Формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды: октябрь 1917-1920 гг.: на материалах Орловской и Брянской губерний тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Киселева, Елена Викторовна

• Киселева, Елена Викторовна
• кандидат исторических наук
• 2011

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Киселева, Елена Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Мастерские образа советской власти и каналы его трансляции в системе партийно-государственных органов агитации и пропаганды в октябре 1917 - 1920 гг.

1.1 Органы агитации и пропаганды в октябре 1917 - ноябре 1920 гг.: структура и функции.

1.2 Низовые совслужащие — агитаторы как трансляторы образа советской власти.

Глава 2. Формы и методы репрезентации образа советской власти средствами агитации и пропаганды.

2.1 Митинги, собрания и агиткампании.

2.2 Государственные праздники.

2.3 Газеты и пролетарская поэзия.

2.4 Организация городского пространства.

Глава 3. Содержание образа власти в агитационно-пропагандистских текстах: включенные образы.

3.1 Образы времени и революции.

3.2 Образ врага.

3.3 Образ героя: от пролетария до местного вождя.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды: октябрь 1917-1920 гг.: на материалах Орловской и Брянской губерний»

Проблема власти затрагивает фундаментальные основы общественного устройства и имеет непосредственное отношение к жизни любого гражданина. Это одна из тех проблем, изучение которых располагается в пространстве различных сфер гуманитарного знания: политологии, истории, социологии, антропологии, философии. Современная политическая история признает, что власть почти непрозрачна для общества, а массовое сознание оперирует образами, которые возникают под влиянием как субъективных представлений, так и внешних информационных воздействий, в первую очередь через СМИ1. От качественных характеристик этих образов зависит отношение к власти, которое определяет готовность граждан взаимодействовать с нею, принимать эту власть, пренебрегать ею или прямо противодействовать.

Для группы радикальных революционеров, пришедших к власти в столице огромной империи в октябре 1917 г., создание и репрезентация своего образа как положительного было жизненно важным. То, как новая власть справится с задачей формирования своего образа как привлекательного, решало ее дальнейшую судьбу. Как заявлял В.И. Ленин: «Наша основная задача состоит в том, между прочим, чтобы в противовес буржуазной правде противопоставить свою правду и заставить её признать»2. Он же указывал и на главное средство реализации основной задачи: «Надо перевоспитать массы, а перевоспитать их может только агитация и пропаганда»3. По мнению ряда историков, именно победа большевиков на «идеологическом фронте» внесла немалый вклад в утверждении их партии у власти. Острую научную актуальность несет в себе вопрос о том, какой новая власть советов желала выглядеть в глазах населения — что за образ стремилась сформировать в массовом сознании в октябре 1917 — 1920 гг., какие механизмы, формы и методы агитационно-пропагандистской работы при этом использовала. Отсле

1 См.: Фадеев A.B. Образ политической власти в массовом сознании россиян на рубеже XX - XXI веков : дис. канд. социол. наук. М., 2003. С. 3-4, 123.

2 Ленин В.И. Речь на Всероссийском совещании политпросветов губернских и уездных отделов народного образования 3 ноября 1920 г. // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 41. М, 1967. С. 399.

3 Ленин В.И. Там же. С. 408. живание технологий создания и репрезентации, равно как и содержания образа власти в текстах агитации и пропаганды, позволит восполнить научный пробел в изучении целей идеологической деятельности большевиков на первом и решающем для них этапе нахождения у власти, под новым углом отразить процесс и результат агитационно-пропагандистской работы. В современной отрасли гуманитарного знания также наблюдается существенный интерес к анализу регионального уровня власти.

Степень изученности проблемы.

Тема «Формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды: октябрь 1917-1920 г. (на материалах Орловской и Брянской губерний)» до настоящего времени не являлось объектом специального исследования. Внимание уделялось лишь отдельным ее аспектам в рамках различных областей гуманитарного знания. В связи с междисциплинарным характером темы, мы посчитали обоснованным определить все предшествующие работы исследователей в три группы согласно проблемно-тематическому признаку. В рамках каждого такого блока литература будет классифицирована по хронологическому принципу. Мы намеренно не выделяем в отдельную группу труды западных исследователей, так как считаем, что поиск идей за рубежом шел неразрывно с деятельностью отечественных ученых, и сейчас осуществляется на основе взаимообмена1.

Итак, в первую группу вошли труды историков, посвященные агитации и пропаганде в период революции и Гражданской войны. Во вторую были включены работы специалистов-гуманитариев широкого профиля: историков, политологов, психологов, социологов, в которых раскрываются различные этапы процесса формирования образа власти (создание, репрезентация, восприятие). Это так называемые труды по имиджиологии . В третью группу работ вошли современные исторические исследования, косвенно затраги

1 См. например, Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Советский период: Антология. Самара, 2001; Новикова Л. Г. Гражданская война в России в современной западной историографии // Отечественная история. 2005. № 6. С. 142-159.

2 См.: Дорофеева A.B. Эволюция образа власти в массовой культуре России в конце XIX-начале XX вв. Автореферат .канд. ист. наук. М., 2009. С. 3. вающие отдельные аспекты формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды в период революции и Гражданской войны.

Характеризуя литературу, посвященную агитации и пропаганде в период революции и Гражданской войны, выделенную нами в первую группу трудов по теме, следует отметить, что это направление имеет насыщенную и глубоко разработанную традицию — темы агитации и пропаганды в ранне-советский период были одними из самых популярных в Советском Союзе. Это обстоятельство было обусловлено идеологическими приоритетами эпохи, наличием обширной источниковой базы, возможностью четкого методологического обоснования на платформе марксистско-ленинской философии, а также тем неоспоримым фактом, что эффективность советской агитации и пропаганды признавалась как сторонниками новой власти, так и ее ярыми противниками. Обстоятельный обзор историографии агитационно-пропагандистской работы периода революции и Гражданской войны имеется в трех диссертациях, выполненных на основе региональных материалов: E.H. Старостина, М.Г. Шульман и A.C. Бочкаревой1. В этой связи позволим себе охарактеризовать только основные периоды советской историографии и описать региональные исследования, близкие к нашей проблематике из постсоветского периода.

Для начала считаем нужным оговорить, что под термином «пропаганда» нами понимается целенаправленное и политически мотивированное убеждающее воздействие на сознание отдельных людей и общественных групп с целью формирования их поведения в желательном направлении. Под «агитацией» можно понимать одно из средств политической борьбы, состоящее в распространении политических идей и лозунгов с целью влияния на общественное сознание, настроения граждан, побуждение их к целенаправленной

1 См.: Старостин Е. Н. Агитационно-пропагандистская работа организаций РКП (б) Центрального Черноземья в деревне в годы гражданской войны (1918-1921 гг.) : дне. канд. ист. наук. Тамбов, 1994; Шульман М. Г. Партийно-государственная агитация и пропаганда первых лет Советской власти: октябрь 1917-1920 гг. (По материалам Калужской и Тульской губерний) : дис. . канд. ист. наук. Калуга, 2004; Бочкарева A.C. Политическая пропаганда и агитация партийно-советских органов власти на Кубани в 20-е гг. XX в. : дис. . канд. ист. наук. Краснодар, 2007. активности, политическим действиям1. В целом видно, что агитация, как тактика, является средством пропаганды, которая, в свою очередь, ведает стратегией.

Первые попытки изучения идеологической работы большевиков периода Гражданской войны начались уже современниками. Особое место здесь занимают работы В.И. Ленина, Н.К. Крупской, A.B. Луначарского, М.И. Калинина2. В их трудах наряду с теоретическими размышлениями, имелись и практические советы, связанные с вопросами политической агитации и пропаганды. Изучением наследия В.И. Ленина, как ведущего теоретика в области агитации и пропаганды, в советский период занимался ВгЯ. Доброхотов3. Критически посмотреть на наследие Ленина делают попытки современные исследователи Е.Б. Калашникова, Н.Я. Елисеева4. В 1920-1940-х гг. в журналах и периодической печати публиковались первые работы, рассматривающие агитационно-пропагандистскую деятельность большевиков. Написаны они были на материалах воспоминаний непосредственных участников событий. Данные работы, в основном, носили описательный характер и отражали официальные партийные программы и установки советской власти5.

В конце 1940-х - начале 1950-х годов были опубликованы основополагающие сборники центральных директив и постановлений в области агитации и пропаганды6. Это, несомненно, дало толчок к развитию исследования агитации и пропаганды большевиков в годы Гражданской войны на качественно новом уровне. Такое изучение политической пропаганды и агитации в

1 См.: Грачев М.Н. Агитация партийная. Политическая энциклопедия: В 2 тт. Т. 1. М., 1999. С. 18-19. 2

См.: Ленин В.И. О пропаганде и агитации. М., 1978; Крупская Н.К. Педагогические сочинения. В 10 т. М., 1960. Т. 8; Луначарский A.B. Полн. собр. соч. В 8 т. М., 1967. Т. 7; Калинин М.И. О некоторых вопросах агитации и пропаганды. М., 1958 и др.

3 См.: Доброхотов В.Я. Разработка В.И. Лениным научных основ партийной пропаганды. М., 1980.

4 См.: Калашникова Е.Б. Идеологическая деятельность органов Советской власти в войсках действующей армии (1918-1920 гг.). Спб, 2007. С. 39-49; Елисеева Н.Я. Разработка В.И. Лениным концептуальных основ просветительской деятельности в советском государстве в первые годы Гражданской войны (1918-1920 гг.) // Гражданская война в России (1917-1922 гг.): взгляд сквозь десятилетия. Сборник материалов научной конференции. Самара, 2009. С. 102-106.

5 См.: Мальцев К. Формы массовой агитации // Спутник агитатора. 1925. № 16. С. 28-32; Борева М. Организация вечеров «вопросов и ответов» на предприятиях // Там же. № 11. С. 41-45; Маханов А. К вопросу об организации и содержании лекционной пропаганды // Пропагандист. 1943. № 5. С. 34-37 и др.

6 См.: Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП(б). М., 1947; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК». Ч. I. М., 1954. нашей стране началось с середины 1950-х гг. и продолжалось вплоть до середины 1980-х гг., войдя в историю как «золотой век» в разработке темы ран-несоветской агитации и пропаганды. Во многом это было связано и с общеполитической ситуацией «оттепели» в стране, когда историки получили возможность говорить больше на темы своих исследований. В это время появляются работы, в которых рассматриваются принципы, формы и методы большевистской пропаганды и агитации, защищается ряд диссертаций1. С 60-х гг. XX в. началось и широкое исследование советских праздников и обрядов. В большинстве работ массовые праздники советских лет рассматривались как комплексное политическое, социальное и культурное явление, выступающее важнейшей составной частью идеологической работы партии2.

Отдельную группу в рамах историографии историко-партийного направления составили научные работы, статьи и популярные очерки в крае- " ведческих сборниках и периодической печати, раскрывающие различные аспекты формирования системы партийно-советских органов власти на территории Орловской и Брянской губерний. Первой ласточкой здесь стала работа М.Ф. Силаева «Большевики Орловской губернии в борьбе за победу Октябрьской социалистической революции» . В ней, однако, как и во всех работах сталинского времени, факты вписывались в идеологическую схему как иллюстрации к положениям партийных документов центра, обильно наблюдалось цитатничество со ссылками на «Краткий курс» истории ВКП (б), слова и действия вождей партии Ленина и Сталина.

1 См.: Доброхотов В.Я. Принципы, формы, методы большевистской пропаганды и агитации в первые годы Советской власти (октябрь 1917-1920 гг.): дис. .д-ра ист. наук. Горький, 1967; Потапов И.А. Партийное руководство политической пропагандой и агитацией в первые годы советской власти (октябрь1917-1920гг.): дис. .канд. ист. наук. Волгоград, 1969; Катков Н.Ф. Агитационно-пропагандистская работа большевиков в войсках и тылу белогвардейцев в период 1918-1920 гг. Л., 1977 и др.

2 См.: Белоусов Я.П. Праздники старые и новые. Алма-Ата, 1974; Галин С.А.Исторический опыт культурного строительства в первые годы советской власти (1917-1925 гг.). М., 1990; Шерпелев Л.И. Агитационно-пропагандистская работа КПСС в связи с проведением революционных праздников и юбилеев (1917-1927 гг.) : дисс. канд.ист. наук. Горький, 1971; Жигульский К. Праздник и культура. М., 1985; Полищук Н.С. У истоков советских праздников // Советская этнография. 1987. № б. С. 3-15; Geldern J. Bolshevik Festivals 1917—1920. Berkeley and Los Angeles, London, 1993 и др.

3 См.: Силаев М.Ф. Большевики Орловской губернии в борьбе за победу Октябрьской социалистической революции. Рукопись кандидатской дис. М., 1951.

Вместе с началом общего исследовательского бума по стране во второй половине 1950-х - нач. 1960-х стали появляться и региональные работы, касающиеся проблемы агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний в первые годы советской власти1. Этому способствовала также публикация источников в сборниках о деятельности местных губернских организаций в 1918-1920 гг. . Наиболее полными научными трудами, рассматривающими агитационно-пропагандистскую деятельность партийно-государственных органов власти в ходе укрепления власти советов на Бряно щине, на сегодняшний день являются работы И.Е. Яненко: его монография , а также главы двух «Очерков истории Брянской партийной организации» 1968 и 1982 гг.4 Автор, как никто ранее, использовал документы местных и центральных архивов и периодической печати, освещая события 1917-1920 гг. в каждом из уездов Брянской и Черниговской губерний. Деятельности главного агитатора Брянского уезда - председателя Брянского уисполкома И.И. Фокина, был посвящен совместный труд Д. Щербакова и JI. Школьни-кова5. Общую картину культурного строительства на Брянщине мы почерпнули из работы С.С. Сысоева6. Указанные краеведческие работы носили односторонний характер, многие факты истории региона периода октября 19171920 гг., имеющие значение для нашей темы, в соответствии с линией партии в них замалчивались.

В период «золотого века» в изучении темы советской агитации и пропаганды в годы революции и Гражданской войны появляется и первое историографическое исследование. В нем автором B.C. Щавелевым сделана первая обстоятельная периодизация исследовательских работ по теме «агитация

1 Очерки истории Орловской партийной организации. Тула, 1967; Очерки истории Брянской организации КПСС. Тула, 1968.

2 См.: Октябрь на Брянщине. Сборник документов и материалов. Брянск, 1957; Борьба трудящихся Орловской губернии за установление Советской власти в 1917-1918 гг. (Сборник документов). Орёл, 1957; Орловская губерния в период иностранной военной интервенции и гражданской войны (1918-1920 гг.). Сборник документов и материалов. Орел, 1963.

3 См.: Яненко И. Е. Борьба большевиков за победу и упрочение Советской власти на Брянщине (март 1917 -июль 1918 г.). Тула, 1977. С. 6.

4 См.: Очерки истории Брянской организации КПСС. Тула, 1968. С. 78-121; Очерки истории Брянской организации КПСС. Тула, 1982. С. 93-112.

5 См: Щербаков Д., Школьников Л. Игнат Фокин. Тула, 1967.

6 См.: Сысоев С.С. Очерки культурного строительства на Брянщине. Тула, 1970. 8 и пропаганда в годы революции и Гражданской войны». Автор выделил три периода в разработке проблемы отечественными историками согласно хронологическому принципу: 1) 1918-1930 гг. 2) 1931-сер. 1950-х. гг. 3) 1956 г. -современность. Четвертый период в развитии историографии с 1984 г. добавил в 1994 г. E.H. Старостин1. Однако он заимствовал периодизацию B.C. Щавелева без критического пересмотра. В то же время, как нам представляется, в данной периодизации, отсутствовала единая система критериев. Таковыми могут являться разработка новых направлений проблемы на основе введения в оборот новых источников, степень научности публикаций, использование новых подходов к известным источникам с учетом массовости работ, соответствующих данным критериям. Таким образом, периодизация работ по хронологическому признаку, на наш взгляд, может выглядеть следующим образом: работы периода Гражданской войны и сталинского периода; исследования середины 1950-х - середины 1980-х гг.; современные исследования проблемы (с середины 1980-х и по настоящий момент). И эта периодизация не является завершенной, так как недостатки литературы первых двух периодов — односторонность подходов к оценке событий и идеологическая заданность — встречается и в трудах 1980-х-начала 1990-х годов2. В ней, однако, устраняется искусственность рубежа 1931 г., связанного с принятием в июле постановления ЦК ВКП (б) о создании многотомной истории Гражданской войны в СССР. Отсутствие необходимости в нем было отмечено уже М.Г. Шульман3. В то же время мы не согласны с исследовательницей в том, что периодизация темы по хронологическому критерию в принципе неприемлема4. Она является научно оправданной и проверенной временем.

В целом, советской историографией был накоплен значительный опыт в разработке темы раннесоветской агитации и пропаганды: введены в оборот

1 См.: Старостин Е. Н. Агитационно-пропагандистская работа организаций РКП (б) Центрального Черноземья в деревне в годы гражданской войны (1918-1921 гг.). Тамбов, 1994.

2 См.: Галин С.А. Исторический опыт культурного строительства в первые годы Советской власти (19171925). М., 1990.

3 Шульман М. Г. Партийно-государственная агитация и пропаганда первых лет Советской власти: октябрь 1917-1920 гг. (По материалам Калужской и Тульской губерний) : дис. канд. ист. наук. Калуга, 2004. С. 6.

4 Там же. С. 5. пласты архивных источников, в основном, законодательного и делопроизводственного характера. Но многие аспекты темы оставались неосвещенными, не ставился под вопрос и тезис о руководстве партией агитацией и пропагандой в годы Гражданской войны. Как отметил в 1975 г. B.C. Щавелев, своего исследователя ждут формы руководства партией агитацией и пропагандой, совершенно отсутствуют труды по внутрипартийной пропаганде, исследования на стыке наук, то, как партия учитывала особенности региона в своей практической деятельности, нуждается в разработке вопрос о влиянии агитации и пропаганды в направлении разгрома врага, на местах и т.п.1. Кроме того, в труды советских историков не вошли многие события в регионе, имеющие значение для нашей темы, так как они не соответствовали господствующим представлениям о «триумфальном шествии» советской власти по провинции.

После распада СССР характер научных работ изменился: трансформация общества привела к критическому осмыслению многих событий советской истории. Однако с этого времени в отечественной исторической науке количество исследований, специально посвященных политической пропаганде и агитации периода в 20-е гг. XX в., резко уменьшается. Среди диссертаций историков постсоветского периода, в которых раскрывались отдельные нюансы идеологической деятельности большевиков на примере других регионов, для нас особую важность представляют три. Это, прежде всего, работа E.H. Старостина 1994 г., посвященная агитационно-пропагандистской работе организаций РКП (б) Центрального Черноземья в деревне в годы Гражданской войны (1918-1921 гг.) . Автор сделал вполне успешную попытку раскрыть идейное содержание агитации и пропаганды в среде крестьянства Центрального Черноземья, отмечая в ней четкую зависимость от смены курса внутренней и внешней политики большевиков.

1 См.: Щавелев B.C. Советская историография агитационно-пропагандистской деятельности большевистской партии в первые годы Советской власти: дис. канд. ист. наук. Горький, 1975.

2 См.: Старостин Е. Н. Агитационно-пропагандистская работа организаций РКП (б) Центрального Черноземья в деревне в годы гражданской войны (1918-1921 гг.). Тамбов, 1994.

Исследователю удалось выяснить, что перестройка содержания агитационно-пропагандистской работы на местах при серьезном изменении общего курса партии проходила медленно и сложно. Это, согласно выводам E.H. Старостина, было связано с тем, что ход агитационно-пропагандистской работы во многом зависел от конкретной политической обстановки региона, а не только от доктринальных партийных установок. В' его исследовании также показано, что в идеологической работе большевиков региона отсутствовала дифференциация крестьян по социальному признаку1. Несомненным достоинством работы является ее фактографичный характер, использование и обработка статистических данных. Тем не менее, сам заголовок работы несет на себе отпечаток влияния старой партийной традиции превозносить роль партии в идеологической работе на местах.

Следующим региональным исследованием, представляющим для нас особый интерес, является работа М.Г. Шульман, выполненная в 2004 г. на материалах Калужской и Тульской губерний; В ^работе автор дала исчерпывающую картину системы партийных и государственных органов, занимаю-■ щихся агитацией и пропагандой в центре и на местах, а также подробно охарактеризовала основные формы устной агитации и пропаганды: митинги, государственные праздники и агитационные кампании2. Частично в работе предпринята попытка проанализировать визуальный и словесный образ врага в раннесоветской агитации. Недостатками работы, на наш взгляд, являются декларативность активного использования методов смежных гуманитарных наук: автор применяет терминологию социальной психологии лишь к формам устной агитации и пропаганды. Работа, однако, открыла перспективы использования междисциплинарности в исследовании темы.

Другим региональным исследованиям политической пропаганды и агитации стала работа A.C. Бочкаревой*, выполненная на материалах Кубани

1 Старостин E.H. Агитационно-пропагандистская работа. С. 107.

2 См.: Шульман М. Г. Партийно-государственная агитация и пропаганда первых лет Советской власти: октябрь 1917-1920 гг (По материалам Калужской и Тульской губерний) : дис. канд. ист. наук. Калуга, 2004.

1920-х годов1. Исследование посвящено следующим аспектам: структуре органов агитации и пропаганды, формам и методам идеологического воздействия на массы. В тексте работы автор признает, что «главная цель советской пропаганды на Кубани была направлена на создание положительного образа новой власти и ликвидацию антисоветских устремлений различных групп населения»2.

Появление этих трех научных работ представляется нам поэтапным движением к рассмотрению темы под новым углом — от агитации и пропаганды до «формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды». Исходной точкой в исследовании темы было рассмотрение тематического содержания агитации и пропаганды с использованием описательного подхода и математических методов у E.H. Старостина. Своего рода промежуточный характер носило исследование М.Г. Шульман с попыткой применить подходы социальной психологии к митинговой агитации. Исследованием, непосредственно предшествовавшим стала диссертация A.C. Боч-каревой, в которой в качестве инструмента агитации и пропаганды рассматривалась политическая символика, являющаяся не чем иным, как приемом формирования образа власти . В своих работах авторы оставили традиционный подход к теме, выражающийся в формулировках тем. Но каждый из последующих исследователей раскрывал тему совершенно новым способом, приближаясь к постановке проблемы «от цели» пропаганды и агитации — формирования желаемого образа мыслей у населения и побуждения их к действию. Наше исследование, таким образом, логически вытекает из тех наработок, которые сделали предшественники в разработке регионального аспекта темы ранней советской агитации и пропаганды.

Вторым крупным блоком в историографии проблемы темы стали исследования об образах власти, относящиеся к современной дисциплине —

1 См.: Бочкарева A.C. Политическая пропаганда и агитация партийно-советских органов власти на Кубани в 20-е гг. XX в.: дис. . канд. ист. наук. Краснодар, 2007.

2 Бочкарева A.C. Политическая пропаганда и агитация партийно-советских органов власти на Кубани в 20-е гг. С. 68.

3 Зуева T.M. Образы политической власти. Ростов-на-Дону, 2001. С. 67.

12 имиджиологии. Здесь необходимо сказать, что итоговый образ власти, как средства господства и подчинения, в массовом сознании имеет сложную внутреннюю структуру. Говоря об образе власти в массовом сознании, мы имеем в виду форму отражения власти в сознании граждан государства, понимаемая комплексно - на чувственном уровне и на уровне мышления. Согласно определению «образа», на чувственной ступени познания образами являются ощущения, восприятия и представления, на уровне мышления — понятия, суждения, концепции, теории1.

Философ и политолог Т.М. Зуева отмечает, что формирование образа власти в массовом сознании является важнейшей составляющей информационной политики государства. Достоинством ее труда является структурирование процесса изучения проблемы «формирование образа власти средствами информационно-коммуникативного воздействия». Здесь автор выделяет изучение субъекта, объекта, результата, методов, приемов и технологий достижения желаемых целей. Субъектом формирования образа власти автор называет специалистов по административному управлению; объектом - массовое сознание . Она же называет основные приемы формирования образа власти, относящиеся к символическому и вербальному воздействию на массовое сознание: национально-государственную и ритуально-процессуальную символику, скульптурные памятники, знаки отличия, денежные знаки, политическую топонимику, наглядно-агитационную и политико-музыкальную символику, предметно-объектную и условно-графическую символику, политический язык, политическую моду и стиль, символы места и времени3.

Как признает Т.М. Зуева, тема «образа власти» в современной отечественной социально-философской литературе разработана слабо: понятийный и в целом научно-теоретический уровень ее разработанности невысок. Целостность подхода в имеющихся исследованиях отсутствует. В то же время нельзя сказать, что исследователи идут «кто во что горазд»: научный поиск

1 См.: Образ // Философия. Энциклопедический словарь. М., 1989. С. 432.

2 См.: Зуева Т.М. Образы политической власти. С. 59.

3 Там же. С. 67. осуществляется по определенным направлениям, соответствующим этапам процесса формирования образа власти. Здесь историк С.И. Григорьев выделил такие стадии, как создание образа власти, репрезентация (представление) его внешнему миру, надзор за этими процессами и восприятие данного образа подданными или гражданами государства. Сам автор обратился к надзору за процессами репрезентации образа власти в монографии о придворной цензуре Х1Х-начала XX веков1.

В осмысление феномена образа власти среди историков быстрее всех включились западные и отечественные исследователи средневековья и Нового времени. Они, следуя традиции школы Анналов, стали исследовать проблему создания и репрезентации образов власти через законодательные тексты, миниатюры, скульптуру, монументальную архитектуру. Как удалось И.Ю. Николаевой проанализировать первые работы, возникшие в этом направлении около десяти лет назад, авторы ставили вопросы о харизме лидера, роли ритуала и слухов, соединяли микро и макроисторические процессы в исследовательских технологиях2.

По утверждению М.А. Бойцова, тема образов власти разработана пока плохо, но совсем новаторской ее тоже не назовешь. В предисловии к сборнику статей «Образы власти на Западе, в Византии и на Руси: Средние века. Новое время» он подчеркивает, что образ власти возникает из диалога между различными образами, относящимися к идеям господства и подчинения. При этом сценариев развития диалога чрезвычайно много, и задача историка проследить на конкретном историческом материале, как этот диалог некогда выстраивался3.

Одним из первых, кто обратился с вопросом о репрезентации образа власти к российской истории, стал Р. Уортман, отследивший «сценарии власти» российских императоров. В двухтомном исследовании автор ввел новые понятия «индивидуального сценария царствования» и «основополагающих

1 См.: Григорьев С.И. Придворная цензура и образ верховной власти, 1831-1917. Спб., 2007. С. 9

2 См.: Николаева И.Ю. Образ власти в современной историографии: новые подходы и методологии (по материалам медиевистики) // Историческая наука и историческое сознание. Томск, 2000. С. 123-150.

3 См.: Образы власти на Западе, в Византии и на Руси: Средние века. Новое время. М., 2008. С. 6-7.

14 мифов российской монархии»1. Заложенные им идеи развивает ряд современных исследователей. Так, предметом исследования О.Б. Мельниковой являются церемониальные процессии в России ХУП-ХУШ вв., через которые власть заявляла о себе, подчеркивая те черты своего образа, которые хотела закрепить в сознании подданных2.

Вопросы репрезентации образа власти в русском искусстве ряд историков, политологов и искусствоведов подняли в сборнике «Образы и символы власти в русском искусстве: история и современность», изданном по материалам международной научной конференции, прошедшей в 2008 г. в Кирове. В центре внимания участников конференции оказались такие проблемы, как власть в системе социокультурных и исторических характеристик, мифология и морфология власти, сакральное и профанное в контексте русской истории и искусства, художественная репрезентация власти, семиотика власти, метафоры власти3.

Однако, несмотря на все движения в разработке темы «формирования образа власти», наиболее привлекательным для исследователей социогума-нитарного направления остается феномен восприятия власти населением. Его разработкой занимаются политические психологи, социологи и политологи4. Авторов интересуют представления о власти в групповом и массовом сознании населения, сравнения их с медиа-образами и архетипами культуры5, изучаются особенности формирования и трансформации образа региональной

1 См.: Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии: От Петра Великого до смерти Николая I. М., 2002.

2 См., напр., Мельникова О.Б. Образ империи: церемониальные процессии в России в XVII-XVIII вв. (сравнительный анализ) // Образы власти в политической культуре России. Сборник статей. М., 2000.

3 См.: Образы и символы власти в русском искусстве: история и современность: материалы международной научной конференции. 16-17 октября 2008 г. Киров, 2008.

4 См.: Шестопал Е.Б. Восприятие образа власти: политико-психологический анализ // Полис. 1995; Она же. Образы российской власти: от Ельцина до Путина. М., 2008; Фадеев A.B. Образ политической власти в массовом сознании россиян на рубеже XX - XXI веков : дис. . канд. социол. наук. М., 2003; Кибальник В.И. Социально-психологические механизмы формирования представлений о местной власти : дис. . канд. пси-хол. наук. М., 1999; Цой С.П. Трансформация образа московской власти в поздне-советский и постсоветский периоды: с 1987 по 2003 гг.: дис. .канд. полит, наук. М., 2004.

5 См.: Захаров A.B. Народные образы власти // Политические исследования. 1998. № 1; Образы власти в политической культуре России. М., 2000. власти1. Основными источниками для анализа выступают СМИ и социологические исследования.

Среди историков восприятие образа власти также стало одной из популярных тем в последнее время. Так, О. С. Поршнева рассматривает эволюцию образа верховной власти в сознании крестьянства России в начале XX в., затрагивая проблемы делегитимизации монархии, обострения этатистских и эсхатологических настроений крестьянства в 1917 году2. Этому же процессу посвящена диссертация A.B. Дорофеевой, защищенная в 2009 г.3 На материалах периода Гражданской войны историки также пока говорят лишь о восприятии образа власти населением. На общероссийском материале образ власти в массовом сознании описывается в трудах JI.A. Обухова, А.Я. Лившина4, на материалах рассматриваемого региона представления населения о власти стали темами работ H.A. Бельковой и М.В. Брянцева5.

Делая заключение по литературе, посвященной тем или иным этапам формирования образа власти и его восприятия, мы отмечаем, что при использовании в заголовках работ понятие «образ власти» авторы подразумевают представления населения о власти. Ни один из вышеуказанных авторов не ставил перед собой задачи изучения процесса создания и репрезентации образа советской власти средствами агитации и пропаганды в годы революции и Гражданской войны на территории Орловской и Брянской губерний.

1 См.: Кибальник В.И. Социально-психологические механизмы формирования представлений о местной власти : дис. . канд. психол. наук. М., 1999; Цой С.П. Трансформация образа московской власти в поздне-советский и пост-советский периоды: с 1987 по 2003 гг.: дис. .канд. полит, наук. М., 2004.

2 См.: Поршнева О.С. Эволюция образа верховной власти в сознании массовых слоев российского общества -в начале XX в. Российский политический менталитет: образ власти в глазах общества XX в.: Материалы XI Всероссийской научно-практической конференции. Москва, РУДН, 18-19 мая 2007 г. М., 2007. С. 188-196.

3 См.: Дорофеева A.B. Эволюция образа власти в массовой культуре России в конце XIX-начале XX вв.: авт. .канд. ист. наук. M., 2009.

4 См.: Обухов Л. А. Изнанка сверхценностных установок: моральный облик большевиков в годы гражданской войны // Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. М, 1997; Лившин А.Я. Общественные настроения в Советской России 1917-1929 гг. М., 2004.

5 См.: Белькова H.A. Отношение населения Центрального Черноземья к решениям советской власти в годы Гражданской войны. // 1918 год в судьбах России и мира: развертывание широкомасштабной Гражданской войны и международной интервенции. Сб. мат-в научной конференции. Архангельск, 2008. С. 36-44; Брян-цев M.B. Образ Советской власти в представлении крестьян в годы гражданской войны (на материалах Государственного архива Брянской области). // Проблемы истории советского государства и общества. Сборник научных трудов. Вып. II. Брянск, 2008. С. 93-108; Он же. Представления населения о коммунистах-большевиках в годы Гражданской войны (1918-1922 гг.) // Гражданская война в России (1917-1922 г.г.): взгляд сквозь десятилетия. Сборник материалов научной конференции. Самара, 2009. С. 89-102.

В третью группу работ, выделенных нами по теме исследования, вошли современные исторические исследования, косвенно затрагивающие отдельные аспекты формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды периода революции и Гражданской войны. В них предприняты попытки анализа роли символов и ритуалов, языка и массовых действий в трансформации массового сознания населения. Во всех из них, так или иначе, используется междисциплинарный подход и понятия смежных наук. Так, вопрос о роли революционных символов в политической культуре граждан России в годы революции и Гражданской войны поднял в своих трудах Б.И. Колоницкий. Одним из основных выводов его работ стало то, что победа большевиков в Гражданской войне была обусловлена среди прочего тем, что они монополизировали общереволюционные символы власти: красный флаг и песни революции1. Семиотизация исторических исследований привела к убеждению многих исследователей в том, что символы и ритуалы, язык и массовые действия должны рассматриваться как исторический текст, подлежащий смысловой расшифровке . Такой подход позволил сделать интереснейшие исследовательские выводы, сформулировать гипотезы и обосновать их. Одним из прорывов в исследовании истории советского государства с этих позиций стала концепция культа вождя, фактически подменившего государственную религию. Классическим трудом здесь считается моноо графия Н. Тумаркин «Ленин жив! Культ Ленина в Советской России» . Что касается значения ритуала в культуре революции, то его мы смогли определить для себя, изучив труды П.К. Корнакова, В.В. Глебкина, Шт. Плагген-борга4.

1 См.: Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917. СПб., 2001. С. 335.

См.: Новикова Л. Г. Гражданская война в России в современной западной историографии // Отечественная история. 2005. № б. С. 152.

3 См.: Тумаркин Н. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. Перевод с английского С.Л. Сухарева, серия: Современная западная русистика. СПб., 1997.

4 См.: Корнаков П.К. Символика и ритуалы революции 1917 г. // Анатомия революции. 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб., 1994. С. 356-365; Глебкин В.В. Ритуал в Советской культуре. М., 1998; Плаг-генборг Шт. Революция и культура: культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма/ Пер. с нем. И. Карташевой. СПб., 2000.

Проблему адекватности восприятия советского «новояза» крестьянством поднял американский русист О. Файджес. Сутью его исследований в данном направлении является положение о том, что крестьянская масса толковала политические термины по-своему, искажая, а то и вовсе меняя изначальный посыл текста листовки, воззвания или газеты. Ему принадлежит научное обоснование положение о том, что терминология революции была иностранным языком для большинства крестьян1. О том, что новая советская власть по-разному объясняла причины своих неудач, а также о том, что существовал официальный дискурс агитации и пропаганды и внутренний язык партии, написал в своем фундаментальном регионоведческом труде американский советолог Д. Рейли . Идею о том, что слова и, в особенности, политические термины стали играть роль смыслообразующего фактора, детерминирующего мышление и поведение в новой окружающей реальности, развил Д.М. Фельдман3.

Как признают почти все исследователи, взявшие на вооружение принципы семиотики и социолингвистики, революционные праздники и риторика агитационных материалов были направлены, прежде всего, на легитимизацию режима, обоснование его законности, права на власть. Одной из самых оригинальных концепций в трактовке процесса легитимизации стала концепция нарратива Октября Ф. Корни4. Американский русист убежден, что средствами агитации и пропаганды большевики формировали массовое историческое сознание с явным мифологическим оттенком. Аналогичную проблему мифологизации режима путем использования потенциала революционного нарратива об Октябрьской революции ставит в своих работах и С.Ю. Малы

1 См.: Figes О., Kolonitskii В. Interpreting the Russian Revolution: The Language and Symbols of 1917. New Haven; London, 1999. P. 128.

2 См.: Raleigh D. J. Experiencing Russia's Civil War: Politics, Society, and Revolutionary Culture in Saratov, 19171922. Boston College, 2002. P.43-45.

3 Фельдман Д.М. Терминология власти. Советские политические термины в историко-культурном контексте. M., 2006.

4 См. Корни Ф. Рассказывая Октябрь: память и создание большевистской революции // 1917 год. Россия революционная: Сборник обзоров и рефератов. M., 2007. С. 164. шева. Ее работы посвящены анализу раннесоветских праздников1. В сравнении с праздниками Великой Французской революции посмотрел ритуалы массовых праздников Советской России в 1917-1920 гг. Ю.А. Лимонов. Проблему советского праздника в деревне с позиций этнографии и культуры л поднял М.Д. Алексеевский . Символы и церемониальные инсценировки советских массовых праздников являются предметом анализа немецкого историка М. Рольфа3.

Как одно из ведущих средств манипуляции сознанием населения рассмотрел советскую газетную прессу в годы Гражданской войны JI.A. Молчанов4. В контексте истории политической культуры и политической психологии масс агитационную работу большевиков проанализировал C.B. Яров. Его работы полны ценных замечаний по рассматриваемой нами проблеме. К примеру, авторское положение о том, что «изучение эффективности воздействия пропаганды на человека в первые послереволюционные годы едва ли возможно будет провести без десятков оговорок, без шатких гипотез и реконструкций со многими неизвестными. Важно увидев, как сделан механизм, определить силу его давления, степень его тотальности, рамки его воздействия»5 выводит проблему агитационно-пропагандистской деятельности на новый исследовательский уровень. Для нас оно во многом стало руководством к действию. C.B. Яров также обратил внимание на региональный аспект изучения проблемы, исследуя политические процессы Северо-Западного региона6. Дальнейшее рассмотрение вопроса об эффективности пропаганды

1 См.: Малышева С.Ю. Миф о революции 1917 года: первый советский государственный проект// АЬ Imperio. Теория и история национальностей и национализма в постсоветском пространстве. 2001. № 1-2. С. 285-303; Она же. Раннесоветская праздничная культура (1917 - 1920-е гг.): основные этапы и тенденции изучения // Вестник молодых ученых. СПб., 2003. № 4 (Серия: Исторические науки. 2003. № 2). С. 3-15.

2 Лимонов Ю.А. Празднества Великой французской революции в 1789-1793 гг. и массовые праздники Советской России в 1917-1920 гг. // Великая французская революция и Россия. М., 1989; Алексеевский М.Д. Советские праздники в русской деревне: к постановке проблемы // Комплексное собирание, систематика, экспериментальная текстология. Вып. 2. Материалы VI Международной школы молодого фольклориста (2224 ноября 2004 г.) Архангельск, 2004.

3 См.: Рольф M. Советские массовые праздники. M., 2009.

4 См. Молчанов Л.А. Газетная пресса России в годы революции и Гражданской войны. (1917-1920 гг.) М., 2002.

5 Яров C.B. Конформизм в Советской России: Петроград 1917-1920-х годов. СПб., 2006. С. 10.

6 См. например, Яров C.B. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и нэп глазами петроградцев. СПб., 1999. позволит среди прочего говорить о степени политической мимикрии разных социальных групп нового советского государства.

Ставя закономерный вопрос о культурно-антропологических условиях, в которых развернула свою деятельность машина агитации и пропаганды в годы ранней советской власти, необходимо учитывать уровень элементарной и политической грамотности абсолютного большинства населения России, с одной стороны, и степень развития политической культуры, с другой. В этой связи для нас представляет большой интерес целый ряд работ о крестьянстве в годы революции и Гражданской войны1, а равно и работ общего характера, посвященных этому периоду в истории страны2.

Завершая обзор исторической литературы, освещающей отдельные аспекты формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды в годы революции и Гражданской войны, отметим, что современные исследования отличает скрупулезность в анализе вводимых в научный оборот источников, а также новый взгляд на известные факты и события. Исследователями освоены большие группы законодательных и делопроизводственных источников центральных и местных архивов, много газетного материала, при анализе источников активно применяются приемы и методы смежных наук. Последнее по-прежнему остается перспективным.

Историографический анализ свидетельствует об отсутствии в литературе попыток формулировки темы «Формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды в октябре 1917-1920 гг. (на материалах Орловской и Брянской губерний)». Подобная формулировка темы является новаторской. Отсутствие трудов схожей проблематики объясняется сложностью самого понятия образа власти. В работах предшественников изучались отдельные ее аспекты. Говоря об образе советской власти, формируемом средствами агитации и пропаганды, мы имеем в виду ту совокупность каче

1 См.: Балашов Е.М. Крестьянство глазами партийных агитаторов (1918-1925 гг.) И Северо-Запад в аграрной истории России. Калининград, 1997. С. 80-89; Куренышев А. А. Крестьянство России в период войны и революции 1917—1920гг. (историографические аспекты) // Вопросы истории. 1999. №4-5. С. 148-156; Кознова Е.И. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М., 2000.

2 См.: Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М., 1997; Булдаков В.П. Красная смута : Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

20 ственных характеристик власти, которая создавалась с помощью политической символики (визуальной, аудиальной, скульптурной, архитектурной, ритуальной, топонимической, словесной — поэтической и прозаической) через известные формы и методы агитации и пропаганды. Нас интересует как ход самого процесса создания и репрезентации образа власти средствами агитации и пропаганды, так и результат процесса формирования образа власти в агитационно-пропагандистских текстах — словесный образ власти.

Объектом данного исследования выступил процесс формирования образа власти, механизмы его создания и репрезентации, содержание образа власти.

Предметом исследования является формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды в годы революции и Гражданской войны на территории Орловской и Брянской губерний.

Цель исследования — проанализировать процесс формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний в годы революции и Гражданской войны как систему: осветить механизмы создания и репрезентации образа власти, выявить его содержание в текстах агитации и пропаганды.

Реализация поставленной цели предполагает решение конкретных научных задач:

- исследовать процесс зарождения и формирования партийно-советских органов пропаганды и агитации и специфику их утверждения на территории Орловской и Брянской губерний;

- осветить работу агитаторов на местах и отразить диалог образов представителей власти в массовом сознании;

- показать основные виды и формы агитационно-пропагандистской работы в годы революции и Гражданской войны;

- проанализировать организацию праздника первой годовщины Октябрьской революции как главного ритуала по формированию образа новой власти;

- определить роль газет и пролетарской поэзии в арсенале форм и методов агитации и пропаганды, направленных на формирование образа советской власти; выявить составные части образа власти в агитационно-пропагандистских текстах: резолюциях митингов и собраний, агитационных статьях советских газет, пролетарской поэзии, проанализировать содержание и механизмы создания каждого «включенного образа» по-отдельности и его «вклад» в содержание образа советской власти в целом;

- отразить общее и особенное в процессе формирования образа власти в Орловской и Брянской губернии.

Хронологические рамки исследования охватывают период с момента прихода к власти большевиков — 25 октября 1917 г. до конца 1920 года. Второй рубеж обусловлен тем, что в конце 1920 г. завершаются мобилизационные кампании Гражданской войны, сворачивается идеологическая кампания в прессе, посвященная войне с Польшей. Более того, 1920 год стал знаковым для всей системы агитации и пропаганды Советской России — в июне был создан отдел Агитпропа ЦК, а 12 ноября 1920 г. был издан декрет об организации Главного политико-просветительного комитета республики (Глав-политпросвета). В результате в стране начала оформляться централизованная «двухполюсная» система партийно-государственных органов агитации и пропаганды, что знаменовало собой изменение характера процесса формирования образа власти средствами агитации и пропаганды в Советской России от хаотического к плановому.

Территориальные рамки исследования обусловлены историческими реалиями административно-территориального устройства Советской России в октябре 1917-конце 1920-го гг. Работа проведена на материалах двух губерний Центральной России: Орловской и Брянской. Брянская губерния, образованная как самостоятельная единица, выделилась из Орловской в апреле 1920 года. Фактически процесс ее отделения шел с весны 1919 года.

Источниковая база исследования представлена широким кругом документов, материалов и свидетельств из истории процесса формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний в годы революции и Гражданской войны, объединенных в несколько групп по видовой принадлежности.

Законодательные акты. Этот вид источников представлен законами и постановлениями центральных партийно-государственных органов: декретами советского правительства, решениями партийных съездов, пленумов, конференций и т.д.1

Делопроизводственные документы. Все источники этой группы можно разделить на нормативные документы (положения, уставы, инструкции об агитационной работе), протокольную документацию (журналы и протоколы съездов, собраний, резолюции митингов и собраний), деловую переписку между органами центральной и местной власти, информационные документы (сводки о политическом отношении населения к власти, сообщения с мест), отчетные документы (отчеты и доклады агитаторов, инструкторов-ревизоров, отчеты об агиткампаниях и др.). Делопроизводственные источники позволили воссоздать картину деятельности органов агитации и пропаганды: описать их структуру, а также формы и методы работы с населением.

Документы были извлечены из центральных и региональных архивов: из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ): Ф. Р-393. Народного комиссариата внутренних дел РСФСР (НКВД РСФСР). Оп. 2, Оп. 4, Оп. 12; Ф. А-557. Центрального управления учета, распределения и распространения произведений печати (Центропечать) при государственном издательстве Наркомата просвещения РСФСР, Оп. 3; из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ): Ф.17 - Отдела агитации и пропаганды ЦК РКП (б) - ЦК КПСС, Оп. 4 Секретариата ЦК, Оп. 5 Отдела по работе с деревней, Оп.6 Информационного отдела, Оп. 11-12 Ор

1 Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957; Т. 3. М., 1964; Т. 4. М., 1968; Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП (б). М., 1947; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК». Изд. 7-е. В 3 ч. Ч. I. М., 1953; Агитмассовое искусство Советской России. Материалы и документы: Агитпоезда и агитпароходы. Передвижной театр. Политический плакат. 1918-1932. В 2 т. М., 2002.

23 ганизационно-инструкторского отдела; Оп.бО Агитпроп отдела; Оп. 86 Секретного отдела ВЦИК.

Основную долю архивных документов составляют свидетельства региональных архивов. Были использованы источники делопроизводства, отложившиеся в фондах Государственного архива Брянской области (ГАБО) и Государственного архива Орловской области (ГАОО). Местные архивные источники изучены гораздо хуже, чем те, которые хранятся в центральных архивах. В исследовании были использованы материалы ГАБО: фонды Ф. Р-1 Брянского губернского исполкома советов, Оп.1; Ф.Р-558 Бежицкого уездного исполкома советов, Оп. 2; Ф. Р-1616 Брянского уездного исполкома советов, Оп. 1; Ф. Р-483 Брянского уездного военного комиссариата, Оп. 1; Ф. Р-85 Брянского губернского военного комиссариата, Оп.2; Ф. П-3. Брянского уездного комитета партии большевиков, Оп.1.; Ф. П-4. Бежицкого уездного комитета партии большевиков. Оп. 1.; Ф. П-5. Карачевского уездного комитета партии большевиков, Оп. 1.; Ф. П-1249. Брянского городского комитета партии большевиков горкома, Оп. 1; Ф. П-451 Партийного архива Государственного архива Брянской области, Оп. 1. Из материалов Государственного архива Орловской области (ГАОО) в диссертации были использованы материалы фондов: Ф. Р-3396 Орловского городского совета рабочих и солдатских депутатов, Оп. 1; Ф. Р-1263 Орловского губернского военного комиссариата, Оп. 1.; Ф. Р-1162 Отдела управления Орловского губернского исполкома советов, Оп. 1.; Ф. Р-1 Орловского губернского исполкома советов, Оп. 1.; Ф. П-1 Орловского губернского комитета партии большевиков, Оп. 1; Ф. П-6 Кромского уездного комитета партии большевиков Оп.1; Ф. П-3 Волховского уездного комитета партии большевиков. Здесь необходимо отметить, что в Орле большинство документов партийного архива за 1917-1919 гг. были уничтожены во время оккупации деникинскими вооруженными формированиями 1919-го г. и в фондах отсутствуют. В Брянском же архиве документы фондов по Севскому и Трубчевскому уездам 1917-1920 гг. имеют фрагментарную сохранность. Отобранные документы, тем не менее, позволяют исследовать работу всех уровней военных, партийных и советских ведомств, занимавшихся агитационно-пропагандистской деятельностью: от губернского до волостного. В группу делопроизводственных источников вошли и документы, опубликованные в сборниках местного характера1.

Большую важность для нашей темы исследования имеет такой источник этой группы как доклады агитаторов. Исчерпывающую источниковедческую характеристику им дал С. В. Яров . Останавливаясь подробно на описании в докладах массового политического протеста среди крестьянства, автор предложил пример оценки достоверности самого источника, способов выявления риторических наслоений, вариант структурирования текста докладов.

Общая сохранность материалов в региональных архивах позволяет говорить о том, что доклад агитатора или инструктора 1918 или 1919 гг. зачастую является единственным документом, позволяющим пролить свет на историю той или иной волости. В рамках нашей темы доклады агитаторов позволяют оценить работу органов, задействованных в агитационно-пропагандистской деятельности: то, как проходила координация с вышестоящим ведомством, какие методы работы с населением использовались. Лексика и стилистика докладов агитаторов и инструкторов отражают уровень общей и политической грамотности самих агитаторов. Важна для нас эмоциональная сторона докладов, отражающая собственные реакции автора на происходящие в деревне события. Такие свидетельства раскрывают «кухню» взаимоотношений между представителями различных уровней советской власти, равно как и отражают степень лояльности по отношению к власти. На основе текстов докладов агитаторов можно говорить не только о том, какие идеи и каким образом доносили представители новой власти населению, но и о том, как сами представители власти эту власть воспринимали.

1 Борьба трудящихся Орловской губернии за установление Советской власти в 1917-1918 гг. (Сборник документов). Орёл, 1957; Октябрь на Брянщине. Сборник документов и материалов. Брянск: Брянский рабочий, 1957; Орловская губерния в период иностранной военной интервенции и гражданской войны (19181920 гг.). Сборник документов и материалов. Орел, 1963.

2 См.: Яров C.B. Источники по истории политического протеста в Советской России в 1918-1923 гг. СПб., 2001. С. 5-29.

Одним из главных источников по нашей теме стали резолюции митингов и собраний, также относимые к группе делопроизводственных источников. Этот массовый источник по истории ранней Советской России еще ждет своего исследователя. В попытке подхода к его анализу перед нами, прежде всего, стоял вопрос о достоверности источника, который еще не решен. Обнародованные факты и сравнительный анализ с комплексом других источников (инструкции агитаторам и др.) позволил утверждать, что резолюции митингов октября 1917-1920 гг. рассматриваемого региона в большинстве своем были инспирированы агитаторами. И хотя в тексте прямым автором называются жители или граждане населенного пункта, свидетельство это промежуточное. Источник дает информацию не о том, какой власть реально виделась населению, а о том, какой она хотела выглядеть в его глазах1.

Значительное место в источниковом корпусе работы занимает периодическая печать Орловской и Брянской губерний 1918-1920 годов. Нами были изучены следующие газеты, издававшиеся на территории Орловской и Брянской губерний:

• «Орловские известия Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», 1918-1920 гг.;

• «Рабочий и крестьянин», 1918 г.;

• «Известия Брянского районного совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», 1918 - 1919 гг., «Известия Брянского уездного исполкома советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», 1919-1920 гг., «Известия Брянского губернского исполкома рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» апрель-июнь 1920 г., «Известия Брянского губернского исполкома и губернского комитет РКП (б)», с 16 июня 1920 гг.;

1 Подробнее о резолюциях см. глава вторая, параграф «Митинги, собрания и агиткампании».

• «Свободный пахарь: Орган Ливенского уездного комитета РКП (б) и уисполкома Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», 1918 г.;

• «Вестник бедноты: Издание Елецкого уездного комитета РКП(б), 1918-1919; «Известия Елецких Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», она же «Соха и молот», 1918-1919 гг.;

• «Известия Бежицкого Совета рабочих депутатов», 1918— 1919 гг.;

• «Революционный путь» (она же «Известия Малоархангельского уездного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов») 1918-1919 гг.;

• «Коммунист» (Севск), 1918 г., «Севский листок», 1919 г.;

• «Известия Трубчевского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», 1918-1919 гг.;

• «Болховские известия советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», 1918-1919 гг.;

• «Известия Дмитровского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», 1918 г., 1920 г.

Всего внешней и внутренней критике были подвергнуты около шести сотен номеров полутора десятка уездных и губернских советских газет. Необходимо отметить, что сохранность газет фрагментарна. Более 90% газетного материала, вошедшего в исследование, впервые вводится в научный оборот как исторический источник. Газеты Севского, Карачевского и Трубчевского уездов, вошедших в состав Брянской губернии в 1920 г., ранее вообще не интересовали исследователей1. Стоит заметить, что газеты часто меняли названия, и для удобства в работе мы будем обозначать ту или иную газету с употреблением в названии слова «известия» по месту издания — напр. «Болховские известия», «Бежицкие известия» и т.д. Привлекались в работе и

1 Подробнее о газетах Орловской и Брянской губерний см. глава вторая, параграф «Газеты и пролетарская поэзия». материалы центральной партийной газеты «Правда» 1918 и 1919 гг., «Вестника Агитации и пропаганды» 1920 г., «Известия народного комиссариата по военным делам» 1918 года.

При работе с газетами был использован фронтальный метод, позволивший изучить соответствующие материалы каждого номера газеты. В обязательном порядке проводился сравнительно-сопоставительный анализ газетных данных с аналогичным источником, будь это архивных документ или материал центральной прессы. При анализе содержания образа власти на страницах газет главным методическим инструментарием для нас стал метод контент-анализа в совокупности с теорией персуазивной коммуникации. В соответствии с последней, мы исходим из того, что за особым употреблением языка встает особая идеология, а «выбор слова способен навязать другому определенное отношение к содержанию сообщения»1. Единицами контент-анализа нами были выбраны как отдельные языковые единицы — «революция», «рабоче-крестьянская», «пролетариат», «они», «мы», «Колчак», «враг», так и цельные образы — «героя», «врага», «времени», «революции». Такое соединение теории и метода позволило раскрыть интенсивность упоминания того или иного образа на страницах газет, а также отразить приемы и способы его преподнесения читателю на уровне массовой психологии. Предложенная методика работы с советскими газетами периода Гражданской войны является авторской.

Отдельным блоком в списке источников работы стоит пролетарская поэзия региональных авторов. Это стихотворения пролетарского поэта Бе-жицы И.И. Мукосеева, изданные в двух сборниках 1918 г. и 1920 г., а также других пролетарских поэтов Орловской и Брянской губерний, публиковавшиеся на страницах местных газет. О возможности использования революционной поэзии как источника была написана монография в 1988 году . Пролетарская поэзия для нас выступает как источник по агитации и пропаганде,

1 Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия. М., 2006. С. 12.

2 См.: Миронец Н. И. Революционная поэзия Октября и гражданской войны как исторический источник. Киев, 1988. идеологической деятельности партии власти, вмещающий в себя политический язык. Как отметила Т.М. Зуева, «политическая символика использует преимущественно интуитивную логику воздействия и близка искусству. Отдельные символы могут комбинироваться для построения символических текстов, формирующих в массовом сознании целостные образы»1. В анализе их творчества советская историография не уходила дальше перечисления тем и традиционной характеристики используемых ими художественных средств и приемов. В своем исследовании мы пытаемся расшифровать послание уездных пролетарских поэтов со страниц газет и поэтических сборников, издаваемых на территории Орловской губернии, используя теорию персуазив-ной коммуникации2. Наше внимание привлекли языковые средства поэтичео ского слога поэтов, участвующие в создании персуазивного эффекта , их взаимосвязь и осознанность применения.

Сравнительный анализ содержания таких источников, как резолюции митингов и собраний, стихотворения пролетарских поэтов и статьи советских газет позволил выявить содержание транслируемого образа власти — опорные словесные образы, представленные в текстах агитации и пропаганде. По нашей классификации этими «включенными образами»4 стали образы времени и революции, образ героя и образ врага.

Менее многочисленную, но не менее важную группу источников составляют воспоминания, содержащие субъективные оценки процесса формирования образа власти средствами агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний в рассматриваемый период. Здесь мы выделяем сборник воспоминаний соратников Игната Фокина о нем5 и воспоминания об организации праздника первой годовщины Октябрьской революции коммуниста Сидорова, отложившиеся в Ф. П-451 Партийного архива Государст

1 Зуева Т.М. Образы политической власти. С. 68.

2 Чернявская В.Е. Дискурс власти. С. 12.

3 Там же. С. 30.

4 «Включенные образы» — наше понятие. Вводя его по отношению к образу власти, мы опираемся на известный в социогуманитарной науке тезис о том, что власть является одним из центральных архетипов российской политической культуры, одним из тех стержней, на котором держатся многие другие архетипы. См.: Шестопал Е.Б. Образы российской власти: от Ельцина до Путина. М., 2008. С. 14.

5 Сборник памяти Игната Фокина: к пятилетию октябрьской революции. Брянск, 1922.

29 венного архива Брянской области (Оп. 1, Д. 83). Рассматривая воспоминания

0 работе с Игнатом Фокиным, мы позволили себе оценить их в жанре коммунистической агиографии, выделенном Ю.С. Подлубновой1.

В отдельную группу источников, существующую на границе с делопроизводственными источниками и источниками личного происхождения, мы включили заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям, опубликованные в сборнике «Письма во власть»2 и выявленные в архивах Брянской (ГАБО. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 19, 40) и Орловской областей (ГАОО. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 14). Эти документы позволяют оценить отношение населения к власти в целом и к ее отдельным представителям, в частности. Здесь считаем нужным оговорить, что при публикации архивных источников, мы намеренно сохраняем всю их орфографию и пунктуацию в исходном варианте, не видоизменяя.

Для формулировки отдельных выводов в главе «содержание образа власти», параграфе «образ героя: от пролетария до местного вождя» привлекались фотоматериалы похорон И.И. Фокина и вегцественные источники — материалы Брянского краеведческого музея из экспозиции «Игнат Фокин».

Из специально-исторических методов в работе с источниками были ис- • пользованы сравнительно-исторический и историко-описательные методы. Первый метод дал возможность изложить события и явления в строгом хронологическом порядке и взаимодействии. Историко-описательный метод использовался, в основном, для анализа решений центральных и местных органов власти по вопросам агитации и пропаганды с учетом той исторической ситуации, в рамках которой они принимались. Сравнительно-исторический метод дал возможность сопоставить и согласовать между собой факты, полученные из различных источников, выявить сущность исследуемых явлений с учетом их сходств и отличий. Системный метод позволил рассмотреть деятельность разноуровневых агитационно-пропагандистских структур Орлов

1 Подлубнова Ю. С. Метажанры в русской литературе 1920 -начала 1940-х годов (коммунистическая агиография и «европейская» сказка-аллегория): дис. канд. филол. наук. Екатеринбург. 2005.

2 Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям / Сост. А .Я. Лившин, И.Б. Орлов. М., 1998.

30 ской и Брянской губерний, проследить внутреннюю логику их создания и функционирования. В целом, завершая источниковой обзор по нашей теме, можно сказать, что данный комплекс источников и применяемых к ним методов позволяет добиться решения поставленных в работе задач и получить достоверные выводы.

Методологической основой диссертационного исследования послужили принципы объективности и историзма. Обозначенная тема потребовала использования теоретического инструментария смежных гуманитарных наук. Наше исследование укладывается в рамки «новой политической истории», в рамках которой признается, что власть многообразна по своим проявлениям и стремится проникнуть во все сферы жизни человека, заявляя о себе на социально-культурном уровне через массовые представления, символы и ритуалы, язык и массовые действия1. В отношении языка мы исходим из того, что он во многом определяет развитие духовного мира человека. Поскольку тексты суть продукты человеческой деятельности, на которых «запечатлено» влияние языкового сознания, постольку понимание текстов должно опираться на принципиальный анализ языкового сознания. В этой связи мы стремимся дешифровать источник в «его времени» — изнутри на языке оригинала. Такой посыл диктует необходимость использования достижений психолингвистики — так называемого «лингвистического поворота» (структуралистские подходы к метафоре, семиотический анализ). Практически полезными для нас оказались работы социальных лингвистов и социальных психологов3, в которых были заложены основы теоретического осмысления технологий управления обществом на уровне массового сознания. Проблематика ис

1 См.: Новикова Л.Г. Гражданская война в России в современной западной историографии // Отечественная история. 2005. № 6. С. 152.

2 См.: Карасик В.И. Язык социального статуса. М., 1991; Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.-Волгоград, 2000; Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия: учеб. пособие. М., 2006; Подлубнова Ю. С. Метажанры в русской литературе 1920 - начала 1940-х годов (коммунистическая агиография и «европейская» сказка-аллегория): дис. канд. филол. наук. Екатеринбург. 2005.

3 Доценко Е.Л. Психология и манипуляция. М., 1996; Почепцов Г.Г. Пропаганда и контрпропаганда. М., 2004; Волковский Н. Л. История информационных войн. В 2 ч. Ч. 2. СПб., 2003; Аронсон Э. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения, повседневное использование и злоупотребление. СПб., 2003; ВойтасикЛ. Психология политической пропаганды. М., 1981 и др.

31 следования в целом относится и к «новой культурной истории» регионального уровня, набирающей в настоящий момент обороты, как в зарубежной1, так и в отечественной историографии .

Научная новизна исследования.

1. Новизна исследования заключается в новаторской формулировке темы, позволившей предметом исследования избрать процесс формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды.

2. В научный оборот введен комплекс архивных материалов и периодической печати, издававшейся на территории Орловской и Брянской губерний.

3. В историю региональной литературы и журналистики возвращено имя пролетарского поэта И. И. Мукосеева, произведения которого оказывали значительное влияние на сознание населения Брянского уезда того времени.

4. Впервые известные ранее источники по истории Гражданской войны: тексты периодической печати, стихотворения пролетарских поэтов, резолюции митингов и собраний были рассмотрены как источники по созданию и репрезентации словесного образа новой власти.

5. Использована новая методика работы с периодической печатью советского периода, заключающаяся в соединении математического метода контент-анализа и теории персуазивной коммуникации, находящейся в рамках прагматической лингвистики.

6. Впервые дана характеристика образа врага в агитации и пропаганде первых лет советской власти, выполненная на региональном материале.

1 См.: Kenez P. The birth of the propaganda state Soviet methods of mass mobilization, 1917-1929. Cambridge etc. Cambridge univ. press 1985. 315 p.; Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! Soviet Public Culture from Revolution to Cold War. Princeton University Press, 2000. XX, 320 p.; Donald J. Raleigh. Experiencing Russia's Civil War: Politics, Society, and Revolutionary Culture in Saratov, 1917-1922. Boston College, 2002.

2 См.: Яров C.B. Крестьянин как политик. Крестьянство северо-запада России в 1918-1919 гг.: политическое мышление и массовый протест. СПб, 1999; Он же. Конформизм в Советской России: Петроград 1917-1920-х годов. СПб., 2006.

7. Выдвинута концепция формирования культа местных вождей революции и Гражданской войны как механизма по формированию образа власти (на примере начала процесса формирования культа вождя большевиков Брянского уезда Игната Фокина).

8. В ходе анализа словесного образа советской власти в текстах агитации и пропаганды выявлены составные его части — так называемые нами «включенные образы» времени и революции, образы героя и врага.

9. Исследование позволило поставить под вопрос утвердившееся в рамках отечественной историографии положение о том, что у новой советской власти отсутствовал план по ведению агитации и пропаганды. Проведенное исследование показало наличие стратегической линии в деятельности всех ведомств, занимавшихся агитацией и пропагандой. Этой генеральной стратегической линией и стало формирование привлекательного образа власти.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что его материалы, положения и выводы позволяют составить комплексное представление об идеологической работе на территории Орловской и Брянской губерний в первые годы советской власти. Они могут использоваться при создании обобщающих трудов, энциклопедий, учебных пособий и практикумов по направлениям «Отечественная история», «История Брянского края», «История Орловского края», «История журналистики», «Политическая культура России XX века», «Имиджиология», а также при разработке лекционных и семинарских курсов по этим направлениям.

Теоретическое осмысление образа власти и механизмов его трансляции в октябре 1917 - 1920 гг. позволит проследить генетическую преемственность с образом власти, формируемом в современном информационно-коммуникативном пространстве, более полно отразить соответствие историческим реалиям и ожиданиям населения. Опыт идеологической работы может быть учтен в деятельности государственных, политических и общественных структур при формировании их имиджа.

Цели исследования обусловили структуру диссертации. Во введении обосновывается актуальность и научная новизна темы, обозначаются цели и задачи, предмет и объект исследования, приводятся источники и литература, перечисляются методы исследования. В первой главе в двух параграфах описываются те структуры и личности, которые занимались непосредственно созданием и трансляцией образа власти средствами агитации и пропаганды: органы агитации и пропаганды, агитаторы и инструкторы. Во второй главе в четырех параграфах описаны формы и методы репрезентации образа власти: митинги, собрания и агиткампании; государственные праздники; газеты и пролетарская поэзия; организация городского пространства. В третьей главе раскрыто содержание словесного образа власти в агитационно-пропагандистских текстах: дана характеристика образам времени и революции, образу врага и образу героя, методам их создания в текстовом целом. В заключении приводятся выводы по общей проблематике диссертации.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Киселева, Елена Викторовна, 2011 год

1. Андреева Л.К., Хоменкова Л.П. Периодические издания Орловскогокрая. 1816-1995 гг. Справочник. Орел, 1997. - 174 с.

2. Сборник памяти тов. Игната Фокина (К пятилетней годовщине Октябрьской революции 1917-1922 гг.). Брянск, 1922. — 98 с.

3. Безнюк Д.К. Культ // Социология: Энциклопедия. Мн., 2003. URL: http://slovari.yandex.ru/dict/sociology (дата обращения: 10.08.2008).

4. Грачев М.Н. Агитация партийная. Политическая энциклопедия: В 2 т. -Т. 1.М., 1999. С. 18-19.Исследовательская литература

5. Агурский М. Идеология национал-большевизма. М.: «Алгоритм», 2003 — 320 с. URL: http://www.nbp-info.ru/new/lib/agnb/ (дата обращения: 10.08.2008).

6. Алексеев Д. Ленин в агитплакатах первых лет Советской власти // Искусство. 1970. № 6. С.33-42.

7. Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Советский период: Антология / Сост. М. Дэвид-Фокс. Самара: Самарский университет, 2001.-376 с.

8. Аникин A.B. Элементы сакрального в русских революционных теориях (к истории формирования советской идеологии) // Отечественная история. 1995. № 1.С. 78-92.

9. Байрау Д. Пропаганда как механизм самомобилизации // Отечественная история. 2008. № 1. С. 91-99.

10. Балашов Е.М. Крестьянство глазами партийных агитаторов (1918-1925 гг.) // Северо-Запад в аграрной истории России. Межвуз. темат. сб. науч. трудов. Отв. редактор. В. Н. Никулин. Калининград, 1997. С. 80-89.

11. Безгин В.Б. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX начала XX века). М.-Тамбов: Изд-во. Тамб. гос. тех. ун-та. 2004. — 304 с.

12. Бирюков Б.В., Эджубов Л.Г. Простое и сложное в социокультурных концепциях//Вопросы философии. 1996. № 12. С. 33-47.

13. Большакова О.В. Русская революция глазами трех поколений американских историков (обзор) // 1917 год. Россия революционная: Сборник обзоров и рефератов. РАН. ИНИОН. М., 2007. С.7-35.

14. Брянцев М.В. Представления населения о коммунистах-большевиках в годы Гражданской войны (1918-1922 гг.) // Гражданская война в России (1917-1922 г.г.): взгляд сквозь десятилетия. Сборник материалов научной конференции. Самара, 2009. С. 89-102.

15. Булдаков В.П. Красная смута : Природа и последствия революционного насилия. М. : РОССПЭН, 1997. — 375 с.

16. Васюкова Л. О жизни и революционной деятельности И.И. Фокина (1889-1919 гг.) // Брянский краевед. 1957. Вып. I. С.31-37.

17. Великанова О.В. Образ Ленина в массовом сознании// Отечественная история. 1994. № 2. С. 177-185.

18. Великая Октябрьская социалистическая революция и становление советской культуры. 1917-1927. М.: Наука, 1985. — 526 с.

19. Волковский Н. Л. История информационных войн. В 2 ч. Ч. 2. — СПб.: ООО «Издательство «Полигон», 2003. — 736 с.

20. Галин С.А. Исторический опыт культурного строительства в первые годы Советской власти (1917-1925 гг.). М.: Высш. Шк., 1990. 144 с.

21. Глебкин В.В. Ритуал в Советской культуре. М.: Янус-К, 1998. 168 с.

22. Голубев A.B. Если мир обрушится на нашу Республику: советское общество и внешняя угроза в 20-е 40-е годы. М.: Кучково поле, 2008. — 384 с.

23. Григорьев С.И. Придворная цензура и образ верховной власти, 18311917. Санкт-Петербург : Алетейя, 2007. 476 с.

24. Гудков JI. Идеологема «врага»: «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции // Образ врага. / Сост. Л.Гудков, Н. Кон-радова. М: ОГИ, 2005. С. 7-80.

25. Добрейцина Л.Е. Репрезентация власти в пространстве города (на примере Нижнего Тагила) // Образы и символы власти в русском искусстве: история и современность: материалы международной научной конференции. 16-17 октября 2008 г. Киров, 2008. С. 84-91.

26. Доброхотов В.Я. Разработка В.И. Лениным научных основ партийной пропаганды. М.: Высш. Школа, 1980. 263 с.

27. Дозорцев С.С., Дозорцев М.С. Брянск: историко-экономический очерк. Тула, 1986. — 174 с.

28. Жигульский К. Праздник и культура. Пер. с польск. М.: Прогресс, 1985.-336 с.

29. Захаров A.B. Народные образы власти // Политические исследования. 1998. № 1.С. 23-35.

30. Зуева Т.М. Образы политической власти. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2001. — 224 с.

31. Исайчиков Ф. С. Именные улицы Брянска. Брянск, 1999. — 26 с.

32. Историческая наука и историческое сознание. Томск: Изд-во Томского ун-та. 2000. — 234 с.

33. История Брянского края. XX век. Под ред. В.В.Крашенинникова. Клинцы, 2003. — 450 с.

34. История БГТУ. URL: http://www.tu-bryansk.ru/content/obs/hist (дата обращения: 10.02.2011).

35. Калашникова Е.Б. Идеологическая деятельность органов Советской власти в войсках действующей армии (1918-1920 гг.). СПб : Нестор, 2007. — 116 с.

36. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Институт языкознания АН СССР, Волгоградский педагогический институт, 1991. — 495 с.

37. Катков Н.Ф. Агитационно-пропагандистская работа большевиков в войсках и тылу белогвардейцев в период 1918-1920 гг. Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1977. —168 с.

38. Коваленко H.A. 1917 год. Новые подходы и взгляды. М.: МАКС-пресс, 2001. —335 с.

39. Кознова Е.И. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М.: ИФ РАН, 2000. — 207 с.

40. Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. —350 с.

41. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. Учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 1997. 687 с.

42. Кондратенко А.И. Очерки истории периодической печати Орловской губернии (1816-1928 гг.). Орел: Изд-во ОРАГС, 2002. 126 с.

43. Корнаков П. К. Символика и ритуалы революции 1917 г. // Анатомия революции. 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб.: Глаголъ, 1994. С. 356-365.

44. Корни Ф. Рассказывая Октябрь: память и создание большевистской революции // 1917 год. Россия революционная: Сборник обзоров и рефератов. РАН. ИНИОН. М., 2007. С. 162-172.

45. Крашенинников В.В. «Дело Н.Ашкинази» // Вестник Брянского Государственного университета. История, литературоведение, право, философия, языкознание. Брянск, 2005. №.2. С.32-38.

46. Кузнецов А.Н. Первые шаги бежицкого комсомола (из воспоминаний) // Брянский краевед. Выпуск VII. Брянск: Приокское книжное издательство. Брянское отделение, 1974. С. 116-123.

47. Кулешов B.C., Волобуев C.B., Пивовар Е.И. и др. Наше Отечество. Ч. 2. M.: ТЕРРА, 1991.-620 с.

48. Куренышев А. А. Крестьянство России в период войны и революции 1917—1920гг. (историографические аспекты) // Вопросы истории. 1999. №45. С. 148-156.

49. Лившин А.Я. Общественные настроения в Советской России 1917-1929 гг. М.: Университетский гуманитарный лицей, 2004. 272 с.

50. Лимонов Ю.А. Празднества Великой французской революции в 17891793 гг. и массовые праздники Советской России в 1917-1920 гг. // Великая французская революция и Россия. М.: Прогресс, 1989. С. 390-412.

51. Мазаев А.И. Праздник как социально-художественное явление. Опыт историко-теоретического исследования. М.: Наука 1978. 391 с.

52. Максименков Л. Культ. Заметки о словах-символах в советской политической культуре. Альманах Восток. 2004. № 12(24). URL: http://www.situation.ru/app/iart 677.htm (дата обращения: 10.08.2008).

53. Малышева С.Ю. Миф о революции 1917 года: первый советский государственный проект // Ab Imperio. Теория и история национальностей и национализма в постсоветском пространстве. 2001. № 1-2. С. 285-303.

54. Малышева С.Ю. Раннесоветская праздничная культура (1917 1920-е гг.): основные этапы и тенденции изучения // Вестник молодых ученых. СПб., 2003. № 4 (Серия: Исторические науки. 2003. № 2). С. 3-15.

55. Миронец H. И. Революционная поэзия Октября и гражданской войны как исторический источник. Киев : Изд-во при Киев. гос. ун-те, 1988. — 173 с.

56. Молчанов JI.A. Газетная пресса России в годы революции и Гражданской войны. (1917-1920гг.). М.: Издат проф-пресс, 2002. — 272 с.

57. Московичи С. Век толп : Исторический трактат по психологии масс / С. Московичи. М.: Центр психологии и психиатрии, 1996. 439 с. URL: http://www.gumer.info/bibliotek Вuks/Psihol/Mosk/06.php (дата обращения: 10.08.2008).

58. Новикова JI.Г. Гражданская война в России в современной западной историографии // Отечественная история. 2005. № 6. С. 142-159.

59. Образы власти в политической культуре России Сборник статей./ Моск. обществ, науч. фонд. М.: МОНФ, 2000. — 242 с.

60. Образы власти на Западе, в Византии и на Руси: Средние века. Новое время. Сборник статей. М.: Наука, 2008. — 448 с.

61. Обухов Л. А. Изнанка сверхценностных установок: моральный облик большевиков в годы гражданской войны // Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. М.: Ин-т рос. Истории РАН, 1997. С. 161-170.

62. Орлов И.Б. Политическая культура России XX в.: Учеб. пособие для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2008. — 223 с.

63. Очерки истории Брянской организации КПСС. Тула: Приокское книжное издательство, 1982. — 541 с.

64. Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М.: Русское книгоиздательское товарищество История, 1997. - 272 с.

65. Петрищев В. Игнат Фокин. Орёл, 1939. — 59 с.

66. Плаггенборг Ш. Революция и культура: культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма/ Пер. с нем. И. Кар-ташевой. СПб.: Журнал «Нева», 2000. — 416 с.

67. Полищук Н.С. У истоков советских праздников // Советская этнография. 1987. №6. С. 3-15.

68. Рольф М. Советские массовые праздники. М.: РОССПЭН: Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2009. 439 с.

69. Российский политический менталитет: образ власти в глазах общества XX в.: Материалы XI Всероссийской научно-практической конференции. Москва, РУДН, 18-19 мая 1917 г. М.: РУДН, 2007. - 279 с.

70. Сенявская Е.С. Образ врага в сознании участников Первой мировой войны // Вопросы истории. 1997. № 3. С. 140-145.

71. Сенявская Е.С. Психология войны в XX в.: Исторический опыт России, М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. — 383 с.

72. Силаев М.Ф. Большевики Орловской губернии в борьбе за победу Октябрьской социалистической революции. . Рукопись кандидатской дисс. М., 1951.-347 с.

73. Соболева H.A. Из истории советской политической символики // Отечественная история. 2006. №2. С. 89-109.

74. Стайте Р. Русская революционная культура и её место в истории культурных революций // Анатомия революции. 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб.: Глаголъ, 1994. С. 372-381.

75. Сысоев С.С. Очерки культурного строительства на Брянщине. Тула: Приокское книжное издательство, 1970.— 204 с.

76. Тарджиманов М.О., Шахов В.Н., Дунаев Ф.П. Всегда на боевом посту. Тула: Приокское книжное издательство, 1985. — 223 с.

77. Тумаркин Н. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1997. — 287 с.

78. Уортман P.C. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. •Т. 1. От Петра Великого до смерти Николая I. М.: О.Г.И., 2002. — 608 с.

79. Фатеев A.B. Образ врага в советской пропаганде. 1945-1954 гг. М.: РАН. Ин-т рос. истории в сотруд. с ун-том им. Меллена, 1999. — 261 с. URL: http://psyfactor.org/lib/fateevO.htm (дата обращения: 05.05.2010).

80. Фельдман Д.М. Терминология власти. Советские политические термины в историко-культурном контексте. М.: РГГУ, 2006. — 486 с.

81. Ходасевич В.Ф. Пролетарские поэты. // «Современные записки». 1925. Кн. XXVI. URL:http://dugward.ru/librarv/hodasevich/hodasevich prolet poet.html (дата обращения: 05.05.2010).

82. Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2006. — 136 с.

83. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.-Волгоград: Перемена, 2000.— 368 с.

84. Шестопал Е.Б. Восприятие образа власти: политико-психологический анализ // Полис. 1995. №. 4. С. 86-98.

85. Щербаков Д., Школьников JI. Игнат Фокин. Тула, 1967. — 88 с.

86. Эвентов И. С. Пролетарские поэты // История русской литературы: В 10 т. Т. X. Литература 1890—1917 годов. 1954. URL: http://feb-web.ru/feb/irl/il0/ila/ila27402.htm (дата обращения: 05.09.2010).

87. Энкер Б. Начало становления культа Ленина // Отечественная история. 1992. №5. С. 191-205/

88. Яненко И. Е. Борьба большевиков за победу и упрочение Советской власти на Брянщине (март 1917 июль 1918 г.). Тула: Приок. кн. изд-во, 1977.— 207 с.

89. Яненко И.Е. Краеведческий материал в помощь изучающим историю КПСС (конец XIX в. 1920 г.). Пособие для пропагандистов и слушателей школ партийного просвещения. Брянск, 1967. — 71 с.

90. Яров C.B. Источники по истории политического протеста в Советской России в 1918-1923 гг.: Учебное пособие. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. — 131 с.

91. Яров C.B. Конформизм в Советской России: Петроград 1917-1920-х годов. СПб.: Издательство «Европейский Дом», 2006. — 570 с.

92. Яров C.B. Крестьянин как политик. Крестьянство северо-запада России в 1918-1919 гг.: политическое мышление и массовый протест. СПб: Дмитрий Буланин, 1999. — 168 с.

93. Figes О., Kolonitskii В. Interpreting the Russian Revolution: The Language and Symbols of 1917. New Haven; London, 1999. — 190 p.

94. Kenez P. The birth of the propaganda state Soviet methods of mass mobilization, 1917-1929. Cambridge etc. Cambridge univ. press 1985. — 315 p.

95. Raleigh Donald J. Experiencing Russia's Civil War: Politics, Society, and Revolutionary Culture in Saratov, 1917-1922. Boston College, 2002. — 438 p.Диссертации и авторефераты

96. Гончаров A.A. Большевистские партийные и советские газеты периода триумфального шествия советской власти и начала Гражданской войн (25 окт. 1917- июль 1918 гг.) : Дис. .канд. ист. наук. М., 1968. — 440 с.

97. Бочкарева A.C. Политическая пропаганда и агитация партийно-советских органов власти на Кубани в 20-е гг. XX в. : Дис. . канд. ист. наук. Краснодар, 2007. — 212 с.

98. Доброхотов В.Я. Принципы, формы, методы большевистской пропаганды и агитации в первые годы Советской власти (октябрь 1917-1920 гг.): Дис. .д-раист. наук. Горький, 1967.

99. Дорофеева A.B. Эволюция образа власти в массовой культуре России в конце XIX-начале XX вв. : Авт. . канд. ист. наук. М., 2009. — 28 с.

100. Кибальник В.И. Социально-психологические механизмы формирования представлений о местной власти : Дис. . канд. психол. наук. Москва, 1999. —150 с.

101. Лобза Е. В. Концепция мировой пролетарской революции: Социально -психологический аспект : Дис. канд. ист. наук. Саратов, 1995. — 232 с.

102. Мухаметзянова Н.Р. Периодическая печать Среднего Поволжья времени гражданской войны в России (1918-1920 гг.) как исторический источник : Дис. . канд. ист. наук. Казань, 1997. — 184 с.

103. Подлубнова Ю. С. Метажанры в русской литературе 1920 -начала 1940-х годов (коммунистическая агиография и «европейская» сказка-аллегория) : Дис. канд. филол. наук. Екатеринбург. 2005. — 219 с.

104. Потапов И.А. Партийное руководство политической пропагандой и агитацией в первые годы советской власти (октябрь 1917-1920 гг.) : Дис. .канд. ист. наук. Волгоград, 1969. 326 с.

105. Старостин Е. Н. Агитационно-пропагандистская работа организаций РКП(б) Центрального Черноземья в деревне в годы гражданской войны (1918-1921 гг.) : Дис. канд. ист. наук. Тамбов, 1994. — 299 с.

106. Фадеев A.B. Образ политической власти в массовом сознании россиян на рубеже XX XXI веков : Дис. канд. социол. наук. М., 2003. — 146 с.

107. Цой С.П. Трансформация образа московской власти в поздне-советский и пост-советский периоды: с 1987 по 2003 гг.: Дис. . канд. полит. наук. М., 2004. — 232 с.

108. Щавелев B.C. Советская историография агитационно-пропагандистской деятельности большевистской партии в первые годы Советской власти : Дис. канд. ист. наук. Горький, 1975. — 239 с.

109. Шаповалов А.И. Феномен советской политической культуры: основные этапы становления и развития ментальных признаков : Авт. . д-ра ист. наук. М., 1997. —41 с.

110. Шерпелев Л.И. Агитационно-пропагандистская работа КПСС в связи с проведением революционных праздников и юбилеев (1917-1927 гг.) : Дис. . канд. ист. наук. Горький, 1971. 247 с.

111. Шульман М. Г. Партийно-государственная агитация и пропаганда первых лет Советской власти: октябрь 1917-1920 гг. (По материалам Калужской и Тульской губерний) : Дис. канд. ист. наук. Калуга, 2004. — 291 с.I