Дворянство Ярославской губернии в конце XVIII - первой половине XIX веков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Сизова, Ольга Валентиновна

• Сизова, Ольга Валентиновна
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Сизова, Ольга Валентиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ДВОРЯНСТВО ЯРОСЛАВСКОЙ ГУБЕРНИИ: ЧИСЛЕННОСТЬ, ПРОИСХОЖДЕНИЕ, ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ.

1. Социальный состав и национальное происхождение дворянских фамилий.

2. Характеристика дворянства по земле- и душевладению.

ГЛАВА II. СОСТОЯНИЕ ПОМЕЩИЧЬЕГО ХОЗЯЙСТВА.

1. Развитие новых тенденций в феодальном землевладении. Отрасли сельскохозяйственного производства.

2. Аграрное и промышленное предпринимательство.

3. Финансово-экономическое положение помещичьих имений.

ГЛАВА III. РОЛЬ ДВОРЯНСТВА В ОРГАНИЗАЦИИ МЕСТНОГО И СОСЛОВНОГО УПРАВЛЕНИЯ.

1. Виды служебной деятельности дворян.

2. Корпоративные органы дворянского сословия. Служба по дворянским выборам.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Дворянство Ярославской губернии в конце XVIII - первой половине XIX веков»

На современном этапе рассмотрение проблем социальной истории наряду с исследованием экономических и политических аспектов развития общества, находящегося в состоянии кризиса, имеет первостепенное значение. Несомненный интерес для исторической науки приобретает объективное освещение истории дворянства как экономически и политически правящего сословия. Российское дворянство правительственным законодательством было наделено исключительными правами и привилегиями. Изучение эволюции дворянства позволяет определить место и роль высшего сословия в структуре феодального общества России, испытывавшего глубокое влияние развивающегося капиталистического уклада. Значимость этой проблемы тем более высока, что в отечественной историографии отсутствует разработка многих как общетеоретических, так и конкретных проблем истории дворянства. Детальное освещение в советской исторической науке нашли только две группы проблем:

1) дворянское землевладение и экономика вотчинного хозяйства;

2) некоторые аспекты взаимоотношения дворянства с правительственной властью.

При этом в отечественной историографии отсутствует комплексный подход к истории дворянского сословия, как в масштабах всей России, так и в рамках отдельных регионов.

Приоритетное значение вышеуказанных тем в советский период исторической науки было предопределено следованием догмам, в ранг которых были возведены основные постулаты марксистско-ленинского понимания исторического процесса. Именно абсолютизация, например, ленинского понимания основных черт феодально-крепостнической системы, его высказывания о крепостном праве способствовали тому, что история высшего сословия рассматривалась только в русле крепостного права и с точки зрения взаимоотношений с абсолютизмом. Исходя из положения, что народные массы - творец истории и классовая борьба есть основной двигатель прогресса в антагонистических общественно-экономических формациях, в исторической науке советского периода утвердилось мнение об исключительно отрицательной роли «благородного» сословия России. Отсюда и непопулярность тематики исторических исследований, связанных с изучением дворянства как такового.

Российское дворянство в конце XVIII - первой половине XIX в. было важным, неотъемлемым элементом социально-классовой структуры общества. Его особое место в социальной стратификации России определялось исключительными правами и привилегиями, которыми не обладала ни одна общественная группа. Дворяне-землевладельцы, получившие в середине XVIII столетия право монополии на владение населенными имениями, играли ведущую роль в аграрной экономике России. Крупная земельная собственность стала фундаментом экономического и политического влияния дворянского сословия. Возросший удельный вес дворянского землевладения предопределил заметную роль дворянской земельной собственности в социальной структуре землевладения. Роль дворянства характеризуют его позиции в управлении государством: все ключевые посты в центре и на местах на протяжении второй половины XVIII - XIX в. были сосредоточены в руках представителей этого сословия.

История дворянского сословия России - тема широкая и многоплановая. Изучение ее следует начать с исследований по отдельным регионам. Освещение истории дворянства Ярославской губернии, следовательно, рассматривается как составная часть истории дворянского сословия России. Исследование изменений, происходивших в правовом статусе, источниках пополнения, хозяйственной и социальной жизни дворян Ярославской губернии позволит выявить своеобразие исторического развития дворянства отдельных регионов России. Комплексное изучение истории дворян Ярославской губернии представляет несомненную ценность и в краеведческом отношении.

Дворянство России XVIII - начала XX в., как элитарная часть общества, было во многом порождением петровских реформ. Однако, только к концу XVIII в. окончательно сложились привилегии дворянства, завершившие его превращение в экономически и политически правящее сословие и еще больше разделившие пропасть между элитой общества и иными социальными группами. Манифест 1762 г. "О российском благородном дворянстве" полностью ликвидировал условность землевладения и освободил дворян от обязательной службы. «Учреждение о губерниях» 1775 г. и «Жалованная грамота» 1785 г. не только обобщили все личные и имущественные и сословные права и привилегии дворян России, но и усилили общественно-политическую роль дворянства путем активного привлечения на выборную службу по местному и сословному управлению. Генеральное межевание 1770-х - 80-х гг. укрепило за дворянами огромный земельный фонд, а законодательство 1760-х - 1790-х гг. о крестьянах способствовало появлению неограниченного произвола землевладельцев в отношении крепостных. В конце первой половины XIX в. дворянское землевладение продолжало оставаться основным фактором, определявшим социальную структуру земельной собственности. Усиление крепостного гнета, стремление к роскоши, знакомство с культурой Запада и идеями европейского Просвещения привели к появлению в конце XVIII в. уникальной русской усадебной культуры. Дворянские усадьбы, многие из которых поражали изысканностью архитектуры и роскошью парковых сооружений, являлись носителями культуры светского общения, центрами распространения передовой экономической и мировоззренческой мысли. Все эти мероприятия определили конец XVIII в. как «золотой век» в истории русского дворянства. Таким образом, в обосновании начальных временных рамок мы уделяем особое внимание законодательным актам и мероприятиям правительственной политики.

Однако, период конца XVIII - первой половины XIX вв., ознаменовавшийся расцветом дворянских привилегий, стал и началом кризиса как крепостного хозяйства, так и самого дворянства. Кризисные явления в экономике вотчинного хозяйства приобрели к концу первой половины прошлого века серьезные масштабы. Уже к концу 1850-х г. старая сословно-классовая структура российского общества показала свое явное несоответствие развитию капиталистических отношений, выводящему на авансцену экономической и политической жизни «третий класс». Поэтому выбор таких хронологических рамок (конец XVIII в. - 1850-е г.) объясняется стремлением показать, с одной стороны, особую роль дворянства в социально-экономической структуре российского общества, связанную с исключительными привилегиями, а с другой - подчеркнуть процесс постепенной утраты «благородным сословием» ведущей роли в экономической жизни страны, рост его расслоения, ставшие отличительной чертой кризиса феодально-крепостнической системы.

Изучение дворянства России невозможно без изучения его в рамках локальных территорий, позволяющего выявить местные особенности социально-экономических и общественно-политических процессов в дворянской среде. Ярославская губерния входила в район старого хозяйственного освоения, в котором дворянское землевладение получило решающее значение еще с XVII в. В силу близости к Москве территория Ярославской губернии была привлекательна для многих представителей сановной аристократии; здесь находились вотчины крупнейших землевладельцев России. Таким образом, ярославское дворянство имеет давнюю и самобытную историю. Социально-экономическое положение дворянства в силу явно обозначившейся промышленной специфики нечерноземного региона, в который входила и Ярославская губерния, имело свои отличительные особенности, проявившиеся наиболее характерно в сфере дворянского землевладения, источников пополнения личного состава дворянского общества, аграрной экономики и вотчинного предпринимательства. Кроме того, темпы и глубина проявления новых экономических реалий имели свою специфику в отношении дворянства Ярославской губернии.Комплексное изучение дворянства Ярославской губернии (т.е. с точки зрения источников формирования и особенностей происхождения дворянских родов, экономики помещичьего хозяйства, динамики земле- и душевладения, служебной деятельности, и т.п.) представляет несомненную ценность в краеведческом отношении.

В данной работе используется типизирующий подход: изучается скорее не изолированный индивид, а процессы взаимодействия людей, поведения их в рамках общества, социальной группы. При этом необходимо иметь в виду, что человек усваивает многие представления и стереотипы, возникающие в его социальной группе, и формирует соответственно им свои мировоззренческие установки. Таким образом, нам близок подход социологический, согласно которому вырабатывается понимание среднего, типичного индивида, а также изучается поведение большой группы лиц, выступающих как социально значимые ориентиры в экономике, политике, культурной жизни страны. Этот методологический принцип не только не отвергает, но и считает необходимым проявление интереса к конкретной человеческой личности: использование биографических документов, материалов послужных списков и личной переписки, дневников, воспоминаний способствует достоверной интерпретации многих исторических ситуаций. Мир повседневной деятельности формирует опыт человека, определяет систему его представлений и в итоге принадлежность к определенному социальному типу, социальной среде. Дворяне, таким образом, интересуют исследователя прежде всего как представители определенного типологического феномена.

Историю трудно изобразить во всей полноте ее индивидуальных черт, а потому историк вправе упрощать, схематизировать исторический процесс. Но исследователю следует опираться на индивидуальный факт, если общественная группа характеризуется именно этим фактом и этот признак, повторяющийся в других индивидуумах, стал общественным достоянием1. Поэтому мы вправе использовать, например, сочетание фактических данных по определенных помещичьим имениям, взятых из описей имений, с общими сводными материалами топографических описаний или опубликованной статистики.

Соотношение типизирующего и индивидуализирующего подходов было выдвинуто еще A.C. Лаппо-Данилевским как основополагающий методологический принцип исторического исследования. Он предлагал синтезировать два уровня изучения общественного развития - индивидуальный и общечеловеческий, рассматривая их как различные подходы к единому объекту истории - человечеству. Изучение развития человечества по A.C. Лаппо-Данилевскому следует вести через изучение индивидуума, социального слоя, общественной группы . И.Д. Ковальченко также выделяет в качестве главных движущих сил исторического развития потребности человечества и многообразие видов человеческой деятельности3. По его мнению, такие основополагающие принципы изучения, как индивидуально-психологический, социальный и общечеловеческий являются результативными (каждый - в своем поле деятельности), а комплексное их использование в научном исследовании способствует постижению объективной истины. Эти принципы использовались в советской исторической науке, однако, проблема социального чаще всего сводилась к вопросам социально-экономического характера. Думается, социальное должно охватывать все сферы человеческой деятельности применительно к определенным общественным группам. Социальное должно рассматриваться и в таких его проявлениях, как специфика мышления, нравственно-психологический облик, социально- психологическое восприятие данности и обусловленная этими мотивами деятельность людей. И.Д. Ковальченко признает важность изучения поведение людей в массе, т.е. рационально действующей совокупности людей, объединенных осознанием единства их интересов и конкретных задач. Не следует, по его мнению, сводить содержание исторического процесса только к выдающимся личностям; историческая наука должна отличаться целостным охватом всех сфер жизни общества -социально-экономической, политической и духовной4. Именно они были, есть и будут предметом изучения исторической науки, поскольку главная цель последней - постижение человеческого общества в его целостности (это касается даже специализированных конкретно-исторических исследований).

Формационный подход стал существенным шагом вперед в изучении исторического развития. К числу категорий, которые применимы для анализа конкретного общества, можно отнести такие составляющие понятийного аппарата как базис и надстройку, производительные силы, распределительные отношения, общественный быт и общественное сознание. Для исследования сохраняют свою актуальность такие постулаты, как первичность общественного бытия, экономическая и социальная подоплека политических интересов и движений. Общества нет без экономики, которая неизбежно порождает различные типы социальной стратификации, материальных и социальных интересов, что в свою очередь, влияет на особенности культуры и психологии. Но следует, по крайней мере, отказаться от упрощенного взгляда на историю как на производство только материальных благ, и признать самостоятельность надстроечных явлений. Они являются вполне равноправными компонентами общественно-экономической формации, а не простыми проявлениями (политическими, культурно-идеологическими и нравственными) социально-экономического базиса. В свете новых концепций О.М. Медушевской и М.Ф. Румянцевой был выдвинут методологический принцип, ставящий в центр всех гуманитарных исследований человека. Весь пласт гуманитарных наук, пишут исследователи, стремится понять феномен человека во всем его многообразии, взаимодействии с природой и обществом, осмыслить суть человека в совокупности социальных, физических и психических свойств5.

Разработка многих проблем истории дворянского сословия была начата еще задолго до 1917 года. Первые работы носили характер генеалогических изысканий и были связаны с утилитарной целью - поиском доказательств древности дворянских родов. Своеобразным начальным этапом в деле разработки дворянской генеалогии были дела об утверждении в дворянском достоинстве, составляемые депутатскими собраниями. Именно здесь находим мы документы, относящиеся к ХУ-ХУП в., а также обнаруживаем выписки из документов ,уже утраченных, о потомках служивших родов, группировавшихся около удельных и великокняжеских столов. Архив Департамента Герольдии, постоянно пополнявшийся сведениями о «фамилиях российского дворянства» и куда поступали родословные книги по губерниям, стал отправной точкой для исторических исследований первых дворянских историографов - М.М.Щербатова и М.М.Спиридова6.

Князь М.М.Щербатов остался на скрижалях исторической науки не только как официальный историограф и герольдмейстер (автор строгих исторических трудов о «старинных чиновных степенях» России, а также исторического повествования о начале родов князей Российских»), но и как создатель фундаментальной «Истории России», центральной темой которой стало освещение истории дворянского сословия. Причину возникновения привилегированного землевладельческого сословия князь М.Щербатов обосновал вполне в духе официальной историографии - превосходством «благородного» сословия над остальными группами населения. Для объяснения необходимости возникновения дворянства, «обладающего отличной от других добродетелью» он использовал и теорию «общественного договора» - народные избранники стали как родоначальниками княжеских, так и природных аристократических родов. Дружинники-оруженосцы, пожалованные землями, привилегиями и правом передачи своего звания по наследству, оказались у истоков дворянского сословия.

Изучение М.Щербатовым истории дворянства может быть представлено в виде блоков следующих проблем:

1) утверждение истории и происхождения благородного сословия как важнейшей исторической темы;

2) рассмотрение структуры господствующего класса (в основном исследуется иерархия феодалов ХУ1-ХУП веков, т.е. периода Московского государства);

3) освещение места и роли дворянства в системе господствующей власти, которое сводится к восхвалению исторических заслуг «коренных» дворян.

Выступая за расширение привилегий родовитого дворянства, подчинение его воле всего бюрократического аппарата и в итоге сохранение крепостничества, М.М.Щербатов резко высказывался против наступления центральной власти на привилегии «природного дворянства», что стало «глобальной линией общеевропейской истории».

В том же духе свойственно изображение истории дворянского сословия и М.Г.Спиридову - представителю старинного, хотя и провинциального дворянского рода. Сенатор и действительный тайный советник М.Г.Спиридов не только разрабатывал и популяризировал историю дворянских родов (по мнению А.Н.Котлярова, ему принадлежит заслуга превращения генеалогии во вспомогательную историческую дисциплину), но и составил «Краткий опыт исторического известия о российском дворянстве». М.Г.Спиридов скорее рассматривал свои исторические «занятия» как средство воспитания у дворян сословного сознания и гордости за дела своих предков. Красной нитью через все его исследования проходит мысль об организации государственного аппарата только на дворянских началах - в этом суть модели идеального политического устройства. В целом М.Г.Спиридова нельзя назвать крупным знатоком дворянской проблемы, поскольку он излагал историю дворянства, базируясь на концепциях Г.Ф.Миллера7, а основной мыслью его сочинений стало представление о том, что спасением из всех экстремальных ситуаций на протяжении своего существования Русь обязана только дворянству.

Уже к концу XVIII в. русская историческая наука пополнилась целой коллекцией «исторических родословий», «сказаний о благородных российских родах, «описаний». Интерес к генеалогическим исследованиям не был утрачен и в первой половине XIX в.: в о

1840 году сенатор К.М.Бороздкин выпустил 9-томный «Опыт исторического родословия», а в 1842 году вышли в свет сразу два исследования - о княжеских родах и «именитых людях» Строгановых, принадлежащих перу Н.И.Надеждина и Н.Г.Устрялова9. За этими трудами последовало сочинение Н.Г.Головина «Родословная роспись потомков Великого князя Рюрика», а также четырехтомное исследование П.В.Долгорукова10 о российских княжеских, баронских, графских фамилиях и титулованных потомках Рюрика, внесенных в Бархатную книгу и существовавших ранее 1600 года.

Вторая половина XIX в. отмечена разработкой фундаментальных обобщающе-справочных трудов, заметно отличавшихся от работ более раннего периода как по глубине анализа, так и ширине охвата исследуемого материала. Объектом их исследования становятся не одни лишь правящие княжеские роды, но и все дворянские фамилии России. Эти работы носят характер общих справочных изданий по генеалогии русского дворянства, и в основе их лежит один и тот же принцип: родословные росписи располагаются в алфавитном порядке и разбиваются на нисходящие колена и ветви. Так была составлена и «Русская родословная книга» А.Б.Лобанова-Ростовского11, и «Родословный сборник русских дворянских фамилий» В.В.Руммеля и A.B.Голубцова, и «Родословный словарь» А.Бобринского12. Несмотря на похвальное стремление авторов осуществить полный охват дворянских фамилий России (не без умысла, заметим: чтобы подкрепить заметно пошатнувшиеся позиции дворянства и в общественном мнении, и в политических структурах), этим справочным изданиям свойственен общий недостаток -плохое знание первоисточников и некритическое отношение к родословным памятникам.

В начале XX в. интерес к генеалогическим исследованиям был так велик, что стали возникать обобщающие справочные издания по истории местных дворянских фамилий так увидели свет работы И.Н.Ельчанинова (по генеалогии ярославского дворянства) и 11

Д.А.Булатова (по истории родов Ростовского уезда).

Эти исследования основаны непосредственно на документах, уцелевших в дворянских архивах; представленные в них источники содержат, прежде всего, родословные таблицы и списки имущественных владений. Труды указанных авторов носят характер детального описания истории дворянских родов Ярославского края. По мнению Д.Булатова ".такие сведения будут не бесполезны не только для лиц, занимающихся генеалогическими изысканиями, но и вообще для истории Российского дворянства. Читая их, потомки могут с гордостью указать на дела их предков и в этом почерпнуть силу для дальнейшего служения по примеру дедов и отцов". Эти справочники особенно интересны тем, что они представляют собой первые публикации по истории большинства местных дворянских родов и отмечают лиц, особо выдающихся по своей государственной, общественной или литературной деятельности. Помимо генеалогических исследований ростовского дворянства, Д.Булатов явился и автором статьи "Дворянство Ростовского уезда Ярославской губернии в 1806 - 1812г.", свидетельствующей о значительном вкладе представителей "шляхетского сословия" в дело обороны страны в период Отечественной войны 1812г.14

Однако было бы ошибочно считать, что дореволюционная историография дворянства представлена лишь работами официозного направления. В конце XIX - начале XX в. появился ряд обобщающих трудов, представляющих собой оригинальную разработку концепции возникновения дворянского сословия, источников его пополнения, важнейших прав личного и имущественного характера15. Дореволюционной историографии свойственно и пристальное внимание к проблеме дворянского местного управления: по «Жалованной Грамоте» 1785 г. дворянские общества большинства российских губерний получали статус юридического лица, с вытекавшими отсюда правами контроля за выборной службой и решением внутрисословных проблем. Все авторы склонны положительно оценивать значение «Жалованной Грамоты» и губернской реформы Екатерины II: если следствием «Манифеста о вольности.» стало пребывание уездного дворянства в совершенной праздности и «без всякой пользы для Отечества», то приобщение его к обсуждению внутригубернских дел, осуществление начал дворянского самоуправления способствовали заметному росту политической культуры в дворянской среде.

Несомненно, монографии А.Романович-Славатинского и М.Яблочкова представляют собой заметное явление в русской исторической мысли. Основываясь на тщательном изучении законодательных актов ХУШ-Х1Х в. касательно дворянской службы, выборного управления, механизма чинопроизводства и сословных привилегий, авторы столь же подробно характеризуют все стороны жизни столичных и провинциальных дворян - от участия в местном управлении до создания особой дворянской культурной среды русской провинции.

Не будет большим преувеличением сказать, что фундаментальное исследование С.А.Корфа открыло новую эпоху в изучении дворянской выборной службы и сословного самоуправления. Достоинство вышеперечисленных работ - хорошее знание законодательных актов и глубокое «проникновение» в суть исследуемой проблемы - в значительной мере свойственно и этому труду. С.А. Корф впервые подробно исследовал деятельность корпоративных дворянских органов - дворянских и депутатских собраний, а также проследил особенности отношения провинциальных дворян к службе по выборам16. Автор не только определил некоторые черты социально-психологического облика провинциального дворянина (и в первую очередь - явное нежелание служить на малопрестижных выборных должностях, не дававших вплоть до 1831 г. реального продвижения по лестнице чинов, а также свойственный сословию в целом низкий уровень образования и интеллектуальных запросов), но и дал характеристику личного состава лиц, занимавших выборные должности.

Кроме обобщающих исторических исследований, во второй половине XIX - начале XX в. появляется ряд специальных работ, связанных с изучением определенных проблем истории дворянского сословия и чиновничества. Так, В.А.Евреинов17 и Е.П.Карнович18, рассмотрев особенности механизма гражданского чинопроизводства (порожденного, как известно, Табелью Петра I), пришли к выводу, что потомственное дворянство неохотно шло в статскую службу, особенно избегая низших канцелярских должностей. Это привело в итоге к наплыву в присутственных местах лиц из других сословий, которые рассматривали гражданскую службу как реальный шанс пополнения рядов личных и потомственных дворян. В целом проблема источников формирования и социального облика как служащих по гражданскому ведомству дворян, так и российской бюрократии как особой группы населения, была достаточно популярна среди исследователей конца XIX - начала XX в.: в рамках темы использовались статьи и мемуары Ф.Р.Вигеля, Э.Н.Берендтса, М.Л.Назимова и др.

В начале нынешнего столетия отмечалось и проявление интереса к вопросам дворянского землевладения и социально-экономической истории помещичьего хозяйства в целом. И.И.Игнатович19 подробно рассмотрела соотношение оброчной и барщинной форм эксплуатации в дворянских имениях, а также обосновала причины преобладания той или иной формы ренты в различных районах России. Основываясь на материалах ревизий первой половины XIX в., она, как и В.И.Семевский , попыталась представить градацию помещичьих имений по размерам душевладения и проанализировать динамику численности различных групп землевладельцев. В начале века появляются и специальные работы по истории помещичьего хозяйства как России в целом, так и отдельных губерний (А.М.Повалишина21, Н.Н.Русова22, и ряда других).

Попытки анализа социально-экономического развития крепостной России были сделаны K.M. Арсеньевым, JI.B. Тенгоборским, А.П. Заблоцким-Десятовским, однако, систематическое изучение дореформенной деревни началось лишь с конца XIX в. П.Б. Струве23, отрицая кризис крепостничества в конце первой половины прошлого столетия, утверждал, что барщинная система перед реформой 1861 г. испытывала некоторый

I подъем и помещичье хозяйство в целом оставалось ведущей силой в развитии крепостной

I деревни.

В дореволюционный период было характерно появление статей-очерков по истории дворянского сословия - его культуры, особенностей сословного облика, умственных запросов, образа жизни,. Форма таких очерков и эссе снова приобрела популярность в наши дни. Увы, многие авторы иронично, а то и вовсе негативно описывают облик провинциального дворянина предреформенной эпохи. Высказанная неким Ш. мысль, что «. русский дворянин старого времени был по традиции служилого сословия хозяином-барином.» и «.хозяйство его не требовало ни оборотного капитала,

24 ни предприимчивости.» проходит через многие статьи и воспоминания современников. Большинство из них подчеркивает, что дворянство провинции жило крайне незатейливыми интересами, и мало стремилось к образованию, несмотря на всеобщее стремление придать и своим усадьбам, и своим манерам внешний лоск светскости.

Появление подобных скептически настроенных работ было весьма симптоматично: приток делового и энергичного «третьего» сословия в политико-экономические структуры капиталистической России не мог не отодвинуть на задний план дряхлеющую элиту общества - дворянство, которое, желая почивать на лаврах и кормиться даровым трудом, не выказывало особого стремления ни служить, ни хозяйствовать.

Если в дореволюционной историографии основной акцент делался на изучении истории развития утверждения и развития личных и имущественных дворянских прав и привилегий, роли корпоративных органов в решении насущных сословных вопросов, то для советской историографии 20 -60-х г. приоритетным направлением стало освещение вопросов социально-экономической истории вотчинного хозяйства.

Несомненной заслугой советской исторической науки стала фундаментальная разработка вопросов социально-экономической истории. Изучение помещичьего хозяйства в отечественной историографии 1920-х - 1980-х г. происходило на различных теоретических уровнях: как составная часть общей проблемы разложения и кризиса феодально-крепостнической системы (представлена в общетеоретических трудах Н.М. Дружинина, С .Я. Борового, H.A. Цаголова, В.К. Яцунского, П.Г. Рындзюнского, В.И. Буганова, Ю.А. Тихонова и A.A. Преображенского, а также в публикациях материалов дискуссий по вопросам генезиса капитализма) в обобщающих трудах по экономике России XVIII - первой половины XIX в. (монографии П.И. Лященко, П.А. Хромова, H.JI. Рубинштейна, С.Я. Борового, И.Д. Ковальченко и JI.B. Милова, Б.Н. Миронова) в рамках конкретно-исторических исследований вотчинных хозяйств с точки зрения их региональной или отраслевой характеристики (эта группа работ наиболее многочисленна и внутри нее могут быть выделены подгруппы на основании того или иного подхода к предмету исследования) в региональных и общероссийских исследованиях крепостного крестьянства (статьи и монографии И.Д. Ковальченко, Ю. Коха, P.M. Введенского, О.Н. Лебедевой, П.Г. Плющевского, П.Г. Рындзюнского, В.А. Федорова).

Отраслевая структура дворянского земледельческого хозяйства, социально-экономическая природа вотчинно-посессионной мануфактуры, особенности дворянского предпринимательства в той или иной мере находили отражение в общих трудах по социально-экономической истории России. Эти вопросы рассматривались и в ходе дискуссий, имевших место на страницах журналов, и посвященных природе и особенностям русской мануфактуры (дискуссия 1947-48 г.), периодизации отечественной истории, определению хронологических рамок «восходящей» и «нисходящей» стадий феодальной формации в России (1940-е - начало 1960-х г.), переходу от феодализма к капитализму в России (1965 г.). В ходе дискуссий были признаны весьма актуальными и нуждающимся в разработке (в числе других проблем) история «эксплуататорских классов» - дворянства и буржуазии, а также определение степени проникновения «элементов» капитализма в помещичье хозяйство в период кризиса крепостничества. В ходе дискуссии об абсолютизме в России и социально-экономических предпосылках, обусловивших эволюцию российского самодержавия (конец 1960-х - начало 1970-х г.), М.Я. Волков, например, высказал мысль, что со вступлением феодализма в XVIII в. в «нисходящую» стадию своего развития и развитием всероссийского рынка, помещики нацеливали барщинное хозяйство на продажу хлеба и стали создавать промышленные предприятия. Следовательно, «феодально-крепостническая система хозяйства в XVII -первой половине XIX вв., испытывая возрастающее воздействие товарно-денежных . отношений . медленно и мучительно . превращалась в своеобразную форму к хозяйству капиталистическому»25. Таким образом, в генезисе капиталистических отношений найдено место для дворянского предпринимательства. В ходе научных дискуссий 1940 - 60-х г. были высказаны основные точки зрения и на вотчинно-посессионные мануфактуры: 1) крепостные по своей природе; 2) сочетавшие в себе крепостнические и капиталистические элементы; 3) капиталистические в своей основе. Решение этой проблемы, по мысли К.И. Юрчук, есть составная часть не только проблемы определения уровня социально-экономического развития России, но и глобальной проблемы соотношения феодально-крепостнических и буржуазных черт в социально-экономическом положении и общественно-политической деятельности российского дворянства26. Кризис крепостничества (а первая половина XIX в. стала периодом, когда кризисные явления в экономике вотчинного хозяйства проявились в значительной мере) стал предметом исследования в общетеоретических работах Н.М. Дружинина, С.Я.

27

Борового, H.A. Цаголова и др. Как пишет С.А. Козлов, в русле этого направления существует два подхода. С.А. Боровой и H.A. Цаголов рассматривают кризис крепостничества как преимущественный упадок производительных сил, а П.Г. Рындзюнский в качестве главной причины возникновения кризиса выделяет «здоровое» развитие производительных сил (прежде всего в крестьянских хозяйствах), которые перерастают старые крепостнические рамки. Приведенные точки зрения историков создают методологическую базу для изучения социально-экономических процессов в дворянском хозяйстве в предреформенный период, и особенно роли помещичьего аграрного и промышленного предпринимательства. Обобщающие работы, раскрывающие процессы вызревания капиталистического уклада в недрах феодальной экономики, всегда апеллируют к особенностям функционирования мануфактуры с принудительным трудом ( в т.ч. вотчинной, дворянской), изучают степень товарности хлебопашества в различных российских регионах, проникновение ростков капитализма сельское хозяйство. Так, один из авторов сборника «Вопросы генезиса капитализма в России» Н.И. Павленко выступал в поддержку утверждения о крепостном характере дворянского предпринимательства. Но Н.И. Павленко одновременно признавал, что оно отражало разложение феодального ло хозяйства и вело к обуржуазиванию дворянства . В. К. Яцунский в изучении генезиса капитализма решающую роль в формировании капиталистического уклада отводит 70-м г. XVIII в. - первой половине XIX в. Развивающаяся в этот период мануфактура с принудительным трудом (за исключением свеклосахарной промышленности и винокурения) была тупиковой ветвью в развитии предпринимательства . Значительная роль принудительного труда стала особенностью российского генезиса капитализма.

Н.М. Дружинин и П.Г. Рындзюнский проанализировали такие особенности формирования рабочих кадров российской промышленности, как практикуемые дворянами - душевладельцами принудительная сдача крепостных на предприятия с поступлением их заработка в зачет оброчных платежей, организация надзора за отходниками с целью обеспечения регулярных денежных поступлений в пользу помещика.30. Как пишет Н.М. Дружинин, вотчинные и посессионные предприятия перестали к концу первой половины XIX в. быть доходными. Они или закрывались, или сдавались в аренду купцам, либо находили также пути выхода из кризиса, как переход на вольнонаемный труд и техническое перевооружение предприятий. П.Г. Рындзюнский уделил особое внимание помещичьему хозяйству в условиях кризиса крепостничества (разложение натурального хозяйства, дифференцированный подход к сбору оброка, и т.п.), а также причинам и итогам помещичьего промышленного предпринимательства. Вотчинная промышленность была для него способом утилизации продукции, производящейся внутри поместья, а развитие помещичьего предпринимательства шло, главным образом, за счет новых отраслей, требовавших первоначального вложения больших капиталов. Результаты вотчинного предпринимательства оцениваются автором весьма высоко: освоение новых видов производства использование новых технологических приемов усовершенствование отраслей промышленности

Работы общетеоретического характера в большей степени затронули историю вотчинной мануфактуры, как имеющей непосредственное отношение к определению особенностей формирования капиталистического уклада. В исследованиях по экономике России (или используя терминологию советского периода - по истории развития производительных сил) помещичье хозяйство конца XVIII - первой половины XIX в. традиционно рассматривается в русле кризиса крепостничества и оценивается как консервирующее рутинную технику и традиционные для феодализма отношения. Однако, эти исследования базируются на богатом фактологическом материале и определяют помещичье хозяйство как важную составляющую часть экономики дореформенной России. Хозяйство дворян-землевладельцев рассматривается в комплексе таких мероприятий, как земледелие, животноводство, аграрное и промышленное предпринимательство, формы феодальной эксплуатации. В 1920-30-х гг. в исторической науке был не только накоплен определенный материал (на основе изучения вотчинных архивов), но и проводились успешные попытки его научной интерпретации. Историки 1930-х г. подвели первые итоги изучения кризиса феодально-крепостнической системы: деградация помещичьего хозяйства, резкое ухудшение жизненного уровня крепостных л 1 крестьян, упадок вотчинно-посессионной мануфактуры . В 1940 - 1950-е г. увеличивается не только количество исследований по экономике России, но и расширяется их тематика, хронологические и территориальные рамки. В трудах П.А. Хромова, П.И. Лященко, С.Я. Борового, Н.Л. Рубинштейна32, «Очерках экономической истории России в первой половине XIX в. (под. ред. М.К. Рожковой) рассматриваются вопросы экономики помещичьего хозяйства в масштабах всей страны. П.И. Лященко, например, дает развернутую картину крепостного землевладельческого хозяйства в XVIII - первой половине XIX в., которое занимало ведущее место в экономике страны. Исследователь справедливо отметил, что «. к концу XVIII в. дворянство сосредоточило в своих руках громадный земельный фонд, и в значительной мере стремится к сбыту на рынок своих сельскохозяйственных продуктов или переработке их для продажи на своих вотчинных фабриках33». Промышленную политику правительства автор называет «дворянской», поскольку она сводилась к поддержке наиболее важных для дворян отраслей. В то же время использование крепостного труда, собственного сырья и эксплуатация промысловых навыков крестьян приводили к относительно небольшой затрате средств и конкурентоспособности вотчинной промышленности.

Развитие сельскохозяйственного производства в Центрально-Промышленном районе во второй половине XVIII в., изучал Н.Л.Рубинштейн.34 Рассматривая новые тенденции в экономике помещичьего хозяйства второй половины XVIII в. (растущая зерновая специализация дворянских хозяйств, повышение интереса к агротехническим нововведениям, расширение различных видов аренды земельных угодий и земельных сделок), автор отмечает ликвидацию натуральной замкнутости дворянского поместья в новых социально-экономических условиях второй половины XVIII столетия.

Изучение сугубо социально-экономической истории дворянского хозяйства в XVIII - первой половине XIX в., игнорирование общественно-политической, служебной, культурной деятельности российского дворянства обусловили некоторую узость тематики советской историографии 1920-х - 60-х годов. В конце 1960-х-1980-е гг. продолжалось изучение дворянского землевладения. Специально источниковедческий характер носят работы Л.В.Милова, Я.Е.Водарского и А.Горского, связанные с изучением многочисленной документации проводившегося во второй половине XVIII в. Генерального межевания земель . Л.В.Милов стал первым серьёзным исследователем "Экономических примечаний" к Генеральному межеванию. Целью межевания земель являлось укрепление внутреннего единства дворян. В результате Генерального межевания помещики укрепили за собой на правах полной собственности огромный земельный фонд, освоенный ими за вековой период со времени последнего писцового обмежевания (сер. XVII в.). Л.В.Миловым был рассмотрен принцип классификации земельных угодий в

Примечаниях и сделан вывод о господстве в сельском хозяйстве России XVIII в. паровой системы земледелия с трехпольным севооборотом.

Я.Е.Водарский построил свое исследование на основе анализа двух массивов источников - материалов Генерального межевания XVIII в. и писцовых книг XVII в., и уделил основное внимание количественным аспектам - размерам земли у бояр и дворян в XVII в., росту землевладения к концу XVII в., его размещению и удельному весу. А.Горским были статистически обработаны количественные данных материалов Генерального межевания Ярославской и Костромской губерний.

В ходе проведения Генерального межевания губернскими и уездными землемерами составлялись топографические описания, являющиеся важными источниками по социально-экономической истории дворянского хозяйства в конце XVIII - начале XIX веков. Одним из первых исследований топографических описаний стала статья Н.Л.Рубинштейна "Топографические описания наместничеств и губерний XVIII в. -памятники географического и экономического изучения России".36 В 1970-х гг. работа Н.Рубинштейна была использована в монографии А.Дитмара, посвященной истории создания топографических описаний Ярославского края, составленных в 70-х - 90-х годах

XVIII столетия.

В 1970-е - 1980-е гг. увидели свет фундаментальные исследования И.Д.

УП

Ковальченко, Л.В. Милова и Б.Н. Миронова по вопросам формирования всероссийского аграрного рынка. И.Д. Ковальченко и Л.В. Милов отмечают, что уже в XVIII в. аграрный рынок был рынком товарным и имел тенденцию выступать регулятором аграрного производства. Именно под влиянием рыночной конъюнктуры в ряде районов Волжского региона уже в середине XVIII в. барская запашка ведет наступление на крестьянские земли. Перед массовой товаризацией в первой половине XIX в. «падают» все культуры, особенно рожь и овес.

В масштабах России нет обобщающих трудов по истории помещичьего хозяйства. Исследование этой проблемы на протяжении 1920-х - 1980-х г. проводилось в рамках локальных территорий (губерний, как это было сделано И.Д. Ковальченко, М.А.

-5 0

Казариной, И.А. Булыгиным, Н.В. Куприяновой ; или более крупных территориальных единиц - регионов ( исследования П.И. Лященко, Г.Г. Рябкова, Н.З. Вартановой и Л.С. Зудиной39). Большой интерес историков вызвало изучение групп вотчинных хозяйств, принадлежащих тем или иным дворянам - землевладельцам - Воронцовым, Голицыным, Орловым, Шереметьевым, Юсуповым, Щербатову (труды Е.И. Индовой, Э.С. Коган, К.В. Сивкова, К.Н. Щепетова, Т.Н. Тасевой, Л.В. Сретенского40)

На основе рассмотренной хозяйственной документации исследователями были отмечены следующие тенденции в дворянском хозяйстве конца XVIII-пepвoй четверти

XIX в.:

- растущее втягивание помещичьего хозяйства в товарное производство, уход в прошлое замкнутого характера крепостного поместья;

- интенсивный рост барской запашки, доля которой в общей площади пашенных земель неуклонно растет;

- глубокая специализация помещичьего хозяйства на зерновом производстве и увеличение массы хлебов, вывозимых на рынок, что свидетельствует о рыночном характере этого хозяйства;

- растущий интерес помещиков к повышению доходности собственных хозяйств путем округления своих земельных владений, повышения оброка, сдачи в аренду пустующих земель, покосов, огородов, лесов и мельниц и т.п.;

- слабость попыток рационализации и интенсификации дворянского хозяйства, отсутствие собственной производственно-технической базы, улучшения сельскохозяйственной агротехники и основных производственных операций земледелия;

- ухудшение финансово-экономического состояния имений как следствие начавшегося кризиса крепостнических отношений.

Среди указанных работ для нашего исследования особую роль приобретают кандидатские диссертации J1.B. Сретенского (избравшего ярославские вотчины князя М. Щербатова в качестве основы для изучения помещичьего хозяйства Нечерноземья) и J1.C. Зудиной. Последняя рассматривала проблему дворянского землевладения второй половины XVIII в. с нескольких точек зрения: как правительственную политику, направленную на укрепление дворянской собственности, как экономическую и социальную структуру землевладения, и как приспособление различных типов хозяйств к новым экономическим условиям. Кандидатская диссертация Г.Н. Тасевой посвящена вотчине Нечерноземной полосы (на примере оброчных вотчин Орловых). В работе подробно проанализированы поиски путей повышения доходности вотчин на протяжении первой половины XIX в. Последние для Орловых заключались, в основном, в поощрении хозяйственной инициативы и промысловой деятельности крестьян. И если такие меры до 1830-х г. отличались эффективностью, то к концу первой половины XIX в. доходы, получаемые с нечерноземных вотчин, резко сокращаются. Многие исследователи апеллируют именно к этому факту как к проявлению кризиса феодальной крепостнической системы.

Внутри группы исследований экономики помещичьего хозяйства XVIII - первой половине XIX в. существует ряд работ (впрочем, весьма немногочисленный), рассматривающий в комплексе проблему аграрно-промышленной рационализации (статья В.И. Крутикова, кандидатские диссертации Л.Б. Генкина и С.А. Козлова41). Более широкий пласт исследований посвящен конкретным отраслям дворянского предпринимательства, или деятельности местных сельскохозяйственных обществ (монографии К.И. Юрчук, A.M. Пономарева, статьи C.B. Климовой, С.С. Дмитриева, С.А. Гомаюнова, Н.С. Трусовой и М. Блюмфельда42 и др.) Из отраслей дворянской промышленности Ярославской губернии наибольший интерес у историков вызвало винокурение. Помимо двух монографий К.И. Юрчук, историография этой темы представлена статьями Ю.П. Голицына и Д.З. Пономарева43 Кроме того, в орбиту изучения попали и отдельные промышленные предприятия - писчебумажная мануфактура князей Гагариных (с. Плещеево) и бумагопрядильня H.A. Горяинова (с. Троицкое).

В комплексе проблема промышленности Ярославской губернии к конце XVIII -первой четверти XIX в. нашла отражение в статье A.M. Пономарева. Исследования

А.М.Пономарева представили отраслевую характеристику промышленности Ярославского края во второй половине XVIII - первой четверти XIX в., в т.ч. дворянского

44 п предпринимательства. . В специальном исследовании вотчинно-посессионных мануфактур ХУШ-Х1Х веков К.И. Юрчук не только проанализировала особенности юридического положения разных групп принудительных рабочих, использование которых в промышленности было результатом втягивания дворян-предпринимателей в товарно-денежные отношения, но и подвела итоги изучения проблемы крепостного труда в дореволюционной и советской историографии. В 1990-е г. проблема дворянской промышленности получила новое истолкование. С.А. Гомаюнов на основе материалов Волго-Вятского региона пришел к выводу, что вотчинная промышленность в первой половине XIX в. оказалась вполне устойчивой и способной к поступательному развитию в силу значительного еще «запаса прочности» (собственная сырьевая база, резерв дешевой рабочей силы, покровительственная политика правительства, и т.п.).

Кандидатская диссертация С.А. Козлова стала первым фундаментальным исследованием деятельности Ярославского общества сельского хозяйства, объединившим в 1842 г. в своих рядах наиболее видных помещиков-рационализаторов. До появления работы С.А Козлова ЯОСХ было предметом изучения только со стороны одного направления его деятельности - устройства общегубернских и межрайонных сельскохозяйственных и промышленных выставок. Исследователем были выявлены основные этапы деятельности Общества (до 1861 г.), определены практические направления аграрного рационализаторства, а также установлены отрасли, в которых наиболее активно проявило себя помещичье промышленное предпринимательство.

Продолжая традиционную для советской историографии тематику вотчинного хозяйства, И.В.Ледовская45 и И.Д.Ковальченко46 уделили особое внимание проблеме финансово-экономического состояния помещичьего хозяйства России перед реформой 1861 г. И.Д.Ковальченко сделал вывод об ухудшении состояния дворянского хозяйства России в целом, анализируя низкий уровень земледельческого производства и громадный рост задолженности помещиков с 1775 по 1859 г.

1980-е годы отмечены всплеском интереса к вполне традиционной для историографии более раннего периода теме - истории дворянского землевладения. Эту проблему можно трактовать весьма широко, рассматривая в ее рамках отдельно и правительственную политику, и социально-экономическую структуру землевладения. Многочисленные работы по дворянскому землевладению конца 1980-х г. посвящены изучению какой-либо одной стороны этой проблемы, как исследование Б.В.Носова47о политике правительства в отношении дворянского землевладения в XVIII в. или А.А.Горского, составленное на основе количественного анализа данных Экономических примечаний. Состояние помещичьего хозяйства нашло свое отражение и в работе С.И.Сметанина.48 Тема его исследования тоже находится во вполне традиционном русле -кризис феодально-крепостнической системы перед реформой 1861г.

Изучение помещичьего хозяйства в историографии советского периода проводилось и в рамках исследования крепостного крестьянства России. Работы по истории крестьянского хозяйства, развитию производительных сил дореформенной деревни, форм феодальной эксплуатации, а также крестьянского движения образуют еще одну группу исследований по экономике. Накопление материала об особенностях феодальной эксплуатации или характере хозяйственной деятельности крестьян в первой половине XIX в. создали к 1960-м г. почву для углубленной разработки указанных проблем. Так возник ряд статей И.Д. Ковальченко49 (в том числе по методике изучения интенсивности эксплуатации оброчного крестьянства), Ю. Кахка, П.Г. Рындзюнского, П.Г. Плющевского50. В этот период появляются и работы, в которых крестьянское хозяйство рассматривается как целостная социально-экономическая система, испытывающая в дореформенный период сильное влияние помещичьей вотчины (статьи и кандидатская диссертации P.M. Введенского и O.H. Лебедевой51). Этот подход свойственен и крупным обобщающим работам как по истории крестьянского хозяйства России в целом, так и одного из ее крупнейших регионов - Центрально-промышленного района. В исследовании крепостного крестьянства в первой половине XIX в. И.Д. Ковальченко не только определил удельный вес и динамику дворянского землевладения в различных регионах России 1840 - 1858 г., но и выделил особенности их экономического развития Характеризуя производственно-техническую базу земледелия и несложный комплекс агрокультурных мероприятий Нечерноземья, автор сделал вывод, что помещичье хозяйство, подрывая патриархально-натуральные основы крепостничества, не содержало внутренних стимулов к перерастанию в капиталистическое. Многие из этих вопросов (применительно к крестьянским хозяйствам губерний ЦПР) нашли отражение в монографиях B.A. Федорова52.

Учитывая популярность экономической тематики в историографии советского периода (что было предопределено идеологической доктриной), а также большой объем исследований помещичьего хозяйства в целом, мы не можем не признать, что работы по истории ярославского дворянства, созданные до начала 1990-х гг., ограничены - и количественно, и тематически. Историография дворянства Ярославской губернии имеет в своем списке не более десятка наименований (в том числе 5 статей)

Многие вопросы социально-экономической истории нашли свое отражение в общетеоретических трудах и в рамках дискуссий о фазах капитализма и особенностях феодального уклада России. Большинство историков в ходе дискуссии признали существование двух тенденций в экономике крепостной деревни: упадка крепостничества и развития мелкотоварных и капиталистических форм хозяйствования. В 1980-е г. вопрос о российском типе генезиса капитализма был поставлен с новой остротой: исследование со

В.И. Буганова, A.A. Преображенского и Ю.А. Тихонова стало попыткой подведения итогов разработки социально-экономической истории России периода феодализма, с учетом спорных точек зрения, существующих в историографии по вопросам формирования капиталистического уклада. В монографии нашли отражение важнейшие вопросы истории дворянства как составного элемента классово-сословной структуры общества: изменение в правовом положении после 1762 г., укрепление сословной организации дворянства, участие в государственном управлении, степень соблюдения «социальной чистоты» дворянских рядов. Авторами был сделан важный вывод о значительных переменах в социальном облике дворянства в позднефеодальный период, т.наз. симбиозе, сделавшим дворянство гибким и приспособленным к новым экономическим условиям.

Популярность экономической тематики в советской историографии отодвинула на второй план многие аспекты исследований по социальной истории (особенна истории лворянства). Определенный интерес к этой проблеме наметился в 1970-е годы: на основе материалов IV-X ревизий В.М. Кабузаном и С.М. Троицким были сделаны подсчеты численности и удельного веса дворянства каждой из губерний Российской империи и проанализированы источники пополнения состава дворянских обществ на протяжении 1782-1855 г. 54Кроме статистических исследований дворянства дореформенного периода, в советской историографии 1970-х годов наблюдается повышенный интерес к служебной деятельности представителей "благородного сословия", ставшей предметом исследования преимущественно с точки зрения изучения формирования местной и высшей чиновничьей бюрократии. П.А.Зайончковский высказывает мысль, что российские дворяне начала XIX в. считали более престижным начать служебную карьеру со вступления в военную службу, после которой офицеры в отставке продолжали свою деятельность в качестве гражданских чиновников. С.М.Троицкий уделил большое внимание изучению удельного веса потомственного дворянства среди высшего, среднего и низшего слоев российского чиновничества второй половины XVIII в., определил условия получения личного и потомственного дворянства в процессе государственной службы. В 1980-90-е гг. продолжает усиливаться интерес исследователей к проблеме источников формирования российского чиновничества. Начавшись с публикаций М.Ф.Тумановой (Румянцевой), которая не только подробно осветила организацию учета чиновничества во второй половине XVIII в., но и рассмотрела социальный состав и имущественное положение служащих местных государственных учреждений, 55 эта тема приобрела большую популярность у отечественных историков. Л.Ф.Писарькова предложила выделить в составе российской бюрократии три слоя чиновников (на основе нахождения последних на определенной ступени чиновной иерархии)56. Нежелание дворян обременять себя службой (с 1762 г.) привело к тому, что даже в конце XVIII в. наметилось определенное снижение доли дворян в местном управлении. О.В.Морякова исследовала социальный состав и образовательный уровень служащих местных губернских учреждений второй четверти XIX в.57

Отечественная историография последних лет отличается серьёзными изменениями направления и тематики исследований, существенным ростом интереса к истории российского дворянского сословия. Е.Н.Марасинова, используя материалы эпистолярных источников последней трети XVIII в., отмечает ряд исторически обусловленных черт социально-психологического облика российского дворянства, сложившихся в процессе государственной службы: сословно-статусное мышление, культ верноподданнической

СО преданности и осознание личной зависимости от монарха. На современном этапе развития исторической мысли наблюдается определенный плюрализм в тематике исследований истории дворянского сословия. Ряд авторов занимаются исследованиями в русле уже изучаемых ранее проблем - как М.В.Бабич59 (ее диссертация связана с изучением характера взаимоотношений самодержавия и дворянства) или В.М.Никонова60 она использовала контент-анализ для выделения основных групп требований российских дворян в Уложенной комиссии Екатерины II). Большинство же авторов обратились к совершенно новым проблемам - будь то морально-этические воззрения провинциального дворянства (Н.С.Ганцовская61), его быт и культурные традиции (Ю.М.Лотман, В.Г.Демина, О.П.Ермишкина, Е.В.Грамагина, Т.А.Третьякова62, и др.), особенности социально-психологического облика (В.С.Поликарпов63). Новое решение получает и некогда казавшаяся раз и навсегда решенной проблема взаимной поддержки, которую оказывали друг другу абсолютистская власти и дворянство, ибо это, как полагали ранее, соответствовало глубинным интересам обеих сторон. М.А.Давыдов, рассматривая оппозиционные настроения в среде придворно-аристократической элиты, приходит к мысли, что глубинные интересы правительства, опирающегося на мощную бюрократию, не всегда совпадали с желаниями наиболее просвещенной и обеспеченной части дворян. В то же время И.Ф.Худушина64 подчеркивает слабость такой оппозиции, наличие неисчерпаемого «кредита доверия» правительству со стороны подавляющего большинства среднего и мелкого дворянства.

В последние годы наблюдается оживление исторического краеведения -утраченные страницы истории дворянских родов и родовых усадеб, многие из которых пришли в запустение, либо оказались стерты разрушительной волной 1917 года вновь возрождаются усилиями составителей историко-краеведческих очерков, сборников и статей. Возникают репринтные издания дореволюционных исследований обобщающего характера, как-то: «Дворянские роды Российской империи» (в 3-х томах) или двухтомная «История родов русского дворянства»65. Последняя включает 341 «прозвание» природных и жалованных князей, графов и баронов, а также древних нетитулованных российских благородных фамилий. Несомненной заслугой составителя этого издания П.Н.Петрова является не только широкое использование генеалогических таблиц первых русских князей, от которых впоследствии произошли многочисленные князья удельные (чьи родословные таблицы также показаны), но и наличие научной методики критики источников - дворянских родословий . Отметим, что большинство легенд о начале рода были без всякого критического анализа приняты за достоверные и при рассмотрении «прав благородства» в депутатских собраниях, и при составлении генеалогических исследований местного значения (например, теми же И.Н.Ельчаниновым и Д.А.Булатовым).

Конец XVIII - I четверть XIX в. стали периодом девальвации господствующих ценностных ориентаций в среде дворянского сословия, постепенного возникновения оппозиционного мировоззрения. Носителями этой принципиально новой идеологии стала узкая прослойка дворянского сословия, впоследствии пришедшая к оппозиции и расколу в декабре 1825 г. Активными участниками декабристского движения были выходцы из знатнейших российских родов гр.В.Мусин - Пушкин, кн.В.Голицын, кн.С.Волконский, кн.П.Вадбольский, дворяне М.Спиридов и И.Окулов, а также кн.Д.Щепин - Ростовский. Участие ярославских дворянских родов в движении декабристов изучали В.А.Ляхов, Л.В.Коча и А.Смирнов66.

Интерес к истории русского дворянства проявляют и зарубежные историки. Исследование Р.Пайпса67 воплощает в себе новые подходы к источникам формирования служилого сословия и определению классификации дворянских имений по размерам душевладения, способствовавших превращению дворянского сословия в привилегированную правящую корпорацию. Особое внимание автор уделяет анализу "социально-психологического облика "благородного сословия" в дореформенный период.

История общественного сознания в советской исторической науке нашла отражение преимущественно с точки зрения изучения взглядов революционного настроения дворян (декабристов, петрашевцев), государственных реформаторов или лиц, прославившихся в сфере литературы, искусства, науки. Повседневность жизненного уклада, обыденная культура общения снискали больший интерес у литераторов искусствоведов, практиков музейного дела. С середины 1930-х г., благодаря официальному покровительству изучения окружения гениев российской литературы, детально исследовалась жизнь дворянской элиты столицы. Примечательно, что если генеалогические исследования о дворянстве допетровской Руси продолжались весьма успешно (в трудах B.J1. Янина, С.Б. Веселовского, М. Бычковой), то для более позднего времени генеалогия могла официально использоваться только биографами и литературоведами, изучавшими жизненный путь и духовное наследие классиков русской литературы. В последние 10 лет ситуация изменилась кардинально: к инструментарию генеалогии и достигнутой этой дисциплиной итогам обращаются во многих тематических исследованиях. Значительный интерес к генеалогии нашел свое отражение в устройстве научных конференций: в 1989 г. при Московском историко-архивном институте состоялась всесоюзная конференция «Генеалогия. Источники. Проблемы. Методы исследования». Возвращение генеалогии имеет большое социокультурное значение. Итогом этого интереса стало проведение конференций, посвященных знатным дворянским фамилиям дореформенной России: в Москве и Петербурге в начале 1990-х годов были проведены «Шереметевские чтения»; в 1991 г. в Санкт-Петербурге и Владимире состоялись «Воронцовские дни» (приуроченные к 250-летию А.Р. Воронцова -государственного деятеля времен Екатерины II и Александра I). о

В 1998 г. увидел свет сборник «Мусины-Пушкины в истории России» - один из первых многоплановых научных трудов, исследующих с различных сторон жизнь и деятельность представителей старинной дворянской фамилии. Статьи и сообщения, вошедшие в сборник, группируются по следующим темам: А.И. Мусин-Пушкин: духовное наследие, собирательская и издательская деятельность, труды в области источниковедения, и т.д.; представители рода Мусиных-Пушкиных; сохранение культурного наследия дворянского рода: судьба художественных сокровищ из мологских имений, описание коллекции книг и портретной галереи, характеристика родового архива Мусиных-Пушкиных, хранящегося в РГАДА).

В 1990-е г. заметно оживление интереса к истории русской усадьбы, расцвет которой пришелся именно на период конца XVIII - первой половины XIX веков. И если в начале 1990-х г. работы, создаваемые в рамках этой проблемы, ограничивались воссозданием страниц истории конкретных дворянских усадеб, то в настоящее время отечественная историография уделяет особое внимание общим проблемам усадьбоведения, возрождению духовных и культурных традиций русской усадьбы.69 Дворянская усадьба рассматривается в контексте русской культуры, особенностей архитектурных стилей, формирования природного ландшафта и дворцово-парковых комплексов. На данный момент историография ярославской дворянской усадьбы накопила уже более десятка работ, посвященных усадебным комплексам Мусиных-Пушкиных, Азанчеевых-Азанчевских, Леонтьевых, Морозовых, Некрасовых, Ушаковых, Спиридовых, Тишининых.

Появление подобных работ является свидетельством постепенного ухода в прошлое "классовой" непримиримости по отношению к российскому дворянству в условиях ломки тоталитарных структур. В этих исследованиях делается попытка дать реальную оценку общественно-политической роли дворянства, его места в социальной структуре дореволюционной России.

Длительный период тематика отечественной историографии была ограничена чисто экономическими вопросами изучения дворянского хозяйства; ей было свойственно негативное отношение к дворянскому сословию как «эксплуататорскому классу». Дворянство как России в целом, так и Ярославской губернии не стало предметом специального изучения. Внимание историков в большей степени привлекали отдельные отрасли промышленного предпринимательства и хозяйство некоторых ярославских землевладельцев. Значительный блок вопросов, связанных с происхождением, численностью, историей землевладения и общественно-политической деятельностью дворян Ярославской губернии, остался неизученным.

Источниковой основой диссертации послужили материалы фондов 4 центральных и местных архивохранилищ: Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Российского государственного исторического архива (РГИА), Отдела рукописей Российской национальной библиотеки и Государственного архива Ярославской области (ГАЯО). Большинство материалов привлекаемых фондов впервые вводятся в научный оборот. В работе использовался и широкий спектр опубликованных источников -законодательные акты, статистические таблицы, отчеты сельскохозяйственных выставок, мемуары.

Используемые источники по виду представленного материала делятся на 5 групп:

1) делопроизводственные материалы органов центрального, местного и сословного управления (в том числе отчеты военных и гражданских губернаторов, протоколы дворянского депутатского собрания, формулярные списки чиновников, и др.);

2) историко-статистические материалы (в эту группу дел входит и многочисленная документация Генерального межевания - «экономические примечания» и краткие поуездные табели);

3) материалы судебных органов;

4) личные и фамильные фонды ярославских землевладельцев (включая годовые счета и приходно-расходные книги, ведомости оброчных сумм, помещичьи инструкции);

5) родословные книги и дела дворянских родов.

Представленная классификация, в основном, дифференцирует архивные материалы ' по виду представленных документов, а также основываясь на участии в их создании того или иного органа управления. Кроме того, мы сочли целесообразным не разбивать по группам единые массивы дел, составляющих личные и фамильные фонды дворян, принимая во внимание их тесную взаимосвязь.

По содержанию документального материала предлагается выделить три обширных комплекса источников:

- дела по истории помещичьего землевладения и экономики вотчинного хозяйства;

- дела, освещающие формы и виды служебной деятельности ярославских дворян;

- дела по истории дворянских родов и деятельности корпоративных органов дворянского сословия (эта группа дел сосредоточена в Ф.213 ГАЯО).

Важнейшим источником по истории дворянского землевладения губернии в конце XVIII - первой половине XIX в. являются материалы Генерального межевания, проведенного в Ярославском крае в 1773 - 1783 годах. Наиболее значительным и интересным документом Генерального межевания являются «экономические примечания», обобщившие весь материал работы губернских и уездных землемеров: цифровой, экономический и географический. Важной подробностью «примечаний» являются обычно редко встречающиеся в источниках данные о размерах помещичьей пашни и других земельных угодий. В Ярославской и Костромской провинциях к межеванию приступили в 1773 г. Что касается Угличской провинции, то планы и «примечания» по ней составлялись весьма медленно. Угличский уезд был отмежеван в 1774 г., план же был готов лишь к 1776 г. 11 апреля 1776 г. экспедиция подтвердила "о доставлении на Угличскую Провинцию Генеральной карты, также и на все отмежеванные уезды Генеральных уездных планов». Учитывая сложную историю создания ярославских «примечаний», Л.В.Милов считает возможным датировать их создание лишь в рамках двух десятилетий: 70-х - 80-х годов XVIII века. «Экономические примечания» характеризуют реальное соотношение различных земельных угодий в пределах дворянского хозяйства и содержат данные о величине барской запашки в селениях уезда и губернии.

Кроме подробных «примечаний», в ходе Генерального межевания составлялись краткие поуездные табели. По уездам Ярославской губернии сохранилось двенадцать таких табелей, в формуляре которых указывалось количество усадебной земли, пашни, сенокосов, леса и неудобной земли. Во всех табелях выделена группа "владельческих" земель. Данные этого источника с соответствующей оговоркой о его возможной неточности (некоторые сомнения возникают в отношении полноты данных о составе и количестве земельных угодий) можно использовать как вполне достоверные.

К историко-статистическим материалам относятся "топографические описания" конца XVIII - первого десятилетия XIX веков. Они были подробно изучены А.А Севастьяновой.70 «Топографические описания» Ярославской губернии стали предметом специального исследования А.Б.Дитмара. За конец XVIII в. им было найдено 9 рукописных и 2 печатных экземпляра "описаний". "Топографическое описание" 1784 г. было составлено при генерал-губернаторе А.П.Мельгунове (по анкете, исходящей из кабинета Екатерины II), последующие же составлялись по требованию Павла I, которому "было угодно" иметь в его "планной" экземпляры атласов каждой губернии с полным описанием (возможно, для подготовки новой административно-территориальной реформы, а также очередной переписи населения). Тексты "топографических описаний" конца 1790-х г. содержат более подробные, нежели "описания" 80-х - первой половины 90-х годов XVIII в. сведения физико-географического характера (характеристика климата, общие сведения о рельефе, качестве почвы, животном мире уездов, описание гидрографической сети губернии). Приводятся и данные статистико-экономического характера (общая площадь губернии, уездов, земельных угодий, характер их эксплуатации, а также количественные сведения о различных социальных слоях на основе материалов ревизий).

На смену «топографическим описаниям» начала века пришли «статистические описания» (или «сведения»), которые сохранили в целом и их структуру, и особенности описания исследуемых объектов - земельных угодий, водных и сухопутных коммуникаций, природно-климатических условий, численности народонаселения и его социального состава, фабрично-заводской промышленности. Такие статистические сведения составлялись ежегодно по распоряжению губернатора и губернского правления и использовались для написания губернаторских отчётов. В 1852 - 53 г. трудами членов экспедиции МВД было составлено четырехтомное исгорико-экономическое и статистическое описание Ярославской губернии и отдельных её уездов, которое охватило разные стороны социально-экономической жизни губернии за 1820-е - 1850-е г.

Интерес к статистическим исследованиям в начале второй половины XIX в. нашел своё отражение и в ряде публикаций, в том числе «Приложениях к Трудам Редакционных комиссий» (1860 г.), составленном на основе «сведений о помещичьих имениях». Таблицы численности населения по X ревизии, в том числе ярославских дворян-землевладельцев, использовал в своём исследовании А.Тройницкий. «Памятная книжка Ярославской губернии на 1862 г.» и «Труды Ярославского губернского статистического комитета» 1866 г. также содержат статистические сведения о численности личных и потомственных дворян отдельных уездов, основываясь на материалах ревизионного исчисления населения и подсчётах собственно ярославских специалистов. В 1857 г. губернским механиком Мейшеном было составлено подробное статистическое обозрение фабрик и заводов Ярославской губернии.

На протяжении первой половины XIX в. по распоряжению губернского правления регулярно составлялись «ведомости» фабрик и заводов (поуездные или погубернские). Впервые о присылке "ведомостей" возвестил указ Сената от 1724 г.: два раза в год владельцам следовало представлять ведомости о предприятиях (сначала в Мануфактур- и Берг-коллегии, а затем в Сенат). Следующий указ, определявший обязательность составления таких ведомостей, появился только 30 июня 1804 г. Губернаторам вменялось в обязанность ежегодно присылать в МВД, а затем в Департамент Мануфактур и Торговли Министерства финансов ведомости фабрично-заводской промышленности «с объяснением» качества и количества изделий. Сбор этих сведений губернаторы поручали градским полициям и низшим земским судам. Анализируя фабрично-заводскую статистику, Ю.А.Рыбаков отмечал, что ведомости зачастую были неполными, не обозначали количество выработанных изделий, содержали заведомо недостоверную информацию, связанную со стремлением владельцев занизить в отчетах реальные производственные показатели, а также не имели точных критериев учитываемых как "фабрики" или "заводы" предприятий. Кроме того, сами помещики были крайне недисциплинированны в подаче ведомости о заводах; и дело здесь было не только в желании избежать налогообложения, но и в убежденности, что в своих внутривотчинных делах они никому не подотчетны. Ведомости предприятий включали следующие сведения: имя и социальное положение владельца; местонахождение завода; оборудование; объем годовой выработки; численность рабочих; спрос и сбыт продукции. В Государственном Архиве Ярославской области такие ведомости представлены в 73 и 79 фондах (за 1815-1817, 1822-1825 г. и почти полные комплекты за 1840-е - 1850-е г.).

К историко-статистическим материалам относится компактный массив «сведений о помещичьих имениях», которые составлялись в виде анкет из 17 пунктов. Нами были просмотрены 459 таких «сведений», подготовленных и собранных членами Ярославского комитета об улучшении быта помещичьих крестьян в 1857 - 1858 г. Целью проведения анкетирования, которое должно было охватить все имения ярославских землевладельцев, стала выработка представления о помещичьем хозяйстве губернии в целом и создание на этой основе в рамках Комитета принципов грядущей реформы освобождения крестьян. В фонд этого комитета (635) поступали и «частные» мнения ярославских дворян по вопросу проекта будущего Положения реформы.

Отчёты гражданских или военных губернаторов («по состоянию дел» или «обозрению» Ярославской губернии) составлялись в двух экземплярах - на имя императора и министра внутренних дел. Форма составления таких отчётов менялась на протяжении первой половины XIX в. Губернаторские отчёты 1800 -1820 г. гораздо короче, ограничиваются общими замечаниями без подробного описания сельского хозяйства, промышленности, состояния присутственных мест, ссудно-кредитных учреждений, и т.п. Характерно, что фразы о развитии промыслов, фабрик и заводов переходят из отчёта в отчёт, оставаясь практически неизменными. Собственно текст в отчётах первой четверти XIX в. невелик, больший объём занимают так называемые «ведомости» - о посеве и сборе хлебов, винокурении, состоянии запасных хлебных магазинов и приросте денежных сумм на основной капитал Дома Призрения Ближнего и Приказа Общественного Призрения.

В исторической науке утвердилось критическое отношение к отчетам губернаторов: В.К.Яцунский считал данные отчетов об урожайности не имеющими под собой какой-либо реальной статистической базы, а Б.Г.Литвак высказал мнение о "сомнительной достоверности" статистических таблиц о фабрично-заводской промышленности губерний. Так или иначе, но уже сама регулярность составления этого источника заставляет относится к нему с известной долей внимания. Форма губернаторской отчетности менялась в первой половине XIX в. в соответствии с правительственными распоряжениями: с 1804 по 1828 г. ежегодные отчеты включали в себя 3 раздела (в том числе: "О предметах, принадлежащих к государственному хозяйству", "О благоустройстве городов и полицейских участков" и "О мерах касательно усовершенствования предыдущих частей"). В период 1828-1842 гг. отчеты составлялись из 4 частей, а в 1842 г. в губернаторские канцелярии был разослан так называемый "образцовый отчет" из 3 разделов, к которым должны были прилагаться 27 ведомостей, в т.ч. ведомости о числе фабрик и заводов71. Таким образом, в отчетах 1840-1850-х г. весьма краткая текстовая часть сочеталась с большим количеством "табелей" (или "ведомостей").

Личные и фамильные фонды ярославских дворян-землевладельцев представляют собой комплексы дел по экономике помещичьего хозяйства (документы такого характера занимают не менее 70% фондов) и общественно-политической и служебной деятельности. Основное количество фамильных фондов сосредоточено в РГАДА и РГИА. В работе использовались дела 14 фондов, связанные с историей крупнейших ярославских землевладельцев (Шереметевых, Голицыных, Юсуповых, Мусиных-Пушкиных) или представителей древних российских благородных фамилий (Щербатовых, Волконских, Головиных, Талызиных, Дмитревых-Мамоновых и др.) По числу хранящихся в них дел фамильные фонды очень обширны. Крупнейшими из них следует признать фонд графов Мусиных-Пушкиных (более 5 тыс.дел) и Шереметевых (более 1 тыс. дел).

Документы личных и фамильных фондов носят преимущественно социально-экономический характер и представлены тремя группами дел:

- юридические акты (жалованные грамоты, купчие на имения, выписки с писцовых и отказных книг, межевые и геометрические планы, «дела об отказах» земельных владений)

- разнообразная хозяйственная документация (оброчные ведомости, описи господских домов, строений, лошадей и «барского» скота, подворные описи, приходно-расходные и кассовые книги, рапорты управляющих, отчёты по имениям и ревизские сказки). в отдельную группу целесообразно выделить такие документы, как «ведомости» о долгах, счета на уплату денежных сумм от магазинов, ювелиров, изготовителей мебели, и др.

Значительный массив делопроизводственных материалов, связанных с историей помещичьего землевладения и хозяйства, сосредоточен в двух фондах ГАЯО - 73 (Канцелярия ярославского губернатора) и 79 (Ярославское губернское правление). Документы социально-экономического характера (среди них наибольшую важность для нашего исследования приобретают описи имений, отчеты опекунов и ведомости дворянских опек) составляют основной пласт материалов судебных органов губернии -ярославской Палаты гражданского суда (ГАЯО, Ф. 151) и Верхнего земского суда (ГАЯО, Ф. 170). Именно в эти органы губернского управления и суда поступало большинство дел, связанных с продажей недвижимого имущества, покупкой земли разными лицами. Кроме того, губернское правление и Гражданская палата являлись вышестоящими инстанциями для дворянских опек и требовали от последних ежегодного доставления ведомостей об опекаемых имениях и отчётов опекунов.

Количество и классификация дел по истории и динамике дворянского землевладения, обнаруженных в составе этих фондов, показано в следующей таблице:

Таблица 1. Дела о помещичьем землевладении, хранящиеся в составе фондов 79,151 и 170 ГАЯО

Название дела Ф.79 Ф.151 Ф.170

1. дела об установлении опеки и назначении опекунов 124 76 15

2. описи дворянских имений 746 1112

3. продажа недвижимости, совершение купчих крепостей 338 127 126

4. дела, связанные с порядком наследования 47

5. спорные дела об имениях 387 277 67

6. дела, связанные с закладыванием дворянских имений в ссудные учреждения 71 10

7. книги для записи заёмных писем и выплаченных закладных 153

8. выдача свидетельства на владение имением (для залога или продажи) 898

9. книги запрещений на выполнение операции купли-продажи и закладывания имения 37

10. акты раздела 106 111

Обширную группу источников, характеризующих состояние и динамику I

I дворянского землевладения, составляют "дела о спорных имениях». Массовость источника делает необходимым проведение выборки для изучения его содержания и характера. Многочисленность подобных дел свидетельствует о широкой распространенности земельных споров, об усилении на рубеже веков борьбы дворянства за землю.

Сведения о размерах дворянских имений по земле- и душевладению содержатся в "Актах раздела". Последние совершались при посредничестве Ярославской гражданской палаты, куда подавались прошения дворян и «отношения» уездных судов. "Акты" составлялись по следующей форме. Во-первых, указывалось, какие земельные угодья и по какому праву оказываются в собственности каждого наследника; во-вторых, оговаривалось, что раздел имения произведен окончательно и по обоюдному согласию. "Акты раздела" отличаются детальным описанием доли земельных владений, получаемой каждым из помещиков: поименно перечисляются деревни и сёла, входящие в состав наследственной доли с указанием количества душ крепостных крестьян.

Значительный массив источников, связанных с экономикой и организацией вотчинного хозяйства в конце XVIII - первой половине XIX веков, составляют "ведомости уездных дворянских опёк" и "дела о взятии в опёку". "Ведомости дворянских ' опёк" (краткие, подробные) составлялись местными уездными судами и опеками на основании отчетов и сообщений опекунов о состоянии дел во вверенных их попечению имениях. Из всех источников по истории помещичьего хозяйства "ведомости" являются наиболее систематизированными. В ряде случаев уездные суды составляли и подробные таблицы, в которых особо оговаривалось количество скота в хозяйстве, размеры оброка с крестьян, источники пополнения денежных сумм, величина намолоченного хлеба, и т. п. Последняя графа включала сведения о приходных и расходных статьях бюджета. "Ведомости" и "дела о взятии в опёку" содержат данные о размерах господской запашки, основных сельскохозяйственных культурах, численности владельческих крестьян в , каждом из сёл и деревень имения. В случае неуплаты долга или смерти владельца на дворянские имения составлялись описи. Описи дворянских имений составлялись с использованием массы конкретных деталей. Сведения в описях (а авторами подобных документов являлись опекуны и заседатели уездных и нижних земских судов) систематизированы и расположены по определенному плану:

1) описание помещичьего дома, надворных строений, житниц, амбаров, овинов, кузниц, мельниц, и т.п.;

2) данные о посевах и урожайности сельскохозяйственных культур;

3) количество дворовых людей и крестьян; краткое описание хозяйства каждой крестьянской семьи;

4) характеристика земельных угодий с указанием количества десятин и приблизительная стоимостная оценка движимого и недвижимого имущества. Иногда в описях имений присутствует оценка рентабельности помещичьих хозяйств, а также данные о расходах и приходах денежных сумм.

Для изучения форм и видов служебной деятельности ярославских дворян были привлечены послужные (формулярные) списки. Коллекция групповых формулярных списков чиновников губернского управления составляет материалы отдельного фонда РГИА (1349). Нами были просмотрены групповые формулярные списки чиновников гражданского ведомства Ярославской губернии за 1795, 1800, 1804, 1805, 1809, 1816, 1821,1824-27, 1825, 1835, 1840, 1845 и 1850 г. Эффективная система учёта чиновничества, введенная со второй половины XVIII в., способствовала хорошей сохранности послужных списков, ежегодная доставка которых в Департамент Герольдии, а с 1847 г. - в Инспекторский Департамент Сената - обеспечили контроль и регулирование государством количественного и социального состава чиновников (в этом - основное историческое значение формулярных списков). Составление формулярных списков упорядочило порядок прохождения службы и сроки производства в классные чины и тем самым повысило эффективность функционирования государственного аппарата. Кроме того, групповые формулярные списки содержат сведения о личном составе выборной службы, которая находилась в руках потомственных дворян.

Формулярные списки, составление которых было определено законодательством, являются, пожалуй, наиболее массовым источником - только в фондах 73 и 79 ГАЯО их представлено 3291.

Для изучения деятельности корпоративных дворянских органов привлекались документы фондов Департамента Герольдии (1343) и Ярославского дворянского депутатского собрания (213, ГАЯО).

История деятельности Ярославского дворянского депутатского собрания как важного корпоративного органа дворянского сословия изучалась на основе "журналов Ярославского губернского депутатского собрания". Большая часть заседаний депутатов была связана с решением вопросов о записи дворянских родов в губернскую родословную книгу, выдачей соответствующих грамот и свидетельств, а также дарованием прав дворянства на основании служебных заслуг лицам других сословий. Протоколы заседаний депутатов отличаются лаконичностью изложения, использованием официальной стилистики и стандартностью оформления.

Особую важность в рамках темы приобретают хранящиеся в фондах депутатского собрания родословные книги (за конец XVIII в., 1806 -1814, 1814 -1830, 1830- 1839 г. и вторую половину XIX в.) «Побуждением» к их составлению стала «Жалованная Грамота» Екатерины Великой, учреждавшая специально для этой цели выбор депутатов от дворян. Последние во главе с губернским предводителем обсуждали возможность включения потомственных дворян в одну из 6 частей родословной книги на основе представленных от них «доказательств благородства». Родословные книги не только дают представления о количестве официально учтённых дворянских родов, но и являются единственным источником, в котором содержатся сведения о социальном и национально-историческом происхождении ярославских дворян, а также размерах их родовых и благоприобретённых имений. Родословные книги уникальны по охвату документального материала, который являлся необходимым элементом каждой дворянской родословной. Поскольку дворяне стремились предъявить широкий спектр доказательств на право быть включенными в состав дворянского общества губернии, то их родословные содержат и выписки из писцовых и разрядных книг, и жалованные грамоты, и купчие на имения, и патенты на чины.

В фонде 213(ГАЯО) хранятся «ведомости дворянских родов» (алфавитный список лиц, получивших соответствующие грамоты о записи в губернскую родословную книгу на протяжении первой половины XIX в.), списки дворян Ярославской губернии, «алфавит дач и владельцев» 1835 г. (список помещиков, составленный в целях подготовки к очередному рекрутскому набору), алфавитные книги ярославских дворян (в 3-х томах), а также протоколы заседаний губернских собраний, включающие списки дворян -выборщиков и перечни лиц, избранных на разные должности по губернскому и уездному управлению (такие списки и протоколы составлялись на каждый 3-х летний срок службы по выборам).

Обширный комплекс источников по истории родов ярославского дворянства составляют дела дворянских родов (почти 2.5 тыс. дел). Дела дворянских родов есть сложный источник комплексного характера, представляющий собой собрание разнообразных доказательств на права потомственного дворянства. Составление "дел" и сведение воедино материалов по дворянским фамилиям губернии было начато в конце XVIII в. Основной целью этого было осуществление депутатским собранием функции учёта численности, динамики и источников пополнения дворянского общества губернии. Документальные материалы, составляющие дела дворянских родов, представляется возможным разделить на ряд групп, отличающихся по виду и содержанию источников:

1) прошения дворян в ярославское депутатское собрание о внесении их рода в соответствующую часть родословной книги губернии, а также о выдаче свидетельств о дворянстве для помещения детей в казённые учебные учреждения

2) копии "справок" разрядного архива о службе дворян; формулярные (послужные) списки и аттестаты; свидетельства местных органов управления о прохождении службы в губернских или уездных присутственных местах; указы об отставке и получении орденов; патенты и жалованные грамоты на чины

3) родословные генеалогические таблицы, дополненные выписками из «Бархатной» и разрядных книг; метрические свидетельства приходских церквей и справки духовных консисторий о рождении и крещении детей, вступлении в брак и т.п.

4) "выписки" государственной вотчинной коллегии; жалованные грамоты на вотчины и поместья; документы о разделах недвижимости между родственниками

5) копии протоколов и выписки (так называемые "объявления") из "журналов дворянского депутатского собрания", подлинные грамоты Ярославского наместничества, объявляющие о внесении дворянского рода в соответствующую часть губернской родословной книги.

Комплексное использование этого обширного документального материала позволяет раскрыть происхождение и "генеалогическое древо" дворянского рода, акцентировать внимание на наиболее выдающихся моментах его истории, дать социальную, служебную, личную характеристику его отдельных представителей. "Делам дворянских родов" как историческому источнику свойственны следующие специфические черты:

- компактность источника, сведение воедино логически взаимосвязанных материалов (каждое "дело" представляет собой комплекс из 100 - 200 документов, касающихся истории одного дворянского рода);

- четкая структура документальных материалов, стереотипность изложения информации в документах одной группы (формулярные списки, отставные указы, метрические свидетельства);

- достоверность источника, наличие в нём материалов только официального характера. Каждый факт, сообщённый в дворянских прошениях, документально подтвержден официальным свидетельством соответствующего учреждения.

В рамках исследования представляется необходимым обращение к уже опубликованному документальному материалу. Поскольку и система чинопроизводства, и сама выборная служба были определены юридическими нормами, изучение законодательства в отношении дворянского сословия стало одним из аспектов исследуемой проблемы. Наиболее важные из законов и указов XVIII в. касательно дворянства опубликованы в сборнике "Дворянская империя XVIII в.". и V томе «Российского законодательства Х-ХХ в.». Среди них "Манифест о вольности

72 благородному российскому дворянству" от 18 февраля 1762г. , "Манифест о генеральном размежевании земли" от 19 сентября 1765г. , «Устав о винокурении» 1765 г., а также "Жалованная грамота" (Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства) от 21 апреля 1785г.74 и законодательство 60-х годов XVIII в. о крепостных. Историческое развитие дворянского законодательства в I половине XIX в. изучалось нами на основе III, IX, V, XX томов «Полного собрания законов Российской империи».

Во второй половине XIX века вышел в свет ряд мемуаров, принадлежащих перу поместных дворян - среди них воспоминания А.Верещагина, О.П.Верховской, М.П.Жданова, А.Т.Болотова, П.Е.Мельгунова, П.С.Сумарокова, и др. Представленные ими очерки жизни, культурных традиций, традиционного бытового уклада, системы воспитания детей представляет несомненный интерес для занимающихся историей дворянского сословия.

В работе был использован широкий спектр опубликованных источников: от статистических таблиц начала 1860-х г. и отчетов Общества сельского хозяйства до публицистических сочинений ярославских дворян. Перу князя М.Щербатова - сенатора и известного политического деятеля времен работы Уложенной комиссии 60-х годов XVIII в., принадлежит семитомная "История российская от древнейших времен.", излагавшая события русской истории по хронологии правления великих князей и государей, а также ряд полемических сочинений по животрепещущим вопросам второй половины XVIII в.: "Записки по крестьянскому вопросу", «Мнения о поселенческих войсках", "Рассуждения о вопросе - могут ли дворяне записываться в купцы?", " Замечания на Большой наказ Екатерины II, и др.75

Обращение к истории дворянского сословия Ярославской губернии представляется совершенно необходимым для объективной оценки исторической роли дворянства в социально-экономической и политической жизни России. В качестве основной цели диссертационного исследования ставится определение места и роли дворянства в социально-экономической структуре общества Ярославской губернии в период активного развития капиталистических отношений.

Необходимость изучения дворянства не только с точки зрения его роли в социально-экономической жизни страны и взаимоотношения с крепостным крестьянством, но и его правового статуса и роли в общественно-политической жизни России определила следующие конкретные направления исследования: показать правовой статус, социальный состав, национальное происхождение дворянства Ярославской губернии; подчеркнуть значительное влияние правительственной политики на характер социальных процессов ; изучить динамику численности дворян и дворянского землевладения; показать источники роста дворянской земельной собственности на территории губернии и роль последней в социальной структуре землевладения; осветить процесс дифференциации дворянского сословия по социально-экономическим и юридическим признакам; проанализировать степень влияния кризиса феодализма и развития капиталистических отношений на хозяйство ярославских помещиков; проследить зависимость между ростом задолженности дворянства в ссудно-кредитные учреждения и кризисом феодальной экономики в целом рассмотреть виды служебной деятельности ярославских дворян; выявить их роль в сословном управлении и формировании губернского чиновничества.

Изучение дворянского сословия находится в русле изучения истории различных общественных групп дореформенной России, т.е. в рамках социальных исследований. Поскольку первая половина XIX в. традиционно признана отечественными историками временем заметного углубления кризиса феодализма, особую значимость в исторической науке приобретает изучение воздействия кризисных явлений на изменение социально-экономического и нравственно-психологического облика различных сословий, как компонентов феодального общества. Дворянство первой половины прошлого столетия, с одной стороны, находилось "под защитой" правительственного сословного законодательства, что отнюдь не способствовало прогрессивному развитию и культивировало иждивенчество большинства дворян, а с другой - испытывало на себе глубокое влияние новых социально - экономических отношений. Последнее выразилось в двух взаимно противоположных процессах: разорении одних помещичьих хозяйств и капиталистической трансформации других. В русле выдвинутых направлений исследования изучение проявления этой "двойственности" на примере высокоразвитой в промышленном отношении Ярославской губернии приобретает особую значимость.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Сизова, Ольга Валентиновна

Заключение

Настоящий этап исторической науки отмечается заметным ростом интереса к истории российского дворянства. Причин такого повышенного внимания к дворянской проблематике несколько: во-первых, дворянство, сложившееся как "сословие, наследственно посвятившее себя государственной, военной и гражданской службе" несомненно, занимало ведущее положение в механизме государственной власти императорской России; во-вторых, российское шляхетство в силу исторически сложившихся привилегий сыграло определенную роль во внутри- и внешнеполитическом "устроении" страны и накоплении духовных ценностей. Следует оговориться, что последнее утверждение касается только узкой прослойки дворянского сословия, его интеллектуальной элиты-думающей и мятежной. В основной своей массе провинция оставалась безликой и своекорыстной.

Жалованная грамота» Екатерины II разделила «благородное» сословие на 6 групп по принципу социального происхождения, титула или способа получения прав дворянского состояния. Это говорит о том, что не все дворянские роды были одинаково древними по происхождению, а «права благородства» могли быть и выслужены на законных основаниях: с получением классного чина, высшего образования или ученой степени, пожалованием российским орденом. Тем не менее для дворянской среды, как столичной, так и провинциальной, было традиционным проявление особого пиетета по отношению к представителям старых дворянских фамилий, которые могли доказать свою принадлежность к дворянству за 100 предшествующих лет. Документальные "подтверждения" дворянской чистоты крови тщательно сохранялись и представлялись в губернское депутатское собрание, ведавшее интересами дворянской корпорации. Из 123 заседаний ярославского депутатского собрания в 1810 г. почти половина была посвящена рассмотрению таких доказательств и официальному включению их предъявителей в ряды губернского дворянства. Быть записанным в родословную книгу губернии, а тем более в списки Департамента Герольдии, с официальным утверждением родового герба, стало пределом честолюбивых желаний провинциального дворянина, на реализацию которых не жалелось ни сил, ни времени, ни денег. К концу первой половины XIX в. в родословную книгу Ярославской губернии был внесен 961 дворянский род, а всего к началу XX в. официальное признание в правах потомственного дворянства получило около 1,5 тыс. родов. На протяжении прошлого столетия в официальных списках Герольдии оказались учтенными 802 дворянских рода Ярославской губернии.

В начале прошлого столетия 16% дворянских родов, внесенных в I - III части, происходили из разночинцев; к концу 1830-х г.г. эта цифра увеличилась вдвое. Возможность получения права потомственного дворянства с получением определенного классного чина на военной и статской службе, привели к тому, что уже в первой четверти XIX в. удельный вес не дворянских по происхождению родов превысил среди чиновного и военного дворянства 50%. Приток в состав дворянского общества губернии обер-офицерских детей, потомков личных дворян, а также детей духовных лиц, приказных служителей, канцеляристов, солдат был относительно высок на протяжении второй половины XVIII - первой половины XIX в. Доля обер-офицерских, приказнослужительских детей и лиц духовного звания в общем количестве «выслужившихся» родов составляла более половины. Можно утверждать, что большинство среднего и мелкого дворянства вовсе не было прирожденной аристократией страны, а его «знатность» находилась в полном согласии с петровским принципом -«знатное шляхетство по годности считать».

Национальное происхождение ярославских родов отличалось большим разнообразием. Список стран, давших русскому дворянству своих представителей, весьма обширен: Англия, Дания, Германия, Венеция, Кафа, Рим, не говоря уже о близлежащих территориях (Прибалтика, Грузия, Украина, Белоруссия, Молдавия, Польша). Выходцами из Польши, «из татар», «из немцев», с Украины, «из литвы», «из грек», «из турок», «из сербов» и др. считали себя 22% ярославских дворянских фамилий. И если значительный приток татарской, польской и литовской крови можно объяснить особенностями исторических судеб соседствующих народов и близкими территориальными отношениями, то представители других народов в составе русского дворянства могли появиться лишь по воле случая, или богатой фантазией составителей родословий. В любом случае дворяне предпочитали вести свои родословные от иностранных предков, нежили считаться родством с дьячками, стрельцами, монастырскими служками, боярскими холопами, черносошными крестьянами.

Проблема происхождения дворянских фамилий Ярославской губернии имеет тесную связь с вопросом древности, длительности исторического существования того или иного рода. Временем формирования дворянских родов Ярославской губернии следует признать XV-XIX вв. Только несколько дворянских фамилий могли предъявить поколенные росписи вплоть до XII-XIII в.в.; это были потомки князей «Рюрикова дома» и инородческой знати. В то же время 91% всех указавших время появления своих родов, относят его к XVII-XIX вв.

В отношении динамики численности ярославских дворян следует выделить следующие особенности. В результате государственной службы происходило так называемое расширенное воспроизводство дворян. С этим связана и значительная доля личного дворянства, которая была особенно высока в 1816 г. (61% всех дворян). Этот факт объясняется отсутствием серьезных ограничительных мер в первой четверти XIX в. в отношении притока недворян, а также быстрым ростом личного дворянства как специфической черты периода позднего феодализма. В остальные годы удельный вес личных дворян колебался в пределах 30-44%.

Темпы прироста дворянского населения в губерниях ЦПР, в т.ч. в Ярославской губернии, были наименьшими в России. Но, по сравнению с другими категориями населения дворянство губернии росло быстрее: удельный вес ярославских дворян на протяжении первой половины XIX в. вырос с 0,26-0,29% до 0,58-0,63%, а количественный рост составил 2,4 раза. Все население губернии за этот период увеличилось только в 1,4 раза. В целом, Ярославская губерния отличалась наименьшими по России темпами прироста дворянского населения и высокой долей личного дворянства.

Развитие феодальной земельной собственности в XVIII - первой половине XIX в.в. выразилось в её огромном количественном росте, сопровождавшемся юридическим оформлением привилегий дворянского сословия. Важнейшим мероприятием П-ой половины XVIII в., способствовавшим укреплению дворянской земельной монополии, стало Генеральное межевание, объявившее "впредь единственно законными и незыблемыми" границы земельных владений российских вотчинников и санкционировавшее нелегальные земельные захваты дворян. Серия законодательных актов предоставила дворянам к концу XVIII в. широкий спектр прав и преимуществ в вопросах земельной собственности, в т.ч. право монополии на владение населенными имениями. Анализ кратких поуездных табелей показал, что удельный вес дворянского землевладения к концу XVIII в. в губернии составил 74%, причем в Мышкинском, Романово-Борисоглебском, Даниловском и Любимском уездах доля дворянского землевладения достигала 79-81%. Это выше, чем во многих губерниях ЦПР и значительно больше среднероссийского показателя (32,2%). Основными источниками роста дворянской земельной собственности были: 1) раздачи и пожалования дворцовых владений и казенных земель; 2) использование «порозших», т.е. пустующих земель; 3) захват земельных угодий казенных и помещичьих крестьян; 4) покупка земли. Пожалование земель в наследственное владение активно использовалось Екатериной II и особенно императором Павлом I.

Наиболее яркой чертой структуры дворянского землевладения Ярославской губернии было резкое преобладание мельчайших и мелких имений: владельцы имений до 100 душ м.п. составляли почти 4/5 всех землевладельцев. Владение населенными имениями определяло не только особую роль дворянства в местном самоуправлении и жизни провинции в целом, но и обуславливало степень благосостояния помещика. В структуре дворянского землевладения губернии имели место многие тенденции, нашедшие отражение во всероссийских масштабах. К 1858 г. (времени проведения X ревизии) заметно сократилось число мельчайших имений (до 20 душ м.п.). Численному сокращению подверглись и крупные и крупнейшие помещики (более 500 душ). Наиболее стабильной группой землевладельцев оказались средние помещики. Если мельчайшие имения исчезали вследствие разорения владельцев, то уменьшение в группе крупных помещиков происходило за счет дробления имений и передачи имений по наследству. Общее количество дворян-землевладельцев в 1835 г. составляло 3896 человек, а в 1862 г. -3048 (54% дворян). Поскольку большинство помещиков Ярославской губернии не принадлежали к числу обеспеченных, можно утверждать, что малый доход значительной части землевладельцев позволял вести лишь скудное существование. «Золотой век» российского дворянства означал скорее значительные привилегии в частноправовой сфере, а не всеобщее материальное процветание.

Принадлежность к дворянскому сословию большинством провинциальных дворян определялась незыблемостью традиционного стиля жизни. Под "дворянским интересом" подразумевалась необузданная безнаказанность, возможность пошуметь на дворянских собраниях, пикироваться с губернатором или предаваться несложным удовольствиям в родовых гнездах. Жизнь и нравы местного дворянства были извращены под влиянием крепостного права. Привычки и нравы, генерируемые крепостной вотчиной отражались на духовном содержании сословия, порождая порочные нравы, обеспечивая его даровым трудом и доставляя вредный досуг для праздного ума.

В условиях господства оброчной системы и неблагоприятных в целом климатических условий нечерноземной полосы размеры помещичьих запашек в губернии были невелики, а посевы не превышали 10 - 11%. Дворянскому хозяйству первой половины XIX в. была свойственна узкая зерновая специализация: «серые» хлеба составляли более 2/3 озимого и ярового клина. Выращивание овощей, льняного семени, картофеля (за исключением 1840-х - 50-х г.г.) удовлетворяло лишь внутренние потребности хозяйства. В барщинных имениях преобладало экстенсивное зерновое хозяйство; урожайность хлебов оставалась практически неизменной на протяжении первой половины XIX в. Влияние рыночной конъюнктуры на помещичье хозяйство отразилось в развитии помещичьего земледельческого производства в ряде районов, сочетавших удобное положение для сбыта с их сравнительным плодородием. Доля от продажи зерна в приходной части бюджета в барщинных имениях составляла 50-60%, а уровень товарности хлебов (по ряду имений) достигал 25-30%.

Зависимость от сельскохозяйственной конъюнктуры стала для помещичьего хозяйства свершившимся фактом: помещики стремились «интенсифицировать» барщину, если находили ее более выгодной. Этим объясняется тот факт, что до 60% барщинных хозяйств концентрировалось в Мышкинском и Пошехонском уездах. Но приспособление помещичьих хозяйств к новым социально-экономическим условиям сводилось к простому повышению доходности путем увеличения площади посевов. Производственных затрат, значительных капиталовложений в развитие собственного полевого хозяйства мы практически не видим в бюджетах ярославских помещиков. Помещичье земледельческое производство почти полностью опиралось на технический базис крестьянского хозяйства и, не требуя совершенствования производства, консервировало крепостнические отношения.

Скотоводство в дворянских хозяйствах имело подсобный характер, а доход от его реализации не превышал 4-8%. В конце первой половины XIX в. ярославским помещикам принадлежало 10,2% крупного рогатого скота губернии, около 4% лошадей и 2,4% овец. Конные и «скотские» дворы, птичники и псарни держало большинство землевладельцев. Однако, за исключением помещичьих конных заводов, в губернии не существовало специальных предприятий по разведению других видов скота «лучшей доброты». В начале века в губернии действовало 5-8 помещичьих конных заводов, к концу века их число увеличилось до 18-24.

Комплексный подход к изучению дворянского сословия предполагает рассмотрение важной проблемы, связанной с перестройкой структуры и методов ведения вотчинного хозяйства в условиях быстрой товаризации экономики, - аграрного и промышленного предпринимательства. Разрушение традиционных для феодализма экономических отношений, имевшее место со второй половины XVIII в., революция цен, тенденция приобщения дворянства к рынку означали усиление предпринимательской деятельности и поиски новых путей получения доходов. Одним из таких путей стало аграрное предпринимательство, рационализация сельскохозяйственного производства, сделавшая первые шаги в конце XVIII столетия. На основе численности Общества сельского хозяйства удельный вес ярославских дворян-рационализаторов определен в 23%. Деятельность этих предпринимателей, выразившаяся в применении рациональных систем земледелия, внедрении новых сельскохозяйственных культур, составляла суть аграрного предпринимательства. В ряде дворянских хозяйств было принято решение производить обработку полей глубокой вспашкой и использовать улучшенный ассортимент семян. В конце первой четверти XIX в. во многих хозяйствах обсуждался вопрос о замене трехполья четырехпольем, однако, значительные посевы кормовых трав появились лишь к середине столетия. Применение молотильных и веяльных машин, сокращение явно завышенных норм семенного материала, внедрение лучших сортов семян получили сравнительно широкое распространение в дворянских хозяйствах первой четверти XIX в. В целом, рационализация земледелия носила эпизодический характер, а заметный рост урожаев был явлением исключительным. Владельцы барщинных имений предпочитали следовать старой трехпольной системе. Неумение и невозможность наладить хлебопашество, отсутствие прогресса в показателях урожайности свидетельствует об усилении кризиса крепостного хозяйства. На выставках сельскохозяйственных произведений и предметов промысла, имевшие место в 1830-х -1860-х гг., дворяне составили 4-9% всех экспонентов. Меры по рационализации сельскохозяйственного производства слабо затрагивали основные производственные операции земледелия (посев, уход за посевами, уборка урожая и т.п.). Губернаторские отчеты первой половины XIX в. единодушно указывают на "ограниченное состояние" сельскохозяйственных промыслов в дворянских хозяйствах в силу острого малоземелья, слабое развитие предпринимательского огородничества, садоводства и льноводства, которые не удовлетворяли даже внутренних потребностей губернии. Землевладельцы в основной своей массе оказывались не в состоянии хозяйствовать самолично, предпочитая даровой труд крепостного крестьянина активной личной деятельности.

Хотя ход экономической эволюции и заставлял владельцев имений в XIX в. все активнее искать пути повышения товарности своего хозяйства, рост доходности происходил в основном за счет роста повинностей крепостных крестьян. Помещика интересовало именно простое увеличение денежной массы, находящейся в его руках, а не эффективность ведения самого хозяйства. Вопросы роста производительности труда, интенсификации аграрного производства по большому счету волновали немногих. В результате слабой интенсификации сельскохозяйственного производства в первой половине XIX века урожайность зерновых в помещичьем хозяйстве оставалась не только низкой (сам - 3), но и неизменной.

Топографические описания, губернаторские отчеты, ведомости о фабриках и заводах сообщают, что в первой половине XIX века число дворянских промышленных предприятий находилось в пределах 6-11 (без винокурения). В описании 1857 г.названо 21 помещичье предприятие, что составляло 4,8% всех фабрик и заводов губернии. Дворянское предпринимательство проявило себя в писчебумажном, полотняном, бумагопрядильном, крахмало-паточном (начиная с 1840-х годов), кирпичном, стекольном, железоделательном производстве: эти предприятия были ориентированны на товарный сбыт своей продукции в соседних городах и на ярмарках. При этом небольшому количеству дворянских предприятий был отпущен длительный срок (плещеевская писчебумажная мануфактура, полотняная в с.Великом, суконная Г.П.Высоцкого, бумагопрядильня Н.А.Горяинова). И только в винокурении, в котором дворянство занимало монопольное положение, помещикам удалось добиться заметных успехов: винокуренные предприятия не только росли численно (от 9-19 в начале века до 21-24 в 1850-х г.г.), но и совершенствовались в техническом отношении, оснащаясь мощными перегонными кубами, ректификаторами, паровыми машинами. Помещичье винокурение почти полностью обеспечивало внутренние потребности губернии. Дворянская промышленность губернии далеко не всегда тяготела к крепостному типу хозяйства. Многие предприятия винокурения, а также писчебумажная мануфактура, бумагопрядильня, суконная фабрика ориентировались на товарный сбыт продукции и покупное сырье.

В основной своей массе дворянство губернии существовало не за счет интенсификации хозяйства, а предпочитало обращаться в ссудно-кредитные учреждения. К 1858 г. в залоге находилось не менее 41% имений (по другим данным - 59%). В 1859 г. к услугам кредитования прибегало более 90% помещиков. Сумма долга кредитным учреждениям Волконских, Мусиных-Пушкиных, Сабуровых, Салтыковых, Шереметевых многократно превышала их годовой доход. Основными объектами кредитования ярославских помещиков стали столичные Опекунские советы, Ярославский приказ общественного призрения и Ярославский дом призрения ближнего. Услугами ярославских кредитных учреждений пользовалось более трети дворян, получавших ссуды. С 1826 г. по 1861 г. ярославскими дворянами было получено из Приказа кредитов на сумму 2,6 млн. руб. Уже к 1842 г. долг дворян Приказу на 14% превысил общую сумму кредита. Отсутствие широкомасштабной интенсификации дворянского хозяйства, нерегулярная выплата ссуд, непроизводительная трата кредитов стали показателем углубления кризиса феодально-крепостнической системы. Большая часть помещиков предпочитала вести хозяйство «по старинке», а непредвиденные расходы решать залогом имений. В итоге задолженность дворян возрастала, и за неуплату долга имения должников попадали под опекунское управление (4-5% всех имений).

Общественно-политическая роль дворянства сводилась к участию его в местном и сословном управлении, что было определено законодательством 1770-х г.г. - первой половины XIX в.в. Несмотря на отмену обязательной службы последняя оставалась для дворян критерием сословно-статусного престижа. Дворянство в значительной своей массе осталось служилым сословием, сознание которого было ориентировано на интересы карьеры. Из внесенных в родословную книгу первой трети XIX века дворян не служило вообще менее 19% (и то за счет высокой доли несовершеннолетних дворянских сыновей, вписанных в родословные книги на основании служебных заслуг отцов). К концу первой половины века эта цифра снизилась до 1-2%.

Специфика правового положения дворянства была такова, что предопределила его особую в механизме власти. Роль дворян в военном и гражданском управлении не уменьшилась и после обретения свободы от обязательной службы.

Нравам дворян было свойственно признание приоритета военной службы над гражданской: свыше 70% дворян, записанных в родословные книги, служили в армии. Характерно, что потомственные дворяне по происхождению предпочитали военную службу (80-90% «древних» дворян начинали свою карьеру в армии). В то же время разночинцы и потомки личных дворян предпочитали «выслуживать» права потомственного дворянства на статской службе: почти 2/3 из них служили только в гражданском ведомстве. Среди воинских званий дворян явно преобладали младшие офицеры (обер-офицеры) - более 70%. Вплоть до конца изучаемого периода военная служба оставалась для потомственных дворян основным источником получения классного чина. Менталитет эпохи был таков, что военный человек признавался безусловно годным и на административные должности. Получив отставку в офицерском чине, многие дворяне переходили на гражданскую службу, занимая должности по полицейскому и административному управлению, а также пополняя ряды служащих по выборам. В указанный период из 14 ярославских губернаторов только один не служил в армии.

Магия» высокого чина, от которого зависели и положение в обществе и материальное благополучие, делала для дворян привлекательной и статскую службу. Началу активного привлечения дворян к участию в губернском управлении послужила реформа областного управления Екатерины II. Доля потомственных дворян среди губернских чиновников в начале XIX века составляла 71%, к началу 1840-х годов - более половины. При этом на протяжении первой половины XIX в. потомственные дворяне среди чиновников «коронной» службы составляли менее 50%. Поэтому высокая доля потомственных дворян среди чиновников вообще объясняется значительным количеством лиц, служивших на выборных должностях по судебно-полицейскому управлению (а выборная служба, как известно, была прерогативой потомственного дворянства). Только к концу первой половины XIX в. доля потомственных дворян среди служащих составила менее четверти. Чиновное дворянство стремилось занять руководящие посты, пусть даже губернского и уездного порядка. На низших ступенях бюрократической машины находились дети обер-офицеров и разночинцев, доля которых в составе гражданских служащих губернии выросла с 29% в начале века до 76% в 1850-е г. Стремление выслужить заветный чин, дававший право «на благородство», не изменило и введение в 1826 г. сословного принципа при приеме на службу.

Не жалуя особым сочувствием «коронную» службу, дворяне часто уклонялись и от службы выборной. Особая роль выборной службы была определена «Учреждением о губерниях» 1775 г. и «Жалованной грамотой» 1785 г. Дворяне, занимавшие должности по выборам, делятся на две группы: служащие по внутреннему управлению дворянских обществ (предводители, депутаты, секретари депутатских собраний) и служащие по местному управлению (по судебно-полицейскому ведомству). В группе служащих по выборам заметно преобладали обер-офицеры и представители низшего слоя губернской бюрократии. 2/3 уездных дворянских предводителей служили в низших чинах. Уже в начале первой половины XIX в. обнаружилось нежелание высокорангированных чиновников занимать выборные должности: дворяне предпочитали служить на «коронных» должностях, либо с получением отставки из армии отправляться «на покой» в имение. Малую престижность для дворян (особенно богатых или титулованных) выборных должностей не смогли преодолеть ни призывы правительства к «исполнению дворянством своей обязанности», ни жесткие меры вроде указа 1843 г. о наложении взыскания за неявку на выборы. Причин такого отношения дворян к выборной службе было немало: низкая оплата труда, отсутствие продвижения по служебной лестнице (до Устава о выборной службе 1831 г.), общее нежелание дворян служить, когда можно без хлопот жить за счет дарового труда крепостных.

Дворяне губернии пассивно относились к службе по местному управлению. Наиболее образованные и честолюбивые стремились покинуть провинцию и сделать столичную карьеру. Те же, кто оставался служить в рядах губернских и уездных чиновников, были малообразованны: не более 8-14% дворян получили образование в государственных учебных заведениях (без учета военных училищ). Служба стала уделом либо бедных дворян, которые рассматривали ее как источник существования, либо являлась средством выслуги классного чина и удовлетворения честолюбивых желаний. Одна из важнейших дворянских привилегий - свобода от обязательной службы -способствовала определенной деградации дворянского сословия и консервировала явления праздности и невежества. Не проявляли дворяне большого прилежания и к ведению земледельческого хозяйства на рациональных началах. Правда, в Ярославской губернии особо ярко проявила себя промышленная специализация: плодородие почв, состояние лугов, климатические условия, развитие крестьянских промыслов были таковы, что дворяне предпочитали не заводить господскую запашку, а переводить крестьян на чистый оброк. Почти половина помещичьих имения Ярославской губернии были оброчными, и удерживали по этому показателю своеобразную «пальму первенства» по России.

Свое пассивное отношение к нововведениям дворяне компенсировали усиленной эксплуатацией крепостных, обращением в кредитные учреждения и ссудные кассы. Заклад недвижимости и драгоценностей оказался тупиковым путем приспособления дворян к новым социально-экономическим условиям и стал показателем постепенной утраты "благородным" сословием ведущей роли в политических и экономических структурах дореволюционной России.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Сизова, Ольга Валентиновна, 1999 год

1. Законодательные акты и сборники

2. Дворянская империя. Основные законодательные акты. / Сост. М.Т.Белявский. М.: Изд-во Московского университета, 1960. 224 с.

3. Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общей редакцией док. юридических наук О.И.Чистяковой. М.: "Юридическая литература", 1987 г. Т.5.

4. Табель о рангах всех чинов воинских, статских и придворных // Евреинов В.А. Гражданское чинопроизводство в России. Спб, 1888. С. 196-198.

5. Полное Собрание Законов Российской империи. Собрание второе. 1845. Т. III, V, IX. 5- Генеральная инструкция // Сельскохозяйственные инструкции. Москва, 1987. С. 6482.2 Опубликованная статистика

6. Мейшен. Подробное статистическое обозрение фабрик и заводов Ярославской губернии. Спб.: тип. Ю.Штауфа, 1857. 56 с.

7. Памятная книжка Ярославской губернии на 1862 г. Ярославль: губернская типография, 1863. 484 с.

8.1 Сборники научных статей и монографии

9. Академику Б.Д. Грекову ко дню 70-летия. Сб.статей. М.: Академия наук СССР, 1952. 374 с.

10. Акиныпин А.Н., Ласунский О.Г. Воронежское дворянство в лицах и судьбах. Воронеж: «Петровский сквер», 1994. 110 с.

11. Астафьев A.B., Астафьева H.A. Писатели Ярославского края. Ярославль: Верх,-Волжское кн. изд-во, 1990.128 с.

12. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. 220 с.

13. Берендтс Э.Н. О прошлом и настоящем русской администрации (записка, составленная в декабре 1903) Спб., 1913. 256 с.

14. Бобринский A.A. Дворянские роды, внесенные в Общий Гербовник. Спб., 1907.587 с.

15. Боровой С.Я. Кредит и банки в России, (сер. XVII-1861r.) М.: Госфиниздат, 1958. 288 с.

16. Буганов В.И., Преображенский A.A., Тихонов Ю.А. Эволюция феодализма в России. М.:"Мысль", 1980. 342 с.

17. Булатов Д.А. Материалы для генеалогии и истории дворянских родов Ростовского уезда Ярославской губернии. Ростов. Вып. 1. 1883. 149 с.

18. Вдовыкин Г.П. Страницы русской истории XVIII-XX в.в.: Историко-краеведческие очерки. М., 1995.259 с.

19. Веселовский С.Б. Род и предки А.С.Пушкина в истории. М.: «Наука», 1990. 234 с.

20. Водарский Я.Е. Дворянское землевладение в России в XVII-первой половине XIX в. М.: Наука, 1988. 301 с.

21. Вопросы генезиса капитализма в России. Сб. статей. Л.: Изд-во ЛГУ, 1960. 240 с.

22. Глаголева O.E. Русская провинциальная старина: Очерки культуры и быта Тульской губернии XVIII первой половины XIX вв. Тула: ИРИ «Ритм», 1993.

23. Головщиков К.Д. Род дворян Демидовых. Ярославль, 1881. 373 с.

24. Давыдов М.А. "Оппозиция Его Величества": Дворянство и реформы в начале XIX в. М.: Ассоциация "История и компьютер", 1994. 197 с.

25. Дворянские гнезда: люди и судьбы. М.: «Полиграфия», 1991. 321 с.

26. Дворянские роды Российской империи. Спб.: ИПК "Вести", 1993-1995. Т.1-3.

27. Дворянство и крепостной строй России XVI-XVIII вв. Сборник статей, посвященный памяти A.A. Новосельского. М.: Наука, 1975.345 с.

28. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и её роль в формировании абсолютизма. М.:"Наука", 1987. 225 с.

29. Дитмар А.Б. По следам древних рукописей. Ярославль, 1972. 189 с.

30. Долгоруков П.В. Российская родословная книга. Спб., 1855-1856. В 4 ч.

31. Дружинин Н.М. Избранные труды: Социально-экономическая история России. М.: Наука, 1987. 422 с.

32. Дудзинская Е.А. Славянофилы в общественной борьбе. М.:"Мысль", 1983. 272 с.

33. Дюбюк Е. Из истории крепостной фабрики в Ростовском уезде Ярославской губернии. Кострома, 1923. 12 с.

34. Евреинов В.А. Гражданское чинопроизводство в России. Спб.: типография А.С.Суворина, 1888. 276 с.

35. Ельчанинов И.Н. Материалы для генеалогии дворянства Ярославской губернии: В 11 вып. Ярославль, 1911-1913.

36. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М.: Высшая школа, 1983. 352 с.

37. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М.: Мысль, 1978. 278 с.

38. Иванов В.А. Губернское чиновничество в России в 50-60-е гг. XIX в. Калуга, 1994. 311 с.

39. Игнатович И.И. Помещичьи крестьяне накануне освобождения. Изд. 2-ое, дополненное. М.,1910. 310 с.

40. Индова Е.И. Крепостное хозяйство в начале XIX в. М.: Изд-во АН СССР, 1959.

41. История и генеалогия: С.Б.Веселовский и проблемы историко-генеалогического исследования. М.: «Наука», 1977. 189 с.

42. История родов русского дворянства: В 2 кн. М.: "Современник", 1991.

43. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989. 653 с.

44. Карнович Е.П. Русские чиновники в былое и настоящее время. Спб.: Тип. П.Сойкина, 1897.248 с.

45. Кизеветтер А. Русское общество в XVIII столетии. Ростов-на-Дону: Донская речь, 1905.48 с.

46. Ключевский В.О. Курс русской истории // Сочинения в 9 т.М.: Наука, 1989. Т. I-V.

47. Книга для чтения по истории нового времени, М., 1911. Т.2.

48. Ковалев И.А., Пуришев И.Б. Углич. Путеводитель по городу и окрестностям. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1978. 128 с.

49. Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М.: Изд-во Московского университета, 1967. 400 с.

50. Он же. Крестьяне и крепостное хозяйство Рязанской и Тамбовской губерний. М.: Изд-во Московского университета, 1959. 276 с.

51. Ковальченко И.Д., Милов JI.B. Всероссийский аграрный рынок. XVIII начало XX вв. Опыт количественного анализа. М.: Наука, 1974. 413 с.

52. Коган Э.С. Очерки истории крепостного хозяйства. По материалам вотчин Куракиных второй половины XVIII в. М.: Советская Россия, 1960. 128 с.

53. Корелин А.П. Дворянство пореформенной России 1861-1904 гг. Состав, численность, корпоративная организация. М: Наука, 1979. 305 с.

54. Корф С.А. Дворянство и его сословное управление в 1762-1855 гг. Спб.: типография Тренке и Фюсно, 1906. 675 с.

55. Котляров А.Н. Историография дворянства и её место в развитии русской исторической науки XVIII в. Томск: Издательство Томского Университета., 1990. 199 с.

56. Кризис феодально-крепостнических отношений в сельском хозяйстве (вторая четверть XIX в.) Межвузовский сб. науч. трудов. Владимир: ВГПИ, 1984. 138 с.

57. Кузнецов Я.О. Из переписки помещика с крестьянами XVIII в. Владимир, 1904. 87 с.

58. Лаппо-Данилевский A.C. Методология истории. Спб.: Изд-во студ. изд. комитета приисторико- филологическом факультете С.-Пб. университета. 1910. Ч. 1. 292 с.

59. Он же. Методология истории. М., 1913. Вып. 2. 288 с.

60. Литвак Б.Г. Очерки источниковедения массовой документации XIX начала XX века. М.: Наука, 1979. 294 с.

61. Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга. Спб., 1895. 2-ое издание. Т. 1-2.

62. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVII -начало XIX века). Спб.: Искусство-СПб., 1994. 398 с.

63. Ляхов В.А., Коча Л.А. Декабристы ярославцы. Ярославль., 1975. 136 с.

64. Лященко П.И. История народного хозяйства. М.: Госполитиздат, 1956. Т.2. 728 с.

65. Маньков А.Г. Соборное Уложение 1649 кодекс феодального права России. М.: Наука, 1980. 208 с.

66. Марасанова В.М., Федюк Г.П. Ярославские губернаторы. 1777-1917. Ярославль, 1997. 301 с.

67. Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма. М.: Наука, 1979. 415 с.

68. Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Методология истории. М., 1997. 67 с.

69. Медушевский А.Н. Феодальные верхи и формирование бюрократии в России первой четверти XVIII в. М.: Наука, 1985. 248 с.

70. Миллер Г.Ф. Известие о Дворянах российских. Спб., 1890. 432 с.

71. Милов Л.В. Исследование об "Экономических примечаниях" к Генеральному межеванию. М.: МГУ, 1965. 312 с.

72. Миронов Б.Н. Хлебные цены в России за два столетия (XVIII-XIX). Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1988. 302 с.

73. Он же. Внутренний рынок России во второй половине XVIII первой половине XIX века. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1981. 259 с.

74. Он же. Русский город в 1740-1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1990. 271 с.

75. Мусины-Пушкины в истории России. Рыбинск: Рыбинское подворье, 1998. 156 с.

76. Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской Империи, начатый в 1797 г.: В 10 т. Спб., 1798-1836.

77. Отголоски XVIII в.: Материалы к истории рода Шереметевых: В 11 вып. Спб., 18961905.

78. Павлов-Сильванский Н.П. Государевы служивые люди. Спб., 1897. 356 с.

79. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: "Независимая газета", 1993. 192 с.

80. Петров П.Н. История родов русского дворянства. Спб, 1886. Т. 1. 360 с.

81. Пештич Л.В. Русская историография XVIII в.: В 3-х частях. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1961 -1971.

82. Поликарпов B.C. История нравов в России: Восток или Запад? Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. 575 с.

83. Пономарев A.M. Промышленность России в XVIII в. Ярославль: Издательство ЯрГУ, 1980.115 с.

84. Рахматуллин М.А. Крестьянское движение в великорусских губерниях в 1826-1857 гг. М.: Наука, 1990. 300 с.

85. Рикман В.Ю. Дворянское законодательство Российской империи. М.: МП "Герольдия", 1992.97 с.

86. Род князей Барятинских. Л.: «Ингрия», 1990.

87. Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII в. до отмены крепостного права. М., 1870. 516 с.

88. Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство России во второй половине XVIII в. М.:

89. Госполитиздат, 1957. 495 с.

90. Руммель В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Спб, 1886-1887. Т. 1-2.

91. Русов H.H. Помещичья Россия по запискам современников. М., 1911. 197 с.

92. Русская усадьба: Сборник общества изучения русской усадьбы. М.-Рыбинск, 1994. Вып. 1 (17). 240 с.

93. Рындзюнский П.А. Утверждение капитализма в России. 1850-1880-е гг. М.: Наука, 1978.295 с.

94. Савелов JI.M. Лекции по русской генеалогии. М., 1908-1909.

95. Савельев П.И. Пути аграрного капитализма. Самара, 1994. 150 с.

96. Севастьянова A.A. Русская провинциальная историография второй половины XVIII в. М.: МГУ, 1998. 171 с.

97. Сивков К.В. Очерки по истории крепостного хозяйства и крестьянского движения в России первой половины XIX в. М.: Изд-во АН СССР, 1951. 252 с.

98. Система государственного феодализма в России. М., 1993. Вып. 1-2.

99. Сметанин А.И. Кризис феодально-крепостнической системы в России. Лекция. М., 1990. 35 с.

100. Смирнов Ю.Н. Русская гвардия в XVIII в. Куйбышев: Изд-во Куйбышевского государственного университета, 1989. 95 с.

101. Соловьёв И., Иванов В. История российского дворянства: В 2-х кн. М.: «Тек», 199395.

102. Солодовников Д.Д. Рязанские помещики в XVIII в. Рязань, 1929.165 с.

103. Спиридов М.Г. Краткий курс исторического известия о российском дворянстве. М., 1904. 490 с.

104. Сторожев В.Н. Материалы для истории русского дворянства. М., 1908. Вып. 2. 321 с.

105. Струве П.Б. Крепостная статистика. Из этюдов о крепостном хозяйстве. Спб., 1901. 26 с.

106. Тихомиров И.А. О некоторых ярославских гербах. Владимир, 1908. 79 с.

107. Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. Формирование бюрократии. М.: Наука, 1974. 395 с.

108. Он же. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII в. М.: Наука, 1966. 275 с. 10Q Тройницкий А. Крепостное население России по X народной переписи. Спб, 1861. 93с.

109. Урусов К.С. К истории рода Урусовых. Фамильная хроника. М.: Изд. фирма

110. Он же. Очерки экономики феодализма в России. М.Госкомиздат., 1957. 367 с.

111. Худушина И.Ф. Царь. Бог. Россия. Самосознание русского дворянства (конец XVIII -первая треть XIX в.) М., 1995. 250 с.

112. Цаголов H.A. Очерки русской экономической мысли периода падения крепостного права. М.: Госполитиздат, 1956. 464 с.

113. Чечулин Н. Русское провинциальное общество во второй половине XVIII в. Спб.: типография В.С.Балашова, 1889. 215 с.11Q Шаховской Д.М. Общество и дворянство российское. Ренн. 1978. 370 с.

114. Щепетов К.Н. Крепостное право в вотчинах Шереметевых. М., 1949. 60 с.

115. Он же. Из жизни крепостных крестьян России XVIII XIX вв. М.: Учпедгиз, 1963. 100 с.

116. Щербатов М. История российская от древнейших времен. М., 1901. В 7 т.

117. Он же. Неизданные сочинения. М.: Изд-во Государственного исторического музея, 1936.215 с.

118. Экземплярский A.B. Влиятельные князья Белозерские. Ярославль: типография губернского правления, 1888. 35 с.

119. Он же. Ростовские владетельные князья. Ярославль: типография губернского правления, 1888. 65 с.

120. Юрчук К.И. Вотчинно-посессионные мануфактуры в России в XVIII-XIX вв. Ярославль: ЯрГУ, 1989. 84 с.11& Она же. Помещичье промышленное предпринимательство в России во второй половине XVIII первой половине XIX вв. Ярославль: ЯрГУ, 1992. 105 с.

121. Она же. Помещичье винокурение в Ярославской губернии в XIX в. Учебное пособие. Ярославль: ЯрГУ им. П.Г. Демидова, 1997. 52 с.

122. Яблочков М. История дворянского сословия в России. Спб., 1876. 680 с.

123. Якушкин В. Очерки истории русской поземельной политики XVIII-XIX вв. М., 1890. Вып.1.

124. Яцунский В.К. Социально-экономическая история России XVIII-XIX вв. Избранные труды. М. Наука, 1973. 302 с.2 Статьи

125. Актуальные проблемы теории истории: Материалы круглого стола // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 56-110.

126. Андреев П.Г. Ярославский край с древнейших времен до конца XVIII в. //Очерки истории Ярославского края. Ярославль, 1974. С.3-21.

127. Архангельский С. Крестьяне крепостной деревни промышленного района во второй половине XVIII в. // Архив истории труда. 1923. №. 8. С.

128. Безобразов В.П. Край отхожих промыслов // Новь. 1885. Т.З. № 10-11. С. 201-223

129. Боровой С.Я. К вопросу о складывании капиталистического уклада в России. // Вопросы истории. 1943. № 5. С. 36-51.

130. Буганов В.И. Российское дворянство //Вопросы истории. 1994. № 1 .С.29-41.

131. Булатов Д.А. Дворянство Ростовского уезда Ярославской губернии в 1806-1812 гг.// Русская старина. 1884. N10. С 199-218.

132. Введенский P.M. Характер помещичьей эксплуатации и бюджеты оброчных крестьян в 20-40-е гг. XIX в. (на материалах вотчин Голицыных) // История СССР. 1971. №3. С. 29-44.

133. Ганцовская Н.С., Неганова Г.Д. Морально-этические воззрения провинциального дворянства в первой половине XIX в. // Российская провинция и её роль в истории государства и развитии культуры народа. Кострома. 1992. 4.1. С. 183-187.

134. Генкин Л.Б. Неземледельческий отход крестьян Ярославской и Костромской губернии в первой половине XIX в. // Ученые записки ЯрГПИ. Яр. 1947. Вып. IX (XIX). История СССР. С. 3-32.

135. Он же. Помещичьи крестьяне Ярославской губернии накануне и во время проведения реформы 1861 //Ученые записки ЯрГПИ. Ярославль, 1947. Вып. XII.C. 3-148.

136. Глориантов В. Потомственные дворяне канцелярского происхождения // Русский архив. 1905. Кн.1. №4. С.630-671.

137. Голицын Ю.П. Дворянское винокурение в Ярославской губернии во второй половине XVIII в. // Актуальные проблемы исторической науки. Ярославль, 1990. С. 25-29.

138. Гомаюнов С.А. О сущности кризиса вотчинной промышленности в конце XVIII -первой половине XIX в. //Отечественная история. 1992. N 3. С.161-171.

139. Горский A.A. Экономические примечания к Генеральному межеванию как источник по истории сельского хозяйства России // История СССР. 1984. № 6. С. 35-48.

140. Грамагина Е. С любовью к Отечеству и просвещению. //Рыбинск. (г.Рыбинск). 1994. N 49 (июль).

141. Она же. Семья Мусиных-Пушкиных и Отечественная война 1812г.//Там же.

142. Гречухин В. Происхождение некоторых дворянских родов на территории Волго-Мологского междуречья // Опочининские чтения. 1992. Мышкин. Вып. 2. С.27-30.

143. Демина Г.В. Мир дворянской усадьбы, как зеркало жизни общества // Вестник МГУ. Сер.8 «История» 1996. №6. С. 4-18.

144. Джонс Р. Освобождение русского дворянства в 1762-1785 гг. // История СССР. 1976. № 1.С. 71-73.

145. Дмитриев С.С. Устройство народнохозяйственных выставок на территории Ярославской губернии. // Краеведческие записки Ростовского музея-заповедника. Ярославль, 1960. С. 212-241.

146. Дубровин Н.Ф. Русская жизнь в начале XIX столетия // Русская старина. 1899. Т.97. № 3. С.535-569.

147. Ермишкина O.K. Провинциальное дворянство // Тверская старина. 1994. № 1-2. С. 5261.

148. Ионов И.Н. Россия и современная цивилизация // Отечественная история. 1992. №4. С. 37-51.

149. Кабузан В.М., Троицкий С.М. Изменения в численности, размещении и удельном весе российского дворянства в 1782-1855 гг. // История СССР. 1971. N 4. С. 142-159.

150. Кайдаш С. Вечная любовь Маргариты Тучковой. //Наука и жизнь. 1990. N 3. С. 8-14.

151. Каменский А.Б. Российское дворянство в 1767 г. // История СССР. 1990. №1. С. 41-59.

152. Он же. Сословная политика Екатерины II. // Вопросы истории. 1995. №3.

153. Караш Н.Ф. Декабрист С.Г.Волконский и крестьянский вопрос (1836-1855 гг.) // Вестник ЛГУ. 1964. №8. Серия «История». Вып.2. С. 25-37.

154. Кахк Ю. О степени помещичьего нажима на крестьян // История СССР. 1963. №3. С. 127-132.

155. Климова С.В. Попытки помещичьего предпринимательства в России в первой половине XIX в. // Научные доклады высшей школы. Исторические науки. N 3. 1960. С. 43-59.

156. Ковальченко И.Д. Об интенсивности оброчной эксплуатации крестьян Центральной России в конце XVII первой половине XIX вв. // История СССР. 1966. N 4. С. 55-80.

157. Он же. К вопросу о состоянии помещичьего хозяйства перед отменой крепостного права в России // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы за 1959. Москва, 1961.С. 198-222.

158. Он же. Крестьяне крупной оброчной вотчины в первой половине XIX в. // Вестник МГУ. Серия 8 «История». 1965. № 4. С. 50-66.

159. Он же. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 3-18.

160. Ковальченко И.Д., Милов Л.В. Об интенсивности оброчной эксплуатации помещичьих крестьян в первой половине XIX в. // История СССР. 1966. №4. С. 32-52.

161. Козлов С.А. Взгляды Ярославского помещика Е.С.Карновича на развитие сельского хозяйства и льнополотняной промышленности. // Ярославский Государственный Университет. Ярославль, 1986. С. 17-22.

162. Кох Ю. О степени помещичьего нажима на крестьян // История СССР. 1963. №3. С. 127-132.

163. Крутиков В.И., Федоров В.А. Описания помещичьих имений 1858-1859 г. как источник по истории помещичьего хозяйства и крестьянства // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Москва, 1970.С.140-156.

164. Кузнецов И.В. К вопросу о характере дореформенной мануфактуры в России. //Вопросы истории. 1956. № 107. С. 60-72.

165. Дедовская И.В. Бюджет крупного помещика в 40-50-ые гг. XIX в. (по материалам Орловской вотчины Куракиных) // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. 1978. Сб. 8.С.67-89.

166. Любомиров П.Г. Князь М. Щербатов и его сочинения. // Щербатов М. Неизданные сочинения. М.: Изд-во Государственного исторического музея. 1936. С. V-XXVII.

167. Лященко П.И. Крепостное хозяйство России в XVIII в. // Исторические записки АН СССР. 1945. № 15.

168. Марасинова E.H. О некоторых закономерностях изменения социально-психологического обмена российского дворянства в последней трети XVIII в. // История СССР. 1990. N 1. С. 125-149.

169. Марасинова E.H. Эпистолярные источники о социальной психологии дворянства: последняя треть XVIII в. // История СССР. 1990. №4. С. 66-79.

170. Она же. Русский дворянин второй половины XVIII в. // Вестник МГУ. Сер.8. «История». 1991. №1. С. 32-47.

171. Миронов Б.Н. Движение хлебных цен в России в 1801-1914 гг.//Вопросы истории. 1975. N2. С. 45-57.

172. Михайлова Г.Б. Из истории рода дворян Тихменевых. // V Золотаревские краеведческие чтения: Тезисы докладов научной конференции. (19-20 декабря 1995 г.) Рыбинск, 1996. С. 21-23.

173. Назимов М.А. В провинции и Москве с 1812 по 1828 г.г.: из воспоминаний старожила // Русский вестник. 1876. Т. 124. №7. С.65-78.

174. Никонова В.М. Контент-анализ в изучении дворянских наказов в Уложенную комиссию 1767 -1768 //Вестник МГУ. Сер.8. «История». 1991. №2. С. 72-79.

175. Озеров К. "В усердном служении имея счастье."//Северный край. 1994. 2 августа.

176. Павленко Н.И. О ростовщичестве дворян в XVIII в. (к постановке проблемы) // Дворянство и крепостной строй России в XVI XVIII вв. С. 265-271.

177. Писарькова Л.Ф. От Петра I: политика правительства в области формирования бюрократии // Отечественная история. 1996. №4. С. 45-58.

178. Она же. Русские чиновники на службе в конце XVIII первой половине XIX вв. // Человек 1995. № 3. С. 31-52.

179. Пономарев А.М. Промышленность Ярославского края во второй половине XVIII -первой четверти XIX в. // Верхнее Поволжье в период развития феодализма. Ярославль: изд-во ЯрГУ, 1978. С. 16 44.

180. Пономарев Д.З. Винокурение в Ярославской губернии в первой половине XIX в. // Страницы минувшего. Ярославль, 1997. С. 104-107.

181. Преображенский A.A. Об эволюции феодальной земельной собственности в России XVII начала XIX века // Вопросы истории. 1977. N 5. С. 46-64.

182. Прохоров Н.Ф. Дневник помещика XVIII в. // Советские архивы. 1991. №5. С. 35-38.

183. Резун Д.Я. О кризисах российского общества. // Эко. 1992. №4.

184. Рожкова М.К. Сельское хозяйство и положение крестьянства. //Очерки экономической истории России в первой половине XIX в. М.: Изд-во соц.-экон. литературы, 1959. С. 5-61.

185. Рубинштейн H.A. Топографические описания наместничеств и губерний XVIII в. -памятники географического и экономического изучения России. // Вопросы географии. Сб. 31. М. 1953. С. 39-89.

186. Румянцева М.Ф. Источники о материальном и имущественном положении служащих местных государственных учреждений // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1984. С. 159-183.

187. Рындзюнский П.Г. Об определении интенсивности оброчной эксплуатации крестьян центральной России в конце XVIII первой половине XIX в.в. // История СССР. 1966. №6. С. 41-57.

188. Савельев П.И. Помещичье хозяйство Самарской губернии накануне отмены крепостного права. // Правительственная политика и борьба в России в период абсолютизма. Куйбышев, 1985.

189. Селиванов В.В. Год русского земледельца // Письма из деревни. М.: «Современник», 1987. С. 3-121.

190. Семевский В.И. Пожалование населённых имений при императоре Павле I // Русская мысль. 1882. Кн. XII. С. 153-192.

191. Середа В.Н. К истории создания топографических описаний Тверского наместничества // Археографический ежегодник за 1989 г. М., 1990. С. 77-79.

192. Серов Н. "Россию любил и любить буду больше всего." // Брейтовские новости. 1993. 15 декабря.

193. Сивков К.В. Бюджет крупного вотчинника-крепостника первой трети XIX в. //Исторические записки. 1940. Т. 9. С. 80-94.

194. Смирнов А. Декабристы-ярославцы // Труды Ярославского педагогического института. 1926.Т.1 .Вып 2. С.111-142.

195. Соколова Е.С. Дворянский вопрос в сословном законодательстве Российской империи

196. XVIII середины XIX в.в. // Российский юридический журнал. 1995. №2. С. 20-32.

197. Соколова Л.Д. Вологодско-ярославские дворяне Брянчаниновы (к вопросу о составлении генеалогического древа) // «Минувших дней связующая нить.» Ярославль, 1995. С. 60-62.

198. Сретенский Л.В. Экономика Ярославской губернии во второй поло вине XVIII в. // Ученые записки ЯрГПИ. 1958. Вып. 32. С. 99-102.

199. Он же. Помещичья вотчина Ярославской губернии во второй половине XVIII в. // Ученые записки ЯрГПИ. 1958. Вып. 35. С. 440-509.

200. Тихонова Б.В. Обзор «Записок» местных сельскохозяйственных обществ в 40-50-ые.

201. XIX в. // Проблемы источниковедения истории СССР. М., 1961. Т. 9.

202. Третьякова Т.А. Документы рода Опочининых в Угличском филиале ГАЯО. Новые описания. // Страницы минувшего. Ярославль, 1997. С. 35-37.

203. Троицкий С.М. К проблеме консолидации дворянства России в XVIII в. // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. М., 1974. Сб.8. С. 85-110.

204. Туманова М.Ф. Организация учёта чиновничества в 60-90-е гг. XVIII в. // Исследования по источниковедению истории СССР. М., 1983. С. 173-192.

205. Федоров В.А. Наёмный труд в земледелии накануне реформы 1861 // Вестник МГУ. Сер.8. «История». 1968. №3. С. 62-74.

206. Он же. Сельское хозяйство помещичьих крестьян Центрально-промышленных губерний России в первой половине XIX в. // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. М., 1974. Сб.8. С. 201-235.

207. Ш. Дворянство в России // Вестник Европы. 1887. Кн.З.

208. Шепукова Н.М. Об изменении размеров душевладения помещиков Европейской России в первой четверти XVIII в. первой половине XIX в.в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Вильнюс, 1964. С. 388-419.

209. Шестериков С.П. Неизданные страницы записок А.И.Тургенева // Былое. 1924. №2728. С. 10-25.

210. Экштут С. Благородное сословие России // Социум. 1995. №1. С. 15-20.

211. Юрчук К.И. К истории вотчинной мануфактуры // Крупная промышленность нечерноземного центра России в конце XVIII-первой половине XIX в. Владимир, 1982. С.60-82.

212. Она же. Крестьянское движение в Ярославской губернии в 1826 г. // Верхнее Поволжье в период разложения феодализма. Ярославль, 1978. С. 37-58.

213. Она же. Вотчинные мануфактуры в стекольной промышленности России в конце XVIII первой половине XIX в.в. // К проблеме генезиса капитализма. Воронеж, 1988.

214. Яковлев. В.И. Описи дворянских имений Ярославской губернии первой четверти XIX в. // Страницы минувшего. Ярославль, 1997. С. 31-32.

215. Яцунский В.К. Крупная промышленность России в 1790-1860 гг. // Очерки экономической истории России в первой половине XIX в. М.,1959. С.118-220.3 Кандидатские диссертации

216. Казарина М.А. Крепостное хозяйство Тульской губернии. М.:МГУ, 1952. 259 с.

217. Караш Н.Ф. Декабрист С.Г.Волконский. JI. Ленинградский университет, 1965. 398 с.

218. Козлов С.А. Ярославское общество сельского хозяйства в период кризиса феодализма. Ярославль: ЯрГУ, 1988. 247 с.

219. Морякова О.В. Система местного управления России во второй четверти XIX в. (1825-1855 гг.). Нижний Новгород: Нижегородский государственный университет, 1995. 323 с.

220. Селиверстова Н.М. Дворянство среднего Поволжья накануне Великих реформ. Самара, 1994. 154 с.

221. Сретенский JI.B. Помещичья вотчина Нечерноземной полосы России во второй половине XVIII в. М.: МГУ, 1959. 359 с.

222. Авторефераты кандидатских диссертаций

223. Абрамова И.Л. Сословная политика Павла I. М., 1990. 19 с.

224. Амплеева Т.Ю. Ярославское наместничество: административно-территориальное устройство и управление. Ярославль: ЯрГУ, 1990. 26 с.

225. Бабич М.В. Вопрос о взаимоотношении самодержавия и дворянства России в последней трети XVIII в. М., 1990. 21 с.

226. Богданов Л.П. Русская армия в конце XVIII первой четверти XIX в. М., 1981. 19 с.

227. Булыгин И.А. Крепостное хозяйство Пензенской губернии в последней трети XVIII в. М., 1959. 24 с.

228. Вартанова Н.З. К истории разложения крепостного хозяйства в России. Л., 1954. 22 с.

229. Введенский P.M. Оброчные крестьяне в первой половине XIX в. (по материалам вотчинного архива Голицыных). М., 1960. 21 с.

230. Гомаюнов С.А. Дворянское промышленное предпринимательство Волго-Вятского региона М., 1990. 16 с.

231. Горский А. Количественный анализ сводных данных Экономических примечаний к Генеральному Межеванию. М., 1984. 23 с.

232. Зудина Л.С. Дворянское землевладение во второй половине XVIII в. М., 1988. 18 с.

233. Индова Е.И. Вотчины и крепостные крестьяне Воронцовых. M., 1950. 17 с.

234. Куприянова Н.В. Дворянское землевладение во второй половине XVIII в. (по материалам Владимирской губернии) М., 1983. 19 с.

235. Марасинова E.H. Социальная психология ителлектуально-аристократических кругов российского дворянства. М., 1991. 21 с.

236. Никонова В.М. Требования дворян и проект прав «благородных» в Уложенной Комиссии 1767-1768. М„ 1990. 23 с.

237. Носов Б.В. Политика правительства в отношении дворянского землевладения в России в 30-70-е гг. XVIII в. М„ 1985. 21 с.

238. Плющевский П.Г. Крестьянский отход на территории Европейской России в последние предреформенные десятилетия (1830 1850). Л., 1974.18 с.

239. Румянцева М.Ф. Массовые источники по истории чиновничества местных государственных учреждений, 1762-1802. М., 1982. 19 с.

240. Рыкова О.В. Генеалогия и фонды личного происхождения российских дворян М., 1985.21 с.

241. Тасева Г.Н. Помещичья вотчина Нечерноземной полосы России в первой половине XIX в. М„ 1981.23 с.

242. Тумилович Г.Н. Дворянство Белоруссии в конце XVIII первой половине XIX в.в. Минск, 1995. 25 с.

243. Федоров В.А. Помещичьи крестьяне Центрально-Промышленного района накануне отмены крепостного права. М., 1969. 18 с.

244. Ходякова O.A. Материалы фондов графов Шереметевых Российского Исторического архива, как источник по истории культурной жизни России. Спб., 1995. 16 с.

245. Шаматонова Л.Л. Хозяйство помещичьих крестьян Ярославской губернии в первой половине XIX в. Ярославль, 1988. 16 с.

246. Юферова C.B. Вольное Экономическое общество и помещичье хозяйство во второй половине XVIII в. М., 1993. 18 с.5 Справочные издания

247. Энциклопедический словарь. / Издатели: Ф.А. Брокгауз, И.А. Эфрон. Спб.: Типолитография И.А. Эфрона, 1892. Тт. 14,19,42,63

248. Русский биографический словарь. Спб., 1904. Т.9.

249. Советская Историческая энциклопедия. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1964. Т. 5. 960 столб, с илл. и картами.