Лингвориторические параметры советского официального дискурса периода Великой Отечественной войны: на материале передовых статей газеты "Правда" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.19, кандидат филологических наук Хачецукова, Зарема Кушуковна

• Хачецукова, Зарема Кушуковна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Хачецукова, Зарема Кушуковна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКОГО АНАЛИЗА СОВЕТСКОГО ОФИЦИАЛЬНОГО ДИСКУРСА ЭПОХИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.

1.1. Общественно-политический дискурс в современном языкознании. Феномен «советского языка» (аналитический обзор).

1.2. Газетно-публицистический стиль и передовая статья газеты «Правда» военного периода в аспекте лингвориторики. «Языковое сопротивление» как лингвориторическая категория

Глава 2. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОВЕТСКОГО ОФИЦИАЛЬНОГО ДИСКУРСА ВОЕННОЙ ЭПОХИ: ЭКСПРЕССИЯ ПЕРЕДОВОЙ СТАТЬИ.

2.1. Базовые понятия и принципы лингвистического анализа языковой экспрессии.

2.2. Лексико-фразеологические особенности газетных передовиц военного времени как выражение экспрессии антагонизма.

Глава 3. РИТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ДИСКУРС-ПРАКТИКИ ВОЕННЫХ ПЕРЕДОВИЦ «ПРАВДЫ».

3.1. Элокуция как реализация языковой экспрессии на риторическом уровне.

3.2. Инвентивно-элокутивная координация: тропы как средства формирования мировоззрения и психологической мобилизации коллективной языковой личности.

3.3. Диспозитивно-элокутивная координация: выразительный потенциал синтаксических фигур советского антифашистского дискурса.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Лингвориторические параметры советского официального дискурса периода Великой Отечественной войны: на материале передовых статей газеты "Правда"»

Актуальность проблемы исследования обусловлена целым рядом факторов. Во-первых, в центре внимания современных лингвистов находится изучение специфики языковых репрезентаций общественно-политического дискурса, в том числе в историческом аспекте. Исследователи уделяют особое внимание «советскому политическому дискурсу на русском языке» (П. Серио), «тоталитарному языку» (Н.А. Купина), «русскому советскому языку» (М. Кронгауз), «языку Совдепии» (В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина), «советской словесной культуре» (А.П. Романенко), «советскому официолекту» (А.А. Ворожбитова), т.е. советскому официальному дискурсу (СОД). Этим определяется важность исследования СОД в передовых газетных статьях, т.е. в коммуникативной ситуации его «государственного» применения для внедрения мировоззренческих установок и идеологических директив в сознание коллективной языковой личности.

Во-вторых, современное языкознание активно исследует «человеческий фактор» в языке, который проявляется, в частности, в языковых механизмах экспрессивности. Необходим углубленный терминологический анализ таких взаимосвязанных понятий, как эмоциональность, экспрессивность, эмотивность, оценочность и подобных, применительно к языковым средствам политико-публицистического дискурса, для которого оценочность изложения является конструктивным принципом [см.: Терентьева, 2002], а повышенная экспрессия - важнейшим типологическим свойством. На риторическом уровне дискурсивной реализации - а в современном языкознании активно разрабатываются проблемы неориторики - языковая экспрессия репрезентируется тропами и фигурами как «речевыми жестами» (В.Н. Топоров), оптимизирующими коммуникацию и обеспечивающими высокую воздейственность дискурса на реципиента. В рамках интегративной лингвориторической парадигмы представляется плодотворным рассмотрение тропов как специфических продуктов речемыслительного процесса языковой личности, одновременно репрезентирующих один из главных механизмов развития и функционирования лексической системы, и фигур как особых вербально-когнитивных образований, синтезирующих мыслительное и выразительное начала речи продуцента дискурса.

В-третьих, в социокультурном и образовательно-прикладном аспектах актуальность проблемы диссертационного исследования обусловлена особой ролью эпохи Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. для российской и мировой истории, многонационального советского народа, современного российского общества. Уникальный текстовой материал передовых статей «Правда» военных лет демонстрирует лингвистическую и риторическую специфику организации на государственном уровне языкового сопротивления захватчикам, которое запускает необходимые психологические механизмы всенародной мобилизации и массового героизма. Ю.А. Бельчиков в работе «Из наблюдений над русским литературным языком эпохи Великой Отечественной войны» справедливо отмечает, что «всестороннее исследование русского литературного языка эпохи Великой Отечественной войны еще ждет своего исследователя. Этот период, хотя и охватывает незначительный временной отрезок, занимает весьма существенное место в историческом движении русского литературного языка XX в. Внимательное изучение литературно-языковой эволюции в данный период сулит продуктивные результаты в исследовании стилистической стратификации литературной лексики. Большие перспективы раскрываются в исследовании. публицистического стиля., развития композиционно-речевой структуры, стилевых тенденций в организации публицистических и художественно-литературных текстов» [Бельчиков, 2000, с. 55]. Бесспорной является важность обращения к патриотическому дискурсу в современных условиях политической нестабильности, разгула терроризма, наличия военных очагов как за пределами, так и внутри России.

Объект исследования - советский дискурс как «особое употребление языка в особых условиях» (Ю.С. Степанов), как официолект, воплощенный в газетных передовых статьях периода Великой Отечественной войны.

Предмет исследования - лингвориторические параметры советского официального дискурса периода Великой Отечественной войны.

Материалом исследования послужили тексты передовых статей газеты «Правда» 1941-1945 гг. Объем эмпирического материала составил около 300 статей.

Цель исследования - проанализировать лингвориторическую специфику СОД эпохи Великой Отечественной войны.

Данная цель обусловила следующие задачи:

1) разработать теоретико-методологические основы анализа корпуса передовых статей газеты «Правда» периода Великой Отечественной войны как образца СОД с позиций лингвориторической парадигмы;

2) выполнить категориальную разработку понятия «языковое сопротивление», уточнить терминологический аппарат и методологические основы изучения языковых механизмов экспрессивности на уровне лексических операций и элокутивных действий (тропы и фигуры), репрезентированных в СОД передовиц «Правды» 1941-1945 гг.;

3) выявить в текстовом массиве СОД военного периода экспрессивную лексику, тропы и фигуры, классифицировать, интерпретировать их в качестве механизмов языкового сопротивления, уточняющих представление о речемыслительной деятельности в экстремальной ситуации битвы с фашизмом.

На основании того, что позитивное влияние на моральный дух советского народа, мобилизующий характер передовиц «Правды» 1941-1945 гг. является бесспорным, гипотезу исследования составили следующие предположения:

- о несомненной типологической специфике СОД эпохи битвы с фашизмом и продуктивности лингвориторического подхода к анализу механизмов речемыслительной деятельности, продуцирующих коммуникативный эффект «языкового сопротивления»;

- о разнообразии и высокой частотности употребления в СОД экстремального исторического периода экспрессивной лексики, тропов и фигур, способных воодушевить коллективную советскую языковую личность, мобилизовать массы на беспощадную борьбу с врагом.

Теоретико-методологической основой исследования послужили диалектическая логика как теория научного познания, системный подход, лингвориторическая парадигма; достижения философии языка (М.М. Бахтин, О. Розеншток-Хюсси, М. Фуко и др.), антропоцентрического языкознания (Г.И. Богин, Ю.Н. Караулов, Н.Ф. Алефиренко и др.), психолингвистики (А.А. Леонтьев, В.П. Белянин, И.А. Зимняя и др.); исследования политического дискурса и «советского языка» (Э. Маркштейн, П. Серио, Ю.С. Степанов, М. Кронгауз, Н.А. Купина, В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина, А.А. Ворожбитова, А.П. Романенко, А.П. Чудинов и др.); работы в области языковой экспрессии, теории эмотивности (Ю.Д. Апресян, Е.М. Вольф, В.Н. Телия, И.В. Арнольд, И.А. Стернин, В.И. Шаховский и др.), классической риторики и неориторики (M.JI. Гаспаров, В.Н. Топоров, Ю.В. Рождественский, А.К. Михальская и др.), функциональной стилистики, газетно-публицистического стиля (М.Н. Кожина, В.Г. Костомаров, Г.Я. Солганик и др.).

В процессе исследования использовались общенаучные методы системного анализа, моделирования, категоризации понятий, количественный; методы описательный, стилистический, дистрибутивный, интерпретации текста, компонентного и контекстного анализа.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

- впервые проведено комплексное лингвориторическое исследование корпуса текстов передовых статей газеты «Правда» периода Великой Отечественной войны;

- выявлены новые характеристики СОД в экстремальных условиях войны с гитлеровской Германией;

- осмыслено на новом теоретико-методологическом уровне понятие языкового сопротивления, установлены сущностные признаки и область сферы действия данной категории, критерии ее применения;

- осуществлено системное осмысление в рамках лингвориторической парадигмы соотношений между общественно-политическим и политико-публицистическим дискурсом, проблематикой стилевой экспрессии и риторической элокуции;

- предложена классификации оттенков эмоционально-экспрессивной окраски слов на риторических основаниях.

Теоретическая значимость исследования определяется:

- анализом с позиций междисциплинарной интеграции проблематики общественно-политического дискурса и официального «советского языка» в их соотношении с публицистическим дискурсом и соответствующим функциональным стилем языка и речи;

- разработкой на материале функционирования в антифашистском СОД экспрессивной лексики, тропов и фигур понятия «языковое сопротивление» в качестве лингвориторической категории, формулировкой ее определения;

- разработкой и апробацией риторической классификации оттенков эмоционально-экспрессивной окраски слов (по этосному и пафосно-логосному основаниям);

- дальнейшим изучением языковых механизмов экспрессивности с интегративных лингвориторических позиций на особом текстовом материале передовиц «Правды» эпохи Великой Отечественной войны.

Практическая значимость исследования обусловлена возможностью использовать его результаты в процессе преподавания теории языка, риторики, стилистики, современного русского литературного языка, литературоведения, политологии, философии; в спецкурсах и спецсеминарах, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса. В связи с большим историко-воспитательным значением анализируемого языкового материала, укреплявшего моральный дух советского народа и во многом обусловившего победу над фашизмом, результаты исследования могут быть предложены школьникам и студентам для анализа и обсуждения в рамках воспитательной работы в школе и вузе. Разработаны конкретные рекомендации по анализу текстов военных передовиц в школьной практике преподавания.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Идеологический инвариант инвентивной стратегии общественно-политического дискурса, имея вариативную элокутивную тактику стилистической репрезентации, образует дискурс-ансамбль всех функциональных стилей. При этом в качестве наиболее органичного способа вербализации идеологического референта - с учетом генетического родства с ораторской прозой - доминирует политико-публицистический дискурс, к которому относится и советский официальный дискурс (СОД) передовых статей газеты «Правда» эпохи Великой отечественной войны.

2. Равноправие главных стилевых функций политико-публицистического дискурса, в том числе СОД, - информативной и воздействующей - отражает диалектическую взаимообусловленность словесно-логического (логос) и эмоционально-образного (пафос) начал речемыслительного процесса, одушевленного этосом продуцента дискурса. В рецептивном дискурсе-интерпретанте читателя информативная функция политико-публицистического дискурса реализуется преимущественно по каналу «ассоциативно-вербальная сеть - тезаурус» языковой личности, воздействующая функция - по каналу «ассоциативно-вербальная сеть -прагматикон».

3. Взаимопроникновение и лингвориторический баланс логической и экспрессивной подструктур газетного политического дискурса образуют однослойную (в отличие от художественного) инвентивно-элокутивную координацию публицистического типа. В СОД отбор микротем на стадии инвенции, их расположение на этапе диспозиции, приемы вербализации в ходе элокуции детерминированы идеологической позицией большевистской партии - групповой языковой личности продуцента дискурса, что наиболее ярко выражено в жанре передовой газетной статьи.

4. Лингвориторические параметры СОД периода Великой Отечественной войны наглядно демонстрируют специфику реализации категории языковое сопротивление, которая эксплицирована в передовых статьях «Правды» на уровне непосредственной корреляции базовых идеологем и речевых клише. Данная категория фиксирует состояние сверхмобилизации языковой личности - продуцента и реципиента информации - в ситуации взаимоисключающей дискурс-парадигмы, чем обусловлены коммуникативно-психологический фон непримиримости, гиперэкспрессивность и суггестивное воздействие дискурс-синтагматики, репрезентирующей в одном семиотическом континууме ментальные пространства антагонистичных идеологических конструктов.

5. Газетно-публицистический СОД в качестве конститутивного свойства генерирует массированный заряд языковой экспрессии; при этом экстралингвистическая ситуация смертельной схватки с врагом реанимирует в клише и штампах «советского новояза» первичную эмоциональность, образность и экспрессивность. Будучи принципиально аффективным, советский официальный дискурс приобретает качество аффектированности в аспекте референции вождя.

6. В передовых статьях «Правды» эпохи всенародной битвы с фашизмом в изобилии представлены словообразовательные и традиционные (прежде всего славянизмы) экспрессивы; преобладают экспрессивы с элементом оценки в прямом значении; в рамках текста и СОД в целом расширяются границы синонимических рядов; спектр эмоциональных оттенков значительно выходит за рамки репертуара словарных помет. За исключением отдельных статей, этосно-логосно-пафосную основу корпуса передовиц создают положительные экспрессивы, что свидетельствует о коммуникативной сверхзадаче обеспечить мобилизующий эффект, вдохновить коллективную языковую личность на непримиримую борьбу с врагом.

7. Парадигматика и синтагматика СОД репрезентирует глобальную антитезу семантических полей «советский народ» П «фашистские захватчики» посредством усиленной и комплексной реализации экспрессивных словообразовательных, лексических, синтаксических операций (морфемы, слова, фразеологизмы, устойчивые сочетания) и элокутивных текстовых действий (тропы и фигуры). В экстремальной референциальной ситуации они выступают механизмами речемыслительной деятельности, генерирующими прагматический эффект «языкового сопротивления», окрашенного высоким пафосом.

8. Для СОД передовых статей «Правды» военного периода характерна «инвентивная недостаточность» (дефицит информации) на фоне принципиальной «элокутивной избыточности» и патетичности. Чрезвычайно высокая частотность употребления и повторяемость разных типов экспрессивов, тропов и фигур, перекрестный характер одновременного использования нескольких образно-экспрессивных средств в одном фразовом сегменте, статус амплификации как ведущего текстообразующего фактора в условиях неизменности предмета речи позволяет квалифицировать антифашистский СОД как яркий пример «идеологической орнаменталистики», несущий в том числе большой суггестивный заряд.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на заседаниях и научных семинарах кафедры русского языка Социально-педагогического института СГУТиКД, докладывались на Международных научно-методических конференциях «Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах» (Сочи, 2004, 2005), на Всероссийских научно-методических конференциях «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2005, 2006), на Всероссийских конференциях «Научно-методическое обеспечение преподавания иностранных языков на неязыковых факультетах в свете теории и практики межкультурной коммуникации» (Майкоп, 2006, 2007); изложены в 13 печатных работах.

Структуру работы образуют введение, три главы, заключение, библиография и приложения, в которых представлены образцы текстов передовых статей газеты «Правда» начального и завершающего этапов Великой Отечественной войны, демонстрирующие кардинальную смену эмоциональной тональности СОД, а также опыт методической разработки применения материалов исследования в образовательном процессе.

Заключение диссертации по теме «Теория языка», Хачецукова, Зарема Кушуковна

Результаты исследования эмпирического материала, представленного в данном параграфе в виде некоторых типичных примеров, позволили сделать следующие выводы:

1. Тропы в передовицах данного периода выполняли функцию важнейшего вербально-семантического средства формирования мировоззрения и сверхмобилизации коллективного реципиента в экстралингвистической ситуации военных действий; благодаря им эмоционально насыщенно и максимально рельефно предстают в воспринимающем языковом сознании образы защитника Отечества и ненавистного врага. Изобразительность СОД в передовых статьях газеты «Правды» обеспечивается прежде всего эпитетами, особенно устойчивыми (клише), имеющими большой суггестивный потенциал; далее по относительной частотности располагаются метафоры, сравнения, гиперболы, метонимии. В психолингвистическом аспекте использование тропов и амплификаций призвано способствовать целенаправленному программированию характера восприятия коллективной языковой личности реципиента. Конечная прагматическая цель военного официолекта - способствовать подъему морального духа советского народа. Таким образом, тропы в официальном советском дискурсе военного периода выполняют функцию важнейшего вербально-семантического средства формирования мировоззрения и сверхмобилизации коллективного реципиента в экстремальных условиях.

2. В целом арсенал тропов в текстах передовых статей газеты «Правда» 1941-1945 гг. традиционен: эпитеты, метафоры, сравнения, метонимии. Стандартная клишированная фразеология официального советского языка военного периода ассоциируется с фольклорными устойчивыми оборотами, зачастую переходящими на уровень «идеологического канцелярита». Этим официальный советский дискурс, на первый взгляд, проигрывает ярко индивидуализированной военной публицистике признанных писателей, мастеров слова (И. Эренбурга, А. Толстого, Л. Леонова и др.). В то же время массированным в количественном отношении применением идеологических стереотипов, клише и штампов достигается значительное суггестивное воздействие на воспринимающую языковую личность.

3. Если тропы являются способом «вербального изображения» и наглядного противопоставления советской и фашистской идеологий, рельефного представления образов доблестных защитников и ненавистного врага, то синтаксические фигуры обеспечивают собственно выразительность дискурса. Именно комплексным применением всего элокутивного инструментария обусловлена повышенная эмоциональная воздейственность газетных передовиц. Выразительный потенциал синтаксических фигур СОД обеспечивает адекватную военной эпохе диспозитивно-элокутивную координацию, чему посвящен заключительный параграф диссертации.

3.3. Диспозитивно-элокутивная координация: выразительный потенциал синтаксических фигур советского антифашистского дискурса

В текстовом пространстве военной передовицы рассмотренные нами ранее лексические экспрессивы и тропы служат наполнителями многочисленных риторических фигур. Предваряя анализ конкретных примеров, в плане терминологического разграничения следует еще раз подчеркнуть, что, если в широком смысле фигуры речи включают как изобразительные языковые средства (тропы), так и выразительные (собственно фигуры), то применительно к анализу конкретного эмпирического материала далее термин «фигура речи» используется нами во втором, узком значении (речевой оборот, особое сочетание слов, синтаксическое построение, используемые для усиления выразительности высказывания).

В рамках рабочей классификации для данного исследования нами были выделены, с опорой на подход JI.A. Введенской (см. параграф 3.1) фигуры следующих групп:

1) семантико-синтаксические фигуры, основанные на соотношении значений слов - понятий (антитеза, градация, инверсия, эллипсис);

2) синтактико-регулятивные фигуры, строящиеся на повторе одинаковых элементов, облегчающий слушание, понимание и запоминание речи (анафора, эпифора, параллелизм, период, полисиндетон);

3) коммуникативно-диалогические фигуры, выступающие приемами диалогизации монологической речи, привлекающими внимание реципиента (обращение, риторический вопрос, вопросно-ответный ход, восклицание и др.).

Приведем ряд примеров использования фигур данных групп в передовицах военного времени.

Семантико-синтаксические фигуры в риторическом арсенале передовиц «Правды» военных лет. Как подтвердил анализ на синтаксическом уровне, главной организующей доминантой советского дискурса периода великой Отечественной войны, бесспорно, является антитеза - германский фашизм, агрессор, с одной стороны, и советская армия и весь мир, все прогрессивное человечество - с другой стороны:

В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную схватку со своим злейшим и коварнъш врагом - германским фашизмом, вооруженным до зубов танками и авиацией.

Этот враг является врагом всех народов Европы, всех народов мира.

Антитеза выступает как средство организации отдельных ССЦ (сложных синтаксических целых):

Доказана фактами нелепость немецкой теории сезонной стратегии, по которой немцы будто бы наступают летом, а Красная Армия только зимой. Немцы были биты и летом, и зимой. Красная Армия наступает зимой, летом и осенью. Она наступает на всем огромном фронте, нанося удары в разных его местах по своей инициативе.

Гитлеровские планы «молниеносной войны» провалились. Лучшие дивизии немецко-фашистских войск разбиты. Но враг еще силен, он вооружен до зубов. Предстоят еще упорные, серьезные схватки с коварным и сильным врагом. Наша славная, могучая армия будет выматывать и бить врага неустанно. Она ни на одну минуту не даст фашистским разбойникам отдыха. Наша промышленность, тыл, вся страна помогают Красной Армии бить фашистских бандитов.

С глубоким волнением слушал советский народ товарища Сталина: «Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою родину - в нашей отечественной войне с германским фашизмом».

Пусть знают эти палачи, что им не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать карающей руки замученных народов.

Никуда не скроются гитлеровские бандиты. Даже на краю света настигнет их карающий меч правосудия (цитируются слова Сталина).

Антитеза «мы» / «они» организует отдельные предложения:

Она (гитлеровская армия. - З.Х.) уже почувствовала силу гнева советского народа. Эта сила будет расти безмерно, могучим вихрем сотрет она с лица земли фашистских гадов.

Этим коварным проискам врага мы должны противопоставить подлинно большевистскую организованность, высочайшую бдительность, не допуская ни малейшей паники.

Советский воин в борьбе против фашистских орд несет на своих знаменах величайшую правду жизни.

В воздухе и на земле бьются наши гордые соколы с коварным врагом.

Решая в долю секунды исход молниеносных воздушных схваток, набрасываются наши быстролетные истребители на матерых воздушных хищников;

Германия, тщетно пытавшаяся поставить перед собой на колени все человечество, сама поставлена на колени Красной Армией.

Антитеза организует сложные предложения, по своей архитектонике близкие к периодам:

Рушится сказка о непобедимости немецко-фашистской армии, ибо, если в результате первых дней сопротивления Красной Армии, далеко еще не мобилизованной, лучшие дивизии немецко-фашистской армии оказались разбиты нашей Красной Армией, то это значит, что гитлеровская фашистская армия также может быть разбита и будет разбита, как были разбиты армии Наполеона и Вильгельма.

В приведенном примере антитеза сопровождается также метафорой (рушится сказка о непобедимости) и сравнением (как были разбиты армии Наполеона и Вильгельма).

Антитезисная семантика частей сложного предложения подчеркивается противительными союзами: НО, с уступительным оттенком - НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО. Например,

Но, несмотря на временные успехи гитлеровских полчищ, германский фашизм найдет себе могилу в этой войне.

При этом зачастую речевое воздействие антитезы усиливается повтором:

Несмотря на то, что Гитлер бросил против СССР 170 дивизий, несмотря на то, что армия фашистов вооружена до зубов танками и авиацией, Красная Армия борется против нее с невиданным героизмом, упорством, отвагой.

Антитеза используются также внутри семантических полей «враги» и «наши»:

Им обещали новую военную прогулку. Они нашли смерть и могилы на советской земле; Героизм фронта смыкается с героизмом тыла\ В ряды Красной Армии и народного ополчения вступают массы, а не одиночки.

Антитеза не только сопровождается повтором, но при этом повторяется и сама антитеза, например:

Дело идет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том - быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение».

Благодаря такому «нанизыванию фигур» возникает совершенно особый и вполне узнаваемый коммуникативный эффект торжественности и величественности советской политической риторики.

Частотным выразительным средством СОД военных передовиц является градация, как правило восходящая. Градация - один из видов амплификаций, соответствующих тропу «антифразису» [Хазагеров, Ширина, 1994]; примеры атрибутивной градации рассматривались нами в предыдущем параграфе. Она совмещает в себе характеристики, с одной стороны, контраста, с другой стороны, - сходства.

Примеры субстантивной восходящей градации: грудью защищать свою свободу, свою честь, свою родину, клятвы отдать себя целиком, все силы и самую жизнь на защиту родины; готовности отстаивать свободу, независимость и честь народа до последней капли крови; пламенные чувства любви к Родине, к партии большевиков, к великому Сталину; Не испугали украинских крестьян ни германские генералы, ни германские палачи; Доблестные авиаторы первыми пополнили чудесную когорту Героев Советского Союза, вписавших незабываемые подвиги в историю человеческого дерзания, храбрости и самоотверженности.

Градация восходящая, субстантивная, с активным использованием определений в качестве «усилителей» значимости репрезентируемых объектов:

Красная Армия борется с исключительной, беспримерной храбростью, самоотверженностью, силой и доблестью, достойной великого советского народа.

Семья героев пополнилась новыми Героями Советского Союза - соколами морской авиации. А. Антоненко и П. Бринько принадлежат к поколению сталинских соколов, выпестованных нашим народом, взлелеянных великим Сталиным, воспитанных в духе беспредельной храбрости и священной ненависти к врагам.

Вербоидная (деепричастия) восходящая градация:

Не давая фашистам покоя ни днем, ни ночью, на лету разя противника, бомбардируя, тараня, рассеивая его отважно действуют наши славные летчики, мужественные сыны крылатого советского народа.

Градация восходящая, смешанная (с использованием слов разной частеречной принадлежности):

Необходимо разоблачать врага, как бы искусно он ни маскировался, какой бы личиной он ни прикрывал свои преступные действия.

Фигура нисходящей градации обладает не меньше выразительной силой:

Под ураганным огнем советской артиллерии, от всесокрушающей силы наших бомб, под свинцовым пулеметным ливнем, под гусеницами танков, от глубинных бомб, от славной красноармейской винтовки и штыка уже погибли сотни тысяч врагов.

Разнообразит мелодический рисунок речи, способствует активизации внимания реципиента сочетание инверсии, прямого порядка и снова инверсии в рамках сложного предложения. Например:

Лучших сынов Красной Армии славит наш народ, он воздает им почести, о них слагает он песни, их награждает своими высшими наградами.

Синтактико-регулятивные фигуры в военных передовицах. В основе данного типа фигур лежат повторы разных видов, которые комплексно используются на уровне предложения, ССЦ, текста. Фигуры третьей группы представляют различные конфигурации повтора, в том числе анафорический повтор, эпифору, полисиндетон, синтаксический параллелизм.

Повтор как риторическая фигура, функция которой - облегчить слушание, понимание и запоминание речи, встречается в анализируемых статьях почти в каждом предложении. Например:

Красная Армия прорвала блокаду Ленинграда и влила новые силы в героическую оборону города, любимого всей нашей страной, города, который мужественно держит стражу на важнейшем посту Советского Союза.

Но ни на минуту не забудем мы, что враг еще не разбит, враг владеет огромным пространством советской земли и держит под своей пятой миллионы советских граждан.

Будем трудиться еще более напряженно, еще более самоотверженно, чтобы помочь нашей родной Красной Армии нанести новые сокрушительные, смертельные удары фашистской гадине!

Победа следует за победой.

Героизм фронта смыкается с героизмом тыла.

Однако за одиннадцать дней войны Германия потеряла свои лучшие дивизии и лучшие части авиации, которые были разбиты и нашли могилу на полях сражений.

Весь народ наш знает, что германский фашизм ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом, восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение народной культуры всех народов Советского Союза.

Это Соглашение открывает перед польским народом - истерзанным, физически истребляемым гитлеровскими ордами, но свободолюбивым и героически борющимся за свою свободу народом - великую перспективу его возрождения, возрождения его творческих сил, перспективу восстановления его национальной, государственной независимости и самостоятельности.

Повторы разных видов комплексно используются на уровне предложения, ССЦ, текста; при этом весьма частотна анафора, например:

Есть справедливость. Есть совесть народов и, главное, есть ста, более могучая, чем ста гитлеровской военной машины. Есть сила, неиссякаемая, непреодолимая, которая может обеспечить, уже обеспечивает и обеспечит торжество справедливости и чести и осуществление сурового возмездия.

Эта сила - Красная Армия.

Полисиндетон и эпифора, трансформирующаяся в анафору:

В газовых автомобилях уничтожались фашистскими палачами малые дети, уничтожались только потому, что это - советские дети. В газовых автомобилях уничтожались мирные граждане - женщины, старики и только потому, что это -советские люди. Немецко-фашистские мерзавцы предпринимали массовые убийства военнопленных красноармейцев. И это потому, что красноармейцы -сыны советского народа.

В общем контексте советского официолекта высокую частотность повторов можно интерпретировать в том числе как типологическую особенность политизированного дискурса тоталитарного типа -«вдалбливание» информации в сознание реципиента; однако в данной конкретной ситуации это было вполне оправданно. Э. Лассан ссылается на Ж. Куртина, который, «анализируя коммунистический дискурс (так он его называет), выделил «дискурсный ритуал непрерывности», который, перекраивая время, вносит значение линейной непрерывности какой-то идеи из прошлого в настоящее и далее в будущее, упрощая подлинную сложность общественного бытия. Достигается это, в частности, повторением одного и того же глагола (Куртин Ж.Ж., 1999, с. 101)» [Лассан, 2001, с. 456. Курсив наш. - З.Х.]. Такая репрезентация руководящей идеи по линии прошлое -настоящее - будущее «создает ощущение неизбежного поражения Чужого / Другого, ибо его поражение - закон, действующий в Вечности». Подчеркнем, что в рассматриваемый исторический период данный прием, будучи одним из средств выражения футуральности16 в информационно-вербальной структуре текста, был вполне этически оправдан в политико-публицистическом дискурсе главного печатного органа государства. Он оказывал укрепляющее морально-психологическое воздействие на коллективную языковую личность, вселяя в массы веру в неизбежность Победы:

Эта сила - Красная Армия, которая громила немцев под Москвой, под Сталинградом, на Днепре и будет громить гитлеровские орды до полного их разгрома.

Процесс в Харькове показал, что измученные народы Европы дождутся и скоро дождутся часа расправы над всей гитлеровской бандой. Уже сбываются и еще сбудутся в полной мере пророческие слова товарища Сталина.

С каждым днем растут и будут расти вражеские потери.

Синтаксический параллелизм - типовое средство структурной организации сложных синтаксических целых. В различных формах используется синтаксический параллелизм в рамках ССЦ. Например:

1) прямой порядок слов:

16 Футуральность (прогностичность) - свойство текста репрезентировать прогноз посредством содержащихся в его информационно-вербальной структуре специфических языковых средств, механизмов, способов его представления [см.: Валько, 2006, с. 3].

Успехи советских войск нарастают. Наступление непрерывно развивается.

2) обратный порядок слов:

Откликаются ветераны гражданской войны. Воскресает молодость их. Загораются ярким пламенем глаза;

Уничтожен очаг мракобесия, дикого насилия, разбойничьих замыслов против независимости народов. Разгромлена гитлеровская Германия - зловещий центр и оплот международной реакции.

В подобных примерах представлен частотный прием официальных передовиц военного времени - инверсионный синтаксический параллелизм: сказуемое находится в препозиции к подлежащему.

3) инверсионный параллелизм - препозиция ремы:

Поперек горла стала тогда врагу украинская пшеница. Дорого он заплатил за свой грабеж. Не испугали украинских крестьян ни германские генералы, ни германские палачи. Горела земля под ногами у захватчиков.

4) анафорический параллелизм:

Нет места для беспечности и благодушия. Нет места и для слабости. 5) параллелизм грамматических форм в рамках предложения:

Не видать фашистскому грабителю советского хлеба, не пользоваться урожаем колхозных полей, взращенным честными трудовыми руками!

Характерен анафорический параллелизм - как самостоятельных предложений, так и частей сложного предложения, например:

Она (речь товарища Сталина. - З.Х.) вдохновляет на борьбу, мобилизует волю, энергию народа, она сплачивает весь народ, она организует все силы народа на разгром врага.

Анафорический повтор и синтаксический параллелизм могут сочетаться между собой:

Красная Армия дерется с беспримерной храбростью. Она наносит врагу удар за ударом. Она разгромила и продолжает громить целые части и соединения немецко-фашистской армии.

В качестве средства внутрифразовой организации применяется как асиндетон, так и полисиндетон. Примеры использования фигуры асиндетона:

И в прах рассыпались перед ними вооруженные до зубов армии, оснащенные артиллерией, танками, самолетами.

Сокрушительными ударами по врагу Красная Армия расчищает себе путь в захваченную немцами Белоруссию, освобождает Смоленщину, пододвигает свой фронт вплотную к Гомелю, Витебску, Могилеву.

Примеры использования фигуры полисиндетона:

Красная Армия побеждает, потому что в воинах Красной Армии, в рядовом и командном составе воспитываются ленинско-сталинские черты бесстрашия, беззаветной любви к своему народу, к своей родине; потому что ведет Красная Армия справедливую, священную Отечественную войну; потому что Красная Армия - плоть от плоти и кровь от крови советского народа, непоколебимого в своем национальном достоинстве, своей готовности отстаивать свободу, независимость и честь народа до последней капли крови.

Многосоюзие обеспечивает мощную риторическую амплификацию (расширение) инвентивного, т.е. содержательного, характера, что происходит, в частности, за счет нагнетения придаточных предложений. Так, в приводимом ниже фрагменте два абзаца представляют собой однотипные сложноподчиненные предложения, объектно-изъяснительного типа с последовательным подчинением. В первом из них 5 придаточных предложений, во втором - 3, и, таким образом, подчинительный союз что повторяется 8 раз подряд, так что имеет место своего рода «психолингвистическая атака» на реципиента, цель которой - подавить саму мысль о каких-либо сомнениях в истинности транслируемой информации:

Печать ряда стран отмечает, что русская тяжелая артиллерия отлично стреляет и имеет хорошие снаряды, что красноармейцы проявляют в боях исключительное упорство и мужество, что бойцы Красной Армии даже в самой трудной обстановке не сдаются, а сражаются до последнего патрона, что они применяют военные хитрости, неожиданные для противника, что советские воины не боятся смерти, что даже тяжело раненые красноармейцы продолжают сопротивление.

Некоторые органы иностранной печати заявляют, что с таким мужественным и храбрым противником германская армия встречается впервые, что бои повсюду ведутся с ожесточением и упорством и что русские военно-воздушные силы атакуют врага с величайшей храбростью.

Данный фрагмент, безусловно, является одним из многочисленных примеров эффективного преподнесения информации читательским массам, т.к. достигается запланированный коммуникативный эффект «вдалбливания информации». В обстановке эмоционально напряженной рецепции - в условиях военного времени, причем начального периода вероломного вторжения, когда отечественные вооруженные силы были застигнуты врасплох, эта информация попадает на благодатную почву обостренного внимания как к содержанию, так и к форме всех официальных правительственных сообщений.

Отметим, что в данном примере имеет место в чистом виде риторический прием «ссылки на авторитеты» (доводы «к доверию», апелляция к третьей стороне, имеющей объективное мнение), т.е. на органы печати других стран, на мнение мирового сообщества. Этот сам по себе чрезвычайно весомый аргумент, демонстрирующий, что советский народ не одинок в своей борьбе с фашизмом, что его поддерживает мировая общественность, усилен формой полисиндетона.

Коммуникативно-диалогические фигуры в официальном советском дискурсе. Данная группа включает такие риторические приемы эффективной коммуникации, как восклицание, восклицательное предложение, обращение к читательской аудитории, цитирование («текст в тексте»), различные средства диалогизации монологической речи.

Среди коммуникативно-диалогических фигур в корпусе военных передовых статей «Правды» широко представлены восклицательные предложения - традиционные выразители эмоциональности и экспрессии, оформляющие риторическую патетику публицистической вербализации референта в качестве типологического признака данного функционального стиля. Приведем примеры восклицательных заголовков статей за 1943 г. (Табл. 4):

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное нами исследование на уровне дихотомий «политической лингвистики» (А.П. Чудинов) характеризуется следующим образом: оно вносит вклад в общую теорию политической лингвистики, базируясь на анализе советского языка, и представляет собой изучение текста и дискурса (в том числе коммуникативных стратегий и тактик) с элементами поуровневого анализа языка. Это дескриптивный подход без нормативной оценки, однако оценочный в плане эффективности реализации стратегической цели продуцента политико-публицистического дискурса; изучение отдельного политического жанра, стиля и типа текстов (корпус передовых статей газеты «Правда» периода Великой Отечественной войны) с позиций интегративного лингвориторического подхода.

Советский политический дискурс выступает как «особое использование языка, в данном случае русского, для выражения особой ментальности, в данном случае также особой идеологии» (П. Серио) [Степанов, 1995]. Исследования дискурсивных практик и дискурсивных ансамблей как их результатов должны показать, каким образом совершаются выборы тех или иных мыслительных ходов, когда одинаковые условия равно допускают прямо противоположные решения (М. Фуко). «Система мышления, «стиль мышления» неразрывно связаны с риторическими кодами, собственно и являющимися сигналами этой системы» (Э. Лассан), поэтому адекватным инструментом анализа советского официального дискурса (СОД) является понятийный аппарат лингвориторической парадигмы (А.А. Ворожбитова). Дискурс-практика передовых статей газеты «Правда» эпохи битвы с фашизмом служит ярким примером тому, что в ситуации острой идеологической борьбы, в состоянии полемической мобилизации дискурс-тексты демонстрируют лингвориторическую синтагматику в форме уничтожающей критики ментально-идеологической альтернативы и являются гетерогенными, т.е. репрезентируют две лингвориторические картины мира.

Общественно-политический дискурс как специфический идейно-содержательный ракурс инвенции - изобретения речи - в своей элокутивной ипостаси, т.е. с позиций языкового оформления, предстает в наиболее органичном для данного содержания виде как политико-публицистический дискурс. С данных позиций нами охарактеризованы публицистический функциональный стиль и газетно-публицистический как его жанрово-стилевая конкретизация, имеющие экспрессивность в качестве конститутивного средства. Ставшее классическим положение В.Г. Костомарова о сочетании стандарта и экспрессии в риторических терминах осмысляется как выражение диалектической взаимообусловленности словесно-логического и эмоционального начал дискурса, которым соответствуют логос и пафос, одушевленные авторским этосом. Публицистический текст газетной статьи правомерно рассматривать как вид ораторской прозы, как сложное риторическое образование, что проявляется как в содержании текста, отражающего наблюдения над жизнью и включенные в них размышления автора, так и в речевой форме текста как единстве его логической и экспрессивной структур. Логическая структура выражает суть описанной автором целостной картины жизни, а эмотивность экспрессивной лексики связана с деталями картины и лишь в своей совокупности может пониматься как системно-структурное образование. Экспрессивная лексика в публицистическом тексте несет в себе отпечаток общей логики текста, подчиняется ей и одновременно придает особую выразительность и убедительность, что имеет ярко выраженную идеологическую специфику «в языке Совдепии» (В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина).

Нами рассмотрена специфика газетной публицистики периода Великой Отечественной войны, выявлены характерные черты дискурс-практики официальной передовой статьи газеты «Правда» как рупора советской идеологии. Газетная публицистика военной эпохи отличается прежде всего небывалым накалом чувств и эмоций, вызванных необходимостью отстоять свое Отечество в смертельной схватке со злейшим врагом. Военным временем обусловлены жанровые особенности официальной передовой статьи как «концентрата» советской идеологии: полярность оценок, высокий стиль, пафос, актуализация национальных и гуманистических ценностей, вплавляемых в идеологическую структуру марксистско-ленинской доктрины, персонифицикацией которой является великий вождь и учитель Сталин.

На пути «от «парадигмы текстов» к «дискурсной формации» (Э. Лассан) феномен тоталитарного языка, который, имея лингвосоциокультурный характер, неразрывно связан с историей и культурой этноса (Н.А. Купина), осмысляется нами сквозь призму экстралингвистической ситуации военного времени. Характеристики советского дискурса как «тоталитарного языка», выявленные Н.А. Купиной при анализе «Толкового словаря русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова (1935-1940 гг.), в экстремальных условиях битвы с фашизмом объективно сыграли положительную роль, будучи главным психологическим орудием всенародной мобилизации и одним из ведущих факторов Великой Победы. Применительно к анализу СОД периода Великой Отечественной войны нами разработано понятие «языковое сопротивление», обоснован его статус в качестве лингвориторической категории, обеспечивающей адекватное теоретическое осмысление драматизма языкового сопротивления советского народа фашистским захватчикам. Если Н.А. Купина рассматривала в качестве «речевой реакции языкового сопротивления» советские политические анекдоты, то мы считаем правомерной драматическую интерпретацию сопротивления смертельному врагу средствами «тяжелой артиллерии» публицистики. При анализе эмпирического материала критерием для применения категории языковое сопротивление служит наличие в едином семиотическом континууме текста лингвориторических репрезентаций, базирующихся на антитезисных дискурс-этимонах - квантах информации, истинной в рамках определенного ментального пространства. Советская и фашистская идеологии в глобальном контексте жизнедеятельности коллективной языковой личности являются взаимно исключающими друг друга идеологическими конструктами, что ярко демонстрирует корпус передовиц «Правды».

В связи с повышенной экспрессивностью СОД военной эпохи мы предприняли сопоставительный анализ дефиниций таких понятий, как экспрессия, экспрессивность, выразительность, аффективность; экспрессивная, высокая, экспрессивно-оценочная лексика и др., который показал, что экспрессивные языковые средства определяются в первую очередь как эмоционально нагруженные. В лингвистических работах категории экспрессивности и эмоциональности зачастую отождествляются: экспрессивность как одно из свойств языковой единицы тесно связана с категорией эмоциональной оценки и в целом с выражением эмоций у человека. Соответственно, многие закрепленные системой языка экспрессивные средства, включая тропы и фигуры речи, демонстрируют специфику именно эмоционально окрашенной, или аффективной, речи. Экспрессивные языковые средства определяются также как выразительные, яркие (изобразительные). Термин «изобразительно-выразительные средства языка», иначе говоря, «тропы и фигуры», переводит нас из чисто лингвистической теоретической сферы в область риторики (раздел «элокуция» - языковое выражение). Понятие экспрессивности находится в центре внимания целого ряда дисциплин: функциональной и описательной стилистики, семасиологии, прагмалингвистики, риторики и неориторики; теория языковой экспрессии должна явиться, таким образом, синтезом данных всех «парариторических» дисциплин, изучающих речевую выразительность. Отношения между понятиями эмотивности и оценочное™ как компонентами экспрессивной семантики лексических единиц отражают сложность взаимоотношений между эмоциями и оценкой на мотивационном уровне языковой личности - субъекта речетворческого процесса.

Понятийно-терминологическую основу классификационных процедур при работе с эмпирическим материалом составили несколько типологий: группы эмоционально-экспрессивной лексики: оттенки эмоционально-экспрессивной окраски слов, распределенные нами по этосному и пафосно-логосному основаниям; разновидности словарных помет, маркирующих коннотативное содержание экспрессивных лексических единиц. Как показали результаты анализа, в СОД эпохи Великой Отечественной войны максимально непосредственно и ярко репрезентированы базовые риторические эмоции сострадания и страха, любви и ненависти (Аристотель); его лингвориторические параметры детерминированы глобальной антитезой беззаветной любви к социалистической родине и непримиримой ненависти к фашистским захватчикам.

Эмоционально-экспрессивная сфера семантического поля «враг», «фашистские захватчики» формируется в дискурс-практике военных передовиц с помощью богатой палитры пейоративных экспрессивов. Если у многих оценочных экспрессивов в «Толковом словаре русского языка» Ожегова и Шведовой нет специальных помет, то в словаре под ред. Д.Н. Ушакова соответствующие «смысловые обертоны» зафиксированы (Б.Н. Ларин). Многочисленны ситуативные экспрессивы; яркую экспрессию несут окказионализмы, частотны традиционные экспрессивы, в том числе с различными трансформациями. Для подтверждения единой позиции всего советского народа часто приводятся высказывания того или иного конкретного лица, прежде всего вождя, которые также предельно насыщены экспрессивами.

Каждая передовая статья представляет собой гармонически организованное содержательно-композиционно-языковое единство, в котором лингвистические структуры выступают строевыми элементами риторических микроструктур, из которых, в свою очередь, строится текст как лингвориторический макроконструкт. Взаимно исключающие друг друга, полярные в эмоциональном отношении коннотации «синтаксически разлиты в тексте» (В.Н. Телия); при этом «коннотации непримиримости», будучи рассеяны по текстовому пространству, дискурс-практике военных передовиц «Правды» в целом, обеспечивают структурную целостность продуктов речемыслительного процесса.

Парадигматику текстового пространства отдельной статьи образуют экспрессивы синонимического характера, многие из которых повторяются. В сопоставлении со словарями синонимов выявляется расширение синонимических рядов на текстовом уровне. Применительно к врагу ярко представлен спектр таких не отмечаемых обычно оттенков выражения речевых эмоций, как ярость, гнев, злоба, ненависть, враждебность, непримиримость, возмущение, негодование, исступление и др.; данное эмотивное содержание «в виде эмотем входит в когнитивное содержание текста» (С.В. Ионова).

Семантическое поле «мы», «наши», «советские люди» репрезентировано изобилием положительно окрашенной эмоционально-экспрессивной лексики различных типов. За исключением отдельных статей, в текстах военных передовиц основной эмоциональный фон создают мелиоративные экспрессивы, моделирующие образ «наших» и выполняющие функцию «текстообразующей доминанты» (Ю.А. Бельчиков); отдельными вкраплениями представлен пейоративный экспрессивный полюс врагов. Преобладание положительных экспрессивов, очевидно, призвано обеспечить мобилизующе-вдохновляющий эффект публикаций. Нейтральная лексика, относящаяся к двум враждебным лагерям (обозначения страны, народа, национальности и др.), приобретает в контексте адгерентную экспрессию положительной и отрицательной эмоциональной окраски.

Как показали результаты анализа, советский официолект военного периода предельно насыщен экспрессивами, которые моделируют восприятие многомиллионной читательской аудитории, расставляют акценты в коллективном языковом сознании советского народа, стимулируя базовые эмоции сострадания и страха, любви и ненависти и мобилизуя массы на самоотверженную борьбу с врагом. СОД эпохи схватки с фашизмом изобилует возвышенной лексикой, в первую очередь славянизмами; многочисленны фразеологизмы; частотны онимы, прежде всего персонимы (Сталин, Ленин) и топонимы (обозначения мест военных событий).

При переходе к рассмотрению риторических аспектов дискурс-практики военных передовиц «Правды» нами проанализированы теоретические проблемы элокуции, при этом тропы и фигуры осмысляются в качестве особых семиотических единиц вербализации результатов речемыслительного процесса. Риторические фигуры в широком значении включают тропы как фигуры мысли; в конкретике анализа термин фигуры обычно употребляется в узком значении - синтаксические конструкции, обеспечивающие выразительность речи.

Анализ эмпирического материала показал, что все выявленные нами тропы нанизываются на глобальную фигуру антитезы, выполняя главную функцию - наглядно, образно и ярко противопоставить антагонистические идеологии, военные действия противников. Риторическая актуализация осуществляется путем перманентной конвергенции - «схождения в одном месте пучка стилистических приемов» (И.В. Арнольд), генерирующей «комплексные тропы»: в разнообразные сочетания вступают эпитеты, метафоры, гиперболы, градации, сравнения.

В психолингвистическом аспекте активное использование изобразительных языковых средств целенаправленно программировало характер восприятия коллективной языковой личности с учетом конечной прагматической цели СОД - поднять моральный дух советского народа. Результаты анализа показали, что изобразительность СОД в передовицах «Правды» обеспечивается прежде всего эпитетами, особенно устойчивыми (клише), имеющими большой суггестивный потенциал; далее по относительной частотности располагаются метафоры, сравнения, гиперболы, метонимии. Тропы в передовицах газеты «Правда» данного периода выполняли функцию важнейшего вербально-семантического средства формирования мировоззрения и сверхмобилизации коллективного реципиента в экстремальных условиях смертельной схватки; благодаря им эмоционально насыщенно и максимально рельефно предстают в воспринимающем языковом сознании образы защитника Отечества и ненавистного врага.

Лексические экспрессивы и тропы в текстовом пространстве военной передовицы служат наполнителями многочисленных риторических фигур -синтаксических конструкций усиливающих выразительность речи. В классификационных целях фигуры, основанные на соотношении значений слов - понятий в них (антитеза, градация, инверсия, эллипсис), мы квалифицировали как семантико-синтаксические; основанные на повторе одинаковых элементов, облегчающие слушание, понимание и запоминание речи (повтор, анафора, эпифора, параллелизм, период) - как синтактико-регулятивные; фигуры риторической адресованности, приемы диалогизации монологической речи, привлекающие внимание реципиента (обращение, риторический вопрос, вопросно-ответный ход, восклицание и др.) как коммуникативно-диалогические.

Как свидетельствует анализ примеров, фигура глобальной антитезы выполняет функцию общей идеологической основы, инвентивной сетки, речемыслительной «канвы», по которой «вышиваются» остальные виды тропов и фигур. В ситуации военной схватки антитеза доминирует на всех уровнях реализации речемыслительного процесса: советского дискурса в целом, данной дискурс-практики, отдельной передовой статьи, ССЦ, предложения, его части. Частотным выразительным средством СОД, обеспечивающим повышение эмоциогенной тональности, является градация, как правило, восходящая.

Повторы разных видов, прежде всего анафора, комплексно используются на уровне предложения, ССЦ, текста. Для «коммунистического дискурса» характерен «дискурсный ритуал непрерывности» (Ж. Куртин) репрезентации той или иной идеи по линии прошлое - настоящее - будущее, который упрощает «подлинную сложность общественного бытия», «создает ощущение неизбежного поражения Чужого / Другого, ибо его поражение -закон, действующий в Вечности». В рассматриваемый исторический период данный прием, будучи одним из средств выражения футуральности в информационно-вербальной структуре текста, был вполне этически оправдан в политико-публицистическом дискурсе главного печатного органа государства: он оказывал укрепляющее морально-психологическое воздействие, вселяя в массы веру в неизбежность Победы.

В различных формах в ССЦ используется синтаксический параллелизм, как с прямым порядком слов, так и с обратным, например, сказуемое в препозиции к подлежащему; инверсионный параллелизм с препозицией ремы; анафорический параллелизм; параллелизм грамматических форм в рамках предложения. Полисиндетон обеспечивает мощную риторическую амплификацию инвентивного характера, что происходит, в частности, за счет нанизывания придаточных предложений. Это своего рода «психолингвистическая атака» на реципиента, цель которой - в корне подавить саму возможность каких-либо сомнений в истинности транслируемой информации, типичный для СОД прием «вдалбливания информации» читательским массам, при котором не может не быть достигнут запланированный прагматический эффект. Эмоционально напряженная рецепция в условиях военного времени, особенно начального периода вероломного вторжения, когда отечественные вооруженные силы оказались застигнутыми врасплох, поданная подобным образом информация попадала на благодатную почву обостренного внимания коллективной языковой личности реципиента не только к содержанию, но и к форме всех официальных правительственных сообщений. Фигура асиндетона как «повтора со знаком минус» также привлекает внимание реципиента амплификационным усилением фактологической насыщенности, яркости конкретных деталей рисуемой в тексте панорамы грозной битвы. Среди коммуникативно-диалогических фигур в корпусе военных передовых статей «Правды» широко представлены восклицательные предложения -традиционные выразители эмоциональности и экспрессии, оформляющие риторическую патетику публицистической вербализации референта в качестве типологического признака данного функционального стиля. Для диспозитивной организации передовиц «Правды» характерно употребление восклицательного предложения в качестве заголовков, концовок абзацев, наконец, концовок восклицаниями-призывами и сериями призывов. Риторическая форма призыва максимально фокусирует мобилизующие импульсы психической энергии, воедино сливающие в коммуникативном круге языковую личность продуцента и реципиента антифашистского дискурса.

Таким образом, разнообразные экспрессивы, риторические тропы и фигуры в СОД эпохи Великой отечественной войны, представленном таким ярким жанровым образцом, как передовая статья газеты «Правды», выполняли следующие основные функции: 1) наглядное изображение двух антагонистических идеологий, сражающихся лагерей, смертельного характера военного противостояния; 2) программирование характера восприятия информации коллективным реципиентом, необходимого для конечной победы; 3) подъем морального духа, воодушевление миллионов читателей и мобилизация всех психологических резервов советского народа для беспощадной битвы с врагом.

Проанализированные в диссертации примеры вполне иллюстрируют лингвистические и риторические аспекты репрезентации категории языкового сопротивления в речемыслительном процессе, образующем «коммуникативный круг» массовой коммуникации; этос продуцента СОД непосредственно трансформируется в этос реципиента благодаря насыщенной палитре пафосных средств. Экспрессивы и тропы разных типов служили средством наглядно-образной экспликации советской и фашистской идеологий, репрезентируя базовую антитезу «наши» // «враги» и организуя ментальное пространство жизнедеятельности коллективной языковой личности в жестких рамках идеологического противоборства; при этом многочисленные, в том числе расширенные, синонимические ряды формируют специфическую парадигматику текста отдельной передовой статьи и корпуса текстов данной дискурс-практики. Риторические фигуры, оформляющие экспрессивы и тропы на синтагматическом уровне, играли роль катализаторов мощного пафоса, высокой патетики СОД, средства психологического подъема, воодушевления коллективной языковой личности реципиента.

Частотность стандартных клише официальной фразеологии военной эпохи (советского официолекта) в сравнении с богатой тропами, ярко индивидуализированной военной публицистикой признанных мастеров слова - И. Эренбурга, А. Толстого, JL Леонова и др. (советского публиолекта), на первый взгляд, низводит дискурс газетных передовиц до уровня «идеологического канцелярита»; в то же время предельная насыщенность экспрессивами, тропами и фигурами, их избыточность, перманентная конвергенция, обеспечивающая риторический эффект выдвижения, позволяют говорить о феномене «идеологизированной орнаменталистики». В экстремальной ситуации смертельной схватки с фашизмом клише и штампы советской партийной идеологии оживают в своей первозданной эмоциональной образности, оказывая в силу их повышенной концентрации значительное суггестивное воздействие на коллективную языковую личность реципиента. В соответствии с психориторическим «законом края» диспозитивная организация передовых статей отличается повышенной экспрессией заголовков, первых и заключительных абзацев. Таким образом, все лингвориторические параметры СОД военных передовиц «Правды» -этосно-мотивационно-диспозитивные, логосно-тезаурусно-инвентивные, пафосно-вербально-элокутивные - подчинены одной коммуникативной сверхзадаче: внедрить психоэнергетический заряд сопротивления в структурные компоненты коллективной языковой личности реципиента на всех уровнях, поставить его в активную речемыслительную позицию продуцента рецептивного дискурса-интерпретанты, характеризуемого гиперэкспрессией яростной непримиримости.

Перспективы исследования видятся нам в анализе лингвориторических параметров дискурс-практик передовых статей других периодов развития российского государства, например, «эпохи застоя», «перестройки», в уточнении представлений об особенностях менталитета коллективной языковой личности на разных этапах развития российского государства. Плодотворна теоретическая разработка понятия языковой личности применительно к анонимному автору (-ам) передовой статьи как групповой общности, собирательной категории и рассмотрение проблемы наличия / отсутствия идиостиля в жанре политизированной передовицы.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Хачецукова, Зарема Кушуковна, 2007 год

1. Аверинцев С.С. Риторика как подход к обобщению действительности // Риторика и истоки европейской литературной традиции. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-С. 158-190.

2. Автономова Н.С. Мишель Фуко и его книга «Слова и вещи» // Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с фр. СПб., A-cad, 1994. - С. 7-27.

3. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. - 394 с.

4. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1. - Лексическая семантика: 2-е изд., испр. и доп. - М., 1995. - 472 с. - Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. - М., 1995. - 767 с.

5. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (стилистика декодирования): Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по специальности № 2103 «Иностранные языки». Л.: Просвещение, 1981.-295 с.

6. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.-С. 136-137.

7. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР: СЛИЯ. 1981. - № 4. -Т. 40. - С. 356-367.

8. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (синтаксис и лексика) // Лингвистика и поэтика.-М., 1970.-С. 147-173.

9. Баженова Е.А., Лапчева С.А. Оппозиция свой-чужой в политическом дискурсе // Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003. - С. 16-19.

10. Басовская Е.Н. Старые имена новые смыслы. Советизм как риторическое средство // Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2003. - С. 19-21.

11. И. Бахтин М.М. Искусство и ответственность // Бахтин М.М. Работы 20-х годов. Киев: Next, 1994 а. - С. 7-8.

12. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Работы 20-х годов. -Киев:Next, 1994 б.-С. 11-68.

13. Безменова Н.А. Массовая информация в свете «отраженной риторики» // Роль языка в средствах массовой информации. М., 1986.

14. Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики. М.: Наука, 1991. -213 с.

15. Бельчиков Ю.А. Из наблюдений над русским литературным языком эпохи Великой Отечественной войны // Филологические науки. 2000. -№2. - С. 46-55.

16. Белянин В.П. Введение в психолингвистику. М.: ЧоРо, 1999. - 128 с.

17. Бушев А.Б. Языковые феномены политического дискурса // Современная политическая лингвистика: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003. - С.27-29.

18. Буянова Л.Ю. Поэтический текст как мир виртуального: проблема эмотивности // Текст. Узоры ковра: Сборник статей научно-методического семинара «TEXTUS». Вып. 4, ч. 2. - Санкт-Петербург-Ставрополь, 1999. - С. 1015.

19. Валько Н.А. Футуральность в газетном тексте экономической тематики: Автореферат дис. . канд. филол. наук. Краснодар: КубГУ, 2006. - 19 с.

20. Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи: Учебное пособие для вузов. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2000. - 544 с.

21. Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи: экзаменационные ответы. 4-е изд. - Ростов н/Д: Феникс, 2005. - 284 с. -(Сдаем экзамен).

22. Ведерникова О.В. Межкультурный аспект этнической мобилизации // Современная политическая лингвистика: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003.-С.29-31.

23. Вежбицка А. Антитоталитарный язык в Польше: механизмы языковой самообороны // Вопросы языкознания. 1993. -№ 4. - С. 107-125.

24. Волкова Н.И. «Политические» антропонимы // Современная политическая лингвистика: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003. - С. 31-33.

25. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. Изд. 2-е, доп. М.: Едиторориал УРСС, 2002. - 280 с. (Лингвистическое наследие XX века).

26. Ворожбитова А.А. Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Автореферат дис. . д-ра филол. наук. Краснодар: КубГУ, 2000 а. - 48 с.

27. Ворожбитова А.А. Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Монография. Сочи: СГУТиКД, 2000 б. - 319 с.

28. Ворожбитова А.А. Общее языкознание. (Антропоцентрическое направление. Теория текста). Учеб. пособие для студентов филол. спец. высш. учеб. завед. / Серия «Лингвориторическое образование». Сочи: РИО СГУТиКД, 2001.-248 с.

29. Ворожбитова А.А. «Официальный советский язык» периода Великой Отечественной войны: лингвориторическая интерпретация // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 2. Язык и социальная среда. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000 в.

30. Ворожбитова А.А. Теория текста: Антропоцентрическое направление: Учебное пособие. Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Высшая школа, 2005. - 367 с.

31. Ворожбитова А.А. Принцип системности в определении специфики ораторской прозы // Социологической подход к различным социальным системам. Ставрополь, 1994. - С. 84-87.

32. Выготский Л.С. Мышление и речь. Психологические исследования. М.: Лабиринт, 1996. - 416 с.

33. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.- 139 с.

34. Гаспаров M.JI. Античная риторика как система // Античная поэтика: риторическая теория и литературная практика. М., 1991. - С. 27-59.

35. Гаспаров M.JI. Ораторская проза // Литературный энциклопедический словарь. М„ 1987. - С. 260-261.

36. Геллер М. Русский язык и советский язык // Русская мысль. 1980, 8 мая.

37. Гиршман М.М. Литературное произведение: теория и практика анализа: Учеб. пособие. М.: Высш. школа, 1991. - 160 с.

38. Гридин В.Н. Экспрессивность // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. - С. 591.

39. Гуревич В.В. О «субъективном» компоненте языковой семантики // Вопросы языкознания. 1998. - № 1. - С. 27-35.

40. Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. - 312с.

41. Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. - 544 с.

42. Динсмор Дж. Ментальные пространства с функциональной точки зрения // Язык и интеллект. Сб. / Пер. с англ. и нем. / Сост. и вступ. ст. В.В. Петрова. М.: Изд. группа «Прогресс», 1995. - С. 385-411.

43. Долинин К.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1985. - 288 с.

44. Долинин К.А. Текст и произведение // Русский текст. 1994. № 2. - С. 7-17.

45. Дымарский М.Я. Метафора текста // Русский текст. № 1. - 1993. - С. II-25.

46. Дымарский М.Я. Понятие сверхфразовой организации текста // Текст. Узоры ковра: Сборник статей научно-методического семинара «TEXTUS». Вып. 4, ч. 1 - Санкт-Петербург-Ставрополь, 1999. - С. 27-34.

47. Дюбуа Ж. и др. Общая риторика / Пер. с франц. М.:, 1986. - 392 с.

48. Залевская А.И. Механизмы метафоризации и их учет в целях моделирования авторской проекции текста при переводе // Перевод как моделирование и моделирование перевода. Тверь, 1991. - С. 69-82.

49. Земская Е.А. Клише новояза и цитация в языке постсоветского общества // Вопросы языкознания. -1996. № 3. - С. 23-31.

50. Зимняя И.А. Лингво-психология речевой деятельности. М.: Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001.-432 с.

51. Ильенко С.Г. Синтаксические единицы в тексте: Учебное пособие к спецкурсу. Л.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1989. - 80 с.

52. Ионова С.В. Когнитивный подход к исследованию текстовой эмотивности // Вестник ВолГУ. Сер.2: Филология. Журналистика. Вып. 5. - 2000. - С. 116-121.

53. Ионова С.В. Эмотивность текста как лингвистическая проблема: Автореферат дис. . канд. филол. наук. Волгоград: ВГПУ, 1998. - 20 с.

54. Калашаова А.Ш. Политический дискурс: аспекты социального воздействия: Автореферат дис. . канд. филол. наук. Краснодар: КубГУ, 2006. - 29 с.

55. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. - 262с.

56. Касаткин Л.Л., Клобуков Е. В., Лекант П.А. Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А. Леканта. Изд. второе, испр. и доп. М.: Высшая школа, 1995. 188 с.

57. Клемперер В. LTI. Язык Третьего Рейха. Записная книжка филолога. / Пер. с нем. М., 1998.-381 с.

58. Клушина Н.И. Мифологизация речевых средств в языке современной газеты // Русская речь. 1996. - №5. - С. 36-42.

59. Кожевникова Н.А. Об обратимости тропов // Лингвистика и поэтика. М., 1979.

60. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в орнаментальной прозе // Stylistika. 0pole.- 1995.-IV.-C. 114-128.

61. Кожина М. Н. Стилистика русского языка. М.: Просвещение, 1983. 223 с.

62. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М.: Просвещение, 1993. С изменениями. 222 с.

63. Кожина М. Н. Целый текст как объект стилистики текста // Stylistika. Opole.- 1995.-IV.-С. 33-53.

64. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. М.: Изд-во МГУ, 1971. -268 с.

65. Кощеева Г.В. Дискурсивный анализ типа текста «передовая политическая статья» (на материале праворадикальных изданий России и ФРГ): Автореферат дис. канд. филол. наук. -М.: МГПУ, 2001. -24 с.

66. Краткий психологический словарь / Под общей ред. А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского. М.: Изд-во политической литературы, 1985. - 431 с.

67. Кронгауз М.А. Бессилие языка в эпоху зрелого социализма / Знак: Сб. статей по лингвистике, семиотике и поэтике памяти А.Н. Журинского. М.: Русский учебный центр МС, 1994. - С. 233-244.

68. Кронгауз М. Критика языка // Логос. 1999. №3. // www.ruthenia. ги/ number/1999-03-13 .htm.

69. Кузин B.C. Психология: Допущено Управлением кадров и учебных заведений министерства культуры СССр в качестве учебника для художественных училищ. М.: Высшая школа, 1974. - 280 с.

70. Купина Н.А. Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции. -Екатеринбург-Пермь: Изд-во Урал, ун-та ЗУУНЦ, 1995. - 144 с.

71. Лассан Э. Дискурс власти и инакомыслия в СССР: когнитивно-риторический анализ. Монография. Изд. Вильнюсского ун-та, 1995. - 232 с.

72. Леонтьев А.А. Язык речь - речевая деятельность. Изд. 2-е, стереотипное.- М.: Едиториал УРСС, 2003. 216 с.

73. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. Антология. М.: Akademia, 1997. - С. 280-287.

74. Лукьянова Н.А. О соотношении понятий «экспрессивность», «эмоциональность», «оценочность» // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1979. - С. 28-44.

75. Львов М.Р. Риторика. Учеб. пособие для учащихся старших кл. средних учебных заведений. М.: Изд. Центр «Academia», 1995. - 256 с.

76. Маркелова Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки в русском языке // Филологические науки. 1995. - № 3. - С. 67-79.

77. Маркштейн Э. Советский язык и русские писатели // Вопросы литературы. 1995.-№ 1.-С. 98-112.

78. Мегентесов С.А., Ибрахим М. Лингвистические аспекты психического воздействия и приемов манипуляции. Краснодар, 1997. - 112 с.

79. Михальская А.К. Основы риторики: Мысль и слово: Учеб. пособие для учащихся 10-11 классов общеобразоват. школ. -М.: Просвещение, 1996.-416 с.

80. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Вместо предисловия // Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб.: Фолио-пресс, 1998. - С. 5-21.

81. Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. М.: ИНИОН, 1987.

82. Немец Г.П. Семантика метаязыковых субстанций. М.-Краснодар, 1999. -741 с.

83. Ортони О. и др. Когнитивная структура эмоций // Язык и интеллект. Сб. / Пер. с англ. и нем. / Сост. и вступ. ст. В.В. Петрова. М.: Изд. группа «Прогресс», 1995.-С. 314-384.

84. Оруэлл Дж. О новоязе. Приложение // Оруэлл Дж., Далош Д. 1984. 1985: Романы: Пер. с англ. М.: Текст, РИК «Культура», 1991. - 281-294.

85. Покровская Е.В. Когнитивный анализ социально-политической лексики русского языка // Международная юбилейная сессия, посвященная 100-летию со дня рождения академика Виктора Владимировича Виноградова. Тезисы докладов. -М., 1995.-С. 49-50.

86. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью. -М.: Институт философии РАН, АО «Kami», 1995. 160 с.

87. Ричарде А.А. Философия риторики // Теория метафоры. М., 1990. - С. 4467.

88. Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. М.: Лабиринт, 1994. - 223с.

89. Рождественский Ю.В. Риторика, или как избежать ошибок при общении. -Грозный: Книга, 1992.-48 с.

90. Рождественский Ю.В. Теория риторики. М.: Добросвет, 1997. - 600 с.

91. Романенко А.П. Советская словесная культура: Образ ритора: Вождь; Высшее руководство (вожди, ЦК); Партработники; Партийные массы; Рабочий класс; Массы. Изд. 2-е, стереотип. М: Едиториал УРСС, 2003. - 212 с.

92. Современная политическая лингвистика: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. -Екатеринбург, 2003. 200 с.

93. Санцевич Н.А. Вариативность языковой картины мира в политической публицистике // Современная политическая лингвистика: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003. - С. 191-195.

94. Серио П. О языке власти: критический анализ // Философия языка: в границах и вне границ / Ю.С. Степанов, П. Серио, Д.И. Руденко и др. Науч. ред. тома Д.И. Руденко. X.: Око, 1993. - Т. I. - С. 83-100.

95. Современный русский язык. Анализ языковых единиц. Учеб пособие. В 3 ч. Ч. 3. Синтаксис / Под ред. Е.И. Дибровой. М.: Просвещение: Владос, 1995. - 232 с.

96. Солганик Г.Я. Газетные тексты как отражение важнейших языковых процессов в современном обществе // Stylistika. Opole. -1995. IV. - С. 152-163.

97. Солганик Г.Я. Лексика газеты. Функциональный аспект. М., 1981.

98. Солганик Г.Я. Публицистический стиль // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. Члены редколлегии: Е.А. Баженова, М.П. Котюрова, А.П. Сковородников. М.: Флинта: Наука, 2003.-С. 312-315.

99. Сорокин Ю.А., Кулешова О.Д. Дж. Оруэлл и принципы его новоязыка с лингвистической точки зрения // Язык система. Язык - текст. Язык -способность. Сб. статей / Институт русского языка РАН. - М., 1995. - С. 250-259.

100. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века: Сб. статей / Под ред. акад. Ю.С. Степанова М.: Институт языкознания РАН, 1995. - С. 35-73.

101. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1979.- 150 с.

102. Телия В.Н. Коннотация // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.-С. 236.

103. Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия для студентов филологических факультетов / Автор-составитель Н.Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 1999.-286 с.

104. Терентьева Л.В. Оценочность изложения как конструктивный принцип газетно-публицистического стиля // Языковые средства в системе, тексте и дискурсе: Матер. Междунар. науч. конф. Ч. II. Самара: Изд-во СамГПУ, 2002. -С. 9-15.

105. Тодоров Цв. Поэтика / Пер. с фр. А.К. Жолковского // Структурализм: «за» и «против». М., 1975.

106. Топоров В.Н. Риторика // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990 а.-С. 416-417.

107. Топоров В.Н. Тропы // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990б.-С. 520-521.

108. Топоров В.Н. Фигуры речи // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 в. - С. 542-543.

109. Фромм Э. Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии: Пер. с англ. -М.: Изд. «Прогресс» VIA, 1992. - 256 с. О механизмах пропаганды.

110. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с фр. СПб., A-cad, 1994.-406 с.

111. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: Курс лекций и Словарь риторических фигур: Учеб. пос. / Отв. ред. Е.Н. Ширяев. Ростов н / Д.: Изд-во Рост, ун-та, 1994. - 192 с.

112. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности / Инт языкознания; Отв. ред. В.Н. Телия. М.: Наука, 1991. - 214 с.

113. Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Суггестивная лингвистика. СПб.: Лань, 1996.-208 с.

114. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации: Монография / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003. - 248 с.

115. Чудинов А.П. Политическая лингвистика. М.: Флинта: Наука, 2006. - 256с.

116. Шаховский В.И. Типы значений эмотивной лексики // Вопросы языкознания. -1994. -№1.

117. Шаховский В.И. Языковая личность в эмоциональной коммуникативной ситуации // Филологические науки. 1998. - № 2. - С. 59-65.

118. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

119. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика: Учебное пособие. Изд. 2-е, стереотипное. М.: Едиторориал УРСС, 2003. 336 с.1. Словари

120. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. Изд. 3-е, стереотипное. М.: КомКнига, 2005. - 576 с.

121. Булыко А.Н. Современный словарь иностранных слов. Более 25 тысяч слов и словосочетаний. М.: Мартин, 2004. - 848 с.

122. Васильева Н.В. Краткий словарь лингвистических терминов. М.: Русский язык, 1995.- 176 с.

123. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. -М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.

124. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / РАН. Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова. 4 изд., доп. - М.: Азбуковник. 1997. - 944 с.

125. Розенталь Д. Е., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителя. М.: Просвещение, 1985. -339 с.

126. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. проф. Д.Н. Ушакова. -М.: ТЕРРА, 1996 (1935-1940 гг.).

127. Словарь иностранных слов. 15-е изд., испр. - М.: Русский язык, 1988. -608 с.

128. Словарь русского языка. / Глав. ред. А.П. Евгеньева. Т. I-IV. М.: Русский язык, 1980-1984.

129. Словарь синонимов / Под ред. Т.Н. Гурьевой. Серия энциклопедия русского языка. - М.: ООО «Мир книги», 2003. - 400 с.