Художественная интеллигенция Западной Сибири: конец 20-х - 30-е годы XX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Левина, Жанна Ефимовна

• Левина, Жанна Ефимовна
• доктор исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации доктор исторических наук Левина, Жанна Ефимовна

Введение.

Глава 1. ФОРМИРОВАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ в конце 20-х - 30-е гг. XX века.

1.1. Художественное образование в Западной Сибири.

1.2. Пролетаризация художественного образования.

1.3. Вытеснение «непролетарской» интеллигенции из учреждений культуры и образования.

1.4. Внедрение радикальной системы ценностей в ходе проверок государственных учреждений, партийных и общественных организаций.

Глава 2. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЗАПАДНОСИБИРСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ в конце 20-х - 30-е гг. XX века

2.1. Материальные потребности и гражданская инициатива западносибирской художественной интеллигенции в условиях планового хозяйства.

2.2. Духовные приоритеты и общественная деятельность западносибирской художественной интеллигенции.

2.3. Государственный заказ и агитационно-пропагандистская деятельность западносибирской художественной интеллигенции.

Глава 3. САМОСОЗНАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ в конце 20-х -30-е гг. XX века.

3.1. Самоидентификация западносибирской художественной интеллигенции.

3.2. «Центр» и «провинция» в представлениях западносибирской художественной интеллигенции.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Художественная интеллигенция Западной Сибири: конец 20-х - 30-е годы XX века»

Актуальность проблемы исследования. Проблема интеллигенции, особенно в отечественной историографии, опирается на глубокие корни и имеет более чем вековую историю. Вместе с тем рубеж ХХ-ХХ1 веков отмечен интенсификацией исследований интеллигенции и культуры, единодушно отмечаемой российскими и зарубежными учеными. «Интеллигентоведнический» бум привел к появлению нового направления в отечественной истории - «интел-легентоведения», оказавшего влияние на развитие отечественной историографии в целом. Активизация исследований интеллигенции имеет несколько причин. Научный кризис и разрушение методологического канона потребовали поиска новых принципов и способов изучения истории. Усилилось внимание к «антропологической» составляющей исторических процессов. Исторические процессы воспринимаются как результат деятельности отдельных субъектов. Выбор исторического развития во многом связывается с вмешательством «мыслящего существа»1. Интеллигенция понимается и как инструмент, и как ключевое звено в социальной динамике общества в целом, в происходящих социальных изменениях.

Проблема интеллигенции в России имеет и конкретно-историческую, политологическую окраску вследствие того, что российские политические деятели рекрутируются в большинстве своем из интеллигенции, сформированной советским государством.

Особое место художественной интеллигенции в истории России определяется во многом тем, что критика государственных устоев и разоблачение «свинцовых мерзостей жизни» со времен Радищева и Чаадаева осуществлялась и внедрялась в массовое созна

1 Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. - СПб., 2000. - С. 350; Петров В.М. Социокультурная динамика и функции интеллигенции / В.М. Петров // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. ние, чаще всего обретая форму художественного произведения. Неоднократно указывали на огромную роль русского искусства как представители правительства, так и революционного российского лагеря. Значение русской культуры определялось ее нравственной позицией, ее мировоззренческими исканиями, ее неудовлетворенностью настоящим и исканиями счастливого будущего, пусть иногда ложных, лицемерных, но все же не терпящих самоуспокоенности1. Художественная интеллигенция, не составляя большинства в количественном отношении, объединяет по преимуществу яркие, талантливые фигуры, что обусловливает ее огромное влияние и на образованные слои общества, и на формирование массового сознания. Названные качества изначально использовались в русской культурно-исторической традиции для пропаганды государственной политики. Особое значение они приобрели в советскую эпоху, когда культура становилась частью государственной системы, а искусство рассматривалось как «действенная и непосредственная агитация всегда и без всякого исключения» .

Одной из главнейших функций интеллигенции в целом и художественной в частности является формирование исторической памяти народа. Память той или иной социальной общности (народа) о важнейших событиях своего прошлого является одной из наиболее специфических традиций-воспоминаний, формирующих стереотипы воспитания. Стереотипы воспитания как основной компонент культурных традиций, играют первостепенную роль в историческом процессе. Они фиксируют программы человеческой деятельности, концентрированно выражают исторический опыт и ори

1 Лихачев Д.С. Русская культура в современном мире / Д.С. Лихачев // Новый мир. - 1991. - № 1.

2 Луначарский A.B. Основные задачи советской власти в области искусства / A.B. Луначарский // Лит. наследство. - М., 1971. - Т. 82. - С. 17. ентированы на выживание в определенных исторических и социокультурных условиях.

Создание традиций-воспоминаний включает как бы три пласта: момент первичного взрыва, момент его редактирования в механизмах сознания и момент нового удвоения их уже в структуре памяти. Последний пласт представляет собой основу механизма искусства1. Изучение механизмов и способов создания, сохранения, распространения, внедрения исторических воспоминаний в массовое сознание в условиях глобализации, вестернизации, культурного империализма и формирования мировой межнациональной индустриально-городской культуры является одной из наиболее актуальных задач и имеет практический смысл.

В период нестабильности, переживаемый нашим обществом, отчетливо проявляется потребность найти ответы на многие вопросы, порожденные кризисной ситуацией, в переломных моментах отечественной истории. Переоценка ценностей, идеалов, целей, смысла жизни в условиях «культурного шока» с новой остротой ставит вопрос о судьбах и значении русской интеллигенции.

Состояние научной разработки темы.

Появление темы интеллигенции как самостоятельной социально-философской проблемы исследователи относят ко второй половине XIX века. В советской науке ряд работ, посвященных этой проблеме, появляется уже на рубеже 20-30-х гг. XX века.

В советской историографической науке исследованы проблемы развития культуры в советском обществе в целом, выделены периоды в изучении истории интеллигенции, ее отдельные аспекты, проанализирован массив исторических публикаций, освещающий вопросы культурного строительства в сибирском регионе.

К основным особенностям изучения культуры и интеллигенции в 30-е годы можно отнести создание источниковедческой базы.

1 Лотман Ю.М. Семиосфера. - С.129.

В сборниках директивных материалов и статистических документов публиковались данные, охватывающие все отрасли культурного строительства, характеризующие формирование системы образования.

Основные направления культурной политики на местах нашли отражение в документах местных партийных, советских, профсоюзных организаций, изданных отдельными брошюрами. Опубликованные статистические отчеты сибирских городов и областей представляли состояние культурной сферы, материальное положение отдельных социальных групп1. В отчетах партийных, советских, профсоюзных, комсомольских организаций, изданных специальными тиражами и опубликованных в периодических изданиях содержится характеристика настроений в обществе, ценностной ориентации различных возрастных и профессиональных групп . Биографические данные о представителях художественного сообщества и сведенья об их главных достижениях вошли в справочную литературу3. Историография художественной интеллигенции представлена публикациями, в которых рассматривались перспективные

1 Краткий статистический справочник. 1928. - Омск, 1928; Омский округ: крат. стат. справ. - Омск, 1929; Бюджеты городского населения Сибири за 1928-1929 и 1929-1930 гг. - Новосибирск, 1931; Нар. хоз-во Омской обл. (Омск). - 1935 - № 3; Бюджет Омской области на 1935 г. - Омск, 1935; Омская область. - 1937. - № 1-11; и др.

2 Сводка наказов, данных избирателями в выборной и отчетной" кампании Омскому городскому Совету и их выполнение. - Омск, 1928; Комсомольский информатор. - 1928; Просвещение Сибири. - 1929; Резолюции IV Омского съезда профсоюзов 20-24 июня 1929 г. - Омск: Окрпрофбюро, 1929; Материалы и отчетный доклад крайкома ВЛКСМ. - Новосибирск: ОГИЗ, 1930.

3 2-я выставка картин омского филиала А.Х.Р.Р. - Омск, 1928; Научные работники Омска: справ. - Омск, 1929; Сибирская советская энциклопедия. -Новосибирск, 1932; Первая омская областная выставка живописи и графики. 1937. Каталог. - Омск, 1937. цели творческой интеллигенции и ее самоидентификация, дифференциация в художественном сообществе, ключевые проблемы развития культуры и искусства в Сибири и способы их разрешения, главенствующие ценности и идеалы художественной интеллигенции. Их авторами были не историки, а сами художники, писатели, деятели органов народного образования и культуры. Наиболее интересные работы принадлежат И.Л. Копылову, В. Зазубрину, в несколько меньшей степени Ф. Мелехину1. Главной особенностью этих работ является соединение публицистики и истории.

Историографы, обращавшиеся к изучению этой проблемы в разные периоды, пришли к выводу, что в работах, появившихся в 30-е годы были сделаны попытки изучения многих вопросов, но только со второй половины 50-х годов начинается исследование темы с позиций профессиональной истории .

1 Копылов И.Л. На перевале. К первой всесибирской передвижной выставке 1927 г. / И.Л. Копылов. - Новосибирск, 1927; Художественная литература в Сибири (1922- 1927). - Новосибирск, 1927; Мелехин Ф.В. Пять лет работы музея. 1923- 1928 гг. / Ф.В. Мелехин. - Омск, 1928; Осипов И.И. Каких специалистов должна готовить сибирская высшая сельскохозяйственная школа / И.И. Осипов. - Омск, 1928; Козлов С.А. Итоги научного строительства в г. Омске за первые десять лет советской власти / С.А. Козлов. - Омск, 1930.

2 Историография культуры и интеллигенции советской Сибири. - Новосибирск, 1978; Зак Л.М. История изучения советской культуры / Л.М. Зак. -М., 1981; Борисов Ю.С. Изучение истории советской культуры: лит. первой половины 80-х гг. / Ю.С. Борисов // Вопросы становления и развития советского общества в отечественной историографии. - М., 1986; Бордюгов Г.А. История советской культуры: теорет.-методол. и конкрет.-ист. пробл. изуч. / Г.А. Бордюгов, Ю.С. Борисов, В.Т. Ермаков // Обзор по информационному обеспечению общесоюзных научно-технических программ. - М., 1987; Историография формирования интеллигенции в СССР / М.Е. Главацкий. - Свердловск, 1987; Хроменкова Н.И. Историография партийного руководства культурным строительством в Западной Сибири в 1928- 1937 гг.: автореф. дис. канд. ист. наук / Н.И. Хроменков. а- Томск, 1988; Шупик Г.Ф. Критика буржуазных концепций партийного руководства культурным строительством (ок

В 60-70-е годы появились многочисленные работы, заложившие фундамент изучения истории культуры как особой отрасли исторической науки. В этот период предметом глубокого научного исследования стали такие вопросы, как анализ общих вопросов политики партии в отношении «старой» интеллигенции; взглядов В.И. Ленина на использование буржуазных специалистов и внутри партийная борьба по этому вопросу; характеристика конкретных путей перехода интеллигенции на сторону социализма; рассмотрение практических результатов в решении проблемы интеллигенции1.

Предметом специальных исследований стал анализ положения внутри отдельных групп интеллигенции, привлечения учительства, медицинских работников на сторону советской власти, борьба за их идейно-политическое и организационное «завоевание»2. Появились работы, посвященные истории науки и строительству высшей школы в послереволюционный период3. тябрь 1917-1936 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук / Шупик Г.Ф. - Томск, 1988.

1 Ким М.П. 40 лет советской культуры / М.П. Ким. - М., 1957; Смирнов И.С. Ленин и советская культура: гос. деятельность В.И. Ленина в области культур, стр-ва (окт. 1917 - лето 1918 гг.) / И.С. Смирнов. - М., 1960; Со-скин В.Л. Политические позиции интеллигенции в период Октябрьской социалистической революции / В.Л. Соскин // Изв. СО АН СССР. Сер. обществ, наук. - 1967. - Вып. 3. - № 11; Амелин П.П. Интеллигенция и социйлизм / П.П. Амелин. - Л., 1970.

2 Королев Ф.Ф. Очерки по истории советской школы и педагогики (19171920) / Ф.Ф. Королев. - М., 1958; Антипов В.В. Борьба партии за учительство в первые годы НЭПа (1921- 1923) // В.В. А нтипов, B.C. Штейнбук // Сов. педагогика. - 1967.-№ 7. о

Ульяновская В.А. Формирование научной интеллигенции в СССР (1917-1937) / В.А. Ульяновская. - М., 1966; Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука (1917-1923 гг.) / Г.Д. Алексеева. - М., 1968; Ива

Заметное место в историографии темы заняли работы С.А. Федюкина, который впервые рассматривал позицию и поведение интеллигенции не только в жесткой подчиненности социальному положению и происхождению, но и в зависимости от ряда других субъективных факторов. Автор главное внимание уделял выделению путей, по которым старая интеллигенция пришла к пониманию идей социализма. Прослеживал психологические, духовные сдвиги в среде интеллигенции, анализировал политику Коммунистической партии и Советского государства по отношению к интеллигенции. С.А. Федюкин считал главными формами воздействия на интеллигенцию «убеждение» и «перевоспитание». В качестве важнейших методов воспитания интеллигенции он выделил разъяснение сущности происходящих перемен через прессу, партийную работу на митингах, конференциях, профессиональных съездах, активизацию коммунистических фракций среди интеллигенции, участие профсоюзов и других общественных организаций, личное общение коммунистов с беспартийными интеллигентами, а также материальное стимулирование. Ученый отрицал позицию коллег, считавших принуждение главными рычагом, при помощи которого удалось вовлечь интеллигенцию в строительство новой жизни, считал ложным тезис санкционирования партией и государством разгрома интеллигенции в конце 20-х годов. В то же время автор не мог не признать, что партия не отказывалась в принципе от применения репрессивных и административных мер, считал оправданными решительные методы, предпринятые для пресечения «враждебной деятельности», нашедшие конкретное выражение в законодательстве (ст. 57 УК нова Л.В. У истоков советской исторической науки (подготовка кадров историков-марксистов. (1917- 1929) / Л.В. Иванова. - М., 1968; Есаков В.Д. Советская наука в годы первой пятилетки / В.Д. Есаков. - М., 1971.

РСФСР) и в практических мероприятия - высылке 160 буржуазных идеологов.

В соответствии с идеологической заданностью С.А. Федюкин высоко оценивал роль интеллигенции в осуществлении сплошной коллективизации, осуждал «демагогические выступления троцкистов и других оппозиционеров». Рассматривая вопрос об отношении к художественной интеллигенции, С.А. Федюкин отмечал ее особенно сложное положение, вызванное необходимостью под давлением партии и государства изменить не только тематику и идейную направленность, но и средства выражения. Признавая большой вклад С.А. Федюкина в разработку проблемы, нельзя не отметить необходимость переосмысления ряда фактов и их оценок1.

В 60-70-е годы вышли фундаментальные работы в области художественной культуры, посвященные советскому искусству в целом и отдельным его формам. Авторы анализировали основные этапы и тенденции развития на основе марксистско-ленинской эстетики. Исследования носят в основном искусствоведческий характер. Основным содержанием трудов является история советской культуры2. Историческим исследованием развития киноискусства занималась А.И. Рубайло3.

1 Федюкин С.А. Советская власть и буржуазные специалисты / С.А. Федюкин. - М., 1965; Он же Великий Октябрь и интеллигенция: из опыта вовлечения старой интеллигенции в стр-во социализма / С.А. Федюкин. - М., 1972; Он же. Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к НЭПу / С.А. Федюкин. - М., 1977.

2 История советского драматического театра: в 6 т. - М., 1966-1971; История советского кино: в 3 т. - М., 1969. - Т. 1; История искусства народов СССР: в 9 т. -М„ 1971-1985.

3 Рубайло А.И. Партийное руководство развитием киноискусства (19281937) / А.И. Рубайло. - М., 1976.

В общесоюзной исторической литературе, посвященной интеллигенции в исследуемый период, основное внимание, таким образом, уделялось политической позиции интеллигенции, изучались факторы, влиявшие на эту позицию, положению специалистов в годы гражданской войны и первого десятилетия советской власти. Наиболее изученными являются такие группы интеллигенции, как учителя, военные специалисты, медицинские работники. Период первых пятилеток, начиная с 1928 года, менее изучен. Темы взаимоотношений государства и научной, художественной интеллигенции также не получили должного развития.

В 70-е гг. появились работы, посвященные проблемам культурного строительства в отдельных регионах. В.Г. Чуфарова называют основателем уральской научной школы истории культуры. В сферу его научных интересов входили теоретико-методологические аспекты в истории культурного строительства, развитие системы образования, проблемы интеллигенции1. М.С. Кузнецов первым обратился к теме культурной революции на Советском Дальнем Вое-токе. Исследовал профессиональные страты интеллигенции .

Значительный вклад в разработку региональных аспектов поставленной названной проблемы внес В.Л. Соскин, создавший обобщающие труды, построенные по принципу освещения всех основных форм и методов культурного строительства на том или ином конкретно-историческом этапе. В его монографиях дается общая картина развития культуры Сибири. Выделяются наиболее

1 Чуфаров В.Г. Деятельность партийных организаций Урала по осуществлению культурной революции 1920- 1937 гг. / В.Г. Чуфаров. - Свердловск, 1970 и др.

Кузнецов М.С. Дальневосточные партийные организации в борьбе за осуществление задач культурной революции (1928-1937 гг.) / М.С. Кузнецов. -Томск, 1971 и др. характерные черты этого периода культурного советского строительства, показываются формы организации народного просвещения и идеологической борьбы в зависимости от менявшихся конкретно-исторических условий, определяется место и роль изучаемого периода и каждого из его внутренних этапов в общем процессе культурного строительства. Основное внимание уделено народному образованию, культурно-просветительной работе, печати. Вопросы литературы и искусства рассматриваются не в полном объеме. Вопрос о художественном образовании не затрагивается1.

В 60-70-х годах появляются работы по истории подготовки специалистов в средних учебных заведениях Западной Сибири. Интерес авторов в основном вызывали вопросы подготовки специалистов промышленности и сельского хозяйства. Комплексное изучение темы выполнила Т.А. Черемисина, в кандидатской диссертации и статьях которой на большом конкретно-историческом материале показана деятельность партийных организаций по созданию и совершенствованию системы среднего специального образования, формирование контингента учащихся из среды рабочего класса и крестьянства, рассмотрены вопросы организации учебно-воспитательного процесса в средних учебных заведениях . Исследование Т.А. Чере-мисиной отмечается рядом авторов как наиболее фундаментальное и

1 Соскин В.Л. Очерки истории культуры Сибири в годы революции и Гражданской войны / В.Л. Соскин. - Новосибирск, 1961; Он же. Культурная жизнь Сибири в первые годы НЭПа / В.Л. Соскин. - Новосибирск, 1971. У

Черемисина Т.А. Деятельность партийных организаций Западной Сибири по развитию среднего специального образования в годы первой пятилетки / Т.А. Черемисина // Новосибирский государственный педагогический институт. Научные труды. - Новосибирск, 1972. - Вып. 83. Она же. Руководство партийных организаций Западной Сибири развитием среднего специального образования в годы первой и второй пятилеток (1928-1937 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук / Т.А. Черемисина. - Новосибирск, 1973. дающее глубокий анализ основных вопросов партийного руководства развитием техникумов Западной Сибири в годы первых пятилеток1. В то же время названная работа ярко демонстрирует зависимость исторической науки в данный период от идеологических установок. Политика «пролетаризации» учебных заведений объясняется усилением классовой борьбы. Фактический материал подчиняется утвердившимся в исторических исследованиях схемам. Автор утверждает, что к середине 30-х годов представителям рабочих и крестьян принадлежало большинство мест во всех техникумах Западной Сибири, что не соответствует статистическим данным, например, по художественным техникумам. Число выпускников техникумов различных профилей «установлено ориентировочно». Не дана объективная оценка результатов руководства партийных организаций развитием специального образования.

Формирование художественной интеллигенции на материалах Западной Сибири исследовано А.П. Леляковым в одном из разделов диссертации и отдельных работах. Автор проанализировал мероприятия партийных и государственных органов по укреплению и расширению сети художественных учебных заведений Западной Сибири, рассмотрел вопросы комплектования студенческих и педагогических коллективов, меры по укреплению материальной базы и закреплению специалистов в Западной Сибири, формы переподготовки работников культуры, основные направления идейно-политического воспитания, проследил судьбу отдельных преподавателей и руководителей учебных заведений2. История становления

1 См. например: Хроменкова Н.И. Историография партийного руководства культурным строительством в Западной Сибири в 1928-1937 гг.: дис. канд. ист. наук / Н.И. Хроменкова. - Томск, 1983. - С. 84.

2 Леляков А.П. Партийное руководство развитием театрального искусства в западной Сибири (1928-1941 гг.): дис. . канд. ист. наук / А.П. Леляков. и развития художественной восточносибирской школы прослеживается в работе Т.Г. Бусоргиной1.

Признавая значение названных работ, нельзя не отметить и некоторые вопросы, оставшиеся за рамками исследований. Одним из них является пролетаризация художественных учебных заведений и ее результаты. Авторы рассматривают в основном осуществление классового подхода при наборе учащихся. Указывают на мероприятия по материальной поддержке рабоче-крестьянского студенчества. Не получили освещения такие стороны этого процесса как «чистки» по социальному признаку. Немногочисленные количественные данные о числе учащихся и преподавателей не дают представления об эффективности принимаемых мер, не раскрывают основных изменений в источниках и формах комплектования художественных кадров Сибири. Называя постановления центральных и местных органов, определявших основные направления в идейно-воспитательной работе, не прослеживают степени их выполнения партийными, комсомольскими организациями преподавателей и студентов. Отсутствует характеристика настроений студенчества и педагогов.

70-е годы отмечены также дискуссиями по проблемам изучения истории культуры, в результате которых был сделан вывод о необходимости комплексного изучения культуры как единой поли

- Томск, 1974. Он же. Формирование кадров художественной интеллигенции Сибири в период социалистического строительства (1928-1937) / А.П. Леляков // Формирование и развитие социалистической интеллигенции. - Кемерово, 1982. Он же. Художественное образование в Сибири в годы первой пятилетки / А.П. Леляков // Образование и наука в Сибири: история и современность. - Новосибирск, 1982.

1 Бусоргина Т.Г. Художественная жизнь Восточной Сибири в 19171940 гг.: дис. канд. искусствоведения / Т.Г. Бусоргина. - М., 1979. функциональной системы. Реализацией комплексного подхода стали фундаментальные обобщающие труды по истории советской культуры, появившиеся во второй половине 80-х годов: «Великая Октябрьская социалистическая революция и становление советской культуры», «Советская культура в реконструктивный период»1. Коллектив авторов, стоявших на различных политических и методологических позициях, поставил перед собой задачу дать совокупное представление о динамике «общей культуры» как духовной основы общественного развития. Значительно расширен диапазон традиционных исследований. Предметом анализа стали такие направления как культура труда, культура управления. Большое внимание уделено проблеме формирования советской интеллигенции. Не умаляя заслуг советской власти в вопросе количественных итогов форсированного создания кадров молодых специалистов, авторы более обстоятельно исследуют качественные стороны проблемы. Анализируя социальные источники комплектования кадров молодых специалистов, Ю.С. Борисов отмечает изменение социальной структуры студенчества, приходит к выводу, что практика преимущественного зачисления рабочих и крестьян безотносительно их действительного соответствия избранной специальности отрицательно сказалась на уровне их знаний и, в конечном счете, на профессиональной подготовке будущих специалистов. Факты сознательного ущемления прав молодых людей, не имевших соответствующего социального положения, нарушение принципа свободного конкурса среди абитуриентов, «чистки», ученый характеризует как «левацкие перегибы». В целом же политику Советского государства в деле формирования кадров новой интеллигенции он считает де

1 Великая Октябрьская социалистическая революция и становление советской культуры. - М., 1985; Советская культура в реконструктивный период. -М„ 1988. мократичной, и даже принцип классового отбора представляет как один из путей «демократизации деятельности вузов и техникумов»1.

С.А. Федюкин, характеризуя состав интеллигенции к началу реконструкции, отмечал, что состояние кадров специалистов не соответствовало задачам развернутого социалистического строительства в силу своей малочисленности и невысокой специальной подготовки. Основными методами формирования интеллигенции автор по-прежнему считал привлечение и воспитание старых специалистов, подготовку новых кадров в учебных заведениях, выдвиженчество. Основной формой воздействия на интеллигенцию автор считал убеждение. Упоминая такие явления как политические процессы по делам специалистов и их последствия, репрессии, С.А. Федюкин остался убежденным сторонником того, что факты неправильного отношения к интеллигенции не имели ничего общего с «проверенной многолетней практикой линией Коммунистической партии по отношению к специалистам». Главным итогом мер, принятых партией и правительством по перевоспитанию старой интеллигенции, ученый считал выработку типа интеллигента-общественника, искоренение нейтрализма и аполитичности в среде специалистов, завершение перехода старой интеллигенции на позиции социализма. Крупные изменения, по мнению исследователя, произошли и в мировоззрении художественной интеллигенции, несмотря на большие сложности процесса идеологической перестройки для деятелей культуры: «Консолидация сил художественной интеллигенции, усвоение ею социалистической идеологии, предопределили крупные успехи в развитии литературы, театра, музыки, кинематографии. Чувство долга перед народом, идейность и партий

1 Советская культура в реконструктивный период. - С. 133. ность, удовлетворение своим творческим трудом - вот что стало характерным для художественной интеллигенции»1.

Более подробно, обоснованно и, на наш взгляд, ближе к истине, анализировал «воспитательный эффект» практики социалистического строительства Ю.С. Борисов. Он отмечал, что в ходе нравственно-психологической эволюции усилилась переоценка общественных норм нравственности. Культура в этих условиях рассматривалась, прежде всего, как орудие диктатуры пролетариата, как инструмент коммунистического воспитания. В то же время противоречия эпохи формировали не только нравственную стойкость, готовность жертвовать личными интересами во имя идеи, сколько приспособленчество и конформизм. По мнению автора, разоблачения всевозможных «фракционеров», «двурушников», копание в грехах, шпиономания, поиск «врагов народа» вошли в 20-30-е годы в систему, которая способствовала формированию бездушных и безыдейных карьеристов2.

В главе «Советская художественная культура» проанализированы основные противоречия художественной жизни 30-х годов. Литературно-художественный процесс, по мнению В.Т. Ермакова, с одной стороны, характеризуется серьезными достижениями литературы и искусства, а с другой, значительными издержками художественного творчества, деформацией норм общественной жизни, обусловленных, по мнению автора, извращением ленинских принципов художественной политики3.

Региональному аспекту проблемы художественной интеллигенции посвящены работы Г.А. Адриановой. В центре научных исследований находилась проблема формирования и развития худо

1 Советская культура в реконструктивный период. - С. 233, 240.

2 Там же. -С. 217.

3 Там же.-С. 312-365. жественной интеллигенции Урала в период становления советской политической системы1.

Значительный вклад в разработку проблемы формирования советской интеллигенции внесли в этот период историки Сибири. Их работы отличает, прежде всего, интерес к новым темам, использование разнообразных методов исследования, в том числе математических. Для изучения идеологической направленности прессы С.А. Красильников и В.Л. Соскин применили контент-анализ2. Привлекались источники, не входившие до этого в число традиционных. Лучшие исследования носят не узко исторический характер, а находятся в области слияния философии, истории, социологии, психологии. Важным достижением являлось изучение моделей поведения самой интеллигенции. Л.И. Пыстина изучила способы деятельности научно-технической интеллигенции, объединенной в общественные организации3.

Одной из главных тем, глубоко и серьезно разрабатываемых в 80-е годы, стала проблема формирования научных кадров Сибири на рубеже 20-30-х годов. В работе С.А. Красильникова рассмотрена динамика численности и состава научной интеллигенции региона в исследуемый период. На основе конкретно-исторического материала автор прослеживает роль различных звеньев политической сис

1 Адрианова Г.А. Художественная интеллигенция: проблемы формирования (1919-1941 гг.) / Г.А. Адрианова. - Свердловск, 1988; Она же. Художественная интеллигенция Урала: проблемы, поиски, решения / Г.А. Адрианова. -Свердловск, 1989.

2 Красильников С.А. Интеллигенция Сибири в период борьбы за победу и утверждение Советской власти (1917-1918) / С.А. Красильников, В.Л. Соскин. - Новосибирск: Наука, 1985.

3 Пыстина Л.И. Общественные организации научно-технической интеллигенции Сибири (20-30-е гг.) / Л.И. Пыстина. - Новосибирск, 1987. темы в формировании отрядов научно-педагогических и технических кадров. Ученый считал, что процесс формирования советской интеллигенции представлял совокупность привлечения и перевоспитания «старых» кадров специалистов в сочетании с широкой подготовкой и выдвижением кадров из среды трудящихся. При этом одинаково важным для автора является раскрытие «формулы перехода» интеллигенции как части непролетарских трудящихся масс на позиции советской власти, а также исследование «формулы приобщения» нового поколения, выходцев из среды трудящихся к творчеству в сфере духовного производства. Рассматривая вопросы подготовки новых кадров специалистов в вузах Сибири, С.А. Красиль-ников отмечал, что, несмотря на региональные изменения в классовых источниках пополнения высшей школы, политика «пролетаризации» противоречила традициям преемственности интеллигентных профессий. Анализируя проблему воздействия политической системы на формирование новой интеллигенции, автор пришел к выводу, что положительные результаты были достигнуты путем кооперации деятельности всех звеньев этой системы. На первом этапе существования советского общества преобладало партийно-государственное начало. На этапе социалистической реконструкции широкое развитие получила деятельность общественных организаций1.

Собственно теме художественной культуры посвящен4" сборник статей «Художественная культура и интеллигенция», составленный из тематически подобранных воспоминаний самих интеллигентов в сочетании с исследовательскими статьями историков, раскрывающими вопросы партийного руководства искусством, те

1 Красильников С.А. Формирование советской интеллигенции Сибири в переходный от капитализма к социализму период / С.А. Красильников. - Новосибирск, 1987. атральной жизни, музыкального образования, художественного воспитания в 20-30-е годы.

В целом можно отметить, что научные исследования указанного периода значительно обогатили и расширили данные исторической науки по проблемам культуры. Несомненны достижения ученых в выработке новых подходов, обобщению и систематизации накопленных эмпирических данных, разработке новых направлений и тем.

Вместе с тем в исследованиях, посвященных проблемам культуры, как и в исторической науке в целом, можно отметить ряд моментов, ограничивавших возможности исследователей.

Одной из главных проблем можно назвать проблему методологии. Исследование конкретных исторических вопросов в большинстве случаев шло на основе хрестоматийных концепций. Общими положениями, не требующими доказательств, были утверждения о претворении в жизнь ленинского плана построения социализма в целом и программы социалистической культурной революции в частности. Едва ли не единственным примером отхода от традиционных оценок развития советской культуры являются работы Ф.А. Лукинского. В статьях этого автора были поставлены теоретические проблемы культурной революции, собран большой статистический материал, на основе которого проанализирована подготовка кадров через систему высшего и среднего образования, работа по ликвидации неграмотности. Ученый не только пришел к выводу о том, что успехи в деле ликвидации неграмотности были преувеличены, но и поставил под сомнение ставшее аксиомой утверждение, что в предвоенные годы в СССР была осуществлена культурная революция1.

Отрицательно сказались на общем уровне исследовательских работ усилившиеся в 70-х - первой половине 80-х годов тенденции к обобщению лишь положительных фактов исторического процесса, замалчиванию и сглаживанию негативных сторон, что, в конечном счете, привело в ряде случаев к необъективным и необоснованным оценкам имеющихся исторических материалов. Внимание историков концентрировалось на темах «революция и культура», «интеллигенция и власть», вопросах советской культурной политики, формирования новой интеллигенции, которые появились в историографии еще на рубеже 20-30-х годов XX века.

Исследование истории культуры Сибири, не избежавшее общих трудностей советской исторической науки, характеризовалось и некоторыми специфическими проблемами, к числу которых можно отнести монопольное изучение отдельных проблем.

Глубокие изменения в общественно-политической жизни страны, социально-психологическом климате общества, связанные с провозглашенной в 1985 году эпохой «перестройки» и «гласности» и объявленным затем процессом «демократизации», вызвали огромный интерес к истории, что во многом объяснялось стремлением найти в прошлом причины трудностей, переживаемых обществом. В этот период «историками» стали почти все. Трудно назвать периоди

1 Лукинский Ф.А. Формирование отряда социалистической интеллигенции. Подготовка кадров специалистов в Сибири в период строительства социализма / Ф.А. Лукинский // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. - Новосибирск, 1971. - Т. 1. - С. 191-275; Он же. О задачах, характере и сроках осуществления культурной революции / Ф.А. Лукинский // Историческая наука в Сибири за 50 лет. - Новосибирск, 1972. - С. 136— 148. ческое издание, не поместившее на своих страницах проблемную статью, не рассказавшее о ранее неизвестных негативных фактах, не опубликовавшее отрывков из запрещенных ранее философских, исторических, публицистических, художественных произведений.

Большое число работ раскрывало принципы и методы осуществления политики КПСС в области культуры. Среди авторов достаточно ясно выделялось две группы. Первая объединяла тех, кто считал, что порочна была с самого начала политика партии и В.И. Ленина в отношении к старой культуре и интеллигенции. В самой революции подчеркивались разрушительные тенденции, акцентировали факты «красного террора», примеры репрессивных действий против представителей интеллигенции1. Представляется, что в данном случае явное предпочтение в деятельности большевиков политических моментов общекультурным использовалось определенными авторами для того, чтобы определить эту деятельность как «антикультурную».

Часть авторов рассматривала преступления против культуры как деформацию социализма в целом и ленинской позиции в частности в области культуры2. Ряд авторов проводили прямые параллели политики в области культуры всех известных тоталитарных режимов, отмечая большую жестокость сталинского репрессивного

1 Хорунжий С. Философский пароход / С. Хорунжий // Лит. газ. - 1990. - 9 мая; Костиков В. Изгнание из рая / В. Костиков // Огонек. - 1990. - № 24; Он же. Воля к власти и воля к культуре / В. Костиков // Огонек. -1990. - № 50; Геллер Н.С. «Первое предостережение» - удар хлыстом / Н.С. Геллер // Вопр. философии. - 1990. - № 9 и др.

2 Куманев А. Судьбы советской интеллигенции (30-е гг.) / А. Куманев // История СССР. - 1990. - № 1. - С. 27. аппарата в отношении интеллигенции1. Воспроизводили трагические стороны художественной жизни 30-х годов2. Широко обсуждали проблемы социалистического реализма как метода советского искусства . Для большинства работ характерны критический настрой, преобладание справедливых эмоций и ярких примеров над серьезными доказательствами. По меткому замечанию Г.А. Бордю-гова и В.А. Козлова «шла расчистка исследовательского пространства от старых догм и стереотипов»4.

В целом, в сложнейших процессах исторической науки конца 80-х - начала 90-х годов XX века выделяются несколько компонентов. Ученые, сформировавшиеся и получившие признание в советской науке, продолжая лучшие традиции российской интеллигенции, в частности такую как «все ответственны за все», анализировали историческую науку и выделяли ошибки и недостатки в своих работах и работах своих коллег. К ним, прежде всего, отнесли абсолютизацию и вульгаризацию исторического метода, лишавшие историографию качества научности, поскольку обеспечивали приоритет не фактам, а авторитарным суждениям, возведенным в роль теоретических постулатов. Развитие общества представлялось как движение к некой «непротиворечивой сущности». Не выдерживала

1 Маркин Ю. Искусство при тоталитаризме / Ю. Маркин // Декорат. искусство. - 1989. - № 12; Костиков В. Указ. соч.

Елагин Ю. Неустанная забота партии об актерах / Елагин Ю. // Огонек. - 1990.-№42-43. о

Зоркая Н. Кино тоталитарной эпохи / Н. Зоркая // Искусство кино.

1989. - № 3; Тупицына Н. У истоков соцреализма / Н. Тупицына // Искусство.

1990. - № 3; Кантор А. Краткая история ликвидации художественной критики / А.Кантор // Декорат. искусство. - 1990. - № 1; Ревзин Г. Девушка моей мечты / Г. Ревзин // Искусство. -1990. - № 3.

4 Бордюгов Г.А. История и конъюнктура: субъективные заметки об истории советского общества / Г.А. Бордюгов, В.А. Козлов. - М., 1992. - С. 31. критики, по мнению исследователей, и основная концепция историографии интеллигенции, утверждавшая, что российская интеллигенция, будучи в массе своей буржуазной, постепенно, в процессе строительства социализма становится социалистической, а также схема, в соответствии с которой считалось, что диктатура пролетариата уничтожала враждебные верхи интеллигенции, боролась за мелкобуржуазную середину и привлекала на свою сторону полупролетарские и пролетарские низы1.

Историческая наука переживала методологический кризис. В первых дискуссиях борьба шла за схему, за то, чтобы предложить историкам новые объяснения прошлого. Одни стремились отстоять и сохранить старые «схемы», другие - разрушить их порой путем простой замены политических знаков. И первые, и вторые не выходили за рамки старого типа мышления, устойчивых традиций историографического «абсолютизма», монополии на истину2.

Наибольшее влияние приобрела концепция тоталитаризма, имевшая несколько лет назад большое количество последователей на Западе . Ее утверждению и распространению способствовали работы М. Геллера и А. Некрича, А. Авторханова и А. Ушко, И.Н. Го-ломштока. Проблема «тоталитаризм и культура» рассматривалась

1 См.: Бордюгов Г.А. История и конъюнктура. - С. 24; Главацкий М.Е. Интеллигенция и революция: (историогр. заметки) / М.Е. Главацкий, М.И. Кондрашева // Интеллигенция в советском обществе. - Кемерово,* 1993. -С. 37; Квакин A.B. Отношение российской интеллигенции к советской власти: мотивы и позиции (1917-1927 гг.) / A.B. Квакин // Там же. - С. 43; Соскин B.JI. К оценке исторического опыта формирования советской интеллигенции / В.Л. Соскин // Там же. - С. 27-28.

Бордюгов Г.А. История и конъюнктура. - М., 1992. - С. 31.

3 Там же. - С. 31—40; Шупик Г.Ф. Критика буржуазных концепций партийного руководства культурным строительством (октябрь 1917-1936 гг.) / Г.Ф. Шупик. - С. 5. на страницах периодических изданий. В статьях немецких и отечественных ученых сравнивалась немецкий и советский варианты тоталитарной культуры. Анализировались такие черты тоталитарной культуры как насильственная гармонизация общества, стремление к сверхполяризации, стирание грани между искусством и действительностью, тоталитарный реализм, монументализм, героизм, символизм1. Широкое распространение тоталитаристской теории в постперестроечной исторической науке России происходило в то время, когда на Западе историки начали от нее отказываться. Например, многие американские исследователи не принимали термин «тоталитаризм» и тоталитарную модель, видя в них пропагандистское сверхупрощение советской реальности. Они воспринимали эту модель как вывернутый наизнанку советский догматизм .

Несмотря на это, тоталитарной теории в той или иной мере отдали дань все авторы, рассматривающие проблемы развития советского общества, в том числе и историки культуры Сибири .

В решении проблемы формирования интеллигенции в условиях тоталитаризма выделилось несколько подходов. Ряд авторов, основываясь на социально-психологических критериях, вслед за А. Солженицыным, считали, что интеллигенция оказалась морально и физически сломленной, утратила основополагающие родовые черты и слилась с расплывчатыми группами служащих, превратилась в «образованщину», готовую выполнить любой социальный заказ (А. Квакин), стала элементом обслуживания политического

1 См. например: Вопр. лит. - 1992. - Вып. 1.

2 Бордюгов Г.А. Указ. соч. - С. 39; Шупик Г.Ф. Указ. соч. - С. 5.

3 Геллер М., Некрич А. Утопия и власть / М. Геллер, А. Некрич // Даугава. - 1990. - № 11-12; Ушко А. Истоки сталинизма / А. Ушко // Наука и жизнь.

- 1988. - № 11-12; Он же. Хорошо ли наши принципы / А. Ушко // Новый мир.

- 1990.-№4 и др. режима (В.JI. Соскин) и «добросовестным флюгером», указывающим преобладающее направление политических поветрий (В. Сам-ченко)1.

Некоторые исследователи, в частности JI.H. Коган, считали, что в условиях сталинской эпохи старая интеллигенция была истреблена, условий для появления новой не было создано, однако вопреки этому формировались отдельные интеллигенты.

Авторы, определявшие интеллигенцию на основе функционального подхода, полагали, что сталинский режим не был в состоянии уничтожить советскую интеллигенцию, что она выжила, росла численно, сделала существенный вклад в развитие общественной и мировой науки, техники, культуры - во все области материальной, духовной, гуманитарной жизни общества . Причину трагедии одни видели в деятельности власти (царизм, большевизм), другие - в отходе верхушки интеллигенции от демократических традиций (Л. Коган), в ее противоречивости и жертвенности (В. Самченко).

В поле зрения историков культуры Сибири оказались те же проблемы. В рамках обсуждения проблемы «культурная революция и сталинизм» Л.И. Пыстина отметила, что один из первых ударов «Великого перелома» испытала на себе именно интеллигенция, что проявилось в усилении с 1928 года давления, «подхлестывания»

1 Солженицын А.И. Образованщина / А.И. Солженицын // Новый мир. -1991. - № 5. - С. 33; Квакин A.B. Указ. соч. - С. 49; Самченко В.Н. Интеллигенция: понятие и судьба / В.Н. Самченко // Интеллигенция в советском обществе. - С.11; Соскин B.JI. Указ. соч. - С. 30.

2 См. Коган JI.H. Интеллигенция: слой специалистов или духовная элита.// Интеллигенция в советском обществе. - С. 20; Халиулин Г.Г. Советский тоталитаризм и исторические судьбы советской интеллигенции / Г.Г. Халиулин // Культура и интеллигенция России в переломные эпохи (XX в.). - Омск, 1993. -С. 31. процесса ее советизации, сопровождающегося многочисленными «перегибами»1. С.А. Красильников, в противовес стереотипам традиционной историографии, сделал вывод, что в 20-е годы происходило ухудшение качественных характеристик интеллектуального потенциала страны, обусловленного не только снижением профессионально-квалификационного уровня нового поколения, но и деформацией профессиональной этики, мотивации интеллектуального труда, которая стала вытесняться политико-идеологическими ценностями. «Замещение» традиционной интеллигенции происходило в процессе «маргинализации» (вытеснения целых групп и категорий специалистов на периферию общества, отсечения их от профессионального труда). Автор отмечал различные модификации этого процесса: в 1918-1920 годы - «прямые мобилизационно репрессивные действия», такие, как всеобщая трудовая повинность, мобилизация, аресты, заложничество, расстрелы; в 20-е годы - «опосредованные» формы: чистки, безработица, «поражение в правах» и т.д. Исследователь считал, что названные выше процессы использовались большевиками для установления тотального контроля над интеллигенцией2.

Авторы сборника «Кадры науки советской Сибири: проблемы истории» стремились показать историко-статистический и политологический аспекты формирования и развития регионального отряда советской научной интеллигенции в экстраординарных услови

1 Культурная революция и сталинизм (к постановке проблемы) // Известия СО АН СССР. Сер. история, философия, филология. - 1990. - Вып. 1. -С. 18.

2 Красильников С.А. После войн и революций: интеллигенция в 20-е гг. Некоторые проблемы изучения / С.А. Красильников // Россия нэповская; политика, экономика, культура. - Новосибирск, 1991. ях1. В этом же ключе выдержана и работа М.В. Кликушина, исследовавшего оба аспекта применительно к научной интеллигенции2.

Несмотря на то, что в большинстве названных работ художественная интеллигенция края не входила в число исследуемых объектов, перечисленные публикации имеют определенное значение для нашего исследования, так как в ряде случаев они очерчивают более широкий круг проблем и дают примеры новых подходов к их решению. Кроме того, выделяется ряд тенденций в процессе формирования научных кадров, носивших закономерный характер и с небольшой спецификой воспроизводившихся в других профессиональных отрядах интеллигенции.

Вопрос формирования отдельных профессиональных отрядов советской интеллигенции в 20-30-е годы исследован в ряде работ, появившихся в начале 90-х годов XX века.

В.Л. Усманова изучила и обобщила такие аспекты создания инженерно-технической интеллигенции как идеологическое влияние партийно-государственного аппарата и механизм общественной активизации инженерно-технических и работников3.

Проблемам художественной интеллигенции отдельных регионов посвящены исследования Г.С. Адриановой и Э.Б. Ершовой.

В монографии Г.С. Адриановой рассматриваются основные тенденции формирования советской художественной интеллигенции на Урале. Объект исследуется в динамике процесса становления, в контексте общественно-политических, идеологических, со

1 Кадры науки советской Сибири: пробл. истории. - Новосибирск, 1991.

2 Кликушин М.В. Формирование научной интеллигенции Сибири в годы первых пятилеток (1928-1941 гг.): автореф. дис. . канд. ист. наук / М.В. Кликушин.-Новосибирск, 1991.

3 Усманова В.Л. Инженерно-техническая интеллигенция России. Основные тенденции и противоречия развития в 30-е гг.: автореф. дис. . канд. ист. наук / В.Л. Усманова. - М., 1993. циально-психологических, профессионально-функциональных характеристик и количественных показателей. Автор стремилась преодолеть односторонность в оценках событий 30-х годов путем тщательного изучения источников исследуемого периода и фактов истории страны, ставших известными в конце 80-х - начале 90-х годов. Выделила проблемы и противоречия в сфере художественного творчества в 30-е гг. Проанализировала разногласия интеллигенции с политической системой, дискриминацию и репрессии представителей художественной интеллигенции Урала. Показала взаимосвязь развития творческой личности и идеологических конструкций, заложенных в основание административной системы, конформизм интеллигенции1.

Э.Б. Ершова проанализировала проблему исторических судеб художественной интеллигенции Белоруссии в период с 1917 по 1941 годы на основе не только «забытых» документов, секретных материалов, но и в значительной степени на восприятии автором во многом противоречивых событий недавней истории. Автор выделила особенности художественной интеллигенции как важнейшего структурного компонента общественной системы, создающей духовные ценности. Художественная интеллигенция, по сравнению с другими профессиональными группами, выступает субъектом интеллектуально-эстетической деятельности, а произведения ее труда материализуют духовную культуру общества. Кроме того, художественная интеллигенция, по мнению автора, несет на себе огромный груз ответственности за нравственное состояние общества и его духовный потенциал". Характеризуя особенности творческой среды,

1 Адрианова Г.С. Художественная интеллигенция Урала (30-е гг.) / Г.С. Адрианова. - Екатеринбург, 1992. у Ершова Э.Б. Исторические судьбы художественной интеллигенции Белоруссии (1917-1941) / Э.Б. Ершова. - М., 1994. - С. 3-4. автор подчеркивает отсутствие единства, демократии, разброд, неразбериху, которые были «на руку тоталитарной системе»1. К механизмам формирования тоталитарной культуры в целом, и художественной интеллигенции, в частности, Э.Б. Ершова относит методы бюрократического воздействия на творческую сферу, жесткую централизацию творчества, идейное воспитание с позиций марксизма и пролетарского мировоззрения, регламентацию творческих устремлений и административное давление на деятелей культуры2. Достаточно подробно автором характеризуются репрессии в отношении белорусской художественной интеллигенции . Уделяется внимание не только методам доносительства и осведомительства4, но и указываются имена, способы деятельности и интересы тех, кто клеветал, доносил, ускорял или обусловливал личные трагедии многих деятелей культуры5. Исследователь постоянно обращается к проблеме оппозиций в культуре. Автором показана, как двойственность поведения самой интеллигенции, так и противоречивость политики формирования художественной культуры, приводившая к неоднозначности, парадоксальности культурного процесса в целом6. Называются и способы выживания, сохранения себя как личности в условиях нивелирования художественных особенностей: «выполнение определенных заказов к юбилейным датам, скрытое ведение записей, дневников и славословий в адрес «вождей» или создание произведений, далеких от времени, казалось бы, от*совре

1 Ершова Э.Б. Исторические судьбы художественной интеллигенции Белоруссии (1917-1941). - С. 176.

2 Там же. - С. 6.

3 Там же. -С. 193.

4 Там же.-С. 160-167.

5 Там же.-С. 186-195.

6 Там же. - С. 6, 238-239, 269, 277. менности и др.»1. Автор приходит к выводу, что, несмотря на то, что художественная интеллигенция стала частью политической системы, основным содержанием духовной жизни общества была борьба таланта с системой2.

Различные аспекты изучения региональной художественной интеллигенции нашли отражение в кандидатских диссертациях и ряде публикаций Е.М. Раскатовой («Молодая художественная интеллигенция: проблемы становления и участия в культурной жизни», 1993) и Г.Д. Селяниновой («Художественная интеллигенция Урала: февраль 1917 - середина 1919 г.», 1995)3.

Предметом исследований Е.М. Раскатовой являлись исторические закономерности формирования специфического характера художественной культуры в 70-е гг. XX в.; влияние государственной политики на мировоззрение художественной интеллигенции (на материале Ивановской, Ярославской, Владимирской областей). Автор пришла к заключению, что художественная политика Советского государства являлась охранительной, но более гибкой, ориентированной на создание имиджа цивилизованного государства. Региональная политика носила субъективный и волюнтаристский характер. Развитый конформизм большинства художественной интел

1 Ершова Э.Б. Исторические судьбы художественной интеллигенции Белоруссии (1917-1941). - С. 193.

2Там же. - С. 270-272. о

См. например: Раскатова Е.М. О некоторых особенностях официальной художественной политики 1970-х годов: на материалах архива отд. культуры ЦК КПСС / Е.М. Раскатова // Проблемы методологии истории интеллигенции. - Иваново, 1995. - С. 108-114 и др.; Селянинова Г.Д. К вопросу о новых подходах к изучению истории российской интеллигенции / Г.Д. Селянинова // Интеллигенция России в XX веке и проблема выбора. - Екатеринбург, 2000.-С. 39^40 и др. лигенции обусловливал резкость и остроту альтернативных художественных поисков, выражавших глубинный кризис системы.

Г.Д. Селянинова впервые подготовила специальную работу, раскрывающую положение художественной интеллигенции Урала после Февральской революции и до окончания гражданской войны. Исследовала особенности политики местных органов власти Советского государства, региональных коалиционных правительств и колчаковского режима по отношению к этой группе интеллигенции. Сделала вывод о том, что художественная интеллигенция Урала в рассматриваемый период, являясь особой социальной группой, была одновременно разнородной. Она дифференцировалась по профессиональным «срезам», социальному происхождению, материальному положению и представляла весь спектр политических пристрастий российского общества.

Особенностью развития исторической науки в первой половине 90-х годов стало появление нескольких центров, специализирующихся на проблемах культуры и интеллигенции. Систематически проводившиеся конференции в Иваново, Екатеринбурге, Омске демонстрировали не просто накопление эмпирического материала по «закрытым» ранее сюжетам, но и появление новых тем, проблем, подходов, нашедших отражение в основном в материалах тезисного характера.

Особой тенденцией и проблемой стало разделение «вузовской» и «академической» науки. Руководитель межвузовского центра РФ «Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества» (Иваново) B.C. Меметов, отметил, что в статьях известных российских ученых отсутствует не только знание, но и «хотя бы критическое упоминание» о 30 региональных, республиканских и международных конференциях, проведенных исследователями вузов России в 90-е годы по проблемам интеллигенции1.

Явно возросший интерес к вопросам культуры и интеллигенции во второй половине 90-х годов XX века отмечается и анализируется рядом исследователей. Внимание к культурной проблематике самими учеными объясняется по-разному. Сибирский историк В.Л. Соскин считает, что тема интеллигенции стала приоритетной потому, что «роль интеллигенции в обществе куда больше, чем ее удельный вес в обществе». Интеллигенции в переходном обществе он отводит особое место, т.к. считает, что большинство «истинных хозяев жизни» относятся к интеллигенции. Кроме того, в век научно-технического прогресса будущее за теми, кто его олицетворяет, т.е. за интеллигенцией2.

С.Н. Полторак отмечает, что эта проблема стала не столько актуальной, но и просто модной, конъюнктурной, что нередко притягивает к себе авторов поверхностных, стремящихся не столько провести научные исследования, сколько «попасть в струю» научной мысли3.

Немецкий исследователь Ш. Плаггенборг свое обращение к сфере культуры объясняет тем, что эта область обладает наиболее высоким исследовательским потенциалом, тогда как в сфере соци

1 Меметов B.C. Проблемы становления новой парадигмы интеллигенции / B.C. Меметов // Генезис, становление и деятельность, интеллигенции: междисциплинарный подход: тез. докл. XI меж дун ар. науч.-теорет. конф. - Иваново, 2000.-С. 8-10.

2 Соскин B.JI. Современная историография советской интеллигенции России / В.Л. Соскин. - Новосибирск, 1996. - С. 3.

3 История российской духовности. - СПб., 2001. - С. 3. альной истории известно,.значительно больше, чем в области культуры и менталитетов1.

Во второй половине 90-х годов XX века появляются фундаментальные работы, обобщающие и систематизирующие не только эмпирический материал, введенный в научный оборот, но и основные направления, и методологические подходы в исторических исследованиях.

Ю.Н. Афанасьев, исследуя «феномен советской историографии», выделил несколько подходов к анализу и оценкам советской историографической традиции. Традиционный подход базируется на признании того, что советская историография, опираясь на марксистский подход, на протяжении семидесяти лет развивалась по восходящей и смогла избежать кризиса, в котором оказалась мировая историческая мысль на рубеже Х1Х-ХХ вв. Сторонники данной точки зрения выделяют и ряд недостатков, не снижающих, однако, роли отечественной науки как наиболее передового научного направления, последовательно решавшего крупнейшие теоретические, методологические и конкретно-исторические проблемы.

Сторонники другого подхода признают необходимость дифференцированного отношения к советской историографии.

В рамках более радикального подхода к развитию советской историографии ставится вопрос, в какой мере историография отвечала требованиям научности. *

В качестве общей тенденции, объединяющей все многообразные подходы, автор выделяет преобладание аксиологических характеристик над углубленным анализом существа проблемы, что затрудняет понимание самого феномена советской историографии.

1 Плагенборг Ш. Революция и культура: культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма / Ш. Плагенборг. -СПб., 2001.-С. .15.

Ю.Н. Афанасьев предлагает исследование советской историографии как постижение ее во внешнем и внутреннем измерении. Общепризнанным свойством советской исторической науки называется ее репрессированность. Кроме того, автор акцентирует внимание на том, что сама наука стала мощным средством репрессий1. Основными элементами историографии автор считает ориентацию на одну универсальную теорию, породившую теоретическую и методологическую скудость, отсутствие относительности, вариативности, вероятности. Историческое творчество перестало быть творчеством. Историография превратилась в особый «научно-политический феномен, гармонично вписанный в систему тоталитарного государства и приспособленный к обслуживанию его идейно-политических потребностей»2.

А.П. Логунов выделил факторы, ограничивавшие развитие исторической науки во второй половине 80-х годов: содержание советской историографической традиции, которая предопределяла у всего поколения активно работающих историков вполне устойчивое представление о критериях научности, наличие внутренней самоцензуры; ориентация на следование партийным установкам и документам; многолетняя изоляция советских историков от основных направлений мировой исторической мысли; невозможность свободного доступа к историческим архивам и научной информации; отсутствие культуры диалога и ведения научной полемики3.

Автор выделил и три основных направления в историографии конца 80-х - начала 90-х годов. Первое направление, получившее название консервативного или даже консервативно-охранительного, преобладало по численности. Его сторонники стремились к изуче

1 Советская историография. - М., 1996 - С. 7-9.

2 Там же.-С. 31-37.

3 Там же.-С. 455. нию прошлого во имя сохранения и упрочения его основ. Представители второго, «альтернативного», направления рассматривали исторический процесс как цепь разнообразных альтернатив, подчеркивая и особое значение сознательной деятельности людей. В рамках второго направления пытались выявить и объяснить причины происшедших деформаций для их исправления. Третье направление автор связывает во многом с деятельностью Ю.Н. Афанасьева, выделяя даже историографический феномен Ю.Н. Афанасьева. В рамках третьего направления основной задачей перестройки в исторической науке было понять прошлое, чтобы его преодолеть1.

Общее состояние исторической науки оценивается как кризис, причем не столько отражающий национальные сложности, сколько как часть общего кризиса мировой исторической мысли . Смысл и суть кризиса марксистской методологии истории исследователи видят в его культурно-исторических и интеллектуальных корнях. О.Ф. Русакова представляет марксизм как культурно-исторический феномен, наиболее ярко воплотивший черты эпохи нового времени или модерна: монизм, конфронтационность и непримиримость, стремление к преобразованию мира, стремление стать высшим достижением науки. Эти черты вступают в противоречие с новыми тенденциями культуры, важнейшими из которых признаются: глобальный плюрализм; отказ от монизма как типа осмысления мира; толерантность ко всему «другому и «инакому»; уход от сциентизма и технологизма в восприятии и конструировании действительности; гуманизация социума и мышления; замена парадигмы преобразовательного отношения к миру и человеку на мирощадящую и человекобережливую парадигму. Данное противоречие, по мнению исследователя, и является причиной и сущностью

1 Советская историография. - С. 457-472.

2 Там же. - С. 477. современного кризиса марксизма в целом и марксистской методологии истории, в частности. Вместе с тем нельзя не согласится с утверждением О.Ф. Русаковой о том, что марксистский метод далеко не исчерпал своих возможностей1.

Признание методологического кризиса повлекло за собой интенсивные поиски новых путей развития исторической науки, одним из результатов которых стало появление работ, обобщающих и систематизирующих основные философские и методологические достижения в изучении истории . Усиленная работа по освоению новых методов исследования находит отражение в выступлениях на специальных конференциях и в систематических публикациях традиционных и новых научных центров3. Новые проблемы в изучении традиционной для российской исторической науки темы истории интеллигенции, новые методы их исследования, новые аспекты исторической действительности являются главным направлением деятельности Исследовательского Центра «XX век в судьбах интеллигенции России» (Екатеринбург): «Интеллигент в провинции», «Интеллигенция России в конце XX века: система духовных ценностей в исторической динамике», «Интеллигенция России в истории XX века: неоконченные споры», «Интеллигенция и конформизм», «Ин

1 Русакова О.Ф. Философия и методология истории в XX в. / О.Ф. Русакова. - Екатеринбург, 2000. - С. 180-181.

2 Русакова О.Ф. Указ. соч.

3 Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. - Минск, 2000; История в XXI веке: ис-т.-антропол. подход в преподавании и изучении истории человечества: (материалы междунар. интернет-конф.). - М., 2001; «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании: материалы Междунар. науч. конф. - СПб., 2001; Центр-провинция: ист.-психол. пробл.: материалы Всерос. науч. конф. - СПб., 2001; Я и Мы: история, психология, перспективы: материалы Междунар. науч. конф.-СПб., 2001. теллигенция и проблема выбора», «Интеллигенция и гражданское общество»1. Отличительной чертой конференций последних лет является их междисциплинарный подход.

Теме советской культуры и интеллигенции посвящен ряд монографических исследований, проблемных статей российских и зарубежных ученых, сборников материалов конференций, вышедших в конце XX - начале XXI века. Основное внимание в них уделяется анализу системообразующих характеристик советской культуры и искусства.

Большинство авторов определяют советскую культуру как культуру тоталитарного типа, выделяя ряд ее специфических качеств. К числу основополагающих признаков тоталитарной культуры относят нормативный характер, склонность к замкнутости, потребность в постоянном «очищении» от тех элементов, которые противоречат нормативам данной культуры2.

В качестве важнейшей особенности советской культуры выделяется разнородность. В основе советской культуры лежит право

1 Интеллигенция России в XX веке и проблема выбора. - Екатеринбург, 1999; Интеллигенция и проблемы формирования гражданского общества в России. - Екатеринбург, 2000; Посреднические функции интеллигенции в формировании гражданского общества: материалы «круглого стола». - Екатеринбург, 2000; Российская интеллигенция: критика ист. опыта: тез. докл. Всерос. конф. с междунар. участием. - Екатеринбург, 2001; Главацкий М.Е. Екатеринбургский исследовательский Центр «XX век в судьбах России / М.Е. Главацкий, М.И. Кондрашева // Исследования интеллектуального пространства в XX веке: теория и практика: материалы Четвертой всерос. науч. конф. «Культура и интеллигенция России: интеллект, пространство (провинция и центр). XX век». - Омск, 2000. - С. 73-76.

2 Голомшток И.Н. Тоталитарное искусство / И.Н. Голомшток. - М., 1994. - С. 10; Ершова Э.Б. Исторические судьбы художественной интеллигенции Белоруссии (1917-1941). - С. 177; Жидков B.C. Десять веков российской ментальности / B.C. Жидков, К.Б. Соколов. - СПб., 2001. - С. 439 и др. славно-языческий синкретизм, который соединился с марксизмом и исконно русскими философскими представлениями1. Разнородность культуры ярко проявилась в советском искусстве, представляющимся как генетически сложный феномен, соединивший многоли-кость мотивов и социальную «поливалентность». Советское искусство мобилизовало декоративный арсенал ушедших веков, используя не только достижения русской дореволюционной школы, но и традиции античного искусства и искусства эпохи Возрождения, методы импрессионистов и идеи футуристов2.

Преемственность, по мнению ряда авторов, сыграла определяющую роль в формировании советской культуры. Концепция советской культурной политики называется продуктом длительной эволюции социально-политической мысли России. В советском искусстве выделяются как черты традиционного мышления, так и идейная связь между авангардом и социалистическим реализмом3.

Мифологизм, связанный, прежде всего, с архетипами в сознании, является предметом многочисленных исследований ученых различной специализации. Подробно рассматриваются социальные корни мифотворчества, функциональная нагрузка, разнокачественные проявления, влияние на художественную картину мира, периодизация. Авторы единодушно расценивают само мифологическое сознание и его практическую реализацию через магию языка и искусства, как способ разрешения несоответствия между реальностями двух типов, между мечтой и действительностью. Социалистиче

1 Жидков B.C. Указ. соч. - С. 464.

2 Морозов А.И. Конец утопии: из истории искусства в СССР 1930-х годов / А.И. Морозов. - М„ 1995. - С. 21-24, 67, 79, 89.

3 Там же.'- С. 178-179, 202-203, 212-213; Жидков B.C. Указ. соч.

С. 449. ский реализм становится зеркалом несуществующей реальности. Искусство становится ирреалистичным1.

Мифологизация культуры рядом авторов связывается с насаждением всеобщего оптимизма под лозунгом «Жить стало лучше, жить стало веселей». Достаточно подробно рассмотрено значение веселья и радости в процессе формирования новой идентичности советского человека 30-х годов, а также средства, которыми создавалась иллюзия всенародного празднества под сталинским солнцем2.

В ряде исследований подробно рассматривается классовость как знаковая характеристика советской культуры3.

Одним из основополагающих принципов советской культуры и искусства признается иерархичность. В идеологии и практике советского общества признавалась неравнозначность классов, лидером среди которых являлся рабочий класс. Инженерно-техническая интеллигенция ставилась выше художественной. В сфере образования знания имели второстепенный характер. В художественной культуре политические установки преобладали над эстетическими.

1 Морозов А.И. Указ. соч. - С. 73-98, 120-130; Коржихина Т.П. Извольте быть благонадежны! / Т.П. Коржихина. - М., 1997. - С. 322-323; Безан-сонА. Интеллектуальные истоки ленинизма / А. Безансон. - М., 1998. -С. 275-281.

2 Ершова Э.Б. Указ. соч. - С.236; Морозов А.И. Указ. соч. - 070-100; Тяжельникова B.C. От послереволюционного атомизма к цельной советской идентичности / B.C. Тяжельникова // История в XXI веке: ист.-антропол. подход в преподавании и изучении истории человечества. - М., 2001. - С. 270-288.

3 Ершова Э.Б. Указ. соч.; Морозов А.И. Указ. соч.; Гайдамакин A.B. Деятельность ВКП(б) по формированию сельскохозяйственной интеллигенции. 1927-1937 гг.: (на материалах Зап. Сибири) / A.B. Гайдамакин. - Омск, 1997; Барулин B.C. Российский человек в XX веке. Потери и обретения себя / B.C. Барулин. - СПб., 2000; Жидков B.C. Указ. соч. и др.

В изобразительном искусстве предпочтение отдавалось станковым видам, культивировался академизм1.

Народность, стремление к простоте, выделяемые рядом авторов, тесно связаны с классовостью и иерархичностью. Признавалось лишь искусство, востребованное массами, которые, по мнению руководителей, отдавали предпочтение понятным и доходчивым художественным произведениям2.

Большое внимание уделяется такой характеристике, как утилитарность советской культуры. Прослеживаются исторические корни и предпосылки «инструментального» использования культуры. Выделяются пропагандистские, дидактические функции культуры и искусства3.

Стремление власти к созданию унифицированной культуры определило антииндивидуализм советской культуры, формирование стереотипов в искусстве. Главным врагом тоталитарного режима ряд авторов считает личность как таковую, яркое индивидуальное начало4.

В ряде исследований выделены приоритетные темы и образы официального советского искусства. Изображения вождя, заказные портреты, молодые герои должны были составить художественную картину мира советской эпохи. Монументализм, предполагающий

1 . Морозов А.И. Указ. соч. - С. 20-23, 119-121; Гайдамакин A.B. Указ. соч.; Пыстина Л.И. «Буржуазные специалисты» в Сибири в 1920-е - начале 1930-х годов: (социал.-правовое положение и условия труда) / Л.И. Пыстина. -Новосибирск, 1999; Барулин B.C. Указ. соч. - С. 144; Жидков B.C. Указ. соч. -С. 487.

2 Морозов А.И. Указ. соч. - С. 37-40, 71; Мании B.C. Искусство в резервации: (худож. жизнь России 1917-1941 гг.)/B.C. Манин.-М., 1999.-С. 207.

3 Жидков B.C. Указ. соч. - С. 457-494.

4 См.: Морозов А.И. Указ. соч. - С. 108; Жидков B.C. Указ. соч. -С. 496-501; Конев В.П. Советская художественная культура / В.П. Конев. -Новосибирск, 2001. - С. 20-24. пышность, гигантоманию, патетизм, отмечается как важнейшая особенность советского искусства. Авторы некоторых работ не ограничиваются фиксированием элементов официоза, обращая внимание на деятельность кооперативного товарищества «Всекоху-дожник», которую представляют как альтернативу заказам Комитета по делам искусств1.

Двойственность, парадоксальность, противоречивость выделяются практически во всех исследованиях, посвященных советской культуре. Отмечается территориальный раскол русской культуры и появление советской культуры и культуры русского зарубежья. Акцентируется внимание на том, что в недрах самой советской культуры выстраивалась альтернативная (теневая, антисоветская, антикоммунистическая, антилюмпенпролетарская) система культуры2. Анализируется ряд оппозиций советской культуры: противоречивость политических и экономических установок3, несоответствие доктрины и реальности4, динамизм и возврат к прошлому, модернизация и мифология5. Подчеркивается противоречивость государственной политики в сфере профессиональной культуры. В отношении власти к интеллигенции выделяются тенденции «кнута» и «пряника»6. В искусстве создается легенда о революции, но отрицается опыт революционного искусства, метод социалистического у реализма сочетает противоречие формы и содержания . Двойственность и противоречивость характеризуют сознание и деятельность

1 Манин B.C. Указ. соч. - С. 166-168.

2 Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры: (теорет. очерк) / И.В. Кондаков. - М., 1994. - С. 205-206; Жидков B.C. Указ. соч. - С. 444.

3 Гайдамакин A.B. Указ. соч. - С. 104.

4 Пыстина Л.И. Указ. соч. - С. 131.

5 Морозов А.И. Указ. соч. - С. 180-183.

6 Пыстина Л.И. Указ. соч. - С. 4, 130.

7 Морозов А.И. Указ. соч. - С. 22, 25-26, 63. интеллигенции в целом и отдельных ее представителей1. Двойные стандарты советских людей, отражающее сосуществование ценностей различных культур на уровне сознания конкретного индивида, успешно действовали в культурно-бытовой практике2.

Основным содержанием духовной жизни общества многие авторы считают борьбу между такими оппозициями как талант и система, власть и искусство, интеллигенция и власть3. Вместе с тем в исследованиях последних лет советская культура все чаще рассматривается не как бинарная, а как тернарная структура, основными элементами которой называются либо народ, власть, культура, либо российская интеллигенция, сохранившая свои ценности и взгляды и противостоящая маргинальной группе пролетарских деятелей и бюрократической коалиции, либо государство, гражданское общество, интеллигенция4.

Закономерными в этой связи являются многочисленные описания механизма советской культуры. Основными формами и методами официальной культуры называются воспитание и контроль, невозможные без доносительства и осведомительства, «чисток», репрессий. В качестве стержневого направления в государственной политике по отношению к интеллигенции называется «глобальная селекция», осуществляемая в ходе «пролетаризации» и направленная на коренное изменение как количественных, так и качественных характеристик интеллигенции. Специально рассматривается проблема

1 Морозов А.И. Указ. соч. - С. 158-159, 164-172; Ершова Э.Б. Указ. соч.

Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930 годы / Н.Б. Лебина. - СПб., 1999.

3 Ершова Э.Б. Указ. соч.; Коржихина Т.П. Указ. соч. Пыстина Л.И. Указ. соч.

4 Коржихина Т.П. Указ. соч. - С. 22; Безансон А. Указ. соч. - С. 97-115; Кондаков И.В. К феноменологии русской интеллигенции / И.В. Кондаков // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. - С. 88. дискриминации интеллигенции в советском обществе! Предложено несколько вариантов периодизации репрессивной политики1.

В числе важнейших характеристик советской культуры назыо вается и «претензия на абсолютную уникальность» .

Осмысление всей русской культуры как единого целого, а также понимание и отдельных наиболее фундаментальных ее пластов и закономерностей напрямую связывается с рассмотрением русской интеллигенции как феномена отечественной культуры . В работах конца 90-х годов XX века - начала XXI века подробно исследуется несколько составляющих этой проблемы.

Рассматриваются варианты исторического генезиса русской интеллигенции. Истоки русской интеллигенции возводятся либо к Крещению Руси и первым православным священникам, либо к Петровским временам и самому Петру I, либо к родоначальникам «русского вольномыслия» - А.Н. Радищеву, Н.И. Новикову, П.Я. Чаадаеву, либо к возникновению разночинства в лице наиболее ярких его представителей и идейных вождей - В.Г. Белинского, А.И. Герцена, либо к появлению русского марксизма4.

1 Ершова Э.Б. Указ. соч.; Морозов А.И. Указ. соч.; Интеллигенция и власть на пороге XXI века: тез. докл. регион, науч.-практ. конф. - Екатеринбург: УрГУ, 1996; Гайдамакин A.B. Указ. соч.; Пыстина Л.И. Указ. соч.; Безансон А. Указ. соч.; Барулин B.C. Указ. соч.

2 Морозов А.И. Указ. соч. - С. 62.

3 См. например: Кондаков И.В. К феноменологии русской интеллигенции / И.В. Кондаков // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. -С. 65.

4 Кондаков И.В. Указ. соч. - С. 81-85; Генезис, становление и деятельность интеллигенции: междисциплин. Подход: тез. докл. XI междунар. науч.-теорет. конф. - Иваново, 2000; Романовский С.И. Нетерпение мысли, или Исторический портрет радикальной русской интеллигенции / С.И. Романовский. -СПб., 2000. - С. 62-68.

Скрупулезно прослеживается этимология самой дефиниции, появление которой связывается с взглядами В.А. Жуковского и работами П.Д. Боборыкина1.

Систематизируется и обобщается многообразие смыслового значения понятия интеллигенции. При отвлеченно-философском подходе, связанном с неоплатонизмом и классической немецкой философской традицией, интеллигенция предстает как единство сознания и сознаваемых предметов, мышления и мыслимого содержания, разумного мироустройства и чистой духовности, как духовное образование, воплощающем в себе самоценный смысл действительности, соотнесенный в сознании с самим собой (И. Фихте, Ф. Шеллинг, Г. Гегель, А.Ф. Лосев). При ценностно-смысловом, аксиологическом походе выделяется две концепции. В первой интеллигенция понимается как носитель умственного, духовного избранничества, элитарности, нравственного или философского превосходства (Г. Успенский, Д.С. Лихачев, Д. Гранин, Р. Пайпс). Во второй констатируется низкая культурная ценность духовного содержания русской интеллигенции как вторичного, подражательного, нетворческого (К. Леонтьев). Русская интеллигенция воспринимается как явление негативное, ущербное, в корне расходящееся со своим назначением и названием (В.О. Ключевский, А.П. Чехов). При общественно-историческом, политическом подходе интеллигенцией считают интеллектуалов, находящихся в идейной оппозиции к власти. С 1880-х годов в российском образованном обществе принадлежность к интеллигенции стала обозначать прежде всего политическую направленность, стремление к переустройству мира в духе книжно-утопических идеалов (Д. Мережковский, П.Б. Стру

1 Кондаков И.В. Указ. соч. - С. 72; Катаев В.Б. Боборыкин и Чехов: (к истории понятия «интеллигенция» в рус. лит.) / В.Б. Катаев // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. - С. 382; Романовский С.И. Указ. соч. -С. 58. ве, Н.А. Бердяев, М.О.Гершензон, С.Н. Булгаков). Вне интеллигенции оказались великие русские писатели, философы, деятели искусства, свободные от борьбы с самодержавием и его атрибутами. При социологическом подходе интеллигенция означает общественный слой образованных людей профессионально занимающихся сложным умственным трудом. При культурологическом подходе понятие интеллигенции означает круг людей культуры, чьими знаниями и мыслительными усилиями созидаются и поддерживаются ее ценности, нормы, традиции1.

Само многообразие трактовок понятия интеллигенции связано прежде всего с богатством культуры нации. Кроме того, разнообразность трактовок зависит от национального, сословного, классового, профессионального, семейного и личного опыта человека2.

Стремясь упорядочить многообразие вариаций, ряд авторов выделяет типы интеллигенции.

По степени влияния на судьбы общества и масштабу деятельности выделяются «интеллигенты-эксперты», профессионально занятые формированием, сохранением и развитием общенациональной картины мира, участвующие в принятии важных для общества решений, и «интеллигенты-исполнители» - «среда, порождающая интеллигенцию», те, кто независимо от уровня образования и участия в принятии решений, сам причисляет себя к этой культуре3.

При анализе социодинамической деятельности и направленности интеллигенции в ее среде вырисовывается две прямо противоположные позиции. Первая позиция опирается на традицию при

1 Кондаков И.В. Указ. соч. - С. 67-79; Соколов К.Б. Мифы об интеллигенции и историческая реальность / К.Б. Соколов // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. - С. 150-166.

2 Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества / Д.С. Лихачев. - СПб., 1996. - С. 144-145.

3 Соколов К.Б. Указ. соч. - С. 164-166. знания интеллигенции «цветом нации» и постулирует самоценность интеллигенции. Вторая позиция исходит из негативного отношения к интеллигенции, ее самоуничижения и порождает концепцию «интеллигенцию - на службу народу»1.

Для тех, кто придерживался концепции «самоценности» культура являлась самоцелью. Для представителей противоположной позиции культура выступала как инструмент социального конструирования. Позиция первых - это «человек созерцающий», пассивный наблюдатель развертывания процессов, влиять на которые он не в состоянии. Позиция вторых - это «человек деятельный», активный субъект исторического процесса, принимающий непосредственное участие в строительстве нового мира не только своим творчеством, но и участием в политической жизни. Для первых характерен исторический пессимизм. В послереволюционной ситуации они увидели крушение тысячелетней российской культуры. Позицию вторых можно охарактеризовать как исторический оптимизм, основанный на идее прогресса в историческом развитии2.

Ценностно-смысловой, аксиологический и общественно-исторический, политический подход к проблеме приводят, чаще всего, к разделению отечественной интеллигенции на русскую и советскую. Советскую интеллигенцию некоторые современные авторы продолжают рассматривать как явление сугубо отрицательное, противопоставляя «образованщину», «мутантов», «маргиналов», «отщепенцев», сформированных советской властью, духовной элите русского дореволюционного общества3. «Ассоциативно

1 Петров В.М. Социокультурная динамика и функции интеллигенции / В.М. Петров // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. - С. 91, 102-103.

2 Жидков B.C. Указ. соч. - С. 478^79.

3 Коржихина Т.П. Указ. соч. - С. 22. эмоциональный» подход приводит к тому, что советская интеллигенция представляется как запуганная, задушенная нищетой, лишенная корней, связывающих ее с прошлым, духовной и художественной ауры русская интеллигенция. Негативные оценки и самооценка самой русской интеллигенции не учитываются1. Отдельные характеристики применительно к русской интеллигенции, имеющие нейтральный или даже положительный смысл, при анализе советской интеллигенции приобретают уничижительный оттенок. М.Л. Гаспаров считает, что понятие интеллигенции появляется с буржуазной эпохой, с приходом в культуру разночинцев, т.е. выходцев тех сословий, которые им самим предстоит просвещать. «Психологические корни «долга интеллигенции перед народом» -именно здесь: если Чехов, сын таганрогского лавочника, смог окончить гимназию и университет, он чувствует себя обязанным постараться, чтобы следующее поколение лавочниковых сыновей могло быстрее и легче почувствовать себя полноценными людьми, нежели он» . И.В. Кондаков связывает смысл духовного избранничества интеллигенции с усилением социальной дифференциации общества, разложением четкой сословно-классовой структуры феодального общественно-политического строя, появлением разночинства, т.е. с утратой сословиями и классами России своих смысловых и социальных границ и возникновением смешанных, маргинальных групп и слоев общества3. К.Б. Соколов полагает, что к 1930 г. состав интеллигентов претерпел серьезные изменения по сравнению с дореволюционным периодом. Уничтожение разного рода сословий - дворян, купцов, мещан, в значительной мере духовенства - привело к насыщению субкультуры интеллигенции выходцами из са

1 См. например: Романовский С.И. Указ. соч.

Гаспаров М.Л. Интеллектуалы, интеллигенты, интеллигентность / М.Л. Гаспаров // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. - С. 12.

3 Кондаков И.В. Указ. соч. - С. 73. мых разных субкультур: «Потенциальные купцы и дворяне за неимением возможностей, за отсутствием адекватного поля для приложения своих талантов поневоле переходят в разряд интеллигентов. Люди с темпераментом коммивояжеров занимаются научной работой, несбывшиеся содержатели притонов выбиваются в академики, несостоявшиеся проповедники пишут статьи в академические журналы»1. Т.П. Коржихина видела в маргинальное™ советской интеллигенции одно из главных условий формирования культа личности2.

По отношению к советской власти выделяются такие модели поведения как сотрудничество и оппозиция. Среди причин, по которым интеллигенция поддерживала власть, чаще всего называются изначальная лояльность, конформизм, страх и капитуляция перед силой, желание обрести благосклонность вождя, стремление самоутвердиться, хотя бы и ценой жизни других людей, сведение личных счетов, удовлетворение собственных и групповых амбиций3. Отличительной чертой исследований последнего времени является преодоление «двойного стандарта» при оценке лояльности интеллигенции к советской власти. Авторы, не ограничиваясь констатацией «искренней веры в новый строй»4, обращают внимание на традиционный для русской интеллигенции стереотип воспитания, предполагавший служение народу целью и смыслом жизни. Деятельность на благо рабоче-крестьянского государства должна была восприниматься как исполнение долга перед народом5.

1 Соколов К.Б. Указ. соч. - С. 195.

2 Коржихина Т.П. - С. 279-280.

3 Ершова Э.Б. Указ. соч. - С. 185-186; Коржихина Т.П. Указ. соч. -С. 286; Романовский С.И. Указ. соч. - С. 307-308.

4 Коржихина Т.П. Указ. соч. - С. 328.

5 Жидков B.C. Указ. соч. - С. 604.

Оппозиция разделяется на открытую и латентную. Открытая форма связывается прежде всего с русской эмиграцией и культурой русского зарубежья1. Исследователи упоминают такие формы открытого протеста, как выход из творческого объединения, заявления об уходе с работы. Демонстративным противодействием было стремление сохранить в советском обществе характерные элементы материальной, бытовой культуры. К открытому проявлению несогласия можно, видимо, отнести и уход из жизни. «Скрытые» формы в искусстве понятие достаточно условное, учитывая, что искусство как таковое является способом «опредмечивания» духовных процессов. Скрытыми формами являлись «потаенное становление художественного менталитета», «духовная эмиграция внутри советского общества». Противодействие государству проявлялось в уходе, «отпадении» от официальной идеологии, в стремлении обмануть или переиграть противника. В искусстве эти тенденции реализовались в сохранении идеала во враждебных условиях, в сохранении верности России. Отрицание программных установок, советского искусства приводило к появлению в творчестве отдельных художников, например П. Корина, сурового, трагически напряженного мира как антипода наивного оптимизма и детской жизнерадостности нового строя. Неявная психологическая оппозиция осуществлялась в обращении к теме природы, как к альтернативной ценности. Пейзаж становился способом «целительного ухода» от официоза. «Неявным» противодействием был и отказ от творчества, «молчание». Несогласие с государственной политикой проявлялось и фор

1 См., например: Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. - С. 205; Дмитриевский В.Н. Художественная интеллигенция и власть: роли, маски, репутации / В.Н. Дмитриевский // Русская интеллигенция: история и судьба. - С. 317. ме «круговой поруки», «упорном молчании или восхвалении» во время чисток1.

В контексте проблемы отношения интеллигенции к власти выделяют несколько типов интеллигенции. Большевики-романтики, фанатики, идеологи-фундаменталисты, т.е. те, кто продолжал верить в свою миссию освобождения человечества. Циники, авантюристы, карьеристы-функционеры, которые сознательно шли на сделку, ни во что не веря и даже не очень это скрывая. Конформисты, «попутчики», «кухонная оппозиция», нейтралы-уклонисты, подчинившиеся существовавшему строю, но способные оказывать ему скрытое противодействие. Оппозиционеры, инакомыслящие, правозащитники, независимые специалисты, в основном, пополнявшие ряды русской эмиграции2.

Разделение интеллигенции на основании лояльности по отношению к власти традиционно для советской исторической науки, опиравшейся на принципы партийности и классовости. Хрестоматийным было дифференцирование интеллигенции на мелкобуржу

3 1г азную, буржуазную и пролетарскую, данное В.И. Лениным . Подобное понимание интеллигенции характерно и для других основателей Советского государства4.

1 Морозов А.И. Указ. соч. - С. 144-147, 152-155, 188-193, 212-213, 216217; Коржихина Т.П. Указ. соч. - С. 189, 287-288; Пыстина Л.И. Указ.* соч. -С. 110-111, 115; Дмитриевский В.Н. Указ. соч. - С. 317.

2 Коржихина Т.П. Указ. соч. - С. 328; Дмитриевский В.Н. Указ. соч. -С. 315-317; Жидков B.C. Указ. соч. - С. 604; Манин B.C. Указ. соч. - С. 232.

3 Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т. 6. - С. 389.

4 Луначарский A.B. Основные задачи советской власти в области искусства: докл. на VII Всесоюз. съезде работников искусств, 13 мая 1929 г. / А.В.Луначарский // Литературное наследство. - М., 1970. - Т. 82. - С. 22; Троцкий Л.Д. Литература и революция / Л.Д. Троцкий. - М., 1991. - С. 176.

В современных исследованиях, посвященных проблеме интеллигенции, большое внимание уделяется характеристике особенностей этого социокультурного типа. Своеобразие интеллигенции как феномена культуры, одновременно сформированного определенными историческими, национальными, нравственными и иными особенностями культуры и формирующего эти особенности, определяет совпадение многих характеристик советской культуры с основными чертами интеллигенции.

Двойственность, парадоксальность, противоречивость интеллигенции вообще и советской в особенности отмечаются рядом исследователей. Авторы обращаются к философским, историческим, социологическим, политическим теориям, объясняющим происхождение и сущность сложнейшего явления, обозначенного В.Ф. Кормером как «принцип двойного сознания интеллигенции». Бинарный ряд, создающий амбивалентность, пополняется все новыми оппозициями. Сущность интеллигенции объясняют синтезом бытия и созерцания, реального и идеального, борьбой между тождеством с собой и продуцированием, субъективностью и объективностью, дуализмом самого познающего субъекта. В отношении интеллигенции к власти внимание акцентируется на сочетании сочувствия и возмущения, доверия и критики, сотрудничества и противостояния. Основаниями феномена интеллигенции считают ее элитарность и ориентированность на массы, связь с народом и властью и отчужденность, оторванность от них, секулярность и религиозность, радикализм и максимализм, героизм и страх, вольнодумие и зависимость, духовность и утилитарность, вторичность и самобытность, лояльность и компромисс, любовь ко всему народу и полное равнодушие к человеку, стремление к свободе для всех и пренебрежительное отношение к свободе каждого1. «Интерференции» в самосознании интеллигенции объясняются сочетанием функциональных и собственных интересов2. Главной причиной, обусловившей формирование двойственности русской и советской интеллигенции, считается деятельность деспотической власти3.

Во многих работах анализируется утилитарность как характерная черта русской и советской интеллигенции. Основными причинами формирования этой черты считают влияние западноевропейского Просвещения, укрепившееся под воздействием успехов научно-технического процесса. Утилитарность предполагает основным критерием оценки любой деятельности ее «полезность» в строительстве светлого будущего. Отсюда логически вытекает концепция служения искусства народу.

С культом рационализма связывают иерархичность сознания, в котором единственно верным, нравственным является то, что служит достижению счастья трудящихся.

Наукофилия, технизация как самой науки, так й всех сфер культуры, порождают стремление к нивелированию и унифицированию общества, не терпящего индивидуализма. Человек в полном соответствии с механистическим мировоззрением рассматривается как часть общественной машины, взаимозаменяемый «винтик», который можно «штамповать». Целью искусства становится конструирование души человека. Художественную интеллигенцию называют «инженерами», ответственными за этот процесс4.

1 Кондаков И.В. К феноменологии русской интеллигенции. - С. 66-88; Соколов К.Б. Указ. соч. - С. 180-181; Романовский С.И. Указ. соч. - С. 75-77.

2 Петров В.М. Социокультурная динамика и функции интеллигенции.

С. 101.

3 Кондаков И.В. К феноменологии русской интеллигенции. - С. 86.

4 Коржихина Т.П. Указ. соч. - С. 191; Безансон А. Указ. соч.; Романовская Т.Б. Озарения и основания: русский интеллигент как визионер и как про

Нетерпимость к инакомыслию, максимализм интеллигенции связывается с целостным, по сути, тоталитарным мышлением, основу которого составил естественнонаучный культ, в котором искания расцениваются как малодушие, глупость или злонамеренность1.

Особой характеристикой интеллигенции считается марги-нальность, «беспочвенность». «Отщепенство» интеллигенции и от власти, и от народа, рассматривается и как основание притязаний интеллигенции на выражение высшего исторического и нравственного смысла социальной действительности, на понимание и формулирование объективных закономерностей социокультурного развития. «Беспочвенностью» объясняют идеологизацию интеллигенции. В маргинальное™ видят как причину мимикрии и конформизма интеллигенции, так и условие формирования культа личности .

С.И. Романовский, выделяя такую особенность русской и советской интеллигенции как аскетизм, рассматривает его как следствие традиционной для русской культуры этики нестяжательства3.

Художественная интеллигенция исследовалась в различных временных и пространственных рамках. Д.Б. Баринов изучал деятельность российской художественной интеллигенции в 30-50-е гг. XX в. Проблема «художник и власть» исследовалась в рамках проекта «Судьбы художественной интеллигенции столицы и российской провинции в условиях сталинского режима (30-50-е гг. XX фессионал / Т.Б. Романовская // Русская интеллигенция: история и судьба. - М., 1999. - С. 217; Жидков B.C. Указ. соч. - С. 477-478;.

1 Безансон А. Указ. соч. - С. 115-117; Романовский С.И. Указ. соч.

С. 75.

2 Кондаков И.В. К феноменологии русской интеллигенции. - С. 73-74, 81-82; Коржихина Т.П. Указ. соч. - С. 279-280; Романовский С.И. Указ. соч. -С. 75.

3 Романовский С.И. Указ. соч. - С. 170. в.)1. С.Д. Бортников, изучая художественную культуру и интеллигенцию Сибири в 60-80-е гг., дал определение этой категории. Показал место художника в структуре государства и общества. Рассмотрел вопросы соотношения личной свободы и гражданской ответственности, исследовал отношения внутри художественной интеллигенции . А.Н. Еремеева в рамках изучения художественной культуры Юга России в условиях Гражданской войны исследовала формирование провинциальной художественной интеллигенции, роль любительских организаций в становлении провинциальной культуры, взаимодействие с политическими режимами, участие в пропаганде политических идей, профессиональную деятельность, взаимодействие провинциальной и художественной интеллигенции на Юге России3.

М.Р. Зезина провела сравнительный анализ изменений в составе интеллигенции союзных республик по материалам переписей населения 1959 и 1970 гг. Выявила различия в квалификационной и профессиональной структуре. Проследила эволюцию самосознания художественной интеллигенции в 1950-1960 гг. Сделала вывод об оформлении демократического, консервативно-охранительного,

1 Баринов Д.Б. Судьбы художественной интеллигенции столицы и российской провинции в условиях сталинского режима (30-50- гг. XX в.) / Д.Б. Баринов. - Саратов, 2000.

2 Бортников С.М. Художественная интеллигенция Сибири (19611985 гг.) / С.М. Бортников. - Барнаул, 1999.

3 Еремеева А.Н. Между прошлым и будущим: худож. жизнь Кубани в годы революции и Гражд. войны / А.Н. Еремеева. - СПб., 1996. Она же. «Под рокот гражданских бурь.»: худож. жизнь юга России в 1917-1920 годах / А.Н. Еремеева. - СПб, 1998; и др. почвеннического течений, каждое из которых находило своих сторонников и противников во властных структурах1.

И.В. Купцова проанализировала специфику восприятия художественной интеллигенцией Октябрьской революции, гражданской войны, нэпа. Выделила комплекс субъективных и объективных причин. Систематизировала возможные позиции интеллигенции, в том числе «миротворчество». Большое внимание уделяет изучению психологии художественной интеллигенции, феномену «двойного сознания», игрового поведения, повседневной жизни деятелей литературы и искусства2.

Предметом исследований А.И. Рубайло является история формирования и деятельность творческих работников кино, театра. Рассмотрела процесс создания системы кинообразования, формы повышения профессионального мастерства творческих работников киностудий, роль факультета литературы и искусства МГУ в сознания кадров теоретиков и историков кино в конце 20-х - нач. 30-х гг.3

С.Г. Сизов основное внимание уделяет исследованию взаимоотношений власти и гуманитарной интеллигенции Западной Сибири в 1946-1964 гг. Прослеживает некоторые особенности политики местных партийных органов по отношению к научно-педагогической, культурно-просветительской и художественной интеллигенции. Раскрывает основные формы проведения идерлоги

1 Зезина М.Р. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950-1960-е гг. / М.Р. Зезина. - М., 1999 и др.

2 Купцова И.В. Художественная интеллигенция России: размежевание и исход / И.В. Купцова. - СПб., 1996 и др.

3 Рубайло А.И. Формирование художественно-творческих кадров советской кинематографии (1917 - середина 1930-х гг.) / А.И. Рубайло. - М., 1999 и др. ческих кампаний. В ряде работ внимание акцентируется на истории инакомыслия в регионе в 1946-1986 гг.1

Последнее десятилетие отмечено активизацией исследований истории культуры в провинции. Сибирскими учеными особое внимание уделялось поиску новых методологических подходов, позволяющих объединить достижения отечественной исторической и философской мысли, наработки исторической науки, изъятые в 30-е гг. (И.М. Гревс, Н.К. Пиксанов и др.), с результатами работы советских историков в рамках подхода, определяемого на сегодняшний день как «социальный».

Основными особенностями новых исследований являются: «антропологическая» ориентация, изучение интеллектуально активного меньшинства в рамках «культурных гнезд», «историографический быт», «проектная деятельность штучных интеллигентов»2.

В историографических работах проанализированы публикации последних десятилетий, отмечены приоритетные направления и наиболее изученные вопросы, дана оценка результатов деятельности. Выделены факторы, позволившие сохранить и расширить историко-культурные исследования. Намечены практические формы и

1 См. например: Сизов С.Г. Омские художники и борьба с «формотворчеством» в период «оттепели» / С.Г. Сизов // Культура и интеллигенция сибирской провинции в XX веке: теория, история, практика. - Новосибирск, 2000. -С.114-117 и др.

2 Корзун В.П. Профессорская культура в провинции (элемент устойчивости) / В.П. Корзун // Культура и интеллигенция сибирской провинции в XX веке: теория, история, практика. - Новосибирск, 2000. - С. 208-211; Рыжен-ко В.Г. Интеллектуальный потенциал региона в координатах культурно-цивилизационного ландшафта (XX в.) / В.Г. Рыженко // Там же. - С. 148-153. методы включения результатов локальных исследований в вузовские программы1.

В последние годы появились работы, по-новому анализирующие особенности составляющих элементов культуры. Особый интерес вызывают вопросы, ранее выпадавшие из поля исследований. Традиционные для советской науки сюжеты обретают нюансы, обусловленные расширением базы источников и привлечением недоступного фактического материала. Среди многообразия публикаций достаточно четко выделяются основные проблемные блоки.

Соотношение форм культуры и связи между ними наиболее подробно и содержательно изучены применительно к социокультурному облику и социокультурной динамике сибирских городов конца

XIX - начала XX вв. Характеристика городской культуры понимается как сочетание артефактов и сферы сознания, а также как взаимодействие традиционного и модернистского культурного типа2.

1 Томилов H.A. Сибирский культурологический центр в Омске: становление и перспективы / H.A. Томилов // Россия и Восток; история и культура. -Омск, 1997. - С. 174-180; Рыженко В.Г. Изучение культуры в Сибири: современные признаки и перспективы / В.Г. Рыженко, В.Ш. Назимова // Русский вопрос: история и современность. - Омск, 1998. - С. 79-85; Отечественная историография и региональный компонент в образовательных программах: проблемы и перспективы // Материалы научно-методической конференции. -Омск, 2000; Исследования интеллектуального пространства в XX веке: теория и практика // Материалы Четвертой Всероссийской конференции «Культура и интеллигенция России: интеллектуальное пространство (Провинция и Центр).

XX век. - Омск, 2000; Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории // Тезисы докладов и сообщений IV региональной научно-методической конференции. -Омск, 2000.

2 Алисов Д.А. Социально-культурный облик «провинциальных столиц» Западной Сибири (конец XIX - начало XX вв.) / Д.А. Алисов // Изв. Ом. гос. ист.-краев, музея. - Омск, 1998. - № 6. - С. 263-272. Он же. Актуальные про

Поставлен вопрос о своеобразии сибирской культуры, порожденном сочетанием культурно-цивилизационных комплексов Запада и Востока1.

В условиях насильственной ломки национального менталитета естественно обращение к проблеме модальных ценностей и их трансформации. Иерархия ценностей в русском национальном характере рассматривалась в широком логико-философском плане2. Конкретное содержание некоторых витальных, социальных, политических, моральных, эстетических ценностей явилось объектом исследований, посвященных омской интеллигенции на рубеже XIX-XX вв., ее наиболее ярким представителям (Г.Е. Катанаев, Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин), омскому духовенству, сибирскому дореволюционному купечеству, отдельным социальным группам городского населения Сибири (студенчество, художественная ино теллигенция) в 20-30-е годы XX века . Появились работы, отраблемы культурологии города / Д.А. Алисов // Культурологические исследования в Сибири. - Омск, 1999. - Вып. 1. - С. 4-15; и др.

1 Россия и Восток: история и культура. - Омск, 1997.

Чинакова Л.И. О некоторых чертах предлагаемой для России новой идеологии / Л.И. Чинакова // Гуманитарные исследования: сб. науч. ст. - Омск, 1996.-С. 26-30.

3 Киселев А.Г. Миней Мариупольский и другие: (50 омских капиталистов) / А.Г. Киселев. - Омск, 1995; Бойко В.П. Томское купечество конца XVIII-XIX вв.: из истории формирования сиб. буржуазии / В.П. Бойко. -Томск, 1996; Плотников А.Е. К характеристике общественно-политических настроений омского православного духовенства (1905-1907 гг.) / А.Е. Плотников // 280 лет Омску: история и современность. - Омск, 1996. -С. 60-62; Гумиро-ва Д.М. Банкротство: (к вопр. о «технологии» предпринимательства и нравств.-психол. облике сиб. буржуазии в условиях экон. неустойчивости и разорения) / Д.М. Гумирова, А.Г. Киселев // Гуманитарное знание. Сер. «Преемственность». - Омск, 1997. - Вып. 1.-С. 104-113; Жиров A.A. Провинциальное купечество Сибири: (штрихи к социал.-психол. портрету) / A.A. Жиров // Изв. Ом. гос. исжающие стереотипы нормативного поведения сибирской интеллигенции на рубеже веков1.

Традиционными темами являются изучение идеологии, науки, профессиональной художественной культуры. Последнее десятилетие XX века не стало исключением в этом смысле. Устойчивый интерес к сюжетам «власть и культура», «идеология и культура», реализуется в изучении механизма управления культурой советского общества на различных этапах его развития и способов внедрения партийных установок через систему образования, средства массовой коммуникации, художественные произведения в массовое сознание2. т.-краевед. музея. - Омск, 1998. - № 6. - С. 310-325; Сабурова Т.А. Проблема изучения образа жизни интеллигенции в локальных исторических исследованиях / Т.А. Сабурова // Локальные культурно-исторические исследования: теория и практика. - Омск, 1998. - С. 27-36; Кандеева А.Г. Дух и идея: (вопр. духовности и культуры в наследии Н.М. Ядринцева) // Там же. - С. 102-120; Предприниматели и предпринимательство в Сибири, сб науч. ст. - Барнаул, 2001.-Вып. 3.

1 Ботникова Т.Ф. Быт и вкусы городской сибирской интеллигенции конца XIX - начала XX вв.: (по материалам музейн. выставки) / Т.Ф. Ботникова // Урбанизация и культурная жизнь Сибири. - Омск, 1995. - С. 144-147; Сабурова Т.А. Формы досуга интеллигенции Омска на рубеже XIX-XX вв. / Т.А. Сабурова // Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории. - Омск, 1995. -С. 135-136.

2 Гайдамакин A.B. Политическое влияние на сельскохозяйственную науку в Омске в конце 1920 - начале 1930-х гг. / A.B. Гайдамакин // 280 лет-Омску: история и современность. - Омск, 1996. - С. 148-151; Шевелева Л.В. Идеологические кампании второй половины 1940-х гг. / Л.В. Шевелева // 280 лет Омску: история и современность. - Омск, 1996. - С. 99-101; Она же. Идеология против культуры / Л.В. Шевелева // Русский вопрос: история и современность: материалы Третьей всерос. науч. конф. - Омск, 1998. - С. 115-119; Назимова В.Ш. Культура и власть: государственно-политический контроль за

Известные общественные изменения позволили обратиться к рассмотрению репрессивного инструментария подчинения всех сфер культуры в советский период1.

Особая роль интеллигенции в обеспечении духовного производства обусловливает приоритетное изучение ее функций, роли, объективных и субъективных характеристик и их трансформации в зависимости от социокультурного типа общества .

Многолетняя работа ряда омских авторов по восстановлению реальных судеб и социального поведения конкретных людей в различном историческом контексте подготовила основу для анализа ценностно-рационального типа мотивации личности3. творчеством интеллигенции (от оттепели к застою) / В.Ш. Назимова, В.Г. Ры-женко // Третьи Омские искусствоведческие чтения. - Омск, 1999. - С. 19-25.

1 Лебедев В.В. К вопросу о судьбах омских епископов (1920-1930-е годы) / В.В. Лебедев, Н.И. Лебедева // Культура и интеллигенция в переломные эпохи (XX в.) - Омск, 1993. - С. 206-208; Петрова Е.И. Г.А. Вяткин в деле ТКП: (по материалам Новосиб. архива ФСБ) / Е.И. Петрова // Писатель. Общество. Власть. - Омск: Гос. ун-т, 1995. - С. 97-111; Поварцов Е.И. Петр Драверт и дело ОИС: (по материалам Ом. архива ФСБ) / Е.И. Поварцов // Там же. - С. 71-88; Ремезов A.B. О писателях-краеведах / A.B. Ремезов // Там же. - С. 8897; 60-летие большого террора: Памяти жертв репрессий. - Омск, 1998. л

Гайдамакин A.B. Указ. соч.; Сабурова Т.А. Интеллигенция Омска на рубеже XIX-XX вв.: автореф. дис. . канд. ист. наук / Т.А. Сабурова. - Омск, 1995. о

Девятьярова И.Г. В.К. Эттель. Новые факты биографии / И.Г. Девятья-рова// Омский областной музей изобразительных искусств. - Омск: Русь, 1995. -С. 63-70; Мороченко Н.П. Возвращение к прошлому. В. Гулецкий / Н.П. Мо-роченко // Сборник научных трудов ООМИИ им. М.А. Врубеля. - Омск, 1997.

- С. 139-146; Она же. Новая встреча с художником / Н.П. Мороченко // Там же.

- С. 122-130; Девятьярова И.Г. Николай Мамонтов / И.Г. Девятьярова. - Омск, 1998; Она же. Художественная жизнь Омска XIX - первой четверти XX века / И.Г. Девятьярова. - Омск, 2000.

Существенной характеристикой деятельности историко-культурного сообщества является стремление создать всестороннее представление об отдельных этапах и проблемах развития культуры1.

Развитие провинциальной сибирской исторической науки в общем совпадало с основными тенденциями, но идеи, сформировавшиеся в провинциальном научном сообществе в 1990-е годы, не получили в это время соответствующей разработки и научного оформления. Важным фактором в сложившейся ситуации являлась ограниченность научной коммуникации провинциальных исследователей, «разреженность» информационного пространства.

Начало нового века в сибирской историографии связано с появлением ряда серьезных обобщающих трудов по истории российской и сибирской культуры. Вопросам методологии, истории, историографии интеллигенции в городской культуре Сибири в 1920-е гг. посвящена докторская диссертация, монография и многочисленные публикации В.Г. Рыженко . Основным объектом исследования является отечественная гуманитарная мысль, создающая особый

1 Писатель. Общество. Власть: сб. науч. тр. - Омск, 1995; 60-летие большого террора: памяти жертв репрессий: материалы науч. конф. - Омск, 1998; Учителя и ученики. Связь поколений: сб. науч. ст. и материалов по итогам проекта «Учителя и ученики. Связь поколений». - Омск, 2001; XX век: Художник. Творчество. Эпоха. Диалог культур: материалы междунар. науч. семинара. -Омск, 2002.

2 Рыженко В.Г. Историк в меняющемся мире: территория поиска - провинция (1918-1930-х гг.) / В.Г. Рыженко // Мир историка. XX век. - М., 2002. -С. 139-178; Она же. Интеллигенция в культуре крупного сибирского города в 1920-е годы: вопр. теории, истории, историографии и методов исслед. / В.Г. Рыженко. - Екатеринбург; Омск, 2003; Она же. Особенности становления интеллигентоведения на рубеже ХХ-ХХ1 веков: (к пробл. получения нового знания) / В.Г. Рыженко // Личность. Культура. Общество. - 2004. - № 3 и др. сегмент современного интеллектуального пространства. В своих работах автор дополняет социальный подход, широко распространенный в отечественной историографии, впервые разработанной междисциплинарной моделью «Интеллигенция - Культура - Город», что позволяет проанализировать проблему «штучной» интеллигенции в культуре с учетом локальной и региональной специфики. Используя культурно-историческую форму локального метода, метод моделирования, принципы дополнительности, приемственно-сти, междисциплинарности, контекстуальности В.Г. Рыженко приходит к выводу, что процесс интеллигентоведения отражает естественную логику развития научного знания и потребность в обновлении методов исследования в соответствии с изменениями в интеллектуальном пространстве. Автор предлагает различать рабочую дефиницию и концепт «интеллигенция». Первая в этом случае связывается с конкретной исследовательской моделью. Под второй подразумевается сплав реальных и мифологизированных представлений, широко распространенных, как в массовом сознании, так и в профессиональном сообществе. Особенно актуальным и продуктивным для развития исследования культуры является утверждение и об имеющихся в настоящее время реальных возможностях разработки теоретико-методологической базы междисциплинарных ис-торико-культурологических исследований.

В.П. Корзун входит в число первооткрывателей и активных разработчиков «историографического быта эпохи» на принципах междисциплинарности в историко-культурном ракурсе. Традиционный социальный подход к изучению научной интеллигенции в ее работах трансформируется в проблему современного состояния интеллектуального пространства российской провинции - Западно1

Сибирского региона .

В целом вместе с появлением перспективных тенденций в изучении новых проблем, привлечением новых пластов исторических источников, освоением новых методов исследования, работы последних лет во многом сохраняют традиционные для российской и советской науки моменты. Основное внимание сосредоточено, как правило, на российской революционной, «радикальной» субкультуре или на советской официальной культуре. Ряд работ носит ярко выраженное дуалистическое, биполярное видение мира. Исследования художественной интеллигенции носят единичный характер. По данным исследовательского центра УрГУ «XX век в судьбах интеллигенции России» на 2002 г. проблемы художественной интеллигенции разрабатывали 14 из 150 ученых, занимавшихся или занимающихся изучением российской интеллигенции в XIX-XX вв. Историю художественной интеллигенции в Сибири изучали пять авторов, четверо из которых работали Омске. Больше всего работ посвященных Уралу и Сибири. Временной отрезок, вызвавший набольший интерес - 40-80-е гг. XX века . Внимание акцентируется на проблеме «интеллигенция и власть». Выбор обусловлен, во-первых, традициями советской исторической науки. Во-вторых, особенностями современного состояния российского общества. И, наконец, немаловажную роль играет имеющаяся источниковедческая база. Документов, представляющих деятельность партийных и государственных органов несравнимо больше, чем документов художественных объединений и, тем более, личных документов. Про

1 Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже XIX-XX веков: анализ отеч. историогр. концепций / В.П. Корзун. - Омск, 2000 и др.

История интеллигенции России в биографиях ее исследователей: опыт энцикл. словаря. - Екатеринбург, 2002. блемы художественной интеллигенции Западной Сибири в 19271937 гг. в исторической литературе практически не представлены.

Цель и задачи исследования определены, исходя из историографического состояния проблемы. Целью работы является раскрытие роли и значения художественной интеллигенции Западной Сибири в формировании советской культуры.

С учетом поставленной цели в диссертации решались задачи:

• определить основные направления государственной политики советского государства в сфере формирования художественной интеллигенции;

• показать механизм формирования художественной интеллигенции в Западной Сибири в условиях создания советской культуры;

• представить способы изменения количественного и качественного состава художественной интеллигенции;

• установить изменения в социальном составе художественной интеллигенции;

• выделить способы взаимодействия социальных структур, с одной стороны, художественной интеллигенции, с другой, в развивающейся общественной системе;

• проявить представления интеллигенции о себе, о своем месте в социальной иерархии и культурном процессе;

• выявить структуру деятельности западносибирского художественного сообщества;

• определить соотношение различных форм активности художественной интеллигенции.

Гипотеза исследования

Определение исторической роли интеллигенции в целом, и художественной в частности, подразумевает учет сложной совокупности внешних и внутренних факторов, оказывающих воздействие на ее положение и деятельность.

К внутренним факторам можно отнести, структурные характеристики, в том числе, социальное происхождение, уровни и механизмы структурной организации, представление о своем месте и роли художественной интеллигенции. Внешними факторами являются политическая, экономическая, идеологическая, аксиологическая ситуация, культурный контекст существования художественной интеллигенции. Многообразие факторов привело к формированию художественной интеллигенции Западной Сибири как неоднородной, многослойной, полифункциональной, противоречивой социальной группы, определяющими особенностями которой было сочетание традиций различных культур. Подобная разнородность являлась основой для толерантности и конформизма. Толерантность и конформизм были направлены на самосохранение художественной интеллигенции. Важнейшей объединяющей характеристикой художественной интеллигенции было стремление сохранить художественное творчество в качестве профессиональной деятельности, востребованной и необходимой обществу. В результате выработались особые способы и формы деятельности и существования художественной интеллигенции, основной чертой которых являлись позитивность и реальность. В результате соединения собственных интересов, потребностей художественной интеллигенции и требований государства и общества основной вклад сибирская художественная интеллигенция внесла в создание, сохранение, развитие, распространение художественной культуры в целом и ее отдельных элементов. Наиболее существенным результатом деятельности художественной интеллигенции было формирование исторической памяти советского народа, создание стереотипов поведения и воспитания, определивших особенности советской культуры.

Объект и предмет исследования.

Объектом исследования является художественная интеллигенция крупных городов Западной Сибири. Интеллигенция определяется на основе подхода к ее роли, то есть выполнения функций субъекта духовного производства. Сложность определения сибирской художественной интеллигенции, особенно в изучаемый период, состоит в том, что такая основная характеристика как специализированная деятельность по производству духовных продуктов и обеспечению их функционирования не всегда была профессиональной деятельностью, являющейся источником существования. Под художественной интеллигенцией поэтому понимается социокультурная группа, создающая, сохраняющая, воспроизводящая и передающая художественную культуру во времени и пространстве. Предложенное определение включает в категорию художественной интеллигенции не только создателей новых духовных объектов (художники, писатели, музыканты), но и представителей профессий, обеспечивающих возможность их создания и трансляции (например, преподаватели). Кроме того, расширенная трактовка границ интеллигенции позволяет включить в эту категорию представителей профессий, связанных с созданием, сохранением и распространением художественной культуры не в процессе своей основной деятельности, но помимо ее (например, рабочие - «художники-самоучки»).

Выбор провинциальной интеллигенции объясняется тем, что эта группа долгое время не привлекала внимание исследователей. Даже многие современные авторы предпочитают элитарный, верхний слой, известных личностей. Это удобнее, потому что эта группа оставила необходимые письменные источники. Срединный, самый многочисленный слой, который сохраняет, распространяет образы картины мира элитарной, официальной или альтернативной культуры, остается без внимания. Между тем только благодаря этому слою, «интеллигентам - исполнителям» сохраняются не только многие образы и фрагменты картины мира определенного периода, сохраняется и распространяется художественная культура в целом.

Деятельность этой группы интересна и потому, что имеет широкое воспитательное значение и является как бы первой ступенью на пути к овладению языком искусства. Эта группа выполняет те задачи, которые, общество императивно ставит перед художниками: просвещения, пропаганды, морального воспитания.

Кроме того, именно с усилиями этой группы во многом связано формирование сегментов исторической памяти народа и связанные с ней традиции-воспоминания и стереотипы воспитания, концентрированно выражающие исторический опыт народа и ориентированные на сохранение общности народа.

Исследование интеллигенции в целом и художественной, в частности, имеет важное значение и с точки зрения ее «пограничного» положения. Интеллигенция пополняется выходцами из различных социокультурных групп. В изучаемый период этот процесс приобретает особенно интенсивный характер, заданный государственной политикой. Ю. Лотман для иллюстрации пограничной ситуации приводит следующий пример. В Киевской Руси был термин для обозначения кочевников, которые осели на рубежах русской земли, стали землевладельцами и, входя в союзы с русскими князьями, вместе ходили в походы против своих кочевых соплеменников. Их называли - «наши поганый». Оксюморон «наши поганые» очень хорошо выражает пограничную ситуацию1. Пограничность интеллигенции также нашла отражение в ее определениях: «советская интеллигенция», «социалистическая интеллигенция», «трудовая интеллигенция», «народная интеллигенция». Художественная интеллигенция по роду своей деятельности, кроме того, находится на границе нескольких сфер культуры: науки, философии, политики, техники и др. Искусство включает в себя познавательную, ценност-но-ориентационную, преобразовательную деятельность2. В искусстве происходит «столкновение противоположностей», рождающееся при этом целое становится существенно отличным от слившихся в нем компонентов. Главным качеством искусства М.С Каган называет эмерджентность. Само понятие «эмерджентность» обозначает возникновение у целого новых качеств, отсутствующих у составляющих его элементов3.

Предмет исследования: взаимодействие социально-политических, социально-экономических, социокультурных и социально-психологических факторов в процессе формирования поведения, творчества, представлений советской художественной интеллигенции в Западной Сибири в конце 1920-х - в 1930-х гг.

Территориальные границы исследования: крупные города Западной Сибири.

Главной характеристикой сибирской культуры является ее пограничность, имеющая одновременно цивилизационный,, культурный, государственный, экономический, социальный, национальный, конфессиональный характер. В мировой и отечественной науке значение Сибири рассматривалось прежде всего в контексте культурно-цивилизационных процессов (О. Шпенглер). Роль Сиби

1 Лотман Ю. Указ. соч. - С. 262. у

Каган М.С. Человеческая деятельность. С. 120.

3 Там же. С. 124. ри в формировании феномена русской культуры обозначена в работах российских авторов (К.Н. Леонтьев, Д.С. Менделеев, Н.М. Яд-ринцев, Г.Н. Потанин). Уникальность русской культуры, как евразийской, объединяющей восточное и западное начала, во многом определялась присоединенной Сибирью. В последнее десятилетие в работах ряда отечественных исследователей наметилась тенденция более глубокого изучения социокультурных последствий расширения границ Московского государства. Освоение восточных территорий трактуется в качестве практического утверждения евразийского миросозерцания, в результате которого появился принципиально новый тип культуры1.

Присоединенная Сибирь, являясь органической частью культуры России дала собственную субкультуру, обладающую рядом специфических характеристик, обусловленных особенностями географического положения и исторического развития региона.

Основной предпосылкой ее формирования можно назвать ярко выраженный полиморфизм, явившийся следствием многокомпонентного этнического состава. Доминантой складывающейся культуры стал православно-языческий синкретизм русской духовной жизни. Немаловажную роль сыграли аксиологические, этнические, эстетические особенности западноевропейской христианской традиции. Неотъемлемую часть составил мусульманский компонент самосознания тюркских народов и специфика языческих племен. Регионально-этнические особенности дополнялись противополож

1 Очирова Т.Н. Присоединение Сибири как евразийский социокультурный вектор внешней истории Московского государства / Т.Н. Очирова // Цивилизации и культуры: науч. альм. - М., 1994. - Вып. 1: Россия и Восток: цивили-зационные отношения. - С. 131-153; Шабага A.B. Культура Сибири: традиции и модернизация / A.B. Шабага // Культура и интеллигенция России в эпоху модернизаций (XVIII-XX вв.). - Омск, 1995. - Т. II. - С. 14-17. ностью культурных матриц доклассических (традиционных) и классического (современного, модернистского) обществ, характеризующихся особым наличием психологических складов личности. Многообразие ментальных конфигураций обусловливалось концентрированной социальной разнородностью, различиями в образовании.

В силу названных причин одной из основных особенностей культуры Сибири стал своеобразный конформизм, высокая степень терпимости представителей различных культур, наиболее отчетливо проявившийся в сфере межэтнического взаимодействия на бытовом уровне, вследствие чего менялись обычаи, распространялось двуязычие. Результатом смешанных браков П.Н. Милюков считал даже появление нового антропологического типа сибиряков1.

Процесс этнической интеграции сочетался с высокой степенью жизнеспособности и стабильности этнического воспроизводства национальных групп и народов, что подтверждается сохранением языка, многих черт самобытной культуры и быта до настоящего времени. Религиозная жизнь включала разнообразные мирно сосуществовавшие верования и культы. В центре Омска, например, до середины XX в. соседствовали лютеранская кирха, католический костел, мусульманская мечеть, синагога, христианские храмы и часовни.

Социальную сферу характеризует парадоксальность (ссыльное духовенство, вооруженные каторжники), что не могло не сказаться на духовной жизни в целом.

К числу особенностей культуры Сибири можно отнести и секуляризацию. В источниках зафиксированы случаи грубого отно

1 Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: в 3 т. / П.Н. Милюков.-М., 1993.-Т. 1.-С. 495. шения к духовенству административных чинов, малочисленность храмов, отказ населения от исполнения или формальное отношение к религиозным обрядам1. В то же время государственные структуры во многих случаях организовывали и курировали деятельность как православных общин, так и мусульманских обществ.

Специфические условия существования приводили к утверждению аномии. Нарушались нормы и светской властью (казнокрадство, правовой «беспредел»), и церковной, и частными лицами в повседневной жизни (купля-продажа женщин, двумужество, человеческие жертвоприношения). В тоже время существовала лояльность по отношению к центральной и местным властям.

Наиболее трудной для исследования является проблема ментальных особенностей сибиряков. Одним из факторов формирования психологических типов была маргинализация. Маргинальная личность является продуктом миграции населения и модернизаци-онных процессов, в результате которых человек определенной культуры вынужден осваивать иные культурные ценности, социальные роли, образ жизни. Совмещение элементов разных структур способствует возникновению неустойчивости, напряженности, склонности к психическим расстройствам и срывам, эклектичности в структуре личности, совмещающей «традиции и современность, мистику и рационализм, знание и архаические предрассудки, религиозную созерцательность и политический динамизм» . В процессе освоения Сибири взаимодействовали культуры, маргинальность которых сложилась исторически (православно-языческий синкретизм русской культуры и мусульманско-языческий местного населения).

1 Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников / П.Н. Буцинский. - Харьков, 1889.

2 Ерасов B.C. Социальная культурология: в 2 ч. / B.C. Ерасов. - М., 1994. -Ч. I.-C. 257.

Неустойчивость, «взрывоопасность» выделяют исследователи в качестве основной характеристики русской культуры (А. Ахиезер) и «ориентальных» черт национального характера, определенного как «культурный эпилептоид». (К. Касьянова). Вместе с тем этому типу в спокойный период свойственны апатичность и упрямство, основательность, способность эффективно достигать своих целей, невзирая на обстоятельства, весьма прямолинейными способами.

Устойчивым хронотропом русской культуры ряд авторов Х1Х-ХХ вв. называет безмерность пространственной ориентации. Обостренное чувство пространства считают специфической чертой «сибирского характера». Кроме того, для переселенцев характерна многоопытность, сноровистость, смелость, пытливость, выносливость. Все эти черты в принципе совпадают с такими с такими особенностями психологического типа модернистской или современной культуры как открытость ко всему новому, готовность к изменениям, расчетливость, ценность технических умений, оптимизм.

Исследование проводилось по материалам крупных городов Западной Сибири: Омска, Томска, Новосибирска. Выбор этих городов также интересен с точки зрения пограничной ситуации, имеющей, однако, несколько другой характер. Томск, Омск и Новосибирск в разное время претендовали на роль «столицы» Сибири. Томск называли «сибирскими Афинами», выделяя приоритет в собственно культурной, прежде всего, в научной и художественной сферах. Омск, являясь «белой», «третьей» столицей концентрировал не только политические и военные силы России, но и художественные. Само переименование Новониколаевска в Новосибирск, заявляло о предназначавшейся городу роли новой столицы, предполагавшей бурное развитие политической, общественно-экономической, промышленно-технической, научной и художественной сфер в условиях новой социалистической культуры. Художественная интеллигенция Сибири концентрировалась именно в этих центрах. В этих городах имелись художественные учебные заведения различного профиля. В Омске и Томске действовали художественное объединение «Новая Сибирь» и филиалы АХРР-АХР. Омский филиал АХРР-АХР имел статус краевого. В Омске работал единственный в Западной Сибири художественно-промышленный институт, преобразованный затем в техникум, готовивший кадры для всего региона. Омский краеведческий музей в начале периода являлся Западно-Сибирским Краевым музеем (1932), подразделением которого была Художественная галерея, одна из первых и единственная в Сибири.

Хронологические рамки исследования. Конец 20-х - 30-е гг. в советской науке и идеологии определяются как период переходный от капитализма к социализму, эпоха, когда решался главный вопрос: «кто кого?». В этих исторических границах осуществлялась политика индустриализации: преодоление технико-экономической отсталости и превращение в мощную промышленную державу. В этот период сворачивалась новая экономическая политика, шла борьба за всеобщую коллективизацию. В последние годы социальный подход, основанный на анализе широких, неизвестных ранее документальных материалов, аргументировано доказывает положение о решительном изменении социальной ситуации, условий и конкретных механизмов функционирования власти в СССР на рубеже 1920-1930-х гг.1 Это время массовой классовой, социальной, профессиональной, конфессиональной, территориальной миграции населения, особенно крестьянства, фактически ока

1 См.: Тяжельникова B.C. «Вы жертвою пали в борьбе роковой.» Генезис и эволюция революционной жертвенности коммунистов / B.C. Тяжельникова // Социальная история: Ежегодник 1998-1999. - М., 2000 - С. 411^133 и др. работы. завшегося на границе традиционной и модернистской культуры. В условиях «культурного шока» формируются, закладываются и определяются те особенности, которые принято называть советской культурой. Происходит переход от «послереволюционного атомизма» к «цельной советской идентичности». В сфере художественной культуры конкуренция между различными творческими направлениями сначала приводит к поляризации, а затем и монополии официально признанных художественных программ и объединений. Определяются роли, обязанности и права сторон. Вырабатывается как механизм использования художественной интеллигенции, так и формы существования интеллигенции в новых условиях. Кроме того, это период между войнами и революциями, короткая пора относительно мирного существования.

Источниковая база исследования

Сложность и многомерность объекта исследования определяет многообразие используемых источников, которые можно сгруппировать в несколько блоков.

1. Сборники партийных документов.

В 20-30-е годы XX века любая сторона жизни советского общества, в том числе и сфера профессиональной культурной деятельности, находилась под пристальным вниманием и руководством со стороны партии. Только за 1928-1934 гг. ЦК партии было опубликовано около 60 постановлений, охватывающий все отрасли культурного строительства, поэтому сборники партийных документов являются одним из важнейших источников1.

2. Произведения руководителей различных участков партийной и государственной жизни.

1 КПСС о культуре, просвещении и науке: сб. документов. - М., 1963; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. - 9-е изд. - М., 1984.

Процесс формирования стратегии и тактики правящей партии в области культуры в целом, а также в отдельных ее областях, становится более ясным при изучении произведений руководителей различных участков партийной и государственной жизни1.

3. Документы местных партийных, советских, профсоюзных организаций.

Реализацию основных направлений культурной политики на местах возможно оценить при изучении документов местных партийных, советских, профсоюзных организаций. В конце 20-х - начале 30-х гг. наиболее важные, с точки зрения партийных и государственных чиновников, документы активно печатались местными издательствами2. Сталин И.В. Сочинения / И.В. Сталин. - М., 1952; В.И. Ленин о литературе и искусстве. - М., 1969; Луначарский A.B. Собрание сочинений: в 8 т. / A.B. Луначарский. - М., 1963-1967; Луначарский A.B. Неизданные материалы / A.B. Луначарский // Лит. наследство. - М., 1971. - Т. 82; В.И. Ленин, КПСС об интеллигенции. - М., 1979; Из истории советской культуры 1920-1930-х годов: новые материалы исслед. // Лит. наследство. - М., 1983. - Т. 93;Троцкий Л.Д. Литература и революция / Л.Д. Троцкий. - М., 1991; Судьбы русской интеллигенции: материалы дискуссий (1923-1925 гг.). - Новосибирск, 1991.

Резолюции, принятые III омским окружным съездом профессиональных союзов. - Омск, 1928; Резолюции 4-й омской городской районной партийной конференции. - Омск, 1928; Решения 2-й Омской окружной конференции комсомола. - Омск, 1929; Резолюции десятого съезда железнодорожников Омской железной дороги. - Омск, 1929; Решения 4-й Омской окружной партконференции. - Омск, 1929; Постановления 2-го расширенного пленума Омского окрисполкома от 2-4 окт. 1929 г. - Омск, 1929; Постановления 3-го пленума окружного комитета ВКП(б) (25-28 июля 1929 г.). - Омск, 1929; Резолюции и постановления Омского бюро Окружкома ВКП(б). - Омск, 1929; Резолюции, принятые третьим омским окружным съездом Советов (4-7 апреля 1929). -Омск, 1929; Отчет окружной контрольной комиссии ВКП(б) об итогах провер

4. Издания, специально посвященные культурному строительству, и сборники по истории края, области.

Документы по истории культуры сосредоточены как в изданиях, специально посвященных культурному строительству, так и в сборниках по истории края, области. Отдельные сведения по культурно-просветительной работе, по истории музыкального и художественного образования содержатся в сборниках документов по истории г. Омска и Омской области1.

5. Статистические материалы. Статистический учет в 20-30-е годы осуществлялся по всем направлениям. Основными статистическими изданиями являлись Труды ЦСУ (Центрального статистического управления); различные тематические сборники по отраслям народного хозяйства: «Культурное строительство СССР», «Печать СССР». Состояние культурной сферы, материальное положение отдельных социальных групп отражено в опубликованных статистических отчетах сибирских городов и областей2. ки и чистки Омской окружной парторганизации. - Омск, 1930; Отчетный доклад горпрофсовета и резолюции 2-го съезда профсоюзов г. Омска. - Омск, 1932; Отчет Омского городского Совета РК и КД 10-го созыва за 1933-1934 гг. - Омск, 1934; и др.

1 Из истории советского Омска (1917-1941 гг.). - Омск, 1975; Культурное строительство в Сибири 1917-1941 гг.: сб. документов. - Новосибирск, 1979; Перечень документов для 4-го тома сборника «Советский театр:'Документы и материалы (1926-1932 гг.)». - Омск, 1981.

2 Конъюнктурный обзор народного хозяйства Омского округа за 19261927 гг.; Омский округ: краткий стат. справ. 1928. - Омск, 1928; Омский округ: краткий стат. справ. - Омск, 1929; Бюджеты городского населения Сибири за 1928-1929 и 1929-1930 гг. - Новосибирск, 1931; Народное хозяйство Омской области. - Омск, 1935. - № 3; Бюджет Омской области на 1935 г. - Омск, 1935; Омская область. - 1937. - № 1-11; Омская область сегодня. - Омск, 1940; Омская область за 50 лет. - Омск, 1985; и др.

Документы, характеризующие состояние художественного образования, сосредоточены в центральных архивах. В государственном архиве Российской федерации (ГАРФ), Центральном архиве России, в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ). В ГАРФ особый интерес представляет фонд Центрального комитета профессионального союза работников искусств, содержащий материалы о показателях работы художественных учебных заведений. Документы, дающие представление об основных направлениях работы по формированию кадров специалистов, хранятся в фонде главного управления по делам художественной культуры и искусства (Главискусство) и сектора искусства и литературы Наркомпроса РСФСР, а также в фонде комитета по делам искусств при Совете министров СССР РГАЛИ. Количественные показатели занятости работников культуры и искусства сохранены в фондах областных статистических управлений, Западно-Сибирской краевой плановой комиссии (Запсибкрайплан), Сибирского краевого отделения центрального посреднического бюро по найму работников искусств, Омского окружного статистического бюро, биржи труда при Омской окружной камере инспекции труда, Новосибирского драматического театра «Красный факел». Процесс и итоги пролетаризации, изменения преподавательского состава отражены не только в выше названных фондах, но и в фондах Управления культуры исполнительного комитета Омского областного совета, плановой комиссии исполнительного комитета Омского областного совета депутатов трудящихся (Облплан), Омского окружного комитета профессионально-технического образования, а также в фондах художественных учебных заведений: Омского художественно-промышленного техникума, Омского музыкального училища им. В.Л. Шебалина. Фонды Западно-Сибирского краевого комитета ВКП(б), Западно-Сибирского краевого отдела народного образования (Запсибкрайоно) сохраняют сведения не только по перечисленным проблемам, но и дают представление об обеспеченности стипендиями, продовольственными и промышленными товарами учащихся.

Характеристика настроений в обществе, ценностных ориен-таций различных возрастных и профессиональных групп содержится в отчетах партийных, советских, профсоюзных, комсомольских организаций, хранящихся в фондах Западно-Сибирского краевого комитета ВКП(б), Омского и Томского областных и городских комитетов ВКП(б), а также изданных специальными тиражами и опубликованных в периодических изданиях1. Особое значение при рассмотрении названной проблемы имеют материалы фондов отдела Рабоче-крестьянской инспекции Западно-Сибирского краевого исполнительного комитета (Зап. Сиб. РКИ), омской окружной контрольной комиссии ВКП(б), Рабоче-крестьянской инспекции (КК РКИ).

6. Справочные издания, к которым можно отнести каталоги выставок и художественные альбомы содержат биографические сведения о наиболее активных и признанных участниках творческого процесса, а также о наиболее известных их произведениях2.

1 Коме, информатор. - 1928; Сводка наказов, данных избирателями в выборной и отчетной кампании Омскому городскому Совету и их выполнение. - Омск, 1928; Резолюции IV Омского съезда профсоюзов 20-24 июня 1929 г. -Омск: Окрпрофбюро, 1929; Просвещение Сибири. - 1929; Материалы и отчетный доклад крайкома ВЛКСМ. - Новосибирск: ОГИЗ, 1930 и др. о

Сибирская советская энциклопедия. - Новосибирск, 1932; Волков В.Р. Выставка произведений: Кат. юбил. выставки / В.Р. Волков. - Омск, 1971; Соловьева-Волынская И.Н. Художники Омска / И.Н. Соловьева-Волынская. - Л., 1972; Полторакин В.В. // Писатели земли Омской: указ. лит. - Омск, 1977. -С. 121-123; Павел Николаевич Васильев (1910-1937) // Русские советские писатели. Поэты: М., 1981. - Т. 4; Справочник членов Союза художников СССР.

7. Делопроизводственные документы, освещающие процесс управления сферой культуры в целом и искусства в частности. Организационную, распорядительную, учетную, контрольную документацию, а также текущую переписку, кроме уже рассмотренных фондов, содержат фонды Ассоциации художников революционной России - Ассоциации художников революции (АХРР - АХР), Омского окружного исполнительного комитета (Окрисполком), Омского областного краеведческого музея, Омского Государственного музея изобразительных искусств. Плановая и отчетная документация, сосредоточенная в этих фондах позволяет судить о социокультурной динамике региона, об образе жизни, о приоритетных интересах и превалирующих ценностях, о материальном положении и способах выживания творческой интеллигенции, об отношении к культуре и искусству властных структур, интеллигенции, народных масс.

8. Публицистические произведения по вопросам культуры, искусства, интеллигенции, печатавшиеся на страницах центральных и местных газет и журналов, продолжали традиции негативного отношения к интеллигенции, заложенные в дореволюционной отечественной публицистике. Воинственностью, жестокостью, непримиримостью отличались выступления как столичных, так и провинциальных авторов. Периодические издания 20-30-х годов дают представление о содержании обвинений, предъявляемых интеллигенции. Среди сибирских авторов особенно рьяно разоблачали пороки интеллигенции и боролись с оппонентами А. Топоров, А. Курс,

- М., 1982; Василий Романович Волков. - Омск, 1982; Художники народов СССР: в 4 т. - М., 1970-1983; Художники Тюмени. - М„ 1984; Художники Томска. - М., 1986; Кондратий Петрович Белов. - Омск, 1989; Художники Новосибирска. - М., 1991; Козлов Т.П. Каталог выставки. - Омск, 1991; Тимофей Павлович Козлов. - Омск, 1995; и др.

В. Кузнецов. Статьи А. Топорова печатались в журналах «Сибирские огни», «Настоящее», «Земля Советская», «Просвещение Сибири». В 1930 году вышла его книга «Крестьяне о писателях». А. Курс выступал в основном на страницах журнала «Настоящее». В. Кузнецов разоблачал пороки интеллигенции в журнале «Просвещение Сибири». Авторы некоторых фельетонов и открытых писем скрывались за псевдонимом, например «Мих. П.».

Периодическая печать, со свойственным ей синтетизмом, даже в условиях формирования тоталитарного типа культуры, представляла в различных жанрах многоплановую информацию, позволяющую судить не только об идеологемах, господствующих в обществе, но и о самосознании художественной интеллигенции, о ее собственных интересах, о способах самореализации. Оперативную информацию о событиях в художественной жизни Сибири публиковали газеты «Рабочий путь», «Красное знамя», «Советская Сибирь» и др. На страницах журналов «Омский зритель» и «Томский зритель», выходивших в 1928-1929 гг. в той или иной мере нашли отражение не только все события в художественной жизни региона, но и особенности культурного процесса в целом. Журналы публиковали проблемные и дискуссионные статьи по поводу отдельных постановок. Аналитические статьи, содержащие анализ развития определенной сферы культуры и художественного творчества, размышления о перспективах развития культуры и искусства, печатались в «толстых» журналах «Сибирские огни», «Известия ЗападноСибирского отдела русского географического общества», «Известия» (орган Государственного Западно-Сибирского музея). Наиболее серьезные, интересные и значимые с точки зрения власти и творческой общественности материалы дублировались в отдельных брошюрах. Самые заметные публикации, дающие представление о перспективных целях творческой интеллигенции и ее самоиндефикации, о ключевых проблемах развития культуры и искусства в Сибири и предлагаемых способах их разрешения, о главенствующих ценностях и идеалах, принадлежат И.Л. Копылову, В. Зазубрину, в несколько меньшей степени Ф. Мелехину1.

9. Изданные воспоминания некоторых активных участников творческих процессов 20-30-х гг. не только помогают восстановить факты, которые не отразились в других источниках, но и приблизиться к пониманию личностной оценки тех или иных событии и тенденций в общественном развитии. Почти все авторы склонны давать оценку своей деятельности, что особенно интересно при изучении проблемы самосознания творческой интеллигенции. Субъективность таких источников, при позитивистском подходе расценивающаяся как недостаток, становится их главным достоинством . Отдельные факты и общий фон художественной жизни описаны и в воспоминаниях тех современников изучаемых событий, которые к творческим процессам имели косвенное отношение3.

Несомненную ценность для исследователя художественной интеллигенции представляют сборники воспоминаний, посвящен

1 Копылов И.Л. На перевале: к первой всесиб. передвижной выставке 1927 г. / И.Л. Копылов. - Новосибирск, 1927; Художественная литература в Сибири (1922-1927). - Новосибирск, 1927; Мелехин Ф.В. Пять лет работы музея 1923-1928 гг. / Ф.В. Мелехин. - Омск, 1928; Осипов И.И. Каких специалистов должна готовить сибирская высшая сельскохозяйственная школа / И.И. Осипов. - Омск, 1928; Козлов С.А. Итоги научного строительства в г. Омске за первые десять лет советской власти / С.А. Козлов. - Омск, 1930. у

Уфимцев В.И. Говоря о себе: воспоминания / В.И. Уфимцев. - М., 1973; Полторакин В. / В. Полторакин // Писатели о себе. - Новосибирск, 1973; Сверчков Н.К. Счастье / Н.К. Сверчков. - Чебоксары, 1976; Мартынов Л. Воздушные фрегаты / Л. Мартынов. - Омск, 1985.

Сборник воспоминаний участников Великой Отечественной войны. -Омск, 1999. ные отдельным личностям, например, JI. Мартынову, П. Васильеву1. В последние годы появились издания, посвященные К. Белову, А. Либерову, в которых объединены воспоминания самих художников и «мини-мемуары» близких им людей2.

10. Интерес представляют и служебные автобиографии, находящиеся в личных делах фондов Омского областного краеведческого музея, Омского художественно-промышленного техникума, Омского музыкального училища им. B.JI. Шебалина. К разновидностям мемуаров относят и ответы на вопросы различных анкет, хранящиеся в выше перечисленных фондах, а также в фонде АХРР-АХР. В личном фонде В.Р. Волкова имеются записные книжки, содержащие дневниковые записи, в которых художник и поэт от случая к случаю фиксировал короткие воспоминания о жизни и творчестве. В фонде томской партийной организации сохранились копии страниц из студенческих дневников и «потаенных тетрадей».

11. Письма. Опубликована переписка A.M. Горького с сибирскими писателями. В фондах Омского областного краеведческого музея, музея изобразительных искусств сохранились отдельные коллективные письма в государственные учреждения и письма, адресованные лично А. Луначарскому, как правило, содержащие просьбы оказать помощь в сохранении памятников искусства и старины. Переписка руководителей художественной галереи с коллегами из музеев Москвы, Ленинграда, с административными и научными работниками провинциальных музеев характеризует профессиональные интересы и эстетические ценности представителей творческой среды. Активную переписку вели руководители Омско

1 Суслов Д. Выставка произведений заслуженного деятеля культуры РСФСР Дмитрия Степановича Суслова. - М., 1966; Воспоминания о Леониде Мартынове. - М., 1989; Воспоминания о Павле Васильеве. - Алма-Ата, 1989.

2 Либеров А. Жизнь и творчество / А. Либеров. - Омск, 1996; Елфи-мов Л.П. Кондратий Белов / Л.П. Елфимов. - Омск, 1997. го и Томского филиалов АХР с Президиумом Ассоциации и с отдельными ее руководителями. Особенностью писем, содержащихся в фонде АХРР-АХР, является их эмоциональность, откровенность, позволяющие судить о настроениях художников периферии и о межличностных отношениях в творческом сообществе. В фондах учебных заведений сохранились немногочисленные письма-жалобы, разоблачающие и критикующие действия отдельных должностных лиц и учреждений, отправленные в руководящие органы и лично И.В. Сталину преподавателями и студентами. Имеются и единичные письма-отказы от родителей. Частные письма Д.С. Суслова и его жены собраны в фонде А.Ф. Палашенкова. Письма Д.С Суслова, являясь источником для изучения образа жизни художника и функционера, большую ценность имеют как пример саморефлексии, раздумий автора о смысле жизни. В фонде К.Н. Щекотова хранятся его письма к жене, позволяющие судить и быте, и о витальных и социальных ценностях художника.

12. Традиция использовать художественные произведения в качестве источника для изучения особенностей исторического процесса, особенностей менталитета в ту или иную историческую эпоху заложена зарубежными и отечественными историками, философами, социологами, психологами и психоаналитиками. В настоящее время к этому виду источников все активнее обращаются отечественные представители социального, историко-антропологического и историко-психологического направлений1.

1 Поршнеь Б.Ф. Социальная психология и история / Б.Ф.Поршнев. - М., 1979; Трубецкой Е. Три очерка о русской иконе / Е. Трубецкой. - М., 1991; Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество / П.А. Сорокин. - М., 1992; Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура / 3. Фрейд. - М., 1992; Шпенглер О. Закат Европы / О. Шпенглер. - Новосибирск, 1993; Фрейд 3. Художник и фантазирование / 3. Фрейд. - М., 1995; Нордау М. Вырождение / М. Нордау. - М., 1995; Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микро

Обширный материал для изучения особенностей официальной культуры и идеологии составляют литературные произведения, опубликованные в журнале «Сибирские огни», а также в отдельных сборниках. Самодеятельное литературное творчество интересно для изучения внутреннего мира, системы ценностей «рядового» человека. Опубликованы эссе Д.С. Суслова и стихотворения разных лет В.Р. Волкова1. Критический анализ литературных произведений, присылаемых в редакцию, периодически публиковался на страницах журнала «Сибирские огни». В фонде В.Р. Волкова хранится единственный номер рукописного литературного журнала Омского художественно-промышленного техникума, а также многочисленные рукописи со стихотворениями. В фонде томской партийной организации имеются копии «секретных тетрадей», альбомов, дневников с образцами литературного творчества студентов. Каталоги художественных выставок, книги отзывов на них, хранящиеся в фонде Омского областного краеведческого музея, рецензии, опубликованные на страницах периодической печати, позволяют сделать вывод о темах и образах, занимавших провинциальных художников и соответствии творческих приоритетов пропагандируемой системе ценностей.

Документы, составляющие базу исследования весьма разнообразны по характеру, хотя количество их относительно ограничено. косм в России начала XX века как предмет семиотического анализа / М. Мо-гильнер. - М., 1999; Тяжельникова B.C. «Вы жертвою пали в борьбе роковой.»: генезис и эволюция рев. жертвенности коммунистов / B.C. Тяжельникова // Социальная история: ежегодник. 1998-1999. - М., 2000 и др.

1 Озолин Я. Ночное солнце / Я. Озолин. - Омск, 1937. Суслов Д. Осенняя сказка / Д. Суслов // Выставка произведений заслуженного деятеля культуры РСФСР Дмитрия Степановича Суслова. - М.;1966; Волков В. А я люблю грозу в апреле. / В. Волков. - Омск, 1991.

Методологические основы исследования.

Методологической основой является общенаучный диалектический метод познания, включающий принципы историзма, объективности и системности в анализе исторических явлений. Поставленные задачи решались на основе комплексного использования общенаучных методов (логического, исторического), а также специально-исторических (сравнительно-исторического, проблемно-хронологического). В исследовании использовался комплексный подход к познанию историко-культурных явлений, позволяющий применять достижения различных исследовательских направлений, имеющих свою сферу изучения. В рамках системного подхода (М.С. Каган, П.К. Анохин, Э.С. Маркарян, В.Г. Афанасьев, А. Богданов, J1. Уайт, Т. Парсонс, Н. Люман, B.C. Жидков) культура рассматривается как система, складывающаяся и функционирующая во взаимодействии: объективной (любые культурные объекты) и субъективной («слепок» культуры в сознании) форм. Культура представляется как синтез рациональной и эмоционально-чувственной ее составляющих.

При обращении к материалу культуры исследователь имеет дело по преимуществу с ее объективной формой (артефактами культуры, реалиями наблюдаемых культурных процессов) и ему необходимо выявить в культурных объектах некие признаки, характеризующие состояние и динамику субъективной ее формы. В этом смысле огромное значение имеют традиции изучения истории мен-тальности (М. Блок, Л. Февр, Ле Гофф и др.).

В этой связи наиболее эффективным системный анализ становится в сочетании с историко-антропологическим подходом (М. Блок, Л. Февр, А.Я. Гуревич, Е.С. Сенявская, В.В. Керов, А.К. Соколов, B.C. Тяжельникова), которому он не противоречит, но определяет его конкретно-научные, научно-исторические формы. Функции системы, реализующиеся в результате взаимодействия ее компонентов, определяются способом такого взаимодействия. Все факторы, которые принято называть объективными, реализуют свое воздействие на людей лишь опосредованно, пройдя через особенности их сознания и бессознательного.

Историко-антропологический подход используется в рамках социально-исторического направления (Л.П. Репина), которые, по мнению современных авторов, так активно интегрируют, что фактически началось формирование синтетической «социоистории или социальной истории в широком смысле». Социоистория фокусирует внимание не только на социальных структурах или на человеческом сознании и поведении. «Социальная история в широком смысле» ставит целью изучение способа взаимодействия тех и других в развивающейся общественной системе и в изменяющейся культурной среде, которая эту систему оправдывает и поддерживает1. Историко-антропологический подход направлен на изучение различных аспектов жизни человека именно как частички социальной общности: его повседневности, семьи, образовании. Основной целью является выявление реальной мотивации его социальной деятельности и анализ основных факторов формирования механизмов освоения человеком окружающей действительности в своем мироощущении . Выявить основные интегративные, системообразующие факторы формирова

1 См. например: Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история / Л.П. Репина. - М., 1998; Репина Л.П. Смена познавательных ориен-таций и метаморфозы социальной истории / Л.П. Репина // Социальная история: ежегодник 1998/99. М., 1999; Керов В.В. Ежегодник историко-антропологических исследований / В.В. Керов // Ежегодник историко-антропологических исследований. - М., 2002. - 2001/ 2002. - С. 7-13.

2 Керов В.В. Ежегодник историко-антропологических исследований.

С. 10. ния и развития художественной культуры невозможно без анализа духовности художественной интеллигенции.

Необходимость использования историко-антропологического подхода диктуется в первую очередь тем, что культура (cultura) в современной науке определяется как все неприродное, все созданное человеком, в отличие от природы (natura). Культура является совокупностью плодов и способов деятельности коллективного субъекта - человеческого общества, но общество состоит из реальных, конкретных людей. Творят историю именно они, «живые человеческие индивиды», «подлинные люди», «действительно деятельные люди»1.

Человек раскрывает свое особое место в мире и утверждает себя в нем как существо общественное в деятельности. Для того чтобы выяснить, что представляет собой человек, необходимо выяснить, что представляет собой его деятельность. В философской антропологии человек рассматривается как целое, как сложная, сверхсложная, сложнодинамическая система. Человек рассматривается в единстве его социально-общих, социологически-групповых и индивидуально-неповторимых качеств. Человек рассматривается в единстве различных видов и форм его деятельности .

Человеческая деятельность есть явление историческое. Она возникает, меняется, совершенствуется вместе с развитием социальных отношений, которые она обслуживает и которые она же поо * стоянно изменяет . Человеческая деятельность может быть определена как активность субъекта, направленная на объекты или на других субъектов, а сам человек должен рассматриваться как субъект

1 Каган М.С. Человеческая деятельность: (опыт систем, анализа) / М.С. Каган. - М.: Политиздат, 1974. - С. 247.

2 Там же. - С. 9.

3 Там же. - С. 42. деятельности1. В роли субъекта деятельности могут выступать конкретный индивид, социальная группа и общество в целом. Объектом может быть природный предмет, социальный институт, сам человек, сам субъект, если он направляет активность на себя, например, для самопознания или самоизменения2.

В зависимости от целей, которые преследует субъект, выделяются такие виды деятельности, как преобразовательная, познавательная. В зависимости от используемых средств вычленяются материально-практическая, практически-духовная, отраженно-духовная. Деятельность может быть производительной и потребительской, а также творческой, продуктивной и репродуктивной, механической3.

Адекватное представление о сложнодинамической системе требует сопряжения трех плоскостей исследования - предметной, функциональной и исторической, которые являются необходимыми и достаточными методологическими компонентами системного подхода как целого.

Предметный аспект системного исследования, предполагает решение двух взаимосвязанный задач: выяснение того, из каких компонентов состоит изучаемая система и определение того, как эти компоненты между собой связаны. Иначе говоря, мы имеем дело с элементным (или компонентным) и со структурным анализом системы4.

1 Каган М.С. Человеческая деятельность: (опыт систем, анализа). - С. 43.

2 Там же. - С. 47.

3 Там же.

4 Там же. - С. 23.

Единственный эффективный путь решения этой задачи - подход к изучаемой системе как части некой метасистемы, т.е. извне, из среды, в которую она вписана и в которой она функционирует1.

Функциональный аспект системного анализа имеет два вектора: стремится раскрыть механизм внутреннего функционирования системы, взаимодействия ее элементов, и окружающий эту систему мир, ее реальную среду, взаимодействие с которой составляет внешнее функционирование системы.

Внутреннее функционирование системы исследуется в его обусловленности, с одной стороны, ее компонентным составом и ее структурой, а с другой - ее внешней функцией, которая определяет характер взаимосодействия всех элементов системы.

Внешнее функционирование системы представляет воздействие среды на находящуюся в ней систему, которая избирательно воспринимает и перерабатывает эти воздействия в соответствии со своей внутренней природой2.

Исследование художественной интеллигенции требует выяснения и процесса ее формирования в конкретной социально-исторической среде, и ее деятельности, устремленной на преобразование этой среды в том или ином направлении. Точно так же анализ произведения искусства выливается в более или менее последовательное рассмотрение процесса его создания и процесса его воздействия на публику3.

Применительно к исследованию социальных объектов системный подход требует включения исторического аспекта. Исторический аспект определяет необходимость осветить происхождение данной системы, процесс ее формирования и ее дальнейшие судь

1 Каган М.С. Человеческая деятельность: (опыт систем, анализа). - С. 24.

2 Там же. - С. 26-27.

3 Там же. - С. 28. бы, а также связан с рассмотрением перспектив дальнейшего развития системы1.

Весьма плодотворными применительно к историческому движению представляется теория синергетики. (Г. Хакен, И. Стен-герс, И. Пригожин, С. Курдюмов, Е. Князева, И.В. Мелик-Гайказян, B.C. Жидков, К.Б. Соколов). История понимается как процесс, протекающий «с вмешательством мыслящего существа». Механизм сознательного выбора называется важнейшим объективным элементом исторического процесса. Особенность исторических закономерностей состоит в том, что понять их, исключив сознательную деятельность людей, нельзя. Особенно показательным в этом отношении Ю. Лотман называл творческое мышление2. Человеческой личности присуще не только индивидуальное сознание, но и индивидуальное поведение. Это означает, что в каждой ситуации, в которой возможен более чем один - единственный выход, человек осуществляет выбор поведения. Поскольку большинство процессов, протекающих в человеческом общении могут быть охарактеризованы как необратимые, совершающиеся в остро неравновесных ситуациях, именно они особенно интересуют историка культуры. Если выбор в точке бифуркации определяется случайностью, то, очевидно, что чем сложнее по внутренней организации находящийся в состоянии развития объект, тем непредсказуемее будет его поведение в точке бифуркации.

Наиболее сложным объектом, который мы можем себе представить, будет объект, обладающий интеллектуальной способностью. В этом случае поведение его в точке бифуркации приобретает характер сознательного выбора3.

1 Каган М.С. Человеческая деятельность: (опыт систем, анализа). - С. 29.

Лотман Ю. Семиосфера. - С. 352.

3 Там же. - С. 647.

При таком подходе значим анализ того, как представляет себе мир «человеческая единица», которой предстоит сделать выбор. Понимание этого в новом свете представляет необходимость исторической семиотики. Историческая семиотика культуры многими исследователями называется наиболее перспективным путем в данном направлении1.

Сложность и многомерность проблемы определяет использование семиотического подхода. (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, Т. Котарбиньский, М.Р. Майенова, С. Жулкевский, Я. Мукаржовский, К. Леви-Стросс, Э. Бенвенист, Р. Барт, А. Греймас, Ч. Пирс, Ч. Моррис). Семиотическое изучение, по мнению Ю.М. Лотмана, не отрицает исторического, а идет с ним об руку, опирается на его данные и, в свою очередью, прокладывает ему дорогу . Понятие историзма, возникшее под влиянием философских представлений Гегеля, создавало механизм для описания исторического движения как последовательной смены различных эпох. Такая концепция историзма не только подчеркивает, но и абсолютизирует различие между эпохами. То, что при сравнении не выступает как различие, вообще не маркируется. История культуры преодолевает эту трудность, дополняя историко-типологическое описание социально-типологическим, психолого-типологическим3.

При семиотическом подходе культура понимается как семиотический механизм, имеющий целью выработку и хранение информации4. Рассмотрение культуры как единого семиотического-механизма позволяет увидеть в ней объект интеллектуального типа. Культура как целое обладает особым аппаратом коллективной памяти и механизмами выработки принципиально новых сообщений

1 Лотман Ю. Семиосфера. - С. 350.

2 Там же. - С. 392.

3 Там же. - С. 464.

4 Там же. - С. 392. на принципиально новых языках, то есть создания новых идей. Совокупность этих качеств позволяет рассматривать культуру как коллективный интеллект1. В тоже время культура понимается как сложное целое семиотическое пространство, состоящее из пластов разной скорости развития, так что любой ее синхронный срез обнаруживает одновременное присутствие различных ее стадий. Взрывы в одних пластах могут сочетаться с постепенным развитием в других, не исключая, однако, их взаимодействия. Сочетание в разных сферах культуры взрывных и постепенных процессов являются основой механизмов социокультурной динамики. Постепенные и взрывные процессы в синхронно работающей структуре выполняют важные функции: обеспечивают новаторство и преемственность. В самооценке эти тенденции переживаются как враждебные, и борьба между ними осмысляется в категориях военной битвы на уничтожение. На самом деле, это две стороны единого, связанного механизма, его синхронной структуры, и агрессивность одной из них не заглушает, а стимулирует развитие противоположной2.

Важнейшим понятием в семиотическом подходе является понятие границы культуры. Любая культура разделяет мир на внутреннее пространство и внешнее, на «свое» и «чужое». Такое дифференцирование является универсальным. Граница может иметь государственный, социальный, национальный, конфессиональный или какой-нибудь иной характер3. Границы семиосферы являются наиболее «горячими» точками семиобразовательных процессов. Усиление интенсивности семиотических процессов в пограничной полосе семиосферы связано с тем, что именно здесь происходят постоянные вторжения в нее извне. Одна сторона границы всегда об

1 Лотман Ю. Семиосфера. - С. 557.

2 Там же. - С- 21.

3 Там же. - С. 257. ращена во внешнее пространство. Граница и соединяет, и разделяет. Она принадлежит обеим пограничным культурам. Граница трансформирует «внешнего» во «внутреннее». Значение границы заключается в том, что на границе возникает постоянный обмен, выработка общего языка. Это приводит к тому, что происходит культурное выравнивание и создание некой новой семиосферы более высокого порядка, в которую включаются обе стороны уже как равноправные1.

Поскольку семиосфера насквозь пронизана «семиотическими личностями» различных уровней, она предстает как особое устройство, одновременно являющееся организованной иерархией структур и огромным числом свободно плавающих в этом пространстве замкнутых семиотических миров («личностей», текстов) . В этой связи одним из способов реконструкции поведения людей прошлого является восстановление присущего им способа восприятия действительности, реставрация свойственных им возможностей осознания себя и мира, воссоздание особенностей культурной рефлексии.

Культурная рефлексия сочетает в себе социальные и собственно культурные основания. В социокультурном плане рефлексия - определяющая характеристика человека, его мышления и деятельности, постоянная способность делать себя предметом собственной деятельности и мышления, своей собственной проблемой, постоянно управлять собственным развитием на все более глубокой и широкой основе, ведущая модальность воспроизводства, культуры, мышления, всех форм деятельности. Важнейшее проявление подобной культурной рефлексии - способность человека управлять

1 Лотман Ю. Семиосфера. - С. 268.

2 Там же. - С. 647. своими отношениями, своей культурой, изменением, углублением своего комфортного состояния, воспроизводства в целом1.

Структурный (К. Леви-Стросс, М. Фуко, Ж. Лакан, Р. Барт, Деррида, Эко. Л. Гольдман) и семиотический анализ, в частности, положение, что одним из наиболее общих признаков культуры может считаться наличие в ней основополагающей границы, которая делит пространство на две различные части, используется и для анализа представлений о мире2. Семантической интерпретацией наиболее простого типа разграничения пространства культуры будет оппозиция: мы-они . Оппозиция «внешнее» - «внутреннее» в различных культурах получает разного рода интерпретацию и реализуется в оппозициях: свой народ - чужие народы, культура - варварство, интеллигенция - народ, космос-хаос, посвященные - профаны4. В представлениях сибирской художественной интеллигенции присутствуют оппозиции, характеризующие как структуру мира, так и положение, и деятельность человека в окружающем его мире: враги - герои, художник - массы, классовость - эстетизм, личное - общественное, центр- провинция, работа - творчество.

При семиотическом подходе всю совокупность исследовательской базы можно разделить на тексты двух типов. Первый тип характеризует структуру мира. Тексты отвечают на вопрос: «Как устроен?». Основной характеристикой этой группы будет тип дискретности пространства (описываемый в топологических понятиях непрерывности, соседства, границы и т.д.). Описание пространства будет включать характеристику внутренней организации, место,

1 Тумаларьян В.М. Рефлексия культурная. - Культурология / В.М. Тума-ларьян. - СПб., 1997. - С. 380.

2 Лотман Ю.М. Семиосфера. - С. 468.

3 Там же. - С. 469.

4 Там же. - С. 470. положение и деятельность данной модели мира (не только пространственной, но и социальной, религиозной, этической и т.п.). Текст культуры характеризуется не только как определенная классификационная система, воспроизводящая конструкцию мира. Он включает также категорию оценки, представление об аксиологической иерархии тех или иных ячеек общей классификации. На языке пространственных отношений эти понятия будут выражаться средствами ориентированности пространства. Если тип членения воспроизводит схему конструкции мира, то понятия «верх» - «низ» и т.д. моделируют оценку1.

Второй тип характеризует место, положение и деятельность человека в окружающем его мире. Он описывает движение некоторого субъекта внутри континуума, структура которого характеризуется в текстах первого типа. Тексты второй группы отличаются от первой сюжетностью. Они распадаются на ситуации (эпизоды) и отвечают на вопросы «что и как случилось», «Что он сделал»2.

Основным принципом исследования является принцип историзма. Историзм направлен на познание вещей и явлений в их становлении и развитии, в органической связи с порождающими их условиями. Историзм предполагает исследование возникновения и тенденций последующего развития определенного явления, рассматривает его в аспекте, как прошлого, так и будущего. Историзм как способ теоретического исследования предполагает фиксацию не любого изменения (пусть даже качественного), а такого, в котором выражается формирование специфических свойств и связей вещей, определяющих их сущность, своеобразие.

1 Лотман Ю.М. Семиосфера. - С. 466.

2 Там же. - С. 467.

Выбор этого принципа определяется прежде познавательной функцией самого искусства. Искусство изучает действительность во времени. Явления хоть и типичные для чего-то, но все же развивающиеся во времени, представленные во времени, имеющие начало и конец, - вот предмет познавательной деятельности искусства. Именно поэтому история соприкасается с искусством и имеет даже свою музу - Клио1. Познание мира искусством является «движущимся», следящим за движением познаваемого2. Исторический принцип исследования, по мнению Лихачева, является инструментом («микроскопом» и «телескопом» одновременно), который расширяет познание и «пространственно», и во времени, что позволяет проникнуть в самую суть культуры3. Внеисторическое истолкование всегда крайне субъективно, так как изъятие из контекста эпохи делает произведение крайне неустойчивым. Историческое отношение к произведению стабилизирует понимание произведения и делает истолкование его доказательным4. Памятник литературы, например, сам по себе является фактом истории, истории культуры, истории литературы и биографии автора. Обращение к биографии и к истории необходимо не только для объяснения, но в первую очередь для понимания, - понимания эстетического в том числе. Историческое и биографическое понимание по большей части возвышает творчество, приобщая произведение к эпохе и жизни, которые всегда больше, чем сам по себе памятник5.

1 Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества / Д.С. Лихачев. - СПб.: БЛИЦ, 1996. - С. 15.

2 Там же.-С. 10.

3 Там же. - С. 116.

4 Там же.-С. 125-126.

5 Там же.-С. 106-107.

Работа строится на принципе междисциплинарности. Выбор этого принципа обусловлен сложностью и многозначностью выбранного объекта исследования. Кроме того, художественную интеллигенцию и культуру изучают ученые различных специальностей, что определяет необходимость и возможность учитывать наработки и методы нескольких областей знания (философии, культурологии, социологии, искусствоведения). Изучение всех существенных факторов, повлиявших на роль интеллигенции в системе советской культуры потребовал применения принципа контекстуальности.

Для изучения художественной интеллигенции как важнейшего элемента культуры наиболее продуктивным, таким образом, является синтез идей и методологических принципов системного, ис-торико-антропологического, семиотического, синергетического, структурного подходов и принципов историзма, контекстуальности и междисциплинарности.

Научная новизна диссертационного исследования определена теоретико-методологическим, источниковедческим и конкретно-историческим аспектами.

Теоретико-методологическим смыслом является использование в исследовании комплекса подходов и методов: историко-системного, историко-антропологического, семиотического, синергетического, структурного.

Источниковедческая новизна состоит в введении в научный оборот значительного количества материалов ранее неиспользо-вавшихся или закрытых для исследователей. Впервые использованы материалы фонда Центрального бюро филиалов (АХРР-АХР), хранящиеся в РГАЛИ, персональные фонды художников В.Р. Волкова, К.Н. Щекотова, содержащиеся в ГАОО.

Конкретно-историческое значение состоит в том, что впервые в отечественной историографии на сибирском материале художественная интеллигенция исследуется не только как объект, но и как субъект в системе советской культуры. Всесторонне рассматривается процесс формирования художественной интеллигенции Западной Сибири. Изучается механизм изменения количественных и качественных характеристик художественной интеллигенции. Анализируется влияние государства и общества на приоритетные направления и структуру деятельности художественной интеллигенции. Выявляется роль и значение художественной интеллигенции в формировании советской культуры. Особое внимание уделяется формам создания исторической памяти народа, выработки стереотипов воспитания и стереотипов поведения. Реконструируются методы и способы сохранения художественной интеллигенцией искусства как ценности. Показываются формы гражданской инициативы, направленной на сохранение профессиональной художественной деятельности в условиях государственного заказа. Исследуются особенности самосознания художественной интеллигенции, самоидентификации в мировом и российском культурном и историческом пространстве, самоопределении в социальной структуре. На примере художественной интеллигенции Западной Сибири изучаются особенности мировоззрения и поведения человека находящегося в пограничном состоянии, определенном географическими, историческими, политическими, социальными, профессиональными, конфессиональными, этническими условиями.

Практическая ценность состоит в том что, в историческом исследовании применяется комплекс подходов и методов. В научный оборот вводятся новые виды источников. В современной ситуации, когда особенно остро стоит вопрос о нравственном и патриотическом воспитании, исследуются формы и методы формирования исторической памяти, способы создания стереотипов воспитания и поведения. Анализируются мотивы поведения и самоощущения человека в экстремальных условиях, когда происходит ломка привычных представлений о мире, внедрение новой системы ценностей и индивид начинает по-новому оценивать себя, окружающую действительность и свое место в ней. Материалы и результаты исследования способствуют созданию более целостного представления о сложнейшем периоде в истории страны, об особенностях российской и советской культуры, о факторах, повлиявших на психологические особенности народа.

Материалы исследования могут быть использованы в вузовском и школьном учебном процессе при изучении вопросов истории, литературы, обществознания и особенно для изучения регионального компонента. Материалы работы будут полезны как для организации воспитательной работы во всех звеньях системы образования, так и для организации самостоятельной исследовательской работы студентов и учащихся. Результаты работы широко используются в лекционном курсах, читаемых студентам ОмГПУ. Материалы исследования стали основой для разработки учебного пособия «Лекции по истории русской культуры» (Омск, Изд-во ОмГПУ, 1999, 1998), методических пособий «История художественной культуры» (Омск, Изд-во ОмГПУ, 1997), «История культуры Сибири», «Основы межкультурной коммуникации» (Омск, Изд-во ОмГПУ, 2000).

Научная апробация исследования. Главные положения исследования изложены автором на 14 международных, 21 всероссийской, 6 региональных и 6 межвузовских конференциях, проходивших в 1990-2006 гг. в Омске, Новосибирске, Тюмени, Перми, Екатеринбурге, Иванове, Минске, Санкт-Петербурге, Москве, а также на научно-практическом семинаре Министерства культуры, науки и образования Австрии и Совета Европы «Геноцид и права человека в 20 веке», (апрель 2004 г., Зальцбург) и в работе «круглого стола»

Роль культуры в гражданском и патриотическом воспитании молодежи» Министерства культуры Омской области (май 2005 г.).

Результаты исследования обсуждались на заседании кафедры истории и теории культуры, кафедры отечественной истории, кафедре культурологии, кафедре истории, социологии, политологии ОмГПУ.

Основные результаты и выводы отражены в монографии «Художественная интеллигенция Западной Сибири в системе советской культуры (конец 20-х - 30-е годы XX века)» (Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004), научно-методических работах, в статьях и тезисах, опубликованных в Омске, Новосибирске, Тюмени, Ханты-Мансийске, Перми, Екатеринбурге, Иванове, Минске, Санкт-Петербурге, Москве общим объемом - 49 печатных листов.

Положения, выносимые на защиту.

1. Значение художественной интеллигенции в советском обществе обусловливалась воздействием, как «внешних», так и «внутренних» факторов.

2. Важнейшим, но не единственным «внешним» фактором, определившим условия существования и формы деятельности интеллигенции, являлась политика государства.

3. Развитие советской художественной интеллигенции зависело не только от государственной политики, но и от потребностей и настроений, традиций самой интеллигенции и общества в целом.

4. Значительную роль играла такая особенность интеллигенции, как способность сохранять свои традиции, несмотря на приток новых сил.

5. Пополнение интеллигенции представителями различных профессиональных и социальных групп явилось основой ее толерантности.

6. Взаимодействие исторически сложившихся форм поведения и воспитания, свойственных представителям различных социальных слоев создавало новую интеллигенцию.

7. Являясь одновременно объектом и субъектом деятельности, художественная интеллигенция оказывала влияние на все сферы жизни советского общества, особенно на формирование новой идеологии.

8. Художественная интеллигенция стала важнейшей частью механизма советского агитационно-пропагандистского аппарата.

9. Деятельность представителей художественной интеллигенции в рамках государственного заказа воспитывала унифицированную историческую память советского народа.

10. Важнейшим мотивом, определяющим и объединяющим все уровни и формы деятельности художественной интеллигенции, было стремление сохранить профессию.

11. Реализация собственных интересов и потребностей художественной интеллигенции крупных городов Западной Сибири позволила сохранить целый исторический пласт культуры, отвергнутый государством.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложений, списка источников и литературы, списка сокращений.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Левина, Жанна Ефимовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основными принципами государственной политики в художественной сфере были утилитарность и классовость. Формирование художественной интеллигенции в советских условиях шло в нескольких направлениях. Первое связано с систематической работой государства по изменению ее социальных характеристик. Обеспечить преобладание в художественной среде представителей рабочего класса должны были пролетаризация учебных заведений и «обновление», «омоложение» состава художественных объединений, коллективов учреждений образования и культуры. Второе обращено на внедрение в творческую среду определенной системы ценностей. К числу приоритетных социальных характеристик принадлежали классовость, коллективизм, унификация, бдительность. Материальные потребности регулировались аскетизмом. Стержень психологического мира личности должен был определять оптимизм. Эстетические устремления ограничивались реализмом.

Отношение к интеллигенции воспитывалось периодической печатью, создававшей негативный образ «непролетарских» специалистов. Для изменения количественных показателей в среде учащейся молодежи принцип конкурсного отбора абитуриентов был заменен на классовый. Всевозможные проверки («чистки») учебных заведений, государственного аппарата и всех учреждений и организаций, организатором и исполнителем которых до 1934 года являлась РКП, а также систематические партийные «чистки» с привлечением беспартийных масс, служили инструментом не только регулирования количественных характеристик, но и механизмом для выработки определенной ценностной иерархии. Постоянно отслеживали настроения и действия своих коллег отдельные активисты, сотрудничавшие с органами НКВД.

В начале изучаемого периода предпочтение отдавалось агитационно-пропагандистским формам работы с активным привлечением общественности. С середины 30-х годов стало ясно, что они не оправдывают себя, так как большинство трудящихся не проявляло активности в выявлении «неблагонадежных» сограждан. К процессу формирования официального единомыслия подключались специальные государственные службы.

Система мер, направленная на обеспечение пролетарского большинства в среде художественной интеллигенции принесла определенные результаты, но планируемого изменения в источниках пополнения кадров не дала. Многих представителей художественной интеллигенции увольнение с одного места работы отнюдь не лишало возможности реализовывать себя в творческой сфере. В художественной среде действовали собственные, отличные от официальных, аксиологические ориентиры.

Стратегия и тактика, избранные советским государством для создания художественной интеллигенции, не имеют принципиального отличия от, действий российского государства в этой сфере. Политика советского государства в художественной сфере и отношение к «мастерам культуры» во многом были определены и продолжали традиционное восприятие профессионального художественного творчества в России. Государственный контроль и регулирование, прагматизм, классовость, борьба за единомыслие, меняя внешнюю атрибутику и символику, сохраняли функциональное содержание.

Вместе с тем Советское государство старалось изменить социальный состав интеллигенции, изолируя и вытесняя разночинцев из процесса ее формирования. «Пролетаризация» учебных заведений должна была обеспечить преобладание рабочих и в художественной среде. Механически и декларативно исторически сложившимся социокультурным типам присваивался новый, несвойственный им статус. Резко, во многом насильственно, менялись стереотипы воспитания и поведения. Педантично искореняемые демократическое вольнодумство и саморефлексия должны были уступить место пролетарской дисциплине и единообразию.

Результаты государственной деятельности, направленной на формирование художественной интеллигенции, как и степень влияния государства на структуру ценностей интеллигенции, отражаются не только в количественных показателях, характеризующих динамику социального состава художественного сообщества. Гораздо более существенной показателем могут служить данные о структуре деятельности художественной интеллигенции, которая представляет своеобразную проекцию ценностей, интересов, потребностей, стремлений, ориентации и мотиваций конкретной социальной и профессиональной группы.

Традиционной формой существования художественной интеллигенции, свойственной для всех типов культур, являлось выполнение заказа. Особенностью советской культуры в изучаемый период являлось отсутствие в провинции потребности в профессиональном искусстве и, как следствие, отсутствие категории заказчиков. Огромные усилия творческой интеллигенции были сосредоточены на том, чтобы доказать свою необходимость, показать формы практического использования профессионального искусства. Инициатива направлялась на поиск и даже на создание для себя заказчиков в лице государственных структур. Стремление наладить сотрудничество исходило «снизу», со стороны представителей художественной интеллигенции, стремившейся использовать государственный и партийный аппарат в своих целях.

Другой формой существования была коммерческая деятельность, которую в условиях планового социалистического хозяйства вели художественные объединения.

Кроме того, продолжались традиции, заложенные в русской художественной жизни 70-80-х годов XX века, выдвинувшие на первый план идею общественного служения искусства.

Приоритетные направления конкретной повседневной деятельности определялись самосознанием и собственными интересами интеллигенции. В отношении к искусству и культуре в целом выделялись два подхода, которые в среде, связанной с творчеством, кратко именовались «эстетизмом» и «классовостью». Эстетизм отражал концепцию самоценности интеллигенции, «интеллигенции ради интеллигенции» и активизировал инициативу, направленную на сохранение и самообслуживание творческой среды, с использованием потребностей и возможностей государственного аппарата, а т<|Кже элементов коммерческой деятельности. Классовость соответствовала концепции служения народу, «самоуничижения интеллигенции» и выдвигала на первый план исполнение государственного заказа с применением художественных форм агитации и пропаганды. Две названые позиции тесно соприкасаются. Эстетизм направлен на сохранение искусства ради искусства. Классовость предполагает служение народу средствами искусства. Обе концепции предполагают сохранение и распространение художественной культуры методами собирательства, изучения, просвещения, пропаганды, тиражирования. В 30-е годы Западной Сибири ни одна из тенденций не смогла стать основной.

В деятельности художественной интеллигенции, таким образом, соединялись и работа на заказ, присущая всем типам культур, и свободная творческая инициатива, появившаяся в современной (модернистской, западной) культуре, и стремление служить народу, привитое русской радикально-демократической общественной мыслью.

Творческую западносибирскую интеллигенцию в конце 20-х -начале 30-х годов отличали достаточно активные рефлексивные процессы. Определение художественной интеллигенции собственного места и значения в окружающем мире шло одновременно в социальной и культурно-исторической плоскости, «по вертикали» классовой иерархии и «горизонтали» мирового культурного процесса. Стремление представителей художественной среды найти свое место и предназначение в социальной структуре имело неоднозначные результаты.

Стремление к самоопределению проявилось в составлении разнообразных классификаций участников творческого процесса, в выделении типов художественной интеллигенции, не просто суммирующих те или иные черты, но и имеющих ярко выраженную оценочную окраску. При выделении особенностей и основных характеристик творческой интеллигенции на первом месте стояли эстетические, социальные и витальные ценности. Политические признаки, такие как партийность, классовость, являлись категориями малопонятными и чаще всего просто переносились из партийных и государственных постановлений без достаточного осмысления.

Социальное самосознание художественной интеллигенции было неустойчивым, что во многом порождалось недавно произведенной действительной сменой социальной принадлежности на индивидуальном уровне. Изменение классовой градации на общественном уровне приводило к изменениям и на уровне личностном. Мещане превращались в служащих, казаки в трудовое крестьянство. Решающее влияние имела официальная идеолого-герменевтическая классовая дифференциация, изначально разделявшая людей по социально-ценностному принципу и возводившая в ранг социального лидера рабочий класс. Социально-ценностная «второсортность» интеллигенции, как «прослойки», не являвшейся классом, возможно, определила длительное отсутствие единого самоназвания и в художественной среде. Социальный, классовый критерий подменялся профессиональным. Самоназвание «интеллигенция» отсутствовало, использовались определения «художники», «живописцы», «преподаватели». Вместе с тем многие художники не только ощущали себя полноправными строителями новой жизни, но и чувствовали ответственность за судьбы не только отечественного, и мирового искусства, но и миропорядка в обще планетарном масштабе.

Многие художники не только четко выделяли основные уровни собственной деятельности, но и соотносили их со структурой общества. В самосознании художественной интеллигенции выделяется оппозиция «работа-творчество», подчеркивающая зависимость от социальных институтов и отражающая приоритеты в творческой среде.

В культурно-историческом самоопределении художественной интеллигенции Сибири присутствовало две противоположных позиции. В конце 20-х годов представители объединения «Новая Сибирь» и сибирские литераторы считали, что в силу исторических, географических, природных, социальных, этнических факторов Сибирь может стать новым центром не только российского, но мирового искусства и даже культуры в целом. Противоположного мнения придерживались, например, члены АХР, видевшие в тесном сотрудничестве со столичными художниками залог развития местного искусства. В общественной деятельности преобладало «центробежное» направление. Достижения мирового и отечественного искусства стремились приблизить, сделать доступными для провинциальной публики. В музеях формировались коллекции западноевропейского и русского искусства, организовывались совместные выставки сибирских художников и художников из «Центра». В индивидуальных действиях усиливалась «центростремительная» тенденция. Многие представители художественного сибирского сообщества искали и находили успех и признание в столице. На личном уровне могли присутствовать обе позиции. Многие активные деятели провинции перебирались поближе к благам цивилизации.

Решающее значение имела самодеятельная инициатива отдельных личностей, идущая зачастую наперекор как общественному мнению, так и генеральной политической линии.

В целом художественная интеллигенция Западной Сибири представляется как неоднородная, многослойная, полифункциональная, противоречивая социальная группа, определяющей особенностью которой было сочетание традиций различных культур. Подобная разнородность являлась основой для толерантности и конформизма. Важнейшей объединяющей характеристикой художественной интеллигенции было стремление сохранить художественное творчество в качестве профессиональной деятельности, востребованной и необходимой обществу.

Толерантность интеллигенции во многом была обусловлена ее пограничным положением. Конформизм интеллигенции определил ее роль в истории и мировом культурном процессе. В условиях государственного регулирования всех сфер жизни общества само существование интеллигенции зависело от государственного заказа. Выполнение этого заказа вело к формированию унифицированной исторической памяти советского народа, выработке стереотипов поведения и воспитания. Особенности формирования интеллигенции в конкретный исторический период и исторические традиции привели к синтезу архетипических основ русской православной культуры и стереотипов воспитания и поведения российской демократической интеллигенции в рамках новой социально-ценностной классово-идеологической парадигмы. В этой сфере сибирская интеллигенция являлась подчиненной частью государственного механизма, идентичной интеллигенции в целом. Роль, отводимая государством художественной интеллигенции, определила отношение к творчеству. Важен был результат, но не индивидуальность автора. Этот уровень деятельности интеллигенции определяется, поэтому, тиражированием, взаимозаменяемостью, деперсонифицированно-стью, анонимностью творчества. Такое положение не являлось чем-то уникальным. Напротив, использование художественной культуры в своих целях характерно для всех европейских и азиатских государств с традиционным типом культуры. В европейской и российской культуре подобное положение преобладало до второй половины XIX века. Деятельность художественной интеллигенции в этой сфере способствовала формированию новой общности «советский народ». Вместе с тем, на базе традиционной культуры формировались новые социальные, политические, экономические, витальные, этические ценности. Пролонгированное значение этой сферы деятельности заключается в создании новых форм и методов пропаганды, которые использовались на протяжении всего советского периода и являются основой современных российских политических и рекламных технологий.

Осознание интеллигенцией себя и своей роли в жизни общества, культурно-историческом процессе, собственные пристрастия и ценностные ориентации определили формирование и особенности второго уровня ее деятельности. Этот уровень можно разделить на конкретно-историческую, буквально направленную на сохранение, собирание произведений искусства часть и широкую просветительскую, воспитательную работу, имеющую целью сформировать отношение к искусству и его отдельным элементам как к ценности. В данной сфере представителям художественной интеллигенции Западной Сибири пришлось преодолевать трудности разного порядка, определенные конкретно-историческими проблемами, спецификой региона, духовными приоритетами демократической интеллигенции, порожденными развитием европейской культуры со второй половины XIX века. Естественнонаучный бум европейской культуры второй половины XIX века, сформировавшийся под влиянием успехов науки и техники, привел к отрицанию гуманитарных наук и ценностей, связанных с гуманистической или духовной сферой. Позиция активной части городской интеллигенции Сибири несла яркий отпечаток особенности этого периода в развитии культуры. Приоритетными признавались географическое, геологическое, биологическое знания. Художественному творчеству и произведениям искусства в лучшем случае отводилось подчиненное, второстепенное место. В худшем эта сфера не признавалось достойной внимания. Культурное развитие региона долгое время обходилось без светского изобразительного искусства. Не существовало традиций собирания и сохранения искусства. Не было знания о целях, специфике, значении работы художественных музеев и галерей. Самодеятельные усилия отдельных представителей художественной интеллигенции в данной сфере опирались на поддержку государства. Неприятие искусства как ценности выражалось со стороны государства в отсутствии или остаточном принципе финансирования. Неприятие со стороны интеллигенции выливалось в конфликты с отдельными энтузиастами. Общественное мнение приходилось воспитывать и формировать. Государству, в лице административных и партийных работников, практическую значимость искусства необходимо было доказывать. Распространение эстетических ценностей шло через созданные по инициативе художественной интеллигенции учебные заведения. Использовались традиционные просветительские формы. Эта сфера деятельности характеризуется индивидуальностью, энтузиазмом, инициативностью. Такая деятельность характерна для современного типа культуры. В европейской культуре независимая позиция художников по отношению к государству и общественному мнению появляется во второй половине XIX века. В России художники в этот же период проявляли самостоятельность по отношению к государству, но опирались на ценности демократической интеллигенции. Значение этой сферы имеет не только региональное, общероссийское, но и мировое значение. В провинции, в том числе и в Западной Сибири был сохранен такой пласт мировой культуры как русский авангард. В узком смысле в музейных коллекциях сохранились конкретные произведения искусства. В широком смысле сохранялись и продолжались в учебных заведениях, в творчестве художников традиции авангардного искусства. Воспитывалось понимание современного искусства в широких массах. Началось изучение и сохранение искусства Сибири. Формировалось эстетическое знание и воспитание. В отложенном смысле эта деятельность не позволила российскому искусству и культуре «выпасть» из мирового культурного процесса.

Основной характеристикой художественной интеллигенции Западной Сибири, определившей ее роль, была позитивная реальная деятельность, направленная на развитие искусства. Основной вклад западносибирская художественная интеллигенция внесла в создание, сохранение, развитие, распространение художественной культуры в целом и ее отдельных элементов. Наиболее существенным результатом деятельности художественной интеллигенции было формирование исторической памяти советского народа.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Левина, Жанна Ефимовна, 2007 год

1.А. В. Луначарский о литературе и искусстве: библиогр. указ. 1902-1963.-Л., 1964.-263 с.

2. Бюджет Омской области на 1935. Омск: Обл. изд-во, 1935. -19 с.

3. Забвению не подлежит: кн. памяти жертв полит, репрессий Ом. обл.: в 10 т. Омск: кн. изд-во, 2000-2004.

4. История интеллигенции России в биографиях ее исследователей: опыт энцикл. сл. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та; Изд-во «АИРО-ХХ», 2002. - 200 с.

5. История Омска: (крат. указ. лит.). Омск, 1992. - 58 с.

6. История Сибири с древнейших времен до наших дней: в 5 т. -JL: Наука. Ленингр. отд-ние, 1968-1969. Т. 4: Сибирь в период социализма. - 501 с.

7. История советского театра 1932-1941 гг.: перечень документов.-Омск, 1982.

8. Их именами названы улицы Омска. Омск: кн. изд-во, 1988.

9. Конъюнктурный обзор народного хозяйства Омского округа за 1926-1927 гг. Омск: изд-во Ом. окрисполкома, 1927. - 87 с.

10. Корзун В.П. Современная историческая наука Западной Сибири в лицах: историки Омска: биобиблиогр. сл. / В.П. Корзун, О.В. Кузнецова, Б.А. Осадченко. Омск: Ом. гос. ун-т, 1999. -299 с.

11. Культурное строительство в Сибири (1917-1941 гг.): сб. документов. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1979. - 367 с.

12. Культурное строительство РСФСР: стат. сб. М.: Госстатиз-дат, 1956.-456 с.

13. Литература о всероссийских научных конференциях «Русский вопрос: история и современность» // Русский вопрос: история и современность: материалы Третьей всерос. науч. конф. (17-18 дек. 1996 г., г. Омск. Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998. - С. 334-337.

14. Литература об Омской области: библиогр. указ. Омск, 1962—

15. Лыхенко С.А. Историко-культурное наследие народов Омского Прииртышья / С.А. Лыхенко, Д.М. Федяев. Омск: ОмГПУ, 1999.-20 с.

16. Назаренус А. Системы оплаты работников искусств. М.: Б.и., 1930.-50 с.

17. Научные издания Сибирского филиала Российского института культурологии 1993-1997 // Культурологические исследования в Сибири. Омск: Б.и., 1999.-Вып. 1. - С. 138-141.

18. Научные работники Омска: справ. Омск: Б.и., 1929. - 50 с. 63.Омская область за 50 лет: (цифры и факты). - Омск: Кн. издво, 1985.-237 с.

19. Омская область сегодня. Омск: Б.и, 1940. - 158 с. 65.Омская область: цифры и факты. - Омск: Кн. изд-во, 1962. -222 с.

20. Омский округ: крат. стат. справ. Омск: изд-во Ом. окруж. стат. отд., 1928. - 276 с.

21. Палашенков А.Ф. Памятники и памятные места Омска и Омской области / А.Ф. Палашенков. Омск, 1967. - 257 с.68. 50 лет Тюменской области: рек. указ. лит. Тюмень: Б.и., 1994.-55 с.

22. Публикации об Омском доме актера // Ом. муза. 1999. -С. 106-117.

23. Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1932. -Т. 3.

24. Справочник членов Союза художников СССР. М.: Сов. художник, 1982. - 300 с.

25. Томилова И.В. Литература о музее: (библиогр.) / И.В. Томи-лова // Изв. Ом. гос. ист.-краев. музея, 1998. -№ 6. С. 124-130.

26. Тюменская область от «А» до «Я»: к 60-летию Тюмен. обл.: справ.: в 5 т. Тюмень: Сиб. изд. дом, 2004. - Т. 1-5.

27. Тюменская область. Природа. История. Экономика. Культура: проф.- рек. указ. лит. Тюмень: Слово, 2004. - 127 с.

28. Черная книга СССР. Севастополь: Б.и., 2000. - 70 с.

29. Чернобаев A.A. Историки России XX века: биобиблиогр. словь. Саратов: Сарат. гос. соц.-экон. ун-т, 2005. - Т. 1-2.

30. Центр документации новейшей истории Омской области: путеводитель. Омск: Б.и., 1998. - 254 с.1. АЛЬБОМЫ, КАТАЛОГИ80.2-я выставка картин омского филиала А.Х.Р.Р. Омск: Б.и., 1928.

31. Выставка произведений заслуженного деятеля культуры РСФСР Дмитрия Степановича Суслова. М.: Сов. художник, 1966. -280 с.

32. Выставка произведений периферийных художников. Каталог. -М., 1946.-40 с.

33. Выставка произведений советских художников, посвященная 100-летию со дня рождения В.И. Ленина. Каталог. Омск, 1970.

34. В. Гулецкий. Каталог. Ростов н/Д, 1989.

35. Б. Иогансон: из собр. Гос. Третьяков, галереи. М.: Изобраз. искусство, 1988.

36. Василий Романович Волков. Каталог юбилейной выставки. 1970.

37. Каталог 1-й Всесибирской выставки живописи, скульптуры, графики, архитектуры / Сибирское общество художников «Новая Сибирь». Омск, 1927. - 23 с.

38. Каталог работ IV отчетной выставки художников Омской области. Омск, 1940. - 19 с.

39. Кондратий Петрович Белов. Омск, 1989.

40. Первая омская областная выставка живописи и графики. 1937. Каталог. Омск, 1937.-31 с .9150 лет советского искусства. Художники театра. М.: Сов. художник, 1969. - 272 с.

41. Тимофей Павлович Козлов: кат. выставки. Омск, 1991. - 16с.

42. Тимофей Павлович Козлов: кат. юбил. выставки. Омск: Русь, 1995.

43. Художники Новосибирска. -М.: Сов. художник, 1991. 68 с.

44. Художники Томска. М.: Сов. художник, 1986. - 87 с.

45. Художники Тюмени. М.: Сов. художник, 1984. - 90 с.1. МЕМУАРЫ, ВОСПОМИНАНИЯ

46. Анненков Ю. Дневник моих встреч: цикл трагедий: в 2 т. / Ю. Анненков. М.: Худож. лит., 1991. - Т. 1. - 346 е.; Т. 2.-336 с.

47. Воспоминания о Леониде Мартынове: сб. М.: Сов. писатель, 1989.-317 с.

48. Воспоминания о П. Васильеве. Алма-Ата: Жазушы, 1989. -320 с.

49. Мартынов А.И. Воздушные фрегаты / А.И. Мартынов. -Омск: кн. изд-во, 1985. 352 с.

50. Сверчков Н.К. Счастье / Н.К. Сверчков. Чебоксары, 1976.

51. Сборник воспоминаний участников Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Омск: обл. тип., 1999. - 270 с.

52. Уфимцев В.И. Говоря о себе: воспоминания / В.И. Уфим-цев. М.: Сов. художник, 1973 .-310 с.

53. МОНОГРАФИИ, СБОРНИКИ СТАТЕЙ

54. Адрианова Г.С. Художественная интеллигенция Урала (30-е гг.) / Г.С. Адрианова. Екатеринбург: Наука. Урал, отд-ние, 1992.- 109 с.

55. Азадовский М. Очерки литературы и культуры в Сибири / М. Азадовский. Иркутск: ОГИЗ, 1947. - Вып. 1. - 180 с.

56. Актуальные вопросы истории России на пороге XXI века. -СПб.: Нестор, 2001.-339 с.

57. Ананьев А. Итоги первой пятилетки Западной Сибири / А. Ананьев. Новосибирск: Зап.-Сиб. краев, изд-во, 1934. - 84 с.

58. Андреев A.JI. Искусство, культура, сверхкультура: (философия искусства H.A. Бердяева) / A.JI. Андреев. М.: Знание, 1991. -64 с.

59. Ахиезер A.C. От прошлого к будущему / А. Ахиезер. М.: Независимое изд-во ПИК, б. г.

60. Ахиезер A.C. Социокультурные проблемы развития России / A.C. Ахиезер. М.: ИНИОН, 1992.

61. Баландин С.Н. Новосибирск: история градостроительства. 1893-1945 гг. / С.Н. Баландин. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1978.- 135 с.

62. Баландин С.Н. Новосибирск: что остается в наследство? / С.Н. Баландин, B.C. Баландин. Новосибирск: кн. изд-во, 1990. -43 с.

63. Баландин С.Н. Сибирский архитектор А.Д. Крячков / С.Н. Баландин, О.П. Ваганова. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1973.-55 с.

64. Барулин B.C. Российский человек в XX веке. Потери и обретения себя / B.C. Барулин. СПб.: Алетейя, 2000. - 431 с.

65. Безансон А. Интеллектуальные истоки ленинизма / А. Бе-зансон. -М.: МИК, 1998. 304 с.

66. Бердяев H.A. Смысл истории / H.A. Бердяев. М.: Мысль, 1990.- 175 с.

67. Бордюгов Г.А. История и конъюнктура: субъект, заметки об истории сов. о-ва / Г.А. Бордюгов, В.А. Козлов. М.: Политиздат, 1992.-352 с.

68. Былое и новь: краевед, альм. Томск: кн. изд-во, 1992. -271 с.

69. Вебер М. Избранное. Образ общества / М. Вебер. М.: Юрист, 1994.-704 с.

70. Вехи: Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910. М.: Мол. гвардия, 1991. - 462 с.

71. Вопросы историографии и общественно-политической истории Сибири: тез. докл. науч. конф. Омск: Б.и, 1990.

72. Гайдамакин A.B. Деятельность ВКП(б) по формированию сельскохозяйственной интеллигенции 1927-1937 гг.: (на материалах Зап. Сибири) / A.B. Гайдамакин. Омск: Ом. гос. акад. путей со-общ, 1997.-64 с.

73. Гайдамакин A.B. Власть и реорганизация высшей и средней сельскохозяйственной школы Западной Сибири (середина 20-х -30-е годы XX столетия) / A.B. Гайдамакин. Омск: Ом. гос. ун-т путей сообщ, 2005. - 189 с.

74. Галин С.А. Исторический опыт культурного строительства в первые годы советской власти (1917-1925) / С.А. Галин. М.: Высш. шк, 1990. - 144 с.

75. Геллер М. Машина и винтики: история формирования сов. человека / М. Геллер. М.: МИК, 1994. - 366 с.

76. Генезис, становление и деятельность интеллигенции: междисциплинарный подход: тез. докл. XI междунар. научн.-теорет. конф. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2000.

77. Герои и антигерои в исторической судьбе России. СПб.: Нестор, 2004. - 296 с.

78. Главацкий М.Е. История интеллигенции России как исследовательская проблема: историогр. этюды / М.Е. Главацкий. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. - 160 с.

79. Главацкий М.Е. Историография формирования интеллигенции в СССР / М.Е. Главацкий. Свердловск: Урал, ун-т, 1987. -108 с.

80. Голомшток И.Н. Тоталитарное искусство / И.Н. Голом-шток. М.: Галарт, 1994. - 294 с.

81. Гольденблюм A.M. Изобразительное искусство Омской области / A.M. Гольденблюм. Омск: кн. изд-во, 1959. - 43 с.

82. Гольденблюм A.M. Омский музей изобразительных искусств / A.M. Гольденблюм. Омск: Б.и., 1957. - 64 с.

83. Гуревич А .Я. Исторический синтез и Школа «Анналов» / А.Я. Гуревич. -М.: Индрик, 1993. 328 с.

84. Гуревич П.С. Философия культуры / П.С. Гуревич. М.: АО «Аспект Пресс», 1994. - 317 с.

85. Девятьярова И.Г. Николай Мамонтов / И.Г. Девятьярова. -Омск: Б.и., 1998.

86. Девятьярова И.Г. Художественная жизнь Омска XIX первой четверти XX века / И.Г. Девятьярова. - Омск: Б.и., 2000.137. 280 лет Омску: история и современность: тез. докл. и со-общ. науч. конф. Омск: Омск. гос. ун-т, 1996. - 180 с.

87. XX век. Художник. Творчество. Эпоха. Диалог культур: материалы междунар. науч. семинара. Омск: Б.и., 2002. - 95 с.

88. XX век. Художник. Творчество. Эпоха. Диалог культур: материалы междунар. науч. семинара. Омск: изд-во ОмПГУ, Изд. дом «Наука», 2003. - 246 с.

89. Духовность русской культуры: материалы Всерос. науч.-практ. конф. Омск : Б.и., 1994. - 331 с.

90. Ежегодник ист.-антропол. исслед. М.: Экон-Информ, 2002.-2001/2002.-424 с.

91. Елфимов Л.П. Кондратий Белов: народный художник России / Л.П. Елфимов. Омск, 1997. - 175 с.

92. Ершова Э.Б. Исторические судьбы художественной интеллигенции Белоруссии (1917-1941) / Э.Б. Ершова. М.: Изд-во МГОУ: Росвузнаука, 1994.

93. Жидков B.C. Десять веков российской ментальности / B.C. Жидков, К.Б. Соколов. СПб.: Алетейя, 2001. - 640 с.

94. Заветная нить поиска. Омск: кн. изд-во, 1988. - 128 с.

95. Зак Л.М. История изучения советской культуры / Л.М. Зак. -М.: Высш. шк., 1981. 176 с.

96. Из истории советской интеллигенции: материалы II симпоз. по истории рабочего класса, крестьянства и интеллигенции Сибири. -Новосибирск: Наука, 1974. 170 с.

97. Из истории Томской области. Томск: изд-во Том. ун-та, 1988.-141 с.

98. Из прошлого и настоящего. Омск: Б.и., 1938.

99. Изучение истории России: наиболее актуал. историогр. тенденции. СПб.: Нестор, 2004. - 288 с.

100. Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер.гос. ун-т, 1993. - 200 с.

101. Интеллигенция и власть на пороге XXI века: тез. докл. регион. науч.-практ. конф. Екатеринбург: УрГУ, 1996. - 312 с.

102. Интеллигенция и многоликость культуры российской провинции: материалы Второй Всерос. науч. конф.: в 2 т. Омск: Сиб. фил. Рос. ин-та культурологи: ОмГУ, 1995. - Т. 1. - 282 с.

103. Интеллигенция России в XX веке и проблема выбора. -Екатеринбург: УрГУ, 1999. 124 с.

104. Интеллектуальная элита России: история, современность, перспективы: материалы 38-й Всерос. заоч. науч. конф. СПб.: Нестор, 2005.-348 с.

105. Ионин Л.Г. Основания социокультурного анализа / Л.Г. Ионин. -М.: Рос. гос. гумуманит. ун-т, 1995. 151 с.

106. Исследования интеллектуального пространства в XX веке: теория и практика: материалы Четвертой Всерос. конф.: в 2 т. -Омск: Курьер, 2000. Т. 1. - 196 с.

107. Историческая наука в Сибири за 50 лет: основные пробл. истории Сов. Сибири. Новосибирск: Наука, 1972. - 276 с.

108. История в XXI веке: ист.-антропол. подход в преподавании и изучении истории человечества: (иатериалы междунар. интернет-конф.). М.: Моск. обществ, науч. фонд, 2001. - 416 с.

109. История искусства народов СССР: в 9 т. М.: Изобраз. искусство, 1971-1985.-Т. 1-9.

110. История советского драматического театра: в 6 т. М.: Наука, 1966-1971.-Т. 1-6.

111. История советского кино: в 3 т. -М.: Искусство, 1969-1978. -Т. 1-3.

112. Историк и литератор: сб. науч. тр. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2000.-215 с.

113. Историческая память и социальная стратификация: социо-культур. аспект: материалы XVII Междунар. науч. конф.: в 2 ч. -СПб.: Нестор, 2005. Ч. 1. - 279 е.; Ч. 2. - 343 с.

114. Исторические персоналии: материалы Всерос. науч. конф. -СПб.: Нестор, 2002. 354 с.

115. История российской духовности: материалы двадцать второй Всерос. заоч. конф. СПб.: Нестор, 2001. - 331 с.

116. Кадры науки советской Сибири: пробл. истории. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. -219 с.

117. Каган М.С. Философия культуры / М.С. Каган. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1996. -416 с.

118. Каган М.С. Эстетика как философская наука / М.С. Каган. -СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. 544 с.

119. Кандинский В. О духовном в искусстве / В. Кандинский. -М.:Б.и., 1992.

120. Квакин A.B. Октябрьская революция и идейно-политическое размежевание российской интеллигенции / A.B. Квакин. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1989.

121. Ким М.П. 40 лет советской культуры / М.П. Ким. М.: Госполитиздат, 1957. - 182 с.

122. К культуре мира через диалог религий, диалог цивилизаций: материалы Междунар. науч. конф.: в 2 т. - Омск: Изд-во Ом-ГТУ, 2000. - Т. 1. - 200 е.; Т. 2.-156 с.

123. Козлов С.А. Итоги научного строительства в г. Омске за первые десять лет советской власти / С.А. Козлов. Омск: изд. Ом. отд. Всесоюз. ассоц. работников науки и техники для содействия соц. стр-ву СССР, 1930. - 47 с.

124. Колесников А.Д. Памятники и памятные места Омска и области / А.Д. Колесников. Омск: кн. изд-во, 1987. - 160 с.

125. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры: (тео-рет. очерк) / И.В. Кондаков. М.: Наука, 1994. - 378 с.

126. Копылов И.Л. На перевале: к первой Всесиб. передвижной выставке, 1927 / И.Л. Копылов. Новосибирск: Сибкрайиздат, 1927.

127. Коротков Г. Вопросы организации культурно-бытового товарищества по совместному воспитанию детей / Г. Коротков. -Омск: изд. Омгорсовнарпоса, 1931. 50 с.

128. Коржихина Т.П. Извольте быть благонадежны! / Т.П. Кор-жихина. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1997. - 372 с.

129. Красильников С.А. Формирование советской интеллигенции Сибири в переходный от капитализма к социализму период / С.А. Красильников. Новосибирск: Новосиб. ун-т, 1987. - 92 с.

130. Культура и интеллигенция сибирской провинции в XX веке: теория, история, практика. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 2000. - 234 с.

131. Культура и интеллигенция России XX века как исследовательская проблема: итоги и перспективы изучения. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. - 200с.

132. Культура и интеллигенция России в переломные эпохи (XX в.): тез. докл. Всерос. науч.-практ. конф. Омск: Б.и., 1993.

133. Культура «своя» и «чужая»: материалы междунар. интер-нет-конф. М.: Фонд независимого радиовещания, 2003. - 256 с.

134. Кучеренко Г.А. Эстафета традиций. Грековцы / Г.А. Кучеренко. — М.: Изобраз. искусство, 1976. 304 с.

135. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930 годы / Н.Б. Лебина. СПб.: Журн. «Нева», 1999.-320 с.

136. Левашова В. Краткая инструкция по регистрации архитектурных памятников / В. Левашова. Омск: изд. Зап.-Сиб. музея, 1928.- 12 с.

137. Левашова В. Предварительное сообщение об археологических исследованиях Зап.-Сиб. музея за 1926-1927 г. / В. Левашова. -Омск: Б.и., 1928.-7 с.

138. Левашова В. Путеводитель по архитектурному отделению / В. Левашова. Омск: Изд-во Зап.-Сиб. музея, 1928. - 9 с.

139. Лейфер А.Э. «На добрый вспомин.»: к портрету А.Ф. Па-лашенкова / А.Э. Лейфер. Омск: Наука, 2005. - 52 с.

140. Лейфер А.Э. Прошлое в настоящем: очерки / А. Лейфер. -Омск: кн. изд-во, 1984. 95 с.

141. Лейфер А.Э. Сибири не изменю!.: страницы одной жизни / А.Э. Лейфер. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1979. - 134 с.

142. Лейфер А.Э. Спасение шедевра: письма реставратора Д.А. Барановского к А.Ф. Палашенкову / А.Э. Лейфер. Омск: То, что надо, 2006. - 36 с.

143. Л иберов А.: Жизнь и творчество. Омск: Русь, 1996. - 215с.

144. Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества / Д.С. Лихачев. СПб.: Рус-Балт. инф. центр БЛИЦ, 1996. -191 с.

145. Локальные культурно-исторические исследования: теория и практика. Омск: Омск. гос. ун-т, 1998. - 208 с.

146. Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство, 2000. - 703 с.

147. Лукинский Ф.А. Народное образование в Сибири (1928— 1941 гг.): ист.-стат. исслед. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1982.-224 с.

148. Малая история искусств. Искусство XX века. М.: Искусство, 1991.

149. Манин B.C. Искусство в резервации: (худож. жизнь России 1917-1941 гг.) / B.C. Манин. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 263 с.

150. Манхейм К. Диагноз нашего времени / К. Манхейм. М.: Юрист, 1994.-700 с.

151. Марченко Ю.Г. Очерки истории культурного развития рабочих Сибири (1920-1928 гг.) / Ю.Г. Марченко. Новосибирск: Наука, 1977. - 173 с.

152. Мелехин Ф.В. Пять лет работы музея. 1923-1928 гг. / Ф.В. Мелехин. Омск: Б.и., 1928. - 32 с.

153. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: в 3 т. / П.Н. Милюков. М.: Изд. группа «Прогресс-культура», 1994. - Т. 2, ч. 1.-416 е.; Т. 2, ч. 2.-496 с.

154. Мир ученого в XX веке: корпоративные ценности и интеллектуальная среда: материалы Четвертой всерос. конф.: в 2 т. -Омск: Курьер, 2000. Т. 2. - 212 с.

155. Многоуровневое высшее педагогическое образование. -Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998. Вып. 16. - 170 с.

156. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа / М. Могильнер. М.: Новое лит. обозрение, 1999. - 208 с.

157. Морозов А.И. Конец утопии: из истории искусства в СССР 1930-х годов / А.И. Морозов. М.: Галарт, 1995.

158. Московский A.C. Формирование городского населения Сибири (1926-1939 гг.) / A.C. Московский, В.А. Исупов. Новосибирск: Наука, 1984. - 210 с.

159. На переломе: филос. дискуссии 20-х годов. М.: Политиздат, 1990.-528 с.

160. Наранович П.Ф. Омский комсомол на социалистической стройке / П.Ф. Наранович. Омск: изд-во Ом. окружкома ВЛКСМ, 1929.-37 с.212. «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании: материалы Междунар. науч. конф. СПб.: Нестор, 2001. - 304 с.

161. Николаев М.Е. интеллигенция и цивилизация / М.Е. Николаев. М.: изд-во Сйгнар 5, 2005. - 240 с.

162. Нордау М. Вырождение / М. Нордау. М.: Республика, 1995.-400 с.

163. Областная научно-практическая конференция, посвященная 275-летию города Омска. Омск: Б.и, 1992.

164. Отечественная историография и региональный компонент в образовательных программах: пробл. и перспективы: материалы науч.-метод. конф. Омск: Курьер, 2000. - 300 с.

165. Отечественная культура и историческая мысль XVIII-XX веков: сб. ст. и материалов. Брянск: изд-во Брян. гос. пед. ун-та, 1996-2004.-Вып. 1-3.

166. Осипов И.И. Каких специалистов должна готовить сибирская высшая сельскохозяйственная школа / И.И. Осипов. Омск: Сиб. ин-т сел. хоз-ва и лесоводства, 1928. - 8 с.

167. Очерки истории города Омска. Омск: Ом. гос. ун-т, 1997.- 292 с.

168. Очерки истории Омской областной организации КПСС. -Омск: кн. изд-во, 1987. 400 с.

169. Охрана памятников революционного движения труда и искусства. М.; JI: Наркомпрос РСФСР, 1930. - 40 с.

170. Петров И.Ф. В камне и бронзе. Омск: Омское книжное издательство, 1981. - 320 с.

171. Петров И.Ф. Сибирь мое отечество / И.Ф. Петров. -Омск: кн. изд-во, 1990. - 336 с.

172. Писатель. Общество. Власть. Омск: Ом. гос. ун-т, 1995. -196 с.

173. Плаггенборг Ш. Революция и культура / Ш. Плаггенборг.- СПб.: Журн. «Нева», 2000. 416 с.

174. План общегородского митинга культармии г. Омска. -Омск: Б.и, 1931.-5 с.

175. Поварцов С.Н. Все прошлое с нами / С.Н. Поварцов. -Омск: Вариант, 2005. 125 с.

176. Политическая история в мемуарах и документальных публикациях новейшего времени: тез. докл. межвуз. науч. конф. -Омск: Б.и., 1992.

177. Политическая история России в отражении современной периодической печати: Тез. докл. межвуз. науч. конф. Омск: Б.и., 1991.

178. По страницам российской истории: сб. ст. Омск: Изд-во ОмГПУ, 1996.- 118 с.

179. Прииртышье мое. Омск: кн. изд-во, 1990. - 264 с.

180. Проблемы историографии и истории. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2002.-232 с.

181. Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории: тез. докл. и сообщ. Второй регион, науч.-метод, конф. Омск: Б.и., 1995.- 180 с.

182. Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории: тез. докл. и сообщ. IV регион, науч.-метод, конф. Омск: Ом. гос. ун-т, 2000. - 220 с.

183. Проблемы истории науки и культуры России: сб. науч. тр. -Омск: Ом. ун-т, 1993.- 187 с.

184. Проблемы культуры городов России: материалы Второго всерос. науч.-практ. Семинара: в 2 ч. Омск: Сиб. филиал Рос. инта культурологии, 1996. - Ч. 1. - 184 е.; Ч. 2. - 144 с.

185. Промышленность и искусство. Время. Пространство и материалы. Омск: Изд-во худ. секции Окрполитпросвета, 1928. -20 с.

186. Пространство и время в восприятии человека: ист.-психол. аспект: материалы XIV Междунар. конф.: в 2 ч. СПб.: Нестор, 2003.-Ч. 2.-374 с.

187. Психоанализ и культура: избр. тр. Карен Хорни и Эриха Фромма. М.: Юрист, 1995. - 623 с.

188. Пыстина ЛИ. «Буржуазные специалисты» в Сибири в 1920-е начале 1930-х годов: (социал.-правовое положение и условия труда) / Л.И. Пыстина. - Новосибирск: Изд-во ин-та археологии и этнографии, 1999. - 160 с.

189. Разлогов К.Э. Коммерция и творчество: враги или союзники? / К.Э. Разлогов. М.: Искусство, 1992. - 271 с.

190. Ремизов A.B. Омское краеведение 1930-1960-х годов: очерк истории: в 2 ч. / A.B. Ремизов. Омск: Ом. гос. ун-т, 1998.

191. Романовский С.И. Нетерпение мысли, или Исторический портрет радикальной русской интеллигенции / С.И. Романовский. -СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. 308 с.

192. Российская интеллигенция: критика ист. опыта: тез. докл. Всерос. конф. с междунар. участием. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001.-278 с.

193. Российская интеллигенция: страницы истории. — СПб.: Б.и., 1991.

194. Россия, Запад и Восток: история взаимоотношений: материалы 29-й Всерос. заоч. науч. конф. СПб.: Нестор, 2003. - 266 с.

195. Российская культура: модернизац. опыты и судьбы науч. сообществ: материалы Второй Всерос. науч. конф.: в 2 т. Омск: Сиб. филиал Рос. ин-та культурологи: ОмГУ, 1995. - Т. 2. - 222 с.

196. Русский вопрос: история и современность: материалы докл. Второй всерос. конф. Омск: Ком. по культуре и искусству Ом. обл., 1994.-Ч. 1.-303 с.

197. Русский вопрос: история и современность: Материалы Третьей всерос. науч. конф. Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998. - 344 с.

198. Русская интеллигенция: история и судьба. М.: Наука, 1999.-423 с.

199. Русская художественная культура второй половины XIX века: картина мира. М.: Наука, 1991. - 400 с.

200. Самодеятельное художественное творчество в СССР: очерки истории. СПб.: Б.и., 2000.

201. Сибирь в период строительства социализма и перехода к коммунизму. Вып.1 Культурное строительство в Сибири в 19171960 гг. Новосибирск: «Наука», Сиб. отделение, 1962. - 239 с.

202. Сибирь в период строительства социализма и перехода к коммунизму. Новосибирск: Наука: Сиб. отд-ние, 1965. - Вып. 2: Культурное строительство в Сибири. - 144 с.

203. Сидорина Е. Сквозь весь двадцатый век: худож.-проект, концепции рус. авангарда / Е. Сидорина. М.: Рус. мир, 1994.

204. Слово в действии: интент-анализ полит, дискурса. СПб.: Алетейя, 2000.-216 с.

205. Смысл жизни: антол. М.: Изд. группа «Прогресс-Культура», 1994. - 592 с.

206. Снитко Л.И. Первые художники Алтая / Л.И. Снитко. Л.: Художник РСФСР, 1983.- 165 с.

207. Советская историография. М.: Рос. гос. гуманитар, ун-т, 1996.-592 с.

208. Советская культура в реконструктивный период. 1928-1941.-М.: Наука, 1988.-605 с.

209. Соколова Ф.Х. Интеллигенция европейского Севера России в 1917-1941 годах / Ф.Х. Соколова. Архангельск: Помор, ун-т, 2003.-386 с.

210. Соловьева-Волынская И.Н. Художники Омска / И.Н. Соловьева-Волынская. JL: Художник РСФСР, 1972.

211. Сорокин П.А.Человек, цивилизация, общество / П.А. Сорокин. М.: Политиздат, 1992. - 543 с.

212. Соскин В.Л. Российская советская культура (1917-1927 гг.): очерки социал. истории / В.Л. Соскин. Новосибирск: изд-во СО РАН, 2004. - 455 с.

213. Соскин В.Л. Сибирь, революция, наука / В.Л. Соскин. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1989. 173 с.

214. Социальные преобразования в экономике и культуре Западной Сибири в 20-30-х годах: сб. ст. Тюмень: Тюмен. гос. ун-т, 1975.- 126 с.

215. Социальные конфликты в истории России: материалы Все-рос. науч. конф. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. - 400 с.

216. Страницы исторического прошлого Омска (XIX начало XX вв.): краев, сб. - Омск: Б.и., 1994.

217. Судьбы русской интеллигенции: материалы дискуссии 1923-1925 гг. Новосибирск: Наука, 1991. - 221 с.

218. Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000.

219. Тихомиров А. Красная Армия и Военно-морской флот в советской живописи / А. Тихомиров. -М.; Л.: Искусство, 1938. 60 с.

220. Тихомиров A.M. Красная армия в изобразительном искусстве / A.M. Тихомиров. М.; Л.: Искусство, 1939. - 40 с.

221. Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции: тез. докл. междунар. конф. Пермь: Изд-во ПРИЛИТ, 2002. -350 с.

222. Трушкин В.П. Восхождение: лит. и литераторы Сибири 20-х 30-х гг. / В.П. Трушкин. - Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1978.-328 с.

223. Урбанизация и культурная жизнь Сибири: материалы Все-рос. науч.-практ. конф. Омск: Ком. по культуре и искусству Администрации Омской области: Сиб. филиал Рос. ин-та культурологии, 1995.

224. Учителя и ученики. Связь поколений: сб. науч. ст. и материалов. Омск: Изд-во ОмГТУ, 2001.-105 с.

225. Федоров-Давыдов A.A. Русский пейзаж XVIII начала XX века / A.A. Федоров-Давыдов. - М.: Сов. художник, 1986. - 304 с.

226. Федюкин С.А. Великий Октябрь и интеллигенция: из опыта вовлечения старой интеллигенции в стр-во социализма / С.А. Федюкин. М.: Наука, 1972. - 471 с.

227. Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв.: антол. М.: Прогресс, 1993. - 400 с.

228. Фрейд 3. Художник и фантазирование / 3. Фрейд. М.: Республика, 1995. - 400 с.

229. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет / М. Хай-деггер. М.: Гнозис, 1993. - 464 с.

230. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / Й. Хейзинга. М.: Прогресс, 1992. - 464 с.

231. Художественная культура Сибири: особенности освоения и развития: сб. науч. тр. Новосибирск: Б.и., 1988. - 157 с.

232. Художественная литература в Сибири (1922-1927). Новосибирск: Б.и., 1927. - 135 с.

233. Центр-провинция: ист.-психол. пробл.: материалы Всерос. науч. конф. СПб.: Нестор, 2001. - 255 с.

234. Человек в экстремальных условиях: ист.-психол. исслед.: Материалы XVIII Междунар. конф.: в 2 ч. СПб.: Нестор, 2005. -Ч. 1.-320 е.; 4.2.-312 с.

235. Шарапов Ю.П. Из истории идеологической борьбы при переходе к НЭПу: мелкобуржуазный революционаризм опасность «слева» / Ю.П. Шарапов. - М.: Наука, 1990. - 190 с.

236. Шмидт И.М. Русская скульптура второй половины XIX -начала XX века / И.М. Шмидт. М.: Искусство, 1989.

237. Шпенглер О. Закат Европы / О. Шпенглер. Новосибирск: Наука, 1993.-593 с.291. 60-летие большого террора: памяти жертв репрессий. -Омск: ОмГУ, 1998.-88 с.

238. Юнг К.Г. Сознание и бессознательное / К.Г. Юнг. СПб.: Унив. кн., 1997.-544 с.

239. Коул М. Культура и мышление / М. Коул, С. Скрибнер. — М.: Прогресс, 1977.

240. Чрезвычайщина: из истории Ом. Прииртышья 20-30-х гг. -Омск: кн. изд-во, 1990. 115 с.

241. Эстетика научного познания: материалы Междунар. науч. конф. М.: Соврем, тетради, 2003. - 200 с.

242. Юрасова М.К. Омск: очерки истории города / М.К. Юрасо-ва. Омск: кн. изд-во, 1983. - 256 с.

243. Я и Мы: история, психология, перспективы: материалы Междунар. науч. конф. СПб.: Нестор, 2001. - 424 с.

244. Яхонт О.В. Советская скульптура: кн. для учителя / О.В. Яхонт. М.: Просвещение, 1988. - 224 с.

245. СТАТЬИ И МАТЕРИАЛЫ ДОКЛАДОВ

246. Арсеньев К.К. Пути и приемы покаяния / К.К. Арсеньев // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991. -С. 221-227.

247. Балашов Н.И. Русская интеллигенция в ее классическом виде как важный субъект формирования живой культуры России XIX-XX вв. / Н.И. Балашов // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 1999. - С. 230-243.

248. Бачинин В.А. Интеллигенция как создатель идеологической сюрреальности / В.А. Бачинин // Философ, науки. 1991. - № 3. -С. 48-50.

249. Белов И.Т. Из истории церквей омской епархии / И.Т. Белов, H.H. Яценко // Изв. Ом. гос. ист.-краев. музея. 1998. - № 6. -С.400-402.

250. Бердяев Н. Воля к жизни и воля к культуре / Н. Бердяев // Творчество. 1990. - № 4. -С. 14-16.

251. Бердяев H.A. К истории и психологии русского марксизма / H.A. Бердяев // Сов. педагогика. 1991 .-№ 4. - С. 114-118.

252. Бердяев H.A. Философская истина и интеллигентская правда / H.A. Бердяев // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991. - С. 24-43.

253. Байлов A.B. К новой концепции сменовеховства / A.B. Бай-лов, P.A. Шипилова // Интеллигенция в советском обществе: меж-вуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993. - С. 70-78.

254. Бойко Ю.В. Становление советской интеллигенции в освещении французской немарксистской историографии 20-х 30-х гг. / Ю.В. Бойко // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. - Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993. - С. 110-121.

255. Бородина Г.Ю. Административно-территориальное деление города Омска в 1917-1987 гг. в документах государственного архива Омской области / Г.Ю. Бородина // 280 лет Омску: история и современность. Омск: Ом. госун-т, 1996. - С. 46-50.

256. Бородкин Л.И. Историческая синергетика: антропологический аспект / Л.И. Бородкин // Ежегодник ист.-антропол. исслед. -М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. 20001/2002. - С. 22-31.

257. Бродский И.Е. Историк-архивист Н.В. Горбань: о судьбе ученого и его наследия / И.Е. Бродский, A.B. Ремизов // Проблемы историографии, источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории. Омск: Б.и, 1995. - С. 165-168.

258. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество / С.Н. Булгаков // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991. -С. 43-85.

259. Ваксберг А. Окровавленные сюжеты / А. Ваксберг // Театр. 1991. -№ 1.-С. 134-168.

260. Вибе П.П. 120 лет омского государственного историко-краеведческого музея: хроника основных событий / П.П. Вибе // Изв. Ом. гос. ист.-краев. музея 1998. -№ 6. - С. 11-51.

261. Володин Э. Интеллигенция и народ / Э. Володин // Обществ. науки и современность. № 3. - С. 137-16.

262. Гаспаров М.Л. Интеллектуалы, интеллигенты, интеллигентность / М.Л. Гаспаров // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 1999. - С. 5-14.

263. Гафаров Х.С. Герменевтическая философия истории Джо-ванни Батиста Вико / Х.С. Гафаров // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т.- Минск: РИВШ БГУ, 2000. Т. 1. - С. 37-42.

264. Гершензон М.О. Творческое самосознание / М.О. Гершен-зон // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991.-С. 85-109.

265. Главацкий М.Е. К оценке исторического опыта формирования советской интеллигенции / М.Е. Главацкий, М.И. Кондрашева // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993. - С. 36-42.

266. Горяинова О.И. Культура «своя», «чужая», «другая»: поиски конвенциональной системы / О.И. Горяинова // Культура «своя» и «чужая»: материалы междунар. интернет-конф. М.: Фонд независимого радиовещания, 2003. - С. 26-31.

267. Головко В.В. Кризис в исторической науке: попытка экспликации понятия /В.В. Головко // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000. - Т. 1. - С. 77-79.

268. Гредескул H.A. Перелом русской интеллигенции и его действительный смысл / H.A. Гредескул // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. -М.: Мол. гвардия, 1991. С. 227-269.

269. Гусева E.H. Обзор фондов госархива Омской области рассекреченных в 1995-1996 гг. / E.H. Гусева // Музей и общество на пороге XXI века: материалы Всерос. науч. конф., посвящ. 120-летию Ом. гос. ист.-краев. музея. Омск: Б.и., 1998. - С. 283-284.

270. Давыдов Ю.Н. Горькие истины «Вех»: траг. опыт самопознания рос. интеллигенции / Ю.Н. Давыдов // Социол. исслед. -1991.-№ 1.-С. 95-107.

271. Давыдов Ю. Две бездны два лица России / Ю. Давыдов // Вопр. философии. - 1991. - № 8. - С. 75-88.

272. Демидов А.Б. Дуализм события и логика истории / А.Б. Демидов // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: Материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000.-Т. 1.-С. 20-23.

273. Дербуш O.A. Школа-коммуна краеведения при ЗападноСибирском краевом музее / O.A. Дербуш // 280 лет Омску: история и современность. Омск: Ом. госун-т, 1996. - С. 147-148.

274. Еременко Т.В. Коллекция изобразительного фонда ОГИК музея / Т.В. Еременко // Изв. Ом. гос. ист.-краев. музея. 1998. - № 6.-С. 152-164.

275. Жиров A.A. Краеведение в Тарском Прииртышье / A.A. Жиров // Урбанизация и культурная жизнь Сибири: материалы Всерос. науч.-практ. конф. Омск: СФ РИК, 1995. - С. 122- 123.

276. Жукова О.Н. История русской культуры и современность / О.Н. Жукова // Вопр. истории. 2007. - № 8. - С. 105-116.

277. Зазубрин В. Проза «Сибирских огней» / В. Зазубрин // Художественная литература в Сибири (1922-1927). Новосибирск: Б.и., 1927.-С. 32-40.

278. Зверев В.В. Художественная литература как исторический источник: к постановке пробл. / В.В. Зверев // Ежегодник ист.-антропол. исслед. М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. - 20001/2002. - С. 64-68.

279. Земсков В.Н. Спецпоселенцы: (по документации НКВД) / В.Н. Земсков // Социс. 1990. - № 11. - С. 3-17.

280. Золотарев В.Л. Историческая наука: люди проблемы /

281. B.Л. Золотарев // Отеч. история. 2007. - № 5. - С. 178-183.

282. Зубова И.Л. Классический историзм и его альтернатива / И.Л. Зубова // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000. - Т. 1. С. 74-77.

283. Изгоев A.C. Об интеллигентной молодежи / A.C. Изгоев // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991.1. C. 185-210.

284. Итин В. О поэтах / В. Итин // Художественная литература в Сибири (1922-1927). Новосибирск: Б.и., 1927. - С. 80-85.

285. Катаев В.Б. Боборыкин и Чехов: (к истории понятия «интеллигенция» в рус. литературе) / В.Б. Катаев // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 1999. - С. 382-397.

286. Квакин A.B. Основополагающий признак интеллигенции / A.B. Квакин // Культура и интеллигенция России XX в. как исследовательская проблема: итоги и перспективы изучения: тез. докл. науч. конф. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. - С. 20-21.

287. Керов В.В. «Ежегодник историко-антропологических исследований»: о современном кризисе исторической науки и пользе практического оптимизма / В.В. Керов // Ежегодник ист.-антропол. исслед. М.:ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. - 20001/2002. - С. 7-14.

288. Киселева Д.А. Обзор новейших научных изданий по исторической антропологии и социальной истории (2000-2001 гг.) / Д.А. Киселева // Ежегодник ист.-антропол. исслед. М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. - 20001/2002. - С. 396-420.

289. Кистяковский Б.А. В защиту права / Б.А. Кистяковский // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991. -С. 109-136.

290. Кладова Н.В. Психоаналитическая интерпретация исторического источника / Н.В. Кладова // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000. - Т. 1. - С. 153-155.

291. Коган Л.Н. интеллигенция: слой специалистов или духовная элита / Л.Н. Коган // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993. - С. 14-27.

292. Ковалевский М.М. Взаимоотношение свободы и общественной солидарности / // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. -М.: Мол. гвардия, 1991. С. 269-294.

293. Козьменко В.М. Историческая антропология: сегодня и завтра / В.М. Козьменко // Ежегодник ист.-антропол. исслед- М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. 20001/2002. - С. 3-7.

294. Кондаков И.В. К феноменологии русской интеллигенции / И.В. Кондаков // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 1999.-С. 63-90.

295. Кондратова Г.А. Человеческая целостность как методологическая основа в социокультурных исследованиях / Г.А. Кондратова // Ежегодник ист.-антропол. исслед. М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. - 20001/2002. - С. 57-64.

296. Кормер В.Ф. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура / Кормер В.Ф. // Вопр. философии. 1989. - № 9. - С. 6579.

297. Костюрина Н.Ю. Модель культуры нового советского города 1930-1950 гг. / Н.Ю. Костюрина // Ом. науч. вестн. 2005. -№>3,-С. 28-33.

298. Красильников С.А. Политика социальной дискриминации в отношении интеллигенции в 1920-е гг. / С.А. Красильников // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993. - С. 78-88.

299. Кривцун O.A. Художник в истории русской культуры: эволюция статуса / O.A. Кривцун // Человек. 1995. - № 1. - С. 10-25.

300. Лебедев В. Цвет нации или. вредоносной слой? / В. Лебедев // Молодой коммунист. 1990. - № 5. - С. 47-58.

301. Лебедев В.В. К вопросу о судьбах омских епископов (19201930-е годы) / В.В. Лебедев, Н.И. Лебедева // Культура и интеллигенция в переломные эпохи (ХХВ.): тез. докл. Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 24-26 нояб. 1993 г. Омск: Б.и., 1993. - С. 206-208.

302. Лебедева Н.И. Воскресенский военный собор в советский период / Н.И. Лебедева // Изв. Ом. гос. ист.-краев. музея. 1998. -№6.-С. 302-310.

303. Линник И.В. Историософия и принципы самоорганизации / И.В. Линник // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000. - Т. 1,-С. 35-37.

304. Лопатин Л.Н. Формирование псевдоинтеллигенции как способ укрепления командно-административной системы 20-30 х гг / Л.Н. Лопатин // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993. - С. 138-145.

305. Лютов Л.Н. Политические настроения провинциальной интеллигенции в освещении ОГПУ. 1928-1929 гг. / Л.Н. Лютов // Во-пр. истории. 2007. - № 6. - С. 107-120.

306. Мартынова Л.С. История комплектования коллекций краеведческого музея (краткий очерк) / Л.С. Мартынова // Изв. Ом. гос. ист.-краев. музея. 1998. - № 6. - С. 65-80.

307. Мацевич М.Я. Об историческом процессе в свете аксиологии / М.Я. Мацевич // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. -Минск: РИВШ БГУ, 2000. Т. 1. - С. 28-30.

308. Милюков П.Н. Интеллигенция и историческая традиция / П.Н. Милюков // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991. - С. 294-382.

309. Мороченко Н.П. Возвращение к прошлому. В. Гулецкий / Н.П. Мороченко // Сборник научных трудов ООМИИ им. М.А. Врубеля. Омск: Б.и., 1997. - С. 136-146.

310. Мороченко Н.П. Новая встреча с художником / Н.П. Мороченко // Сборник научных трудов ООМИИ им. М.А. Врубеля. -Омск: Б.и., 1997. С. 122-130.

311. Мохначева М.П. Информационные поля системы культурного потенциала русской провинции / М.П. Мохначева, Т.Н. Кан-даурова // Урбанизация и культурная жизнь Сибири: материалы Всерос. науч.-практ. конф. Омск: Ком. по культуре и искусству

312. Администрации Ом. обл.: Сиб. филиал Рос. ин-та культурологи, 1995.-С. 179-183.

313. Мухин М.Ю. «.A девушки потом» (За что девушки любили летчиков) / М.Ю. Мухин // История в XXI веке: ист.-антропол. подход в преподавании и изучении истории человечества: материалы междунар. интернет-конф. -М.: Моск. обществ, фонд, 2001. - С. 375-380.

314. Нечухрин А.Н. О границах исторического понимания / А.Н. Нечухрин // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000. - Т. 1. - С. 904-96.

315. Овсянико-Куликовский Д.Н. Психология русской интеллигенции / Д.Н. Овсянико-Куликовский //Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. -М.: Мол. гвардия, 1991. С. 382-406.

316. Огородникова Л.И. Новые поступления личных фондов омских краеведов / Л.И. Огородникова // Музей и общество на пороге XXI века: материалы Всерос. науч. конф., посвящ. 120-летию Ом. гос. ист.-краев. музея. Омск: Б.и., 1998. - С. 269-270.

317. Петров В.М. Социокультурная динамика и функции интеллигенции / В.М. Петров // Русская интеллигенция: история и судьба. М.: Наука, 1999. - С. 90-108.

318. Петрова Е.И. Георгий Вяткин: в списках репрессированных дважды / Е.И. Петрова // 60-летие большого террора: памяти жертв репрессий: материалы науч. конф. (Омск, 21 окт. 1997 г.) Омск: ОмГУ, 1998.-С. 34-36.

319. Поварцов С.Н. Петр Драверт и дело ОИС: (по материалам Ом. архива ФСБ) / С.Н. Поварцов // Писатель. Общество. Власть. -Омск: Ом. гос. ун-т, 1995. С. 71-88.

320. Позняков В.В. Интерконтекстуальный анализ в историческом познании /В.В. Позняков // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к между нар. науч. конф.: в 2 т.- Минск: РИВШ БГУ, 2000. Т. 1. - С. 89-91.

321. Рачек JT.B. Память земли Омской («Книга Памяти». Омск, 1995) / JI.B. Рачек // Сибирь: вклад в Победу в Великой Отечественной войне: материалы Всерос. науч. конф. Омск: Ом. филиал Объед. ин-та истории, филологии, философии СО РАН, 1995. - С. 166-170.

322. Ремезов A.B. О писателях-краеведах / A.B. Ремезов // Писатель. Общество. Власть. Омск: Ом. гос. ун-т, 1995. - С. 88-97.

323. Ремезов A.B. Справочные издания 1920-х начала 1930-х гг. как источник для изучения культурной жизни Омского Прииртышья / A.B. Ремезов // Областная научно-практическая конференция, посвященная 275-летию города Омска. - Омск: Б.и., 1992.

324. Розвезева А.И. Архив А.Ф. Палашенкова в фондах Омского государственного историко-краеведческого музея / А.И. Розвезева // Изв. Ом. гос. ист.-краев. музея. 1998. - № 6. - С. 133-142.

325. Румянцева М.Ф. Историческая антропология в условиях кризиса метарассказа / М.Ф. Румянцева // Ежегодник ист.-антропол. исслед. М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. - 20001/2002. - С. 14-22.

326. Русакова О.Ф. Модусы сосуществования методологии истории / О.Ф. Русакова // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. -Минск: РИВШБГУ, 2000.-Т. 1.-С. 138-140.

327. Русакова О.Ф. Российский радикализм в судьбах интеллигенции: история и типология / О.Ф. Русакова // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер. гос. унт, 1993. -С. 50-60.

328. Рыженко В.Г. Репрессированное краеведение и судьбы краеведов / В.Г. Рыженко // 60-летие большого террора: памяти жертв репрессий: материалы науч. конф. (Омск, 21 окт. 1997 г.). -Омск: ОмГУ, 1998. С. 46-50.

329. Самченко В.Е. Интеллигенция: понятие и судьба / В.Е. Сам-ченко // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. -Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993. С. 5-13.

330. Сартакова A.A. Судьба библиотек омских религиозных организаций (20-30-е гг.) / A.A. Сартакова // Духовность русской культуры: материалы Всерос. науч.-практ. конф. (22-23 дек. 1994 г.).-Омск: Б. и., 1994.-С. 130-131.

331. Святец Ю.А. Научная неопределенность в историческом исследовании / Ю.А. Святец // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000. - Т. 1. - С. 103-108.

332. Севостьянова Г.А. Из истории формирования коллекции русской и западноевропейской графики Омского областного музея изобразительных искусств / Г.А. Севостьянова // Омский областной музей изобразительных искусств. Омск: Русь, 1995.-С. 11-19.

333. Сенявская Е.С. Военно-историческая антропология как новая отрасль исторической науки / Е.С. Сенявская // Ежегодник ист.-антропол. исслед. М.: ЭКОН-ИНФОРМ, 2002. - 20001/2002. -С. 31-51.

334. Синяков C.B. Философские основания исторического познания / C.B. Синяков // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. -Минск: РИВШ БГУ, 2000. Т. 1. - С. 23-25.

335. Солженицын А.И. Образованщина / А.И. Солженицын // Русская интеллигенция: история и судьба. М.: Наука, 1999. -С. 125-149.

336. Соколов К.Б. Мифы об интеллигенции и историческая реальность / К.Б. Соколов // Русская интеллигенция: история и судьба. -М.: Наука, 1999. С. 149-208.

337. Соскин B.JI. К оценке исторического опыта формирования советской интеллигенции / / B.JI. Соскин // Интеллигенция в советском обществе: межвуз. сб. науч. тр. Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1993.-С. 27-36.

338. Спирина И.В. Преподаватели текстильного отделения Худ-прома / И.В. Спирина // Культура и интеллигенция в переломные эпохи (XX в.): тез. докл. Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 24-26 нояб. 1993 г. - Омск: Б.и., 1993. - С. 142-144.

339. Струве П.Б. Интеллигенция и революция / П.Б. Струве // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991. -С.136-153.

340. Исторические предпосылки формирования музеев в городах Сибири XIX века / О.Н. Труевцева // Урбанизация и культурная жизнь Сибири: материалы Всерос. науч.-практ. конф. Омск: СФ РЖ, 1995.-С. 169-171.

341. Туган-Барановский М.И. Интеллигенция и социализм / М.И. Туган-Барановский // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. -М.: Мол. гвардия, 1991. С. 419-440.

342. Улахович Н.Д. О методологических ориентациях в развитии социально-исторического знания / Н.Д. Улахович // Теоретико-методологические проблемы исторического познания: материалы к междунар. науч. конф.: в 2 т. Минск: РИВШ БГУ, 2000. — Т. 1. -С. 140-142.

343. Франк C.JI. Этика нигилизма / C.JI. Франк // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. М.: Мол. гвардия, 1991. - С. 153-185.

344. Федяев В.П. «Чистки» и современная политическая история / В.П. Федяев // Политическая история в мемуарах и документальныхпубликациях новейшего времени: тез. докл. межвуз. науч. конф. -Омск: Б.и., 1992. С. 85-87.

345. Чебоксарова Л.Г. К вопросу о комплектовании фонда редкой книги в Омском областном музее изобразительных искусств / Л.Г. Чебоксарова // Омский областной музей изобразительных искусств. Омск: Русь, 1995. - С. 34-44.

346. Чернявская А.Е. Произведения западноевропейской живописи из собрания князей Юсуповых в Омском областном музее изобразительных искусств / А.Е. Чернявская // Омский областной музей изобразительных искусств. Омск: Русь, 1995. - С. 4.

347. Чулков А. Рисунки мастера знакомят с эпохой: 1930 -е годы в графике Романа Семашкевича / А. Чулков // Историк и художник.-2005.-№1.-С. 119-124.

348. Шапинская E.H. Культура «Другого» в классических и постклассических теоретических исследованиях / E.H. Шапинская // Культура «своя» и «чужая»: материалы междунар. интернет-конф. -М.: Фонд независимого радиовещания, 2003. С. 11-26.

349. Шевелева Л.В. Идеология против культуры / Л.В. Шевелева // Русский вопрос: история и современность: материалы Третьей всерос. науч. конф. (17-18 дек. 1996 г., г. Омск). Омск: Изд-во ОмГПУ, 1998. - С. 115-119.

350. Шепелева В.Б. Б.А. Вакар и научные сообщества в сфере сельскохозяйственной науки 1920-1930 годов /В.Б. Шепелева // Локальные культурно-исторические исследования: теория и практика. Омск: Гос. ун-т, 1998. - С. 168-177.

351. XVIII-XX вв.)». Омск: Сиб. филиал Рос. ин-та культурологии: ОмГУ, 1998.-Т. 1.-С. 130-134.

352. Якимович А.К. Толерантность как способ самоутверждения / А.К. Якимович // Культура «своя» и «чужая»: материалы между-нар. интернет-конф. М.: Фонд независимого радиовещания, 2003. -С. 31-37.

353. Яневская C.B. Репрессии и Омский театр /C.B. Яневская // 60-летие большого террора: памяти жертв репрессий: материалы науч. конф. (Омск, 21 окт. 1997 г.). Омск: ОмГУ, 1998. - С. 37-40.

354. Янковская Г. Книжный идеал художника и живописцы позднего сталинизма / Г. Янковская // Историк и художник. 2005. -№ 1. - С. 124-139.

355. Jukes G. A Novelist and His Hero / G. Jukes // Acta Slavica Iaponica. 2001. - T. 18.-C. 145-175.

356. Janaszek-Ivanickova H. National and Regional Consciousness in Western Slavic Essay-Writing during the Anti-Communist Movement

357. H. Janaszek-Ivanickova 11 Acta Slavica Iaponica. 2001. - T. 18. -C. 64-78.

358. Matsui Y. Technocrats and Revolutionary Power: a History and Technological Policy in the Soviet Union, 1917-1929, by Takeshi Naka-shima / Y. Matsui // Acta Slavica Iaponica. 2001. - T. 18. - C. 242244.

359. Matsui Y. Youth attitudes towards Stalins revolution and the Stalinist regime, 1929-41 / Y. Matsui // Acta Slavica Iaponica. 2001. -T. 18.-C. 64-79.1. ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ1. Безбожник-ударник. 1930.

360. Жизнь Сибири. 1929. - № 5, 6, 10.

361. Изв. Зап.-Сиб. отд. Рус. геогр. о-ва (Омск). 1929. - Т. IV: 1928-1929.4. Коме, информатор. 1928.

362. Красное знамя.-1927-1928; 1936.

363. Нар. хоз-во Ом. обл. 1935. - № 3.7. Настоящее. 1928-1930.8. Ом. зритель. 1928-1929.9. Ом. обл.- 1937.-№1-11.10.Ом. правда. 1935.11.0м. рабфаковец. 1928. -№ 2.12.Рабочий путь. 1928-1930.

364. Сборник постановлений и распоряжений Президиума Омского облиспокома, его отделов и управлений. 1935. - № 3-17, 19, 20, 23-42; 1936. - № 2, 3, 5-19, 44-45, 47, 48, 55.14.Сиб. огни. 1935.

365. Сибкраеведение. 1928, 1930.

366. Просвещение Сибири. 1929. -№ 2, 9.