Литература венского модерна тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, доктор филологических наук Цветков, Юрий Леонидович

• Цветков, Юрий Леонидович
• доктор филологических наук
• 2003

Оглавление диссертации доктор филологических наук Цветков, Юрий Леонидович

Введение 3—

Глава первая. Понятие модерна и место в нем венской культуры конца XIX—начала XX веков 40—

§1.1. Модерн как макро- и микроэпоха

§ 1. 2. Венский модерн, австрийский модернизм и постмодернизм

Глава вторая. Венский модерн как культурологическая парадигма 102—

§ 2. 1, Роль наследия Ф. Ницше, австрийской философии и психологии

§ 2. 2. Музыкально-театральный и архитектурно-живописный модерн

Глава третья. Эстетический плюрализм литературы венского модерна 160—

§ 3. 1. Модерн в эстетике Г. Бара

§ 3. 2. Эстетические взгляды Г. фон Гофмансталя

Глава четвертая. Синтезное мышление в литературе венского модерна 220—

§ 4. 1. Стилизаторский талант Г. фон Гофмансталя в лирике

§ 4. 2. Сценический синтез искусств Г. фон Гофмансталя

Глава пятая. Экзистенциальное измерение литературы венского модерна 281—

§ 5.1. Одиночество, страх и смерть в новеллистике Л. Шницлера

§ 5.2. Катастрофичность бытия в прозе JI. фон Андриана, Р. Бер-Гофмана и

Г. фон Гофмансталя

§ 5.3. Саморазрушение и самоуничтожение в прозе и драматургии Г. фон Гофмансталя

Глава шестая. Игровое начало и игровой дискурс 345—

§ 6. 1. Роль игры в драматургии Г. фон Гофмансталя и Л. Шницлера

§ 6. 2. Дискурсивное игровое поле комедий Г. фон Гофмансталя Заключение 401»—

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Литература венского модерна»

Литература венского модерна является одновременно феноменом породившей его реальности — Австро-Венгерской монархии на рубеже XIX—XX веков — и частью всеобщего культурного континуума. Ключевая значимость и прогностическая роль венского модерна для мирового гуманитарного опыта определяются его значительным постмодернистским потенциалом. Эстетико-литературное своеобразие венского модерна проявляется в соотнесении его с предшествующими эпохами национального и общеевропейского развития и с современным этапом духовного состояния общества. Взгляд на венский модерн как культурную парадигму с позиций начала XXI века позволяет смоделировать парологическую систему, то есть взаимообусловленный ряд приемов, латентных для понимания современниками рубежа прошедших веков, но наиболее актуальных в прагматике знания нашего времени: синтез культурных традиций, плюрализм эстетических концепций, экзистенциальное сознание, игровое начало и дискурсивность. На этом основании можно говорить о творчестве писателей венского модерна как прямых предшественниках австрийского модернизма и постмодернизма.

Культура венского модерна развивалась в силу сложившихся исторических обстоятельств динамично и свободно. Она активно и избирательно синтезировала ведущие художественные достижения национальной культуры и других, прежде всего, европейских стран, а также обнаружила дезшггегративные черты, отразившие катастрофичность бытия порубежного времени и ощущение распада многовековой империи. Похожую культурологическую ситуацию можно было наблюдать в других странах: Германии, Франции, России. Однако специфический «австрийский синдром» концентрирует не только крайние признаки полярюации синтезного и дезинтегративного начал. Венский модерн раньше других европейских стран в силу специфического культурно-исторического развития и особой австрийской меитальности объединил обе тенденции в игровом поле взаимодействия, создавая сложную и порой трудно постигаемую картину бытования австрийской культуры, о чем не раз заявляли наиболее проницательные писатели венского модерна как на уровне саморефлексии, так и художественного обобщения. Объединение разнонаправленных векторов австрийской культуры — синтеза и развоплощения, а также их игрового развития и игровых взаимоотношений в одно интегративное пространство кулыпуры/литературы представляется необходимым по ряду причин. Они объясняют кризисное состояние венской культуры в целом и естественный переход к новым ценностям без обязательного, что можно было наблюдать в других европейских странах, ниспровержения старых основ, обуславливая повышенную условность культуры и тем самым её особое место в европейской истории.

Во-первых, венский модерн — широкое культурное явление, оказавшее заметное воздействие на развитие мировой философии, психологии, эстетической мысли и всех видов искусства. Пристальное изучение признаков и симптомов синтеза, распада, их игрового развития и взаимопроникновения, позволяет выявить общие механизмы возникновения и функционирования австрийской культуры, что представляет собой первую попытку культурологического объяснения «австрийского синдрома».

Во-вторых, культурологическая модель венского модерна имеет оригинальную философскую основу, отрицающую традиционный логоцентризм и утверждающую реальность субъективного сознания (теория интенциональности Франца Брентано, сенсуализм и феноменализм философии эмпириокритицизма Эрнста Маха), и имеет прямой выход в постмодернизм. Новый философский взгляд на мир открыл путь для постижения бессознательных глубин личности (теория психоаналша Зигмунда Фрейда, индивидуальная психология Альфреда Адлера, тендерная теория Отто Вейнингера, концепция преодоления натура-люма Германа Бара). Науки философия и психология, как «позитивное знание», сыграли важную роль в детальном исследовании личности человека в литературе: Гуго фон Гофмансталь, Артур Шницлер, Рихард Бер-Гофман, Леопольд фон Андриан, в изобразительном искусстве: журнал «Ver Sacrum" и объединение «Венский сецессион», архитектуре и музыке венского модерна.

В-третьих, венский модерн наполнен поискам» индивидуального эстетического и художественного моделирования мира в эстетической теории и литературе: Герман Бар, Гуго фон Гофмансталь, Артур Шницлер, Леопольд фон Андриан и Рихард Бер-Гофман; в архитектуре: Отто Вагнер, Адольф JIooc, Йо-зеф Хофман; в живописи: Густав Климт, Коломан Мозер, Карл Молль; в музыке: Иоганн Штраус-сын, Антон Брукнер, Иоганнес Брамс, Гуго Вольф, Густав Малер, Арнольд Шёнберг, Альбан Берг; в театре: Макс Бургхардт, Фридрих Митгервурцер, Йозеф Кайнц, Александр Моисси. Многообразие и кажущаяся хаотичность духовных устремлений венской интеллигенции во многом напоминают современную постмодернистскую ситуацию.

В-четвертых, венский модерн объединяет весьма условно многих и не столь знаменитых деятелей философии, психологии, литературы и искусства. У них, в отличие от многочисленных объединений европейской интеллигенции, не было единой программы и политической ангажированности. Плюрализм суждений, синтетичность, экзистенциальность мышления и вибрация актуальных жизненных смыслов создавали совершенно особое интеллектуальное поле, какое было возможно в Европе лишь в последние два десятилетия перед первой мировой войной.

11аконец, в венском модерне стали складываться важнейшие черты австрийской культуры как своеобразной социокультурной модели Европы XX века, представленной именами австрийских писателей, творчество которых выходит за границы рубежа веков: Георга Тракля, Райнера Марии Рильке, Стефана Цвейга, Роберта Музиля, Франца Кафки, Германа Броха, Йозефа Рота, Хаймито фон Додерера, Эдена фон Хорвата, Элиаса Канетти, Ингеборг Бахман, Фрица Хохвельдера, Томаса Бернхардта, Петера Хандке, Кристофа Рансмайра и др. Временные рамки развития венского модерна приходятся на 90-е годы XIX века и первое десятилетие XX века, когда в философии и эстетике ослабились силы позитивизма и нарастало влияние интуитивизма. В европейской литературе это время расцвета реализма, натурализма, эстетизма, символизма и импрессионизма и неоромантизма.

Начало XX века было трагическим этапом в истории Австро-Венгрии: поражение империи Габсбургов в первой мировой войне, а затем и ее распад (1918). В преддверии эпохи разрушения общечеловеческих ценностей интеллектуальная элита венского общества проявила свою приверженность к гуманистическим традициям европейской культуры, свидетельствуя также о явлениях переломного характера. Пути преодоления мировоззренческого, социального или личностного кризиса в игровой форме (прежде всего, произведения Г. фон Гофмансталя и А. Шницлера) предвосхищают постмодернистское культурное развитие. Ироническое изображение человека своего времени как игрушки в руках высших, не подвластных рассудку сил соседствовало во всех искусствах с указанием на путь спасения в будущем. Этот путь ведущие деятели культуры Вены видели в возвращении к заветам гуманизма и культурным ценностям человечества.

Активно усваивая национально-традиционные и интернационально-модерные достижения, литература венского модерна соизмеряла их со своим специфическим мироощущением конца века и гибели империи, создавая инте-гративиое пространство, в. котором ясно обозначились основные векторы. Первым из них можно назвать интегративность традиций таких специализированных отраслей гуманитарного знания как философии и психологии. Приобщение к мировым достижениям философской (Ф. Ницше, А. Бергсон, ) и психологической мысли (Ж. Шарко, И. Бернгейм), а также пионерские исследования венских психологов (3. Фрейд, А. Шницлер, О. Вейнингер, А. Адлер и др.) способствовали возникновению мировоззренческих концепций и представлений о человеке, которые сфокусировали главные направления духовного развития общества и поэтому были чрезвычайно представительны для своего времени. Венский модерн остается таким же презентабельным явлением в мировой литературе для рубежа веков, как и австрийский модернизм для первой половины XX века.

Второй вектор касается интегративности разных видов искусства многих эпох и народов. Литература венского модерна, создававшаяся в многонациональном государстве в период небывалого расцвета всех искусств, осознанно или бессознательно развивала их интертекстуальный и интермедиальный синтез: словесно-музыкальный, словесно-живописный, словесно-музыкально-живописный, а также продолжала совершенствовать высочайший уровень театральности, достигнутый австрийской драматургией в XVIII и XIX веках. Венские представители модерна в эстетическом освоении действительности шли индуктивным методом: от восприятия книг, спектаклей, выставок и концертов к пониманию сущности эстетического. При этом следует отметить важную черту — двойственную рецепцию произведений искусства: традиционного как понятного и модерного как неясного: «Имярек» Гофмансталя, живописные полотна Ханса Макарта, вальсы Иоганна Штрауса, с одной стороны, и стихотворения, новеллы и «Письмо» Гофмансталя, декоративные панно для Большого зала Венского университета Густава Климта, двенадцатитоновая музыка Шёнберга, с другой. Дезинтегративное мышление деятелей культуры венского модерна в литературе, живописи и музыке было в дальнейшем осмыслено как симптом модернистского распада и отчуждения, ставшего типичным для человека второго десятилетия XX века, и что впервые широко проявилось в культуре экспрессионизма. Составной частью интегративного поля венского модерна является спектр экзистенциалов бытия венской литературы на рубеже веков: одиночество и отчуждение, страх перед жизнью и восприятие мира как абсурдного, рефлексия и раздвоение личности, бегство в трансцендентное и смерть как саморазрушение и самоуничтожение.

Третье направление вектора относится к области игрового начала и игрового дискурса, позволяющие не только создать линии развития и примирить оппозиционные формы мышления синтеза и развоплощения, но и объединить их по установленным правилам игры. Австрийская культура, непосредственно обращенная к человеку и не отягченная сложными философскими построениями и умозрительными схемами, имела в своем арсенале игровые и театральные основы, заложенные «генетически». Речь идет об австрийском народном театре, барочном театре и драматургии XIX века, интерес к которым на переломе веков был самым непосредственным. Ярко выраженное игровое начало как важный национальный компонент успешно развивается в австрийской культуре на протяжении всего XX века. Таким образом, интегративное пространство культуры венского модерна представляет собой такую исследовательскую модель, которая способна не только объединить, казалось бы, взаимоисключающие друг друга факты созидания и распада в художественном мышлении разных видов культуры, но и объяснить функциональную сложность их бытования в форме оппозиции, игрового развития и игрового взаимодействия.

ОБЪЕКТОМ ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ являются эстетические трактаты, многожанровое литературное творчество, эпистолярное наследие, дневники и записные книжки самых значительных писателей кружка «Молодая Вена» Германа Бара (1863—1934), Гуго фон Гофмансталя (1874—1929), Артура Шницлера (1862—1931), Леопольда фон Андриана (1875—1951) и Рихарда Бер-Гофмана (1866—1945). С целью изучения общекультурных предпосылок развития венского модерна привлекается материал из области философии, социологии, психологии, лингвистики, архитектуры, изобразительного искусства и музыки. Кроме того, исследуются национальные и интернациональные корни культурных явлений венского модерна в контексте австрийских и зарубежных связей с привлечением оригинальных текстов.

АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Изучение специфики культурологической парадигмы венского модерна с целью выявления в нем постмодернистского потенциала является в начале XXI века актуальной темой. Внимание исследователей к культуре венского модерна во многом обусловлено событиями нашего времени, ситуацией самосознания культуры и искусства XX века в различных национальных ареалах, распознаванием её моделей и возможностью проведения интересных исторических и культурных параллелей. Это обусловлено как повышенным вниманием к феномену венского модерна, предварявшего переломную эпоху истории Австро-Венгрии и развитие австрийского модернизма, так и значением его для современной постмодернистской культуры.

Несмотря на многообразие трактовок венского модерна за рубежом и на возрастающий интерес к его изучению со стороны отечественных ученых, можно утверждать, что это интересное национальное явление остается недостаточно изученным в плане объяснения его сложной и противоречивой природы как культурного и литературного феномена. Предлагаемый ракурс исследования интегративпого пространства венского модерна как оппозиции синтеза и распада при функционировании национально окрашенного момента игрового «снятия» указанного противоречия, предполагает систематическое изучение и анализ наиболее значимых артефактов культуры Вены рубежа веков. Рассмотрение места и функциональной многогранности феномена венского модерна: от культурной интегративности до игрового дискурса — является важным шагом к его истолкованию в русле культурно-исторических тенденций эпохи. Исследование венского модерна с точки зрения влияния на него различных областей знания (при самой строгой избирательности) открывает возможность постижения философских, социальных, нравственно-этических и художественных проблем, затронутых авторами, способствует решению нелегкого вопроса о национальных особенностях венского модерна и ведет к пониманию его своеобразной социокультурной модели как культуры творчества языка.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ. В диссертации впервые предпринимается попытка при учете имеющихся зарубежных и некоторых отечественных работ по истории австристики выявить специфику основополагающих черт культуры венского модерна. Принцип единого подхода к рассмотрению культурных и литературно-эстетических материалов с точки зрения постмодернистских потенций, заложенных в них, определяет систему их функционирования и взаимодействия, а также формулирует приметы национального своеобразия, исходя из социокультурных установок. Работа представляет собой первое в отечественном литературоведении исследование интегративпого пространства венского модерна. Оно стало для современных австрийских писателей, зарубежных театральных режиссеров и композиторов одним ш аспектов их экспериментальной деятельности. Изучение интегративности венского модерна и моделирование его постмодернистских черт — это принципиально новый подход в осмыслении указанного культурного явления. Рассмотрение значения, функций и механизмов интегративного взаимодействия в культуре венского модерна не выделялось как самостоятельная задача и в работах зарубежных авторов. Впервые изучается национальная специфика и генезис венского модерна, определяются важные связи литературно-эстетических идей с их истоками: поэзией средневековья, венским народным театром, традицией прозы XIX века, а также общеевропейской эстетической и литературной традициями.

ЦЕЛЬЮ ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ является исследование культурного своеобразия, философских истоков, эстетических концепций и творчества крупнейших 1шсателей кружка «Молодая Вена» в широком культурном контексте с точки зрения современных постмодернистских исканий. Для осуществления этой цели были поставлены следующие задачи: ввести в обиход отечественной словесности используемый в странах немецкого языка литературный термин «модерн» и понятие литературы «венского модерна» как эпохи и идеологии на макро- и микросистемном уровне; установить качественные параметры культурной интегративности венского модерна в их диалектической взаимосвязи; определить место и преемственность литературы венского модерна по отношению к австрийскому модернизму и теории постмодернизма; изучить философско-мировоззренческие основы венского модерна и их влияние на развитие эстетики, психологии, литературы и искусства Австро-Венгрии на рубеже XIX—XX веков; исследовать эстетические принципы теории «преодоления натурализма» Германа Бара и теории эстетизма Гуго фон Гофмансталя; разработать главные разновидности синтезного мышления литературы венского модерна; проанализировать его экзистенциональную тонику; определить игровое начало драматургии венского модерна и его преемственность по отношению к австрийскому народному театру; рассмотреть функции дискурсивных практик в венском модерне; определить слагаемые социокультурной модели венского модерна как культуры повышенной условности и творчества языка; учитывая особенности духовной атмосферы эпохи, выявить постмодернистский потенциал венского модерна как паралогическую прагматику знания.

В ОСНОВЕ МЕТОДИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ лежит социокультурный подход к рассматриваемым явлениям, в сочетании с историко-функциональным, компаративистским, семантико-структуральным, поэтологи-ческнм и дискурсивным анализом. Работа строится на лучших достижениях отечественной науки о литературе, прежде всего историко-литературного подхода, в сочетании с наиболее продуктивными методами современного литературоведения: теорией диалогичности М. М. Бахтина и семасиологией Ю. М.Лотмана. Предлагаемое исследование учитывает также опыт современных зарубежных литературоведческих школ и направлений: феноменологии, герменевтики, рецептивной эстетики, структурализма и постструктурализма.

НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РАБОТЫ заключается в том, что результаты, полученные в ходе исследования философии, эстетики, психологии, архитектуры, живописи и музыки венского модерна, расширяют наши представления о закономерностях литературного процесса Вены на переломе столетий и её месте среди других европейских культур. Полученные выводы углубляют наши познания в области национальных истоков и своеобразия литературы венского модерна и предвосхищают пути развития литературы австрийского модернизма, а также важные тенденции культурного и литературного процесса Европы в период постмодернизма.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ ДИССЕРТАЦИИ состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при дальнейшем изучении культурного феномена венского модерна и его эстетиков и писателей Германа Бара, Гуго фон Гофмансталя, Артура Шницлера и др. Основные выводы исследования могут быть учтены при разработке и чтении курсов лекций по теории и истории зарубежной литературы, зарубежного театра и зарубежной культуры, спецкурсов и спецсеминаров но австрийской литературе, а также в научных исследованиях, посвященных развитию западноевропейской литературы, зарубежного театра и мировой литературы XIX—XX веков.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ: Основные положения исследования обсуждались на конференциях Международного общества Гуго фон Гофмансталя (Марбах, 1994; Бад Аусзе, 1997; Ваймар, 2000; Вена, 2002), Международного общества Райнера Марии Рильке (Аскона, 2000; Мюнхен, 2002), во время научных стажировок по линии ДААД во Фрайбургском университете (2001), в Мюнстерском университете (1996), в Национальном немецком литературном архиве в Марбахе (1997, 2000), на международном семинаре Академии межкультурных исследований (Байройт, 1999), на международных конференциях Немецкого общества академических обменов (Ярославль, 1995; Тамбов, 1996), международной Бахтинской конференции (Москва, 1995), международной конференции «Немцы в России» (Санкт-Петербург, 2000), международной конференции «Австрийская библиотека в Санкт-Петербурге» (2000), Лафонте-новских чтениях (СПбГУ, 1997—2000), Пуришевских чтениях (МПГУ, 1993— 2003), Лосевских чтениях (МПГУ, 2000—2002), международной конференции «Художественный текст и культура» (ВлГПУ, 1997—2001), международных конференциях «Мир романтизма» в ТвГУ (1995—2003), ЧерГПУ (1995), Кур-скПГУ (1998), а также на международных, общероссийских, зональных и межвузовских конференциях в ИвГУ (1988—2003). Публикации по теме диссертации включают монографию, 40 статей, более 40 тезисов выступлений на конференциях и 3 перевода теоретических работ швейцарских литературоведов (последние опубликованы в сборнике научных работ кафедры зарубежной литературы ИвГУ «11ациональная специфика произведений зарубежной литературы XIX—XX веков»).

СТРУКТУРА РАБОТЫ: Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и библиографического списка использованной литературы, насчитывающего 500 наименований. Общий объем работы — 434 стр., основной текст — 408 стр.

Заключение диссертации по теме «Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)», Цветков, Юрий Леонидович

Заключение

Морис Равель в знаменитой хореографической поэме «Вальс» (1920) музыкальными средствами представил крах мира, ввергнутого в первую мировую войну. Тема гибели эпохи контрастировала со звучанием цепочки праздничных венских вальсов И. Штрауса, «Забытого вальса» Ф. Листа и собственных вальсовых интонаций Равеля. Динамичный темп и набирающий обороты мотив смерти превратили гармоническое развитие темы в безудержный вихрь движения, затем в сумбурное нагромождение звуков и, наконец, в пустоту финальной части. Равель писал в «Автобиографии», что «. задумал это произведение как своего рода апофеоз венского вальса, который поглощается всё нарастающим сокрушительным вихрем».1 Гротескная и в то же время символическая фантасмагория Равеля о гибели Дунайской империи выразительно передает процесс распада ценностей в венском модерне: государственных, политических и культурных, а сам «Вальс» был «написан в эпоху общего стилистического перелома в европейской музыке, сказавшегося вскоре и на творчестве Равеля».2

Спустя чуть более сто лет, дифференцированное понятие модерна представляется наиболее перспективным для гуманитарных исследований. Во-первых, модерн является одним из основных концептов макро- и микроэпохи мирового культурного развития и не ограничивается отдельным периодом истории. Во-вторых, модерн — это динамично развивающийся культурный феномен, который начал формироваться в разных странах вследствие экономических, социальных и культурных трансформаций. Понятие модерна (die Moderne), впервые появившееся в трудах немецких романтиков Фридриха Шлегеля и Новалиса, имеет интересный путь становления в немецкоязычной истории, философии, социологии, эстетике и литературоведении, обозначает определенную историческую эпоху и идеологию, которые можно рассматривать как макро- и микроэпохи. Ранее всего философский рационалистический модерн/модернизация как макроэпоха был сформулирован в работах Г. В.

1 Равель в зеркале своих писем. М., 1962. С. 230.

2 Мартынов И. Морис Равель. М., 1979. С. 176.

Ф.Гегеля, К. Маркса, Ф. Энгельса, М. Вебера, М. Хайдеггера, Р. Гвардини и др. Философский модерн оптимистично выстраивал линию развития человеческой цивилизации посредством самодвижения победоносного разума. Однако в конце XVIII—начале XIX веков в немецком романтизме впервые в трудах эстетиков и писателей Фридриха Шиллера, Фридриха Шлегеля и Новалиса появилось прямо противоположное понимание эстетического и литературного модерна как макроэпохи (die Moderne), который начинает вести непрекращающийся полемический диалог с философским цивилизационизмом. Эстетический и литературный дискурс модерна представляют собой концепцию противостояния, сомнения и неприятия оптимистического пафоса человеческой цивилизации, которая пагубно воздействует на свободу человека, его автономность, самоопределение и саморефлексию. Всеохватная модернизация разрушает идентичность личности, обрекая её на страдание и смерть. Деструктивная энергия общественного и технического прогресса, которую обнаруживает венский модерн, сопрягается с путями преодоления отчуждения в различных видах синтеза искусств. Нарушенная гармония восстанавливается в форме игровых представлений о высоком творческом потенциале человека и всесилии искусства как жизнетворчества. Комплексное изучение названных факторов потребовало детального исследования единого интегративного пространства литературы венского модерна.

Хронологические рамки эстетико-литературного модерна как макроэнохи в немецкоязычном ареале выглядят следующим образом: ранний модерн (от романтизма до 80-х годов XIX века), зрелый модерн, включающий в себя натуралистический модерн в Германии и венский модерн как микроэпохи конца XIX - начала XX веков, модернизм в общепринятом культурологическом понимании этого термина в отечественной науке (начиная с М. Пруста, Д. Джойса, Ф. Кафки и др.) и постмодернизм (70- 90-е годы XX и начало XXI века).

Общими закономерностями литературы зрелого модерна можно считать изменившееся отношение к реальности и языку, новую концепцию жизни и искусства (Ф. Ницше), культ мгновения и смерти, экзистенциальное сознание и игровое начало, сформировавшиеся на рубеже XIX—XX веков. Искусство впервые стало подменять жизнь, приблшившись к шопенгауэровскому представлению о его сути. Неповторимый облик венский модерн приобрел в ходе поступательного развития австрийской философии и многочисленных психологических школ. Идеи Б. Больцано и теория познания Э. Маха указали на двойственность факта и опыта и способствовали становлению сенсуализма и феноменализма в Вене.

Противостояние культурой венского модерна ускоренной модернюации страны в период начавшегося распада государства на всех уровнях обострило ситуацию поиска точки опоры для деятелей культуры Вены. Такой прочной основой представлялась интегративностъ традиций прошлого и современности, обнаруживающая модерную энергетику и имеющая тенденции дальнейшего развития к постмодернизму: плюрализм эстетических установок, синтез искусств, экзистенциональное и игровое начало.

Характерным признаком модерна стала саморефлексия социально-политических, экономических и культурных изменений индивидуального и коллективного сознания. Ощущение различий и множественности жизненных укладов австро-венгерского общества, которые привнесла модернизация, особенно ярко проявилось в культуре периода двух десятилетий до и после 1900 года. Ускоренный рост промышленности, активные миграционные процессы, новые коммуникативные формы привели к нетвестным ранее видам самосознания человека которые резко отличались от традиционных. Личность на переломе веков становится «флексибельной» (изменчивой). В связи с постоянным разрушением старых стереотипов возникло чувство неуверенности и ощущение потери идентификации человека Новое восприятие жизни, основанное на утрате прочной системы ориентиров, в наиболее концентрированном виде выразилось в философии Ф. Ницше. Критика «декаданса» со стороны Нищие сводилась к тому, что жнзнь нельзя охватить во всей еб целостности: слово становилось самостоятельным, оно обособлялось в предложении и более затемняло смысл, чем его воспроизводило. Потеря стабильности вещей и слов привели к неуверенности личности в себе самой, для которой ничего не оставалось кроме смены настроений. Литература венского модерна воспроизводила эту ситуацию наиболее остро: к чувству неуверенности примешивался апокалипсический пессимизм, позволивший современному французскому философу Ж.-Ф. Лнота-ру раньше других распознать в венском модерне постмодернистские черты.

Национальная инаковость венского модерна легитимируется региональными условиями. Общеевропейская тенденция модерна к синтезу, различию и фрагментаризации усиливалась традиционной этнически-культурной и языковой гетерогенностью Вены. Ситуацией культурного плюрализма Австро-Венгерской империи объясняется также усиление индивидуальных и коллективных кризисных симптомов и конфликтов, таких как национализм, ксенофобия и антисемитизм, разрушавшие оптимистическую перспективу исторического развития.

Междисциплинарный подход в исследовании венского модерна во многом прояснил дискурс модерна. Разработка специфических черт венского модерна привела к важным качественным параметрам. Во-первых, это культурная ситуация автократии искусства и многообразия форм его бытования, во-вторых, одновременное развитие и взаимодействие различных культурных направлений, в-третьих, активная интегративность по отношению к национальным, интернациональным традициям и современным тенденциям в культуре. Несмотря на стремление быть современным, венский модерн бережно относился к культурным «заветам» прошлого. В-четвертых, аполитичность культурной сферы и эстетизация её представляют собой одну ю разновидностей поиска смысла жизни. Наконец, пропаганда отечественной австрийской культуры как национальной идеологии интенсивно велась перед лицом воинствующего германского национализма.

Активная интегративность культурных традиций и современных тенденций эпохи конституировалась в многообразии синтетических форм каждого вида искусства, начиная от архитектуры и живописи до разнообразнейших видов театрального синтеза: словесно-музыкально-живописного и словесномузыкалыю-живописно-танцевалыюго. Бурный расцвет всех видов искусства в венском модерне и поиск новых форм привел, как и в литературе, к вытеснению традиционных форм и появлению модернистских явлений — атональной музыки и экспрессионистической живописи. Миметическая установка сменяется в венском модерне созидательным личностньш началом, предвещая инновационные открытия модерннзма и постмодернизма. Энергия венского модерна оказалась направленной на перестройку языка культуры.

Австрийская словесность на переломе столетий продолжает самостоятельный путь своего развития: от средневековой поэзии и австрийского народного театра до классиков венской драматургии и прозы XIX века, приобретая в венском модерне новое оригинальное качество европейской культуры — широкую интегративность национальных и мировых традиций, эстетическую раскованность во всех видах искусства, апокалипсическую окрашенность, яркую театральность и игровое языковое творчество. Литературные произведения в Вене на рубеже XIX—XX веков почти невозможно классифицировать сообразно с господствовавшими в то время европейскими направлениями культуры: реализмом, натурализмом, символизмом, импрессионизмом, неоромантизмом или эстетизмом. Как и в других видах искусства, в литературе венского модерна формируются экспрессионистические тенденции модернистского этапа развития, наиболее ярко проявившиеся в трагедийном творчестве Гофмансталя.

Генезис культуры венского модерна имеет свою динамику и важные вехи на пути создания оригинальнейших эстетических концепций, музыкальных, художественных и литературных произведений, ставших украшением репертуара ведущих театров мира, темой обсуждения неординарных выставок и объектами полемических споров литературных критиков как в обширной Австро-Венгрии, так и в Германии, России, Швейцарии, Франции, США и других странах мира. Плюрализм эстетических устремлений венского модерна имел конкретные социокультурные предпосылки. Враждебность к каким-либо теориям в прошлом, выразившаяся в известных высказываниях Ф. Грильпарцера об антагонизме теории и поэзии, сочеталась в Австро-Венгрии с исторически сложившимся плюрализмом этническим и языковым. Саморефлексней венского модерна с полным правом можно назвать эстетико-криппескую деятельность Г. Бара. Его теория «преодоления натурализма» стала первой концепцией венского модерна в работах берлинского и венского периодов жизни. Бар создает представление о символико-импрессионистическом характере современной венской литературы. Другая концепция символистской литературы создается Г. фон Гофмансталем в говсстных эстетических трактатах: «Поэзия и жизнь», «Разговор о стихах», «Поэт и нынешнее время». Гофмансталь характеризует венский модерн как утонченную эстетскую культуру и последовательно ищет путей из «тупика эстетизма» в «социальную жизнь». Плюрализм эстетических позиций свойствен австрийскому архитектурному модерну (О. Вагнер, Й. Хоф-ман, А. Лоос), живописному и декоративно-прикладному искусству (Г. Климт), оперной и инструментальной музыке (Г. Малер, А. Шёнберг и его школа).

Наиболее полным воплощением духа венского модерна на рубеже веков можно считать творчество Г. фон Гофмансталя. Он попытался не только освоить различные виды синтетического мышления символизма, такие как стилизацию, парафразу, синестезию, музыку стиха и экфрасис, но и создал новые формы сценического синтеза: живописно-музыкально-танцевально-драматического. Гофмансталь смело выходит за рамки интермедиальности, характерной для символистской эстетики, и превращает музыкальную драму в прихотливое сцепление разновременных сюжетных линий, смесь цитат или коллекцию мифологем, конструируя художественный мир по собственным законам. В содружестве с Рихардом Штраусом Гофмансталь во многом предвосхищает такие значимые модернистские явления как экспрессионизм, сюрреализм, театр абсурда, новый роман и постмодернистские прошведения.

Не менее разнообразна экзистенциальная топика венского модерна. Психолопом шницлеровской прозы почти с врачебной точностью диагностировал внутреннее неблагополучие человека, поставленного в ситуацию гибели, умирания или переживания этих факторов. Катастрофичность бытия обусловила специфику прозы Л. фон Андриана, Р. Бер-Гофмана и Г. фон Гофмансталя. В ilk произведениях эстетское миропонимание ведет к раздвоению личности персонажей и абсурдному протеканию жшни. Саморазрушение и самоуничтожение в произведениях Гофмансталя обозначают самые крайние точки экзистенциального сознания, которое появляется в истории австрийской культуры. Драматург смело трансформирует ставшие «архетипичными» произведения мировой литературы, руководствуясь собственным ощущением времени распада. Тема противостояния абсурдному и хаотичному миру найдет свое дальнейшее развитие в австрийском модернизме, не теряя сложившегося национального колорита.

Игровая деятельность, плодотворно развивавшаяся в австрийском народном театре, барочной культуре и венской драматургии XIX века, становится динамичным и всепроникающим началом. Ранние пьесы Шницлера и Гофмансталя знаменуют путь к зрелому, игровому по своей сути, драматургическому творчеству и созданию Гофмансталем в содружестве с Рихардом Штраусом игровых сюжетов мифологических опер. Игра в венской драматургии способствовала моделированию реальности и создавала условия для жизнетворчества и преодоления деструктивного начала как исходной ситуации драматических произведений. Неподвластная никаким обстоятельствам игра выводила персонажей в пространство свободы посредством игрового дискурса. Открытость сознания и взаимность отношений незаурядных личностей драматических произведений становятся основой для возникновения языковой игры, которая в существенных моментах предвосхищает современные дискурсные концепции.

Особое внимание австрийской философии к проблемам языка, наиболее остро обнаружившиеся в рамках мультинациональной культуры Дунайской монархии, обусловили рассмотрение закономерностей литературы с точки зрения творчества языка и языковых игр. Такая концепция художественного творчества присуща ведущим писателям венского модерна. Наиболее полно выразил еб Г. фон Гофмансталь в эстетических размышлениях и многожанровом творчестве. В порубежную эпоху игра представлялась основанием новой культуры, а в венском литературном модерне игра превращается в особую сферу комедийной коммуникации, в которой на первый план, как и в постмодернизме, выходит общение как особенное переживание. В развитии комедийного полилога венского модерна нарушаются принципы личной коммуникации, которые затем восстанавливаются. В языковой игре участвуют несколько систем ценностей, которые приходят к консенсусу.

Развертывание игры в венском модерне вдет изнутри человеческой экзистенции. Играя, персонажи сбрасывают с себя маски и чувствуют себя свободными личностями. Игра вскрывает, подобно глубинной психологии, потаенные слои человеческой экзистенции, касающейся одиночества или страхов. Игра представляет собой не только веселый праздник всех искусств, но и манящий близостью провал, остановиться на пути которого невозможно. Сопряженность в венской культуре экзистенции и игры становится примечательной её стороной. Поскольку игровое пространство культуры является общим полем взаимодействия игры и культуры, то это поле, изменчивое в разные исторические периоды, продолжает формировать одну из отличительных черт австрийской культуры — игровую деятельность.

Творчество писателей венского модерна создает такой подчеркнуто условный и игровой потенциал культуры, при котором возможна взаимная трансформация человека и мира, позволяющая сыграть самого себя, сохранив целостность, не сводимую к совокупности заданных ролей. Интегративное пространство венского модерна, включающее в себя и игровое начало, обнаруживает внутреннюю состязательность, которая, синтезируя и разрушая, придает австрийской культуре особое свойство мобильности и жизнеспособности в кризисную эпоху, названное затем в критике «австрийским синдромом». Расцвет австрийской словесности в эпоху модернизма обусловлен спецификой развития и национальными особенностями литературы венского модерна.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Цветков, Юрий Леонидович, 2003 год

1. Произведения писателей «Молодой Вены» на немецком и русском языках.

2. Andrian L. von. Friihe Gedichte. Hamburg, 1972.

3. Andrian L. von. Der Garten der Erkenntnis. Zurich, 1990.

4. Bahr H. Dialog vom Tragischen. Berlin, 1904.

5. Bahr H. Die Einsichtlosigkeit des Herrn Schaffle. Zurich, 1886.

6. BahrH. Essays. Leipzig, 1921.

7. Bahr H. Feuilleton // Freie Biihne. 1 Jg. H. 23. 9.07. 1890. S. 665—666.

8. Bahr H. Die gute Schule. Seelenstande. Wien, 1997.

9. Bahr H. Das Konzert: Lustspiel in drei Akten. Stuttgart, 1977.

10. Bahr H. Pariser Kunstbriefe I. Die Exposition de cennale // Der Kunstwart. 1889. Jd.2. S.249.

11. Bahr H. Russische Reise. Dresden; Leipzig, 1891.

12. BahrH. Selbstbildnis. Berlin, 1923.

13. Bahr H. Die Tragodie der Tragodin // Freie Biihne. 1 Jg. H. 24. 16.07. 1890. S. 648.

14. Bahr H. Wien. Stuttgart, 1906.

15. Bahr H. Zur Uberwindung des Naturalismus. Stuttgart u. a., 1968.

16. Beer-Hofmann R. Gesammelte Werke. Frankfurt a. Main, 1963.

17. Beer-Hofmann R. Der Tod Georgs. Frankfurt am Main, 1995.

18. Hofmannsthal H. von. Gesammelte Werke in zehn Einzelbanden. Frankfort a. Main, 1986.

19. Schnitzler A. Das erzahlerische Werk. 12 Bande. Frankfort a. Main, 1995— 1996.

20. Schnitzler A. Das dramatische Werk. 12 Bande. Frankfurt a. Main, 1995— 1996.

21. Гофмансталь Г. фон. Драмы. М., 1906.

22. Гофмансталь Г. фон. Избранное. М., 1995.

23. Шницлер А. Полн. собр. соч. К., 1903.j

24. Шницлер Л. Поли. собр. соч. К.; Пб.; Харьков, 1903—1904.

25. Шницлер Л. Поли. собр. соч. в 9 т. М., 1911.

26. Шницлер Л. Жена мудреца. М., 1967.

27. Шницлер Л. Возвращение Казановы. М., 1993.

28. Шницлер А. Барышня Эльза. СПб, 1994.

29. Шницлер А. Игра на рассвете. М., 1995.

30. Шницлер А. Тереза. История жизни одной женщины: Роман. М, 2002. II. Эпистолярные материалы.

31. Bergel К. Georg Brandes und Arthur Schnitzler: Ein Briefwechsel. Los Angeles, 1956.

32. Briefwechsel zwischen George und Hofmannsthal. Berlin, 1938.

33. Hugo von Hofmannsthal — Leopold von Andrian: Briefwechsel. Frankfurt a. Main, 1968.

34. Hugo von Hofmannsthal — Edgar Karg Bebenburg: Briefwechsel. Frankfurt a. Main, 1966.

35. Hugo von Hofmannsthal — Richard Beer-Hofmann: Briefwechsel. Frankfurt a. Main, 1972.

36. Hugo von Hofmannsthal — Eduard von Bodenhausen: Briefe der Freundschaft. Diisseldorf, 1953.

37. Hofmannsthal, Hugo von. Briefe I: 1890—1901. Berlin, 1935.

38. Hofinannsthal, Hugo von. Briefe U: 1900—1909. Wien, 1937.

39. Hofinannsthal, Hugo von. Briefe an Marie Herzfeld. Heidelberg, 1967.

40. Hugo von Hofmannsthal — Josef Redlich: Briefwechsel. Frankfurt am Main, 1971.

41. Hugo von Hofinannsthal — Arthur Schnitzler: Briefwechsel. Frankfurt a. Main, 1964.

42. Hugo von Hofinannsthal — Richard StrauB: Briefwechsel. Munchen, 1990.

43. The letters of Arthur Schnitzler to Hermann Bahr. Chapel Hill, 1978.

44. Arthur Schnitzler — Otto Brahm: Briefwechsel. Berlin, 1953.

45. Arthur Schnitzler — Georg Brandes: Briefwechsel. Bern, 1956.

46. I. Литература по общим вопросам на немецком языке.

47. Adel К. Vom Wesen der osterreichischen Dichtung. Wien, 1964.

48. Die Aktualitat der Friihromantik. Paderborn, 1987.

49. Asthetische Moderne in Europa: Grundzuge und Problemzusammenhange seit der Romantik. Munchen, 1998.

50. Beitrage zur Dramatik Osterreichs im 20. Jahrhundert. Wien, 1968.

51. Bennett B. u. a. Probleme der Moderne. Tubingen, 1983.

52. Boeringer R. Mein Bild von Stefan George. Munchen, 1951.

53. Brentano Fr. Psychologie vom empirischen Standpunkt. Leipzig, 1874. Bd. 1.

54. Brix E., Janik A. Kreatives Milieu. Wien um 1900. Wien, Munchen, 1993.

55. Broch H. Dichten und Erkennen: Gesammelte Werke; Essays. Zurich, 1955. Bd. 1.

56. Bruxelles—Vienne: 1890—1938. Bruxelles, 1987.

57. Burger P. Prosa der Moderne. Frankfurt a. Main, 1988.

58. Burger P. Theorie der Avantgarde. Frankfurt a. Main, 1974.

59. Diersch M. Empiriokritizismus und Impressionismus. Uber Beziehungen zwischen Philosophic, Asthetik und Literatur um 1900 in Wien. Berlin, 1973.

60. Dostojewskij und die russische Literatur in Osterreich seit der Jahrhundertwende (Literatur, Theater). Jahrbuch der Osterreich-Bibliothek in St. Petersburg. № I, 1994.

61. Die einen raus — die anderen rein. Kanon und Literatur: Voruberlegungen zu einer Literaturgeschichte Osterreichs. Berlin, 1994.

62. Fahnders W. Avantgarde und Moderne. Stuttgart; Weimar, 1998.

63. Freitag E. Arnold Schonberg mit Selbstzeugnissen und Bilddokumenten. Reinbek bei Hamburg, 2000.

64. Freund W. Modernus und andere Zeitbegriffe des Mittelalters. Koln; Graz, 1957.

65. Fridel E. Kulturgeschichte der Neuzeit. Bd 3. Munchen, 1931.

66. Fuchs A. Geistige Stromungen in Osterreich. Wien, 1949.65