Формирование Юстиц-коллегии, 1718-1719 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Балакирева, Лидия Михайловна

• Балакирева, Лидия Михайловна
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Балакирева, Лидия Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Историография.

1.1. Юстиц-коллегия и другие судебные учреждения петровской эпохи в трудах историков и правоведов XIX - начала XX вв. (до 1917 г.).

1. 2. Историография проблемы петровских государственных учреждений и административно-судебной реформы 1719 г. в период с 1917 по конец 1980-х гг.

1.2. 1. Особенности исследования государственных структур России

1-ой четверти XVIII в. в 1917-1956 гг.

1. 2. 2. Изучение петровской администрации в конце 1950-х - 60-х гг.

1. 2. 3. Судебно-административные преобразования Петра I в работах 1970-80-х гг.

1.3. Современные воззрения на петровские реформы в области центрального управления и суда.

ГЛАВА 2. Источники.

2. 1. Опубликованные материалы.

2. 1. 1. Правовые нормы.

2. 1.2. Мемуары и другие источники литературного характера.

2. 1. 3. Материалы личного происхождения.

2. 1.4. Справочная литература.

2. 2. Неопубликованные материалы.

2. 2. 1. Делопроизводственные документы Юстиц-коллегии и Крепостной конторы при ней.

2. 2. 1. 1. Регистрационные книги.

2. 2. 1. 2. Книги «подлинных» дел.

2. 2. 2. Делопроизводственные и иные документы других государственных учреждений.

ГЛАВА 3. Предпосылки создания Юстиц-коллегии.

3.1. Состояние российского законодательства в начале XVIII в. (до 1719 г.) и попытки его совершенствования.

3. 2. Особенности правового регулирования в России в 1-ой четверти XVIII в 3.3. Правоохранительная система России в начале XVIII в. (до 1719 г.).

3. 4. Правовая культура русского общества в 1-ой четверти XVIII в.

3.5. Криминогенная обстановка и борьба с преступностью в России в начале XVIII в. (до 1719 г.).

ГЛАВА 4. Создание Юстиц-коллегии.

4. 1. Законодательные основы создания Юстиц-коллегии.

4. 2. Проекты создания Юстиц-коллегии и организации судебной системы

России в 1718 г.

4. 3. Место и время создания Юстиц-коллегии.

ГЛАВА 5. Штат Юстиц-коллегии: формирование, материальное обеспечение, деятельность.

5.1. Комплектование канцелярского штата Юстиц-коллегии в 1718 г.

5. 2. Комплектование канцелярского штата Юстиц-коллегии в 1719 г.

5.3. Заполнение вакантных должностей советников и асессоров

Юстиц-коллегии.

5. 4. Материальное обеспечение службы чиновников Юстиц-коллегии.

5.5. Бюрократические принципы в деятельности аппарата Юстиц-коллегии.

ГЛАВА 6. Административные функции Юстиц-коллегии.

6. 1. Юстиц-коллегия и предшествовавшие ей центральные судебные учреждения.

6. 2. Административная деятельность Юстиц-коллегии в 1718 г.

6. 2. 1. Организация Юстиц-коллегией сбора ведомостей о положении дел в губернских и других подчиненных ей учреждениях.

6. 2. 2. Комплектование Юстиц-коллегией штатов подчиненных судебных органов.

6. 3. Административная деятельность Юстиц-коллегии в 1719 г.

6. 3. 1. Меры по поддержанию работоспособности старой судебной системы.

6. 3. 1. 1. Пополнение штатов подчиненных судебных органов.

6. 3. 1. 2. Нормативное регулирование деятельности дореформенных судебных учреждений.

6. 3. 1. 3. Организация Юстиц-коллегией контроля над деятельностью староманирных» судебных учреждений.

6. 3. 2. Создание Юстиц-коллегией новой российской судебной системы.

6. 3. 2. 1. Подбор Юстиц-коллегией кандидатов на должности «городовых» судей.

6. 3. 2. 2. Определение «к должности» новых «городовых» судей.

6. 3. 2. 3. Комплектование Юстиц-коллегией штатов надворных и нижних судов

6. 3. 2. 4. Инструктирование Юстиц-коллегией надворных и нижних судов.

6. 3. 2. 5. Начало деятельности новых судебных органов «под ведением»

Юстиц-коллегии.

6. 3. 3. Юстиц-коллегия и фискалы.

6. 3. 4. Создание Крепостной конторы при Юстиц-коллегии.

6. 4. Юстиц-коллегия и другие органы центрального управления.

ГЛАВА 7. Судебные функции Юстиц-коллегии.

7. 1. Способы поступления дел в Юстиц-коллегию.

7. 2. Рассмотрение Юстиц-коллегией дел в качестве в качестве суда первой инстанции.

7. 2. 1. Нотариальное оформление сделок и других имущественных актов.

7. 2. 2. Межевание и раздача «новозавоеванных» земель.

1.2. 3. Другие случаи рассмотрения Юстиц-коллегией дел в качестве суда первой инстанции.

7. 3. Деятельность Юстиц-коллегии как центральной апелляционной инстанции. . 7. 3. 1. Условия рассмотрения Юстиц-коллегией «многотрудных» и апелляционных дел.

7.3.2. Меры по ограничению количества дел, принимавшихся к коллежскому производству.

7. 3. 2. 1. Ужесточение нормативных запретов.

7. 3. 2. 2. Передача «невершенных» дел в нижестоящие инстанции.

7. 3. 2. 3. Сортировка дел во время их первичного рассмотрения

Юстиц-коллегией.

7. 3. 3. Рассмотрение Юстиц-коллегией дел по существу в апелляционно-ревизионном порядке.

7. 3. 3. 1. Последовательность прохождения дел.

7. 3. 3. 2. Эффективность деятельности Юстиц-коллегии как апелляционной инстанции.

7. 3. 3. 3. Проблема коррупции в среде чиновников Юстиц-коллегии.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Формирование Юстиц-коллегии, 1718-1719 гг.»

Современная общая теория государства рассматривает его как правовую форму организации и функционирования политической власти, которая призвана обеспечить независимость данного социального образования, воспроизводство и повышение его организованности, определенный уровень жизни всем его членам, социальный консенсус и, в конечном счете, прогрессивное развитие социума. В решении этих задач участвуют все государственные органы в соответствии с их компетенцией, но основная нагрузка ложится все же на аппарат управления, ибо он, реализуя в своей деятельности законодательные установления, является, по сути, материальным носителем власти. Именно поэтому как сама административная система, так и обслуживающие ее люди, всегда находятся в центре общественного внимания, а поиски путей совершенствования управления возводятся в ранг национальной проблемы.

Начало последовательному научному изучению названных институтов приходится на эпоху Нового времени. В этот период великие географические открытия, развитие науки и техники позволили странам Западной Европы достичь значительных успехов в экономической сфере. Усложнение хозяйственной жизни привело к усложнению социальной структуры, всего комплекса общественных отношений и повсеместному переходу западноевропейских монархий в абсолютистскую стадию. В таких условиях не мог остаться неизменным и государственный аппарат управления. Более того, методы его работы, состав, психология чиновников, место в социальной стратификации и прочие составляющие стали так разительно отличаться от средневековых, что можно было говорить о совершенно ином качестве. Одним из первых в 1745 г. подобную метаморфозу исполнительной власти заметил физиократ Винсент де Турней и ввел в научный оборот новый термин - «бюрократия». С самого начала значение этого понятия выражало критическое восприятие выделяемого явления. Оно включало в себя такие аспекты, как подчинение общих интересов интересам «бюро», неоправданный рост числа управленцев, сосредоточение в их руках чрезмерной власти над публикой, консерватизм, низкую эффективность. Тем не менее, подобный негативизм оказался весьма полезен: взгляды деТурнея, а так же основоположников теории «разделения властей» Д. Локка и Ш. Монтескье, конкретизировали и развили идеологи американской буржуазной революции Д. Мэдисон, Т. Джефферсон, А. Гамильтон. Они разработали специальный «механизм противовесов и сдержек», который, в известной степени, позволил ограничить произвол чиновников и оптимизировать их деятельность. Результаты не замедлили сказаться - уже к концу XVIII в. темпы развития западной цивилизации стали самыми высокими в мире.

В России ситуация развивалась несколько по иному сценарию: социум формировался на обширной равнинной территории, расположенной между Востоком и Западом, не имевшей естественных географических границ, зато обладавшей достаточным количеством плодородных земель, лесами, реками и озерами. Все это, в известной степени, изначально предопределило специфические черты нового сообщества: хозяйственную разобщенность регионов, низкий уровень товаро-денежных отношений, рассредоточенность населения, возможность колонизации неосвоенных окраин, особый менталитет русского человека, перманентное состояние «военной тревоги». Чтобы вся система в таких экстремальных условиях могла не только выжить и не потерять своей целостности, но и каким-то образом развиваться, обычно требуется наличие сильного центра, способного решать сложные задачи при минимуме имеющихся ресурсов.

Российское государство, можно сказать, довольно успешно справлялось с возложенной на него миссией. Уже с конца XV в. оно активно занималось вопросами обороны границ и присоединением новых территорий, поощряло развитие ремесленного, а в XVII в. - крупного мануфактурного производства и всероссийского рынка, проводило единую финансовую и налоговую политику, формировало административные органы и судебную систему, издавало законы и кодифицировало действовавшее право, регулировало социальные противоречия и исполняло еще множество важных функций. Иными словами, государственная власть на протяжении двух веков стремилась обеспечить тот уровень централизации, который в эпоху позднего феодализма являлся необходимым условием сохранением национального суверенитета.

Однако, проявляя заботу о населении, государство уже к концу XVII в. полностью подчинило себе общество, всячески препятствуя его спонтанному развитию и самореализации общественных сил.

Прежде всего, государственная власть изобрела мощнейшую систему идеологической защиты: объявив себя единственной хранительницей национальной идеи, она, преследовала всякое инакомыслие, а любая оппозиционность, даже такая пассивная, как отъезд на службу к другому суверену, уже со времен Ивана Грозного трактовалась ею как прямая измена и каралась самым серьезным образом.

Параллельно московское правительство стремилось лишить общество, особенно правящий класс, самой возможности сопротивляться. В основе политической свободы личности лежит, как известно, ее экономическая независимость, обеспечиваемая гарантированной частной собственностью. Чем крупнее собственность, - тем больше независимость. Однако, по верному замечанию Р. Пайпса, в России аллодиальная собственность существовала лишь покуда там не было монархии. Монархия же для усиления централизации вообще и собственного господства в частности усердно принялась за повсеместную ликвидацию аллодиальной собственности, заменяя ее условным землевладением1. Процесс экспроприации совершался самыми изощренными методами, в основном, силами репрессивного аппарата и сопровождался страшной жестокостью, зато цель была достигнута вполне: к началу XVII в. в России не осталось ни одного удельного княжества. Позиции боярства тоже оказались существенно подорванными, так как над ним постоянно нависала опасность опалы, а над еще сохранившимися в его владении вотчинами - опасность конфискации. Если новые земли боярам все-таки жаловались, то, как правило, в разных уездах, поэтому в России XVI-XVII вв. даже крупные состояния представляли собой не латифундии, а «совокупность рассеянных имений»2.

Поместное же дворянство всегда было предано правительству. Источник его личного благосостояния - поместье -давалось государем «в личное владение служилому человеку под условием службы, то есть как вознаграждение за службу и вместе как средство для службы»3. Любое не лояльное поведение по отношению к монархии и ее институтам, или хотя бы подозрение в таковом, грозили дворянину полной потерей статуса и переходом на более низкую ступень социальной лестницы. Наконец, монархия не позволяла своему служилому классу пускать корни в деревне, постоянно призывая его представителей то в армию, то к гражданским делам, то к дворцовым.

Обширными земельными владениями и другой собственностью обладала православная церковь. Дальнейший рост благосостояния духовных феодалов мог превратить их в реальную силу, способную противостоять государственной власти, тем более что увеличение церковных владений происходило за счет сокращения фонда поместных и вотчинных земель. Именно по этой причине еще правительство Ивана Ш начало наступление на монастырские и митрополичьи вотчины. Ивану IV в январе 1580 г. удалось добиться постановления церковного собора, запрещавшего архиереям и монастырям обогащаться за счет служилых людей - покупать у них вотчины, брать в заклад или «на помин души». В годы правления патриарха Филарета, а затем царя Алексея Михайловича эта политика более или менее последовательно продолжалась. Государство выиграло поединок с церковью за влияние еще и тем, что вместе с «кнутом» применяло и «пряник»: рост церковных вотчин продолжался и после 1649 г., но, в основном, за счет царских пожалований и только в обмен на полную поддержку светского правительства4.

В 1648-1649 гг. церковь лишилась также важных судебных и административных привилегий. Вплоть до середины XVII в. архиереи, монастыри, слуги и население их вотчин по земельным, иным гражданским и маловажным уголовным делам подлежали суду самого царя, а на практике - приказа Большого дворца. Мелкие гражданские дела решала архиерейская власть и за их решение взимала судебные пошлины. С судебной привилегией была тесно связана административная. Архиерейские и монастырские вотчины подчинялись только церковным властям и были независимы от местной административно-судебной власти, то есть от городовых воевод и их приказных людей. Земский собор 1648-1649 гг. по челобитью служилых, торговых и посадских людей отменил эту судебную привилегию церкви. По их предложению Соборное уложение предписывало иметь Монастырский приказ, в ведение которого поступали церковные земли и суд над духовенством. Мелкие дела (иски до 20 рублей) поручались городовым воеводам. Церковная власть сохранила за собой только суд по церковным делам5.

Воздействие через собственность было сильнейшим рычагом давления на подданных, но не единственным в арсенале государственной власти. Общественные отношения в России с конца XV в. складывались под гнетом накапливавшихся государственных повинностей при дефиците ресурсов для их исполнения, поэтому не удивительно, что разверстка служебного и податного тягла была необходима и явилась главным средством начинавшегося сословного членения общества. Производило же ее, конечно, государство. В результате уже в XVI в. все население России подразделялось на группы - в зависимости от рода налагавшихся повинностей, которые были связаны с имущественным положением и происхождением лиц, а также в зависимости от степени тяжести однородных повинностей. Согласно такой стратификации, служилые землевладельцы обязаны были нести военную, административную, придворную службу в соответствии с размерами имений, «породой», выслугой и т.д. Посадские «тянули тягло по животам и по промыслам», а по доходам и повинностям делились на «лучших, средних и молодших». Крестьяне также были обязаны «тяглом», только поземельным, и различались по принадлежности владельцам, размерам «тягла», доходности хозяйства и т.д. Холопы состояли в крепостном услужении у частных лиц, не имели имущества и не несли ни службы, ни «тягла». В XVI в. в России сословное деление еще не было абсолютно жестким: существовала возможность перехода из одной группы в другую, да и сами группы могли дробиться. Но уже правительство Михаила Федоровича начало постепенно стягивать общество в крупные замкнутые классы и сословия, оставляя подвижными только чины. Делалось это наследственным прикреплением людей к тем состояниям, в котором их заставал соответствующий закон, а также запрещением свободным лицам отказываться от свободы. Соборное уложение 1649 г. закончило оформление крепостного состояния российского общества, неимоверно усилив тем самым царскую власть. Теперь и судьба, и карьера каждого подданного, в конечном счете, зависела только от воли монарха - он определял род службы, даровал чины, платил жалование, наказывал нерадивых и т.д.

Наконец, Российское государство в конце ХУ-ХУП вв. существенно ограничивало горизонтальную мобильность населения, ибо потенциально она могла бы привести к образованию самостоятельных корпораций и нарушить всеобщую зависимость от государственной власти. Даже политика поощрения земских учреждении и независимых судов, проводившаяся в 50-х годах XVI в., имела в этой связи ряд специфических особенностей. Новые органы местного самоуправления явились плодом не столько общественной самодеятельности, сколько государственной инициативы. Правительство Ивана IV, ввиду отсутствия достаточного количества подходящих кадров и денег на их содержание, располагало в уездах весьма слабой администрацией. Круг управленческих задач, между тем, постоянно расширялся и усложнялся, поэтому требовалось срочно найти и привлечь к сотрудничеству людей, которые бы работали честно, да еще и бесплатно. Из столь затруднительной ситуации был найден поистине гениальный выход -«обязательную поставку» такого рода исполнителей возложили на местные общества. Таким образом, губные, верные и иные головы, земские старосты, целовальники, а также другие народные избранники, были скорее вынуждены отправлять дела, чем имели на это право. Дела эти относились преимущественно к разряду общегосударственных, велись по указанию и под надзором центральной власти. Иногда предусматривалась материальная ответственность «управителей». В итоге, как справедливо заметил В. О. Ключевский, ежегодно множество лиц отрывалось от своих частных занятий, чтобы «по выбору, по очереди или по назначению исполнять . тяжкие казенные поручения с опасностью разориться»6. Но и в таком урезанном виде общественное самоуправление просуществовало недолго: после великой Смуты Михаил Федорович принялся за новое «собирание земель» и первыми жертвами начавшегося процесса укрепления центральной власти стали именно выборные сословные учреждения на местах. Царь повелел теперь не только в пограничных, но и в центральных, «замосковных», городах быть воеводам и ведать весь уезд по всем вопросам. Судные коллегии излюбленных голов с целовальниками повсеместно начали закрываться, за исключением дворцовых, «черных» крестьянских волостей, да северных поморских территорий (должности губных голов пока сохранялись). В компетенции земского управления остались только финансовые дела (казенные сборы) и разнообразные мирские проблемы. К повинностям обывателей прибавилась необходимость содержать воеводу и находившихся при нем приказных людей.

Что касается Земских соборов, то и они, в отличие от аналогичных западноевропейских институтов, не стали мощным инструментом консолидации сословий и противостояния монаршему произволу. Оформились такие общероссийские съезды довольно поздно - в XVI в., действовали не постоянно, а к концу XVII в. уже окончательно исчезли. Право их созыва принадлежало правительству. Оно пользовалось им, когда в условиях экономических трудностей, войн или иных катаклизмов нуждалось в поддержке масс. И хотя влияние Земских соборов на политический курс и эволюцию русского самодержавия даже в преддверии абсолютизма было достаточно велико, именно такой форум в 1648-1649 гг.провозгласил неограниченную власть царя7.

Возможно, именно особые исторические условия позволили государственной власти усилиться за счет общества. Возможно, она и сама достаточно ловко проводила нужную ей политику. Возможно, был прав П. Н. Милюков, писавший, что в ХУ1-ХУП вв. на свои депутатские полномочия даже служилые люди «всегда смотрели как на неприятную повинность, к отбыванию которой надо приступать как можно позже и отбывать ее как можно скорее. Ни вкуса, ни потребности во власти не развили в служилом сословии эти несколько лет постоянных мытарств по ополчениям и соборам. Обеспечить за сословием. политическую власть в будущем» просто никому не приходило в голову, в сознании сословия нечего было искать «элементов оппозиции и критики» 8. Как бы то ни было, задолго до Гегеля Русское государство трактовало себя как действительность нравственной идеи, как шествие Бога в мире. Оно считало возможным не столько выражать интересы подданных, сколько задавать их, тем более что эффективных средств социального контроля над его действиями все равно создано не было.

К главным достоинствам устроенных подобным образом систем следует отнести возможность быстро мобилизовывать ресурсы страны, осуществлять жизненно необходимые государственные функции без особых бюджетных затрат, привлекать любые материальные и духовные силы, которыми располагает данный социум и концентрировать их на нужных направлениях. Все это повышает адаптивную способность социального образования и обеспечивает ему колоссальную устойчивость: несмотря на кризисы, данные общественные системы вновь воспроизводят себя. Но у «медали» есть и обратная сторона! Воля монарха в таких обществах часто превращается в произвол. Индивидуальность не имеет простора, начала личности вовсе отсутствуют, общая культура очень низка9. Формально-правовые установления развиты слабо, значимыми являются юридически неформализованные и иррациональные воззрения на справедливость. Пределы абсолютного послушания подданных совпадают с границами действия традиций. Управленческий аппарат имеет ярко выраженные черты патриархальности: отношения правителя и специальной группы, через которую реализуется его власть, заданы не должностной инструкцией, а личной преданностью самой персоне господина. Административный «штаб» рекрутируется либо из зависимых слоев населения, либо из непривилегированных, либо из лиц, лишившихся своих прав. Отбор зачастую осуществляется по личному желанию суверена, а не по признакам обладания специальными знаниями, соответствующей квалификацией. Объем легитимной власти любого служилого человека определяется господином отдельно в каждом конкретном случае. Сферы деятельности внутри административного аппарата четко не разделены. Каждое новое поручение, как правило, ведет к образованию нового учреждения. Следовательно, администрация просто «обречена» на количественный рост, что совсем не означает повышение качества ее работы. Напротив, патримониальное разделение власти и управления, по видимости напоминающее функциональное разделение труда, ведет к стагнации и консервации всех отношений управления, чрезмерному усилению власти протобюрократов всех уровней, коррупции, подавлению любых нарождающихся элементов гражданского общества. В результате почти невозможна калькуляция производства и капитала, ориентация на оптимизацию и прибыль. Финансовая и налоговая политика приобретают выраженную фискальную направленность, доминируют рутинные или иррациональные формы экономической, политической и других видов деятельности. И без того ограниченные ресурсы общества бесконтрольно растрачиваются. Однако, пожалуй, самый большой недостаток традиционно ориентированных социально-политических механизмов заключается в том, что они не способны обеспечить ускоренное развитие общества, ибо не обладают соответствующим потенциалом и по своей природе тяготеют к сохранению status quo. Страну начинают обгонять передовые соседи, возникает угроза ее суверенитету. В такой ситуации власть предержащие просто вынуждены предпринимать серьезные меры, направленные на исправление положения.

Вызываемая объективными условиями рационализация общественных отношений в ряде стран в эпоху Нового времени, как правило, носила характер модернизации, т.е. усовершенствования, изменения в соответствии с требованиями современности10.

Данная работа посвящена реформаторской деятельности Петра I, точнее, одной из ее сторон. Выбор именно петровских преобразований обусловлен несколькими причинами. Реформы были начаты в тот сложный период, когда отставание России от Западной Европы стало очевидным, и далее игнорировать этот факт было просто невозможно. Они носили плановый характер, так как имелся образец для подражания, ставились определенные цели, выбирались средства для их достижения, устанавливались жесткие сроки. Инициатива всех нововведений исходила от царя и первоначально поддерживалась лишь узким кругом ближайших соратников на фоне пассивного сопротивления большинства подданных. Тем не менее, перемены 1-ой четверти XVIII в. носили радикальный, всеобъемлющий характер, затронули интересы всех слоев общества и даже в этом смысле не имели аналогов в предшествовавший период. Кроме того, особый драматизм петровской модернизации состоял также в том, что она потребовала перенапряжения народных сил, вызвала острые социальные конфликты и во многом задала парадигму будущего развития России: всегда «вдогонку» за уходящим вперед Западом, всегда с чередованием реформ и контрреформ.

Выбор именно административных реформ объясняется той огромной ролью, которую играл аппарат управления в российской политической системе. На него, главным образом, опиралась законодательная власть в своих повседневных заботах. Он был основным, если не единственным, средством внедрения новшеств. Следовательно, как возможность окончательного оформления абсолютной монархии, так и возможность преобразовательной деятельности вообще, напрямую зависели от перехода административного аппарата в иное качество. Не случайно поэтому, вопросы управления по объему отведенного времени в деловом распорядке Петра I уступали, пожалуй, только военным, а бюрократизация исполнительных органов являлась осознанной целью царя.

Выбор именно центрального учреждения коллегиального типа определяется тем, что все они с момента своего создания играли ведущую роль в организации новой администрации. На примере коллегий значительно легче, чем на примере местных управленческих структур, проследить наличие иностранных заимствований и их переработку в соответствии с условиями русской действительности, так как каждая коллегия сначала проектировалась, проекты обсуждались, и только потом вырабатывались учредительные документы. Коллегии более динамично развивались: Петр I постоянно следил за новыми институтами, стараясь сразу исправлять то, что «не осмотря учинено было», и побуждая их следовать указам. Столичное местонахождение позволяло коллежскому начальству доводить свои успехи до сведения Сената и государя, но скрывать провалы в работе тоже было весьма затруднительно. Другими словами, коллежская деятельность обладала известной открытостью. Большинству же провинциальных административных учреждений, ввиду их меньшей значимости и удаленности от Петербурга, законодательная власть уделяла недостаточное внимание, поэтому они перестраивались гораздо медленнее, с еще большим трудом, зачастую трактовали петровский идеал «общего блага» в соответствии с собственными воззрениями и поступали, сообразуясь с местными условиями.

Наконец, Юстиц-коллегия интересна сама по себе. Факт ее создания свидетельствовал о первой в русской истории попытке отделить суд от администрации. Развитие судебной системы всегда является показателем правовой культуры общества. На основе анализа этого процесса можно проследить направление развития правовой мысли, понять смысл преобразований судебных органов в последующие годы. Взаимоотношения населения с судебными властями наглядно характеризуют взаимоотношения государства со своими подданными вообще. Кроме того, ее формирование отражает закономерности бюрократизации российского аппарата управления в 1-ой четверти XVIII в., присущие и другим государственным учреждениям.

В данной работе будет рассмотрен только 2-х летний хронологический отрезок с начала 1718 г. по конец 1719 г. включительно. Выбор именно этого этапа обусловлен тем, что он был самым трудным в истории новых судебных учреждений, включая центральное, наиболее насыщенным различными событиями и очень важным по последствиям. Действительно, в указанные годы царь приступил к общей перестройке всего управленческого аппарата. Он, как известно, желал получить принципиально новую административную систему, причем в весьма короткие сроки и в разоренной Северной войной стране. Отсутствие в предшествовавшей практике российского государственного строительства аналогов создававшимся учреждениям, крайний дефицит людских и материальных ресурсов, недостаточность законодательной базы в начале реформы, слабость правового регулирования, низкая дисциплина исполнителей, нехватка знаний, навыков у только что назначенного коллежского руководства и многое другое особенно негативно сказались в начальный период деятельности коллегий. Президенты, их заместители, советники и асессоры с большим трудом обустраивали собственные ведомства и подчиненные им органы на фоне острой конкурентной борьбы и постоянного выяснения отношений как с вышестоящим начальством и партнерами по аппарату управления, так и с губернскими «управителями». Кроме того, к 1719 г. необходимо было успеть с организацией настолько, чтобы коллегии, согласно царскому предписанию, уже смогли приступить к работе, хотя бы «старым маниром». Специфические трудности президента А. А. Матвеева «с товарищи» заключались также в том, что они впервые должны были соединить в своих руках отправление всех «судных и розыскных» дел в общероссийском масштабе. Столь широкая компетенция заранее гарантировала Юстиц-коллегии полную загруженность на долгие годы и неприятие чиновников различных рангов, чьи интересы серьезно страдали в результате сокращения объема их полномочий. Позже ситуация все-таки относительно стабилизировалась: Петр I привел отдельные положения реформы в соответствие с существовавшими реалиями, а люди накопили некоторый опыт выживания и деятельности в новых условиях, но без «шоковых» 17181719 гг. все это было бы невозможно.

Названные годы замечательны еще и тем, что они позволяют увидеть сам процесс создания Юстиц-коллегии и судебной системы России, так сказать, в лицах, ощутить колорит эпохи, ибо больше никогда чиновники не вели столь обширной и обстоятельной переписки, буквально живописуя современные им нравы и события.

О необыкновенной значимости периода 1718-1719 гг. в истории российского судебного ведомства свидетельствует также тот факт, что именно в момент организации все судебные учреждения, включая Юстиц-коллегию, наиболее соответствовали европейским образцам.

Таким образом, темой данной диссертации является создание в 1718-1719 гг. на бюрократических началах Юстиц-коллегии - первого в истории России органа, сосредоточившего в своих руках решение всех судебных дел в масштабе страны, перестройка в этой связи всей старой судебной системы, а также некоторые результаты, к кторым привел столь смелый эксперимент. В ходе исследования будут затронуты следующие проблемы: состояние российской судебной системы накануне ее преобразования Петром I, цели, провозглашенные судебной реформой, проекты организации русской судебной системы образца 1718 г., место и дата возникновения Юстиц-коллегии, комплектование ее штата, деятельность центральной судебной инстанции в начальный период ее существования.

1 Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 226.

2 Там же. С. 228-229.

3 Ключевский В. О. Курс русской истории // Сочинения. М., 1988. Т. П. С. 203.

4 Русское православие. Вехи истории. М.,1989. С. 177-182.

5 Там же. С. 181-182. См. также: Соборное уложение 1649 г. Гл. XII, ХШ//Российское законодательство X -XX вв. М., 1985. Т. Ш. С. 157-159. Маньков А. Г. Уложение 1649 г. - кодекс феодального права России. Л., 1980. С. 196-197.

6 Ключевский В. О. Указ. соч. Т. П. М., 1988. С. 344-345.

7 Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в ХУ1-ХУ11 вв. М., 1978. С. 389-391. См. также. Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. М., 1994. С. 39-40. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1995. Т. П1. С. 90-91.

8 Милюков П. Н. Указ. соч. С. 92-93.

9 Кавелин К. Д. Наш умственный строй. М., 1989. С. 161.

10 Медушевский А. Н. Указ. соч. С. 78.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Балакирева, Лидия Михайловна

Заключение.

Системный кризис, разразившийся в России во 2-ой половине ХУП в., вызвал одну из наиболее радикальных модернизаций - реформы Петра I. Коренной перестройке в 1-ой четверти XVIII в. подверглись буквально все стороны жизни людей. Однако были направления, которым, ввиду их особой значимости, монарх уделял повышенное внимание. К таким приоритетным сферам относилось и государственная администрация, т.к., пожалуй, ни один институт не мог сравниться с ней по силе воздействия на общество. Но заимствованные Петром I на Западе бюрократические принципы организации и деятельности административно-судебной системы вообще и Юстиц-коллегии в частности плохо приживались на русской почве, а некоторые из них так никогда и не перешли из разряда законодательных установлений в разряд приемов практической деятельности. Ряд историков даже считает, что судебная реформа 1718-1719 гг. полностью провалилась, ибо реальное функционирование новых институтов разительно отличалось от замыслов монарха1. С эти трудно спорить, поэтому их оппоненты обычно не выдвигают иных аргументов, кроме исключительной жизнеспособности, устойчивости и долговечности петровских преобразований,2 а также их относительной прогрессивности3.

Действительно, три первых года работы только что созданных учреждений (17191721 гг.) показали самодержцу, что целей, ради которых была предпринята столь масштабная реорганизация, достичь не удалось. Государственный аппарат не стал более дешевым и компактным,4 чиновники - более компетентными, честными и исполнительными, а само управление - более качественным и оперативным. Полагаю, именно разочарование толкнуло в 1722 г. Петра I на пересмотр отдельных положений судебной реформы. Так, 18 января 1722 г. он ограничил полномочия Юстиц-коллегии, изъяв из ее ведения все поместно-вотчинные дела и передав их Вотчинной коллегии5. В марте того же года император упразднил институт городовых судей, поручив суд в провинциях воеводам и асессорам из отставных офицеров или местных дворян6. В апреле

1722 г. такая же участь постигла и нижние провинциальные суды. Их функции были перераспределены между губернаторами, вице-губернаторами и надворными судами7. Прямым следствием двух последних именных указов стало полное уничтожение принципов отделения суда от администрации, коллегиального принятия решений на самом первом «этаже» здания российской юстиции, понижение статуса надворных судов. 14 декабря 1724 г. монарх лишил Юстиц-коллегию и подчиненные ей структуры еще и централизованного финансирования, повелев им «с их определенных сборов иметь о жалованье» . Наследники в лице Екатерины I и членов Верховного Тайного совета только продолжили движение в заданном направлении, ликвидировав 5 мая 1727 г. надворные суды9. Правда, в отличие от Петра I, его соратниками двигало не столько разочарование в результатах реформы и стремление исправить ее ошибки, сколько неприятие всех нововведений сразу. Н. П. Павлов-Сильванский справедливо заметил, что «верховники» не дорожили основаниями реформы, мало сочувствовали ей вообще и даже нередко не вполне ее понимали10. Одна лишь Юстиц-коллегия была сохранена преемниками великого императора и просуществовала до 1786 г. Но, потеряв свое прежнее значение, это ведомство больше напоминало памятник смелому эксперименту прошлого. В целом же в 1727 г. завершился переход российской судебной системы к тому состоянию, в котором она пребывала в ХУЛ в., и никакие принципиальные изменения, вплоть до эпохи «просвещенного абсолютизма», в нее не вносились11. На мой взгляд, в данном случае мы явно имеем дело с контрреформой, поэтому я не могу согласиться с А. Б. Каменским, полагающим, что «итоги петровских реформ затронуты не были: произошла лишь незначительная их корректировка, неизбежная при адаптации последствий реформы к реалиям жизни»12. Ведь сам же автор в первой главе своего исследования, определяя понятия, пишет: «.Под контрреформой понимаются действия по отмене, ликвидации результатов реформы, имеющие своим следствием частичный или полный возврат к дореформенному состоянию»13. Послепетровская адаптация, по крайней мере, судебных учреждений, отбросила их к исходным позициям.

Полностью раскрыть причины неудач, постигших преобразования царя в судебной сфере, на основании анализа только двухлетней практики функционирования судебных учреждений - невозможно. Для этого требуется исследовать дальнейшую деятельность Юстиц-коллегии и подчиненных ей структур. Но поскольку данный вопрос занимал всех, кто размышлял о модернизации 1-ой четверти XVIII в., то, если суммировать существующие в историографии мнения и прибавить к нему собственное, общая картина будет выглядеть примерно так. Объективная ситуация, сложившаяся в России к моменту начала реорганизации государственного аппарата, не способствовала успеху начинаний Петра I. Истощенная Северной войной экономика страны не могла вынести никаких дополнительных расходов. Обнищание подданных усилило и без того беспрецедентную маргинализацию общества, которая способствовала дальнейшему росту преступности и ухудшению криминогенной обстановки в стране. Не хватало людей, которые бы могли заполнить вакансии в новых органах управления и суда, тем более, - опытных специалистов. Общий уровень образованности и правовой культуры всех слоев населения был крайне низок, что не способствовало быстрому усвоению нововведений. К тому же, многие из провозглашенных реформой принципов значительно отличались от прошлой судебно-административной традиции. Наконец, крепостное состояние подавляющего большинства крестьян делало существование сети нижних судов практически излишней, т.к. все иски таких крестьян друг к другу относились к юрисдикции помещиков14. Личные качества Петра I как администратора тоже влияли на ход модернизации. Монарх любил быстро получать желаемые результаты, при этом он ставил цели, не всегда достижимые вообще, а с учетом обстановки и ресурсов - в частности, не всегда выбирал адекватные методы и не всегда продумывал все заранее. Так, Петр I, несомненно, был убежденным приверженцем идеи создания «хорошего» государства, которое облагодетельствует всех подданных даже помимо их желания и реального участия. В его понимании такое государство должно было быть военно-полицейским, поэтому на должности в гражданских ведомствах назначались офицеры, а их деятельность строго регламентировались. Между тем, законодательная база реформы оставалась слабой: ни Юстиц-коллегия, ни надворные суды так и не получили специальных инструкций, количество выходивших законов превышало возможность их освоения. Совершенствуя судебную систему, Петр I изначально не проявлял должной последовательности: принцип отделения суда от администрации никогда не был воплощен полностью - в надворных судах часто председательствовали вице-губернаторы, и это вполне приветствовалось15, все коллегии судили своих служащих за совершение малозначительных преступлении ; некоторые из них обладали специальной судебной компетенцией (Коммерц-коллегия, Берг-коллегия, Мануфактур-коллегия, Главный магистрат, Соляная контора и т.д.) Помимо системы общего суда, царь создал еще и систему «особенных» судов: городских, военных, церковных17. Не все хорошо обстояло и с принципом разграничения компетенций: постоянные ссоры Юстиц-коллегии с Преображенским приказом из-за объема полномочий переросли в длительную конфронтацию, а область юрисдикции самой Юстиц-коллегии вплоть до 1722 г. то расширялась законодателем, то сужалась (в ноябре 1721 г. из ведения Юстиц-коллегии и ее судов были изъяты архиерейские и монастырские крестьяне, за исключением случаев уголовного преследования18). Идея содержания всех

19 чиновников за государственный счет тоже провалилась .

Полагаю, главным образом, недостатки новых судебных учреждений вызвали неприятие последних населением. Что касается местной администрации, что ее протесты часто вызывались желанием отстоять свои корыстные интересы. Реформу свернули, но все же усилия самого Петра I, графа А. А. Матвеева и их сподвижников не пропали даром. Формальное утверждение бюрократических принципов и признание их основой правосудия означало наступление новой эры в представлениях о правопорядке. Именно с петровских времен началось постепенное внедрение этих идей в массовое сознание. За период реформы практическим путем было обучено множество чиновников, сохранивших свои юридические познания, навыки, приемы европейского делопроизводства на долгие годы. Наконец, опыт, накопленный ценой трудных ошибок, был использован при проведении всех последующих реорганизаций российского суда, в том числе, реформы 1864 г.

1 См.: Богословский M. М. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719-1727 гг. М., 1902. С. 91, 444, 453-454. Готье Ю. В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. М., 19131919. T. I. С. 18-20. Огородников В. И. Из истории вопроса о центральных учреждениях в России при Петре Великом. Приказы, канцелярии, коллегии. Казань, 1917. С. 33-34. Куликов Ю. В. Государственные учреждения XVIII в. М., 1956. С. 19. Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1859. С. 448-452. Ключевский В. О. Курс русской истории // Сочинения. М., 1989. T. IV. С. 178-181. Peterson С. Peter the Great's Administrative and Judicial Reforms. Swedish Antecendents and the Process of Reception. Stockholm, 1979. P. 331-332.

2 Павленко H. И. Петр Великий. M., 1994. С. 474.

3 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I. М., 1954. С. 303, 318-319, 340-341, 766, 773. Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. Формирование бюрократии. М., 1974. С. 31, 35. Стешенко JI. А., Софроненко К. А. Государственный строй России в первой четверти XVIII века. М., 1973. С. 58, 99-100, 117.

4 См. : Богословский M. М. Указ. соч. С. 247. 5ПСЗ.Т. VI. №3881.

6 Там же. №3917.

7 Там же. № 3935.

8 Там же. T. XLIL. С. 6.

9 Там же. T. VII. № 5069.

10 Павлов-Сильванский Н. П. Очерки по русской истории XVIII-XIX вв. СПб., 1910. Т. П. С. 378.

11 Дмитриев Ф. М. Указ. соч. С. 451-452.

12 Каменский А. Б. Реформы в России XVIII века: опыт целостного анализа. Авторефер. диссер. докг. истор. наук. М., 1998. С. 26.

13 Там же. С. 18.

14 Peterson С. Ibid. Р. 332. Богословский M. М. Указ. соч. С. 230, 235, 281, 291. Петровский С. А. О Сенате в царствование Петра Великого. М., 1875. С. 248.

15 Куликов Ю. В. Указ. соч. С. 15-16. Троцина К. Е. История судебных учреждений в России. СПб., 1851. С. 162.

16 Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. M.; JL, 1945. T. I. С. 242.

17 Ефремова H. Н. Судоустройство России в XVIII - первой половине XIX вв. М., 1993. С. 59-75.

18 Воскресенский Н. А. Указ. соч. С. 95-96.

19 Вдовина Л. Н. Право и суд // Очерки истории русской культуры XVIII в. М., 1987. Ч. II. С. 180.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Балакирева, Лидия Михайловна, 1999 год

1. Анисимов Е. В. Время петровских реформ. Л., 1989.

2. Анисимов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого. СПб., 1997.

3. Бабурин Д. С. Очерки по истории Мануфактур-коллегии. М., 1939.

4. Баггер X. Реформы Петра Великого. М., 1985.

5. Базилевич К. В. Петр Великий // Большевик. 1943. № 17.

6. Бантыш-Каменский Д. Н. Деяния знаменитых полководцев и министров в царствование Петра I. М., 1812-1821. Т. 1-П.

7. Бантыш-Каменский Д. Н. Словарь достопамятных людей русской земли, содержащий в себе жизнь и деяния знаменитых полководцев. М., 1836. Ч. I, П1.

8. Бахрушин С. В. О классовой природе монархии Петра I // Известия Академии наук СССР. Серия «история и философия». 1944. Т. I. № 2.

9. Берендтс Э. Н. Барон А.-Х. Люберас и его записка об устройстве коллегий в России. СПб., 1891.

10. Берендтс Э. Н. Несколько слов о «коллегиях» Петра Великого. Ярославль, 1896.

11. Бобринский А. Дворянский роды, внесенные в общий гербовник Всероссийской империи. СПб., 1890. Ч. I.

12. Богданов А. И. Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга от начала заведения его с 1703 по 1751 год. СПб., 1779.

13. Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719-1727 гг. М, 1902.

14. Богословский М. М. Петр Великий и его реформа. М., 1920.

15. Богословский М. М. Петр I. Материалы для биографии. М., 1940-1948. Т. 1-1У

16. Вдовина Л. Н. Право и суд // Очерки истории русской культуры. М, 1987. Ч. П.

17. Веретенников В. И. Очерки истории генерал-прокуратуры в России доекатерининского времени. Харьков, 1915.

18. Веретенников В. И. История Тайной канцелярии петровского времени. Харьков, 1910.

19. Вицын А. И. Краткий очерк управления в России от Петра Великого до издания общего учреждения министерств. Казань, 1855.

20. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. СПб.; Киев, 1909.

21. Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. По материалам Преображенского приказа. М., 1957.

22. Голикова Н. Б., Кислягина Л. Г. Система государственного управления // Очерки истории русской культуры XVIII в. М., 1987. Ч. П.

23. Голицын П. Первый век Сената. СПб., 1910.

24. Гольцев В. А. Законодательство и нравы в России XVIII в. СПб., 1896.

25. Государственные учреждения России ХУ1-ХУШ вв. М., 1991.

26. Готье Ю. В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. М., 1913-1919. Т. I.

27. Градовский А. Н. Высшая администрация России XVIII столетия и генерал-прокуроры. СПб., 1866.

28. Демидова Н. Ф. Бюрократизация государственного аппарата абсолютизма в XVII-XVIII вв. // Абсолютизм в России. М., 1964.

29. Демидова Н. Ф. Государственный аппарат России в XVII в. // Исторические записки. М., 1982. Т. 108.

30. ДемидоваН. Ф. Приказные люди XVII в. //Исторические записки. М., 1972. Т. 90.

31. Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987.

32. Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1859.

33. Долгоруков П. Российская родословная книга. СПб., 1854-1856. Ч. 1-Ш.

34. Долгоруков П. Российский родословный сборник. СПб., 1840-1841.

35. Дубровский С. М. Дворянская монархия XVIII века. Л., 1936.

36. Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.

37. Ефремова Н. Н. Судоустройство России в XVIII первой половине XIX вв. М., 1993.

38. Злотников М. Ф. Подьячие Ивановской площади. К истории нотариата Московской Руси // Сборник статей, посвященных Алексею Сергеевичу Лаппо-Данилевскому.1. Пг., 1916.

39. ИогансенМ. В. Здание «мазанковых коллегий» на Троицкой площади Петербурга // От Средневековья к Новому времени. Материалы и исследования по русскому искусству XVIII первой половины XIX века. М., 1984.

40. Исаев И. А. История государства и права России. М., 1993.

41. История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях (ХУ-ХУШ вв.) / Под ред. Зайончковского П. А. М., 1976. Т. I.

42. История Правительствующаго Сената за двести лет: 1711-1911 гг. СПб, 1911. Т. I.

43. Кавелин К. Д. Наш умственный строй. М., 1989.

44. Каменский А. Б. Реформы в России XVIII в.: опыт целостного анализа. Автореферат диссерт. докт. истор. наук. М., 1998.

45. Капустина Г. Д. Записные книги Московской крепостной конторы как исторический источник // Проблемы источниковедения. М., 1959.

46. Кафенгауз Б. Б. Вопросы историографии эпохи Петра Великого // Исторический журнал. 1944. № 9.

47. Ключевский В. О. Курс русской истории // Сочинения. М., 1988-1989. Т. П-ГУ

48. Козлова Н. В. Коммерц-коллегия в 20-50-х годах XVIII в. // Государственные учреждения России ХУ1-ХУШ вв. М., 1991.

49. Козлова H. В. Российский абсолютизм и купечество в XVIII в. М., 1999.

50. Крайская 3. В. О времени образования Вотчинной коллегии // Советские архивы. 1982. № 2.

51. Куликов Ю. В. Государственные учреждения XVIII в. М., 1956.

52. Куликов Ю. В. История государственных учреждений России до Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1965.

53. Латкин В. Н. Законодательные комиссии в России в XVHI столетии. СПб., 1887. T. I.

54. Лебедев В. И. Петр I и его реформы. М., 1938.

55. Ленинград. Энциклопедический справочник. М.; Л, 1957.

56. Лобанов-Ростовский А. А. Русская родословная книга. СПб., 1875. T. I.

57. Луппов С. П. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII в. М.; Л., 1957.

58. Мандельштам Л. Б. Учреждение нотариата и его организация // Журнал Министерства юстиции. СПб., 1899. Кн. 4.

59. Маньков А. Г. Уложение 1649 г. кодекс феодального права России. Л., 1980.

60. Медушевский А. Н. Государственный строй России периода феодализма (XV-XIX вв.) Зарубежная историография. М., 1989.

61. Медушевский А. Н. Источники о составе центрального аппарата управления России в 1-ой четверти XVHI в. // Советские архивы. 1981. № 3.

62. Медушевский А. Н. Источники о формировании бюрократии в России в 1-ой четверти XVIII в. // Источниковедение отечественной истории. М., 1989.

63. Медушевский А. Н. Петровская реформа государственного аппарата // Реформы 2-ой половины XVÏÏ-XX вв. : подготовка, проведение, результаты. М., 1989.

64. Медушевский А. Н. Развитие аппарата управления России в 1-ой четверти XVIII в. // История СССР. 1983. № 6.

65. Медушевский А. Н. Реформы Петра Великого в сравнительно-исторической перспективе // Вестник высшей школы. 1990. № 2.

66. Медушевский А. Н. Русская государственность допетровской эпохи // Вестник высшей школы. 1990. № 1.

67. Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. М., 1994.

68. Медушевский А. Н. Феодальные верхи и формирование бюрократии в России в1.ой четверти XVIII в. Автореферат диссер. канд. истор. наук. М1985.

69. Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1905.

70. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1995. Т. Ш.

71. Некрасов Г. А. Учреждение коллегий в России и шведское законодательство // Общество и государство феодальной России. М., 1975.

72. Огородников В. И. Из истории вопроса о центральных учреждениях в России при Петре Великом. Приказы, канцелярии, коллегии. Казань, 1917.

73. Ольминский М. Государство, бюрократия и абсолютизм. М., 1925.

74. Омельченко О. А. Становление абсолютной монархии в России. М., 1986.

75. Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. Преобразования Петра I. М., 1954.

76. Павленко Н. И. История металлургии в России XVIII в. Заводы и заводовладельцы. М., 1962.

77. Павленко Н. И. Петр I // Россия в период реформ Петра I.

78. Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1994.

79. Павлов-Сильванский Н. П. Очерки по русской истории ХУШ-Х1Х вв. СПб., 1910. Т. П.

80. Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. Опыт изучения русских проектов и неизданные их тексты. СПб., 1897.

81. Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в России. М., 1988.

82. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993.

83. Петербург петровского времени. Л., 1948.

84. Peterson С. Peter the Great's Administrative and Judicial Reforms: Swedish Antecedents and theProcess of Reception. Stockholm, 1979.

85. Петровский С. A. О Сенате в царствование Петра Великого. М., 1875.

86. Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М., 1994. Ч. П.

87. Покровский M. Н. Русская история с древнейших времен // Избранные произведения. М., 1966. Кн. I. Т. 1-2.

88. Поленов Д. В. Материалы для истории русского законодательства. СПб., 1865.

89. Развитие русского права второй половины XVTI-XVIII вв. М., 1992.

90. Рогожин А. И., Ярмыш А. Н. Государство и право России в период основания и развития абсолютизма (2-я половина XVII конец XVIII вв.) Киев, 1989.

91. Рожков Н. А. Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы социальной динамики). Пг.; М., 1923. T. V.

92. Руммель В., Голубцов В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. СПб., 1886-1887. T. I-II.

93. Сахаров Н. Записки Андрея Артамоновича графа Матвеева // Записки русских людей. События времен Петра Великого. СПб., 1841.

94. Серов Д. О. Строители империи. Новосибирск, 1996.

95. Советская Историческая энциклопедия. М., 976. Т. 16.

96. Соловьев. С. М. История России с древнейших времен// Сочинения. М., 1993. Кн. VIII Т. 15-16.

97. Спиридов М. Г. Родословный российский словарь. М., 1793-1794.

98. Спиридов М. Г. Сокращенное описание служеб благородных российских дворян. М., 1810. Ч. I-II.

99. Стешенко JI. А. Образование коллегии Юстиции (1719-1725 гг.) // Вестник Московского университета. Право. 1966. № 6.

100. Стешенко Л. А. Фискалы и прокуроры в системе государственных органов России в 1-ой четверти XVIII в. // Вестник Московского университета. Право. 1966. № 2.

101. Стешенко Л. А., Софроненко К. А. Государственный строй России в 1-ой четверти XVIII в. М„ 1973.

102. Сыромятников Б. И. «Регулярное» государство Петра I и его идеология.1. М., 1943. Ч. I.

103. Томсинский С. Значение Реформ Петра I // Историк-марксист. 1936. № 2/54.

104. Троицкий С. М. Об использовании опыта Швеции при проведении административных реформ в России в 1-ой четверти XVIII в. // Вопросы истории. 1977. №2.

105. Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство. Формирование бюрократии.1. М., 1974.

106. Троицкий С. М. Социальный состав и численность бюрократии в России в середине XVIII в. // Исторические записки. М., 1972. Т. 89.

107. Троцина К. Е. История судебных учреждений в России. СПб., 1851.

108. Устюгов Н. В. Эволюция приказного строя Русского государства // Абсолютизм в России. М., 1964.

109. Филиппов А. Н. Правительствующий Сенат при Петре Великом и его ближайших преемниках (1711-1741 гг.) СПб., 1911.

110. Филиппов А. Н. Разбор сочинения М. М. Богословского «Областная реформа Петра Великого» (Уваровская премия). СПб., 1904.

111. Центральный государственный архив древних актов СССР. Путеводитель. М., 19911992. Т. I-II.

112. Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М., 1978.

113. Чернов А. В. Государственные учреждения в России в ХУП1 в. (Законодательные материалы). М., 1960.

114. Чернов А. В. К истории Поместного приказа // Труды Московского Государственного историко-архивного института. М., 1957. Т. IX.

115. Шанский Д. Н. К характеристике государственных учреждений России XVIII в. (2060-е годы) // Государственные учреждения России XVT-XVIII вв. М., 1991.

116. Шестаков С. Е. Формирование института гражданских фискалов в России в первой трети ХЛТП в. // Реформы в России XVI-XIX вв. М., 1992.

117. Список использованных источников.

118. Куракин Б. И. Гистория о царе Петре Алексеевиче 1682-1694 гг. // Архив князя Ф. А. Куракина. СПб., 1890. Кн. I.

119. Бассевич Г. Ф. Записки о России при Петре Великом. М., 1866.

120. Берхгольц Ф. В. Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 гг. М., 1857-1861. Ч. 1-1У.

121. Бруин К. Путешествие через Московию Корнилия де Бруина. М., 1873.

122. Вебер X. Ф. Записки о Петре Великом и его царствовании (1714-1719 гг.) // Русский архив. 1872. Вып. 6, 7, 9.

123. Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. Акты о высших государственных установлениях. М.; Л, 1945. Т. I.

124. Его императорского величества Генеральный регламент. СПб., 1819.

125. Желябужский И. А. Записки Ивана Афанасьевича Желябужского // Записки русских людей. События времен царствования Петра Великого. СПб., 1841.

126. Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977.

127. Корб. И. Г. Дневник путешествия в Московию (1698 и 1699 гг.) СПб., 1906.

128. Курбатов А. Пункты о Кабинет-коллегиуме // Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. Опыт изучения русских проектов и неизданные их тексты. СПб., 1897.

129. Перри Дж. Состояние России при нынешнем царе. М., 1871.

130. Письма и бумаги императора Петра Великого. СПб., 1889. Т. II.

131. Плейер О. О нынешнем состоянии государственного управления в Московии. Доношение Оттона Плейера в 1710 году // Россия при Петре Великом по рукописному известию Иоанна Готтгильфа Фоккеродта и Оттона Плейера. М., 1874.

132. Подметное письмо 1724 г. о работе Вышнего суда и Кабинета // Серов Д. О. Строители империи. Новосибирск, 1996.

133. Полное собрание законов Российской империи. Собр. I. СПб., 1830. Т. III-VII.

134. Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве. М., 1851.

135. Походный журнал 1718-1719 гг. //Камер-фурьерский церемониальный журнал. СПб., 1855. №25.

136. Соборное Уложение 1649 года // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1985. Т. III.

137. Филиппов И. Доношение // Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. Опыт изучения русских проектов и неизданные их тексты. СПб., 1897.

138. Фоккеродт И. Г. Россия при Петре Великом // Россия при Петре Великом по рукописному известию Иоанна Готтгильфа Фоккеродта и Оттона Плейера. М., 1874.

139. Юль Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709-1711 гг.) М., 1900.

140. РГАДА. Ф. 282. Оп. 1.4.1. Д. 339.

141. РГАДА. Ф. 282. Оп. 1. Ч. VI. Д. 21560, 21562-21566, 21570-21576, 21581-21582, 21587, 21592-21593, 21595-21597, 21616-21619, 21621-21626, 21628-21631, 21639, 2164121642, 21644-21645, 21651, 21654-21657, 21661.

142. РГАДА. Ф. 282. Оп. 1. Ч. VII. Д. 22547.

143. РГАДА. Ф. 285. Оп. 1. Ч. I. Д. 235-241, 312-317, 375-380, 439-448, 510-515, 564-568, 624, 685, 727, 913.

144. РГАДА. Ф. 285. On. 1. Ч. II. Д. 1178, 1182, 1185-1186, 1192-1193, 1196, 1203, 1205, 1207, 1209, 1284-1285, 1288-1289, 1292-1293, 1295, 1300, 1302-1303, 1305, 1307-1308, 1469-1476, 1478-1485, 1561, 1577, 1625-1626.

145. РГАДА. Ф. 285. On. 1. Ч. XI. Д. 9020-9024, 9031-9037.

146. РГАДА. Ф. 248. Оп. 2. Д. 17, 42, 58.

147. РГАДА. Ф. 248. Оп. 4. Д. 189-190, 194.

148. РГАДА. Ф. 248. Оп. 12. Д. 641, 648-650, 654, 656-657, 660-661.

149. РГАДА. Ф. 248. Оп. 20. Д. 1273, 1276.

150. РГАДА. Ф. 248. Оп. 30. Д. 1882-1887.

151. РГАДА. Ф. 248. Оп. 31. Д. 1914-1917, 1920-1921, 1924-1925, 1928, 1930-1934.

152. РГАДА. Ф. 248. Оп. 102. Д. 8104, 8106.

153. РГАДА. Ф. 248. Оп. 109. Д. 189, 192.

154. РГАДА. Ф. 248. Оп. 110. Д. 288.

155. РГАДА. Ф. 9. Отд. II. Оп. 3. Д. 37, 39, 41, 43-44. 47, 49-50.

156. РГАДА. Ф. 9. Отд. II. Оп. 4. Д. 56.

157. РГАДА. Ф. 16. On. 1. Д. 174, 178.

158. РГАДА. Ф. 284. On. 1. Ч. IV. Д. 7232.

159. РГАДА. Ф. 286. On. 1. Д. 6-10, 13-14, 39, 1125.

160. РГАДА. Ф. 370. On. 1. Д. 8, 18.

161. РГАДА. Ф. 394. On. 1. Д. 283.