Место конфуцианства в модернизации Китая: Конец XX-начало XXI в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Аллаберт, Анна Владимировна

• Аллаберт, Анна Владимировна
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Аллаберт, Анна Владимировна

Введение.

Глава 1. Проблемы конфуцианства в современном китайском обществоведении.

1. Современные адепты конфуцианства.

2. Современные критики конфуцианства.

3. Конфуцианство в модернизации экономики..„

4. Перспективы конфуцианства в оценках современных обществоведов.™.

5. Некоторые выводы.

Глава 2. Роль конфуцианства в политической практике современного

Китая.

1. Использование конфуцианства в реформировании политической системы.

2. Роль конфуцианства в процессе морально-нравственного воспитания общества. а. Роль конфуцианских добродетелей в формировании морально-нравственного облика современного руководителя.

6. Роль конфуцианских добродетелей в процессе воспитания народа. в. *Коллективная добродетель»: ее современное толкование.„

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Место конфуцианства в модернизации Китая: Конец XX-начало XXI в.»

В настоящее Бремя КНР вступает в новую фазу процесса модернизации, начало которому было положено в 70-х гг. XX в. . Охватывая все сферы китайского общества и государства, этот процесс ознаменован большими успехами. В то же время, по мере углубления реформ, страна сталкивается с немалыми трудностями. Для их преодоления руководство страны стремится привлечь базовые ценности китайской цивилизации. Пришедший О из древности тезис «древность на службе современности» необыкновенно популярен в современном Китае. И эта неслучайно: нормы политической культуры традиционного Китая предусматривали обращения к этим ценностям на крутых поворотах истории. Их активно использует для решения сложных проблем модернизации современное руководство КНР. И это дает немалый эффект. Опора на духовные ценности китайской цивилизации дает возможность проведения гибкого курса реформ, ориентированного на социальную и политическую стабильность, а таю»« делает более понятным смысл преобразований для широких слоев Ф населения, что является залогом успешных перспектив модернизации. Этот процесс сопряжен с большими трудностями и не имеет аналогов в мировой политической практике.

Культура старого Китая в значительной мере была связана с официальным конфуцианством, оно, по мнению большинства | исследователей, являлось ее ядром, регулировало все основные стороны жизни китайского общества. Это учение определяло развитие китайской культуры в прошлом, отдельные составляющие этого учения являются актуальными вплоть до сегодняшнего дня. С помощью этико-политичесхих & идей конфуцианства формировались основные подходы к управлению страной, осуществлялся контроль над властью и обществом, утверждались нормы гражданской морали, формировались единые правила воспитания на основе уважения старших, добродетельного поведения, подавления эгоистических устремлений, гармоничного отношения между различными слоями общества, честности и бескорыстности, лояльности к властям; идеи конфуцианства в значительной мере сформировали' менталитет китайской нации, составляя важную черту национального характера.

Регламентируя все основные стороны жизни китайского общества, конфуцианство с момента своего возникновения было ориентировано на власть, которая, со временем положив его в основу государственной доктрины, старалась осуществлять полный контроль над обществом. Следование конфуцианским принципам со стороны всего общества поддерживало социальную гармонию между различными слоями общества, таким образом сохраняя стабильное развитие всей страны, являлось гарантом единства государства. Однако неверным было бы полагать, что принципы данной этико-политической системы не претерпевали никаких изменений. При оценке роли конфуцианства, формировавшего систему ценностей общества, необходимо учитывать, что оно не было единым по своей сути и в своем развитии прошло через несколько весьма значимых этапов. Раннее конфуцианство, представленное апологетами Учения — Конфуцием (ИТ) (551 — 479 до н.э.), Мэн-цзы (Ж?) (372 — 289 до н.э.) и Сюнь-цзы (Ш^?) (Ill в. до н.э.) — существенно отличается от ханьского конфуцианства, интерпретированного Дун Чжуншу (ШФ£Т) (179 — 104 до н.э.), и ставшего единой официальной идеологией ханьского Китая. Контакт конфуцианской мысли с пришедшим из Индии буддизмом обогатил ее гносеологической и онтологической проблематикой, и в итоге в эпоху династий Сун (960—1279) и Мин (ВД) (1368 — 1644) сформировалась его новая форма, основы которой были заложены Чжу Си (ЯШ) (1130 — 1200), Лу Цзююанем (КШЭД) (1139 — 1193) и Ван Янмином (ЗЕРЙЩ) (1472 —

1529). Однако при всех расхождениях и дополнениях она представляется как весьма стройная идеологическая система. Это связано, прежде всего, с известной гибкостью Учения. Благодаря своевременной корректировке и дополнению отдельных концепций и идей, конфуцианство представляет собой едва ли не единственную мировую идеологическую систему (кроме религиозных), которая смогла просуществовать столь долгое время, сохраниться (хотя и в видоизмененном варианте) и дойти до наших дней.

Мощная централизованная государственность создавалась и функционировала на основе единой официальной «конфуцианизированной» культурной доктрины, механизм которой был достаточно сложным и разветвленным. По нашему мнению, система культурной регуляции в древнем и средневековом Китае в общем виде имела пирамидальную структуру, на вершине которой была высшая государственная власть в лице императора. Император рассматривался как главный проводник «воли Неба», основной функцией которого было поддержание вэнь (:£) —установок гуманитарного характера, заложенных далекими предками, выступавшее опосредованным воплощением принципиально важной категории китайской философии - дао (Ш [171, с.15, с.22]. Поддержание императором вэнь обеспечивало культурную преемственность докринальных установок и принципов, заложенных легендарными предками, чья мироу строительная роль не вызывала сомнений, что, в свою очередь, являлось важным инструментом в процессе управления, поддерживало стабильность в стране и продлевало время правления монарха. Вокруг императора были сосредоточены ученые-ши (±) , которые под эгидой государства вели кропотливую работу над формированием и сохранением культурного наследия Китая. Каждая новая династия, приходя к власти, пыталась суммировать и обобщить весь пласт духовного прошлого, существовавшего ранее, что обеспечивало сохранение и преемственность культурного наследия на протяжении тысячелетий. Переработка духовного наследия предыдущей династии явлалась крайне значимой и важной для каждой последующей. Это можно проследить, в частности, на примере работы в сфере историографии. Сотни ученых-книжников под неусыпным контролем со стороны высшей императорской власти обобщали опыт, накопленный предыдущей династией, и, что более важно, вели его оформление в едином идеологическом ключе. Для укрепления государственности правители (сюда относится и вся просвещенная элита китайского общества: ученые, бюрократия) обращаются прежде всего, к обобщению и интерпретации духовного наследия, полагая, что от этого напрямую зависит решение всех социальных вопросов, консолидации общества вокруг единой идеологической скрепы и, таким образом, длительное и эффективное функционирование существующей власти. Именно в развитии и интерпретации наиболее значимых для каждого периода факторов духовной культуры прошлого правители видели ключ к решению насущных проблем власти и общества, что являлось гарантом стабильного развития всей китайской государственности. Этот прагматический характер китайской духовной культуры, который сложился во многом благодаря конфуцианству, по нашему мнению, и обусловил историческую специфику развития Китая вплоть до сегодняшнего дня.

В свою очередь, в основании этой пирамиды стояло общество, которое должно было являться объектом этических добродетелей конфуцианства, призывающих к умеренности, скромности, почитанию старших, преданности властям, доброму, гармоничному отношению ко всем окружающим. Власти осуществляли планомерный социальный контроль над всем обществом, действуя через систему общин и патронимии. Говоря о важности конфуцианских норм в процессе контроля государства над обществом следует отметить, что они были закреплены законодательно. Как справедливо отметил Е.И. Кычанов: «Говоря о заинтересованности властей в сохранении и утверждении конфуцианских принципов, следует отметить, что они были закреплены законодательно, особенно тог что касалось Правил-ли, перечисленных в «Ли-цзи»». Скрепленные четко разработанным ритуалом этические нормы формировали и регенерировали нравственные критерии общества—в этом смысле конфуцианские Правила-ли играли роль официальной, весьма специфической религиозной системы, в которой священнослужителями были не только император и бюрократия, но и все общество, прежде всего главы больших патронимий, строго следивших за неукоснительным соблюдением общепринятых этических норм поведения [170, с. 299-3001.

Неповторимые черты китайской традиционной культуры были обусловлены «официальной» культурой, которая пронизывает всю китайскую духовную традицию, где конфуцианство играло одну из ведущих ролей. Эта «официальная», «конфуцианизированная» культура не ушла со сцены под натиском революционных процессов; в сферах духовной культуры, этики и морали, традиционного уклада жизни китайцев Новый Китай во многом сохранил те ценности, которые были характерны для Китая старого, иными словами, «официальная» культура, в определенной степени, актуальна и сегодня. Это и определило, по мнению некоторых отечественных исследователей, своеобразие процесса модернизации в Китае с XX в. по сей день [152].

На рубеже XIX—XX вв. проблема наследия китайской культуры впервые в истории Китая зазвучала качественно иначе. Говоря о выходе из создавшегося национального кризиса многие политические и общественные деятели той поры обращались к конфуцианству, видя в нем как корень зла и причину отсталости страны, так и панацею, способную сыграть стимулирующую роль в деле возрождения сильного и могущественного Китая. Примерно с того времени начинаются активные дикуссии о роли культурного наследия и конфуцианства.

Важным этапом по переосмыслению конфуцианской культуры в начале XX в. выступает и «Движение за новую культуру», в ходе которого обнаружилась известная двойственность общей позиции китайских интеллектуалов тех лет. Ожесточенно критикуя конфуцианство, они между тем не могли полностью освободиться от влияния традиционного наследия китайской мысли, активно используя конфуцианства в своих идеологических построениях.

Начало более серьезного переосмысления синтеза ценностей китайской и западной цивилизаций связывается с возникновением в 20-х гг. XX в. так называемого «современного неоконфуцианства» ( Ш № Ш Ш Ш ) или «постконфуцианства». Это оригинальное учение, главным идеологом которого являлся видный китайский ученый-философ Фэн Юлань (1895 — 1990), представляло попытку синтеза идей китайской и западной философии, главным образом, сунского конфуцианства и позитивизма. Фэн Юлань выступил за соединение принципов научного исследования; позитивный (метод западной философии), строящийся на доказательствах и анализе, и негативный (метод китайской философии), по автору, связанный с интуицией. В своем развитии это учение прошло несколько этапов, связанных с заметными фигурами в истории китайской философии. Идеи постконфуцианства и поныне служат объектом исследований современных китайских ученых. Особенно ценным для изучения данной проблематики в современности является тот синтез китайской и западной философии, который предприняли идеологи этого учения. Объективность такого синтеза в современности уже не вызавает сомнений, однако соотношение составляющих китайского и западного в таком синтезе по-прежнему является предметом активных споро в.

Проблема использования конфуцианства в современном Китае является магистральным направлением в китайском обществоведении; занимает большое место в жизни китайского общества и государства. Это связано как с развитием процессов, происходящих в современной китайском обществе, так и с выработкой общих, более взвешенных и актуальных подходов к ценностям китайской конфуцианской культуры со стороны властей КНР:

За последнее время на страницах научной периодики КНР идут оживленные, порой даже ожесточенные дискуссии, которые касаются всех сторон проведения модернизации жизни китайского общества. В рамках этих дискуссий одно из приоритетных мест занимает тема «роль духовного наследия в контексте современной китайской культуры». Примечательно, что данные дискуссии не несут только научный характер. Многие положения данных дискуссий, конечно, в видоизмененном вариантег высшее руководство страны постепенно начинает включать в отдельные составляющие внутриполитического курса страны. В конце XX—начале XXI в. власти КНР пытаются выработать более четкую сбалансированную позицию по отношению к тем этико-попитическим нормам, которые веками культивировало конфуцианство. Привлекая отдельные принципы конфуцианства на службу современного развития, руководство страны пытается противостоять тем негативным тенденциям, которые несет с собой западная масс-культура и развитие процессов рыночной экономики; с помощью отдельных конфуцианских принципов КПК стремится показать преемственность традиций политической культуры Китая.

Однако актуальность данной проблематики связана не только с формированием новых подходов к духовному прошлому китайской нации, но и во многом продиктована изменением внутриполитической ситуации в стране, переменам в мире и обществе.

Современное китайское общество находится на переломном этапе своего развития. Его состояние сегодня определяется большинством социологов как «находящееся в процессе трансформации» [163]. Данная трансформация в общем виде характеризуется: увеличением разрыва между бедными и богатыми слоями населения, замедлением роста экономического благосостояния деревни и, таким образом, увеличением разрыва мееду сельским и городским населением, неэффективной системой распределения доходов, изменением социальной стратификации и некоторыми другими факторами. Эти тенденции, получив определенное развитие, могут привести к социальным противоречиям и конфликтам в обществе и, как следствие, к хаосу и дезинтеграции. В поисках ответов на вызовы времени руководство страны пытается опереться на ценности конфуцианской культуры. Ориентированные на гармонию и стабильность, они могут сыграть стимулирующую роль в процессе нивелирования социальных противоречий, существующих в китайском обществе.

В то же время усиление экономического потенциала Китаяг изменение внутриполитического климата в самой КНР, известная открытость китайского общества, а также изменение соотношения сил на международной арене, преобладающее влияние в мире гегемонии политических установок США, заставляют КПК скорректировать свою идеологическую платформу, внедрить и активно использовать принципы богатого духовного прошлого китайской цивилизации. Невозможность «шокового реформирования» идеологической платформы для лидеров КПК очевидна, слишком дорогой ценой заплатил за кардинальные реформы в сфере идеологии ближайший сосед Китая. Опыт СССР, а также многих стран «социалистического лагеря» поддтвердил опасность таких непродуманных реформ. Игнорировать этот опыт руководство КНР просто не может.

Именно в конце 80-х—начале 90-х гг. XX в. в китайской науке начинает складываться и активно развиваться культурологическое направление, которое считается одним из приоритетных направлений в комплексе гуманитарного знания.

Проблемы традиционного духовного наследия не новы, впервые китайское общество столкнулось с ними в конце XIX в. Уже тогда определились основные подходы, начал складываться понятийный аппарат китайской культурологии.

В современной ситуации китайское общество не может просто отбросить ценности старой китайской культуры и осуществлять весь комплекс реформу не учитывая особенности национального фактора. Однако, проблема традиционного духовного наследия состоит не только в этом; По признании? большинства китайских культурологов, само духовное наследие нуждается в модернизации. Принципы китайской цивилизации, функционировавшие в условиях императорского Китая, не могут оставаться в структуре современной китайской культуры в неизменном варианте: нужна их соответствующая корректировка и дополнение. Только в обновленном виде эти ценности смогут сыграть стимулирующую роль в процессе реформы всех сторон жизни китайского общества. Поэтому основная задача ученых, занимающихся данной проблематикой, состоит прежде всего в определении и утверждении позитивных факторов духовного прошлого китайской нации. С выполнениями этих задач связана и известная дискуссия о мере привлечения ценностей старой культуры в современную жизнь китайского общества, которая занимает исключительное место в китайском обществоведении. Эта дискуссия характеризуется двумя принципиальными аспектами: 1. модернизация принципов конфуцианской культуры, их переосмысление, корректировка, дополнение актуальным смыслом; 2, использование некоторых принципов конфуцианской культуры в практике реформ. Таким образом, ценности конфуцианской культуры, пройдя соответствующую корректировку и дополнение, могут играть значительную роль в формировании внутриполитического курса Китая. Работа культурологов и обществоведов, занимающихся данной проблематикой, приобретает первоочередное значение.

Реформы в современном китайском обществе регламентируются общей концепцией «построения социализма с китайской спецификой». В рамках данного курса выдвинута идея о «построении социалистической духовной цивилизации» с помощью которой предполагается регулировать общий механизм социокультурной деятельности общества и государства. Реализация концепции «строительства социалистической духовной цивилизации» входит важным компонентом в теорию о совокупной государственной мощи» (Ш^ШЛ). Положения о «передовой культуре» являются важной составной частью современного курса руководства КПК о «Трех представительствах» Для реализации данного курса принципы традиционной духовной культуры, в частности коренящиеся в конфуцианстве, играют далеко не последнюю роль. С помощью общего механизма «социалистической духовной цивилизации» формируется новый тип культурного регулирования, который подразумевает специфический характер китайского социализма, где одно из приоритетных мест занимают ценности богатого духовного наследия китайской нации. В рамках концепции «социализма с китайской спецификой» признается существование двух «цивилизаций» — духовной и материальной. Именно правильное соотношение этих факторов — духовного и материального — у каждого члена китайского общества способно предотвратить социальные конфликты в обществе, улучшить моральное состояние граждан и, в конечном итоге, привести к процветанию государства и успеху реформ. В партийных документах «социалистическая духовная цивилизация» определена как «обобщение всех духовных возможностей человека в процессе изменения объективного и субъективного мира в условиях социализма под руководством КПК», «с помощью [общей концепции] социалистической духовной цивилизации следует повышать уровень духовного производства и воплощать в жизнь все позитивные результаты» [7, с. 175].

Важным пластом «передовой китайской культуры» являются вечные ценности китайской цивилизации: «[передовая культура] является воплощением и развитием прекрасных традиций китайской нации. В процессе своего долгого развития китайская нация сумела сформировать богатые культурно-исторические традиции. Эти культурные традиции с течением исторического времени и развитием социального прогресса тоже непрерывно раскрывали свой потенциал, меняли свой характер и облик. До сих пор принципы традиционной китайской культуры глубоко влияют на формирование ценностных ориентиров граждан, формы социальной жизни и на развитие самого Китая» [13). «В процессе строительства социалистической культуры с китайской спецификой ни в коем случае нельзя порывать тесные связи с лучшими традициями китайской национальной культуры*. .к этой группе ценностей надо применять курс «взять все самое лучшее, освободиться от прогнившего» Ш), таким образом китайская национальная культура войдет важной составной частью в механизм социалистической культуры с китайской спецификой» [14].

Именно с переосмыслением конфуцианства в процессе модернизации, базовые принципы которого учитываются при формировании внутриполитического курса страны, и связан весь круг проблем, которых мы коснулись в данном исследовании: проблема добродетельного управления, приоритет духовного над материальным, проблемы повышения уровня граеданской морали, тема патриотизма, воспитания, проблемы гармоничного сосуществования различных слоев общества, вопросы стабильности и единства и др.

Цель данной работы: проанализировать роль конфуцианствав контексте современных реалий КНР, а именно в процессе модернизации всех сторон жизни китайского общества. Для разрешения поставленной проблемы мы рассмотрели следующие аспекты: 1. взгляды китайских ученых о месте и значении комплекса конфуцианских идей и воззрений в процессе модернизации современного Китая; 2. смысл и назначение некоторых конфуцианских концепций, применяемых в политической практике КНР.

Данная тема многогранна, затрагивает многие аспекты, которые требуют Примечательно, что в данной связи понятие традиция расширено и включает в себя не только традиции далекого прошлого (хотя именно эти традиции определены как основные), но и традиции революционной борьбы, традиции в управлении страной до конца 50-х гг. XX в. В частности, говорится: «[в рамках строительства социалистической духовной цивилизации} следует развивать прежде всего прекрасные культурные традиции китайской нации, а также партийные традиции, добрые традиции революционной борьбы.» [7, с. 180]. привлечения специалистов из разных областей гуманитарного знания. Она охватывает целый комплекс проблем, связанных с социально-культурной1 деятельностью китайского общества. Изучение роли духовного фактора в культурном контексте современного Китая — сложная тема, связанная не только с особенностями исторического прошлого китайской нации, но и с проблемами политического, экономического, духовного, социального характера, с которыми сталкивается китайское общество на современном этапе. Эта проблема также связана с положением Китая на международной арене, а равно с известной открытостью китайского общества. В настоящем исследовании нами были затронуты наиболее репрезентативные стороны этой проблемы.

Для написания работы принципиальное значение имели исследования, проведенные в Китае за последнее время. Выступая в работе в качестве важного источника, эти работы помогают комплексно рассмотреть дискуссии о роли конфуцианского наследия в современном Китае, а также оценить роль некоторых конфуцианских принципов во внутренней политике Китая. Поэтому автор в основном опирался на официальные материалы,, посвященные конкретным политическим шагам руководства КНР в области переосмысления традиционного духовного наследия; а также на исследования, проведенные китайскими культурологами, историками, обществоведами, философами, социологами. Материалы англоязычных авторов носят лишь вспомогательный характер. Использование материалов англоязычных авторов — особая тема в изучении, анализ которой не входил в задачи автора.

Китайская культурология к середине 80-х гг. XX в. вышла на новый этап своего развития, современные ученые КНР постепенно освобаждаются от наиболее одиозных идеологических штампов и традиционных подходов, привлекают новые факты и материалы, а также активно пользуются достижениями западной науки; разнообразие тем исследований, а также количество выходящих в свет публикаций очень велико. Следует добавить, что, хотя первые шаги китайской культорологии начинались на рубеже XIX—XX вв., как особое направление в комплексе гуманитарного знания она сложилась лишь на современном этапе; с конца 80-х гг. XX в. китайские обществоведы начали комплексное изучение проблем китайского духовного наследия, среди которых исследования по конфуцианству занимают лидирующее место. Эти работы активно поддерживаются государством, и их научный уровень очень высок.

Публикации о роли конфуцианского наследия и его месте в жизни современного Китая, вышедшие в свет в КНР за последнее время,, в общем виде можно разделить на несколько групп (согласно характеру изданий и тем, поднимаемых в рамках исследований):

1. материалы, характеризующие политику КПК в сфере духовной культуры, а также монографии, в которых рассматриваются проблемы применения конфуцианских установок во внутриполитическом курсе страны. Это официальные материалы, которые помогают уяснить принципиально важные стороны в политике КПК. Сюда относятся, презде всего, партийные документы, тексты выступлений официальных лиц [86]. С помощью этих публикаций можно проследить динамику официального курса властей по отношению к богатым традициям старой китайской культуры. В сети Интернет есть специальные официальные сайты по изучению духовного наследия китайской нации, а также по изучению курса «Трех представительств», где подробно разъясняются его основные положения [14].

Среди материалов, посвященных, инкорпорации ценностей конфуцианской культуры в политическую практику современного Китая, можно особо выделить две монографии: «Теория «практика -[единственный] критерий истины» (^^^йй) [5] и «Теория «раскрепощения сознания» (Я&ШМШт£) [9], выпущенные в серии книг под названием «Вступление в XXI век» 21 под редакцией

Вэнь Сюаньдэ (Хт&Ш). В данных монографиях прослеживается судьба таких установок, как «Практика—[единственный} критерий истины» и «Раскрепощение сознания» с древнейших времен до наших дней, а также дана исчерпывающая картина функционирования эпгих принципов в процессе современного внутриполитического курса страны. Весьма примечательна также «Хрестоматия [по изучению курса) «управление государством на основе добродетели» РШФ) под редакцией Ван

Сяоси (ZE'MS), в которой описывается происхождение и современное прочтение данной конфуцианской установки [7]. Отдельного внимания заслуживает учебное пособие по методам ведения идойно-логгитической работы, выпущенное издательством Высшей Партийной Школы КПК, в котором описываются отдельные методы ведения идейной агитации; большой раздел посвящен использованию принципов традиционной духовной культуры [77]. Когда речь идет о качестве руководства, о моральном очищении рядов кадровых работников, принципиальное значение приобретают монографии, авторы которых проводят компаративный анализ между обликом традиционного чиновника и современного руководителя. В этой связи интересна монография Ли Цзяньхуа «Добродетели китайского чиновника» (ФШ'ШШ), в которой как раз и произведена попытка подобного анализа [40];

2. работы, касающиеся конфуцианства и конфуцианской культуры. Прежде всего, это переиздания конфуцианских источников как с традиционными комментариями Чжу Си, так и с комментариями наиболее видных современных ученых, таких как Ян Боцзюнь, Ли Цзэхоу и др [37, 62,116, 140]. В данном исследовании мы также обращались к переводам классических памятников конфуцианской мысли, выполненных российскими востоковедами: «Луньюй» в переводе Л.С. Перепомова [180] и Н И. Семененко [191], «Мэн-цзы» в переводе А.С. Мартынова [168], «Сюнь-цзы» в переводе В.Ф. Феоктистова [199].

Сюда же относятся энциклопедические издания, посвященные как всему философскому наследию китайской духовной культуры,, так и непосредственно конфуцианству. Как правило, это коллективные труды ученых различных направлений гуманитарного знания. В основном, конечно, философов, культурологов и историков [118, 119, 120, 124J. В этой связи особую ценность для нашего исследования представляют две энциклопедии, непосредственно посвященные конфуцианскому учению. Прежде всего, это «Энциклопедия китайского конфуцианства» (ФИШ^ под редакцией Чжао Цзихуэя рШ), в которой даны подробные философские пояснения всем принципам учения, а также описаны основные этапы становления и функционирования конфуцианства как этико-политического учения, большое место уделено также воззрениям видных философов-конфуцианцев и их биографиям [120]. Второе энциклопедическое издание— под редакцией виднейшего современного философа—Тан Ицзе ($3—fr), профессора философского факультета Пекинского университета, доктора философских наук, директора НИИ философии и культуры, заместителя председателя Конфуцианской ассоциации КНР, советника Международной объединенного общества по изучению Конфуция, под названием «Горизонты китайской конфуцианской культуры» СРШ'Ш^ЗС'к'кЖ), в котором описаны как основные положения и этапы развития конфуцианской доктрины вплоть до начала XX в., так и связь конфуцианского учения с политикой, императорской властью, системой чиновничества, экономикой, искусством, законотворческой деятельностью, литературой, взаимодействием с другими философскими и религиозными системами и др. [119]. В энциклопедии приводится подробные данные о зарубежных исследователях конфуцинства, есть сведения, которые касаются, в частности, исследований данной проблематики в нашей стране [119];

При характеристике дискуссий, идущих в китайском обществоведении, основным источником являются монографии по истории конфуцианства, где описаны важные этапы развития конфуцианского учения с древнейших времен до наших днейг а также рассмотрена актуальность некоторых принципиальных категорий конфуцианства в контексте современной китайской культуры. Значительная часть публикаций посвящена конфуцианской доктрине на всем протяжении ее существования, в частности, важному значению конфуцианских традиций в политической культуре современного Китая. Здесь весьма репрезентативной является коллективная монография, вышедшая в 1993 г. «Конфуцианство в современном Китае» (fäs^&Mit'P 0) [61], написанная тремя авторами — историками среднего поколения, работающими на исторических и философском факультетах вузов КНР, занимающимися данной проблематикой. Один из авторов, доцент Пекинского педагогического университета Сун Чжунфу который любезно предоставил диссертанту данную монографию, считает; что «будущее Китая напрямую зависит от того, удастся ли органично сочетать принципы рыночной экономики и регулирующую роль конфуцианской культуры» [61, с. 403]. Особый интерес представляет также монография Вэй Чжэнтуна (1ЩШ) «Конфуцианство и современный Китай» (ШШ-ЧШ [15], в которой автор попытался рассмотреть так называемых I идеальных правителей древности» и соотнести их моральные качества с особенностями национального характера китайцев конца XX в.

К этому разделу можно также отнести монографии, авторы которых отрицают влияние конфуцианства на современный Китай. Такова, например, монография Ци Ляна (Й Й.) «Критика современного конфуцианства» [84]. Автор проследил эволюцию взглядов на конфуцианство начиная с периода Мин и заканчивая современным Китаем. Он подверг критике «насильно насаждаемые, полуразложившиеся ценности глубокой древности» [84, с. 3]. Ци Лян призывает изучать конфуцианство как этико-политические взгляды далекого исторического прошлого Китая, но считает «неадекватным» инкорпорацию конфуцианских ценностей в современную жизнь.

Противоположным взглядом на ценности конфуцианской культуры проникнута коллективная монография «Новое толкование традиции. Современное осмысление ценностей конфуцианской мысли»

69], авторы которой—зав. кафедрой этики при Хунаньском педагогическом университете, профессор Тан Кайлинь (ШйП. 1$) и его аспирант—Цао Ган (1Ш) — комплексно анализируют ценности конфуцианской культуры, их связь и значение для формирования новых этических принципов в современном китайском обществе.

В этот раздел входят и материалы периодических изданий, статьи, вышедшие в научных журналах КНР, таких как «Чжэсюэ яньцзю» (Ш^Ш %), «Лишияньцзю» .«Сяньдай чжэсюэ» (ШШ^), «Кун-цзы яньцзю» СИ^ШЮ, «Сывэй юй чжихуэй» СШШЩ^Ш) и др. [2,16,17,18, 22,34, 35,45,48, 56,64,67,70,71, 73,79, 92].

Полезным источником для данной работы являются сборники статей, в которых приведены доклады участников различных конференций по конфуцианской проблематике, проводящихся как в КНР, так и за ее пределами. Таким источником, например, является двухтомный сборник статей с докладами участников Международной научной конференции «Конфуцианство и XXI век», посвященной 2545-годовщине со дня рождения Конфуция, которая состоялась в Пекине 5 — 8 октября 1994 г при финансовой поддержке Фонда Конфуция. На конференции были заслушаны согни докладов, которые касались разных аспектов конфуцианского учения; многие доклады были посвящены современному переосмыслению конфуцианских ценностей, а также будущему конфуцианского учения [30]. В 2000 г. в Шанхае прошла международная конференция под сходным названием, а в 2001 г, на основе докладов участников конференции был выпущен сборник статей, который тоже заслуживает внимания [31];

3. материалы, относящиеся к философскому осмыслению современного постхонфуцианства. Сюда входят: биографии,. исследования философских концепций и научных трудов основных деятелей современного постконфуцианства, таких как Фэн Юлань, Моу Цзунсань, Лян Шумин, а также статьи «последних конфуцианцев» — Ду Вэймина, Лю Шусяня и др. Можно особо выделить монографию Чжэн Цзядуна ( ЭФ Ш Ш ), работающего на философском факультете Нанькайского университета — «Введение в современное конфуцианство» ( Ш Ш ^ Ш & ) [128]; автор рассмотрел взгляды современных конфуцианцев или так называемых приверженцев «постконфуцианства», выделяя в них три поколения. К первому он отнес Лян Шумина (ШШШ), Чжан Цзюньмая (ЗКШМ) и С юн Шили ко второму — Фэн Юланя Хэ Линя Цянь Му (ШШ), к третьему — Моу Цзунсаня (Ф^Н), Тан Цзюньи (Щ1Ш), и Сюй Фугуаня (&ММ). Можно критиковать автора за несколько схематичный и упрощенный подход к подобному разделению, однако автором было проведено подробное исследование их философских концепций на большой источниковедческой базе.

К этой же фуппе принадлежат и труды «современных постконфуцианцев», особого внимания здесь заслуживает монография Фэн Юланя «Новое издание истории китайской философии» ШШ) [75]. Весьма примечательным трудом о жизни и творчестве выдающегося философа Лян Шумина является исследование Цаа Юэмина СШШ) «Лян Шумин. Исследование воззрений» %) из серии «Изучение современного постконфуцианства» (3ШХШШ ^ Ш % ¿к ) , подготовленных под редакцией видного китайского ученого-философа — ФанКэли (УзУьлО [83].

Сюда же относятся также статьи и монографии так называемых «последних конфуцианцев». Это в основном ученые-философы, ' живущие за пределами КНР. Нами была изучена монография Ду Вэймина «Новая теория конфуцианской мысли» (.ШШШ-ШШт£> , в которой автор размышляет над судьбами китайской традиционной культуры в ее связи с социологией, этикой, эстетикой, религией и философией [23]. Монография Цай Жэньхоу — «Направление [в изучении] духа современного постконфуцианства» предлагает включать ценности конфуцианской культуры в контекст общемировой культуры будущего. По мнению автора, конфуцианство с его принципами гармонии способно сыграть стимулирующую роль в сглаживании международных противоречий [82]; 4. большую помощь в работе оказали издания, посвященные характеристике современного китайскою общества и собственно проблемам социологии. К таким материалам относится сборник статей «Мораль в Китае. Тяжкие размышления по поводу морали и этики в современном Китае» (яйШФШ. [21]. В статьях описываются проблемы духовного состояния китайского общества, проблемы одиночества личности в современном мире. Пособия по традиционной китайской этике [8, 39, 43, 93, 100, 127] и исследования китайских социологов—также являются весьма важными источниками для написания диссертации. Среди них весьма интересна монография «Китайцы переходного периода» [65], в которой приведены результаты некоторых социологических опросов, проводится социологический анализ нового поколения китайской молодежи и др.

Кроме вышеуказанных работ, данная проблематика постоянно фигурирует в названиях монографий, публикаций периодических изданий, выходящих и в странах так называемого «конфуцианского культурного ареала».

Изучая специфические черты развития Китая, отечественные исследователи в 70-х гг. XX в. обратились к духовной составляющей китайской цивилизации. В Институте Дальнего Востока (Москва) был сформирован специальный отдел по изучению традиций и духовной культуры Китая. Крупнейшим специалистом по изучению данной проблематики в России является Л.С. Переломов, В 1981 п. вышла монофафия Л.С. Перепомова с Конфуцианство и легизм в политической истории Китая», в которой было было всесторонне рассмотрена критика конфуцианства и самой фигуры Конфуция в политической практике Китая 70-х гг. XX в. [179J, а в 1998 г. вышел фундаментальный труд «Конфуций, Луньюй», в котором автором был проведен комплексный анализ жизни и воззрений Конфуция, была прослежена судьба конфуцианского учения, его влияние на политическую культуру стран так называемого «конфуцианского культурного ареала», а также был выполнен полный научный перевод «Лунь юя», основанный на критическом анализе предшествующих переводов на европейские, а также современный китайский, корейский и японский языки.

В 80-90-х гг. стали выходить сборники статей и отдельные статьи, основной темой которых являлось изучение традиционного наследия китайской мысли [162, 178, 192, 197, 202]. В этой связи можно упомянуть следующие издания «Этика и ритуал в традиционном Китае» [202], «Китайская философия и современная цивилизация» [162], «От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре» [178] и др. В 1994 г. в свет вышел энциклопедический словарь по китайской философии («Китайская философия. Энциклопедический словарь»), в рубриках которого даны краткие сведения о философских школах и направлениях, а также охарактеризованы основные категории китайской философии, содержатся справки о наиболее видных философах [161],

Ежегодно в Институте Дальнего Востока в Москве проводятся международные научные конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы», на которых часть заслушанных докладов посвящена проблемам и перспективам межцивилизационных связей в условиях многополярности, а также традиционной культуре, конфуцианству, в первую очередь, его философскому аспекту. Активными участниками конференций по данной проблематике является: Л.С. Переломов, который считает, что присутствие конфуцианства в политической культуре КНР, как в «эру Мао и Дэна», так и на современном этапе, весьма ощутимо 1183, с. 148]; В.Ф.Феоктистов приходит к выводу; что китайская философия имеет все основания войти в XXI в. обновленной, значимой ветвью мирового философского знания [198, с. 95]; А.В. Ломанов, изучающий философское наследие современного постконфуцианства, полагает, что китайская традиционная мысль способна стать не только «реципиентом» западной культуры, но и ее донором [172, с. 215];. В Институте Дальнею Востока также проводится научная конференция «Философии Восточно-Азиатского региона и современная цивилизация». В дакладах конференции затрагиваются актуальные теоретические и методологические проблемы истории и современного состояния философии, социологии, религии и культуры стран Восточной Азии, главным образом Китая.

Говоря об интересе отечественных синологов к проблеме жизнестойкости китайской цивилизации и возможных вариантов интеграции стран «конфуцианского ареала», многие из них в качестве критерия стабильного поступательного развития КНР, а равно и так называемых «малых драконов» выдвигают конфуцианство. В данной связи конфуцианство предстает как некая скрепа китайской нации в целом, как тарант поступательного развития и процветания ЮВА в XXI в. Эту проблематику в определенной связи также исследуют МЛ. Титаренко [194, 195], П.М. Кожин [164], Б.Г. Доронин [152], Л.А. Березный [145], Г.Д. Сухарчук [193] и др. [151,159,165].

Основные школы западной синологии, исследовавшие процесс модернизации Китая, сложились до того, как начались нынешние реформы в КНР. Поэтому долгое время в основе представлений многих, если не большинства, западных китаеведов о путях и импульсах перехода от традиционного общества к обществу современному в Китае была убежденность в том, что главным или даже единственным двигателем этого преобразования служит Запад, его культура, институты, технологии. Среди первых к этой идее обратился один из крупнейших социологов М. Вебер. Он впервые поставил задачу показать отличие «духа» восточных религий, в частности конфуцианства, от протестантизма, которые обусловили неспособность создать духовные стимулы для эндогенною капитализма западного типа. Вокруг работ Вебера развернулись широкие дискуссии, и разработанная им методология во многом способствовала сравнительному изучению стадий и типов эволюции различных обществ.

Наибольшим влиянием среди западных китаеведов пользовалась школа, основоположником которой был профессор Гарвардского университета Джон Кит Фэйрбэнк. Рассматривая всю современную историю Китая как ответ на вызов Запада, Фэйрбэнк и его последователи придавали собственно китайским движущим силам лишь подчиненное значение. Такой подход проистекал отчасти от того обстоятельства, что большинство работ Фэйрбэнка посвящено истории Китая XIX столетия, когда фактор непосредственного столкновения Китая с Западом приобрел особенное значение [208,209,210].

Школа империализма», пытавшаяся использовать глобальную модель для объяснения движения современной истории Китая, восходила к марксизму. Однако данное направление развивалось не только марксистами, но также исследователями, которые не имели прямого направления к этому учению. В числе последних можно упомянуть, например, Ф. Моулдера, который в своей книге [213] приписывает западному влиянию исключительное значение детерминанта процесса развития. Если применительно к истории XIX в. концепции империализма еще имели определенное значение, то в свете современного развития Китая и стран ЮВА ясно, что фактор империализма отступает на второй план, тогда как на первом плане оказываются иные, по преимуществу автохтонные элементы.

Устаревшей представляется сегодня и еще одна школа, игнорировавшая динамические потенции традиционного наследия. Это — школа, созданная в конце 60-х гг. XX в. Дж. Левенсоном. Воззрения представителей данного направления провозглашали смертный приговор конфуцианству, которому было «предназначено продолжать свое существование лишь в музее древностей», — таков был главный тезис Левенсона. По Левенсону, «к изживанию прошлого ведет прежде всего современный национализм» [212, т.1, с. 95]. Левенсон исходит из того, что конфуцианство исчерпало свои возможности и стало тормозом в развитии Китая в начале XX в. . Этому тезису противоречит тот факт, что постепенное обращение к конфуцианским ценностям и, в конечном итоге, возрождение всего конфуцианства наблюдается сейчас в КНР.

Данные концепции в современной синологии считаются уже достаточно устаревшими.

В последнее время на Западе стали популярны различные прикладные исследования традиций. Изучение конфуцианских традиций преимущественно делится на две ступени. Вначале рассматривается сама традиция с уклоном в сторону ее практической реализации, исследуется также, насколько это возможно, значение данной традиции в сфере политической жизни. Затем делаются предположения о воздействии данной традиции на современное китайское общество или о непосредственном использовании ее в определенных цепях [206, 214, 215 ].

Таким образом, данная проблематика активно исследуется как в самом Китае, так и за его пределами. Количество выходящих в свет публикаций чрезвычайно велико, что создает невозможность привлечения всех материалов. Однако рассмотренные нами работы позволяют лучше понять и оценить роль конфуцианства в современном китайском обществоведении, а также его место в политической практике страны.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Аллаберт, Анна Владимировна

Заключение

Таким образом, материалы исследования показывают огромную роль конфуцианства в жизни современного китайского общества и государства.

Конфуцианство прочно вошло в политическую практику руководства КНР Оно используется для решения таких насущных проблем; как: поддержание стабильности, укрепление моральных качеств общества, формирование честного неподкупного руководства, обновление идеологической доктрины КПК, стремление противостоять негативным тенденциям, идущим с Запада, и др.

Активным проводником курса привлечения принципов конфуцианства в модернизационные процессы КНР выступает КПК, многие принципиальные вопросы такого курса являются предметом повышенного внимания со стороны высшего руководства страны.

Как было показано, отдельные конфуцианские составляющие активно используются в политической практике современного Китая. Многие из них коренятся в недрах старой китайской культуры, конечно, претерпев определенную корректировку и дополнение. Речь идет, например, о концепции «управлять страной на основе добродетели», принципы «практика — [единственный] критерий истины», «народ в качестве основною», «разъяснять здоровый дух», концепция воспитания народа, кампании «учиться у.», идеал «честного чиновника». Они и многие другие берут своё начало из классических конфуцианских книг. На современном этапе развития общества и государства в Китае эти концепции начали разрабатываться как единая система ценностей, обогащенная особенностями развития современного китайского общества. В этой связи принципы старой конфуцианской культуры не могут не претерпевать достаточно глубоких, подчас кардинальных, перемен. Однако, в своих работах обществоведы и культурологи всячески подчеркивают преемственность и непреходящий вечный характер отдельных конфуцианских ценностей, а также их непосредственное влияние на развитие современного китайского общества. В этой преемственности и состоит важнейшая особенность китайской политической культуры — формально лидерами КНР используются принципы далекого прошлого, которые, пройдя соответствующую корректировку, не утрачивают своей актуальности даже сегодня.

Обращение к конфуцианству объективно помогает становлению китайской культурологии, современные китайские ученые впервые обратились к комплексному изучению национальной культуры. Они пытаются определить место конфуцианства не только в жизни китайского общества на разных этапах его развития, но и в истории всей человеческой цивилизации.

В связи с этим в китайской культурологии начало складываться новое направление в развитии конфуцианской мысли. Это направление характеризуется тем, что его составляющие не могут функционировать как единая система, развитие получают лишь отдельные его грани. Вместе с тем, конфуцианские принципы, которые используются в политической практике современного Китая, выступают в качестве комплекса идей. отчасти связанных с «современным постконфуцианством», что дает основание говорить о новом этапе в развитии конфуцианской доктрины.

Эта особенность демонстрирует удивительную стойкость и универсальность принципов конфуцианского учения. Сложившись в условиях «конфуцианской» монархии, оно активно используется для построения «социализма с китайской спецификой» на современном этапе.

Тема жизнестойкости конфуцианской культуры пока не получила адекватной оценки китайских ученых. Однако, по нашему мнению, универсальность конфуцианской культуры в общем виде связана с некоторыми особенностями развития этой доктрины. По нашему мнению, в общих чертах это обусловлено следующими факторами: 1. конфуцианство базируется на фундаментальных ценностях китайской цивилизации. которые обладают вневременным, непреходящим характером; 2. конфуцианство — достаточно гибкая система, характеризующаяся способностью к обновлению и корректировке основных ее принципов. Именно это положение активно используется в контексте современной политической практики в КНР; 3. конфуцианство всегда выступало как инструмент укрепления центральной власти, что тоже весьма привлекательно для современного руководства страны; 4. в рамках конфуцианской культуры были разработаны совершенные социальные технологии, с помощью которых бюрократия осуществляла контроль над обществом, сглаживались социальные конфликты и противоречия.

Сегодня проблема отношения к богатому духовному прошлому китайской нации становится все более актуальной. Власти КНР понимают, что при формировании общей стратегии реформ невозможно просто отбросить ценности китайской цивилизации, это может привести к необратимым последствиям, к подрыву реформ и хаосу в стране. Положение Китая на международной арене, а также «переходное» состояние современного китайского общества выдвигает «национальный» фактор в общей стратегии развития страны на одно из ведущих мест. Не учитывать национальную специфику, а также традиции, которые веками культивировала китайская цивилизация, становится все более опасным. Именно поэтому на современном этапе китайские обществоведы обратились к конфуцианству, стремясь найти в нем причины как некоторых негативных, так и позитивных черт в развитии Китая. В этой связи исследования в области конфуцианского знания в 90-х — начала первого десятилетия XXI в. и тема актуальности Учения в политической культуре современного Китая приобретают особую остроту.

Возможно, именно культурное наследие китайской цивилизации, уникальная способность к обновлению его ценностей станет как гарантом стабильного поступательного развития Китая сегодня, так и условием сохранения стабильного развития Китая в будущем. На современном этапе влияние конфуцианства в сфере взаимоотношений граждан и государства, отношение к власти и обществу постоянно сказывается на социальных проблемах, ощущается в быту и т.д.

Сегодня наследие китайской конфуцианской мысли органично включено в контекст современной китайской мысли, служит в качестве важного инструмента реформ. Результаты научных исследований активно включаются в сферу формирования культурно-политической доктрины страны, делая принципы духовного наследия исторического прошлого весьма актуальными для современного развития страны.

Совершенно очевидно, что столь пристальное внимание со стороны руководства к вопросам духовной культуры, апелляция к социальной стабильности — это и своего рода укрепление позиций партии и изменение ее облика.

Руководство Китая заинтересовано в стабильности и дальнейшем углублении курса реформ без каких бы то ни было срывов и социальных потрясений, поэтому, обращаясь к традиционному духовному развитию, на авансцену выносятся именно те конфуцианские принципы, которые пропагандируют идеалы честного и неподкупного руководства, значительное смягчение социального напряжения, поощрение упорного труда и принципов коллективизма.

Начало XXI в. ознаменовано новыми явлениями как в Китае, так и в мире. Как подчеркнул Председатель КНР Цзян Цзэминь: «продвижение реформ социалистической рыночной экономики вступило в «наступательную фазу» (ЯсШШШ), в связи с этим мы сталкиваемся со многими противоречиями, трудностями и проблемами» [13]. В качестве инструмента для их решения выдвинута концепция «Трёх представительств», проблематика которой только начала разрабатываться. Один из принципов курса «Трёх представительств» предполагает развитие «передовой культуры», в которой подчеркивается большое значение традиционного наследия. В последних публикациях на тему реформ принцип «строительства передовой культуры» назван приоритетно важным: «развивать передовую культуру — значит развивать социалистическую культуру с китайской спецификой и, следовательно, продвигать вперед дело построения социалистической духовной культуры» [126]. Таким образом «Передовая культура» — это своего рода дальнейшее развитие концепции «социалистической духовной цивилизации», в которую составной частью включено богатое культурное наследие китайской цивилизации. Также говорится, что от того, в какой мере будет проходить продвижение культурных процессов, напрямую зависят экономические успехи страны [126].

Авторы концепции «Трёх представительств» считают, что для реализации принципа «передовая культура» необходимо создать «четыре необходимых [условия]» (Ис помощью которых возможно избежать ошибок в формировании и функционировании всей культурной доктрины государства, что приведет, в свою очередь, к действенной реализации всех экономических преобразований, будет залогом успеха всех реформ КНР в будущем [126].

Четырьмя необходимыми [условиями]» являются: первое -—«придерживаться принципов и теории марксизма-ленинизма, а также идей Мао Цзэдуна, теории Дэн Сяопина».— «это душа и основное ядро передовой культуры»,. которые «помогут сплотить китайский народ, будут компасом в процессе всех преобразований в КНР [126]»; второе условие звучит так: «придерживаться правильного курса развития передовой культуры, т.е. считать в качестве основной задачи воспитание нового поколения граждан, обладающего идеалами, моралью, культурой и дисциплиной» [126]. Связанное со вторым, третье условие: «придерживаться строительства социалистической морали — главный смысл и основная сфера продвижения передовой культуры» [126]. Говорится, что с помощью данного условия можно будет регулировать острые противоречия, связанные с продвижением в Китае рыночных процессов; этот принцип способен также подавлять в обществе «стремление к наживе», «дух потребительства», «погоне за деньгами», «нечестной конкурентной борьбе» (126]. Четвертое условие относится к влиянию и функционированию в современном китайском обществе как принципов старой китайской культуры, так и Западной культуры. Это условие — «необходимо связать воедино механизмы корректировки, подавления и впитывания» (¡йШСейза* [126]. В формулировке этих условий большое значение приобретают принципы конфуцианского духовного наследия. Например, второе и третье условие непосредственно связаны с «человеческим фактором», а именно — с проблемами гражданской морали, повышением культурного уровня населения. Формирование нового модернизированного общества, от которого зависит успех реформ и, в конечном итоге, процветание страны — первоочередная задача руководства страны. Поэтому руководство КПК стремится привлекать и активно использовать принципы старой конфуцианской культуры (конечно, в откорректированном и дополненном варианте) в таких сферах, как образование, патриотическое воспитание граедан, пропаганда морально-этических норм и т.д. Это напрямую относится к тому, что провозглашал в свое время Дэн Сяопин, а именно — концепция «нового поколения граждан, обладающего четырьмя» (Ш^Г^гЛ), о которой шла речь ранее. Эта группа ценностей связана с формированием «новых граждан», которые будут обладать, с одной стороны, «духом коллективизма, патриотизма, правильными ценностными ориентирами», будут руководствоваться принципами «служения народу» и «практика — [единственный] критерий истины», а с другой стороны, «будут активны в современной конкурентной борьбе (будут реализовывать справедливые требования, интересы и идеи в процессе реализации курса «пусть расцветают сто цветов — пусть соперничают сто школ»), будут обладать современным научным знанием, творческой потенцией (дй #) и эффективным мышлением (З&^-ШЯ) и социалистической моралью». Как было показано в работе, одной из важных составляющих «социалистической морали» также являются ценности конфуцианской культуры, которые, пройдя соответствующую корректировку, будут иметь принципиальное значение. Говоря об этом, Цзян Цззминь подчеркивал: «мы должны правильно оценивать наше богатое историческое и духовное прошлое, четко разделять вечные ценности от прогнивших, чтобы сложивишиеся в течении нескольких тысяч лет ценности китайской цивилизации в процессе строительства социалистической модернизации приобрели новую жизнеспособность и энергию» [цит. по: 90]. Четвертое условие непосредственно связано с ценностями западной цивилизации: надо дополнять приципы западной культуры собственно китайским составляющим, а также корректировать и дополнять согласно текущей ситуации принципы богатого культурного наследия Китая; подавление негативных тенденций Запада и влияние «негативных принципов китайской феодальной культуры». — «на стыке веков становятся одной из главных задач современности» [126], а «впитывание и развитие вечных ценностей китайской и западной культур напрямую служат углублению и процветанию социализма с китайской спецификой» [126].

Таким образом, ценности конфуцианской культуры непосредственно связаны с реализацией «четырех необходимых условий», являются важным моментом «передовой культуры».

Передовая культура (как развитие концепции «социалистической духовной цивилизации») служит важным инструментом реформ, охватывающих все стороны китайского общества. Ее основными задачами являются: консолидация общества с помощью утверждения единых норм морали, патриотизма; воспитание ценностей «национального духа»; сплочение нации и др. Именно с помощью передовой культуры можно разрешить «идейные колебания масс» (ШАШШ.ЩШ), «укрепить доверие», «углубить реформы», «способствовать стабильности» , «способствовать духовному развитию общества» и др. [13].

Вместе с тем, передовая культура также призвана сглаживать и внутренние противоречия, связанные с углублением в Китае рыночных процессов. Главное различие между капитализмом и социалистической рыночной экономикой видится в обращенности последней прежде всего к проблемам общества, его противоречиям: «.идейно-политическая работа, которая является важной составляющей передовой культуры, должна препятствовать и противостоять негативным тенденциям рыночной экономики и регулировать социальные противоречия, гармонизировать отношения между людьми, пробуждать активность масс и реализовывать творческие начала» [13].

На современном этапе развития общества и государства в Китае большое значение имеет «воспитание общества» [13]. Дэн Сяопин в свое время подчеркнул: «самый главный промах прошедшего десятилетия — недостаточное внимание к воспитанию, здесь я в основном говорю об идейно-политическом воспитании, не только в школах, среди молодежи, но и в общем, о воспитании всего народа» [цит. по: 13]. Невнимание к воспитанию народа сегодня рассматривается в качестве одной из главных причин событий 1989 г., к которым привели «размытость идеалов и идеологии, политики», «ступор в мышлении отдельных ганьбу, которые недостаточно следили за идейным воспитанием общества» [13]. Это привело к серьезным проблемам в духовной жизни страны: «возникли колебания среди многих членов нашей партии, а среди населения это привело к духовному опустошению, нестабильности в сознании', наполнении его неверными идеями и сектанству разного толка, к разврату, гегемонизму чиновничества» [13]. Недостаток внимания и ослабление внимания к проблемам образования являются подспудными причинами возникновения Фалуньгуна, «пагубность которого очевидна» [13].

Еще одно предназначение «передовой культуры», которая, как мы выяснили, непосредственно связана с принципами конфуцианской культуры, — противостоять тенденциям «вестернизации» («®#>) и «дезинтеграции» («$"&»), с которыми и поныне сталкивается китайское общество [13]. «Страны Запада не прекращают оказывать на Китай свое негативное идейное, политическое, культурное и религиозное влияние»: «в современном мире враги на Западе действуют «мирными» методами, проводя борьбу на идеологическом и информационном уровне; предпринимают «психологические атаки» на население, активно пропагандируя западный образ мысли; используют лозунги о «демократизации общества» и «правах человека» для легализации своего вмешательства во внутренние дела Китая» [13]. В ряде статей по этому поводу открыто говорится, кого имеют в виду под «западными врагами»: «.после развала СССР, США празднуют открытую победу над странами бывшего «социалистического лагеря», игнорируют все международные организации, включая ООН, открыто вмешиваются во внутреннюю политику многих стран. Они используют лозунги о «демократизации всего человечества», «свободах и правах человека» в качестве инструментов для осуществления контроля и насаждения американского образа мышления в других странах» [13]. Признается также, что США ведет информационную и культурную агрессию в Китае, используя лозунги о правах человека, национальные проблемы, религиозные организации, проблему Тибета и Тайваня и др. [13].

Для разрешения этих проблем и противоречий, по замыслу создателей курса «Трёх представительств», необходимо сделать так, чтобы КПК отвечала насущным интересам и требованиям китайского народа. Разрешение данных противоречий КПК также видит в укреплении и развитии идейно-политической работы среди населения, которая способна «утвердить правильные идеалы, кругозор, ценностные ориентиры в массах, занять действительно приоритетное место в глазах китайского народа, чтобы у народа не возникало никаких сомнений и колебаний» [13].

Таким образом для противостояния негативным тенденциям, которые коренятся как внутри китайского общества, так и идут с Запада, руководство КНР стремится выработать достаточно гибкую культурную доктрину, в которой «принципы духовного прошлого китайской цивилизации способны сыграть одну из решающих ролей» [13]. Таким образом сфера действия традиционного наследия китайской мысли приобретает все более широкое значение.

Как полагают многие исследователи, с середины 70-х гг. в духовной жизни развитых стран, вступивших в постиндустриальную эпоху, отчетливо проявляется направление, получившее название постмодернизма. В новой конструкции снимается «принудительность» прежнего культурного достояния, дискредитируется идея самодостаточности культуры как высшего выражения ценностей и смысла бытия. Отвергаются не только идеалы, но и сам принцип сохранения культурного наследия и самобытности культуры как некой устойчивой и определенной системы, основанной на накоплении, усложнении и иерархической организации культурного пространства.

Однако в начале XXI в. следует признать тот факт, что процессы тпобализации во многом усиливают экономическую, политическую, социальную, культурную и религиозную конфликтность и на межнациональном, и на внутринациональном уровне. В середине 90-х гг XX в. американский политолог С. Хантингтон выступил с тезисом о неизбежности столкновения цивилизаций. И хотя многие ученые выступили с резкой критикой этого постулата, в политических кругах его вполне могли использовать при инспирировании кризисных ситуаций.

2001 г. был объявлен ООН «Годом диалога между цивилизациями». Межцивилизационный диалог был предложен ООН в качестве альтернативы конфликту на цивилизационном уровне. Китай идет пути, в котором опора на национальное начало является гарантом стабильного поступательного развития. Опыт Китая, а также других стан так называемого «конфуцианского культурного ареала» демонстрирует продуктивность такого подхода. Культурное наследие китайской цивилизации играет особую роль в формировании общих подходов к проблемам общества и государства. Думается, что в процессе межцивилизационного диалога культур конфуцианству должна принадлежать одна из ведущих ролей. Не случайно на Западе многие ученые проявляют повышенный интерес к этому учению. Они считают, что в конфуцианской доктрине заложены принципы, способные обогатить будущую мировую цивилизацию. Это позволит отказаться от расточительного потребительства, от пренебрежения человеческими, моральными и экологическими издержками развития и обратиться к перспективным принципам устроения общества, имеющего достойные условия существования, и ведущего духовную деятельность, направленную на достижение высших смыслов человеческого бытия. Э