Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в 1945-1991 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Мякшев, Анатолий Павлович

• Мякшев, Анатолий Павлович
• доктор исторических наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор исторических наук Мякшев, Анатолий Павлович

Введение

Глава 1. Совет Национальностей Верховного Совета СССР: конституционный статус и реальное положение (1945- 1991).

1.1. Совет Национальностей Верховного Совета СССР в системе государственных органов по управлению межнациональными отношениями в стране

1.2. Представительная власть в СССР: выборы или назначение?.

1.3. Порядок формирования Совета Национальностей Верховного Совета СССР как отражение иерархической советской федерации.

1.4. Роль постоянных комиссий Совета Национальностей в решении вопросов в сфере межнациональных отношений

Глава 2. Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в 1945 - 1953 гг.

2.1. Депортация народов и политика переселения как факторы усложнения национальной структуры и обострения межнациональных отношений в СССР

2.2. Идеологические кампании и их влияние на межнациональные отношения в Советском Союзе.

2.3. Борьба с "буржуазным национализмом", религиозными и бытовыми "пережитками"

2.4. Национально-языковое строительство, проблемы малых народов и их национально-территориальных образований.

Глава 3. Межнациональные отношений и Совет Национальностей в период оттепели" (1953 - 1964)

3.1. Инициативы Л.П. Берия в национальной области весной — летом 1953 года

3.2. Реабилитация депортированных народов: непоследовательность и противоречивость процесса.

3.3. Рождение национальных движений советских немцев, крымских татар, турок-месхетинцев

3.4. Национальные движения в Прибалтике (конец 1950-х - начало 1960-х годов)

3.5. "Интернационализация" в национально-языковой сфере и проблемы национально-государственного статуса народов

Глава 4. Межнациональные отношения и Совет Национальностей в период "развитого социализма" (1965 -1985)

4.1. Эволюция национальных движений в рамках "новой исторической общности".

4.2. Межэтнические конфликты на Кавказе и их воздействие на процесс развития "советского народа как новой исторической общности".

4.3. Складывание национальных кланов и рост межобщинных противоречий в национальных республиках - характерная черта "развитого социализма".

4.4. Национально-языковые проблемы "развитого социализма"

4.5. Вопросы неравенства в отношениях между национальными республиками.

Глава 5. Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в условиях ускорения социально-экономического и политического кризиса (1985 - 1989)

5.1. Курс на ускорение социально-экономического развития страны и нарастание межнациональных противоречий (1985-1987).

5.2. Превращение национального фактора в одну из главных проблем политической жизни СССР (1988 - первая половина 1989)

Глава 6. Совет Национальностей, "национальный взрыв" и распад Советского Союза (1989 - 1991).

6.1. Обострение национальных проблем в СССР во второй половине 1989 г. и "новый" Совет Национальностей.

6.2. Совет Национальностей в условиях попыток обновления федерации и создания нового союзного договора в 1990 г.

6.3. Деятельность Совета Национальностей в период распада многонационального Советского Союза в 1991 г.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в 1945-1991 гг.»

Несмотря на то, что прошло чуть более десяти лет после развала СССР, общественный интерес к событиям послевоенного периода существования союзного государства не утрачен. Это закономерно, так как многое в нашей современной жизни определяется советской эпохой, приведшей, в том числе, к гибели Советского Союза. Союз ССР продолжает незримо "существовать" как один из факторов, влияющих на содержание и направленность политической и идеологической борьбы, на внутреннюю и внешнюю политику независимых государств - бывших союзных республик. Советское государство продолжает активно присутствовать в сознании миллионов бывших сограждан не как "империя зла" или "тюрьма народов", а как великая, могущественная держава, которая в значительной степени определяла вектор международных отношений, в которой ее многонациональное население по большему счету чувствовало себя в безопасности и было уверенно в завтрашнем дне.

Распад Советского Союза, "общенациональная трагедия огромного масштаба", от которой "выиграли в основном элиты так называемые и . националистически настроенная часть" во вновь образованных республиках1, продолжает оставаться одной из острых проблем современности, причины и последствия этого события до конца не выяснены, что, безусловно, вызывает необходимость конкретно-исторического анализа факторов, определивших судьбу этого феномена.

Особенно остро это ощущается в последнее время, когда Россия, постепенно меняя свои внутри- и внешнеполитические приоритеты, пытается вернуть утраченные позиции как на мировом, так и на постсоветском пространстве, стремится стать тем "центром притяжения",

1 Ответы Владимира Путина на вопросы во время встречи с доверенными лицами // Комсомольская правда. 2004. 20 февр. С. 7. вокруг которого со временем может образоваться принципиально новое объединение государств и народов.

Особую значимость в связи с этим приобретает документально подтвержденный и научно обоснованный взгляд на все то, что происходило в Советском Союзе как в зените его могущества, так и на завершающих этапах его существования. Как зарождались и развивались дезинтеграционные процессы, в короткие исторические сроки расчленившие некогда единую страну? Какие факторы в конечном счете определили гибель СССР? Был ли распад государства неизбежен? Какую роль в подстегивании этих процессов сыграли национальные элиты? Могли ли решения власти, практическая деятельность центральных и местных государственных органов замедлить или предотвратить дезинтеграцию великой страны? Отвечала ли национальная политика интересам как всего населения страны, так и ее отдельных этносов? Какое воздействие национально-территориальное устройство СССР оказало на развитие межнациональных отношений в стране?

Попытки дать ответы на эти вопросы продолжают предпринимать политики, прежде всего в рамках мемуарного жанра. Однако и те, кто принимал участие в разработке политических решений, осложнявших межнациональную ситуацию в стране, и те, кто активно разваливал Союз, и те, кто ничего не сделал для сохранения единого государства, в основном направляют свои усилия на поиск аргументов в пользу "своей правоты" и "неправоты" своих политических оппонентов. Несмотря на то, что феномен кризиса и крушения государства представляет широчайший, разнообразнейший и неиссякаемый круг проблем для научного, профессионального осмысления происшедшего, историки крайне неохотно обращаются к этой тематике.

В научной среде порой можно встретить суждение о том, что события современности и недавнего прошлого (большинство ученых склонно определять "современную историю" как период после 1945 г.) являются предметом изучения политологии, но не исторической науки. В качестве аргумента используется тезис о том, что "связанные с современностью" исследования несовместимы с главной обязанностью историка — точно отображать прошлое и с требованиями научной объективности и потому неизбежно будут подвергаться крайней идеологизации. Распространение подобного рода предостережений в современной российской историографии легко объяснимо и может рассматриваться как проявление излишней осторожности: в недавнем прошлом историческая наука слишком сильно страдала от всякого рода идеологов и пропагандистов.

В отличие от политологических исследований, предметом которых выступают прежде всего политические идеи, системы и институты, историческая наука ориентирована, на поиск истоков, корней, обусловленности происходящих событий. Изучая зарождение, развитие и завершение того или иного процесса, историческая наука сталкивается с необходимостью оценить воздействие самых различных факторов на состояние общества. В силу этого проблематика исторических исследований намного шире политологических. 5

Послевоенный период истории, в большей мере этапы "развитого социализма" и "перестройки", "привлекательны" и для политологов, и для историков. Это время воспринимается как часть современности: живы и участвуют в общественной жизни многие действующие политики тех лет, большую роль в восприятии современной эпохи неизбежно играет личный опыт историка. Активно функционирующие политические, социальные и прочие российские институты также часто восходят к недавнему прошлому.

Так, роль Совета Национальностей Верховного Совета СССР в российской истории в 1990-1993 гг. выполнял Совет Национальностей Верховного Совета РСФСР, а с 1993 г. - Совет Федерации Федерального Собрания РФ. Совет Федерации, представляющий интересы как национальных образований, так и "русских" краев и областей, не имеющих официального национального статуса, наглядно демонстрирует неравенство в возможностях реализации своего суверенитета российскими этносами. Функциональная, статусная, правовая, структурная неясность данного государственного органа в короткий исторический отрезок времени вызвала необходимость его неоднократного реформирования. В силу этого изучение положения, роли, деятельности предшествующего, близкого по конституционному статусу и призванного отражать многонациональную специфику страны государственного органа, Совета Национальностей Верховного Совета СССР, имеет большое значение не только для теории и истории национального вопроса, но и для сегодняшних российских политических реалий.

С другой стороны, период 1945-1991 гг. - завершенный исторический период. Он качественно отличается от предшествующих этапов советской эпохи и от того отрезка отечественной истории, который начался после распада СССР. В настоящее время существует определенная ' историческая дистанция, позволяющая более объективно и взвешенно оценить смысл и значение происходивших в 1945-1991 гг. событий. J Распад СССР - свершившийся факт: "это состоялось, это принято народами этих стран, признано международным сообществом и самой л

Российской Федерацией" . Таким образом, историк находится перед искушением исследовать советскую историю с момента ее возникновения и эволюции до окончания, т.е. рассмотреть объект изучения в полной мере, вплоть до трансформации его в новое качество. Еще Сен-Симон, создавая историю своего времени ("честной я именую историю, если она относится к времени автора и его стране, повествуя о том, что происходит у всех на

2 Ответы Владимира Путина на вопросы во время встречи с доверенными лицами // Комсомольская правда. 2004. 20 февр. С. 7. глазах"), предполагал ее публикацию лишь в будущем, после изменения исторической ситуации3.

Актуальность изучению истории национальной политики и межнациональных отношений в СССР придает и тот факт, что Россия унаследовала от советского государства территориальный принцип национально-государственного устройства, ранее уже обнаруживший свое противоречие с эволюцией национального состава населения и явившийся одной из причин его разрушения. Не поменяв принципиальной, национально-государственной, основы своей внутренней структуры, Россия не может быть уверена в том, что она избежит участи Союза ССР.

Истоки межэтнических конфликтов в современной России, равно как и в независимых Грузии, Азербайджане, Украине, странах Балтии, Средней Азии, во многом следует искать в советской эпохе, более ранних периодах истории этих народов, что также придает настоящему диссертационному исследованию актуальность.

Исследование истории взаимоотношений власти и этносов в рамках Советского Союза позволяет также представить современную российскую государственность как результат исторически формирующейся солидарной общности различных народов на базе русской государственности и культуры при сохранении самобытности каждого и единства всех.

К тому же, распрощавшись с "советским народом", политики и политологи постсоветского периода, несмотря на практический курс на создание этнократических моделей в большинстве независимых государств, стали приспосабливать представления о советской общности к новой исторической ситуации ("украинская нация", включающая все этносы, проживающие в украинском государстве, "народ Узбекистана", "казахстанский народ").

Изучение советского опыта решения национальных проблем, таким образом, напрямую увязывается с сегодняшними российскими и, в целом,

3 Сен-Симон. Мемуары: Избранные главы: В 2 кн. М., 1991. Кн. 1. С. 46. постсоветскими реалиями и противоречиями. Знаменательно, что Карл Ясперс, размышляя о смысле изучения истории, писал о том, что "цель моей книги - содействовать углублению нашего сознания современности"4.

Историческая наука же, не обладая, естественно, иммунитетом от соображений практической полезности и не отстраняясь от своего времени, только обогащается, откликаясь на актуальные и злободневные проблемы в обществе.

Объектом диссертационного исследования является сложный комплекс взаимоотношений власти и советских народов после Великой Отечественной войны. В политической антропологии и политической этнологии взаимодействие этноса и государства обозначают понятием "этнопотестарная общность" (процесс соединения этноса и власти)5. Проблема взаимодействия власти и этносов включает в себя не только разработку политической элитой тактики и стратегии поведения государства по отношению к населяющим его народам, но и вопросы сотрудничества этносов и национально-государственных образований внутри многонационального государства.

Определение вектора национальной политики и анализ её реализации составляет одну из наиболее увлекательных задач историка. Прежде всего потому, что данная проблема обусловливает необходимость обратиться к всестороннему анализу истории государства и общества, их социальному, экономическому, политическому, культурному развитию. При этом модель взаимодействия власти и народов в данном случае может быть не связана напрямую с общественно-экономической природой того государства, в рамках которого эта модель реализуется. На систему взаимодействия большее воздействие могут оказывать не материальные факторы эволюции общества, а идеологические и социальные процессы,

4 Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 28.

5 Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. М., 1999. С. 111-112. либо политический темперамент национальной элиты или убеждённость лидера государства в благотворном влиянии на общество проповедуемой им концепции национальной политики, а зачастую и национальная психология или национальная обида.

Предметом настоящего диссертационного исследования является деятельность высших государственных органов власти по выработке и реализации политики в национальной области. Приоритетным при этом является исследование противоречивой роли представительной власти в СССР, а именно Совета Национальностей Верховного Совета СССР, как органа, призванного отображать многонациональную специфику советского государства, представлять и защищать национальные интересы, решать вопросы в сфере развития советских этносов и регулирования этнонациональных отношений. Следует отметить, что предметом изучения стал национальный аспект деятельности Совета Национальностей Верховного Совета, что при практически полном дублировании деятельности Совета Союза в 1945-1989 гг. имеет принципиально важное значение. Неоднозначная доля специфически национальных сюжетов в многообразной и разносторонней деятельности Совета Национальностей (в 1970-е гг., к примеру, национальный аспект в его деятельности был сведен к минимуму) сама по себе ярко демонстрирует не только роль и характер представительной власти в СССР, но и сущность национальной политики советского государства в послевоенный период истории.

Хронологические рамки, ограничивающие изучение поставленной проблемы, охватывают, собственно, "современную историю" советского государства, т.е. с момента Великой Победы советского народа в 1945 г. до распада Союза ССР в 1991 г. Начальная грань предлагаемого исследования связана с крутым поворотом 1945 г., когда война с фашизмом парадоксальным образом переросла в "холодную войну" с США и их союзниками. Запад, видевший угрозу в самом существовании СССР и расширении влияния советской общественно-экономической системы в мире в целом, начал изнурительную войну, которую, в конечном счете, выиграл. Исторический выбор в пользу западной государственной и общественной системы, совпавший по времени с крушением СССР в 1991 г., является основанием для выделения конечной даты исследования.

Изменения в национальной политике и системе межнациональных отношений подтверждают обоснованность критериев выделения начальной и конечной граней диссертационного исследования. Выдвижение русского народа на роль "руководящей нации" и эксплуатация этого фактора в целях упрочения существующей государственной системы, развертывание борьбы с низкопоклонством, антипатриотизмом и космополитизмом, продолжение практики депортаций народов, наступление нового этапа в искоренении местного национализма в значительной степени объяснимы с позиции завершившейся войны с ее неисчислимыми жертвами, достигнутой победы и сменивших ее ожиданий и подготовки к новой войне. Нарастание противоречий в "новой исторической общности", кризис межнациональных отношений и выход национальных проблем на поверхность общественной жизни в 1985-1991 гг. явились не только одной из главных причин разрушения СССР и крушения биполярной системы "холодной войны", но и началом перехода к новой системе взаимоотношений народов России и СНГ.

Историк не занимается реконструкцией времени во всей его полноте для каждого нового исследования: он берет то время, над которым уже работали другие историки и периодизация которого имеется"6. С этой точки зрения представляется целесообразным, учитывая преемственность национальной политики 1945-1991 гг. с предшествующими -"большевистскими" довоенной и военной - моделями решения национального вопроса, выявить внутреннюю периодизацию послевоенного этапа. Периодизировать - значит "выявлять прерывистость,

6 Про А. Двенадцать уроков по истории. М., 2000. С. 119. нарушения преемственности, указывать на то, что именно меняется, датировать эти изменения и давать им определение"7.

Исследование истории взаимоотношений власти и этносов поэтому более логично и оправданно в рамках общепринятого членения послевоенного периода развития СССР на четыре этапа. 1945-1953 гг. -апогей сталинского режима, восстановление народного хозяйства, решение атомной проблемы, сохранение "репрессивного" характера национальной политики. 1953-1964 гг. - период модернизации страны на путях ее "десталинизации" в годы хрущевской "оттепели", вместивший в себя как "волюнтаризм" советского руководства, так и превращение СССР в одну из сверхдержав и освоение космоса, а в национальной сфере - оживление национал-нигилистских тенденций и расширение прав союзных республик, укрепление национальных элит и становление национальных движений народов, не получивших возможности восстановить свою государственность и вернуться на прежнее место жительства в ходе начавшейся реабилитации депортированных народов. 1965-1985 гг. - этап "развитого социализма", когда власть игнорировала реальные противоречия национальной жизни и межнациональных отношений (именно в этот период национальный аспект почти "исчезает" из деятельности Совета Национальностей), переоценивала степень устойчивости "новой исторической общности", а сама общность была "мифологизирована" в науке и пропагандировалась как признак "развитого социализма", когда произошла стагнация национально-государственной системы, а растущее фактическое неравенство народов не сопровождалось оптимизацией государственного устройства страны, когда рост могущества национальных элит титульных этносов стал угрожать основам единой государственности.

1985-1991 гг. - этап "перестройки", когда попытки реформирования социально-экономической, политической системы были "похоронены"

1 Про А. Указ. соч. С. 117-118. национальным взрывом" в СССР. Практически никем в современной российской историографии не оспаривается целесообразность деления данного этапа на короткие временные отрезки "реализации программы социально-экономического развития советского общества в 1985 — первой половине 1989 г.", когда национальные противоречия постепенно выходят из латентного состояния и принимают открытую форму, и "перестройки всей системы общественных отношений во второй половине 19891991 г.", когда этноконфессиональные конфликты и проблема реформирования федерации сделали невозможной продолжение "перестройки" в мирных, эволюционных формах. Существенным фактором при выделении внутренней грани на этапе перестройки явилось начатое в 1989 г. реформирование и наполнение новым содержанием деятельности Совета Национальностей нового, впервые избранного на альтернативной основе Верховного Совета СССР.

Методологическая основа диссертационного исследования базируется на принципах и методах научного познания. Автор диссертационного исследования опирался на диалектическую концепцию развития, из которой, как известно, вытекают основополагающие принципы исторического исследования: историзм, объективность и системность.

Прежде всего, историзм диктует подход к каждой эпохе как уникальному проявлению "человеческого духа с присущими ей культурой о и ценностями" . Данный принцип способствует стремлению понять советскую эпоху в ее собственных категориях, воспринять ее собственные ценности и приоритеты, а не навязывать ей свои представления. Другой задачей при этом становится выявление отличий прошлого (советского) от настоящего (постсоветского), что само собой подразумевает объяснение этих различий, а значит "погружение" их в историческую обстановку. Предмет исследования нельзя вырывать из контекста - одно из главных

8 Тоги Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М., 2000. С. 16. требований историзма. Понимание истории как процесса, связи между событиями во времени придает им гораздо больший смысл, чем их рассмотрение в изоляции. Всякий элемент общественного процесса должен быть рассмотрен во взаимосвязи, взаимовлиянии с другими явлениями и событиями. Именно с этих позиций в диссертационном исследовании делается попытка изучить межнациональные отношения в СССР, показать их тесную связь с проблемами развития советского общества, проанализировать в целом сложнейший и многоаспектный комплекс взаимодействия власти и этносов, исследовать роль и деятельность Совета Национальностей как историческое явление, обладавшее специфическими чертами, изменявшееся во времени и динамике конкретной советской истории.

Историзм заставляет с большой долей осторожности отнестись к таким характерным чертам социальной памяти, как традиция, ностальгия и прогресс. Превратно понятое уважение к традициям может иметь пагубные последствия на процесс исследования национальных аспектов. Историография содержит немало примеров такого рода явлений. Так, в Европе XIX в. в условиях стремления народов к созданию единых национальных государств возникла потребность в историческом обосновании этих устремлений. Историки в то время приняли участие в "возрождении воспоминаний о героическом национальном прошлом", "составлении списка национальных обид" и т.д., не усматривая при этом противоречия между профессиональными требованиями и работой над "славной национальной историей".

С уверенностью можно констатировать возникновение своего рода новой религии - национализма, обязательными атрибутами которого и по сей день являются тезисы о суверенитете и суверенном государстве. "Каждая народность, т.е. совокупность лиц, связанных единством происхождения, языка, цивилизации и исторического прошлого, имеет право образовать особую политическую единицу, т.е. государство"9.

Сегодняшний этап развития исторической науки в бывших советских республиках также чреват "национализацией истории". "Как в свое время идеология отвлекала от подлинной истории, так и сегодня прививаемые понятия наследия и облекаемые в научную оболочку мифы позволят пользоваться историей "как той или иной красивой вещью, не задумываясь о том, откуда она взялась" (Ролан Барт). Здесь кроется одна из причин раскола во взглядах на прошлое, когда, к примеру, . в одних местах именем Степана Бандеры называют улицы, а в других - пугают детей, в одних трудах Иосиф Сталин переосмысливается в политическом, а в других - природном духе"10.

В условиях роста межэтнической напряженности на постсоветских просторах дает о себе знать еще одна форма искажения социальной памяти - историческая ностальгия, "толкующая" сегодняшние реалии в духе только перемен к худшему и, соответственно, воспринимающая советский опыт решения национальных проблем как оптимальный путь к устранению национальных противоречий. Понимание исторического прогресса как неизбежности исключительно позитивных изменений также односторонне, поскольку приводит к признанию превосходства настоящего над прошлым. Равнозначно опасным представляется толкование советского опыта разрешения национального вопроса под углом зрения лишь репрессий против "национальных кадров", депортаций народов, насильственной ассимиляции, попрания национальных прав. Реальное возражение против этих составляющих социальной памяти заключается в том, что "в качестве всеобъемлющей концепции они требуют от прошлого соответствия подспудной и часто безответной потребности, ищут

9 Градовский А. Национальный вопрос в истории и литературе // Собр. соч. СПб, 1873. С. 10.

10 Аймермахер К, Бордюгов Г. "Свое" и "чужое" прошлое // Национальные истории в советском и постсоветских государствах. М., 1999. С. 15. единственное окно в прошлое, а заканчивается это недооценкой всего остального"11.

В настоящей диссертации автор стремился в максимально возможной мере реализовать и принцип объективности исследования, стараясь избегать доминирующего влияния "модных" или "устаревших" методологических подходов в изучении истории.

В связи с этим учитывалась историографическая ситуация последних пятнадцати лет, когда был радикально отторгнут - без серьезной научной критики, в первую очередь по идеологическим причинам — достаточно надежный критерий сравнительно-исторического исследования, который давала марксистская парадигма социального познания. Безусловно, нельзя не указать на то, что господство в марксистской историографии номотетического подхода в его упрощенном и идеологизированном виде привело к формированию недостаточно обоснованного суждения о "стадиальном отставании" России от Запада. Марксизм, как теория, определяющая социально-экономические перемены, не исчерпал своих возможностей при характеристике как прошлого, так и настоящего. Однако прогностические возможности марксистской теории, ее способность определять судьбы человечества вызывают все большие сомнения.

С этих же позиций в определенной степени ограниченным представляется и так называемый цивилизационный подход, характеризующий исторический путь народов и государств как линейное восхождение от низших форм к высшим, как модернизационные переходы от традиционных обществ к современным, "образцовым". С точки зрения цивилизационной методологии такой "образцовой" цивилизацией представляется западная модель исторического развития, а советская история, к примеру, в соответствии с подобным подходом неизбежно предстает как самый темный, трагический, авантюрный, мрачный,

11 ТошД. Указ соч. С. 29. нецивилизованный" период отечественной истории. Цивилизационный подход замыкает исследователя в жесткие рамки постоянной сверки с определенным "образцом", "единственно правильной моделью" развития.

Не случайно, один из наиболее авторитетных современных исследователей Ф. Фукуяма, констатируя нарастающее разнообразие оценок современного мира, полагает, что утверждение западной либеральной идеи является тем системообразующим фактором, который позволяет осмыслить современный исторический процесс. На первый взгляд, распад СССР в 1991 г. делает аргументацию Фукуямы еще более убедительной, ведь он подчеркивает важность не практики либерализма, а значение либерализма как идеи, отсутствие реальной оппозиции западной либеральной идеи12. Вряд ли неудавшийся опыт социалистического строительства может служить основанием для вывода о "конце истории".

Наоборот, такого рода выводы свидетельствуют о стойкой и непреодоленной приверженности к идее о безальтернативное™ истории и являются наиболее характерной чертой той науки, где безраздельно господствовали принципы детерминизма.

В целом идеи о "конце истории" вынуждают постоянно обращаться к истории и судьбе этноса. "Когда мы спрашиваем себя, не покидает ли нынешний мир идея человечества как единственного единства, оставляя пустоту, в которую ворвались стихии этноса, мы тем самым спрашиваем:

11 не оборвалась ли история, законченная без завершения" . Наличие "носителей" истории — этносов (возможно, вечных атрибутов человеческого общества) - доказывает "незавершенность" истории.

Констатируя важность существующего плюрализма методологических подходов, следует также подчеркнуть и значимость каждого из них при характеристике минувших эпох и периодов. Безусловно, не исчерпал своих возможностей формационный подход, 1

Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134-148.

13 Гефтер М.Н. История позади? Историк - человек лишний? // Вопросы философии. 1993. №9. С. 8. основанный на различении этапов истории в зависимости от способа производства материальных благ. Многое способен объяснить цивилизационный подход к истории, прежде всего в части модернизационных переходов от традиционных обществ к современным. Представляется, что ограниченность формационного и цивилизационного подходов к истории, представляющих исторический путь народов как линейное восхождение от низших форм к высшим, в определенной степени может быть преодолена синергетическим подходом.

Использование синергетического подхода, основанного на таких понятиях, как нелинейность, неустойчивость, непредсказуемость, альтернативность развития, позволило сочетать идею эволюционного развития с идеей вариативности исторического процесса.

Синергетический подход позволяет отказаться от принципов детерминизма, взгляда на развитие как безальтернативное, зато особое внимание обращается на неравновесность, неустойчивость ситуаций в историческом процессе, влияние субъективных факторов. В немаловажный фактор при этом превращается случайность, оставляющая заметный след в течении событий. Такого рода "малые воздействия" практически невозможно предугадать и спрогнозировать.

Большую роль в синергетическом подходе играет понятие бифуркации - точке ветвления процесса, являющейся отправной для новой линии эволюции, аттракторов - некоторых ограниченных "областях притяжения" одного из стабильных состояний системы, флуктуаций -противоречий в обществе, при накоплении которых ситуация может качественно измениться и система перейти в новый аттрактор (собственно, эта перестройка системы и будет называться бифуркацией). Синергетический подход позволяет создавать представление о сложности и неоднозначности изучаемых процессов в обществе. Трудно ожидать также того, что синергетический подход в ближайшее время поможет ответить на все сложные вопросы общественного бытия, поскольку социальные процессы как объект познания гораздо сложнее объектов, изучаемых естественными и точными науками.

Сравнительно-сопоставительный анализ конкретных фактов и явлений стал основополагающим принципом выявления общего и особенного во взаимоотношениях власти и этносов, национальной политике и развитии советских народов. Данный метод применялся как по территориально-хронологическому принципу, так и по проблемному. В исследовании учитывается то, что различия познавательных концепций во многом обусловлены разным пониманием целей и задач применения в их рамках сравнительного метода, т.е. различающейся ориентацией на преимущественный поиск сходства либо различий исследуемых процессов.

Взаимоотношения власти и этносов рассматривались с привлечением структурно-функционального метода. В его рамках возможно сочетание исследования общественной жизни, социальных и национальных изменений - с одной стороны, и непосредственных социальных взаимодействий индивидов - с другой. В рамках данного подхода исследуются не только социальные изменения, но и трансформация идентификаций и ценностных установок социальных групп, к примеру национальных элит.

Безусловно, для историка, занимающегося исследованием общества, в котором безраздельно господствует одна идеология, а само общество характеризуется двойственностью сознания, фундаментальное значение имеет семантика понятий. В исследовании большое внимание уделяется определению границ каждого понятия, учету противоположных и родственных понятий, а в рамках одной парадигмы - и учету альтернативных понятий. Бесспорно, что одна и та же реалия может мыслиться и называться посредством нескольких понятий, имеющих, однако, разный ракурс и принадлежащих к разным временным слоям. "Историзировать понятия - значит устанавливать, к какой темпоральности они принадлежат. Это способ улавливать современность несовременного"14.

Одной из интересных новаций современной историографии стало выдвижение на первый план "проблемы междисциплинарных взаимодействий (и получения на этой основе целостного знания о человеке и обществе) и сравнительно-исторических исследований как одного из методов получения системного знания о социуме в его историческом и культурном целом"15. Стремление к получению наиболее полных и системных данных о взаимодействии власти и этносов способствовало привлечению психологических и социологических методов (прежде всего для выявления социокультурных и психологических факторов в эволюции сознания и поведения этносов, их элит, а также местной и центральной власти).

Изучение социальной психологии этносов и их элит в конкретных социально-исторических условиях предполагало выявление разнообразных типов ментальности, обусловленных воздействием различных внешних и внутренних факторов. Решение этой задачи проводилось путем использования многофакторного анализа и ситуационного подхода. Для изучения различных форм взаимодействия власти и этносов были сгруппированы вовлеченные в этот процесс субъекты, что позволило объяснить логику и понять субъективную мотивацию их действий.

Использование биографического метода позволило воссоздать механизм индивидуального поведения личности в контексте истории. Контент-анализ многочисленных писем спецпоселенцев, людей различных национальностей, сообщающих власти о национальных обидах и предлагающих пути разрешения национальных противоречий, способствовал выявлению базовых эмоционально-оценочных суждений представителей различных этносов, национальных общин и т.д.

14 Про А. Указ. соч. С. 144.

15 Румянцева М.Ф. Теория истории. М., 2002. С. 203.

Статистический метод, используемый в диссертационном исследовании, позволил осуществить обработку количественных показателей, привлекаемых для характеристики предмета исследования, что помогло выявлению многих закономерностей и качественных оценок.

Межнациональные отношения в Советском Союзе в послевоенный период стали предметом пристального научного изучения сравнительно недавно - в 90-е гг. XX в. Советская историография, увы, не может похвастаться крупными успехами в исследовании реальных процессов, протекавших в межэтнической сфере отношений в нашей стране со второй половины 1940-х гг. В силу закрытости и запретности самой темы межнациональных противоречий и конфликтов при социализме учёным оставалось лишь рассуждать о "торжестве ленинской национальной политики".

В 1950-е гг. советские историки, занимавшиеся изучением национальных процессов, доказывали "непреложную истину" о "полном и окончательном решении национального вопроса в СССР", а затем, в 1960 -первой половине 1980-х гг., поставляли аргументы для доказательства возрастающего и укрепляющегося единства "советского народа как новой исторической общности людей". Работы, в которых делалась попытка осветить послевоенную историю межнациональных отношений, отличались декларативностью, изображением лишь тех сюжетов, которые могли служить доказательством "окончательного и полного решения национального вопроса в СССР"16.

Власть строго следила за тем, чтобы в СМИ и научных изданиях межнациональные отношения в советском обществе представали как беспроблемные. Попытки учёных обратить внимание советского

16 Для доказательства данного тезиса могут служить работы историков: Шурыгин Е.И. Осуществление КПСС ленинской национальной политики в послевоенный период (1945-1958). Ростов н/Д., 1971; Грошев И.И. Исторический опыт КПСС по осуществлению ленинской национальной политики. М., 1967; Матюшкын Н.И. СССР - страна великого содружества народов. М., 1953; и др. руководства на накопившиеся проблемы в национальной сфере и необходимости их научного анализа были малоэффективны.

Отсутствие научной истории межнациональных отношений в СССР советские учёные пытались компенсировать теоретическими дискуссиями о сущности нации и новой исторической общности, о соотношении процессов расцвета и сближения наций при социализме и перспективах развития наций, об интернационализации общественной жизни и буржуазном национализме. Справедливости ради следует отметить, что вывод руководства КПСС о полном, окончательном и бесповоротном решении национального вопроса в СССР обществоведы сопровождали оговоркой: в тех его аспектах, в каких он достался от дореволюционного прошлого.

Поэтому, утверждалось, что "главным в современных условиях является выяснение уже имеющихся достижений в разрешении национального вопроса по сравнению с прошлыми этапами истории нашей страны и с современной жизнью народов в условиях капитализма, показ

17 коренных преимуществ социализма перед капитализмом" . Впрочем, в 1970-е гг. споры по теоретическим проблемам национальных отношений постепенно стали затихать и, после того как положение о новой исторической общности определили как неизменную черту "развитого социализма" и декретировали его путём внесения в 1977 г. в преамбулу новой Конституции, вообще прекратились.

17 Куличенко М.И. Расцвет и сближение наций в СССР: проблемы теории и методологии. М., 1981. С.14. Подобный взгляд в 1960-1980-е годы был свойственен многим авторам работ по национальной тематике: Каптахчян С.Т. Марксистско-ленинская теория нации и современность. М., 1983; Холмогоров А.И. Национальные отношения в социалистическом обществе: проблемы научного управления. Киев, 1982; Дробижева JJ.M. Духовная общность народов СССР: Историко-социологический очерк межнациональных отношений. М., 1981; Актуальные проблемы национальных отношений в свете новой Конституции СССР. М., 1979; Абдулатипов Р.Г., Бурмистрова Т.Ю. Конституция СССР и национальные отношения на современном этапе. М., 1978; Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях. М., 1972; и др.

В первые годы "перестройки" обнаружились реальные противоречия в межнациональной сфере, стремительно переросшие в глобальный этнополитический кризис и обрушившие в конце концов многонациональное советское государство. Власть попыталась обвинить в этом науку, которая якобы не смогла вовремя предупредить общество о грядущей опасности и не дала ясных представлений об истории её возникновения и развития. Попытка радикального разрыва с "марксистскими догмами" привела к методологическому кризису, охватившему во второй половине 1980-х гг. всю историческую науку, в мгновение ока "пожравшему" все теоретические "приобретения" в этой области. Без достаточной научной аргументации была отброшена концепция "новой исторической общности".

Только в конце 1980-х гг. явственно обозначились новые подходы в изучении национального вопроса в СССР, превратившиеся в 1990-е гг. в отчётливые направления реалистической истории межнациональных отношений. Конечно, следует согласиться с мнением известного учёного-историка А. Каппелера, который утверждает, что "полной современной истории России как многонационального государства до сих пор не существует"18.

Однако в начале XXI века стало возможным говорить не только о новых концепциях наций и национальных отношениях, но и о заметных сдвигах в исследовании конкретной истории взаимоотношений этносов и их взаимодействии с советским государством, позволяющих с большей достоверностью и убедительностью отображать в целом социалистическую послевоенную действительность.

В то же время нельзя не заметить, что на постсоветских просторах активно развивается процесс "национализации истории", судя по всему, в 1990-е гг. достигший в республиках СНГ и Балтии, да и в "суверенных

18 Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М., 2000. С. 13. субъектах Российской федерации", своей кульминации. Очевидно, что в этих государствах "разом освободившееся" место "советской догматической официальной истории" заняли не менее "официальные" истории, числом совпадающие с количеством "постсоветских независимых государств".

Авторы монографии "Национальные истории в советском и постсоветском государствах" практически единодушны в признании того, что история используется в этих регионах как фундамент этнонационализма, в интересах правящих элит и этноэлит. Казахстанский историк М.К. Сембинов пишет о том, что история переписывается в ключе "ультрапатриотизма, замешанного на нетерпеливости, сиюминутности, .поиске в прошлом исторического величия". На примере республик Северного Кавказа Т.С. Гузенкова констатирует, что "история, как область исторического знания и как учебный предмет, всё больше становится историей этносов и этнических государств", В.В. Васильев на украинском материале отмечает, что политэлита пытается "приспособить" украинскую историографию к своим целям, используя необходимые ей идеи и мифы. J1.C. Гатагова, анализируя ситуацию на Северном Кавказе, полагает, что национальная историография, переписывая историю и непомерно идеализируя те или иные этносы, сосредотачивается на экспансионизме России, колониальном гнёте, русификации, ассимиляции, христианизации и геноциде19.

К. Аймермахер и Г.А. Бордюгов выделяют одно из преимущественных направлений переписывания истории - "удревление", "героизация", завышение уровня развития, этновеличие20.

Сегодняшний этап "национализации истории" с "концепциями" мифических "укров", давших несколько тысяч лет назад название Украине, с "положениями" о балкарцах и карачаевцах - "наследниках" шумерской

19 Национальные истории в советском и постсоветских государствах. С. 180, 139, 228, 269-271.

20 Там же. С. 13-14. цивилизации, с "открытием" того, что "шумеры - .отколовшаяся часть древних башкирских племён"21, по степени мифологизации и идеологизации превосходит все предшествующие периоды развития советской историографии. Следует также отметить, что неудачный опыт сталинской идеологизации истории, и истории национальных отношений в частности (как справедливо полагают, это высшая степень идеологизации истории), должен послужить уроком нынешним постсоветским этноцентризмам.

Российская историография в 1990-е гг. не избежала ещё одного искушения - поменять уходящие из трудов учёных-обществоведов указания на "классиков марксизма-ленинизма о национальном вопросе" на ссылки из вышедших в обилии на русском языке монографий и статей западных ученых. Следует согласиться с О.Г. Буховцом, который полагает, что уже к середине 1990-х гг. западные авторы "становятся для постсоветской науки не просто авторитетными и частоцитируемыми коллегами-специалистами, а, по существу, нормативной теоретико

ЛЛ методологической референтной группой" . Обострившаяся в эти годы дискуссия о сущности понятия "нация", очевидно, вызвана влиянием "ставшей доступной" западной нациелогии.

Так, очевидным является заимствование из западной историографии широко и активно обсуждаемой концепции бывшего руководителя Госкомнаца, директора Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишкова, который понимает нацию как согражданство и утверждает, что "государственная общность, как более жёстко оформленная территориальными границами и фиксированным гражданством коалиция, имеет больше оснований называть себя нацией, чем коалиция, основанная

21 Национальные истории в советском и постсоветских государствах. С. 395, 220, 267, 282.

Буховец О.Г. Клио на пороге XXI века: искушение национализмом .II Вопросы истории. 2002. № 3. С. 149. на этнической идентификации" . В.Ф. Шаповалов прямо указывает, что такое понятие нации имеет "западноевропейское происхождение, поэтому его можно условно назвать "европейским"24. Собственно, Тишков не скрывает, что ему "симпатична" "конструктивистская интерпретация национализма" Б. Андерсона, согласно которой нации трактуются как воображаемые общности", что делает его приверженцем постмодернистского понимания истории25.

Против одностороннего определения нации как совокупности граждан государства, независимо от наличия языковых, психологических и прочих особенностей компактно проживающих групп, входящих в неё, выступает ряд известных учёных страны26. Дискуссия по двум основным трактовкам нации ("этнонация" или "нация-государство") вызвала к жизни ещё один подход, основанный на попытке принимать обе трактовки и пользоваться каждой из них "по случаю" (такой подход В.А. Ядова, частично А.Г. Здравомыслова М.Н. Руткевич называет мультитеоретическим" или эклектическим)27.

Высказанный в 1999 г. В.А. Тишковым "нулевой вариант" предлагался выход "из смыслового тупика" в рекомендации: "или все

28 этнические общности могут себя называть нациями . или никто

Г был схож с мыслью, приводимой в опубликованной на русском языке в 1998 г. работе Э. Хобсбаума, о том, что "нация" и "национализм" больше не являются терминами, в которых можно адекватно описать, а тем более

См. аргументацию этой позиции: Тишков В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма// Вопросы философии. 1998. № 9.

24 Шаповалов В.Ф. Россиеведение. М., 2001. С. 118.

25 Тишков В.А. Указ. соч. // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 8.

26 Аргументацию данной позиции см.: Руткевич М.Н. Теория нации: философские вопросы // Вопросы философии. 1999. № 5. С. 26.

27 Руткевич М.Н. Плоды одностороннего подхода // Независимая газета. 1998. 25 сентября. С. 7.

28 Тишков В.А. Указ. соч. // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 26. глубоко проанализировать политические образования и даже чувства и настроения29.

Представляется в связи с этим, что наиболее перспективным путём развития российской историографии национальных отношений в СССР является не механическое проецирование и интерпретация "западного взгляда" на "незападные" регионы, а выстраивание теории на основе изучения исторического опыта и действительности нашей страны.

Главным достижением историографии последних лет, безусловно, является изучение истории депортации народов в СССР в 1930-е - начале 1950-х гг. Вывод Н.Ф. Бугая о том, что в СССР "не было не репрессированных народов" ("депортации . со времён после Октябрьской революции и до начала 60-х годов подвергалось более 8 млн. граждан, принадлежавших к различным национальностям, включая и русских"), требует, безусловно, соответствующей аргументации. В целом исследователи проблемы депортации народов, сыгравшей видную роль в создании негативного образа социализма, при анализе этого сложного, противоречивого, неоднозначного исторического явления не избежали элементов драматизации и сосредоточили свое внимание исключительно на показе трагических сторон процесса.

Однако целесообразность выделения в сфере межнациональных отношений такого феномена, как "народы, подвергшиеся полностью депортированию", вряд ли стоит оспаривать. Депортация трактуется в данном случае как особая мера репрессий, "сопровождавшаяся насильственным выселением", "проводившаяся в жёсткой форме", имевшая основой "приказ, указ, постановление ведомств, на основе

30 которых и осуществлялись названные акции" . Достаточно серьёзному

29 Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб. 1998. С. 304.

ЛЛ

Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма. С. 22. анализу подвергнута конкретно-историческая картина депортации отдельных народов31.

Однако до сих пор рассмотреть проблему депортации в её полном объёме не удаётся. В частности, недостаточно интенсивно исследуются предпосылки насильственного переселения народов, тем более что в разные периоды советской истории депортация вызывалась разными причинами. В каждом конкретном случае, связанном с депортацией того или иного народа, действовал комплекс причин, в том числе и идеологических, и экономических, и внутриполитических, и внешнеполитических. При этом огромную роль, как представляется, играли военно-стратегические планы советского руководства, недооценка которых при анализе причин, вызвавших депортацию того или иного народа в 1940-е гг., характерна для современного периода развития историографии данной проблемы.

В отечественной историографии депортация рассматривается как средство реализации государственной национальной политики, к которому прибегали в кризисные моменты. Тем интереснее попытки исследования "нереализованных планов депортации", к примеру, в отношении проектов

31 См.: о депортации калмыков: Максимов К.И. Калмыкия в национальной политике, системе власти и управлении России (XVII-XX вв.). М., 2002; Бугай Н.Ф. Операция "Улусы". Элиста, 1991; Убушаев Р.В. Калмыки: Выселение и возвращение. Элиста, 1991. О депортации корейцев: Бугай Н.Ф. Российские корейцы и политика "солнечного тепла". М., 2002. О депортации поляков: Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. О депортации чеченцев и ингушей: Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Кавказ: народы в эшелонах. М., 1998; Шахбиев Д В. Судьба чечено-ингушского народа. М., 1996. О депортации греков: Бугай Н.Ф. Коцонис А.Н. "Обязать НКВД СССР . выселить греков". М.,1999. О депортации месхетинцев: Юнусов А. Месхетинские турки: дважды депортированный народ. Баку, 2000; Бугай Н.Ф. Турки из Месхетии: долгий путь к реабилитации. М., 1994. и т.д. См., также: Полян П.М. Не по своей воле . История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001; Хунагов А.С. "Выселить без права возвращения ." Депортация народов Юга России. 20-50-е годы (на материалах Краснодарского и Ставропольского краёв). Майкоп. 1999; Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы. Алматы, 1998; Бугай Н.Ф. JL Берия - И. Сталину: "Согласно Вашему указанию." М.,1995; Некрич A.M. Наказанные народы // Родина. 1990. № 6 и др. насильственного выселения карелов, финнов, вепсов и ликвидации Карело-Финской ССР в 1944 г.32

Историки из-за пока ещё достаточно ограниченного информационного поля не могут в целом оценить тот огромный ущерб межнациональным отношениям, взаимоотношениям между национально-государственными образованиями, а также между этносами и государством, который был нанесён депортацией. Кстати, в литературе проблема перемещения больших масс населения, прежде всего славянского, на освободившиеся после депортации территории и влияния этого процесса на этнополитическую ситуацию в период возвращения депортированных в родные места и последующие периоды изучена крайне недостаточно33.

Сложный и противоречивый процесс реабилитации депортированных народов изучен еще хуже. Начало исследованию этого процесса в 1990-е гг. положили работы В.Н. Земскова34. В 2003 г. им была издана обобщающая монография по истории насильственных переселений в 1930-1950-е годы, созданию системы спецпоселений в СССР. В.Н. Земсков дал социально-демографическую характеристику практически всех контингентов, поступивших на спецпоселение, особое внимание обратил на процесс освобождения из спецпоселения в 1954 -1960 гг.35

Однако проблема влияния данного контингента советского населения на межнациональную ситуацию в стране, прежде всего в период его реабилитации, изучена недостаточно.

32 Вопросами ликвидации Карело-Финской ССР занимается историк С.Г. Веригип (Петрозаводск). См.: Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма. С. 18-19.

33 Исключение составляет ценное исследование П.М. Поляна (Не по своей воле. История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001), правда, недостаточно затрагивающее вопросы межэтнического взаимодействия в момент и после переселения народов.

34 Земсков В.Н. Спецпоселенцы (1930-1969 гг.) // Население России в 1920-1950-е годы: численность, потери, миграции. М., 1994. С. 145-194; Он же. Массовое освобождение спецпереселенцев и ссыльных (1954-1960) // Социс. 1991. № 1 и др.

35 Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М. 2003. С. 225-279.

Если мучительный и крайне противоречивый процесс возвращения реабилитированных чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, калмыков в 1950-е гг., роль власти в этом процессе изучены достаточно хорошо, то характеристика социально-политической ситуации, возникшей в прежних местах жительства этих народов после возвращения, дана лишь в общих чертах. Из многочисленного ряда межэтнических конфликтов, возникших между возвратившимися и переселёнными в их отсутствие народами, достаточно подробно пока исследованы события 1957 г. в Чечено

36

Ингушской АССР (правда, при анализе сложной ситуации в Грозном не принимается во внимание, хотя и крайне спорная, позиция "чеченской стороны", выразившаяся в утверждении о спровоцированности конфликта со стороны "русских руководителей" республики ). События в Дагестане, где противостояние между чеченцами и переселёнными из высокогорных районов лакцами и аварцами грозило перерасти в этническую войну, между славянским населением и возвращающимися на свою родину народами, между осетинами и ингушами и т.д., ждут своего

38 исследователя .

Проблема межэтнических конфликтов стала одной из центральных в современной российской историографии. Достаточно полно исследованы вопросы теории происхождения, развёртывания, регулирования и разрешения этнического конфликта, его стадий, проведена типология конфликтов. Классификация этнических конфликтов в большинстве случаев происходит на основе информационного поля второй половины

36 Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущёве и Брежневе (1953 - начало 1980-х гг.). Новосибирск, 1999.

37 РГАНИ, ф. 5, оп. 32, д. 108, л. 93, 95, 96.

38 Пожалуй лучше других исследован осетино-ингушский конфликт. См.: Здравомыслов А.Г. Осетино-ингушский конфликт: перспективы выхода из тупиковой ситуации. М.,1998; Цуциев А.А. Осетино-ингушский конфликт (1992 - .): его предыстория и факторы развития. М., 1998; Червонная С.М. Кавказская трагедия. М., 1995 и др. Крайне политизирована литература о карабахском конфликте. Сравни, напр.: Карапетян JI.M. Правда истории и национальная политика. Ереван, 1991; Конфликт в Нагорном Карабахе. Баку, 1990.

1980-1990-х гг., что не исключает не только возможности, но и целесообразности применения такого рода подходов к изучению межэтнических конфликтов послевоенного периода советской истории в целом, поскольку истоки, да и весь механизм конфликтов складывался не только после войны, но и до и во время войны.

С сожалением приходится констатировать, что основной причиной "предпочтительного выделения" материала периода перестройки и постсоветской России для анализа механизма и типов этнических конфликтов является не что иное, как узость событийно-фактографической базы по истории этнических конфликтов в предшествующие периоды. Это ставит перед историками задачу поиска и извлечения из архивов материалов для анализа, создания в ближайшее время информационной базы данных по истории национальных конфликтов в СССР.

Чаще всего межнациональные конфликты подразделяются на три типа. Профессор А.Г. Здравомыслов группирует конфликты по тем притязаниям, которые выдвигаются в их контексте: территориальные; сецессионные, предполагающие выход какой-либо части государства из его состава; статусные, когда местные власти добиваются расширения

39 властных полномочий, т.е. повышения своего статуса . З.В. Сикевич к названным видам конфликтов добавляет ещё "конфликты цивилизационного характера, возникающие из-за несхожества культур и национальных менталитетов"40.

А.В. Глухова, классифицируя политические конфликты в целом, считает конфликты на основе существенных расхождений в политической культуре высшим типом в иерархии политических конфликтов41. Е.И. Степанов выделяет "ложные" этно-национальные конфликты, когда

Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М., 1996. С.10-11, 71.

40 Сикевич З.В. Национальное самосознание русских. М., 1996. С.53.

41 См.: Конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования. М., 1999. С. 132-135; Глухова А.В. Типология политических конфликтов. Воронеж, 1997. С. 121. слишком высокая степень эмоциональной насыщенности затрудняет адекватное восприятие ситуации и противоположной стороны, рождая ложные образы, опасения и агрессивность, а также "замещённые" конфликты, когда антагонизм интересов направлен на этническую группу, которая реально не является участником конфликта, а замещает какие-либо иные интересы42.

На примере армяно-азербайджанского конфликта Э.А. Паин и А.А. Попов выделили "конфликты стереотипов", когда этнические группы даже не всегда чётко осознают причины противоречий, но в отношении оппонента создают негативный образ недружественного соседа, нежелательной группы, "конфликты идей", характерными чертами которых является выдвижение тех или иных притязаний ("историческое право" на государственность, на территорию), и "конфликты действий" (от митингов и демонстраций до вооружённых столкновений)43.

JI.M. Дробижева полагает, что к статусным институциальным конфликтам можно отнести конфликты в союзных республиках, переросшие в борьбу за независимость, конфликты в автономиях за повышение статуса или его получения (абхазы в Грузии, ингуши в Чечено-Ингушетии, ногайцы в Дагестане, балкарцы в Кабардино-Балкарии). К этнотерриториальным ученый относит, к примеру, осетино-ингушский конфликт, но, отмечая, что территориальные споры часто связаны с реабилитационными процессами в отношении репрессированных народов, всё же указывает, что это особый тип конфликта. Конфликты, подобные русско-эстонскому в Эстонии или русско-литовскому в Литве, в Якутии в

42 См.: Степанов Е.И. Ориентиры этноконфликтологического мониторинга // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 3. М., 1993. С. 28-38.

43См.: Паин Э.А., Попов А.А. Межнациональные конфликты в СССР // Советская этнография. 1990. № 1. С. 32.

1986 г. или в Туве в 1990 г., Дробижева предлагает классифицировать как "конфликты межгрупповые (межобщинные)"44.

J1.A. Стешенко межнациональные конфликты также делит на три типа, условно называя их конфликтами "крымского", "карабахского" и "прибалтийского" типов - "по названию региона, в котором данный тип проявился в наибольшей мере или начался раньше, чем в других"45.

Классифицируют этнические конфликты по сферам общественной деятельности (политические, экономические этнические конфликты и конфликты в духовной сфере), хотя очевидно, что практически все этнические конфликты имеют межсферный характер, и бесспорно, что в каждом этническом конфликте как самостоятельном социально-историческом явлении можно обнаружить признаки, присущие другим этническим конфликтам46.

В конкретно-историческом плане изучение межэтнических конфликтов в послевоенной советской истории начато в работах В.И. Козлова, А.В. Пыжикова, А.Ф. Шубина и др.47, однако системного анализа данная проблема пока не получила.

В связи с изучением истории реабилитации депортированных народов одной из актуальнейших выступает проблема национальных движений тех народов, которых процесс реабилитации затронул частично и которым предстоял длительный путь борьбы за возвращение на родину, а некоторым и за восстановление своей национально-государственной

44 Дробижева JI.M. Интеллигенция и национализм // Этничность и власть в полиэтничных государствах. М., 1994. С. 72-80.

45 Стешенко JI.A. Многонациональная Россия: государственно-правовое развитие. X-XXI вв. М., 2002. С. 252.

46 Проблемы управления в сфере межнациональных отношений (предпосылки и формы разрешения межнациональных конфликтов). Саратов, 1998. С. 177.

См.: Пыжиков А.В. Хрущёвская "оттепель". М., 2002. С. 177-215; Шубин А.В. От "застоя" к реформам. СССР в 1917-1985 гг. М., 2001. С. 134-146; Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991. Новосибирск, 1999. С. 463-474; Козлов В.А. Указ. соч. Гл. 4 "Возвращение депортированных народов Северного Кавказа", Гл. 5 "Политические волнения в Грузии после XX съезда КПСС". автономии48. Этапы этой борьбы, методы, меняющиеся в зависимости от социально-политической ситуации в местах ссылки и смены ориентиров в национальной политике в центре, изучены недостаточно. Учёным предстоит детально исследовать, например, как под воздействием этих факторов немецкое национальное движение трансформировалось в сторону эмиграции в ФРГ, а крымские татары сосредоточились на проникновении в Крым, строительстве там палаточных городков, покупке домов, требовании прописки.

Попытки охарактеризовать национальные движения в Прибалтике, Закавказье, на Украине в послевоенный период предприняты пока лишь в

49 мемуарной литературе и в связи с изучением диссидентского движения .

Иное положение с изучением еврейского национального движения. Усилиями Г.В. Костырченко исследованы времена борьбы с космополитизмом, а также политика государственного антисемитизма во второй половине 1940 - начале 1950-х гг.50

Представляется, что реальность и мнимость такого явления, как "космополитизм в СССР", выделилась в отдельную научную проблему. В историографии изучен и процесс этнической локализация низкопоклонника, антипатриота и космополита в едином образе врага народа, а также превращение еврейского народа в «козла отпущения» за

А О

См.; Осипов А.Г. Российский опыт этнической дискриминации. Месхетинцы в Краснодарском крае. М., 1999; Вашкау Н.Э. Немцы в России: история и судьба. Волгоград, 1994; Возгрин В.Е. Империя и Крым - долгий путь к геноциду. Бахчисарай, 1994; Бугай Н.Ф., Броев P.M. Советские курды: время перемен. М., 1993; Губогло М.Н., Червонная С.М. Крымское национальное движение (Крымско-татарское национальное движение). М., 1992 и др.

49 См., напр.: Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс-М., 1992.

50 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Государственный антисемитизм в СССР. М., 2001; Он же. "Дело врачей": мифы и реальность // Труды Института российской истории РАН. М., 2000. Вып. 2. С. 354-385; Он же. В плену у красного фараона: Политические преследования евреев в СССР в послевоенное сталинское десятилетие. М., 1994. См., также: Медведев Ж.А. Сталин и "дело врачей". Новые материалы. // Вопросы истории. 2003. № 1. С. 78-103, № 2. С. 99-119; Медведев Ж., Медведев Р. Неизвестный Сталин. М., 2002. С. 330-349; Петрова Н.К. Кремль и "дело ЕАК" // Власть и общество в СССР: политика репрессий (20-40-е гг.). М., 1999. С. 329358; Гейзер М.М. Михоэлс: жизнь и смерть. М.,1998 и др. космополитизм и антипатриотизм. Интересна в связи с этим постановка вопроса о «деле врачей-убийц» как последней криминальной попытке ускорения разрешения национального вопроса и смены лидеров в руководстве страной.

Для более глубокого исследования межнациональных отношений в данный период интересна постановка проблемы существенного поворота в национальной политике государства, обозначенного в мае 1953 г. в ставших известными в последнее время постановлениях, принятых по инициативе Л.П. Берия и отменённых после его устранения51.

Однако период 1970 - первой половины 1980-х гг., когда значительная часть еврейского этноса начала кампанию за выезд из страны, что, безусловно, повлияло как на усилившееся недоверие к еврейскому народу, зачастую принимавшее форму антисемитизма, так и на возраставшую этническую замкнутость тех евреев, которые оставались в СССР, в литературе получил пока недостаточное освещение.

Впрочем, достаточно аргументирована позиция тех исследователей, которые рассматривают еврейское национальное движение прежде всего как "культурное и политическое течение, сыгравшее важную роль в кризисе и гибели советского строя" .

Одной из характерных черт современной историографии является усилившийся интерес к русскому национальному движению. Исследованию прежде всего было подвергнуто ставшее заметным в 19601980-х гг. в диссидентстве течение русской либеральной национально-патриотической мысли, дающее о себе знать главным образом в самиздатской публицистике, являвшейся своеобразным ответом на со самиздат либерального космополитизированного и русофобского толка .

51 Топтыгин А.В. Неизвестный Берия. СПб-М., 2002. С. 268-274; Кокурин А.И., Пожаров А.И. "Новый курс" Л.П. Берии // Исторический архив. 1996. № 4. С. 137-156 и др. о *

Кара-Мурза СТ. Евреи, диссиденты, и еврокоммунизм. М., 2002. С. 7.

53 Митрохин Н.А. Этнонационалистическая мифология в советском партийно-государственном аппарате // Отечественные записки. 2002. №3; Он же. "Русская

В связи с этим заметным явлением в историографии стало издание в 2003 г. монографии Н.А. Митрохина, в которой история движения русских националистов представлена на основе воспоминаний бывших участников движения и материалов их личных архивов54. В книге достаточно подробно рассматриваются связи русских националистов с ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ, диссидентским движением и Русской православной церковью.

Осмысление пути русского народа в XX веке привело видного исследователя национальных отношений в СССР А.И. Вдовина к убеждению в том, что "коренная причина разрушения Российской Империи в 1917 году и Советского Союза в 1991 году заключается в отчуждении между государством и русским народом, в равнодушии наиболее многочисленного народа к судьбе "империи", утрачивающей способность к выражению и защите его национальных интересов и ценностей"55.

Современная историография при изучении межнациональных отношений большое значение придаёт этноязыковым аспектам, их влиянию на политические и социальные процессы в СССР в послевоенный период. В работах В.М. Алпатова, М.Н. Губогло56 стал возможным достаточно аргументированный вывод об основных направлениях партия": Фрагменты исследования // Новое литературное обозрение. 2001. № 2; Куценко Н.А. Русская партия в СССР и её разгром // Русский дом. 2001. № 8; Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998; Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике. XX век. М., 1998; Платонов О.А. Терновый венец России: История русского народа в XX веке. В 2-х тт. М., 1997; Барсенков А. С., Вдовин А.И., Корецкий В.А. Русский народ: Историческая судьба в XX веке. М., 1993 и др.

5 Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953-1985 годы. М., 2003.

55 Вдовин А.И. Русские в XX веке. М., 2004. С. 3. См., также: Вдовин А.И. Российский федерализм и русский вопрос. М., 2001; Он же. Российская нация: Национально-политические проблемы XX века и общенациональная российская идея. М., 1996.

56 Алпатов В.М. 150 языков и политика 1917 - 2000. Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. М., 2000; Губогло М.Н. Языки этнической мобилизации. М., 1998; Баскаков А.Н. Типы языковых конфликтов в регионе Средней Азии и Казахстана П Язык в контексте общественного развития. М., 1994; Гаркавец А.Н. Принципы национальной политики и языковое строительство. Алма-Ата, 1990 и др. языковой политики в СССР: на первом этапе, до второй половины 1930-х гг., была предпринята попытка добиться равенства всех языков народов СССР, последующий этап, длившийся практически до распада Советского Союза, характеризовался прежде всего государственной поддержкой русского языка. Данная схема будет уточнена и детализирована, хотя вряд ли она претерпит существенные изменения.

Представляется, что в ближайшее время историки могут задействовать и те архивные данные, которые позволят высказать новые идеи в данной области, в частности предположить, что именно языковой фактор явился побудительным мотивом в выдвижении концепции новой исторической общности, поскольку уже в 1960 г. ЦСУ СССР указывал на проявившуюся тенденцию к сокращению числа языков, на которых велось обучение в республиках57.

В особую научную проблему выделились вопросы распада Советского Союза и определяющего влияния на этот процесс со межэтнических противоречий . Единого мнения по поводу причин разрушения единого государства в отечественной историографии пока не выработано. Все точки зрения, на наш взгляд, группируются в трех направлениях: распад СССР явился закономерностью (наиболее ярко эту позицию демонстрирует Ю.Н. Афанасьев, утверждающий, что "с крушением Советского Союза не стало Империи Зла", что "СССР снова, как Россия в 1917 году ., продемонстрировал свою несостоятельность, неспособность ответить на вызовы времени, оказался в историческом тупике"59), либо исторической случайностью (как полагает В.А. Печенев, "развал СССР был процессом преимущественно стихийным, исторически

57 РГАНИ, ф. 5, оп. 35, д. 181, л. 10,11,14.

58 См., напр.: Столяров К.А. Распад. От Нагорного Карабаха до Беловежской Пущи. М., 2001; Четко С.В. Распад Советского Союза: Этнополитический анализ. М., 2000; Златопольский Д.Л. Разрушение СССР (Размышления о проблеме). М., 1998; Союз можно было сохранить. Документы и факты о политике М.С. Горбачёва по реформированию и сохранению многонационального государства. М., 1995 и др.

Афанасьев Ю.Н. Опасная Россия: Традиции самовластья сегодня. М., 2001. С. 30, 35. случайным", но "случайным, как раз и только в том понимании случайности, при котором она . возникает в точке пересечения неких необходимых процессов"60), либо спланированной на Западе акцией (Ф.Д. Бобков, бывший первый заместитель председателя КГБ, осторожно называет действия М.С. Горбачева, А.Н. Яковлева, Э.А. Шеварднадзе, по существу полностью совпадающие с хорошо известными КГБ планами американских спецслужб, "подарком", "манной небесной" для Запада61).

Вряд ли стоит оспаривать вывод о том, что "этническая политика в период перестройки явилась грандиозным провалом" (В .А. Тишков), либо утверждение о том, что к распаду привело "стремление М.С. Горбачева, перестроечного руководства страны соблюсти "этнический нейтралитет" как якобы наиболее выгодный и приемлемый" (Р.Г. Абдулатипов)62. Представляется, что в современной российской историографии наиболее обоснованной является позиция, согласно которой причины обвального распада СССР имели по преимуществу субъективный, прежде всего политический характер. Чаще всего при этом называются противоречия национально-территориального, внутреннего устройства Советского Союза, объективно порождающие и воспроизводящие этнонационализм. В ряде работ этот фактор абсолютизируется ("СССР пал жертвой организованного процесса нациостроительства и фактически ей же выраженного национализма среди нерусских народов"63) либо ставится в ряд с другими причинами, наряду с такими факторами, как "непонимание руководством бывшего СССР противоречий его государственного устройства", отсутствие правовой основы "государственного регулирования национальных отношений", развал в конце 1980-х гг. денежно-финансовой системы страны. В.А. Печенев выделяет и такой коренной недостаток прежней государственной системы, как "ориентация

60 Печенев В.А. "Смутное время" в новейшей истории России (1985-2003): Исторические свидетельства и размышления участника событий. М., 2004. С. 59.

61 Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М., 1995. С. 369.

Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. М., 2004. С. 74.

63 Рыбаков С.Е. Нация и национализм. М., 2001. С. 79. на обеспечение в республиках приоритета так называемой коренной, или титульной национальности (за исключением русской)"64.

Отмечая вклад этнонационализма в "разрушение существовавшего режима, в некоторые стороны демократического обновления", В.А. Тишков вынужден признать, что, "как это часто и бывало в истории, национализм легко предает демократию и оборачивается махровым безобразием"65.

Доказательством того, что изучение межнациональных отношений в СССР в 1945-1991 гг. достигло определённого качественного этапа, является появление работ, в которых делается попытка комплексного анализа развития страны как многонационального сообщества со всеми закономерностями и противоречиями в межэтнической сфере. Р.Г. Пихоя попытался решить данную проблему относительно периода 1945-1953 гг., изучив национальные аспекты "дела врачей", "дела МГБ", проблему государственного антисемитизма, а также предложил оригинальную трактовку основных направлений национальной политики советского государства в последний период его функционирования в 1985-1991 гг.66 Сильной стороной работы Пихоя явился анализ материалов политбюро ЦК КПСС из "Кремлёвского" архива.

А.В. Пыжиков на основе извлечённых из бывших партийных архивов рассекреченных данных о трудностях реабилитации депортированных народов, о межнациональных конфликтах, о широком распространении русофобских настроений в союзных республиках, об этноконфессиональных проблемах и национальных движениях выявил основные направления развития этнополитической ситуации в СССР в 1953-1964 гг.67. А.В. Шубин, характеризуя состояние советского общества в конце 1970 - начале 1980-х гг., подробно остановился на анализе этно

64 Печенев В.А. Указ. соч. С. 67-68.

65 Тишков В.А. Этнология и политика. М., 2001. С. 35.

66 Пихоя Р.Г. Указ соч. С. 58-69, 99, 328-329, 463-474.

67 Пыжиков А.В. Указ. соч. С. 177-215.

РОССИЙСКАЯ

41 ГОСУДАРСТВА» демографической ситуации в эти годы . В работе А.И. Вдовина рассматривается эволюция национальной политики СССР и Российской Федерации, с точки зрения русских национальных интересов "осмысливаются исторические роли, навязывавшиеся в прошлом русскому народу обанкротившимися идеологами и политиками"69.

Знаковым явлением в историографии является включение достаточно больших по объему разделов о национальной политике и

7Л межнациональным отношениям в СССР в учебные издания .

Появление такого рода разделов в сводных работах по советской истории делает возможным саму постановку вопроса о написании обобщающей работы по истории межнациональных отношений в СССР в 1945-1991гг.

Делая вывод об уровне изученности проблемы межнациональных отношений в СССР в послевоенный период, следует выделить заслуги историков в изучении эволюции национальной политики КПСС, вопросов депортации советских народов в 1940-е гг. и реабилитационного процесса в 1950-е гг. Однако проблема влияния этих процессов на межнациональную и политическую ситуацию в стране в целом в историографии пока не получила достаточного освещения. Начато изучение национальных движений в стране в 1950-1980-е гг., исследуются межэтнические конфликты, а также демографические, этноязыковые, социальные, экономические аспекты межнациональных отношений в этот период. Однако многие аспекты этой важной и актуальной исторической проблемы ещё предстоит исследовать. К их числу относится, к примеру, вопрос о взаимодействии власти и этносов как на высшем уровне, так и на местном.

Шубин А.В. Указ. соч. С. 134-146. См., также: Кулешов С.В. Советская национальная политика: Интернационализм в тоталитарном обществе (1945-1991) // Россия в XX веке: Реформы и революция. М., 2002. Т.2; Стешенко JI.A. Указ. соч. С. 252-269.

69 См.: Вдовин А.И. Русские в XX веке.

70 Барсенков А.С., Вдовин А.И. История СССР. 1938-2002. М., 2003. С. 30-39, 70-86, 135-154,211-233,305-323 и т.д.

В многонациональном Союзе ССР был необходим механизм государственного регулирования отношений между народами, посредством которого могли бы преодолеваться противоречия между союзными органами и союзными республиками, между республиками и национально-территориальными образованиями на их территориях, между республиками и этносами, не имеющими национально-государственного статуса и т.д. Противоречия были неизбежны и объективны, поэтому возникла необходимость создания специального государственного органа, действующего присущими ему специфическими методами, вырабатывающего законодательство и проводящего конкретные меры, носящие по крайней мере характер этнополитического компромисса.

Таким органом, по мысли отцов-основателей советского государства, мог стать наркомат по делам национальностей РСФСР (1917-1923 гг.), в составе которого функционировал институт Совет Национальностей, представлявший собой коллегиальный орган руководителей национальных подразделений ведомства. Его основной задачей было обсуждение всех законопроектов Советской власти, так или иначе затрагивающих национальный вопрос71.

Однако уже при подготовке Конституции СССР в 1923 г. в процессе обсуждения раздела о союзных органах по поводу идеи учреждения второй, "национальной", палаты ВЦИК выявились разные позиции и в центре и на местах. К примеру, в 1923 г. И.В. Сталин полагал, что союзный ЦИК, избираемый пропорционально численности населения, более целесообразен без специального представительства наций и народностей, объединенных в федерацию. Выступавшие против создания Совета Национальностей ЦИК СССР исходили из негативного опыта существования буржуазных парламентов, доказывали, что проектируемый

71 Шесть лет национальной политики Советской власти и Наркомнац. 1917-1923 гг. Вместо отчета. М., 1924. орган нарушит единство формы и организации Советской власти, усложнит государственный аппарат, создаст лишнюю параллель и т.п.

Л.Д. Троцкий, к примеру, заявив, что "национальность вообще не логичное явление", всё же поддержал идею создания в ЦИК СССР второй палаты. При этом "злой гений революции" добавил предположение, блистательно реализованное в последующем, относительно характера и объёма полномочий образуемой палаты: "На ближайший год-два мы постараемся, чтобы над всем этим аппаратом стояла в качестве хорошего суфлёра партия, которая будет через этот аппарат прощупывать, где что делается, где у кого что болит. Если будут очень острые конфликты по вопросу о финансах и т.д., то в конце концов в качестве супер-арбитра будет выступать партия . Мы создадим вторую палату, может создадим её немножечко кривобоко. Через некоторое время ЦК её поправит, как у нас бывало в ряде других областей, тем более там, где мы должны искать

79 новые пути" .

На XII съезде партии в апреле 1923 г. было признано, что в составе высших органов власти Союза ССР необходимо иметь такой орган, который бы обеспечивал и защищал не только интересы государства, но и отражал специфические нужды отдельных народов. Так возник Совет Национальностей ЦИК СССР.

История национально-государственного строительства 1920— 1930-х гг. изучена достаточно детально и последовательно в рамках советской историографии, явившись одним из её достижений. Безусловно, высказанные оценки и суждения заслуживают внимания, но требуют взвешенного и критического подхода к ним. До середины 1950-х гг. советские обществоведы наделение широкими полномочиями в сфере национальных отношений союзных исполнительных органов, сужение прав представительных органов федерации, усиленную централизацию

72 XII съезд РКП(б). Стенограмма заседания секции съезда по национальному вопросу 25 апреля 1923 г. // Известия ЦК КПСС. 1991. № 5. С. 171. объясняли необходимостью мобилизации всех внутренних ресурсов для реализации задач построения нового общества. Бюрократическую централизацию исследователи обосновывали как необходимость к укреплению многонационального государства73.

После XX съезда КПСС началась публикация ранее малоизвестных ленинских работ, материалов съездов Советов, других документов, что позволило изучить политические, экономические, духовные процессы в развитии многонационального государства более разносторонне.

Специальный раздел своей монографии С.И. Якубовская посвятила формированию союзных органов на первом этапе строительства союзного государства74. К.Г. Федоров исследовал деятельность ВЦИК СССР в управлении народным хозяйством, социально-культурным строительством75.

Методологические проблемы Союза ССР как федерации были рассмотрены в работах Д.Л. Златопольского, Ю.С. Кукушкина,

1ft

А.И. Ненарокова, О.И. Чистякова .

В 1990-е гг. исследователи истории советской государственности большое внимание обращали на то, что "декларируемые принципы "полновластия" Советов легко уживались с фактическим свертыванием демократических институтов представительной системы" и "Советы

Чистяков О.И. Взаимоотношения советских республик до образования СССР. М., 1955; Златополъский Д.Л. Образование и развитие СССР как союзного государства. М., 1954; Ананов И.Н. Система органов управления в советской социалистической федерации. М., 1951; Трашин И.П. Советское многонациональное государство. М., 1947; Генкина Э.Б. Образование СССР. М., 1947; и др.

74 Якубовская С.И. Строительство союзного советского социалистического государства. 1922-1925 гг. М., 1960.

75 Федоров КГ. Союзные органы власти (1922-1962). М., 1963.

76 Златополъский Д.Л. СССР - федеративное государство. М., 1987; История национально-государственного строительства в СССР. М., 1978; Лепешкип А.И. Советский федерализм. М., 1977; Современные этнические процессы в СССР. М., 1977; Кукушкин Ю.С. Основные проблемы создания и развития СССР в советской историографии // Закономерности формирования советского народа как новой исторической общности людей. М, 1975. Т.1; Златополъский Д.Л., Чистяков О.И. Образование Союза ССР. М., 1972; Многонациональное советское государство. М., 1972; Тадевосян Э.В. Советская национальная государственность. М., 1972; Якубовская С.И. Развитие СССР как союзного государства. 1922-1936. М., 1972; и др. постепенно становились совершенно безвластными"77. Внимание исследователей привлекала также проблема деятельности союзного и российского Верховных Советов в свете изменений конституционного строя СССР и РСФСР78.

Современная российская историография обогатилась большим массивом исследований, касающихся развития федеративных отношений

70 как в СССР, так и, в его рамках, - в России . Причем, в отличие от советской историографии данной проблемы литература 1990 — начала

2000-х гг. содержит в основном критический анализ отечественного федерализма. В.В. Путин также был вынужден признать, что вместо полноценной федерации "у нас еще есть, у нас создано

80 децентрализованное государство .

Современные исследователи обращают внимание на то, что анализ советского и российского федерализма обнаруживает такие его характеристики, как: средоточие парадоксов, противоречий и предрассудков, дефективный результат псевдосуверенизации81, "местечковый" или "удельный" федерализм, ведущий страну в тупик .

77 Коржихина Т.И., Селин А.С. История российской государственности. М., 1995. С. 207. См. также: Коржихина Т.П. Советское государство и его учреждения: Ноябрь 1917 г.-декабрь 1991 г. М., 1995.

78 См., напр.: Лукьянова Е.А. Российская государственность и конституционное законодательство в России (1917 - 1993). М., 2000; Умнова И.А. Конституционные основы российского федерализма. М., 1998 и др.

79 Мириханов Н.М. Федерация, этничность, государственность: новый курс российской власти. М. 2002; Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран. М., 2001; Золотарева М.В. Федерация в России: проблемы и перспективы. М., 1999; Валентей С.Д. Федерализм: российская история и российская реальность. М., 1998; Ассиметричная федерация. М., 1998; Федерализм власти и власть федерализма. М., 1997; Лысенко В.Н. Развитие федеративных отношений в современной России. М., 1995; Этничность и власть в полиэтнических государствах. М., 1994; Медведев Н.П. Национальная политика России. От унитаризма к федерализму. М., 1993; Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров В.Ф. Федерализм в истории России: В 3 кн. М., 1992-1993; пл

Путин В.В. Какую Россию мы строим. Выступление при представлении ежегодного Послания Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации 8 июля 2000 г. // Российская газета. 2000. 11 июля. С. 3.

81 См.: Смирнягин Л.В. Российский федерализм: парадоксы, противоречия, предрассудки. М., 1998; Митрохин С.С. Дефективный федерализм: симптомы,

Расхожими стали сравнения федерации с кентавром, созданным и по этнонациональному, и по территориально-административному принципам". Российская Федерация, как и Советский Союз, "иерархична и асимметрична, субъекты федерации несоизмеримы по своему весу ("федерация слонов и муравьев"); она напоминает матрешку, одни ее

83 субъекты входят в другие" .

В 1920-е гг. началось изучение образования Совета Национальностей

84

ЦИК СССР, его структуры и основных направлений деятельности , причем в работе М. Рейснера указана необходимость представительства и ненациональных регионов в Совете Национальностей. Однако специальное монографическое исследование деятельности Совета Национальностей ЦИК СССР в 1923-1936 гг. появилось лишь в 1991 г.85.

В своем исследовании Т.О. Ожукеева пришла к выводу о том, что в 1920-е гг. на совместных заседаниях палат ЦИК СССР решались ключевые вопросы бюджета, народного хозяйства союзных республик. Несмотря на сессионный характер работы органа представительства национально-государственных образований в системе союзных органов — Совета Национальностей (на сессиях, кстати, поднимались и вопросы этноконфликтов в различных регионах страны, что будет исключено из компетенции данного органа в 1940-е - 1988 гг.) - для выработки постановлений и решений часто формировались комиссии, функционировал Президиум Совета Национальностей. Однако уже тогда Совет Национальностей стал превращаться в функционально обезличенный государственный орган. диагноз, рецепты выздоровления // Федерализм. 1999. № 2; Басалай А.А.

Псевдосуверенизация и ее последствия // Диалог. 1996. № 2.

82 Усс А.В. России - имперскую федерацию // Независимая газета. 2000. 6 апр. С. 8. о-!

Вдовин А.И. Российский федерализм и русский вопрос. С. 15.

84 Рейснер М. Совет Национальностей // Советское строительство. 1925. № 1; Игнатьев В. Совет Национальностей ЦИК Союза ССР // Советское строительство. 1926. № 2.

85 Ожукеева Т.О. Совет Национальностей ЦИК СССР 1923-36 гг. Бишкек, 1991.

В начале 1930-х годов реальная власть сконцентрировалась в партийном и государственном аппаратах, союзных финансово-экономических органах федерации, а фактическое осуществление компетенции Совета Национальностей перешло к Президиуму ЦИК СССР. Роль и влияние представительных органов власти к концу 1930-х гг. были сведены к роли фасада или декорации мощного государственно-бюрократического аппарата.

По всей видимости, незначительность роли, которую играл Совет Национальностей, как и вся представительная власть в системе советских органов власти, явилась главной причиной того, что деятельность Совета Национальностей, как и созданного в 1936 г. Верховного Совета СССР, не послужила предметом специального анализа ни в советской, ни в современной российской историографии. Негативизм по отношению к истории представительной власти в СССР в 1990-е гг. только усилился, несмотря на ввод в научный оборот документов, подтверждающих противоречивость истории и деятельности этой "ветви власти" в советской период.

В этой связи следует обратить внимание на появление в современной историографии оценок роли и деятельности Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР. На Совет Национальностей "возлагалось прежде всего рассмотрение вопросов обеспечения национального равноправия, интересов наций, народностей и национальных групп в сочетании с общими интересами и потребностями многонационального

86

Российского государства" . Р.Г. Абдулатипов утверждает, что "фактически все законопроекты, обсуждаемые последние десять лет в российском парламенте по этнонациональным отношениям, были рождены в Совете Национальностей", благодаря его усилиям "впервые после 20-х гг. был воссоздан орган исполнительной власти по национальной политике - Госкомнаца, а потом и Миннаца", а государство "всерьез стало

86 Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. С. 203. заниматься этими проблемами и преодолевать ошибки и трагедии on самодержавного и советского правления" . Бывший руководитель Совета

Национальностей Верховного Совета РСФСР признает, что, несмотря на разработку данным органом власти "основ национальной политики", государство постепенно начало уходить из этой сферы, столкнувшись с конфликтами, стало бояться этнонациональной проблематики".

Следовательно, заключает ученый и политик, "власть и общество оказались не подготовленными для направления в созидательное русло

88 раскрепощенной энергии народов" .

Следует высказать основанное на конкретно-историческом сравнительном исследовании практической деятельности Советов Национальностей СССР и РСФСР предположение о том^ что роль Совета Национальностей Верховного Совета СССР и его влияние на происходящие события в стране в 1989-1991 гг. были ничуть не меньшими, чем роль и влияние на политический процесс в России Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР в конце 1980 - начале 1990-х гг. С точки зрения важности теории и истории взаимоотношения власти и этносов в советском государстве необходимость изучения деятельности Совета Национальностей Верховного Совета СССР, единственного конституционного органа власти, призванного отображать многонациональную специфику этого государства, только усиливается.

Отсутствие научного интереса к историческому опыту существования и деятельности Совета Национальностей Верховного Совета СССР трудно объяснимо и с практической точки зрения. В период становления парламентской системы в современной России, многонациональность которой и идентичное советскому национально-государственное устройство требует как определения оптимальной системы представительства интересов этносов в государстве, так и

R7

Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. С. 203-204.

88 Там же. С. 204. создания сугубо специфического, глубоко компетентного и широко полномочного государственного органа этого представительства, интерес к предшествующему опыту взаимодействия этносов и государства, даже в рамках иной общественно-экономической системы, ценен и полезен. Не говоря уже о том, что изучение истории межнациональных отношений и роли Совета Национальностей в системе этих отношений способствует созданию более цельной картины советского общества.

Национальные проблемы в СССР были предметом пристального внимания в зарубежной исторической литературе, окончательно превратившейся в последнее время из объекта критики "буржуазных фальсификаций" в предмет научного историографического анализа. В западной историографии достаточно устойчивым было мнение о том, что Советский Союз непременно должен был рухнуть под воздействием внутренних национальных конфликтов89. По всей видимости, это и обусловило огромный интерес зарубежных историков к советскому опыту решения национального вопроса. Безусловно, национальный фактор не абсолютизировался. Так, Э. Хобсбаум подчеркивал, что СССР рухнул "по причине экономических трудностей", что "национальная дезинтеграция СССР (и, кстати говоря, входивших в его состав республик, тоже фактически многонациональных) была следствием событий в Москве, а отнюдь не их причиной"90.

Прежде всего привлекает внимание достаточно распространенный в западной науке взгляд на советскую национальную политику как на попытку узаконить "этнотерриториальный федерализм", политику правительственного предпочтения по этническому признаку91. По мнению

89 Carrere d'Encausse Н. L'empire ёс1а1ё. Paris, 1978; idem. La gloire des nations, ou La Fin de l'empire sovietique. Paris, 1990. Многие работы содержали и "рецепты" активизации данного фактора.

90 Хобсбаум Э. Указ. соч. С. 266-267.

91 Suny R.G. The revenge of the Past: Nationalism, Revolution, and the Collapse of the Soviet Union. Stanford, 1993; Farmer K.C. Ukrainian Nationalism in the Post-Stalin Era. The hague: Martinus Nijhoff. 1980; Lapidus G.W. Ethnonationalism and Political Stability: The Soviet Case // World Politics 36. 1984. № 4. P. 355-380; Roeder P.G. Soviet Federalism ряда исследователей, коммунистический режим стремился сознательно и целенаправленно создавать "этнолингвистические территориальные национально-административные единицы", причем создавать там, где прежде они не существовали или где о них никто всерьез не помышлял. На их взгляд, идея советских республик казахской, киргизской, узбекской, таджикской или туркменской "наций" была скорее чисто теоретической конструкцией советских интеллектуалов, нежели исконным устремлением этих народов92.

Именно такая национальная политика в СССР, подчеркивает ряд ученых, привела к почти полной национализации союзных республик: мощные местные элиты рекрутировались по национальному признаку и искали местной легитимности, апеллируя к национальному чувству.93 При этом "национальные" политики зависели от субсидий из центра, но регулярно подчеркивали свою приверженность "своему народу" и национальным символам94. С этим ряд зарубежных исследователей связывают еще "одно гиблое место" советской национальной политики: сосуществование принципа республиканской государственности и принципа личной национальности (первый исходил из того, что территориальные государства порождают нации, второй предполагал, что нации имеют право на собственные государства)95.

В то же время ряд западных ученых признает, что советская власть не пыталась превратить СССР в русское национальное государство. Когда Советский Союз перестал существовать, то союзные республики, кроме and Ethnic Mobilization // World Politics 23. 1991. № 2; Rakowska-Harmstone T. The dialectics of Nationalism in the USSR // Problems of Communism XXIII. 1974. May-June. P. 1-22.

92 Smith G. The nationalities in the Soviet Union. London and New York, 1990. P. 215, 230, 262.

93 Roeder P.G. Soviet Federalism and Ethnic Mobilization. P. 196-233.

94 Rakowska-Harmstone T. The dialectics of Nationalism in the USSR. P. 10-15.

95 Brubaker R. Nationhood and the National Question in the Soviet Union and Post-Soviet Eurasia: An Institutionalist Account // Theory and Society. 23. 1994. № 1. P. 47-78.

РСФСР, оказались национальными государствами, в то время как идентичность России всегда была не вполне этнической96.

В последнее время на качественно новый уровень поднялась разработка конкретных сюжетов истории межнациональных отношений в СССР в послевоенный период. В первую очередь это связано с вводом в научный оборот ранее засекреченных советских источников. Прежде всего это относится к исследованию проблем депортации народов, истории спецпоселений. Еще в 1960 г. американский историк Р. Конквест на основе ряда разрозненных источников ( воспоминания очевидцев - перемещенных лиц, репатриированных из Казахстана австрийских военнопленных, признания советского офицера-перебежчика и др.) дал приблизительную хронологию, статистику, географию депортаций, которые он рассматривал

97 как естественное продолжение колониальной политики царской России . В работах западных историков 1990-х гг. наряду с широким использованием источников мемуарного характера привлекается массовый конкретно-исторический материал, взятый как из опубликованных в СССР и России книг, статей, сборников документов и т.п., так и выявленный самостоятельно в российских архивах98.

Израильских ученых традиционно больше всего интересовала общественно-политическая ситуация в СССР, которая складывалась вокруг еврейского этноса и которую они характеризовали как политику государственного антисемитизма, а возникновение этой политики связывали с последствиями "большого террора" 1936-1938 гг. и советско

96 Lapidus G.W., Zaslavsky V., Goldman P. From Union to Common wealth: Nationalism and Separatism in the Soviet Republics. New York, 1992. P. 83.

97 Conquest R. Soviet deportations nationalities. London and New York, 1960.

98 Eisfeld A., Herdt V. Deportation, Sondersiedlung, Arbeitsarmee: Deutsche in der Sowjetunion 1941 bis 1956. Koln, 1996; Gelb M. The Western Finnic Minorities and the Origins of the Stalinist Nationalities Deportations // Nationalities Papers. 1996. Vol. 24. № 2; Pohl J.O. The Stalinist Penal System: A. Statistical History of Soviet Repression and Terror. 1930-1953. Jefferson. 1997; Martin T. The Origin of Soviet Ethnic Cleansing // The Journal of Modern History. 1998. Vol. 70. № 4. германским пактом о ненападении". Как и труды американских историков

100 ееврейского происхождения , эти работы посвящены исключительно еврейскому аспекту советской истории, а выводы о характере антисемитских проявлений в Советском Союзе лишены полноценного фактического обоснования, поскольку эти исследования не располагают советскими архивными материалами.

В западной историографии активно исследовалась национальная политика в период "развитого социализма". Наряду с детально обсуждаемой проблемой "дискриминации еврейского этноса", рассматривалась система скрытой дискриминации инонационального населения в национальных республиках, особенно в Средней Азии, практически сложившаяся к началу 1970-х гг. Отмечался при этом и факт невмешательства Москвы в этот процесс101.

Политика "развития национальных окраин", укрепление в союзных республиках национальных кланов, их стремление к сепаратизму и независимости от центра в трудах зарубежных историков исследованы на примере Казахстана102, Узбекистана103, Азербайджана104. Изучались и вопросы межнациональной напряженности между украинцами, проживавшими в юго-западной части и западных районах республики105,

99 Pincus В. The Jews of the Soviet Union. The History of the National Minority. -Cambridgshire. 1988. P. 138-139. Idem. The Roots of Ideological Anti-Seminism in the Soviet Union under Gorbachev // SHVUT. - 1996. № 3 (19); Gilboa Y.A. The Black Years of the Soviet Jewry, 1939-1953. Boston, 1971; Redlich S. Propaganda and Nationalism in Wartime Russia: The Jewish Anti-Fascist Committee in the USSR. 1941-1948. Boulder (USA) 1982; Rubenstein J. Tangled Loyalties: The Life and Times of Ilya Erenburg. New York. 1996; Der Spatstalinismus und die Jtidische Frage. Zur antisemitischen Wendung des Kommunismus // HRSG. Von L. Luks. Bohlau Verlag. Koln, 1998.

100 См., например: Gitelman Z.Y. The Jews of Russia and the Soviet Union, 1881 - to the Present. New York, 1988.

101 Kaiser R. The Geography of Nationalism in Russia and the Soviet Union. Princeton. Esp. 166-170.

102 Brill O.M. The Kazakhs. Stanford, 1987.

103 Critchlow J. Nationalism in Usbekistan: A Soviet Republic's Road to Sovereignty. Boulder, 1991.

104 Willerton J.P. Patronage and Politics in the USSR. Cambridge, 1992.

105 Pirie P.S. National Identity and Politics in Southern and Eastern Ukraine // Europe-Asia Stidies. 1996. Vol. 48. P. 1079-1104. проблемы в межнациональном взаимодействии в Армении106, Грузии107, Молдавии108, Татарстане109. Проблема учета русских национальных интересов в национальной политике государства также стала предметом анализа в западной историографии110.

В зарубежной историографии накоплен определенный опыт в изучении последних пяти лет существования СССР. В отличие от отечественных исследователей западные ученые не переживали "методологического шока", здесь уже существовала традиция критического анализа советской истории сквозь призму ее сопоставления с западными политическими и экономическими стандартами. Поэтому советологи активно начали изучать горбачевские реформы еще в ходе их реализации. Наряду с проблемами демократизации политической системы, реформирования плановой экономики, "нового политического мышления" исследовались вопросы отношений между центром и союзными республиками, а также "национальный вопрос". Чаще всего события в СССР с 1985 г. в работах С. Уайта, А. Брауна, Дж. Данлопа, Дж. Хоуга и др. называют "второй русской революции", целью которой явился переход от тоталитарной общественной системы к демократической111.

Зарубежные историки также приступили к изучению отдельных сторон "национального взрыва" в СССР в период "перестройки". Анализу 10 подвергнут "вклад в развал СССР прибалтийских республик" , армяно

106 Dudwick N. Armenia: The Nation Awakes //Nations and Politics in the Soviet Successor States. Cambridge, 1993.

107 Jones S. Georgia: A failed Democratic Transition // Nations and Politics in the Soviet

Successor States. Cambridge, 1993. 1 flft

Crowther W. Moldova: Caught between Nation and Empire // Nations and Politics in the Soviet Successor States. Cambridge, 1993.

109 Rorlich A.-A. The Volga Tatars: A Profile in National Resilience. Stanford, 1996.

110 Brudny Y.M. Reinventing Russia: Russian Nationalism and the Soviet State, 1953-1991. Cambridge, 1998.

111 White S. After Gorbachev. Cambridge University Press, 1993; Dunlop B.J. The Rise of Russia and the Fall of the Soviet Empire. Prinston University Press, 1993; Sakwa R. Gorbachev and his Reforms. New York, 1996; Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford University Press, 1996; Hough J.F. Democratizition and Revolution in the USSR, 19851991. Washington, D.C., 1997.

112 Gerner K., Hedlund S. The Baltic Sea and the End of the Soviet Empire. London, 1993. азербайджанский113, грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты114, события в Баку в январе 1990 г.115 и др.

Таким образом, в западной историографии накоплен большой опыт в исследовании межнациональных отношений в СССР. Несмотря на преобладающее мнение о "репрессивной" роли государства в системе взаимодействия "власть - этносы", западные советологи выдвинули перспективные идеи о политике этнотерриториального федерализма, приведшей к полной национализации союзных республик, складыванию мощных национальных кланов, зараженных сепаратизмом и т.д.

Одновременно с сожалением приходится констатировать тот факт, что автору не удалось выявить ни одного исследования в зарубежной историографии, где бы не только специально, но хотя бы в фрагментарном плане рассматривалась структура, статус, деятельность Совета Национальностей Верховного Совета СССР. По всей видимости, это обстоятельство можно объяснить не только негативизмом западной советологии по отношению ко всей системе представительной власти в Советском Союзе, недоступностью ранее для исследования большинства архивных фондов, но и отсутствием научного интереса к истории властных структур, призванных формировать государственную политику в сфере межнациональных отношений.

Целью настоящего диссертационного исследования является комплексное конкретно-историческое изучение проблемы межнациональных отношений, содержания, форм и методов взаимодействия власти, в частности Совета Национальностей Верховного Совета СССР, и этносов в советском государстве в 1945-1991 гг. Для достижения названной цели были сформулированы следующие задачи:

113 Suny R.G. Looking toward Ararat: Armenia in Modern History. Bloomington, 1993.

114 Hosking G.A., Aves J.,Duncan P.J.S. The Road to Post-Communism: Independent Political Movements in the Soviet Union, 1985-1991. London, 1992. P. 157-159.

115 Odom W.E. The Collapse of the Soviet Military. New Haven, 1998.

- воссоздать объективную картину социально-экономического, политического, духовного развития советских этносов после Великой победы и до распада единого государства;

- рассмотреть эволюцию национальной политики государства в 1945 — 1991 гг., роль Совета Национальностей Верховного Совета в ее разработке и реализации;

- выявить противоречия в межнациональных отношениях и объяснить причины их возникновения, проанализировать историю развития этноконфликтов в различных регионах страны, проследить, как реагировал на эти явления и события Совет Национальностей;

- изучить влияние идеологических кампаний второй половины 1940-х гг., депортации и переселения народов после войны на межнациональную ситуацию в стране;

- выявить объективную картину реабилитации депортированных народов, изучить ее половинчатый и непоследовательный характер, роль государственных органов в ее проведении;

- определить историю и механизм возникновения, эволюции, роль и влияние на межнациональные отношения национальных движений, проанализировать конфликтный характер взаимоотношений этих движений с властными структурами, в частности, Советом Национальностей;

- раскрыть реальный механизм управления межнациональными отношениями в 1945-1991 гг., роль Совета Национальностей, единственного конституционного органа, призванного отображать и защищать национальные интересы многочисленных этносов СССР.

- на конкретно-историческом материале показать противоречия между национальным составом населения и национально-государственной структурой СССР, исследовать попытки разрешения этих противоречий;

- определить роль русского народа и России в национальной политике советского государства в 1945-1991 гг.;

- доказать наличие предпосылок "национального взрыва" в СССР в период "развитого социализма";

- показать разрушающую роль национальных элит в рамках единого государства; доказать стремление национальных элит титульных этносов к реализации концепции "приоритета коренной нации" в рамках советских национальных республик;

- проследить накопление противоречий в национальной сфере, перерастание их в открытую фазу масштабного этноконфликта в период "перестройки", доказать, что обострение межнациональных отношений явилось одним из главных факторов, обусловившим распад единого государства;

- проанализировать деятельность "нового" Совета Национальностей в 1989-1991 гг., доказать, что в данный период палата являлась главным государственным органом по регулированию и координации межнациональных отношений в стране;

- систематизировать информационное поле проблемы взаимодействия власти и этносов в 1945-1991 гг., ввести в научный оборот новые документы и материалы по истории межнациональных отношений в послевоенный период, хранящиеся в фондах центральных архивов и ставшие доступными для исследователя лишь в последнее время.

Корпус исторических источников, привлеченных для решения заявленной цели и исследовательских задач, представляет разнотипные документы. Они разнообразны по происхождению, времени создания, научной ценности. Классификация источниковой базы проведена в соответствии с проблематикой исследуемой темы. Это позволило сгруппировать основные типы источников следующим образом.

В первую очередь следует выделить законодательные источники, позволившие проследить политику власти в сфере межнациональных отношений. Согласно Конституции СССР 1936 г., законодательная инициатива стала принадлежать Верховному Совету и его структурам.

Поэтому в круг законодательных источников включены многочисленные документы, содержащие следы законодательных инициатив, позволяющие выяснить причины возникновения документа, изучить конкретно-историческую ситуацию, обусловившую появление того или иного закона. В силу этого были подвергнуты анализу протоколы комиссий законодательных предположений Совета Национальностей и Совета Союза, протоколы заседаний специальных комиссий по подготовке Конституций 1947, 1964, 1977 гг., содержащиеся в фонде Р-7523 Государственного архива Российской Федерации (далее - ГАРФ) "Верховный Совет СССР. 1937-1989".

Из этого же фонда, насчитывающего свыше 186 тысяч дел, изучены законопроекты, потребовавшие тщательного сопоставления текстов различных редакций, а также материалы обсуждения законопроектов, прежде всего в различных комиссиях и подкомиссиях. Фонд Верховного Совета СССР содержит также тексты законов, т.е. их окончательных редакций, что в большинстве случаев придает обращению к опубликованным сборникам законодательных источников "сверочный" характер.

В то же время следует подчеркнуть, что в настоящее время осуществлена тематическая публикация законодательных источников, прежде всего по проблемам депортации и реабилитации народов СССР как в целом116, так и касательно отдельных народов117. Однако это не

И6ГУЛАГ (Главное управление лагерей). 1917-1960. Документы. М., 2000; Бугай Н.Ф. Иосиф Сталин - Лаврентию Берия: "Их надо депортировать". Документы, факты, комментарии. М., 1992; Депортация народов СССР (1930-1950-е годы): Документальные источники ЦГАОР СССР. М., 1992; Реабилитация народов России. Сборник документов. М., 2000; Реабилитация народов и граждан. 1954-1994. М., 1994 и др.

117

Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма: документы, факты, комментарии. М., 2002; Он же. Прибалтика: депортация народов: (документы, факты, комментарии). М., 2002; Он же. "Мобилизовать немцев в рабочие колонны . И. Сталин". Сборник документов. М., 2000; Ауман В.А., Чеботарёва В.Г. История российских немцев в документах М.,1999; Депортация карачаевцев: Документы рассказывают. Черкесск, 1997; Белая книга о депортации корейского населения России в 30-40-х годах. М., 1997; Бугай Н.Ф. Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши. Документы, факты, значит, что обращение к архивным фондам становится ненужным делом: процесс советского законотворчества настолько необычен, что зачастую подготовительный и справочный материал, используемый в ходе подготовки закона и хранящийся наряду с его окончательной редакцией в архивном деле, для историка может представлять не меньшую ценность, нежели сам закон.

В фонде Р-7523 ГАРФ отложились также свидетельства о кропотливой работе над законопроектами, которые так и не были приняты в качестве закона. Речь идет, в частности, о работе над законами о статусе и положении автономной области и национального округа, разработка которых была начата сразу после войны, продолжена в 1950-1970-е гг. и так и не была завершена. Тем не менее весь накопленный по этому вопросу материал дает представление не только о приоритетах национальной политики, природе и механизме государственного управления национальной сферой, но и вносит вклад в дело изучения истории межнациональных отношений и национально-государственного строительства в Союзе ССР.

Законодательные источники в послевоенный период значительно различаются по своему характеру, что нельзя не учитывать при их анализе. Так, законодательство 1970-х гг. предельно идеологизировано и крайне декларативно: создавая видимость развития прав и свобод личности, торжества законности и правопорядка, оно мало что меняло на деле. Даже обсуждение Конституции 1977 г. (масса документов отложилось и в фонде Р-7523 ГАРФ) преследовало скорее политические, нежели практические цели, а подавляющее большинство критических замечаний конституционными комиссиями не было принято во внимание.

Ситуация изменилась в период перестройки, когда депутаты постоянно действующего Верховного Совета и, в частности, Совета комментарии. М., 1993; Карачаевцы. Выселение и возвращение. 1943-1957 гг. Документы и материалы. Черкесск, 1993; Ссылка калмыков: как это было: Сборник документов и материалов. Элиста, 1993 и др.

Национальностей стали подлинными законодателями. Несмотря на поспешность и сиюминутность многих законодательных актов 19891991 гг., что связано прежде всего с тем, что в Верховном Совете так и не успел сложиться новый порядок разработки законов, законотворчество в этот короткий исторический период представляет для исследователя захватывающий интерес. За два года работы Верховный Совет принял множество законов, оставил огромное количество документов с законодательной инициативой и законопроектов, составивших значительную часть фонда Р-9654 "Съезд народных депутатов СССР, Верховный Совет СССР и их органы. 1989-1991" в ГАРФ. Приходится сожалеть, что этот титанический труд оказался напрасным: в 1991 г. СССР перестал существовать.

Наряду с законодательными источниками особую роль играют ~ документы высших органов партии. КПСС была правящей партией, а ее руководящая роль проявлялась в том, что директивные решения ее высших органов лежали в основе законодательной и практической деятельности государства и общественных организаций. К примеру, законы о восстановлении государственности чеченцев, ингушей, карачаевцев, ' балкарцев и калмыков, принятые Верховным Советом в январе 1957 г., стали возможны лишь в результате ноябрьского 1956 г. постановления ЦК КПСС, длительное время недоступного для широкого круга историков-исследователей. В то же время в тексте постановления можно обнаружить и одну из причин того, почему не был, к примеру, принят закон о восстановлении автономии крымско-татарского народа.

В фондах Российского государственного архива социально-политической истории (далее - РГАСПИ) сосредоточены решения политбюро и центрального комитета коммунистической партии до 1953 г. (наибольший интерес для исследования межнациональных отношений представляет фонд № 17 "Центральный комитет КПСС"), аналогичные партийные документы за период 1953-1991 гг. находятся в Российском государственном архиве новейшей истории (далее - РГАНИ) (в первую очередь, для исследователя национальных проблем важны фонды №5 "Аппарат ЦК КПСС. 1952-1984 гг." и № 89 "Коллекция рассекреченных документов"). Эти материалы отражают вопросы развития межнациональных отношений в сфере экономики и политики, идеологии и культуры. Исследовать национальные проблемы без анализа документов КПСС невозможно. Приходится сожалеть о том, что документы политбюро ЦК КПСС, хранящиеся в "Кремлевском архиве", по прежнему остаются недоступными для рядового исследователя.

Наиболее обширную группу источников составляет делопроизводственная документация президиума, палат, отделов Верховного Совета СССР, отделов ЦК КПСС. Это отчеты о командировках, докладные записки, донесения и отчеты органов госбезопасности и министерства внутренних дел, текущая переписка между органами государственной власти, протоколы различных заседаний, приемов и встреч, справки секретариата Президиума, приемной председателя Президиума, отдела по вопросам работы Советов, юридического отдела, сектора административно-территориального деления, постоянных комиссий Совета Союза и Совета Национальностей, а также отдела пропаганды и агитации, отдела науки и вузов, отдела организационно-партийной работы, отдела парторганов по союзным республикам, отдела парторганов по РСФСР, бюро ЦК КПСС по РСФСР. Для выяснения вопроса о влиянии переселенческой политики на межнациональные отношения в 1945-1953 гг. привлекалась делопроизводственная документация учреждений по руководству переселением в СССР, содержащаяся в фонде № 5675 Российского государственного архива экономики (далее - РГАЭ). К делопроизводственной документации можно отнести и многочисленные опубликованные стенограммы заседаний сессий Верховного Совета СССР, Съездов народных депутатов СССР.

Выявленный архивный материал позволяет не только аргументированно подтвердить или опровергнуть ранее высказанные суждения по истории взаимоотношений власти и этносов в СССР, но и способствует формированию концептуального подхода к решению проблемы межнациональных отношений в стране в целом. Ввод в научный оборот материалов некогда секретных фондов ряда центральных архивов позволяют заявить о существовании информационного поля по истории послевоенных национальных отношений. Некогда секретные материалы о депортации народов и их последующей реабилитации, борьбе с космополитизмом и буржуазным национализмом во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг., развитии национальных движений в 1950-1980-е гг., об этнических конфликтах и этноязыковых аспектах развития советских народов, влиянии всех этих процессов на межнациональную ситуацию в стране в целом способствуют созданию обобщающей картины конкретной истории взаимоотношений власти и этносов в СССР.

Отрадным является и тот факт, что в последнее десятилетие XX в. начата, а в начале XXI в. продолжена публикация документального материала по национальным проблемам. С уверенностью можно говорить о существовании опубликованной источниковой базы проблемы депортации народов, главную роль в создании которой сыграл известный историк Н.Ф. Бугай. Тематические подборки документов по истории советских немцев, крымских татар, карачаевцев, калмыков, корейцев, прибалтийских народов делают эту базу более широкой и разнообразной. В 1990-е гг. осуществлена публикация материалов о националистическом движении в Прибалтике в 1940-1950-е гг. , Еврейском антифашистском комитете119, передаче Крыма из РСФСР в состав Украины120 и т.д.

Традиционно исследователи межнациональных отношений опирались на анализ статистических материалов, прежде всего всесоюзных переписей населения, дающих представление о развитии этнодемографических, этноязыковых и других процессов в межнациональной сфере общественных отношений. Материалы переписей

1939, 1959, 1970, 1979, 1989 гг. дают ценнейший материал по эволюции межнациональных отношений в СССР, однако являются крайне сложными и противоречивыми документами эпохи. Дело в том, что организаторы переписей в СССР с помощью определённых инструментов (списки, классификации, карты) пытались не только исследовать сложную и изменчивую реальность, но и упорядочить её, придать ей жёсткую форму, 121 которая воплотилась в иерархии советских народов и территории .

Если в царской России графа "национальность" отсутствовала в переписных листах переписей (исключение - Кавказ, где помимо языка спрашивали ещё и о национальности), то в СССР уже в перепись 1926 года были включены два вопроса: один - о национальности (графа "народность"), другой - о языке. Составленный ещё до начала обработки данных переписи закрытый список народностей должен был позволить "классифицировать множество наименований этнографического

11 Сооружённое националистическое подполье в Эстонии в 40-50-е годы // Известия ЦК КПСС. 1990. № 8. С. 166-177; Под маской ненависти (Документы о вооружённом националистическом подполье в Латвии в 40-50-е гг.) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 112-123 и др.

119Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941-1948: Документированная история. М., 1996; Неправедный суд: Последний сталинский расстрел. Стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета. М., 1994 и

См., напр.: Документы и материалы о передаче Крыма из РСФСР в состав УССР // Исторический архив. 1992. № 1. тКадио Ж. Как упорядочивали разнообразие: списки и классификации национальностей в Российской империи и в Советском Союзе (1897-1939 гг.) // АЬ Imperio. Теория и история национализма и империи в постсоветском пространстве. Казань, 2002. № 4. С. 178-179. происхождения, которые, как предполагалось, будут встречаться в ответах на вопрос переписи (всего около 600 наименований)122.

Так, статистики сделали первый шаг к институциолизации этнических общностей, вскоре превратившейся в систему. Политические потребности стали критерием при включении или невключении того или иного этноса в закрытый список, что, безусловно, позволяло повышать или понижать значимость тех или иных народов при территориальном делении страны, т.е. выстраивать иерархию национальностей страны. В условиях полного подчинения ЦСУ указаниям партии и Сталина, заявившего в 1936 г. о наличии в СССР около 60 наций, национальных групп и народностей, во время переписи 1939 г. список национальностей был сокращён со 150 до 120, что было утверждено в июле 1938 г. Президиумом АН СССР и представлено в Совет Национальностей, а также в ЦСУ. Так, в последующем при проведении переписей 1959, 1970, 1979 гг. стали возникать "татарская проблема", "немецкая проблема" и т.д.

Большую роль в исследовании национальных проблем в СССР 1945-1991 гг. в последнее время начали играть источники личного происхождения, прежде всего мемуарные произведения. Это, например, воспоминания бывших руководителей союзных республик и известных политических деятелей123. Из воспоминаний следует выделить мемуары бывшего украинского руководителя П.Е. Шелеста, оценивающего свою деятельность и карьерную судьбу с точки зрения защиты национальных интересов украинского этноса и неприятия такой позиции советским руководством124. Несмотря на крайний субъективизм, доходящий в отдельных случаях до полного игнорирования сведений о событиях,

122 Там же. С. 189. тШепилов Д. Непримкнувший. М., 2001; Усубалиев Т. У. Эпоха. Созидание. Судьбы. Бишкек, 1995; Кунаев Д. От Сталина к Горбачёву. Алматы, 1994; Мухитдинов Н.А. Река времени. От Сталина до Горбачёва. Воспоминания: М., 1995; Егорычев Н.Г. Направлен послом // От оттепели до застоя. М., 1990. С. 153-179 и др. тШелест П.Е. .Да не судимы будете: Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М., 1994. активным участником которых автор воспоминаний являлся (Г.В. Костырченко объясняет, к примеру, нежелание Д.Т. Шепилова рассказывать о кампании борьбы с космополитизмом и антипатриотизмом не "его плохой памятью", а слишком активной позицией автора мемуаров в

125 этих событиях ), эти произведения являются яркими свидетельствами эпохи.

Свою лепту в изучение проблемы вносят и произведения нового мемуарного жанра - воспоминания детей видных общественных деятелей. Несмотря на очевидное стремление к идеализации отцов, дети расширяют наше представление об эпохе126.

Наиболее информативны и оригинальны мемуары бывших деятелей

1 97

КГБ , среди которых выделяется книга Ф.Д. Бобкова, "бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР, человека, 45 лет проработавшего в органах госбезопасности, создавшего при Ю.В. Андропове самые сильные в стране, хотя и полускрытые, аналитические структуры и отправленного в

198 начале 1991 года Горбачевым в отставку" . В своих мемуарах Ф.Д. Бобков предложил достаточно полный обзор истории национальных

129 движений в СССР в 1960-1970-е гг. . Нет недостатка в мемуарных свидетельствах тех, кто руководил советским государством в период "перестройки", однако их научную ценность зачастую снижают

130 политические пристрастия авторов .

125 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. С. 339. 126См., напр.: Берия С. Мой отец Берия. В коридорах сталинской власти. М., 2002; Вовси-Михоэлс Н. Мой отец Соломон Михоэлс: Воспоминания о жизни и гибели. М., 1997 и др.

Семичастный В.Е. Беспокойное сердце. М., 2002; Шебаршип Л. Рука Москвы. М., 2002; Судоплатов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М., 1996 и др.

128 Печенев В.А. Указ. соч. С. 59.

129 Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М., 1995. С. 284-324. В 2003 г. вышло второе, дополненное и исправленное издание книги.

130 Анализ межнациональных отношений в период "перестройки" наиболее полно представлен в следующих трудах: Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн.1. М., 1995; Воротников В.И. А было это так: Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М., 1995.

Представляется, что не до конца оценённым исторической наукой остается такой источник личного происхождения, как письма. Письма, как представляется, в советское время являлись самым распространенным средством общения не только между людьми, но и между обществом и властью. Если дневники и воспоминания писали чаще всего люди образованные, то письма власти писали люди разных социальных слоев, национальностей, пола и возраста. Письма в государственные, партийные и общественные организации с точки зрения видовой принадлежности могут рассматриваться как разновидность делопроизводственных документов.

Поскольку письма писали в газеты (а уж затем редакция делала подборку писем для информирования прежде всего партийного руководства), можно рассматривать их как газетный жанр. Однако думается, что более целесообразно изучать письма как личные документы, поскольку в основе своей все они личного происхождения. По своему содержанию большинство писем - жалобы, претензии, реже -информативные, предложения, разоблачающие и критикующие действия отдельных учреждений и лиц. Но все они могут лечь в основу изучения широких общественных настроений, а также механизма взаимосвязи Власти и Личности в советском обществе.

Малоизученными остаются сотни тысяч писем от спецпереселенцев с просьбой разрешить проживать на своей родине, поступавшие в 19401950-е гг. в ЦК КПСС, Совет Министров, Верховный Совет Союза ССР, Совет Национальностей и хранящиеся в центральных архивах, прежде всего в ГАРФ. Эти живые свидетельства истории дают достаточно яркое представление о жизни народов в местах ссылки, их взаимоотношениях с местными народами, зарождении национальных движений и т.д. Огромное количество писем дает возможность преодолеть иллюстративный метод их использования (когда для иллюстрации какого-либо положения приводится одно-два письма) и применить контент-анализ (метод количественной обработки описательных документов), что дает базу для анализа и делает аргументацию вполне доказательной.

Не менее ценными являются сводки писем, которые редакции газет готовили для руководства. Зачастую эти сводки содержали не только выдержки из писем, но и комментарий обозревателя, а наиболее характерные письма приводились целиком. Это само по себе являлось доказательством определенных приоритетов в политике. Так, в фондах РГАНИ содержатся подборки писем о распространении антирусских настроений в национальных республиках, сделанные в редакции "Правды" и направленные в адрес ЦК КПСС. Сама по себе такого рода работа демонстрировала озабоченность партийной элиты ростом националистических проявлений на местах и сопровождалась неизменным решением об отправке писем на места с целью устранения "недостатков в интернациональном и патриотическом воспитании трудящихся".

Несмотря на то, что межнациональные противоречия, а уж тем более межнациональная рознь, наряду с сексом и эротикой, проституцией и наркоманией, авариями советских космических аппаратов и неуставными отношениями в армии являлись темами, о которых в советской печати писать категорически запрещалось, привлечение в качестве источника материалов периодической печати оправдано и целесообразно. Советские газеты дают представление о масштабах идеологических кампаний против космополитизма в конце 1940-х гг., об особенностях использования тезиса о "новой исторической общности" в идеологической сфере "развитого социализма", соотношении национального и интернационального в советской системе воспитания. В период перестройки советская печать, все более становясь "рупором гласности", не только "открыла" сферу современных ей межнациональных противоречий и конфликтов, но и активно вступила в обсуждение истории возникновения и эволюции подобных противоречий. В отдельных случаях пресса выступила как движущая сила национальных движений, зачастую - как дестабилизирующий фактор в межнациональных отношениях.

Сравнительно-сопоставительный анализ использованных в исследовании источников способствовал конкретизации процесса развития межнациональных отношений в Советском Союзе в 1945-1991 гг. На основе критического анализа и сопоставления эмпирического материала сделана попытка воспроизведения механизма взаимодействия власти и этносов в послевоенный период. Репрезентативность источниковой базы, ее достоверность, обеспеченная использованием документов различного происхождения, позволила выявить особенности взаимодействия власти и этносов на различных этапах развития советского общества, показать общую линию поведения власти по отношению к национальным субъектам в советский период истории. В целом рассмотренная выше источниковая база позволяет, по мнению автора, раскрыть все стороны рассматриваемой проблемы и обеспечить решение задач, поставленных в настоящем исследовании.

Комплексное изучение разноуровневых отношений власти и этносов в достаточно длительный исторический период послевоенного развития государства обусловил научную новизну исследования. Введение в научный оборот архивных источников, ранее не использовавшихся исследователями, обращение к уже известным источникам с новыми вопросами (историк никогда не исчерпывает документы до конца и может заставить "говорить" их другими способами) позволило представить весь спектр взаимосвязей властных структур, в том числе Совета Национальностей Верховного Совета СССР, и национальной сферы жизни общества в условиях противоречивого процесса развития страны в 1945 — 1991 гг.

На основе широкого круга источникового материала впервые представлено конкретно-историческое исследование процесса нарастания противоречий в сфере межнациональных отношений и перерастания их в системный кризис, достигший своей кульминации на рубеже 19801990-х гг. и приведший к распаду страны. С учетом накопленного историографического опыта в диссертации выявляются способы воздействия власти на сферу межнационального взаимодействия, попытки властей, в частности Совета Национальностей, противодействовать дезинтеграционным процессам в стране, анализируются причины неудач таких попыток.

Впервые в отечественной историографии на основе конкретно-исторического исследования раскрывается негативное воздействие иерархической национально-государственной структуры советского государства на всю систему межнациональных отношений в СССР, анализируется и аргументируется положение о национальных элитах как основной движущей силе процесса распада страны и создания в бывших советских союзных республиках этнократических режимов, в рамках которых реализуется концепция "приоритета титульных этносов". В рамках конкретно-исторического исследования обосновывается тезис об объективном в данных условиях характере движений за выравнивание и повышение своего "государственного" статуса или за обретение такового.

Комплексному анализу подвергаются программы национальных движений в СССР, их роль и влияние на развитие межнациональной ситуации в стране, попытки решения "своего национального вопроса" в рамках советской национальной парадигмы. Обосновывается вывод о реальной национальной дискриминации русского этноса, выразившейся не столько в широко укоренившейся и нарастающей русофобии в национальных республиках, сколько в финансовой, ценовой, экономической дискриминации России и укоренившейся практики эксплуатации ресурсов русского народа для достижения фактического равенства советских народов, для создания и укрепления новой исторической общности людей.

Впервые в отечественной историографии проведено специальное конкретно-историческое исследование деятельности государственных органов в сфере межнациональных отношений, показана роль партийных и советских властных структур как в центре, так и в национальных образованиях, КГБ и МВД в регулировании национальных процессов. В результате изучения деятельности Совета Национальностей Верховного Совета СССР получено конкретно-историческое подтверждение противоречивой и неоднозначной роли, которую играла представительная власть в СССР.

В диссертации на основе широкого круга архивных и иных источников проведено первое в современной исторической науке комплексное исследование проблемы межнациональных отношений в период перестройки 1985-1991 гг. Межнациональные отношения, представленные сквозь призму деятельности в данной сфере общественных отношений Совета Национальностей Верховного Совета, изучались в качестве одной из главных причин распада Советского Союза.

При определении научной новизны и значимости исследования обращалось особое внимание на то, что новые области истории, претендующие на связь с современностью, более подвержены манипуляциям со стороны идеологов, чем традиционная наука. Задача исследования и ответственность историка в данном случае определялись в обеспечении исторической перспективы для придания современным дискуссиям большей научности, в стремлении, откликаясь на "призыв современности", избежать фальсификации и идеологизации.

Практическая значимость данного диссертационного исследования определяется возможностью использования ее результатов для дальнейшей научной разработки широчайшего спектра проблем комплексной темы взаимоотношений власти и общества. Ряд выводов работы, в том числе заключение о невозможности достижения единства страны на основе ее деления по национально-территориальному принципу, легко проецируется на современную российскую ситуацию, что делает их значимыми в настоящей общественно-политической практике и может быть использован в разработке концепции государственной национальной политики. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в процессе преподавания общего курса по истории России, специальных курсов (по истории межнациональных отношений, по истории представительной власти в СССР, по истории "перестройки" в Советском Союзе).

Фактический материал, заключения и выводы работы могут помочь в создании обобщающей истории межнациональных отношений в России. Представляется, что данное диссертационное исследование представляет собой одну из попыток уберечь общество от вредного воздействия исторических мифов и необоснованных интерпретаций прошлого, а также рассчитано на внимание тех, кто стремится получить информационную основу для суждений о настоящем.

Основные положения данной работы были апробированы диссертантом в монографии, ряде статей, общим объемом свыше 10

131 печатных листов авторского текста . О полученных в ходе исследования результатах докладывалось на нескольких научных конференциях в Москве, Саратове, Астрахани, Ялте, некоторые из выступлений опубликованы в виде статей и тезисов. м | \

Мякшев А.П. Власть и национальный вопрос: Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР (1945-1991)" (Саратов, 2004); Он же. Власть и национальный вопрос в период "развитого социализма" // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск "Гуманитарные исследования", 2003. С. 126-134; Он же. Власть и национальный вопрос (Совет Национальностей Верховного Совета и межнациональные отношения в СССР в 1953-1964 гг.) // Проблемы образования и воспитания в полиэтническом обществе. Саратов, 2002. Ч. 1. С. 151-170; Он же. Проблемы национально-культурной автономии в современной российской историографии // Этнос и власть. Ч. 2. Саратов, 1999; Он же. Государственное самоопределение и тенденции изменения национальной структуры (на примере Казахстана второй половины 80-х - начала 90-х годов) // Трансформация цивилизационно-культурного пространства бывшего СССР (тенденции, прогнозы). М., 1994. С. 235-242 и др.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Мякшев, Анатолий Павлович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мировая история не знает примеров, когда удавалось полностью устранить противоречия между этносами в многонациональном государстве. Все усилия власти создать такой механизм взаимосотрудничества наций, который бы исключал противоречия между ними в самых разных сферах общественной деятельности, приводили в лучшем случае к устранению конфронтации между народами, ослаблению межнациональной напряженности, даже созданию системы мониторинга межэтнических конфликтов. Национальные интересы столь разнородны, что практически исключается возможность их полного совпадения.

Советская власть, поставившая во главу угла примат классового над национальным, с первых дней своего существования была вынуждена заниматься этим "проклятым национальным вопросом". Разрешить его сразу в рамках победы мировой революции и создания мирового союза советских республик, в котором собственно и предполагалось слить все нации в единое человечество и тем самым устранить национальные различия, не удалось.

Провозгласив еще до 1917 г. право наций на самоопределение, отделение и создание своего собственного государства, большевики, не дождавшись победы мировой революции, приступили к строительству социализма в одной стране. Они вынуждены были строить новое государство с обязательным учетом того, что эта страна включила в себя более полутораста радикально различающихся по своему социально-экономическому, политическому и культурному уровню развития этносов.

Декларируя единство прав и братство всех советских народов, большевики в самом начале строительства социализма поставили своей целью достижение фактического равенства наций при социализме. Главным средством достижения этого стало использование ресурсов государствообразующего русского этноса, "вынужденного", по мнению коммунистических идеологов, "отдавать свой долг за многовековое угнетение нерусских народов". Нейтрализовав вероятность сопротивления коммунистическому эксперименту со стороны самого многочисленного народа страны "обязательностью помощи ранее угнетенным народам", советская власть получала возможность беспрепятственно строить социализм "в одной отдельно взятой стране".

Для практического решения национального вопроса в рамках созданного Советского Союза большевики начали строительство иерархической федерации, наделив этносы разными правами на различные формы национально-государственного определения - от национального района до союзной республики. Провозглашенное в партийных документах и Конституциях СССР "равноправие наций" на деле перестало существовать. В условиях привилегированного положения "титульных наций" соответствующих республик по сравнению с инонациональными группами и при иерархическом статусе самих национально-территориальных образований достижение равноправия наций и устранение межнациональных противоречий стало крайне проблематичной перспективой.

Материальные и духовные интересы каждого советского народа удовлетворялись отнюдь не в равной мере. Границы между республиками, несмотря на усиление подвижности населения в СССР, не теряли своего значения, тем более что власть постоянно декларировала тезис об укреплении суверенитета и расцвете наций. В целом это было трудно соотносимо с декларацией о том, что в стране происходит "дальнейшее сближение наций и достижение их полного единства", если не противоречило ей.

В конце 1930-х годов идеи национального и государственного патриотизма, военно-государственного противостояния отодвинули на задний план традиционные схемы классовой борьбы и стали одной из причин, обусловивших жестокость репрессий против тех, кто был прямо или косвенно связан с государствами "капиталистического враждебного окружения".

Несмотря на значительное продвижение советского общества по пути преодоления фактического неравенства национальностей, перед Великой Отечественной войной достичь равенства не удалось. Более того, годы советской власти породили новое неравенство, к примеру, диспропорции в представленности национальностей в советском руководстве, что не отвечало тенденции укрепления единства и консолидации народов Советского Союза.

Изначально ошибочные установки национальной политики, обусловившие пороки в национально-государственном устройстве СССР, в отношении к дореволюционной отечественной истории, к роли русского народа в межнациональных отношениях, проявившиеся в незавершенности процесса консолидации народов СССР в единый советский народ стали одной из причин тяжелых поражений Красной Армии в начале Великой Отечественной войны, что заставило советское руководство перейти на национально-патриотические позиции защиты общенародных интересов. В идеологической области в годы войны проводилась линия на укрепление патриотизма и межнационального единства всех народов страны, при объективно и во все большей мере возраставшей роли русского народа.

Трагическим наследием войны стала депортация ряда советских народов в Среднюю Азию, Казахстан, Сибирь. Осуществленная главным образом по соображениям военно-стратегического характера, депортация народов осложнила межнациональную ситуацию в стране в целом, обеспечив на весь оставшийся советский период истории конфликтность в местах депортации и ссылки.

Победа в Великой войне, ликвидировав угрозу геноцида народов СССР, пробудила в них чувство национальной гордости. Власть, объяснив победу "морально-политическим единством советского народа", • вынуждена была признать одним из факторов победы патриотизм русского народа, его стойкий характер и терпение, готовность идти на жертвы. Это способствовало в то же время тому, что в послевоенный период сталинская внешняя и внутренняя политика стала приобретать среди прочего и элементы русского национализма и великодержавия.

Начавшаяся "холодная война" заставила власть вернуть "классовый подход" в идеологическом воспитании масс в духе советского патриотизма, борьбы с низкопоклонством перед Западом, космополитизмом, сионизмом, буржуазным национализмом. Заметно выраженный антисемитский характер проводимой государством в конце 1940-х гг. идеологической линии, серьезно осложнявший и без того непростые отношения между советскими этносами, имел объективный характер, поскольку евреи были представлены значительно большим, нежели другие национальности, удельным весом в составе подвергшейся государственному давлению советской интеллигенции и активно участвовали в этой кампании в качестве как ее "жертв", так и "судей".

В последние годы жизни И.В. Сталина, как и в первый период после его смерти, национальный фактор зачастую выступал как средство в политической борьбе за власть в Советском Союзе. Инициативы Л.П. Берия в национальной области, направленные на достижение единоличной власти в послесталинском СССР, способствовали резкому всплеску межнациональных трений и росту антирусских настроений в западной и других частях страны. Первые меры в национальной области, в частности передача Крыма из состава РСФСР в состав Украины, предпринятые новым лидером страны Н.С. Хрущевым по большему счету по той же причине, также оказали негативное воздействие на развитие межнациональных отношений.

Половинчатый и противоречивый процесс реабилитации и возвращения гражданских прав выселенным народам привел к значительному обострению межнациональных отношений в тех местах, где в результате депортации народов и перемещения на освободившиеся места преимущественно русского населения существенно была изменена национальная структура (прежде всего на Северном Кавказе), и породил национальные движения тех народов, автономии которых не были восстановлены и которым не было разрешено вернуться на прежнее местожительство. Власть вновь была вынуждена отвечать на требования этносов об изменении национально-государственного статуса народов и "этнических" границ, а также дележа "земель предков".

Власть же вместо реалистического анализа процессов в национальной сфере и соответствующего реформирования национально-государственного устройства СССР в очередной раз обратилась к утопическим проектам "полного и окончательного решения национального вопроса", усматривая в форсированной ломке национальных перегородок, стирании национальных противоречий, ассимиляции наций в "советском народе" путь к безнациональному обществу и избавлению от "проклятого национального вопроса".

Новая историческая общность людей, упрочение которой рассматривалось в период "развитого социализма" главной целью государственной национальной политики, была не только результатом советского мифотворчества, но и обладала реально существующими признаками. Единое хозяйство, единая школа, единая армия, язык межнационального общения, рост числа этнически смешанных браков многократно усиливали "советскость" населения СССР. Однако советский народ в соответствии с Конституцией 1977 г. представал "разрезанным" на различные, отличающиеся по степени "советскости", "суверенные" части, а "титульные" и "нетитульные" народы, коренное и инонациональное население, национальные большинства и меньшинства имели разные возможности для реализации своих жизненных интересов. Территориальный принцип национально-государственного устройства СССР обнаруживал все большее противоречие с растущей интернационализацией состава населения "национальных образований" и вызывал среди разных народов естественное стремление к выравниванию или повышению своего "государственного" статуса, а то и к обретению такового.

Межнациональные трения усиливались и в связи с сохранением и даже в некоторых случаях ростом фактического неравенства между советскими этносами, неразрешенностью депортационно-реабилитационных противоречий, территориальных споров и исторических конфликтов на территории СССР. Вопреки устоявшемуся мнению, противоречия в национальной сфере в период "развитого социализма" довольно часто выходили из латентного состояния и переходили в активную фазу межэтнических конфликтов.

Власть и оппозиционные ей движения (как национальные движения крымских татар и советских немцев, так и диссиденты) не сумели выдвинуть позитивной программы решения национального вопроса в Советском Союзе, замыкая все возможные варианты его решения в рамки пресловутой схемы "наделения-ненаделения этносов своей государственностью" (выходя из этого порочного тупика, некоторые этносы могли лишь склониться в сторону массовой эмиграции из страны).

Власть отвергала идеи экстерриториальной автономии, национальные движения игнорировали реальные изменения в национальной жизни страны и упорно стремились к восстановлению приоритета своих прав на бывших территориях упраздненных автономий. Закономерно, что когда, власть и этнос все же были близки к достижению компромисса в национально-государственной сфере, как это было в случае с созданием немецкой автономии в Казахстане, это оборачивалось резким возрастанием межнациональной напряженности и образованием нового этноконфликта на карте Советского Союза.

В усилении дезинтеграционных процессов в стране были заинтересованы многочисленные национальные кланы в различных советских национально-государственных образованиях, национализм и сепаратизм которых объективно и невольно подкреплялся центральной властью, стремившейся предоставлением различных льгот и привилегий укрепившимся у власти на местах национальным элитам сохранить свое господствующее положение в центре.

Национальным элитам в условиях стремительно развивавшегося системного кризиса в СССР в период так называемой "перестройки" не составило труда облечь в национальную форму недовольство этносов своим экономическим, социальным, политическим положением, направить его на путь борьбы за превращение своих "суверенных" союзных республик в независимые государства и окончательно установить приоритет "титульных этносов" на территориях бывших союзных республик.

Россия, наследовавшая "советскую" форму национально-государственного устройства и в силу исторических причин оказавшаяся единственным государством на постсоветских просторах, где не был установлен приоритет государствообразующего русского этноса, столкнулась с подобными явлениями на территориях своих автономий, логика "установления своего суверенитета" титульными этносами которых неизбежно привела к нарастанию межнациональных противоречий теперь уже в рамках независимой Российской Федерации.

Совет Национальностей Верховного Совета СССР, единственный конституционный государственный орган власти, призванный отображать полиэтничную структуру Советского Союза и проводить в жизнь политику с учетом национального разнообразия страны, имел крайне ограниченные возможности влиять на межнациональную ситуацию в государстве. Прежде всего это связано со спецификой представительной власти в стране, призванной самим фактом своего существования декларировать тезис об общенародном характере советского государства и наличии системы разделения ветвей власти при социализме. В лучшем случае господствующая партийная элита допускала соучастие представительной власти в выработке управленческих решений (к примеру, решения о снятии с режима спецпоселений готовили бригады, составленные из представителей ЦК КПСС, Верховного Совета, органов КГБ и МВД), либо, учитывая сессионный характер деятельности Совета Союза и Совета Национальностей, предоставляла им право формально утвердить эти решения, в том числе госбюджет, на проходящих два раза в год сессиях Верховного Совета.

В деятельности создаваемых в Совете Национальностей постоянных комиссий, призванных вырабатывать законопроекты, наблюдалось дублирование деятельности аналогичных комиссий Совета Союза. Несмотря на призывы депутатов учитывать национальные особенности населяющих страну народов, национальный аспект возникал чаще всего при обсуждении вопросов развития национальных языков, борьбы с пережитками родового быта. Хотя продуктивность деятельности этого органа власти была невысокой, в глазах советских людей различных национальностей он представал как та государственная структура, в компетенции которой находятся вопросы регулирования межнационального взаимодействия. Об этом свидетельствуют обращения к Совету Национальностей со стороны представителей депортированных народов с просьбами о реабилитации, жалобы из национальных республик по самым различным аспектам межнациональных отношений, предложения об изменении языкового режима и т.д.

Порядок выборов и структура Совета Национальностей подтверждала и демонстрировала иерархичность советской федерации. Все, хотя и немногочисленные, попытки реформировать этот орган заканчивались предложениями увеличить представительство от определенных национально-государственных образований, которые также не были реализованы. Эти попытки не выходили за рамки представлений о совершенности самой системы представительства интересов этносов в

Совете Национальностей, при которой народы, лишенные национально-государственного статуса, не имели возможности быть избранными в его состав, а также иерархического принципа строения самой федерации. Не случайно проблема законодательного оформления прав такого рода национально-государственных образований, как автономная область или национальный округ, находящаяся в поле внимания Совета Национальностей с 1946 г., так и не была разрешена, поскольку при пристальном ее рассмотрении вставали вопросы о логичности и оправданности всей существующей иерархической системы советских национально-государственных образований.

Возможность оправдать свое предназначение была представлена Совету Национальностей в 1989-1991 гг., когда центр власти в СССР сместился от партийных структур к советским и была предпринята попытка наполнить реальным содержанием лозунг о народовластии Советов всех уровней. В этот период Совет Национальностей и его комиссия по национальной политике и межнациональным отношениям превратились в центр по координации национальной политики в рамках многонационального государства. В условиях нарастающего всеобъемлющего кризиса Советского Союза, входящего к тому же в полосу своего распада и демонтажа, деятельность Совета Национальностей объективно была сведена к "тушению пожаров на национальной почве". Неизбежность неудач на этом пути была обусловлена не только стремительностью дезинтеграционных процессов, но и решительным отказом Совета Национальностей обсуждать альтернативные существующему иерархическому национально-государственному устройству варианты.

Решимость "восстановить историческую справедливость в национальном вопросе" в форме воссоздания, к примеру, немецкой автономии на Волге, с неизбежностью приводила к возрастанию национальной напряженности и отнюдь не способствовала возникновению национального мира в государстве. Советская форма решения национального вопроса в виде сложной иерархической системы национально-государственного и административного устройства, несмотря на все попытки ее усовершенствовать и спасти, неуклонно вела к разрезанию советской федерации по линиям и границам, очерченным советской властью в значительной степени произвольно. Прекращение деятельности Совета Национальностей и распад советского пространства на пятнадцать частей, в рамках которых продолжилось строительство новых постсоветских государств, выглядело нежеланным, но объективно неизбежным процессом.

Исторический опыт решения национального вопроса в СССР убеждает в необходимости отказа от национально-территориального принципа внутреннего устройства современной России. Тезис о том, что Россия "может быть устроена как национальное Русское государство с национально-территориальными автономиями для других народов на территориях с долей коренного населения свыше 50% и с культурно-национальной автономией для других проживающих здесь же национальных групп"1, при всей его привлекательности объективно содержит идею неравенства между этносами, населяющими единую страну. Закон РФ 1996 г. о культурно-национальной автономии закрепляет "советский" принцип внутреннего устройства многонационального государства: "большим" нациям - республики, "малым" - культурно-национальную автономию.

Представляется, что Российское государство обретет внутреннюю устойчивость и единство, реализуя идею образования федеральных округов (числом более семи, как это было сделано по указу Президента РФ от 13 мая 2000 г.) с системой культурно-национальных автономий федерального, регионального, местного уровней для всех национальностей страны. Система культурно-национальных автономий могла бы выступить

1 Вдовин А.И. Российский федерализм и русский вопрос. С, 88-89. формой самоорганизации российских народов, эффективным механизмом выявления и реализации их национальных интересов. В качестве реальной альтернативы иерархической системе национально-территориальных образований культурно-национальные автономии стали бы одновременно методом устранения межнациональной напряженности и ослабления межнациональных противоречий. Самоуправляющиеся и избираемые национальные советы могут стать в данном случае эффективными властными структурами, решающими национальные, культурные, образовательные, религиозно-этнические задачи. В рамках же единой российской государственной общности мог бы по такому же принципу быть избран Совет Национальностей РФ, вырабатывающий и координирующий все вопросы межнационального взаимодействия в стране.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Мякшев, Анатолий Павлович, 2004 год

1. Источники1. Архивные материалы

2. Государственный архив Российской Федерации. Фонд Р-7523. Верховный Совет СССР. 1937-1989. Опись 17-а. Дела 4, 5, 27, 44, 46, 70, 71, 73, 74, 75, 78, 79; Опись 35. Дела 262, 265, 268, 271;

3. Опись 45-а. Дела 2, 3, 6, 7, 8, 14, 16, 21, 24, 33, 35, 37, 40, 43; Опись 47. Дело 1; Опись 57. Дело 963;

4. Опись 75. Дела 353, 359, 360, 361, 362, 363, 364, 365, 395, 407, 526, 527, 675, 690, 826, 843, 1698, 1716, 1738, 1761, 1782, 1804, 1825, 1839; Опись 78. Дела 52, 146, 573, 683, 699, 732, 923, 928, 982, 1029, 1127, 2175, 2311,2312, 2410, 2444, 2447;

5. Опись 83. Дела 181, 182, 183, 184, 422, 423, 452, 453, 488, 489, 490, 491, 492, 665, 803, 821, 910, 969, 1136, 1259, 2570, 4432, 4633, 4634, 4799, 4897, 4898, 4908, 4913, 4922, 4924;

6. Опись 85. Дела 35, 52, 56, 79, 80, 98, 135, 191, 217, 239, 240-а, 250, 252, 256, 258, 280-а, 280-6, 283-6, 337, 350, 357, 377, 397, 407, 446, 452, 462, 481, 504;«

7. Опись 101. Дела 155, 156, 157, 158, 2541, 2550, 2551, 2570;

8. Опись 136. Дела 32, 33, 34, 35, 1137, 1138, 1139, 1140, 1141, 1156, 1158, 1540, 1701,2693;

9. Опись 145. Дела 2, 3, 4, 5, 6, 7, 16, 32, 40, 73, 74, 75, 112, 215, 513, 773, 1231, 1265, 1266, 1267,1665,2057,2141,2142,2169, 2201,2204, 2862, 2916, 2917, 2918, 2919, 2920, 4178, 4209, 4213, 4224, 4225.

10. Фонд Р-9654. Съезд народных депутатов СССР, Верховный Совет СССР и их органы. 1989-1991.

11. Опись 2. Дела 16, 19, 20, 55-а, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 71, 74, 79, 84, 91, 96, 110, 121, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 143, 175, 177, 180, 198, 202; Опись 4. Дела 14, 15, 16, 17, 53, 59, 60;

12. Опись 10. Дела 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 114, 115, 116, 117.

13. Российский государственный архив социально-политической истории. Фонд 17. Центральный комитет КПСС.

14. Опись 3. Дела 1052, 1053, 1054, 1056, 1059, 1060, 1070, 1073, 1074, 1075, 1076, 1086, 1089;

15. Опись 116. Дела 218, 237, 239, 245, 247, 256, 258, 264, 266, 267, 270, 272,279, 283, 297, 304, 308, 309, 316, 320;

16. Опись 117. Дела 623, 625, 699, 700, 737, 901, 1012;

17. Опись 118. Дела 26, 39, 69, 71, 162, 197, 305, 315, 339, 346, 428, 435, 448,485, 672, 745;

18. Опись 132. Дела 6, 51, 105, 118, 189, 226, 229, 239, 335, 342, 369, 569; Опись 133. Дела 187, 188, 189, 193, 194, 195, 220, 223, 239, 241, 285, 288, 303,331,352,361.

19. Российский государственный архив новейшей истории.

20. Фонд 5. Аппарат ЦК КПСС. 1952-1984 гг.1. Опись 1. Дело 303;1. Опись 16. Дело 670;1. Опись 17. Дела 475, 528;

21. Опись 30. Дела 4, 5, 6, 58, 83, 141, 177, 179, 277, 281, 351, 412, 413, 429, 462, 468, 487;

22. Опись 31. Дела 25, 56, 59, 60, 85, 91, 98, 100, 101, 117, 123, 127, 147, 175, 197, 222;

23. Опись 64. Дела 52, 55, 70;

24. Опись 66. Дела 105, 107, 109, 139;

25. Опись 67. Дела 82, 110, 971;1. Опись 68. Дело 420;

26. Опись 69. Дела 303, 326, 581;

27. Опись 73. Дела 190, 191, 377;

28. Опись 75. Дела 158, 161, 259, 369;1. Опись 76. Дело 190;1. Опись 77. Дела 112, 138;1. Опись 84. Дело 1012;1. Опись 89. Дела 10, 874;

29. Опись 90. Дела 90, 103, 123, 149,185.

30. Фонд 89. Коллекция рассекреченных документов.1. Перепись 1. Дело 7;

31. Перепись 4. Дела 5, 6, 19;

32. Перепись 5. Дела 2, 12, 21;1. Перепись 6. Дела 1, 29;

33. Перепись 8. Дела 52, 54, 60;1. Перепись 9. Дело 22;1. Перепись 10. Дело 42;

34. Перепись 11. Дела 5, 39, 49, 69, 95, 127, 128, 138, 134, 192;1. Перепись 16. Дело 16;1. Перепись 17. Дело 50;1. Перепись 18. Дело 37;1. Перепись 20. Дела 15, 69;1. Перепись 21. Дело 65;1. Перепись 22. Дела 61, 66;

35. Перепись 23. Дела 15, 30, 33, 34, 36; Перепись 30. Дело 8; Перепись 37. Дела 13, 21, 28,47; Перепись 60. Дело 193; Перепись 61. Дела 7, 8, 12, 13; Перепись 67. Дело 14.

36. Российский государственный архив экономики.

37. Фонд 5675. Главное Переселенческое Управление при Совете Министров СССР.

38. Опись 1. Дела 380, 401, 437, 479, 516, 543, 545, 585, 636, 678, 679, 680, 722.2. Опубликованные документы

39. Безбородое А.Б., Мейер М.М., Пивовар Е.И, Материалы по истории правозащитного движения в СССР 50 — 80-х годов. М., 1994. Белая книга о депортации корейского населения России в 30-40-х годах. М., 1997.

40. Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма: документы, факты, комментарии. М., 2002.

41. Бугай Н.Ф. Прибалтика: депортация народов: (документы, факты, комментарии). М., 2002.

42. Бугай Н.Ф. Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши. Документы, кадры, комментарии. М., 1993.

43. Бугай Н.Ф. Иосиф Сталин Лаврентию Берии: «Их надо депортировать». Документы, факты, комментарии. М., 1992.

44. Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. М„ 1989-1991.

45. Власть и художественная интеллигенция: Документы ЦК РКП(б) ВКП(б) - ВЧК - ОГПУ - НКВД о культурной политике. 1917 - 1953 гг. / Под ред. А.Н. Яковлева. М., 1999.

46. Вооруженное националистическое подполье в Эстонии в 40—50-е гг. // Известия ЦК КПСС. 1990. № 8. С. 166-177.

47. Горбачев Ельцин: 1500 дней политического противостояния. М., 1992. ГУЛАГ (Главное управление лагерей). 1917-1960: Сборник документов / Сост. А.И Кокурин, Н.В. Петров. М., 2000.

48. Документы и материалы о передаче Крыма из РСФСР в состав УССР // Исторический архив. 1992. № 1.

49. Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941-1948: Документированная история. М., 1996.

50. Крымско-татарские формирования: документы третьего рейха свидетельствуют // Военно-исторический журнал. 1991. № 3. Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы. М., 1999.

51. Ленинградское дело" / Сост. В.И. Демидов, В.А. Кутузов. Л., 1990.

52. Материалы XXII съезда КПСС. М., 1961.

53. Материалы пленума ЦК КПСС. 19-20 сентября 1989 г. М., 1989.

54. Шилова О.Л. Депортации народов СССР (1930-1950-е годы). Часть 1. Документальные источники ЦГАОР СССР. М.,1992; Часть 2. Депортация немцев (сент. 1941—февр. 1942 гг.). М., 1995.

55. Национальные отношения. Отечественные и международные правовые документы. М., 1998.

56. Неправедный суд. Последний сталинский расстрел: Стеногр. судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета. М., 1994. Несостоявшийся юбилей: Почему СССР не отпраздновал своего 70-летия? М., 1992.

57. Первый Съезд народных депутатов СССР. Стеногр. отчет. Т. 1-5. М., 1989. Под маской ненависти: Документы о вооруженном националистическом подполье в Латвии 40-50-е гг. // Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 112123.

58. Реабилитация народов и граждан. 1954-1994: Документы. М., 1994. Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. М., 2000. Т. 1.

59. Реабилитация народов России. Сборник документов. М., 2000. Реабилитация: Политические процессы 30-50-х годов / Под ред. А.Н. Яковлева. М., 1991.

60. Россия и Чечня (1990-1997 гг.): Документы свидетельствуют. М., 1997. Союз можно было сохранить. Белая книга: Документы и факты о политике М.С. Горбачева по реформированию и сохранению многонационального государства. М., 1995.

61. Ссылка калмыков: как это было: Сборник документов и материалов. Элиста, 1993.

62. Так это было. Национальные репрессии в СССР. 1919-1952 годы. Репрессированные народы сегодня: Художественно-документальный сборник: В 3 т. М., 1993. Этнос и политика: Хрестоматия. М., 2000.3. Воспоминания, мемуары

63. Абдулатипов Р.Г. Власть и совесть. Политики, люди и народы влабиринтах смутного времени. М., 1994.

64. Афанасьев В.Г. Четвертая власть и четыре генсека. М., 1994.

65. Байбаков Н.К. От Сталина до Ельцина. М., 1998.

66. Берия С. Мой отец Берия. В коридорах сталинской власти. М., 2002.

67. Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М., 1995.

68. Болдин В.И. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева. М., 1995.

69. Борщаговский А. Записки баловня судьбы. М., 1991.

70. Бурлацкий Ф.М. Никита Хрущев и его советники красные, черные, белые. М., 2002.

71. Бурлацкий Ф.М. Русские государи. Эпоха реформации. Никита Смелый, Михаил Блаженный, Борис Крутой. М., 1996.

72. Викулов С.В. На русском направлении: Записки главного редактора "Нашего современника" (1970-1980 годы). М., 2002.

73. Вовси-Михоэлс Н. Мой отец Соломон Михоэлс: Воспоминания о жизни и гибели. М., 1997.

74. Воротников В.И. А было это так: Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М., 1995.

75. Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М., 1995.

76. Горбачев М.С. Размышления о прошлом и будущем. М., 1998.

77. Горбачев М.С. Жизнь и реформы: В 2 кн. М., 1995.

78. Грачев А. С. Горбачев. М., 2001.

79. Грачев А.С. Кремлевская хроника. М., 1994.

80. Гришин В.В. От Хрущева до Горбачева: Политические портреты пяти генсеков и А.Н. Косыгина: Мемуары. М., 1993.

81. Громыко Анат. А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля. Воспоминания и размышления сына. М., 1997.

82. Ельцин Б.Н. Записки президента. М., 1994. Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. М., 1990.

83. Исаков В.Б. Председатель Совета Республики: Парламентские дневники 1990-1991 гг. М., 1996.

84. Кара-Мурза С.Г. "Совок" вспоминает. М., 2002.

85. Кравчук JI.M. Последние дни империи. Первые годы надежды. Киев, 1994. Кунаев Д. От Сталина к Горбачеву. Алматы, 1994. Кунаев Д. О моем времени. Алма-Ата, 1992.

86. Куняев С. Поэзия. Судьба. Россия: Книга воспоминаний и размышлений: В 2 кн. М., 2001.

87. Лукьянов А.И. В водовороте российской смуты (размышления, диалоги, документы). М., 1999.

88. Маленков А.Г. О моем отце Георгии Маленкове. М., 1992.

89. Медведев В.А. Прозрение, миф или предательство? К вопросу об идеологииперестройки. М., 1998.

90. Микоян А.И. Так было: Размышления о минувшем. М., 1999. Мухитдинов Н.А. Река времени. От Сталина до Горбачева: Воспоминания. М., 1995.

91. Ненашев М.Ф. Последнее правительство СССР. М., 1993. Неоконченная история. Беседы Михаила Горбачева с политологом Борисом Славиным. М., 2001.

92. Печенев В.А. "Смутное время" в новейшей истории России (1985 — 2003):

93. Исторические свидетельства и размышления участника событий. М., 2004.

94. Примаков Е.М. Годы в большой политике. М., 1999.

95. Рапопорт Я.М. На рубеже двух эпох : Дело врачей 1953 г. М., 1988.

96. Рыжков НИ. Десять лет великих потрясений. М., 1995.

97. Рыжков Н.И Перестройка: история предательств. М., 1992.

98. Сахаров А.Д. Воспоминания: В 2 т. М., 1996.

99. Семичастный В.Е. Беспокойное сердце. М., 2002.

100. Симонов КМ. Глазами человека моего поколения: Размышления о1. И.В. Сталине. М., 1989.

101. Соломенцев М.С. Верю в Россию. М., 2003.

102. Солоухин В.А. Последняя ступень (Исповедь вашего современника). М., 1995.

103. Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930-1950 гг. М., 1997.

104. Усубалиев Т. У. Эпоха. Созидание. Судьбы. Бишкек, 1995.

105. Фроянов И.Я. Погружение в бездну. СПб., 1999.

106. Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть (Воспоминания): В 4 кн. М., 1999.

107. Черняев А.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. М., 1997.

108. Черняев А.С. Шесть лет с Горбачевым: По дневниковым записям. М., 1993.

109. Чуев Ф.И. Молотов: Полудержавный властелин. М., 1999.

110. Шахназаров Г.Х. С вождями и без них. М., 2001.

111. Шахназаров Г.Х. Цена свободы. Реформация Горбачева глазами его помощника. М., 1993.

112. Шеварднадзе Э.А. Мой выбор: В защиту демократии и свободы. М., 1991. Шелест П. Е. .Да не судимы будете: Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М., 1994. Шепилов Д.Т. Непримкнувший. М., 2001.

113. Широнин B.C. КГБ ЦРУ. Секретные пружины перестройки. М., 1996. Яковлев А.Н. Омут памяти. М., 2002.

114. Яковлев А.Н. Горькая чаша. Большевизм и реформация в России. Ярославль, 1994.

115. Яковлев А.Н. Муки прочтения бытия: Перестройка. М., 1991.

116. Энциклопедии, справочники, хроники

117. Агеева Р.А. Какого мы роду-племени? Народы России: имена и судьбы. Этнолингвистический словарь-справочник. М., 2000.

118. Аксянова Г.А. 100 народов Российской Федерации: численность и расселение, язык, религия, традиционные занятии, антропологические особенности: Справочные материалы. М., 2001.

119. Брук С.И. Население мира: Этнодемографический справочник. М., 1981.

120. Весь мир. Расы, народы, нации и народности: Энциклопедический справочник. Минск, 2002.

121. Все страны мира: Энциклопедический словарь. М., 2001.

122. Высшие органы государственной власти и управления России. IX—XX века: Справочник / Под общ. ред. А.С. Тургаева. СПб., 2000.

123. Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923-1991 гг.: Историко-биографический справочник / Сост. В.И. Ивкин. 1999.

124. Государственные и титульные языки России: Энциклопедический словарь-справочник / Гл. ред. В.П. Нерознак. М., 2002.

125. Государственные языки в Российской Федерации: Энциклопедический словарь-справочник / Гл. ред. В.П. Нерознак. М., 1995.

126. Данцов А.А. Правители России. XX век. Ростов н/Д., 2000. Демографический энциклопедический словарь / Гл. ред. Д.И. Валентей. М., 1985.

127. Исаев М.И. Словарь этнолингвистических понятий и терминов. М., 2001.

128. Исаков В.Б. Расчлененка. Кто и как развалил Советский Союз: хроника, документы. М., 1998.

129. Ислам: Энциклопедический словарь. М., 1991.

130. Комарова Г.А. Хроника жизни национальностей накануне распада СССР. 1989 год. М., 1997.

131. Комарова Г.А. Хроника жизни национальностей в СССР. 1990 год. М., 1994.

132. Комарова Г. А. Хроника межнациональных конфликтов в России 1991 года. М., 1994.

133. Красная книга языков народов России: Энциклопедический словарь справочник / Гл. ред. В.П. Нерознак. М., 1994.

134. Краткая еврейская энциклопедия. Т. 1-8. Иерусалим, 1992-1996.

135. Краткая история России: Энциклопедический справочник / Авт.-сост. А.Н. Гордиенко. М., 2002.

136. Краткий энциклопедический словарь: 10 ООО статей. М., 2001. Малая энциклопедия стран. 2-е изд. М., 2001.

137. Межнациональные отношения: термины и определения: Словарь-справочник / Ред. кол.: Ю.И. Римаренко. Киев, 1991.

138. Народонаселение. Демографический энциклопедический словарь. М., 1994.

139. Народонаселение: Энциклопедический словарь / Гл. ред. Г.Г. Меликьян. М., 1994.

140. Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. ред. В.А. Тишков. М., 1998. Народы России: энциклопедия. М. 1994.

141. Нации и этносы в современном мире: Словарь-справочник / Отв. ред. М.Н. Росенко. СПб., 1999.

142. Немцы России: Энциклопедия. В 2 т. М., 1999.

143. Православная энциклопедия: В 25 т. / Под общ. ред. Алексия II, Патриарха Московского и всея Руси. М., 2000.

144. Российская цивилизация. Этнокультурные и духовные аспекты: Энциклопедический словарь. М., 2001.

145. Российское законодательство. 1927-2000: Справочник / Сост: Р.К. Надев и др. М., 2000.

146. Российский энциклопедический словарь. Кн. 1-2. М., 2001.

147. Россия 2000: Современная политическая история (1985-1999 гг.): В 2 т. / Под общей ред. А.И. Подберезкина. М., 2000.

148. Святая Русь: Энциклопедический словарь русской цивилизации / Сост. О.А. Платонов. М., 2000.

149. Словарь исторический: Личности. Общество. Политика. М., 1998. Советские традиции, праздники и обряды: Словарь-справочник. Киев, 1988.

150. Что нужно знать о народах России: Справочник для государственных служащих. М., 1999.

151. Энциклопедия советских греков. М., 1994.

152. Языки народов России. Красная книга: Энциклопедический словарь-справочник. М., 2002.

153. Языки Российской Федерации: Социолингвистическая энциклопедия. М., 2000.

154. Языки Российской Федерации и соседних государств: Энциклопедия. В 3 т. М., 1997.5. Периодическая печать

155. Правда. 1945-1991. Известия. 1945- 1991.

156. Статистические издания Андреев Е.М., Дарский JI.E., Харькова Т.Д. Демографическая история России: 1927 1959. М., 1998.

157. Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги (СССР). М., 1992.

158. Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Стат. исследование. М., 1993. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. СССР (Сводный том). М., 1962.

159. Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. М., 1972. Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 г. Т. 1. Численность населения СССР, союзных и автономных республик, краев и областей. М., 1980.

160. Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 г. Т. 1. Численность населения СССР, союзных и автономных республик, краев и областей. М., 1990.

161. Население России в XX веке. Т. 2. М., 2001. Население России за 100 лет (1897 1997). М., 1998. Население Советского Союза. 1921 -1991. М., 1993. Население СССР за 70 лет. М., 1988.

162. Народное хозяйство РСФСР за 70 лет. Стат. ежегодник. М., 1987.

163. Народонаселение стран мира: Справочник. М., 1984.

164. Россия и СССР в войнах XX века: Потери Вооруженных Сил. М., 1998.

165. Монографии, сборники и статьи

166. Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. СПб., 2004.

167. Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное обустройство России. М., 2000.

168. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федерализм в истории России. В 3 кн. М., 1992.

169. Авторханов А. Империя Кремля: Советский тип колониализма. Вильнюс, 1990.

170. Административно-территориальное устройство России. История и современность. М., 2003.

171. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998. Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР: Новейший период. М., 2001.

172. Барсенков А. С. Введение в современную российскую историю 1985-1991 гг. М., 2002.

173. Барсенков А. С., Вдовин А.И. История России. 1938-2002. М., 2003.

174. Барсенков А.С., Вдовин А.И., Корецкий В.А. Русский вопрос в национальной политике. XX век. М., 1993.

175. Басалай А.А. Развитие наций и их взаимоотношений в СССР. Ч. 1. М., 1998; Ч. 2. М., 1999.

176. Боффа Дж. От СССР к России: История неоконченного кризиса. 19641994. М., 1996.

177. Боффа Дж. История Советского Союза: В 2 т. М., 1990.

178. Братское содружество союзных республик в развитии народного хозяйства

179. СССР. 1917-1971. М., 1973.

180. Братское сотрудничество советских республик в хозяйственном и культурном строительстве. М., 1971. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983. Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма. М., 2002.

181. Бугай Н.Ф. Российские корейцы и политика «солнечного тепла». М., 2002. Бугай Н.Ф. Депортация народов репрессивная мера государственной политики в сфере национальных отношений // Крайности истории и крайности историков. М., 1997.

182. Бугай Н.Ф. Депортация народов в СССР новое направление в отечественной историографии: проблемы изучения // Россия в XX веке: Судьбы исторической науки. М., 1996.

183. Бугай Н.Ф. J1. Берия И. Сталину: «Согласно вашему указанию.» М., 1995.

184. Бугай Н. Ф., Броев Т.М., Броев P.M. Советские курды: время перемен. М., 1993.

185. Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Кавказ: народы в эшелонах. М., 1998.

186. Бугай Н. Ф., Коцонис А.Н. «Обязать НКВД СССР. выселить греков» (Одепортации греков в 1930-1950 годы). М., 1998.

187. Бурмистрова Т.Ю. Зерна и плевелы: Национальная политика в СССР. 1917-1984. СПб., 1993.

188. Буровский А. Крах империи: Курс неизвестной истории. М., 2004.

189. Встентей С.Д. Федерализм: российская история и российская реальность. М. 1998.

190. Вашкау Н.Э. Немцы в России: история и судьба. Волгоград, 1994. Вдовин А.И. Русские в XX веке. М., 2004.

191. Велиев Т.С. Выравнивание уровней экономического развития советских республик. М., 1973.

192. В.И. Ленин о национальном вопросе и национальной политике 1894— 1923. М., 1989.

193. В.И. Ленин, КПСС о борьбе с национализмом. 3-е изд. М., 1985. В.И. Ленин, КПСС о Советском многонациональном государстве. М., 1981. Волков В.К. Этнономенклатура и распад государства. СССР и Югославия // Свободная мысль-ХХ1. 2000. № 9.

194. Волобуев О.В., Кулешов С.В. Русский вопрос в имперском ипостимперском контурах // Призвание историка. Проблемы духовной иполитической жизни России: Сб. статей. К 60-летию профессора, доктораисторических наук В.В. Шелохаева. М., 2001. С. 39-62.

195. Гейзер М.М. Михоэлс: Жизнь и смерть. М., 1998.

196. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти 1917 1985. М., 2000.

197. Герман А.А., Плеве И.Р. Немцы Поволжья: Краткий исторический очерк.1. Саратов, 2002.

198. Громов Е. С. Сталин: власть и искусство. М., 1998.

199. Грошев И.И. Исторический опыт КПСС по осуществлению ленинской национальной политики. М., 1967.

200. Данлоп Д. Россия и Чечня: история противоборства. Корни сепаратистского конфликта. М., 2001.

201. Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы. Алматы, 1998. Долгов В.М. Национальная политика // Политология для юристов. М., 1999. С. 715-730.

202. Доронченков А.И. Межнациональные отношения и национальная политика в России: Актуальные проблемы теории, истории и современной практики. СПб, 1995.

203. Дробижева JI.M. Духовная общность народов СССР: Историко-социологический очерк межнациональных отношений. М., 1981. Есаков В.Д., Левина Е.С. Дело "КР": Суды чести в идеологии и практике послевоенного сталинизма. М., 2001.

204. Здравомыслов А.Г. Релятивистская теория нации // Свободная мысль. 1999. № 1. С. 64-78.

205. Здравомыслов А.Г. Социология российского кризиса. Статьи и доклады 90-х годов. М., 1999.

206. Здравомыслов А.Г. Осетино-ингушский конфликт: перспективы выхода из тупиковой ситуации. М., 1998.

207. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М., 1997.

208. Земское В.И. Спецпоселенцы в СССР. 1930-1960. М., 2003.

209. Земское В.И. Массовое освобождение спецпереселенцев и ссыльных1954-1960)//Социс. 1991. № 1.

210. Златополъский Д.Л. Разрушение СССР (Размышления о проблеме). М.,1998.

211. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: Политика иповседневность. 1945 1953 гг. М., 2000.

212. Зубкова Е.Ю. Общество и реформы. 1945-1964. М., 1993.

213. Исаев М.И. Языковое строительство в СССР (Процессы созданияписьменности народов СССР). М., 1979.

214. История национально-государственного строительства в СССР: 19171978: В 2 т. 3-е изд. М., 1979.

215. Исупов А.А. Национальный состав населения СССР: По итогам переписи 1959 г. М., 1964.

216. К итогам дискуссии по некоторым проблемам теории нации // Вопросы истории. 1970. № 8. С. 86-98.

217. Калтахчян С.Т. Марксистско-ленинская теория нации и современность. М., 1983.

218. Каммари М.Д. В.И. Ленин об основных закономерностях развития наций // Вопросы философии. 1960. № 4.

219. Каппелер А. Россия многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М., 2000.

220. Кара-Мурза С.Г. Евреи, диссиденты и еврокоммунизм. М., 2002. Кириков В.М. Стратегия развития северных этносов. Екатеринбург; Ханты-Мансийск, 1999.

221. Кожинов В.В. Россия. Век ХХ-й (1939-1964). (Опыт беспристрастного исследования). М., 1999.

222. Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 -начало 1980-хгг.). Новосибирск, 1999.

223. Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм: Сущность и проблематика. М.,1999.

224. Козлов В.И. История трагедии великого народа. Русский вопрос. М., 1996.

225. Козлов В.И. Национальности СССР: Этнодемографический обзор. М., 1975.

226. Кокотов А.Н. Русская нация и российская государственность. Екатеринбург, 1994.

227. Коренные малочисленные народы России на пороге XXI века: проблемы, перспективы, приоритеты. М., 1999.

228. Коршунов А.В. Дезинтеграция Советского Союза и политика США. М.,1993.

229. Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. 2-е изд., доп. М., 2003.

230. Костырченко Г.В. «Дело врачей»: мифы и реальность // Труды Институтароссийской истории РАН. М., 2000. Вып. 2. С. 354-385.

231. Костырченко Г.В. Идеологические чистки второй половины 40-х годов:псевдопатриоты против псевдокосмополитов // Советское общество:возникновение, развитие, финал: В 2 т. М., 1997. Т. 2.

232. Костырченко Г.В. В плену у красного фараона: Политическиепреследования евреев в СССР в послевоенное сталинское десятилетие. М.,1994.

233. Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской Конституции. М., 1980.

234. Кулешов С.В. Советская национальная политика: Интернационализм в тоталитаристском обществе (1945-1991) // Россия в XX веке: Реформы и революция: В 2 т. М., 2002. Т. 2.

235. Кулешов С.В., Свириденко Ю.Р. Национальная политика КПСС в освещении современной советской историографии и буржуазной советологии. М., 1987.

236. Куличенко М.И. Нация и социальный прогресс. М., 1983.

237. Куличенко М.И. Расцвет и сближение наций в СССР. Проблемы теории и /методологии. М., 1981.

238. Куличенко М.И. Национальные отношения в СССР и тенденции их развития. М., 1972.

239. Лежава Г.П. Абхазия: анатомия межнациональной напряженности. М., 1999.

240. Лепешкин А.И. Советский федерализм: Теория и практика. М., 1977. Максимов К.Н. Калмыкия в национальной политике, системе власти и управления России (XVII-XX вв.). М., 2002.

241. Мнацаканян М.О. Этносоциология: нация, национальная психология и межнациональные конфликты. М., 1998.

242. Молчанов А.И. Россия, Украина и Белоруссия от Н. Хрущева до Беловежской пущи. Белгород, Харьков, 1997.

243. Народы России: проблемы депортации и реабилитации. Сб. статей. Майкоп, 1997.

244. Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2003. Нарочницкая Н.А. Этнонациональные конфликты и их разрешение (Политические теории и опыт Запада). М., 2000.

245. Население России в XX веке. Исторические очерки: В 3 т. М., 2000; Т. 2. 1940-1959 гг. М., 2001.

246. Национальная политика России: История и современность. М., 1997. Национальные истории в советском и постсоветском государствах. М., 1999.

247. Национальные отношения в развитом социалистическом обществе. М., 1977.

248. Национальные отношения в СССР в трудах ученых союзных республик. М., 1986.

249. НекричА. Наказанные народы //Родина. 1990. № 6. С. 30-33. НекричА. Наказанные народы. Нью-Йорк, 1978.

250. Никитин Н.П. Борьба КПСС за ликвидацию фактического неравенства народов СССР. Л., 1979.

251. Новая историческая общность людей: сущность, формирование, развитие. М., 1976.

252. Осипов А.Г. Российский опыт этнической дискриминации. Месхетинцы в Краснодарском крае. М., 1999.

253. Основные направления в изучении национальных отношений в СССР. М., 1979.

254. Основы национальных и федеративных отношений. М., 2001. Петрова Н.К. Кремль и «дело ЕАК» // Власть и общество в СССР: политика репрессий (20-40-е гг.) М., 1999. С. 329-358. Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945 1991. Новосибирск, 2000.

255. Платонов О.А. Терновый венец России: История русского народа в XX веке. В 2 т. М., 1997.

256. Плохотнюк Т.Н. Советские немцы на Северном Кавказе. М., 2001. Подберезкин А.И. Русский путь. 4-е изд. М., 1999.

257. Полян П.М. Не по своей воле. История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001.

258. Полян П.М. Насильственные миграции в бывшем СССР // Миграционная ситуация в странах СНГ. М., 1999. С. 265-276.

259. Помогаев В.В. Украинский национализм после второй мировой войны.

260. Маски и лицо. Тамбов, 2000.

261. Пыжиков А.В. Хрущевская "оттепель". М., 2002.

262. Развитие межнациональных отношений и национально-культурного движения в Сибири: опыт, перспективы. Томск, 2002.

263. Развитие советского народа новой исторической общности людей. М., 1980.

264. Русские: Этносоциологические очерки. М., 1992.

265. Руткевич М.Н. О двух концепциях нации // Свободная мысль-ХХ1. 1999. № 11. С. 90-100.

266. Руткевич М.Н. Теория нации: философские проблемы // Вопросы философии. 1999. № 5.

267. Рыбаков С.Е. Нация и национализм. М., 2001.

268. Святая Русь: Энциклопедический словарь русской цивилизации / Сост. О.А. Платонов. М., 2000.

269. Семанов С.Н. Юрий Андропов. М., 2003.

270. Семанов С.Н. Брежнев правитель "золотого века". М., 2002.

271. Семиряга М.И. Коллаборационизм: Природа, типология и проявления вгоды Второй мировой войны. М., 2000.

272. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб., 1999.

273. Смирнов А.Н. Этнополитические процессы на Северном Кавказе: особенности и основные тенденции. М., 2001.

274. Смолянский В.Г. Национальные конфликты в СССР и СНГ (1985-1992 гг.). Улан-Уде, 1996.

275. Советский народ новая историческая общность людей: становление и развитие. М., 1975.

276. Солженицын А.И. Двести лет вместе. М., 2001.

277. Солженицын А.И. «Русский вопрос» к концу XX века. М., 1995.

278. Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5-е изд. М.,1951.

279. Сталин И.В. Марксизм и вопросы языкознания. М., 1951. Станкевич З.А. История крушения СССР. М., 2001.

280. Старовойтова Г. Национальное самоопределение: подходы к изучению случаев. СПб, 1999.

281. Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М., 2001.

282. Тишков В.А. Феномен сепаратизма // Федерализм. 1999. № 3. С. 5-32.

283. Тишков В.А. Забыть о нации (пост-националистическое пониманиенационализма) // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3-26.

284. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997.

285. Топтыгин А. Неизвестный Берия. СПб., 2002.

286. Торукало В.П. Нация: история и современность. М., 1996.

287. Убушаев Р.В. Калмыки: Выселение и возвращение. Элиста, 1991.

288. Уваров А.Т. Русское национальное самосознание (Современный взгляд).1. М., 1998.

289. Уварова Т.Е. Этнонациональные проблемы народов СССР и России в освещении этнографической периодики (конец 1980-х начало 1990-х годов) // Россия и современный мир. 1994. № 1.

290. Уралов А. (Авторханов А.). Убийство чечено-ингушского народа: Народоубийство в СССР. М., 1991.

291. Ханазаров К.Х. Решение национально-языковой проблемы в СССР. 2-е изд. М., 1982.

292. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998.

293. Хоскинг Дж. Россия и русские. М., 2003. Кн. 2.

294. Хунагов А.С. «Выселить без права возвращения.»: Депортация народов Юга России. 20-50-е годы (на материалах Краснодарского и Ставропольского краев). Майкоп, 1999.

295. Царевская Т. В. Крымская альтернатива Биробиджану и Палестине // Отечественная история. 1999. № 2.

296. Цуциев А.А. Осетино-ингушский конфликт (1992 —.): его предыстория и факторы развития: Историко-социологический очерк. М., 1998. Черняк Э.В. Национальная политика в тоталитарном обществе. Казань, 1993.

297. Чешко С.В. Распад Советского Союза: Этнополитический анализ. М., 1996. 2-е изд. М., 2000.

298. Чомаев К. Наказанный народ. Черкесск, 1993.

299. Что нужно знать о народах России: Справочник для государственных служащих. М., 1999.

300. Шаманов И.М., Тамбиева Б.А., Абрекова И.О. Наказаны по национальному признаку. Черкесск, 1999.

301. Шаститко П.М. Обреченные догмы: Большевизм и национальный вопрос. М., 2002.

302. Шафаревич И.Р. Русский народ в битве цивилизаций. М., 2003. Шафаревич И.Р. Русский народ на переломе тысячелетий. Бег наперегонки со смертью. М., 2000.

303. Шейнис 3. Провокация века: Расстрелянный Наркоминдел. Холодныйпогром на Путинках. Новое о "деле врачей". М., 1992.

304. Шубин А.В. От застоя к реформам. СССР в 1917 1985 гг. М., 2001.

305. Шурыгин Е.И. Осуществление КПСС ленинской национальной политики впослевоенный период (1945-1958). Ростов н/Д, 1971.

306. Этничность и власть в полиэтнических государствах. М., 1994.

307. Этнические аспекты власти. СПб., 1995.

308. Brill О.М. The Kazakhs. Stanford, 1987.

309. Brubaker R. Nationhood and the National Question in the Soviet Union and Post-Soviet Eurasia: An Institutionalist Account // Theory and Society. 23. 1994. № 1.

310. Brudny Y.M. Reinventing Russia: Russian Nationalism and the Soviet State,1953-1991. Cambridge, 1998.

311. Carrere d'Encausse H. L'empire eclate. Paris, 1978;

312. Carrere d'Encausse H. La gloire des nations, ou La Fin de l'empire sovietique. Paris, 1990.

313. Conquest R. Soviet deportations nationalities. London and New York, 1960. Critchlow J. Nationalism in Usbekistan: A Soviet Republic's Road to Sovereignty. Boulder, 1991.

314. Crowther W. Moldova: Caught between Nation and Empire // Nations and

315. Politics in the Soviet Successor States. Cambridge, 1993.

316. Der Spatstalinismus und die Jtidische Frage. Zur antisemitischen Wendung des

317. Kommunismus // HRSG. Von L. Luks. Bohlau Verlag. Koln, 1998.

318. Dudwick N. Armenia: The Nation Awakes // Nations and Politics in the Soviet

319. Successor States. Cambridge, 1993.

320. Dunlop B.J. The Rise of Russia and the Fall of the Soviet Empire. Prinston University Press, 1993.

321. Eisfeld A., Herdt V. Deportation, Sondersiedlung, Arbeitsarmee: Deutsche in der Sowjetunion 1941 bis 1956. Koln, 1996.

322. Farmer K.C. Ukrainian Nationalism in the Post-Stalin Era. The hague: Martinus Nijhoff. 1980. № 2.

323. Gelb M. The Western Finnic Minorities and the Origins of the Stalinist Nationalities Deportations //Nationalities Papers. 1996. Vol. 24. № 2. Gerner K., Hedlund S. The Baltic Sea and the End of the Soviet Empire. London, 1993.

324. Gilboa Y.A. The Black Years of the Soviet Jewry, 1939-1953. Boston, 1971. Gitelman Z.Y. The Jews of Russia and the Soviet Union, 1881 to the Present. New York, 1988.

325. Hosking G.A., Aves J.,Duncan P.J.S. The Road to Post-Communism: Independent Political Movements in the Soviet Union, 1985-1991. London, 1992.

326. Hough J.F. Democratization and Revolution in the USSR, 1985-1991. Washington, D.C., 1997.

327. Jones S. Georgia: A failed Democratic Transition // Nations and Politics in the Soviet Successor States. Cambridge, 1993.

328. Odom W.E. The Collapse of the Soviet Military. New Haven, 1998.

329. Pincus B. The Jews of the Soviet Union. The History of the National Minority.1. Cambridgshire. 1988.

330. Pincus B. The Roots of Ideological Anti-Seminism in the Soviet Union under Gorbachev // SHVUT. 1996. № 3 (19).

331. Pirie P.S. National Identity and Politics in Southern and Eastern Ukraine // Europe-Asia Stidies. 1996. Vol. 48.

332. Pohl J.O. The Stalinist Penal System: A. Statistical History of Soviet Repression and Terror. 1930-1953. Jefferson. 1997.

333. Rakowska-Harmstone T. The dialectics of Nationalism in the USSR // Problems of Communism XXIII. 1974. May-June.

334. Redlich S. Propaganda and Nationalism in Wartime Russia: The Jewish AntiFascist Committee in the USSR. 1941-1948.

335. Roeder P.G. Soviet Federalism and Ethnic Mobilization // World Politics 23. 1991.

336. Smith G. The nationalities in the Soviet Union. London and New York, 1990. Rorlich A.-A. The Volga Tatars: A Profile in National Resilience. Stanford, 1996.

337. Rubenstein J. Tangled Loyalties: The Life and Times of Ilya Erenburg. New York. 1996.

338. Sakwa R. Gorbachev and his Reforms. New York, 1996; Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford University Press, 1996.

339. Suny R.G. Looking toward Ararat: Armenia in Modern History. Bloomington, 1993.

340. Suny R.G. The revenge of the Past: Nationalism, Revolution, and the Collapse of the Soviet Union. Stanford, 1993.

341. Willerton J.P. Patronage and Politics in the USSR. Cambridge, 1992. White S. After Gorbachev. Cambridge University Press, 1993.