцев — осадников и беженцев в Свердловской области в 1940 - 1941 гг. // Урал индустриальный. Бакунинские чтения. Материалы VII Всероссийской научной конференции. Т.1. - Екатеринбург: УМЦ УПИ, 2005.- С. 431 — 435; Пажит Ю. Ю. Польская спецссылка в Свердловской области в годы войны // Документ. Архив. История. Современность. - Екатеринбург: УрГУ, 2008. - С. 158 - 174.

38 Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году.- Варшава - М.: RYTM, 2003. - С.26.

39 Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии 1939 — 1941 гг. - М. - Варшава: RYTM, 2001. - С.472.

40 Bockowski D. Czas nadziei. Obywatele Rzeczypospolitej Polskiej w ZSRR i opieka nad nimi placowek polskich w latach 1940-1943. - Warszawa: NERITON - IH PAN, 1999. - S. 172.

41 Deportacje i przemieszczenia ludnosci polskiej w glqb ZSRR. 1939 — 1945. Przegl^d pismennictwa. - Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1989. - S. 121.

43 Deportacje i przemieszczenia ludnosci polskiej w glab ZSRR. 1939-1945. Przeglqd pismennictwa. - Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, - 1989.

46 Koseski A. Procesy migracji i spolecznosci polonijne. - Lublin — Pultusk: Wyzsza Szkola Humanistyczna, 2003. - S. 104-105.

47 Zaron P. Ludnosc polska w Zwiqzku Radzieckim w czasie П wojny swiatowej - Warszawa: PWN, 1990.

48 Represje sowieckie wobec Polakow i obywatele polskich. — Warszawa: KARTA, 2002.

49 Zaglada polskich elit. Akcja AB - Katyn. - Warszawa: IPN, 2006. - S. 25.

50 Kolakowski P. NKWD i GRU na ziemiach polskich. 1939 - 1945. - Warszawa: Bellona, 2002; Stobniak—Smogorzewska J. Kresowe osadnictwo wojskowe. 1920-1945. — Warszawa: RYTM, 2003.

51 Szubtarska B. Ambasada polska w ZSRR w latach 1941 - 1943. - Warszawa: DiG, 2005.

52 Bockowski D. Czas nadziei. Obywatele Rzeczypospolitej Polskiej w ZSRR i opieka nad nimi placowek polskich w latach 1940-1943. - Warszawa: NERITON - IH PAN, 1999.

53 Glowacki A. Ocalic I repatriowac. Opieka nad ludnosci^ polskq w gl^bi terytorium ZSRR (1943 - 1946). - Lodz: wydawnictwo Uniwersytetu Lodzkiego, 1994.

56 Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т.7. 1939 — 1943. — М.: Наука, 1973; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т.8. Январь 1944 - декабрь 1945 гг. - М.: Наука, 1974; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т.9. январь 1946 - декабрь 1949. — М.: Наука, 1976.

57 Русский архив. Великая Отечественная война. Т. 14. СССР и Польша: 1941 - 1945. К истории военного союза. Документы и материалы. - М.: ТЕРРА, 1994. - С. 8 - 10.

58 Документы внешней политики. Т. 22. 1939. Кн. 1,2. — М.: Международные отношения, 1992. - С. 630, 632; Документы внешней политики. Т. 24. 22 июня 1941-1 января 1942 гг. -М.: Международные отношения, 2000.

59 Bugaj N. «Specjalna teczka Stalina»: deportacje i reemigracja Polakow // Zeszyty Historyczny. - 1994.# 107.

60 1941 год: в 2-х кн. - M.: Демократия, 1998. - С. 584.

61 Катынь. 1940 - 2000. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы / Под ред. В. П. Козлова, Д. Наленча. - М.: Весь мир, 2001.

62 Из Варшавы. Москва, товарищу Берия. Документы НКВД СССР о польском подполье. 1944-1945. - М. - Новосибирск, 2001.

63 Дорога на Восток. Документальная хроника из жизни депортированных поляков в Оренбургской области (1937 - 1955 гг.). - Оренбург - М.: МИК, 2006.

64 Беларусь в постановлениях и распоряжениях ГКО. 1941 - 1945 гг. - Минск: НАРБ, 2008.

66 НКВД и польское подполье, 1944 - 1945: По «Особым папкам» И. В. Сталина / Отв. ред. А. Ф. Носкова — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1994.

67 Zachodnia Biatorus. 17. IX. 1939 - 22. IV. 1941. Deportacje Polakow z potnocno-wschodnich ziem II Rzeczypospolitej. 1940 - 1941. T. 2. - Warszawa: RYTM, 2001.

68 История сталинского ГУЛАГА. Конец 1920-х - первая половина 1950-х гг. Собрание документов в семи томах. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР. — М.: Росспэн, 2004. - С.323.

69 Всесоюзная перепись населения СССР 1939 года. Уральский регион. Сост. В.П. Мотревич. - Екатеринбург: издательство Гуманитарного университета, 2002.

70 Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 1. А-Б. Екатеринбург, 1999; Т. 2. В - Д. Екатеринбург, 2000; Т. 3. Е - И. Екатеринбург, 2001; Т. 4. К. Екатеринбург, 2003; Т. 5. Л -Н. Екатеринбург,2005; Т. 6. О - П. Екатеринбург, 2006; Т.7. Р - С. Екатеринбург, 2008.

71 Мотревич В. П. Репрессии против поляков и польских граждан на Среднем Урале в 1920 — 1940-е гг. Состояние источниковой базы //Отечественные органы безопасности на Урале в XX веке. Материалы исторических чтений. - Екатеринбург, 2003. - С.23.

72 Кириллов В. М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала 1920-е — начало 1950-х годов. Ч. 1,2.- Нижний Тагил, 1996; Славко Т. И. Кулацкая ссылка на Урале: 1930 -1936.-М., 1995.

73 Сушков А. В. Архивные источники реконструкции социально-профессионального портрета руководителей Свердловской области 1934 - 1991 гг. // Архивы Урала. - 2006. № 9 -10.-С. 368.

74 Документальные материалы ИЦ ГУВД Свердловской области как источник по изучению истории политических репрессий 1930 - 50-е гг. // Проблема создания единого электронного банка данных жертв политических репрессий в СССР. Сб. докладов. — Нижний Тагил: НТГПИ, 2001. - С. 138 - 145.

75 Rosochacki Н. Sybiracy. Historia mieszkancow powiatu Sokolow Podlaski oraz czlonkow Oddzialu Zwiqzku Sybirakow w Sokolowie Podlaskim zeslanych na Sybir w XIX w. i uwi^zionych w obozach NKWD w latach 1944-1959. - Sokolow Podlaski, 2001.

76 Internowani na Uralu. Indeks represjowanych. T.XVI. - Warszawa: Karta, 2005.

77 Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. - М.: Наука, 2003. - С. 184.

78 Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // Исторические записки. - 2000. — № 3. — С. 207-237; Гучинова Э. Обсуждение проблем диаспор на IV Конгрессе российских этнографов и антропологов // Диаспоры. - 2002. — № 3. — С. 194-204; Сагитова И.О. Диаспора как исследовательская проблема // Россия и АТР. - 2003. - № 3. - С. 109-115.

79 Комаров М. С. Социология. - М.: Аспект Пресс, 2003. - С. 181; См.: Парсонс Т. Системы современных обществ. - М., 1997.

80 Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение: открытие спирали молчания. — М.: Прогресс-Академия, 1996.

Гл. 1. Численность, состав и размещение поляковПо данным Первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 г., в Пермской губернии проживало 1 980 чел., назвавших своим родным языком польский. На территории Верхотурского, Екатеринбургского, Ирбитского, Камышловского, Красноуфимского уездов, впоследствии вошедших в состав Свердловской области, лиц данной категории насчитывалось 810 чел1. Большая их часть была сконцентрирована в крупных населенных пунктах: Екатеринбурге (272 чел.), Ирбите, Камышлове, Красноуфимске, Нижнем Тагиле.

Необходимо отметить, что количество поляков на Среднем Урале на рубеже XIX — XX вв. постоянно увеличивалось. В,г. Екатеринбурге костел был освящен еще в ноябре 1884 г. Согласно данным екатеринбургского прихода Святой Анны, в 1913 г. в городе насчитывалось около 1 ООО прихожан этого храма, работала начальная церковно-приходская школа для детей католиков, функционировала библиотека.

После подписания Рижского мирного договора между РСФСР, УССР и Польшей в 1921 г., началась миграция поляков на свою историческую родину. Страну покинуло 1 265 тыс. чел., часть из них выехала со Среднего Урала4. Согласно данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. на территории Уральской области проживало 85 947 поляков. Однако лишь незначительное их число находилось на территории Ирбитского, Свердловского и Тагильского округов - 1 641 чел5.

Как известно, с 1929 г. Советский Союз развернул кампанию по привлечению рабочей силы из-за рубежа. В связи с этим, польское население региона вновь начинает увеличиваться. Согласно данным К. Ж. Ирбе, в годы второй пятилетки на Урале насчитывалось 5, 6 тыс. иностранных рабочих6. В силу особенностей оперативного учета иностранцев сложно судить об их национальности, однако архивные материалы ГААОСО свидетельствуют, чтовыходцы из Польши работали практически на каждом крупном предприятии области.

В 1937 г. на территории Свердловской области постоянно проживал 401 гражданин Республики Польша. Из них 145 чел. были польскими евреями,осогласно исследованиям В. П. Мотревича и Т. В. Прощенок. Кроме того, на Среднем Урале находились этнические поляки - граждане СССР, уроженцы польских земель, а также поляки, украинцы, белорусы, евреи - так называемые «перебежчики» из независимой Польши.

По данным центральных архивов, во второй половине 1937 - начале 1938 гг. только в Свердловской области было арестовано и осуждено 5 988 «польских шпионов». Из них к высшей мере наказания было приговорено 3 794 чел., к прочим мерам наказания — 2 194 чел9. Необходимо добавить, что именно после проведения этой операции, многие лица, имевшие польские корни, начали скрывать свою национальность, называя себя белорусом или украинцем, перестали при свидетелях говорить на родном языке.

Согласно переписи населения 1939 г., на территории Свердловской области проживало всего 2 511 309 чел. Из них 2 294 569 чел. назвали себя русскими. Поляки к этому времени составляли незначительную часть жителей региона — 0, 07 % от всего населения. Их, по статистке, насчитывалось 1 865 чел., из них 1 518 чел. проживало в городах, а 340 чел. на селе. Лишь 355 поляков - жителей Свердловской области к этому времени назвало своим родным языком польский. Даже носителей родного эстонского языка в уральском регионе оказалось почти в два раза больше (См. Приложение I)10.

Исходя из вышеприведенных данных переписи, можно сделать вывод, что к 1939 г. значительная часть польского населения уже подверглась аккультурации, но еще сохраняла свое самосознание. Необходимо подчеркнуть, что отечественными исследователями давно высказана точка зрения, что после «неудавшейся» переписи 1937 г. советская статистика «подстроилась под запросы» И. В. Сталина, поэтому к данным переписи населения СССР 1939 г. необходимо подходить критически11.

Можно констатировать, что количество поляков к началу 1939 г. на Урале, по сравнению с 1933 - 1937 гг., значительно уменьшилось. Отметим, что главной причиной сокращения польского населения региона стали репрессии.

В 1939 г. на территории Свердловской области еще продолжалосьследствие по делам некоторых поляков, арестованных в ходе «польскойоперации». В январе 1939 г. закончилось следствие по делу в отношении Елены10Болеславовны Алехиной, в девичестве — Врублевской. В обвинительном заключении ей инкриминировалась шпионская деятельность в пользу Польши. В январе 1940 г. она была приговорена Особым совещанием при НКВД СССР к 5 годам ИТЛ и направлена в Сиблаг. Затем последовала ссылка в Новосибирскую область.

Однако судьба Е. Б. Врублевской — Алехиной выглядит на общем фоне скорее исключением, чем правилом. В 1939 г. некоторых подследственных лиц, обвинявшихся в принадлежности к польской разведке, отпустили на свободу. Один из них, Феликс Яковлевич Ковецкий, 1894 г. рождения, прибыл на Урал на трудпоселение. Он родился на хуторе Аполинарово Ключевского района Белоруссии. Сам о себе на допросах он рассказывал следующее: «Я по национальности поляк. Отец мой был поляк и мать полячка. Оба они уроженцы деревни Баранцы Осиповицкого района БССР. Я знаю хорошо русский язык и слабо знаю белорусский язык. Польский язык я совершенно не знаю»13.

Как и многие поляки, Ф. Я. Ковецкий был арестован НКВД в 1938 г. в ходе «польской операции». Первоначально следователи добились от него признания в том, что подследственный являлся участником контрреволюционной шпионской организации. Однако в июне 1939 г. он был выпущен на свободу.

Кроме того, в 1941 г. начинается процесс постепенного освобождения необоснованно осужденных в ходе «польской операции» лиц польского происхождения из лагерей: как досрочное, так и в связи с окончанием срока отбытия наказания. Можно привести следующий пример. 6 июня 1941 г. была освобождена из-под стражи Валерия Станиславовна Избицкая, 1884 годарождения, происходившая из польской шляхетской семьи; ее отец до революции был служащим Пермской железной дороги14. Она была арестована в ходе «польской операции» в феврале 1938 г. и обвинена в шпионаже в пользу польского государства и в членстве в «Польской организации войсковой».

25 июня 1939 г. В. С. Избицкой, заключенной Севжелдорлага НКВД Коми АССР, была написана жалоба «Верховному прокурору РСФСР». В ней, в том числе, было написано: «по национальности я полька, но родилась в г. Свердловске, получила чисто русское воспитание и образование, никогда за пределами СССР нигде не была»15. В мае 1941 г. ОСО при НКВД СССР отменило свое решение о приговоре.

Следует отметить, что репрессии против поляков — граждан СССР после 1939 г. нельзя сравнивать по масштабам с «польской операцией». Если в 1937 — 1938 гг. местные органы НКВД создавали антисоветские группы шпионов и диверсантов, в которые нередко входило до нескольких десятков человек, то после 1939 г. по одному делу обычно проходило одно лицо, обвиняемое в антисоветской агитации. Причем, если ранее приговор к высшей мере наказания через расстрел был обыденным явлением, в исследуемый период приговор ограничивался обычно пятью - десятью годами содержания в ИТЛ или тюрьме. В основном, после 1939 г. на Урале по статье 58 УК РСФСР арестовывали критиков существовавшей власти, а также распространителей информации антисоветского характера.

Из вышесказанного можно заключить, что советская власть угрозы со стороны поляков - граждан СССР в 1939 - 1941 гг. уже не видела, поэтому репрессии против данной социальной страты ослабли. Теперь внимание свердловского НКВД было сосредоточено на поляках — гражданах бывшего польского государства, прибывших на Урал в начальный период Второй мировой войны.

Как известно, 17 сентября 1939 г. Красная армия вступила в восточные области Польши. РККА было занято 201,7 тысяч квадратных километров земли - 51,6 % от всей территории этой страны. Уже в ноябре Верховный СоветСССР включил эти земли в состав СССР с «воссоединением» их с УССР и БССР соответственно16. Именно события осени 1939 г. стали причиной стремительного роста польского населения в восточных областях Советского Союза, в том числе в Свердловской области.

Население восточной части польского государства до начала Второй мировой войны составляло 12 325 тыс. чел. Вместе с бежавшими людьми из западных областей Польши, число жителей Западной Украины и Западной Белоруссии к ноябрю - декабрю 1939 г. увеличилось до 13 миллионов чел.17Города Западной Украины и Западной Белоруссии оказались не в состоянии справиться с таким наплывом беженцев. Прежде всего, остро не хватало мест для проживания мигрантов из западных и центральных частей Польши. Многие из них жили на чердаках, лестничных клетках, в синагогах и т.д. 25 % мигрантов не могли найти работу, то есть не имели средств к существованию18.

Советское правительство пыталось решить проблему перенаселения разными способами. По свидетельству очевидцев, в больших городах были организованы полевые кухни, которые раз в день бесплатно кормили нуждающихся. Мигранты временно находили ночлег в домах культуры и домах пионеров.

Однако были необходимы более решительные шаги по нормализации ситуации в недавно присоединенных к СССР областях. Для этого в крупнейших городах Западной Белоруссии и Западной Украины были созданы вербовочные бюро - пункты для регистрации, выдачи временных удостоверений и направления желающих на промышленные предприятия Урала в целях их трудоустройства. В документах ГААОСО зафиксировано место нахождения вербовочного бюро в г. Львове — там оно находилось на улице Армянской19. Автором было найдено еще два места вербовки рабочих на промышленные предприятия Урала: в городах Белосток и Лида. Работа вербовочных пунктов началась в ноябре 1939 г. и продолжалась до начала Великой Отечественнойвойны. Во всяком случае, уроженец Брестской области С. Г. Григорчук в августе 1940 г. приехал на работу в г. Нижний Тагил Свердловской области20.

Для увеличения числа желающих выехать на работу на промышленные предприятия Урала, в городах западных областей УССР и БССР появились специальные вербовщики. Среди львовских безработных агитацию проводил представитель из г. Нижнего Тагила Долгоруков. Уже 10 декабря 1939 г. первый состав с беженцами стоял на железнодорожной станции города. В нём находилось триста человек, пятьдесят из которых было поляками, остальные — польскими евреями. Второй железнодорожный состав отправился из г. Львова на Урал 24 декабря 1939 г. В нем находилось 350 чел21.

П. И. Собковский, польский еврей из г. Варшавы, ныне житель г. Нижний Тагил, так описывает эти события: «(После перехода границы - А. Ч.) нас повезли в Белосток. Кормили один раз в день из полевой кухни. В декабре месяце добровольно завербовали кто хотел поехать на Урал и дали 110 рублей. Везли нас, как говорили, в город Егоршино на строительство шахты». «На Урал везли две недели в товарном вагоне» (См. Приложение 11).

Следует подчеркнуть, что вербовка на работу не была полностью добровольной. Как известно, основным способом привлечения новой рабочей силы на стройки, в промышленность и на транспорт был т. н. «организованный набор», т. е. «добровольно - принудительный» принцип найма рабочей силы.

Благодаря архивно-следственным делам Государственного архива административных органов Свердловской области удалось установить места трудоустройства завербованных лиц. Выходцы из Польши появились здесь с конца 1939 г. В районе г. Артемовского поляки были заняты на добыче угля (Егоршино). Иные попали на строительство меднорудной шахты в пос. Дегтярка Ревдинского района23. Однако основная часть прибывших лиц попала в г. Нижний Тагил. Они были направлены на следующие предприятия города: Высокогорский железный рудник (ВЖР), Лебяжинский рудник, УВЗ и др. Поляки, не имея необходимого специального образования и опыта работы, в основном, трудились, на низкоквалифицированной, следовательно,низкооплачиваемой работе. В Нижнем Тагиле был даже случай использования бывшего маляра Е. И. Грудинского в качестве электрика Лебяжинского рудника24.

Прибывших поляков размещали компактно, преимущественно в бараках. К примеру, в общежитии ВЖР было размещено 120 чел. из Польши, которые работали на станках ударного бурения и промывочной фабрике этого предприятия. На УВЗ 150 чел. — членов МОПРа разместили в брусовых домах. На поселке ТЭЦ в бараке стало проживать 120 чел. В центре города в трех общежитиях расположили 75 поляков. На Тагилстрое 170 поляков проживали на 1 Площадке. На Вые в районе плотины полякам был отдан 8-миквартирный дом, а также барак. На Лебяжке проживало 60 чел.

В начале 1990-х гг. исследователь В. В. Чевардин в документах местных архивов нашел следующие данные по польскому населению, прибывшему в Нижний Тагил в период с 1939 по 1941 гг. Так, в 1939 г. в этот город приехало 119 чел., в 1940 г. — 59 чел., в 1941 г. — 117 чел25. Численность поляков, завербованных и прибывших в Свердловскую область, на данный момент точно установить сложно за неимением источников. Однако можно предположить, что их было около тысячи человек.

Местные власти пытались организовать досуг, занялись образованием поляков, чтобы быстрее включить вновь прибывших в общественную жизнь. На предприятиях специально для них были организованы «школы ликвидации безграмотности». В начале 1940 г. учительница школы № 20 на поселкеЛебяжинского рудника К. И. Каргаполова получила новую обязанность: «Я\являлась преподавателем русского языка для лиц приехавших из западныхобластей Белоруссии и Украины. Причем на этой работе, я находилась толькоодна. С января по февраль месяцы 1940 года и, в конце февраля эта школа была26ликвидирована из-за непосещаемости».

Кроме того, польских работников включили в Международную организацию помощи борцам революции (МОПР), образовав в ее составе77профячейки. Всего в такие ячейки в 1940 г. только в г. Нижнем Тагиле вошлоболее 500 чел. Здесь же поляками был создан хор, оркестр, организована постановка польских пьес. На Урал стала выписываться единственная издававшаяся в СССР газета на польском языке «Gios radziecki».

Несмотря на старания местных властей привлечь вновь прибывших на свою сторону, не все поляки смогли адаптироваться на новом месте. Прибывшие завербованные лица столкнулись со сложными и необычными для них проблемами климатического, экономического и политического плана. В воспоминаниях недавних жителей Польши мы находим следующее: «Здесь все было дорого. На продукты и ткани — карточки. А зарплата была низкой — 136 рублей. Дисциплина в СССР была строгая. Местные жители жили бедно: многие ходили в брезентовой обуви на резиновой подошве - в Польше я такогоЛОникогда не видел». Уже с мая 1940 г. начинаются попытки некоторых поляков выехать с места работы в более южные области СССР - Узбекистан и Туркмению. Однако эти попытки пресекались, виновные наказывались.

Судя по всему, поляки пребывали на уральские предприятия на разных условиях. Если многие из них фактически не могли выехать на жительство в другие места, то X. А. Липшиц, проработав ровно год в пос. Дегтярка Ревдинского района, уже в январе 1941 г. выехал обратно в Белоруссию со своей женой29.

Поляки сразу же оказались в поле зрения местных работников НКВД. Началась вербовка секретных осведомителей, сбор данных. В мае 1941 г. НКВД арестовало 13 бывших гражданина Польши, ранее завербованных на предприятия Урала. Арестованных лиц обвинили в создании антисоветской организации в г. Нижнем Тагиле. Целями польских подпольщиков, по мнению следствия, были переход советско-германской границы и создание партизанского отряда для восстановления независимости родины и борьбы против немецких оккупантов30.

В связи с начавшейся войной польское население г. Нижнего Тагила было поделено на две категории: лояльных и нелояльных лиц. В список попали все выходцы из Польши, прибывшие в г. Нижний Тагил с 1927 по 1941 гг., хотяподавляющее большинство поляков, судя по списку, попало в этот город именно с 1939 по 1941 гг. Как следует из анализа источника, поляки проживали в общежитиях и бараках. Некоторые жили в частных домах, квартирах и даже землянках. Общая численность «лояльных» лиц составила 574 чел. Они были расположены в различных частях города, в частности: Ленинский район — 118 чел.; Тагилстроевский район - 203 чел.; Дзержинский район - 255 чел. Так называемые лояльные граждане Польши в войну получали пайки в специализированном магазине31. Большинство из них проработало на промышленных предприятиях Урала всю войну, внеся свой вклад в разгром врага. Следует добавить, что с 1940 по 1944 гг. только в г. Нижнем Тагиле у завербованных поляков родилось 25 детей.

К категории нелояльных относились следующие лица: не имеющие прямого отношения к оборонной промышленности и как выходцы из-за границы; имеющие родственников за границей; не работающие; судимые; кулаки и осадники. Сотрудники НКВД выявили 42 «нелояльных» лица, что вместе с семьями составило 135 чел. Все они подлежали выселению за пределы города в специальные поселения в районе населенных пунктов Сосьва — Гари33.

Можно сделать вывод, что не менее одной тысячи поляков в 1939 — 1941 гг. прибыло в Свердловскую область, завербовавшись на работу на промышленные предприятия Урала. С одной стороны, целями приезда поляков на Урал было получение стабильной работы и решение жилищного вопроса. С другой, быстро растущей уральской промышленности были крайне необходимы новые рабочие кадры.

Основная часть прибывших — польские евреи, бежавшие из западных и центральных областей Польши, оккупированных фашистской Германией. Кроме того, среди них также встречались участники антинемецких восстаний в южных и западных областях Польши эпохи обретения независимости (1918 -1920 гг.), некоторые участники боевых действий сентября 1939 года, а также безработные жители западных областей Белоруссии и Украины.

Если завербованных поляков можно назвать первой группой польских граждан, прибывших на Урал в исследуемый период «добровольно-принудительно», то следующая категория поляков попала в Свердловскую область принудительно, в качестве депортированных.

Исследователи выделяют четыре основные фазы депортаций населения из новоприсоединенных территорий «бывшей Польши». Однако лишь две из них существенно отразились на структуре и численности польского населения Среднего Урала: первая депортация (февраль 1940 г.) и третья (июнь 1940 г.).

Решение о каждой операции по высылке населения принимали высшие органы власти СССР. Эти решения не были одномоментными - на протяжении нескольких недель перед каждой операцией принимались все более детальные директивные планы. Подготовка первой, самой массовой, депортации началась в октябре 1939 г. (директивы наркомам внутренних дел УССР И. А. Серову и БССР JT. Ф. Цанаве «о работе по осадникам»), А уже 2 декабря 1939 г. нарком внутренних дел JI. П. Берия отправил письмо И. В. Сталину с просьбой утвердить мероприятия по выселению осадников с территории Западной Украины и Белоруссии. Через два дня, 4 декабря 1939 г., Политбюро ЦК ВКП(б) приняло Постановление № П9/158оп, содержащее решение о выселении до 15 февраля 1940 г. всех осадников вместе с семьями, проживающих в Западной Украине и Белоруссии и использовании их на лесных разработках Наркомлеса СССР в северных областях европейской части РСФСР, на Урале и Сибири34.

Военными осадниками в Польше называли бывших участников польско-советской войны 1920 г., на выгодных условиях получивших земельные наделы в восточной части польского государства. Кроме военных осадников было решено депортировать и гражданских осадников. Это были поляки, на льготных условиях купившие земли в Западной Украине или Западной Белоруссии. Архивные документы свидетельствуют, что советское руководство считало данный контингент врагами и желало как молено быстрее избавиться от их присутствия на новоприсоединенных территориях.

В конце декабря 1939 г. было принято решение после депортации осадников передать принадлежавшую им землю, лошадей, скот и сельхозинвентарь организуемым совхозам и колхозам, а дома использовать для организации школ, больниц, детских ясель, сельских советов, правлений колхозов, для квартир учителей и врачей. 29 декабря СНК СССР утвердил «Положение о спецпоселках и трудовом устройстве осадников, выселяемых из западных областей УССР и БССР», а также инструкцию НКВД СССР «О порядке переселения польских осадников из западных областей БССР и УССР». Согласно «Инструкции.», выселение осадников из западных областей следовало произвести одновременно по УССР и БССР в день, назначенный НКВД СССР. В это же время в число выселяемых из западных областей лиц были включены работники польской лесной службы. Последним документом, завершившим подготовительную работу перед высылкой, была утвержденная 17 января 1940 г. «Инструкция начальникам эшелонов по сопровождению спецпереселенцев-осадников», регламентировавшая порядок транспортировки переселенцев по железной дороге. Отправка должна была производиться эшелонами, оборудованных по-зимнему для людских перевозок, в том числе один классный вагон для охраны и медперсонала, один оборудованный санизолятор, один вагон — ларек. В каждый вагон должны были помещаться 25 — 30 чел. взрослых и детей с их имуществом. Причем, в каждом составе должно было находиться по 55 вагонов. На каждый эшелон должно было приходиться 22 чел. конвоя, врач, фельдшер, две медсестры. Для громоздких вещей на каждый эшелон надлежало выделять по четыре товарных вагона. В пути следования спецпереселенцам полагалась бесплатно один раз в день горячая пища и по 800 грамм хлеба на человека. Вагоны в пути следовало запирать, во время стоянок на малолюдных станциях начальник эшелона должен был организовывать выпуск спецпереселенцев на прогулку под наблюдением35часовых.

Однако в реальности депортация проходила не так гладко, как было предусмотрено в инструкциях. Сохранились многочисленные воспоминания,рассказывающие о случаях как помощи выселяемым лицам со стороны советских гражданских и военных служащих, так и неисполнения ими инструкций, халатного отношения к своим обязанностям и воровства. «То, что могла забрать с собой семья из одежды и продуктов, полностью зависело от лиц, производивших депортацию; одним не позволяли взять ничего, вторые забирали бочки с солониной, велосипеды или швейные машины. Достаточно свободно трактовались списки на депортацию — в одном случае НКВД точно придерживалось их, в другом могло арестовать всех тех, кто в данный момент36находился дома, в третьем позволяли заменить одних людей на других».

В ходе первой депортации 10 февраля 1940 г. было выселено около 140 тыс. чел. (51 тыс. из западных областей БССР и 89 тыс. из западных областей УССР). Это были как семьи осадников, служащих лесной службы, так и местных «кулаков». Однако в документах НКВД СССР чаще всего для всех них использовался термин спецпереселенцы — осадники. Большинство депортированных лиц было поляками (около 80 %), меньшую часть составляли украинцы (9 %) и белорусы (8%).

Выше уже отмечалось, что советское руководство было озабочено присутствием на территории Западной Украины и Белоруссии большого количества беженцев из центральной части Польши. В основном, это были польские евреи, оседавшие, прежде всего, в городах. Польский исследователь Т. Стшембош об этом пишет: «Настоящим парадоксом стало то, что несколько месяцев пожившие в советском «раю» евреи, на которых практически не распространялась социальная опека, весной 1940 г. захотели вернуться «под немца». Они голодовали, часто не имели ничего для продажи, не было работы, притеснялись милицией. В то время как их родственники и знакомые в генерал - губернаторстве спокойно жили в выделенных для них районах - гетто, еще тогда не закрытых стеной, жили в своих собственных домах, работая, зарабатывая»37.

Таким образом, изъявило желание вернуться обратно на территорию, занятую немцами, более 70 тыс. чел. Однако они не были приняты германскимправительством. Имея на руках списки желающих выехать в Германию, советское руководство решило выселить беженцев в северные районы СССР для расселения в спецпоселках и использования на различных работах. Причем содержание и трудоустройство нового контингента должно было быть по аналогии со спецпереселенцами - осадниками.

В ходе депортации 29 июня 1940 г. было выселено приблизительно 78 ООО чел. беженцев (25 тыс. чел. из западных областей БССР, 53 тыс. чел. из западных областей УССР). Большинство из них составляли евреи (85 %), также были поляки (2, 26 %), украинцы (0, 24 %) и белорусы (0, 16 %). Эта категория в терминологии НКВД стала носить название «спецпереселенцы - беженцы».

Таким образом, за период с февраля 1940 по июнь 1941 гг. с территории Западной Украины и Западной Белоруссии всего было вывезено около 320 — 380 тыс. чел.

Основная часть репрессированных лиц была размещена в северной и восточной части СССР: в 19 регионах РСФСР (северные районы европейской части РСФСР, Урал, Сибирь), 8 областях Казахстана, а также в Средней Азии. Среди административных единиц СССР, принявших спецконтингент, по численности «польской спецссылки» к началу 1941 г. первое место занимала Архангельская область, принявшая почти 55 тыс. польских спецпереселенцев,п овторое место занимала Свердловская область с 27 тыс. чел.

Свердловская область была подходящим местом для размещения депортированных лиц: малонаселенные районы, обилие природных ресурсов (лес, полезные ископаемые), нехватка рабочей силы, удаленность от границ -все это давало возможность не только расселить специальный контингент, но и занять его разнообразной деятельностью.

1 февраля 1940 г. из Москвы в Управление НКВД по Свердловской области был отправлен приказ № 435 (б). В нем сообщалось, что в соответствии с постановлением СЕК СССР от 5 декабря 1939 г. № 2010 - 558 - СС из западных областей Украины и Белоруссии в Свердловскую область будет производиться переселение осадников. «В связи с этим предлагалось тщательнопересмотреть агентурно - осведомительную сеть предприятий, на которых будут работать прибывающие спецпереселенцы, очистить ее от подозрительных и неработоспособных элементов и провести дополнительные вербовки с таким расчетом, чтобы обеспечить повседневное освещение39настроении спецпереселенцев».

В феврале 1940 г. в Свердловскую область были направлены эшелоны из Вилейской (со станции Молодечно), Волынской (со станций: Владимир, Вороновка), Станиславовской (со станций: Калуш, Рогатин, Стрый), Тарнопольской (со станций Зборов, Скалат) и Львовской областей (со станций Пархач, Хыров).

Собственность выселенных осадников была передана на хранение местным сельсоветам40. Так финотдел Рогатинского района Станиславской области принял имущества, бывшего в собственности спецпереселенцев, отправленных на Средний Урал, на сумму 172 207 рублей 05 копеек41. В марте - апреле 1940 г. одиннадцати совхозам Станиславовской области досталось 630 кроватей, 770 столов, 1100 стульев и 280 шкафов, изъятых у депортированных лиц42.

Спецпереселенцы-осадники были доставлены до станций: Верхняя, Выя, Ирбит, Кунара, Лобва, Надеждинск, Ощепково, Ревда, Тавда и Худяково (См. Приложение 4, 5)43. Согласно специальной сводке № 16 ОТП ГУЛАГ НКВД СССР о прибытии и разгрузке эшелонов с выселенными осадниками и лесниками от 8 марта 1940 г., «в Свердловскую область прибыло 10 эшелонов, 2 815 семей общей численностью 13 372 чел. Все прибывшие осадники44расселены по спецпоселкам».

Депортированный поляк С. Пасынкевич вспоминает о событиях марта 1940 г.: «Нас привезли в лес, в район современного поселка Озерный Режевского района, недалеко от станции Костоусово, в 46 лесной квартал. Нам повезло больше, чем другим полякам: спецпоселок оказался недалеко от железной дороги; бараки, в которых мы должны были жить, оказались достроенными. Комендантом спецпоселка был Плюхин, его заместителем — Виноградов. После нашего приезда комендант собрал всех взрослых поляковперед бараком и сказал, что вы приехали сюда навсегда, «вы здесь будете жить и умирать». Каждый день, ровно в восемь вечера, он ходил по баракам и проверял, все ли на месте»45.

В июле 1940 г., из Брестской (со станции Брест), Барановической (со станций Барановичи, Столпце) и Львовской (со станции Львов) областей на Средний Урал прибыли спецпереселенцы — беженцы на станции Выя, Дегтярка, Егоршино, Лобва, Тавда, Ощепково. Исследователь А. Э. Гурьянов в своей работе говорит о 6 таких транспортах с более чем семью тысячами чел. Как известно, в августе 1940 г. спецпереселенцы - беженцы Томасинлага устроили бунт. Через пять дней бунт был подавлен, после чего было принято решение «разгрузить» переполненные спецпоселки. В итоге, в сентябре 1940 г. из Новосибирской в Свердловскую область был переселен еще 5 001 спецпереселенец - беженец46.

В. Н. Земсков в своей монографии отмечает, что прибывший на высылку контингент осадников и беженцев был по своему составу многонациональным. По данным на 1 апреля 1941 г., в составе 177 043 спецпоселенцев, на которых имелись сведения о национальной принадлежности, поляки составляли 54, 6%, евреи - 33, 3%, украинцы и белорусы - 10, 4% и прочие - 1, 7%47.

По данным: на лето 1941 г., в Свердловской области этнические поляки составляли чуть менее половины репрессированных — 48, 8 %, польские евреи — 42, 5 %, украинцы - 6 %, белорусы -1,7%, немцы - 0, 23 %. Причем, среди спецпереселенцев-беженцев евреи по Свердловской области составляли подавляющее большинство — 86 % (См. Приложение 7).

На 1 апреля 1941 г. в СССР существовало 312 спецпоселков для спецпереселенцев — осадников. Больше всего их было в Архангельской области - 93 поселка с 38 622 чел. Второе место по численности данного контингента лиц занимала Свердловская область: 28 поселков с 13 562 человек48.

Поселки со спецпереселенцами - осадниками располагались в 15 районах Свердловской области. В шести районах данный контингент лиц составлял более тысячи человек: в Березовском (1037 чел.), Ирбитском (1 274 чел.),Красноуральском (1 179 чел.), Пышминском (1 100 чел.), Ревдинском (1 704 чел.), Серовском (1 208 чел.). Далее шли Верхнее - Тавдинский (800 чел.), Верхотурский (209 чел.), Исовский (983 чел.), Кушвинский (859 чел.), Ново -Лялинский (702 чел.), Режевской (944 чел.), Сухоложский (465 чел.), Таборинский (753 чел.), Тугулымский (459 чел.) районы49.

В СССР на 1 апреля 1941 г. существовал 251 спецпоселок для спецпереселенцев — беженцев. Более всего их было в Новосибирской области (75 спецпоселков, 16 437 чел.), затем шли Архангельская область (54 спецпоселка, 12 322 чел.) и Коми АССР (34 спецпоселка, 8 818 чел.). Четвертое место по количеству спецпоселков и второе место по численности контингента занимала Свердловская область - 31 спецпоселок с 13 140 чел50.

Спецпоселки со спецпереселенцами - беженцами располагались в 17 районах Свердловской области. Весной 1941 г. в четырех районах численность их превышала тысячу человек: это Асбестовский (1 067 чел.), Ревдинский (2 347 чел.), Серовский (3 069 чел.), Таборинский (1 074 чел.) районы. Затем шли Алапаевский (361 чел.), Ачитский (319 чел.), Березовский (485 чел.), Верхне-Тавдинский (739 чел.), Гаринский (550 чел.), Ивдельский (530 чел.), Исовский (187 чел.), Красноуральский (495 чел.), Кушвинский (154 чел.), Ново-Лялинский (366 чел.), Пышминский (592 чел.), Сухоложский (352 чел.), Тугулымский (446 чел.) районы51.

Таким образом, Свердловская область к началу 1941 г. стала местом проживания около 27 000 бывших польских граждан, живших в 59 спецпоселках, рассеянных по всей территории. Анализ половозрастной структуры польских спецпоселенцев позволил исследователю Ю. Ю. Пажит сделать вывод о преобладающей доле женщин и детей в составе данной категории спецконтингента НКВД: «В Серовском районе в спецпоселке Чары из размещенных в нем 679 чел. женщины и дети составляли соответственно 195 и 300, а в спецпоселке Прорвинский женщин и детей 224 из 316. В среднем по состоянию на начало 1941 г. на долю мужчин старше 18 лет среди осадников вСвердловской области приходилось около 26 %. У спецпоселенцев-беженцев этот показатель был несколько выше - 36 %» (См. Приложение 8)52.

Согласно «Положению о спецпоселках и трудовом устройстве осадников, выселяемых из западных областей УССР и БССР», спецпоселки для спецпереселенцев - осадников должен был организовывать НКВД СССР - из расчета от 100 до 500 семей на один поселок. Отвод жилых помещений и коммунально-бытовое обслуживание надлежало осуществлять Наркомлесу СССР - по нормам, установленным для рабочих лесной промышленности, предоставляя каждой семье спецпереселенцев отдельную комнату или отдельное место в бараке из расчета не менее 3 квадратных метров жилой53площади на человека. Однако на практике, особенно в первое время, часто в одной комнате барака проживали 2-3 сосланные семьи. Все трудоспособные спецпереселенцы - осадники обязаны были работать на предприятиях Наркомлеса или других организаций (См. Приложение 3).

Необходимо также отметить, что с самого начала проживания бывших польских граждан в местах высылки, местные работники НКВД предложили им выбрать представителей, следящих за порядком. Такие люди назывались «комендант бараков», «старший по бараку» (если поляки в населенном пункте проживали в бараках), или «старший десятидворки» (если польские граждане проживали в домах на две семьи). Эти лица были в полной зависимости от коменданта и не играли практически никакой роли. Их обязанности: вести списочный учет рабочей силы и следить за выходом на работу, следить за санитарным состоянием бараков и принимать меры к ликвидации антисанитарии, обеспечивать столовую и магазин дровами, продуктами, вести необходимый ремонт жилых помещений, предупреждать возможные побеги54.

В каждом спецпоселке надлежало организовать поселковую комендатуру НКВД в составе трех-пяти сотрудников: комендант и два - четыре участковых уполномоченных милиции. В каждом административном районе расселения спецпереселенцев необходимо было создать районную комендатуру НКВД в составе трех сотрудников: районный комендант в должностиоперуполномоченного райотдела НКВД, его помощник и делопроизводитель -статистик. Расходы на содержание и функционирование районных и поселковых комендатур покрывали сами спецпереселенцы, у которых по этой статье могли снять до десяти процентов месячного заработка. Эти отчисления предприятиям Наркомлеса следовало переводить отделам исправительно-трудовых колоний (ОИТК) соответствующих УНКВД55.

На комендатуры возлагалось административное управление спецпоселками. Поселковому коменданту вменялось в обязанность следить за соблюдением в спецпоселке установленного порядка (правила внутреннего распорядка должен был утверждать начальник ОИТК УНКВД), наблюдать за точным выполнением договоров между ОИТК УНКВД и предприятиями Наркомлеса о трудовом использовании спецпереселенцев, систематически проверять наличие спецпереселенцев, осуществлять их персональный учет — заполнять персональные карточки и вести алфавитную книгу посемейного учета, принимать необходимые меры к предупреждению побегов, розыску и задержанию беглецов, производить регистрацию актов гражданского состояния, принимать заявления и жалобы спецпереселенцев и, при невозможности разрешения их на месте, пересылать их в ОИТК УНКВД.

Согласно тому же «Положению о спецпоселках.», спецпереселенцы-осадники и их семьи не имели права выезда за пределы административных районов вселения56. Отлучка из спецпоселка или с места работы на время более 24 часов, а также переселение в пределах спецпоселка из одного барака в другой допускались только с разрешения поселкового коменданта.

За нарушение установленного в спецпоселках порядка, недобросовестное отношение к государственному имуществу, нарушение трудовой дисциплины и прогулы поселковый комендант имел право налагать штраф до 25 руб. или подвергать спецпереселенцев аресту на срок до пяти суток. Районный комендант мог налагать штраф до 50 руб. и применять арест на срок до десяти суток. За более серьезные проступки спецпереселенцев надлежало привлекать кадминистративной или уголовной ответственности — на основании предварительного расследования, проведенного комендантом57.

Таким образом, для обслуживания контингента спецпереселенцев в Свердловской области было создано 12 районных и поселковых спецкомендатур, в которые было направлено на работу 12 районных и 56 поселковых комендантов со статистами, уполномоченными и другими служащими. «Из них членов ВКП(б) 58 чел., кандидатов ВКП(б) 8 чел., членов58ВЛКСМ 3 чел. Беспартийных нет».

Осадников и беженцев рознило не только время прибытия в Свердловскую область, отдельные для двух групп спецпоселки или существенные отличия в национальном составе, но и отношение к ним советской власти. Она считала беженцев, в большинстве своем евреев, интернированными эмигрантами, которых необходимо было вывезти из западных областей, в том числе, из-за настроений, начинавших появляться у этой группы населения после перехода на советскую территорию.

Следует отметить, что беженцы имели некоторое преимущество при вселении в более благоустроенное жилище, в снабжении продовольствием, зимней одеждой, нежели осадники. Последние трактовались сторонниками «старой панской Польши», врагами советской власти, потенциальной «пятой колонной» советской власти в Западной Украине и Западной Белоруссии. Такое отношение к осадникам стало одной из главных причин того, что смертность у них была в несколько раз выше, чем у беженцев.

Более высокая смертность у осадников объяснялась также и тем, что это были сельские жители, традиционно более бедные, нежели горожане. Средняя семья осадника составляла 5 чел.: отец, мать и в среднем трое детей, которых нужно было кормить и одевать. У беженцев, городских жителей с довольно высоким образовательным уровнем, семьи были значительно меньше — 3 чел. К тому же, часто у осадников не оставалось родных на местах их бывшего жительства. Беженцы лее получали большое количество посылок, денег от родственников, находившихся в западных областях СССР. Кроме того,беженцы могли взять с собой большее количество денег и драгоценностей, одежды для обмена на питание у местных жителей. В отличие от осадников, работавших на физически тяжелых работах, при этом недоедавших, беженцы не всегда успешно, но добивались обеспечения их работой по специальности: врачами, ветеринарами, учителями и т. д.

По подсчетам А. Э. Гурьянова, на Урале (Свердловская, Челябинская, Молотовская, Чкаловская области и Башкирия) от даты прибытия и до 1 июля 1941 г. по данным НКВД умерло всего 1 212 спецпереселенцев - осадников (всего по СССР - 10 864 чел.) и 197 спецпереселенцев - беженцев (всего по СССР — 1 615 чел.). Процент смертности для осадников по уральскому региону составил 7,2 %, для беженцев - 1,4 %. Таким образом, годовой коэффициент смертности для осадников был 5,4 %, для беженцев - 1,9 %. Для сравнения, данный показатель по Советскому Союзу в 1939 г. составлял 1,7 %59.

На смертность влияли также условия пребывания в местах расселения. Подавляющая часть спецпоселков создавалась в безлюдных местах, часто не пригодных для жизни. Недавние жители Западной Украины и Белоруссии с трудом привыкали к более суровому климату и окружающей их среде. По воспоминаниям очевидца, спецпоселок Озерки в Таборинском районе Свердловской области был создан на болоте, где было невероятное количество комаров и гнуса. Помимо этого, польские граждане впервые столкнулись с новой, советской действительностью, что также было нелегким испытанием для людей, живших до недавнего времени в условиях капитализма. То, что для советского человека было нормальным, обычным явлением, для бывших польских граждан было удивительным и зачастую ненормальным: дефицит продуктов питания и промышленных товаров, советское мировоззрение, образ жизни и т. д.

Таким образом, в большинстве мест расселения бытовые условия спецпереселенцев были тяжелыми и не соответствовали инструкциям властей о содержании данного спецконтингента, особенно в первое время. По словам очевидца Казимира Омахеля, высланного с семьей на поселение неподалеку отдеревни Ницинское в Ирбитский район Свердловской области, спецпоселок представлял собой участок земли, окруженный густым лесом, подходившим вплотную к постройкам. Там стоял дом для коменданта поселка, дом для вольнонаемных работников, столовая, магазин, школа, столярная мастерская, контора леспромхоза, лесопильня. Для спецпереселенцев - осадников были построены два барака, в которых явно не хватало места для всех прибывших. Пришлось впоследствии сосланным полякам строить третий барак, чтобы разгрузить уже существующие. Условия жизни в бараках были антисанитарными: во мху между бревнами жили клопы, не дававшие спать. У людей были вши, так как не было возможности нормально помыться из-за отсутствия мыла и бани60.

О сложных бытовых условиях выселенных лиц свидетельствуют и документы, хранящиеся в ГАРФе, в фонде Отдела трудовых и специальных поселений (ОТСП) ГУЛАГа НКВД СССР. Это чуть ли не единственный известный исследователям комплекс архивных документов центральных архивов России, содержащий сведения об условиях жизни на поселении, а также статистические данные, относящиеся к депортированным польским гражданам. Можно выделить два типа материалов ОТСП: статистические — ежеквартальные статистические сводки в форме таблиц, а также описательные - это ежеквартальные доклады территориальных органов НКВД «О состоянии спецпоселков».

Один из таких документов - «Отчетный доклад об административном обслуживании, трудовом использовании спецпереселенцев осадников и беженцев по Свердловской области по состоянию на 1 января 1941 г.», отправленный в конце января того же года из г. Свердловска заместителю начальника ГУЛАГа капитану ГБ Завгороднему в г. Москву61.

В «Отчетном докладе.» довольно объективно представлена жизнь выселенных лиц. Особый акцент был сделан на недочеты в работе местных организаций, курирующих контингент, а также критике существующего положения со спецпереселенцами в регионе.

Согласно документу, складывалась следующая картина. На востоке области, в спецпоселке, прикрепленном к Верхне - Тавдинскому лесокомбинату, к январю 1941 г. все еще не функционировал водоисточник, а в некоторых местах жительства спецпереселенцев не вставили теплые рамы. Электроосвещения не было вообще, а керосиновыми лампами было снабжено только 90 из 196 семей.

В Ирбитском районе были часты перебои с питанием, а некоторые спецпереселенцы не имели даже посуды для приготовления пищи. В Режевском районе ощущалась острая нехватка помещений для размещения контингента. В Сухоложском районе в 15 квартирах «нет вьюшек, табуреток, совершенно нет ламп, спецпереселенцы приспосабливают светилки из бутылок, но большинство сидят впотьмах»62.

На севере области, в Серовском районе «отправленный в январе с.г. в спецпоселок Тесьма керосин недовезен до поселка, по каким-то причинам оставлен в лесу, где лежит несколько дней». «В поселках из-за недостатка продуктов налицо случаи недоедания и заболеваний на этой почве». «Особенно острый недостаток в завозе хозобихода: кастрюли, тарелки, ложки, лампы, стекла. Спецпереселенцы в большинстве своем пищу приготавливают в консервных банках»63.«Никакой культработы, как на поселках, так и лесоучастках, не ведется, ни политотдел Севураллага, ни его профорганизация этим вопросом не занимаются. Присланный для культработы в спецпоселок «Куренево» работник из Севураллага, политически неграмотен; сам не знает руководителей партии и правительства».

В докладе звучала также критика по отношению к действиям некоторых должностных лиц: «Как неправильным действием считаю распоряжение начальника лагпункта «Воробино», который отобрал выданные матрацы спецпереселенцам и передал их вербованным колхозникам, в результате спецпереселенцы спят на голых досках, полуразбитых топчанах»64.

Областные власти реагировали на бедственное положение части польских спецперселенцев. 29 ноября 1940 г. вышло решение за № 2345/18с исполнительного комитета Свердловского областного совета депутатов трудящихся «О мероприятиях по обслуживанию спецпереселенцев-осадников в спецпоселках Свердловской области»65. В нем отмечалось, что прежнее решение исполкома облсовета за № 6 от 23 апреля 1940 г. некоторыми руководителями хозяйственных организаций (Свердлес, Сверддревлес, Химлессырье, Уралруда, Уралзолото, СУМЗ и др.) так и не было выполнено. Поэтому исполком их обязывает в течение декабря 1940 г. предоставить и оборудовать помещения под медпункты, школы, столовые, детучреждения там, где это необходимо, до 15 декабря 1940 г. проверить и отремонтировать все жилые и бытовые помещения, не отвечающие зимним условиям, а также улучшить снабжение спецпереселенцев продтоварами, одеждой, обувью, вещами хозяйственного обихода.

Исполком обязывал заведующего свердловским ОблОНО Шварца в течение декабря 1940 г. обеспечить полный охват начальным обучением детей спецпереселенцев, обеспечить все школы спецпоселков учебно-наглядными и методическими пособиями и школьно-письменными принадлежностями, установить контроль над качеством учебно-воспитательной работы, «обратив особое внимание на политическое воспитание»66. Это решение не было выполнено.

Но депортированных лиц на Урале ждали не только новые условия жизни, но и новая трудовая деятельность. В целом по стране, подавляющее большинство спецпереселенцев - осадников использовалось в лесной промышленности на лесоразработках (77, 1 % - по данным на 1 апреля 1941 г.), остальные были трудоустроены на предприятия цветной (11, 7 %) и черной (1,5%) металлургии, на стройки и производства системы НКВД (2, 2 %) и т. д.

В Свердловской области из 5 505 трудоспособных осадников (данные на 1 апреля 1941 г.): 57 % (3 126 чел.) работало на предприятиях Наркомлеса (Серовский химлесхоз, Свердтранслес, Верхне - Тавдинский лесокомбинат, Свердлесдрев, Свердлес, Химлессырье), а 33 % (1 863 чел.) трудилось напредприятиях Наркомцветмета (Уралзолото, Березовзолото,Красноуралмедьруда, Главмедьруда), остальные использовались иными ведомствами: Уралтяжстрой Наркомстроя (91 чел.), Севураллаг НКВД (298 чел.), Артлес Наркомбоеприпасов (125 чел.), Облздравотдел Наркомздрава (2 чел.) (См. Приложение б)67.

Следует отметить, что власти на местах были, в целом, довольны их работой. В уже упомянутом «Отчетном докладе об административном обслуживании, трудовом использовании спецпереселенцев.», сказано, что трудоспособные мужчины — осадники используются на работах полностью, за исключением 44 чел. ввиду отсутствия теплой одежды и обуви. «Из числа трудоспособных женщин по области не занято на работах 934 чел. Причина нетрудоиспользования объясняется — беременностью, детьми, отсутствием детучреждений, отсутствием вблизи местожительства работ (Севураллаг — 121 чел.), отсутствием теплой одежды, обуви»68.

Далее автор доклада резюмирует, что «отношение к работе спецпереселенцев — осадников по всем районам ссылки — удовлетворительное. Совершенно другой характер носит вопрос трудоиспользования беженцев, отдельная часть этого контингента к производству относится недобросовестно, трудно поддается освоению, производительность труда довольно на низком уровне».

Недовольство руководства НКВД работой беженцев можно объяснить тем, что большинство из данной категории репрессированных лиц до выселения физическим трудом не занималось. Бывшим торговцам, фабрикантам, содержателям ресторанов, коммивояжерам, научным работникам пришлось работать там, где они не умели и не хотели. «Особенно плохо работают те спецпереселенцы, которые получают переводы и посылки. Всего за период с 9 июля 1940 г., т.е. за 9 месяцев спецпереселенцы поселка Афонасьевск (Ачитский район Свердловской области - А.Ч.) получили денег но переводам 163 175 руб. 60 коп. Не считая полученных денег через АчитскийГосбанк. Кроме того, за это же время получено посылок 700 штук или 5 тонн 600 кг, не считая присланным багажем по ж/д — 24 места»69.

Посылки, отправленные из западных областей родственниками, не подвергшихся депортации, были большим подспорьем и для осадников. Спецпереселенец П. П. Высоцкий, высланный в феврале 1940 г. на пос. Дегтярка Ревдинского района Свердловской области говорил на допросе сотруднику НКВД: «Я работал в шахте «Большевик» лесовозом, заработок мой был маленький. Я получал на 4 человека семьи от 150 до 300 рублей в месяц и денег на покупку жиров у меня не было. Поэтому кто-то из членов моей семьи. писали в Западную Белоруссию отцу моей жены., чтобы он присылал нам в посылках жиры, что он и делал. Присылал нам сала, масла и колбасу»70.

Из 5 505 трудоспособных беженцев, находившихся в Свердловской области, на работах Севураллага НКВД использовалось 1 462 чел. (26, 5 %), в Наркомстрое - 1 051 чел. (19 %), в Наркомлесе (Свердлес, Свердлеспродторг, Химлессырье и др.) - 996 чел. (18 %), в Наркомчермете (Уралруда, Серовлесдревмет) - 900 чел. (16 %), в Наркомцветмете (Красуралмедьруда, Уралзолото) — 402 чел. (7 %), в Наркомбумпроме - 162 чел.71 и т. д.

Следует отметить низкую организацию труда депортированных поляков, из-за чего условия работы спецпересленцев были довольно сложными. Во многих поселках половина трудоспособного населения не имела зимней одежды и обуви, хотя от работы никто «раздетых» спецпереселенцев освобождать не хотел. В Серовском районе «инструмент спецпереселенцам выдается плохого качества, брак и неточеный, его недостает, например: бригада Ирллергмон из 23 чел. была выведена на работу по лесоповалу совершенно без пил».

Согласно тому же «Отчетному докладу.» 75 спецпереселенцам того же района, работавшим в августе-сентябре месяцах на ремонте жилфонда, перевозке и разделке древесины, к январю 1941 г. все еще не выплатили зарплату. «По примерным подсчетам не оплачено 500 человеко - дней, наряды на работы запутаны, а некоторые совершенно утеряны». Составитель доклададокладывал в Москву, что «поступает много жалоб на грубое, хамское отношение со стороны ряда работников, начальники участков Завьялов (Тесьма), Тринихин (Гладковский), в выражениях допускают грубости и матерщину. Еще до сегодняшнего дня в числе десятников участков стоят72заключенные».

В некоторых организациях, использующих труд спецпереселенцев «учет работающих не упорядочен, уход и приход на работу не отмечаются, вывод на работу не организован. По пути на участки рассеиваются. Имел место случай, когда спецпереселенец беженец отстал от бригады, заблудился, испугался волков и два дня просидел на дереве, откуда был снят с отмороженными ногами»73.

В горной части области спецпереселенцы нередко использовались на работах в горнорудной промышленности. К примеру, в тресте Березовзолото в окрестностях областного центра (г. Березовский) работало 353 осадника, из них каталями в шахтах — 73 чел., забойщиками - 29 чел., сортировщиками — 25 чел., чернорабочими - 144 чел. и т.д. Все выполняли, а большинство перевыполняло нормы выработки74.

По данным польского историка П. Жароня, к 1941 г. в советской экономике трудилось около 165 ООО бывших польских граждан, выселенных из западных областей СССР. Из них примерно 115 тыс. чел. работало в промышленности, а 50 тыс. чел. в сельском хозяйстве. «Более 12 тысяч поляков были стахановцами»75.

Люди, работавшие на каких-либо предприятиях, получавшие зарплату, хлеб, менявшие свои вещи, одежду на еду у местных жителей могли как-то выживать в условиях ссылки. Постепенно спецпереселенцы приспосабливались к новой жизни, и даже обзаводились хозяйством. По инициативе властей или самих поселенцев в спецпоселках начинали высаживать овощи, картошку.

Согласно документам ГААОСО, некоторые спецпереселенцы могли себе позволить купить мелкий и крупный рогатый скот. Семья В. С. Пасынкевича, высланного в спецпоселок Озеро Режевского района на полученную помощь отродственников из Варшавы и Брянска весной 1940 г. купила козу76. А. Ф. Рыхлевский, высланный вместе с женой в спецпоселок Озерки Таборинского района, обменяли свои сапоги, ботинки и хлеба 6 пудов на корову у местной жительницы.

В книге российского исследователя В. Бердинских «Спецпоселенцы. Политическая ссылка народов Советской России» приведена справка о настроениях спецпереселенцев за второй квартал 1941 г.: «Война застала спецпереселенцев в период начавшегося перелома в деле их освоения. Как правило, почти во всех областях и краях среди спецереселенцев появились признаки оседания как осадников, так и беженцев: все они стали лучше работать, в массе своей освоили производственные и технические нормы, стали возделывать приусадебные огороды, обзаводиться продуктивным скотом.»7'.

По данным местного НКВД, со дня прибытия в Свердловскую область до 22 июня 1941 г. из спецссылки бежало 159 чел. спецпереселенцев, из них было задержано 88 чел. Однако с начала Великой Отечественной войны побеги78вообще прекратились.

Некоторые спецпереселенцы добывали часть своего пропитания с помощью воровства. Таких людей нередко находили, судили, садили в тюрьмы и лагеря. Другие ходили по домам местных жителей и просили что-нибудь из еды. Так, бывший трудпоселенец поселка Хомутовка С. К. Швалев вспоминает, что недалеко от их места жительства в сторону поселка Динас в лесу жили высланные поляки, ходившие по трудпоселку Хомутовка и просившие помочь с едой. Были одеты в польскую военную форму. Его мать часто давала молоко, хлеб, яйца и т.д.

В условиях голода и ссылки часть польских переселенцев пыталось найти утешение в католической вере. Известно, что в июле 1940 г. на спецпоселке Дегтярского рудника Ревдинского района Свердловской области был арестован Альфред Карлович Яворский 1896 г. р., уроженец местечка Добра Лимановского уезда Краковской губернии, впоследствии первое доверенное лицо польской делегатуры в данном районе. От завербованных сотрудникамиНКВД в поселке людей стало известно, что весной 1940 г. А. К. Яворский ходил по комнатам барака № 17 на промплощадке и приглашал спецпоселенцев принять участие в коллективном молении, при этом, заявляя, что комендант все разрешил. Многие поляки согласились, и в мае 1940 г. в комнату спецпереселенца Б. М. Твардышеского приходили от 20 до 30 чел., где под руководством А. К. Яворского совершалось католическое богослужение.

Кроме того, А. К. Яворский в спецпоселке собирал деньги в пользу католической церкви. Он ходил по баракам с подписным листом, в котором записывался человек, давший деньги, а также сумма пожертвования. Против суммы каждым жертвователем учинялась роспись. А. К. Яворский говорил спецпереселенцам, что деньги он собирает, чтобы отправить ксендзу Любянцу в Западную Белоруссию, так как тот после прихода Красной армии не имеет средств и сидит голодный. И действительно, в деле имеется справка дегтярского отделения связи, подтверждающая факт перевода 25 мая 1940 г. суммы 80 рублей в Радошковский район Вилейской области БССР.

Арестовали А. К. Яворского после другого случая, произошедшего на его месте работы летом 1940 г. Свидетель Л. Е. Гордабутских рассказывал: «3 июля 1940 г., все отказавшиеся от подписки и не давшие при подписке двухнедельного заработка взаймы государству, были собраны на территории старого заиловочного завода, где начальник технического отдела рудоуправления тов. Шевченко Г. Н. провел беседу о международном положении и о значении займа, после чего здесь же начали проводить подписку на заем. Присутствующие рабочие. на заем подписались. При разговоре с Яворским о подписке, последний в присутствии меня и Шевченко заявил: «Я военнопленный, я поляк и на заем подписываться не буду. У меня советская власть взяла силой хозяйства примерно на 250 000 рублей, а добровольно я ничего не дам, хватит с нее и этого, что у меня взяли»79. В октябре 1940 г. ОСО НКВД СССР приговорило А. К. Яворского к 8 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере. Однако по амнистии польским гражданам вавгусте 1941 г., после начала советско-германской войны, он был выпущен на свободу и вернулся к семье в бывший спецпоселок.

Следует констатировать, что перед самой войной в начале июня 1941 г. органам НКВД на местах было приказано активизировать свою работу, расширить вербовку среди спецпереселенцев (приказ № 00734/00219 от 5 июня 1941 г.). В данный период возрастает число арестов среди жителей не только спецпоселков, но и уральских городов среди беженцев из западных областей УССР и БССР, прибывших перед войной на работу в уральской промышленности. По неполным данным, в июне — июле 1941 г. только в Ревдинском районе арестованы 9 чел.: А. И. Дроздовский, К. И. Дроздовский, В. Ю. Высовский, П. П. Высоцкий, И. А. Кушель, И. Ф. Стольский, К. И. Хойницкий, Б. И.Шабуня, 3. Э. Юревич, но все они были амнистированы в августе 1941 г. Можно предположить, что по области, в период с июня по декабрь 1941 г., было арестовано около 40 бывших польских граждан.

Как известно, 13 августа 1941 г. газета «Известия» сообщила о том, что Президиум Верховного Совета СССР амнистировал польских граждан, пребывавших в заключении на территории Советского Союза80.

20 августа 1941 г. из Москвы всем начальникам управлений НКВД краеви областей СССР была направлена справка № 430. Было приказано освободитьнаходящихся в тюрьмах или под следствием всех польских граждан (кромеобвиняемых и осужденных за связь с германской разведкой), вернуть им подрасписку отобранные вещи, документы, выдать билет до названного имипункта, а также суточные на проезд до выбранного пункта из расчета 15 рублейв сутки. Польским гражданам, сосланным, высланным и находящимся вспецпоселках, было приказано объявить, что они свободны от обязательнойрегистрации в органах НКВД. В случае если они пожелают выехать изспецпоселков, с мест ссылки или высылки, снабдить их билетами на проезд пожелезной дороге. Одновременно выдать суточные на проезд. «Если онипожелают оставаться временно в ныне занимаемых ими квартирах в81спецпоселках и в местах ссылки и высылки, не препятствовать им в этом».

Полякам были выданы удостоверения, гласившие, что на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР данный человек «амнистирован как польский гражданин и имеет право временного проживания на территории СССР, за исключением пограничной полосы, запретных зонах, местностях объявленных на военном положении и режимных городов первой и второй категории». Таким образом, из тюрем, лагерей, мест ссылки и высылки СССР было освобождено 389 041 чел., состоявших до 1 - 2 ноября 1939 г. в польском подданстве82.

После того, как было объявлено о создании на территории Светского Союза армии В. Андерса, молодые люди призывного возраста, проживавшие в спецпоселках, стали выезжать в места ее дислокации. Осенью 1941 г. — зимой 1942 г. в места расположения Войска Польского выехало 45 чел. только из спецпоселка Крутиха Режевского района, а из поселка Озеро того же района —83«большое количество» людей. К тому же, многие семьи спецпереселенцев отправились в южные районы СССР, решив, что там будет легче с едой и проживанием.

Переселяли поляков также и сами власти. В конце августа 1941 г. «из-за сложных жилищно-бытовых условий» 130 трудоспособных спецпереселенцев с семьями переводят из Севураллага в Ново-Лялинский леспромхоз и Сухоложскийалшамотный завод, где условия существования были лучше. Н. Попова вспоминала следующее. По приезду в 1942 г. в поселок Куренево Таборинского района ей стало известно, что здесь жили выселенные поляки, строившие самоспоселок. Причем, ни одного поляка в поселке уже не было.

Можно констатировать, что существовало три способа переселения поляков из мест бывшей ссылки. Во-первых, переселение по решению местных властей, во-вторых, переселение с разрешения властей, в-третьих, отъезд без предупреждения, что руководством на местах, заинтересованном в сохранении рабочей силы, часто трактовалось как «побег».

Из-за массового выезда поляков, а также их «неорганизованного наплыва» в районы формирования армии В. Андерса, советская и польскаястороны выдвигали проекты создания и размещения новых польских формирований. Генерал-майор А. Панфилов предлагал И. Сталину сформировать польскую дивизию в сентябре 1941 г. прямо на Среднем Урале: «Прошу разрешить. дивизии, о сформировании которых мы просили представлением Вам от 6 сентября № 592099, дислоцировать одну в Свердловской и вторую в Новосибирской областях. Вновь формируемые дивизии не вооружать, а использовать. на строительстве аэродромов, дорог по усмотрению Главного Командования Красной армии. Генерал Андерс эту точку зрения целиком разделяет»86. Решение этого вопроса позволило бы сохранить на Среднем Урале тысячи рабочих рук.

Польский исследователь Д. Бочковский отмечает, что в Свердловской, Иркутской, Новосибирской и Архангельской областях количество бывших польских спецпоселенцев с момента амнистии до декабря 1942 г. уменьшилось на 75 - 80 %. Из Свердловской области выехало почти 20 тыс. бывших граждан Польши: «В период с августа 1941 г. до декабря 1942 г. в Свердловской области был зафиксирован спад числа польских граждан с более чем 26 тысяч человек87до 7 599 человек».

Причем, область покинуло примерно одинаковое количество поляков и польских евреев - около девяти и десяти тысяч соответственно. Это видно из анализа вышеприведенной статистики НКВД, а также данных польского посольства в СССР. Если в начале 1941 г. в области находилось более 11 300 депортированных польских евреев, то к концу 1942 г. их численность сократилась до 1 300 чел., т. е. почти в 10 раз.

Среди причин, побудивших часть амнистированных польских граждан остаться на Среднем Урале, следует назвать, во-первых, желание переждать окончание войны в уже обжитом, знакомом месте со стабильным заработком. Во-вторых, существовала большая опасность заболеть тифом по дороге на юг. Амнистированные поляки оставались в бывших спецпоселках или переезжали в местные колхозы и совхозы, где выжить было легче.

Необходимо также отметить, что помимо депортированных лиц, на Урал в период 1939 - 1941 гг. поступали граждане бывшего польского государства, осужденные в Западной Украине и Западной Белоруссии, в том числе, по политическим статьям, и прибывшие отбывать срок наказания в восточные области Советского Союза. Большинство из них было направлено на север уральского региона, где располагалась лагерная система: БогословЛаг, ВостуралЛаг, ИвдельЛаг, СевуралЛаг, и т.д. В тюрьмах, колониях и лагерях Свердловской области по состоянию на начало августа 1941 г., по данным исследователя Ю. Ю. Пажит, находилось 143, 218 и 2 956 польских граждан соответственно. Причем, поляки, в основном, содержались в ИвдельЛаге — 2 260 чел.88Начало Великой Отечественной войны изменило жизнь и этой категории польского населения региона. Как известно, после мобилизации на предприятиях Урала катастрофически не хватало мужских рук. Поляки;, освобожденные из уральских лагерей, селились в малых городах Невьянского, Камышловского, Красноуральского, Туринского районов, где устраивались на работу на предприятия легкой и пищевой промышленности, железную дорогу. Н. И. Данилюк, освобожденный из СевуралЛага в августе 1941 г., стал работать в ОРС железнодорожной станции Туринск. С. К. Трофимчук, бывший заключенный ВостуралЛага, устроился в бондарный цех Туринского райпотребсоюза89.

В Свердловскую область прибывали амнистированные из других регионов РСФСР. Освобожденные из КаргопольЛага поляки А. Я. Бадовский, В. Г. Касперович, П. С. Левандовский, К. К. Пшистов, М. А. Сирота, Е. Ф. Стеч устроились на работу в г. Камышлове на предприятия пищевой90промышленности.

Можно сделать вывод, что к началу Великой Отечественной войны на территории Свердловской области проживали поляки — советские подданные, а также бывшие польские граждане. Следует подчеркнуть, что последние оказались здесь вследствие событий, связанных с начавшейся Второй мировойвойной. Таким образом, если в начале 1939 г. в Свердловской области проживало менее двух тысяч поляков и польских граждан, то к августу 1941 г. эта цифра возросла до 35 тыс. чел.

Депортация части населения Западной Украины и Западной Белоруссии была важным инструментом утверждения советской власти, так как выселение польской интеллектуальной элиты, представителей прежней политической системы, уничтожение польского подполья упрощало процесс советизации остального населения этого региона.

В конце зимы и в середине лета 1940 г. в Свердловскую область был доставлен новый контингент спецпереселенцев - уроженцев Вилейской, Волынской, Станиславовской, Тарнопольской, Львовской, Барановической, Брестской областей. В итоге, к началу 1941 г. Свердловская область была регионом с самой большой концентрацией польских спецпереселенцев на Урале, второй по численности польского спецконтингента в стране.

В течение всего начального периода Второй мировой войны уральская экономика переживала трансформацию. Вводились в строй новые предприятия, увеличивались мощности действующих производств, ужесточалась трудовая дисциплина. Остро встала проблема нехватки трудовых ресурсов. Именно поэтому в период с осени 1939 по лето 1941 гг. Средний Урал был использован сталинским руководством не только как место изоляции антисоветских групп из новоприсоединенных земель. Депортированные поляки на территории Свердловской области использовались как дешевая рабочая сила на тяжелых низкооплачиваемых работах.

Польское население региона не было однородным. В него входили различные категории, степень свободы которых регулировалась советской государственной системой. В наиболее тяжелых условиях оказались лица, признанные антисоветским элементом. Сюда входили, прежде всего, выходцы из Польши — заключенные уральских исправительно — трудовых лагерей и депортированные. Именно две эти категории составляли подавляющее большинство польского населения Свердловской области (более 30 тыс. чел.).

Лица, завербованные в уральскую промышленность в городах Западной Украины и Западной Белоруссии, в целом, были свободны. Им предоставлялось жилье, созданы курсы русского языка и т. д.

На территории Свердловской области в период 1940 — 1944 гг. можно выделить две основные зоны проживания бывших граждан Польши: горную и равнинную. В Ревдинском, Березовском, Красноуральском, Исовском и некоторых других районах, находилось примерно 35 % от общего числа данного контингента. Поляки работали на шахтах и рудниках по добыче меди, золота, платины др., обслуживали их инфраструктуру (геологоразведка, грузоперевозки, подсобная работа).

Другая часть спецпоселков находилась в равнинной, менее развитой и малозаселенной части области - в Верхне-Тавдинском, Верхотурском, Гаринском, Егоршинском, Ирбитском, Пышминском, Режевском, Серовском, Сухоложском, Таборинском, Тугулымском и других районах. Здесь оказалось более 60 % от общего числа депортированных лиц, работавших преимуществе на лесных работах: рубка и транспортировка леса, сбор живицы и т.д.

Физически тяжелый труд и условия жизни репрессированных лиц привели к высокой смертности среди спецконтингента, особенно осадников. Местные власти пытались решить проблемы связанные с питанием, одеждой, условиями жизни спецпереселенцев, однако далеко не всегда это получалось.

Следует отметить, что выходцы из Польши, оторванные от своей родины, живущие в экстремальных условиях, быстро стали подвергаться процессу аккультурации. Для общения с местным населением и представителями власти необходимо было знать русский язык. В спецпоселениях были открыты школы, в которых учили польских детей по советской программе на русском языке. Не могло быть и речи о карьерном росте без лояльности и верной службы советской власти. Впоследствии поляки должны были слиться с местным населением, приспособиться к советским реалиям. Однако Великая Отечественная война внесла существенные коррективы в жизнь польского населения Свердловской области. Подавляющая часть бывшихспецпереселенцев - беженцев, а также некоторые бывшие спецпереселенцы -осадники, другие категории амнистированных польских граждан, воспользовавшись амнистией, покинули регион.

Примечания к главе 11 http://demoscope.ru/weekly/ssp/ruslan97uezd.php?reg=10622 Мосунова Т. П. Быт поляков в городах Среднего Урала во 2-й половине XIX - н. XX в. // Уральский город XVIII — н. XX вв.: История повседневности. - Екатеринбург, 2001. - С. 133.

3 http://www.ekatcatholic.ru/Russian/hist.html4 Кабузан В. М. Украинцы в мире. Динамика численности и расселения. 20-е годы XVIII века - 1989 г. - М.: Наука, 2006. - С. 556.

5 http://demoscope.ru/weekly/ssp/rusnac26.php?reg=5786 Ирбе К. Ж. Интернациональные связи уральцев и зарубежных трудящихся в предвоенные пятилетки // Урал индустриальный. Тезисы докладов региональной научно-практической конференции. - Екатеринбург: УГТУ, 1996. - С. 37.

7 Мотревич В.П. Источники по истории репрессий против поляков и польских граждан в 1930 - 1940-е гг. на Среднем Урале // Каторга и ссылка на Севере России. Т.1. Польская ссылка. Сборник статей. - СПб. - Архангельск, 2004. - С. 285.

8 Мотревич В. П., Прощенок Т. В. Иностранные граждане еврейской национальности (по данным Всесоюзной переписи населения 1937 года) // Урал индустриальный. Материалы региональной научной конференции 17 октября 1996 г. - Екатеринбург: УГТУ, 1997. - С. 39 -41,141-142.

9 Репрессии против поляков и польских граждан. Вып.1. М., «Звенья», 1997. С. 41-43.

10 Всесоюзная перепись населения СССР 1939 года. Уральский регион. / Сост. В. П. Мотревич. - Екатеринбург: ГУ, 2002. - С. 294.

11 Андреев Е. М., Дарений JI. Е., Харькова Т. JI. Демографическая история России: 19271957. - М.: Информатика, 1998; Жиромская В. Б. Демографическая история России в 1930-е годы. Взгляд в неизвестное. М., 2001.

12 Государственный архив административных органов Свердловской области (ГААОСО) Ф.1.0п.2.Д.24530.

13 Там же. Д.28431.Л.16.

14 Там же. Д. 17744.Л. 10.

15 Там же. J1.17.

16 Сборник документов и материалов по истории СССР советского периода (1917 - 1958 гг.) - М.: МГУ, 1966. - С. 389.

17 Жаронь П. Депортация польского населения в Сибирь (1940 - 1941) и репатриация на родину (1945 - 1949) // Сибирь в.-М.:Ладомир, - С. 376.

18 Zachodnia Bialorus. 17.09.1939 - 22.06.1941. Deportacje Polakow z polnocno-wschodnich ziem II Rzeczypospolitej. 1940 - 1941. T.2. - Warszawa: RYTM, 2001. - S. 9.

19 ГААОСО Ф.1.0П.2.Д.38699.Л.34.

20 Там же. Д.46982.ЛЛ.14-18.

91Чевардин B.B. Польские подпольщики в Нижнем Тагиле. // Жертвы репрессий. Нижний Тагил 1920 - 1980-е годы. - Екатеринбург: УГТУ, 1999. - С. 221.

22 Воспоминания П. И. Собковского от 26 сентября 1998 года, от 29 августа 2003 года. Личный архив А. В. Чевардина.

23 ГААОСО.Ф. 1.Оп.2.Д.30675.Т.2.Л. 16.

24Там же. Д.38699.ЛЛ.22,62.

25 Чевардин В. В. Репрессированные поляки на Урале // Жертвы репрессий. -Екатеринбург: УГТУ, 1999. - С. 21026 ГААОСО. Ф.1. Оп.2.Д.38699.Л.Ю4.

27 Там же. Д.47322-П.Л.4528 Воспоминания П. И. Собковского от 29.08. 2003 года. Личный архив А. В. Чевардина29 ГААОСО Ф. 1.Оп.2.Д.30675.Т.2.Л. 16.

30 Там же. Д.47322-П.Л.4731 Чевардин В.В. Репрессированные поляки на Урале // Жертвы репрессий. — Екатеринбург: УГТУД999.-С. 210.

32 Он же. Репрессированные поляки. — С. 211.

33 Нижнетагильский филиал Государственного архива Свердловской области (НТФ ГАСО) Ф.70 Оп.1. Д.1855, 1857.

34 Материалы «Особой папки» Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) по вопросу советско-польских отношений. 1923 - 1944 гг.\ Под ред. И. И. Костюшко. - М.: ИСБ РАН, 1997. - С. 98; Гурьянов А. Введение // Индекс репрессированных. Вып. XIV. Польские спецпереселенцы в Архангельской области. 4.2. Алфавитные списки 8 559 польских граждан, высланных в 1940 г. из Барановичской и Вилейской областей. - М., - Варшава: KARTA, 2004.-С. 716.

35 Гурьянов А. Введение. — С. 726.

36 Bockowski D. Czas nadziei. Obywatele Rzeczypospolitej Polskiej w ZSRR i opieka nad nimi placowek polskich w latach 1940-1943. - Warszawa: NERITON-PAN, 1999. - S. 73, 83.

37 Zachodnia Bialorus. 17.09.1939 - 22.06.1941. Deportacje Polakorw z palnocno-wschodnich ziem II Rzeczypospolitej.1940 - 1941.T.2. - Warszwa: RYTM, 2001. - S. 8-9.

38 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.9479.0п.1.Д.79.Т.5.Л.17.

39 Смыкалин А. С. Правовое положение польских спецпереселенцев в предвоенные годы (по материалам архива КГБ — ФСБ Свердловской области) \\ Каторга и ссылка на Севере России. Т.1. Польская ссылка. Сборник статей. — СПб - Архангельск: Поморский научный фонд, 2004. - С. 157.

40 Ивано-Франковский государственный областной архив (ИФГОА) Ф. Р-1. Оп.1. Д.636. JI. 1.

41 Там же. Л. 7742 Там же. Д. 615. Л. 3.

43 Gurjanow A. Cztery deportacje. 1940-1941 //Karta. #12. 1994. S. 130 - 136.

44 Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году. - Варшава - М.: RYTM, 2003. - С. 328.

45 Воспоминания С. В. Пасынкевича. Личный архив А. В. Чевардина.

46 Гурьянов А. Польские спецпереселенцы в Сибири (1940 - 1941) // Сибирь в истории и культуре польского народа. — М.: НИЦ «Ладомир», 2002. - С. 374.

47 Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР. 1930-1960. -М.: Наука, 2003.- С.87.

48 ГАРФ Ф.9479.0п.1.Д.89.Л.5.

49 Там же. Л.233.

50 Там же. Л.28.

51 Там же. Д.79.Т.5.Л.233.

52 Пажит Ю. Ю. Польская спецссылка в Свердловской области в годы войны // Документ. Архив. История. Современность. - Екатеринбург: УрГУ, 2008. - С. 162 - 163.

53 Смыкалин А. С. Правовое положение. — С. 157.

54 ГААОСО. Ф.1.0п.2.Д.38614.Л.19.

55 Гурьянов А. Введение. - С.724.

56 Смыкалин А. С. Правовое положение. - С. 157.

57 Гурьянов А. Введение. - С.725.

58 ГАРФ Ф.9479.0п. 1.Д.79.Т.5.Л. 17.

59 Гурьянов А. Польские спецпересленцы в Сибири // Сибирь в истории и культуре польского народа - М.: Ладомир, 2002. - С. 368, 371.

60 Воспоминания К. Омахеля. Личный архив А. В. Чевардина61 ГАРФ. Ф. 9479.0п. 1.Д.79.Т.5.Л. 17.

62 Там же. Л.25.

63 Там же. Л.2664 Там же. Л.27.

65 Там же. Л.101.

66 Там же.

67 ГАРФ. Ф.9479.0п.1.Д. 89.Л.23.

68 Там же. Д.79.Т.5.Л.19.

69 Там же. Л.38.

70ГААОСО. Ф. 1.Оп.2.Д.48295.Л. 16.

71 Там же. Д.89.Л.43-44.

72 Там же. Д.79.Т.5.Л.27.

73 Там же. Л. 105.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Чевардин, Алексей Валерьевич

Заключение

К настоящему времени по истории уральского тыла в годы Второй мировой войны опубликованы сотни научных трудов. Несмотря на это, за многие десятилетия никто из советских и российских ученых не заострил свое внимание на комплексном изучении польского населения Свердловской области исследуемого периода.

Главной причиной этому являлось отсутствие источниковой базы исследований. Поляки были специфической группой, временно оказавшейся на территории Советского Союза по не совсем удобным для огласки причинам. Поэтому основная часть документов, по которым можно изучать их пребывание на Урале, до сих пор находится в специальных хранилищах, доступ к которым в советское время был закрыт. Кроме того, для исследования польской историографии и источников, необходимы владение польским языком и возможность пребывания в Польше для работы в архивах и библиотеках.

Автору удалось решить ряд важнейших научных проблем - найти и изучить источники, проанализировать собранный корпус документов, с помощью него воссоздать историю пребывания на Среднем Урале польского населения. Была впервые предложена периодизация, исследована структура польского населения Свердловской области, изучены основные события изучаемого вопроса.

Специфика источников предопределила стиль изложения диссертации. Основная часть использованных документов — это отчёты НКВД, донесения секретных осведомителей, материалы допросов из архивно-следственных дел репрессированных, отчеты и статистические данные польских организаций, работавших на территории Свердловской области в обозначенный период, а также воспоминания очевидцев событий. Это дало возможность включить в работу богатый иллюстративный и фактологический материал, позволяющий сделать многоаспектный анализ пребывания польского населения в уральском тылу.

В истории Урала отразились все перипетии советско-польских отношений конца 1930-х — 1940-х гг. Осложнение международной ситуации и взаимоотношений Советского Союза с западным соседом в 1936 — 1939 гг. спровоцировало проведение здесь «польской операции». В 1939 — 1941 гг., когда ничто не предвещало воссоздания Польши, проводилась полномасштабная советизация Западной Украины и Западной Белоруссии. Для ускорения процесса были применены все возможные средства, в том числе, репрессии. Это привело к появлению на Среднем Урале десятков тысяч выходцев из Польши, оказавшихся здесь, как правило, по принуждению.

Исследованием было установлено, что в Свердловскую область в 1939 -1940-е гг. всего прибыло до пятидесяти тысяч чел. Наибольшее количество поляков наблюдалось в конце лета - осенью 1941 г., когда в регионе оставалось не менее 35 тыс. чел. В то же время прибывали эвакуированные. К концу 1941 г. польское население области начинает заметно сокращаться. Эта тенденция сохранялась всю войну, несмотря на то, что сюда непрерывно поступала рабочая сила из других регионов СССР, а в 1945 г. были интернированы тысячи поляков из освобожденной Польши. Необходимо отметить, что убыли способствовали не только миграции, высокая смертность, мобилизации на фронт и в промышленность, но и постоянные изменения советскими властями трактовки понятия «польский гражданин» (См. Приложение 20, 22).

Размещение поляков, во многом, зависело от указаний сталинского руководства и запросов уральской экономики. До 22 июня 1941 г. более 30 тысяч поляков проживало в сельской местности, в спецпоселках и лагерях Свердловской области. После начала Великой Отечественной войны их число увеличивается на промышленных предприятиях в городах, сокращается в лагерях и бывших спецпоселках.

Таким образом, поляки в 1939 - 1940-х гг. были размещены в крупных городах области: Каменске - Уральском, Кушве, Нижнем Тагиле, Первоуральске, Свердловске, где работали на заводах. Польское население Березовского, Егоршинского, Исовского, Красноуральского, Ревдинского,

Сухоложского и некоторых др. районов работало в горнорудной промышленности. В Ирбитском, Режевском, Пышминском, Тугулымском и др. районах поляки были заняты в лесной промышленности. В Верхотурском и Новолялинском районах они использовались в колхозах и совхозах.

Большинство польского населения Свердловской области объединяло происхождение, особенности самосознания, польский язык, а главное — характер политики и внимание к ним со стороны советских органов власти. Особенным образом складывались отношения поляков с местными жителями, которые были лучше приспособлены к политическим, экономическим и климатическим условиям жизни на Среднем Урале. В трудную минуту, как правило, они приходили полякам на помощь, давали еду, кров, помогали приспособиться к непривычной окружающей действительности. Иногда случались парадоксы, когда местные жители, в том числе офицерский состав НКВД, считали, что полякам в ссылке живется лучше, чем их семьям. Причина состояла в том, что польское население отличалось от местных жителей не только внутренне (мировоззрением), но внешне — наличием красивых дорогих вещей, которых практически не было у коренных уральцев. Следует отметить, что именно вещи, которые можно было обменять на еду, спасли многих поляков от голода во время Великой Отечественной войны.

Особенностью уральского региона являлось то, что здесь были представлены почти все категории польского населения, оказавшиеся к тому времени на территории СССР. Каждая из этих категорий попала на территорию Свердловской области в определенное время, по разным причинам, отличалась от других по количеству и условиям проживания. Первая категория — т. н. местные поляки, проживавшие на территории Свердловской области до 17 сентября 1939 г. После этой даты на Средний Урал поступили завербованные на уральские заводы, депортированные, а также лица, направленные отбывать срок заключения в уральских лагерях. После 22 июня 1941 г. здесь оказались мобилизованные (т. н. западники — стройбатовцы), эвакуированные и трудмобилизованные. В 1945 г. в Свердловскую область прибыли интернированные из освобожденной Польши, поляки из Манчжурии. В 1946 г. на территории Среднего Урала также находилось несколько сот поляков, взятых в плен советской армией как военнослужащие немецких вооруженных сил.

Польское население в Свердловской области нельзя назвать однородным еще и потому, что оно четко делилось на граждан Советского Союза и довоенной Польши. Отличия между поляками — гражданами СССР и Польши прослеживаются в воспитании, мировоззрении, отношении к религии, месте жительства, наконец, гражданстве. Кроме того, этнические поляки — уроженцы СССР были неотъемлемой частью советского общества. Однако следует заметить, что у последних был шанс выйти из советской структуры — в период формирования армии 3. Берлинга. Документы архивов свидетельствуют об активных контактах между поляками — советскими подданными и польскими гражданами, особенно если обе стороны владели польским языком, проживали по соседству, работали на одном предприятии (См. Приложение 21).

В центре исследования находилась важнейшая и самая крупная часть польского населения Свердловской области - граждане довоенной Польши, опекаемые специальными организациями. Именно функционирование сети доверенных лиц посольства Республики Польша и областного правления СПП обеспечило складывание в Свердловской области польской социетальной общности. Эта общность никогда не входила в состав советского общества, как по политическим причинам, так и по ментальным признакам. Она обладала специфическим статусом и критически относилась к советской действительности. Большинство поляков были верующими, выступали за будущую Польшу в довоенных границах, независимую от Советского Союза, считали лондонское правительство легитимным, а капитализм предпочитали социализму. Все это шло вразрез с политикой и идеологией советской власти. Этим объясняется пристальное внимание властей к данной общности.

Можно выделить следующие основные этапы пребывания польских граждан в Свердловской области в обозначенный период. I этап (1939- 1941 гг.) - формирование польского населения региона, II этап (конец 1941 - 1943 гг.) деятельность сети доверенных лиц посольства РП по опеке польских граждан, III этап (1944 — 1946 гг.) — деятельность свердловского областного правления СПП по опеке польских граждан, IV этап (1946 - 1948 гг.) - репатриация основной части польских граждан из Свердловской области.

Польская социетальная общность делилась, в свою очередь, на три составляющие, каждая из которых имела свои интересы, исповедовала особые взгляды, строила свои планы на будущее: поляки, польские евреи и западные украинцы. В ходе работы с источниками были найдены многочисленные свидетельства, как сильной интеграции всех этих групп, так и проявления между ними межэтнической вражды. Межэтнические проблемы особенно явно проявлялись при разделении гуманитарной помощи среди польских граждан.

Следует отметить, если польские евреи по разным соображениям старались доказать свою принадлежность к польскому государству, с самого начала пытались вступить в армию В. Андерса, активно работали в польских общественных организациях, особенно в СПП, то западные украинцы, наоборот, демонстрировали свою самостоятельность, однако не отказывались от гуманитарной помощи, предназначенной для польских граждан.

История польского представительства на Урале является уникальным явлением новейшей истории России исследуемого периода. Регион, с 1934 г. считавшийся закрытым для посещения иностранцами, являвшийся основной промышленной базой страны, особенно в период войны с Германией, покрылся сетью иностранных доверенных и уполномоченных лиц.

Можно выделить два периода деятельности таких организаций. Первый связан с функционированием в 1941 - 1943 гг. на территории Свердловской области уральского представительства и сети доверенных лиц, подконтрольных польскому посольству в СССР. Именно система польских делегатур, центром которой на Урале стал г. Челябинск, пыталась решить проблему обеспечения бывших польских граждан питанием, деньгами, одеждой, товарами повседневного спроса.

Второй - это деятельность временного областного правления Союза польских патриотов в Свердловской области. Опыт создания и функционирования сети доверенных лиц был использован в 1944 — 1946 гг. свердловским областным правлением Союза польских патриотов. Причем, нередко в первое время именно бывшие доверенные и уполномоченные лица активно участвовали в создании новой сети опеки.

В истории деятельности двух польских организаций существовало некоторое сходство. Как в 1941 - 1942 гг., так и в 1943 - 1944 гг., все начиналось с призыва в польскую армию. Затем из г. Москвы отправлялись представители организаций для изучения ситуации на местах, после чего создавалась региональная организация. Ею проводилась акция по оказанию гуманитарной помощи польскому населению. Далее, шел процесс миграции части поляков с территории Свердловской области. Однако, в отличие от 1941 — 1942 гг., осенью 1944 г. и весной - летом 1946 г. переселение прошло более организованно.

Однако были существенные отличия. Польское посольство и контролируемые им доверенные лица пытались держаться независимо от советской власти, ведь их статус и положение позволяли так себя вести. Польское посольство владело значительными финансовыми средствами, ему принадлежали базы с гуманитарными грузами, столовые, школы, ясли, дома инвалидов, детские дома и т. д., что давало возможность вести самостоятельную политику внутри тоталитарного государства. Видимо, наученный этим опытом, И. Сталин не стал отдавать таких привилегий даже польским коммунистам. Потому все значительные акции по отношению к польскому населению региона с 1943 г. шли с непосредственным участием и под контролем местных властей.

Можно выделить три основных аспекта политики советской власти, предопределившие пребывание большого количества поляков на Среднем Урале в исследуемый период. Первый аспект - это репрессии советского государства. Было установлено, что не менее 35 тысяч граждан довоенной

Польши в 1940 - 1945 гг. прибыло в Свердловскую область принудительно, в целях изоляции (депортированные, интернированные, заключенные лагерей и тюрем, манчжурцы). Об этом свидетельствует география их расселения по региону.

Более того, польское население находилось под постоянным контролем специальных служб. В ходе исследования было выявлено 236 бывших польских граждан (неполные данные), репрессированных органами НКВД на территории Свердловской области за период 1940 - 1948 гг. Пики арестов среди указанной категории лиц произошли весной — летом 1941 г. (предвоенные репрессии в отношении поляков - спецпереселенцев и завербованных в уральскую промышленность), весной - летом 1943 г. (дела против сотрудников сети опеки польского посольства), весь 1947 г. (оформление дел на интернированных поляков, прибывших из Польши и Манчжурии в СССР еще в 1945 г.).

Вторая важная причина - необходимость привлечения дополнительной рабочей силы в экономику Урала. Прежде всего, для строительства промышленных предприятий и их функционирования в режиме военного времени. Тысячи выходцев из Польши работали на крупных промышленных предприятиях области. Поляки встали на место советских мужчин, призванных на фронт. Как было показано, польские граждане добросовестно выполняли возложенные на них обязанности. Таким образом, они вносили свой вклад в победу в тотальной войне с гитлеровской Германией.

Третья причина — попытка советизации «польского элемента». Сталинское руководство хотело привить полякам коммунистические ценности, сделать из них носителей идеологии и строителей нового социалистического общества. Первоначально, в 1939 — 1941 гг., этот процесс проводился, в основном, насильственными методами, с помощью репрессий. В незнакомой местности, в чуждом окружении, в экстремальных условиях советизация, как правило, шла быстрыми темпами, особенно среди детей, становление которых происходило уже в новых реалиях.

Начало Великой Отечественной войны и последующая амнистия кардинальным образом изменили ситуацию. Во второй половине 1941 г. часть польского населения была отдана под опеку посольства Республики Польша в СССР - иностранному государству, союзнику в борьбе с фашистской Германией. Однако уже в начале 1943 г. советское правительство вернуло себе полный контроль над польским населением СССР, организовав принудительную паспортизацию и разорвав дипломатические отношения с эмигрантским правительством Польши.

Необходимо отметить, что с 1943 г. методы советизации были существенно скорректированы, что связано с деятельностью Союза польских патриотов. Причины изменения политики по отношению к полякам лежат на поверхности. Было известно, что после войны польская государственность возродится. Поэтому было крайне важно, чтобы возрождение проходило под контролем сталинского руководства.

После коренного перелома в войне главной целью Сталина в польском вопросе стало создание послушной Москве структуры, которая бы заменила «лондонцев». Советским правительством были проведены широкомасштабные акции по оказанию гуманитарной помощи, созданы специальные органы, предназначенные специально для опеки над польскими гражданами (Компольдет, Упрособторг), организовано образование поляков с нужной режиму направленностью. Культурно-просветительской работой и пропагандой советско-польской дружбы было охвачено подавляющее большинство польских граждан, проживавших во время войны на советской территории. Особенно молодежь. Можно сказать, что на поляках, оказавшихся в СССР, отрабатывались методы для будущей советизации населения самой Польши.

Следует отметить, что в 1944 — 1945 гг. часть польских граждан, особенно дети и молодежь, восприняли идею строительства новой социалистической Польши - союзницы СССР. Кроме того, именно из среды поляков, оказавшихся в Советском Союзе, активно участвовавших в работе СПП, готовились кадры для занятия ключевых должностей в руководстве новой страны социалистического лагеря.

Таким образом, на всем протяжении Второй мировой войны советское руководство проводило по отношению к полякам прагматичную политику, всегда имея четкие цели и намерения. И это, несомненно, дало свои результаты. Поляки были использованы, во-первых, как дешевый трудовой ресурс в промышленности Урала, во-вторых, как агенты советского влияния в послевоенной Польше, в-третьих, для освоения очищенных от немцев западных территорий этой страны.

Следует отметить, что польский спецконтингент, в целом, оказался в относительно более выгодных условиях, чем другие народы, вывезенные на Урал в период Второй мировой войны, такие как советские немцы или крымские татары. Последние не имели права создавать свои организации, им никто никогда не оказывал гуманитарной помощи, всю войну они оставались в лагерях и спецпоселках. К ним не применялась амнистия, в то время как к полякам только за годы Великой Отечественной войны она была объявлена два раза. Наконец, поляки были репатриированы, тогда как другим народам пришлось десятилетиями ждать возвращения в родные места. Исходя из этого, поляков можно назвать спецконтингентом с относительно облегченным режимом проживания.

Можно выделить следующие основные этапы миграции польского населения из Свердловской области. Осенью 1941 - летом 1942 гг. регион покинуло около 20 тысяч польских граждан, выехавших в места формирования польской армии В. Андерса или в Среднюю Азию. Однако уже в начале 1942 г. советские власти начинают затруднять самовольную миграцию польского населения по Советскому Союзу. Отныне таких «дезертиров труда», осевших недалеко от прежнего места жительства, быстро находили и судили. Второй этап миграции произошел осенью 1944 г., когда советские власти «реэвакуировали» из Свердловской области 6 030 чел., в основном, амнистированных в 1941 г. поляков.

Наконец, в 1945 - 1947 гг. была репатриирована подавляющая часть эвакуированных, мобилизованных, интернированных. Согласно польскосоветских договоренностей, в 1944 - 1946 гг., Свердловскую область организованно покинуло 12 974 чел., не считая интернированных, основная часть которых покинула регион в 1945 - 1948 гг. Остальные выходцы из Польши либо отказались от оптации, остались на Урале (польские евреи), либо выехали на Западную Украину и Западную Белоруссию, в места прежнего жительства (украинцы, белорусы).

Можно заключить, что и в настоящее время одними из наиболее острых проблем между двумя народами — российским и польским, остаются советско-польские отношения времен Второй мировой войны. Более того, эти проблемы влияют не только на политику России и Польши. Они играют большую роль во взаимоотношениях с уже независимыми республиками: Украиной и Беларусью. Потому дальнейшие исследования этого периода, попытки его осмысления, развенчание обоюдных предубеждений и стереотипов необходимы для нахождения компромисса и понимания между всеми восточноевропейскими государствами.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Чевардин, Алексей Валерьевич, 2009 год

1. Беларусь в постановлениях и распоряжениях ГКО. 1941 1945 гг. — Минск: НАРБ, 2008.

2. Всесоюзная перепись населения СССР 1939 года. Уральский регион. /Сост. В.П. Мотревич. Екатеринбург: издательство Гуманитарного университета, 2002.

3. Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году. Варшава - М.: RYTM, 2003.

4. Документы внешней политики. Т. 22. 1939. Кн. 1, 2. М.: Международные отношения, 1992; Т. 24. 22 июня 1941 - 1 января 1942 гг. - М.: Международные отношения, 2000.

5. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 7. 1939 1943. - М.: Наука, 1973; Т. 8. Январь 1944 - декабрь 1945 гг. - М.: Наука, 1974; Т. 9. январь 1946 - декабрь 1949. - М.: Наука, 1976.

6. Дорога на Восток. Документальная хроника из жизни депортированных поляков в Оренбургской области (1937 1955 гг.). - Оренбург - М.: МИК, 2006.

7. Из Варшавы. Москва, товарищу Берия. Документы НКВД СССР о польском подполье. 1944 1945. - М. - Новосибирск, 2001.

8. История сталинского ГУЛАГА. Конец 1920-х — первая половина 1950-х гг. Собрание документов в семи томах. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР. М.: Росспэн, 2004.

9. Катынская драма: Козельск, Старобельск, Осташков: судьба интернированных польских военнослужащих. М.: Политиздат, 1991.

10. Катынь. 1940 2000. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы / Под ред. В. П. Козлова, Д. Наленча. - М.: Весь мир, 2001.

11. Лубянка. Сталин и НКВД НКГБ - ГУКР «Смерш». 1939 - март 1946. / Сост. Хаустов В.Н., Наумов В.П., Плотникова Н.С. - М.: Материк, 2006.

12. Массовые репрессии в СССР. История сталинского ГУЛАГа. Т.1. М.: РОССПЭН, 2004.

13. Материалы «Особой папки» Политбюро ЦК РКП (б) ВКП (б) по вопросу советско-польских отношений. 1923 — 1944 гг.\ Под ред. И. И. Костюшко. - М.: ИСБ РАН, 1997.

14. НКВД и польское подполье, 1944 1945: По «Особым папкам» И. В. Сталина / Отв. ред. А. Ф. Носкова - М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1994.

15. Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии 1939 1941 гг. - Варшава - М.: RYTM, 2001; Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году. - Варшава - М.: RYTM, 2003.

16. Русский архив: Великая Отечественная война. СССР и Польша. 1941 — 1945. К истории нереализованного военного союза: Документы и материалы. Т. 14. М.: ТЕРРА, 1994; Сталинские депортации. 1928 - 1953. - М.: Демократия: Материк, 2005.

17. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий / Сост. Е. А. Зайцев. М., 1993.19. 1941 год: в 2-х кн. М.: Демократия, 1998.- польские

18. Deportacje i przemieszczenia ludnosci polskiej w glab ZSRR. 1939-1945. Przegl^d pismennictwa. — Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, -1989.

19. Deportowani w obwodzie archangielskim. Indeks represjowanych. T.XIV. Cz.2. Warszawa: KARTA, 2004.

20. Intemowani na Uralu. Indeks represjowanych. T.XVI. Warszawa: Karta, 2005.

21. NKWD о Polsce i Polakach: Rekonesans archiwalny / Pod red. W. Materskiego i A. Paczkowskiego. Warszawa: Instytut Studiow Politycznych PAN, 1996.

22. Zachodnia Bialoras. 17. IX. 1939 22. IV. 1941. Deportacje Polakow z polnocno-wschodnich ziem II Rzeczypospolitej. 1940 - 1941. T. 2. - Warszawa: RYTM, 2001.

23. Z archiwow sowieckich. T.V. Powrot zolnierzy AK z sowieckich lagrow. -Warszawa: ISP PAN, 1995.

24. Неопубликованные источникиархивы федерального значения

25. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), Отдел трудовых и специальных поселений (ОТСП) ГУЛАГа НКВД СССР. Ф.9479. Оп.1.Отчетные и информационные материалы местных органов НКВД. ДД.79, 89.- региональные архивы

26. Государственный архив Свердловской области (ГАСО), Фонд переселенческого отдела.

27. Ф.2508р, Оп.1. ДД. 87, 90, 98, 100, 102.

28. Нижнетагильский филиал Государственного архива Свердловской области (НТФ ГАСО) Ф.70 (Тагилстрой ТагилЛаг НКВД) Оп.1. Д.1855, 1857; Ф. 229. Д. 403.

29. Государственный архив административных органов Свердловской области (ГААОСО), Фонд УФСБ по Свердловской области (Ф. 1, Оп. 2)

30. ДД.17506, 17744, 24530, 28431, 28642, 30675, Д.34233, 35701, 37364, 37516, 37891, 37910, 38004, 38314, 38614, 38699, 38739, 41345, 41859, 43621-П , 43951, 44029, 45871, 46982, 47029, 47091, 47322-П, 48295.ведомственные архивы

31. Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Свердловской области (Архив УФСБ по СО). Фонд приказов и распорядительных документов1. Ф.1.0п.2.ед. хр.253.- иностранные архивы

32. Archiwum akt nowych (AAN).

33. Фонд Союза польских патриотов (ZPP).

34. ДД. 1162. 1163. 1164. 1167. 1169.1. Archiwum Wschodne.

35. Фонд польского посольства в СССР института Гувера (1941 1943)1. V\HIAK\).1. ДД. 51, 143, 199, 2251вано-Франювський державний областний apxiB (ИФГОА — 1ФДОА).

36. Фонд Р-1. Финансовый отдел исполнительного комитета Станиславского

37. Областного совета депутатов трудящихся. 1939—1941 гг.1. Опись 1. Отдел госдоходов1. ДД. 615,636.личный архив

38. Воспоминания П. И. Собковского от 26 сентября 1998 года, от 29 августа 2003 года.

39. Воспоминания К. Омахеля от 2007 и 2008 гг.

40. Воспоминания С. В. Пасынкевича 2007 г.

41. Интервью с Н. Поповой 2006 г.

42. Аблова, Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае. Международные и политические аспекты истории (первая половина XX века). Текст.: монография / Н. Е. Аблова М.: Русская панорама, 2005.

43. Алексеев, В. В. Советский тыл во Второй мировой войне Текст. / В. В. Алексеев // Урал индустриальный. Бакунинские чтения. Материалы VII Всероссийской научной конференции. Т.1. Екатеринбург, 2005. - С. 3.

44. Берлинских, В. А. Спецпоселенцы. Политическая ссылка народов Советской России. Текст.: монография / В. А. Берлинских М.: Новое литературное обозрение, 2005.

45. Бугай, Н. Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30 40-ых гг. Текст. / Н. Ф. Бугай // История СССР. - 1989. № 6. - С. 55 - 71.

46. Бугай, Н. Ф. «Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселений.»: JI. Берия И. Сталину Текст. / Н. Ф. Бугай // История СССР. - 1991. № 1.-С. 143- 160.

47. Бугай, Н. Ф. И. Сталин — JI. Берия: «Их надо депортировать.»: Документы, факты, комментарии. Текст. / Н. Ф. Бугай М.: Дружба народов, 1992.

48. Бугай, Н. Ф. 20 — 50-е годы: Переселения и депортации еврейского населения в СССР Текст. / Н. Ф. Бугай // Отечественная история. 1993. № 4.-С. 175.

49. Бугай, Н. Ф. 20 — 50-е годы: принудительные переселения народов Текст. / Н. Ф. Бугай // Обозреватель. 1993. № 11. - С. 122 - 127.

50. Бугай, Н. Ф. Депортация народов в СССР: история и современность Текст. / Н. Ф. Бугай // Конфедерация репрессированных народов Российской Федерации, 1990 1992: Документы и материалы. - М., 1993. - С. 30 - 63.

51. Бугай, Н. Ф. JI. Берия — И. Сталину: «Согласно Вашему указанию.» Текст. / Н. Ф. Бугай М.: АИРО - XX, 1995.

52. Буцко, О. В. Взаимоотношения советских воинов с населением Польши: 1944 1945. Текст.: монография / О. В. Буцко - Киев: Наукова думка, 1991.

53. Валихновский, Т. У истоков борьбы с реакционным подпольем в Польше, 1944-1948. Текст.: монография / Т. Валихновский Киев: Наукова думка, 1984.

54. Величко, Ю. В. Горнорудная промышленность Урала в период Великой Отечественной войны Текст. / Ю. В. Величко // Урал в Великой Отечественной войне. 1941 — 1945. — Екатеринбург: Институт истории и археологии УрО РАН, 1995. С. 66 - 70.

55. Величко, Ю. В. «Правовое государство» И. В. Сталина Текст. / Ю. В. Величко //Отечественные органы безопасности на Урале в XX веке. Материалы исторических чтений. Екатеринбург, 2003. - С. 28.

56. Во имя победы. Свердловск в годы Великой Отечественной войны. 19411945. Текст. Екатеринбург, 2005.

57. Войславский, JI. К. Воспоминания из ушедшего столетия. Текст. / JI. К. Войславский — Харьков: Фолио, 2002.

58. Вольфсон, А. В. Евреи Уралмаша в годы Великой Отечественной войны. Документальные очерки. Текст. / А. В. Вольфсон Екатеринбург: Лавка, 1998.

59. Вольхин, А. И. К вопросу о социальной структуре спецпереселенчества в годы Великой Отечественной войны Текст. / А. И. Вольхин // Урал индустриальный. Бакунинские чтения. Екатеринбург: УГТУ, 1997. - С. 62 - 63.

60. Вольхин, А. И. Борьба органов НКВД НКГБ Урала и Сибири с антисоветской агитацией и пропагандой в годы Великой Отечественной войны Текст. / А. И. Вольхин // Военный комментатор. - 2001. № 1 (2). - С. 9 - 46.

61. Вольхин, А. И. Поиск повстанческих организаций органами НКВД — НКГБ, борьба с террористическими актами и бандитизмом на Урале и в Сибири в годы Великой Отечественной войны Текст. / А. И. Вольхин // Военный комментатор. 2001. № 1 (2). - С. 47 - 62.

62. Герлинг — Грудзинский, Г. Иной мир: советские записки. Текст. / Г. Герлинг Грудзинский - М., 1991.

63. Гончаров, Г. А. Жилищное строительство и продовольственный вопрос на Урале в годы Великой Отечественной войны Текст. / Г. А. Гончаров // Проблемы социально-экономического и политического развития Урала в XVIII XX вв. - Челябинск, 1997. - С. 57 - 67.

64. Гришин, Я. Синдром русофобии. Россия и Польша: история взаимоотношений. Текст.: монография/Я. Гришин — Казань: Тан-Заря, 1995.

65. Гурьянов, А. Э. Обзор советских репрессивных кампаний против поляков и польских граждан Текст. / А. Э. Гурьянов // Польская ссылка в России XIX — XX веков: региональные центры / Отв. ред. И. И. Шарифжанов. Казань: Мастер Лайн, 1998. - С. 230 - 235.

66. Гурьянов, А. Э. Польские спецпереселенцы в Сибири (1940 1941) Текст. / А. Э. Гурьянов // Сибирь в истории и культуре польского народа. - М.: Ладомир, 2002.-С. 368.

67. Гурьянов, А. Э. Введение Текст. / А. Э. Гурьянов // Deportowani w obwodzie archangielskim. Indeks represjowanych. T.XIV. Cz.2. Warszawa: KARTA, 2004. - C. 716 - 761.

68. Гурьянов, А. Э. Введение. Текст. / А. Э. Гурьянов // Internowani na Uralu. Indeks represjowanych. T.XV. Warszawa, Karta, 2005. C. 414-439.

69. Жаронь, П. Депортация польского населения в Сибирь (1940 1941) и репатриация на родину (1945 - 1949) Текст. / П. Жаронь // Сибирь в. - М.: Ладомир, - С. 376.

70. Жертвы репрессий. Нижний Тагил. 1920 80-е годы Текст. / В. М. Кириллов. - Екатеринбург: УГТУ, 1999.

71. Залуски, 3. Пути к достоверности Текст. / 3. Залуски // Наленч Д., Наленч Т. Юзеф Пилсудский. Легенды и факты. М., 1990. - С. 272 - 276.

72. Земсков, В. Н. Спецпоселенцы (по документам НКВД МВД СССР) Текст. / В. Н. Земсков // Социологические исследования. - 1991. № 11. - С. 3 - 17.

73. Земсков, В. Н. Заключенные, спецпереселенцы, ссыльнопоселенцы и высланные: Статистико-географический аспект Текст. / В. Н. Земсков // История СССР. 1991. № 5. - С. 151 - 165.

74. Земсков, В. Н. Спецпоселенцы в СССР. 1930 1960. Текст.: монография/ В. Н. Земсков - М.: Наука, 2003.

75. Зуева, Е. А., Мотревич, В. П. Новые материалы о голоде на среднем Урале в 1940-е гг. Текст. / Е. А. Зуева, В. П. Мотревич // Урал индустриальный. Екатеринбург: издательство Гуманитарного университета, 2003.-СС. 93-94.

76. История Польши. Т.З. / Под ред. Ф. Г. Зуева, А. Я. Манусевича, И. А. Хренова. Текст. М.: АН СССР, 1958. - С. 560, 598.

77. Ирбе, К. Ж. Интернациональные связи уральцев и зарубежных трудящихся в предвоенные пятилетки Текст. / К. Ж. Ирбе // Урал индустриальный. Тезисы докладов региональной научно-практической конференции. Екатеринбург: УГТУ, 1996. - С. 37.

78. Кабузан, В. М. Украинцы в мире. Динамика численности и расселения. 20-е годы XVIII века 1989 г. Текст.: монография / В. М. Кабузан - М.: Наука, 2006.

79. Кириллов, В. М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала 1920 1950 годы. Текст.: монография / В. М. Кириллов — Нижний Тагил: Уральский государственный педагогический университет, Нижнетагильский государственный педагогический институт, 1996.

80. Кириллов, В. М. История репрессий на Урале: идеология, политика, практика (1917 1980-е гг.). Заметки с научной конференции Текст. / В. М. Кириллов // Отечественная история. - 1998. № 4. - С. 210 - 212.

81. Климковский, Е. Я был адъютантом генерала Андерса. Текст. / Е. Климковский М.: МЭИ, - 1991.

82. Корнилов, Г. Е. Уральская деревня в период Великой Отечественной войны (1941 1945). Текст.: монография / Г. Е. Корнилов - Свердловск, 1990.

83. Костюшко, И. И. Политика Советского Союза в отношении Польши в период Великой Отечественной войны Текст. / И. Костюшко // Боевое содружество советского и польского народов. — М., 1973. — С. 39 — 49.

84. Кундюба, И. Д. Советско польские отношения, 1939 - 1949. Текст.: монография / И. Д. Кундюба - Киев, 1963.

85. Лебедева, Н. С. Коминтерн и Польша. 1939 1943 гг. Текст.: монография /Н. С. Лебедева// Международная жизнь. - 1993. № 8. - С. 147 - 157.

86. Лебедева, Н. С. Катынь: Преступление против человечества Текст. / Н. С. Лебедева-М.: Прогресс Культура, 1994.

87. Лебедева, Н. С. Сталин, Сикорский, Андерс и другие Текст. / Н. С. Лебедева// Международная жизнь. 1994. № 12. - С. 123 - 140.

88. Левин, А. Польский дом на Урале Текст.: монография / А. Левин / пер. с польского Ч. Т. Петрушко. — Екатеринбург: Полиграфист, 2006.

89. Мазур, Л. Н. Спецссылка и ГУЛАГ в системе расселения Урала в 1930-е — 1950-е гг. Текст. / Л. Н. Мазур // Проблемы создания единого электронного банка данных жертв политических репрессий в пределах СССР. Нижний Тагил, 2000.-С. 119-129.

90. Мазур, JI. Н. Справочники административно — территориального деления как источник расселения Урала Текст. / Л. Н. Мазур // Третьи Татищевские чтения. Екатеринбург, 2000. - С. 104 - 107.

91. Мазур, Л. Н. Край ссылки: особенности формирования и развития системы расселения на Урале в 1930-е 1950-е гг. Текст. / Л. Н. Мазур // Документ. Архив. История. Современность: Сб. науч. тр. — Екатеринбург, 2002. -СС. 176-207.

92. Мазур, Л. Н. Эволюция расселения на Урале в XX в.: концепция модернизаций Текст. / Л. Н. Мазур // Документ. Архив. История. Современность. 2005. Вып. 5. - С. 238 - 276.

93. Максимова, Л. А. Условия жизни спецпересленцев поляков в Коми АССР в 40-е годы Текст. / Л. А. Максимова // Польская ссылка в России XIX - XX веков: региональные центры. - Казань, 1998.

94. Маценко, Г. А. Роль польскоязычных средств массовой информации в СССР в годы II Мировой войны Текст.: монография / Г. А. Маценко М., 1985.

95. Мосунова, Т. П. Быт поляков в городах Среднего Урала во 2-й половине XIX н. XX в. Текст. / Т. П. Мосунова // Уральский город XVIII - н. XX вв.: История повседневности. — Екатеринбург, 2001. — С. 133.

96. Мотревич, В. П. Прием и размещение эвакуированного населения на Среднем Урале в период Великой Отечественной войны Текст. / В. П. Мотревич//Из истории социалистического строительства на Урале. Вып. 5. — Свердловск, 1983, С. 238 - 244.

97. Мотревич, В. П. Колхозы Урала в годы Великой Отечественной войны Текст. / В. П. Мотревич Свердловск: изд-во Уральского университета, 1990.

98. Мотревич, В. П. Иностранные граждане на Урале в годы Великой Отечественной войны Текст. / В. П. Мотревич // Урал в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг. — Екатеринбург, 1995.

99. Мотревич, В. П., Прощенок, Т. В. Еврейское население Урала по данным всесоюзной переписи населения СССР 1939 г. Текст. / В. П. Мотревич, Т. В.

100. Прощенок // Урал индустриальный. 3 региональная научная конференция. Май 1999 г. — Екатеринбург: Академкнига, 1999. С .62 — 65.

101. Мотревич, В. П. Иностранные и национальные воинские части Текст. / В. П. Мотревич // Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург: Академкнига, УрО РАН, 2000. - С. 230.

102. Мотревич, В. П. Экономическая история России. Текст.: монография / В. П. Мотревич — Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2005.

103. Мотревич, В. П. Вопросы социально-экономической истории Урала Текст. / В. П. Мотревич-Екатеринбург: УрГСХА, 2008.

104. Мухин, Ю. Антироссийская подлость. Текст.: монография / Ю. Мухин — М.: Крымский мост 9Д, Форум, 2003.

105. Невежин, В. А. Антипольская политико идеологическая кампания 1939 г. Текст. / В. А. Невежин // Россия - Польша: филологический и историко-культурный дискурс. - Магнитогорск: МаГУ, 2005. - С. 30 — 37.

106. Ноэль-Нойман, Э. Общественное мнение: открытие спирали молчания Текст. / Э. Ноэль-Нойман М.: Прогресс-Академия, 1996.

107. Пажит, Ю. Ю. Трудовое использование контингентов НКВД в народном хозяйстве Свердловской области в годы Великой Отечественной войны Текст. / Ю. Ю. Пажит // Урал индустриальный. Т. II. — Екатеринбург: АМБ, 2004.

108. Пажит, Ю. Ю. Польская спецссылка в Свердловской области в годы войны Текст. / Ю. Ю. Пажит // Документ. Архив. История. Современность. — Екатеринбург: УрГУ, 2008. С. 158 - 174.

109. Палецких, Н. П. Поляки на Урале в годы Великой Отечественной войны Текст. / Н. П. Палецких // Великая Отечественная война в архивных документах: взгляд через 50 лет. Тез. докл. науч.-практ. конф. — Челябинск, 1995.-С. 84-86.

110. Палецких, Н. П. Социальная политика на Урале в период Великой Отечественной войны Текст.: монография / Н. П. Палецких Челябинск: ЧГАУ, 1995.

111. Палецких, Н. П. Спецпоселения на Урале в годы Великой Отечественной войны Текст. / Н. П. Палецких // Вестник Челябинского государственного агроинженерного университета. 2003, Т. 39. - С. 106 - 109.

112. Палецких, Н. П. Неизвестная война. 1941 1945: Сб. документов. Текст. / Н. П. Палецких - Челябинск, 2000.

113. Палецких, Н. П. Власть и общество: Испытание войной. 1941 1945 гг. Текст. / Н. П. Палецких // Общество и власть: Документы и материалы. Том 1. - Челябинску 2005.-С. 399-568.

114. Палецких, Н. П. Социальная политика и социальные ресурсы на Урале в период Великой Отечественной войны Текст. / Н. П. Палецких // Проблемы экономической истории России. Профессорский сборник научных статей. — Екатеринбург: УГТУ, 2007. С. 299.

115. Парсаданова, В. С. Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны. 1941 1945. Текст.: монография / В. С. Парсаданова — М., 1982.

116. Парсаданова, В. С. Советско-польские отношения 1945 1949. Текст.: монография / В. С. Парсаданова - М.: Наука, 1990.

117. Парсаданова, В. С. Депортация населения из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939 1941 гг. Текст. / В. С. Парсаданова // Новая и новейшая история. 1989. № 2. — С. 26 — 44.

118. Пермские поляки Текст. Пермь: Раритет - Пермь, 2001.

119. Поляки Прикамья Текст. Пермь: Пермское книжное издательство, 2004.

120. Поляки в России: ХУЛ XX вв. Сб. тезисов науч. конф. Текст. - Краснодар: Кубанский университет, 2003.

121. Поляки в Приенисейском крае. Сборник материалов межрегиональных научно-практических конференций и семинаров «Польская тема в работе архивов и музеев Хакассии и Красноярского края» 2003 2004 гг. Текст. - Абакан, 2005.

122. Полян, П. М. Не по своей воле.: История и география принудительных миграций в СССР Текст.: монография / П. М. Полян М.: ОГИ: Мемориал, 2001.

123. Потемкина, М. Н. Решение проблемы питания эваконаселения на Урале в условиях Великой Отечественной войны Текст. / М. Н. Потемкина // Урал в прошлом и настоящем: Материалы науч. конф. — Екатеринбург, 1998. — С. 484-486.

124. Потемкина, М. Н. Эвакуация в годы Великой Отечественной войны на Урале: люди и судьбы Текст.: монография / М. Н. Потемкина Магнитогорск, 2002.

125. Потемкина, М. Н. Эвакуация и национальные отношения в советском тылу в годы Великой Отечественной войны (на материалах Урала) Текст. / М. Н. Потемкина// Отечественная история. 2002. № 3.

126. Потемкина, М. Н. Поляки в советском тылу в годы Великой Отечественной войны и их репатриация на родину Текст. / М. Н. Потемкина // Россия Польша: филологический и историко — культурный дискурс. -Магнитогорск: МаГУ, 2005. - С. 115 - 119.

127. Потемкина, М. Н. Эваконаселение в Уральском тылу: опыт выживания Текст. / М. Н. Потемкина // Отечественная история. 2005. № 2. - С. 86 - 98.

128. Потемкина, М. Н. Проблемы возвращения работников эвакуированных на Урал промышленных предприятий (1942 1947) Текст. / М. Н. Потемкина // Проблемы российской истории. - Магнитогорск: МаГУ, 2005. - С. 186 - 205.

129. Попов, Н. Н. Положение спецпереселенцев на Севере Урала и Западной Сибири при сталинском режиме Текст. / Н. П. Попов // История репрессий на Урале: идеология, политика, практика (1917 — 1980-е гг.). — Нижний Тагил: НТТПИ, 1997.-С. 155.

130. Прощенок, Т. В. Еврейское население Свердловской области в советский период Текст. / Т. В. Прощенок // Урал индустриальный. Сб. тезисов. -Екатеринбург, 1997. С. 166 - 168.

131. Репрессии против поляков и польских граждан. Вып.1. -М.: Звенья, 1997.

132. Россия — Польша: филологический и историко-культурный дискурс. Сборник статей участников международной научной конференции / отв. ред.-сост. С. Г. Шулежкова. Текст. Магнитогорск: МаГУ, 2005.

133. Савченко, В. Н. Восточнославянско — польское пограничье 1918 1921 гг. Этносоциальная ситуация и государственно-политическое размежевание. Текст.: монография / В. Н. Савченко - М.: Институт российской истории РАН, 1995.

134. Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Материалы VI Международной научно-практической конференции: в 3 ч. Текст. Омск: ФГОУ ВПО ОмГАУ, 2006.

135. Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Материалы VII Международной научно-практической конференции: в 3 ч. Текст. Омск: ФГОУ ВПО ОмГАУ, 2008.

136. Сибирь в истории и культуре польского народа. -М.: Ладомир, 2002.

137. Смирнов, Н. А. Армия Крайова в Польском движении сопротивления. 1939 1948. Текст.: монография/Н. А. Смирнов - Ярославль, 2002.

138. Смирнов, С. В. Репатрианты из Китая на Урале Текст. / С. В. Смирнов // Этнокультурная история Урала XVI XX вв. - Екатеринбург, 1999.

139. Смыкалин, А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Текст.: монография / А. С. Смыкалин Екатеринбург: УрГЮА, 1997.

140. Смыкалин, А. С. Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР Текст.: монография / А. С. Смыкалин — СПб: Юридический центр «Пресс», 2008.

141. Советская повседневность и массовое сознание. 1939 1945. Текст. / Сост. А. Я. Лившин, И. Б. Орлов - М.: Росспэн, 2003.

142. Сперанский, А. В. Социокультурная трансформация Уральского региона как фактор стабильности тыла в условиях военного времени (1941-1945 гг.) Текст. / А. В. Сперанский // Уральский исторический вестник. № 7, 2001. -С. 348-365.

143. Суржикова, Н. В. К вопросу о размещении иностранных военнопленных Второй мировой войны на Среднем Урале Текст. / Н. В. Суржикова // Третьи Татищевские чтения: тезисы докладов и сообщений. Екатеринбург, 2000. — С. 247-250.

144. Суржикова, Н. В. Узники ГУПВИ и узники ГУЛАГа: сравнительный анализ Текст. / Н. В. Суржикова // Четвертые Татищевские чтения. -Екатеринбург, 2002. С. 207 - 210.

145. Суржикова, Н. В. Трудоиспользование иностранных военнопленных Второй мировой войны: мифы и реальность (на материалах Среднего Урала) Текст. / Н. В. Суржикова // Уральский исторический вестник. № 9, 2003. — С. 262 - 274.

146. Суржикова, Н. В. Иностранные военнопленные Второй мировой войны на Среднем Урале. 1942 1956. Текст.: монография / Н. В. Суржикова -Екатеринбург: ГУ, 2006.

147. Суслов, А. Б. Спецконтингент в Пермской области: 1929 1953 гг. Текст.: монография / А. Б. Суслов - Екатеринбург - Пермь: УрГУ, 2003.

148. Тишков, В. А. Исторический феномен диаспоры Текст. / В. А. Тишков // Исторические записки. — 2000. № 3. - С. 207 - 237.

149. Урал в Великой Отечественной войне. Екатеринбург: УрО РАН, 1995.

150. Филиппов, С. Г. Освобождение: Деятельность органов ВКП (б) на Западной Украине и Западной Белоруссии Текст. / С. Г. Филиппов // Карта. 1995. № 10/11.

151. Чевардин, А. В. К вопросу о существовании на Урале «Польской военной организации (ПОВ) в 1930-е гг. Текст. / А. В. Чевардин // Урал индустриальный. Материалы V региональной научной конференции. Екатеринбург, 2003. С. 380 - 382.

152. Чевардин, А. В. Больше трех не собираться? Текст. / А. В. Чевардин // Rodacy. Pismo syberyjskie Kongresu Polakow w Rosji. 2005. #1 (29). - C. 6 - 7.

153. Чевардин, А. В. Польская ссылка в Свердловской области в 1940 — 1941 гг. Текст. / А. В. Чевардин // Документ. Архив. История. Современность. — Екатеринбург: УрГУ, 2006. С. 82 - 96.

154. Чевардин, А. В. Деятельность польской делегатуры на Урале в 1942 1943 гг. Текст. / А. В. Чевардин // Вклад поляков в историю Сибири. - Красноярск: Rodacy, 2006. - С. 61 - 67.

155. Чевардин, А. В. О творчестве одного польского сатирика в СССР в 1930 1940-е гг. Текст. / А. В. Чевардин // Польская интеллигенция в Сибири XIX - XX вв. - Красноярск, 2007. - С. 144 - 147.

156. Чевардин, А. В. Жизнь поляков в малых населенных пунктах Урала и Сибири во время Великой Отечественной войны (1941 1945 гг.) Текст. / А.

157. B. Чевардин // Сибирская деревня. Материалы VII международной научной конференции. Омск: ОмГАУ, 2008. - С. 345 - 348.

158. Чевардин, А. В. Судьба польских спецпереселенцев (1941 1943) в Уральском регионе Текст. / А. В. Чевардин // Известия Уральского государственного университета. Гуманитарные науки.- 2008. - № 55. - С. 226 - 233.

159. Чевардин, А. В. Деятельность представительства польского посольства в Челябинске в 1942 году Текст. / А. В. Чевардин // Вестник Челябинского государственного университета. Вып. 29. История. 2009. - № 4 (142) —1. C. 130-134.

160. Чевардин, А. В. Деятельность Свердловского областного правления Союза польских патриотов в 1944 1946 гг. Текст. / А. В. Чевардин // Известия Уральского государственного университета. Гуманитарные науки.- 2009. № 1/2 (63). - С. 223 - 230.

161. Чевардин, В. В. Польские «подпольщики» в Нижнем Тагиле Текст. /

162. B. В. Чевардин, // Жертвы репрессий. Нижний Тагил. 1920 1980-е годы. — Екатеринбург, 1999.

163. Чевардин, В. В. Репрессированные поляки на Урале Текст. / В. В. Чевардин// Жертвы репрессий. Екатеринбург: УГТУД999. - С. 210.

164. Яжборовская, И. С., Яблоков, А. Ю., Парсаданова, В. С. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. Текст. / И.

165. C. Яжборовская, А. Ю. Яблоков, В. С. Парсаданова М.: РОССПЭН, 2001.

166. Яковлева, Е. Польша против СССР. 1939 1950. Текст.: монография / Е. Яковлева - М.: Вече, 2007.- польские

167. Albert A. Najnowsza historii Polski. 1914 1993. - Londyn: PULS, 1994.

168. Anders W. Bez ostatniego rozdzialu London: GRYF Publishers, 1949.

169. Bockowski D. Czas nadziei. Obywatele Rzeczypospolitej Polskiej w ZSRR i opieka nad nimi placowek polskich w latach 1940 1943. — Warszawa: NERITON- IH PAN, 1999.

170. Deportacje i przemieszczenia ludnosci polskiej w gl^b ZSRR. 1939 — 1945. Przegl^d pismennictwa. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1989.

171. Dobrzanski M. Gehenna polalow na Rzeszowszczyznie w latach 1939 1948. -Wroclaw, 2002.

172. Caban I. Polacy internowani w ZSRR w latach 1944 1947: Transporty i obozy -Lublin: Wydawnictwo Lubelskie, 1990.

173. Czernjakiewicz J. Repatriacja ludnosci polskiej z ZSRR. 1944-1948. — Warszawa: PWN, 1987.

174. Czernjakiewicz J., Czerniakiewicz M. Przesiedlenia ludnosci w Europie. 1915 — 1959. Warszawa: WSP TWP, 2005.

175. Glowacki A. Ocalic i repatriowac. Opieka nad ludnosci^ polsk^ w gl^bi terytorium ZSRR (1943 1946). - Lodz: wyd. Uniwersytetu Lodzkiego, 1994.

176. Glowacki A. Przemieszczenie obywateli polskich w Zwiqzku Radzieckim w 1944 roku. Lodz: Wyd. Uniwersytetu Lodzkiego, 1989.

177. Glowacki A. Struktura, zakres dzialania I liczebnosc terenowych ogniw Zwi^zku Patriotow Polskich w ZSRR // Acta universitatis Lodziensis. Folia historica. — 43, 1991.

178. Glowacki A. Uwagi о tworzeniu terenowych struktur organizacyjnych Zwi^zku Patriotow Polskich w ZSRR (1943 — 1945) // Acta universitatis Lodziensis. Folia historica.-#24, 1986.

179. Goworek Z. Pami^tnik zolnierza NSZ. Lata powojenne od 1945 roku. -Warszawa: Z podziemi ku Polsce, 1994.

180. Gross J.T., Grudzinska Gross I. W czterdziestym nas Matko na Sibir zeslali. Polska a Rosja 1939 - 42. - Warszawa: ResPublika, 1990.

181. Gurjanow A. Cztery deportacje. 1940-1941 //Karta.-#12. 1994.-S.130-136.

182. Kochanowicz T. W Komi i gdzie indziej: Wspomnienia z pobytu w ZSRR. 1939 1942. - Warszawa, 1989.

183. Kolakowski P. NKWD i GRU na ziemiach polskich. 1939 1945. -Warszawa: Bellona, 2002.

184. Koseski A. Procesy migracji i spolecznosci polonijne. Lublin - Pultusk: Wyzsza Szkola Humanistyczna, 2003.

185. Kot S. Listy z Rosji do gen. Sikorskiego Londyn, 1955.

186. Kot S. Rozmowy z Kremlem London, 1959.

187. Kwiatkowska M. Listy z zeslania Warszawa: Comandor, 2003;

188. Litynski E. Ukarani za niepopelniony winy. — Stronno: MAX, 2001.

189. Polacy na frontach II wojny swiatowej. Warszawa: Bellona, 2005.

190. Problem granic i obszaru odrodzonego panstwa polskiego (1918 1990). — Poznan, 1992.

191. Represje sowieckie wobec Polakow i obywatele polskich. — Warszawa: KARTA, 2002.

192. Rosochacki H. Sybiracy. Historia mieszkancow powiatu Sokolow Podlaski oraz czlonkow Oddziahi Zwi^zku Sybirakow w Sokolowie Podlaskim zeslanych na Sybir w XIX w. i uwi^zionych w obozach NKWD w latach 1944 1959. -Sokolow Podlaski, 2001.

193. Siedlecki J. Losy Polakow w ZSRR w latach 1939 1986. - Londyn, 1987.

194. Stobniak Smogorzewska J. Kresowe osadnictwo wojskowe. 1920 - 1945. Warszawa: RYTM, 2003.

195. Szubtarska B. Ambasada polska w ZSRR w latach 1941 1943. - Warszawa: DiG, 2005.

196. Wojcik Z., Zagorski A. Na katorzniczym szlaku. Warszawa: Polonia, 1994.

197. Zaglada polskich elit. Akcja AB Katyn. - Warszawa: IPN, 2006.33. "W czterdziestym nas Matko na Sibir zeslali". Polska a Rosja 1939 42. / J. T. Gross, I. Grudzinska - Gross. - Warszawa: Libra, Res Publika, 1990.

198. Wsrod sniegow i bagien tajgi. Relacje lesnikow deportowanych w 1940 roku z ziem wschodnich II Rzeczypospolitej w gl^b Zwi^zku Radzieckiego / Oprac. J. Broda. Poznan: wyd. Akademii Rolniczej, 2004.

199. Zaron P. Ludnosc polska w Zwi^zku Radzieckim w czasie II wojny swiatowej -Warszawa: PWN, 1990.1. Диссертации

200. Боркова, Е. В. Спецконтингент в Северо-Западной Сибири в 1930-е -начале 1950-х гг.: Дисс. канд. ист. наук. Текст. / Е. В. Боркова -Екатеринбург, 2005.

201. Вертилецкая, Е. В. Репатрианты в Свердловской области в 1943 начале 1950-х гг.: Дис. канд. ист. наук. Текст. / Е. В. Вертилецкая - Екатеринбург, 2004.

202. Потемкина, М. Н. Эвакуационно реэвакуационные процессы и эваконаселение на Урале в 1941 - 1948 гг.: Дис. докт. ист. наук. Текст. / М. Н. Потемкина - Челябинск, 2004.