Функционально-семантическая характеристика дискурсивных практик со значением угрозы в английском языке тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.04, кандидат филологических наук Новоселова, Ольга Владимировна

• Новоселова, Ольга Владимировна
• кандидат филологических наук
• 2013

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Новоселова, Ольга Владимировна

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ОПИСАНИЯ КОНСТРУКЦИЙ СО ЗНАЧЕНИЕМ УГРОЗЫ

1. Конструкции со значением угрозы в коммуникативно-функциональных типологиях высказываний

2. Конструкции со значением угрозы как коммуникативно-интенциональный тип

3. Возможности формального варьирования дискурсивных практик

со значением угрозы

3.1 Дискурсивные практики со значением угрозы, репрезентируемые основными формами

3.2 Практики-угрозы, репрезентируемые вторичными формами

3.2.1 Транспонированные угрозы, маркированные вопросительными конструкциями

3.2.2 Имплицитные практики-угрозы

3.3. Композитные менасивные конструкции

Выводы по первой главе

Глава 2. СЕМАНТИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ДИСКУРСИВНЫХ ПРАКТИК СО ЗНАЧЕНИЕМ УГРОЗЫ

1. Инвариантная формула реализации дискурсивных практик

со значением угрозы

1.1 Конструктивно-семантический предикат инвариантной формулы угрозы

1.2 Семантические признаки аргументных позиций

2. Конструктивное расширение инвариантной формулы

реализации дискурсивных практик-угрозы

3. Семантико-содержательный аспект феномена перформативных и декларативно-экспрессивных высказываний

со значением угрозы

2

4. Фреймовая организация диалогического взаимодействия «угроза»

4.1 Функциональные условия реализации иллокутивного фрейма «угроза»

4.2 Функциональные условия реализации иллокутивного потенциала «угроза» как критерий отграничения практик-угрозы

от других интенциональных типов высказываний

Выводы по второй главе

Глава 3. РЕАЛИЗАЦИЯ ДИСКУРСИВНЫХ ПРАКТИК СО ЗНАЧЕНИЕМ УГРОЗЫ В СОЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ

1. Дискурсивные практики со значением угрозы как регулятивные менасивные действия

2. Регулятивная специфика дискурсивных конструкций

со значением угрозы в интерактивном пространстве

3. Регулятивные менасивные действия, направленные

на организацию согласованного общения

3.1 Направляющие регулятивные менасивные действия

3.2 Координирующие регулятивные менасивные действия

3.2.1 Контактоустанавливающие регулятивные

менасивные действия

4. Регулятивные менасивные действия, направленные на противодействие согласованному общению

5. Коммуникативно-конструктивное пространство регулятивных менасивных действий

6. Регулятивные менасивные действия, расширяющие

коммуникативное пространство конструкта угрозы

Выводы по третьей главе

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ИСТОЧНИКИ ПРИМЕРОВ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Функционально-семантическая характеристика дискурсивных практик со значением угрозы в английском языке»

ВВЕДЕНИЕ

Предметом настоящего исследования является анализ семантических и функциональных (прагматических) характеристик дискурсивных практик со значением угрозы в английском языке. Под дискурсивными практиками со значением угрозы (менасивными практиками) в работе понимаются естественно - языковые единичные акты дискурсии (также: конструкции, высказывания), объединенные между собой глобальной коммуникативной целью, чтобы каузировать адресата к совершению определенных действий или отказу от них с указанием на возможные санкции по отношению к нему, и способные активизировать фреймовую конфигурацию коммуникативной ситуации «угроза» в ментальном пространстве носителей языка.

Обращение к данной теме исследования определяется наличием устойчивого интереса в области германского языкознания к проблемам семантического описания дискурсивных практик различной иллокутивной направленности и их функционирования в коммуникативном пространстве, в том числе перформативных и декларативно-экспрессивных конструкций со значением угрозы. Особую актуальность данная проблематика приобретает в условиях все возрастающего интереса как в области общего, так и германского языкознания к выявлению роли «человеческого фактора» в ситуации интерактивного взаимодействия, который приводит исследователей к осознанию важности не только проблем описания языковых структур, участвующих в коммуникативно-социальной менасивной интеракции, но и задач всестороннего изучения интерактивного пространства жизненного сценария коммуникативной ситуации «угроза» партнеров по общению, использующих эти структуры в виде дискурсивных проявлений для решения конкретных задач в условиях социальной коммуникации. Кроме того, выбор данной тематики исследования обусловлен отсутствием полного и систематического функционально -семантического описания феномена дискурсивных практик со значением угрозы с позиций теории регулятивной деятельности участников диалогическо-

го взаимодействия (Романов, 1988) и коммуникативного конструктивизма (Романова, 2007; 2009).

В данном исследовании осуществлен подход к анализу англоязычных конструкций со значением угрозы в рамках указанных направлений, методы и подходы которых привлекают все большее число германистов в последние десятилетия, так как существенно расширяют стандартное представление об исследовании коммуникативных характеристик высказываний, к тому же «рассмотрение языка в его функциональном плане всегда было одной из главных задач исследователей» (Романов, 2005; Сусов, 2007: 29). Выбранный ракурс описания дискурсивных практик со значением угрозы предоставляет возможность описать их семантические свойства и определить их коммуникативно-функциональную значимость, а также позволяет построить коммуникативный перформативный конструкт угрозы (в виде регулятивного мена-сивного действия) как смысловой инструмент для структурирования, упорядочения и осмысления эмоционального воздействия практик-угроз на Я-собеседников и определить границы коммуникативно - социального мена-сивного пространства с привлечением не только собственно лингвистических, но и целого ряда междисциплинарных понятий (таких как, «конструкт», «эмоциональное состояние», «аффицированное состояние», «диспозиция модальности говорящего»).

Состояние исследуемой проблемы и тем самым ее актуальность можно охарактеризовать следующим образом. В ходе анализа основных положений работ, выполненных в рамках коммуникативно - функционального подхода, было установлено, что в указанных исследованиях отмечается такая особенность поверхностной манифестации дискурсивных практик со значением угрозы в английском языке как отсутствие перформативного глагола threaten, маркирующего иллокутивную направленность высказывания, ввиду чего конструкции со значением угрозы интерпретируются исследователями двояко. Во-первых, высказывания со значением угрозы трактуются как одно

из значений взятия обязательства (комиссивное значение) совершить какие-

5

либо действия не в интересах собеседника (см.: Wunderlich, 1976; Остин, 1986; Серль, 1986; Почепцов, 2001). Так, Дж. Р. Серль относит практики-угрозы к комиссивным речевым актам на основе анализа связи коммуникативной интенции говорящего со значением самого высказывания и иллокутивным эффектом, при этом он отмечает, что угроза представляет собой «обязательство сделать что-либо в ущерб» адресату сообщения (Серль, 1986: 162). Подобного мнения придерживался Д. Вундерлих, который указывает на определенное сходство высказываний со значением угрозы с обещаниями и объявлениями и определяет угрозу как взятие обязательства сделать что-либо адресату (Wunderlich, 1976: 77).

Во-вторых, конструкции со значением угрозы трактуются как каузативное (побудительное) значение, проявляющееся в попытке заставить (побудить, каузировать) собеседника совершить определенные действия при упоминании возможного менасивного действия (см.: Habermas, 1971; Rehbein, 1977; Вендлер, 1985) или в попытке заставить собеседника «скорее не делать ничего» (Вежбицка, 1985: 267-268), а также «добиться желаемого положения дел» (Мельчук, 1995), побудить к действию (или бездействию), в котором заинтересован говорящий (Маслова, 2007: 78), просто осуществить любое менасивное воздействие (Григорьева, 2006: 25).

Эта проблематика находит отклик не только в германистике, но и в русском языкознании. Например, в одной из работ, выполненной на материале русского языка, на основе анализа семантических и синтаксических свойств высказываний со значением угрозы, отмечается, что указанные конструкции относятся наряду с решениями, призывами, побуждениями и предостережениями к волеизъявлениям (Русская грамматика, 1980: 216). Определенный интерес представляет изучаемая А.Б. Летучим русская «угрозатив-ная конструкция» типа Я ему приду, которая стоит особняком среди русскоязычных практик-угроз в силу целого ряда ее интересных синтаксических и семантических характеристик. В частности, А.Б. Летучий пишет, что парадигма глагола в угрозативном употреблении значительно урезана по сравне-

6

нию с основным употреблением (Летучий, 2007; ср. с невозможностью пер-формативного употребления глагола threaten).

Тем не менее, в рассмотренных грамматических исследованиях выделенные «семантические» особенности высказываний со значением угрозы: действия в ущерб, не в интересах собеседника (Серль, 1986: 162), недружественность собеседника (Вендлер, 1985: 247), наличие санкционированной власти у автора угрозы (Григорьева, 2006: 38-39), неприемлемость с точки зрения социального поведения (Клепикова, 2008: 70) указывают на особенности поверхностной манифестации конструкций со значением угрозы в английском языке и непосредственно не эксплицируют семантические свойства данного класса высказываний.

Важно отметить, что некоторые исследователи при определении семантической структуры высказываний со значением угрозы указывают, что необходимым компонентом для успешной идентификации диалогических реплик со значением угрозы необходим условный (или кондициональный) компонент, т.е. определенное условие, которое говорящий выдвигает адресату, в случае невыполнения которого говорящий предполагает возможность выполнения угрозы (Быстров, 2001: 15). Подобную идею поддерживает H.A. Бут, она пишет, что «часто непосредственной угрозе применения каких-либо штрафных мер предшествует некое условие, невыполнение которого и повлечет менасивные действия» (Бут, 2004: 6). Иного мнения придерживается А.Б. Летучий, который говорит о том, что в конструкциях со значением угрозы (в частности, «угрозативах») внимание акцентируется на самой угрозе: угроза может произноситься и без особой причины, так как существенна не конкретная причина угрозы, а то, чем говорящий угрожает слушающему (Летучий, 2007).

Кроме того, анализ состояния изученности семантических и функциональных характеристик дискурсивных практик-угроз показал, что практически неизученными оказались функциональные условия реализации иллокутивного потенциала речевого акта угрозы, несмотря на то, что в данном на-

7

правлении неоднократно предпринимались попытки. Так, как правило, изучение функционального аспекта высказываний со значением угрозы в представленных работах ограничивалось лишь упоминанием о том, что прагматическое воздействие угрозы направлено не в адрес адресата (Wunderlich, 1976: 77; Серль, 1986: 162). В исследовании Г.Г. Почепцова отмечено, что условия реализации угрозы противоположны условиям промисивов, в частности, адресат угрозы не заинтересован в осуществлении того, о чем идет речь в предложении (Почепцов, 1981: 272-278); при рассмотрении условий искренности, ориентированных на слушающего, Дж. Лакоф отмечает, что искренняя угроза предполагает, что ее адресат не желает совершения указанного в ней менасивного действия (Лакоф, 1985: 301). Кроме того, в этом плане некоторыми исследователями во внимание принимались такие условия осуществления речевого акта как социально-ролевые отношения собеседников (Habermas, 1971: 111-114) и нормы социального поведения (Вежбицка, 1985; Лакоф, 1985; Серль, 1986; Почепцов, 1981).

В типологии иллокутивных функций репликовых шагов A.A. Романова в зависимости от направленности речевого воздействия и факторов, обусловливающих прагматическое значение речевого произведения, выявлены и описаны функционально-семантические условия реализации иллокутивного потенциала декларативно-эксперессивного типа, к субтипу которого относятся угрозы наряду с возражениями, протестами и др. (Романов, 1988: 53-55). Однако, как разновидность декларативно-эксперессивного фрейма более подробно угроза не рассматривалась.

Из краткого изложения основных положений работ, посвященных анализу манифестационных, семантических и функциональных характеристик практик со значением угрозы, можно констатировать, что данный функциональный класс языковых конструкций рассматривался во многих ракурсах. Выдвижение на первый план различных конструктивных особенностей высказываний со значением угрозы в английском языке указывает на многообразие способов выражения данного коммуникативного намерения, но тем не

8

менее указанный класс высказываний не получил целостного описания как своего рода система (или набор) функциональных синонимов, а также не были рассмотрены не основные, вторичные формы, являющиеся результатом транспозиции (см.: Курилович, 1962: 62-63; Москальская, 1974: 113). В этой связи следует еще раз отметить, что вопросы функционирования (использования) практик со значением угрозы в процессе диалогического общения, а также условия их успешной и эффективной реализации с целью каузировать собеседника совершить определенные действия (или отказаться от их совершения) указанием на возможные санкции не рассматривались в работах по теории речевых актов.

Неизученность семантических свойств канонических угроз явилась причиной того, что не были рассмотрены вопросы о композиционной сочетаемости угрозы, а также вопросы о том, как взаимодействуют значения в английском языке в рамках композитных дискурсивных практик со значением угрозы. Также не изучалась роль угрозы как специфического (т.е. не явно выраженного в системе языка, а специально или функционально предназначенного для особых форм социальной интеракции, т.е. как особого крипто-класса) класса языковых единиц в системе знаковых средств интерактивного взаимодействия в конструировании новых социально-коммуникативных отношений между партнерами по общению. В частности, не поднимался вопрос не только о том, каким образом личность интерпретирует и оценивает перформативные угрозы как в каноническом, так и в композитном вариантах в дискурсивном пространстве социальной коммуникации, но и о том, с помощью какого смыслового инструмента возможно исследовать и систематизировать эмоциональное воздействие, которое угроза как регулятивное мена-сивное действие оказывает на собеседников.

С учетом различий в подходах на природу и роль дискурсивных практик со значением угрозы и разносистемность исследуемого языкового материала, следует отметить расхождения терминологического характера при

описании конструкций со значением угрозы, что говорит об отсутствии четко

9

сформированной теоретической базы. По этой причине термины «угроза», «дискурсивная практика угрозы», «менасивное высказывание», «высказывание-угроза» и «практика-угроза» в рамках данного исследования использованы как функциональные синонимы.

И хотя в работах отечественных и зарубежных лингвистов по теории речевых актов были проанализированы формальные (лексические и синтаксические) средства выражения менасивного значения, а также показано, что коммуникативное намерение угрозы может выражаться в английском языке одноуровневыми синтаксическими конструкциями, относящимися к числу и повествовательных, и побудительных, и вопросительных, тем не менее не была построена единая модель функционального класса высказываний со значением угрозы, и данный тип конструкций до настоящего времени не получил полного и систематического функционально-семантического описания.

Таким образом, анализ состояния изученности дискурсивных практик со значением угрозы позволяет выдвинуть в качестве основной цели работы комплексное описание манифестационных, семантических и функциональных характеристик англоязычных дискурсивных практик со значением угрозы как функционального класса синтаксических объектов с учетом условий реальной коммуникации, а также анализ регулятивных менасивных действий, направленных на решение поставленной цели в процессе диалогической интеракции. Для достижения поставленной цели решались следующие конкретные задачи:

- проанализировать дискурсивные практики со значением угрозы как самостоятельный синтаксический факт в германском языкознании, обладающий специфическим набором строевых, семантических и прагматических характеристик;

- систематизировать различные формальные способы поверхностной

манифестации конструкций со значением угрозы в английском языке как

своеобразной системы функциональных синонимов в системе регулятивных

10

средств диалогической интеракции и исследовать особенности функционально-семантической транспозиции менасивных высказываний, связанной с варьированием форм первичного и вторичного употребления грамматических конструкций в английском языке;

- построить полную стандартную (инвариантную) формулу англоязычных конструкций со значением угрозы, репрезентирующую их семантический характер, и определить необходимые и достаточные функциональные условия реализации иллокутивного потенциала угрозы, совокупность которых закладывает основу для формирования матрицы, функционально-семантического фрейма «угроза»;

- рассмотреть англоязычные дискурсивные практики со значением угрозы как регулятивные менасивные действия и предложить типологию указанных регулятивных действий;

- разработать коммуникативный конструкт регулятивных менасивных действий и выявить диспозиции эмоциональных состояний Я-адресанта и Я-адресата угрозы на континууме содержания данного конструкта для исследования эмоционально-прагматического воздействия, которое англоязычные практики-угрозы оказывают на Я-собеседников;

- определить место и роль англоязычных композитных перформатив-ных практик-угроз как регулятивных действий в коммуникативном менасив-ном пространстве, показав возможности расширения конструктивно - коммуникативного менасивного пространства конструкта регулятивных менасивных действий путем фиксации на континууме содержания данного конструкта регулятивных действий, маркированных англоязычными композитными перформативными конструкциями со значением угрозы.

Решение поставленных задач может быть дано в рамках коммуникативно-функционального или прагматического подхода к диалогическому (речевому) общению, развивающегося под влиянием идеи деятельностной парадигмы в коммуникативном процессе (Романов, 1988). В этом плане

вполне справедливыми кажутся слова о том, что ведущим признаком для

11

описания коммуникативно-функциональных свойств того или иного типа высказываний должны быть не особенности их построения, а функциональные свойства (Якубинский, 1923: 147-149, 170-174; Волошинов, 1930: 101; Щерба, 1974: 29; Почепцов, 1975: 16), а также о том, что в исследовании необходимо обращаться к тому, что является социальной предназначенностью языка как инструмента межличностного общения, а именно к использованию высказываний в речевом общении (Сусов, 1980: 4-6; Почепцов, 1981: 269).

Кроме того, деятельный подход к общению и к регуляции диалогического взаимодействия (диалогической интеракции) ставит во главу угла положение о деятельностном, практическом характере языка как инструмента для достижения определенных целей и характеризуется тем, что диалогическое общение можно представить в виде динамической модели языкового функционирования, построенной на принципах функционально - семантического представления и отражающей ролевые характеристики участников взаимодействия, их действия, связанные с определенными намерениями, интересами (Романов, 1988). С указанных позиций представляется возможным решить вопрос о механизме целевого взаимодействия, представленного в виде типового фрейма ситуации коммуникативного взаимодействия «угроза», о роли формальных средств английского языка, участвующих в его формировании, о коммуникативной природе функционирования дискурсивных практик со значением угрозы.

Основная цель работы и характер объекта исследования обусловили необходимость применения на каждом этапе работы целого комплекса следующих исследовательских приемов и методов: метод сплошной выборки (для поиска и отбора материала исследования), оппозитивный и сопоставительный анализ, понятийный аппарат семантического синтаксиса (понятие семантической конфигурации, семантической роли, предиката и аргументов и др.), трансформационный анализ (перефразирование, пробы на подстановку других языковых средств, моделирование), метод социолингвистического

и прагматического анализа (прагматической интерпретации); квантитатив-

12

ный метод (для установления частотности тех или иных языковых явлений). При рассмотрении коммуникативно-функциональных свойств конструкций со значением угрозы учитывается ситуация общения и словесный контекст, воплощенный в анализ пресуппозиционных факторов.

Объектом исследования послужили дискурсивные практики со значением угрозы англоязычного менасивного дискурса.

Материалом исследования послужили 800 англоязычных дискурсов угрозы (2500 фрагментов со значением угрозы), полученных в результате сплошной выборки из произведений художественной прозы англоязычных авторов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Менасивный дискурс представляет собой совокупность естественноязыковых практик, объединенных иллокутивной доминантой каузироватъ собеседника к совершению определенных действий, сопряженных в случае отказа с возможностью применения санкций по отношению к адресату со стороны говорящего субъекта. Реализация менасивного дискурса обусловливается актуализацией в сознании собеседников функционально - семантического представления (фрейма) о типовом прескриптивном взаимодействии в коммуникативной ситуации «угроза» согласно функциональным условиям реализации данного иллокутивного потенциала, маркированного вершинооб-разующим предикатом threaten.

2. В плане поверхностной манифестации реализация воздействующего (иллокутивного) потенциала дискурсивных менасивных практик в английском языке осуществляется как эксплицитными конструкциями со значением угрозы, для которых значение угрозы является основным, потому что они передают условно- и причинно-следственные отношения между действием, каузируемым угрозой, и наказанием и, следовательно, способны отображать интенциональное содержание угрозы, так и конструкциями, в которых значение каузирования под указанием возможных санкций выражено косвенным

(имплицитным) путем или является результатом транспозиции, где значение

13

угрозы наслаивается на основное значение конструкции в результате ее особого использования в коммуникации. В английском языке дискурсивные практики со значением угрозы представляют собой класс функциональных синонимов, включающий в себя транспонированные и имплицитные мена-сивные конструкции со значением угрозы. Функционирование подобных конструкций в менасивном дискурсе обусловлено наличием пресуппозици-онного фактора, обеспечивающего их однозначную интерпретацию как практик-угроз.

3. В англоязычной коммуникации широко представлены возможности формального варьирования менасивных дискурсивных практик, реализующих своё менасивное значение на основе инвариантной модели I threaten you that X if Y or not Y с семантическим прочтением «Я декларирую тебе (здесь и сейчас) о возможном возникновении (р) и тем самым каузирую тебя совершить действие (вербальное и / или невербальное), иначе я причиню тебе вред». В интерактивном процессе семантическая и тектоническая структуры менасивных практик обнаруживают асимметрию, когда конкретное употребление высказывания со значением угрозы не полностью реализует его реляционную и семантическую структуры в поверхностной конфигурации и не проецирует соответствующий иллокутивный глагол, в то время как в глубинной структуре он представлен метаперформативным глаголом threaten, что указывает на особые коммуникативно-социальные условия и свойства этого коммуникативного типа высказываний.

4. Дискурсивные практики со значением угрозы участвуют в регулятивной деятельности партнеров по диалогической интеракции, выступая в качестве единиц особого плана - регулятивных менасивов. В прагматическом плане регулятивные менасивы оказывают определенное эмоциональное воздействие на собеседников в пределах континуума психосемантического содержания конструкта угрозы. При этом эмоциональное состояние участников интерактивного взаимодействия по сценарному фрейму «угроза» находит

свое выражение в выборе ими языковых средств выражения коммуникативного намерения.

5. Коммуникативно-конструктивное пространство английских регулятивных менасивов может расширяться путем фиксирования на континууме его содержания диспозиций эмоциональных состояний собеседников, создаваемых дискурсивными композитными практиками-угрозы, что способствует порождению «новой коммуникативной реальности» для отражения уровня регулятивных отношений между участниками интерактивного взаимодействия в социуме. Участвующие в этом процессе дискурсивные практики-угрозы функционируют как контактоустанавливающие регулятивы, способные ослаблять прагматическое воздействие угрозы на адресата, и акцентирующие менасивные действия, которые прагматически используются для усиления эмоционального воздействия угрозы.

Теоретической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных исследователей в области прагмалингвистики и теории речевых актов (Дж.Л. Остин, Дж. Р. Сёрль, Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, В.В. Богданов, В.З. Демьянков, Г.Г. Почепцов, И.П. Сусов, A.A. Романов, В. Fraser, G. Helbig, G. Leech, G.Klaus, G.M. Sadock, Z. Vendler, D. Wunderlich), функционально-семантической классификации высказываний (M.M. Бахтин, В.Н. Волошинов, А. Вежбицка, Е.В. Падучева, Д. Фиевегер, Ю. Хабермас, Л.П. Чахоян, К. Bach, R. Harnisch, J.J. Katz, W. Kummer, A. Munro, J. Rehbein, P.F. Strawson, J.O. Urmson), теории коммуникации и дискурса (Т. Ван Дейк, П. Вацлавик, Н. Луман, П. Серио, К.Ф. Седов, Г.Г. Почепцов мл., В.З. Демьянков, В.Б. Кашкин, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, R. Harre, D. Hymes, D. Gordon, G. Lakoff), общего и германского языкознания (И.В. Арнольд, В.В. Богданов, И.Р. Гальперин, В.В. Бурлакова, И.П. Иванова, Дж.Д. МакКоли, И.П. Сусов, H.H. Миронова, W. Mötsch, В. Schlieben-Lange, J.R. Thorne, H. Weinrich, R. Wagner), коммуникативно-прагматического конструктивизма (Д. Зиглер, Дж. Келли, Дж. Комбс, В.Ф. Петренко, Л.А. Романова, Дж. Фридман, Л. Хьелл, P. Bergman, Е. Gendlin, K.J. Gergen, G. Glasersfeld, A.A. Roma-

15

nov, Ch. Wulf). Теоретическим основанием исследования прагматической специфики менасивных реплик принимается деятельностный подход к анализу речевых (диалогических) единств, разработанный в Тверской (Калининской) семантико-прагматической школе. За основу работы взята динамическая модель диалогического общения, разработанная профессором A.A. Романовым (1984, 1986, 1988, 2005).

Научная новизна выдвигаемых для обсуждения положений заключается в том, что впервые на материале английского языка комплексно анализируются дискурсивные практики со значением угрозы как функциональный класс синтаксических объектов с позиций прагматического подхода, теории регулятивной деятельности и коммуникативного конструктивизма и систематически описываются их семантические и функциональные свойства. Впервые в научной практике лингвистического описания предпринято описание феномена перформативных и декларативно-экспрессивных высказываний со значением угрозы, предложено решение малоизученной проблемы природы, коммуникативного статуса и специфики функционирования перформативных высказываний со значением угрозы в условиях англоязычной интеракции, а также выделен особый коммуникативный инструмент - коммуникативный перформативный конструкт угрозы для упорядочения представления об эмоциональном воздействии угрозы на ^-собеседников в условиях дискомфортного общения.

Теоретическая значимость результатов исследования состоит в построении семантической инвариантной структуры практик-угроз, а также в построении когнитивного феномена - конструкта угрозы, позволяющего отобразить границы коммуникативного пространства менасивного социального взаимодействия в английском языке. Значимым в теоретическом плане также является и то, что полученные результаты вносят определённый вклад в построение семантической теории естественного языка и представляют определенную ценность для разработки семантико-прагматических свойств конструкций со значением угрозы (и различных коммуникативно - интенциональ-

16

ных типов высказываний) как на материалах английского языка, так и других германских языков.

Практическая ценность работы определяется возможностью применения ее теоретических результатов и методик анализа в области германского языкознания, например, в курсах «Английская лексикология», «Общая лексикология», «Практическая грамматика английского языка» и спецкурсах «Практика перевода композитных перформативных конструкций», «Семантика и прагматика речевых актов», а также при исследовании функционально-семантических характеристик высказываний других интенциональных типов. Кроме того, использованный в ходе исследования материал может послужить основой для дальнейших исследований дискурсивных практик со значением угрозы в других языках. Результаты исследования диспозиций эмоционального состояния Я-собеседников в дискурсивном менасивном пространстве могут быть использованы в исследованиях по проблемам функциональной и когнитивной лингвистики, социолингвистики, психосемантики воздействующего дискурса.

Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечиваются комплексным подходом к изучаемой проблеме, использованием дополняющих друг друга адекватных методов и приемов исследования, а также разносторонним анализом обширного теоретического и языкового (2500 дискурсивных практик со значением угрозы) материала.

Апробация работы осуществлялась в различных формах. Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры общего и классического Языкознания Тверского государственного университета и в 2010-2013 годах, в докладах и выступлениях на 12 научных конференциях различного уровня, а именно: на 7 международных (Белоруссия: Минск, 2010; Минск, 2012; Украина: Черкассы, 2011; Киев, 2012; Ялта, 2012; Россия: Москва, 2012; Тверь, 2012), на 3 всероссийских (Томск, 2011; Тверь, 2012; Смоленск, 2012), на 2 региональных конференциях (Тверь, 2010; 2011). Результаты работы регулярно (с 2010 г. по 2013 г.) обсуждались на заседаниях межвузов-

17

ского теоретического семинара «Языковое пространство личности в социальной коммуникации» при кафедре теории языка и межкультурной коммуникации Института прикладной лингвистики и массовых коммуникаций ТГСХА. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в 11 публикациях, 4 из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК РФ в Перечне ведущих рецензируемых научных журналов и изданий. Общий объем опубликованного материала по теме исследования составляет 4,9 п.л.

Структура и объем диссертации определяется поставленными задачами и логикой развития основной темы исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка источников примеров исследования. Библиографический список научной литературы включает источники на русском, английском и немецком языках.

Во введении обосновывается выбор темы, определяется цель и задачи исследования, устанавливаются актуальность и новизна работы, оценивается ее теоретическая и практическая ценность, дается характеристика методов и материала исследования, указываются положения, выносимые на защиту, а также вводятся основные понятия работы.

В первой главе «Общие принципы исследования дискурсивных практик со значением угрозы» с позиций коммуникативно-функционального или прагматического подхода рассматривались общие принципы описания дискурсивных практик со значением угрозы, в частности, эксплицируется понятие интенционального типа конструкций со значением угрозы, соотношения в нем прагматических, семантических и тектонических аспектов, а также описываются языковые средства английского языка, которые используются для поверхностной манифестации данного функционального типа практик, и выделяются синтаксические конструкции, для которых значение угрозы является основным, вторичным или обусловлено наличием речевого контекста.

Анализу коммуникативно-социальных условий реализации дискурсивных практик со значением угрозы и их семантической специфике посвящена

18

вторая глава «Семантические свойства дискурсивных практик со значением угрозы», где описаны основные содержательные (функционально - семантические) характеристики менасивных практик и разработана инвариантная (стандартная) семантическая структура высказываний со значением угрозы, положенная в основу функционально-семантического представления коммуникативной ситуации «угроза» в социальном контексте.

Третья глава «Прагматическая реализация дискурсивных практик со значением угрозы в коммуникативном пространстве социальной интеракции» посвящена описанию дискурсивных практик со значением угрозы как регулятивных менасивных действий, направленных на решение поставленной цели в процессе диалогической интеракции, и изучению конструктивно-коммуникативного пространства эмоционального воздействия, которое регулятивные менасивные действия оказывают на Л-собеседников в рамках континуума содержания перформативного конструкта угрозы.

В Заключении подведены итоги проведенного исследования и намечены перспективы дальнейших исследований в предлагаемом направлении. Так, в данном исследовании осуществлен подход к анализу англоязычных конструкций со значением угрозы в рамках коммуникативного конструктивизма и теории регулятивной деятельности участников диалогического взаимодействия, методы и подходы которых привлекают все больше исследователей в последние десятилетия, так как существенно расширяют стандартное представление об исследовании коммуникативных характеристик высказываний, к тому же «рассмотрение языка в его функциональном плане всегда было одной из главных задач исследователей» (Романов, 2005; Сусов, 2007: 29). Отмечается, что дальнейшее изучение проблематики, связанной с рассмотрением и анализом коммуникативно - конструктивного пространства регулятивных менасивных действий остается одним из актуальных направлений в условиях все возрастающего интереса как в области общего, так и германского языкознания к выявлению роли «человеческого фактора» в коммуникативно-социальной интеракции (Романов, Романова, 2009: 6), который

19

приводит исследователей к осознанию важности не только проблем описания языковых структур, участвующих в коммуникативно-социальной менасивной интеракции, но и задач всестороннего изучения интерактивного пространства жизненного сценария «угроза» коммуникантов, использующих эти структуры в виде дискурсивных проявлений для решения конкретных задач в условиях социальной коммуникации.

Заключение диссертации по теме «Германские языки», Новоселова, Ольга Владимировна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе анализа основных положений работ, посвященных англоязычным конструкциям со значением угрозы, было установлено, что проблемы семантического описания дискурсивных практик различной иллокутивной направленности, в частности, со значением угрозы, и их функционирования в коммуникативном пространстве социального взаимодействия представляют значительный интерес в области германского языкознания. Кроме того, несмотря на то, что выделение указанного функционального класса языковых конструкций как функционально-прагматической единицы общения характерно практически для всех известных иллокутивных таксономий высказываний и что данный функциональный класс языковых конструкций рассматривался во многих ракурсах, тем не менее, он характеризуются отсутствием полного и систематического функционально-семантического описания с позиций коммуникативно-функционального подхода и теории регулятивной деятельности участников диалогического взаимодействия.

Избранный в работе коммуникативно-функциональный или прагматический подход к описанию функционально-семантических характеристик англоязычных дискурсивных практик со значением угрозы позволил эксплицировать понятие данного интенционального типа конструкций, описать языковые средства его поверхностной манифестации, а также определить соотношение в нем прагматических, семантических и тектонических аспектов.

Так, особенностью поверхностной манифестации англоязычных дискурсивных практик со значением угрозы является отсутствие перформатив-ного глагола threaten, маркирующего иллокутивную направленность высказывания, ввиду чего конструкции со значением угрозы интерпретируется исследователями двояко: как одно из значений взятия обязательства (комис-сивное значение) совершить какие-либо действия не в интересах собеседника (см.: Wunderlich, 1976; Остин, 1986; Серль, 1986) или как каузативное (побудительное) значение, проявляющееся в попытке заставить (побудить, каузи-

168

ровать) собеседника совершить определенные действия под упоминанием возможного менасивного действия (см.: Хабермас, 1971; КеЫэет, 1977; Вендлер, 1985) или в попытке заставить собеседника «скорее не сделать нечто» (Вежбицка, 1985: 267-268), а также «добиться желаемого положения дел» (Мельчук, 1995), побудить к действию (или бездействию), в котором заинтересован говорящий (Маслова, 2007: 78), осуществить воздействие (Григорьева, 2006: 25). Вполне очевидно, что совершение менасивных действий автором угрозы не является его коммуникативной интенцией, так как, используя угрозу как акт побуждения (каузации) под действием наказания, он желает воздействовать упоминанием возможного наказания на «мысли и чувства» собеседника, на его эмоциональное состояние с целью каузировать данного собеседника совершить определенные действия. Другими словами, интенциональное содержание практик со значением угрозы заключается в каузировании говорящим лицом адресата сообщения совершить определенные действия (или отказаться от их совершения) с указанием на возможные санкции.

На основании проведенного анализа эмпирического материала о специфике манифестационного оформления англоязычных дискурсивных практик со значением угрозы было выявлено, что реализация иллокутивного потенциала угрозы в своем большинстве осуществляется моделям М-1, М-2 и М-3. Указанные модели являются основными конструкциями (61,68 % от общего количества примеров) выражения коммуникативного намерения угрозы в английском языке, так как передают условно / причинно-следственные отношения между каузируемым угрозой действием и возможным наказанием и, следовательно, способны отображать интенциональное содержание угрозы. Наиболее часто дискурсивные практики со значением угрозы реализуются условными конструкциями (613 практики-угрозы или около 24, 52 % от общего количества рассмотренных примеров), которые включают в себя условно-следственные отношения между главной (антецедентной) и придаточной (консеквентной) частями целого синтаксического

169

образования. Указанные условные конструкции со значением угрозы могут быть представлены частными вариантами модели М-1: а) М 1.1- сложноподчиненное предложение: if (unless) + условие (каузируемое действие) + следствие (наказание) и б) М 1.2 - сложноподчиненное предложение: следствие (наказание) + if (unless) + условие (каузируемое действие), где в главной части условной конструкции указывается менасивное действие автора угрозы (наказание, санкции), а придаточная часть, в свою очередь, содержит указание на каузируемые действия, которые необходимо выполнить адресату угрозы под возможностью наказания со стороны адресанта.

Поверхностная манифестация антеценденто-консеквентного характера дискурсивных практик со значением угрозы возможна сложносочиненными предложениями или по частным вариантам модели М-2 (охватывающей 16, 28 % от совокупности эмпирического материала): в частности, моделями М-2.1- сложносочиненное предложение: условие (каузируемое действие) + or + следствие (наказание) и М-2.2 - сложносочиненное предложение: условие (каузируемое действие) + and + следствие (наказание). В рамках рассмотрения манифестационных моделей дискурсивных практик-угрозы, важно подчеркнуть, что возможны конструкции со значением угрозы, маркированные условными сложноподчиненными или сложносочиненными предложениями, однако не передающими антецеденто-консеквентую связь между кау-зируемым и менасивным действиями и, следовательно, которые невозможно отнести к моделям М-1 и М-2. Подобные конструкции именуются омонимичными аналогами моделей М-1, М-2 и обозначаются через М-1*, М-2*. На материале исследования обнаружено 20 подобных практик-угроз, что составляет около 0,8 % от общего числа примеров, маркированных условными конструкциями.

Англоязычные дискурсивные практики со значением угрозы могут быть реализованы простыми двусоставными предложениями или по модели М-3 (20,08 % от общего массива эмпирического материала), которые выражают определенные причинно-следственные отношения между менасивным

170

и каузируемым действием. Примечательно, что в условиях реальной коммуникации чаще используются конструкции со значением угрозы в форме простых предложений, содержащих указание только на менасивное действие или наказание (модель М-3.1 - простое предложение: следствие (наказание) и насчитывающих 17, 88 % от общего количества практик-угроз.

В конструктивно - синтаксическом плане значение угрозы может передаваться с помощью вопросительных конструкций, которые не содержат эксплицитных показателей целевого назначения. Значение угрозы в подобных высказываниях есть результат транспозиции их вопросительной формы в сферу каузативности, поэтому конструкции со значением угрозы, маркированные вопросительными предложениями, относятся к разряду вторичных (транспонированных) форм выражения коммуникативного намерения угрозы. На материале исследования выявлено 228 практик-угроз, маркированных вопросительными предложениями, что составляет около 9,12 % от общего числа рассмотренных примеров. Наряду с основными и вторичными синтаксическими формами выражения угрозы можно выделить такие конструкции, в которых значение каузирования под действием наказания выражено косвенным (имплицитным) путем (около 11,08 % от общего объема эмпирического материала). Специфика имплицитных высказываний со значением угрозы заключается в том, что такие конструкции выражают угрозу только в конкретном речевом акте, при определенных условиях, когда говорящий «связывает» воедино семантическое содержание таких высказываний, их информативную значимость и коммуникативное намерение с рядом экстралингвистических факторов.

Определение широких возможностей манифестационной репрезентации дискурсивных практик со значением угрозы и различий в процентных

)

показателях частотности тех или иных конструкций со значением угрозы в социально-коммуникативной англоязычной интеракции обусловило их дальнейшего описания в семантическом и функциональном плане. Для определения особых коммуникативно-социальных условий реализации дискурсивных

171

практик со значением угрозы были рассмотрены функционально-семантические условия реализации иллокутивного потенциала «угроза», в котором отражаются ролевые характеристики участников общения, их действия, связанные с каузированием под упоминанием наказания, "программа" обмена дискурсивными практиками со значением угрозы.

Проведенная в рамках данного исследования экспликация семантических и коммуникативно-функциональных (прагматических) свойств дискурсивных практик со значением угрозы показала, что в процессе коммуникации семантическая и тектоническая структуры данного типа практик обнаруживают асимметрию, т.е. конкретное употребление высказывания со значением угрозы не полностью реализует его реляционную семантическую структуру и что указанные практики представляют собой особый тип перформативных высказываний, которые обладают свойством перформативности при отсутствии «перформативного предиката» threaten, называющего действие данного речевого акта и эквивалентного воспроизведению этого действия в момент произнесения. Так, менасивные дискурсивные практики реализуют своё значение угрозы на основе инвариантной модели I threaten you that X if Y or not Y с семантическим прочтением «Я декларирую тебе (здесь и сейчас) о возможном возникновении (р) и тем самым каузирую тебя совершить действие (вербальное и / или невербальное), иначе я причиню тебе вред».

Отсутствие эксплицитной формы выражения иллокутивного акта угрозы при помощи перформативного глагола также экспонирует лишь особые коммуникативно-социальные условия и свойства этого коммуникативного типа высказываний, подчеркивая, что их перформативное употребление является особым случаем использования таких выражений для определенных целей и задач в сложившемся или создаваемом пространстве социальной интеракции собеседников (ср.: Романов, Романова, 2009: 125). Для определения особых коммуникативно-социальных условий реализации дискурсивных практик со значением угрозы было рассмотрено функционально-

семантическое представление «угроза», в котором отражаются ролевые ха-

172

рактеристики участников общения, их действия, связанные с каузированием под упоминанием наказания, "программа" обмена дискурсивными практиками со значением угрозы.

Так, дискурсивные практики-угрозы в коммуникативно - социальном поле актуализируются в процессе диалогического общения в пределах заданного коммуникативным фреймом «угроза» сценария, т. е. в пределах его иллокутивного потенциала, при чем данный процесс актуализации происходит на фоне неменяющихся для данного типа взаимодействия конституентов, к числу которых относятся следующие функциональные условия реализации иллокутивного потенциала «угроза»: А) предварительные условия (А.1. Слушающий в состоянии выполнить каузируемые угрозой действия и оценить последствия возможных менасивных действий со стороны говорящего. А.2. Говорящий в состоянии контролировать выполнение каузируемых действий (в случае их невыполнения совершает менасивное действие); Б) условие искренности интенционального (иллокутивного) выражения (Б.1. Говорящий желает совершения определенного действия и становится причиной воздействия для его выполнения (каузирование) и В) условия ожидаемого действия (В.1. Говорящий называет будущее действие, которое он ожидает от слушающего).

Установлено, для поддержания контроля над интерактивным процессом, протекающим по типовому фрейму «угроза», коммуниканты используют регулятивные менасивные действия. Как направленное речевое действие одного из участников акта общения регулятивное менасивное действие отражает регулятивный характер самого процесса взаимодействия, выступая тем самым в качестве определенного показателя регулятивной деятельности партнеров в типовом интерактивном акте. Анализ корпуса примеров показал, что практики-угрозы могут выполнять в диалогическом взаимодействии две противоположные функции: способствовать взаимодействию партнеров или противодействовать ему, т.е. они могут маркировать регулятивы кооперативного общения и регулятивы противодействия такому общению. Выбор

173

языковых средств в каждом конкретном осуществлении угрозы находится в определенной зависимости от отношений между партнерами и от их социально-ролевого статуса, а также диспозиции их эмоционального состояния. Отметим, что регулятивные менасивные действия маркируются различными типами моделей: М-1, М-2, М-3, имплицитными и транспонированными конструкциями и что в различных манифестационных разновидностях практики-угрозы сохраняют свою прагматическую направленность и не теряют семантических и функциональных свойств.

Для того, чтобы исследовать эмоциональную «интенсивность глубины» прагматического воздействия, которую перформативная угроза оказывает на собеседников, регулятивные менасивные действия были рассмотрены с позиций коммуникативного конструктивизма, т.е. как коммуникативный конструкт угрозы (подробнее о коммуникативном конструкте см.: Хьелл, Зиг-лер, 1997; Келли, 2000; Романов, Немец, 2006; Романова, 2009). При этом отметим, что в когнитивном плане наиболее важными элементами для отражения полученного опыта в виде определенного конструкта являются диспозиции модальностей Я - говорящего субъекта как когнитивного агента, т.е. такие многообразные оттенки самовосприятия человека и предметов реального мира. Как и другие элементы, каждая модальность Я имеет вполне определенное местоположение на континууме конструкта (Романов, Немец, 2006), а сам коммуникативный конструкт угрозы представляет собой определенный тип отношений между такими понятиями антонимического плана, как эмоциональное комфортное и дискомфортное состояние.

Практически, любая угроза, реализованная в диалогической интеракции (регулятивное менасивное действие), представляет собой одну из возможных диспозиций ^-говорящего и ^-слушающего на континууме содержания коммуникативного перформативного конструкта угрозы, в то время как коммуникативный конструкт угрозы представляет собой функционально-семантическое пространство угрозы (или менасивных действий), а также набор возможных диспозиций эмоциональных состояний ^-говорящего и Я-

174

слушающего. К сказанному следует добавить, что также в структуру диспозиции входят как представители (т.е. участники социальной интеракции с различным ролевым репертуаром), так и сопутствующие конституенты социального окружения.

Как уже отмечалось, эмоциональное состояние партнеров по общению имеет свойство проявляться в когнитивном, обыденном и перформативном поведении вполне определенным образом в виде той или иной перформатив-ной практики. Причем конструктивная манифестационность вербального поведения (и невербального) вполне точно отражает взаиморасположение модальностей Я когнитивного объекта (Романова, 2009: 150). Например, нахождение автора угрозы в зоне близкой к дискомфортному эмоциональному состоянию (зона аффицированного негативного переживания) определяет маркирование им коммуникативной интенции угрозы простыми восклицательными предложениями (модель М-3), которые содержат упоминание наказания, менасивного действия, которое говорящий намерен совершить. Кроме того, для автора угрозы, находящегося в пиковом дискомфортном эмоциональном состоянии, характерно использование регулятивных мена-сивных действий, направленных на противодействие согласованному продвижению партнеров к реализации глобальной цели в рамках типового фрейма «угроза».

Примечательно, что канонические перформативные угрозы не способны оказывать то эмоциональное воздействие на Я-адресата угрозы, которое они оказывают в соединении с дополнительными строевыми элементами. При рассмотрении роли практик со значением угрозы в системе знаковых средств социально-коммуникативной интеракции в конструировании новых социально-коммуникативных отношений между участниками определенных интеракций жизненных сценариев установлено, что регулятивы, маркированные композитными конструкциями со значением угрозы способны варьировать семантические свойства процесса каузации: в одном случае они смягчают степень воздействия на адресата, а в другом случае, они направлены на

175

усиление воздействующего эффекта для достижения запланированной цели. В интерактивном плане данные регулятивы выполняют в содержательном и функциональном планах иную функцию по сравнению с каноническими конструкциями. В частности, они позволяют говорящему не создавать напряжения межличностных отношений в социальной коммуникации для успешной каузации собеседника под действием наказания, а также они участвуют в формировании регулятивных контактоустанавливающих и акцентирующих действий.

Итак, собранный для анализа языковой материал показал, что указанный функциональный класс языковых единиц может быть маркирован различными конструкциями, как основными, так и вторичными, являющимися результатом транспозиции. Проведенный комплексный анализ семантических и функциональных (прагматических) характеристик англоязычных дискурсивных практик со значением угрозы в коммуникативном пространстве социального взаимодействия подтверждает выдвинутую гипотезу о том, что независимо от поверхностной манифестации дискурсивные практики со значением угрозы функционируют как регулятивные менасивные действия, направленные на решение поставленных целей в процессе диалогической интеракции, создавая тем самым менасивное конструктивно-коммуникативное пространство эмоционального воздействия на ^-собеседников. Кроме того, угроза представляет собой сложную когнитивную ситуацию, и количество элементов рассматриваемого коммуникативного конструкта угрозы (степень доминирования положительных или отрицательных эмоциональных состояний) может быть дополнено путем более точной градации оттенков диспозиций эмоциональных состояний собеседников, однако направления воздействия, создаваемые регулятивными моделями эмоционального воздействия угроз, останутся прежними и, конечно, в рамках коммуникативного конструкта угрозы.

Отметим, что дальнейшее изучение проблематики, связанной с рассмотрением и анализом коммуникативно-конструктивного пространства ре-

176

гулятивных менасивных действий остается одним из актуальных направлений в условиях все возрастающего интереса как в области общего, так и германского языкознания к выявлению роли «человеческого фактора» в коммуникативно-социальной интеракции (Романов, Романова, 2009: 6) и что изучение проблематики, связанной с рассмотрением и анализом коммуникативно -конструктивного пространства регулятивных менасивных действий остается одним из актуальных направлений в условиях все возрастающего интереса к лингвоэкологической сфере социальной коммуникации и роли «человеческого фактора» в ней, демонстрируя важность не только проблем описания языковых структур, участвующих в коммуникативно-социальной менасивной интеракции, но и задач всестороннего изучения интерактивного пространства жизненных сценариев, связанных с реализацией различных актов вербальной агрессии.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Новоселова, Ольга Владимировна, 2013 год

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТРУЫ

1. Austin J.L. Performative Utterances // Austin J.L. Philosophical Papers. Oxford: Clarendon, 1961. - P. 220-239.

2. Austin J.L. How to do things with words. - Oxford: Univ. Press, 1962. - 162 p.

3. Austin J.L. Performative - Constative // Philosophy and ordinary Language. - Urbana: University of Illinois Press, 1963. - P. 22-54.

4. Austin J.L. Zur Theorie der Sprechakte. 2. Aufl. - Stuttgart: Reclam, 1979.- 217 S.

5. Dancy J. Even — Its // Synthese. - 1984, Vol. 58. - P. 119—128.

6. Ducrot O. Présupposés et sous-entendus. - Language Française, 1969, No. 4.-P. 30-43.

7. Fraser В. An Analysis of Vernacluar Performative Verbs // Towards Tomorrow's Linguistic/Ed. By Schuy etc., Waschington: Georgetown Univ. Press, 1974.-P. 139-158.

8. Frege G. Über Sinn und Bedeutung // Frege G. Funktion, Begriff, Bedeutung. Fünf logische Studien. Göttingen: Vandenboek & Ruprecht, 1962. - S. 38-63.

9. Frese J. Sprechen als Metapher für Handeln // Beiträge zur Grammatik und Pragmatik. Kronberg: Scriptor, 1975. - S. 52-62.

10. Habermas J. Vorbereitende Bemerkungen zu einer Theorie der kommunikativen Kompetenz // Habermas J., Lukmann N. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie. Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1971. - S. 101-141.

11. Hancher M. The Classification of Cooperative Illocutionary Acts. -Language in Society, 1979, No. 8. - P. 1-14.

12. Heibig G. Was sind indirekte Fragesätze. - Deutsch als Fremdsprache, 1974, H. 4. - S. 193-202.

13. Heibig G. Zu Problem der Linguistischen Beschreibung des Dialogs im Deutschen. - Deutsch als Fremdsprache, 1975. H. 2. - S. 65-80.

14. Heibig G. Partikeln als illokutive Indikatoren im Dialog. - Deutsch als Fremdsprache, 1977, H. 1. - S. 30-44.

15. Kanngiesser S. Sprachliche Universalien und diachrone Prozesse // Apel K.O. (Hrsg.) Sprachpragmatik und Philosophie. Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1976. - S. 273-393.

16. Karttunen L. Presuppositions of compound sentences. - Linquistic Inquiry, 1973. No. 4.-P. 169-195.

17. Kasher A. On Pragmatic Demarcation of Language. - Theoretical Linquistics, 1978, vol. 5, No. 2-3. - P. 251-260.

18. Kummer W. Sprechakttheorie und Handlungslogik // Textprocessing. Boston etc.: Acad., 1979. - S. 163-190.

19. Lakoff G. Performative Antinomie. - Foundations of Language, 1972, vol. 8.-P. 569-572.

20. Lanigan R. Speech Act Phenomenology. - The Hague: Monton, 1977. - 137 p.

21. Leech G. Principles of Pragmatics, London: Longman, 1983. - 250 p.

22. Meggle G., Ulkan M. «Kennst du das Land, wo die Zitronen blühen?» (Zu Searles Kritik an Grice). - Papiere zur Linquistik, 1979, No. 1. - S. 75-87.

23. Muller I. K. Rahmenanalyse des Dialogs: Aspekte des Sprachverstehens in Alltagssituationen. — Tübingen: Narr, 1984. - 222 S.

24. Munro A. Indirect Speech Acts are not Strictly Conventional. - Linquistic Inquiry, 1979, vol. 10, No. 2. - P. 353-355.

25. Oksaar E. Zur Analyse der kommunikativen Akte. - Wirkendes Wort. 1979. Jg. 29, H. 6.-S. 391-404.

26. Rehbein, J. Komplexes Handeln: Elemente zur Handlungstheorie der Sprache / J. Rehbein. - 1. Aufl. - Stuttgart: Metzler, 1977. - 377 S.

27. Searle, J.R. Speech Acts: An Essay in the Philosophy of Lanquage. -Cambridge, 1969.

28. Searle J. R. Sprechakte. - Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1971. — 306 s.

29. Searle J.R. Was ist ein Sprechakt? // Schmidt S.J. Pragmatik 1, München: W. Fink, 1974. - S. 84-102.

30. Strawson P.F. Intention and Convention in Speech Acts. - Philosophien Review, 1964, vol. 72. -P. 439-460.

31. Wunderlich D. Sprechakte // Maas U., Wunderlich D. Pragmatik und sprachliches Handeln. 3. korrig. Aufl., Frankfurt/M.: Athenaion, 1974. - S. 69-188.

32. Wunderlich D. Zur Konventionalität von Sprechhandlungen // Wunderlich D. (Hrsg.) Linquistische Pragmatik. 2. Aufl. Wiesbaden: Athenaion, 1975. -S. 11-58.

33. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. - Frankfurt/M.: Suhr-kamp, 1976,-416 S.

34. Wunderlich D. Assertions, Conditional speech acts, and practical Inie-rences // Journal of Pragmatics. — 1977, No 1. — S. 13—46.

35. Алисова Т.Б. Дополнительные отношения модуса и диктума. -Вопросы языкознания, 1971, №1. - С. 54-64.

36. Арутюнова Н.Д. Синтаксис // Общее языкознание: Внутренняя структура языка. М.: Наука, 1972. - С. 259-343.

37. Арутюнова Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике. - Изв. АН СССР. Серия лит-ры и языка, 1973, т.32, №1. - С. 84-89.

38. Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. - С. 156-249.

39. Бахтин M. М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979.— 360 с.

40. Бенвенист Э. Общая лингвистика. - М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

41. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. - JL: Изд-во ЛГУ, 1977. - 205 с.

42. Богданов В.В. Механизм семантической деривации // Семантико-синтаксическая организация предложения и текста. Грозный: Чечено-ингушск. гос. ун-т, 1980. - С. 8-17.

43. Богин Г. И. Разные подходы к вопросу о схемах понимания текста // Текст в языке и речевой деятельности: Состав, перевод, автоматическая обработка. — М.: Институт языкознания АН СССР, 1987. - С. 20-33.

44. Бондарко A.B. Грамматическое значение и смысл. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1978. - 175 с.

45. Бут H.A. Просодические характеристики ситуативно обусловленных иллокутивных актов группы «менасивов» (экспериментально-фонетическое исследование на материале современного немецкого языка): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Тамбов: ТГТУ, 2004. - 14 с.

46. Быстров В.В. Фунуционально-семантический анализ менасивных диалогических реплик: Дис. ... канд. филол. наук. - Тверь: ТвГУ, 2001. - 124 с.

47. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике; Вып. 16. Лингвистическая прагматика. Сборник: Пер. с разн. яз. / Сост. и вступ. ст. Н. Д. Арутюновой и Е. В. Падучевой. Общ. ред. Е. В. Падучевой. — М.: Прогресс, 1985.- С. 251-275

48. Величковский Б.М. Установка и сознательный контроль в психологии познания // Д.Н. Узнадзе - классик советской психологии. - Тбилиси: Мецниерба, 1986. - С. 73-89.

49. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике; Вып. 16. Лингвистическая прагматика. Сборник: Пер. с разн. яз. / Сост. и вступ. ст. Н. Д. Арутюновой и Е. В. Падучевой. Общ. ред. Е. В. Падучевой. - М.: Прогресс, 1985.- С. 238-250

50. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. -М.: Наука, 1972.-784 с.

51. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. - Л.: Прибой, 1930.-С. 157.

52. Волошинов В.Н. Конструкция высказывания. - Литературная учеба, 1931, №3. - С. 65-87.

53. Гак В.Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики 1972. М.: Наука, 1973. - С. 349-372.

54. Гарпушкин В.Е. Прагматический аспект знаков и человеческое взаимопонимание. - Философские науки, 1977, №1. - С. 136-140.

55. Гафт Р. И. Диалогические реакции как отражение восприятия речевого акта // Диалоговое взаимодействие и представление знаний. - Новосибирск: Вычислительный центр СО АН СССР, 1985. - С. 110-126.

56. Гладкий А. В. О значении союза ЕСЛИ // Семиотика и информатика. - 1982. - Вып. 18. - С. 43-75.

57. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1985. - Вып. 16. - С. 276 - 302.

58. Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике.- М.: Прогресс, 1985. - Вып 16. - С. 217-237.

59. Григорьева B.C. Речевое взаимодействие в прагмалингвистиче-ском аспекте на материале немецкого и русского языков : учебное пособие / B.C. Григорьева. - Тамбов: Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2006. - 80 с.

60. Данеш Ф., Гаузенблас К. О семантике основных синтаксических формаций // Грамматическое описание славянских языков: Конвенции и методы. М.: Наука, 1974. - С. 90-97.

61. Демьянков В.З. Интерпретация как языковая когниция и когнитивная наука // Коммуникация и мышление. - М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1990.-С. 14-24

62. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. -М.: Изд-во МГУ, 1976. - 307 с.

63. Касевич В.Б., Храковский B.C. Общие вопросы семантики конструкций с предикатным актантом // Семантика и синтаксис конструкций с предикатными актантами: Материалы Всесоюзной конференции «Типологические методы в синтаксисе разносистемных языков», 14-16 апреля 1981 г., Л.: Ленингр. отд-ние ИЯ АН СССР, 1981. - С. 7-23.

64. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. - Д.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1972. - 216 с.

65. Келли Дж. Психология личности. Теория личных конструктов. -СПб.: Речь, 2000.- 182 с.

66. Кифер Ф. О пресуппозициях // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1978, вып. 8. Лингвистика текста. - С. 337-369.

67. Клепикова Т. А. Имплицитная перформативность: A claim of disclaiming // STUDIA LINGÜISTICA XVII. Язык и текст в проблемном поле гуманитарных наук: Сборник. - СПб.: Борей Арт, 2008. - С. 67-75.

68. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. - М.: Наука, 1980. -

147 с.

69. Кошмидер Э. Очерк науки о видах польского глагола. Опыт синтеза // Вопросы глагольного вида. - М.: Иностранная литература, 1962. - С. 105-167.

70. Крысин Л.П. Речевое общение и социальные роли говорящих // Социально-лингвистические исследования. М.: Наука, 1976. - С. 42-52.

71. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: Лингвистика - Психология - Когнитивная наука // Вопросы языкознания -1994, №4.-С. 34-47.

72. Кукушкина Е.И., Хмара Н.Д. Язык и чувственное отражение. -Философские науки, 1979, №4. - С. 34-42.

73. Курилович Е. Очерки по лингвистике. - М.: Изд-во иностр. литры, 1962.-456 с.

74. Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике; Вып. 16. Лингвистическая прагматика. Сборник: Пер. с разн. яз./ Сост. и вступ. ст. Н. Д. Арутюновой и Е. В. Падучевой. Общ. ред. Е. В. Падучевой. — М.: Прогресс, 1985.- С. 439-471.

75. Лейкина Б. М. Когнитивная лингвистика: К постановке проблемы. Речевые постулаты // Вопросы кибернетики. Общение с ЭВМ на естественном языке. — М.: АН СССР, 1982. — С. 35—62.

183

76. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. - М.: Просвещение, 1969.-214 с.

77. Леонтьев А.Н. Общее понятие деятельности // Хрестоматия по психологии. М.: Просвещение, 1977. - С. 206-214.

78. Леонтьев A.A. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. -С. 18-36.

79. Летучий А.Б. Русский «угрозатив» и его родственники http://www.dialog-21.ru/dialog2007/materials/html/57.htm, 19.06. 2010.

80. Маслова А.Ю. Введение в прагмалингвистику / А.Ю. Маслова. -М.: Флинта: Наука, 2007. - 152 с.

81. Мельчук И.А. Об одном словообразовательном аффиксе и об одной синтаксической фраземе современного русского языка // Мельчук И. А. Русский язык в модели «Смысл <->Текст». М.: Вена, «Языки русской культуры», 1995.-С. 325-346.

82. Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксиса. -М.: Высшая школа, 1974. - 156 с.

83. Москальская О.И. Грамматика текста. - М.: Высшая школа, 1981. - 183 с.

84. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Прогресс, 1986. - Вып. 17. - С. 22 - 130.

85. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса: Материалы к трансформационной грамматике русского языка. - М.: Наука, 1974. - 292 с.

86. Перцова Н. Н. Способы представления предметных областей при автоматической обработке текстов (обзор) // Техническая кибернетика. — 1977, №5. -С. 51-59.

87. Почепцов Г.Г. Прагматический аспект изучения предложения. -Иностранные языки в школе, 1975, №6. - С. 15-25.

88. Почепцов Г.Г. мл. Семантическая организация предложения в аспекте пресуппозиций: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. - Киев, 1976. - 22 с.

89. Почепцов Г.Г. мл. Понятие коммуникативной трансформации // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин: Калининск. гос. унт, 1978.-С. 49-63.

90. Почепцов Г.Г. Прагматика текста // Коммуникативно-прагматические и семантические функции речевых единств. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1980. - С. 5-10.

91. Почепцов Г. Г. Предложение//Иванова И. П., Бурлакова В. В., Почепцов Г. Г. Теоретическая грамматика современного английского языка: Учебник. - М.: Высш. школа, 1981. - С. 164- 281.

92. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. - М.: «Рефл-бук», - 2001. -

656 с.

93. Романов A.A. О перформативах в речевом акте // Содержательный анализ основных языковых единиц. - Барнаул: Алтайск. гос. ун-т, 1981. -С. 140-151.

94. Романов A.A. Прагматические особенности перформативных высказываний // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Сб. научн. Трудов. - Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1984. - С. 86-92.

95. Романов A.A. Иллокутивные индикаторы прямых и косвенных речевых актов // Речевые акты в лингвистике и методике. - Пятигорск: ПГПИИЯ, 1986.-С. 195-200.

96. Романов A.A. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. - М.: Институт языкознания АН СССР, 1988. - 183 с.

97. Романов A.A. Коммуникативная инициатива говорящего в диалоге // Текст как структура. Сб. научн. трудов / Отв. ред. A.M. Шахнарович, A.A. Романов - М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1992. - С. 55-76.

98. Романов A.A. Говорящий лидер в деловом общении // Человек

говорящий / Homo loquens: Язык, познание, культура. Сб. научн. трудов /

185

Отв. ред. проф. A.A. Романов. - Москва-Тверь: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С. 56-70.

99. Романов A.A. Семантика и прагматика немецких перформатив-ных высказываний-просьб. - Москва: Институт языкознания РАН, 2005. -153с.

100. Романов A.A. Лингвистическая мозаика. Избранное. - М.: ИЯ РАН, 2006.-436 с.

101. Романов A.A., Немец Н.Г. Дискурс утешения: Лингвопсихологи-ческий анализ. - М.: ИЯ РАН, 2006. - 144 с.

102. Романов A.A. Притяжение перформатива. Очерки по теории пер-формативности от Дж. Л. Остина до наших дней / A.A. Романов, Л.А. - Романова. - М.: Институт языкознания РАН, «Агросфера» Тверской ГСХА, 2009.- 156 с.

103. Романов A.A., Белоус H.A. Введение в дискурсологию [Электронный учебник].- Ульяновск: УлГУ, 2010.

104. Романов A.A., Новоселова О.В. Дискурсивная топонимия практик-угроз [Электронный ресурс] // Электронный научный журнал «Мир лингвистики и коммуникации». - Тверь: ТГСХА, ТИПЛиМК, 2012а. - № 3 (28). -ISSN 1999 - 8406; Гос. per. № 0420800038. - Идентификационный номер 0421200038\0030. - Режим доступа: http://tverlingua.ru.

105. Романов A.A., Новосёлова О.В. Психосемантика конструкта угрозы в политической коммуникации // Вестник Тверского Государственного Университета. Серия: Педагогика и психология, 20126, №3. - С. 6-16

106. Романов A.A., Тамарченко С.А. Моделирование латентного вербального воздействия с использованием поэтических текстов // Парадигмы анторопоцентризма. - Кривой Рог: Сансагани, 1997. - С. 148-151.

107. Романова Л.А. Конструктивная семантика криптокласса английских прилагательных размера в диахронии и синхронии. - Москва - Тверь: ИЯ РАН, ТвГУ, Издательство «Агосфера» ТГСХА, 2007. - 120 с.

108. Романова JI.А. Структурно-семантические аспекты перформати-вов в функциональной парадигме языка. - М.: ИЯ РАН, 2009. - 180 с.

109. Русская грамматика / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. - М.: Наука, 1980, т.2. - 805 с.

110. Серль Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. Сборник. Пер. с англ. / Сост. и вступ. ст. И. М. Кобозевой и В. 3. Демьянкова. Общ. Ред. Б. Ю. Городецкого. - М.: Прогресс, 1986. - С.170-195.

111. Сидоренко Е. А. Логическое, следование и условные высказывания. - М.: Наука, 1983.- 173 с.

112. Старикова Е. Н. Проблемы семантического синтаксиса. - Киев: Вища школа. Изд-во при Киевск. ун-те, 1985. - 124 с.

113. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. - М.: Наука, 1981.-359 с.

114. Супрун A.B. Грамматика и семантика простого предложения. -М: Наука, 1977.-262 с.

115. Сусов И.П. Семантическая структура предложения: На материале простого предложения в современном немецком языке. - Тула: Тульск. гос. пед. ин-т, 1973а. - 141 с.

116. Сусов И.П. Семантическая структура предложения: На материале простого предложения в современном немецком языке: Дисс.... докт. филол. наук.-Л., 19736.-418 с.

117. Сусов И.П. О двух путях исследования содержания текста // Значение и смысл речевых образований. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1979. -С. 90-103.

118. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. - Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1980. - 51 с.

119. Сусов И.П. Предикат и предикация // Семантика и прагматика синтаксических единств. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1981. - С. 93-100.

120. Сусов И.П. Введение в языкознание: учеб. для студентов лингвистических и филологических специальностей / И. ГГ. Сусов. - М.: ACT: Восток - Запад, 2007. - 379 с.

121. Сухих С.А., Зеленская В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного процесса. - Кубан. гос. ун-т, Краснодар, 1988. - 160 с.

122. Уфимцева A.A. Типы словесных знаков. - М.: Наука, 1974. - 206

с.

123. Федосеева Е. Г., Романов А. А. Опыты построения коммуникативной типологии высказываний // Грамматические и семантические исследования языков разных систем. - М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1986. - С. 151 - 162.

124. Филлмор Ч. Грамматика употребления глаголов в английском языке // Сборник переводов по вопросам информационной теории и практики. М.: ВИНИТИ, 1970, № 16. - С. 40-53.

125. Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1981, вып. 10. Лингвистическая семантика. - С. 369-495.

126. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. - М: Прогресс, 1988, вып. 23. - С. 52-93.

127. Холодович A.A. Проблемы грамматической теории. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979. - 303 с.

128. Хьелл Л., Зиглер Д. Теория личности. - СПб.: Питер Пресс, 1997. - 608 с.

129. Чахоян Л. П. Синтаксис диалогической речи современного английского языка. — М.: Высшая школа, 1979. - 168 с.

130. Чейф У.Л. Значение и структура языка. - М.: Прогресс, 1975. -

432 с.

131. Чесноков П.В. Семантические формы мышления и грамматика // Значение и смысл речевых образований. - Калинин: КГУ, 1979. - С. 126-145.

132. Шахнарович A.M., Юрьева Н.М. Психологический анализ семантики и грамматики: На материале онтогенеза речи. - М.: Наука, 1990.- 168 с.

188

133. Шингарева Е. А. О двух направлениях представления семантики текста // НТИ, Сер. 2. - 1982, № 2. - С. 1-8.

134. Шингарева Е. А. Прагматика в языке и тексте: Методология и технология // НТИ. Сер. 2. -1987, № 1. - С. 1-14.

135. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1974. - 428 с.

136. Якубинский Л.П. О диалогической речи. - Русская речь, 1923, № 1.-С. 96-194.

ИСТОЧНИКИ ПРИМЕРОВ

1. Bronte С. Jane Eyre [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. -2010а. - Режим доступа: http://www.bookmate, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

2. Bronte Е. Wuthering Heights [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

3. Collins W. The Woman in White [Электронный ресурс]. - Электрон. данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

4. Cronin A. J. Hatter's castle [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010. - Режим доступа: http://ia700301.us.archive.org, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

5. Dickens С. David Copperfield [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

6. Dickens С. Oliver Twist [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

7. Doyle A.C. The doings of Raffles Haw [Электронный ресурс]. -Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://conan-doyle.narod.ru, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

8. Doyle A.C. The lost world [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

9. Doyle A.C. The poison belt [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.uspoliticsonline.com, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

10. Dreiser T. The financier [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.study.ru, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

11. Dreiser Т. Free and other stories [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

12. Dreiser Т. Jennie Gerhardt [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010с. - Режим доступа: http://ebooks.adelaide.edu.aul, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

13. Dreiser Т. Sister Carrie [Электронный ресурс]. - Электрон, данные.

- 201 Od. - Режим доступа: http://www.jollyroger.com, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

14. Dreiser Т. The American Tragedy [Электронный ресурс]. - Электрон. данные. - 2010е. - Режим доступа: http://ebooks.adelaide.edu.aul, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

15. Dreiser Т. The Genius [Электронный ресурс]. - Электрон, данные.

- 2010f. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

16. Dreiser Т. The Titan [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. -2010g. — Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана.-Яз. англ., 20.11.10.

17. Dreiser Т. The Twelve [Электронный ресурс]. - Электрон, данные.

- 2010h. - Режим доступа: http://www.study.ru, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

18. Dumas A. Ten Years Later [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010h. - Режим доступа: http://www.dailylit.comr, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

19. Haggard R. Eric Brighteyes [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

20. Heinlein A. Door into summer [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://gfdnz.net, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

21. Hemingway Е. For Whom the Bell Tolls [Электронный ресурс]. -Электрон, данные. - 2010. - Режим доступа: http://webreading.ru, свободный.

- Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

22. Henry О. Roads of Destiny [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

23. Henry О. The Gentle Grafter [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

24. Henry О. Whirligigs [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. -2010с. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

25. London J. Martin Eden [Электронный ресурс]. - Электрон, данные.

- 2010а. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

26. London J. The Little Lady of the Big House [Электронный ресурс].

- Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

27. London J. White Fang [Электронный ресурс]. - Электрон, данные.

- 2010с. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

28. Reade С. It Is Never Too Late to Mend [Электронный ресурс]. -Электрон, данные. - 2010. - Режим доступа: http://www.ibiblio.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

29. Reid M. The Headless Horseman [Электронный ресурс]. - Электрон. данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный.

- Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

30. Sabatini R. The Chronicles of Captain Blood [Электронный ресурс].

- Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://gutenberg.net.aul, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

31. Scott F. The love of the last Tycoon [Электронный ресурс]. - Электрон. данные. - 2010. - Режим доступа: http: // www.nbu.bg, свободный. -Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

32. Scott W. Antiquary [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. -2010с. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

33. Scott W. Ivango [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. -201 Od. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

34. Scott W. Old morality [Электронный ресурс]. - Электрон, данные.

- 2010е. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана.-Яз. англ., 20.11.10.

35. Scott W. Rob Roy [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. -201 Of. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана.-Яз. англ., 20.11.10.

36. Scott W. The heart of Mid-Lothian [Электронный ресурс]. - Электрон. данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный.

- Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

37. Scott W. The Pirate [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. -2010b. - Режим доступа: http://books.google.ru, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

38. Stevenson R. L. Treasure Island [Электронный ресурс]. -Электрон, данные. - 2010. - Режим доступа: http://www.gutenberg.org, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

39. Twain M. Huckleberry Finn [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010а. - Режим доступа: http://www.online-literature.com, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

193

40. Twain M. The Adventures of Tom Sawyer [Электронный ресурс]. -Электрон, данные. - 2010b. - Режим доступа: http://www.online-literature.com, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.

41. Voinich L. The Gadfly [Электронный ресурс]. - Электрон, данные. - 2010. - Режим доступа: http://www.eKnig.net, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. англ., 20.11.10.

42. Wilde О. The Picture of Dorian Gray [Электронный ресурс]. -Электрон, данные. - 2010. - Режим доступа: http://www.gradesaver.com, свободный. - Загл. с экрана. - Яз. англ., 20.11.10.