М. А. Шолохов и русская проза 30-70-х годов о судьбе крестьянства тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Дворяшин, Ю. А.

• Дворяшин, Ю. А.
• доктор филологических наук
• 1994

Оглавление диссертации доктор филологических наук Дворяшин, Ю. А.

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Своеобразие шолоховской концепции народной жизни в контексте крестьянской прозы рубежа 20-30-х годов

§ I. Литература о деревне конца 20-х - начала 30-х годов

§ 2. Крестьянский мир в романах Шолохова

ГЛАВА П. Шолохов и русская проза 30-х годов о судьбе крестьянства

§ I. Крестьянская проза предвоенного десятилетия: обретения и утраты III

§ 2. У истоков шолоховской традиции

§ 3. Шолохов в общественном сознании предвоенного десятилетия

§ 4. Эволюция крестьянской прозы в 30-е годы

ГЛАВА III. М.Шолохов и художественные искания "деревенской прозы" 50-70-х■годов

§ I. Проблемы творческих корней и истоков "деревенской прозы" в литературной критике °

§ 2. М.Шолохов и ключевые идеи его творчества в общественном сознании 50-60-х годов

§ 3. Шолохов в творческих судьбах авторов "деревенской прозы" (Ф.Абрамов, С.Залыгин, В.Белов, В.Распутин, В.Шукшин)

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «М. А. Шолохов и русская проза 30-70-х годов о судьбе крестьянства»

Современный критический взгляд на состояние отечественной историко-литературной науки позволяет выявить ряд крупных фундаментальных проблем, без решения которых невозможно составить объективное представление о целостном движении литературы как важнейшей формы общественного сознания в послеоктябрьскую эпоху. Существо одной из этих проблем состоит в необходимости исследования русской литературы 20 века советского периода именно как процесса, вбирающего в себя всю совокупность форм ее бытования. С сожалением приходится констатировать, что в минувшие десятилетия понятие об истории советской литературы формировалось преимущественно как суммарное отражение сведений о творческой деятельности отдельных писателей. Что же касается той стороны исторического существования литературы, которая является отражением творческих контактов, взаимосвязей, то есть материала, составляющего саму плоть литературного процесса, то нельзя не заметить, что она характеризовалась по большей части сведениями и выводами социологического свойства. Это не только привело к утрате объективности оценок некоторых существенных закономерностей литературного движения, но и деформировало взгляд на реальное соотношение результатов художественного творчества, способствовало утверждению особой иерархии ценностей, основанной на приоритете не общегуманистических, а узкокяассовых принципов.

Соответствующая действительности, подлинно научная картина литературной жизни России в послеоктябрьскую эпоху может быть составлена только в результате всестороннего изучения литературы как исторически меняющейся целостности с учетом всей совокупности как художественных произведений, так и разнообразных форм их бытования в общественном сознании.

Под знаком названных проблем общелитературного характера особую актуальность приобретает задача исследования творчества М.А. Шолохова как одного из крупных писателей 20 века в широком контексте литературного движения эпохи. Обращение к судьбе и творчеству Шолохова ставит современного литературоведа перед необходимостью определить отношение к своим предшественникам, поскольку за несколько десятилетий весьма активных исследований сложилась определенная отрасль историко-литературной науки, получившая наименование шолоховедения. Это понятие, конечно же, имеет право на существование, так как обозначает весьма обширный массив взаимосвязанных историко- и теоретико-литературных работ, анализирующих самые разные грани творчества Шолохова, этапы его жизненного пути, в своей совокупности обладающих качеством структурности и способностью саморазвития. Следует отметить, что в условиях идеологического господства командно-административной системы, наложивших печать догматизма на все отечественное литературоведение, шолоховедение оказалось одной из тех его ветвей, представители которой позволяли себе постановку вопросов, связанных с необходимостью объективной оценки трагических обстоятельств Октябрьской революции и гражданской войны, коллективизации, Великой Отечественной войны и т.п. На материале шолоховских произведений на протяжении десятилетий обсуждалась проблема гуманизма, что имело отнюдь не формально-логическое значение.

Затянувшаяся на многие годы, ставшая знаменитой полемика о смысле и истоках трагедии главного шолоховского героя Григория Мелехова по существу оказалась в эпицентре наиболее идеологически острых споров и размышлений о глобальных и животрепещущих вопросах духовной жизни общества. Развенчание пресловутых концепций "отщепенства" и "исторического заблуждения", которые в конечном итоге явились выражением официальных идейных и политических установок, свидетельствовало об исследовательских возможностях шоло-ховедения, давало возможность общественным наукам углубить процесс осмысления общеметодологических проблем современности.

В работах шолоховедов предшествующих поколений имеются глубоко содержательные идеи, выводы и наблюдения, не утратившие своего значения и сегодня. Поэтому дальнейшее исследование художественного мира Шолохова невозможно без опоры на уже имеющиеся в литературной науке результаты.

Однако можно ли сказать, что к началу 90-х годов поставленные шолоховедением актуальные вопросы нашли полное или хотя бы, с современной точки зрения, удовлетворительное разрешение? Конечно, такое суждение не было бы объективным. Содержательные и по тому времени смелые выводы наиболее глубоких исследователей сегодня производят впечатление половинчатых, незавершенных. Кажется, что они вплотную подошли к грани, за которой открывались перспективы осмысления подлинного масштаба открытий Шолохова-художника, но перешагнуть эту грань им во многом оказалось затруднительным.

Более того, уже в 80-е годы стали очевидными приметы кризисного состояния шолоховедения, по существу, затоптавшегося на месте, занявшегося интерпретацией идей, открытых в 60-70-е годы. Тупжко-вость положения очевидна даже по внешним признакам. В конце 70-х в 80-е годы перестали выходить новые монографии, в которых реализовались бы оригинальные идейно-эстетические концепции. В этом смысле контраст с двумя предшествующими десятилетиями был очевидным. Ведь в то время одна за другой появлялись столь содержательные исследования, как книги А. Бритикова "Мастерство Михаила Шолохова" /1964/, Л. Якименко "Творчество М.А. Шолохова" /1964/, В. Петелина. "Гуманизм Шолохова" /1965/, А. Хватова "Художественный мир Шолохова" /1970/, Ф.Бирюкова "Художественные открытия Михаила Шолохова" /1976/ и др.

В 80-е годы среди серьёзных работ можно отметить книгу В.Гуры "Как создавался "Тихий Дон" /1980/ да сборник статей К.Приймы "С веком наравне" /1981/. Однако ни одно, ни другое издания нельзя назвать совершенно новым словом о творчестве автора "Тихого Дона". Прежде всего потому, что они явились итогом многолетней работы, промежуточные результаты которой были известны ранее. Но ещё более существенно то, что основная ценность этих исследований состоит в публикации и анализе новых сведений и документов, подтверждающих уже известные точки зрения.

Состояние литературной науки, занимающейся изучением Шолохова, проявилось в её невнятной реакции на новую волну публикаций, ставящих вопрос об авторстве "Тихого Дона". Знакомство с некоторыми, более или менее аргументированно излагающими гипотезу о "плагиате" Шолохова^, создаёт ощущение, что её появление стало возможным благодаря зияющим провалам, которые к недоумению многих обнаружились ныне в научных представлениях и о судьбе, и о судьбе, и о творчестве Шолохова. Нет сомнений, что будь в активе литературной науки более глубокие, подтверждённые фактами заключения и выводы, многие опоры пресловутой версии рухнули бы сами собой.

Для характеристики пробелов, имеющихся в современном шолохове-дении следует указать и на то, что все ещё отсутствует полное собрание сочинений писателя, нет академического издания его романа-эпопеи "Тихий Дон". Не собрано эпистолярное наследие Шолохова. Пока ещё нет научно выверенного очерка его биографии. Так и не удается осуществить издание свода воспоминаний о нем. Как это ни покажется парадоксальным, о многих обстоятельствах

I. См., например: Бар-Селла 3. "Тихий Дон" против Шолохова.//Даугава. -1991. - $ 1-2; Макаров А.Г., Макарова С.Э. К истокам "Тихого Дона".//Новый мир. - 1993. - № 5,6.

- ? жизни, чертах личности Шолохова, который был нашим современником, мы осведомлены гораздо меньше, чем о любом из крупных писателей 19 века. Только в этих условиях становятся возможными опыты по реконструкции "главных и определяющих черт" Шолохова, подобные тому, который предпринял P.A. Медведев в книге "Загадки творческой биографии М. Шолохова", создав чрезвычайно примитивный л слепок" личности" писателя. Сегодня, как никогда ранее, ощущается острый дефицит объективного эмпирического материала, связанного с судьбой и литературной биографией Шолохова, что нередко подталкивает исследователей к созданию эмоционально подкрашенного вымысла.

Это обстоятельство ставит перед шолоховедами, в том числе и перед автором настоящей работы, задачу введения в научный оборот широкого |фуга ранее не известных документов, архивных материалов, фактов и обстоятельств, что даст возможность избавиться от элементов мифотворчества при создании реального представления об идейном, нравственном, творческом облике автора "Тихого Дона". Таким образом, фактологический слой данной диссертации имеет для нас принципиальное значение, являясь глубоко содержательной основой исследования, имеющего целью строго аргументированное изучение избранной проблемы.

Однако нерешенные вопросы современного шолоховедения не ограничиваются белыми пятнами в различных сферах знаний, традиционно обязательных при изучении творческой индивидуальности писателя. Не менее сложным остается положение и с идейно-художественным анализом произведений Шолохова, с постижением тех философских, гуманистических, эстетических открытий, которые в них реализованы. Не секрет, что при жизни писателя.литературная наука приняла

1. См.: Медведев Р. Если бы "Тихий Дон" вышел в свет анонимно.// Вопросы литературы. - 1989. - № 8. - С. 152. участие в формировании искаженного, ориентированного на потребности официальной идеологии, представления о содержании и смысле его романов, повестей и рассказов. Современное литературоведение испытывает насущную потребность в новом прочтении произведений Шолохова и в более глубоком проникновении в сущность его художественного мира. При этом должны быть учтены и использованы идеи, которые отражают современный уровень общественного сознания.

Разумеется, в данной работе не предполагается решение этой задачи во всем ее объеме, однако и без осмысления новаторской сущности идейно-эстетических принципов Шолохова как основы его художественной системы, невозможно серьезное изучение какой-либо отдельной проблемы, в том числе и проблемы шолоховских традиций в отечественной литературе.

Исходя из этого, начальную главу настоящей диссертации считаем необходимым посвятить анализу наиболее существенных особенностей творчества Шолохова в контексте предшествующей и современной ему литературы. Здесь исследуются наиболее характерные особенности мировоззренческих и эстетических позиций писателей, реализовавшиеся в так называемых "крестьянском" и "колхозном" романах. Основываясь на сегодняшних исторических знаниях о послеоктябрьской судьбе русского крестьянства, а также исходя из современных нравственно-философских представлений о мире и человеке, предпринимается попытка выявления как перспективных, так и бесплодных литературных тенденций того времени. Это дает возможность оттенить новаторство и мощь шолоховской концепции крестьянской жизни, с эпической полнотой реализовавшейся в "Тихом Доне".

Среди нерешенных проблем и загадок, которые таит в себе русская литература 20 века советского периода, отчетливо выделяется противоречие, прочно утвердившееся в литературоведении последних десятилетий. Речь идет об оценке влияния, которое оказали на развитие отечественного литературного процесса художественные открытия М.А. Шолохова. Общеизвестны суждения о том, что воздействие это широко и масштабно. "Влияние М. Шолохова на советскую литературу» на формирование писателей столь глубоко многообразно и всеобъемлюще, что целое пятидесятилетие нашей жизни мы можем назвать л именем Шолохова" - такие утверждения еще недавно произносились как аксиоматические. Современного взыскательного читателя они не могут удовлетворить своей декларативностью, недостаточной аргументированностью .

Более того, сегодня становится очевидным, что в подтексте литературной молвы издавна существовало и иное, прямо противоположное по смыслу мнение, имеющее целью максимально приуменьшить роль и значение Шолохова в отечественной культуре. В последние годы оно лишь всплыло на поверхность критических суждений и начинает приобретать статус бесспорного заключения. Так, М. Чудакова заявила о том, что "Тихий Дон" Шолохова "нимало /!/ не заполнял той трещины, которая зияла несколько десятилетий между литерату9 рой и российской реальностью." Отсюда следует, что участие шолоховского творчества, в том числе и его "Тихого Дона", в формировании плодотворных тенденций литературного процесса оказалось предельно ограниченным. Критик пытается создать впечатление, что того художественного явления, которое в действительности занимало центральное положение в литературе 30-х годов, как бы вовсе и не было.

Конечно, суждение М. Чудаковой является крайним выражением тех взглядов, которые основаны на стремлении отодвинуть Шолохова

1. Апухтина В. Творчество М. Шолохова и художественные искания современной советской прозы.//Великий художник современности. -М., 1983. - С. 72.

2. Чудакова М. Сквозь звезды к терниям.// Новый мир. - 1990. -№ 4. - С. 259. на периферию общественного сознания. Однако нельзя не признать, что подобные выводы стали возможными, в частности, и потому, что вопрос о формировании и развитии шолоховской традиции в отечественной литературе оказался по существу не решенным.

Нетрудно заметить, что оценки воздействия центральных достижений Шолохова на литературный процесс 30-х годов в критике последних десятилетий имели, как правило, скептический характер. Стало как бы общепринятым, что "даже наиболее чуткие современники не улавливали истинного масштаба и художественной сути Шолохов- I ских открытий."1

На первый взгляд, очевидность такого вывода безусловна. Это подтверждается не только весьма сдержанными и с сегодняшней точки зрения явно упрощенными оценками шолоховской эпопеи, принадлежащими М. Горькому и А. Толстому, но и тем объективным факто^-м, что вершинное создание писателя во всей своей завершенной целостности стало доступным литературной общественности только лишь в конце Великой Отечественной войны. И все же, думается, указанные обстоятельства еще не объясняют всей сложности проблемы воздействия "Тихого Дона" на сознание современников Шолохова. Ведь мы и сегодня - через 50 с лишним лет после завершения эпопеи - не можем похвастать, что наконец-то постигли ее глубинную суть. Однако это вовсе не является основанием для вывода о том, что литература последних десятилетий прошла мимо опыта автора "Тихого Дона".

Конечно, степень осознанности художественных открытий писателя является существенным показателем глубины, укорененности персональной литературной традиции в духовной жизни эпохи. Однако здесь важен не столько итог логически-понятийного осмысления новаторской сути творчества писателя, сколько широта и органичность проникновения его идейно-эстетического потенциала в созна

1. Хватов А.И. На стражне века.- М., 1975.- С. 412. ни'е современников, в духовную атмосферу времени.

Процесс восприятия мощной литературной традиции обладает качеством универсаяьности, так что преемственные связи не могут быть ограничены жанровыми канонами либо проблемно-тематическими пределами. Но научное исследование традиций в зависимости от широты и степени изученности литературного материала может быть сосредоточенно на каком-то одном его пласте, а именно на том, где преемственность "нагляднее проявляется и удобнее для научных на-1 блюдений. В данном случае нам представляется возможным ограничить исследуемый материал проблемно-тематическими рамками и сосредоточиться на той ветви отечественной прозы 30-х-70-х годов, которая связана с художественным отражением судьбы русского крестьянства.

Разумеется, мы отдаем себе отчет в том,, что рассмотрение произведений Шолохова в ряду с творчеством писателей только крестьянской плеяды может создать ощущение некоторой тематической локализации и даже приуменьшения масштаба творческих открытий автора "Тихого Дона". Однако такой подход является для нас в определенной мере условным, имеющим целью конкретизировать представление о своеобразии художественного мира писателя и формах его влияния на современников. Вместе с тем данный аспект исследования возник отнюдь не случайно. Его границы и основная направленность определялись не только как отражение глубины и масштабности достижений советской литературы о деревне, но и как результат постижения особой исторической роли русского крестьянства в трагических потрясениях 20 века.

Основная задача настоящей работы состоит в изучении процесса воздействия творческих открытий М.А. Шолохова на развитие русской литературы 30-70-х годов. Такое исследование в конечном итоге даст

1. Бушмин A.C. Наука о литературе.- М., 1980.- С. 171. возможность определить место и роль произведений писателя в той мощной ветви отечественной литературы, которая связана с художественным осмыслением судеб русского крестьянства в эпоху грандиозных социальных потрясений, начало которым положила Октябрьская революция. В то же время выявление традиций Шолохова под таким углом зрения позволит избежать эмпиричности: исследование приобретает конкретную и определенную цель, которая состоит в постижении творческого результата осуществления традиций, их плодотворной роли в литературном процессе.

В нашу задачу не входит не только полное, но и сколько-нибудь объемное освещение русской литературы советского периода, посвященной крестьянству. Мы полагаем, что общие контуры этого явления, а также наиболее существенные его свойства достаточно отчетливо обозначены в ряде работ отечественных литературоведов.

Произведения о крестьянской жизни постоянно находились в поле зрения советских критиков иисториков литературы. Это отразилось прежде всего в учебных пособиях по истории советской литературы, в многочисленных работах, имеющих обзорный характер, где специальные разделы неизменно посвящаются "теме деревни". Осмысление ее отразилось и во многих монографических работах, посвященных творчеству писателей, органически связанных с этой темой. Отдельные периоды в развитии литературы о деревне исследуются в ряде, кандидатских диссертаций.

1. Дергачева Е.А. Романы о послевоенной колхозной деревне.: Диет серт. .канд. филол. наук.- М., 1954; Козлов С.И. Послевоенная советская литература о колхозной деревне.: Диссерт. . канд. филол. наук.- М., 1951; Крючкова A.A. Образ передовой женщиныт-колхозницы в. русском послевоенном. романе.: Диссерт. .канд. филол. наук.- М., 1955; Юшин П.Ф. Проблема положительного героя.в русском послевоенном романе.о колхозной деревне.: Диссерт. .канд. филол. наук.- М., 1952.

Особенно оживился интерес к истории литературы о крестьянстве в 60-70-е годы, одной из существенных причин чего стали значительные художественные достижения, совершенные так называемой "деревенской прозой". Именно в 70-е годы предпринимаются попытки очертить контуры основных тенденций в развитии крестьянской темы, создать обобщающие работы, глубоко и всесторонне исследующие эту тему в советской литературе.

Первой и наиболее широкоохватной среди них может быть названа книга В.А. Сурганова "Человек на земле". /М., 1975/. Правда, исследователь не определил формулировочно задачу создания проникнутой единством картины развития русской крестьянской литературы. Однако своим пафосом его книга устремлена именно к этой цели. Потребность выявить не только общие линии, связи, творческие скрепы, но и противоречия, контрасты, отличия в пределах одного и того же русла деревенской прозы от 20-х до 70-х годов явно обнаруживается и в книге М.А. Макиной "Деревенская проза 60-70-х годов в ее историко-литературном и современном контексте". /Л., 1980/. И все же наиболее определенно и четко назревшая задача "изучения движения крестьянской литературы 20 века и ее судьбы как явления целостного" была поставлена в качестве цели исследования в докторской диссертации Г.С. Зайцевой "А.М. Горький и крестьянские писатели". /Горький, 1987/. Хотя на первом плане научного интереса Г.С. Зайцевой находятся, кажется, иные вопросы, а именно

II о творческие взаимосвязи "деревенских" писателен с художественным миром Горького, понятно, что тезис о русской крестьянской литературе 20 века как внутренне едином идейно-эстетическом течении стал для литературоведа принципиальным, поскольку она в первую очередь озабочена выявлением центростремительных тенденций, отмеченных ориентацией на Горького.

К сожалению, из поля зрения исследователя практически выпали как отдельные художественные явления, так и те линия в литературном движении, которые основывались на иных, не горьковских, идеях и даже внутренне полемичных по отношению к ним. В результате, работа Г.С.Зайцевой приобрела оттенок односторонности и моноцентризма. Горьковское влияние в ней однозначно квалифицировано как "основной эстетический фактор, определивший судьбу крестьянской литературы". * Сто заметно обеднило представление о широте и идейно-художественной самобытности крестьянской литературы, а также о драматическом ее пути. Более того, само обоснование ее целостности в диссертации Г.С.Зайцевой оказалось в значительной мере облегченным, поскольку в ней как бы не замечаются факторы, которые этой идее противоречат.

Между тем, литературная критика не только отметила целый ряд обстоятельств, которые не укладывались в прямолинейно намеченных границах концепции единства и целостности крестьянской литературы, но и попыталась утвердить мысль о ее внутренней противоречивости, неоднородности и пестроте. Наиболее последовательно такое представление развивал Ю.Куэьменко, выделявший в ее истории два этапа, которые отмечены, по его мнению, разнонаправленными тенденциями и в которых "общими оказываются лишь масштабы, лишь сама по себе устремленность литературы к утверждению идеалов нового мира. Что же касается того, как именно литература осуществляет эту свою р социальную миссию, то здесь. обнаруживаются глубокие различия".

Таким образом, уже в 70-е годы далеко не всем литературным критикам крестьянская проза, создававшаяся на протяжении более чем полувека казалась внутренне единой и монолитной. Тем более

1. Зайцева Г.С. А.М.Горький и крестьянские писатели: Диссерт. .доктора филологических наук. - Горький, 1987.- С. 23.

2. Кузьменко Ю. Советская литература вчера, сегодня, завтра.- М.,

1984.- С. 357. веских аргументов потребовала эта идея на рубеже 80-90-х годов в связи с бурным процессом заполнения белых: пятен в истории литературы, в том числе и той ее ветви, которая была связана с изображением крестьянства.

И все же, какими бы различными - до несовместимости - ни казались творческие устремления отдельных писателей в 30 и 50-е годы, сколь неоднородным ни выглядел бы весьма обширный массив русской крестьянской литературы 20 века, в глубинных слоях ее движущегося потока, в ее развитии отчетливо проявились общие закономерности, что дает основания для вывода о существовании некоего единого творческого пространства, неразрушенного ядра, свидетельствующего о крестьянской литературе как определенной типологической общности. Разумеется, сам характер близости участников этого литературного процесса не следует трактовать как примитивное единообразие. Речь идет о сложном, противоречивом, то угасающем, то вновь усиливающемся, тяготении наиболее здоровых творческих сил к идеям гуманизма и национального сплочения,, которые не исчезали в нашей литературе в самые .драматические моменты ее существования. Выявление и анализ этих плодотворных устремлений крестьянских писателей определило одну из задач настоящей диссертации.

Несмотря на, казалось бы, всеобщий интерес к истории литературы о судьбе крестьянства, что нашло отражение в многочисленных исследованиях различных аспектов этого идейно-эстетического явления, знакомство с наиболее серьезными специальными работами по этой проблеме свидетельствует о множестве вопросов, остающихся непроясненными. Приходится констатировать, что существующее в литературной науке представление об истории крестьянской прозы советского периода, особенно 30-х годов, в значительной мере не соответствует реальному ее развитию. Вне поля зрения остался целый пласт романов, повестей и рассказов, отразивших сложную, противоречивую и драматическую эпоху предвоенного десятилетия. Введение в научный обиход различных по социальной, нравственной, эстетической направленности произведений В. Кудашева, И. Макарова, А. Тарасова, И. Трусова, И. Шухова и других авторов предполагает дополнительные усилия,поскольку этот материал, судя по всему, не знаком широкому читателю и малознаком историкам литературы.

Литературная наука испытывает затруднения, когда пытается обнаружить неопровержимые доказательства шолоховского влияния в осязаемых, отстоявшихся элементах художественной формы. Попытки конкретизировать проблему, обозначить творчество писателей, сформировавшихся под прямым влиянием художественной традиции Шолохова, в большинстве случаев вызывают разочарование, так как при этом называются имена авторов, которые явно "зависимы от него, идут в его кильватере" /А. Твардовский/ - Н. Сухова, М. Соколова, Г. Шолохова-Синявского, Дм. Петрова-Бирюка, А. Калинина и др. Существует даже понятие "донская рота", "командиром" которой якобы является Шолохов.

Понятно, что плодотворность художественной традиции определяется не степенью зависимости того или иного писателя от своего предшественника, не широтой использования элементов его стиля, творческой манеры и т.п., а качеством "художественного результата" /А. Бушмин/, отразившим глубину творчесьсого преобразования воспринятого опыта. Поэтому и возникает ощущение некоторой декларативности заявлений о значимости шолоховской традиции в отечественной литературе.

Это ощущение объективно поддерживается также тем обстоятельством, что научное исследование связей русских писателей с творчеством Шолохова оказалось весьма поверхностным, эпизодическим и крайне ограниченным во времени.

Проблема преемственности по отношению к творчеству М. Шолохова возникла в литературной критике уже в начале 30-х годов в связи с появлением "Поднятой целины". А.И. Хватов справедливо отметил, что "в те годы более актуальной оказалась "Поднятая целина", творческие уроки которой широко воспринимались современниками. в анализе "Поднятой целины" намечалась перспектива уяснения самобытнол сти и новаторства шолоховского метода." "Поднятая целина" как бы прокладывала путь к постижению сущности художественного мира Шолохова, к глубинному пониманию "Тихого Дона". Кстати, подобную роль сыграла и 2-ая книга "Поднятой целины", вызвавшая вместе с рассказом "Судьба человека" "новую волну интереса к Шолохову, к 2 его методу" в 60-е годы.

Уже в первых критических откликах на роман были сделаны попытки выявить истоки мастерства Шолохова на путях сравнения "Поднятой целины" с произведениями русской классики. Так, Г. Никифоров в статье "Поле битвы", опубликованной в "Литературной газете" /29 марта 1933 г./ стремился провести параллель между "Поднятой целиной" и "Вечерами на хуторе близ Диканьки" Н.В. Гоголя. Л. Мшд-ковская в журнале "Красная новь" /1933г., № 5/ размышляла об особенностях языка, пейзажа, композицией0принципов построения образов у М. Шолохова и Л.Н. Толстого.

Разумеется, для постановки вопроса о творческом воздействии Шолохова на писателей-современников была необходима определенная временная дистанция. Тем не менее именно в начале предвоенного десятилетия были произнесены слова о плодотворности исследования творческого взаимодействия современных писателей. Слова эти относились прежде всего к Шолохову и принадлежа!® A.M. Горькому. Уже в то время A.M. Горький призывал литературных критиков провести сравнительный анализ "Поднятой целины" М. Шолохова с романом

1. Хватов А.И. На стержне века.- М.: Современник, 1975.- С. 413414. .

2. Там же.- С. 417.

Ф." Панферова "Бруски" и повестью И. Щухова "Ненависть". Это, по мнению Горького, дало бы возможность глубже уяснить соотношение различных авторов и своеобразие решения ими тех или иных проблем колхозного строительства.

Такой подход позволил бы выявить своеобразие художественного опыта, Шолохова, в поле притяжения которого уже в те годы находились многие советские писатели. К сожалению, литературная критика 30-х годов оказалась не в состоянии решить поставленную Горьким задачу. И дело не в том, что в то время не было даже попыток подобных исследований. Они были. Однако многие из критических работ того времени демонстрировали смутное представление о сущности и масштабе художественных открытий автора "Тихого Дона" и "Поднятой целины". Осмысление творческого воздействия Шолохова на литературный процесс современности затруднялось тем, что романы писателя воспринимались преимущественно в русле уже существовавших произведений о крестьянстве, но не как художественное явление, намечающее своеобразные пути постижения современности.

Литературно-художественная практика середины 30-х годов свидетельствовала о том, что творческие принципы М. Шолохова становились все более притягательными для многих советских писателей. Подключение к энергии шолоховского опыта произошло очень быстро и к середине 30-х годов ощутимо просматривалось в нашей литературе. Литературная критика не могла не отметить этого факта. Уже в 1936 году критик М. Серебрянский в статье о романе Ив. Шухова "Родина" писал: "Не только хорошим знанием казачьей среды, казачьего быта, но и пейзажными зарисовками, стремлением использовать особенности природы для характеристики своих героев Шухов близок Михаилу Шо-1 лохову .

1. Серебрянский М. Поиски темы /о романе Ив. Шухова/.// Литературный критик.- 1936.- № 1.- С. 146.

Произведения Шолохова воспринимались отдельными критиками как своеобразные художественные ориентиры в постижении значительнейших событий эпохи - революции, гражданской войны, коллективизации. Так, В. Никонов замечал в статье " 0 повести Н. Сухова": "В невыгодное положение поставил себя Н. Сухов, выпустив "Донскую повесть". Так и представляется, как он читает "Тихий Дон"1. Н. За-мошкин, размышляя о казачьих романах Аркадия Первенцева утверждает, что "замечательный опыт Шолохова несомненно не прошел бесслед2 но для Первенцева .

Однако далее этих частных замечаний, сопоставлений, общих выводов литературная критика 30-х годов не пошла. В тех же работах, в которых ставилась задача выявления особенностей творческой манеры Шолохова, постижения своеобразия его художественного метода, произведения писателя рассматривались чаще всего изолированно о от текущего литературного процесса и от литературной традиции.

Интерес к проблеме преемственности по отношению к творчеству Шолохова заметно углубился в послевоенное десятилетие. В статьях и книгах И. Лежнева, 1.И. Тимофеева, Р. Кошелева^ и др. была предпринята попытка теоретического обоснования вопроса о традициях и новаторстве в связи с творчеством М. Шолохова, высказан ряд заслу

1. Никонов.В. 0.повести Н. Сухова.// Литературная учеба.т 1936.-)£ 1.- С. 168.

2. Замошкин Н. Казачьи.романы Аркадия Первенцева.// Литературная учеба.- 1939.- 1 10.- С. 71.

3. См., например: Мышковская Л. Михаил Шолохов.// Литературная учеба.- 1937.- № 10-11.- С. 40-62; Арденс Н.М. А. Шолохов и его романы.// Литературная учеба.- 1939.- № 8-9.- С. 3-30,.

4. Лежнев И. Традиция и новаторство М.А. Шолохова.// Советская художественная проза: Сб. статей.- М., 1955.- С. 209-286; Тимофеев Л.И. К вопросу о традиции.классики:в русской советской литературе.// Литература в школе.- 1954.- № 5.- С. 8-16; Коше-лев Я.Р. "Поднятая целина" М. Шолохова в свете литературно-критических воззрений М. Горького.// Уч. записки Томского пединститута, т. 10.- Томск, 1953.- С. 25-46. живающих внимания наблюдений и сопоставлений. Однако во всех этих работах анализировалось только одно направление этой проблемы -связь произведений Шолохова с традициями русской классической литературы /Л.Н. Толстой, Н.В. Гоголь/ и с творческим опытом его предшественников в советской литературе /A.M. Горький, A.C. Серафимович/. О воздействии же Шолохова на современную литературу исследователи даже не упоминали.

Первая большая работа, посвященная проблеме традиций Шолохова в многонациональной советской литературе появилась в 1966 году. Это книга Е.П. Дрягина "Шолохов и советский роман" /Ростов-на-Дону, 1966/. Материал этой книги лег в основу докторской диссертации Е.П, Дрягина "Шолохов и советская многонациональная проза" /1967/.

Прежде всего исследователь констатировал: "Проблема шолоховских традиций в советской литературе не изучена, хотя в этом давно назрела необходимость отнюдь не только академического характера"*. По своей структуре книга Е.П. Дрягина отчетливо делится на две части, В 1-ой половине книги автор изложил свое представление, сложившееся на основе уже существующего шолоховедения, о некоторых принципиальных сторонах художественного метода и поэтики Шолохова. ВО 2-ой части исследователь обратился непосредственно к анализу шолоховских традиций в советской литературе. Е.П. Дрягин не ставил своей задачей многогранное и целостное исследование данной проблемы. Он сосредоточил свое внимание преимущественно на двух важнейших сферах проявления шолоховских традиций - на мастерстве эпического изображения и на искусстве психологического анализа. Е.П. Дрягин по-своему ограничил и исследуемый историко-литературный материал. Основное внимание он обратил на произведения писателей, представляющих национальные литературы народов СССР: украин

I. Дрягин Е.П. Шолохов и советский роман.- Ростов-на-Дону: изд.

РПП1«ПВС1?ПРГ> vHwuftriPMi^aT«. TQ6fi.- П. Т4Д-Т4Б скую - М. Стельмаха, белорусскую - И. Мележа, И. Шамякина, туркменскую - Кербабаева, осетинскую - Уруймаговой, азербайджанскую -Рагимова, Абульгасана, Велиева, киргизскую - Садыкбекова, таджикскую - Джалола Икрами, адыгейскую - Тембота Керашева, ногайскую -Абдулжалилова. При этом основным источником традиций Шолохова исследователь избрал "Тихий Дон", о "Поднятой целине" в этом смысле говорится поверхностно, материал этого романа используется глав^ ным образом в качестве подтверждения, иллюстрации того, что уже было отмечено в связи с "Тихим Доном". Особенно это ощутимо при обращении к произведениям русских советских писателей - Первенце-ва, Седых, Бубеннова, Калинина, Закруткина. Сопоставление произведений этих писателей с творчеством Шолохова ведется главным образом на тематическом уровне - исследователь говорит об использовании опыта, автора "Тихого Дона" в произведениях, посвященных революции и гражданской войне.

Следует сразу отметить, что книга Е.П. Дрягина в определенной мере отразила существовавший в 60-е годы в советском литературоведении уровень исследования проблемы преемственности - и в ее теоретическом аспекте, и в самой методике сравнительного анализа, и в конкретных сопоставлениях.

Заслуга литературоведа состоит прежде всего в постановке проблемы традиций Шолохова в многонациональной советской литературе. Е.П. Дрягин систематизировал свидетельства писателей о творческом влиянии Шолохова, наметил значимые точки соприкосновения художественного мира Шолохова с советской литературой. В книге Е.П. Дрягина имеется ряд интересных, заслуживающих внимания частных наблюдений и выводов.

Вместе с тем недостаточность исследования проявилась в нечеткости принципов анализа, которые позволили, бы изучать преемственные связи не на уровне внешних идейно-тематических и поэтических особенностей произведений, но в самой глубине их художественной методологии. Именно поэтому многие наблюдения Е.П. Дрягина кажутся недостаточно мотивированными, поверхностными. Автору исследования не удалось избежать характерного для многих работ о преемственности недостатка, об опасности которого в свое время предупреждал A.C. Бушмин: "Многие авторы работ, посвященных пробле

U о ме классических традиции в современной литературе, односторонне увлекаются выискиванием текстуальных сходств, коллекционированием параллелей, подслушиванием созвучий, выслеживанием подобий, регистрацией похожих образов, ситуаций, слов, поисками готовых художественных "моделей" для установления литературной генеало1 гии произведений того или иного писателя" .

Таким декларативным и неубедительным представляется, например, следующее рассуждение Е.П. Дрягина: "В известном смысле

Тихий Дон" является зеркалом крестьянской революции. Романы р

К. Седых - подобное же зеркало крестьянской революции . При этом автор даже не пытался обосновать столь расплывчатое суждение. Некоторые положения книги Ё.П. Дрягина представляются необязательными, например: "Подобно автору "Тихого Дона", Первенцев вводит - в качестве необходимого элемента изображения - события гражданской войны. С другой стороны некоторые рассуждения исследователя столь отвлечейа, что теряют свое значение и смысл. Их и оспаривать нельзя и соглашаться с ними невозможно: "Близка Первенце ву шолоховская концепция человека, утверждающая, что подлинная красота - в активном участии в историческом процессе, в высо

1. Бушмин A.C. Преемственность в развитии литературы.- Л., 1978.-С. 99.

2. Дрягин Е.П. Шолохов и советский роман.- Ростов-на-Дону: изд. Ростовского университета, 1966.- С. 157.

3. Там же.- С. 156. кой социалистической этике. Можно согласиться, что идея истинной человеческой красоты, проявляющейся в активном участии в жизни, действительно близка и дорога Шолохову, но почему эта идея именно "шолоховская", разве не уходит она своими корнями в традиции русской классической литературы? Похоже, что вопросы эти оказались вне поля зрения литературоведа.

Следует признать, что исследование Е.П. Дрягина в целом не решило кардинальных вопросов проблемы шолоховских традиций в отечественной литературе. Автор не предложил и не реализовал плодотворной и оригинальной методики изучения преемственных связей, хотя и наметил некоторые перспективные ее грани.

Несмотря на. то, что в 50-е-60-е годы появились исследования, затрагивающие проблему традиций Шолохова в советской литературе, в целом и даже в основных направлениях проблема эта до сих пор не получила фундаментальной научной разработки. Если в 1962 году авторы семинария по творчеству М.А. Шолохова Ф.А. Абрамов и

В.В. Гура отмечали: "Тема "Шолохов и советская литература" очень 2 широкая, разработка ее еще не начата" , то и современный исследователь недавно констатировал: "Проблема "Шолохов и развитие советского многонационального романа" почти не исследована в советз ском литературоведении".

Виесте с тем нельзя не отметить, что интерес к этой проблеме в 70-80-е годы значительно вырос. Это проявилось в углублении некоторых направлений в ее осмыслении, которые наметились ранее. С 70-х годов стали появляться работы, исследующие использо

1. Дрягин Е.П. Шолохов и советский роман.- Ростов-на-Дону: изд. Ростовского университета, 1966.- С. 156.

2. Гура В.В., Абрамов Ф.А. М.А. Шолохов.-Семинарий. Изд. 2-е, до-полн.- Л., 1962.- С. 161.

3. Залесская.Л.И. Шолохов и развитие советского многонационального романа.- М.: Наука, 1991.- С. 256. вание творческого опыта Шолохова писателями, представляющими нал циональные литературы народов СССР . Последовательно работает в русле этой темы Л.И. Заяесская, опубликовавшая за последние десятилетия ряд статей и монографию, в которых предпринимаются усилия по обобщению опыта изучения творчества Шолохова в преемственных связях с моногонациональной советской литературой*'. Следует отметить во многом информатив-яый характер этих работ, а также то что литературоведу не удалось избежать поверхностности и необязательности в сопоставлениях произведений, в выявлении преемственных связей. Например: "Любовь к земле у кулаков, у богачей в произведениях Шолохова и Стельмаха неотделима от накопительных о устремлений, от ненависти и жестокости"0.

Содержательность темы "Шолохов и национальные литературы народов СССР" очевидна. Ее исследование намечает новые плодотворные пути в изучении творчества Шолохова. При этом накапливается, систематизируется и анализируется материал, необходимый, в частности, для изучения проблемы преемственности в общетеоретическом,

1. Асадуллаев С. М. Шолохов и Азербайджан./,/ Лит. Азербайджан.-1975.- № 4; Бекизова Л.А. М. Шолохов и литература народов Северного Кавказа.//.Бекизова Л.А. Ответственность слова.- Черкесск, 1981; Бобулов К. М. Шолохов и советская киргизская проза.// Бобулов К. Критики и литературный процесс. - Фрунзе, 1976; Жа-нэ К. Оптимизм - лейтмотив творчества: /М.Шолохов и адыгейская литература/.// Дон.- 1978.- I 2; Иванова С.Е. Творчество М.Шолохова в Латвии.- Рига, 1975.

2. Залесская Л.И. З^дожественный опыт М. Шолохова и творческие поиски советских писателей.- В кн.:.Михаил Шолохов: статьи и исследования. М., 1975; Залесская Л.И. М. Шолохов и многонациональный советский роман.// Вопросы литературы народов СССР.-1980.- Вып. 6; Залесская Л.И. Шолохов и развитие советского многонационального романа.- М.: Наука, 1991.

3.Залесская Л.И. М. Шолохов и многонациональный советский роман.// Вопросы литературы народов СССР.- 1980.- Вып. 6.- С. 47. историко-литературном планах, а также для изучения тенденций литературного процесса.

Вместе с тем нельзя не отметить, что многие работы, посвященные этой теме, отличаются поверхно(5юстью. В поле зрения исследователей попадают прежде всего произведения, отмеченные печатью ученичества у Шолохова. Дело здесь, думается, не только в неотработанности методологии изучения преемственности или в недостаточной глубине анализа /хотя и эти причины сказываются на отмеченных работах/. Дело еще и в том, что, как кажется, творческий опыт Шолохова воспринимается некоторыми писателями слишком прямолинейно, не творчески. Исследование такого литературного материала не всегда создает глубокое представление о подлинном проявлении именно традиции, а не заимствования или аналогии. Разумеется, такие связи очевиднее /да и сами писатели нередко подтверждают их/, они отражаются во внешних приметах идейно-тематической и художественной сущности произведений. Однако сами по себе еще не свидетельствуют об истинной плодотворности традиций.

Следует обратить внимание на то, что проблема традиции Шолохова в русской литературе 20 века исследовалась лишь в рамках более широкого материала советской многонациональной литературы и как самостоятельная практически не выделялась. Не ставя под сомнение определенную обоснованность подобного подхода, все же считаем необходимым заметить что такое совокупное, нерасчлененное изучение персональной традиции чревато опасностью нивелировки ее творческих результатов, сглаживания рельефности движения национальной литературы. Даже поверхностного взгляда достаточно, чтобы обнаружить неправомерность распространения выводов о характере и путях восприятия шолоховского художественного опыта отдельными национальными литературами на все литературное движение народов СССР и в том числе на русскую литературу. Принято, например, считать, что первостепенным для всей советской литературы о деревне был творческий образец "Поднятой целины". По мнению Е. Книпович, "б&римерно воздействие ее на все книги многонациональной литературы нашей, посвященные колхозному строительству"^. В этом суждении есть значительная доля истины, если иметь в виду многочисленные романы о коллективизации, созданные в национальных республиках. В русской же литературе идейно-художественный понтенциал "Поднятой целины" играл иную, отнюдь не приоритетную роль. Здесь изначально доминировала ориентация на центральные открытия Шолохова, в наиболее "чистом" виде реализовавшиеся в "Тихом Доне".

В 70-е годы появились литературоведческие работы, затрагивающие тему "М. Шолохов и русская советская литература" на мате2 риале современной прозы. Однако исследуемый в них материал столь разнороден, а выводы столь локальны и не связаны друг с другом, что они не могут претендовать на фундаментальное изучение проблемы.

Среди отмеченных исследований безусловно выделяются работы о

А.И. Хватова , в которых ставится задача выявления глубинных творческих связей целого ряда очень разных, самобытных советских писателей - Ю. Бондарева, П. Цроскурина, А. Иванова, Ч. Айтматова, И. Мележа - с художественным опытом М. Шолохова. А.И. Хватов на

1. Книпович Е. Судьбы народные.// Творчество М.А. Шолохова.- М.: Просвещение, 1964.- С. 132.

2. Витковская Л. Общность судьбы: Шолоховское направление в раскрытии военной темы в современной советской литературе.- В кн.: Гуманизм художника. Ставрополь, 1975; Майданюк П. М. Шолохов и П. Проскурин: проблема традиции и общности творческих принципов. - Труды Самаркандского университета, 1976, вып. 300; Рыбаков Н. Гайдар и М. Шолохов: /к типологии сказа в советской прозе 20-х годов/.- В кн.: Традиции и новаторство в творчестве А.П. Гайдара. Горький, 1982, Пилат М.А. Шолохов и творчество Анатолия Иванова.- Пшегленд гуманистичны. 1975, № 11.

3. Хватов А.И. На стрежне века.- М.: Современник, 1975. мечает плодотворные пути исследования этой проблемы не на уровне заимствований и тематических аналогий, а в глубинном проявлении художественной методологии, идейно-художественной концепции ми-.1 ра и человека" , того, что составляет сущность открытий М. Шолохова.

Уделяя внимание шолоховскому воздействию на прозу 60-70-х годов, по отношению к литературе предшествующих лет исследователи довольствуются отрывочными или крайне обобщенными суждениями. Между тем изучение различных форм обращения к художественному опыту Шолохова русских писателей в 30-е годы имеет принципиальное значение, поскольку позволяет выявить существенные черты процесса формирования шолоховской традиции. о

Показательными в этом смысле являются работы A.M. Минаковой . Внимание исследователя сосредоточено в первзгю очередь на выявлении особенностей эпического мастерства Шолохова и на анализе его воздействия на существенные закономерности развития отечественной прозы 60-80-х годов. Достоинство работ A.M. Минаковой во многом определяется глубокой и точной выверенностью методологических принципов изучения категории литературной традиции. Кроме того, в публикациях литературоведа намечены подходы к анализу становления и развития шолоховской традиции как протяженного во времени процесса, выделены четыре его этапа. По мнению A.M. Минаковой воздействие Шолохова на отечественных писателей начало ощутимо прояв

1. Хватов А.И. На стрежне века.- М.: Современник, 1975.- С. 418.

2. Минакова A.M. Эпос М.А. Шолохова и современный литературный процесс. Дисс. .канд. филол. наук.- М., 1969; Минакова A.M. Эпос Шолохова и некоторые закономерности развития современной советской прозы.// Формирование общесоветских литературно-художественных традиций.- Ставрополь, 1980.- С. 68-87; Минакова A.M. 0 художественной структуре эпоса М. Шолохова.// Проблемы творчества М. Шолохова.- М.: МПМ им. В.И. Ленина.- С. 19-28. ляться лишь к середине 30-х годов, причем решающее значение в этом процессе якобы сыграл его роман о коллективизации. Именно "с "Поднятой целины" начинается влияние творчества Шолохова на многонациональную советскую литературу"х - со всей категоричностью утверждает A.M. Минакова. Характерно, что, по мнению исследователя, участие "Тихого Дона" в формировании шолоховской традиции относится к более позднему времени - лишь в конце 40-х-начале

50-х годов "ощутимо становится воздействие '"Тихого Дона" и творр чества писателя в целом на становление национальных эпопей" .

Таким образом, очевидна тенденция ограничить и во времени, и в творческом пространстве влияние Шолохова на отечественных писателей, что во многом определяется уровнем изученности литературы предвоенного десятилетия. При отсутствии сведений или неосвоенности наукой целых пластов литературного движения эпохи возникает реальная опасность создания умозрительных, отвлеченных от действительности концепций. Преодолеть эту опасность возможно только постоянно сверяя типологические выводы с конкретно-историческими реалиями того или иного периода литературного развития.

Из поля зрения литературной общественности не выпали и творческие связи русской прозы о крестьянстве с художественным миром Шолохова. В этом нетрудно убедиться, обратившись к многочисленным рассуждениям по этому поводу самих писателей, а также к тем литературно-критическим публикациям, в которых так или иначе затрагивается проблема творческих корней "деревенсв:ой" литературы. Е&ва ли не в каждой из них роль шолоховского влияния декларируется в весьма категоричных формулировках. Шесте с тем очевидно, что повышенный интерес к шолоховской традиции в отечественной прозе о судьбе крестьянства удовлетворяется литературной наукой весьма

1. Минакова A.M. Эпос М.А. Шолохова. - С. 73.

2. Там же. поверхностно: далее многозначительных, эмоциональных оценок, а также наблюдений и выводов частного характера исследователи не пошли. Достаточно сказать, что до недавнего времени в литературоведении не было ни одной работы, специально и целенаправленно анализирующей эту проблему во всей ее полноте или хотя бы в каком-либо конкретном ее разрезе. Лишь в вышедшей в 1976 году монографии Ф.Г. Бирюкова "Художественные открытия Михаила Шолохова" была обоснована принципиальная значимость крестьянской проблематики в творчестве писателя. Исследователь пришел к выводу, что художественный мир Шолохова - прежде всего крестьянский мир, хо1 тя полностью к нему, конечно, не сводится . Особая ценность работы Ф.Г. Бирюкова, в том числе и для нашей диссертации, состоит в том, что ее автор стремится выявить новаторскую сущность произведений Шолохова, имея в виду существенные вехи в развитии отечественной литературы о крестьянстве.

Сжатый обзор историографии проблемы творческого влияния Шолохова на отечественную литературу о судьбе крестьянства позволяет сделать вывод о постоянном, неиссякающем интересе к ней литературной науки и вместе с тем о недостаточной ее разработанности, что определяет актуальность настоящей диссертации. Ее внутренняя логика и композиционная структура формировались в значительной мере как отражение закономерностей в развитии крестьянской прозы, а также периодизации становления и развития шолоховской традищш в ней.

Воздействие еще не завершенных романов Шолохова "Тихий Дон" и "Поднятая целина" на творчество отечественных авторов явно обнаруживается уже в 30-е годы. К этому времени относится период формирования шолоховской традиции, характеристике которого посвя

1. Бирюков Ф.Г. Художественные открытия Михаила Шолохова.- М., 1976.- С. 13. щена вторая глава диссертации.

Исследователи единодушны в том, что в 40-х-начале 50-х годов русская проза о судьбе крестьянства по разным причинам, среди которых особое значение имели общественно-политические обстоятельства, утрачивает свою определенность, уходит на второй план литературного процесса. В конце 50-х годов начинается ее возрождение, достигающее своего апогея в "деревенской прозе" 60-70-х годов. Ориентация на творческий опыт Шолохова, многообразные связи и соотношения писателей-"деревенщиков" с его идейно-художественными принципами исследуются в 3-й главе диссертации.

По своему содержанию, целям и задачам данная работа имеет историко-литературный характер. Однако в основе системы приемов анализа литературного материала, используемых нами, лежит метод сравнения отдельных произведений авторов-современников. Это обстоятельство ставит нас перед необходимостью определения основных принципов методики настоящего исследования, что, в свою очередь, предполагает затронуть некоторые вопросы теоретического свойства.

Авторы немногочисленных работ, посвященных осмыслению методологии сравнительно-типологического анализа творчества отдельно взятых писателей в рамках одной национальной литературы едва ли не в один голос заявляют о том, что проблема эта в ее теоретическом аспекте "в современном литературоведении почти не разрабаты-1 вается". Вместе с тем очевидно, что число публикаций, имеющих своим содержанием конкретно-сопоставительное изучение отдельных произведений, в последние годы значительно выросло. Это позволяет констатировать, что, во-первых, на основе эмпирического опыта исследователи убеждаются в эффективности сопоставительного анализа историко-литературного материала; во-вторых, обретает актуальность

1. Пруцков Н.И. Историко-сравнительный анализ произведений художественно!! литературы.- Л., 1974.- С. 3. задача создания плодотворной системы принципов сравнительного изучения и отдельных произведений, и творчества отдельных писателей.

Автор настоящей диссертации не ставит своей целью разработьн ку универсальной методики сопоставитеМто исследования, пригодной для использования во всех случаях. Хотя это вовсе не означает, что опыт, обретенный в данной работе не может иметь значения для решения задач подобного рода.

Основные положения применяемой в диссертации методики сравнительно-типологического анализа заключаются в следующем:

1. Преемственность художественного опыта является одним из важнейших факторов литературного процесса, не только определяющих его идейно-эстетические приметы, но и, в свою очередь, испытывающих воздействие существенных обстоятельств социально-исторического бытования литературы. Становление и развитие персональной литературной традиции не может рассматриваться имманентно, вне "целостного контекста культуры"

М. Бахтин/, а также без учета социально-экономических, политических и иных условий эпохи. Это предполагает изучение литературной традиции на основе последовательно осуществляемого принципа историзма.

2. Анализ действия литературной традиции, идущей от отдельного писателя к другому может быть эффективен только в том случае, если при этом имеются в виду условия и характер формирования этой традиции и особенности ее развития в предшествующие периода. Только при условии целостного изучения персональной литературной традиции возможно составить глубокое и полное представление о ее сущности.

3. Развитие подлинно глубокой и плодотворной литературной традиции проявляется в основополагающих чертах творчества -в художественной методологии, в концепции жизни и человека.

Как справедливо заметил Н.И. Пруцков, "при отсутствии этого главного нет оснований говорить о том, что данный писатель 1 продолжает ту или другую традицию .

4. В отечественном литературоведении немало сказано о непродуктивности сравнительного анализа произведений, основанного на констатации непосредственных текстуальных сходств, созвучий, перекличек и т.д. Особенно категорично характеризовал увлечение выискиванием подобных мотивов A.C. Бушмин, который считал, что "нет в литературоведении занятий более легких и более бесполезных, чем подозрительное выслеживание похожих или будто бы "похожих" мест, подсказанных будто бы 2 классиками" . Трудно не согласиться с ученым не только в его негативном отношении к буквалист ---ским сопоставлениям деталей художественных текстов, но и с тем, что случаи примитивизации сопоставительного метода сегодня весьма широко распространены. Вместе с тем было бы неверно отвергать в принципе какой-либо смысл и значение любого сравнения, опирающегося на. непосредственную близость текстуальных элементов, поскольку такой подход дает основание игнорировать какую-либо значимость прямого обращения к опыту предшественника. Но ведь опыт изучения преемственных связей свидетельствует о другом.

В истории мировой и отечественной литературы имеется немало примеров того, как первые пробы пера даже великих впоследствии писателей основывались на непосредственном диалоге с уже иввест-ным художественным опытом. Причем далеко не всегда в этом диалоге

1. Пруцков Н.И. йсторико-сравнительный анализ произведений художественной литературы.:- Л. , 1974.т С. 19.

2. Бушмин А. Преемственность в развитии литературы.- Л., 1978.-С. 100. голос молодого автора достигал преобладающей силы звучания. Комментируя одну из литературных ситуаций такого рода, Г.В. Плеханов, например, писал: "В его /Тургенева. - Ю.Д./ первых произведениях встречаются места, неоспоримо свидетельствующие о том, что он подражал Гоголю. Но можно ли было упрекать его за это? Нет! 1ут не было вины И.О. Тургенева: тут была только заслуга Н.В. Гоголя'^ Очевидно, в таком случае ориентация на какого-либо крупного писателя становится одним из эпизодов формирования творческой индивидуальности его последователя. Но факты прямого обращения начинающих писателей к эстетическому примеру предшественника не могут быть игнорированы исследователем проблемы преемственности и по другой причине. Дело в том, что особенности заимствования творческого опыта не только характеризуют его восприемников, но и в определенном смысле свидетельствуют о значимости художественного образца. Тот же Г.В. Плеханов в связи с этим заметил: "Когда очень крупный талант, - может быть лучше сказать, гений, - делает своим появлением эпоху в литературе, тогда менее крупные писатели, следующие за ним во времени, подражают ему как в языке, так и вообще в технических приемах. И так бывает не только в литературе. Если бы это было иначе; если бы художественному гению не подражали в течение известного времени. менее выдающиеся художники, то ведь не было бы никакого основания утверждать, что с его появлением начар лась новая эпоха . Процесс обретения начинающим автором самостоятельности протекает, как правило, под знаком преодоления - подчас демонстративного - зависимости от предшественника. Однако при этом нередко происходит глубинное, подчас неприметное для поверхностного взгляда, усвоение коренных качеств его художественного мира.

Особенности проявления творческих контактов между писателями накладывают отпечаток и на характер их научного исследования. Элементарное сходство произведений разных художников само по себе еще

I. Плеханов Г.В. Сочинения, т. ХХ1У.- М.-Л.: Госиздат, 1927.-С. 282.

3 * 'Рам же * не обладает многозначительным смыслом, но оно "может привести к важным результатам, если подскажет путь изучения"1.

К примеру, указание на сходство речевых элементов персонажа из ранней комедии И.О. Тургенева "Безденежье" Жазикова и рассуждений героев гоголевского "Ревизора" само по себе может быть факв том не существенным. Однакб^сочетании с другими такого рода наблюдениями' оно может стать неоспоримым аргументом, свидетельствующим не только о том, что формирование творческой ивдивидуальности И.С. Тургенева протекало под влиянием Н.В. Гоголя, но и о том, в какие формы эта зависимость облекалась. Кроме того, появляется возможность выявить сам характер данного случая преемственности, определить, идет ли речь о связи генетической, типологической либо ученически-подражательной.

Думается, прав был один из авторитетных исследователей творчества Шолохова Ив. Ермаков, когда писал, что "метод "буквализма" имеет свой г&АОп если им пользоваться как "подсобным" приемом: он обнаруживает, так сказать, личностную связь данного писателя с тем или иным предшественником и позволяет с большей уверенностью сближать их между собой по разделам столь же существенным, р сколь и трудно уловимым непосредственно" .

Результативность приема сравнения текстуальных сходств увеличивается при изучении начального периода формирования в национальной литературе персональной литературной традиции, когда приобщение к принципам художественного мира крупного самобытного писателя совпадает с постижением смысла его идейных и эстетических открытий. Кроме того, анализ развития персональной литературной традиции как

1. Реизов Б.Г. Сравнительное изучение литературы.// Реизов Б.Г. . История и теория литературы.- I., 1986.- С. 281.

2. Ермаков Ив. "Тихий Дон" М. Шолохова в свете проблемы социалистического эпоса. Диссерт. .кандидата филолог, наук.- М., 1947.-С. 290. целостного явления позволяет выявить, как характер становления традиции оказывает заметное воздействие на ее содержательные свойства , отражается в особенностях ее реализации, как в творчестве того или иного писателя, так и в литературном процессе.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Дворяшин, Ю. А., 1994 год

1. Сатарова Л.Г. Природа в философско-эстетической концепции романа М.А.Шолохова "Тихий Дон". Дисс.канд.филол.наук. -Воронеж, 1983. -С.23.Тоом Л. Кризис или агония?//На литер.пост. -1930. II.-С.45-46.

2. О новом типе писателя.//Лит.газета. -1933. -II июня. -С.З.

3. Ляшенко М. Писатель "Поднятой целины".//Литстрой /Харьков/. -1933. II 5. -С.83.

4. Радек К. Роман Шолохова "Поднятая целина" образец социалистического реализма.//Наше слово о литературе. -М., 1933. -С.43.

5. Мышковская JI. О "Поднятой целине" Шолохова.//Красная новь. -1933.- 115. С.236.

6. Грознова H.A. Шолохов и Леонов.//Шолохов в совр.мире. -Л., 1977.- С.109.

7. Абрамов Ф.А. Образы коммунистов в "Поднятой целине" М.А.Шолохова //Ученые записки ЛГУ.-№ 173. -JI., 1954. С.7.

8. Ершов Л.Ф., Никулина Е.А., Филиппов Г.В. Русская советская литература ЗС-х годов. М.: Высшая школа, 1978. -0.69.

9. Бритиков А. Пейзаж у М.Шолохова. //Вопросы советской литературы.УШ. М.-Л.: ИздАН СССР, 1999. - С.286-287.

10. Старикова Е. Путь Ивана Катаева.//Катаев И. Сердце.-М.,1990.-С.19.

11. Катаев И. Сердце. М., 1990. - С.170.

12. Макаров И. Преломление действительности.// Земля советская. 1 10.

13. ЦГАЛИ, ф. 2550, оп. 2, ед. хр. 19, л.10.

14. Цит. по: Мирский Д. Михаил Шолохов.// Литературная газета. 1934.- 24 июля. С. 2-3.

15. Катаев Ив. Искусство социалистического народа. // Красная новь. 1935. - № 5. - С.185.

16. Мобилизация журналов. // Наши достижения. 1936, - № 5. - С.126

17. Катаев Ив. Искусство социалистического народа. С.186.

18. Калинин А. На волне "Тихого Дона".//Лит.Россия. 1984. - 17 февраля. - С.14.

19. Воспоминания об Иване Шухове, Алма-Ата: Жазушы. - 1979. - С.146

20. Воспоминание об Иване Шухове. Алма-Ата: Жризушы. 1979'. - С. 148

21. Шухов И.П. Обаяние личности. // Шухов И.П. Собр.соч. в 5т., т.5. Алма-Ата: Жазушы, 1983. - С.598.

22. Никифоров Г. Поле битвы. // Лит.газета. 1933.- 29 марта.- СЛ.

23. Соколов М. Народный писатель./-/Дон. 1955. - № 2.- С.61.

24. Серебрянский М. К дискуссии о "Брусках". // Лит.газета. 1934.- 28 марта. - С.2-3.

25. Овечкин В. Статьи, дневники, письма. М., 1972.- С.329.2. Там же.

26. Жизнь колхозной деревни и литература: Творческая дискуссия в Союзе писателей СССР. М., 1956. - С.34.

27. ЦГАЛИ, ф. 2268, оп.1. ед.хр. 67, л. I (оборот).

28. Цит. по: Буданцев С.Ф. Писательница: Роман и рассказы. М., 1988.- С. 486.

29. ЦГАЛИ, ф. 422, оп. I, ед. хр. 116, л. 165

30. По завершении роман получил название "Искать, всегда искать!*

31. ЦГАЛИ, ф. 2569, оп. I, ед. хр. 388, л. 24 (оборот).

32. ЦГАЛИ, ф, 1161, оп. I, ед. хр. 243, л. 43 (оборот).

33. ЦГАЛИ, ф. 1161, оп. I, ед. хр. 243, л. 43.

34. Реизов Б.Г. История и теория литературы.,, С. 307-308.

35. Тоом Л. Кулак и бедняк в литературе.// Тоом Л. На кругом переломе.: Статьи. М., 1930. - С.93.

36. См.: Земля советская. 1930. - № I. - Стлб. 255-256.

37. Юровская В. О романе "Поднятая целина" Шолохова. // Прожектор,-1933.- ® 7-8.- С.23.

38. Мазнин Дм."Поднятая целина* и так называемое "новаторство*.//Красная новь. 1933. - № 5. - С.211.2. Там же. С. 222.

39. ЦГАЛИ, ф. 2073, оп. I, ед. хр. I, л.117

40. ЦГАЛИ, ф. 2073, оп.1, ед.хр.1, л.ИО.

41. Рассказ о главном.// Литерат.газета. 1933.- 23 апреля. - С.6»2. Там же.

42. ЦГАЛИ, ф. 613, ед. хр. 833, л.14.

43. Реизов Б.Г. История и теория литературы. С.292.

44. Смирнов С. Незабываемый старейшина.// Воспоминания о Ефиме Пермитине. М., 1986.- С.116.

45. ЦГАЛИ, ф. 2252, ед. хр. 335, оп.1, л.II.

46. Кузьмичев И.К. Николай Кочин. Очерк творчества. Горький, 1972. - С.50-51.2. Там же. С.П9.

47. Смирнов В. Сыновья. Ярославль, 1940. - С.296.

48. Горбунов К. Избр.произведения: В 2-х т.- М., 1978.- т.2. -С. 258, 272.

49. Шт.по: Тарасов А.И. Будни: Повести и рассказы.- М., 1985.-С.430.

50. Хватов А.И. На родной аемле, в родной литературе. М., 1980. -С. 21В.

51. Тарасов А.И. Охотник Аверьян.// Тарасов А.И. Будни.- М., ГЭД5.-С. 341.

52. Макаров И. Голубые поля. М., 1959. - С.1Я**,

53. Хватов А.И. На стрежне века. М., 1975. - С.328.

54. Якименко Л."Тихий Дон" М.Шолохова. М.: Советский писатель, 1958. - С.Ю.2. Там же.

55. Трофимов В.М. Николай Пухов бытописатель донского казачества.// Вопросы русской и зарубежной литературы: Уч.записки Волгоградского пединститута. - Вып. 30. - Волгоград, 1970. - С.118.

56. Ковский В.Е. Литературный процесс 60-70-х годов.- М., I983.-C.I99

57. Петрик А.П. "Деревенская проза":итоги и перспективы изучения.// Научные доклады высшей школы.Филологические науки.- 1981.-Ш.-С67

58. Петрик А.П. Указ.соч. С.67.

59. Вильчек 1. Вниз по течению деревенской прозы»// Вопросы литературы. 1985. № 6. - С.72.

60. Цит.по: Ковский В. Литературный процесс. С. 164.

61. Вильчек Л. Вниз по течению деревенской прозы.// Вопросы литературы. 1985.- $ 6. - С. 72.

62. Целая Г. Затонувшая Атлантида. М., 1991. - С.16.

63. Чалмаев В. "Воздушная воздвиАась арка." С. 110.

64. Чалмаев В. "Воздушная воздвиглась арка." С. 74.

65. Макина М.А. Деревенская проза 60-70-х годов в ее историко-литературном и современном контексте. Л., 1980. - С.46.

66. Протченко В.И. Современная "деревенская проза* в литературной критике.// Русская литератур^. 1977. - № 2.- С.55.

67. Макина М.А. Указ.соч. С. 14-15.

68. Макина М.А. Указ. соч. СЛ6.

69. Сурганов Вс, Указ. соч. С. 381.

70. Цит. по: Нуйкин А. Зрелость художника. М., 1984. - С. 124.

71. Цит. по: Нуйкин А. Указ. соч. С. 123.

72. Нуйкин А. Указ. соч. С. 133.

73. Дедков И.А. Сергей Залыгин. М., 1985. - С.94.

74. Нуйкин А. Указ. соч. С. 86.

75. Хватов А.И. Глазами современников.// Хватов А. И. На стрежне века.-М., 1975. С.412-452; Хватов А.И. Шолохов и его современники.// Хватов А.И. Пути народности и реализма.- М., 1980. - С. 117-162; Хватов А.И. Творческие заветы Шолохова. - М., 1986.

76. Цит. по: Васильев В. Ненависть (заговор против русского гения).// Молодая гвардия. 1991. - Л II. - С. 242.

77. Жизнь колхозной деревни и литература. М., 1956. - С. 7-8.

78. Белая Г. Художественный мир современной прозы. М., 1983.- С.75.

79. Чудакова М. Сквозь звезды к терниям. Смена литературных циклов.// Новый мир. 1990. - № 4.

80. Залыгин С. Искусству много дела на земле. М., 1964. - С. 52.

81. Белая Г. Кризис? Кризис!. С. 26.

82. Турков А. Федор Абрамов. Л. - М., 1984. - С. 23.

83. Золотусский И. Федор Абрамов. М., 1986. - С. 36.

84. Гура В.В., Абрамов Ф.А. М. Шолохов. Семинарий.- М., 1962. С.126,

85. Камянов В. Испытание соседством. //Юность, 1989.- № I. - С.81.

86. Нуйкин А. Зрелость художника. С. 204.

87. Морозова H.A. Творчество Шолохова и современная проза. // Шолохов в современном мире. Л., 1977. - С. 36.

88. Современная русская советская литература. 4.1. М., 1987. -С. 44, 46.

89. См.: Дружба народов. 1970. - № 9. - С. 270.

90. Дедков И. Указ. соч. С. 221-222.3. Там же. С. 197.

91. Нуйкин А. Указ. соч. С. 256

92. Цит. по: Нуйкин А. Указ. соч. С. 244.

93. Гусев В. Пространство слова.// Гусев В. Память и стиль. М., 1981. - С. 325.

94. Белая Г. Художественный мир современной прозы. М., 1983.- С. 79.

95. Из выступления В.И. Белова на Всесоюзной научной конференции в Вологде 18 сентября 1989 года.

96. Ливенцева Л. Мир в человеке.// Кубань. 1971. - № 9 - С. 118.

97. Хватов А. Творческие заветы Шолохова. М., 1986. - С. б.

98. Распутин В. Быть самим собой.// Вопросы литературы. 1976. - № 9. - С. 146.

99. Панкеев И. Валентин Распутин. М., 1990. - С. 29.

100. Распутин В. Много дел на земле.// Студенческий меридиан. 1981.-№ 2. - С. 37.

101. Шукшин В. Ответы самому себе. М., 1981., - С. 235-236.

102. Шукшин В. Вопросы самому себе. М., 1981. - С. 174.

103. Аннинский Л. "Любавины* в наследии В.М. Шукшина.// Шукшин В. Собр. соч. в б т. Т.1. М., 1902. - С. 549.

104. Шукшин В.М. Верность правде.// Молодежь Алтая. 1967. - I января.

105. Ершов Л. Правда и нравственность. // Ершов Л. Память и время. -М., 1984. С. 250.

106. Хватов А.И. Творческие заветы Шолохова. М., 1986. - С. 18.

107. Государствеиного Литературного музея.

108. Тульского областного краеведческого музея им.В.В.Вересаева.

109. Данковского краеведческого музея (Липецкая обл.).

110. Государственного архива Вологодской области.П. ТЕКСТЫ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕМ:

111. Шолохов М.А. Тихий Дон.//Шолохов М.А. Собр.соч.: В 8 т. М.: Изд. "Правда", 1980. - Т.1-4.

112. Шолохов М.А. Поднятая целина.//Шолохов М.А. Собр.соч.: В 8 т. М.: Изд. "Правда", 1980. - Т.5-6.

113. Абрамов. Ф. Братья и сестры.//Абрамов Ф. Собр.соч.: В б т.- Л.: Художественная литература, 1990. Т.1-2.•4. Абрамов С. Поездка в прошлое: Повесть.//Новый мир. 1989.- 5.

114. Акулов И. Касьян-Остудный. //Роман-газета. 1983. - № 16-17.

115. Алексеев М. Вишневый омут; Хлеб имя существительное; Карюха. - М., 1981.

116. Белов В. Холмы: Повести, рассказы, очерки. М.: Современник, 1973.

117. Брыкин Н. Земля в плену. М. - Л., 1930,.

118. Брыкин Н. Земля в плену; Стальной Мамай. Л., 1969.

119. Буданцев С.Ф. Писательница: Романы, рассказы. М., 1988.

120. Бубеннов М. Гремящий год. М., 1932.

121. Бусыгин А. Семья Бесергеневых: Роман. Ростов-на-Дону,1934.

122. Воробьев К. Собр. соч.: В 3 т. М., 1991-1993.

123. Галузин Н. Земля шатается: Роман. Л., 1931.

124. Гомонов В. Голыш. М., 1931.

125. Горбунов К. Ледолом: Роман. М. - Л., 1930.

126. Горбунов К. Семья. М., 1939.

127. Горбунов К. Изб.произведения в 2 т.- М., 1978.

128. Дорохов П. Крепость: Роман. М., 1933.

129. Дюбин В. Забурунный край: Роман. М., 1931.

130. Егоров Ив. Буйные травы: Повесть. // Красная новь. 1940. -№ 2-4.

131. Зазубрин Вл. Два мира. Горы: Романы. Иркутск, 1980.

132. Залыгин С. Изб.произведения в 2 т. М., 1973.

133. Замойский П. Собр. соч.: В 2 т. М., 1956.

134. Зарудин Н. В народном лесу: Повесть.// Новый мир. 1936. -№ 1,2.

135. Зарудин Ник. Путь в страну смысла. М., 1983.

136. Зорин Дм. Перелом: Роман. М. - Л., 1931.

137. Калинин А. Курганы: Роман. Ростов-на-Дону, 1941.

138. Каманин Ф. Опора: Роман. Смоленск, 1936.

139. Каманин Ф. Ивановская мельница: Романы. М., 1976.

140. Касаткин И. Так было: Рассказы. М., 1935.

141. Катаев И. Движение. Январь и февраль 1930г. на Кубани: Очерки. М., 1932.

142. Катаев Ив.Ив. Отечество: Повести и рассказы. М., 1935.

143. Катаев Ив. Сердце: Повести и рассказы. М., 1980.

144. Клычков С. Чертухинский балакирь: Романы. М., 1988.

145. Коничев К.И. Лесная быль: Повесть. Архангельск, 1934.

146. Коптелов А. Великое кочевье: Роман. М., 1937.

147. Кефанов П. Станицы в огне: Повесть. М., 1931.

148. Кочин Н. Девки: Роман. М., 1929.

149. Кочин Н. Юность: Повесть. М., 1938.

150. Крушинский С. Теплые горы: Роман.// Новый мир.- 1940.-№ 2-6.

151. Кудашев В. Последние мужики: Роман. М., 1934.

152. Кудашев В. Последние мужики: Роман. М., 1939.

153. Кудашев В. Звезда Ивана: Повести и рассказы. М., 1936.

154. Кудашев В. На поле Куликовом. М., 1941.

155. Макаров Ив. Фортель-мортель: Рассказ.// Октябрь. 1929.-№ 9

156. Макаров Ив. Остров: Рассказ.// Новый мир. 1930. - № I.

157. Макаров Ив. Стальные ребра: Роман. М., 1930.

158. Макаров Ив. Казачий хутор: Повесть. М., 1933.

159. Макаров Ив. Черная шаль¡Роман.// Октябрь. 1933. - № 5-7.

160. Макаров Ив. Миша Курбатов: Роман. М., 1936.

161. Макаров Ив. Голубые поля: Роман и рассказы. М., 1959.

162. Можаев В. Дождь будет: Роман, повести и рассказы.-М., 1985.

163. Можаев В. Мужики и бабы: Роман. Кн.2. М., 1988.

164. Молчанов А. Крестьянин: Роман. Л., 1934.

165. Мусатов А. Широкие окна: Повесть. М., 1934.

166. Носов Евг. Избр.произведения в 2 т. М., 1989.

167. Овечкин В. Прасковья Максимовна. Гости в Стукачах: Повести. Ростов-на-Дону, 1941.

168. Овечкин В. Районные будни: Очерки. М., 1956.

169. Опалов В. Пойма: Повесть. М. - Л., 1928.

170. Панов В. Красный Бор: Повесть. М., 1940.

171. Панов В.А. Избранное. М., 1982.

172. Панферов Ф.И. Твердая поступь: Роман. 3-я книга "Брусков*. // Октябрь. 1933. - № 1-4.

173. Панферов Ф.И. Творчество: Роман. 4-я книга "Брусков". // Октябрь. 1937:.- № 2-3.

174. Пермитин Е. Враг: Повесть. М., - 1933.

175. Пермитин Е. Любовь: Роман. М., 1937.

176. Платонов А. Ввенильное море: Повести, роман. М., 1988.

177. Подъячев С.П. Моя жизнь: Повесть. Кн.1-2. М., 1929-1932.

178. Поповкин Евг. Большой разлив: Повесть. М., 1940.

179. Распутин В. Повести. М., 1976.

180. Романов П. Избр. произведения. М., 1988.

181. Ряховский В. Дворики: Роман. М.,- Л., 1931.

182. Ряховский В. Молодой сад: Роман. Воронеж. - 1940.

183. Селифонов А. Ярый Лог: Роман. Л., 1932.

184. Сергеев-Ценский С.Н. Собр.соч.: В 10 т. М., 1955-1956.

185. Смирнов В. Сыновья: Роман. Ярославль, 1940.

186. Сухов Н. Донская повесть. Сталинград, 1935.

187. Сухов Н. Дружба: Рассказы. Сталинград, 1937.

188. Сухов Н. Казачий хутор: Роман, ч. I. // Разбег. Сталинград, 1938. - С. 11-96.

189. Сухов Н. Казачка: Роман. М., 1981.

190. Тарасов А. Отец: Повесть. // Красная новь. 1935. - № 8.

191. Тарасов А. Анна из деревни Грехи. М., 1937.

192. Тарасов А. Охотник Аверьян. М., 1941.

193. Тарасов А.И. Будни: Повести и рассказы. М., 1985.

194. Тофан А. Дикий колхоз. М.Л., 1 У31.

195. Трусов И.Ф. Освобождение: Рассказы. М., 1936.

196. Трусов И.Ф. Общая жизнь• Рассказы. М., 1957.88,89,90.91,92,93,94,95,96,97,98,1.