Нищета как духовное спасение и социальная драма в древнерусской литературе тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Сгибнева, Наталья Фанзиловна

• Сгибнева, Наталья Фанзиловна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Сгибнева, Наталья Фанзиловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Топос нищеты в фольклорной и христианской традициях.

1.1. Понятие нищеты в русской логосфере.

1.2. Нищенство в народных воззрениях и обрядах.

1.3. Антиномия «нищета - богатство» в богословии.

1.4. Тема нищеты в проложных сказаниях.

ГЛАВА 2. Образное воплощение нищеты в жанрах фольклора.

2.1. Обездоленные и нищие герои в сказках.

2.2. «Нищая братия» в духовных стихах.

2.3. Образы калик перехожих в эпосе.

ГЛАВА 3. Нищая Русь в литературе русского Средневековья.

3.1. Мир нищих и «милостивцы» в литературе XI—XIII вв.

3.2. Драма обнищания Русской земли в памятниках XIII-XV вв.

3.3. Нищенство в духовных поисках православия XV-XVI вв.

ГЛАВА 4. Инверсионные трактовки нищенства в памятниках XVII -начала XVIII в.

4.1. Идея нищелюбия, деятельного милосердия и служения ближнему в литературе XVII века.

4.2. «Вольная» и вынужденная бедность литературных героев XVII века

4.3. Негативное восприятие нищенства писателями прогосударственного направления.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Нищета как духовное спасение и социальная драма в древнерусской литературе»

В современном мире фигура нищего человека по сути маргинальна. Нищий утратил присущую ему роль в культуре, о чем свидетельствует изменившееся отношение к нему общества: с нищим человеком не принято связывать надежды, ожидания, перспективы, он обречен на одиночество и отчужденность, за исключением прицерковного и кладбищенского нищего, подаяние которому фактически входит в богослужебный ритуал.

Описанная ситуация прямо противоположна той, которая существовала в русской средневековой культуре. Русское Средневековье демонстрировало совершенно иной тип сочувствия к нищим, убогим, неимущим людям. В представлении древнерусского человека они никогда не были изгоями, напротив, своим присутствием (и символическим значением в глазах народа) нищие создавали особую атмосферу, которой было проникнуто древнерусское общество.

Возникновение и существование самого института нищенства связывается с системой христианских верований. Христианство оказало решающее влияние на все сферы жизни древнерусского общества, в том числе и на восприятие нищих, убогих, бедных людей, сформировав особое отношение к ним как к людям, причастным святости. Состояние нищеты в христианстве обрело силу духовной ценности, своеобразной доблести, позволяющей приблизиться к «Царствию Небесному». Нищета стала нравственным идеалом, ведущим к вечному спасению.

Наивысшим образцом, достойным подражания, был провозглашен образ жизни Сына Божьего, который, будучи Царем Небесным, явился на землю в образе нищего. Согласно евангельскому мифу Христос был первым нищим на земле, не имел никакого имущества, не знал, где голову преклонить и при этом призывал не заботиться о пище и одежде, жить, как «птицы небесные», которые «не сеют, не жнут, не собирают в житницы» (Мф. 6:26). Христос не говорил, что земные нужды человека - пища, питье, одежда - сами по себе есть зло, нечто дурное, но он учил, что не следует обременять душу заботами об их удовлетворении: «Ищите же прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам», ибо «душа не больше ли пищи, и тело - одежды?» (Мф. 6:33). Забота о нуждах плоти - это прерогатива Господа, Отца Небесного, который знает, в чем человек имеет нужду, и сам позаботится об ее удовлетворении, пример тому - «полевые лилии», которых Бог сам одевает так, как не одевался и Соломон во всей славе его (Мф. 6:28).

В проповедях Иисуса Христа утверждалась самоотверженная готовность к отказу от материальных благ, различных выгод и преимуществ в качестве решающего критерия духовной жизни. Сурово осуждалась жажда обеспеченной, благополучной жизни. Милостыня нищему, убогому, бедному, призрение сирых, сострадание к недужным, слабым, больным представали главными добродетелями христианина, являлись неотъемлемой чертой религиозного поведения.

Подобное отношение к нищенству христианство противопоставило античности: греки и римляне старались по возможности избегать самого вида нищеты, которая внушала им отвращение и ужас. По словам С. С. Аверинцева, «жалость, понимаемая не как временный аффект, а как непреходящее состояние души и притом как путь одухотворения, «уподобления Богу», - этот идеал был чужд античной культуре»1.

Своего рода предшественником Христа в его нищенской ипостаси являлся Адам, который, по библейскому сказанию, пришел в этот мир нагим, ничего не имея. Однако если нищета, нагота, страдания, болезни были ниспосланы Богом Адаму вследствие его грехопадения, утраты им благодатного состояния, то Иисус Христос - «новый Адам», «второй Адам» - изначально предстал перед миром в образе нищего, спасая своим состоянием человечество, искупая грехи падшего человека и примиряя его с Богом. Добровольная нищета, нищета по велению духа - черта, которая особенно выделяется и мифологизируется в образе Иисуса Христа - стала его вольной жертвой, которую он приносил всей своей жизнью. Отмечая чрезвычайную значимость для русского национального самосознания этой ипостаси Христа, С. Булгаков проницательно писал: «Не образ Христа распинаемого вошел в душу православного народа и более всего овладел ею, но образ кроткого и смиренного Христа, Агнца Божия, вземлющего грех мира и умалившего Себя до смиренного человеческого образа, пришедшего в мир, чтобы послужить всем, но не Себе принять служение, безропотно приемлющего хулы, поношения и заплевания и на них отвечающего любовью. Путь нищеты духовной, в которой предсодержатся уже все другие «блаженства», более всего открылся пред православною душой. Святость, которой она ищет, предстала пред ней в образе высочайшего смирения и самоотвержения. Поэтому для православия, особенно русского, так характерны так называемые «Божьи люди», люди не от мира сего, не имеющие «здесь пребывающего града», странники, бездомные, Христа ради юродивые. <.> Конечно, этим не исчерпывается православная святость, но здесь проявляется то, что в ней есть самое интимное, а вместе и героическое: вся сила религиозной воли и подвига направлена к тому, чтобы совлечься своего естественного образа и облечься во Христа»2.

В древнерусской письменности и народной словесности были активно задействованы и другие образы христианской словесности, воплощающие различные аспекты нищенского топоса1: образ страдающего праведника Иова, которому нищета, болезнь были ниспосланы Богом как испытание, образ убогого Лазаря, нищетой и смирением стяжавшего себе Царство Небесное, образ Алексея человека Божия, отрекшегося в юности от богатства и мирской суеты и до

1 Современное понимание топоса предполагает комплекс устойчивых глубинных представлений в национальной культуре, имеющих соответствующее сюжетное или мотивное оформление в литературе. Эти представления (топосы) отражают в конечном итоге специфику национальной культуры. Определение дано О. Д. Журавель в статье «К изучению топики старообрядческой литературы: ситуация «отшествие на безмолвие» // Культурное наследие средневековой Руси в традициях Урало-Сибирского старообрядчества: Материалы Всерос. научн. конф. Новосиб. гос. консерватория им. М. И. Глинки. Новосибирск. 1999. С. 74-84. последних дней своей жизни совершавшего подвиг добровольного нищенство-вания.

Вера в святость нищих, спасительность нищеты и необходимость милосердия очень прочно вошла в сознание древнерусского человека, став неотъемлемой частью его «модели мира», сформировав во многом идеалы, жизненные ценности, формы и стратегии поведения.

Характерный для русского народа дух милосердия, нищелюбия, сострадания к ближнему отмечался многими отечественными мыслителями. Исследователь русской религиозности Г. П. Федотов относил милосердие к числу основных, наиболее глубоких черт русского народа. «Милостыня, - утверждал он, - проходит красной чертой сквозь все формулировки морального закона. Без милостыни нельзя представить себе русского пути спасения»3. В. О. Ключевский видел в нищелюбии главный показатель нравственного здоровья общества Древней Руси: « Благотворительность, - по наблюдениям историка, - была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше была нужна самому нищелюбцу, чем нищему. <.> Нищий был для древнерусского благотворителя лучшим богомольцем, молитвенным ходатаем, душевным благодетелем. В силу такого взгляда на значение благотворительного дела нищенство считалось в Древней Руси не экономическим бременем для народа, не язвой общественного порядка, а одним из главных средств нравственного воспитания народа»4. Писатель, фольклорист, этнограф конца XIX века С. В. Максимов, отмечая чрезвычайную значимость милосердия, нищелюбия в системе духовных ценностей русского человека, писал: «Христианскому учению о любви к ближнему, о милостыни и о преимущественной любви к неимущим на Руси было достаточно простора. Подача просящим, благотворение неимущим, помощь страдающим стали коренным народным свойством. <.> С тех самых пор, как завелась Христова вера на святой Руси, взяла она убогих и странных под свою крепкую защиту и сказала твердо и решительно, что это -первые и ближние друзья Христовы»5.

Вместе с тем, идеал евангельской нищеты, бессребреничества, не озабоченности завтрашним днем никогда полностью не соответствовал противоречивой реальности. Как показывает исторический опыт, в периоды глобальных социально-экономических трансформаций, всегда сопровождавшихся появлением большого количества людей и даже целых общественных групп, не вписавшихся в крутой поворот общественного развития и находящихся в состоянии глубокой социальной депрессии, актуализировалось отличное от евангельского идеала представление о нищете как драме, трагедии, проклятии. Это представление нередко обострялось и за счет таких внешних, стихийно-природных факторов, как пожары, неурожаи, недороды, падеж скота, являвшихся неотъемлемой частью жизни общества, а также за счет внутренних, индивидуально-личностных причин нуждающихся - неизлечимой болезни, умственных или физических дефектов, возрастной слабости, дряхлости и т.п.

И представление о нищете как духовном спасении, и восприятие нищеты как социальной драмы, трагедии, проклятии - обе этих грани в осмыслении нищенства всегда сосуществовали вместе, при этом на различных этапах исторического развития одна из них становилась доминантной, определяя особенности художественного воплощения, выбор сюжетов, характеристику образов в памятниках древнерусской литературы и народной словесности.

Истоки двойственного восприятия нищеты в русской культурной традиции во многом определялись спецификой русского национального характера, его принципиальной дуальностью, которая отмечалась многими философами, как русскими, так и зарубежными. В частности, Н. Бердяев полагал, что неразгаданная тайна России заключается в ее противоречивости, антиномичности: «Подойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, - по мнению философа, -можно, сразу же признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость», где «безграничная свобода оборачивается безграничным рабством, вечное странничество - вечным застоем, потому что мужественная свобода не овладевает женственной национальной стихией в России изнутри, из глубины»6. Б. А. Успенский видел в бинарности русской культуры специфику русского национального мышления. Исследователь объявил принцип организации мира в соответствии с логикой бинарных (дуальных) оппозиций характерной ментальной чертой российского сознания от эпохи средневековья до конца XVIII века, связав его со спецификой православного мышления, когда «основные культурные ценности (идеологические, политические, религиозные) в системе русского средневековья располагаются в двуполюсном ценностном поле, разделенном п резкой чертой и лишенном нейтральной аксиологической зоны» . Английский ученый-русист Джеймс Биллингтон представил этот бинарный характер русской культуры в виде двух основных артефактов России: иконы и топора, которые демонстрируют одновременно и ее материальный, и ее духовный характер8. Подобная устойчивая противоречивость, выражающаяся в возможности полярных форм отношения к миру (в том числе и к нищете), составляет органическое своеобразие, типологическую особенность русской культуры.

Степень научной разработанности проблемы. Феномен нищеты как явление художественной словесности, по существу, является малоизученным.

Подавляющая часть ранних работ о нищенстве - Е. Д. Максимова, А. А. Левенстима, Д. А. Линева, Д. Дриля9, появившихся в конце XIX в., носила общий историко-генетический характер: исследователи фокусировали свое внимание прежде всего на изучении причин нищенства, стремились определить место нищих в социальной структуре общества, типологизировали и классифицировали их деятельность, предлагали различные формы борьбы с нищенством. Некоторые исследователи обращали внимание на связи между нищими и уголовным миром10.

Описание генезиса явления постепенно сменилось наблюдениями за поведением нищих, их внутренней жизнью. На рубеже XIX-XX вв. появились работы М. Забылина, А. Коринфского, Н. Костомарова, П. В. Шейна, И. Прыжо-ва", представлявшие богатый этнографический материал быта, нравов, образа жизни нищих. Последний даже предпринял то, что в современной социологии называют «включенным наблюдением»: в рубище, с сумой он уходил в среду нищих, бродяг и скитающихся богомольцев, достигая исключительной достоверности своих наблюдений. Наиболее существенными для понимания самооценки, самовосприятия нищих явились труды С. В. Максимова «Бродячая Русь Христа ради» (СПб., 1877) и П. Бессонова «Калеки перехожие» (М., 1861), содержавшие целый корпус художественных текстов (пословиц, поговорок, духовных стихов, былин, молитв, песен, преданий), отражавших психологию и житейскую философию «нищей братии».

Позднее, уже в XX веке, исследователи стали активно осмыслять материалы, собранные историками, этнографами, писателями и публицистами конца XIX в., преимущественно сосредоточив свое внимание на изучении художественной ткани произведений в сюжетно-образном, мотивном направлении. Так, например, В. П. Адрианова-Перетц исследовала литературную историю «Жития Алексея человека Божьего»; Г. П. Федотов реконструировал русскую народную веру по духовным стихам, уделив особое внимание двум самым излюбленным стихам, служащим, по его мнению, прославлению нищенства -стиху о Лазаре и о Вознесении Христа; А. Н. Робинсон рассматривал тему милосердия и нищелюбия в связи с толкованием евангельской притчи о богатом и Лазаре; М. И. Рижский посвятил отдельное исследование ветхозаветному образу Иова12. Мир нищих и представления о нищенстве в связи с его крайним проявлением - юродством - исследовался в работах Д. С. Лихачева, А. М. Панчен-ко, Б. А. Успенского13.

В 70-е годы XX века появились фундаментальные работы известных медиевистов - А. Я. Гуревича, Фернана Броделя, Жака ле Гоффа14, которые изучали представления средневекового человека о нищете, бедности, убогости на материале западноевропейской культуры в мировоззренческом аспекте.

Однако, при наличии разноплановой исследовательской литературы, посвященной феномену нищенства, не существует работы, в которой воплощение данного явления художественной словесности рассматривалось бы в длительной исторической ретроспективе с привлечением разножанровых произведений. Все вышеизложенное обосновывает выбор темы данного исследования и ее актуальность.

Осмысление культурно-религиозных функций нищего, убогого, бедного существенно как для понимания национального топоса русской культуры, так и для раскрытия граней национального самосознания. Изучение топики древнерусской письменности имеет давние традиции в отечественной науке и остается актуальным по сей день: широко известны работы В. П. Адриановой-Перетц, Д. С. Лихачева, А. С. Орлова, О. В. Творогова, В. М. Живова, А. М. Панченко, О. Д. Журавель и др.

Объектом исследования является феномен нищеты в памятниках русской литературы конца XI - начала XVIII в. и народной словесности.

Предметом исследования - своеобразие художественного воплощения топоса нищеты в связи с особенностями национального историко-литературного процесса.

Материал исследования. Диссертация написана на основе изучения как оригинальных, так и переводных памятников русской литературы конца XI -начала XVIII в., рукописных и старопечатных книг в изданиях XVII века, а также фольклорных текстов, введенных в научный оборот с конца XVIII века.

Цель исследования - раскрыть своеобразие художественного воплощения топоса нищеты в памятниках русской литературы конца XI - начала XVIII в. и народной словесности.

Достижению поставленной цели способствует решение следующих конкретных задач:

1. Проанализировать понятия «бедность», «убогость», «нищета» и связанные с ними содержательно «изгойство», «сиротство» в языковой картине мира русской культуры.

2. Определить круг воззрений и обрядов, связанных с образом нищего в народной культуре.

3. Раскрыть семантическое наполнение топоса нищеты в христианской апологетике и народном православии.

4. Выявить образное воплощение топоса нищеты в ряде фольклорных жанров - сказках, духовных стихах, эпосе.

5. Определить развитие художественного воплощения топоса нищеты в различных жанрах литературы Древней Руси конца XI-XVI вв.

6. Определить противоречивое толкование образа нищих в произведениях Переходного времени (XVII - начала XVIII в.) на фоне реализации государственной политики в отношении нищих.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые выявляется своеобразие художественного воплощения топоса нищеты в памятниках русской литературы конца XI - начала XVIII в. и народной словесности. Данное явление художественной словесности рассматривается в работе в длительной исторической ретроспективе с привлечением разножанровых произведений. К изучению привлекаются как опубликованные, так и впервые вводимые в научный оборот тексты поэтического и нарративного характера.

Методологическую и теоретическую базу диссертации составляют работы отечественных и зарубежных исследователей в области средневековой литературы, христианской апологетики, устно-поэтического творчества, этнографии. В основу работы положен принцип системного подхода, который предполагает изучение материала в его целостности через связи различного характера. Изучение исторических корней образности в соединении с представлениями о развитии и функционировании топоса нищеты в народной словесности, в литературе Средневековья и переходного времени сочетаются с исследованиями текстологического характера. Обращение к сравнительно-типологическому методу позволяет раскрыть взаимосвязи поэтики текстов с литературной и фольклорной основой. В анализе отдельных текстов и их сопоставлении на уровне поэтики используются приемы структурно-семиотического и мотивного анализа. Существенным оказывается и обращение к герменевтике, предполагающей не только интерпретацию текста, но и реконструкцию его места в духовной истории человечества.

Научно-практическая ценность данной работы. Результаты выполненного исследования могут стать основой при создании спецкурсов и общих курсов по истории русской литературы, для дальнейшего углубленного изучения топоса нищеты в древнерусской литературе и народной словесности, а также могут быть использованы при характеристике национальной картины мира в культурологии и этнолингвистике.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования были представлены в виде докладов и сообщений на научных конференциях, в том числе международных: «Литература в контексте современности» (Челябинск, 2002); всероссийских'. «Вторые Лазаревские чтения» (Челябинск, 2003); «Дергачевские чтения - 2004. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности» (Екатеринбург, 2004); региональных: «Первые Лазаревские чтения» (Челябинск, 2001); «Творчество Д. Н. Мамина-Сибиряка в контексте русской литературы» (Екатеринбург, 2002); на региональной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения Д. Н. Мамина-Сибиряка (Нижний Тагил, 2002); на межвузовской научной конференции «Человек в мире культуры» (Екатеринбург, 2005).

Структура и объем диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, и приложения. В приложении публикуются поучительные слова из «Евангелия Учительного» (1619) Кирилла Транквиллиона-Ставровецкого, а также ряд сказаний из Пролога (1642) - малоизвестные тексты, которые не переиздавались с момента их первого старопечатного издания.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Сгибнева, Наталья Фанзиловна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Представленное исследование показало, что нищенство в Древней Руси никогда не было только социально-экономическим явлением. Топос нищеты всегда отражал жизненно важные нравственные и мировоззренческие установки древнерусского человека. Являясь неотъемлемой частью «модели мира», он задавал императивы поведения, формировал идеалы и ценности, которыми руководствовалось древнерусское общество.

Анализ слов «бедность», «убогость», «нищета» в русской логосфере свидетельствует, что в нищенстве присутствовал целый комплекс идей - изгойство, сиротство, убогость, бедность как результат жизненной неудачи и «нищета духа» как способ достижения христианского блаженства, путь к спасению души.

В выявленном круге воззрений и обрядов, связанных с образом нищего, убогого человека в народной культуре, обнаружились парадоксальные, порой взаимоисключающие, суждения и представления: в некоторых ритуально значимых ситуациях встреча с нищим, убогим пугала, вызывала реакцию отторжения и естественное стремление человека избежать контакта с ним. Вместе с тем, фигура нищего человека в народной среде всегда вызывала уважение и почтение, к нему тянулись, веря в его сверхъестественную силу. В целом ряде ситуаций нищий воспринимался как обладатель магической, исцеляющей силы, которой в языческие времена были наделены волхвы, маги и знахари; обладание тайным, эзотерическим знанием делало его обязательным участником поминальных обрядов, нищий осмыслялся как своего рода медиатор, посредник между земным миром и иным миром, миром предков; нищий нередко выступал в роли проповедника, пророка - вестника, сообщающего о лучших местах и т. д. Кроме того, нищие играли важную роль в сохранении и распространении фольклорных текстов - народных молитв, духовных стихов, апокрифических преданий, житийной литературы, исполнение которых для них являлось формой прошения милостыни.

Особый, избраннический статус нищих, убогих людей был обусловлен христианскими представлениями о том, что нищие, убогие находятся ближе к Христу, в них видели образ самого Христа, который, согласно евангельскому мифу, не имел никакого имущества, жил в полной бедности. Не богатство, а нищета, и прежде всего, нищета духа обрела в христианстве силу духовной ценности, став нравственным идеалом, ведущим к вечному спасению. Многочисленные слова и поучения отцов церкви - Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Иоанна Лествични-ка, являвшиеся излюбленным чтением в Древней Руси, - возвеличивали нищету, возводили ее в моральное достоинство, доблесть, выделяющую человека из остального мира, делающую его «избранником Божьим». Милосердие к нищему было провозглашено фундаментальной и первейшей добродетелью христианина: милосердием христианин уподоблялся человеколюбивому Богу, очищал свои грехи, спасал душу. Раннехристианские писатели разработали целую систему образов, мотивов, сюжетов, поддерживающих высокий образ нищего в сознании древнерусского человека и внушающих читателям необходимость милосердия и нищелюбия.

Заметим, что безграничным милосердием, проистекающим из евангельской заповеди любви к Богу и ближнему, во многом определялось национальное своеобразие русской культуры. В этом смысле русская православная традиция больше, нежели западноевропейская, опиралась на те идеи, которые декларировались в раннем христианстве. Милостыня на Руси всегда носила характер некоего сакрального таинства, что было отмечено В. О. Ключевским. «Целительная сила милостыни, - писал он, - полагалась не столько в том, чтобы утереть слезы страждущему, уделяя ему часть своего имущества, сколько в том, чтобы, смотря на его слезы и страдания, самому пострадать с ним, пережить то чувство, которое называется человеколюбием. Древнерусский благотворитель, «христолюбец», менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень общественного благосостояния, чем о том, чтобы возвысить уровень собственного духовного совершенствования»1. На средневековом Западе нищенство одних очень быстро превратилось в средство спасения других. Раздача милостыни в западном средневековом обществе аргументировалась чаще соображениями выгоды, чем просто состраданием и любовью к ближнему. В бедных, нищих, убогих людях видели своего рода источник «страхования» душ имущих2.

В фольклорных жанрах с фигурой нищего, бедного, убогого человека связано множество интересных мотивов и сюжетов. Важно отметить, что существующая в народном традиционно-обрядовом сознании двойственность, амбивалентность в восприятии нищего сохраняется и в фольклорных сюжетах. Фольклорные тексты (былины, сказки в большей мере) обнажают парадоксальную сущность нищего: он, с одной стороны, всегда носитель нравственности, высшей правды, обладатель тайного, магического знания, с другой стороны, его бедственное положение нередко сопрягается с плутовством, надувательством, обманом. Но, тем не менее, даже если нищий герой и совершает неблаговидные поступки, его действия не несут в себе разрушающего, уничтожающего начала, они всегда направлены на восстановление нарушенного баланса, утверждение справедливости.

Идея нищелюбия и милосердия постоянно актуализировалась и в общерусском литературном процессе. Обращение к истокам ее национальной интерпретации в литературе средневековой Руси показало, что образы «нищих», «бедных», «убогих» людей всегда интересовали древнерусских писателей. Произведения древнерусской литературы, позволяющие проследить этапы развития идеи, относятся к различным жанрам, как нарративным (летописи, жития), так и поучительным (послания, поучительные слова). На протяжении Средневековья тема нищенства варьировалась в зависимости от умонастроений людей, менялись, переставлялись акценты в ее образном воплощении: от изображения «милостивцев» (к. XI—XIII вв.), как правило, ими являлись князья и святые, через художественное осмысление национальной драмы конца

XIII века, когда в результате татаро-монгольского нашествия нищей стала вся Русская земля, и тема нищенства, расширившись до «государственных» масштабов, начала осмысляться писателями уже не в отношении конкретного человека, но в отношении всей Русской земли, к духовным поискам православия раннехристианских идеалов нестяжания и прославления нищеты по убеждению («духу») в литературе к. XV-XVI вв.

При этом образы самих нуждающихся - нищих, убогих, бедных, немощных - в литературе Средневековья присутствовали только как «вспомогательные», необходимые для характеристики главных персонажей. Нищие, убогие, бедные не являлись активными героями повествований, они представали лишь объектами милосердия. Авторы были озабочены желанием вызвать к ним сочувствие.

В литературе переходного времени идея милосердия, нищелюбия, сострадания к нищим, бедным, убогим получила дальнейшее развитие. Она чрезвычайно активно обсуждалась государственными и общественными деятелями, проповедниками, писателями, публицистами в связи с вопросом о сущности и характере царской власти, являвшимся одним из важнейших вопросов для России XVII века. В этот период актуализировалось внимание к традиционному для средневековья делению царей на «праведных» и «неправедных». Анализ литературных памятников показал, что понятие «гордости», «немилосердия» для православного сознания XVI-XVII вв. оказывалось очень емким и почти всеобъемлющим для характеристики любого неправедного, неистинного, немилостивого государя, и, напротив, ипостась «праведного государя» предполагала в первую очередь «смирение», «милосердие», «нищелюбие» монарха.

В литературе XVII - начала XVIII в. расширилось представление о «милостивцах»: милосердие стало не только необходимым атрибутом княжеской, царской власти и обязательным делом святых, но и смыслом жизни частных лиц. Уникален в этом смысле образ Юлиании Лазаревской, которая, оставаясь доброй матерью и рачительной, заботливой хозяйкой, проводила всю свою жизнь в неустанных трудах, чтобы заработать состояние, которое она могла бы раздавать в качестве милостыни нищим и голодным. Защита и поддержка нищих, убогих, бедных, больных, вдов, сирот являлись главным содержанием жизненного пути героини. Существенно изменился и характер милосердия героев литературы XVII - начала XVIII в.: их милосердная деятельность приняла активные, деятельные, энергичные формы, что во многом было созвучно духу переходного времени, которое ознаменовалось появлением большой группы деятельных, активных в разных областях жизни людей.

Одновременно с агиографической и различного рода поучительной литературой, в которой настойчиво проводилась идея деятельного милосердия и нищелюбия и утверждалась ценность самой нищеты как спасительного пути, как символ святой и праведной души, в XVII веке появляется и развивается обширный раздел демократической литературы, в которой традиционно сакральный смысл нищеты фактически подвергается инверсии. Нищета, бедность, неустроенность становятся предметом трагического осмеяния и пародирования.

Мир нищеты, босоты, наготы, лишений впервые в демократической литературе предстал глазами самих обнищавших, бедных людей. Нищие, убогие, нагие, босые, нуждающиеся люди получили в этой литературе право голоса. Демократическая литература демонстрировала самые разнообразные состояния героя, оказавшегося в бедственном положении - от бесшабашно-веселого глумления, высмеивания, вышучивания до горькой и едкой иронии бедняка над самим собой.

На протяжении XVII-XVIII вв. государственными и общественными деятелями неоднократно предпринимались попытки решить вопрос о нищенстве, которое к этому времени приняло более широкие масштабы, чем когда-либо ранее, превратившись в острое социальное зло. Царь Федор Алексеевич вынес на обсуждение собора 1681-1682 гг., в котором впервые продекларировал стремление государственных властей дифференцировать огромную массу обнищавших людей: отделить «тунеядцев» от лиц, действительно нуждающихся в призрении государства. В этом смысле указ царя Федора был уникален: он свидетельствовал о формировании нового отношения к нищете. Если в Средние века мир нищеты был всецело священным, то к концу XVII- началу XVIII века он фактически утратил свой мистический смысл, появились первые сомнения в святости нищих. В петровское время эти сомнения впервые за всю историю существования института нищенства приобрели форму открытой, непримиримой борьбы государства с нищими. Репрессивные меры Петра, стремившегося искоренить нищенство, фактически грубо разрушали традиционную систему представлений о нищенстве, формировали основы нового ценностно-осуждающего отношения к нищенству. Однако, несмотря на все правительственные мероприятия, неоднократно предпринимавшиеся на протяжении всего XVII в. и в начале XVIII в., в русском менталитете сохранилось то сакральное отношение к нищим, которое разрабатывалось древнерусской культурой в течение многих веков.

Выявленный нами сложный, многогранный комплекс представлений, связанный с феноменом нищенства, оказался очень существенным, значимым не только для древнерусской литературы, но и для русской литературы XVIII-XX вв. Так, в литературе XVIII века обнаруживается немало попыток противостоять тому негативному отношению к нищете, которое было характерно для писателей прогосударственного направления конца XVII - начала XVIII столетия. С резкой критикой отрицательного отношения к частной благотворительности, к милостыне выступали, например, масоны. Князь И. В. Лопухин, один из идеологов русского мистического масонства XVIII в., видел в чистой любви к Богу и ближнему «единственный источник совершенной добродетели, позволяющей обрести вечное благополучие и истинное благо в здешней, земной жизни». В воспоминаниях провинциальной и мелкопоместной дворянки А. Е. Лабзиной, с ранней юности преданной религиозно-философским исканиям масонов, предстает образ благородной женщины, жизнь которой проходила в постоянной борьбе за то, чтобы сохранить и сберечь верность исконно чтимым в русской духовной жизни качествам - благочестию, смирению, милосердию, нищелюбию4. Вся жизнь великого русского поэта и крупного государственного деятеля Г. Р. Державина являлась цепью непрерывно совершаемых благотворе-ний, оказания помощи обремененным долгами, нуждающимся, бедным, вдовам, сиротам. Будучи в преклонных годах, Г. Р. Державин написал автобиографические «Записки» (1813), где подробно рассказал о семейных перепетиях своей жизни. Рано оставшись без отца и ощутив в полной мере всю горечь и унизительность нужды и бедности, он позднее, добившись высокого положения в обществе, по собственному признанию, уже «не мог сносить равнодушно неправды и притеснения вдов и сирот»5.

В литературе XIX века тема «нищеты» как очищающем душу страдании возникает в романах Ф. М. Достоевского, как символ праведности души героя она появляется у Н. С. Лескова, в драматургии Л. Н. Толстого «нищета» как сознательный отказ от всех земных благ осознается героями как «утоление духовной жажды, как очищение, искупление греха»6.

В литературе XX века наиболее яркое художественное осмысление эта тема получила в творчестве М. Горького и В. Г. Короленко. Люди социального дна, отщепенцы общества, неудачники, бродяги и босяки - оба писателя отдали дань этой теме и разработали целую галерею подобных образов.

Необычно и во многом парадоксально проявилась эта тема в творчестве уральского писателя Д. Н. Мамина-Сибиряка, которого также интересовал тип человека деклассированного, выбитого из привычной среды, утратившего определенный социальный статус. Д. Н. Мамина-Сибиряка волновали прежде всего глубинные корни, первопричины этого явления. Сборник «Уральских рассказов» стал определенным итогом осмысления писателем этой проблемы. В отличие от М. Горького и В. Г. Короленко, которые, как известно, поэтизировали «вольную волюшку» бродяг и босяков, Д. Н. Мамин-Сибиряк более трезво, реалистично обозначил в «Уральских рассказах» проблему «нищеты» как социальную и духовную проблему общества, пытаясь выявить конкретные жизненные обстоятельства, породившие различные варианты так называемых «отчаянных».

Нищие, странники, калики, паломники к святым местам являлись характерными персонажами ранней поэзии С. А. Есенина и С. Клычкова. О значимости этой темы для поэтов говорит множество их ранних стихотворений {Есенин С. А.: «Калики», «Пойду в скуфье смиренным иноком.», «Шёл Господь пытать людей в любови.», «Я одену тебя побирушкой», «Побирушка», «Я странник убогий», «Нищий с паперти», «Без шапки, с лыковой котомкой», «По дороге идут богомолки»; Клычков С. «И пусть зовут меня каликой», «Я от окна бреду с клюкою», «Я иду за плечами с кошелкою», «Дорога кошелка нищему» и т. д.). В творчестве обоих поэтов отразились архетипические свойства русского национального характера с его своеобразным восприятием нищенства, странничества, бродяжничества как протеста и в то же время как одной из форм духовного поиска.

Итак, проблема «нищеты» как социальная и духовная проблема, несомненно, была одной из самых актуальных в жизни русского общества как средневекового периода, так и Нового времени. В разные времена она приобретала различные звучания, открывались новые аспекты в ее осмыслении. Однако, при всей своей актуальности, рассмотренная нами тема еще не получила достаточного внимания в современной русской гуманитарной науке. Дальнейшая реконструкция глубинных представлений, связанных с феноменом нищенства, может дать богатый и очень интересный материал, помогающий раскрытию особенностей самосознания русского человека, пониманию духовного климата, господствующего в русском обществе.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Сгибнева, Наталья Фанзиловна, 2007 год

1. Рукописные и старопечатные издания

2. Евангелие учительное. -М.: Печ. двор. 1629.

3. Златоуст Иоанн. Маргарит. Осторог, 1595.

4. Измарагд. Екатеринбург. Архив ЛАИ УрГУ. IX .121Р. / 1424. Сборник XVII в. (40-е г.), 4°, полуустав, 396 л.

5. Лествичник Иоанн. Лествица. М.: Печ. двор. 1647.

6. Минея Служебная. Май. М.: Печ. двор. 1626.

7. Пролог. М.: Печ. двор. 1642.

8. Транквиллион-Ставровецкий Кирилл. Евангелие Учительное / Кирилл Транквиллион. Рохманов. 1619.1. И. Издания XVIII XX вв.

9. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: в 3 т. / А. Н. Афанасьев; подгот. текста, предисл. и примеч. В. Я. Проппа. М.: Гослитиздат, 1958. - Т. 1: 515 е.; Т. 2: 510 е.; Т. 3: 572 с.

10. Бессонов П. Калеки перехожие. Сборник стихов и исследование П. Бессонова: в 6 вып. / П. Бессонов.-М.: Тип. Семена, 1861-1864.

11. Богослов Григорий Собрание творений: в 2 т. Т. 1 / Григорий Богослов. Минск-Москва: ACT, 2000. - 832 с.

12. Былины: в 2 т. / подгот. текста, вступит, статья и комм. В. Я. Проппа и Б. Н. Путилова. М.: Государственное изд-во художественной литературы, 1958.-Т. 1:564 е.; Т. 2: 521 с.

13. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым / изд-ние подгот. А. П. Евгеньева и П. Б. Путилов. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958.-665 с.

14. Духовный регламент. СПб.: Тип. Святейшего Синода, 1820. - 239 с.

15. Жития святых из Четьих-Миней святителя Дмитрия Ростовского. Кн. 9. Май. М.: Синодальная типография, 1908.

16. Златоуст Иоанн. Беседы на Евангелиста Матфея. М.: Тип. Синода, 1781.

17. Илья Муромец / подгот. текстов, статьи и коммент. А. М. Астаховой.-М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. 557 с.

18. Максимов С. В. Собр. соч.: в 20 т. Т. 5. Бродячая Русь Христа ради / С. В. Максимов. СПб.: Типо-литография товарищества «Просвещение», 1877.-282 с.

19. Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 г. / отв. ред. проф. А. М. Астахова; вступит, статья В. Г. Базанова. изд-ие 4-е. -М.-Л.: Изд-во АН СССР. -Т.1: 1949, 736 е.; Т. 2: 1950, 812 е.; Т. 3: 1951, 671 с.

20. Ончуков Н. Е. Северные сказки: Сборник Н. Е. Ончукова: в 2 кн / Н. Е. Ончуков. СПб.: Тропа Троянова, 1998. - Т. 1: 476 е.; Т. 2: 348 с.

21. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Славянорусский Пролог. СПб. 1898. - Вып. 4. Ч. 2.

22. Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI-XII века / вступит, статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. М.: Худ. лит., 1978. - 413 с.

23. Памятники литературы Древней Руси: XII век / вступит, статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Л. А. Дмитриева и Д. С. Лихачева. М.: Худ. лит., 1980. -704 с.

24. Памятники литературы Древней Руси: XIII век / вступит, статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. М.: Худ. лит., 1981.-616 с.

25. Памятники литературы Древней Руси. XIV середина XV века / вступит, статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. - М.: Худ. лит., 1981. - 606 с.

26. Памятники литературы Древней Руси: Вторая половина XV века / вступит. статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. М.: Худ. лит., 1982. - 688 с.

27. Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века / вступит. статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. М.: Худ. лит., 1986. - 682 с .

28. Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI начало XVII веков / вступит, статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Д. С. Лихачева и Л. А. Дмитриева. -М.: Худ. лит., М. 1987.-616 с.

29. Памятники литературы Древней Руси: XVII век / вступ. статья Д. С. Лихачева; сост. и общая ред. Л. А. Дмитриева и Д. С. Лихачева. М.: Худ. лит., 1988.-704 с.

30. Пермский сборник. Повременное издание: в 2 т. Т. 2. М.: Тип. Грачева, 1860.

31. Ранняя русская лирика. Репертуарный справочник музыкально-поэтических текстов XV-XVII вв. / сост. Л. А. Петрова, Н. С. Серегина; под ред. А. А Амосова и Г. М. Прохорова. Ленинград: Изд-во АН СССР, 1988.-411 с.

32. Собрание народных песен П. В. Киреевского: Записи П. И. Якушкина / П. В. Киреевский; подгот. текстов, предисл., коммент. 3. И. Власовой. -Л.: Наука, 1983. Т. 1: 342 е.; Т. 2: 325 с.

33. Сочинения преподобного Максима Грека в русском переводе: в 3 т. Т. 1. Нравоучительные сочинения / Максим Грек. Свято-Троицкая Сергеева лавра, 1910. -291 с.

34. Творения иже во святых отца нашего Василия Великого архиепископа Кесарии Каппадокийской: в 2 т. Т. 2 / Василий Великий. Спб.: Тип. П. П.Сойкина, 1911.

35. Творения иже во святых Отца нашего Ефрема Сирина. Писания духовно-нравственные / Ефрем Сирин. Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1907.

36. Творения иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста: в 12 т / Иоанн Златоуст. СПб.: Изд-во Духовной Академии. - Т. 3. Кн. 1: 1897, 402 е.; Т. 11: 1905, 671 с.

37. Шейн П. В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края: в 2 т. Т. 1 / П. В. Шейн. СПб., 1893. - 751 с.1. Исследования:

38. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы / С. С. Аверин-цев. М.: «Coda», 1997. - 343 с.

39. Адрианова-Перетц В. П. Древнерусская литература и фольклор / В. П. Адрианова-Перетц. JL: Наука, 1974. - 172 с.

40. Адрианова-Перетц В. П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века / В. П. Адрианова-Перетц. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1937.-261с.

41. Адрианова-Перетц В. П. Очерки поэтического стиля древней Руси / В. П. Адрианова-Перетц. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. - 188 с.

42. Адрианова-Перетц В. П. У истоков русской сатиры // Русская демократическая сатира XVII века / подгот. текстов, статьи и коммент. В. П. Ад-риановой-Перетц. 2-е изд., доп. - М.: Наука, 1977. - 255 с.

43. Астахова А. М. Былины (итоги и проблемы изучения) / А. М. Астахова. -М.-Л.: Наука, 1966.-292 с.

44. Астахова А. М. Русский былинный эпос на Севере / А. М. Астахова. -Петрозаводск: Изд-во Карело-Финской ССР, 1948. 396 с.

45. Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу: в 3 т. Т. 2. -Репринт, изд. 1868. /А. Афанасьев. -М.: Индрик, 1994. 788 с.

46. Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян / А. К. Байбурин. Л.: Наука, 1983. - 191 с.

47. Барг М. А. Шекспир и история / М. А. Барг. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1979. -216 с.

48. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М. М. Бахтин. 2-е изд. - М.: Худ. лит., 1990. -543 с.

49. Беленький М. С. О мифологии и философии Библии / М. С. Беленький. -М.: Наука, 1977.- 168 с.

50. Бердяев Н. Самопознание: Сочинения / Н. Бердяев. М.: Изд-во Эксмо; Харьков: Изд-во Фолио, 2003. - 624 с.

51. Бердяев Н. Судьба России: опыты по психологии войны и национальности / Н. Бердяев. М.: Мысль, 1990. - 208 с.

52. Биллингтон Дж. Икона и топор: опыт истолкования истории русской культуры / Дж. Биллингтон. М.: Рудомино, 2001. - 880 с.

53. Бродель Фернан Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.: в 3 т. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное / Фернан Бродель; пер. с фр. J1. Е. Куббеля; вступ. ст. и ред. Ю. Н. Афанасьева. М.: Прогресс ,1986. - 622 с.

54. Бубнов Н. Ю. Старообрядческая книга третьей четверти XVII века как историко-культурный феномен / Н. Ю. Бубнов // Рукописная и печатная книга в России. Проблемы создания и распространения. JL: Наука, 1988. -С. 79-93.

55. Буганов В. И. Очерки истории классовой борьбы в России XI-XVIII вв. / В. И. Буганов. М.: Просвещение, 1986. - 239 с.

56. Будовниц И. У. Русская публицистика XVI века / И. У. Будовниц. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. - 310 с.

57. Будовниц И. У. Памятник ранней дворянской публицистики (Моление Даниила Заточника) / И. У. Будовниц // ТОДРЛ. М.-Л., 1951. - Т. 8. С. 138-157.

58. БуланинД. М. Переводы и послания Максима Грека: Неизданные тексты / Д. М. Буланин; отв. ред. Д. С. Лихачев. Л.: Наука, 1984 - 277 с.

59. Булгаков С. Н. Православие: Очерки учения православной церкви / С. Н. Булгаков. М.: Терра, 2001.-416 с.

60. Буслаев Ф. И. О литературе: Исследования; Статьи / Ф. И. Буслаев; сост., вступ. статья, примеч. Э. Афанасьева. -М.: Худ. лит., 1990. 512 с.

61. Вендина Т. И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка / Т. И. Вендина. М.: Индрик, 2002. - 336 с.61 .Горчева А. Ю. Нищенство и благотворительность в России / А. Ю. Гор-чева. М.: Духовное возрождение, 1999. - 223 с.

62. Громов М. Н. Максим Грек / М. Н. Громов. М.: Мысль, 1983. - 199 с.

63. Громыко М. М. Мир русской деревни / М. М. Громыко. М.: Молодая гвардия, 1991.-447 с.

64. Громыко М. М. О воззрениях русского народа / М. М. Громыко, А. В. Буганов. М.: Паломник, 2000. - 544 с.

65. Гудзий Н. К. К какой социальной среде принадлежал Даниил Заточник / Н. К. Гудзий // Сб. ст. к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. -Л.: Изд-во АН СССР, 1934. С. 481-482.

66. Гуревич А. Я. Избранные труды: в 4 т. Т. 2. Средневековый мир / А. Я. Гуревич. М.-СПб.: Университетская книга, 1999. - 560 с.

67. Данилевский И. Н. Холопское счастье Даниила Заточника / И. Н. Данилевский // Казус 2002: Индивидуальное и уникальное в истории. М.: ОГИ, 2002. -С. 94-105.

68. Даркевич В. П. Яародная культура Средневековья: Пародия в литературе и искусстве IX-XVI вв. / В. П. Даркевич; отв. ред. С. А. Плетнева. М.: Наука, 1992.-288 с.

69. Демин А. С. Русская литература второй половины XVII начала XVIII века. Новые художественные представления о мире, природе, человеке / А. С. Демин; отв. ред. О. А. Державина. - М.: Наука, 1977. 296 с.

70. Демин А. С. Демократическая поэзия XVII в. в письмовниках и сборниках виршевых посланий / А. С. Демин // ТОДРЛ. М.-Л., 1965. - Т. 21. С. 74-79.

71. Державин Г. Р. Записки / Г. Р. Державин. М.: Мысль, 2000. - 334 с.

72. Державина О. С. «Великое зерцало» и его судьба на русской почве / О. С. Державина. М.: Наука, 1965. - 440 с.

73. Дрилъ Д. Бродяжничество и нищенство и меры борьбы с ними / Д. Дриль. СПб.: Тип. Я. А. Канторовича, 1899.

74. Елеонская А. С. Русская ораторская проза в литературном процессе XVII века / А. С. Елеонская. М.: Наука, 1990. - 222 с.

75. Елеонская А. С. Социально-утопический трактат XVII века («О милости: и кии просящих достойни суть милости и кии же ни») / А. С. Елеонская // Герменевтика древнерусской литературы. Сб. 2. XVI начало XVIII веков.-М.: Изд-во АН СССР, 1989.-С. 179-191.

76. Забылин М. Русский народ. Кн. 1. Праздники, обычаи и обряды на Руси / М. Забылин. Репр. изд. М., 1880. - М.: Белый город, 2004. - 176 с.

77. Зарубина Н. Н. Социально-культурные основы хозяйства и предпринимательства / Н. Н. Зарубина. М.: Магистр, 1998. - 360 с.

78. Зернова А. С. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII веках. Сводный каталог / А. С. Зернова; под ред. Н. П. Киселева. -М.: Наука, 1958.- 152 с.

79. Зимин А. А. О политической доктрине Иосифа Волоцкого / А. А. Зимин // ТОДРЛ. -M.-JL, 1953.- Т. 9. -С. 166-177.

80. Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Характеристика, атрибуции, библиография / А. И. Иванов. Л.: Наука, 1969. - 248 с.

81. Изборник 1076 года. Тексты и исследования. -М.: Наука, 1965. 1092 с.

82. Иржи Давид Современное состояние Великой России, или Московии / Давид Иржи // Вопросы истории. 1968. - № 1. - С. 126-132.

83. Истоки русской беллетристики: Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе / отв. ред. Я. С. Лурье. Л.: Наука, 1970.-595 с.

84. Исаченко-Лисовая Т. А. О переводческой деятельности Евфимия Чудов-ского / Т. А. Исаченко-Лисовая // Христианство и церковь в России феодального периода. Новосибирск: Наука, 1989. С. 194-210.

85. Казакова Н. А. Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XVI в. / Н. А. Казакова. Л.: Наука, 1970. - 300 с.

86. Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения / Н. А. Казакова; отв. ред. Д. С. Лихачев. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 363 с.

87. Казакова Н. А. Антифеодальные и еретические движения на Руси XIV -начала XVI в. / Н. А. Казакова, Я. С. Лурье. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955.-544 с.

88. Казакова Н. А. Максим Грек и идея сословной монархии / Н. А. Казакова // Общество и государство феодальной России: сб. ст., посвященный 70-летию академика Л. В. Черепнина. М.: Наука, 1973. - С. 151-158.

89. Калугин В. Герои русского эпоса: очерки о русском фольклоре / В. Калугин.-М.: Современник, 1983.-351 с.

90. Каримский А. К трактовке выражения «нищие духом» в Евангелии от Матфея / А. К. Каримский // Философия: в поисках онтологии. Ежегодник Самарской гуманитарной академии. Самара: Изд-во Самарской гуманитарной академии, 1994.-С. 173-185.

91. Киселева М. С. Учение книжное: текст и контекст древнерусской книжности / М. С. Киселева. М.: Индрик, 2000. - 256 с.

92. Клибанов А. И. Духовная культура средневековой Руси / А. И. Клибанов. -М.: Аспект-Пресс, 1994. 368 с.

93. Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феодализма / А. И. Клибанов; отв. ред. Л. В. Черепнин. М.: Наука, 1977. - 335 с.

94. Ключевский В. О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. / В. О. Ключевский; сост., вступ. ст. и прим. В. А. Александрова. М.: Правда, 1990.-624 с.

95. Ключевский В. О. Сочинения: в 9 т. / В. О. Ключевский; под ред. В. Л. Янина. М.: Мысль. - Т. 1: 1987, 432 е.; Т. 2: 1988, 440 е.; Т. 6: 1989, 480 с.

96. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси / В. В. Колесов. Л.: Изд-во Ленинградского Ун-та, 1986. - 312 с.

97. Копанев А. И. Волостные крестьянские библиотеки XVI-XVII вв. / А. И. Копанев // Русские библиотеки и их читатель: из истории русской культуры эпохи феодализма. JL: Наука, 1983. - С. 59-70.

98. Коринфский А. А. Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа / А. А. Коринфский. Репр. изд. М. 1901.-Смоленск: Русич, 1995.-651 с.

99. Короленко В. Г. Собр. соч.: в 10 т. Т. 9. / В. Г. Короленко; подгот. текста и примеч. С. В. Короленко-Ляхович; вступит, ст. А. Котова. -М.: Гослитиздат, 1955.-776 с.

100. Котошихин Г. О Московском государстве в середине XVII столетия / Г. Котошихин // Памятники литературы древней Руси XVII век. Книга вторая / сост. и общая ред. Л. Дмитриева; Д. Лихачева. М.: Худ. лит., 1989.-704 с.

101. Кремлева И. А. Похоронно-поминальные обряды у русских: связь живых и умерших / И. А. Кремлева // Православная жизнь русских крестьян XIX-XX вв. Итоги этнографических исследований. М.: Наука, 2001. -С. 90-100.

102. Крыеелев И. А. Библия: историко-критический анализ / И. А. Крывелев. -М.: Политиздат, 1982.-255 с.

103. Лееенстим А. А. Профессиональное нищенство, его причины и формы / А. А. Левенстим. СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1901.

104. Левкиевская Е. Мифы русского народа / Е. Левкиевская. М.: Астрель -ACT, 2005.-528 с.

105. Ле Гофф Жак. Цивилизация средневекового Запада / Жак Ле Гофф; пер. с фр., общ. ред. Ю. Л. Бессмертного; послесл. А. Я. Гуревича. М.: Издательская группа Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. - 376 с.

106. Линее Д. А. Причины русского нищенства и необходимые против них меры / Д. А. Линев. СПб.: Тип. В. Демакова, 1891.

107. Лихачев Д. С. Великий путь: Становление русской литературы XI-XVIII вв. / Д. С. Лихачев. М.: Современник, 1987. - 299 с.

108. Лихачев Д. С. Избранные работы: в 3 т / Д. С. Лихачев. Л.: Худ. лит., 1987. - Т. 1: 653 е.; Т. 2: 493 е.; Т. 3: 520 с.

109. Луппов С. П. Книга в России в XVII веке / С. П. Луппов. Л.: Наука, 1970.-224 с.

110. Лурье Я. С. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого памятник идеологии раннего иосифлянства / Я. С. Лурье // ТОДРЛ. - М.-Л. 1956. — Т. 12.-С. 116-141.

111. Лурье Я. С. Повесть о Дракуле / Я. С. Лурье; изд., подгот. текста Я. С. Лурье. М.-Л.: Наука, 1964. - 184 с.

112. Львов А. С. Лексика Повести временных лет / А. С. Львов. М.: Наука, 1975,- 367 с.

113. Максимов Е. Д. Происхождение нищенства и меры борьбы с ним / Е. Д. Максимов. СПб.: Тип. В. Киршбаума, 1901.

114. Малышев В. И. Стихотворная параллель к «Повести о Горе и Злочастии» (стих «покаянны» о пьянстве) / В. И. Малышев // ТОДРЛ. Л., 1947. -Т. 5.-С. 142-146.

115. Маслов С. И. Кирилл Транквиллион-Ставровецкий и его литературная деятельность / С. И. Маслов. Киев: Наукова Думка, 1984. - 233 с.

116. Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки / Е. М. Мелетинский. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1958. - 264 с.

117. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. М.: Изд-во восточной лит-ры РАН, школа «Языки русской культуры», 1995. - 407 с.

118. Мильков В. В. Древнерусские апокрифы. Памятники древнерусской мысли. Исследования и тексты. Вып. 1 / В. В. Мильков. СПб.: Русский Христианский гуманитарный ин-т, 1999. - 896 с.

119. Михайлова Т. В. Свидетельства праведности царской власти в повестях Смутного времени / Т. В. Михайлова // Религия и нравственность в секу-лярном мире. Материалы науч. конф. 28-30 ноября 2001 года. СПб., 2001.-С. 209-214.

120. Мяло К. Космогонические образы мира: между Западом и Востоком / К. Мяло // Культура, человека и картина мира. М.: Наука, 1987. -С. 227-262.

121. Никитина С. Е. Концепт Судьбы в русском народном сознании / С. Е. Никитина // Понятие Судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994.-С. 130-136.

122. Никитина С. Е. Устная народная культура и языковое сознание / С. Е. Никитина. М.: Наука, 1993.- 189 с.

123. Олеарий А. Подробное описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию / А. Олеарий; пер. с нем. П. Барсова. М.: Университетская типография, 1870. - 1082 с.

124. Опарина Т. А. Иван Наседка и полемическое богословие киевской митрополии / Т. А. Опарина. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ие РАН, 1998. -431 с.

125. Панченко А. М. О Русской истории и культуре / А. М. Панченко. СПб.: Азбука, 2000.-464 с.

126. Пословицы русского народа: Сборник В. Даля: в 3 т / В. Даль. М.: Русская книга, 1994. Т. 1: 736 е.; Т. 2: 704 е.; Т. 3: 640 с.

127. Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения / И. Т. Посошков; ред. и коммент. Б. Б. Кафенгауза. М.: Изд-во АН СССР, 1951.- 410 с.

128. Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре / А. А. Потебня. -М.: Лабиринт, 2000. -480 с.

129. Yyi.UpuHC Адольф Преступность и репрессия: уголовно юридический очерк. / Адольф Принс; пер. под. ред., с предисл. и примеч. В. В. Пржевальского. - М.: Изд-ние книжного магазина Гросман и Кнебель, 1898. -210 с.

130. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт,1998.-336 с.

131. Пропп В. Я. Русская сказка. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984. -335 с.

132. Ъ5. Пропп В. Я. Русский героический эпос. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1955.-552 с.

133. Прыжов И. Г. Нищие на святой Руси // Прыжов И. Г. История кабаков в России. М.: Дружба народов, 1992. - 381 с.

134. Путилов Б. Н. Песня «Добрый молодец и река Смородина» и «Повесть о Горе-Злочастии» / Б. Н. Путилов // ТОДРЛ. М.-Л., 1956. - Т. 12. -С.226-235.

135. Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура; In Memoriam / Б. Н. Путилов. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. - 464 с.

136. Пушкарев Я. Н. Государство и власть в общественно-политической мысли конца XVII в. / Л. Н. Пушкарев // Общество и государство феодальной России. Сб. ст., посвященный 70-летию академика Л. В. Череп-нина. -М.: Наука, 1973. С. 189-196.

137. Пушкарев Л. И. Общественно-политическая мысль России: вторая половина XVII века. Очерки истории / Л. Н. Пушкарев. М.: Наука, 1982. -288 с.

138. Радин Пол. Трикстер: исследование мифов североамериканских индейцев / Пол Радин; коммент. К. Г. Юнга и К. К. Кереньи. СПб.: Евразия,1999.-288 с.

139. Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме третьему о Московии / Я. Рейтенфельс; пер. с лат. А. Станкевича. М.: 1905.-228 с.

140. Ржига В. Ф. Опыты по истории русской публицистики XVI в. Максим Грек как публицист / В. Ф. Ржига // ТОДРЛ. Л., 1934. - Т. 1. - С. 5-121.

141. Рижский М. И. Книга Иова: Из истории библейского текста / М. И. Рижский. Новосибирск: Наука, Сибирское отд-ие, 1991. - 249 с.

142. Робинсон А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII века / А. Н. Робинсон. М.: Наука, 1974. - 407 с.

143. Робинсон А. Н. Литература Древней Руси в литературном процессе Средневековья XI XIII вв. Очерки литературно-исторической типологии / А. Н. Робинсон. - М.: Наука, 1980. - 336 с.

144. Ромодановская Е. К. Повести о гордом царе в рукописной традиции XVII-XIX веков / Е. К. Ромодановская. Новосибирск: Наука, 1985. -384 с.

145. Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси. Историко-бытовые очерки XI XIII вв. / Б. А. Романов. - 2-е изд. - М.-Л.: Наука, 1966. - 240 с.

146. Россия в мемуарах. История жизни благородной женщины / сост. вступ. ст. и примеч. В. М. Боковой. М.: Новое литературное обозрение, 1996. -480 с.

147. Россия XVIII столетия в изданиях Вольной русской типографии А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Записки сенатора И. В. Лопухина. Репр. изд. Лондон. 1860. / И. В. Лопухин; отв. ред. Е. Л. Рудницкая. - М.: Наука, 1990.-224 с.

148. Руди Т. Р. Краткая редакция «Повести об Ульянии Осорьиной» и «Обретение мощей преподобной Ульянии» (текстологический анализ) / Т. Р. Руди // ТОДРЛ. СПб., 1992. - Т. 45. - С. 286-304.

149. Русское колдовство. -М.: Эсмо, 2002. 800 с.

150. Савельева О. Плач Адама в «Молении» Даниила Заточника / О. Савельева // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера (Материалы IV Международной научной конференции «Рябининские чтения-2003). Петрозаводск, 2003. - С. 373-375.

151. Сазонова JI. И. Евфимий Чудовский новое имя в русской поэзии XVII в. / Л. И. Сазонова // ТОДРЛ. - Л, 1990. - Т. 44. - С. 300-324.

152. Селиванов Ф. М. Русский эпос / Ф. М. Селиванов. М.: Высшая школа, 1988.-205 с.

153. Семенова Л. Н. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII века / Л. Н. Семенова. Л.: Наука, 1982. - 244с.

154. Синицына Н. В. Этический и социальный аспекты нестяжательских воззрений Максима Грека / Н. В. Синицына // Общество и государство феодальной России. Сб. ст., посвященный 70-летию академика Л. В. Череп-нина.-М.: Наука, 1973.-С. 159-170.

155. Скафтымов А. Поэтика и генезис былин // Скафтымов А. П. Статьи о русской литературе. Саратов.: Саратовское книжное изд-во, 1958. -391 с.

156. Скрипиль М. О. Повесть об Улиянии Осорьиной (комментарии и тексты) / М. О. Скрипиль // ТОДРЛ. М.-Л., 1948. - Т. 6. - С. 256-323.

157. Соболева Л. С. Проблемы человеческой судьбы в рукописном сборнике повестей Строгановского крестьянина XVIII в. / Л. С. Соболева // Народная культура Урала в эпоху феодализма. Свердловск. УРО АН СССР, 1991.-С. 8-33.

158. Соболева Л. С. К вопросу о фольклоризации образов Бориса и Глеба в духовных стихах / Л. С. Соболева // Публицистика и исторические сочинения периода феодализма. Новосибирск, 1989.-С. 132-144.

159. Соколова Л. В. К характеристике «Слова» Даниила Заточника (реконструкция и интерпретация первоначального текста) / Л. В. Соколова // ТОДРЛ. СПб., 1993.- Т. 51. - С. 229-255.

160. Сперанский М. Русская словесность / М. Сперанский. М.: Типолитография Товарищества И. Н. Кушнерев, 1917. - 462 с.

161. Сазонова Л. И. Проложное изложение как литературная форма / Л. И. Сазонова // Литературный сборник XVII века Пролог. М.: Наука, 1978. -288 с.

162. Синявский А. Д. Иван-дурак: Очерк русской народной веры / А. Д. Синявский. -М: Аграф, 2001.-464 с.

163. Словцов П. А. Письма из Сибири / П. А. Словцов; под ред. С. Г. Пархи-мовича; сост. Ю. J1. Мандрика; коммент. Н. Н. Горбачевой, Н. А. Рогаче-вой. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 1999. - 255 с.

164. Творогов О. В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси / О. В. Творогов//ТОДРЛ. Л., 1976.-Т. 31.-С. 104.

165. Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси / В. Н. Топоров. М.: Гнозис - Школа «Языки русской культуры», 1995. - 875 с.

166. Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 2. Три века христианства на Руси (XII XIV вв.) / В. Н. Топоров. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 864 с.

167. Тульцева JJ. А. Тайная милостыня / Л. А. Тульцева // Православная вера и традиции благочестия у русских в XVIII-XX вв.: этнографические исследования и материалы. М.: Наука, 2002. - С. 90-100.

168. Тэрнер В. Символ и ритуал / В. Тэрнер; вступ. ст. В. А. Бейлиса. М.: Наука, 1983.-277 с.

169. Успенский Б. А. Избрание труды: В 2 т. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры / Б. А. Успенский. М.: Гнозис, 1994. - 432 с.

170. Успенский Б. А. Царь и самозванец: самозванчество в России как культурно-исторический феномен / Б. А. Успенский // Художественный язык средневековья. Сб. ст. М.: Наука, 1982. - С. 201-235.

171. Федотов Г. П. Святые Древней Руси / Г. П. Федотов; сост. и вступ. ст. А. С. Филоненко. М.: ACT, 2003. - 704 с.

172. Федотов Г. П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам) / Г. П. Федотов; вступ. ст. Н. И. Толстого; послесл. С. Е. Никитиной; подгот. текста и коммент.А. Л. Топоркова. М.: Прогресс, Гнозис, 1991.-192 с.

173. Флетчер Дж. О государстве Российском / Дж. Флетчер // Вестник благотворительности. СПб., 1897. - № 1. - С. 47-52.

174. Флоровский Г. Восточные отцы церкви / Г. Флоровский. 2-е изд. - М.: ACT, 2003.-633 с.

175. Флоровский Г. Пути русского богословия / Г. Флоровский; предисл. И. Мейендорфа. 3-е изд. - Киев: Христианско-Благотворительная ассоциация «Путь к истине», 1991. - 576 с.

176. Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра / О. Фрейденберг; подгот. текста, предисл. Н. В. Брагинской. М.: Лабиринт, 1997. - 448 с.

177. Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян / И. Я. Фроянов. СПб.: Изд-во С.-Петербургского Ун-та, 1996. - 512 с.

178. Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды / К. В. Чистов. М.: Наука, 1967. - 341 с.

179. Шульц С. А. Драматургия Л. Н. Толстого как пограничный феномен / С. А. Шульц // Русская литература. 2000. Вып. 1.- С. 21-39.

180. Щепанская Т. Б. Культура дороги на Русском Севере / Т. Б. Щепанская // Русский Север: ареалы и культурные традиции. СПб.: Наука, 1992. -С.102-126.

181. Щепанская Т. Б. Кризисная сеть: (Традиции духовного освоения пространства) / Т. Б. Щепанская // Русский Север: К проблеме локальных групп. СПб.: Наука, 1995. - С. 110-176.

182. Элиаде Мирча. Аспект мифа / Мирча Элиаде. М.: Академический проект, 2000.-224 с.

183. Юрганов A. JI. Категории русской средневековой культуры / А. Л. Курганов. -М.: МИРОС, 1998.-448 с.1. Справочная литература:

184. Ожегов С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов; под ред. Н. Ю. Шведовой. -М.: Русский язык, 1989. -928 с.

185. Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т. / под ред. Н. И. Толстого. М.: Международные отношения, 1995. Т.1: 1995, 518 е.; Т. 2: 1999, 704 е.; Т. 3: 2004, 700 с.

186. Словарь книжников и книжности Древней Руси: в 3 вып. Вып. 1. (XI -первая пол. XIV в.) / отв. ред. Д. С. Лихачев. Л.: Наука. 1987. - 495 с.

187. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка: в 3 т. Репр. изд. / И. И. Срезневский. -М.: Книга, 1989.

188. Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. проф. Д. Н. Ушакова. -М.: Терра, 1996.

189. Даль Вл. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т / Вл. Даль. М.: Русский язык, 1998.

190. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. / П. Я. Черных; предисл Ж. Ж. Варбота. 2-е изд., стер. -М.: Русский язык, 1994. Т. 1: 621 е.; Т. 2: 560 с.

191. Шанский Н. М. Краткий этимологический словарь русского языка / Н. М. Шанский. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Просвещение. 1971. - 542 с.

192. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фас-мер; под ред. и с предисл. Б. А. Ларина. 3-е изд., стер. - СПб.: Терра -Азбука, 1996.

193. При публикации за основу приняты следующие правила:

194. Вводится логическое и ритмическое разбиение текста на абзацы и стихотворные строки.

195. Вводится современная пунктуация.

196. Вводится современная графика. Устаревшие буквы заменены в текстах XVII в. на ныне употребляемые («ять» -е, 1-ти, оу- на у, «омега» -на о, «юс малый» на я, «ща» - щ).

197. Титлы раскрываются, выносные буквы вносятся в строку.

198. Ошибки, вызванные особенностями фонетики и морфологии, не правятся.

199. Слова, слитые друг с другом, написанные слитно с частицами, союзами или предлогами, пишутся раздельно.