Отношения между сопредельными территориями России и Китая на Амуре во второй половине XIX - начале XX вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Тимофеев, Олег Анатольевич

• Тимофеев, Олег Анатольевич
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Тимофеев, Олег Анатольевич

Введение.4

Глава 1. Межгосударственные российско-китайские отношения в середине XIX - начале XX вв.: политика Санкт-Петербурга и Пекина.31

1.1. Проблемы делимитации и демаркации государственной границы между двумя странами во второй половине XIX в.31

1.2. Эволюция политических отношений в конце XIX - начале XX вв.42

Глава 2. Характер, направления и интенсивность международных миграционных процессов на Амуре.70

2.1. Характер китайского отходничества в Амурской области.70

2.2. Проблема зазейского анклава.95

2.3. Российская деятельность на правобережье Амура.109

2.4. Культурно-цивилизационные аспекты взаимодействия между русскими и китайскими жителями Приамурья и Северной Маньчжурии: проблемы взаимного восприятия.119

Глава 3. Динамика политических отношений между сопредельными территориями России и Китая в Приамурье и Северной Маньчжурии.150

3.1. Формирование на Амуре специализированных органов международных связей.150

3.2. Проблема определения линии границы на Амуре и принадлежности островов.156

3.3. Война 1900 г., ее итоги и последствия для приграничных отношений.161

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Отношения между сопредельными территориями России и Китая на Амуре во второй половине XIX - начале XX вв.»

Россия и Китай - две крупнейшие мировые державы, издавна оказывающие большое влияние на международную обстановку. Изучение истории их взаимоотношений всегда было и останется одной из важнейших тем научных исследований, проводимых историками всего мира. Во-первых, Россия и Китай - это страны, представляющие собой различные цивилизационные типы (славянско-православный и конфуцианский). Во-вторых, отношения, связи и контакты Китая с другими странами мира представляют значительный интерес по причине традиционного радикального эгоцентризма всех сфер социально-политического развития данного государства. В-третьих, обе страны имеют крайне протяженную границу, в течение длительного времени размытую неосвоенностью приграничных территорий. Кроме того, Россия и Китай, являясь крупными региональными военными державами, всегда имели сильные дипломатические школы.

Как известно, число акторов международных отношений не ограничивается центральными правительствами государств и их дипломатическими органами. Значительную роль, особенно в отдаленных от центра периферийных регионах играют местные органы власти, вынужденные, к тому же, в своих действиях учитывать позицию региональных элит. Действие местного фактора в российско-китайских отношениях на Дальнем Востоке частично компенсировало отсутствие внимания к региону со стороны центральных властей двух стран. Именно поэтому одним из приоритетных направлений в исследованиях российско-китайских отношений последнего десятилетия стало изучение их состояния и динамики в отдельных регионах, и, прежде всего, в период, ознаменовавшийся институционализацией этих отношений на основе классического европейского международного права, то есть в отношении Дальнего Востока - с середины XIX в.

Актуальностью исследуемой проблемы обусловлена ее обширная историографическая база.

Отношения с Китаем присоединенного в сер. XIX в. к России Приамурья сразу же стали предметом изучения отечественных исследователей. В дореволюционный период появилось множество работ, посвященных российско-китайским отношениям на Амуре. В этот период были изданы исследования, полностью либо частично посвященные истории заключения и трактовке положений Айгуньского 1858 г. и Пекинского 1860 г. договоров

1 2 Ч 4

П.В. Шумахер , И.П. Барсуков , И.П. Надаров", И. Гущо ), китайской диаспоре

5 6 7 8 в Приамурье (Л.И. Шренк , А.Ю. Назаров , Н.Г. Матюнин , П.П. Шимкевич , Я.

Домбровский9, JI.JI. Тове и Д.В. Иванов10, В.В. Граве11), деятельности русских

12 старателей на желтугинских приисках в Китае (А. Лебедев ) внешнеэкономическим связям (И.П. Надаров13, Е.В. Тимонов14, П. Тимофеев15), военным действиям в 1900 г. (Н. Макеев16, A.B. Кирхнер17, П. Кузнецов18, Н.З. Голубцов19, Л.Г. Дейч20).

Работы данного периода, в основном, характеризуются статистико-описательным характером. Все отечественные авторы позитивно оценивают факт присоединения Приамурья к Российской империи, ведущую роль в событиях и внешнеполитический талант H.H. Муравьева. Вместе с тем, И.П. Барсуков отмечает тот факт, что первоначальный российский проект Айгуньского договора указывал на необходимость переселения китайских подданных на правый берег Амура в течение трех лет, от чего H.H. Муравьев

21 впоследствии отказался .

В дореволюционной историографии неоднозначно оценивался фактор присутствия китайских подданных на российской территории. Так, например, авторы отчета общеземской организации за 1908 г. считали, что Амурская область «в недавнем прошлом, частью и сейчас представляет из себя редкий пример одновременного существования в самом близком соседстве двух систем полеводства, из которых одна - русская - является почти начальной формой земледелия, а другая - китайская - высшей формой сельскохозяйственной культуры» . В то же время, С.П. Шликевич отмечал более высокую производительность российских крестьянских хозяйств. По его сведениям, китайская крестьянская семья в Северной Маньчжурии ежегодно поставляла на рынок 70-80 пудов зерна, в то время как русская в Амурской области - 250

23 пудов .

Многие из дореволюционных исследований, посвященных войне 1900 г. в Приамурье, содержат сугубо эмпирический анализ событий (A.B. Кирхнер, Н.З. Голубцов, Л.Г. Дейч). Следует отметить, что благовещенские авторы A.B. Кирхнер и Н.З. Голубцов в своих работах сосредоточиваются на эпизодах воинской славы и отваги российских солдат и офицеров, игнорируя военные преступления, либо оправдывая их тем, что китайцами «была предательски

24 открыта бомбардировка по беззащитному и невооруженному городу» , в то время как представители общественно-либерального направления в столичной и эмигрантской российской журналистике Л.Г. Дейч и авторы статьи

25

Благовещенская «Утопия»» большое внимание уделяют расправам над мирным китайским населением, справедливо возлагая значительную часть вины за них на местные власти Приамурья.

В советский период российско-китайские отношения в Приамурье во второй половине XIX - начале XX вв. не стали заметной темой исторических исследований. Появившиеся в этот период работы несли явный отпечаток в 2030-е гг. социальной (резкая критика преступного царского режима, жестоко угнетавшего собственный и порабощенные народы), а в 70-80-е гг. -политической (затушевывание агрессивых мотивов в дальневосточной политике России и резкая критика позиции китайских историков) конъюнктуры.

Из исследований 20-30-х гг. следует выделить монографии Б.А.

26 27

Романова и В. Аварина , посвященные в том числе и приамурской тематике. Б.А. Романов уделяет значительное внимание проблемам оккупации Маньчжурии 1900-1907 гг., альтернативным проектам железнодорожного строительства в Северной Маньчжурии и российским концессиям на правобережье Амура. Присутствует в исследовании и анализ позиций различных государственных деятелей России, как в Петербурге, так и на

Дальнем Востоке, однако автор не замечает при этом существенной разницы между политическими платформами различных группировок в российской политической элите, например, военных и дипломатов, групп С.Ю. Витте и A.M. Безобразова.

В монографии В. Аварина подробнее исследуются позиции в отношении России китайских властей и представителей различных социальных групп, например, национальной буржуазии. Автор замечает: «От господствующего класса Китая можно было ожидать сопротивления захватническим стремлениям России, поскольку установление господства русского империализма угрожало заменить его как эксплуататора трудовых масс и поскольку лица, подкупленные другими государствами, получали от них

28 соответствующие задания» .

В 50-е гг. в Благовещенске вышли в свет две работы, посвященные различным аспектам российско-китайских отношений на Амуре: статья Е.П. Сычевского о российско-китайской торговле29 и исторический очерк П.И. Кабанова об истории делимитации границы на Амуре 30. Именно в этот период в советской историографии исследуемой проблемы возрождаются патриотические настроения, проявляющиеся в превалировании концепции

31 национальных (государственных) интересов России при освещении темы российско-китайских отношений в середине XIX в. По мнению П.И. Кабанова, главным образом доброжелательное отношение российских властей к соседнему государству после присоединения левобережья Амура к Российской

32 империи обеспечивало мирный характер отношений . Е.П. Сычевский отмечает, что причины начавшегося в 60-е гг. XIX в. застоя в торгово-экономических отношениях между двумя странами «коренились в общей экономической отсталости царской России и цинского Китая, что делало их внешнюю торговлю легко уязвимой со стороны развитых в капиталистическом отношении держав Запада»33.

В 70-80-е гг. многие из опубликованных исследований также обращались к приамурской тематике. Отличительной чертой работ данного периода явилось широкое обращение авторов к источникам на китайском языке.

Делимитации границы на Амуре посвящены монографии

34

Международные отношения на Дальнем Востоке»" , «К вопросу о советско

35 китайской границе» A.A. Прохорова , «Приамурье в системе русско-китайских

36 37 отношений» E.JI. Беспрозванных , «История Северо-Восточного Китая» , статьи «Отношения между Россией и Китаем в середине XIX в.» М.И.

38

Сладковского , «Империя Цин и Россия в 17 - начале 20 вв.» B.C. Мясникова и

39

Н.В. Шепелевой . В них подробно анализируются объективные предпосылки изменения границы в сер. XIX в., позиции сторон и ход переговоров, итоги и последствия новой расстановки сил для России и Китая. Однако, справедливо отмечая неосвоенность левобережья Амура цинскими властями до 1858 г., авторы данных работ приходят к необоснованному выводу о «выгодах» для Цинской империи, вытекающих из изменения границы. По мнению E.JI. Беспрозванных, «установление прочных границ на Дальнем Востоке в равной степени отвечало национальным интересам как русского, так и китайского народов, территориальной целостности которых угрожали капиталистические державы Запада»40. Сходной позиции придерживается и Ф.В. Соловьев в «Истории Северо-Восточного Китая»: «. Айгуньский договор был в одинаковой степени выгоден как для России, так и для Китая. Он закрепил сложившиеся дружественные отношения между ними и способствовал заселению и освоению Приамурья обоими государствами»41.

Монографии «История торгово-экономических отношений народов России с Китаем» М.И. Сладковского42, «Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке» Г.И. Романовой43, «История Северо-Восточного Китая» частично посвящены торговым связям между Россией и Китаем в Приамурье. Г.Н. Романова отмечала: «.к концу XIX в. приграничная сухопутная торговля являлась основной формой экономических отношений населения русского Дальнего Востока и Маньчжурии. Необходимость торговли вытекала из взаимной заинтересованности обеих сторон, зафиксированной в соответствующих договорных документах»44.

В посвященной маньчжурскому фронту главе монографии Н.М. Калюжной «Восстание ихэтуаней», написанной, в основном, по китайским источникам, поднимаются проблемы российско-китайских отношений в Маньчжурии накануне военных действий, анализируются выступления китайцев против русских и отношение местных цинских властей к России45. Автор справедливо подчеркивает, что события 1900 г. являлись не стихийным движением народных масс, а были спланированы маньчжурскими властями.

Монография Ф.В. Соловьева «Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма»46 стала первым серьезным исследованием истории китайской миграции в Россию. Автор обращается к предпосылкам зарождения трудовой китайской миграции, проблемам численности и статуса отходников, их социальной стратификации, общественной деятельности и бытовых условий. Ф.В. Соловьев замечает: «.китайское отходничество на Дальнем Востоке России было подготовлено всем ходом политического и социально-экономического развития двух

47 стран» .

Значительно большее внимание уделяет различным аспектам проблемы российско-китайских отношений в Приамурье современная российская историческая наука. В последние годы появилось множество публикаций, посвященных проблемам делимитации и демаркации границы на Амуре (B.C. Мясников48, A.JI. Анисимов49, Б.И. Ткаченко50), международным миграционным процессам (A.B. Алепко31, Л.П. Карсаков52, Г.Ю. Ладисовэ3, Е.И. Нестерова54, А.И. Петров55, Ю.Н. Поповичева56, Н.И. Решетников37, A.A. Ромас58, Т.Н. Сорокина59, С.Ф. Хроленок60), торгово-экономическим отношениям (Г.П. Белоглазов61, Н.Е. Спижевой62, Л.И. Галлямова1", O.A. Устюгова64), военным действиям 1900 г. (В.Г. Дацышен ).

Отличительной чертой исследований последнего времени стал отход от прежних научных стереотипов, обращение к наиболее острым проблемам, имеющим непосредственное отношение к современности. Было опубликовано несколько монографий (B.C. Мясников, В.Г. Дацышен, Т.Н. Сорокина, Б.И. Ткаченко), исследованы ранее не использовавшиеся источники, введен новый методологический инструментарий (например, просопографические исследования). Вместе с тем, основным недостатком многих из данных работ является источниковая и историографическая замкнутость на отечественные и западные материалы и литературу, что снижает степень аутентичности используемого авторами материала. Кроме того, большая часть авторов исследований, касающихся всего Дальнего Востока, традиционно работает с приморским материалом.

Одной из наиболее интересных публикаций 90-х гг. является монография В.Г. Дацышена «Русско-китайская война». Автор подробно анализирует весь ход боевых действий российских войск, главным образом, против официально подчиненных властям Маньчжурии комбатантов, что обусловлено основным выводом исследования: «В Маньчжурии Россия воевала не столько против ихэтуаней, но главное - против властей Китая и его армии»66. Целями китайской стороны в данном конфликте называются «вытеснение или изгнание русских из пределов Китая», а российской - «отстаивание и укрепление там 67

СВОИХ позиции» .

Вместе с тем, едва ли возможно согласиться с некоторыми выводами автора, который, например, игнорируя тот факт, что для перерастания политического конфликта в вооруженную фазу требуется и значительный субъективный импульс, отмечает: «Логика событий 1898-1900 годов ставила маньчжурские власти перед необходимостью борьбы с русскими, хотя бы ради самосохранения»68. Узость историографической базы исследования мешает В.Г. Дацышену заметить и иные, помимо безусловно доминирующей (власти Маньчжурии), силы антирусской борьбы - например, стихийное народное ополчение.

Наиболее полная глава исследования посвящена военным действиям на Амуре, которым автор дает следующую оценку: «Военный конфликт на Амуре в 1900 году, центральным событием которого были бои в районе Благовещенска, продолжался в течение месяца. Он явился кульминацией русско-китайских противоречий на Амуре, накопившихся за 50 лет. Этот конфликт оказался наиболее сложным и трагическим событием войны в Маньчжурии, он обнажил суть происходящих на Дальнем Востоке событий»69.

Большой научный и общественный интерес представляет также и монография исследователя проблем формирования восточного участка российско-китайской границы Б.И. Ткаченко, содержащая достаточно убедительную историческую составляющую. Юридической основой для решения всех проблем территориально-пограничного размежевания на р. Амур автор считает составленную в 1860 г. карту масштаба 25 верст в дюйме (1:1050000), являвшуюся приложением к Пекинскому договору, признавая при этом, что «описание границы по реке Амур сделано не было и после подписания Пекинского договора и приложенной к нему карты граничной линии сама граница в свое время не была обозначена пограничными знаками, т.е. хотя делимитация государственной границы была осуществлена,

70 демаркационные работы по Амуру впоследствии не проводились» . Вместе с тем, автор, концентрируясь на юридической истории пограничного размежевания территорий двух стран на Амуре, игнорирует его политическую историю - конфликты по поводу принадлежности отдельных островов, происходившие в XIX-XX вв.

Весьма ценной в методологическом и фактологическом отношении представляется кандидатская диссертация Е.И. Нестеровой, основывающаяся на концепции C.B. Лурье о колонизации как бегстве от государства. К несомненным достоинствам данного исследования следует отнести наличие социально-антропологического анализа китайской диаспоры на территории Дальнего Востока России, сравнительного анализа позиции российских властей по отношению к мигрантам из Китая, Кореи и Японии в различные периоды, а также позиции властей различных стран и территорий (России, США, Нидерландской Индии) по отношению к китайцам. В диссертации имеется значительный раздел, посвященный зазейским маньчжурам, которые справедливо интерпретируется как отдельная категория китайских мигрантов. Автор справедливо замечает, что «на территории русского Приамурья формировались независимые и долгое время не пересекавшиеся системы управления - русская, на основе законодательства Российской Империи, распространявшая свое действие на русское население и делавшая первые робкие шаги распространить свое влияние на инородцев, и китайская,

71 формировавшаяся на основе китайского обычного права» .

Вместе с тем, в исследовании Е.И. Нестеровой недостаточно изученными остались проблемы регулирования пребывания китайских старателей -наиболее массовой категории отходников на территории российского Приамурья. Кроме того, на наш взгляд, без достаточных оснований в качестве хронологических рубежей при выделении этапов в истории взаимодействия российской администрации с китайским населением приводятся «манзовская война» (1868 г.) и назначение С.М. Духовского приамурским генерал-губернатором (1893 г.).

В отличие от отечественных историков, западных (в основном, американских) исследователей всегда интересовали более острые, спорные проблемы российско-китайских отношений. В течение всего XX в. западные историки часто обращались к темам, по идеологическим причинам закрытым для советской научной общественности: дискуссии о «желтой опасности» на

72 73 74 российском Дальнем Востоке (П. Клайд , А. Малоземов , Дж. Стефан ), контрабандной и контрафактной деятельности (А. Улар75, Р. Ли76, Дж. Стефан),

77 78 79 войны 1900-1901 гг. (П. Клайд, Ч. Тан , Дж. Ленсен , Р. Квестид , Д. ван дер

80

Ой ). К сожалению, большая часть перечисленных авторов использует лишь российские источники, при этом лишь в последних работах имеются ссылки на архивные документы. Ч. Тан пользовался лишь китайскими, а Р. Квестид - как российскими, так и китайскими источниками.

Многими авторами справедливо подчеркивалась неспособность как российских, так и китайских властей строить мирные отношения с положительной суммой (П. Клайд, А. Малоземов, Р. Квестид, Дж. Стефан).

Однако, западной историографии истории российско-китайских отношений не удалось избежать некоторых конъюнктурных подходов в оценке многих явлений и событий. Например, во многих трудах Россия характеризуется в качестве главного агрессора на Дальнем Востоке, тщательно подчеркивается жестокий, нецивилизованный характер действий исключительно российских властей в отношении китайцев, игнорируются объективно более значительные интересы России в Маньчжурии по сравнению с другими державами.

Китайская историография проблемы опирается, главным образом, на официальную точку зрения, согласно которой любая (военная, экономическая, гуманитарная) деятельность дореволюционной России на территории Китая или рядом с его границами (идентифицируемыми достаточно произвольно) являлась актом агрессии. Вплоть до недавнего времени вся литература по истории российско-китайских отношений до 1917 г. издавалась под названиями

История агрессии царской России против Китая». Идеологической конъюнктурностью объясняется и тот факт, что большинство узкопроблемных исследований опубликовано в форме статей.

В наибольшей степени китайских авторов интересуют проблемы

81 сопротивления российским войскам во время войны 1900 г. (Го Гуйлань , Ли Гуан82, Сюэ Сяньтянь83, У Ши'ин84, Ци Сюэцзюнь85, Чжан Чао86) и внешнеэкономических отношений на российско-китайской границе (Го

87 88 89 90 91

Юнынэн , Ли Цзикуй , Ма Чжинин , Хэ Сяньпин , Цюй Цунгуй , Чжан

92

Фэнмин ). В данной связи едва ли можно согласиться с мнением В.Г. Дацышена о том, что в Китае «.отдельных специальных исторических исследований, посвященных всестороннему анализу войны 1900 года именно в Маньчжурии, нет»93.

Китайская историография исходит из неравноправного характера отношений между двумя странами в исследуемый период. Политика России традиционно интерпретируется как агрессия, открытая (применение или угроза применения силы), либо латентная (обман). В оценке же деятельности китайских органов власти в Северной Маньчжурии со временем произошла определенная эволюция. Например, если в годы «культурной революции» причинами поражения Китая в войне 1900 г. назывались беспечность и продажность цинских чиновников94, то, начиная с 80-х гг. XX в. выделяются две их позиции по отношению к «российской агрессии»: патриотическая (Ай Шэньтай, Ли Цзиньюн, Шоу Шань, Фэн Сян, Яо Фушэн) и пораженческая (И Шань, Чан Шунь, Са Бао). Несколько отдельных работ (Ли Гуан, Чжан Чао, Цюй Цунгуй) посвящено чиновникам-патриотам. Вот как оценивается деятельность одного из маньчжурских администраторов: «Ли Цзиньюн был не только патриотом, исполненным национальным духом, но и известным предпринимателем, создававшим основы китайской промышленности в новое время. Его основные деяния заслуживают одобрения и восхищения»93.

Главным виновником русско-китайской войны 1900 г. китайские авторы называют «империализм царской России». Ему сопротивлялись объединенные силы участников патриотических народных движений (чжун'ицзюнь, люхэцюань, ишэнцзюнь, исяоцзюнь) и правительственных войск под управлением военачальников-патриотов. По мнению харбинского историка Го Гуйланя, «движение ихэтуаней в Северо-Восточном Китае нанесло серьезный удар по агрессорам из царской России и рассеяло их колониальные мечты о создании на северо-востоке Китая "Желтороссии"»96. Профессор исторического факультета Шаньдунского университета У Ши'ин выделяет следующие этапы деятельности ихэтуаней в Маньчжурии:

1) С начала 1900 г. по вторую декаду июня 1900 г.;

2) С третьей декады июня до начала октября 1900 г.;

3) С начала октября 1900 г. до 1903 г.97

Среди причин поражения цинской стороны Сюэ Сяньтянь называет подъем шовинизма у русских, просчеты китайского командования и быстрое окончание войны, не позволившее силам маньчжурских губернаторов использовать преимущества в численности войск и вооружении и эффект военных действий на своей территории98.

Часть китайских авторов рассматривает торговые отношения между двумя странами как невыгодные для Китая (Россия приобретала китайские товары по низким ценам, а свои продавала по завышенным). В «Истории агрессии царской России против Китая» утверждается, что русские торговцы скупали лес, продукцию сельского хозяйства и полезные ископаемые в Маньчжурии, а затем, после обработки, продавали туда же втридорога". Хэ Сяньпин в качестве пагубных последствий экспорторасширяющего роста торговли приводит наводнение Маньчжурии российскими бумажными денежными знаками, нулифицированными в 20-е гг. XX в.100

Несмотря на крайне отрицательные оценки экспорта маньчжурских товаров и особенно контрабандного желтугинского золота, нелегальный ввоз в Россию спирта оценивается вполне позитивно, как «одна из крайне жизнеспособных форм приграничной торговли»101.

Таким образом, как в России, так и за рубежом, до сих пор не было предпринято попыток исследования всего комплекса российско-китайских отношений в Приамурье во второй половине XIX - начале XX вв., в отличие,

102 например, от предыдущего периода (XVII - первая половина XIX вв.) . В современной отечественной исторической науке еще не получили освещения проблемы создания специализированных органов международных связей в приграничных регионах двух стран, определения государственной принадлежности островов на Амуре, миграции российских подданных на правый берег реки, двусторонней приграничной торговли, альтернативных КВЖД российских проектов железнодорожного строительства в Северной Маньчжурии. В последнее десятилетие некоторые авторы обращались к темам китайской миграции в южные регионы Дальнего Востока России, российско-китайской войны 1900 г. и российского судоходства на р. Сунгари, однако их анализ проводился на основе лишь российских источников.

Очевидно, что история российско-китайских отношений в Приамурье во второй половине XIX - начале XX вв. по-прежнему остается недостаточно исследованной научной проблемой. Российская историческая наука последнего десятилетия, к сожалению, также не решила всех задач, связанных с выбранной темой. Все это делает возможным и необходимым на основе более широкого круга источников более полное изучение всего комплекса проблем приграничных отношений на Амуре в избранный период.

В вышеуказанном эпистемологическом русле выполнено и настоящее исследование, целью которого является комплексный анализ с привлечением ранее не использовавшихся источников позитивных (сотрудничество, мирное сосуществование) и негативных (напряженность, конфликт) контактов, связей и отношений между сопредельными приграничными территориями России и Китая в Приамурье во второй половине XIX - начале XX вв., то есть во вновь сложившихся на тот момент исторических условиях (широкая колонизация и хозяйственное освоение этих территорий, налаживание отношений между ними).

В соответствии с поставленной целью в настоящем диссертационном исследовании решаются следующие задачи:

1. Выявление в российско-китайских межгосударственных отношениях в указанный период основных тенденций и степени их проявления в региональных связях;

2. Выделение основных этапов развития взаимоотношений между сопредельными территориями двух стран;

3. Количественный и структурный (социальный, тендерный, возрастной, хронологический, сезонный и др.) анализ миграционных потоков из Китая в Россию и из России в Китай через Амур, рассмотрение режима их правового регулирования;

4. Изучение процесса кодификации отношений между приграничными регионами двух стран в Приамурье и создания на местах органов внешних сношений;

5. Отдельный анализ событий в регионе во время российско-китайской войны 1900 г., ее объективных предпосылок, итогов (немедленных и измеряемых) и последствий (отложенных, более долговременных), что поможет ответить на вопрос, являлся ли этот конфликт самостоятельным или инструментальным; 6. Анализ различных форм экономического взаимодействия (движение товаров и факторов производства, создание международой транспортной инфраструктуры) в регионе.

Объект исследования - отношения между сопредельными территориями двух стран на Амуре, то есть между российским Приамурьем и китайской Северной Маньчжурией в различных сферах (миграционной, политической, экономической и культурной).

Предмет исследования - политика местных властей сопредельных территорий двух стран в отношении соседних государств, ее проявление в развитии конкретных отношений, связей и контактов, а также факторы, оказывавшие на нее влияние.

Территориальные рамки исследования ограничены приграничными регионами двух стран, примыкающими к р. Амур, а именно:

1) природно-географически - бассейном верхнего и среднего течения р. Амур;

2) экономико-географически - Средне-Амурским земледельческо-промысловым и Амуро-Зейским земледельческим мезорайонами, сформировавшимися, по мнению А.Н. Демьяненко, на юге Дальнего

103

Востока России к 20-м гг. XX в. , а также территорией Северной Маньчжурии;

3) политико (административно)-географически - административно-территориальными образованиями двух стран, прилегающими к р. Амур (в России - Амурская область; в Китае - Айгуньское фудутунство (военный округ, составная часть провинции, управляемой военным губернатором) провинции Хэйлунцзян и Саньсинское - провинции Гирин, а также округи (дао, гуанъчаши), области (фу) и уезды, возникшие на их территориях в начале XX в.);

4) когнитивно-географически - частью территорий, относимых к российской «дальневосточной» (по выражению Дж. Стефана) и «маньчжурской» ойкумене.

Хронологические рамки исследования включают в себя вторую половину XIX - начало XX вв., то есть период институционального (кодифицированного) развития отношений между сопредельными территориями России и Китая на Амуре, определенного Айгуньским (1858 г.) и подтвержденного Пекинским (1860 г.) договорами в период до 1917 г., когда произошло кардинальное изменение российской (советской) политики в отношении «угнетенных» народов, в том числе китайского.

Методологическая основа диссертации - отечественные и зарубежные научные труды, разрабатывающие традиционные подходы и методы к анализу международных отношений в целом и истории российско-китайских отношений в частности: структурно-аналитический, историко-описательный, политико-описательный, проблемно-хронологический, историко-генетический, сравнительно-исторический, ретроальтернативный и сравнительно-географический.

Предпринята попытка использования структурно-функционального метода исследований внешней политики, эвристических возможностей концепции дилеммы безопасности, а также системно-структурного подхода к изучению нормативных актов (предыстория, условия реализации, анализ текста).

Источниковая база исследования включает в себя опубликованные материалы на русском, английском и китайском языках из фондов Государственного архива Российской Федерации, Первого исторического архива КНР, Отдела архивов династий Мин и Цин императорского дворца в Пекине, Библиотеки конгресса США, Архива внешней политики Российской империи, Российского государственного исторического архива Дальнего Востока, Государственного архива Амурской области, неопубликованные материалы на русском, английском, французском и китайском языках из фондов Архива внешней политики Российской империи (фонды «Отчеты Министерства иностранных дел России», «Секретный архив министра», «Библиотека азиатского департамента», «Тихоокеанский стол», «Китайский стол», «Миссия в Пекине», «Архив дипломатической канцелярии наместника его императорского величества на Дальнем Востоке», «Чиновник по дипломатической части при приамурском генерал-губернаторе», «Генеральное консульство в Мукдене», «Генеральное консульство в Харбине», «Консульство в Цицикаре», «Вице-консул в Айгуне»), Российского государственного военно-исторического архива (фонды «Военно-учетный архив», «Коллекция Военно-учетного архива», «Главное управление Генерального штаба», «Штаб Приамурского военного округа», «Военные действия в Китае в 1900-1901 гг.»), Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (фонды «Главное управление Восточной Сибири», «Канцелярия приамурского генерал-губернатора», «Канцелярия военного губернатора Амурской области»), Государственного архива Амурской области (фонды «Канцелярия военного губернатора Амурской области», «Пограничный комиссар Амурской области», «Благовещенская таможня»); отчеты, приложения к отчетам, обзоры и материалы, касающиеся как внутренней ситуации в приграничных регионах двух стран, так и отношений между ними в различных сферах; мемуары, очерки и дневники участников и очевидцев исследуемых событий.

Все использованные источники можно разделить на несколько групп:

1. Относящиеся к сфере межгосударственных отношений российско-китайские договоры, соглашения и контракты, позволяющие выяснить степень институционализации российско-китайских отношений на Амуре, их соответствие нормам международного права.

2. Законодательные и нормативные акты, инкорпорировавшие положения международных договоров в национальные правовые системы, подтверждавшие, комментировавшие или отменявшие эти положения.

3. Относящиеся к сфере межструктурных и межличностных отношений материалы официального делопроизводства, включающие в себя международную и внутреннюю переписку между дипломатами, центральными и региональными властями, частными лицами, протоколы переговоров, заседаний и совещаний, ходатайства и жалобы. Документы данной группы позволяют выявить мотивы принятия решений и реальное влияние, оказываемое ими на состояние российско-китайских отношений в регионе.

4. Материалы статистического и справочного характера (отчеты, обзоры, описания, энциклопедии и словари).

5. Мемуары известных государственных и политических деятелей, дипломатов, военачальников, очевидцев.

6. Материалы периодической печати (газет, журналов). Данные источники имеют большое значение, прежде всего, для анализа общественного мнения России и Китая в целом, а также исследуемых регионов.

При работе над настоящим исследованием автор отдавал предпочтение подлинным документам и материалам российских архивов, за исключением эпизодов, связанных с террором в отношении китайцев на левом берегу р. Амур в июле 1900 г., когда в делопроизводство запускались заведомо ложные сведения, и фактов реакции властей и населения приграничных китайских территорий на действия российской стороны. Особое значение придавалось сравнению материалов российских и китайских источников, в том числе содержащихся в них статистических сведений (численность китайских подданных на территории России и русских подданных на территории Китая, российских и китайских комбатантов и жертв войны 1900 г., масштабы торговли и ее сегментов), последовательности и развития событий (споры о государственной принадлежности приграничных территорий, военные действия), а также текстов российско-китайских договоров, соглашений и контрактов. Автором проводилась полная верификация источников на китайском языке материалами российских архивов и частичная обратная верификация. Существенные несовпадения данных различных источников отмечались отдельно в тексте диссертации, либо в примечаниях.

В целом источниковая база достаточна для освещения темы на современном методологическом уровне и позволяет осветить проблему в рамках поставленных цели и задач. Вместе с тем, отсутствие в распоряжении автора прямых и косвенных материалов, касающихся реакции китайской стороны на одностороннее российское правотворчество в отношении китайских мигрантов (до 1912 г.) не позволило точно определить степень его возможного влияния на отношения между двумя странами.

Научная новизна.

Несмотря на усилившийся в последние годы интерес к истории различных аспектов российско-китайских отношений на Дальнем Востоке во второй половине XIX - начале XX вв., отечественной исторической наукой еще не предпринималось попыток отдельного исследования всего их комплекса на примере Приамурского региона. Авторы, поднимавшие дальневосточную проблематику в истории российско-китайских отношений (Ф.В. Соловьев, Б.И. Ткаченко, С.Ф. Хроленок, В.Г. Дацышен, Т.Н. Сорокина, Е.И. Нестерова и др.), обращались, главным образом, к материалам, связанным с российским Приморьем.

Работа над темой позволила: исследовать новые аспекты истории межгосударственных российско-китайских отношений в середине XIX - начале XX вв.; ввести в научный оборот ранее не использовавшиеся в отечественной исторической науке архивные материалы, источники на китайском языке; выявить основные проблемные блоки, на которых фокусировались отношения между местными администрациями двух государств; выделить этапы развития российско-китайских отношений в регионе; определить задачи пограничной политики приамурских властей России и Китая и степень реализации этих задач на практике; определить характер и направления международных миграционных потоков через р. Амур, формы и степень их контроля со стороны местных властей; выявить меры по обеспечению безопасности на границе, предпринимаемые властями двух стран и эффективность данных мер; выявить причины неудач российской стороны в расширении своей экспансии на территорию Северной Маньчжурии; определить структуру и степень развития внешнеэкономических связей в регионе и их влияние на жизнь населения по обе стороны границы; определить причины перехода в начале XX в. от политики давления к политике равноправия в практической деятельности властей российского Приамурья в отношении сопредельных территорий Китая; выявить специфику приграничных отношений в регионе и степень их влияния на межгосударственные российско-китайские отношения, а также на внешнюю политику двух стран в целом.

Практическая значимость исследования заключается в выявлении, систематизации и анализе новых сведений о развитиии российско-китайских отношений в Приамурье в середине XIX - начале XX вв. В процессе работы над диссертационным исследованием автор пришел к выводам, подтверждающим, уточняющим, либо опровергающим результаты предыдущих работ. Содержащиеся в исследовании материалы и аналитический инструментарий могут быть использованы при создании и оптимизации учебно-методических комплексов по различным дисциплинам (история российско-китайских отношений, история Амурской области, региональное и отраслевое страноведение), обобщающих трудов по истории России, Китая, международных отношений на Дальнем Востоке. Опыт российско-китайских отношений в Приамурье важен для выработки современной внешнеполитической стратегии Российской Федерации в отношении Китая. Знание его будет полезно как федеральным, так и региональным властям России.

I Шумахер П.В. К истории приобретения Амура. Сношения с Китаем с 1848 по 1860 год//Русский архив, 1878. Кн.З.

Барсуков И.П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. М., 1891. ^ Надаров И.П. Место впадения р. Уссури в р. Амур//3аписки Приамурского отдела императорского русского географического общества. Т.4, вып.2. Хабаровск, 1898.

4 Гущо И. К вопросу о месте впадения р. Уссури в р. Амур//3аписки Приамурского отдела императорского русского географического общества. Т.4, вып.2. Хабаровск, 1898.

5 Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. Спб., 1883.

6 Назаров А.Ю. Маньчжуры, дауры и китайцы Амурской области//Известия Восточно-сибирского отдела императорского русского географического общества. Т.1, № 1-2 (приложение). Иркутск, 1883. у

Матюнин Н.Г. Записка о китайцах и маньчжурах, проживающих на левом берегу Амура//Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып.58. Спб., 1894. 0

Шимкевич П.П. Современное состояние инородцев Амурской области и бассейна Аргуни//Приамурские ведомости, 1895. 12, 26 марта (приложение).

9 Домбровский Я. Золотой промысел в Хинганской системе/ЯТриамурские ведомости, 1897. 18, 25 мая.

10 Тове Л.Л., Иванов Д.В. Отчет по статистико-экономическому и техническому исследованию золотопромышленности Амурско-Приморского района. Т.2, ч.1. СПб., 1905.

II Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье//Труды командированной по высочайшему повелению амурской экспедиции. Вып.11.

Спб., 1912.

1 ^

Лебедев А. Желтугинская республика в Китае//Русское богатство, 1896. № 9.

13

Надаров И.П. К истории пароходства по р. Сунгари//Приамурские ведомости, 1897. 14 декабря.

14 Тимонов В.Е. Очерк главнейших водных путей Приамурского края. СПб., 1897.

15 Тимофеев П. Порто-франко на Дальнем Востоке и российский космополитизм. М., 1908.

16 Макеев Н. Благовещенская паника//Амурский край, 1900. 30 июля.

17

Кирхнер A.B. Осада Благовещенска и взятие Айгуна. Благовещенск, 1900; О событиях 1900 г.//Амурская газета, 1901. 1 июля.

18

Кузнецов П. Маньчжурское восстание в 1900 году. Спб., 1901.

19 Голубцов Н.З. Военные события 1900 г. на Амуре. Благовещенск, 1901.

20

Дейч Л.Г. Бомбардировка Благовещенска китайцами. Stuttgart, 1902. 21 Барсуков И.П. Указ. соч. Кн.1. С.50. лл

Приамурье. Факты, цифры, наблюдения. М., 1909. С.402. л

Шликевич С.П. Колонизационное значение земледелия в Приамурье//Труды командированной по высочайшему повелению амурской экспедиции. Вып.5. Спб., 1911.

24

Кирхнер A.B. Осада Благовещенска. С.29.

О ^

Благовещенская «Утопия»//Вестник Европы, 1910. Кн.7.

Л с

Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892-1906): Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л., 1928.

Аварии В. Империализм в Маньчжурии. Т.1. Этапы империалистической борьбы за Маньчжурию. М.-Л., 1934. 28 Указ. соч. С.ЗЗ.

Q

Сычевский Е.П. Русско-китайская торговля на Амуре в середине XIX столетия//Труды Благовещенского Государственного педагогического института им. М.И. Калинина. Т.6. Благовещенск, 1955.

30

Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск, 1959.

31

В отечественной историографии российско-китайских отношений первым разграничил понятия «государственные интересы» и «общественные (национальные) интересы» А.Д. Воскресенский (См. Россия и Китай: стратегия преемственности межгосударственных отношений/Юбщество и государство в Китае: Тезисы и доклады. 26-я науч. конф. М., 1995. С. 188-189).

32 Кабанов П.И. Указ. соч. С.233.

33

Сычевский Е.П. Указ. соч. С.163.

34 Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн.1. М., 1973.

35

Прохоров A.A. К вопросу о советско-китайской границе. М., 1975.

36 Беспрозванных E.JI. Приамурье в системе русско-китайских отношений (XVII - сер. XIX в.). Хабаровск, 1986.

37

История Северо-Восточного Китая XVII-XX вв. Кн.1. Владивосток, 1987.

38

Сладковский М.И. Отношения между Россией и Китаем в середине XIX в.//Новая и новейшая история, 1975. № 3.

Мясников B.C., Шепелева Н.В. Империя Цин и Россия в 17 - начале 20 вв.//Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982.

40 Беспрозванных E.JI. Указ. соч. С.284.

41 История Северо-Восточного. С.247.

42 Сладковский М.И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1974.

43 Романова Г.Н. Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке. XIX - начало XX вв. М., 1987.

44 История Северо-Восточного. С.259.

45 Калюжная Н.М. Восстание ихэтуаней (1898-1901). М., 1978.

46 Соловьев Ф.В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1860-1917 гг.). М., 1989.

47 Указ. соч. С.ЗЗ.

48

Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII-XIX вв. М., 1996.

49 Анисимов А.Л. К итогам международной конференции по спорным пограничным вопросам//Дальний Восток России - Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Материалы международной научно-практической конференции. Хабаровск, 1998; Роль администрации Восточной Сибири в формировании российско-китайской границы в середине XIX века//Россия-Китай: история и современность. Хабаровск, 2000. э0 Ткаченко Б.И. Договор-закон (Из истории установления восточной границы между Россией и Китаем)//Россия и АТР, 1996. № 4; Восточная граница между Россией и Китаем в договорах и соглашениях XVII - XX веков. Владивосток, 1999; Россия-Китай: восточная граница в документах и фактах. Владивосток, 1999.

Dl Алепко A.B. Китайское предпринимательство на российском Дальнем Востоке во второй половине XIX - начале XX вв.//Россия-Китай: история и современность. Хабаровск, 2000; Китайцы в амурской тайге. Отходничество в золотопромышленности Приамурья в конце XIX - начале XX в.//Россия и АТР, 1996. № 1; Труд китайских рабочих в освоении Приамурья в 1906-1914 гг.//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.2. Благовещенск, 2001.

52

Карсаков Л.П. Золотая промышленность в Северной Маньчжурии (конец XIX - начало XX в.)//Дальний Восток России - Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Материалы международной научно-практической конференции. Хабаровск, 1998.

53

Ладисов Г.Ю. Китайские подданные в Приамурье в конце XIX - начале XX вв.//Россия и Китай в прошлом и настоящем. Благовещенск, 2001.

54 Нестерова Е.И. Взаимодействие русской администрации и китайских мигрантов на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX - начало XX вв.): исторический опыт. Дис. .к.и.н. Владивосток, 2000.

55 Петров А.И. Об одном из первых нововведений H.JI. Гондатти в отношении китайских иммигрантов//Записки Амурского областного краеведческого музея и общества краеведов. Благовещенск, 1999. Вып.9.

36 Поповичева Ю.Н. «Желтый вопрос» в деятельности высшей дальневосточной администрации (1883-1900)//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.2. Благовещенск, 2001.

37 Решетников Н.И. Китайские земледельцы на русском Дальнем Востоке в начале XX в.//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.2. Благовещенск,

2001.

58

Ромас A.A. Импорт рабочей силы на русский Дальний Восток//Записки Амурского областного краеведческого музея и общества краеведов. Вып.9. Благовещенск, 1999; Китайские рабочие-мигранты в Приамурском крае (60-е гг. XIX в. - 1917 г.)//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.2. Благовещенск, 2001.

59 Сорокина Т.Н. Хозяйственная деятельность китайских подданных на Дальнем Востоке России и политика администрации Приамурского края (конец XIX - начало XX вв.). Омск, 1999; К вопросу о благоустройстве китайского квартала в Благовещенске: 1912-1914 гг.//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.2. Благовещенск, 2001.

60 Хроленок С.Ф. Китайские и корейские отходники на золотых приисках русского Дальнего Востока (конец XIX - начало XX в.)//Восток, 1995. № 6.

61 Белоглазов Г.П. Русская флотилия на Сунгари (конец XIX - начало XX вв.)//Россия и АТР, 1995. № 2.

Спижевой Н.Е. Значение Сунгари для амурского судоходства в начале XX в.//Дальний Восток России - Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Материалы международной научно-практической конференции. Хабаровск, 1998.

63 Галлямова Jl.И. Развитие обрабатывающей промышленности Дальнего Востока во второй половине XIX - начале XX вв.//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.1. Благовещенск, 2001.

64 Устюгова О.А. К вопросу о роли торговли в развитии Дальнего Востока в 6070-е гг. XIX в.//Исторический опыт освоения Дальнего Востока. Вып.З. Благовещенск, 2000; Развитие мясной торговли на юге Дальнего Востока России в 80-90-е гг. XIX в.//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.1. Благовещенск, 2001; Хлебная торговля на юге Дальнего Востока России в 80-е гг. XIX в. (по материалам губернаторских отчетов)//Исторический опыт освоения Дальнего Востока. Вып.З. Благовещенск, 2000.

65 Дацышен В.Г. Русско-китайская война. Маньчжурия 1900 г. 4.1. Боевые действия на сухопутном фронте. Спб., 1996.

66 Там же. С. 132.

67 Там же.

68 Там же. С.51

69 Там же. С.96.

70

Ткаченко Б.И. Россия-Китай. С.85.

71 Нестерова Е.И. Указ. соч. С.232.

Р.Н. Clyde International Rivalries in Manchuria, 1689-1922. Columbus (Ohio), 1928.

73 A. Malozemoff. Russian Far Eastern Policy 1881-1904. Berkely, L.A., 1958.

74 J. Stephan. The Russian Far East. A History. Stanford (Cal.), 1994. A. Ular. A Russo-chinese Empire. Westminster, 1904.

Hfs

R. Lee. The Manchurian Frontier in Ch'ing History. Cambridge (Mass.), 1970. 77 C.C. Tan. The Boxer Catastrophe. N.Y., 1955. G.A. Lensen. The Russo-Chinese War. Tallahassee, 1967.

79

R. Quested. Local Sino-Russian political relations in Manchuria 1895-1990. Some researches from Chinese and Russian sources. - Journal of Oriental Studies, Vol.10. 1972, No.2. on

D.S. van der Oye. Yellow Peril, or Righteous Fists: Russia's Ambivalent Response to the Boxer Rebellion of 1900//Дальний Восток России - Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Материалы международной научно-практической конференции. Хабаровск, 1998.

81

Го Гуйлань. Шилунь дунбэй ихэтуань юньдун-дэ лиши тэдянь (Об исторических особенностях движения ихэтуаней в Северо-Восточном

Китае)//Бэйфан луньцун, 1995. № 2.

82

Ли Гуан. Айго кан э-дэ шу Хэйлунцзян цзянцзюнь Шоу Шань (Хэйлунцзянский губернатор-патриот Шоу Шань и его борьба с

Россией)//Бэйфан луньцун, 1980. № 8.

8 ^

Сюэ Сяньтянь. Хайланьпао цань'ань сынань жэныну цзюцзин ю дошао? (Сколько же человек пострадало во время трагических событий в Благовещенске)//Лиши яньцзю, 1980. № 1; 1900 нянь дун саныпэн-дэ кан'э чжаньчжэн цзи ци шибай-дэ цзяосюнь (Маньчжурская война 1900 г. с Россией и причины поражения в ней)//Цинши яньцзюцзи (Сборник исследований по истории династии Цин). Чэнду, 1984.

84

У Ши'ин. Лунь дунбэй ихэтуань-дэ фачжань цзедуань цзи ци тэдянь (О периодах развития движения ихэтуаней в Северо-Восточном Китае и их особенностях)//Бэйфан луньцун, 1991. № 1.

85 Ци Сюэцзюнь. Хэйхэ шихуа (Очерки по истории Хэйхэ). Харбин, 1997.

86 Чжан Чао. Цин мо кан э минцзян Ян Фэн Сян (Знаменитый полководец войны против России Ян Сифэн (Фэн Сян))//Дунбэй дифанши яньцзю, 1988. № 2. о7

Го Юныпэн. 19 шицзимо чжун-э Хэйлунцзян хэ Усулицзян яньань-дэ шаоцзю маои (Китайско-русская торговля спиртом на берегах pp. Хэйлунцзян и Уссури в конце XIX в.)//Бэйфан луньцун, 1990. № 2.

88 Ли Цзикуй. Чжунго цюйчжу Мохэ ша Э цзиньфэй-дэ доучжэн (Борьба Китая за изгнание русских старателей из Мохэ)//Сюэси юй таньсо, 1980. № 2.

89

Ма Чжинин. 19 шицзи эго тун чжунго дунбэй дицюй-дэ бяньцзин маои (Приграничная торговля России с Северо-Восточным Китаем в XIX в.)//Хэйхэ сюэкань, 1985. №4.

90 Хэ Сяньпин. Цзиньдай ди э дуй Хаэрбинь идай-дэ цзинцзи люэдо (Экономическая экспансия империалистической России в районе Харбина в новое время)//Дунбэй дифанши яньцзю, 1985. № 3.

91 Цюй Цунгуй. Дунбэй цзиньдай цзечу-дэ айгочжэ юй ци'ецзя Ли Цзиньюн (Выдающийся патриот-предприниматель Северо-Восточного Китая в новое время Ли Цзиньюн)//Бэйфан луньцун, 1986. № 3.

92 Чжан Фэнмин. Ди э дуй Чжунго дунбэй бэйбу-дэ цзинцзи люэдо цзи ци хоуго (Экономическая экспансия империалистической России против Северной Маньчжурии и ее последствия)//Дунбэй дифанши яньцзю, 1988. № 1.

93 Дацышен В.Г. Русско-китайская. С. 15.

94 Ша Э цинь Хуа ши (История агрессии царской России против Китая). Шанхай, 1975. С.355.

9э Цюй Цунгуй. Указ. соч. С.78.

96 Го Гуйлань. Указ соч. С.81.

97 У Ши'ин. Указ. соч. С.91.

98 Сюэ Сяньтянь. 1900 нянь. С.342-348.

99 Ша Э цинь Хуа ши. С.287.

100 Хэ Сяньпин. Указ. соч. С.80.

101 Го Юнынэн. Указ. соч. С. 107.

102

См.: Беспрозванных Е.Л. Указ. соч. 103 Демьяненко А.Н. Социально-экономическое районообразование на юге Дальнего Востока России (середина XIX - начало XX вв.)//Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Т.З. Благовещенск, 2002. С. 186.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Тимофеев, Олег Анатольевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При заключении российско-китайского Айгуньского договора (1858 г.) в качестве границы между двумя государствами на Дальнем Востоке был избран крупнейший в Северо-Восточной Азии естественно-географический рубеж - р. Амур, что стало итогом двухвековых усилий отечественной дипломатии. Вместе с тем, р. Амур издавна являлась и главной транспортной артерией региона, а ее берега - очагом хозяйственной деятельности и административного строительства в регионе, поэтому Амур не только разграничивал территорию двух стран, но и соединял их народы.

Власти Восточно-Сибирского, с 1884 г. - Приамурского генерал-губернаторства, а также образованной в 1858 г. Амурской области вынуждены были решать задачи не только эффективного управления, заселения и хозяйственного освоения новых территорий России, но и налаживания устойчивых добрососедских отношений с соседними территориями Китая: провинцией Хэйлунцзян, входящим в его состав Айгуньским фудутунством, Саньсинским фудутунством провинции Гирин, а также административно-территориальными единицами, возникшими на их территориях в начале XX в.

Со своей стороны, власти сопредельных китайских территорий стремились к сохранению остатков своего влияния на левом берегу Амура (левобережные пикеты и зазейский анклав) и недопущению распространения российского влияния на территорию Северной Маньчжурии.

Общая динамика межгосударственных отношений не всегда служила благоприятным фоном для нормального развития контактов и связей на местном уровне. Кроме того, Айгуньский договор не определял технологии имплементации своих зачастую слишком общих и недостаточно тщательно прописанных юридических норм, а местная международно-правовая база (правила пребывания иностранных подданных на своей территории и перехода границы, денонсация положения Айгуньского договора о зазейских маньчжурах, уставы таможенных учреждений, ограничения на экспорт и импорт отдельных групп товаров, судоходные режимы рек и др.) чаще всего принималась в одностороннем порядке, в результате чего приамурская тематика в свою очередь также создавала дополнительные проблемы дипломатам двух стран.

Основными проблемными блоками приграничных отношений в рассматриваемый период были:

1. Проблемы безопасности: военной, демографической, этнической, экономической, обусловленные отдаленностью региона от политических центров обоих государств, его экономической неосвоенностью и редким населением. Данные проблемы по своей значимости и степени внимания со стороны властей (центральных и местных) двух стран превалировали над другими и решались двумя путями: защиты от иностранного влияния и расширения сферы собственного контроля. К концу исследуемого периода стороны добились определенного паритета в их решении, заключающегося в формуле: полный российский контроль над левым берегом, а китайский -над правым, Амур - пограничная река.

2. Миграционные и диаспоральные процессы (взаимная миграция населения, в том числе и в нелегальных формах, наличие на территории России цинских подданных, находящихся на китайской военной службе). Данные процессы оказывали значительное и разностороннее (иногда негативное) влияние на военную, политическую, демографическую и экономическую ситуацию в приграничных регионах двух стран, а также выработку концепций безопасности. При решении проблем управления миграционными и диаспоральными процессами учитывались интересы обеспечения как собственной безопасности, так и экономического развития. В перспективе большую угрозу могли представлять для российской стороны.

3. Политические проблемы (вооруженный конфликт 1900 г., недемаркированная граница по Амуру, соотношение статусов и равенство в дипломатических сношениях властей приграничных территорий двух стран), обусловленные как объективными (сложность обеспечения собственной безопасности), так и субъективными (желание властей обеспечить ее быстрыми и силовыми методами) причинами. Попытки неинституционального (силового) решения данных проблем приводили к наиболее негативным последствиям в двусторонних отношениях. В целом, российская сторона добилась большего успеха в тактическом решении политических проблем. 4. Экономические проблемы (регламентация внешнеэкономических связей, развитие торговли и создание эффективной транспортной инфраструктуры в целях решения внутренних проблем каждого из регионов). Были обусловлены наличием в Маньчжурии рынка сбыта, на Дальнем Востоке России - рынка потребления, а также значительной разницей цен и себестоимости товаров в двух регионах. Развитие торговли в большей степени обеспечивалось интересами продовольственной безопасности Амурской области.

В результате комплексного исследования отношений между российским Приамурьем и Северной Маньчжурией в различных сферах и использования значительного массива источников мы пришли к выводу, что общей целью внешней политики обеих стран в регионе во второй половине XIX - начале XX вв. было обеспечение собственной безопасности (стратегической, военной, политической, демографической, миграционной, экономической, продовольственной, экологической, культурной и пр.). В рамках этой цели, основной общей задачей внешней политики приамурских властей как России, так и Китая была защита собственных границ. Малочисленность приграничного населения усиливала взаимные подозрения властей двух стран в наличии агрессивных намерений. В политике России в отдельные периоды проявлялось стремление к расширению собственной зоны ответственности и влияния за рамки, определенные двусторонними договорами, в то время как позиция китайской стороны всегда заключалась в сопротивлении подобным попыткам. В основе внешнеполитической стратегии двух стран в Приамурье лежало стремление не только к усилению своих позиций, но и к ослаблению позиций партнера, то есть процессы, определяемые современной теорией международных отношений как комбинации с нулевой суммой. Характерной чертой приграничных отношений на Амуре была высокая степень недоверия между акторами (субъектами) этих отношений. Очень часто действия сугубо административного характера, исходящие от соседней стороны воспринимались как угроза для собственной безопасности в настоящем или в перспективе, что даже при условии отсутствия взаимной враждебности ставило обе стороны перед соблазном нанесения превентивного удара, обеспечивавшего большую степень собственной подготовленности при возможном конфликте.

Анализ процессов и событий, связанных со всеми перечисленными проблемными блоками, позволяет выделить следующие этапы развития российско-китайских приграничных отношений:

1. 1858 - середина 80-х гг. XIX в. В этот период происходит формирование качественно новых российско-китайских отношений в дальневосточном регионе. Заключаются базовые двусторонние договоры и соглашения, определяющие их характер на длительную перспективу (Айгуньский, Тяньцзиньский, Пекинский и Петербургский договоры, Правила для сухопутной торговли). Происходит обмен посольствами между двумя странами. Проведена делимитация границы на Амуре. На российской территории создается Амурская область (1858 г.). К 1886 г. полностью ликвидируются очаги российского присутствия на китайской территории (остров Арбун и желтугинские прииски). Происходит первая попытка решения проблемы зазейских маньчжур. В 1880-1887 гг. проводится размежевание экономических зон российских и китайских подданных в зазейском районе. Задачи экономического развития Дальнего Востока приводят российские власти к осознанию необходимости как стимулирования его колонизации российскими подданными (что активно происходит), так и привлечения китайцев на отдельные производства (что только намечается). Российская дальневосточная администрация приступает к делу налаживания дружественных отношений с соседними цинскими властями. Именно российские власти владеют инициативой в двусторонних отношениях, вынуждая цинских чиновников лишь соглашаться или не соглашаться с предлагаемыми проектами, постепенно принуждая их к необходимости строить отношения на равноправной основе. На этом этапе еще слабы получившие новый статус (50-верстная беспошлинная зона) внешнеэкономические связи. Развивается, главным образом, приграничная торговля. Россия владеет монополией на судоходство по Амуру, однако попытки организовать российские торговые экспедиции на Сунгари встречают яростное сопротивление местных китайских властей.

2. Середина 80-х гг. XIX в. - 1900 г. Происходят постепенные процессы оптимизации и усложнения структуры отношений. В 1884 г. образовано Приамурское генерал-губернаторство, что усиливает властную вертикаль на Дальнем Востоке России. В 1895 г. создается ведомство пограничного комиссара Амурской области, который берет на себя контроль за отношениями с Китаем. Китайские власти переходят к политике привлечения переселенцев из внутренних регионов страны в Северную Маньчжурию. С конца 80-х гг. начинается массовый въезд китайских старателей на прииски Амурской области. В 1886 г. вступает в силу первый российский законодательный акт, регламентирующий пребывание в области китайских подданных. К концу XIX в. наряду с ужесточением пропускного режима происходит и увеличение пограничных пунктов пропуска (с двух до семи). Не возникает споров о принадлежности островов на Амуре. В конце 80-х гг. происходит оживление внешней торговли, в том числе транзитной (скотопрогон, а с середины 90-х гг. - судоходство на Сунгари, монополизированное Россией). В торговле доминирует ввоз в Россию китайского зерна, продукции скотоводства и пищевого спирта, что создает ситуацию значительного превышения китайского экспорта над импортом. После недолгого союза (1895-1897 гг.) межгосударственные российско-китайские отношения в 1898 г. вновь ухудшаются.

3. 1900-1906 гг. Ответной реакцией Цинской империи на захваты держав становится поддержка ее властями восстания ихэтуаней. Оккупировавшая территорию Маньчжурии и затягивающая вывод войск после подписания соглашения 1902 г. Россия действует в изоляции против Англии, Японии и Китая, что приводит к катастрофе ее нового дальневосточного курса в ходе войны с Японией. В период оккупации Маньчжурии китайская дипломатия, занимая выжидательную позицию, использует фактор угрозы вмешательства третьих стран. Российская сторона безраздельно господствует на правом берегу Амура, где в этот период практически отсутствуют признаки китайского суверенитета. Отношения международные превращаются в режим оккупации. В связи с этим, на первые роли выходят функции военного и полицейского контроля. Ликвидируется постоянное цинское этническое присутствие на левом берегу (зазейский анклав), вся транспортная сеть находится в руках России, а ее торговля получает неограниченные преимущества.

4. 1907-1916 гг. Усиление роли китайской стороны в отношениях с Дальним Востоком России. На правом берегу Амура происходит реформа местных органов власти, что приводит к их демилитаризации. Заключаются российско-китайские соглашения о запрете экспорта в Россию китайского спирта, судоходном режиме на р. Сунгари, строительстве железной дороги Харбин-Хэйхэ. Усугубление экономической периферийности Амурской области после окончания строительства КВЖД заставляет правительство России приступить к строительству Транссибирской магистрали. Россия вынуждена ликвидировать свое присутствие на правом берегу Амура. Китайская сторона предъявляет претензии на некоторые амурские острова. Обе страны стремятся минимизировать влияние друг друга, апеллируя к третьим странам и отказываясь от идеи прямого военного столкновения. Отношения вновь входят в рамки структурного равновесия, при этом китайская сторона все чаще проявляет инициативу, отстаивая свою позицию во время переговоров и явочным путем принимая односторонние действия. В этот период значительно вырос бюрократический аппарат, отвечающий за приграничные связи (консульский, таможенный, полицейский и др.), что не всегда повышало его функциональную эффективность. С другой стороны, росла торговля и верифицировались инфраструктурные проекты (интенсификация использования р. Сунгари, появление китайского крупнотоннажного флота, начало реализации проекта железнодорожного соединения Амура с КВЖД). В российском Приамурье растут опасения по поводу китайской угрозы, связанные с проведением оборонных и колонизационных мероприятий в Северной Маньчжурии, динамизацией ее развития и массовым наплывом в Амурскую область китайских отходников, что вновь приводит к ужесточению иммиграционного режима (закон 1910 г., геттоизация проживающих в городах китайцев) и политики (особенно при Н.Л. Гондатти). Накануне первой мировой войны наблюдается значительный рост товарооборота, а затем его резкое снижение. Китайская сторона вынуждает Россию признать свои судоходные права на рр. Амур и Сунгари.

Резко изменившаяся в начале 20-х гг. XX в. политическая реальность не позволяет выявить фундаментальные последствия российско-китайских приграничных отношений на Амуре в исследуемый период. Несмотря на это, можно сделать некоторые выводы, характеризующие эти отношения. 1. Центральные правительства двух стран проявляли лишь эпизодическое внимание к развитию российско-китайских отношений в Приамурье, в большей степени связанное с изменениями геополитического характера (Крымская и опиумные войны, колониальный раздел Китая и восстание ихэтуаней, русско-японская война). Местные власти Дальнего Востока России и Маньчжурии достаточно часто настаивали на включении местной проблематики в содержание межгосударственного диалога, однако интересы поддержания общего благоприятного фона российско-китайских отношений и разрешения проблем на других участках весьма протяженной границы между двумя странами, почти всегда приводили к сохранению статус-кво (поддержанию вынужденного мира и консервации конфликтов и проблем).

2. Международные миграционные процессы в Приамурье в середине XIX -начале XX вв. были разновекторными и обладали достаточно сложной структурой. Среди них постоянный и нарастающий характер имело лишь движение китайских отходников в пределы России, при этом узкая специализация мигрантов определяла структурную гомогенность данного потока. Исходя из степени оседлости и административного контроля со стороны местных властей, иммигрантов можно разделить на следующие группы: постоянно проживавшие в 1674-1900 гг. на левом берегу цинские подданые зазейского района, китайские мигранты, прибывшие на территорию российского Приамурья для резидентного проживания после заключения Айгуньского договора, временные (сезонные) мигранты и нелегальные мигранты, проникавшие на сопредельную территорию в нарушение международного и местного законодательства. Фактор постоянного проживания на иностранной территории своих подданных, находившихся на военной службе, рассматривался цинскими властями в качестве значимого политического аргумента и использовался как инструмент давления на партнера. Отсутствие политики поощрения миграции за рубеж объяснялось экономической неразвитостью собственных территорий и нежеланием добавлять излишнюю остроту в отношения между двумя странами. Местные власти стремились к ограничительным и запретительным мерам в отношении лиц, имевших зарубежное подданство, при этом китайские власти предпочитали запрещать любую миграцию из России, а российские власти категорически возражали лишь против экстерриториальности жителей зазейского района и проникновения беспаспортных и безбилетных китайцев, допуская другие формы миграции настолько, насколько это диктовалось экономическими интересами развития Дальнего Востока России.

3. Главной проблемой политических отношений между сопредельными территориями России и Китая в Приамурье являлось обеспечение контроля над границей и приграничными территориями, как собственными, так, по возможности, и соседнего государства. Основной особенностью границы в регионе являлось то, что она проходила по естественному водному рубежу (р. Амур), что способствовало, с одной стороны, сохранению стабильности, а с другой, поскольку данная река играла роль важной транспортной (в том числе и военно-транспортной) артерии для российского Приамурья и Северной Маньчжурии, - соблазну превратить пограничную реку во внутреннюю. Вместе с тем, в течение всего исследуемого периода данная проблема так и не была решена. Потерпели провал попытки обеспечения собственной безопасности за счет ослабления позиций партнера. Не была проведена полноценная демаркация границы на Амуре, что провоцировало множество споров по поводу государственной принадлежности островов. Война 1900 г. привела к негативным последствиям как для России, так и для Китая. До конца исследуемого периода не произошло определения соотношения статуса властей приграничных территорий двух стран. Не было организовано достаточно эффективное функционирование специализированных органов внешних сношений. Переоценка собственных сил российской стороной и ее чрезмерно амбициозные и непродуманные действия привели, в конечном итоге, к усилению в регионе политических позиций китайских приграничных властей и необходимости заново выстраивать систему отношений с ними, базирующуюся на новых принципах. Последствия взаимного недоверия и войны 1900 г. оказывали негативное воздействие на приграничные отношения, вызывая в России синдром китайской, а в Китае - русской угрозы.

4. Несмотря на то, что российские и китайские власти приоритет отдавали военно-стратегическим задачам в регионе, развивалась и экономическая интеграция, обусловленная интересами и потребностями населения. Основным сегментом внешнеэкономических связей в Приамурье во второй половине XIX - начале XX вв. была российско-китайская торговля: приграничная и транзитная. Увеличение товарооборота и оптимизация форм торговых связей между российским Приамурьем и Северной Маньчжурией вызывали к жизни инфраструктрурные проекты. Правовой режим внешнеэкономических связей регулировался большим числом международных нормативных актов, однако со временем появились признаки перехода от конвенционного к автономному режиму регулирования торговли. Местные власти и деловые сообщества российского Приамурья и Северной Маньчжурии активно участвовали в процессе выработки решений на межгосударственном уровне С другой стороны, не всегда позитивным был диалог местных властей, что часто побуждало их действовать через дипломатические ведомства своих стран. Как российская, так и китайская стороны иногда прибегали к политике ограничения и даже запрета экспорта отдельных групп товаров по политическим мотивам. Значительные объемы имели контрабандные формы торговли, борьба с которыми не отличалась успехом. Для российского Приамурья внешнеэкономические связи с Китаем имели как позитивные, так и негативные стороны. В большем выигрыше оказывалась китайская сторона.

Автор полагает, что дальнейшим перспективным направлением смежных исследований было бы изучение российско-китайских приграничных отношений в XX в. Итогом такой работы стало бы составление общей истории российско-китайских отношений в Приамурье (разумеется, с привлечением материалов цитируемой выше монографии Е.Л. Беспрозванных «Приамурье в системе русско-китайских отношений (XVII - середина XIX в.)»).

Автор также считает, что исторический опыт российско-китайских приграничных отношений на Амуре во второй половине XIX - начале XX вв. может оказать помощь и в выработке политических моделей современности. Например, последовательно жесткая, но более реалистичная линия поведения российской дипломатии в 1905-1917 гг. (установление мирных отношений с Японией, уважение прав Китая на судоходство по Амуру, вывод войск из Северной Маньчжурии), часто приводившая к ощутимым позитивным результатам, может оказать методологическую и моральную поддержку при

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Тимофеев, Олег Анатольевич, 2002 год

1. Архивные фонды Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ)

2. Фонд 137 (Отчеты Министерства иностранных дел России). Опись 475.1. Дело 139 (1907 г.).

3. Фонд 138 (Секретный архив министра). Опись 467.1. Дело 143/146.

4. Фонд 143 (Китайский стол). Опись 491.

5. Дела: 95, 1010, 1102, 1347, 1361.

6. Фонд 148 (Тихоокеанский стол). Опись 487.1. Дело 1066.

7. Фонд 152 (Библиотека азиатского департамента). Опись 505.1. Дело 144.

8. Фонд 188 (Миссия в Пекине). Опись 761.

9. Дела: 17, 20, 270, 305,341,730.

10. Фонд 267 (Генеральное консульство в Мукдене). Опись 558.1. Дело 5.

11. Фонд 301 (Генеральное консульство в Харбине). Опись 818.1. Дело 74.

12. Фонд 304 (Консульство в Цицикаре). Опись 756.1. Дела: 45, 64.

13. Фонд 326 (Архив дипломатической канцелярии наместника его императорского величества на Дальнем Востоке).1. Опись 928. Дело 13.

14. Фонд 327 (Чиновник по дипломатической части при приамурском генерал-губернаторе).1. Опись 579.

15. Дела: 19, 183, 193, 197, 254, 270, 314, 316.

16. Фонд 344 (Вице-консул в Айгуне). Опись 822.1. Дела: 3, 11, 12.

17. Государственный архив Амурской области (ГААО)

18. Фонд 15 (Канцелярия военного губернатора Амурской области). Опись 1.1. Дела: 29, 242.

19. Фонд 32 (Пограничный комиссар Амурской области). Опись 1.1. Дела: 7, 10, 307, 654.

20. Фонд 53 (Благовещенская таможня). Опись 1.1. Дело 1.

21. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)

22. Фонд Военно-учетный архив (ВУА). Дела: 1351,9118.

23. Фонд 486 (Военные действия в Китае в 1900-1901 гг.). Опись 1.1. Дела: 256, 258, 259

24. Фонд 846 (Коллекция ВУА). Опись 16.1. Дела: 9054, 9062.

25. Фонд 1558 (Штаб Приамурского военного округа). Опись 6.1. Дело 18.

26. Фонд 2000 (Главное управление Генерального штаба). Опись 1.1. Дела: 1106,4217.

27. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока1. РГИА ДВ)

28. Фонд 701 (Главное управление Восточной Сибири). Опись 1.1. Дела: 1, 124.

29. Фонд 702 (Канцелярия приамурского генерал-губернатора). Опись 1.

30. Дела: 12, 124, 181, 217, 224, 334, 339, 347, 356, 461, 590, 629, 654, 675, 683, 748, 840, 873, 897, 960, 1124, 1134, 1256, 1270, 1305. Опись 5. Дело 602.

31. Фонд 704 (Канцелярия военного губернатора Амурской области). Опись 1.

32. Благовещенску сто лет (1858-1958). Благовещенск, 1959.

33. Временные правила для действий китайской таможни на станциях Маньчжурия и Пограничная (Суйфэньхэ). Харбин, 1908.

34. Временные правила о торговле по р. Сунгари. Харбин, 1909.

35. Временные таможенные правила о надзоре за движением судов, привозом и вывозом товаров нар. Сунгари. Харбин, 1910.

36. Гримм Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). М., 1927.

37. Движение китайцев в Россию принимает угрожающие размеры//Источник. -1997. -№ 1.

38. Материалы для описания военных действий в Китае в 1900-1901 гг. СПб., 1902-1908.

39. Русско-китайские отношения. 1689-1916: Официальные документы. -М.,1958.

40. Сборник договоров и дипломатических документов по делам Дальнего Востока, 1895-1905. СПб., 1906.

41. Сборник договоров России с другими государствами (1856-1917). М., 1952.

42. Сборник договоров России с Китаем. СПб., 1889.

43. Ткаченко Б.И. Восточная граница между Россией и Китаем в договорах и соглашениях XVII XX веков. - Владивосток, 1999.на английском языке:

44. Price E.B. The Russo-japanese Treaties of 1907-1916 Concerning Manchuria and Mongolia. Baltimore, 1933.

45. The Executive Documents of the Second Session of the 52-nd Congress. 18921893. Washington. 1893.

46. Treaties and Agreements with and Concerning China (1894-1919) comp, and ed. By John V. MacMurray. Vol.2. N.Y. 1921.на китайском языке:

47. Дунбэй гоцзи юэчжан хуэйши, 1689-1919 нянь (Международные договоры о Северо-восточном Китае с комментариями, 1689-1919 гг.). Харбин, 1987.

48. Ихэтуань дан'ань шиляо (Архивные материалы по движению ихэтуаней). -Пекин, 1959.

49. Цзиньдай чжун-вай тяоюэ сюаньси (Избранные договоры Китая с другими государствами нового времени с комментариями). Пекин, 1998.

50. Циндай Хэйлунцзян лиши данань сюаньбянь (Избранные архивные материалы по истории провинции Хэйлунцзян в эпоху Цин). Харбин, 1986.

51. Циндай чжун-э гуаньси дан'ань шиляо сюаньбянь (Избранные архивные материалы по истории китайско-российских отношений в эпоху Цин). 3-е изд. - Пекин, 1979.

52. Цинцзи вайцзяо шиляо. Гуансюй чао (Материалы по истории внешних сношений в конце правления династии Цин, эпоха Гуансюй). Бэйпин, 1934.

53. Цин шилу Хэйлунцзян шиляо гаочао (Избранные материалы по истории провинции Хэйлунцзян, вошедшие в «Подлинные записи эпохи Цин»), -Харбин, 1983.

54. Чжун-вай цзяошэлэй яобяо. Гуансюй туншан цзунхэбяо (Краткие таблицы внешних сношений Китая; подробные таблицы торговли в эпоху Гуансюй). -Б.м., 1894.

55. Чжунго цзиньдай бупиндэн тяоюэ сюаньбянь юй цзешао (Избранные неравноправные договоры Китая нового времени с комментариями). -Пекин, 1993.

56. Чжун-э гуаньси цзыляо сюаньбянь (Избранные материалы по китайско-российским отношениям). Хух-Хото, 1976.

57. I. Материалы, отчеты, обзорына русском языке:

58. Барабаш. Записка об условиях, способах и средствах, обеспечивающих успех военных столкновений с Китаем в Приамурском военном окруте//Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. СПб., 1888. - Вып.30.

59. Венюков. Материалы для военного обозрения русских границ в Азии. Четвертый участок. Маньчжурия//Военный сборник. 1872. - Т.86. - № 7.

60. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора С.М. Духовского за 1893, 1894 и 1895 гг. СПб., 1895.

61. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанта С.М. Духовского за 1896-1897 гг. СПб., 1898.

62. Голубцов Н.З. Амурский календарь на 1902 год. Благовещенск, 1902.

63. Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье//Труды командированной по высочайшему повелению амурской экспедиции. СПб., 1912. -Вып.11.

64. Грумм-Гржимайло Г.Е. Описание Амурской области. СПб., 1894.

65. Даттан A.B. Исторический очерк развития приамурской торговли. М., 1897.

66. Доброловский И .Я. Хэйлунцзянская провинция Маньчжурии. Краткий очерк географии, путей сообщения, населения, администрации и экономического положения. Харбин, 1906.

67. Домбровский А., Ворошилов В. Маньчжурия. Спб., 1897.

68. Домбровский Я. Частновладельческие хозяйства в Амурской и Приморской областях//Приамурские ведомости. 1897. - 23 февраля.

69. Домбровский Я. Золотой промысел в Хинганской системе//Приамурские ведомости. 1897. - 18 мая.61.3инченко Н.Е. Русско-китайская торговля. Спб., 1898.

70. Кириллов A.B. Географическо-статистический словарь Амурской и Приморской областей со включением некоторых пунктов сопредельных с ними стран. Благовещенск, 1894.

71. Кириллов А.В. Корейцы села Благословенного//Приамурские ведомости. -1895.- 5 февраля (приложение).

72. Манакин М. Описание пути от Старо-Цурухайтуевского караула до г. Благовещенска, через города Мерген и Айгун//3аписки Читинского отделения императорского русского географического общества. Чита, 1901. -Вып.4.

73. Материалы по изучению рабочего вопроса в Приамурье. СПб., 1912. -Вып. 2.

74. Матюнин Н.Г. Записка о китайцах и маньчжурах, проживающих на левом берегу Амура//Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. СПб., 1894. - Вып.58.

75. Назаров А.Ю. Военно-статистический очерк Амурской области//Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. -СПб., 1888. -Вып.31.

76. Назаров А.Ю. Маньчжуры, дауры и китайцы Амурской области//Известия Восточно-сибирского отдела императорского русского географического общества. Иркутск. - 1883. - Т. 14. - № 1-2 (приложение).

77. Обзор Амурской области за 1896 г. Благовещенск, 1897.

78. Обзор Амурской области за 1897 г. Благовещенск, 1899.

79. Обзор Амурской области за 1898 г. Благовещенск, 1899.

80. Обзор Амурской области за 1899 г. Благовещенск, 1900.

81. Обзор Амурской области за 1900 г. Благовещенск, 1901.

82. Обзор Амурской области за 1901 г. Благовещенск, 1902.

83. Обзор Амурской области за 1903 г. Благовещенск, 1904.

84. Обзор Амурской области за 1905 г. Благовещенск, 1907.

85. Обзор Амурской области за 1909 г. Благовещенск, 1910.

86. Обзор Амурской области за 1910 г. Благовещенск, 1911.

87. Обзор Амурской области за 1911 г. Благовещенск, 1912.

88. Обзор земледельческой колонизации Амурской области. Благовещенск, 1913.

89. Описание Маньчжурии. СПб, 1897.

90. Отчет о деятельности Благовещенского биржевого общества и биржевого комитета за 1915 год. Благовещенск, 1916.

91. Отчет Харбинского биржевого комитета за 1912 год. Харбин, 1913.

92. Приамурье. Факты, цифры, наблюдения. М., 1909.