Болдинские драмы А. С. Пушкина: Проблемы поэтики жанра тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Лазареску, Ольга Георгиевна

• Лазареску, Ольга Георгиевна
• кандидат филологических наук
• 1996

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Лазареску, Ольга Георгиевна

ВВЕДЕНИЕ. Постановка проблемы.

История изучения вопроса.

ГЛАВА I. Интонация как конструктивная основа диалогов болдинских пьес А.С. Пушкина. Риторические корни диалогов ("Скупой рыцарь").

ГЛАВА 2. "Моцарт и Сальери". Фольклорный элемент и его роль в жанровой характеристике пьесы.

ГЛАВА 3. "Каменный гость". Новеллистическая парадоксальность как форма сюжетной действенности.

ГЛАВА 4. "Пир во время чумы". Взаимодействие архаических, античных и христианских традиций как фактор формирования драмы нового типа.

ГЛАВА 5. Конфликт. Пушкинская система взглядов на трагедию и трагичность. Авторско-читательские контакты в структуре пьес.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Болдинские драмы А. С. Пушкина: Проблемы поэтики жанра»

46 цикла .

Перед нами цикл с мощным интегрирующим началом. Не оставь Пушкин Предисловия, "Повести", даже изданные отдельной книгой, могли бы, вероятно, восприниматься как очерки нравов русской жизни, картинки, зарисовки, этюды, изучения и т.п., созданные на сюжеты традиционной сентиментально-романтической школы. Допустив такой вариант, мы постепенно пришли бы к тем определениям "Повестей Белкина", которыми Пушкин охарактеризовал свои

Примечания). С. 510-512.

45 Маркович В. "Повести Белкина" и литературный контекст // Пушкин: Исследования и материалы. J1., 1989. Т. 13. С. 63-87.

46 Сазонова С. О Белкине и его роли в "Повестях Белкина". Рига, 1976; Бочаров С. Пушкин и Белкин // Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974. С. 124-185; Белькинд В. Еще раз о "загадке" И.П. маленькие пьесы: "опыты", "изучения", но не на драматургическом, а на повествовательном материале47.

Так, по контрасту с авторским циклом "Повестей Белкина", больдинские пьесы, имея аналогично "Повестям" тематическую и структурную общность, могут восприниматься как не-цикл48.

Рассматривая каждую из болдинских пьес в статусе части определенной "единораздельной цельности" (термин А. Лосева), мы акцентируем внимание на ее самостоятельном художественном значении, не нивелируя при этом ее возможности как элемента той же цельности49.

Белкина // Проблемы пушкиноведения. Л., 1975. С. 55-58.

47 О моментах, объединяющих два цикла, см. : Глухов В. "Повести Белкина" и "Маленькие трагедии" в их отношении друг к другу // Болдинские чтения. (1986). Горький, 1987. С. 153-167.

48 Здесь уместно вспомнить замечание А. Лосева о необходимости различения части и элемента целого: "Часть — это та вещь, которая хотя и входит в состав другой вещи, но мыслится совершенно отдельно от нее. [ . . . ] Элемент же — это то, что, входя в целое, только и мыслится в связи с этим целым и делается конечным только в связи с этим целым". См.: Лосев А. Знак. Символ. Миф. М., 1982. С. 50-51.

49 Мы опираемся на логическое построение А. Лосева о части и элементе целого: "Ведь можно стекло, входящее в дверцы шкафа, представить себе совершенно отдельно от самого шкафа и не думать о том, что тут имеется ввиду именно только шкаф. Например, стекло, составляющее дверцу шкафа, может иметь самостоятельное художественное значение, может содержать в себе те или другие рисунки, может быть так или иначе окрашено или содержать те или другие чертежи. В этом случае, рассматривая данное стекло, мы совсем забываем о том, что стекло относится к составу шкафа и не будет рассматриваться как элемент самого шкафа, а будет иметь совершенно самостоятельное значение и, самое большее, такое стекло назовем частью шкафа. Другое дело, если мы будем рассматривать шкаф в целом, куда войдет, конечно, и рассматривание составляющих

Закончив 20-го октября работу над циклом "Повестей Белкина", Пушкин через три дня вновь обращается к изучению "существеннейших противоречий действительности" — на новом материале. Вряд ли ему нужно было заключать новый материал в "старые", цикловые, рамки. Именно в этом смысле мы понимаем выражение — в болдинских пьесах Пушкин экспериментировал, по-новому ставил старые вопросы. Такое толкование смысла пушкинского "эксперимента" не исключает и более узкого его понимания, когда в каждой из четырех пьес драматург заново ставил те же вопросы.

На известном наброске-автографе — черновом титульном листе — первым названием в списке стояло — "Октавы" (ПД, № 1621).

По мнению С. А. Фомичева, Октавами мог быть некий "лирический пролог", который бы предварял все четыре драматические сцены: "Едва ли мы ошибемся, допустив, что, собираясь открыть драматическое произведение октавами, Пушкин не мог не вспомнить гетевского "Фауста" с его "Посвящением"[.] С "Фаустом" пушкинские "очерки" роднят лирическое начало и высокая философская проблематика"50.

Однако, на наш взгляд, стоит обратить внимание на то, что в общем ряду названий на данном титульном листе Октавы никак не выделены графически — именно как Пролог или Предисловие. Римская его стекол. В этом случае стекло уже потеряет для нас самостоятельное значение, а будет рассматриваться в свете того целого, которое есть шкаф. Следовательно, часть вещи, хотя она и есть именно часть шкафа, одна имеет для нас самостоятельное значение. Эта часть есть именно часть, а не элемент". Лосев А. Знак. Символ. Миф. С. 50-51.

50 Фомичев С. Поэзия Пушкина: Творческая эволюция. Л., 1986. С. 219-220. цифра I, которой они означены, как бы уравнивает их по их роли и месту в ряду перечисленных далее произведений со всеми остальными:

I. Окт(авы)

II. Скупой

III.Сальери

IV. Д(он) Г(уан)

V. Plague (Чума) (ПД, № 1621) .

Получается, что Пушкин оставил нам на титульном листе пять названий "драматических изучений", мы же рассматриваем только четыре из них. Что могло быть Октавами? Возможно, неосуществленный план пьесы на библейские мотивы "Иисус", которая хронологически могла бы стоять впереди всех последующих культурных типов, представленных в пьесах, а может быть, и позади, как модель будущего мироустройства51. Возможно, Пушкин не спешил с публикацией отдельной книжки своих драм потому, что намечал дополнить уже осуществленные замыслы, т.е. продолжить "эксперименты" в области драмы52.

51 Выдвинутое нами предположение не претендует на безоговорочное непризнание за Октавами иного статуса, но стимулирует дальнейшие поиски в этом направлении.

52 В. Соловьев выдвинул предположение о том, что Октавами мог быть "Домик в Коломне", включающий четыре оставшиеся драмы в общий иронический контекст. Параллельность создания двух циклов — "Повестей Белкина" и "Маленьких трагедий" — позволяет автору предположить наличие внутренне закономерных соответствий идейной и композиционной организации "Повестей" "драматическим опытам". Пяти "Повестям" должны были соответствовать пять драм, при этом, "Барышня-крестьянка" по многим тематическим и структурным моментам находила соответствие в предполагаемых "Октавах" — "Домике в Коломне". В особенности это касается иронического подтекста двух

Указанные обстоятельства оставляют за нами право продолжить традицию дециклизации исследуемых пьес. Выход за цикловые "горизонты" открывает возможности интеграции каждой пьесы на иных уровнях ее функционирования — как "опыт" мифологических, фольклорных, литературных отражений, а также как "опыт" коммуникативных (между автором и читателем) исследований, что, в свою очередь, ведет к признанию самоценности и самозначимости

53 каждой из четырех пьес .

В 90-е годы XX века акцент в восприятии жанра болдинских пьес сместился на изучение диффузных явлений разнородовых начал54, которые обусловили их жанровую открытость, на соотношение трагического и комического элементов в структуре пьес, на соединение в них контрастных начал как жанрообразующего фактора55. произведений. См.: Соловьев В. Параллели: (Гипотеза о болдинском творчестве Пушкина) // Аврора. 1972. № 9. С. 69-71.

53 Утвердиться на этой позиции нам помог ряд работ, отличающихся высоким уровнем осмысления проблем пушкинской поэтики: Алексеев М. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. JI., 1984; Фельдман О. Судьба драматургии Пушкина: "Борис Годунов", "Маленькие трагедии". М., 1975; Измайлов Н. Очерки творчества Пушкина. JI., 1975; Жирмунский В. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы. Л., 1978; Турбин В. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: Об изучении литературных жанров. М., 1978; Берков П. Проблемы' исторического развития литератур: Статьи. Л., 1981; Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987; Алексеев М. Пушкин и мировая литература. Л., 1987 .

54 О явлении родовой "смешанности" см.: Белинский В. Разделение поэзии на роды и виды // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 22-23.

55 Митина Л. Трагедии Пушкина. Жанровый аспект: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1989; Дывнич С. Драма лирическая и лиро-драма. Проблемы родовой специфики: Автореф. дис. канд. филол.

Как видим, проблема жанра болдинских пьес, при всей разнице методологических подходов к ней, неизменно возвращается к вопросам, связанным с новаторством Пушкина в области драмы, с новым статусом драматического произведения. Такое положение поддерживается собственным замечанием драматурга об экспериментальности, "опытности" пьес. При этом необходимо помнить о серьезности отношения Пушкина к жанровым определениям: "Бориса Годунова" он называл "комедией", об "Онегине" — "не роман, а роман в стихах — дьявольская разница" (X, 120; X, 57).

Драма как вид искусства предполагает свое сценическое воплощение, и вопрос о жанре пушкинских пьес может быть частично решен в рамках их сценических характеристик (хотя исследователи и отмечают шаблонизацию в пушкиноведении замечания о несценичности маленьких драм).

Вполне возможно, что Пушкиным владел "тайный театральный умысел", и маленькие драмы действительно театральны. Однако, отношение к ним, как к "программе" нового театра56 не исключает и взгляда на них, как на литературные произведения. Объектом наук. Киев, 1991; Ищук-Фадеева Н. "Сцены" как особый драматический жанр. "Маленькие трагедии" А.С. Пушкина // Пушкин. Проблемы поэтики: Сб. науч. трудов Тверь, 1992. С 84-97; Степанов Л. "Каменный гость": от комедии к трагедии // Там же. С. 98-109.

56 Такое положение разрабатывалось литературоведами и театроведами. См.: Городецкий Б. Пушкин и драма // Пушкин и искусство. М.; Л., 1937. С. 13-23; Арденс Н. Драматургия и театр А.С. Пушкина. С. 222-226; Бонди С. Драматургия Пушкина и русская драматургия XIX века // Пушкин — родоначальник новой русской литературы. М. ; Л., 1941, С. 365-436; Городецкий Б. Драматургия Пушкина // Пушкин и театр. М., 1953. С. 5-41; Лапкина Г. На афише — Пушкин. Л.; М., 1965. С. 5-2 6, 7 6-10 6; Литвиненко Н. Пушкин и театр. Формирование нашего внимания будут аспекты, которые не замыкаются на сценическом решении жанровой проблемы, но переводят пьесы в разряд произведений, принадлежащих литературе.

Правомерность такого подхода основана на осознании ограниченности в истолковании произведения одностороннего взгляда на него57, как созданного только для сцены или для

58 чтения .

Болдинские "опыты" лежали в области, не ограниченной рамками традиционного деления литературы — межвидового и межродового, на основе формальных признаков59. Синтез межвидовых начал (комическое, трагическое, драматическое) включался в контекст диффузных явлений межродового порядка. "Встречные" тенденции, отражающие диффузность процессов, происходящих на театральных воззрений. М., 1974. С. 232-240.

57 "Хорошая пьеса ведет двойную жизнь, обладая законченной индивидуальностью в обеих своих ипостасях". См.: Бентли Э. Жизнь драмы: Пер. с англ. М., 197 8. С. 139.

58 А.Белецкий относил болдинские пьесы к произведениям, созданным для чтения: ". мы до сих пор — особенно после того, как популярная в античности и в литературах XVIII века форма "диалога". пошла на убыль — косо смотрим на "драмы для чтения", считая их не то ублюдочным, не то просто несовершенным видом искусства. Это так же ошибочно, как стремление перетащить на подмостки все те из этих драм, которые подписаны прославленными именами — вроде "Фауста" Гете, "Каина" Байрона или небольших трагедий Пушкина. Сила их воздействия от этого редко возрастает". См.: Белецкий А. В мастерской художника слова. II. Выбор сюжета // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М. , 1964. С. 117-118.

59 См.: Античные мыслители об искусстве. М., 1938; Гегель делил литературу на роды, исходя из философских категорий объекта и субъекта познания. См.: Гегель Г. Драматическая поэзия // Гегель родовом уровне, "расшатали" упорядоченную драматургическую основу в пьесах неглавными для драмы, "случайными", "второстепенными" признаками, что, по-видимому, определило жанровые расхождения (и совпадения) четырех маленьких драм.

Только выявление роли и "удельного веса" "безусловно жанровых" признаков и "лишних" элементов (действия, сюжета, диалога, с одной стороны, и действия интеллектуального, с другой) позволит в той или иной степени решить жанровую проблему болдинских пьес60.

В немалой степени наше понимание жанра как "динамической системы"61 базируется на учете категории автора и его роли в произведении, т.к. во взаимоотношениях автора и адресата

Г.В.Ф. Эстетика: В 4-х т. М., 1971. Т. 3. С. 537-584.

60 Для жанрового определения драматического произведения существенную роль играет не только сам факт присутствия "глубокомысленного диалога" (определение В. Волькенштейна), монолога, т.е. действия интеллектуального, но и его внутреннее содержание, привносящее в структуру драмы "лишние" признаки. В. Волькенштейн, давая определение "Каменного гостя" как трагедии "под знаком религиозной патетики" ("Здесь "трагическая вина" — нарушение единого закона религии, общества и государства"), опускает именно эти "лишние" признаки. В любом случае, мы согласны с В. Волькенштейном в том основном положении, что "переходя к вопросу о жанрах, мы должны вспомнить правило логики: классифицировать можно только типы, индивидуальности классифицировать нельзя. Какие бы жанры — типы драматических произведений — по разным признакам мы ни установили, иные пьесы не вместятся в строгие рамки: индивидуальное явление может быть весьма сложным, и наряду с типами "чистокровными", выдержанными мы найдем разновидности, смешение основных типов". См.: Волькенштейн В. Драматургия. М., 1969. С. 126, 138.

61 Параллельное "смешение основных типов" на межвидовом и межродовом уровнях еще более индивидуализирует и усложняет реализуемых через "мир" и "язык") выявляются те "лишние" элементы, комбинация которых формирует неповторимый облик данного произведения. Жанр пушкинских пьес оказался во многом зависим от фактора их вовлеченности в "плоть" мира, т.е. в систему взаимоотношений конкретного автора и конкретного читателя, реализуемую как посредством речевого субъекта, так и с помощью "неявных" средств "моделирования" этих взаимоотношений, когда "демонстрирующий" субъект предельно себя скрывает.

Утвердиться в таком понимании жанра нам помогла работа Е. Фарыно, в которой автор предлагает за точку отсчета в классификации жанров принять роль речевого субъекта: демонстрирующие жанры - когда субъект полностью "элиминирует" себя из текста; но демонстрируемое кто-то должен продемонстрировать — он предельно себя скрывает, у него внетекстовая позиция (драматические произведения, романы, построенные на переписке и т.п.).

Остальные группы жанров характеризуются нарастанием роли субъекта и именуются, соответственно, изобразительно-нарративными (эпика, "изобразительная", "описательная" лирика); артикулирующими — характеризуются ярко выраженным речевым субъектом (традиционная лирика, "лирическая" проза); воздействующе-вовлекающими, ориентированными на активную позицию реципиента62.

Принципиальным для нас является понимание жанра как "идеологии", т.е. учет одновременно всех отношений: "субъекта", произведение, меняя систему внутрижанровых зависимостей.

62 Фарыно Е. Введение в литературоведение: Пер. с польск. Катовице,

1980. Ч. II. С. 166-167. языка", "мира", "адресата" плюс отношение субъекта к самому себе. Это своеобразная "концепция самого себя, мира, языка, отношения между миром и языком, адресата. это обозначает. что не все жанры существуют одновременно — они то возникают, то исчезают, то противоборствуют. Новая эпоха, т.е. новая идеология, новое понимание человека, мира, языка порождает и новые жанры. И, наконец, совсем не второстепенную роль играет отношение к самому искусству. и к формальным признакам жанровых образований: они могут то поддерживаться, то разрушаться, то использоваться с иной целью уже как художественный материал, позволяющий ввести в текст дополнительные и не второстепенные смыслы (например, смысл подлинности в случае "Журнала Печорина" или неискренности в случае "лазеечного" печатного текста исповеди Ставрогина.)"63.

Серьезный импульс к осознанию проблемы представили для нас работы Ю. Тынянова, Б. Эйхенбаума, Ю. Борева, Г. Гачева64, а также обобщающий труд JI. Чернец, в котором автор резюмирует положение в литературе XIX-XX веков как процесс "размывания" жанровых границ: ". жестко регламентированные структуры все реже используются писателями, воспринимаются как анахронизм, и главными представителями эпоса, лирики и драмы становятся гибкие "синтетические формы" романа (повести, рассказа), стихотворения, пьесы, которые трудно отнести к какому-либо традиционному жанру"65.

Особо следует отметить неразработанность проблемы трагизма маленьких драм в связи с нетрадиционными, новаторскими решениями Пушкина-драматурга: необязательной гибелью героев, обрывочностью

63 Фарыно Е. Введение в литературоведение. С. 163-165.

64 Борев Ю. Категории эстетики. Специальный курс. М., 1959; Гачев Г. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр М., 1968; Тынянов Ю. Достоевский и Гоголь: (К теории пародии) // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. С. 198-22 6; Эйхенбаум Б. О литературе. Работы разных лет. М., 1987. С. 140-286, 375-408, 409-424.

65 Чернец Л. Литературные жанры. М., 1982. С. 5. открытыми финалами), отказом от выделения "стержневого" образа, т.е. структурной ломкой трагедии. Остается ли при этом пушкинская драма трагедией, или эти шаги повлекли за собой необратимые изменения, и трагедия трансформировалась в нечто иное, быть может, свою противоположность — а-трагедию?66 Этот вопрос может быть частично решен в рамках нашей работы.

В каком соотношении в пушкинских драмах находятся драматическое, которое в эстетике носит предельно широкий, универсальный характер (как столкновение противоборствующих сил, конфликт) и трагическое, которое, хотя и не представляет разрешения конфликта (трагический конфликт в принципе неразрешим)67, но дает общий оптимистический выход — гармония восстанавливается через очищение состраданием и страхом (катарсис)68? То ли у Пушкина "трагическое", которое способно восстановить гармонию через катарсис? Какова при этом роль смеха, комического (ирония? цинизм?), которое, при своей "безрезультативности" (в смысле снятия конфликта), все же играет большую роль в эмоциональной окраске произведения?

Учитывая, что жанр продолжает оставаться "живой реальностью" в сознании читателей и писателей, и что "любой элемент материала может выдвинуться как формообразующая доминанта"69, попытаемся, не претендуя на окончательное решение

Здесь имеется в виду а-трагическое как эстетическое свойство, утратившее в восприятии мира ощущение будущего: утрата будущего, времени, т.е. элиотовская "пустота, летящая в пустоту". См. об этом: Борев Ю. О трагическом. М., 1961. С. 157.

67 А. Лосев предлагает понимать под трагическим "такую жизненную ситуацию, которая создается благодаря невозможности тех или иных надличных сил реализоваться в человеческой жизни без существенной катастрофы", когда "два равноправных индивидуальных воплощения общих начал (или одно из них) гибнут при взаимном столкновении, каждое ориентируя себя как единственное". См.: Лосев А. Художественное мастерство Гомера // Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960. С. 189.

68 Аристотель. Об искусстве поэзии. М., 1957. Гл. 6. С. 56.

69 Эйхенбаум Б. Лесков и современная проза // Эйхенбаум Б.М. О проблемы, взглянуть на характер тех процессов, которые определили особое качество драматургической структуры каждой из четырех болдинских пьес.

Таким образом, актуальность темы нашего исследования определяется следующими обстоятельствами:

1). Необходимостью разработки более четких и состоятельных в научном отношении методологических принципов подхода к проблеме жанровой природы болдинских пьес Пушкина, учитывающих, по возможности, все концептуальные компоненты пушкинского понимания жанра, а также характер тех жанрообразовательных процессов, которые происходили в литературе начала XIX века;

2). Изучением влияния на жанровое "лицо" произведения контекстуального плана: делается попытка исследования (в объеме, предоставляемом рамками данной работы) проблем текста и контекста у Пушкина;

3). Принципиальной важностью разработки вопроса пушкинского понимания трагизма и трагичности и тесно с ним связанного вопроса авторской позиции в драматическом произведении;

4). Значимостью изучения авторско-читательских контактов в структуре пьес и их роли в жанровой поэтике каждого из исследуемых произведений;

5) . Необходимостью более конкретного представления о путях становления драмы нового типа: принципиальная новизна пушкинской драмы заключалась в том, чтобы не порождать нового жесткого канона, не давать образца, постоянно меняться, самообновляться.

Взаимодействие собственно драматических и "иных" элементов исследуется в основных, с точки зрения жанрообразования, разрезах: интонационном, сюжетном, сюжетно-композиционном, метаструктурном (как завершающей стадии формирования жанрового "лица" произведения).

Научная новизна предлагаемой работы связана прежде всего с задачей изучения болдинских пьес вне рамок традиционного литературе. Работы разных лет. С. 419. понимания жанра как жестко регламентированной структуры, с одной стороны, с другой, — с позиции их внециклового значения и функционирования. В работе снимаются проблемы, связанные с цикловой организацией пьес (при этом не нивелируется их значение и художественная ценность как цикла), и разрабатываются, по мере возможностей автора, аспекты, направленные на вскрытие замаскированных под цикл уникальных черт каждой отдельной пьесы (в упоминаемой выше работе Р. Грегга хотя и поставлен вопрос о разножанровости пьес, но решается он в рамках цикла).

Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для дальнейшей разработки проблем жанровой поэтики пушкинских пьес, разработки теории и истории драмы, при чтении историко-литературных курсов, спецкурсов и спецсеминаров по актуальным проблемам жанровой теории. Работа также может представлять интерес для студентов, аспирантов, учителей.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Лазареску, Ольга Георгиевна

Наши выводы нашли себе подтверждение в ценной в научном отношении работе М.М. Гиршмана, где автор, анализируя "качество" художественного целого у Пушкина, называет его "нежанровым" целым: "Теперь уже не личность и воплощающий ее своеобразие стиль входят как элементы в жанровое целое, а, наоборот, жанр становится одной из "частей" складывающегося личностного единства, в системе взаимосвязей и диапазоне жанровых характеристик которого непременно выделяется в то же время определенная родовая доминанта.[.] Жанровый принцип организации художественного целого уступает здесь место принципиально иному - его можно назвать личностно-родовым"302 .

В болдинских драмах, как мы могли видеть, происходит многослойное наложение родовых признаков (драматических, эпических, лирических), среди которых настойчиво заявляет о себе неявный, на первый взгляд, эпический признак: вступая в каждой отдельной пьесе в конкретные долевые отношения с "иными" признаками, он непосредственно формирует ее структуру.

Состояние неопределенности - "бездны на краю" - наиболее определенно ощущаемое в творчестве Пушкина, распространяется на все элементы поэтической системы. Поэтому взаимоотношения между главными и неглавными, центральными и периферийными, доминирующими и подчиненными жанровыми признаками в пьесах также не подлежат однозначной оценке: каждый из признаков -на грани, "на краю" между доминированием и подчинением; в движении, в тенденциях, а не в полном и окончательном самоопределении.

О синтетичности, а значит, "удобности" драматической формы для отражения "страстей и души человеческой" говорил нам Пушкин. Драма заменила собой "прежние формы" (трагедию, комедию), расширив возможности совмещением на одном художественном пространстве разных, часто взаимоисключающих, "видений" мира. И многозначащим моментом, на наш взгляд,

302 Гиршман М. Произведение как целостность: становление понятия // Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. М., 1991. С. 36. здесь является то, что обретение нового, новой "формы" состоялось через "возврат" к старому - не только к конкретным мифологическим, фольклорным и литературным источникам, но к самому принципу построения драмы. Пушкинская драма оказалась близка по своей поэтической организации народной драме, идейно-эстетическая природа которой также характеризуется "сочетанием в ее сюжетах известных в. культуре. мотивов и ситуаций, которые получили в ней иной смысл, богатый новыми возможностями и ассоциациями. Практически любой герой, элемент каждого из сюжетов народной драмы были "опознаваемы" и в то же время неожиданны в своих новых сочетаниях, связях, как элементы новой идейно-художественной структуры"303. Народная драма тяготеет не к обработке конкретного литературного источника или источников, но к "использованию многообразных художественных элементов фольклорной и литературной традиции."304

Жанровая неопределенность болдинских драм, однако, не лишает нас возможности давать определенные дефиниции жанра каждой отдельной драмы, прослеживать наиболее существенные черты поэтики, фокусирующие в себе основное содержание явленного в слове и жесте единства.

Неизменная диалогическая настроенность Пушкина к эпическому роду, в сочетании с неприятием догматизма как типа

3 П 3

Савушкина Н. Русская народная драма: Художественное своеобразие. М., 1988. С. 49. мышления и дидактизма как формы воплощения моносубъектного сознания ("внушающего" типа поведения), оставляют за нами право рассматривать каждую пьесу в том "культурном" контексте, в котором эти общие качества пушкинской драматургии находят свои конкретные и закономерные истоки.

Для "Скупого рыцаря" таким контекстом явилась литературная "эпоха", поставившая во главу угла риторичность, чрезвычайно обезличившую человека и превратившую его в объект и средство Поучения, Осуждения, проповедования далеких от конкретной судьбы конкретного человека "истин". В жанрах, актуализующих такой тип мировосприятия (баснях, притчах и т.д.), основным средством достижения художественной цели была установка на слово, интонацию. Введя в драму "внушающий", давящий на сознание и психику человека тон речи, Пушкин показывает всем ходом сюжетно-композиционного развертывания его ограниченность и бесперспективность в установлении истинно человеческих (родственных и иных) контактов.

В "Моцарте и Сальери" фольклорный фон оказался наиболее естественным для "встречи" двух сознаний - замкнутого, отгороженного от мира, родственного былинному, и - открытого навстречу людям и природе, самой жизни со всей ее непредсказуемостью, характерного для сказочного героя. Подвижность этих двух типов актуализации действительности, взаимопереходы разных начал (сальериевского-моцартианского, былинного-сказочного), их "равнодостойность" акцентируют диалогизм как принцип в устройстве и изучении мира.

Включение "диалога" разножанровых начал (былинного и сказочного) в более широкую - межродовую - диалогическую "раму" (эпоса и драмы) могло, по нашим предположениям, быть почвой, на которой и возник новый "опыт" исследования мира и "души человеческой".

Путь преодоления узкожанровых и однородовых начал характерен и для "Каменного гостя", где Пушкин-драматург использует в драматических целях инородную - новеллистическую - многозначность для разработки новых "форм" диалогических отношений с действительностью. Случайность, возведенная в принцип существования Дон Гуана, делает необязательной логическую (каноническую) завершенность его судьбы в рамках строгой жанровой идентификации. Новеллистическая парадоксальность, соединение несоединимого, туманность, неясность, неоднозначность мотивировок, пограничность между явным и кажущимся с одновременным стабильным, естественным внешним и внутренним состоянием Дон Гуана, его отношений с окружающими соединились в пьесе с драматической конкретикой и сориентировали жанровый модус произведения в сторону невозможности его однозначного истолкования. "Диалог" узкожанровых начал - новеллы и антиновеллы - включился в более широкий диалогический контекст эпоса и драмы, что и определило неповторимый жанровый "облик" "Каменного гостя".

Наличие в "Пире во время чумы" мотивированных конкретными - из "плоти мира" - обстоятельствами признаков включения в драматургическое пространство взаимоисключающих концепций жизни дало нам основания для выявления родственных "Пиру." эстетических начал, идущих от самых различных "идеологий" (язычество, античность, христианство, разветвления христианства).

Антагонизм между "идеологиями", между разными путями преодоления смертельной опасности теряет в пьесе свою остроту, будучи включен в контекст извечного стремления человека к постижению самых загадочных "тайн" бытия, одна из которых - бессмертие души.

Драматургия" "Пира во время чумы" складывается из сочетания разножанровых начал (элегических, одических, мелических), с одновременным включением в свое "жизненно-важное" пространство начала неэстетического - ритуального, -но соприродного важнейшим типам "культурного" освоения мира.

В болдинских драмах мы встретили "опыт изучения" не только культурных и мировоззренческих типов, но и типов и форм взаимоотношений автора и воспринимающего - читателя, зрителя, слушателя - вне рамок исторической хронологии и каких-либо устоявшихся литературных норм и правил. В допушкинской драме "неправдоподобие", на которое он сам указывал, заключалось, на наш взгляд, не только в строгом следовании "своенравным правилам", но и в обезличивании автора, игнорировании активного авторского начала. У Пушкина драматизация выполняла не только конструктивную роль объективации изображаемого, - но и являлась способом сохранения "самости" автора, а значит, способствовала развитию в новой литературе новых форм общения между автором и читателем, момент встречи которых и есть произведение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Попытка изучения болдинских драм Пушкина с позиции дезинтеграции традиционно воспринимаемого в исследовательской литературе цикла "маленьких трагедий" вызвана новыми представлениями о том, что есть целостность художественного произведения, и вытекает из признания принципиальной неисчерпаемости, безначальности и бесконечности "мира" художественного произведения.

Осознавая невозможность ограничения как всего цикла, так и каждой отдельной пьесы рамками какой-либо "системы кодирования", мы пытались представить каждую из четырех пьес как замкнуто-разомкнутую систему динамических взаимоотношений "органического" - конструктивного "слоя" произведения и его "интерсубъективных" сторон (автора и читателя) - целого.

Устоявшееся мнение о нерасторжимом композиционно-тематическом единстве четырех маленьких драм вытекает из античного представления о целом, как "некоем сложном агрегате, в котором имеется сложная соподчиненность составляющих его частей, каждая из которых выполняет однозначно-определенную функцию, являясь своего рода "деталью" этого агрегата"300. "Целостность художественного текста представляет собой объект иного рода. Ее "части" самозначимы, их нельзя заменить другими, "равноценными", не ухудшив тем самым это

301 целое

Признание самоценности и самозначимости каждой из четырех болдинских пьес не исключает богатого смысловыми возможностями прочтения их в рамках цикла; но в то же время позволяет увидеть в этих самостоятельных образованиях "опыт" мифологических, фольклорных, литературных "отражений", вобравших в себя целые культурные эпохи.

Жанровые ориентиры на определенную культурную традицию, тематическая и структурная изолированность пьес не были лишь ступенью в общей системе представлений драматурга о "мире", но являлись основой для самоценных, самостоятельных, обусловленных конкретной культурно-исторической средой обобщений: общая "картина" мира складывается у Пушкина из программной установки на ассоциативные связи, взаимопереходы разных, часто противоположных, "видений" мира.

Для пушкинских драм важна преемственность литературных традиций, но их жанровая природа этим не исчерпывается. Пушкин разрушает трагедию формально и по сути. Неразрешимый конфликт борющихся с роком героев, торжество сил, предопределяющих участь человека, уступают в новой литературе место пониманию человеческой судьбы не как результату чьей-то вины или ошибки, а как общечеловеческой "экзистенциальной трагикомедии". Смерть предстает у Пушкина не как "наказание"

300 Есаулов И. Литературный текст как конструктивное целое // Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. С. 14.

301 Там же. или "награда" за определенные действия, а как результат циклического (естественного, стихийного - от Хаоса к Космосу) состояния мира. В каждом случае Пушкин фиксирует "критическую точку" в состоянии "мира", в которой в концентрированном виде выражен комплекс культурно-исторических проблем, восходящих к своим изначальным - бытийным - корням.

Смерть в болдинских пьесах, хотя и несет на себе некоторые мифические черты (с косой и могильной лопатой в "Пире.", в образе скелета, охраняющего сундуки с золотом в "Скупом."; или в образах каменного Идола и Черного человека в "Каменном госте" и "Моцарте и Сальери), "существо" экзистенциальное, т.е. - состояние, пограничное между жизнью здесь и жизнью Там и переживаемое в воображении, чувственных ощущениях, воспоминаниях, снах, творчестве. Анализ каждого отдельного "случая" - каждой пьесы - показал, что позиция автора: со смертью мириться нельзя, не мириться не имеет смысла - объединяет четыре маленькие драмы, с точки зрения поставленных в них глобальных вопросов бытия. На этом, "верхнем", уровне четыре пьесы вновь собираются в цикл.

Достижение обобщенного взгляда на болдинские пьесы стало возможным для нас через учет конкретных, дифференцированных характеристик каждой из них. Те качества и порождаемые ими смысловые возможности, которые скрывали себя, "растворяясь" в рамках цикла (мифологический план, фольклорный, литературный), будучи выявлены путем автономного изучения и выделения в каждой пьесе основной "формообразующей доминанты", не поставили пьесы в оппозицию к самим себе как к циклу, но "оживили" уже проясненные смыслы новыми потенциями, т.е. представили маленькие драмы в их иной ипостаси.

Дать точное жанровое определение каждой из четырех пьес нет возможности. И не только потому, что в современной жанровой терминологии нет термина, вобравшего в себя совокупность всех трансформаций, которые претерпела драма, начиная с древности и до пушкинских "опытов". Главное здесь в другом - в том, что жанровая неопределенность становится основным организующим принципом "суверенного" художественного целого. Диапазон жанрового "смещения" достиг в пьесах Пушкина тех пределов, которые вывели их на совершенно новые "горизонты" восприятия и функционирования. "Второстепенные" -и на уровне рода, и на уровне жанра (трагедии) - черты, "лишние" элементы стали, пользуясь пушкинским выражением, "заведывать" новой драмой, претендуя на доминирующее положение.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Лазареску, Ольга Георгиевна, 1996 год

1. Абрамович Г. Проблема искусства и народа в трагедии Пушкина "Моцарт и Сальери" // Традиции и новаторство в русской литературе: Сборник трудов. М., 1977. С. 20-30.

2. Аверинцев С. Жанр как абстракция и жанры как реальность:диалектика замкнутости и разомкнутости // Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы. М., 1989. С. 3-25.

3. Агранович С., Рассовская JT. Генезис и эволюция образов трагедии Пушкина "Моцарт и Сальери" // Содержательность художественных форм: Межвузовский сборник. Куйбышев, 1987. С. 3-24.

4. Агранович С., Рассовская JT. Историзм Пушкина и поэтика фольклора. Саратов; Куйбышев, 1989. 188 с.

5. Азадовский М. История русской фольклористики. М., 1958.479 с.

6. Айхенвальд Ю. Пушкин. 2-е изд., значительно доп. М., 1916. 216 с.

7. Аксаков И. Речь о А. С. Пушкине // Аксаков К. С., Аксаков И.С. Литературная критика. М., 1981. С. 263-280.

8. Э.Александрова Э. Сила поэтической формулы // Театр. 1992. № 3. С. 70-72.

9. Алексеев М. Комментарии. "Моцарт и Сальери" // Пушкин А.С. Полн. собр. соч. Л., 1935. Т. 7. Драматические произведения. С. 523-546.

10. Алексеев М. Пушкин и Шекспир // Алексеев М.П. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. Л., 1984. С. 253-2 92.

11. Алексеев М. Пушкин и мировая литература. Л., 1987. 613 с.

12. Алексеев М. Джон Вильсон и его "Город Чумы" // Алексеев М.П. Английская литература: Очерки и исследования. Л., 1991. С. 337-357.

13. Альми И. Пушкинская традиция в комедии Гоголя "Ревизор" // , Проблемы современного пушкиноведения: Межвузовский сборник научных трудов. Л., 1981. С. 13-24.

14. Альтман И. Пушкин и драма // Литературный критик. 1937. № 4. С. 85-105.

15. Альтман М. Литературные параллели // Страницы истории русской литературы: Сборник. М., 1971. С. 37-44.

16. Альтман М. Читая Пушкина // Поэтика и стилистика русской литературы: Сборник статей. Л., 1971. С. 117-127.

17. Аникин А. Из реально-исторического комментария к "Скупому рыцарю" // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. Л., 1989. Вып. 23. С. 111-115.

18. Аникст А. Теория драмы в России от Пушкина до Чехова. М., 1972. С. 10-16, 35-58.

19. Анненков П. Материалы для биографии А.С. Пушкина. СПб., 1855. Т. 1. С. 283-291 (факс, М., 1985).

20. Античные гимны. Сборник. М., 1988. 359 с.

21. Античные мыслители об искусстве. М., 1938. 342 с.

22. Антоний (митрополит). О Пушкине. М., 1991. 29 с.

23. Арденс Н. Драматургия и театр А.С. Пушкина. М., 1939. С. 51-89, 222-226.

24. Аринштейн Л. Две интерпретации "Скупого рыцаря" американскими славистами // Русская литература. 1980. № 3. С. 238-241.

25. Аринштейн Л. Пушкин и Шенстон: (К интерпретации подзаголовка "Скупого рыцаря") // Болдинские чтения. Горький, 1980. С. 81-95.

26. Аристотель. Об искусстве поэзии. М., 1957. 183 с.

27. Артамонов С. Литература эпохи Возрождения. М., 1994. 257 с.

28. Асеев Б. А. С. Пушкин // Асеев Б. История русского драматического театра первой пол. XIX века. М., 1986. С. 118-142 .

29. Ахматова А. "Каменный гость" Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л., 1958. Т. 2. С. 185-195.

30. Бабаев Э. Творчество А.С. Пушкина. М., 1988. 204 с.

31. Балашов Н., Михайлов А., Хлодовский Р. Эпоха Возрождения и новелла // Европейская новелла Возрождения. М., 1974. С. 5-30.

32. Батюшков К. Сочинения: В 2-х т. М., 1989. Т. 1. Опыты в стихах и прозе. С. 176-177; 188-189; 199-201; 384.

33. Бароти Т. Мотивы смерти и "сочетания двух миров" в русской романтической лирике и в маленькой трагедии Пушкина "Пир во время чумы" II От Пушкина до Белого: Проблемы поэтики русского реализма XIX-нач. XX вв.: Межвузовский сборник. СПб., 1992. С. 5-24.

34. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М., 1979. 318 с.

35. Бахтин М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 7-180.

36. Беккет С. Изгнанник: Пьесы и рассказы: Пер. с англ. и фр. М., 1989. 224 с.

37. Белецкий А. В мастерской художника слова. 2. Выбор сюжета // Белецкий А. И. Избранные труды по теории литературы. М., 1964. С. 90-118.

38. Белинский В. Разделение поэзии на роды и виды // Полн. собр. соч.: В 13-ти т. М., 1954. Т. 5. Статьи и рецензии 1841-1844 г. С. 7-67.

39. Белинский В. Статьи о Пушкине 1843-1846 г. Ст. Одиннадцатая и последняя // Полн. собр. соч.: В 13-ти т. М., 1955. Т. 7. Статьи и рецензии 1843 г. С. 535-575.

40. Белькинд В. Принцип циклизации в "Повестях Белкина" А.С. Пушкина // Вопросы сюжетосложения. Сюжет и жанр (3): Сборник статей. Рига, 1974. С. 118-128.

41. Белькинд В. Еще раз о "загадке" И.П. Белкина // Проблемы пушкиноведения: Сборник научных трудов. J1., 1975. С. 55-58.

42. Белый А. Ритм как диалектика и "Медный всадник": Исследование. М., 1929. 280 с.

43. Белый А. Из Моцарта нам что-нибудь!: (О трагедии А.С. Пушкина "Моцарт и Сальери") // Литературная учеба. 1990. № 4. С. 151-157.

44. Беляк Н., Виролайнен М. "Там есть один мотив.": ("Тарар" Бомарше в "Моцарте и Сальери" Пушкина) // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. Л., 1989. Вып. 23. С. 32-46.

45. Беляк Н., Виролайнен М. "Маленькие трагедии" как культурный эпос новоевропейской истории: (Судьба личности судьба культуры) // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1991. Т. 14. С. 73-96.

46. Беляк Н., Виролайнен М. "Моцарт и Сальери": Структура и сюжет // Пушкин: Исследования и материалы. СПб., 1995. Т. 15. С. 109-121.

47. Бем А. Статьи о литературе. Достоевский гениальный читатель // Вопросы литературы. 1991. № б. С. 76-108.

48. Бентли Э. Жизнь драмы: Пер. с англ. М., 1978. 368 с.

49. Берков П. Вклад восточных славян в разработку так называемых "мировых образов" // Берков П.Н. Проблемы исторического развития литератур: Статьи. JI., 1981. С. 82-126.

50. Берковский Н. О "Повестях Белкина": (Пушкин 30-х годов и вопросы народности и реализма) // Берковский Н.Я. Статьи о литературе. М.; Л., 1962. С. 242-356.

51. Бестужев (Марлинский) А. Латник. Рассказ партизанского офицера // Русская романтическая новелла. М., 1989. С. 121-166.

52. Билинкис Я. Продолжая размышления о "Моцарте и Сальери": (К статье В. Рецептера "Я шел к тебе." в журн. "Вопросы литературы", 1979, № 9) // Вопросы литературы. 1972. № 4. С. 164-169.

53. Благой Д. Социология творчества Пушкина: Этюды. М., 1931. 320 с.

54. Благой Д. Мастерство Пушкина. М., 1955. 268 с.

55. Благой Д. Бездна души: (Маленькие трагедии) // Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина. (1826-1830). М., 1967. С. 562-672.

56. Благой Д. Бездна пространства: (О некоторых художественных приемах Пушкина) // Благой Д. Д. "Душа в заветной лире.". М., 1979. С. 221-240.

57. Блюменфельд В. К проблематике "Моцарта и Сальери" Пушкина // Вопросы литературы. 1958. № 2. С. 114-133.

58. Бобров С. Синтагмы, словоразделы и литавриды: (Понятие о ритме содержательно-эффективном и о естественной ритмизации речи. Окончание) // Русская литература. 1966. № 1. С. 79-97.

59. Боккаччо Д. Декамерон: В 2-х кн.: Пер. с итал. М., 1988. Кн. 1. 364 е.; Кн. 2. 316 с.

60. Бонди С. Драматургия Пушкина и русская драматургия XIX века // Пушкин родоначальник новой русской литературы. М.; Л., 1941. С. 365-436.

61. Бонди С. 1) Драматургия Пушкина, 2) "Моцарт и Сальери" // Бонди С.М. О Пушкине: Статьи и исследования. М., 1978. С. 169-241, 242-309.

62. Борев Ю. Категории эстетики: Специальный курс. М., 1959. 184 с.

63. Борев Ю. О трагическом. М., 1961. 392 с.

64. Борев Ю., Радионова Т. Интонация как средство художественного общения // Контекст 1982: Литературно-теоретические исследования. М., 1983. С. 224-244.

65. Бочаров С. Пушкин и Белкин // Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина: Очерки. М., 1974. С. 124-185.

66. Бочкарев В. Временное и вечное в драматургии А.С. Пушкина: (К вопросу об историзме "Маленьких трагедий") // Классическое наследие и современность: Тезисы докладов межвузовской конференции. Куйбышев, 1986. Вып. 1. С. 35-37 .

67. Брандис Е. Теодор Шторм // Шторм Т. Новеллы: В 2-х т.: Пер. с нем. М., 1965. Т. 1. С. 5-50.

68. Брюсов В. Маленькие драмы Пушкина: (К предстоящему спектаклю в Художественном театре) // Собр. соч.: В 7-ми т. М., 1975. Т. 7. Статьи о Пушкине. "Учители учителей". С. 99-104.

69. Булгаков С. Моцарт и Сальери: (О произведении Пушкина) // Искусство кино. 1991. № 9. С. 8-11.

70. Бунин И. Русский "Дон Жуан" // Русская литература. 1991. № 4. С. 184-192.

71. Буслаев Ф. 1) О народной поэзии, 2) Идеальные образы Древней Руси, 3) Жизнь и слово // Буслаев Ф. О литературе: Исследования. Статьи. М., 1990. С. 30-260, 262-414, 416-472.

72. Бэлза И. "Моцарт и Сальерй". Трагедия Пушкина. М., 1953. 135 с.

73. Бэлза И. О сюжетной основе пушкинской трагедии "Моцарт и Сальери" // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1964. Т. 23. Вып. 6. С. 487-501.

74. Вацуро В. Пушкин и Бомарше: Заметки. Бомарше в "Моцарте и Сальери" // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1974. Т. 7. Пушкин и мировая литература. С. 204-214.

75. Вацуро В. "Моцарт и Сальери" в "Маскараде" Лермонтова // Русская литература. 1987. № 1. С. 78-88.

76. Велецкая Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978. 239 с.

77. Вересаев В. Второклассный Дон Жуан // Красная новь. 1937. № 1. С. 174-178.

78. Вересаев В. Литературные записи. Моцарт и Сальери // Вересаев В.В. Сочинения: В 2-х т. М., 1982. Т. 2. С. 335-342.

79. Ветловская В. Творчество Достоевского в свете литературных и фольклорных параллелей. "Строительная жертва" // Миф Фольклор - Литература: Сборник статей. Л., 1978. С. 81-113.

80. Ветловская В. Чем пахнут сребреники Иуды?: (Фрагмент работы о драме А.С. Пушкина "Скупой рыцарь") // Русская литература. 1991. № 3. С. 90-92.

81. Ветловская В. К проблеме истолкования "Скупого рыцаря" в цикле "Маленьких трагедий" А.С. Пушкина // Русская литература. 1993. № 3. С. 17-29.

82. Викторович В. К поэтике сюжетного эксперимента. Пушкин и Достоевский // Болдинские чтения. Горький, 1980. С. 166-177 .

83. Виноградов В. Сюжет о "влюбленном бесе" в творчестве Пушкина и в повести Тита Космократова (В.П. Титова) "Уединенный домик на Васильевском" // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1982. Т. 10. С. 121-146.

84. Винокур Г. Критика поэтического текста // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991. С. 65-156.

85. Винокуров Е. Заметки о Пушкине // Вопросы литературы. 1974. № 1. С. 225-248.

86. Виролайнен М. Ловушка Мефистофеля // Анализ драматического произведения. Л., 1988. С. 108-122.

87. Виролайнен М. Культурный герой нашего времени // Легенды и мифы о Пушкине: Сборник статей. СПб., 1995. С. 329-349.

88. Владимиров С. Действие в драме. Л., 1972. 159 с.

89. Волькенштейн В. Драматургия. 5-е изд., доп. М., 1969. 335 с.

90. Вольперт JI. Бомарше в трагедии "Моцарт и Сальери" // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1977. Т. 36. № 3. С. 244-251.

91. Гальцева Р., Роднянская И. В подлунном мире // Пушкинист: Сборник статей. М., 1989. Вып. 1. С. 80-102.

92. Гаркави А. "Маленькие трагедии" Пушкина как драматургический цикл: Композиция в связи с жанром и художественным методом // Сюжет и композиция литературных и фольклорных произведений: Сборник статей. Воронеж. 1981. С. 61-73.

93. Гармаш Т. "Смысла я в тебе ищу." // Современная драматургия. Альманах. М., 1990. № 1. С. 156-162.

94. Гаспаров Б. "Ты, Моцарт, недостоин сам себя." // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. Л., 1977. С. 115-122 .

95. Гаспаров М. Античная басня жанр-перекресток // Античная басня: Пер. с греч. и лат.: Сборник. М., 1991. С. 3-22.

96. Гачев Г. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968. 303 с.

97. Гегель Г. Эстетика: В 4-х т.: Пер. с нем. М., 1971. Т. 3. Эстетика буржуазные теории. С. 537-584.

98. Гершензон М. Мудрость Пушкина // Пушкин в русской философской критике, конец XIX- перв. пол. XX вв.: Сборник. М., 1990. С. 207-243.

99. Гиршман М. Произведение как целостность: становление понятия // Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. М., 1991. С. 13-55.

100. Глумов А. Музыкальный мир Пушкина. М.; Л., 1959. 279 с.

101. Глухов В. "Повести Белкина" и "Маленькие трагедии" в их отношении друг к другу // Болдинские чтения. Горький, 1987. С. 153-167.

102. Глушкова Т. Притча о Сальери: (Над строками произведения А.С. Пушкина "Моцарт и Сальери") // Вопросы литературы. 1982. № 4. С. 114-153.

103. Глушкова Т. "Чаша дружбы". Из "Притчи о Моцарте" // Новый мир. 1988. № 7. С. 221-242.10 6. Глушкова Т. Повышенных способностей человек толпы: (Размышляя над образом Сальери в трагедии А.С-. Пушкина "Моцарт и Сальери") // Москва. 1989. № 6. С. 178-187.

104. Голосовкер Я. Логика мифа. М., 1987. 217 с.

105. Городецкий Б. Пушкин и драма // Пушкин и искусство. М.; Л., 1937. С. 13-23.10 9. Городецкий Б. Драматургия Пушкина // Пушкин и театр. М., 1953. С. 5-41.

106. Городецкий Б. Драматургия Пушкина. М.; Л., 1953. 356 с.

107. Гофман М. Пушкин: Первая глава науки о Пушкине. 2-е изд., доп. Пб., 1922. 195 с.

108. Гриб В. Эстетические взгляды Лессинга и театр // Лессинг Г.-Э. Гамбургская драматургия. М.; Л., 1936. С. 7-48.

109. Грибушин И. Из наблюдений над текстами Пушкина: ("Скупой рыцарь") // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. 1973. Л., 1975. С. 84-85.

110. Григорьева Н. Поэзия и проза в диалогах Платона // Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы. М., 1989. С. 113-143.

111. Гукасова А. Болдинский период в творчестве А. С. Пушкина.,М., 1973. 303 с.

112. Гуковский Г. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957. 414 с.

113. Дарский Д. "Маленькие трагедии" А.С. Пушкина. М. , 1915. 72 с.

114. Державин Г. Сочинения. Л., 1987. 502 с. ("На смерть князя Мещерского". С. 76-79).

115. Джанумов С. Реализм А. С. Пушкина в обрисовке драматических характеров: (Трагедия "Моцарт и Сальери) // Метод, мировоззрение и стиль в русской литературе XIX века: Межвузовский сборник научных трудов. М., 1988. С. 3-26.

116. Дидро Д. 1) Беседы о побочном сыне, 2) О драматической поэзии // Собр. соч.: В 10-ти т. М.; Л., 1936. Т. 5. С. 83-182, 335-437.

117. Довгий О. Об одном источнике "Маленьких трагедий": (Драматическая сцена "Хуан" Барри Корнуолла) // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1990. № 6. С. 41-51.

118. Достоевский Ф. Пушкин. (Очерк). Произнесено 8 июня в заседании Общества любителей российской словесности // Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Л., 1984. Т. 26. Дневник писателя, 1877, сент-дек. 1889, авг. С. 136-149.

119. Дружинин А. А.С. Пушкин и последнее издание его сочинений // Дружинин А. В. Литературная критика. М., 1983. С. 31-83.

120. Дуганов Р. "Опыт драматических изучений": (О "Маленьких трагедиях" А.С. Пушкина) // Театр. 1987. № 2. С. 83-94.

121. Дурылин С. "Маленькие трагедии" Пушкина // Тридцать дней. 1937. № 5. С. 86-93.

122. Дурылин С. Пушкин и Щепкин // Театр. 1949. № 5. С. 69-80 .

123. Дурылин С. Пушкин на сцене. М., 1951. 286 с. (Научно-популярная серия).

124. Дывнич С. Драма лирическая и лиро-драма. Проблемы родовой специфики: Автореф. дис. канд. филол. наук. Киев, 1991. 16 с.

125. Екклесиаст // Библия: Книги священного писания ветхого и нового завета. М., 1989. С. 618-625.

126. Ермаков И. Этюды по психологии творчества А.С. Пушкина. М.; Пг., 1923. 192 с.

127. Ермилов В. Наш Пушкин // Ермилов В.В. Избранные работы: В 3-х т. М., 1955. Т. 1. С. 379-469.

128. Есаулов И. Литературный текст как конструктивное целое // Историческое развитие форм художественного целого вклассической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. С. 4-19.

129. Жирмунский В. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы. JT., 1978. 423 с.

130. Жолковский А. Инварианты Пушкина // Учен. зап./ Тартуский ун-т. Тарту, 1979. Т. XI. Семиотика текста: Труды по знаковым системам. С. 3-2 5.

131. Жуковский В. Сочинения: В 3-х т. М., 1980. Т. 1. Стихотворения. 438 с. ("Голос с того света", "На смерть А. Тургенева. С. 93, 249).

132. Жуковский В. Письма к А. С. Пушкину // Жуковский В. Сочинения: В 3-х т. М., 1980. Т. 3. Сказки; Эпос; Художественная проза; Критика; Письма. С. 447-462.14 0. Загорский М. Пушкин и театр. М.; JT., 1949. 333 с.

133. Измайлов Н. Лирические циклы в поэзии Пушкина конца 20-30-х годов // Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1975. С. 213-269.

134. Ионеско Э. Стулья // Ионеско Эжен. Лысая певица: Пьесы: Пер. с фр. М., 1990. С. 45-83.

135. Ионеско Э. Противоядия: Пер. с фр. М., 1992. 476 с.

136. Искандер Ф. Моцарт и Сальери // Пушкинист: Сборник статей. М., 1989. Вып. 1. С. 125-136.

137. Ищук-Фадеева Н. "Сцены" как особый драматический жанр. "Маленькие трагедии" А. С. Пушкина // Пушкин. Проблемы поэтики: Сборник научных трудов. Тверь, 1992. С. 84-97.

138. Карп П. Смысл притчи: (К статье Т. Глушковой "Притча о Сальери" в журн. "Вопросы литературы", 1982, № 4) // Литературное обозрение. 1983. № 3. С. 109-112.

139. Катков М. Статья из "Сына Отечества" за 1856 г. // Русская критическая литература о произведениях А.С. Пушкина: Хронологический сборник критико-библиографических статей / Собрал и издал В. Зелинский. М., 1899. Ч. 7. С. 105-175.

140. Кибальник С. Художественная философия Пушкина. Учебное пособие по спецкурсу. СПб., 1993. 206 с.

141. Кипнис М. Трагикомедия как жанр драматургии. Генезис и особенности развития: Автореф. дис. канд. филол. наук. Киев, 1990. 23 с.

142. Киреев Р. От замка к общежитию: Еще раз о "Маленьких трагедиях" А.С. Пушкина // Литература. 1995. № 43. С. 5.

143. Кислова М. Композиция "Пира" Ксенофонта // Жанр и композиция литературного произведения: Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1983. С. 131-135.

144. Коган Л. Был ли "повержен" Вальсингам?: (К проблеме философской интерпретации "Пира во время чумы" А.С. Пушкина) // Вопросы философии. 1986. № 12. С. 71-80.

145. Кожинов В. К проблеме литературных родов и жанров // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М., 1964. С. 39-49.

146. Коренева М. "Великолепно безумный ирландец" // Беккет Сэмюэль. Изгнанник: Пьесы и рассказы: Пер. с англ. и фр. М., 1989. С. 5-14.

147. Корман Б. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Страницы истории русской литературы: Сборник. М., 1971. С. 199-207.

148. Коровин В. "Истина страстей": ("Маленькие трагедии А.С. Пушкина) // Вершины. Книга о выдающихся произведениях русской литературы. М., 1978. С. 177-210.

149. Королев А. Пушкин и Фаворский: (Иллюстрация как опыт исследования художественного текста) // Контекст 1989: Литературно-теоретические исследования. М., 1989. С. 64-102 .

150. Косталевская М. Aurum vulgi // Русская академическая группа в США. Записки русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1987. Т. 20.

151. Косталевская М. Дуэт-дуэль: ("Моцарт и Сальери" Пушкина): (Ст. из США) // Вопросы литературы. 1994. Вып. 2. С. 117-128.

152. Краснов Г. Исповедь героя "Маленьких трагедий" // Болдинские чтения. Горький, 1990. С. 4-11.

153. Кузнецова М. Сальери и Раскольников?. // Наш современник. 1987. № 7. С. 185-189.

154. Кулагина О. Пушкин и Барри Корнуолл: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1990. 22 с.

155. Курганов Е. "У нас была и есть устная литература." // Русский литературный анекдот конца XVIII-нач. XIX века. М., 1990. С. 3-6.

156. Лазарева М. Трагическое в литературе: Лекции. М., 1983. 119 с.

157. Лазутин С. Поэтика русского фольклора. М., 1989. 207 с.

158. Лапкина Г. А.С. Пушкин // Русские драматурги XVIII-XIX вв.: Монографические очерки: В 3-х т. Л.; М., 1961. Т. 2. Первая пол. XIX века. С. 125-176.17 0. Лапкина Г. На афише Пушкин. Л.; М., 1965. 159 с.

159. Лапкина Г. Идеи и образы "Маленьких трагедий" Пушкина на советской сцене // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1967. Т. 5. Пушкин и русская культура. С. 217-233.

160. Левин Ю. Метафора в "Скупом рыцаре" // Русская речь. 1969. № 3. С. 17-20.

161. Левин Ю. Некоторые вопросы шекспиризма Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1974. Т. 7. Пушкин и мировая литература. С. 58-7 5.

162. Левитан Л., Цилевич М. Сюжет в художественной системе литературного произведения. Рига, 1990. 510 с.

163. Лесс А. Да, виновен! // Юность. 1965. № 4. С. 103-104.

164. Лессинг Г. Гамбургская драматургия. М.; Л., 1936. 48 + 455 + 18 с.

165. Лесскис Г. "Каменный гость": (Трагедия гедонизма) // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1989. Т. 13. С. 134-145.

166. Литвиненко Н. Пушкин и театр. Формирование театральных воззрений. М., 1974. 288 с.17 9. Ломунов К. Драматургия Пушкина // Театр. 1949. № 6. С. 54-65.

167. Лосев А. Гомер. М., I960. 350 с.

168. Лосев А., Шестаков В. История эстетических категорий. М., 1965. 374 с.

169. Лосев А. Знак. Символ. Миф. М., 1982. 479 с.

170. Лосев А. Философия античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития: В 2-х кн. М., 1994. Кн. 2. 604 с.

171. Лотман Ю. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Книга для учителя. М., 1988. 351 с.

172. Лотман Ю. Из размышлений над творческой эволюцией Пушкина (1830 год) // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. Таллинн, 1992. Т. 2. Статьи по истории литературы XVIII- перв. пол. XIX века. С. 463-478.

173. Луков В. Об идейной композиции "Маленьких трагедий" А.С. Пушкина // Вопросы русской литературы: Сборник статей. М., 1969. С. 43-58.

174. Лукпанова Г. Достоевский и Пушкин: суета и свобода // Литературная учеба. 1983. № 2. С. 167-173.

175. Лучников М. Литературное произведение как высказывание: Учебное пособие по спецкурсу. Кемерово, 1989. 83 с.

176. Любимова Т. Категория трагического в эстетике. М., 1979. 64 с.

177. Любимова Т. Трагическое как эстетическая категория. М., 1985. 128 с.

178. Ляпина Л. О природе драматической циклизации // Исторические пути и формы художественной циклизации в поэзии и прозе: Межвузовский сборник научных трудов. Кемерово, 1992. С. 4-17.

179. Магазаник Э. Зачем понадобилось Пушкину "оживающее" изваяние Командора? Ст. 1. // Труды / Самаркандский ун-т. 1978. Вып. 361. С. 4-17.

180. Маймин Е. Философская поэзия Пушкина и любомудров: (К различию художественных методов) // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1969. Т. 6. Реализм Пушкина и литература его времени. С. 98-117.

181. Маймин Е. Полифонический роман Достоевского и пушкинские традиции // Культурное наследие Древней Руси. Истоки, становление, традиции: Сборник статей. М., 1976. С. 312-315.

182. Маймин Е. Пушкин. Жизнь и творчество. М., 1984. 208 с.

183. Макаров А. К истории текста "Каменного гостя" // Вопросы литературы. 1979. № 6. С. 126-139.

184. Макогоненко Г. 1) Драматические сцены, 2) О реализме и народности Пушкина 1830-х годов // Макогоненко Г.П. Творчество А.С. Пушкина в 1830-е годы. (1830-1833). Л., 1974. С. 153-240, 241-313.

185. Макогоненко Г. Священный дар: (Очерк творчества А.С. Пушкина) // Макогоненко Г.П. Избранные работы. О Пушкине, его предшественниках и наследниках. Л., 1987. С. 282-340.

186. Мальчукова Т. Роль античности в формировании русской классической литературы. Пушкин и античность //

187. Мальчукова Т.Г. Античность и мы. Петрозаводск, 1991. С. 21-29.

188. Малютина Н. Характер Дон Жуана в русской и украинской драматургии: ("Каменный гость" Пушкина и "Камлнний господар" Леси Украинки) // Вопросы литературы народов СССР: Республиканский межведомственный научный сборник. Киев; Одесса, 1990. С. 24-35.

189. Малютина Н. Характеры в "Маленьких трагедиях" Пушкина: Автореф. дис. канд. филол. наук. Харьков, 1991. 17 с.

190. Мануйлов В. А.С. Пушкин. 1799-1837. Очерк жизни и творчества. Псков, 1949. С. 62-63.

191. Мануйлов В. К вопросу возникновения замысла "Скупого рыцаря" Пушкина // Сравнительное изучение литературы: Сборник статей. Л., 1976. С. 260-262.20 6. Маркович В. "Повести Белкина" и литературный контекст

192. Пушкин: Исследования и материалы. Л., 198 9. Т. 13. С. 63-87.

193. Медриш Д. Фольклоризм Пушкина: Вопросы поэтики. Волгоград, 1987.

194. Мейлах Б. Пушкин-драматург // Классики русской драмы. М.; Л., 1940. С. 85-106.20 9. Мейлах Б., Горницкая Н. и др. А.С. Пушкин: Семинарий. Л., 1959. 266 с.

195. Мейлах Б. Художественное мышление Пушкина как творческий процесс. М.; Л., 1962. 249 с.

196. Мейлах Б. Творчество А.С. Пушкина: Развитие художественной системы. М., 1984. 160 с.

197. Мейлах Б. ". Сквозь магический кристалл.": Пути в мир Пушкина. М., 1990. 398 с.

198. Мелетинский Е. . Историческая поэтика новеллы. М. , 1990. 279 с.

199. Мелетинский Е. О литературных архетипах. Чтения по истории и теории культуры. М., 1994. 134 с.

200. Микешин М. Союз Моцарта и Сальери: (Философский комментарий трагедии А.С. Пушкина "Моцарт и Сальери") // Философские науки. 1989. № б. С. 14-19.

201. Миролюбов Ю. Русская мифология: Очерки и материалы. Мюнхен, 1982. 295 с.

202. Митина JI. Трагедии Пушкина. Жановый аспект: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1989. 16 с.

203. Михайлова Н. О "Маленьких трагедиях" // Литературная учеба. 1985. № 6. С. 224-228.

204. Монтень М. Избранное: (Из "Опытов": Перевод). М., 1988. 410 с.

205. Морозова Т. Изучение "Маленьких трагедий" Пушкина. "Скупой рыцарь" // Литература в школе. 1937. № 2. С. 87-102 .

206. Москвичева Г. К проблеме жанра "Маленьких трагедий" Пушкина // Болдинские чтения. Горький, 1991. С. 47-61.

207. Моэм С. Искусство слова. О себе и о других: Литературные очерки и портреты. М., 1989. 398 с.

208. Муравьева О. Образ "мертвой возлюбленной" в творчестве Пушкина // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. Л., 1991. Вып. 24. С. 17-28.

209. Нахов К. Кинизм и цинизм. Отжившее и живое: (К истории понятия и слов) // Живое наследие античности. Вопросы классической филологии: Сборник статей. М., 1987. Вып. 9. С. 231-245.

210. Немзер А. Тринадцать таинственных историй // Русская романтическая новелла. М., 1989. С. 3-7.

211. Немировская Ю. "Заезжий фигляр" у Пушкина // Русская речь. 1989. № 3. С. 16-23.

212. Непомнящий В. Симфония жизни: (О тетралогии Пушкина) // Вопросы литературы. 1962. № 2. С. 113-131.

213. Непомнящий В. "Наименее понятый жанр": (Заметки о духовных истоках драматургии Пушкина) // Театр. 1974. № 6. С. 7-27.

214. Непомнящий В. Поэзия и судьба: Статьи и заметки о Пушкине. М., 1983. 366 с.

215. Непомнящий В. Театр Пушкина // Октябрь. 1983. № б. С. 187-200.

216. Непомнящий В. Дар: (Заметки о духовной биографии Пушкина) // Новый мир. 1989. № б. С. 241-260.

217. Новиков Л. Опыт лингвостилистического анализа трагедии А.С. Пушкина "Моцарт и Сальери" // Русский язык в школе. 1985. № 4. С. 70-77.

218. Нусинов И. 1) История образа Дон-Жуана, 2) Трагедия скупости, 3) "Моцарт и Сальери" // Нусинов И.М. История литературного героя. М., 1958. С. 325-441, 442-466, 484-548.

219. Овчинникова С. Проблематика "Пира во время чумы" А. С. Пушкина // Учен. зап. Горьковского гос. ун-та. Горький, 1871. Вып. 115. С. 41-53.

220. Одиноков В. Принцип "художественного ансамбля" в "Маленьких трагедиях" А. С. Пушкина // Известия СО АН СССР. Серия истории, филологии и философии. Новосибирск, 1988. Вып. 2. С. 44-49.

221. Осоргина А. История русской литературы: (С древнейших времен до Пушкина). Париж, 1955. 266 с.

222. Осоргина А. Пушкин и его творчество. Париж, 1955. 151 с.

223. Пиотровский А. "Маленькие трагедии" Пушкина // Пиотровский А.И. Театр. Кино. Жизнь. Л., 1969. С. 138-144 .

224. Платон. Пир // Платон. Сочинения: В 3-х т. М., 1970. Т. 2. С. 95-156.

225. Плутарх. Застольные беседы. Л., 1990. 592 с.

226. Погодин М. Адель // Русская романтическая новелла. М., 1989. С. 54-76.

227. Поддубная Р. Особенность поэтической структуры "Маленьких трагедий" А. С. Пушкина и романов Ф.М. Достоевского // Вопросы русской литературы. Львов, 1974. Вып. 1 (23). С. 14-19.

228. Поддубная Р. "Пир во время чумы" А. С. Пушкина: Опыт целостного анализа идейно-художественной структуры // Studia Rossica Posnaniensia. 1979, m. 8.

229. Поддубная P. От цикла трагедий к роману-трагедии: (О некоторых особенностях поэтики "Маленьких трагедий" А.С.

230. Пушкина) // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1982. № 3. С. 21-2 9.

231. Провозин А. Полторы строки из "Моцарта и Сальери": (Размышления публициста о трагедии А.С. Пушкина "Моцарт и Сальери") // Радуга. 1991. № 2. С. 115-131.

232. Пушкин А.С. ПД, № 1621 // ИРЛИ (Пушкинский Дом). Рукописный отдел, ф. 244, on. 1, № 1621.2 64. Пушкин. Итоги и проблемы изучения: Коллективная монография / Под ред. Б.П. Городецкого, Н.В. Измайлова, Б.С. Мейлаха. М.; Л., 1966. 663 с.

233. Рассадин Ст. Драматург Пушкин: Поэтика. Идеи. Эволюция. М., 1977. 359 с.

234. Рассадин Ст. Большие надежды: (О сценической судьбе "Маленьких трагедий") // Новый мир. 1983. № 6. С. 239-255.

235. Резников Л. Моцарт и Сальери: (Заметки о нравственной позиции художника) // Север. 1972. № 6. С. 98-110.

236. Рецептер В. "Я шел к тебе.": ("Моцарт и Сальери" А.С. Пушкина) // Вопросы литературы. 1970. № 9. С. 182-188.

237. Рецептр В. "И бездны мрачной на краю.": (Репетируя "Моцарта и Сальери") // Знание-сила. 1974. № 6. С. 27-30.

238. Розанов М. Пушкин и Гольдони: (К вопросу о прототипах "Скупого рыцаря") // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Л., 1930. С. 141-150.

239. Румянцева Э. Анализ художественного произведения в аспекте жанра // Пути анализа литературного произведения: Пособие для учителя. М., 1981. С. 168-188.27 6. Русский литературный анекдот конца XVIII-начала XIX века. М., 1990. 268 с.

240. Савушкина Н. Русская народная драма: Художественное своеобразие. М., 1988. 229 с.

241. Садикова В. Специфика композиции и языка'драматического произведения: (На материале трагедии А.С. Пушкина "Скупойрыцарь"): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1993. 16 с.27 9. Сазонова С. О Белкине и его роли в "Повестях Белкина". Рига, 1976. 37 с.

242. Семенко И. Поэты пушкинской поры: (Батюшков, Жуковский, Денис Давыдов, Вяземский, Кюхельбекер, Языков, Баратынский). М., 1970. 295 с.

243. Словарь литературных типов. Пушкин. СПб, 1912. Т. 6. Вып. 7-8. 316 с.

244. Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1963. 527 с.

245. Смирнов А. Пушкинский вечер в Московском университете: (О параллели "Каменного гостя" с рассказом Чехова "Дама с собачкой") // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. М., 1988. № 1. С. 78-81.

246. Стеценко Е. Ритмическая композиция художественного произведения // Контекст 1988: Литературно-теоретические исследования. М., 1989. С. 180-207.

247. Стих о Голубиной Книге // Бессонов П. Калеки перехожие. М., 1861. С. 269-378 (Свод вариантов Стиха о Голубиной Книге) .

248. Строганов М. Автор герой - читатель и проблема жанра. Калинин, 1989. 83 с.

249. Ступель А. "Каменный гость" в трактовке итальянского композитора // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. Л., 1971. С. 107-113.

250. Сурков Е. Об одной из типологических закономерностей национальных литератур эпохи романтизма: (К постановке проблемы) / / Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. С. 50-58.

251. Таборисская Е. "Маленькие трагедии" Пушкина как цикл: (Некоторые аспекты поэтики) // Пушкинский сборник. Л., 1977. С. 39-144.

252. Таборисская Е., Штейнгольд А. Специфика поэтических родов и задачи анализа. Драматическое произведение // Пути анализа литературного произведения: Пособие для учителя. М., 1981. С. 108-143.

253. Тамарченко Е. Факт бытия в реализме Пушкина // Контекст: Литературно-теоретические исследования. М., 1991. С. 135-166.

254. Тахо-Годи А. Античная гимнография. Жанр и стиль // Античные гимны. М., 1988. С. 5-55.30 9. Твердислова Е. Пушкин и польская культура // Новые зарубежные исследования творчества А.С. Пушкина: Сборник обзоров. М., 1986. С. 29-52.

255. Телетова Н. "Гений и злодейство": (О трагедии А. С. Пушкина "Моцарт и Сальери") // Звезда. 1990. № 6. С. 175-181.

256. Тимофеев JI. Виды стихотворной речи. Драматический и лироэпический стих // Литературная учеба. 1938. № 5. С. 29-38.

257. Тимофеева Н. Пушкин и античность // Учен. зап. Моск. пед. ин-та им. В.И. Ленина. М., 1954. Т. 83. Вып. 4. С. 5-18.

258. Титов В. Уединенный домик на Васильевском // Русская романтическая новелла. М., 1989. С. 31-53.

259. Тойбин И. Вопросы историзма и художественная система Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1969. Т. 6. Реализм Пушкина и литература его времени. С. 35-59.

260. Толоконникова И. "Черный монах" Чехова и "Дверь в стене" Уэллса // Стиль прозы Чехова. Даугавпилс, 1993. С. 82-90.

261. Толстой И. Пушкин и античность // Учен. зап. кафедры русской литературы Ленингр. пед. ин-та им. А.И. Герцена. 1938. Т. 14. С. 71-87.

262. Томашевский Б. Комментарии. "Каменный гость" // Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Л., 1935. Т. 7. Драматические произведения. С. 547-578.

263. Томашевский Б. "Маленькие трагедии" Пушкина и Мольер // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. М., Л., 1936. С. 115-133.

264. Томашевский Б. Пушкин. Опыт изучения творческого развития: В 2-х кн. М.; Л., 1961. Кн. 2. 575 с.32 0. Томашевский Б. Драма // Томашевский Б.В. Пушкин: В 2-х т. 2-е изд. М., 1990. Т. 1. Лицей. Петербург. С. 230-233.

265. Томашевский Б. 1) Поэтическое наследие Пушкина, 2) Строфика Пушкина // Томашевский Б.В. Пушкин. Работы разных лет. М., 1990. С. 179-287, 288-483.

266. Топорков А. Стол // Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 366-367.

267. Топоров В. О "скрытых" литературных связях Пушкина // Пушкинские чтения в Тарту: Тезисы докладов научной конференции. Таллинн, 1987. С. 7-17.

268. Топоров В. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках: Сборник статей. М., 1988. С. 7-60.

269. Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. 623 с.32 6. Турбин В. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: Об изучении литературных жанров. М., 1978. 239 с.

270. Тынянов Ю. 1) Архаисты и Пушкин, 2) Пушкин // Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М., 1969. С. 23-121, 122-165.

271. Тынянов Ю. 1) Достоевский и Гоголь: (К теории пародии), 2) Литературный факт // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 198-226, 255-270.

272. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983. 277 с.

273. Тюпа В. Новаторство авторского сознания в цикле "Маленьких трагедий" // Болдинские чтения. Горький, 1987. С. 127-138.

274. Успенский Б. История и семиотика: (Восприятие времени как семиотическая проблема). Статья 2-ая // Учен. зап. / Тартуский ун-т. Тарту, 1989. Т. XXIII. Текст культура -семиотика нарратива: Труды по знаковым системам. С. 18-39.

275. Устюжанин Д. "Маленькие трагедии" А. С. Пушкина. М., 1974. 95 с.

276. Фарыно Е. Введение в литературоведение: Пер. с польск. Катовице, 1980. Ч. 2. 230 с.

277. Фатов Н. Проблема "Маленьких трагедий" Пушкина // Пушкин на юге: Труды Пушкинских конференций Одессы и

278. Кишинева. Кишинев, 1961. Т. 2. С. 30-57.

279. Фельдман О. Судьба драматургии Пушкина: "Борис Годунов", "Маленькие трагедии". М., 1975. 310 с.

280. Филиппов Б. Завершенная незаконченность у Пушкина // Русская академическая группа в США. Записки русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1987. Т. 20.

281. Фомичев С. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. JI., 1986. 303 с.

282. Фортунатов Н. Архитектоника чеховской новеллы. Спецкурс. Горький, 1975. 110 с.

283. Франк С. Светлая печаль // Пушкин в русской философской критике, конец XIX- перв. пол. XX вв.: Сборник. М., 1990. С. 465-480.

284. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции: Пер. с нем. М., 1995. 455 с.

285. Фрейденберг О. Миф и театр: Лекции по курсу "Теория драмы". М., 1988. 132 с.

286. Фридлендер Г. Пушкин пролагатель новых путей русской литературы // Фриндлендер Г. М. Литература в движении времени: Историко-литературные и теоретические очерки. М., 1983. С. 3-79.

287. Фридман Н. Гимн смелости: (Пушкин и Вильсон) // Учен.tзап. Загорского учит, ин-та. 1940. Вып. 1. С. 6-29.

288. Фридман Н. Героический романтизм последекабрьского Пушкина: (К вопросу о происхождении "Маленьких трагедий") // Учен. зап. Моск. ун-та. 1946. Вып. 110. Кн. 1. С. 111-152 .

289. Фридман Н. Песня Мери // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1974. Т. 33. № 3. С. 242-253.

290. Фридман Н. Романтизм в творчестве А.С. Пушкина. М.,1980. 191 с.

291. Хализев В. Драма как род литературы. М., 1986. 259 с.

292. Холмогоров М. Отвага одиночества: О двух гениях, которых вдохновила смертельная опасность // Первое сентября. 1995. № 24. С. 3.

293. Цветаева М. Мой Пушкин: Сборник. 3-е изд., доп. М.,1981. 223 с.

294. Цейтлин А. Мастерство Пушкина. М., 1938. 363 с.1

295. Автореф. дис. доктора филол. наук. М., 1982. 36 с.

296. Черемисина Н. О гармонии композиции художественного целого: (Трагедия А. С. Пушкина "Моцарт и Сальери") //

297. Язык и композиция художественного текста: Межвузовский сборник научных трудов. М., 1983. С. 7-33.

298. Чернец JI. Литературные жанры: (Проблемы типологии и поэтики). М., 1982. 192 с.35 6. Чернышевский Н. Сочинения Пушкина // Чернышевский Н.Г. Литературная критика: В 2-х т. М., 1981. Т. 1. С. 126-242.

299. Чумаков Ю. Дон Жуан Пушкина // Проблемы пушкиноведения. Л., 1975. С. 3-27.

300. Чумаков Ю. Ремарка и сюжет: (К истолкованию "Моцарта и Сальери") // Болдинские чтения. Горький, 1979. С. 48-69.

301. Чумаков Ю. Два фрагмента о сюжетной полифонии "Моцарта и Сальери" // Болдинские чтения. Горький, 1981. С. 32-43.

302. Шервинский С. "Скупой рыцарь" // Шервинский С. Ритм и смысл: К изучению поэтики Пушкина. М., 1961. С. 156-222.

303. Шестов Л. Наш исцелитель: (Русская мысль и поэт) // Слово. 1989. № 6. С. 5-12.

304. Шиллер Ф. 1) О трагическом искусстве. (1792), 2) О патетическом // Собр. соч.: В 7-ми т. М., 1957. Т. 6. Статьи по эстетике. С. 63-84, 235-260.

305. Шолохов С. Свой, сокровенный Пушкин: (О "Моцарте и Сальери") // Аврора. 1984. № 6. С. 100-106.

306. Шолохов С. Об имени Иван в трагедии Пушкина "Скупой рыцарь" // Вопросы историзма и реализма в русской литературе XIX- нач. XX в.: Сборник статей. Л., 1985. С. 117-120.

307. Шоу Б. О драме и театре. М., 1963. 640 с.

308. Шульц Р. О внутренней связи двух "Домиков" Пушкина: (К теме "Пушкин и Казот") // Русская академическая группа в США. Записки русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1987. Т. 20.

309. Эйгес И. Музыка в жизни и творчестве Пушкина. М., 1937. С. 174-204 ("Моцарт и Сальери", "Каменный гость").

310. Эйхенбаум Б. 1) Ю.М. Лермонтов, 2) Теория "формального метода", 3) Лесков и современная проза // Эйхенбаум Б. М. О литературе: Работы разных лет. М., 1987. С. 140-286, 375-408, 409-424.

311. Эпштейн С. Искусство и действительность в "Пире во время чумы" // Болдинские чтения 1988. Горький, 1990. С. 143-151.

312. Якобсон Р. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон P.O. Работы по поэтике: Пер. с англ. М., 1987. С. 145-180 .

313. Яковлев М. Теория драмы: Главные этапы ее исторического развития. Л., 1927. 164 с.

314. Яковлев Н. Комментарии. "Пир во время чумы" // Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Л., 1935. Т. 7. Драматические произведения. С. 579-609.

315. Якубович Д. Комментарии. "Скупой рыцарь" // Пушкин А.С. Полн. собр. соч. Л., 1935. Т. 7. Драматические произведения. С. 506-522.

316. Якубович Д. Драматургический путь Пушкина // Пушкин и театр. Л., 1937. С. 37-58.

317. Якубович Д. Античность в творчестве Пушкина // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. М.; Л., 1941. Т. 6. С. 92-159.