Погребальные памятники предтаежного населения Обь-Иртышья в эпоху средневековья: обряд, миф, социум тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.06, доктор исторических наук Соловьев, Александр Иванович

• Соловьев, Александр Иванович
• доктор исторических наук
• 2006

Оглавление диссертации доктор исторических наук Соловьев, Александр Иванович

Введение

Глава I. История исследования средневековых погребальных памятников предтаёжного Обь-Иртышья

Глава II. Погребальные памятники угорского (южнохантыйского) населения

§ 1. Погребальные памятники XIII-XIV вв.

§ 2. Погребальные памятники XV-XVI вв.

§ 3. Погребальные памятники эпохи позднего средневековья

Глава III. Погребальные памятники населения тюркоязычного 137 круга

§ 1. Погребальные памятники XIII-XIV вв.

§ 2. Погребальные памятники XV-XVI вв.

§ 3. Погребальные памятники эпохи позднего средневековья

Глава IV. Комплексы Обь-Иртышского предтаёжья и 216 погребальные памятники Западной Сибири

Глава V. Обрядовые символы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Погребальные памятники предтаежного населения Обь-Иртышья в эпоху средневековья: обряд, миф, социум»

Актуальность темы. С самых истоков отечественной археологии в её истории едва ли удастся отыскать специалистов, которые бы не сталкивались с погребальными памятниками и, анализируя полученный материал, не коснулись бы в своих публикациях проблем, связанных с погребальной практикой населения минувших эпох. К настоящему времени количество трудов, на страницах которых поднимается блок вопросов, связанных с этой проблематикой (как в хронологическом, этно-, историко-культурном, социологическом, палеодемографическом, так и в мифо-ритуальном, мировоззренческом, планах), уже трудно обозримо. И это не удивительно. Ведь погребальные памятники - "это один из основных видов археологических источников, опираясь на который мы реконструируем духовную и материальную культуру, мировоззрение, социальное устройство и этническую принадлежность, т.е. весь спектр вопросов, связанных с историей изучаемого общества" [Гуляев, 1993, с.76]. Именно это обстоятельство и лежит в основе непреходящей актуальности исследований археологических объектов этого типа. Показателем устойчивого интереса специалистов к данному направлению научного поиска могут служить многочисленные тематические сборники, которые на протяжении последних десятилетий выходят в вузовских и академических издательствах страны, ряд научных конференций и рабочих совещаний, посвященных вопросам изучения погребальных объектов, и дискуссионное обсуждение проблем интерпретации и анализа погребальных памятников и погребальной обрядности, которое имело место на страницах периодической печати [См. напр.: Никитина, 1985; Алекшин, 1986; Смирнов, Тендрякова, 1990; Мельник, 1990; 1993; Древние погребения Обь-Иртышья, 1991; Гуляев, Ольховский, 1993; Кызласов, 1993; 1995; 1999; Очерки культурогенеза, 1994; Федосова, 1995; Рычков, 1997; Смирнов, 1997; 1995; 1997; Погребальный обряд, 1999; Геннеп, 2002, Иванова, 2002, Седакова 2004].

В Сибири, несмотря на более чем 300-летнюю историю её изучения, многие районы все еще остаются недостаточно исследованными в археологическом плане. Особенно это заметно, когда мы обращаемся к материалам Западной Сибири и, прежде всего, к предтаёжной и таёжной её частям.

Здесь в фокусе исследований оказались преимущественно открытые ландшафты: Верхнее Приобье и алтайские степи - ареалы многовекового уклада скотоводческой экономики, исстари освоенные разноязычным населением. Обширные же и труднодоступные области лесоболотной зоны сибирского севера и предтаежной лесостепи, занятые в настоящее время преимущественно самодийскими и угорскими популяциями, в большинстве своем оказывались вне сферы археологии. И это несмотря на повышенный интерес к народам Сибири, который ярко проявился в стране во второй половине XIX в., и появление в это время блестящего цикла этнографических трудов российских и зарубежных исследователей, ставших источниковой базой для многих современных научных изысканий.

Основные работы по изучению средневековых памятников аборигенного населения среднего и нижнего течения р. Оби разворачиваются с середины прошлого века преимущественно в районах Томского, Нарымского Приобья и Причулымья, территориально близких к старейшему в Западной Сибири Томскому учебному и исследовательскому центру. Несколько позже они начинаются в Омском Прииртышье и на севере нынешней территории Барабинской лесостепи, населенных в настоящее время различными группами сибирских татар - в основе своей тюркизированными потомками автохтонного населения [История Сибири, 1968, с. 360-361]. К настоящему времени можно говорить о сложении здесь нескольких направлений в исследовании материалов древних могильников. Это, прежде всего, работы, связанные с созданием типологических матриц инвентаря, необходимые для изучения производственной базы древних обществ и военного дела; во-вторых, разработка хронологических схем; в-третьих, этнокультурная идентификация раскопанных объектов и, наконец, в-четвертых, интерпретации социального плана, включая изучение половозрастных характеристик и установление внутренней иерархии объектов погребального комплекса.

Надо сказать, что последнее направление, потенциал которого на западносибирском средневековом материале даже в самых общих чертах до конца не определен, является наиболее сложным, ибо без выделения, по терминологии В.И. Гуляева и B.C. Ольховского, "погребального эталона" [Гуляев, Ольховский, 1999, с. 15] и выявления его отклонений во времени и пространстве в рамках конкретных археологических объектов и оставивших их этнокультурных групп, едва ли возможен успех. Но если перспективы такого изучения все же более или менее ясны и предсказуемы, то комплекс исследований мифо-ритуальной (и на наш взгляд, наверное, важнейшей) составляющей погребальных комплексов, остается наиболее сложной и неразработанной для местных материалов задачей, частично даже выходящий, по сложившемуся мнению, за рамки классической археологии [Там же].

В этом направлении, несмотря на его важность для правильного понимания и успешной реконструкции исторических процессов в Сибири, делаются только первые шаги [Савинов, Бобров, 1989; Могильников, 1989; Беликова, 1996, с. 117-125]. И это обстоятельство в условиях поступательного развития отечественной науки дополнительно актуализирует и обеспечивает новизну избранной темы.

Цель и задачи исследования. Избранная тема многопланова. Поэтому, приступая к рассмотрению археологического материала, мы вынуждены искусственно ограничить круг поднимаемых проблем и обозначить основную цель данной работы как анализ погребальных памятников в качестве феномена опредмечивания базовых мифологических и мировоззренческих установок.

Для её достижения необходимо решение следующих задач:

1. Изучить совокупность внутренних и внешних характеристик устройства погребальных сооружений и ландшафтного позиционирования некрополей.

2. Охарактеризовать черты погребальной практики, которые прослеживаются по археологическим материалам, и вывить направления их эволюции.

3. Рассмотреть с позиций сакральной символики основные категории погребального инвентаря и определить особое "теневое" смысловое значение, которое обретают здесь утилитарные вещи.

4. Найти параллели и смысловые аналоги между материалами могильников и этнографическими данными по народам Сибири.

5. Предпринять попытку реконструкции базовых религиозно-мифологических представлений и социальной организации средневекового населения региона.

6. Определить место исследуемых материалов в кругу синхронных и культурно близких погребальных объектов Западной Сибири.

Таким образом, в настоящей работе автор ограничивается изучением погребальных памятников в аспектах, имеющих связь с возможностями реконструкции древних идеологических представлений, сопряженных с заупокойной практикой, и социальных структур, нашедших свое отражение в археологически фиксируемых нюансах погребальных действий. За её пределами остаются рассмотрение проблем конкретной хронологии, классификации, формально-типологического анализа вещевого материала, и отчасти этнокультурных дефиниций. Поскольку данный круг вопросов все еще остается лейтмотивом львиной доли публикаций, уже сделанные в этом направлении коллегами и предшественниками разработки предоставляют надежную базу для дальнейших построений и освобождают нас от необходимости этих действий, столь важных на источниковом этапе исследования.

Хронологические рамки работы охватывают XIII - XVII вв. - эпохи развитого и позднего средневековья. Нижний рубеж определяется временем начала последних масштабных контактов степного мира и его тюркоязычных представителей, сдвинутых со своих мест походами монгольских войск, с угорским и самодийским населением тайги и активизации сложения ныне существующих этнокультурных групп, - временем, когда у аборигенных популяций лесного Приобья и Прииртышья происходило не просто интенсивное взаимодействие с хорошо знакомым южным соседом, но и формирование в новых исторических условиях "очаговой синтезной культуры, в которой угорские, самодийские и тюркские черты складывались в самые неожиданные сочетания", когда "резко возрастает роль контактной зоны: Барабы, Верхнего Приобья, южной границы тайги" [Сагалаев,1991, с. 10]. Верхний - периодом окончательного вхождения Сибири в состав Русского государства, когда вещественный круг археологических источников смыкается с данными письменных документов, устной традиции и этнографии, которые и являются тем недостающим звеном, что дает надежду преодолеть информационную ограниченность археологического объекта.

Географические границы работы включают зону южной тайги и северную лесостепь в естественных границах Обь-Иртышского междуречья. Такой выбор обусловлен не только особой ролью контактных зон, степенью археологической изученности региона и отсутствием специального монографического исследования его погребальных памятников, но и стабильностью природно-географического окружения, которое, являясь естественной средой обитания, во многом определяло особенности хозяйственно-культурного типа местного населения и системы его мировоззрения. Экологический фактор для племен, населявших лесные районы Приобья и Прииртышья, способствовал "чрезвычайно малой изменчивости форм материальной культуры" на протяжении целых исторических эпох [Чернецов, 1957, с. 136], сохранению старых присваивающих форм хозяйства, бытового уклада, верований [История Сибири, 1968, с.ЗОЗ]. Именно это обстоятельство - "преемственность от неолита до средневековья - позволяет здесь с большим успехом, чем где-либо в другом районе, использовать ретроспективный метод" [Косарев, 1973, с.59], привлекать данные этнографии и фольклора, тем самым возместить пробелы в источниках и в какой-то мере компенсировать узость источниковой базы. Такое положение дел становится еще более значимым и привлекательным, если учесть, что сами по себе "погребальные обычаи . и религиозно-мифологическая система . наиболее консервативные, инертные по своей природе факторы" [Ольховский, 1986, с.74.], а более или менее надежное выявление и практическая реконструкция "идеологической сферы погребального обряда" возможны лишь с привлечением сведений о религиозно-мифологической системе изучаемого общества, смысловых параллелей и аналогий, если возможно, и этнографических данных [Там же, с.71 - 72]. Именно это стечение обстоятельств - высокая консервативность и инертность, присущие самим погребальным обычаям и религиозно-мифологической системе, помноженные на традиционность, устойчивость и малую изменчивость форм духовной жизни и быта аборигенного населения Западной Сибири, многочисленные проявления которых зафиксированы в корпусе путевых записок и экспедиционных наблюдений, оставленном за несколько столетий этнографами и путешественниками, позволяет надеяться на успешное разрешение поставленных задач. Подчеркнем, что в условиях, когда тесно переплетенными, а то и просто едиными, оказываются пространственно-географический, временной и этнокультурный факторы, теряют свою методологическую остроту вопросы, обозначенные в свое время В.И. Гуляевым и B.C. Ольховским о том, какого рода источники (помимо археологических) можно привлекать для выяснения семантики конкретного обряда, какими должны быть критерии отбора таких источников и в какой мере можно использовать данные подобных источников для семантических реконструкций по материалам погребального обряда [Гуляев, Ольховский, 1999, с. 15-16].

Ландшафтная экстраполяция, приведенная выше, основана на относительной стабильности природно-климатических условий, отмеченных для рассматриваемого периода, что подтверждается археологически фиксируемыми особенностями традиционного развития материальной культуры коренного населения в эпоху средневековья. В историческом прошлом сдвиг ландшафтных границ, о характере которых до сих пор нет единого мнения, затрагивал в большей степени южную периферию лесной полосы. При общей тенденции естественного смещения лесной растительности к югу в сравнительно близкое к современности время, под действием антропогенного фактора древесные формации отступили к северу. За 175 лет, которые прошли со времени посещения П.С. Палласом Сибири, площадь западносибирских лесов уменьшилась примерно на 80 млн. га [Крылов, Салатова, 1950, с. 10]. В начале прошлого века Б.Н.Городков, разрабатывая свою получившую признание схему ботанико-географических зон Западной Сибири, отметил южную границу леса и Барабинской лесостепи по линии форпост Каргат - южная оконечность оз. Убинского [Городков, 1916, с.29], которая проходила тогда через район Каинска. В настоящее время в этой зоне можно найти лишь редкие березовые колки: лесные массивы отступили на север. Как косвенное свидетельство существования здесь в XI - XVII вв. лесных массивов на северных берегах этого озера остались могильники их средневековых обитателей, представленные ныне исследуемым комплексом памятников Заречно-Убинское. Хронологически цепочка объектов которого, содержащих прекрасные материалы таежного облика, может быть опущена к последней четверти I тыс. до н.э. [Соболев, Малиновский, 1995, с.91-97]. Не найдем мы сейчас в Барабе и отмеченных в XVIII в И.П.Фальком обширных смешанных лесов - "урманов" [Фальк, 1824].

Таким образом, возникают основания для гипотетического смещения (для эпохи средневековья) границ лиственного редколесья несколько вглубь лесостепи - к югу от их нынешнего положения, ибо в этом случае популяции лесного населения, которые кажутся внедрившимися глубоко в лесостепь, оказываются в более привычном для себя ландшафтном окружении. Косвенно такую вероятность подтверждает и то, что еще недавно площадь Барабинской лесостепи считалась меньшей, чем сейчас - суши было меньше, лесов и водной поверхности - больше. В 1911 г томский студент A.M. Молотилов отмечал в барабинских деревнях "добротные дома из восьми - десятивершковых берез", срубленных местными мужиками в окрестностях деревень, примерно лет пятьдесят назад, и которые ко времени посещения им региона, были здесь уже крайней редкостью [Мордкович, 1995, с.64-66, 135]. В известной степени маркером прежних границ может служить и ветка железной дороги, пересекающая западносибирскую лесостепь. Во всяком случае, фотографии западносибирских участков Транссиба и станций, выполненные во время строительства или же сразу после их открытия, показывая залесенные территории, позволяют сделать вывод о том, что работы здесь велись вдоль периферии леса и что рельсы нового пути не слишком удалялись от границ геоботанических зон. И, думается, не будет слишком большой ошибкой считать, что многие районы нынешней северной лесостепи еще в совсем недавнее время относились к лесным участкам Обь-Иртышской географической провинции.

Методология и методика исследования. Согласно терминологической разработке B.C. Ольховского, под погребением понимается "специально оформленное место захоронения останков человека (животного)", погребальной обрядностью - "совокупность ритуально-психологических действий, совершаемых (в соответствии с несущими религиозно -мифологическую нагрузку нормами) с целью захоронения умершего", а погребальным памятником - "материально фиксируемый результат осуществления погребального обряда" [Ольховский, 1995, с.87-88]. Изучение погребального памятника оказывается далеко не равнозначным изучению погребальной обрядности [Там же.], т.к. "полная реконструкция ритуала на основе только погребальных памятников невозможна" [Ольховский, 1986, с.71], поскольку "погребение (погребальный комплекс) даже при самом полном исследовании не дает достаточной информации для адекватной реконструкции обрядности" [Гуляев, Ольховский, 1999, с. 13]. Реконструкция же её религиозно-мифологической или "идеологической", по терминологии В.И. Гуляева и В.С.Ольховского, сферы - "задача весьма сложная" и "требующая привлечения иных (письменных, фольклорно-этнографических) источников" [Там же, с. 14].

Последние положения носят для нас уже методологический характер, равно как и тезис, что «на "машинно-математическом" уровне решить задачу качественной дифференциации элементов погребального памятника без привлечения сравнительных данных (письменные источники, этнография и др.) невозможно» [Ольховский, 1995, с.93]. Отсюда возникают вопросы, каким образом и насколько корректно можно использовать данные подобных источников в нашем случае?

Частично ответы на них уже прозвучали, когда мы касались проблем традиционности и непрерывности развития древних культур в рассматриваемом районе, частично они кроются в самой консервативности погребальных норм конкретных популяций, а частично в мировоззренческих "универсалиях" архаических и традиционных обществ. С позиций последних методологически важным для данной работы является вывод крупнейшего специалиста в области изучения древних верований и мировоззрения Дж. Фрэзера, которой еще в 1922 г. пришел к выводу о том, что: "Исследования в области древнейшей истории человечества обнаружили, что при множестве поверхностных различий первые грубые философские системы, выработанные человеческим разумом, сходны в своих существенных чертах" [Фрэзер, 1980, с.11]. Деяния предков, отмечает исследователь, для представителя архаичных традиционных обществ "являются . настоящим неписанным законом, которому он слепо без рассуждения повинуется" [Там же, с.59].

Это методологически важное положение, впоследствии нашло свое дальнейшее обоснование и развитие в трудах известного религиеведа М.Элиаде, который в ходе анализа самого широкого круга источников пришел к выводу о том, что "в своих сознательных поступках "примитивный", архаический человек не делает ничего такого, что не было бы уже сделано и пережито до него кем-то другим, другим, который не был человеком. То, что он делает сейчас, уже было сделано. Его жизнь является беспрерывным повторением деяний, которые когда-то были совершены другими" [Элиаде, 1998а, с.15]. Все "обряды и значимые профанные действия наделяются определенным смыслом потому, что они сознательно повторяют действия, изначально совершенные богами, героями или предками" [Там же, с. 17.]. Подобные принципы в разной степени выраженности лежат и в основе базовых мировоззренческих, поведенческих и производственных установок таежных обществ Западной Сибири, когда, согласно устной традиции, следует делать так, как было раньше, делать так, а не иначе, иначе будет неверно, иначе получится что-то другое. "В общем и целом, - приходит к заключению исследователь, - можно сказать, что человечество, находящееся на архаической стадии развития, не знало "мирской" деятельности: каждое действие, имевшее определенную цель, как то: охота, рыболовство, земледелие, игры, войны, половые отношения и т.д., - так или иначе были сакрализованы. . Можно считать, что всякое осознанное действие, преследующее вполне определенную цель, для человека, стоящего на архаической ступени развития, представляло собой определенный ритуал" [Там же, с.47].

Эти положения нашли свое подтверждение в психоаналитических построениях и "архетипах коллективного бессознательного" К.Г. Юнга, который сделал вывод о том, что для человечества эти "архетипы представляют собой системы установок, являющиеся одновременно и образами, и эмоциями", передающимися "по наследству вместе со структурой мозга" [Юнг, 1996, с. 136]. Что дает нам дополнительный аргумент в пользу правомерности широких историко-культурных сопоставлений семантического порядка и достоверности получаемых при этом реконструкций.

Методологически важными для нашего исследования вопросами соотношения вещи и мифа занимался А.К. Байбурин, который, отметив, что "в качестве объекта изучений, как правило, выбираются те предметы, знаковый характер которых вполне очевиден", а "вещи бытового и хозяйственного назначения для подобных целей привлекаются редко", что "существенно обедняет картину воссоздаваемого облика культуры или её фрагментов", подчеркнул, что методический подход, который можно обозначить как "или знак, или вещь", "до сих пор остается господствующим в практике и этнографических, и семиотических исследований", следствием чего является игнорирование и "знаковости вещей", и "вещности знаков", развил и обосновал тезис том, что "в принципе любая вещь обладает не одной функцией, а целым набором, пучком функций, среди которых есть и практические, и символические" и что практически любая вещь несет информацию об области мифа и ритуала [Байбурин, 1981, с. 215, 216].

При вхождении в некоторую семиотическую систему (например, ритуал, этикет), - заключает исследователь, - они осознаются знаками, при выпадении из системы - вещами." [Там же. - С. 216] Другими словами, такие объекты, а в нашем случае это предметы погребального инвентаря, потенциально могут быть использованы и как вещи, и как знаки.

Включение утилитарного объекта в ритуальный контекст, для которого "характерна повышенная роль оптического кода по сравнению с обыденной жизнью, является одним из "наиболее интересных способов изменения семиотического статуса объекта". "Язык" вещей, - замечает А.К. Байбурин, -оказывается более приспособленным к передаче ритуальной информации, нежели вербальный, хотя они и могут выступать как взаимодополнительные языки" Таким образом, семиотический статус вещей "позволяет рассматривать их как явления, сходные с мифом (= повествовательным текстом) прежде всего в том отношении, что их общим содержанием является одна и та же система представлений, которую они реализуют на субстанционально различных семиотических языках" [Там же, с.224, 226]. Методологическое значение имеют и работы М.Ф. Косарева, демонстрирующие возможности использования палеоэтнографического подхода при анализе материалов западносибирского средневековья в мировоззренческом ракурсе их интерпретации [Косарев, 1973, 1984,1991, 2003, 2006].

Сумма всех этих положений определяет и основной метод исследования. Им становится сравнительно-исторический подход в самом широком своем значении, включающем такие инструменты анализа конкретного материала, как формально-типологический, палеоэтнографический, ретроспективный методы, а также методы семиотического анализа и археолого-этнографических аналогий, использование которых становится наиболее правомерным в случаях сопоставимости уровня социальной организации, культурно-хозяйственных традиций и экологических условий жизни рассматриваемых обществ.

Сложившееся на сегодняшний день положение дел крайне затрудняет составление баз данных и многофакторное сопоставление погребальных комплексов не только из разных, но даже соседних, областей и накладывает ограничительные рамки на исследование, заставляя вести его с опорой на базовые памятники, раскопанные на периферии тайги, материалы которых полностью доступны автору и введены в научный оборот. Все это препятствует решению наиболее актуальной задачи - суммированию материалов в масштабах всего западносибирского лесного региона, и делает, наоборот, насущной их совокупную детализацию в пределах локальных провинций Среднего и Нижнего Приобья, Прииртышья, Обь-Иртышского междуречья, как исследовательских действий, без которых невозможно последующее систематическое изучение погребальной обрядности и идеологических представлений средневекового населения таёжного мира. Отметим и имеющийся в историографии опыт успешного изучения в такого рода микрорайонах поздних археологических памятников, вплотную смыкающихся с этнографическими материалами, обозначенных, по терминологии Н.А.Томилова, как "этнографо-археологические комплексы" [Томилов, 1996; Дульзон, 1953]

Такое искусственное сужение таежного мира до пределов отдельных провинций Западной Сибири не означает, однако, что из поля зрения исключаются все остальные источники по истории местного средневековья. Наоборот, выявление исторического и этнокультурного колорита обозначенных областей невозможно без привлечения материалов по археологии и этнографии уральской и алтайской языковых семей, которые в некоторых случаях позволяют восполнять лакуны основных источников.

Источниковую базу исследования составляют археологические материалы 14 базовых и в общей сложности 57 могильников, раскопанных за последние 70 лет отечественными исследователями на территории лесной полосы и южного предтаежья Западной Сибири, включая как опубликованные источники, так и неопубликованные материалы из раскопок В.И. Молодина, В.И.Соболева и полевых работ автора. При анализе конкретного материала мы пытались дополнить его характеристики этнографическими данными и сведениями письменных источников, которые по характеру делятся на: 1 -актовые документы русской администрации; 2 - эпистолярные записки путешественников в разное время посещавших территорию Западной Сибири; 3 - фольклорные - сказания, былины, устная сакральная традиция.

Первая группа источников состоит, в основном, из материалов Сибирского приказа, глубоко и тщательно проанализированных в свое время С.В. Бахрушиным, заявлений и жалоб различных групп населения, отписок воевод о произведенных следственных действиях. Эти документы, собранные и изданные археографической комиссией, содержат, главным образом, сведения о социальном составе местных групп населения, их верованиях, особенностях "шертования" - обрядов принесения торжественных клятв, произносимых над сакральными предметами и содержащих указания на их состав, сакральные возможности и т.д. Несмотря на тенденциозность и неполноту этих данных, они позволяют провести определенную верификацию и диагностику археологического материала. Ресурсы таких источников в наше время далеко еще не исчерпаны, и представляют богатейшее поле для дальнейшей работы.

Вторая группа содержит наблюдения, впечатления, выраженные в форме путевых заметок. В различное время исследуемый регион посещали Н. Спафарий [1882], П.С. Паллас [1786,1788], Г.Ф. Миллер [1937], В.Ф. Зуев [1947], И. Лепехин [1814], П. Любарских [1792], М.А. Кастрен [1860], Д.Г. Мессершмидт [1962], Г.Н. Новицкий [1941], О. Финш, А. Брэм [1882], И.П. Фальк [1824], П.И. Инфантьев [1910], В. Шавров [1871], К.Ф. Карялайнен [1994,1995,1996], Ф. Белявский [1833] и т.д. В их произведениях содержатся сведения о нравах, обычаях, культах сибирских "инородцев", сакральных предметах и обрядовых действиях, описание верований, быта, погребальных церемоний, фольклорные, сведения. Данные материалы, несмотря на, порой, расплывчатость и тенденциозную подачу отдельных сведений и естественный субъективизм ряда оценок, являются единственным источником по некоторым вопросам исследуемой проблематики. Вышеперечисленные недостатки устраняются при перекрестном анализе с другими группами.

Третья группа - фольклорные материалы. Они представлены героическим эпосом, былинными сказаниями, бытовыми зарисовками, несущими колоссальную информацию, прежде всего, о духовной жизни общества, в том числе о картине мира, пантеоне, мифопоэтических воззрениях, народной этике, представлениях о месте человека в окружающем мире, его потусторонних судьбах и т.д. Они теснейшим образом связаны с жизнью народа, производством идей, формированием общественного сознания, вплетены в повседневную материальную деятельность и общение людей. Эти материалы большей частью еще не изданы и не систематизированы. Исключение составляет серия, публикуемая В.М. Кулемзиным и Н.В. Лукиной, сводки, С.К. Патканова, В.Н. Чернецова. Такое положение дел сильно осложняет вовлечение в научный оборот этого ценнейшего синкретичного источника.

Новизна работы. Исследования материальной составляющей погребальных памятников, реализованные в предшествующие годы, позволяют сегодня ставить вопрос о возможности специального целенаправленного комплексного анализа всей их совокупности с акцентом на мифоритуальную составляющую, который вместе с возникающей в этом случае необходимостью междисциплинарного подхода, впервые реализуется в предлагаемой работе. Впервые в рамках региона в зависимости от этнокультурной принадлежности господствующего компонента (южный тюркоязычный (татарский) или северный лесной (угорский) страты) рассматривается весь известный круг синкретичных погребальных памятников II тыс. н.э., прослеживается временное изменение выявленных обрядовых норм. Определяются критерии, которым следовали средневековые популяции при выборе мест погребений своих соплеменников, и мировоззренческие нормы, лежащие в основе таких действий. Новизну исследования обеспечивает и впервые масштабно реализованный подход к выявлению сакрального смысла комплекса погребального инвентаря, который утилитарные вещи получали при включении их в ритуальный контекст погребения. Определяется и та часть системы базовых представлений, которую они реализуют на языке символов. На материалах погребальных памятников путем корреляции их со свидетельствами письменных источников реконструируется характер социальной структуры аборигенного населения и делается вывод о вероятностном сложении во второй четверти II тыс. н.э. на основе угорской кыштовской культуры территориального военно-потестстарного образования. Проделанная работа, вместе с введением в научный оборот новых археологических материалов, полученных на полностью исследованных памятниках монгольского времени, до недавнего времени слабо представленных на территориях Среднего и Нижнего Приобья и практически неизвестных для районов южного Предтаежья, будет способствовать ликвидации существующих лакун в понимании исторических судеб населения севера западносибирской лесостепи и южной тайги во второй четверти II тыс. н.э., выявлению и конкретизации историко-культурных процессов, протекавших на периферии кочевого мира в эпоху потрясений и ломки устоев Центрально-Азиатских и Сибирских обществ.

Практическая значимость работы заключается в том, что её основные результаты могут быть использованы при подготовке обобщающих работ по истории Северной Азии и мировой культуры, энциклопедий, учебников, в научно-педагогической работе, написании специальных и популярных статей, позволяющих донести до читателя богатство и сложность духовной культуры коренного населения западносибирского Севера.

Основные положения исследования апробированы в докладах автора на ежегодных сессиях Института археологии и этнографии СО РАН (1997 - 2004 гг.), I Сибирском симпозиуме "Культурное наследие народов Западной Сибири" 1998 г в г. Тобольске [Сибирские татары, 1998].

Структурно работа состоит из введения, 4 глав, заключения и альбома иллюстраций.

Заключение диссертации по теме «Археология», Соловьев, Александр Иванович

Заключение

Анализ погребальных памятников позволяет сделать вывод о том, что в первой четверти II тыс. н.э. резких перемен в характере погребальной i обрядности не произошло, что с большой вероятностью может быть связано с тем, что приток больших масс нового населения с юга не имел места. Более того, сравнительно с другими эпохами, число известных памятников монгольского времени в лесостепи и южной периферии леса указывает на падение плотности населения и существенные изменения демографической ситуации в регионе. В это время южнотаёжное население буферной кыштовской культуры, продвигается на юг и занимает пространства Барабинской лесостепи вплоть до правобережья р. Оми. Однако к концу второй четверти II тыс. н.э. начинается его движение вспять, сопровождаемое проникновением в таежную периферии потомков сросткинского тюркоязычного населения. Пока трудно сказать было ли это следствием долговременного процесса нарастающей экспансии южного тюркоязычного населения, сдвинутого с мест военными и политическими коллизиями монгольской эпохи или же кратковременными, но сокрушительными военными рейдами. Разграбление самых южных памятников (Сопка-2), совершенное еще в эпоху средневековья, может свидетельствовать, скорее, о внешнем характере давления на лесное население, вызвавшее его обратный отток, нежели на бесспорно внутренние причины этого процесса.

Можно предполагать, что курганный обряд погребения транслировался в лесную среду с юга в результате взаимодействия местного населения со скотоводческим миром. Вероятно, постоянные идеологические "подпитки", особенно мощные в гунно-сарматское время и эпоху средневековья - так называемая тюркизация, способствовали его адаптации и поддержанию в качестве ведущей формы погребения (наряду с другими, например, грунтовыми и погребениями на деревьях, в деревьях и пр.). Во всяком случае, к такому заключению склоняет то обстоятельство, что захоронения под курганными насыпями распространены в лесной полосе Западной Сибири не повсеместно, а лишь там, где в эпохи средневековья отчетливо прослеживаются следы тюркизации, а в эпоху раннего железа контакты с саргатским или саяно-алтайским скотоводческим миром. Во всяком случае, в Нижнем Приобье, куда глубокое внедрение южного населения крайне затруднено и где исходные мировоззренческие импульсы уже ослабевают или даже глохнут, продолжает существовать древний обряд бескурганных захоронений.

Вектор взаимодействия северного лесного и южного лесостепного населения на протяжении исследованного периода, похоже не претерпел серьезных изменений, на что указывает перманентно присутствующая на всех рассмотренных погребальных памятниках двухкомпонентность. Тем не менее, верования, питавшие совершаемые здесь ритуалы, не остались неизменными. Имеющиеся материалы позволяют считать, что можно вести речь о двух последовательных мировоззренческих постулатах, связанных с представлениями о посмертных судьбах усопших.

Согласно первому, отправляя умершего в страну предков, население, оставившее могильники XIII - XV веков, стремилось максимально облегчить этот процесс, отыскивая особого рода точки, где, по их представлениям, сближались границы миров, и был облегчен переход в иные измерения, места, где природное окружение было близким к мифологическим картинам изначального творения, а сами такие места были бы маркированы реальными следами деятельности воображаемых предков, каковыми могли быть поселенческие, культовые или даже погребальные комплексы предшествующих эпох. На таких местах возводились курганные сооружения, архитектура которых соответствовала принципам образцовой космогонии и, воссоздавая в миниатюре структуру мира, делала достижимыми его пределы. Это позволяло ритуально вернуть изначальные времена и гарантированно доставить умершего к месту его заупокойных трансформаций. При этом имитативными обрядовыми средствами, например, заворачиванием в бересту или помещением в колоды, преследовалась цель быстрейшего возвращения тела к растительными истокам, наделения его необходимыми для скорейшего обращения между разными формами бытия возможностями.

Очевидно, можно говорить о существовании системы верований, связанных с представлениями о множественности душ, уже для монгольского времени. Во всяком случае, к такому предположению склоняет заметная "противоречивость" семантики вещевого набора и структуры погребальных курганных комплексов в могильниках XIII-XIV вв., которые, с одной стороны, определенно указывают на совершаемую интеграцию тела сородича в могилу -универсальную "теллурическую" колыбель, где покойный, пройдя цикл необходимых превращений, должен возвратиться к жизни вновь, с другой -"внедрение" его (путем оборачивания берестой) в возрождающее дерево. То есть в обоих случаях речь идет о каких-то не требующих дальних перемещений в пространстве трансформациях. С третьей - присутствие в насыпи транспортных средств или их символов, говорят о предполагаемом загробном странствии самого покойного или какой-то нематериальной части его существа к другим мирам. Постепенный отход в погребальной практике от помещения чучела или шкуры лошади в могилу или рядом с ней и, наоборот, распространение обрядов, связанных с вывешиванием последней на специальном столбе, дереве или шесте, пространственно ориентированными на верхние сферы мироздания, указывают на изменения в представлениях аборигенного населения, связанные с дальнейшим смешением акцентов в сторону вертикального ракурса восприятия картины мира.

Другой оказываются, скорее всего, производным от старой, известной еще с эпохи раннего железа, и, вероятно, никогда окончательно не исчезавшей в народном сознании идеи о могиле как о доме покойника. В пользу чего свидетельствуют явно прослеживаемые на протяжении XIII - середины XVII вв. изменения в устройстве надмогильных сооружений - уменьшении их размеров, отход от круглой куполообразной формы насыпей к небольшим вытянутым и малозаметным холмикам, а потом и, вообще, бескурганному обряду погребения, связанному, скорее всего, заменой земляных насыпей деревянными конструкциями, выполненными в стиле этнографически известных "домиков", воспроизводящих жилище, явно связаны с процессами изменения их мифологической семантики и оказываются, скорее всего, производными от старой, известной еще с эпохи раннего железа, и, вероятно, никогда окончательно не исчезавшей в народном сознании идеи о могиле как о доме покойника, архитектурные проявления которой, в конце концов, становятся доминирующими.

Состав инвентаря, помещаемого в могилу, на протяжении второй и третьей четвертей II тыс. мало отражает зависимость от происходящих трансформаций в мировоззренческих установках о заупокойных судьбах покойных. Видимо, именно здесь в большей мере проявлялась консервативность и традиционность погребальных норм. Фактически можно, наверное, говорить о том, что местное население оставившее рассмотренные памятники, если так можно выразиться "страховалось", принимая новые нормы, но на всякий случай, до конца не отказываясь от старых.

Сохранение "походного" облика помещаемого в могилу набора предметов свидетельствует о том, что представления о загробном странствии были распространены у населения рассматриваемого региона еще в начале XVIII в. Впрочем, его можно рассматривать как дань никогда не умиравшей традиции, ибо с превращением кургана из модели мира в "домик покойного" смысл в "походности" такого набора теряется. И действительно, теперь покойного сопровождает уже весь спектр его личных вещей, размещаемый, правда, не в могиле, а поверх такого "домика мертвых" либо рядом с ним. Вообще же воззрения, связанные с посмертными странствиями, судя по данным этнографии и материалам устной традиции, были крайне живучи, и в аборигенной среде западносибирской тайги они отчетливо фиксировались еще в конце минувшего столетия.

Говоря о влиянии мировых религий на погребальную обрядность предтаежного населения Обь-Иртышья, следует признать его до конца XVIII -начала XIX в. не столь значительным, как это должно было бы быть или могло бы показаться на первый взгляд. Во всяком случае, имеющиеся в нашем распоряжении материалы по бескурганным и безинвентарным погребениям XVI-XVIII вв., которые в литературе некоторыми исследователями связываются с влиянием ислама, свидетельствует, что они, скорее всего, были инициированы притоком отдельных групп населения из глубинных районов Нижнего Приобья, где бескурганный обряд погребения был повсеместно распространен на протяжении всего II тыс. н.э.

В эпоху средневековья, во время так называемой тюркизации, растянувшейся на несколько столетий, происходила не только прямая военная экспансия тюркоязычного населения на север со стремительными, победоносными, но объективно непродолжительными походами степняков в чуждую природную среду, но и медленное поэтапное освоение ими лесостепных и южно-таежных территорий, с неизбежными процессами межкультурного взаимодействия и аккультурации как собственной, так и аборигенных популяций, усвоение ряда мифологических и эпических мотивов самодийским и особенно угорским населением тайги. Следствием такого положения дел явилось возникновение особого обряда, совершаемого на территории некрополя, первоначально для каждого усопшего, а в последствии только для социально значимых персон, когда в особом деревянном сооружении сжигалось вместе со всем его содержимым деревянное изваяние. Этот обрядовый феномен стал служить актуально важным дополнением и "завершающим штрихом" в проводах соплеменников в последний путь. Отголоски таких как бы "двойных" похорон, когда вслед за телом, провожая в верхние сферы возрождающуюся душу, стали погребать (в нашем случае сжигать, что семантически в своей основе равнозначно погребению) изваяния вместе с построенным для него домиком, в разных формах "избавления" от иттерма дошли до наших дней. Впрочем, не исключено, что сжигалось не "кукла покойного" - иттерма, а наоборот "кукла живого" - аналог этнографически известной " Кедол куллага".

Считать этот феномен заимствованием из кочевого мира идеи поминок усопшего, овеществленной в знаковой структуре поминальных оградок, едва ли правомерно. Смысловое содержание его иное. Будучи глубоко местным по содержанию, он, отчасти, был облечен лишь в визуально схожие "архитектурные" формы. Главным структурно-типологическим отличием "сожженных" мест от древнетюркских поминальников, сакральный смысл которых предполагал уходящее в вечность существование, а мифоритуальная структура допускала и даже предполагала необходимость повторных посещений и совершение новых ритуалов и была сопоставима с храмом, является "одноактность" использования деревянных построек, кратковременность их существования (только на время совершения обряда), последующее ритуальное уничтожение и, наконец, финальное "погребение" обугленных остатков - т.е. искусственное сокрытие их под землей, прекращавшее всякую возможность физического контакта с былым обиталищем духа. И если во второй четверти II тыс. н.э., в период сложения обряда и эпоху максимального распространения кыштовской культуры, сооружение подобных мест приурочивалось именно к местам захоронений -т.е. кладбищам, то уже через 100-150 лет, судя по археологическим материалам, места совершения рассматриваемого ритуала смещаются за пределы могильников.

Возможности быстрой модификации и адаптации к новым условиям традиционных жизненных норм вместе со сложившимися к этому времени формами ритуальной практики гарантировали выживание носителей кыштовской культуры и стали, пусть на непродолжительное время, основой их существования. Выделенная по материалам погребальных памятников и культовых мест южноугорская кыштовская культура на заключительных этапах своего существования с высокой степенью вероятности представляла собой этно-потестарное территориальное объединение, некий аналог остяцких княжеств, включавших в себя ареалы нескольких родовых групп, прекратившие свое существование, как и другие аналогичные угорские и самодийские военнно-потестарные структуры, с постепенным и необратимым прекращением военной, межэтнической и социальной напряженности в связи с переходом функций выполняемых такими структурами в руки государства.

Кыштовская культура, видимо, и была тем самым угорским компонентом, который вошел в состав барабинских татар и присутствие которого в их составе отмечается многими исследователями. Свидетельства такого растворения, во всяком случае, какой-то части составлявшей её популяции, отыскиваются среди керамических материалов могильников Малый Чуланкуль-1 и Усть-Изес-2, демонстрирующих механическое смешение орнаментальных традиций - в одном случае сосуд с татарской орнаментацией и двумя рядами характерных для угорской керамики ямочных наколов, в другом механическое зональное смешений принципов декора, когда верхняя часть сосуда оказывается украшена в стиле типичном для кыштовской культуры, а нижняя - в чисто барабинском. И кроме того, в постоянно присутствующем на памятниках тюркоязычного населения таежного компонента, наличие которого ощущается в нюансах погребальной обрядности.

В целом, несмотря на длительные и порой интенсивные процессы межэтнического взаимодействия и смену мировоззренческих постулатов, которые имели место на исследуемой территории, последние не носили характер коренной ломки. Наоборот шел медленный эволюционный процесс адаптации и интеграции новых норм в веками сложившуюся систему. В Западной Сибири на протяжении всего II тыс. сохранялись основные блоки погребальной обрядности, присущей коренному населению: и не только у носителей традиционного мировоззрения, но и у представителей тюркизированных угросамодийских групп, влившихся в состав барабинских, тарских и иртышских татар, принявших мусульманство, но, тем не менее, сохранивших массу родимых пятен языческого прошлого.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Соловьев, Александр Иванович, 2006 год

1. Абрамов Н.А. Описание Березовского края // Зап ИРГО. СПб., 1857. -Кн.12.-С. 327 -448.

2. Адамов А.А. Позднесредневековые тюркские памятники Прииртышья // Сибирские татары. Материалы 1-го Сибирского симпозиума "Культурное наследие народов Западной Сибири" (14-18 декабря г. Тобольск). Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998.-С. 4-5.

3. Адамов А.А. Новосибирское Приобье в X-XIV вв. Тобольск-Омск: Изд-во ОмГПУ, 2000. - 256 с.

4. Алексеев А.Ю., Мурзин В.Ю., Ролле Р. Чертомлык. Царский курган IV века до н.э. Киев: Наукова Думка, 1991. - 416 с.

5. Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. -Новосибирск: Наука, 1980. 317 с.

6. Алексеенко Е.А. Материалы по культуре и быту курейских кетов (колхоз "Новая жизнь") // Сибирский этнографический сборник IV. М.: Изд-во АН СССР, 1962. (Нов. сер. T.LXVIII). - С. 30 - 66.

7. Алексеенко Е.А. Кеты. Историко-геогрфические очерки. Л.: Наука, 1967. -262 с.

8. Алексеенко Е.А. Представления кетов о мире // Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. Л.: Наука, 1976. -С.67 - 105.

9. Алексеенко Е.А. Культы у кетов. // Памятники культуры народов Сибири и Севера (вторая половина XIX начало ХХв.). - Л.: Наука, 1977. - С. 29 - 65. -(СМАЭ. Т. XXXIII).

10. Алекшин В.А. Социальная структура и погребальный обряд древнеземледельчеких обществ (по археологическим материалам Средней Азии и Ближнего Востока). Л.: Наука, 1986. - 191 с.

11. Арне Т.Й. Культура Западной Сибири 1000 лет назад // Барсова Гора: 110 лет археологических исследований. Сургут: МУ ИКНПЦ "Барсова Гора", 2002. - С.86-96.

12. Арне Т.Й. Барсов городок. Западносибирский могильник железного века. -Екатеринбург Сургут: "Уральский рабочий", 2005, - 184 с.

13. Арсеньев В.К. Дерсу Узала. Сквозь тайгу. М.: "Правда", 1989. - 400 с.

14. Байбурин А.К. Семиотческий статус вещей и мифология //Материальная культура и мифология. Л.: Наука, 1981. - С.215-226. - (СМАЭ. - T.XXXVII).

15. Балинт И. Погребения с конем у венгров в IX X вв. // Проблемы археологии и древней истории угров. - М.: Наука, 1972. - С. 176 -184.

16. Барсова Гора: 110 лет археологических исследований. Сургут: МУ ИКНПЦ "Барсова Гора", 2002. - 224 с.

17. Басандайка. // Труды ТГУ и ТГПИ. - 1948. - Т. 98. - 218 с.

18. Басилов В.Н. Тюркоязычных народов мифология. // Мифы народов мира. -М.: Советская энциклопедия, 1982. Т.Н. - С. 536 - 541.

19. Бауло А.В. Надмогильные сооружения у Тазовских селькупов // Этнография Северной Азии. Новосибирск: Наука, 1980. - С. 185-190.

20. Бауло А.В. Культовая атрибутика березовских хантов. Новосибирск: ИАЭТ, 2002. - 92 с.

21. Бауло А.В. Атрибутика и миф: металл в обрядах обских угров. -Новосибирск: Изд-во ИАЭт СОРАН, 2004. 160 с.

22. Бахрушин С.В. Остяцкие и вогульские княжества в XVI-XVII вв. // Бахрушин С.В. Научные труды. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955. - ТЛИ, ч.П. - С. 86-152.

23. Бахрушин С.В. Ясак в Сибири в XVII вв. // Бахрушин С.В. Научные труды. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955а. - T.III, ч.П. - С. 49-85.

24. Беликова О.Б. Среднее Причулымье в X XIII вв. - Томск: Изд-во Том. Унта, 1996.-272 с.

25. Белич И.В., Богомолов В.В. Погребальный ритуал курдакско-саргатских татар. // Экспериментальная археология. Тобольск: Изд-во Тоб.ГПИ, 1991. -Вып.1. - С. 158 - 178.

26. Белявский Ф. Поездка к ледовитому морю. М.: Тип. Лазаревых, 1833. -259 с.

27. Белявский Ф. Поездка к ледовитому морю. Тюмень: Мандр и Ка, 2004, -296 с.

28. Березницкий С.В. Мифология и верования орочей Спб.: "Петербургское востоковедение", 1999. - 208 с.

29. Бобров В.В. Социальные реконструкции в археологии этноархеология и этнография (проблема интеграции) // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. - Новосибирск: Наука, 1999. - Т.4. - С. 29 - 31.

30. Боброва А.И. О Типах и формах погребений Тискинского курганного могильника //.Вопросы этнокультурной истории Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1980. - С.22-27

31. Боброва А.И. О хронологии художественных бронз Тискинского могильника. //Археология и этнография Приобья. Томск: ТГУ, 1982. - С. 3646.

32. Боброва А.И. Погребения XVIII XIX вв. н.э. Тискинского курганного могильника // Западная Сибирь в эпоху средневековья. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1984.-С. 146-167.

33. Боброва А.И. Традиции и новации в погребальном обряде коренного населения Нарымского Приобья // Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим данным. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1985. - С. 29 - 33.

34. Боброва А.И. Кремация в погребальной обрядности средневекового населения Томско-Нарымского Приобья и Причулымья // Вопросы этнокультурной истории народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991, -С. 46-56.

35. Боброва А.И. Погребально-поминальный обряд коренного населения нарымского Приобья и Причулымья в XIV первой половине XX в. (про археологическим и полеоэтнографическим материалам). Автореф: дис. . канд. ист. Наук. - Новосибирск, 1992. - 15 с.

36. Боброва А.И. О бересте в погребальном обряде позднесредневекового населения Нарымского Приобья // Культурногенетические процессы в Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1993. - С.55 - 58.

37. Боброва А.И. Нарымское Приобье и Причулымье // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994. - С. 293 - 321.

38. Боброва А.И. Мир реальный и потусторонний (к проблеме реконструкции системы жизнеобеспечения) // Система жизнеобеспечения традиционных обществ в древности. Теория, методология, практика, Томск: Изд-во Том. унта, 1998.-С. 168- 170.

39. Боброва А.И. О погребальном обряде хантов Салымского края XIX -XX вв. // Ханты-Мансийский автономный округ в зеркале прошлого. Томск - Ханты-Мансийск: Изд-во Том. ун-та, 2004. - С.212 - 215.

40. Боброва А.И. Нательные кресты с тискинского могильника // Археология, этнография и антропология Евразии. 2004а. - №4. - С. 107-115.

41. Боброва А.И, Максимова И.Е. Шаманское погребение с р.Тым (публикация материалов) // Этноархеологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Новсибирск: Наука, 1998. - Т.З. - С. 143 - 148.

42. Боброва А.И., Петрова Н.В. Тяголовский могильник // Археологические исследования в Среднем Приобье. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1993. - С. 97-112.

43. Боброва А.И., Торопова Н.Н. Бедеровский Бор II позднесредневековый могильник Нарымского Приобья // Палеоэтнология Сибири: Тез. Док. Конф. -Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1990. - С. 72-73.

44. Боброва А.И., Яковлев Я.А. К вопросу о роли и значении погребального инвентаря позднесредневекового населения Нарымского Приобья: пояс // Кузнецкая старина. Новокузнецк: Изд-во "Кузнецкая крепость", 1994. - Вып.2. -С. 61-90.

45. Богомолов В.Б., Мельников Б.В. Изделия из бересты у населения XVII -XVIII вв. бассейна р.Тары // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Т.2: Культура Тарских татар. Новосибирск: Наука, 1997. - С. 58-68.

46. Борзунов В.А. Могильник Моховая XLV новый памятник позднего средневековья в Сургутском Приобье // Ханты-Мансийский автономный округ в зеркале прошлого. - Томск - Ханты-Мансийск: Изд-во Том. ун-та, 2004. - С. 137- 163.

47. Бородовский А.П. Плети и возможности их использования в системе вооружения племен скифского времени // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск: Наука, 1989. - С. 28 - 39.

48. Бородовский А.П. Плети и стеки в экипировке раннесредневекового всадника юга Западной Сибири // Военное дело населения юга Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: Наука, 1993. - С. 179 - 189.

49. Бородовский А.П. Проблема исторический корней скальпирования в Западной Сибири. // Проблемы археологии этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ, 1997. - Т. III. - - С. 164- 169.

50. Бородовский А.П. Косторезное дело юга Западной Сибири Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 1997а. - 224 с.

51. Бородовский А.П. Изготовление лодок-долбленок на севере Верхнего Приобья // Проблемы археологии этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: ИАЭТ, 1997. - Т. XI., ч. И. - С. 47 -51.

52. Бородовский А.П., Табарев А.В. Скальпирование в Северной Америке и Западной Сибири по данным археологии // Археология этнография и антропология Евразии. 2005.- №1 (21). - С. 87 - 96.

53. Бояршинова З.Я. Погребальный ритуал в басандайских курганах // Басандайка. Сборник материалов и исследований по археологии Томской области. Томск, 1947. - Тр. ТГУ и ТГПИ. - Т.98. - С. 149-165.

54. Бояршинова З.Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1960. - 151 с.

55. Бояршинова З.Я., Степанов Н.Н. Западная Сибирь в XIII XVI вв. // История Сибири. - Л.: Наука, 1968. - T.I. - С. 353 - 372.

56. Бутанаев В.Я. Вооружение и военное дело хакасов в позднем средневековье (по материалам фольклора) // Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981. - С. 188 - 197.

57. Вадецкая Э.Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л.: Наука, 1986. - 179 с.

58. Вайнштейн С.И. Историческая этнография тувинцев. М.: Наука, 1972. -314с.

59. Валеев Ф.Т. Из истории административного управления Западносибирских татар (XVIII начало XX вв.) // История, археология и этнография Сибири. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 1979. - С. 170 - 184.

60. Валеев Ф.Т., Валеев Б.Ф, О реликтах доисламских верований в религиозном мировоззрении западносибирских татар // Мировоззрениенародов Западной Сибири по археологическим данным. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1985. - С.38 - 40.

61. Васильев Ю.М. Вторичный обряд или разрытые погребения? // История и культура Восточной и Юго-Восточной Азии. М.: Гл. ред. Вост. лит-ры, 1986. -С. 250 - 264.

62. Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М.; J1.: Наука, 1965. - 113 с.

63. Гемуев И.Н. К истории семьи и семейной обрядности у селькупов // Этнография Северной Азии. Новосибирск: Наука, 1980. - С. 86 - 138.

64. Гемуев И.Н. Семья у селькупов (XIX начало XX вв.). - Новосибирск: Наука, 1984. - 158 с.

65. Гемуев И.Н. Некоторые аспекты культа медведя и их археологические параллели. // Урало-алтаистика: Археология. Этнография. Язык. -Новосибирск: Наука, 1985. С. 137-143.

66. Гемуев И.Н. Мировоззрение манси. Дом и Космос. Новосибирск: Наука, 1990.-232 с.

67. Гемуев И.Н. Религиозно-мифологические представления манси: Автореф. дис. докт. Ист. наук. Новосибирск, 1991. - 46 с.

68. Гемуев И.Н., Бауло А.В. Святилища манси верховьев Северной Сосьвы. -Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 1999. 240 с.

69. Гемуев И.Н. Бауло А.В. Небесный всадник. Новосибирск: ИАЭт, 2001. -160 с.

70. Гемуев И.Н., Люцидарская А.И., Молодин. В.И. Селькупы в Барабе. // Семья и социальная организация финно-угорских народов. // Тр. Ин-та языка, литературы и истории. Сыктывкар, 1991.- Вып.49. - С. 78-93.

71. Гемуев И.Н., Молодин В.И., Сагалаев A.M. Древняя бронза в обрядности манси // Проблемы реконструкции в этнографии. Новосибирск: Изд-во ИИФФ СО АН СССР, 1984. - С. 62 - 80.

72. Гемуев И.Н., Пелих Г.И. О погребальной обрядности селькупов // Akta Etnographika.- 1993.-338 (1-3). С. 287 - 308.

73. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа Манси. Культовые места (XIX начало XX в.). - Новосибирск: Наука, 1986. - 192 с.

74. Гемуев И.Н., Соловьев А.И. Стрелы селькупов // Этнография народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1984. - С. 39 - 55.

75. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M., Соловьев А.И. Легенды и были таежного края. Новосибирск: Наука, 1989. - 176 с.

76. Геннеп А., ван Обряды перехода: систематрическое изучение обрядов. -М.: Изд-во Вост. лит-ры, 2002. 198 с.

77. Генинг В.Ф., Бунятян Е.П., Пустовалов С.Ж., Рынков Н.А.

78. Формализованно-статистические метода в археологии. (Анализ погребальных памятников). Киев: Наукова Думка. 1990. 304 с.

79. Геродот. История. JL: Наука, 1972. 600 с.

80. Головнев А.В. Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров -Екатеринбург: ИИА УрО РАН, 1995 607 с.

81. Головнев А.В. Путь к семи чумам // Древности Ямала. Екатеринбург-Салехард: ИИиА УрО РАН, 2000. - Вып.1. - 208 - 236 с.

82. Головнев А.В. Кочевники тундры: ненцы и их фольклор. Екатеринбург: УрО РАН, 2004, - 344 с.

83. Гондатти H.JI. Следы языческих верований у инородцев северо-западной Сибири. М.: Тип. Е.Г. Потапова, 1888. - 91 с.

84. Городков Б.Н. Опыт деления Западно-Сибирской низменности на ботанико-географические зоны. Тобольск, 1916. - 56 с. - Отд отт. из Ежегодника Тобол, губерн. музея. - Вып 27, 1916.

85. Горшков С.В., Попов Н.Н. К вопросу о начале археологического изучения Барсовой Горы (приезд цесаревича Николая в г.Сургут) // Барсова Гора: 110 лет археологических исследований. Сургут: МУ ИКНПЦ "Барсова Гора", 2002. -С. 38-39.

86. Грач А.Д. Древнетюркские курганы на юге Тувы // КСИА. 1967, № 114. -С.109-111.

87. Грачева Г.Н. Погребальные сооружения ненцев устья Оби //Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX начале XX века. -Л.: Наука, 1971. - (СМАЭ XXVII). - С.248 - 262.

88. Грачева Г.Н. Традиционное мировоззрение охотников Таймыра (на материалах нганасан XIX начала XX в.) - Л.: Наука, 1983, - 174 с.

89. Гребнева Г.И., Матющенко В.И., Коркина И.А. Исследования Берегаевского могильника на среднем Чулыме в 1975 году. // Этнокультурные явления в Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1978. - С. 30-50.

90. Гребнева, Г.И. Исследования в бассейне р. Кети //Археологические открытия 1976. М.: Наука, 1977. - С. 197 -198.

91. Гребнева, Г.И. Отчет об археологических исследованиях Кетского отряда в 1974,1977,1980. Архив ОПИ. №№ Р-1/ 6301, 6558, 8685.

92. Гуляев В.И. Погребальная обрядность: структура, семантика и социальная интерпретация (введение в дискуссию). // РА. 1993. - №1. - С. 76-77.

93. Гуляев В.И. Погребальная обрядность: структура, семантика и социальная интерпретация (введение в дискуссию, часть II). // РА, -1995. №2 - С. 84 - 85.

94. Дмитриев-Садовников Гр. Лук Ваховских остяков и охота с ним // ЕТГМ. Тобольск, 1915. - Вып. XXIV. - С. 1-23.

95. Древние культуры Бертекской долины (Горный Алтай, плоскогорье Укок). Новосибирск: Наука, 1994. - 224 с.

96. Древние погребения Обь-Иртышья. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1991. -184 с.

97. Дульзон А.П. Дневники раскопок курганного могильника на Басандайке // Басандайка. Сборник материалов и исследований по археологии Томской области. Томск, 1947. - Тр. ТГУ и ТГПИ. - Т.98. - С.67-115.

98. Дульзон А.П. Чулымские татары и их язык // Учен. зап. ТГПИ. Томск, 1953.-T.IX.-C.76-211.

99. Дульзон А.П. Курганные могильники вблизи деревни Тургай на Нижнем Чулыме // УЗ ТГПИ. Томск, 1953а. - Т.Х. - С. 203-334.

100. Дульзон А.П. Поздние археологические памятники Чулыма и проблема происхождения чулымских татар // Учен. зап. ТГПИ. Томск, 1953а. - Т.Х. - С. 127-334.

101. Дульзон А.П. Остяцкие могильники XVI и XVIII вв. у с. Молчанова на Оби // Учен. зап. ТГПИ. Томск, 1955. - T.XIII. - С. 97 - 154.

102. Дульзон А.П. Пачангский курганный могильник // Учен. зап. ТГПИ. -Томск, 1955а. T.XIV. - С. 230-250.

103. Дульзон А.П. Археологические памятники томской области (материалы к археологической карте Среднего Приобья) //ТОКМ. Томск, 1956. -T.V. - С.89-328

104. Дульзон А.П. Остяцкий курганный могильник XVII в. у села Молчаново на Оби // Учен. зап. ТГПИ. Томск, 1957. - T.XVI. - С. 443 - 488.

105. Дьяконова В.П. Поздние археологические памятники на территории Тувы //Труды тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции 19571958 гг. М.-Л.: Изд-во АН СССО, 1960. - С. 56 - 80.

106. Дьяконова Е.М. Императорские регалии зеркало, яшма, меч // Синто. Путь японских богов. Очерки по истории Синто. - Спб: Гиперион, 2002. - T.I. -С. 166- 187.

107. Дэвлет М.А. Петроглифы на кочевой тропе. М.: Наука, 1982. - 128 с.

108. Дюмезиль Ж. Скифы и нарты. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1990. -229 с.

109. Елагин B.C., Молодин В.И. Бараба в начале I тысячелетия н.э. -Новосибирск: Наука, 1991, 126 с.

110. Емельянов Н.И. Этнический и численный состав коренного населения Томского края в XVII первой половине Х1Хв. // Из истории Сибири . - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1976. - С. 150 - 169.

111. Енов В.Е. Обряды проводов умершего у шурышкарских хантов // Народы северо-западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994. - Вып. I. - С.86-91.

112. Жук А.В, Тихонов С.С., Томилов Н.А. Материалы к истории археолого-этнографических исследований в Сибири в XX в. // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Новосибирск: Наука, 2003. - Т.6. - С. 32 - 49.

113. Зайцева О.В. Погребения с нарущшенной анатомической целостностью костяка: методика исследования и возможности интерпретации. Автореф: дис. . канд. ист. Наук. Новосибирск, 2005. - 28 с.

114. Западносибирские татары //Народы Сибири. М.; JL: Изд-во АН СССР, 1956. - с.473-491.

115. Зенько А.П. Представления о сверхъестественном в традиционном имровоззрении Обских угров: Структура и вариативность. Новосибирск: Наука, 1997.- 160 с.

116. Зеленый Яр: археологический комплекс эпохи средневековья в Северном Приобье. Екатеринбург - Салехард : УрО РАН, 2005 . - 368 с.

117. Зыков А.П., Кокшаров С.Ф., Терехова JI.M., Федорова Н.В. Угорское наследие. Екатеринбург: Внешторгиздат, 1994. - 158 с.

118. Зыков А.П., Кокшаров С.Ф. Древний Эмдер. Екатеринбург: НПМП "Волот", 2001.-320 с.

119. Зыков А., Кокшаров С. Феномен таежной цивилизации. Родина. -2001а.-№5.-С. 39-44.

120. Иванов С.В. Скульптура алтайцев, хакасов и сибирских татар. Л.: Наука, 1979.- 194 с.

121. Иванова С.В. Погребальная обрядность: дискурсивно-мировоззренческий аспект // Структурно-семиотические исследования в археологии. Донецк: Дон НУ, 2002. - С. 45-54.

122. Илюшин A.M. Курганы средневековых кочевников долины Бачат. -Кемерово: Кузбассвузиздат, 1993. 116 с.

123. Илюшин A.M. Курган-кладбище в долине р. Касьмы как источник по средневековой истории Кузнецкой котловины. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997.- 119 с.

124. Илюшин A.M. Могильник Саратовка: публикация материалов и опыт этноархеологического исследования. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999. - 160 с.

125. Илюшин A.M. Население Кузнецкой котловины в эпорху развитого средневековья (по материалам раскопок курганного могильника Торопово-1. -Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999. 208 с.

126. Илюшин A.M. Этнокультурная история Кузнецкой котловины в эпоху средневековья. Кемерово: Изд-во Кузбасского гос. тех. ун-та, 2005. - 240 с.

127. Инфантьев П.П. Путешествие в страну вогулов. СПб.: Ельманов,1910. -199 с.

128. История Сибири. Л.: Наука, 1968. -Т.1.-454 с.

129. Казаков Е.П. Погребальный инвентарь Танкеевского могильника. //Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Казань: Ин-т языка., литературы и истории им. Г. Ибрагимова, 1971. - С. 94-175.

130. Казаков Е.П. О культе коня в средневековых памятниках Евразии // Западная Сибирь в эпоху средневековья. Томск: Изд-во Том. Ун-та, 1984. - С. 99-110.

131. Карачаров К.Г., Ражев Д.И. Обычай скальпирования на севере Западной Сибири в средние века. //Вестник археологии, антропологии и этнографии. -2002. Вып.4-С.137- 140.

132. Карамышева Б.Х, Губаева С.С. Комментарии // Фиельструп Ф.А. Из обрядовой жизни киргизов начала XX века. М.: Наука, 2002 - С. 54-64, 89-97, 172-181.

133. Карпини Плано История Монгалов // Путешествие в Восточные страны Плано Карпини и Рубурука. М.: Гос. изд-во географ, лит-ры, 1957. - 272 с.

134. Карьялайнен К.Ф. Религия югорских народов. Томск: Изд-во Том. унта, 1994.-Т.1.- 152 с.

135. Карьялайнен К.Ф. Религия югорских народов. Томск: Изд-во Том. унта, 1995.-Т.2.-285 с.

136. Карьялайнен К.Ф. Религия югорских народов. Томск: Изд-во Том. унта, 1996.-Т.3.-264 с.

137. Кастрен А. Путешестия по Лапландии, Северной России и Сибири (1838 -1844, 1845 1849) // Магазин земледелия и путешествий. - М., 1869. - Т.:, ч.2. -436 с.

138. Катанов Н.Ф. О религиозных войнах учеников шейха Багауддина против инородцев Западной Сибири: (по рукописям Тобольского губернского музея) // Ежегодника Тобол, губерн. музея. Тобольск, 1905. - Вып. 14. - С. 1 -28.

139. Кенинг А.В. Этногенетическое направление в советской археологии // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. -Новосибирск: Наука, 2003. Т.6. - С. 113 -115.

140. Ким А.Р. Антропологический состав населения Барабы в позднем средневековье // Бараба в эпоху позднего средневековья. Новосибирск: Наука, 1990. - С. 249-260.

141. Кирпичников А.Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси в IX -XIII вв. Л.: Наука, 1973. - 140 с.

142. Кирюшин Ю.Ф., Малолетко A.M. Бронзовый век Васюганья. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1979. - 182 с.

143. Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. -СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2005. 346 с.

144. Ковычев Е.В. Монгольские погребения Восточного Забайкалья. // Новое в археологии Забайкалья. Новосибирск: Наука, 1981. - С. 73 - 79.

145. Кокшаров С.Ф. Громовержцы обских угров // Историческая наука на рубеже веков: Мат-лы науч. Конф., посвящ. 60-летию истор. Фак-та УрГУ им.

146. A.М.Горького. Екатеринбург: Изд-во "Волот", 2000. - С. 40 - 56.

147. Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. -Новосибирск: Наука, 1980. 167 с.

148. Коников Б.А. Таежное Прииртышье в X XIII вв. н.э. - Омск: Изд-во ОмГПИ, 1993.-224 с.

149. Коников Б.А. Усть-Ишимская культура// Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С.274 - 277.

150. Коников Б.А. Фонд археологии Омского государственного историко-краеведческого музея. Каталог. Омск: ОГИК, 2003. - 100 с.

151. Корусенко М.А. Зиярат деревни Ицисс // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Новосибирск: Наука, 1996. - С. 117-148.

152. Корусенко М.А. Погребальный обряд тюркского населения низовьев р. Тара в XVII-XX вв. (по археологическим и этнографическим материалам): Автореф: дис. канд. ист. Наук. Новосибирск, 1999. - 19 с.

153. Корусенко М.А. Погребальный обряд тюркского населения низовьев р.Тара в XVII-XX вв.: Опыт анализа структуры и содержания. Новосибирск: Наука, 2003. - 192 с.

154. Корусенко М.А. Представления о душе у сибирских татар // Интеграция археологических и этнограйических исследований. Алматы; Омск; Изд. дом "Наука", 2004. - С.205 - 209.

155. Корусенко М.А., Мерзликин В.В. Вредоносные существа, связанные с умершим, в мифологических представлениях сибирских татар // Интеграция археологических и этнограйических исследований. Алматы; Омск; Изд. дом "Наука",2005. -С. 199-201.

156. Корякова JI.H., Кулемзин В.М. Введение // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 7-33.

157. Косарев М.Ф. К вопросу о возможностях этнической интерпретации древних западносибирских культур // Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: Наука, 1973. - С. 59 - 61.

158. Косарев М.Ф. Западная Сибирь в древности. М.: Наука, 1984. - 245 с.

159. Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири: человек и природная среда. М.: Наука, 1991. - 303 с.

160. Косарев М.Ф. Образ дерева в мифоритуальной традиции сибирских народов // Миропонимание древних и традиционных обществ Евразии. Памяти

161. B.Н.Чернецова. М.: Изд-во "Таус", 2006. - 239 - 253.

162. Косарев М.Ф. Основы языческого миропонимания: По сибирским археолого-этнографическим материалам. М.: Изд-во Ладога-100,2003. - 362 с.

163. Косарев М.Ф., Косарев В.Ф. О семантике некоторых деталей древней погребальной обрядности // Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим данным. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1985. - С. 74 - 76.

164. Кравцов В.М., Донукалова Р.П. География Новосибирской области. -Новосибирск: "ИНФОЛИО пресс", 1999. - 208 с.

165. Краткое описание о народе остяцком, сочиненное Григорием Новицким в 1715 г. Спб.: Тип.В.С.Балакирева, 1884. - 116 с.

166. Кренке Н.А. Коллекция В.В.Радлова из раскопок курганов XVII в. в Сибири // Западная Сибирь в эпоху средневековья. Томск: Изд-во Томск, унта, 1984.-С. 137 - 145.

167. Крылов Г.В., Салатова Н.Г. Леса западной Сибири. Новосибирск: Обл. гос. изд-во, 1950. - 176 с.

168. Ксенофонтов Г.В. Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов // Ксенофонстов Г.В. Шаманизм. Избранные труды. Якутск: Творческо-производственная фирма "Север-Юг", 1992. - С.35 - 109.

169. Кубарев В.Д. Древнетюркской поминальный комплекс Дыр-тебо // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. Новосибирск: Наука, 1978. - С. 86 - 98.

170. Кубарев В.Д. Древнетюркские изваяния Алтая. Новосибирск: Наука, 1984.-230 с.

171. Кубарев В.Д. "Савроматы" на Алтае. Археология, этнография и антропология Евразии. 2002,- №1.- С. 127 - 139.

172. Кубарев В.Д., Октябрьская И.В. Ритуальный клад из Кош-Агчского района Алтая // Гуманитарные науки в Сибири, 1996, - №3. - С. 84-92.

173. Кузнецов Н.А. О правомерности использования термина "боевые собаки" (по материалам раскопок курганов Южной Сибири) // Сибирь в панораме тысячелетий. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СОР АН, 1998. - Т. 1. - С. 299 - 307

174. Кузнецов Н.А., Худяков Ю.С. О захоронении собак на Среднем Енисее по человеческому обряду // Сибирь в панораме тысячелетий. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СОРАН, 1998. - Т. 1. - С. 308 - 315:

175. Кузнецов С. К. Отчет об археологических разысканиях в окрестностях г. Томска, произведенных летом 1889 года Томск:; Тип В.В. Михайлова и П.И. Макушина, 1890 - 81 с. - Отд. отт. Из Изв. Импёрат. Том. ун-та, 1889. - Кн.2.

176. Кузьмин Н.Ю. Ограбление или обряд? // Реклнструкция древних верований: источники, методика, цели. М.: Изд. МИРа. - 1991.-е. 146 - 179.

177. Кулемзин В.М. Человек и природа в верованиях хантов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1984. - 191 с.

178. Кулемзин В.М. Ханты и манси // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1994. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 363-379.

179. Кулемзин В.М. Ненцы // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1994а. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 379-383.

180. Кулемзин В.М. Чулымские тюрки // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 19946. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 345 - 348.

181. Кулемзин В.М. Селькупы // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1994в. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 355 - 360.

182. Кулемзин В.М. Генезис традиций. //Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: ТГУ, 1994 г. - С. 423 - 442.

183. Кулемзин В.М. Сравнительный анализ. //Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1994 д. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 393 - 422.

184. Кулемзин В.М. Западносибирские татары. //Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1994 е. - Т.2.: Мир реальный и потусторонний. - С. 348 - 355.

185. Кулемзин В.М., Лукина Н. В. Васюганско-ваховские ханты. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1977. - 226 с. Кулемзин В.М., Лукина Н. В. Васюганско-ваховские ханты. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1977. - 226 с.

186. Кызласов И.Л. Аскизская культура (средневековые хакасы Х- XIVbb.) // Степи Евразии в эпоху средневековья. Археология СССР. М.: Наука. 1981. -С. 200 - 207.

187. Кызласов И.Л. Погребальный обряд и уровень развития общества. От отдельного к общему // РА. 1995. - №2. - С. 99 - 103.

188. Кызласов Л.Р. Курганы средневековых хакасов. (Аскизская культура) // Первобытная археология Сибири. Л.: Наука, 1975. - С. 193 - 211.

189. Кызласов Л.Р. Древняя Тува (от палеолита до X в.). М.: Изд-во МГУ, 1979.-207 с.

190. Кызласов Л.Р. Аскизские курганы на горе Самохвал // Средневековые древности евразийских степей. М.: Наука, 1980 - С. 135 - 164 с.

191. Кызласов Л.Р. Древнейшая Хакасия. М.: Изд-во МГУ, 1986. - 295 с.

192. Кызласов Л.Р. Мировоззренческая основа погребального обряда // РА. -1993. №1. - С.98-112.

193. Кызласов Л.Р. Погребальный обряд и уровень развития общества. От отдельного к общему // РА 1995. - С.99 - 103.

194. Лебедев В.В. Селькупы. //Семейная обрядность народов Сибири. М.: Наука, 1980.-С. 154- 158.

195. Левашова В.П. О городищах Сибирского Юрта // СА, 1950. T.XIII. - С. 341 - 150.

196. Лепехин И. Дневные записки путешествия доктора и академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1771 г.-Спб., 1780.-Ч. 3.-376 с.

197. Лехтисало Т. Мифология юрако-самоедов (ненцев). Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998.- 136 с.

198. Липец Р.С. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. М.: Наука, 1984.-264 с.

199. Литвинский Б.А. Курганы и курумы западной Ферганы. М.: Наука, 1972. - 258 с.

200. Львов Ю.А. Болотный процесс как фактор как фактор среды обитания человека в Западной Сибири // Особенности естетственно-географической среды и исторические процессы в Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. унта, 1979.-С.12- 18.

201. Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С.

202. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир. Новосибирск: Наука, 1988. - Т.1. - 225 с.

203. Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С.

204. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек. Общество. -Новосибирск: Наука, 1989. Т.2. - 243 с.

205. Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С.

206. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. -Новосибирск: Наука, 1990. Т.З. - 209 с.

207. Маальм У., Нюгард П. Фредерик Роберт Мартин // Барсова Гора: 110 лет археологических исследований. Сургут: МУ ИКНПЦ "Барсова Гора", 2002. -С.35-37.

208. Мажитов Н.А. Южный Урал в XII XIV вв. - М.: Наука, 1977. - 240 с.

209. Малиновский В.Б. Технология изготовления берестяных чехлов по материалам позднесредневекового могильника Малый Чуланкуль-1. //Проблемы технологии древних производств. Новосибирск: ИИФФ СО АН СССР, 1990.-С. 206-216.

210. Малиновский В.Г, Томилов Н.А. Томские татары и чулымские тюрки в первой четверти XVIII века. Хозяйство и культура. Новосибирск: Наука, 1997. - 536 с.

211. Матющенко В.И. Иштанский средневковый могильник // Проблемы этнической истории тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. -Омск: ОмГУ, 1984. С. 99-134.

212. Матющенко В.И. Выводы по археологическим материалам // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 19946 - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 322 - 333.

213. Матющенко В.И., Боброва А.И., Коников Б.А. История археологического исследования погребальных памятников и обрядности // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С.18-33.

214. Матющенко В.И., Дульзон А.П., Синяев B.C., Ураев Р.А. Памяти археолога Пеняева // Труды ТОКМ. Томск, 1956. - T.V. - С. 368-359.

215. Матющенко В.И., Коркина И.А. Исследования Берегаевского могильника на Среднем Чулыме в 1975 году // Этнокультурные явления в Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1978. - С. 30-50.

216. Матющенко В.И., Полеводов А.В. Комплекс археологических памятников на Татарском увале у деревни Окунево. Новосибирск: ВО "Наука", Сибирская издательская фирма, 1994. - 223 с.

217. Матющенко В.И., Старцева JI.M. Еловский курганный могильник I эпохи железа. // Вопросы истории Сибири. Вып.5. - Томск: ТГУ, 1970. - С. 152 - 174.

218. Мельник В.И. Погребальная практика и погребальный обряд // Проблемы теории и методики в современной археологической науке. М.: Наука, 1990 . -С. 73-77.-(КСИА.-201).

219. Мельник В.И. Погребальный обычай и погребальный памятник // РА. -1993.-№1.-С. 94-97.

220. Мельников Б.В. Поздние погребальные памятники таежного Прииртышья // Древние погребения Обь-Иртышья. Омск: ОмГУ, 1991. - С. 142- 156.

221. Мельников Б.В. Поселение Бергамак III (предварительное сообщение). // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Культура тарских татар. Новосибирск: Наука, 1996. - С. 84 - 91.

222. Миллер Г.Ф. История Сибири. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1937. - T.I. -607 с.

223. Мифология манси. Энциклопедия уральских мифологий. Т.П. -Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2001.- 196 с.

224. Мифы народов Мира М.: Советская энциклопедия, 1982. Т.2. - 720 с.

225. Мифы, предания, сказки хантов и манси. М.: Гл. ред. вост. лит., 1990 -568 с.

226. Михайлов Ю.И. Мировоззрение древних обществ юга Западной Сибири. Эпоха бронзы. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001. - С. 363.

227. Могильников В.А. Уфы и самодийцы Урала и Западной Сибири. // Археология СССР. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М.: Наука, 1988.-С. 163 -235.

228. Могильников В.А. Ровики западносибирских лесостепных курганов и методика их исследования // Актуальные проблемы методики западносибирской археологии : Тез. Докл. Региональной науч. конф. -Новосибирск: ИИФиФ, 1989. С. 167-171.

229. Могильников В.А. Исследования Кармацких курганов // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии, (материалы конференции). Горно-Алтайск: Изд-во ГАГПИ, 1992. - С. 92 - 94.

230. Могильников В.А. Позднесредневековые материалы из комплекса памятников у дер. Окунево в Тарском Прииртышье (к проблемепроисхождения тарских татар) // Вестник археологии, антропологии и этнографии Тюмень: СО РАН, ИПОС, 1997. - Вып.1. - С. 51 - 64.

231. Могильников В.А. Кочевники северо-западных предгорий Алтая в IX XI веках. - М.: Наука, 2002. - 362 с.

232. Могильников В.А. Курганы с сопроводительными захоронениями чучел коней в северо-западных предгорьях Алтая. //РА. 2002а. - №1. - С. 122 - 136.

233. Молодин В.И. Кыштовский могильник. Новосибирск: Наука, 1979. - 181 с.

234. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск: Наука, 1985. -200 с.

235. Молодин В.И. Культовые памятники угорского населения лесостепного Обь-Иртышья (по данным археологии) // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск: Наука, 1990. - С. 128-140.

236. Молодин В.И. Пазырыкская культура: Проблемы этногенеза, этнической истории и исторических судеб // Археология, этнография и антропология Евразии. 2000, - №4 (4). - С. 131 - 142.

237. Молодин В.И. Памятник Сопка-2 на реке Оми. Культурно-хронологический анализ погребальных комплексов эпохи неолита и раннего металла. Новосибирск: ИАЭт, 2001. - 128 с.

238. Молодин В.И., Мыльникова JI.H. Исследования памятника Кыштовка-1 // Источники по археологии Северной Азии (1935-1976 гг.) Новосибирск: Наука, 1980.-С. 172- 198.

239. Молодин В.И., Савинов Д.Г., Елагин B.C. и др. Бараба в тюркское время. Новосибирск: Наука, 1988. - 177 с.

240. Молодин В.И., Соболев В.И. О погребениях начала II тыс. н.э. в Новосибирском Приобье (по материалам могильника Усть-Алеус VII // Древние культуры Сибири и Тихоокеанского бассейна. Новосибирск: Наука, 1979.-С. 158-162.

241. Молодин В.И., Соболев В.И. Изучение позднесредневековых памятников в Обь-Иртышье: некоторые итоги, проблемы и перспективы // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Новосибирск: Наука, 1999. - Т.4. - С. 39-42.

242. Молодин В.И., Соболев В.И., Соловьев А.И. Бараба в эпоху позднего средневековья. Новосибирск: Наука, 1990. - 262 с.

243. Молодин В.И., Соловьев А.И. Могильник Бертек-20. //Древние культуры Бертекской долины. (Горный Алтай, плоскогорье Укок). Новосибирск: Наука, 1994.-С. 127.

244. Молодин В.И., Соловьев А.И. Погребение позднетюркского воина в Барабе // Средневековые древности Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. унта, 1995. -с.65 - 101.

245. Молодин В.И., Соловьев А.И. Памятник Сопка-2 на реке Оми-Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2004. Т.2: Культурно-хронологический анализ погребальных комплексов эпохи средневековья. - 184 с.

246. Мордкович В.Г. Бараба страна диковинная. - Спб.: Тип. Газ. "на страже Родины", 1995.- 174 с.

247. Мурашко О.А., Кренке Н.А. Культура аборигенов Обдорского Севера в XIX веке (по археологическим коллекциям Музея Антропологии МГУ). -М.: Наука, 2002.- 155 с.

248. Мыльников В.П. Обработка дерева носителями пазырыкской культуры. -Новосибирск: ИАЭТ СОР АН, 1999. 232 с.

249. Народы Западной Сибири: ханты, манси, селькупы, ненцы, энцы, нганасаны, кеты. М.: Наука, 2005, - 805 с.

250. Нестеров С.П. Стремена Южной Сибири // Методические проблемы археологии Сибири. Новосибирск: Наука, 1988. - С. 173 - 183.

251. Нестеров С.П. Конь в культах тюркоязычных племен Центральной Азии в эпоху средневековья. Новосибирск: Наука, 1990. - 144 с.

252. Никитина Г.Ф. Систематика погребального обряда племен Черняховской культуры. М.: Наука, 1985. - 208 с.

253. Новиков А.В. Могильник начала II тыс. н.э. близ с. Ташара // Сибирские татары: Мат-лы 1-го сибирского симп. "культурное наследие Западной Сибири". Омск: Изд-во Ом. гос. ун-та, 1998. - С. 50-55.

254. Новиков А.В. Новый памятник начала II тыс. н.э. в южно-таежном Приобье // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 1998а. - T.IV. - С. 326-329.

255. Новиков А.В. Канисовые в изобразительном искусстве древнего населения таежной зоны западной Сибири // Сибирь в панораме тысячелетий. -Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СОР АН, 19986. Т. 1. - С. 461 - 469.

256. Новиков А.В. Собаки в мировоззрении и ритуальной практике древнего населения лесостепной и южно-таежной зон Западной Сибири // Археология, этнография и антропология Евразии. 2001. - №1. - С. 72 - 83.

257. Новиков А.В., Майничева А.Ю., Кравцов В.М., Гресс М.В. Прошлое болотнинской земли. Новосибирск: Изд-во АртИнфоДата, 2003. - 136 с.

258. Новицкий Гр. Краткое описание о народе остяцком 1715 г. -Новосибирск: Новосибгиз, 1941. 107 с.

259. Ожередов Ю.И. Использование огня в погребальных и поминальных обрядах: По материалам курганной группы Барклай // Вопросы этнокультурной истории народоа Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1992. - С. 35-45.

260. Ожередов Ю.И. Погребальные сооружения селькупов XIV сер. XIX вв. из курганной группы Барклай // Культерногенетические процессы в Западной Сибири. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1993. - С.89 - 92.

261. Ожередов Ю.И. Новые данные о Кустовском могильнике // Система жизнеобеспечения традиционных обществ в древности и современности. Теория, методология, практика. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998. - С. 206-210.

262. Ожередов Ю.И. Сакральные стрелы южных селькупов. // Приобье глазами археологов и этнографов. Материалы и исследования к "Энциклопедии Томской области" Томск: ТГУ, 1999. - С. 77-119.

263. Ожередов Ю.И. Железо в мифологических представлениях сибирских татар // Интеграция археологических и этнографических исследований. -Алматы; Омск: Изд. дом "Наука", 2004. С. 233 - 238.

264. Ожередов Ю.И., Яковлев Я.А. Археологическая карта Томской области.- Томск: Изд-во том. ун-та, 1993. Т.П. - 208 с.

265. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. М.: Изд-во АН СССР, 1950. - 412 с. - (МИА. №18).

266. Окладников А.П. Бронзовое зеркало // Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса. JI. - М.: Изд-во Главсевморпути, 1951. - С. 160- 166.

267. Октябрьская И.В. Текстильная тема в традиционной мифологии тюркоязычных народов Сибири // Известия СО АН СССР. Сер. История, филология, и философия. Новосибирск, 1992. - №1. - С. 43-54.

268. Окшотт Э. Археология оружия. От бронзового века до эпохи ренессанса.- М.: Центрополиграф, 2004. 398 с.

269. Ольховский B.C. Погребально-поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий. // С А. 1986. - №1. - С. 65-76.

270. Ольховский B.C. Погребальная обрядность (содержание и структура) // РА. 1993. - №1. - С.78-93.

271. Ольховский B.C. Погребальная обрядность и социологические реконструкции // РА. 1995. - №2. - С. 85-98.

272. Ольховский B.C. Обычай и обряд как формы традиции // Российская археология. 1997. - №2. - С. 159-168.

273. Ольховский B.C. К изучению скифской ритуалистики: посмертное путешествие. // Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. М.: Изд. фирма "Восточная литература" РАН,- 1999.-С. 114-136.

274. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1994. - Т.2: Мир реальный и потусторонний. - 475 с.

275. Павлинская JI.P. Художественная обработка металлов // Материальная и духовая культура народов Сибири. С. 71 - 85. - (СМАЭ, 1988. Вып. XLII).

276. Паллас П.С. Путешествия по разным провинциям Российского государства. Спб.: Имп. Академия Наук, 1786. - 4.2. - 571 с.

277. Паллас П.С. Путешествия по разным провинциям Российского государства. Спб. Имп. Академия Наук, 1788. - Ч.З. - 624 с.

278. Патачаков К.М. Опыт реконструкции хакасского шаманского бубна с интерпретацией его рисунка. // Вопросы древней истории Южной Сибири. -Абакан: "Хакасия", 1984. С. 147-160.

279. Патканов С.К. Тип остяцкого богатыря по остяцким былинам и героическим сказаниям. СПб.: Тип. Худекова, 1891. - 74 с.

280. Патканов С.К. Тип остяцкого богатыря по остяцким былинам и героическим сказаниям. Иртышские остяки и их народная поэзия Тюмень: МандриКа, 2003.-415 с.

281. Перевалова Е.В. Северные ханты: этническая история. Екатеринбург: УрО РАН, 2004.-414 с.

282. Пелих Г.И. К вопросу о родоплеменном строе нарымских селькупов //Труды ТГУ. Т. 165. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1963. - С. 137 - 148.

283. Пелих Г.И. Кольцевая связь у селькупов Нарымского края // Сибирский этнографический сборник IV. М.: 1962. - ТИЭ (Новая сер.).- T.LXXVIII. - С. 176- 196.

284. Пелих Г.И. Происхождение селькупов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1972. -424 с.

285. Пелих Г.И. Материалы по селькупскому шаманству // Этнография Северной Азии. Новосибирск: Наука, 1980. - С. 5 - 70.

286. Пелих Г.И. Селькупы XVII в. (очерки социально-экономической истории). Новосибирск: Наука, 1981. - 177 с.

287. Пекарский П.П. Путешествие академика Николая Иосифа Делиля в Березов в 1740 году. Спб.: Приложение к 6 тому Записок Имп. Акад. Наук №3., 1865.-74 с.

288. Перевалова Е.В. Северные ханты: этническая история. Екатеринбург: УрО РАН, 2004-414 с.

289. Первых С.Ю. Томилов Н.А. Природная среда и охотничье-рыболовческое хозяйство барабинских татар // Особенности естественно-географической среды и исторические процессы. Томск: ТГУ, 1979. - С. 128-130.

290. Плетнева Л.М. Тоянов городок (по раскопкам М.П. Грязнова в 1924 году) // Из истории Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1976. - Вып. 19. - С. 65-72.

291. Плетнева Л.М. Томское Приобье в позднем средневековье (по археологическим источникам). Томск: Изд-во Том. ун-та, 1990. - 134 с.

292. Плетнева Л.М. Томское Приобье в начале II тыс н.э. (по археологическим источникам). Томск: Изд-во Том. ун-та, 1997. - 350 с.

293. Плетнева С.А. От кочевий к городам. -М.: Наука, 1967. 198 с.

294. Погребальный обряд: реконструкция и интерпретация древних идеологических представления. М. Изд. фирма "Вост. лит-ра" РАН, 1999. -248 с.

295. Полосыиак Н.В. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск: Наука, 1987.-с. 144.

296. Полосыиак Н.В. Стерегущие золото грифы. Новосибирск: Наука, 1994. -с. 125.

297. Полосыиак Н.В. Бальзамирование у пазырыкцев // Феномен алтайских мумий. Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 2000. - С. 120-124.

298. Полосыиак Н.В., Молодин В.И. Могильники пазырыкской культуры на плоскогорье Укок. //Археология этнография и антропология Евразии. 2000.-№4 (4).- С. 66 - 87.

299. Попов А.А. Душа и смерть по верованиям нганасан. // Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. JL: Наука, 1976. - С. 31-43.

300. Попов А.А. Нганасаны. Социальное устройство и верования. JL: Наука, 1984.- 152 с.

301. Потапов Л.П. Лук и стрелы в шаманстве у алтайцев // Сов. Этнография. -1934.-№3.-С. 64-76.

302. Потапов Л.П. Очерк этногенеза южных алтайцев // Сов. Этнография. -1952,-№3.-С. 137- 148.

303. Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. М.-Л.: АН СССР, 1953. - 444 с.

304. Потапов Л.П. Народы Южной Сибири. Новосибирск: Новосибирское книжное изд-во, 1953а. - 192 с.

305. Потапов Л.П. Конь в верованиях и эпосе народов Саяно-Алтая // Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Л.: Наука, 1977. С. 164 - 178.

306. Плотников Ю.А Скульптурные изображения рыб в памятниках сросткинской культуры. // Новые памятники эпохи металла на среднем Амуре. Новосибирск: ИИФФ СО АН СССР, 1987. С. 110 -120.

307. Плотников Ю.А О назначении отверстий в лопастях стрел // Вопросы военного дела и демографии Сибири в эпоху средневековья. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2001. - С. 79 - 95.

308. Прокофьева Е.Д. Костюм селькупского шамана. // СМАЭ М.; Л.: Изд- во АН СССР, 1949. - T.XI. - С. 33 - 75.

309. Прокофьева Е.Д. О социальной организации селькупов // Сибирский этнографический сборник (Нов. сер.). M.-JL: Изд-во АН СССР, 1952. - T.XVIII. -С. 88- 107.

310. Прокофьева Е.Д. Старые представления селькупов о мире // Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. JL: Наука, 1976.-С. 106-128.

311. Прокофьева Е.Д. Некоторые религиозные культы тазовских селькупов // Памятники культуры народов Сибири и Севера (вторая половина XIX начало XX в.). - Л.: Наука, 1977. - С. 66 - 79. - (СМАЭ XXXIII).

312. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М.: Гл. ред. Вост. лит-ры, 1976.-326 с.

313. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Изд-во "Лабиринт", 2002, - 336 с.

314. Радлов В.В. Из Сибири: Страницы дневника. М.: Наука. Главная ред. воет лит-ры, 1989. - 749 с.

315. Ражев Д.И. Исследование антропологического материала из могильник Ендырского I // Зыков А.П., Кокшаров С.Ф. Древний Эмдер. Екатеринбург: НПМП "Волот", 2001. - С. 233-243.

316. Романцова В.Д. Курганный могильник Седова Заимка-2 // Археологические памятник лесостепной полосы Западной Сибири. -Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1983. С. 82-95.

317. Ромбандеева Е.Р. История народа манси (вогулов) и его духовная культура. Сургут: АИИК "Северный Дом" и Северо-Сибирское региональное книжное изд-во, 1993. - 208 с.

318. Росляков С.Г. Береста в погребальном обряде могильник Санаторный I // Сибирские татары: Мат-лы 1-го сибирского симпозиума "культурное наследие народов Западной Сибири". Тобольск: Изд-во ОмГПУ, 1998. - С. 54-56.

319. Росляков С.Г. Курганный могильник Санаторный-1 и вопросы этнокультурной интерпретации памятников развитого средневековья Верхнего Приобья // Археология, этнография и антропология Евразии. 2005. - №4. - С. 115-125.

320. Руденко С.И. Предметы из остяцкого могильника возле Обдорска. // Материалы по этнографии России. Спб.: ЭОРМ, 1914. - Т.П. - С. 35 - 56.

321. Руденко С.И. Графическое искусство остяков и вогулов. // Материалы по этнографии России. T.IV, вып.2. Jl.,1929. - С. 13-40.

322. Рынков Н.А. Традиции, обычай, обряд (к соотношению понятий) // Российская археология. 1997. - №.2. - С. 150-158.

323. Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху . Л.: Изд-во ЛГУ, 1984, 176 с.

324. Савинов Д.Г. Новый тип памятников начала II тыс. н.э. в Барабинской лесостепи. // Бараба в тюркское время. Новосибирск: Наука, 1988. - С. 90-112.

325. Савинов Д.Г. Государства и культурогенез на территории Южной Сибири в эпоху раннего средневековья. Кемерово: Изд-во Кем. Гос. ун-та, 1994. - 215 с.

326. Савинов Д.Г. Основные вопросы теории палеоэтнографических исследований // Археологические микрорайоны Западной Сибири. Омск: Изд-во ОмГУ, ОИИФиФ СО РАН, 1994а. - 4.2. - С. 130-132.

327. Савинов Д.Г. Палеоэтнография как самостоятельное направление культурно-исторических исследований // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Новосибирск: Наука, 1998. - С. 9-П.-(Т.З).

328. Савинов Д.Г., Бобров В.В. Курган как сакрализованное пространство в системе погребального обряда // Актуальные проблемы методики западносибирской археологии : Тез. Докл. Региональной науч. конф. -Новосибирск: ИИФиФ, 1989. С. 160 - 164.

329. Сагалаев A.M. Урало-алтайская мифология: Символ и архетип. -Новосибирск: Наука, 1991. 155 с.

330. Седакова О.А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян. М.: "Индрик", 2004, - 320 с.

331. Селезнев А.Г. Барабинские татары: истоки этноса и культуры, -Новосибирск: Наука, 1994. 175 с.

332. Селезнев А.Г., Мерзликин В.В. Материалы по погребальной обрядности тюменских и тобольских татар // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. Новосибирск: Наука, 1999. - Т.4. - С. 117 -195.

333. Семейная обрядность народов Сибири. М.: Наука, 1980. - 240 с.

334. Семенова В.И. Средневековые могильники Юганского Приобья -Новосибирск: Наука, 2001. 296 с.

335. Семенова В.И. Поселение и могильник Частухинский Урий. -Нолвосибирск: Наука, 2005. 164 с.

336. Симаков Г.Н. Общественные функции киргизских народных развлечений в конце XIX начале XX в. - Л.: Наука, 1984. - 229 с.

337. Симченко Ю.Б. Тамги народов Сибири XVII в. М.:Наука,1965. - 227 с.

338. Синяев B.C. Материалы к археологической карте Нижнего Чулыма // СА -1950. -№13. -С. 331-340.

339. Смирнов Ю.А. Лабиринт: Морфология преднамеренного погребения. Исследование, тексты, словарь. М.: Изд. фирма "Вост. лит-ра" РАН, 1997. -279 с.

340. Смирнов Ю.А., Тендрякова М.В. О роли обыденного сознания в археологической реконструкции: погребальный обряд // Проблемы теории и методики в современной археологической науке. М. Наука, 1990. - С.68-73 -(КСИА. - 201).

341. Смоляк А.В. Шаман: личность, функции, мировоззрение (народы нижнего Амура). М.: Наука, 1991. - 279 с.

342. Соболев В.И. Курганы XIII XIV вв. у с. Туруновка // Этнокультурные явления в Западной Сибири. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1978. - С.91-96.

343. Соболев В.И. Барабинскике татары XIV начала XVII вв. н.э. (по археологическим данным): Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Новосибирск, 1983.-22 с.

344. Соболев В.И. История Сибирских ханств (по археологическим материалам): Автореф. дис. докт. ист. наук. Новосибирск, 1994. - 50 с.

345. Соболев В.И., Малиновский В.Б. Погребальный обряд Заречно-Убинского могильника эпохи средневековья // Археология вчера, сегодня, завтра. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1995. - С.91-97.

346. Соколов М.Н. Рыба // Мифы народов Мира. М.: Советская энциклопедия, 1982. - С. 391-393.

347. Соколова З.П. Пережитки религиозных верований у обских угров //Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX начале XX века. -Л.: Наука, 1971. - С. 211-238 - (СМАЭ XXVII).

348. Соколова З.П. Новые данные о погребальном обряде Северных хантов. // Полевые исследования Института этнографии 1974. М.: Наука, 1975. - С. 165 -174.

349. Соколова З.П. Похороны у казымских хантов. // Полевые исследования Института Этнографии 1977. М.: Наука, 1979. - С. 249 - 253.

350. Соколова З.П. Ханты и манси // Семейная обрядность народов Сибири. -М.: Наука, 1980.-С. 125 143.

351. Соколова З.П. Культ медведя. Археология, этнография и антропология Евразии. - 2000.- №2. - С. 121 - 130.

352. Соловьев А.И. Военное дело коренного населения Западной Сибири. Эпоха средневековья. Новосибирск: Наука, 1987. - 194 с.

353. Соловьев А.И. О жертвоприношении людей у древнего населения Прииртышья // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск: Наука, 1990.-С.92- 103.

354. Соловьев А.И. Исследования могильника Усть-Чоба -1 на Средней Катуни. // Древности Алтая. Горно-Алтайск: ГАГУ, 1999. - С. 123-133. -(ИЛА. №4).

355. Соловьев А.И. Оружие и доспехи. Новосибирск: "ИНФОЛИО-пресс", 2003. - 223 с.

356. Соловьев, А.И. Зудова М.В. Раскопки позднесред не векового могильника Мал.Чуланкуль I // Проблемы археолгии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 1997. - T.III. - С. 289 - 295.

357. Соловьев А.И., Мыльникова JI.H. Топор с клеймом из могильника Кыштовка-1. Новосибирск: Наука, 1979. - С. 119 - 121.

358. Сочава В.Б. Проблемы физической географии и геоботаники. -Новосибирск: Наука, 1986. 344 с.

359. Спафарий Н. Путешествие через Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая русского посланника Николая Спафария в 1675 г. Спб.: Тип. Киршбаума., 1882. - 214 с.

360. Старцев Г. Остяки. Л: Прибой, 1928. - 152 с.

361. Степанов П.Д. Воинские трофеи в погребениях Андреевского кургана Мордовской АССР//КСИА. М., 1973. - № 136. - С. 86 - 91.

362. Стефанов В.И. Моховая XLVI новый позднесредневековый могильник Сургутского Приобья // Ханты-Мансийский автономный округ в зеркале прошлого. - Томск - Ханты-Мансийск: Изд-во Том. ун-та, 2004. - С. 164-210.

363. Сынские ханты. Новосибирск: Изд-во ИАЭт, СО РАН, 2005, - 352 с.

364. Талигина Н.М. Описание похоронного обряда Сынских хантов // Народы северо-западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. - Вып.2. - С. 130 -140.

365. Татауров С.Ф. Погребение №36 могильника Бергамак II // Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск: Изд-во ОИИФиФ СО РАН, 1995. - 4.1. - С. 80-83.

366. Татауров С.Ф., Тихонов С.С. Могильник Бергамак II // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Т.1: Культура тарских татар . Новосибирск: Наука, 1996. - С. 58-83.

367. Терехова JI.M., Широков В.Н. Глиняная культовая пластика Рачевского археологического комплекса // Проблемы урало-сибирской археологи. -Свердловск: УрГУ, 1986.-С. 131-138.

368. Терехова, Л.М., Карачаров Г.К. Среднеобская низменность // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Том ун-та, 1994. -Т.2: Мир реальный и потусторонний. - С. 277 - 189.

369. Терещенко Н.М. Ненецкий эпос: Материалы и исследования по самодийским языкам. Л.: Наука, 1990. - 336 с.

370. Титова З.Д. Барабинские татары (историко-этнографический очерк). //Из истории Сибири. Томск: ТГУ, 1976. - Вып. 19. - С. 108 - 147.

371. Тишкин А.А., Горбунов В.В., Казаков А.А. Курганный могильник Телеутский Взвоз-I и культура населения лесостепного Алтая в монгольское время. Барнаул: Изд-во Алт. Ун-та, 2002. - 202 с.

372. Томилов Н.А. Сибирские татары. //Семейная обрядность народов Сибири. -М.: Наука, 1980-С. 119-123.

373. Томилов Н.А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI первой четверти XIX в. // Из истории Сибири. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1981 - 274 с.

374. Томилов Н.А. Этническая история тюркоязычного населения ЗападноСибирской равнины в конце XVI начале XX вв. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 1992.-271 с.

375. Томилов Н.А. Этноархеология и этнографо-археологический комплекс // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. -Новосибирск: Наука,, 1996. Т.1: Культура тарских татар. - С. 10-25.

376. Томилов Н.А. Археолго-этнографическое направление в российской науке конца XVII XX вв. // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. - Новосибирск: Наука, 2003. - Т.6. - С. 10 - 17.

377. Топоров В.Н. Об иранском влиянии в мифологии народов Сибири и Центральной Азии (1-2). // Кавказ и Средняя Азия в древности и средневековье. -М.: Гл. ред. Вост. лит., 1981. С. 146 - 162.

378. Тощакова Е.М. Традиционные черты народной культуры алтайцев (XIX -начало XX вв) Новосибирск: Наука, 1978. - 160 с.

379. Троицкая Т.Н. Красный Яр 1 памятник позднего железного века // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. - Новосибирск: Наука, 1978. - С. 99-117.

380. Троицкая Т.Н. Кулайская культура в Новосибирском Приобье. -Новосибирск: Наука, 1979. 134 с.

381. Троицкая Т.Н., Бородовский А.П. Погребения младенцев в курганах VII в. н.э. в Новосибирском Приобье. //Мировоззрение финно-угорских народов. -Новосибирск: Наука, 1990. С. 149 - 162.

382. Троицкая, Т.Н., Бородовский А.П. Болынереченская культура в Новосибирском Приобье. Новосибирск: Наука, 1994. - 184 с.

383. Троицкая Т.Н., Молодин В.И., Соболев В.И. Археологическая карта Новосибирской области. Новосибирск: Наука, 1980. - 184 с.

384. Усманова М.С. Подземный мир в традиционных представлениях хантов // Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим и этнографическим источникам. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1985. - С. 152 - 155.

385. Фальк И.П. Записки путешествия (от Петербурга до Томска 1721-1722 гг) //Полн. Собрание ученых путешествий по России, издаваемое императорской Академией наук по предложению её президента. Спб., 1824. - Т.6 - 546 с.

386. Федосова В.Н. О возможностях использования археологических данных для палеосоциальных реконструкций // РА. 1995. - №2. - С. 104-111.

387. Фиельструп Ф.А. Из обрядовой жизни киргизов начала XX века. М.: Наука, 2002. - 300 с.

388. Финш О., Брэм А. Путешествие в Западную Сибирь д-ра О.Финша и и А.Брэма. М.: Тип. Лаврова, 1882. - 578 с.

389. Фрезер Дж. Золотая ветвь. М.: Полит. Литература, 1980. - 831 с.

390. Хаури Р., Блаттер У. Патолого-анатомические исследования женской мумии памятника Ак-Алаха-3 // Феномен Алтайских мумий. Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 2000. - С. 231-233.

391. Хлобыстина М.Д. Археология как источник мифологических реконструкций // Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим данным. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1985. - С. 13 -17.

392. Хороших П.П. Из исламских воззрений иркутских бурят // Этнографический сборник. Улан-Удэ. - 1969. - Вып.5. - С. 252 - 255.

393. Худяков Ю.С. Вооружение енисейских кыргызов. Новосибирск: наука, 1980.- 176 с.

394. Худяков Ю.С. Кыргызы на Табате. Новосибирск: Наука, 1982. - 239 с.

395. Худяков Ю.С. Кыргызы на Енисее. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1986. - 80 с.

396. Чемякин Ю.П., Зыков А.Л. Барсова Гора: археологическая карта. -Сургут-Омск: ОАО "Омский дом печати", 2004 208 с.

397. Чемякин Ю.П., Шатунов Н.В. История изучения археологических памятников Барсовой горы // Барсова Гора: 110 лет археологических исследований. Сургут: МУ ИКНПЦ "Барсова Гора", 2002. - С. 40-57:

398. Чернецов В.Н. Вогульские сказки. JL: Гослитиздат, 1935. - 142 с.

399. Чернецов В.Н. Нижнее Приобье в I тысячелетии нашей эры М.: Изд-во АН СССР, 1957. - С. 136 - 245. (МИА. №58)

400. Чернецов В.Н. Представления о душе у обских угров // Тр ИЭ, Нов. Сер., 1959.-Т.51.-С 114-156.

401. Чернецов В.Н. Источники по этнографии Западной Сибири. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1987.-284 с.

402. Чиндина JI.A. Работы в Нарымском Приобье // АО 1972. М.: Наука, 1973.-С. 249.

403. Чиндина JI.A. Исследования в Нарымском Приобье // АО 1973. М.: Наука, 1974. - С. 270

404. Чиндина JI.A. О погребальном обряде поздних могильников Нарымского Приобья // Из истории Сибири. Томск: Изд-во Том. унт-та, 1975. - Вып. 16. -С. 61-91

405. Чиндина JI.A. Могильник Релка на Средней Оби. Томск: Изд-во Том. унта, 1977.- 194 с.

406. Чиндина JI.A. Древняя история Среднего Приобья в эпоху железа. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 1984. 256 с.

407. Чиндина JI.A. История Среднего Приобья в эпоху раннего средневековья. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991. - 184 с.

408. Чиндина JI.A., Яковлев Я.А., Ожредов Ю.И. Археологическая карта томской области Томск: Изд-во Том. ун-та, 1990. - T.I. - 340 с.

409. Членова H.JI. Взаимоотношения степных и лесостепных культур в эпоху бронзы на границах Минусинской котловины // Древняя Сибирь. Новосибирск: Наука, 1966, -Вып.2.- С. 212-228.

410. Чугунов С.М. О натуральной мумии, найденной в г. Томске // Известия Том. ун-та.- Томск, 1890.- Кн.2.- С. 1-16

411. Чугунов С.М. Древнее кладбище подле деревни Чернилыциково на правом берегу р.Томи, Томского уезда // Известия Том. ун-та. Томск, 1901. -Кн.19.-С. 4-6.

412. Чугунов С.М. Древнее кладбище близ города Томска "Тоянов городок" // Изв. Том. ун-та. Томск, 1901а. - Кн. 19. - С. 1-3.

413. Чугунов С.М. Старинные татарские и следы других кладбищ в "юрточной" части города Томска // Материалы для антропологии Сибири. -Томск, 1904. T.XV. - С. 237-256.

414. Шавров В.Н. Краткие записки о жителях Березовского уезда // Чтения в общ-ве истории и древностей российских при МГУ. М.: 1871. - Кн.2. - С. 1-21.

415. Элиаде М. Священное и мирское. М.: МГУ, 1994. - 144 с.

416. Элиаде М. Шаманизм. Архаические техники экстаза. Киев: София, 1998. -384 с.

417. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. -Спб.: "Алетейя", 1998а. 250 с.

418. Элиаде М. Тайные общества. Обряды инициации и посвящения. М.-СПб.: Университетская книга, 1999. - 356 с.

419. Элиаде М. Трактат по истории религий. Спб.: "Алетейя", 1999а. -Т.1.- 394 с.

420. Элиаде М. Трактат по истории религий. Спб.: "Алетейя", 19996. -Т.2. -416 с.

421. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М.: Прогресс, 1996. - С. 136.

422. Яковлев Я.А. "Мой дом моя крепость"? Увы . (На стойбище П.Д. Минчимкина. Сургутский район, река Минчимкина). //Ханты мансийский округ в зеркале прошлого. - Томск - Ханты-мансийск: Изд-во ТГУ, 2004. - С. 175 -202. (вып.2).

423. Яковлев Я.А, Боброва А.И. К вопросу о значении погребального инвентаря позднесредневекового населения Приобья: котел. // Средневековые древности Западной Сибири. Омск: ОМГУ, 1995. - С. 101 - 117.

424. Яковлев Я.А. Боброва А.И. К вопросу о роли и значении погребального инвентаря позднесредкевекового населения Приобья: топор. Ханты-Мансийский округ в зеркале прошлого. - Томск - Ханты-Мансийск: Изд-во ТГУ, 2004-С. 137-174.

425. Arne T.J. Barsoff Gorodok. Stockholm, 1935.

426. Kannisto A. Materialen zur Mythologie der Wogulen. // Memories de la Societe Finno-Ougrienne.- Helsinki, 1958,-Vol. 113. 444 s.

427. Messerschmidt D.G. Forscshungreise durch Sidirien 1720 1727. - Berlin: Akademie Verlag, 1962. - 379 s.

428. Patkanov S. Die Irtyshch-Ostjaken und ihre Volkspoesie. Spb, 1900.- Т.П. -286 s.