Идейно-творческая эволюция Л. Леонова от "Вора" к "Пирамиде": Сравнительно-типологический анализ двух романов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Осинский, Валерий Аркадьевич

• Осинский, Валерий Аркадьевич
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Осинский, Валерий Аркадьевич

Введение стр. 2

Глава 1. Идейно-философская концепция романов «Вор» и «Пирамида». Динамика развития художественных образов. стр. 31

Глава 2. Образы второго плана и их идейно-художественное содержание. стр. 90

Глава 3. Композиция романов «Вор» и «Пирамида». стр. 134

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Идейно-творческая эволюция Л. Леонова от "Вора" к "Пирамиде": Сравнительно-типологический анализ двух романов»

Предметом изучения данной работы являются обе редакции романа «Вор» и роман «Пирамида» Л. Леонова. Эти разнесенные во времени произведения объединяет тождество идейно-философских проблем, поднятых писателем, и в первую очередь крайне сложный и до конца не проясненный автором онтологический вопрос об отношениях человека с самим собой и с Богом.

Что есть человек - центр мироздания, или «винтик» в механизме классовой борьбы? «Песчинка на безвестной вселенской тропке в ожидании, когда однажды Господь коснется его своей пречистой стопой» или же индивидуальность, «даже лицом и сноровкой похожая на бога своего»? Надо ли любить людей «не за чудо, не за силу их. а за то, чего, не смотря на загубленные -усилия, так и не удалось им совершить в жизни»? Либо Верховное Существо уже заранее не может «любить еще не родившиеся творения свои» и, значит, человек обречен на вечное одиночество и должен полагаться на собственные силы для достижения вершин прогресса? Наконец, что такое прогресс? Благо это для человека, стремящегося к общественному устройству, где «общественная устойчивость диктуется уже не головоломным сплетением обоюдоострых истин, а тем социальным инстинктом улья, где все одинакие, и оттого некому завидовать, нечего красть и незачем убивать ближнего на баррикаде», либо прогресс - это зло, «огненная буря, в которой пылала и плавилась всяческая сорная старина - святыни, образы, потребности, ремесла, включая тысячелетнюю государственность и самую веру русских»? Стоят ли титанические усилия человечества на пути к счастью одной единственной блестинки в зрачке человека, погашенной во имя всеобщего блага?

Вопрос о пути России на дорогах всемирной истории человечества (одна из сквозных тем философских произведений Л. Леонова) наиболее остро звучит в романах «Вор» и «Пирамида». Россия - ямщик ли это, вечно плетущейся в хвосте обоза самодовольной Европы, а как «спохватятся грозный Иван либо Петруха: доставай из-за голенища кнут, давай догонять да нахлестывать, бороды резать, наотмашь головушки рубить»? Либо историческое предназначение России заключается лишь в том, «чтобы с высот тысячелетнего величия и на глазах у человечества рухнуть наземь и тем самым собственным примером предостеречь грядущие поколения от повторной затеи учинить на земле без Христа и гения райскую житуху»?

Все эти вопросы, обозначенные Л. Леоновым в «Воре» периода НЭПа и во второй редакции романа, а затем рассматриваемые им в последнем произведении, - растянувшийся на десятилетия диалог с читателями.

Детальное рассмотрение работ писателя позволяет обнаружить важное типологическое родство романов не только в общем комплексе идей, философских интересов и творческих задач писателя, но и в принципах построения характеров и конфликтов, в мировоззренческих поисках персонажей, в композиционных решениях, что дает основание выделить эти произведения как координаты творческой эволюции Леонова в целом.

Первый вариант «Вора» появился в 1927 году на страницах журнала «Красная новь».

Леонов повторно обратился к роману сформировавшимся мастером, спустя двадцать семь лет. За это время он написал ряд крупных произведений. Потребность автора внести изменения в текст «Вора» предполагает исключительное отношение Леонова к роману в процессе своей творческой эволюции.

Роман «Пирамида», опубликованный в 1994 году в приложении к журналу «Наш современник» и затем вышедший отдельной книгой в том же году в издательстве «Голос», стал последним произведением писателя. Леонов сам считал роман неоконченным, что создает значительные трудности для его изучения.

В статье «Слово о Толстом» Л. Леонов писал: «Каждый большой художник, помимо своей главной темы, включенной им в интеллектуальную повестку века, сам по себе является носителем личной, иногда безукоризненно спрятанной проблемы, сложный душевный узел которого он и развивает на протяжении всего творческого пути»1. До публикации романа «Пирамида» это заявление можно было рассматривать безотносительно, как взгляд писателя на творческий процесс в широком смысле. Казалось бы, что мог «безукоризненно прятать» автор «Барсуков», «Вора», «Соти», «Скутаревского», «Дороги на Океан», «Русского леса», что было бы еще недосказано им в его романах, пьесах и сценариях, чего бы еще не заметили и о чем бы еще не написали исследователи его творчества? Однако последний роман проясняет многие аспекты философской прозы писателя.

Сегодня обобщены направления творческого наследования Леоновым традиций русской классики2. Выявлены важные биографические истоки его творчества3. Охарактеризованы философские искания писателя4. Рассмотрены обе редакции

Вора»5. Книги Н.А.Грозновой6, Е.В.Стариковой7, М.П.Лобанова8, З.Богуславской9, О.Михайлова10, прочно вошли в историко-литературный обиход. (Правда, исследования многих авторов, вплоть до 90-х г. XX столетия, перенасыщены идеологической демагогией, что создает определенные трудности для объективного анализа накопленного материала.) После издания «Пирамиды» появились диссертации посвященные итоговому роману J1. Леонова11, рассматривающие работу в связи с общей литературной ситуацией в русской литературе конца XX века.

В 1982 г. H.A. Грознова отмечала: «.творческий путь писателя развивался, как все еще часто утверждается в критике, «пропорционально» последовательному «улучшению» качества леоновского искусства: от известной непроясненности эстетических и социальных ориентиров в первых произведениях к овладению основами реализма не ранее, чем в «Барсуках», затем первое самостоятельное приобщение к социалистическому мироощущению в «Соти», «Скутаревском», «Дороге на Океан», завершившееся одним из вершинных достижений социалистического реализма - «Русским лесом». В параллели с этим развитием обычно рассматривается несколько излишняя и вроде бы неуверенная привязанность Леонова к наследию, к инструментарию Ф.М.Достоевского, приводившая не только к удачной учебе, но и к нелегким оплошностям - например, в «Воре», «Конце мелкого человека», - которые были исправлены впоследствии в новых редакциях этих произведений.

Но появившиеся в последнее пятилетие первые отрывки из нового романа Леонова словно колеблют эту схему, во всяком случае, ломают ее восходящую прямую»12.

Подразумевался опубликованный в 1974 году в № 11 журнала «Наука и жизнь» фрагмент романа Л. Леонова «Мироздание по Дымкову», который появился в полном варианте в 1994 году под названием «Пирамида»13.

На наш взгляд, не случайно «кривая» отношения критики к «восходящей прямой» творчества Л. Леонова замыкается лишь в 1994 г. Подводя своеобразный и достаточно спорный итог творческому пути Леонова А.В.Варламов отмечает: «.роман («Пирамида» - В.О.) представляет собой. если угодно, возвращение воспитавшегося до революции в патриархальной семье классика к православию.»14 Однако тяготение Л. Леонова к библейской культуре и особый идейно-философский смысл, который он вкладывает в свои произведения, справедливо определяемые многими критиками, как «философские романы», четко прослеживается на протяжении всего творческого пути писателя.

Постоянный поиск разрешения философских задач, которые Леонов ставит в своих произведениях, является отличительной чертой творчества писателя. Философская направленность художественных исканий Л. Леонова во многом связана с его постоянной обращенностью к библейскому материалу. Еще в 1980 г. А. Лысов отмечал, что «в основе леоновской библеистики лежит тот несомненный факт, что писатель в своих исканиях никогда не отталкивался прямо (и только) от канонического текста Священного писания, а соприкасался с ним через ряд дополнительных и опосредованных звеньев, интересуясь прежде всего трансформацией и обобщением библейского материала в подвижных процессах народной культуры. Подобный ракурс его библеистики был продиктован как биографией писателя (круг чтения в детстве, знакомство со старообрядческой средой, знание скитской жизни), так и логикой творческого развития»15.

Библейскую проблематику «Пирамиды» правомерно рассматривать как закономерное продолжение поиска ответов на философские вопросы, поставленные Леоновым еще в «Воре».

Уже в одном из первых произведений Леонова, в «Барсуках», в притче о «Неистовом Калафате» намечена сквозная тема творчества писателя - вечный спор человека с Богом. Библейская история о строительстве Вавилонской башни, дабы люди сравнялись в величии со своим творцом, и известный финал их горделивых устремлений становятся краеугольным камнем философских исканий автора «Барсуков». Эту тему венчает «конус» романа «Пирамида» -вставное произведение Вадима Лоскутова о строительстве гигантского памятника Вождю. И если в 90-е годы XX столетия современники писателя могли воочию убедиться в тщете человеческих усилий построить «райскую житуху» без Христа и гения, то 2 0-е годы истории России лишь обнажили многие, тогда казавшиеся спорными, вопросы, рассматриваемые Леоновым в следующем после «Барсуков» романе «Вор».

Первая редакция романа, написанная на сломе эпох, сразу после публикации попала в поле зрения критики, почти единодушно отметившей связь романа «Вор» с творческим наследием Ф.М.Достоевского.

Оба писателя, разделенные друг с другом более чем полувеком, начинали свой творческий путь в сложные периоды европейской и российской истории. Ф.М.Достоевский в молодости стал свидетелем крушения философской системы Гегеля. За этим последовала активная полемика сторонников системы с догматизмом в философии и с консерватизмом в религии, имевшая конечной целью поиск решения острых социальных проблем и эмансипации человека. Великий русский писатель до конца жизни относился скептически к любой «абсолютной идее». Все его романы в конечном счете испытывали на прочность идеи, соотнесенные с практикой жизни живого человека. Вопросы дальнейшего развития России, ее движение к «прогрессу» и эволюция человеческой личности в новых реалиях, с которыми столкнулось русское общество второй половины 19-го века, по существу, стали основными темами творчества Ф.М.Достоевского, как и большинства крупнейших писателей его времени. Ф.М.Достоевский считал, что историческая жизнь западноевропейских народов давно сложилась, инстинктивное, братское чувство между людьми на Западе давно утрачено по причине рационалистического начала западноевропейского католичества и протестантизма. В противовес западным народам русская нация сохранила самобытный уклад, основанный на совестливости народа, на потребности в общественной правде, высшим этическим идеалом которого является способность без насилия над собой сочувствовать другим людям и добровольно служить им. Поэтому всякая попытка навязать русской нации идеи, идущие в разрез с идеалами православия, выстраданные тысячелетней историей страны, обречены на неудачу.

Любой форме власти, политической и религиозной, Ф.М. Достоевский противопоставлял нравственную свободу духа. Каково бы ни было влияние «среды», последней инстанцией, определяющей нравственное «я» человека, является сам человек, его ответственность перед близкими и перед миром. только полуинстинктивное или сознательно живущее в человеке ощущение добра» способно противостоять пагубному влиянию современной цивилизации. Однако, как бы ни была велика способность человека к любви и самопожертвованию во имя другого человека, способен ли он одним лишь личным примером возвысить окружающих над злом и эгоизмом, которые дремлют в душах людей? Только в братском единении с народом писатель видел возможность сохранения нравственной силы отдельной личности.

Как правило, Ф.М.Достоевский сосредоточивает действие своих романов вокруг нескольких острых проблем, отказывается от плавной повествовательной манеры, для того чтобы показать трагическую неустойчивость действительности. Поэтому в его романах возрастает удельный вес диалога, который помогает глубже отразить столкновения и борьбу противоположных мировоззрений его героев, выявить все «за» и «против» противоборствующих сил. За будничным фактом, как правило, открываются общечеловеческие вопросы, над которыми могут размышлять люди разных сословий. И резкие переходы от насущного к общечеловеческому - характерная особенность романистики Ф. М. Достоевского.

В силу обстоятельств, под воздействием которых писателю приходилось создавать свои романы, статические, описательные моменты в его произведениях сведены к минимуму, а действие романов построено так, что каждый эпизод воспринимается как законченное целое. В то же время любая художественная деталь органически вплетена в общую канву произведения. Загадки фабулы одного эпизода вызывают интерес читателя к другому эпизоду, в котором поставленные ранее задачи усложняются. Это приводит к повторению многих ситуаций в отдельном произведении, каждый раз с новым, более сильным психологическим нажимом, причем в психологической разработке главных персонажей важную роль Ф.М.Достоевский отводит двойникам, в той или иной мере оттеняющим положительные или отрицательные черты характера центральной фигуры произведения.

В «Воре» Л.Леонова так или иначе нашли отражение общие черты романистики и идеологии его великого предшественника, вплоть до технических приемов, которыми пользовался Ф.М.Достоевский, один из главных "отрицательных персонажей" советской критики 20-х годов. К тому же во времена публикации «Вора» на смену романам и повестям, написанным под впечатлениями непосредственных участников революционных и военных событий, появились социально-исторические эпопеи: два тома «Жизни Клима Самгина» М. Горького (1926 - 1928), первая книга «Тихого Дона» М. Шолохова (192 8) . На фоне эпических картин эпохи интеллектуальная картина этой же эпохи, выписанная в «Воре» (вопросы взаимоотношения «живого человека» со средой, поиски главным героем своего назначения в новых реалиях времени, размышления о дальнейшем пути развития России и о необходимости бережного отношения к культурному наследию нации, наконец, тема: автор и творческий процесс), с ее явной художественной «адресностью», не могла быть воспринята критикой однозначно.

Достаточно напомнить, что спор между литературными группировками, зачастую настроенными весьма радикально, о дальнейшем развитии революционного искусства в 20-е годы достиг наивысшего накала. Одни, как, например, представители питерской группы «Серапионовы братья», ратовали за отделение искусства от идеологии. Другие, в частности - лидеры ЛЕФа, напротив, отводили идеологии в искусстве ведущую роль, принижали значение творческой индивидуальности писателя, критиковали пассивность, фатализм, «эстетство» имажинистов, неоклассиков, «Серапионов», считая их эпигонами декадентства. Теоретики группы «Перевал», созданной при журнале «Красная новь», где позже был опубликован «Вор», считали, что реализм - художественный метод, наиболее близкий задачам революционного искусства. «Авангардисты» разрушали реалистическую традицию. Мнений и точек зрения было множество. Полемика достигла такой остроты, что 18 июня 192 5 г. ЦК РКП{б) принял резолюцию «О политике партии в области художественной литературы», в которой говорилось, что пролетарская литература не может претендовать на гегемонию, а должна завоевать ее в творческом соревновании, что новое искусство должно создаваться усилиями всех писателей пролетарских, крестьянских, попутчиков.

Идейные столкновения того времени нашли свое отражение на страницах романа «Вор». Поэтому представители разных литературных группировок рассматривали роман «Вор» в контексте своих представлений о задачах литературы на текущий момент. Стоит напомнить работы той поры авторов В. Оксенова16,

1 7 1Я т ОП

B.Гоффеншефера , Е.Северина , А.Цинговатова , П. Незнамова ,

21 00 23

C. Родова , А. Лежнева , В. Кирпотина , давших сдержанную, либо негативную оценку произведению молодого Леонова.

Вместе с тем «Вор» был высоко оценен рапповской критикой -на него опирался лозунг «живого человека», одним из первых введенный в литературный обиход В. Ермиловым24. И. Нусинов в связи с этим отмечал почти десятилетием позже: «Ермилов до такой степени был уверен, что Леонов ставит центральную проблему нашей эпохи в «Воре» и правильно ее решает, что озаглавил его (сборник статей. - В. О.) «За живого человека в литературе»25. Однако на рубеже 20-3 0-х годов, когда страна встала на рельсы индустриализации и построения социализма, душевные метания «живого человека», главного героя «Вора», проклятые» вопросы, которыми задавались многие персонажи романа, представлялись уже как противостоящие линии победившего класса. И то, что А. В. Луначарский, в известной работе обозначив такое, по его выражению, явление, как «есенинщина», осудил образ Митьки Векшина26 - симптоматично. и вся трагедия Леонова-художника, по-моему, в том, что во имя бытовой «достоевщины» в «Воре» и в «Конце мелкого человека» он попробовал искусственно перепрыгнуть к достоевщине» Достоевского, к утверждению и идеализации надрыва и страдания, к утонченному миру психологических переживаний, для чего он не мог найти никаких материалов в своей среде ни в качестве наблюдений, ни в качестве собственных интуитивных возможностей. И потому талантливый «Вор» оказался раздражающе искусственной вещью, потому так неудачен «Конец мелкого человека»27, отмечал М.Поляков. И даже В. Ермилов, поднимавший

Леонова на щит, писал о «Воре»: «Опасность перейти грань, отделяющую область искусства от области психопатологии, реально вырисовывается перед Леоновым, в некоторых местах он почти переходит эту грань, обнаруживая свою незрелость, слабость по сравнению с Достоевским, чутье, которого всегда удерживало его в границах художественно допустимого.»

Вор» вызывал резкие возражения и в писательской среде. «.Такие произведения, как, например, «Вор» Леонова, я считаю никчемными и по замыслу, и по исполнению. Тут ничего нет, кроме шпаргалки. Фрейшиц, разыгранный руками юных учениц»29, писал о романе Ф. Гладков. В тоже время М. Горький в 192 8 году в письме Р. Роллану положительно отозвался о «Воре»: «.оригинально построенный роман, где люди даны в освещении Достоевского, но поразительно живо и в отношениях крайне сложных. В России книга эта не понята и недостаточно оценена»30. Зарубежная критика отметила как явление отрадное влияние Достоевского на роман Леонова «Вор». Очень высоко оценивал роман Г. Адамович: «На мой взгляд, это лучшее, что дала нам до сих пор «советская» литература, и, признаюсь, мне даже неловко здесь, в этом случае, писать «советская»: нет ничего в романе Леонова, что мешало бы его назвать просто русской книгой. Некоторые страницы этой книги не то, что хороши - они поразительны по глубине, прелести, силе»31.

Л.Леонов дистанцировался от резких высказываний критики в адрес своих первых произведений, а зачастую недвусмысленно заявлял и о приоритетах своего творчества: «Люблю Ф.М.Достоевского со всеми вытекающими из сего последствиями»32. На вопрос: «Художественный метод какого классика вы считаете наиболее соответствующим отражению нашей современности?» - он отвечал: «Ф.М.Достоевского, ежели на то хватит сил и разумения»33.

Впрочем, даже в 1935 г. после появления в печати «Соти», когда вроде бы обозначилась "восходящая прямая" творческого развития Л. Леонова, И. М. Нусинов писал о «Воре»: «Надо было очень слабо ориентироваться в сущности исторического процесса для того, чтобы этот выросший на нэпманской сырости гриб принять за основной плод истории»34.

Во времена нетерпимости и всеобщей подозрительности, когда одной статьи в печати было достаточно, чтобы перечеркнуть не только литературную карьеру, но и человеческую жизнь, художнику, обладающему яркой творческой индивидуальностью, надо было быть крайне осторожным в выражении своих художественных взглядов. Произведения Леонова 30-х годов по тематике отвечают «социальным запросам». Он пишет романы «Соть», «Скутаревский», «Дорога на Океан». Однако красочная метафоричность, характерная для прозы Леонова, в сочетании с изощренным психологизмом и тягой к затейливым словесным фигурам, гармонично вплетенные в увлекательный сюжет, и здесь выдают яркий художественный почерк писателя.

Имя Леонова постоянно «на слуху» в литературной критике. Но в Леонове словно бы действительно "сидит какой-то интеллигентский анархист»35. 5 мая 1994 года в интервью газете «Правда» Л. Леонов признался, что «осенью предвоенного года», то есть сразу после дискуссии о «Метели», ему пришла «мысль об ангеле, командированном Богом на Землю в нашу жизнь»36. Признание это лишний раз указывает на строй мысли писателя, не раз возвращавшегося к теме творческих приоритетов. «Происходящее на глазах наших смещение вершин все очевиднее. Требуется волевое усилие исправить привычное школьное чередование двух этих исполинов (Толстой и Достоевский). Начавшийся столетие назад, такой неравный вначале, бег их явно завершается в пользу Достоевского. Речь идет всего только о выявившихся преимуществах достоевского творческого метода.»37 Подразумевалось огромное воздействие, какое оказало творчество Ф.М.Достоевского как на Л.Леонова, так и на многих не похожих друг на друга мыслителей и художников XX в., в своем творчестве не просто копировавших жизнь, а пытавшихся отразить ее под углом зрения, преломленным сложными лабиринтами человеческой психики. Безусловно, художественный опыт, приобретенный Л. Леоновым с годами, позволил ему глубже проникнуть в творческую лабораторию Ф.М.Достоевского, уяснить математическую закономерность приемов его творчества, которые он постигал в молодости скорее интуитивно, нежели осмысленно. Приведенная цитата лишний раз говорит о том, что внутренняя работа над «проклятыми» вопросами, которыми задавался еще Ф.М.Достоевский, не прекращалась в Л. Леонове на протяжении всего творческого пути.

Чтобы понять творческий метод Леонова, следует рассматривать не только и не столько набор художественных приемов писателя, предметом отображения избравшего локальное историческое явление (в романе «Соть» - это индустриализация страны рубежа десятилетий, в «Скутаревском» - процесс формирования творческой интеллигенции, как прослойки нового общества) , сколько в первую очередь систему идей писателя, которые он соотносит с человеком как с единицей всеобщего человеческого разума. В этом случае «историческое явление» в творческой системе писателя становится лишь эпизодом мирового исторического процесса. А соотнесение «частного явления» с глобальными процессами истории позволяет критически оценивать действительность. И тогда идеи писателя могут прийти в противоречие с действительностью. В миропонимании Леонова не идеи проверяются «историческим явлением», а, напротив, локальный исторический процесс сам проверяется на прочность освещающей его идеей. Подобный принцип прослеживается в прозаических произведениях А. Платонова, М. Булгакова. Это не могло не раздражать современных Л. Леонову критиков, вынужденных оценивать замыслы леоновских произведений в свете рацио.

Как художник Леонов вынужден был балансировать в своем творчестве между требованиями реалистической литературы и эстетическими взглядами, привитыми ему в детстве патриархальным укладом семьи, а в юности - эстетикой многообразных литературных направлений начала века. В 20 -30-е годы попытки рассматривать построение леоновских сюжетов, композицию его романов, искать логику поступков его героев с рационалистических позиций приводили в лучшем случае к непониманию писателя, ибо психологическая кривая поступков человека, в данном случае поступков литературных героев Леонова, зачастую не поддается рациональному объяснению. К тому же, выбирая полем действия своих романов современность, Леонов выносит решаемые им задачи за конкретные временные рамки.

Вполне возможно, что опасение вновь быть непонятым критиками своих произведений и привело к такому большому разрыву во времени между обеими редакциями «Вора», а впоследствии между ними и «Пирамидой».

Казалось бы, «Русский лес», роман, который советская критика отнесла к самым значительным произведениям Леонова, должен был положить конец дискуссии о творческих заблуждениях писателя. Но Леонов снова становится свидетелем смены эпох. Это был «период бурного роста общественного самосознания, крупных сдвигов в социальном и нравственном статусе общества, расцвета романтических по тональности и максималистских по этическому пафосу умонастроений. В литературе чрезвычайно усилились гуманистические акценты, обострилось внимание к человеческой индивидуальности, приобрели особую роль различные виды лирической прозы, наметилось тяготение к общей субъективации

3 р повествовательных форм, исповедальности, условности и т.д.» Появляется новая генерация литераторов, чья молодость пришлась на период Великой Отечественной войны, писателей способных критически осмыслить недавнее прошлое страны. «В окопах Сталинграда» В. Некрасова, «Один день Иван Денисовича» А.Солженицына, «Жизнь и судьба» В. Гросмана, произведения, опубликованные в разное время и имевшие разную литературную судьбу, стали вехами литературной жизни СССР, отражая ту интеллектуальную атмосферу, которой дышала читающая публика.

Именно во второй половине 50-х годов Леонов возвращается к самому сложному своему произведению - он переписывает роман «Вор», который в переработанном варианте выходит в свет в 1959 г.

Вторая редакция «Вора» вновь не имеет безоговорочного успеха. В вину писателю ставятся прежние «ошибки». В своей монографии 3. Богуславская пишет: «.автор, кажется, умышленно изолировал себя от социальных процессов, идущих в стране. Леонов искусственно заставляет героев 20-х годов 20-го века ставить проклятые вопросы, переживать душевные драмы, свойственные героям прошлого. В Маше Доломановой нет никаких примет эпохи, эта демоническая женщина могла бы так же думать, страдать, метаться на страницах романа Достоевского, и ничто в ней не противоречило бы ни строю, ни философии, ни атмосфере произведений писателя, отдаленного от нас более чем

39 полувеком» . По-прежнему стрелы критиков направлены и на первую версию романа: «Усиливающееся влияние Достоевского объясняется исторически. То был сложный период НЭПа. Не разобравшись в его сущности, писатель пессимистически оценил действительность и у Достоевского нашел созвучное своим настроениям»40.

Много позже вырабатывается более взвешенный подход к проблематике, поднятой Леоновым в «Воре», и к художественным принципам ее решения: «Можно с полным основанием сказать, что роман Леонова «Вор» - единственный из его романов, где писатель сознательно уходит от показа нового и стремится решать важнейшие для него философско-этические проблемы на том человеческом материале, который находится в промежуточном положении между двумя борющимися силами»41.

Возникает новый взгляд и на перекличку Леонова с Достоевским. «Герои Достоевского обладают различным культурным уровнем и интеллектуальным развитием, но у нас никогда не возникал вопрос, дорос или не дорос герой до тех идей, которыми

42 ^ автор заставляет его мучиться» . Важно понять, на чем же заостряли свое внимание исследователи, сопоставлявшие обе редакции «Вора».

Если в 20-е годы Леонов решал проблему стихии и разума посредством персонификации в своих героях философских идей и путем столкновения этих идей (будь то религиозный дуализм

Пчхова, мальтузианство Чикилева, купеческий рационализм Заварихина либо партийный схематизм Аташеза), если темы «дна» и «босячества» рассматривались сквозь призму романтического идеализма, то в редакции романа 1959 г. Леонов подвергает коренному пересмотру основные положения произведения.

Логика развития героев в философском романе - это логика мысли»43, - отмечает М.А.Бенькович. Поведение героев определяют не социальные и биологические факторы, а идея, которая «внушена» им автором. И если идеи автора в процессе творческого развития претерпели изменения, то это неизбежно приводит к изменению логики событий и мотивации поступков героев в романе. Именно так и произошло во второй редакции «Вора» со многими персонажами произведения.

Автор неоднократно подчеркивал, что любой из героев его романа - персонификация некой идеи. «И смотрю я на вас, должен признаться, философически, - сообщает Фирсов Векшину, - ибо вы есть великая идея. да, идея». «Я идею брал, а не личность вашу. Что ты есть, Дмитрий Егорыч, сам по себе и долго ль продлишься в жизни? В мире существуют лишь идеи, и их не много"44.

Практически всех героев Леонова в «Воре» одолевают идеи, независимо от их социального положения и уровня интеллектуального развития. Финагент разрабатывает проекты будущего устройства общества, убийца рассуждает об истоках преступности и ответственности перед обществом, воры спорят о причинах страдания в мире, старый примусник Пчхов теоретизирует по поводу дуалистического начала в человеке и о вечной противоречивости мира: «Всегда в мире борются Люципир и Бользызуб, а третьего давно уже нету»; «.как победит один другого, тотчас раздробится победитель пополам, и сызнова половины станут грызься»45.

Философские «образы-идеи» кочуют из одной редакции «Вора» в другую. Но теперь они выполняют разную смысловую нагрузку.

Душевный распад главного героя в первой редакции «Вора» представлен, как протест «живого человека» против социальных перемен. Бывший командир Красной армии Митя Векшин выступает здесь как жертва социальных перемен, происходящих в стране, как некий Робин Гуд своего времени. Из исследовательской литературы известно, что Леонов, собирая материал для романа, посещал с С.Есениным Ермаковский ночлежный дом, встречался с уголовниками, на заседании суда слушал дело бандита Жоржа Матроса, интересовался похождениями известного уральского бандита Мишки Культяпого, а в пивной у Триумфальных ворот наблюдал за стариком, который рассказывал посетителям занимательные истории за угощение46. Идеализация жизни дна становится характерной особенностью романа. За философскими схемами, которые выстраивают герои леоновского произведения, прослеживается оправдание их нравственного падения, будь то убийца Агей, фининспектор Петр Горбидонович Чикилев либо актриса Маша Доломанова.

Во второй редакции романа автор лишает своих героев романтического ореола и смещает акцент психологического анализа в область нравственной оценки их поступков. Здесь они выступают не как жертвы новых отношений, сформировавшихся в России, а как люди, лишенные нравственных и этических ориентиров. В идеологическом плане роман становится более прямолинейным, в эстетическом - менее ярким.

Впрочем, к подробному анализу этих редакций мы перейдем ниже. Пока же зададимся общим вопросом: в каком соотношении с ними находится роман «Пирамида».

Многими авторами уже отмечалось, что «Пирамида» JT. Леонова стала итоговым произведением писателя, вобравшим в себя реминисценции ранних работ. О. Овчаренко, в частности, пишет: «В «Пирамиде» Л.М.Леонов перекликается с апокрифическими памятниками христианской мысли - «Книгой Еноха», «Словом об Адаме», «Словом Мефодия Патарского», а также с выдающимися памятниками мировой литературы, «Божественной комедией» Данте, «Фаустом» Гете и «Братьями Карамазовыми» Достоевского. Кроме того, в романе в полный голос зазвучали сокровенные мотивы творчества самого Леонова - от антиутопии «Про неистового Калафата» из «Барсуков», образ ферта из «Конца мелкого человека», цирковой стихии «Вора»47. Некое сходство «Вора» и «Пирамиды» заметил М.П.Лобанов: «В романе самые разные герои (от низа до верха «Пирамиды») множество раз повторяют слово «блестинка», «блестинка в зрачке», «блестинка мысли» и т.д. Эта «блестинка» идет от леоновского романа 20-х годов «Вор», где писатель Фирсов связывает с нею идею культурного наследия. В «Пирамиде» «блестинка» уже не столько историческое, культурное свечение, сколько знак индивидуального, элитарного отличия (не всегда, впрочем, оправданного)»48. В отличие от этих беглых, имеющих частный характер наблюдений, в диссертационной работе Н.А.Сорокиной сопоставлению романов «Вор» и «Пирамида» посвящена отдельная глава.

В первых отзывах критики на публикацию «Пирамиды» отразились растерянность и непонимание, что во многом объясняется не только крайней сложностью конструкции романа и плотностью его историко-культурных реалий, но и незавершенностью, длительным сроком написания, а затем поспешностью опубликования романа: «Редакторы шалели, записывая

49 новые и новые варианты сцен, сочиняемых на слух.»

Пирамида» странная книга, с трудом поддающаяся критическому осмыслению»50, - писал один рецензент. «.Не каждый отважится «наводить критику» на патриарха нашей литературы. .Не этими ли причинами, в частности, объясняется такое, мягко говоря, малозаинтересованное внимание критики к «Пирамиде»?»51 - замечает другой.

Однако при всей незавершенности произведения, замысел и его художественные особенности становятся более понятными при сравнении с редакциями «Вора», что позволяет лучше понять и общую идейно-творческую эволюцию, сопровождающую движение автора от одного романа к другому.

А.Казинцев определил жанр «Пирамиды», как классическую мениппею (термин введенный М. Бахтиным), где широко использованы элементы социальной утопии, путешествия, резкие переходы от Неба к преисподней, от верха к низу, вставные жанры (новеллы, письма, речи и пр.), злободневная публицистика52. Все эти художественные принципы в равной степени характерны и для художественного построения «Вора».

Герой «Вора» Векшин отправляется из Москвы в родную деревню, встречается и с подонками общества, и с его социальными выдвиженцами. В «Пирамиде» о. Матвей Лоскутов также предпринимает путешествие по стране, где сталкивается с людьми из самых разных социальных слоев. Беседы Фирсова из «Вора» с

Векшиным, Доломановой или Агеем находят свое продолжение в разговорах о. Матвея с Шатаницким и Вадимом Лоскутовым, Никанора Шамина и автора - это философские диалоги и монологи, где герои, независимо от их социального положения, способны мыслить категориями и образами, какие доступны лишь людям высокого интеллектуального развития и широкой эрудиции. Герои «Вора» и «Пирамиды» очень редко обрисовываются в конкретно-бытовых ситуациях и гораздо чаще обретают свою характерность в категориях обобщенно-философских. Если в «Воре» все герои романа тянутся к Пчхову, то в «Пирамиде» такая же роль предоставлена о. Матвею.

Многие страницы романов «Вор» и «Пирамида» посвящены искусству. Если в «Воре» два сюжета - история участия Векшина в Гражданской войне и его воровские похождения - вписаны в третий, в историю создания Фирсовым повести о Мите Смуровом, то в «Пирамиде» не менее сложная композиция вбирает в себя роман о романе - страницы произведения Вадима Лоскутова о строительстве гигантского памятника Сталину, изъятые у старшего поповича чекистами. Кроме того, в подземном дворце Юлии Козарской, возведенном силой ее воображения и чудодейством ангела Дымкова, разворачивается пародийная галерея мировых памятников живописи и скульптуры, где все «творения» тщеславной актрисы являют лишь мертвые копии с известных шедевров.

Тема нравственной деградации двух главных героев в разных романах столь же «параллельна». В «Воре» эгоцентризм Векшина делает несчастными всех окружающих его людей (Машу Доломанову, связавшую свою жизнь с убийцей; Зину Балуеву, его сожительницу; Саньку Велосипеда и его жену, которым Векшин из эгоизма отказывает в попытке устроить собственную судьбу вне воровской среды) и наконец приводит к полной изоляции бывшего командира Красной армии даже в кругу своих нынешних поделыциков по ремеслу. В «Пирамиде» Вадим Лоскутов, однажды отступившись от Бога, затем отступается от отца, всю жизнь посвятившего служению Богу. А отступничество старшего сына приводит к нравственному страданию сестры Дуни и к моральному надлому младшего брата.

Следует заметить, что многие персонажи «Пирамиды» тождественны и героям других леоновских произведений (так, «арестантская» судьба поповича Вадима Лоскутова чем-то повторяет «каторжанскую» судьбу Петра Быхалева, сына купца, впоследствии продкомиссара, убитого мужиками в «Барсуках»).

Немец Пегль - все его звали Пугль, - старый клоун и бывший воздушный акробат из романа «Вор», приютивший Таню Векшину, сестру Митьки Векшина, напоминает старика Дюрсо, представляющего в «Пирамиде» - вместе с дочерью Юлей Козарской - цирковую династию Бамбалских.

Обращает на себя внимание сходство некоторых деталей романов. Эпизод, когда Митька Векшин, деревенским мальчонкой, съел шоколадную бутылочку, полученную милостью судьбы, и каялся со слезами, а Маша его утешала, «рифмуется» с эпизодом из «Пирамиды», где, будучи четырнадцатилетним подростком, сын прачки при доме Бамбалских и будущий кинорежиссер Евгений Оттонович Сорокин не сдержался и съел хозяйское пирожное на глазах у маленькой Юлии Козарской, что впоследствии вылилось в сложные душевные коллизии персонажей. Кинематографические опыты двух героинь разных романов, Доломановой и Козарской, тоже имеют нечто общее.

Последовательное насыщение образов философским смыслом, нивелировка речевых особенностей героев и строя их мыслей в «Воре» получают закономерное продолжение в «Пирамиде». Так тринадцатилетний отрок Егор Лоскутов изъясняется, под стать корифею Шатаницкому, вычурно и витиевато: "И последний совет на прощание: самим видом своим не раздражай хозяев и облагораживай их осторожно, преимущественно в хозяйственно-бытовом ракурсе . . . "53

Подчас «образы-идеи» кочуют из «Вора» в «Пирамиду» под разными именами, оставаясь идентичными. Таковы, например, Петр Горбидонович Чикилев, фининспектор и управдом из «Вора», и фининспектор Гаврилов из «Пирамиды». «Параллельны» в романах и женские характеры: Доломанова - Казарская; Таня Векшина - Дуня Лоскутова.

Тема христианства в «Воре» и «Пирамиде» выписана как самостоятельная философская проблема. В «Воре» Пчхов считает, что «весь род людской верой в бессмертие держится». В «Пирамиде» кардинальному переосмыслению подвергаются основные истоки христианской веры, как они сформулированы о. Матвеем: «.а, собственно, зачем, в утоление какой печали Верховному Существу, не знающему наших забот, потребностей, вожделений, понадобились вдруг грешные, дерзкие, скорбные люди и почему пока никто не усомнился в туманном богословском постулате об изначальной любви к своим завтрашним творениям, ибо как можно любить еще не родившихся?»54 В разработке этого направления Л. Леонов идет гораздо дальше простой констатации.

Вопрос очень важен для критического осмысления и понимания идей Леонова о соотношении христианства и коммунизма в период попыток подчинить традиционные христианские ценности, на которых воспитывался писатель, идеологической догме. Если в «Воре» тема будущности христианских идей в обществе, где главное место занимает идеология победившего социализма, выносится на суд читателя опосредованно, под углом зрения Пчхова, Заварихина либо Аташеза, последовательно излагающих Векшину свои сомнения и надежды, связанные с ломкой традиционных взглядов человека на мироустройство в новых условиях, то в «Пирамиде» Леонов пытается дать прямой ответ на волнующий его вопрос: «Вадим отвечал, что в сущности своей основная идея современности о праве обездоленных на радость почти совпадает с центральной заповедью Нагорной проповеди, настолько впитавшейся в характер русской нации, что и проявляется не только в простонародном, упрощенном истолковании революции. но и в литературных произведениях»55. «К слову, вам никогда не казалось, что коммунизм - это наконец-то взорвавшаяся Нагорная проповедь?»56

Пчхов, отдавая должное нравственному облику народа, частью которого он себя считает, черпал в нем представления о христианской добродетели, ибо в идее христианства заключены до конца выверенные принципы людского общежития. Но безнравственные поступки многих персонажей «Вора», силой художественного воображения автора представленные как следствие нового социального уклада - в данном случае речь идет о временах НЭПа, - будь то Векшин, Агей, Манюкин, либо второстепенные герои из воровской среды, вступают в противоречие с идеей христианской общности людей. В обстоятельствах 20-х годов XX столетия в России эта идея могла показаться реакционной. Поэтому во второй редакции, как указывалось выше, писатель дает новую трактовку поступков персонажей. Вопрос, на наш взгляд, не нашел своего разрешения в «Воре», ибо, обращаясь к культуре, которая насчитывает тысячелетнюю историю, к образу мышления народа, своим идеалом представлявшего православие, Леонов-художник мог дать единственно отрицательный ответ на поставленный им же вопрос: возможно ли за десятилетие перестроить сознание человека? Свой внутренний спор он переносит на страницы «Пирамиды».

Таким образом, выделенные выше положения позволяют заметить, что творчество Леонова развивалось по своеобразной восходящей спирали, а две редакции романа «Вор» и «Пирамида» являются самыми существенными координатами его творческой эволюции.

Материалом, объектом и предметом исследования является проза Л. Леонова. В центре внимания - романы «Вор» и «Пирамида».

Основными целями и задачами диссертации являются следующие: используя сопоставительный метод анализа, проследить трансформацию тем, образов и композиционных приемов в двух редакциях романа «Вор» и «Пирамида»; аргументировать закономерность развития художественных принципов творчества Л. Леонова от первого романа ко второму; сформулировать черты художественной структуры романов «Вор» и «Пирамида» как ключевых в творческой эволюции Л. Леонова произведений.

Целями и задачами исследования обусловлена его методология, базирующаяся на сравнительно-типологическом анализе.

Теоретико-методологическойбазой работы являются достижения отечественной науки в области теории и истории литературы с опорой на опыт изучения творчества Л. Леонова, представленный в трудах Н.А.Грозновой, В.А.Ковалева, М.А.Бенькович, З.Б.Богуславской, Н.В.Сорокиной, Е.В.Стариковой, В.В.Хрулева и др.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Целостная художественная система Л. Леонова оформилась в первой редакции романа «Вор» и дала начало ряду важнейших тем, образов и мотивов его прозы. Вторая редакция «Вора» явилась попыткой переосмыслить поднятые Л. Леоновым в первой редакции «Вора» философские и этические идеи. Это переосмысление своеобразно продолжилось в романе «Пирамида».

2. Многие фрагменты «Пирамиды» заимствованы из романа «Вор» первой и второй редакций. Большинство главных героев «Пирамиды» имеют предшественников в обеих редакциях романа «Вор», а так же в других произведениях писателя.

3. В жанровом отношении «Вор» и «Пирамида» Л. Леонова представляют собой социально-философские романы с определенной ролью в них элементов различных эпических форм: мениппеи и полифонического романа, жанра житий, «хождений» и др.

4. Стремление объяснить трагические катаклизмы на сломе эпох страны заставляет Л. Леонова возвращаться к апробированным в «Воре» образам, которые он развивает в «Пирамиде», особенно в плане разработки проблемы нравственного и философского осмысления его героями трагических противоречий времени.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации проведен сопоставительный анализ обеих редакций романов «Вор» и «Пирамида». Прослежена связь обеих редакций «Вора» с художественной структурой «Пирамиды» на идейном, образном и композиционном уровнях.

Практическая значимость проведенной работы. Полученные результаты могут быть использованы в дальнейшем изучении творческой системы Л. Леонова, в курсе лекций по истории русской литературы XX в., спецкурсах и спецсеминарах на филологических факультетах.

Структура диссертации включает введение, три главы, заключение, примечания и список использованной литературы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Осинский, Валерий Аркадьевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Диссертационное исследование позволяет сделать вывод о том, что в богатом творческом наследии Л. Леонова две редакции романов «Вор» и роман «Пирамида» занимают особое место. Написанные на стыке эпох и разнесенные во времени на шестьдесят лет, эти произведения отражают точку зрения писателя на вопросы о пути России в перспективе глобального и исторического развития, о значении прогресса в судьбах человечества. Произведения объединяет тождество идейно-философских проблем и в первую очередь онтологический вопрос о взаимоотношении человека с самим собой и с Богом; о соотношении Добра и Зла как составляющих полярно заряженного целого.

Детальное рассмотрение произведений позволило обнаружить важное типологическое родство романов не только в общем комплексе идей, философских интересов и творческих задач писателя, но и в принципах построения характеров и конфликтов, в мировоззренческих поисках персонажей, в композиционных решениях. Что дает основание выделить эти произведения как координаты творческой эволюции Леонова в целом.

Точка зрения Леонова на обозначенные выше вопросы более чем за полвека смещалась от абстрактного гуманизма в «Воре» времен НЭПа к идеологической акцентированности во второй редакции, и, наконец, в «Пирамиде» была сфокусирована на проблеме утраты духовных ценностей целой генерацией русского народа.

Главными «носителями» идей, которые Леонов выносит на суд читателя, являются образы персонажей, а их емкость и характерность прямо зависят от отношения самого автора к затронутым им проблемам. Многие образы первого и второго плана перенесены писателем из «Вора» в «Пирамиду» под другими именами, но трансформация в их сознании идей, заявленных в «Воре» первой редакции, динамика развития характеров под воздействием новых реалий времени во второй редакции, переосмысление обеих редакций в «Пирамиде» - все это продолжение диалога, начатого Леоновым в 2 0-е годы.

Многие исследователи творчества Леонова отмечали, что «Пирамида» стала итоговым произведением писателя, вобравшим в себя реминисценции ранних работ. Однако эти наблюдения имели по большей части беглый, частный характер, что во многом объясняется не только крайней сложностью конструкции последнего романа и плотностью его историко-культурных реалий, но и незавершенностью, длительным сроком написания, а затем поспешностью опубликования. Но при всей незавершенности «Пирамиды» ее замысел и художественные особенности становятся более понятными при сравнении с редакциями «Вора», что позволяет лучше понять и общую идейно-творческую эволюцию, сопровождавшую движение автора от одного романа к другому.

Из поля зрения исследователей упускалось то важное обстоятельство, что «Вор» и «Пирамида», в силу исторических особенностей развития России, становились этапными произведениями и в творческой эволюции Леонова. Обе редакции «Вора» в той или иной степени отражали точку зрения писателя на темы, которые он разрабатывал в своих ранних рассказах, а затем в романах периода 30-50-х годов. «Пирамида» же вступила в перекличку со всем творческим наследием Леонова. К тому же следует принять во внимание, что работу над последним романом писатель начал в конце

3 0-х годов XX столетия, что лишний раз подчеркивает важность для него этого произведения в контексте всего творчества и указывает на внутреннюю эволюцию творческого развития.

Жанр «Вора» и «Пирамиды» можно рассматривать как классическую мениппею, где широко использованы элементы социальной утопии, резкие переходы от Неба к преисподней, от верха к низу, вставные жанры (новеллы, письма, речи и пр.), злободневная публицистика. Герои обоих романов встречаются и с подонками общества, и с его социальными выдвиженцами, сталкиваются с людьми из самых разных социальных слоев. Произведения насыщены философскими монологами и диалогами, где герои, независимо от их социального положения, способны мыслить категориями и образами, какие доступны лишь людям высокого интеллектуального развития и широкой эрудиции. Герои «Вора» и «Пирамиды» очень редко обрисовываются в конкретно-бытовых ситуациях и гораздо чаще обретают свою характерность в категориях обобщенно-философских. Если в «Воре» два сюжета вписаны в третий, в историю создания Фирсовым повести о Мите Смурове, то в «Пирамиде» не менее сложная композиция вбирает в себя страницы произведения Вадима Лоскутова о строительстве памятника вождю.

Тема нравственной деградации двух главных героев в разных произведениях столь же «параллельна». В «Воре» эгоцентризм Векшина делает несчастными всех окружающих его людей, приводит к полной изоляции бывшего командира Красной армии даже в кругу своих нынешних поделыциков по ремеслу. В «Воре» первой редакции борец за светлые идеалы революции на поверку оказывается банальным убийцей-экспроприатором. Векшин второй редакции — фигура более дидактичная, человек, который сознает, что он ничем не отличается от шпаны, им презираемой. Векшин в первой редакции живет воспоминаниями о героическом прошлом страны, и все его поступки подчинены непримиримой атаке на удушливое прошлое; второй — это социальный осадок кипящего потока, уносящегося в будущее. Однако позиции главных героев обеих редакций «Вора», по многим вопросам, поставленным в романе, остаются не до конца проясненными. Поэтому ключевой фигурой для разрешения все тех же философских и художественных задач в последнем романе писателя становится персонаж, наделенный автором схожими с Векшиным обеих редакций нравственными характеристиками.

В «Пирамиде» отступничество Вадима Лоскутова от Бога и от отца, всю жизнь служившего Богу, приводит к нравственному страданию сестры и к моральному надлому младшего брата. Если в «Воре» предметом исследования писателя является человек как субъект исторического процесса, активно влияющий на события, то в «Пирамиде» автора больше интересуют фатальные силы, двигающие исторический процесс, силы, для которых человек — всего лишь инертная форма, способная вместить некую долю как Добра, так Зла. Если образ Векшина первой редакции весьма условно подпадает под определение обобщающего, а во второй отчасти приобретает философские индукции, то Вадим Лоскутов становится олицетворением целого поколения, погубленного системой власти.

Пунктиром обозначенные в первой редакции размышления о природе «вождизма» перерастают в «Пирамиде» в тщательный анализ этого явления.

Последовательное насыщение в «Воре» образов философским смыслом, нивелировка речевых особенностей героев и строя их мыслей получает продолжение в «Пирамиде».

В художественной системе Л. Леонова образы второстепенных персонажей несут на себе не менее мощную идейно-философскую нагрузку, нежели образы первого плана. Как правило, персонажи второго плана необходимы писателю в качестве двойников-антиподов главному герою, чтобы отчетливее выявить ту или иную сторону его характера. Зачастую второстепенный персонаж выступает главным оппонентом основного героя в очном столкновении идей-образов, полярных друг другу. Второстепенные герои создают полифонию произведений, являются своеобразными ниспровергателями идей, которые отстаивают главные герои. Так, у Дмитрия Векшина в «Воре» несколько двойников. Убийца Агей — воплощение крайней нравственной деградации человека; председатель домкома Чикилев — собирательный образ мещанина; «бывший человек» Манюкин; партийный выдвиженец Аташез и т.д. Все они являются некой проекцией образа Векшина.

У Вадима Лоскутова двойники иного рода. Это младший попович Егор и сестра Дуня: с одной стороны, воплощение крайнего рационализма, с другой — одухотворенной чистоты. Выстроенные подобным образом «родственники» напоминают образный ряд братьев вокруг Дмитрия Карамазова в романе Ф.М. Достоевского.

Многие герои второго плана в романах «Вор» и «Пирамида» выписаны вне прямой зависимости от образов главных героев. В «Воре» — Доломанова, Заварихин, Таня Векшина, Пугль, Леонтий и др. В «Пирамиде» — Юлия Бамбалски, Сорокин, Дюрсо, Дымков и пр. Однако некоторые из них транспортированы писателем из обеих редакций «Вора» в «Пирамиду». Например, Чикилев из «Вора» и Гаврилов из «Пирамиды»: в них заложена идея противостояния «мещанства и прогресса». Другими «параллельными» образами второго плана являются женские характеры: Доломанова — Бамбалски, Таня Векшина —

Дуня Лоскутова. Смысловую связь цирковой артистки Тани Векшиной и ясновидящей Дуни Лоскутовой в большей степени определяет кровное родство с главными персонажами романов, Дмитрием Векшиным и Вадимом Лоскутовым, но и типологическое сходство характеров также очевидно. При этом женские характеры в «Пирамиде» выглядят более «положительными» и дидактичными, нежели в «Воре»: Вьюга, некая литературная наследница Настасьи Филипповны из «Идиота» Достоевского, уступает главенство образу Дуни Лоскутовой, в свою очередь своеобразной литературной наследнице Сони Мармеладовой из «Преступления и наказания», а за схематичным воплощением несостоявшейся актрисы из «Пирамиды», вобравшей многие черты своей предшественницы из «Вора», лишь угадывается образ, уже не имеющий в последнем произведении писателя художественного ресурса.

Тема христианства в «Воре» и «Пирамиде» выписана, как самостоятельная философская проблема. Если в «Воре» размышления о будущности христианских идей в обществе, где главное место занимает идеология победившего социализма, выносятся на суд читателя опосредованно, то в «Пирамиде» Леонов пытается дать прямой ответ на волнующий его вопрос. В обоих романах основными персонажами в разработке темы христианства становятся мастер Пчхов и отставной священник Матвей Лоскутов, яркая иллюстрация преемственности образов. Причину заблуждения людей оба персонажа видят в отказе человечества от духовных ценностей ради чрезмерной погони за благами материального мира. Но если Пчхов лишь констатирует свое отношение к человечеству, заплутавшему окольной дорогой к небесному счастью, то о. Матвей пытается постичь изначальный промысел Божий, по которому люди обречены на вечное изгнание из рая и на страдание.

При сходстве мировоззрений Пчхова и о. Матвея образ благушинского мастера статичен в своем внутреннем развитии, в отличие от образа отставного священника. Но он никогда не сомневается в правоте своих убеждений и оказывается фигурой более созидательной в практическом отношении, нежели о. Матвей, — последним советом благушинский мастер сумел уберечь лучшего друга от череды дальнейших ошибок. А о. Матвей, пройдя трудное испытание веры в Бога и одержав нравственную победу над силами Зла, оказывается не в состоянии достучаться до сердца собственного сына.

Безнравственные поступки многих персонажей «Вора», силой художественного воображения автора представленные как следствие нового социального уклада, вступают в противоречие с идеей христианской общности людей. Следовательно, виной такой трансформации сознания героев становятся социальные условия нового общества. В обстоятельствах 20-х годов XX столетия в России эта идея могла показаться реакционной. «Вор» не переиздавался с 1939 года. Поэтому во второй редакции писатель дает новую трактовку поступков персонажей. Леонов лишает их романтического ореола и самостоятельности в выборе жизненного пути. По этой причине определяющей в романе становится роль сочинителя Фирсова, более весомо влияющего на поступки персонажей. Сам же автор принимает сторону бесстрастного наблюдателя. Герои «Вора» второй редакции -люди, лишенные социальных ориентиров, представители аморфной среды, которые с трудом поспевают за реалиями нового времени. Обращаясь к культуре, которая насчитывает тысячелетнюю историю, к образу мышления народа, своим идеалом избравшего православие,

Леонов на вопрос, возможно ли за десятилетие перестроить сознание человека, дает, разумеется, отрицательный ответ.

Этот внутренний спор писатель переносит и на страницы «Пирамиды», где посредством транспортированных из «Вора» образов он пытается отразить те негативные изменения в сознании новой генерации людей, воспитанных в социалистическом обществе, которые способны привести к краху государства и окончательной утрате народом своих нравственных ценностей. В «Пирамиде» Леонов пытается проанализировать попытку синтеза идеалов христианства с коммунистическим учением. И на примере судьбы Вадима Лоскутова доказывает абсурдность проводимого в России эксперимента.

В то же время одна из сквозных тем философских произведений Леонова - путь России на дорогах всемирной истории человечества, роль прогресса на этом пути - в двух редакциях «Вора» и последнем романе писателя приобретает разную трактовку. Если в первой редакции «Вора» позитивная перспектива прогресса подвергается серьезному сомнению, то во второй, под влиянием идеологических ориентиров, Леонов склонен рассматривать прогресс скорее как явление поступательное. В «Пирамиде», возвращаясь к раннему «Вору», Леонов не только высказывает сомнения в положительной стороне прогресса как магистральной линии движения человечества, но и рассматривает сам «процесс» как движение к неизбежному апокалипсису. А следовательно, все устремления людей, по мысли автора, должны быть направлены на то, чтобы сохранить высокие нравственные начала, унаследованные от минувших поколений и достойно встретить уход человечества с исторической сцены.

Наряду с общими чертами, присущими композиции леоновских романов, «Вор» и «Пирамида» имеют важную структурную особенность.

Леонов избирает для обоих произведений форму «романа о романе». Принципом такого композиционного построения становится взаимозаменяемость и взаимообъяснение всех элементов произведения. Другим организующим звеном «Вора» и «Пирамиды» является образ сочинителя. В первом романе в роли сочинителя выступает Фирсов, в «Пирамиде» образу сочинителя дана фамилия автора романа. Сочинитель здесь выступает от первого лица, как полноправный герой собственного произведения.

Оба романа имеют своеобразную кольцевую композицию: действие либо заканчивается там, где оно начинается, либо начинается и заканчивается с участием главного героя, но уже при противоположных обстоятельствах в его жизни.

Вторая редакция «Вора» и «Пирамида» строго разделены на три части. Соединяющими звеньями композиции всех без исключения сцен «Вора» и большинства сцен «Пирамиды» является диалог. Романы строятся по драматургическому принципу.

Диалог между Леоновым и читателем так и остался незавершенным. Обе редакции «Вора» и «Пирамиду» можно рассматривать как романы вопросов, а не ответов. И это является, пожалуй, самой важной, объединяющей, их чертой.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Осинский, Валерий Аркадьевич, 2004 год

1. Леонов Л. Вор. М. Л.: Госиздат, 1928. - 542 с.

2. Леонов Л. Вор. М.: Худ. лит. 1975. 624 с.

3. Леонов Л. Пирамида: В 2 т. М. : Голос. Т. 1. 73 6 е.; Т. 2. -688 с.

4. Леонов Л. Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит. 1981 1984.

5. Леонов Л. Собр. соч.: В 9 т. М. : Гослитиздат, 1960 1962. Т. 3 .

6. Леонов Л. Литература и время. М.: Сов. Россия, 1983. 365 с.

7. Леонов Л. Ответ на анкету// На лит. посту. 1927. № 5 6. С. 57 - 58.

8. Леонид Леонов: Сб.(Критическая серия). М.: Никитинские субботники, 1928. 186 с.

9. Э.Леонов Л. Стремителен бег времени // Лит. газ. 1957. 5 сент. Ю.Леонов Л. По координатам жизни // Вопр. лит. 1966. № 6. С. 95 -106.

10. Леонов Л. Мироздание по Дымкову// Наука и жизнь. 1974. № 11. С. 39 -43.; Новый мир. 1984. № 11.

11. Леонов Л. Разум всегда постигает то, что уже знает душа // Мастерская. Уроки литературного мастерства. Вып. 1. М. : Мол. гвардия, 1975. С. 21-29.

12. Леонов Л. Последняя прогулка // Москва. 197 9. № 4. С. 13 5 -140.

13. Леонов Л. Искать человека // Лит. учеба. 197 8. № 4. С. 146 -151.

14. Леонов Л. Мысли, которые необходимо высказать //Лит. газ. 1985. 20 ноября.

15. Леонов Л. Для разрешения вопроса войны и мира одного оптимизма явно не достаточно: Размышления писателя о человеке и человечестве// Сов. Россия. 1987. 1 янв.

16. Леонов Л. Спираль// Правда. 1987. 18 февр.

17. Леонов Л. Лоция, по которой идти: Беседа с писателем. Зап. Т. Земскова // Лит. Россия. 1987. 5 июня.

18. Ленов Л. Формула человека //Лит. газ. 1987. 8 июля.

19. Ленов Л. Человеческое, только человеческое// Вопр. лит. 1989. № 1. С.3-25.

20. Леонов Л. Вслух о предстоящем//Лит. газ. 1989. 31 мая.

21. Ленов Л. Предварительные итоги. Монолог середины 70-х// Лит. газ. 1994. 21 сент.

22. Ленов Л. Ума и рук не хватает обнять Россию.// Москва. 1994. № 9. С. 140 150.

23. Леонов Л. Достоевский и Толстой// Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит. 1984. Т.10. С. 366-368.2.

24. Афанасьев А. Н. Происхождение мифа: Ст. по фольклору, этнографии и мифологии. М.: Индрик, 1996. 640.

25. Библейская энциклопедия. Пер. на рус. яз. Оксфорд, Англия.: Российское Библейское об-во. , 1995. 3 52 с.

26. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М. : Изд. Московской Патриархии. 1990. 1372 с.

27. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования ранних лет. М.: Худож. лит. 1975. 502 с.

28. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества: Сб. тр. М.: Искусство, 1979. 423 с.

29. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М. : Сов. Россия, 1979. 318 с.

30. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М. : Высш. шк. 1989. -406 с.

31. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М.: Сов. энциклопедия, 1962 -1978.

32. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М. : Политиздат, 1991. 525

33. Ю.Лотман Ю. М. О русской литературе: Ст. и исследования (19581993): История русской прозы: Теория литературы. СПб.: Искусство, 1997. 848с.

34. Литературный энциклопедический словарь (Под общ. Ред. В. М. Кожевникова и Л. А. Николаева) . М. : Энциклопедия, 1987. 752 с.

35. Мифологический словарь. М. : Советская энциклопедия, 1991. -736 с.

36. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2-х т. М. : Советская энциклопедия, 1980-1982. Т.1. -671с. Т. 2. 719 с.

37. Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. Изд. 2-е Н. Новгород: Русский купец, Братья славяне, 1996. 480 с.

38. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. В 2т. М.: Мысль, 1998. Т. 1. 663 е.; Т. 2. - 607 с.3.

39. Аганесов В. В. Советский философский роман. М. : Прометей М ГПИ им. В. И. Ленина, 1989. 300 с.

40. Адамович Г. Литературные беседы// Звено. 1928. № 4. 1 апр. С. 192.

41. Акимов В. М. В споре о художественной литературе ( из истории борьбы за социалистический реализм). Л.: Худож. лит. Ленингр отд. 1979. 375 с.

42. Алешкин П. Мой Леонид Леонов// Наш современник. 1995. № б. С. 169 -185.

43. Алешкин П. Мой Леонид Леонов: главы из документальной повести// Лит. Россия. 1994. 23 дек. С. 8 9.

44. Бармин А. В. Притча в романах Л. Леонова (Об эпической плотности письма) //Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1976. С.134 -144.

45. Бекедин П. Рукописи заговорили: К выходу книги «Из творческого наследия русских писателей 20-го века. М. Шолохов, А. Платонов, Л, Леонов // Книжное обозрение. 1995. 19 сент. С. 23.

46. Белая Г. Ранний Леонов (Эволюция метода)// Вопр. лит. 197 0. № 7. С. 45- 61.

47. Ю.Бенькович М. А. Философский роман Л. Леонова. Бельцы: Изд-во Бельцкого под. ин-та. 1970. 60 с.

48. Березников Г. О мироздании и судьбах человеческих// Лит. Россия. 1985. 31 мая. С. 14.

49. Богуславская 3. Б. Леонид Леонов. М. : Сов. писатель, i960. -368 с.

50. Большой мир: Статьи о творчестве Леонида Леонова. М. : Моск. рабочий, 1972. 536 с.

51. Бялик Б. А. Эстетические взгляды Горького. Л.: Госиздат, 1939. 232 с.

52. Варламов А. Н. Наваждение Леонида Леонова // Москва. 1997. № 4. С. 140 -149.

53. Варламов А. H. Сумерки литературы// Книжное обозрение «Экс либрис» НГ. 1997. 18 дек. С. 3.

54. Вахитова Т. Леонид Леонов. Жизнь и творчество: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1984. 128 с.

55. Великовский С. И. Грани «несчастного сознания». Театр, проза, философская эстетика, эстетика А. Камю. М. : Искусство, 1973. -239 с.

56. Ветловская В. Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л.: Наука, 1977. 199 с.

57. Вейдле В. В. Умирание искусства. СПб.: Аксиома, 1996. 332 с.

58. Власов Ф. X. Поэзия жизни. М.: Сов. Россия, 1961. 344 с.

59. Воронский А. К. Леонид Леонов // Красная новь. Кн. 3, 1924. С. 295 305.

60. Воронский А. К. Избр. статьи о литературе. М. : Худож. лит. 1982. 527 с.

61. Воронский А. К. Литературные типы. 2-е изд. доп. М. : Артель писателей «Круг», 1927. 267 с.2 5.Гастев А. О тенденции пролетарской культуры// Пролетарская культура. 1919. № 9 -10. С. 45.

62. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л.: Худож. лит. Ленингр. отд. 1977. 443 с.

63. Гладков Ф. Горький и советские писатели. Письмо Горькому от 7 апреля 1927. М. : АН СССР. 1963. Т. 70. С. 93. Литературное наследство.

64. Горбачев Г. О. О «Воре» Л. Леонова// Звезда. 1928. № 2. С. 153.

65. Горбов Д. Итоги литературного года//Новый мир. 1925. №12. С. 139, 150.

66. Горький М. Письмо Л. Леонову от 8 сентября 1925. Собр. соч. В 30 т. М.: Гос. изд-во худож. лит. 1949 1955. Т. 29. С. 442.

67. Горький М. О литературе: Лит-крит. ст. М.: Сов. писатель. 1953.- 868 с.3 2.Горький и советские писатели. Неизданная переписка. М.: АН

68. СССР. 1963. Т. 70. С. 477. Литературное наследство. 33 . Гоффеншефер В. Вор Л. Леонова// Мол. гвардия. 1928. №4. С. 199- 201.

69. Грознова Н. А. Творчество Л. Леонова и традиции русскойклассической литературы. М. -Л.: Наука. 1982. -310 с. 3 5.Дементьев В. и др. Как запрещали пьесу Л. М. Леонова «Метель»//

70. Известия ЦК КПСС. 1991. № 8. С. 141-143. 3 6.Ермилов В. Человек в современной литературе// Веч. Москва. 1927. 28 мая.

71. Ермилов В. Проблема живого человека в современной литературе и «Вор» Л. Леонова //На лит. посту. 1927. № 5-6. С. 65-81.

72. Ермилов В. Буржуазная и попутническая литература// Ежегодник литературы и искусства на 1929 год. 1929. С. 48 81.

73. Журавлева А. А. Романное искусство Л. Леонова. Категория времени в художественной литературе: Межвуз. сб. науч. тр. М. , 1987. С. 52 65.

74. Замятин Е. Новая русская проза// Рус. искусство. 1923. № 1.

75. Исаев Г. Проза 1920-х годов и традиции Ф. М. Достоевского. Душанбе: Изд-во Таджик, ун-та. 1992. С. 48.

76. Казинцев Л. Свидетель: К 95-летию со дня рождения Л. М. Леонова// Наш современник. 1994. № 6. С. 182 189.

77. Кирпотин В. Романы Л. Леонова. Публицисты и критики: Статьи. Л.-М.: Гос. изд-во худож. лит. 1932. С. 25 61.

78. Ковалев В. А. Позт-суриковец М. Л. Леонов (Максим Горемыка): Русская литература// Тр. отд. новой рус. лит. Т. 1. М. , 1957. С. 251- 264.

79. Ковалев В. А. Творчество JI. Леонова. К характеристике творческой индивидуальности писателя. М.-Л.: АН СССР. 1962. -320 с.

80. Ковалев В. А. Проблемы изучения творчества Леонова// Рус. лит. 1963. № 1. С. 215 226.

81. Ковалев В. А. Этюды о Леонове. М.: Современник, 1978. -- 26 с.

82. Ковалев В. А. Леонид Леонов: Семинарий. М. : Просвещение, 1982.- 192 с.

83. Ковский В. Е. Реалисты и романтики: Из творческого опыта русской советской классики. М.: Худ. лит. 1990. 383 с.

84. Коган П. С. Письма о литературе. О леоновщине, о «Барсуках» и незыблемых устоях// Красная газ. Веч. вып. 192 5. 1 июля.

85. Колесникова Г. Барсуки. Роман Л. Леонова//Октябрь. 1925. № 9. С. 185 -197.

86. Кондюрина Э. Ф. Проблема культуры в раннем творчестве Л. Леонова// Литература/ Уч. зап. высш. учеб. заведений Лит. ССР. Вып. 22(2). Вильнюс. 1980. С. 49 62.

87. Кондюрина Э. Ф. Проза Л. Леонова 20-30-х годов: Проблема культуры: Учеб. пос. для студентов филологов. Вильнюс: Мин. высш. и сред. спец. образования Лит. ССР., 1982. 93 с.

88. Корниенко Н. В. «.Расстояние до истины» в целую жизнь. О последнем романе Л. Леонов.// Лит. обозрение. 1995. № 6. С. 42- 48.

89. Крылов В. П. Проблемы поэтики Л. Леонова: Композиция философского романа: Учеб. пос. Л.: ЛГПИ. 1981. 83 с.

90. Курова К. С. Сочинитель и его герой в романе Леонова «Вор»// Рус. лит. 1970. № 4. С. 165 172.

91. Либединский Ю. Н. Воспитание души. Поездка в Крым. Современники. Воспоминания. М.: Сов. писатель, 1969. 672 с.

92. Лежнев А. 3. Леонов. Барсуки//Печать и революция. 1925. № 3. С. 119.

93. Лежнев А. 3. Разговор в сердцах: Ст. о литературе. М.: Федерация, 1930. -256 с.

94. Письмо М. Горького Р. Роллану. Т. 70. М.: АН СССР. 1963. С. 263 264. Литературное наследство.

95. Леонид Леонов и современность/ Под ред. П. А. Бугаенко и В. А. Ковалева Саратов, гос. ун-т им. Н. Г. Чернышевского, Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом) АН СССР: Изд-во Саратов, ун-та, 1982. -131 с.

96. Лепешинская Е. Л. Нравственный мир героев Леонида Леонова. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1977. 158 с.

97. Лобанов М. П. Роман Л. Леонова «Русский лес». М.: Сов. писатель. 1958. 216 с.

98. Лобанов М. П. Сердце писателя. Слово о литературе. М. : Сов. Россия, 1963. 240 с.

99. Лобанов М. П. Бремя «Пирамиды»// Мол. гвардия. 1994. № 9. С. 250.

100. Луначарский А. В. Упаднические настроения среди молодежи: Упаднические настроения среди молодежи. Есенинщина. М.: Комакадемия. 1927. -160 с.

101. Луначарский А. Барсуки//Красная газ. Веч. вып. 1927. 14 окт.

102. Луначарский А. В. Тезисы о политике РКП в области литературы. Т. 74. М.: АН СССР. 1965. С. 27. Литературное наследство.

103. Лысов А. М. О библейской культуре в творчестве Л. Леонова.: Рус. лит. 1980. № 2(22). С. 67 73.

104. Лысов А. Апокриф 20 века. Миф о «размолвке начал» в контексте творчества Л. Леонова (из бесед с писателем)//Рус. лит. 1989. № 4. С.53 69.

105. Люлько H. П. Стилистические приемы в прозе Л. Леонова// Рус. речь. 1976. № 4. С. 48 51.

106. Малахов H. Н. Достоевский и Леонов. Феномен близости// Науч. тр. Ташкент, ун-та. Вып. 474. Ташкент, 1974. С. 39 54.

107. Медведев П. Леонид Леонов// Красная газ. Веч. вып. 1925. 3 дек.

108. Мир Леонова. В поисках «золотого иероглифа» (из беседы А. И. Овчаренко с Л. М. Леоновым 19 ноября 1981 года)// Наш современник. 1994. № 8. С. 190 -192.

109. Михайлов О. Н. Космология Леонова.// Москва. 197 9. № 5. С. 7 5 -83 .

110. Михайлов О. Н. Мироздание по Леониду Леонову: Личность и творчество: Очерк. М.: Сов. писатель, 1987. 270 с.

111. Незнамов П. Советский Чуркин («Вор», роман Л. Леонова)// Новый Леф. 1928. № 4. С. 40 45.

112. Никитина Е. Ф. В мастерской современной художественной прозы: В 2т. М.: Никитинские субботники. 1931. Т. 1. С. 166 178.

113. Нусинов И. М. Леонид Леонов. М.: Гослитиздат, 1935. 96 с.

114. Овчаренко О. А. Роман Л. Леонова «Пирамида» и мировая литература //Наш современник. 1994. № 7. С. 185 192.

115. Овчаренко О. А. «Ума и рук не хватает обнять Россию.»: Роман Л. Леонова «Пирамида» и русская идея// Москва. 1994. № 9. С. 147 150.

116. Овчаренко О. А. О романе Леонида Леонова «Пирамида»: Л. Леонов «Пирамида». М.: Голос. 1994. С. 3 5.83.0ксенов В. «Вор» Л. Леонова // Красная газ. Веч. вып. 1927. 23 сент.

117. Ольховский Б. О попутничестве и попутчиках//Печать и революция. 1929. № 6. С. 10 15.

118. Осипов И. Большой талант. В гостях у Леонова//Веч. Москва. 1959. 1 июня.

119. Переверзев В. Новинки беллетристики// Печать и революция. 1924. № 5. С. 137 138.

120. Перхин В. Я хотел сказать о праве на Родину. У истоков романа Л. Леонова «Пирамида»// Москва. № 9. 1994. С. 141 147.

121. Платошкина Г. И. Легенды и притчи в произведениях Леонида Леонова// Рус. лит. 1981. № 2. С. 45 -57.

122. Поляков М. Достоевский в отражении современности// Литература и марксизм. 1929. Кн. 6. С. 118.90.«Помпейские слепки». Леонид Леонов о проблемах культуры и культурного наследия/ Зап. беседы и коммент. к ней А. Г. Лысова// Москва. 1983. № 10. С. 183 191.

123. Постановление Совета секретарей СП России о романе Л. Леонова «Пирамида»// Лит. Россия. 1994. 15 июля. С. 13.

124. Путеводитель по современной русской литературе(Био-библиогр. спр.). Сост. Ив. Н. Розанов. М. : Работник просвещения. 1929. 2-е изд. -359 с.

125. Родов С. Литературное окружение//Молодая гвардия. 1922. № б -7. С.307.

126. Родов С. Отечественные Рокамболи современной литературы// Читатель и писатель. 1928. № 1. С. 32 -33.

127. Ростовцева И. Прогулки с Леоновым, или восхождение к «Пирамиде»//Труд. 1995. 7 апр.

128. Эб.Саватеев В. Лес и пирамида Леонида Леонова: К 95-летию со дня рождения//Культура. 1994. 28 мая. С.12.

129. Северин Е. «Вор» Л. Леонова//Печать и революция. 1928. № 3. С. 96 -102.

130. Сердюченко В. Могикане: Заметки о прозе «отцов» в постсоветской литературной ситуации// Новый мир. 1996. № 3. С. 217 224.

131. Симонова Б. И. Леонов и Достоевский: Проблемы реализма русской литературы начала 20-го века: Сб. тр. Моск. Обл. пед. ин-та им. Н. К. Крупской. М.: МГПИ. 1976. С. 121 136.

132. Смирнов Н. Литература и жизнь. Леонид Леонов//Известия. 1924. 17 авг.

133. Смирнова А. И. Роман Л. Леонова «Пирамида» в контексте «антологии предупреждений»// Вестн. Волгоград, гос. ун-та. Сер. 2: Филология. Вып. 1. Изд-во Волгоград, гос. ун-та, 1997. С. 94 100.

134. Соболев Ю. Леонид Леонов//Веч. Москва. 1925. 15 окт.

135. Старикова Е. В. О романе Л. Леонова «Вор»// Леонов Л. «Вор». М. : Гослитиздат, 1959. С. 3 34.

136. Старикова Е. В. О стиле Леонида Леонова// Знамя. 1959. № 2. С. 224.

137. Старикова Е. В. Леонид Леонов: Очерки творчества. М. : Худож. лит. 1972. 336 с.

138. Юб.Старцева А. Образы-символы в творчестве Леонида Леонова//Рус. лит. 1961. № 1. 104 119.

139. Стрелкова И. Читая «Пирамиду»// Лит. Россия. 1995. 13 янв. С. 11-12.

140. Труд и талант: Беседа с писателем Леоновым/ Публ. Д. Старикова// Лит. газ. 1960. № 44(4169). 12 апреля.

141. Тынянов Ю. Литературное сегодня// Рус. современник. 1924. № 1. С. 300 301

142. Фурманов Д. А. Из дневника писателя. М.: Мол. Гвардия, 1934. -131 с.

143. Харитонов А. Семинар по роману JI. М. Леонова «Пирамида» в Пушкинском Доме (декабрь 1995)// Рус. лит. 1996. № 4. С. 227 -230.

144. Харитонов А. Второй семинар по роману Л. М. Леонова «Пирамида» в Пушкинском Доме// Рус. лит. 1997. № 3. С. 223 227.

145. Харламов С. Тайна света, идущего изнутри// Слово. 1994. № 11 12. С. 6 - 10.

146. Хватов А. И. Писатель и его герои. Л.: Худож. лит. 1969. 183 с.

147. Хрулев В. И. Сопутствующие символы и знаки в прозе Л. Леонова//Поэтика русской прозы 20 века. Уфа, 1995. С. 135-153.

148. Цинговатов А. Л. Леонов. Вор// Книга и профсоюзы. 1928. № 1. С. 24.

149. Шеншин В. К. Традиции Ф. М. Достоевского и советский роман 1920-х годов: К. Федин, Ю. Олеша, Л. Леонов. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1988. 160 с.

150. Шкловский В. Б. Пять человек знакомых. Тифлис: Заккнига, 1927. -100 с.

151. Шуртаков С. Подводя итоги//Наш современник. 1997. № 2. С. 153 158.

152. Щербина В. А. Н. Толстой. Творческий путь. М.: Сов. писатель, 1956. 617 с.

153. Якимова Jl. П. Проблемы, картина и образ искусства в романе Л. Леонова «Пирамида»// Гуманитарные науки в Сибири. Сер. филол. № 4. Новосибирск: Изд-во СО РАН. 1995. С. 3 10.

154. Якимова Л. П. Мотив пирамиды и котлована в романе Л. Леонова «Пирамида».// Гуманитарные науки в Сибири. Сер. филол. № 4, Новосибирск: Изд-во СО РАН. 1996. С. 3 12.

155. Якимова Л. П. Мотив сделки человека с дьяволом в романе Л. Леонова «Пирамида»// Роль традиции в литературной жизни эпохи. Новосибирск, 1995. С.146 -159.

156. Якимова Л. П. Мотив блудного сына в романе Л. Леонова «Пирамида». «Вечные» сюжеты русской литературы («блудный сын» и другие): Сб. науч. тр. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1996. С. 157 172.4.

157. Акимов В. М. Драматургия Л. М. Леонова: Автореферат дис. . канд. филол. наук. М., 1958. 19 с.

158. Андрушко Ч. Романы Л. Леонова 20-х годов. К проблеме жанра: Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1978. 175 с.

159. Батурина Н. В. Народно поэтические истоки творчества Л. Леонова 20-х годов: Дис. . канд. филол. наук. Бирск, 2000. -228 с.

160. Бельекая Ю. В. Проблема мифологизма в романе Л. Леонова «Пирамида»: Дис. . канд. филол. наук. Астрахань, 1999. 177 с.

161. Бенькович М. А. «Вор» Л. Леонова. У истоков советского философского романа: Дис. . канд. филол. наук. М. , 1965. -358 с.

162. Богачева О. В. Роман Л. М. Леонова «Пирамида» и нравственно-философские мотивы русской прозы 1980-х годов: Дис. . канд. филол. наук. Магнитогорск, 1997. 178 с.

163. Бурова С. М. «Золотая карета», «Вор» Л. Леонова: Вопросы текстологии и творческой индивидуальности: Дис. .канд. Филол. наук. Тюмень, 1976. 202 с.

164. Варламов А. Н. Апокалиптические мотивы в русской прозе конца 2 0 века: Дис. . канд. филол. наук. М., 19 97. 2 04 с.

165. Э.Герасимчук В. А. Философские романы Л. Леонова 2 0 30-х годов (Проблематика жанра, поэтика): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1989. - 24 с.

166. Ю.Ершов Л. Ф. Русский советский роман. Национальные традиции и новаторство: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Л., 1966. -24 с.

167. Крылов В. П. Философская проза Л. Леонова. Вопросы поэтики: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Л., 1977. 32 с.

168. Мирошников В. М. Роман «Вор». Характер замысла и идейно-художественная концепция: Дис. .канд. Филол. наук. М., 1973. -211 с.

169. Романенко А. Р. Две редакции романа Л. Леонова «Вор»: Дис. . . . канд. филол. наук. М., 1969. 3 60 с.

170. Смирнова А. И. Русская натурфилософская проза 1960 1980 годов: философия, мифология, поэтика: Дис. . док. филол. наук. Уфа, 1995. -376 с.

171. Сорокина Н. В. Роман Л. Леонова «Пирамида» в контексте творчества писателя: Дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 1998. 156 с.

172. Старцева А. М. Композиция романов Л. Леонова.(К вопросу о творческой индивидуальности писателя): Дис. . . . канд. филол. наук. Л., 1962. 283 с.

173. Финк Л. М. Проблемы мировоззрения и творческого метода Л. Леонова (философия, художественный поиск, мастерство) : Дис. . докт. филол. наук. Саратов, 1972. 734 с.

174. Фомина Т. В. Философская драма Л. Леонова: проблемы поэтики: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1992. 22 с.

175. Хрулев В. И. Художественное мышление Леонида Леонова. Дис. . докт. филол. наук. Уфа, 1990. 414 с.I