Поэтика интертекстуальности в творчестве Венедикта Ерофеева: поэма "Москва - Петушки" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Безруков, Андрей Николаевич

• Безруков, Андрей Николаевич
• кандидат филологических наук
• 2005

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Безруков, Андрей Николаевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I

КОНЦЕПЦИЯ И СПЕЦИФИКА ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ

1.1. ДИСКУРСИВНОСТЬ ТЕКСТА

1. 2. ТЕКСТОВЫЙ УНИВЕРСУМ / МЕТАТЕКСТУАЛЬНОСТЬ

1.3. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ

1. 4. ОСНОВНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ,

МОДЕЛИ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

1. 5. ФОРМЫ И ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ СВОЙСТВА

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ .„

ГЛАВА II

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПОЭМЕ ВЕНЕДИКТА ЕРОФЕЕВА "МОСКВА - ПЕТУШКИ"

2. 1. "МОСКВА - ПЕТУШКИ" КАК ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ПАРАДИГМА.

2. 2. ДИСКУРСИВНО-ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПОНЯТИЯ АВТОР.

2. 3. ЖАНРОВЫЕ СВЯЗИ В "МОСКВЕ - ПЕТУШКАХ"

2. 4. РЕАЛИЗАЦИЯ В ПОЭМЕ МИФОЛОГИЧЕСКОГО АРХЕТИПА.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ

ГЛАВА III

КОНСТИТУИРОВАНИЕ СМЫСЛОВОГО ПОТЕНЦИАЛА ПОЭМЫ "МОСКВА - ПЕТУШКИ"

3.1. РЕКОМБИНАЦИЯ РОМАНТИЗМА В "МОСКВЕ - ПЕТУШКАХ".

3. 2. ЦИТАТНОСТЬ - ОСНОВНОЙ ПРИЕМ СТРУКТУРИРОВАНИЯ ТЕКСТА

3. 3. ИНТЕРМЕДИАЛЬНОСТЬ ПОЭМЫ.

3. 4. СМЫСЛОВАЯ ПРОЦЕССУАЛЬНОСТЬ ТЕКСТА ПОЭМЫ

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Поэтика интертекстуальности в творчестве Венедикта Ерофеева: поэма "Москва - Петушки"»

Настоящая работа выполнена в рамках исследований, посвященных анализу особенностей постмодернистского текста. В гуманитарном познании второй половины XX века проблема текста обсуждается на пересечении лингвистики, поэтики, литературоведения, семиотики. В центре внимания оказался вопрос «раскрытия ресурсов смыслопорождения, или трансформации значения в знаковых макрообразованиях, сопровождающийся признанием некорректности или недостаточности денотации в качестве основной модели значения»1. Материалом диссертационного исследования является творчество Венедикта Ерофеева, в котором конкретное произведение «Москва - Петушки» рассматривается нами как самодостаточный литературно-художественный текст и как основной вариант реализации специфического художественного кода писателя. Объектом исследования выступает феномен многоуровневой эстетической структуры поэмы и основных конструктивных элементов ее порождения. Предметом изучения избирается поэтика интертекстуальности, формирующая качественные художественные характеристики поэмы.

В современном литературоведении наблюдается процесс активного взаимовлияния разных принципов и методик анализа. Текстовый анализ в постмодернизме принципиально отличен от традиционного («объясняющего»). Он являет собой аналитическую процедуру, которая прослеживает пути смыслообра-зования, выявляет «те формы, те коды, через которые идет возникновение смыслов текста» (Р. Барт), поэтому нам представляется необходимым выявление характера организации, внутренних закономерностей построения художественного мира поэмы Вен. Ерофеева «Москва - Петушки».

Большинство исследователей подходят к поэме «Москва - Петушки» как к исторической сумме источников и влияний, изучают ее с позиций нахождения «своего» и «чужого», выявляя скопление цитат, аллюзий, всевозможных встав

1 Постмодернизм. Энциклопедия. - Минск: Интерпрессервис; Книжный дом, 2001. - С. 822. ных элементов из предшествующих художественных текстов. Текст поэмы характеризуется как цитатное, постмодернистское письмо.

В постмодернистской системе отсчета текст - это не закрытая структура, предполагающая исчерпывающее изучение, а выход в другие коды, знаки, межтекстовые отношения, в силу которых он и существует. Такое положение соответствует пониманию категории интертекстуальности, считающейся в современном литературоведении основным специфическим приемом создания постмодернистского текста. В поэме «Москва — Петушки» интертекстуальность может характеризоваться как многомерная связь с предшествующими культурными текстами. Текстовый массив поэмы включает в себя многое из того, что когда-либо было создано, сказано, написано. Однако, поэма - это не совокупность знаков, кодов, наделенных смыслом, который можно восстановить, а организованное художественное произведение, внутри которого все элементы перетекают друг в друга, тесно связаны единой системой выражения. В «Москве -Петушках» каждое слово, каждый знак работают на общий результат, любое звено текста равнозначно целому. Анализ поэмы как эстетического явления, имеющего право на автономный способ существования, требует восприятия наличной структуры (как она сделана), с одной стороны, и постмодернистского видения текста как комбинаторной бесконечности (отсутствие финального смысла), с другой.

Актуальность работы обусловлена тем, что изучению проблемы интертекстуальности поэмы «Москва - Петушки» в аспекте функционального приема (сочетания внешней структуры и внутренней осмысленности) не уделено достаточного внимания. Несмотря на значительное число работ, содержащих интересные наблюдения и оценки поэмы Ерофеева, исследований, претендующих на полный и цельный системный анализ поэтики этого произведения, на данный момент нет. Для понимания сути масштабного эстетического явления требуется определить стержневой компонент, структурирующий вокруг себя все остальные свойства и элементы поэтической системы. Важнейшей доминантой, объединяющей составные части поэтической системы Вен. Ерофеева, нам представляется категория интертекстуальности, необходимость изучения которой продиктована как теоретическими проблемами, так и практическими задачами адекватного восприятия поэмы «Москва - Петушки» как автономной эстетической структуры.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые текст поэмы «Москва - Петушки» анализируется как уникальная художественная структура с огромным смыслопорождающим потенциалом, в которой интертекстуальная ситуация становится одним из способов построения смысла. Текст поэмы приобретает собственную эвристическую значимость, воплотившую суверенную субъективность и самоценность авторского сознания.

Целью нашей работы является изучение категории интертекстуальности и установление ее эстетико-организующих функций в поэме «Москва — Петушки». В поэтическом мире Ерофеева круг функциональных возможностей интертекстуальности широк, нас она интересует как поэтика творения текстового пространства и смыслового объема произведения. Для решения данной цели были поставлены следующие задачи:

1. Охарактеризовать специфику интертекстуальности, основные этапы развития и теоретические положения.

2. Установить виды, формы и функции интертекстуальности в художественных текстах.

3. Рассмотреть поэму Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» как историко-культурную парадигму.

4. Представить категорию интертекстуальности в качестве уникального явления авторского мышления и доминантного поэтического приема в формировании художественного текста поэмы.

5. Выявить функциональные свойства интертекстуальности в постмодернистском тексте поэмы.

6. Охарактеризовать поэму как органическую систему, в которой интертекстуальность выступает важнейшим сюжетообразующим началом.

7. Проследить за структурацией и смыслообразованием текстового пространства поэмы.

8. Доказать, что интертекстуальность является основным поэтическим приемом создания поэмы Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» и дает неисчерпаемые возможности интерпретационного подхода к ней.

Теоретическая и практическая значимость материалов диссертационного исследования заключается в том, что рассмотренный круг вопросов важен для теоретических и практических аспектов изучения литературы. Разработанные в диссертации принципы интертекстуального анализа поэмы «Москва — Петушки» могут быть применены как инструмент исследования других текстов. Диссертационный материал может быть использован при изучении истории русской литературы второй половины XX века, истории русского постмодернизма, непосредственно творчества Венедикта Ерофеева, теории литературы и теории интертекстуальности с позиций ее функциональности, способов реализации и феномена имманентного восприятия.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Интертекстуальность - доминантный поэтический прием структурирования текста поэмы «Москва - Петушки», формирования его смысловых уровней.

2. Способ художественного мышления автора свойствен литературной обстановке второй половины XX века - ситуации постмодернизма — и представляется как интертекстуальный.

3. Процесс формирования повествовательного пространства поэмы происходит по интертекстуальным принципам множественного варьирования культурных «следов», текстовых элементов и фигур.

4. Текст «Москвы - Петушков» - диалог авторского сознания с самой реальностью - имеет философский характер, воплотивший опыт восприятия и преобразования автором материалов предшествующих культур.

5. Все элементы художественного пространства «Москвы - Петушков» возводятся к единому организующему центру - образу автора; все действие поэмы протекает в атмосфере непрерывного авторского комментирования; эстетические вкусы автора определяют речевое воплощение повествования. 6. «Москва - Петушки» - уникальный прецедент культурного механизма. Основными приемами создания текста поэмы являются все возможные для литературной интертекстуальности приемы: автобиографичность, внутренний монолог, переработка тем и сюжетов, явная и скрытая цитация, лоскутное письмо, игра слов, коллаж.

Методологической базой исследования являются труды по теории литературы и интертекстуальности М.М. Бахтина, Б.В. Томашевского, Ю.М. Лот-мана, Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж. Дерриды, И.П. Ильина, И.В. Арнольд, И.П. Смирнова, H.A. Фатеевой, В.Е. Хализева; по изучению творчества Вен. Ерофеева - Вл. Муравьева, С. Чупринина, А. Зорина, С. Гайсер-Шнитман, Е. Смирновой, Н. Живолуповой, Г. Померанца, П. Вайля и А. Гениса, А. Васюш-кина, Ю. Левина, Э. Власова, О. Богдановой, А. Грицанова и других; труды в области постмодернистской поэтики и современной литературы Н. Лейдерма-на, М. Липовецкого, М. Эпштейна, В. Курицына, И. Скоропановой, В. Агеносо-ва, Б. Парамонова.

Главным методом исследования является интертекстуальный, с такими принципами анализа как текстуальный, общекультурный, социологический/социально-исторический, философский, интермедиальный, культурфило-софский. Исследование включает и элементы сравнительно-структурного, сравнительно-исторического, историко-биографического методов.

Апробация работы состоялась на конференциях в Башкирском государственном педагогическом университете (2002 г.), Бирском государственном педагогическом институте (2002, 2003, 2004 гг.), Уральском государственном педагогическом университете (2002, 2003, 2004 гг.), Московском государственном открытом педагогическом университете им. М.А. Шолохова (2003, 2004 гг.), Московском государственном областном университете (2003 г.), Магнитогорском государственном университете (2003, 2004 гг.). Основные положения работы отражены в 15 публикациях.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей 204 наименования. Материал изложен на 204 страницах.

Русская проза конца XX века характеризуется мировоззренческими исканиями, кардинальной трансформацией художественных систем и способов художественного познания мира, нарастанием антитрадиционных течений и возникновением новых эстетических феноменов. Художественное сознание писателей, принципы литературного творчества в их теоретическом и практическом воплощениях определяются историческим содержанием эпохи. «Иначе говоря, художественное сознание эпохи претворяется в ее поэтике, а смена типов художественного сознания обусловливает главные линии и направления исторического движения поэтических форм и категорий»1.

Эпоха постмодернизма, в пределах которой классические традиции и авангардистские искания существуют одновременно, стала завершающей эстетической фазой литературного развития двадцатого века. Результатом процесса взаимодействия реалистической и модернистской парадигм явился постмодернистский текст поэмы Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки», обнаруживший «плюрализм языков, моделей, методов, причем в одном и том же произведении» . Писатель смело разрушал привычные литературные формы и нормы. Сознательно обнаженным процессом творения текста - искаженной реальностью, нарушением языковых норм, обыгрыванием идеологических и литературных штампов, блестящей иронией, сочетанием смешного и серьезного -Ерофеев формировал эстетику русской постмодернистской литературы.

Постмодернизм «взрывает изнутри традиционные представления о целостности, стройности, законченности эстетических систем, подвергает радикальному пересмотру ряд фундаментальных постулатов «аристотелевского цикла» культуры»3. И. Скоропанова отмечает4, что в постмодернистском тексте происходит размыва

1 Аверинцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров МЛ. Категория поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М., 1994. - С. 3.

2 Айзенберг М. Возможность высказывания // Знамя. - 1994. - № 6. - С. 218.

3 Маньковская Н.Б. Париж со змеями. (Введение в эстетику постмодернизма). - М., 1995. - С. 3.

4 Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. Учебное пособие. - М.: Флинта: Наука, 1999. - С. 66. ние всех стабильных эстетических категорий, ломка границ эстетического; осуществляется отказ от эстетических табу. И.П. Ильин пишет, что «постмодернизм с формальной точки зрения выступает как искусство, сознательно отвергающее всякие правила и ограничения, выработанные предшествующей культурной традицией. Поэтому в качестве основополагающего принципа организации постмодернистского текста Д. Фоккема называет понятие нонселекции»1, характеризующееся отказом от преднамеренного отбора (определенной селекции) лингвистических, литературных, культурных элементов во время производства/создания текста. В академической системе литературоведения роли и значению межтекстовых связей в создании произведения уделяется внимание, однако, специального изучения поэтики интертекстуальности, ее функциональности не предпринималось. Недостаточно, на наш взгляд, освещена проблема интертекстуальных отношений в современной постмодернистской литературе.

В тексте поэмы Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки» есть практически все намечающиеся тенденции развития постмодернистского миромодели-рования, мировидения. В нем проявляется уникальность, индивидуальность авторского типа мышления/сознания, характеризующегося как цитатное, центон-ное, фрагментарное. Авторское отношение к миру, к событиям выражается своеобразным характером словесной ткани. Событие рассказывания у Ерофеева - существенно и сложно организовано. Тип повествователя в поэме (концепи-рованный автор) определен художественной задачей и биографическому автору-творцу не совсем тождествен.

Ерофеев Венедикт Васильевич - прозаик, драматург, эссеист. Культовая фигура русской интеллектуальной литературы. Автор «Записок психопата» (1956-57), поэмы «Москва — Петушки» (1969), трагедии «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» (1985), эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика» (1973), «Саша Черный и другие» (1982), «Моя маленькая лениниана» (1988). Особенности организации текстов Ерофеева допускают сосуществование его

1 Современное зарубежное литературоведение (Страны Западной Европы и США). Концепции. Школы. Термины: Энциклопедический справочник. - М.: Интрада, 1996. - С. 266. одновременно в качестве создателя текста и центрального персонажа (Венички) собственных произведений. Для читателей он остается загадкой, героем легенды. В легенде/мифе он является Веничкой, Веничкой Ерофеевым, который как-то назвал себя «кротчайшей тварью Божьей» и считал, что «писатели должны ходить с опущенной головой», а писать следует «с дрожью в губах», «писать надо как говоришь»1. «Первым заслуживающим внимания сочинением, начатым в 17-летнем возрасте», отмечал Вен. Ерофеев, «были именно «Записки.» - юношеский лирический дневник, но уже в них проявился неподражаемый стиль и взгляд на мир. В своих текстах писатель создает уникальную символическую миро-модель, читатель находит в них картину кризисного состояния мира, неспособных к социальной адаптации героев.

В 1969 году Вен. Ерофеев написал поэму «Москва - Петушки» , которая стала сильным толчком к развитию русского постмодернизма и поставила имя ее автора в один ряд с именами лучших русских писателей (переведена почти на тридцать языков мира). Уже рукописный вариант поэмы принес Ерофееву славу, но лишь после публикации «Москвы - Петушков» в России (1989) Ерофеев стал «разрешенным» писателем. Ерофеевская поэма поражает своей самостоятельностью, неординарностью. Хотя ее текст и хранит черты традиционной поэтики, в нем обнаруживается эстетика постмодерна. В поэме наличествует своеобразный способ организации художественного материала. «Москва - Петушки» является прецедентом культурного механизма создания типичного постмодернистского ризоморфного гипертекста3. В ней, нам думается, установки ерофеевского творчества являются постмодернистскими фиксациями феномена «усталости 20 века от себя самого»4.

Москва - Петушки» Вен. Ерофеева укоренилась в мировой культуре и как пример добровольного погружения во мрак и грязь, и как «срывание всех масок». Текст поэмы является феноменом универсального культурного значе

1 Шмелькова Н. Современники о Венедикте Ерофееве. В кн.: Ерофеев Вен. Мой очень жизненный путь. - М.: Вагриус, 2003.-С. 611.

2 Ерофеев Вен. Собр. соч. В 2-х т. - М.: Вагриус, 2001. - Т.1. Далее в тексте ссылки на это издание.

3 Постмодернизм. Энциклопедия. - С. 264.

4 Там же.-С. 261. ния. Он уникален своим эстетическим содержанием, повествовательной формой, приемами введения в жанр, смысловым генерированием, огромным смыс-лопорождающим потенциалом, своеобразным авторским сознанием, преобразующим предшествующий историко-культурный материал.

Существуют специфические приемы построения или способы комбинирования словесного материала в художественное единство. Они исследуются с точки зрения их поэтической целесообразности. В «Москве - Петушках» таким приемом нам видится интертекстуальность. В работе мы наблюдаем не только над происхождением и теоретическими основами этого поэтического приема, но и над его функционированием в повествовательной ткани. Думается, что при исследовании поэмы «Москва - Петушки» уместно будет опираться на методологию текстового анализа Р. Барта, требующего, «чтобы мы представляли себе текст как. переплетение разных голосов, многочисленных кодов, одновременно перепутанных и незавершенных. Повествование - это не плоскость, не таблица; повествование - это объем»1.

Творчество Венедикта Ерофеева в критической и исследовательской литературе представлено достаточно обширно: есть диссертационные исследования2, монография3, комментарии4, статьи5, методические пособия6, очерки7, эссе, культурологические разборы8.

1 Постмодернизм. Энциклопедия. - С. 334.

2 Вольфсон И. В. Речевая экспликация образа автора в поэме Вен. Ерофеева «Москва - Петушки»: Традиции и новаторство. - Дис. канд. филол. наук. - Саратов, 1998; Хан Санг Хюунг. Языковые единицы с национально-культурной семантикой в произведении Вен. Ерофеева «Москва - Петушки». - Дис. канд. филол. наук. - M., 1998; Квон Чжен Им. Современная русская постмодернистская проза: Вен. Ерофеев и Саша Соколов. - Дис. канд. филол. наук. - М., 1999; Конрад И.С. Фольклорные мотивы с семантикой смерти/возрождения в произведении Вен. Ерофеева «Москва — Петушки». - Автореф. дис. насоиск. уч. степ. канд. филол. наук. - Москва, 2004.

3 Гайсер - Шнитман С. Венедикт Ерофеев: «Москва - Петушки», или «The Rest is Silence». - Берн, 1989.

4 Левин Ю. Комментарий к поэме «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева. — Грац: Изд. Хайнриха Пфайдля, 1996; Власов Э. Бессмертная поэма Вен. Ерофеева «Москва - Петушки»: Спутник писателя. // Ерофеев Вен. Москва - Петушки. - М.: Вагриус, 2001.

5 Зорин. А. Пригородный поезд дальнего следования // Новый мир. - 1989. -N 5. - С . 256-258; Вайль П., Генис А. Страсти по Ерофееву // Книжное обозрение. - 1992. - 14 февраля. - № 7. - С. 8-9; Васюшкин А. Петушки как Второй Рим? // Звезда. - 1995. -№ 12. - С. 201-209; Померанц Г. На пути из Петушков в Москву // Новое время. - 1995.-№28.-С. 40-42.

6 Богданова О.В. «Москва - Петушки» Вен. Ерофеева как пратекст русского постмодернизма. - СПб., 2002.

7 Бавин С.П. «Самовозрастающий Логос» (Венедикт Ерофеев): Библиографический очерк. - М.: РГБ, 1995.

8 Липовецкий М. Апофеоз частиц, или Диалоги с Хаосом: Заметки о классике, Венедикте Ерофееве, поэме «Москва- Петушки» и русском постмодернизме // Знамя. - 1992. -№ 8. -С. 214-224; Эпштейн М. После карнавала, или Обаяние энтропии. Венедикт Ерофеев // Эпштейн М. Постмодерн в России: Литература и теория. -М.: Издание Р. Элинина, 2000. - С. 254-274.

Первая печатная публикация «Москвы - Петушков» в журнале «Трезвость и культура»' сопровождалась статьей Сергея Чупринина «Безбоязненность искренности» . «Москва - Петушки», как отмечает автор статьи, это исповедь российского алкоголика, внутренний монолог по форме. Истоки поэмы восходят к традиции «низовой культуры», устного народного творчества (анекдоты, частушки, эпиграммы в духе черного юмора), где сатира породнилась с «нелегальщиной». В этом смысле поэма «Москва - Петушки» близка песням Владимира Высоцкого и Александра Галича. Основное внимание Чупринин отводит выявлению корней текста, сопоставлению его с предшествующим культурным наследием и литературно-музыкальными произведениями XX века. «Москва - Петушки» Вен. Ерофеева есть пример верности гуманистической и гуманизирующей традиции русской литературы, считает критик.

Одним из первых исследователей был близкий друг писателя Вл. Муравьев . Он считает, что поэма «Москва - Петушки» продолжает ряд произведений русской литературы, в которых мотив путешествия реализует идею правдоискательства. Он отмечает традиции, восходящие к Козьме Пруткову, М. Салтыкову-Щедрину. Прежде всего, говорится о традиции использования про-тивоиронии, являющейся важнейшим качеством ерофеевского художественного сообщения. Противоирония - это бывшая российская ирония, перекошенная на всероссийский абсурд, пишет Вл. Муравьев. Она является стилевой доминантой поэмы «Москва - Петушки», организует ее метафорический уровень.

А. Зорин4 отмечает, что в поэме нашла своеобразное преломление традиция карнавальной культуры (по Бахтину). Заменителем карнавала в тексте является алкоголь, но смех «Москвы - Петушков» не победителен и не перекрывает присущего произведению трагизма. Красивым мифам официальной культуры Ерофеев противопоставляет чудовищно-гротескную картину спившейся страны. Зорин считает, что текст построен с помощью мощной языковой базы,

1 Ерофеев Вен. Москва - Петушки // Трезвость и культура. - № 12 (1988). - № 1,2,3 (1989).

2 См.: Чупринин С. Безбоязненность искренности // Трезвость и культура. - 1988. - № 12. - С. 26-27.

3 Муравьев Вл. Предисловие // В книге: Ерофеев Вен. Москва - Петушки. Поэма. - М.: Интербук, 1990. - С. 312.

4 Зорин А. Пригородный поезд дальнего следования. - С. 256-258. соединением разных стилей, что характеризует «Москву - Петушки» и как литературный памятник, и как единый текст, связывающий прошлое, настоящее и будущее, как в поэме, так и в жизни. Андрей Зорин первым назвал Вен. Ерофеева классиком русской литературы, а «Москву - Петушки» - пратекстом русского постмодернизма.

Для других исследователей, например, Натальи Живолуповой, «Москва -Петушки» - это исповедь Венички Ерофеева, «метафизический бунт против абсурда, восторжествовавшего в мире, в котором воцарился апокалиптический хаос». По ее мнению, Веничка «совершает бегство в мир иррационального, одним из художественных адекватов которого в поэме является пьянство, - средство сделать себя нечувствительным к воздействиям действительности»1.

В совместной интерпретации П. Вайля и А. Гениса2 «Москва - Петушки» предстает фантастическим романом. По их мнению, Ерофеев создал мир, в пространстве которого трезвость - аномалия, а пьянство - есть закон. Веничка, герой текстового мира - его пророк. Бездуховность реального мира герой пытается одухотворить, но у него, естественно, это не получается. В нем (мире) нет ничего хорошего, нет спасения, именно это страшно. Вайль и Генис, называя поэму «Москва - Петушки» «гениальной болтовней», сближают Ерофеева с Борхесом. По их мнению, общность проявляется в страсти к классификациям (составление антологий, графиков температур, регистрация грибных мест), бесконечным ассоциациям, которые в поэме выглядят оглавлениями пособия по о истории культуры . Однако, более важным исследователям кажется выявление индивидуальности собственного авторского стиля Вен. Ерофеева.

Ряд работ4 был посвящен сопоставлению поэмы Вен. Ерофеева с текстами зарубежной литературы. А. Васюшкин5 соотносит текст «Москвы - Петуш

1 См.: Живолупова Н. Паломничество в Петушки, или Проблема метафизического бунта в исповеди Венички Ерофеева // Человек. - 1992. - № 1. - С. 78-91.

2 См.: Вайль П., Генис А. Страсти по Ерофееву. - С. 8-9.

3 Там же. - С. 9. Моташкова. C.B. Роман К. Воннегута «Завтрак чемпионов» и поэма Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» как знаковые явления культурной эпохи // Филол. зап. - Воронеж, 1998. - Вып. 10. - С. 105-112; Бераха. JI. Традиция плутовского романа в поэме Венедикта Ерофеева // Русская литература XX века: направления и течения. -Екатеринбург, 1996. - Вып. 3. - С. 77-89.

5 Васюшкин А. Петушки как Второй Рим? - С. 201-209. ков» с произведением Мишеля Бютора «Изменение». Каждое из этих произведений представляет собой путешествие в «потемки души» героев на фоне своеобразного культурного ландшафта. Каждый из героев рвется в «землю обетованную» (один - в Петушки, другой - в Рим); время действия/отправления одно

- пятница (страстная); оба героя пытаются преодолеть разрывающую их раздвоенность, совместить несовместимое. Герой «Изменения» не обретает искомой свободы, герой «Москвы - Петушков» - единения с Богом. Веничка гибнет в неизвестном подъезде, Леон остается жить, за него гибнет «двойник» (Путник, персонаж читаемой им книги).

Гр. Померанц относится к поэме Вен. Ерофеева как к «вещи, глубоко трагичной и к человеку, написавшему ее, как трагической фигуре истории»1. Его интересуют авторская позиция и стиль поэмы: «Захватывает только его стиль, поразительно совершенный словесный образ гниющей культуры. Это не в голове родилось, а - как ритмы «Двенадцати» Блока - было подслушано. У Блока

- стихия революции, у Ерофеева - стихия гниения. Ерофеев взял то, что валялось под ногами: каламбуры курительных комнат и бормотанье пьяных, - и создал шедевр» . С одной стороны, пишет Г. Померанц, «отталкивает авторская позиция - сдача на милость судьбе, стремление быть «как все», добровольное погружение в грязь, паралич воли», с другой - потрясает пафос. Особо отмечает исследователь «энергию бунта: хоть в канаву, но без вранья.». По мнению Г. Померанца, поэму «Москва - Петушки» можно назвать «эпитафией по тысячам и тысячам талантливых людей, которые спились, потому что со своим чувством правды в атмосфере всеобщей лжи были страшно одиноки»3. В данной работе прослеживается тенденция видения поэмы как текста социально-философского, социально-психологического, социально-нравственного.

Михаил Эпштейн исследует те особенности поэмы «Москва - Петушки» и особенности личности Вен. Ерофеева, которые способствовали возникновению ерофеевского мифа, может быть, последнего литературного мифа совет

1 Померанц Г. Разрушительные тенденции в русской культуре // Новый мир. - 1995. - № 8. - С. 139.

2 Там же.-С. 139.

3 Померанц Г. Разрушительные тенденции. - С. 140. ской эпохи. Он считает, что в некоторых отношениях «миф о Вене своими общими очертаниями совпадает с есенинским мифом, мифом Владимира Высоцкого и даже Николая Рубцова. Проступает в нем «архетип» юродивого. Но в центре Вениного мифа - деликатность, редчайшее и еще почти не обозначенное свойство в русской культуре. Это как бы «потусторонняя» деликатность, воскресающая в чаду «разночинства, дебоша и хованщины». Феномен Венички, вырастая из пантагрюэлизма, перерастает его, карнавал сам становится объектом карнавала, выводящим в область новой, странной серьезности, боящейся что-то вспугнуть и непоправимо разрушить. Он сигнализирует об усталости XX века от собственных сверхэнергий, чреватых катастрофами и безумиями»1. Эп-штейн, как культуролог, выявляет причины формирования мифа о Ерофееве, указывает на появление данной легенды в условиях гениальности автора «Москвы - Петушков». Внимание к историко-литературной традиции «юродства» в творчестве Ерофеева правомерно, ибо этот вопрос включает литературоведческий, социальный, философский, культурологический уровни. Анализируя поэму, Эпштейн обращается к явлению противоиронии. Он считает, что противо ирония выворачивает смысл самой иронии, восстанавливая серьезность — но уже без прямоты и однозначности. Значение «Москвы - Петушков» критик видит в том, что наверняка в XXI веке сыщется немало уголков, где читатель тихо склонится над Вениной книгой, и ангелы заговорят с ним на Бенином языке2.

Оригинально воспринят и интерпретирован текст «Москвы - Петушков» Н. Верховцевой-Друбек. Исследовательница отмечает, что Веничкины состояния: похмеление, алкогольная горячка, смерть — пародируют Страсти Господни (крестный путь, распятие на кресте и смерть). Веничкина «алкогольная философия» эквивалентна философии страдания, присущей русскому народу, как бы «повторяющему» в своей трагической судьбе Страсти Христа. Parodia sacra Вен. Ерофеева подвергает сомнению сам смысл этой жизненной философии, преломляющей мазохистский тип сознания как характерную черту личности

1 См.: Эпштейн М. После карнавала, или Вечный Веничка // Ерофеев В. В. Оставьте мою душу в покое (Почти всё). - М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995.

2 См.: Эпштейн M. Постмодерн в России. Литература и теория. - С. 274. тоталитарного государства1. Соотношение истории героя поэмы с историей Христа, на наш взгляд, вполне возможно. В дневниковых записях, интервью, опубликованных беседах с писателем, с его родными и друзьями содержится мысль о том, что Вен. Ерофеев очень пристрастно относился к библейскому тексту (именно за чтение Евангелия студента Ерофеева изгнали из Владимирского пединститута). Вл. Муравьев характеризовал его как глубоко верующего человека, имеющего сильный религиозный потенциал. Но соблюдения христианских ритуалов (канонов) у писателя не было. Религиозность Ерофеева - в постоянном ощущении присутствия высшей силы2.

Фундаментальной, на наш взгляд, можно считать интерпретацию «Моек-вы - Петушков» В. Курицыным . Исследователя интересует и смысловое содержание, и повествовательная форма. Железная дорога, по Курицыну, не средство передвижения, а один из мистических символов советского государства. С этим символом возникают соответствующие ассоциации - лагерь, колония, тюрьма, заключение, смерть. Эта дорога ведет в царство мертвых, считает Курицын, а само средство передвижения - поезд/электричка - это лодка Харона. Или же поезд есть само царство мертвых. Автор статьи предполагает, что Веничка мертв. Это не менее логично, чем предположить, что он жив. Он, во всяком случае, пьян с первой до последней страницы, он вне времени, вне пространства. Если герой мертв, следовательно, его путешествие есть не что иное как «метафора странствий души в загробном мире». В структуре поэмы/путешествия, отмечает Курицын, есть все пять элементов загробного следования (возвращение - мытарства - рай - ад - обретение места). Следует, однако, оговориться, что все происходит в один день и на уровне всей поэмы. Объекты неземной жизни - ангелы, встречаются на протяжении текста буквально с начала и до финала. Сатана, дьявольская четверка могут восприниматься как герои мира подземного. Бог - высший дух - говорит, общается с Ве

1 См.: Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. - С. 150.

2 Современники о Венедикте Ерофееве. В кн.: Ерофеев Вен. Мой очень жизненный путь. - М.: Вагриус, 2003. -С. 574.

3 Курицын В. Мы поедем с тобою на «А» и на «Ю» // Новое литературное обозрение. - 1992. - №1. - С.296-304. ней, отвечает ему, в финале оставляет героя. Противоположность пространств/мест (таких как Ад и Рай) в «Москве - Петушках» соответствует реальным Москве - Петушкам. Множественность символик (мифологических, библейских) указывает на возвышенность/оторванность Венички от реального/земного/живого пространства. И, наконец, сороковая ступенька - смерть, но в то же время - обретение места в пространстве Неба. Курицын интерпретировал текст «Москвы - Петушков» как с литературных, философских, так и с символических позиций. Его интерпретация, как нам думается, логична, интересна. Курицыным предложен одни из вариантов дешифровки постмодернистского кода поэмы, с которым можно согласиться.

Изучению русского постмодернизма посвящено не так много крупных исследований1. М. Липовецкий, разрабатывая фундаментальный труд по поэтике постмодернизма, находит в тексте «Москвы — Петушков» категории/понятия, свойственные литературной ситуации XX века, такие как смерть автора, игра, интертекстуальность и другие. Одной из отличительных особенностей ерофеев-ского произведения критик считает диалогизм. Он пишет, что «стержневым воплощением диалогической амбивалентости становится центральная фигура поэмы - сам Веничка Ерофеев, одновременно и центральный герой, и повествователь, и двойник автора-творца». М. Липовецкий обращает внимание и на традицию русского юродства, «самоизвольное мученичество», на двуликость Венички - как шута и страдальца, на художественный смысл пьянства. По мнению критика, поэма Ерофеева становится переходным мостиком от реалистической классики XIX - XX веков к безудержной игре постмодернизма, при этом содержит в себе нравственную проповедь и игровую свободу.

И.С. Скоропанова в книге «Русская постмодернистская литература» отводит одну из глав наблюдению над творчеством Вен. Ерофеева. Она, рассматривая русскую литературную парадигму конца XX века, отмечает, что в отли

1 Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм: Очерки исторической поэтики. - Екатеринбург, 1997; Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература; Эпштейн М.Н. Постмодерн в России. Литература и теория; Курицын В.Н. Русский литературный постмодернизм. - М.: ОГИ, 2001.

2 См.: Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. - С. 145-182. чие от А. Битова, двигавшегося от «чистой литературы» к литературе, вбирающей в себя эссеистику, литературоведение, культурологию, использующей их язык, представитель андеграунда Ерофеев идет в обратном направлении: от эс-сеистики («Заметки психопата») и культурфилософии («Благая весть») - к художественной литературе («Москва - Петушки»). В поэме «Москва - Петушки» им используется один из языков культуры - язык литературы. Именно язык является основным элементом, структурно организующим текстовое, смысловое пространство ерофеевского произведения. Поэтический язык в поэме преображается, воспринимается как неклассический, неестественный, анормальный для времени написания. Скоропанова характеризует ерофеевский язык как гибридно-цитатный, язык-полиглот, который представляет собой пастиш. Смысловая множественность «Москвы - Петушков» возникает в результате открытости текста в пространство культуры, за счет скрытых смысловых уровней/слоев. Ею отмечается, что поэма рассматривается литературоведами с позиций деконструкции, структурной лингвистики, интертекстуального анализа.

На основании проделанной работы по изучению критической литературы исследовательница делает выводы о бесчисленных «следах» других текстов в поэме, говорит о невероятных индивидуально-авторских интерпретациях, возникающих у историков литературы, литературных критиков.

Поэма Ерофеева, как уже было отмечено, имеет внутренние связи с предшествующими культурными эпохами, «следы» (по Ж. Дерриде) в текстовом пространстве находят и ее комментаторы.

К «Москве - Петушкам» есть комментарии Ю. Левина, Э. Власова1. В своем комментарии Ю. Левин отмечает, что поэма обладает изысканностью стиля, укорененного главным образом в русской литературной традиции XIX века, и имеет почти центонный характер. То есть в значительной своей части текст поэмы составлен из цитат, аллюзий и других готовых фрагментов. Вся поэма в целом представляет собой порыв из низкого, грязного, телесного к чис

1 См.: Левин Ю. Комментарий к поэме «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева; Власов Э. Бессмертная поэма Вен. Ерофеева «Москва - Петушки». тому, высокому, духовному. Интерпретатор/комментатор выявляет основные источники влияния на поэму. Левин выделяет два полюса: 1) Библия (особенно, кроме Нового Завета, Песнь Песней и Псалтирь); 2) пропагандистская советская радио- и газетная публицистика с агитационными клише, образцы литературы социалистического реализма, цитаты из русской классики. Левин находит в тексте поэмы «следы» русской поэзии от Тютчева до Пастернака и Мандельштама; литературу сентиментализма, прежде всего «Сентиментальное путешествие» Стерна и «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева; русскую прозу XIX века - Гоголя, Тургенева, Достоевского и других. Рассматривая поэму с позиций структурализма, исследователь отмечает, что Библия является «источником основных мотивов», стилистическим организатором ерофеевского текста. Тема смерти/воскресения (библейская, литературная) ориентирована на Евангелие, «Москва - Петушки» реминисцирует смерть и воскресение Иисуса. Левиным отмечаются признаки сентименталистских произведений: черты поэмы, сентиментального путешествия; система названий глав по пунктам следования; плавное перетекание текста из главы в главу; многочисленные отступления на самые разнообразные темы от основной линии повествования; чрезвычайное обилие цитат, ссылок, имен, аллюзий1. В «Комментарии.» и статье «Классические традиции в «другой» литературе: Венедикт Ерофеев и Федор Достоевский» критик выявляет текстовые взаимоотношения. Других исследователей проблематики и поэтики «Москвы - Петушков» также интересует связь поэмы с романами Ф.М. Достоевского («Преступление и наказание», «Братья Карамазовы», «Двойник»). Обнаруживаются общие философские позиции героев, обозначается похожесть структур соотносимых произведений . Поэтика романов Достоевского тесно связана с библейским текстовым пространством. Мы считаем, что в поэму «Москва - Петушки» сюжеты, мотивы, фрагменты

1 См.: Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. - С. 156-157.

2 Левин Ю. Классические традиции в «другой» литературе: Венедикт Ерофеев и Федор Достоевский // Литературное обозрение. - 1992. -№ 2. - С. 45-50.

3 См.: Живолупова Н. Паломничество в Петушки. - С. 78-91.

Библии входят как непосредственно, так и будучи осмысленными и преобразованными в контексте творчества Ф. Достоевского.

Ю. Левин весьма удачно выявляет межтекстовые схождения и интересно их интерпретирует. Интертекстуальный анализ позволяет объяснить функции включений, приемы создания текста, механизмы письма. Интертекстуальные включения, нам думается, становятся основными рабочими элементами в структуре текста, организующими форму произведения, структурирующими ткань смысловых уровней. Ю. Левин конкретизирует представление о вставных элементах у Вен. Ерофеева, выявляет их функции, но объяснению феномена возникновения текста в его работе уделено незначительное место, хотя, может быть, комментатор и не ставил перед собой этой задачи.

Комментарий Э. Власова1 представляет собой весьма оригинальный текст, где не всё всегда соответствует тексту ерофеевской поэмы. Автор основывается на очень субъективных представлениях, только лишь своих, комментаторских. Текст «Москвы - Петушков» разбирается им почти построчно. Чуть ли не к каждому предложению, слову дается объяснение/комментарий. Но все это осуществляется на уровне спонтанных воспоминаний, аллюзий. Отсылки к литературным и культурным источникам, цитатам, фрагментам текстов, объяснение символического значения того или иного элемента поэмы, трактовка сюжетных и структурных заимствований порой безосновательны. Эта же мысль содержится в статье «Комментарий к комментарию»2, где А.Ю. Плуцер-Сарно очень критично подходит к исследованию Э. Власова, рассматривая его работу в плане структуры, содержания, идейного смысла. У

В статье В. Бондаренко «Подлинный Веничка. Разрушение мифа» делается попытка разрушить миф, сложившийся вокруг самобытной фигуры писателя-постмодерниста. Тут же анализируются ерофеевские тексты: поэма «Москва - Петушки» и трагедия «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора», но де

1 См.: Власов Э. Бессмертная поэма Вен. Ерофеева «Москва - Петушки. - С. 123-559.

2 Плуцер-Сарно А.Ю. Веня Ерофеев: «Разве можно грустить, имея такие познания!». Комментарий к комментарию // Новый мир. - 2000. - № 10. - С. 215-226.

Бондаренко В. Подлинный Веничка. Разрушение мифа // Наш современник. - 1999. -№ 7. - С. 177-185. лается это фрагментарно, на уровне читательского восприятия, в социально-нравственном аспекте. Автор воссоздает этапы формирования мифа, анализирует ситуацию социума при жизни Ерофеева и после его смерти, говорит об отношении советского общества к писателю, отмечает уникальную правдивость текста поэмы, проводит мысль о том, что он действительно много сделал как для собственно литературы, так и для своих читателей - простых людей. В. Бондаренко видит судьбу писателя Вен. Ерофеева глубоко трагичной, а его литературное творчество, имеющее огромный потенциал, не реализовавшимся.

1 9

Статьи И. Марутиной , О. Маркеловой имеют в основе своей литературно-прикладной, методический характер. В работах определяется функция литературной цитаты, место автора и героя в тексте. Увлекаясь неограниченным выявлением цитат, аллюзий, отсылок, вслед за многими исследователями, авторы занимаются поиском нового или формированием своего представления о «старом» видении того или иного фрагмента, попутно определяя, но, не уделяя большого внимания функциональной роли цитаций, проблеме соотнесения автора/героя. Из указанных работ следует, что вставные фрагменты, цитаты -формируют время и пространство текста, работают как литературный фон произведения, создают оппозицию автор - герой, настраивают мышление читателя на смыслотворчество. Размышления об авторе/герое сводятся к сопоставлению реалий/мистификаций текстовой жизни и жизни реальной. Исследователи считают, что поэма «Москва - Петушки» создана в манере постмодернистского письма. Постмодернизм использован Ерофеевым не только как манера, но и как прием. Как цитаты формируют текст? Какова их роль? Как соотносятся автор и его текстовый двойник? Заявленные вопросы остаются открытыми, до конца не реализованными.

Все представленные исследования, комментарии вскрывают множественность смыслов, заложенных в произведении. Это многообразие интер

1 Марутина И. Между мифом и реальностью. (автор и герой в поэме Вен. Ерофеева «Москва - Петушки») // Литературная учеба. - 2002. - 3 кн. - С. 138-151.

2 Маркелова О. Функция литературной цитаты в структуре поэмы Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки» // Русская словесность. -2001. -№ 5. -С. 10-18. претаций может служить базой к постижению смысловой множественности, которой обладает «Москва - Петушки». Все наблюдения составляют некий общий «комментарий» к тексту, расширяя смысловое поле поэмы.

О поэме Вен. Ерофеева пишутся всё новые и новые исследования, проводятся научные конференции, выпускаются сборники статей1. Исследователи обращаются к глубинным пластам «Москвы - Петушков», соотносят текст поэмы с пространством мировой литературы/культуры. Многие литературоведы отмечают, что «Москва - Петушки» не поддаются однозначной трактовке. Мы считаем, что это и невозможно сделать в силу текстовой закодированности, принципиальной открытости смыслового горизонта, своеобразной структурной организации. Это говорит о том, что произведение Ерофеева представляет собой материал, дающий простор для дальнейших разработок, поэтому вслед за вышеназванными исследователями поэмы, можно продолжить ее анализ в плане структурообразования и смыслообразования.

Поэма Вен. Ерофеева включает в себя множество культурных кодов (исповеди, литературного путешествия, юродствования, иронии/противоиронии, пародии), прямых и скрытых цитатных заимствований (мифология, Библия, фольклор, литературные произведения, публицистика, работы классиков марксизма-ленинизма, советская печать, официальная культура, разнообразные философские, исторические, музыкальные источники). Цитаты наслаиваются у Ерофеева по принципу лоскутного письма, есть проявление одной цитаты из-под другой, наложение одной смысловой нагрузки на другую, вследствие чего формируется что-то новое, имеющее право на автономный способ существования. Уникально широкий диапазон мыслимых интерпретаций творчества Ерофеева позволяет говорить об индивидуальном способе организации текста, об интертекстуальном характере «Москвы - Петушков», о сознательном комбинировании принципов цитатной точности и цитатного смещения, о ее диалогической амбивалентности, парадоксальности и загадочности.

1 См.: Художественный мир Вен. Ерофеева. - Саратов, 1995; Литературный текст: проблемы и методы исследования. Анализ одного произведения: «Москва - Петушки» Вен. Ерофеева. Сборник научных трудов. - Тверь, 2001.

Элементы «своего» и «чужого», связанные определенным механизмом интертекстуальности (игра, бриколаж, пастиш, центон, нонселекция, фрагментарность, гротеск, метонимичность, символизация, рефлексия, симулякр) воедино, создают собственно-авторскую семиотику. Это делает Вен. Ерофеева не просто оригинальным писателем, но позволяет говорить о нем как о новаторе'. Он совершает прорыв в новую эстетическую реальность, реальность постмодернизма. Существующие системы (эстетические, культурные, литературные) в творческом сознании автора расшатаны. Элементы традиционных структур в поэме подвергаются деконструкции. Они переконструируются по постмодернистским принципам (принцип нонселекции, деиерархиизации, децентризма) организации. И в результате выход - в новую, подвижную (плавающую) форму; выброс огромного количества смысловых образований, как в текст, так и из него. Налицо пастишизация литературы, генерирование/аккумуляция значений, отсутствие как таковых границ произведения, расширение текстового поля, невозможность одной интерпретации, ускользание смысла. Постмодернистский текст принципиально незамкнут2 и его исследование нельзя завершить точкой: только многоточием. Авторы постмодернистских текстов выходят за границы того, что принято считать литературой, движутся маргинальными путями, создают тексты на грани многообразия культур, пользуются «новым» языком/знаком, вследствие чего тексты становятся многоуровневыми, обладающими смысловой множественностью, большим потенциалом интерпретаций. Для ерофеевского творчества характерна сплошная текстуализация реальности, отношение к творчеству как к переработке/деконструкции всей литературной массы, игре с миром-текстом. А также стремление преодолеть тоталитарность, зажатость мышления и языка, с целью отвоевывания свободы человека/личности/автора, мысли, слова. Вен. Ерофеев отразил в поэме новые настроения, возникающие в общественном сознании.

Исследовательская перспектива интертекстуального подхода к анализу

1 См.: Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. - С. 166.

2 Там же. - С. 67. текста «Москвы - Петушков» не сводится нами к поискам «следов» заимствований, а открывает другой круг возможностей. Таких как 1) наблюдение над внешней и внутренней структурой, 2) или сопоставление типологически сходных мотивов, жанров, 3) или выявление внутренних взаимосвязей текстовых элементов, 4) или изучение интертекстуальности как приема преобразования культурного контекста в содержательную форму, 5) или проникновение в смысловой объем произведения, в принципиальную множественность значений, 6) или описание процессов текстопорождения и смыслопорождения.

Интертекстуальность оказывается структурным принципом, определяющим характер текста «Москвы - Петушков» и неотъемлемой чертой художественного мышления автора. Поэтому, нам кажется, первую главу диссертации целесообразно посвятить теории и специфике интертекстуальности, а во второй и третьей главах интертекстуальность поэмы Вен. Ерофеева «Москва -Петушки» будет рассматриваться как специфическое качество и универсальное свойство текста, как основной прием создания структурно-смыслового поля.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Безруков, Андрей Николаевич

Выводы по главе

Мы рассмотрели в тексте «Москвы - Петушков» подлежащие анализу доминантные поэтические компоненты, определяющие интерпретативные стратегии. Однако, проблема понимания и толкования поэмы непроста, ибо она содержит потенциальную множественность значений. Культурная традиция предполагает, что смысл следует искать в упорядоченной целостности произведения. В постмодернизме смысл интерпретируется как сугубо процессуальный феномен, он никогда не изначален, а производится, то есть наблюдение за процессом смыслопроизводства можно свести к процедуре субъектного наполнения текста смыслом. Смысловой объем поэмы формируется как внутренне, так и получает импульсы от всего снаружи. В нем говорит контекстный дискурс, или возможность возникновения множества смысловых толкований в самой процессуальности. «Москва - Петушки» - самодостаточный текст, но без проникновения в мировой контекст, без интертекстуального поля невозможно наполнить его смысловым содержанием.

Основой смыслопорождения в «Москве - Петушках» выступает сама текстовая среда. Главными факторами формирования смыслового объема поэмы являются процессуальность рассказа, использование интертекстуальности, сближение рассказчика/героя и автора, своеобразие стиля. В «Москве — Петушках» имплицитная логика текста глубоко скрыта. Процедура обнаружения смысла в авторской стратегии превращает процесс чтения в игру с читателем. В этом случае интерпретация будет являться установкой на понимание как реконструкцию имманентного смысла текста. Интертекстуальный способ создания «Москвы - Петушков» предполагает изоморфную процедуру ее прочтения. В этом случае, на наш взгляд, имеет место креативное творчество воспринимающего текст. По отношению к поэме корректно говорить не о процессе смыслообмена ее текста с культурной средой, а о процессуаль-ности конституирования смысла в интертекстуальном пространстве.

В поэме Вен. Ерофеева отразилась с достаточной полнотой художественная позиция автора, которая эквивалентна философии страдания, присущей христианской природе русского человека. Эстетическая оценка Ерофеевым мироустройства сводится к тому, что мир утратил свою целостность, подлинность, превратился в безобразный кошмар. Подчеркнуто эпатирующими приемами Ерофеев манифестирует свободу, общественную, личную, творческую. Его текст характерен, прежде всего, языковым национальным своеобразием, вниманием к национальной проблематике, рассмотренной сквозь призму культурфилософии, национальным складом мышления. Поскольку постмодернистский текст «Москвы - Петушков» открытый, диалогический, он предполагает и множество равноправных толкований, интерпретаций, ибо его познание, прочтение тоже осуществляется как диалог.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате диссертационного исследования удалось доказать, что интертекстуальность является одной из важнейших категорий постмодернистского текста поэмы Вен. Ерофеева «Москва - Петушки». Она определяет художественное сознание автора литературного произведения, выступает универсальным способом построения постмодернистского текста, формирует его структуру и содержание, имеет специфические средства выражения.

На основании трудов зарубежных и отечественных исследователей нами были определены этапы развития теории интертекстуальности, выявлены основные виды, формы и функции интертекстуальных отношений; предложены свое определение данного многомерного явления и концепция исследования названной проблемы в творчестве Вен. Ерофеева. В нашей работе уделялось внимание главным аспектам функционирования интертекстуальности как основного приема создания поэмы «Москва - Петушки»: структурированию текстового массива и конституированию смыслового потенциала.

Текст «Москвы - Петушков» стал популярным еще при жизни автора. Он переписывался, перепечатывался, издавался за границей. Русский писатель, создавший свою поэму в 70-е годы, до сих пор интересен читателям и исследователям. Можно утверждать то, что творчество Венедикта Ерофеева, означенное его «бессмертной» поэмой «Москва - Петушки», уверенно вошло в мировую литературу и занимает в ней достойное место. «Москва - Петушки» классифицируется как цитатное, интертекстуальное письмо/текст. В постмодернизме в силу его открытости - структурной, смысловой - происходит самовыдвижение текстового массива в поле культурных смыслов. Именно наличие контекста, внутренних смысловых уровней свидетельствуют о жизнеспособности произведения. В интертекстуальной ситуации текст приобретает дискурсивный характер, становится актуальным для читателя.

Изучение интертекстуальности представляется нам очень важным как в практическом, так и теоретическом отношениях. Эта многомерная, полифункциональная, гибридно-дискурсивная категория текста имеет непосредственный выход к решению актуальных проблем литературоведения, теории литературы, поэтики и интерпретации текста, целостного восприятия индивидуально-личностного стиля автора. Вопрос функциональной роли интертекстуальности, природы межтекстовых взаимодействий, в силу своего внутреннего структурирования, требует все нового обращения к нему.

Дальнейшее изучение интертекстуальности как способа моделирования структуры и смысла художественного текста и, в частности изучения творчества Вен. Ерофеева, может включать в себя такие заслуживающие исследования вопросы, как типы интертекстуальных трансформаций, соотношение понятий «интертекстуальность» - «интертекст» — «интертекстема» - «прецедентный текст», маркеры/индексы интертекстуальности, функциональность явления, текстовая компетенция читателя/реципиента и другие.

Одним из главных объектов деконструкции в творчестве постмодернистов и творчестве Вен. Ерофеева становится социалистический реализм, воспринимающийся как явление массовой культуры, манипулирующей сознанием людей. Деканонизация классики в творчестве писателей постмодерна направлена, прежде всего, против вульгаризации и догматизма, против стереотипов восприятия. Творчество Вен. Ерофеева, являясь уникальным, самостоятельным, художественным поиском, активизирует читательское мышление, направляет деятельность реципиента на совместное создание текста/произведения. Автор расширяет пространство художественного произведения, используя метаязык, интертекстуальность. Чтение постмодернистского текста дает возможность увидеть существование в нем множества смыслов/истин, актуализирует плюралистичность взгляда на мир. Автор текста, построенного по принципам постмодернистского письма (графоман, трик-стер, юродивый), играет со своим произведением, играет в него, иронизируя, высмеивая существующую реальность; читатель (эстет, интеллектуал, эрудит) играет в текст, играет в тексте, наслаждаясь чтением/письмом, получает удовольствие от текста.

Формирование в тексте «Москвы - Петушков» определенной миро-модели говорит о желании автора уйти от той реальности, которая душит, убивает людей физически и морально. Вен. Ерофеев, создавая текст, отсылает читателя не к социальным стереотипам и штампам, а направляет его внимание к вечным вопросам бытия. Автор «Москвы - Петушков» переоценивает ценности, переходит из реального измерения в философско-культурное. Стремление уйти в мир нереальный/моделируемый осуществляется автором на глазах у читателей, вместе с ними. Нет никакой установки, программы, по которой нужно читать текст. Все происходит естественно, так как само произведение направляет, ориентирует на живое его восприятие. Множественность смыслов, интерпретаций раскрывается для каждого индивидуально, каждый улавливает свою, только ему адресованную мысль.

Текст Вен. Ерофеева как «пратекст русского постмодернизма» характеризуется многомерностью повествования, нелинейностью письма. Ерофеев не только художник слова, он философ, историк, культуролог, литературовед. Текст поэмы - воссозданная реальность - полон истинами, знаками, мирами, уровнями сознания/подсознания, что требует соответствующего отношения к нему. Декодирование текстового пространства возможно только на принципах структурации, внутреннего смыслообразования, самоорганизации, выхода текста в мировой контекст. Авторское решение задачи выхода из замкнутого круга тоталитарного мышления осуществляется при помощи тех средств, которыми Ерофеев жил, мыслил. Текстовые фрагменты, культурные следы, клише, штампы отражают тип мышления автора, формируют рефлексию на реальную ситуацию. Результат - текст поэмы, новообразование, являющиеся средством выхода из замкнутости. Поэма «Москва - Петушки» -художественный поиск решения. Создав текст, Вен. Ерофеев достиг желаемого, преодолел сложившуюся ситуацию художественным способом. Литературная, культурная, эстетическая позиции писателя в полном объеме проявились в тексте поэмы. В ней отразилось оригинальное мышление и качество универсального художника, создавшего свой уникальный мир/«реальность», в котором есть все, чем полна жизнь — чистота и грязь, любовь и ненависть, красота и уродство.

Текст «Москвы — Петушков» носит глубоко-философский смысл, внутри которого выявляется диалог авторского сознания с самой реальностью. Культура каждой эпохи имеет свое видение мира, свой стиль, зависящий от обстоятельств и времени. Философские установки Ерофеева определяют идеи культуры конца XX века - постмодернизма. Писатель, стремясь преодолеть последствия омертвления культуры, главный смысл своей деятельности видел не в изменении окружающего мира, а в изменении способа изображения или способа видения мира. Из множества культурных кодов, связанных игровыми отношениями, художник создал собственную новаторскую семиотику, систему знаков, выражающих его позицию. Процесс формирования/создания текстового пространства .в «Москве - Петушках» происходит по принципам множественного смещения, взаимоналожения, варьирования элементов и смыслов предыдущих культур. Поэма - уникальный прецедент культурного механизма, поэтому основными приемами ее написания являются все, возможные для литературной интертекстуальности, приемы. Автором-создателем определяются основные единицы построения текста, за которыми закрепляются правила взаимного соединения. Процесс запрашивания/отбора сменяется монтированием, моделированием. В «Москве - Петушках» моделирование текста включает в себя следующее: отношение ко всем предшествующим текстам, стилям, дискурсам как к семиотике различных культур; использование их гетерогенных элементов в качестве симулякров (смоделированных копий) для создания своего текста. Благодаря регулярной повторяемости единиц, их постоянной рекомбинации произведение предстает законченным, целым. Целым, наделенным смыслом. Дистанцированная работа со следами»; «рассеивание» оригинальных текстов путем деконструкции; перекодирование их, комбинирование фрагментов, наделяемых новым означаемым; открытость, многозначность знакового кода, поливариантность придают тексту многоуровневую стилевую и смысловую окраску, что ориентирует на множественность интерпретаций.

Эстетическая оценка Вен. Ерофеевым мироустройства сводится к тому, что мир утратил свою целостность. Подчеркнуто эпатирующими приемами автор манифестирует свободу - общественную, личную, творческую. Его текст характерен, прежде всего, национальным своеобразием, вниманием к проблемам, особо важным для страны, к национальной проблематике.

Таким образом, текст поэмы Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» является уникальной художественной структурой с огромным смыслопорождаю-щим потенциалом. В произведении интертекстуальная ситуация становится одним из способов построения смысла. «Москва - Петушки» имеет собственную эвристическую значимость, воплотившуюся в суверенной субъективности и самоценности авторского сознания.

Изучение всякого явления, тем более научного, сводится не только к его обоснованности, выявлению круга проблем и богатству гипотетических доказательств, но и к намечаемым исследовательским перспективам, подсказываемым предыдущей работой. Изучение проблемы интертекстуальности в конкретном контексте (творчестве Ерофеева) также может иметь продолжение. Возможно выявление глубинной психологической основы творчества этого писателя, или типологическое сопоставление его творчества с другими авторами, или изучение творческой эволюции писателя как диалога с самим собой, или наблюдение над фольклорно-мифологическим уровнем текста -переделку фольклорных текстов, пародирование их или осовременивание, или рассмотрение поэтических тропов в образной системе ерофеевского текста, изученной еще крайне мало. Нам думается, что вышеназванные аспекты дальнейшего изучения вопроса могут быть перспективными.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Безруков, Андрей Николаевич, 2005 год

1. Авдиев И. Библиография // Новое литературное обозрение. - 1996. - №18. -С. 199-209.

2. Авдиев И. Клюква в сахаре // Новое литературное обозрение. 1996. -№21.-С. 276-287.

3. Авдиев И. Некролог, «Сотканный из пылких и блестящих натяжек» // Континент, 1991.-№67.-С. 318-323.

4. Авдиев И. О Вен. Ерофееве // Театр. 1991. - № 9. - С. 103-116.

5. Аверинцев С.С, Андреев М.Л., Гаспаров М.Л. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. - С. 3-38.

6. Автономова Н.С. Возвращаясь к азам // Вопросы философии. 1993. -№3.-С. 17-23.

7. Агеносов В.В. Генезис философского романа. М., 1986. - 131 с.

8. Айхенвальд Ю. Страсти по Венедикту Ерофееву. Восемь нехороших пьес. Вен. Ерофеев, Е. Сабуров, О. Юрьев, 3. Гареев, А. Шипенко. М.: Союз-театр, 1990. - С. 74-78.

9. Алистов С. Цитата в системе художественного текста // Литература. -1998.-№ 12 (245).-С. 8.

10. Аллюзия // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. - С. 20. П.Альтшулер М. Г. «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева и традицииклассической поэмы // Русская литература XX века: Направления и течения. Екатеринбург, 1996. - Вып. 3. - С. 69-77.

11. Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб.: Азбука, 2000. - 346 с.

12. Арнольд И.В. Проблемы интертекстуальности // Вестн. Санкт-Петерб. унта. Сер. 2. - СПб., 1992. - Вып.4. - С. 15-29.

13. Арнольд И.В. Проблема диалогизма, интертекстуальности и герменевтики (в интерпретации художественного текста): Лекции к спецкурсу. СПб.: Образование, 1995. - 59 с.

14. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность / Науч. ред. П.Е. Бухаркин. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. - 443 с.

15. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка: Стилистика декодирования. М.: Просвещение, 1990. - 300 с.

16. Арутюнова Н.Д. Диалогическая цитация: К проблеме чужой речи // Вопросы языкознания. 1986. - №1. - С. 50-64.

17. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сб./ Вступ. Ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 5-32.

18. Бавин С.П. «Самовозрастающий Логос» (Венедикт Ерофеев): Библиографический очерк. М.: РГБ, 1995. - 45 с.

19. Барт Р. S/Z. Пер. с фр. 2-е изд., испр. Под ред. Г.К. Косикова. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 232 с.

20. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. - 616 с.

21. Барт Р. От произведения к тексту. В кн. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. - С. 413-424.

22. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. - 502 с.

23. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Статьи о Толстом. Записи курса лекций по истории русской литературы // Собр. соч.: В 7 т. -М.: Русские словари, 2000. Т. 2. - 799 с.

24. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. - 444 с.

25. Бераха. Л. Традиция плутовского романа в поэме Венедикта Ерофеева // Русская литература XX века: направления и течения. Екатеринбург, 1996. - Вып. 3.-С. 77-89.

26. Богданова О.В. Москва Петушки Венедикта Ерофеева как пратекст русского постмодернизма. - СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2002. - 56 с.

27. Богомолов Н. Блоковский пласт в «Москве Петушках» Вен. Ерофеева // Новое литературное обозрение. - 2000. - №4. - С. 126-136.

28. Богомолов Н. «Москва Петушки»: Историко-литературный и актуальный контекст // Новое литературное обозрение. - 1999. - №4. - С. 302-319.

29. Бондаренко В. Подлинный Веничка. Разрушение мифа // Наш современник. 1999. -№ 7. - С. 177-185.

30. Вайль. П., Генис. А. Потерянный рай // Новый мир. 1992. - № 9. - С. 135-165.

31. Вайль П., Генис А. Страсти по Ерофееву // Книжное обозрение. 1992. -№7.-14 февраля. - С. 8-9.

32. Вайнштейн О. Б. Постмодернизм: история или язык? // Постмодернизм и культура: материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1993. — №3.-С. 3-7.

33. Васильев Э. Москва Петушки: трезвый маршрут // Российская газета. — 1997.-3 октября.-С. 25.

34. Васюшкин А. Петушки как Второй Рим? // Звезда. 1995. - № 12. - С. 201-209.

35. Венедикт Ерофеев (1938-1990). Биография в цитатах // Новое литературное обозрение. 1996.-№ 18.-С. 150-160.

36. Вербицкая М. В. К обоснованию теории «вторичных текстов» // Филологические науки. 1989. - № 1. - С. 30-36.

37. Верховцева-Друбек Н. «Москва Петушки» как parodia sacra // Соло. — 1991.-№8.-С. 88-95.

38. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высш. шк., 1989. - 406 с.

39. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961. - 614 с.

40. Владимирова Н.Г. Категория интертекстуальности в современном литературоведении // Литературоведение на пороге XXI века. М., 1998. — С. 182-188.

41. Власов Э. Бессмертная поэма Вен. Ерофеева «Москва Петушки»: Спутник писателя // Ерофеев Вен. Москва - Петушки. - М., 2001. - С. 121-574.

42. Вольтская Т. Конец цитаты // Литературная газета. 1998. - № 34/35. - С. 10.

43. Вольфсон И.В. Библейская лексика в поэме Венедта Ерофеева «Москва-Петушки» // Филологические этюды. Саратов, 1998. - Вып. 1. - С. 210-214.

44. Гайсер-Шнитман С. Венедикт Ерофеев «Москва Петушки», или «The Rest is Silence». - Берн, 1989. - 310 с.

45. Гаспаров Б.М. В поисках «другого». Французская и восточноевропейская семиотика на рубеже 1970-х годов // Новое литературное обозрение. -1995. -№ 14.-С. 53-71.

46. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. М.: Наука, 1994. - 303 с.

47. Гаспаров М.Л. Литературный интертекст и языковой интертекст // Известия АН. Серия литературы и языка. 2002. — Т.61. - №4. - С. 3-9.

48. Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике. -М., 1971. -Т.З. -621 с.

49. Дарк О. Миф о прозе // Дружба народов. 1992. - № 5. - с. 219-234.

50. Деррида Ж. Позиции. Киев, 1996.

51. Дзаппи Г. Апокрифическое Евангелие от Венички Ерофеева // Новое литературное обозрение. 1999. - № 38. - С. 326-331.

52. Догалакова В.И. Жанровое и композиционное своеобразие поэмы Вен. Ерофеева «Москва Петушки» // Проблемы филологии и методики. - Балашов, 1994.-С. 63-67.

53. Ерофеев Вен. Москва Петушки // Трезвость и культура. - 1988. - № 12. — С. 29-38. - 1989. - № 1-3. - С. 26-37, 29-39, 31-35.

54. Ерофеев Вен. Москва Петушки. Поэма. - М.: Издательство СП «Интер-бук», 1990. - 128 с.

55. Ерофеев Вен. «Москва Петушки» с комментариями Э. Власова. - М.: Вагриус, 2001.-574 с.

56. Ерофеев В. В. Оставьте мою душу в покое: Почти все. М.: «Х.Г.С.»,1995.-407 с.

57. Ерофеев Вен. Москва Петушки. Поэма. С иллюстрациями С. Семенова. - СПб., Невская книга, 2000. - 103 с.

58. Ерофеев Вен. Собрание сочинений в 2-х томах. М.: Вагриус, 2001.

59. Ерофеев Вен. Мой очень жизненный путь. М.: Вагриус, 2003. - 623 с.

60. Есаулов И.А. Юродство и шутовство в русской литературе: Некоторые наблюдения // Литературное обозрение. 1998. - №3. - С. 108-112.

61. Женетт Ж. Фигуры: В 2-х т. М., 1998. - 944 с.

62. Живолупова Н. Паломничество в Петушки, или Проблема метафизического бунта в исповеди Венички Ерофеева // Человек. 1992. - № 1. - С. 78-91.

63. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977.-407 с.

64. Жолковский А.К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма. -М.: Советский писатель, 1994. 429 с.

65. Жолковский А.К. В минус первом и минус втором зеркале: Т. Толстая, В. Ерофеев ахматовиана и архетипы // Литературное обозрение. - 1995. — №6.-С. 25-41.

66. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.,1996.-254 с.

67. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. - 251 с.

68. Ильин И.П. Стилистика интертекстуальности; Теоретические аспекты // Проблемы современной стилистики. -М., 1989.-С. 186-207.

69. Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе. Сб. док. науч. конф. Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. - 701 с.

70. Интертекстуальные связи в художественном тексте. Межвуз. сб. науч. трудов. СПб.: Образование, РГПУ им. А.И. Герцена, 1993. - 147 с.

71. Кавадеев А. Сокровенный Венедикт // Соло. 1991. - № 8. - С. 85-88.

72. Карамитти. М. Образ Запада в произведениях Венедикта Ерофеева // Новое литературное обозрение. 1999. - № 38. - С. 320-325.

73. Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лин-гвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1999. - С. 5-19.

74. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -261 с.

75. Касаткина Т. Мифологема «4» в поэме В. Ерофеева «Москва-Петушки» // Начало. № 3. - М.: Наследие, 1995. - С. 203-210.

76. Касаткина Т. Философские камни в печени. Рец. на кн. Ерофеев Вен. «Оставьте мою душу в покое»: Почти все // Новый мир. 1996. - №7. - С. 228-232.

77. Козицкая Е.А. Автоцитация и интертекстуальность // Литературный текст. Проблемы и методы исследования. Тверь, 1998. - Вып. 4. - С. 120-126.

78. Козицкая Е.А. Эксплицированная и имплицированная цитата в поэтическом тексте // Проблемы и методы исследования литературного текста: К 60-летию И.В. Фоменко: Сб. науч. тр. Тверь, 1997. - С. 3-16.

79. Козловски П. Культура постмодерна. М.: Республика, 1997. - 238 с.

80. Козловски П. Современность постмодерна // Вопросы философии. 1995. -№10.-С. 85-94.

81. Конрад И.С. Фольклорные мотивы с семантикой смерти/возрождения в произведении Вен. Ерофеева «Москва Петушки»: Автореф. дис. на со-иск. уч. степ. канд. филол. наук. - Москва, 2004. - 15 с.

82. Конрад И.С. Венедикт Ерофеев. Поэма «Москва Петушки» в контексте народной смеховой культуры // Выгон Н.С. Юмористическое мироощущение в русской прозе. - М.: Книга и бизнес, 2000. - С. 322-362.

83. Константинова C.JI. Структура и функция «итальянского мифа» в поэме Вен. Ерофеева «Москва Петушки» // Материалы Второй конференции «Литературный текст: проблемы и методы исследования», 17-22 сент. -Тверь. - 1998.-С. 75-77.

84. Кораблев A.A., Кораблева Н.В. Интертекстуальность и интерсубъективность (о соотношении понятий) // Бахтинские чтения. III. Витебск, 1998. - С.125-128.

85. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М.: Просвещение, 1972. - 110 с.

86. Корман Б.О. Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов // Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия. Авт.-сост. Н.Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2001.-466 с.

87. Косиков Г.К. Идеология. Коннотация. Текст (По поводу книги Р. Барта S/Z) // Ролан Барт. S/Z. М., 1994. - С. 8-29.

88. Косиков Г.К. Ролан Барт семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М., 1989. - С. 3-45.

89. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1995.-№1,-С. 5-12.

90. Кротов Я. Христос под пером // Иностранная литература. 1998. - № 5. -С. 242-253.

91. Кузнецова Н. Что с нами происходит?: Монография о творчестве Венедикта Ерофеева // Русская мысль. 1991.-26 апреля. - С. 12.

92. Кузьмина H.A. Интертекст и интертекстуальность: к определению понятий // Текст как объект многоаспектного исследования. СПб., 1998. — Вып. З.-Ч. 1.-С. 27-35.

93. Курицын В. Мы поедем с тобою на «А» и на «Ю» // Новое литературное обозрение. 1992. - № 1. - С. 296-304.

94. Курицын В.Н. Русский литературный постмодернизм. М.: ОГИ, 2001.- 288 с.

95. Лакшин В. Беззаконный метеор // Знамя. 1989. - № 7. - С. 225-227.

96. Левин Ю. Классические традиции в «другой» литературе: Венедикт Ерофеев и Федор Достоевский // Литературное обозрение. 1992. — № 2.- С. 45-50.

97. Левин Ю. Комментарий к поэме «Москва Петушки» Венедикта Ерофеева. — Грац: Изд. Хайнриха Пфайдля, 1996. - 95 с.

98. Левин Ю. Семиосфера Венички Ерофеева // Лотман-70 (Сб. статей к 70-летию проф. Ю. М. Лотмана). Тарту, 1992.

99. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: 1950 1990-е года. В 2 т. - М.: Издательский центр «Академия», 2003. - Т. 2.-688 с.

100. Лен С. Бронзовый век русской культуры (1957-1997) // Литературная газета. 1997. - 16 апреля. -№15. - С. 14.

101. Леонтьев A.A. Бессознательное и архетипы как основа интертекстуальности //Текст. Структура и семантика. -Т.1. -М., 2001. -С. 92-100.

102. Лесин Е. Бездомный Веничка обрел наконец книгу // Книжное обозрение. - 1995. - № 45. - С. 7.

103. Лесин Е. И медленно выпил. Отрывки о Ерофееве // Юность. 1994.- № 3. С. 15-18.

104. Лесин. Е. Судьба персонажей Платонова: («Счастливая Москва» и «Москва Петушки» Вен. Ерофеева) // «Страна философов» Андрея Платонова. - Вып. 3. - М., 1999. - С. 401-409.

105. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М., 1988. - 159 с.

106. Липовецкий М. Апофеоз частиц, или Диалоги с Хаосом: Заметки о классике, Венедикте Ерофееве, поэме «Москва Петушки» и русском постмодернизме // Знамя. - 1992. - № 8. - С. 214-224.

107. Липовецкий М. Паралогия русского постмодернизма // Новое литературное обозрение. 1998. - № 2. - С. 258-304.

108. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм: Очерки исторической поэтики. Екатеринбург, 1997. - 317 с.

109. Литературные архетипы и универсалии: Сб. ст. / Под ред. Е.М. Меле-тинского. М.: РГГУ, 2001. - 431 с.

110. Литературный текст: проблемы и методы исследования. Анализ одного произведения: «Москва Петушки» Вен. Ерофеева. Сб. науч. трудов. — Тверь, 2001.-208 с.

111. Лихачев Д. Литература реальность - литература. - Л., 1981. - 216 с.

112. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд. МГУ, 1982. - 479 с.

113. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1990. - 524 с.

114. Лоскутова A.A. Поэтика протоинтертекстуальности. К постановке проблемы // Литературный текст: проблемы и методы исследования / «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте: Сб. науч. тр. Тверь, 1999. -Вып. 5.-С. 102-106.

115. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. - 384 с.

116. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: Искусство - СПБ, 1998. - С. 14285.

117. Любимова Т. Литературные облики несознательного покаяния: (М. Бахтин, В. Набоков, Вен. Ерофеев) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск. - 1995. - №4. - С. 53-77.

118. Ляху В. О влиянии поэтики Библии на поэтику Ф.М. Достоевского // Вопросы литературы. 1998. - № 4. - С. 129-143.

119. Маньковская Н.Б. Париж со змеями. (Введение в эстетику постмодернизма). М., 1995. - 220 с.

120. Маркелова О. Функция литературной цитаты в структуре поэмы Венедикта Ерофеева «Москва Петушки» // Русская словесность. - 2001. - № 5. - С. 10-18.

121. Марутина И. Между мифом и реальностью. (автор и герой в поэме Вен. Ерофеева «Москва Петушки») // Литературная учеба. - 2002. - 3 кн. -С. 138-151.

122. Марутина И. Преломление темы «Маленького человека» в поэме Вен. Ерофеева «Москва Петушки»: традиции и новаторство // Русская словесность. - 2002. - № 3. - С. 34-38.

123. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М.: РГГУ, 2000. - 167 с.

124. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература: Пандора - 1, 2000. - 406 с.

125. Миловидов В.А. Текст, контекст, интертекст. Введение в проблематику сравнительного литературоведения. Пособие по спецкурсу. Тверь: ТвГУ, 1998.-83 с.

126. Минералов Ю. И. Не раскрывшийся талант // Минералов Ю. И. История русской литературы: 90-е годы XX века. М.: ВЛАДОС, 2002. - С. 91-95.

127. Минц З.Г. «Забытая цитата» в поэтике русского постсимволизма // Семиотика и история: Труды по знаковым системам. Тарту, 1992.- Вып. 25 (936).-С. 123-136.

128. Москва Петушки Вен. Ерофеева. Мат. Третьей межд. конф. «Литературный текст: проблемы и методы исследования». - Тверь, 2000. - 168 с.

129. Моташкова. C.B. Роман К. Воннегута «Завтрак чемпионов» и поэма Вен.Ерофеева «Москва-Петушки» как знаковые явления культурной эпохи // Филологические записки. Воронеж, 1998. - Вып. 10. - С. 105-112.

130. Муравьев В. О Вен. Ерофееве // Театр. 1991. - № 9. - С. 90-95.

131. Муравьев Вл. Предисловие // Ерофеев Вен. Москва Петушки. Поэма. - М.: Интербук, 1990. - С. 3-12.

132. Несколько монологов о Венедикте Ерофееве // Театр. 1991. - № 9. -С. 74-122.

133. Нефагина Г.Л. Русская проза конца XX века: Учебное пособие. М., 2003.-320 с.

134. Нефагина Г.Л. Симметрия и круг в структуре поэмы Вен. Ерофеева «Москва Петушки» // Москва - Петушки Вен. Ерофеева. Мат. Третьей межд. конф. «Литературный текст: проблемы и методы исследования». -Тверь, 2000. - С. 42-44.

135. Новиков В. «Три стакана перцовки»: Выдуманный писатель: (О Вен. Ерофееве) // Столица. 1994. - № 31. - С. 56.

136. Ораич Д. Цитатность // Russian Literature. North Holland, 1988. - V. 23.

137. Орлова E. И. После сказа (Михаил Зощенко Венедикт Ерофеев - Абрам Терц) // Филологические науки. - 1996. - № 6. - С. 13-22.

138. Паперно И., Гаспаров Б. Встань и иди // Slavica Hierosolymitana. Jerusalem, 1981. Vol. 5-6. - P. 387-400.

139. Парамонов Б. Конец стиля: Постмодернизм // Звезда. 1994. - № 8. — С. 187-193.

140. Плуцер-Сарно А.Ю. Веня Ерофеев: «Разве можно грустить, имея такие познания!». Комментарий к комментарию // Новый мир. 2000. - № 10. -С. 215-226.

141. Полубиченко Л.В., Андросенко В.П. Топология цитат в художественной и научной речи // Филологические науки. 1989. - № 3. - С. 58-64.

142. Померанц Г. На пути из Петушков в Москву // Новое время. 1995. -№ 28. - С. 40-42.

143. Померанц Г. Разрушительные тенденции в русской культуре // Новый мир. 1995. - № 8. - С. 131-142.

144. Постмодернизм. Энциклопедия. Составители: A.A. Грицанов, М.А. Можейко. Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. - 1040 с.

145. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М.; СПб., 2003. - 373 с.

146. Поэтика русской прозы XX века. Уфа, 1995. - С. 36-57.

147. Поэтика русской литературы. К 70-летию проф. Ю.В. Манна: Сб. ст. -М.: Изд. цент РГГУ, 2001. 366 с.

148. Ролан Барт о Ролане Барте. М., 2002. - 288 с.

149. Русская литература XX века: направления и течения: Ежегодник Урал, гос. пед. у-т, НИЦ «Словесник». / Ответ, ред. H.JI. Лейдерман. Екатеринбург, 1996. - Вып. 3.-283 с.

150. Седов К.Ф. О поэтике прозы Вен. Ерофеева «Москва Петушки» // Исследования по художественному тексту. - Саратов, 1994. - С. 79.

151. Седов К.Ф. Опыт прагматической интерпретации поэмы В. В. Ерофеева «Москва-Петушки» // Художественный мир Венедикта Ерофеева. Саратов, 1995.-56 с.

152. Семиотика: Антология. М.: Академический Проект: Деловая книга, 2001.-702 с.

153. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. - С. 12-53.

154. Сказа А. Традиции Гоголя и Достоевского и поэма «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. 1995. - № 4. - С. 26-31.

155. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 1999. - 608 с.

156. Словарь литературоведческих терминов. Ред.-сост.: Л.И. Тимофеев и C.B. Тураев. М., 1974. - 509 с.

157. Смирнов И.П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака). СПб., 1995. — 191с.

158. Смирнова Е. А. Венедикт Ерофеев глазами гоголеведа // Русская литература. 1990. - №3. - С. 58-66.

159. Современное зарубежное литературоведение (Страны Западной Европы и США). Концепции. Школы. Термины: Энциклопедический справочник. М.: Интрада, 1996. - 320 с.

160. Солодуб Ю.П. Интертекстуальность как лингвистическая проблема // Филологические науки. 2000. - № 2. - С. 51-57.

161. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. / Пер. с фр. под ред. Хлодовича А. -М., 1977.-695 с.

162. Сухих И. Заблудившаяся электричка (1970. «Москва Петушки» В. Ерофеева) // Звезда. - 2002. - № 12. - С. 220-229.

163. Тамарченко Н.Д. Автор // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М. : НПК «Интелвак», 20001. - Стлб. 17-18.

164. Теоретическая поэтика: понятия и определения. Автор-составитель Н.Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 1999. - 286 с.

165. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 2002. - 334 с.

166. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. -М.: Наука, 1983.-302 с.

167. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. - 574 с.

168. Тюпа В.И., Ляхова Е.И. Эстетическая модальность прозаической прозы Вен. Ерофеева // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Анализ одного произведения: «Москва Петушки» Вен. Ерофеева. - С. 34-44.

169. Тюпа В.И. Художественный дискурс. (Введение в теорию литературы).- Тверь, 2002. 80 с.

170. Успенский Б.А. Избранные труды. В 2-х т. М.: Гнозис, 1995. — Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. - 429 с.

171. Фатеева Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. - 280 с.

172. Фатеева H.A. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1997. - Т. 56. -№5.-С. 12-21.

173. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Прогресс, 1993. - 324 с.

174. Фоменко И.В. Цитата // Русская словесность. 1998. - № 1. - Январь-февраль. - С. 73-78.

175. Художественный мир Вен. Ерофеева. Сб. статей под ред. К.Ф. Седова.- Саратов: Изд. Сарат. пед. инст., 1995. 56 с.

176. XX век как литературная эпоха. Г. Косиков и др. // Вопросы литературы. 1993. -№ 2. - С. 38-42.

177. Чернявская В.Е. Интертекстуальное взаимодействие как основа научной коммуникации. СПб., Изд-во СпГУ экономики и финансов, 1999. - 209 с.

178. Чернявская В.Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория в научной коммуникации. Автореф. дисс. д-ра филол. наук. СПб., 2000. -49 с.

179. Чупринин С. Безбоязненность искренности // Трезвость и культура. -1988.-№ 12.-С. 26-27.

180. Шамма Шаадат. Новые публикации по интертекстуальности // Новое литературное обозрение. 1995. - № 12. - С. 337-344.

181. Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983. - 383 с.

182. Шмелькова Н. Последние дни Венедикта Ерофеева. Дневники. М.: Вагриус, 2002. - 320 с.

183. Энциклопедия символизма / Ж. Кассу. Пер. с фр. М., 1999. - 429 с.

184. Эпштейн М. После карнавала, или Вечный Веничка // Ерофеев В. В. Оставьте мою душу в покое (Почти всё). М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995.

185. Эпштейн М. Прото-, или Конец постмодернизма // Знамя. 1996. - № З.-С. 196-209.

186. Эпштейн М.Н. Постмодерн в России. Литература и теория. М.: Издание Р. Элинина, 2000. - 368 с.

187. Эпштейн М. Русская культура на распутье. Секуляризация и переход от двоичной модели к троичной // Звезда. 1999. - № 1. - С. 202-220.

188. Эткинд А. Толкование путешествий: Россия и Америка в травелогах и интертекстах. М., 2001. - 483 с.

189. Юнусов И.Ш. Постижение чужого в творчестве Л.Н. Толстого: Учебное пособие. М.-Бирск: БирГПИ, 2002. - 72 с.

190. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - 461 с.

191. Ямпольский М. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. М.: РИК «Культура», 1993. - 456 с.

192. Barthes R. L'Aventure semiologique. Paris, 1985. - 368 p.

193. Intertextualital: Formen, Functionen, anglist. Jallstudien // Hrsg von Broich V., Pfister M. Tubingen, 1985 - Vol.12. - 373 s.

194. Iser. W. The Act of Reading: a Theory of Aesthetic Response. Baltimore; L.: The John Hopkins Univ. Press, 1978. - 239 p.

195. Kristeva J. Semeiotike: Recherches pour une semanalyse. P., 1969. - 319 p.

196. Vlasov E. The World According to Bakhtin: On the Description of Space and Spatial Forms in Mikhail Bakhtin's Works // Canadian Slavonic Papers. -1995. -No.37.1. P. 37-58.