Функциональная системность Болдинского периода творчества А. С. Пушкина, осень 1830-го года тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Пяткин, Сергей Николаевич

• Пяткин, Сергей Николаевич
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Пяткин, Сергей Николаевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Болдинское творчество А.С.Пушкина: структурообразующие факторы идейно-художественной системы.

§ 1. Понятие «Отношение» в функциональной системности болдинского наследия поэта.

§ 2. Понятие «Эстетическое единство» и системность болдинского наследия.

ГЛАВА II. Нравственно-эстетические координаты «Повестей

Белкина» как цикла.

§ 1. Единство нравственно-философской проблематики

Повестей Белкина».

§ 2. Образ Ивана Петровича Белкина как структурообразующий фактор.

ГЛАВА III Идейно-художественные функции «Маленьких трагедий» в структуре болдинского творчества А.С. Пушкина.

§ 1. Этико-художественный контекст «Маленьких трагедий».

§ 2. Системообразующие функции «сквозного» образа

Маленьких трагедии».

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Функциональная системность Болдинского периода творчества А. С. Пушкина, осень 1830-го года»

Творчество А.С.Пушкина первой Болдинской осени - «три месяца пушкинских трудов, освещенные ослепительно ярким и ровным огнем вдохновения»,1 - пожалуй, остается и сейчас одной из величайших загадок в пушкиноведении. «До сих пор проблема болдинской осени остается нерешенной»2, - категорично заявила в середине шестидесятых А.Г. Гукасова, анализируя в своей монографии «Болдинский период в творчестве А.С.Пушкина» практически все концептуальные основы исследований указанного периода творчества поэта едва ли не за сто лет. При этом исследователь отметила, что «тенденция к обобщающему осмыслению болдинского творчества ярко выявилась в конце XIX и в начале XX в. <.> но все попытки осмыслить болдинское творчество л сводились обычно к указаниям на узко биографические факты.»

И сегодня говорить о полной и достаточно всесторонней изученности творчества Пушкина «болдинской поры» как единого целого представляется преждевременным. Рассмотрение болдинского творчества в функционально-целостном аспекте, системно-концептуальный подход к художественному сознанию Пушкина плодотворной осени 1830-ого года вряд ли можно отнести к сложившимся направлениям современной пушкинистики. Исследовательские поиски подобного характера находятся в фазе своего научного, методологического становления. Этим определяется актуальность данной работы.

1 Грехнев В.А. Болдинская лирика А.С.Пушкина. - Горький, 1980. - С.З.

Гукасова А.Г. Болдинский период в творчестве А.С.Пушкина. - М., 1973. - С.5. * Здесь и далее курсив в цитируемых текстах наш - С.П. Авторский курсив выделяется жирным шрифтом. Гукасова А.Г. Указ. соч. - С.5

Следует отметить, что большинство пушкиноведов, исследовавших болдинское творчество поэта, признавали своего рода художественную целостность, организованность всего созданного Пушкиным осенью 1830-го посредством особой поэтики «сцеплений» различных, в том числе и жанровом отношении, произведений, связующих мотивов, комплексных образов; то есть имплицитно, как нам представляется, допускали возможность функциональной системности болдинского творчества Пушкина как единой художественной структуры1.

В этой связи, прежде всего, следует выделить ряд статей Р.Н. Поддубной, рассматривающей болдинское творчество А. С. Пушкина как проблемно-художественный цикл2; а таюке проницательное исследование Г.В.Краснова «Пушкин. Болдинское страницы», где автор, по сути, репрезентирует болдинское творчество как художественное произведение: «В. письме к Плетневу (от 9 сентября 1830 года) - своего рода завязка первой болдинской осени <.> Феноменальность болдинско-пушкинского мира - в эстетическом единстве произведений, разных по жанрам, темам,

В этой связи, кроме уже названных работ, укажем еще: Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826 - 1830). - М., 1967; Макогоненко Г.П. Творчество А.С.Пушкина в 1830-ые годы (1830 - 1833). - Л., 1974; Фортунатов Н.М. Эффект Болдинской осени. - Н.Новгород, 1999; Одинокое В.Г. Проблемы поэтики и типологии русского романа XIX века. - Новосибирск, 1971; Дарский Д.С. «Маленькие трагедии» Пушкина. - Московская художественная печатня, 1915; Осповат JI.C. «Каменный гость» как опыт диалогизации творческого сознания. // Пушкин: исследования и материалы. - СПб., 1995. - С.26-54; Тюпа В.И. Притча о блудном сыне в контексте «Повестей Белкина» как художественного целого. // Болдинские чтения. - Горький, 1983. - 67-82; Иванчикова В.В. «История села Горюхина» А.С. Пушкина в контексте литературных и исторических интересов поэта 30-х годов. - Саратов, 1994; Paul Debretseny. The Other Pushkin. A Study of Alexander Pushkin's Prose Fiction. Stanford Univ. Press. - California, 1983. о

Поддубная Р.Н. Творчество Пушкина болдинской осени 1830 года как проблемно-художественный цикл. Сентябрь. Статья первая. Studia rossika. posnaniensia, zet zit XII - 1979. Poznan, 1980. - P.3-34. по своей поэтической генетике <.> Художественный анализ человеческого величия или величия человека составляет пафос Болдинского творчества Пушкина»1. л

Интуитивно воспринимается «болдинская библиотека» как единое оригинальное художественное образование Н.К. Геем, полагавшим, что «самым ранним эпиграфом к болдинским творениям осени 1830 года л становятся «Бесы»» , а также Н.Н. Скатовым, который, по нашему мнению, своей известной формулой: ««Повести Белкина» пишутся вместе с «Маленькими трагедиями» и явно в противопоставление им. «Маленькие трагедии» - исключительно про Запад, «Повести Белкина» - только про Россию»4 - предполагал структурно-функциональный характер болдинского творчества Пушкина и наличие в нем объектно выраженного конфликтного противоположения. В диссертационных исследованиях, особенно последних лет, посвященных «болдинским» произведениям поэта, - в той или иной степени оговаривается возможность определения болдинского периода творчества Пушкина как системного идейно-художественного единства.5

Новизна представленного в качестве диссертации исследования заключается в реализации данного подхода в виде комплексного изучения наследия Пушкина в Болдинскую осень 1830 года с точки зрения

Краснов Г.В. Пушкин. Болдинские страницы. - Горький, 1984. - С.4-24. Фомичев С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. - Л., 1986. - С. 184. Терминология С.А. Фомичева в аспекте нашего исследования также представляется весьма симптоматичной. Гей Н.К. Проза Пушкина: Поэтика повествования. - М., 1989. - С. 19.

4 Скатов Н.Н. Пушкин. Очерки жизни и творчества. - Л., 1991. - С. 196.

5 См. например: Астафьева О.В. Вечные образы мировой литературы и нравственные искания А.С. Пушкина 1830-ых г.г.: Автореф. . канд. филол. наук. -JL, 1991; Лазареску О.Г. Болдинские драмы А.С.Пушкина: Автореф. . канд. филол. наук. - Новосибирск, 1996. религиозно-нравственных концепций поэта, как они складываются у него (и выражаются в его творческом наследии) в эту пору.

Объектом диссертационного исследования являются произведения, созданные А.С. Пушкиным в первую болдинскую осень. Хотя сам поэт и датировал большинство своих творений (а в письме к П.Плетневу после возвращения из Болдино в Москву привел достаточно подробный «реестр» написанного: «.2 последние главы «Онегина», 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами (стихов 400), которую выдадим anonyme. Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы», «Дон Жуан». Сверх того написал около 30 мелких стихотворений. Написал я прозою 5 повестей.»1), - пушкинистам потребовалось почти полтора столетия, чтобы окончательно определиться с точной датировкой некоторых произведений, а также наиболее полно дать представление о незаконченных замыслах поэта, о соотношении черновых вариантов и беловых текстов целого ряда произведений. Своего рода итогом этой кропотливой работы является книга: Болдинская осень. Произведения, написанные А.С. Пушкиным в селе Болдино Лукояновского уезда У

Нижегородской губернии осенью 1830 года. Данное издание -единственное, где все написанное Пушкиным в первую болдинскую осень дано в хронологической последовательности, что позволяет ощутить, как

1 Пушкин А.С. Поли. собр. соч. в 10-ти тт. - М., 1959 - 1962. Т.9. - С.375-376. Далее в тексте нашей работы ссылки на произведения А.С. Пушкина приводятся следующим образом: первая (арабская) цифра - номер издания по библиографическому списку; вторая (римская) цифра - номер тома (если это многотомник); и последняя (арабская) цифра - номер станицы издания.

2 Эта книга издавалась неоднократно и каждый раз дополнялась все новыми и новыми находками, прежде всего, пушкиноведов-текстологов. Последним и в какой-то мере окончательным является: 3-е изд. / Сост. Н.В.Колосова; предисл. Т.Г.Цявловской, сопровод. текст В.И.Порудоминского и Н.Я.Эйд ел ьмана. -Горький, 1990. мы полагаем, не только всю мощь поэтической мысли Пушкина, но и исключительную направленность, системность его художественного сознания. Поэтому в своем исследовании мы будет опираться на изложенную в данной книге хронологическую репрезентативность пушкинских текстов.

Само понятие «система» (равно как и «системность») в контексте литературного процесса и в качестве его одной из важнейших категорий окончательно закрепилось в отечественном литературоведении приблизительно в середине 70-х годов XX века1. Говоря о продуктивном характере системного анализа литературы, М.Б. Храпченко в одной из своих работ, датированной 1975-м годом, в частности утверждал: «В настоящее время на первый план следует выдвинуть раскрытие внутренних соотношений в тех или иных структурных образованиях, соотношений между их составными частями, компонентами. При этом речь идет не только о взаимодействиях компонентов, но и об их соподчиненности, их месте и роли в той общей функции, которую выполняет литературное явление».2

Несколько позднее (1981) И.Ф. Волков, учитывая принципы категориального определения понятия «система» Ю.М. Лотманом, л

Г.Н.Поспеловым, Д.М. Угриновичем и М.Б. Храпченко , определяет, что

1 Подробно и весьма убедительно изложено: Волков И.Ф. Художественная система как форма исторического развития литера1уры. // Литературный процесс. -М., 1982. - С.40-48.

Храпченко М.Б. Размышления о системном анализе литературы. // Вопросы литературы. - 1975, №3. - С.92.

3 Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. - Л., 1972. - С. 13-15; Поспелов Г.Н. Эстетическое и художественное. - М., 1965. - С.268-269; Угринович Д.М. Марксизм, структурализм, функционализм. // Методологические вопросы общественных наук. - М., 1971. - С.7; Храпченко М.Б. Указ соч. - С.92; а также: Внутренние свойства и функция литературных произведений. // Контекст - 1974. -М., 1975.-С. 16-17. основным критерием художественной системы является единое и качественно новое Отношение автора к изображаемой им действительности, которое прослеживается на уровне всех компонентов, образующих систему.1

Б.П. Гончаров в работе 1985 года, во многом повторяя мнения своих коллег, называет еще одну, как мы полагаем, весьма важную ипостась рассматриваемой нами дефиниции: «Художественная система -это внутреннее единство и взаимодействие всех компонентов, в конечном итоге, направленное к организующему центру. Художественная системность связана с художественной целостностью. <.> Проступающий в понятии целостности момент организованности еще более усиливается в понятии художественной системности, т.е. функциональной, организованной целостности».2

В филологических исследованиях, посвященных болдинскому творчеству А.С. Пушкина, в той или иной степени неоднократно подчеркивалось, при этом по-разному трактуясь, единство качественно нового Отношения поэта к миру как художественно-философское сосредоточие всех произведений, созданных Пушкиным осенью 1830-го года. Так, Д.Д. Благой полагал, что «болдинская осень» - «туго стянутый узел великих концов и великих начал»3. Г.П. Макогоненко, в свою очередь, заявлял, что в Болдине «создавались произведения, которые и подводили итоги и прокладывали путь в будущее»4.

В пушкиноведении неоднократно отмечалось, что на рубеже 1830

1 Волков И.Ф. Указ соч. - С.43.

2 Гончаров Б.П. Структурализм, «постструктурализм» и системный анализ. К проблеме иерархии художественных связей в поэтическом произведении. // Русская литература. - СПб., 1985, №1. - С.76-77.

3 Благой Д.Д. Указ. соч. - С.460.

4 Макогоненко Г.П. Указ. соч. - С.8. х гг. творчество Пушкина обретает новое качество, которое в полной мере обнаруживается во время Болдинской осени 1830 г.»1, - резюмирует в одной из своих работ С.А. Фомичев, вкладывая в понятие «новое качество» прежде всего реализм, в котором «мы видим. особую гуманистическую одухотворенность, стремящуюся противостоять схематизму обыденных представлений»2. В.А. Грехнев полагает, что «болдинские произведения Пушкина отмечены жадным порывом к восстановлению духовной гармонии, мощь которого подчеркнута л глубиною пушкинского разлада с миром и с самим собой» . Н.Н. Скатов вслед за П. Анненковым и А. Дружининым «новое качество» Пушкина в Болдинскую осень видит в «эпическом настроении», которое «впоследствии развилось у Пушкина и определило всю поэтическую его деятельность»4. К тому же Скатов, пожалуй, один из немногих пушкиноведов, кто, хотя и довольно эскизно, но все же пытается представить «организующий центр» болдинского творчества, акцентируя внимание на его целостности: «Что же нового явила в этом ряду (произведений, написанных осенью 1830-ого года - С.П.) болдинская осень? Прежде всего, прозу - «Повести Белкина» и так называемые «Маленькие трагедии»»5.

Таким образом, определяя предметом нашего диссертационного исследования функциональную системность болдинского творчества Пушкина как идейно-художественного единства, мы используем в качестве методологической основы принципы сравнительного, системного и типологического изучения, а также «возвращенной»

1 Фомичев С.А. Указ. соч. - С. 184.

2 Там же. - С.192.

•2

Грехнев В.А. Указ. соч. - С.5.

4 Скатов Н.Н. Указ. соч. - С. 195.

5 Там же.-С. 194. богословской традиции в интерпретации творчества Пушкина. Мы склонны также утверждать, что ключевыми здесь являются такие методологические понятия, как «новое качество», «Отношение <к миру>», «эстетическое единство», «организующий центр».

В последние десять-пятнадцать лет в пушкиноведении появился целый ряд глубоких по своей философской сути и аналитичных в аспекте сугубо литературоведческом работ, где актуализируется духовное содержание поэзии и судьбы А.С.Пушкина; говоря точнее, православный контекст понимания художественного сознания поэта} В настоящее время в пушкиноведении, по сути дела происходит творческая реинкарнация того, что уже было сказано о Пушкине как религиозном поэте-мыслителе во второй половине XIX - начале XX веков Ф.М. Достоевским, А.А. Григорьевым, Н.И. Черняевым, Д.С. Дарским, И.А. л

Ильиным, Д.С.Мережковским и другими.

1 Укажем лишь малую часть работ подобного направления: Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии - М., 1987; Панченко A.M. Пушкин и русское православие. // Русская литература. - СПб., 1990, №2. - С.32-43; Сурат И.А. Пушкин как религиозная проблема. // Новый мир. - М., 1994, №1. -С.207-222; Новикова М.Н. Живые. Мертвые. Бессмертные. // Вопросы литературы. - М., 1994, №1. - С. 107-134; Влащенко В.И. Печальная повесть о горестной судьбе («Станционный смотритель» Пушкина). // Вопросы литературы. -М., 1998, №6. - С.91-114.

2 Достоевский Ф.М. Пушкин // Светлое имя Пушкин. Проза, стихи, пьесы о поэте. - М., 1988; Григорьев А.А. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина // Светлое имя Пушкин. Проза, стихи, пьесы о поэте. - М., 1988; Дарский Д.С. «Маленькие трагедии» Пушкина. - Московская художественная печатня, 1915; Ильин И.А. Пророческое призвание Пушкина. // Пушкин в русской философской критике: конец XIX - первая половина XX века. - М., 1990; Мережковский Д.С. Пушкин. // Пушкин в русской философской критике: конец XIX - первая половина XX века. -М„ 1990.

Православный контекст понимания русской словесности в целом, по мысли И.А. Есаулова, - это «новая теоретическая концепция» истории национальной литературы, «глубинно связанная с доминантным для отечественной культуры типом христианской духовности».1 Весьма убедительны в этом отношении доводы, приводимые современными философами и литературоведами русского Зарубежья, среди которых особо выделим М.В. Лосскую-Семон (Франция) и

Вл. Ильина (США)/ В перспективе названной концепции, как мы полагаем, наиболее полно обнаруживает себя функциональная системность болдинского творчества Пушкина, отчетливее проявляется характер идейно-художественного единства данной системы.

Резкий перелом в мироощущении поэта, произошедший «болдинской осенью» и отразившийся в творчестве этой поры, пушкиноведы отмечали неоднократно, но по преимуществу с позиции 5 материалистического сознания. А в подобном случае отодвигалась на второй план, а то и вовсе ретушировалась смена этических координат в художественном сознании Пушкина, как раз и предполагающая новое качество в восприятии и отражении поэтом окружающего мира, определяющая новый тип Отношения к действительности. Мы предполагаем, что Болдино явилось некой точкой, в которой произошли кардинальные изменения философско-исторического и нравственно-религиозного характера в мировоззрении Пушкина, приведшие к

1 Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. - Петрозаводск, 1995.

-С.З. 2

Лосская-Семон М.В. Несколько замечаний по поводу религиозного призвания русской литературы // Русская литература. - СПб., 1995, №1. О С.27-34; Ильин Вл.Н. Арфа Давида. Религиозно-философские мотивы русской литературы. - Сан-Франциско, 1980, т.1. Проза.

См. по этому поводу: Гукасова А.Г. Указ. соч. - С.4-9; также названные работы Благого Д.Д., Макогоненко Г.П., Фомичева С.А. органичному переходу лично-национального уровня творчества в национально-общечеловеческий, где «Я» поэта становится, по выражению В. Непомнящего, «лишь точкой опоры, но не основным содержанием».1

Выдающийся русский философ И.А. Ильин, в одной из своих работ кропотливо исследуя духовно-жизненный путь Пушкина, убеждал, что на границе 1830-1831 годов произошел окончательный перелом в сознании поэта, определивший новые этические ориентиры Пушкина и оттенивший старые: «от разочарования - к вере и молитве; от революционного бунтарства - к свободной лояльности и мудрой государственности; от мечтательного поклонения свободе - к органическому консерватизму; от л юношеского многолюбия - к культу семейного очага.»

Н.В. Беляк и М.В. Виролайнен, по нашему мнению, этот же философский императив в исследовании, посвященном «Маленьким трагедиям» Пушкина, изложили в теологически категориальной форме: «Всякий подлинный переход от одного качества бытия к другому требует совершенно особого акта, аналогичного обряду очищения <.> болдинское творчество. явилось именно таким актом».3

В сверхплотном, концентрированном художественном выражении этот «особый акт» предстает, на наш взгляд, во втором (по хронологии написания) болдинском произведении - «Элегии» («Безумных лет угасшее веселье.»). Идейно-художественное исполнение данной лирической пьесы, по сути, разрушает саму поэтику жанра «элегии».4 Уже сама

1 Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. - М., 1987. - С.390.

2 Ильин И.А. Указ. соч. - С.329.

Беляк Н.В., Виролайнен М.В. «Маленькие трагедии» как культурный эпос новоевропейской истории.// Пушкин: исследования и материалы. - Л., 1991. - С.73.

4 В этом отношении мы ссылаемся на, безусловно, авторитетное суждение Н.В.Измайлова, полагавшего, что пушкинская «Элегия» названа так «лишь в силу традиции и за отсутствием другого обозначения». - Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. - JL, 1976. - С.340. структура произведения - трехчастная, в аспекте поэтического времени: прошлое («угасшее веселье»), настоящее («мой путь уныл») и будущее («будут наслажденья»); и двухчастная в аспекте философского содержания авторского Отношения к миру: сугубо личностное («мой путь уныл.») и сверхличностное («Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать») -не может вместиться в достаточно жесткие рамки элегического жанра.1 Художественное сознание Пушкина в стихотворении одухотворено «поиском единения - единства индивида с началами сверхличностными -как социально-историческими, так и природно-космическими».2 Как проницательно замечает в этой связи В.А. Грехнев: «индивидуально-биографический аспект пушкинских размышлений смыкается с осмыслением судеб современной личности и ценностей, на которые он л может опереться. Поэтическая биография «прорастает» в эпоху».

Движение поэтического «Я», самодостаточное в своей индивидуальности, на пути к утверждению личности в бесконечном пространстве жизни приводит только к апокалиптическому скепсису и по отношению к самому себе и по отношению к миру. Все это и находит свое отражение в первой части элегии. Но существует и иная, образно говоря, параллель движения к этому же ценностному ориентиру. Она-то и присутствует в аспекте элегии как внезапное открытие, как озарение, что и подчеркивается мощной лирической эмоцией, предельно оптимистичной по своей сути: «Но не хочу, о други, умирать; Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать».

1 См. по этому поводу: Фруман Л.Г. Два века русской элегии. // Русская элегия XVIII - начала XX века. Сборник. - Л., 1991. - С.5 -48; Сквозников В.Д. Реализм лирической поэзии. - М., 1975. - С.92-170.

Недзвецкий Н.Н. Русский роман XIX века: к построению истории жанра. // РАН, Известия АН, серия «Литература и язык», т.54. - М., 1995, №1. - С. 15.

-5

Грехнев В.А. Указ. соч. - С.48.

И оптимизм здесь особого, духовного, качества. Категории «мыслить» и «страдать» вряд могут быть истолкованы и поняты вне православной аксиологии. Христианская знаковость этих понятий заключена в том, что личностное сознание не только детерминировано общественно-национальным, но и является его высшим носителем. Характер подобной общности определяется, по словам А.С. Хомякова, единством «по благодати Божией, а не по человеческому установлению».1 А это означает, что основным ценностным критерием православной общности является не справедливость - «человеческое установление», но всепрощение и любовь к ближнему, в чем и заключается «Благодать Божия». Рассудочное представление всего этого - «мыслить» не существует теперь в сознании поэта без духовного признания истинностности такого мироустройства - «и страдать». Комментируя данную строку пушкинской элегии, известный богослов протоирей Иоанн Восторгов заключал: «Это он писал. как раз перед тем, когда женитьбой полагал предел жизни старой и начинал новую, просветленную. Он понял значение страдания, а это значит понять и христианство».2

Исходя из подобного контекста понимания «Элегии» Пушкина, мы предполагаем, что второе болдинское произведение актуализирует своей идейно-содержательной структурной противоположение двух полярных систем этических координат: «самоутверждение в земной жизни и о духовное спасение». Каждая из этих систем представляет собой не что

1 Цитируется по: Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. -Петрозаводск, 1995. - С. 17.

Восторгов Иоанн, протоирей. Вечное в творчестве поэта. // А.С. Пушкин: путь к православию. - М., 1996. - С. 177. о

Есаулов И.А. Указ соч. - С.31. Данное суждение, по мысли И.А. Есаулова, является квинтэссенцией «Слова о Законе и Благодати» митрополита Иллариона, которое, в свою очередь, служит своего рода духовным основанием всей русской словесности. иное, как путь человека к «Залогу собственного величия».1 Пушкинская элегическая формула - «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать» -однозначно воспринимается нами в качестве поэтической декларации выбора истинно христианского (православного) пути, онтологически присущего национальному сознанию.

Идейно-художественный план определяемой нами антитезы и преодоление ее сознанием Пушкина, на наш взгляд, и служит важнейшим фактором единства болдинского творчества, который системно репрезентирует все возможные точки бытования полярных субстанций данной антитезы (личностную, родовую, национальную, общечеловеческую, историческую) и характер пушкинского самоопределения в выборе этического ориентира.

В этой перспективе нам кажется бесспорным то, что своего рода «организующим центром» всех болдинских творений являются два художественных циклических образования - «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии». Взаимопротивопоставленность их очевидна, и не раз она отмечалась пушкиноведами.2 Как признавалась и метатекстуальная взаимосвязанность данных циклов. Так, Н.К. Гей уверен, что «если говорить о сквозных идеях в творчестве Пушкина, то они входят и в повести Белкина, и в маленькие трагедии, организуя их слитность,

Полагаем, что употребление подобного «поэтизма» в нашем научном исследовании вполне оправданно, так как это образное выражение не более чем трансформированная поэтическая фраза самого Пушкина из неоконченного болдинского стихотворения «Два чувства дивно близки нам.»: На них основано от века По воле бога самого Самостоянье человека Залог величия его /3, II, 596/.

•л

См. об этом, например: Скатов Н.Н. Указ. соч. - С. 194-197; Черняев Н.И. Указ. соч.-С.81-91. общность».1 Крупные художественные формы, которыми и являются эпический и драматический циклы, аккумулируют в себе, по нашему мнению, все качественные уровни поэтического сознания Пушкина в болдинскую осень, в пору переосмысления им своего духовного мировидения.2

По свидетельству Н.В. Беляк^и М.В. Виролайнен, «понять законы 1 трагического сюжетообразования, не стать трагической жертвой, не идти дальше путем героя, порождающего трагедию, перемениться, выйти к другому образу жизни и образу действий - такова была задача, которую решал Пушкин в Болдино».3

Два «образа жизни», два «образа действий», два «залога человеческого величия» с наибольшей убедительностью, рельефно и полно предстают у Пушкина осенью 1830-го года именно в авторских художественных циклах - «Повестях Белкина» и «Маленьких трагедиях», или, следуя терминологии академика М.Б. Храпченко, - «функциональном ядре»4 болдинского творчества. Но это «ядро», этот «организующий центр» вне системного подхода к осмыслению всего созданного Пушкиным в болдинскую осень функционально значимым быть просто не может. Своеобразные отношения идейно-художественной взаимозависимости, или соотнесенности, существуют, по нашему мнению,

1 Гей Н.К. Указ. соч. - С. 130. Эта же позиция отражена и в работе: Хализев В.Е. Функция случая с литературных сюжетах. // Литературный процесс. - М., 1981.

2 Следует отметить, что особенностью «духовного зрения» награждены Пушкиным многие персонажи болдинской осени. Так Евгений Онегин в последней главе одноименного романа, законченного поэтом 25 сентября 1830-ого года в Болдине, -«.меж печатными строками Читал духовными глазами Другие строки» /3, IV, 171/. о

Беляк Н.В., Виролайнен М.В. Указ. соч. - С.95.

4 Храпченко М.Б. Внутренние свойства и функция литературных произведений. // Контекст - 1974. - М., 1975. на уровне практически каждого болдинского произведения и названных циклов. И это, еще раз повторимся, отмечалось многими пушкиноведами.

Целью работы является исследование болдинского наследия Пушкина в функционально-целостном аспекте, характеризующимся системностью религиозно-этических координат и эстетическим единством художественного сознания поэта и обусловливающем качественно новый анализ произведений, созданных в это время.

Цель определила задачи, решаемые в ходе исследования:

1. обосновать основные признаки, составляющие понятие «функциональная системность»;

2. охарактеризовать особенности художественного сознания Пушкина периода болдинской осени;

3. определить характер нового Отношения поэта к мироустройству и его художественного воплощения в болдинском творчестве;

4. исследовать характер внутрисистемных связей произведений болдинского наследия поэта;

5. рассмотреть важнейшие идейно-художественные функции «организующего центра» системы болдинского творчества Пушкина.

Решением данных задач определяется структура диссертационного исследования.

Во Введении рассматриваются основные тенденции изучения болдинского периода творчества поэта, а в связи с этим определяется актуальность диссертации; обосновывается необходимость рассмотрения данного периода творчества в целостном функционально-системном аспекте; дается краткий обзор истории и теории этой проблемы; оговаривается концептуальная необходимость рассмотрения творчества Пушкина болдинской осени как идейно-художественного единства в контексте христианского (православного) мироощущения поэта. Во Введении также формулируются цель, задачи и основные направления настоящего исследования.

В первой главе - «Болдинское творчество А.С.Пушкина: структурообразующие факторы идейно-художественной системы» - речь идет о структурно-системных отношениях и содержательно-смысловых связях произведений, созданных Пушкиным в болдинскую осень; вместе с тем определяется «новое качество» художественного сознания поэта периода болдинской осени, проецируемое на нравственно-философский аспект содержания произведений данного периода. Основной акцент здесь ставится на религиозно-этическом детерминизме художественной мысли Пушкина, вследствие чего в болдинском творчестве отчетливо просматривается противоречивость творческого сознания поэта. Также выделяются и анализируются сквозные и связующие мотивы, «комплексные образы», «поэтические сцепления» в произведениях, «разных по жанрам, темам, по своей поэтической генетике»1, что и, с нашей точки зрения, также обусловливает системное функционирование болдинского творчества поэта.

Две последующие главы посвящены анализу «организующего центра» функциональной системы болдинского творчества Пушкина в аспектах:

1) кардинально меняющегося Отношения поэта к мироустройству и роли в нем человека;

2) единых художественно-проблемных акцентов в эпическом и драматическом циклах, составляющих данный «организующий центр».

Вторая глава - «Нравственно-этические координаты «Повестей Белкина» как цикла» - содержит исследование эпического цикла как

1 Краснов Г.В. Указ соч. - С. 12. наиболее целостного и многостороннего выражения нового этического идеала в творческом сознании поэта, опосредованного духовными ценностями русского народа и представленного в большинстве произведений анализируемой системы; осуществляется интерпретация болдинского эпического цикла в православном контексте восприятия, что обусловлено понятием «нового качества» в идейно-художественной системе болдинского творчества Пушкина; а также определяется статус И.П. Белкина в эпическом цикле, детерминированный системным характером всего творчества Пушкина этого периода.

Третья глава - «Идейно-художественные функции «Маленьких трагедий» как опоры болдинского творчества А. С. Пушкина» -представляет собой анализ драматической тетралогии, в которой актуализируется разноплановый и сложный процесс переосмысления прежних этических ориентиров поэта, присущий на содержательно-эстетическом уровне целому ряду произведений функциональной системы болдинского творчества. Здесь же содержится интерпретация драматического цикла Пушкина как нравственно-философской альтернативы соборному сознанию, присущему русской нации; определяются уровни субъектно-объектных отношений в «Маленьких трагедиях» в проекции болдинского творчества как идейно-художественной системы; а также определяется и характеризуется единый связующий образ всех драматических сцен, опосредованный «общим знаменателем» «Маленьких трагедий» - проблемой демонизма, которая функционально находит свое выражение в болдинском творчестве Пушкина.

В Заключении подводятся итоги исследования и обобщаются выводы.

Научно-практическая значимость нашей работы заключается в том, что:

-20- материалы диссертации могут быть использованы в типологических исследованиях; в системных анализах; в соответствующих разделах теории литературы;

- предложенный аспект изучения Болдинского творчества А.С.Пушкина может найти практическое применение как в вузовском (лекционные курсы, спецкурсы и спецсеминары), так и в школьном преподавании.

Апробация работы была проведена в докладах на научных конференциях («Болдинские чтения» - 1993, 1994, 1995, 1996 и 1999 г.г.; «Горьковские чтения» - 1995 г.; Вторая региональная конференция филологов Поволжья. - Тверь, 1994; Межвузовская конференция молодых ученых. - Арзамас, 1999; Межвузовская конференция «А.П. Гайдар и круг детского и юношеского чтения» - Арзамас, 1999 г.), в выступлениях и обсуждениях на заседаниях кафедры русской литературы XIX в. ННГУ и кафедры литературы Арзамасского пединститута в 1998 - 2000 г.г.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Пяткин, Сергей Николаевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование, как свидетельствует содержание данной диссертации, позволяет сделать вывод о том, что идея целостности художественного сознания поэта в болдинскую осень представляет собой одну из важнейших и малоизученных проблем в пушкиноведении. Функционально-системный подход к творчеству Пушкина данного периода дает необходимое представление о многообразии структурно-системных отношений и содержательно-смысловых связей произведений, созданных в эту пору; о взаимопроникновении и взаимообогащении замыслов и творческих идей.

Ключевыми методологическими понятиями, определяющими характер функционально системности болдинского творчества Пушкина, являются «Отношение <к миру>», «эстетическое единство», «организующий центр». Синтез этих понятий в аналитической проекции болдинского наследия поэта представляет собой концептуальный аспект диссертационного исследования. Подчеркнем, что предложенный системный подход основан на определенных этических координатах, что не было осуществлено в Пушкиниане. Здесь этика смыкается, сливается, также в определенной системности с поэтикой.

Становление нового типа Отношения поэта к действительности как структурообразующего фактора системности болдинского творчества, дискурсивно представленного в произведениях этой поры, репрезентирует прежде всего смену этических ориентиров в художественном сознании Пушкина, обусловленную христианским (православным) мировидением, обретаемым поэтом в Болдино. В сверхплотном, концентрированном идейно-художественном выражении это предстает во втором (по хронологии написания) болдинском произведении - «Элегии» («Безумных лет угасшее веселье.»).

Сложный процесс переоценки прошлых идеалов и обретение новых, онтологически присущих русскому национальному самосознанию, определяет этико-психологическую синтетическую двуплановость Отношения поэта к окружающему миру и характер пушкинского самоопределения в выборе духовно-жизненного ориентира.

Многоуровневый аспект эстетического единства болдинских произведений, определяющий функциональную целостность данного периода творчества Пушкина напрямую зависит от процесса становления и самой сути качественно нового Отношения поэта к мироустройству в это время.

Эстетическое единство болдинского наследия образуется посредством функционирования в нем связующих мотивов и комплексных образов. Доминирующими в этой связи являются взаимопорождающие друг друга мотивы дороги и прощания, с опорными знакообразами, соответственно - Дома и воспоминания. Путь к обретению Дома у Пушкина в контексте болдинского творчества - это духовный путь к обретению истинного Залога величия человека; путь, неизбежно связанный с отречением от того прошлого, которое, с одной стороны, не могло быть взято в новую жизнь, а, с другой, является очень дорогим и сокровенным для сердца поэта.

В поэтической сфере этих идейно-тематических направлений художественной мысли Пушкина получают свое развитие контрапунктные мотивы смерти и жизненной активности личности, темы рока и судьбы, поэта и творчества.

Организующим центром» всех болдинских творений являются два художественных цикла - «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии», аккумулирующие в себе все качественные уровни поэтического сознания Пушкина в пору переосмысления им своего духовного мировидения, характеризующиеся единством художественно-проблемных акцентов; а также представляющие собой своего рода кульминационную «сферу» основных мотивов всего болдинского наследия.

Повести Белкина» как цикл в структуре болдинского творчества служит прежде всего многосторонним художественным выражением нового этического идеала поэта, опосредованного духовными ценностями русского народа. В каждой из повестей цикла характер сюжетообразования зависит от действенного начала русской души, преодолевающей апостазию. В этом заключена развивающаяся идея цикла: от остродраматического противостояния в «Выстреле» до веселого карнавала с переодеванием в «Барышне-крестьянке».

Образ Ивана Петровича Белкина, как системообразующий фактор эпического цикла является в большей степени персонофицированным носителем духовно-действенный основ христианского сознания, приводящим русский мир, изображенный в эпическом цикле, к спасительному равновесию.

Маленькие трагедии» как художественное целое в системе болдинского наследия Пушкина актуализируют разноплановый и сложный процесс переоценки прежних аксиологических ориентиров поэта, последовательный художественный поиск и характерологию тех порывов человеческого сознания, что неминуемо приводят и личность, и мир, который олицетворяет собой эта личность, к трагедии: от разрушения христианских основ семейственности («Скупой рыцарь») - к всеобщей нравственной катастрофе человеческого жизнеустройства («Пир во время чумы»).

Единый, связующий образ всех драматических сцен, опосредованный «общим знаменателем» «Маленьких трагедий» -проблемой демонизма и генетически восходящий к гетевскому представлению духа зла - Мефистофелю, явлен у Пушкина в каждой из трагедий в разных инфернальных ликах. Он характеризует собой эту силу, которой и поклоняются герои болдинских пьес, стремясь «во что бы то ни стало» самоутвердиться в жизни.

Функционально-целостный аспект восприятия болдинского творчества Пушкина, в своей идейно-художественной основе представляющий сложную и, вместе с тем, органичную системность религиозно-этических координат и этическое единство сознания поэта, позволяет в новом качестве истолковать произведения, созданные в болдинскую осень 1830-го года, на чем мы и акцентируем внимание в данной диссертации.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Пяткин, Сергей Николаевич, 2000 год

1. Непомнящий B.C. О Пушкине и его художественном мире. Статья2. // Литература в школе; М., 1996, №2. - С.3-12.

2. Непомнящий B.C. О Пушкине и его художественном мире. Статья3. //Литература в школе. М., 1996, №3. - С.3-11.

3. Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии -М., 1987.

4. Новикова М.Н. Живые. Мертвые. Бессмертные. // Вопросы литературы. М., 1994, №1. - С. 107-134.

5. Одиноков В.Г. Проблемы поэтики и типологии русского романа XIX века. Новосибирск, 1971.

6. Одинцов В.В. О языке.художественной прозы. -М., 1973.

7. Осповат Л.С. «Каменный 'гость» как опыт диалогизации творческого сознания. // Пушкин: исследования и материалы. СПб., 1995. - С.26-54.

8. Панченко A.M. Пушкин и русское православие. // Русская литература. СПб., 1990, №2. - С.32-43.

9. Петрунина Н.Н. Когда Пушкин написал предисловие к «Повестям Белкина». // Временник Пушкинской комиссии 1981. Л., 1985.с.31-51.

10. Петрунина Н.Н. О повести.«Станционный смотритель». // Пушкин: исследования и материалы. Л., 1986. - С.78-103.

11. Петрунина Н.Н. Первая повесть Пушкина «Гробовщик». // Русская литература. СПб., 1983, №2." - С.70-89.

12. Петрунина Н.Н. Проза Пушкина. JL, 1987.

13. Поволоцкая О. «Метель»: Коллизия и смысл. //Москва. -М., 1989, №6. С.188-195.

14. Поволоцкая О.В. «Гробовщик»: коллизия и смысл. // Вопросы литературы. М., 1989, №12. - С.210-224.

15. Поддубная Р.Н. Творчество Пушкина болдинской осени 1830 года как проблемно-художественный цикл: Сентябрь. Статья первая. Studia Rossika. Posnaniensia, zet zit XII 1979. - P.3-34.

16. Поддубная Р.Н. Творчеств о. Пушкина болдинской осени 1830 года как проблемно-художественный цикл: Сентябрь. Статья вторая. Studia Rossika. Posnaniensia, zet zit XIII- 1979. -P.3-44.

17. Поспелов Г.Н. Эстетическое и художественное. М., 1965.

18. Прозоров Ю.М. Поэма А.С.Пушкина «Граф Нулин». Художественная природа и философская проблематика. // Русская литература. СПб., 199.4, №3. - С.44-63.

19. Разумовская М.В. К вопросу о некоторых литературных традициях в «Станционном смотрителе».'// Русская литература. М., 1986, №3. -С.124-134.

20. Розанов В.В. Возврат к Пушкину. // Собрание сочинений: Среди художников. -М., 1994. -С.371-374.

21. Сазонова С.С. О Белкине и его роли в «Повестях Белкина». Рига, 1976.

22. Сидяков JI':C. К интерпретации стихотворения «Герой». // Болдинские чтения. Н.Новгород, 1993. - С. 107-113.

23. Сидяков Л.С. Лирическое «я» в болдинских стихотворенияхf

24. Пушкина 1830 года. // Болдинские чтения. Горький, 1980. - С.60-73.

25. Сидяков Л.С. Тдорчество «бодинской осени» в художественной эволюции Пушкина 1830-ых годов. // Болдинские чтения. Горький, 1981. - С. 12-21".

26. Скатов Н.Н. Пушкин. Очерки жизни и творчества. Л., 1991.

27. Скатов Н.Н. Русский гений. М., 1987.

28. Сквозников В.Д. Реализм лирической поэзии. М., 1975.

29. Словарь языка Пушкина в 4-х тт. М., 1956.

30. Смольников И.Ф. Болдинская осень. — Л., 1988.

31. Соловьев В.А. «Опыты драматический изучений» (К истории лит. эволюции Пушкина). // Вопросы литературы. М., 1974, №5. - С. 128158.

32. Степанов H.JI. Лирика Пушкина. Очерки и этюды. М., 1974.

33. Страхов Н.Н. Литературная критика. М., 1984.

34. Струве П.Б. Дух и- слово Пушкина. // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. - М., 1990. - С.317-327.

35. Суздальцева Н.В. О мифологическом характере композиции романа «Преступление. и наказание». // Художественный мир русского романа. Арзамас, 1997. - С.65-91.

36. Сурат И.А. Пушкин как религиозная проблема. // Новый мир. М., 1994, №1. - С.207-222.

37. Сурков Е.А. Архаические жанровые формы в повестях Пушкина и Гоголя («Станционный смотритель» и «Шинель»), // Проблемы исторической поэтики в анализе литературного произведения. -Кемерово, 1987.-С.'56-58. .

38. Телетова Н.К. «Повести Белкина» Пушкина и поэтика романтического. // Русская литература. СПб., 1994, №3. - С. 33-43.

39. Тихомиров JI.A. Монархическая государственность. СПб., 1992.

40. Томашевский Б.В. «Маленькие трагедии» Пушкина и Мольер. // Томашевский Б.В. Пушкин и Франция. Л., 1960. - С.25-55.

41. Томашевский Б.В. Пушкин. Работы разных лет. М., 1990.

42. Турбин В.И. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: Об изучении литературных жанров. М, 1978.

43. Тюпа В.И. Притча о блудном сыне в контексте «Повестей Белкина» как художественного-целого. // Болдинские чтения. Горький, 1983. -С.67-82. ' . .

44. Угринович Д.М. Марксизм, структурализм, функционализм. // Методологические вопросы общественных наук. -М., 1971. С.7.

45. Узин B.C. О «Повестях Белкина». Пг., 1924.

46. Устюжанин Д.Л. «Маленькие трагедии» А.С.Пушкина. М., 1974.

47. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. М., 1992.

48. Фомичев С.А. Драматургия А.С.Пушкина. Л., 1982.

49. Фомичев С.А. Пародийный план поэмы «Домик в Коломне». // Болдинские чтения. Горький, 1980. - С.74-80.

50. Фомичев С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л., 1986.

51. Фортунатов Н.М. «Гробовщик» Пушкина и «Скрипка Ротшильда» Чехова (К проблеме архитектоники новеллы). // Болдинские чтения. -Горький, 1976.-С.93-102.

52. Фортунатов Н.М. Пушкин о Пушкине: об одной неоправданной конъектуре (XII строфа 8 главы «Евгения Онегина»), // Болдинские чтения. Н.Новгород, 1997. - С.88-102.

53. Фортунатов Н.М. Рассказ и новелла в пушкинской романной системе. // Болдинские чтения. Н.Новгород, 1994. - С.79-83.

54. Фортунатов Н.М. Эффект болдинской осени. Н.Новгород, 1999.

55. Франк С.Л. Пушкин об отношениях между Россией и Европой. // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. - М., 1990. - С.452-564.

56. Франк С.Л. Религиозность Пушкина. // Пушкин в русской философской критике: конец XIX первая половина XX века. - М., 1990.-С.380-395.

57. Фруман Л.Г. Два века русской элегии. // Русская элегия XVIII -начала XX века. Сборник. Л., 1991. - С.5-48.

58. Хализев В.Е. Функция случая в литературных сюжетах. // Литературный процесс, -М., 1981. С.187-209.

59. Хализев В.Е., Шешунова С.В. Цикл А.С.Пушкина «Повести Белкина». М., 1989.

60. Харлап М.Г. Из этюдов о- прозе Пушкина («Записки молодого человека» и «Станционный смотритель»), // РАН, Известия АН, серия «Литература и язык», т.54. М., 1995, №2. - С.42-50

61. Харлап М.Г. Ненаписанная повесть Белкина. // РАН, Известия АН,серия «Литература и язык», т. 56. М., 1997, №6. - С.36-42.

62. Храповицкий Антоний, митрополит. Пушкин как нравственная личность и православный христианин. // А.С. Пушкин: путь к православию. -М., 1996. С. 145-163.

63. Храпченко М.Б. Внутренние свойства и функция литературных произведений. // Контекст 1974. - М., 1975. - С. 16-17.

64. Храпченко М.Б. Размышления о системном анализе литературы. // Вопросы литературы. 1975, №3. - С. 92.

65. Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего. // Тарасов Б.Н. Чаадаев. -М., 1990. С.560-561.

66. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М., 1987.

67. Чебанова О.Е. Принципы «классического рода» в «Повестях Белкина» А.С.Пушкина. // Крымская научная конференция. «Пушкин и Крым». Тезисы докладов. Симферополь, 1989. - С.41-43.

68. Черняев Н.И. Критические статьи и заметки о Пушкине. Харьков.1900.

69. Чудаков А.П. К поэтике пушкинской прозы. // Болдинские чтения. -Горький, 1981.-С.54-68.

70. Чумаков Ю.Н. Два фрагмента о сюжетной полифонии «Моцарта» и «Сальери». // Болдинские чтения. Горький, 1981. - С.32-43.

71. Шварцбанд С.М. Повесть А.С. Душкина «Выстрел»: Опыт анализа внутренней структуры.// Вопросы литературы. Новосибирск, 1971. - С.42-52.

72. Шестов Л.И. А.С. Пушкин. // Пушкин в русской философскойкритике: конец XIX первая половина XX века. - М., 1990. - С.194-206.

73. Шустрова И. О психологическом раскрытии характеров в

74. Повестях Белкина». // Болдинские чтения. Горький, 1987. - С. 192»199.i

75. Щеголев П.Е. Пушкин и мужики. М., 1928.

76. Эйдельман Н.Я. Пушкин: история и современность в художественном сознание поэта. М., 1984.

77. Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу. JI., 1924.

78. Якобсон P.O. Работы по поэтике. М., 1987.

79. Ian M.Meijer. The Sixth Tale of Belkin. // Ian van der Eng, A.G.F. van Hoik, Ian M.Meijer. The Tales of Belkin by A.S.Pushkin. 1968. Mouton. The Hague.

80. Paul Debretseny. The Other Pushkin. A Study of Alexander Pushkin's Prose Fiction. Stanford Univ. Press. California, 1983.

81. Schmid W. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина». - СПб., 1996.

82. Shaw J.Th. Pushkin «The Stationmaster» and the New Testament Parable. // Slavic and East European Journal. 1997. Vol. 21. - P.3-29.•РОССИЙСКАЯ

83. ГОСУДАРСТВЕННА , -ЧбЯИОТЕКА741/ 3