Экономические взгляды Ю. Г. Жуковского: истоки, эволюция, практические рекомендации тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 00.00.00, кандидат наук Галеев Антон Владиславович

• Галеев Антон Владиславович
• кандидат наук
• 2023

Оглавление диссертации кандидат наук Галеев Антон Владиславович

Актуальность

Степень разработки научной проблемы в литературе

Цели и задачи исследования

Методология исследования

Структура работы

Основные результаты, выносимые на защиту

Научная новизна

Список опубликованных статей

Список использованной литературы

Приложение А. Статья «Proto-marginalist Approach in Russia: Yuli Zhukovsky's Interpretation of Ricardo»

Приложение B. Статья «Протомаржиналистский подход Юлия Жуковского и его истоки»

Приложение С. Статья «Yuli Zhukovsky's contribution to Russian debates on economic development of the 1860s-70s»

Работа выполнена в департаменте теоретической экономики факультета экономических наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Экономические взгляды Ю. Г. Жуковского: истоки, эволюция, практические рекомендации»

Актуальность

Данное исследование рассматривает один из эпизодов взаимосвязи отечественной и западной экономической мысли во второй половине XIX - начале XX вв., связанный с восприятием западных экономических идей в работах российского экономиста, автора литературных («толстых») журналов и государственного служащего Юлия Галактионовича Жуковского (1833-1907). Жуковский никогда не был представителем университетской науки, однако глубокий интерес и обширное знание западной экономической литературы значительно отличали его от большей части других мыслителей и публицистов.

В своих трудах Жуковский обсуждал не только актуальные проблемы страны, но и вопросы современной экономической теории. Его работы пользовались большой популярностью в кругах отечественной интеллигенции второй половины XIX в. Так, Жуковский удостоился биографической статьи в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» [Яроцкий, 1894], которая была подготовлена приват-доцентом Санкт-Петербургского университета Василием Гавриловичем Яроцким (1855-1917) и опубликована при жизни Жуковского. Биография Жуковского присутствовала и в следующем издании «Энциклопедического словаря» («Новом энциклопедическом словаре») [Аноним, 1914].

Однако критическое отношение к марксизму, с одной стороны, и служба в идеологически-враждебном царском правительстве, с другой, привели к тому, что советская история экономической мысли оставила необъективные, идеологически окрашенные оценки работ Жуковского. Труды русского экономиста начали возвращаться в научный оборот лишь с конца 1980-х гг., на сегодняшний день творчество Жуковского малоизучено. Анализ творчества Жуковского позволит расширить понимание механизма взаимодействия западной и отечественной экономической науки во второй половине XIX -начале XX вв.

Действительно, взаимоотношения Запада1 и России являются важным элементом в академических, общественно-политических и других дискуссиях как в России, так и за рубежом (напр., [Billington, 1966; Hedlund, 2003; Pipes, 1995]), а общий исследовательский вопрос может быть поставлен следующим образом: «Идут ли Европа и Россия по единому пути развития, где Европа далеко впереди, а Россия отстает, или же они принадлежат к разным цивилизациям с разными траекториями?» [Avtonomov, 2022a, p. 2]. Подобные подходы к рассмотрению взаимосвязи России и Запада можно наблюдать и в области истории экономической мысли.

Первый подход представляет развитие экономической науки в России как результат иностранного влияния. Подобный взгляд нашел отражение, например, в одной из первых

1 Здесь и далее под «Западом» в первую очередь подразумевается Западная Европа, а не Соединенные Штаты Америки, так как в исторической перспективе противопоставление (и противостояние) России и США является достаточно недавней тенденцией [Avtonomov, 2021, p. 1].

книг по истории российской экономической мысли [Святловский, 1923], а также в зарубежной литературе [Normano, 1945].2

Согласно второму подходу, российскую школу мысли можно выделить как особое направление в мировой экономической науке. Сторонники данного подхода в качестве характерных черт российской экономической мысли выделяют внимание к этическому аспекту и отрицанию методологического индивидуализма Первые упоминания о необходимости формирования национальной школы экономической мысли можно найти еще в работах С. Ю. Витте [1883], однако существенное развитие данных подход получил в конце XX - начале XXI вв. [Ольсевич, 1997; Абалкин, 2000].

История экономической мысли как отдельная дисциплина в России получила существенное развитие в советский период и следовала по пути, представлявшему сочетание описанных радикальных подходов. Советские ученые не выделяли российскую школу экономической мысли в отдельное направление,3 однако подчеркивали значительное превосходство отечественных экономистов над западными. Идеологический диктат коммунистической партии, а впоследствии и «борьба с космополитизмом» 19481953 гг. (напр., [Широкорад, 2012]) привели к сталинизации экономической науки (напр., [Воейков, Мельник, 2017; Boldyrev, Kragh, 2015; Melnik, 2018]) — «критика [буржуазной политической экономии] воспринималась как прямое и непосредственное участие в непримиримой классовой борьбе за утверждение социалистического строя» [Суперфин, 1991, с. 144]. Советская история экономической мысли представляла развитие науки как «объективный» процесс восхождения общественных идей к «единственно-верной» теории марксизма-ленинизма. Наиболее ярким примером подобного подхода в советской историографии является «История русской экономической мысли» под редакцией Анатолия Игнатьевича Пашкова [1955-1966]. Работа интерпретировала факты в угоду идеологической историософской схеме, представляя идеи радикальной интеллигенции как прогрессивные и оригинальные, и в то же время критикуя «буржуазных» русских экономистов за «несамостоятельность и подражание западной экономической науке» [Цвайнерт, 2007, с. 28]. Оригинальный вклад многих дореволюционных экономистов был не просто «забыт», но «отвергнут» [Автономов, 2020, с. 12, 16-17] на основании методологического и идеологического несоответствия советским ориентирам.

Снятие цензурных и идеологических ограничений в конце XX в. нашло свое отражение и в историко-экономических исследованиях. Важным аспектом анализа развития российский экономической мысли стало изучение влияния западных идей на отечественных экономистов через призму наследия отдельных ученых, напр., Давида Рикардо [Bogomazov, Melnik, 2013], Альфреда Маршалла [Eliseeva, 2010], Карла Менгера [Avtonomov, Makasheva, 2018]. В то же время современная западная история экономической мысли при рассмотрении вопроса взаимосвязи российской и иностранной науки подчеркивает влияние западных идей, которые были восприняты в России «в своеобразной искаженной форме» [Barnett, 2004, p. 22].

Сосуществование различных взглядов на развитие отечественной экономической науки привело к возобновлению дискуссии о взаимосвязи России и Запада уже в XXI в.

2 Настоящее имя автора цитируемой работы — Исаак Ильич Левин, во время эмиграции публиковался под псевдонимом Дж. Ф. Нормано; подробнее о жизни Левина см. работы Лебедева [2010] и Лембке [ЬешЪке, 2012].

3 Следует отметить, что советская историко-экономическая традиция предполагала классификацию идей в первую очередь с классовых позиций, что, в частности, препятствовало определению российской экономической мысли как единого научного направления [Абалкин, 2000, с. 14].

Первый этап обсуждения был инициирован докладом Леонида Ивановича Абалкина «Российская школа экономической мысли: поиск самоопределения» [2000], а результаты дискуссии были опубликованы в журнале «Вопросы экономики».4 Обсуждение этого вопроса продолжилось в 2020-х гг. сперва на страницах журнала «Russian Journal of Economics» (напр., [Avtonomov, 2021]), а затем и в отдельной монографии [Avtonomov, Hagemann, 2022], где была представлена и раскрыта схема взаимоотношений экономической науки в России и на Западе [Avtonomov, 2022a, p. 3]. На первом этапе взаимодействия происходила прямолинейная рецепция западных идей в российской интеллектуальной среде. На следующем этапе эти идеи значительно изменялись под воздействием факторов уникальных для российского общества. Авторы выделяют особую значимость нравственных и религиозных аспектов в экономике, крестьянский вопрос, влияние марксизма, развитие математики и статистики в России в 1890-1920-х гг., а также опыт создания плановой экономики как ключевые факторы, которые оказывали существенное влияние на трансформацию западных экономических идей в России. На последнем этапе иногда возникала «обратная связь» — теории, преобразованные отечественными экономистами, были положительно восприняты в западной науке (однако происходило подобное крайне редко).

Таким образом, данное диссертационное исследование позволяет расширить современное понимание взаимодействия отечественной и западной экономической мысли на примере относительно малоизвестного в современной истории науки автора, занимавшего тем не менее заметное место в экономической литературе своего периода.

Особенностью творчества Жуковского является то, что в его работах отразились как те западные теории, которые уже имели широкое хождение в отечественной литературе того времени, так и новые идеи. В частности, Жуковский был одним из первых отечественных экономистов, кто использовал математический аппарат для исследования вопросов политической экономии. Несмотря на то, что Николай Николаевич Шапошников охарактеризовал именно Владимира Карповича Дмитриева как «первого русского экономиста-математика», Жуковский продемонстрировал применение математики в экономическом анализе за несколько лет до публикации «Экономических очерков».5 Сочетание идей и методологических аспектов, представленных в творчестве Жуковского, позволяет поставить вопрос о возможности отнесения Ю. Г. Жуковского к первым представителям маржинализма в России.

Действительно, в историко-экономической литературе принято обозначать последнюю треть XIX в. как «маржиналистскую революцию» — перелом в развитии науки, связанный с возникновением маржиналистской теории, изложенной в трудах Уильяма Стенли Джевонса [Jevons, 1871], Карла Менгера [Menger, 1871] и Леона Вальраса [Walras, 1874].

Применение термина «революция» для описания появления маржинализма было закреплено в «Истории экономического анализа» Йозефа Шумпетера [2001, с. 1093].

4 Специальная секция «Российская экономическая школа в контексте мировой экономической мысли» включала в себя статьи Леонида Ивановича Абалкина [2001], Дмитрия Евгеньевича Сорокина [2001], Юрия Яковлевича Ольсевича [2001], Владимира Сергеевича Автономова [2001], Олега Игоревича Ананьина [2001], Андрея Владимировича Аникина [2001] и Михаила Илларионовича Воейкова [2001].

5 Впервые очерки Дмитриева были впервые опубликованы в одной книге 1904 г. В современной историко-экономической литературе предполагается, что Шапошников имел в виду «первенство не по времени, а по значимости результатов» [Белых, 2007, с. 8].

Несмотря на то, что Шумпетер использовал термин «революция» скорее как метафору,6 возрастающая популярность анализа смены научных парадигм, представленного в работах Куна [1977] и Лакатоса [1978], только укрепила восприятие маржинализма как революционного изменения в экономической науке.

Однако подобная интерпретация маржинализма оспаривается историками экономической мысли. Во-первых, идеи, представленные в работах Джевонса, Менгера и Вальраса, невозможно охарактеризовать как гомогенную (единую) маржиналистскую теорию [Автономов и др., 2015, с. 57-130]. Так, Марк Блауг выделял три смежные революции, произошедшие в период возникновения маржинализма: «революцию предельной полезности в Англии и Америке, субъективистскую революцию в Австрии и революцию общего равновесия в Швейцарии и Италии» [Блауг, 1994, с. 288]. В современной литературе принято выделять три отдельные научные школы, 7 образованные последователями лидеров маржиналистской революции. Идеи Джевонса поддержали английские маржиналисты — например, Филипп Генри Уикстид и Фрэнсис Исидро Эджуорт [Creedy, 2016, p. 274], подход Менгера получил широкое распространение в Австрии благодаря трудам Ойгена фон Бём-Баверка и Фридриха фон Визера [Kurz, 2016, p. 258], а концепцию общего равновесия Вальраса развивала Лозаннская школа, наиболее известным представителем которой является Вильфредо Парето [Baranzini, Allisson, 2016, p. 281].

Во-вторых, даже несмотря на усилия Альфреда Маршалла по систематизации достижений маржинализма, что потенциально должно было означать «победу» новой теории и окончание революции [Автономов, 2022, с. 105], академическому сообществу потребовалось несколько десятилетий, чтобы принять маржиналистскую методологию в качестве мейнстрима [Blaug, 1972, p. 277-280]. «Показательно, что в 1921-1922 гг. ведущие журналы не откликнулись ни на 50-летний "юбилей" маржиналистской революции, ни на кончину Менгера» [Макашева, 2022, с. 7].

В-третьих, элементы аналитического подхода, выдвинутого маржиналистскими авторами, были известны и до 1870-х гг. Основоположники маржинализма были среди первых, кто представил систематический анализ своих предшественников [Автономов и др., 2023, с. 15-116; Джевонс, 2021, с. 46-75], которых в современной литературе принято относить к «протомаржиналистам»8 (или «протонеоклассикам») [Ekelund, Hébert, 2002, p. 212].9 Эти разнородные авторы не составляют единую школу мысли, но их теории

6 При написании «Истории экономического анализа» (впервые опубликованной в 1954 г.) Шумпетер не вкладывал (и не мог вкладывать) куновского понимания термина «научная революция» при характеристике возникновения маржиналистской теории, так как «Структура научных революций» была впервые опубликована в 1962 г. [Макашева, 2022, с. 6-7].

7 Понятие «научная школа» (или «школа мысли») можно определить по-разному. Так, Факкарелло и Курц определяют школу, как группу ученых, объединенных «используемым аналитическим методом, подходом к решению проблемы, полученными результатами и политическими рекомендациями» [Faccarello, Kurz, 2016, p. 1]. В то же время в отечественной литературе научная школа — это «группа людей, объединенная общими идеями и руководимая учителем-лидером» [Автономов и др., 2000, с. 53].

8 При этом не стоит путать термины «протомаржиналистский» («proto-marginalist») и «домаржиналистский» («pre-marginalist») — последний относится ко всем идеям, изложенным до возникновения маржинализма и маржиналистской революции, независимо от их содержания [Groenewegen, 1999, p. 130; Howenkamp, 1993, p. 306].

9 Следует отметить, что протомаржиналисты оказали влияние и на лидеров маржиналистской революции. Так, среди авторов, оказавших наибольшее влияние на формирование теории Менгра, принято выделять Карла Генриха Рау (1792-1870) [Campagnolo, 2009, p. 67], Ханса Карла Эмиля фон Мангольдта (1824-1868) и Германа Генриха Госсена (1810-1858) [Nenovsky, 2010, p. 15], которых относят к протомаржиналистам в современной литературе [Ekelund, Hébert, 2002, p. 200-201].

свидетельствую о том, что составные элементы маржинализма были известны задолго до 1871 г. [Ekelund, Hébert, 2002, p. 199]. Существование этих элементов объясняет то, что попытки внедрения новых методов и подходов в экономический анализ воспринимались современниками не как революционные изменения, а как развитие уже имеющихся направлений.

Анализ процесса рецепции маржинализма в России представляет особую научную проблему. И случай Ю. Г. Жуковского в этом отношении показателен. Активное восприятие идей маржинализма началось на рубеже XIX и XX вв. [Дмитриев А. Л., 2022]. Однако, значительная часть российского научного сообщества интерпретировала теорию маржинализма как продолжение существующих идей, а не революционную смену научной парадигмы [Макашева, 2009, с. 30-35]. «Теория предельной полезности не только не составляет опровержение взглядов Рикардо или Карла Маркса, но что, наоборот, эта теория, правильно понятая, составляет подтверждение учения о ценности названых экономистов. <.. .> Теория предельной полезности доказывает, что оба принципа оценки <субъективный — маржиналистов и объективный — классиков политической экономии> находятся между собой в согласии.» [Туган-Барановский, 1890, с. 228]. Ввиду этого можно предположить, что элементы анализа, предшествующие маржинализму, присутствовали и в России, воспринимаясь с Запада отдельными экономистами. Тем не менее такие примеры являлись исключениями в отечественной интеллектуальной среде, одним из которых и был Ю. Г. Жуковский.

Степень разработки научной проблемы в литературе

Сведения о жизни Ю. Г. Жуковского представлены в биографических справочниках (напр., [Потемкин, 2019, с. 164]) и ряде энциклопедических словарей (напр., «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» [Яроцкий, 1894], «Новый энциклопедический словарь» [Аноним, 1914, с. 10-11], «Русские писатели» [Шахматов, 1992] и «Краткая литературная энциклопедия» [Коротков, 1964]). Биографические очерки также представлены в книге Жуковского «XIX век и его нравственная культура»10 [Аноним, 1909, с. I-XXIX] и в предисловии к мемуарам жены Жуковского Екатерины Ивановны [Чуковский, 2001, с. 10-14].

Ю. Г. Жуковский родился в дворянской семье отставного генерал-майора Галактиона Степановича Жуковского в Санкт-Петербурге. После окончания Императорского училища правоведения в 1853 г. он служил младшим помощником столоначальника в Министерстве юстиции, а позднее принял участие в разработке и осуществлении Крестьянской реформы 1861 г. (отмены крепостного права), будучи чиновником отдела Главного комитета об устройстве сельского состояния. С 1860 по 1866 гг. Жуковский регулярно публиковал статьи в одном из самых популярных «толстых» журналов «Современник». Не имея возможности совмещать государственную службу и журналистику, в декабре 1864 г. он принял решение полностью посвятить себя литературной деятельности. Статьи Жуковского принесли ему репутацию «серьезного» автора не только в кругах интеллигенции Российской империи [Жуковская, 2001, с. 263], но и среди русской эмиграции [Жуковская, 1932, с. 353]. К 1876 г. Жуковский,

10 Автор биографического очерка в книге не указан, однако можно предположить, что текст написан вдовой Жуковского, мемуаристкой, чьи воспоминания были изданы в 1930-е гг. в альманахе «Звенья» [Жуковская, 1932, с. 353] и в отдельной монографии Издательства писателей в Ленинграде под редакцией и с предисловием Корнея Ивановича Чуковского (были переизданы в 2001 г.) [Жуковская, 2001].

столкнувшись с финансовыми трудностями, вернулся на государственную службу, в министерство финансов, где сделал блистательную карьеру под покровительством Николая Христиановича Бунге, который «с большим интересом всегда следил за его литературной деятельностью» [Аноним, 1909, с. XXII]. В 1889 г. Жуковский был назначен управляющим Государственным банком и пребывал на этом посту до 1894 г. В том же году Жуковский вошел в Совет министра финансов, а с 1901 г. в чине тайного советника был назначен присутствующим в департаменте Герольдии Правительствующего Сената. Вплоть до самой смерти в ноябре 1907 г. [Потемкин, 2019, с. 164]. Жуковский продолжал литературную работу, часть книг (а именно «XIX век и его нравственная культура» и «Промышленность») были опубликованы уже после его смерти силами его супруги [Шахматов, 1992, с. 289].

В литературе комплексный обзор идей Жуковского встречается редко. Исключения составляет лишь монография Михаила Фёдоровича Антонова [2008, с. 242-253, 324-336, 402-403], где среди прочего представлен разносторонний обзор творчества отечественного экономиста. Следует отметить, что, во-первых, в работе Антонова экономические идеи Жуковского изложены скорее реферативно. Во-вторых, автор обращает внимание на важность этического аспекта как в жизни, так и в творчестве Жуковского: «С юности устремленный к защите угнетаемых и обездоленных, <Жуковский> стремился туда, где решался вопрос об освобождении крестьян. Поэтому Жуковский перешел в Государственную канцелярию, где принимал активное участие в осуществлении реформ 1860-х годов» (Антонов, 2008, с. 243).

Однако, подобная интерпретация творчества Жуковского является достаточно спорной. Биография и экономические идеи отечественного экономиста значительно отличаются. Действительно, в мемуарах современников Жуковский предстает «бестрепетным сокрушителем дворянства» [Чуковский, 2001, с. 10] как автор «толстых» журналов и «величайшим бессребреником, человеком щепетильной честности» [Чуковский, 2001, с. 13] как управляющий Государственным банком. Его сочувствующее отношение к крестьянам подкреплялось и действиями. Так, Жуковский освободил принадлежавших ему крестьян, подарив им надел в полную собственность [Аноним, 1909, с. III].

Тем не менее, Жуковский подверг суровой критике современников, отмечающих безнравственность крепостничества как первоочередную причину необходимости проведения реформ, и указывал на экономическую (объективную) необходимость отмены крепостного права. 11 Стремление к объективности (которое противопоставлялось этическому и нормативному подходу) характерно как для публицистических, так и для экономических работ Жуковского. В частности, именно поиск строгого (объективного)

метода анализа в политической экономии подтолкнул Жуковского к применению

12

математики. 12

11 Более подробно отношение Жуковского к этическому подходу при обсуждении отмены крепостного права раскрыто в разделе «Основные результаты, выносимые на защиту», п.3.

12 Методологический поиск Жуковского раскрыт в разделе «Основные результаты, выносимые на защиту», п.2.

Среди многочисленных работ Жуковского наибольший отклик в литературе нашли два произведения: «История политической литературы XIX столетия. Том I» [Жуковский, 1871]13 и «Карл Маркс и его книга о капитале» [Жуковский, 1877].

«История политической литературы» представляет историко-экономическую обзорную работу, включающую главы, посвященные как философам (Жан-Жаку Руссо, Фрэнсису Бэкону, Джону Локку и Иммануилу Канту), так и экономистам (Адаму Смиту, Томасу Мальтусу, Давиду Рикардо и Жан-Батисту Сэю). В этой работе особое место занимает математическая интерпретация теории стоимости Рикардо, которая подробно обсуждается в данной диссертации. Тем не менее использование математики казалось чуждым современникам Жуковского; так, Яроцкий охарактеризовал «Историю политической литературы» следующим образом: «Главное внимание автора обращено на Ад. Смита, Мальтуса, Рикардо и Ж.-Б. Сэя. Учение каждого из них изложено обстоятельно, но не вполне общедоступно; особенной туманностью отличается изложение взглядов Рикардо, т. е. того именно писателя, собственные положения которого представляются классическим образцом ясности. Жуковский часто прибегает здесь к формулам из высшей математики, с дифференциалами, интегралами и т. п. математическими тонкостями, которые делают эту часть книги совершенно недоступной для неспециалистов в математике» [Яроцкий, 1894, с. 49].

Совершенно иная характеристика работы Жуковского дана в статье в «Новом энциклопедическом словаре». Если в работе Яроцкого Жуковский представлен прежде всего как публицист и автор «толстых» журналов, то в следующем издании «Энциклопедического словаря» («Новом энциклопедическом словаре») Жуковский характеризуется как «публицист и экономист» [Аноним, 1914, с. 10] (а не «писатель и административный деятель» [Яроцкий, 1894, с. 49]). Большое внимание уделено его вкладу в «популяризацию» идей классических экономистов: «Талантливый популяризатор, Жуковский в стройной и выпуклой форме передает сущность воззрений отдельных авторов, затемненных иногда у них самих неясным и несистематическим изложением. Во многих случаях Жуковский не ограничивается простым изложением и выполняет задачи комментатора, глубоко проникшего в сущность разбираемых учений» [Аноним, 1914, с. 11]. Автор статьи придает особое значение интерпретации теории Рикардо в целом и применение математического аппарата в частности: «Жуковский дает интересный анализ закона спроса и предложения и его влияния на высоту цены. Весьма ценна и попытка Жуковского выразить строго логическое построение системы Рикардо в виде точных математических формул» [Аноним, 1914, с. 11]. Подобная характеристика значительно отличается от критики применения математики, изложенной в предыдущем издании «Энциклопедического словаря».

Математическая интерпретация теории Рикардо упоминается в ряде трудов следующего поколения отечественных экономистов начала XX в. Владимир Карпович Дмитриев, привнесший значительный вклад в развитие применения математики в политической экономии, высоко оценил интерпретацию рикардианской теории Жуковского [Дмитриев В. К., 2001, с. 110-111] и характеризовал исследование Жуковского как «образцовый анализ теории ренты» [Дмитриев В. К., 2001, с. 66]. Виктор Морицович Штейн, анализируя развитие идей Рикардо, также отметил «попытку выражения рикардианской экономии посредством алгебры и высшей математики» Жуковского

13 Второй том «Истории политической литературы» так и не был издан «ввиду запрещения держать первый том в библиотеках, и ввиду того, что в него должны были войти социалисты, чтение и печатание которых было в то время запрещено» [Аноним, 1909, с. XX].

[Штейн, 1917, с. 1320]. Александр Семенович Шор в работе «Теоретическая проблема спроса и предложения», рассуждая о различных подходах и интерпретациях теории Рикардо, упоминает и работу Жуковского [Шор, 1918, с. 338]. Тем не менее в первом фундаментальном труде по истории отечественной экономической мысли [Святловский, 1923] отсутствуют какие-либо упоминания о Жуковском, несмотря на то что книга была опубликована до начала сталинизации науки.

Советские историки экономической мысли в оценке творчества Жуковского следовали за Лениным, который охарактеризовал его как «пошло-буржуазного» экономиста [Ленин, 1967, с. 131]. Так, в монографиях середины XX в., посвященных непосредственно исследованию экономической мысли второй половины XIX в. и написанных под сильным влиянием идеологии партии, имя Жуковского не упоминается (напр., [Цаголов, 1956]). Анализ вклада Жуковского в развитие применения математического аппарата в экономической науке также отсутствует и в более объективных (менее идеологизированных) работах советского периода (напр., [Блюмин, 1962; Штейн, 1948]).

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Галеев Антон Владиславович, 2023 год

ЛИТЕРАТУРА

Автономов В. С. (2019). Методология «Основ политической экономии М.И.Туган-Барановского в сопоставлении «Принципов» А.Маршалла // Вопросы теоретической экономики. № 1. С. 24-29.

Автономов В. С. (2021). Уильям Стенли Джевонс — не самый известный основоположник маржиналистской революции // Вопросы теоретической экономики. № 3. С. 88-94.

Джевонс У. С. (2021). Теория политической экономии; с приложением «Учебника по политической экономии». — М.: Социум.

Дмитриев А. Л. (2013). Развитие идей маржинализма: Ю.Г. Жуковский и В.С. Войтинский // Взаимосвязи российской и европейской экономической мысли: опыт Санкт-Петербурга: Очерки / Под ред. И. И. Елисеевой, А. Л. Дмитриева. — СПб.: Нестор-История. С. 190-203.

Дмитриев В. К. (2001). Экономические очерки. — М.: ГУ ВШЭ.

Жуковская Е. И.(1932). Из записок шестидесятницы // Звенья / Под ред. В. Д. Бонч-Бруевича, Л. Б. Каменева, А. В. Луначарского. — Москва-Ленинград: Академия. С. 345-374.

Жуковская Е. И. (2001). Записки. — М.: Аграф.

Жуковский Ю. Г. (1859). Общественные отношения России с точки зрения исторической науки права // Весна / Под ред. Н. Д. Ахшарумова. — СПб.: Типография II-го Отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии. С. 253-291.

Жуковский Ю. Г. (1864a). Смитовское направление и позитивизм в экономической науке // Современник. Ч. 1. № 9. С. 25-52; Ч. 2. № 10. С. 135-170; Ч. 3. № 12. С. 33-60.

Жуковский Ю. Г. (1864b). Экономическая теория Маклеода // Современник. № 3. С. 231-268.

Жуковский Ю. Г. (1867). Предисловие // Избранные сочинения Иеремии Бентама. — СПб.: Издание Русской книжной торговли. С. XXIII-LXII.

Жуковский Ю. Г. (1871). История политической литературы XIX века. — СПб.: Издание Н.Н. Полякова.

Жуковский Ю. Г. (1872). Кэри и его теория // Вестник Европы. № 10. С. 611-660.

Жуковский Ю. Г. (1877). Карл Маркс и его книга о капитале // Вестник Европы. № 9. С. 64-105.

Жуковский Ю. Г. (1906). Деньги и банки. — СПб.: Типография В. О. Киршбаума, д. Мин-ва Финансов на Дворц. площ.

Жуковский Ю. Г. (1909). XIX век и его нравственная культура. — СПб: типография В.О. Киршбаума, д. М-ва Финансов на Дворц. площ.

Жуковский Ю. Г. (1910). Промышленность. — СПб.: Типография В. О. Киршбаума, д. М-ва Финансов на Дворц. площ.

Зибер Н. И. (1877). Несколько замечаний по поводу статьи г. Жуковского «Карл Маркс и его книга о капитале» // Отечественные записки. № 11. С. 1-32.

Иванюков И. И. (1891). Политическая экономия как учение о процессе развития экономических явлений. — М.: Книжный Магазин Н.И.Мамонтова.

Маркс К., Энгельс Ф. (1964). Сочинения. В 50 т. Т.34. — М.: Издательство политической литературы.

Михайловский Н. К. (1871). О литературной деятельности Ю. Г. Жуковского // Отечественные записки. № 4. С. 227-254.

Михайловский Н. К. (1877). Карл Маркс перед судом г. Ю. Жуковского // Отечественные записки. № 10. С. 321-356.

Реуэль А. Л. (1956). Русская экономическая мысль 60-70-х годов XIX века и марксизм. — М.: Государственное издательство политической литературы.

Слонимский Л.З. (1878). Забытые экономисты Курно и Тюнен // Вестник Европы. № 9. С. 5-27.

Сраффа П. (1999). Производство товаров посредством товаров. Прелюдия к критике экономической теории. — М.: ЮНИТИ-ДАНА.

Шухов Н. С. (1987). Математическая экономия в России (1867-1917) // Экономика и математические методы. Т. 3. № 4. С. 602-618.

Allisson F., D'Onofrio F., Raskov D. E., Shirokorad L. D. (2020). Marxism before Marxism: Nikolaj Sieber and the birth of Russian social-democracy //The European Journal of the History of Economic Thought. Vol. 27. No. 2. Pp. 298-323.

Alter M. (1982). Carl Menger and Homo Oeconomicus: some thoughts on Austrian theory and methodology // Journal of Economic Issues. Vol. 16. No. 1. Pp. 149-160.

Avtonomov V. (2002). The History of Economic Thought and Economic Analysis: The Place of Russia // Problems of Economic Transition. Vol. 44. No. 9-10. Pp. 117-125.

Avtonomov V. S. (2021). West-Russia-West: The circulation of economic ideas. // Russian Journal of Economics. Vol. 7. No. 1. Рр. 1-8.

Blaug M. (1972). Was There a Marginal Revolution? // History of Political Economy.Vol. 4. No. 2. Pp. 269-280.

Belknap R. L. (1997). Survey of Russian journals, 1840-1880 // Literary Journals in Imperial Russia / D. A. Martinsen (ed.). — Cambridge: Cambridge University Press. Pp. 91-116.

Ekelund R. B. Jr., Hébert R. F. (2002). Retrospectives: The origins of neoclassical microeconomics // Journal of economic perspectives. Vol. 16. No. 3. Pp. 197-215.

Gatrell P. (1994). The Meaning of the Great Reforms in Russian Economic History // Russia's Great Reforms, 18551881 / B. Eklof, J. Bushnell, L. Zakharova (eds.). — Bloomington: Indiana University Press. Pp. 10-84.

Gillies D. (1981). Karl Menger as a Philosopher // The British Journal for the Philosophy of Science.Vol. 32. No. 2. Pp. 183-196.

Gorizontov L. E. (2012). The Crimean War as a Test of Russia's Imperial Durability // Russian Studies in History. Vol. 51. No. 1. Pp. 65-94.

Groenewegen P. (1991). «Political Economy» and «Economics» // The World of Economics, The New Palgrave / J. Eatwell, M. Milgate, P. Newman (eds.). — London: Palgrave Macmillan. Pp. 556-562.

Melnik D. (2014). The diffusion of Ricardo's theories in Russia // The Reception of David Ricardo in Continental Europe and Japan / G. Faccarello, M. Izumo (eds.). — London: Routledge. Pp. 195-211.

Mirowsky P. (1984). Physics and the 'marginalist revolution' // Cambridge Journal of Economics. No. 8. Pp. 361-379.

Montes L. (2013). Newtonianism and Adam Smith // The Oxford Handbook of Adam Smith/ C. J. Berry, M. P. Paganelli, C. Smith (eds.). — Oxford: Oxford University Press. Pp. 1-21.

Robertson R. M. (1951). Jevons and His Precursors // Econometrica. Vol. 19. No. 3. Pp. 229-249.

Ruud C. A. (1972). A. V. Golovnin and Liberal Russian Censorship, January-June 1862 // The Slavonic and East European Review. Vol. 50. No. 119. Pp. 198-219.

Samuelson P. A. (1983). Thunen at two hundred // Journal of Economic Literature. Vol. 21. No. 4. Pp. 1468-1488.

Sigot N. (2002). Jevons's debt to Bentham: Mathematical economy, morals and psychology // The Manchester School. Vol. 70. No. 2. Pp. 262-278.

White J. D. (2019). Marx and Russia. The fate of a doctrine. — London: Bloomsbury academic.

White M. V. (2004). Sympathy for the Devil: HD Macleod and WS Jevons's Theory of Political Economy // Journal of the History of Economic Thought. Vol. 26. No. 3. Pp. 311-329.

Галеев Антон Владиславович

[e-mail]

Anton Galeev

Research fellowat Centre for the History and Methodology of Economic Science HSE University (Moscow) [e-mail]

Мельник Денис Валерьевич

[e-mail]

Denis Melnik

Associate professor at the Department of Theoretical Economics, Faculty of Economic Sciences Deputy Head of the Centre for the History and Methodology of Economic Science HSE University (Moscow) [e-mail]

YULI ZHUKOVSKY'S PROTO-MARGINALISM AND ITS ORIGINS

Abstract. The paper is devoted to Yuli Zhukovsky — the Russian 19th-century publicist who represented the economic thought of "thick journals". Zhukovsky demonstrated both traits that W. S. Jevons attributed to marginalism, namely the use of mathematical apparatus and subjective value theory. On the one hand, believing that he was following "the Smithian approach", Zhukovsky advocated for the application of mathematics in political economy as it would increase the rigour of the discipline. On the other hand, Zhukovsky was receptive of Bentham's philosophy of utilitarianism, which brought him to acknowledge the subjective value theory. The eclectic combination of contemporary developments in political economy and the perception of utility as the fundamental driver of human nature brought Zhukovsky closer to the formulation of the neoclassical approach in economics.

Keywords: Yuli Zhukovsky, proto-marginalism, Russian economic thought. JEL:B12, B31, B41.

REFERENCES

Allisson F., D'Onofrio F., Raskov D. E., Shirokorad L. D. (2020). Marxism before Marxism: Nikolaj Sieber and the birth of Russian social-democracy // The European Journal of the History of Economic Thought. Vol. 27. No. 2. Pp. 298-323.

Alter M. (1982). Carl Menger and Homo Oeconomicus: some thoughts on Austrian theory and methodology // Journal of Economic Issues. Vol. 16. No. 1. Pp. 149-160.

Avtonomov V. (2002). The History of Economic Thought and Economic Analysis: The Place of Russia // Problems of Economic Transition. Vol. 44. No. 9-10. Pp. 117-125.

Avtonomov V.S. (2019). Metodologiya «Osnov politicheskoy ekonomii» M.I.Tugan-Baranovskogo v sopostavlenii «Printsipov» A.Marshalla [The metodologi of M.I.Tugan-Baranovsky's "Foundations of political economy" in comparison with the methodology of A.Marchall's "Prinsiples"] // Voprosy teoreticheskoy economiki. No.1. Pp. 24-29. (In Russ.).

Avtonomov V. S. (2021). West-Russia-West: The circulation of economic ideas // Russian Journal of Economics. Vol. 7, No. 1. Pp. 1-8.

Avtonomov V. S.(2021). Uil'yam Stenli Dzhevons — ne samyy iz vestnyy osnovopolozhnik marzhinalistskoy revolyutsii [William Stanley Jevons is not the most famous founder of the marginalist revolution] // Voprosy teoreticheskoy ekonomiki. No 3. Pp. 88-94. (In Russ.).

Blaug M. (1972). Was There a Marginal Revolution? // History of Political Economy.Vol. 4. No. 2.Pp. 269-280.

Belknap R. L. (1997). Survey of Russian journals, 1840-1880 // Literary Journals in Imperial Russia / D. A. Martinsen (ed.). — Cambridge: Cambridge University Press. Pp. 91-116.

Dmitriev A. L. (2013). Razvitie idey marzhinalizma: Yu.G. Zhukovskiy i V.S. Voytinskiy [Development of the ideas of marginalism: Yu.G. Zhukovsky and V.S. Voitinsky] // Vzaimosvyazi rossiyskoy i evropeyskoy ekonomicheskoy mysli: opyt Sankt-Peterburga. Ocherki / I. I. Eliseeva, A. L. Dmitriev (izd.) [Relationships between Russian and European economic thought: the experience of St. Petersburg. Essays. / I. I. Eliseeva, A.L. Dmitriev]. — Saint-Petersburg: Nestor-Istorija. Pp. 190-203. (In Russ.).

Dmitriev V. K. (2001). Ekonomicheskie ocherki.[Economic essays]. — Moscow: GU HSE. (In Russ.).

Ekelund R. B. Jr., Hébert R. F. (2002). Retrospectives: The origins of neoclassical microeconomics // Journal of economic perspectives. Vol. 16. No. 3.Pp. 197-215.

Gatrell P. (1994). The Meaning of the Great Reforms in Russian Economic History // Russia's Great Reforms, 18551881 / B. Eklof, J. Bushnell, L. Zakharova (eds.). — Bloomington: Indiana University Press. Pp. 10-84.

Gillies D. (1981). Karl Menger as a Philosopher // The British Journal for the Philosophy of Science.Vol. 32. No. 2. Pp. 183-196.

Gorizontov L. E. (2012). The Crimean War as a Test of Russia's Imperial Durability // Russian Studies in History. Vol. 51. No. 1.Pp. 65-94.

Groenewegen P. (1991). «Political Economy» and «Economics» // The World of Economics, The New Palgrave / J. Eatwell, M. Milgate, P. Newman (eds.). — London: Palgrave Macmillan. Pp. 556-562.

Ivanyukov I. I. (1891). Politicheskaya ekonomiya kak uchenie o protsesse razvitiya ekonomicheskikh yavleniy.[Political economy as a doctrine of the process of development of economic phenomena]. — Moscow: Knizhnyy Magazin N. I. Mamontova. (In Russ.).

Jevons W. S. (2021). Teoriya politicheskoy ekonomii; s prilozheniem «Uchebnika po politicheskoy ekonomii» [Theory of political economy; with the appendix "Textbook of political economy"]. — Moscow: Sotsium. (In Russ.).

Marx K., Engels F. (1964). Sochineniya. V 50. Vol. 34.[Works. In 50 v. Vol. 34]. — Moscow: Izdatel'stvo politicheskoy literatury. (In Russ.).

Melnik D. (2014). The diffusion of Ricardo's theories in Russia // The Reception of David Ricardo in Continental Europe and Japan / G. Faccarello, M. Izumo (eds.). — London: Routledge. Pp. 195-211.

Mikhaylovsky N. K. (1871). O literaturnoy deyatel'nosti Yu. G. Zhukovskogo [On the literary activity of Yu. G. Zhukovsky] //Otechestvennye zapiski. No. 4. Pp. 227-254. (In Russ.).

Mikhaylovsky N. K. (1877). Karl Marks pered sudom g. Yu. Zhukovskogo [Karl Marx before the trial of Mr. Y. Zhukovsky] //Otechestvennye zapiski.No. 10. Pp. 321-356. (In Russ.).

Mirowsky P. (1984). Physics and the 'marginalist revolution' // Cambridge Journal of Economics. No. 8. Pp. 361-379.

Montes L. (2013). Newtonianism and Adam Smith //The Oxford Handbook of Adam Smith / C. J. Berry, M. P. Paganelli, C. Smith (eds.). — Oxford: Oxford University Press. Pp. 1-21.

Reuel A. L. (1956). Russkaya ekonomicheskaya mysl' 60-70-kh godov XIX vekaimarksizm [Russian economic thought of the 60-70s of the XIX century and Marxism]. — Moscow: Gosudarstvennoe izdatel'stvo politicheskoy literatury. (In Russ.).

Robertson R. M. (1951). Jevons and His Precursors // Econometrica.Vol. 19. No. 3.Pp. 229-249.

Ruud C. A. (1972). A. V. Golovnin and Liberal Russian Censorship, January-June 1862 // The Slavonic and East European Review. Vol. 50. No. 119. Pp. 198-219.

Samuelson P. A. (1983). Thunen at two hundred // Journal of Economic Literature. Vol. 21. No. 4. Pp. 1468-1488.

Shuhov N. S. (1987). Matematicheskaya ekonomiya v Rossii (1867-1917) [Mathematical economy in Russia (18671917)] // Ekonomika i matematicheskie metody. Vol. 3. No. 4. Pp. 602-618. (In Russ.).

Sieber N. I. (1877). Neskol'ko zamechaniy po povodu stat'i g. Zhukovskogo «Karl Marks i ego kniga o kapitale» [A few remarks on Mr. Zhukovsky's article "Karl Marx and his book on capital"] // Otechestvennye zapiski. No. 11. Pp. 1-32. (In Russ.).

Sigot N. (2002). Jevons's debt to Bentham: Mathematical economy, morals and psychology // The Manchester

School. Vol. 70. No. 2. Pp. 262-278. Slonimsky L. Z. (1878). Zabytye ekonomisty Kurno i Tyunen.[The forgotten economists Cournot and Thunen] //

Vestnik Evropy. No. 9. Pp. 5-27. (In Russ.). Sraffa P. (1999). Proizvodstvo tovarov posredstvom tovarov. Prelyudiya k kritike ekonomicheskoy teorii [Production of Commodities by Means of Commodities: Prelude to a Critique of Economic Theory]. — Moscow: YuNITI-DANA. (In Russ.).

White J. D. (2019). Marx and Russia. The fate of a doctrine. — London: Bloomsbury academic.

White M. V. (2004). Sympathy for the Devil: HD Macleod and WS Jevons's Theory of Political Economy // Journal of

the History of Economic Thought. Vol. 26. No. 3.Pp. 311-329. Zhukovskaya E.I. (1932). Iz zapisok shestidesyatnitsy [From the memoirs of the sixties] //Zven'ja / V. D. Bonch-Bruyevich, L. B. Kamenev, A. V. Lunacharsky (eds.). — Moscow-Leningrad: Academia. Pp. 345-374. (In Russian).

Zhukovskaya E.I. (2001). Zapiski [Memoirs]. — Moscow: Agraf. (In Russ.).

Zhukovsky Yu.G. (1859). Obshchestvennye otnosheniya Rossii s tochki zreniya istoricheskoy nauki prava [Public relations in Russia from the point of view of the historical science of law] // Vesna / N. D. Akhsharumov (ed.). — Saint-Petersburg: Tipografiya II-go Otdeleniya Sobstvennoy E. I. V. Kantselyarii. Pp. 253-291. (In Russian).

Zhukovsky Y. G. (1864a). Smitovskoe napravlenie i pozitivizm v ekonomicheskoy nauke [Smithian direction and positivism in economics] // Sovremennik. Part 1. No. 9.Pp. 25-52; Part 2. No. 10.Pp. 135-170; Part 3. No. 12. Pp. 33-60. (In Russ.).

Zhukovsky Y. G. (1864b). Ekonomicheskaya teoriya Makleoda [Macleod's economic theory] // Sovremennik. No. 3. Pp. 231-268. (In Russ.).

Zhukovsky Y. G. (1867). Predislovie [Preface] // Selected works of Jeremy Bentham. — Saint-Petersburg: Izdanie

Russkoy knizhnoy torgovli. Pp. XXIII-LXII. (In Russ.). Zhukovsky Y. G. (1871). Istoriya politicheskoy literatury XIX veka [History of political literature of the 19th century]. —

Saint-Petersburg: Izdanie N. N. Polyakova. (In Russian). Zhukovsky Y. G. (1872). Keri i ego teoriya [Carey and his theory] // Vestnik Evropy. No. 10. Pp. 611-660. (In Russ.). Zhukovsky Y. G. (1877). Karl Marks i ego kniga o kapitale [Karl Marx and his book on capital] //Vestnik Evropy. No. 9. Pp. 64-105. (In Russ.).

Zhukovsky Y. G. (1906). Dengi i banki [Money and banks]. — Saint-Petersburg: Tipografiya V. O. Kirshbauma, d. M-va

Finansov na Dvorts. ploshch. (In Russ.). Zhukovsky Y. G.(1909). XIX vek i ego nravstvennaya kul'tura [The 19th century and its moral culture]. — Saint-

Petersburg: Tipografiya V. O. Kirshbauma, d. M-va Finansov na Dvorts. ploshch. (In Russ.). Zhukovsky Y. G.(1910). Promyshlennost' [Industry]. — Saint-Petersburg: Tipografiya V. O. Kirshbauma, d. M-va Finansov na Dvorts. ploshch. (In Russ.).

Приложение С. Статья «Yuli Zhukovsky's contribution to Russian debates on economic development of the 1860s-70s».

Galeev A. (2022). Yuli Zhukovsky's contribution to Russian debates on economic development of the 1860s-70s. The European Journal of the History of Economic Thought, Vol. 29, No. 6, pp. 1042-1051.

В соответствии с правилами распространения опубликованных статей издательства Taylor and Francis в диссертации помещена онлайн-версия работы (Accepted manuscript): https://authorservices.taylorandfrancis.com/research-impact/sharing-versions-of-journal-articles/

This is an Accepted Manuscript of an article published by Taylor & Francis in The European Journal of the History of Economic Thought on 15.07.2022, available at: https://doi.org/10.1080/09672567.2022.2099440

THE EUROPEAN JOURNAL OF THE HISTORY OF ECONOMIC THOUGHT https://doi.org/10.1080/09672567.2022.2099440

J Routledge

^^ Taylor & Francis Group

| Check for updates

Yuli Zhukovsky's contribution to Russian debates on economic development of the 1860s-70s

Anton Galeev @

ABSTRACT

This paper is devoted to the debate on economic development in Russia after the abolition of serfdom in 1861 and focuses on the contribution of Yuli Zhukovsky, a self-taught economist. Based on his interpretation of western ideas, he saw material conditions as the crucial factor of economic development and suggested a set of measures that would ensure the improvement of the country's productivity. Zhukovsky's eclectic views differed from the ideas of the radical intelligentsia and the liberals, thus making his contribution unique.

KEYWORDS

Yuli Zhukovsky; Emancipation reform; economic policy; peasant question; Russian economic thought

JEL CODES

B12 Classical (includes Adam Smith); B31 Individuals; O10 Economic Development General

1. Introduction1

The name Yuli Zhukovsky is present in the history of economic thought due to his mathematical interpretation of David Ricardo (Zhukovsky 1871, 307-383; Melnik 2014, 198-200) and his critique of Karl Marx (Zhukovsky 1877; White 2019, 27-34; Allisson et al. 2020, 312-313). The first was recognised by Vladimir Dmitriev ([1904] 1974, 83-84) and is most often mentioned in the history of Russian economic thought in this regard. The latter was noted and repudiated by Marx himself (Marx and Engels 1991, 343). However, for Zhukovsky those were just elements in his literary legacy.

Yuli Galaktionovich Zhukovsky (1833-1907) was born to a noble family of a retired army general in St. Petersburg, Russian Empire.2 After graduating from the Imperial School of Law in 1853, he served at the Ministry of Justice and later became involved in the development and implementation of the abolition of serfdom as an officer of the State Chancellery.

From 1860 to 1866, Zhukovsky regularly contributed to one of the most popular Russian journals, Sovremennik3 (Contemporary) linked to the radical wing of the

CONTACT Anton Galeev @ [e-mail] ^ Research Fellow, Centre for History and Methodology of Economic Science, HSE University, Moscow, Russia.

1 This research would not have been possible without Denis Melnik. I am also grateful to Guenther Chaloupek, Nikolay Nenovsky and Vladimir Avtonomov for their valuable comments at the ESHET 2021 Conference. Finally, I would like to thank the two referees and the editors of the journal who have helped in improving the paper. All remaining shortcomings are mine.

2 For Zhukovsky's complete biography see (Zhukovsky 1909, I-XXIX).

3 Zhukovsky wrote for Sovremennik until it was closed due to increased censorship after the attempt on Alexander II in 1866 (Ruud 1969, 244).

© 2022 Informa UK Limited, trading as Taylor & Francis Group

intelligentsia. He experienced great difficulties in combining work in the civil service and journalism. In December 1864, he decided to leave the civil service and devote himself entirely to writing.

In 1876, Zhukovsky faced financial constraints, which pushed him to return to the civil service, in the Ministry of Finance, where he had a remarkable career. By 1889, he reached the position of Head of the State Bank, which he held until 1894. Zhukovsky was then appointed to mostly ceremonial positions, first a member of the Council of Ministers, and then a senator.

Zhukovsky was never an academic. His writings were those of a journalist and opinion-maker who reacted to the salient problems of the day. Yet, what distinguishes him from the major part of his contemporary peers was a deep interest in, and wide knowledge of, western economic literature. The analysis of Zhukovsky's works reveals that, even while writing for Sovremennik, he was never close to the ideas that would inspire the rise of Russian socialism and the revolutionary movement. Not surprisingly, after the closing of Sovremennik, he resumed publishing in another popular liberal journal, Vestnik Evropy (The Messenger of Europe or The European Herald) (Pogorelskin [1997] 2009, 129) in the early 1870s. The analysis of his writings allows for a better understanding of the reception of western economists in nineteenth century Russia.

The aim of this paper is to present less known aspects of Zhukovsky's literary legacy, namely his view on the economic development of Russia in the context of the second half of the nineteenth century. Section II briefly outlines the ideological context and the division in Russian public opinion of the late 1850s-1860s. Section III summarises the major influences behind Zhukovsky's economic ideas. Section IV describes Zhukovsky's policy proposals, originating from his eclectic economic background. Section V contains concluding remarks.

2. Ideological context

The period of the late 1850s-1860s in Russia was associated with the Great reforms of Tsar Alexander II, which paved the road for economic modernisation (Gatrell 1994). The abolition of serfdom in 1861 (the Emancipation Reform) was the most significant of the reforms.4 This major institutional change was preceded by vivid public discussions that sparked after the death of Nicolas I in 1855, the humiliating defeat in the Crimean war (1853-1856) (Gorizontov 2012), and the substantial relief of censorship restrictions in the earlier years of Alexander II's reign (Ruud 1972).

Virtually all major strands in Russia's public opinion, regardless of the ideological background, saw the abolition of serfdom as the foundation for any economic development (Blum 1961, 567). At first, the Emancipation Manifesto of 1861 was welcomed with joy (Moon 2014, 86). However, the reform did not have an immediate positive effect on economic development, but posed even more challenges for the Empire. The serfs (peasants) were released from their masters without immediate transfer of lands into their property, thus leaving them in direct vassalage to the same landlords.5

4 For quantitative analysis of Emancipation reform consequences see (Markevich and Zhuravskaya 2018)

5 In fact, the peasants were outraged, and the announcement of the Emancipation Manifesto led to a wave of peasant uprisings (Blum 1961, 591-592).

The transfer of land ownership (from landlords to peasants) was organised in the form of redemption payments (Korchmina 2020) that were intended to become a fund for economic development. The Russian government took Prussia as an example, where a similar reform drove economic development. Besides the usual German influence, the design of the reforms incorporated the elements of both the French (Zhukovsky 1862, 7) and the English (Zhukovsky 1862, 11) legal systems. The contemporaries of the reform were aware of the similar transformations in Europe and analysed the differences in their implementation (Vasilchikov 1876, 261). Some, like Zhukovsky (1862), believed that, in reality, the new set of laws only introduced more bureaucracy and made the position of the peasants even worse.

The Emancipation reform, the view on the prospective economic development, and the place of the peasants in the socioeconomic structure exacerbated the contradictions in society; this debate would later be known as "the agrarian (or peasant) issue" (Kotsonis 1999, 13). The government, in its actions, had to find a compromise between the scale of much-needed socioeconomic changes and maintaining the status quo for the landed gentry (Zhukovsky 1863a, 175-176). The latter were not in favour of the abolishment of serfdom (Blum 1961, 568-569, 573) and felt offended by the government's actions (Moon 2014, 85). Facts suggest that the officials had neither long-term development plans nor a vision of a new economic order (Kotsonis 1999, 13-14).

The intelligentsia was divided in its perception of the Emancipation reform, which "like any transformation [... ] with no radical infringement of anyone's interests in mind, could not fully satisfy the purism of any social doctrines" (Zhukovsky 1863a, 175). On the one hand, the radical intelligentsia associated with Sovremennik openly criticised both the reform and the government which initiated the change. That gave impetus to the fermentation of the first widespread socialist movement in Russia (Narodniks, or Populists). Among these critics was Nikolay Chernyshevsky, who defined emancipation as serfish and unjust (Vianna Franco 2021) and called for the peasants to revolt against the landlords (Moon 2014, 86). He and other intellectuals of the radical wing suggested a development path that had the peasant commune (obschina) at its core. The landlords, on the contrary, were seen as one of the reasons for the poor state of the peasants (and economic backwardness in general). The liquidation of the landed gentry, as a class, was perceived as the recipe for economic development (Kalganov 1958, 96).

On the other hand, a part of the intelligentsia was inclined to more liberal views. Such thinkers, as Boris Chicherin, Alexander Yakovlev, and Mikhail Katkov, supported the government in its trajectory of economic development. In their eyes, the peasant commune was limiting economic development and, thus, had to be dissolved (Hamburg 1991, 901-902). The liberal intelligentsia was also concerned about the possible proletarianisation of the rural population, which would inevitably lead to the loss of worker's independence, consequent pauperisation, and even more civil unrest as it was in the West (Yakovlev 1872, 281). More conservative representatives of the liberal intelligentsia, such as Katkov, covertly advocated for the interests of the landed gentry (Pyziur 1967, 451).

Thus, while the intelligentsia debated the path of economic development, the government bureaucracy was trying to maintain stability and find a compromise between

the peasantry and the landed gentry. This uneasy choice defined the context for Zhukovsky's literary activity.

3. Influences

Zhukovsky received a degree in law and his earlier works were devoted to contemporary issues of the legal system. However, in his pursuit to present the most comprehensive comments on current affairs, he turned to political economy. As a self-taught economist, Zhukovsky based his works on a wide range of authors, including Adam Smith (Zhukovsky 1871, 131-201), David Ricardo (Zhukovsky 1871, 307-389), Jean-Baptiste Say (Zhukovsky 1871, 390-415), Jeremy Bentham (Zhukovsky 1867; Zhukovsky 1871, 238-270), Pierre-Joseph Proudhon, and Louis Jean Joseph Blanc (Zhukovsky 1866). He was also familiar with the works of such authors as John Stuart Mill (Zhukovsky 1865, Zhukovsky 1874), Henry Dunning Macleod (Zhukovsky 1864a), and Henry Charles Carey (Zhukovsky 1872).

Following his interpretation of Western economic literature, Zhukovsky saw material (economic) conditions as the prevailing factor for overcoming backwardness (Zhukovsky 1862, 1). He insisted that neither administrative nor political measures would foster economic development unless the policy tackled the economic foundation. Such a "materialistic" approach (to use his own definition) can be traced back to his understanding of Bentham. "Our activity is forced by nature, itself, to be carried out [... ] under the influence of two principles: pleasure and displeasure. [... ] The law governing human actions can be summed up as the principle of utility" (Zhukovsky 1867, XXX). According to Zhukovsky, this "materialistic" principle should serve as the basis of the social sciences (Zhukovsky 1867, LXII). It is the political economy that should take great value in Bentham's approach, since the total public benefit should be the main goal of the ruler (Zhukovsky 1871, 254-255). Zhukovsky pointed out the economic necessities of the abolition of serfdom as the main motivation behind the Emancipation Reform in general (Zhukovsky 1863a, 180). He contraposed his "materialistic" approach to the agrarian question to an ethical approach,6 as the latter limited the analysis and implementation of the required policy.

Secondly, Zhukovsky based his policy proposals on his particular understanding of classical political economy. According to Zhukovsky's interpretation, labour constituted the main factor of any production and was the key element of economic development (Zhukovsky 1863a, 180). He saw the Ricardian notion of differential rent, as a special condition of value theory (Zhukovsky 1871, 317). Zhukovsky defined rent as the difference between the costs of production and the market price, originating in either differences in productivity among agricultural producers or an increase in demand (population growth) (Zhukovsky 1871, 20). He also noted that any technological improvements in agriculture would lead to a decrease in both prices and rents.

6 Unlike Zhukovsky, the general public proclaimed the immorality of serfdom as the main reason for the Emancipation reform (Zhukovsky 1863a, 178). Such a position was largely inspired by popular Russian novelists like Ivan Turgenev, though it lacked any normative propositions of what had to be done (Blum 1961, 568).

Thus, Zhukovsky perceived rent as "a thermometer" to measure economic trends (Zhukovsky 1871, 321).

Finally, Zhukovsky emphasised the role of market forces in the economic process, a feature he adopted from Macleod (Zhukovsky 1864a, 244-245). The latter claimed that the value of a product depends on the relationship between its supply and demand. Macleod, accordingly, solved the diamond-water paradox, saying that the supply of diamonds was far less than the respective demand (Zhukovsky 1864a, 243). In turn, this allowed Zhukovsky to perceive Ricardian rent as a special issue of the discrepancy between supply and demand, not only in the case of arable land (Zhukovsky 1864a, 246-247), but generally for all industries (Zhukovsky 1871, 325-326). Thus, Zhukovsky interpreted Ricardian rent as a surplus. Later, he noted that the value of labour was subject to fluctuations coming from the disequilibrium of supply and demand, as was the value of all other things (Zhukovsky 1871, 310). For Zhukovsky, this idea was true for all production factors obtained via a respective market with specific exchange and natural values (prices and costs). Applying such a view to the case of the labour market, the exchange value of labour could be interpreted as a real wage while the natural value referred to the cost of living.

Such an eclectic selection of influences resulted in Zhukovsky presenting his own theory of economic development, similar to the one that later Marxists would call the vulgar political economy.

4. Policy proposals

Following his belief in the prevailing importance of economic factors, Zhukovsky saw raising the country's productivity as the key to overcoming economic backwardness (Zhukovsky 1863a, 182) and pointed out several possible improvements. Firstly, Zhukovsky saw the efficient organisation of labour (including peasant labour) as the key to high productivity. In terms of the peasant issue, he advocated for increasing labour mobility. Zhukovsky argued that the different fertility levels of the soil attracted different numbers of workers; for example, Novorossiya, (current Ukraine), required more labour due to the abundance of fertile land compared to the Tula region or Oryol province (Zhukovsky 1862, 3-4, 8). The contemporary regulations for the hiring of rural workers obstructed the free flow of workers with an unnecessarily complicated level of bureaucracy (Zhukovsky 1862, 4). This provided more opportunities for corruption, given the low literacy level among the peasant population (Zhukovsky 1862, 5).

Secondly, Zhukovsky viewed the landlords as inefficient producers, whose inappropriate decisions resulted in low productivity on their estates. The lifestyle of the landed gentry was associated with excessive luxury, which would lead to excessive spending without sufficient income. This would, in turn, lead to mortgaging the estates, the unproductive use of rent, and a greater labour burden for the peasants (Zhukovsky 1863a, 181). Zhukovsky advocated for institutional and cultural changes. Reforming the lifestyle of the landed gentry would provide the necessary foundation for increasing productivity and overcoming economic backwardness.

Assuming the prevalence of the "material" aspect, Zhukovsky rejected the idea that economic development could be achieved by consequent administrative measures. "Legal formalism alone [... ] does not guarantee the solution of the issue; therefore, the solution, in the legal sense, is still not a solution" (Zhukovsky 1863b, 219). He also doubted whether the implementation of liberal doctrine and a laissez-faire policy to the peasant question would be effective (Zhukovsky 1863a, 184). Zhukovsky criticised Russian liberals: "The theory flaunted liberalism on the front side, which gave its adherents the opportunity to demand anything from society: jurors, sheriffs, and freedom of speech. [... ] In the end [society], absolutely did not know what was demanded of it" (Zhukovsky 1863a, 184-185). He cited France as an example of a government where the approach oriented towards the solution of the practical (economic) problems of the workers, which prevailed over purely theoretic contemplations (Zhukovsky 1863b, 218-219). "The foreign press now no longer identifies the workers' issue with this or that pamphlet theory. [ . ] It considers this issue as a historical phenomenon that has its own literature, though not caused by a literary whim, and therefore, not solved by literature alone" (Zhukovsky 1864b, 381). Zhukovsky criticised the Russian government for its inability to see the economic problems of the peasants and consequently suspending the implementation of the appropriate policy.

Zhukovsky criticised the government's approach to the reforms as it implied a direct adoption of Western practices, disregarding the specificity of the Russian economy. He pointed out that, by designing the hiring regulations for rural workers, the government adopted the French law of 1854, that was aimed at better accounting for the workers' labour. However, the Russian lawmakers did not consider the fact that this policy was implemented only for the city and factory workers, in areas with a dense worker population; at the same time, the law was deemed as inefficient and limited in application towards rural workers, and later, rejected in France (Zhukovsky 1862, 7). The changes in the contract agreements and judicial system, after the Emancipation reform, were inspired by English law. Zhukovsky characterised such changes as inefficient, since the Russian reformers ignored the fact that the economic position of English peasants was very similar to the position of English factory workers, in terms of labour force density and the characteristics of agricultural labour (Zhukovsky 1862, 11). As Zhukovsky noted, a direct implementation of French and English legal practices would only increase the unjust behaviour of employers (landlords) and turn the peasants' existence into a sort of serfdom once again (Zhukovsky 1862, 6).

Zhukovsky, in his studies of political economy, searched for a solution to the peasant question and a recipe for economic development. The same goal was pursued in his 1871 interpretation of Ricardian value theory, as he considered relations between distribution and economic growth ("the wealth of the nation"). Zhukovsky interpreted the differential rent as a surplus that could be redistributed in society. For him, the reduction of rent coming from technological improvements did not imply the disappearance of rent, but its transformation into capital which constituted its productive use (Zhukovsky 1871, 336). According to Zhukovsky, such a surplus (the value of total rent in the country) could be used not as a resource for the improvement of individual (landowner's) wealth, but as a natural fund that could finance and stimulate economic growth. Supporting this idea with Prussian data, he suggested that the redistribution of

rent among the population would result in an insignificant increase in personal wealth, while, if the value of the total rent was treated as an annual capital inflow, it would be a tangible asset. Such an asset could be used productively, it could be invested in a profitable business or a public good, for example, the construction of roads (Zhukovsky 1871, 337). In the case of productive use of rent, it should be viewed as a natural tax that stimulated economic growth. However, if the rent was used in an unproductive way the economy faced "severe consequences" (underdevelopment) (Zhukovsky 1871, 338). Thus, according to Zhukovsky, when the public argued for the elimination of the landed gentry and rent, they, in fact, should have argued against the unproductive use of rent.

5. Conclusions

The historiography of the second half of the nineteenth century in Russia, in general, focuses on the birth of the socialist and Marxist movement (Schapiro 1961; McConnell 1964). However, Zhukovsky stands out from the common narrative. Being a self-taught economist, his eclectic views did not align with the radical intelligentsia or with the liberals. Zhukovsky justified the reforms based on economic conditions that went against the opinion of other representatives of the intelligentsia, who based their views on a moral critique of serfdom. As Zhukovsky noted, those who questioned the prevalence of ethics and analysed the abolishment of serfdom from a material standpoint were ignored or banished (Zhukovsky 1863a, 176, 178). "Someone [... ] finally suggested that [the peasant issue] was simply a matter of a piece of bread. From these nasty words rose a cry proclaiming that those who shouted wanted to see nothing but materialism in life, satiety in the national issue, and egoism in a person" (Zhukovsky 1863a, 184). Nevertheless, Zhukovsky's "materialistic" approach was in striking contrast with the one that Russian Marxists would promote in the following decades. Being a non-academic economist, he had an opportunity to adjust his theoretical ideas to public opinion to a greater extent than academic economists. Nevertheless, Zhukovsky was consistent in his vision, based on an eclectic perception of the Western economic thought of his time. Zhukovsky's ideas did not belong to any social doctrine of his time per se; he was neither a radical socialist (as Chernyshevsky), since he questioned the ethical component of the Emancipation reform, nor a liberal (as Chicherin), since he doubted the laissez-faire doctrine, nor a conservative (as Katkov), since he questioned the government's actions. Zhukovsky always adhered to his own point of view, which, in fact, found its reader. His works brought him recognition in academia, as well as in intelligentsia circles (Zhukovskaya [1930] 2001, 263).

Considering the peasant question and economic development in general Zhukovsky was preoccupied with the improvement of the country's productivity. Increasing labour mobility, changing the institutional position of the landed gentry, and using rent as a fund for economic development were among his policy proposals. He criticised the Emancipation reform; for him, the peasants were given legal and administrative freedom but still lacked economic independence. The direct implementation of Western legal practices, disregarding local socioeconomic conditions, only harmed the economy and suspended economic development. Thus, according to Zhukovsky, the government

had to actively take part in economic development, but with a focus on actual economic performance.

Disclosure statement

No potential conflict of interest was reported by the author(s).

ORCID

Anton Galeev http://orcid.org/0000-0002-6374-2453 References

Allisson, F., F. D'Onofrio, D. E. Raskov, and L. D. Shirokorad. 2020. "Marxism Before Marxism: Nikolaj Sieber and the Birth of Russian Social-Democracy." The European Journal of the History of Economic Thought 27 (2): 298-323. doi:10.1080/09672567.2020.1720765.

Blum, J. 1961. Lord and Peasant in Russia: From the Ninth to the Nineteenth Century. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Dmitriev, V. K. (1904) 1974. Economic Essays on Value, Competition and Utility. Cambridge: Cambridge University Press.

Gatrell, P. 1994. "The Meaning of the Great Reforms in Russian Economic History." In Russia's Great Reforms, 1855-1881, edited by Ben Eklof, John Bushnell, and Larissa Zakharova, 10-84. Bloomington: Indiana University Press.

Gorizontov, L. E. 2012. "The Crimean War as a Test of Russia's Imperial Durability." Russian Studies in History 51 (1): 65-94. doi:10.2753/RSH1061-1983510103.

Hamburg, G. M. 1991. "Peasant Emancipation and Russian Social Thought: The Case of Boris N. Chicherin." Slavic Review 50 (4): 890-904. doi:10.2307/2500470.

Kalganov, M. 1958. "From the History of Russian Economic Thought at the Time of the Abolition of Serfdom." Problems in Economics 1 (8): 96-97. doi:10.2753/PET1061-1991010896a.

Korchmina, E. 2020. "The Practice of Personal Finance and the Problem of Debt Among the Noble Elite in Eighteenth-Century Russia." In The Europeanized Elite in Russia, 1762-1825: Public Role and Subjective Self, edited by Andreas Schonle, Andrei Zorin, and Alexei Evstratov, 112-135. Ithaca, NY: Cornell University Press.

Kotsonis, Y. 1999. Making Peasants Backward: Agricultural Cooperatives and the Agrarian Question in Russia, 1861-1914. London: Macmillan Press.

Markevich, A., and E. Zhuravskaya. 2018. "The Economic Effects of the Abolition of Serfdom: Evidence from the Russian Empire." American Economic Review 108 (4-5): 1074-1117. doi: 10.1257/aer.20160144.

Marx, K, and F. Engels. 1991. Collected Works: Volume 45. London: Lawrence & Wishart.

McConnell, A. 1964. "The Origin of the Russian Intelligentsia." The Slavic and East European Journal 8 (1): 1-16. doi:10.2307/303971.

Melnik, D. 2014. "The Diffusion of Ricardo's Theories in Russia." In The Reception of David Ricardo in Continental Europe and Japan, edited by Gilbert Faccarello and Masashi Izumo, 195-211. London: Routledge.

Moon, D. 2014. The Abolition of Serfdom in Russia, 1762-1907. New York, NY: Routledge.

Pogorelskin, A. [1997] 2009. "The Messenger of Europe." In Literary Journals in Imperial Russia, edited by Deborah A. Martinsen, 129-149. Cambridge: Cambridge University Press.

Pyziur, E. 1967. "Mikhail N. Katkov: Advocate of English Liberalism in Russia, 1856-1863." The Slavonic and East European Review 45 (105): 439-456. https://www.jstor.org/stable/ 4205883.

Ruud, C. 1969. "The Russian Empire's New Censorship Law of 1865." Canadian-American

Slavic Studies 3 (2): 235-245. doi:10.1163/221023969X00376b. Ruud, C. A. 1972. "A. V. Golovnin and Liberal Russian Censorship, January-June 1862." The Slavonic and East European Review 50 (119): 198-219. http://www.jstor.org/stable/4206526. Schapiro, L. 1961. "The Pre-Revolutionary Intelligentsia and the Legal Order." In The Russian

Intelligentsia edited by Richard Pipes, 19-31. Chichester, NY: Columbia University Press. Vasilchikov, A. I. 1876. Land Tenure and Agriculture in Russia and Other European States: Volume 1. St. Petersburg: M. Stasyulevich's typography. [Васильчиков, А. И. 1876. Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах: том I. Санкт-Петербург: типография М. Стасюлевича.] Vianna Franco, M. P. 2021. "Ecological Utopianism in Narodnik Thought: Nikolay Chernyshevsky and the Redemption of Land." Capitalism Nature Socialism 32 (4): 19-24. doi:10.1080/10455752.2020.1837896. White, J. D. 2019. Marx and Russia. The Fate of a Doctrine. London: Bloomsbury academic. Yakovlev, A. V. 1872. "Association and Artel." In Russian Public Issues, edited by P. A. Gaideburov and E. I. Konradi, 267-304. St. Petersburg: A. M. Kotomin's typography. [Яковлев, А. В. 1872. "Ассоциация и артель." In Русские общественные вопросы, edited by П. А. Гайдебуров и Е. И. Конради, 267-304. Санкт-Петербург: Типография А. М. Котомина.]

Zhukovskaya, E. I. (1930) 2001. Memoirs. Moscow: Agraf. [Жуковская, Е. И. Записки. Москва: Аграф.]

Zhukovsky, Y. G. 1862. "The Regulations Draft for Hiring of Rural Workers." Sovremennik (1): 1-14. [Жуковский, Ю. Г. 1862. "Проект правил для найма сельских рабочих." Современник (1): 1-14.] Zhukovsky, Y. G. 1863a. "The Peasant Issue and Public Initiative." Sovremennik (3): 175-202. [Жуковский, Ю. Г. 1863a. "Крестьянское дело и общественная инициатива." Современник (2): 175-202.] Zhukovsky, Y. G. 1863b. "The Land System of Algerian Arabs Issue." Sovremennik (4): 213-224. [Жуковский, Ю. Г. 1863b. "Вопрос о поземельном устройстве алжирских арабов." Современник (4): 213-224.] Zhukovsky, Y. G. 1864a. "Macleod's Economic Theory." Sovremennik (3): 231-268. [Жуковский, Ю. Г. 1864a. "Экономическая теория Маклеода." Современник (4): 231-268.]

Zhukovsky, Y. G. 1864b. "Historical Development of the Issue of the Development of Workers' Associations in France." Sovremennik (4): 379-406. [Жуковский, Ю. Г. 1864b. "Историческое развитие вопроса о развитии рабочих ассоциаций во Франции." Современник (4): 379-406.] Zhukovsky, Y. G. 1865. "Mill Perverted by Russkoe Slovo (Dedicated to Moskovskie Vedomosti)." Sovremennik (8): 219-247. [Жуковский, Ю. Г. 1865. "Милль перевранный Русским Словом (посвящается Московским ведомостям)." Современник (8): 219-247.] Zhukovsky, Y. G. 1866. Proudhon and Louis Blanc. St. Petersburg: A. Golovachev's Typography. [Жуковский, Ю. Г. 1866. Прудон и Дум Блан. Санкт-Петербург: Типография А. Головачева.] Zhukovsky, Y. G. 1867. "Preface." In Selected Writings of Jeremy Bentham: Vol. 1. Translated by A. N. Pypin and A. N. Nevedomsky, XXIII-XLXII. St. Petersburg: "Russian Book Trade" Press. [Жуковский, Ю. Г. 1867. "Предисловие." Избранные сочинения Иеремии Бентама. Том первый. Перевод А. Н. Пыпина и А. Н. Неведомского, XXIII-LXII. Санкт-Петербург: Издание "Русской книжной торговли".] Zhukovsky, Y. G. 1871. The History of Political Literature of the 19 Century. St. Petersburg: Izdanie N. N. Polyakova. [Жуковский, Ю. Г. 1871. История политической литературы XIX в. Санкт-Петербург: Издание Н. Н. Полякова.] Zhukovsky, Y. G. 1872. "Carey and His Theory." Vestnik Evropy (10): 611-660. [Жуковский, Ю. Г. 1872. "Кэри и его теория." Вестник Европы (10): 611-660.]

Zhukovsky, Y. G. 1874. "John Stuart Mill." In Vol 1: The Principles of Political Economy: With Some of Their Applications to Social Philosophy by J. S. Mill, I-XL. St. Petersburg: M. Stasyulevich's typography. [Жуковский, Ю. Г. 1874. "Джон Стюарт Милль." In Том 1: Основания политической экономии съ некоторыми из их применений к общественной философии by Дж. Ст. Милль, I-XL. Санкт-Петербург: Типография М. Стасюлевича.] Zhukovsky, Y. G. 1877. "Karl Marx and His Book on Capital." Vestnik Evropy (9): 64-105. [Жуковский, Ю. Г. 1877. "Карл Маркс и его книга о капитале." Вестник Европы 9): 64-105.]

Zhukovsky, Y. G. 1909. The 19th Century and Its Moral Culture. St. Petersburg: Tipografija V. O. Kirshbauma, d. M-va Finansov na Dvorc. ploshh. [Жуковский, Ю. Г. 1909. XIX век и его нравственная культура. Санкт-Петербург: типография В. О. Киршбаума, д. М-ва Финансов на Дворц. площ.]